Джулиан СаймонНеисчерпаемый ресурс

Часть Первая

В БУДУЩЕМ НАС ЖДЕТ ИЗУМИТЕЛЬНОЕ ИЗОБИЛИЕ РЕСУРСОВ

Нужда всему научит.

Ричард Франк, Northern Memoirs, 1694

Глава 1

ПОРАЗИТЕЛЬНАЯ ТЕОРИЯ РЕДКОСТИ СЫРЬЕВЫХ РЕСУРСОВ

Великий дефицит игрушек

Забудь об этом, Вирджиния. Санта-Клаус не оставит под елкой в этом году робота R2-D2 из «Звездных войн» — магазин обещал прислать его где-то между февралем и июлем. Не рассчитывай на набор «Сделай сам», из которого ты могла бы собрать себе робота либо Чудесную молочную корову Милку, которая пьет воду, жалобно мычит, если дергать се за хвост, и пускает струю белого «молока» из розового пристегивающегося вымени...

Никогда прежде в Рождество не было таких дефицитов.

Newsweek, 19 December, 1977, p. 58

Как рассказывает Ричард Фейиман, Нильс Бор однажды заметил: «Тот, кто не испытал потрясения от знакомства с теорией, просто ее не понял».

Introduction to Richard Feinman, Six Essay Pieces, 1994

На самом деле трудность здесь психологическая и представляет собой мучительное недоумение по поводу того, «как это возможно в таком виде?», что есть проявление неконтролируемого и совершенно тщетного желания найти в этом нечто знакомое.

Ричард Фейнман, The Character of Physical Law, 1994

«Великий дефицит игрушек» 1977 г. был, конечно, исключительным событием. Нас не беспокоит возможность длительного отсутствия хула-хупов, карандашей, зубной пасты, радиоприемников или новых пластинок. И мы не боимся, что рост населения расстроит снабжение магазинов этими товарами: производители наделают их сколько нужно. Но при этом люди беспокоятся из-за надвигающегося дефицита меди, железа, алюминия, нефти, пищи и других природных ресурсов.

Типичное пророчество известнейшего из современных провозвестников Страшного суда звучит так: «В начале 1970-х гг. появились первые признаки наступающей эпохи дефицита. Одновременно приходит более трезвое понимание грядущего Средневековья» . Постоянно звучат заявления, что мы близки к исчерпанию наших ограниченных природных ресурсов, что наша природа отравлена, а рост населения угрожает существованию цивилизации и нас самих, — и никаких доказательств, кроме того, что «все это знают».

Есть ли принципиальное экономическое различие между добываемыми природными ресурсами и хула-хупами или зубной пастой и почему нам следует беспокоиться об одних, а не о других? Откуда идет ожидание, что поставки пшеницы сократятся, а производство игрушек и лекарств вырастет? В этой главе мы рассмотрим заданные вопросы на общетеоретическом уровне. Мы обсудим ситуацию с металлами, поскольку она сравнительно мало осложнена правительственным регулированием или международными картельными

1

соглашениями, а также потому, что они не «сжигаются», как нефть, и не относятся к восстановимым ресурсам, подобно сельскохозяйственным продуктам. Энергия, пища и земля будут подробно рассмотрены в следующих главах.

Между сырой медью и зубными пломбами

На интуитивном уровне различие между хула-хупом и медью в том, что медь добывают из природных залежей в земле, а хула-хуп «природным» ресурсом не является. Добывая медь, мы всякий раз вычерпываем самую богатую руду из всех, ныне известных. Поэтому горняки раз за разом переходят к разработке все более труднодоступных рудных жил, содержащих все меньше металла. При прочих равных это означает, что добычи извлечения меди должны расти по мере освоение очередного труднодоступного месторождения.

Представляется, что хула-хупы, зубные пломбы и радиоприемники отличаются от меди тем, что для их изготовления нужны в первую очередь человеческий труд и мастерство и совсем немного исходных материалов — нефти для изготовления пластмассовых хула-хупов или серебра для зубных пломб. Нам хватает ума не беспокоиться о том, что запасы труда и мастерства могут исчерпаться.

Но все это чистое теоретизирование об исчерпании минеральных ресурсов опровергается чрезвычайно поразительным фактом. В ходе исторического развития вплоть до нынешнего момента медь и другие минералы становились менее редкими, а не наоборот, как следует из теории. В этом плане медь ведет себя так же, как радиоприемники, майки и другие потребительские товары (см. рис. 1-1). Этот факт понуждает нас выйти за рамки простой теории и вникнуть в вопрос глубже.

Чтобы разрешить противоречие между теорией и фактами, нам придется отвергнуть простую мальтузианскую теорию истощения ресурсов и предложить взамен другую. Пересмотренная теория утверждает, что природные ресурсы не приходится считать конечными ни в каком разумном экономическом смысле, каким бы странным это утверждение ни казалось. Их запасы не являются неизменными; благодаря человеческой изобретательности они растут. Иными словами, нет оснований считать, что в долгосрочной перспективе какие-либо из добываемых ресурсов станут более редкими, чем сегодня. Скорее, можно ожидать, что человечество ждет все большее изобилие меди и других минеральных ресурсов.

Рис. 1-1. Редкость меди, измеряемая отношением ее цены к индексу потребительских цен (ИПЦ) и средней заработной плате

Что для нас означает «редкость»?

Здесь нам следует отвлечься для исследования скучного, но очень важного вопроса — что значит «быть редким». Спросите себя: если бы медь — или нефть, или что угодно другое — встречалась сегодня много реже, чем на самом деле, что свидетельствовало бы о возросшей редкости? Иными словами, каковы признаки или критерии того, что сырья недостаточно?

Поразмыслив, вы, возможно, согласитесь со мной, что признаком нехватки сырья не может быть его полное отсутствие. Не может случиться так, что однажды мы пошарим по полке и вдруг обнаружим, что там пусто. Ведь очевидно: нехватка любых видов сырья может развиваться только постепенно. Задолго до того, как полки опустеют, отдельные люди и фирмы — последние просто в погоне за будущей прибылью — начнут предпринимать меры для накопления запасов с целью последующей перепродажи, так что полки никогда не опустеют полностью. Конечно, цена запасенных таким образом материалов будет высока, но все-таки какие-то количества можно будет приобрести, так же как во времена самого свирепого голода на рынке бывает небольшое количество продуктов питания.

Это рассуждение указывает на ключевой признак того, что мы имеем в виду под «редкостью», — возросшая цена. Иными словами, мы будем измерять редкость или изобилие ценами и издержками — что бы мы ни понимали под «ценой», и вскоре увидим, что этот термин порой трактуется весьма сомнительно.

2

В некоторых ситуациях цены могут ввести нас в заблуждение. Правительство в силах не дать цене редких материалов вырасти настолько, чтобы обеспечить «клиринг, или расчистку, рынков», то есть отвадить часть покупателей, так чтобы спрос уравнялся с предложением, как это бывает на подлинно свободных рынках. Если цена искусственно занижена, возникнут очереди и карточное распределение, и их также можно считать признаками дефицита. Но хотя в краткосрочной перспективе очереди и карточки могут оказаться вполне эффективным способом распределения дефицитных ресурсов, в конечном итоге это настолько расточительно, что любое общество старается избавиться от них с помощью достаточного роста цен.

В общем, если редкость сырья увеличивается, цены также растут. Но обратное утверждение может быть ложным, и цены способны увеличиться без «действительного» роста дефицитности. Например, сильное картельное объединение может вздуть цены при неизменных издержках добычи нефти, как это в 1973 г. сделала ОПЕК. Отсюда следует, что в качестве показателя редкости нужно учитывать не только рыночные цены, но и издержки производства. Однако в деньгах оценить их не просто. Поэтому для измерения издержек производства и редкости можно использовать количество труда (а может быть, и количество капитала), необходимого для производства. Правда, показатель издержек производства, измеренный не в деньгах, а в рабочих часах, нелегко истолковать из-за изменений заработной платы. Поэтому до тех пор, пока нет серьезных оснований считать, что рыночная цена не отражает издержек производства, мы именно ее будем использовать как основной показатель редкости.

Есть и другие причины, по которым цена становится не вполне надежным показателем редкости и общественного благосостояния. Продукт может быть вполне доступен в силу низкой цены, но это не решает некоторых проблем. Например, дневная доза витамина X может быть очень дешевой, однако, если люди не потребляют его в должном количестве, проблема останется. С другой стороны, икра в какой-то год может оказаться весьма редкой и дорогой, но мало кто сочтет это показателем общественных трудностей. Точно так же цены на продукты питания, бывает, растут по сравнению с предыдущим годом просто потому, что в условиях роста дохода увеличивается спрос на мясо и большее количество зерна направляют на откармливание скота. Так что, хотя цены на продукты питания тесно связаны с понятием общественного благосостояния, эта связь не однозначна.

Более личный, но нередко вполне адекватный критерий редкости таков: чувствую ли я (и другие), что мне по силам купить нечто. Иными словами, имеет значение соотношение между ценой и доходом. Если цены двадцати главных продуктов питания остаются неизменными, но доходы резко сокращаются, мы чувствуем, что пища стала более дефицитна. Точно так же, если заработная плата растет, а цены на нефть остаются неизменными, наши набитые карманы подсказывают, что нефть делается менее редкой.

Критерием редкости может быть важность чего-либо для вашего личного бюджета. Например, даже если цены на соль удвоятся, вряд ли вас это сильно заденет, поскольку расходы на соль составляют ничтожную часть всех расходов семьи.

В каждый данный момент цены в сочетании с такими показателями, как издержки производства и доля относительных расходов на данный продукт, могут быть адекватным показателем редкости. Для нас как потребителей имеет значение, сколько нам приходится платить за приобретение определенных благ или услуг; с нашей точки зрения, это не менее важно, чем показатель, сколько железа или нефти «действительно» осталось в природных «кладовых». Для понимания экономической теории природных ресурсов важно уяснить, что самым подходящим критерием редкости является цена чего-либо, соотнесенная с соответствующими показателями.

Поскольку нас интересует редкость материалов в будущем, следует научиться предсказывать будущие цены на сырье.

Лучший способ предсказывать издержки и редкость

3

Есть два совершенно различных подхода к предсказанию будущих издержек: экономический и технологический (или инженерный) . В дискуссиях по поводу сырьевых ресурсов обычно используют инженерный метод, но я намерен доказать, что выводы относительно издержек, полученные на основании этого подхода, обычно бывают совершенно ошибочными, просто потому, что сам подход неверен.

При технологическом подходе будущее положение с природными ресурсами оценивают следующим образом: 1) берут оценки запасов в известных месторождениях; 2) экстраполируют будущий объем потребления, исходя из того, как прежде росло потребление этого ресурса; 3) вычитают полученные в (2) оценки потребности из наличных «запасов» сырья в (1). (Более детально этот метод прогнозирования рассматривается в главе 2.)

Экономический подход использует экстраполяцию исторически известных кривых издержек производства. Я придерживаюсь следующей версии экономического прогнозирования: 1) задаться вопросом, есть ли какие-нибудь основательные причины считать, что будущее, для которого делается прогноз, будет отличаться от прошлого, стараясь при этом использовать данные за как можно более отдаленные периоды; 2) если нет оснований считать, что прошлые тенденции перестанут действовать и в будущем, попробуйте найти разумное объяснение наблюдаемых тенденций; 3) если нет оснований считать, что будущее будет отличаться от прошлого, и если есть надежное объяснение тенденций — и даже если нет хорошей теории, но данные выглядят достаточно убедительными, — смело пролонгируйте тенденции в будущее.

Учитывая различия инженерного и экономического подходов к прогнозированию, следует уяснить, когда уместно использование каждого из них. Ситуация прогнозирования чего-либо аналогична положению бизнесмена, оценивающего издержки своей фирмы на строительство или производство чего-либо. Для бизнесмена разумная оценка издержек — это его хлеб с маслом, это различие между успехом и банкротством. Дельцы используют тот или иной метод оценки будущих издержек в зависимости от того, каков у них опыт реализации соответствующих проектов. Например, у фирмы есть хороший опыт строительства или организации сетевых ресторанов. Тогда, готовя материалы для заключения нового контракта на создание ресторана, или на сооружение автостоянки, или на рытье котлована, фирма будет опираться на данные о собственных прошлых издержках. Она возьмет за основу величину издержек по последнему аналогичному проекту. Например, собираясь вырыть котлован, фирма точно будет знать потребность в главных факторах строительства — в рабочем и машинном времени — и учтет их объем по текущим ценам.

Только в тех случаях, когда фирма вторгается в совершенно новую для себя область, ей придется оценивать будущие издержки, исходя из инженерного анализа, в котором будут учтены все поэлементные затраты на проект. Но и бизнесмен и ученый, рассматривающий обеспеченность природными ресурсами, обратятся к инженерным методам оценки издержек только в той досадной ситуации, когда в их распоряжении нет надежных данных за прошлые периоды. Причина в том, что в силу некоторых особенностей инженерный подход намного дороже и менее надежен. Здесь все примерно так же, как с оценкой резвости трехлетнего рысака: предпримете ли вы ветеринарное и анатомическое исследование его двигательного аппарата или просто возьмете результаты последних забегов?

Примером ошибок, возможных в случае пренебрегающего историей инженерного прогноза, служит случай с ртутью. На рис. 1-2 приведена

Рис. 1-2. Инженерный прогноз добычи ртути

Рис. 1-За. Запасы ртути, 1950-1990 гг.

Рис. 1-3б. Запасы ртути относительно потребления, 1950-1990 гг.

Рис. 1-Зв. Индекс цен на ртуть, 1850-1990 гг.

прогнозная кривая, построенная ученым-естественником Эрлом Куком в 1976 г. Он истолковал конъюнктурное увеличение цены с позиций идеи ограниченности ресурсов и

4

пролонгировал этот тренд на компьютере с помощью квадратичной функции. На рис. 1-За и 1-36 видно, что этот прогноз немедленно оказался ошибочным, а цены возобновили устойчивое падение. (График на рис. 1-3 также показывает, что запасы ртути со временем увеличиваются, что прямо противоречит наивной и паникерской концепции ограниченности ресурсов.)

К счастью, нам не нужно полагаться на столь недостоверные оценки. Существуют достаточно подробные данные о ценах на сырье за последние сто-двести лет и даже за более ранние периоды, которые приводятся в различных главах этой книги. Ясно видно, что, начиная с того времени, когда появляются данные о ценах, стоимость извлекаемого из земли сырья падала. В первом приближении экономический прогноз гласит, что и в предвидимом будущем следует ожидать сокращения дефицитности и редкости этих ресурсов, если только нет оснований считать, что условия изменились, то есть если все правильно с данными, взятыми за основу экстраполяции.

Короче говоря, подход экономистов и бизнесменов к динамическим рядам цен заключается в том, что нужно учиться на опыте. Как сформулировал это П.Т. Бауэр: «Только прошлое дает нам возможность понять

Ожидает ли нас разрыв с прошлым?

Некоторые считают, что мы живем в эпоху перемен и больше нельзя по прошлому судить о будущем. Поэтому мы задаемся вопросом: на основании чего можно утверждать, что исторические тенденции являются надежной основой для прогноза? Более узко — как можно быть уверенным, что данные за прошлые десятилетия, показывающие падение цен на сырье, являются хорошей базой для прогноза?

Здесь перед нами вопрос о достоверности научных обобщений. Общий принцип гласит, что данные могут стать основой для обобщений, если дают адекватную картину того, что подлежит обобщению. Но предсказание есть особый вид обобщения — от прошлого к будущему. Предсказание всегда содержит элемент веры: наука не может гарантировать, что завтра утром взойдет солнце. Анализ покоится на знании и суждении, что в будущем будут повторяться те же явления, что и в прошлом.

Прогноз имеет смысл только при предположении, что прошлое и будущее принадлежат к одной и той же статистической вселенной, то есть если можно рассчитывать, что некие условия, формировавшие мир в прошлом, будут действовать и в будущем . Поэтому зададимся вопросом: происходили ли в последние годы такие изменения, которые бы сделали непригодными для прогноза данные о наличии природных ресурсов за ряд последних десятилетий?

Важнейшими факторами изменения цен на сырье были: 1) переход к разработке более бедных и менее удобно расположенных месторождений — то есть феномен «истощения» сырьевых запасов; и 2) непрерывное совершенствование технологий, которое более чем компенсировало сокращение числа богатых и удобно расположенных месторождений.

Можно ли утверждать, что темп создания новых технологий такого рода замедлился? Напротив: темп возникновения новых технологий вообще-то растет. Значит, поскольку прошлое отличается от будущего, следует предположить, что отличительной особенностью наших прогнозов является недооценка темпа возникновения новых технологий и, соответственно, темпа падения цен.

Картина того, как десятилетие за десятилетием и век за веком падают цены на природные ресурсы, должна была бы избавить нас от идеи, что когда-нибудь они станут более редкими. И пожалуйста, имейте в виду, что текущие цены не могут вводить нас в заблуждение относительно будущей их редкости. Если бы были причины предполагать, что издержки производства чего-либо в будущем возрастут, спекулянты создали бы запасы этого самого в расчете на высокие цены в будущем, а в результате цены выросли бы уже сегодня. Так что текущие цены — хороший показатель редкости ресурсов в настоящем и в будущем (подробнее об этом ниже).

5

На рис. 1-1 и других, разбросанных по всей книге, можно видеть динамику основных экономических показателей, характеризующих положение с природными ресурсами. В целом издержки и цены большинства природных ресурсов падали по крайней мере начиная с 1800 г. Но как уже отмечалось, издержки и цены порой оказываются скользкой материей, и рассмотрение технических аспектов этого вы найдете в примечаниях к главе. А здесь я скажу об этом лишь несколько слов.

Основным показателем издержек производства меди, например, является отношение цены на нефть к цене какого-либо другого товара. Один из таких показателей — и наиболее важный с точки зрения международной конкурентоспособности - отношение цен на медь к заработной плате (см. рис. 1-1). Значение этого индекса уменьшалось очень быстро — покупательная способность средней почасовой заработной платы американского работника относительно меди повысилась с 1800 г. до настоящего времени в 50 раз! Логично предположить, что аналогичная тенденция действовала и до 1800 г. и что та же закономерность верна и для других видов минеральных ресурсов.

Возьмем другой показатель — удешевление меди относительно потребительских товаров и услуг: сегодня нужно меньшее количество рубашек или движений парикмахерской бритвы для покупки тонны меди, чем сто лет назад. Отношение цены меди к ценам других благ подобно текущей денежной цене, скорректированной на рост стоимости жизни. При этом нужно помнить, что и другие блага, входящие в индекс стоимости жизни, с годами производятся все с меньшими издержками. На деле, однако, цена минеральных ресурсов падала быстрее, чем цены на другие блага.

Еще одним показателем динамики цен на природные ресурсы может быть доля нашего совокупного дохода, которую приходится платить за все добываемые минеральные ресурсы. Этот показатель также свидетельствует об устойчивом падении издержек. Абсолютные объемы добычи природных ресурсов росли из десятилетия в десятилетие, из века в век, и параллельно росло многообразие используемых природных богатств. Но расходы на их добычу, выраженные как доля совокупных расходов, уменьшались. «Валовая стоимость добываемых ресурсов (включая уголь, нефть и сельскохозяйственные продукты) сильно и неизменно падала относительно величины всего национального продукта с 1870 г. до настоящего времени. В 1890 г. доля добываемых ресурсов составляла почти 50%. К началу столетия она упала до 32%, ак1919г. — до 23%. В 1957 г. этот показатель равнялся 13% и продолжал сокращаться» , упав к 1988 г. до 3,7%. В 1988 г. доля минералов и энергии (без продуктов питания) составляла только 1,6% ВНП США . При этом на долю минералов (за вычетом энергетических источников) приходилось всего лишь менее половины процента ценности всех добываемых ресурсов, или 0,0002 от ВНП (пятидесятая часть процента ВНП) . Эта тенденция делает очевидным, что цена минеральных ресурсов — даже существенно увеличившись, для чего нет никаких оснований, — не может почти никак повлиять на наш уровень жизни, из чего следует, что «редкость» минеральных ресурсов не является серьезной угрозой для уровня жизни в мирное время.

Изменение роли природных ресурсов хорошо иллюстрирует компьютерная дискета: когда на ней записана, скажем, программа Windows, она стоит 450 долл., а нефти и песка на ее изготовление ушло на пару центов .

Из всех рассмотренных выше показателей изменения цен на сырьевые ресурсы последний является самым «домашним». Все показатели свидетельствуют об одной и той же тенденции развития, но особенно убедителен этот показатель доли минеральных ресурсов в семейных расходах. Минералы становились до сих пор все более доступными — менее редкими — по отношению к важнейшему элементу жизни — к затратам рабочего времени.

Есть еще один источник, рисующий ту же динамику цен. На рис. 1-4 изображены «мировые запасы» меди и отношение между объемом известных запасов и ежегодным объемом добычи. Цифры показывают, что запасы не только не сокращаются, но и растут, так же как увеличивается объем «запасов» в вашем холодильнике, когда вы ждете гостей. Я объясняю эту тенденцию, столь противоречащую здравому смыслу, в главе 2.

6

Из совокупности различных данных следует вывод, враждебный интуитивному пониманию: по мере все большего потребления угля, нефти, железа и других природных ресурсов они становятся все меньшей редкостью.

Рис. 1-4а. Мировое производство меди за год и величина разведанных запасов, 1880-1990 гг.

Рис. 1-46. Отношение разведанных мировых запасов меди к объему годовой добычи

К такому выводу приводит экономический подход к ситуации. (Подробнее см. в Примечаниях к данной главе.)

В лекциях на эту тему я обычно прошу поднять руки тех слушателей, которые согласны с мнением о конечности природных ресурсов. Затем я знакомлю слушателей с динамикой цен. Одна женщина мне возразила, что я «надул» слушателей, отвлекши их внимание от физических аспектов проблемы «исчерпания» ресурсов. Но ведь на деле ее, как и знаменитых предсказателей конца света, ввели в заблуждение неуместные в данном случае методы ученых-естественников. Подобно Куку, предсказавшему исчерпание запасов ртути, они ошиблись из-за привлекательной, но ни на чем не основанной теории «естественности» физических запасов сырья, что помешало им заметить историческую тенденцию падения цен на сырьевые ресурсы.

Я предлагаю пари тем, кто пророчит катастрофу

Некоторые возражают: мол, эти данные устарели и не отражают то, что случилось вчера или на прошлой неделе, и долговременные тенденции больше не работают. Нет возможности доказать, что их утверждения ошибочны. Но долгая печальная история катастрофических прогнозов, противоречащих долговременным тенденциям развития, показывает: предупреждения об опасности чаще бывают ошибочными, чем простая экстраполяция долгосрочных тенденций.

Слова не много стоят, особенно все эти панические толки, которые так любят газетчики и чиновники фондов, ведающие раздачей грантов. В местах моего детства тому, кого считали пустым болтуном, предлагали обычно: «А ты заплати за сказанное». Я готов платить за каждое свое утверждение. Если я заблуждаюсь относительно будущего природных ресурсов, вы можете на мне заработать.

Если редкость таких сырьевых товаров, как медь, в будущем возрастет — то есть если их реальные цены (с учетом инфляции) вырастут, — вы можете заработать, скупая их сейчас и продавая в будущем по более высокой цене. Это как раз то, что делают спекулянты, полагающие, что цены некоторых товаров будут расти (строго говоря, они приобретают лишь контракты на покупку или фьючерсы, а не сами товары).

И заметьте, вам не придется ждать десять или двадцать лет для получения прибыли, даже если ожидаемые изменения спроса и предложения произойдут как раз в эти сроки. Как только распространится и будет принята рынком информация о грядущем дефиците, люди начнут скупать соответствующий товар, так что текущие рыночные цены подстроятся к будущему состоянию дефицита. Текущие рыночные цены отражают оценку будущего профессионалами, которые посвятили всю жизнь изучению этих товаров и чьи богатство и доход зависят от правильности предсказаний.

Предостерегающим примером является Япония, которая позволила себе запаниковать по поводу будущих дефицитов из-за нефтяного эмбарго ОПЕК и последующего взлета цен в 1973 г.

Японцы, и в первую очередь правительственная администрация, впали в истерику в 1974 г., когда повсеместно возник дефицит сырьевых ресурсов. Они покупали, и покупали, и покупали (медь, железную руду, бумажную массу, серу и коксующийся уголь). Теперь они лихорадочно пытаются избавиться от обязательств покупать заказанное прежде и сократили импорт сырья почти вдвое. И несмотря на это, промышленные склады ломятся от изобилия дорогостоящего сырья .

7

Япония дорого заплатила за этот грубый просчет?.

Латинская Америка также пострадала, поверив паникерам, пророчившим скорое истощение ресурсов, а значит, и рост сырьевых цен. С начала 1970-х Мексика и Венесуэла брали большие кредиты, чтобы профинансировать свою нефтедобывающую промышленность, а другие страны Южной Америки брали в долг в ожидании роста цен на экспортируемые ими сельскохозяйственные продукты. Но индекс цен на продукты, экспортируемые Латинской Америкой, резко упал от примерно НО в 1974 г. до примерно 75 в конце 1980-х гг., резко усугубив долговой кризис 1980-х гг. . Вот что писал Далласский банк Федерального резерва о двух наиболее проблемных странах: «Мексике и Венесуэле не удалось продать нефть по той высокой цене, на которую они рассчитывали» .

Ложные страхи вовсе не безобидны — за них приходится платить. Так что пора и мне заплатить за свои убеждения. Последуют ли моему примеру те, кто пророчит нам эпоху нехваток и дороговизны?

В первом издании этой книги было такое заявление: я публично предлагаю пари на 10 000 долл., разбитых на ставки в 100 и 1000 долл., что цена минеральных ресурсов (или продуктов питания, или любых других биржевых товаров), пересчитанная с учетом инфляции, не вырастет. Вы можете выбрать любой металл или другие виды сырья (включая зерно и ископаемое топливо), которые не контролируются правительством, и назначить срок подведения итогов .

Иногда пари — это последняя соломинка для отчаявшегося. Когда вы убеждены в важности своей идеи, но не можете других заставить себя выслушать, вам остается только биться об заклад. Если другая сторона не примет пари, она тем самым признает, что не так уж сильно верит в собственную правоту.

В 1970 г. Пол Эрлих писал: «Если бы я был игроком, то побился бы об заклад, что к 2000 году Англия перестанет существовать» . В 1980 г. я предложил ему ответное пари, что природные ресуры подешевеют. Профессор Эрлих и двое его коллег заявили, что примут «сумасбродное предложение Саймона, пока нас не опередили другие желающие». Эрлих к тому же добавил, что «невозможно противостоять соблазну легких денег» . Они выбрали пять металлов — медь, хром, никель, олово и вольфрам — и назначили десятилетний срок.

Когда в сентябре 1990 г. срок пари вышел, не только сумма цен этих пяти металлов, но даже цены на каждый из них в отдельности упали. В этом нет ничего удивительного. Все было против них, потому что цены на металлы падали на протяжении всей истории человечества. С моей точки зрения, условия этого пари были похожи на ловлю рыбы в бочке. Естественно, я предложил повторить пари и даже увеличить ставки, но группа Эрлиха не приняла вызов.

В главе 9 вы узнаете об исходе другого предложенного мною пари. Общая реакция критиков была такова: мы всегда всё это знали?. Потом они изменили аргументацию и заявили: «Вы игнорируете главный вопрос».

И Уильям Конвей, генеральный директор нью-йоркского Зоологического общества, обратился ко мне через New York Times с вызовом «биться об заклад, что продолжится деградация живого и что все больше видов будет исчезать с лица земли».

Хорошо, я принимаю. Для этого второго издания я подготовил более широкое предложение. Я готов держать пари, что в долгосрочной перспективе практически все изменения экономической и экологической ситуации будут благоприятны для процветания людей (это, разумеется, не относится к сравнительному благосостоянию различных групп). Готовы ли пророки катастроф принять мой вызов? (Не стоит затаив дыхание ждать их ответа. Начиная с 1990 г. я повторял это предложение во многих статьях и получил ответ только от одного демографа, да и он не намерен рисковать деньгами — из религиозных соображений.) Как и раньше, мой выигрыш пойдет на финансирование фундаментальных исследований.

Причем я готов держать пари на любое явное или неявное предсказание из сделанных в этой книге — а здесь их великое множество — о скорости исчезновения видов; о судьбе лесов —

8

исчезнут они или, напротив, разрастутся; о возможном ущербе от уменьшения озонового слоя, о парниковом эффекте, детской смертности и т.д. и т.п.?

Бесспорно, что в странах Восточной Европы ожидаемая продолжительность жизни падала в то время, когда писалась эта книга. Людей всегда отличала способность губить жизнь ошибочными политическими решениями, и они до сих пор демонстрируют это. Но я полагаю, что баланс все-таки склоняется в другую сторону. К тому же я ведь предлагаю всего лишь пари; я не гарантирую, что будущее будет во всех отношениях розовым и безоблачным.

Резюме

Издержки на добычу сырья существенно уменьшились за известный нам исторический период, какими бы показателями издержек и цен мы ни пользовались. Эти исторически выявившиеся тенденции являются лучшей базой для суждения о будущем движении издержек и цен.

Кажется парадоксальным, что издержки получения и редкость ресурсов сокращаются по мере их использования. В следующих двух главах я разбираю этот парадокс, выделяя при этом два основных теоретических вопроса, которые помогают понять его: во-первых, определение ресурсов через услуги, которые могут быть обеспечены с их помощью, а не как простой запас материалов; и, во-вторых, анализ концепции конечности, ограниченности ресурсов.

Примечание 1

«Истинные» издержки (цены) природных ресурсов

В этой главе рассматривались причины, по которым издержки (или цены) на те или иные ресурсы растут или сокращаются. Но мы не коснулись вопроса о том, что же значит цена какого-либо блага и каким способом лучше измерять издержки его получения.

Можно измерять издержки получения тонны меди величиной нужного для этого рабочего времени. Но в этом подходе есть очевидные трудности. Можно использовать машины для экономии затрат рабочего времени, а значит, следует как-то учитывать издержки на использование этих машин. Потом, рабочее время одних рабочих дороже, чем других; час труда специалиста с университетским образованием не может быть столь же дешевым, как час труда землекопа.

Разумнее сравнивать рыночную цену тонны меди с рыночной ценой другого блага, которую можно было бы считать неизменной, — скажем, с ценой зерна. Но издержки на производство зерна, как и большинства всех других благ, с годами также меняются в силу изменения качества семян, удобрений, технологий и пр. Поэтому, если издержки производства зерна падали, тогда — даже при сохранении неизменных условий обмена зерна на медь — издержки производства меди тоже упадут.

Еще лучше было бы сопоставить цену меди с ценой такого блага, которая по технологическим причинам почти не изменяется со временем, — например, с ценой стрижки волос в парикмахерской. Но ведь и заработная плата парикмахеров выросла, скажем, за последние сто лет, просто потому, что доходы всех остальных увеличивались под влиянием изменений технологий и уровня образования. Так что и это сопоставление не даст нам «истинной» или «абсолютной» оценки изменения цены на медь.

Можно также исследовать динамику цен на факторы производства сырьевых материалов. То есть брать для сравнения не цену зерна, а цену пахотной земли, и не цену меди, а цену медных рудников . Но цена факторов растет всякий раз, когда совершенствуются методы производства, даже если «редкость» продукта при этом не изменяется. Так, в США цена плодородных земель повышается вместе с ростом урожаев или внедрением новых машин (хотя при этом цена посредственных земель падает, потому что в результате улучшений обработка ее делается просто невыгодной, а цена рудников падает по мере выработки запасов).

9

И до сих пор еще ничего не сказано об инфляции. Задача выделения той части цен на сырьевые материалы, которая объясняется изменением общего уровня цен, поднимает множество трудных вопросов.

Что же делать? Нужно смириться с неизбежным: не существует «истинной» или «абсолютной» меры издержек или цен. Различные показатели цен дают нам разного рода информацию, которая полезна для очень разных целей. Но одно можно сказать со всей определенностью: средние цены производства всей совокупности потребительских благ — то есть индекс потребительских цен, — измеренные количеством благ, доступных неквалифицированному работнику, годами снижаются, что ясно видно из долгосрочных тенденций роста уровня жизни. Значит, если бы цены на сырьевые ресурсы остались на уровне средней цены всей совокупности потребительских благ, все равно это означало бы сокращение «реальных» издержек. На деле цены на минеральные ресурсы уменьшались быстрее, чем цена на совокупность всех других благ массового спроса. Более того, все другие показатели издержек производства минеральных ресурсов также проявили долговременную склонность к сокращению. Поэтому можно вполне определенно утверждать, что издержки добычи минеральных ресурсов существенно уменьшались в прошлом, какими бы критериями мы ни пользовались.

Примечание 2

Главное, чего нам недостает

Единственный ресурс, причем важнейший из всех, который делается все более редким и менее изобильным, — это человек. Да, сейчас на земле проживает больше людей, чем когда-либо прежде. Но если мы измерим редкость человека так же, как измеряем редкость всех других благ — платой за возможность располагать ими, — то увидим, что в предшествующие десятилетия и столетия величина заработной платы росла во всем мире, как в богатых странах, так и в бедных. Цена услуг шофера, кухарки или экономиста выросла как в Индии, так и в США. Этот рост цен на услуги ясно свидетельствует, что люди стали большей редкостью, и это при том, что их стало больше.

Признаком дефицита являются жалобы дельцов на то, что «невозможно найти людей», иными словами, никто не желает работать при прежнем уровне заработной платы. Редактор делового раздела газеты Baltimore Sun констатирует, что «нам не хватает людей» . Заголовок в Wall Street Journal сообщает, что «нехватка рабочих рук подстегивает инфляцию», и продолжает: «Дефицит квалифицированных работников и сокращение числа молодых людей, вступающих в ряды рабочей силы, угрожают сокращением прибылей во многих отраслях» . И нет причин полагать, что цена рабочего часа не будет расти и впредь.

Другим подходящим показателем редкости являются затраты труда на производство единицы сырья. Затраты труда на выплавку тонны меди или других металлов, выраженные в неизменных долларовых ценах, резко сократились, при том что заработная плата (цена единицы труда) сильно возросла. Если мы посчитаем динамику производства меди и других металлов за час вложенного труда, то обнаружим колоссальное сокращение издержек на добычу природных ресурсов .

Глава 2

ПОЧЕМУ ИНЖЕНЕРНЫЕ ПРОГНОЗЫ ОБЕСПЕЧЕННОСТИ РЕСУРСАМИ СТОЛЬ ЧАСТО ОКАЗЫВАЮТСЯ ОШИБОЧНЫМИ?

Самые популярные долгосрочные прогнозы истощения природных ресурсов, разрабатываемые учеными и инженерами, резко отличаются от экономических прогнозов, на которые опирается данная книга. Инженерные прогнозы обычно оказывались совершенно ошибочными. В этой главе рассматриваются причины такого положения дел.

Можно ли основывать инженерный (или технический) прогноз только на законах и методах естественных наук? Так ли уж обязательно, чтобы результаты экономических и технических прогнозов противоречили друг другу? На оба вопроса ответ «нет».

10

Ряд наиболее знающих инженеров-прогнозистов поддерживают оптимизм экономических предсказаний, рассмотренных в главе 1, и отвергают пессимизм прогнозов, базирующихся на использовании методов естественных наук. Результаты инженерных прогнозов разноречивы, но именно пессимистические получают наибольшую популярность.

В этой главе разбираются причины разноголосицы и противоречий в существующих прогнозах обеспеченности сырьевыми ресурсами. В следующей главе я объясняю, почему силы, способствующие долгосрочному снижению редкости ресурсов, будут, скорее всего, действовать в сколь угодно далеком будущем — вопреки тому, что следует из инженерных прогнозов (энергетические прогнозы рассматриваются отдельно в главах 11-13).

Парадоксы инженерных методов прогнозирования

Вопреки распространенной идее, что истощение месторождений неизбежно ведет к росту издержек производства и повышению редкости сырьевых ресурсов, факты, приводимые в главах 1, 5, 8, 10 и 11, свидетельствуют, что в прошлом все показатели издержек на добычу природных ресурсов сокращались. Это противоречие должно быть объяснено, но предлагаемое объяснение кажется противоречащим здравому смыслу.

Технические специалисты, использующие в прогнозах методы естественных и инженерных наук, действуют следующим образом. Они оценивают объем и качество известных месторождений, существующие и перспективные в будущем методы добычи. Получив все эти оценки, рассчитывают объем ресурсов, которые станут доступны в будущем при различных показателях издержек добычи (в лучших прогнозах) или при текущем уровне издержек (в самых прямолинейных прогнозах).

В основе такого инженерного прогноза лежит предположение, что на земле существует определенный запас данного вида сырья, а значит, можно, по крайней мере в принципе, ответить на вопрос, сколько, например, на земле меди.

Что имеется в виду, когда мы говорим о «ресурсах земли»? Если речь идет о физических объемах, то у нас нет возможности измерить мировые запасы меди, железа или нефти. Но даже если мы сумеем как-нибудь их измерить, то, скорее всего, не сможем договориться, что же именно включать в состав ресурсов. Например, следует ли в состав мировых запасов меди включать медь, растворенную в водах Мирового океана?

При оценке доступных человечеству запасов «меди», «нефти» и т.п. возникают почти непреодолимые трудности учета множества качественных характеристик месторождений, влияющих на трудность добычи сырья. К тому же объем сырьевых запасов в месторождениях с низкой концентрацией (например, запасы металлов на морском дне и в морской воде, как видно из табл. 2-1) чрезвычайно велик по сравнению с обычно подразумеваемыми «разведанными резервами». Кроме того, благодаря открытиям человечество постоянно увеличивает объем пригодных к эксплуатации

Таблица 2-1

Объем разведанных запасов (число лет потребления)

Источник: Nordhaus 1974, p. 23; Simon, Weinrauch and Moore 1994.

ресурсов. (В прошлом Геологическая служба США полагала, что ни в Калифорнии, ни в Техасе нефти нет.) Новые источники ресурсов нередко обнаруживаются где-то за пределами освоенного мира, как это было в прошлые века, когда Европа использовала то, что давали другие континенты, или как это может сложиться в будущем, когда мы станем получать сырье со дна морского или с других планет. Новыми источниками ресурсов может служить и производство, подобно тому как мы выращиваем хлеб и получаем ядерное топливо. (Нам не следовало бы уж слишком зацикливаться на определении «естественный», как в словосочетании «естественные ресурсы»).

11

Огромному числу людей оказывается непросто принять такой подход. Попробуем поразмыслить. Большинство определяет потенциальные запасы нефти как сумму запасов во всех месторождениях мира. И эта величина явно фиксированная. Но это определение неоперационально, так как решительно невозможно обследование всех месторождений земли. С практической точки зрения имеет смысл говорить о запасах в освоенных или разведанных месторождениях, о потенциальном объеме добычи и прироста запасов при разных условиях спроса. Две последние величины явно переменчивы, и именно они чрезвычайно важны для принятия политических решений. (В следующей главе мы подробнее исследуем противоречащую здравому смыслу идею, что объем сырьевых запасов «неограничен».)

Помимо прироста добычи, есть и другие пути обеспечения роста сырьевых ресурсов. Не следует поддаваться иллюзии, что всякий раз, как мы извлекаем из земли килограмм меди, ее запасы для будущих поколений сокращаются. Мы слишком склонны представлять мировые ресурсы руды в виде одного-единственного рудника, истощающегося по мере выработки. Не будем забывать, что постоянно открывают и вводят в эксплуатацию новые источники сырья (металлолом, например), которые могут быть вовсе непохожими на прежние, но качество которых может оказаться более высоким. Мы создаем новые источники меди точно так же, как производим бумажные салфетки или хула-хупы. Это значит, что для их получения мы расходуем время, капитал и всякие материалы. Еще важнее, что мы находим новые способы предоставления услуг, требующих использования дорогостоящего продукта или ресурса.

Распространенное негодование, что средний американец использует, скажем, ресурс X в 90 раз больше, чем средний африканец или житель Азии, можно, в рамках этой логики, рассматривать как неоправданное. Ведь средний американец и производит этот самый «природный» ресурс X в объемах много больших, и в среднем пропорционально он их производит больше, чем потребляет.

Я понимаю, что такой подход кажется совершенно несовместимым со здравым смыслом, но прошу вас, читайте дальше. Как и во многих других сложных вопросах, здесь нужно увидеть смысл в том, что сначала кажется чистым абсурдом, и только тогда приходит понимание. Оно, конечно, не дается без усилий и готовности открыто воспринять радикальное переосмысление парадоксальных гипотез. Но без этого нам не разобраться в существе дела.

Проблемы составления инженерных прогнозов

Обычный прием прогнозистов таков. Они просто делят объем «разведанных резервов» на объем текущего потребления и получают в результате «число лет, обеспеченных запасами». Позднее мы подробнее обсудим этот подход в связи с оценкой запасов нефтяных и энергетических ресурсов, а здесь сделаем только несколько замечаний.

Концепция разведанных (или «доказанных») резервов очень полезна, когда фирмам приходится принимать решение, прибыльно ли вкладывать средства в разведку новых месторождений. Точно так же управляющему супермаркета нужно знать объем текущих запасов товаров, чтобы своевременно их пополнять. Но показатель разведанных запасов вводит в заблуждение, когда речь идет о будущих потребностях (см. табл. 2-1, в которой сравниваются показатель разведанных запасов с двумя другими показателями обеспеченности ресурсами). Рис. 1-3 показывает, что разведанные запасы ртути не уменьшились, а увеличились. Из рис. 2-1 видно, что общемировые разведанные запасы меди и почти всех других видов сырья выросли за период с 1950 г. — точно так же, как с ростом объемов продаж растут запасы товаров в торговле. В табл. 2-1 показано соотношение между объемом разведанных ресурсов и совокупным объемом производства. Именно на этот показатель ссылались многие авторы, предсказывавшие истощение ресурсов. Логика их вычислений очень проста: если у нас имеется разведанных резервов только на 15 лет потребления, то через 15 лет резервы будут исчерпаны до дна. Но графики показывают, что за этот период объем разведанных ресурсов вырос не только в абсолютном выражении, но и относительно объема ежегодного потребления. Я объясняю этот парадокс в главе 3. Это должно бы убедить даже самых недоверчивых, что прогнозы, использующие концепцию разведанных резервов, т.е. подавляющее большинство прогнозов, особенно самых панических, настолько ошибочны, что скорее вредны, чем бесполезны.

12

Для Соединенных Штатов коэффициент обеспеченности природными ресурсами в целом также вырос. По оценкам Эрла Кука, с 1934 по 1974 г. обеспеченность запасами металлов выросла соответственно: по меди от 40 до 57 лет; по железной руде от 18 до 24 лет; по свинцу от 15-20 до 87 лет; по цинку от 15-20 до 61 года . Поскольку сырьевые ресурсы являются

Рис. 2-1. Объем разведанных мировых запасов отдельных минеральных ресурсов в 1950, 1970 и 1990-м гг.

предметом свободной международной торговли, данные о мировых резервах существенно представительнее и важнее, чем данные по США.

Чтобы разобраться в концепции разведанных запасов, нужно осознать соотношение между реальным богатством земной коры минеральными ресурсами и объемом добываемых запасов. В сущности, объем разведанных ресурсов представляет собой смехотворно заниженную базу для предсказаний. Общее содержание минеральных ресурсов в земной коре — это другая крайность: оценка чрезмерно завышена. Наиболее адекватен с экономической точки зрения показатель «извлекаемых запасов», который, по сегодняшним оценкам Геологической службы США, составляет ничтожную долю процента (0,0001) от содержания их в верхнем километре земной коры. Количественные оценки этого показателя даны в средней колонке табл. 2-1. В двух других колонках этой таблицы приведены количественные оценки показателей разведанных запасов и общего содержания минералов в верхнем километре земной коры. Нет сомнений, что в будущем — по мере совершенствования техники добычи или роста цен — нынешние оценки объема извлекаемых запасов возрастут .

Для технических прогнозов характерна также известная проблематичность оценки запасов извлекаемых минеральных ресурсов. Даже небольшое изменение цен сильно влияет на возможности добычи, т.к. изменяется состав потенциально прибыльных месторождений. Однако значительная часть инженерных прогнозов учитывает только те месторождения, которые выгодно разрабатывать при сегодняшних ценах и существующих технологиях. Учитывая то, что всегда и везде разрабатываются прежде всего самые богатые месторождения, подобный подход к прогнозированию обеспечивает нам неизменные предсказания быстрого истощения ресурсов. При этом долгосрочная тенденция заключается как раз в сокращении редкости ресурсов в силу повышения стимулов к открытию новых месторождений и изобретению лучших методов добычи.

Еще одна трудность инженерных прогнозов: методы, выводящие за пределы концепции «разведанных запасов», с необходимостью опираются на более спекулятивные гипотезы, чем методы экономического прогноза. Инженерные прогнозы должны включать некоторые предположения об открытии пока еще неоткрытых месторождений и развитии пока еще не разработанных технологий. Принятие «консервативных» (читай — «лишенных воображения») предположений о том, что будущие технологии будут подобны сегодняшним, есть то же самое, как если бы в XVIII в. кто-либо предсказал сохранение тогдашних методов добычи до конца XX в. (Не следует забывать о склонности экспертов недооценивать объем будущих технологических изменений и их воздействие на экономику. Как сказал Саймон Кузнец, «экспертами обычно являются специалисты, привыкшие к традиционным подходам, а потому и связанные ими, а в силу ограниченности одной только областью знаний им свойственны узость кругозора и чрезмерный консерватизм».) Экономический подход, напротив, требует только одного предположения, а именно: долгосрочная тенденция падения издержек будет действовать и в будущем.

Наконец, стоит помнить и о том, что в настоящее время наши знания о мировых запасах минерального сырья весьма неполны — по той простой причине, что нет никакого смысла осуществлять достаточно детальный геологический поиск. Кому нужно пересчитывать камни в Монтане, если в вашем собственном дворе довольно камней, пригодных на роль пресс-папье?

Нам не известен точный объем ресурсов, которые можно извлечь из земной коры. Мы не будем этого знать ни через два года, ни через десять лет. Причина незнания очень проста — до сих пор никто в мире не нуждался в точном знании этого рода .

13

Все эти трудности, возникающие при предсказании доступности и наличия ресурсов, хорошо известны геологам, которые до сих пор избегали участия в широких дискуссиях. Для иллюстрации можно обратиться к рис. 2-2, показывающему соотношение между разведанными месторождениями и общими запасами минеральных ресурсов.

Как мог бы выглядеть идеальный технический прогноз, будь он реализован? Каждый, думаю, согласится, что нам хорошо бы знать, сколько

Рис. 2-2. Схема источников сырьевых ресурсов по Маккелви

сырья может быть и будет добыто при различных значениях рыночных цен в каждом будущем году. Оценки для каждого года, следующего за 199? или 20??, с необходимостью зависят от количества ресурсов, использованных в году, предшествовавшему году 199? или 20??. Так что если, с одной стороны, в предшествующем году уровень добычи был выше, то на анализируемый год останется меньше высококачественных ресурсов и сырьевые цены поднимутся. С другой стороны, при более высоком потреблении в предшествующие годы повышаются стимулы к открытию новых месторождений и совершенствованию технологий, что ведет к понижению рыночных цен. Я склонен предположить, что повышение спроса в годы, предшествующие 199? или 20??, означает, как правило, более низкие, а не более высокие цены в интересующие нас годы.

Эта схема идеального технического прогноза заставляет поставить важнейший вопрос: каким из множества прогнозов и прогнозистов можно доверять в наибольшей степени? А мой личный совет таков: при любой возможности пользуйтесь данными экономических прогнозов и не обращайте внимания на инженерные.

Лучшими инженерными прогнозистами являются те, которые в наибольшей степени учитывают зависимость добычи ресурсов от рыночных цен и в полной мере используют данные о прошлой динамике спроса, добычи и потребления. В соответствии с этим критерием большинство инженерных прогнозов просто ничего не стоят, поскольку совсем не учитывают возможную динамику цен как фактор изменения уровня добычи и потребления ресурсов. И прежде всего следует отбросить как неадекватные все прогнозы, исходящие из концепции «разведанных резервов».Что же касается тех инженерных прогнозов, которые учитывают возможную динамику цен, их качество определяется полнотой учета будущих возможностей технологического развития, нацеленного на добычу и переработку ресурсов, скрытых в земле, на дне океана и в океанской воде. Такие оценки способны дать только квалифицированные специалисты, и не широкой публике судить об их качестве.

Разброс инженерных прогнозов

Давайте, несмотря на все мои оговорки, кратко рассмотрим содержание ряда инженерных прогнозов, используя преимущественно язык самих прогнозистов. Я намерен показать, что, даже придерживаясь довольно «консервативных» предположений о будущем добывающих отраслей, многие лучшие прогнозисты предвидят несравненное изобилие всех видов сырья, что резко контрастирует с катастрофическими историями, господствующими в ежедневных газетах, об ожидающих нас временах. Главная трудность здесь опять-таки прежняя: каким экспертам верить? При желании легко найти специалиста, отмеченного всеми академическими регалиями, который за ваши же деньги напророчит всяких страхов не меньше, чем в хорошем фильме ужасов. Например, геолог Престон Клод написал, что «запасы пищевых и сырьевых ресурсов накладывают жесткие ограничения на численность населения... и эти границы будут достигнуты в ближайшие 30-100 лет» . Что ж удивительного, что его точка зрения очень скоро оказалась растиражированной в популярном бестселлере Пола и Уильяма Паддоков «Голод в 1975-м!»?

Начнем с оценки обеспеченности сырьем, сделанной под руководством Германа Кана. Рассмотрев ситуацию с двенадцатью важнейшими металлами, на которые приходится 99,9% всего мирового потребления металлов, авторы делят их только на две категории — «безусловно неисчерпаемые» и «вероятно неисчерпаемые». При этом утверждается, что запасы ни одного из этих двенадцати металлов не будут исчерпаны в предвидимом будущем, т.е. в будущем, которое может повлиять на принимаемые сегодня решения. Вывод таков:

14

«95% мирового спроса приходится на пять металлов, каждый из которых следует рассматривать как неисчерпаемый» .

Много десятилетий назад великий геолог Кертли Матер, опережая свое время, сделал схожее предсказание:

Подводя итог, почти для всех важных невозобновляемых ресурсов объем разведанных мировых запасов в тысячи раз превосходит объем общемирового потребления. Для тех нескольких видов сырья, запасы которых относительно невелики, например для нефти, либо существуют адекватные субституты, либо наличествуют адекватные альтернативные источники снабжения, которых хватит для обеспечения потребления на многие тысячи лет. Миру в целом не грозит исчерпание никаких сколько-нибудь важных видов сырья. Кладовые матери-земли намного богаче, чем принято думать .

Известный геохимик Гаррисон Браун, которого никто из знавших его не назвал бы чрезмерным оптимистом, в 1963 г. в обзоре перспектив обеспечения ресурсами на следующие сто лет предвидел, что в будущем природные ресурсы станут настолько изобильными, что «минеральное сырье перестанет играть главную роль в мировой экономике и политике» . (По моему мнению, это будущее уже наступило.)

Г.Е. Геллер и A.M. Вайнберг в статье, оцененной столь высоко, что она стала первой естественнонаучной работой, удостоившейся перепечатки в American Economic Review, рассмотрев вопрос о наличии субститутов для важнейших видов сырья, пришли к следующему выводу:

Мы выдвигаем принцип «безграничной» заменимости. Если не считать трех важных исключений — фосфор, ряд микроэлементов для сельского хозяйства и ископаемое топливо, — общество сможет выжить за счет неисчерпаемых или почти неисчерпаемых источников сырья, которые обеспечат потребности цивилизации без заметного сокращения уровня и качества жизни. Общество будущего может опереться на использование стекла, пластиков, дерева, цемента, железа, алюминия и магния .

Их анализ венчает такой оптимистический итог:

Вывод несомненен: наши убывающие минеральные ресурсы в целом, за исключением истощающихся запасов углеводородов, вряд ли способны стать причиной мальтузианской катастрофы... В эпоху субститутов самым важным сырьем является энергия. Уровень жизни почти наверняка будет зависеть только от издержек ее производства .

Может быть, это высказывания аутсайдеров? Вряд ли. Винсент Маккелви, ставший позднее директором Геологической службы США, заявил в официальном докладе об обеспеченности США минеральными ресурсами: «Лично я убежден, что в предстоящее тысячелетие мы сможем увеличивать добычу минеральных ресурсов, необходимых для поддержания высокого уровня жизни уже сегодня зажиточных групп и для повышения уровня жизни бедняков в нашей стране и во всем мире» .

Просто поразительна пропасть между этими оценками и теми, которые часто публикуются в газетах и журналах. Самым известным из прогнозов близкого конца света в последние несколько лет была работа Римского клуба «Пределы роста» (Limits to Growth). Ее издали на 29 языках общим тиражом 9 млн. экземпляров . Книга подверглась столь тщательной и всесторонней уничтожающей критике, что нет смысла сейчас о ней подробно говорить. Еще любопытнее, что через четыре года после публикации она была дезавуирована самим Римским клубом, заявившим, что выводы, сделанные в работе, неверны и они были искажены намеренно, чтобы «пробудить» сознание и беспокойство публики.

Что касается запасов минерального сырья, Дэннис Мидоуз (автор «Пределов роста») обрек себя на ошибочные выводы уже тем, что положился на концепцию достоверных запасов. По его оценкам, например, мировые запасы алюминия должны быть исчерпаны уже через 49 лет. Но ведь алюминий самый распространенный в земной коре металл, и вероятность того, что его добыча окажется недостаточной, просто равна нулю. (Ошибка Мидоуза была еще и в

15

том, что он учел только высококачественные месторождения бокситов, тогда как основные запасы приходятся на низкокачественные.) Историческая динамика цен на алюминий, представленная на рис. 2-3, показывает, что с начала XIX в. алюминий стал гораздо более доступным металлом, а не более редким. В течение двух десятилетий после публикации работы Мидоуза цены на алюминий продолжали падать, что явно свидетельствует о сокращении редкости этого металла.

Рис. 2-За. Цены и мировое производство алюминия

Рис. 2-36. Отношение запасов бокситов к производству

Полный провал мрачных пророчеств книги «Пределы роста» и даже отказ от нее спонсоров — Римского клуба — не повлияли на мышление этих лжепророков. Мидоуз и в 1990 г. продолжал говорить, что «мы показали: рост физических объемов производства остановится при жизни нынешнего поколения... Главная проблема ни на йоту не изменилась: в конечном но размерам мире невозможно поддерживать постоянный рост производства» . (В следующей главе мы покажем, почему в данном контексте «конечность мира» является вполне ненаучной и разрушительной идеей.) В 1992 г. та же группа авторов опубликовала книгу «За пределами пределов» {Beyond the Limits), в которой повторяются все те же старые утверждения, а ошибки старых прогнозов объясняются использованием неверных данных. (См. Примечание к главе 34.)

Внимание широкой публики привлекают прогнозы правительственных агентств, и многие наивные люди склонны верить прежде всего им. При этом неспособность этих агентств предвидеть обеспеченность ресурсами в будущем и вред, приносимый такими «официальными», но вполне ложными прогнозами, мог бы позабавить, если бы от всего этого не делалось грустно. Рассмотрим следующий эпизод.

После резкого взлета цен на пиломатериалы в конце 1970-х гг. в 1983 г. эти цены упали почти на 3/4, что привело к краху лесопильные компании, подрядившиеся работать по правительственным заказам в период высоких цен. Отраслевые объединения лесопилыциков заявили, что правительство обязано им помочь, потому что причиной экономического краха были неверные прогнозы государственной структуры. В конце 70-х гг. (говорил представитель отрасли) правительственные экономисты предсказали дефицит пиломатериалов, чем и взвинтили цены .

Даже экономисты под влиянием инженерных прогнозов могут впасть в искушение и сосредоточиться на слишком коротких отрезках кривых цен, что ведет к неверным прогнозам. Например, в 1982 г. Маргарет Слейд опубликовала показавшийся авторитетным анализ динамики сырьевых цен за 1870-1978 гг. В анализе использовалась теоретическая модель, учитывавшая различия в качестве месторождений. Слейд пришла к выводу, что «если редкость измерять относительными ценами, то приходится признать, что невозобновляемые природные ресурсы стали за этот период более редкими» . Если бы она дополнила свой анализ данными до 1993 г. включительно и использовала существующие данные за период, предшествующий 1870 г., выводы были бы прямо противоположными.

Резюме

Если исходить из данных о составе земной коры, потенциальных запасов практически всех важных минералов хватит для жизни еще множества поколений. Этот вывод полностью согласуется с результатами экономического анализа исторических данных: падение цен на все сырьевые материалы относительно всех видов заработной платы свидетельствует о сокращении редкости и росте доступности всех видов сырья (подробнее см. в главах 1, 5, 8, 10 и 11).

Инженерные прогнозы, предсказывающие истощение природных ресурсов, оказываются ошибочными но двум основным причинам: 1) при сколь угодно точном определении объема ресурсов их реальное наличие в земной коре не может быть установлено просто потому, что интенсивный геологический поиск начинается только тогда, когда появляется нужда в ресурсах, как показывает пример с приростом разведанных месторождений меди (см. табл. 2-

16

1 и рис. 2-1); 2) даже если бы нам удалось получить достаточно точную оценку объема определенных ресурсов, эти данные все равно не были бы так уж важны с точки зрения экономики. Ведь можно найти иные пути удовлетворения потребностей, например заменить медные телефонные провода на стекловолоконные. Могут появиться новые методы разработки низкокачественных месторождений меди, прежде считавшихся нерентабельными. Возникновение новых источников дешевой энергии, таких, как атомные электростанции, может сделать выгодным извлечение меди из морской воды. Таким образом, знание о наличных запасах природных ресурсов оказывается для нас относительно бесполезным, поскольку никакие физические измерения не помогают узнать, что мы сможем использовать в будущем для удовлетворения собственных нужд.

Как сформулировал один мудрый геолог:

Для любого вида минерального сырья разведанные запасы представляют собой лишь малую часть потенциально доступных ресурсов. Численные оценки обоих показателей динамичны: их нельзя оприходовать, как банки с помидорами на магазинном складе. Новые научные открытия, новые технологии и новые условия коммерческого спроса или ограничений существенно влияют па количественные оценки объема запасов и ресурсов. Не зная коммерческого спроса и рыночных цен, мы не можем сказать о наличии запасов и ресурсов ничего определенного .

Примечание для инвесторов

Инвесторов, желающих вкладывать в ценные бумаги корпораций, раздражают мои утверждения, что цены на сырье в длительной перспективе будут падать. Чтобы продемонстрировать практическую полезность данной книги, я дам вам следующий совет: избегайте как чумы вложений в любые взаимные фонды, которые оперируют сырьевыми товарами. В длительной перспективе эти инвестиции наверняка обернутся убытками. Вот письмо по этому поводу, которое я написал для газеты:

Господин издатель!

Только что созданный компанией Goldman-Sachs фонд инвестиций в сырьевые товары (Commodity Index fund) (Wall Street Journal, July 22, 1991) является наихудшей возможностью инвестирования по эту сторону Бруклинского моста. Десятилетиями и веками цепы на сырье падали относительно цен на готовые товары. Это означает, что в ходе исторического развития природные ресурсы делались менее редкими и более доступными. Подготовленный Г. Барнсттом и Ч. Морзе классический анализ «Редкость и рост» документально демонстрирует существование этой тенденции для периода с 1870 по 1957 г. Моя собственная работа делает то же самое для периода с 1800 г. (если находились нужные данные) и вплоть до настоящего времени. Дж. Лидере, У.П. Грэмм (ставший сенатором), С.К. Морис и К.У. Смитсон проанализировали прибыльность различных инвестиций за период 1900-1976 гг. и показали, что торговля сырьем в эти годы была относительно убыточной: облигации категории ААА принесли за это время прибыль на 733 процента больше, чем владение ресурсами.

Goldman-Sachs в состоянии показать, что существуют короткие периоды, когда операции с сырьевыми товарами приносят большую прибыль. Но демонстрация этого свидетельствует либо о научном заблуждении — вместо того чтобы анализировать длинные динамические ряды, берутся непредставительные данные о коротких промежутках времени, — либо об откровенном мошенничестве. Других объяснений нет.

И еще одно. Я буду счастлив занять в их инвестиционной программе противоположную позицию и продавать то, что они покупают.

Эта незадача демонстрирует, как важно ориентироваться на длительные исторические тенденции, а не на краткосрочные всплески товарно-сырьевой биржи.

17

Глава 3

МОГУТ ЛИ ЗАПАСЫ СЫРЬЕВЫХ РЕСУРСОВ, ОСОБЕННО ЭНЕРГЕТИЧЕСКИХ, ОКАЗАТЬСЯ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО БЕСКОНЕЧНЫМИ? ДА!

Профессор на лекции заявил, что мир погибнет через 7 миллиардов лет из-за того, что иссякнут запасы солнечной энергии. Взволнованный студент попросил профессора повторить, а затем с явным облегчением воскликнул: «А мне-то послышалось, что всего через 7 миллионов лет!»

Альфред Сауи 1976

[Мой экономический анализ покоится] на ряде необычных принципов, которые могут показаться слишком утонченными и непригодными для таких грубых предметов. Если они окажутся ложными, что ж, отбросим их. Но не следует отвергать их в силу того предрассудка, что они необычны.

Давид Юм, Эссе, 1777/1987

Для существования науки нужны умы, которые не допускают, что природа должна удовлетворять неким предвзятым условиям.

Ричард Фейнман, The Character of Physical Law, 1994

Опаснее всех других аргумент, который кажется верным, но ие может быть обоснован.

Стивен Дж. Гулд, The Mismeasure of Man, 1981

В главе 2 было показано, что мы не способны точно измерить запасы природных ресурсов. Отсюда я делаю логичный вывод: природные ресурсы не есть нечто конечное. Да, вы поняли верно. В главе 3 рассказывается, что с экономической точки зрения запас природных ресурсов бесконечен, и это одна из причин, почему цены на них могут в будущем падать до бесконечности.

На первый взгляд даже сама идея исследовать проблему конечности природных ресурсов кажется абсурдным занятием. Ведь каждому «известно», что ресурсы конечны. И это убеждение привело очень многих к необоснованным, далеко идущим выводам о будущем мировой экономики и мировой цивилизации. Ярким примером является работа «Пределы роста», которая в издании 1974 г. начиналась таким предисловием:

Большинство людей осознают, что земля конечна... Большинство политиков обычно считают, что завтрашний экономический рост обеспечит их ресурсами, нужными для решения повседневных проблем. Но недавно в результате осознания последствий роста населения, усиливающегося загрязнения окружающей среды и истощения месторождений ископаемого топлива возникло сомнение в разумности и спасительности веры в постоянный экономический рост .

(Отметьте использованный здесь риторический прием: в нервом предложении использовано слово «осознают», а оно означает, что речь идет о достоверном факте и любой «не осознающий» просто отказывается признать этот факт.) Для многих авторов, пишущих на эти темы, вопрос о неизбежности исчерпания природных ресурсов просто за пределами дискуссии. Политолог, рассуждающий о соотношении между природными ресурсами и национальной безопасностью, ссылается на «бесспорный факт, что многие важнейшие ресурсы являются невозобновимыми» . Высокопоставленный правительственный чиновник из Министерства энергетики заявляет, что взгляды, «согласно которым мировых запасов

18

нефти... достаточно для удовлетворения мировых потребностей», есть просто «самодовольная глупость» .

Представление об ограниченности ресурсов настолько распространено и влиятельно, что в 1972 г. в отчете Президентской комиссии по росту населения и будущему Америки (последний отчет такого рода), именно исходя из этой идеи, были развиты важные политические рекомендации. С самого начала в отчете задается вопрос:

Каково нынешнее положение этого народа и куда он идет? В некоторый момент будущего конечные земные ресурсы окажутся недостаточными для нужд выросшего населения, в том числе для США... Было бы вполне уместно и отвечало бы нашим собственным интересам полноценное участие в стремлении народов мира к лучшей жизни, а значит, и к стабилизации численности населения земли .

Именно предположение о конечности ресурсов, непосредственно отражающееся в выводах подобных работ, ведет многих прогнозистов к заблуждению. Процитируем еще раз книгу «Пределы роста», на этот раз о продуктах питания: «Модель мира основана на фундаментальном предположении, что годовой объем производства в мировой системе сельского хозяйства имеет определенную верхнюю границу» .

Представление о конечности природных ресурсов ввело в заблуждение даже столь могучего мыслителя, как Бертран Рассел. И в данном случае это не просто случайное ошибочное мнение некоего отдельного человека. Каждый из нас придерживается по тем или иным вопросам неверных мнений просто потому, что жизнь слишком коротка, чтобы тщательно продумать даже малую часть вопросов и проблем, с которыми нам приходится сталкиваться. Но Рассел в книге с ироническим заглавием «Воздействие науки на общество» многие главы посвятил как раз этому предмету. Его беспокоило, что истощение ресурсов станет причиной социальной нестабильности.

В долгосрочной перспективе вопрос о сырьевых ресурсах является источником проблем в не меньшей степени, чем сельскохозяйственное производство. Корнуолл производил олово со времен финикийцев и вплоть до самого недавнего времени.... Сейчас месторождение олова в Корнуолле исчерпано. Рано или поздно все легкодоступные месторождения олова оказываются исчерпанными, и то же самое происходит с большей частью других сырьевых материалов. В данный момент самой тяжелой является проблема нефти... Мир до сих пор сильно зависел от нее, и пока он останется промышленным миром, он будет зависеть от нее. Это неизбежный, хотя, быть может, отдаленный от нас во времени источник нестабильности в [постиндустриальном] научном обществе .

Эта ошибка подстерегает и экономистов (хотя им грозит меньшая опасность просто потому, что они привыкли рассчитывать на способность экономики приспосабливаться к проблеме дефицита). Джон Мейнард Кейнс считался умнейшим человеком своего времени. Но в вопросе о природных ресурсах — да, кстати, и о росте населения — он проявил себя как человек невежественный в области фактов и тупой (это определение я использую только применительно к знаменитостям) догматический упрямец. В своей знаменитой книге «Экономические последствия мира», опубликованной сразу после завершения Первой мировой войны, Кейнс писал, что Европа не в состоянии обеспечивать себя сырьем и скоро ей некуда будет обратиться:

К 1914 г. внутренние потребности США в пшенице были примерно равны собственному производству, и только в исключительно благоприятные урожайные годы возникал небольшой избыток для экспорта...

Притязания Европы на ресурсы Нового Света становились все более сомнительными, закон падающей доходности наконец дал себя почувствовать и понуждал Европу год от году предлагать все большее количество собственных товаров, чтобы получить все то же количество хлеба... Если Франция и Италия получат право удовлетворить свои потребности в угле за счет производимого в Германии, тогда Северная Европа, Швейцария и Австрия... потеряют собственные источники снабжения .

19

Все эти рассуждения о неизбежности дефицитов оказались грубой ошибкой. Такова была мудрость Кейнса как экономиста и провидца. В 1920-е гг. миллионы простых американских фермеров гораздо лучше его понимали реалии сельскохозяйственных рынков. Отсюда следует, что мало быть умным резонером. Нужно знать историю и технические детали.

Так же как в шутливом эпиграфе этой главы, вопрос о конечности сегодня, как и в дни Кейнса, не имеет отношения к современной жизни. Но поскольку этот вопрос играет центральную роль в мышлении современных проповедников близкого апокалипсиса, нам придется разобрать его подробнее.

Развиваемая в этой главе идея интуитивно кажется неверной, как и большинство идей книги. А когда научные идеи уж слишком далеки от «здравого смысла», возникает недовольство наукой и люди находят другие объяснения, о чем и рассказывает следующая притча.

Вообразите себя на миг вождем примитивного племени, которому я объясняю процесс испарения воды из горшка. Я растолковываю, что вода состоит из громадного множества мельчайших и невидимых частиц вещества, которые движутся с невообразимой скоростью. Самые быстрые покидают поверхность воды и оказываются в воздухе. Поскольку этот процесс идет постоянно, каждая мельчайшая частица воды переходит в воздух, и горшок пересыхает. А потом я вас спрашиваю: «Это разумное объяснение?» Вы, конечно, согласитесь, что по пауке вес так и есть. Но вождю в такое поверить невозможно, и он предпочтет думать, что это духи выпивают воду.

Излагаемые здесь взгляды производят впечатление неправдоподобных, но из этого не следует, что они не опираются на надежную теоретическую базу.

Теория уменьшения редкости природных ресурсов

На долговременную тенденцию падения цен на сырье люди реагируют примерно так. Мы заглядываем в бочку и отмечаем уровень воды в ней. Разумеется, мы предполагаем, что количество воды в ней «конечно». Потом наблюдаем, как люди зачерпывают из нее воду и уносят. Но когда мы опять заглядываем в бочку — смотри-ка, уровень воды поднялся (то же самое, что падение уровня цен). Мы уверены, что никто не стал бы подливать в бочку воду (так же как никто не закачивает нефть в скважины), и приходим к выводу, что произошло нечто странное и такого больше не повторится. Но всякий раз, как мы заглядываем в нее, уровень воды в бочке все выше и за нее (как и за нефть) платят все дешевле. Однако мы не устаем твердить, что запас воды в ней конечен и не может повышаться до бесконечности, ну и тому подобное.

Разве рассудительный человек не должен — после многократных замеров растущего уровня воды — сделать вывод, что процесс идет устойчиво, а значит, пора подыскать ему разумное объяснение? Разве не имеет смысла проверить, нет ли внизу труб, по которым могла бы поступать новая вода? А может, кто-то изобрел процесс производства воды? Или люди используют меньше воды, чем прежде? Может быть, они заливают обратно в бочку уже использованную и очищенную воду? Есть смысл поискать причины этого явного чуда, а не повторять примитивную теорию ограниченности ресурсов и ждать, когда все это кончится.

Чтобы рассмотреть разнообразие возможных решений, возьмем следующий упрощенный пример (любимый ход экономистов и математиков). Если на острове живет только Альфа Крузо и есть единственный медный рудник, то, если в один год Альфа Крузо наделает множество медных горшков и бронзовых орудий труда, на следующий год ему станет сложнее добывать медную руду — придется дольше искать и глубже копать. И если он так и будет разрабатывать эту медную дыру, то его сыну Бете Крузо придется потяжелее — копать придется еще глубже.

Ситуацию может облегчить повторное использование металла. Если Альфа на второй год решит заменить старые орудия труда, изготовленные в первый год, он может без больших трудов пустить их на переплавку, и ему придется добыть совсем немного новой руды. И если Альфа ежегодно станет добавлять к своим запасам несколько новых горшков и орудий труда, доля дешевого старого металла, пригодного для переплавки, будет возрастать. Одно это

20

может привести к сокращению издержек на обеспечение медью даже при возрастании запасов меди в виде горшков и орудий труда.

Оставим на минуту возможность повторного использования меди. Если на острове вдруг окажутся двое — Альфа Крузо и Гамма Дефо, — медь для каждого из них станет существенно более редким ресурсом, разве что они сумеют скооперироваться и изобрести более сложный или эффективный способ добычи меди. Один, например, может работать на поверхности, а второй — его подгонять (шутка). Есть и другой выход из этой ситуации: Альфа и Гамма могут потратить некоторое время на поиски более удобных залежей меди.

Возможны и иные решения. Они могут изобрести лучшие методы извлечения медной руды из шахты (скажем, за счет более удобных кирки и лопаты) или обратиться к другим, заменяющим медь материалам, скажем к железу.

Причиной новых открытий или применения уже известных, ранее возникших идей является «дефицит» меди, иными словами, возрастание издержек на ее добычу. Таким образом, возрастание редкости само по себе запускает механизм ее преодоления. Именно таким на протяжении всей истории был ключевой процесс в деле обеспечения природными ресурсами. (Применительно к энергии этот процесс разбирается в главе И. И даже в этом особом случае нет оснований полагать, что источники энергии, и даже самой нефти, конечны или ограничены.)

Любопытно, что давление низких цен так же может подталкивать к инновациям, как в нижеследующей истории.

В период с 1984 по 1986 г. (...) заводская цена меди составляла примерно 65 центов за фунт. Это была самая низкая цена на медь со времен Великой депрессии 1930-х гг.

...Некоторые компании... начали искать методы получения прибыли даже при сохранении столь низкой цены на медь...

Крупные медные компании нашли четыре способа уменьшения своих издержек. Phelps Dodge... намерена повысить эффективность транспортировки руды за счет использования компьютерного мониторинга и размещения камнедробилок прямо в шахтах... Эффективность процесса обогащения руды повышена за счет использования автоматических сортировочных машин, оснащенных рентгеновским флюоресцентным оборудованием. Самым эффективным новшеством ...оказалось применение выщелачивания для получения чистой меди из хвостов.

Повышение эффективности использования меди не только уменьшает текущий спрос на ресурсы, но также существенно повышает объем запасов сырья. Например, если научиться экономить 1% меди при изготовлении электропроводов, мы тем самым пропорционально увеличим запасы недобытой меди. И если ежегодно обеспечивать такую однопроцентную экономию, можно будет, даже без проведения каких-либо дополнительных мероприятий, удовлетворять ежегодное повышение спроса на 1% без повышения цен на медь.

Открытие усовершенствованных методов добычи руды и таких субститутов, как железо, влияет на жизнь будущих поколений принципиально иначе, чем освоение нового месторождения. В среднем после начала разработки нового месторождения издержки на добычу меди возрастают, то есть оказываются выше, чем если бы потребление меди никогда не доводило до возникновения «дефицита». Но открытие усовершенствованных методов добычи и внедрение субститутов может привести к удешевлению услуг, получаемых от использования меди.

Открытие Альфой или Гаммой замещающих продуктов или процессов приносит выгоду бесчисленным будущим поколениям. Самим Альфе и Гамме достается только ничтожная часть выгоды от открытия полезных свойств железа. (И вы и я до сих пор получаем пользу открытых тысячелетия назад методов добычи, обработки и использования железа.) Эта выгода позднейших поколений является примером того, что экономисты называют «внешним» или «экстернальным» эффектом от деятельности Альфы и Гаммы, — это плод их открытий, от которого им самим вкусить не удается.

21

Если в хозяйстве Альфы и Гаммы издержки получения меди не возрастут, у них не будет стимулов совершенствовать методы добычи и искать субституты. А в случае роста издержек им придется что-то придумывать. Их изобретение может и не дать сразу заметного понижения издержек на добычу меди, так что их положение может оказаться хуже, чем до начала роста издержек производства. Но будущим поколениям может пойти на пользу то обстоятельство, что они страдали от роста издержек и «дефицита» .

Эта последовательность событий объясняет, как стало возможно, что после тысячелетнего использования меди в виде кастрюль и всяких других изделий цена кастрюли сегодня существенно ниже, чем 100, 1000 или 10 000 лет назад.

Теперь я сформулирую теорию, к которой мы будем обращаться еще много раз: рост населения и уровня жизни в краткосрочной перспективе ведет к повышению издержек на добычу ресурсов. Обострение дефицита ведет к росту цен. Возросшие цены обещают выгоду и подталкивают изобретателей и предпринимателей к поиску новых решений. Многие терпят неудачу и разоряются. Но в свободном обществе решение всегда находится. И в долгосрочной перспективе новые методы приводят нас к большему благополучию, чем если бы мы никогда вообще не сталкивались с дефицитом ресурсов. Иными словами, в конечном итоге цены оказываются более низкими, чем были до кризиса недопроизводства ресурсов.

Важно осознать, что открытие усовершенствованных методов и нахождение субститутов — это не результат простой удачи. Они возникают в ответ на возрастание редкости, на рост издержек. Весьма вероятно, что уже сделанное открытие не будет внедрено до тех пор, пока рост цен не заставит это сделать. Этот момент очень важен: редкость и технологический прогресс не являются двумя независимыми конкурентами в мальтузианской гонке; скорее, это два взаимозависимых фактора.

Поскольку за последние десятилетия мы накопили груды прогнозов, можно вынести много поучительного из анализа подготовленного правительственной комиссией США в 1952 г. прогноза ситуации с природными ресурсами (Комиссия Пейли была создана под влиянием опасений, что в период войны и сразу после ее окончания страна столкнется с дефицитом природных ресурсов). Эта работа примечательна тем, что в ней местами используется совершенно правильная логика, но делаются абсолютно ложные предсказания.

Не существует вполне удовлетворительных методов для измерения и сопоставления реальных издержек на обеспечение общества ресурсами в разные периоды нашей истории. Но совершенно ясно, что — главным образом в результате совершенствования технологии производства, повышения его энерго- и капиталоемкости — затраты труда па выпуск единицы продукции резко сократились в период с 1900 по 1940 г. Это долговременное снижение реальных издержек отражается в уменьшении цен на различные виды сырья и материалов относительно общего уровня цен в экономике.

В 1940 г. началось резкое увеличение спроса при одновременном сокращении доступа ко многим видам ресурсов, что отразилось в росте реальных издержек, в угрозе возникновения дефицита в связи с войной и в реальной угрозе стагнации или сокращения жизненного уровня населения .

Комиссия предсказала, что в следующие четверть века нас ожидает рост цен, но в действительности цены не росли, а падали.

Было две причины ошибочности прогнозов Комиссии Пейли. Во-первых, их анализ исходил из идеи конечности и использовал технику статического анализа того типа, который мы рассматривали в главе 2.

Сто лет назад ресурсы казались безграничными и путь к повышению уровня жизни видели в развитии средств и методов вовлечения этих ресурсов в хозяйственное использование. В этом человечество замечательно преуспело. Сильно упрощая, можно следующим образом сформулировать природу проблемы: потребление почти всех материалов растет в геометрической прогрессии, что порождает усиливающееся давление на ресурсы, доступность которых растет существенно медленнее.

22

Вторая причина ошибочности выводов Комиссии Пейли заключается в неверном отборе фактов. Слишком большое внимание было обращено на динамику издержек в 1940-1950-е гг. — в период, включивший Вторую мировую войну, а потому по необходимости бывший временем повышения издержек. При этом были проигнорированы данные за 1900-1940 гг., когда, как было известно Комиссии, «затраты человеко-часов на выпуск единицы продукции резко сократились».

Не будем повторять ошибки Комиссии Пейли. Мы будем брать данные за максимально доступные периоды. Спровоцированный в 1973 г. политикой ОПЕК рост цен практически на все виды ресурсов и взлет нефтяных цен в 1979 г. являются точным аналогом того роста цен из-за войны, с которым имела дело Комиссия Пейли. Такие краткосрочные отклонения следует игнорировать. По-настоящему достойна внимания долгосрочная тенденция сокращения издержек и редкости ресурсов, сопровождаемая ростом уровня жизни и совершенствованием технологии.

Полезность ресурсов

И экономистов и потребителей интересуют не ресурсы сами по себе, но их практическая полезность. Примером является способность быть проводником электричества, выдерживать давление, быть источником энергии для автомобилей или для людей и животных. Полезность определяется следующим: а) какие виды сырья могут служить определенной цели при данных технологиях; б) доступность материалов различного качества; в) издержки добычи и переработки сырья; г) потребность в различных видах сырья при данном уровне технологий;

д) возможность вовлечения в производство вторичных ресурсов по каждому виду материалов; е) издержки на повторное использование; ж) издержки на транспортировку самих материалов и создаваемых с их участием услуг и продуктов; з) действующие социальные и институциональные установления. Ведь для нас важно не наличие свинца в тех или иных месторождениях, а возможность использовать по приемлемой цене электробатарейки, в состав которых входит свинец. Нам не важно, можно ли этот свинец использовать повторно, сколь долго они будут служить и есть ли возможность заменить свинцовые батарейки какими-либо другими. Точно так же нам нужна межконтинентальная телефонная и телевизионная связь, и совершенно безразлично, используют для ее обеспечения медные кабели весом в 100 тыс. тонн, или оптоволоконные кабели, на которые пошла гора песка, или коммуникационный спутник весом всего в четверть тонны . Мы хотим, чтобы в наших домах работали водопровод и канализация. Если медные трубы в них будут заменены полихлорвиниловыми, что ж, тем лучше.

Эта концепция полезности улучшает наше понимание роли природных ресурсов и хозяйственной деятельности. Если вернуться к кухонному горшку Крузо, имеет значение утварь, которую можно поставить на огонь, чтобы приготовить пищу. После открытия железа и алюминия появилась возможность изготавливать из этих материалов вполне хорошую, а может быть, и более надежную, чем медная, кухонную утварь. И здесь нас интересуют не цены на медь, а величина платы за возможность приготовить или подогреть в чем-либо еду. Если предположить, что медь используется только для изготовления кастрюль и что, скажем, нержавеющая сталь в большинстве случаев может заменить медь, то, пока мы располагаем дешевой сталью, не имеет значения сколь угодно большой рост цен на медь. (Впрочем, мы уже видели, что цены как на минералы, так и на приносимую ими полезность постоянно падают.)

Вот пример того, как мы создаем новые источники нужных ресурсов. В конце XIX в. появилась угроза исчезновения слоновой кости, использовавшейся для изготовления бильярдных шаров. Возник такой сильный спрос на замещающие материалы, что был открыт целлулоид, а это привело к созданию огромного количества пластиков, из которых мы теперь изготавливаем множество разнообразных и поразительно дешевых вещей (в том числе бильярдные шары). Подробнее этот процесс мы рассмотрим в главе 11.

Конечны ли природные ресурсы?

23

Может показаться невероятным на первый взгляд, но и с практической и с философской точки зрения термин «конечный» в приложении к вопросу о природных ресурсах не только непригоден, но и вводит в заблуждение. Как и в случае многих других важных аргументов, вопрос о конечности — это вопрос «чисто семантический». Однако семантика редкости ресурсов вносит путаницу в публичные дискуссии и способствует принятию ошибочных политических решений.

Согласно словарю, синонимами слова «конечный» являются «ограниченный», «исчислимый» или «имеющий предел». Поразмышляем на эту тему, держа в уме, что применимость термина «конечный» в конкретном контексте зависит от наших интересов. Не будем также забывать, что нам нужна польза, приносимая сырьевыми материалами, а не абстрактные их количества. (Математики используют собственное определение того, что значит «конечный», не совпадающее с общепринятым, которое будем использовать мы.)

Потенциальную полезность меди нельзя считать конечной, так как не существует метода (даже в принципе) адекватно оценить ее, потому что невозможно, учитывая неоднозначность экономического определения «меди», оценить возможность ее более эффективного использования, возможность получения меди или ее субститутов из других материалов, возможность получения меди из-за пределов нашей планеты, иными словами — мы не в состоянии выделить все потенциальные источники меди или ее субститутов. Значит, мы не можем определить круг возможных применений меди в настоящем, а тем более в будущем.

И сегодня это яснее, чем когда-либо прежде. После столетий медленного прогресса и использования большей частью традиционных материалов, таких, как железо, камень и дерево, наука обрела невообразимые способности создавать новые. Сегодня можно синтезировать не только давно известные материалы, но и такие, «которых в природе нет... Вместо модификации существующих материалов ученые занялись такой организацией атомов и молекул, чтобы получаемые материалы обладали заранее заданными свойствами, не встречающимися в материалах природных и традиционных» . В двигателях «фольксвагена» были впервые использованы детали — уилотнительные кольца водяного насоса, — сделанные из кремния и углерода, а вскоре могут появиться двигатели, целиком выполненные из углеродно-кремниевых композитов, что обеспечит сокращение веса двигателей, экономию топлива и вытеснение металла . Сейчас появилась возможность в системах дожигания топлива использовать вместо платины палладий . Стало возможным соединение пластических материалов со стеклом для получения материалов столь же прочных, как бетон, но гибких и много более легких . Использование хлорида галлия позволяет получать теплостойкие пластические материалы . По мере накопления знаний расширяется использование керамики, что знаменует конец прошлой зависимости от металлов.

В настоящее время пластические материалы изготовляют только из ископаемых углеводородов или растительных масел, но недавно ученые нашли способы за счет имплантации специальных пластикогенерирующих генов превратить картофель и кукурузу в источник пластмасс .

В свете этих экстраординарных достижений, продолжающих цепочку открытий, начатых человечеством тысячи лет назад, когда оно нашло способы получения и обработки железа, обеспокоенность дефицитом таких материалов, как медь, кажется просто бессмысленной.

Оцените замечания из прогноза перспектив добычи нефти и газа. «Это похоже на гадание о количестве горошин в горшке, размеры которого вам неизвестны». Что ж, очень хорошо. Но затем автор добавляет: «Один Бог это знает, но, может быть, и он не наверняка» . Это, конечно, шутка. Но идея, что некий ум может знать «действительный» размер горшка, вводит в заблуждение, поскольку предполагается, что существует некое количество стандартного но размеру гороха. Объем доступных нам природных ресурсов — и, что еще важнее, разнообразная полезность этих ресурсов для нас — не может быть подсчитан даже в принципе, так же как нельзя в принципе подсчитать число точек в дюймовом отрезке. Даже горшок ограниченных размеров мог бы вместить сколько угодно горошин. В силу этого ресурсы ни в каком смысле нельзя считать ограниченными.

24

Сама идея о неисчерпаемости ресурсов меди, энергии и жизненного пространства может так потрясти некоторых читателей, что они отбросят книгу в сторону. Если вы реагируете схожим образом, вспомните, пожалуйста, что, даже избегая более сильных аргументов о бесконечности ресурсов, можно прийти практически к тому же выводу, пользуясь современными данными и экономической теорией, если только признать, что глупо беспокоиться о возможности исчерпания энергии через, скажем, 7 миллиардов лет. Если идея конечности вас не беспокоит, так же как и меня, пропустите остальные рассуждения. Но поскольку многих эта идея тревожит, я не могу отказаться от дальнейшего обсуждения вопроса, влияющего на их понимание существа дела.

Доброжелатели советовали мне «признать», что ресурсы ограничены размерами планеты. Они полагали, что это поможет мне «сохранить доверие публики». И сочли тупым упрямством мой отказ последовать их совету. Вот причины, по которым я продолжаю утверждать, что эти величины не конечны. Стоит лишь признать, что запасов энергии хватит, скажем, только на 7 миллиардов лет, тут же найдутся паникеры, которые начнут доказывать, будто измеренный объем Солнца и скорость выделения им энергии таковы, что уже в следующем году нам грозит нехватка солнечного тепла. Но это физическая оценка, имеющая к экономическому определению «энергии» отношение не большее, чем атомы меди в земной коре к полезному экономическому определению «меди».

Нередко против идеи бесконечности ресурсов возражают именно с математических позиций. Однако даже в пределах самой математики можно найти обоснование для моего подхода, и такие математические статистики, как Барроу и Типлер, подтверждают, что «законы физики не отрицают возможностей нескончаемого экономического роста».

Я остаюсь на позиции бесконечности, потому что обнаружил: отказ от нее ослабляет аргументацию, и это при том, что многие находят ее странной и вряд ли изменят свои воззрения под влиянием моих слов. Так что есть легкий соблазн переменить курс и, наплевав на принципы, «признать» нечто, во что я не верю.

Но что, если я прав? Вполне возможно, что космос характеризуется конечной величиной массы/энергии. Как тогда дальше развивать нашу аргументацию?

Следует отдавать себе отчет, что если именно наличие энергии кладет предел нашим способностям получать нужные новые материалы, то необходимо учитывать все запасы массы/энергии в Солнечной системе. Эта величина настолько превосходит наши потребности в энергии, даже если представить многократно умноженное население земли при многократно умноженном потреблении энергии, что перспектива затухания Солнца через 7 миллиардов лет никак не в состоянии повлиять на наши сегодняшние решения. Этого рассуждения достаточно, чтобы игнорировать вопрос о конечности ресурсов.

Даже если рост населения земли и потребления энергии окажется настолько значительным, что предыдущий абзац утратит смысл, существует возможность перехода человечества к эксплуатации ресурсов других частей космоса, который по величине настолько превосходит нашу Солнечную систему, что можно считать проблему разрешенной при любых темпах роста. А если так, дальнейшее обсуждение излишне.

Физик Фримен Дайсон в своей книге «Бесконечность во всех направлениях» (Infinite In All Directions) предполагает, что, даже когда Вселенная начнет остывать, люди смогут приспособиться и выжить. Он пишет: «Я верю в безграничность жизни, а значит, и в безграничность человеческой судьбы» . Физик Фрэнк Типлер утверждает, исходя из современных физических представлений, что конечным ограничителем является не энергия, а информация. Поскольку мы можем накапливать информацию безгранично, нет оснований беспокоиться о конечности нашего существования . Эти аргументы, конечно, весьма абстрактны и далеки от современных забот. Я цитирую их, только чтобы показать, что утверждения паникеров о физической ограниченности нашей цивилизации противоречат утверждениям самих физиков.

25

Суммируем наши рассуждения. При принятии политических решений важны только операциональные оценки объема доступных нам природных ресурсов или приносимой ими пользы. Это должна быть оценка объема

ресурсов (или приносимой ими пользы) на определенный год будущего, учитывающая различные уровни цен и другие обстоятельства (в том числе потребление ресурсов в предшествующем году). И нет оснований полагать, что когда-либо в будущем величина доступных нам ресурсов при нынешних ценах окажется намного меньше, чем сегодня. Только такие уникальные ресурсы, как концерт Артура Рубинштейна или игра с участием баскетболиста Майкла Джордана — которых просто некем заменить, — являют пример ресурсов конечных, которых будущим поколениям не достанется.

Утверждение о «конечности» ресурсов не имеет смысла потому, что мы не в состоянии определить границы системы ресурсов и даже не можем с уверенностью говорить о существовании таких границ. Для Крузо границей является береговая линия его острова. И так же это было для людей в далекой древности. Но затем Крузо нашел другие острова. В поисках ресурсов человечество шло все дальше и дальше, осваивая одни континенты, а затем перемещаясь на другие. Открытие Америки расширило границы мира для европейцев. Каждая эпоха знала расширение границ и умножение доступных ресурсов. И каждый раз старые идеи об «ограниченности» и «конечности» ресурсов оказывались посрамлены. Сейчас мы только приступаем к эксплуатации океана, сырьевые и энергетические ресурсы которого кажутся сегодня невообразимо большими. Вскоре мы сможем приступить к освоению Луны. Что позволяет считать, что в будущем границы человечества перестанут расширяться так же, как они расширялись в прошлом? Это еще один аргумент в пользу того, чтобы считать ресурсы в принципе неограниченными.

Почему нас так гипнотизирует слово «конечный»? Во-первых, его значение кажется точным и однозначным в любом контексте, даже если это не так. Во-вторых, мы знакомимся с термином «конечное» в курсе математики, которая основана на ряде тавтологических предпосылок, а потому всякое утверждение может быть чисто логически определено как верное или ложное. Но как усердно подчеркивали философы в XX в., предметом наук является эмпирический мир, а не мир дефиниций. Математика не является наукой в обычном смысле слова, потому что ее содержание — только сама математика, а потому ни в какой другой науке термин «конечное» не имеет того же значения, что в этой области знания.

В-третьих, в повседневной жизни нас окружает исчисляемая и конечная реальность: величина нашей зарплаты, количество бензина в баке автомобиля, площадь квартиры и число новогодних поздравлений, отправленных в этом году. Поскольку все эти величины конечны, почему не предположить, что будущая мировая сумма заработной платы, или суммарный объем мировых топливных баков, или отправленных новогодних поздравлений также конечны? При всей убедительности этой аналогии она неверна. Идя на поводу подобного некорректного сравнения, мы начинаем неверно использовать термин «конечное».

Полагаю, здесь нам следует остановиться. Боюсь, если вас прежде не слишком заботило то, что может случиться через 7 миллиардов лет, мы с вами напрасно потратили время.

Резюме

Концептуальная величина сама по себе не может быть ни конечной, ни бесконечной. Она такова, какой мы ее сделаем — дав ей определение. Если вы определите предмет обсуждения достаточно узко и адекватно, так чтобы его можно было сосчитать, он будет конечным, как, скажем, деньги в вашем бумажнике или носки в верхнем ящике комода. Но без такого определения предмет не будет конечным, как, например, мысли в вашей голове, сила желания поехать в Турцию, любовь к вам вашей собаки, число точек в дюймовом отрезке прямой. Можно, разумеется, выдвинуть определения, которые сделают и эти количества конечными, и это покажет, что источником границ являетесь вы и ваши определения, а не сами по себе деньги, любовь или дюймовый отрезок прямой. Ни логика, ни история не дают оснований для утверждения, что любой вид ресурсов «конечен», и, утверждая обратное, мы совершаем ошибку.

26

К тем, кто убежден, что природные ресурсы практически безграничны, кто-то приклеил ярлык «пророки рога изобилия» — по аналогии с кличкой «пророки Страшного суда». Но я ведь совсем не о роге изобилия. Я не говорю, что мир безгранично щедр. Я утверждаю только, что мир достаточно велик, чтобы уже при нынешнем состоянии знаний — даже без учета тех знаний, которые непременно добудут в будущем человеческое воображение и предприимчивость, — мы и наши потомки сможем распоряжаться производственными факторами таким образом, что будем совершенно обеспечены любыми видами нужного нам сырья, причем цена его будет постоянно падать относительно других благ и величины нашего совокупного дохода. Короче говоря, нашим рогом изобилия являются ум и сердце человека, а не Санта-Клаус природного окружения. Так это было на протяжении всей истории, и потому так оно, скорее всего, будет и впредь.

Примечание 1

Диалог о «конечном»

Идея неограниченности природных ресурсов весьма важна для этой книги, а поскольку она достаточно сложна, есть смысл посвятить ей воображаемый диалог между Соломенным Чучелом (СЧ) и Счастливым Писателем (СП).

СЧ: Количественно все природные ресурсы конечны, а значит, по мере использования каждый должен делаться все более редким.

СП: Что означает «конечный»?

СЧ: «Конечный» означает «исчислимый» или «ограниченный», «имеющий предел».

СП: А каков предел, скажем, для меди? Сколько ее остается на будущее?

СЧ: Не знаю.

СП: Тогда откуда уверенность, что этот предел есть?

СЧ: Я, по крайней мере, уверен, что ее количество меньше, чем общий вес нашей планеты.

СП: Ну, если чуть меньше веса Земли или даже сотая часть от ее веса — есть ли у нас основания тревожиться?

СЧ: Вы уходите в сторону. Мы обсуждали, можно ли считать ресурсы теоретически конечными, а не практическое значение количественной ограниченности.

СП: Ладно. Как по-вашему, если бы мы могли повторно использовать все сто процентов меди, следовало бы и тогда считать ее запас ограниченным?

СЧ: Я понял. Даже если ее запасы конечны, но мы можем заново пускать в переработку сто процентов или близко к этому, можно считать, что эта конечность не имеет значения. Это верно. Но мы все-таки говорим о конечности ее запасов. Не отступайте от темы.

СП: Ну хорошо. А нужно ли считать запасы меди ограниченными, если всю пользу, которую мы из нее извлекаем, можно получать от использования других материалов, запасы которых неограниченны?

СЧ: Тогда нам не важна величина запасов меди. Но вы опять отклоняетесь от темы.

СП: Мы говорим о дефиците меди в будущем, не так ли? Так что важно не то, сколько меди есть у нас сейчас (что бы ни обозначало слово «есть»), а сколько ее останется на будущее. Вы согласны?

27

СЧ: Допустим.

СП: Так можно ли говорить, что в будущем возникнет нехватка меди, если мы в состоянии создавать ее из других материалов или использовать другие материалы вместо нее?

СЧ: Все равно размеры Земли конечны.

СП: А что, если мы сможем получать энергию извне — скажем, от Солнца — и с ее помощью создавать медь так же, как мы выращиваем овощи?

СЧ: Разве это реально?

СП: Ну вот, теперь вы о реализме. Но, в общем, да, это в принципе возможно, а в будущем, вероятно, станет и достижимо. Так вы теперь согласны, что хотя бы в принципе количество меди не ограничено даже весом Земли?

СЧ: Не заставляйте меня отвечать на этот вопрос. Лучше обсудим реалистичность. Разве не реалистично предполагать, что в будущем нас ждет нехватка таких ресурсов, как медь?

СП: Вы не возражаете, если мы определим «нехватку» в терминах цен или издержек на получение меди?

(Здесь следует обширный диалог, повторяющий аргументы главы 1 о дефицитности и цене. Наконец СЧ соглашается определить «дефицит» через цену.)

СП: Острота будущего дефицита будет определяться коэффициентом повторного использования, наличием еще не изобретенных субститутов, новыми, еще не изобретенными методами добычи и т.п. В прошлом медь делалась все более доступным и дешевым металлом, и нет оснований думать, что эта тенденция изменится, как бы вы ни определяли «конечный» и «ограниченный». Но есть еще кое-что. Вам что, нужна сама медь или то, что с ее помощью можно делать?

СЧ: Разумеется, имеет значение польза, получаемая от использования меди, а не сама медь. (Теперь вы знаете, почему его назвали Соломенное Чучело.)

СП: Отлично. Может быть, согласимся, что перспективы выполнения функций, для которых сегодня нужна медь, намного лучше, чем перспективы с обеспеченностью самой медью?

СЧ: Разумеется, но здесь что-то не так. Это неестественно. Как мы можем использовать что-то все больше и при этом его делается тоже больше, а не меньше?

СП: Да, с позиций здравого смысла этого не понять. Вот почему здравый смысл пригоден только там, где запас ресурсов произвольно ограничен, например медными проводами в вашем мобильнике. Но и это количество ограничено ровно до тех пор, пока вы не зайдете в ближайший хозяйственный магазин. Верно?

СЧ: Может, я и Соломенное Чучело, но и мое терпение ограничено.

На чем мы и закончили.

Примечание 2

«Закон» убывающей доходности

Часто приходится слышать: «Но ведь когда-то закон убывающей доходности должен заработать?» При этом имеется в виду, что пусть пока что минеральное сырье не дорожает, но ведь начнет дорожать!

28

К счастью, не существует «закона», который бы со временем заставил цены расти. Концепция убывающей доходности приложима к ситуациям, когда один из факторов количественно ограничен — скажем, один медный рудник, а используемая технология также остается неизменной. Но в долгосрочной перспективе оба эти условия не действуют. Появляются новые месторождения, изобретаются новые, сокращающие издержки технологии извлечения металла. Таким образом, в долгосрочной перспективе рост или падение цен будет зависеть от соотношения между совершенствованием технологий и открытием новых месторождений, с одной стороны, и тенденцией к росту издержек добычи при отсутствии значимых изменений — с другой. Как известно, в ходе истории издержки постоянно уменьшались, и нет оснований полагать, что в предвидимом будущем эта тенденция сменится противоположной. Так что никакой «закон» убывающей доходности здесь ни при чем.

Рискну обобщить: в хозяйственной жизни в каждом конкретном бизнесе имеет место падение доходности, а в мировом хозяйстве — ее возрастание. Например, если рассматривать одну-единственную нефтяную скважину, издержки на получение каждого дополнительного барреля должны расти. Но если учесть всю добываемую нефть, энергия должна дешеветь. Отчасти это объясняется тем, что нефть способствует росту экономики, которая получает больше возможностей для создания источников более дешевой энергии, а отчасти — тем, что люди заинтересованы в поиске новых источников энергии (или чего угодно еще), когда возникает значительное давление спроса. В конечном итоге новый источник будет давать более дешевую энергию, чем прежние.

Доказательством этого обобщения служит «огибающая кривая» перехода от одного поколения технологий к другому, производящему ту же продукцию или услугу (см. рис. 3-1). Это явление также объясняет, почему, как отмечали Кузнец и другие (см. главу 2), эксперты склонны пессимистично оценивать перспективы прогресса в своей области: они мыслят в терминах знакомых им технологий (потому и считаются экспертами), а не в терминах смены технологий.

29