А. М. Сулейменова,аспирантка кафедры японской филологии, ДВГУ

ЛИРИЧЕСКАЯ СРЕДНЕВЕКОВАЯ ПОВЕСТЬ«ИСЭ-МОНОГАТАРИ» И ПЯТИСТИШИЯЁСАНО АКИКО

Во многих танка Ёсано Акико (1878 — 1942) чувствуется влияниеклассической японской литературы. Это неудивительно, если знатьатмосферу, в которой протекало детство поэтессы, ставшей намногие годы лидером японской литературы. Родители Оотори(девичья фамилия поэтессы) Акико, владевшие лавкой сладостей вСакаи, придерживались консервативных убеждений и не поощрялилитературные занятия дочери. Акико описывала в воспоминаниях тягук творчеству: «Читала с двенадцати лет как историческую литературу— «Эйга-моногатари», «Оокагами», «Масукагами», так и такуюлитературу хэйанского периода, как «Гэндзи-моногатари», «Уцубо-моногата-ри», «Сагоромо», «Макурасоси»1. Перечитывая непонятное,училась понемногу, и для меня, совсем не знавшей людей, жизнивокруг, все становилось ясным и радостным»2. До семнадцатилетнеговозраста будущая поэтесса прочла хрестоматии по историилитературы периодов Нара, Камакура, Эдо3. Но самыми любимымиоставались произведения IX — XII вв. — периода Хэйан.

Литературные реминисценции всегда имели самый разныйхарактер в разные эпохи. В японском литературоведении существуетпонятие «хонкадори» (следование изначальной песне) — конкретныетекстуальные цитаты из произведений предшествующей литературы,развивающие по-новому заимствованную мысль. Такой прием, как«хонкадори», был характерен для японской поэзии Хэйана и периодаКамакура. Позднее, когда на образы классической танка наслоилосьмножество других образов, поэты стали пользоваться более вольнойтрактовкой поэтических приемов — «санкока» (ссылка на исходнуюпесню) и другой относительно свободной интерпретацией —«санкосэ-цу» (ссылка на'объяснение исходной песни). К «хонкадори»относится цитата, как в полном, так и в урезанном виде; креминисценциям типа «санкока» можно причислить перефразировкутекста (с сопутствующей инверсией и изменением метрическихпозиций заимствованных отрывков). Ссылки на объяснение,«санкосэцу», являются вольным осмыслением идей стихотворения, изкоторого почерпнуты атмосфера,

79

мотивы. Тем самым реминисценции помогали обогатитьдополнительными ассоциациями поэтический текст, ограниченный вразмере. Е.А. Серебряков утверждает, что «заимствованиями в танка,хайку и китайском стихе цы (жанре IX — XII вв.) были отдельныеслова, которые служили своеобразными знаками-указателями:

а) для обозначения действия;б) при упоминании имен людей, живших во времена создания

произведения источника;в) при прямом сравнении лирической ситуации данного стихот

ворения с обстоятельствами создания стихотворения-прототипа»4.Использование реминисценций в японской словесности, по

мнению И.А. Ворониной, «не ограничивается сферой поэзии. Можносказать, что этот прием заложил определенную традицию обращенияк литературному прошлому, в результате поэтика реминисценцийнашла свое место и в японской повествовательной прозе. Например,для феодального эпоса характерны текстуальные заимствования изпроизведений предшествующей литературы, в частности из романа«Гэндзи» (глава «Любование луной» в «Повести о доме Тайра», IXв.)»5. На протяжении многих веков предметом самых разныхзаимствований служила и повесть «Исэ-моногатари», X в.

Разного рода реминисценции можно обнаружить и у Ёсано Аки-ко, представителя литературы Нового времени, активноинтересовавшейся традиционной литературой.

Основой многих танка Ёсано Акико была литература лирическихповестей — «ута-моногатари» («песенных повестей»). Например,многие поэтические идеи и образы были заимствованы и переложеныв новые стихи благодаря «Исэ-моногатари» («Повесть об Исэ»). Поопределению В.Н. Горегляда, «ута-моногатари представляют из себяпроизведения художественной литературы, состоящие из большогоколичества миниатюр, образованных одним или несколькимистихотворениями — танка, перемежающимися прозой»6. Большинствостихотворений в «Исэ-моногатари» принадлежат прославленномупоэту и художнику Аривара Нарихира (825 — 880), который былвнуком императора, занимал видный придворный пост, славилсякрасотой и многочисленными любовными приключениями. Его жетрадиция считает героем «Исэ-моногатари». В.Н. Горегляд полагает,что как литературный герой Нарихира (в «Исэ-моногатари» — «некиймужчина», «этот мужчина», «кавалер», «мужчина из рода Аривара»)положил начало японскому варианту Дон-Жуана, которыйвпоследствии развился в принца Гэндзи у Мурасаки-сикибу (IX в.).Блистательный герой японской литературы отличается отевропейского, во-первых, тем, что для него не существует запретныхграниц в любовных приключениях, и, во-вторых, безусловнымодобрением не только автора, но и многих поколений читателей «Исэ-моногатари»7. Среди этих читателей была и юная Ёсано Акико.

Впечатления от прочитанной повести поэтесса вкладывает ввоспринятые ею некогда образы. Примером такой «санкосэцу» могутслужить три танка из сборника «Юмэ-но ка» («Цветы мечты», 1906):

80

Татибана-но ТатибанаKary-но кокагэ-о Ароматного древаЮканэдомо Тень стелется,Сацуки коиси Ах, далекой веснойТооиру хито ё Покинул меня любимый!8

Татибана-но Расстелив одеялоНакани мидзо оку Под цветами татибана,Нуригомэ-о Тебя ожидаю,Татэтэ кими мацу В укрытии вдыхаюСацуки тонарину Ароматы пятой луны.Хитонарадзу Тебя всё нет.Ицу-но ёка киси Уж сколько лет прошло,Мурасаки-но А всё хранятВага содэ-но ка-о Аромат цветов татибанаТатэё татибана Лиловые рукава.

Эти пятистишия затрагивают танка из «Исэ», помещенную в 60-мдане, и танка из «Нацу-но ка» («Летних песен», N 137) собрания«Кокинвакасю»:

Сацуки мацу Когда вдыхаюХанататибана-но Весенний ароматКа-о кагэба Цветов татибана,Мукаси-но хито-но То вспоминаю запах рукавовСодэ-но ка дзо суру Любимого друга9.

По сравнению с другими цитатами из классической поэзиизаимствования из «Исэ» легко вычленимы, их можно выделить втексте древнего источника.

Следы «Исэ-моногатари» встречаются в сборниках Ёсано Акикокак периода Мэйдзи — «Мидарэгами» («Спутанные волосы», 1901),«Саоги» («Маленький веер», 1904), «Coco» («Ядовитые травы», 1904),«Коигоромо» («Наряд любви», 1905), «Маюхимэ» («Танцовщица»,1906), «Юмэ-но ка», «Дзёка» («Обыкновенное лето», 1908),«Саохимэ» («Фея Сао», 1909), «Сюндоросю» («Весенняя распутица»,1910), так и периода Тайсэй — «Сэйкаха» («Синие волны моря»,1912), «Хи-но тори» («Жар-птица», 1919), «Тайё то бара» («Солнце ироза», 1921). Во всех сборниках пятистиший нами выделены танка сиспользованными классическими мотивами.

Например, пятистишие из сборника «Саохимэ» цитирует 6-й дан«Исэ-моногатари»:

Сиратама ва Белый жемчуг,Тарэ-но нусумитэ Тот, кто в руки брал тебяЦукикэруя И любовался,Ка-но тосицуки-но Покинул нас навеки,Тэ-ни дзо торарэси Имя песней обессмертив.

Образы «сиратама» («белый жемчуг») и герой пятистишия, который «нусумитэ цукикэру» («брал тебя ......... покинул...»), сходны с образами и персонажами этого дана: «Давным-давно жил кавалер. Никак не мог добиться он одной дамы, целый год с ней встречался, в

81

отчаянии похитил ее и бежал ночью. Когда шли они по берегу рекиАкутагава, она спросила у кавалера про росу на траве вокруг: «Чтоэто?» 10

Этот дан кончается таким образом: потерявший возлюбленнуюкавалер «асидзури-оо ситэнакэдомокаинаси» («топнул ногой изаплакал»):

Сиратама ка Ах, белый жемчуг!Нани дзо то хито-но Удивленно ты тогдаТохиси токи Меня спросила,Цую то котаэтэ Хотел ответить я «роса»,Киэнамаси моно-о И, как роса, все бы исчезло11.

Акико сравнивает в своей танка «сиратама» («белый жемчуг») сженщиной из «Исэ-моногатари». Слово «цукикэру» («покинул») втанка Акико напоминает «киэнамаси» («бы исчезло », другое значение— «умерло бы»). Ясно, что у Акико «тарэ» («кто») является героем«Исэ» -«отоко» («кавалером, мужчиной»), который и украл«сиратама». С точки зрения японского литературоведа Ицуми Куми,выражение «цукикэру» («покинул») в танка Акико заимствовано изповествовательного пояснения к 6-му дану: «они вая хитогутиникуитэхари» («дьяволы сразу же проглотили (ее)», хотя можноотнести «покинул» к образу Нарихира, владевшего «сиратама»(другое значение слова — «драгоценность»), талантом любить и бытьлюбимым и талантом вкладывать душу в пятистишия. Таким образом,Ёсано Акико использует прием «санкосэцу», приводя не конкретнуюцитату из «Исэ-моногатари», а свои ощущения, впечатления отстаринной повести и ее героя.

Многие мотивы классической поэзии встречаются и в поэзииЁсано Акико: «курогами» («черные волосы»), «убатама-но» («цветаягод тута», «черный, как ночь»). К такому классическому приемуможно отнести и «сиратама» («белый жемчуг, яшма, драгоценность»).Классическую метафору «сиратама» средневековые авторыиспользовали для описания драгоценного, вечного и вечноменяющегося мира. Например, в танка Аривара Нарихира из«Кокинвакасю» («Собрание старых и новых песен Ямато», N 923,танка приведена и в «Исэ», в 87-м дане) образ «сиратама»представлен для описания падающих капель водопада Нунохики,возле которого придворные складывали стихи:

Нукимидару РассыпаютсяХито косо арураси Жемчужные нити,Сиратама-но Разбрасываются,Манакумо тирука Не удержатся каплиСодэ-но сэбакини На узких моих рукавах!12

Классическая метафора «сиратама» использовалась и длясравнения со слезами — в пятистишии Мицунэ из «Кокинвакасю»(«Песни любви», N 599):

Сиратама то Жемчугом белымМиэси намидамо Казались мне слез ручейки,Тосифурэба Но годы прошли,Каракурэнаини И в китайский багрянецУцурои никэри Окрасились светлые струи13.

82

В поэтической антологии «Тайе то бара» Ёсано Акиковозвращается к этому обороту «сиратама» для выражения тоски,которую нельзя смыть даже «когеку-но нагасу намида» («потокомрубиновых слез»):

Сиратама-но Слежу я движеньеТиисаки-о митэ Мелких бусин жемчужных,Костёку-но Как вдруг -Нагасу намида то Показалось ли, нет:Омой кэрукана «Слёз рубиновых град покатился»14.

Одинаковое применение поэтического приема «сиратама» втанка из «Исэ» и «Кокинвакасю» и стихотворении Ёсано Акикоподчеркивает преемственность японской танка. Метафора получаетособое распространение в хэйанский период. Бурное развитиеметафор связано с узким пространством танка. Но Акико применяетклассические эпитеты и в новом поэтическом контексте. «Сиратама»в средневековой танка традиционно связана с «намида» («слезы»),«нагасу» («текущие»), «содэ» («рукава»). Поэтесса XX в. вводит вткань стихотворения романтический образ «бара» («розы») вполночном саду. Как в танка из того же сборника:

Сиратама-о Белый жемчугСагуру ама ёри Несу от ныряльщицыТокимэкитэ ШумнойБара-но сонофу-но Сквозь сад свежих розЮу ями-о ику Вечерней глухою порою16.

В этой танка обнаружено использование «санкосэцу» встихотворении, изобилующем яркими, нетрадиционно японскимиобразами— «сонофу» («сад»), «бара» («роза»), в окружении японскихмотивов— «ама» («ныряльщица», рыбак (чка)», «сиратама-о»(«белый жемчуг»). На воспоминание о классическом образе«драгоценности, белой яшмы» наложились многочисленныеновоприобретенные представления, в основном романтическогохарактера.

Другой образ нетрадиционного применения традиционногооборота «сиратама» японской поэтессой XX в. выявлен нами впятистишии из последнего сборника «Сирадзакурасю» («Собраниебелой вишни», опубликован после смерти Ёсано Акико в 1942 г.):

Сиратама-но Пронзают мне сердцеКуцу-о угатитэ Капли яшмового цвета.Уцукусики Как ты прекрасен,Юкигэ-но мидзу-но Карниз, где стекает водаХасиру ноки кана С размягченного снега16.

С одной стороны, Ёсано Акико сравнивает капли чистой воды,стекающей с карниза», с «сиратама-но куцу» («туфельками цветаяшмы»), что является примером традиционного использованияметафоры «сиратама». С другой стороны, в самом сочетании «куцу» и«сиратама» чувствуется намек на хрустальные туфельки, аллегориюНового времени, влияние европейской сказки на японскоепятистишие. Характерна также ритмичность двух последних танка из«Тайё то бара» и «Сирадзакурасю». В «сиратама-но куцу-о...» ритмсоздан

83

сочетанием «куцу-о угатитэ» («пронзают...капли»), произошлопревращение классической метафоры «сиратама», выражавшей одинобраз, в сложный комплекс метафорических образов.

Для Ёсано Акико эпитеты, метафоры, аллегории, бывшиеканоническими в X — XII в., стали только расплывчатойреминисценцией, общим впечатлением от древнего произведения.Например, легко обнаружить такие обороты в танка сборника«Маюхимэ»:

Какицубата Лилий цветыАоги цукаэру Колышутся под ветром,Тэ-но сироки ПридворномуХито ни юубэ-но Вечернюю песню послала быУта какасэмаси В дальнюю страну.

Трудно сказать, чем является «тэ-но сироки хито» («белорукийчеловек, придворный»), но слово из первой строки «какицубата»(«красная лилия») вызывает ассоциации с 9-м даном «Исэ-моногатари»:

«...На болоте цвели красные лилии. Увидев это, один из нихсказал: «Вот, слово «лилия» возьмем, споем про сердце нашегопути», — сказал он так, и кавалер стихи сложил:

«Каракоромо В столичных одеждахКицуцу нарэниси Китайских любимаяМасиарэба Облачена -Харугугу кинуру В далеком пути тоскую,Таби-о сидзо омоу Мечтаю увидеться вновь.

Так сложил он, и все присутствующие обронили слезы на свойсушеный рис...»"

Поэтесса Нового времени Ёсано Акико изображает в своей танкагероя «Исэ-моногатари» — Аривара Нарихира, образ которогоугадывается в «тэ-но сироки хито» («белорукий человек»), — этовысокородный и образованный кавалер, складывающий пятистишия,извлекая стихи из названия прекрасного цветка. Но это всего лишьнамек, причем весьма далекий. Единственное, чем похожи танкаАкико и 9-й дан, — атмосферой густых сумерек, в которых«какицубата саку» («цветут красные лилии»).

Еще одно пятистишие из сборника «Саоги» имеет сходство ссюжетом 12-го дана «Исэ-моногатари»:

Аситамо тану Завтра выпуститЦую-но Мусасино На росистой МусасиКуса гомори Хижина из травыХито вакооситэ Прячущихся влюбленных.Юмэ-но ёросиса Красивая мечта.

Сюжет 12-го дана подтверждают слова «цую-но Мусасино кусагомори» («на росистой Мусаси хижина из травы») и «хито вакооситэ»(«прячущихся влюбленных») как место действия давних событий,описанных в «Исэ-моногатари»: «Один кавалер, похитив дочьзнатного вельможи, убежал с нею на поля Мусаси и на пути былсхвачен правителем провинции. Скрыв даму в густых зарослях, онсам было убежал. Дама же услышала, как говорят ищущие ее людина дороге:

84

«Здесь в поле похититель!» и собираются поджечь траву, вотчаянии произнесла:

Мусасино ва Поля МусасиКёу ханаякисо Не жгите сегодня!Вака куса-но В молодой травеЦумамо коморэри Здесь я скрываюсьВагамо коморэри И прячется любимый мой18».

Атмосфера пятистишия и 12-го дана, безусловно, аналогична.Хотя на все творчество Акико повлияли поездки супругов Ёсано вСигутани, один из уголков Мусасино. Об этом поэтессой написанатанка из антологии «Хи-но тори» («Огненная птица»):

Коибито-но Запахом стойким,Намида ни нитару Как любящих слёзы,Ка-о татэтэ ВдыхаютУбара саку хи то Поля Мусаси, где насталНарину Мусасино День цветенья терновника19.

Подробности первого пятистишия указывают на явноезаимствование из средневековой повести — «вака куса » («в молодойтраве»), «цумамо коморэри вагамо коморэри» («здесь я скрываюсь/ Ипрячется любимый мой»). Вторая танка про поля Мусаси тожесодержит намеки на «коибито-но намида» («любящих слезы »), нонамеки эти уже более далекие, не имеют четкого адреса, как в первойтанка.

Мотивы, навеянные «Исэ-моногатари», можно встретить вомногих сборниках — в одной танка из «Сюндоросю» и в двух из«Мидарэ-гами», например:

Авануёси Не встретив милого,Моно ни такуситэ Другому отдалась,Косикотомо Но все прошло,Сантосэ ни наруну Три года пролетели,Икага субэкэму Ах, каково ей было?!

Кёу-но мидзу-но В воды рекиФуками миороси Глубокой глядишь ты,Аки-о хито-но Осенью из ранкиСакиси коюби-но На мизинце твоемТи-но ато самуки Крови след замерзает.

Моюру кути ни Пылкими губамиНани-о фукумаму Тайну скрывавшимиНурэ то ииси «Замерзни!» - сказала,Хито-но юби-но И на мизинце крохотномТи ва карэватэну Кровь послушно застыла.

Все эти три танка содержат реминисценции к 24-му дану «Исэ-моногатари»:

«В давние времена кавалер и дама жили в провинции глухой.Кавалер должен был ко двору на службу отправиться и, о разлукесожалея, ушел.

85

Прошел так год, другой, третий («сантоси кодзарикэрэба») —и все не возвращался он, так что дама ждать его устала, с другимчеловеком, к ней относившимся участливо, сегодня к вечерусговорилась быть, и как раз явился этот кавалер. «Дверь мнеоткрой!» — стучал он, но, не открывая, сложила она стихи ипроговорила ему:

Аратама-но Трех лет чередаТоси-но сантосэ-о Пролетела, и ждатьМати вабитэ Я устала,Тада коей косо Сегодня лишь ночьюНии макура сурэ С другим изголовье делю20».

Первая танка Акико из «Сюндоросю» создана под влияниемпервой части 24-го дана. Особенно указывают на это слова «сантосикодзарикэрэба» («прошел так год, другой, третий») изповествовательной части дана и «сантосэ ни наруну» («три годапробежало») из поэтической его части. Свое отношение к этой давнейистории поэтесса выразила в последней строке танка «икагасубэкэму» («каково ей было?»).

Две последних танка объединены мотивом «ти» («крови») изпальца. Подобные строчки вызвала вторая половина 24-го дана: «Вбольшом горе дама за ним побежала, но догнать не удалось ей, и уручья с водой ниц она упала. Там, на скале кровью, из пальца взятой,она написала («оёби-но тиситэ какицукэкэру»):

Аиомовадэ Того, кто любовьХарэнуру хито-о Оставил, покинул меня,Тодомэканэ Не удержать никак!Вагами ва има дзо Вот он миг, когда жизньКиэватэ нумэру Моя прерваться может21».

Мотив «оюби-но ти» («крови из пальца») из «Исэ-моногатари»можно охарактеризовать в танка Акико как «коюби-но ти» («кровь намизинце») в двух пятистишиях из «Мидарэгами». В классическойтанка, как и в обеих танка Акико, скрыт второй смысл. С «кровью»можно связать страстную любовь, которую иным способом, чемкровью, нельзя выразить. Обе танка из «Мидарэгами» навеяныличными переживаниями. В период написания этих строк Акикоиспытывала сложные чувства к своей подруге по обществу«Синтайсися» Ямакава Но-буко (1879— 1909), которая была известнав литературном обществе «Мёдзё» под аллегорическим именемСираюри (Белая лилия). Ёсано Акико посвятила много поэтическихстрок подруге — «спрятала тебя под именем «белая лилия», пословам самой поэтессы22.

Осенью 1909 г. Нобуко, Акико и Ёсано Тэккан (еще неявлявшийся мужем Акико) посетили Киото, и будущий муж и близкаяподруга были склонны'остаться вдвоем, без Акико.

В двух танка того времени Тэккан, выражая свои чувства кНобуко, писал:

Вакаки кога Юная девушка,Аки ни таэдзуто «Как не люблю я осень!» — иКоюби камитэ Палец уколов.

86

Какиси соно модзи Так написала эти буквы,Дзюу тосэ вагатэ ни Что всё стоят перед глазами.

Нобуко фактически повторила судьбу героини 24-го дана —вышла замуж по воле родителей за нелюбимого и скончалась в 1909г. В память о подруге Тэккан написал две элегии, которые поместил вжурналах «Токихаги» и «Мёдзё»:

Нанива нитэ В Нанива,Кими га ни дзюу-но В двадцатую осеньАки-но хи-но Погожим днемКанасики мон ва Печальную строкуТи мотэ какарэки Кровью мне написала.

Танка, связанные линией «крови из пальца», каждая по-своемуописывают подводные камни любви, истинную страсть и долг.Героиней танка стала совсем другая женщина, оттого всереминисценции к классической повести становятся все болеедалекими и абстрактными.

Очевидна связь следующей танка из сборника «Сюндоросю»(«Весенняя распутица») со строками 63-го дана «Исэ-моногатари»:

Каратати-но Ни с чем не сравнить,Хаяси нарану-о Даже с лесом дремучим,Нанирэ ёри Сомнений его.Хаиран то мадоу «Входить иль нет?» -Нибуки мияби о Кавалер рассуждает.

63-й дан говорит о том, что «дама пожилая, но в сердце ещехранившая пристрастие к житейским наслаждениям» мечтала олюбви. Один из ее сыновей решился помочь матери и познакомил сизящным и благородным кавалером, под которым подразумеваетсяНарихира. Кавалер сжалился над несчастной женщиной:

Момотосэ ни До сотни летХито тосэ тарану Ей не хватает года,Цукумо ками Волосы редки -Варэ коифураси Образ этот предо мнойОмокагэ ни мию Станет образом любви»,

— сказал он, и приказал оседлать коня, поднялся уходить. Видяэто, женщина в смятении по густым зарослям терновников, шипов-ников побежала и упала ниц, едва добежала до дома» («убара, кара-тати ни какаритэ, ути ни китэ утифусэри»)23.

В стихах Акико упоминаются «каратати-но хаяси» («лесдремучий») и «мияби о» («изящный кавалер»). Тем самым поэтессавоссоздает ситуацию, подобную ситуации в повести, хотя акцентперенесен на легкое высмеивание колебаний мужчины, а не мучений«дамы пожилой».

Другая танка Ёсано Акико из сборника «Саохимэ» («Фея Сао»)также только косвенно затрагивает материал «Исэ-моногатари»:

Камо хито ва Монахов из храма КамоВасурэсэё то Молила о забвении любви,Котодзутэси И сразу жеМисоги-о сугуни После омовенияОкотари ораму Успокоилась душа.

87

Эта танка связана с 65-м даном «Исэ-моногатари». Нарихира служил вСэйдэнрэн (Дворце чистой прохлады, одном из подразделенийимператорского дворца) и встречался с женщиной, которая должна былапокинуть столицу. Герой пытался отыскать следы пропавшей возлюбленной,но не смог их обнаружить. Измучившись в тщетных поисках, он обращается к«хотокэками» («буддам и богам»): «Иканисэн. Вага какару кокоро ямэтамаэ»(«Как-нибудь обуздайте мое сердце!»). Но все было напрасно, тоска непроходила. Тогда, призвав «омуедзи, инъиси» («чудесников, чародеев»),«коисэдзи тоиу хараэ-но гуситэ наму икикэру» («пошел, чтобы совершитьобряд очищения от наваждения») для избавления от любви. Обряд кавалерсовершает, но тоска возросла еще больше:

Коисэдзи то В реке ОмовеньяМитарасигава ва Свершил очищенья обряд,Сэсими соги Чтоб мне вовек не любить,Ками ва укэдзумодзо Но не приняли богиНари ни кэру кана Неистовой клятвы моей24.

В тексте 65-го дана есть упоминание о «каминаги» («богах»), похожеена «камобито» («люди (боги) из храма Камо»). Слова из танка «Исэ-моногатари» «ками ва укэдзумо нарикэрукана» («ах, не принят был свыше,богам оказался неугоден») и из 4-й строки танка Акико «Саохимэ»подчеркивают различие результатов действий лирических персонажей. Встроках Акико - «мисоги о сугуни окотари ораму» («после омовения /успокоилась душа») чувствуется удовлетворение. В этом смысле пятистишияпоэтессы и «Исэ-моногатари» оказываются противоположными — героиняЁсано Акико забывает мучения, а Нарихира остается с терзаниями души,потому что послание не было правильно передано богам.

Все впечатление от средневековой повести Акико передала в танка изантологии «Юмэ-но ка»:

Онна окаси Красавиц дамКоноэ дзукаса ва Нарядная охранаЭй макитэ Сопровождает,Гуу нидзо магиру Идут на поклоненье в храм.Исэ-моногатари То — сцена из «Исэ».

Предполагается, что эта танка основана на 74-м дане «Исэ-моногатари». Повествовательный отрывок дана касается одного изприключений Нарихира, «коэу ни сабураикэру окина» («кавалера,служившего начальником эскорта»), сопровождавшего императрицу Нидзе напоклонение в храм клана Фудзивара в Охара. В пути галантный кавалерпреподносит императрице великолепные стихи.

Слова «красавиц дам» из первой строчки танка Ёсано Акико соотноситсо словами повествовательного пояснения к 74-му дану — «нидзе-но го»(«императрица Нидзе») или «харумияко-но коикидоко-ро» («царственныепокои императрицы»). Поразительно также и совпадение «коэдзукаса» уАкико(«эскорт», букв, «служба в охране») и

88

«коэу» из повествовательного отрывка «коэу» (личная иимператорская охрана — специальная служба при императорскомдворце Хэйана).

Мотив эскорта, охраны «коэу» часто встречается в сборникахЁсано Акико. Обаяние мужчин, «коэноэ дзукаса» («нарядная охрана»),воспето по-разному в зависимости от характера антологии.

Например, атмосфера развлечений хэйанского периодачувствуется в танка из сборника «Рурико» («Сияние синевы»):

Косиниситэ С носилкамиЭбоси га такэ-о В горах идет охрана,Сёу ёу су В высоких шляпахМини цуморитару И в печали беспредельной,Урэи-но хатэ ни Скопившейся в душе25.

Или в танка:Мидзууми ни К озерной гладиЭбоси га такэ-но В черных шляпах спускаютсяСэ ни ару-о Придворные,Аокумотоситэ Словно синяя туча.Аидэну бэкикана Ах! Печальная картина!*6

В обеих танка слова «эбоси» («высокие шляпы») могут бытьотнесены к характерным головным уборам хэйанских аристократов.Печальные настроения двух этих пятистиший созвучны. Поэтессасоотносит свое отношение к поэтическому миру, окружавшему героев«Исэ-моногатари», с мироощущением человека XX в., знающеготрагическую судьбу аристократии дома Фудзивара. С другой стороны,эти танка никак не связаны с «Исэ-моногатари», только «ко»(«носилки»), «эбоси» («высокие черные шляпы»), но изображенияаристократов, шествующих с носилками в охране, на росписях ширм,лаковых вещицах повлияли и на поэзию.

Романтически настроенная поэтесса создала своеобразный мирмоногатари. «300 лекций по вака» («Самбяку како»), опубликованныхв феврале 1917 г., показывают отношение автора к традиционнойлитературе:

«В «Исэ-моногатари» мне видится самой красивой иочаровательной героиней дочь советника, посланного служить вкачестве стража границ в окрестности Акутагава в провинции Сэтцу,отчего герой мучается нестерпимым желанием встретиться. Послетого как герой приходит к дому уехавшей любимой, где уже никто неживет, ему ничего не остается, как сравнивать минувшую весну ссегодняшним днем. Приняв пост офицера, сопровождаетимператорский кортеж в день церемонии возведения в санимператрицы, в прекрасном головном уборе со шнурами («эбоси»).Когда он бросает взгляд на носилки, ему приходит неожиданнаямысль, а не похожа ли дама в повозке на дочь советника? Настроениегероя вполне объяснимо. И у читателя возникает сочувствиечеловеку, движущемуся в тени гордой сановной женщины иразмышляющему о своих чувствах»27.

89

Этот отрывок из лекций Ёсано Акико связан с несколькимиданами «Исэ-моногатари»: 74-м, описывающим паломничество в Оха-ра, 4-м, в котором есть знаменитая танка о луне:

Цуки я арану Луна иль нет ее?Хару я мукаси-но Или весна, но не та,Хару нарану Былая весна.Вагами хитоцу ва Лишь один я прежний,Мото-но ми ни китэ Каким и был когда-то28.

Кроме того, Акико ссылается на географическое название места,куда послан отец любимой героя —Акутагава, Сэтцу. Этим названиемпомечено место действия 6-го дана о похищении дамы и пятистишиео «сиратама» («белом жемчуге»). Название должности отцавозлюбленной — «сэкимори» («страж границы») является далекойссылкой, «санкосэцу», на 5-й дан «Исэ-моногатари», в частности наочаровательную танка:

Хито сирэну Не узнанныйВага каёидзи-но Никем, я — страж заставыСэкимори ва В сем тайном углу,Ёихи готони Вечерней порой томлюсьУтимо нэнанан Ожиданием свиданья29.

Трудно судить, были ли лекции Акико квинтэссенциейпредставлений поэтессы о старинной повести или уже вторичнымпродуктом, объяснением своих танка, навеянных образами «Исэ-моногатари». Но этот отрывок создает полное представление ореминисценциях к классической литературе японскими поэтамиНового времени.

Интересным представляется рассуждение о ходе измененийхарактера заимствований из традиционных поэзии и прозы. В XIV в.суждение того же Нарихира о том, что мир изменяется, переросли вконцепцию бренного, вечно меняющегося иллюзорного мира, иреминисценции перестали носить жизнеутверждающий характер. Встихах, прозе и драме появились нотки печальногофилософствования. В поэзии хайку, расцветшей в период Эдо, XVI в.,широкое распространение получили реминисценции в контрастномконтексте, с долей юмора и даже сарказма.

Единственным примером прямого цитирования классики ЁсаноАкико в отношении «Исэ-моногатари» можно счесть лишь танка из«Коигоромо»:

Сюнсёу ни Книги сложены:Исэ-о касанэтэ «Исэ» над раскрытой цитатой -Каса тарану «Весною рассвет»,Макура ва ягатэ Высоко изголовье, ноКудзурэкэру кана Никак не достичь мне великих!30

В этом пятистишии поэтесса приводит цитату — начальнуюстроку из дзуйхицу Сэй-Сёнагон «Макурасоси» («Записки уизголовья», около 1000 г.) и название книги, из которой она черпалавдохновение. Это пятистишие наполнено разочарованием отсобственного бессилия, но, если исходить из изученных нами танка,Ёсано Акико многого добилась, следуя по пути традиционнойлитературы.

90

ПРИМЕЧАНИЯ1 «Эйга-моногатари» («Повесть о процветании», 946— 1096), «Оокагами» («Ве

ликое зерцало», конец IX — XII в.), «Масукагами» («Ясное зерцало», 1368 — 1376) —произведения средневекового жанра рэкиси-моногатари (историческая повесть);«Уцубо-моногатари» («Повесть о дупле», X в.), «Сагоромо-моногатари» («Повесть оСагоромо», около 1080 г.), «Гэндзи-моногатари» («Повесть о Гэндзи», XI в.), «Маку-ра-соси» («Записки у изголовья», около 1000 г.) — произведения женского потокалитературы периода Хэйан.

2 Ёсано Акико арубаму (Альбом Ёсано Акико). Токио: Синтёся, 1989. С. 5.3 Исторические периоды: Нара (712 — 794), Камакура (1192 —1333), Эдо (1603

—1867).

4 Серебряков Е.А. Реминисценции в цы IX — XIII вв. // Теоретические проблемыизучения литератур Дальнего Востока. М., 1977. С. 63 — 65.

5 Воронина И.А. Поэтика классического японского стиха (VIII — XIII вв.). М.,1978. С. 325, 329.

• Горегляд В.Н. Японская литература VIII — XVI вв.: Начало и развитиетрадиций. СПб., 1997. С. 120.

7 Там же. С. 122.8 Здесь и далее перевод танка из: Ёсано Акико то котэн (Ёсано Акико и класси

ка) // Ёсано Акико. Симбун гэйдокухон (Ёсано Акико. Новая хрестоматия по изящнойлитературе). Токио: Кадэсёбо, 1991.

9 Кокинвакасю (Собрания старых и новых песен Японии) // Нихон котэн бунгакутайкэй (Большое собрание японской классической литературы). Токио: Иванами,1970.Вып.9. С. 232.

10 Исэ-моногатари (Повесть об Исэ) // Там же. С. 114.11 Там же.12 Кокинвакасю. С. 288.13 Там же. С. 221.14 Ёсано Акико касю (Собрание танка Ёсано Акико). Токио: Иванами, 1993. С.118.15 Там же. С. 122.16 Ёсано Акико касю (Собрание танка Ёсано Акико). Токио: Одзава, 1997. С. 218.17 Исэ-моногатари. С. 112.18 Там же. С. 119.19 Ёсано Акико касю. 1993. С. 101.20 Исэ-моногатари. С. 128.21 Там же.22 Ёсано Акико то котэн. С. 152.23 Исэ-моногатари. С. 146.24 Там же. С. 147 — 148.25 Ёсано Акико касю. 1997. С. 174.26 Там же. С. 177.27 Ёсано Акико касю. 1993. С. 155 — 156.28 Исэ-моногатари. С. 112.29 Там же. С. 113.30 Ёсано Акико касю. 1997. С. 105.

Aida M. Suleymenova

Lyric medieval novel «Ise-monogatari»and tankas by Yosano Akiko

The famous Japanese poetess Yosano Akiko (1878 — 1942), known withher various poetic anthologies of tankas, was interested in the traditional literatureof past in particular the fiction of X — XII centuries. One of this interest's featureswas her frequent using reminiscences from the sample of medieval lyric novels,«Ise-monogatari». These literature's reminiscences have been analyzed and theconnections between «Ise-monogatari» and many tankas written by Akiko andhave been shown.

91