Макс Ковальский, Его Музыка и Жизнеописание

Сьюзен Морехэд

Биография Макс Ковальский родился 10 августа 1882 в Польском городе Ковале. Через год после рождения ребенка его родители эмигрировали в Германию, где Макс жил в течение последующих 56 лет. Он изучал юриспруденцию, и получил докторскую степень университета Марбурга. Его музыкальное образование включало в себя уроки пения с Александром Хайнеманом в Берлине и уроки композиции с Бернхардом Зеклесом во Франкфурте. Зеклес был известным учителем музыкальных композиций, один из учеников которого был Пауль Хиндемит. В исследовании “Das Hoch’sche Konservatorium in Frankfurt am Main” музыковеда Петера Кана, Ковальский упомянут как наиболее продвинутый студент в классе композиторов, которые учились y Зеклесa в начале столетия.

Одна из первых публикаций Ковальского былa Пьеро Люнер (“Pierrot Lunaire”), цикл песен, использующий тот же текст французского поэта Жиро (перевод Хартлебена), как и в одноименной знаменитой композиции Арнолда Шёнберга. Песни Ковальского, в отличие от Шёнберга, принадлежат к известным традициям “Романтических Песен” (Romantic lied).В статье немецкого критика Х.Ф.Шауба, Макс Ковальский упомянут как “Виртуоз немецкой Песни” "(Meister des deutschen Liedes").

Странно что имя Ковальского редко упоминается в публикациях того времени во Франкфурте, ведь он жил и сочинял там в течение 20 лет. С другой стороны, остаётся вопрос куда исчезли все ссылки на имена еврейских композиторов и писателей во времена третьего рейха?. За исключением нескольких ссылок в музыкальных энциклопедиях, статьи Х.Ф.Шауба (1952), некролога на последнего от Х.Ф.Редлиха (1957), имя Ковальского было упомянуто только в предисловии к книге публикаций Фриза Симрока (1913) и в коротком параграфе упомянутой выше публикации музыковеда Петера Кана, которого автор встретилa у копировальной машины в музыкальной библиотеке университета Франкфурта на Майне на следующий день после дня Благодарения 1993 г.

Встреча эта была действительно чистой случайностью. После многих часов поиска в сотнях музыкальных книг и журналов, я нашла около 30ти ссылок на выступления певца Александра Кипниса в Германии. К сожалению, мне удалось найти только одно маленькое упоминание о Ковальском в книге издательства Симрок.

Когда во время беседы с сыном певца Игорем Кипнисом, я сказала ему, что собираюсь побывать во Франкфуртe для моих исследований, он попросил меня найти материалы о его отце, так как он писал о нем книгу. Мне казалось тогда, что разыскивая материалы о Кавальском, я найду статьи о Кипнисе, так как “Кипнис” и “Кавальский” тесно связаны между собой. Я сказала Игорю, что с удовольствием предоставлю ему любые находки касающиеся его отца Александра Кипнисa.

Когда я приблизилась к машине ксерокса, чтобы скопировать результаты моих многочасовых исследований в библиотеке, я увидела высокого человека. Я спросила его по немецки владеет ли он английским. "Конечно", ответил он и тут же спросил: "Как я могу Вам помочь?" Я ответила: "Сэр, Вы когда либо слышали о композиторе по имени Макс Ковальский?". "Yah" ответил он. “Макс Ковальский был великим композитором, он был также адвокатом, как и мой отец, который хорошо его знал. Я даже упомянул Максa Ковальскoгo в моей книге, в главе о композиторе и учителе Бернарде Зеклесе.”

Вскоре после этого, Питер Кэн нашел копию своей книги, и мы нашли страницы о Зеклесе и скопировали их для моего исследования.

В течение двадцати лет Ковальский проживал во Франкфурте, преследуя две карьеры, юриспруденцию и музыку. Во время этого периода (1913-1933) он сочинил 17 изданных циклов песен (всего 92 песни), две коротких пьесы для фортепьяно, и музыкальный спектакль “Till Eulenspiegel”.

Бернард Зеклес, (1872-1934), недатированная фотография во времена когда Пауль Хиндемит был его студентом (1915)

Любимыми творениями Ковальского были произведения таких известных немецких поэтов как Отто Юлиус Бирбом (1865-1910), Ричард Дехмель (1863-1920), Мартин Грейф (1838-1911), Фридрих фон Хагедорн (1708-54),

Готтолд Эфраим Лессинг (1729-81), Фридрих Ницше (1844-1900), Конрад Фердинанд Мейер (1825-98) и других. Он также проявлял интерес к стихам китайского поэта Су Чин-юеха.

В Германии работы Ковальского были изданы Eos, Leukart, Simrock и Universal, и в Соединенных Штатах Associated Music Publishers, Inc.

Много известных певцов, таких как Ганс Хоттер и Александр Кипнис, исполняли работы Ковальского ( факт, упомянутый Шаубом в его статье "Max Kowalski", ZFM cxiii ,1952). Очевидно, что карьера Ковальского в 1920-ых и 30-ых гг. была достаточно успешной, хотя я не нашла никаких подтверждений этому во Франкфурткской музыкальной публицистике.Возможно что это связано с его еврейским происхождением.

Из за возрастающего антисемитизма в Нацистской Германии, Ковальский не смог найти издательства которое бы опубликовало его композиции в Германии после 1933. Не помогло даже вмешательство его друга и клиента по юридической практике, Арнольда Шёнберга, который попытался убедить доктора Альфреда Кaлмуса Kalmus Music Publishing Company рассмотреть циклы песен Макса Ковальского для публикации.

Интересно отметить, что Кaлмус сам эмигрировал из Германии в Англию в 1936. Oн управлял той же самой компанией в Англии и,несмотря на это, работы Макса никогда не рассматривали для публикации в 40-ых или 50-ых, даже когда Макс жил в Англии. Следующее заверенное нотариально письмо из отеля Paris Арнольда Шёнберга, подписанного в Институте Лео Бэека, делает это достаточно очевидным. (См. перевод на следующей странице.)

Из Архивов Лео Бэека, Нью-Йорк.Письмо от Шёнберга к Калмусу:

Отель Regina 9 октября 1933

Дорогой доктор Калмус,

Доктор Макс Ковальский - Вы, конечно хорошо его знаете не только как музыкальный издатель, но и как тонкий ценитель - известный композитор чувствительных и богатых эффектами песен, которые в течение многих лет в Германии исполнялись вновь и вновь лучшими певцами и, благодаря этому, стали известными мне. Итак, доктор Макс Ковальский желает, чтобы я замолвил за него слово и я не могу сделать это лучшим способом чем представляя факты/обстоятельства, с которыми Вы, конечно, и так хорошо знакомы.

Я бы очень надеялся, что если доктор Макс Ковальский будет посылать Вам свои новейшие песни, это укрепит ваши деловые отношения и представит большой интерес для вашего бизнеса.

С лучшими пожеланиями

Арнолд Шёнберг

"Вышеприведенное письмо удостоверено в подлинности и расшифровано дословно."Франкфурт на Майне 30 октября 1933 (Заверено нотариально) Несмотря на наличие друзей и связей, которые, возможно, имел Макс Ковальский, нацистский режим препятствовал тому, чтобы какие любо компании издавали его работы. Во время этого периода в Германии, 1933-38, Ковальский был вынужден подпольно копировать его музыку каждый раз, когда какой либо певец выражал интерес к его произведениям. Он даже транспонировал материал для певцов с более высоким или более низким тембром голоса.

В копии рукописи трех из десяти песен от его Japanische Frühling обложка включает посвящение "Норе", которая очевидно была альтом.

В целом, Ковальский написал по крайней мере 8 циклов песен во время этого периода (1933-38) включая песни на темы китайской, японской и еврейской поэзии, а также цикл детских песен.

К 1938 Ковальскому запретили практиковать в качестве адвоката, потому что он был евреем. Тогда же, его послали в Buchenwald в связи с "действиями" после Хрустальной Ночи "Reichsprogromnacht" (Kristallnacht) 11 ноября 1938. Вероятно, он был арестован в Тюрингии, около Buchenwald. Как записано в одном из архивов:

"Ковальскому дали номер заключенного 21609, но несколько недель спустя, 27-ого ноября 1938 он был освобожден под номером 195 из 445 евреев, которые были освобождены в тот день."

Никто не знает наверняка, даже его дочь Вера, у которой я взяла интервью между 2000 и 2007, кто послал Ковальскому деньги или билет, чтобы эмигрировать в Лондон. У него действительно было два брата, Оскар и Бернард, упомянутых в посвящениях некоторым из его песен в Пьеро Люнере. Оба брата уехали из Германии до него, и, в конечном счете, обосновались в Соединенных Штатах (Оскар) и Бразилии (Бернар). (Источник: Архив Заключенных Концентрационного лагеря Бухенвальд.)

В целом, Ковальский потерял 17 членов своей семьи в концентрационных лагерях включая Энни, его бывшую жену и мать его единственного ребенка, дочери Веры. В интервью с Верой выяснилась история трагической смерти ее матери. Энни Ковальския была заключена в тюрьму и убежала только чтобы быть возвращенной и повторно заключенной в тюрьму. Обезумевшая от этого, она совершила самоубийство всего на день раньше, чем ее семья должна была обеспечить ее свободу.

После освобождения Ковальского он отправился в Лондон, где нашел работу певца в хоре синагоги на юге Лондона. Он также давал частные уроки музыки и продолжал сочинять музыкальные произведения. Несмотря на это, его личная и финансовая жизнь были нелегкими. В течение 17 лет с момента его эмиграции в Лондон и впредь до его смерти 4 июня 1956 г., Ковальский создал ещё 17 песенных циклов - в целом более 64х песен (Один из циклов не позволяет судить о количестве составляющих его песен). Тематическая направленность этих произведений базируется на творчестве таких немецких авторов как Rainier Maria Rilke (1875-1926), Hermann Hesse (1877-1962), Friedrich Nietzsche (1844-1900), Conrad Ferdinand Meyer (1825-1898), и Friedrich Holderlin (1770-1843), а также находится под влиянием арабского, восточно индусского, персидского и японского фольклора.

Однако, несмотря на постоянные попытки, он не мог найти издателей для своих последних работ, которые исполнялись на всевозможных концертах и по радио.Мы до сих пор не знаем, является это следствием антисемитизма или послевоенного отношения к Германии.

В 1948 г. Макс Рудольф-менeджер Metropolitan Opera и друг Ковальского-инструментировал 5 отрывков из цикла “ Pierrot Lunaire ”. Нижеприведенное письмо от Рудолфа к Ковальскому было найдено в архивах Лео Бэека.

Дорогой доктор Ковальский.Простите за задержку с ответом на Ваше письмо от 6 Мая. Я его получил во время турне с Metropolitan Opera. После возвращения я был так занят, что не имел возможности отвечать на частную корреспонденцию. Я являюсь

постоянным менеджером Metropolitan Opera, кроме моих музыкальных занятий.

Где то 6 лет тому назад, я проживал в Чикаго и аккомпанировал господину Хансу Алтену при исполнении Вашей песни Perrot. Впоследствии Соломон, американский дирижёр, услышал как то эти песни. Он являлся тогда директором FWA Оrchestra of Chicago. Он предложил включить эти песни в репертуар своего оркестра для исполнения в одном из своих симфонических концертов. К сожалению, этому плану не суждено было реализоваться, так как оркестр был вскоре распущен. Тогда же я спрятал Вашу партитуру.

Я снова вспомнил про неё когда молодая певица из Англии пела для меня и упомянула Ваше имя. Признаюсь честно, я совершенно забыл обо всем этом, но теперь думаю не послать ли партитуру Вам. Если вы найдете её полезной, она Ваша, в противном случае можете её уничтожить. Эта единственная копия, и как Вы увидите, я приготовил 5 песен из Вашего цикла. Мы думали что наш выбор являлся наилучшим для исполнения с симфонической программой. Однако, я являюсь горячим поклонником всего цикла.

Завтра я отправлю вам партитуру как отдельное приложение. Вы найдете там также несколько отзывов на мою работу в Metropolitan Opera.

Вам может будет интересно узнать что мой зять доктор Адолф Едер проживает в Чикаго. Я недавно его навестил и он выглядел хорошо, он был занят последние годы написанием книги по философии. Мой сын, между прочем, последовал стопам своих дедов и закончил 2й курс школы юриспруденции.

Возможно, вскоре зимой Вы увидите мою книгу в витринах ваших магазинов. Я написал учебник “Грамматика Дирижирования” и мой издатель сказал мне, что послал его копии в Англию.

С лучшими пожеланиями и горячим приветом.

Искренне Ваш

подпись Макс Рудолф

Это письмо, датированное 1948, является существенно важным, другие письма Ковальскому от Рудольфа, включая Рождественские открытки были написаны на немецком языке. Макс Ковальский, возможно, использовал это письмо (которое явно показывает, что Рудольф чувствовал, что музыка Ковальского была достаточно серьёзна, чтобы заниматься ее оркестровкой)

как способ подтвердить свою значимость, когда он пытался пробится в издательства в последние годы своей жизни.

В своей книге “Неустранимая Симфония” Мартин Голдсмит показывает историю последнего концерта еврейского оркестра Kulturbund 7 апреля 1938г. во Франкфурте. Очевидно у Макса Ковальского была очень важная причастность к Kulturbund, организации, которая существовала в течение краткого периода (1933-1938) во Франкфурте, Германия, во время нацистского Режима. Во время этого концерта оркестрованные песни Кольского были исполнены оперным певцом Вилхельмом Гутманом (бас) с оркестром Kulturbund.

В середине этой книги есть замечательная глава, где описаны такие детали о жизни Ковальского, которые могли быть известны только близким друзьям и поклонникам. Книга эта базируется на интервью собранных музыкальной семьей Голдсмит во время работы в Kulturbund.

Голдсмит подробно описывает последнюю программу с учетом исполненных в ней песен, упоминая, что композиции эти Ковальский оркестровал на базе стихотворных циклов Гейне, и, в частности на его прекрасном стихотворении, прочитанным Максом Ковальским в прощальной речи обращенной к близким друзьям и поклонникам в Kulturbund.

 Я нашла некоторые несоответствия в выборе музыкальных произведений, которые, соответственно Голдсмиту были исполнены в этой программе. Его книга содержала информацию, которая находилась в противоречии с моими собственными данными. Я обсудила это с мистером Голдсмитом персонально.Господин Голдсмит не спорил со мной, но объяснил, где он нашел свою информацию, и я объяснила, где я нашла мою. Я также отправила ему факсом свои копии этой музыкальной программы. Зная, что он занятый человек, я не ожидала ответа в ближайшее время и как и подозревала, никогда его не получила.

 Личная копия Макса Ковальского первой страницы и программы последнего концерта в Kulturbund, находится в Институте Лео Бэека. Я благодарна за разрешение использовать этот материал.Эта программа не включает упомянутый выше цикл Гейне, но включает в себя четыре отдельные песни из различных циклов, подобранные Ричардом Карпом.

Программа состояла из следующих произведений:

1. Серенада, лирика Поля Верлeна; 2. Gleiche Sehnsucht, лирика Tomonori 845-905; 3. Meine kleine Schwester, лирика Klabund;

4. Ein Лгал Gott, хасидская лирика, переведеннaя Людвигом Штраусом

Очевидно, что Ковальский выбирал лучшие песни из каждого цикла для этого концерта. Последняя песня этого цикла была необычна тем, что была религиозной. Оригинал аннотации концерта и его программы приведены далее на следующих двух страницах. Одно из возможных объяснений в изменении программы состоит в том, что Макс Ковальский чувствовал, что конец представлений Kulturbund приближался.

Атмосфера страха и грядущих изменений сгущалась и даже музыканты Kulturbund, которые все ещё развлекали еврейских и нацистских зрителей, знали, что времени остаётся все меньше и меньше. Ковальский, возможно, сначала выбрал именно цикл Гейне, чтобы удовлетворить людей, которые регулярно отвечали за цензуру.

Похоже, что в последний момент Ковальский решил полностью изменить программу этого концерта и построить ее на 4х различных композициях из 4х песенных циклов. Он знал что включение в програму "Ein, Лгал Gott" (Песня Богу) и "От Hassidic" невозможно из за религиозного подтекста этих произведений.

Возможно Ковальский думал тогда, "Какой вред может причинить нарушение нескольких принципов?" Некоторые читатели могли даже воспринять это как политическое заявление. Несколько месяцев спустя, ему запретили практиковать в качестве адвоката и затем он был арестован и послан в Концентрационный лагерь Buchenwald.

Обложка последнего концерта с оркестром еврейского Kulturbund, Франкфурт, Германия, хранящаяся в Институте Лео Бэека, Нью-Йорк.

Последняя Программа Kulturbund, на которой были исполнены песни Ковальского с его оркестровкой. От Института Лео Бэека, Нью-Йорк, Нью-Йорк.

В поисках музыки Мне не составило большого труда найти ноты цикла песен Пьеро Люнера. Я сначала нашла их в музыкальном отделе Книжного магазина Фойла в Лондоне, и впоследствии раскопала копии в Музыкальной Библиотеке Гарварда, в университетской Библиотеке Техаса, в Кливлендской Публичной библиотеке, и Библиотеки Линкольн-центра в Нью-Йорке. Эти библиотеки также обладали копиями Op. 23, 13, и 16. Путешествуя по Европе, я наводила справки в различных книжных и музыкальных антикварах в Англии и в нескольких музыкальных библиотеках во Франкфурте, но к сожалению безуспешно. За исключением цикла Пьеро Люнера, который, как сказано выше, я нашла в библиотеках и в нескольких нотных магазинах, у этого "Виртуоза немецкой Песни" не осталось никакого наследия, кроме нескольких изданных работ, которые находятся в небольшом количестве библиотек.   

В октябре и ноябре 1995 я посетила Библиотеку Линкольн-центра, Библиотеку Виктории Стэйшн Лондона, книжный магазин Фойла в Лондоне, Франкфуртскую университетскую Музыкальную Библиотеку и Нотный магазин Petrol во Франкфурте. Единственные нотные издания, которые мне удалось обнаружить в городе, где Ковальский провел большую часть своей жизни, были цикл Пьеро Люнера, Оп. 4 (1913), Fünf Marienlieder, Op. 12 (1927), Sechs Gedichte von Paul Verlaine, Op 13 (1928), и Fünf Lieder, Op. 16 (1931). Посещение Библиотеки Конгресса в Вашингтоне, округ Колумбия прибавило к этой коллекции следующие работы: Оп. 3 (в двух тональностях), 5, 7, 8 (в двух тональностях), 9, 10, 11, 14, 15, 17, и Zwei Klavierstucke, Оп. 6. Таким образом, в общей сложности, моя коллекция свелась к пятнадцати изданным циклам.

Что же касается рукописных циклов, то до Майкла Ковеля, племянника Ковальского в Соединенных Штатах, который послал мне несколько из своих авуаров, у меня уже было два набора ненумерованных выпусков рукописей. Они состояли из двух неполных частей цикла песен Japanische Frühling: 6 песен в высоких тональностях и 3 в низких тональностях.

Первый набор песен Japanische был первоначально передан мне в 1975 г. одним из моих учителей, Деборой Тэйлор, которая обнаружила их в процессе поиска песен для моего вокального прослушивания в польской культурной организации. Мисс Тэйлор случайно наткнулась на них в коробке для старых нот в Нотном магазине Пэтелсона в Нью-Йорке и дала их мне. Однако когда я поняла, что они были написаны на немецком,a не на польском языке, я решила, что они мне не подходят и отложила их в сторону. Многие годы я о них не вспоминала.

Второй набор трех песен в более низком ключе был обнаружен в нотном магазине Petrol во Франкфурте в ноябре 1995. По сравнению с ранними

копиями,эти песни были написаны от руки неряшливым почерком. Возможно,песни переписывались в спешке или были сделаны студентом.

В 1995 г. я познакомилась с Игорем Кипнисом, известным клависинистом и сыном популярного российского баса Александра Кипниса. Я надеялась выяснить, знал ли младший Кипнис об исполнении своим отцом работ Макса Ковальского (как отмечено в статье Х. Ф. Шоба датированной 1952 г.). С удивлением я узнала, что Игорь никогда не слышал о Максе Ковальском и не знал, пел ли его отец когда либо песни Ковальского. Я также узнала, что Игорь отдал большинство памятных вещей своего отца Специальному Отделу Коллекций Библиотеки Маргарет Мунджер Музик в Бостонском колледже.

Я снова поехала в Институт Лео Бэека, где хранится крупный архив материалов о Максе Ковальском. Там я провела несколько часов, просматривая картотеки, фотографии и статьи о жизни композитора в Германии, а также в Лондоне. (Теперь памятные вещи Ковальского находится в коллекции AR7049 в Институте Лео Бэека, Нью-Йорк.)

В коллекции Лео Бэека я обнаружила картину Александра Кипниса, на которой певец написал теплую и дружественную надпись "доктору Максу Ковальскому, великому живописцу тона." Я была столь взволнована этим открытием, что попросила немедленно скопировать эту картину . Я тут же отправила факс картины Игорю Кипнису, который невозмутимо ответил что его отец раздавал много автографов, и это вовсе не означает, что он знал Макса Ковальского лично или когда либо исполнял его музыку. Я была разочарована его ответом,но не потеряла надежду.

Картина с автографом "Великому Живописцу Тона." Ковальскому от Кипниса, Институт Лео Бэека, Нью Йорк Сити.

Позже в том же самом 1995 году, я поехалa в Бостон, для исследования упомянутого выше архива памятных вещей Кипниса, где я нашла ноты первой части Пьеро Люнера. Это было важным открытием, которое убедительно доказало, что Кипнису принадлежал, по крайней мере, этот цикл песен Ковальского, но также показало где Кипнис приобрел эти ноты. Наклейка на обратной стороне нот доказывала, что Кипнис первоначально выкупил это у Ганса Риделя - продавца нот в Берлине.

Магазин ныне покойного Ганса Риделя в Берлине продолжает функционировать и управляется его семьей. Весной 1997 г. его внук Вольфганг Ридель значительно помог мне в нахождении и быстрой пересылке копий некоторых редких циклов песен. Раннее, в 1996 г. я также связалась с издательством Leuckart в Кельне, Германия, с целью пересылки мне несколько редких песенных циклов хранящихся в их архивах. После многомесячных телефонных звонков и бесконечных факсов, ноты эти наконец прибыли.

Я снова позвонила Игорю Кипнису, чтобы сообщить ему, что Опус 4, Пьеро Люнер Макса Ковальского был частью личной коллекция Александра Кипниса, хранящейся в Специальных Коллекциях Библиотеки Маргарет Мунджер в Бостонском университете.

Он тогда ответил мне: "Только, потому что цикл Ковальского находится в его коллекции, вовсе не означает, что он когда либо слушал музыку Ковальского или, тем более, пел его песни." Только теперь, после многочисленных исполнений некоторых из циклов Ковальского, я поняла ценность этой музыкальной находки и надеялась все же доказать Игорю Кипнису, что он неправ.

Несколько недель спустя, когда я получила наконец сотни копий, которые я запрашивала из архивов библиотеки Лео Бэека, я обнаружила копию программы концерта серии Steinway в Берлине в исполнении Александра Кипниса, в которой несколько песен Ковальского были перечислены в конце программы.

7 февраля 1935 г., программа концерта Александра Кипниса под аккомпонимент Виктора Эрнста Вольффа на концерте серии Steinway в Берлине. От Института Лео Бэека, Нью-Йорк.

Я быстро позвонил Игорю Кипнису, чтобы сообщить ему об этом открытии и отправить ему факсом копию этой программы. Я также обратила его

внимание на следующее обстоятельство: Виктор Эрнст Вольфф, который не только спел весь цикл Пьеро Люнера для записей Шедевров Колумбии 78 , но также и аккомпанировал себe за фортепьяно, и к тому же был аккомпаниатором для этой самой программы на концерте Кипниса в Берлине.                                             

Виктор Эрнст Вольфф был другом Ковальского и всегда писал ему очень сердечные письма.

Это означало не только то что Александр Кипнис пел цикл песен Пьеро, но что он умышленно поставил песни Ковальского в конце программы (обычно певец исполняет самые лучшие произведения в заключении своего концерта).

Весьма вероятно, что Александр Кипнис был лично знаком с Ковальским благодаря своей дружбе с Вольффом.

К 2000 г. мне наконец удалось приобрести полную коллекцию опубликованных работ Макса Ковальского. До сих пор не найденными оставались несколько неопубликованных рукописей песен, сочиненных между 1934 и 1938 гг. ( ещё до того, как он был интернирован в Бухенвальд) и девять циклов сочинённых между 1939-54 гг., во время проживания Ковальского в Лондоне. Я предполагала, что они хранились в его семейных архивах, что и подтвердилось впоследствии . Работы эти содержались в личных коллекциях его дочери Веры Парселл и ее двоюродного брата Михаила Ковeля.

Несколько новых важных событий произошли сo времени написания моей первой статьи в 2000 г. о Максе Ковальском. Наиболее значительным из них являлось то, что во время моего пребывания в Лондоне на Международной конференции по вопросам еврейской Музыки в июне 2000 г., я впервые встретилась с дочерью Макса Ковальского Верой Парселл и ее мужем Дэвидом.

Это был звездный час моей жизни. Я фактически смогла увидеть и поговорить с дочерью человека, работы и история жизни которого вдохновляли меня в течение многих лет.

От Веры я узнала, что Макс Ковальский был достаточно успешен в предвоенной Германии как адвокат авторского права, композитор, музыкальный критик и теоретик. Он был очень известной личностью в музыкальных кругах Франкфурта; он был любимцем многих популярных исполнителей песен Вагнера тех времён. Многие из них приходили к нему с поэзией и просили написать красивую музыку под эти стихи. Живя в Лондоне, несмотря на тяжёлое финансовое положение, Ковальский смог вступить в повторный брак, активно участвовать в музыкальной жизни в

течение 40-ых и 50-ых, общаться с художниками и музыкантами. Довольно часто, когда Ганс Хоттер приезжал в Лондон он репетировал с Ковальским для концертов в Ковент Гарден.

Подведем итоги моих усилий по нахождению и приобретению циклов песен Ковальского в течение более чем двенадцати лет напряжённых исследований.

Мне очень повезло в получении двух стипендий Lila Wallace/Reader’s Digest через мою художественную школу. Я поняла впоследствии, что без этих субсидий закончить компиляцию циклов песен Ковальского было бы практически невозможно.

Поездки в Лондон и Германию продолжались, но все, что я могла найти во Франкфурте, городе, где Ковальский провел всю свою юность и большую часть своей зрелой жизни, были две рукописные песни, найденные в коробке для старых нот в Нотном магазине Petrol во Франкфурте.

Песни эти были из цикла Japanische, которые уже находились в моей коллекции, но этот их вариант был в более низких тональностях и посвящен "Норе", которая очевидно была Альтом.

В результате моих исследований мне удалось установить, что только один цикл песен Макса Ковальского Пьеро Люнер, Опус 4, был настолько популярен, что был включен в оригинальные каталоги многих издателей и, таким образом, печатался и продавался с 1912 г. по сей день. В Музыкальном магазине Фойла в Лондоне я смогла купить еще одну копию Пьеро. Я также смогла обнаружить этот цикл в Соединенных Штатах в магазине Пэтелсона в Нью-Йорке, а также заказать его у моего хорошего друга, Виктории Гризвольд, владельца музыкального магазина в Плейнфилде, Нью-Джерси.

Оставалось загадкой. как произошло что только одна работа композитора была столь долговечной ( почти целое столетие) и ничего другого не было опубликовано?. Интуиция подсказывала мне, что за этим что-то стоит. С помощью моих друзей аккомпаниаторов я начала работать над циклами Ковальского и включать наиболее понравившиеся мне циклы в программы моих сольных концертов. Я тут же стала получать великолепные отзывы от других исполнителей и от моих слушателей.

Большинство моих друзей из артистического мира и моих слушателей знали, насколько настойчивой я была в донесении музыки Макса Ковальского до широкой аудитории, временами с осторожностью, временами с одержимостью, но после исполнения циклов, я стала всё больше убеждаться, что моя работа осмысленна и встречает благоприятную реакцию у моих слушателей.

Один из тех людей, которого я пыталась убедить, был доктор Уолтер Фостер, учитель пения, который специализировался на немецких романсах и опере, и кто, по совпадению, оказался также владельцем издательства концертных публикаций в Хантсвилле, штат Техас.

К счастью, доктор Фостер уже познакомился с одним циклом песен, Пьеро Люнером, который продолжал издаваться,что было уже само по себе убедительным. Увидев, что нашелся кто то готовый меня слушать, я представила ему произведения из оставшиеся 17ти песенных циклов, которые я собирала в столь многих местах на территории трех стран.

Так как доктор Фостер заинтересовался переизданием некоторых из циклов, я связала его с Майклом Ковалем, племянником Ковальского, английским профессором и переводчиком c немецкого. К 2005 г. были переизданы 11 из первоначально изданных 17ти циклов песен Ковальского в десяти сборниках, которые включали переводы Майкла Коваля. В предисловии к этим изданиям отмечены как мои собственные заслуги, так и вклад Майкла Коваля в появлении этих публикаций. В Соединенных Штатах перепечатки этих работ могут быть найдены на следующей странице интернета www.recitalpublications.com.

Джудит Кармен сделала прекрасный критический анализ на Pierrot Lunaire (Opus 4) и Sechs Liebeslieder aus dem Rokoko (Opus 11) в выпуске Журнала Пения от весны 2006 г. Это журнал, издающийся четыре раза в год Национальной Ассоциацией Учителей Пения, общенациональной организацией с тысячами читателей, в частности учителей вокала, учителей музыки, музыкальных библиотекарей и студентов пения.

Записи

В течение многих лет моего исследования я встречалась и работала со многими интересными людьми, которые помогли мне определить местонахождение копий циклов песен Ковальского. Первой большой удачей была находка 78 записей из Шедевров Колумбии немецкого баритона Виктора Эрнста Волффа от 1936 г., поющего все двенадцать песен Пьеро Люнера под собственный аккомпанемент на фортепьяно. Это была действительно редкая находка, и у открытия этого очень необычная история.

Три набора записей были найдены в Peters and Norbeck - звукозаписывающей компании, расположенной в Вудстоке, штат Нью-Йорк. До этого мои попытки найти что либо в магазинах звукозаписи Нью-Йорка, Лонг-Айленда, Нью-Джерси и Пенсильвании оказались бесплодными.

Запись Пьеро прибыла из Вудстока в хорошем состоянии, несмотря на отсутствие обложки.

Я узнала об этой записи совершенно случайно. Музыкальный критик Роберт Финн из Огайо, с которым я познакомилась на интернете, навещал своего коллегу - также коллекционера старых записей 78 песен - в Буффало, штат Нью-Йорк. Во время этого визита он случайно обратил внимание на обложку к 78 песням Пьеро Люнера Ковальского. Зная о моем исследовании, он спросил своего друга об этой обложке и обнаружил, что папка была пустой. В конечном итоге друг Роберта Финна любезно послал мне обложку и, таким образом, я располагаю теперь полным комплектом записей.

До 2000 г. я лично спела и записала цикл шести песен Japanische в высоких тональностях с пианистом Анджелой Мансо. Я принесла с собой кассету с этими песнями, чтобы проиграть их для аудитории музыковедов на лондонской конференции. Эта кассета была дополнением к записям Пьеро Люнера, которые я составила из редких 78 долгоиграющих пластинок Шедевров Колумбии Виктора Эрнста Вольффа.

Когда я представляла результаты своих исследований на Международной Конференции Еврейской Музыки в июле 2000 г. в Лондоне, я договорилась, что у всех присутствующих будут копии моей статьи на 12ти страницах, чтобы я непосредственно могла говорить и проигрывать примеры музыки для аудитории.

За день до этой презентации я встретилась с Верой Парселл иона подарила мне две кассеты на каждой стороне которых был цикл песен ее отца. Они были очень плохого качества потому что были переписаны со старых записей конца 40-ых и 50-ых и несколько песен было пропущено из за повреждений. Однако большинство из песен все же можно было разобрать и они были они превосходными примерами его музыки и я включила некоторые из них в мою лекцию.

Благодаря контактам, которые я приобрела на Международной Конференции, я, в конечном итоге, смогла познакомиться с известным музыковедом по имени Петер Граденвиц, который проживал в Тель Авиве, Израиль.

Он знал критика Х. Ф. Шауба, который брал интервью у Ковальского в 1954 г. для немецкого музыкального журнала. В этой статье отмечалось насколько удивлён был автор положительной и энергичной индивидуальностью Ковальского. Он не мог предположить, что человек, который потерял так много, мог адаптироваться и быть счастливым.

В 2000 г. я позвонила несколько раз г-ну Петеру Граденвицу и говорила с ним о Максе Ковальском. Я послала ему оригинал статьи, которую я представляла в Лондоне, он её прочитал и высказал мне своё мнение.

Г-н Граденвиц упрекнул меня: "Как Вы могли написать статью о Максе Ковальском и не упомянуть o том, что он был адвокатом Шёнберга, представляя его в тяжбе с Frankfurt Opera Company относительно премьеры оперы Von Heute auf Morgen?" Я ответила ему, что я концентрировалась исключительно на музыкальных достижениях Макса Ковальского. История его юридической карьеры и, в частности, представления Шёнберга в тяжбе с Франкфуртской Оперой в постановке премьеры этой оперы могла стать темой другой статьи.

Господин Граденвиц сказал, что будет использовать мою статью во время его цикла лекций по Европе. Я чрезвычайно обрадовалась этому обстоятельству, так как он мог бы упомянуть там мою работу и достигнутые мной результаты. Я пыталась снова ему позвонить месяц спустя, но его жена сказала, что он все еще в европейском турне. В последующие месяцы я была очень занята и совершенно забыла про музыковеда.

Когда я снова позвонила в 2001 г. и трубку сняла его жена, она сообщила мне, что он умер. Я было очень огорчена этой новостью. Это было не только кончиной великого музыковеда и писателя, но также и того, кто, возможно, был моим уникальным ресурсом, так как обладал бесценной информацией о дружбе и сотрудничестве Шёнберга и Ковальского. Он был также прекрасным и довольно остроумным собеседником. Ко времени его смерти ему исполнилось 91 год.

В следующем году я виртуально познакомилась с Михаилом Рихтером из Калифорнии, который создал несколько вебсайтов классической музики. Господин Рихтер очень заинтересовался работами Макса Ковальского и даже создал отдельный вебсайт с циклом песен Пьеро Люнера.

Там были представлены те самые 78 записей Пьеро Люнера Ковальского, которые были исполнены Вольффом. Я также послала ему компакт диск, сделанный из одной из кассет, полученных от дочери Ковальского в 2000 г. Компакт диск содержал 10 из 12ти песен от Пьеро Люнера спетого Гансом Хоттером с Майклом Рочейзеном за фортепьяно. Рихтер был очень этим доволен, и в течение нескольких месяцев поддерживал вебсайт с обоими концертами и текстами каждой песни. Таким образом люди могли слушать и сравнивать разные исполнения одной и той же песни.

Записи еще двух певцов были представлены на пластинках Ковальского. Отто Фон Рур сделал запись Fünf Lieder nach Hölderlin и Sieben Lieder nach texten von Conrad Ferdinand Meyer, с Уолгэнгом Рудольфом за фортепьяно. Sieben Lieder nach Rilke был спет Вильямом Берлингом с Волтером Фейтом

за фортепьяно. Подобно записям Хоттера , они были зарегистрированы между годами 1948 и 1954. Очевидно, они были сделаны, чтобы помочь Максу Ковальскому найти издателя. Эти три цикла песен, в отличие от Пьеро Люнера, остаются в рукописном виде.

Между 2006 и 2007 гг., я начала проект записи двух моих любимых циклов песен Ковальского. Этот проект включал Опус 1, Sechs Lieder (1913) и Опус 16, Fünf Lieder verschiedener Dichter (1931). Оба циклa состояли из поэзии различныx авторов с контрастными стилями, так же как различными степенями драматической интенсивности что, как обычно, требует изощренности в вокальном исполнении.

Я исполнила Опус 12, Fünf Marienlieder (1927), на концерте, и планирую записать это произведение. Я так же работаю над полной версией всего Japanischer Frühling (10 lieder 1934-38), шесть из которых я часто исполняла, и несколько лет назад сделала запись с Анджелой Мансо.

Недавно я приобрела через интернет замечательную запись немецкого оперного баса Пола Бендера (1875-1947). Последние три песни из его коллекции это Пьеро Люнер Макса Ковальского. Аккомпаниатор Бендера - тот же самый Майкл Рочейзен, который аккомпанировал Гансу Хоттеру на записях пластинок рукописей Ковальского. Этот компакт диск был представлен последним в Оперной Коллекции из 10 компакт дисков, найденных в www . symposiumrecords . co . uk и был куплен приблизительно за 27,00$.

В поисках биографической информации

Макс Ковальский умер более чем сорок два года назад. Он дважды был женат, но обеих жён уже нет в живых. 30 января 2007 его замужняя дочь умерла. Она и ее муж были бездетны. Остаётся только Михаил - племянника композитора, который никогда не состоял в браке и не имеет детей.

Много лет назад, в ноябре 1997, в попытках определить местонахождение живущих родственников Макса Ковальского, я поехала в Лондон, чтобы провести исследование в лондонском Зале Отчетов. Я провела часы в поисках завещания, но мои поиски оказались безуспешными.

Меня интересовало, кто является носителем авторских прав на циклы Ковальского в случае моего намерения их записать. Я сделала письменные запросы Обществу Прав Выступающих Артистов, которое, по идее, должно было быть наследником его прав на публикации, но мне никто так и не ответил. Я думала тогда, что нахождение этой информации могло бы также помочь мне найти членов семьи Ковальского, которые были все еще живы.

К счастью, британский поверенный в Лондоне, Виктор Танкель оказал мне услугу в обнаружении оригинального уведомления о смерти Ковальского в Еврейской Хронике. Домашний адрес Ковальского был зарегистрирован как 22 Адамсон-Роуд в районе швейцарских коттеджей Лондона, который я посетила в мой последний вечер в Лондоне. Виктор Танкель также поместил рекламу в Еврейскую Хронику, просящую любых друзей или родственников предоставить информацию о Максе Ковальском. К сожалению, ответов на объявление не последовало, но благодаря интересу Танкеля к еврейской музыке, было сделано новое удивительное открытие.

В первую неделю ноября 1997 г. Танкель с семьёй приехали в Нью Йорк для посещения конференции Голоса Ашкеназов спонсированной Еврейской Теологической Семинарией Нью Йорка. Эта конференция организовала серию семинаров и концертов в разных частях города. Один из этих концертов в доме Гёте включал работы Ковальского.

Как оказалось, Виктор Танкель посетил этот концерт, где услышал три песни от Пьеро Люнера Ковальского, спетого кантором из Нью-Джерси. Когда я говорила с Танкелем несколько недель спустя, я узнала, что племянник Ковальского также посетил этот концерт. К сожалению Танкеляю не удалось поговорить с племянником Ковальского, потому что тот ушел раньше.

В конечном итоге, я смогла определить местонахождение племянника, Майкла Ковеля, бывшего преподавателя английского языка в Городском Университете Нью-Йорка, когда я обнаружила большой файл немецких памятных вещей относящихся к Ковальскому в Институте Лео Бэека в Нью-Йорке.

Этот файл содержал более чем триста документов на немецком языке, включая письма, открытки, картины, собственные изданные критические анализы Ковальского и последний известный адрес Ковальских в Квинсе, Нью-Йорк. Я нашла Ковальского в Квинсе в телефонном справочнике и позвонила. Голос на другом конце провода был голосом матери Майкла Ковеля, которая предложила мне перезвонить в выходные дни когда Майкл ее обычно навещает. Конечно, я так и сделала. Именно так, я узнала о его существовании и о его кузине Вере, единственном ребенке Макса Ковальского.

Исследование композиций Ковальского также помогает в понимании его жизни и характера. Выбор текстов и его композиционный стиль - в немецкой Романтичной традиции - ошеломляют. Прекрасные мелодические линии его песен иногда технически трудны в исполнении, в зависимости от обработки текста.Сопровождение фортепьяно также требует некоторой изощренности, особенно когда оно "окрашивает" текст или в контрапункте с голосом.

Даже посвящения к его произведениям значительны,многие из них пoсвящены удожникам камерной музыки; композитору Максу Регеру; его матери; его первой жене, Энни; его братьям, Оскару и Бернарду; его учителю Бернарду Зеклесу; и известному пианисту, Альфреду Хоену. Кроме того, его Опус 2, Die Sonne Sinkt, был посвящен его учителю вокала Александру Хайнеману, известному певцу камерной музыки того времени.

Заключение

Трудно понять, почему песни Макса Ковальского не были замечены в течение более чем пяти десятилетий и были почти неизвестны певцам нашего времени. Очевидно, он достиг степени признания во время его жизни, как засвидетельствовано не только большим количеством работ, которые были изданы, но также и благоприятными отзывами музыкальных критиков, таких как Шауб и Редлих, не говоря уже о представлениях и записях известными певцами, такими как Александр Кипнис, Ганс Хоттер, Генрих Шласнус, Йозеф Шварц, Мари Ивогун, Виктор Эрнст Вольфф и других.

Возрастающая репутация Ковальского как композитора была резко прервана в 1933 г., начало эры невменяемости и деградации, что немецкому народу трудно осознать и по сегодняшний день. Годы нацистского режима, принесли не только смерть и разрушение многим еврейским художникам, но также цензуру и уничтожение книг, рукописей и других произведений искусства.

Факт, что Ковальский продолжал сочинять и после 1933, несмотря на неудачи и разочарования, доказывает силу его внутреннего духа и веру в жизньДаже спустя тринадцать лет после того, как он сбежал в Англию, немецкие критики помнили его. В статье от 1952 года Х. Ф. Шаубa он назван "Господином немецкой Песни". Найденные мною описания программ концертов, в которых его музыка была исполнена известными певцами, должны были подчеркнуть важность Ковальского для эры Романтичной Музыки. Не желая пологаться только на субъективные мнения немецких критиков Шаубa и Редлича, я послала копии Пьеро Люнера Сэмюэлю Адлеру, известному композитору, учителю композиций и студенту Хиндемита. Произведения Ковальского оказали на Адлера сильное впечатление.

Наконец, произведения Ковальского указывают на широту видения и интересов, используют не только немецкую поэзию, но также тексты песен на французском, арабском, японском, китайском, персидском языках и даже тексты детских песен. Он смог приспособить свой стиль к смыслу текста,

что является доказательством необычного умения и чувствительности, которая характеризует великих авторов песни.

Был ли Ковальский великим композитором, возможно еще потребуется доказать, но вне всякого сомнения, он заслуживает большего места чем то забвение, в которое он был погружён.

Одно из ранних упоминаний об исполнении работы Ковальского в Европе Пэном Артесом Энсемблом под руководством немецкого Оперного директора Эррико Фрезиса датировано 23 октября 1999 г. Это было концертом и последующей записью как произведений Шенберга так и циклов Пьеро Люнера Ковальского, используя ту же самую инструментовку для обеих частей.

Теперь, когда музыкальные издатели начали переиздание циклов песен Ковальского, есть надежда, что выступающие артисты будут включать песни Макса Ковальского в свои программы. Артисты которые уже исполняли песни Ковальского получили хорошие отзывы, и это обнадёживает.

Когда я говорила с Майком Ритчером, и просила разрешения для использования его имени, он упомянул, что тенор по имени Фолкер Фогель исполнил цикл Пьеро Люнера в Европе несколько раз на концертах организованных его подругой по Цюриху, Энн Бекман.

Я произвела запись Опуса # 1 и помещаю это на интернете через CD Baby (распространитель независимой музыке на интернете) и 50тью других подобных компаний. Это означает, что имя Ковальского будет широко представлено на интернете и вызовет повышенное внимание к его произведениям.

Я уверена в том, что посредством донесения до людей музыки и жизнеописания Макса Ковальского, мне удалось привнести положительные изменения в свою жизнь и показать пример того как человек, который имел так много и всё потерял, сумел продолжать работать и создавать свои удивительные песни.

История жизни и творчества Ковальского вдохновила меня и придала мне силы сделать многое в моей жизни и за это я вечно благодарна своей судьбе.

Сьюзен Морехэд 26 декабря 2008

 Благодарная заметка от Уолтера Фостера

 

Признательность Я хочу поблагодарить следующих людей:

Майкла Ковеля, Нью-Йорк, за помощь в установлении точности биографических деталей относительно его дяди Макса Ковальского, так же как Веру Парселл, ее мужа Дэвида Парселла, и ее кузена, доктора Лотте Аронзона.

Я должна выразить большую признательность Виктору Танкелю в Лондоне, за оказанную помощь в начале моего проекта в нахождении семьи Ковальского, в том чтобы найти оригинальное уведомление о его смерти, и в оповещении меня о присутствии Майкла Ковеля в Нью-Йорке.

Особая благодарность Вольфгангу Риделю, Берлин, который помог мне в местонахождении архивных копий изданных работ Ковальского; и Херману Троттеру, музыкальному критику, Буффало, за его подарок обложки к долгоиграющей пластинке 78 песен Пьеро Люнера, так же как Роберту Финну в его помощи в этом.

Труди Брэйли, теперь покойную, которая помогла мне с переводами, также, как и Барбару Ван Сэвэдж; Kendell Kardt, помогшему мне с дикцией в записи работ Ковальского; спасибо также Ларри Челси, который помогал мне в интерпретациях Lieder.

Спасибо доктору Уолтеру Фостеру, Издателю концертной музыки, за то, что он поверил в важность Ковальского в сегодняшнем музыкальном репертуаре; Майклу Ковелю за его переводы; и Джатте Рааб Хансену в обнаружении и переводе многих источников.

Я благодарю Викторию Гризвольд за ее редакционную экспертизу; и Анджела Мансо, которая помогла мне проанализировать песни Ковальского.

Наконец, огромное спасибо моему партнеру по жизни, Майрону Питвану, который всегда поощряет меня в моей работе.  

Каталог Работ Макса КовальскогоИзданные Работы

Далее названия музыкальных произведений на оригинальном немецком языке сохранены в оригинале (примечание переводчика).

Op. 1 Sechs Lieder (1913) SimrockOp. 2 Die Sonne Sinkt, Drei Gedichte von Frederich Nietzsche (1913) SimrockOp. 3 Sechs Gesange (1913) SimrockOp. 4 Zwolf Gedichte aus Pierrot Lunaire (1913) Simrock Op. 5 Drei Lieder auf Gedichte von Martin Greif (1915)Op. 6 Zwei Klavierstücke (1913) SimrockOp. 7 Drei Balladen von Conrad Ferdinand Meyer (1914) LeukartOp. 8 Drei Gedichte von Martin Greif (1914) LeukartOp. 9 Vier Lieder vierscheidener Dichter (1916) SimrockOp. 10 Sechs Lieder auf alte Gedichte (1914) SimrockOp. 11 Sechs Lieder aus dem Rokoko (1921) SimrockOp. 12 Fünf Marienlieder (1927) LeukartOp. 13 Sechs Gedichte von Verlaine (1928) LeukartOp. 14 Fünf Gedichte von Hermann Hesse (1931) ZimmermanOp. 15 Sechs Gedichte von Klabund (1930) ZimmermanOp. 16 Fünf Lieder verschiedener Dichter (1931) LeukartOp. 17 Sechs Lieder aus dem westöstlichen Divan von Goethe (1934) Universal

Неопубликованные Рукописи

Op. 18 Sieben Gedichte von Hafiz (1933) [Op. 19] Japanischer Frühling (10 lieder) (1934-38)[Op. 20] Vier zusatzliche Lieder (Japanese verse) (1934-37)[Op. 21] Fünf Jüdische Lieder (1935-37)[Op. 22] Drei zusatzliche Jüdische Liede (1935-37)[Op. 23] Zwölf Kinderlieder (1936)[Op. 24] Sechs Heine-Lieder (1938)[Op. 25] Zwölf Lieder von Li Tai Po (1938-39)[Op. 26] Ein Liederzyklus von Omar Khayyam (1941)[Op. 27] Acht Lieder (Hafiz) (1948)[Op. 28] Sieben Lieder (Meyer) (1949)[Op. 29] Sechs Lieder (Hölderlin) (1950-51)[Op. 30] Sieben Lieder (Rilke) (1951)[Op. 31] Sieben Geisha-Lieder )(1951)[Op. 32] Sechs Lieder auf Indischen Gedichte (1951-52)[Op. 33] Fünf Lieder (George) (1952)[Op. 34] Sechs Lieder auf arabischen Gedichte (1953-54)

Две Работы Фортепьяно не перечислены: Ein Tango fur Vera (1933), Ein Slow Fox Trot fur Vera (1933)

Я поставила номера опусов перечисленных работ в хронологическом порядке , после обнаружения, что Ковальский самостоятельно маркировал Sieben Gedichte von Hafiz как Op.18 в рукописи, которая была предоставлена мне дочерью Ковальского.

БиблиографияCahn, Peter, Das Hoch’sche Konservatorium in Frankfurt am Main, 1980Goldsmith, Martin, The Inextinguishable Symphony, Wiley& Sons, NY, 2000.Schaub, H.F., “Max Kowalski”, ZFM cxiii (1952)Gradenwitz, Peter, “Max Kowalski.” LBI Newsletter. 1982.Redlich, H.F., “In Memoriam”ZFM cxix (1957)

 

ДискографияMax Kowalski: 7 Lieder nach Texten von Conrad Ferdinand Meyer, Otto von Rohr, (Bass), Wolfgang Rudolf (Klavier), True Tone Recording Co., 160 West 73rd St., New York, 12“ LP, o. J. Max Kowalski: Sieben Lieder nach Rilke, Willy Berling (Bariton), Walter Faith (Klavier), True Tone Recording Co., 160 West 73rd St., New York, 12” LP, o. J. Max Kowalski: Pierrot-Lieder, Hans Hotter (Bass-Bariton), Michael Raucheisen (Klavier), True Tone Recording Co., 160 West 73rd St., New York, 12” LP, o. J.

Max Kowalski: 5 Lieder nach Hoelderlin, Otto von Rohr (Bass), Wolfgang Rudolf (Klavier), True Tone Recording Co., 160 West 73rd St., New York, 10” LP, o. J. A Clown Behind the Masques of Music, Eine Auswahl von vier verschiedenen Vertonungen von sieben Gedichten aus „Pierot lunaire“; darin u . a.: Max Kowalski, Auswahl aus op. 4, mit Edith Urbanczyk (Mezzo-Sopran) und Dunja Robotti (Klavier), Musicaphon, B00005LZS0, Juni 2001. Symposium Opera Collection 10: Paul Bender Sings PAUL BENDER (1875-1947) Recordings from 1907 to1933 ... Previously unpublished: Pierrot Lunaire (Kowalski) - No.2 Raub, No.4 Der Dandy & No.10 Die Laterne. April 29, 2003

Другие Источники

Архив Заключенных Концентрационного лагеря Buchenwald, материалы касающиеся ареста и освобождения Ковальского.

Институт Лео Бэека, Нью-Йорк личные архивные записи Макса Ковальского найденные в коллекции под номером AR7049.

Музыкальная Библиотека Гэйлорда , некролог музыковеда Петера Граденвица. 

Об Авторе

Уроженка Нью-Джерси, мисс Морехэд довольно часто выступала как в Соединенных Штатах,так и за границей. Она была как солисткой,так и принимала участие в многочисленных оперных ролях, выступая с Фестивальным Хором Нью-Джерси, Хором и Оркестром Музыкальных Шедевров , камерными Певцами Орфея, Симфоническим Оркестром Плейнфилда, Ars Musica Antiqua, Хоралом Нью Джерси, штатной репертуарной оперой , Джерси Лирической Оперой, Хоралом Баккарелли (Сан-Паулу, Бразилия), Академией Вокального Оперного Искусства (Филадельфия, Пенсильвания), Камерным оркестром города Montclair, и многих других. В 1989 г. она была в числе награжденных коллег, наряду с композитором Лореттой Янковски, за цикл песен под названием Финикс, изданный во многих странах издательством Boosey & Hawkes (декабрь 1993 г.). Работы, представляющие г-жу Морехэд, были показаны в Лос-Анджелесе, Калифорнии (1989), и в Литл-Роке, Арканзасе, на съезде Национальной Ассоциации Учителей Пения (NATS). Под покровительством Посольства Соединенных Штатов г-жа Морехэд совершила гастрольную поездку по Бразилии.

Она - обладательница нескольких поощрительных Грантов Lila Wallace/Reader's Digest за исполнение и исследования. Она - член Нью-

Джерсийского и Нью-Йоркского отделения Национальной Ассоциации Учителей Пения, так же композитор джазовых, народных и детских песен. Среди ее вокальных учителей и тренеров были Франко Росси-Рудетт, Терренсы Дрожал, Хелен Фенштермахер, Хлоя Оуэнс, Даниэль Ферро, Марлена Мэлас, Доротея Дискэла, Франк Валентино, Дебора Тэйлор, и Долорес Кассинелли. Она была в классах мастеров с Элли Амеллинг, Джеромом Хайнзом, Джудит Рэскин, и Дaлтоном Болдуином. Г-жа Морехэд обладает степенью бакалавра Университета Ратджерса, степенью мастера Государственного колледжа Джерси-Сити, и продолжала дополнительные исследования в Академии Вокальных Искусств, в Филадельфии, и Нью-Йоркском университете. Она работала учителем вокала, директором хора и специалистом Орфа в Ньюаркской Школе Искусств больше 25 лет, так же как преподавала несколько лет в Школьном округе Пассаика как музыкальный специалист.

Она произвела множество компакт дисков на различных распространителях цифровой музыки на интернете, включая таких известных как CD Baby, Napster, Amazon.com и других. Blue by Suzi More, Kendell Kardt, Up, down, Turn around- детские песни Сузи (Сузи Мор псевдоним, под которым выступает Сьюзен Морехэд). Стоит также упомянуть такие популярные песни как Never Weather-Beaten Sail-More, Hester/Voice и Lute также как песни JJ Niles под аккомпанемент Анжелы Мансо. Последний проект - записать все песни Макса Ковальского. Пока что записаны “Сузи Мор поёт Макса Ковальского (1882-1956) Опус 1 и Опус 16”,“Сузи Мор с Кенделом Кардтом, Опус 2”,“Сузи Мор поёт Макса Ковальского, Опус 12 с Анжелой Мансо.” Несколько новых компакт дисков должно было выйти в 2008 г. со следующими опусами Ковальского 3, 4, 5, 6, 9, и 13.