Федеральное государственное казенное образовательное учреждение

высшего образования

«Восточно-Сибирский институт

Министерства внутренних дел Российской Федерации»

ПОСВЯЩАЕТСЯ 300-ЛЕТИЮ

РОССИЙСКОЙ ПОЛИЦИИ

УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНЫЕ АСПЕКТЫ

РАССЛЕДОВАНИЯ НАИБОЛЕЕ СОЦИАЛЬНО ОПАСНЫХ

ПРЕСТУПЛЕНИЙ

Материалы межвузовской конференции

(29 апреля 2016 г.)

Иркутск

Восточно-Сибирский институт МВД России

2016

2

Печатается по решению редакционно-издательского совета

ФГКОУ ВО «Восточно-Сибирский институт МВД России»

Уголовно-процессуальные аспекты расследования наиболее социально опасных

преступлений: сб. материалов межвуз. конф. – Иркутск: ФГКОУ ВО ВСИ МВД

России, 2016. – 84 с.

В сборник включены тезисы докладов участников межвузовской

конференции «Уголовно-процессуальные аспекты расследования наиболее

социально опасных преступлений», проходившей 29 апреля 2016 г. в ФГКОУ

ВО ВСИ МВД России.

В тезисах сохранено авторское изложение и выполнено лишь

необходимое техническое редактирование, в связи с чем редакционная

коллегия не несет ответственности на возможные неточности

Редакционная коллегия: Главный редактор: С.Г. Загорьян – канд. юрид. наук, доц., нач. каф. уголовного

процесса;

Заместитель главного редактора: А.В. Коршунов – канд. юрид. наук, доц. каф.

уголовного процесса.

Члены редакционной коллегии:

Степанова В.Г. – канд. юрид. наук, доц. каф. уголовного процесса.;

Перякина М.П. – канд. юрид. наук, доц. каф. уголовного процесса.;

Мисник И.В. – канд. юрид. наук, доц. каф. уголовного процесса.

Технический секретарь: Косянчук А.С. – ст. преп. каф. уголовного процесса

Издано в авторской редакции

© ФГКОУ ВО «Восточно-Сибирский институт МВД России», 2016

3

Абрамов Д.С., Спешилова Т.С.

ЯВКА С ПОВИННОЙ

Явка с повинной как уголовно-процессуальное понятие характеризуется

многоплановостью и противоречивостью. При определенных условиях она

оказывает существенное влияние как на назначение наказания, так и на

освобождение от него. В этой связи определение сущностных и

процессуальных признаков явки с повинной является очевидной и актуальной

задачей.

Субъективная сторона явки с повинной выражается в осознании лицом

того факта, что совершенное им преступление еще не раскрыто

правоохранительными органами либо раскрыто не полностью (даже если это

осознание ошибочное – когда правоохранительные органы на самом деле

смогли раскрыть соответствующее преступление). Лицо считает, что дает

правоохранительным органам информацию о неизвестных им фактах (это

осознание тоже может быть ошибочным – когда правоохранительным органам

события преступления могут быть уже известны) и желает дать

соответствующие показания.

Явка с повинной имеет место, если лицо в устном или письменном виде

добровольно сообщило органу, осуществляющему уголовное преследование, о

совершенном им или с его участием преступлении. Добровольность сообщения

означает, что явка с повинной сделана лицом по собственной инициативе и до

того момента, когда ему стало известно о его изобличении в совершении

преступления посредством других уже имеющихся в деле доказательств.

Добровольность прежде всего обеспечивается реализацией права на защиту, в

том числе с помощью защитника, разъяснением права не свидетельствовать

против себя. Явка с повинной как повод для возбуждения уголовного дела

имеет смысл только тогда, когда она является первичной информацией о

преступлении и соответственно влечет начало процессуальных действий.

Если уже зарегистрирован другой повод для возбуждения дела (заявление

потерпевшего, рапорт) или, тем более возбуждено уголовное дело, то явка с

повинной поводом в данном случае, в соответствии со ст. 140 и 142 УПК не

является.

Явка с повинной – это не только повод для возбуждения дела. Кроме

того, это обстоятельство: 1) смягчающее наказание (п. «и» ч. 1 ст. 61 УК РФ); 2)

освобождающее от уголовной ответственности в специально предусмотренных

УК РФ случаях (например, явка с повинной взяткодателя – см. примечание к ст.

291 УК РФ); 3) учитываемое в пользу избрания более легкой меры пресечения

(ст. 99 УПК РФ); 4) свидетельствующее о деятельном раскаянии как основании

освобождения от уголовной ответственности (ст. 75 УК РФ; ст. 28 УПК РФ); 5)

свидетельствующее о признании своей вины, т.е. обвинительное

доказательство. В связи с большим (в том числе уголовно-правовым) значением

явки с повинной она должна приниматься и после начала производства по

4

уголовному делу. Признание в совершении преступления, сделанное лицом уже

после его задержания, может рассматриваться в качестве смягчающего

наказание обстоятельства [1].

Явка с повинной – это, с одной стороны, повод к возбуждению

уголовного дела (ст. 142 УПК РФ) [2], а с другой – доказательство, подлежащее

оценке следователем, прокурором и судом с позиции относимости,

допустимости и достоверности. Сам по себе «отказ от явки с повинной» – это

заявление лица, привлекаемого к уголовной ответственности от сделанного

заявления о своей причастности к совершенному преступлению. Если

впоследствии иными доказательствами вина лица, подписавшего явку с

повинной, не будет подтверждаться, то соответственно у следствия не будет

совокупности доказательств, подтверждающих вину (тем более, если в деле

будут доказательства, опровергающие явку с повинной). Нередко основанием

признания явки с повинной недопустимым доказательством являются

доказанные обстоятельства противоправного её получения (например, с

применением физического насилия, либо с нарушением права на защиту (без

разъяснения процессуальных прав лица, подающего явку с повинной, а также

правовых последствий такого заявления).

Несмотря на то, что явка с повинной имеет важное процессуальное

значение для раскрытия преступления, условия ее принятия и критерии оценки

в качестве доказательства в законе не закреплены. Это порождает сложности на

практике, судебные ошибки и негативно сказывается на поведении лиц,

привлекаемых к уголовной ответственности, вследствие чего данные лица

отказываются отсотрудничества со следствием.

Литература:

1. Постановление пленума Верховного суда РФ от 11 января 2007 г. № 2 «О практике

назначения судами Российской Федерации уголовного наказания» Система ГАРАНТ:

http://base.garant.ru/12151596/#ixzz48o9yvKyk.

2. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации от 18.12.2001 № 174-ФЗ

(ред. от 01.05.2016) ст. 242 «Явка с повинной» // Система КонсультантПлюс:

http://www.consultant.ru/document/cons_doc

Бабуева Д.М.

РЕАЛИЗАЦИЯ ПРИНЦИПА НЕПРИКОСНОВЕННОСТИ ЖИЛИЩА

В УГОЛОВНОМ СУДОПРОИЗВОДСТВЕ.

Требование о неприкосновенности жилища, как и требование об

уважении личной и семейной жизни, относится к числу общепризнанных

принципов международного права (ст. 12 Всеобщей декларации прав человека,

ст. 17 Международного пакта о гражданских и политических правах, ст. 8

Конвенции о защите прав человека и основных свобод). Конституция РФ (ст.

25), гарантируя каждому право на неприкосновенность жилища,

5

предусматривает, что никто не вправе проникать в жилище против воли

проживающих в нем лиц, иначе как в случаях, установленных федеральным

законом, или на основании судебного решения; права и свободы человека и

гражданина могут быть ограничены федеральным законом только в той мере, в

какой это необходимо для достижения конституционно значимых целей (ч. 3

ст. 55).

Положения ст. 12 УПК РФ имеют целью конкретизировать закрепленное

в ст. 25 Конституции РФ право на неприкосновенность жилища и обеспечить

его защиту с помощью уголовно-процессуальных средств: согласно ст. 12 УПК,

осмотр жилища производится только с согласия проживающих в нем лиц или

на основании судебного решения, за исключением случаев, предусмотренных ч.

5 ст. 165 УПК; обыски, выемка в жилище могут производиться на основании

судебного решения, за исключением случаев, предусмотренных ч. 5 ст. 165

УПК.

Границы вторжения государства в право каждого на неприкосновенность

жилища определяются содержанием термина «жилище» в национальном

законодательстве, а также толкованием данного термина Европейским судом по

правам человека.

И.А. Одношевин справедливо отмечает, что специфика предметов

правового регулирования в различных областях права не позволит

сформулировать универсальное определение понятию «жилище», которое

могло бы использоваться на практике во всех отраслях правоприменения. В

определениях жилища, которые мы находим в различных отраслях права,

отражается предмет каждой отрасли и задачи, решаемые ею [1].

Понятие жилища, закрепленное в п. 10 ст. 5 УПК, является более широким, чем

закрепленное в ч. 2 ст. 15, ч. 1 ст. 16 ЖК РФ: защита неприкосновенности

жилища при производстве следственных и иных процессуальных действий по

уголовным делам обеспечивается независимо от отнесения помещения к

жилищному фонду, а также от того, предназначено ли данное помещение для

проживания людей, от пригодности его для проживания. Юридическое

значение имеет сам факт использования помещения или строения для

проживания (хотя бы временного) человека. Поэтому понятие жилища не

исключает гарантии неприкосновенности в отношении, например,

хозяйственных построек, находящихся на территории индивидуального

домовладения[2].

Как отметил Конституционный Суд РФ, условием отнесения нежилых

помещений и строений, не входящих в жилой фонд, к жилищу является факт их

использования для временного проживания. Понятие жилища, закрепленного в

п. 10 ст. 5 УПК РФ, не исключает гарантии неприкосновенности в отношении,

например, хозяйственных построек, находящихся на территории

индивидуального домовладения [3]. Еще более широкое значение термин

«жилище» имеет в Конвенции о защите прав человека и основных свобод:

Европейский суд по правам человека в ряде своих решений сформулировал

правовую позицию, согласно которой термин «жилище» может быть применен

6

и к служебным помещениям, поскольку в некоторых сферах (включая оказание

юридической помощи адвокатами) вести профессиональную деятельность

«можно с таким же успехом и со своего места жительства, и наоборот, можно

заниматься делами, которые не относятся к профессиональной сфере, в офисе

или коммерческих служебных помещениях» [4].

В соответствии с п. 3 Постановления Пленума Верховного Суда РФ "О

применении судами общей юрисдикции Конвенции о защите прав человека и

основных свобод от 4 ноября 1950 г. и Протоколов к ней" правовые позиции

Европейского суда учитываются при применении законодательства РФ. В

частности, содержание прав и свобод, предусмотренных законодательством РФ,

должно определяться с учетом содержания аналогичных прав и свобод,

раскрываемого Европейским судом при применении Конвенции и Протоколов

к ней. Поэтому термин «жилище» должен толковаться с учетом его

конвенционного значения.

Принцип неприкосновенности жилища устанавливает пределы

допустимого вмешательства государственных органов в осуществление лицом

права на неприкосновенность жилища при производстве по уголовному делу.

Европейский суд по правам человека рассматривает такое вмешательство как

объективно необходимое условие обеспечения справедливого баланса «между

интересами индивидуума и общества в целом» [5], поэтому исключения из

неприкосновенности жилища «требуют ограничительного толкования... и

необходимость их использования в каждом конкретном случае должна быть

четко установлена» [6]. Это обусловлено, в частности, тем, что при вторжении

в жилище «подвергается ограничению не только непосредственное право на

неприкосновенность жилища, но и создается угроза неприкосновенности

частной жизни, сохранности личной или семейной тайны» [7].

Ограничение неприкосновенности жилища допускается только в порядке,

в пределах, по основаниям и при условиях, которые предусмотрены уголовно-

процессуальным законом. Эти условия, основания, порядок и пределы могут

меняться в зависимости от вида процессуального действия, связанного с

вторжением в жилище. Например, осмотр жилища допускается как с согласия

проживающих в нем лиц, так и на основании судебного решения (при

отсутствии указанного согласия) (ч. 1 ст. 12 УПК). Обыск и выемка в жилище

могут производиться только на основании судебного решения (независимо от

согласия лиц, проживающих в жилище) (ч. 2 ст. 12 УПК). Остальные

процессуальные действия, производство которых сопряжено с ограничением

неприкосновенности жилища (проверка показаний на месте, следственный

эксперимент, допрос, предъявление для опознания, освидетельствование, очная

ставка, контроль и запись телефонных и иных переговоров и др.)[8],

производятся либо с согласия лиц, проживающих в жилище, либо на основании

судебного решения. Помимо требований, сформулированных в ст. 12 УПК,

принцип неприкосновенности жилища получает конкретизацию в положениях

закона, регламентирующих проведение названных следственных действий.

Европейский суд по правам человека в ряде своих решений отметил, что

7

государство обладает определенной сферой усмотрения при решении вопроса о

вмешательстве в неприкосновенность жилища, в частности «статья 8

Конвенции не требует предварительного судебного разрешения на проведение

обысков на дому и изъятий». Однако при этом в национальном

законодательстве должны быть предусмотрены гарантии против

злоупотреблений при ограничении неприкосновенности жилища, поскольку

отсутствие требования предварительной судебной санкции может привести к

тому, что органы следствия будут располагать неограниченной свободой

усмотрения при оценке наличия оснований для производства обыска и изъятия

имущества. Например, такой гарантией может служить право лица обратиться в

суд с жалобой на законность и обоснованность постановления об обыске [9].

Кроме того, в исключительных случаях, не терпящих отлагательства, на

основании постановления следователя, органа дознания осмотр жилища, обыск

и выемка в жилище могут производиться без получения судебного решения. В

этом случае следователь или орган дознания, по постановлению которых

проводилось такое следственное действие, обязаны в течение 24 часов с

момента начала производства этого действия уведомить об этом судью и

прокурора. В течение 24 часов с момента поступления указанных материалов в

суд он выносит постановление о законности либо незаконности произведенного

следственного действия. Если судья признает произведенное следственное

действие незаконным, все доказательства, полученные в ходе такого

следственного действия, признаются недопустимыми (ч. 5 ст. 165 УПК).

Требование получения судебного решения не распространяется на

процессуальные действия, проводимые в служебных и административных

помещениях (офисах, складах и т.д.). Так, постановлением судьи незаконно

удовлетворено возбужденное следователем ходатайство и разрешено

производство обыска в помещении офиса ООО «Т.», поскольку это помещение

не подпадает под указанное в законе определение жилища и для его обыска

судебное решение не требуется. Постановление судьи отменено, а

производство по ходатайству следователя о производстве обыска в помещении

офиса ООО «Т.» Прекращено [10]. Дополнительные гарантии

неприкосновенности жилища отдельных категорий лиц установлены гл. 52

УПК. Так, производство следственных действий в отношении адвоката

(включая используемые им для осуществления профессиональной деятельности

жилые и служебные помещения) допускается только на основании судебного

решения (ст. 8 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и

адвокатуре в РФ»).

Критериями допустимости ограничения права лица на

неприкосновенность жилища Европейский суд по правам человека считает: 1)

наличие основания для вторжения в жилище во внутреннем законодательстве.

При этом закон должен быть доступен для заинтересованного лица с тем, чтобы

у него была возможность предвидеть последствия его применения в отношении

себя, а также чтобы закон не противоречил принципу верховенства права;

2) осуществление вторжения исключительно в интересах национальной

8

безопасности и общественного порядка, экономического благосостояния

страны, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны

здоровья или нравственности или защиты прав и свобод других лиц. Например,

обыск в офисе адвоката признан правомерным, поскольку он был направлен на

предотвращение преступления и защиту прав других лиц;

3) вторжение должно быть необходимым в демократическом обществе для

достижения указанных целей. При этом оценивается доступность эффективных

гарантий против необоснованных действий, предусмотренных национальным

законодательством, а также то, как данные гарантии действовали в конкретном

рассматриваемом деле. Европейский суд по правам человека учитывает тяжесть

преступления, в связи с которым произошло ограничение неприкосновенности

жилища; наличие судебного акта в отношении вторжения, а также был ли

данный акт основан на разумном подозрении, а сфера его применения в

разумной степени ограничена; способ вторжения; его влияние на

профессиональную деятельность и репутацию лиц, чьи права были ограничены.

Несоответствие нарушения права на неприкосновенность жилища указанным

критериям влечет признание произведенного вторжения не соответствующим

требованиям ст. 8 Конвенции [11].

Литература:

1.Одношевин И.А. Понятие «жилище» и его значение для уголовно-процессуальной и

оперативно-розыскной деятельности // Актуальные проблемы российского права. 2014. № 6.

С. 1234.

2. Определение Конституционного Суда РФ от 12.05.2005 N 166-О «Об отказе в

принятии к рассмотрению жалобы гражданки Котовой Светланы Евгеньевны на нарушение

ее конституционных прав пунктом 10 статьи 5 Уголовно-процессуального кодекса РФ» //

Вестник Конституционного Суда РФ. 2005. N 6.

3. Определение Конституционного Суда РФ от 21.06.2011 N 862-О-О «Об отказе в

принятии к рассмотрению жалобы гражданина Илюшкина Павла Валерьевича на нарушение

его конституционных прав положением части третьей статьи 162 Уголовного кодекса РФ» //

СПС «КонсультантПлюс».

4.Постановление Европейского суда по правам человека от 16.12.1992 по делу

«Нимитц против Германии» (Niemietz v.Germany). § 28, 30 и 31 // Европейский суд по правам

человека. Избр. решения. Т. 1. М.: Норма, 2000. С. 771 – 772.

5.Постановление Европейского суда по правам человека от 09.12.1994 по делу «Лопез

Остра против Испании» (LopezOstra v.Spain) // Европейский суд по правам человека. Т. 2. С.

69 – 78.

6.Постановление Европейского суда по правам человека от 25.02.1993 по делу «Функе

против Франции» (Funke v.France) // Там же. Т. 1. С. 788 – 795.

7.Чернышев М.А. Актуальные вопросы осмотра места происшествия в жилище //

Актуальные проблемы российского права. 2008. № 2. С. 336.

8.О следственных действиях, не указанных в ст. 12 УПК, но сопряженных с

вторжением в жилище, см.: Янкин А.Н. Некоторые проблемы производства следственных

действий в жилище // Актуальные проблемы российского права. 2008. № 1. С. 305.

9.ПостановлениеЕвропейскогосудапоправамчеловекаот 07.06.2007 поделу «Смирнов

(Smirnov) против РФ» // РоссийскаяхроникаЕвропейскогосуда. Прил. к Бюллетеню

Европейского суда по правам человека. Спец. вып. 2008. № 3. С. 65 – 74.

10.Постановление Президиума Свердловского областного суда от 12.04.2006 по делу

N 44-У-142/2006 // Бюллетень судебной практики по уголовным делам Свердловского

9

областного суда // СПС «КонсультантПлюс».

11.Постановление Европейского суда по правам человека от 22.05.2008 по делу «Илия

Стефанов против Болгарии» (IliyaStefanovv.Bulgaria). Жалоба N 65755/01 // СПС

«КонсультантПлюс».

Бузина К.И., Перякина М.П.

ПРОБЛЕМНЫЕ ВОПРОСЫ ПРОВЕРКИ ЗАЯВЛЕНИЙ И СООБЩЕНИЙ

О ПРЕСТУПЛЕНИЯХ

В настоящее время возникает необходимость не только

совершенствования законодательства в области судопроизводства, но и

повышение качества и эффективности уголовно-процессуальной деятельности.

Это означает, что каждый работник правоохранительных органов должен

обладать знаниями теоретических вопросов, от разрешения которых зависит

повышение уровня судебной и следственной работы.

Важнейшими составляющими знаний следователей, дознавателей

являются вопросы возбуждения и отказа в возбуждении уголовного дела,

которые также интересуют учащихся (студентов, курсантов и слушателей) и

профессорско-преподавательский состав юридических учебных заведений.

Однако и у любого гражданина может возникнуть потребность в знании

поводов и оснований к возбуждению уголовного дела и связанные с этим

последствия.

Стадия возбуждения уголовного дела является первой, самостоятельной

стадией уголовного процесса, которая состоит в установлении компетентным

органом государственной власти условий, которые требуются для производства

по уголовному делу, и в принятии решения о возбуждении уголовного дела или

при отсутствии таковых условий - об отказе в этом. Стадия возбуждения

уголовного дела играет ключевую роль при решении задач уголовного

судопроизводства в целом, и при защите прав граждан в частности, так как

осуществление предварительного расследования не возможно без возбуждения

уголовного дела. Основанное на законе и своевременное возбуждение

уголовного дела является средством защиты интересов государства, общества и

граждан от преступных посягательств. Данная стадия обеспечивает

реагирование органов власти на каждое преступление в целях установления

истины и привлечения виновного к ответственности; способствует укреплению

правопорядка, воспитанию граждан в духе уважения и соблюдения закона.

Наличие стадии возбуждения уголовного дела – гарантия от необоснованного

расследования фактов, не имеющих признаков преступлений.

Порядок возбуждения уголовного дела и действующий в настоящее время

УПК РФ был сильно изменен. Многие авторы воспринимают его формулировку

по-разному. Стоит так же отметить, что анализ комментариев к УПК РФ

порождают больше вопросов, чем ответов на них.

Возбуждение уголовного дела – сложное процессуальное понятие, под

10

которым можно понимать этап уголовного процесса, состоящий из действий и

отношений, имеющий место соответственно закону при принятии,

рассмотрении и разрешении первичных сведений о преступлении.

Однако некоторые ученые процессуалисты высказывают мнение об

исключении этой стадии из уголовного судопроизводства России. Так, Вицин

С.Е., полагает, что стадия возбуждения подлежит «ликвидации», а деятельность

по рассмотрению сообщений о преступлении должна быть выведена из сферы

уголовно-процессуального регулирования правовых отношений и

регламентирована общеправовым нормативным актом [3].

Мы разделяем мнение авторов, которые считают, что деятельность в

стадии возбуждения уголовного дела играет важную роль. Она призвана

ограждать от незаконного и необоснованного уголовного преследования, и

именно поэтому ее ликвидация приведет к ослаблению режима законности в

уголовном процессе. Стадия возбуждение уголовного дела является

самостоятельной, полноценной и обязательной стадий уголовного

судопроизводства. Возбуждение уголовного дела играет важную роль и служит

для принятия законного решения о возбуждении уголовного дела, в связи с чем

мы не видим необходимости в ее устранении из уголовного судопроизводства

России.

Несмотря на то, что официального закрепления понятия проверки

сообщения о преступлении в УПК РФ нет, все же попытаемся дать

определение. На наш взгляд, деятельность уполномоченных должностных лиц,

регламентированная законом и направленная на выявление признаков

преступления по полученному сообщению о совершенном, совершаемом или

готовящемся преступлении называется проверкой сообщения о преступлении и

преследует цель в вынесении законного и обоснованного процессуального

решения.

Данная деятельность характеризуется как поисковая, организационно -

контрольная и охранительная.

Необходимо указать, что в УПК РФ нет сформулированных задач,

которые компетентные должностные лица должны решать в первой стадии

уголовного судопроизводства. Ученые придерживаются различных мнений по

данному поводу.

Так, например, М.Т. Коридзе считает, что следующие задачи должны

быть на законодательном уровне закреплены в УПК РФ:

1. Информационные задачи стадии возбуждения уголовного дела –

быстрое реагирование на информацию, содержащую сведения о признаках

преступления; наиболее полная фиксация этих данных.

2. Социальные задачи стадии возбуждения уголовного дела: защита прав

и законных интересов граждан, охрана репутации личности, вовлеченной в

процессуальную деятельность, от незаконных и необоснованных действий со

стороны правоохранительных органов и других лиц [6].

При рассмотрении сообщения о преступлении устанавливаются

определенные обстоятельства преступления.

11

Проанализировав нормативные акты, можно выделить особенности

порядка рассмотрения и проверки первичных материалов о преступлениях и

столкнутся с проблемами. Рассмотрим некоторые из них.

1) Ст. 144–145 УПК РФ закрепляет порядок производства проверки

сообщения о преступлении. Согласно этим статьям таким правом обладают

следователь, руководитель следственного органа, дознаватель и орган

дознания. Если орган государства или уполномоченное, должностное лицо в

результате проверки сведений о совершенном или готовящемся преступлении

выносит решение об отказе в возбуждении уголовного дела, то это не лишает

стадию возбуждения уголовного дела права на существование. В таком случае

постановление об отказе в возбуждении уголовного дела является результатом

стадии возбуждение уголовного дела.

2) В.М. Быков отмечает, что при возбуждении уголовного дела в

отношении конкретного лица, возникает вопрос: если для возбуждения

уголовного дела по факту совершения преступления достаточно основания,

указанного в законе, как «наличие достаточных данных, указывающих на

признаки преступления», то достаточно ли этих же данных для возбуждения

уголовного дела в отношении конкретного лица[1]? Этот вопрос остро стоит по

причине того, что при возбуждении уголовного дела в отношении конкретного

лица, это лицо сразу ставится в положение подозреваемого в соответствии с п.

1 ч. 1 ст. 46 УПК РФ. Очевидно, что это обстоятельство задевает

конституционные права и законные интересы этого лица.

3) Так же законодатель не урегулировал порядок истребования

материалов и получения объяснений, что порождает вопросы о

доказательственной силе материалов, полученных в ходе доследственной

проверки, и правовых основаниях полномочий дознавателя, следователя,

органа дознания, руководителя следственного органа по проведению указанных

мероприятий. Большинство ученых процессуалистов не безосновательно

считают, что в стадии возбуждения уголовного дела имеет место именно

доказывание. Некоторые авторы возражают против практики получения

объяснений от граждан и должностных лиц в ходе предварительной проверки

сообщения о преступлении. Так, А.В. Верещагина, Н.А. Власова, Е.Ю. Павлов,

Н.С. Манова, Ю.В. Францифиров утверждают, что сведения, полученные в

результате действий, не являющихся процессуальными, в случае возбуждения

уголовного дела не могут фигурировать в нём в качестве доказательств [2;7;8].

Решения обозначенных проблем предлагают В. Исаенко и Е. Папышева: 1)

признания доказательствами данных, полученных при проверке сообщения о

преступлении в результате проведения непроцессуальных действий; 2)

расширения перечня процессуальных средств такой проверки.

4) Следует так же отметить, что большой проблемой остается составление

большого количества документов в стадии возбуждения уголовного дела,

большинство из которых носят всего лишь формальный характер. Ю.В.

Деришев, говоря о формальности употребляет такой термин как «бумажность»

[5]. Как отмечают исследователи «устранение из досудебного производства

12

любого формального действия, любой лишней бумажки, придание ему

динамичности, включение гласной оперативно-розыскной деятельности в

состав уголовно-процессуального доказывания» является перспективным

направлением модернизации уголовного судопроизводства. С точки зрения

теории доказательств, очевидно, что само получение объяснения от граждан и

должностных лиц представляет собой процессуальное действие,

предусмотренное ч. 1 ст. 86 УПК РФ, называемое «иные процессуальные

действия». Ст. 84 УПК РФ предусматривает объяснение, полученное

дознавателем, в качестве доказательства и называет иным документом. В

стадии возбуждения уголовного дела это является вполне допустимым

способом получения доказательств.

5) Следующей проблемой можно считать процессуальный срок

возбуждения уголовного дела. Данный вопрос остается весьма дискуссионным

среди исследователей. Одни говорят, что необходимо сокращать

процессуальный срок, другие полагают, что срок закрепленный в УПК РФ

является незначительным для принятия решения о возбуждении уголовного

дела [4]. Существует также мнение о том, что в законе должно быть чётко

сформулировано правило, в соответствии с которым в случаях, когда повод

содержит достаточные основания для возбуждения уголовного дела, решение

об этом должно приниматься немедленно

Нами было проведено анкетирование практических работников ОВД. Им

было предложено ответить на несколько вопросов. Первый вопрос звучал

следующим образом: необходимо ли, на ваш взгляд, сохранение стадии

возбуждения уголовного дела в России? 24 респондента ответили, что стадию

возбуждения уголовного дела необходимо сохранить, и всего один

необходимости в этом не видит. Стоит отметить, что такой ответ дал

сотрудник, имевший самый большой стаж работы, который, как указал он в

анкете, составлял 25 лет.

Выявлено, что из 25 опрошенных 20 считают, что стадия возбуждения

уголовного дела является гарантией от необоснованного применения мер

принуждения. Остальные с этим утверждением не согласились-дали

противоположный ответ.

Респондентам был предложен один из самых дискуссионных вопросов

уголовного судопроизводства - это вопрос необходимости возврата прокурору

права возбуждения уголовных дел. Большинство, т.е. 20 человек считают, что

возвращать прокурору это право не нужно, и лишь пять человек высказали

мнение о возврате прокурору данного права.

На вопрос: принимается ли в настоящее время, объективное, законное и

обоснованное процессуальное решение при проведении доследственной

проверки сообщения о преступлении, мнение разделились поровну.

И заключительный вопрос, на который ответили 9 сотрудников и дали

положительную оценку. Они посчитали целесообразным создать

специализированный орган, в задачу которого входила бы только проверка

заявления (сообщения) о преступлении и в случае возбуждения уголовного дела

13

передача материалов по подследственности для производства предварительного

расследования. 16 респондентов посчитали, что в создании такого органа нет

смысла.

На основе проведенного опроса сотрудников, можно сделать вывод о том,

что мнения практиков и мнения ученых по поводу отмены стадии возбуждения

уголовного дела так же расходятся. Подавляющее большинство практиков

считают сохранение этой стадии целесообразным. Так же большинство

опрошенных считают, что стадия является гарантией от необоснованного

применения мер принуждения. Половина респондентов считают, что при

проведении доследственной проверки сообщения о преступлении принимается

объективное, законное, обоснованное, процессуальное решение. Необходимо

учитывать мнения практических работников при внесении следующих

изменений в УПК РФ.

В заключении можно сказать, что УПК РФ существует и функционирует

в пределах пятнадцати лет, до сих пор в законе имеются противоречия и

недоработки. Они касаются как доктринальных вопросов, так и мелких

недоработок, от которых законодатель до сих пор не избавился. Полагаем, что в

процессе обобщения правоприменительной практики законодатель

предусмотрит предложения юристов и отразит их в надлежащих нормативных

актах.

Принятый в 2013 г. ФЗ № 23 сделал адекватный шаг в направлении

повышения эффективности уголовного преследования, расширил

познавательные средства стадии возбуждения уголовного дела и обеспечил

достаточной возможностью для сбора доказательственной информации в

оптимальном объеме. Федеральным законом внесены изменения, которые

изменили концептуальные положения проверки сообщения о преступлении:

расширен перечень процессуальных и следственных действий, гарантии прав

участников уголовного судопроизводства распространены на лиц,

участвующих в проверке, а так же доказательственную силу получили

сведения, полученные в ходе проверки сообщения о преступлении. [9]

Литература:

1. Быков В.М. Проблемы стадии возбуждения уголовного дела/ В.М. Быков// Журнал

российского права. – 2006. – № 7. – С. 52–56

2. Верещагина А.В. Субъекты стадии возбуждения уголовного дела. / А.В.

Верещагина //Уголовное право. – 2008. – № 6. – С. 35–39.

3. Вицин С.Е. Институт возбуждения дела в уголовном судопроизводстве / С.Е.

Вицин// Российская юстиция. -М.: Издательская группа «Юрист». – 2003. – № 6. – С. 56.

4. Газетдинов Н.И. Некоторые вопросы, связанные с принятием решения о

возбуждении уголовного дела / Н.И. Газетдинов // Российский следователь. – 2009. – №7. –

С. 6–8

5. Деришев Ю.В. Стадия возбуждения уголовного дела - реликт «социальной

законности» / Ю.В. Даришев // Российская юстиция. – 2003. – № 8 – с. 34–36.

6. Коридзе М.Т. Современные задачи стадии возбуждения уголовного дела и пути их

решения / М.Т. Коридзе // Новый юридический журнал. – 2013. – № 2. – с. 157–163.

7. Манова Н.С. Проблемные аспекты стадии возбуждения уголовного дела по новому

УПК РФ. / Н. С. Манова, Ю. В. Францифоров // Российский судья. – 2003. – № 5 – С. 21–24

14

8. Павлов Е.Ю. Проверка информации о преступлении как этап обнаружения и

фиксации доказательств / Е.Ю. Павлов // Черные дыры в Российском Законодательстве. –

2006. – № 3. – С. 194–199

9. Федеральный закон от 04.03.2013 N 23-ФЗ (ред. от 28.12.2013) «О внесении

изменений в статьи 62 и 303 Уголовного кодекса Российской Федерации и Уголовно-

процессуальный кодекс Российской Федерации».

Вольская М.В.

ОСОБЕННОСТИ ИСПОЛЬЗОВАНИЯ СПЕЦИАЛЬНЫХ ЗНАНИЙ

ОРГАНАМИ ПРЕДВАРИТЕЛЬНОГО РАССЛЕДОВАНИЯ:

ПРИВЛЕЧЕНИЕ СПЕЦИАЛИСТА И КРИТЕРИИ

ЕГО ДОПУСТИМОСТИ

В настоящее время сотрудники следственных и судебных подразделений

в полной мере привлекают в своей профессиональной деятельности

специалистов из различных областей специальных знаний. Помощь

специалиста возможна на любой стадии уголовного судопроизводства, будь то

стадия возбуждения уголовного дела, либо стадия судебного разбирательства.

Подобная практика решает вопрос оперативности предварительного

расследования, а также существенно облегчает процесс уголовно –

процессуального доказывания, что положительно сказывается на качестве

расследования уголовного дела в целом.

Как показывает практический опыт работы следственных подразделений,

наиболее распространенным методом установления обстоятельств,

подлежащих доказыванию, остается назначение и проведение судебных

экспертиз, и как результат получение экспертного заключения. Однако, как

подчеркивали некоторые исследователи[1], сильное «увлечение» и крайне

упование на данный вид уголовно - процессуальных доказательств содержит в

себе огромную опасность. Процесс раскрытия, расследования и рассмотрения

уголовных дел не может и не должен иметь «технический» характер, а лица,

осуществляющие предварительное расследование, прокуроры и суд не должны

быть только «оформителями» решений, которые, по существу, принимаются на

уровне экспертных знаний.

Бесспорно, сделанные выводы и соответствующие заключения

компетентных специалистов по какому-либо вопросу, требующему

специальных знаний, имеют преимущественный характер, над суждениями

обычных людей, чьи знания относятся исключительно к общеизвестным,

обыденным фактам.

Учитывая вышеизложенное, следует обратить внимание на следующие

обстоятельства:

1) Во-первых, необходимо понимать, что каждый специалист и (или)

эксперт может в своей профессиональной деятельности допускать ошибки в

силу различных причин, как объективных, так и субъективных.

15

2) Во-вторых, использование специальных знаний при всей их «глубине»

имеют все-таки ограниченный характер. Специальные знания не учитывают

всех сложных и противоречивых, но взаимосвязанных обстоятельств

совершения преступления в целом. Другими словами, то, что с первого взгляда

может казаться несложным, ясным и закономерным, в реальности не всегда

будет соответствовать объективной действительности.

Ввиду указанных выше обстоятельств, сотрудникам органов

предварительного расследования, прокурорам и суду относительно показаний и

заключений специалистов и экспертов необходимо в обязательном порядке

соблюдать предписания части второй ст. 17 УПК РФ, согласно которым

никакие уголовно - процессуальные доказательства не имеют заранее

установленной силы. А сведения, полученные в ходе расследования уголовного

дела с использованием специальных знаний, должны быть также подвергнуты

проверке и оценке, наряду с другими имеющимися по уголовному делу

доказательствами. Определенная сложность заключается в том, что проверять

такие уголовно - процессуальные доказательства на относимость, допустимость

и достоверность гораздо труднее, чем какие-либо другие доказательства,

имеющиеся в деле. С точки зрения относимости любые сведения, используемые

в качестве уголовно-процессуальных доказательств, должны иметь

закономерную (прямую либо косвенную) связь с обстоятельствами,

изложенными в ст. 73 УПК РФ и подлежащими доказыванию.

Таким образом, допустимость уголовно - процессуальных доказательств

предполагает, что порядок получения и форма фиксации показаний и

заключений специалиста и эксперта должны соответствовать перечисленным в

законе требованиям.

Стоит отметить, что вышеперечисленные критерии проверки и оценки

носят формально-юридический характер, тем самым не вызывают каких-либо

проблем. Противоположная ситуация складывается при установлении

достоверности данных уголовно-процессуальных доказательств, в особенности,

полученных на основе заключений неспециалистов, к которым и относятся

субъекты уголовного процесса, ведущие производство по делу. Исследуя

данную проблему, большинство ученых и практиков считают, этот вопрос

одним из сложных и трудноразрешимых.

Наиболее исчерпывающий список критериев, с помощью которых можно

установить достоверность результатов содержит судебная экспертиза.

К данным критериям, в частности, относят:

1) исследование незаинтересованности и профессионализма эксперта;

2) исследование достаточности и пригодности объектов экспертного

изучения;

3) исследование теоретической обоснованности методики судебной

экспертизы и правомерности ее использования в данном конкретном случае;

4) анализ полноты проведенного исследования и полноты экспертного

заключения;

5) анализ непротиворечивости и логичности произведенного экспертного

16

исследования и непротиворечивости и логичности произведенных выводов;

6) анализ взаимосвязи экспертного исследования и заключения эксперта с

иными уголовно - процессуальными доказательствами по делу [2].

Очевидно, что первый, пятый и шестой критерий органы

предварительного расследования, прокурор и суд могут и должны

устанавливать, как правило, самостоятельно, а вот полная проверка и оценка

иных вышеназванных критериев требует уже использований специальных

знаний или же, как минимум, оказания помощи со стороны сведущего

специалиста, лица из определенной области знаний.

Совершенно справедливо было отмечено Т. В. Аверьяновой, что не

каждый специалист, в том числе следователь (судья), имеет достаточный объем

специальных знаний и способен объективно оценить правильность и полноту

примененных экспертом методов. В большинстве случаев следователь (суд)

может установить, соблюдены ли экспертом необходимые процессуальные

требования при производстве и оформлении судебной экспертизы,

соответствует ли экспертной методике исследовательская часть заключения, а

именно: алгоритм проведения исследования, применение именно тех

технических средств и методов, которые предусмотрены методикой для

решения конкретной задачи, соответствие выводов заключения эксперта

остальным доказательствам, имеющимся в деле. Следователь (суд) может

критически оценить лишь все названные элементы, и не более того [3].

В таком случае, органы предварительного расследования, прокуроры, суд

имеют возможность прибегнуть к помощи иного специалиста с аналогичным

или более высоким уровнем профессионализма, с целью установления

достоверности экспертного заключения. Подобные ситуации определенно

усложняют процесс расследования уголовного дела, в связи с потребностью в

назначении и проведении дополнительных, повторных, комиссионных и

комплексных судебных экспертиз.

Следует согласиться, с тем фактом, что даже самый трудный и

длительный процесс познания решающего обстоятельства по уголовному делу

не всегда приводит к нужному результату. В любом случае, каждая из

произведенных по уголовному делу экспертиз будет иметь какие-либо

различия, тем самым органы судебной власти обязаны принимать правовое

решение в соответствии с закрепленными в уголовно - процессуальном

законодательстве нормами, выбрав при этом наиболее успешное экспертное

заключение.

Литература:

1. Лазарева В.А. Проблемы доказывания в современном уголовном процессе. Самара,

2007. С. 249.

2. Ильина Е.Р., Сергеев В.В., Тарасов А.А. Оценка заключения судебно-медицинского

эксперта по уголовным делам. М.: Юрлитинформ, 2008. С. 137–171.

3. Аверьянова Т.В. Судебная экспертиза. Курс общей теории. М.: Норма, 2006. С. 467.

17

Гапонова В.Н.

ПРИМЕНЕНИЕ МЕРЫ ПРОЦЕССУАЛЬНОГО ПРИНУЖДЕНИЯ

В ВИДЕ ВРЕМЕННОГО ОТСТРАНЕНИЯ ОТ ДОЛЖНОСТИ

ПРИ РАССЛЕДОВАНИИ ПРЕСТУПЛЕНИЙ КОРРУПЦИОННОЙ

НАПРАВЛЕННОСТИ

На сегодняшний день, по признанию многих исследователей, коррупция в

России достигла уже таких масштабов, что несет угрозу национальными

международным интересам страны, Коррупционные отношения пронизывают

все структуры государства и общества, многократно усиливая их социальную и

общественную опасность. Существующая система коррупционных связей,

которая основана на взяточничестве, обмене услугами, подкупе должностных

лиц, подрывает демократические устои Российской Федерации, дискредитирует

деятельность представительных органов власти, подрывает ее авторитет на

международном уровне.

1 апреля 2016 г. президентом РФ Владимиром Путиным подписан Указ №

147 «О Национальном плане противодействия коррупции на 2016–2017 годы»

целью которого является совершенствование механизмов предотвращения и

выявления конфликта интересов, контроля за расходами чиновников,

повышение эффективности противодействия коррупции в органах власти и при

осуществлении государственных и муниципальных закупок, расширение

использования механизмов международного сотрудничества для выявления и

возвращения активов взяточников, создание в обществе атмосферы

нетерпимости к коррупционным проявлениям [1].

Совершение преступлений против государственной власти, интересов

государственной службы и службы в органах местного самоуправления, а

также преступлений против интересов службы в коммерческих и иных

организаций представляет собой социальную опасность, угрозу обществу и

государству в целом. Опасность состоит в том, что должностное лицо,

пользуясь своим служебным положением, занимается преступной

деятельностью и получает от этого выгоду [2].

Факт подозрения лица в совершении преступления с использованием

своего служебного положения не является основанием для прекращения с ним

трудовых отношений.

Процесс расследования преступлений состоит из нескольких стадий и

зачастую процесс с момента возбуждения уголовного дела до вынесения

приговора судом занимает достаточное количество времени. В этот период

имеется вероятность того, что лицо, которое подозревается (обвиняется) в

совершении преступления может совершить другие противоправные деяния с

использованием своего служебного положения.

В целях обеспечения надлежащего порядка расследования и

судопроизводства по уголовному делу, а также для предотвращения

совершения противоправных деяний подозреваемым (обвиняемым) раздел IV

18

Уголовно-процессуального кодекса РФ предусматривает институт мер

процессуального принуждения.

В соответствии с ч.1 ст. 111 УПК РФ временное отстранение от

должности относится к мерам процессуального принуждения.

Регламентировав данную меру процессуального принуждения,

предполагается, что она должна способствовать своевременному и

надлежащему выполнению на участников уголовного судопроизводства

обязанности, а также повышению эффективности предварительного

расследования.

К сожалению, на сегодняшний день временное отстранение от должности

в качестве меры процессуального принуждения в правоприменении широкого

распространения не получило.

Так, в 2012 году судами рассмотрено 809 ходатайств о временном

отстранении от должности, из них удовлетворено 513. В 2013 году рассмотрено

784, удовлетворено 489. В 2014 году рассмотрено 691, удовлетворено 462. За 6

месяцев 2015 года рассмотрено 460, удовлетворено 287. Это в разы меньше,

чем рассмотрено ходатайств об избрании, таких мер принуждения как

домашний арест (в 2012 рассмотрено 3030, удовлетворено 2714; в 2013

рассмотрено 3455 , удовлетворено 3086; в 2014 рассмотрено 3783,

удовлетворено 333; за 6 мес. 2015 г. рассмотрено 2449, удовлетворено 2173),

наложение ареста на имущество (в 2012 рассмотрено 12440 удовлетворено

10686; в 2013 рассмотрено 17316, удовлетворено 15114; в 2014 рассмотрено

22748, удовлетворено 19726; за 6 мес. 2015 г. рассмотрено 16636,

удовлетворено 14564) [3].

Вышеназванные показатели указывают на то, что следователи не в

полной мере используют возможности применения временного отстранение от

должности, по каким-либо причинам не умеют и не хотят применять ее.

Изученные уголовные дела, позволяют сделать вывод о том, что

невысокий процент удовлетворения ходатайств о временном отстранении

подозреваемого или обвиняемого от должности, при расследовании

преступлений, в том числе коррупционной направленности, свидетельствует о

том, что суды не всегда согласны с позицией органов предварительного

расследования, в том числе это происходит из-за ошибок и нарушений,

неправильного определения целей и оснований, а также из-за имеющихся

недостатков законодательной регламентации данной меры процессуального

принуждения.

Так, например, Постановлением Куйбышевского районного суда г.

Иркутска от 4 февраля 2012 г. оставлено без удовлетворения ходатайство

старшего следователя о временном отстранении от должности гражданина А.,

являющегося директором детского дома, подозреваемого в совершении

преступлений, предусмотренных ч.1 ст. 285, ч. 2 ст. 292 УПК РФ. Причиной

неудовлетворения ходатайства послужило то, что органами предварительного

следствия не представлено каких-либо доказательств (протоколы допросов,

заключений судебно-медицинской экспертизы и др.) того, что А. препятствует

19

производству по делу, путем применения непедагогических методов

воспитания, а именно физическое насилие к воспитанникам детского дома.

Кроме того, суду не представлено сведений о систематическом срыве

следственных действий на момент рассмотрения ходатайства. Вышеуказанные

факты свидетельствуют о непредставлении органом предварительного

расследования объективных данных о необходимости временного отстранения

от должности подозреваемого А.

Представляется, что при возбуждении перед судом ходатайства об

избрании такой меры процессуального принуждения при расследовании

преступлений коррупционной направленности, органам предварительного

следствия необходимо помнить о том, что подозреваемые (обвиняемые) в

совершении данного вида преступлений имеют высшее образование, интеллект,

обладают определенными знаниями, прибегают к помощи

высококвалифицированных адвокатов. Своими действия подозреваемые

(обвиняемые) в совершении коррупционных преступлений могут пользуясь

своим служебным положением и авторитетом оказывать давление на своих

подчиненных, иным способом воспрепятствовать их изобличению, оставаясь

при исполнении служебных обязанностей.

Активное применение органами предварительного расследования такой

меры процессуального принуждения как временное отстранение от должности

позволит пресечь возможные попытки подозреваемого (обвиняемого)

воспрепятствовать расследованию уголовного дела, например склонение к

отказу от дачи показаний свидетеля, к лжесвидетельству лица, являющегося его

подчиненным, препятствие проведению ревизии и т.д.

Четкая законодательная регламентация, определенный алгоритм порядка

разрешения ходатайства о временном отстранении от должности позволит

органам предварительного следствия применять данную меру процессуального

принуждения, что позволит объективное, полное, всестороннее и эффективное

расследование уголовных дел, при расследовании преступлений

коррупционной направленности.

Литература:

1.Указ Президента РФ от 01.04.2016 №147 «О Национальном плане противодействия

коррупции на 2016–2017 годы» // СПС Консультант плюс.

2. Приветова М.Г. Временное отстранение как мера процессуального принуждения.

Труды международного симпозиума Надежность и качество. 2005. Т.1. С. 455–458.

3. Отчет о работе судов общей юрисдикции по рассмотрению уголовных дел по

первой инстанции за 2012, 2013, 2014 г., форма № 1, раздел 4. Код доступа:

http://www.cdep.ru/index.php?id=79&item=2040. Последнее обращение 10.04.2016 г.

20

Горинский И., Мисник И.В.

НЕКОТОРЫЕ ВОПРОСЫ ВОЗБУЖДЕНИЯ УГОЛОВНЫХ ДЕЛ

О НЕЗАКОННОМ ОБОРОТЕ НАРКОТИКОВ

Одной из важнейших мировых проблем современности является

незаконный оборот наркотических средств. Эта проблема представляет собой

серьезную опасность, поскольку давно вышла за границы отдельно взятых

государств [1].

Процессуальный порядок возбуждения уголовных дел о незаконных

операциях с наркотиками не отличается от порядка решения этого вопроса по

другим преступлениям. Процессуальным документом, которым оформляется

решение начать расследование выявленных факта или фактов незаконных

операций с наркотиками, является постановление о возбуждении уголовного

дела. Как и другие процессуальные документы, оно состоит из трех частей:

вводной, описательной и резолютивной.

Во вводной части указываются время и место составления постановления,

должностное положение и фамилия составившего его лица, повод, материалы

проверки которого послужили основанием для принятия решения о

возбуждении уголовного дела.

В описательной части излагается краткое содержание данных о

преступлении, полученных в результате проверки поступившего заявления или

сообщения, называется и квалифицируется по соответствующей статье УК

преступление, на признаки которого указывают полученные данные, дается

ссылка на статьи УПК, в соответствии с которым принимается решение о

возбуждении уголовного дела. Характеризуя описательную часть

постановления о возбуждении уголовного дела, следует отметить, что в

практике расследования преступлений, связанных с незаконными операциями с

наркотиками, при ее составлении встречаются две нежелательные крайности –

слишком краткое или даже полное отсутствие описания содержания данных,

положенных в основу принимаемого решения, и, наоборот, – слишком

пространная характеристика полученной о преступлении информации,

переходящая иногда в повторение заявлений, объяснений и других

обосновывающих возбуждение уголовного дела документов. В первом случае,

при недостаточности информации о содержании полученных данных, может

возникнуть сомнение в правильности решения о возбуждении уголовного дела.

Во втором, когда в постановлении излагаются факты и обстоятельства, которые

еще не установлены, для установления и исследования которых и возбуждается

уголовное дело, неизбежны сомнения в необходимости расследования того, что

уже известно. Чтобы исключить эти сомнения, в описательной части

постановления о возбуждении уголовного дела имеющаяся информация о

преступлении должна быть изложена так, чтобы из ее содержания было

понятно, что та или иная операция с наркотиками имела место, что она является

незаконной, влекущей за собой уголовную ответственность по одной из статей

21

УК, и что обстоятельств, исключающих уголовную ответственность за ее

совершение, нет.

В третьей, резолютивной части постановления формулируется решение о

возбуждении уголовного дела по признакам соответствующих статей УК,

предусматривающих ответственность за преступления, связанные с

незаконным оборотом наркотиков, указывается, кто принимает дело к своему

производству или куда оно направляется в соответствии с принципом

подследственности.

В заключение необходимо отметить, что преступления, связанные с

незаконным оборотом наркотиков «представляют значительную общественную

опасность и требуют повышенной уголовной ответственности» [2].

Литература:

1. Анапольская, А.И. Порядок возбуждения уголовного дела и анализ следственных

ситуаций первоначального этапа расследования преступлений, связанных с незаконным

оборотом наркотиков // Крымский научный вестник. - № 4. – 2015. – С. 114.

2. Загорьян С.Г. Некоторые квалифицирующие признаки организованной

преступности несовершеннолетних / С.Г. Загорьян // Вестник Иркутского государственного

технического университета. - 2007. - № 1–3(29). – С. 157.

Задорожный В.Д.

ЗАЩИТА ОБВИНЯЕМОГО ПРИ ЗАОЧНОМ ПОРЯДКЕ ИЗБРАНИЯ

МЕРЫ ПРЕСЕЧЕНИЯ В ВИДЕ ЗАКЛЮЧЕНИЯ ПОД СТРАЖУ

Право на свободу и право на личную неприкосновенность относятся к

личным конституционным правам, предусмотренным ч. 1 ст. 22 Конституции

РФ, и являются одними из основополагающих прав личности. Наиболее

серьезное ограничение этих прав в уголовном судопроизводстве происходит в

результате применения к подозреваемым и обвиняемым меры пресечения в

виде заключения под стражу.

Одним из наиболее остро стоящих вопросов, касающихся избрания

данной меры пресечения, является заочный порядок ее избрания, то есть без

участия в судебном заседании об избрании данной меры пресечения

обвиняемого по уголовному делу.

В настоящее время в соответствии с ч. 5 ст. 108 УПК РФ принятие

судебного решения об избрании меры пресечения в виде заключения под

стражу в отсутствие обвиняемого допускается только в случае объявления

обвиняемого в международный розыск.

Необходимость существования в уголовно-процессуальном законе

положения о возможности заочного избрания меры пресечения в виде

заключения под стражу обусловлено, как представляется, задачами института

мер пресечения. Так как основной задачей мер пресечения является

обеспечительная, т.е. создание благоприятных условий для надлежащего

22

порядка уголовного судопроизводства, заочное избрание стражи позволяет

обеспечить быстрое, без дополнительных процессуальных решений,

ограничение свободы передвижения задержанного обвиняемого с целью его

последующего доставления на территорию Российской Федерации, к месту

производства предварительного расследования.

Между тем, возможность заочного избрания меры пресечения в виде

заключения под стражу вызывает дискуссию в науке уголовно-процессуального

права. В частности, Р.В. Орлов считает, что данная норма не согласована с

иными нормами уголовно-процессуального закона, например, с п. 16 ч. 4 ст. 47

УПК РФ, предусматривающем право обвиняемого участвовать при

рассмотрении судом вопроса об избрании в отношении него меры пресечения; с

ч. 4 ст. 210 УПК РФ, регламентирующей возможность избрания в отношении

разыскиваемого обвиняемого любой меры пресечения; с ч. 2 ст. 238 УПК РФ,

согласно которой если обвиняемый скрылся, судья избирает ему меру

пресечения в виде заключения под стражу и поручает прокурору обеспечить

его розыск [11].

Требование ч. 4 ст. 108 УПК РФ об обязательном участии обвиняемого в

судебном заседании является процессуальной гарантией, обеспечивающей ему

непосредственную реализацию права на защиту, возможность лично в условиях

состязательной процедуры опровергнуть позицию стороны обвинения о

необходимости избрания наиболее строгой из всех предусмотренных уголовно-

процессуальным законом меры пресечения.

На международно-правовом уровне заочный порядок избрания меры

пресечения в виде заключения под стражу не регламентирован. В соответствии

с п. 3 ст. 5 Конвенции о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября

1950 г. каждый задержанный или заключенный под стражу незамедлительно

доставляется к судье. Ст. 6 Конвенции устанавливает право каждого на

справедливое судебное разбирательство, а также право обвиняемого защищать

себя лично или через посредство выбранного им самим защитника [3]. Трактуя

данные положения, можно сделать вывод о том, что Конвенция не

предусматривает заочный порядок избрания стражи.

В этой связи следует обратить внимание на то, что в нормах

международного права заочный порядок уголовного судопроизводства

допускается в исключительных случаях, при соблюдении ряда гарантий,

обеспечивающих процессуальные интересы обвиняемого. Так, на основании

Резолюции Комитета министров Совета Европы от 21 мая 1975 г. № (75) 11 [8],

судебное разбирательство в отсутствие обвиняемого допускается, во-первых,

только по уголовным делам небольшой тяжести; во-вторых, обвиняемому

должно быть обеспечено право на справедливое судебное разбирательство,

которое включает в себя право присутствовать при рассмотрении дела, право

выработать линию защиты, право быть выслушанным и право обжаловать

заочный приговор; в-третьих, при заочном судебном разбирательстве не

должно нарушаться право обвиняемого на юридическую помощь, в частности

на участие защитника при обжаловании заочного приговора [1].

23

Однако данные положения вряд ли могут применяться по аналогии в

отношении заочного порядка избрания меры пресечения в виде заключения под

стражу, так как Комитет министров Совета Европы исходит из

исключительности заочного порядка судебного разбирательства, распространяя

его только на преступления небольшой тяжести, в то время как заключение под

стражу, наоборот, не может применяться по преступлениям небольшой

тяжести.

Тем не менее, можно согласиться с высказанным в научной литературе

мнением о том, что в международно-правовых актах отсутствует какой-либо

запрет на вынесение судами решения об избрании стражи заочно, а

«содержащееся в ч. 3 ст. 5 Конвенции 1950 г. и в ч. 3 ст. 9 Пакта 1966 г.

правило о незамедлительном доставление к судье лица, заключенного под

стражу, и требование о необходимости судебного разбирательства в течение

разумного срока после задержания вполне выполнимы и при принятии

заочного решения об аресте с последующим немедленным доставлением

арестованного (после его розыска и фактического задержания) в суд для

обеспечения права изложения своей позиции по избранной в отношении него

мере пресечения» [5, с. 202].

Представляет интерес вытекающая из норм международного права

позиция Конституционного Суда РФ, который в Определении от 18 января

2005 г. № 26-О указал, что при рассмотрении ходатайства об избрании

заключения под стражу в отсутствие обвиняемого в случае объявления его в

международный розыск законом не предусмотрено ограничение других прав

данного участника судопроизводства, в частности права на получение помощи

защитника; таким образом, ч. 5 ст. 108 УПК РФ не может толковаться как

умаляющая гарантии прав обвиняемого [10]. Кроме того, п. 14 Постановления

Пленума Верховного суда РФ от 19 декабря 2013 г. № 41 предусматривает, что

в случае рассмотрения ходатайства об избрании или продлении заключения под

стражу заочно обязательно участие защитника [9].

Соотношение статистических показателей количества разыскиваемых лиц

и количества удовлетворенных ходатайств о заочном избрании стражи

свидетельствует о недостаточной эффективности данного процессуального

института. Согласно статистическим данным МВД РФ в 2015 г. в розыске

находилось 119 479 лиц, скрывшихся от органов дознания, следствия суда;

установлено местонахождение 72 317 лиц (что составляет 60,5 %) [12]. Вместе с

тем, по данным Судебного Департамента при Верховном суде РФ в первом

полугодии 2015 г. судами Российской Федерации было рассмотрено 407

ходатайств об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу в

отсутствие обвиняемого, а удовлетворено 358 ходатайств; в 2014 г. данные

показатели равнялись 484 и 368 соответственно; в 2013 г. – 388 и 279 [2]. Тем

самым, заочная стража применяется только в отношении примерно 0,5 % от

общего количества лиц, скрывающихся от органов предварительного

расследования и суда.

Неэффективность нормы, предусмотренной ч. 5 ст. 108 УПК РФ,

24

обусловливает необходимость ее законодательного совершенствования,

попытки чего уже предпринимались в виде нескольких законопроектов. В

первом законопроекте предлагается исключить из ч. 5 ст. 108 УПК РФ слово

«международный» [7]; в другом законопроекте предлагается допустить заочное

избрание стражи при объявлении обвиняемого в федеральный розыск [6].

Считаем, что второй вариант является более предпочтительным с точки зрения

юридической техники, так как наряду с федеральным и международным

существует еще и местный розыск (в пределах субъекта Российской

Федерации). При этом, следует отметить, что в науке уголовно-

процессуального права имеются сторонники того, что заочный порядок

избрания стражи должен применяться и при объявлении лица в местный розыск

[4, с. 90]. Однако это представляется излишним по причине не столь

значительной удаленности в пределах региона места возможного задержания

разыскиваемого обвиняемого от места производства предварительного

расследования, поэтому для доставления обвиняемого к следователю или

дознавателю должно быть вполне достаточно 48-часового срока задержания).

Таким образом, с учетом всех приведенных ранее аргументов,

представляется необходимым изложить ч. 5 ст. 108 УПК РФ в следующей

редакции:

«5. Принятие судебного решения об избрании меры пресечения в виде

заключения под стражу в отсутствие лица допускается:

а) в отношении обвиняемого, объявленного в федеральный или

международный розыск;

б) в отношении обвиняемого, который скрылся от суда, при условии, что

данный факт с достоверностью установлен судом на основании части 2 статьи

238 УПК РФ;

в) при рассмотрении уголовного дела в суде вышестоящей инстанции в

отношении осужденного, который был должным образом извещен о дате,

времени и месте судебного заседания, но отказался от участия в нем».

В качестве минимальной гарантии опосредованной защиты

процессуальных интересов скрывающегося обвиняемого, в отношении

которого судом заочно рассматривается вопрос об избрании меры пресечения в

виде заключения под стражу, необходимо в ст. 51 УПК РФ предусмотреть

самостоятельное основание обязательного участия защитника в таком судебном

заседании.

В качестве еще одной гарантии процессуальных интересов обвиняемого,

в отношении которого заочно избрана мера пресечения в виде заключения под

стражу, предлагается положение о том, что постановление судьи о заочном

избрании меры пресечения в виде заключения под стражу может быть

обжаловано в апелляционном порядке в течение ТРЁХ суток со дня

разъяснения задержанному обвиняемому данного права после его доставления

к следователю, дознавателю или в суд. Данную норму целесообразно закрепить

в ч. 11.1 ст. 108 УПК РФ.

25

Литература:

1. Бендерская Е.Г. Позиции Европейского Суда по правам человека по вопросу

заочного разбирательства уголовных дел. – URL: http://refdb.ru/look/2905025.html (дата

обращения: 11.03.2016).

2. Данные судебной статистики Судебного Департамента при Верховном Суде РФ. –

URL: http://www.cdep.ru/index.php?id=79 (дата обращения: 13.03.2016).

3. Конвенция о защите прав человека и основных свобод (Рим, 4 ноября 1950 г.) //

Собрание законодательства РФ. – 2001. – № 2. – Ст. 163.

4. Кругликов А., Дикарев И. О сущности и проблемах избрания судьей меры

пресечения в виде заключения под стражу в отсутствие обвиняемого // Уголовное право. –

2006. – № 1. – С. 88–90.

5. Кунашев М.А. Проблемные вопросы заочного ареста при избрании меры

пресечения – заключение под стражу // Вестник Московского университета МВД России. –

2015. – № 10. – С. 201–204.

6. О внесении изменения в статьи 100 и 108 Уголовно-процессуального кодекса

Российской Федерации: Проект Федерального закона № 529370-5 // СПС «Консультант

Плюс» (дата обращения: 15.03.2016).

7. О внесении изменения в статью 108 Уголовно-процессуального кодекса

Российской Федерации: проект Федерального закона № 22663-4 [Электронный ресурс] //

СПС «Консультант Плюс» (дата обращения: 15.03.2016).

8. О критериях, регламентирующих разбирательство, проводимое в отсутствие

обвиняемого: Резолюция № (75) 11 Комитета министров Совета Европы // Совет Европы и

Россия. Сборник документов. – М.: Юридическая литература, 2004. – С. 468–470.

9. О практике применения судами законодательства о мерах пресечения в виде

заключения под стражу, домашнего ареста и залога: Постановление Пленума Верховного

Суда РФ от 19 декабря 2013 г. № 41 // Российская газета. – 2013. – № 294.

10. Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Коновалова Сергея

Юрьевича на нарушение его конституционных прав частью пятой статьи 108, статьями 172 и

210 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации: Определение

Конституционного Суда РФ от 18 января 2005 г. № 26-О // СПС «Консультант Плюс» (дата

обращения: 11.03.2016).

11. Орлов Р.В. Заключение под стражу как мера пресечения в российском уголовном

судопроизводстве: учеб. пособие. – Иркутск: Изд-во БГУЭП, 2008. – 107 с.

12. Статистическая информация МВД РФ о розыске лиц, скрывшихся от дознания,

суда, уклоняющихся от исполнения уголовного наказания, без вести пропавших, а также об

установлении личности граждан и неопознанных трупов. – URL: https://mvd.ru/opendata/od14

(дата обращения: 15.03.2016).

Арсентьев Д.В., Зеленская Т.В.

ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ СЛЕДОВАТЕЛЯ И ОРГАНА ДОЗНАНИЯ,

ОСУЩЕСТВЛЯЮЩЕГО ОПЕРАТИВНО-РОЗЫСКНУЮ

ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ

Взаимодействие уголовно-процессуальной с оперативно-розыскной

деятельностью является важным моментом в расследовании преступления, так

как раскрыть и качественно расследовать преступления, в особенности тяжкие

и особо тяжкие, только уголовно-процессуальными действиями, как правило,

невозможно. В связи с этим согласованные действия органа предварительного

26

следствия и органа дознания, осуществляющего ОРД, регламентированы в

нормах уголовно-процессуального закона и ФЗ «Об ОРД РФ» (ст. ст. 40, 38,

144, 146, 157, 163, 164 и 210 УПК РФ, ст. 7, 8, 11 ФЗ «Об ОРД РФ»).[3, 5]

Исходя из этого, взаимодействие следователей с оперативно-розыскными

органами в соответствии с уголовно-процессуальным законом и ФЗ «Об ОРД

РФ» осуществляется в процессе и до возбуждения уголовного дела, и после

приостановления предварительного следствия, при этом, по мнению

большинства авторов[2, 4], взаимодействие представляет собой согласованную

по целям и задачам, силам, средствам, месту и времени деятельность в процессе

установления истины по уголовному делу, основанную на законах и иных

нормативных актах.

Взаимодействие между следователем и органом, осуществляющим ОРД,

способствуют установлению соглашений между разнородными видами

деятельностями, где при отсутствии единства в средствах и методах их

реализации решаются задачи самого взаимодействия, которые состоят в

обеспечении и содействии. Таким образом, противовес составляют интересы

обоих сторон. С одной стороны, оказание содействия следователю при

расследовании преступлений является одной из центральных задач оперативно-

розыскного обеспечения. С другой стороны, без использования оперативно-

розыскных мер сбор доказательной информации может быть недостаточно

обоснован, особенно в отношении членов организованных преступных

формирований, их организаторов, которым удается нередко добиваться

минимального наказания за совершенные преступления, а порой и прекращения

дел в процессе расследования или оправдательных приговоров. Однако смысл

взаимной связи состоит в том, чтобы обеспечить уголовно-процессуальную

деятельность дополнительными непроцессуальными средствами,

оказывающими серьезную помощь в расследовании преступления.

Следовательно, взаимодействие выступает средством реализации задач

уголовного преследования, при этом ОРД отведена обеспечительная роль в

уголовном судопроизводстве, где интересы предварительного расследования

приоритетны над интересами ОРД, а значит, следователю в процессе

взаимодействия отводится руководящая роль.

Под взаимодействием следователя с органами дознания,

осуществляющими оперативно-розыскную деятельность, понимается

основанная на уголовно-процессуальном законе и других нормативных актах

согласованная деятельность, выражающаяся во взаимообусловленных

процессуальных действиях следователя и непроцессуальных действиях

оперативных сотрудников, при этом роль организатора взаимодействия

отводится исключительно следователю, как лицу, ведущему производство

предварительного расследования по уголовному делу.

Взаимодействие следователя с оперативными сотрудниками

осуществляется на основании уголовно-процессуального закона и ФЗ «Об ОРД

РФ». Данные законы определяют задачи и формы взаимодействия: пределы

полномочий органов дознания по делам, по которым предварительное

27

следствие обязательно; право следователя давать этим органам поручения о

производстве отдельных следственных и оперативно-розыскных действий и

получать от органов дознания содействие при производстве следственных и

процессуальных действий (ст. 38 УПК РФ), а также обязательность исполнения

поручений следователя для органов дознания, осуществляющих ОРД (ст. 14 ФЗ

«Об ОРД РФ»). Однако, обязанность органа дознания, осуществляющего ОРД,

должна быть регламентирована в УПК РФ, в связи с чем предлагается внести

дополнения в ст. 40 УПК РФ. Кроме того, в УПК РФ необходимо

предусмотреть производство предварительного следствия следственно-

оперативной группой. В этой связи организация взаимодействия будет

регламентироваться не только ведомственными и межведомственными

нормативными актами (приказами, межведомственными инструкциями), но и

законодательством, что устранит несогласованность в действиях руководителей

оперативных подразделений, включающих своим приказом в состав СОГ своих

сотрудников без согласования со следователем, в чьем производстве находится

уголовное дело, и с руководством следственного подразделения [1].

Взаимодействие должно осуществляться при условии, что следователь

должен являться организатором взаимодействия, который определяет

необходимый комплекс обязанностей и действий, координирует, согласовывает

и планирует процесс их осуществления, закрепляет в процессуальных

документах ход и результаты расследования.

Кроме того, вся деятельность взаимодействующих сторон должна быть

подчинена выполнению задачи – расследованию преступлений. Для успешного

взаимодействия следователь должен оказывать содействие оперативным

службам в осуществлении розыскных мер, информируя их о фактах, имеющих

значение для оперативной работы, поскольку некоторые полученные в ходе

расследования данные могут быть проверены только оперативно-розыскным

путем и лишь после этого по ним проводятся следственные действия.

Следователь должен ознакомить сотрудника оперативного подразделения с

материалами уголовного дела в связи с выполнением оперативно-розыскных

мероприятий по данному делу. В то же время и оперативный работник должен

предоставлять следователю оперативно-розыскную информацию по

расследуемому уголовному делу.

Литература:

1. Зеленская Т.В. Соотношение уголовно-процессуальной и оперативно-розыскной

деятельности: монография / Т.В. Зеленская. – Иркутск: ФГОУ ВПО ВСИ МВД России, 2010.

– 124 с.

2. Криминалистика: учебник / Т.В. Аверьянова, Р.С. Белкин, Ю.Г. Корухов, Е.Р.

Россинская; под ред. заслуж. деятеля науки РФ, проф. Р.С. Белкина. / 4-е изд., перераб. и

доп.– М.: Норма: Норма-Инфра-М, 2014. – 928 с.

3. Об оперативно-розыскной деятельности в Российской Федерации: закон РФ № 144-

ФЗ от 5 июля 1995 г.: офиц. текст в редакции от 12 августа 1995 года // Собрание

законодательства Российской Федерации. – 1995. – № 33. – Ст. 3349.

4. Стахов, Я.Г. Современная уголовная политика и совершенствование

взаимодействия правоохранительных органов субъектов Российской Федерации при ее

28

реализации: монография / Я.Г. Стахов; под науч. ред. д-ра юрид. наук, проф. В.П. Ревина. –

М.: Изд-во Академия управления МВД России, 2003. – 203 с.

5. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации: Закон РФ; офиц.текст в

редакции от 24.12.2001г. // СЗ РФ. – 2001. – №52 (ч.1). – Ст. 4921.

Карчагина А.А.

ПРОБЛЕМЫ ПРЕДЪЯВЛЕНИЯ ДЛЯ ОПОЗНАНИЯ В УСЛОВИЯХ,

ИСКЛЮЧАЮЩИХ ВИЗУАЛЬНОЕ НАБЛЮДЕНИЕ.

Предъявление для опознания – это самостоятельное следственное

действие, в ходе которого опознающий сравнивает предъявленный объект с

мысленным образом ранее воспринятого и на этой основе делает вывод о его

тождестве или различии. Порядок его проведения регламентирован ст. 193 УПК

РФ.

Однако в современных условиях важнейшей проблемой, препятствующей

реализации данной задачи, является неправомерное посткриминальное

воздействие на свидетелей или потерпевших со стороны преступника или его

сообщников с целью добиться отказа от контакта с правоохранительными

органами или дачи ложных показаний.

Международными экспертами отмечалось, что посткриминальное

воздействие на свидетелей, потерпевших и иных лиц, сотрудничающих с

правосудием в сфере уголовного судопроизводства, угрозы, насилие стали

«наиболее распространенным средством подрыва системы уголовного

правосудия». Под давлением шантажа и угроз стремительно растет количество

лжесвидетельств, неявок на судебные заседания, фактов уклонения от дачи

показаний, возникают серьезные трудности при сборе доказательств по

уголовным делам, вследствие чего преступники уходят от ответственности, а

жертвы преступлений теряют всякую надежду на справедливость рассмотрения

их дел и защиты их интересов в суде [1].

Законодатель в действующем Уголовно-процессуальном кодексе

предусмотрел ряд норм, направленных на обеспечение безопасности

свидетелей, потерпевших и иных участников судопроизводства.

Согласно ч. 8 ст. 193 УПК РФ, в целях обеспечения безопасности

опознающего предъявление лица для опознания по решению следователя

может быть проведено в условиях, исключающих визуальное наблюдение

опознающего опознаваемым.Но для того, чтобы провести такое следственного

действия как предъявление для опознания следователю необходимо

руководствоваться положением ч. 3 ст. 11 УПК РФ, которое предусматривает

наличие достаточных данных о том, что участнику уголовного

судопроизводства либо его близким угрожают убийством,либо иными

опасными противоправными деяниями. Закономерно возникает вопрос, когда и

при каких условиях следователю станет об этом известно: когда эта угроза уже

высказана опознающему или его близким родственникам в прошлом либо

29

будет высказана в будущем, то есть до момента принятия следователем такого

решения либо воспринята ими как реальная, наличная, осуществления которой

следует опасаться. Так же необходимо отметить, что угроза должна быть не

любой, а только угрозой совершения опасных противоправных деяний.

Исходя из выше сказанного представляется, что решение о предъявлении

для опознания в условиях, исключающих визуальное наблюдение опознающего

опознаваемым должно приниматься, по внутреннему убеждению следователя,

основанному на оценке следственной ситуации по уголовному делу или по

просьбе (ходатайству) опознающего либо других заинтересованных лиц.

В настоящее время разработаны два технических способа, с помощью

которых можно провести такое опознание.

Первый связан с использованием специального стекла с односторонней

прозрачностью.

Во многих странах предусмотрено создание специальных кабинетов, что

позволяет обеспечивать не только личную безопасность опознающего, но и

исключить влияние на него со стороны подозреваемого. Это значительно

снижает вероятность умышленного «неузнавания» под воздействием страха

перед преступником.

Использованием специального стекла с односторонней прозрачностью.

Такое стекло с особым металлизированным покрытием с одной стороны

выглядит как зеркало, не позволяющее видеть через него, а с обратной – как

тонированное стекло, через которое можно наблюдать за происходящим перед

ним, то есть обеспечивает одностороннюю видимость.

Стекло вставляется в оконную раму, которая монтируется в перегородке

между двумя изолированными помещениями, имеющими отдельные входы.

Комнаты должны быть оснащены переговорным устройством, для того чтобы

можно было сообщать опознаваемым о действиях, которые им следует

выполнить, или фразах, которые нужно сказать.

Применение оконной рамы со специальным стеклом требует изыскивать

дополнительные помещения, строить перегородки, монтировать эти рамы,

ставить дополнительные светильники и др. Система получается стационарной,

дорогой использовать ее для других целей нельзя, а необходимость проведения

предъявления лица для опознания в условиях, исключающих визуальное

наблюдение опознающего опознаваемым, не предполагается ежедневным. В

итоге такие специализированные помещения пустуют. Представляет интерес

другая конструкция с использованием специального стекла, которая успешно

применяется в военных прокуратурах. Это ширма на алюминиевом каркасе,

обтянутом плотным черным химтекстилем с четырех сторон. Для удобства

транспортировки и хранения изделие складывается «гармошкой» до размеров

2000 х 560 х 220 мм, вес 30 кг. При необходимости конструкция может быть

перевезена, быстро развернута и установлена в любом месте: в помещении или

на местности.

Наука и практика предлагают несколько подобных способов. Достаточно

успешным может стать опознание лица из автомобиля со стеклами с зеркальной

30

тонировкой. По данным С.В. Зуева, в силу отсутствия специально

оборудованного помещения СУ при УВД Калужской и Липецкой областей

принималось решение о проведении опознания с помощью автомобиля с

тонированными стеклами, где следователь, опознающий и понятые, находились

внутри автомобиля, а остальные участники следственного действия, в том

числе еще одна пара понятых, находились снаружи [2].

Одним из способов обеспечения безопасности опознающего может быть

проведение данного следственного действия в комнате, разделенной ширмой с

небольшой прорезью. Опознающий через эту прорезь должен будет

рассмотреть опознаваемого.

Кроме того, возможно проведение предъявления для опознания с

расположением опознаваемого в камере ИВС, когда опознающий воспринимает

опознаваемого через глазок в двери камеры.

Кроме специального стекла с односторонней прозрачностью может быть

применена техника прямой телевизионной передачи в режиме реального

времени. Для этого используется приемо-передающая видеосистема: цветной

телевизор (монитор), цветная видеокамера и бытовой видеопередатчик,

предназначенный для прямой передачи изображения и звука по радиоканалу на

расстояние до 50 м аудио и видеосигнала с видеокамеры на комнатную антенну

телевизора. Для установки, настройки системы и управления видеокамерой в

ходе производства предъявления для опознания привлекается специалист. В

комнате, где будут находиться опознающий, устанавливается телевизор,

который настраивается на прием радиосигнала, передаваемого видео

передатчиком непосредственно с видеокамеры.

К достоинствам применения видеосистемы можно отнести так же то, что

видеокамера позволяет показать опознаваемого как общим и средним планом,

так и крупно, во всех деталях, как в статике, так и в движении. При этом

передается голос опознаваемого, что важно, если он является одним из

признаков, по которому опознающий может опознать опознаваемого.

Предъявление для опознания с помощью видеосистемы происходит в реальном

времени и одновременно осуществляется запись происходящего на

видеокассету, которая прилагается к протоколу предъявления для опознания и

может быть затем исследована на предмет правильности хода и результатов

следственного действия. Нельзя проводить опознание при помощи заранее

сделанной видеозаписи. Этот вид опознания должен проходить в едином

временном промежутке. Разрыв во времени в данном случае недопустим,

поскольку, по желанию опознающего, опознаваемому может быть предложено

выполнить какие-либо действия. Прямая трансляция позволяет это сделать, а

предварительно сделанная видеозапись исключает такую возможность.

Н. Власенко и А. Иванов полагают, что кроме обеспечения безопасности

опознающего может быть решена задача преодоления расстояний, так как

трансляция возможна, в частности, из одного населенного пункта в другой [3].

В этой связи М. В. Новикова предлагает законодательно закрепить право

лица, производящего расследование, на применение технических средств связи

31

при проведении опознания, исключающего визуальное наблюдение

опознающего опознаваемым [4].

Одной из нерешенных проблем проведения «одностороннего опознания»

является определение места нахождения понятых. Согласно ч. 8 ст. 193 УПК

понятые должны находиться в месте нахождения опознающего. При этом

понятые имеют возможность воспринимать обстановку и в месте нахождения

опознаваемого. По мнению отдельных авторов, полезной является практика

«одностороннего опознания» с участием четырех понятых, двое из которых

находятся рядом с опознающим, а двое – с лицами, предъявленными для

опознания.

Позитивность такого предложения заключается в том, что в случае

возникновения каких-либо сомнений, связанных с проведением данного

следственного действия, есть возможность их устранить, допросив всех

четырех понятых. В настоящее время, сложилась практика участия четырех

понятых при проведении «одностороннего опознания» практикуется в

отдельных регионах РФ.

Схожей позиции придерживается О.А.Зайцев, который полагает, что

рядом с опознающим должен находиться следователь и два понятых, а с

опознаваемым – оперативный работник или помощник следователя, статисты и

еще одна пара понятых.

Еще одна проблема, в ст.193 УПК РФ не определено, где должен

находиться защитник в случае, если предъявление опознаваемого лица будет

производиться в условиях, предусмотренных ч. 8 ст.193 УПК РФ, когда

исключается визуальное наблюдение опознающего опознаваемым.

Представляется, что из смысла закона следует, что защитник, выполняя

возложенные на него функции, имеет право при проведении любого

следственного действия находится рядом со своим подзащитным. Отсюда, если

подозреваемый или обвиняемый участвует в опознании в роли опознаваемого,

то его защитник имеет право находиться вместе со своим подзащитным в

помещении, где находятся опознаваемый, статисты и откуда ведется передача.

Находясь здесь, защитник имеет возможность проследить, соблюдаются ли

права его подзащитного и в то же время исключается визуальный контакт

защитника с опознающим, а, следовательно, нежелательное узнавание

последнего и какое-либо влияние на него.

В частности, М. В. Новикова поясняет, что, исходя из смысла ч. 8 ст. 193

УПК РФ, защитник в момент проведения следственного действия может

находиться как вместе с опознаваемым, так и вместе с опознающим. При этом в

ситуации, когда защитник находится в одном помещении с опознающим, вся

процедура проведения опознания в условиях, исключающих визуальный

контакт между опознаваемым и опознающим, становится бессмысленной.

Дискуссию можно считать завершенной в связи с решением, изложенным

в Определении Конституционного суда № 1090 от 18 декабря 2008 г., из

которого следует, что «при проведении опознания в условиях, исключающих

визуальное наблюдение опознающего, защитник присутствует в помещении, в

32

котором находится его подзащитный.

По результатам следственного действия составляется протокол

предъявления лица для опознания в условиях, исключающих визуальное

наблюдение опознающего опознаваемым в котором указываются

процессуальное положение и псевдоним опознающего, порядок проведения и

результаты опознания. По окончании опознания следует предпринять меры по

предотвращению контакта, опознающего с опознаваемым.

Литература:

1. Гребенщикова Л.А. Уголовно-процессуальные мерыобеспечения безопасности

участников уголовного судопроизводства // Адвокат. – 2005. – № 12. – С. 28.

2. Зуев С.В. Особенности производства по уголовным делам об организованной

преступности: Учебное пособие. - Челябинск, 2006. – С. 50.

3. Власенко Н., Иванов А. Опознание в условиях, исключающих визуальное

наблюдение // Законность. – 2003. – № б. – С. 15.

4. Новикова М. В. Институт безопасности в уголовном судопроизводстве и пути его

совершенствования // Российский судья. – 2007. – № 7. – С. 36.

5. Самолаева Е. Ю. Теория и практика предъявления для опознания людей: Автореф.

дис. ... канд. юрид. наук. М., 2003. C. 13.

6. Смушкин А. Б. Предъявление для опознания в условиях, исключающих восприятие

опознающего опознаваемым, как способ обеспечения безопасности участника уголовного

судопроизводства // Российский следователь. – 2013. – № 15. – С. 20.

7. Чагина Е. П. Проблемы предъявления для опознания в условиях, исключающих

визуальное наблюдение опознающего опознаваемым // Молодой ученый. – 2014. – №18. – С.

717–719.

Выборов И.А., Коршунов А.В.

ВОПРОСЫ ОБЕСПЕЧЕНИЯ БЕЗОПАСНОСТИ СВИДЕТЕЛЕЙ

В УГОЛОВНОМ ПРОЦЕССЕ

Как правило, при осуществлении воздействия на свидетелей,

оказывающих содействие уголовному судопроизводству, преследуются

следующие цели:

1. Изменение или дача заведомо ложных показаний (54%);

2. Отказ или уклонение от дачи показаний (35%);

3. Изменение, утаивание, уничтожение предметов, которые могли бы

служить средствами к обнаружению преступления, установлению фактических

обстоятельств дела, выявлению виновных (21%);

4. Месть за участие в уголовном судопроизводстве (4%)[1].

Государственная защита свидетелей достигается не удалением их из

сферы досягаемости правосудием, а представлением им надежных гарантий,

позволяющих эффективно осуществлять свои обязанности по уголовным

делам[2].

В качестве видов государственной защиты свидетелей можно выделить

следующие:

33

1) применение уполномоченными на то государственными органами мер

безопасности, указанных в специальных Федеральных законах РФ,

посвященных государственной защите участников уголовного процесса в том

числе свидетелей и потерпевших содействующих уголовному

судопроизводству;

2) применение мер правовой защиты предусматривающих, в том числе

повышенную уголовную ответственность за посягательство на жизнь, здоровье,

телесную неприкосновенность, имущество, честь и достоинство защищаемых

лиц;

3) осуществление мер социальной защиты, предусматривающих

реализацию прав на материальную компенсацию в случае гибели защищаемых

лиц, причинения им телесных повреждений или иного вреда их здоровью,

уничтожения или повреждения их имущества.

В данной статье мы хотели бы акцентировать внимание на мерах

безопасности, предусмотренных УПК РФ. Итак, среди процессуальных мер

безопасности можно выделить следующие:

а) конфиденциальность сведений о защищаемом лице. Данная мера

обеспечивает защиту данных о личности, содержащихся в различных

справочно-информационных службах. Данная мера реализуется в действующем

УПК РФ в ч. 9 ст. 166 установлено, что следователь в целях обеспечения

безопасности потерпевшего, его представителя, свидетеля, их близких

родственников, родственников и близких лиц вправе в протоколе

следственного действия, в котором участвует потерпевший, его представитель

или свидетель не приводить данные об их личности.

Однако на практике возник ряд проблем с применением этого положения.

Во-первых, использование псевдонима оказалось невозможным в стадии

возбуждения уголовного дела, поскольку согласно ч. 2, 3 ст. 141 письменное

заявление гражданина о преступлении должно быть подписано заявителем, а

устное заносится в протокол, который должен содержать данные о заявителе и

документах, удостоверяющих его личность. Естественно, не может

использоваться псевдоним и в объяснениях граждан в этой стадии. Но ведь

нередко посткриминальное воздействие осуществляется именно с целью не

допустить начала уголовного преследования (возбуждения дела). В Белоруссии

и Польше законодатель учел это обстоятельство, в России же – нет.

Неясно, что делать и в ситуации, когда человек допрошен под настоящей

фамилией, в деле имеется соответствующий протокол, а угроза

посткриминального воздействия возникла после допроса. Польский УПК,

например, предусматривает допрос свидетеля вновь – уже под псевдонимом и

изъятие из дела протокола допроса. Это единственно возможное решение, но в

российском УПК оно оказалось непредусмотренным, и как теперь

рассматривать исключение протокола допроса из дела – фальсификацию?

Согласно ч. 9 ст. 166 УПК постановление, в котором указаны подлинные

данные лица, участвующего в процессе под псевдонимом, помещается в

конверт, опечатывается и приобщается к уголовному делу. Но надежна ли эта

34

степень защиты, особенно в случаях, когда речь идет о жизни свидетелей? Не

следует ли воспринимать опыт той же Белоруссии, где аналогичное

постановление хранится по правилам секретного делопроизводства?

Оптимальным вариантом использования в качестве псевдонима являются

буквы алфавита. Но, поскольку в словарях русского языка псевдоним

понимается как вымышленное имя, а сам УПК не содержит ответа, что следует

использовать в качестве псевдонима, возможно, российские следователи будут

использовать в таком качестве не только буквы (что, кстати, принято в ряде

европейских стран и самом Европейском Суде по правам человека), но и

вымышленные фамилии, имена, отчества [3].

Следует обратить внимание, что в этом случае другие вымышленные

данные (дата, место рождения и пр.) в протоколах следственных действий не

должны указываться, т.е. не должны заполняться соответствующие графы в

бланке протокола. При выполнении требований ст. 217 УПК РФ это сделает

очевидным участие в судопроизводстве псевдонима для обвиняемого и его

защитника. Иное, т.е. оставление их в неведении, что в уголовном процессе

участвует псевдоним, что его показания использованы при разрешении

уголовного дела исключит возможность для осужденного обжаловать судебное

решение на том основании, что, по его мнению, показания псевдонима

составили основу обвинительного приговора (неотъемлемость у осужденного

права на обжалование приговора по такому основанию вытекает из решений

Европейского Суда по правам человека). Сокрытие от сторон участия в

уголовном процессе граждан под псевдонимом сделало бы невозможной и

реализацию права заявлять ходатайства о раскрытии подлинных сведений о

таких гражданах (ч. 6 ст. 278 УПК РФ) [4].

Необходимо сказать, что содержание ч. 6 ст. 278 может повлечь немало

сложностей. Допустим, человек, владеющий важной доказательственной

информацией, согласился сотрудничать с органами следствия с условием, что

его личность останется неизвестной преступникам. Наряду с предоставлением

гражданину псевдонима ему должно быть разъяснено, что на основании ч. 6 ст.

278 его подлинные данные суд в стадии судебного разбирательства может

раскрыть сторонам. И здесь возникает вопрос, пойдет ли гражданин, учитывая

такую возможность, на сотрудничество с правоохранительными органами?

Далеко не во всех случаях. Дело в том, что закон не увязал раскрытие личности

гражданина ни с устранением угрозы для него, ни с согласием самого

гражданина, т.е. действительных гарантий безопасности свидетелей и

потерпевших не предусмотрено.

Очевидно, УПК надо дополнить следующими нормами:

1) личность потерпевшего и свидетеля не раскрывается без их согласия;

2) при выводе суда о необходимости раскрытия подлинных сведений о

защищаемом, но при несогласовании с этим последнего раскрытие не

производится, показания же защищаемого лица суд исключает из исследуемого

перечня доказательств (при этом, поскольку исключение не связано с каким-

либо нарушением Закона, не могут подвергаться сомнению законность

35

решений об обыске, избрании меры пресечения и другие решения, которые

были приняты на основании либо с учетом показаний псевдонимов,

допустимость других доказательств, полученных благодаря их показаниям;

исключение показаний псевдонимов из совокупности доказательств,

исследуемых в рамках судебного следствия, может повлиять лишь на решения,

которые суд принимает в ходе следствия и завершая производство в суде

первой инстанции) [5].

б) опознание в условиях, исключающих видимость опознающего. Так, из

содержания ч. 8 ст. 193 понятно, что для проведения опознания в условиях,

исключающих наблюдение опознающего опознаваемым, возможно

оборудование специального помещения зеркальным экраном, но не ясно,

допустима ли для такого опознания видеотрансляция из помещения, где

находится опознаваемый, в место нахождения опознающего? Тем более неясно,

возможна ли видеозапись опознаваемого, статистов и последующее ее

предъявление опознающему? Но в некоторых случаях использование

видеотехники может быть более доступным, а в некоторых случаях и

оптимальным. Пример из следственной практики: 14-летние подростки –

очевидцы убийства заявили, что боятся участвовать в опознании задержанного

подозреваемого, в связи с чем в следственном изоляторе, естественно, с

соблюдением определенных правил была сделана видеозапись подозреваемого

и сходных с ним лиц, а затем ее предъявили подросткам, и преступник был

опознан. В данном случае опознаваемый содержался в СИЗО, и, возможно,

нахождение в нем школьников было признано нецелесообразным [6].

К сожалению, об использовании видеотехнологий в ч. 8 ст. 193 УПК не

говорится. Более того, указание на то, что понятые должны находиться «в месте

нахождения опознающего», говорит о том, что законодатель, очевидно,

предполагал один вариант опознания, когда опознаваемый не видит

опознающего вследствие какой-либо физической преграды (стекла с

зеркальным покрытием и т.п.), а не использования видеотехнологий, и потому,

как и прежде, их применение может рассматриваться судом как нарушение

уголовно-процессуального закона.

Необходимость проведения данных видов опознания может вызываться

наличием серьезных опасений психического воздействия опознаваемого на

опознающего, когда последний, страшась мести, побоится опознать

преступника [7]. В то же время следователь должен принимать во внимание,

что опознание по материалу, отснятому на фото-, или видеопленку менее

предпочтительно, чем опознание человека в натуре. Ведь в последнем случае

опознающий непосредственно наблюдает самого опознаваемого, а не его

отображение на определенном материале, которое не может воспроизвести с

абсолютной точностью внешний вид объекта. Судебно-следственной практике

известны случаи, когда результаты опознания лица по его фотокарточке

приводили к негативным последствиям[8].

Названные выше приемы выработаны криминалистической тактикой и не

противоречат положениям ст. 164, 165 УПК, регламентирующих проведение

36

предъявления опознания.

в) защита свидетелей в судебных стадиях уголовного судопроизводства.

Защита свидетелей на данной стадии уголовного процесса

осуществляется в соответствии с п. 4 ч. 2 ст. 241 УПК РФ предусматривающей

возможность проведения закрытого судебного разбирательства, если этого

требуют интересы обеспечения безопасности участников судебного

разбирательства, их близких родственников, родственников или близких лиц. А

также в соответствии с ч. 5, 6 ст. 278 УПК РФ, в которых предусмотрена

возможность обеспечения безопасности свидетеля, его близких родственников,

родственников и близких лиц судом без оглашения подлинных данных о

личности свидетеля. Суд вправе провести его допрос в условиях, исключающих

визуальное наблюдение свидетеля другими участниками судебного

разбирательства, о чем суд выносит определение или постановление. В ч. 6 ст.

278 УПК РФ предусмотрена возможность раскрытия подлинных сведений о

лице, дающем показания в связи с необходимостью осуществления защиты

подсудимого либо установления каких-либо существенных для рассмотрения

уголовного дела обстоятельств суд вправе предоставить сторонам возможность

ознакомления с указанными сведениями. Ознакомление с данными сведениями

осуществляется по обоснованному заявлению сторон.

Данные нормы УПК РФ подвергаются критике со стороны некоторых

ученых-процессуалистов. Так в отношении проведения закрытого судебного

разбирательства в целях обеспечения безопасности его участников,

высказывается мнение о том, что с принятием данной нормы львиная доля

судебных заседаний станет закрытой, что поставит под сомнение саму

гласность судебного разбирательства [9].

В ходе судебного разбирательства в соответствии с уголовно-

процессуальным законодательством возможны следующие меры защиты его

участников. Запрет председательствующим фотографирования, видеозаписи и

киносъемки в судебном заседании – с тем, чтобы ограничить круг граждан,

которым защищаемый становиться известен визуально. Возможность такого

запрета предусмотрена в ч. 5 ст. 241 УПК в случае, если перечисленные

способы фиксации судебного процесса создают для него «препятствия».

Препятствием является в том числе боязнь граждан давать показания,

исполнять другие уголовно-процессуальные обязанности перед объективами

фото-, видео- или кинотехники. Согласно ч. 5 ст. 241 УПК не допускается и

проведение аудиозаписи, если она создает препятствие для судебного

разбирательства.

Ограничение доступности сведений о потерпевшем и свидетеле

фамилией, именем и отчеством в соответствии с ч. 2 ст. 278 УПК, которая

обязывает председательствующего перед допросом установить личность

свидетеля, потерпевшего и отношение свидетеля к подсудимому и

потерпевшему, но не место жительства допрашиваемого и иные сведения о

нем[10]. Естественно, это неприменимо, если, например, очевидец

преступления наблюдал его совершение из окна квартиры, но удаленность ее от

37

места происшествия обуславливает необходимость экспериментальным путем

определить, была ли у свидетеля возможность правильно воспринимать

обстоятельства совершенного деяния.

Удаление из зала суда нарушителей порядка на основании ч. 1 и 3 ст. 258

УПК. Следует, однако, учитывать, что такое удаление – санкция, т.е. реакция на

уже высказанную угрозу и иные формы посткриминального воздействия, а не

мера его предупреждения.

Допрос в отсутствии публики отдельных лиц при открытом в целом

судебном заседании – в соответствии с ч. 3 ст. 241 УПК, где установлено, что

определение суда о рассмотрении дела в закрытом судебном заседании может

быть вынесено «в отношении всего судебного разбирательства либо

соответствующей его части» (под «соответствующей частью» судебного

разбирательства следует понимать не только, например, судебное следствие в

целом, но и допрос отдельного участника процесса).

Оглашение лишь вводной и резолютивной частей приговора – в

соответствии с ч. 7 ст. 241 УПК, если уголовное дело рассмотрено в закрытом

судебном заседании. В данном случае не оглашаются содержащиеся в

мотивировочной части приговора показания свидетелей обвинения, т.е. не

оглашаются и сведения о последних.

Литература: 1. Скрипилев Г. А. Проблемы принятия решения о применении процессуальных и

иных мер безопасности при производстве по уголовному делу / Г. А. Скрипилев // «Черные

дыры» в Российском законодательстве. – 2013. – № 1. – С. 117.

2. Иванов И. С. Переселение защищаемого лица на другое постоянное место

жительства в отечественном и зарубежном праве / И. С. Иванов // Российский следователь. –

2013. – № 6. – С. 42.

3. Осодоева Н. В. Допрос анонимных участников уголовного судопроизводства / Н. В.

Осодоева // Уголовный процесс. – 2014. – № 4. – С. 45.

4. Скрипилев Г. А. Проблемы принятия решения о применении процессуальных и

иных мер безопасности при производстве по уголовному делу / Г. А. Скрипилев // «Черные

дыры» в Российском законодательстве. – 2013. – № 1. – С. 118.

5. Смирнов А. В. Суд без свидетелей / А. В. Смирнов // Уголовный процесс. – 2015. –

№ 2. – С. 10.

6. Смушкин А. Б. Предъявление для опознания в условиях, исключающих восприятие

опознающего опознаваемым, как способ обеспечения безопасности участника уголовного

судопроизводства / А. Б. Смушкин // Российский следователь. – 2013. – № 15. – С. 12.

7. Шкребтиенко И. Н. Некоторые вопросы правовой защиты лиц, внедренных в

криминальные структуры / И. Н. Шкребтиенко // Оперативник (сыщик). – 2013. – № 4. – С.

46.

8. Яблоков Н. П. Криминалистика: учебник для бакалавров / Н. П. Яблоков. – М.:

Юрайт. 2014. – С. 321.

9. Кривокульский А. В. Отказ от дачи показаний как вид процессуального

сопротивления / А. В. Кривокульский // Уголовный процесс. – 2014. – № 6. – С. 51.

10. Уголовный процесс: учебник для бакалавров / Под общ. ред. Л. А. Воскобитовой.

– М.: Проспект, 2015. – С. 219.

38

Козлова А.А., Круглова А.А.

ОТДЕЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ НАЗНАЧЕНИЯ И ПРОИЗВОДСТВА

ПСИХОЛОГО-ПСИХИАТРИЧЕСКИХ ЭКСПЕРТИЗ

При расследовании уголовного дела о преступлении

несовершеннолетнего подлежат установлению уровеньего психического

развития, наличие либо отсутствие у него отставания в психическом развитии,

не связанного спсихическим расстройством, а также способность подростка в

полной мере осознавать фактический характер иобщественную опасность своих

действий (бездействия) либо руководить ими (ч. 3 ст. 20 УК РФ, ч. 2 ст.

421УПК РФ). Кроме того, может возникнуть необходимость определить,

находился ли несовершеннолетний в момент совершения деяния в состоянии

невменяемости (ст. 21 УК РФ, п. 3 ст. 196 УПК РФ), а также имелось ли унего

психическое расстройство, не исключающее вменяемости (ст. 22 УК РФ).

Поскольку перечисленные обстоятельства имеют специфическую природу и

для их установления требуются специальные психиатрические

ипсихологические знания, то они могут быть установлены посредством

соответственно психиатрической, психологической, а также комплексной

судебной психолого-психиатрической экспертизы (далее по тексту – КСППЭ).

Наиболее целесообразным представляется назначение именно КСППЭ

несовершеннолетнего обвиняемого. В этом случае с помощью только одной

экспертизы возможно одновременное установление всех вышеперечисленных

обстоятельств, что важно, так как экономит время, затрачиваемое на

производство по делу.

Кроме того, назначение КСППЭ отвечает предписанию Пленума

Верховного Суда Российской Федерации,содержащемуся в абз. 4 п. 7

Постановления от 14 февраля 2000 г. № 7 «О судебной практике по делам о

преступлениях несовершеннолетних» (в ред. ППВС РФ от 06.02.2007 № 7).

Подобный подход является научнообоснованным и адекватным и с точки

зрения предмета и объекта судебной экспертизы.

Анализ материалов уголовных дел в отношении 66 несовершеннолетних

г. Иркутска за совершение преступлений с 2012 по 2015 г., квалифицированных

по ст. 111, 112, 158, 161, 162, 163, 166, ч. 2 ст. 213 УК РФ, показал, что

следственная практика идет по пути предпочтительного назначения КСППЭ:

психологические экспертизы не назначались ни разу, психиатрические

экспертизы были назначены в 25%, а КСППЭ несовершеннолетних обвиняемых

– в 75% от общего числа экспертиз.

Поскольку, как показал анализ материалов уголовных дел, КСППЭ были

назначены в отношении 22,7% несовершеннолетних обвиняемых, можно

сделать вывод, что четко проявляется тенденция не обязательного, а

выборочного назначения КСППЭ несовершеннолетних обвиняемых.

Следовательно, решение вопросао назначении данной экспертизы может быть

обусловлено различными поводами.

39

Сомнение в психической полноценности несовершеннолетнего может

возникнуть при наличии в медицинских документах или протоколах допросов

свидетелей сведений о любых его соматических заболеваниях или

органических нарушениях нервной системы, способных повлиять на его

психическое состояние. Такой подход обусловлен научными представлениями

о целостности структуры психического развития и связан с рядом

обстоятельств. Так, если у несовершеннолетнего, находящегося в процессе

формирования, имеется соматическое заболевание, оно может привести к

общей или частичной задержке психического развития. Кроме того,

органические причины дефектов психики часто сочетаются с педагогической

запущенностью, а нарушения сенсорных систем могут иметь единое

происхождение с общими органическими изменениями головного мозга.

Другим поводом для назначения КСППЭ могут стать сведения,

содержащиеся в рапортах, характеристиках инспекторов ПДН. В соответствии с

пп. 52.7. Приказа МВД РФ от 26 мая 2000 г. № 569 «Обутверждении инструкции

по организации работы подразделений по делам несовершеннолетних

органоввнутренних дел» (в ред. Приказа МВД РФ от 06.04.2007 № 639)

информация о поведении несовершеннолетнего обвиняемого и преступлениях,

совершенных им, незамедлительно передается сотрудниками ПДН следователю.

В соответствии с пп. 52.10. данного Приказа должностные лица ПДН для

предупрежденияантиобщественного поведения несовершеннолетних

правонарушителей, имеющих психические расстройства, выявляют в процессе

профилактической работы таких несовершеннолетних. Сведения о

совершенныхправонарушениях, а также конкретных данных, дающих

возможность предполагать наличие у несовершеннолетнего психических

расстройств, могут найти отражение в рапорте-характеристике инспектора

ПДН,представленной следователю, и послужить поводом для назначения КСППЭ.

Поводом для назначения КСППЭ также может стать наличие в

характеристиках по месту обучения подростка или в протоколах допросов

свидетелей сведений о том, что несовершеннолетний слишком рано бросил учебу

или совсем не занимался в школе либо оставался неоднократно на второй год.

Подобная информация дает следователю основание предположить, что такой

подросток мог отстать в умственном развитии,а значит, есть основание

предположить, что у него имеется отставание и в психическом развитии, так

какумственная отсталость выступает характеристикой интеллектуального

компонента психического развитиячеловека наряду с такими компонентами, как

волевой, эмоциональный и личностный. Снижение уровня любого из этих

компонентов влечет за собой снижение уровня психического развития. Сочетание

данной информации со сведениями о неправильном поведении родителей,

подающих ребенку отрицательный пример,об отсутствии контроля за его

поведением с их стороны позволяет предположить, что причинами отставанияв

психическом развитии послужила педагогическая запущенность.

КСППЭ может быть назначена и по результатам личных наблюдений

следователя, когда при производстве процессуальных действий подросток вел

40

себя неадекватно, и в связи с этим возникли сомнения в егопсихической

полноценности. Кроме того, сомнения в психической полноценности подростка

могут бытьоснованы на анализе целей, мотивов, обстоятельств преступления, а

также поведения несовершеннолетнегодо и после совершения преступления.

В проанализированных постановлениях о назначении судебной

экспертизы из перечисленных теоретически возможных поводов был указан

только первый - наличие в деле медицинских документов, свидетельствующих

о том, что подросток состоял на учете у психиатра или психоневролога. В этих

случаях былиназначены психиатрические экспертизы (в отношении 7,6%

несовершеннолетних).

В постановлениях о назначении КСППЭ не содержалось ни одного из

вышеперечисленных поводов.

Следователи ограничивались кратким изложением фабулы дела с

указанием на несовершеннолетие обвиняемого, после чего констатировалось,

что «в настоящее время у следствия возникла необходимость в проведении

амбулаторной психолого-психиатрической экспертизы несовершеннолетнего

обвиняемого». Однакопоскольку в отношении 69,7% несовершеннолетних

КСППЭ назначены не были, следовательно, факт несовершеннолетия

обвиняемого в большинстве случаев не является поводом к назначению

данного вида экспертизы.

В связи с этим возникло предположение, что назначение КСППЭ могло

быть связано с определеннымпаспортным возрастом обвиняемого. Для

проверки данной гипотезы был проведен корреляционный анализмежду

различными возрастными показателями и случаями назначения КСППЭ.

Вычислялся коэффициент φПирсона по номинально-дихотомическим данным.

При вычислении сопряженности случаев назначения экспертиз с возрастом

обвиняемых, равном 14, 15, 16 и 17 годам, были получены значения

коэффициентов корреляции, близкие к 0, что позволило сделать вывод об

отсутствии взаимосвязи между определенным паспортным возрастом

несовершеннолетнего обвиняемого и назначением КСППЭ. В результате

проведениякорреляционного анализа между наличием у несовершеннолетнего

возраста, равного возрасту уголовнойответственности за совершенное деяние

(14 и 16 лет), и случаями назначения КСППЭ также был полученвывод об

отсутствии взаимосвязи между этими двумя показателями. Таким образом,

проведенный статистический анализ показывает, что ни само

несовершеннолетие, ни какие-либо конкретные возрастные показатели, не

являются предопределяющими при решении следователями вопроса о

необходимости назначенияКСППЭ несовершеннолетних обвиняемых.

Исследование материалов уголовных дел показало, что по групповым

преступлениям несовершеннолетних (22 дела из 36) КСППЭ либо назначалась в

отношении каждого обвиняемого (27,3% дел), либо неназначалась в отношении

кого-либо из них (в 50% дел). Поскольку в обоих случаях действия

следователейпри решении вопроса о назначении КСППЭ носили однотипный

характер, они были объединены в однугруппу (77,3%). В тех случаях, когда

41

экспертиза была назначена лишь в отношении некоторых подростковиз

преступной группы (22,7% дел), это была судебная психиатрическая

экспертиза. Следовательно, однотипный, недифференцированный подход

следователей при решении вопроса о назначении КСППЭ являетсяпо

представленной выборке стандартным.

Теоретически при решении вопроса о назначении КСППЭ

несовершеннолетних обвиняемых возможнареализация двух подходов: 1)

использование несовершеннолетия лица в качестве фактического основания,что

влечет за собой обязательное назначение КСППЭ по всем делам о

преступлениях несовершеннолетних;2) дифференцированный подход,

требующий обязательного учета реальных существенных поводов,

обуславливающих назначение КСППЭ в отношении лишь некоторых

несовершеннолетних обвиняемых. Действующее уголовно-процессуальное

законодательство позволяет следователям реализовывать оба подхода.

Правоприменительная практика идет преимущественно по второму пути,

однако поводы, на которых основываются решения о назначении КСППЭ,

произвольны или остаются за рамками процессуальных документов.

Дифференцированный же подход подразумевает не произвольное решение

данного вопроса, а ориентацию на четкую систему различительных критериев.

Литература:

1. Гвоздева, И. С. Поводы назначения комплексной судебной психолого-

психиатрической экспертизы несовершеннолетних обвиняемых [Текст] / И. С.Гвоздева //

Альманах современной науки и образования. – Тамбов: Грамота, 2007. – № 5 (5). – C. 53–55.

2. Яблокова, Л. Н. Особенности оценкй эмоциональных состояний

несовершеннолетних обвиняемых при проведении комплесных судебных психолого-

психиатрических экспертиз [Текст] / Л. Н. Яблокова // Автореферат диссертации на

соискание ученой степени кандидата психологических наук. – СПб, 2005. – 19 с.

Линхобоева А.Б., Пермяков А.Л.

ПРАВОВОЙ СТАТУС ОРГАНА ДОЗНАНИЯ

Первостепенное значение в организации деятельности

правоохранительных органов имеет определение их компетенции. Именно

компетенция устанавливает роль и место определенного субъекта в

управленческом процессе. Н.А. Игнатюк считает, что эффективность, четкость

и слаженность деятельности и аппарата управления зависит от того насколько

точно и верно будет определена компетенция того или иного органа [1]. Это

относится и к тем органам, которые уполномочены на производство дознания.

Следует отметить, что несмотря на наличие законодательных норм,

регулирующие эти вопросы, ученые в теории данный вопрос рассматривают

неоднозначно.

Компетенция в юридическом аспекте понимается совокупность

установленных нормативными правовыми актами задач, функций, прав и

42

обязанностей (полномочий) государственных органов, должностных лиц,

общественных организаций, коммерческих и некоммерческих организаций [2]

Многие теоретики придерживаются данного определения. При этом некоторые

научные деятели расширяют его, уточняя цели, задачи, функции, а в некоторых

случаях дополняя его сферой деятельности конкретного органа. Д.Н. Бахрах и

Е.В. Норкина придерживаются мнения, что компетенция состоит из властных

полномочий и круга объектов (споров о праве и иных материально-правовых

вопросов), на которые распространяется власть субъекта [3].

В уголовном процессуальном законе не достаточно точно определен

процессуально-правовой статус органов дознания и круг подразделений или

должностных лиц, которые могут быть отнесены к органу дознания. Органы

дознания, начальники подразделений дознания и должностные лица,

уполномоченные осуществлять дознание, отнесены законом к стороне

обвинения, так как статьи уголовно-процессуального кодекса, содержащие

положения о правовом статусе этих лиц содержатся в главе 6 «Участники

уголовного судопроизводства со стороны обвинения». Так, согласно п. 24 ст. 5

УПК РФ, органы дознания это государственные органы и должностные лица,

уполномоченные в соответствии с Уголовно-процессуальным кодексом

осуществлять дознание и другие процессуальные полномочия. Характеризуя

такое определение, можно отметить мнение С.И. Гирько, который делает

справедливое замечание, что, по сути, в нем не определены органы дознания,

потому что определить «органы» через органы – тавтология[4]. По мнению

профессора В. М. Лебедева под органами дознания понимают должностные

лица, а также иные правоохранительные органы исполнительной власти,

которые уполномочены в соответствии с Федеральным законом осуществлять

оперативно-розыскную деятельность, осуществлять производство дознания по

уголовным делам, по которым предварительное следствие необязательно,

возбуждать уголовные дела, проводить неотложные следственные действия по

уголовным делам, по которым предварительное следствие обязательно, а также

осуществляющие иные процессуальные полномочия в уголовном

судопроизводстве [5]. Такое определение в целом повторяет определение,

данное законодателем и построено таким образом, что при раскрытии сущности

понятия перечисляются полномочия органов, закрепленные законом. Сущность

этих органов не определяется, критерии, по которым тот или иной орган можно

было бы отнести к органам дознания кроме полномочий, которыми они

наделены не даны. При этом, если необходимо определить, имеются ли

полномочия органа дознания у того или иного подразделения органов

внутренних дел, данное определение не поможет.

Существует перечень органов дознания, который закреплен в ст. 40 УПК

РФ, к ним относятся органы внутренних дел, а также иные органы

исполнительной власти, наделенные в соответствии с федеральным законом

полномочия по осуществлению ОРД. Из данного определения не совсем

понятно, все ли органы внутренних дел относятся к органам дознания

(широкий круг лиц) или только те, которые наделены полномочиями по

43

осуществлению ОРД (узкий круг лиц). А.В. Образцов считает, что при

рассмотрении и разрешении сообщений о преступлениях, поступивших в

органы внутренних дел и относящихся к их компетенции, должностные лица

органа дознания, в том числе дознаватель, начальник ОВД, его заместитель,

участковый уполномоченный, оперуполномоченный и другие должностные

лица вправе принимать процессуальные решения как о возбуждении

уголовного дела, так и об отказе в его возбуждении [6]. Таким образом, к этому

понятию он относит участковых уполномоченных, не относящихся к

оперативно-розыскным подразделениям. Исходя из этого, следует, что любые

сотрудники органов внутренних дел могут проводить дознание по уголовным

делам и даже выполнять следственные действия по уголовным делам, по

которым обязательно производство предварительного следствия. Между тем,

сотрудниками органов внутренних дел являются в том числе курсанты учебных

заведений МВД, а так же сотрудники подразделений, ни коим образом не

принимающие прямого участия в правоохранительной деятельности, такие как

бухгалтерия, тыл или кадровые подразделения.

Такие недостатки правового регулирования статуса органов дознания,

выраженные в недостаточной точности определения круга лиц, которые могут

выполнять определенные действия, предусмотренные уголовно-

процессуальным кодексом, на мой взгляд, могут повлечь негативные

последствия в организации правоохранительной деятельности. Так, принятые

судьбоносные решения могут быть признаны незаконными, не смотря на их

обоснованность и объективность. Подводя итог, можно сказать, что, во-первых,

компетенция должна иметь определенные роли, во-вторых, закреплена в

нормативных правовых актах, регулирующих деятельность соответствующих

государственных органов, их структурных подразделений или должностных

лиц. На мой взгляд, было бы целесообразно в законе закрепить перечень

должностей полиции, которые относятся к органу дознания, по аналогии со

следователем.

Литература:

1. Игнатюк Н.А. Компетенция федеральных министерств Российской Федерации. –

М., 2003.С.28.

2. Тихомиров М.Ю. Юридическая энциклопедия. – М., 2013 С.457.

3. Бахрах Д.Н. Подведомственность юридических дел и ее уровни // Журнал

российского права. 2005. 4. С.46; Норкина Е.В. Подведомственность как общеправовая

категория: Дис. … канд. юрид. наук. – Самара, 2009. С.44.

4. Гирько С.И. Уголовно-процессуальные проблемы деятельности милиции. М.:

Юрист, 2004. С.104.

5. Лебедев В.М. Уголовно-процессуальное право. – М.,2012 С.167.

6. Образцов А.В. Проблема определения статуса отдельных участников уголовного

процесса// Криминалистическая тактика: современное состояние и перспективы развития:

Сб. матер. 56-х криминалистических чтений: В 2-х ч. – М.: Академия управления МВД

России, 2015. Ч. 2 С. 107.

44

Мадаева И.Г.

ПРАВОВОЕ ОБЕСПЕЧЕНИЕ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ОВД ПО

ПРОТИВОДЕЙСТВИЮ КОРРУПЦИИ

В современной России, в принципе, как и в прошлом столетии, коррупция

процветала, и будет процветать. Без коррупции в нашем мире не прибывает ни

одна страна. Только вот различие в числе коррупционных преступлений,

статистика, различается за счет того, что меры наказания в разных странах

различны. Где-то жестче, где-то нет.

Коррупцию можно сравнить с бактериями в нашем организме. Пока

местных бактерий в организме человека достаточно для того чтобы бороться с

вирусами, чтобы укреплять иммунитет в теле человека все отлично, здоровье

«пышет», но как только наши полезные клетки начинают не справляться с их

поставленной задачей-защищать организм от вредоносных бактерий, мы

заболеваем. Эта болезнь приводит к раку. Так и с коррупцией в нашей стране.

Пока она незначительна, пока она не наносит масштабного вреда населению ее

никто особо ее не трогает. Как только круг последствий расширяется, как

только начинает страдать не два человека, а гораздо больше-начинает

развиваться «раковая опухоль». Которую искоренить очень сложно. Есть один

способ избавиться от этой «опухоли» - вырезать ее. И на ее место впустить

«чистые клетки» – новый штат работников той или иной сферы в какой

процветает коррупция, а так же и вредоносную бактерию – того, кто дает взятку

этому органу. Но ведь даже наказание конкретных лиц за данное преступление

никого еще на столько не подвергло ужасу, что те кто приходит на их место не

будут брать или давать взятку.

Актуальность данной проблемы, коррупции, заключаетсяв том, что

основная часть ответственности вы борьбе с такой преступностью возлагается

на правоохранительные органы, а значит и особую роль в решении данной

проблемы приобретают проблемы кадров отделов по противодействию

коррупции в органах внутренних дел и в органах государственной власти.

Согласно Федеральному закону № 273-ФЗ «О противодействии

коррупции» в нашей стране коррупция является понятием не чисто уголовно-

правовым, а собирательным, определяющим это правонарушение самыми

различными видами- от дисциплинарных до уголовно-правовых. И

ответственность физических лиц за коррупционные правонарушения является

разнотипной:

1. Граждане Российской Федерации, иностранные граждане и лица без

гражданства за совершение коррупционных правонарушений несут уголовную,

административную, гражданско-правовую и дисциплинарную ответственность

в соответствии с законодательством Российской Федерации.

2. Физическое лицо, совершившее коррупционное правонарушение, по

решению суда может быть лишено в соответствии с законодательством

Российской Федерации права занимать определенные должности

45

государственной и муниципальной службы.

Из-за этого на протяжении нескольких десятилетий неоднократно

принимавшиеся попытки законодательно закрепить уголовную ответственность

за коррупционные преступления в сущности остаются до сих пор

безуспешными. Но коррупционная деятельность, как комплексное явление, все

же включает в себя ряд деяний которые предусмотрены Уголовным Кодексом

Российской Федерации, это такие деяния как:злоупотребление должностными

полномочиями (ст. 285 УК РФ); превышение должностных полномочий (ст. 286

УК РФ); незаконное участие в предпринимательской деятельности (ст. 289 УК

РФ); получение взятки (ст. 290 УК РФ); дача взятки (ст. 291 УК РФ); служебный

подлог (ст. 292 УК РФ); незаконное освобождение от уголовной ответственности

(ст. 300 УК РФ); присвоение или растрата (ст. 160 УК РФ) и т.д.

Российской Федерации в основном сформированы и функционируют

правовая и организационная основы противодействия коррупции. Серьёзный

антикоррупционный потенциал заложен в Концепции административной

реформы в Российской Федерации в 2006–2010 гг. и плане мероприятий по её

проведению, одобренных распоряжением Правительства Российской

Федерации от 25 октября 2005 г. № 1789-р «О концепции административной

реформы в Российской Федерации в 2006–2010 годах», а также в

законодательстве Российской Федерации, регулирующем вопросы

государственной службы.

Тем не менее, в целях эффективного и адресного противодействия

коррупции важным видится формирование ее чёткой и всеохватывающей

правовой основы.

Правовая основа включает в себя Федеральные законы Российской

Федерации и Федеральные Конституционные законы Российской Федерации.

Это федеральные законы такие как:

Федеральный закон № 273-ФЗ «О противодействии коррупции». Данный

закон закрепляет правовую основу противодействия коррупции.

Федеральный конституционный закон от 25.12.2008 № 5-ФКЗ «О

внесении изменений в статью 10 Федерального конституционного закона «О

Правительстве Российской Федерации».

Федеральный закон Российской Федерации от 27.07.2004 № 79-ФЗ «О

государственной гражданской службе Российской Федерации» (редакция от

30.12.2015 № 418-ФЗ).

Федеральный закон от 25.12.2008 № 280-ФЗ (ред. от 06.12.2011) «О внесении

изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с

ратификацией Конвенции Организации Объединенных Наций против коррупции от

31 октября 2003 г. и Конвенции об уголовной ответственности за коррупцию от 27

января 1999 г. и принятием Федерального закона «О противодействии коррупции».

Данный федеральный закон устанавливает запреты, обязанности и ограничения

коррупционного характера в отношении сотрудников правоохранительных

органов, гражданских служащих, военнослужащих, а так всех же тех которые

касаются различных должностных лиц.

46

Федеральный закон от 25.12.2008 № 274-ФЗ (ред. от 22.12.2014) «О

внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации

в связи с принятием Федерального закона «О противодействии коррупции».

Федеральный закон от 09.02.2009 № 8-ФЗ (ред. от 09.03.2016) «Об

обеспечении доступа к информации о деятельности государственных органов и

органов местного самоуправления». Данным нормативным актом установлен

единый порядок доступа граждан и организаций к информации о деятельности

государственных органов и органов местного самоуправления.Федеральный

закон от 17 июля 2009 г. № 172-ФЗ «Об антикоррупционной экспертизе

нормативных правовых актов и проектов нормативных правовых актов».

Президент России подписал ряд указов, расширяющих список

чиновников, которые должны подавать ежегодную декларацию о доходах.

Согласно федеральному закону «О противодействии коррупции» лица,

претендующие на определенные должности госслужбы или замещающие их,

обязаны представлять сведения о доходах, имуществе и обязательствах

имущественного характера (собственных, а также супруги (супруга) и

несовершеннолетних детей).

Вообще проблема коррупции является также достаточно актуальной и

широко обсуждаемой не только в законодательном аспекте, но и в научной

литературе и имеет различные, неоднозначные взгляды. Максимов В.К. уделяет

особое внимание рассмотрению коррупции как системного явления, сравнению

различных трактовок и определений коррупции в государственном аппарате, а

также выявлению причин, которые порождают коррупцию.[1] Такие ученые как

Аслаханов А.А., Гилинский Я., Кирпичников А.И. и Номоконов В.А.

раскрывают особенности российской коррупции, анализируют механизмы,

которые могут противостоять коррупции в реалиях России, а также

рассматривают исторические причины распространения коррупции на

территории страны.

Политические аспекты коррупции, в частности, вопросы

коррупциогенности политических процессов в Российской Федерации

затрагиваются в трудах В.Н. Лопатина, П.А.Кабанова, А.Ю. Мельвиля, В.Н.

Лавриненко, А.С. Гречина, В.Ю. Дорошенко, А.Николаева, Т.Новицкой, А.С.

Панарина, Г.А. Сатарова, и других ученых-политологов и юристов.

Патраченко А.Е. в своей диссертации по теме «Коррупция в

политической системе современной России» рассмотрел коррупцию как

социальный феномен, не имеющий однозначного понимания и интерпретации в

научных исследованиях, который стал неотъемлемой частью социально-

экономической и политической систем современной России, и это на сегодня

не вызывает никакого сомнения. [2]

Определение коррупции сформированное экспертной исследовательской

группой Совета Европы звучит примерно так: «Коррупция представляет собой

взяточничество и любое другое поведение лиц, которым поручено выполнение

определенных обязанностей, которые возложены на них по статусу

государственно должностного лица». [3]

47

Однако, как в национальном масштабе, так и в границах мирового

научного сообщества до сих пор нет единого консолидированного определения

коррупции, как социального явления, более того, в этом аспекте оно

практически предстает как сущностно оспариваемое научное определение.

Так как коррупция в нашей стране неотъемлемая часть хотелось бы

рассмотреть некоторые ее преступления в динамике. Мною была рассмотрена

статистика преступлений данного вида:[4]

В 2012 г. было выявлено 49513 преступлений коррупционной

направленности, из них было раскрыто 43095 преступлений;

В 2013 г. было выявлено 42506 преступлений коррупционной

направленности, из них раскрыто 41308 преступлений;

В 2014 г. было выявлено 32204 преступлений коррупционной

направленности, из них раскрыто 31412 преступлений;

В 2015 г. было выявлено 32455 преступлений коррупционной

направленности, из них раскрыто 29645 преступлений.

Если сравнивать количество преступлений в данной сфере по этим годам,

можно сказать, что статистика улучшается. Количество преступлений в 2012–

2015 гг. отличается. Но что касается раскрываемости, то тут можно сказать, что

показатели не настолько хороши как хотелось бы…

Огромное количество среди коррупционных преступлений занимает

взяточничество.

Необходимо отметить, что взяточничество процветает в органах

государственной власти и органах местного самоуправления.

Что же касается коррупции в системе органов внутренних дел, где

коррупция так же присутствует, то здесь предпринимается ряд комплексных

мер, которые направлены на предупреждение преступлений коррупционной

направленности в этой сфере.

Для полноценной борьбы с коррупцией, конечно же, необходим отбор

качественных кандидатов на должность в органы внутренних дел. В связи с

этим вопросом, о кадровой политике, в последнее время в Министерстве

внутренних дел Российской Федерации уделяется более пристальное внимание.

Относительно руководящего состава, то и к нему повышена

требовательность. В частности требовательность повышена в отношении

состояния дисциплины и законности в коллективе органов внутренних дел.

В целях профилактики и предупреждения нарушений служебной

дисциплины и законности, нормализации морально-психологического

состояния личного состава разработан и реализован комплекс организационно-

практических мероприятий.

В целях повышения прозрачности деятельности органов государственной

власти и правоохранительных органов в нашей стране приняты и подписаны и

уже вступившие в силу отдельные ведомственные законодательные акты

которые регулируют сферу противодействия коррупции.

В заключении хотелось бы сделать некоторые выводы по данной статье.

Коррупция в современной России проблема которая будет давать все новые и

48

новые источники для принятия новых законодательных актов, чтобы пресечь ее

либо постараться искоренить ее. Конечно же полностью искоренить данную

проблему не предоставляется возможным. По большей части коррупция это

психическое состояние человечества, в частности населения России. Данная

проблема является актуальной на сегодняшний день. И многие ученые еще не

раз задумаются что есть коррупция.

Коррупционные преступления имеют место быть в сфере органов

внутренних дел, что в свою очередь представляет собой особо опасную

ситуацию, ведь именно деятельность сотрудников органов внутренних дел

является основной по защите прав и законных интересов граждан, государства

и общества от преступлений коррупционной направленности. Ведь население

судит по распространению коррупции в правоохранительных органах о

состоянии данного преступления и его противодействию в государстве.

Литература:

1. Максимов В.К. Понятие коррупции в международном и российском праве // Право

и безопасность.№ 2–3 (3–4), Август 2002 г.[Электронный ресурс] // Режим

доступа:http://dpr.ru/pravo/pravo_3_ogl.htm (дата обращения 20.03.2016)

2. Петраченко А.Е. Коррупция в политической системе современной России:

Автореферат дис. ... кандидата полит.наук : 23.00.02 /ФГБОУ ВПО «Санкт-Петербургский

государственный университет»– СПб., 2011. С.4.

3. В.Н. Бурлакова, В.П. Сальникова. Криминология: учеб. для юридических вузов //

под ред. В.Н. Бурлакова, В.П. Сальникова. – СПб., 1998. С. 317.

4. Статистические данные ФКУ «Главный информационно-аналитический центр»

МВД России за 2012–2015 гг.

Романенко А.С., Плеснева Л.П.

К ВОПРОСУ О СУЩНОСТИ И ВИДАХ ИММУНИТЕТОВ

В УГОЛОВНОМ ПРОЦЕССЕ

В соответствии с общепризнанными принципами инормами международного права (п.п. g п. 3 ст. 14 Международного пакта о гражданских и политических правах) Конституция Российской Федерации провозгласила, что никто не обязан свидетельствовать против себя самого, своего супруга и близких родственников, круг которых определяется федеральным законом. Федеральным законом могут устанавливаться иные случаи освобождения от обязанности давать свидетельские показания.

Введение положений свидетельского иммунитета обусловлено направленностью деятельности государства на защиту прав и свобод человека и гражданина как высшей ценности.

В соответствии со ст. 2 Конституции Российской Федерации признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина – обязанность государства. Точное и неукоснительное выполнение этого конституционного положения особенно важно в сфере уголовного судопроизводства, где

49

конституционные права существенно ограничиваются. В теории права термин «иммунитет» определяется путем использования

таких понятий, как «неприкосновенность», «привилегии» и «льготы». Согласно Юридическому энциклопедическому словарю, иммунитет – это

«освобождение от чего-либо» [1]. Советский энциклопедический словарь указывает на этимологические корни происхождения понятия «иммунитет» от латинского «immunitas» – освобождение, избавление [2]. В философии под иммунитетом понимается «устойчивость системы к различного рода воздействиям» [3].

Процессуальные иммунитеты содержатся во всех процессуальных кодексах. К их разновидности относятся гражданско-процессуальный и уголовно-процессуальный иммунитеты. Понятие «процессуальный иммунитет» является собирательным понятием, включающим и уголовно-процессуальный иммунитет.

Уголовно-процессуальные иммунитеты являются составной частью правовых иммунитетов, но формирование самих уголовно-процессуальных иммунитетов идет по иному пути с учетом специфики возникающих уголовно-процессуальных правоотношений.

Иммунитеты в уголовном процессе представляютсобой дополнительные процессуальные гарантии законности и обоснованности вовлечения указанных граждан в сферу уголовногосудопроизводства и применения к ним мер процессуального принуждения, связанного со значительными правоограничениями.

Свидетельский иммунитет установлен п. 40 ст. 5 и ч. 3 ст. 56 УПК РФ. Лица, указанные в ч. 3 ст. 56 УПК РФ, не подлежат допросу в качестве свидетелей: судья, присяжный заседатель – об обстоятельствах уголовного дела, которые стали им известны в связи с участием в производстве по данному уголовному делу; адвокат, защитник подозреваемого, обвиняемого - об обстоятельствах, ставших ему известными в связи с обращением к нему за юридической помощью или в связи с ее оказанием; адвокат – об обстоятельствах, которые стали ему известны в связи с оказанием юридической помощи; священнослужитель – об обстоятельствах, ставших ему известными из исповеди; член Совета Федерации, депутат Государственной Думы – об обстоятельствах, которые стали им известны в связи с осуществлением ими своих полномочий, только с их согласия.

В уголовном процессе действуют иммунитеты, которые связаны исключительно с производством по уголовному делу и с особенностями производства по делу в отношении отдельной категории лиц. Особый порядок, предусмотренный для их задержания, ареста, обыска и допроса, процедуры возбуждения дела, регламентирован ст. ст. 448, 449, 450 УПК РФ.

Процедурный характер уголовно-процессуального иммунитета определяет особый порядок производства по уголовному делу или некоторых следственных действий, а также возможность их проведения. Для большинствалиц, обладающих особым статусом, нормы иммунитета – общие для всех, поэтому ст. 447 главы 52 УПК РФ устанавливает конкретный

50

перечень таких лиц. Таким образом, уголовно-процессуальные иммунитеты являются

производными от общеправовых иммунитетов таких лиц, относятся к числу процессуальных иммунитетов и являются одной из их разновидностей.

Уголовно-процессуальные иммунитеты условно разделить на следующие группы:

1) иммунитеты, связанные с особым порядком расследования по уголовному делу в отношении отдельной категории лиц;

2) свидетельский иммунитет; 3) иммунитет лиц, обладающих правом дипломатической

неприкосновенности и приравненных к ним лиц; 4) иммунитет лиц, находящихся за пределами РФ и вызванных для

производства процессуальных действий на территории РФ. Иммунитеты, связанные с особым порядком расследования,

распространяются на особый статус отдельной категории российских граждан. Законодатель поместил положения свидетельского иммунитета в ч. 2 ст.

11 УПК РФ, указав, что в случае согласия лиц, обладающих свидетельским иммунитетом, дать показания, дознаватель, следователь, прокурор и суд обязаны предупредить указанных лиц о том, что их показания могут использоваться в качестве доказательств в ходе дальнейшего производства по уголовному делу. С одной стороны, ч. 2 ст. 11 УПК РФ возможно рассматривать как одну из составляющих принципа охраны прав и свобод человека и гражданина в уголовном судопроизводстве. С другой стороны – как одну из составляющих механизма реализации конституционного положения, предусмотренного ст. 51 Конституции РФ.

Обращаясь к сущности принципа свидетельского иммунитета, следует изучить его содержание и законодательную регламентацию. Содержание этого принципа соответствует положениям, закрепленным в ч. 1 ст. 51 КонституцииРФ. «Конституционные принципы являются нормами прямого и непосредственного действия. Они олицетворяют собой концептуальную основу уголовного процесса и определяют стратегию его развития и применения в целом».

На наш взгляд, сущность принципа свидетельского иммунитета видится в предусмотренной законодателем возможности для индивида по собственному усмотрению в отношениях с органами власти устраниться от предоставления сведений и информации. Это, с одной стороны, лишает государственные органывозможности применять незаконные принуждение и методы расследования, а, с другой стороны, создает условия для реализации нравственных начал уголовного судопроизводства, где интересы личности учитываются в этой сфере государственной деятельности. Кроме того, видится и третья сторона, которая учитывает как интересы государства, так и интересы личности, поскольку и государство, и личность пытаются в своих отношениях друг с другом найти паритет собственных интересов – избежать лжесвидетельства. Первое для того, чтобы решить вопрос с вынесением законного и обоснованного решения по уголовному делу, а личность для того,

51

чтобы избежать ответственности за лжесвидетельство. Тесная связь принципа свидетельского иммунитета существует с

принципом законности, который не только устанавливает четкое и непосредственное исполнение закона, но и признание доказательств недопустимыми в связи с нарушениями закона при производстве по уголовному делу. Так, неразъяснение ст. 51 Конституции РФ при допросе участников уголовного процесса влечет признание полученных доказательств недопустимыми. Законность в данном случае обязывает органы, осуществляющие производство по уголовному делу, действовать в рамках закона. И это не только разъяснение ст. 51 Конституции РФ, это и запрет использовать незаконные средства и способы для получения доказательств, в том числе и незаконное воздействие на подозреваемых, обвиняемых и других участников процесса. Таким образом, принцип свидетельского иммунитета является гарантией принципа законности, а законность, в свою очередь, условием реализации принципа свидетельского иммунитета.

Нормы уголовно-процессуального права, связанные со свидетельским иммунитетом, регулируют определенную группу общественных отношений, возникающих в процессе производства по уголовному делу. Эти общественные отношения регулируются относительно самостоятельными нормами, закрепляющими права участников уголовного судопроизводства не свидетельствовать против себя и своих близких родственников, процедуру наделения таким правом, процессуальный механизм его реализации и уголовно-процессуальные гарантии этого права. Поэтому еще до принятия УПК РФ рядом авторов высказывалось мнение, что свидетельский иммунитет – это институт, в который входят:

- правовые нормы, предоставляющие свидетелю право отказа от дачи показаний в случаях, затрагивающих нравственные отношения родства, свойства;

- правовые нормы, предоставляющие свидетелю аналогичное право в интересах защиты государственной, служебной или профессиональной тайны.

Свидетельский иммунитет регулирует отношения по поводу возможности дачи показаний или отказа от дачи показаний, сохранения в тайне определенной части сведений и наделения в этой связи правами участников уголовного судопроизводства, которые бы позволили им отказаться от дачи показаний без каких-либо негативных правовых последствий как для себя, так и для других лиц. Кроме того, свидетельский иммунитет играет важную роль в доказательственном праве, в реализации положений о признании доказательств недопустимыми. Эти отношения складываются между участниками уголовного судопроизводства, должностными лицами и другими лицами, участвующими в производстве по делу. Причем круг участников очерчен законодателем, а их право отказаться от дачи показаний имеет определенные основания. Эти основания приведены в ст. 51 Конституции РФ, ст. 5 и ст. 56 УПК РФ. Данные отношения проистекают из деятельности правоохранительных органов по расследованию и раскрытию преступлений, по производству по уголовному делу на досудебных и судебных стадиях, в процессе которой должностными

52

лицами должны не только разъясняться права участников процесса, но и соблюдаться и реализовываться с помощью правового механизма, существующего для этого вида правоотношений. Правовой механизм реализации этого вида правоотношений определен не только в нормах уголовно-процессуального права, но и в постановлениях и определениях Конституционного Суда РФ, который исходит из общего конституционного правового смысла некоторых процессуальных предписаний.

Институт свидетельского иммунитета регулирует процессуальные институты, имеющие значение для всей процессуальной деятельности, поскольку от разъяснения положений свидетельского иммунитета, реализации его механизма зависит общий ход производства по уголовному делу и возможность его окончания, признание доказательств допустимыми, получения сведений от лиц законными способами и средствами.

Свидетельский иммунитет, каккомплексный уголовно-процессуальный институт, состоит из ряда правовых средств, в который включаются следующие составляющие:

- привилегия от самообвинения; - право не свидетельствовать против своего супруга, своих близких

родственников; -обязанность хранить молчание в отношении сведений, доверенных

некоторым участникам уголовного судопроизводства; -возможность отказаться от права на молчание некоторых должностных

лиц; -обязанность должностных лиц, в производстве которых находится

уголовное дело, разъяснить правила свидетельского иммунитета участникам уголовного судопроизводства;

-процессуальная ответственность за нарушение права не свидетельствовать (признание доказательств недопустимыми);

-возможность отказаться от производства ряда следственных действий в силу предоставленного права не участвовать в самообвинении.

Свидетельский иммунитет не может существовать в отрыве от системы принципов уголовного судопроизводства. Он существует, развивается и функционирует в системе принципов и вместе с ними определяет назначение уголовного судопроизводства, построение всех его стадий и является выражением подлинной демократизации процесса.

Умаление роли принципа свидетельского иммунитета в регулировании уголовно-процессуальных отношений нанесет значительный ущерб защите прав и свобод человека и гражданина в уголовном судопроизводстве, исключит ряд демократических и нравственных начал.

Литература:

1. Юридический энциклопедический словарь / под общ. ред. В. Е. Крутских. 3-е изд., перераб. и доп. М.: Инфра-М., 2013. С. 139.

2. Советский энциклопедический словарь / гл. ред. А. М. Прохоров, изд. 4-е, испр. и доп. М.: Советская энциклопедия, 1989. С.490.

3. НиколаенкоД. В. Динамика образов науки / Д. В. Николаенко. СПб.: «Амадеус», 2012. С. 58.

53

Сенцова Т.Э.

АКТУАЛЬНЫЙ ВОПРОС УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОГО ПРАВА

О РАЦИОНАЛЬНОСТИ РАСШИРЕНИЯ ПЕРЕЧНЯ ИСТОЧНИКОВ

ДОКАЗАТЕЛЬСТВ ПУТЕМ ПРИДАНИЯ ОБЪЯСНЕНИЯМ

ДОКАЗАТЕЛЬСТВЕННОГО ЗНАЧЕНИЯ

Проблемы доказательств в области уголовного судопроизводства во все

времена и во всех цивилизованных государствах стояли на первом месте, так

как доказательства зачастую играют определяющее значение в жизни того или

иного человека. Известный русский юрист Л.Е. Владимиров по этому поводу

еще в 1909 г. отмечал: «По своей важности учение об уголовных

доказательствах должно стоять на первом плане в науке уголовного процесса»

[1]. Данной теме посвящено огромное количество научной литературы, однако

вряд ли когда-либо можно будет сказать, что все проблемы окончательно

разрешены.

Постоянные изменения и дополнения в УПК РФ свидетельствуют о том,

что современное уголовно-процессуальное законодательство не удовлетворяет

предъявляемым требованиям, появляются разночтения процессуальных норм,

противоречия, затрагивающие в первую очередь правоприменителей.

М.С. Строгович писал: «Доказательства – это, во-первых, те факты, на

основе которых устанавливается преступление или его отсутствие или иные

обстоятельства дела... Доказательствами являются, во-вторых, те

предусмотренные законом источники, из которых следствие и суд получают

сведения об имеющих значение для дела данных» [2].

Доказательства по уголовному делу являются важнейшей

системообразующей правовой и научной категорией, поэтому их справедливо

называют главными орудиями уголовного судопроизводства [3]. Поэтому на

совершенствование данной области знаний необходимо уделять особое

внимание.

Эффективность законодательства в области, касающейся доказывания,

играет первоначальную роль в расследовании уголовного дела.

Так в ч. 2 ст. 74 УПК [4] установлен исчерпывающий перечень

источников доказательств по уголовному делу:

1) показания подозреваемого, обвиняемого;

2) показания потерпевшего, свидетеля;

3) заключение и показания эксперта;

4) заключение и показания специалиста;

5) вещественные доказательства;

6) протоколы следственных и судебных действий;

7) иные документы.

Но ведь еще на стадии возбуждения уголовного дела существует такой

важный этап доследственной проверки как получение дознавателем, органом

дознания, следователем или руководителем следственного органа объяснений в

54

рамках рассмотрения заявления о преступлении.

Получение объяснения представляет собой действие, заключающееся в

получении установленных сведений от физических и юридических лиц с их

согласия уполномоченным на то субъектом для установления обстоятельств

при проверке сообщений о преступлении до возбуждения уголовного дела.

В настоящее время имеются различные точки зрения по вопросу об

использовании объяснений граждан и иных лиц в доказывании по уголовным

делам. Например, по мнению С.В. Бородина, Н.В. Григорьевой, Ю.Ю.

Ксендзова, П.А. Лупинской, А.В. Земцова объяснения, взятые у лиц до

возбуждения уголовного дела, не относятся к предусмотренным законом

доказательствам, так как данные сведения получены из недопустимого

источника, а в результате являются недопустимыми доказательствами [5]. Но

существует в научном мире и мнение о том, что сведения, которые указаны в

объяснении гражданина, полученном сотрудником полиции в соответствии с

требованиями закона при проверке сообщения о преступлении, могут являться

доказательством по уголовному делу.

При этом хочется отметить, что, в ч. 1.2 ст. 144 УПК РФ [4] указано, что:

«Полученные в ходе проверки сообщения о преступлении сведения могут быть

использованы в качестве доказательств при условии соблюдения положений ст.

ст. 75 и 89 настоящего Кодекса». Пункт 2 ч. 3 ст. 226.5 УПК РФ, устанавливая

особенности доказывания при производстве дознания в сокращенной форме,

разрешает не допрашивать лиц, от которых в ходе проверки сообщения о

преступлении были получены объяснения.

На основании вышеизложенного можно ваысказать предложение о

целесообразности расширения перечня источников доказательств и

закрепления в ч. 2 ст. 74 УПК РФ пункта «объяснение заявителя, очевидца».

Считаю, что данное изменение бы положительно отразилось на процессе

расследования уголовных дел. В первую очередь, объяснения – это один из

первоисточников информации о преступлении, ведь информация фиксируется

незадолго после совершения преступления. В результате, значимость

полученных в ходе дачи объяснений сведений может быть в разы больше, чем

результатов допроса, произведенного уже после возбуждения уголовного дела.

Полученные в ходе доследственной проверки сведения необходимо

облачать в процессуальную форму, соответствующую установленному УПК РФ

перечню доказательств. Это позволит более качественно выполнять свои

функции правоохранительным органам на стадии предварительного

расследования.

Л.Е. Владимиров, посвятивший теории доказательств фундаментальное

исследование, утверждал, что «уголовным доказательством называется всякий

факт, имеющий назначением вызвать в суде убеждение в существовании или

несуществовании какого–либо обстоятельства, составляющего предмет

судебного исследования» [6]. Введение нормы об использовании объяснений

как источника доказательств как раз способствовало бы более полному,

своевременному и достоверному установлению обстоятельств совершения

55

преступления.

Расследование и рассмотрение уголовного дела невозможно без

необходимых доказательств и правильного организованного, законного

процесса доказывания. Доказательства – основа привлечения к ответственности

лиц, совершивших преступные деяния. Как отмечал В. Я. Дорохов: «значение

доказательств сводится в конечном счете к качеству расследования и

разрешения дел, законности и обоснованности решений, выносимых

следственными органами и судом» [7].

Литература:

1. Васильченко Е. В. Понятие доказательств в уголовном судопроизводстве,

концепции понятия доказательств [Текст]: // Актуальные проблемы гуманитарных и

естественных наук . 2010. № 9. С.245.

2. Строгович М.С. Курс советского уголовного процесса. Основные положения науки

советского уголовного процесса. Т. 1. [Текст]: / М.: Наука, 1968. C. 88.

3. Левченко О.В. Доказательства и процесс уголовно-процессуального доказывания

[Электронный ресурс]: учебное пособие / Левченко О.В. – Электрон. текстовые данные. –

Оренбург: Оренбургский государственный университет, ЭБС АСВ, 2014. – С. 47 – Режим

доступа: http://www.iprbookshop.ru/33628. – ЭБС «IPRbooks», по паролю (дата обращения:

04.04.2016).

4. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации от 18.12.2001 № 174-ФЗ.

Ред. от 30.12.2015, с изм. от 25.02.2016 // Российская газета. 2001. № 249.

5. Сазонова Т. П. Получение объяснений как способ собирания доказательств [Текст]:

// Вестник ЮУрГУ. Серия: Право. 2008. № 2 (102). С. 73.

6. Владимиров Л. Е. Учение об уголовных доказательствах [Текст]: / Петроград, 1916.

С. 100.

7. Дорохов В. Я. Понятие доказательства в советском уголовном процессе [Текст]: //

Советское государство и право. 1964. № 9. С. 108.

Ситник А.Ю.

НЕКОТОРЫЕ УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНЫЕ АСПЕКТЫ

ПРОИЗВОДСТВА ПО УГОЛОВНЫМ ДЕЛАМ

О ПРЕСТУПЛЕНИЯХ, СОВЕРШЕННЫХ НЕСОВЕРШЕННОЛЕТНИМИ

Политика нашего государства направлена на соблюдение принципов

приоритетности подготовки детей к полноценной жизни в обществе, воспитания

в них высоких нравственных качеств, патриотизма и гражданственности [1].

Защита прав ребенка осуществляется в том числе и в рамках уголовно-правовых

отношений. Особые правила производства по уголовным делам о преступлениях

несовершеннолетних, закрепленные как в Российском, так и Международном

законодательстве, направлены в первую очередь на защиту этих лиц от

необоснованного подозрения или обвинения, справедливое разрешение дела,

обеспечение того чтобы любые меры воздействия на несовершеннолетнего

правонарушителя были всегда соизмеримы как с особенностями его личности,

так и с обстоятельствами преступления [2].

56

При этом законодатель, предусмотрев специальную главу,

регламентирующую порядок производства по уголовным делам в отношении

лиц, не достигших к моменту совершения преступления возраста 18 лет, не

предусмотрел в ней нормы об особенностях стадии возбуждения уголовного

дела в отношении несовершеннолетних. В частности, действующий УПК РФ не

отражает требований к получению объяснений от несовершеннолетнего, в

связи с чем возникает вопрос: должен ли участвовать законный представитель,

педагог, психолог в рамках доследственной проверки сообщения о

преступлении [3]?

Согласно п. 7.1 Минимальных стандартных правил ООН, касающихся

отправления правосудия в отношении несовершеннолетних («Пекинских

правил»), право на присутствие родителей или опекуна должно быть

гарантировано несовершеннолетнему на всех этапах уголовного

судопроизводства [4]. Также в соответствии с п. 1 ст. 64 СК РФ [5], родители, а

так же лица, их заменяющие, будучи законными представителями своих

подопечных, выступают в защиту их прав и интересов в отношениях с любыми

физическими и юридическими лицами, а следовательно, и с должностными

лицами правоохранительных органов. Таким образом, возможно привлечение

законных представителей несовершеннолетних к участию и в стадии

возбуждения уголовного дела. При этом вынесения постановления о допуске

представителей при проверке сообщения о преступлении не требуется,

поскольку сам несовершеннолетний еще не обрел процессуального статуса [6].

Присутствие педагога или психолога при желании несовершеннолетнего

в ходе получения объяснений также не должно исключаться, поскольку это

может выступать дополнительной гарантией обеспечения его прав.

В настоящее же время отсутствие детальной законодательной

регламентации данного вопроса представляет безграничный простор для

использования правоприменителем своего усмотрения, и на практике в стадии

возбуждения уголовного дела подросток, по сути, остается один на один с

должностным лицом, осуществляющим доследственную проверку [7].

Иначе обстоит дело с досудебным производством в рамках уже

возбужденного уголовного дела. На данной стадии законодатель стремится

предоставить несовершеннолетним правонарушителям большее количество

гарантий их прав и законных интересов, устанавливая специфичный предмет

доказывания, особый порядок производства отдельных следственных действий,

необходимость обязательного участия защитника.

Также ст. 48 УПК РФ требует обязательного участия законных

представителей по уголовным делам о преступлениях, совершенных

несовершеннолетними. Пункт 12 ст. 5 УПК раскрывает нам содержание

данного понятия, то есть дает перечень лиц, которых следователь вправе

привлечь для обеспечения прав несовершеннолетнего при производстве по

уголовному делу, а именно: родителей, усыновителей, опекунов, попечителей,

представителей учреждений или организаций, на попечении которых находится

несовершеннолетний.

57

При этом необходимо сказать об определенных проблемах участия

последних. Данные лица вступают в уголовное дело на основании

постановления следователя об их допуске с момента первого допроса

несовершеннолетнего в качестве подозреваемого или обвиняемого. При этом

представителем от организации или учреждения, как правило, выступает один

человек, вне зависимости от количества лиц, интересы которых он

представляет. На практике нередки случаи, когда несовершеннолетние

подопечные одного специализированного учреждения являются соучастниками

преступления и в рамках уголовного дела могут изобличать виновность друг

друга, тем самым ухудшая положение подельника. В связи с этим возникает

вопрос – имеются ли основания для отстранения указанного лица от

представления интересов несовершеннолетнего, и если да, то от какого из них?

Целесообразным решением данной проблемы видится законодательное

закрепление возможности представления интересов одним представителем

учреждения или организации только одного несовершеннолетнего в рамках

одного и того уголовного дела.

Глава 50 УПК РФ определяет особый порядок допроса

несовершеннолетнего подозреваемого или обвиняемого в совершении

уголовно-наказуемого деяния, вызов на который производится через законных

представителей, которые также вправе принимать участие при его

производстве, кроме того, следователь вправе разрешить их участие и в рамках

иных следственных действий. Привлечение защитника является обязательным

условием производства допроса несовершеннолетнего, а если виновный

относится к возрастной категории до 16 лет, либо страдает психическим

расстройством или отстает в психическом развитии, то участие педагога или

психолога становится также обязательным; в иных случаях они привлекаются

лишь по ходатайству стороны защиты, либо по собственной инициативе

следователя. Также данной главой регламентирована продолжительность

допроса несовершеннолетнего подозреваемого или обвиняемого – не более 4-х

часов в день, с перерывом после первых двух часов.

При этом вышеуказанные положения, с учетом наименования ст. 425

УПК РФ, распространяют свое действие именно на допрос

несовершеннолетнего подозреваемого или обвиняемого, ничего не говоря о

таких следственных действиях, как очная ставка и проверка показаний на

месте, что видится не совсем полным и правильным. Поэтому законодателю

следовало бы по аналогии со ст. 191 УПК РФ, определяющей особенности

производства названных следственных действий с участием

несовершеннолетних потерпевших или свидетелей, расширить круг действия

данных норм. Конечно, правоприменители и сейчас руководствуются

предписаниями ст. 425 УПК РФ при производстве очной ставки или проверки

показаний на месте с участием несовершеннолетнего подозреваемого или

обвиняемого, и предлагаемые дополнения явились бы лишь средством

усовершенствования законодательной техники.

В настоящее время преступность несовершеннолетних – одна из самых

58

главных проблем общества. Идея о придании производству по делам

несовершеннолетних статуса «особого производства», давно вынашиваемая в

научных кругах, после принятия УПК РФ в 2001 году приобрела свое

материальное воплощение [8]. Так ныне существующее уголовное

судопроизводство по делам в отношении несовершеннолетних обладает рядом

особенностей, связанных с субъектом преступления, при этом согласуясь с

рамками всего уголовного процесса, его назначением и принципами [9].

Однако, по прошествии 15 лет уголовно-процессуальное законодательство

продолжает сохранять в себе многочисленные пробелы и коллизии в данной

сфере, а тем временем права и законные интересы несовершеннолетних

участников уголовного судопроизводства должны быть объектом особого

внимания государства, поскольку преступность среди несовершеннолетних

подвергает социальной деградации молодежь, являющуюся активным

субъектом общественного воспроизводства, важным резервом и гарантом

национальной безопасности, экономического благосостояния и духовного

становления России [10].

Литература:

1. Крылова Н.А. Криминалистическая характеристика предварительного

расследования и судебного разбирательства о вовлечении несовершеннолетних в совершение

преступления // Международный научный журнал «Инновационная наука». – 2015. – №

11∕2015. – С. 173.

2. Марковцова А.Ю. Предмет и пределы доказывания по делам о преступлениях

несовершеннолетних // Основные тенденции развития Российского законодательства. – 2012.

– № 7. – С. 131–133.

3. Солонникова Н.В. Несовершеннолетний участник проверки сообщения о

преступлении: его права и обязанности // Общество и право. – 2008. – № 2(20). – С. 223–225.

4. Минимальные стандартные правила Организации Объединенных наций,

касающихся отправления правосудия в отношении несовершеннолетних:резолюция

Генеральной Ассамблеи ООН 40∕30 от 10.12.1985 // Советская юстиция –1991. – № 12-14.

5. Семейный Кодекс РФ: Федеральный закон от 29.12.1995 № 223 // Собрание

законодательства РФ. –1996. – № 1. – Ст. 16.

6. Воскобойник И.О. Особенности допуска законных представителей

несовершеннолетнего заявителя о совершенном или готовящемся преступлении // Вестник

Калининградского филиала Санкт-Петербургского университета МВД России. – 2014. – №

1(35). – С. 91-93.

7. Кирянина Н.А. Вопросы обеспечения прав несовершеннолетних при приеме и

проверке сообщений о преступлениях // Вестник Нижегородского университета им. Н.И.

Лобачевского. – 2010. – № 4(1). – С. 257-263.

8. Синицина С.В. Конституционное право на защиту при рассмотрении уголовных

дел о преступлениях несовершеннолетних // Вестник Астраханского государственного

технического университета. – 2007. – № 3. – С. 255–260.

9. Левченко О.В. Роль уголовного процесса в регулировании отношений, связанных с

преступлениями, совершенными несовершеннолетними // Вестник Волжского университета

им. В.Н. Татищева. – 2014. – № 1(80). – С. 71–75.

10. Качков Ф.П. Исключительность ареста несовершеннолетнего за преступление

средней тяжести – постоянное правило для дознавателя // Вестник Калининградского

филиала Санкт-Петербургского университета МВД России. – 2015. – № 2(40). – С. 123–125.

59

Скородед Е.П., Степанова В.Г.

К ВОПРОСУ О ПРАВОВОМ РЕГУЛИРОВАНИИ ЗАДЕРЖАНИЯ

ПО ПОДОЗРЕНИЮ В СОВЕРШЕНИИ ПРЕСТУПЛЕНИЯ

Проблема института задержания лица по подозрению в совершении

преступления как меры процессуального принуждения была и остается остро

дискуссионной в правовой литературе и в практике его применения.

Существующие сложности правоприменительной деятельности в первую

очередь обусловлены несовершенством правового регулирования института

задержания. В рамках статьи произведем обзор отдельных вопросов,

вызывающих особые сложности в правоприменительной деятельности.

В теории уголовного судопроизводства при характеристике

рассматриваемого правового института принято выделять условия, мотивы и

основания принятия правового решения. Понятия условий и мотивов

задержания при этом не нашли отражения в УПК РФ. Представляется, что к

условиям, определяющим возможность применения уголовно-процессуального

задержания лица по подозрению в совершении преступления, необходимо

отнести:

1) наличие возбужденного уголовного дела;

2) подследственность уголовного дела органу дознания или следователю,

инициирующему задержание;

3) наличие надлежащего с точки зрения уголовного законодательства

субъекта производимого задержания;

4) подозрение лица в совершении преступления, за которое может быть

назначено наказание в виде лишения свободы;

5) производство задержания лица по подозрению в совершении данного

преступления впервые, за исключением случаев повторного задержания при

направлении в суд ходатайства об изменении подозреваемому ранее избранной

меры пресечения на заключение под стражу.

Для осуществления процессуального задержания, помимо условий,

должны быть установлены мотивы, которые, в соответствии с ч. 2 ст. 92 УПК

РФ, необходимо указывать в протоколе задержания. Действующие нормы

уголовно-процессуального законодательства не содержат перечня мотивов

задержания. В научных кругах также не сложилось единого мнения по данному

вопросу. Полагаем, что мотивами задержания следует считать субъективные

побуждения следователя (дознавателя) воспрепятствовать определенным

предполагаемым действиям подозреваемого. К их числу необходимо отнести

наличие основанных на материалах уголовного дела опасений, что

подозреваемый, находясь на свободе, скроется от дознания либо

предварительного следствия, будет заниматься преступной деятельностью,

воспрепятствует установлению обстоятельств совершенного преступления.

Требование п. 2 ст. 92 УПК РФ об указании мотивов задержания в протоколе

задержания подозреваемого обусловливает необходимость дополнения

60

уголовно-процессуального законодательства перечнем мотивов задержания.

Основания задержания лица по подозрению в совершении преступления

детально регламентируются положениями ст. 91 УПК РФ. Остановимся лишь

на отдельных аспектах реализации норм вышеуказанной статьи УПК РФ.

Первое основание задержания по подозрению в совершении

преступления сформулировано следующим образом: «когда лицо застигнуто

при совершении преступления или непосредственно после его совершения».

Комментируемое основание задержания фактически предусматривает два

варианта развития событий – задержание на месте совершения преступления и

в ходе непрекращающегося преследования при попытке скрыться с места

только что совершенного преступления. Фактическое разделение этого

положения на два основания имеет практическое значение в случаях решения

вопроса о задержании в порядке ст. ст. 91, 92 УПК РФ лиц, обладающих

процессуальной неприкосновенностью [1]. К их числу относятся: члены Совета

Федерации, депутаты Государственной Думы, судьи федерального суда,

мировые судьи, прокуроры, Председатель Счетной палаты Российской

Федерации, его заместители и аудиторы Счетной палаты Российской

Федерации, Уполномоченный по правам человека в Российской Федерации,

Президент Российской Федерации, прекративший исполнение своих

полномочий, присяжные заседатели в период осуществления ими правосудия

[2]. Согласно ст. 449 УПК РФ, перечисленные лица могут быть задержаны в

порядке ст. 91 УПК РФ только в случае задержания их на месте преступления.

Таким образом, в случае задержания лица из вышеуказанной категории, в ходе

непрекращающегося преследования при попытке скрыться с места только что

совершенного преступления, а также по иным основаниям, указанным в

пунктах 2, 3 части 1 и части 2 ст. 91 УПК РФ, они должны быть

незамедлительно освобождены после установления их личности. Личность

устанавливается на основании представленных документов, подтверждающих

факт замещения задержанным лицом должности, предоставляющей

процессуальную неприкосновенность.

Вторым основанием задержания лица является ситуация, когда

потерпевшие или очевидцы укажут на данное лицо как на совершившее

преступление.

Понятие очевидцев в уголовно-процессуальном законе не отображено.

Учеными-процессуалистами по данному поводу высказывались различные

точки зрения. А. И. Сергеев, к примеру, указывал, что под очевидцами

преступления следует считать лиц, которые в момент совершения преступления

находились на месте происшествия или вблизи него и непосредственно

наблюдали сам факт совершения преступных деяний. Учитывая высокий темп

развития науки и техники, скорость технического оснащения различных сфер

жизнедеятельности человека, указанное определение очевидца нельзя признать

полным. Предлагаем дополнить данное определение, принимая во внимание

возможность восприятия человеком события преступления с помощью

технических средств и на удаленном расстоянии.

61

Третьим основанием задержания является установленный факт того, что

на конкретном лице или его одежде, а также при нем или в его жилище будут

обнаружены явные следы преступления. Хотелось бы отметить, что данное

основание имеет опосредованный характер доказательства причастности лица к

совершению преступления, отличая его от первых двух.

В ч. 2 ст. 91 УПК РФ указано, что при наличии иных данных, дающих

основание подозревать лицо в совершении преступления, орган или

должностное лицо вправе осуществить процессуальное задержание при

наличии одного из нижеследующих оснований:

1. Лицо пыталось скрыться (при совершении преступления лицо

пыталось покинуть место происшествия или оказывало сопротивление

правоохранительным органам, либо лицо сменило место жительства с целью

сокрытия своего нахождения).

2. Лицо не имеет постоянного места жительства (лицо, совершившее

преступление, не имеет регистрации по месту жительства, или по данному

адресу не проживает).

3. Не установлена личность лицо (лицо не имеет документов,

удостоверяющих его личность, или документ вызывает сомнения в своей

подлинности).

4. Следователем с согласия руководителя следственного органа или

дознавателем с согласия прокурора в суд направлено ходатайство об избрании

в отношении указанного лица меры пресечения в виде заключения под стражу.

Следует отметить, что «иные данные, дающие основание подозревать

лицо» сами по себе содержат сведения меньшей степени вероятности о

причастности лица к совершению преступления, чем основания задержания,

предусмотренные ч. 1 ст. 91 УПК РФ.

Характеризуя процессуальный порядок задержания, также позволим себе

остановиться лишь на отдельных его аспектах, представляющих особый

интерес для правоприменителя.

Процесс задержания образован в большинстве случаев двумя

компонентами: фактическим задержанием и процессуальным. Несмотря на то,

что в отдельных случаях на момент лишения лица свободы передвижения еще

даже не возбуждено уголовное дело, фактически задержанному лицу должна

быть обеспечена возможность пользования правами подозреваемого вне

зависимости от его формального статуса. Это положение отражается в

Постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от

30.06.2015 № 29 «О практике применения судами законодательства,

обеспечивающего право на защиту в уголовном судопроизводстве» и

обосновывается фактическим обвинительным характером уголовно-

процессуальной деятельности.

Момент фактического задержания определяет начало течения 48-

часового срока задержания. Данное правило, в силу значительной

протяженности обслуживаемой подразделениями правоохранительных органов

территории, в отдельных случаях провоцирует нарушения уголовно-

62

процессуального задержания.

Составлением протокола задержания в порядке со ст. 92 УПК РФ

задержанный наделяется статусом подозреваемого (п. 2 ч. 1 ст. 46 УПК РФ).

Протокол задержания в повсеместной судебно-следственной практике

включается в перечень документов, обосновывающих предъявленное

обвинение [3, 4].

Личный обыск задержанного производится в порядке,

предусмотренном ст. 184 УПК РФ. Но в протоколе задержания отсутствуют

графы для занесения сведений о том, во что был одет задержанный, какие

предметы (с их описанием) были изъяты, каким образом упакованы.

Дополнение бланка протокола задержания необходимыми сведениями не

противоречит положениям ч. 2 ст. 474 УПК РФ и отвечает требованиям ч. 4 ст.

166 УПК РФ.

Подозреваемый в кратчайший срок, но не позднее 3 часов с момента

его доставления в орган дознания или к следователю имеет право на один

телефонный разговор на русском языке в присутствии дознавателя, следователя

в целях уведомления близких лиц о своем задержании. С учетом возможности

доставления лица, фактически ограниченного в праве на свободу

передвижения, в дежурную часть территориальных правоохранительных

органов, полагаем необходимым нормативно закрепить положение о

возможности реализации данного права задержанного исключительно с

согласия следователя, дознавателя в целях исключения возможности

уведомления соисполнителей, сокрытия следов, имеющих значения для

уголовного дела.

Говоря о реализации прав лиц, задерживаемых по подозрению в

совершении преступлений, следует отметить отсутствие отлаженного

механизма реализации норм УПК РФ, регулирующих сохранность имущества и

жилища задержанного, а также отсутствие надлежащего внимания со стороны

правоприменителей к наличию у задерживаемого несовершеннолетних детей,

других близких родственников и иждивенцев, нуждающихся в присмотре и

помощи. В этой связи целесообразно предусмотреть в бланке протокола

задержания графы: «Наличие несовершеннолетних детей, других близких

родственников и иждивенцев, нуждающихся в присмотре и помощи (кто

именно)» и «Меры, предпринятые по их устройству»; «Наличие имущества и

жилища, нуждающихся в обеспечении сохранности (что именно)» и «Меры,

предпринятые по обеспечению их сохранности».

Резюмируя вышеизложенное, необходимо отметить, что уголовно-

процессуальный институт задержания по подозрению в совершении

преступления и в настоящий момент, спустя 14 лет с момента вступления в

действие УПК РФ, нуждается в совершенствовании правового регулирования.

Литература:

1. Рыжаков, А. П. Задержание по подозрению в совершении преступления

[Электр.ресурс] / А. П. Рыжаков // Режим доступа: http://www.consultant.ru/law/review/other/

xm2010-11-03.html, свободный.

63

2. Федеральный закон «О присяжных заседателях федеральных судов общей

юрисдикции в Российской Федерации»[Текст]: от 20 августа 2004 года № 113-ФЗ (ред. от

29.12.2010) // Собрание законодательства РФ. – 2004. – № 34. – Ст. 3528

3. Апеляционное определение Судебной коллегии по уголовным делам Ростовского

областного суда № 22-5156/2015 от 14 октября 2015 г. / Судебные и нормативные акты

Российской Федерации [Электронный ресурс] // Режим доступа:

http://sudact.ru/regular/doc/0XeMGY33CjlW/, свободный.

4. Апеляционное определение Судебной коллегии по уголовным делам Липецкого

областного суда № 22-1116/2015 от 29 сентября 2015 г. / Судебные и нормативные акты

Российской Федерации [Электронный ресурс] // Режим доступа:

http://sudact.ru/regular/doc/2fh6wPbftOHm/, свободный.

Томашевский С.Д., Труфанов Н.И.

К ВОПРОСУ ОБЕСПЕЧЕНИЯ ЛИЧНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ

СОТРУДНИКОВ ОРГАНОВ ВНУТРЕННИХ ДЕЛ ПРИ ВЫЕЗДЕ

НА МЕСТО ПРОИСШЕСТВИЯ

В современном обществе, сотрудники органов внутренних дел, выполняя

свои профессиональные обязанности, направленные на решение конкретных

оперативно-служебных задач, выступают не только в качестве представителей

исполнительной власти, осуществляющих правоохранительные функции, но и

могут оказаться также в роли жертвы. Исключать возможность нападения

агрессивно настроенных граждан, правонарушителей и преступников на

сотрудников, осуществляющих свои профессиональные обязанности, никогда

не нужно.

Наибольшему риску подвержены сотрудники органов внутренних дел,

которые осуществляют охрану общественного порядка; конвоирование

задержанных и арестованных лиц; обеспечивают силовую поддержку при

проведении специальных операций, а также сотрудники, которые

осуществляют реагирование на обращения граждан по фактам совершенного

(совершаемого) преступления. В случае поступления такой информации в

дежурную часть ОВД, осуществляется выезд следственно-оперативной группы

(далее – СОГ) на место происшествия.

При выезде на место происшествия, сотрудники, в составе СОГ должны

быть готовы к непредвиденному развитию событий по прибытии на конкретное

место. Известны случаи, когда сотрудники СОГ, осуществляющие выезд на

место происшествия попадали в засаду, при этом целью преступников являлось

огнестрельное оружие, служебный автотранспорт, обмундирование и

экипировка сотрудников. Не исключается также ситуация когда лица,

совершившие преступление будут находиться на месте происшествия и по

приезду сотрудников полиции попытаются оказать им активное вооруженное

сопротивление.

В связи с чем, для обеспечения личной безопасности сотрудникам ОВД,

выполняющим оперативно-служебные задачи в составе СОГ при выезде на

64

место происшествия, необходимо выполнять следующие рекомендации:

1) необходимо учитывать особенности поступившей информации о

происшествии, а именно: информацию о картине происшествия, место

нахождения данного адреса, информацию об участниках события и т.п.;

2) сотрудники СОГ должны быть экипированы средствами

индивидуальной защиты (бронежилет), средствами радиосвязи, специальными

средствами (наручник) и иметь табельное огнестрельное оружие, проверенное и

снаряженное надлежащим образом;

3) сотрудники СОГ должны поддерживать постоянную связь с

оперативным дежурным ОВД, информируя его об обстановке на месте

происшествия, необходимости привлечения дополнительных сил и средств;

4) при выезде на место происшествия необходимо учитывать фактор

внезапности (действовать, используя маскировку быстро, грамотно и

эффективно);

5) по прибытии на место происшествия, сотрудникам СОГ необходимо

оценить обстановку, скоординировать свои действия;

6) на месте происшествия сотрудники СОГ должны четко выполнять свои

функции, а также соблюдать правила взаимной подстраховки (самостраховки);

Необходимо также заметить, что с момента выезда сотрудников СОГ по

вызову на место происшествия и до момента возвращения в орган внутренних

дел, сотрудники должны проявлять бдительность и быть готовы к внезапному

нападению.

На месте происшествия, сотрудники СОГ должны контролировать

обстановку и не допускать выхода её из-под контроля. С этой целью необходимо:

5. Принимать решительные меры, связанные с применением специальных

средств и задержанием лиц, которые подозреваются в совершении

преступления, а также лиц, которые агрессивно настроены и оказывают

сотрудникам активное сопротивление.

6. Если на месте происшествия ситуация вышла из-под контроля, было

совершенно нападение на сотрудников СОГ, то необходимо оповестить

оперативного дежурного о необходимости привлечения дополнительных сил и

средств.

7. Если на месте происшествия присутствуют очевидцы преступления

или иные лица, не позволяйте им заходить вам за спину, подозрительно

относитесь к любому, кто хочет подойти слишком близко, не позволяйте

сделать это;

8. Постоянно следите за обстановкой на месте происшествия и будьте

готовы немедленно отреагировать на любую возможную опасность (скрыться

за прикрытием и быть готовым к применению, физической силы, специальных

средств или табельного оружия);

Сотрудники ОВД, должны также соблюдать технику личной

безопасности при задержании лица, подозреваемого в совершении

преступления, в связи с чем, рекомендуем выполнять следующие действия:

9. Действовать решительно и не проявлять неуверенности в своих

65

действиях;

10. Необходимо помнить, что в случае задержания подозреваемого

лица на месте происшествия, для пресечения его активного сопротивления

применяются: физическая сила и специальные средства - наручники (фиксация

рук за спиной, ладонями наружу, при этом наручники продеваются через

брючный ремень), а в случаях, предусмотренных ст. 23 ФЗ «О полиции» –

применяется огнестрельное оружие;

11. Действия задержанного лица должны постоянно быть под контролем,

при этом необходимо исключить его контакт с иными лицами, которые

находятся на месте происшествия, и по возможности немедленно доставить

задержанного в дежурную часть ОВД;

12. При надевании наручников и дальнейших действиях с задержанным,

сотруднику ОВД, необходимо располагаться так, чтобы его табельное оружие

находилось вне пределов досягаемости задержанного;

13. Необходимо соблюдать правила посадки задержанного в автомобиль

и правила его доставления в орган внутренних дел.

Выполняя свои служебные обязанности, сотрудники ОВД должны

понимать, что осуществляя службу в составе следственно-оперативной группы,

наряда или иного подразделения, ничто и никто не может гарантировать их

полную защищенность от посягательств на их личную безопасность, в связи с

чем, сотрудники должны выполнять элементарные правила обеспечения

личной безопасности, проявлять бдительность, а также соблюдать правила

взаимной страховки.

Феоктистов Д.А., Мисник И.В.

ВОПРОСЫ РЕАЛИЗАЦИИ ПРИНЦИПА ПРЕЗУМПЦИИ

НЕВИНОВНОСТИ В УГОЛОВНОМ СУДОПРОИЗВОДСТВЕ

«До решения суда каждый является полноправным. Сам суд не знает

преступников до тех пор, пока он сам не назвал их таковыми в своем

приговоре» [1]

П. И. Люблинский

Проблема реализации принципа презумпции невиновности не теряет

своей актуальности и значимости в современном мире, поскольку именно

данная презумпция обеспечивает объективное беспристрастное отношение суда

(судьи) и органов, а также должностных лиц, осуществляющих досудебное

разбирательство, к обвиняемому (подозреваемому).

В словаре русского языка С.И. Ожегова слово «презумпция»

определяется как «предположение, признаваемое истинным, пока не доказано

обратное» [2].

Согласно ч. 1 ст. 11 Всеобщей декларации прав человека, «…каждый

человек, обвиняемый в совершении преступления, имеет право считаться

66

невиновным до тех пор, пока его виновность не будет установлена законным

порядком путем гласного судебного разбирательства, при котором ему

обеспечиваются все возможности для защиты». В ст. 49 Конституции РФ

закреплено, что каждый обвиняемый в совершении преступления считается

невиновным, пока его виновность не будет доказана в предусмотренном

законом порядке и установлена вступившим в законную силу приговором суда.

Обвиняемый не обязан доказывать свою невиновность. Неустранимые

сомнения в виновности лица толкуются в пользу обвиняемого.

В УПК РФ этот принцип нашел отражение в ст. 14, в которой

предусмотрено, что обвиняемый считается невиновным, пока его виновность в

совершении преступления не будет доказана и установлена вступившим в

законную силу приговором суда. Подозреваемый или обвиняемый не обязан

доказывать свою невиновность. Бремя доказывания обвинения и опровержения

доводов, приводимых в защиту подозреваемого или обвиняемого, лежит на

стороне обвинения. Все сомнения в виновности обвиняемого, которые не могут

быть устранены в порядке толкуются в пользу обвиняемого. Обвинительный

приговор не может быть основан на предположениях.

Исходя из буквального толкования рассмотренных статей, участником

уголовного судопроизводства, на которого распространяется презумпция

невиновности, является обвиняемый. Но ведь обвиняемый не единственный

участник уголовного судопроизводства. Возникает закономерный вопрос:

распространяется ли действие принципа презумпции невиновности на

подозреваемого, подсудимого, осужденного, лицо, совершившее общественно-

опасное деяние в состоянии невменяемости?

Полагаем, что следует расширительно толковать данное положение.

Необходимо отметить, что по правилам, выработанным общей теорией права,

расширительное толкование не допускается, если речь идет об исключении из

общего правила, что в данном случае не является препятствием, так как

межотраслевой принцип, безусловно, будет считаться общим правилом

поведения. Можно предположить, что законодатель исходил из того, что

перечислять всех указанных участников уголовного судопроизводства

необязательно, так как один человек в процессе привлечения его к уголовной

ответственности последовательно может приобретать статус сначала –

подозреваемого, потом – обвиняемого, затем – подсудимого и осужденного

(либо оправданного) [3].

Вызывает интерес вопрос о том, как реализуется принцип презумпции

невиновности при прекращении уголовного дела (уголовного преследования).

В данном случае необходимо четко разграничивать прекращение уголовного

дела (уголовного преследования) по реабилитирующим и нереабилитирующим

основаниям. В первом случае проблем, связанных с реализацией презумпции

невиновности, не возникает, поскольку репутация и доброе имя лица,

привлекавшегося к уголовной ответственности, восстанавливаются полностью

и без всяких сомнений. Возникают вопросы при прекращении уголовного дела

по нереабилитирующим основаниям. Конституционный суд РФ в

67

Постановлении от 28 октября 1996 г. №18-П, рассматривая данную ситуацию,

пояснил следующее: «Решение о прекращении уголовного дела не подменяет

собой приговор суда и, следовательно, не является актом, которым

устанавливается виновность обвиняемого в том смысле, как это предусмотрено

ст. 49 Конституции РФ. Вместе с тем прекращение уголовного дела хотя и

предполагает освобождение лица от уголовной ответственности и наказания, но

расценивается правоприменительной практикой как основанная на материалах

расследования констатация того, что лицо совершило деяние, содержавшее

признаки преступления, и поэтому решение о прекращении дела не влечет за

собой реабилитации лица (признания его невиновным), то есть вопрос о его

виновности остается открытым». Полностью согласны с мнением С.В.

Эсаулова, который считает, что признание подозреваемым (обвиняемым) своей

вины не является признанием его вины государством [4]. Представляется, что

прекращение уголовного дела (уголовного преследования) по

нереабилитирующим основаниям не противоречит презумпции невиновности,

поскольку необходимо согласие обвиняемого, а в случае если оно отсутствует,

то имеет место быть общий порядок уголовного судопроизводства по

уголовному делу.

В юридический литературе высказывалось мнение о том, что в главе 32.1

УПК РФ законодатель ограничил действие презумпции в ходе производства

дознания в сокращенной форме, а именно в соответствии со ст. 226.5 УПК РФ

дознаватель собирает уменьшенный объем доказательств по уголовному делу

достаточный лишь для установления события преступления, характера и

размера причиненного им вреда и виновности лица в совершении

преступления. Одним из оснований для проведения дознания в сокращенной

форме является признание подозреваемым своей вины, характер и размер

причиненного преступлением вреда, а также не оспаривает правовую оценку

деяния, приведенную в постановлении о возбуждении уголовного дела (п. 2 ч. 2

ст. 226.1 УПК РФ). Позволим себе не согласиться с аргументами автора,

который считает, что данная статья вступает в противоречие презумпции

невиновности, так как происходит признание вины во внесудебном порядке,

что противоречит ст. 49 Конституции, так как дознаватель освобождается от

бремени доказывания виновности подозреваемого, обвиняемого, фактически

ограничиваясь признанием вин, в результате чего существует высокая степень

вероятности осуждённого невиновного, добровольно или недобровольно

оговорившего себя. Автор указывает, что все это указывает на движение в

одном направлении – в сторону все большего упрощения процедуры

уголовного судопроизводства там, где обвиняемый соглашается с обвинением.

Судья вместо непосредственного исследования доказательств ограничивается,

по сути, формальным выяснением наличия согласия с обвинением [5]. Однако

данные доводы представляются неубедительными, в силу того, что

признательные показания подозреваемого (обвиняемого) являются рядовым

доказательством по уголовному делу и не имеет заранее установленной силы,

кроме того, никто не освобождает дознавателя от обязанности собирать другие

68

доказательства, подтверждающие вину данного лица. Убедительно

высказывание в этой связи В.А. Лазаревой, которая считает что «последствия

признания вины в уголовном процессе не могут быть тождественны

последствиям признания иска в гражданском процессе. Принципы уголовного

процесса требуют несомненной доказанности вывода о невиновности вне

зависимости от отношения обвиняемого к предъявленному обвинению» [6].

Таким образом, исходя из вышеизложенного, следует сделать вывод о

том, что признание лицом своей вины неравнозначно установлению

виновности лица, презумпция невиновности не прекращает свое действие с

момента признания подозреваемым своей вины. Признание лицом своей вины в

современном уголовном процессе не является «царицей доказательств»,

признательные показания должны оцениваться наряду с другими

доказательствами с точки зрения относимости, допустимости, достоверности.

Литература:

1. Люблинский П.И. Права личной свободы // Право. 1907. – № 50. – С. 27.

2. Словарь русского языка / Под ред. Н.Ю. Шведовой. М.: «Русский язык», 1990. С.

581.

3. Принципы современного российского уголовного судопроизводства: монография /

науч. ред. И.В. Смолькова. М: Юрлитинформ, 2015. С. 216–217.

4. Эсаулов С.В. Реализация принципа презумпции невиновности в доказывании на

досудебных стадиях уголовного судопроизводства: автореф. дисс. ... к.ю.н. / С.В. Эсаулов.

М.., 2013. С. 21.

5. Корякин В.А. Имитация действия презумпции невиновности при производстве

дознания в сокращенной форме / В.А. Корякин // Рос. следователь. 2015. № 9. С. 37.

6. Лазарева В.А. Царица доказательств? (признание вины и презумпция невиновности

в особых порядках судебного разбирательства) / В.А. Лазарева // Библиотека криминалиста.

2016. № 2. С. 110.

Хименко Е.С., Косянчук А.С.

НЕКОТОРЫЕ ВОПРОСЫ СОВЕРШЕНСТВОВАНИЯ

ЗАКОНОДАТЕЛЬСВА, РЕГУЛИРУЮЩЕГО БОРЬБУ

С ПРЕСТУПНОСТЬЮ НЕСОВЕРШЕННОЛЕТНИХ

В любом правовом государстве судебная система имеет большое

значение как механизм государственной защиты охраняемых законом прав,

свобод и законных интересов человека и гражданина. Конституцией

Российской Федераций наша страна признается социальным государством,

политика которого направлена на создание условий, обеспечивающих

достойную жизнь и свободное развитие человека. Система судебных органов

обеспечивает верховенство закона, основы конституционного строя,

соблюдение правопорядка, свободы, имущественные и неимущественные права

человека и гражданина путем отправления правосудия.

Судебная система никогда не находилась в устойчивом состоянии,

69

проводимая судебная реформа предполагает постепенное поэтапное ее

изменение, что отражается в утверждаемых на определенный период целевых

программах развития судебной системы, а также нормативно-правовых актах,

принимаемых вне этих программ.

Судебная система Российской Федерации на современном этапе

функционирует в условиях проведения реформы и системы

правоохранительных органов, экономических, политических и социальных

изменений в стране. Одним из приоритетных направлений реформирования

судебной системы является выделение ювенальной юстиции из системы общей

юстиции и создании специализированных ювенальных судов в ветви судов

общей юрисдикции.

Словосочетание «ювенальная юстиция» впервые было использовано в

нашей стране в 1995 г. Именно тогда Указом президента РФ была утверждена

программа «Основные направления государственной социальной политики по

улучшению положения детей в Российской Федерации до 2000 г.

(Национальный план действий в интересах детей)». Документом

предусматривалось создание «системы ювенальной юстиции, специальных

составов судов по делам семьи и несовершеннолетних». Стоит отметить, что в

данной статье термин «ювенальная юстиция» рассматривается в узком смысле,

как институт отправления правосудия в отношении несовершеннолетних.

Стартовой экспериментальной площадкой была выбрана Ростовская

область. В 2001 г. там стартовал проект «Поддержка осуществления правосудия

в отношении несовершеннолетних». В 2003 г. в судебной коллегии по

уголовным делам Ростовского областного суда был образован специальный

судебный состав по делам несовершеннолетних, главной целью которого было

обеспечение методической помощью районных и городских судов области в

части уголовного судопроизводства по делам несовершеннолетних. Также этот

судебный состав пересматривал дела о подростковых правонарушениях в

кассационном порядке. Затем в таганрогском городском суда был образован

специализированный судебный состав по делам несовершеннолетних. За

основу был взят ювенальный суд канадского города Квебек. В состав входили

два федеральных судьи, специализирующихся на уголовных и гражданских

делах, социальный работник, социальный педагог и психолог. Суд располагался

в отдельном здании, что дало возможность убрать защитные кабины для

размещения подсудимых в зоне размещения участников уголовного

судопроизводства в залах судебных заседаний.

Основная задача ювенальной юстиции – как можно больше исключить

карательную составляющую уголовного наказания, досконально изучить

личность несовершеннолетнего преступника и обстоятельства, толкнувшие его

на совершение преступления. О загруженности судов общей юрисдикции

можно судить по расписанию судебных заседаний, количеству

рассматриваемых судьями уголовной специализации дел. В бесконечном

потоке уголовных дел без выделения специализированного судебного состава

по делам несовершеннолетних не представляется возможным изучить личность

70

подсудимого, его бытовые условия, условия воспитания, воздействие семьи,

социальной среды в объеме, достаточном для принятия решения о наказании с

учетом возрастных и психологических особенностей. Потоковый формальный

подход недопустим при рассмотрении уголовных дел в отношении

несовершеннолетних. Только доскональное изучение всех, связанных с

личностью несовершеннолетнего, обстоятельств, поможет устранить причины

совершения им преступления, вернуть подростка в общество и избежать

рецидива.

На данный момент в Российской Федерации ювенальной юстиции де-юре

не существует. Она не предусмотрена ни уголовным, ни уголовно-

процессуальным законодательством, ни законодательством о судебной системе

Российской Федерации. Те эксперименты, что проводятся в Ростовской области

и других регионах России, возможно, будут основой для создания ювенальных

судов в системе судов, возглавляемых Верховным судом Российской

Федерации.

Конвенция о правах ребенка говорит, что «государства-участники

стремятся содействовать установлению законов, процедур, органов и

учреждений, имеющих непосредственное отношение к детям, которые, как

считается, нарушили уголовное законодательство, обвиняются или признаются

виновными в его нарушении". В так называемых Пекинских правилах

(Минимальных стандартных правилах ООН, касающихся отправления

правосудия в отношении несовершеннолетних), принятых 29 ноября 1985 г.

Генеральной Ассамблеей ООН, говорится: «Правосудие в отношении

несовершеннолетних должно являться составной частью процесса

национального развития каждой страны в рамках всестороннего обеспечения

социальной справедливости для всех несовершеннолетних, одновременно

содействуя, таким образом, защите молодежи и поддержанию мирного порядка

в обществе». Конституция РФ говорит, что общепризнанные принципы и

нормы международного права и международные договоры Российской

Федерации являются составной частью ее правовой системы, и если

международным договором Российской Федерации установлены иные правила,

чем предусмотренные законом, то применяются правила международного

договора.

Это обуславливает необходимость создания в Российской Федерации

института ювенальной юстиции.

Действующим уголовным законодательством внесены существенные

коррективы в методы общей и специальной профилактики обеспечения прав и

интересов детей, совершивших уголовно-наказуемые деяния. Существенно

расширен круг органов, входящих в систему профилактики преступности

несовершеннолетних, безнадзорности и правонарушений. Однако эффективное

применение к несовершеннолетним реабилитационных и воспитательных мер

возможно только при взаимодействии суда с социальными службами,

педагогами, семьей. При этом следует учитывать, что правильное решение

этого вопроса может иметь место только при соблюдении норм уголовно-

71

процессуального права.

Именно поэтому возникает предложение о необходимости повсеместного

создания и внедрения ювенальных судов. Отправляя правосудие в отношении

несовершеннолетних, ювенальный суд рассматривает подростка не как

субъекта изоляции его от общества, а как субъекта реабилитации, что дает

возможность обеспечить профилактику повторных правонарушений и вернуть

ребенка в семью и общество.

Система ювенальной юстиции должна решать проблему

несовершеннолетнего преступника, оказавшегося в силу ряда обстоятельств в

конкретной жизненной ситуации. Исходя из этой позиции, мы сможем

разрешить вопрос профилактики рецидива преступности несовершеннолетних

наиболее полно и качественно. Ювенальная юстиция вообще и ювенальные

суды, в частности, возникли не на пустом месте. Их возникновение связано с

проблемами семьи, защиты прав несовершеннолетних граждан, совершения

преступлений несовершеннолетними, причинами и условиями,

способствующими совершению преступлений, беспризорностью и другими

аспектами этих проблем, которыми обеспокоено каждое цивилизованное

государство.

Проект Федерального закона, который предполагал образование

ювенальных судов в судебной системе Российской Федерации, почти шесть лет

назад был отклонен во втором чтении, и с тех пор законодатель не возвращался

к разрешению этого вопроса. Специализированные судебные составы

продолжают действовать в ряде регионов Российской Федерации, в частности,

в Ростовской области, в Ангарском городском суде Иркутской области.

Статистические данные из этих судов говорят о снижении на территориях, где

они действуют, уровня рецидивов преступлений, совершаемых

несовершеннолетними, что свидетельствует об эффективности работы

ювенальных судов (специализированных судебных составов). Мы считаем

выделение правосудия в отношении несовершеннолетних в отдельную

юстицию необходимым элементом профилактики данного вида преступности,

предупреждения рецидивов преступлений, совершаемых лицами, не

достигшими 18-летнего возраста.

Чабакова Ю.А., Жамбалов Д.Б

ОСОБЕННОСТИ КВАЛИФИКАЦИИ НЕЗАКОННОГО ОБОРОТА

ДРАГОЦЕННЫХ МЕТАЛЛОВ, ПРИРОДНЫХ ДРАГОЦЕННЫХ

КАМНЕЙ ИЛИ ЖЕМЧУГА

В сфере добычи, производства, использования и обращения драгоценных

металлов и драгоценных камней, как правило, совершаются преступления,

предусмотренные ст. 191 УК РФ. Так, по результатам исследования,

проведенного Е.Л. Ивановым, установлено явное несоответствие количества

72

уголовных дел, возбужденных по краже и незаконному обороту золота при его

добыче и переработке. Подавляющее большинство уголовных дел возбуждено

по ст. 191 УК РФ, а кража и присвоение или растрата золота составили всего

лишь 12,5% от общего количества изученных уголовных дел [1].

Действующий уголовный закон предусмотрел ответственность за

незаконный оборот драгоценных металлов и драгоценных камней в ст. 191 УК

РФ с 01.01.1997 Диспозиция данной статьи (в редакции Федерального закона от

07.12.2011 № 420-ФЗ), заключается в совершении сделки, связанной с

драгоценными металлами, природными драгоценными камнями либо с

жемчугом, в нарушение правил, установленных законодательством Российской

Федерации, а равно незаконные хранение, перевозка или пересылка

драгоценных металлов, природных драгоценных камней либо жемчуга в любом

виде, состоянии, за исключением ювелирных и бытовых изделий и лома таких

изделий, совершенные в крупном размере.

Непосредственным объектом рассматриваемого преступления являются

общественные отношения в сфере государственного регулирования оборота

драгоценных металлов и природных драгоценных камней.

Для правильной квалификации рассматриваемого преступления особое

внимание к себе требует определение предмета преступного посягательства.

Предметом преступления, исходя из диспозиции статьи 191 УК РФ, являются

драгоценные металлы, природные драгоценные камни или жемчуг в любом

виде, состоянии, за исключением ювелирных и бытовых изделий и лома таких

изделий. Неотъемлемым признаком предмета посягательства является их

крупный размер. Итак, последовательно разберемся с указанными понятиями.

Понятие драгоценных металлов и драгоценных камней дано в

Федеральном законе от 26.03.1998 № 41-ФЗ «О драгоценных металлах и

драгоценных камнях». Так, в ст. 1 данного закона указано, что драгоценные

металлы могут находиться в любом состоянии, виде, в том числе в самородном

и аффинированном виде, а также в сырье, сплавах, полуфабрикатах,

промышленных продуктах, химических соединениях, ювелирных и иных

изделиях, монетах, ломе и отходах производства и потребления. К ним

относятся – золото, серебро, платина и металлы платиновой группы (палладий,

иридий, родий, рутений и осмий). К драгоценным камням относятся –

природные алмазы, изумруды, рубины, сапфиры и александриты, а также

природный жемчуг в сыром (естественном) и обработанном виде. К

драгоценным камням приравниваются уникальные янтарные образования в

порядке, устанавливаемом Правительством Российской Федерации. Не

являются драгоценными камнями материалы искусственного происхождения,

обладающие характеристиками (свойствами) драгоценных камней.

Как следует из диспозиции ст. 191 УК РФ, предметом преступления не

могут быть ювелирные и бытовые изделия, а также лом таких изделий. Понятие

ювелирных изделий законодательно закреплено также в статье 1 Федерального

закона «О драгоценных металлах и драгоценных камнях», в редакции,

вступившей в законную силу 30.10.2015 Между тем, до 30.10.2015 понятие

73

ювелирных изделий раскрывалось только в ведомственных документах, а

именно в Положении о порядке отнесения изделий, содержащих драгоценные

металлы, к ювелирным, утвержденном приказом Роскомдрагмета от 30.10.1996

№ 146 «О порядке отнесения изделий, содержащих драгоценные металлы, к

ювелирным» [2].

Относительно ограненных драгоценных камней из разъяснений Минфина

России следует несколько иная позиция. В частности, в письме Минфина

России от 06.08.2003 № 23-02-04/752 «Об отнесении изделий к ювелирным»

указано, что ограненные камни не являются законченными изделиями, а

используются лишь в качестве вставок (полуфабрикатов) в ювелирных

изделиях и не подпадают под указанное понятие, они (ограненные камни, в том

числе и бриллианты) ювелирными изделиями не являются [3].

Из этого следует, что ограненные природные драгоценные камни могут

быть предметом преступления, предусмотренного ст. 191 УК.

Под другими бытовыми изделиями из драгоценных металлов следует

понимать предметы, не являющиеся личными украшениями, которые

используются в повседневной жизни (посуда, портсигары, табакерки,

мундштуки, чернильные приборы, предметы культа, оружие и т.п.).

Таким образом, предметом преступления, предусмотренного ст. 191 УК

являются:

- природные необработанные драгоценные камни, перечень которых

указан выше;

- ограненные природные драгоценные камни, не являющиеся

законченными изделиями и использующиеся в качестве вставок

(полуфабрикатов) в ювелирных изделиях;

- драгоценные металлы в любом состоянии, виде, в том числе в

самородном и аффинированном виде, а также в сырье, сплавах,

полуфабрикатах, промышленных продуктах, химических соединениях, за

исключением ювелирных и бытовых изделий и лома таких изделий.

Драгоценные металлы и драгоценные камни являются ограниченно

оборотоспособными, что означает установление нормативных ограничений в

их гражданском обороте. В частности, в соответствии с ч. 2 ст. 129 ГК РФ,

драгоценные металлы и драгоценные камни относятся к ограниченно

оборотоспособным объектам в силу того, что включены в Перечень видов

продукции и отходов производства, свободная реализация которых запрещена,

утвержденный Указом Президента РФ от 22.02.1992 № 179 «О видах

продукции (работ, услуг) и отходов производства, свободная реализация

которых запрещена» [4].

Ограниченная оборотоспособность указанных ценностей также

определяется положениями Федерального Закона РФ «О драгоценных металлах

и драгоценных камнях». Так, в соответствии с п. 1 ст. 4 данного Федерального

закона, добыча драгоценных металлов и драгоценных камней может

осуществляться исключительно организациями, получившими в установленном

порядке специальные разрешения (лицензии). В соответствии с п. 4 ст. 2

74

рассматриваемого закона, собственником незаконно добытых драгоценных

металлов и драгоценных камней является Российская Федерация. Кроме того, в

соответствии с п. 1 ст. 20 рассматриваемого Федерального закона, добытые и

произведенные драгоценные металлы, за исключением самородков

драгоценных металлов, после необходимой переработки должны поступать для

аффинажа в организации, включенные в перечень, утвержденный

Правительством Российской Федерации.

Из изложенного следует, что драгоценные металлы и драгоценные камни,

за исключением ювелирных и бытовых изделий и лома таких изделий, не могут

находиться в свободном обороте, т.е. у лиц, не относящихся к вышеуказанным

правоотношениям. Поэтому, если у физического лица обнаружены такие

ценности при их хранении, перевозке, пересылке, либо при совершении сделок

с ними, в его действиях могут усматриваться признаки состава преступления,

предусмотренного ст. 191 УК РФ, либо административного правонарушения,

предусмотренного ст. 19.14 КоАП РФ. Квалификация деяния лица в данном

случае зависит от размера (стоимости) драгоценных металлов или драгоценных

камней, находящихся в незаконном обороте.

Обязательным условием предмета преступления в связи с изменениями,

внесенными Федеральным законом от 07.12.2011 № 420-ФЗ, вступившими в

силу с 01.01.2012, является крупный размер ценностей, который равен одному

миллиону пятистам тысячам рублей. К примеру, стоимость драгоценных

металлов определяется учетными ценами на аффинированные драгоценные

металлы, установленными Банком России на конкретную дату.

Следует отметить, что в прежней редакции рассматриваемой статьи УК

РФ стоимость ценностей для квалификации преступления по ч. 1 данной статьи

значения не имела.

Объективная сторона преступления состоит в совершении действий

(бездействия) указанных в диспозиции статьи, а учитывая, что состав ст. 191

УК РФ формальный, преступление признается оконченным с момента

совершения деяния. В частности, в состав объективной стороны законодатель

включил не только совершение сделки, связанной с драгоценными металлами,

природными драгоценными камнями либо с жемчугом, в нарушение правил,

установленных законодательством Российской Федерации, но и действия

(бездействия) по их незаконному хранению, перевозке или пересылке.

При определении незаконности сделки, а также незаконности хранения,

перевозки или пересылки следует исходить из того, что все действия с

драгоценными металлами и драгоценными камнями должны осуществляться в

порядке, установленном законодательством, о чем было указано при

рассмотрении вопроса об ограниченной оборотоспособности предмета

преступного посягательства.

Субъективная сторона преступления по ст. 191 УК РФ представлена в

форме прямого умысла. Субъект – общий.

Согласно ч. 2 ст. 191 УК РФ, к квалифицированным признакам относятся

деяния, предусмотренные частью 1 рассматриваемой статьи, совершенные

75

организованной группой или группой лиц по предварительному сговору.

При совершении преступления группой лиц по предварительному

сговору применяется положение ч. 2 ст. 35 УК РФ, а при совершении

преступления организованной группой используются правила ч. 3 ст. 35 УК

РФ. Очевидно, что рассматриваемое преступление характерно для

организованных преступных групп. Так, большинство авторов проводивших

исследования в данной области считают, что преступления в сфере незаконного

оборота драгоценных металлов и драгоценных камней характеризуются

высоким уровнем латентности и носят организованный характер [5].

Более того, некоторые исследователи приходят к выводу, что в стране

существует не просто криминальный рынок ценностей, но и целая индустрия

по их нелегальной добыче, переработке и реализации, которая контролируется

организованными преступными группами, обладающими коррупционными

связями в органах государственной власти [6].

Таким образом, можно сделать вывод, что изменения, внесенные

Федеральным законом от 07.12.2011 № 420-ФЗ в ст. 191 УК РФ заключаются в

том, что с 01.01.2012 декриминализирована ч. 1 ст. 191 УК РФ, т.е. исключен

простой состав, и в качестве обязательного признака ч. 1 ст. 191 УК РФ в новой

редакции, необходимо наличие крупного размера.

О том, что данное обстоятельство усугубило имевший место и ранее

«теневой характер» преступной деятельности, связанной с незаконным

оборотом драгоценных металлов и драгоценных камней, свидетельствуют и

статистические данные ГИАЦ МВД России.

Так, для сравнения, за 2010–2011 гг. согласно данным ГИАЦ МВД России

на территории Российской Федерации было выявлено 985 и 710 преступлений

соответственно, связанных с незаконным оборотом драгоценных металлов и

драгоценных камней, уголовные дела по которым возбуждены по ст. 191 УК

РФ. А с 01.01.2012 г., т.е. с момента вступления в законную силу указанных

изменений в УК РФ, ситуация изменилась коренным образом. Так, за 2012 г. на

территории Российской Федерации зарегистрировано всего 71 преступление, за

2013-й – 81, за 2014-й – 79 и за 2015-й – 85 преступлений, уголовные дела по

которым возбуждены по ст. 191 УК РФ [7]. Таким образом, выявляемость

преступлений, связанных с незаконным оборотом драгоценных металлов и

драгоценных камней, снизилась в среднем в десять раз.

К негативным последствиям указанных изменений в ст. 191 УК РФ

относится и понимание лицами, вовлеченными в сферу незаконного оборота

драгоценных металлов и камней, сути этих изменений. Учитывая уровень

правовой и профессиональной подготовленности преступников, следует

однозначный вывод о том, что ими будут совершаться незаконные сделки, а

также иные действия с драгоценными металлами и драгоценными камнями в

размерах, стоимость которых не превышает законодательно установленный

крупный размер, а точнее – небольшими партиями.

В связи с этим возникают затруднения в доказывании преступной

деятельности фигурантов. Так, доказать связь между указанными небольшими

76

партиями драгоценных металлов и драгоценных камней без возбуждения

уголовного дела и проведения следственных действий, направленных на

установление и закрепление доказательств, будет гораздо сложнее, чем одними

оперативно-розыскными мерами. В свою очередь, возбудить уголовное дело

без установления крупного размера драгоценных металлов или драгоценных

камней, также невозможно.

Как показывает обобщение следственной практики, при квалификации

деяний, связанных с незаконным оборотом драгоценных металлов и

драгоценных камней возникают сложности, и, как следствие, зачастую

допускаются ошибки. Сложность при квалификации таких деяний заключается

в первую очередь, в том, что нормативные правовые акты, регулирующие

оборот драгоценных металлов и драгоценных камней, по настоящее время не

систематизированы, не устранены некоторые противоречия и пробелы. К

примеру, не раскрываются некоторые понятия, такие как самородные

драгоценные металлы и пр. Кроме того, в силу имеющихся пробелов в

законодательстве деятельность организаций, осуществляющих добычу

драгоценных металлов остается практически безнадзорной и бесконтрольной, в

части осуществления самого процесса добычи, обогащения, учета и хранения

драгоценных металлов. В связи с этим, было бы целесообразным функции

контроля за указанными видами деятельности передать определенному

государственному органу, наделенному полномочиями проведения контрольно-

надзорных функций, например, Пробирной палате России. На сегодняшний

день функции контроля за процессом добычи, технологическими процессами

обогащения драгоценных металлов, а также за учетом и хранением ценностей

могут осуществлять только правоохранительные органы, которые в силу

понятных причин перегружены повседневной работой.

Ошибки, допускаемые при квалификации, заключаются в том, что в ряде

случаев не делаются различия между рассматриваемым преступлением и

кражей драгоценных металлов и драгоценных камней. Отличия между ними

принципиальны и заключаются в том, что при краже способом совершения

преступления является тайное хищение чужого имущества, тогда как при

совершении преступления по ст. 191 УК РФ, факт хищения отсутствует. Кроме

того, при наличии факта кражи, для решения вопроса о возбуждении

уголовного дела, нет необходимости доказывать наличие крупного размера

похищенных драгоценных металлов или камней. Однако, доказать факт кражи

драгоценных металлов и драгоценных камней и квалифицировать деяния лица

по ст. 158 УК РФ возможно, как правило, если лицо задержано при совершении

кражи на территории предприятия, в том числе в местах непосредственной

добычи, обогащения и хранения драгоценных металлов, в момент выезда

(выхода) лица с территории организации с похищенными ценностями, либо при

наличии других прямых доказательств (например, видеозаписи момента

совершения преступления с камер видеонаблюдения, показаний очевидцев или

соучастников преступления). В остальных случаях доказать право

собственности добывающей, перерабатывающей или иным образом

77

использующей драгоценные металлы или камни в производственной

деятельности организации на похищенные ценности становится

затруднительным. Поэтому, в практической деятельности, в случаях выявления

фактов совершения незаконных сделок с драгоценными металлами или

драгоценными камнями, либо фактов их хранения, перевозки или пересылки в

крупном размере, уголовные дела возбуждаются по ст. 191 УК РФ.

Литература:

1. Иванов Е.Л. Предупреждение хищений и незаконного оборота золота при его

добыче и переработке: Автореф. дис. … канд. юрид. наук: 12.00.08 / ГУ «ВНИИ» МВД РФ. –

М., 2010. – С. 9.

2. Приказ Комитета Российской Федерации по драгоценным металлам и драгоценным

камням от 30.10.1996 г. № 146 «О порядке отнесения изделий, содержащих драгоценные

металлы, к ювелирным» (Текст приказа официально опубликован не был) // СПС

Консультант Плюс.

3. Письмо Министерства финансов РФ от 06.08.2003 г. № 23-02-04/752 «Об отнесении

изделий к ювелирным» (Текст приказа официально опубликован не был) // СПС Консультант

Плюс.

4. Указ Президента РФ от 22.02.1992 № 179 в редакции от 30.12.2000. № 2111 «О

видах продукции (работ, услуг) и отходов производства, свободная реализация которых

запрещена» // Рос. газ., № 61, 16.03.1992.

5. Никонович С.Л. Теория и практика расследования преступлений в сфере оборота

драгоценных металлов и драгоценных камней: Дис. … докт. юрид. наук: 12.00.12 / МОУ

ВПО «Институт права и экономики». – Липецк, 2015. С. 5, 184.

6. Кучин О.С. Криминалистическая теория и практика выявления и расследования

незаконного оборота ценностей: Автореф. дис. … докт. юрид. наук: 12.00.09 / ФГБОУ ВПО

«Московская государственная юридическая академия им. О.Е. Кутафина». – М., 2011. С. 4.

7. Статистические данные ГИАЦ МВД России за 2010–2015 гг. по ст. 191 УК РФ.

Абрамов Д.С., Загорьян С.Г.

ДОМАШНИЙ АРЕСТ: ПОЛОЖИТЕЛЬНЫЕ

И ОТРИЦАТЕЛЬНЫЕ ЧЕРТЫ

Домашний арест как мера пресечения заключается в ограничениях,

связанных со свободой передвижения обвиняемого, а также в запрете: общаться

с определенными лицами, получать и отправлять корреспонденцию, вести

переговоры с использованием любых средств связи. Данная мера пресечения

избирается по решению суда в отношении подозреваемого или обвиняемого, в

случае если совершенное преступление предполагает наказание в виде лишения

свободы на срок свыше двух лет при невозможности применения иной более

мягкой меры пресечения.

Домашний арест, как альтернатива заключения под стражу, применяется ,

как правило, при совершении социально-опасных преступлений

В постановлении о назначении данной меры пресечения судья должен

указать конкретные ограничения, которым подвергается подозреваемый,

78

обвиняемый, а также орган или должностное лицо, на которое возлагается

надзор за соблюдение наложенных ограничений.

Таким образом, при надлежащем исполнении обязанностей надзорным

органом (должностным лицом), подозреваемого, обвиняемого можно

достаточно эффективно изолировать от общества тем самым выполнив задачи

мер пресечения.

Данная мера пресечения при всей ее эффективности может обеспечивать

достаточный комфорт подозреваемому, обвиняемому с учетом возраста,

состояния здоровья и других факторов, при которых более жесткая мера

пресечения может оказать пагубное влияние на здоровье, психическое

состояние, чем может нанести непоправимый вред, особенно в случае

неподтверждения подозрений, либо вынесения судом оправдательного

приговора.

Достоинства домашнего ареста заключаются в том, что он позволяет

экономить государственные средства при содержании обвиняемых

(подозреваемых) в условиях изоляции от общества.

Так же заключается в том что он позволяет техническими средствами без

значительных затрат (затраты носят разовый характер и связаны с закупкой

необходимого оборудования, организации) обеспечить круглосуточный

контроль за соблюдением арестованным наложенных на него ограничений и

исключить возможность без ведома правоохранительных органов совершения

обвиняемым (подозреваемым) каких-либо действий, предусмотренных ст. 97

УПК РФ. При надлежащем контроле, о любых нарушениях условий исполнения

домашнего ареста. сразу становится известно сотрудникам уголовно-

исполнительной инспекции, которые сообщат об этом лицу, ведущему

производство по делу, и им могут быть приняты необходимые меры к

усилению мер пресечения.

Домашний арест стал альтернативой заключению под стражу в тех

случаях, когда в силу объективных причин к лицу нельзя применить

заключение под стражу, но и оставить его без изоляции от общества нельзя в

силу наличия оснований, предусмотренных ст. 97 УПК РФ. В частности,

запрещает закон заключение под стражу лиц, имеющих тяжкие заболевания,

которые включены в Перечень, утвержденный Правительством РФ[1].

Указанных лиц целесообразно помещать под домашний арест, если невозможно

применить более мягкую меру пресечения.

Применение домашнего ареста является альтернативой заключению под

стражу обвиняемых (подозреваемых) в совершении преступлений,

совершенных в сфере предпринимательской деятельности, и иных лиц,

указанных в ч. 1.1 ст. 108 УПК РФ, для несовершеннолетних, которые

совершили преступление небольшой тяжести (заключать под стражу их нельзя

в силу требований ч. 2 ст. 108 УПК РФ.)

Домашний арест в отличие от заключения под стражу не имеет таких

недостатков, как развитие криминальной субкультуры, десоциализация личности.

79

Общеизвестно, что содержание лица в СИЗО причиняет вред или создает

реальную угрозу причинения вреда здоровью из-за возможности наличия в

камере больных лиц, скудного питания, невозможности получить доступ к

квалифицированной медицинской помощи (сложности в получении лекарств) и

др. Также несомненным плюсом этой меры является возможность разгрузить

следственные изоляторы. Однако у данной меры пресечения есть и

определенный ряд минусов такие как: необходимость привлечения

«человеческого ресурса» для надзора за подозреваемым, обвиняемым.Так же,

на наш взгляд, к числу проблем института домашнего ареста необходимо

отнести пробельность действующего законодательства. Сравнительно недавно

ст. 107 УПК РФ была изложена в новой более подробной редакции, было

принято Постановление Правительства от 18 февраля 2013 г. №134[2],

регулирующее перечень и порядок применения аудиовизуальных, электронных

и иные технических средств контроля.

Указанные нормативные документы регламентируют порядок

осуществления контроля за исполнением данной меры пресечения, позволяют

организовать круглосуточный контроль за местонахождением лица, к которому

избран домашний арест, отслеживать его передвижение, оперативно

информировать лиц, осуществляющих контроль о повреждении технического

средства лицом, в отношение которого избрана данная мера пресечения и

своевременную передачу.

Нормативно не урегулирована процедура исполнения домашнего ареста в

части контроля за соблюдением иных ограничений, которые не связаны с

передвижением арестованного. Неясна процедура отслеживания встреч

обвиняемого с теми лицами, с которыми это запретил суд; нет процедуры

контроля за отправкой и получением почтово-телеграфных отправлений и

использованием средств связи и информационно-телекоммуникационной сети

«Интернет».

Литература:

1. О медицинском освидетельствовании подозреваемых или обвиняемых в

совершении преступлений: Постановление Правительства РФ от 14 января 2011 г. № 3

[Электронный ресурс]. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».

2. О порядке применения аудиовизуальных, электронных и иных технических средств

контроля, которые могут использоваться в целях осуществления контроля за нахождением

подозреваемого или обвиняемого в месте исполнения меры пресечения в виде домашнего

ареста и за соблюдением им наложенных судом запретов и(или)ограничений: Постановление

Правительства РФ от 18 февраля 2013г. № 134 [Электронный ресурс]. Доступ из справ.-

правовой системы «КонсультантПлюс».

80

СПИСОК АВТОРОВ

Абрамов Дмитрий Сергеевич – курсант факультета правоохранительной

деятельности ФГКОУ ВО «Восточно-Сибирский институт МВД России»

Арсентьев Дмитрий Владимирович – студент юридического института НОУ

ВПО САПЭУ

Бабуева Дарима Мункоевна – студент юридического института Байкальского

государственного университета.

Бузина Кристина Ивановна – курсант факультета по подготовке следователей

и судебных экспертов ФГКОУ ВО «Восточно-Сибирский институт МВД

России»

Вольская Мария Вячеславовна – адъюнкт ФГКОУ ВО «Восточно-Сибирский

институт МВД России»

Выборов Иван Александрович – курсант факультета правоохранительной

деятельности ФГКОУ ВО «Восточно-Сибирский институт МВД России»

Гапонова Валентина Николаевна – адъюнкт ФГКОУ ВО «Восточно-

Сибирский институт МВД России»

Горинский Илья Сергеевич – курсант факультета правоохранительной

деятельности ФГКОУ ВО «Восточно-Сибирский институт МВД России»

Жамбалов Дмитрий Баирович – кандидат юридических наук, доцент кафедры

«Уголовно-правовые дисциплины» ФГБОУ ВПО «Восточно-Сибирский

государственный университет технологий и управления»

Загорьян Сергей Георгиевич – канд. юрид. наук, доц. кафедры уголовного

процесса ФГКОУ ВО «Восточно-Сибирский институт МВД России»

Задорожный Владислав Дмитриевич – магистрант кафедры уголовного

права, криминологии и уголовного процесса юридического института

Байкальского государственного университета

Зеленская Татьяна Валерьевна – канд. юрид. наук, доц. кафедры уголовного

процесса и криминалистики, юридического института НОУ ВПО «Сибирская

академия права экономики и управления»

Карчагина Айсулу Аржановна – студентка юридического института

Байкальского государственного университета

Козлова Анастасия Алексеевна – курсант факультета по подготовке

следователей и судебных экспертов ФГКОУ ВО «Восточно-Сибирский

институт МВД России»

Коршунов Артем Викторович – канд. юрид. наук, доц. кафедры уголовного

процесса ФГКОУ ВО «Восточно-Сибирский институт МВД России»

Косянчук Андрей Сергеевич – ст. преп. кафедры уголовного процесса

ФГКОУ ВО «Восточно-Сибирский институт МВД России»

Круглова Анна Анатольевна – преп. кафедры уголовного процесса ФГКОУ

ВО «Восточно-Сибирский институт МВД России»

Линхобоева Александра Боторовна – курсант факультета по подготовке

следователей и судебных экспертов ФГКОУ ВО «Восточно-Сибирский

институт МВД России»

81

Мадаева Инна Геннадьевна – магистрант ФГБОУ ВПО «Восточно-Сибирский

государственный университет технологий и управления»

Мисник Ирина Владиславовна – канд. юрид. наук, доц. кафедры уголовного

процесса ФГКОУ ВО «Восточно–Сибирский институт МВД России»

Пермяков Андрей Леонидович – преп. кафедры уголовного процесса ФГКОУ

ВО «Восточно-Сибирский институт МВД России»

Перякина Марина Павловна – канд. юрид. наук, доц. кафедры уголовного

процесса ФГКОУ ВО «Восточно-Сибирский институт МВД России»

Плеснева Людмила Павловна – канд. юрид. наук, доц., зам. начальника

кафедры уголовного процесса ФГКОУ ВО «Восточно-Сибирский институт

МВД России»

Романенко Ангелина Сергеевна – курсант факультета по подготовке

следователей и судебных экспертов ФГКОУ ВО «Восточно-Сибирский

институт МВД России»

Сенцова Татьяна Эдуардовна – курсант факультета по подготовке

следователей и судебных экспертов ФГКОУ ВО «Восточно-Сибирский

институт МВД России»

Ситник Александра Юрьевна – студент Иркутского института

Всероссийского государственного университета юстиции «РПА МИНЮСТА»

Скородед Екатерина Петровна – курсант факультета по подготовке

следователей и судебных экспертов ФГКОУ ВО «Восточно-Сибирский

институт МВД России»

Спешилова Татьяна Сергеевна – преп. кафедры правовых дисциплин

ФГКОУ ВО «Восточно-Сибирский институт МВД России»

Степанова Вероника Георгиевна – канд. юрид. наук, доц. кафедры уголовного

процесса ФГКОУ ВО «Восточно-Сибирский институт МВД России»

Томашевский Семён Дмитриевич – курсант факультета правоохранительной

деятельности ФГКОУ ВО «Восточно-Сибирский институт МВД России»

Труфанов Николай Ильич – преп. кафедры тактико-специальной и огневой

подготовки ФГКОУ ВО «Восточно-Сибирский институт МВД России»

Феоктистов Дмитрий Александрович – курсант факультета

правоохранительной деятельности ФГКОУ ВО «Восточно-Сибирский институт

МВД России»

Хименко Елена Сергеевна – курсант факультета по подготовке следователей и

судебных экспертов ФГКОУ ВО «Восточно-Сибирский институт МВД России»

Чабакова Юлия Александровна – студент юридического факультета ФГБОУ

ВПО «Восточно-Сибирский государственный университет технологий и

управления»

82

СОДЕРЖАНИЕ

Абрамов Д.С., Спешилова Т.С.

ЯВКА С ПОВИННОЙ ................................................................................... 3

Бабуева Д.М.

РЕАЛИЗАЦИЯ ПРИНЦИПА НЕПРИКОСНОВЕННОСТИ ЖИЛИЩА

В УГОЛОВНОМ СУДОПРОИЗВОДСТВЕ ................................................ 4

Бузина К.И., Перякина М.П.

ПРОБЛЕМНЫЕ ВОПРОСЫ ПРОВЕРКИ ЗАЯВЛЕНИЙ

И СООБЩЕНИЙ О ПРЕСТУПЛЕНИЯХ ................................................... 9

Вольская М.В.

ОСОБЕННОСТИ ИСПОЛЬЗОВАНИЯ СПЕЦИАЛЬНЫХ ЗНАНИЙ

ОРГАНАМИ ПРЕДВАРИТЕЛЬНОГО РАССЛЕДОВАНИЯ:

ПРИВЛЕЧЕНИЕ СПЕЦИАЛИСТА И КРИТЕРИИ ЕГО

ДОПУСТИМОСТИ ....................................................................................... . 14

Гапонова В.Н.

ПРИМЕНЕНИЕ МЕРЫ ПРОЦЕССУАЛЬНОГО ПРИНУЖДЕНИЯ

В ВИДЕ ВРЕМЕННОГО ОТСТРАНЕНИЯ ОТ ДОЛЖНОСТИ ПРИ

РАССЛЕДОВАНИИ ПРЕСТУПЛЕНИЙ КОРРУПЦИОННОЙ

НАПРАВЛЕННОСТИ ................................................................................... . 17

Горинский И., Мисник И.В.

НЕКОТОРЫЕ ВОПРОСЫ ВОЗБУЖДЕНИЯ УГОЛОВНЫХ ДЕЛ

О НЕЗАКОННОМ ОБОРОТЕ НАРКОТИКОВ .......................................... 20

Задорожный В.Д.

ЗАЩИТА ОБВИНЯЕМОГО ПРИ ЗАОЧНОМ ПОРЯДКЕ

ИЗБРАНИЯ МЕРЫ ПРЕСЕЧЕНИЯ В ВИДЕ ЗАКЛЮЧЕНИЯ

ПОД СТРАЖУ ............................................................................................... 21

Арсентьев Д.В., Зеленская Т.В.

ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ СЛЕДОВАТЕЛЯ И ОРГАНА ДОЗНАНИЯ,

ОСУЩЕСТВЛЯЮЩЕГО ОПЕРАТИВНО-РОЗЫСКНУЮ

ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ .......................................................................................... 25

Карчагина А.А.

ПРОБЛЕМЫ ПРЕДЪЯВЛЕНИЯ ДЛЯ ОПОЗНАНИЯ В УСЛОВИЯХ,

ИСКЛЮЧАЮЩИХ ВИЗУАЛЬНОЕ НАБЛЮДЕНИЕ ............................. 28

Выборов И.А., Коршунов А.В.

ВОПРОСЫ ОБЕСПЕЧЕНИЯ БЕЗОПАСНОСТИ СВИДЕТЕЛЕЙ

В УГОЛОВНОМ ПРОЦЕССЕ...................................................................... 32

Козлова А.А., Круглова А.А.

ОТДЕЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ НАЗНАЧЕНИЯ И ПРОИЗВОДСТВА

ПСИХОЛОГО-ПСИХИАТРИЧЕСКИХ ЭКСПЕРТИЗ .............................. 38

Линхобоева А.Б., Пермяков А.Л.

ПРАВОВОЙ СТАТУС ОРГАНА ДОЗНАНИЯ .......................................... 41

83

Мадаева И.Г.

ПРАВОВОЕ ОБЕСПЕЧЕНИЕ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ОВД

ПО ПРОТИВОДЕЙСТВИЮ КОРРУПЦИИ ............................................... 44

Романенко А.С., Плеснева Л.П.

К ВОПРОСУ О СУЩНОСТИ И ВИДАХ ИММУНИТЕТОВ

В УГОЛОВНОМ ПРОЦЕССЕ......................................................................

48

Сенцова Т.Э.

АКТУАЛЬНЫЙ ВОПРОС УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОГО

ПРАВА О РАЦИОНАЛЬНОСТИ РАСШИРЕНИЯ ПЕРЕЧНЯ

ИСТОЧНИКОВ ДОКАЗАТЕЛЬСТВ ПУТЕМ ПРИДАНИЯ

ОБЪЯСНЕНИЯМ ДОКАЗАТЕЛЬСТВЕННОГО ЗНАЧЕНИЯ ................. 53

Ситник А.Ю.

НЕКОТОРЫЕ УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНЫЕ АСПЕКТЫ

ПРОИЗВОДСТВА ПО УГОЛОВНЫМ ДЕЛАМ О

ПРЕСТУПЛЕНИЯХ, СОВЕРШЕННЫХ

НЕСОВЕРШЕННОЛЕТНИМИ .................................................................... . 55

Скородед Е.П., Степанова В.Г.

К ВОПРОСУ О ПРАВОВОМ РЕГУЛИРОВАНИИ ЗАДЕРЖАНИЯ

ПО ПОДОЗРЕНИЮ В СОВЕРШЕНИИ ПРЕСТУПЛЕНИЯ .................... 59

Томашевский С.Д., Труфанов Н.И.

К ВОПРОСУ ОБЕСПЕЧЕНИЯ ЛИЧНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ

СОТРУДНИКОВ ОРГАНОВ ВНУТРЕННИХ ДЕЛ ПРИ ВЫЕЗДЕ

НА МЕСТО ПРОИСШЕСТВИЯ .................................................................. 63

Феоктистов Д.А., Мисник И.В.

ВОПРОСЫ РЕАЛИЗАЦИИ ПРИНЦИПА ПРЕЗУМПЦИИ

НЕВИНОВНОСТИ В УГОЛОВНОМ СУДОПРОИЗВОДСТВЕ .............. 65

Хименко Е.С., Косянчук А.С.

НЕКОТОРЫЕ ВОПРОСЫ СОВЕРШЕНСТВОВАНИЯ

ЗАКОНОДАТЕЛЬСВА, РЕГУЛИРУЮЩЕГО БОРЬБУ

С ПРЕСТУПНОСТЬЮ НЕСОВЕРШЕННОЛЕТНИХ ............................... . 68

Чабакова Ю.А., Жамбалов Д.Б

ОСОБЕННОСТИ КВАЛИФИКАЦИИ НЕЗАКОННОГО ОБОРОТА

ДРАГОЦЕННЫХ МЕТАЛЛОВ, ПРИРОДНЫХ ДРАГОЦЕННЫХ

КАМНЕЙ ИЛИ ЖЕМЧУГА ......................................................................... 71

Абрамов Д.С., Загорьян С.Г.

ДОМАШНИЙ АРЕСТ: ПОЛОЖИТЕЛЬНЫЕ

И ОТРИЦАТЕЛЬНЫЕ ЧЕРТЫ .................................................................... 77

СПИСОК АВТОРОВ .................................................................................. 80

84

УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНЫЕ АСПЕКТЫ РАССЛЕДОВАНИЯ

НАИБОЛЕЕ СОЦИАЛЬНО ОПАСНЫХ ПРЕСТУПЛЕНИЙ

Материалы межвузовской конференции

(29 апреля 2016 г.)

Подписано в печать 28.06.2016 Формат 60х84/16

Усл. печ. л. 5,25 Тираж 30 экз. Заказ № 50

НИ и РИО ФГКОУ «Восточно-Сибирский институт МВД России»,

ул. Лермонтова, 110