1

Великий

Алекс Ирвин

2

Пациент: сержант Норвуд Докс из «Факела-Семь» — седьмого взвода четвертой дивизии морпехов. Мы сейчас на крейсере «Скион» на орбите планеты Вигойр. Вот мой доклад о произошедшем, а также медицинский отчет. В двух словах: состояние тяжелое.

— Насколько?

— Настолько, что, вероятно, парня придется убить, чтобы получить то, что нам нужно.

— Конечно, это крайняя мера. Но если по-другому никак...

Итак, вернемся к докладу. Попробую прибегнуть к инъекции. Это окажет воздействие на его разум, и мы получим достаточно времени, чтобы выяснить, что произошло. Приступим. Этого должно хватить. Пока.

***

Мы ударились о поверхность Вигойра так, будто готовились, что он ударит нас в ответ. Мы выпрыгивали из десантного корабля по двое с интервалом в секунду, как это принято у «Факела-Семь»: гладко, как по учебнику. Поверхность планеты покрывали джунгли, джунгли и еще раз джунгли с редкими просветами голых участков и отмелями речных изгибов. Мы собрались на одной из отмелей, чтобы получать последние сводки погоды и карты местности со «Скиона». Место выбрали — что надо. Исследовательский комплекс, находившийся недалеко от реки, был прикрыт джунглями. «Эй, сержант, проведи для нас урок», — сказал один из наших сообразительных ребят.

Мне кажется, из всей команды только у меня мозги размером побольше грецкого ореха. Остальные постоянно мне об этом напоминают, как будто я стал морпехом, чтобы потусоваться с отбросами общества. Как-то, когда мы были на Мар-Саре, я завел разговор об истории — просто от нечего делать. Весь отряд записал меня в профессоры, потому мне доводилось читать что-то кроме руководства по использованию оружия. Они просто как дети. Скажи нам это, скажи нам то, что это и отчего это.

Я не против этого, пока они следуют моим приказам. А они следуют. Их двадцать семь, а я один, но каждый в «Факеле-Семь» знает, кто главный. Сержант Докс, черт возьми, вот кто.

Вигойр был мне практически не знаком. Все, что я о нем знал, я почерпнул из краткого инструктажа, как и остальные члены команды. Отдаленная планета, недавно открытая, пережившая нашествие Роя три года назад. Зачищена через два года после того. В данный момент — платформа для исследовательского комплекса, количество сотрудников — что-то около сотни. Мы отправились сюда потому, что этот исследовательский центр почти полгода не откликался при попытке с ним связаться.

На снимках планеты, сделанных с орбиты, следов слизи мы не обнаружили. В объективы попал поврежденный комплекс; судя по его виду, разрушения были

3

вызваны каким-то природным явлением. Лаборатория находилась у подножия холма, и его склон, ближайший к зданию, прорезал широкий разлом, покрытый бурной растительностью. Похоже, что здесь прошел оползень. Это и стало основной версией событий.

Причин сомневаться в этом мы не видели. Камни, грязь и обломки деревьев со склона подходили вплотную к разрушенным стенам. Дождь как из ведра, поэтому было очевидно, что такие оползни — не редкость на Вигойре.

Комплекс лабораторий состоял из шести строений, у которых, как мы узнали из чертежей на инструктаже, было как минимум два подземных уровня. Ближайший к холму корпус был полностью разрушен. Два соседних получили сильные повреждения, но крыши у них, по крайней мере, никуда не делись. Три других остались невредимыми. Вся территория (площадью примерно в 8 000 квадратных метров) была огорожена, только на юго-западной стороне виднелись ворота для транспорта. Колея вела куда-то в джунгли. Рядом с воротами мы обнаружили вполне рабочие радарную и ракетную установки с примыкающей к ним радиовышкой.

Решили начать по стандартному алгоритму городской операции: последовательно зачищать каждое здание и каждое помещение. Милнер и Джуверт прокладывали путь, передвигаясь короткими перебежками из стороны в сторону, остальные шли сзади, прикрывая их. Мы держались плотно, потому что не знали, чего ожидать. Вскоре стало понятно, что лаборатория полностью покинута, хотя и не так давно. Питание было подключено, даже слышались звуки каких-то незавершенных автоматических процессов. Во всяком случае, это касалось еще работающей техники. Не знаю, что там случилось. Слегка покопавшись в центральном терминале, мы поняли, что было главным объектом исследований в этой лаборатории. Распространенное здесь растение, которое выделяет некие споры, действующие на психику.

Еще мы увидели странные рисунки по всей лаборатории: две изогнутые линии, пересекающиеся на уровне двух третей своей длины. Как круглые скобки, которые упали друг на друга. Они были нарисованы на экранах, нацарапаны на стенах... кое-где нам показалось, что их начертили кровью, но во время первой разведки мы не стали задерживаться и проверять.

В двух зданиях (тех, что ближе к склону) мы нашли человеческие останки. Мы насчитали четырех покойников, но наверняка сказать сложно, потому что части тел были разбросаны повсюду.

***

— Только послушайте его. Укол превратил его в робота.

— Это лучше, чем тот бессвязный бред до инъекции, разве нет?

— Лэнгридж, вы же доктор. Поддерживайте его жизнь и способность говорить. Результат интересует очень многих.

4

***

От северной части комплекса в джунгли уходила тропинка. Она привела нас к месту, хранившему свидетельства нашествия Роя на Вигойр. Там когда-то случился бой. Обломки брони и разрушенные «Аспиды» все еще проглядывали сквозь буйную растительность джунглей. Похоже, наши ребята прорубали тропу сквозь заросли (как раз ту, по которой мы шли), когда со всех сторон на них налетели зерги. Я живо представил, как могла бы выглядеть эта атака.

Джуверт разведал путь впереди и сообщил, что метрах в ста от места боя тропа спускается в ущелье. Мы отступили к воротам комплекса, и я отправил быстрый отчет о положении дел на «Скион». Я подумал, что, если сотрудники лаборатории прячутся где-то поблизости, они используют свою частоту для связи, поэтому я велел Хэмзи настроиться на частоту радиовышки. Пока мы ждали, когда он закончит, вся команда подняла забрала шлемов. Судя по данным наших «свинок», то есть МСВИНов (это мобильные системы верификации, информации и навигации), воздух был пригоден для дыхания и не содержал ядовитых соединений и летучих микроорганизмов. Вигойр потихоньку становился приветливым. Можно дышать, зергов нет. В этих джунглях наверняка полно ценных ресурсов. «Через сотню лет», — я подумал тогда, — «это место станет столицей сектора, как только большие корпорации пришлют сюда специалистов и поймут, какие сокровища лежат у них под носом».

— Внимание, сотрудники исследовательского центра Вигойра: говорит сержант Норвуд Докс, корпус морской пехоты, — сказал я. — Если вы меня слышите, пожалуйста, ответьте.

Тишина. Я повторил сообщение и подождал еще.

— Они мертвы, — подытожил Милнер.

— И что их, по-твоему, убило? Мы не встретили ничего крупнее моей перчатки, — возразил Джуверт. — А зергов здесь нет уже год.

— Это нам и предстоит выяснить, — сказал я, завершив сеанс связи.

На инструктаже совсем не было речи о том, что природа Вигойра представляет какую-то опасность. Экосистема находилась на уровне пермского периода, одни папоротники и насекомые. Но с учеными что-то случилось. Я отправил на «Скион» отчет о нашем недавнем открытии.

— Крейсер «Скион». Докладывайте, сержант Докс.

— Не так уж много нового, «Скион». Лаборатории заброшены. На Вигойре нет сложных форм жизни, верно?

— Подтверждаю.

— И зерги были истреблены.

5

— Подтверждаю.

— Вы уверены, что здесь не обнаружено остатков слизи?

— Подтверждаю. Вигойр очищен.

— Тогда мы продолжаем разведку, — сказал я. — Сообщу, если мы найдем пропавших ученых и понадобится эвакуация.

— Не спешите, «Факел-Семь». Мы временно покинули эту систему для срочной операции сопровождения.

— На какое время, «Скион»? Наши запасы рассчитаны на ознакомительную разведку и быстрое возвращение.

— Краткий период. Мы сообщим о возвращении в систему и возможности эвакуации. Приятных каникул, «Факел-Семь». Конец связи.

— Краткий период, — повторил Джуверт, когда я отключился. — Кажется, самое время начать строить себе дома. Сержант, ты будешь школьным учителем.

***

Я по памяти выдал часть инструктажа, украсив ее парой цветистых отступлений, и разослал бойцам копии научных отчетов о спорах. Детекторы МСВИН не обнаружили никаких источников опасности. Но у меня есть свое правило на этот счет — если не знаешь, откуда ждать угрозы, остерегайся всего.

Так как от исследовательской группы ответа не поступило, мы продолжили разведку. Вглубь ущелья вела достаточно заметная тропинка, и мы пошли по ней дальше. Внизу мы обнаружили крупную прогалину, в центре которой возвышался ствол дерева, вся поверхность которого была испещрена вырезанными в коре извилистыми символами. Это было одно из самых больших деревьев, что мне когда-либо доводилось видеть. Все нижние ветви были обломаны, а в стволе зияли огромные выбоины. Вокруг дерева по земле расходились рытвины и борозды, как если бы огромный великан выполнял здесь акробатические этюды. В паре мест мы обнаружили то, что на деле оказалось человеческими останками.

— Я же говорил, что они мертвы, — сказал Милнер.

— Некоторые из них.

Персонал лаборатории насчитывал около сотни человек. По останкам я даже приблизительно не смог определить, сколько людей погибло здесь, но явно меньше сотни. Как бы там ни было, кто-то их все же прикончил.

Раздел моего мозга, отвечавший за тактическое мышление, на протяжении всего пути от лабораторного комплекса анализировал условия ландшафта. Я осмотрелся еще раз, чтобы лучше сориентироваться. За деревьями на южном краю просеки мне удалось разглядеть какой-то водоем. Кажется, это было

6

крупное озеро. Ручей, протекавший по дну ущелья, как раз впадал в него. Северная и восточная стороны ущелья представляли собой густо заросшие деревьями крутые склоны. Если выйти из ущелья, то всего в пятистах метрах к северо-западу будет исследовательский комплекс.

Сбоку от прогалины на другом конце ущелья в тенистые джунгли уходила еще одна дорога. Она, похоже, огибала озеро, и, судя по зарослям на противоположном берегу, в ущелье можно было попасть только по этой дороге. Она представляла собой просеку и была достаточно широкой, чтобы по ней плечом к плечу могли пройти шесть морпехов в силовой броне. Деревья по обеим сторонам дороги были сильно повреждены, а некоторые, что были поменьше, вообще выкорчеваны из земли или переломаны. С безвольно повисших сломанных веток капал густой сок. Я отправил туда на разведку Чэня, и, вернувшись, он рассказал, что обнаружил там следы. Огромные следы, по его словам принадлежавшие четвероногому зверю. Мне запомнилось как раз слово «четвероногий», потому что, не успел Чэнь выговорить его до конца, как раздался громкий рев.

— Что за чертовщина? — спросил Джуверт.

Бойцы отряда «Факел-Семь» приготовились к бою, выстроились в оборонительный порядок на расстоянии пяти метров друг от друга и приготовились к стрельбе. Все как положено.

Причину того, что случилось дальше, мы поняли лишь спустя некоторое время. Один из моих бойцов полностью слетел с катушек. Начал выкрикивать какие-то бессмысленные координаты, бросил свое оружие и побежал в направлении звука. Он что-то орал про богов, но не знаю, каких богов он имел в виду.

По-моему, он еще произнес слово «Великий», но тогда я еще не знал почему.

И у меня не было времени подумать об этом: из зарослей показался ультралиск и направился прямо на нас.

Если вы никогда не видели ультралиска, представьте: он больше, чем чертов танк, а еще орет громче и двигается быстрее. Высотой он с четырех морпехов в полном облачении, а в длину таков, что можно вовсю уже сражаться с ним, а он еще не полностью вылезет из зарослей. У него две пары лезвий, расположенных там же, где у драконов бывают крылья. Эти штуки зовутся костяными клинками; не знаю, почему у них такое название, но видел, на что они способны. Режут боевую броню морпеха, как фольгу. Можно палить в ультралиска из С-14, пока дуло не расплавится, и это их лишь разъярит. Точнее, безумно разъярит. Они и так все время в ярости; наверное, вечно просыпаются с утра пораньше голодные и злые. Покромсают тебя на кусочки, а затем вволю на них потопчутся, пока дух не испустишь.

Тогда я видел ультралиска впервые. Конечно, я был знаком с учебной эмуляцией и видел все файлы. Но это все не сравнится с тем, что чувствуешь, видя эту тварь во плоти, и первая мысль обычно такая: «Мне это чудовище ни за что не убить».

Мы стреляли в него изо всего, что у нас было, но ультралиск даже не замедлился.

7

Пока мы вели огонь, я выкрикивал приказы; члены отряда «Факел-Семь» должны были найти укрытие, а я пытался сообразить, как воевать с тварью такого размера с нашим очень скромным оружием на открытом пространстве. Ответ — никак.

Сингх лишился сначала ног, а потом и головы, прежде чем вся туша ультралиска показалась в просеке. Затем досталось Моррисону, которого насадили на один из клинков, а потом швырнули в кустарник так, что доспех треснул, и он выпал из него. А потом я уже не мог обращать внимание на детали. «Факел-Семь» потерял тридцать процентов своего состава, прежде чем солдаты вспомнили, чему их учили на тренировках, и выбрали оптимальную стратегию: под прикрытием огня бежать оттуда к чертовой матери. Мы отступали по ущелью, пока оно не сделалось настолько узким, что ультралиск уже не мог протиснуться дальше. Он остановился, а мы продолжали стрелять, все-таки нанося кое-какой урон; пара игл тут и там воткнулись в трещины на его панцире.

Потом он попятился, вышел из ущелья обратно на просеку и направился туда, откуда пришел; его мощный рев все так же перекрывал звук стрельбы из С-14. Тогда-то я увидел, как Туи, из-за которого мы и попали в эту передрягу, лежит под упавшим деревом — его повалил ультралиск, пока бежал к нам. Тварь даже не заметила его, но дерево, упав в зелень джунглей, раздавило всю верхнюю часть туловища морпеха. Часть тела торчала из-под ствола; это было похоже на лужу кетчупа под разорванной упаковкой — розовато-красная лужа, разлитая по земле.

И вот тогда-то я понял, что рисунки с линиями были предупреждением. Мы все подумали об этом. Изогнутые перечеркнутые линии обозначали костяные клинки.

Мой коммуникатор трещал не переставая. Все что-то говорили, а меня переполняла глухая ослепляющая ярость, которую невозможно было утолить. Я побывал во многих сражениях, убил множество существ, но никогда раньше не хотел убивать просто для того, чтобы убить. Ты же знаешь, о чем я, Вера? Ты была там. Ты сказала, что на тебя это не повлияло, но вряд ли это правда, оно повсюду, от этого не спастись...

***

— Он опять начинает бредить. Пора сделать ему еще один укол?

— Вы знаете о спорах больше, чем мы. Решайте сами.

— Я знаю немногим больше вашего. Наверное, это ему не повредит. Он же морпех.

— Да, но он не из этих твердолобых дуболомов, с которыми мы обычно имеем дело.

— Он морпех. Делайте укол.

***

8

Что?

Мы думали, что участвуем в операции по спасению. Мы перегруппировались, сделали для раненых, что могли, и вызвали транспортный корабль для убитых.

Вызов был отклонен даже несмотря на то, что «Скион» должен был вернуться в систему уже через несколько часов. Нам сообщили, что корабль не предназначен для полетов в атмосфере, а десантные шлюпки никто не пришлет, пока ультралиск не будет уничтожен или не окажется на другой стороне планеты.

— Ультралиск может надвое порвать любой десантный корабль, — жестко подытожил офицер, с которым они связались. — Доложите, когда разделаетесь с ним.

Вот дерьмо. Это был мой тщательно продуманный и взвешенный ответ.

То же самое я повторил, когда нас атаковали снова.

Это оказался не ультралиск. Из-за деревьев высунулись копья, что удивило нас почти так же, как наш друг с костяными клинками. Кто будет рассчитывать на копья против МПК брони морпехов? Самое страшное, что они могут нам сделать, это поцарапать уши, если кто-то сумеет сорвать шлем. Мы организовали подавляющий огонь, и я послал четверых нейтрализовать эту местную форму жизни, которая приняла нас за мишени.

Они вернулись, приведя с собой трех человек, одетых в то, что некогда было лабораторными халатами. Двое мужчин и женщина. Они бормотали что-то бессвязное, часто упоминая Великого. Но все трое были страшно напуганы кем-то, кого называли доктором.

Кто такой доктор?

— Ван Рийн! — крикнул один из них. Он выглядел совершенно безумным, изо рта шла пена, вены на лбу вздулись так, что, казалось, могли лопнуть. Он кусал свой язык, когда морпехи несли его, и я боролся с желанием пристрелить бедолагу, просто чтобы заткнуть. Но решил не подавать ребятам плохой пример. Может, они и не самые умные, но все же не животные. В большинстве случаев.

— Кто такой ван Рийн? — спросил я.

— Доктор! Нам нужно назад, чтобы стать следующими!

— Следующими для чего?

— Следующими для Великого! — орал одичавший, плюясь кровью на все вокруг. Я пожалел, что открыл визор перед допросом.

Пришлось немного отойти.

— Ты работал в лаборатории? С доктором?

9

Один из наших, капрал Блоджетт, внес ясность:

— У нас написано, что этот Герхард ван Рийн был главным в лабораториях. Да, сержант, что думаешь о Туи?

— В смысле?

— Ну, он бежал по ущелью, палил по деревьям и орал.

Я понял, о чем он. Туи свихнулся и помчался под лезвия ультралиска. А теперь у нас было трое ботаников, которые, похоже, хотели это повторить, если это и значило стать следующими для Великого.

Но что-то здесь не сходилось.

— Отведите нас к нему, — приказал я.

Женщина, до этого хранившая молчание, внезапно заговорила:

— Подождите. Вы здесь главный?

— Он командир, — сказал Блоджетт.

Она хотела приблизиться ко мне, но остановилась, увидев шесть направленных на нее стволов С-14.

— Нам надо поговорить, — сказала она.

— Так говорите, — ответил я.

— Только наедине, — настаивала женщина. Она выглядела очень напуганной, но боялась явно не меня. — Пожалуйста.

Парни начинали хихикать. Я знал, о чем они подумали, но не стал реагировать. — Идемте сюда, — сказал я, и мы немного отошли. — Я слушаю.

— Меня зовут Вера Лэнгридж, — начала она.

— Хорошо, Вера Лэнгридж.

— Я была одним из ведущих специалистов на станции. Мы исследовали, как слизь зергов повлияла на местную экосистему.

— Так.

— Как раз тогда мы узнали о спорах.

Я на секунду задумался.

— О тех, что в лабораторных отчетах?

10

— Вы их видели?

— Мы прочесали лаборатории перед походом в джунгли. Так что насчет спор?

Вера оглянулась на двух своих приятелей, все еще окруженных морпехами и несущих какую-то чушь про возвращение к доктору и желание стать следующими. «Ты не понимаешь!» — кричал один из них морпеху, лицо которого выражало полное безразличие к пониманию чего-либо вообще.

— На меня они не действуют.

— Не действуют?

Мысли вихрем закрутились в моей голове.

— А как они действуют?

— Все еще пытаюсь понять, но... о нет. Вы и ваши люди. Вы открывали визоры после прибытия на планету?

Я задумался.

— Да.

— Значит, вы уже заразились.

***

— Доктор, полагаю, теперь и вы тоже.

— Нет, мой иммунитет пока не подводит. Каждый час проверяю свое состояние.

— Мы все должны оставаться в изоляции, пока в штабе не закончат исследование. А может, еще дольше, все зависит от результатов.

— Это разумно. У нас есть объект Докс, пораженный спорами, и я — объект, оставшийся невредимым. Пока причины явления остаются загадкой, я бы поместила в карантин всех.

— Тогда поторопитесь с выяснением причин.

***

Нет такого слова, которое я ненавидел бы больше, чем заразиться.

— Заразился чем? — я сорвался на крик.

— Это просто слово, — был ответ, — оно может значить не то, что вы думаете.

— Мертвый — тоже просто слово. Но его значение мне вполне ясно. Так что это за чертовы споры и что они делают? — Я вспомнил о странном чувстве,

11

возникшем после той перестрелки, похожем на галлюцинацию, но более мощном. Как будто я на пороге чужого сознания, настолько инородного, что его даже трудно назвать сознанием... Это и есть действие спор? Я заразился уже тогда? Меня не покидало ощущение, почти неуловимое, что в моей голове поселилось нечто, существующее отдельно от меня. Это круто меняло ход всей операции.

— Я не знаю наверняка, — сказала она.

— Сержант, — окликнул Хаддави.

Я перевел взгляд с Веры на него и увидел, что, пока мне сообщали о заражении спорами всей команды, в лабораторию стал возвращаться персонал. Ученые шли неорганизованной группой, на всех были различные комбинации искромсанной лабораторной одежды, вроде той, что мы видели на Вере и двух ее спутниках. Выделялся только один субъект в центре толпы: высокий человек, у которого на лице было больше растительности, чем на затылке. Его белый халат выглядел вполне прилично. А на лбу был вырезан символ: скрещенные гнутые линии. Шрамы выделялись на морщинистой коже, порозовевшие и раздраженные, как будто он что-то в них втирал, чтобы не дать им зажить.

— Я Герхард ван Рийн, — сказал он. — Вы незваные гости, и вам здесь не рады. Немедленно покиньте планету.

— Как только получим то, за чем пришли, — ответил я.

— И за чем вы пришли?

— За вами. И всеми остальными.

— Исключено, — сказал ван Рийн. — Мы здесь вместе с Великим. Верните этих троих.

— Не хотите уходить — не надо. Но у меня тут раненые бойцы, которых нужно перенести на возвышенную местность и отправить отсюда подальше, пока не вернулся ультралиск. Хотите стать закуской — флаг вам в руки.

— Вы ничего не поняли! Великий здесь ради нас, а не мы ради него. Один за другим мы становимся частью единого целого, в той мере, в какой ценен каждый из нас, — ван Рийн вздернул подбородок и приложил свою пятерню к груди, — Я, разумеется, сольюсь с Великим после того, как мои чада проделают этот путь.

— Да он псих, — Хаддави сказал так, чтобы услышали все.

Я слишком поздно поднял руку, чтобы призвать его к тишине.

— Очень скоро ты поймешь, — отозвался ван Рийн. — Узришь Великого.

— Нет! — завопили лаборанты. — Он не должен быть первым!

— Терпение, дети мои, — усмехнулся ван Рийн. — Великий вернется нескоро. И

12

ему нужно совершать свои таинства.

Выходило, что ультралиск тоже подвержен воздействию спор. И именно в тот момент, когда я это понял, чудовище опять появилось из джунглей.

Я до сих пор не знаю, поедало оно людей или нет. В учебных пособиях говорилось, что Рой создал ультралисков, видоизменив травоядных бронтолитов. Но я лично видел, как эта зверюга проглатывала куски человеческого мяса. Случайность, может быть, но я так не думаю. А еще я не верю, что ультралиск довольствуется поеданием культистов по одному. Ему подавай королевский обед, который он, кстати, едва не получил, резко выскочив из-за деревьев.

Ученые-культисты бросились бежать как ошпаренные. Члены отряда «Факел-Семь», двигаясь подобно единому организму, тоже со всех ног понеслись в подлесок.

В этот раз ультралиск напал и на них, и на нас. Когда он бросился на культистов, его клинки выкашивали старые и молодые деревья, как будто траву. Он подхватил одну жертву и секунду помедлил, измельчая тело так, что я не мог сосчитать куски. Вокруг него вихрем кружились листья, брызги крови и оторванные цветы, играя в лучах солнца, пробивавшегося сквозь джунгли. Нам пришлось прекратить огонь, чтобы не поубивать остальных ученых, но, окажись я там снова, не стал бы церемониться с этими идиотами.

Одной расправы — или блюда, а может быть, таинства — ультралиску явно не хватило. Вскинув голову, он увидел или почуял наших пленников, отчаянно жаждущих, чтобы их выпотрошили, и не двигавшихся с места. Это решило их судьбу: костяные клинки прошли сквозь плоть туда-обратно, и на шершавом панцире повисли внутренности этих двоих.

Руку даю на отсечение, что в этот момент я снова почувствовал непонятное наваждение, что-то вроде голосов внутри меня... и в тот же момент ультралиск начал мотать головой. Не атакуя, а будто пытаясь что-то стряхнуть.

Колонисты замерли. Кто-то рыдал, кто-то падал на колени. Раздавались отчаянные вопли гуру:

— Нет, нет, нет! Только по одному!

— «Факел-Семь», — крикнул я в рацию. — Уходим, пока ультралиск жрет. Пулей к лабораториям.

Я с трудом формулировал фразы, отвлекаясь на шквал чужих голосов в голове. Мне казалось, со мной происходило то, чего не могло быть на самом деле. Я чувствовал вкус крови, хотя не был ранен. Но думать об этом не было времени, потому что я уже несся в джунгли, туда, к ущелью, но сейчас... Стоп. Я снова это чувствую.

***

13

— Нет, нет, подождите с новой инъекцией. Нужно понаблюдать.

— Он снова бредит.

— Он приобщается к таинству, командир. Это и есть действие спор.

— Какое еще таинство?

— Сейчас он не может его совершить, потому что не с кем. Он изолирован. Поэтому он бредит.

— То есть, если бы рядом были еще зараженные...?

— Да. Включая, как он сказал, самого ультралиска. Или вообще любого зерга. Видите, почему это так важно?

***

Прием. Прием. Это сержант Норвуд Докс, отряд «Факел-Семь», докладываю от Великого... что?

Что?

Так. Лаборатория. Мы отступили к комплексу, посчитались по головам и направились вниз на подземные этажи.

Некоторые ученые вернулись в здание, синхронно вышагивая, как на каком-то официальном мероприятии. Процессию возглавлял ван Рийн. По их лицам уже невозможно было догадаться, что они только что едва спаслись от огромного кровожадного зерга. Они выглядели умиротворенно. Движение в единении. Невольно вспомнились слова Веры о таинстве.

— Что вы такое провернули с ультралиском?

— Мне — и изменить Великого? — насмешливо отозвался Рийн. — Это невозможно. Так суждено. Мы стремимся стать его частью. Когда это происходит, на мгновение мы погружаемся в таинство. Важно делать это поодиночке. Если с Великим одновременно сливается два человека или больше, восприятие искажается. Опыт оказывается неполным, — он улыбнулся мне, как ребенку, только что усвоившему урок. — Как вы уже поняли.

— Как вы узнали?

Ван Рийн дотронулся до своей головы.

— Я почувствовал. Как и вы.

Его голос переменился, в нем зазвучал холод.

— Ваше появление прогневило Великого. Его голод стал неудержимым.

14

Первой мыслью было его пристрелить. Но я все же сказал:

— Не слышал, чтобы ультралиски славились сдержанным аппетитом. Они всегда голодны, как черти, и со временем становятся только хуже.

Он хмыкнул.

— Видите ли, ваше знакомство прошло не самым удачным образом. Это ваша ошибка, хотя вас нельзя в ней винить. Но мы, — продолжал он, разведя руки и как бы охватывая свою паству, — мы знаем, что такое истинное приобщение к таинству. Две луны в небе почти сошлись. Пора снова искать единения с ним.

Не говоря больше ни слова, ученые прошагали наружу так же, как и входили.

— Вера, — произнес я, — что значит — луны сходятся?

— Скоро будет видно, что у Вигойра два спутника, — сказала она. По правде, я это заметил, но не придал значения. — Один вращается быстрее, чем второй, и они пересекаются каждые двадцать три дня. Когда это происходит, ван Рийн проводит свой ритуал.

То есть ничего необычного, если бы не споры.

— Сегодня такой день?

Она кивнула.

— Точнее, такая ночь.

Я не мог поверить, что ультралиск каждый раз ждет по двадцать три дня.

— А что все делают в перерывах?

— Прячутся, — она поежилась, — держатся вместе. Очевидно, споры воздействуют на определенные части мозга, которые отвечают за ритуальное поведение людей.

— Есть такие части мозга? — удивился Хаддави.

— Странно, не правда ли? Споры воздействуют на них и создают некую связь между сознаниями разных людей... Непредсказуемую и очень мощную.

— Так, ладно. Нам надо спасать этих с промытыми мозгами? — проворчал Джуверт. — Да им самим это не надо. Пора сваливать отсюда на корабле, а потом просто шарахнуть с орбиты. Да, сержант?

— Не совсем так. Нас не заберут, пока здесь живой ультралиск. «Скион» не готов к посадке на планету. И я бы не рассчитывал на точность удара с орбиты. Не хотелось бы, чтоб нас прихлопнули вместе с ультралиском.

Возникла небольшая пауза: выжившие морпехи из отряда «Факел-Семь»

15

шевелили мозгами, осознавая неизбежное.

— То есть, пока не завалим ультралиска — остаемся здесь, — подытожил Игер.

— Да, как-то так, парни.

— Вот дерьмо, — это был уже Хаддави.

***

— Теперь вы знаете все, так сказать, из первых уст. От живого свидетеля. Сколько нужно еще ждать?

— Сколько потребуется. Все еще может измениться.

— Лично я за удар с орбиты. Ученые учеными, карантин карантином.

— Не получится. Слишком ценный материал на кону. Это не разновидность зерга, а то, что может ими управлять. Вы понимаете, какие открываются возможности? Начиная от тактики малых боевых единиц и заканчивая чем угодно.

— Допустим, доктор Лэнгридж, но, прежде чем докладывать командованию, нужно дослушать, что скажет Докс. И побыстрее.

— Поняла. Но обычные стимуляторы уже не действуют. Попробую применить одну экспериментальную технологию.

— Пробуйте что хотите. Главное — результат.

***

— План такой, — сказал я.

Я знал, что любая конструкция, вроде этой, потребует несколько баков с веспеном. А еще я знал, что некоторые из этих морпехов неплохо разбираются в механике, даже несмотря на свои неудачи в общественных или криминальных делах. Идея состояла в том, чтобы сделать бомбу на основе баков с веспеном, установить ее в узком месте у подножия склона, где он примыкает к ущелью, и обрушить на ультралиска всю гору, когда он погонится за нами.

Меньше чем за два часа мы принесли баки, приделали к ним пару гранат и перенастроили один из МСВИНов, чтобы он выполнял функцию удаленного детонатора. Мы выдвинулись, парни установили бомбу в расщелине прямо на краю ущелья под выступом скалы с изображением костяных клинков. Если обвал не убьет ультралиска, по крайней мере, нам не придется убегать по открытой местности. Единственной проблемой оставался ван Рийн. Он и его «чада» препятствовали нам, как только могли: ложились поперек дороги к ущелью, вставали цепью, пытаясь перекрыть путь. Мы отбрасывали их довольно легко, но я отклонил не меньше миллиона официальных просьб о разрешении

16

перестрелять этих дураков.

— Великий, — скандировали они, — О Великий, мы идем к тебе.

Ультралиск не показывался.

— И где он? — интересовался Хаддави.

— Да кому какое дело? — фыркнул Джуверт.

Что называется, подвел итог.

Никто из морпехов больше не открывал забрала с тех пор, как нам рассказали о спорах. Пример ученых, долгое время дышавших этим воздухом, был налицо. Я спросил у Веры, что она думает.

— Не знаю, зависит ли эффект воздействия спор от продолжительности этого воздействия. Времени изучить пока не было.

Ученые хотели заполучить ее назад, по крайней мере, ван Рийн. Стоя посреди лабораторных крыс, он сверлил ее взглядом, когда я велел четверым ребятам оттеснить их с дороги. И в этом взгляде сквозили одновременно алчность, разочарование и любопытство. Понятно, что возвращаться к своим она не стала.

— Все готово, — доложил Хаддави. — Не хватает только ультралиска.

— Я подам знак, — ответил я.

Я подумал, что, раз ультралиск привык к привязанной жертве, он узнает, когда ван Рийн соберется снова проводить ритуал. Споры в помощь! Возможно, наше предприятие как раз совпадет по времени с запланированной трапезой и вызовет какой-нибудь рефлекс Павлова. Я собирался спуститься вниз по ущелью, выманить ультралиска и смыться наверх.

— Сержант, зачем самому-то? — спросил Джуверт.

— Не хочу обременять других. Я справлюсь.

Сказано — сделано. Я прошел прямо в центр ущелья, где тут и там валялись ошметки погибших морпехов, и положил руку на столб. Оставалось только ждать. Выкрики поклонников ультралиска, раздававшиеся сверху, вызывали желание поджарить их всех к чертовой матери. В небе едва соприкасались две луны.

Долго ждать не пришлось. Я ощутил волну адреналина и то чувство внезапного подъема, когда ты ощущаешь свое главенство над положением и способность нанести решающий удар. Сердце бешено колотилось, начал прошибать пот. Захотелось открыть забрало, но только слегка, и я сдержался.

Сначала раздался рев. Удары шагов я чувствовал даже сквозь свою МПК. Но я ждал. Я знал, что зверь должен за мной погнаться, но, кроме того, я начал чувствовать близость таинства. Краем сознания я слышал монотонную речь

17

чудиков ван Рийна, и рев ультралиска показался мне зовом бога.

Затем монстр вырвался из чащи, и я тут же пришел в себя.

Я бежал очень быстро. Добравшись до веспеновой бомбы, я крикнул:

— Взрыв через десять! Повторяю, десять!

А потом поскользнулся на мокрых камнях на мелководье ручья и установил что-то вроде галактического рекорда по скоростному ползанью морпехов в броне.

Я был на порядочном расстоянии от ультралиска, когда начал бег. Сейчас эта тварь оказалась очень близко: если бы я слегка замедлился, чтобы оглянуться на нее, это было бы моим последним действием в жизни. Я мог поклясться, что чувствовал на шее дыхание, хотя, возможно, все дело было в спорах. Мои парни стали палить со своих позиций наверху ущелья; я бы отправил морпехов в более безопасное место, чтобы их не бросило взрывом под обрушенную скалу. Винтовки С-14 поражают противника на расстоянии нескольких сотен метров, и я услышал, как пули попадают в его шкуру.

И знаете, что еще? В то же время я желал остановиться. В голове эхом отдавалось «Великий, Великий, Великий», и все росло желание приобщиться к таинству.

Ударная волна от взрыва выбила этот бред из головы. А еще сбила меня с ног, и я неслабо ударился лицом о землю. Потом я поднялся и продолжил бежать, пока вокруг не перестали падать камни и обломки деревьев. Обернувшись, я увидел только облако густого дыма.

— «Факел-Семь», доложите обстановку, — скомандовал я, — У кого есть обзор?

— Пока ни у кого, — ответил Хаддави. — Разрешите бежать; на датчиках есть снижение температуры, но, наверное, это камни остывают.

— Морпехи, ультралиск! К черту камни.

— Понял, сержант. Да. Ультралиск... я не знаю, — сказал Хаддави. — Я его не вижу, но у зергов температура тела не особо высокая.

Я запоздало понял, что пошел дождь. Дым стал потихоньку рассеиваться от предгрозового ветерка.

— Стойте, — сказал я отряду и остановился сам, чтобы посмотреть на последствия взрыва, когда это стало возможным.

Разворотило всю нижнюю треть ущелья. Если бы не шлемы, наши барабанные перепонки вышибло бы и в трехстах метрах отсюда. Слабое эхо все еще слышалось, даже когда дождь окончательно развеял дым. Ультралиска видно не было. Вообще никаких признаков движения.

Я преодолел остаток пути до места, где остатки «Факела-Семь» удерживали

18

позицию, то есть чуть выше края ущелья. Отсюда уже не было видно, что происходит на дне воронки.

— Джуверт, проверь, что там, — скомандовал я.

Джуверт начал двигаться по правой стороне. Дойдя до края уступа, он проверял, можно ли туда наступать, не рухнет ли под ним земля, потревоженная взрывом, и только потом делал шаг. Я видел, как он осматривал местность, используя различную длину волн сканера. Отличный разведчик.

Внизу ущелья еще слышался грохот — это камни принимали новое положение после взрыва.

Джуверт бросил сканер и побежал.

За ним гнался ультралиск.

Мы открыли огонь, как только ультралиск перевалил за край ущелья и, дважды взмахнув своими клинками, разорвал Джуверта на куски. Не успели оторванные руки упасть на землю, как мы уже поливали голову и передние ноги зерга огнем из винтовок C-14.

Колонисты воспользовались ситуацией, поняв, что четыре их охранника переключились на ультралиска и больше не пекутся о них. С воплями «о Великий!» они побежали навстречу чудовищу. Навстречу! И все они погибли, так-то.

Посреди всей этой неразберихи поступил приказ об эвакуации.

— «Факел-Семь», приготовиться к эвакуации! Вам нужно немедленно прибыть на предыдущую точку сбора.

— Мы ведем бой, — ответил я.

Это был не тот связист, с которым я говорил в прошлый раз. Я мог бы поинтересоваться, почему нам вообще отдали такой приказ, хотя ранее дали понять, что ни на что рассчитывать не стоит. Но такие разговоры с офицерами — пустое дело.

— Мы прибудем к точке сбора, как только сможем.

На самом деле, от спасения нас отделали лишь два километра.

— «Факел-Семь», доложите о составе противника.

— Это ультралиск.

— Не слышу вас.

— Я сказал, это хренов ультралиск, «Скион»! Тот же самый, о котором я уже докладывал! Нам было сказано, что на Вигойре все чисто, а наших ребят тут

19

превратили в фарш!

Связист не принял мои слова в расчет — в этом деле они настоящие доки.

— Доложите о состоянии персонала лаборатории.

Ультралиск сократил дистанцию и вклинился в наш строй. Я заметил, что после взрыва и ударов крупных кусков скалы он был серьезно изранен. Сукровица вытекала из трещин в панцире зерга, а задняя левая нога явно была переломана.

— Сосредоточить огонь на ноге! — приказал я.

— Что вы сказали, «Факел-Семь»?

— Я это не вам, «Скион».

Я тоже начал стрелять по ультралиску, и теперь я понимаю, что именно в тот момент я позволил ему подойти слишком близко. Он встал на дыбы перед группкой «детей» ванн Рийна, развел в стороны свои костяные клинки и обрушился на них. Они протягивали к нему свои руки; по всей округе — и даже у меня в голове — раздавались крики «Великий». Мне даже казалось, что этот крик раздается из коммуникатора. Даже некоторые из моих морпехов бормотали про себя, не переставая палить по ультралиску. Мой скафандр от ботинок до шлема был измазан кровью людей ван Рийна. Я увидел Веру на краю поля. Я помню, как она держалась на удалении, достаточно близко к лабораторному комплексу, чтобы спрятаться там, если что, но она также могла наблюдать оттуда за ходом боя. Она изучала происходящее.

Она изучала таинство.

— Мы не можем проводить эвакуацию, пока в зоне действует ультралиск. Слышите, «Факел-Семь»? Эвакуация отменяется.

По крайней мере, в этом вопросе он и предыдущий связист были абсолютно солидарны. Но у меня не было времени как следует все обдумать, так как шальной удар костяного шипа сшиб меня с ног, и с такой силой вмял нагрудную броню, что чуть не сломал мне все ребра. Рухнув на землю, я перекатился вбок за секунду до того, как гигантская нога ультралиска с силой опустилась на землю в то место, где только что была моя голова. Взмывший в воздух от удара фонтан грязи и человеческих останков забрызгал мой визор. Я уж было решил, что он расплющит мои мозги, как это было с Туи.

А затем он ринулся вперед, и я оказался у него под брюхом. Когда он сделал очередной шаг, я с силой вдавил ствол винтовки в прореху в панцире за левой ногой и дал длинную очередь. Из раны тотчас же хлынула кровь и залила мне весь визор, на котором и без того почти не было чистого места, не покрытого грязью и человеческими останками. Я был практически слеп, но еще мог слышать чудовище и его рев, полный гнева и боли. Ультралиск продолжал идти вперед по инерции, отчего винтовку вырвало у меня из рук, и монстр продолжал переть дальше, раскидывая в разные стороны моих солдат, преградивших ему дорогу к

20

сектантам. В глубине сознания я чувствовал, как они умирают.

Я поднялся на ноги, провел рукой по визору, чтобы немного счистить с него слой грязи и крови, и я сделал это как раз вовремя, чтобы увидеть, как чудовищный ультралиск набросился на самого верного своего почитателя.

— Великий! — завопил во всю глотку ванн Рийн, и, могу поклясться, что голос его еще звучал некоторое время после того, как чудовище разрубило его на семь или восемь кусков двумя ударами крест-накрест. Костяные клинки щелкнули друг о друга, разрезая тело ван Рийна, и от звука соприкасающихся лезвий я заскрежетал зубами с такой силой, что это уловили аудиосенсоры скафандра.

В отношении ультралиска сектанты вели себя, как бестолковые подростки, к которым на вечеринку завалилась модная кинозвезда. Они бросались на него, висли у него на боках, ложились ему под ноги. Монстр убивал их так быстро, как мог, а оставшиеся в живых бойцы отряда «Факел-Семь» продолжали стрелять. Они уже не беспокоились о том, чтобы не задеть сектантов, и палили по ультралиску из всех стволов.

И на протяжении всего этого времени в динамиках коммуникатора не умолкал голос пилота ведущего транспортника.

— «Факел-Семь», мы в точке сбора. Повторяю, мы в точке сбора. «Скион» запрашивает отчет о состоянии выжившего персонала лаборатории.

Я вновь поднялся с земли и подобрал свою винтовку. Она вся была измазана пурпурной кровью ультралиска, которая стекала с нее тонкими струйками. Я сомневался, что из нее можно стрелять.

Но ультралиск уже был на краю гибели.

Я подумал, что мне тоже недолго осталось. Все вокруг стало слишком разноцветным. У меня заслезились глаза. Я оглядел себя и понял, что снова рухнул на землю. Окружающий меня мир лихорадочно завертелся, и я ощутил прикосновение сознания ультралиска. Последние искры жизни в нем, уже почти мертвом, поддерживала его неистовая ярость. Кажется, я что-то бормотал в коммуникатор; помню, что пилот транспортника продолжала говорить со мной. Я слышал ее голос, ощущая присутствие разума ультралиска… хотя разум — не совсем верное слово. Я чувствовал его присутствие в своей голове.

Я посмотрел на свои ноги и увидел, что одна из них была неестественно изогнута, а защищавшая ее броня была искорежена в районе коленного сустава. Когти ультралиска, каждый из которых был толщиной с мою грудь, взрыли в земле расходящиеся борозды.

— Ты наступил на меня, — сказал я ультралиску.

Но он не ответил. Он был слишком занят переживанием собственной смерти. Я перевернулся на бок и врубил МСВИН.

21

— Это «Факел-Семь», — сказал я, кажется, — «Факел-Семь» запрашивает таинство.

Я хотел сказать «эвакуацию». Но за меня начали говорить… предсмертные мысли… Великого.

Да, все дело было в спорах. Понятия не имею, как они действуют. Я просто пытаюсь объяснить, что случилось и почему вы должны немедленно развернуть корабль и разбомбить проклятые джунгли, кишащие этой заразой, прежде чем еще кто-то пострадает. Это же споры, их нельзя увидеть. Я же подцепил их. Так откуда вам знать, что вы сами не заражены?

Неужто вы решили, будто Вера не является разносчиком просто потому, что она не хочет принять участие в таинстве? Давайте я расскажу, чем все закончилось. Нет, нет, нет, не надо больше уколов! Не надо…

Я доставил ее на корабль. С нами были все, кто остался в живых из «Факела-Семь». На планету высадились тридцать бойцов, а вернулись только девять. Куда делись мои товарищи?

Я сейчас усну. Вера… Вера, не дай им…

О Великий, я слышу тебя.

***

— Он опять бредит. Думаете, он переживет перелет? Кстати, остался ли в живых еще кто-нибудь из персонала лаборатории? Нам потребуются все данные.

— У нас полным-полно данных в здесь, в лазарете. Я уже приказала врачам поддерживать текущее состояние пациента. Мы не будем очищать тело от спор.

— Доктор Лэнгридж, вы ведь единственная, на кого не действуют эти споры.

— Насколько мне известно, да.

— Докс сейчас в реанимации, и он зовет вас каждый раз, как приходит в сознание.

— Я ведь уже говорила, что его необходимо держать в изоляции, а это непросто сделать, пока споры пребывают в активной фазе. Как только мы доставим его в надежную лабораторию в развитой части сектора, мы сможем...

— Так у вас есть образец? Вам его будет достаточно?

— Командир, у меня есть четкий приказ не разглашать...

— Доктор Лэнгридж, мне не интересны данные вам приказы. Что бы вы ни собирались делать с этими спорами, вам придется использовать только те, что находятся в теле Докса. «Скион» приступает к бомбардировке Вигойра.

22

— Командир, я вынуждена настаивать...

— Доктор Лэнгридж. Вы упомянули о приказе; от кого он исходил?

— Не имею возможности сказать.

— Вдобавок у вас обнаружен иммунитет к спорам, и вы занимаетесь их изучением, руководствуясь приказами, о которых ничего не собираетесь мне говорить.

— Самое время закончить этот разговор, командир.

— А ведь он задал хороший вопрос. Действительно, где его товарищи?

— С ними уже разобрались. А теперь, как я уже говорила, нам нужно прекратить дальнейшее обсуждение.

— Это человек дрался с ультралиском. Ради вас.

— Ради меня?! Он морпех, и сделал то, что ему приказали, и я сейчас тоже выполняю приказ. Но на карту поставлено гораздо больше, чем жизнь какого-то морпеха. Гораздо больше. Теперь он переносчик, и это все, что нужно знать. А вы можете доложить командованию о текущем положении дел. Скажите, что насчет Вигойра больше не стоит беспокоиться, и попросите их подготовить лабораторию к нашему возвращению.