ЖУРНАЛ НОВОЙ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ АССОЦИАЦИИ № 7 · 2010-10-11 ·...

ЖУРНАЛНОВОЙ

ЭКОНОМИЧЕСКОЙАССОЦИАЦИИ

№ 7

2010

Проблемы экономической теории

Исследование российской экономики

Вопросы экономической политики

Горячая тема

Научная жизнь

Москва

2

Главные редакторы

В.М. Полтерович, А.Я. Рубинштейн

© Журнал Новой экономической ассоциации, 2010

Зарегистрирован Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор)

Свидетельство о регистрации средства массовой информации ПИ № ФС77–37276 от 19 августа 2009 г.

ISBN 978-5-9940-0104-2

Редакционнаяколлегия

Ф.Т. Алескеров(зам. главного редактора)

В.И. АркинЕ.В. БалацкийЛ.Б. ВардомскийА.А. ВасинВ.Е. ГимпельсонЕ.Ш. Гонтмахер

Редакционныйсовет

Л.И. АбалкинА.Г. АганбегянА.А. АузанА.Г. ГранбергР.С. ГринбергВ.И. Гришин

Л.М. ГригорьевЕ.Т. Гурвич(зам. главного редактора)

С.М. ГуриевВ.И. ДаниловВ.Е. ДементьевИ.А. ДенисоваА.М. Либман

А.А. ДынкинИ.И. ЕлисееваВ.В. ИвантерО.В. ИншаковГ.Б. КлейнерЯ.И. Кузьминов

Л.Н. ЛыковаВ.Д. МатвеенкоЯ.Ш. ПаппэА.А. ПересецкийВ.В ПоповВ.В. РадаевА.В. СавватеевС.А. Смоляк

О.Ю. Старков(ответственный секретарь)

В.Л. ТамбовцевЛ.А. ФридманТ.В. ЧубароваК.В. ЮдаеваО.А. ЭйсмонтА.А. Яковлев

В.Л. МакаровП.А. МинакирА.Д. НекипеловН.Я. ПетраковС.М. Рогов

А.И. ТатаркинА.Ю. ШевяковН.П. ШмелевМ.А. ЭскиндаровИ.Ю. Юргенс

От редакционной коллегии

В январе 2009 года создана Новая экономическая ассоциация и зарегистрирован ее печатный орган – Журнал Новой экономиче-ской ассоциации. Главная цель и ассоциации, и журнала – объединить усилия всех российских экономистов, работающих в Российской ака-демии наук, в высших учебных заведениях, в аналитических центрах, для повышения качества российских экономических исследований и образования.

Журнал публикует статьи как теоретического, так и эмпири-ческого характера по всем направлениям экономической науки. При-ветствуются междисциплинарные разработки и экономические иссле-дования, использующие методы других наук – физики, социологии, политологии, психологии и т.п. Особое внимание предполагается уде-лять анализу процессов, происходящих в российской экономике.

Журнал будет реагировать на самые острые проблемы, возни-кающие в мировой и российской экономике. В связи с этим создана специальная рубрика – «Горячая тема», где будут, в частности, поме-щаться материалы круглых столов, организованных журналом.

Планируется также публикация рецензий и новостных мате-риалов, посвященных научной жизни в России и за рубежом.

Все рассматриваемые статьи подвергаются «двойному ано-нимному» рецензированию. При принятии решения о публикации единственным критерием является качество работы – оригиналь-ность, важность и обоснованность результатов, ясность изложения. Принадлежность автора к тому или иному общественному движе-нию, защита в статье тезисов, характерных для того или иного по-литического течения, не должны влиять на решение о публикации или отвержении статьи.

Журнал будет выходить ежеквартально на русском и англий-ском языках. Английская версия журнала будет публиковаться на сайте журнала, а русская версия – и в бумажном, и в электронном форматах.

Журнал включен ВАК Минобрнауки России в Перечень ведущих рецензируемых научных журналов и изданий, в которых должны быть опубликованы

основные научные результаты диссертаций на соискание ученой степени доктора и кандидата наук.



Горячая тема. Круглый стол:

Стратегия модернизации российской экономики


10 М. Фуджита Ш. Вебер Иммиграционные квоты в глобализованной экономике

24 Г.И. ПеникасМодели «копула» в приложении к задачам финансов

46 Л.И. Полищук Коллективная репутация в высшей школе: анализ равновесной модели

70 И.П. Глазырина И.А. Забелина Е.А. Клевакина

Уровень экономического развития и распределение экологической нагрузки между регионами РФ

90 К. ШпренгерГосударственная собственность в российской экономике.Часть 2. Проблемы управления и влияние на эффективность

111 С.А. Власов А.А. Пономаренко Роль бюджетной политики в условиях финансово- экономического кризиса

Содержание

136 А.А. АузанМодернизация как проблема: в поисках национальной формулы

138 Д.Р. БелоусовСтратегии модернизации


Объявления

Памяти А.Г. Гранберга

162 С.Г. Кирдина Взгляд экономиста-социолога: за-метки с XVII Мирового социологического конгресса, Гетеборг (Швеция), 11–17 июля 2010 г.

169 П.А. Минакир Роль личности в истории науки: Александр Григорьевич Гранберг

178 Годовая тематическая конференция НЭА «Образование,наука и модернизация»

179 XII Апрельская международная научная конференция «Модерниза- ция экономики и общества»

141 Л.М. Гохберг Т.Е. Кузнецова

Новая инновационная политика в контексте модернизации экономики

144 Р.C. ГринбергОсуществима ли российская модернизация?

146 В.Л. ИноземцевМодернизация в России: каковы шансы на успех

149 Б.Н. КузыкИнновационная модель развития России

156 В.Л. МакаровЕще раз об антикризисных мерах

158 В.М. Полтерович Стратегия модернизации российской экономики: система интерактивного управления ростом

Contents

10 M. Fujita S. Weber

Immigration Quotas in the Globalized Economy

24 H.I. PenikasFinancial Applications of Copula-Models

46 L.I. Polishchuk Collective Reputation in Higher Education: An Equilibrium Model

70 I.P. Glazyrina I.A. Zabrlina E.A. Klevakina

Economic Development and Environmental Impact Disparities Among Russia’s Regions

90 C. Sprenger State Ownership in the Russian Economy (Part 2): Governance Problems аnd Performance Effects

111 S.A. Vlasov A.A. Ponomarenko

The Role of Budget Policy underthe Financial and Economic Crisis

136 A.A. AuzanModernization: in Search of National Policy

138 D.P. Beloysov Strategies of Modernization

Studies of the Russian Economy

Problems of Economic Theory

Issues of Economic Policy

Hot Topic. Rountable Discussion:

Strategy of Modernization of the Russian Economy

162 S.G. Kirdina Point of View of Economist-Sociologist: Notes from the World Congress of Sociology, 11–17 July, 2010, Gotheburg, Sweden

141 L.M. Gohberg, T.E. KuznetsovaNew Innovation Policy in the Context of Modernization of the Economy

144 R.S. GrinbergCould the Russian Modernization come true?

146 V.L. Inozemtsev.Modernization in Russia: What are chances for success?

149 B.N. KuzikInnovative Development Modelfor Russia

156 V.L. MakarovOne more time about anti-crisis measures.

158 V.M. Polterovich Strategy of Modernization of the Russian Economy: System of Interactive Growth Management

Academic affairs

In Memory of Alexander Granberg

Announcements

169 P.A. Minakir Personality in history of science: Alexander G. Granberg

178 NEA Conference «Education, Science and Modernization»

179 XII April International Conference «Modernization of society and economy»

9

Журнал Новой экономической ассоциации


М. Фуджита Ш. ВеберИммиграционные квоты в глобализованной экономике

Г.И. ПеникасМодели «копула» в приложении к задачам финансов

10


М. Фуджита1

Ш. Вебер2

Иммиграционные квоты в глобализованной экономике3

Рассматривается модель с двумя промышленно развитыми страна-ми, в которые устремился поток высококвалифицированных иммигрантов из остального мира. Обе страны ввели иммиграционные квоты, но имеют разные степени комплементарности труда местного населения и иммигрантов, числен-ность населения и степень культурного неприятия между местным населением и иммигрантами. Показано, что общее число иммигрантов при равновесии может оказаться избыточным, поэтому скоординированная и гармонизированная им-миграционная политика может улучшить благосостояние обеих стран. Однако необязательно, что введенные ограничения числа иммигрантов позволят улуч-шить материальное положение обеих стран. Если характеристики стран суще-ственно различаются, то одной стране может быть выгодно сокращать иммигра-ционную квоту, а другой – увеличивать.

Ключевые слова: межстрановая разнородность, комплементарность труда, иммиграционная квота, политика гармонизации.

Классификация JEL: C72, F22, O3, R1.

1. ВведениеРассмотрим две промышленно развитые страны, в которые

устремился поток высококвалифицированных иммигрантов из осталь-ного мира. Независимо друг от друга страны выбирают иммиграци-онные квоты. Предполагается, что страны различны в нескольких аспектах. Кроме разницы в численности населения, мы сосредоточим внимание на двух важных характеристиках: степени комплементарно-сти труда местного населения и иммигрантов и степени культурного неприятия между местным населением и иммигрантами.

Обращаясь к вопросу комплементарности труда, можно заме-тить, что промышленные технологии в этих странах налагают опреде-ленные требования на уровень и распределение трудовых навыков, а также на взаимодействие работников друг с другом. Например, за дол-гие годы Япония достигла очень высокого уровня производительности в отраслях (автомобилестроении, выпуске сложных потребительских товаров), которые требуют высокого уровня точности и контроля качества. Для этих отраслей характерно большое число стадий про-изводства, где технологический прогресс обычно достигается с помо-щью ряда мелких, но непрестанных улучшений, называемых «kaizen» (см., например (Imai, 1989)). Этот тип производства требует не только высококвалифицированных и способных работников, но также посто-янного широкого взаимодействия между ними. Эти требования при-

1 Конановский университет (Кобэ, Япония) и Исследовательский институт экономики, торговли и промышлен-ности (Токио, Япония).2 Экономический факультет Южного методистского университета (США) и Центр экономических и политиче-ских исследований.3 Авторы благодарят Жака Тисса (Jacques Thisse) за полезные замечания и выражают признательность аноним-ному рецензенту за подробные рекомендации, существенно улучшившие представление полученных нами ре-зультатов.

11

Иммиграционные квоты в глобализованной экономике

водят к формированию рабочей силы, которая довольно однородна по образованию, культурному и языковому уровню. В США отрасли «знаний» (в особенности, разработка программного обеспечения) опираются на таланты и способности индивидуумов, имеющих разноо-бразное образование и происходящих из различных культурных сред. Успех Кремниевой долины в конце 1990-х годов часто приписывают разнообразию культур, к которым принадлежали ученые, инженеры и предприниматели, прибывшие со всех концов мира, в том числе из Индии, Китая, Тайваня и Израиля. Так, в (Saxenian, 1999) указано, что совладельцами более 30% новых предприятий в Кремниевой долине являются выходцы из Азии4. Разнообразие не мешало, а на деле даже дополнительно способствовало формированию общности целей и за-дач работников. В своей работе А. Саксенян (Saxenian, 1996) описыва-ет, как люди, работающие в Кремниевой долине, часто и интенсивно обмениваются информацией благодаря разнообразным формальным и неформальным контактам. Этому обмену способствовали частые переходы работников из одной компании в другую (средняя продол-жительность работы в одной компании составляла около двух лет) и гибкая структура отрасли (часто говорят, что в Кремниевой долине «компания – только механизм, позволяющий индивидууму работать»).

Природа производства знаний указывает на важность взаимо-действия между разными работниками, в особенности комплеметарно-сти их талантов и умений, – иная ситуация в многоэтапном технологи-ческом процессе в высокоточном производстве (см. работы (Milgrom, Roberts, 1990; Kremer, 1993). Коплементарность труда основана на двух источниках: внутренней разнородности, которая требует разнообра-зия талантов внутри существующих групп работников, занятых в дан-ной отрасли, и внешней разнородности, которая отражает разнообразие между имеющимися в данной отрасли группами работников и ново-прибывшими. Первый тип разнородности стал предметом исследова-ния Дж. Гроссмана и Дж. Магги (Grossman, Maggi, 2000), которые пред-ложили двухстрановую модель с различным запасом талантов внутри каждой страны и изучили, среди прочего, наем различных индивидуу-мов для выполнения взаимодополняющих заданий и его влияние на ме-ханизм обмена между двумя странами. Мы фокусируем здесь внимание на внешней комплементарности труда местного населения и трудовых мигран-тов в изучаемой отрасли внутри страны, принимающей мигрантов.

Вопрос культурного неприятия, а в общем виде – отношения местного населения к иммигрантам, стал центром общественных де-батов и активного изучения в промышленно развитых странах Се-верной Америки, Европы, Азии и Австралии5. Культурное неприятие могло быть вызвано языковыми барьерами, трудностями изучения

4 Историческая справка: открытость иммигрантам – сравнительно новое явление. Китайская иммиграция (за-прещенная в США в 1880 г.) и японская иммиграция (запрещенная в 1905 г.) считались в то время не совмес-тимыми с американскими базовыми культурными ценностями и неоправданными с экономической точки зре-ния (Maignan et al., 2003).5 Эмпирические труды по изучению отношения к иммиграции можно найти, например, в (Espenshade, Hemp-stead, 1996; Bauer et al., 2000; Dustmann, Preston, 2001; Kessler, 2001; O'Rourke, Sinnott, 2003; Mayda, 2005; Fac-chini, Mayda, Puglisi, 2009), а теоретические исследования – в (Chao, Hazari, Laffargue, 2007).

12

местного языка, предубеждениями местных жителей по отношению к иммигрантам, различием культурных, религиозных и поведенческих привычек местного населения и иммигрантов. Различное отношение к иммигрантам в разных странах можно также объяснить перепле-тением исторических, культурных, языковых, этнических, религи-озных, географических и экономических причин, которые мы здесь не рассматриваем, мы просто принимаем факт, что в разных странах в разной степени проявляется культурное неприятие между местным населением и иммигрантами.

Важно отметить, что комплементарность труда и культурное неприятие могут быть связаны между собой, но тем не менее представ-ляют собой разные явления. Комплементарность труда зависит от тех-нологической части производства, где индивидуумы из разных стран с разными культурными навыками могут успешно соединить их в общем производственном процессе, объединяющем всех, как плавильный ко-тел. В то же время культурное неприятие – концепция, описывающая в основном культурную несовместимость между различными этниче-скими, языковыми и религиозными группами. Его часто описывают в терминах отношения местных жителей к иммигрантам (см. растущую по объему эмпирическую литературу по этой теме).

Мы будем рассматривать некооперативную игру между двумя странами, сделавшими стратегический выбор своих иммиграцион-ных квот, принимая во внимание различия экономических параме-тров этих стран. Кроме того, присутствуют внешние эффекты, по-рожденные различной структурой заработной платы иммигрантов. Заработная плата иммигрантов состоит из двух частей: общемировая (определяется общим числом иммигрантов) и особенная для страны компонента (она зависит от уровня культурного неприятия имми-грантов в данной стране).

Покажем, что для любого набора параметров в нашей моде-ли существует единственное равновесие Нэша в чистых стратегиях. Обсудим возможные направления координации и гармонизации им-миграционной политики, которая может увеличить благосостояние в обеих странах.

В данной модели в условиях равновесия общее число имми-грантов в двух странах может быть избыточным. Таким образом, ско-ординированная и гармонизированная иммиграционная политика может повысить благосостояние обеих стран. При этом необязатель-но, что материальное положение в каждой стране улучшится после введения ограничения числа иммигрантов. Если экономические пара-метры стран существенно различаются, для одной из них может быть выгодно сокращение иммиграционной квоты, в то время как другая могла бы выиграть от большего числа иммигрантов. Хотя скоорди-нированное сокращение иммиграционных квот может быть выгодно обеим странам, следует понимать, что этот вывод сделан в отношении

М. Фуджита, Ш. Вебер

13

равновесных уровней иммиграции. Однако на практике дело обстоит иначе: иммиграционные квоты в промышленно развитых странах да-леки от уровней равновесия и поэтому разумной рекомендацией могло бы стать повышение, а не снижение квот.

Модель позволяет заложить основы эмпирических исследова-ний уровня международного стратегического взаимодействия и коопе-рации, а также зависимости этого уровня от культурного неприятия из-за языковых и этнических различий между местным населением и иммигрантами (подробнее см. в (Fujita, Osang, Weber, 2010)).

В частности, мы будем рассматривать положение граждан двух стран A и B и группу потенциальных иммигрантов, обозначаемую I. В силу того что мы исследуем различие стран A и B в плане компле-ментарности труда между местным населением и иммигрантами, пред-полагаем, что каждая из трех групп A, B и I однородна (т.е. состоит из идентичных индивидуумов). Используя терминологию, предложен-ную Дж. Эстебаном и Д. Рэем (Esteban, Ray, 1994) в их трудах по по-ляризации, будем считать, что группы разнородны между собой и од-нородны внутри. В нашей модели три параметра отражают различие между странами A и B:

1) степень комплементарности труда между местным населением стран и иммигрантами;

2) численность населения этих стран; 3) масштаб культурного неприятия между местным населением и

иммигрантами.Статья построена следующим образом. В разд. 2 вводится мо-

дель. В разд. 3 описывается игра выбора иммиграционных квот и формулируется теорема существования и единственности равновесия Нэша, а также результат по гармонизации иммиграционной политики, направленной на повышение благосостояния в двух странах. Разд. 4 является заключительным. Доказательства полученных результатов представлены в приложении.

2. МодельИмеется две промышленно развитые страны A и B и поток имми-

грантов из остального мира. Одно из свойств нашей модели – различие стран в степени комплементарности труда между местным населением и иммигрантами, поэтому страны могут столкнуться с разными результата-ми вклада иммигрантов в производственные возможности каждой страны.

Производственная функция страны j = A, B задана в виде:1/( ) ,j j j

j j jQ N Iα α α= + (1)

где Nj и Ij – коренное население и число иммигрантов в стране j, соот-ветственно.

Параметр αj представляет величину, обратную комплемен-тарности труда местных и иммигрантов в j. Положим, что 0 < αj < 1,


14

и в этом интервале меньшие величины αj отражают более высокую степень комплементарности труда. Отметим также, что при αj ≤ 0 комплементарность сильна: выпуск Qj стремится к нулю, когда число иммигрантов Ij приближается к нулю. Из этого следует, что страна не может выжить без притока иммигрантов. Чтобы избежать такой не-реалистичной картины, исключим случай αj ≤ 0.

Однако, когда αj превышает 1, кривая равного числа (изокванта) стран j строго вогнута, так что одновременное участие местных и им-мигрантов оказывается вредным для производственных процессов. Это может произойти в том случае, когда культурный разрыв между местными и иммигрантами слишком велик и препятствует успешной интеграции разнородного населения в производственный процесс. Если αj = 1, соединение местных жителей и иммигрантов оказывает нейтральное воздействие на производство.

Сосредоточим наш анализ на интересном и значимом случае, когда 0 < αj < 1 и когда местные жители и иммигранты обладают до-статочной степенью комплементарности навыков, чтобы увеличить производительность отрасли, в которой заняты, но не столь большой, чтобы без иммигрантов нельзя было бы обойтись.

Заработная плата иммигранта состоит из двух частей: общеми-ровой (одинаковой для обеих стран) и некоторой специфической для каждой страны компоненты, свойства которой будут описаны ниже. Общемировая часть заработной платы в условиях острой мировой кон-куренции за услуги высококвалифицированных иммигрантов будет до-статочно высокой, чтобы вынуждать их иммигрировать. Полагаем, что возрастающая кривая предложения иммигрантов задается формулой:

,Iw c I= + γ (2)где c и γ – положительные константы, а I = IА + IВ показывает общее чис-ло иммигрантов в странах A и B.

Как отмечалось ранее, кроме параметров численности и компле-ментарности труда, страны различаются по степени культурного непри-ятия между местным населением и иммигрантами. Этот тип межстрано-вой разнородности играет важную роль в нашем анализе. Несмотря на то что реальная заработная плата иммигрантов в обеих странах одина-ковая, необходимо учитывать еще и разницу в национальных культурах. Если языковые, культурные и религиозные препоны, с которыми стал-киваются иммигранты в стране B, существенно больше, чем в стране A, то заработная плата, необходимая для привлечения иммигрантов в стра-ну B, должна быть выше, чем в стране A. Поэтому заработная плата, кото-рую предстоит предлагать иммигрантам в стране j, задается формулой:

,j I jw w f= + (3)где fj – степень культурного неприятия страны, j = A, B. Представим благосостояние страны j = A, B в виде6:

.j j j j j I j j jW Q w I Q w I f I= − = − − (4)6 Здесь мы в неявном виде предполагаем круговой поток миграции между страной j и остальным миром (на-зываемый «временной миграцией» (Wong, 1995), когда иммигранты не остаются надолго в стране j. Таким об-разом, в силу отсутствия права голоса у иммигрантов благосостояние страны j принадлежит только местным жителям. В общем виде это означает, что можно заменить wIIj на θj wI Ij, где θj ∈ [0, 1] и является параметром, от-


15

Иммиграционная квота страны j = A, B рассчитывается по формуле /j j jx I N= (5),

и отражает долю иммигрантов в коренном населении. Уровни произ-водства в двух странах определяются по формуле

1/ 1/(1 ) , (1 ) ,A A A B B BQ N x Q N xα α β β= + = + (6)

где степени комплементарности αА и αB заменены на α и β соответ-ственно. Удобно выразить реальную заработную плату иммигранта и уровень благосостояния в стране j в терминах иммиграционных квот:

( ),I A A B Bw c N x N x= + γ + (7)

.j j I j j j j jW Q w N x f N x= − − (8)

В качестве примера рассмотрим иммиграцию китайцев в США и Японию. В целом, китайским иммигрантам непросто интегриро-ваться в производственный процесс Японии, где требуется высокая степень культурной однородности и интенсивное взаимодействие и общение работников между собой. Таким образом, степень компле-ментарности труда китайских иммигрантов в Японии сравнительно низкая. Иная ситуация в США, где после получения соответствующего образования китайские иммигранты проявляют сравнительно высо-кий уровень комплементарности труда. Общепризнанно, что США – более открытая для иммиграции страна, чем Япония. Кроме того, для китайских иммигрантов в Японии существуют языковые и исто-рические сложности. Хотя китайские иероглифы используются как в Китае, так и в Японии, их произношение в двух странах совершен-но различное. Еще важнее тот факт, что структура китайского языка очень похожа на структуру английского языка и очень сильно отли-чается от структуры японского. Кроме того, из-за воспоминаний о тя-гостных исторических событиях и отношениях между двумя странами можно предполагать более высокую степень культурного неприятия китайских иммигрантов в Японии, чем в США.

Заметим, что у индийских иммигрантов в США и Японии со-всем иные проблемы. Соединение разнородного населения – японцев и индийцев – может быть вредным в оттачивании высококачествен-ного производства путем непрестанных «kaizen» в производственном процессе. Напротив, смешивание разнородного населения – амери-канцев и индийцев – порождает более высокую комплементарность при разработке программного обеспечения. Таким образом, величи-на комплементарности труда местного населения и индийцев в США будет выше, чем соответствующая величина в Японии. Можно также предположить, что в смысле культурных различий индуизм равно далек от христианства и от буддизма. Но, учитывая колониальное прошлое страны, много образованных людей в Индии говорят по-английски, поэтому степень культурного неприятия в США ниже, чем в Японии.

ражающим уровень интеграции иммигрантов в общество страны j. Значение θ = 1 соответствует нашей модели, в то время как другой крайний случай, θ = 0, отражает ситуацию полной интеграции иммигрантов, при котором их заработок полностью входит в благосостояние страны.


16

3. Игра выбора иммиграционных квотПродолжим формальное описание модели. Рассмотрим много-

мерное пространство параметров P, где каждая точка p P∈ представ-ляет «состояние мира»: степени комплементарности труда, численно-сти населения и культурного неприятия в двух странах, т.е.

{ ( , , , , , ) | 0 , 1, , , , 0}.A B A B A B A BP p N N f f N N f f≡ = α β < α β < > (9)

Пусть задан вектор p P∈ , описывающий состояние мировой экономики. Рассмотрим игру Γ(p) между двумя странами A и B, чьими стратегиями являются выборы иммиграционных квот, xA и xB , соответ-ственно. Выигрыш страны j = A, B представлен уровнем благосостоя-ния Wj (xA , xB), который зависит от уровня производства, заработной платы иммигрантов и культурного неприятия между местным населе-нием и иммигрантами в данной стране:

( , ) .j A B j I j j j j jW x x Q w N x f N x= − − (10)

Получаем основной результат, который сформулируем в виде теоремы.

Теорема 1. Для каждого p P∈ игра иммиграционными квотами Γ(p) допускает единственное равновесие Нэша в чистых стратегиях. Более того, в равновесии обе страны выбирают строго положительные иммиграци-онные квоты.

Доказательство этой теоремы приведено в Приложении. Сначала будет показано, что кривые реакции в обеих странах

* ( )A Bx x и * ( )A Bx x пересекаются при каждом выборе p. Причина един-ственности равновесия основана на том, что наклон кривых реакции ограничен 0 и −17. Иными словами, увеличение иммиграционной кво-ты в стране A на e станет причиной снижения иммиграционной квоты меньше чем на e в стране B, и обе кривые реакции пересекутся не более чем в одной точке. Вместе с доказательством существования это усло-вие гарантирует единственность равновесия.

Вопрос в том, может ли политика правительства повысить благосостояние в стране. Рассмотрим политику, направленную на сглаживание культурного неприятия, и инвестиции в образование, на-правленные на комплементарность труда. В данной статье мы не рас-сматриваем долгосрочных стратегий гармонизации, но задаем вопрос, может ли скоординированная и гармонизированная иммиграционная политика в странах A и B повысить благосостояние их населения. Оказывается, что равновесные уровни иммиграции вызывают избы-точное число иммигрантов. Этот результат ясно показывает необхо-димость скоординированной иммиграционной политики, что может быть выгодно обеим странам. Более того, мы покажем, что гармонизи-рованное сокращение равновесных уровней иммиграции (как в отно-сительных, так и в абсолютных значениях) повысило бы благосостоя-ние в обеих странах.

7 Аналогичный довод часто используют при исследовании единственности равновесия Курно, см. (Tirole, 1988, chapter 5).


17

Для каждой точки p в пространстве параметров P рассмотрим кооперативный результат ( ( ), ( )c c

A Bx p x p ), который максимизирует об-щее благосостояние двух стран, т.е. для данного p P∈ страны пыта-ются найти

2( , )max { ( , ) ( , )}.A B

A A B B A Bx xW x x W x x

++∈ℜ+ (11)

Покажем, что, несмотря на степень разнородности по разме-ру, культурное неприятие и комплементарность труда между местным населением и иммигрантами, общая численность иммигрантов в двух странах в состоянии равновесия всегда избыточна.

Теорема 2. Для каждой точки p P∈ общее число иммигрантов при некооперативном равновесии больше, чем при совместной максимизации бла-госостояния:

( ) ( ) ( ) ( ).c c e eA A B B A A B BN x p N x p N x p N x p+ < + (12)

Заметим, что из теоремы 2 не следует, что равновесная им-миграционная квота избыточна для каждой страны. Теорема лишь утверждает, что общее число иммигрантов в двух странах избыточно. Действительно, возможно, если у стран совершенно разные параме-тры, одной из них следует увеличить свою иммиграционную квоту при кооперативном результате. Но это не относится к странам с похожими характеристиками8, где иммиграционная квота каждой страны избы-точна по отношению к кооперативному решению.

Теорема 3. Пусть точка p = (α, α, N, N, f, f ) ∈ P представляет две страны с идентичными характеристиками. Тогда существует положитель-ное число e такое, что для каждой точки p' ∈ P, удовлетворяющей || p — p' || < e, для каждой страны j = A, B выполняется неравенство x cj (p') < x сj (p').

Проанализируем, как обе страны могут увеличить свое благосо-стояние с помощью гармонизированной иммиграционной политики. Рассмотрим два подхода: гармонизированное относительное и гармо-низированное абсолютное сокращение квот. При первой стратегии обе страны сокращают свои уровни иммиграции на одинаковое чис-ло процентов, а при второй – уменьшают свои равновесные квоты на одно и то же число процентных пунктов.

Теорема 4. Пусть задана точка p P∈ .1. Относительное сокращение. Существует число λ, 0 < λ < 1 такое,

что для всех λ' ∈ (λ, 1):

( ( ), ( )) ( ),

( ( ), ( )) ( ).

e e eA A B A

e e eB A B B

W x p x p W pW x p x p W p

′ ′λ λ >

′ ′λ λ > (13)

2. Абсолютное сокращение. Существует μ > 0 такое, что для всех μ' ∈ (0, μ):

( ( ) , ( ) ) ( ),

( ( ) , ( ) ) ( ).

e e eA A B A

e e eB A B B

W x p x p W pW x p x p W p

′ ′−µ −µ >

′ ′−µ −µ > (14)

8 Вообще в симметричных играх, где стратегии являются стратегическими дополнениями, каждый игрок вы-бирает большую величину стратегической переменной, чем величина, соответствующая максимизации общего благосостояния.


18

4. ЗамечанияВ статье была рассмотрена модель двух промышленно разви-

тых стран и большого числа высококвалифицированных иммигран-тов. Характеристики стран могут варьироваться в отношении чис-ленности населения, степени культурного неприятия иммигрантов и комплементарности труда местного населения и иммигрантов. По-следнее является результатом различия производственных процессов в двух странах: одни процессы (например, производство программно-го обеспечения) основаны на разнородной рабочей силе с широким диапазоном культурных, этнических и образовательных характери-стик, а другие (например, высокоточное производство) – на однород-ности и высокой степени взаимодействия между работниками.

В данной некооперативной игре между двумя странами, где каждая принимает стратегические решения путем выбора своей им-миграционной квоты, было показано, что такая игра допускает един-ственное равновесие Нэша в чистых стратегиях, а затем исследова-лись свойства оптимальности равновесного исхода. Оказывается, что в стране, где более развито производство и выше уровень толерантно-сти по отношению к иммигрантам, равновесной будет большая имми-грационная квота. Кроме того, хотя страна с большей численностью населения может иметь больше иммигрантов, но процентное соотно-шение между численностью иммигрантов и местного населения будет ниже. Обе страны могут выгадать от координации своих стратегий, а полученные в статье результаты призывают к гармонизации иммигра-ционных стратегий, направленной на повышение благосостояния в обеих странах.

Чтобы сконцентрировать анализ на различиях в комплементар-ности труда между местным населением в странах A и B и иммигранта-ми, была принята полная однородность внутри групп и разнородность между группами.

Следующим естественным шагом, оставленным для будущих исследований, является обобщение этой модели путем допущения раз-нородности как между странами, так и внутри иммигрантов. Это осо-бенно важно при анализе высокотехнологичных отраслей, где этниче-ское, культурное и социальное разнообразие играет еще более важную роль. Действительно, как показали работы Р. Флориды и Г. Гейтса (Florida, Gates, 2001; Florida, 2002), посвященные развитию больших городов США, разнообразие населения служит показателем успеха высокотехнологичных отраслей в этих городах. Р. Флорида и Г. Гейтс доказывают, что высокий процент гомосексуалистов, художников и других представителей богемы, высокая концентрация рожденных за рубежом жителей тесно связаны с концентрацией в этом регионе вы-соких технологий и ростом региона (см. также (Saxenian, 1999)). Дру-гим важным направлением будущих исследований является изучение последствий для международной торговли от различной промышлен-


19

ной специализации и распределения умений и талантов внутри рабо-чей силы этих стран (см. также работы Г. Гроссмана, Г. Магги и С.П. Даса (Grossman, Maggi, 2000; Grossman, 2002; Das, 2004)).

ПрИлоЖенИеД о к а з а т е л ь с т в о т е о р е м ы 1 Для выигрышей как функций иммиграционных квот, имеем

следующие выражения9:1/( , ) (1 ) [ ( )] ,A A B A A A A B B A A A A AW x x N x c N x N x N x f N xα α= + − + γ + − (15)

1/( , ) (1 ) [ ( )] .B A B B B A A B B B B B B BW x x N x c N x N x N x f N xα α= + − + γ + − (16)

Поскольку функции выигрыша страны A непрерывно дифференцируе-мы и вогнуты по xA для любого xB, определяем наилучший ответ страны A на иммиграционную квоту xB страны B (и наоборот) путем примене-ния условий первого порядка:

( )( , ) ( , ) (2 ) 0,A A BA A A A B B A

A

W x x N g x c N x N x fx

∂= α − − γ + − =

∂ (17)

( )( , ) ( , ) (2 ) 0,B A BB B B B A A B

B

W x x N g x c N x N x fx

∂= β − − γ + − =

∂ (18)

где функция g : (0, 1)× Â++ ® Â++

задана в виде1/ 1 1 1/ 1( , ) (1 ) (1 )g x x x xδ δ− δ− −δ δ−δ ≡ + = + (19)

для каждого δ ∈ (0, 1) и положительного x. Легко увидеть, что для каждого δ ∈ (0, 1) функция g(δ, •) убывает на Â++, ( )

0lim , x

g x→

δ = +∞ и ( )lim , 1.

xg x

→+∞δ =

Отсюда следует, что решения условий первого порядка (18) и (19) * ( )A Bx x и * ( )B Ax x корректно определены, положительны, непре-рывны и строго убывают по выбору квоты другой страной. Более того, они стремятся к нулю, когда иммиграционная квота другой страны стремится к бесконечности, и имеют конечное значение, если квота другой страны стремится к нулю. Таким образом, функции наилучшей реакции двух стран пересекаются, доказывая существование равнове-сия Нэша.

Уравнение (18) подразумевает, что наилучшая реакция стра-ны A задается формулой

( )1 2 /1,

(1 ) (1 ) 2

qA B

B A A A

dx Ndx x x N− α α−α− −α

γ= −

−α + + γ (20)

а лучшая реакция страны B, согласно уравнению (19), –

( )1 2 /1.

(1 ) (1 ) 2

qB A

A B B B

dx Ndx x x N− β β−β− −β

γ= −

−β + + γ (21)

9 Поскольку благосостояние каждой страны снижается от увеличения иммиграционных квот другой, то им-миграционные квоты на самом деле являются стратегическими субститутами (Bulow, Geanakoplos, Klemperer, 1985).


20

Отметим, что величина, обратная правой части уравнения (20), имеющая вид

( )1 2 /1(1 ) (1 ) 2 / ,A A A Bx x N N− α α−α− −α − −α + + γ γ (22)

представляет собой наклон кривой реакции страны A по отношению к оси xA. Однако выражение (22) больше чем 0.5 / ,A BN N− в то время как выражение в (21) меньше чем 2 / ,A BN N− т.е. кривая реакции страны В на оси xA везде имеет меньший наклон, чем кривая реакции страны A. Таким образом, две кривые реакции не пересекаются более одного раза, что дает доказательство существования и единственность равно-весия Нэша. Поскольку пересечение происходит во внутренней точке положительного квадранта, это завершает доказательство теоремы. ■

Д о к а з а т е л ь с т в о т е о р е м ы 2 Возьмем точку p = (α, β, NA, NB, fA, fB) ∈ P. Кооперативный исход

( ( ), ( )c cA Bx p x p ) удовлетворяет следующим условиям первого порядка:

( ) ( ) 0.A B A B

A B

W W W Wx x

∂ + ∂ += =

∂ ∂ (23)

Из выражений (16) и (17) следует, что кооперативный исход удовлет-воряет уравнениям

( , ) 2 2 ,A A A B B Ag x N x c N x fα − γ = + γ + (24)

( , ) 2 2 .B B B A A Bg x N x c N x fβ − γ = + γ + (25)

Обратите внимание, что (25) и (18) являются частными случаями урав-нения

( , ) 2 0.A A A B B Ag x N x c qN x fα − γ − − − = (26)

Действительно, если q = γ, то (27) превращается в (18), а если q = 2γ, то – в (25). Аналогично, (26) и (19) являются частными случаями уравнения

( , ) 2 0.B B B A A Bg x N x c qN x fβ − γ − − − = (27)

Обозначим решения уравнений (27) и (28) через qAx и q

Bx , соот-ветственно. Достаточно показать, что функция NA

qAx + NB

qBx убывает

по q на интервале [γ, 2γ]. По теореме о неявной функции имеем

2( ( , ) 2 ) ,q q q qA B B B B A B Adx N x g x N qN N x

dq− β − γ −

= −∆

(28)

где 2

2 2( ( , ) 2 )( ( , ) 2 ) ,q qA A B B A Bg x N g x N q N N∆ = α − γ β − γ − (29)

а g2 является производной функции g по второму аргументу. Поскольку производная отрицательна и q ≤ 2γ, то Δ > 0.

Аналогично,

2( ( , ) 2 ) .q q q qB A A A A A B Bdx N x g x N qN N x

dq− α − γ −

= −∆

(30)


21

Тогда2 2( ) {[ ( , ) ( , ) ] (2 )[ ]}.

q q q q q q q qA A B B A B A B B A A A B Bd N x N x N N g x x g x x q N x N xdq+ − α − β + γ − +

= −∆

2 2( ) {[ ( , ) ( , ) ] (2 )[ ]}.q q q q q q q q

A A B B A B A B B A A A B Bd N x N x N N g x x g x x q N x N xdq+ − α − β + γ − +

= −∆

К тому же, поскольку значения g2 отрицательны, неравенство 2γ − q ≥ 0 означает, что последнее выражение отрицательно. ■

Д о к а з а т е л ь с т в о т е о р е м ы 3 Пусть p =(α, α, NA, NA, fA, fA)∈P. Теорема 2 утверждает, что

( ) ( ) ( ) ( ).c c e cA B A Bx p x p x p x p= < = Из непрерывности следует, что эти со-

отношения будут сохраняться в окрестности точки ,p т.е. существует такая окрестность ( ) ,U p P⊂ что ( ) ( )c e

A Ax p x p< и ( ) ( )c eB Bx p x p< для каж-

дого ( ).p U p∈ ■

Д о к а з а т е л ь с т в о т е о р е м ы 41. Рассмотрим функцию WA (λxA, λxB), где λ – положительное чис-

ло. Согласно (16), можно записать:1/( , ) (1 ) [ ( )] .A A B A A A A B B A A A A AW x x N x c N x N x N x f N xα αλ λ = + − + γ + − (32)

Дифференцируя по λ, получаем:

1/ 1 1( , ) (1 ( ) ) [ 2 ( )] .A A BA A A B B A A A A A A A

dW x x N x x c N x N x N x f N xd

α α− α α−λ λ= + λ λ − + λγ + λ −λ

λ

1/ 1 1( , ) (1 ( ) ) [ 2 ( )] .A A BA A A B B A A A A A A A

dW x x N x x c N x N x N x f N xd

α α− α α−λ λ= + λ λ − + λγ + λ −λ

λ

Значение последнего выражения при λ = 1 и ( ( ), ( )e eA Bx p x p ) рав-

няется( )( ( , ( )) 2 ( ) 2 ( )e e e e

A A A A B B Ax p g x p N x p N x p c fα − γ − γ − − (34)

и, согласно (18), отрицательно. Таким образом, небольшое увеличе-ние λ улучшает благосостояние страны A. Доказательство для страны B проводится по той же схеме.

2. Рассмотрим функцию WA(xA + ε, xB + ε), где ε – действительное число. Согласно (16), имеем

1/( , ) (1 ( ) )[ ( ( ) ( )] ( ) ( ).

A A B A A

A A B B A A A A A

W x x N xc N x N x N x f N x

α α+ e + e = + + e −− + γ + e + + e + e − + e

(35)

Взяв производную от этой функции благосостояния по ε, при ε = 0 по-лучим:

1/ 1 1(1 ) [ 2 ( )] .A A A B B A A A A A AN x x c N x N x N x f Nα α− α−+ − + γ + − (36)

Из уравнения (18) вытекает, что последнее выражение отрица-тельно в точке ( ( ), ( )).e e

A Bx p x p Таким образом, небольшое увеличение ε повысит благосостояние страны A. Доказательство для страны B про-водится по той же схеме. ■


(31)

33)

22

ЛитератураBauer T.K., Lofstrom M., Zimmermann K.F. (2000): Immigration Policy, Assimila-

tion of Immigrants and Natives’ Sentiments Towards Immi grants: Evidence from 12 OECD Countries // Swedish Econ. Policy Re v. Р. 11–53.

Bulow J., Geanakoplos J., Klemperer P. (1985): Multimarket Oligopoly: Strategic Substitutes and Complements // Journal of Political Econ . Vol. 93. Р. 488–511.

Chao C.-C., Hazari B., Laffargue J.-P. (2007): A Simple Theory of the Optimal Number of Immigrants. Discus sion Paper. Hong Kong: Chinese University of Hong Kong.

Das S.P. (2004): Vertical Diversity and Equilibrium Growth. Discussion Paper. June. New Delhi: Indian Statistical Institute.

Dustmann C., Preston I. (2001): Racial and Economic factors in Attitudes to Immigra-tion. IZA Discussion Paper. № 189.

Espenshade T.J., Hempstead K. (1996): Contemporary American Attitudes Towards U.S. Immigration // International Migration Rev. Vol. 30. Р. 535–570.

Esteban J.M., Ray D. (1994): On the Measurement of Polarization // Econometrica. Vol. 62 (4). Р. 819–851.

Facchini G., Mayda, A.M., Puglisi R. (2009): Illegal Immigration And Media Exposure: Evidence on Individual Attitudes. CEPR Discussion Paper #7593.

Florida R. (2002): Bohemia and economic geography // Journal of Eco n. Geography. Vol. 2. Р. 55–71.

Florida R., Gates G. (2001): Technology and tolerance: the im portance of diversity to high-tech growth. Discussion Paper. Washington: Brookings Institute.

Fujita M., Osang T., Weber S. (2010): Immigration policies, La bor Complementarity, and Cultural Frictions: Theory and Evidence. SMU Working Paper.

Fujita M., Thisse J.-F. (2003): Does economic agglomeration foster economic growth? And who gains and looses from it? // Japanese Econ. Rev. Vol. 54. Р. 121–145.

Grossman G. (2002): The Distribution of Talent and the Pattern and Consequences in International Trade. CESifo Working Paper #745.

Grossman G., Maggi G. (2000): Diversity and growth // American Econ. Rev. Vol. 90 (5). Р. 1255–1275.

Imai M. (1989): Kaizen: the Key to Japan’s Competitive Success. N.Y.: McGraw-Hill.Kessler A. (2001): Immigration, Economic Insecurity and the «Ambiva lent» American

Public. The Center for Comparative Immigration Studies. Discussion Paper №41. San-Diego: University of California.

Kremer M. (1993): O-Ring Theory of Economic Development // Quar terly Journal of Econ. Vol. 18. Р. 551–575.

Maignan C., Ottaviano G., Pinelli D. (2003): Economic Growth, Innovation, Cultural Diversity. What Are We All Talking About? A Critical Survey of the State-of-the-Art. The Fondazione Eni Enrico Mattei Working Paper №12.2003.

Mayda A.M. (2005): Who is Against Immigration? A Cross-Country Investigation of In-dividual Attitudes Towards Immigrants. Discussion Paper. Georgetown: Georgetown University.

Milgrom P., Roberts J. (1999): The Economics of Modern Manufac turing: Technol-ogy, Strategy, and Organization // American Econ. Rev. Vol. 71. Р. 845–858.

O’Rourke K.H., Sinnott R. (2003): Migration Flows, Political Econ omy


23

of Migration and the Empirical Challenges. Eco nomic Paper № 2003. Dublin: Trinity College.

Saxenian A. (1996): Regional Advantage: Culture and Competition in Silicon Valley and Route. №128. Cambridge: Harvard University Press.

Saxenian A. (1999): Silicon Valley’s New Immigrant Entrepreneurs. San Francisco: Public Policy Institute of California.

Tirole J. (1988): The Theory of Industrial Organization. Cambridge: The MIT Press.

Wong K. (1995): International Trade in Goods and Factor Mobility. Cambridge: The MIT Press.Поступила в редакцию 13.02.2009 г.

M. FujitaKonan University, Kobe, Japan, and the Research Institute of Economy, Trade and Industry, Tokyo, Japan,

S. WeberDepartment of Economics, SMU, USA, and CEPR

Immigration Quotas in the Globalized Economy

We consider a model with two industrialized countries facing a flow of high-skilled immigrants from the “rest of the world”. The countries, that choose immigration quotas, differ in degree of labor complementarity between the natives and immigrants, the population size, and level of cultural friction. We show that the total number of immigrants in equilibrium can be excessive, so that coordinated and harmonized immigration policies may improve the welfare of both countries. It is not necessarily true though that both countries would be better off by reducing the number of immigrants. If countries’ characteristics are sufficiently diverse, no country could be better off by reducing its immigrant quota, while the other would benefit from a larger number of immigrants.

Keywords: intra-country heterogeneity, labor complementarity, immigration quota, policy harmonization.

JEL classification: C72, F22, O3, R1.


24

Г.И. ПеникасГУ ВШЭ, Москва

Модели «копула» в приложении к задачам финансов1

… в центре нижнего яруса (органа) помещаются … механизм соединений или копуляций клавиатур…

Еженедельник «Музыка», № 22, 1911 г.

Цель данной статьи – ознакомить читателя с аппаратом моделей «копу-ла», продемонстрировать возможности его приложения к таким финансовым задачам, как оценка риска, его хеджирование, выбор оптимального инвестици-онного портфеля, оценка стоимости сложных финансовых инструментов и по-строение моделей дюрации. Для этой цели вначале подробно описывается поня-тие «копула» и приводятся ее основные семейства. Затем разбираются вопросы оценки и проверки качества инференции полученных моделей. Дается анализ эмпирических работ по применению копул в обозначенных задачах финансов. В заключении освещаются основные проблемные области, требующие дальней-шей разработки.

Ключевые слова: копула, архимедовы, экстремальные, риск, хеджи-рование, дюрация.

Классификация JEL: C16, C46.

1. ВведениеВ современной финансовой литературе широко используют-

ся показатели линейной взаимосвязи (например, в оптимизации – (Lintner, 1965; Samuelson, 1969; Merton, 1973; Markowitz, 1990); в хеджировании – (Cecchetti et al., 1988; Myers, Hanson, 1996); в оцен-ке рисков – (RiskMetrics, 1996)), однако есть ряд научных результатов, говорящих о неадекватности такого подхода (в том числе в связи с не-нормальностью распределения, что обсуждается в (Clemen, Reilly, 1999; Embrechts et al., 1999; Ane, Kharoubi, 2003)). Данный вывод отно-сится и к оценке рисков как к отдельной группе финансовых перемен-ных. В частности, в (Alexander, Pezier, 2003, р. 26) отмечено, что мера линейной корреляции может применяться для агрегирования рисков только на краткосрочном временном промежутке, на длительном же ее использование некорректно, так как имеют место экстремальные явления и проявления высокой степени зависимости.

Наиболее элегантным решением проблемы негауссовского характера распределения случайных величин (включая финансовые риски) являются копулы. При этом заметим, что копулы уже нашли успешное применение при моделировании природных явлений (на-пример, по океанологии: см. работу (Michele de et al., 2007)), при ис-следовании способов перемешивания данных как средства защиты базы данных (подробнее см. (Sarathy et al., 2002)), при анализе микро-экономических данных (Smith, 2003; Genius, Strazzera, 2004; Sun et al., 2008; Kim et al., 2007).

1 Автор выражает благодарность С.А. Айвазяну за научное руководство при подготовке данной статьи и Ф.Т. Але-скерову за подробные комментарии по работе. отдельное спасибо А.н. Кулаковой за поиск музыкальной парал-лели с копулами. Автор также признателен коллегам за обсуждение доклада с предварительными наработками по теме на первом российском экономическом конгрессе-2009, в частности А.С. Козлову.


25

Копула – это функция, позволяющая перейти от одномерных (частных) распределений случайных величин к совместному рас-пределению. Необходимо заметить, что для решения задачи оценки многомерного распределения могут быть также использованы такие подходы, как многомерные GARCH-модели (подробнее см. (Bauwens et al., 2006)); модели с переключающимися режимами корреляции (threshold-correlation models) (Houle, 2008); условные распределения (Walter et al., 2004). Подчеркнем, что предметом данной работы явля-ется описание моделей «копула» и их применения в решении финан-совых задач без сравнения их эффективности в соотношении с вы-шеописанными альтернативными подходами.

Изучение моделей «копула» представляет особую актуальность ввиду законодательных инициатив по регулированию рисков коммерче-ских банков и контролю уровня достаточности их капитала. Весной 2009 г. базельский комитет по банковскому надзору выделил копулы как один из наиболее корректных способов оценки рисков (BCBS, 2009, p. 28).

Структура статьи выглядит следующим образом. В разд. 2 дает-ся определение модели «копула» и приводятся ее основные семейства; в разд. 3 – подходы к оценке данных моделей; в разд. 4 – методы диа-гностики качества инференции полученных моделей; в разд. 5 – основ-ные эмпирические приложения моделей «копула» к задачам финансов. В разд. 6 обсуждаются вопросы, которые открывают дальнейшие на-правления исследований.

2. Обзор моделей

2.1. определение копулыПусть 1X и 2X – случайные величины, функции распределения

вероятности которых определены на множествах A и B соответствен-но. Будем обозначать реализацию i случайной величины j как ( )jx i .

Будем называть функцию 1 2( , )C X X возрастающей по каждой переменной 1X и 2X , если для нее выполняется следующее условие

при (1) (2)j jx x≤ :

1 2 1 2 1 2 1 2( (2), (2)) ( (1), (1)) ( (2), (1)) ( (1), (2)) 0C x x C x x C x x C x x+ − − ≥ . (1)

Введем понятие подкопула 1 2( , )C X X как двумерную функцию двух переменных2 1X и 2X , определенную на множестве A B× , [0;1]A∈ и [0;1]B∈ , с областью значений [0;1] и удовлетворяющую условиям:

1) ограничение снизу, т.е. 1 2( , ) 0C X X = , если : 0ii X∃ = ;

2) 1 2( , ) iC X X X= , если : 1jj i X∀ ≠ = ;

3) возрастание по каждой переменной.

Тогда копула – это подкопула в случае [0;1]A = и [0;1]B = . При страховых (актуарных) вычислениях и при оценке стои-

мости сложных производных финансовых инструментов часто имеют дело с копулой дожития 1 2( , )C X X

, которая определяется по формуле:2 В данном случае не требуется, чтобы 1X и 2X были случайными величинами.

Модели «копула» в приложении к задачам финансов

26

( )1 2 1 1 2 2 1 2 1 2( , ) ; 1 ( , )C X X P X x X x X X C X X= > > = + − +

. (2)

Таким образом, любая копула обладает следующими свойствами.

1. Ограниченность

10 ( ,..., ) 1.nC x x≤ ≤ (3)

2. Наличие границ Фреше–Хефдинга (Frechet–Hoeffding)

Max(0, 1) ( , ) Min( , ).u v C u v u v+ − ≤ ≤ (4)

3. Упорядоченность (доминирование). Копула 2C доминирует над копулой 1C , или 1 2C C , в случае когда 1,..., nx x∀ выполняет-ся неравенство 1 1 2 1( ,..., ) ( ,..., )n nC x x C x x≤ .

Использование копул для восстановление многомерного со-вместного распределения основано на выводах теоремы Шкляра, вве-денной в (Sklar, 1959).

Теорема Шкляра. Пусть H – совместная функция распределения двух случайных величин x, y, которые имеют частные функции распределения F и G соответственно. Тогда существует такая копула C, что для любого x, y можно записать:

: ( , ) [ ( ); ( )] , ( ; )С H x y C F x G y x y∃ = ∀ ∈ −∞ +∞ (5)

Причем если функции F и G непрерывны, то копула C единственна; в противном случае копула C может быть всегда определена на обла-сти значений F и G. И наоборот, если C – копула, а F и G – частные (маргинальные) функции распределения, то функция H, определен-ная выше, является функцией совместного распределения с аргумен-тами F и G.

2.2. основные семейства копулВыделяют несколько основных семейств копул: эллипсообраз-

ные, архимедовы, экстремальные. Прежде чем перейти к рассмотре-нию отдельных семейств копул, необходимо ввести такие понятия, как «независимая копула» и «полноценная копула».

Независимая копула, или копула произведения (product copula), соответствует случаю независимости случайных величин и определя-ется следующим образом:

( )1 2 1 2; ;...; ... ,m mC u u u u u u=

(6)

где iu – обратная функция распределения случайной величины i.

Полноценная копула (comprehensive copula) – это копула, кото-рая включает границы Фреше–Хефдинга и случай независимой копу-лы как частные случаи значений параметров.

Эллипсообразные копулы (гауссовская и Стьюдента) про-исходят из аналитических форм записи многомерного гауссовского распределения и распределения Стьюдента. Они позволяют восста-навливать симметричные совместные распределения. Необходимо заметить, что для получения многомерного нормального распреде-

Г.И. Пеникас

.

27

ления необходимо взять гауссовскую копулу и гауссовские частные распределения, а для распределения Стьюдента – копулу Стьюдента (t-копулу) и частные распределения Стьюдента с одинаковым числом степеней свободы.

В своей работе К. Александер и Дж. Пезье подчеркивают, что использование гауссовской копулы допустимо только в случае, когда зависимость случайных величин может быть в полной мере отражена линейной корреляцией (Alexander, Pezier, 2003, р. 72).

Архимедовы копулы можно представить в виде:

( ) ( ) ( ) ( )11 2 1 2; ;...; ...m mC u u u u u u−= ϕ ϕ +ϕ + +ϕ , (7)

где iu – обратная функция распределения случайной величины i,ϕ – функция-генератор копулы.

Свое название архимедовы копулы получили из-за аналогии с архимедовой аксиомой. Архимедова аксиома постулирует, что для лю-бых двух целых положительных чисел a и b всегда найдется такое чис-ло n, что будет верно соотношение na b> . Для копулы введем следую-щие обозначения: 1

Cu u= и 1 ( ; )n nC Cu C u u+ = . Тогда ( ), 0;1u v∀ ∈ : n

Cn u v∃ > , что аналогично аксиоме Архимеда (доказательство данного факта см. в (Nelsen, 2006, р. 115, 122)).

Основными архимедовыми копулами являются копулы Клэй-тона, Гумбеля, Франка, Али-Микаэля-Хака (их формы записи см. в (Nelsen, 2006, р. 116–121)).

Экстремальные копулы созданы на основе одномерных зако-нов распределения экстремумов. Для них должно выполняться соот-ношение (Bouye, 2002, р. 5):

( ) ( )1 2 1 2; ;...; ; ;...; 0.t t t tm mC u u u C u u u t= ∀ > (8)

В статье (Ghoudi, Khoudraji, Rivest, 1998) дается обзор двумер-ных экстремальных копул Галамбоса, Гумбеля (первого и второго ти-пов), Маршалла–Олкина.

Другие копулы. В отдельную категорию можно вынести та-кие семейства, которые не относятся ни к одному из выше указан-ных. Так, копулы Плаке и Фарли–Гумбеля–Моргенштерна (FGM) не являются копулами ни эллипсообразных распределений, ни экстре-мальных значений. В их функциональной форме так же невозможно выделить функцию-генератор, как в архимедовых. При этом копула Фарли–Гумбеля–Моргенштерна, имея достаточно простую функцио-нальную форму, позволяет моделировать несильную степень зависи-мости, из-за чего ее реже используют в финансовых приложениях, чем остальные.

Копула Плаке была образована алгебраическим способом, ког-да на основе аналитических таблиц вычислялась степень зависимости столбцов от строк (подробнее см. (Nelsen, 2006, p. 89–91)). Необходи-мо добавить, что копула Плаке является полноценной копулой.


28

2.3. Многомерные копулыКопулы получили распространение в вопросах финансов бла-

годаря возможности моделировать более широкий характер взаимос-вязи, чем позволяет многомерный нормальный закон. Особенную свободу дают архимедовы копулы. Тем не менее данное преимуще-ство копул имеет и обратную сторону. Большинство архимедовых ко-пул определяются одним параметром. Это служит основным пунктом критики данных моделей, так как даже идеалистический многомер-ный закон насчитывает 0,5 ( 1)n n − параметров ковариационной ма-трицы, где n – размерность распределения. Поэтому исследователи начали искать пути разрешения «проблемы одного параметра» при моделировании совместных распределений высокой размерности. Ниже будут приведены четыре пути решения, найденные в совре-менных исследованиях автором: иерархические, парные, сводные и факторные копулы.

2.3.1. Иерархические копулыВ работе (Savu, Trede, 2006) авторы обобщают теорию по-

строения иерархических архимедовых копул, которые позволяют моделировать более гибкую структуру зависимости случайных ве-личин. Возьмем простой случай иерархической копулы3 С3,2 от пяти

случайных величин X1,…, X5. Допустим для наглядности, что первые

три переменные X1, X2, X3 тесно взаимосвязаны друг с другом, т.е. их

совместное распределение подчиняется функциональной форме ко-

пулы С1,1; а X4, X5 – взаимосвязаны между собой, т.е. описываются ко-

пулой С2,1. Тогда можно записать: С3,2 (X1,…, X5) = С3,2 (С1,1(X1, X2, X3);

С2,1(X4, X5)). Как указано в работе (Whelan, 2004), такого рода иерар-

хические копулы называются частично вложенными (partially nested).

Если бы совместное распределение имело следующее представление

С(X1,…, X5)=С4,4(X1, С3,3(X2, С2,2(X3, С1,1(X4, X5))), то такие иерархические

копулы назывались бы полностью вложенными (fully nested), так как лю-бая копула более высокого уровня включает все копулы более нижних уровней.

Для того чтобы иерархия копул соответствовала совместному многомерному распределению, помимо условия монотонности функ-ции генератора архимедовой копулы необходимо, чтобы степень за-висимости (значение параметра копулы) снижалась с ростом уровня иерархии. В работе (Hofert, 2008, р. 5169, table 3) перечислены допу-стимые комбинации копул, удовлетворяющие условию монотонности генератора для образования иерархических копул. Наиболее часто среди допустимых М. Хоферт отмечает комбинации с участием копулы Клэйтона и копулы Али-Микаэля-Хака.

3 При обозначении иерархических копул будем руководствоваться следующими обозначениями: в нижнем ин-дексе вначале указывается номер копулы, а после запятой – уровень иерархии.


29

Заинтересовавшиеся в этом подходе читатели могут ознакомить-ся с работой (Okhrin et al., 2009), в которой описываются свойства архи-медовых копул и дается расчет индексов зависимости хвостов (tail depen-dence index) многомерного распределения для иерархических копул.

2.3.2. Парные копулыВ работе (Aas et al., 2009) предлагается альтернативный вари-

ант решения проблемы одного параметра в многомерных копулах. Фактически вместо иерархии совместного распределения копула представляется в виде произведения парных условных копул. Для луч-шего понимания идеи приведем пример из (Aas et al., 2009).

Пусть ( )1 2|f x x – это условная плотность распределения слу-чайной величины 1x при реализации случайной величины 2x ; ( )iF x – функция распределения; ( ) ( )1 2;c F x F x – плотность копулы совмест-ного распределения двух случайных величин 1x и 2x . Тогда условную плотность можно записать через копулу как

( ) ( ) ( ) ( )1 2 12 1 2 1| ; ,f x x c F x F x f x= двойную условную плотность величины 1x :

( ) ( ) ( ) ( )1 2 3 13|2 1 2 3 2 1 2| , | ; | |f x x x c F x x F x x f x x= (9)

или, согласно полученному ранее выводу:

( ) ( ) ( ) ( ) ( ) ( )1 2 3 13|2 1 2 3 2 12 1 2 1| , | ; | ; ;f x x x c F x x F x x c F x F x f x= (10)

трехмерную плотность распределения (по принципу условных парных копул):

( ) ( ) ( ) ( ) ( ) ( ) ( ) ( )( ) ( )

1 2 3 1 2 3 12 1 2 23 2 3

13|2 1 2 3 2

, , ; ;

| ; | .

f x x x f x f x f x c F x F x c F x F x

c F x x F x x

= × ×

(11)

Данную запись (11) можно использовать для подстановки в функцию максимального правдоподобия. Таким образом, здесь зави-симость будет моделироваться тремя параметрами, так как плотность совместного распределения разложена на три копулы.

В подтверждение эффективности предложенного подхода авторы (Aas et al., 2009) рассматривают четырехмерное совместное распределе-ние финансовых доходностей, очищенное от эффектов гетероскедастич-ности. В работе показано, что парные копулы Стьюдента точнее описыва-ют эмпирические данные, чем четырехмерная копула Стьюдента.

2.3.3. Сводные копулыДругим подходом, также не привязанным единственно к ар-

химедовых копулам, как и парные копулы, являются сводные копулы. В работе (Laforge, 2008a) обосновывается способ их построения как комбинации двумерных, на основании выводов из теоремы Кимбер-линга для архимедовых копул (данный способ носит название пред-ставление Дарсоу–Нгиена–Олсена).


30

Поскольку произведение двух копул С1 и С2 можно разложить по формуле 1

1 21 2

0

( , ) ( , )( )( , ) ,

C x t C y tС С x y dtt t

∂ ∂

∂ ∂∫то выполняется следующее равенство

11

10

( , )( , )( ,..., ) ... ,n

nC x tC x tС x x dt

t t∂∂

∂ ∂∫ (12)

или в терминах плотности копулы1

11

11 0

( ,..., )( ,..., ) ( , ) .

...

n nn

n iin

C x xс x x c x t dt

x x

∂

∂ ⋅ ⋅∂ ∏∫ (13)

Ч. Лафорж показывает, что если трехмерную копулу всегда можно раз-ложить на три двумерные, то при наличии трех двумерных, являющих-ся производными одной и той же многомерной, восстановить много-мерную возможно лишь при выполнении следующего условия:

1 (1) (2)(3) 1 2

1 20

( , ) ( , )( , )

C x t C x tС x x dtt t

∂ ∂

∂ ∂∫ . (14)

В работе (Laforge, 2008b) демонстрируется переход от класси-ческой копулы к M- и W-сводным копулам. Для их построения исполь-зуется понятие сводной переменной x такой, что:

1

110

( , )( , )( ; ,..., ) .n

in

i

C y tC x tС x y y dtt t=

∂∂=

∂ ∂∏∫ (15)

И понятие верхней границы Фреше–Хефдинга принимает вид( , ) ( , ) min( , )С x t M x t x t= = . (16)

Тогда верно следующее преобразование верхней границы интеграла:

110

( ; ,..., ) ( , )x n

n ii

с x y y c y t dt=

= ∏∫ . (17)

2.3.4. Факторные копулыСреди альтернативных подходов к решению проблемы одного

параметра интерес представляют факторные копулы, поскольку по-зволяют заложить в модель многомерного распределения количество параметров большее, чем в ковариационной матрице многомерного нормального закона. Данный подход подробно освещается в статье (Liebscher, 2008). Поясним основное содержание этого метода. Для этого введем необходимые обозначения.

Пусть [ ] [ ]1,..., : 0;1 0;1dkС С → – копулы, являющиеся функциями

отображения из d-мерного единичного куба на закрытый интервал единичной длины; [ ] [ ]: 0;1 0;1jig → – функции, которые либо строго возрастают, либо тождественно равны единице ( 1,..., ;j k= 1,...,i d= );

[0;1]v∈ ; [0;1]ix ∈ – случайная величина (аргумент функции копулы), равная обратному значению кумулятивной функции распределения. Сформулируем два ключевых требования к функции jig :


31

1) ( )1

;k

jijg v v

=

=∏

2) ( ) ( )0

lim 0ji jivg v g

→+= .

Э. Лейбшер показывает, что следующая функциональная форма также будет являться копулой:

( ) ( ) ( )( )1 1 11

,..., ,...,k

d j j jd dj

C x x C g x g x=

=∏ . (18)

Как видно из функциональной формы (18), число копул k, на которые разбивается совместное распределение, не зависит от его размерности d. Э. Лейбшер предложил данный подход для моделиро-вания разнообразных форм асимметрии совместного распределения, которые не достижимы при стандартных формах архимедовых копул. Практические приложения метода можно обнаружить в работе (Lau-rent, Gregory, 2003), где исследуется оценка стоимости производных финансовых инструментов.

3. Подходы к оценке моделей «копула»

Существует несколько альтернативных методов для решения задачи моделирования совместного распределения с учетом теоре-мы Шкляра. Фактически множество комбинаций определяется воз-можностью параметрической и непараметрической оценки копулы и частных распределений. Все варианты можно обобщить в три метода: параметрический, полупараметрический и непараметрический.

3.1. Параметрический методДанный класс методов предполагает параметризацию как част-

ных распределений, так и копулы. Если базовый подход MLE (Maxi-mum Likelihood Estimation) максимизирует функцию правдоподобия одновременно по частным распределениям и по копуле, то метод «от частных распределений» (Inference for Margin – IFM) разбивает оцен-ку на два этапа: вначале – параметризацию частных распределений, затем – копулы.

3.2. Полупараметрический методПолупараметрический метод также предполагают двухэтапную

оценку копулы. Но на первом этапе вместо параметрической оценки частных распределений берутся эмпирические распределения, а на втором – происходит параметрическая оценка копулы.

В работе (Kim et al., 2007) показано, что полупараметрический метод (SP – semi-parametric) дает более состоятельные и устойчивые (робастные) оценки, чем параметрические методы в случаях, когда вид частного распределения не известен и, как следствие, когда воз-никает угроза их неверной спецификации. О ключевой роли оценки частных распределений в моделировании совместных распределений также пишет Д. Фантаццини (Fantazzini, 2009a).


32

3.3. Непараметрический методСреди непараметрических методов оценки копул можно выде-

лить два подхода: на основе оценки эмпирической копулы и ядерных оценок. Первый подход предполагает оценку функции распределения эмпирической копулы ( ( / , / )nC i n j n ), которая отражает число случаев, когда исходы случайных величин одновременно попали в выбранную ячейку сетки разбиения всего множества вероятностного простран-ства (подробнее см. в (Nelsen, 2006, p. 219). Второй подход предпола-гает непараметрические (включая ядерные) оценки и для частных рас-пределений. Примеры приложения метода представлены в (Liebscher, 2005; Kiwitt, Neumeyer, 2008).

4. Вопросы инференции

Прежде чем перейти к проверке качества инференции конкрет-ной модели «копула», Д. Берг (Berg, 2009, p. 16) предлагает восполь-зоваться результатами Ф. Хуффера и К. Парка, которые предложили тест для проверки многомерной эллипсообразности распределения (Huffer, Park, 2007). Одним из приложений данной методики является проверка многомерной нормальности распределения. Таким образом, проверив исходное распределение на эллипсообразность, становит-ся возможным ответить на вопрос, принадлежит ли искомая копула к классу эллипсообразных или нет.

Тем не менее мне не доводилось пока встретить работы, при-менявшие тест на эллипсообразную симметричность при работе с копулами. Наибольшее распространение получили критерии, сфор-мулированные на основе значения функции максимального прав-доподобия – критерии Акаике (AIC) и Шварца (BIC). Вторыми по частоте применения являются тесты оценки дистанции до эмпири-ческой копулы. Третьими – тесты на основе трансформации Розен-блатта.

4.1. Критерии Акаике и ШварцаМногие работы по приложению копул основывают выбор

модели на критериях Акаике и Шварца (например, (Savu, Ng, 2005; Patel, Pereira, 2008)). Тем не менее, будучи самым простым и интуитивным, данный подход является методологически некор-ректным, потому что критерии Акаике и Шварца предполагают одинаковую функциональную форму моделей, отличающихся чис-лом переменных (Канторович, 2002, с. 252). Поэтому единствен-ное, что возможно в этом случае, – сравнить копулы Стьюдента с разным числом степеней свободы на основе критериев AIC и BIC. Выбирать между копулами разных семейств и, как следствие, раз-ных функциональных форм методологически некорректно. В под-тверждение этого утверждения в работе (Aas et al., 2009, p. 194) по-казано, что сравнение копул Стьюдента и Клэйтона по критерию


33

максимума функции правдоподобия невозможно (фактически, сравнение по критериям AIC и BIC), так как они не имеют единой функциональной формы, будучи невложенными (non-nested).

4.2. Оценка дистанции до эмпирической копулыВ работе (Genest, Remillard, 2004) предлагается тест для анали-

за качества подгонки копулы к фактическому совместному распределе-нию. Тест проверяет, не является ли исходное многомерное распре-деление связкой независимых случайных величин. В этом случае если нулевая гипотеза оказывается верной, то совместное распределение моделируется независимой копулой.

В работе (Remillard, Scaillet, 2009) авторы ставят целью сравне-ние структур зависимости пар двумерных наборов данных. Для этого оцениваются уровни значимости для теста Крамера-фон-Мизеса, осно-ванного на сопоставлении значений двух эмпирических копул. В рабо-те подчеркнуто, что поскольку метод бутстрэпа неприменим в случае теста Крамера-фон-Мизеса, оценка уровней значимости проводится на основе метода Монте-Карло.

4.3. Тесты на основе трансформации РозенблаттаВ 1952 г. М. Розенблатт (Rosenblatt, 1952) впервые предложил

трансформировать многомерный случайный вектор в равномерно распределенный единичный куб, по размерности совпадающий с первоначальным вектором. Приложение подхода трансформации Розенблатта к оценке качества инференции было дано в (Dobric, Schmid, 2007). Фактически при этом оценивается дистанция от пре-образованного случайного вектора до независимой копулы. Суще-ственная удаленность от независимой копулы не позволяет принять нулевую гипотезу о том, что независимая копула лежит в основе ис-следуемых данных.

В качестве завершения обзора тестов на качество инферен-ции моделей «копула» интересно проанализировать три работы, посвященные детальному сравнению разных тестов (Genest, Re-millard, Beaudoin, 2009; Savu, Trede, 2008; Berg, 2009). Прежде всего эти исследователи считают, что мощность любого теста рас-тет с ростом числа наблюдений, ростом размерности распределе-ния и ростом степени взаимосвязи исследуемых переменных. При этом в (Genest, Remillard, Beaudoin, 2009; Berg, 2009) подчерки-вается важная роль нулевой и альтернативной гипотез. В частно-сти, Д. Берг отмечает, что проводить статистические тесты, где нулевой гипотезой является предположение о том, что исследуе-мая копула является архимедовой, получается эффективнее, чем в случаях, когда нулевая гипотеза предполагает эллипсообразную копулу. Все авторы сходятся в том, что наилучшим тестом может являться в общем случае оценка дистанции до эмпирической ко-


34

пулы. Но расхождение мнений возникает в используемой мере дистанции. Так, Д. Берг предпочитает тест на основе статистики Андерсона–Дарлина (Anderson, Darling, 1954). К. Женест с колле-гами отмечают, что введенная в 1954 г. авторами функция взвеши-вания ( )1/ [ 1 ]u u− (где u – случайная величина), призванная давать больший вес значениям хвостов распределения в рассчитываемой статистике, не подтверждает своего свойства при экспериментах с копулами (Genest, Remillard, Beaudoin, 2009, р. 13, point с)). Поэ-тому в (Genest, Remillard, Beaudoin, 2009) предпочтение отдается тестам на основе статистики Крамера-фон-Мизеса, которые, по мнению этих авторов, более состоятельны, чем статистика Кол-могорова–Смирнова для одного и того же случайного процесса.

5. Эмпирические приложения

Рассмотрим пять основных приложений моделей «копула» к задачам финансов: построение модели дюрации, оценку стоимости производных финансовых инструментов, оценку рисков портфеля активов, выбор оптимальной структуры инвестиционного портфеля и хеджирование риска.

5.1. Построение модели дюрацииВ финансах модели дюрации появляются в работах (Savu,

Ng, 2005; Ng, 2008). Дюрация – это время между подачей торго-вых заявок (сделок) на бирже. Так, если базой (Savu, Ng, 2005) являются только поданные заявки, то для (Ng, 2008) – заявки и заключенные сделки. Если массив первого исследования насчи-тывает 60 тысяч наблюдений за две недели, то второго – уже 400 тысяч за три месяца. Фактически копула используется для моде-лирования зависимости между временными отсечками смежных заявок. Так, в работе (Savu, Ng, 2005) авторы приходят к выводу, что ретроспективный прогноз, проведенный ими на данных вто-рой недели, более точен по моделям «копула» (особенно по смеси копул), чем по моделям, предполагающим многомерную нормаль-ность распределения. Тем не менее ими не отвергается возмож-ность наличия зависимости не только между смежными заявками, но и между более удаленными. Это указывает на потребность мо-делирования копулы большей размерности. Продолжая идею мо-делирования смеси копул, в (Ng, 2008) оценивается динамическая смесь копул Клэйтона и копулы дожития Клэйтона, где вес копу-лы авторегрессионно зависит от веса в прошлом периоде. У. Нг показывает, что модель дает статистически более устойчивые ре-зультаты (оценка ожидаемой дюрации меньше и ее стандартное отклонение ниже), чем традиционная модель, предполагающая многомерную нормальность, и чем модель смеси копул со стати-ческой структурой.


35

5.2. Оценка стоимости производных финансовых инструментов Важно отметить особое место копул в оценке справедливой

стоимости производных финансовых инструментов, которая зависит от вероятности наступления совместного события, связанного с дви-жениями цен нескольких активов или с дефолтом нескольких заемщи-ков. То есть это относится к барьерным опционам и кредитным дери-вативам (включая залоговые долговые обязательства – Collateralized Debt Obligations – CDO)4.

5.3. Оценка рисков портфеля активовСтатьи по оценке рисков можно разделить на три группы, ана-

лизирующие: 1) страховые риски; 2) ценовые риски изменения стои-мости портфеля ценных бумаг; 3) банковские риски.

Оценка страховых рисков, возможно, является одной из первых финансовых областей приложения копул, начавшая свое исчисление от работы (Frees, Valdez, 1998), в которой моделируется двумерное распре-деление параметров страховых случаев. Из трех рассмотренных копул предпочтение отдано копуле Гумбеля на основе теста на качество под-гонки, хотя ретроспективного прогноза авторами проведено не было.

Работа (Tang, Valdez, 2006) по своей сути продолжает направ-ление анализа, начатое в работе (Frees, Valdez, 1998), и посвящена анализу требований достаточности капитала страховой компании на покрытие непредвиденных потерь от подписанного (underwritten) бизнеса по страхования (т.е. от обязательств по заключенным догово-рам страхования). Авторы работы рассматривают копулы эллипсоо-бразных распределений, так как они позволяют учесть всю ковариаци-онную матрицу при описании зависимости нескольких переменных в отличие от одного параметра, используемого в архимедовых копулах. Недостатком, присущим также и работе (Frees, Valdez, 1998), является отсутствие ретроспективного анализа получаемых прогнозов, что мо-жет объясняться коротким временным рядом наблюдений (19 точек).

Исследования ценового риска (Ane, Kharoubi, 2003; Chollete, Heinen, 2006; Kole et al., 2006; Cech, 2006; Фантаццини, 2008; Fan-tazzini, 2009b) во многом похожи друг на друга и отличаются лишь используемыми данными и незначительными вариациями в технике (параметрический и полупараметрический подходы к оценке копул). В большинстве исследований предпочтение отдается копулам эллип-сообразных распределений, поскольку при больших размерностях распределения последние представляют исследователю большую гиб-кость за счет оценки ковариационной матрицы. Тем не менее работа (Ane, Kharoubi, 2003) является классической, поскольку подтверждает, что рынок акций наилучшим образом описывается копулой Клэйтона. «Классика» в данном случае соответствует тому, что копула Клэйтона характеризуется зависимостью нижних (левых) хвостов распределе-ния, что соответствует зависимости в движении цен финансовых ак-

4 Исследованию вопросов оценки стоимости опционов посвящены работы: (Cherubini, Luciano, 2000; Cherubini et al., 2004; Goorbergh van den et al., 2005), пример оценки кредитных деривативов можно увидеть в работе (Masala, Menzietti, Micocci, 2005).


36

тивов, обнаруженной после кризиса 1998 г. Ф. Лонгином и Б. Солни-ком (Longin, Solnik, 1998). Данные исследователи отметили, что ценам акций характерно одновременно падать, но не расти.

При моделировании банковских рисков стоит выделить три работы (Rosenberg, Schuermann, 2006; Morone et al., 2007; Jouanin et al., 2004). Если первые две статьи представляют результаты комплекс-ного эмпирического расчета совокупного риска банка, но третья – об-суждает вопросы измерения отдельных рисков, не сводя их к оценке совокупного. Несмотря на то что работы ориентированы на разные типы данных (первая – на данные по крупнейшим банкам, вторая и третья – на данные одного банка), интересно их сопоставить с точки зрения подходов к выбору копулы для агрегирования рисков. Авто-ры этих работ единодушны в том, что достаточным условием являет-ся использование гауссовской копулы или копулы Стьюдента, хотя в (Jouanin, Ribouler, Roncalli, 2004) отмечается, что для цели стресс-тестирования целесообразно воспользоваться экстремальной архиме-довой копулой Гумбеля, характеризующейся наличием зависимости верхних (правых) хвостов распределения.

5.4. Выбор оптимальной структуры инвестиционного портфеляНовым направлением развития теории инвестиционного порт-

феля является приложении копул к моделированию многомерных рас-пределений в задачах оптимизации структуры портфеля. Здесь сто-ит отметить такие работы, как (Hennessy, Lapan, 2002; Natale, 2006; Алексеев и др., 2006). В частности, в (Hennessy, Lapan, 2002) рассма-триваются архимедовы копулы для моделирования многомерного рас-пределения, лежащего в основе задачи оптимизации портфеля при максимизации функции ожидаемой полезности. Авторы считают, что отдельные выводы микроэкономического анализа в части поведения оптимизирующего портфель субъекта можно перенести как условие на функцию-генератор архимедовой копулы.

Если работа (Hennessy, Lapan, 2002) носила теоретический характер, то исследование (Natale, 2006) является эмпирическим и построено на основе одиннадцатимерного распределения месячных доходностей акций. В данной работе аппарат копул (в частности, ко-пула Клэйтона) использован для моделирования связки совместного распределения, с привлечением теории экстремальных значений для восстановления частных распределений. Существенным упущением работы является отсутствие обоснования выбора копулы.

Несмотря на выбор, сделанный Ф. Натале (Natale, 2006) в поль-зу копулы Клэйтона, в другом исследовании (Алексеев и др., 2006) авто-ры предпочли копулу Али-Микаэля-Хака, выбирая из нее копулы Клэй-тона и других, при оптимизации портфеля акций на основе данных о ежедневных котировках. Они отказались от копулы Клэйтона из-за того, что она, по их мнению, характеризуется зависимостью верхних


37

хвостов. В действительности авторы рассматривали копулу дожития Клэйтона, которая, как и вероятность дожития в страховании, равна единице за вычетом значения обычной копулы Клэйтона с зависи-мостью нижних хвостов. Данное методологическое несоответствие могло в существенной степени обусловить предпочтение копулы Али-Микаэля-Хака перед копулой (дожития) Клэйтона при выборе наилуч-шей для описания исходных данных.

Стоит также отметить работу, в которой анализируется эф-фект разных мер риска на оптимальную структуру инвестиционного портфеля и показано, что эмпирическое многомерное распределение доходностей не соответствует гауссовской копуле (Adam, Houkari, Laurent, 2007, р. 11–12).

5.5. Хеджирование рискаЗадача хеджирования риска инвестиционного портфеля – это

частный случай задачи портфельной оптимизации. При хеджирова-нии риска целевой минимизируемой функцией служит мера разбро-са (дисперсия) стоимости инвестиционного портфеля в отличие от функции совокупной доходности, которая максимизируется в общей постановке задачи о выборе оптимального инвестиционного портфе-ля. Отталкиваясь от предположения о многомерной нормальности распределения цен текущих (хеджируемых) и срочных (хеджирую-щих) контрактов, можно использовать меру ковариации (см. напри-мер, (Cecchetti, Cumby, Figlewski, 1988)) для определения оптимальной доли второго актива для минимизации дисперсии стоимости совокуп-ного инвестиционного портфеля. Тем не менее, как показано в рабо-тах (Hsu et al., 2007; Lai et al., 2009), предположение о нормальности распределения цен не соответствует действительности.

Так, в работе (Hsu et al., 2007) модели «копула» сравниваются с моделями DCC-, CCC-GARCH. Оценка копул проводится полностью параметрическим способом. В основе исследования лежат дневные данные биржевых индексов и фьючерсов на них за период 2.01.1995–31.10.2005. Авторы исследуют применение копул к моделям прямого и перекрестного хеджирования. Первый тип операций предполага-ет заключение срочных сделок на базовый актив, тогда как второй – на актив, динамика цен которого сонаправлена с динамикой цены базового актива. В итоге авторы делают вывод о том, что копулы оказываются более эффективными при определении оптимального хеджирующего соотношения, причем гауссовская копула является таковой для операций прямого хеджирования, а копула Гумбеля – для перекрестного.

В статье (Lai et al., 2009), основываясь на ежедневных данных о котировках пяти индексов стран Юго-Восточной Азии и фьючерсов на них за период 01.01.1998–10.06.2005, показано преимущество ис-пользования копул в хеджировании, поскольку это позволяет повы-


38

сить среднюю доходность инвестиционного портфеля и снизить его вариацию по сравнению с традиционными методами определения оптимального хеджирующего соотношения. Подобно (Hsu et al., 2007) в части моделирования прямого хеджирования, авторы отмечают, что особенно эффективной оказалась гауссовская копула и копула Стью-дента и что использование копул целесообразно на высоковолатиль-ных рынках (например, Корея, Тайвань), тогда как на стабильных (на-пример, Япония, Сингапур) традиционные стратегии, основанные на методе наименьших квадратов, оказываются достаточными.

Обобщая выводы, заметим, что во всех рассмотренных работах был подтвержден негауссовский характер изучавшихся совместных распределений (даже в случаях выбора гауссовской копулы частные распределения были негауссовскими, что не позволяет утверждать о наличии совместного многомерного гауссовского распределения).

6. Открытые вопросы

В работе был проведен обзор как теоретической, так и эмпи-рической базы приложений моделей «копулы». Несмотря на то что во-прос их применения кажется достаточно изученным, существует ряд проблем, которые требуют дальнейшей проработки.

В частности, в (Genest, Nešlehová, 2007) показано, что неедин-ственность результатов тестов инференции связана с неединствен-ностью копулы при использовании дискретных данных. Это связано с наличием скачков в значении частных эмпирических функций рас-пределения. Поэтому теорема Шкляра оказывается неприменимой, поскольку в теореме предполагалась непрерывность случайных вели-чин. Итогом становится неединственность оценки копулы, что име-ет ряд проявлений, которые необходимо дополнительно учитывать при работе с дискретными данными. Согласуясь с выводами Маршал-ла (Marshall, 1996), Ч. Женест и Дж. Нешлехова признают, что зна-чение параметра копулы зависит от частных распределений (Genest, Nešlehová, 2007, р. 490). По их мнению, не следует применять методы инференции, основанные на ранговом преобразовании данных, и аб-солютная зависимость случайных величин не всегда находит отраже-ние в максимальных по модулю значениях коэффициента ранговой корреляции.

В дополнение к проблеме дискретных данных исследователю необходимо принимать во внимание возможность изменения приро-ды процесса, генерирующего данные, т.е. наличие структурных сдви-гов в первичных данных. Вопрос структурных сдвигов достаточно широко проработан в литературе, посвященной анализу временных рядов (подробнее о тестах на проверку его наличия см. обзор (Пер-рон, 2005)). Поскольку в финансовых задачах, посвященных оценке риска и ценообразованию, исследователь имеет дело с многомерны-ми финансовыми рядами, возникает потребность в исследовании


39

структурного сдвига в совместных распределениях. Среди первых наработок в России можно выделить статью (Бродский и др., 2009), в которой предлагается модель непараметрической оценки струк-турного сдвига в копуле. В работе приводятся критические значения статистики для копул Клэйтона и Гумбеля, анализируются ошибки первого и второго рода, предложенный тест проверяется на эмпи-рических финансовых данных с динамикой процентных ставок. Не-смотря на наличие существенного результата, остается потребность в объединении тестов на наличие структурных сдвигов в частных распределениях и в копуле.

Подводя итог, можно констатировать, что дискретные данные, формирующие базу для анализа и моделирования копул, с одной сто-роны, порождают неединственность оценки копулы, а с другой сторо-ны – могут привести к смещенным оценкам при некорректном учете явлений структурных сдвигов как в частных распределениях, так и в копуле. Данные вопросы однозначно требуют ответов для развития теории копул, но выходят за рамки текущего обзора.

Литература Алексеев В.В., Шоколов В.В., Соложенцев Е.Д. (2006): Логико-вероятностное

моделирование портфеля ценных бумаг с использованием копул // Управление финансовыми рисками. № 3. C. 272–283.

Бродский Б.Е., Пеникас Г.И., Сафарян И.А. (2009): Обнаружение структурных сдвигов в моделях копул // Прикладная эконометрика. Т. 16. № 4. C. 3–15.

Канторович Г.Г. (2002): Анализ временных рядов // Экономический журнал ВШЭ. № 1 (c. 85–116); № 2 (c. 251–272); № 3 (c. 379–401); № 4 (c. 498–523).

Фантаццини Д. (2008): Эконометрический анализ финансовых данных в зада-чах управления риском // Прикладная эконометрика. Т. 10, № 2 (c. 91–137); т. 11, № 3 (c. 87–122); т. 12, № 4 (c. 84–138).

Aas K., Czado C., Frigessi A., Bakken H. (2009): Pair-Copula Construction of Mul-tiple Dependence // Insurance: Mathematics and Economics. № 44. P. 182–198.

Adam A., Houkari M., Laurent J.-P. (2007): Spectral Risk Measures and Portfolio Selec-tion. [Электронный ресурс] Режим доступа: http://laurent.jeanpaul.free.fr, свободный. Загл. с экрана. Яз. англ. (дата обращения: июнь 2010 г.).

Alexander C., Pezier J. (2003): Assessment and Aggregation of Banking Risks. 9th Annual Round Table International Financial Risk Institute (IFCI). [Элек-тронный ресурс] Режим доступа: http://www.gloriamundi.org/library_journal_view.asp?journal_id=6828, свободный. Загл. с экрана. Яз. англ. (дата обращения: июнь 2010 г.).

Anderson T., Darling D. (1954): A Test of Goodness-of-Fit // Journal of The American Statistical Association. Vol. 268. № 49. P. 765–769.

Ane Th., Kharoubi C. (2003): Dependence Structure and Risk Measure // Journal of Business. Vol. 76. № 3. P. 411–438.

Bauwens L., Laurent S., Rombouts J. (2006): Multivariate GARCH models: a survey // Journal of Applied Econometrics. Vol. 21. № 1. P. 79–109.


40

BCBS (2009): Range of practices and issues in economic capital frameworks. Ре-жим доступа: http://www.bis.org/publ/bcbs152.htm, свободный. Загл. с экрана. Яз. англ. (дата обращения: июнь 2010 г.).

Berg D. (2009): Copula goodness-of-fit testing: An overview and power compari-son [Электронный ресурс] Режим доступа: http://www.danielberg.no/dunder/research.php, свободный. Загл. с экрана. Яз. англ. (дата обраще-ния: июнь 2010 г.).

Bouye E. (2002): Multivariate Extremes at Work for Portfolio Risk Measure-ment. [Электронный ресурс] Режим доступа: http://ssrn.com/ abstract=1272351, свободный. Загл. с экрана. Яз. англ. (дата обращения: июнь 2010 г.).

Cecchetti S., Cumby R., Figlewski S. (1988): Estimation of the Optimal Futures Hedge // The Rev. of Econ. and Statistics. Vol. 70. № 4. P. 623–630.

Cech C. (2006): Copula-Based Top-Down Approaches in Financial Risk Aggre-gation. [Электронный ресурс] Режим доступа: http://ssrn.com/ abstract=953888, свободный. Загл. с экрана. Яз. англ. (дата обращения: июнь 2010 г.).

Cherubini U., Luciano E. (2000): Multivariate Option Pricing with Copulas. [Элек-тронный ресурс] Режим доступа: http://ssrn.com/abstract=269868, сво-бодный. Загл. с экрана. Яз. англ. (дата обращения: июнь 2010 г.).

Cherubini U., Luciano E., Vecchiato W. (2004): Copula Methods in Finance. N.Y.: John Wiley & Sons Ltd.

Chollete L., Heinen A. (2006): Frequent Turbulence? A Dynamic Copula Ap-proach [Электронный ресурс] Режим доступа: http://ssrn.com/ abstract=968923, свободный. Загл. с экрана. Яз. англ. (дата обращения: июнь 2010 г.).

Clemen R., Reilly T. (1999): Correlations and Copulas for Decision and Risk Analysis // Management Science. Vol. 45. № 2. P. 208–224.

Dobric J., Schmid F. (2007): A Goodness of Fit Test for Copulas Based on Rosen-blatt’s Transformation // Computational Statistics & Data Analysis. № 51. P. 4633–4642.

Embrechts P., McNeil A., Straumann D. (1999): Correlation and Dependence in Risk Management: Properties and Pitfalls. [Электронный ресурс] Режим доступа: http://www.math.ethz.ch/~strauman/preprints/pit-falls.pdf, свободный. Загл. с экрана. Яз. англ. (дата обращения: июнь 2010 г.).

Fantazzini D. (2009a): The Effects of Misspecified Marginals and Copulas on Com-puting the Value at Risk: A Monte Carlo study // Computational Statistics and Data Analysis. № 53 (6), P. 2168-2188.

Fantazzini D. (2009b): Dynamic Copula Modelling for Value at Risk // Frontiers in Finance and Economics. [Электронный ресурс] Режим доступа: http://ssrn.com/abstract=944172, свободный. Загл. с экрана. Яз. англ. (дата обраще-ния: июнь 2010 г.).

Frees E., Valdez E. (1998): Understanding Relationships Using Copulas // North American Actuarial Journal. Vol. 2. № 1. P. 1–25.


41

Genest C., Nešlehová J. (2007): A Primer on Copulas for Count Data // Astin Bul-letin. Vol. 37. № 2. Режим доступа: http://www.actuaries.org/LIBRARY/ASTIN/vol37no2/475.pdf, свободный. Загл. с экрана. Яз. англ. (дата об-ращения: июнь 2010 г.).

Genest C., Remillard B., Beaudoin D. (2009): Goodness-of-Fit Test for Copulas: A Review and a Power Study // Insurance: Mathematics and Economics. № 44 (2). P. 199–213.

Genest Ch., Remillard B. (2004): Tests of Independence and Randomness Based on the Empirical Copula Process // Test. Vol. 13. № 2. P. 335–369.

Genius M., Strazzera E. (2004): The Copula Approach to Sample Selection Model-ling: An Application to the Recreational Value of Forests. [Электронный ресурс] Режим доступа: http://ssrn.com/abstract=546522, свободный. Загл. с экрана. Яз. англ. (дата обращения: июнь 2010 г.).

Ghoudi K., Khoudraji A., Rivest L.-P. (1998): Proprietes statistiques des copules des valeurs extremes bidiminsionnelles // The Canadian Journal of Statistics. Vol. 26. № 1. P. 187–197.

Goorbergh R. van den, Genest C., Werker B. (2005): Bivariate Option Pricing Us-ing Dynamic Copula Models // Insurance: Mathematics and Economics. № 37. P. 101–114.

Hennessy D., Lapan H. (2002): The Use of Archimedean Copulas to Model Portfolio Allocations // Mathematical Finance. № 12. P. 143–154.

Hofert M. (2008): Sampling Archimedean Copulas // Computational Statistics and Data Analysis. № 52. P. 5163–5174.

Houle M. (2008): The Relevant-Set Correlation Model for Data Clustering. [Элек-тронный ресурс] Режим доступа: http://www.siam.org/proceedings/datamining/2008/dm08_70-houle-rev.pdf, свободный. Загл. с экрана. Яз. англ. (дата обращения: июнь 2010 г.).

Hsu Ch.-Ch., Tseng Ch.-P., Wang Y.-H. (2007): Dynamic Hedging with Futures: A Copula-based GARCH Model. [Электронный ресурс] Режим доступа: http://ssrn.com/abstract=1083890, свободный. Загл. с экрана. Яз. англ. (дата обращения: июнь 2010 г.).

Huffer F., Park C. (2007): A Test for Elliptical Symmetry // Journal of Multivariate Analysis. № 98. P. 256–281.

Jouanin J.-F., Ribouler G., Roncalli Th. (2004): Financial Applications of Copula Functions. [Электронный ресурс] In: «Risk Measures for the 21st Century». Szego G. (ed). Режим доступа: http://ssrn.com/abstract=1032588, свобод-ный. Загл. с экрана. Яз. англ. (дата обращения: июнь 2010 г.).

Kim G., Silvapulle M., Silvapulle P. (2007): Comparison of Semiparametric and Parametric Methods for Estimating Copulas // Computational Statistics & Data Analysis. № 51. P. 2836–2850.

Kiwitt S., Neumeyer N. (2008): Nonparametric Copula Density Estimation: Testing for Independence and Other Applications. University of Hamburg. [Элек-тронный ресурс] Режим доступа: httm://www.math.uni-hamburg.de/re-search/papers/prst/prst2008-02.pdf, свободный. Загл. с экрана. Яз. англ. (дата обращения: июнь 2010 г.).


42

Kole E., Koedijk K., Verbeek M. (2006): Selecting Copulas for Risk Management [Электронный ресурс] Режим доступа: http://ssrn.com/abstract=920870, свободный. Загл. с экрана. Яз. англ. (дата обращения: июнь 2010 г.).

Laforge Ch. (2008a): Construction of Multivariate Copulas and the Compatibil-ity Problem. [Электронный ресурс] Режим доступа: http://ssrn.com/abstract=956041, свободный. Загл. с экрана. Яз. англ. (дата обращения: июнь 2010 г.).

Laforge Ch. (2008b): M-Pivot Copulas: Multivariate Copulas Defined on Their 2-Margins [Электронный ресурс] Режим доступа: http://ssrn.com/ab-stract=977991, свободный. Загл. с экрана. Яз. англ. (дата обращения: июнь 2010 г.).

Lai Y. et al. (2009): Optimal Dynamic Hedging Via Copula-Threshold-GARCH Mod-els // Math. Computation and Simulation. № 79 (8). P. 2609–2624.

Laurent J.-P., Gregory J. (2003): Basket Default Swaps, CDO’s and Factor Copulas. [Электронный ресурс] Режим доступа: http://laurent.jeanpaul.free.fr, свободный. Загл. с экрана. Яз. англ. (дата обращения: июнь 2010 г.).

Liebscher E. (2005): Semiparametric Density Estimators Using Copulas // Communi-cations in Statistics – Theory and Methods. № 34. P. 59–71.

Liebscher E. (2008): Construction of Asymmetric Multivariate Copulas // Journal of Multivariate Analysis. № 99. P. 2234–2250.

Lintner J. (1965): The Valuation of Risk Assets and the Selection of Risky Investments in Stock Portfolios and Capital Budgets // The Rev. of Econ. and Statistics. № 47. P. 13–37.

Longin F., Solnik B. (1998): Correlation Structure of International Equity Markets During Extremely Volatile Periods. [Электронный ресурс] Group HEC. Mimeo. Режим доступа: http://www.hec.fr/var/fre/storage/original/application/ed3704c78bea68631f4dc769d554a1ed.pdf, свободный. Загл. с экрана. Яз. англ. (дата обращения: июнь 2010 г.).

Markowitz H. (1990): Foundations of Portfolio Theory. Nobel Lecture. December 7. Режим доступа: http://nobelprize.org/nobel_prizes/economics/laure-ates/1990/markowitz-lecture.pdf, свободный. Загл. с экрана. Яз. англ. (дата обращения: июнь 2010 г.).

Marshall A. (1996): Copulas, Marginals, and Joint Distributions // Lecture Notes-Monograph Series. Distributions with Fixed Marginals ad Related Topics. № 28. P. 213–222.

Masala G., Menzietti M., Micocci M. (2005): Pricing Credit Derivatives with a Cop-ula-Based Actuarial Model for Credit Risk. [Электронный ресурс] // Eco-nomia. Società ed istituzioni. Vol. 5. № 1. P. 79–102. Режим доступа: http: //ssrn.com/abstract=968682, свободный. Загл. с экрана. Яз. англ. (дата об-ращения: июнь 2010 г.).

Merton R. (1973): An Intertemporal Capital Asset Pricing Model // Econometrica. № 41. P. 867–887.

Michele C. de, Salvadori G., Passoni G. et al. (2007): A Multivariate Model of Sea Storms Using Copulas // Coastal Engineering. № 54. P. 734–751.

Morone M., Cornaglia A., Mignola G. (2007): Economic Capital Assessment Via


43

Copulas: Aggregation and Allocation of Different Risk Types. [Электрон-ный ресурс] Режим доступа: http://www.riskwhoswho.com/Resources/MignolaGiulio1.pdf, свободный. Загл. с экрана. Яз. англ. (дата обраще-ния: июнь 2010 г.).

Myers R., Hanson S. (1996): Optimal Dynamic Hedging in Unbiased Futures Mar-kets // American Journal of Agricultural Econ. Vol.78. № 1. P. 13–20.

Natale F. P. (2006): Optimization with Tail-Dependence and Tail Risk: A Copula Based Approach for Strategic Asset Allocation. [Электронный ресурс] Ре-жим доступа: http://ssrn.com/abstract=942275, свободный. Загл. с экра-на. Яз. англ. (дата обращения: июнь 2010 г.). Nov.

Nelsen R. (2006): An Introduction to Copulas. N.Y.: Springer.Ng W. (2008): Modeling Duration Clusters with Dynamic Copulas // Finance Research

Letters. № 5. P. 96–103.Okhrin O., Okhrin Y., Schmid W. (2009): Properties of Hierarchical Archime-

dean Copulas. SFB 649 Discussion Paper 2009–014. [Электронный ре-сурс] Режим доступа: http://sfb649.wiwi.hu-berlin.de/papers/pdf/SFB649DP2009-014.pdf, свободный. Загл. с экрана. Яз. англ. (дата обра-щения: июнь 2010 г.).

Patel K., Pereira R. (2008): The Determinants of Default Correlations // Advances in Econometrics: Econometrics and Risk-Management. № 22. P. 123–158.

Perron P. (2005): Dealing with Structural Breaks // Palgrave Handbook of Economet-rics. Vol. 1. [Электронный ресурс] Режим доступа: http://sws1.bu.edu/perron/papers/dealing.pdf, свободный. Загл. с экрана. Яз. англ. (дата об-ращения: июнь 2010 г.).

Remillard B., Scaillet O. (2009): Testing for Equality Between Two Copulas // Jour-nal of Multivariate Analysis. № 100. P. 377–386.

RiskMetrics (1996): Technical Document. N.Y.: J.P. Morgan/Reuters.Rosenberg J., Schuermann T. A. (2006): General Approach to Integrated Risk Man-

agement with Skewed, Fat-Tailed Risks // Journal of Financial Econ. № 79. P. 569–614.

Rosenblatt M. (1952): Remarks on a Multivariate Transformation // The Annals of Math. Statistics. Vol. 23. № 3. P. 470–472.

Samuelson P. (1969): Lifetime Portfolio Selection by Dynamic Stochastic Program-ming // Rev. of Econ. and Statistics. № 51. P. 239–246.

Sarathy R., Muralidher K., Parsa R. (2002): Pertubating Nonnormal Confidental Attributes: The Copula Approach // Management Science. Vol.48. № 12. P. 1613–1627.

Savu C., Ng W. (2005): The SCoD Model: Analyzing Durations with a Semiparametric Copula Approach // International Rev. of Finance. Vol. 5. № 1–2. P. 55–74.

Savu C., Trede M. (2006): Hierarchical Archimedean Copulas. Munster [Электрон-ный ресурс] Режим доступа: httm://www.uni-konstanz.de/micfinma/conference/Files/papers/Savu_Trede.pdf, свободный. Загл. с экрана. Яз. англ. (дата обращения: июнь 2010 г.).

Savu C., Trede M. (2008): Goodness-of-Fit Test for Parametric Families of Archime-dean Copulas // Quantitative Finance. Vol. 8. № 2. P. 109–116.


44

Sklar A. (1959): Fonctions de repartition a n dimensions et leurs marges // Publica-tions de l’institut de statistique de l’universite de Paris. № 8. P. 229–231.

Smith M. (2003): Modelling Sample Selection Using Archimedean Copulas // Econo-metrics Journal. № 6. P. 99–123.

Sun J., Frees E., Rosenberg M. (2008): Heavy-Tailed Longitudinal Data Modeling Using Copulas // Insurance: Mathematics and Econ. № 42. P. 817–830.

Tang A., Valdez E. (2006): Economic Capital and the Aggregation of Risks using Copulas. Sydney. [Электронный ресурс] Режим доступа: httm://www.ica2006.com/Papiers/282/282.pdf, свободный. Загл. с экрана. Яз. англ. (дата обращения: июнь 2010 г.).

Walter G., Sanddorf-Koehle, Friedmann R. (2004): A Conditional Distribution Model for Limited Stock Index Returns. [Электронный ресурс] // Econo-metric Society 2004 Far Eastern Meetings 437, Econometric Society. Режим досту-па: http://ideas.repec.org/p/ecm/feam04/437.html, свободный. Загл. с экрана. Яз. англ. (дата обращения: июнь 2010 г.)

Whelan N. (2004): Sampling from Archimedean Copulas // Quantitative Finance. Vol. 4. № 3. P. 339–352. Поступила в редакцию 20.10.2009 г.

H.I. PenikasHigher School of Economics, Moscow

Financial Applications of Copula-Models

The paper aims at introducing copula-models’ concepts and its application to solving such financials programs as risk measurement, risk hedging, portfolio optimization, derivatives pricing and duration models evaluation. For the purpose the copula definition is firstly introduced. Then different copula families, model estimation and inference techniques are discussed. A detailed review of relevant literature is provided. Finally the unresolved issues are presented that might well become the subjects of further research.

Keywords: copula, archimidienne, extreme, risk, hedging, duration.

JEL classification: C16, C46.


45



Л. И. ПолищукКоллективная репутация в высшей школе: анализ равновесной модели

И.П. Глазырина И.А. Забелина Е.А. Клевакина

Уровень экономического развития и распределение экологической нагрузки между регионами РФ

46

л.И. ПолищукГУ ВШЭ, Москва

Коллективная репутация в высшей школе: анализ равновесной модели1

Высшее образование ценится как источник знаний и компетенций, а также как средство сигнализации о способностях обладателя диплома, причем последняя возможность сохраняется и при снижении академических стандар-тов. В статье рассматривается модель высшей школы, состоящей из двух сегмен-тов, – массового и элитного, обособленность которых поддерживается коллек-тивной репутацией. Модель описывает равновесие, в котором система высшего образования продолжает предоставлять возможности для сигнализирования, но перестает приумножать человеческий капитал. Модель используется для ана-лиза процессов в российской высшей школе на фоне коммерциализации высше-го образования и ухудшения его качества как в массовом, так и в элитном сегмен-тах. Модель позволяет дать оценку реформам высшей школы, целью которых является повышение доступности высшего образования и усиление стимулов к качественному обучению.

Ключевые слова: сигнализация, коллективная репутация, условие однократного пересечения, рейтинг вуза.

Классификация JEL: D82, I21, L15.

1. Введение Высшее образование как форма экономической деятельности

обладает значительной спецификой в том, что касается стимулов, про-дукции и ресурсов, структуры рынка, распределения информации, природы и форм конкуренции и пр. (Winston, 1999). Продукция вузов сочетает в себе свойства частных и общественных благ, а потреби-тели неспособны достоверно установить ее качество. Эффективная система высшего образования не может поэтому быть построена ис-ключительно на коммерческих началах, а предполагает также наличие в университетском сообществе нематериальных мотивов – чувства профессионального долга, стремления к совершенству и признанию общества и коллег.

В высшем образовании России до недавнего времени преоб-ладали коммерческие начала – в диапазоне между «церковью» (долг перед обществом, служение идеалам) и «салонами по продаже авто-мобилей» (доходы и конкуренция за потребителей), где, по образно-му выражению Г. Уинстона (Winston, 1999, p. 31), ищет свое место высшая школа, российским вузам оказалась ближе вторая метафора. Коммерциализация российской высшей школы стала результатом зна-чительного сокращения государственного финансирования и дере-гулирования сферы образования. В первые годы рыночных реформ острая нехватка средств привела к падению качества образования и отодвинула соображения профессиональной этики и общественной

1 Автор искренне признателен Г.В. Андрущаку, Т.В. натхову, В.М. Полтеровичу, М.М. Юдкевич и рецензенту журнала за полезные советы и замечания по поводу настоящей статьи.


47

миссии высшей школы на второй план, подчинив их коммерческим императивам2. Государственные вузы расширяли прием студентов на платной основе; одновременно в массовом порядке открывались част-ные учебные заведения. На рынке высшего образования обострилась конкуренция, которая не только не восстановила качество обучения, но, напротив, способствовала дальнейшему снижению академических стандартов. Многие вузы стремились привлечь студентов возможно-стью получить диплом с минимальными затратами времени и усилий, причем популярной конкурентной стратегией стало использование демпинговых цен3.

Парадоксальным образом падение качества высшего образова-ния сопровождалось ростом спроса на услуги высшей школы, а наличие вузовского диплома стало стандартным требованием для многих долж-ностей и профессий. Подтверждение в российской высшей школе «за-кона Сэя» объясняется, помимо потребности в социализации и ряде других внеэкономических причин, «сигнальной» функцией высшего образования, когда диплом свидетельствует не только о знаниях, но и о способностях его обладателя, и в этом качестве ценится на рынке труда (Spence, 1974). Для выполнения сигнальной функции вузам не требуются особые, специфические активы, вследствие чего массовое высшее образование, особенно в нетехнических областях, приобрело черты однородного продукта, который производит большое число обезличенных учебных заведений.

На этом фоне, однако, продолжает выделяться сравнительно немногочисленная группа элитных вузов, обучаться в которых счита-ется престижно, а их дипломы высоко ценятся на рынке труда4. Между тем общее падения качества в российской высшей школе не обошло стороной и ее элитный сегмент, и сохранение ведущими вузами своего привилегированного статуса нуждается в анализе и объяснении.

Такое объяснение может быть получено в рамках модели выс-шей школы, состоящей из двух сегментов – массового и элитного, причем обособленность сегментов поддерживается коллективной ре-путацией (Tirole, 1996) каждого из них. В результате на рынке образо-вательных услуг сигнального толка возникают два «вертикально диф-ференцированных» типа продуктов – дипломы массового и элитного вуза, – которые отличаются друг от друга потребительскими свойства-ми и ценой. Модель описывает равновесие рациональных ожиданий,

2 Качество высшего образования с трудом поддается прямой оценке, и о нем проще судить по косвенным объек-тивным индикаторам, особенно если они выявляют одну и ту же тенденцию (Полищук, ливни, 2005). Такими индикаторами могут служить чрезмерная облегченность высшего образования и возможность получить ди-плом, не прилагая сколько-нибудь значительных усилий. на это указывают, помимо прочего, широкая распро-страненность заочной формы обучения и почти повсеместное совмещение работы с учебой. о падении каче-ства образования красноречиво свидетельствует широкое распространение коррупции в российской высшей школе (Галицкий, левин, 2004), а также низкие зарплаты профессорско-преподавательского состава. наконец, за последние годы значительно снизилась «академическая премия», т.е. превышение среднего уровня зарпла-ты выпускника вуза над зарплатой работника без высшего образования (лукьянова, 2010). В (Кузьминов и др., 2005) констатируется, что академическая самостоятельность в высшей школе нередко вырождается в «акдеми-ческую безответственность» и возникновение обширного сектора «псевдообразования». 3 См., например (Полищук, ливни, цит. соч.). «По данным опросов, руководство российских вузов значительно острее ощущает ценовую конкуренцию, нежели конкуренцию качествам предлагаемых программ» (Кузьминов, Шувалова, 2006). 4 о расслоении российской высшей школы на массовый и элитный сегменты см. в (Кузьминов и др., 2005).

Коллективная репутация в высшей школе: анализ равновесной модели

48

в котором система высшего образования продолжает предоставлять возможности для сигнализирования (получения частной отдачи на образование), но перестает приумножать человеческий капитал и вносить, таким образом, вклад в общественное благосостояние (при-носить общественную отдачу). Подобная модель, несмотря на ее сти-лизованный характер и простоту, хорошо воспроизводит процессы в российской высшей школе с середины 1990-х годов до настоящего времени. Она также может быть использована для анализа и предва-рительной оценки последствий различных реформ в сфере высшего образования, в том числе имеющих целью повысить доступность и ка-чество высшего образования.

Анализу иерархии вузов на рынке образовательных услуг по-священа обширная литература эмпирического и теоретического ха-рактера (Winston, 1999; Epple, Romano, 1998, 2008; Glotfelter, 1996; Noll, 1998). Нашу работу отличает учет ряда особенностей российской высшей школы последних лет, в том числе значительного снижения академических стандартов, вытеснение в деятельности вузов профес-сиональных мотивов коммерческими и сокращение горизонта плани-рования, а также сосуществование бюджетного и частного финансиро-вания высшего образования.

В следующем разделе статьи рассматриваются предпосылки и механизмы возникновения иерархии вузов. В разд. 3 обсуждается роль коллективной репутации и характер конкуренции вузов. В разд. 4 вводится равновесная модель высшей школы с элитным и массовым сегментами, в основе которой лежит эффект «сортировки» студентов между вузами различных категорий. В разд. 5 анализируется структура равновесий модели. В разд. 6 иллюстрируются возможности анализа сравнительной статики, а в разд. 7 модель применяется для оценки мер, направленных на повышение доступности высшего образования. В заключительном разделе подводятся итоги.

2. Сигнализирование и рейтинг вуза

Как известно, экономические мотивы получения высшего обра-зования, помимо приобретения полезных в будущей трудовой деятель-ности навыков и знаний, включают возможность произвести выгодное впечатление на работодателей. В последнем случае высшая школа рас-сматривается как инструмент сигнализирования – средства оповещения окружающих о ненаблюдаемых непосредственно частных характери-стиках индивида. В классической модели сигнализирования и ее обоб-щениях (Spence, 1974; Weiss, 1983, 1995) предполагается, что склонность к получению высшего образования, сложность освоенной программы и достигнутые результаты коррелированны с производительностью тру-да будущего работника. Диплом высшей школы позволяет в таком случае рассчитывать на более высокое вознаграждение в рамках контракта, где фиксируются квалификационные требования (credential contract).

Л.И. Полищук

49

На практике эффективность сигнализирования при помощи диплома вуза ограничена, помимо прочего, тем, что среди обладате-лей таких дипломов профессиональные качества и способности все еще варьируют в весьма широких пределах. Если возможности каким-либо образом выделиться в общей массе выпускников высшей школы отсутствуют, то возникает смешивающее равновесие (pooling equilibrium), когда в отношении всех обладателей диплома делаются одни и те же средние для данной группы выводы. Такое положение вещей невыгод-но для наиболее одаренных и усердных индивидов, которые могли бы рассчитывать на большее, но вынуждены «делиться» своими способ-ностями и вознаграждением с прочими выпускниками высшей школы.

Выход из положения открывает стратификация высшей шко-лы, где сосуществуют вузы и программы различного уровня сложности и рейтинга. Чем выше в такой иерархии находится вуз, тем более бла-гоприятные при прочих равных условиях выводы могут быть сделаны в отношении его выпускника и тем выше котируется на рынке труда диплом данного вуза5.

Престижность вуза зависит от его профессиональных акти-вов – квалификации профессуры, уровня и содержания программ, оборудования, информационных ресурсов и пр. Важным нематериаль-ным активом вуза, оказывающим значительное влияние на рейтинг, является общая репутация учебного заведения, которую в значитель-ной степени создают достижения выпускников прошлых лет.

Престижный вуз с высоко котирующимся на рынке труда дипло-мом привлекает сильных студентов, которым удается пройти жесткий конкурсный отбор. Отношения между такими студентами и вузом ока-зываются взаимовыгодными – выпускники получают ценимое рынком свидетельство своих знаний и способностей (Rothschild, White, 1995; Brewer, Eide, Ehrenberg, 1999), а дальнейшие успехи выпускников под-держивают высокую репутацию alma mater (Winston, 1999). Подобная двусторонняя связь обусловлена спецификой высшего образования как сектора экономики, в котором одни и те же лица выступают в ка-честве потребителей услуг вуза и одновременно являются «факторами (ресурсами) производства» (Rothschild, White, 1995). Вклад студентов в образовательный процесс основан на эффекте сообучения (peer effect), когда в ходе повседневного общения студенты помогают друг другу лучше усваивать материал, приобретают и развивают необходимые интеллектуальные навыки, расширяют кругозор и пр. Возможность оказаться в коллективе одаренных сокурсников ценится исключитель-но высоко – не случайно школьные оценки и результаты стандартных тестов (ЕГЭ, SAT и пр.) зачисленных абитуриентов являются важными составляющими рейтинга вуза.

Студенческий коллектив как ресурс сообучения является ча-стично взаимозаменяемым прочими «факторами производства»

5 Другие возможности заявить о себе включают выбор более сложной и продолжительной программы (Weiss, 1983), согласие на условия, когда вознаграждение зависит не только от квалификации, но и достигаемых ре-зультатов (performance contract), и т.д. – вплоть до отказа наиболее выдающихся индивидов от получения выс-шего образования, дабы выделиться таким образом из «средней прослойки» обладателей дипломов (Feltovich, Harbaugh, To, 2002).


50

высшей школы, так что при наличии сильных студентов вуз име-ет возможность без ущерба для своей репутации экономить усилия профессорско-преподавательского состава и сокращать иные виды затрат6. Таким образом, высокий рейтинг позволяет вузу в известной мере «почивать на лаврах». Может ли подобное сокращение вузом соб-ственного вклада в образование, если оно заходит слишком далеко, привести к утрате рейтинга и поддерживающей его репутации? Такой исход отнюдь не предрешен, если качество образования падает во всей высшей школе и вуз сохраняет на этом фоне относительные преимуще-ства репутационного характера.

Сохранять эти преимущества, помимо уже упоминавшегося эффекта сообучения, может механизм «сортировки» (sorting) путем от-бора во время приемной кампании одаренных абитуриентов, которые затем проносят свои незаурядные способности сквозь годы учебы и не разочаровывают будущих работодателей7. Механизм сортировки объясняет, почему элитным вузам, несмотря на неспособность под-держать прежний профессиональный уровень, удалось сохранить высокую котировку своих дипломов. В основе этого феномена лежат согласованные рациональные ожидания работодателей и будущих студен-тов, позволяющие таким вузам «снимать сливки» (cream skimming – см. Epple, Romano, 2008) с когорты соискателей высшего образования и сохранять тем самым свое лидерство8. В этом случае взаимозаменяе-мость способностей студентов и традиционных ресурсов высшей шко-лы проявляется особенно наглядно – в крайней форме вузы вообще не прилагают каких-либо усилий, направленных на обучение студентов (и механизм сообучения в таком случае также бездействует). Однако благодаря эффекту сортировки элитные учебные заведения остают-ся востребованными в качестве средства сигнализирования, способ-ствующего успешной карьере после окончания учебного заведения. Следует обратить внимание на несколько необычную природу такого сигнализирования. В данном случае сигналом является не способность освоить сложную программу (ввиду снижения академических стандар-тов учеба как таковая не составляет особого труда), а один лишь факт приема в тот или иной вуз.

6 В элитных вузах США вводные курсы читаются большим потокам в сотни студентов, причем преподавание уже в группах нередко поручают ассистентам-аспирантам (Winston, 1999; Dill, 2007).7 В (Rothschild, White, 1995) отмечается, что высокий доход выпускников более престижных университетов может быть связан не только с приращением человеческого капитала, но и с тщательным скринингом и от-бором такими университетами своих студентов. В ряде работ (см., например, (Weiss, 1995)) термин «sorting» используется в качестве собирательного наименования для сигнализирования и скрининга при посредстве высшей школы. Следует обратить внимание на существенное отличие сигнализирования на основе сортиров-ки от классической модели (Spence, 1974). Сигналом в последней является решение индивида учиться в вузе (свидетельствующее об уверенности в своих силах и предполагающее аккуратную самооценку способностей), тогда как в случае сортировки основу сигнала составляют фактические результаты вступительного экзамена. В обоих случаях сигнал возникает в начале обучения, что ставит под сомнение необходимость продолжения учебы, если исходить из исключительно сигнальной роли высшего образования (Weiss, 1983). Широко распро-страненная практика работы российских студентов по найму согласуется с такой логикой; см. также (Апокин, Юдкевич, 2008). 8 не случайно руководители российских вузов в своих представлениях о качестве учебных заведений руковод-ствуются в первую очередь показателями конкурса среди поступающих и востребованностью выпускников. ресурсная обеспеченность вузов, наличие международных программ, интенсивность научных исследований и уровень академических требований принимаются в расчет в значительно меньшей степени (Панова, 2007).


51

В литературе предлагаются различные объяснения возникно-вения иерархии вузов. В частности, показано, что такая структура скла-дывается в рыночном равновесии в результате монополистической конкуренции частных вузов между собой и с государственными учеб-ными заведениями (Epple, Romano, 1998, 2008). Более одаренные сту-денты выбирают при прочих равных условиях более сильный вуз, под-держивая таким образом его превосходство, вследствие чего иерархия вузов приобретает устойчивость. Для лидерства в такой иерархии важ-но получить «преимущество первого хода» (Noll, 1998) – если в силу тех или иных причин вузу удается утвердить себя в общественном мнении в качестве элитного, то в дальнейшем такое лидерство можно поддер-живать уже без особых усилий – главное, чтобы рынок по-прежнему высоко ценил диплом данного вуза9 и чтобы высокие ожидания спо-собностей его выпускников были рациональными, т.е. оправдывались на практике. Источниками подобных преимуществ могут стать щедрое финансирование (Winston, 1999), былые заслуги или официально под-твержденный элитный статус (в российской практике – национальный исследовательский или федеральный университет). Во всех подобных случаях иерархия вузов становится «точкой фокусировки» (focal point) (Schelling, 1960) ожиданий будущих студентов и работодателей.

3. Коллективная репутация и структура рынка

Благоприятные ожидания, основанные на прошлых заслугах, могут складываться не только вокруг отдельных вузов, но и вокруг сегмента наиболее престижных учебных заведений, имеющих коллек-тивную репутацию элиты высшей школы. Остальные вузы образуют массовый сегмент высшего образования, намного превосходящий по численности элитный. Коллективная репутация оказывается значи-мой в условиях информационной асимметрии (Tirole, 1996), когда индивидуальные характеристики и практики учебного заведения не-достаточно наблюдаемы извне, и приходится полагаться на общие представления относительно соответствующей категории вузов10.

Для российской высшей школы характерны закрытость вузов, непрозрачность организации учебного процесса, кадровой политики, приема студентов, финансов и пр. – все перечисленное повышает роль коллективной репутации той или иной категории учебных заведений. Быстрые хаотические перемены, сопровождавшиеся падением каче-ства образовательных программ, привели к «растворению» репутации отдельных вузов в массовом сегменте, поставляющем на рынок одно-родный продукт – высшее образование как таковое (Кузьминов и др., 2005). Коллективной репутации вузов массового сегмента был нанесен значительный урон, который, однако, не привел к сокращению спроса на высшее образование в данном сегменте.

9 «Амбициозные студенты… выбирают вузы исходя, главным образом, из их… престижности, а не из качества обучения и образования, справедливо полагая, что окончание таких вузов пошлет обществу сигнал, который обеспечит будущий статус [этих студентов]» (Dill, 2007, p. 66; см. также Dill, Soo, 2004). 10В экономической теории высшего образования информационная асимметрия обычно рассматривается в от-ношениях между соискателями рабочих мест и работодателями. В данном случае подобная асимметрия возни-кает также в отношениях между указанными категориями участников рынка и самими вузами.


52

Сложившиеся в обществе ожидания относительно двух сегмен-тов высшей школы – элитного и массового – должны подтверждаться на практике, причем в условиях, когда вузы руководствуются в своей де-ятельности коммерческими мотивами. В случае российских вузов «яко-рем» коллективной репутации, обеспечивающим ее воспроизводство, оказывается наличие в обоих сегментах высшей школы бюджетных мест, обучение на которых по условиям государственного финансиро-вания высшего образования производится бесплатно11. Такие места заполняются по результатам вступительных испытаний наиболее та-лантливыми абитуриентами, за счет которых повышаются общие пред-ставления о выпускниках того или иного сегмента высшей школы.

Коллективная репутация элитного сегмента оказывается цен-ным рыночным активом, позволяющим наиболее престижным вузам принимать студентов и на коммерческой основе и взимать при этом высокую плату за обучение12. При наличии двух каналов приема – бес-платного для высокоталантливых абитуриентов и коммерческого для состоятельных со средним уровнем способностей выпускников, на который ориентируются работодатели, несколько снижается, но остается все еще значительно выше, чем в основной массе учебных заведений. Репутация элитных вузов и ее рыночная ценность опира-ются, таким образом, на положительную экстерналию, создаваемую студентами-«бюджетниками». Аналогичный эффект действует и в мас-совом сегменте, обеспечивая определенную экономическую ценность диплома ординарного вуза по сравнению с отсутствием высшего обра-зования вообще, а значит, – и спрос на коммерческие места.

В результате на рынке высшего образования возникает два вер-тикально дифференцированных вида продуктов – массовый и элитный, которые отличаются друг от друга потребительскими свойствами (ко-тировкой в глазах работодателей) и ценой, если речь идет об учебе на коммерческих местах. В зависимости от своих индивидуальных харак-теристик, в первую очередь дохода и способностей, потенциальные студенты выбирают один из этих продуктов или отказываются от по-лучения высшего образования.

В такой структуре рынка конкуренция между вузами сосредото-чена преимущественно в рамках отдельных сегментов – массового и элитного, и выражена значительно слабее в отношениях между вузами различных категорий (Winston, 1999; Brewer, Gates, Goldman, 2002). Квота бюджетных мест для каждого вуза задана априори, а прием на коммерческой основе ограничен «емкостью» учебного заведения (cap-acity constraint). В этом случае в рамках каждого из сегментов вузы кон-курируют друг с другом по Бертрану–Эджворту (ценовая конкуренция в условиях ограниченности производственных мощностей; подробнее см. (Baye, Kovenock, 2008)) за оплачивающих учебу студентов. В рав-новесии Бертрана–Эджворта возникает одна и та же для данного сег-

11 Коллективную репутацию может поддерживать и частичная наблюдаемость поведения субъектов, заставляю-щая в известной мере заботиться об индивидуальной репутации, «усреднением» которых создается коллектив-ная (Tirole, 1996). 12 По данным (Tang et al., 2004), плата за обучение в вузах США находится в прямой зависимости от их репута-ции и рейтинга.


53

мента цена приема на коммерческой основе13. Аналогичным образом в каждом из секторов складывается конкурентный проходной балл, гарантирующий зачисление на бюджетное место.

Рыночные стимулы к повышению качества образования в по-добном равновесии оказываются подавленными14 по причинам мате-риального и информационного характера. Материальные препятствия связаны с большим сроком окупаемости инвестиций в качество. Рынку понадобится значительное время для того, чтобы ощутить и оценить результаты подобных усилий, которые на протяжении ряда лет обора-чиваются чистыми убытками15. Источником потерь являются дополни-тельные издержки на более качественное образование, а также утрата части студентов, которые ценят в первую очередь сигнальный эффект и в значительно меньшей степени образование как таковое и отказыва-ются поэтому прилагать дополнительные усилия для получения знаний или компенсировать вузу возросшие затраты (Кузьминов, Шувалова, 2006). Вузы, отдающие приоритет краткосрочным финансовым целям и учитывающие будущее со значительным дисконтом, сочтут такие ин-вестиции нецелесообразными (Полищук, Ливни, 2005). Информацион-ные преграды возникают ввиду того, что попытки «приподняться» над коллективной репутацией будут, по крайней мере первоначально, вос-приниматься рынком как не заслуживающий внимания «шум» (Tirole, 1996) и не получат поэтому должной экономической оценки.

По названным причинам элитный статус для вуза массового сегмен-та оказывается практически недостижимым, что ограждает элитный сег-мент от конкурентного давления «снизу». Элитные же вузы удовлетворены своим положением как с материальной, так и со статусной точек зрения, и стимулом к повышению качества образования может быть лишь чувство профессионального долга администрации и преподавательского коллекти-ва, которое может вступить в противоречие с рыночными императивами16.

Разумеется, изложенная схема является весьма стилизованной и не отражает многие реалии высшего образования. Несмотря на сде-ланные упрощения, эта схема позволяет построить достаточно содер-жательную и хорошо интерпретируемую модель высшей школы с дву-мя разновидностями учебных заведений – массовыми и элитными, где ввиду низкого качества образования основным мотивом обучения яв-ляется эффект сортировки.

13 Попытка вуза поднять цену за обучение приводит к рационированию возникающего избыточного спроса прочими вузами в том же сегменте и в равновесии Бертрана–Эджворта оказывается нецелесообразной. Це-новая дискриминация в условиях конкуренции вузов, предлагающих продукт одного и того же потребитель-ского свойства, в равновесии также невозможна (Epple, Romano, 1998) – не случайно в практике российских вузов редко применяется гибкая ценовая политика, предусматривающая скидки при зачислении на коммерче-ские места для студентов, продемонстрировавших более высокий уровень знаний и способностей (Даянова, Юдкевич, 2008). 14 опрос руководства российских вузов выявляет «чрезмерное благодушие... что можно трактовать как установле-ние некоего равновесия со средой» (Кузьминов, Шувалова, 2006, с. 5). В недавнем исследовании российской высшей школы делается вывод о том, что никто из участников образовательного процесса – руководство вузов, преподаватели, студенты, выпускники, работодатели – не заинтересован ни в каких изменениях статус-кво, где «одни делают вид, что учат, а другие – что учатся» (Фрумин, Добрякова, 2010). 15 Известно, что вообще в высшей школе инвестиции в качественное образование и научные исследования оку-паются далеко не всегда и не в полной мере (Glotfelter, 1996).16 Подробнее о конфликте между общественной миссией университетов и коммерциализацией высшего обра-зования см. (Bok, 2003).


54

4. Описание модели Рассматривается совокупность индивидов – потенциальных

студентов общей численностью L, каждый из которых может претен-довать на одно из M студенческих мест в массовом секторе или E мест в элитном; при этом E M<< и M E L+ < . Как элитные, так и массовые вузы ведут прием на бесплатные (бюджетные) и коммерческие места, численность которых составляет соответственно 1 2,E E и 1 2,M M ;

1 2E E E= + и 1 2M M M= + . Работодатели знают, в каком сегменте по-лучил образование соискатель рабочего места, но им неизвестно, по-лучено ли это образование бесплатно или на коммерческой основе.

Предполагается, что прием студентов данным вузом ограничен его емкостью и что предельные издержки обучения до достижения этого потолка равны постоянной величине c, которая считается доста-точно малой, а по его превышении – бесконечности17. Число мест бес-платного приема для каждого вуза фиксировано, и издержки обучения на этих местах покрываются из бюджета. Если емкость вуза превышает бесплатную квоту, то на оставшиеся места вплоть до максимума прием может вестись на коммерческой основе. Вузы заинтересованы в макси-мизации прибыли, или, что в данном случае одно и то же, выручки от приема на коммерческие места.

Каждый индивид характеризуется способностями [0, ]θ∈ θ и пер-воначальным (до получения образования) доходом [ , ],y y y∈ которые распределены независимо друг от друга по законам соответственно ( )G θ и ( )F y , причем плотности распределений ( ) ( )g G′θ = θ и ( ) ( )f y F y′= предполагаются непрерывными и всюду положительными18. Способно-сти индивида могут быть достоверно установлены при приеме в учебное заведение (по результатам тестирования и иными принятыми в вузовской практике способами), тогда как доход остается частной информацией.

Каждый вуз определяет минимально необходимый для приема на бесплатные места уровень способностей (проходной балл), а для учебы на коммерческой основе вводит плату за обучение. Проходны-ми баллами и ценами обучения вузы конкурируют друг с другом в рам-ках каждого из сегментов. Конкуренция приводит к заполнению всех коммерческих и бюджетных мест, причем в равновесии Бертрана–Эджворта проходные баллы и плата за обучение в пределах каждого сегмента выравниваются и составляют в элитном сегменте соответ-ственно θE и pE , а в массовом – θM и pM; предполагается, что обе цены превышают предельные издержки c.

Заработная плата индивида устанавливается в зависимости от наличия или отсутствия высшего образования и типа последнего (массовое либо элитное). Если способности индивида измеряются его производительностью, рынок труда конкурентный, а работодатели нейтральны к риску, то выпускники элитных вузов (выпускники мас-совых вузов, лица без образования) могут рассчитывать на заработную плату wE (соответственно wE и w0), равную среднему уровню способно-

17 Анализ равновесий на рынке высшего образования с более общими функциями издержек дается в (Epple, Romano, 1998). 18 Подобное описание когорты потенциальных студентов широко используется в работах по экономике образо-вания, например (Fershtman, Murphy, Weiss, 1996; Epple, Romano, 1998, 2008).


55

стей для соответствующей группы. Равновесные значения заработной платы wE и wM являются материальным выражением коллективной ре-путации соответствующих сегментов высшей школы. Таким образом, ценность диплома поддерживается исключительно эффектом сорти-ровки, а прохождение курса обучения не изменяет первоначальную производительность индивида; это свойство модели в совокупности с малостью издержек обучения c отражает предположение о низком качестве образования как такового.

Решение о получении высшего образования принимается ис-ходя из двухпериодной функции полезности 1 2( , )U c c , зависящей от потребления в первом и втором периодах. В первом периоде индивид располагает доходом y, часть которого может быть израсходована на оплату высшего образования по цене p, а часть в размере 0x ≥ сбере-гается (ради простоты – с нулевой ставкой процента) для потребления во втором периоде, где индивид, кроме того, получает заработную пла-ту W. Пусть 1 2( , )V e e – полезность индивида в зависимости от чистых (за вычетом расходов) поступлений извне денежных средств к началу каждого периода; в таком случае 1 2 1 2 1( , ) max{ ( , ) 0 }V e e V e x e x x e= − + ≤ ≤

.

Функция V предполагается монотонно возрастающей по аргументам, вогнутой, гладкой и удовлетворяющей свойству 12 0V ≥ ; нетрудно про-верить, что перечисленные предположения выполняются, если этим же свойствам удовлетворяет изначальная функция полезности U.

В сделанных предположениях полезность индивида с первона-чальным доходом y при расходах на образование p и заработной плате w равна ( , )V y p w− ; величина y дифференцирует предпочтения в пере-менных «цена – потребительские свойства». Если рассматривать эту величину в качестве параметра, то функция полезности в зависимости от цены учебы и заработной платы удовлетворяет свойству однократно-

го пересечения (single-crossing): для заданных p, w выполняется неравен-

ство 2

1

0.Vy V∂

>∂

Из данного свойства вытекает важное следствие (Epple,

Romano, 1998): спрос на «качественное» образование (в данном контек-сте – на образование, позволяющее претендовать на высокую заработ-ную плату) повышается с ростом первоначального дохода индивида.

Выбор индивида ( , )yθ включает а) возможность платной учебы в сегментах { , }S M E∈ таких, что Sy p≥ 19 с получением при этом полез-ности ( , );S SV y p w− б) бесплатного обучения в сегментах, для которых

Sθ ≥ θ – получаемая при этом полезность составляет ( , );sV y w в) отказ от образования с полезностью 0( , ).V y w Обозначим совокупности ин-дивидов, которые, оптимально распорядившись таким выбором, обу-чаются бесплатно (на коммерческой основе) в элитном секторе E1 (E2), в массовом секторе – соответственно M1 (M2), а отказавшихся от обу-чения – N. Набор заработных плат 0 , , ,M Ew w w цен обучения , M Ep p

19 нехватка первоначальных средств может стать препятствием к получению высшего образования на коммерче-ской основе. Возможность получения образовательных кредитов под будущие доходы рассматривается в разд. 7.


56

и проходных баллов , M Eθ θ составляет равновесие, если выполняются следующие равенства:

mes , mes , 1, 2;i i i iM E i= = =M E (1)

1 2 1 2 0( ), ( ), ( ),M Ew E w E w E= θ ∪ = θ ∪ = θM M E E N (2)

(здесь mesA – мера множества), т.е. в каждом сегменте заполняются все бесплатные и коммерческие места, а ожидания работодателей относи-тельно вузовского диплома как сигнала способностей рациональны.

5. Структура равновесий

В изложенной модели наблюдается множественность равно-весий ввиду «стратегической взаимодополняемости» индивидуальных решений: чем больше талантов устремляется в данный сегмент, тем привлекательнее вследствие эффекта сортировки он становится для остальных. В одном из равновесий различия между коллективными репутациями двух сегментов полностью стираются – все вузы устанав-ливают один и тот же проходной балл θ и вводят одинаковую плату за обучение p . Обладатели дипломов получают при этом заработную плату w , и равновесие определяется из следующих равенств:

1 1

0

0

( ) 1 ( ) / ;

( 0 ); [ / ( )] [ / ( ) 1] ;

G M E L

w Ew L M E E L M E w

θ = − +

= θ < θ < θ

= + θ− + −

(3)

1 1 0( ) ( ( )) / ( ( )); ( , ) ( , ).F y L M E L M E V y p w V y w= − + − + − = (4)

Здесь y – пороговое значение дохода, за которым индивиды, не на-бравшие проходной балл, получают образование на коммерческой основе. Такой порог возникает ввиду условия однократного пересе-чения: если индивид с доходом y безразличен между вариантами p1,

w1 и p2, w2, причем p1 < p2, w1 <w2, то индивид, имеющий больший доход y´, предпочтет второй ва-риант первому (рис. 1). Таким образом, бесплатно обучаются те, у кого θ ≤ θ , за плату – при

, ,y yθ < θ ≥

и отказ от образо-вания наблюдается при выпол-нении неравенств , .y yθ < θ <

В полученном равновесии об-разование становится уделом более талантливых и/или более богатых, и возникает «эффект Матфея»20, когда высшая школа увеличивает изначально суще-

p

p2

p1

w1 w2 w

V (y' – p,w) = const

V (y – p,w) = const

Рис. 1Эффект дохода и свойство однократного пересечения

20 «...ибо всякому имеющему дастся и приумножится, а у неимеющего отнимется и то, что имеет». Матф. 25:29.


57

ствующие преимущества одних индивидов перед другими (см., на-пример (Tang et al., 2004)).

Как сейчас будет показано, при определенных предположени-ях существует и иное, иерархическое, равновесие, в котором элитный сегмент находится в вершине вузовской пирамиды, предлагая значи-тельно более ценные дипломы и устанавливая более высокие, чем в массовом секторе, проходной балл и плату за обучение. Такое равно-весие строится следующим образом. Вначале из уравнений

1( ) 1 / ,EG E Lθ = − (5)

1 1( ) 1 ( ) /MG E M Lθ = − + (6)

рассчитываются проходные баллы элитного и массового сегментов; очевидно, что при этом θE > θM. Затем определяются пороговые значе-ния дохода y1 < y2 так, чтобы выполнялись равенства

1 1 1( ) ( ) / ( ),F y L E M L E M= − − − − (7)

2 1 1 1( ) ( ) / ( ).F y L E M L E M= − − − − (8)

(рис. 2а). Таким образом, предполагается, что

1 2 2[ , ] [ , ], [0, ] [ , ],E My y y y= θ θ × = θ ×E E (9)

1 2 1 2[ , ] [ , ], [0, ] [ , ]M E My y y y= θ θ × = θ ×M M

Далее будет показано, что такое разбиение множества индивидов дей-ствительно оказывается частью равновесия21. На следующем шаге рас-считываются заработные платы:

0 ( 0 ),Mw E= θ < θ < θ (10)

( ) ( )1 2 0/ ,( ) /M M Ew M M E M M wθ θ < θ < θ += (11)

( ) ( )1 2 0/ ( .) /E Ew E E E E E w< < θ +θ= θ θ (12)

Пусть выполняется условие;E Mw w> (13)

y

y2

y1

θM

ε2

ε1M1

M2

n

θE θ θ

y

y

а) p

pE

pM

w0 wEwM w

V (y2 – p,w) = const

V (y1 – p,w) = const

б)

Рис. 2Конфигурация равновесия с коллективной репутацией: а) решения индивидов; б) цены и заработная плата

21 При определенных условиях возможны и иные равновесные конфигурации, которые ради простоты здесь не рассматриваются. При этом свойства различных равновесий, в которых возникает иерархия вузов, оказывают-ся аналогичными друг другу.


.

58

согласно (10)–(12), для этого достаточно потребовать, чтобы доля бюджетных мест в элитном секторе была не меньше, чем в массовом.

Наконец, цены за обучение однозначно определяются из урав-нений

1 1 0( , ) ( , ),M MV y p w V y w− = (14)

2 2( , ) ( , ).E E M MV y p w V y p w− = − (15)

Из монотонности функции полезности V по своим перемен-ным и неравенства (13) следует, что

.E Mp p> (16)

Предложение 1. При выполнении неравенства (13) и достаточно малом E условия (5)–(12), (14), (15) определяют равновесие в смысле (1), (2)22.

Конфигурация найденного равновесия изображена на рис. 2б. Такое равновесие является результатом координации действий и ожи-даний экономических агентов; оно поддерживается прошлым опы-том и воплощающей его конвенцией (Young, 1996), согласно которой определенная группа вузов воспринимается как элитная.

6. Сравнительная статика

Найденное в предыдущем разделе равновесие может быть про-анализировано на чувствительность к изменениям различных параме-тров модели. Предварительно следует заметить, что хотя массовые и элитные вузы непосредственно не конкурируют друг с другом, в равно-весии между двумя сегментами высшей школы возникает де-факто конкуренция за средства и таланты потенциальных студентов. Тако-го рода взаимосвязь имеет по преимуществу односторонний харак-тер – положение дел в элитном сегменте ввиду малочисленности по-следнего незначительно отражается на массовом, тогда как массовый сегмент – наоборот, определяет «гарантированную полезность» (reser-vation utility), на которую можно рассчитывать за пределами элитного, и оказывает тем самым на последний значительное влияние. Данное обстоятельство проливает свет на формирование государственной по-литики в сфере высшего образования, к которому руководство элит-ных вузов причастно в большей мере, чем массовых23. Рассматривая принимаемые решения как результат лоббирования организованных интересов (public choice perspective), правомерно связывать измене-ния в массовом сегменте с коллективными предпочтениями элитных вузов. Таким образом, имеется возможность провести эмпирическую проверку предложенной модели – для этого следует выяснить, согла-суются ли выводы модели относительно последствий тех или иных из-менений для элитных вузов с реальными процессами в высшей школе.

Анализ сравнительной статики значительно упрощается, если ввиду относительной малочисленности элитного сегмента рассчитать

22 Доказательства этого и следующих предложений, если не указано иное, приведены в Приложении.23 Преимущества элитных учебных заведений в воздействии на государственную политику заключаются, поми-мо прочего, в их сравнительной малочисленности, что упрощает решение проблемы коллективных действий (Olson, 1965) и консолидацию усилий в общих для данной категории вузов интересах.


59

предел равновесия при 0E→ и использовать его в качестве аппрокси-мации равновесий для малых, но конечных E. Для отыскания предела следует вначале рассмотреть равновесие 1 0, , , ,M M My w w p′ ′ ′ ′ ′θ без элитного сектора (при E = 0), которое определяется условиями

1( ) 1 / ,MG M Lθ = − (6ʹ)

1 1( ) ( ) / ( )F y L M L M= − − , (7ʹ)

0 ( 0 ),Mw E= θ < θ < θ (10ʹ)

( ) ( )2 0 1/ / ( ),M Mw M M w M M E= + θ < θ < θ (11ʹ)

1 1 0( , ) ( , ).M MV y p w V y w− = (14ʹ)

В малом элитном сегменте, где доли бюджетных и коммерче-ских мест составляют соответственно α1 и α2, 20 0

lim , lim ,ME Ey y

→+ →+= θ = θ

заработная плата стремится к пределу

1 2 0 ,Ew w= α θ + α (12ʹ)а цена обучения на коммерческом месте Ep

определяется из уравнения ( , ) ( , ).E E M MV y p w V y p w− = − (15ʹ)

Условием существования описанного в предыдущем разделе рав-новесия по-прежнему является неравенство (13). Всюду в дальнейшем ин-декс « » предельного равновесия для упрощения обозначений опущен.

В качестве первого примера проанализируем последствия ро-ста коммерческого приема в массовом сегменте. В течение ряда лет государ-ственные вузы в России увеличивали число платных мест, наращивая для этого свою емкость, в том числе за счет открытия новых факуль-тетов, специальностей и филиалов. Одновременно происходил массо-вый выход на рынок частных учебных заведений. В модели такой про-цесс отражается увеличением емкости коммерческой части массового сегмента M2 .

Предложение 2. С ростом M2 в пределе при E→0 равновесия (5)–(12), (14), (15) заработная плата в массовом сегменте wM уменьша-ется, а w0 и wE остаются неизменными. Плата за обучение в массовом сегменте pM также уменьшается, тогда как стоимость обучения в элит-ном сегменте pE растет, если и только если выполняется неравенство

2 2 1

1 1 1

( , ) ( , )( , ) ( , )

M M M M

M M M M

V y p w V y p wV y p w V y p w

− −< +

− −

(17)

1 1 01

1 0 2 1 1

( , )1 1 1 ;( )( ) ( , )M M M

V y wMH y w w M V y p w

+ + − − −

здесь ( ) ( ) / (1 ( ))H y f y F y≡ − – норма выбывания (hazard rate) распре-деления F.

Снижение wM с ростом приема на коммерческие места предска-зуемо отражает девальвацию массового диплома. При этом, как и сле-


60

довало ожидать, снижается также и цена такого диплома. В то же вре-мя последствия роста коммерческого приема в массовом сегменте для стоимости обучения в элитных вузах неоднозначны, поскольку в этом случае одновременно снижаются цена и потребительская ценность конкурирующего продукта. При малых M2 значение y1 в силу (7ʹ) близ-ко к y , и таким образом левая часть и первое слагаемое правой части неравенства (17) близки друг к другу, тогда как второе слагаемое стро-го положительно (предполагая 11 120, 0V V< > ), – так что (17) в этом случае заведомо выполняется. Это означает, что если платный прием в массовом сегменте невелик, то его наращивание позволяет элитным вузам повышать плату за обучение на собственных коммерческих ме-стах, что идет таким вузам «на пользу».

В то же время чрезмерное разрастание платного набора в мас-совом секторе может привести к нарушению неравенства (17) и ока-заться поэтому невыгодным элитным вузам. Действительно, в этом случае y1 становится все меньше и меньше, а, значит, в силу условия од-нократного пересечения величина 2 1 1 1( , ) / ( , )M M M MV y p w V y p w− − , – все большее отклоняется книзу от 2 1( , ) / ( , )M M M MV y p w V y p w− − 24. Второе слагаемое также обнаруживает тенденцию к уменьшению: действи-тельно, норму выбывания H(y1) можно считать монотонно убывающей (именно так обстоит дело для распределения Парето, хорошо аппрок-симирующего распределение богатства в обществе), а прочие сомно-жители либо также убывают, либо остаются ограниченными при M2, приближающемся к своей верхней границе L – M1, т.е. когда высшее образование становится почти поголовным.

Сделанные выводы согласуются с первоначально терпимым от-ношением в российской высшей школе к росту коммерческого набора массовыми вузами и недавними попытки ограничить этот набор – со-гласно Предложению 2, и то, и другое отвечает интересам элитных учебных заведений.

Выясним теперь в качестве второго примера, какие послед-ствия для равновесия может иметь падение доходов населения25. Будем считать, что снижение доходов изменяет их распределение в интерва-ле [ , ]y y с F(y) до ( ),F y причем ( ) ( )F y F y> при всех ( , ),y y y∈ так что F(·) и F (·) находятся в отношении стохастического доминирова-ния первого порядка.

Предложение 3. Снижение доходов населения в смысле стоха-стического доминирования не влияет на равновесные значения зара-ботной платы w0, wM и wE и ведет к падению цен pM и pE на коммерческое образование в обоих сегментах.

Снижение цен за платное образование представляется есте-ственной и предсказуемой реакцией на кризис, однако вынесенное в приложение доказательство предложения 3 позволяет уточнить механизм такого снижения. Если в массовом сегменте цена платно-го обучения падает ввиду снижения доходов студентов, то в элитном

24 Точная формулировка этого утверждения требует учета изменений pM и wM. 25 различные сценарии реакции высшей школы на недавний экономический кризис обсуждаются в (Андрущак, Кузьминов, Фрумин, 2009).


61

сегменте доходы студентов сокращаются незначительно (при малом E и положительной плотности распределения доходов пороговое значе-ние y2 несколько уменьшится, но по-прежнему останется близким к y ).Главной причиной падения цены pE оказывается повышение полез-ности, гарантированной за пределами элитного сегмента, где ценность конкурирующего продукта (заработная плата wM) остается неизмен-ной, а сам продукт при этом дешевеет. Иными словами, снижение цены высшего образования в элитном сегменте несколько неожидан-но оказывается прямым следствием сокращения доходов студентов, которые обучаются в массовых вузах. Возможности изъятия ренты ву-зами элитного сегмента при этом сокращаются, а выигрыш студентов-«платников», соответственно, растет.

7. Повышение доступности высшего образования

Доступ к высшему образованию, включая элитный сегмент, нередко преграждают финансовые, социальные и географические ба-рьеры. Среди мер, направленных на повышение доступности высшего образования, чаще других упоминаются образовательные сертифика-ты, образовательные кредиты и содействие мобильности потенциаль-ных студентов (например, посредством приема в вузы по результатам стандартного общенационального тестирования). Ожидается, что та-кого рода нововведения могут благотворно отразиться и на качестве высшего образования, усиливая конкуренцию между вузами. Предло-женная модель позволяет проанализировать возможные последствия перечисленных мер.

Анализу образовательных сертификатов (educational vouchers) по-священа значительная литература (см. обзор в (Epple, Romano, 2008)). Сертификаты призваны облегчить малообеспеченным студентам обу-чение на коммерческой основе, сокращая, таким образом, социально-экономическое неравенство. С сертификатами, если они вводятся взамен бюджетного финансирования, связываются также надежды на повышение эффективности и качества обучения в высшей школе.

В реальности внедрение сертификатов может иметь неодно-значный эффект и далеко не во всех случаях обеспечивает прирост эффективности и общественного благосостояния. Перераспредели-тельный эффект сертификатов выражен более отчетливо, но и он не всегда сокращает неравенство в обществе, поскольку лучшим вузам становится проще привлечь наиболее талантливых студентов и по-средством уже упоминавшегося эффекта сообучения закрепить свое лидерство, тогда как отставание прочих учебных заведений только усугубляется.

Если качество образования в большинстве вузов является низ-ким и не служит источником конкурентных преимуществ, а высшая школа представляет интерес лишь как механизм сортировки, то обра-зовательные сертификаты сами по себе неспособны изменить такое


62

положение и, следовательно, не сулят выигрыша в общественной эф-фективности. Если к тому же введение сертификатов не затрагивает бюджетного финансирования высшей школы, то оно не влияет на по-ложение студентов и их выбор. Чтобы убедиться в этом, модифициру-ем условия равновесия (14), (15), отразив в них получение каждым из студентов образовательного сертификата на одну и ту же сумму 0h > 26:

1 1 0( , ) ( , ),M MV y h p w V y w+ − = (18)

2 2( , ) ( , ).E E M MV y h p w V y h p w+ − = + − (19)

Из уравнений (18), (19) немедленно вытекает следующее пред-ложение.

Предложение 4. Введение образовательных сертификатов при-водит к росту цены обучения в каждом сегменте на номинал сертифика-та; в остальном равновесие (5)–(12), (14), (15) остается без изменения.

Таким образом, выгоду от образовательных сертификатов по-лучат лишь те вузы, которые ведут обучение на коммерческой основе. На доступность образования ни в элитном, ни в массовом сегменте эта мера какого-либо влияния не оказывает.

Смысл образовательных кредитов состоит в том, чтобы дать возмож-ность профинансировать высшее образование в счет будущих доходов, источником которых станет (частная) отдача от обучения в результате прироста человеческого капитала и/или усиления сигнала о способно-стях. Образовательный кредит действительно расширяет возможности оплачивать обучение в вузе, однако из этого еще не следует, что платное высшее образование становится более доступным, поскольку возросший спрос приводит к повышению цены27. Представление о результирующем влиянии названных факторов дает следующая модификация равновес-ной модели (1), (2) с включением в нее образовательного кредита.

Пусть имеется возможность получить кредит для оплаты обуче-ния на сумму не выше 0l > 28; ставка процента ради простоты предпо-лагается равной нулю. В таком случае двухпериодная функция полез-ности 1 2( , )V c c трансформируется к виду

1 2 1 2 1 2( , ) max{ ( , , ) min( , ).V c c V x c c x x c c l= + − ≤ + (20)

Все прочие составляющие модели остаются без изменения. В та-ком случае качественные последствия введения образовательных креди-тов оказываются такими же, как и в случае образовательных сертификатов.

Предложение 5. Введение образовательных кредитов повыша-ет цены обучения в каждом сегменте и не затрагивает остальных эле-ментов равновесия (5)–(12), (14), (15), и в частности не отражается на решениях получить высшее образование и его типе.

26 образовательные сертификаты фиксированного размера рассмотрены в литературе наиболее подробно, однако в ряде работ рассматриваются и более сложные схемы, когда номинал сертификата зависит от способ-ностей и дохода студента (цит. по (Epple, Romano)). В российском варианте возможность получения образо-вательного сертификата (ГИФо) и его номинал связывались с результатами сдачи единого государственного экзамена (Андрущак, Спиридонова, 2008).27 Аналогичным образом внедрение ипотечного кредита и субсидирование его ставки приводит к росту цен на жилье (эффект капитализации субсидий; (Hendershott, White, 2000)). 28 рационирование кредита обычно связано с информационной асимметрией на финансовых рынках (Stiglitz, Weiss, 1981).


63

Следовательно, образовательные кредиты, как и ранее обра-зовательные сертификаты, не повышают доступность образования и вообще не влияют в данной модели на «реальный сектор» высшей шко-лы29. При неограниченной доступности образовательного кредита, когда кривые безразличия становятся прямыми const,w p− = в равно-весии выполняются равенства

0.E E M Mw p w p w− = − =

В этом случае вузы получают возможность полностью присваи-вать информационную ренту, создаваемую эффектом сортировки, лишая коммерческое высшее образование (если цель обучения исчерпывается сигнализированием) экономического смысла. Оплачивающие обучение студенты, за исключением, быть может, наименее обеспеченных, несут в этом случае экономические потери, лишившись естественной защиты от чрезмерных цен в виде несовершенства финансовых рынков30.

Таким образом, общей особенностью образовательных серти-фикатов и образовательных кредитов является значительная матери-альная выгода для вузов, источником которой в первом случае являют-ся средства бюджета, а во втором – будущие доходы студентов.

Принято считать, что доступность высшего образования, осо-бенно более качественного, повышается и с ростом мобильности студен-тов. Мобильности способствует снижение издержек обучения вдали от дома (предоставление общежития, отказ от очных вступительных экзаменов), а также устранение иных форм «географической дискри-минации». Чтобы проиллюстрировать возможные последствия такого рода мер, рассмотрим два региона с одной и той же численностью по-тенциальных студентов L и одинаковыми распределениями способно-стей и дохода – G и F. Предполагается, что в каждом регионе представ-лен массовый сегмент высшего образования с одним и тем же числом бюджетных и коммерческих мест M1 и M2, но лишь в первом регионе имеется небольшой элитный сегмент с квотами бюджетного и коммер-ческого приема E1 и E2. Первоначально регионы изолированы друг от друга, и в них возникают равновесия, описанные в статье ранее. Пре-небрегая величинами порядка малости E, можно считать цены обуче-ния в массовом сегменте pM, а также заработные платы wM и w0 пример-но одинаковыми в обоих регионах.

Если преграды перемещению студентов между регионами устраняются, то в новом равновесии, как это нетрудно усмотреть из (5)–(15), величины pM, wM и w0, а также проходной балл в массовом сегменте не претерпят существенных изменений. Аналогичный вы-вод может быть сделан и в отношении элитного сегмента – проходной

29 Такой вывод по-прежнему обусловлен предположением о том, что высшее образование не приумножает че-ловеческий капитал. 30 Известно, что высокая плата за обучение в элитных вузах далеко не исчерпывает будущего выигрыша выпуск-ников в зарплате (Brewer, Eide, Ehrenberg, 1999). Последние таким образом присваивают значительную ренту, не удерживаемую вузами. Предлагаемые объяснения этого феномена состоят в том, что по аналогии с «эффек-тивной зарплатой» (efficiency wage) вузы «приплачивают» (в виде сниженной цены) способным студентам за их вклад в «сообучение» (Rothschild, White, 1995; Winston, 1999). В рассматриваемой модели такое объяснение неприменимо, поскольку вклад в репутацию вуза вносят лишь студенты, обучающиеся на бюджетных местах.


64

балл здесь несколько возрастет (его новое значение определится из уравнения 1( ) 1 / 2 ),EG E Lθ = − но поскольку и в автаркическом варианте он был близок к максимуму θ , заработная плата выпускников элитного сегмента изменится незначительно. Пороговое значение дохода y2 так-же несколько увеличится, но до и после повышения мобильности оно окажется близким к максимуму y , вследствие чего и цена обучения pE в элитном секторе (который открылся для студентов из обоих регио-нов) окажется близкой к первоначальной. Любопытно, что, несмотря на «удвоение» спроса со стороны состоятельных студентов на одно и то же число бюджетных мест в элитном сегменте, рост цены оказыва-ется незначительным – он сдерживается оставшейся практически не-изменной гарантированной полезностью в массовом сегменте.

8. Заключение

Высшее образование ценится как источник знаний и компе-тенций, увеличивающих человеческий капитал, а также как средство сигнализирования. Первая из названных функций обеспечивает об-щественную отдачу высшего образования; она же в совокупности со второй обеспечивает и индивидуальную (частную) отдачу. Опыт поре-форменной высшей школы России свидетельствует о том, что высшее образование остается востребованным и даже может испытать всплеск ажиотажного спроса в условиях, когда первая функция в значительной мере атрофируется, а качество образования снижается.

После радикального дерегулирования российской высшей шко-лы, которая ранее находилась под жестким государственным контролем, качество образования складывается под влиянием рыночных факторов и механизмов, в первую очередь конкуренции и репутации. Индивиду-альная репутация значительной части российских вузов оказалась рас-творенной в коллективной. На этом фоне выделяется элитный сегмент высшей школы, дипломы которого высоко ценятся на рынке труда. В рав-новесии с коллективной репутацией среди конкурентных стратегий мас-совых вузов преобладает снижение уровня образования и требований к студентам, тогда как элитные вузы могут сохранить привилегированное положение без значительных инвестиций в качество своих программ. Таким образом, в сложившихся условиях рыночные стимулы к предо-ставлению качественного образования оказываются подавленными.

Механизм сигнализирования посредством высшего образо-вания в своей традиционной форме требует поддержания академи-ческих стандартов на достаточно высоком уровне, чтобы окончание вуза было свидетельством таланта индивида, усердия, любви к знани-ям и иных ценимых работодателями качеств. Эрозия образователь-ных стандартов лишает такой сигнал информативности, превращая его, почти буквально, в «дешевый разговор» (cheap talk). Сохранением сигнальной функции российская высшая школа обязана наличию бюд-жетных мест, набор на которые происходит по результатам приемных


65

экзаменов, где выявляются способности будущих студентов. Данная разновидность сигнализирования сохраняет работоспособность вне зависимости от качества и сложности образования.

В такого рода равновесии высшее образование не вносит ожи-даемого вклада в повышение производительности труда, экономиче-ский рост и общественное благосостояние31 и правомерно говорить о «провале рынка», результатом которого является нецелевое примене-ние института высшей школы (Полищук, 2008). Наблюдавшийся до не-давнего времени рост численности студентов представляет собой при-мер «переинвестирования» в высшее образование в условиях, когда частные стимулы оказываются оторванными от общественной отдачи (Weiss, 1995). Меры, направленные на повышение доступности высше-го образования и усиление конкуренции между вузами, не дают в таких условиях желаемого результата.

Сомнения в том, что конкуренция и действие рыночных сил сами по себе способны обеспечить должное качество образования и на-копление человеческого капитала, возникают не только в отношении российской высшей школы. Так, Д. Дилл, анализируя состояние высше-го образования в США и Великобритании, отмечает, что дерегулирова-ние высшей школы может привести к ситуации, когда ни студенты, ни профессора, ни администраторы вузов не испытывают особой заинте-ресованности в поддержании высоких академических стандартов (Dill, 2007). Индикаторы академического престижа, на которые ориентиру-ются студенты, подавляют более слабые сигналы о качестве образова-ния и подменяют последние в общественном мнении. Вузы не испыты-вают рыночного давления, которое заставило бы их поддерживать на должном уровне академические стандарты, а конкуренция способна «увести» высшую школу от выполнения своей миссии перед обществом.

Решение проблемы следует искать в «треугольнике координа-ции» высшего образования посредством рынка, государственного ре-гулирования и саморегулирования академического сообщества (Clark, 1983). Современные представления о государственном регулировании высшей школы предполагают дополнение, а не отмену, рыночных ме-ханизмов и не посягают на академическую и управленческую автоно-мию вузов. В частности, государство может установить обязательные требования более полного раскрытия информации, на которую ори-ентировались бы студенты и работодатели, с тем чтобы заменить кол-лективную репутацию учебных заведений индивидуальной и усилить таким образом стимулы к качественному образованию и академическо-му совершенству. В российских условиях, где возникают обоснован-ные сомнения в способности государства эффективно регулировать высшую школу, особое значение приобретает позиция («социальный капитал») академического сообщества, в том числе мотивация сотруд-ников и руководства вузов, их приверженность общественной миссии высшей школы и способность к эффективному саморегулированию.

31 общественный выигрыш от скрининга при посредстве высшей школы заключается в возможности заполне-ния более способными индивидами вакансий, предъявляющих повышенные требования к личным качествам работника (Stiglitz, 1975).


66

ПРИЛОЖЕНИЕ Д о к а з а т е л ь с т в о предложения 1. Следует проверить,

что разбиение (9) отвечает оптимальному выбору индивидов из име-ющихся у них альтернатив – остальные условия равновесия (1), (2) удовлетворены по построению. Покажем, что индивиды со способ-ностями θ в интервале [0, )Mθ действительно обучаются в элитных ву-зах при 2( , ]y y y∈ и получают при этом полезность ( , ),E EV y p w− при

1 2( , )y y y∈ получают образование в массовом сегменте с полезностью ( , ),M MV y p w− и, наконец, при 1[ , )y y y∈ отказываются от высшего обра-

зования, оставаясь с полезностью 0( , ).V y w Перечисленные факты вы-текают из определений (14), (15) со ссылкой на условие однократного пересечения, из которого следует, что если 1 1 2 2( , ) ( , )V y p w V y p w− = − при некоторых 1 2 1 2,, ,y p p w w> > то при всех y y′ > справедливо не-равенство 1 1 2 2( , ) ( , ).V y p w V y p w′ ′− > −

В интервале способностей ( , )M Eθ θ выбор сводится к альтерна-тивам (0, )Mw и ( , ).E Ep w Покажем, что если E достаточно мало, то первая альтернатива предпочтительнее (возможно, нестрого) второй при всех [ , ].y y y∈ Ввиду условия однократного предпочтения при проверке достаточно ограничиться наибольшим значением y . Если вопреки утверждению ( , ) ( , ),E E MV y p w V y w− > то такое же неравен-ство должно иметь место при всех значениях y , близких к y . Учиты-вая, что E, а тем более E1 – малые величины, последнее неравенство должно быть справедливо и при 2y y= (что следует из определения (8)), а это противоречило бы (15). Наконец, при Eθ > θ выбор наибо-лее одаренных индивидов очевиден – бесплатное обучение в элитном вузе, что и отражает уравнение (5). ■

Д о к а з а т е л ь с т в о предложения 2. Неизменность w0 и wE и снижение wM с ростом M2 немедленно следуют из равенств (6ʹ), (10ʹ), (11ʹ) и (12ʹ). Чтобы убедиться в снижении pM, заметим, во-первых, что в силу (7ʹ) значение y1 уменьшается при увеличении M2 . Во-вторых, величи-на pM , рассчитываемая из уравнения (14ʹ), уменьшается при сокращении как wM (ввиду того, что функция полезности V монотонно возрастает по обоим аргументам), так и y1 (ввиду условия однократного пересечения).

Чтобы выяснить, каким образом зависит от M2 величина pE , следует, пользуясь уравнениями (7ʹ), (11ʹ) и (14ʹ), рассчитать произ-водные 2 2 1 2/ , / , / ,M Mdw dM dp dM dy dM после чего получить из (15ʹ) производную 2/Edp dM и проанализировать ее знак. Расчеты показы-вают, что эта производная положительна, если и только если справед-ливо неравенство (17). ■

Д о к а з а т е л ь с т в о предложения 3. Уравнения (6ʹ), (10ʹ), (11ʹ) и (12ʹ), а значит, и размер заработной платы не зависят от рас-пределения доходов, тогда как пороговое значение y1 уменьшится – обозначим его новый уровень 1y . Теперь из уравнения (14ʹ) можно


67

сделать вывод о том, что цена коммерческого обучения в массовом сегменте также снизится до M Mp p< (при проверке этого факта вновь используется условие однократного пересечения – кривая безразли-чия 1 1 0( , ) ( , )M MV y p w V y w− = в осях wM, pM оказывается более пологой). Наконец, уравнение ( , ) ( , ),E E M MV y p w V y p w− = − правая часть которо-го увеличивается по сравнению с первоначальным значением ввиду

,M Mp p< позволяет заключить, что и в элитном сегменте цена коммер-ческого обучения снизится до уровня .E Ep p< ■

Д о к а з а т е л ь с т в о предложения 5. В доказательстве нуж-дается лишь утверждение о росте цен коммерческого образования в обоих сегментах. В этом можно убедиться, заметив, что ввиду не-равенства 12 0V ≥ функции V соответствуют кривые безразличия ( , ) const,V y p w− = имеющие больший (точнее, – не меньший) на-

клон в осях переменных w, p, чем аналогичные кривые при тех же значениях y, отвечающие исходной функции полезности V. Сравне-ние уравнений 1 1 0( , ) ( , )M MV y p w V y w− = и 1 1 0( , ) ( , )M MV y p w V y w− =

с учетом замечания о наклонах кривых безразличия показыва-ет, что .M Mp p≥ Пусть теперь цена ˆEp определена из уравнения

2 2ˆ( , ) ( , )E E M MV y p w V y p w− = − ; ясно, что ˆ .E Ep p> Сопоставление по-следнего уравнения с 2 2( , ) ( , )E E M MV y p w V y p w− = −

позволяет утверж-дать, что ,ˆE Ep p≥ а значит, – и тем более .E Ep p≥ ■

ЛитератураАндрущак Г., Кузьминов Я., Фрумин И. (2009): Сценарии воздействия эконо-

мического кризиса на систему образования в России. М.: Издательский дом ГУ ВШЭ.

Андрущак Г.В., Спиридонова О.И. (2008): Образовательные кредиты в России: нужны ли они вузам? // Экономика образования. № 3. С. 18–36.

Апокин А.Ю., Юдкевич М.М. (2008): Анализ студенческой занятости в контек-сте российского рынка труда // Вопросы экономики. № 6. С. 98–110.

Галицкий Е., Левин М. (2004): Коррупция в системе образования. Доклад на конференции «Борьба с коррупцией в России: теория и практика». На правах рукописи.

Даянова Э., Юдкевич М. (2008): Между деньгами и талантом. Коммерческое об-разование в российских вузах: результаты обследования [Электронный ресурс] ПОЛИТ.РУ. Режим доступа: http://www.polit.ru, свободный. Яз. рус. 12 мая (дата обращения: май 2008 г.).

Кузьминов Я., Шувалова О. (2006): Стратегии учреждений профессионально-го образования: проблемы качества // Мониторинг экономики образова-ния. № 4(22).

Кузьминов Я.И., Радаев В.В., Яковлев А.А. и др. (2005): Институты: от заимство-вания к выращиванию. Опыт российских реформ и возможности культиви-рования институциональных изменений. М.: Издательский дом ГУ ВШЭ.


68

Лукьянова А.Л. (2010): Отдача от образования: что показывает метаанализ. Препринт ГУ ВШЭ WP 3/2010/03. М.: ГУ ВШЭ.

Панова А. (2007): Экономический подход в управлении вузами. В кн.: Экономи-ка университета. Институты и организации. М.: Издательский дом ГУ ВШЭ. С. 107–127.

Полищук Л. (2008): Нецелевое использование институтов: причины и след-ствия // Вопросы экономики. № 8. С. 28–44.

Полищук Л., Ливни Э. (2005): Качество образования в России: Роль конкурен-ции и рынка труда // Вопросы образования. № 1. С. 70–86.

Фрумин И., Добрякова М. (2010): Сравнительный анализ качества высшего обра-зования в глобальной экономике знаний [Электронный ресурс] Москва, ГУ–ВШЭ. Режим доступа: http://www.hse.ru/news/recent/19136130.html, свободный. Загл. с экрана. Яз. рус. (дата обращения: май 2010 г.).

Baye M., Kovenock D. (2008): Bertrand Competition. In: «The New Palgrave Dictionary of Economics» / L. Blume, S. Durlauf (eds.). Vol. 1. London, N.Y.: Palgrave MacMillan Ltd. Р. 476–480.

Bok D. (2003): Universities in the Marketplace: The Commercialization of Higher Education. Princeton: Princeton University Press.

Brewer D. Gates S., Goldman C. (2002): In Pursuit of Prestige: Strategy and Competition in US Higher Education. Piscataway NJ: Transaction Press.

Brewer D., Eide E., Ehrenberg R. (1999): Does it pay to attend an elite private col-lege? // The Journal of Human Resources. Vol. 34(1). P. 104–123.

Clark B. (1983): The Higher Education System: Academic Organization in Cross-National Perspective. Berkeley, Los Angeles: University of California Press.

Dill D. (2007): Will Market Competition Assure Academic Quality? An Analysis of the UK and US Experience. In: «Quality Assurance in Higher Education» /Wester-heijden D. et al. (eds.). Dordrecht: Springer. P. 47–72.

Dill D., Soo M. (2004): Transparency and Quality in Higher Education Markets. In: «Markets in Higher Education: Rhetoric or Reality» /Teixeira P. et al. (eds.) Dor-drecht: Kluwer Academic Publishers. P. 61–86.

Epple D., Romano R. (1998): Competition between Private and Public Schools, Vouchers, and Peer-Group Effects // American Econ. Rev. Vol. 88(1). P. 33–62.

Epple D., Romano R. (2008): Educational Vouchers and Cream Skimming // Inter-national Econ. Rev. Vol. 49(4). P. 1395–1435.

Feltovich N., Harbaugh R., To T. (2002): Too Cool for School? Signalling and Countersignalling // RAND Journal of Econ. Vol. 33(4). P. 630–649.

Fershtman K., Murphy K., Weiss Y. (1996): Social Status, Education, and Growth // Journal of Political Economy. Vol. 104 (1). P. 108–132.

Glotfelter Ch. (1996): Buying the Best: Cost Escalation in Elite Higher Education. Princeton: Princeton University Press.

Hendershott P., White M. (2000): The Rise and Fall of Housing’s Favoured Invest-ment Status // Journal of Housing Res. Vol. 11(2). P. 257–275.

Noll R. (1998): Challenges to Research Universities. N.Y.: Brookings Institution. Olson M. (1965): The Logic of Collective Action. Cambridge: Harvard University Press.


69

Rothschild M., White L. (1995): The Analytics of Pricing in Higher Education and Other Services in Which Customers are Inputs // Journal of Political Economy. Vol. 103(3). P. 573–586.

Schelling T. (1960): The Strategy of Conflict. Cambridge: Harvard University Press. Spence M. (1974): Market Signalling: Informational Transfer in Hiring and Related

Processes. Cambridge: Harvard University Press.Stiglitz J. (1975): The Theory of Screening Education and the Distribution of Income

// American Econ. Rev. Vol. 65(6). P. 283–300.Stiglitz J., Weiss A. (1981): Credit Rationing in Markets with Imperfect Information

// American Econ. Rev. Vol. 71(3). P. 393–410. Tang Th., Tang D., Tang C. (2004): College Tuition and Perception of Private Uni-

versity Quality // International Journal of Educational Management. Vol. 18(5). P. 304–316.

Tirole J. (1996): A Theory of Collective Reputation (with application to the persis-tence of corruption and to firm quality) // Rev. of Econ. Studies. Vol. 63(1). P. 1–22.

Weiss A. (1983): A Sorting-Cum-Learning Model of Education // Journal of Political Econ. Vol. 91(3). P. 420–442.

Weiss A. (1995): Human Capital vs. Signalling Explanation of Wages // Journal of Econ. Perspectives. Vol. 9(4). P. 133–154.

Winston G. (1999): Subsidies, Hierarchies and Peers: The Awkward Economics of Higher Edu-cation // Journal of Econ. Perspectives. Vol. 13(1). P. 13–36.

Young H. (1996): The Economics of Convention // Journal of Econ. Perspectives. Vol. 10(2). P. 105–122. Поступила в редакцию 22.03.2010 г.

L.I. Polishchuk State University Higher School of Economics, Moscow

Collective Reputation in Higher Education: An Equilib-rium Model

Higher education is valued as a source of skills and knowledge, and also as means to signal а talent of degree holders. The second of these benefits, unlike the first one, could survive a decline of academic standards. A model of post-secondary education is considered where there are two categories of universities – mass and elite, and their separation is maintained by collective reputation. The model produces an equilibrium in which the university system can still be used for signaling but makes no contribution to the human capital accumulation. The model describes the out-comes of the recent transformation of the Russian university system which was driven primarily by the profit-seeking motives and witnessed precipitous drop of the quality of post-secondary education in both mass and elite segments. That model can also be used to assess policy reforms intended to make higher education more accessible and strengthen incentives for quality.

Keywords: market signaling, collective reputation, single-crossing condition, university rating.

JEL Classification: D82, I21, L15.


70

И.П. Глазырина И.А. Забелина е.А. Клевакина1

Уровень экономического развития и распределение экологической нагрузки между регионами РФ 2

В работе анализируется степень неравномерности распределения эко-логической нагрузки между субъектами РФ в контексте динамики экономическо-го роста за период с 2000 по 2007 гг. Традиционные методики определения сте-пени неравенства (кривая Лоренца, коэффициента Джини, индекс Аткинсона, индекс энтропии Тейла) были применены к следующим показателям: «Выбросы загрязняющих веществ в атмосферу в расчете на душу населения в регионе», «Общий объем сточных вод в расчете на душу населения в регионе», «Образова-ние отходов производства и потребления в расчете на душу населения в регио-не» и «ВРП в расчете на душу населения». Исследована также пространственная автокорреляция среди регионов РФ по рассматриваемым показателям.

Ключевые слова: экономический рост, неравенство, регион, кривая Лоренца, коэффициент Джини, индекс Аткинсона, индекс энтро-пии Тейла, индекс Морана, экологическая нагрузка.

Классификация JEL: R11, R12, Q5.

ВведениеПочти десять лет российская экономика развивалась достаточ-

но быстрыми темпами, но одновременно с этим обозначилась высокая дифференциация темпов экономического роста между регионами Рос-сии. Существующие межрегиональные различия сказываются на эко-номическом развитии страны как единого экономического простран-ства. Проблемам изучения межрегионального неравенства посвящено много работ, в которых эти проблемы, как правило, рассматривают в контексте показателей валового регионального продукта (ВРП) на душу населения, продолжительности жизни, уровня безработицы и бедности и др. (Григорьев и др., 2008; Лукьянова, 2007; Мельников, 2005; Куснер и др., 2006; Мкртчян, Царев, 2005; Лавровский, Шильцин, 2009; Постникова, Шильцин, 2007 и др.). Однако не менее важным аспектом является также неравенство в качестве жизни, которое в зна-чительной степени определяется экологическими характеристиками территорий и может быть количественно измерено c помощью пока-зателей экологической нагрузки. Эти факторы становятся первопри-чиной неравенства по показателям здоровья и миграции населения. Стоит отметить еще одно существенное обстоятельство: ухудшение качества окружающей среды часто снижает возможности регионов в плане диверсификации экономики. Сибирские регионы с уникаль-ными условиями для развития рекреации и туризма (которые могли

1 Коллектив авторов: Институт природных ресурсов, экологии и криологии Со рАн, Читинский государствен-ный университет, Чита.2 работа выполнена при финансовой поддержке российского гуманитарного научного фонда (проекты 07-02-00056а, 08-02-12101в), а также российского фонда фундаментальных исследований (проект 10-06-00060а). Авто-ры выражают благодарность рецензенту за полезные замечания.


71

бы стать основой для развития малого и среднего бизнеса, сферы услуг для внутреннего туризма) теряют свои конкурентные преимущества из-за загрязнений, разрушения ландшафтов и т.п. Они проигрывают в этой сфере своему соседу – Китаю, куда направляются постоянно воз-растающие потоки туристов. Загрязнение водных объектов требует дополнительных затрат в сельском хозяйстве и пищевой промышлен-ности, что повышает себестоимость продукции этих отраслей, что опять же ведет к проигрышу в конкурентной борьбе с Китаем на рын-ках сельскохозяйственной продукции.

В некоторых природно-ресурсных (особенно нефтегазовых) регионах уровень антропогенного воздействия на природу в несколь-ко раз превышает общероссийский, что свидетельствует о более вы-сокой «экологической цене» экономического роста этих территорий. Поэтому для межрегиональных сопоставлений важно оценивать не только динамику экономического роста, но и неравенство в распреде-лении экологической нагрузки на природные среды.

В большей части работ российских авторов, посвященных вопросам социально-экономического неравенства, акцент сделан на наиболее острой проблеме – распределении доходов внутри страны для домашних хозяйств и регионов (для регионов чаще всего приме-няется показатель «валовой региональный продукт»). Исключение составляют работы (Рюмина, Аникина, 2006, 2007), где рассматрива-ется межрегиональная дифференциация по использованию природ-ного капитала.

Многие зарубежные исследователи все чаще говорят о необ-ходимости включения в оценку распределения неденежных единиц измерения благосостояния. В работе (Ruitenbeek, 1996) традицион-ная методика оценки степени неравенства распределения (коэффи-циент Джини, индекс Аткинсона) была применена для сравнения неравенства распределения рыночного и полного дохода, вклю-чающего стоимость экологических функций для домохозяйств, а в (Styme, Jackson, 2000) – с помощью традиционной методики расчета исследовались оценки устойчивого благосостоянии. Существует ряд работ, где приводятся оценки неравенства распределения ресурсов в мире. Например, в работе (White, 2007) традиционные методы оцен-ки неравенства распределения дохода были применены к показате-лю «экологический след» (ecological footprint). Такой «след» пред-ставляет собой площадь, необходимую для производства продуктов и товаров, потребляемых населением изучаемой территории, для ас-симиляции отходов от сжигания топлива и производства энергии, а также обеспечивающую пространство для инфраструктуры. В работе (Hedenus, Azar, 2005) с помощью индекса Аткинсона исследовалась проблема неравенства в распределении доходов и потреблении ре-сурсов, под которым понимают потребление пищи, энергии, а также эмиссии CO2.

Анализ динамики неравенства экономического развития и распределения...

72

В данной работе рассматривается динамика неравенства между регионами как в контексте экономического роста, так и в отношении экологической нагрузки. Негативное воздействие на природные сре-ды в расчете на душу населения является существенной характеристи-кой состояния социо-эколого-экономической системы, а динамика отражает качество экономического роста с точки зрения расхода при-родного капитала.

В работе в качестве показателей неравенства были взяты коэф-фициент Джини (точнее, его аналог, применяемый к территориям), индекс Аткинсона и индекс Тейла, удовлетворяющие основным аксио-мам измерения неравенства – принципам трансфертов Пигу–Дальтона и независимости от масштаба. Соответствие принципу Пигу–Дальтона заключается в том, что в случае перераспределения дохода от богатого региона в пользу более бедного показатель неравенства должен умень-шаться, а в обратном случае (от бедного к богатому) – увеличиваться. Независимость от масштаба означает, что показатель не должен изме-няться, если происходят пропорциональные изменения всех доходов (Экономико-географические аспекты, 2007).

В качестве «субъектов оценки неравенства» рассматривались не индивидуумы или домашние хозяйства, а регионы Российской Фе-дерации. За период с 2000 по 2007 г. в РФ существовало от 89 до 83 субъектов. Нами были проанализированы данные Федеральной служ-бы государственной статистики по 82 субъектам РФ (без Чеченской Ре-спублики). В качестве «предметов оценки неравенства» были выбраны четыре показателя в расчете на душу населения в регионе:

1) ВРП;2) выбросы загрязняющих веществ в атмосферу; 3) общий объем сточных вод; 4) образование отходов производства и потребления (для этого

показателя расчеты выполнялись за 2004, 2006 и 2007 г.).

Коэффициент Джини

Одним из самых известных и широко применяемых показате-лей, позволяющих охарактеризовать неравенство распределения до-хода, является коэффициент Джини (индекс концентрации доходов), который может быть рассчитан по формуле:

1 1

0,5 ,n n

jii j

i j i j

yyG x xx x= =

= −∑∑ (1)

где n – число групп; xi – доля населения группы i; yi – соответствующая ей доля дохода. Эта же методика была применена к российским регио-нам, в качестве доходов которых рассматривался ВРП. Р.М. Мельни-ков считает, что важно учитывать региональные различия покупатель-ной способности национальной валюты (Мельников, 2005). Для этого производится переоценка ВРП методом, разработанным А.Г. Гранбер-

И.П. Глазырина, И.А. Забелина, Е.А. Клевакина

73

гом и Ю.С. Зайцевой при помощи региональных индексов стоимости фиксированного набора потребительских товаров и услуг (Гранберг, Зайцева, 2003):

/ ,it it t itYC Y C C= (2)

где Сt – среднее арифметическое стоимостей фиксированного набора потребительских товаров и услуг по стране на конец t – 1 года и на ко-нец года t; Cit – среднее арифметическое стоимостей фиксированного набора потребительских товаров и услуг в регионе i на конец t – 1 года и на конец года t; Yit – ВРП региона i в году t.

На рис. 1 изображены кривые Лоренца по показателям эко-логической нагрузки, ВРП на душу населения в регионе, а также ВРП на душу населения, рассчитанные без учета и с учетом уровня цен в ре-гионе (кривые построены по данным 2007 г.). Корректировка ВРП на душу населения с учетом уровня цен в регионах дает представление о номинальном уровне благосостояния, т.е. о потребительском потен-циале в физических объемах (количестве мяса, яиц, обуви и т.д.). Од-нако в условиях несовершенной конкуренции цены формируются не только в результате соотношения спроса–предложения, например, в «бедных» регионах потребление сдвигается в более низкие ценовые сегменты в ущерб качеству потребляемых благ. Показатель ВРП без корректировки по уровню цен указывает на региональные различия в потребительском потенциале при (гипотетическом) условии оди-накового качества потребляемых благ. Поэтому авторы данной ра-боты считают существенными оба эти показателя.

Отклонения кривых от линии абсолютного равенства свидетельствуют о том, что ре-гионы РФ существенно диффе-ренцированы как по уровню эко-номического развития, так и по степени антропогенного воздей-ствия на окружающую среду. Из-анализа кривых на рис. 1 видно, что при пространственном деф-лировании ВРП с помощью ре-гиональных индексов стоимости фиксированного набора потреби-тельских товаров и услуг неравен-ство значительно снижается.

При построении кривых Лоренца по показателю ВРП на душу населения в регионе в ле-

100

90

80

70

60

50

40

30

20

10

01009080706050403020100

Выбросы загрязняющих веществна душу населения в регионе

Образование отходов производстваи потребления на душу населения в регионе

Общий объем сточных вод на душу населенияв регионе

ВРП на душу населения (в сопоставимых ценахк 2000 г.)

ВРП на душу населения с учетом уровня ценв регионах (в сопоставимых ценах к 2000 г.)

Линия абсолютного равенства

Совокупная экологическая нагрузка и ВРП, %

Рис. 1Кривые Лоренца по показателям экологической нагрузки и ВРП в 2007 г.


74

вой части графика размещаются регионы с наименьшими значения-ми ВРП в расчете на душу населения (как и в случае индивидуальных доходов), а в правой части – с наибольшими. В правой части графи-ка и по ВРП, и по выбросам загрязняющих веществ в атмосферу в расчете на душу населения располагаются основные нефтедобываю-щие регионы: Ямало-Ненецкий, Ненецкий и Ханты-Мансийский ав-тономные округа. Так, например, в Ненецком автономном округе в 2007 г. на одного жителя приходилось 3442,7 кг выбросов загрязняю-щих веществ.

Ряд пограничных с КНР регионов (Амурская область, Респу-блика Бурятия, Забайкальский край, Приморский край) устойчиво находятся в центральной части графика, где расположены регионы с более низким, чем общероссийский, показателем ВРП на душу насе-ления, несмотря на, казалось бы, неизбежное положительное влияние быстро растущей китайской экономики.

Как показывают графики на рис. 2, в 2000–2007 гг. произошел значительный рост межрегионального неравенства как по показателю благосостояния, так и по экологической нагрузке. Значение коэффи-циента Джини для ВРП на душу населения в регионе выросло на 38%; для ВРП на душу населения с учетом уровня цен в регионе – на 39% в период 2003–2007 гг.; а для общего объема сточных вод в расчете на душу населения коэффициент Джини увеличился в регионе на 19% с 2004 по 2007 г. По показателям экологической нагрузки неравенство является существенным, и оно более значительное, чем по показате-лям подушевого ВРП.

На основании изложенно-го можно сделать вывод о суще-ственной/серьезной дифферен-циации российских регионов не только в плане экономического развития, но и по уровня антро-погенного воздействия, возника-ющего в результате экономиче-ской деятельности, неравенство в распределении которого в большинстве случаев превос-ходит неравенство в распределе-нии доходов.

В работах зарубежных авторов с середины 1990-х го-дов встречается термин «эко-логический колониализм», который означает растущую экс-плуатацию окружающей среды не только в смысле изъятия при-

Рис. 2Динамика коэффициента Джини по показателям экологической нагрузки и ВРП

0,8

0,7

0,6

0,5

0,4

0,3

0,2

0,1

0,02000 2001 2002 2003 2004 2005 2006 2007

ВРП на душу населения (в сопоставимых ценахк 2000 г.)

ВРП на душу населения с учетом уровня ценв регионах (в сопоставимых ценах к 2000 г.)

Выбросы загрязняющих веществна душу населенияв регионе

Общий объем сточных вод на душу населенияв регионе

Образование отходов производстваи потребления на душу населения в регионе


75

родных ресурсов, но и загрязнения окружающей среды в результате экономической деятельности. В частности, это проявляется в разме-щении производств с высокой составляющей экологического риска в природно-ресурсных регионах, тогда как выгоды от этого принад-лежат тем, кто находится далеко за их пределами. В конечном итоге усиление неравномерности распределения экологической нагрузки между регионами страны может привести к устойчивому напряжению на субнациональном уровне.

Однако важно убедиться в том, что полученные нами выводы не зависят от модели. При расчете коэффициента Джини выборка раз-бивается на интервалы, и его значение зависит от того, каким обра-зом обработаны исходные данные. Поэтому наряду с коэффициентом Джини целесообразно использовать и другие показатели неравенства.

Индекс АткинсонаОпределение индекса Аткинсона основывается на функции по-

лезности. Индекс рассчитывается по формуле:

( )

( )

1/(1 )1

1

1/

1

11 / , 1;

1 / , 1,

N

ii

A N n

ii

Y YNIY Y

−e−e

=

=

− e ≠ = − e =

∑

∏ (3)

где Yi – ВРП региона i; Y – среднее значение ВРП; N – число регионов; ε – параметр, характеризующий отношение общества к неравенству (Экономико-географические аспекты, 2007). Так как индекс Аткинсона соответствует основным аксиомам измерения неравенства, он может быть принят в качестве меры неравенства не только в распределении до-ходов, но и в потреблении природного капитала (Hedenus, Azar, 2005). Однако, в данном случае интерпретация показателя с точки зрения бла-госостояния не является очевидной, как в случае с доходом (Sen, 1997).

Параметр ε характеризирует отношение общества к существую-щему неравенству и может варьировать от 0 до +∞. При ε = 0 общество равнодушно к неравенству в распределении дохода/благ, но при воз-растании параметра ε общество становится все более заинтересован-ным в разрешении проблемы существующего неравенства. Индекс Ат-кинсона принимает значения от 0 до 1.

Основной недостаток этого индекса – в выборе значения ε и в том, что нельзя найти однозначного (а тем более формализованного) решения этой проблемы (Экономико-географические аспекты, 2007). Некоторые авторы (см. например, (Kakamu, Fukushige, 2005; White, 2007)) для отслеживания изменений индекса Аткинсона в зависимости от отношения общества к неравенству используют несколько значений параметра ε с определенным шагом, а другие – принимают ε = 1 (см. на-пример, (Hedenus, Azar, 2005)).


76

Для выяснения отноше-ния общества к проблемам не-равенства авторами данной ра-боты проведен опрос экспертов, которые по десятибалльной шкале оценили уровень неприятия рос-сийским обществом неравенства по рассматриваемым показателям (рис. 3). Затем эмпирическим спо-собом было найдено такое ε, при котором IA становится близким к единице. После этого, используя оценку экспертов как доли макси-мального значения, были вычис-лены значения параметров ε, пред-ставленные в табл. 1. Для индекса Аткинсона при расчете показателя неравенства экологической нагруз-ки на атмосферу учитывалась толь-ко эмиссия CO2, так как вопросы, касающиеся выбросов парниковых газов (и, как следствие, климатиче-ских изменений), сейчас являются наиболее обсуждаемыми экологи-ческими проблемами и вызывают серьезное беспокойство, по край-ней мере, у научного сообщества России. Внимание к этим вопросам в мире общеизвестно, и им посвя-щено большое число публикаций. Проблемы климатического нера-венства между странами ряд уче-ных рекомендует включить в сферу экологической этики на междуна-родном уровне (Ethics and Climate Change, 2010).

Таблица 1

Значения параметров ε в расчете на душу населения в регионе

Показатель Параметр ε

ВРП 214,55

Выбросы парниковых газов в атмосферу 0,87

Общий объем сточных вод 9,68

Образование отходов производства и потребления 0,85

1,0

0,9

0,8

0,7

0,62000 2001 2002 2003 2004 2005 2006 2007

ВРП на душу населения с учетом уровня ценв регионах

ВРП на душу населения

Выбросы парниковых газов в расчетена душу населения

Общий объем сбросов сточных водна душу населения

Образование отходов производстваи потребления в расчете на душу населения

Рис. 4Динамика индекса Аткинсона по показателям экологической нагрузки и ВРП


109876543210

Доходы Выбросыпарниковых

газов

Накоплениеотходов

Сбросысточных

вод

Рис. 3Экспертная оценка неприятия обществом межре-гионального неравенства по десятибалльной шкале в отношении доходов и экологической нагрузки

77

На рис. 4 приведена динамика индекса Аткинсона по всем по-казателям для регионов Российской Федерации. Таким образом, ин-декс Аткинсона также свидетельствует о существовании неравенства. Значение этого индекса для ВРП на душу населения с учетом уровня цен в регионах, как и в случае с коэффициентом Джинни, показывает меньшую межрегиональную дифференциацию по сравнению с тради-ционным показателем. Существенного роста или снижения диффе-ренциации на рассматриваемом промежутке времени не наблюдается.

Индекс энтропии Тейла

В зарубежной региональной науке широко известен индекс Тейла с одним или двумя параметрами, который определяется поняти-ем информационной энтропии. Используя в качестве первого параме-тра ВРП, а в качестве второго – численность населения, мы получаем взвешенный показатель по численности населения региона, который изменяется по формуле:

( ) ( ) ( )1

/ ln / / / ,N

T i i ii

I Y Y Y P Y P=

= ∑ (4)

где iY – ВРП региона i; Y – сумма показателя по всем регионам; iP – численность населения региона i; P – общая численность населения по всем регионам; N – число регионов (Theil, 1967; Мельников, 2005).

В случае абсолютного равенства регионов по рассматривае-мым показателям индекс принимает значение, равное нулю, и возрас-тает до ln(Y/P) по мере нарастания неравенства. Следовательно, необ-ходима нормализация показателя, для которой в зарубежной научной литературе применяется преобразование 1 – e–T. В отличие от рассмо-тренных ранее индексов перед исследователями не стоит задача самостоятельно выбрать какие-либо параметры, что является положительной характеристикой индекса Тейла как меры межреги-онального неравенства.

Поскольку при учете межрегиональных различий по-купательной способности нацио-нальной валюты возникли доста-точно существенные изменения значений коэффициента Джини, расчет индекса для ВРП был вы-полнен с учетом индексов фикси-рованного набора потребитель-ских товаров и услуг. На рис. 5 приведена динамика индекса Тейла по всем показателям, взве-

1,00,9

0,60,70,8

0,50,40,30,20,10,0

2000 2001 2002 2003 2004 2005 2006 2007

Сбросы сточных вод в расчете на душу населения

Выбросы загрязняющих веществ в расчете на душу населения

ВРП с учетом цен в регионах в расчете на душу населения (в сопоставимых ценах к 2000 г.)

ВРП на душу населения

Образование отходов производстваи потребления в расчете на душу населения

Рис. 5Динамика нормированного индекса Тейла по показателям экологической нагрузки и ВРП


78

шенным с учетом численности населения, для регионов Российской Федерации. Таким образом, индекс Тейла для данных показателей рас-тет, за исключением показателя образования отходов. Такая динамика указывает на рост масштабов межрегиональной дифференциации, ко-торый наиболее очевиден для выбросов загрязняющих веществ в ат-мосферу в расчете на душу населения (в 2000 г. значение индекса Тей-ла по этому показателю в регионе было равно 0,66, а в 2007 г. – 0,86). Наиболее существенные различия между регионами наблюдаются по образованию отходов производства и потребления в расчете на душу населения в регионе – в 2007 г. значение индекса Тейла составило 1,89 (т.е. около 43% его максимально возможного значения).

Пространственная автокорреляция

Рассмотренные выше индексы и коэффициенты позволяют из-мерить существующее неравенство, однако не улавливают взаимного влияния регионов друг на друга. Наличие в соседних регионах свободных трудовых ресурсов, крупных промышленных предприятий и природных ресурсов, высокие показатели производительности труда и инвестицион-ной активности, темпы роста ВРП, развитая дорожная сеть и многие дру-гие факторы могут способствовать или, наоборот, негативно сказываться как на развитии, так и на состоянии окружающей среды близлежащих ре-гионов. Таким образом, анализируемые показатели могут быть автокор-релированы в пространстве (Экономико-географические аспекты, 2007).

Индекс Морана – один из показателей, позволяющих опреде-лить пространственную автокорреляцию. Индекс рассчитывается по формуле:

2

( )( ),

( )

ij i ji j

Mij i

i j i

w x xNIw x

−µ −µ∑∑= ×

−µ∑∑ ∑ (5)

где N – число регионов; ijw – элемент матрицы пространственных ве-сов для регионов i и j; µ – среднее значение показателя; x – анализируе-мый показатель.

Матрицы пространственных весов широко используются в про-странственной эконометрике и необходимы для понимания взаимного влияния регионов друг на друга. В данной работе мы применяли матри-цу граничных соседей, элементы которой задаются следующим образом:

0, ;1, .ij

j iw

j i

=

регион не имеет границы с регионом

регион имеет границу с регионом 6)

Элементы главной диагонали пространственной матрицы рав-ны нулю, что исключает влияние региона на самого себя. Из регионов, не имеющих границ с другими, можно выделить только Калининград-скую область, так как влияние соседних регионов РФ на нее является более опосредованным в отличие от Сахалинской области. Расчеты индекса Морана, по данным за 2007 г., приведены в табл. 2.


79

Таблица 2

Индекс Морана, по данным за 2007 г., в расчете на душу населения

Показатель Индекс Морана

Суммарный ВРП 0,11

ВРП 0,34

Выбросы загрязняющих веществ в атмосферу 0,34

Общий объем сточных вод 0,01

Образование отходов производства и потребления 0,13

Индекс Морана принимает значения в интервале от –1 до 1. Ожидаемое значение индекса рассчитывается по формуле:

( )( ) 1 / 1 .ME I N= − − (7)

Для выборки из 82 субъектов E(I) = –0,012. В случае IM > E(I) (что вы-явлено для всех рассматриваемых показателей) говорят о положитель-ной пространственной автокорреляции изучаемых процессов. Наи-более сильная корреляция наблюдается для уровня экономического развития, а также для выбросов загрязняющих веществ в атмосферу в расчете на душу населения в регионе.

Как правило, следующим этапом анализа взаимного влияния регионов является построение диаграмм рассеивания Морана (Moran scatter plot), которые позволяют обнаружить все существующие класте-ры регионов. Однако более наглядным представлением результатов пространственного анализа будет визуализация показателей при помо-щи географических информационных систем (ГИС). На рис. 6–9 пред-ставлены регионы РФ в соответствии с выбранной классификацией.

На рис. 6 можно увидеть относительно небольшие группы смеж-ных регионов с близкими значениями ВРП на душу населения. Так, мини-мальные значения показателя (более чем в 2 раза ниже общероссийского уровня) наблюдаются в приграничных регионах Южного федерального округа, части приграничных регионов Сибирского федерального округа (преимущественно Западной Сибири) и в образующих «кольцо» регио-нах Центрального и Приволжского федеральных округов. Небольшие группы субъектов с уровнем ВРП на душу населения в 1,5–2 раза ниже общероссийского характерны для регионов Восточной Сибири и Даль-него Востока и для «кольца» регионов Центрального и части Южного фе-дерального округов. Основные внутренние нефтедобывающие регионы также образуют группу, ВРП на душу населения в которой значительно превосходит среднедушевой ВРП. Таким образом, вывод о наличии по-ложительной пространственной автокорреляции, полученной исходя из значения индекса Морана, подтверждается результатами ГИС-анализа.

На рис. 7 показано существование нескольких групп из смежных регионов со сходными значениями по выбросам загрязняющих веществ в атмосферу в расчете на душу населения в соответствии с выбранной


80

классификацией. Первая группа регионов характеризуется низким зна-чением показателя (менее 50 кг на душу населения в год) и включает большую часть Южного, Центрального федерального округов и часть регионов Приволжского и Северо-Западного федеральных округов. Также выделяется группа смежных приграничных регионов Сибирско-го и Уральского федеральных округов, значение рассматриваемого по-казателя в которой изменяется от 50 до 100 кг выбросов загрязняющих веществ в атмосферу на душу населения. Кроме того, особую группу об-разуют регионы с наивысшим значением показателя (свыше 800 кг на че-ловека), которые являются основными поставщиками углеводородного сырья и расположены в Сибирском, Северо-Западном и Уральском феде-ральных округах.

На рис. 8 присутствует только одна группа регионов со сход-ными значениями рассматриваемого показателя. Она расположена преимущественно на Европейской территории России и состоит из смежных регионов Приволжского, Центрального, Северо-Западного, Уральского и Южного федеральных округов, обладающих наименьши-ми значениями по образованию отходов производства и потребления в расчете на душу населения (менее 7 000 кг на человека) в соответ-ствии с выбранной классификацией.

На рис. 9 выделяются две небольшие группы регионов со сходны-ми значениями рассматриваемого показателя. В группу с наименьшими

ВРП на душу населения, 2007

в 2 раза нижев 1,5–2 раза нижев 1,2–1,5 раза нижеобщероссийский уровеньв 1,2–2 раза вышев 6 раз выше

Дальневосточныйфедеральный

округ199 167

Сибирскийфедеральный округ

154 832

349 339

Южныйфедеральный

округ

Приволжскийфедеральный

округ

145 199

206 527

Центральныйфедеральный

округ

277 386

Уральскийфедеральный

округ

Северо Западныйфедеральный округСеверо Западныйфедеральный округ

98 40198 401

Рис. 6ВРП на душу населения по регионам РФ в 2007 г.


81

Выбросы загрязняющихвеществ в атмосферу в расчетена душу населения, 2007

менее 5050–100100–200200–400400–800свыше 800


округ

131Сибирский

федеральный округ

297

517Южный

федеральныйокруг


округ

95

172


округ 43


округ


38

Образование отходов в расчетена душу населения, 2007

менее 70007000–30 00030 000–60 00060 000–120 000120 000–200 000свыше 200 000


округ

61 323

Сибирскийфедеральный округ

114 569

22 063Южный

федеральныйокруг


округ

13 049

26 757


округ 5811


округ


856

Рис. 7Выбросы загрязняющих веществ в атмосферу в расчете на душу населения в регионе (кг/чел.), 2007 г.

Рис. 8Образование отходов производства и потребления в расчете на душу населения в регионе (кг/чел.), 2007 г.


82

значениями показателя (менее 150 м3 на душу населения в год) входят смежные регионы Центрального федерального округа, Приволжский, Северо-Западный и Южный федеральные округа. Группа регионов с 450–700 м3 на душу населения в год составляет полосу, включающую часть реги-онов Сибирского, Уральского и Северо-Западного федеральных округов.

Таким образом, несмотря на невысокое (но достаточное для утверждения о наличии положительной пространственной автокорре-ляции) значение индекса Морана, результаты ГИС-анализа позволяют сделать вывод о существовании межрегиональных факторов, обуслав-ливающих сходные значения по показателю негативного воздействия на поверхностные водные объекты в расчете на душу населения.

Нынешний экономический кризис, безусловно, внесет коррек-тивы в динамику процессов развития регионов России, в том числе в динамику межрегионального неравенства. Для продолжения работ по анализу этих процессов и расширения сотрудничества в этой сфе-ре в Институте природных ресурсов, экологии и криологии СО РАН (с участием авторов данной работы) разработана информационно-аналитическая система (Информационно-аналитическая система, 2008), где в разделе «Индикаторы качества экономического роста» по-мещено интерактивное приложение «Калькулятор неравенства в среде MatLab». Данное приложение на основе традиционных методик оценки неравенства распределения доходов (индекс Аткинсона, коэффициент Джини, индекс Тейла) позволяет выполнить оценку неравенства в рас-

Сбросы сточных вод в расчетена душу населения, 2007

менее 150150–300300–450450–700700–950свыше 950


округ

242Сибирский

федеральный округ413

269

Южныйфедеральный

округ


округ

291

879


округ239


округ

СевероЗападныйфедеральный округСевероЗападныйфедеральный округ

391

Рис. 9Сбросы сточных вод в расчете на душу населения в регионе (куб.м /чел.), 2007 г.


83

пределении экономического развития, негативного воздействия на природные среды или других социо-эколого-экономических характери-стик регионального развития, в том числе в расчете на душу населения в регионе. В процессе работы приложения генерируется m-файл, пред-назначенный для исполнения в среде MatLab, который позволяет опре-делить один из показателей неравенства по выборке, сформированной пользователем на основе собственных данных или базы данных ресурса.

Заключение

Для оценки уровня неравенства авторы считают целесообраз-ным использовать в качестве исходных данных показатели, рассчи-танные на душу населения, что позволяет принять во внимание терри-ториальную неоднородность страны. В табл. 3 приводится динамика индексов неравенства по показателям экологической нагрузки и ВРП в расчете на душу населения в регионе для 2007 г. На основании полу-ченных результатов можно сделать вывод о значительной дифферен-циации российских регионов не только в отношении экономического развития, но и по степени антропогенного воздействия экономиче-ской деятельности на окружающую среду.

Показатели корреляции позволяют выявить только существо-вание зависимости значений рассматриваемого признака от располо-жения регионов в пространстве, но не объясняют причины существо-вания этой зависимости. Детальное изучение характера производства обнаруживает причины этого явления: высокие значения показателя по отходам наблюдаются в природно-ресурсных регионах, низкие – в большинстве остальных регионов. Развитая транспортная сеть и на-личие каналов реализации минерально-сырьевой продукции, суще-ствующие в соседних регионах, также могут способствовать освоению месторождений региона. Так, например, строительство железнодо-рожной линии Могзон (Забайкальский край) – Озерное – Новый Уоян

Таблица 3

Динамика индексов неравенства в расчете на душу населения в регионе

Показатель

Коэффициент/индекс

Коэффициент Джини

Индекс Аткинсона*

Индекс Тейла (от 0 до 1)

ВРП 0,54 0,85 0,24

ВРП (с учетом уровня цен в регионе) 0,32 0,81 0,14

Выбросы загрязняющих веществ в атмосферу

0,69 0,76* 0,58

Общий объем сточных вод 0,66 0,98 0,38

Образование отходов производства и потребления

0,65 0,88 0,83

* Рассчитан по эмиссиям СО2 .


84

(Республика Бурятия) протяженностью 385 км позволит ускорить раз-работку крупных урановых и полиметаллических месторождений Республики Бурятия. Вместе с тем, соединив БАМ и Транссибирскую магистраль, новая ветка может способствовать освоению и богатейше-го рекреационного потенциала Восточной Сибири и, следовательно, развитию одного из тех видов экономической деятельности, который позволяет использовать имеющиеся природные ресурсы, не оказывая при этом существенного негативного воздействия на окружающую среду.

Основным фактором группировки регионов по выбросам за-грязняющих веществ в атмосферу в расчете на душу населения являет-ся наличие (или, наоборот, отсутствие) на территории загрязняющих производств и разрабатываемых нефтегазоносных месторождений. Группа регионов с невысоким уровнем негативного воздействия на поверхностные водные объекты образуется благодаря двум очевид-ным факторам. Эти субъекты РФ характеризуются относительно эф-фективным использованием систем оборотного и последовательного водоснабжения, а следовательно, и высоким процентом экономии свежей воды. Ввиду отсутствия высокой техногенной нагрузки и при-менения соответствующих технологий в процессе экономической дея-тельности эти регионы поакзывают минимальный сброс сточных вод.

Однако если в отношении негативного воздействия на природу существование зависимости рассматриваемого признака от положения региона в пространстве практически очевидно, то в отношении макроэ-кономических показателей необходим детальный факторный анализ. В работе (Экономико-географические аспекты, 2007) проведен анализ детерминантов экономического роста российских регионов за период с 1998 по 2004 г. Авторы этой работы отмечают, что «вклад климатиче-ских факторов в рост… невелик», а «сырьевая специализация дает поло-жительный эффект для роста только в случае ее сочетания с относитель-но развитой инфраструктурой». Из экономико-географических факторов они отмечают приморское положение субъекта, из институциональных – инвестиционная привлекательность. Кроме того, на темпы роста влияют начальный уровень среднедушевого ВРП, финансовая помощь регионам в расчете на душу населения со стороны федеральных властей, доля то-пливной промышленности в промышленном выпуске, а также фактор пространственных связей между регионами. Также к значимым факто-рам отнесен запас человеческого капитала, а именно число аспирантов на 10 тыс. населения, что косвенно определяет, в том числе, и научно-инновационный потенциал региона. Есть основания полагать, что ввиду отсутствия существенных изменений в структуре региональной специали-зации и глубоких технологических изменений в производственных про-цессах основные факторы экономического роста остались неизменными.

Пространственная неоднородность российских регионов по темпам экономического роста (за период с 2000 по 2007 г.) подтверж-дается картографическими материалами (рис. 10). Сопоставив субъек-


85

ты РФ, в которых экономический рост превосходит общероссийский показатель, с названными выше факторами роста, можно отметить, что регионы с наибольшим значением темпов роста за рассматривае-мый период характеризуются сырьевой специализацией экономики (Ненецкий АО, Сахалинская область и Чукотский АО). Архангель-ская, Калининградская, Ленинградская и Ростовская области, а также г. Санкт-Петербург имеют выход к морю.

Рост макроэкономических показателей в Республике Мордо-вии, Новосибирской области и Еврейской автономной области мо-жет быть обусловлен пространственными взаимосвязями с другими регионами (Экономико-географические аспекты, 2007). Согласно рейтингу регионов, составленному рейтинговым агентством «Экс-перт РА» по инвестиционному климату в 2007–2008 гг., Свердловская, Московская, Ростовская, Новосибирская, Калининградская области и г. Санкт-Петербург имеют высокие показатели инвестиционной при-влекательности (Эксперт, 2010) как по высокому инвестиционному потенциалу (г. Санкт-Петербург – 2 место, Московская область – 3, Свердловская – 4, Ростовская – 11, Новосибирская – 17 место), так и по наименьшему инвестиционному риску (Ростовская область – 3 место, Калининградская – 5, Московская – 14, Омская – 19, г. Санкт-Петербург – 20 место). Наряду с ранее отмеченными факторами отличительными особенностями Новосибирской и Омской областей являются наличие высокотехнологичных производств и развивающейся инновацион-ной инфраструктуры. Республика Мордовия наряду с крупными на-учными центрами также формирует среду, способствующую реали-зации научно-инновационных проектов. Основой стремительного роста макроэкономических показателей в расчете на душу населения в


отрицательный рост

Сахалинс�кая область

Еврейскаяавтономная

область

Омскаяобласть

Новосибирскаяобласть

Свердловскаяобласть

РеспубликаДагестан

Ростовскаяобласть

РеспубликаМордовия

Московскаяобласть

Калининградскаяобласть Ленинградская

область

Архангельскаяобласть Чукотский

АОНенецкий

АО

в 3–5 раз нижев 2–3 раза нижев 1,1–2 раза ниже

в 1,1–2 раза вышеобщероссийский уровень

в 2–3 раза выше

Рис. 10Рост ВРП по регионам РФ, 2000–2007 гг.

86

Республике Дагестан служит невысокий начальный уровень среднеду-шевого ВРП (так называемый эффект «начальной базы») и финансо-вая помощь из федерального бюджета. Таким образом, факторы ро-ста, выявленные в период 1996–2004 гг., остаются актуальными и для текущего этапа экономического развития регионов.

Современные модели часто не учитывают уровня деградации окружающей среды, сопровождающего экономический рост. Факто-ры, способствующие рациональному использованию имеющегося при-родного капитала, не разрушая потенциал для устойчивого развития регионов в будущем, не менее важны, чем факторы, обеспечивающие стремительный рост макроэкономических показателей. Необратимые изменения природных систем, так называемый «расход природного капитала» (Глазырина, 2001), снижают шансы природно-ресурсных регионов на экологически благоприятную диверсификацию эконо-мики, что, в конечном итоге, будет сказываться на качестве жизни. Существующие масштабы дифференциации по уровню экологической нагрузки на окружающую среду несут в себе потенциал негативного влияния на экономическое развитие страны в целом. В долгосрочной перспективе они будут способствовать оттоку трудовых ресурсов (пре-жде всего, квалифицированных) из менее благополучных субъектов РФ в регионы с лучшим качеством окружающей среды.

Есть серьезные опасения, что наблюдаемый отток населения из Сибири и Дальнего Востока будет усиливаться, так же как и отставание этих регионов по уровню благосостояния. Сложившаяся к настоящему моменту неравномерность экономического роста по регионам РФ, в ко-нечном итоге, может привести к дальнейшему сдвигу экономической дея-тельности в наиболее развитые регионы с высокими показателями инве-стиционного потенциала и, следовательно, способствовать дальнейшему усилению существующего социального и межрегионального неравенства. Для приграничных регионов Восточной Сибири и Дальнего Востока это означает также проигрыш в межрегиональной конкуренции с северо-восточными провинциями Китая. Следствием этого будет неизбежная за-висимость этих регионов от влияния соседней страны. Преодоление или, по крайней мере, сокращение неравенства в развитии регионов России является ключевой проблемой региональной политики.

Несомненно, глубинные причины, порождающие межрегио-нальную дифференциацию, имеют институциональный характер. Меры экономического регулирования несовершенны и могут порож-дать конфликты интересов (Glazyrina et al., 2006). В частности, ряд ис-следователей отмечают, что ликвидация так называемых экологических фондов как инструмента обеспечения природоохранной деятельности негативно сказалась на состоянии окружающей среды (Экологические индикаторы, 2006). Регионы утратили существенную часть возможно-стей, которые позволяли им более эффективно использовать свой при-родный капитал с учетом территориальных особенностей. Считалось,


87

что экологические фонды могли действовать в переходной экономике до тех пор, пока не появятся более прогрессивные формы рыночного регулирования отношений природы и общества. Однако в данном слу-чае можно утверждать, – и это стало еще одним подтверждением тезиса В.М. Полтеровича, – что передовые институты, как правило, не приви-ваются в отсталой институционально-технологической среде (Полтеро-вич, 2009). Однако анализ институциональных факторов и обсуждение путей их преодоления – предмет отдельного исследования.

Литература Глазырина И.П. (2001): Природный капитал в экономике переходного перио-

да. М.: НИА-Природа, РЭФИА.Гранберг А.Г., Зайцева Ю.С. (2003): Валовой региональный продукт: межре-

гиональные сопоставления и динамика. М.: СОПС.Григорьев Л., Зубаревич Н., Урожаева Ю. (2008): Сцилла и Харибда регио-

нальной политики // Вопросы экономики. № 2. С. 83–98.Информационно-аналитическая система (2008): Информационно-аналитическая

система для исследования динамики и качества экономического роста приграничных регионов. [Электронный ресурс] ИПРЭК СО РАН. Ре-жим доступа: http://www.iaszk.chita.ru, свободный. Загл. с экрана. Яз. рус., англ. (дата обращения: март 2010 г.).

Куснер Ю.С., Мкртчян Г.М., Царев И.Г. (2006): Динамика распределения до-ходов в России // ЭКО. № 9. С. 25–34.

Лавровский Б.Л., Шильцин Е.А. (2009): Российские регионы: сближение или расслоение? // Экономика и мат. методы. Т. 45. № 2. С. 31–36.

Лукьянова А.Л. (2007): Динамика и структура неравенства по заработной плате (1998–2005 гг.). Препринт WP3/2007/06. М.: ГУ ВШЭ.

Мельников Р.М. (2005): Анализ динамики межрегионального экономического неравенства: зарубежные подходы и российская практика // Регион: эко-номика и социология. Т. 4. С. 3–18.

Мкртчян Г.М., Царев И.Г. (2005): Распределение дохода в обществе: теория и практи-ка // Вестник НГУ. Серия: Социально-экономические науки. Т. 5. Вып. 2. С. 31–35.

Полтерович В.М. (2009): Стратегия модернизации: выход из кризиса на тра-екторию быстрого экономического роста. Россия в условиях мирового кризиса. М.: РГНФ.

Постникова Е.А., Шильцин Е.А. (2007): Особенности сбалансированности рос-сийских регионов // Регион: экономика и социология. № 2. С. 35–51.

Рюмина Е.В., Аникина А.М. (2006): Оценка ущерба от загрязнения окружающей среды по регионам России // Проблемы прогнозирования. №5. С. 89–96.

Рюмина Е.В., Аникина А.М. (2007): Анализ влияния фактора природных ресур-сов на уровень экономического развития регионов России// Проблемы прогнозирования. № 5. С. 106–125.. №5. С. 106–125.

Экологические индикаторы (2006): Экологические индикаторы качества роста региональной экономики / Под. ред. И.П. Глазыриной, И.М. Потравно-го. М.: НИА-Природа.


88

Экономико-географические аспекты (2007): Экономико-географические и инсти-туциональные аспекты экономического роста в регионах /Под ред О. Лу-гового. Консорциум по вопросам прикладных экономических исследова-ний, Канадское агентство по международному развитию. М.: ИЭПП.

Эксперт (2010): Рейтинговое агентство «Эксперт РА». [Электронный ресурс] Ре-жим доступа: http://www.raexpert.ru, свободный. Загл. с экрана. Яз. рус. (дата обращения: март 2010 г.).

Ethics and Climate Change (2010): Ethics and Climate Change Ethics and Climate Change. Scenarios for Justice and Sustainability / M. Mascia, L. Mariani (eds). Padova: CLEUP SC, Fondazione Lanza.

Glazyrina I.P., Glazyrin V.V., Vinnichenko S.V. (2006): The Polluter Pays Principle and Potential Conflicts in Society // Ecological Economics. Vol. 59. P. 324–330.

Hedenus F., Azar Ch. (2005): Estimates of Trends in Global Income and Resource Inequalities // Ecological Economics. № 55. P. 351–364.

Kazuhiko K., Fukushige M. (2005): Divergence or Convergence? Income Inequality Between Cities, Towns and Villages in Japan // Mototsugu Fukushige Japan and the World Economy. № 17. P. 407–416.

Ruitebeek H.J. (1996): Distribution of Ecological Entitlements: Implications for Economic Security and Population Movement // Ecological Economics. № 17. P. 49–64.

Sen A. (1997): On Economic Inequality after a Quarter Century. Oxford: Oxford Uni-versity Press.

Styme S., Jackson T. (2000): Intra-generational equity and sustainable welfare: a time se-ries analyses for the UK and Sweden // Ecological Economics. № 33 PP. 219–236.

Theil H. (1967): Economics and Information Theory. Amsterdam: North-Holland Publishing Company.

White T.J. (2007): Sharing Resources: The Global Distribution of the Ecological Foot-print // Ecological Economics. № 64. P. 402–410.Поступила в редакцию 13.05.2009 г.

I. Glazyrina, I. Zabrlina, E. KlevakinaEconomic Development and Environmental Impact Disparities among Russia’s Regions3

The paper contains analysis of disparities in environmental impact among Russia’s regions and its relation to the production growth over the years 2000-2007. Standard measures of inequality (Lorenz Curve, Gini coefficient, Atkinson index, Theil index) are applied to per capita environmental and economic characteristics, such as air pollution, sewage volume, wastes volume, gross regional product. Space autocorrelation of these indicators by region is also evaluated.

Keywords: economic growth, inequality, region, Lorenz Curve, Gini coeffi-cient, Atkinson index, Theil index, Moran index, environmental pressure.Jel classification: R11, R12, Q5.

3 Institute of Natural Resources, Ecology and Cryology of Siberian Branch of Russian Academy of Sciences, Chita State University.


89


К. ШпренгерГосударственная собственность в российской экономике. Часть 2. Проблемы управления и влияние на эффективность

С.А. Власов А.А. ПономаренкоРоль бюджетной политики в условиях финансово-экономи- ческого кризиса


90

1 Продолжение. начало (часть 1) данной статьи см. в № 6 за 2010 г.2 В процессе создания государственных холдингов унитарные предприятия обычно преобразуются в Ао.

К. ШпренгерГУ ВШЭ, Москва

Государственная собственность в российской экономике Часть 2.

Проблемы управления и влияние на эффективность1

В статье обсуждаются цели и задачи корпоративного управления госу-дарственными предприятиями (ГП) в России, а также обсуждается международ-ный опыт в области эффективности ГП по сравнению с частными компаниями. Описываются недавние тенденции в политике и управлении государственной собственностью. Проблемы корпоративного управления в России описаны с точки зрения агентских отношений, приведены данные опросов, характери-зующие корпоративное управление и прозрачность российских ГП. Особен-ное внимание уделено анализу правовой формы государственной корпорации. В разделе, посвященном влиянию государственной собственности на эффектив-ность, приводится обзор ключевых работ по этому направлению.

Ключевые слова: государственные компании, государственные кор-порации, государственная собственность, национализация, корпо-ративное управление, Россия.

Классификация JEL: D21, G32, G34, G38, P31.

3. Основы политики и корпоративное управление российскими ГП

3.1. Политика управления государственной собственностью в российской Федерации

3.1.1. Тенденции политики и управления государственным имуще-ством российским правительством В сфере политики и управления государственным имуще-

ством российским правительством можно выделить несколько тен-денций. С одной стороны, правительство усиливает свой контроль над стратегическими предприятиями и секторами, выкупая акции у частных владельцев. Во врезке А приведен список акций, недавно приобретенных государственными предприятиями. Доли акционер-ных обществ в государственной собственности и унитарные пред-приятия2 в таких секторах, как военно-промышленный комплекс, атомная энергетика, авиа- и судостроение, были объединены в круп-ные холдинговые компании. Например, в государственную корпо-рацию «Ростехнологии» входит более 400 бывших государственных предприятий, которые будут реорганизованы в 30 дочерних хол-дингов. Во врезке Б приводятся два случая деятельности государ-ственных холдингов. В ходе недавнего финансового кризиса прави-тельство с помощью Внешэкономбанка действовало как кризисный


91

управляющий. Были проведены две антикризисные стратегии: 1) интервенции на фондовый рынок в конце 2008 и в 2009 г.; 2) вы-дача кредитов под залог акций некоторым крупным российским ком-паниям. На первый взгляд, эти антикризисные меры увеличивали объем активов, потенциально находящихся под контролем государ-ства. Займы предоставлялись компаниям для того, чтобы они могли расплатиться по внешним долговым обязательствам. Условия займа предусматривали получение в качестве залога акции компании (под-робности см. в (Радыгин, 2009)). Однако до сих пор залог не был обращен в акционерный капитал, и акции, приобретенные Внешэ-кономбанком, не были накоплены с целью получения контроля над рассматриваемыми компаниями.

А. Примеры недавних приобретений ГПСписок приобретенных за последние годы Газпромом пред-

приятий выглядит достаточно впечатляющим. Вот несколько при-меров. В 2006 г. Газпром получил 20% акций компании «НоваТЕК» (второго по величине производителя природного газа) и взял под свой контроль нефтегазовый проект «Сахалин-2» (после того как другие акционеры консорциума – Shell, Mitsubishi и Mitsui – сокра-тили свое участие до миноритарных пакетов акций). Еще в 2005 г. Газпром купил нефтяную компанию Сибнефть, которая была переи-менована в ОАО «Газпром нефть», занимающую второе место в спи-ске крупнейших российских компаний по уровню рыночной капита-лизации3, с 2004 г. стал приобретать активы на аукционах по продаже активов бывшей компании ЮКОС и других нефтяных компаний. Теперь на Газпром приходится 20% добычи сырой нефти в России. Компании по производству электроэнергии, образованные как до-черние компании ЕЭС, также получили значительные частные инве-стиции. И здесь Газпром был одним из самых активных участников торгов, сегодня он контролирует две из шести межрегиональных энергетических компании и несколько региональных энергетиче-ских компаний (в том числе и Мосэнерго). ФГУП «Рособоронэкпорт» (в настоящее время часть государственной корпорации «Ростех-нологии») активно приобретало компании у частных владельцев. Тем не менее не каждое приобретенное предприятие оставалось в портфелях ГП (например, акции машиностроительных компаний «Силовые машины» и ОМЗ были приобретены РАО ЕЭС и Газпро-мом, но затем проданы), а некоторые объявленные сделки, связан-ные со слиянием и приобретением государственных компаний, в ко-нечном счете, так и не были реализованы (например, объявленный план Газпрома и частной угольной компании ОАО «СУЭК» объеди-нить их активы в электроэнергетических компаниях и в угольном секторе в целях создания совместного предприятия).

3 Согласно списку 200 крупнейших компаний по уровню рыночной капитализации на 31 августа 2007 г., состав-ленному рейтинговым агентством «Эксперт рА».

Часть 2. Проблемы управления и влияние на эффективность

92

Б. Примеры недавно созданных государственных холдинговОАО «Объединенная судостроительная корпорация» зареги-

стрирована как открытое акционерное общество (начало функциони-ровать с 1 апреля 2009 г.). Оно состоит их трех региональных дочер-них холдингов на Северо-западе, Севере и Дальнем Востоке России. Многие из входящих в холдинг судоверфей являются поставщиками российского флота.

АО «Объединенная авиастроительная корпорация» включа-ет такие известные авиастроительные конструкторские бюро, как «Сухой», «МИГ», «Туполев» и «Ильюшин», а также две лизинговые компании и Внешнеэкономическое объединение «Авиаэкспорт». По соглашению об обмене акций в холдинг вошла ранее частная компания «Иркут», и, таким образом новая авиастроительная кор-порация практически стала монополистом. Федеральному прави-тельству теперь принадлежит 90,1% акций данной корпорации. Как отмечал журнал «Эксперт», маловероятно, что корпорация сможет конкурировать с компаниями «Аэробус» и «Боинг» в строительстве самолетов, отвечающих современным стандартам, несмотря на вы-сокие тарифы на импортируемые авиалайнеры, огромные государ-ственные средства и гарантии займов, предоставленных холдингу (Хазбиев, 2007).

Хорошим примером также может служить создание компаний «Ростехнологии» и «Росатом», которые будут рассмотрены в п. 3.3.

Тем временем приватизация малых и средних ГП продол-жается. Преобразование унитарных предприятий в ОАО делает их более прозрачными и может стать первым шагом к их последующей приватизации. В последние три года было проведено всего лишь не-сколько существенных приватизационных транзакций: несколько аукционов компаний по производству электроэнергии (связанных с реформой РАО ЕЭС и электроэнергетического сектора), а также продажа блокирующего пакета АвтоВАЗ компании «Renault-Nissan». Важными препятствиями дальнейшим приватизационным шагам яв-ляются ограничения на приватизацию и зарубежное участие в фир-мах и секторах из списка стратегических (см. п. 2.3, часть 1) и сопро-тивление директоров ГП.

Эти тенденции отражают политику, направленную на укре-пление административных функций правительства в стратегических секторах и в тех секторах, которые считаются важными для промыш-ленного развития. Представляя «Прогнозный план приватизации федерального имущества» в августе 2008 г., министр экономического развития и торговли Эльвира Набиуллина указала четыре текущих за-дачи государственной политики в сфере управления государственным имуществом и проведения приватизации4:

4 Текст презентации доступен по адресу http://www.economy.gov.ru/minec/press/.

К. Шпренгер

93

1) достижение экономически обоснованного уровня присутствия государства в экономике, сокращение избыточной части госу-дарственного сектора;

2) перевод унитарных предприятий в более прозрачную органи-зационно-правовую форму;

3) консолидация государственных активов в интегрированные структуры в стратегических отраслях экономики;

4) формирование доходов федерального бюджета.Все эти задачи представляются вполне функциональными.

В п. 3.1.2 мы рассмотрим основные задачи политики правительства, которые должны определить, что следует понимать под «обоснован-ным уровнем государственного присутствия» в экономике на текущем этапе экономического развития.

3.1.2. Цели расширения государственной собственности Интересы правительства в отношении государственных пред-

приятий нельзя свести к простой формуле максимизации стоимости ак-ций. У правительства могут быть и другие цели, например следующие:

обеспечение социальной справедливости и предоставление об-щественных благ. Сюда входят: поставки электроэнергии, газа или телекоммуникационных услуг (несмотря на регулируемые цены в этих секторах или в сельских районах, где они не явля-ются прибыльными); сохранение резервных мощностей в ком-паниях, производящих электроэнергию, или в компаниях, которые входят в единую энергетическую сеть, стоит дорого, но имеет большое значение для обеспечения энергетической безопасности;

задачи в сфере индустриальной политики, например инвести-ции в инфраструктуру, дающие положительный внешний эф-фект, за который компания не получает компенсации;

защита культурных ценностей (например, некоммерческое те-левидение и радиовещание).В «Концепции правительства в области управления государ-

ственным имуществом и проведения приватизации» от 1999 г. пере-числены следующие задачи (Авдашева, 2006):

обеспечение выполнения общих государственных функций (оборона, безопасность, социальные программы, регулирова-ние деятельности естественных монополий);

экономическое развитие, мобилизация инвестиций; поддержка институциональных преобразований в экономике (реструктуризация предприятий и отраслей промышленности).Учредительные документы государственных холдингов и го-

сударственных корпораций включают описание некоторых задач индустриальной политики, в частности модернизацию инфраструк-туры, диверсификацию экономики за счет привлечения инвестиций


94

в высокотехнологичные сектора, внедрение инноваций и создание вертикально интегрированных структур, которые могут существовать в условиях международной конкуренции. Одна из задач, которая часто звучит в официальных заявлениях, – качественно новая интеграция научно-исследовательских институтов и промышленных предприя-тий, поскольку многочисленные связи, существовавшие между ними, были разрушены во время экономического спада 1990-х годов.

Тем не менее в учредительных документах и уставах россий-ских государственных предприятий эти задачи прописаны нередко недостаточно четко и имеют широкое толкование. Например, перво-начальные задачи Рособоронэкспорта по преобразованию военно-промышленного комплекса и привлечению инвестиций в этот сектор вряд ли сочетаются с последующим расширением деятельности компа-нии в сфере производства гражданских автомобилей и установлением контроля над АвтоВАЗом. Кроме того, учредительные документы, как правило, включают только перечень задач без конкретного указания того, как они будут реализованы и как будут регулироваться противо-речия между разными задачами (например, увеличение прибыли и обеспечение справедливости в ее распределении).

Несмотря на то что некоторые причины создания индустри-альных холдингов могут быть экономически обоснованными, спосо-бы их учреждения, судя по всему, не способствуют формированию инновационных и конкурентоспособных структур. Монополизация сектора (например, авиастроения) не гарантирует внедрения иннова-ций. В новые холдинги нередко входят нерентабельные компании, ко-торые правительство не смогло приватизировать. Некоторые новые конгломераты включают компании из самых разных секторов (напри-мер, «Ростехнологии»), что не обеспечивает необходимого эффекта от тесного взаимодействия.

Холдинговые структуры затрудняют формулирование задач и контроль над их реализацией на государственных предприятиях. Правительство определяет задачи холдинга в целом, но фактически передает формулирование задач дочерних компаний совету директо-ров и менеджерам холдинга. Руководство ОЭСР по корпоративному управлению государственными предприятиями5 (OECD, 2005b) содер-жит рекомендации о том, что государственные предприятия не долж-ны получать «чрезмерную автономию в формулировании собственных задач или определении характера и масштабов обязательств в сфере общественных услуг» (OECD, 2005b, примечания к абзацу II.A). Кон-кретные проблемы, касающиеся качества корпоративного управления собственно государственных корпораций (когда речь идет об их пра-вовой форме), рассматриваются в п. 3.3.

Такие некоммерческие задачи государственных предприятий, как вышеупомянутые задачи в области обеспечения справедливости, должны быть публично изложены с максимальными подробностями.

5 Далее руководство оЭСр.


95

Руководство ОЭСР предусматривает раскрытие информации о таких целях и задачах. Кроме того, оно содержит рекомендации в отноше-нии приоритетов и того, как будут регулироваться взаимоотношения (OECD, 2005b, абзацы I.C, II.B). Необходимо определить размеры за-трат, связанных с выполнением некоммерческих задач, и обеспечить их привязку к государственному субсидированию. Например, следует оценить размеры затрат на сохранение резервных мощностей компа-ний по производству электроэнергии и компаний, входящих в единую энергетическую сеть. Эти компании должны получить компенсацию за предоставление общественных товаров и услуг. Несмотря на то что такой четкий подход мог бы способствовать повышению оценки эф-фективности деятельности и привлечь частные инвестиции в государ-ственные предприятия, он не практикуется ни в России, ни во многих странах–членах ОЭСР.

3.2. Корпоративное управление российскими государственны-ми предприятиями3.2.1. Общие проблемы корпоративного управления государственны-ми предприятиями В целом государственные предприятия сталкиваются с такими

же проблемами корпоративного управления, как и частные корпора-ции. Владельцы предприятий должны контролировать деятельность и уровень усилий менеджеров, поскольку последние могут действовать не в интересах владельцев. Такой мониторинг, а также различные про-граммы стимулирования (например, компенсационные пакеты, вклю-чающие акции или опционы акций компании) стоят дорого и только отчасти приближают интересы менеджеров к интересам владельцев (акционеров) компании.

Описанная проблема принципала и агента представлена в не-сколько упрощенном виде, поскольку между акционерами и менед-жерами корпорации стоит совет директоров. Можно предположить, что в частных компаниях совет директоров действует в интересах акционеров, но в государственных компаниях это не вполне очевид-но. В государственных предприятиях существует еще один пласт этой проблемы: нет никаких гарантий того, что представители государ-ства, входящие в совет директоров, действуют именно в интересах го-сударства, а не в собственных интересах. Более того, правительство, как правило, назначает несколько отраслевых министерств и государ-ственных ведомств, у которых могут быть различные ведомственные интересы, поэтому они будут следовать разным стратегиям.

Многие механизмы внешнего корпоративного управления, которые могли бы способствовать урегулированию вышеупомянутых проблем государственных предприятий, на российских государствен-ных предприятиях не действуют. Эти механизмы управления включа-ют банкротство, угрозу установления контроля, конкуренцию на рынке


96

труда менеджеров и на товарных рынках. Проблемы корпоративного управления, которые отчасти являются результатом отсутствия этих механизмов, перечислены ниже.

Вероятность банкротства государственных предприятий оста-ется достаточно низкой. Как правило, государственные предприятия получают четкие государственные гарантии, по крайней мере, это касается государственных предприятий, имеющих стратегическое значение. Закон о банкротстве устанавливает серьезные барьеры для инициирования процедур банкротства стратегических предприятий (500 тыс. руб. вместо обычных 100 тыс. руб.). Кроме того, закон не при-меняется в отношении большинства недавно созданных государствен-ных корпораций (см. п. 3.3).

Угроза установления контроля как средство устранения неэффек-тивного менеджмента не распространяется на ГП, в которых мажори-тарный пакет акций принадлежит государству. Несмотря на то что эта проблема касается любой компании с концентрированной структурой собственности, последние тенденции, связанные с увеличением доли государственной собственности и ростом контроля в государственных предприятиях, а также с включением компаний в список стратегиче-ских предприятий, еще больше ограничивают возможности приме-нения этого метода корпоративного управления на государственных предприятиях.

Как правило, на товарном рынке сохраняется слабая конкуренция. В ходе опроса, проведенного силами ГУ ВШЭ 6, менеджерам задавали вопрос о восприятии ими давления со стороны конкурентов на их ком-панию. Среди опрошенных респондентов на государственных пред-приятиях 42,7% заявили, что не ощущают никакой или какой-либо серьезной конкуренции со стороны российских компаний, принадле-жащих российским владельцам; 84,2% ответили то же самое о конку-ренции со стороны компаний в промышленно развитых странах (За-падная Европа, США, Канада, Япония). Эти показатели незначительно выше показателей частных компаний. Данные о восприятии конкурен-ции со стороны российских компаний с иностранными владельцами во многом отличаются: 85,8% респондентов в государственных пред-приятиях и 77,2% респондентов в частных компаниях заявили, что не ощущают никакой или какой-либо серьезной конкуренции. Скла-дывается впечатление, что многие государственные предприятия не сталкиваются с серьезной конкуренцией, в частности со стороны ино-странных компаний или компаний с иностранными владельцами, что отчасти может быть результатом ограничений на иностранную соб-ственность в стратегических секторах. Результаты различных обсле-дований свидетельствуют о том, что конкуренция на товарном рын-ке способствует улучшению корпоративного управления, поскольку ограничивает возможности менеджеров корпораций осуществлять сделки в собственных интересах (Guadalupe, Pérez-González, 2006).

6 Мы ссылаемся на данные из обследования 822 предприятий, проведенного исследователями Высшей школы экономики и Института экономических исследований университета им. Хитоцубаши в Токио в 2005 г. (далее – исследование ГУ ВШЭ).


97

Процедура назначения представителей государства в совет дирек-торов имеет крайне неформальный и непрозрачный характер (Коче-тыгова, 2007). В советы директоров крупных компаний государство направляет представителей Администрации Президента, министров и ведущих представителей отраслевых министерств, хотя в большую часть компаний их направляет Федеральное агентство по управле-нию федеральным имуществом. Как правило, Федеральное агентство составляет письменные инструкции о том, как следует голосовать по основным вопросам повестки заседаний советов директоров, которые отчасти основаны на предложениях отраслевых министерств. В круп-ных и стратегически важных компаниях функции управления соб-ственностью координирует Министерство экономического развития и торговли (Filatov, Tutkevich, Cherkaev, 2005). Система инструктажа и отсутствие надлежащей компенсации для представителей государ-ства приводит к тому, что они становятся пассивными членами сове-та директоров. Как правило, эти инструкции не придаются широкой огласке. В Руководстве ОЭСР предлагается провести централизацию функций собственников в руках одного ведомства или серьезного ко-ординирующего агентства вместо привлечения нескольких ведомств и министерств для контроля над деятельностью государственных предприятий (OECD, 2005b, абзац II.D).

В июле 2008 г. российское правительство объявило о том, что некоторые представители государства в одиннадцати полностью госу-дарственных компаниях7 будут заменены независимыми директорами, представляющими деловые и академические круги. Такие директора в процессе голосования не будут связаны инструкциями правительства. Начиная с 2009 г. на государственных предприятиях с государствен-ным мажоритарным пакетом акций места в правлении станут занимать более независимые директора. Критерии и механизмы назначения не-зависимых директоров, а также стандарты их работы еще предстоит разработать8. Необходимо обеспечить такое проведение этой рефор-мы, чтобы она оказала реальное воздействие на качество работы со-ветов директоров государственных предприятий. Процедуры назна-чения должны гарантировать, что институт независимых директоров не окажется под влиянием различных заинтересованных групп. В среднесрочной перспективе также планируется заменить государ-ственных служащих в составе советов директоров на назначенных правительством экспертов, которые за свою работу в советах дирек-торов будут получать компенсацию, но по-прежнему будут голосовать по основным вопросам в соответствии с полученными инструкциями.Доступ к государственным субсидиям создает проблему бюджетного финансирования. Например, в период 2004–2006 гг. российская авиа-строительная промышленность получила 1,7 млрд долл. из бюджетных

7 Среди них оператор нефтяного трубопровода «Транснефть», нефтяная компания «Зарубежнефть», «россий-ские железные дороги», Международный аэропорт «Шереметьево» и Агентство ипотечного жилищного кре-дитования.8 Принципы оЭСр предполагают наличие централизованного агентства по управлению государственной соб-ственностью, которое устанавливает четко структурированный и прозрачный процесс номинирования для всех членов совета директоров ГП (OECD, 2005b, абзац II.F.2).


98

и внебюджетных государственных фондов. В дальнейшем средства для инвестирования в недавно созданный холдинг «Объединенная авиа-строительная корпорация», скорее всего, также будут поступать из федерального бюджета и внебюджетных фондов. По данным опроса, проведенного ГУ ВШЭ, 30% включенных в выборку государственных предприятий используют для инвестирования средства из государ-ственных источников (федеральных, региональных, муниципальных бюджетов и внебюджетных фондов) по сравнению с 12% частных ком-паний. За период 2001–2004 гг. 36% государственных предприятий уча-ствовали в программах государственных закупок по сравнению всего с 22% частных компаний. Что касается финансовой и организацион-ной поддержки со стороны региональных и муниципальных органов власти, то, по данным опроса, и в этой области с государственными и частными компаниями обращаются по-разному: 38% государствен-ных предприятий получали в 2001–2004 гг. финансовую поддержку от региональных и муниципальных органов управления (сниженные тарифы на коммунальные услуги, аренду или налоги, субсидии или субсидированные банковские кредиты, гарантии по займам), а среди частных предприятий – только 19%. Организационную поддержку (со-действие в установлении контактов с федеральными администрация-ми, предприятиями-партнерами, банками и инвесторами) получили 44% государственных предприятий и только 25% частных.

Все эти факторы повышают риск того, что государственные предприятия будут по-прежнему изолированы от рыночных сил, что способствует сохранению неэффективных подходов управления.

3.2.2. Проблемы прозрачностиКонтроль со стороны государства затруднен из-за недоста-

точной прозрачности деятельности государственных предприятий. По данным обследования корпоративной прозрачности, прове-денного компанией «Standard & Poor’s» в 2005 г. (Standard & Poor’s, 2005), государственные предприятия находятся на среднем уровне среди зарегистрированных на биржах российских компаний, но их положение немного хуже, чем у крупнейших российских компаний, и гораздо хуже, чем у таких же государственных предприятий в за-падных странах. В 2007 и 2009 г. картина существенно не изменилась, не считая редких исключений (РАО ЕЭС, Роснефть, Ростелеком): го-сударственные компании получили средние и более низкие рейтин-ги (Standard & Poor’s, 2007, 2009). Проведение рейтинга зависит от ряда аспектов, связанных с информацией, публично представленной в различных областях: структура собственности, права инвесторов, финансовая информация, информация о деятельности, информация о совете директоров и размерах компенсации, которую получают со-трудники исполнительных органов. Хотелось бы подчеркнуть, что эти обследования не охватывают недавно созданные государствен-


99

ные корпорации, для которых требования о раскрытии информа-ции значительно ограничены по сравнению с акционерными обще-ствами. Компания «Standard & Poor’s» (Standard & Poor’s, 2007, 2009) и Л. Черных (Chernykh, 2008) провели анализ раскрытия информа-ции о структуре собственности. Несмотря на то что в целом положе-ние в этой области лучше, чем у частных компаний, выяснилось, что даже государственные предприятия применяют непрозрачные схемы собственности. Например, список акционеров ОАО «ЦентрТелеком» включает Федеральное агентство по управлению федеральным имуще-ством и холдинг «Связьинвест», который полностью контролируется Федеральным агентством по управлению федеральным имуществом и Сбербанком. Более того, мажоритарные пакеты акций АвтоВАЗ и про-изводителя титана ВСМПО-Ависма принадлежат государственной ком-пании Рособоронэкспорт, но информация об этом собственнике не представлена в их отчетах.

3.2.3. Статистическое сравнение корпоративного управления в ГПи частных компанияхПриведенные выше наблюдения можно сравнить с результа-

тами опроса ГУ ВШЭ, опубликованными в работе (Авдашева, Долго-пятова, Плейнис, 2007). По результатам этого опроса, деятельность государственных предприятий была более эффективной или соот-ветствовала уровню деятельности частных компаний с точки зрения практически всех показателей качества корпоративного управления, изученных в ходе опроса.

Существующие различия в качестве корпоративного управле-ния могут быть обусловлены размерами государственных предприятий и частных компаний и принадлежностью к разным секторам экономи-ки. Эконометрический анализ данных, проведенный А. Яковлевым (Yakovlev, 2008), свидетельствует, что, даже принимая во внимание размеры компаний и их отраслевую принадлежность, государствен-ная собственность и места в совете директоров положительно соотно-сятся с индексом корпоративного управления. Этот индекс включает информацию о наличии регистрации компании на фондовой бирже, представителях внешних миноритарных акционеров или независи-мых директоров в совете директоров и данные о выплате дивидендов.

Тем не менее достаточно проблематично установить причинно-следственную связь в смысле утверждения, что государственная соб-ственность положительно влияет на качество корпоративного управ-ления. Во-первых, статус независимого директора не всегда ясен, кроме того, эту позицию могут занимать бывшие государственные служащие. Во-вторых, в этой выборке, дивиденды реально выплачи-вались ГП чаще, чем частными фирмами. Отчасти это связано с по-литикой Министерства экономического развития, направленной на регулярную выплату дивидендов ГП. Эта политика, однако, освеща-


100

лась недостаточно широко9. В данном случае может возникать обрат-ная причинно-следственная связь, которую не рассматривали в рамках данного анализа, поскольку правительство могло направить свою дея-тельность на приобретение эффективно работающих компаний с на-лаженной системой корпоративного управления.

Несомненно, в ходе опроса можно измерить лишь формальные показатели корпоративного управления. Компании могли использовать механизмы корпоративного управления лишь формально, поскольку институты-исполнители не относятся к тем организациям, которые при-нимают решения. На вопрос о том, насколько важны общие собрания акционеров, заседания советов директоров или личное участие его пред-седателя в процессе решения, респонденты на государственных пред-приятиях и в частных компаниях ответили в целом одинаково. Тем не менее имеется информация о том, что советы директоров государствен-ных предприятий не всегда принимают участие в принятии решений на своих предприятиях, а, скорее, используются для передачи реше-ний, принятых на государственном уровне. По таким ключевым вопро-сам, как назначение генерального директора или принятие стратегиче-ских решений об инвестициях, представители государства голосуют в соответствии с директивными указаниями правительства, т.е. лица, ко-торые действительно принимают решения, не участвуют в заседаниях советов директоров. Например, приобретение «Сибнефти» Газпромом в 2005 г. обсуждалось на заседании совета директоров только после того, как решение было принято и получило публичную огласку (Кочетыгова, 2007).

3.3. Государственная корпорация как правовая формаГосударственные корпорации (ГК) – правовая форма собствен-

ности, которая формально относится к некоммерческим организаци-ям, несмотря на то что они часто являются крайне важными коммер-ческими предприятиями. Впервые ГК были упомянуты в поправке к Закону о некоммерческих организациях (1996 г.), которая была вне-сена в связи с созданием Агентства по реструктуризации кредитных организаций (АРКО), первой государственной корпорации (1999 г.). Затем было создано Агентство по страхованию вкладов (2003 г.). Но лишь в 2007 г. эта правовая форма получила распространение, ког-да российское правительство основало шесть государственных корпо-раций (некоторые корпорации обладали огромными вкладами из фе-деральной собственности и бюджетных средств10).

Как отмечалось в п. 2.1 части 1 данной статьи, государственные корпорации не имеют общей правовой структуры, за исключением нескольких общих положений в Законе о некоммерческих органи-зациях. Согласно этому Закону, все активы, внесенные учредителем

9 один из немногих опубликованных документов об этом – распоряжение правительства (распоряжение Пра-вительства рФ от 29.05.2006 № 774-р), которое объединяет правила для оценки размера дивидендов (т.е. до-кумент предписывает использование консолидированных счетов государственных холдингов не только мате-ринской компании).10 Истоки и направления деятельности этих шести государственных корпораций (см. также список ГК в п. 2.1. части 1) детально описаны в критике их структур управления в (Совет Федерации рФ, 2008), а также на сайтах http://www.kommersant.ru/doc.aspx?DocsID=1218708 и http://www.novayagazeta.ru/data/2009/079/01.html.


101

(правительством) в государственную корпорацию, становятся соб-ственностью государственной корпорации. Корпорация не несет от-ветственности по задолженности Российской Федерации, а Россий-ская Федерация не несет ответственности за долги государственных корпораций. Каждая государственная корпорация была учреждена после принятия специального закона, в котором определялись общие задачи и процедуры корпоративного управления. Директора и члены советов директоров, как правило, назначаются президентом или пра-вительством. Каждая государственная корпорация имеет собственную структуру управления, механизмы назначения директоров, требова-ния к отчетности и т.п.

Выделим несколько проблем в правовой структуре государ-ственных корпораций11 и сравним их с «Руководящими принципами ОЭСР по корпоративному управлению на государственных предприя-тиях» (OECD, 2005b).

1. Отсутствие единой правовой базы. Индивидуальный под-ход, который использовался для учреждения государственных корпораций, затрудняет разработку общих правил и механизмов управления компаниями – в данном случае не применяются уста-новленные правила деятельности унитарных предприятий или акционерных обществ. Индивидуальный подход создает потенци-альные возможности для инсайдеров влиять на формирование по-литики, касающейся задач и механизмов управления в компаниях, с целью обеспечить защиту своих интересов. Вероятно, что ин-дивидуальная законодательная база для каждой государственной корпорации будет недостаточно полной и подробной, чем суще-ствующий и проверенный временем Закон об акционерных обще-ствах. Такой индивидуальный подход к законодательству также предоставляет широкие возможности принимать дискреционные решения внутри компании – директорами и менеджерами государ-ственных корпораций.

2. Отсутствие четкого определения обязанностей совета директо-ров. Членов совета директоров государственных корпораций назна-чает Президент или Правительство, однако при этом отсутствуют или выдвигаются крайне нечеткие критерии, которые позволили бы оценить, в какой мере они обеспечивают выполнение задач, постав-ленных в учредительных документах. Учредительные документы не предусматривают санкций на случай невыполнения поставленных за-дач, процедур для пересмотра планов и задач, намеченных правитель-ством, процедур проведения реорганизации или ликвидации государ-ственных корпораций.

3. Отсутствие позитивных стимулов для менеджеров. Одной из причин учреждения государственных корпораций является повы-шение гибкости в сфере расходов по сравнению с государственным администрированием. Но такая гибкость, в свою очередь, приводит

11 Часть обсуждения основана на глубоком изучении учредительных документов шести государственных корпо-раций и критике их структур управления в (Совет Федерации рФ, 2008).


102

к повышению риска злоупотреблений и создает необходимость вы-рабатывать прозрачные процедуры принятия решений, определять обязанности менеджеров и давать надлежащие оценки эффективно-сти их деятельности. Государственным корпорациям было передано имущество из физических активов, но механизмы контроля над ис-пользованием этих активов отсутствуют. В частности, государствен-ным корпорациям не запрещается выступать в качестве учредителей новых предприятий, работающих с этими активами, предоставлять займы и сдавать имущество в аренду на льготных условиях (например, компаниям, связанным с менеджментом). Однако меры контроля над подобными крупными сделками отсутствуют. Работу государственных корпораций не проверяет российская Счетная палата (в отличие, на-пример, от унитарных предприятий).

4. Отсутствие разграничений между функциями регулирования и управления государственным имуществом. В ряде случаев отсутствует разделение между разными функциями правительства как регули-рующего органа и собственника коммерческого предприятия. На-пример, корпорация «Росатом» уполномочена устанавливать меры регулирования в атомной энергетике, выдавать лицензии на про-изводство, транспортировку и хранение ядерных материалов и т.п. И эта же корпорация является основным участником данного секто-ра. Более того, она финансирует свою деятельность в сфере регули-рования за счет предпринимательской деятельности, что напрямую противоречит духу административной реформы, которая прово-дится с 2003 г. Указ Президента о проведении административной реформы (2003 г.) предусматривает четкое организационное разгра-ничение таких функций, как регулирование, надзор и контроль за экономической деятельностью в сфере управления государственным имуществом и предоставления государством общественных благ. В Руководстве ОЭСР также прописано разграничение обязанностей в сфере собственности и рыночного регулирования (OECD, 2005b, абзац I.A). Не трудно представить, что у корпорации «Росатом» мог бы возникнуть соблазн использовать свое положение для сдержива-ния конкуренции в определенных секторах и действовать в собствен-ных деловых интересах.

Закон об учреждении корпорации «Ростехнологии» позволя-ет ей участвовать в реализации государственной политики в области внешней торговли и военного сотрудничества с другими странами. Учитывая, что корпорация занимает прочные рыночные позиции в обеих сферах и в выборе соответствующих инвестиционных про-ектов, в ближайшее время она могла бы не только реализовывать, но и формировать эту политику.

5. Освобождение от действия положений Закона о банкротстве. Учредительные документы корпораций «Роснанотех», «Ростехноло-гии» и «Росатом» не предусматривают применения положений зако-


103

на о банкротстве в отношении этих компаний. Правила банкротства также не распространяются на процедуры ликвидации Фонда содей-ствия реформированию ЖКХ и Внешэкономбанка. В свою очередь, в Руководстве ОЭСР содержатся рекомендации в отношении того, что правовая форма государственных предприятий должна позво-лять кредиторам отстаивать свои иски и инициировать процедуры признания предприятий банкротами (OECD, 2005b, абзац I.B). Со-гласно Закону о некоммерческих организациях, Правительство Рос-сийской Федерации не несет ответственности по обязательствам государственных корпораций. Следовательно, при подобном осво-бождении основных государственных корпораций от действия поло-жений о банкротстве кредиторы этих компаний столкнуться с про-блемами взыскания долгов. Это положение будет препятствовать доступу компаний на кредитные рынки, поскольку инвесторы могут устанавливать более высокие страховые премии на случай риска не-погашения долга.

6. Ограниченные требования к раскрытию информации. От боль-шинства государственных корпораций не требуется публиковать еже-годные отчеты: они должны направлять свои отчеты в Правительство и/или Президенту Российской Федерации.

7. Отсутствие органа контроля над правами собственности. В на-стоящее время отсутствует орган, который осуществлял бы права Пра-вительства по обеспечению контроля над собственностью. Если орган, наделенный такими полномочиями, не будет создан, Правительству едва ли удастся оставаться информированным собственником при принятии важных решений, например по стратегически вопросам, или при назначении директоров.

Следует отметить, что, судя по всему, правовая форма государ-ственных корпораций не обеспечивает эффективного корпоратив-ного управления, прозрачности и четкости в обязанностях советов директоров, менеджеров и регулирующих органов. Не было выдви-нуто никаких убедительных аргументов относительно того, почему правовая форма акционерного общества для этих корпораций не подходит. Несмотря на слухи о создании новых государственных кор-пораций для модернизации дорожной и магистральной сетей, рыбо-ловства и предоставления фармацевтической продукции малоиму-щей части населения, Правительство, видимо, достигло консенсуса не создавать государственные корпорации.

Пока ничего нельзя сказать об эффективности деятельности государственных корпораций. Например, на этапе создания государ-ственной корпорации «Ростехнологии» ее директора приложили мно-го усилий для того, чтобы максимально увеличить число компаний, находящихся под контролем корпорации. Им еще предстоит проде-монстрировать, насколько избранная структура подходит для того, чтобы ею можно было эффективно управлять.


104

4. Обзор эмпирических исследований эффективности госу-дарственных предприятийМного исследований посвящено сравнению производитель-

ности частных и государственных компаний. Важность этого вопроса объясняется тем, что эффективность на уровне фирм является необ-ходимой предпосылкой достижения любой из таких декларированных целей общественного сектора в России, как промышленное развитие, инновации и диверсификация экономики. В данном подразделе из-ложен обзор эмпирической литературы, где проводится сравнение государственных предприятий с частными. Поскольку отсутствуют современные систематические исследования, где бы сравнивалась эф-фективность частных и государственных предприятий в России, мы будем рассматривать международный опыт. В этом вопросе существу-ет два основных направления: 1) эффект, оказываемый приватизаци-ей на эффективность компаний; 2) перекрестные сравнения ГП с част-ными фирмами, принимая во внимание другие объясняющие факторы эффективности.

Литература об эффектах приватизации в странах Централь-ной и Восточной Европы и бывшем Советском Союзе была описана в двух прекрасных обзорах (Djankov, Murrell, 2002; Estrin et al., 2009)12. В странах Центральной и Восточной Европы приватизация обычно приводила к повышению технической эффективности (производи-тельности труда, общей производительности факторов) и улучшению финансовых результатов. А вот для стран бывшего Советского Союза эффект оказался не столь очевиден. Например, авторы (Brown, Earle, 2006) находят положительный эффект для общей производительно-сти факторов в Румынии, Венгрии и Украине. Для России эффект оце-нивается как положительный или отрицательный – в зависимости от спецификации эконометрической модели, но в любом случае он ниже, чем в трех указанных странах. Кроме того, получение положительно-го эффекта от приватизации в России потребует больше времени, чем в других странах. В работе (Bai et al., 2009) была исследована крупная выборка приватизационных сделок в Китае. Оказалось, что привати-зация китайских ГП почти не повлияла на занятость в среднесрочном периоде, но повысила производительность труда и прибыльность фирм. Эти изменения в занятости, производительности и доходности были более заметны, когда государственная доля сокращалась до ми-норитарной.

Поскольку в последние годы в России не было крупных при-ватизаций, сравнение эффективности существующих на сегодняш-ний день ГП в России с частными предприятиями должно в боль-шей степени опираться на второе направление, где применяется перекрестный анализ13. Далее мы приводим обзор некоторых важ-нейших статей по этому направлению, делая акцент на методологи-ческих вопросах.

12 Для сопоставления приватизации в различных странах см. обзор (Megginson, Netter, 2001).13 Альтернативой может быть непосредственное исследование эффекта национализации в россии, но существу-ют лишь скупые международные сведения об эффекте национализации.


105

Исследования эффективности ГП в развитых и развивающих-ся странах обычно выясняют, что ГП проигрывают частным фирмам (см. статью (Boardman, Vining, 1989), в которой был получен этот ре-зультат). Авторы сравнивают производительность государственных, частных и смешанных предприятий в конкурентной среде, решая, таким образом, проблему разделения эффектов собственности и регу-лирования на неконкурентных рынках, характерную для предыдущих исследований. Используя международную выборку из 500 крупных компаний, в (Boardman, Vining, 1989) показано, что смешанная и го-сударственная собственность отрицательно влияют на несколько бух-галтерских показателей эффективности. В (Dewenter, Malatesta, 2001) эти результаты были подтверждены с помощью аналогичного анализа более крупной выборки с большим числом контролирующих перемен-ныхВ работе (Boardman, Vining, 1989) отмечалось, что точность по-лученных авторами результатов может потенциально пострадать из-за эндогенной структуры собственности: Правительство может, напри-мер, решить национализировать плохо работающие компании, чтобы избежать крупных увольнений. Другими словами, подвыборка государ-ственных и смешанных фирм может не быть случайной. Эта проблема была решена в работе (Kole, Mulherin, 1997), где была применена слу-чайная выборка государственных компаний, а именно тех, которые яв-лялись филиалами фирм, находящихся «во владении врага» (т.е. кото-рые были захвачены в ходе Второй мировой войны и впоследствии их опекало правительство США). Авторы доказали, что государственные компании работают приблизительно так же эффективно, как и част-ные компании в той же отрасли.

В (Goldeng et al., 2008) подобные исследования были проведе-ны для Норвегии – страны с высокой долей государственных компа-ний по добавленной стоимости (29% по сравнению со средним для Европейского Союза показателем в 9%). Для нее были использованы данные всей популяции норвежских зарегистрированных фирм за период 1990–1999 гг. с концентрацией на секторе, где ГП и частные компании соревнуются между собой. Расчеты показали, что частные компании опережают ГП примерно на 10 процентных пунктов по по-казателю отдачи на активы.

А. Бартел и А. Харрисон сделали следующий шаг в изучении среды, в которой оперируют компании (Bartel, Harrison, 2005), и попы-тались сравнить реальные условия работы компаний, принадлежащих государству и частным владельцам. Для выборки из индонезийских компаний авторы принимают во внимание правительственные займы, внутреннюю и международную конкуренцию, а также зарубежные ин-вестиции в отрасль. Авторы использовали показатель общей фактор-ной производительности (ОФП) как меру эффективности и боролись с возможной проблемой эндогенности собственности и государствен-ного финансирования. В работе был сделан вывод о том, что государ-


106

ственная собственность сама по себе не снижает ОФП. Однако когда государственная собственность взаимодействует с мягким бюджетным ограничением, защитой от внешней конкуренции и зарубежной соб-ственностью, она действительно сокращает ОФП. Отсюда следует, что среда, в которой действует ГП, важна для обеспечения эффективности.

В указанных выше исследованиях была проанализирована ра-бота в нефинансовом секторе. Финансовый сектор обычно исклю-чается ввиду отличающихся бухгалтерских правил. В (Dinc, 2005) была рассмотрена работа государственных банков. Автор утверж-дал, что в различных странах они задействованы в политически мо-тивированной деятельности. Кроме того, по сравнению с частными государственные банки выдают больше займов в годы, когда про-водятся выборы. Кроме того, такие банки на развивающихся рын-ках держат на 50% большую долю своих активов в государственных ценных бумагах, т.е. вместо финансирования проектов, которые отказывается обслуживать частный сектор, они финансируют само правительство.

В работе (Berger et al., 2005) на примере аргентинских банков в период 1990-х годов показано, что государственные банки менее эф-фективны в долгосрочном плане и что эффективность приватизиро-ванных банков существенно повышается после приватизации.

Важным вопросом при сравнении государственных и част-ных компаний является роль некоммерческих целей ГП, которые по определению снижают их эффективность. В (Bozec et al., 2002) рас-сматривались канадские государственные предприятия. Авторы раз-личают фирмы с некоммерческими целями и фирмы, чьи явные цели состоят исключительно в максимизации прибыли. Они доказывают, что ГП, которые максимизируют прибыль, работают примерно так же, как и частные предприятия, а ГП с политическими и социальны-ми целями – работают хуже. Это соответствует наблюдению в работе (Dewenter, Malatesta, 2001): эффективность ГП перед приватизацией часто повышается.

Перейдем к обзору публикаций в контексте переходного пе-риода. В (Tian, Estrin, 2008; Chen et al., 2009) было проведено пере-крестное сравнение китайских ГП с частными фирмами. Полученные авторами результаты ставят под вопрос распространенный вывод о более низком статусе государственной собственности. Причем это касается не только рассмотренных выше исследователей, но и расхо-жих представлений экономистов. Обе группы авторов делают вывод, что государственная собственность может положительно повлиять на эффективность корпораций. В (Tian, Estrin, 2008) обнаружено, что положительный эффект от государственной собственности возни-кает, если государственная собственность превышает определенный уровень (приблизительно 25%, если производительность измеряется, как Q -Тобина).


107

В (Chen et al., 2009) рассматриваются различные типы ГП и показано, что ГП, аффилированные с центральным и местным пра-вительствами, работают лучше частных компаний, которые, в свою очередь, превосходят государственные бюро, управляющие активами на региональном уровне. Авторы делают вывод, что правительство мо-жет быть эффективным собственником в странах со слабой институ-циональной средой.

Однако не так просто приводить в соответствие результаты (Chen et al., 2009) с положительным влиянием приватизации, обнару-женным в (Bai et al., 2009). Одна из возможностей связать эти результа-ты заключается в том, что приватизированные фирмы получают под-держку государства даже после приватизации, и это приводит к лучшим показателям эффективности, чем в новых частных компаниях.

Исследование (Karas, Schoors, Weill, 2008) было посвящено рассмотрению вопроса о том, в какой мере форма собственности влияет на рентабельность российских банков. Согласно полученным результатам, в 2002 и 2006 г. иностранные банки оказались более рен-табельными, чем российские частные банки. Однако в 2006 г. госу-дарственные банки оказались более рентабельными, чем российские частные банки, хотя в 2002 г. существенной разницы между ними не отмечалось. Эти различия устойчивы к разнице в размерах (государ-ственные банки в среднем крупнее), разнице в принятии риска, в на-боре предоставляемых услуг, месторасположении и включении издер-жек по депозитам в общие издержки.

Очень не хватает систематических сравнений российских ГП с использованием последних данных14. Кроме того, было бы интересно посмотреть, какие механизмы корпоративного управления отвечают за различия в эффективности (доступ к правительственным займам госу-дарственных банков, размер доли государства, состав совета директоров, является ли компания частью государственной холдинговой компании, какое из государственных агентств выполняет роль собственника и т.д.).

5. Выводы

В данной статье был проведен анализ масштабов государствен-ной собственности в России и последствий проводимой государством политики. Несмотря на то что официальные данные свидетельствуют о снижении роли государственной собственности в российской эконо-мике, имеются явные свидетельства значительного усиления контроля российского правительства над крупнейшими предприятиями в стра-не. Мы выделили различные проблемы корпоративного управления, которые характерны для государственных предприятий. Российское правительство объявило, что оно будет направлять свою деятельность в сфере государственной собственности на решение задач политики индустриального развития, в частности на создание крупных верти-кально интегрированных структур, которые могут выживать в условиях

14 единственный перекрестный анализ эффективности ГП в нескольких секторах (Muravyev, 2002), где исполь-зованы данные 1990-х годов и проанализированы различия в эффективности ГП, готовящихся к приватизации, и тех, в которых правительство планировало сохранить свою долю.


108

международной конкуренции, стимулирование инновационных подхо-дов с помощью возобновления интеграции прикладных исследований и промышленных предприятий, а также диверсификации экономики за счет снижения удельного веса добычи природных ресурсов в ВВП. Судя по всему, после объединения огромных промышленных мощно-стей в государственные холдинги государству необходимо уделить при-оритетное внимание совершенствованию системы корпоративного управления в недавно созданных структурах. В частности, юридическая форма государственных корпораций создает негативные стимулы для менеджеров компаний и игнорирует международную практику управ-ления государственными предприятиями, которая нашла отражение в Руководстве ОЭСР (OECD, 2005a). Повышение технической эффек-тивности и улучшение финансовых результатов многих предприятий, находящихся под контролем российского правительства, является не-обходимым условием достижения заявленных целей промышленной политики. Важной задачей будущих исследований становится система-тическое изучение сравнительной эффективности российских ГП на основе методологических разработок и анализа эффективности ГП, проведенного в экономической литературе, описанной в статье.

ЛитератураАвдашева С.Б. (2006): Корпоративное управление на государственных предпри-

ятиях. Доклад для Министерства экономического развития и торговли Российской Федерации, Москва.

Авдашева С.Б., Долгопятова Т.Г., Плейнис Х. (2007): Корпоративное управле-ние в АО с государственным участием: российские проблемы в контек-сте мирового опыта. Рабочий документ № WP1/2007/01. М.: ГУ ВШЭ.

Кочетыгова Ю. (2007): Экспансия государственных компаний и эффектив-ность российской экономики // Общество и экономика. № 4. С. 26–37.

Радыгин A. (2009): Российский рынок слияний и поглощений: Этапы, особен-ности, перспективы // Вопросы экономики. №. 10. С. 23–45.

Совет Федерации РФ (2008): Государственные корпорации в современной Рос-сии. Доклад Экспертного Совета при комитете Совета Федерации РФ по промышленной политике. [Электронный ресурс] http://prompolit.ru/files/289856/public_corporation.doc.

Хазбиев А. (2007): Динозавры возвращаются // Эксперт. 15 января.Bai Ch.-E., Lu J., Tao Z. (2009): How Does Privatization Work in China? // Journal of

Comparative Econ. Vol. 37(3). P. 453–470.Bartel A.P., Harrison A.E. (2005): Ownership versus Environment: Disentangling

the Sources of Public-Sector Inefficiency // The Rev. of Econ. and Statistics. Vol. 87(1). P. 135–147.

Berger A.N., Clarke G.R.G., Cull R. et al. (2005): Corporate Governance and Bank Performance: A Joint Analysis of the Static, Selection, and Dynamic Effects of Domestic, Foreign, and State Ownership // Journal of Banking & Finance. Vol. 29(8–9). P. 2179–2221.


109

Boardman A.E., Vining A.R. (1989): Ownership and Performance in Competitive Environments: A Comparison of the Performance of Private, Mixed, and State-owned Enterprises // Journal of Law and Econ. Vol. 32(1). P. 1–33.

Bozec R., Breton G., Côté L. (2002): The Performance of State-owned Enterprises Revisited // Financial Accountability & Management. Vol. 18(4). P. 383–407.

Brown J.D., Earle J.S. (2006): The Productivity Effects of Privatization: Longitudinal Estimates from Hungary, Romania, Russia, and Ukraine // Journal of Politi-cal Econ. Vol. 114(1). P. 61–99.

Chen G., Firth M., Xu L. (2009): Does the type of ownership control matter? Evidence from China’s listed companies // Journal of Banking & Finance. Vol. 33(1). P. 171–181.

Chernykh L. (2008): Ultimate Ownership and Control in Russia // Journal of Finan-cial Econ. Vol. 88(1). P. 169–192.

Dewenter K.L., Malatesta P.H. (2001): State-Owned and Privately Owned Firms: An Empirical Analysis of Profitability, Leverage, and Labor Intensity // The American Econ. Rev. Vol. 91(1). P. 320–334.

Dinc S.I. (2005): Politicians and Banks: Political Influences on Government-Owned Banks in Emerging Markets // Journal of Financial Econ. Vol. 77(2). P. 453–479.

Djankov P., Murrell P. (2002): Enterprise Restructuring in Transition: A Quantita-tive Survey // Journal of Econ. Literature. Vol. 40(3). P. 739–92.

Estrin S., Hanousek J., Kočenda E., Svejnar J. (2009): The Effects of Privatization and Ownership in Transition Economies // Journal of Econ. Literature. Vol. 47(3). P. 699–728.

Filatov A., Tutkevich V., Cherkaev D. (2005): Board of Directors at State-Owned Enterprises (SOE) in Russia. Paper Prepared for the Russian Corporate Gov-ernance Roundtable Meeting, Moscow, 2–3 June, 2005.

Goldeng E., Grünfeld L.A., Benito G.R.G. (2008): The Performance Differential between Private and State Owned Enterprises: The Roles of Ownership, Management and Market Structure // Journal of Management Studies. Vol. 45(7). P. 1244–1273.

Guadalupe M., Pérez-González F. (2006): The Impact of Product Market Compe-tition on Private Benefits of Control, Working Paper, Columbia Graduate School of Business. [Электронный ресурс] Режим доступа: http://ssrn.com/abstract=890814, свободный. Загл. с экрана. Яз. англ. (дата обраще-ния: март 2010).

Karas A., Schoors K., Weill L. (2010): Are Private Banks More Efficient Than Public Banks? Evidence from Russia // Econ. of Transition. Vol. 18(1). P. 209–244.

Kole S.R., Mulherin J.H. (1997): The Government as a Shareholder: A Case from the United States // Journal of Law and Econ. Vol. 40(1). P. 1–22.

Megginson W.L., Netter J.M. (2001): From State to Market: A Survey of Empirical Studies on Privatization // Journal of Econ. Literature. Vol. 39(2). P. 321–389.

Muravyev A. (2002): Federal State Shareholdings in Russian Companies: Origin, Forms and Consequences for Enterprise Performance. Bank of Finland, BOFIT Discussion Paper № 12/2002.

OECD (2005a): Руководство ОЭСР по корпоративному управлению для госу-дарственных предприятий. [Электронный ресурс] OECD Publishing.


110

Режим доступа: http://www.oecd.org/dataoecd/9/53/35176172.pdf свободный. Яз. англ. (дата обращения: февраль 2010 г.). М., 2–3 June, 2005. Report on Corporate Governance of State Owned Enterprises in Rus-sia, prepared for the Russian Corporate Governance Roundtable Meeting.

OECD (2005b): Руководящие принципы ОЭСР по корпоративному управлению на государственных предприятиях (OECD Guidelines on Corporate Gov-ernance of State-Owned Enterprises). [Электронный ресурс] OECD Pub-lishing. Режим доступа: www.oecd.org/daf/corporateaffairs/soe/guide-lines, свободный. Яз. рус., англ. (дата обращения: февраль 2010 г.).

Standard & Poor’s (2005): Transparency and Disclosure by Russian State-owned Enter-prises, prepared for the Roundtable on Corporate Governance organized by the OECD in Moscow on 3 June 2005. [Электронный ресурс] Standard & Poor’s: http://www.oecd.org/dataoecd/9/59/35175841.pdf

Standard & Poor’s (2007): Исследование информационной прозрачности рос-сийских компаний в 2007 г. [Электронный ресурс] Значительные изме-нения в десятке лидеров. Опубликовано 14 ноября 2007 г. Standard & Poor’s. Режим доступа: http://www.standardandpoors.ru/, свободный. Загл. с экрана. Яз. рус. (дата обращения: 2010 г.).

Standard & Poor’s (2009): Исследование информационной прозрачности россий-ских компаний в 2009 г. [Электронный ресурс] Разрыв между лидерами и аутсайдерами увеличился. Опубликовано 21 октября 2009 г. Standard & Poor’s. Режим доступа: http://www.standardandpoors.ru/, свободный. Загл. с экрана. Яз. рус. (дата обращения: 2010 г.).

Tian L., Estrin S. (2008): Retained State Shareholding in Chinese PLSs: Does Gov-ernment Ownership Always Reduce Corporate Value? // Journal of Compara-tive Econ. Vol. 36(1). P. 74–89.

Yakovlev A. (2008): State-Business Relations and Improvement of Corporate Gover-nance in Russia. Working Paper. M.: Higher School of Economics.Поступила в редакцию 13.02.2009 г.

C. Sprenger,State University – Higher School of Economics, Moscow

State Ownership in the Russian Economy Part 2.Governance Problems and Performance EffectsThis article discusses the objectives and challenges for corporate governance

of SOEs in Russia, and provides an international perspective of the performance of SOEs as compared to privately owned companies. Recent trends in the policy and management of state property are described. The problems of corporate governance in Russia are described in an agency perspective, and survey evidence on corporate governance and transparency of Russian SOEs is provided. Particular attention is given to the legal construction of the state corporation. The final section on the performance effects of state ownership summarizes the key contributions in the international economic literature in this field.

Keywords: state-owned enterprises, state ownership, nationalization, corporate governance, state corporation, Russia.

JEL Classifications: D21, G32, G34, G38, P31.


111

С.А. ВласовА.А. Пономаренко1

Роль бюджетной политики в условиях финансово-экономического кризиса2

В работе показана возросшая роль бюджетной политики в условиях финансово-экономического кризиса. Представлен анализ стимулирующих бюджетных мер Правительства России в период 2008–2010 гг., приводится со-поставление с аналогичными показателями других стран. Рассматривается ряд рисков и ограничений, возникающих при разработке и реализации бюджетных мер. Дана количественная оценка макроэкономического эффекта стимулирую-щих бюджетных мер Правительства с использованием SVAR-модели. Рассчита-ны фискальные мультипликаторы. Проанализированы факторы, влияющие на величину мультипликаторов.

Ключевые слова: бюджетные стимулирующие меры, устойчивость государственных финансов, SVAR-модель, фискальный мультипли-катор.

JEL classification: E62, H30, H60.

ВведениеНеобходимость преодоления последствий финансово-

экономического кризиса заставила во многом пересмотреть роль бюд-жетной политики и отдельных бюджетных мер как основных факто-ров стабилизации экономики. Одной из причин такого пересмотра явились существенные ограничения эффективности стимулирующей денежно-кредитной политики, возникшие в условиях неопределенно-сти, образовавшейся на финансовых рынках. Так, процентные ставки ведущих центральных банков были снижены фактически до мини-мально допустимых уровней. Однако ухудшение функционирования трансмиссионного механизма вследствие дестабилизации работы фи-нансовой системы и повышения рисков в реальном секторе не позво-лили в полной мере достичь желаемого результата. В этой ситуации ряд центральных банков стал предпринимать нетрадиционные меры денежно-кредитной политики. Одновременно с этим правительства многих стран разработали пакеты мер бюджетного характера, кото-рые включали как меры стабилизации финансового рынка (в част-ности, дополнительная капитализация финансовых институтов), так и меры поддержки совокупного спроса.

Данная работа посвящена рассмотрению возросшей роли бюджет-ной политики в условиях финансово-экономического кризиса. В первом разделе содержится анализ бюджетных мер, принятых Правительством России для противодействия кризису, а также ряда рисков и ограниче-ний, которые необходимо учитывать при разработке данных мер. Кро-ме того, приводятся сопоставления по ряду стран, представляющих раз-личные регионы мира, которые осуществляют мероприятия бюджетной поддержки своих экономик. Во втором разделе работы представлена ко-

1 Банк россии, Москва.2 Мнение авторов может не совпадать с официальной позицией Банка россии.


112

личественная оценка макроэкономического эффекта мер бюджетной по-литики, сделанная на основе статистических данных по российской эко-номике за 2000–2007 гг. с использованием SVAR-модели. Рассчитываются фискальные мультипликаторы. Рассматриваются факторы, влияющие на величину фискальных мультипликаторов и, соответственно, определяю-щие степень эффективности мер бюджетной политики.

1. Анализ эффективности стимулирующих бюджетных мер

В условиях финансово-экономического кризиса большое число стран разработало пакеты бюджетных мер, направленных на поддерж-ку экономики. Данные меры различаются между собой в зависимости от масштаба кризисных явлений, а также от возможностей каждой страны их финансировать. Сроки реализации этих мер учитывают предполагаемую длительность кризиса, а также время достижения ма-кроэкономического эффекта от данных мер. Структура конкретных мероприятий зависит от целей, стоящих перед правительством, а так-же от соотношения эффективности осуществления этих мер со сторо-ны доходной и расходной частей бюджета. В связи с этим оптималь-ный пакет бюджетных мер должен обладать рядом свойств. Он должен быть оперативно принят и введен в действие. При этом пакет таких мер должен быть адекватным по величине и разнообразию, масштабу влияния кризиса на экономику, действовать во время предполагаемого периода кризиса, а также допускать возможность внесения необходи-мых оперативных корректив. Кроме того, принимаемые меры должны быть согласованы с политикой основных зарубежных стран-партнеров и не угрожать устойчивости государственных финансов страны.

1.1. Антикризисные бюджетные меры Правительства россии в 2008–2010 гг.Правительство России приступило к осуществлению мер, на-

правленных на смягчение последствий кризисных явлений и предот-вращение будущих угроз, во второй половине 2008 г., когда кризис на-чал оказывать существенное воздействие на российскую экономику3.

В 2008 г. были осуществлены меры бюджетной поддержки в размере 1,8% ВВП4:

предоставление трансфертов на увеличение уставного капита-ла ряду государственных компаний и финансовых организаций (0,8% ВВП);

направление средств Фонда национального благосостояния (ФНБ) на депозиты во Внешэкономбанк (ВЭБ) с целью предо-ставления российским финансовым организациям долгосроч-ных субординированных кредитов (1,0% ВВП).

3 Все расчеты по размеру стимулирующих бюджетных мер россии, в том числе в разделении по видам мер, при-веденные в первой главе, сделаны на основе данных в документах «Программа антикризисных мер Правитель-ства российской Федерации на 2009 год», «отчет Правительства российской Федерации о реализации мер по поддержке финансового рынка, банковской системы, рынка труда, отраслей экономики российской Федерации, социальному обеспечению населения и других мер социальной политики за 2009 год», «основные направления антикризисных действий Правительства российской Федерации на 2010 год», а также информации об использо-вании средств Фонда национального благосостояния с сайта Министерства финансов россии.4 В п. 1.1–1.2 при оценке мер используются расчеты ВВП за 2008 г. несмотря на то что на величину ВВП оказыва-ли воздействие антикризисные меры, она используется для удобства сопоставления россии с другими странами.

С.А. Власов, А.А. Пономаренко

113

В 2009 г. были реализованы меры как доходной, так и расходной частей бюджета, что в целом по итогам года составило 5,6% ВВП, а именно:

снижение нагрузки на частный и корпоративный сектора эко-номики в результате осуществления мер налоговой политики (2,0% ВВП);

предоставление трансфертных платежей пострадавшим в ре-зультате кризиса слоям населения и отраслям экономики (1,1% ВВП), а также стратегическим государственным компаниям и финансовым организациям (1,4% ВВП);

увеличение бюджетных ассигнований на расходы на конечное потребление (0,5% ВВП);

кредитование финансовых организаций в первую очередь за-счет средств ФНБ через ВЭБ (0,6% ВВП).

В 2010 г. антикризисные бюджетные меры предполагаются в размере 5,0% ВВП и включают:

временную налоговую меру на 2010 г. в виде сохранения тари-фов страховых взносов на уровне ставки единого социального налога (ЕСН), а также продолжение реализации мер налоговой политики, введенных в 2009 г. (3,7% ВВП);

трансфертные платежи в антикризисный фонд ЕврАзЭС (0,3% ВВП), стратегическим государственным корпорациям (0,2% ВВП), а также субсидии российским компаниям и финансовым организациям (менее 0,1% ВВП);

бюджетные ассигнования на расходы на конечное потребление (менее 0,1% ВВП) и капитализацию финансовых организаций через механизм ОФЗ (ОФЗ) (0,2% ВВП);

реализацию инвестицион-ных проектов в монопро-фильных городах (менее 0,1% ВВП);

зарезервированные, но не-распределенные средства (0,5% ВВП).

Таким образом, в целом за 2008–2010 гг. средства бюдже-та на преодоление последствий финансово-экономического кри-зиса, предположительно, соста-вят 12,4% ВВП, из которых 5,7% ВВП – меры со стороны доходной части и 6,7% ВВП – со стороны расходной части, в том числе 1,6% ВВП – кредитование за счет средств бюджета и ФНБ (рис. 1). Необходимо отметить, что до

5,7%

Меры со стороны доходной части

Трансфертные платежи

Кредитование за счет средств бюджета и ФНБ

Прочие меры со стороны расходной части

1,6%

1,3%

3,8%

2,9%

Рис. 1Структура антикризисных бюджетных мер Правительства России на 2008–2010 гг. (в % ВВП, 2008 г.)

Роль бюджетной политики в условиях финансово-экономического кризиса

114

конца 2010 г. возможно принятие дополнительных мер по борьбе с финансово-экономическим кризисом в зависимости от масштаба его влияния на экономику. В то же время российское правительство (как и правительства ряда других стран) в ближайшее время планирует на-чать разработку стратегии поэтапного завершения применения анти-кризисных мер и перехода к сбалансированному устойчивому росту. Это сходится с позицией экспертов Международного валютного фон-да (МВФ), заявляющих о необходимости начать подготовку к посте-пенному и согласованному прекращению стимулирования мировых экономик (IMF, 2009b).

1.2. Сравнительный анализ антикризисныхбюджетных мер россииВ данном подразделе приводится сопоставление мер Прави-

тельства России с мерами правительств ряда стран «Большой двадцат-ки», а также одной из ведущих стран СНГ – Казахстана5.

Величина бюджетных мер, которую предполагает направить Правительство России на поддержку экономики, является одной из самых больших в мире и в долях (%) ВВП превышает размеры пакетов мер стран, рассматриваемых в данной статье, за исключе-нием Китая (рис. 2). Столь значительный объем обусловлен необ-ходимостью компенсации падения совокупного спроса (в том числе внешнего) на продукцию российских производителей, а также под-держания стабильности функционирования финансовых рынков при существенном ужесточении условий заимствования на внеш-них рынках. В то же время масштаб реализуемых Россией мер под-крепляется имеющимися возможностями вследствие значительных резервов, накопленных через механизм нефтегазовых фондов. Су-щественными резервами, накопленными за счет продажи товаров

за рубеж, можно объяснить так-же значительный размер под-держки, принятой в Китае, Ка-захстане и Саудовской Аравии. В то же время пакеты мер стран Европейского союза, которые придерживаются условий Маа-стрихтского соглашения, налага-ющего ряд строгих ограничений на величину бюджетных показа-телей, являются относительно небольшими.

В структуре антикризис-ных мер существенно преобла-дают меры со стороны расхо-дной части бюджета (см. рис. 2).

5 Данные о величине бюджетных стимулирующих мер правительств рассматриваемых в данной статье зару-бежных стран, их структуре и сроках реализации взяты из работы (николаев и др., 2009), а также с Интернет-страниц, приведенных в конце статьи.

Ки

тай

Ро

сси

я*

Каз

ахст

ан

Сау

довс

кая

Ар

ави

яС

ША

Авс

трал

ия

Гер

ман

ия

Кан

ада

Яп

он

ия

ЮА

РВ

ели

кобр

и�

тан

ия

Фр

анц

ия

Бр

ази

лия

Ин

дия

%

14

12

10

8

6

0

2

4

Меры со стороны доходовМеры со стороны расходов

Рис. 2Сравнение стран по величине и структуре антикризисных бюджетных мер (в % ВВП, 2008 г.)


115

В среднем по рассматриваемым странам их доля составляет не-многим менее трех четвертей от общей величины. В то же время ряд стран, например Бра-зилия и Великобритания, про-водят в основном меры нало-говой политики, считая такой подход более эффективными. В антикризисном пакете мер рос-сийского правительства доля мер со стороны доходной части также преобладает и составля-ет 46,0%. При этом можно от-метить, что по мере принятия странами новых пакетов в них, как правило, все большую долю составляют меры со стороны расходной части бюджета. При-мерами могут послужить пакеты мер США (январь 2008 г. и ян-варь 2009 г.) и Германии (ноябрь 2008 г. и январь 2009 г.) (Prasad, Sorkin, 2009).

Сроки начала реализации антикризисных программ в разных странах существенно различаются, однако основная часть мер осущест-влялась в 2009 г. (рис. 3), что объясняется стремлением правительств оказать наиболее существенную поддержку в самый тяжелый период кризиса, а с 2010 г. снижать воздействие на экономику со стороны госу-дарства. В частности для России доля мер 2009 г., предположительно, составит 45,1%, а доли 2008 и 2010 г. – 14,4 и 40,5% соответственно. В то же время некоторые страны, в частности США, Германия и Ки-тай, предполагают реализовать бóльшую часть мер в 2010 г., что может отражать предположения правительств о более затяжном характере кризиса. Также необходимо отметить, что ряд стран, включая Россию, приняли стимулирующие меры уже в 2008 г.

1.3. Характеристика отдельных видов бюджетных мерВ данном пункте приводится анализ эффективности (на осно-

ве подходов, предложенных экспертами МВФ (Spilimbergo et al., 2008; Horton et al., 2009)) использования различных видов мер бюджетного характера для поддержки экономики на примере мер Правительства России (рис. 4).

Снижение налогов на капитал может оказать слабое воздействие на производителей или не оказать воздействия, поскольку в услови-ях кризиса размер капитала и прибыль компаний часто находятся на низком уровне, что не позволяет компаниям получить в свое рас-

0

Сау

довс

кая

Ар

ави

я

Авс

трал

ия

СШ

А

Росс

ия

Бр

ази

лия

Кан

ада

Гер

ман

ия

Ин

дия

Фр

анц

ия

100

20

40

60

80

%

2008 г. 2009 г. 2010 г.

Рис. 3Сравнение стран по срокам реализации антикризисных бюджетных мер, 2008–2010 гг., в долях от общей величины мер)


116

поряжение значительные допол-нительные финансовые ресурсы. Среди антикризисных мер сниже-ние налогов на капитал занимает бóльшую часть запланированно-го налогового стимулирования экономики за счет уменьшения ставки налога на прибыль и повы-шения размера амортизационной премии. Причем эти меры, пред-положительно, будут иметь долго-срочный характер.

Снижение налога на доходы физических лиц призвано стиму-лировать спрос, предъявляемый домашними хозяйствами, в пер-вую очередь наименее обеспе-ченными. В то же время, если домохозяйства ожидают ухудше-ния экономической ситуации, они могут снижать потребление и увеличивать сбережения. В ан-тикризисных мерах данный вид мер занимает небольшую долю и выражается в увеличении иму-щественного вычета на приобре-тение жилья и субсидировании процентной ставки при приобре-тении отечественных автомашин.

Снижение страховых взно-сов, уплачиваемых корпорациями, и как следствие снижение затрат работодателя в расчете на одного сотрудника, может способство-вать увеличению занятости. В то

же время неопределенность относительно продолжительности и мас-штаба кризиса и его влияния на деятельность организации может вы-нудить работодателей отказаться от увеличения числа сотрудников. Снижение ставки налога может также оказать негативное влияние на устойчивость бюджетов внебюджетных фондов. Среди реализуемых мер данная применяется в виде сохранения на 2010 г. тарифов страхо-вых взносов на уровне ставки ЕСН.

Снижение налогов на потребление увеличивает покупательную спо-собность домохозяйств и оказывает стимулирующее воздействие на со-вокупный спрос в случае снижения цен производителями. В то же время

0

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

%

Налоги на капитал

Налоги на доходы физических лиц

Налоги на потребление

Прочие налоги

Трансфертные платежи

Помощь отдельным корпорациям

Инвестиционные расходы

Расходы на конечное потребление

Капитализация за счет выпуска ОФЗ

Кредитование за счет средств бюджетакорпоративного сектора

Резервные средства

Налоги на труд, уплачиваемые корпорациями

2008 2009 2010 Всего за2008–2010 гг.

Рис. 4Структура антикризисных бюджетных мер на 2008–2010 гг. (в % ВВП, 2008 г.)


117

снижение данного вида налогов может не (в полной мере) отразиться на снижении уровня цен для потребителей. Кроме того, как и в случае снижения налогов на доходы физических лиц, неопределенность отно-сительно изменения экономической ситуации может не оказать стиму-лирующего воздействия на спрос домохозяйств. Данная мера занима-ет небольшую долю и выражается в снижении налога на добавленную стоимость для ряда производителей на некоторые виды товаров.

Снижение прочих налогов в отличие от снижения налогов на ка-питал в большей степени сказывается на улучшении конкурентоспо-собности предприятий, поскольку высвобождает для производите-лей относительно бóльшие средства, однако, как правило, позволяет получить выгоды предприятиям только отдельных отраслей. Данная мера занимает почти половину общего налогового стимулирования и выражается в снижении и изменении порядка взимания вывозной по-шлины на топливно-энергетические товары. В то же время нефтега-зовая отрасль является одной из наиболее устойчивых в российской экономике.

Трансфертные платежи занимают значительную часть в паке-тах мер многих стран и используются как для поддержки населения (наименее обеспеченных слоев и безработных), так и корпоративного сектора (отдельных корпораций и отраслей). Преимуществом явля-ется возможность быстрой реализации, а также высокая адресность трансфертов. Недостатком является возможное дестимулирование корпораций к повышению эффективности работы, а безработных – к трудоустройству. Российское правительство активно использует транс-фертные платежи для борьбы с кризисными явлениями. Они включа-ют дополнительную индексацию ряда социальных выплат и межбюд-жетные трансферты внебюджетным фондам; увеличение предельной величины процентов по долговым обязательствам, признаваемых рас-ходом; субсидирование процентной ставки по отдельным видам кре-дитов и предоставление субсидий предприятиям ключевых отраслей; поддержку предпринимательства; дотации региональным бюджетам; взносы в антикризисный фонд ЕврАзЭС.

Трансфертные платежи отдельным предприятиям и финансовым организациям следует применять исключительно к системообразую-щим отраслевым корпорациям. При этом величина помощи должна соотноситься с предполагаемой величиной потерь от их банкротства. Правительство России еще в 2008 г. начало осуществлять поддержку системообразующих корпораций, включающую докапитализацию, субсидирование процентных ставок по кредитам, предоставление субсидий, компенсацию недополученных доходов, реструктуризацию долгов и возврат налогов.

Инвестиционные расходы в качестве антикризисной меры эф-фективны в случае ожиданий, что кризис окажется длительным и при этом в стране развито среднесрочное планирование. Преимуществом


118

этой меры выступает как существенный краткосрочный эффект со стороны спроса, так и долгосрочный – со стороны предложения. При этом не происходит значительного снижения баланса бюджета в от-дельном году. Принято считать, что данный вид расходов обладает сравнительно большим макроэкономическим эффектом, чем расходы на конечное потребление. Эффективность данной меры может сни-жаться из-за существенного лага между осуществлением проектов и временем их разработки. В мерах российского правительства прямые инвестиции планируются лишь на 2010 г. для осуществления ряда про-ектов в монопрофильных городах. В то же время существенная часть уже принятых инвестиционных мер урезается или переносится в ис-полнении на будущие годы.

Расходы на конечное потребление присутствуют в пакетах мер боль-шинства стран. Объясняется это небольшим лагом между их разработ-кой и реализацией и возможностью оказать адресную помощь постра-давшим секторам экономики. Положительным моментом является существенный краткосрочный эффект со стороны спроса. В то же вре-мя существует опасность развертывания масштабных программ и про-грамм, которые сложно свернуть в послекризисный период (например, повышение оплаты труда государственных служащих). Среди мер рос-сийского правительства доля расходов на конечное потребление срав-нительно небольшая, в том числе не предусмотрено дополнительной индексации оплаты труда государственных служащих. Предусмотрены мероприятия, направленные на снижение напряженности на рынке тру-да, закупку автомобильной и дорожно-строительной техники, строитель-ство дорог, проведение закупочных товарных интервенций для регули-рования сельскохозяйственного рынка, обеспечение жильем ветеранов, расширение возможностей использования материнского капитала.

Кредитование корпоративного сектора за счет средств бюджета яв-ляется достаточно эффективной мерой, поскольку позволяет оказать поддержку предприятиям и финансовым организациям в условиях ограниченной ликвидности, как правило, по ставкам ниже рыночных, без фактического увеличения дефицита бюджета (в долгосрочном периоде). В то же время в период кризиса существует более высокая вероятность невозврата кредита. Кредитование (в первую очередь долгосрочное) занимает большую долю антикризисного пакета мер и осуществляется практически исключительно за счет средств ФНБ.

Капитализация за счет выпуска государственных облигаций, а так-же выкупа «плохих активов» позволяет предприятиям и финансовым организациям получить государственную помощь в обмен на принад-лежащие им активы (в первом случае – ценных бумаг, во втором слу-чае – имущества корпорации). Однако в отличие от кредитования реа-лизация данной меры ведет к увеличению дефицита бюджета. В 2010 г. планируется осуществить размещение в российских финансовых орга-низациях значительного объема ОФЗ в обмен на голосующие акции.


119

1.4. общие риски и ограничения при осуществленииантикризисных бюджетных мерПри разработке антикризисных бюджетных программ следу-

ет учитывать ряд рисков, связанных с их величиной и структурой. Необходимо сопоставлять планируемый объем мер с возможностями по снижению бюджетного баланса, при этом учитывать возможные изменения бюджетных показателей по его окончании и влияние на устойчивость государственных финансов в долгосрочном периоде6. Существенное увеличение дефицита бюджета при отсутствии у прави-тельства соответствующих запасов средств вызывает необходимость его финансирования за счет привлечения заимствований, что, в свою очередь, ведет к росту процентных расходов, в том числе в процентах ВВП, т.е. замещению непроцентных расходов процентными. Как пра-вило, это вызывает также рост процентной ставки по кредиту ввиду ограниченного предложения средств в кризисный период.

Для снижения данных рисков необходимо с осторожностью подходить как к снижению налоговых ставок, так и к увеличению трансфертных платежей и расходов бюджета. Кроме того, необходимо избегать распространения мер, имеющих краткосрочный характер, на долгосрочный период. Для этого важно оговорить срок действия мер (IMF, 2009c).

Согласно расчетам МВФ, в краткосрочной перспективе пред-полагается значительное снижение бюджетного баланса стран с даль-нейшим существенным восстановлением в среднесрочной перспек-тиве в целях улучшения устойчивости государственных финансов. При этом ухудшение данного показателя среди развитых стран пред-полагается бóльшим, чем среди развивающихся стран (за период с 2007 по 2014 г. 2,5 и 1,4 процент-ных пункта ВВП соответствен-но). Это негативным образом отразится на величине государ-ственного долга и процентных расходов в первую очередь раз-витых стран, которые возрастут примерно в 1,5 и 1,9 раза и до-стигнут к 2014 г. порядка 120,0 и 3,6% ВВП соответственно. В то же время размер долга и процент-ных платежей развивающихся стран в рассматриваемый пери-од будут оставаться примерно на одном уровне, несколько снизив-шись к 2014 г. (рис. 5) (Horton et al., 2009).

6 Концепция устойчивости заключается в возможности правительства на ограниченном временном периоде достичь заданного уровня долга без изменения текущей бюджетной политики (см. например, (Artis, Marcelino, 2000)).

–9–8–7–6–5–4–3–2–101 2007 2010 2014

Бю

джет

ны

й б

алан

с, %

–140

–120

–100

–80

–60

–40

–20

0

Государствен

ны

й долг, %

Баланс бюджетов развитых странБаланс бюджетов развивающихся странГосударственный долг развитых странГосударственный долг развивающихся стран

Рис. 5Бюджетный баланс (дефицит (–) / профицит (+)) и государственный долг развитых и развиваю-щихся стран в 2007 г. и прогноз на 2010 и 2014 г. (в % ВВП)


120

В России в результате финансово-экономического кризиса предполагается снижение доходов бюджетной системы, главным обра-зом за счет снижения нефтегазовых доходов, что, предположительно примет долгосрочный характер. В рамках антикризисных мер зало-жено дополнительное уменьшение доходной и увеличение расходной части бюджета. Это ведет к образованию значительного дефицита и дальнейшему смягчению бюджетной политики. В 2009 г. дефицит бюд-жетной системы, по данным казначейства России, составил 6,3% ВВП, что потребовало значительной траты накопленных резервов, а также финансирования части дефицита за счет привлечения внутренних займов. При этом важно отметить, что Россия обладает значительным запасом средств, накопленных через механизм нефтегазовых фондов, а также хранящихся в национальной валюте на счетах в Банке России (на конец 2009 г. чистые обязательства Банка России перед органами государственного управления составили 14,3% ВВП, в том числе 11,8% ВВП – средства нефтегазовых фондов) и коммерческих организациях (на конец 2009 г. – 2,0% ВВП). Это существенно превосходит уровень государственного долга Российской Федерации, субъектов РФ и муни-ципальных образований (на конец 2009 г. – 10,9% ВВП). Более того, в среднесрочном периоде правительство планирует последовательное ужесточение бюджетной политики путем снижения размера дефицита федерального бюджета до указанной в Бюджетном кодексе РФ вели-чины в 1,0% ВВП (с 2014 г.), а в 2015 г. добиться сбалансированности бюджета. Частично планируется достичь этого за счет принятия ряда налоговых новаций (рис. 6).

Несмотря на то что рост государственных заимствований на финансирование дефицита, предположительно, вызовет увеличение процентных расходов, в частности федерального бюджета к 2012 г. до 1,0% ВВП (в 2009 г. – 0,5% ВВП), уровень совокупного государствен-ного долга к концу 2012 г. составит 15,4% ВВП, что ориентировочно по-

С.А. Власов А.А. Пономаренко

–15

–5

5

15

25

35

45 %

Доходы Расходы Баланс Изменение бюджетного баланса

2001 2002 2003 2004 2005 2006 2007 2008 2009 2010 2011 2012 20132001 2002 2003 2004 2005 2006 2007 2008 2009 2010 2011 2012 2013

Рис. 6Основные показатели бюджетной системы России в 2001–2008 гг. и прогноз до 2013 г. (в % ВВП)

121

прежнему будет одним из самых низких уровней в мире. Таким образом, не только в краткосрочной, но также и в среднесрочной перспективе угроза для устойчивости государственных финансов России невелика.

2. Количественная оценка макроэкономического эффекта мер бюджетной политики

Анализ макроэкономических эффектов бюджетных мер явля-ется одной из наиболее важных составляющих современной практи-ки макроэкономического моделирования. В соответствии с большин-ством экономических теорий смягчение бюджетной политики может оказывать существенное воздействие на совокупный спрос и рассма-тривается как один из действенных способов стимулирования эконо-мической активности. В то же время результаты, полученные иссле-дователями при эмпирической оценке влияния бюджетной политики для разных стран и временных периодов, существенно различаются. Существуют также свидетельства обратного эффекта, возникающего при изменении степени жесткости бюджетной политики. В этой си-туации для получения представления о макроэкономическом эффек-те, который может быть достигнут при помощи реализуемых бюджет-ных мер, необходимо основываться на объективных количественных оценках. В данном исследовании мы оцениваем величину макроэко-номического эффекта бюджетной политики, основываясь на стати-стических данных докризисного периода, а также рассматриваем факторы, которые могут оказать влияние на этот эффект в текущей ситуации.

В данном исследовании используется SVAR-модель на основе спецификации, предложенной О. Бланшаром и П. Перотти (Blanchard, Perotti, 2002) и ставшей основой для большинства последующих вари-антов спецификаций. В рамках этого подхода производится оценка стандартной VAR-модели вида

Xt=A(L)Xt-1+Ut , (1)

где Xt ≡ [T, G, Y]′ – вектор переменных (государственных доходов, госу-дарственных расходов и ВВП); A(L) – полином с лаговым оператором; Ut ≡ [ut

T, utG, ut

Y] – вектор остатков, полученных из уравнений для со-ответствующих переменных. При этом остатки могут быть представ-лены в виде линейных комбинаций остатков других переменных и со-ответствующих взаимно некоррелированных структурных шоков (υt):

εtT = a1 εt

Y+ a2 υtG+ υt

T, (2)

εtG = b1 εt

Y+ b2 υtT+ υt

G, (3)

εtY = c1 εt

T+ c2 εtG + υt

Y. (4)

Из второго и третьего уравнения следует, что остатки уравне-ний государственных доходов и расходов зависят от остатков уравнения


122

ВВП в этом же периоде, а также от структурных шоков этих величин. Из третьего уравнения следует, что на остатки ВВП в текущем периоде оказывают воздействие остатки уравнений государственных доходов и расходов, произошедшие в этом же периоде, а также структурные шоки. Коэффициенты системы не могут быть все одновременно оценены. Од-нако Бланшар и Перотти предложили следующий способ идентифика-ции модели, позволяющий провести эмпирическое оценивание.

Коэффициент a1 (т.е. коэффициент краткосрочной зависимо-сти доходов бюджетной системы от ВВП) может быть рассчитан на основе характеристик системы налогов и сборов страны. Ввиду того что система налогов и сборов России за исключением взносов на со-циальные нужды имеет пропорциональную систему ставок, данный коэффициент в теории должен быть равен единице. Авторами были проведены расчеты эластичности отдельных поступлений бюджетной системы России по соответствующей доходной базе (т.е. соотношение приростов бюджетных доходов и приростов соответствующих налого-облагаемых баз7) для периода 2000–2007 гг. По основным видам дохо-дов – налог на прибыль, налог на доходы физических лиц, налог на до-бавленную стоимость – величина эластичности находилась в пределах 1,0–1,1, а для социальных взносов составила около 0,9. При этом рас-чет средневзвешенной величины эластичности показал, что данный показатель близок единице. Таким образом, мы посчитали возможным при идентификации структурных шоков модели принять коэффици-ент a1 равным единице.

Помимо влияния остатков уравнения ВВП на бюджетные дохо-ды, можно также предположить возможность изменения государствен-ных расходов в ответ на колебания выпуска (в том числе происходящее автоматически, связанное, например, с ростом социальных выплат, та-ких как пособия по безработице, при снижении экономической актив-ности). Однако, учитывая временной лаг, существующий между изме-нением макроэкономических показателей и началом реализации этих мер, а также небольшую абсолютную величину бюджетных расходов, напрямую связанных с уровнем экономической активности, краткос-рочным эффектом (в случае если под этим понимается эффект, реали-зующийся в течение того же квартала) изменения выпуска на уровень государственных расходов можно пренебречь и принять b1= 0.

Таким образом, при известных коэффициентах a1 и b1 коэффи-циенты c1 и c2 (краткосрочные эффекты изменения государственных доходов и расходов на уровень выпуска) могут быть оценены эмпири-чески. Для оценки коэффициентов a2 (коэффициент, определяющий реакцию правительства на изменение государственных расходов при установлении уровня государственных доходов) и b2 (коэффициент, определяющий реакцию правительства на изменение государствен-ных доходов при установлении уровня государственных расходов) не-обходимо сделать предположение относительно очередности прини-

7 Выбор макроэкономического показателя для использования в качестве прокси-переменной для динамики со-ответствующей налогооблагаемой базы производился на основе методологии, предложенной экспертами на-ционального банка Венгрии (Kiss, Vadas, 2004).


123

маемых правительством решений. В рамках нашего исследования мы исходили из того, что при определении параметров бюджета первич-ными являются показатели доходов. Таким образом, мы принимали a2 = 0 и эмпирически оценивали b2.

Для оценки фискальных SVAR-моделей рассматриваемого типа в качестве исходных данных, как правило, используются по-казатели системы национальных счетов, что позволяет обеспечить экономическую однородность моделируемых переменных. В данном исследовании в качестве переменной государственных доходов (T) ис-пользовался показатель налогов на производство за вычетом чистых трансфертов и субсидий. Интерполяция данного показателя на кварта-лы производилась пропорционально, на основе динамики доходов рас-ширенного бюджета. В качестве показателя государственных расходов (G) использовалась сумма расходов на конечное потребление и валово-го накопления сектора государственного управления. Интерполяция на кварталы производилась пропорционально на основе показателя расходов расширенного бюджета. Также в модели использовалась квартальная динамика ВВП (Y). Помимо трех основных показателей в качестве экзогенной переменной в модель также был добавлен инди-катор среднеквартальных цен на нефть в рублевом выражении.

Все показатели были приведены в реальное выражение с помо-щью дефлятора ВВП, сезонно сглажены (за исключением показателя цен на нефть) с помощью процедуры Х12 и представлены в виде нату-ральных логарифмов. Использовалась временная выборка по кварта-лам за период 2000–2007 гг.8 Исходя из результатов тестирования пе-ременных на наличие единичного корня и учитывая международный опыт, мы предпочли оценивать SVAR-модель, используя переменные в уровнях и с добавлением линейного тренда, что соответствует изна-чальной методологии Бланшара и Перотти. Длина лагов в модели со-ставила три квартала. Включение дополнительных лагов приводило к нестабильности модели (появлению единичных корней у авторегрес-сионных компонентов уравнений). Показатель цен на нефть добавлял-ся с одним квартальным лагом, что обеспечивало наилучшие информа-ционные критерии модели.

Необходимо отметить, что выбор данной эконометрической спецификации модели, как и все оценки, полученные с ее помощью, являются лишь предварительными. При использовании коротких (и тем более интерполированных) временных рядов, полученные количественные оценки макроэкономического эффекта бюджетной политики не могут считаться полностью достоверными. В этой связи необходимы дальнейшие исследования полученных результатов отно-сительно их устойчивости к выбору эконометрической спецификации и исходных данных. В то же время результаты расчетов, приведенных

8 В связи с тем что в работе используются показатели институциональных секторов СнС, доступные с годовым запозданием, данные за 2007 г. оказались самыми поздними на момент проведения исследования. Таким об-разом, модель была оценена на относительно однородном временном периоде между кризисами 1998 и 2008 г., что в принципе дало преимущество, возникшее в результате использования указанного интервала времени. Тем не менее необходимо отметить, что размер выборки не является в полной мере достаточным и полученные результаты не могут считаться окончательными.


124

ниже, имеют иллюстративный характер и в качестве количественной оценки могут служить только условным ориентиром.

По результатам оценивания проводились диагностические те-сты остатков полученной VAR - модели. На основе рассчитанных ко-эффициентов автокорреляции остатков (см. Приложение), а также LM - теста (LM =15,1 [0.09]9), проведенного для четырех лагов, мы де-лаем вывод об отсутствии явной автокорреляции остатков. Результат теста на гетероскедастичность остатков, проведенного для четырех лагов, также является приемлемым (VARCH - LM = 150,0 [0,35]). Тесты Харке–Бера, проведенные для остатков каждого их трех уравнений системы, указывают на их нормальность (JBT = 2,82 [0,24], JBG = 0,73 [0,69], JBY = 0,00 [0,99]). Для проверки стабильности модели исполь-зовались CUSUM-тесты для суммы квадратов остатков (см. Приложе-ние). Мы полагаем, что результаты этих тестов можно в целом также признать удовлетворительными.

По результатам оценивания коэффициент c2, отражающий вли-яние государственных расходов на ВВП, оказался статистически зна-чимым и положительным. В то же время коэффициент c1, отражающий влияние государственных доходов на ВВП, также оказывается поло-жительным, что противоречит теоретическим представлениям. Этот неожиданный результат может быть связан с тем, что на рассматривае-мом (достаточно коротком) временном периоде происходил быстрый рост как ВВП, так и бюджетных доходов. При этом рост последних, обусловленный в значительной степени увеличением цен на энергоно-сители, по сути, возник как компенсирующий эффект положительного влияния со стороны внешних факторов. Результирующее воздействие на совокупный спрос, таким образом, могло быть нейтральным. Такая ситуация могла обусловить положительную статистическую оценку краткосрочной взаимосвязи между ростом бюджетных доходов и ВВП, несмотря на включение в модель показателя цены на нефть в качестве отдельной экзогенной переменной. Помимо краткосрочных эффектов влияния бюджетных показателей на ВВП был также оценен коэффи-циент взаимного влияния колебаний государственных доходов и госу-дарственных расходов b2. Коэффициент оказался отрицательным, что свидетельствует о сонаправленном действии (т.е. оба одновременно направлены на ужесточение или на смягчение бюджетной политики) шоков бюджетных показателей, что отражено в следующей таблице.


9 Здесь и далее приводится тестовая статистика (уровень значимости).

Оценки краткосрочных эффектов бюджетной политики (в скобках указана z-статистика Фишера)

Коэффициент c1 c2 b2

Оценка коэффициента 0,032

(2,58)

0,083

(3,71)

-0,028

(-3,2)

125

Для оценки суммарного эффекта воздействия фискальных пе-ременных на ВВП анализировались функции импульсных откликов. Реакция ВВП на изменение показателей государственных доходов и расходов соответствует теоретическим представлениям. ВВП снижает-ся после увеличения государственных доходов, при этом наиболее ин-тенсивный эффект приходится на третий квартал. ВВП увеличивается при росте государственных расходов. При этом наиболее интенсивный рост также происходит в третьем квартале, а кроме того, – в том же квартале, когда производится увеличение государственных расходов. Общий эффект от изменения государственных расходов существенно превышает аналогичный показатель для шока государственных дохо-дов (рис. 7).

В качестве индикатора абсолютного значения макроэкономи-ческого эффекта бюджетной политики использовался показатель фи-скального мультипликатора. Данные показатели были рассчитаны на


Рис. 7Импульсные отклики

0

0,32

0,24

0,16

0,08

0,00

2 4 6 8 10 12

0

0,16

0,12

0,08

0,04

0,00

2 4 6 8 10 12

0

0,08

0,04

0,00

–0,04

–0,08

2 4 6 8 10 12

0

0,10

0,08

0,06

0,04

0,02

0,00

2 4 6 8 10 12

0

0,050

0,040

0,025

0,015

0,000

2 4 6 8 10 12 0

0,050

0,035

0,020

0,005

0,000

2 4 6 8 10 120

0,006

–0,002

–0,010

–0,018

–0,026

2 4 6 8 10 12

0

0,04

0,00

–0,04

–0,08

–0,12

–0,16

2 4 6 8 10 12

0

0,00

–0,04

–0,08

–0,12

2 4 6 8 10 12

Отклик T на шок Y Отклик T на шок G

Отклик G на шок Y Отклик G на шок G

Отклик Y на шок Y Отклик Y на шок G Отклик Y на шок T

Отклик G на шок T

Отклик T на шок T

126

основе функций импульсных откликов SVAR-модели. Мультипликатор государственных расходов рассчитывается как кумулятивный рост по-казателя ВВП в течение трех лет после увеличения государственных расходов в отношении к величине, на которую изначально были уве-личены государственные расходы. Для России этот показатель соста-вил 0,6 (т.е. при увеличении государственных расходов на 1% ВВП ре-альный рост ВВП по итогам трех лет составит 0,6%). Мультипликатор государственных доходов рассчитывается как кумулятивный рост по-казателя ВВП в течение трех лет после уменьшения государственных доходов в отношении к величине, на которую изначально были умень-шены государственные доходы (для России – 0,1).

Эти результаты можно сопоставить с аналогичными усреднен-ными оценками МВФ (IMF WEO, 2008)) для развитых стран и эконо-мик переходного периода. Показательными также являются резуль-таты исследования Перотти (Perotti, 2005)) данных по ряду развитых стран, демонстрирующие серьезные различия в существующих оценках анализируемого эффекта. В качестве теоретического обоснования от-рицательной величины фискального мультипликатора обычно приво-дятся следующие доводы (Prammer, 2004)). Во-первых, при смягчении бюджетной политики (особенно в странах с высоким уровнем государ-ственного долга) у рациональных экономических агентов могут сформи-роваться ожидания роста налогообложения в дальнейшем (и наоборот, при сокращении государственных расходов экономические агенты мо-гут ожидать снижения налогообложения в будущем). Соответственно, рациональные экономические агенты могут сокращать (увеличивать) потребление в ответ на смягчение (ужесточение) бюджетной политики. Во-вторых, фактором, обусловливающим существование отрицательно-го фискального мультипликатора, может быть негативное воздействие, возникающее в результате роста государственного долга, вызванного смягчением бюджетной политики, на состояние денежного рынка (на-пример, рост процентных ставок из-за увеличения рисковых премий). И наоборот: сокращение государственного долга, вызванное ужесточе-нием бюджетной политики, может привести к снижению процентных ставок и, соответственно, – росту совокупного спроса. В то же время нам представляется, что для российской экономики с относительно низким уровнем государственного долга указанные факторы не должны иметь определяющего значения. В целом, несмотря на ряд эмпирических оце-нок, свидетельствующих о негативных фискальных мультипликаторах для ряда экономик в определенные периоды времени, более распростра-ненным является предположение о наличии стимулирующего макроэ-кономический эффекта, оказываемого снижением государственных доходов или увеличением государственных расходов (т.е. положитель-ный фискальный мультипликатор). Так, при оценке эффекта фискаль-ных мер для экономики среднего масштаба эксперты МВФ рекоменду-ют использовать мультипликатор государственных расходов в размере


127

0,5–1,0, а мультипликатор государственных доходов – в размере 0,25–0,5 (Spilimbergo et al., 2009). Наши оценки фискальных мультипликаторов также в целом соответствуют аналогичным оценкам, полученным для ряда экономик переходного периода. Так, Рестрепо и Ринкон (Restrepo, Rincon, 2006)) по результатам оценивания получают небольшие, но по-ложительные мультипликаторы государственных доходов и расходов для Чили, положительный мультипликатор государственных расходов и незначимый мультипликатор государственных доходов для Колумбии. Анос-Касеро и соавторы (Anos-Casero et al., 2010) также представляют положительные (но относительно небольшие) оценки фискальных мультипликаторов для Аргентины и Перу. Таким образом, нам представ-ляется, что полученные нами величины фискальных мультипликаторов для российской экономики в целом соответствуют диапазону оценок, представленному в современных эмпирических исследованиях (рис.8).

Исходя из этих показателей, результатом реализации антикри-зисных бюджетных мер в России, с учетом их предполагаемой струк-туры10, станет положительный вклад в реальный прирост ВВП вели-чиной 0,5–1,0% в 2009 г. и 1,0–1,5% в 2010 г. Такое предположение в принципе согласуется с оценками МВФ (IMF, 2009a)). МВФ ожидает, что общий эффект от реализуемых в мире бюджетных мер обеспечит 0,8–3,2% роста мировой экономики в 2009 г. и 0,1–0,9% в 2010 г.11

Результаты, полученные с помощью эконометрического ана-лиза, являются объективным отражением процессов, происходивших в период 2000–2007 гг. Можно предположить, что изменившиеся ма-кроэкономические условия существенно повлияют и на уровень эф-

10 В соответствии с общепринятой практикой эмпирического (см., например (Blanchard, Perotti, 2002)) и теоре-тического (см., например (Spilimbergo et al., 2008)) анализа бюджетной политики предполагается, что эффект от увеличения трансфертов будет аналогичным эффекту от уменьшения доходов бюджета.11 Фискальные мультипликаторы, использованные МВФ для этой оценки, составляли 0,3–0,6 для государствен-ных доходов, 0,5–1,8 – для государственных инвестиций и 0,3–1,0 – для других государственных расходов.


–2,0

–1,5

–1,0

–0,5

0,0

0,5

1,0

1,5

2,0

Австралия (Perotti,

2005)

Великобри�тания

(Perotti, 2005)

Германия (Perotti,

2005)

Канада (Perotti,

2005)

США (Perotti,

2005)

Развитые экономики

(IMF WEO, 2008)

Экономики переходно�го периода

(IMF WEO, 2008)

Россия (расчеты авторов)

Мультипликатор государственных расходов

Мультипликатор государственных доходов

Рис. 8Фискальные мультипликаторы

128

фективности бюджетной политики. Рассмотрим более детально фак-торы, определяющие величину фискального мультипликатора.

Международный опыт свидетельствует о том, что на практике величина фискального мультипликатора часто оказывается существен-но ниже единицы или даже принимает отрицательное значение. Такая величина может возникнуть в результате ряда своеобразных «утечек» (leakages), препятствующих увеличению совокупного спроса на вели-чину, равную фискальному импульсу (Spilimbergo et al, 2009). Можно выделить ряд категорий макроэкономических параметров, характери-зующих значимость «утечек» и, соответственно, определяющих вели-чину фискального мультипликатора.

Склонность к сбережению. Чем большая часть средств, посту-пивших в экономику в рамках осуществления бюджетных мер, впо-следствии не используется для потребления или инвестиций, тем меньше стимулирующий макроэкономический эффект и, соответ-ственно, фискальный мультипликатор. В условиях повысившейся неопределенности экономические агенты могут делать больше сбе-режений из соображений предосторожности. По данным Росстата, склонность населения к «организованным» сбережениям в 2009 г. составила 14,2%, что значительно выше уровня последних докри-зисных лет (в среднем за 2004–2008 гг. данный показатель составил 9,4%). Эти данные могут указывать на снижение эффективности мер бюджетной политики по сравнению с предкризисным периодом.

Склонность к импорту. Если средства, предоставленные через меха-низм бюджетного стимулирования, используются для приобретения им-портных товаров и услуг, то стимулирующий эффект для отечественной экономики будет минимальным. Докризисный период характеризовался чрезвычайно высокими темпами роста импорта, однако в 2009 г. они су-щественно сократились (сокращение импорта в 2009 г. в номинальном выражении составило 12,6%, что значительно превышает сокращение ВВП, составившее 5,7%). Мы полагаем, что в плане снижения потерь от роста спроса на импорт бюджетная политика в текущих условиях может оказаться более эффективной по сравнению с периодом 2000–2007 гг.

Структура показателей государственных финансов. Вынужденное изменение структуры государственных расходов (в частности, сниже-ние доли инвестиционных расходов) может снизить эффективность бюджетного стимулирования.

Инфляция. Еще одной значительной «утечкой», снижающей эффективность бюджетной политики, является трансформация по-вышенного совокупного спроса не в реальный экономический рост, а в рост уровня цен. В этом отношении бюджетное стимулирование, проводящееся в период, который характеризуется некоторым сниже-нием инфляционного давления и уровнем экономического активно-сти ниже потенциального, может оказаться более эффективным по сравнению с периодом 2000–2007 гг.


129


12 несмотря на практически прекратившееся банковское кредитование, прирост денежного агрегата М2 в 2009 г. тем не менее был положительным и составил 16,3%, в основном благодаря бюджетному фактору. Уро-вень ставок на межбанковском денежном рынке также указывает на наличие избыточной ликвидности.

Монетарные условия. В условиях финансирования дефицита бюджета за счет средств суверенных (т.е. нефтегазовых) фондов, обе-спечивающего соответствующий рост денежной массы12, смягчение бюджетной политики не приведет к дальнейшему ужесточению моне-тарных условий вследствие эффекта вытеснения (crowding out) и, со-ответственно, может быть эффективно использовано для стимулиро-вания экономики.

Заключение

Мировой финансово-экономический кризис, нарушивший си-стему функционирования финансовых рынков, существенно ограничил результативность денежно-кредитной политики во всем мире. В этой ситуации возросла роль бюджетной политики в качестве инструмента стимулирования экономики. Реализация масштабных бюджетных мер, сопровождающаяся ростом дефицита бюджета, стала важной составляю-щей антикризисных программ во многих странах, в том числе и в России.

Антикризисные меры российского правительства отличаются масштабностью и, по нашим оценкам, по своей величине являются одними из наиболее значительных во всем мире. При этом, учитывая невысокий уровень государственного долга, благодаря аккумулирован-ным средствам суверенных фондов, а также подразумевая реализацию запланированных мер по постепенному снижению дефицита бюджета, можно утверждать, что в среднесрочной перспективе не существует серьезной угрозы устойчивости бюджетной системы государственных финансов в России. Существенная часть антикризисного пакета при-ходится на целевые трансфертные выплаты (например, помощь от-дельным системообразующим корпорациям) и должна способствовать стабилизации финансового положения частного сектора экономики. Вместе с тем необходимо отметить, что реализуемые антикризисные меры не направлены на прямое стимулирование совокупного спроса и содержат лишь незначительное число элементов, непосредственно направленных на этот показатель (например, инвестиционные расхо-ды и расходы на конечное потребление). Сокращается также доля это-го вида расходов и в общей величине плановых бюджетных расходов в 2010–2012 гг. Эти меры отвечают задаче поддержать устойчивость государственных финансов, однако они же снижают эффективность государственных расходов в качестве инструмента макроэкономиче-ского стимулирования. Таким образом, антикризисные меры прави-тельства создают предпосылки для восстановления темпов экономи-ческого роста, однако не могут полностью компенсировать падения совокупного спроса по сравнению с докризисным уровнем. Количе-ственная оценка эффекта бюджетных мер правительства, произведен-ная на основе фискальных мультипликаторов, полученных с помощью SVAR-модели, указывает на их положительный вклад в прирост ВВП в размере 0,5–1,0% в 2009 г. и 1,0–1,5% в 2010 г.

130

I�00III�00

I�01III�01

I�02III�02

I�03III�03

I�04III�04

I�05III�05

I�06III�06

I�07III�07

12,2

12,3

12,4

12,5

12,6

12,7

12,8

12,9

13

I�00III�00

I�01III�01

I�02III�02

I�03III�03

I�04III�04

I�05III�05

I�06III�06

I�07III�07

T

Y

I�00III�00

I�01III�01

I�02III�02

I�03III�03

I�04III�04

I�05III�05

I�06III�06

I�07III�07

G

11,8

12

12,2

12,4

12,6

12,8

13

4,6

4,7

4,8

4,9

5

5,1

5,2

5,3

Рис. 10Коэффициенты автокорреляции

–0,6

–0,4

–0,2

0,0

0,2

0,4

0,6

2 4 6 8 10 12

Cor (T, T(–i))

–0,6

–0,4

–0,2

0,0

0,2

0,4

0,6

2 4 6 8 10 12

Cor (T, G(–i))

–0,6

–0,4

–0,2

0,0

0,2

0,4

0,6

2 4 6 8 10 12

Cor (T, Y(–i))

–0,6

–0,4

–0,2

0,0

0,2

0,4

0,6

2 4 6 8 10 12

Cor (G, T(–i))

–0,6

–0,4

–0,2

0,0

0,2

0,4

0,6

2 4 6 8 10 12

Cor (G, G(–i))

–0,6

–0,4

–0,2

0,0

0,2

0,4

0,6

2 4 6 8 10 12

Cor (G, Y(–i))

–0,6

–0,4

–0,2

0,0

0,2

0,4

0,6

2 4 6 8 10 12

Cor (Y, T(–i))

–0,6

–0,4

–0,2

0,0

0,2

0,4

0,6

2 4 6 8 10 12

Cor (Y, G(–i))

–0,6

–0,4

–0,2

0,0

0,2

0,4

0,6

2 4 6 8 10 12

Cor (Y, Y(–i))


Рис. 9Переменные VAR-модели (логарифмы)

ПРИЛОЖЕНИЕ

131


Рис. 11CUSUM-тесты

1,8

1,4

1,0

0,6

0,2

–0,2

–0,6

Уравнение T1,8

1,4

1,0

0,6

0,2

–0,2

–0,6

Уравнение G1,8

1,4

1,0

0,6

0,2

–0,2

–0,6

Уравнение Y

ЛитератураНиколаев И.А., Марченко Т.Е., Титова М.В. (2009): Страны СНГ и мировой

кризис: общие проблемы и разные подходы. [Электронный ресурс] Ана-литический доклад ФБК. Июнь. Режим доступа: http://www.fbk.ru/up-load/contents/561/anticrisis-CIS.pdf, свободный. Загл. с экрана. Яз. рус. (дата обращения: август 2010 г.).

Anos-Casero P., Cerdeiro D., Trezzi R. (2010): Estimating the Fiscal Multiplier in Ar-gentina. [Электронный ресурс] The World Bank Policy Research Working Paper. № 5220. Режим доступа: http://www-wds.worldbank.org/servlet/WDSContentServer/WDSP/IB/2010/02/26/000158349_20100226102651/Rendered/PDF/WPS5220.pdf, свободный. Загл. с экрана. Яз. англ. (дата обращения: август 2010 г.).

Artis M., Marcellino M. (2000): The Solvency of Government Finances in Europe. Fiscal Sustainability. Research Department Public Finance Workshop. Banca d’Italia. P. 209–241.

Blanchard O., Perotti P. (2002): An Empirical Characterization of the Dynamic Ef-fects of Changes in Government Spending and Taxes on Output // Quarterly Journal of Economics. Vol. 117. Р. 1329–1368.

Horton M., Kumar M., Mauro P. (2009): The State of Public Finances: A Cross-Country Fiscal Monitor. [Электронный ресурс] IMF Staff Position Note. № 21. Режим доступа: http://www.imf.org/external/pubs/ft/spn/2009/spn0921.pdf, свободный. Загл. с экрана. Яз. англ. (дата обращения: ав-густ 2010 г.).

IMF WEO (2008): Fiscal Policy as a Countercyclical Tool [Электронный ресурс] International Monetary Fund. World Economic Outlook. Chapter 5. Octo-ber. Р. 159–196. Режим доступа: http://www.imf.org/external/pubs/ft/weo/2008/02/pdf/c5.pdf, свободный. Загл. с экрана. Яз. англ. (дата об-ращения: август 2010 г.).

IMF (2009a): Assessing Fiscal Policy in Crisis [Электронный ресурс] Group of Twen-ty. Meeting of the Ministers and Central Bank Governors. March 13–14, 2009. Note by the Staff of the International Monetary Fund. Режим доступа: http://www.imf.org/external/np/g20/pdf/031909a.pdf, свободный. Загл. с экрана. Яз. англ. (дата обращения: август 2010 г.).

132


IMF (2009b): Crisis-Related Measures in the Financial System and Sovereign Balance Sheet Risks International Monetary Fund. [Электронный ресурс] Fiscal Af-fairs and Monetary and Capital Markets Departments. July. Режим доступа: http://www.imf.org/external/np/pp/eng/2009/073109.pdf, свобод-ный. Загл. с экрана. Яз. англ. (дата обращения: август 2010 г.).

IMF (2009c): Fiscal Implications of the Global Economic and Financial Crisis. [Элек-тронный ресурс] IMF Staff Position Note. № 13. Режим доступа: http://www.imf.org/external/pubs/ft/spn/2009/spn0913.pdf, свободный. Загл. с экрана. Яз. англ. (дата обращения: август 2010 г.).

Kiss G., Vadas G. (2004): Mind the Gap – Watch the Ways of Cyclical Adjustment of the Budget Balance [Электронный ресурс] MNB Working Paper. № 7. Ре-жим доступа: http://english.mnb.hu/Root/Dokumentumtar/ENMNB/Kiadvanyok/mnben_mnbfuzetek/mnben_wp200407/wp2004_7v.pdf, сво-бодный. Загл. с экрана. Яз. англ. (дата обращения: август 2010 г.).

Perotti R. (2005): Estimating the Effects of Fiscal Policy in OECD Countries. [Элек-тронный ресурс] CEPR Discussion Paper. № 4842. Режим доступа: www.cepr.org/pubs/dps/DP4842.asp, платный. Загл. с экрана. Яз. англ. (дата обращения: август 2010 г.).

Prammer D. (2004): Expansionary Fiscal Consolidations? An Appraisal of the Literature on Non-Keynesian Effects of Fiscal Policy and a Case Study for Austria // Monetary Policy and the Economy. Q3. P. 34–52. [Электрон-ный текст] Режим доступа: http://ideas.repec.org/a/onb/oenbmp/y2004i3b3.html, свободный. Загл. с экрана. Яз. англ. (дата обращения: август 2010 г.).

Prasad E., Sorkin I. (2009): Assessing the G–20 Stimulus Plans: A Deeper Look. [Электронный ресурс] The Brookings Institution. March. Режим доступа: http://www.brookings.edu/articles/2009/03_g20_stimulus_prasad.aspx, свободный. Загл. с экрана. Яз. англ. (дата обращения: август 2010 г.).

Restrepo J., Rincon R. (2006): Identifying Fiscal Policy Shocks in Chile and Colom-bia. [Электронный ресурс] Central Bank of Chile Working Paper. № 370. Режим доступа: http://www.bcentral.cl/estudios/documentos-trabajo/pdf/dtbc370.pdf, свободный. Загл. с экрана. Яз. англ. (дата обращения: август 2010 г.).

Spilimbergo A., Symansky S., Blanchard O., Cottarelly C. (2008): Fiscal Policy for the Crisis. IMF Staff Position Note. №1. [Электронный ресурс] Режим до-ступа: http://www.imf.org/external/pubs/ft/spn/2008/spn0801.pdf, свободный. Загл. с экрана. Яз. англ. (дата обращения: август 2010 г.).

Spilimbergo A., Symansky S., Schindler M. (2009): Fiscal Multipliers. IMF Staff Po-sition Note. № 11. [Электронный ресурс] Режим доступа: http://www.imf.org/external/pubs/ft/spn/2009/spn0911.pdf, свободный. Загл. с экрана. Яз. англ. (дата обращения: август 2010 г.).

Интернет-источники:http://www.tradingeconomics.com/articles/article.aspx?title=Comparing+Stimul

us+Plans+across+the+G20;

133

http://www.reuters.com/assets/print?aid=USL993215120090409;http://uk.reuters.com/article/idUKLH44404720090319;http://www.reuters.com/article/idUSL691866220090309;http://www.brookings.edu/articles/2009/03_g20_stimulus_prasad.aspx.

Поступила в редакцию 01. 12. 2009 г.

S.A. Vlasov,A.A. Ponomarenko13

The Role of Fiscal Policy at the Time of Financial Crisis14

This study examines the growing role of fiscal policy at the time of financial crisis. It presents the analysis of fiscal stimulus measures of the Russian Government during the period of 2008–2010 and the comparison with similar measures implemented in other countries. Risks and restrictions arising during the development and implementation of measures are analyzed. Quantitative estimation of macroeconomic effect using SVAR-model is presented. Fiscal multipliers are evaluated and factors influencing the value of multipliers are examined.

Keywords: fiscal stimulus measures, fiscal sustainability, SVAR, fiscal multiplier.

JEL classification: E62, H30, H60.


13 Bank of Russia, Moscow.14 The views expressed in this paper are those of the authors and do not necessarily reflect those of the Bank of Russia.

135


Горячая тема

Круглый стол:Стратегия модернизации

российской экономики

А.А. Аузан

Д.Р. Белоусов

Л.М. Гохберг

Т.Е. Кузнецова

Р.C. Гринберг

В.Л. Иноземцев

Б.Н. Кузык

В.Л. Макаров

В.М. Полтерович

Горячая тема. Круглый стол

136

А.А. АузанИНП «Общественный договор», Москва

Модернизация как проблема: в поисках национальной формулыПроведение модернизации, продвиже-

ние к уровню «модернити», требует выбора эффективных институтов, после чего их нуж-но внедрить, преодолевая сопротивление тех или иных групп, компенсируя те или иные из-держки. Возникла постановка вопроса о модер-низации как задаче, которая сейчас во многом преобладает. Но, осмелюсь предположить, что модернизация – это даже не задача, поскольку это означало бы, что мы, подставив опреде-ленные значения, используя определенные формулы, понимаем, как ее решить. И, если Япония совершила, например, исторический бросок, японское экономическое чудо, и во-шла в число развитых стран, то достаточно повторить то, что сделала Япония, поскольку формула открыта. Оказалось, что это не так. Вследствие этого я думаю, что модернизацию следует понимать как проблему – прежде всего связанную с гармонизацией формальных и не-формальных институтов.

Последние три года группа экономи-стов «Сигма» работала не только над страте-гиями развития России. Часть группы, в том числе и я, пыталась разобраться в стратегии модернизации для некоторых соседних стран. При этом к экономистам (среди которых В.Л. Тамбовцев, А.Е. Шаститко, Е.Т. Гурвич, С.А. Афонцев) присоединились социологи, эт-нологи, политологи, географы (Г.А. Сатаров, Э.А. Паин, А.Г. Левинсон, А.Ю. Зудин, Н.В. Зу-баревич). Мы пытались проектировать модер-низационную институциональную эволюцию на 10–20 лет вперед.

Формула модернизации (уникальная для каждой страны) включает, на мой взгляд, три элемента. Во-первых, наряду с обычно учитываемыми ресурсами в той же степени не-обходим учет социального и культурного капи-тала страны. Во-вторых, проектирование фор-мальных институтов может и должно идти с учетом структуры неформальных институтов, несущих в себе в очень высокой степени нацио-нальную специфику. И, в-третьих, балансиров-ка формальных и неформальных институтов идет через ценности. Причем я остаюсь сто-ронником гипотезы, сформулированной мной в публичной лекции Полит.Ру «Национальные ценности и российская модернизация: пере-

счет маршрута»: вход в модернизацию опре-деляется принципом дополнительности, т.е. развитием тех ценностей, которые не свой-ственны инерционному историческому движе-нию страны.

Попробую коротко показать на приме-ре трех групп сложных вопросов, как такое по-нимание определяет выбор стратегии модер-низации в России.

Первый вопрос о заимствованных ин-новациях. Мне кажется, что России здесь при-дется пройти две фазы. Первая фаза связана с опорой на креативность. Массово-поточные технологии обречены на неуспех, пока в стра-не не признается и не уважается стандарт – а стандарт и закон это одно и то же, просто одно связано с техническими нормами, а дру-гое – с общественными. И продолжаться это будет до тех пор, пока не изменится суще-ствующее соотношение ценностей. Поэтому я полагаю, что сначала должны произойти «нишевые» прорывы, с опорой на имеющееся конкурентное преимущество – креативность. Такому развитию не нужно препятствовать, наоборот, его следует всячески поддерживать, и только потом, когда закон и стандарт станут ценностью, возможен переход к массовым тех-нологиям и экономии на масштабе.

Второй вопрос о точечной модерниза-ции. Я бы сказал, что Сколково в этом смыс-ле – это еще одно выражение специфики не-формальных институтов. Потому что, если штучное и мелкосерийное производство, на мой взгляд, наиболее пригодно для нынешней российской институциональной среды (вклю-чая сюда и факторы неформальных институ-тов), то власть вышла из той же самой инсти-туциональной среды. Поэтому решения для власти естественные – не менять институты по всему фронту, а взять один-два-три локальных участка, где можно было бы креативно и вруч-ную что-то создать. Это типичный подход – в смысле культурной инерции. Проблема, одна-ко, состоит в том, что, по существу, это «малая мобилизация», которая идет путем перерас-пределении ресурсов.

Модернизация – это не «опричнина», а «земщина», в том смысле, что путь модерни-зации скорее должен пролегать через институ-


137

ты и федерализм в стране. Понятно, что стра-на не может вся двигаться единым фронтом, но точек роста должно быть не одна-две-три, как экспериментальных площадок централь-ной власти, а намного больше, если мы сделаем ставку на «земщину».

Последний, третий вопрос – это вопрос о субъектах модернизации. Известна ленин-ская формулировка революционной ситуации, когда «верхи не могут, а низы не хотят жить по-старому». Я бы сказал, что мы находимся в ситуации, когда верхи не могут, а низы не хо-тят жить по-новому, что может быть связано с характеристиками неформальных институ-тов по так называемым коэффициентам Гирта Хофстеде (Geert H. Hofstede).

Для больших стран довольно харак-терна так называемая «высокая дистанция власти». США здесь скорее исключение, чем правило. Нужна была особая история этой страны и приложение больших усилий, что-бы низы воспринимали власть как нечто свое, близкое, регулируемое для каждого гражда-нина. Высокая дистанция власти в России, конечно, влияет на вопрос о субъекте, потому что власть сама, без создания коалиции для модернизации, в состоянии запустить лишь один вариант модернизации – мобилизаци-онный. Другая культурная характеристика российской институциональной среды – «из-бегание неопределенности», которую можно понимать как низкую склонность к риску. В со-ответствии с принципом максимина это при-водит к тому, что общественное сознание в на-шей стране, во-первых, выбирает не лучшее из хорошего, а из двух зол меньшее; а во-вторых, оно делает совершенно логичный выбор, что меньшим является известное зло. И при такой постановке общественное сознание все время склонно выбирать старое, существующее. Это, разумеется, не модернизационный выбор.

Можно ли здесь что-нибудь сделать? Хотелось бы напомнить, что в России уже произошла определенная модернизация, связанная с утверждением свободы потреби-тельского выбора.

Давайте снова вернемся в конец 1980-х годов и посмотрим, какие экономические пе-реходы предстояли стране. Обычно говорят, что нужно было перейти от плановой экономи-ки к рыночной, от монополий госсобственно-сти — к плюрализму и к частной собственности. Эти процессы были на самом деле хорошо под-готовлены предшествующим историческим периодом, потому что плановое хозяйство во многом уже существовало как так называе-мые «административные рынки» с торгами за ресурсы. Рынок уже существовал в виде «чер-ного», «серого». Строго говоря, даже нефор-мальная собственность кладовщика на склад, а директора на завод де-факто существовала. Это были вопросы легализации, революционные в правовом плане, но не убежден, что революци-онные в плане экономическом.

А что же было действительно революци-онным в экономическом плане? Россия – более других социалистических стран – была стра-ной экономики дефицита. Поэтому для боль-шинства людей, живших в конце 1980-х годов, главная задача виделась в выходе к свободе по-требительского выбора – вот этот переход был действительно экономической революцией.

Свобода въезда-выезда из страны, сво-бода перемещения внутри страны, либера-лизация денежного обращения — все это вос-принималось как инструменты к достижению свободы потребительского выбора. Можем ли мы сказать, что поставленная цель достигнута? Да, экономика России сейчас, согласно класси-фикации Корнаи, – недефицитная экономика.

Фактически победили ценности ути-литаризма, т.е. не ценности, а удобства, но во многом и принципы рационального поведе-ния. И это дает некоторое основание говорить о будущем. Какие стимулы могут сработать?

Потребительская революция породила рациональные ценности, которые могут быть перенесены в политику через налоги и оценку услуг государства. «Модернизация», по Максу Веберу, состоит в утверждении рациональных ценностей. Точка опоры в потребительском поведении уже есть.Поступила в редакцию 23.05.2010 г.


138

Д.Р. Белоусов ЦМАКП, Москва

Стратегии модернизацииПейзаж перед битвойВ целом, можно констатировать, что не-

обходимость «модернизации» – как бы она ни по-нималась – в последние годы стала практически консенсусом. В самом деле, несмотря на впечат-ляющие 6–7-процентные темпы роста (с опере-жающей динамикой инвестиций, ростом доходов населения, постепенным снижением инфляции), модель экономики, как она сформировалась в предкризисный период, оказалась стратегически исчерпанной.

Представляется, что существует не-сколько возможных сценариев развития. Об-щими для всех вариантов являются следующие задачи:

обеспечение эффективности использования ресурсов (в первую очередь трудовых и энергетических);

адаптация к высоковероятной новой волне глобального экономического кризиса. Ны-нешний мировой кризис, возможно, является симптомом возврата циклич-ности глобальной экономики. В этом случае можно ожидать следующего глобального финансового кризиса, по разным оценкам, в 2017–2018 гг. Для России это означает необходимость упреждающей адаптации к вероятному ухудшению внешней конъюнктуры (за счет ускоренной диверсификации эко-номики и создания новых «зон роста» или за счет накопления резервов);

обеспечение достаточно высокой конкуренто-способности российских товаров;

активизация инвестиционного процесса; формирование «модернизационной коали-ции».

Особенностью ситуации, сложившейся в российской экономике, является «распы-ленность» ресурсов для модернизации, уси-ливающаяся в результате экономического кризиса. Отсюда возникает необходимость диалога между ключевыми субъектами рос-сийской экономики и общества: федераль-ным центром, субъектами РФ, крупными компаниями и организованным средним бизнесом.

СценарииКонкретные сценарии долгосрочного

развития (маркирующие собой стратегии раз-личных игроков – в зависимости от того, какие из них сформируют «коалицию развития») в

значительной степени определяются следую-щими факторами:

масштабом государственного активизма в экономике;

характером «коалиционности» – степе-нью вовлеченности субъектов россий-ской экономики в формирование стра-тегической линии развития;

соотношением рисков и ожидаемых ре-зультатов экономического развития;

опорой на разные типы реализуемых конкурентных преимуществ.

Существенным фактором (по крайней мере, в ближней долгосрочной перспективе, до 2020 г.) является наличие в экономике ренты, извлекаемой с мирового сырьевого рынка.

Консервативный сценарийСценарий отвечает внешним ожидани-

ям и сложившейся структуре экономики с до-минированием энергосырьевых компаний. В целом, государство в максимально возмож-ной степени отказывается от функции ключе-вого экономического агента и сосредоточивает свои усилия на создании современной системы институтов (включая адаптацию институтов, существующих в развитых странах) и снижении рисков для предпринимателей и инвесторов. Основные характеристики сценария таковы:

минимизация рисков развития (вклю-чая административные, структурные и др.), пусть и ценой замедления эконо-мической динамики;

опора на легкодоступные конкурентные преимущества в энергосырьевой сфере, транспорте, отдельных высокотехноло-гичных сегментах (атомная энергетика);

прохождение следующего внешнего шока за счет накопленных резервов.Основные элементы экономической по-

литики включают: сосредоточение усилий государства на обеспечении благоприятных условий для развития российского бизнеса и стабили-зации макроэкономических условий;

проведение контрциклической бюджет-ной политики (образование бюджетных резервов в период благоприятной эконо-мической конъюнктуры и их расходова-ние в условиях кризиса) и последователь-ное снижение инфляции;

реализацию политики бюджетной стаби-лизации, направленной на поддержание


139

(с учетом экономического цикла) мини-мального бюджетного дефицита – при отказе от повышения налогов, в том чис-ле на сырьевой сектор. В условиях до-статочно высокой социальной нагрузки на бюджет (расходов на выплату пенсий и заработной платы бюджетникам) это означает, что государство минимизиру-ет уровень расходов «экономического» характера, прежде всего это касается госу-дарственных инвестиций.Будут предприниматься максимальные

усилия по привлечению прямых иностранных инвестиций, направляемых на модернизацию экономики и обеспечение условий для выхода на новые рынки. Внутренние российские ин-ституты максимально гармонизируются с ин-ститутами развитых стран, вплоть до «импорта институтов» (особенно в сфере защиты и обо-рота собственности).

В целях борьбы с инфляцией осущест-вляется переход к плавающему обменному курсу и инфляционному таргетированию. В це-лом, проводится политика «дорогих денег» – высоких положительных процентных ставок, стимулирующая снижение инфляции и сдер-живающая перегрев экономики.

Условием экономического роста (весьма капиталоемкого) в данном сценарии является масштабное расширение инвестиций. Причем важнейшими субъектами инвестиционного про-цесса выступают крупные компании энерго-сырьевого сектора, государство (реализующее инфраструктурные проекты) и иностранные ин-весторы. Масштабы инвестиций из этих источ-ников, в силу разных причин, также чувствитель-ны к внешнеэкономической конъюнктуре.

В ситуации, когда в мире с высокой ве-роятностью усилится борьба за недооцененные работающие активы, российская экономика может стать зоной ожесточенной борьбы внеш-них центров экономической силы (ЕС, США и Китая) вокруг ее энергосырьевых ресурсов и транспортной инфраструктуры. Когда других значимых, сопоставимых по масштабам, конку-рентоспособных секторов в ней не возникнет, возможности для формирования самостоя-тельной российской стратегии в глобальной конкурентной игре остаются минимальными. В предельном случае это может привести к ин-ституциональной фрагментации российской экономики на ряд анклавов, по-разному вписан-ных в различные глобальные и макрорегиональ-ные производственные цепочки.

Постиндустриальный сценарийПроводится попытка «перепрыгнуть»

через позднеиндустриальный этап развития, на-

прямую (т.е. без затратных и административно сложных действий по модернизации массовых индустриальных производств) капитализиро-вать, превратить в источник стабильного при-тока доходов имеющийся и создаваемый высо-котехнологичный потенциал и человеческий капитал через формирование нового слоя малых и средних высокотехнологичных компаний, на-прямую выходящих на мировой рынок (иннова-ционная система «израильского типа»).

Важнейшие элементы этого сценария: минимизация институциональных ри-сков путем модернизации институтов по «лучшим мировым образцам»;

формирование коалиции «по ходу дви-жения» – субъект модернизации выстра-ивается непосредственно по ходу разви-тия на базе новых успешных бизнесов.В основе экономической логики сцена-

рия – стимулирование роста потребительского спроса, создающее пространство для экономи-ческого роста и, одновременно, модернизация человеческого капитала, обеспечивающая по-вышение конкурентоспособности российской экономики через развитие ее новых секторов.

Основные направления действий по этому сценарию:

расширение затрат на фундаменталь-ные и прикладные научные исследова-ния, а также на создание институтов на-циональной инновационной системы. Эти действия являются основой для капитализации человеческого потен-циала, превращения его в основной ис-точник экономического роста в рамках данного сценария;

повышение социально-ориентированных бюджетных расходов, обеспечивающих доступность услуг соответствующих учреждений для населения. Реформи-рование социальной инфраструктуры, включая повышение привлекательности рабочих мест параллельно с ужесточени-ем профессиональных требований и мо-дернизации системы профессионального образования и переподготовки;

в институциональной сфере – стиму-лирование развития новых малых и средних бизнесов в высоко- и среднетех-нологичных секторах экономики. Сти-мулирование притока иностранных ка-питалов и технологий в данный сектор (в том числе, по модели «Сколково»);

ограничение государственных инвести-ций (за исключением инвестиций в ин-фраструктуру, включая социальную);

поддержание политики низких про-центных ставок, стимулирующих част-


140

ную инвестиционную активность в эко-номике для компенсации снижения инвестиционной активности государ-ства; развитие финансовых инструмен-тов, повышающих мобильность насе-ления (ипотека), а также рост малого и среднего бизнеса.В целом сценарий является чрезвы-

чайно рискованным по всем основным ком-понентам – риски связаны с формированием нового субъекта развития (особенно бизне-сов, существующих в специально созданном «сколковском» институциональном поле) и его легитимностью, возможностью эффективно конкурировать на рынках средне- и высокотех-нологичной продукции, достаточностью гене-рируемых ресурсов для обеспечения стабиль-ности экономики в условиях экономического цикла и т.д.

Индустриальный сценарийПопытка максимизировать темпы эко-

номического роста и обеспечить «динамиче-скую стабильность» экономики за счет ее мак-симальной диверсификации и возникновения новых центров экономического роста на фоне исчерпания финансовых резервов.

Ключевой элемент сценария – необхо-димость стратегического диалога, формирова-ние на этой базе максимально широкой «коа-лиции за развитие», включающей государство (федеральный центр), субъекты Российской Федерации, крупный бизнес, организованный средний бизнес.

Экономические элементы сценария: использование бюджета как инстру-мента перераспределения бюджетных ресурсов между сырьевыми и обраба-тывающими секторами. Повышение налоговой нагрузки на сырьевой сек-тор, прежде всего газовую промышлен-ность (повышение НДПИ на газ), уве-личение государственных инвестиций (в развитие инфраструктуры, науку, развитие высокотехнологичных про-изводств), поддержка инновационной системы;

ограничение роста расходов на пен-сионную систему через постепенное

повышение пенсионного возраста и ограничение роста пенсий уровнем, обеспечивающим их неснижение в ре-альном выражении;

формирование значительного по чис-ленности среднего класса, в основном в негосударственном секторе экономики, что позволяет перенести часть социаль-ной нагрузки с бюджета на население;

новая региональная политика, направ-ленная на формирование региональных центров, включая создание высоко- ис-реднетехнологичных индустриальных кластеров (определенные заделы здесь создают формирование промышлен-ных кластеров в Липецкой и Калужской областях, научно-технологического – в Томской обл. и т.п.);

ослабление рубля до уровня, обеспечи-вающего в долгосрочной перспективе стабилизацию торгового баланса;

проведение политики низких процент-ных ставок (с учетом ограничений, свя-занных с необходимостью обеспечить стимулы для образования сбережений).Данный сценарий чрезвычайно чув-

ствителен к инвестиционной и инноваци-онной активности – причем как внутренних субъектов российской экономики, так и ино-странных инвесторов. Сценарий достаточно сложен с точки зрения администрирования и, соответственно, несет в себе значительные административные риски, связанные с реали-зацией крупномасштабных проектов в рамках партнерства государства и частного бизнеса, управления инновационным процессом, ре-формы системы институтов.

Такой сценарий может быть реализо-ван лишь при условии формирования в ходе взаимодействия государства (федерального центра), крупных компаний и представителей развивающегося слоя частного бизнеса актив-ных субъектов развития. На это могут быть нацелены, в частности, процедуры форсайта на национальном и региональном уровнях, со-вместная реализация проектов в сфере созда-ния инфраструктуры и развития технологий, привлечения бизнеса к реформированию ин-ституциональной среды. Поступила в редакцию 02.09.2010 г.


141

Л.М. Гохберг Т.Е. КузнецоваГУ ВШЭ, Москва

Новая инновационная политика в контексте модернизации экономики

Развернувшиеся в последние годы общественно-политические дискуссии о модер-низации российской экономики и общества, как правило, происходят вокруг и по поводу конкретных «модернизационных» проектов. При всей актуальности и своевременности кон-центраций усилий государства и бизнеса на их реализации нельзя не отметить один тревож-ный факт: сегодня с повестки дня практически снят вопрос о необходимости кропотливой работы, связанной с диверсификацией эконо-мики и поиском новых источников экономиче-ского роста, которые ассоциируются прежде всего с инновациями. Между тем инновации имеют решающее значение для социально-экономического прогресса. Поддержка инно-ваций является адекватной и обоснованной реакцией на системные вызовы, ограничения глобализации и открытой экономики, позво-ляющей рассчитывать на ощутимое улучшение динамики и качества роста.

Эти хрестоматийные тезисы приняты на вооружение практически всеми государ-ствами, включая Россию. Однако именно наша страна остается одной из немногих в ряду раз-витых государств, которые не смогли добиться видимых улучшений в формировании совре-менной национальной инновационной систе-мы. Более того, по мнению многих экспертов, несмотря на возможности, которые открыва-лись в условиях докризисного экономическо-го подъема, инновационная сфера в России за последние годы даже деградировала. Это особенно заметно на фоне динамичного раз-вития инновационной сферы в странах, высту-пающих конкурентами России на глобальных рынках1. Многие страны сумели успешно вос-пользоваться эффектами «созидательного раз-рушения», вызванными мировым финансово-экономическим кризисом, и применить новые

подходы к поддержке науки, технологий, обра-зования, развитию механизмов генерирования и распространения инноваций.

Новейшие исследования, предприня-тые Организацией экономического сотрудни-чества и развития (ОЭСР) в рамках подготовки своей инновационной стратегии, продемон-стрировали ключевую роль инноваций в вы-ходе из рецессии и обеспечении устойчивого экономического роста (Голт, 2009)2. Европей-ский Союз отреагировал на посткризисные вызовы специальной программой «European Innovation Action ion Plan», где определен фор-мат будущих реформ3. В принятых документах постулируется расширение концепции иннова-ций с целью охвата и координации совместных междисциплинарных усилий бизнеса, акторов публичной политики, исследователей, деяте-лей образования, организаций, оказывающих государственные услуги, и т.п. Акцент пред-полагается сделать на повышении скорости и расширении масштабов распространения инноваций, создании фондов социальных ин-новаций, внедрении инноваций в обществен-ном секторе, развитии кадрового потенциала сферы науки и инноваций, стимулировании крупномасштабных общеевропейских научно-технологических проектов и т.п.

Не вдаваясь в подробности обсужде-ния фундаментальных и прикладных аспектов взаимосвязи между модернизацией и иннова-ционным ростом, отметим, что ряд принятых в нашей стране стратегических документов формально предусматривают и то, и другое. Однако на практике все начинания воплоща-ются в набор точечных мер, которые вообще никак не связаны между собой и не обеспечи-вают достижения желаемых результатов. Эти меры зачастую не опираются на необходи-мую аналитическую базу, не просчитываются

1 Этот факт подтверждается динамикой многочисленных статистических индикаторов, отражающих различные аспекты развития сферы науки, технологий и инноваций (Гохберг, Кузнецова, 2009: Наука, 2009; Индикаторы, 2010).2 Обсуждение стратегии началось еще в 2006 г. Справедливости ради стоит отметить, что при разработке и согласо-вании ее положений было выявлено множество сложных малоисследованных проблем, что заставило перенести ее окончательное утверждение на 2010 г. При этом была сформулирована перспективная программа исследований, на-целенных на поиск новых подходов к инновационной политике.3 См. материалы сайта http://ec.europa.eu/enterprise/e_i/news/article_9904_en.htm. Будущие приоритеты инноваци-онной политики также были проработаны в экспертном докладе «Обновление Европы через инновации» (Reinvent Europe, 2006).


142

не только долгосрочные, но часто и средне-срочные последствия. Серьезнейшая пробле-ма – отсутствие тесной, естественной и по-стоянной взаимосвязи (взаимозависимости) между инновационной политикой и базовыми социально-экономическими преобразования-ми – повышением производительности труда и конкурентоспособности, диверсификацией экономики, стимулированием конкуренции и улучшением институциональной среды для ре-зультативной предпринимательской деятель-ности и др.

Многие из указанных мер сами по себе не всегда адекватны поставленным долго-срочным целям и имеющимся механизмам ре-гулирования и нередко противоречат другим инициативам либо снижают их эффекты. Ито-гом этого стало явление, которое мы назвали «инфляцией понятий» (Gokhberg, 2010), – противоречие между номинальным наличием различных институтов, в том числе «импорти-рованных» и доказавших свою эффективность за рубежом, и их реальным содержанием (и ад-министрированием) в российской практике. Примеры тому – технопарки, особые экономи-ческие зоны, налоговые льготы для инноваци-онных предприятий и т.п.

Специфика сложившейся в России ин-новационной системы характеризуется ком-плексом структурных и институциональных проблем. Назовем лишь некоторые из них:

отсутствие критической массы инновато-ров всех типов, обеспечивающих импуль-сы развития «снизу», а также стратегиче-ских игроков, занимающихся созданием и внедрением радикальных инноваций, обеспечивающих глобальную конкурен-тоспособность экономики4;

несоответствие системы подготовки кадров потребностям экономики, ми-зерные масштабы корпуса инноваци-онных предпринимателей и профес-сиональных менеджеров в сфере науки и инноваций;

фрагментарность и незавершенность инновационного цикла (в частности, слабость института инновационных рыночных посредников, неразви-тость сетевых коммуникаций, отрас-левых и региональных инновацион-ных кластеров);

короткий горизонт стратегического планирования: для бизнеса он, как пра-вило, не превышает 3–5 лет; в государ-

ственном секторе науки из-за жестких рамок бюджетного процесса – 1–3 лет;

слабость (и даже полное отсутствие в отдельных секторах) масштабных ис-точников финансирования исследова-ний и разработок за рамками бюджета;

недостаточная продуктивность науки (причем теперь не только прикладной, но в последние годы и фундаменталь-ной!) и, как следствие, – неспособность научных организаций и вузов предло-жить бизнесу в массовом масштабе го-товые к практическому использованию собственные экономически рентабель-ные и технологически конкурентоспо-собные разработки, обеспечить их до-ведение и сопровождение на стадии внедрения и освоения производства. В этой ситуации технологические заим-ствования становятся «мейнстримом», обрекая экономику на модель догоняю-щего развития.

Указанные проблемы, очевидно, имеют обще-системные корни и могут быть преодолены только в рамках комплексной программы раз-нообразных мер. Сегодня (конечно, не отка-зываясь от уже сделанных позитивных шагов в области налоговых и таможенных льгот, кор-поративного регулирования и т.п.) в России важно не только сформировать систему совре-менных инструментов политики, но и создать условия для их применения на практике. Клю-чевым принципом в данном контексте, на наш взгляд, является обеспечение возможности их обоснованного отбора, рационального сочета-ния (policy mix) (Policy Mixes, 2009; Innovation Policy, 2010) и, по мере необходимости, пере-смотра. Причем портфели регуляторов, ис-пользуемых в определенный период, вопреки действующей стандартной практике не обяза-тельно должны быть универсальными для всех хозяйствующих субъектов (инновационных и неинновационных, малых и крупных, государ-ственных и частных и т.п.). Их целесообраз-но дифференцировать не только по секторам экономики (с учетом специфики их рынков, продуктов, технологий, организации произ-водства и др.), но и применительно к различ-ным моделям инновационного поведения, по-могая отечественным компаниям перейти на более продвинутые инновационные режимы: от имитации и заимствования – к созданию конкурентоспособных продуктов и техноло-гий. Важно также не подгонять инструменты

4 Инновациями в России занимаются всего 10% российских предприятий, но даже среди них лишь десятая часть мо-жет быть отнесена к категории глобальных инноваторов, реализующих новую продукцию на международном рынке.


143

политики под действующее законодательство, а оперативно совершенствовать их с целью по-вышения эффективности регулирующих воз-действий.

Центральную роль в инновационной политике нового поколения должны сыграть инструменты поддержки кооперационных свя-зей между всеми участниками национальной инновационной системы: государством, ком-мерческими компаниями, научными организа-циями, вузами, международными партнерами. В России за государством традиционно за-креплена роль главного спонсора и собствен-ника в сфере науки, технологий, инноваций. Однако оно крайне слабо реализует функцию модератора сетевых взаимодействий, ини-циатора государственно-частных партнерств, в которых бизнес артикулировал бы потреб-ности в новых технологиях, сектор науки вы-полнял исследования, а государство создавало бы инфраструктуру и правила взаимодействия, демпфировало финансовые и отчасти коммер-ческие риски.

С целью преодоления провалов – как рынка, так и государства, – в России начала активно развиваться концепция технологи-ческих платформ, уже ведется работа по фор-мированию пилотных проектов. Однако, как показывает опыт стран, взявших такой подход на вооружение еще в 1990-е годы, его прак-тическая реализация – достаточно сложный процесс, который напрямую зависит от инно-вационного климата и качества государствен-ного и корпоративного управления. Поэтому успешность технологических платформ станет сегодня индикатором готовности бизнеса, ор-ганов власти и институтов развития к иннова-ционному сценарию роста.

Подводя итоги нашему краткому анали-зу, подчеркнем, что определяющими характе-ристиками инновационной политики нового поколения в России, на наш взгляд, должны стать:

комплексный портфель применяемых мер (инструментов) регулирования; до-стижение оптимального соотношения рычагов прямого воздействия и эконо-мических стимулов, создающих благо-приятные условия для организаций, занимающихся исследовательской, экспериментальной, внедренческой и образовательной деятельностью, пред-приятий, реализующих высокориско-вые инновационные проекты;

акцент на специальные меры поддерж-ки нетехнологических инноваций (со-циальных, организационных, марке-тинговых);

преодоление стереотипной ориента-ции на высокотехнологичные сектора и охват мерами инновационной поли-тики базовых низкотехнологичных сек-торов промышленности и сферы услуг;

координация и согласованность ме-роприятий по уровням управленче-ской иерархии, включая инициативы министерств и ведомств (the whole government policy); формирование ме-зоотраслевого уровня политики;

нацеленность правовых актов, факти-чески реализуемых программ, наме-чаемых к выполнению стратегий на ре-альные (глобальные и национальные) вызовы и ресурсные возможности;

организация механизмов обратной свя-зи – регулярного мониторинга и оценки результативности уже осуществленных действий; использование полученных данных для корректировки управленче-ских решений, что позволит обеспечить реальный контроль их выполнения.

ЛитератураГолт Ф. (2009): Инновационная стратегия

ОЭСР: достижение новых ценностей // Форсайт. №1 (9). С. 16–28.

Гохберг Л.М., Кузнецова И.А. (2009): Иннова-ции в российской экономике: стагнация в преддверии кризиса? // Форсайт. № 3 (10). С. 28–46.

Индикаторы (2010): Индикаторы инноваци-онной деятельности. Статистический сборник. М.: ГУ ВШЭ.

Наука (2009): Наука. Инновации. Информаци-онное общество. Статистический сбор-ник. М.: ГУ ВШЭ.

Gokhberg L. (2010) Principles for a New-Genera-tion Innovation Policy // Baltic Rim Econo-mies. № 3. Р. 17.

Innovation Policy (2010): Innovation Policy. A Guide for Developing Countries. Wash-ington: The World Bank.

Policy Mixes (2009): Policy Mixes for R&D in Eu-rope. European Commission. UNU-MER-IT.

Reinvent Europe (2006): Reinvent Europe Inno-vation. Report of the Independent Expert Group on R&D and Innovation. January.

Поступила в редакцию 13.08.2010 г.


144

Последние два десятилетия радикально-го реформирования ничего не дали для модер-низации отечественной экономики. Образова-лась зияющая пустота, обусловленная главным образом преданностью «правящего дома» ры-ночной стихии и игнорированием конструк-тивной государственной деятельности.

Реформаторы, приступив к строитель-ству новой России, «забыли» инновационный кадровый потенциал. Поэтому в ходе прове-дения реформ средний класс (он образовался в СССР в 1950–1980-е годы) получил глубокую экономическую и социальную травму. Пода-вляющая часть этого класса было выброшена на обочину социальной жизни, а наиболее энергичные его представители покинули стра-ну. В итоге оказался полуразрушенным один из главных потенциальных рычагов менее болез-ненного перехода к социальному рыночному хозяйству и демократическому государству – творческий ресурс населения. Резкое осла-бление научно-технического и человеческого потенциала – одна из тяжелейших для России потерь и с экономической, и с социальной то-чек зрения, за все годы реформ.

К отставанию советских времен мы своею волей, а точнее, безволием, добавили двадцать лет технологического простоя (неко-торые авторы употребляют термин «застой»). Тупик? Очевидный! Но из каждого безвыход-ного положения имеется? как минимум, два выхода. Первый – оставить все как есть, но прибавить модернизационную риторику. Для многих это и удобно, и прибыльно, а вот для страны – гибельно. Второй выход – провести срочную инвентаризацию идей и ресурсов и вынести ее результаты на широкое обсуждение. Иными словами, – организовать очередную перестройку. Конечно, это банально, но, как сказал один известный немецкий философ, «дороже всего нам приходится платить за пре-небрежение банальностями».

Главная потеря последних десятиле-тий – демодернизация российского экономи-ческого потенциала (производственного и ин-новационного), что привело к заметному росту сырьевой доли экономики и продолжению ее примитивизации.

Справедливости ради стоит отметить, что недостаток серийного производства го-товых изделий, способных конкурировать с

Р.C. ГринбергИнститут экономики, Москва

Осуществима ли российская модернизация ?

импортными, всегда был ахиллесовой пятой России. В штучном производстве мы преуспе-ли, а вот системы серийного производства и массовой реализации изделий – особенно по-требительских товаров – в сопоставлении с за-падными аналогами выглядели, как правило, бледно.

Что же делать? К счастью, в правитель-стве среди лиц, отвечающих за экономический блок, уже перестала быть модной мысль, что модернизация российской экономики насту-пит сама по себе после активизации рыночных сил саморегулирования. Теперь предлагается новый девиз: «Нужны надежные институты!» А раз так, то правительство обещает сосредо-точить внимание на завершении формирова-ния законодательства под цивилизованную рыночную экономику и позаботиться о пресе-чении так называемых неформальных эконо-мических отношений и создании условий для равного применения правовых норм ко всем физическим и юридическим лицам. В этой свя-зи говорят о повышении эффективности анти-монопольного регулирования, соблюдении прав собственности и контрактного права, об особом акценте на мероприятиях, направлен-ных на снижение налогового бремени инве-сторов, о борьбе с коррупцией, развитиию инновационного малого и среднего бизнеса. Правда, все эти меры сочетаются с курсом на последовательную и тотальную коммерциали-зацию и приватизацию социальной сферы.

Такая политика (возможно, за некото-рыми исключениями) никаких возражений не вызывает. Но теория и международная практика успешных модернизаций показыва-ют, что если конкретная политика будет огра-ничиваться только такими задачами – а они разумны, за исключением антисоциальной направленности «социальной» политики, – ра-дикально изменить социально-экономическую ситуацию в стране не удастся. Российская экономика и впредь будет структурироваться стихийно, в соответствии с интересами транс-национальных корпораций, если сохранится беспрецедентно высокая степень открытости экономики.

Спонтанность формирования хозяй-ственной структуры в России в принципе не имеет ограничителей, так как в отличие от дру-гих постсоциалистических стран ей не грозит


145

принятие институциональных норм Европей-ского союза. А ведь именно эти нормы служат гарантией цивилизованного и рационального развития экономики. Но Россия, уж точно, не будет членом ЕС – даже в долгосрочной пер-спективе. Значит, ей придется вырабатывать собственное видение будущего своей экономи-ки, ее структуры, целей и средств экономиче-ской политики, – и все это – применительно к российским обстоятельствам. Иначе хозяй-ство нашей страны, как, впрочем, и экономика других государств постсоветского простран-ства, станет объектом других, более мощных экономических игроков, без каких-либо шан-сов на укоренение здесь институционально-правового каркаса ЕС. Утрата субъектности и следующая за ней примитивизация россий-ского хозяйства при таких условиях окажется необратимой, независимо от того, удастся или не удастся добиться прорыва в соблюдении законов и стабилизации условий ведения биз-неса. Даже при сохранении положительной экономической динамики, решающий вклад в нее будут вносить энергосырьевые отрасли, обладающие реальным экспортным потенциа-лом, в то время как значительная часть обра-батывающей промышленности утратит всякие перспективы развития.

Изложенному сценарию пока еще со-храняется реальная альтернатива – активиза-ция имеющегося научно-производственного потенциала для достижения и поддержания приемлемого уровня конкурентоспособности отдельных отраслей и секторов российской экономики. Но такая альтернатива никак не сможет быть реализована спонтанно, без ра-ционального участия государства. А такое уча-стие предполагает разработку и проведение соответствующей государственной структур-ной и инновационной политики. Для этого не-обходимо выделить три категории хозяйству-ющих субъектов, требующих государственной опеки.

Во-первых – небезнадежные производ-ства (те, где у нас еще есть шанс вырваться на конкурентоспособный уровень, система-тически поддерживать их и координировать соответствующие мероприятия в рамках фи-нансовой, денежно-кредитной и внешнеэко-номической политик). В сущности, здесь речь идет о производствах, которые близки к миро-вым стандартам. На их основе пока еще есть возможность создать массовое производство и реализацию продукции. Кроме ВПК, такими отраслями могут стать, например, самолето- и судостроение, атомное машиностроение, ракетно-космическая отрасль, отчасти – хими-ческая промышленность и проч.

Во-вторых, предстоит выявить отрасли, которые надо спасать по социальным сообра-жениям, например, автомобильная промыш-ленность, где мы сильно отстали, но в которой занято огромное число людей. Здесь можно было бы пожертвовать собственным производ-ством, полностью раствориться в западных тех-нологиях. Но как в таком случае быть с людь-ми? Что получится, если закрыть «АвтоВАЗ»? Скорее всего, будет социальный взрыв. Я со-гласен с правительством, что завод необходи-мо поддерживать. К тому же на фоне планов по сотрудничеству с «Renault–Nissan» здесь можно даже ожидать прорыва в первую категорию.

В-третьих, следует обозначить произ-водственные сферы, необходимые для обе-спечения национальной безопасности. Такие предприятия следует поддерживать – неза-висимо от того, отстали они или нет от ми-рового уровня. Здесь возникает множество проблем – коммерциализация научных раз-работок, нехватка хороших проектных бюро, квалифицированных рабочих, техников и т.д. Здесь – комплекс проблем, так как разрушалось все в комплексе.

России предстоит использовать все возможности для восстановления своего научно-технического потенциала и развития новых высокотехнологичных отраслей про-мышленности, диверсификации всего хозяй-ства. Следует иметь в виду, что времени для вы-страивания приоритетов остается все меньше, поскольку при сохранении нынешней неопре-деленности уже через пять–шесть лет страна окончательно потеряет научно-технический потенциал. Тогда придется начинать с чистого листа. В конечном счете, путь восстановления и развития – единственно верный и надежный способ занять место одной из ведущих держав и прочно утвердиться в этом качестве на миро-вой арене.

Пора нам, наконец, осознать, что сегод-няшняя модернизационная риторика, включая страстное воспевание «Сколково», – отнюдь не полноценный аналог усилий, реально направ-ленных на модернизацию. При трехлетних пла-нах, и тем более при «ручном» управлении, мы не добьемся реального экономического эффек-та. Повторим: нужна срочная инвентаризация идей и ресурсов страны и вынесение ее итогов на широкое обсуждение. Необходимо разрабо-тать долгосрочную социально-экономическую стратегию государства, в которой будут четко указаны субъекты, механизмы и сроки ее реа-лизации. Кстати, только тогда появляется шанс для сознательного структурирования постсо-ветского пространства или, по крайней мере, его большей части. И только тогда начнут фор-


146

мироваться и функционировать собственные конкурентоспособные ТНК, способные уча-ствовать в глобализации мировой экономики в качестве субъектов, а не объектов процесса.

В свете сказанного некоторый оптимизм внушает пока еще не полностью завершивший-ся мировой финансово-экономический кризис, который дает нам очередной шанс провести коренные перемены в экономике, избавиться от ее монокультурной зависимости. Сейчас это можно сделать, так как хозяйственные трудно-сти испытывают все страны, в том числе и раз-витые. Похоже, что восстановление мировой и европейской экономик быстрым не будет. Сегодня мощности предприятий стран Евро-союза, производящие современные машины и оборудование, в целом заполнены в беспре-цедентно низких объемах. Речь идет, главным образом, о так называемых инвестиционных товарах, на которые внутри ЕС нет спроса, но которые нужны нам. Необходимо использо-вать эту ситуацию с помощью big deal («боль-шой сделки»), создав своеобразный Совет экономической взаимопомощи ЕС – Россия. Ев-ропейский союз – наш естественный союзник. Он заинтересован в нас, поскольку нуждается в существенном росте вялого спроса. Нам же необходима диверсификация производства, которую предстоит провести с помощью ев-ропейского технического потенциала. Не ис-ключено, что России потребуется привлекать в качестве инструкторов европейских рабочих на наши обновляемые предприятия.

Но сначала мы должны представить план, из которого станет ясно, какая европей-ская продукция нам нужна. Тогда и странам

ЕС будет проще приспособиться к нашим по-требностям. Как известно, в позднесоветское время была принята Комплексная программа научно-технического прогресса (КП НТП). Что-то подобное можно было бы создать и сей-час, но уже в рыночном режиме и на истинно равноправной и взаимовыгодной основе.

Пока же отечественный потребитель (если, конечно, ему посчастливилось вой-ти в «подавляющее меньшинство населения страны») ввиду почти полного отсутствия вну-треннего производства уже привык ориенти-роваться на потребление импортных товаров. В общем, на повестке дня стоит трудная зада-ча – выработать перспективную политику сти-мулирования отечественного производства, не загоняя себя в ловушку изоляционизма, который, в конечном счете, заблокировал бы не то что модернизацию, но и просто сколько-нибудь цивилизованное развитие экономики.

Существует еще одна, не менее слож-ная, задача – найти рынки для потенциально высокотехнологичных товаров, которые нам предстоит научиться производить. При усло-вии синтеза российских научных достижений и коммерческого потенциала Евросоюза страна еще пока может получить конкурентные продук-ты хорошего международного уровня. Словом, шансы на успех модернизационного проекта есть, но и риски – огромны! Опасения по по-воду начинаний обоснованы. Но уклониться от модернизации – значит гарантировано сполз-ти и обосноваться в мировом технологическом захолустье. Как говорится в пословице, «если вы боретесь, вы можете проиграть, а если вы не боретесь, вы уже проиграли». Поступила в редакцию 08.07.2010 г.

Вот уже два с половиной года Россией управляет президент, который не побоялся объявить главным приоритетом своей полити-ки модернизацию, предпочтя ее пресловутой «стабильности». Отдавая должное смелости Д.А. Медведева, тем не менее следует трезво оценить происходящие в стране перемены и, исходя из этого, попытаться определить, на-сколько велики шансы на успех заявленного модернизационного прорыва.

В. Л. ИноземцевЦентр исследований постиндустриального общества, Москва

Модернизация в России: каковы шансы на успех

Был бы рад ошибиться, но, на мой взгляд, оглядываясь на прошедший период, можно констатировать следующее.

Во-первых, модернизация не осмысле-на российским политическим классом как ком-плексный процесс. «Пять направлений модер-низации», которые советники вложили в уста Президента, представляют собой программы, совершенно не связанные между собой и каче-ственно различающиеся по схеме реализации.


147

Возрождение ядерной энергетики и развитие космических программ – дело хорошее, но в этой сфере продвижение российской про-дукции в мире в первую очередь зависит от политического влияния, которого может и не хватить. Развитие фармацевтики – тоже благая идея, но рассчитана она только на внутренние нужды. Как, само собой, и технологии связи и коммуникаций (нам бы создать хотя бы одну модель мобильного телефона, которую мог-ли бы покупать в мире!). Единственное, что остается – повышение энергоэффективности – цель наиважнейшая, но ее достижение потре-бует новой индустриальной революции. Одна-ко практически никто из российских лидеров индустриализацией никак не озабочен. Россия представляет собой единственную известную мне страну, которая собралась проводить мо-дернизацию в условиях, когда на протяжении предшествующего десятилетия ее промышлен-ное производство растет медленнее, чем ВВП. Но модернизационная риторика зовет нас в постиндустриальный мир, завлекает новыми технологиями – прежде всего виртуальными – и требует задуматься об инновациях. На мой взгляд, этот акцент неверен – достаточно по-смотреть на Китай, чтобы понять: его модер-низация десять–пятнадцать лет происходила вне всякой связи с инновациями, которые осу-ществлялись лишь в рамках технологического заимствования. Россия сегодня нуждается в за-имствовании производственных и социальных технологий не меньше Китая – но при заявлен-ном подходе можно быть уверенным в том, что это будет последнее, на что пойдет наша поли-тическая элита.

Во-вторых, за последние годы в стране сложилась крайне неблагоприятная для вос-приятия идей модернизации бизнес-культура. Основной вид бизнеса – бесконечное жон-глирование собственностью, максимальное наращивание капитализации, умножение ди-видендов и их успешный вывод за рубеж. И по-литическая элита поддерживает именно этот «уклон». Слышали ли мы когда-нибудь, чтобы, к примеру, А. Миллер ставил цель без задержек пустить новое месторождение или отвоевать у Катара несколько процентов европейского газового рынка? Или (даже страшно подумать) ограничить рост себестоимости газа? Нет, зато в свое время он прямо сказал, что его главный ориентир – капитализация «Газпрома» в 1 трлн долл. А когда руководители страны устраивали в Кремле прием в честь (прости, Господи) ра-ционализаторов и инноваторов? А в честь бан-киров, успешно проведших IPO «Роснефти», устраивали (хотя инвесторы понесли пока от него только убытки)! Про миллиардеров, кото-

рых стало особенно много в период кризиса, я и не говорю. В России сегодня и бизнесмены, и политики ориентированы на немедленную выгоду, а не на модернизацию. В Китае фон-довый рынок начал развиваться через пятнад-цать лет, после того как страна встала на путь устойчивого хозяйственного роста. До сих пор в Германии из 500 крупнейших по оборо-ту компаний торгуют на бирже лишь 23%, но в России, похоже, не происходит ничего, кро-ме финансовых операций. И заявка о курсе на модернизацию пока никак не принимает в рас-чет этого обстоятельства.

В-третьих, и это, на мой взгляд, самое важное, Россия не имеет никаких естествен-ных конкурентных преимуществ, которые могли бы стать козырем в ее модернизации. Политика президента В.В. Путина в 2000–2008 гг. была направлена на одновременное достижение трех целей: создания максималь-но вольготных условий для крупного государ-ственного и окологосударственного бизнеса, обеспечения постоянного повышения уровня жизни масс и сохранения финансовой ста-бильности. Все цели были им достигнуты, но результатом стали монопольно высокие цены производителей, не соответствующие реаль-ным трудовым усилиям и квалификации граж-дан доходы и относительно стабильный курс рубля. Сегодня большинство инвестицион-ных товаров (и многие потребительские това-ры) в России дороже, чем на мировом рынке. Стоимость бензина в нашей стране превышает цены на него в США, а стоимость электроэнер-гии в Москве и Московской области – выше расценок большинства европейских стран. Китайцы привлекали инвесторов дешевой ра-бочей силой, вьетнамцы – простотой ведения бизнеса и слабым регулированием. А чем их можем привлечь мы? Единственный ресурс – дешевые энергоносители и сырье, которыми мы могли похвастать в 1990-е, давно уже не так дешевы. Научные достижения? Как говорится, «De mortius aut bene, aut nihil».

В-четвертых, Россия, как выясняется, так и не получила «прививки от прошлого». В большинстве стран, в которых была реали-зована успешная стратегия модернизации, перемены начинались либо вследствие нацио-нальных катастроф (например, поражения в войне), либо на фоне устойчивого неприятия прошлого (оккупационного, колониального или тоталитарного). В этих обществах – даже в тех, где доминировало относительно спокой-ное отношение к прошлому (как, например, в Китае), – мало кто хотел вернуться назад. На-целенность на перспективу и модернизацион-ный консенсус были важнейшими условиями


148

модернизации. В России значительная часть населения испытывает ностальгию по прошло-му, а во властных структурах немало тех, кто с необъяснимой (с точки зрения сторонника модернизации) настойчивостью утверждает «культ геополитического величия» и воздыха-ет по временам Советского Союза.

К этому добавляется административная среда, которую часто считают коррупцион-ной. Однако такая трактовка, на мой взгляд, не слишком правильна. То, что мы наблюдаем сегодня в России, – не вполне коррупция. Ско-рее, это – превращение власти в бизнес, кото-рое приняло вполне узаконенный характер. Законы и правила в «нормальных» странах, служащие защите интересов потребителей, обеспечению свободы конкуренции или по-ступательному развитию промышленности, в России нередко принимают и изменяют в угоду интересам отдельных представителей предпринимательствующей бюрократии или их групп. Многомиллиардные сделки заклю-чаются между депутатами Государственной Думы, родственники министров и губернато-ров владеют самыми доходными бизнесами в своих отраслях и регионах, – и это никого не смущает! Компаниям предъявляют огромные налоговые претензии, которые потом снима-ют через суд, после того как собственность пе-реходит в другие руки. Правоохранительные органы открыто становятся одним из круп-нейших «хозяйствующих субъектов» в стране. И все это – цена «стабильности» 2000-х годов, идеальные условия для управляемой демокра-тии и масштабной системы перераспределе-ния ренты, получаемой от экспорта энергоно-сителей и сырья.

В подобных условиях модернизация не-возможна: нет четкого понимания того, к чему следует идти, нет осмысления инструментов достижения цели, нет здоровой предпринима-тельской культуры и серьезных конкурентных преимуществ, нет и достаточного числа амби-циозных политиков, готовых жертвовать свои-ми краткосрочными интересами во имя долго-срочных общественных.

Это обстоятельство отчасти, как мне ка-жется, de facto признает команда Президента: его внимание к проекту «Сколково» подчер-кивает масштабы территории, на которой мо-дернизационный замысел может иметь какой-то успех, а также понимание необходимости интернационализации данного предприятия, что может серьезно повысить шансы на его реализацию. В отличие от того же Китая или других стран Азии, где модернизаторы попыта-лись опереться на широкие массы населения, заинтересованного в переменах, но вести их

под чутким политическим контролем, россий-ская элита пытается реализовать модерниза-цию как узкий проект для интеллектуального класса. Если в данном случае будет проявлена должная политическая воля, этот проект мо-жет стать успешным – но «модернизации по всем направлениям» он не спровоцирует.

Сегодня задача модернизации – поли-тическая. И я не имею тут в виду необходи-мость масштабной демократизации или новой «перестройки». Модернизация призвана раз-нообразить политический процесс в России, внести в него противоречия и конфликт. Про-грессивная часть политической элиты должна осознать важность не просто «преодоления сырьевой зависимости», а появления широкой группы предпринимателей и управленцев, чьи судьбы связаны с несырьевым и нефинансо-вым сектором – такая группа могла бы стать со-циальной опорой промодернизационных эле-ментов. Прогрессивная часть политической элиты должна найти в себе силы обратиться к массам, создать широкую промодернизаци-онную партию, которая заявила бы о себе как о серьезной политической силе. Она должна, наконец, начать подбирать кадры на строго профессиональной основе, совершенство-вать практики государственного управления, вовлекать в него иностранных специалистов-менеджеров, ломая сопротивление бюрокра-тии. Иначе говоря, промодернизационная часть бюрократии должна начать отодвигать от власти ее консервативную часть.

Этого, на мой взгляд, требует не толь-ко перспективный план модернизации, но и сиюминутные интересы системы. После де-сяти путинских лет она находится не столько в тупике, сколько на распутье. Продолжение консервации режима чревато резким падени-ем популярности лидеров. Нужна смена ло-зунгов, приоритетов и фигур во власти. В той же мере, в какой на рубеже 1999–2000-х годов произошла «перезагрузка» системы, сменив-шей скорее лидера и риторику, чем идеологию и действующих лиц, системе снова нужна пере-загрузка. И программа модернизации могла бы послужить ее идеологическим основанием, а в случае обретения сторонниками такой линии полноты власти могла бы возникнуть альтерна-тива существующей системе.

Сегодня страна не чувствует потреб-ности в модернизации. Она не ощущает себя единым целым, которое может выйти из кри-зиса только сплотившись. И в такой ситуации модернизационная повестка дня может быть внесена исключительно сверху. Во многих странах так и поступали – и новые задачи ме-няли эти страны, а иногда – и весь мир. Если


149

у российских политиков есть амбиции и круго-зор, они смогут начать перемены. Но пока я не вижу ни того, ни другого. И поэтому шансы на успех нынешней волны модернизации я счи-таю почти нулевыми.

Завершая статью, отмечу: опыт модер-низации показывает, что она может стартовать практически с любого уровня экономического и политического развития. И поэтому не нуж-

но говорить (как это иногда у нас делают), что модернизации нет альтернативы или что стра-на погибнет, если не начать модернизацию не-медленно. Отнюдь! Она никуда не денется, не распадется и не будет завоевана – она просто во временной летаргии дождется политиков, которые будут смелее и ответственнее нынеш-них. Они найдут в себе силы сделать решитель-ный шаг вперед.Поступила в редакцию 23.08.2010 г.

Для того чтобы динамично войти в тех-нологичный мир XXI в., нужна стратегия ин-новационного развития. Инерционная страте-гия неизбежно приведет к разрушению России в ближайшие 10–15 лет. Руководство России определило политическую стратегию – инно-вационное развитие. Для ее реализации не-обходимо совершенно по-новому выстроить управление этим процессом. По мнению рос-сийских ученых, жизненно необходимо соз-дать систему долгосрочного прогнозирования, стратегического планирования и националь-ного программирования. Первоочередная задача – создать и запустить механизм реали-зации этой новой системы – задача сложная и актуальная.

В кабинетах ученые напишут програм-му, которую политики озвучат с высоких три-бун. Но не факт, что даже небольшое число людей сможет по-настоящему воспринять эти идеи. Требуется серьезная системная работа. Необходимо создавать институты прогнози-рования, стратегического планирования, на-ционального программирования. Не стоит бояться таких понятий, как «планирование» и «программирование». Весь развитый мир дав-но живет согласно этим стратегиям.

Во-первых, требуются долгосрочные прогнозы до 2030 г. Мы считаем, что про-гноз желательно разрабатывать на период до 2050 г., поскольку 50 лет – период смены технологического уклада. США, европейские страны, Япония, Китай делают именно такие прогнозы. Долгосрочная стратегия – страте-гия на 25–30 лет. Стране нужна инновационная стратегия, хотя бы на половину периода ново-го технологического уклада.

Б.Н. КузыкИнститут экономических стратегий, Москва

Инновационная модель развития России

В чем смысл такой стратегии? Стра-тегия заключается в разработке прежде все-го национальных программ и национальных проектов. Они формируются на 15–20 лет и утверждаются законодательно. Под них подво-дится система бюджетирования, создаются со-ответствующие институты для их реализации, запускается механизм индикативного планиро-вания на среднесрочную (до пяти лет) и крат-косрочную перспективу (рис. 1).

Ученые предложили законодателям ряд законов: об инновационной деятельности, о передаче технологий. Сейчас они внесены в Государственную думу для рассмотрения и принятия. Необходима профессиональная подготовка кадров и синхронизация действий на федеральном, региональном и местном уровнях управления.

Безусловно, для реализации иннова-ционной стратегии необходимо партнерство науки, образования, государства и бизнеса (рис. 2). Этапы реализации стратегии иннова-ционного развития представлены на рис. 3.

На рис. 4 представлены динамика и структура развития экономики России за пери-од с 1980 по 2030 г. Мы взяли за точку отсчета 1980 г., так как он вполне репрезентативен, что касается 1990-х годов – это зона кризиса, жест-кой турбулентности. Очевидно, что в 1980 г. имела место сбалансированная структура эко-номики страны с превалированием высоко-технологичного сектора (29,3%). Стоит на-помнить, что это был военно-промышленный комплекс, и он был действительно высокотех-нологичным.

Что представляет собой экономика Рос-сии в 2007–2009 гг.? Это – перевернутая пирами-


150

Законодательноеобеспечение

Бюджет

Долгосрочный прогноз развития России(до 2030 г.):

Долгосрочный стратегический план(на 25–30 лет)

Национальные программы и проекты(15–20 лет)

Индикативные планы на среднесрочную(3–5 лет) и краткосрочную (1 год) перспективу

Ан

алог

ич

ная

раб

ота

— в

тер

ри

тор

иал

ьны

х о

браз

ов

ани

ях

2

1

3

4

1) социально�экономического2) научно�технологического3) территориального

Утверждается Президентом РФ.Уточняется и подтверждается каждые 4–5 лет.

Система национальных целей и приоритетов

Специальыне органы:Национальный советВысший научный советГосударственный комитет

Федеральные органы исполнительной

власти

Статистическиймониторинг

Профессиональнаяподготовка

кадров

да. В структуре экономики до 18,3% снизилась доля высокотехнологичного комплекса. При этом необходимо учесть, что в основном это – четвертый технологический уклад, хотя присут-ствуют некоторые элементы первого этапа пято-го уклада. Непростая ситуация, хотя некоторый

оптимизм вселяет то обстоятельство, что запу-щены несколько важных программ: финансиро-вания стратегического развития космического комплекса, судостроения, авиастроения и т.п.

Если тенденции последних 20 лет не бу-дут изменены и Россия продолжит развиваться

Рис. 1Система долгосрочного прогнозирования и стратегического планирования

Наука

Национальная программа

Национальные проекты

Государство

Образование Бизнес

• прогнозы и экспертиза• фундаментальные исследования• прикладные исследования

• законодательное обеспечение• бюджетное финансирование• налоговое стимулирование• инновационный климат

• подготовка специалистов и менеджеров• подготовка государственных служащих• повышение квалификации• учебная литература, Интернет

• инновационноинвестиционные проекты• финансовые и другие ресурсы• освоение рыночных ниш

Рис. 2Инновационное партнерство науки, образования, государства и бизнеса


151

по инерционному сценарию, то страна войдет в двадцатые годы с такой структурой экономи-ки, которая не совместима с существованием страны как единого целого.

Сегодня еще есть шанс, в России может быть сформирована и реализована инноваци-онная стратегия, где структура экономики бу-дет сбалансирована и гармонизирована. Три года назад Российская академия наук провела сравнительный анализ состояния исследова-ний в области критических технологий. В та-блице обозначены основные сохранившиеся российские разработки, которые соответству-ют мировому уровню. В отдельных областях Россия даже лидирует. Это дает надежды на будущее.

Мы видим, что плацдарм пока еще есть. Анализ показывает, что существуют от-расли российской экономики, которые по уровню конкурентоспособности могут осуще-ствить технологический прорыв на мировом рынок и выйти на фантастические пока для нас цифры – 5–15% мирового рынка по своим направлениям. Такими отраслями являются: авиастроение, ядерная энергетика, ракетно-космическая отрасль и отдельные сегменты рынка наноиндустрии (рис. 5). Имеются и дру-гие прогрессивные отрасли, где сохраняется

технологический паритет и уровень которых соответствует мировому.

По ряду направлений технологическое отставание можно компенсировать путем за-имствования технологий, серьезного государ-ственного финансирования, а также исполь-зования механизма государственно-частного партнерства. Например, в российском судо-строении на одну тонну водоизмещения при-ходится 96 нормо-часов трудозатрат, в Герма-нии – 27, в Южной Корее – 23. Таким образом,

20092011

2011

20112015

20162020

Разработка, обсуждение и утверждениестратегии инновационногоразвития России до 2030 г.

Принятие пакета федеральных иннова� ционных законов по реализации страте�

гии («Закон об инновационном развитии», «Закон о передаче технологий, «Закон

о стратегическом планировании» и др.)

Реализация инновационных программи проектов I очереди, разработка долгосрочного прогноза до 2040 г.

Реализация инновационных программи проектов II очереди, разработка долгосрочного прогноза до 2050 г.

Рис. 3Этапы реализации стратегииинновационного развития

16,4 38,1 25

24

22

25

34

16

27

15

18,5

2030 г.

Прогноз

23,1

18,3

34,8

Секторинфраструктуры

Потребительский сектор

Энергосырьевой сектор

Высокотехнологичныйсектор

Инновационный сценарий

Сектор инфраструктуры

Потребительский сектор

Энергосырьевой сектор

Высокотехнологичный сектор

Инерционный сценарий

16,1

29,3

1980 1985 1990 1998 2000 2009

Рис. 4Динамика структуры экономики России за 1980–2030 гг. по воспроизводственным секторам (%)


152

Таблица

Состояние исследований и разработок в области критических технологий Российской Федерации (2009 г.) *

ИнформацИонно-коммунИкацИонные сИстемы

Технологии производства программного обеспечения

Биоинформационные технологии

Технологии создания интеллектуальных систем навигации и управления

Технологии обработки, хранения, передачи и защиты информации

Технологии распределенных вычислений и систем

Технологии создания электронной компонентной базы

рацИональное прИродопользованИе

Технологии мониторинга и прогнозирования состояния атмосферы и гидросферы

Технологии оценки ресурсов и прогнозирования состояния литосферы и биосферы

Технологии снижения риска и уменьшения последствий природных и техногенных катастроф

Технологии переработки и утилизации техногенных образований и отходов

Технологии экологически безопасной разработки месторождений и добычи полезных ископаемых

ИндустрИя наносИстем И матерИалы

Технологии создания биосовместимых материалов

Технологии создания мембран и каталитических систем

Технологии создания и обработки полимеров и эластомеров

Технологии создания и обработки кристаллических материалов

Технологии создания и обработки композиционных и керамических материалов

Нанотехнологии и наноматериалы

Технологии мехатроники и создания микро-системной техники

ЭнергетИка И ЭнергосбереженИе

Технологии атомной энергетики, ядерного топливного цикла, безопасного обращения с радиоактивными отходами и отработавшим ядерным топливом

Технологии водородной энергетики

Технологии создания энергосберегающих систем транспортировки, распределения и потребления тепла и электроэнергии

Технологии новых и возобновляемых источников энергии

Технологии производства топлив и энергии из органического сырья

жИвые сИстемы

Технологии биоинженерии

Биокаталитические, биосинтетические и биосенсорные технологии

Биомедицинские и ветеринарные технологии жизнеобеспечения и защиты человека и животных

Геномные и постгеномные технологии создания лекарственных средств

Технологии экологически безопасного ресурсосберегающего производства и переработки сельскохозяйственного сырья и продуктов питания

Клеточные технологии

транспортные И авИацИонно-космИческИе технологИИ

Технологии создания новых поколений ракетно-космической, авиационной и морской техники

Технологии создания и управления новыми видами транспортных систем

Технологии создания энергоэффектив-ных двигателей и движителей для транспортных систем

* В таблице полужирным шрифтом указаны российские разработки, которые в целом уступают мировому уровню, и лишь в отдельных областях уровень сопоставим; курсивом – уровень российских разработок соответствует мировому, а в отдельных областях Россия лидирует; светлым шрифтом – российские разработки в целом соответствуют миро-вому уровню.


153

производительность труда в России в 4–5 раз ниже. Повысить ее на существующем оборудо-вании невозможно. Для переоснащения произ-водственных мощностей требуются серьезные капиталовложения.

Руководство России приняло ряд се-рьезных решений в отношении фармацевтиче-ской промышленности, машиностроения; для энергетического машиностроения готовится специальная программа.

Для реализации модели инновационно-го развития необходима концентрация кадро-вых, финансовых и материальных ресурсов (рис. 6). Немаловажную роль в этом призвана сыграть реформируемая Российская академия наук, вузовская наука и высокотехнологичный комплекс. Создаются такие новые элементы высокотехнологичного комплекса, как Росна-нотех, Российская венчурная компания и др. Целью этих изменений является формирова-ние нового высокотехнологичного продукта.

Инновационное развитие России до 2030 г. состоит в концентрации на прорыв-ных направлениях шестого технологичного уклада с привязкой к потребительскому, вы-сокотехнологичному, минерально-сырьевому, топливно-энергетическому и инфраструктур-ному комплексам. Практически – это вся эко-номика России. В центре ее – человек, каче-ство его жизни, но человек не исключительно потребляющий, а человек духовный. Необхо-димо сделать акцент именно на этом, потому

что формирование нового человека – опреде-ляющий элемент формирующейся стратегии. Бюджет создания новой экономики на первом этапе составляет 23 млрд долл., что представ-ляется вполне реальным. Страна способна вы-делить такие средства (рис. 7). Для реального прорыва в число динамично развивающихся стран мира Россия должна добиться такой ди-намики своей технологической структуры, ко-торая позволила бы достичь: в 2011 г. не менее 1% технологических элементов шестого тех-нологического уклада и 17% пятого; к 2020 г. – до 8 шестого и 31% пятого укладов. К 2030 г. шестой и пятый уклады должны стать превали-рующими в структуре российской экономики – 20 и 40% соответственно (рис. 8). Прогнозная динамика в целом коррелирует с теми про-гнозами и параметрами, которые характерны для стран БРИК (рис. 9). Россия в принципе попадает в коридор возможностей, если реа-лизует стратегию инновационного прорыва. На рис. 10 приведена сравнительная эннеа-грамма прогноза развития совокупного потен-циала России на период до 2070 г. при реализа-ции модели инновационного развития.

Для перехода в новое качество необ-ходимы научно-обоснованный прогноз и вы-веренная долгосрочная стратегия развития России. Требуемый уровень инновационного развития возможен на основе формирования нового облика науки с учетом мировых тенден-ций и научно-технологичного уровня.

Технологический прорыв — возможности по занятиюзначимой доли на мировом рынке (10–15%)

Технологический паритет: уровень соответствует мировому или идетвслед — возможно объединение усилий, технологический размен

Отставание от мирового уровня — компенсация технологическогоотставания, обучение, поиск возможностей импортозамещения

Авиастроение

Металлургия

Гражданскоесудостроение Фармацевтика Машиностроение

Транспорт Традиционная энергетика Химия

Ядернаяэнергетика

Ракетно�космическиесистемы

(в области запусков)

Отдельные сегменты рынка индустрии

Рис. 5Основные отрасли российской экономики по степени конкурентоспособности на мировом рынке


154

Ресурсное обеспечение инноваций

Инновационные структуры развития

Высокотехнологичный продукт

ЗнанияРезультат

фундаментальныхисследований

Результатприкладных

исследований

Серийная продукция

Система ВТС(в том числе офсетные

соглашения)

Государство(бюджетные средства)

Минерально�сырьевойинфраструктурный

и другиекомпоненты

Системы защитыинтеллектуальной

собственности

Кадровыйресурс

Материально�техни�ческие ресурсы

Финансовые ресурсы(бюджетные и внебюджетные

источники)

Внешний рынок

Внутренний рынок

Потребителипродукции

РАН ВТКвузыНИИ РАННаукограды

Исследовательские ГНТЦ, НИИ, КБ, Роснанолаборатории промышные предпр.

Рис. 6Модель реализации стратегии инновационного развития

Рис. 7 Модель инновационного развития России до 2030 г.

Нанотехнологии

Бюджет создания новой экономики

Биотехнологии

Новые материалы

I ЭТАП: 2010–2015 гг. II ЭТАП: 2016–2020 гг. III ЭТАП: 2021–2030 гг.

Качествожизни

Инфраструктурныйкомплекс

Минерально�сырьевой и топливно�

энергетический комплекс

Высокотехнологи�ческий комплекс

Потребительский сектор (качество

жизни)

Информационно�коммуникационные

технологии

– Транспорт– Связь

– Разведка, добыча и переработка– Ресурсосбережение– Альтернативная энергетика

– Космос– Авиация– Атом. пром.– Судостроение

– Здравоохранение– Продовольствие– ЖКХ– Образование

Бю

дж

еты

нац

ио

нал

ьны

х п

ро

екто

в

Бю

дж

еты

нац

ио

нал

ьны

х п

ро

грам

м


155


Рис. 8Прогноз динамики технологической структуры экономики России (инновационно-прорывной сценарий, по технологическим укладам, доля в валовом выпуске в ценах производителя, %)

Рис. 9Тенденции развития различных секторов экономики в странах БРИК

Рис. 10Сравнительная эннеаграмма прогноза развития совокупной мощи России

6

6 9 7 5 3 2 1

2 4 9 1

17

51

37 41 35 2919

9 4

48 54 575760

50

35

31

40

8 20

01990

Реликтовые III IV V VI

1995 2000 2005 2010 2020 2030

20

40

60

80

100%

Годы

БРИК: Бразилия, Россия, Индия, Китай.

%35

30

25

20

15

101996 1997 1998 1999 2000 2001 2002 2003 2004

Высоко�технологичная

Средне�технологичная

Низко�технологичная

Средне�низкотехноло�гичная

Управление

Территория

Природныересурсы

Население

ЭкономикаКультураи религия

Наукаи образование

Армия

Внешняя политика

2070

200999

4

5,55,9

5,54,5

4,56

5,5

4 47

8

6

7,5 6 7


156

В.Л. МакаровЦЭМИ, Москва

Еще раз об антикризисных мерах

По общему мнению, кризис создал бла-гоприятные условия для перехода российской экономики на путь инновационного развития. И это общее мнение подталкивает руковод-ство страны к принятию масштабных мер. Уже принятые меры можно отнести к одной из сле-дующих двух категорий:

денежной (выделение средств на фи-нансирование инновационных проек-тов, финансовая поддержка научных и образовательных организаций);

институциональной (в основном, изме-нения в законодательстве).К первой категории относится вы-

деление средств федеральным и научно-исследовательским университетам, Российскому научному центру «Курчатовский институт», про-екту «Сколково», госкорпорации РОСНАНО, ин-новационным зонам в Новосибирске и Томске.

Вторая категория включает изменения в законодательстве о науке и образовании, в частности, создание беспрецедентно свобод-ного режима в Сколково, формирование наци-ональных научно-исследовательских центров.

В принципе идея концентрации усилий на перспективных направлениях не вызывает возражений. Технология centers of excellence показала свою эффективность. Однако требует дополнительного разъяснения технология поис-ка этих самых перспективных направлений. И народу, и научно-технической обществен-ности не приводят убедительных аргументов, почему выбраны именно они. Складывается парадоксальная ситуация, когда сначала при-нимаются решения, а потом начинается их публичное обсуждение, в частности в СМИ. Иными словами, порядок ходов перепутан. Причем это стало обычным явлением не толь-ко в научно-технической сфере. Вспомним закон о монетизации льгот. Или последний пример – закон о казначейских, бюджетных и автономных учреждениях. Общественность начинает бурлить тогда, когда уже все реше-ния приняты.

То же самое происходит и с решения-ми в инновационной сфере. Общество хочет знать конечные цели, знать, ради чего тратят-ся огромные деньги налогоплательщиков. Эти цели в сколь-нибудь четком виде не формулиру-ются. Считается достаточной привычная рито-рика о том, что все делается для блага народа.

В обществе проектной экономики, за ко-торую я ратую, четкая формулировка цели яв-ляется основной. Проект начинается с опре-деления цели, причем такого определения, которое не оставляет сомнения в его важно-сти, с одной стороны, и не оставляет сомнения в критерии выполнения – с другой. Второе особенно существенно с технологической точ-ки зрения. Люди должны чувствовать, идет ли продвижение к цели, и знать, когда цель будет достигнута. Они должны быть уверены, что цель действительно достигнута – и не на сло-вах, а на деле.

С этой точки зрения все принятые и запущенные в СМИ проекты выглядят крайне расплывчатыми и уже поэтому вызывают массу вопросов. Возьмем проект «Сколково». Глав-ная представленная здесь цель – привлечение ведущих западных инновационных компаний для совместных разработок. Согласитесь, что это промежуточная цель. Западные компании всегда в первую очередь блюдут свои интере-сы. Инновационная продукция будет прода-ваться на мировом рынке, и не обязательно на российском. И, как справедливо заметил в своем интервью журналу «Эксперт» академик В. Захаров, у этих компаний есть важная скры-тая цель: выявить таланты в России и перема-нить их к себе.

А где же конечная, а не промежуточ-ная, цель у проекта «Сколково»? Говорят, это будет пример, как надо развивать инноваци-онную экономику, – пример, которому будут следовать другие, уже в массовом масштабе. Мне представляется, что такая цель тоже до-статочно расплывчата, и уж точно не понятна простым людям.

Чтобы не быть голословным, опишу свое понимание того, что такое инновацион-ный проект и как вокруг него можно раскру-чивать переход к инновационному развитию нашей экономики.

Сначала необходимо определить доста-точно общую цель, так сказать, – программу или суперпроект, в которую дальше следует инкорпорировать инновационный проект. Пусть это будет программа совершенствова-ния транспортной сети, транспортной инфра-структуры России. Как известно, транспортная сеть страны находится в плачевном состоянии, что угрожает целостности России как государ-


157

ства. Кстати, на удивление, развитие транс-портной инфраструктуры не вошло в список приоритетных направлений программы мо-дернизации. А неразвитость транспорта – глав-ная экономическая причина неэффективности российской экономики в сравнении с передо-выми в этом отношении странами. Правда, самая главная причина лежит, как известно, в другой плоскости. Это тотальное засилье бю-рократии!

Итак, транспорт, или, в более общем виде, – инфраструктура. Здесь проходят основ-ные потери времени, человеческих жизней, потери энергии, топлива, нервов, – чего хоти-те. Свежий пример: страна произвела огром-ное количество зерна, а продать его мы не мо-жем, несмотря на наличие спроса, потому что нет соответствующей инфраструктуры.

И что происходит с инновационными проектами в этой области? Вот, например, струнный транспорт Юницкого, который в состоянии решить транспортные пробле-мы в местах, где использовать другие виды транспорта затруднительно или невозмож-но. Энтузиасты этого проекта не первый де-сяток лет пытаются сдвинуть дело с мертвой точки. Там проработано все до мелочей. Но, похоже, австралийцы возьмут на вооруже-ние наше изобретение раньше. Или имею-щаяся отечественная технология создания покрытий автодорог и аэродромных полос. По всем показателям она намного превосхо-дит применяемые ныне технологии, и сокра-щает сроки работ, и обеспечивает большую долговечность, и требует меньших затрат труда, да еще к тому же по этой технологии получается устойчивое к перепаду темпера-тур полотно.

Таких примеров немало. Однако подоб-ные технологии не внедряются, по крайней мере, по двум причинам. Первая: они наруша-ют отлаженный механизм благополучной жиз-ни строителей и транспортников, имеющих свою гарантированную долю. Вторая – прин-ципиальная: инфраструктурные проекты не-рентабельны, не дают прибыли инвестору, поэтому заинтересовать частного инвестора невозможно.

Возникает вопрос: почему инноваци-онные проекты, подобные названным, не принимаются за базу для модернизационного прорыва? Вместо этого на устах у всех и в СМИ «Сколково», облачные вычисления, нанотех-нологии, солнечные батареи и т.д. Ответ: потому что технологии идут с Запада, потому что они связаны с большими деньгами и сулят большие деньги всем участникам. А транспорт-ные инфраструктурные проекты оказываются, естественно, на обочине.

Замечу еще, что совершенно правиль-ные меры, направленные на подъем здравоох-ранения, жилищно-коммунального хозяйства, развития малоэтажного строительства и дру-гих полезных начинаний, будут постоянно сто-пориться, если нет современной транспорт-ной инфраструктуры.

Вообще транспортная проблема стоит на повестке дня у всего мирового сообщества. В авиационном и автомобильном сообщении не предвидится серьезных прорывов. А вот у скоростных железных дорог – большие пер-спективы. Опыт «Сапсана» весьма полезен, но это – лишь первый шаг. У китайцев поезда дви-гаются со скоростью свыше 300, а у нас – чуть больше 200 км/ч. Транспортная проблема ме-гаполисов, в частности Москвы, эффективнее всего решается путем строительства «лучей» суперскоростных дорог, исходящих из центра, и формированием городов-спутников. Люди, живущие в городах-спутниках, будут добирать-ся до центра мегаполиса по таким скоростным «лучам» за 15–20 минут.

Эффективность современной инфра-структуры не вызывает сомнений, но частный сектор тут не поможет. Непосредственное функционирование объектов транспортной инфраструктуры убыточно. Поэтому надежда – на государство. На эффективное государство.

Государству деньги, предназначенные для модернизации, создания инновацион-ных кластеров, следует вкладывать в первую очередь в инфраструктуру, причем самую со-временную. Это, кстати сказать, и наименее рискованные вложения во всех отношениях, если подходить к принимаемым решениям си-стемно, чтобы не получилось так, как с БАМом. Поступила в редакцию 09.05.2010 г.


158

1. Вводные замечанияВ экономическом отношении Россия се-

рьезно отстала от передовых экономик: россий-ский душевой ВВП составляет примерно треть американского показателя и около 45% душево-го ВВП Германии, Франции, Великобритании.

И теория, и исторический опыт с оче-видностью демонстрируют, что в такой ситуа-ции попытка догнать развитые страны посред-ством «инновационного прорыва» обречена на неудачу1. Причины этого и контуры альтер-нативной стратегии, имеющей, на мой взгляд, шансы на успех, обсуждаются ниже2.

В России, как и в других странах анало-гичного уровня развития, фирмы за редким исключением не предъявляют спрос на инно-вации: им выгоднее заимствовать. Попытки правительства идти против рынка, навязывая ему «инновационную стратегию», могут при-вести лишь к дальнейшему снижению эффек-тивности. Немногие предприятия, способные получать прибыль от освоения принципиаль-но нового, сосредоточены в нескольких пере-довых регионах и работают почти исключи-тельно на экспорт. Остальные оказываются на периферии государственного внимания. Это ведет к разобщенности бизнеса и государства, к обилию незавершенных инициатив и мас-штабным издержкам.

Кризис дал нам надежду на изменение ситуации; среди ключевых слов правитель-ственной риторики появился термин «модер-низация». Однако и в отношении модерниза-ции доминирует концепция «точек роста», реализуемая в виде поддержки государством априорно отобранных «приоритетных» на-правлений. При этом даже не рассматривает-ся вопрос о механизме влияния выбранных «приоритетов» на экономику в целом. Недав-ний конкурс на статус национального иссле-довательского университета продемонстриро-вал это в полной мере. Было бы естественно потребовать, чтобы победители тратили часть выделяемых государством средств на по-вышение уровня образования и исследований в других учебных заведениях аналогичного

В.М. Полтерович ЦЭМИ РАН, Москва

Стратегия модернизации российской экономики: система интерактивного управления ростом

1 Термин «инновация» многозначен. Так, Росстат различает передовые производственные технологии, новые для Рос-сии (фактически заимствованные у других стран) и принципиально новые (не имеющие аналогов в мире). В данной заметке термин «инновация» используется именно в этом последнем значении.2 См. детальное изложение в монографии (Стратегия модернизации, 2010).4 См. (Полтерович В.М., 2010).

профиля. Однако такое требование выдвину-то не было. В результате возникает опасность, что общий уровень образования и исследова-ний в стране мало изменится, поскольку его повышение в «точках роста» будет скомпен-сировано снижением уровня (за счет оттока кадров и лучших студентов) во всей остальной экономике.

На мой взгляд, ставить задачу немед-ленного перехода на инновационный путь раз-вития преждевременно, а метод априорного выделения приоритетов непродуктивен. Не-обходимо выработать стратегию промежуточ-ных институтов3, обеспечивающую мобилиза-цию усилий для эффективного заимствования и постепенного перехода к инновационному развитию. Участие государства в разработке и реализации такой стратегии должно компен-сировать «провалы рынка», препятствующие модернизации: недоиспользование эффекта масштаба, недостаток доверия и координации между участниками крупных проектов. При этом следует добиваться модернизации широ-кого круга перспективных отраслей и подси-стем народного хозяйства.

2. Система интерактивного управления ростом (СИУР)Для успеха догоняющего развития не-

обходима нестандартная институциональная конструкция. Она должна включать националь-ную инновационную систему, настроенную на решение задач заимствования, обеспечивать координацию различных типов экономической политики для увеличения абсорбционной спо-собности страны и опираться на систему ин-терактивного планирования, предусматриваю-щую взаимодействие правительства, бизнеса и гражданского общества в процессе формирова-ния и реализации крупномасштабных модерни-зационных проектов. Эти три элемента в сово-купности образуют то, что я называю системой интерактивного управления ростом (СИУР). Ее формирование, на мой взгляд, должно стать основой стратегии модернизации российской экономики.


159

2.1. Интерактивное планированиеЧетыре принципа, лежащие в основе си-

стемы индикативного (интерактивного) планиро-вания в ее обновленном варианте, представляют-ся наиболее существенными. Во-первых, планы формируются на основе проектов модернизации секторов и регионов, разрабатываемых в процес-се диалога федеральных и региональных админи-страций, ассоциаций бизнеса и представителей гражданского общества4. Во-вторых, процесс планирования является непрерывным («скольз-ящим»), так что к началу каждого года осущест-вляется пересмотр взаимоувязанных долгосроч-ных, среднесрочных и краткосрочных планов. В-третьих, выполнение планов достигается не за счет административного принуждения, а за счет рыночных стимулов и в рамках рыночных меха-низмов. В-четвертых, государство играет роль координатора не только на стадиях отбора и реа-лизации проектов, но и на стадии их инициации. При этом формат взаимодействия далеко выхо-дит за обычные рамки частно-государственного партнерства, которое, впрочем, может использо-ваться на заключительном этапе процесса плани-рования и в процессе реализации планов5.

Возглавлять такой процесс могло бы специально созданное для этой цели Феде-ральное агентство по интерактивному пла-нированию, подчиненное непосредственно главе правительства. Его деятельность должна опираться, с одной стороны, на региональные агентства по планированию, а с другой – на систему экспертных комиссий, включающих представителей администрации, профсою-зов, ассоциаций потребителей и отраслевых ассоциаций бизнеса. Должен быть разработан итеративный процесс сбора и обработки ин-формации и согласования решений, исполь-зующий современные средства анализа.

Необходимо выработать единые тре-бования к проектам модернизации на уровне отрасли и региона; в частности все такие про-екты должны включать расчет эффективности по единой методике. Формирование подобной системы – длительный процесс, поэтому следу-ет развертывать ее постепенно, добиваясь по-ложительных результатов на каждом этапе.

Финансирование широкомасштабных проектов модернизации должно, как прави-ло, осуществляться в рамках проектного фи-

нансирования и использования схем частно-государственного партнерства. В наших условиях проектное финансирование приобре-тает особое значение, поскольку только крупные банки располагают (или, по крайней мере, име-ют такую возможность) необходимой информа-цией и высококвалифицированными специали-стами по оценке эффективности проектов.

Общую схему планирования можно представить так: 1) выдвижение идеи проекта (как правило, отраслевой ассоциацией) и ее одобрение соответствующим экспертным со-ветом при Агентстве по интерактивному пла-нированию (АИП); 2) разработка чернового варианта совместно соответствующим депар-таментом АИП и отраслевой ассоциацией; одо-брение варианта экспертным советом и выбор банка; 3) детальный расчет эффективности проекта по схеме проектного финансирования; 4) заключение договора о намерениях; 5) вклю-чение проекта в индикативный план; 6) заклю-чение договора о реализации проекта по схеме частно-государственного партнерства.

2.2. Национальная инновационнаясистемаОдна из важнейших задач СИУР состо-

ит в непрерывном увеличении абсорбционной и инновационной способностей страны6. На первых этапах абсорбционная способность играет решающую роль, определяя издержки и скорость заимствования, а тем самым и рацио-нальный уровень заимствуемых технологий. Абсорбционная способность зависит от всех элементов СИУР, но наиболее непосредствен-но проявляется в работе институтов развития (исследовательских центров и центров транс-фера технологий, технопарков, свободных экономических зон, Банка развития и т.п.).

Необходима сеть региональных инсти-тутов развития, ориентированных на задачи заимствования и связанных между собой так, чтобы каждый регион мог с минимальными издержками использовать достижения более продвинутых партнеров. Институты развития должны играть важную роль в процессе разра-ботки отдельных аспектов плана, при отборе, согласовании и финансировании проектов мо-дернизации, в обеспечении контактов отече-ственных и иностранных специалистов.

4 Взаимодействие правительства с бизнесом и общественными организациями – характерная черта стратегического планирования в европейских странах (Good Practices, 2006).5 В последнее время в аналитических текстах все чаще встречается тезис о том, что в России механизм экономиче-ского роста должен основываться на заимствованиях и взаимодействии государства и бизнеса. Например, об этом прямо говорится в исследовании «Эффективная Россия: производительность как фундамент роста», выполненном McKinsey Global Institute (2009 г.), см. также (Белоусов, 2010; Иноземцев, 2010).6 Абсорбционная способность – способность распознавать ценность новой внешней информации, усваивать ее и при-менять для коммерческого использования. Под национальной инновационной способностью понимается способ-ность страны производить и доводить до коммерческого использования поток «принципиально новых» технологий.


160

2.3. Координация экономическойполитикиГоворя о политике заимствования, нуж-

но иметь в виду следующие процессы и инстру-менты, позволяющие влиять на абсорбцион-ную способность страны:

регулирование импорта нового обору-дования и технологий;

регулирование прямых иностранных инвестиций в отечественную экономи-ку и за рубеж;

освоение новых методов организации производства в результате конкуренции на мировом рынке;

взаимодействие с зарубежными специа-листами: обучение и стажировки за ру-бежом, приглашение зарубежных пре-подавателей, совместные исследования;

предотвращение утечки мозгов, стиму-лирование возвращения россиян, полу-чивших образование или опыт работы на Западе;

политика прямой государственной под-держки заимствований;

стимулирование развития исследова-тельских отделов крупных фирм.Решения указанных проблем должны

быть скоординированы между собой, особен-но при разработке проектов модернизации отдельных отраслей и секторов народного хо-зяйства, формировании макроэкономической и налоговой политики. Не следует также не-дооценивать важность социальной политики, которая наряду с достижением ее непосред-ственных целей должна обеспечивать под-держку программы модернизации широкими слоями населения7.

3. Что мы имеем?Нельзя сказать, что усилия правитель-

ства за последние десять лет полностью про-тиворечат задаче создания СИУР. Постепенно формируется ряд элементов, необходимых для ее функционирования. Созданы институты развития. Для некоторых отраслей и регио-нов разработаны стратегические планы. Вне-дряются механизмы частно-государственного партнерства и проектного финансирования. Приняты масштабные меры по совершенство-ванию научно-образовательной сферы. Одна-ко эти проекты осуществляются без ясного ви-дения общей перспективы, а потому нередко нацелены на решение невыполнимых задач и оказываются неэффективными.

Не прослеживается ясной линии в поли-тике сдерживания инфляции и регулирования валютного курса. Действующий в настоящее время плоский налог на доходы физических лиц представляет серьезную проблему: он ведет к росту неравенства и стимулирует по-требление, в то время как увеличение доли на-копления является для России необходимым условием успешной модернизации. Еще пред-стоит создать систему непрерывного переобу-чения и массовую ипотеку.

4. ЗаключениеКак показывает опыт, интерактивное

планирование – это институт, который, в прин-ципе, может работать в несовершенной инсти-туциональной среде. При заимствовании сте-пень неопределенности гораздо меньше, чем при инновационном развитии, легче ставить промежуточные цели, необходимые знания и навыки приобретаются с гораздо меньшими из-держками. Наличие такой системы создает сти-мулы для создания объединений и ассоциаций, ускоряет развитие гражданского общества. От-крытый характер обсуждений, относительная прозрачность процедур отбора проектов для государственной поддержки сужают возможно-сти лоббирования и коррупции и стимулируют модернизационную активность.

Однако для становления описанной выше системы управления ростом нужна сплоченная команда руководителей, верящих в успех.

ЛитератураБелоусов Д.Р. (2010). Стратегии модерниза-

ции (статья в настоящем номере).Иноземцев В.Л. (2010). Модернизация в Рос-

сии: каковы шансы на успех? (Статья в настоящем номере).

Полтерович В.М. (2010). Природа кризиса и стратегия модернизации: формирование системы интерактивного управления ро-стом. В кн.: «Стратегия модернизации россий-ской экономики». Глава 2. С-Пб.: Алетейя.

Стратегия модернизации (2010). Стратегия мо-дернизации российской экономики / Под ред. В.М. Полтеровича. С -Пб.: Алетейя.

Good Practices (2006): Good Practices in the Na-tional Sustainable Development Strategies of OECD Countries [Электронный ре-сурс] OECD. Режим доступа: http://www.oecd.org/dataoecd/58/42/36655769.pdf, свободный. Загл. с экрана. Яз. англ. (дата обращения: 2010 г.).


7 В монографии (Стратегия модернизации, 2010) намечены меры по совершенствованию промышленной внешнетор-говой и макроэкономической политики, модернизации системы подготовки кадров, банковской системы, энергети-ки и рынка жилья.

161


С.Г. Кирдина Взгляд экономиста-социолога: заметки с XVII Мирового социологического конгресса, Гетеборг (Швеция), 11–17 июля 2010 г.


162


Несмотря на посткризисный период, прошедший в шведском Гетеборге очередной Мировой конгресс по социологии оказался самым массовым в истории Международной социологической ассоциации (МСА). Для уча-стия в конгрессе зарегистрировались 5 007 ученых со всего мира! Предваряя изложение своих впечатлений от этого главного социо-логического события года, хочу остановиться на некоторых цифрах. Рассуждения рассужде-ниями, но без цифр и чисел не обойтись, «потому что все оттенки смысла умное число передает», писал еще Николай Гумилев в зна-менитом стихотворении «Слово» (Гумилев, 1995/1921). Некоторая числовая информация о Конгресе 2010 г. приведена в двух нижесле-дующих таблицах.

По данным, представленным в табл. 1, мы опосредованно можем судить о геополи-тической структуре современной социологи-ческой науки. При анализе данных таблицы не будем забывать, что конгресс проходил в Европе, поэтому представительство ученых из европейских стран было наиболее массовым. Европейским ученым было проще и дешевле добраться до Швеции. Действительно, доля ев-ропейских социологов составила 57,6% обще-го числа участников. Самые большие европей-ские делегации были из Германии (424 чел.) и Великобритании (399 чел.), что даже превыси-ло число представителей Швеции (343 чел.) – хозяйки мероприятия. Тем не менее, самой крупной делегацией традиционно является группа американских социологов, и в этот раз их было более 500 человек.

Программа конгресса подтверждает, что в интернациональном социологическом сообществе по-прежнему задает тон так на-зываемая «Большая четверка». К ней относят США, Великобританию, Германию и Фран-цию. Представители этих стран обеспечивают наибольший вклад в развитие мировой социо-логии. Почти треть общего числа участников

С.Г. Кирдина Институт экономики РАН, Москва

Взгляд экономиста-социолога: заметки с XVII Мирового социологического конгресса, Гетеборг (Швеция), 11–17 июля 2010 г.

Конгресса составили социологи из этих стран, а среди докладчиков на президентских и пле-нарных сессиях (наиболее представительных мероприятиях Конгресса) их доля составила уже половину, или 44 из 89 ключевых доклад-чиков (табл. 2).Почему в этой таблице наряду со странами «Большой четверки» выделены страны БРИК? Эта статистика подкрепляет один из главных последующих выводов, кото-рый представляется мне важным. Эти выводы сформированы не только в результате участия в нынешнем конгрессе, но и в нескольких пред-ыдущих мировых конгрессах по социологии.

Первый вывод касается основных трен-дов в развитии социологического знания. О них можно судить как по докладам на пре-зидентских и пленарных сессиях (своего рода смотре доминирующих и актуальных для на-стоящего времени идей), так и по работе сес-сий комитетов, которые я посетила.

Сразу оговорюсь, что осознаю некото-рую субъективность своих оценок. Неизбежно действует известный со времен Н. Бора «прин-цип дополнительности» в отношении научного знания, который связывает интерпретацион-ные выводы исследователя с «картиной мира» в его голове, с тем, какие вопросы он ставит и какие ответы хочет получить. Поскольку я занимаюсь теоретическими исследованиями в области социально-экономических систем, то именно они в значительной мере обуслови-ли фокус моего интереса во время работы на нынешнем конгрессе.

Итак, среди ряда трендов в современной социологии1 наибольшего внимания, на мой взгляд, заслуживает отчетливо прозвучавшая в ряде выступлений – начиная от президентских сессий и заканчивая многочисленными сессия-ми рядовых исследовательских комитетов – не-удовлетворенность концептуальным набором основ-ных идей, развиваемых в рамках социологического мэйнстрима. Все более осознается, что сформи-рованные в западно-центричной социологии

1 К таковым относятся, например, усиление внимания к глобальным проблемам в области экологии и изменении кли-мата, не случайно первым докладчиком на конгрессе был лауреат Нобелевской премии по химии Юан-Цен Ли (Yuan-Tsen Lee) из Тайваня с сообщением по этой теме, проблемы социального и регионального неравенства, виртуализа-ции социальной жизни и др.

163


Таблица 1

Страновое распределение участников XVII Мирового конгресса по социологии, 2010 г.*

СтраныЧисло участников,

чел.Доля участников,

%

Страны «Большой четверки», всего 1568 31,3

В том числе:

США 514 10,2

Великобритания 399 8,0

Германия 424 8,5

Франция 231 4,6

Другие европейские страны (и Канада), всего 1999 (176) 40,0 (3,5)

В том числе скандинавские страны 689 13,8

Страны БРИК, всего 447 8,9

В том числе:

Бразилия 185 3,7

Россия 111 2,2

Индия 120 2,4

Китай 31 0,6

Другие страны Латинской Америки 227 4,5

Другие страны Азии (в том числе Япония) и Ближнего Востока, всего

458 (205) 9,1 (4,1)

Страны Африки 114 2,3

Австралия и Новая Зеландия 180 3,6

Страны СНГ, кроме России 14 0,3

Итого 5007 100,0

* Рассчитано на основе данных о зарегистрированных участниках конгресса http://www.isa-sociology.org/congress2010/.

Таблица 2Сравнение структуры участников и ключевых докладчиков на президентских и пленарных сессиях XVII Мирового конгресса по социологии, 2010 г. *

Группировка по странам Число ключевых докладчиков, чел.

Доля ключевых докладчиков, %

Доля в общем числе участников конгресса, %

«Большая четверка» (США, Великобритания, Германия, Франция)

44 49,5 31,3

Страны БРИК (Бразилия, Россия, Индия, Китай)

14 15,7 8,9

Другие страны 31 34,8 59,8

Итого 89 100,0 100,0

* Рассчитано на основе программы конгресса «XVII World Congress of Sociology, 11–17 July 2010. Programme».

164

концепции модернизации не позволяют опи-сать и понять социальные процессы, проис-ходящие в остальной части мира. Более того, продолжающаяся специализация социологи-ческого знания и обособленное развитие мно-гих социологических дисциплин настоятельно требует формирования новых теоретических рамок, в которых могли бы проходить общие дискуссии. Высказывавший эти идеи Мишель Веверка (Michel Wieviorka) из Франции, прези-дент МСА в 2006–2010 гг., специально подчер-кнул в своем президентском послании на цере-монии открытия конгресса, что в социологии актуальна сегодня «потребность в генерализа-ции», в создании общих теорий для понимания всего сложного глобального мира.

Причины изменения теоретических за-просов были наглядно продемонстрированы в выступлении Миши Петровича (Misha Petro-vic) из Сингапура на сессии № 6 исследователь-ского комитета (ИК) 35 по концептуальному и терминологическому анализу (см. рисунок). М. Петрович аргументирует необходимость новой глобальной социологии тем, что проис-ходят изменения в мире, и прежде всего растет роль и значение азиатских стран, по поводу ко-торых современная социологическая теория не дает очевидных объяснений происходяще-му. Аналогичная позиция прозвучала и в вы-ступлении Крэйга Колхауна (Craig Calhoun) из США на первой президентской сессии кон-гресса. Он отметил, что формирование новых региональных центров в мире стимулирует развитие исследований по сравнительной со-циологии, и на этой основе должны создавать-ся новые теории, так необходимые сегодня.

Неприменимость, точнее, ограничен-ную возможность применения популярных концепций для анализа многих развиваю-щихся экономик и обществ констатировали многие крупнейшие ученые. Так, известный французский социолог Алан Турен (Alain To-

uraine), возражая не менее известному социо-логу из Германии Ульриху Беку (Ulrich Beck), представившему свою концепцию космополи-тизации, отмечал ограничения такого теоре-тизирования. А. Турен говорил о том, что все страны модернизируются, но они не становят-ся modern в западном понимании. Нужна новая социально-экономическая концепция обще-ства, но не такого рода, которую предлагает У. Бек. На ограничения концепций «moderni-ty & postmodernity» в отношении своих стран указывали представитель Сенегала Эбрима Сол (Ebrima Sall) и японец Эйко Икегами (Eiko Ikegami), работающий ныне в США. Японский ученый говорил о том, что даже признание социологами multi-modernity, т.е. различных путей социально-экономической модернизации в разных странах, имеет «ев-ропоцентристскую модальность». Поэтому для описания развития социальных процес-сов в Японии ему приходится вводить специ-альную категорию not-axial modernity (неосевой модернизации).

В этой связи обращает на себя внима-ние весьма критическое отношение ряда уче-ных к западным концепциям для применения в исследованиях своих стран. Так, на двух специ-альных сессиях ИК 16 по социологической тео-рии «Non-Western Challenges to Western Social Theory» («Незападные вызовы, обращенные к западной социальной теории») – и не толь-ко на них, – социологи из Японии, Южной Кореи, Бразилии, Гонконга (Китая), Тайваня без стеснения говорили, что многие популяр-ные социологические концепции им не под-ходят, потому что «у них все не так». Такой скептически-практичный подход контрастиру-ет, на мой взгляд, с положением в российской социологии, которая с энтузиазмом неофитов в массовом масштабе продолжает осваивать пе-реведенные с английского языка социологиче-ские концепты, не всегда анализируя возмож-ности их применения в российском контексте.

Экономисты знают, что и в экономиче-ской теории имеет место похожая ситуация. Современные учебники российских вузов со-держат изложение основ economics и представ-ляют собой, как правило, компиляции курсов и исследований из университетов развитых стран. Хотя М. Фридмен в своей известной статье 1953 г. (переведенной у нас в 1994 г., см. (Фридмен, 1994/1953)) указывал, что существу-ющая со времен «Принципов экономической науки» Маршалла неоклассическая теория от-носится «только к тому типу экономической системы, который характеризует страны Запа-да»2 (с. 23), что ограничивает возможности ее применения в других государствах.


Глобальныеизменения

Потребность в создании новойглобальной социологии

Роль влияния Азиив мире

Рис.Факторы, определяющие необходимость формирования новой глобальной социологии

165

Хотелось бы обратить внимание еще на одно обстоятельство. Отмеченная неудо-влетворенность существующими подходами вряд ли может быть преодолена созданием все большего числа новых теорий. Речь идет о не-обходимости реконструкции основной социо-логической парадигмы (key-paradigm in sociol-ogy). Такое аргументированное заключение прозвучало на сессии ИК 35 по концептуаль-ному и терминологическому анализу в докладе Гурминдер Бхамбры (Gurminder K. Bhambra), исследовательницы из Индии, работающей в настоящее время в Великобритании. Необхо-димость реконструкции парадигмы связана с привнесением новых взглядов в основания со-циологических теорий. Без такой реконструк-ции складывающаяся ныне новая глобальная со-циология сохраняет свой западно-центричный характер. Как указано в программных докумен-тах конгресса, «социология, если она стремит-ся быть полезной, должна сделать свой вклад в пoнимание изменений в мире, – и она должна измениться сама»3, а также пересмотреть свое теоретическое наследство.

И вновь мы можем провести паралле-ли с экономическим теоретизированием. Из-вестно, что mainstream economics, несмотря на развитие новых направлений, сохраняет свое мировоззренческое ядро, набор основ-ных методологических предпосылок. И пока они остаются неизменными (чаще всего мы критикуем неадекватность постулатов «мето-дологического индивидуализма» и «закон убы-вающей отдачи» факторов производства4), до тех пор сохраняется и целостность эконо-мической теории, и ее неадекватность для анализа экономического развития тех стран, в которых эти предпосылки не представля-ются достаточно эвристичными. Поэтому здесь также необходим парадигмальный сдвиг для разработки теории, равно применимой и в США, и в Китае.

Следующий вывод, который сформиро-вался в ходе сопоставления участия в работе нынешнего и предыдущих мировых социоло-гических конгрессов, – вывод об изменении по-зиционирования России в мировом социологическом пространстве.

Эти изменения обусловлены, на мой взгляд, внешними для российской социоло-гии причинами, и главная из них – измене-ние положения страны в глобальном мире.

Так, в начале 1990-х годов наша начавшая перестройку страна (и много потерявшая в ее ходе) на международных социологиче-ских мероприятиях выступала часто в роли «ученицы», когда нас поучали продвинутые западные коллеги. К середине первого де-сятилетия нового века, когда Россия стала стремительно наращивать свое присутствие в глобальном пространстве, отношение к нам изменилось, стало более заинтересованным и уважительным. Дерзкая и самостоятельная Россия стала в те годы «модной» темой, ко-торую горячо обсуждали в социологическом сообществе. Но следует честно признать – на нынешнем конгрессе наша страна, показав-шая рекордное для крупных экономик паде-ние в годы кризиса (около 8% в 2009 г.), рас-терявшая свои научные, производственные и даже спортивные достижения, уже мало кого интересует! Сегодня у мира другие герои. И на этом Конгрессе таким героем был, несо-мненно, Китай. Хотя официально КНР до сих пор не вступила в МСА, но скромная по чис-ленности китайская делегация из 31 участни-ка была уже вполне сопоставима с делегацией Тайваня (37 человек), который ранее моно-польно представлял в научном социологиче-ском сообществе китайскую цивилизацию. Кроме того, некоторые социологи из Китая выступили с несколькими докладами, причем на сессиях самого разного уровня, начиная от президентской и до сессий исследователь-ских комитетов.

Если мы сравним представительство социологов из России, троекратно превосхо-дивших количественно китайскую делегацию, и социологов из Китая на наиболее «престиж-ных» сессиях, то увидим более высокую эффек-тивность немногочисленной китайской деле-гации (табл. 3). Это связано прежде всего с тем, что китайские исследования активно востре-бованы в мировом научном сообществе, миру интересно узнавать о происходящем в Китае «из первых рук».

Изменение положения России на ны-нешнем мировом конгрессе связано не только с падением рейтинга ее популярности, но и с формированием нового круга стран, в кон-тексте которых она себя позиционирует. Как известно, традицией мировых конгрессов яв-ляется как совместная работа социологов по за-явленным темам, так и «географическое» объе-

2 Хотя статья М. Фридмена была написала в 1953 г., когда существовало разделение стран на «социалистические» и «капиталистические» (что косвенно могло говорить о неприменимости рыночных теорий к ряду стран, в том числе и России), работа А. Маршалла была издана в 1879 г., когда такого разделения не существовало.3 См. http://www.ias-sociologu.org/congress2010/priorities.html.4 Подробнее об этом см. (Кирдина, Малков, 2010).


166

динение в рамках специально организованных сессий для обсуждения общих региональных проблем. Собираются вместе социологи стран Латинской Америки, стран Юго-Восточной Азии и т.д. На этом конгрессе состоялись так-же заседания социологов Скандинавских стран (Nordic countries).

Россия обычно формировала совмест-ные сессии со странами СНГ. Но на этом конгрессе мы впервые увидели новую конфи-гурацию – сессия социологов стран БРИК! И произошло это не только в силу слабой пред-ставительности социологов из СНГ (так, из Украины приехали только 4 чел., из Белорус-сии – 2, из Казахстана – 1 чел.). Основой такого совместного заседания на тему «Страны БРИК: последствия роста БРИК для развития социо-логии» («BRICs – Consequences of the Rise of the BRICs for the Development of Sociology») послу-жило понимание того, что эти страны имеют общие проблемы, специфика которых отли-чается от специфики проблем других стран, – прежде всего от стран «Большой четверки». В связи с этим на совместном заседании было указано на необходимость разработки иной ме-тодологии, более широких теоретических под-ходов для анализа особенностей развития наших обществ. В ходе встречи была создана «методо-логическая группа» из представителей стран БРИК для общей работы в этом направлении.

Конечно, Россия, включенная ранее в этот кластер государств наряду с Бразилией, Индией и Китаем как одна из быстро развива-ющихся крупных экономик5, сегодня проигры-вает этим странам и по темпам, и по масштабам развития. Однако по-прежнему сохраняется интеллектуальное уважение к России со сто-

роны этих стран как к потенциальному постав-щику привлекательных и полезных для них на-учных и практических идей, каковыми были, например, в свое время ряд положений поли-тэкономии социализма или социалистическая доктрина.

Опираясь на это доверие, а также учи-тывая сходство базовых социальных инсти-тутов наших стран6 и вытекающую отсюда идентичность проблем институциональной модернизации и социально-экономического развития, российская общественная наука имеет, на мой взгляд, шанс предъявить, пре-жде всего в аудитории БРИК, новый теорети-ческий проект, необходимый для понимания незападного мира.

Данные табл. 2 в начале статьи убеди-тельно показывают, что современные социо-логи стараются прислушиваться к тому, что происходит в странах БРИК. Не случайно доля ключевых докладчиков из этих стран на нынешнем мировом конгрессе состави-ла 15,7%, что в 1,8 раза превысило их долю в общем числе участников. Даже для стран «Большой четверки» этот показатель оказал-ся выше лишь в 1,6 раза. Другими словами, не только Китай, но и огромные поступательно растущие Бразилия и Индия (а вместе с ними Россия) все увереннее претендуют на лиди-рующие позиции при обсуждении важнейших социальных проблем современности. Поэто-му, на мой взгляд, России крайне важно быть в составе этого локомотива, который может дать социологии то самое движение, которое провозглашено в названии нынешнего кон-гресса «Sociology on the Move» («Социология в движении»).

5 Сокращение «страны БРИК» впервые было предложено банком «Голдман-Сакс» (Goldman Sachs) (одним из круп-нейших инвестиционных банков мира) в ноябре 2001 г. в аналитической записке. Специалисты банка рассчита-ли, что к 2050 г. экономики этих четырех стран превысят суммарный размер экономик самых богатых стран мира («Большой семерки»).

6 В соответствии с развиваемой автором теорией институциональных матриц страны БРИК характеризуются истори-чески им присущим доминированием Х-матрицы с ее институтами унитарного политического устройства, редистри-бутивной экономики и коммунитарных ценностей. Институты Y-матрицы, а именно: федеративного политического устройства, рыночной экономики и индивидуалистических ценностей – имеют для этих стран дополнительный, ком-плементарный характер (подробнее см. (Кирдина, 2001)).


Таблица 3Участие российских и китайских социологов в работе наиболее «престижных» сессий XVII Мирового конгресса по социологии в 2010 г., чел.

типы сессий россия китай

президентская (Presidential Session) – 1

пленарные (Plenary Themes) 2 1

Интегративные (Integrative Sessions) 1 3

Итого 3 5

167

Россия, в силу исторических и геогра-фических особенностей умевшая понимать и Восток, и Запад, могла бы сформировать и соответствующую теоретическую методоло-гию. При этом ни критицизм по отношению к западным теориям, ни создание доморощен-ных теорий «про особенную Россию» не явля-ются, на мой взгляд, в данном случае наиболее плодотворным методом. Вызов состоит в том, чтобы предложить новые теоретические рам-ки для понимания и объяснения социальных процессов как в западном, так и незападном мире, т.е. выдвинуть «всеобъемлющую тео-рию», идеологически нейтральная термино-логия которой будет приемлемой для наших западных и восточных соседей. Это могло бы стать реальным вкладом в преодоление огра-ничений доминирующей Western-based (осно-ванной на характерных для Запада предпо-сылках) теории в современном академическом сообществе (подробнее об этом см. (Kirdina, Sandstrom, 2010)).

Суммируя увиденное и услышанное на конгрессе, могу с уверенностью сказать, что наша страна имеет реальный шанс, включив-шись в интеллектуальное сотрудничество со странами БРИК и предлагая обобщающие теории и концепции, сохранить и упрочить свое место в международной социологиче-ской среде. Возможно, зафиксированный и желательный, на мой взгляд, новый «восточ-ный дрейф» не всем представляется сегодня очевидным. Но, если мы проанализируем вектор международной активности крупней-шей политической партии страны «Единой России», то увидим там именно такого рода тенденции7. Так что «процесс уже пошел», как сказал бы М.С. Горбачев. Наши партнеры по БРИК, как и множество других неевропей-ских и несевероамериканских стран – стра-ны, где нас ждут, где со вниманием относятся к интеллектуальным попыткам наших социо-логов разобраться в сути происходящих со-циальных процессов и институциональных реформ, где заинтересованы в анализе и использовании наших теоретических разра-боток. Так, быть может, пора, вслед за гени-альным Высоцким, осознать, что надо лететь «туда, где принимают»?

ВыводыАнализ работы XVII Мирового конгрес-

са по социологии «Sociology on the Move», со-стоявшегося 11–17 июля в Гетеборге (Швеция), показывает, что крупнейшие ученые Запада и представители незападных стран отмечают по-требность в реконструкции социологической парадигмы и развитии новых обобщающих под-ходов. В глобальном мире они позволят описы-вать особенности современного институцио-нального развития традиционно разделяемых «западных» и «незападных» обществ. Перед эко-номическими теориями стоит та же задача (Кир-дина, 2010). В этих условиях Россия получает ин-теллектуальный шанс предложить необходимые концепции. Эта деятельность может быть более успешной, если отечественные ученые будут ра-ботать в более тесном контакте с социологами стран, относящихся к восточным обществам, и прежде всего с коллегами из стран БРИК.

ЛитератураГумилев Н. (1995/1921): Слово. Цит. по: Стро-

фы века. Антология русской поэзии. Минск, М.: Полифакт.

Кирдина С.Г. (2001): Институциональные матрицы и развитие России. Новоси-бирск: ИЭиОПП СО РАН.

Кирдина С.Г. (2010): О своевременности со-временной экономической теории (о книге А.Г. Худокорома «Экономическая теория: Новейшие течения Запада») // Вопросы экономики. № 6.

Кирдина С.Г., Малков С.Ю. (2010): Два меха-низма самоорганизации экономики: мо-дельная и эмпирическая верификация (научный доклад). М.: Институт эконо-мики РАН.

Фридмен М. (1994/1953): Методология позитив-ной экономической науки // THESIS. Т. 2. Вып. 4.

Kirdina S., Sandstrom G. (2010): Institutional Matrices Theory as a Framework for both Western and Non-Western People to Un-derstand the Global Village. In: «XVII ISA Congress of Sociology». ISA Abstracts Supple-ment.

XVII World Congress (2010): XVII World Con-gress of Sociology. 11–17 July 2010. Pro-gramme. ISA: ProQest.

Поступила в редакцию 4 августа 2010 г.

7 Ставя амбициозную задачу достижения конкурентоспособности не только внутри страны, но и в мире, «Единая Россия» укрепляет свое международное сотрудничество, причем преимущественно на «незападном» направлении. За период 2004–2008 гг. партия подписала соглашения с 13 партиями из Японии, Китая, Монголии, стран СНГ и Латин-ской Америки, организациями Приднестровья, Абхазии и Южной Осетии (http://www.edinros.ru/rubr.shtml?110112).


168


Памяти А.Г. Гранберга

П.А. МинакирРоль личности в истории науки: Александр Григорьевич Гранберг

169

Современная наука, и это уже давно общепризнанный факт, – процесс коллектив-ного творчества. Но коллективы, которые действительно творят, а не ремесленничают, формируются вокруг ярких лидеров, каждый из которых – личность. И это тоже неоспори-мый факт.

Одной из таких ярчайших личностей в истории российской и мировой экономи-ческой науки 1960–2000-х годов, безусловно, являлся действительный член Российской академии наук, член Президиума Российской академии наук, член-корреспондент Академии пространственных исследований и плани-рования земель (Ганновер, Германия), член Международного союза экономистов, действи-тельный член Нью-Йоркской академии наук, почетный профессор Академии обществен-ных наук провинции Хэйлунцзян (Китай), почетный доктор Экономической академии им. Оскара Ланге (Польша), председатель Российского национального комитета по ти-хоокеанскому экономическому сотрудничеству (1992–1999), президент Международной ака-демии регионального развития и сотрудниче-ства, председатель научно-экспертного совета Морской коллегии при Правительстве РФ, председатель Экспертного совета по наукам о человеке и обществе Российского фонда фун-даментальных исследований Александр Гри-горьевич Гранберг.

Закончив в 1963 г. основной курс и аспирантуру Московского государственного экономического института и защитив канди-датскую диссертацию, Александр Григорьевич Гранберг влился в формировавшуюся в те годы Сибирскую научно-экономическую школу. Там, в Сибири, быстрыми темпами формировалась экономико-математическая школа, восприняв-шая все передовые к тому времени достижения отечественной и мировой математической экономики и экономико-математического мо-делирования.

И А.Г. Гранберг очень быстро стал веду-щей фигурой в развитии этого направления в Сибири. Впрочем, географические координа-ты характеризуют только место нахождения штаб-квартиры научной школы. Ни «сибир-ской», ни «московской», ни «гарвардской» нау-ки не существует. Наука или есть, или ее нет.

А вот если ее нет, тогда пышным цветом рас-цветают «региональные науки», которые суть беспочвенные амбиции, паразитирующие на «региональном патриотизме».

В Сибири же была сформирована под-линно научная школа в экономике, которая на-чала конструктивную конкуренцию со школой Центрального экономико-математического института. Конкуренция была именно кон-структивной. Каждая из этих школ, развивая систему межотраслевого моделирования, на-ходила специфические аспекты и направле-ния, тесно сотрудничая в деле теории модели-рования и получения численных результатов. В первую очередь это касалось моделей меж-отраслевых взаимодействий, базирующихся на идеологии «input-output analysis», разрабо-танной и инструментализированной Василием Леонтьевым. Эта идеология была не просто близка идеям и задачам централизованного планирования и управления в экономике, она, собственно, сформировалась в рамках центра-лизованного подхода к управлению в экономи-ческих системах.

Краеугольным камнем философии цен-трализованной командной экономики являлся постулат о возможности и необходимости до-стижения общего экономического равновесия при условии всеобъемлющего распределения наличных ресурсов труда и капитала в соот-ветствии с явно определенными потребностя-ми в сфере производства и распределения. Казалось, что именно межотраслевые моде-ли, базирующиеся на детализированных меж-отраслевых балансах народного хозяйства и отдельных регионов, это тот инструмент, ко-торый позволит достичь желаемого результа-та – получить сбалансированный по ресурсам и потребностям план производства и распреде-ления продуктов.

Отсюда уже было «рукой подать» до по-лучения «оптимального» и «бескризисного» экономического плана. Не случайно иссле-дования на основе межотраслевых моделей были чрезвычайно популярны и плодотворны в российской экономической науке советско-го периода. Блестящая плеяда исследователей развивала методологию и технику анализа и прогнозирования экономики с использовани-ем межотраслевых моделей, в том числе дина-

П.А. МинакирИнститут экономических исследований ДВО РАН, Хабаровск

Роль личности в истории науки: Александр Григорьевич Гранберг


170

мических межотраслевых моделей; в их числе: А.Г. Аганбегян, Э.Ф. Баранов, Л.В. Канторо-вич, Ф.Н. Клоцвог, В.В. Коссов, Б.М. Смехов, Я.М. Уринсон, Н.Ф. Шатилов, Ю.В. Яременко и другие.

В этом ряду по праву стоит и фамилия А.Г. Гранберга. Еще в начале 1960-х годов он принимал участие в разработке в Вычисли-тельном центре Госплана СССР методических основ построения межотраслевых балансов в натуральном выражении, что было напрямую ориентировано на удовлетворение потребно-стей практики народнохозяйственного пла-нирования. Работы А.Г. Гранберга по теории и практике межотраслевого анализа, направ-ленные на расширение сферы применения межотраслевых балансов и в целом метода «за-траты–выпуск» в анализе и прогнозировании национальной и региональной экономики, являлись одной из важнейших компонент мно-гогранных научных интересов этого ученого в течение всей его научной жизни. Эти рабо-ты1 легли в основу диссертаций на соискание ученых степеней2. В 1960–1980-х годах под ру-ководством и при непосредственном участии А.Г. Гранберга осуществлялись исследования по экономико-математическому анализу меж-отраслевых балансов СССР, Российской Феде-рации и регионов Сибири, анализу территори-альной структуры национальной экономики с помощью системы региональных межотрас-левых балансов, построению межреспубли-канских и межрегиональных межотраслевых балансов3. Уже в 1990-х годах, когда государ-ственная статистика перешла на систему наци-ональных счетов (СНС), А.Г. Гранберг прини-мал самое деятельное участие в модификации методологии анализа межотраслевых балансов в новой системе измерений и учета.

В советский период развития эконо-мической науки важным условием расцвета межотраслевого анализа являлась, конечно, систематическая работа по составлению меж-отраслевых балансов советской экономики,

которые делались как в целом по народному хозяйству, так и для отдельных экономических районов. Очень большую роль в этой работе сыграла убежденность А.Г. Гранберга в необ-ходимости формировать базы межотраслевых балансов различного ранга.

Успехи межотраслевого анализа и про-гнозирования того периода, конечно, не приве-ли и не могли привести к появлению «народно-хозяйственного АСУ», так как на пути решения этой задачи стояли, по крайней мере, две нераз-решимые в рамках централизованного управ-ления экономикой проблемы: формирование системы цен и вектора потребностей. Однако задача была чрезвычайно привлекательна и ил-люзия возможности ее решения при помощи усложнения инструментария, введения в струк-туру моделей принципов рыночного хозяйство-вания была весьма реальной. Александр Григо-рьевич не мог не поддаться этому «обаянию достижимости невозможного». В конце 1960-х годов в сотрудничестве с А.Г. Аганбегяном и К.А. Багриновским он предложил систему мо-делей народнохозяйственного планирования, в рамках которой исследовались возможности децентрализации планирования, согласования решений хозяйственных подсистем с использо-ванием рыночных механизмов4. Конечно, это была иллюзия, нельзя было заменить реальную экономику, которая функционировала по прин-ципам, исключавшим рыночный арбитраж, системой моделей, которая его предполагала. Модель отражает реальную систему, а если от-ражение существенно отличается от реально-сти, то остается ждать, когда реальность при-близится к тому идеалу, который отражается в модели. Это и произошло в действительности. В конце 1980-х годов методология системно-го моделирования была дополнена новыми механизмами и алгоритмами согласования решений, которые учитывали новые реалии экономического управления и планирования, появившиеся в ходе «перестройки» и подготов-ки к грядущим рыночным трансформациям5.

1 Гранберг А.Г., Гребцов Г.И. , Смехов Б.М., Смоляр Л.И. (1962): Основы разработки межотраслевого баланса. М.: Эко-номиздат; Гранберг А.Г. (1963): Вопросы плановых расчетов межотраслевых балансов в натуральном выражении. С докладов научного совещания по проблемам межотраслевого баланса. М.: НИЭИ Госплана СССР.2 Гранберг А.Г. (1963): Вопросы плановых расчетов межотраслевых балансов в натуральном выражении / Сб. докла-дов научного совещания по проблемам межотраслевого баланса. М.: НИЭИ Госплана СССР.3 Аганбегян А.Г., Гранберг А.Г. (1968): Экономико-математический анализ межотраслевого баланса СССР. М.: Мысль; Межотраслевые балансы в анализе территориальных пропорций СССР (1975) / Под ред. А.Г. Гранберга Новоси-бирск: Наука; А.Г. Гранберг, В.С. Зайкин, В.Е. Селиверстов (1981): Российская Федерация в общесоюзной экономике (межотраслевой анализ). Новосибирск: Наука.5 Аганбегян А.Г., Багриновский К.А., Гранберг А.Г. (1972): Система моделей народнохозяйственного планирования. М.: Мысль.5 См.: Гранберг А.Г., Суспицын С.А. (1988): Введение в системное моделирование народного хозяйства. Новоси-бирск: Наука; Система моделей в народнохозяйственном планировании социалистических стран (1990): Теоретико-методологические основы и опыт построения / Под ред. А.Г. Гранберга, Н.П. Федоренко Новосибирск: Наука.


171

Однако магистральной линией исследо-ваний, определившей лицо сибирской школы экономико-математического моделирования вообще и межрегиональных исследований в частности, стало построение, анализ и примене-ние моделей, объединяющих отраслевой и региональ-ный разрезы национальной экономики (межрегио-нальные межотраслевые модели).

Эта магистральная линия была скон-струирована и последовательно развивалась именно усилиями и на основе идей А.Г. Гран-берга. Именно ему принадлежит фундамен-тальная идея о моделировании национальной экономики как системы регионов, взаимодей-ствующих в рыночной среде с государствен-ным регулированием рыночных механиз-мов6. В основу методологии анализа были положены понятия ресурсно-технологических возможностей регионального развития, до-стижимых эффективных состояний и ядра многорегиональных систем, пространствен-ного экономического равновесия. Эти пред-посылки, принятые при построении системы экономико-математических моделей предвос-хитили, а в ряде случаев обобщили и придали теоретическую стройность ряду уже приме-няющихся и впоследствии ставших общепри-нятыми положений региональной эконо-мики (межрегиональные взаимодействия, региональное ядро и периферия, оптимальное пространственное распределение, простран-ственная локализация синтеза микро- и макро-экономических процессов и пр.).

Было разработано несколько типов межрегиональных межотраслевых моделей для использования в качестве инструментов прогнозирования, согласования народно-хозяйственных и региональных интересов, имитации вариантов государственной регио-нальной политики7. Эти модели позволили провести в 1970–1980-х годах на реальной информации анализ экономики Сибири и Российской Федерации, обосновать позиции экономики Сибири и Российской Федерации в едином народнохозяйственном комплексе СССР, выработать объективные оценки тер-

риториальных пропорций и межреспубликан-ских (межрегиональных) взаимодействий в экономике СССР 8. Впоследствии, уже в 1990-е годы, разработанные ранее модели были ис-пользованы для оценки воздействия полити-ческих, экономических и социальных пере-ходных процессов на региональное развитие, выявления основных трансформационных тенденций в экономическом пространстве России (усиление неоднородности и дезинте-грация пространства, появление разного типа проблемных регионов)9.

Именно на базе межрегиональных ме-жотраслевых моделей был сконструирован мас-штабный и амбициозный проект создания спе-циализированного модельно-программного комплекса СИРЕНА (СИнтез РЕгиональных и НАроднохозяйственных решений). В рамках этого комплекса должны были быть объеди-нены информационные базы крупных регио-нов и союзных республик СССР для оценки региональных и производственных проектов в системе народнохозяйственных ресурсно-технологических ограничений10.

Для получения количественных и эко-номически интерпретируемых результатов в рамках этого проекта необходимо было про-делать огромную теоретическую и экспери-ментальную работу. В частности, следовало аккумулировать, а в случае необходимости – и дополнительно разработать, региональные межотраслевые балансы, осуществить содер-жательный экономический анализ экономи-ческих систем регионов, включаемых в общий многорегиональный комплекс, исследовать основные отраслевые и функциональные «вет-ви» моделируемой системы, разработать ал-горитмы согласования решений и получения равновесных значений для отраслевых и реги-ональных блоков модельного комплекса, обе-спечить достижение Парето-оптимальности общего решения и многое другое.

Эту работу мог выполнить только боль-шой коллектив единомышленников и про-фессионалов. И создание такого коллектива – главное достижение А.Г. Гранберга. Он сумел

6 См.: http://a-granberg.narod.ru/.7 Там же.8 См., например: Оптимизация территориальных пропорций народного хозяйства (1973). М.: Экономика; Сибирь в едином народнохозяйственном комплексе (1980). Новосибирск: Наука; Гранберг А.Г., Зайкин В.С., Селиверстов В.Е. (1981): Российская Федерация в общесоюзной экономике (межотраслевой анализ). Новосибирск: Наука; Оптимизаци-онные межрегиональные межотраслевые модели (1989). Новосибирск: Наука.9 См., например: Региональное развитие (2000): Опыт России и Европейского союза. М.: Экономика; Оценка потенци-альных очагов региональных кризисных ситуаций (1997). М.: СОПСиЭС; Региональные кризисные ситуации и эко-номическая безопасность России (1998). М.: СОПСиЭС; Regional Development in Russia (2000): Past Policies and Future Prospects. Edward Elgar Publ.10 См.: Проект «СИРЕНА» (1991): Методология и инструментарий. Новосибирск: Наука.


172

объединить вокруг себя талантливых выпуск-ников Новосибирского государственного уни-верситета, многие из которых именно у него и постигали в университете экономическую нау-ку. Из их числа впоследствии вышло множество замечательных исследователей, создавших собственные направления в науке и объеди-нивших уже вокруг себя выпускников следую-щих поколений. Среди них – В. Суслов, С. Су-спицын, Н. Суслов, А. Чернышов, Г. Мкртчян, Ю. Блам, В. Селиверстов, Н. Михеева, Е. Коло-мак, Ю. Ершов, Б. Мелентьев, В. Зайкин и др. Каждый из них разрабатывал первоначально какой-либо из блоков единого межотраслевого межрегионального комплекса.

Но и этого было недостаточно. Не-обходимо было консолидировать лучшие ис-следовательские коллективы в тех регионах, которые являлись частями в разрабатываемом комплексе. И за сравнительно короткое время возникла масштабная и исключительно пло-дотворная научная кооперация исследователь-ских групп и школ Сибири, Украины, Казах-стана, Дальнего Востока, Урала. Многолетние усилия большого коллектива исследователей, объединенных масштабной идеей, дали заме-чательные результаты.

На основе модельного комплексаСИРЕНА, который в 1990-е годы был в соав-торстве с С.А. Суспицыным модифицирован в комплекс СИРЕНА-2 с учетом новых хозяй-ственных и правовых условий, в разное время были выполнены комплексные прикладные исследования для государственных органов СССР, а затем Российской Федерации11. Уже в 1981 г. модельно-программный комплекс меж-региональных межотраслевых моделей, адап-тированный для задач прогнозирования миро-вой экономики с использованием базы данных, созданной под руководством лауреата Нобе-левской премии В. Леонтьева, был передан для эксплуатации в Секретариат ООН. На его основе была выполнена серия сценарных ми-ровых прогнозов на период 1980–2000 гг. 12

За сравнительно короткое время комплекс СИРЕНА превратился в инструмент регио-нальной экономической политики. Это было незаурядным результатом. О подобном не мог-ли и мечтать разработчики многих модельных инструментов, методик и концепций. В част-ности, на основе оценок, выполненных при помощи этого комплекса, широкую извест-ность получило оптимальное соотношение между темпами роста экономики Сибири и СССР в целом. Обоснование тезиса о том, что для устойчивого роста советской экономики Сибирь должна развиваться темпами на 20% более высокими, стало почти классикой совет-ской регионалистики. Комплекс СИРЕНА ак-тивно использовался и продолжает использо-ваться до настоящего времени для проведения различных модельных экспериментов, в ходе которых оцениваются сравнительные пропор-ции, темпы и распределение ресурсов между моделируемыми территориальными частями советской и российской экономик.

Исследования по моделированию мно-горегиональных и многоотраслевых хозяй-ственных систем по существу знаменовали в советской экономической науке окончатель-ный фундаментальный прорыв из экономики регионов в региональную экономику13, пред-ложив при этом адекватный инструментарий.

Разумеется, при этом не мог не воз-никнуть вопрос об объектах исследований региональной экономики. Хотя в исследо-ваниях, посвященных моделированию меж-региональных взаимодействий, фактически этот вопрос не поднимался, но ответ на него был дан самим фактом выбора в качестве объекта моделирования и анализа крупных регионов РФ – экономических районов – по сетке Госплана СССР и союзных республик. Таким образом, был конституирован специ-фический и естественный для того времени методологический принцип – экономиче-ский район тождествен району администра-тивному.

11 См.: Оптимизация территориальных пропорций народного хозяйства (1973). М.: Экономика; Территориальные на-роднохозяйственные модели (1976) / Под ред. А.Г. Гранберга Новосибирск: Наука; Spatial National Economic Models (1976). Novosibirsk; Сибирь в едином народнохозяйственном комплексе (1980). Новосибирск: Наука; Моделирование социально-экономического развития территориальных систем (1983) / Под ред. А.Г. Гранберга, Г.М. Мкртчяна Но-восибирск: Наука; Моделирование экономических взаимодействий в территориальных системах (1983) / Под ред. А.Г.Гранберга. Новосибирск: Наука; Оптимизационные межрегиональные межотраслевые модели (1989) / Под ред. А.Г.Гранберга. Новосибирск: Наука; Regional Development in Russia (2000): Past Policies and Future Prospects. Ed. By Westlund H., Snickars F., Granberg A. Edward Elgar Publ.12 См.: Гранберг А., Панов О., Добринский Р., Рубинштейн А. (1983): Глобално моделиране на икономическото разви-тие. София: Наука и искусство (на болгарском языке); Межрегиональные межотраслевые модели мировой экономики (1983) / Под ред. А.Г. Гранберга, С.М Меньшикова. Новосибирск: Наука.13 См., например: Минакир П.А., Демьяненко А.Н. (2010): Пространственная экономика: эволюция подходов и методо-логия // Пространственная экономика. № 2; Минакир П.А. (2005): Экономика и пространство. Тезисы размышлений // Пространственная экономика. № 1.


173

Основания для принятия такой предпо-сылки были вескими. Таковыми они, впрочем, остаются и по сей день.

Во-первых, региональная экономика естественным образом наследует у экономики регионов объект исследования14. А в традици-ях советской школы экономики регионов объ-ектом исследований всегда являлся именно административно-территориальный регион.

Во-вторых, комплекс СИРЕНА был в прикладном аспекте ориентирован на приня-тие, во всяком случае, обоснование вариантов управленческих решений. А управленческие решения не могли приниматься иначе как при-менительно к официально сформированным ад-министративным образованиям на территории.

В-третьих, межотраслевые балансы разрабатывались в территориальном разре-зе именно для крупных экономических райо-нов, представлявших собой объединение административно-территориальных образо-ваний областного (краевого) уровня. Для по-лучения более детальных оценок и вариантов решений приходилось разрабатывать меж-отраслевые балансы для краев и областей, вхо-дящих в состав крупных экономических райо-нов, охватываемых комплексом СИРЕНА.

Конечно, работая в течение длитель-ного времени в Институте экономики и орга-низации промышленного производства Си-бирского отделения Академии наук бок о бок с выдающимися теоретиками региональной экономики – Р.И. Шнипером, Б.П. Орловым, М.К. Бандманом, А.Г. Гранберг не мог не вос-принять господствовавшую в сибирской школе воспроизводственную концепцию экономиче-ского региона. Тем более что именно эта кон-цепция наилучшим образом подходила на роль теоретической основы концепции моделиро-вания народного хозяйства СССР как системы взаимодействующих многоотраслевых комплек-сов. Правда, эта концепция вовсе не признава-ла административно-территориальное деление страны как единственно возможное и верное раз-деление экономического пространства. Но прак-тическая целесообразность работы с админи-стративными, а не собственно экономическими регионами, была все-таки решающим фактором.

Использование административных ре-гионов являлось сильной стороной исследова-ний и измерений в рамках многорегиональной многоотраслевой экономической системы, так как делало их результаты узнаваемыми и срав-

нительно легко интерпретируемыми для лиц, принимающих решения в сфере региональной политики на различных уровнях.

Но такой подход был слабой стороной этих разработок. Целью расчетов в рамках модельно-программного комплекса СИРЕНА являлось определение Парето-оптимального распределения ресурсов между регионами и функционирующими в них отраслями. Од-нако поскольку региональными подсистема-ми являлись административные регионы, объективной целью управляющих систем в которых было как раз нарушение Парето-оптимальности в свою пользу, это создавало объективно конфликтную ситуацию как в рам-ках модельного комплекса, так и, что гораздо досаднее, в рамках реальной процедуры приня-тия решений относительно распределения ре-сурсов на реализацию проектов в конкретных регионах и отраслях.

Конечно, такой конфликт был неизбеж-ной платой за упрощения пространственного разбиения экономики и, соответственно, за возможность интегрирования результатов в процедуры формирования государственной экономической политики. Но именно этот конфликт стимулировал активное проникно-вение возглавляемой А.Г. Гранбергом научной школы непосредственно в сферу региональ-ной политики, закономерностей развития от-дельных регионов, в том числе в область раз-работки программ, а затем стратегий развития регионов. Это была своеобразная попытка элиминировать разрушительное воздействие региональных элит и территориальных инте-ресов на объективные оценки оптимального развития многорегиональных систем.

В 1990-х годов А.Г. Гранберг прилагал огромные усилия для обоснования необхо-димости выделения региональной эконо-мической политики в качестве подсистемы федеральной и субфедеральной социально-экономической политики. В его трудах это-го периода обосновывается систематизация целей (задач) и требований к нормативно-правовому обеспечению и институциональ-ной структуре регулирования региональным социально-экономическим развитием, пред-лагаются средства (инструменты) реализации региональной политики, включая механизмы экономического регулирования и федераль-ные программы регионального развития15.

Результатом этих усилий стали сначала неохот-

14 См. там же.15 См., например: Regional Development in Russia (2000): Past Policies and Future Prospects. Edward Elgar Publ.; Региональ-ное развитие: опыт России и Европейского Союза. М.: Экономика; Основы региональной экономики (2000, 2001). М.: ГУ ВШЭ (второе издание).


174

ные уступки творцов российской экономиче-ской политики, что отражалось в появлении по инициативе и при участии А.Г. Гранберга, как руководителя группы разработчиков, на-чиная с 1992 г., принципиальных положений региональной политики, «региональных раз-делов» в структуре программных документов Правительства Российской Федерации16. Ситу-ация в российской экономике в целом в 1990- е годы была такова, что было мало надежд на фронтальное проникновение идей и рекомен-даций региональных экономических исследо-ваний в практику государственной экономиче-ской политики. Тем более важно было в этот период не растерять потенциал региональных прикладных исследований, развивая одновре-менно с этим научные основы регионального и межрегионального развития.

И А.Г. Гранберг прикладывал именно в 1990-е годы огромные усилия для поддержания уровня и развития прикладных региональных исследований, которые в совокупности можно обозначить как «разработка научных основ ре-гиональной политики, стратегий и программ регионального развития». Возглавив Совет по изучению производительных сил и экономи-ческому сотрудничеству Минэкономразвития РФ и РАН, А.Г. Гранберг получил организа-ционный ресурс для проведения этой работы. Важно было суметь воспользоваться этим ре-сурсом. Он сумел это сделать.

Конечно, ситуация изменилась. Украи-на и Казахстан, исследовательские институты и группы, которые принимали самое активное участие в системных региональных исследова-ниях теоретического и прикладного характера в 1980-е годы, стали суверенными государства-ми, сформировали собственные независимые Академии наук и объективно вышли из коо-перационного поля, которое генерировали межрегиональные межотраслевые модельные комплексы, разрабатывавшиеся и эксплуа-тировавшиеся в Сибирском отделении РАН. Прекратил существовать Центральный эконо-мический научно-исследовательский институт Госплана РСФСР (ЦЭНИИ), который многие годы являлся «штабом» прикладных региональ-ных исследований на территории Российской Федерации. Значительно изменился, и совсем не в сторону усиления, сам Совет по изучению производительных сил (СОПС).

Тем важнее было консолидировать и поддержать исследовательский уровень ака-демических научно-экономических центров в России, а также координировать усилия и возможности не только экономистов, но и специалистов других направлений, разрабаты-вавших региональную проблематику, в первую очередь экономистов-географов. Практически все 1990-е годы в организационном отношении были посвящены усилиям, направленным на поддержку исследований институтов Сибирско-го, Уральского, Дальневосточного отделений, Санкт-Петербургского, Кольского научных цен-тров РАН, преобразованию и поискам новых возможностей развития в СОПС, налаживанию и отработке творческих контактов с учеными-регионалистами МГУ, Института географии РАН и других «неэкономических» исследова-тельских центров и созданию на этой основе по существу новой платформы для координаций. Эта огромная и в итоге весьма плодотворная ра-бота держалась и подпитывалась энтузиазмом, авторитетом, убежденностью, организатор-ским талантом и идеями А.Г. Гранберга.

В этот период, несмотря на мягко гово-ря, «прохладное» отношение как государства, так и научно-экспертного сообщества к регио-нальным экономическим исследованиям (что мало отличалось от отношения к экономиче-ским исследованиями вообще), продолжалась интенсивная работа как над теоретическими основами регионального развития и простран-ственной организации экономики, так и над прикладными аспектами национальной эко-номики и международного экономического сотрудничества. Это был трудный, но крайне важный этап накопления эмпирического мате-риала для нового рывка в области теоретиче-ского осмысления пространственных эконо-мических закономерностей в будущем.

Достаточно упомянуть, что именно тог-да были при непосредственном участии и под руководством А.Г. Гранберга разработаны федеральные целевые программы социально-экономического развития Дальнего Востока и Забайкалья (1996) и Сибири (1998), комплекс-ный прогноз развития и размещения произво-дительных сил РФ в составе Генеральной схемы расселения Российской Федерации, новая про-грамма развития региона Байкало-Амурской магистрали17, комплексные предложения по

16 Например, в «Программе углубления экономических реформ» и в последующих среднесрочных программах вплоть до периода 1995–1997 гг.; «Основные направления социально-экономического развития Российской Федерации на долгосрочную перспективу» (раздел II, 4); «Программа социально-экономического развития Российской Федерации на среднесрочную перспективу (2002–2004 гг.)» (разд. 4); Федеральная целевая программа «Сокращение различий в социально-экономическом развитии регионов Российской Федерации (на 2002–2010 и до 2015 г.)».17 Регион БАМ (1996): Концепция развития на новом этапе. Новосибирск: Наука.


175

развитию Северного морского пути и приле-гающих арктических регионов18, концепция государственной социально-экономической политики в отношении Сибири и Дальнего Востока, Федеральная целевая программа (ФЦП) «Сокращение различий в социально-экономическом развитии регионов Российской Федерации на период 2002–2010 и до 2015 года» и ряд других материалов и документов. Прак-тически все эти и многие другие прикладные разработки использовали в качестве теорети-ческой и инструментальной платформы раз-работанные ранее и продолжавшие модифи-цироваться применительно к новым условиям модельно-программные комплексы.

В 2000-е годы существенно измени-лась роль региональной экономической по-литики, отношение государства к проблемам и особенностям социально-экономического развития в пространственном аспекте. Это открыло новые возможности, но появилась и новая угроза – быстрое превращение регио-нальных экономических исследований в объ-ект бизнеса, причем часто довольно крупного бизнеса. Интерес государства к разработке различных аспектов региональной социально-экономической политики материализовался в форме щедрых на фоне предшествующих «скудных» лет бюджетных ассигнованиях на разработку всевозможных программ, страте-гий, схем, концепций. Эти ассигнования стали лакомым куском для появлявшихся с завидной скоростью фирм, фирмочек, «институтов», «центров», предлагавших свои услуги по разра-ботке всего, чего угодно, в кратчайшие сроки. Никакого научного обеспечения эти услуги, конечно, не имели, более того, такое обеспе-чение активно отвергалось. Причина ясна – исследования требуют времени и не терпят «запрограммированного результата». Начался этап «штамповки» псевдонаучных программ и стратегий. Конечно, экспертное сообщество весьма неоднородно. Среди множества «кон-салтинговых бизнесменов» были и есть вполне профессиональные и добросовестные исследо-вательские группы и центры. Но жанр все-таки диктует свои правила игры.

Трудно было не поддаться искушению и не включиться в погоню за «своей долей» или в битву за «чистоту идей». Оба пути были тупико-выми. Однако и уклониться от избранного пути и сдать с таким трудом завоеванные позиции было не в правилах и не в характере академика Гранберга. А потому, не втягиваясь в заведомо проигрышное «перетягивание каната» с за-

ботливо опекаемыми представителями нового жанра – предоставление любых консультаци-онных услуг государству, – он настойчиво про-должал разработку прикладных аспектов при-менения теоретических и инструментальных результатов в области региональной экономи-ки. Это всегда аргументированные и многова-риантные оценки ситуации и вероятных реак-ций на нее. Но никогда эти работы не были по выражению самого А.Г. Гранберга, «протезами мозга» для бюрократии.

В числе работ, выполненных только за последние 10 лет:

разработка концепции государственной социально-экономической политики в отношении Сибири и Дальнего Востока (2001);

обоснование вариантов энергообе-спечения районов Крайнего Севера и освоения топливно-энергетических ре-сурсов северных регионов в увязке с раз-витием Северного морского пути (2002);

обоснование инвестиций в строитель-ство железнодорожной линии между материком и о. Сахалин с тоннельным (мостовым) переходом пролива Невель-ского (2002);

разработка ФЦП «Сокращение разли-чий в социально-экономическом разви-тии регионов Российской Федерации на период 2002–2010 и до 2015 года» (2002);

анализ, систематизация норм россий-ского законодательства об Арктике и подготовка проекта Федерального зако-на «О Северном морском пути» (2003);

разработка схемы развития и размеще-ния производительных сил Чеченской Республики (2006);

развитие регионов Северо-Запада и со-трудничества с Финляндией. (2006);

моделирование пространственного социально-экономического развития Российской Федерации; разработка прогнозов социально-экономического развития в разрезе макрорегионов стра-ны (2007);

программа развития и размещения про-изводительных сил Республики Татар-стан на основе кластерного подхода до 2020 года и на период до 2030 года» (2007);

совершенствование разработки ре-гиональных схем развития и размеще-ния производительных сил с учетом

18 Проблемы Северного морского пути (2006) (отв. ред. А.Г. Гранберг, В.И. Пересыпкин) М. : Наука, Совет по изуче-нию производительных сил РАН; ЗАО исследовательский и опытно-конструкторский институт морского флота.


176

долгосрочного прогноза социально-экономического развития России до 2020 года (2007);

разработки по проекту развития транс-портного коридора «Урал промышлен-ный – Урал Полярный» (2007);

выявление основных видов водоемкой продукции с учетом тенденций измене-ния структуры производства под влия-нием научно-технического прогресса (2007);

моделирование пространственного раз- вития РФ: разработка прогнозов со- циально-экономического развития Рос-сии в разрезе восьми макрорегионов на период до 2020 года с выделением пяти-летних периодов» (2008);

прогнозирование социально-экономи-ческого развития Российской Федера-ции в разрезе макрорегионов и отрас-лей страны на период до 2030 года;

разработка «Комплексной программы развития и размещения производитель-ных сил Ямало-Ненецкого автономного округа до 2025 года» (2008);

разработка «Стратегии социально-экономического развития Уральского федерального округа до 2020 года и на перспективу до 2030 года» (2008);

разработка «Схемы комплексного раз-вития производительных сил, транс-порта и энергетики республики Саха (Якутия) до 2020 года» (2008);

разработка отраслевого и простран-ственного разреза долгосрочного про-гноза социально-экономического раз-вития Российской Федерации в рамках «Концепции долгосрочного развития с учетом изменения макроэкономиче-ских условий» (2009);

разработка методических рекомен-даций по оценке влияния инфра-структурных проектов на развитие макрорегионов (на основе экономико-математических моделей межотрасле-вых и межрегиональных взаимодей-ствий) (2009). Эти проекты, как и оперативная и пло-

дотворная реакция на события финансово-экономического кризиса 2008–2009 гг. и оцен-

ка его проявлений в пространственном аспекте19, наглядно демонстрируют фундамен-тальность научных разработок предшествовав-шего периода.

Но основной задачей нового этапа ре-гиональных научных исследований являлась выработка новой магистрали научного поиска.

Новым магистральным направлением изучения, избранным А.Г. Гранбергом, ста-ла концепция междисциплинарного синтеза в исследованиях пространственного разви-тия российской экономики. Наиболее кон-центрированным выражением намерений и уже достигнутых успехов в этом направле-нии стала программа фундаментальных ис-следований президиума РАН «Фундаменталь-ные проблемы пространственного развития Российской Федерации: междисциплинар-ный аспект», руководителем и координато-ром которой являлся А.Г. Гранберг. В этой программе он поставил задачу объединить результаты, методологию и инструменталь-ные методы в области пространственных исследований в экономике, географии, энергетике, на транспорте, международ-ных взаимодействий. Это был проект того же грандиозного масштаба, как и проект межотраслевых межрегиональных модель-ных экспериментов. И с той же энергией и убежденностью в необходимости решения сложнейшей задачи и возможности добить-ся этого решения А.Г. Гранберг приступил к формированию научного коллектива, раз-работке методологических основ исследова-ний и планированию экспериментов.

Нельзя не упомянуть также еще два ис-ключительно важных аспекта деятельности этого великого труженика науки и энтузиаста научного познания мира: подготовку новых молодых исследователей и пропаганду клас-сического наследия научной экономической мысли в области региональной экономики. Собственно говоря, оба этих аспекта тесно связаны. Весьма показательно, что к одному и тому же 1967 г. относится и первый опыт А.Г. Гранберга на преподавательской стезе20. В это же время выходит в свет статья21, в кото-рой наглядно проявляется интерес тогда еще молодого исследователя к истории экономиче-ской мысли.

19 См.: Гранберг А.Г., Михеева Н.Н., Ершов Ю.С., Кулешов В.В., Селиверстов В.Е., Суслов В.И., Суспицын С.А., Мина-кир П.А. (2009): Воздействие мирового кризиса на стратегию пространственного социально-экономического разви-тия Российской Федерации // Регион: экономика и социология. № 4.

20 Программа курса для студентов по специальности «экономическая кибернетика» – «Математические модели со-циалистического хозяйства» (1967). Новосибирск: Госуниверситет.21 Гранберг А.Г. Задача И. (1967): Тюнена и ее анализ с помощью математического программирования // Вестн. Моск. ун-та. Серия география. № 3.


177

На протяжении всей дальнейшей жиз-ни А.Г. Гранберг постоянно обращался к на-писанию учебной и методической литературы, публикуя программы курсов, методические указания и разработки по различным учебным курсам. В 1970–1980 годы22 вышла в свет серия учебников и учебных пособий для вузов. Не-сомненно, в ряду этих работ особое место за-нимает монографический учебник «Основы региональной экономики», опубликованный в 2000 г. Он выдержал уже несколько изданий и стал базовым учебником для всех, кто связыва-ет свою будущую карьеру с региональной эко-номикой.

Неоднократно А.Г. Гранберг обращал-ся к работам выдающихся ученых, внесших огромный вклад в развитие экономической науки. С присущей ему настойчивостью и азар-том он вводил в научный и учебный оборот работы результаты, полученные классиками регионального направления за рубежом: В. Ле-онтьевым23 и А. Лёшем24.

Оба эти «периферийные» направления деятельности академика Гранберга оказали большое влияние на несколько поколений оте-чественных исследователей.

Подробный анализ научного наследия ла-уреата Золотой медали Н.Д. Кондратьева (2004), Национальной экологической премии (2004), Премии им. Л.В. Канторовича «За выдающиеся работы по теории экономико-математических методов» (2008), кавалера Ордена «За заслуги пе-ред Отечеством» IV степени (2006), конечно, еще впереди. Но, несомненно, даже из этого краткого обзора следует, что российская и мировая наука понесли тяжелую и преждевременную утрату. Не-сомненно, чрезвычайно масштабное и исключи-тельно разнообразное творческое наследие дей-ствительного члена Российской академии наук Александра Григорьевича Гранберга еще долго будет определять судьбу как самого простран-ственного направления в экономической науке, так и судьбу большого отряда исследователей, посвятивших себя изучению этого направления.

22 Математические модели социалистической экономики (1978). М.: Экономика; Динамические модели народного хо-зяйства (1985). М.: Экономика; Моделирование социалистической экономики (1988). М.: Экономика.23 Гранберг А.Г. (1999): Василий Леонтьев: жизненный путь и вклад в мировую науку // РЭЖ. № 3; Гранберг А.Г. (1999): Экономический гений ХХ века (памяти Леонтьева В.В.) // Вопросы экономики. № 3; Гранберг А.Г. (2007): В. Леонтьев и его вклад в мировую экономическую науку // Экономист. № 2.24 Гранберг А.Г. (1986): Об идеях Августа Лёша по пространственной организации хозяйства. Препринт. Новосибирск: ИЭиОПП АН СССР; Гранберг А.Г. (2006): Идеи Августа Лёша в России // Пространственная экономика. № 2; Гран-берг А.Г. (2007): Вступительная статья. Классика пространственной экономики / Лёш. А. Пространственная органи-зация хозяйства. М.: Наука.


178

Новая экономическая ассоциация Московская школа экономики МГУ им. М.В. Ломоносова Институт современного развития

Годовая тематическая конференция НЭА«Образование, наука и модернизация»20 – 22 декабря 2010 г. в Москве состоится Годовая тематическая конфе-

ренция НЭА, которая будет проходить в помещениях Московской школы эконо-мики МГУ им. М.В. Ломоносова. В рамках конференции планируется проведение пленарных круглых столов, ра-бота тематических секций и круглых столов по актуальным проблемам образова-ния, науки и модернизации российской экономики, включая обсуждение резуль-татов исследований по следующим научным направлениям:

Образование Реформа среднего и высшего образования: основные принципы и пер-вые результаты.

Финансовые ресурсы образования и бюджетная реформа. Образование и рынок труда. Социология образования. Чему учить экономистов в России? Образование и наука.

Наука Проблемы организации фундаментальной и прикладной науки. Исследовательские университеты в России: миф или реальность? Финансовые ресурсы науки: бюджетная реформа и границы проектного финансирования.

Статистика и социология науки. «Утечка мозгов» и взаимодействие с глобальным научным сообществом. Научные кадры: «молодежная проблема».

Модернизация Социокультурные предпосылки модернизации. Модернизация и институциональные реформы. Экономическая политика и стратегическое планирование. Национальная инновационная система. Модернизация отраслей и регионов. Модернизация финансового сектора. Моделирование процессов модернизации. Заимствования или инвестиции в «прорывные» научные достижения. Гражданское общество, бюрократия и политический режим.

Заявки для участия в Конференции принимаются с 20 июля по 11 октября 2010 г.

Индивидуальные заявки подаются для участия с докладом (тезисы объемом от 6 до 20 тыс. знаков).

Кроме того, принимаются заявки на организацию инициативных секций. Заявки регистрируются на сайте НЭА.

Все индивидуальные доклады и предложения по организации инициа-тивных секций подлежат анонимному рецензированию. Решение о включении индивидуальных докладов и инициативных секций в Программу годовой тема-тической конференции НЭA будет принято до 1 ноября 2010 г.


179


Национальный исследовательский университет – Высшая школа экономики

XII Апрельская международная научная конференция «Модернизация экономики и общества»

5–7 апреля 2011 г. в Москве состоится XII Международная научная кон-ференция, проводимая Национальным исследовательским университетом Высшая школа экономики при участии Всемирного банка и Международного валютного фонда. Председателем оргкомитета конференции является научный руководитель НИУ ВШЭ профессор Е.Г. Ясин.

Специальные темы конференции: «Мировой экономический кризис и перспективы модернизации в России» и «Качество и образ жизни: измене-ние во времени и в пространстве». Этим темам будут посвящены пленарные заседания 5 и 6 апреля, на которых планируются выступления руководителей Правительства РФ, Администрации Президента, представителей Всемирного банка, МВФ, отдельные почетные доклады, секции и круглые столы.

5–6 апреля после пленарных заседаний и 7 апреля в течение всего дня будут проводиться сессии с представлением научных докладов и экспертные кру-глые столы по следующим темам:

макроэкономика и экономический рост региональное развитие

качество государственного управления Экономика города

фирмы и рынки теоретическая экономика

наука и инновации Экономическая история

банки и финансы социально-культурные процессы

Экономика и право социальная политика

мировая экономика и политика социология

гражданское общество и демократия развитие образования

политические процессы социально-экономические проблемы здравоохранениядемография и рынки труда

Рабочими языками конференции являются русский и английский.

Регистрация заявок на участие в конференции с докладом будет проводиться в режиме on-line по адресу: http://conf.hse.ru/ с 10 сентября 2010 г. до 16 ноября 2010 г.

С материалами I–ХI международных научных конференций ВШЭ (2000–2010 гг.) можно ознакомиться на сайте: http://conf.hse.ru/2010/history.

Оргкомитет конференции

180

ДизайнВ. Валериус

Компьютерная версткаО. Скворцова

РедакторИ. Шитова

Издатель: АНО «Журнал Новой экономической ассоциации» Адрес редакции: 117218, Москва, Нахимовский проспект, 32, офис 1115.Тел.: +7 (495) 637-69-59; Тел./ факс: +7 (495) 718-98-55Е-mail: [email protected]; [email protected]

Подписано в печать: 29.09.2010Формат: 70х108 1/16Бумага офсетная: Печать офсетнаяУч. изд. л. 11,4Тираж 700 экз.Отпечатано в типографии ЗАО «Академический печатный дом»Адрес: 127550, г. Москва, ул. Прянишникова, д. 2аЗак. № 137

Перепечатка материалов из «Журнала Новой экономической ассоциации» только по согласованию с редакцией


ЖУРНАЛ НОВОЙ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ АССОЦИАЦИИ № 7 · 2010-10-11 ·...

Documents