Владимир Перевозчиков

Москва2013

www. sovetnik1.com

Первые губернаторские

Брянский Блицкриг

3

Введение

Дорогой читатель! книга, которую Вы держите в руках, не вполне обыч­на. Это не авантюрный роман, не история любви и даже не философ­ский трактат. Поэтому тем, кто ищет на книжных станицах развлечений для ума и отдохновения для уставшего сердца, не следует читать ее.

Это книга о современной российской политике в ее самом заметном проявлении. Она о выборах, и прежде всего о том, кто и как на самом деле «делает выборы». Точнее, это книга о самом ярком политическом событии осени 2012 года – выборах губернатора Брянской области. А еще точнее – о том, как и почему брянские выборы стали таким событием.

Автор этой книги – политический технолог, не просто видевший все происходящее изнутри выборного процесса, но принимавший самое непосредственное участие в событиях, влиявший на их развитие в меру своих сил и возможностей. Политтехнолог, сделаем немаловажное уточ­нение, прежде всего не просто специалист в своей области, это в первую очередь человек, не подвластный иллюзиям, умеющий отличать факти­ческое положение вещей от случайных или наведенных миражей.

При этом автор – безусловно, не робот, он живой человек со своими взглядами и мнениями. Поэтому книга, которую Вы держите в руках, с  одной стороны, основана на фактах, подтвержденных множеством ссылок и свидетельств, на текущей реальности, какова она есть, а с дру­гой – отражает и личные оценки, суждения и мнения автора.

Эти суждения и оценки могут кому­то понравиться, и автор будет это­му рад, а могут кого­то не устроить, и автор отнесется к такому несо­гласию со всем возможным уважением – ведь каждый человек в нашей стране имеет право на свое личное мнение и на свои личные оценоч­ные суждения. Автор не настаивает на абсолютной истинности своих оценочных суждений, но считает, что общественность вправе знать эти суждения и самостоятельно сформировать свои собственные выводы и наблюдения.

Перевозчиков в. в.Первые губернаторские. Брянский блицкриг

ISBN 978­5­9904476­1­5

© Перевозчиков В. В., 2013.

настоящее издание представляет собой описание выборов губернатора Брян­ской области с точки зрения непосредственного участника событий. книга не  только описывает самую яркую часть современного политического про­цесса – избирательную кампанию, но и показывает скрытые от постороннего взгляда пружины и механизмы, делающие политику такой, какова она есть. издание предназначено для профессионалов в данной области – политических операторов, технологов, исследователей – и тех, кто всерьез намерен такими профессионалами стать.

отпечатано в OAO «Можайский полиграфический комбинат»143200, Московская область, г. Можайск, ул. Мира, д. 93Тел.: (495)745­84­28, (49638)21­023 Факс: (495)678­55­69www.oaompk.ru e­mail: oaompk@oaompk.ru

Ответственный за выпуск Е. И. ФельдманКорректор М. Ю. Султангалеева

Подписано в печать 10.11.2013Формат 60х90 1/16. Печать офсетная. Тираж 1000 экз.Усл.печ.л. 10. Заказ №

54

Первые губернаторские

и прежде чем начать свое повествование, автор с искренним удоволь­ствием выражает свою благодарность константину галанцеву за неоце­нимый вклад в создание данной книги.

Так же автор выражает признательность всем, кто помогал  в написа­нии книги своими идеями и мнениями, товарищеской критикой, ди­зайнерскими решениями, редакторскими правками и сбором необхо­димого материала. Вот имена этих замечательных людей:

Вячеслав Жмурин, Максим иванов, наиля калимуллина, константин кропоткин, сергей Малахов, Полина Малкова, Андрей Перцев, Виктор Петрович Пешков, Анна Попова, Петр Васильевич романов, Владимир рябинин, Андрей савельев, Евгений сверчков, Мария Широ.

Спасибо Вам огромное, друзья мои!

Глава 1. Вспомнить всё!

Если кто­то еще помнит, у нас в россии уже были губернаторские вы­боры. В 90­е годы и аж до 2004­го. То были бурные времена: всеобщий грабеж под прикрытием либеральных лозунгов, атомизация русского общества через распад советских поведенческих стереотипов и мучи­тельное воссоздание стереотипов «старо­новых», преобразование со­ветской элиты «красных директоров» и партийных чиновников в по­стсоветскую квазиэлиту «оффшорных акционеров» и «возрождателей национальных самобытностей», распад советской системы управления и формирование из ее осколков, щедро пересыпанных дустом либе­рального социал­дарвинизма, новой властной машины.

Тут надо сказать несколько слов о нашей власти. О власти, как функции созидания обществом самого себя. В этом смысле, применительно к го­сударственному устройству, не так уж и неправы те, кто говорит о всего лишь двадцатилетии как бы новой россии. россия­то, разумеется, это страна с непрерывной тысячелетней историей и культурой, но вот ее очередное государство есть продукт совершенно иных, новейших, так сказать, инновационных изменений.

стоит вспомнить, что нынешний почти безвластный совбез ООн – это изначально был элитный клуб победителей над «странами Оси» во Вто­рой мировой войне. и эти победители делили мир и создавали в раз­граниченных ими зонах влияния новые государства и иные системы власти и управления. и нынешняя слабость ООн – всего лишь следствие утраты актуальности ее фундирующего события в результате заверше­ния очередной, Третьей мировой войны.

необходимо признать – современная российская власть возникла в 1991–1993 годах в результате поражения ссср в Третьей мировой (информа­ционно­психологической, или «холодной») войне, и возникла как вре­менная администрация, составленная из представителей побежденных, для закрепления итогов поражения под контролем победителей. Отсюда и полчища американских «советников» в ельцинском правительстве.

76

Первые губернаторские Глава 1. Вспомнить всё!

или, если хотите, это была ревизионно­ликвидационная комиссия по делам «бывшей россии», поскольку, вспоминая Фукуяму, победа «совре­менного Запада» над россией воспринималась западным экспертным сообществом как последняя победа в последней войне смыслов, как ко­нец истории. и оставалось только провести инвентаризацию трофеев, зачистить территорию от «избыточного населения» и присвоить плоды победы.

Вообще, поражение россии и последующее символически безжалостное разрушение ялтинской системы мироустройства – особенно бесчело­вечный геноцид сербов – являются фундаментальным, в том числе и моральным, основанием всего современного миропорядка. некоторым и в россии, кстати, это поражение в начале 90­х казалось окончатель­ным, а кредитно­долларовый миропорядок – вечным. но это уже нем­ного другая тема.

Так вот. российская власть в ее ельцинском изводе была создана для того, чтоб управлять процессом ликвидации россии, как страны и рус­ских, как этноса. Потому что «горе побежденным!» – и это понимали еще римляне, творцы великой империи. и в конце 90­х многие, очень многие эксперты всерьез обсуждали сроки окончательного распада страны и мало кто давал нам более 5–7 лет.

Однако у административных систем свои законы саморазвития. В част­ности, как учит нас товарищ Паркинсон, всякая временная администра­тивная структура стремится стать постоянной, наращивать объем пол­номочий и расширять сферу влияния. В пределе, цитируя по памяти уже других классиков: «собрать все ценности, до которых может дотянуться и свернуть пространство». То есть, как в свое время удачно выразились А. лазарчук и П. лелик, «голем хочет жить», а административная систе­ма ведет себя как квазиживая структура, в том числе стремится найти себе «смысл бытия». Прекрасная статья, кстати, отнюдь не утратившая актуальности за прошедшие годы. Очень полезно для понимания.(http://ivanstor.narod.ru/GOLEM.htm)

Поэтому практически весь ельцинский период мы наблюдали во влас­ти борьбу двух противоречивых тенденций – с одной стороны, шла реализация навязанной извне колониальной повестки дня, а с другой, «временный режим» осознавал себя властью, а не ликвидационной ко­миссией, и наращивал государственные амбиции. Одновременно по­всюду шли процессы образования и жестокой междоусобной борьбы

федеральных и региональных кланов, со временем некоторые из них выросли до уровня финансово­промышленных групп (ФПг), вошли в государственный аппарат и стали его бенефициарами. их лидеров еще часто называют «олигархами».

В этом смысле далеко не все действия ельцинской власти были одноз­начно вредны для страны. Одной из первых манифестаций нежелания российского аппарата власти «сдавать страну» стоит считать ныне за­бытую речь Б.н. Ельцина в стамбуле в 1994 г., когда тогдашний Прези­дент выступил против вмешательства западных «кураторов» россии в чеченский кризис. но в то время внешний контроль был еще слишком прочным.

и знаменитая ельцинская идеологема «взаимного признания», обра­щенная к бюрократии национальных республик («берите суверените­та, сколько сможете»), не только привела к усилению этнических ОПг и ущемлению интересов русского населения в целом ряде регионов, но одновременно предотвратила окончательный распад страны в си­туации, когда у центральной власти просто не было сил на сохранение единства.

Диалектика, если хотите. Точно так же ненавидевшие старую российскую империю большевики на деле реализовали лозунг Деникина о «единой и неделимой россии» гораздо успешнее этого имперского генерала, а стремившийся к единоличной власти и.В. сталин был просто вынужден зачищать госаппарат от «старых большевиков», не желавших дисципли­нированно «строить социализм в одной отдельно взятой стране».

но, пока желавшая преодолеть свою временность ельцинская власть была обязана исполнять колониальные запросы наших западных ку­раторов, никаких позитивных для страны результатов получить было нельзя. Максимум, на что была способна тогдашняя российская госу­дарственная машина в отношении западного диктата – это тихий ин­теллигентский саботаж. Фига в кармане, хотя и крупная.

и все это бурление страстей в итоге привело в экономической катастро­фе 98­го, так называемому «дефолту», то есть внезапному (не для всех) отказу государства от оплаты своих обязательств. либеральные фунда­менталисты, доморощенные и привозные, оказались достаточно про­ворны, чтобы навластвоваться всласть, но слишком глупы, чтобы вести хоть сколько­нибудь осмысленную экономическую политику.

98

Первые губернаторские Глава 1. Вспомнить всё!

и наступило другое время. Другая эпоха. не будем сейчас разбираться в непростом вопросе, как вообще отечественным силовикам удалось собраться после разгрома и как минимум трех кадровых зачисток, да еще и провести своих людей на ряд ключевых позиций так, что в мо­мент дискредитации либерального крыла правящей группы выбор у Ельцина оказался, упрощенно говоря, между полковником, полковни­ком и полковником. и все скромные такие, благонамеренные, с умны­ми и добрыми глазами. Важно, что выбор был организован правиль­ный, совершенно по канонам политических технологий. иначе мы с вами – точнее, те из нас, кому удалось бы выжить – сейчас жили бы где­нибудь между Восточно­балтийским баронством и Приволжским каганатом.

Показательно, что как только во главе пусть и очень слабого, развра­щенного, лишенного позитивной идеологии госаппарата оказался трезвый и внимательный лидер, то сразу выяснилось, что и такое сла­бое государство сильнее любого самого богатого олигарха. собственно, только с момента прихода к власти Путина можно говорить о начале восстановления хоть какого­то суверенитета страны. кстати, суверени­тет наиболее правильно переводить на русский, как «самодержавие». То есть такое правление, такая власть, которая основана не на внешних обстоятельствах, внешней поддержке или внешнем диктате, а на своей собственной внутренней силе. не авторитаризм, а именно собственная внутренняя легитимность, опирающаяся на собственную силу.

Тут принципиальная разница с ельцинским периодом. легитимность ельцинской власти изначально была сугубо внешней – потому, кстати, подписанты Беловежского соглашения и бросились в первую очередь звонить президенту сША, а не президенту ссср или хотя бы президен­ту казахстана. ну, хоть бы в Брюссель позвонили! но нет, хозяин, дер­жатель источника власти (тот самый римский «империум»), был не там. Путинская власть, появившаяся в результате жестокого внутреннего противоборства, с самого начала была ориентирована на суверенитет, хотя и не сразу открыто об этом заявила.

нет, никакого переворота не произошло. суверенитет в его окончатель­ном значении нами еще не достроен, не доведен до полноразмерного формата, да и в условиях победившей глобализации это вообще мало­реально. Абсолютный национальный суверенитет у россии еще впере­ди, он будет реализован, когда процессы глобализации с неизбежно­стью будут сменены регионализацией. Это еще впереди.

Просто с приходом Путина началось наведение самого элементарного порядка, в ходе которого из системы выкинули только совсем недого­вороспособных персонажей. и в ходе этого «порядконаведения», вскоре после того, как удалось пристроить одного олигарха к шитью рукавиц, а еще парочку отправить в путешествие по местам проведения эпохаль­ного 3­го съезда рсДрП, отменились и губернаторские выборы.

Видимо, потому, что центральная власть ощутила себя достаточно сильной, чтобы несколько укротить самовластие региональных элит, уже вошедших во вкус собственной власти, но еще не способных пред­видеть последствий своего самовластия.

О том, что выбираем «не так» да и «не тех», заговорили в полный голос в 2003­2004­х годах. В кулуарах поговаривали, что одна из причин – вне­запная победа юмориста Михаила Евдокимова на Алтае, проводивше­го кампанию под слоганом «Шутки в сторону!». Мол, раз уж народ наш так неразумен, что «шутов» выбирает, то... При всем уважении к памяти прекрасного артиста и по­ настоящему хорошего человека, доля правды в этом есть: управлять регионом – не шутки шутить. Поговаривали и о том, что это была та самая, наглядная демонстрация необходимости скорее «прикрыть лавочку». В общем, в декабре 2004 года общенарод­ные выборы губернаторов отменили.

В 2005 году президент Владимир Путин переназначил 44 губернатора.(http://www.scilla.ru/works/raznoe/gub.html)

В марте 2008­го утвержденными по новой процедуре стали уже 73 гу­бернатора из 83.(http://galgai.com/liberal-gubernatory/)

Подотчетные федеральному центру, а потому и ориентированные в первую очередь на него, губернаторы старались как­то сохранять ло­яльность. В целом, управленческая ситуация в стране несколько улуч­шилась.

Однако, влиятельные региональные кланы никуда не делись, а вот вменяемой позитивной идеологии в стране, общего для всех образа «светлого будущего» так и не появилось. Так что, даже отдаваясь сво­ему делу сполна и полностью, губернаторы­назначенцы возносились все дальше и дальше от тех, кем в основном и управляли – от широких народных масс.

Глава 1. Вспомнить всё!

1110

Первые губернаторские Глава 1. Вспомнить всё!

Так прошли восемь лет, между прочим. В сиюминутном бурлении по­литических страстей никто не заметил, или не захотел заметить, если вспомнить судьбу известного доклада А. Чадаева, изменений в поведе­нии этих самых ширнармасс, их нарастающего протеста.

к окончанию этой «назначенческой» восьмилетки «рассерженные горо­жане» вышли на улицы и потребовали права решать самим. Произошло это в полном соответствии с как бы антинаучной «пирамидой Маслоу». и действительно, уважения к себе требуют в основном люди сытые и чувствующие себя в безопасности. когда удовлетворены первичные по­требности, наступает время духовных запросов. Вот оно и наступило.

Для власти оказалось странным, что против нее выступил, вроде бы, столь лелеемый ею «средний класс». Вообще, идея вырастить в стране некий «средний класс» какое­то время доминировала в идейно пустом пространстве некоторых властных кабинетов, поскольку залетела туда с западными ветрами. Ведь в свое время, создавая социальное оружие против марксизма, западные инженеры человеческих душ придумали эту концепцию, чтобы обесценить теорию классовой борьбы.

к «среднему классу», упрощенно говоря, в западной социологии от­несли близкие по доходам группы и слои мелких предпринимателей и квалифицированных наемных работников. При этом доход должен был быть достаточным, чтобы жить с определенным комфортом, «в довольстве». Дескать, средний класс с его умеренно высоким доходом и якобы неотделенностью от средств производства, есть альтернатива пролетариату с его классовой ненавистью, и чем больше в обществе «среднего класса», тем меньше в таком обществе социального напря­жения, тем оно – внимание! – стабильнее и устойчивее. Действитель­но, в западном обществе 40­80­х годов двадцатого века, с его высокой социальной защищенностью, основанной на богатой колониальной ренте и необходимости конкурировать с ссср за пропагандистскую привлекательность, «средний класс» развился в опору политических режимов и помогал успешно противостоять позднекоммунистиче­ской пропаганде, особенно советской. Так что западное социальное государство, действительно, в этот (и только в этот!) период было довольно «левым» и достаточно стабильным. То, что экономические кризисы, начиная с 80­х годов, сделали западный «средний класс» во многом фиктивным, и уж во всяком случае, закабаленным банками и потому вполне себе социально нестабильным, осталось без надлежа­щего внимания.

Понятно, что «стабильность» есть заветная мечта для всякого вменя­емого российского государственного деятеля, прошедшего через тур­булентность 90­х. Так что, выращивание «среднего класса» для наших умеренных либерал­патриотов кейнсианского извода в определенный период стало чем то вроде идефикс. казалось, научились более разумно перераспределять сырьевую ренту, навели какой­то порядок, и уже вот­вот, совсем скоро и у нас общество приобретет благообразные черты сытого и умеренного евробуржуа.

Двухтысячные были новой эрой во всем: и в плане ожиданий, и в пла­не возможностей. социальных, экономических, политических. страна заново осознавала понятие «суверенитет», вынашивала идею глубокой модернизации, держала курс на обновление и готовила, готовила для этих преобразований надежную платформу. Шла идеологическая борьба за право формировать «образ будущего», кстати, незавершенная и до сих пор. с федерального уровня регулярно доносились «заклинания» о том, что нам нужен средний класс. и его растили. людям действительно дали возможность работать и даже зарабатывать, хотя и подсадили на креди­ты. социальная модель, которую активно насаждали «верхи», «низы» год за годом впитывали почти без сопротивления и даже с удовольствием.

к 2008 году, по данным института социального развития, критериям среднего класса уже соответствовало 7% россиян. ВциОМ же говорил, что по покупательской способности к среднему классу можно отнести целых 16%.(http://ria.ru/society/20081128/156093183.html)

и этот новый, выращенный средний класс должен был стать платфор­мой развития и гарантом стабильности и преемственности в новом государстве. По крайней мере, он таковым мнился, и именно на него возлагались стратегические надежды в дальнейшем преобразовании страны.

В результате же появилось поколение достаточно высокооплачивае­мых наемных работников, предпринимателей средней руки и управ­ленцев­середнячков из госкорпораций, мало что помнящих о 90­х. ну а те, в ком воспоминания о «лихих» еще теплились, очень старались все подзабыть и, надо сказать, забыли успешно. как правило, российский «средний класс» обитает в крупных городах, и, как правило, ориенти­рован на обслуживание бюджетной сферы и аутсорсинг крупных кор­пораций. Поколение потребителей, как его теперь частенько называют.

Глава 1. Вспомнить всё!

1312

Первые губернаторские Глава 1. Вспомнить всё!

и это поколение захотело свою долю уважения, влияния и власти. Чего уж лучше! Все сбылось. сбылось?

как ни крути, средний класс далек от класса рабочего, которого в на­шей богоспасаемой стране уже не так и много осталось. и он не просто зарабатывает деньги (не для этого его растили!). средний класс имеет определенную экономическую самостоятельность и на этой основе тре­бует себя уважать.

и это не бюджетники, которых любая местная власть вплоть до посел­кового совета привыкла строить в произвольном порядке. Те повзды­хают, поохают, но все­таки скажут: «ладно, чего уж там… Будем!». не потому что «рабы», вовсе нет. Потому что социальная ответственность для изначально встроенных в государственную иерархию бюджетников – не пустой звук, а материальная зависимость от власти очевидна, и на всем этом легко спекулировать. но до поры, до времени, напомним на будущее. со средним классом такое и сейчас не пройдет. У них в массо­вом сознании вовсю работает пирамида Маслоу – потребность в уваже­нии, потребность в саморазвитии. и все это – в стадии обострения.

Политическая ставка на наиболее активную часть новообразовавше­гося общественного слоя на практике показала отсутствие лояльности к государственной политике. неблагодарные, они не разделяли чувств коллективной ответственности перед властью и социальной солидар­ности с властью. не бюджетники, да уж.

Вероятно, еще и потому, что отчетливо выделилась и проявила поли­тическую инициативу такая часть «среднего класса», выращенного на политике потребления, как «хипстеры». Это молодые, чаще всего не­женатые и незамужние, с высшим образованием, жители мегаполисов, особенно жители обеих столиц, со стабильным, но отнюдь не производ­ственным источником дохода. В основном это «квазигуманитарии» – журналисты, экономисты, художники, IT­специалисты, и так далее.

Пожалуй, самое главное отличие «хипстеров» от остального среднего класса, который на самом деле много и тяжело работает, «пашет», это свободный график. Этакие богемные рантье.

«Оно» может позволить себе просыпаться к обеду и идти фотографиро­вать птичек и котиков, чтобы к вечеру набросать пару философических заметок. А может сдать квартиру, допустим, в Москве и полгода, пока не

наступит сезон дождей, познавать философию жизни на гоа, где при лю­бом раскладе будет богаче средней тамошней семьи с 12 тысячами рупий совокупного месячного дохода. Может работать, а может и не работать.

и более того, и важнее всего – у «хипстера» есть время. свободное! Время обсуждать, критиковать, нахваливать, да просто активно при­сутствовать в интернет­пространстве. Время, чтобы сформировать и распространять свое мнение. на самом деле, эти возможности делают хипстер­среду наиболее податливой к манипулированию, наиболее внушаемой и легко возбудимой.

Образ жизни делает хипстеров наиболее яркой частью среднего класса и, более того, выразителями определенных настроений. Да, их настрой сильно разнится с настроем среднего класса в целом. но именно они могут себе позволить отдать драгоценные пару минут на политическую активность – «покомментить в инете» или на митинг сходить. и тем са­мым «задать тренд». Да, возможно, инфантильны. но инфантильность ­ это ж не порок, вроде бы? В современном­то обществе потребления, где огромный информпоток специально модерируется в расчете на по­требителя­инфантила?

Так вот. современного российского горожанина уже не волнует выжи­вание в каменных джунглях, его волнует качество жизни – абсолютно новое качество. Он пока не озабочен поиском работы для удовлетворе­ния базовых потребностей в еде, питье, жилье и так далее, его заботит собственная самореализация – он хочет быть индивидуальностью, он стремится к признанию. Это не голодные, которые думают о корке хле­ба. Это те самые сытые, которые будут готовы совершить революцию, если их не покормят три дня.

Вспомнить хотя бы Петербург в феврале 17­го. Викжель (всероссийский исполком тогдашнего профсоюза железнодорожников) по просьбе го­товивших перехват власти «либеральных вождей» и их заботливых кураторов из посольств Антанты, всего­то на пять дней остановил по­ставку в столицу пшеничной муки (ржаной­то было вдоволь, но она устраивала не всех). Всезнающие телеграфисты – сетевые хомячки того времени – разнесли весть по всей стране. и уже через три дня в столице начались уличные беспорядки.

Так и тут: людям дали возможность работать и зарабатывать, так сказать, голову приподнять, но вот мнения о том, как надобно вести полити­

1514

Первые губернаторские Глава 1. Вспомнить всё!

ку страны, не спросили. Посчитали ненадобным и неважным. Обидели. рассердили. и появились «рассерженные горожане» ­ наиболее активные представители среднего класса, с жесткими требованиями к власти. и, конечно, нашлись те, кто захотел использовать эту социальную энергию в своих целях. лидеры протеста всегда возникают там, где по любой при­чине накапливается социальная энергия. Это непреложный закон.

«В 2010­м году мы впервые столкнулись с новым социальным явлением ­ феноменом «новых сердитых». Представителями городского среднего класса, который вдруг начал политизироваться, сам не до конца пони­мая, что с ним на самом деле происходит. У среднего класса наконец­то появились интересы, выходящие за рамки его собственного кругозора, его собственного бытового уклада. Обуздав эту энергию «новых серди­тых», можно выиграть следующие и следующие за этими политические циклы» ­ говорил пару лет назад в своем докладе «Ответственный класс: кто осуществит модернизацию россии» центр модернизации решений. (http://www.liberty.ru/Themes/Otvetstvennyj-klass-kto-osuschestvit-modernizaciyu-Rossii)

Уже через год, в конце 2011­го, как политический авангард хипстер­среды, выросли «белоленточники», решившие напомнить власти, что это «она для народа, а не народ для нее». Под народом, само собой, по­дразумевались сами столичные жители, а не какие бы то ни было про­винциалы, не ивановские ткачихи и челябинские металлурги.

После декабрьских выборов в госдуму в 2011 году пиар­проект «Белая лента» распространился широко. но в Москве. В пределах «родового пространства». на машины, запястья и ремни сумок белую ленту кре­пили те, кто рассержен, и те, кто счел это модным – ведь моду задавали именно лидеры протеста. В основном те, чей политический настрой был определенным – ультралиберальным и одновременно антипутинским. но встречались и националисты, в основном из числа тех, кто готов был воспользоваться любой трибуной для самопрезентации.(http://izvestia.ru/news/509758)

совершенно верно отмечено точное высказывание Д. линделе в докладе «Фонда развития гражданского общества» под названием «новая про­тестная волна: мифы и реальность»: «рассерженный горожанин должен любить проект «гражданин­поэт», иметь при себе 10 комплектов изде­лия «Белая лента. Протестная», ежедневно читать блог Алексея наваль­ного, знать 10 цитат из речи Парфенова на вручении премии листьева,

распространять информацию доброй машины правды, трижды в день показывать на кого­нибудь пальцем с текстом «кремлевская мурзилка» и восхищаться неожиданно проявившимся уму и совести ксении собчак».(http://civilfund.ru/mat/view/13)

на заснеженных площадях, как белокрылые мотыльки, порхали хип­стеры, для которых походы на митинги были сродни походам в клубы. Отметиться, запечатлеться, выложить фотку в сетях, потыкать кнопки, указав родному сообществу свою сопричастность с происходящим – и в «Жан­Жак», серебряной ложечкой потреблять духовные ценности, вот наиболее частое оппозиционное действо. А на Урале, между тем, «му­жики продолжали ковать железо». Чуть позже об этом и хипстеры уз­нают.

Что интересно, и первые, и вторые, и третьи нашли способность к «го­ризонтальной» самоорганизации. Через интернет и соцсети. созданные за пару дней группы в соцсетях и вывешенные посты в блогах решали конкретные задачи ­ требовали наказать милиционера, в нетрезвом виде сбившего человека, отчета чиновников за расходование бюджет­ных средств и т.п. Они требовали власть исполнять законы, и в то же время не рассчитывали на нее. Они учились решать проблемы само­стоятельно, но при этом публично. не самая плохая социальная актив­ность, заметим на полях. При правильном подходе – то, что надо для укрепления гражданского общества. Здесь солидарными становились даже те, кто идейно друг другу оппонировал.

Однако, как показала практика, оптимизм «рассерженных горожан» тоже не безграничен. не получая отклика на свои требования, протест­ная активность имеет свойство сменяться фрустрацией. не слишком разумные, но хотя бы искренние и многочисленные митинги смени­лись на бездарные провокации уличных беспорядков. креатив кончил­ся, не начавшись, ведь место «вождей» городского протеста заняли, не к ночи будь помянуты, демократы 90­х да чудовищные в своей карика­турности оппозиционные активисты поколения «нулевых».

но в 2012­м началась политическая реформа. Всенародные выборы гу­бернаторов вернули. и вовсе не белоленточные хипстеры стали бене­фициарами нового политического курса, умные «карабасы­барабасы» с большим опытом управления кукольными театрами просто пополь­зовали «белоленточников» для создания надлежащего впечатления, а использовав – отправили восвояси. В виртуальность.

1716

Первые губернаторские Глава 1. Вспомнить всё!

следует предположить, что решение о возврате губернаторских выбо­ров стало следствием очередного раскола федеральных элит. Вдавать­ся в подробности, детально разбирать причины этого раскола здесь не место, книга посвящена все же несколько иной теме. Просто накоротке предположим, что определенная часть российской элиты, отошедшая в тень из­за ответственности за дефолт 98­го, где­то к 2011, успешно пережив кризис 2008­2010 годов, избавилась от неприятных воспоми­наний о своем провале и вновь захотела вернуться к штурвалу. и для этого кое­кому было сделано предложение, от которого этот кое­кто не смог отказаться.

Еще предположим, что раскол имел и экономическую основу. с одной стороны, на почве уменьшения прибыли крупных корпораций. Миро­вой кризис: прибыли стало меньше, конкуренция за нее жестче, а по­требности и элит, и общества все растут и растут. Тем, кому еще вчера всего хватало, сегодня этого уже явно недостаточно.

ну а с другой стороны, конечно, это мог быть вопрос передела власти. Одна группа во что бы то ни стало пыталась выстроенную политиче­скую вертикаль сохранить, другая в целях своего усиления – ее осла­бить. Ведь вертикаль власти – как кинжал, а он «хорош для того, у кого он есть, и плох тому, у кого его не окажется в нужное время», если вос­пользоваться гениальной формулой атамана Абдулы из «Белого солнца пустыни». кино, оно, конечно, сказка, да в нем намек.

Вообще, наша современная властная вертикаль это такая вавилонская башня, которую с одной стороны строят, а с другой разбирают. Прояв­лением этой чудной активности стал и новый закон о губернаторских выборах, который готовила одна часть расколовшейся элиты, а реали­зовывала другая. и обращен он в первую очередь к региональным эли­там. некогда забрав у них возможность самим определять, кто же будет править регионом, теперь отобранное возвращали. Мол, хотим вернуть вам ваше, поэтому поддержите нас. Простой торг, не более того. и в этом торге, как наиболее весомый аргумент, возникала апелляция к ам­бициям подросших и окрепших элит в регионах.

В целом отрицать, что политическая реформа в целом, и возвращение выборов губернаторов в частности, были попыткой одной из конкури­рующих на самом верху групп влияния пригласить к союзу и столичную фронду, и региональные кланы и ФПг, видимо, все же не следует.

Безусловно, федеральный центр не собирался, да и не собирается в буду­щем, кто бы ни взял власть, утрачивать контроль над страной, и региональ­ные элиты это понимают. Вот только амбиции настолько сильны и жажда освободиться от внешнего контроля так осушила гортани элитариев, что готовы они были на самые серьезные уступки, риски и обязательства. и в том­то и опасность такого торга – допуск до удовлетворения далеко иду­щих амбиций, пусть и во многом имитационный, грозил формированием благоприятных условий для ухода регионов из под контроля.

Тем более, что новый закон о выборах губернаторов был «одним из» в череде преобразований, сложившихся в настоящую политическую реформу. В нее вошло и снижение требований к регистрации партий, что запустило процесс партийного строительства по­новому. Теперь для создания партии не нужно сорок тысяч членов, достаточно всего пятисот – вполне бюджетненько. не те уж требования и к численности партийных отделений в регионах. и многое уже не то.

как говорил мудрый Мао цзэдун: «Пусть расцветают сто цветов...». ибо они не страшны – добавим от себя. Множество вновь созданных, не обладающих реальной силой, а потому и не составляющих опасность партий почти автоматически превращаются в спойлеров, что несколь­ко усложняет сам процесс управления, но помогает сохранять стратеги­ческую управляемость ситуацией, то есть канализирует политическую активность просыпающихся масс в заранее подготовленные хранили­ща. Частью политической реформы стали и ужесточение ответственно­сти за уличные беспорядки, о которой заговорили после «Болотной», и штрафы, и обязательные работы, предусмотренные новым законом о митингах.

Злые языки, кстати, уже окрестили новое законодательство о выборах «медведем на елке» – потому что хочется «хозяину тайги» и на макушку залезть, и афедрон не оцарапать. Закон, пожалуй, действительно про­тиворечив, ибо совмещает вещи мало совместимые, что и не удиви­тельно в условиях элитной вражды. По сути, в новый закон о выборах губернаторов были заложены две взаимно противоречивых идеи.

Во­первых, сохранение управляемости политической ситуацией. субъ­ектом управления должен был стать административный аппарат, пре­жде всего региональный. реализующими эту управляемость технологи­ческими инструментами стали фильтры, призванные отсеять антиси­стемных персонажей – «муниципальный» и «президентский».

1918

Первые губернаторские Глава 1. Вспомнить всё!

Прежний выборный закон позволял кандидатам в губернаторы и выд­вигаться от партий, и становиться самовыдвиженцами. Хоть и устанав­ливал некий процентный порог, который нужно было перешагнуть при сборе подписей сограждан, но не сужал круг тех, кто хотел бы попытать счастья.

новым законом о выборах, что очень важно, право определять «про­ницаемость» фильтра было отдано именно региональным элитам. Поэтому в ряде регионов, и в частности в Брянской области, местное законодательство вообще исключило самовыдвижение. кандидат в гу­бернаторы может быть выдвинут только политической партией. Филь­трационная система нового образца отодвинула общество от возмож­ности выдвинуть своего кандидата напрямую и без уже встроенных в политическую систему посредников.

и поддержать уже выдвинутого кандидата тоже могут не все – лишь де­путаты представительных органов местных образований и главы этих образований, избранные на муниципальных выборах. необходимость собирать подписи муниципальных депутатов, часто зависимых от ре­гиональной власти, и зависимых вовсе не из какой­то там коррупции, а просто потому, что многие муниципальные образования имеют бед­ный, дефицитный бюджет, исполняющийся только при финансовой помощи региональных властей – это и есть так называемый «муници­пальный фильтр». и этот самый «муниципальный фильтр», повторим еще раз – основной инструмент сохранения управляемости.

Во­вторых, при всем при этом новые выборы должны были обеспечить легитимность избираемой власти. Это другая основная идея нового выборного закона. легитимность власти, основанную на мнении собст­венного населения – вот что было необходимо сохранить при констру­ировании нового политического пространства. Более того, необходимо было повышать легитимность именно региональных руководителей и формировать и у них, и у населения представления о том, что ответст­венность за ситуацию в регионе – в их собственных руках.

Так, кроме прочего, федеральный центр снимает с себя долю ответст­венности за конкретные регионы с их экономическими проблемами и непопулярными преобразованиями. Ведь у власти в регионе теперь будут люди, поддержанные и населением, и местными элитами. Тогда как ранее назначения губернаторов формировали представления по­дотчетности региональной власти только федеральному центру. Тем

самым, предположим, должна была стимулироваться социально­эко­номическая активность региональных элит.

и если на выборах 2012 года законодательно закрепленный «прези­дентский фильтр» остался «спящим», что очевидно говорит об «арби­тражной» позиции федерального центра, то вот местные власти свой муниципальный инструмент включили на всю катушку. рассмотрим его на примере Брянской области. кандидата в депутаты могли поддер­жать только депутаты и главы муниципальных образований, которые избирались на муниципальных выборах. Они должны собственноруч­но поставить свою подпись в подписном листе и указать дату и время проставления подписи. и число этих подписей должно составлять 7% от общего числа депутатов на Брянщине. Такой поддержкой кандидат должен заручиться как минимум в трех четвертях муниципальных рай­онов и городских округов области. и все подписи заверить нотариально (а если в маленькой деревеньке нотариуса и днем с огнем не сыскать, то заверять у главы поселения).

Что в итоге? Получили выгодную не федеральной, а прежде всего реги­ональной власти технологию сдерживания нежелательных кандидатов и некоторую преемственность в отношениях регионов и центра.

Можно предположить, что федеральная власть заинтересована в при­ходе новых «системных политических игроков», способных догова­риваться с местными элитами. но действующие региональные власти получили, пусть и навесив на себя новые риски, как социальные, так и политические, возможность блокировать нежелательных для себя оп­понентов региональных элит и «других варягов из центра».

Однако, пока «эти приспущенные федеральным центром «вожжи» за­ставляют местные элиты группироваться вокруг действующей реги­ональной власти, а оппозицию ­ сотрудничать с администрациями регионов и партией власти. Потому как сам по себе «муниципальный фильтр» содержит в себе мотив принуждения кандидатов договари­ваться с региональным административным аппаратом.

ибо, что такое за месяц собрать от 5 до 10% (на выборах в Брянской об­ласти 7%, то есть 241 подпись) подписей людей, которых ты никогда не видел?! кстати, порог в 7–10% был установлен именно в тех областях, где рейтинг губернаторов был относительно не высок (Брянская, нов­городская, рязанская области). Одним из публичных мотивов принятия

2120

Первые губернаторские Глава 1. Вспомнить всё!

«фильтра» было желание заставить кандидатов в губернаторы проехать по просторам выбранных территорий, завести знакомство с электора­том и проблемами поселений. к сожалению, механизм плохо реализу­емый. Такая схема требует больших затрат ресурсов. не реализованной осталась и возможность отсечения фиктивных, «технических» канди­датов.

Управлять этим самым муниципальным депутатским сообществом, как казалось, способна только региональная власть. Да и то скорее кулуарно. и тот, кто не договорился с депутатами сам, должен будет договориться с этой самой властью региона. А вот договорится или нет – вопрос. До­говорится – баланс власти будет сохранен. не договорится – застрянет в фильтре. Такова была простая аппаратная хитрость.

на практике же создавались открытые и скрытые предвыборные альян­сы, которые ограничили круг претендентов на губернаторское кресло (к этому пришли в Амурской и новгородской областях), либо велись пе­реговоры с серьезными конкурентами о неучастии в выборной гонке (Брянская и рязанская область). Обращает на себя внимание, что и при такой жесткой системе отбора кандидатов в губернаторы, провести вы­боры рискнули не везде.

Весной 2012 года, уже после старта политической реформы, но еще до вступления в силу нового выборного закона, 12 (!) из 17 губернаторов, подпадающих под действие принятого закона, были переназначены президентом (переназначения были начаты президентом Медведе­вым, а завершены президентом Путиным).

нетрудно предположить, что назначения эти были вызваны стремле­нием избежать потери управляемости в наиболее важных или наиболее сложных, с политической точки зрения, территориях. По всей видимо­сти, уверенность в подконтрольности и стабильности региональных элит была не слишком велика.

Выборы допустили лишь в пяти областях – самых простых в плане структуры региональных элит, и наименее привлекательных и неинте­ресных для федеральных финансово­промышленных групп. Выбирали в октябре 2012 года в основном в там, где результат был гарантирован (например, Белгородская область – поддержка населением савченко стабильно высока уже много лет), и тех, что просто имеют мало веса в общем раскладе сил – Брянская, новгородская и рязанская области.

как бы там ни было, в результате всех маневров и обсуждений, к пря­мым выборам оказались не готовы ни власть, ни оппозиция, которая хоть и требовала их возвращения, но не смогла мобилизовать «своих». Заглядывая вперед, заметим: сохранение в ряде регионов пусть слабых, но лояльных федеральному центру губернаторов, говорит о том, что организационные возможности оппозиции все еще недостаточны для успешного участия в политике.

«навалять в бока» правящей партии оппозиционеры много раз обеща­ли, но так и не смогли. и за примером лучше всего сходить в Химки. собрать своих сторонников и активистов, которых якобы были сотни тысяч, и отправить их из Москвы в Подмосковье, в поддержку к одино­ко воюющей в поле кандидату в мэры Химок Чириковой (пусть и ни­когда не являвшейся сильным оппонентом изначально, но «раздутую» перед началом компании до статуса «главной опасности» для власти), антисистемные оппозиционеры не смогли, а системные не пожелали.

рискнем предположить – еще и потому, что Чирикову очень технично заглушили, выставив ей в пару трэш­рокера. разъезжая на «танке», до­водя ситуацию до циркового абсурда, он наглядно демонстрировал из­бирателям, кто такие «выступающие против власти».

но это в Подмосковье. В некоторых провинциальных регионах местная власть была вообще не готова вести настоящую конкурентную выбор­ную борьбу, отчего и пыталась включить «имитационный сценарий», причем идя по пути наименьшего сопротивления. Ограничивая себя исключительно «бумажно­оформительской работой», чиновничий ап­парат той же Брянской области продемонстрировал всей стране, что не готов интенсивно работать. По сути, в распоряжении брянских чинов­ников были все финансовые, административные и законодательные возможности для организации полноценной и вполне управляемой кампании. Огромный ресурс! и как мы увидим из последующих глав, никто не сумел эти возможности толково использовать.