ВЕСТНИКПЕРМСКОГОУНИВЕРСИТЕТА

ISSN 2078-7898

Научный журналВыходит 4 раза в год

СерияФИЛОСОФИЯ. ПСИХОЛОГИЯ. СОЦИОЛОГИЯ

2012Выпуск 2 (10)

Учредитель: Федеральное государственное бюджетноеобразовательное учреждение высшего профессиональ-ного образования «Пермский государственный нацио-нальный исследовательский университет»

Founder: Federal State BudgetaryEducational Establishment of HigherProfessional Education «Perm StateNational Research University»

Серия «Философия. Психология.Социология» издается

философско-социологическимфакультетом Пермского

государственного национальногоисследовательского университета

с 2010 г.

Тематика статей серии «Философия.Психология. Социология» отражаетнаучные интересы специалистов в об-ласти социально-гуманитарного зна-ния. В публикуемых материалах рас-сматриваются актуальные проблемыфилософии, психологии и социоло-гии, обсуждаются результаты эмпи-рических исследований. Приоритет-ным правом на публикацию пользу-ются статьи молодых ученых.

Subjects of articles of a series «Philoso-phy. Psychology. Sociology» reflect sci-entific interests of experts in the field ofsocially-humanitarian knowledge. Actualproblems of philosophy, psychology andsociology are considered in publishedmaterials. Results of empirical re-searches are also discussed in the arti-cles. The papers of young scientists usethe priority right to the publication.

Издание включено в национальнуюинформационно-аналитическую

систему «Российский индекснаучного цитирования» (РИНЦ)

Журнал зарегистрирован вФедеральной службе по надзору

за соблюдением законодательствав сфере массовых коммуникацийи охраны культурного наследия

(ПИ № ФС77-39902от 19 мая 2010 г.)

Территория распространения —Российская Федерация

© ФГБОУ ВПО ПГНИУ, 2012

РЕДАКЦИОННАЯ КОЛЛЕГИЯГлавный редакторАлександр Юрьевич Внутских (профессор, докт. филос. наук)Заместитель главного редактораАлександра Юрьевна Бергфельд (доцент, канд. психол. наук)

ФИЛОСОФИЯВладимир Николаевич Железняк (профессор, докт. филос. наук, Пермь),Владимир Васильевич Ким (профессор, докт. филос. наук, Екатеринбург),Михаил Иванович Ненашев (профессор, докт. филос. наук, Киров), Влади-мир Вячеславович Орлов (профессор, докт. филос. наук, Пермь), СергейВладимирович Орлов (профессор, докт. филос. наук, Санкт-Петербург),Александр Владимирович Перцев (профессор, докт. филос. наук, Екате-ринбург)

ПСИХОЛОГИЯВиктор Дмитриевич Балин (профессор, докт. психол. наук, Санкт-Петербург), Асия Гарафовна Исмагилова (профессор, докт. психол. наук,Пермь), Елена Васильевна Левченко (профессор, докт. психол. наук,Пермь), Наталья Анатольевна Логинова (профессор, докт. психол. наук,Санкт-Петербург), Ирина Анатольевна Мироненко (профессор, докт. пси-хол. наук, Санкт-Петербург), Людмила Александровна Мосунова (профес-сор, докт. психол. наук, Киров), Александр Октябринович Прохоров (про-фессор, докт. психол. наук, Казань), Елена Евгеньевна Сапогова (профес-сор, докт. психол. наук, Тула)

СОЦИОЛОГИЯАнатолий Григорьевич Антипьев (профессор, докт. социол. наук, Пермь),Вячеслав Борисович Житенев (профессор, докт. филос. наук, Екатерин-бург), Евгения Анатольевна Когай (профессор, докт. филос. наук, Курск),Галина Ивановна Осадчая (профессор, докт. социол. наук, Москва), Вале-рий Германович Попов (профессор, докт. социол. наук, Екатеринбург),Татьяна Николаевна Юдина (профессор, докт. социол. наук, Москва)

Международный редакционный советДжорджио Де Маркис (профессор департамента аудиовизуальных комму-никаций и рекламы, Мадридский университет Комплютенсе, Испания),Стивен МакДауэлл (профессор, директор Школы коммуникации, Универси-тет штата Флорида, США), Майкл Рьюз (профессор философского факуль-тета, Университет штата Флорида, США), Дьёрдь Сарвари (доктор фило-софии, директор Neosys Organisational Developmental Consulting, Венгрия),Александр Строканов (профессор, руководитель департамента социаль-ных наук, директор Института русского языка, истории и культуры, государ-ственный колледж в Линдоне, Вермонт, США), Дмитрий Широканов (про-фессор, докт, филос. наук, акад. Национальной академии наук Беларуси,Минск, Белоруссия), Жига Кнап (профессор, докт. философии, Люблянскийуниверситет, Словения), Исаак Эберштейн (профессор социологии, заве-дующий кафедрой социологии, университет штата Флорида, США)

Адрес редакционной коллегии614990, Пермь, ул. Букирева, 15. Тел. +7(342) 2396-823.E-mail: fsf-nir@yandex.ru, dekanatfsf@psu.ru.Web-site: http://philsoc.psu.ru/science/nauchnyj-zhurnal-fsf.html

2

СОДЕРЖАНИЕ

ФИЛОСОФИЯ

Картезианская метафизика последнейчетверти XVII века

А.А. Кротов4

Cartesian metaphysics of the last quarterof XVII centuryArtem A. Krotov

Доктрина И. Канта: обеспечениеединства системы средствами

религиозной проблематикиИ.И. Иванова

11

The Kant doctrine: provision of systemintegrity with means of religious problemsIrina I. Ivanova

Различие как событие: возможностьмышления

С.В. Комаров18

Difference as being event: possibility ofthinkiningSergei V. Komarov

Отбор в неживой природе какэволюционный механизм ипроизводственный принципконвергентных технологий

«неоиндустриального» обществаА.Ю. Внутских

31

Selection at inorganic nature asevolutionary mechanism andmanufacturing principle of «neo-industrial»society’s nbic-technologiesAleksandr Y. Vnutskikh

Учение Альфреда Вебера обисторическом процессе

К.В. Прозументик47

Alfred Weber’s doctrine of historicalprocessKirill V. Prozumentik

Современный социум, труд и человек вконцепциях постиндустриального

обществаК.В. Патырбаева

53

Society, labor and subject of labor inconcepts of postindustrial societyKseniya V. Patyrbaeva

Универсальная характеристика вметафизическом проекте Г.В. Лейбница

А.С. Журавлева69

Universal characteristic in metaphysicalproject of G.B. LeibnizAlexandra S. Zhuravleva

Принцип историзма в философиинемецкого экзистенциализма

О.В. Самылов80

Principle of historicism in the philosophy ofgerman existentialismOleg V. Samylov

Физикалистский редукционизмРудольфа Карнапа

Д.П. Суровягин87

Physical reductionism of Rudolf CarnapDmitriy P. Surovyagin

О философских основанияхнаучной политикиД.С. Волковецкий

98About philosophical basisof scientific politicsDmitry S. Volkovectky

3

Анализ философских аспектовобщей свободы

А.С. Комаров105

Assay of philosophical aspects of commonfreedomAnton S. Komarov

ПСИХОЛОГИЯ

Позитивный потенциал одиночества вюношеском возрасте

Е.В. Неумоева-Колчеданцева112

Positive potential of the loneliness of youthpersonality growthElena V. Neumoeva-Kolchedantseva

Фрустрация игрового желания имотивация участников

многопользовательских компьютерныхролевых игр: эмпирические основания

для стратегий психологическогоконсультирования

С.В. Вайнштейн, А.С. Смирнова

121

Game wills frustration and motivation formmorpg: empirical basis for developmentof counselling strategiesSergey V. Weinstein,Anastasiya S. Smirnova

Арттерапевтические занятия ссупружескими парами, ожидающими

рождения ребенкаД.Г. Трунов

134

Arttherapy sessions for spouse pairsexpecting the child birthDmitry G. Trunov

СОЦИОЛОГИЯ

Глобализация: релевантностьидентичности и неопределенности

Р. Ризман140

Globalization: the relevance of identity anduncertaintyRudolf Rizman

Социальная динамика партикулярныхструктур и методология кластерного

подходаА.И. Лойко

151

Social dynamics of particular structuresand methodology of cluster approachAlexander A. Loiko

Мифическая составляющаякартины мира

А.И. Шафоростов159

The mythical world-view elementAlexander I. Shaforostov

Социальная польза музея для учащейсямолодежи: сущность и проблемы

Л.А. Хачатрян, А.А. Чернега 167

A social advantage of museum for studyingyouth: essence and problemsLyudmila A. Hachatryan,Artem A. Chernega

Информация для авторов Instructions for english speaking authors

ВЕСТНИК ПЕРМСКОГО УНИВЕРСИТЕТА2012 Философия. Психология. Социология Выпуск 2 (10)

Кротов Артем Александрович — кандидат философских наук, доцент, заместитель декана философского фа-культета; Московский государственный университет им. М.В.Ломоносова; umo@philos.msu.ru.

ФИЛОСОФИЯ

УДК 1(091)

КАРТЕЗИАНСКАЯ МЕТАФИЗИКАПОСЛЕДНЕЙ ЧЕТВЕРТИ XVII ВЕКА

А.А. КротовВ статье анализируется особый этап в развитии метафизики картезианской школы. Рассматриваютсяучения Ланьона, Феде, Лелевеля, показана их зависимость от философии Мальбранша. В работе отме-чаются общие черты названных учений, высказаны соображения о причинах утраты ими своих пози-ций.Ключевые слова: Мальбранш; Ланьон; Феде; Лелевель; картезианство; метафизика.

Метафизика картезианской школы на разныхэтапах ее развития характеризуется неповтори-мым своеобразием. Особый интерес представ-ляет практически неизученная в отечественнойисследовательской литературе философскаямысль представителей картезианской школыпоследней четверти ХVII столетия. Ее анализпозволит расширить, дополнив определеннымидеталями, современные представления о харак-тере историко-философского процесса Новоговремени. Идейные искания приверженцев кар-тезианской метафизики в названный периодпротекали под знаком влияния системы Мальб-ранша. В теоретическом наследии последнеговесьма важную роль играют теория окказио-нальных причин, концепция «видения вещей вБоге», учение о простоте божественных путей,проявляющихся в управлении сотворенныммиром. Принимая дуалистическую онтологиюДекарта и его рационалистическую методоло-гию, Мальбранш предлагает существенно инойподход к вопросу о природе психофизическоговзаимодействия. Отбрасывая представления опосредствующей роли шишковидной железы впроцессе взаимодействия души и тела, Мальб-ранш причиной их связи объявляет божествен-ную волю. С этой точки зрения подлиннойпричиной всего происходящего в мире высту-

пает Бог, в то время как видимые нами вещитрактуются как причины вторичные или окка-зиональные. В силу разнородности субстанцийМальбранш считает невозможным их естест-венное действие друг на друга; познание душойвнешних вещей рассматривается в подобномконтексте как созерцание их идей в божествен-ном разуме. В качестве важнейшей своей зада-чи Мальбранш рассматривал защиту религиисредствами философского разума.

К числу мыслителей картезианской школы,испытавших влияние Мальбранша, принадле-жит Франсуа де Ланьон (1650 — ок. 1706). Онродился в Бретани в графской семье, в 1678 г.переехал в Париж, где познакомился с Мальб-раншем. В 1679 г. Ланьон был принят как ма-тематик в состав Академии наук. Из Академиион был исключен в феврале 1686 г. В 1687 г.Ланьон принял сан священника, в 1697 он вхо-дил в число дипломатов, направленных Людо-виком XIV в Голландию для заключения Рис-викского мира. В своих «Размышлениях о ме-тафизике» (1678) он говорит о том, что по-строение названной науки должно начинаться сметодического сомнения. Фиксируя собствен-ные мысли, мы вправе задуматься об их приро-де. «Но, хотя бы я совсем не знал, ни каков ихсоздатель, ни каким способом они произведе-

А.А. Кротов

5

ны, я не могу сомневаться, что я их восприни-маю. Однако, чтобы воспринимать, нужно су-ществовать» [5, р.84]. От существования душиЛаньон переходит к бытию Бога, отстаивая он-тологический аргумент. Принимая учениеМальбранша о «видении вещей в Боге», Ланьонрассматривает проблему доказательства суще-ствования внешнего материального мира. Де-карт в данной ситуации ссылался на то обстоя-тельство, что Бог не может быть обманщиком, азначит, идея материи, воспринимаемая намиясно и отчетливо, «образуется в нас по поводувещей внешнего мира, которым она совершен-но подобна» [1, с.349]. Ланьон считает, чтоприведенный тезис не в состоянии помочь най-ти удовлетворительное решение проблемы ре-альности материальных тел. Ведь мы ясно иотчетливо никогда не воспринимаем сами ве-щи, но всегда только их идеи. «Однако имеетсябольшая вероятность, что существует протяже-ние вне меня, хотя бы я не мог этого доказатьбезусловно» [5, р.96]. Как и Мальбранш, Лань-он утверждает невозможность неопровержимо-го, достоверного доказательства бытия матери-альных вещей. Их реальность с точки зрениянашего ума «весьма вероятна», но все же сред-ствами одного разума не может быть безупреч-но доказана. Согласно Ланьону, только вера,превосходящая разум, позволяет безоговорочнопризнать существование внешних материаль-ных тел.

Следуя Мальбраншу, автор «Размышленийо метафизике» познание душ других людейсчитает возможным осуществлять по аналогии.По Ланьону, о других душах не дает представ-ление никакая идея, не позволяет о них судитьи внутреннее чувство. Если бы у нас была яс-ная идея другой души, мы могли бы легко вы-вести отсюда все ее свойства. Но такого знанияу нас нет. Ланьон говорит о том, что метафизи-ческие доводы приводят нас к выводу о бес-смертии духов. В уме нет ни высоты, ни шири-ны, ни длины, следовательно, он не слагаетсяиз частей, поэтому никогда не сможет изменитьформу. Таким образом, ум не способен к внут-реннему разъединению, т.е. не может погиб-нуть естественным путем. Не может ум быть

уничтожен и внешней силой, поскольку для то-го, чтобы это произошло, требуется столь жебесконечное могущество, какое необходимодля сотворения его. Следуя Мальбраншу, автор«Размышлений о метафизике» заявляет, что Богдействует всегда наиболее простыми путями.Подобное положение дел — следствие божест-венного могущества и мудрости. Невозможнодопустить, чтобы Бог, постоянный в своих по-велениях и простых действиях, пожелал что-либо создать только затем, чтобы вскоре своеже творение уничтожить. Бессмертная душа,согласно Ланьону, присуща человеку, но неживотным. Термин «душа», разъясняет фран-цузский мыслитель, может пониматься в двухсмыслах. Либо душой считается нечто духов-ное, либо телесное, позволяющее осуществлятьдвижения живому существу. Приписывать ду-шу животным можно лишь во втором из ука-занных смыслов. В пользу противоположнойпозиции говорит, казалось бы, то, что некото-рые животные способны узнавать и пониматьсвоих хозяев. Действительно, соглашаетсяЛаньон, подобные соображения заставляютпризнать наличие разума, но не у животных.Все происходящее в материальном мире со-гласно строгому порядку говорит о присутст-вии разума. Невозможно, чтобы согласованныедвижения происходили в силу случайных при-чин. Например, точно указывающие время часысвидетельствуют об уме, который, однако, на-ходится не в механическом корпусе. Точнотакже и поведение животных доказывает не на-личие у них бессмертной души, а лишь свиде-тельствует о безграничной мудрости создателя.Животные — всего лишь машины.

В наибольшей степени оригинальны один-надцатые «размышления» Ланьона. Они по-священы проблеме существования души до ипосле ее соединения с известным человеку поего здешней жизни физическим телом. ПоЛаньону, всесовершенное существо не имеетни прошлого, ни будущего, оно творит в вечно-сти. Сотворенный разум извечно зависит от Бо-га. Чем же он является до своего соединения стелом? «Я уверен, что я был мыслящим суще-ством, поскольку я существую только потому,

ФИЛОСОФИЯ

6

что я мыслю» [Ibid., p.119]. Воля Бога всегдаодна и та же, его действия просты и подчиненынебольшому числу повелений. Если наш разумсейчас соединен с телом, нужно признать, чтотакое положение дел соответствует его приро-де. Следовательно, Бог извечно предназначилчеловеческий разум к союзу с некоторым те-лом. «Я всегда был и всегда буду соединен стелом» [Ibid., p.120]. Правда, не с одним и темже, так как материальные объекты недолговеч-ны. Душе свойственно последовательное со-единение с различными телами. Данный тезис,по Ланьону, можно подтвердить следующимрассуждением. Протяжение делимо до беско-нечности и беспредельно. Бог изначально со-творил бесчисленное количество тел, предна-значенных к соединению с мыслящими суб-станциями. Если же души не способны к по-следовательной смене тел, нужно согласиться сбольшинством философов в том, что сформи-рованное должным образом тело принимаетвновь сотворенную духовную сущность. Такогорода вывод неприемлем, поскольку маловеро-ятно, чтобы Бог, использующий наиболее эф-фективные средства, постоянно умножал бысвои действия, извлекая из небытия различныемыслящие создания. По мнению Ланьона, не-постижима идея творения, согласно которойБог каждый момент творит заново различныесущности. Принцип простоты божественныхдействий подсказывает совсем другую идею:последовательное соединение сотворенного ра-зума с разными протяженными телами. Извеч-ный закон, установленный Богом, требует, что-бы всякое бытие сохраняло свое состояние.Коль скоро все известные нам сотворенныеумы связаны в той или иной степени с телами,нужно признать, что такого рода состояние дляних будет свойственно всегда. Было бы дажепротиворечием считать, что Бог способен отде-лить совершенно душу от тела: это значило быприписать ему противоположные устремления,взаимоисключающие решения. По Ланьону,помнить о своих пребываниях в прежних телахмы не можем. Память так или иначе связана сдвижениями «животных духов», с мозгом. Ко-гда ум теряет связь с конкретным телом, он те-

ряет и связь с мозгом, лишается возможностивспоминать о всех событиях, характеризующихсоюз с утраченной телесной оболочкой. В сво-ем стремлении последовательно развить защи-щаемый Мальбраншем принцип единообразияи простоты божественных действий Ланьонприходит к нехарактерной для его учителя идее«трансмиграции», переселения душ. В связи спроблемой существования внешних тел Мак-сим Шастен во многом справедливо отмечал,что Ланьон, следуя Мальбраншу, оказываетсядовольно близко к позиции Беркли, предвос-хищая ее [2, р.229].

Значительное влияние учения Мальбраншаиспытал также Рене Феде (1644–1716). Он ро-дился в городке Шатодан, учился в Париже, гдевошел в круг приверженцев картезианства. ВАнжере Феде получил звание доктора медици-ны. Несколько лет он проживал в Сомюре, в1692 г. становится мэром Шатодана. С 1699 г.он был членом-корреспондентом Академии на-ук. В своем главном труде «Метафизическиеразмышления» (1683) Феде, наряду с философ-скими, обсуждает также вопросы теологическо-го характера. «Размышления» Феде посвященыисследованию души, которое затрагивает до-вольно обширный круг проблем (в том числеэтических и политических). В отличие от сочи-нений многих других картезианцев, в трактатеФеде нет ссылок ни на необходимость приме-нения методического сомнения, ни на онтоло-гический аргумент, нет развернутого доказа-тельства существования материального мира.«Размышления» начинаются с обсуждения во-проса о происхождении души. Согласно Феде,всегда будут тщетны усилия человека припи-сать себе причину собственного бытия. Намхорошо известно, что каждый из нас существо-вал не всегда. Следовательно, свое происхож-дение мы должны возводить к существу болеедревнему и более могущественному, чем мысами. Внимательно изучая самих себя, мы от-мечаем слабость собственных сил. В нас самихнет никакого принципа, позволяющего сохра-нять непрерывное существование. Значит, не-которое высшее существо должно поддержи-вать наше бытие.

А.А. Кротов

7

Вслед за Мальбраншем, Феде защищаетучение о «видении в Боге». Поскольку дух мо-жет существовать, только если он мыслит, топричина нашего бытия должна быть и причи-ной нашего мышления. «Мои идеи или воспри-ятия... я их могу получать только от того, ктомне дает реальность» [5, p.136]. Причем Бог,источник наших восприятий, един, а не множе-ственен: так как душа неделима, не содержитмногообразных частей, то и ее создатель дол-жен быть един. Поскольку умопостигаемыеобъекты бесчисленны, верховное Существодолжно быть «бесконечным, необъятным и не-исчерпаемым». Оно не может заключать в себематериальную протяженность, иначе бестелес-ная душа не могла бы вступить с ним в контакт,получать от него идеи. Оно должно быть ра-зумным и свободным, иначе не смогло бы про-извести нашу душу. Оно должно быть вечным,неизменным и несотворенным. Верховное Су-щество не может пребывать в бездействии. Вего сущности можно различить три лица: Отец,Сын, Святой Дух. Божественные лица не суще-ствуют в отрыве друг от друга. Отец с необхо-димостью порождает Сына, который выступаетвечным Словом, жизнью Отца, Святой Дух«есть соответствие и сущностное единство От-ца и Сына» [Ibid., p.144]. Бог, будучи неизмен-ным, изначально определил порядок всех ве-щей.

Как и Мальбранш, Феде настаивает на про-стоте божественных действий. Материальныймир, сущность которого составляет протяжениев длину, ширину и высоту, содержит бесчис-ленное количество различных частей, делимыхдо бесконечности. Каждое тело способно кмножеству изменений. Его положение средидругих тел позволяет ему вступать в многооб-разные внешние отношения. Но в конечномсчете именно Создателю тела обязаны возмож-ностью движения. Движущая сила, настаиваетФеде, неотличима от силы, производящей ве-щи. «Чтобы познать мой долг, и к чему я пред-назначен, нужно изучить мою природу» [Ibid.,p.151]. Внимательный анализ природы душипоказывает, что она является мыслящей вещью,неделимой, проницаемой для «Отца света»,

способной вступать с Ним в контакт. «Все моедействие состоит в мышлении. Мысль есть мояжизнь: я не могу существовать без мышления»[Ibid., p.152]. Создатель предоставил человекусвободу, чтобы он мог заслужить счастье. Богтворит вещи по вечному образцу и их совер-шенство состоит в соответствии этому образцу.Поскольку могущество Бога беспредельно, арешения неизменны, душа не должна боятьсявозможного уничтожения. Бог действует сво-бодно, производя творения: не следует думать,что мы созданы согласно некоей необходимо-сти. Если бы Создатель творил нас по необхо-димости, мы были бы вечными, неизменными,неподвижными. Иными словами, по своимсвойствам мы не отличались бы от Бога. Мно-жество восприятий образуют в уме последова-тельность, которая позволяет измерять нашудлительность. «Последовательная длительностьесть реальность существа конечного, изменчи-вого и зависимого» [Ibid., p.138].

Душа имеет весьма тесную связь с некото-рым телом, машиной, функции которой нахо-дятся в соответствии с восприятиями ума. По-скольку союз души и тела установлен Богом,человек не вправе по своей воле его разрушать.Более того, человек обязан заботиться о своемтеле, насколько это в его власти. В его обязан-ности входит также забота о детях, их защита ивоспитание. Человек должен стремиться пре-бывать в мире с окружающими, естественныезаконы не могут поощрять истребление себеподобных. Насколько возможно, человек обя-зан поддерживать и облегчать труд ближних.Вместе с тем всегда оправданна защита от вра-гов, угрожающих нашей жизни. Правда, не вся-кие средства защиты допустимы. Бог не желает,чтобы врагам наносился вред сверх необходи-мого. Земные условия требуют от человекаусилий для поддержания своего существова-ния. Естественный закон говорит о справедли-вости использования плодов собственного тру-да. Право собственности вытекает из естест-венного закона.

Материальные блага должны передаватьсяпо наследству, поскольку дети, в силу естест-венного закона, получают средства существо-

ФИЛОСОФИЯ

8

вания от родителей. В то же время необходимопомнить, что земные блага созданы для удобст-ва человеческого рода, поэтому следует забо-титься о бедных. Обладая от рождения различ-ными темпераментами и склонностями, людиобъединялись для взаимной защиты от неспра-ведливых враждебных притязаний окружаю-щих. Таково происхождение городов и об-ществ. Многообразные настроения и интересыобъединившихся людей порождали разногла-сия, что побудило их избрать для общего руко-водства и разрешения споров из своей средынаиболее мудрых и смелых. Верховная власть,по сути, в момент своего появления была вы-борной.

Феде предусматривал право каждого граж-данина избрать для проживания то общество,которое ему кажется наилучшим. Люди неимеют абсолютной власти над своими детьми,рождающимися свободными, поэтому, достиг-нув зрелости, каждый волен искать для себясамой привлекательной доли. К военным дей-ствиям против других стран, по мнению Феде,глава государства может прибегать лишь в слу-чае крайней необходимости. Вообще действия-ми правителей всегда должен руководить ра-зум. Счастье каждого человека напрямую зави-сит от Бога. Бог — «единственное благо» души.Зло, по мнению Феде, недостаток добра.«Мой создатель, представляя мне все, что дляменя воспринимаемо, сам является умопости-гаемым и созерцаемым объектом» [Ibid., p.140].Поскольку действие души заключается в мыш-лении, ее совершенство связано с ясностью ичеткостью ее идей. Счастье же неотделимо отсовершенства. Наивысшее достоинство, совер-шенство мыслям придает созерцание Бога.«Очевидно, что я могу быть очень счастливым,только созерцая высшее Существо, восхищаясьего могуществом, любя его доброту, и покло-няясь его величию» [Ibid., p.169]. Вполне вовласти человека сделать себя счастливым, на-правляя должным образом усилия души. Рав-ным образом можно сделаться несчастным,устремляясь к тому, чего следует избегать.Придавая чрезмерное значение темным, неоп-ределенным, смутным идеям, мы отдаляемся от

нашего создателя. Вне «Отца света», заклю-чающего в себе все умопостигаемые объекты,только мрак и пустота. «Абсолютная истинаесть несотворенная и независимая реальность.Относительная истина есть соответствие творе-ния с образцом создателя» [Ibid., p.156]. Перво-родный грех — причина «беспорядка» в душе.Обладая свободой воли, человек избрал темно-ту, заблуждение, смешение, беспорядок. Пре-доставленный самому себе, он навсегда осталсябы в таком жалком состоянии. Восстановлениечеловеческой природы произошло благодарявоплощению божественного Слова. «Я начи-наю дышать. Вечное Слово…это оно возвраща-ет мне свет, который я вижу; это оно дает мнеэти ясные идеи» [Ibid., p.185]. К спасениюпредназначены избранные души, число кото-рых установлено Богом изначально. Если жесреди различных поколений людей встречают-ся недостойные нарушители божественного за-кона, они не могут повлиять на количество из-бранных, так как должны считаться «за ничто».Число избранных не может быть бесконечным,поскольку его нельзя мыслить без противоре-чия применительно к земным поколениям лю-дей. Выполнение божественного плана относи-тельно избранных завершит движение поколе-ний. Созерцая Верховное существо, избранныебудут наполнены вечной радостью. В загроб-ном мире люди вновь облекутся в плоть, прав-да, весьма отличную от земной. Тела избран-ных должны быть более совершенными и про-зрачными, чем их земные аналоги. Отвержен-ные, приговоренные к вечному мраку, должныполучить непроницаемые, очень несовершен-ные тела. Феде настаивает на том, что загроб-ная судьба избранных не может быть совер-шенно одинаковой. Сообразно различию заслугнеизбежно неравенство в итоговом состоянии.Но это неравенство будет сводиться к разли-чию в степени ясности идей. «Неравенство яс-ности не вызовет ни печали, ни зависти у из-бранных» [Ibid., p.191]. В любом случае идеи,воспринимаемые в загробной жизни, будут на-много более ясными, чем те, с которыми мысталкивались в ходе земного существования.

А.А. Кротов

9

Феде не пытался слепо следовать Мальб-раншу. В своем трактате он не выступает собоснованием и защитой окказионализма, неподдерживает мнения ораторианца о смутностипознания души. Согласно свидетельству аббатаКатлана, Феде вместе с Ланьонон, Режи, Шев-резом, Вардом, Корбинелли обсуждал возмож-ность подготовки издания, содержащего крити-ку некоторых, казавшихся им неприемлемыми,идей Мальбранша [4, p.342-343]. Правда, этопредполагаемое издание так и не было пред-ставлено читающей публике.

Анри Лелевель (1655–1705) некоторое вре-мя состоял членом Оратории, покинув ее ряды,преподавал в Париже философию и историю. Всвоем труде «Истинная и ложная метафизика»(1694) он вмешивается в полемику Режи (выра-зитель определенных эмпирических тенденцийвнутри картезианской школы) и Мальбранша,активно защищая идеи последнего. Лелевельконстатирует, что некоторые пытаются опро-вергать картезианскую философию, не вникая вее основания, другие же разрушают, стремясьее сохранить. Критикуя воззрения Режи, он ут-верждает, что материя не может служить об-разцом для идеи протяженности. «И я егоспрашиваю, каким будет образец или архетиппротяженности? Как Бог ее сотворил, не созер-цая архетипа? Действует ли Бог, не зная, что онделает? И мы, каким образом мы знаем, что ма-терия непроницаема и делима до бесконечно-сти, безо всякого испытания этого, если не по-тому, что идея, которая нам ее представляет,есть ее совершенный образец...?» [6, p.4-5].Достоверные научные положения и истины ре-лигии опираются на неизменные идеи. «Нотщетно господин Режи старается погасить есте-ственный свет, он всегда будет открывать каж-дому из нас истины, которые, как вполне по-нятно, Бог не может совсем не видеть; законы,которым, как вполне понятно, он не может неследовать и которым все умы обязаны подчи-няться» [Ibid., p.46-47]. Фактически Лелевельотстаивает концепцию «видения вещей в Боге».Далее, по его мнению, у человека нет яснойидеи, связанной со словом «могущество». Рас-суждая об источнике происхождения «ошибок

господина Режи», Лелевель утверждает: «когданастроены в пользу мнения, что “объект, пред-ставленный уму, когда созерцают протяжен-ность, есть сама протяженность или материя”:и когда из этого делают незыблемый принцип,то невозможно избежать крайностей Спинозы»,отождествлявшего Бога с субстанцией Вселен-ной [Ibid., p.87]. Режи смешивает душу и тело; сгносеологической точки зрения, местопребыва-ние души — божественный свет: «…чтобы от-крыть местопребывание души, нужно лишь по-размыслить над тем, что имеются истины, ко-торые равным образом известны всем умам.Так как отсюда следует, что есть общий длявсех объект, который их проникает и которыйих просвещает, что этот объект есть субстанци-альный свет, что он чисто умопостигаем и, какследствие, — единственная вещь, которая мо-жет охватывать умы» [Ibid., p.103]. Этот беско-нечно превосходящий нас умопостигаемый мир— «страна истины и справедливости», откудамы получаем «все наши знания». Лелевель на-стаивает на необходимости разграниченияощущений и ясных идей. Режи, по его мнению,напротив, смешивает «темноту ощущения с яс-ностью познания» [Ibid., p.151]. Характерно,что Лелевель полемизирует с установками эм-пиризма, приводя соображения теологическогоплана. Если о предметах судят только на осно-вании ощущений, им с необходимостью припи-сывают власть делать людей счастливыми и не-счастными посредством получаемого удоволь-ствия или боли. В результате «мы их боимся,мы их любим, мы к ним привязываемся и, та-ким образом, мы на них переносим славу, кото-рая принадлежит только Богу: это источникбеспорядка в мире» [Ibid.]. Доводы Режи про-тив «некоторых мнений» Мальбранша Леле-вель именует «жалким опровержением». От-стаивая учение Мальбранша, Лелевель предос-тавляет «господину Режи, который имеет стольясную идею своей души, доказывать посредст-вом этой идеи, но не шутливой индукции, чтоимеется некоторая другая вещь, с которой душаможет иметь непосредственное и более совер-шенное соединение, чем с Богом» [Ibid., p.159].

ФИЛОСОФИЯ

10

В целом же можно сделать вывод о том, чтопредставителей картезианской метафизики по-следней четверти ХVII в. характеризует при-верженность онтологическому дуализму и ра-ционалистической методологии, критическоеотношение к сенсуализму, интерес к проблемамтеологии и склонность использовать аргумен-тацию из ее области при решении философскихвопросов. Окказионализм Мальбранша далеконе всегда привлекает внимание его последова-телей, в отличие от сформулированной им тео-рии «видения вещей в Боге». Именно названнаятеория в определенной степени объединяет ихи нередко трактуется ими как продолжение ав-густинианской линии рассуждений. Без пре-увеличения можно утверждать, что гносеоло-гические идеи Мальбранша существенно видо-изменили вектор развития картезианства. Ко-нечно же, глубокое влияние Мальбранша наразвитие картезианской школы не означает, чтовсе ее последующие представители принимаютего учение. На рубеже XVII — XVIII вв. про-должают публиковать труды, отмеченные воз-действием картезианских идей, но отнюдь ненаходящиеся в орбите влияния построений ора-торианца (см., например, [3]). Но все-таки не

этот вектор возобладал во французской фило-софской культуре XVIII в. Влияние со стороныпрогрессировавшего естествознания, концеп-ций философского эмпиризма, определенноеотражение в теоретической сфере социальныхконфликтов эпохи способствовали формирова-нию и широкому распространению просвети-тельских идей. Метафизические же теории,стремившиеся сохранить свою связь с теологи-ческой аргументацией и проблематикой, в «векПросвещения» утрачивают свои позиции.

Список литературы:

1. Декарт Р. Сочинения, М.,1989, Т.1.2. Chastaing M. L`abbé de Lanion et le problème

cartésien de la connaissance d` autrui // Revue phi-losophique de la France et de l`étranger 1951 № 4-6.

3. Dupuy du Grez B. Traité sur la peinture. P., 2011.4. Malebranche N. Oeuvres completes // ed. par

A.Robinet. P., 1961 T.XVIII.5. Lanion F. Méditations sur la métaphysique & Fédé

R. Méditations métaphysiques |// ed.de J.-C. Bar-dout. Paris, Vrin 2009.

6. Lelevel H., La vraye et la fausse métaphysique,Rotterdam, 1694.

CARTESIAN METAPHYSICS OF THE LAST QUARTER OF XVII CENTURYArtem A. Krotov

Moscow State University, Faculty of Philosophy; 27-4, Lomonosovsky prospekt, Moscow, 119991, Russia

In the article the special stage in development of Cartesian metaphysics is analyzed. Lanion, Fede, Lelevel'sdoctrines are considered, their dependence on Malebranche's philosophy is shown. In the work the commonfeatures of the called doctrines are noted and made some observations why did they lose their positions.Key words: Malebranche, Lanion, Fédé, Lelevel, сartesianism, metaphysics

ВЕСТНИК ПЕРМСКОГО УНИВЕРСИТЕТА2012 Философия. Психология. Социология Выпуск 2 (10)

Иванова Ирина Ивановна — профессор кафедры философии науки, Кыргызско-Российский Славянский уни-верситет; Кыргызстан, 720000, Бишкек, ул. Киевская, 44; ivanova_ii@mail.ru.

УДК 12(091)

ДОКТРИНА И. КАНТА: ОБЕСПЕЧЕНИЕ ЕДИНСТВА СИСТЕМЫСРЕДСТВАМИ РЕЛИГИОЗНОЙ ПРОБЛЕМАТИКИ

И.И. ИвановаВ статье проводится анализ кантианства как целостной системы, предпринятый в контексте историко-философского развития Европы и России. Особое внимание уделяется соотношению кантианства ифейербахианства, показывается, какое место занимала религиозная проблематика в этих учениях. Болеетого, показывается, что выделение секулярной линии философско-религиозных исследований происхо-дит именно в кантианстве. В итоге делается вывод, что систематичность Кантовой доктрины обеспечи-вается исключительно за счет религиозной проблематики.Ключевые слова: кантианство; неокантианство; систематичность философии; философия религии; ре-лигиозная философия; секуляризация сознания; сакрализация антропологии; философская антрополо-гия; антропологизация философии; фейербахианство.

Тот факт, что в истории философии И. Кант неотносится к числу малоизвестных, маловлия-тельных или полузабытых личностей, никак невлияет на действительное отношение к его на-следию в России. Само же это отношение, ха-рактеризуемое периодическим оживлением ин-тереса к фигуре мыслителя исключительно состороны специалистов-философов, в целомможно оценить как индифферентное. Что каса-ется упомянутого оживления интереса, то тако-вое обычно наблюдается в связи с очереднымюбилеем родоначальника классического не-мецкого философствования (как, например, в1984, 1994 и 2004 г.), когда в ходе переизданияего трудов [13] и посвящения ему каких-либодиссертационных исследований [16] создаетсяотнюдь не лишний повод продемонстрироватьсвое приобщение к всемирному философскомупроцессу. В самом деле, если говорить именноо российской философской культуре, то идеикантианства в ней — несмотря на то что И.Кант когда-то даже был избран в Петербург-скую академию наук — традиционно занималивесьма незначительное место, и среди сколько-нибудь известных русских кантианцев, привсем богатстве русской философии, сразу жеудается вспомнить лишь А.И. Введенского иИ.И. Лапшина. Правда, после более напряжен-

ного вспоминания можно назвать уже и П.Д.Юркевича, Н.О. Лосского, Н.А. Бердяева, С.Л.Франка, С.Н. Булгакова, Л.М. Лопатина, П.А.Флоренского, Г.И. Челпанова, а также П.Б.Струве, П.И. Новгородцева, Б.В. Яковенко,Ф.А. Степуна, С.И. Гессена, Г.Д. Гурвича, А.Белого, однако, как справедливо заметил в своевремя В.Ф. Асмус, строгим кантианцем в Рос-сии мог быть признан только А.И. Введенский[1; 2, с. 441; 25].

Если же говорить о российской кантиане вцелом, то ее итоги были особым образом под-ведены на состоявшемся в феврале 2004 г. со-вместном заседании сектора истории филосо-фии и сектора этики ИФ РАН, которое былопосвящено 200-летию со дня смерти немецкогофилософа. Там, в частности в выступленииакадемика А.А. Гусейнова, отмечалось, что ссередины 60-х гг. минувшего века не простоувеличилось количество российских исследо-ваний об И. Канте, а ни много ни мало как «ме-сто Гегеля стал занимать Кант», в то время как«традиционно академическая философия в Рос-сии развивалась под влиянием Гегеля». Что ж,начало такой смены философских программ вРоссии, равно как и создание в свое время са-мой системы И. Канта, вполне допустимо при-знать своеобразным «коперниканским поворо-

ФИЛОСОФИЯ

12

том», вот только вряд ли допустимо согласить-ся с А.А. Гусейновым в объяснении причинданного переворота. А поскольку упомянутыепричины почти полностью сводились только ксоциальным факторам (изменению «социально-политических приоритетов») и в силу своейуниверсальности оказывались подходящимидля объяснения чего угодно (и одновременноне годились ни для чего), то с их помощью врядли получалось возможным объяснить то весьмасущественное обстоятельство, которое в своевремя было тонко подмечено большим знато-ком истории философии и первым в Россиидействительным философом В.С. Соловьевым:«Кант... — основатель философского крити-цизма, представляющего главную поворотнуюточку в истории человеческой мысли, так чтовсе развитие философии если не по содержа-нию, то по отношению мысли к этому содер-жанию должно быть разделено на два периода:до-критический (или до-кантовский) и после-критический (или после-кантовский)» [20, с.441].

В самом деле, изменений «социально-политических приоритетов» и в России, и наЗападе случалось немало, а решительный пово-рот в сторону Канта произошел с таким неве-роятным запозданием только в российском ин-теллектуализме. Очевидно, должны быть — идействительно есть — в философии такие ос-нования ее развития, которые обладают сугубоимманентным характером. Что касается факто-ров социально-политического порядка, то к та-ковым их отнести никак нельзя. Тогда что жеименно, какие качества самой кантианской сис-темы заставили переориентироваться русскуюфилософскую мысль в разных ее вариантах —и советском, и эмигрантском, и синкретично-синергийном, — чтобы стать, наконец, «после-критической»? Поиск ответа здесь не прост,особенно если учесть и тот фактор, что для фи-лософии как формы общественного сознаниясамо существо имманентности весьма относи-тельно, и «уже тот факт, что идея, сформулиро-ванная мыслителем прошлого, воспринимаетсяи используется человеком иного времени, инойисторической эпохи, настоятельно требует пе-

ресмотра ее, с тем чтобы она могла стать ча-стью идейного комплекса, способного отвечатьнастоятельным потребностям настоящего вре-мени» [5, с. 6], и, конечно, то обстоятельство,что «анализ системы Канта как целого, в той ее“прекрасной гармонии”, которая возникла изпротивоположных стремлений ее гениальногоавтора и обусловила колоссальный творческийпотенциал системы, обнаруживает логическуюнеобходимость выйти за ее пределы» [5, с. 8].Думается, специфическая способность доктри-ны И. Канта «отвечать настоятельным потреб-ностям настоящего времени» в первую очередьи заключает в себе необходимую подсказку.

И здесь достаточно вспомнить, какимиименно событиями для мира философии и ка-кими именно его проблемами отмечены упомя-нутые 1960-е гг. А это окончательная утратаклассического облика философии, выразившая-ся главным образом в кардинальной ее антро-пологизации. Что касается европейской фило-софии, то данный процесс антропологизации,кстати, также можно рассматривать в качественекоего «коперниканского поворота». Причемследует заметить, что, хотя «виновниками» та-кого положения вещей объявляется целый ком-плекс идей и течений — «философия жизни»,экзистенциализм, «философская антрополо-гия», философия психоанализа, герменевтиче-ская феноменология и т.д., — наибольшая «ви-на» утверждается за учением М. Шелера. Меж-ду тем сам М. Шелер полагал своим на этомпути предшественником Л. Фейербаха, кото-рый, действительно, и должен считаться в ев-ропейской философии родоначальником нетолько «антропологического материализма»или вообще антропологической линии, но ивсего антропологического — «коперниканско-го» — поворота. Если при этом воспользовать-ся гегелевской терминологией, то вполне до-пустимо оценить рассматриваемый антрополо-гизм как специфическое для европейской ду-ховности абсолютное самосознание, а «соглас-но Гегелю, после Декарта давно уже в новоев-ропейской мысли ходит Дух истины, т.е. духабсолютного самосознания...» [19, с. 6], кото-рый, добавим, ничуть не теряет своего значения

И.И. Иванова

13

оттого, что сами европейцы как-то не особеннозаметили его приход. В этом они, надо сказать,ничуть не лучше поминаемых тем же Г.В.Ф.Гегелем иудеев, которые перемудрили самихсебя. И с ними, «таким образом, происходит то,что произошло с иудеями, среди которых ходилдух, а они его не заметили» [8, с. 477]. Кстати,совершенно в таком же, сакрализированном ра-курсе рассуждал и Л. Фейербах: «Тайна теоло-гии заключается в антропологии...» [23, с. 114],«Низводя теологию к антропологии, я возвы-шаю антропологию до теологии, подобно хри-стианству, которое, унизив бога до человека,сделало человека богом...» [24, с. 22-23].

Фейербахианская антропологизация евро-пейской философии на сегодня выглядит болееили менее признанным фактом. Но отнюдь нетаковым, между тем, выглядит ее тесная ассо-циированность с теологическим, т.е. религиоз-ным, сознанием. Иными словами, то обстоя-тельство, что повышенная ориентированностьсовременного философствования на антрополо-гизм неизменно сопровождается его сакрализа-цией, в должной мере пока еще не оценено (и вданном случае не очень-то и важно, что именноиз них является причиной, а что — следстви-ем). В то же время нельзя не заметить достиже-ния наиболее значительных успехов в исследо-вании человека и его существа как раз в техфилософских течениях, которые так или иначе— в религиозном, религиоведческом ли плане— сконцентрированы на интересе к религии.Тем не менее даже Л. Фейербах не был в такомрелигиозно-религиоведческом ряду европей-ских философов-антропологов первым (хотя,повторимся, наиболее значительным и ярким,что и позволяет считать родоначальникомименно его). Действительно первой такой фи-гурой значимого масштаба (и неслучайно пер-вой, если учесть сам факт зарождения немецко-классической философской традиции) стал все-таки И. Кант, для которого человек — «наибо-лее важный предмет в мире ...поскольку он естьсобственная последняя цель» [12, с. 138].

В этом плане можно вполне согласиться сакцентами, расставленными на упомянутомвыше заседании сектора истории философии и

сектора этики ИФ РАН. А говорилось там, в ча-стности, о том, что И. Канта, у которого хотя ине было секуляристской преднамеренности,следует, однако, считать участником процессасекуляризации, поскольку религия у него осно-вывается на морали, а не мораль на религии.При этом социально-исторические условия, вкоторых формировалось и формулировалоськантианство, определялись тенденциями секу-ляризации к моральной и правовой анархии, вто время как Реформация, допустив режим сво-бодной экзегетики, поставила под вопрос авто-ритарно-патриархальную традицию. В резуль-тате возникло множество противоборствующихморальных кодексов, а анархия моральныхнорм дополнилась нормативной эклектикой:религиозные, этические, правовые нормы, тре-бования обычая вменялись человеку в равноймере и таким образом регламентировали всюего жизнь. Именно в этой ситуации И. Кантвыдвинул категорический императив как кри-терий оценки множества норм, исходя из фило-софской веры в то, что совесть и разум помогутоткрыть закон нравственно должного. И имен-но в строгом следовании моральному законуувидел он стимулы к религиозному и одновре-менно антропологическому возрождению.

Так вот, оказывается, каким образом «идея,сформулированная мыслителем прошлого, вос-принимается и используется человеком иноговремени, иной исторической эпохи...» [5, с. 6].Все дело в обостренной актуализации и непре-ходящей современности тех духовно-антропологических задач, которые человекпривык решать через выражение своего отно-шения к религии. Что касается России, то ре-шение духовных задач именно через связь ре-лигии и антропологии (связь, трактуемую са-мым невероятным и самым неожиданным обра-зом) будет для нее актуальным, кажется, все-гда. Отсюда, например, извечно русское сме-шение религии и философии, и отсюда же на-правляемая извечным поиском духовных идеа-лов смена философских ориентиров: то бёмизм,то шеллингианство, то гегельянство, то фейер-бахианство, то кантианство, то вдруг марксизм.При этом русскому духовному сознанию, не

ФИЛОСОФИЯ

14

желающему растворяться в метафизическойумозрительности, важно было то, что «для...Канта, Гегеля, Фейербаха “философская ре-лигия” никогда не была самоцелью, она выпол-няла сугубо прагматические функции...» [16, с.140]. А поскольку в современной России про-блемы обретения национального духа и возро-ждения духовности нации, слившись в одну,требуют для своего решения исключительнопрагматического подхода, то совсем не удиви-тельно, что такая, казалось бы, академическаязадача, как дифференциация философии рели-гии и религиозной философии, обрела длястраны чисто практический характер — требо-вание определить отношения между религио-ведением и теологией (в российском варианте— богословием).

И хотя на этот раз никто из доморощенныхидеологов для основательности производимогодуховного обретения не обращается за помо-щью к философии (не философия преобладаетв общественном сознании сегодняшней Рос-сии), однако без нее обойтись не получается. Аэто значит, что в который раз возобновляетсяпоиск соответствующих образцов-ориентиров,с тем, правда, отличием от предыдущих эпох,что движение к большинству из них уже апро-бировано и, по тем или иным причинам, при-знано для русского ума неподходящим. Из ори-ентиров-классиков здесь остался, кажется,только И. Кант, философия которого привлека-тельна не столько вследствие того, что широ-кими интеллектуальными кругами все еще неосвоена, сколько благодаря тому, что эта фило-софия, казалось бы, заключает в себе изрядныйресурс религиозности, причем религиозностивесьма своеобразной. При этом совершенно неберется в расчет, что еще совсем недавно ивполне научно была обоснована «несостоя-тельность попыток религиозной интерпретациифилософии религии Канта и использование ее вцелях религиозной апологетики» [16, с. 10]: вочередном российском водовороте идеологий,религий и философий в очередной раз объявле-на кампания по пересмотру духовных ценно-стей, а значит, и Кантова учения.

Между тем вспомним традиционные, став-шие уже хрестоматийными оценки учения не-мецкого классика [3; 4; 18; 10, с. 43-104]. А это,безусловно, деление всего творчества И. Кантана так называемые «докритический» и «крити-ческий» периоды (с признанием наибольшейзначимости периода «критического» [17]). Этотакже сосредоточенность, в качестве избранно-го предмета философствования, главным обра-зом на познании: «И все же Кант сделал вели-кий и важный шаг тем, что он подверг рассмот-рению познание» [8, с.477]. Это, конечно же,возведенный в принцип критицизм и столь жепринципиальный априоризм, деление мысли-тельной способности человека на рассудок иразум и признание заведомой антиномичностипоследнего, различение трансцендентного итрансцендентального. Например: «Кант напи-сал после критики теоретического разума кри-тику практического и критику эстетическогоразума, и лишь три этих великих труда в своейсовокупности составляют его философию вовсей ее полноте» [7, с. 116]. Это, кроме проче-го, указание на «вещь-в-себе» и ее непознавае-мость, а еще провозглашение примата практи-ческого разума над теоретическим, но с низве-дением (или возведением?) этого самого прак-тического разума только до уровня моральногосознания, а того, в свою очередь, — всего лишьдо некоего универсального долга: «Поступайтак, чтобы максима твоей воли могла в то жевремя иметь силу принципа всеобщего законо-дательства» [13, с. 409]. Это, наконец, обычновыдвигаемые как более частный момент док-трины И. Канта опровержения томистских (и,кажется, вообще любых) доказательств бытияБожия, но произведенные только для того, что-бы раз и навсегда вывести религию из-под вся-кой критики: «Он поступил здесь почти так же,как один мой приятель вестфалец, которыйразбил все фонари на улице... в Геттингене и,стоя в темноте, держал нам длинную речь опрактической необходимости фонарей, которыеон разбил лишь с той теоретической целью,чтобы доказать нам, что мы без них ничего ви-деть не можем» [9, с. 113]. И это, опять же,знаменитый антропологизм: «“Антропология спрагматической точки зрения” (1798) — по-следняя работа, изданная самим Кантом. Здесь

И.И. Иванова

15

он как бы подводит итог размышлениям о че-ловеке и вообще всем своим философским раз-мышлениям. Это завершение пути. И одновре-менно начало: начинать изучение философииКанта целесообразно именно с“Антропологии”. Читатель должен как бы пус-титься в путь, обратный движению мысли Кан-та. В конце его окажется “Критика чистого ра-зума”. Уже первый взгляд, брошенный на“Антропологию”, говорит о совпадении струк-туры этого произведения с общей системойкантовской философии. Главная часть книгираспадается на три раздела в соответствии стремя способностями души: познанием,“чувством удовольствия и неудовольствия” испособностью желания. Именно эти три спо-собности определили в свое время содержаниетрех кантовских “Критик”» [10, с. 101].

Несмотря на хрестоматийность,«…опасениям Канта — оказаться не понятым— суждено было сбыться... В силу названных иряда других причин к кантианству в строгомсмысле слова можно отнести лишь сравнитель-но небольшое число комментаторов, составите-лей примечаний и словарей... По этим же при-чинам в исследовательской литературе исполь-зуются термины “полукантианство” или“посткантианство”... Во 2-й половине 19 в. поя-вилась довольно многочисленная плеяда тек-стологов и издателей наследия Канта... дея-тельность которых во многом способствовала...возникновению и развитию неокантианства идругих философских школ и направлений, такили иначе ориентированных на идеи Канта»[11, с. 212]. И здесь особое внимание следуетобратить на это самое «так или иначе», по-скольку именно сейчас стало предельно ясно,что кантианства как такового не сложилось.«Современный идеализм, экзистенциализм илогический позитивизм, критически переос-мысливая философию Канта, по-своему подо-шли к решению проблем, которые он сформу-лировал. Либеральная теология либо следовалаза Кантом, делая акцент на этическом аспектерелигии, либо опиралась на идеи Шлейермахе-ра, который пытался обойти вопросы, постав-ленные Кантом, и основывал теологию на рели-гиозном чувстве» [6, с. 552]. Имеется, такимобразом, всякого рода полу-, пост-, нео- и даже

постнео-, но никак не собственно кантианство.При этом версий того, каким является подлин-ное кантианство, насчитывается такое множе-ство, что остается лишь, по аналогии с утвер-ждением А.Н. Уайтхеда относительно ролиПлатона в европейской философии, заявить:все современное философствование — это теили иные комментарии к Канту. И данное заяв-ление, если вспомнить цитированное выше вы-сказывание В.С. Соловьева, отнюдь не являетсянатяжкой. Но именно комментарии, не болеетого («не более того» даже в тех случаях, когдадля какого-нибудь мыслителя они становятсяпричиной создания собственной, подчас ориги-нальной доктрины).

Вопрос, между тем, остается. В самом деле,в чем именно заключается системообразующееоснование Кантовой философии? Неужели дей-ствительно лишь в критицистком отношении кпознавательной способности человека? Тогдапочему любая связанная с познанием проблемафокусируется у И. Канта на практическом ра-зуме, который, в конечном счете, концентриру-ется на морали, в то время как, по утверждениюсамого немецкого философа, «мораль неизбеж-но ведет к религии» [15, с. 263]? Не можем жемы, действительно, в оценке И. Канта игнори-ровать его самого и не видеть заявленного импризыва к гносеолого-этико-религиозномуединству: «...моральный закон через понятиевысшего блага как объект и конечную цельчистого практического разума ведет к религии,т.е. к познанию всех обязанностей как божест-венных заповедей...» [13, с. 527]. Обратим вни-мание на следующее: «Мы не можем, собст-венно, говорить о его (И. Канта) миросозерца-нии, ибо он не может и не хочет дать картинумира. Вместо этого он дает нам нормативныезаконы духа, охватывающие всю жизненнуюдеятельность человека» [7, с. 116]. При этом,как представляется, причинно-следственная,взаимообусловливающая цепочка Кантовыхрассуждений по поводу человека и его позна-вания все же не ведет ни к кругу, ни в «дурнуюбесконечность», а хитроумно останавливается.Останавливается на Боге, а точнее, на вере внего. Можно, правда, возразить, что, по И. Кан-ту, «мораль, поскольку она основана на поня-тии о человеке как существе свободном, но

ФИЛОСОФИЯ

16

именно поэтому и связывающем себя безуслов-ными законами посредством своего разума, ненуждается ни в идее о другом существе надним, чтобы познать свой долг, ни в других мо-тивах, кроме самого закона, чтобы этот долгисполнить» [15, с. 261]. Но можно на это воз-ражение ответить Кантовым же заключением:«...хотя для правомерного действования моральне нуждается ни в какой цели и для нее доста-точно закона, который заключает в себе фор-мальное условие применения свободы вообще,из морали все же возникает цель <…> для мо-рали не может быть безразличным, составляетли она себе или нет понятие о конечной целивсех вещей... так как только этим и может бытьсоздана объективно практическая реальностьдля сочетания целесообразности свободы с це-лесообразностью природы, без которого мы неможем обойтись» [15, с. 262-263]. А все вещи,возникающие в связи с этой изящно выведен-ной целью, в качестве которой у И. Канта фи-гурирует Бог, происходят «оттого, что мы при-нимаем субъективные условия нашего мышле-ния за объективные условия самих вещей, а ги-потезу, необходимую для удовлетворения на-шего разума, — за догму...» [14, с. 228].

Бог для И. Канта — всего лишь гипотеза.Иными словами, этот идеальный — как и во-обще любой другой гносеологический — объ-ект лишь претендует на реальность, истин-ность, подлинность. И такое представление не-мецкого вольнодумца о Боге, кстати, должнымобразом уже оценено в русской и мировой фи-лософии: «...своим диалектическим разборомстарой догматической метафизики он освобо-дил ум человеческий от грубых и недостойныхпонятий о душе, мире и Боге и тем вызвал по-требность в более удовлетворительных основа-ниях для наших верований; в особенности сво-ею критикою псевдорациональной схоластикив области теологии он оказал истинной религииуслугу, в значительной степени искупающуюодносторонность его собственного морально-рационалистического толкования религиозныхфактов» [20, с. 478]. Причем именно таким об-разом интерпретированное представление ока-зывается вполне кантовским: в меру гносеоло-гичным, в меру метафизичным, в меру рацио-налистичным, в меру антиномичным, а все

вместе систематичным, гармоничным и подчи-ненным единой, ориентированной на Бога за-даче. Обнаруживается, конечно, и критицизм,обслуживающий апологетическую задачу. Иименно он, проявляющийся у самого И. Канта(а тем более у его продолжателей и критиков,что, кажется, одно и то же) как метасознание иметакритицизм, особенно благоприятствуетразработке не просто некой системы, а системыархисложной, многоуровневой и саморазви-вающейся — системы специфически рациона-листской, поскольку своим рационализмомобязанной утверждению веры. По этому поводуимеется интересное замечание Е.Н. Трубецко-го, который писал о поразительном феноменефилософов XIX–XX вв., критикующих и дажеотвергающих И. Канта, но, однако, периодиче-ски к нему возвращающихся [22]. По этой при-чине «кантианство стало во многом симптомомразвития новоевропейской культуры, устремля-ясь от реформированной христианской веры к“религии разума”, от протестантизма к этиче-скому идеализму разума» [21, с. 203]. По этойже причине кантианство стало отправной точ-кой долгожданного размежевания между рели-гиозной философией и философией религии.

В своей колоссальной истории философ-ская мысль порождала немало религиозныхучений, отличавшихся высоким рационализмоми систематичностью. Порождала она и такиедоктрины, в которых религиозные (апологети-ческие) задачи уживались с религиоведческими(аналитико-критическими, секулярными) и да-же, в процессе их решения, способствовали ус-пеху друг друга. Что касается философий, сис-тематичность которых обеспечивалась бы ис-ключительно за счет религиозной проблемати-ки, то таких, кажется, можно назвать единст-венную — кантовскую.

Список литературы

1. Абрамов А.И., Суслова Л.А. Кант в России//Русская философия: Словарь /под общ. ред. М.Маслина. М.: ТЕРРА–Книжный клуб; Респуб-лика, 1999. С.212-217.

2. Асмус В.Ф. Избранные философские труды. Т.2.Очерки истории диалектики в новой филосо-фии. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1971. 445 с.

3. Асмус В.Ф. Кант //Философская энциклопедия.В 5 т. /гл. ред. Ф.В. Константинов. М.: Совет-

И.И. Иванова

17

ская энциклопедия, 1962. Т.2. С.419-427.4. Асмус В.Ф. Кант //Философский словарь /под

ред. И.Т. Фролова. М.: Республика, 2001. С.231-232.

5. Богомолов А.С. Введение //Кант и кантианцы.Критические очерки одной философской тради-ции /отв. ред. А.С. Богомолов. М.: Наука, 1978.С.3-9.

6. Браун К. Кант, Иммануил (Kant, Immanuel,1724–1804) //Теологический энциклопедическийсловарь под редакцией Уолтера Элвелла /пер. сангл. М.: Ассоциация «Духовное возрождение»ЕХБ, 2003. С.551-552.

7. Виндельбанд В. Иммануил Кант. К столетнемуюбилею его философии //Виндельбанд В. Из-бранное: Дух и история /пер. с нем. М.: Юрист,1995. С.97-119.

8. Гегель Г.В.Ф. Лекции по истории философии.СПб.: Наука, 2001. Кн.3. 582 с.

9. Гейне Г. Полн. собр. соч. В 12 т. Т. 7. К историирелигии и философии в Германии. М.; Л.: Ака-демия, 1936. 492 с.

10. Гулыга А. Немецкая классическая философия.М.: Мысль, 1986. 334с.

11. Жучков В.А. Кантианство //Новая философскаяэнциклопедия. В 4 т. М.: Мысль, 2001. Т.2.С.211-212.

12. Кант И. Антропология с прагматической точкизрения //Кант И. Сочинения. В 8 т. / под общ.ред. А.В. Гулыги. М.: ЧОРО, 1994. Т.7. С.137-376.

13. Кант И. Критика практического разума //Тамже. Т.4. С.373-565.

14. Кант И. Пролегомены ко всякой будущей ме-тафизике, могущей появиться как наука //КантИ. Трактаты. СПб.: Наука, 1996. С.147-258.

15. Кант И. Религия в пределах только разума//Там же. С.259-424.

16. Мамедов А. Кулам оглы. Критический анализфилософии религии Иммануила Канта: дис. насоискание уч. ст. канд. филос. наук. М.: МГУ,1984. 141с.

17. Ойзерман Т.И. Кант //Новая философская эн-циклопедия. В 4 т. М.: Мысль, 2001. Т.2. С.208-211.

18. Румянцева Т.Г. Кант //Всемирная энциклопедия:Философия /гл. науч. ред. и сост. А.А. Грица-нов. М.: АСТ; Минск: Харвест, Современныйлитератор, 2001. С.459-462.

19. Сергеев К.А. Философия Канта и новоевропей-ская метафизическая позиция //Кант И. Тракта-ты. СПб.: Наука, 1996. С.5-146.

20. Соловьев В.С. Кант //Соловьев В.С. Сочинения в2 т. /общ. ред. и сост. А.В. Гулыги, А.Ф. Лосева.М.: Мысль, 1990.Т.2. С.441-479.

21. Судаков А.К. Кантианство //Этика: Энциклопе-дический словарь /под ред. Р.Г. Апресяна и А.А.Гусейнова. М.: Гардарики, 2001. С.201-203.

22. Трубецкой Е.Н. Метафизические предположенияпознания. Опыт преодоления Канта и кантиан-цев. М.: Путь (Тип. «Русская печатня»), 1917.337 с.

23. Фейербах Л. Предварительные тезисы к рефор-ме философии //Фейербах Л. Избр. филос. про-изведения. В 2 т. М.: Госполитиздат, 1955. Т.1.С.114-133.

24. Фейербах Л. Сущность христианства //Там же.Т.2. С.7-405.

25. Филиппов Л.И. Неокантианство в России //Канти кантианцы. Критические очерки одной фило-софской традиции /отв. ред. А.С. Богомолов. М.:Наука, 1978. С.286-316.

THE KANT DOCTRINE: PROVISION OF SYSTEM INTEGRITYWITH MEANS OF RELIGIOUS PROBLEMS

Irina I. IvanovaKyrgyz Russian Slavic University; 44, Kiev str., Bishkek, Kyrgyz Republic

The article is devoted to analysis of Kantianism as integral system. The analysis is undertaken in context ofEuropean and Russian historico-philosophical development. The special emphasis is attended to correlation ofKantianism and Feuerbachianism, it’s illustrated what part play religious problems in these doctrines. At thatthe notions «philosophy of religion» and «religious philosophy» are differentiated, it’s given prove the fallacyof attempts to interpret Kantianism in the religious manner. Furthermore it’s illustrated that the separation ofsecular way for philosophic-religious studies takes place just in Kant’s philosophy. In many respects this sepa-ration is indebted to the anthropologition of European philosophy which starts from I. Kant and appears mostdistinctly from L. Feuerbach. As a result it’s drawn conclusion that the integrity of Kant’s doctrine is providedfor alone study of religious problems.Key words: Kantianism; neokantianism; systematic character of philosophy; philosophy of religion; religiousphilosophy; secularization of consciousness; sacralization of anthropology; philosophical anthropology; an-thropologition of philosophy; Feuerbachianism.

ВЕСТНИК ПЕРМСКОГО УНИВЕРСИТЕТА2012 Философия. Психология. Социология Выпуск 2 (10)

Комаров Сергей Владимирович — доктор философских наук, профессор кафедры истории философии; Перм-ский государственный национальный исследовательский университет; 614990, Пермь, ул. Букирева, 15;komarov@rmcpk.pstu.ac.ru.

УДК 101.1

РАЗЛИЧИЕ КАК СОБЫТИЕ: ВОЗМОЖНОСТЬ МЫШЛЕНИЯ

С.В. КомаровВ статье рассматриваются концепты «различие» и «событие», которые становятся атрибутивными дляфилософской мысли ХХ в. Анализируется понятие «событие» в философии М.Хайдеггера и понятие«различие» в философии Ж.Делеза. Указывается, что конец метафизического дискурса в современнойфилософии связан именно с критикой субстанциализации бытия. Необходимость мыслить становлениеведет не только к различию бытия, но и к различию самого различия. Это находит выражение в особоймодальной топологии онтологических концептов «складки» Ж.Делеза и «перпендикуляра» А.Бадью.Ключевые слова: бытие; событие; различие; становление; дифференциация; время; складка; перпенди-куляр; субъект; истина.

Парменид был прав, говоря, что Бытие есть,а Небытие не есть; но он забыл прибавить,что есть «различие» между Небытием и Бы-тием, и это различие в некоторой мере име-ет то же основание, что и Бытие, посколькубез него, без этого различия между Бытием иНебытием, не было бы и самого Бытия.

А. Кожев [7, с. 30]

Важнейшим понятием современной философииявляется понятие различия (Differenz). Бытиекак предмет философской мысли от античностидо нашего времени схватывалось именно бла-годаря различию единого и многого, тождест-венного и иного, сущности и существования,явления и понятия и т.д. Однако само различиекак таковое фактически ускользало от фило-софского анализа, поскольку представлялосьбезусловным атрибутом самого понятийногомышления. В ХХ в. М. Хайдеггер «восстанав-ливает» в правах онтологическое различие ме-жду бытием и сущим, а Ж. Делез делает егоглавным персонажем своей онтологии. Именноблагодаря актуализации различия в концепцияхэтих философов можно теперь — ретроспек-тивно — усматривать роль различия в фило-софских системах прошлого. Но каковы пер-спективы философии различия?

1. Поворот Хайдеггера от бытия к событию(Eriegnis)

Хайдеггер в «Бытии и времени» начинает с он-тологического различия между бытием и су-щим. Известен его подход: мы задаем вопрос обытии, но оно уже «руководит» нами в этомвопрошании о нем. Бытие определяется черезсущее, которое само должно быть определено всвоем бытии. Снятие «герменевтического кру-га» у М. Хайдеггера, как известно, происходитв результате спецификации феноменологиче-ского описания бытия как фактической налич-ной ситуации существования конечного суще-го. Присутствие (Anwesenheit) конечного суще-го по имени Dasein оказывается кругом суще-ствования, в котором разворачивается все воз-можное и доступное для определения бытие.Однако фактическая ситуация присутствия со-вершенно не определена, а вместе с ней неоп-ределенными оказываются и самое сущее и,следовательно, его бытие. В самом деле, бытие(Existenz) этого сущего и заключается в указа-нии, точнее, очерчивании границ существова-ния самого конечного Dasein; бытие конечногосущего и есть экзистирование к самому себе.Присутствие конечного сущего по имениDasein оказывается экстатическим выходом отодного своего «здесь-бытия» к другому «здесь-бытию». В этом напряженном бытийном отно-

С.В. Комаров

19

шении между Dasein и Existenz и заключаетсячистая феноменальность сущего, его чистаясущественность. Но это означает, что фактиче-ски бытие и есть отношение к самому себе,точнее — присутствие есть само-различение.Как подчеркивает Дж. Гродин, именно само-различие бытия и лежит фактически в основепревращения феноменологии в герменевтику[20, с.24]

Это саморазличие бытия, как известно, вы-являет его временную структуру, точнее — са-мую временность. Временность Dasein служитгоризонтом вопроса о бытии вообще. Она ока-зывается основанием «вульгарного времени» и«научного времени», времени повседневностии исторического времени. Труд Хайдеггера за-вершается вопросами, которые переворачиваютсвязь и делают возможным поставить вопрос осмысле самого времени. «Die existenzial-ontologische Verfassung der Daseinsganzheitgrundet in der Zeitlichkeit. Demnach muss eine ur-sprungliche Zeitigungsweise der ekstatischenZeitlichkeit selbst den ekstatischen Entwurf vonSein uberhaupt ermoglichen. Wie ist dieser Zeit-gungsmodus der Zeitlichkeit zu interpretieren?Fuhrt ein Weg von urspruglichen Zeit zum Sinndes Seins? Offenbart sich die Zeit selbst alsHorizont des Seins?»(«…Экзистенциально-онтологическое устройство целостности при-сутствия основывается во временности. Поэто-му исходный способ временения самой экста-тичной временности должен делать возможнымэкстатичный набросок бытия вообще. Как ин-терпретировать этот модус временения времен-ности? От исходного времени ведет путь ксмыслу бытия? Время само открывается какгоризонт бытия?») [22, с.437].Теперь — в ра-боте «Время и бытие» — бытие становится го-ризонтом смысла времени. Казалось бы, такаяпостановка вопроса определяется различиеммежду временем и бытием. Однако в действи-тельности такого различия нет: время и естьбытие, бытие и есть время. Философ указывает:«…бытие и время взаимно определяют другдруга, однако так, что ни первое — бытие —нельзя рассматривать как временное, ни второе— время — как сущее» [13, с.392]. Бытие и

время оказываются обратимыми таким обра-зом, что одно «прочитывается» в другом.

Однако смысл хайдеггеровского перевора-чивания вопроса о временности бытия в работе«Время и бытие» гораздо глубже: это уже невопрос о бытии сущего, но вопрос о самом бы-тии как бытии и времени как времени. Как го-ворит философ, теперь необходимо понять бы-тие как таковое, «…без оглядки на обоснованиебытия из сущего» [13, с.391]. Вопрос о бытии,поставленный в «Бытии и времени», означаетдеструкцию метафизики. Вопрос о бытии, по-ставленный во «Времени и бытии» и позднемкорпусе работ «Berträge zu Philisophie (vonΕρειγηισ)», стоит уже об истоке самого бытия— о событии. И острота его заключается в том,что теперь проводится различие не между бы-тием и сущим, но внутри самого бытия.

Аристотелевский метафизический дискурс,как известно, строился именно на редукции бы-тия к его сущему, т.е. на забвении их различия(Мет. 1003b, 1005b; Кат. 1b, 4b); в этом случаевремя превращалось в категорию сущего (мерудвижения) (Физ. 218а, 220а). Однако бытие неесть род сущего и не является родом (категори-ей), а потому вопрос о бытии должен быть по-ставлен как-то иначе. Хайдеггер говорит: во-прос должен быть поставлен не о есть бытия-времени, но об их данности: es gibt Sein, es gibtZeit?

Стремление схватить бытие как таковоебезотносительно к его сущему приводит по тусторону всяческих различий к радикальномуначалу и источнику самого различия междубытием и сущим — к событию. Бытие значит:присутствие, впускание присутствия, пре-бывание как при-бывание, прибытие к бытию.Событие и есть проекция времени на бытие:теперь бытие мыслиться не как статичное «те-перь», но как про-исхождение (ис-хождение,из-ливание) бытия, его установление в смыслебытия как бытия. Хайдеггеровское событие иесть само различие бытия.

Событие означает, что бытие различаетсякак сущее бытие и бытие как его становление(werden), т.е. то бытие (dieses), «откуда» стано-вится бытие в свою наличность. Это бытие, как

ФИЛОСОФИЯ

20

еще не ставшее и получившее свой смысл бы-тие, есть противоположность и отрицаниеставшего бытия, а потому оно есть «не-бытие».Оно есть «не-бытие» не в смысле отрицания ипротивоположности бытия, а в смысле его ос-новы, из которой бытие становится как бытие.

Это основа (die Grundlage) — как условиестановления бытия, а потому оно всегда есть в-месте с бытием, а не «до» него. Бытие про-ис-ходит или вы-ступает из того, что не может по-ка именоваться «бытием», не получило имя«бытия». Это есть отсутствие бытия, из которо-го бытие является; в этом смысле оно оказыва-ется «вместилищем» бытия, возможностью емуосуществиться. Оно есть своего рода отсутст-вие присутствия. Хайдеггер пишет:«…Будущее просто никогда и не может начать-ся, ведь его отсутствие как присутствие еще-не-настоящего нас всегда каким-то образом ужезадевает, т.е. присутствует так же непосредст-венно, как осуществившееся. В будущем, в на-ступающем нас достает присутствие» [13,с.398-399]. Но можно понять и наоборот: тобытие, которое есть, осуществилось, есть нечто иное, как присутствие отсутствия — тогобытия, из которого оно дано. В таком случаеисток бытия есть присутствие того, чего ещенет, что еще не осуществилось, не состоялоськак бытие. Но такое отсутствие бытия оказыва-ется на деле его присутствием; оно есть при-сутствие отсутствия. «Взглянув еще осмот-рительнее на сказанное, мы найдем в отсутст-вии, — пишет философ, — будь оно осущест-вившееся, будь оно будущее, способ присутст-вия и задействования, который никоим образомне совпадает с присутствием в смысле непо-средственно настоящего. …Не всякое присут-ствие есть обязательно настоящее» [13, с.399].Но в таком случае время — это другое названиеразличия. В событии бытие ускользает от себясамого, ибо оказывается прехождением без на-стоящего, оказывается чистой трансценденци-ей. Время перехода — это есть непредставимоеотсутствие присутствия. Ибо мы уже сразу ока-зываемся в неком определенном и представи-мом «теперь». Время здесь не просто превра-щается во «временное пространство», но даже

и это последнее лишается какого-либо содер-жания. Поэтому точкой отсчета теперь должнобыть не время, а само бытие: событие временипредполагает рассмотрение бытия как времени,а не времени как бытия. Время времени — егособытийность. Событие «дано времени», но да-но не во времени и не из времени, но и не извневремени. Событие дает время как присутст-вующее, выводит его к присутствию. Если подсобытием (времени) мы должны понимать непривычную пространственно-временную лока-лизованность, тогда мы можем сказать, что всобытии время случается как время, получаетсмысл времени.

Попытка схватить само событие бытия, са-мо его осуществление приводит нас к необхо-димости безличного мышления, к бессубъект-ной грамматической форме, ибо язык нашпредметен и приспособлен исключительно кописанию сущего. Очевидно, в этой безлично-сти скрывается некое присутствие, а именно:присутствие отсутствия [13, с.402]. В предло-жениях es gibt Sein, es gibt Zeit говорит присут-ствие того, кто отсутствует. Хотя мы неможем «схватить» понятийно бессубъектнымобразом бытие как событие в его непосредст-венности, оно дает о себе знать именно своимотсутствием: дано означает границу присутст-вия/отсутствия.

Можно сказать, в событии присутствуетпри-без-сутствие. Это есть греческий ΰέσις,чистое полагание как давание события, даваниекак «элемент» prae-события [12, с.133-154].Этот ΰέσις есть «двойное» движение: выведе-ние в открытое присутствия есть одновременносокрытие того, что выходит вовне. Отсутст-вующее обнаруживается как нечто присутст-вующее и, наоборот, присутствие теперь не об-наруживается как отсутствующее. Θέσις какопределенный способ άλήθέία есть несокры-тость, которая сама себя скрывает. К сущностиполагания исходно принадлежит сокрытое.

Истолковывая бытие как событие и станов-ление, Хайдеггер погружается в собственнуюстихию мышления о бытии и приближается кгреческой, и в частности к платоновской, мыс-ли. Платон в ряду определений сущего выделя-

С.В. Комаров

21

ет пять категорий: бытие, движение, покой, то-ждество и различие. В диалоге «Софист» пла-тоновский чужеземец разъясняет Теэтету, чтоэта пятерка является главными родами сущест-вующего, но само сущее все время выступает втой или иной «идее». Различие здесь — такаяже категория, как само бытие. «Различать всепо рода, не принимая один и тот же вид за инойи иной за тот же самый — неужели мы не ска-жем, что это [предмет] диалектического зна-ния? ...Кто, таким образом, в состоянии выпол-нить это, тот сумеет в достаточной степениразличить одну идею, повсюду пронизываю-щую многое, где каждое отделено от другого;далее, он различит, как многие отличные другот друга идеи охватываются извне одною и, на-оборот, одна идея связана в одном месте сово-купностью многих, наконец, как многие идеисовершенно отделены друг от друга. Все этоназывается уметь различать по родам, насколь-ко каждое может взаимодействовать [с другим]и насколько нет» [9, с.324]. Тот, кто умеет раз-личать сущее по его родам, и есть философ, аискусство различия и есть собственно мышле-ние, как утверждает Платон. Мышление и естьполет души как постоянное различение, как пе-реход от одной созерцаемой идеи к другой(Федр, 265d — 266bс).

Однако, указывает греческий философ, ко-гда дело касается самого бытия, то здесь мысталкиваемся с известной трудностью. Могутли быть применены к самому бытию эти роды?В диалогах «Софист» и «Парменид» Платон неможет дать однозначного ответа на этот во-прос. Он указывает: «Пусть же никто не гово-рит о нас, будто мы, представляя небытие про-тивоположностью бытия, осмеливаемся утвер-ждать, что оно существует. Ведь о том, чтопротивоположно бытию, мы давно уже остави-ли мысль решить, существует ли оно или нет,обладает ли смыслом или бессмысленно. Отно-сительно же того, о чем мы теперь говорили, —будто небытие существует, пусть нас либо кто-нибудь в этом разубедит, доказав, что мы гово-рим не дело, либо, пока он не в состоянии этогосделать, пусть говорит то же, что утверждаем имы, а именно что роды между собой перемеши-

ваются и что в то время, как бытие и иное про-низывают все и друг друга, само иное как при-частное бытию существует благодаря этой при-частности, хотя оно и не то, чему причастно, аиное; вследствие же того, что оно есть иное поотношению к бытию, оно — совершенно ясно— необходимо должно быть небытием. С дру-гой стороны, бытие как причастное иному бу-дет иным для всех остальных родов и, будучииным для них всех, оно не будет ни каждым изних в отдельности, ни всеми ими, вместе взя-тыми, помимо него самого, так что снова в ты-сячах тысяч случаев бытие, бесспорно, не су-ществует; и все остальное, каждое в отдельно-сти и все в совокупности многими способамисуществует, многими же — нет» [9, с.332].

Таким образом, различие бытия как станов-ления от его субстантивирования в сущем естьпринципиальная основа философского мышле-ния вообще (Парменид, 135d — 166c) [10,с.354-412]. Но именно мышление бытия как ро-да сказываемого является основанием его све-дения к сущему в греческом мышлении. Хай-деггер бесконечно далек от любой спекулятив-ной диалектики — и платоновской, и гегелев-ской, — и именно потому, что он — феномено-лог бытия. Заметим, что именно необходимостьмыслить бытие как со-бытие (Eriegnis), т.е. раз-личие бытия, привело к затруднениям Хайдег-гера в истолковании гегелевской категории«становление». Схватить категориально един-ство «бытия» и «ничто», чтобы синтетическиввести категорию «становление», оказываетсяпроблематичным. [8, с.109-110]. Понятийное(категориальное) мышление не может схватитьбытие, не превращая его в сущее. Конечно,можно истолковать хайдеггеровскую герменев-тику события как греческое умо-зрение (θεορια)вечно-живого становления, сопровождающеесобственно категориальную диалектическуюспекуляцию, однако это не совсем корректно,ибо его философствование руководствуетсяименно интуицией языка, а не мифологическимпредставлением о генезисе сущего.М.Хайдеггер близок к греческой мысли в тоймере, в какой она руководствуется интуициейбытия. И далек от нее в той мере, в какой она

ФИЛОСОФИЯ

22

превращается в терминологически-понятийноемышление.

Однако истолкование события приводит ктому, что теперь феноменология обнаруживаетсвою ограниченность. В самом деле, если со-бытие призвано объяснить онтологический ста-тус бытия, то только потому, что оно не являет-ся феноменом, но — самим различием. Собы-тие ускользает от феноменологизации именноблагодаря своей временности как реально осу-ществляющегося различия. Различие не есть нирод сущего, ни род бытия, ибо само бытие неесть сущее; различие есть именно событие. По-этому, кажется, что различие, если так вообщеможно выразиться, оказывается онтологическипервичным по отношению и к самому бытию, ико времени.

Однако, что (или кто) присутствует в своемотсутствии? Само бытие, при чем таким обра-зом, что оно исчезающее-присутствует в собы-тии. Присутствие есть лишь перевернутаяформа субъекта. Субъект всегда уже предпо-ложен до того, как он будет определен как суб-станциальная основа, как точка присутствия,как самость или как бытие сущего. Так, Хай-деггер указывает: «Когда Гегель характеризуетбытие как первый выход во вне и первое обна-ружение духа, то …перед нами встает… во-прос, имеет ли открытие потаенности свое ме-сто в духе как абсолютном субъекте или саможе раскрытие и является местом и указывает нато место, где такая вещь, как представляющаясубъективность, только и может впервые“быть” тем, что она есть» [14, с.388].

Sub- в subjectum есть то, что заранее всегдауже пред-лежит, лежит в основе, служит осно-ванием, присутствие (prae- в prae-sence) пред-шествует самому себе. Это означает, что разли-чие есть лишь другое имя самого бытия, итолько в этом заключается его «первичность».Оно оказывается только иной формой присут-ствия присутствующего.

Иначе говоря, для Хайдеггера действитель-но первичным все же является не различие, нотождество присутствующего. «Закон тожде-ства говорит о бытии сущего». «Здесь различ-

ное, мышление и бытие мыслятся как одно и тоже» [15 , с.12-13].

Событие и есть сбывание бытия, как егосамоускользание, постоянное само-обладаниебытия и его потеря. Поэтому событийность бы-тия и есть его конечность: в своем бесконечномсбывании бытие конституируется как конечное.Присутствие бытия дано через его отнятие, апотеря бытия есть форма его пребывания. Ис-тина события в том, что так присутствует самоприсутствие, т.е. в его различии.

2. Онтологическое различие Ж. Делеза

Двусмысленность события у позднего Хайдег-гера требует деструкции феноменологии. Ж.Делез изначально ставит вопрос в другой плос-кости: различие не между бытием и сущим, новнутри самого бытия. Если бытие должно ус-тановиться как бытие сущего и только по-том(у) получить смысл бытия, то должен бытьпоставлен вопрос о до-бытийной возможно-сти, до-бытийного определения самого бытия.Для Ж.Делеза различие не есть феномен бытия,но само бытие как феномен, чистое явлениеили, точнее, чистое действие. Это сам процессосуществления сущего как присутствующего,само явление — как процесс осуществления —и есть различение. Такое понимание обнаружи-вает все парадоксы классического философско-го мышления бытия.

Различие — это само становление, а пото-му это сама связь бытия с самим собой. Речьидет о том, что различие оказывается реальнымявлением сущего и его бытия, событием егоосуществления и определения. Становясь, вещивпервые индивидуализируются, отграничива-ются и определиваются друг от друга в своей«чтойности» и конкретности как «вот эти» су-щие вещи. Иначе говоря, здесь речь идет о жи-вом генезисе самих сущих. Только в рамкахэтого можно понять всю делезовскую теориюиндивидуации как асимметричного синтезачувственного, оппозицию дифференциации/дифференсиации, а также теорию явления каксгиба — перпликации как единства имплика-ции и экспликации. Именно здесь лежит осно-вание делезовской критики «платонизма» и ис-

С.В. Комаров

23

толкования бытия как симулякра, повторениясамого себя [6, с. 82-87; 5].

Различие теперь имеет смысл действия,становления, осуществления, реализации; ононосит реальный, эмпирический, а не концепту-альный характер. Если понимать платоновскуюдиалектику отнюдь не спекулятивным путем, акак выражение действительного генезиса еди-ничных сущих, то очевидно, что смысловоеразличие между тождественным и иным, дви-жением и покоем возможно только при реаль-ной отделенности и отграниченности единич-ных сущих друг от друга. Бытие и есть само-различение сущего в его становлении, и толькопотому родо-видовые различия (высшие родыγένή и есть έίδή) могут его уловить. «Единоеотлично от бытия не потому, что оно — единое,равно как и бытие есть что-то иное сравнитель-но с единым не потому, что оно — бытие, ноони различны между собой в силу иного и раз-личного» [10, с.371]. Поэтому А.Ф.Лосев и ут-верждает, что спекулятивная диалектика «Пар-менида» выражает вечно-живое становление.Однако, хотя в неоплатонической традиции со-храняется понимание мира как живого станов-ления, сведение бытия к единому сверхсущемузавершает платоновский объективный идеа-лизм. «Неоплатоническое замещение» бытия насущее (Ум) хотя и соответствует самому Пла-тону (диалог «Федр»), но только доводит до ло-гического конца саму идею становления-генезиса сущего. Теперь очень трудно удер-жаться от спекулятивного понимания различияна основе тождества и единства как логическо-го синтеза различных в новое тождество. Раз-личие не в мышлении (представлении), но всамом явлении. Существование сущего и естьего генезис как постоянное само-различие. Де-леза интересует не тождество (единое), ноименно различие; тождества в самих эмпириче-ских сущих не может быть именно в силу ихединичного существования. А потому тождест-во (единство) есть только представление мыш-ления. Вся делезовская критика представления— это критика принципа тождества бытия имышления.

Но в таком случае встает принципиальныйвопрос: различия бытийствуют, но бытие —едино и одно. В философии речь всегда идет обытии как одном и едином, о бытии в единст-венном роде. Ж.Делез это понимает: «Бытиеодинаково во всех своих модальностях, но по-следние неодинаковы» [6, с.54]. «Бытие выра-жается в одном-единственном смысле во всем,в чем выражается, но то, в чем оно выражается,различается; оно выражается в самом разли-чии» [6, с. 55; 4, с.238]. Бытие — одно и одно-значно, но существует множество имен бытия[16, с. 70-80]. Вопрос об имени Бытия поднима-ется как неизбежный парадокс, посколькумножественность имен (времен) опять отсылаетк изначальной двусмысленности его выраже-ния. Для того чтобы высказать однозначность иединственность смысла бытия необходимы, поменьшей мере, два имени. Пытаясь высказатьбытие как бытие само по себе, мы вынужденыотличать его от сущего. Пытаясь высказать бы-тие как событие, мы вынуждены отличать егоот него самого. Бытие должно говориться в од-ном смысле по поводу его единства с собой, и вдругом смысле по поводу его отношения к сво-ему сущему в процессе постоянного различе-ния.

Далее, различие есть сторона отрицания,сторона негативности, противоположности, ноне есть антипод тождественного. Поэтому теобразы мышления, которые «провоцирует» фи-лософия тождества, приводят к отрицательнойили негативной характеристике различия. Ме-жду тем, различие как становление отнюдь неотрицательно, а утвердительно в своем отрица-нии. «В сущности, различие — объект утвер-ждения, само утверждение. В сущности, самоутверждение — это различие» [6, с.74]. Дейст-вительно, сущее само утвердительно по себе итем различно от других в самом своем бытии.Сущее становится и утверждается как сущее всвоем генезисе именно тем, что оно отличаетсяи различается от других единичных сущих. По-нять эту утвердительность отрицательностивозможно, только если все время помнить, чторечь идет о реальном событии саморазличия,

ФИЛОСОФИЯ

24

существующего в процессе его становления ипроисхождения.

Мир различия есть мир становящегося. Втаком случае, различие — не выделение отри-цательного, а выделение нюансов отличия —не отрицательного. Делез указывает: «“Не” впонятии “не-бытие” выражает нечто иное, чемотрицательное. В этом вопросе заблуждениепонятийного мышления (представления) состо-ит в навязывании сомнительной альтернативы:когда мы стремимся предотвратить отрица-тельное, то мы, показав, что “бытие” есть пол-ная положительная реальность, не допускаю-щая никакого не-бытия, объявляем себя удов-летворенными; и наоборот — когда мы стре-мимся обосновать отрицание, мы удовлетворе-ны, если удается установить в бытии или в свя-зи с бытием какое-либо не-бытие (нам пред-ставляется, что не-бытие — бытие с необходи-мостью отрицательного или обоснование отри-цания). Итак, альтернатива заключается в сле-дующем: либо не-бытия нет, и отрицание ил-люзорно и необоснованно; либо не-бытие есть,оно вносит в бытие отрицание и обосновываетотрицание. Тем не менее, у нас, быть может,есть основание сказать одновременно, что «не-бытие» есть, но отрицательное иллюзорно» [6,с. 87].

Иначе говоря, не-бытие не есть отрицание,не есть онтологическая негация бытия. Со-бытие — это различие между бытием и его су-щим. Но есть еще и различие в самом событиибытия — в бытии как становлении и бытии какставшем. Именно эти соображения заставляютЖ.Делеза определить различие как не-бытие внеотрицательном смысле. «Есть как бы “щель”,“зияние”, онтологическая “складка”, соотнося-щая бытие и вопрос. В этой связи бытие — са-мо Различие. Бытие есть также небытие, но не-бытие не есть бытие отрицательного, это бытиепроблематичного, бытие задачи и вопроса. Раз-личие не — отрицательное, наоборот, не-бытиеявляется Различием: έτέρον (другое), а неέναντίον (противоположное). Поэтому не-бытиедолжно писаться как (не)-бытие, или еще луч-ше (?)-бытие» [6, с. 88]. (Не)-бытие — это иесть хайдеггеровский Просвет бытия, откуда

оно исходит, то «место» его присутст-вия/отсутствия. Другими словами, (не)-бытие— это конструктивный элемент самого ста-новления бытия; становления — не в смыслевозникновения бытия (ибо такое просто недо-пустимо), но в смысле его про-исхождения,развертывания, исхождения, ис-ступания изсамого себя. (Не)-бытие — это различие в са-мом бытии, но не отрицание, а развертываниесамого реального бытия, то, что в понятийноммышлении выступает как отрицание. Хайдегге-ровское «не» отсылает к двусмысленности бы-тия, делезовское «не» — к бытию как самомудействию осуществления.

3. Конец метафизического дискурса: именабытия

Фактически и герменевтика события Хайдегге-ра, и толкование различия Ж.Делеза ставят во-прос о самой возможности мышления бытия.На чем вообще основан метафизический дис-курс о бытии? На понятии сущности как фор-мальном горизонте вопрошания. Но, как пока-зал Аристотель, сущность сущности в самомвопросе уже предопределена присутствием:όυσία мыслится на основе εστί. Сущность или«чтойность» определяется как сопричастностьналично существующему, присутствию при-сутствия. Сущее, наличное, субстанция, сущ-ность связаны во всех своих смыслах с формойпричастия настоящего времени. Слово «бы-тие», образованное от «быть», в языке прямосвязано с «есть» — формой изъявительного на-клонения настоящего времени третьего лицаглагола «быть». Действие в этой форме засты-вает в форме субстантива «бытие» [11, с. 127-129]. Сама конституция метафизического мыш-ления выступает как сведение сущности к на-личному присутствию (сущему).

Классическая философия вся была построе-на на тождестве мышлении и бытия, которое иозначало единство наличного сознания, кото-рое обеспечивалось сведением к самосознанию.Чтобы выразить чистое бытие, бытие как тако-вое, необходимо было сведение в точку «ямыслю» всего эмпирического содержания соз-нания, т.е. превращение всего наличного созна-

С.В. Комаров

25

ния в простое представление. Понятие и естьчистая форма представления единства [содер-жания] сознания. Только уничтожив различиеэмпирического содержания сознания, сведя егок наличной форме представления, можно выра-зить это содержание как единое. Чистое бытиеГегеля и есть пустое понятие, означающее тож-дество самосознания. Сведение эмпирическогосодержания сознания к его единству есть уст-ранение времени, т.е. выражения становления(различия). Представление (понятие) и естьсведение сущего к неопределенному настояще-му как чистому присутствию, чистому тожде-ству с самим собой.

Феноменология основывается не на пред-ставлении, а на дескрипции интенционально-сти. «Направленность на…» фундирует любыевосприятия внешних вещей и самого мышле-ния. Однако уведомление о собственном при-сутствии в мире, осуществляемое интенцио-нально, предполагает некую исходность, кото-рая фундирует восприятие, но сама каждый разостается «за» интенцией, являясь ее обратнойстороной. Рефлексивное оборачивание «взгля-да» превращает ноэзу в ноэму. Однако понима-ние интенции-направленности как акта «пола-гания» смысла (ноэмы) полагает их обязатель-ное тождество. Казалось бы, это дало возмож-ность снять проблему рефлексивного удвоениясознания, с которой боролась классическая фи-лософия, и перейти к дескрипции логосферысознания. Однако здесь-то и обнаружилась ог-раниченность и предел самой феноменологии.Как только был поставлен вопрос о временно-сти сознания и становлении смыслов как пас-сивных синтезов сознания, сразу же обнаружи-лось, что интенциональность как уведомляю-щая нацеленность перестает быть фактично-стью. Феноменологическая дескрипция пре-вращается в истолкование, а затем вообще — вконструирование смыслов. В рамках феноме-нологии схватить смысл бытия возможно либов виде рода (региона) фактичности сознания,либо в виде эйдетически конструируемой сущ-ности (бытия как бытия), т.е. только различаяво времени представления интуицию бытия какбытия сущего и бытия самого по себе. Феноме-

нологическая дескрипция фактически сводитсяк двум представлениям, двум феноменам, двумименам бытия, которые мы можем удерживатьв мышлении только последовательно. Хотя пе-реход от первого ко второму схватывает(auffassen) смысл бытия, сам смысл оказывает-ся различием между ними. «Схватывание» вфеноменологической дескрипции — есть одно-временно и «связывание» (пассивный синтез), и«различение» (активный синтез) феноменовбытия.

Это приводит к двусмысленности бытия какоппозиции присутствия/отсутствия: есть двафеномена бытия или два разных имени одногои того же. Это касается не только феноменоло-гии сознания Гуссерля, но и феноменологиибытия Хайдеггера.

Но возможно ли для нас мыслить как-тоиначе, чем на основе мышления тождества? Ес-ли ни понятийное мышление, ни феноменоло-гическая дескрипция не позволяют уловить са-мо бытие как различие, то как его вообще воз-можно мыслить? Философия не может умереть,но она должна измениться. Нужен «другойстрой мысли».

4. Различие различия: складка иперпендикуляр

Различие для Ж.Делеза — это состояние разли-чения, а субъект различия — это некая экстер-риториальная точка или позиция, из которой,так сказать, различие схватывается. Для тогочтобы мыслить само онтологическое различие,говорит Ж.Делез, необходимо, во-первых, соб-ственно мыслить, а не представлять, во-вторых,это должно быть мышление без привязки к соз-нанию «я мыслю», и, в-третьих, такое мышле-ние должно быть самим становлением (генези-сом) смысла и означивания. Иначе говоря,мышление различия не есть мышление в поня-тиях или образах, но мышление в смыслах, илиточнее — мышление смыслами. Смысл стано-вится из нон-сенса, бытие — из (не)-бытия.Схватывание становления возможно только,если все время удерживать различие междусмыслами становящегося и уже ставшего. Еслиразличие выступает как различие «между» ста-

ФИЛОСОФИЯ

26

новящимся и ставшим, то выразить его в суб-стантивированном языке или субстанциализи-рованном понятийном мышлении невозможно.Аристотель пытался выразить различие черезродовидовую классификацию, Гегель — черезспекулятивное мышление «своего иного». Од-нако в рамках предметного (сущностного) язы-ка сделать это невозможно: и у Аристотеля, и уГегеля различие непосредственно выступаеткак противоречие, которое в своей рассудочно-понятийной форме должно и может быть «сня-то» только в рамках всей системы разума. Пла-тоновское, аристотелевское или гегелевскоемышление осуществляют синтез понятий нафоне и при условии θεορια — усмотрения цело-стности самого бытия как ставшего. ЗадачаДелеза заключается в том, чтобы схватить ста-новление–различие как момент конечного здесьи сейчас. В таком случае делезовская нейтрали-зация языка и мышления означает, что они вы-ступают как непосредственная интуиция ста-новления смыслов дифференцирующегося всебе бытия. Различие «умирает» в предметномязыке или законченном языковом образе, номожет «удерживаться» интуицией уже отсутст-вующего в присутствующем или ставшего встановящемся.

Делезовская интуиция заключается в пара-доксальном дизъюнктивном синтезе или одно-временном соединении-различении. Еслипредметом становится саморазличение бытия,то интуиция заключается в схватывании бытияодновременно как бытия сущего и как бытиясамого по себе. Но бытия самого по себе не бы-вает — есть только сущее. Следовательно, мыпарадоксальным образом принуждены, мыслябытие через его сущее, мыслить его само по се-бе, и одновременно, наоборот, мысля бытие какбытие, «другим концом» мысли удерживать егосущественность, его сущее. Нужно одновре-менно мыслить бытие как бы «через» его су-щее, забывая/не забывая об этом сущем. Та«искра» интуиции, которая «проскакивает» какбы между одновременно удерживаемыми поня-тиями или образами бытия, «разряжаясь» в но-вый смысл. Конечно, это не понятийное мыш-ление, которое строится линейным способом,

но именно «двойное движение» — одновре-менно различение-соединение, одновременноедвижение от становящегося к ставшему и отставшего к его становлению. Такая интуицияесть различения бытия как двойного движенияот сущностей к бытию и от бытия к сущности.Выражение этой дифференциации на фоне со-хранения единства и есть специфический деле-зовский способ мыслить различие и основа все-го его философствования.

Такое мышление закладывает основы неме-тафизической онтологии события. Таковымявляется делезовское учение о складке. Мыш-ление становления есть, как говорилось, не ло-гическая дизъюнкция, но соединительнаядизъюнкция самого бытия, реализующая своимосуществлением различие различия. Что от-крывается в этой точке различения? Само ста-новление как живое движение саморазличения.А именно, во-первых, само онтологическоеразличие между бытием и его сущим, а во-вторых, различие самого этого различия какразличие между бытием и его становлением.Онтологическая дифференциация различияесть различие между существенностью и со-бытийностью самого бытия. Как это можновыразить, не прибегая к спекулятивному мыш-лению противоречия или понятийному мышле-нию родо-видовых определений? В самом деле,речь идет о мысли как постоянно осуществ-ляющейся дизъюнкции самого существующего.А такой дизъюнктивный синтез — в то времякак он есть «противоречие в себе», «круглыйквадрат», синтез в различии и различие в со-единении — легко спутать с обычной негацией,оппозицией и отрицанием. Как можно «уйти»от этого отождествления? Мысль существует всвоем движении как различие, т.е. как границамежду одним и иным. Но ничто не может спа-сти гегелевское «свое иное» от его пониманиякак внешней границы. Между тем, различиенеобходимо мыслить как внутреннюю границубытия. Однако вне бытия ничего нет; следова-тельно, эта граница может быть только внут-ренней. Выражая эту мысль, А.Бадью пишет:«Если граница мыслится не иначе как подвиж-ный след на внешнем, нет уверенности, что мы

С.В. Комаров

27

сумеем спасти однозначность. Ибо “Бытие”опять будет говориться в двух смыслах — овнешнем и границе, пространстве и следе, бы-тии и событии. Стало быть, необходимо, чтобыакт мысли сочетался с поверхностью (с внеш-ним), как с тем, что само по себе является гра-ницей. Но что может быть одновременно дви-жением поверхности и разграничивающей ли-нией? Это как раз и есть складка» [2, с.121].

Для выражения смысловой интуиции такойдифференциации самого различия Ж. Делезизобретает образ ненаглядного, т.е. такой на-глядный образ, который ничего не изображает,но может направлять саму мысль различия. Этообраз складки.

Складка — это такой топологический опе-ратор мышления, с помощью которого схваты-вается «двойное движение» интуиции. Мышле-ние смыслами означает создание особой топо-логии, особого пространственного представле-ния, которое выражает то, что наглядным и по-нятийным образом, строго говоря, выраженобыть не может. Мысль является складкой само-го различающегося в своем осуществлении бы-тия, ибо сама мысль есть элемент бытия в каче-стве того, что обнаруживается как его поверх-ность. Как это понять? Традиционное противо-поставление бытия и мышления здесь усколь-зает в бездну непонимания. Между тем, еслипонять, что бытие в своем становлении ещетолько должно стать и обрести смысл «бытия»,бытие как становящееся есть еще (не)-бытие,которое должно получить значение «бытия», тостановится ясным, что мысль и есть объектив-ная граница, поверхность и складка бытия.Мысль есть граница, поскольку она есть внут-ренняя граница между еще не ставшим и ужеставшим бытием, т.е. бытием теперь уже мыс-лимым в качестве бытия как такового. Мысльесть поверхность, поскольку в-месте со станов-лением бытия как бытия мысль получает статус«мысли». Бытие теперь мыслится как бытие, ав-месте с этим мыслится и сама мысль как при-сущее ему «значение». Мысль есть сама склад-ка бытия, поскольку она — в дизъюнктивномсинтезе — удерживает и уже ставшее и полу-чившее статус и значение «бытия», и (не)–бы-

тия как его «условия» и «основы». Границаздесь перелом и сгиб, оставляющий на однойстороне еще не ставшее бытие, а на другой сто-роне — уже ставшее, уже вышедшее в свое су-ществование бытие.

Поэтому эта внутренняя поверхность естьодновременно и внешняя: «…то, что естьскладка внешнего (что внешнее складывается)онтологически означает, что оно образуетвнутреннее. Представим себе сложенный лис-ток: на нем есть имманентная граница, но обра-зуется и внутренний карман. Следовательно,можно сказать: интуиция, где Бытие совпадаетс мышлением, образует в виде складки внешне-го некую внутреннюю фигуру. И тогда мывправе назвать этот сгиб “собой” — и даже…“субъектом”» [2, с.122]. Понятно, что эту субъ-ективность теперь необходимо трактовать рас-ширительно, отнюдь не отождествляя с «чело-веческой» субъективностью. Субъективностьесть акт саморазличения бытия. Это звучит па-радоксально, ибо внешнее всегда имеет внут-реннюю поверхность; нанка есть поверхностьиз-нанки, кожа — поверхность тела, мысль —поверхность субъективности. Но здесь междувнутренним и внешним нет различия, ибо речьидет именно о саморазличении бытия. Это«внутреннее» различие бытия как бытия, исче-зающее во внешнем различии бытия и сущего,и есть дифференциация самого различия.

Очевидно, что субъективность теперь нель-зя отождествлять с «человеческой» субъектив-ностью, но необходимо трактовать расшири-тельно: субъективность есть акт саморазличе-ния бытия. Мысль не есть некая субстанция,некая ментальная материя, феноменологическивсегда обнаруживаемая в акте cogito. Мышле-ние есть «…уже не точка в полном смысле сло-ва, но место, позиция, местоположение…Субъектом становится тот, кто в точку зренияпопадает, или, скорее, тот, кто в точке зренияпребывает. Поэтому преобразование объектасоотносится с коррелятивным преобразованиемсубъекта: субъект теперь не “субъ-ект”, но …“суперъ-ект”. …Вместе с субъектом… варьиру-ет вовсе не точка зрения; напротив, варьируютусловия, при которых вероятный субъект улав-

ФИЛОСОФИЯ

28

ливает вариацию. Это не варьирование истинысообразно субъекту, а условие, при которомсубъекту предстает истинность варьирования»[3, с. 154].

Если бытие событийно, то неизбежен раз-говор о событии события. Ж.Делез только от-крывает перспективу мышления событийности,собственным способом ее развертываетА.Бадью. Мысль различия есть пространствен-ная модальность времени, ибо время есть дру-гое начало или другое название событийностибытия. Если событие есть дифференциация бы-тия, то время события есть стояние внутри (dieInnestehen). Бытие событийно, время мгновенно(der Augenblick). Но если само событие бытияможет быть понято пространственным образомкак складка, то, как может быть понято собы-тие события? Как как может быть пространст-венным образом понято мгновение?

А.Бадью развертывает специфическую он-тологию события; его платоновский жест озна-чает возврат к пониманию событийности само-го события. Сущее временно, а истина носитвневременный характер; но это характер собы-тийности. Специфическая цель философии —не установить истину, но предоставить ей «ме-сто» [1, с. 17]. Философское мышление осуще-ствляет доступ к истине бытия через родовыепроцедуры мышления (четверица мышления —ματεμα, ποίεσίσ, έρος и πολίτία). Мышление не«открывает» истину, но «осуществляет» истинукак событие бытия. Это значит, что мышлениевыступает как со-бытие бытия, как перпендику-ляр к событию самого события.

Если бытие дано как ex-tasis, то событие та-кого события выступает как некое перпендику-лярное или ортогональное к этим экстатиче-ским схемам времени действие. Если время какдругое начало бытия выступает как in-tasis, этоне линейное время последовательности станов-ления бытия, «перевода» (не)-бытия в полнотусуществования, текущей временности, но это«время» самого события как полнота возмож-ности-потенциальности.

Непрерывность линейного времени естьтолько рефлексивная непрерывность; на самомделе между моментами «теперь» линейного

времени лежит бесконечность и от одной точкилинейного времени нельзя перейти к другой,если само событие не повторится второй раз.Время события дискретно. Поэтому необходи-мо понять, что перпендикулярно каждому мо-менту «теперь» линейного времени бытия раз-вернуто еще время самого события. Это вирту-альное время, это своеобразный топос, или ин-тервал «между» двумя примыкающими друг кдругу точками «теперь».

Это значит, что поперек привычной линиилинейного времени актуального развертываниябытия есть еще «потенциальное» пространствовместимости всех потенциальных состоянийбытия. Это «есть» и есть принуждение мыслитьбытие события, т.е. его со-бытие как различиесамого различия. Однако здесь нет дурной бес-конечности, ибо речь идет об онтологическомразличии, а не о логической возможности егомышления [18, с. 129-132].

Событие есть некоторый неразделимыймомент «теперь», который «вмещает» в себявсе бытие, разом и необратимо. В момент со-бытия актуально происходит как бы «растяж-ка» этого момента «теперь», так что в этом ин-тервале воплощается вся полнота бытия. В ка-ждом моменте «теперь» бытия и ортогональнок нему содержится вся полнота потенциальныхвозможностей осуществления, можно сказать,вся мировая гармония, но которая «кусочно» и«конечно» воплощается в моменте осуществле-ния.

Это своеобразная «растяжка» момента «те-перь» не поддается линейному изображению,поскольку касается различения в самом бытии— события самого события. Событие необра-тимо, ибо в каждый конечный актуальный мо-мент «теперь» осуществляется вся полнота по-тенциального бытия, но так, что бытие разво-рачивается и воплощается только как конечное— во-первых, пространственным образом, во-вторых, конечно-временным. Поэтому собы-тийность бытия предполагает как бы «объем-ную» развертку в двух измерениях: в горизон-тальной плоскости синтеза временных «теперь»(бытия как бытия) и вертикальной плоскости

С.В. Комаров

29

синтеза самого момента события (бытия каксобытия) [17, с. 109-140].

Это означает, что бытие — инвариантно;множественность единому бытию придаетименно его событийность. Событие — индиви-дуально, или трансверсально. Задача как раз изаключается в том, чтобы мыслить событие бы-тия (двоицу) как неразличимое множество, изкоторого «рождается» различие [1, с. 54].

Но такое событие невыразимо. Это означа-ет, что истина сама есть множественное; мно-жественное в том смысле, что она есть истинасамого события, т.е. ситуации бытия. Платонполагал, что можно справиться с софистикой,исходя из апорий онтологии множественности,что и привело его к необходимости мыслитьЕдиное. Но теперь вся проблема, что событий-ность самого бытия заставляет нас снова мыс-лить его множественность. «Если дана множе-ственность, пусть та, все бытие которой чистомножественно, множественность-без-единства,каким образом помыслить бытие того, что со-ставляет истину такой множественности?…Необходимо предложить доктрину истины,совместимую с неустранимой множественно-стью бытия-как-бытия. Истина может бытьтолько особым производством некоторой мно-жественности. Все дело в том, что эта множе-ственность не будет подчинена авторитету язы-ка. Она будет или, скорее, окажется неразличи-мой» [1, с. 69].

Но как можно выразить невыразимое? Этовозможно, только мысля событийность бытия,т.е. множественность и инвариантность прояв-лений одного и того же [19, с. 36-37]. Это зна-чит, что истина будет таким бесконечным (ро-довым) выражением одного и того же единого:«…центральной является здесь категория родо-вой множественности. Она сможет основатьплатонизм множественного, позволив мыслитьистину сразу и как множественный результатособой процедуры, и как дыру (или изъятие) вполе именуемого. Благодаря ей станет возмож-но принять онтологию чистой множественно-сти, не отказываясь от истины и не признаваяопределяющий характер языковых вариаций»[1, с. 68-69].

Иначе говоря, родовая множественностьесть тип бытия конкретной истины. Необходи-мость мышления множественности единогобытия и является основанием развития модноготечения спекулятивного реализм (см.: [21]).

Мы можем бытие именовать бытием, еди-ным, одним и т.д., сохраняя при этом мышле-ние невыразимости его множественности; мыможем говорить о единственной истине, пони-мая характер ее событийности в той или инойситуации. Без истины бытие несамостоятельно,не имеет status quo в качестве бытия-как-бытия.Поэтому истина не просто является произволь-ной, но завершающей бытие частью; она самаесть событийность бытия.

Это ставит вопрос о субъекте в смысле«места» совершения истины события, конечнойродовой процедуры. Субъект в этом смыслеесть спецификация ситуации бытия как собы-тия установления самого субъекта в качестветакового. Не может быть изначальной предза-данности спецификации субъективного: мы ус-танавливаемся в качестве субъектов сознания,воли и действия и всякий раз заново. Поэтомунеобходимо мыслить субъективность не как ат-рибут нашего человеческого, но как атрибутсамой объективной ситуации совершения со-бытия [1, с. 71].

В самом деле, если событие есть ортого-нальная (перпендикулярная) к экстатическимсхемам времени повседневности действие, то-гда это время бытия оказывается историческимвременем в обыденном и психологическомсмысле слова. В таком случае всякий личныйопыт оказывается «историческим» событием взначении «повседневности». В этом случае лю-бое такое событие и любой такой опыт оказы-вается современным относительно горизонтаповседневности (экстатической временностибытия). Если же событие выступает как орто-гональная и перпендикулярная к уже «опро-странствленному» времени, то это личностноевремя есть духовная линия судьбы, т.е. нашегостановления в качестве подлинных субъектовсвоей жизни. В таком случае только акты меди-тации событийности бытия приобретают зна-чение «исторических», т.е. конститутивных для

ФИЛОСОФИЯ

30

личностной истории. Это, в свою очередь, оз-начает, что только в горизонте события можетбыть поставлен вопрос о бытии. Но, наоборот,только в горизонте вопроса о бытии можетбыть поставлен вопрос о событийности опытасубъекта. Благодаря именно этому бытие ока-зывается не просто инвариантным, но собы-тийным: инвариантность бытия сохраняется вего событийности. В противном случае, бытиебыло бы и не единым, и не множественным;«историчность» или «современность» относи-лись бы «только» к структуре самого бытия, ноне захватывали бы нашего личного опыта про-живания (Erlebnis).

Поэтому философия как мышление бытияесть событие или истинностная процедура; онаортогональна к онтологии как развертываниюбытия как бытия. Складка бытия, или точка-перпендикуляр события, поэтому есть шов фи-лософии к самому развертываемому бытию. Иперспектива философии заключается в том,чтобы, наряду с тождеством бытия, мыслитьразличие как его другое начало.

Список литературы

1. Бадью А. Манифест философии. СПб.: Machina,2003.

2. Бадью А. Делез. Шум бытия. СПб.: Machina,2003.

3. Делез Ж. Складка. Лейбниц и барокко. М.: Ло-гос, 1998.

4. Делез Ж.. Логика смысла. М.: Akademia, 1995.5. Делез Ж. Платон и симулякр // Новое литера-

турное обозрение. 1993. №5. С. 45 — 56.6. Делез Ж. Различие и повторение. СПб.: ТОО ТК

«Петрополис», 1998.

7. Кожев А. Диалектика Реального и феноменоло-гический метод у Гегеля // Идея смерти в фило-софии Гегеля. М.: Логос, Прогресс-Традиция,1998.

8. Мартин Хайдеггер/Карл Ясперс. Переписка(1920-1963). М.: Ad Marginem, 2001.

9. Платон. Cофист //Сочинения в 4 т. М.: Мысль,1993. Т. 2.

10. Платон. Парменид// Сочинения в 4 т. М.:Мысль, 1993. Т.2.

11. Фуко М. Слова и вещи. СПб.: 1994.12. Хайдеггер М. Введение в метафизику. СПб.:

Высшая религиозно-философская школа, 1997.13. Хайдеггер М. Время и бытие// Хайдеггер М.

Время и бытие: Статьи и выступления. М.: Рес-публика, 1993.

14. Хайдеггер М. Гегель и греки// Хайдеггер М.Время и бытие: Статьи и выступления. М., Рес-публика, 1993.

15. Хайдеггер М. Закон тождества// Тождество иразличие. М.: Гнозис, 1997.

16. Badiou A. Being and Event. L.: Continuum, 2006.17. Badiou A. Logic of World. Being and Event 2. L.:

Continuum, 2009.18. Badiou A. Erste Bemerkungen zum Begriff des To-

pos // Gott ist tot. Kurze Abhandlung über eineOntologie des Übergangs. Wien, Turia-Kant, 2007.

19. Badiou A. Zweites Manifest für die Philosophie.Wien-Berlin, Turia-Kant, 2009.

20. Grodin J. Die Wiedererweckung der Seinsfrage aufdem Weg einer Phaenomenologisch-hermeneutischen Destruktion // M.Heidegger. Seinund Zeit. Berlin: Akademie Verlag GmbH, 2001.

21. Meillassoux Q. After Finitude. An Essey on theNecessity of Contingency. L.: Continuum, 2008.

22. Heidegger M. Sein und Zeit. Tubingen, Niemeyer,2001.

DIFFERENCE AS BEING EVENT: POSSIBILITY OF THINKININGSergei V. Komarov

Perm State National Research University, 15 Bukirev str., Perm, 614990, Russia

In the article the concepts “difference” and “event” are considered, the concepts which are attributive for thephilosophical thought of XX century. The author analyses the concept “event” in the philosophy ofM.Heidegger and the concept “difference” in the philosophy of G.Deleuze. It is pointed out that the end ofmetaphysical discourse in the modern philosophy is just connected with the critic of the substantioning of thebeing. The necessity to think the coming-to-be leads not only to the difference of the being, but also to the dif-ference of the difference itself. It is expressed in the specific modal topology of the ontological concepts of“fold” of G.Deleuze and of “perpendicular” of A. Badiou.Key words: being, event; difference; becoming; differentiation; time; fold; perpendicular; subject; truth.

ВЕСТНИК ПЕРМСКОГО УНИВЕРСИТЕТА2012 Философия. Психология. Социология Выпуск 2 (10)

Внутских Александр Юрьевич — доктор философских наук, профессор, заместитель декана философско-социологического факультета Пермского государственного национального исследовательского университета понаучно-исследовательской работе; 614990, Пермь, ул. Букирева, 15; fsf-nir@yandex.ru.

УДК 116

ОТБОР В НЕЖИВОЙ ПРИРОДЕ КАК ЭВОЛЮЦИОННЫЙМЕХАНИЗМ И ПРОИЗВОДСТВЕННЫЙ ПРИНЦИП

КОНВЕРГЕНТНЫХ ТЕХНОЛОГИЙ«НЕОИНДУСТРИАЛЬНОГО» ОБЩЕСТВА

А.Ю. ВнутскихВ статье анализируется селективный процесс в рамках физической и химической форм материи. Авторполагает, что физический и химический отбор выступает в качестве важной стороны соответствующихформ эволюции, однако сам по себе не является эволюционным законом. Человек, повторяя путь эво-люции неживой природы, использует механизм физического и химического отбора в качестве основыконвергентных технологий, начало производственного применения которых знаменует завершение по-стиндустриальной трансформации и появление «неоиндустриального» общества.Ключевые слова: отбор; физическая эволюция; химическая эволюция; «неоиндустриальное» общество;конвергентные технологии.

Данная статья является логичным продолжени-ем серии авторских работ, посвященных изуче-нию всеобщего эволюционного механизма —отбора. По нашему мнению, отбор можно свя-зать с появлением нового, более сложного, ес-ли, на основании данных системы частных на-ук, принять принцип избирательной реализацииединичных возможностей и изменения вероят-ности событий, которые ориентируют мировойпроцесс на воплощение общих возможностейинтегрального прогресса [14]. Далее нами былипроанализированы два аспекта философскойконцепции отбора. Во-первых, отбор рассмат-ривался как процесс закономерной конкурент-ной дифференциации предметов отбора на бо-лее сложные и более простые и их подбора. Во-вторых, была определена задача изучения осо-бенностей конкретных форм отбора, связанныхс основными формами материи [13]. Изучениюформ отбора в рамках физического и химиче-ского уровней организации (в неживой приро-де), а также исследованию использования дан-ного селективного механизма человеком в про-изводственном формате — формате примене-ния новейших конвергентных технологий в хо-

де завершения постиндустриальной трансфор-мации — посвящена данная статья.

Как известно, идея развития начала прони-кать в физику давно — достаточно вспомнитькосмогонические гипотезы античных атоми-стов, Декарта, французских материалистов-просветителей, «небулярную теорию» Канта.Однако до середины XX в. физика не моглаобъяснить процессы, приводящие к росту упо-рядоченности, усложнению систем. Толькоблагодаря синергетике во второй половине XXв. естествознание смогло принять идею о том,что способность к самоорганизации (в том чис-ле к усложнению) характерна для всех формматерии, причем законам классической термо-динамики это не противоречит. Теория самоор-ганизации (синергетика в широком смысле) ис-следует существенно открытые и неравновес-ные системы, через которые проходит потоквещества и (или) энергии. В такой системе вто-рое начало также выполняется и энтропия про-изводится, однако способная к самоорганиза-ции система является диссипативной — онарассеивает свободную энергию, и этот поток«выносит» произведенную энтропию в среду,все сильнее отклоняя систему от термодинами-

ФИЛОСОФИЯ

32

ческого равновесия. В теряющей устойчивостьсистеме развиваются все более мощные флук-туации (спонтанные отклонения от равновесно-го состояния). Наконец, одна из флуктуацийохватывает все элементы системы, которые дотого вели себя хаотически, а теперь начинаютвести себя упорядоченно, синергетически. Приэтом «экспорт» энтропии начинает превышатьее внутреннее производство, описываемое вто-рым началом термодинамики — в этом, собст-венно, и заключается самоорганизация [8]

И. Пригожин и И. Стенгерс специальноподчеркивали, что в форме неустойчивой не-равновесной системы материя проявляетспонтанную активность, обретая вблизи точекбифуркации способность воспринимать слабыеразличия во внешнем мире, которые приводят котбору структур как форм «адаптации» сис-темы к внешним условиям [37, с. 37, 50, 55, 221— 224]. Однако приходится констатировать,что факт необходимого, в существенной мере«априорно» направленного мирового процессане получил вполне адекватного номологическо-го объяснения и в синергетике, которая нередкоинтерпретируется как теория ненаправленной,принципиально непредсказуемой (и в деталях, ив целом) эволюции. Даже ключевое понятиеаттрактора, которое фактически является ес-тественнонаучным аналогом понятия направ-ленности развития в научной философии, небыло должным образом интерпретировано всинергетике; получили отражение лишь неко-торые стороны этого феномена, понимаемогокак нелинейное движение к максимальной ус-тойчивости [8, с. 79 — 90]. На наш взгляд, издиалектического понимания случайного и не-обходимого следует, что отбор эволюционныхтраекторий отдельных систем, находящихся в«точке бифуркации», объективно случаен и визвестном смысле действительно непредсказу-ем. Вместе с тем, факты свидетельствуют, что уотбора как всеобщего механизма развития естьсвоя фундаментальная «логика», несводимая к«логике» единичных бифуркаций — физиче-ский смысл это утверждение приобретает всвете выявленной рядом исследователей корре-

лированности квантовых событий [13, с. 14–15].

Несмотря на отсутствие в физике адекват-ной номологической интерпретации развития,факт усложнения физической материи получилотражение не только в синергетике, но и в та-ких фундаментальных обобщениях, как, на-пример, антропный космологический принцип(особенно «сильный») и теория «горячей Все-ленной». Теория «горячей Вселенной» пока яв-ляется в космологии господствующей, хотя до-полняется новыми представлениями о космоло-гической инфляции и «темной материи». Какизвестно, эта теория исходит из того, что послеБольшого взрыва Вселенная расширяется. Дру-гими словами, с ходом времени увеличиваетсяее объем, уменьшается температура и плот-ность вещества, что приводит к закономернымизменениям физической материи. В таких ус-ловиях неизбежен отбор, направленный на по-явление все более сложных физических систем,а затем и «надфизических» форм материи.Рассмотрим проявления отбора в рамках кон-кретных этапов физической эволюции.

Отбор в микромире

По современным представлениям в ходе Боль-шого взрыва из вакуумоподобного состояния(«ложного вакуума»), гипотезу о существова-нии которого можно рассматривать как попыт-ку физического описания дофизической мате-рии, рождаются пары реальных элементарныхчастиц (частицы и соответствующие античас-тицы) [24, с. 162; 35]. Отметим, что процессрождения частиц неоднократно наблюдался вэкспериментах при действии на вакуум элек-тромагнитного поля [33, с. 26 — 27]. Общеечисло известных в настоящее время элементар-ных частиц превышает 350, однако сейчас ве-щество Метагалактики построено только изсравнительно легких и устойчивых протонов инейтронов (состоящих из кварков up, down), атакже электронов. Большинство известных час-тиц, которые в качестве объектов действитель-ности возникли в ходе Большого взрыва, оказа-лись неустойчивыми, неспособными к форми-рованию более сложных структур. Многочис-

А.Ю. Внутских

33

ленные примеры селективных ограничений, на-кладываемых в условиях расширения Вселен-ной на разрешенные параметры частиц и ихвзаимодействий, анализируются, например, вработах А.Д. Долгова, Я.Б. Зельдовича, И.Д.Новикова [17; 32, с. 117 — 122, 185 — 186.].Предполагается, что в рамках дорекомбинаци-онной стадии физической эволюции (от сотентысяч до 1 млн. лет после Большого взрыва)сначала имели место равновесные реакции ме-жду элементарными частицами. По мере осты-вания Вселенной это равновесие нарушалось:обратные реакции оказывались неконкуренто-способными и, соответственно, аннигилировали(элиминировались) практически все возникшиекварк-антикварковые и электрон-позитронные«пары». Однако вследствие большей конкурен-тоспособности предшествующих реакций(большей вероятности распада сверхтяжелыхX- и Y-лептокварков по пути образованиякварков и лептонов, а не антикварков и анти-лептонов) к этому моменту уже сформировалсянебольшой избыток числа частиц по сравнениюс числом соответствующих античастиц [40].Так благодаря аннигиляции во Вселенной уста-новилось доминирование вещества над анти-веществом.

Затем начался синтез из «избыточных»кварков протонов и нейтронов. В ходе этогосинтеза, по причине различной конкурентоспо-собности изначально равновесных реакций, ус-тановилось соотношение числа протонов и ней-тронов на уровне 85 и 15 % соответственно.Множество других реализованных вариантовсоединения кварков было элиминировано в си-лу их неустойчивости в условиях расширяв-шейся Вселенной: например, «вымерли» всечастицы-«резонансы», время существованиякоторых составляет лишь 10–22 –10–24 с., исчезлитяжелые частицы гипероны, неустойчивымиоказались мезоны. Примерно через 100 с. послеБольшого взрыва начался первичный нуклео-синтез, и он также был избирательным: сохра-нились протоны — будущие ядра атомов водо-рода (около 75% по массе), синтезировалисьдругие легкие ядра, в основном ядра гелия(около 25% по массе); реакции образования

изотопов, более тяжелых, чем 7Li, были в техусловиях неконкурентоспособными [23, с.149].Наконец, когда Вселенная остыла до 3000–4000К, произошел захват образовавшимися ядрамиэлектронов, т. е. синтез атомов (рекомбинация);параллельно с этим от вещества отделился по-ток «остывших» и уже не взаимодействующихс веществом фотонов (реликтовое «фоновое»излучение) — так Вселенная стала прозрачнойдля света. На этом дорекомбинационная стадияфизической эволюции завершилась. Все, чтомы знаем об этом периоде эволюции, судя по еерезультатам, свидетельствует о следующем. Вцелом это прогресс (синтез) физических сис-тем, включающий в себя в качестве подчинен-ного момента и условия избирательный, т.е.связанный с отбором, регресс (распад) некото-рых из них.

Отбор в мире космических объектов

В рамках пострекомбинационной стадии (с мо-мента рекомбинации до нашего времени) физи-ческие процессы также опосредованы «отбо-ром-ситом»: синтезом (подбором) действитель-ных физических объектов, включающим в себямомент распада, а также конкурентной диффе-ренциацией систем синтезирующихся объек-тов, результаты чего фиксируются в их избира-тельной элиминации и торможении. Так, в про-должающем расширяться водородно-гелиевомгазе благодаря флуктуациям плотности форми-руются «сгустки» (кластеры), которые благода-ря гравитационным силам увеличивают своюмассу. Между сгустками газа шла конкуренцияза рассеянное вещество, в которой побеждалинаиболее массивные, элиминирующие и погло-щающие более мелкие сгустки. Кроме того, ог-ромное количество газа и пыли тормозится вразвитии, оставаясь в межзвездной среде в рас-сеянном состоянии — например, в виде «тем-ных» (беззвездных) галактик [42]. Отобранныеже массивные сгустки становились «зароды-шами» будущих звезд. По современным пред-ставлениям процесс гравитационной конденса-ции, связанный с конкуренцией и отбором сгу-стков вещества, проявляется также в форме«каннибализма галактик», имеет место при об-

ФИЛОСОФИЯ

34

разовании спутников звезд; при этом физиче-ский синтез стимулируется химическими взаи-модействиями [11; 18, с. 137–139, 166; 44, с.12–13.].

Рассматриваемый процесс также связан сотбором — избирательной элиминацией орбиткосмических объектов. Например, правило Ти-циуса — Боде подразумевает, что орбиты, рас-положенные между орбитами планет совре-менной Солнечной системы, не заполненыименно потому, что являются неустойчивыми.Очевидно также, что далеко не каждая реализо-ванная орбита находится в «обитаемой зоне»(HZ — habitable zone), т.е. совместима с воз-можностью возникновения на планете сложныххимических систем и жизни. Так, по даннымExtrasolar Planets Encyclopedia, из 765 обнару-женных на начало 2012 г. экзопланет потенци-ально обитаемыми могут считаться только 4[53] — и это тоже проявление физического от-бора, непосредственно действующего на физи-ческие теневые системы «надфизических» объ-ектов. Более того, выделенность галактическойорбиты Солнечной системы в целом из множе-ства орбит других звездных систем определяетвозможность возникновения жизни на Земле.Орбита Солнца располагается вблизи корота-ционного круга, где вращение рукавов Галак-тики и галактического диска происходит син-хронно, а это обеспечивает длительное нахож-дение Солнца и Земли вне рукавов Галактики, вкоторых частые взрывы сверхновых образуютгубительное для жизни излучение [28, с. 367–375]. Наконец, известно, что различной устойчи-востью обладают сами звезды (помимо того,что реализуются далеко не все возможные со-четания их характеристик), а также их скопле-ния; в этой связи еще в XIX веке И. Унбехаунговорил об отборе в мире звезд [54].

Следует подчеркнуть, что все сказанноевыше об эволюции Вселенной относится к раз-витию действительных объектов наблюдаемойфизической материи. Однако, согласно послед-ним данным, наблюдаемая материя составляетлишь 4 % массы Метагалактики. Остальные 96% приходятся на «темное вещество» (обычноенеизлучающее вещество и элементарные час-

тицы, составляющие вместе около 23 % массыМетагалактики) и «темную энергию» (73 %)[41]. Очевидно, что большая часть преобла-дающей «темной физической материи» суще-ственно проще атомного вещества, включенно-го в звездно-галактические системы, и в этомсостоит еще одно проявление отбора, формойсуществования которого выступают элимина-ция и торможение большинства физическихобъектов. Впрочем, природа «темной материи»в настоящее время исследована недостаточно.

Итак, в целом развитие физической материипредставляет собой увеличение различий посложности объектов действительности, в рам-ках которого находится место и для простей-ших физических явлений (таких, например, как«темная материя», реликтовое фотонное излу-чение, рассеянный атомарный водород), и длянаиболее сложных (например, галактик, звезд ипланет). Универсальное средство такой диффе-ренциации физических явлений — это соревно-вание сходных и подбор (синтез) различающих-ся физических объектов, опосредованные эли-минацией и торможением части из них. Благо-даря этим процессам создаются «внутренние»(включенное низшее) и «внешние» (невключен-ное низшее) условия для дальнейшего развитияна магистрали физической эволюции. Если го-ворить о формировании «внешних» условий,то, например, элиминация античастиц, завер-шающая конкуренцию исходно равновесныхреакций, обеспечивает существование и разви-тие вещества — сначала в виде кварков и элек-тронов, затем протонов и нейтронов. Смещениеравновесия реакций в сторону образованияпротонов и элиминация «лишних» нейтроновобеспечивает синтез ядер и атомов с преобла-данием водорода, что в дальнейшем способст-вует устойчивому существованию и более дли-тельной эволюции звезд, а значит, появлениюядер большинства химических элементов. Еслиже говорить о формировании «внутренних» ус-ловий физической эволюции, то, например,подбор протонов и нейтронов в составе ядерстабилизирует нейтроны, которые в свободномсостоянии распадаются примерно за 15 мин.Итак, при сохранении наиболее простых физи-

А.Ю. Внутских

35

ческих структур осуществляется и синтез всеболее сложных, который, на наш взгляд, можноинтерпретировать как подбор сохранившихсяфизических объектов. Так возникают протоныи нейтроны, ядра, атомы, молекулы, макротела,планеты, звезды и галактики.

Представляется необходимым рассмотретьпо крайней мере два плана возможного («опти-мально полного») многообразия физическихобъектов: речь идет об элементарных единицахфизического и о специфическом способе их ор-ганизации. Очевидно, что для реализации ос-новной полноты содержания физического ну-жен, прежде всего, некоторый оптимальныйнабор ее элементов таковыми являются «эле-ментарные» (относительно современного уров-ня познания) частицы. Кварки, электроны, про-тоны и нейтроны, сохранившиеся в ходе доре-комбинационной селекции, являются и наибо-лее стабильными, способны образовыватьсложные системы. В этой связи протоны, ней-троны и электроны, а также кванты полей, по-видимому, следует рассматривать в качествеобъектов, воплотивших некоторые главныевозможности физического. Сказанное об эво-люции физической формы материи позволяетотнести к числу общих ее возможностей воз-можности появления ядер и атомов; реализа-ция этих возможностей совершенно необходи-ма для продолжения единого закономерногомирового процесса, его «выхода» в область хи-мизма. Кроме того, в качестве общих возмож-ностей физической эволюции можно выделитьследующие основные формы организации:микроуровень физической реальности, на кото-ром возникают элементарные частицы и проте-кает их первичное развитие, атомный уровень,элементы которого закономерно образуют объ-екты макро- и мегауровней структуры Метага-лактики. Только два последних уровня, пред-ставленных макротелами, планетами, звездамии галактиками, создают условия для продолже-ния единого мирового процесса, включая необ-ходимую последовательность химического,биологического и социального.

Возникает вопрос об определении физиче-ского отбора. Все сказанное позволяет утвер-ждать, что фундаментальным фактором дан-ной формы отбора выступает прогрессивнаянаправленность физической формы развития —физического синтеза. Критерием отбора на ма-гистрали физической эволюции является слож-ность соответствующих объектов действи-тельности, находящая выражение в их устойчи-вости и сравнительной способности к синтезу;отбор на подчиненных направлениях физиче-ской эволюции осуществляется по критериюсоответствия развития на магистрали. В целом,согласно «сильному» антропному космологи-ческому принципу (АКП), физический отборориентирован на закономерное появлениесложных структур, включая разумного наблю-дателя [19]. Показательно, что даже авторитет-ные исследователи, отрицающие направлен-ность природной эволюции собственно на че-ловека (поскольку его собственно социальныесвойства не определяются биологическимиструктурами и являются биологически нецеле-сообразными), признают, что условия во Все-ленной обеспечивают принципиальную воз-можность существования разнообразных ус-тойчивых структур и их разворачивания вплотьдо высокоорганизованных форм живого веще-ства как предпосылок появления человека [29,с. 67 — 69]. Впрочем, забегая вперед (данныйвопрос должен стать предметом специальногоизучения), отметим, что связать природную исоциальную эволюцию в закономерную после-довательность можно, если предположить, чточеловек с его сознанием и трудом стал резуль-татом диалектического отрицания (снятия) до-веденных до предела собственно биологиче-ских тенденций его обезьяноподобных предков[3, с. 214 — 218].

Возвращаясь же к проблематике физиче-ского отбора, зададимся вопросом: что высту-пает его предметом (единицей)? На наш взгляд,отдельный физический объект, который услож-няется лишь посредством потери своего от-дельного существования в ходе синтеза, в каче-стве такой самостоятельной единицы высту-пать не может. Разумеется, синтезирующиеся

ФИЛОСОФИЯ

36

объекты как элементы действительности во-влечены в отбор, но именно в составе некойсистемы синтеза. По-видимому, полноценнойединицей физического отбора можно считатьименно «систему физического синтеза», вклю-чающую как сам данный объект, так и фраг-мент его среды, достаточный для вовлеченияэтого объекта в синтез. Вообще среда, окру-жающая каждый отдельный физический объ-ект, играет в его «судьбе» активную, во многомопределяющую роль. Дело здесь не столько втом, что среда синтеза обусловливает синтез(синтез, как главное направление физическойэволюции, возможен только в условиях расши-ряющейся и остывающей Вселенной). Важнеето, что среда, кроме условий физического син-теза, содержит еще и его причину — «непосред-ственное существенное дополнение» каждогоотдельного объекта, т. е. другие физическиеобъекты, без которых усложнение в форме син-теза невозможно в принципе. И качество про-дуктов физического синтеза, и сама возмож-ность этого синтеза определяется на «паритет-ных началах» как природой данного объекта,так и природой других физических объектов,составляющих его систему синтеза. Подби-раться, т. е. синтезироваться могут и отдель-ные физические объекты. Однако соревновать-ся друг с другом и отбираться по критериюсложности — сравнительной способности ксинтезу — могут лишь «системы синтеза» (на-пример, системы ядерных реакций, взаимодей-ствующих газо-пылевых кластеров и т. д.). Итолько достаточно большая совокупность таких«систем синтеза» выступает в качестве единицыфизической эволюции — «маленькой субстан-ции», в рамках которой осуществляются полно-ценные элементарные акты отбора, включаю-щие как подбор-синтез, так и соревнование.

В силу «неполноты» отдельного физиче-ского объекта, т. е. относительно невысокогоуровня сложности, недостаточного для само-стоятельного перехода этого объекта в высшеекачество, он нуждается для такого перехода внепосредственном дополнении сложностьюдругого объекта — партнера по синтезу. Сле-довательно, прогрессивная направленность раз-

вития не может проявляться в достаточной для«самоопределения» мере в рамках отдельногообъекта, развивающегося путем синтеза, чтотакже предопределяет его неспособность кспонтанному, активному выбору. Неспособ-ность отдельных физических объектов к выбо-ру не означает отсутствия у них избирательно-сти. Избирательность физического синтезаимеет место, хотя она существенно слабее вы-ражена, нежели избирательность более слож-ных химических взаимодействий [24, с. 103–104]. Однако даже эта сравнительно слабо выра-женная физическая избирательность не естьспонтанный, активный выбор отдельного объ-екта, поскольку она определяется не только егосодержанием, но главным образом системойвзаимодействий его с другими объектами в хо-де синтеза.

Таким образом, физический отбор — этосамая простая из известных форм отбора, ско-рее фиксирующая результаты развития-синтеза,включающего в себя распад, нежели вызываю-щая его. Физический отбор представляет собойнеобходимый для развития, но внешний меха-низм, «отбор-сито», который оперирует с ужесформировавшимися объектами действитель-ности. Исходя из сказанного, можно предло-жить следующее определение физического от-бора: это объективно действующий эволюци-онный механизм, который посредством изби-рательной элиминации реализованных физиче-ских объектов фиксирует рост различий посложности соревнующихся систем масс-энергетического синтеза (подбора).

Теперь перейдем к характеристике отбора врамках химического уровня организации.

Идея химической эволюции начала оформ-ляться во второй половине XIX в. Т. Хаксли всвоей лекции «Физические основы жизни»(1868) рассматривал неорганические и органи-ческие соединения в качестве блоков, способ-ных при сборке дать начало живым существам,а Ч. Дарвин высказал мысль о возможном «об-разовании живого существа из неорганическойматерии» процессе, подпадающем, как и соб-ственно жизненные явления, под «некий общий

А.Ю. Внутских

37

закон природы» [16, с. 290]. С тех пор эта идеяуже никогда не исчезала из научного обихода, аво второй половине XX в. эволюционная химиястала одной из главных концептуальных схемхимии в целом. Однако представляется, чтоприрода определяющих химическую эволюциюзаконов и прогрессивной направленности этогопроцесса как фактора химического отбора досих пор раскрыта не полностью, что нередкоприводит к представлениям явно телеологиче-ского характера. Факт прогрессивной направ-ленности химической эволюции, в итоге с не-обходимостью приводящей к возникновениюжизни, в науке осознан. Вопрос в том, как егообъяснять. Своеобразным «химическим анало-гом» антропного принципа в физике сталсформулированный Д. Кеньоном «принцип био-химического предопределения», согласно кото-рому «от возникновения элементов до появле-ния протоклеток наблюдается явная тенденцияпреимущественного развития в направленииживых систем, основанных на углероде» [22, с.110]. Разумеется, жизнь — не цель химическойэволюции, однако свойства самих химическихэлементов и их соединений таковы, что в усло-виях Метагалактики процессы, ведущие к воз-никновению жизни, происходят с высокой ве-роятностью (хотя происходит это, конечно, нена каждой планете). Авторы известных расче-тов, которые исключают возможность самоор-ганизации неживой материи в живую как ис-ключительно маловероятный процесс, неявноисходят из весьма спорного предположения,что материя, как пассивное начало, сама по се-бе не имеет никаких механизмов, определяю-щих ее спонтанную эволюцию. Теория самоор-ганизации и эволюционная химия, скорее, сви-детельствуют об обратном.

В соответствии с принципом биохимиче-ского предопределения можно выделить «маги-страль» химической эволюции: от элементов-органогенов, через их простейшие соединения,мономеры и полимеры до белково-нуклеиновых комплексов, обладающих рядомсвойств, аналогичных свойствам живого. Важ-ной составляющей современной теории про-грессивно направленной химической эволюции

выступают представления об отборе, дейст-вующем на всех ее этапах, причем «содержаниепроцесса отбора в химической эволюции раз-вивается в направлении усиления его биологи-ческой специфики» [10, с. 180]. Широко из-вестны представления об отборе в отношениидействительных химических объектов: химиче-ских элементов, молекул, надмолекулярныхкомплексов. При этом система фактов совре-менной химии свидетельствует, что, как и вслучае физического отбора, химический отбордействует на уже сформировавшиеся объектыдействительности и прогрессивно ориентиро-ван благодаря процессу синтеза, включающемув себя момент регресса.

Отбор химических элементов

Об этом проявлении химического отбора вовторой половине XX в. писали, например, Д.Уолд, Д. Бернал, Н. Пири, М. Руттен, В.П. Виз-гин. Как известно, большая часть многообразияхимических элементов возникает в ходе термо-ядерных реакций в звездах. Показательно, что впервую очередь и в наибольшем количествеобразуются именно ядра элементов-органогенов, имеющих непосредственное от-ношение к возникновению и развитию жизни.Их образование идет с выделением энергии,соответствующие термоядерные реакции вы-ступают в качестве основных реакций, поддер-живающих существование звезд и обеспечи-вающих возникновение ядер других элементов.Таким образом, «физические процессы образо-вания элементов-органогенов, по“определению” направленные на живое… яв-ляются основными процессами, обеспечиваю-щими возникновение химической материи вцелом» [4, с. 40]. Следствием так организован-ного звездного нуклеосинтеза является картинараспространенности элементов во Вселеннойс «пиками» органогенов, «провалами» неорга-ногенов, экспоненциальным падением кривойраспространенности после «железного макси-мума». В свете этого Вселенная предстает пе-ред нами как некая гигантская «заготовка жиз-ни» в том смысле, что «живое вещество ближе

ФИЛОСОФИЯ

38

к звездному, имеет не локально “планетарную”,а общекосмическую природу» [47, с. 117].

Однако, хотя элементов-органогенов воВселенной относительно много, отнюдь не од-на только их распространенность приводит квозникновению жизни именно на этой основе.Исходное многообразие «естественных» эле-ментов состоит почти из сотни элементов, ко-торые вовлекаются в химический отбор на ма-гистрали эволюции по критерию их сложности— способности синтезироваться с образовани-ем также химически активных соединений. Т.С.Васильевой была высказана идея нелинейногоизменения химической сложности атомов, со-гласно которой наиболее сложными являютсяэлементы-органогены, в первую очередь угле-род [9, с. 63–75]. Наряду с углеродом, и другиеорганогены характеризуются малым атомнымвесом, высокой реакционной способностью и,вместе с тем, стабильностью; они способны об-разовывать сложные и активные соединения,иными словами, характеризуются «химическойуниверсальностью».

Отбор элементов нашел выражение, напри-мер, в том, что в состав химической основыземной жизни («биохимического стандарта») невошел второй после водорода по распростра-ненности элемент — химически инертный ге-лий. Элементы-галогены также являются в не-посредственном плане химически наиболее ак-тивными и достаточно распространенными, од-нако по преимуществу образуют низкомолеку-лярные соединения, обладающие малой реак-ционной способностью. В рамках «альтерна-тивной биохимии» кремний нередко рассмат-ривается в качестве возможного конкурента уг-лерода, однако он существенно уступает угле-роду по способности образовывать многооб-разные химические связи. Показательно, кпримеру, различие в земных условиях физико-химических свойств таких распространенныхсоединений кремния и углерода, как SiO2 (твер-дое, химически инертное вещество) и CO2

(сравнительно активный в химическом отно-шении газ). Поэтому, хотя углерод находитсялишь на 16-м месте по распространенности вземной коре, существенно уступая второму по-

сле кислорода кремнию, его роль в возникно-вении и развитии жизни несравненно выше.Можно было бы сказать о локальном характереземных условий, которые и приводят к такойситуации — однако соотношение космическогоуглерода к кремнию составляет 1:10, а из де-сятков соединений, обнаруженных в космосе,лишь 8 основаны на кремнии, из них 4 содер-жат углерод [51]. Возможно, впрочем, чтожизнь на кремниевой и углеродной основе яв-ляется альтернативой среднего, особенногоуровня в иерархии возможностей, и человексможет раскрыть нереализуемый в нормальныхземных условиях потенциал кремния, в томчисле благодаря конвергентным технологиям.В состав «биохимического стандарта» не во-шли также тяжелые элементы: помимо малойраспространенности, многие из них физическинеустойчивы, а в химическом отношении про-сты, не своеобразны. Таким образом, хотяпрактически все химические элементы облада-ют направленностью к синтезу, т.е. образуютсоединения, далеко не каждый из них оказыва-ется способным войти в состав эволюционноперспективных соединений. Показательно, чтона базе 16–18 отобранных элементов-органогенов возникает 96 % всех известныхмолекул [26, с. 193–194].

Отбор молекул

Молекулярному отбору посвящены, в частно-сти, работы Н. Горовица, С. Фокса, К. Дозе, Г.Стейнмана, М. Кальвина, В.А. Ратнера,В.И. Гольданского; благодаря отбору, вовле-кающему в свою сферу молекулы нуклеиновыхкислот, начинается предбиологическая эволю-ция в моделях Д. Холдейна, Г. Кастлера, М.Эйгена. По мнению Н. Горовица, отбор, пред-ставлявший собой аналог дарвиновского, при-водил к сохранению молекулярных механиз-мов, продуктами которых выступали наиболеедефицитные вещества, что имело своим следст-вием постепенное становление метаболическихцепей в ходе своеобразной эволюции «задомнаперед». По М. Кальвину, молекулярный от-бор при помощи автокатализа приводил к на-коплению соединений, способных ускорять

А.Ю. Внутских

39

собственное образование [20, с. 149–182]. С.Фокс и К. Дозе, признавая объективное суще-ствование молекулярного отбора, полагают, чтоон проявляется в специфическом характере ре-акций аминокислот с растущей полипептиднойцепью в процессе, который можно рассмат-ривать как «частичное самоупорядочение» про-теиноидов, или «внутренний самоотбор» [45, с.169–176, 259, 260, 278]. Следует также отме-тить их мнение о причастности молекулярногоотбора (в форме «стереоселективности») квозникновению оптической активности пред-биологической органики: хирально чистыйолигомер «размножается», а рацемат «вымира-ет» [15, с. 139–151]. Подытожить сказанноеможно замечанием Д. Бернала о том, что моле-кулярный «предварительный отбор» воздейст-вовал на множество соединений, из которыхлишь некоторые пошли в дальнейшем на «по-стройку» живых существ [7, с. 73–74, 83] — ос-тальные были заторможены или элиминирова-ны. В результате, «из миллионов органическихсоединений в построении живого участвуютлишь несколько сотен, из 100 известных ами-нокислот в состав белков входят только 20,лишь четыре нуклеотида лежат в основе всехсложных полимерных нуклеиновых кислот»[26, с. 196].

Отбор надмолекулярных комплексов

Представления об этой форме химического от-бора развиваются в работах А.И. Опарина и Д.Холдейна, Г. Меллера, Г. Кастлера, М. Эйгена,А.П. Руденко. В рамках теории «коацерватныхкапель» Опарина и теории «микросфер» Фоксаи Дозе [45]предполагается, что эти надмолеку-лярные системы, с самого начала отделенныеот внешней среды проницаемой оболочкой,возникли в первичном океане путём «само-сборки». Будучи открытыми, они осуществлялихимическое взаимодействие со средой и под-вергались отбору «по признаку возможностиих… длительного существования в данных ус-ловиях… происходило постепенное приспо-собление… этих систем… возникал закономер-но организованный обмен веществ…» [34, с.56]. Системы с неупорядоченным обменом

элиминировались, а сохраняющиеся характери-зовались всё более сбалансированным ходомхимических процессов, что послужило основойдля становления метаболизма. Параллельно, входе «соревнования» (конкуренции) коацерват-ных капель за химические компоненты, совер-шенствовались уже существовавшие у них взародыше свойства роста и размножения.

Согласно теории «голого гена» («редупли-цирующихся молекул») Д. Холдейна и его по-следователей — Меллера, Кастлера, Эйгена,Шустера — предполагается спонтанное воз-никновение в «первичном бульоне» нуклеино-вых кислот (РНК), которые сразу были способ-ны к редупликации (или репликации, копирова-нию), но первоначально были лишены оболоч-ки. Копирование впервые возникших нуклеи-новых кислот было связано с их конкуренциейза находящиеся в среде нуклеотиды («строи-тельные блоки», из которых собираются копииРНК) и с ошибками копирования, т.е. с хими-ческими «мутациями», приводящими к спон-танным нарушениям репликации и появлениюдочерних РНК с изменённой структурой. Еслиданная ошибка копирования случайно приво-дила к более успешной репликации в данныхусловиях, то изменённая РНК побеждала в кон-куренции с подобными себе за нуклеотиды.Происходило «запоминание случайного выбо-ра», создающего полезную для «выживания»информацию [21, с. 28-29]: при торможении иэлиминации нуклеиновых кислот, реплици-рующихся менее эффективно, сохранялись ивоспроизводились более эффективные, возни-кающая информация накапливалась. По мне-нию Кастлера, это означает, что «система нук-леиновых кислот… способна… к эволюции вдарвиновском смысле, правда на… примитив-ном уровне» [21, с. 27].

Однако в экспериментах с РНК, копирую-щимися in vitro, конкуренция и химический от-бор приводили к укорочению изначально«длинных» молекул [49, с. 10–11, 77; 52]. Рас-четы Эйгена показывают, что такое упрощениенеизбежно — при эволюции отдельных конку-рирующих молекул РНК длина точно копи-

ФИЛОСОФИЯ

40

рующейся цепи не может превышать 100 нук-леотидов. Единственным средством преодолетьуказанный предел сложности, обусловленныйкатастрофическим накоплением ошибок копи-рования при росте цепей, оказывается еще однопроявление химического синтеза — подборразнотипных РНК и белков, образующих ги-перциклы. Гиперциклы — это системы из коо-перированных молекул РНК, катализирующихвоспроизведение друг друга посредством син-теза соответствующих белков-катализаторов,которые «являются аналогами дарвиновскихсистем на следующем, более высоком уровнеорганизации» [49, с. 79]. В этой связи А. Бабло-янц отмечает, что «все другие органическиемолекулы, которые… были неспособны… вой-ти в такую симбиотическую структуру… в ко-нечном счете деградировали» [1, с. 253–254]. Вконечном счете, следствием химического отбо-ра гиперциклов стало формирование наиболеесовершенных белков-катализаторов (фермен-тов) и оболочки, еще более стабилизировавшихи ускоривших репликацию нуклеиновых ки-слот, т. е. возникновение первых клеток.

Рассмотренные подходы к пониманию эво-люции молекул и надмолекулярных комплек-сов, по-видимому, правильно отражают неко-торые стороны действующего на эти системыотбора, а также сам факт усложнения химиче-ской материи. Однако их недостаток состоит втом, что в рамках рассмотренных подходов невскрываются причины, движущие силы имею-щей в целом прогрессивный характер предбио-логической эволюции, остаётся открытым во-прос о законах, определяющих эту эволюцию.Так, в теориях Д. Холдейна, Г. Кастлера, М.Эйгена репликация рассматривается не как за-кономерный результат предбиологической эво-люции, а как ее исходный пункт. Соответст-венно, положение о случайном (крайне малове-роятном) появлении реплицирующихся единицоказывается предельным объяснением в этихтеориях. Между тем даже простое накоплениенуклеотидов в «первичном бульоне» было ма-ловероятно в силу эндергонического характерасоответствующих реакций. Приходится конста-тировать, что, зафиксировав факт закономер-

ной, направленной от низшего к высшему хи-мической эволюции, авторы рассмотренныхтеорий не сумели в полной мере вскрыть при-роду управляющих ею законов.

Указанного недостатка в значительной мереудалось избежать А.П. Руденко, который вы-двинул теорию саморазвития открытых ка-талитических систем (ОКС). Действительно,его теория эволюционного катализа цен-тральная теория функционального подхода кизучению биогенеза рассматривает развитиеОКС как необходимое усложнение, которое оп-ределяется «продвигающим» эволюционнымзаконом. ОКС это открытая химическая сис-тема, состоящая из катализатора («центра ката-лиза»), компонентов и продуктов каталитиче-ской или базисной реакции. «Движущим» и«направляющим» фактором эволюции ОКСвыступает базисная реакция, поддерживающаяих существование [38, с. 217]; базисная реак-ция, очевидно, выступает как проявление об-щехимической тенденции к синтезу. Основойрешения проблемы прогрессивной направлен-ности эволюции ОКС в теории Руденко служитпринцип осуществления «естественного отборамногократных изменений катализатора в неко-тором самопроизвольном саморегулирующемсяпроцессе» [38, с. 23]. Подразумевается, чтослучайные воздействия на ОКС, подобные му-тациям, вызывают изменения эффективностицентра катализа, фиксируются благодаря егофизико-химическим изменениям и подвергают-ся отбору. Фактором отбора выступает самабазисная реакция, а первичным критерием, покоторому идет отбор, является кинетический —абсолютная каталитическая активность, т.е.производительность соответствующего центракатализа, изменения же его природы отбирают-ся автоматически, поскольку они приводят кмаксимальному росту эволюционных характе-ристик системы. ОКС «концентрируют» в себевсе необходимые условия для проведения хи-мического отбора, который становится сущест-венно более «внутренним» процессом, нежелиотбор физический. «Запоминание» и «хране-ние» возникшей информации сводится к уста-

А.Ю. Внутских

41

новлению однозначной связи эволюционногоэффекта с определенным физико-химическимизменением конституционной сферы ОКС [38,с. 40, 105; 39, с. 203]. Множество ОКС конку-рировали за осуществление базисной реакции(за её компоненты), в результате чего реакциясосредотачивалась в наиболее каталитическиактивных системах, обладающих наиболеесложными и эффективными центрами катализа,а остальные ОКС тормозились и элиминирова-лись [38, с.112].

Интенсивность базисной реакции, её полез-ная мощность, объем эволюционной информа-ции — вот три эволюционных признака, соче-тание которых можно считать критерием уров-ня сложности ОКС и критерием их отбора. Бла-годаря отбору катализаторов они постоянно со-вершенствовались, повышался уровень их ка-талитической активности — неорганическиеОКС закономерно превращались в простые ор-ганические, а затем в белково-нуклеиновые иферментативные, тем самым обеспечивая всебольшую интенсивность базисной реакции.Именно поэтому основной закон эволюцииОКС можно сформулировать как «принципнаибольшей вероятности и скорости развитияна путях, приводящих к наивысшему уровнюэволюции» [38, с. 196–197]. В конечном счете,это путь повышения уровня каталитической ак-тивности ОКС, путь интенсификации химиче-ского синтеза. Развиваясь, ОКС с неизбежно-стью проходили через ряд этапов, среди кото-рых особое место занимало преодоление перво-го и второго кинетических пределов развития.По их достижении основной закон эволюции ихимический отбор прекращают свое действие— случайные изменения центров катализа ужене приводят к повышению химической актив-ности систем. Единственной физико-химической формой преодоления этих преде-лов является приобретение системами свойствроста и репликации, что позволяет ОКС обес-печить теоретически возможное ускорение ба-зисной реакции [38, с. 199–222].

Проблема иерархии возможностей химиче-ской материи впервые была поставлена О.А.Баргом [3, с. 79–88; 5, с. 70–87]. Уже совмеще-

ние двух сторон — химического состава и спо-собов его организации — дает весьма сложнуюкартину основной полноты возможного содер-жания данной предметной области; по-видимому, существуют и другие основания длявыделения и классификации химических воз-можностей. Для реализации основной полнотысодержания химической материи прежде всегонеобходим оптимальный набор химическихэлементов. Рассмотренные выше особенностиэлементов «малых периодов» — в первую оче-редь органогенов — позволяют включить их вэтот набор. Однако «развитие химической ма-терии… выражается прежде всего в среде эле-ментов-органогенов, с которыми связана маги-стральная линия химического, ведущая к жи-вому» [9, с. 106]. Об исключительной роли уг-лерода в ряду органогенов как с позиции физи-ки (термодинамики), так и собственно химииговорилось выше. В отношении соединенийэлементов должны быть реализованы общиевозможности появления неорганических и орга-нических соединений при этом органическийхимизм, очевидно, принципиально богаче неор-ганического и, вероятно, оставляет химическо-му отбору больший простор на пути к осущест-влению этой полноты.

В плане формы организации движение косновной полноте химизма в общем сводится кпоявлению основных типов объектов (молекул,свободных радикалов, кристаллов, мицелл),дальтонидной (соединения постоянного соста-ва) и бертоллидной (переменного состава)форм, а также некоторого многообразия внутрикаждого типа — например, семи основных кри-сталлографических систем. Показателем при-ближения к основной полноте химизма служитсодержание бертоллидной формы, дальтонидыредко существуют в чистом виде и их возмож-ности не столь многообразны. При этом боль-шая часть основного содержания бертоллидовсопряжена с растворами, коллоидами, поверх-ностными соединениями и, соответственно, сводой, возможность появления которой, по-видимому, также является достаточно общей.Существенной особенностью бертоллидов яв-

ФИЛОСОФИЯ

42

ляется и то, что именно с ними, в первую оче-редь, связаны явления химического катализа;основной же закон эволюции каталитическихсистем, как объективная необходимая, сущест-венная связь химических, содержит «в себе»основные этапы этой эволюции, среди которыхособое место занимает первый и второй «кине-тические пределы». Означенные этапы можнорассматривать как необходимую реализациюпоследовательности главных (общих) возмож-ностей эволюции ОКС, как уровень «номогене-за» химической эволюции, направленность ко-торой имеет, таким образом, существенную«априорную» составляющую.

Общие возможности химического развитияреализуются посредством отбора единичных иособенных возможностей, который воплощаетнекоторое оптимальное многообразие химиче-ских объектов. Какой же должна быть всеоб-щая возможность этой иерархии? Представля-ется, что в качестве такой возможности следуетпризнать возможность возникновения «тене-вой системы» живого, его химической основы.Представляя собой своеобразный итог надмасс-энергетического синтеза и прямого субстратно-го синтеза вообще, химическая основа живогосовмещает основные химические функции,принадлежащие различным веществам (функ-ции реагентов, катализаторов, растворителей,реакционных аппаратов; кислотность и основ-ность; способность быть донором и акцепторомэлектронов; дальтонидную и бертоллиднуюприроды). Таким образом, аккумулятивный ха-рактер химического развития, его «синтетич-ность» приводит к появлению химически уни-версальных субстратов: «В мире неживого хи-мизма в принципе есть в том или ином видевсе, что можно найти в химической основе жи-вого … их содержания в основном совпадают»[3, с. 85].

Остается дать определение химическогоотбора. По-видимому, его фундаментальнымфактором выступает прогрессивная направ-ленность химического синтеза. Критерием от-бора на магистрали химической эволюции яв-ляется сложность соответствующих объектов,находящая выражение в сравнительной спо-

собности к синтезу самих этих объектов и ихпроизводных; отбор на подчиненных направле-ниях химической эволюции, очевидно, осуще-ствляется по критерию соответствия развитияна магистрали.

На наш взгляд, как и в случае физическогоотбора, предметами химического отбора ока-зываются «системы химического синтеза», асовокупность таких «систем синтеза» выступа-ет в качестве единицы химической эволюции, врамках которой осуществляются акты отбора,включающие как подбор-синтез, так и соревно-вание. Разумеется, химические элементы и от-дельные молекулы вовлечены в химическийотбор, но не в качестве его самостоятельныхединиц, а лишь в качестве реагентов в составеотбираемых систем синтеза. По-видимому,именно в смысле признания определяющей ро-ли синтеза химических объектов следует пони-мать мнение Д. Кеньона, который отмечал, чтов ходе предбиологической эволюции «отбор»выступает лишь как проявление тенденций,присущих реагентам; лишь с приближением кжизни «предопределенная упорядоченность»дополняется процессами изменчивости и кон-куренции [22, с. 112 — 113].

Синтез, как способ развития химическойматерии, определяет и то, что химический от-бор нельзя характеризовать как «отбор-выбор». Химический синтез существенно отли-чается от синтеза физического. Отличия состо-ят в существенно большей избирательностихимических взаимодействий (хемо- и стереосе-лективность); в развитии механизма химическо-го катализа, который определяет ускорение и«концентрацию» механизма эволюции в срав-нительно небольших пространственно-временных масштабах, делает химический от-бор более внутренним процессом, нежели от-бор физический; в том, что уровень энергииядер («чисто физических» объектов) на восемьпорядков выше, чем уровень энергии, харак-терный для химических молекул. Однако осо-бенностью и физического, и химического син-теза являются «неполнота» отдельных объек-тов для эволюции (нужен партнер для синтеза,а для собственно химического синтеза, воз-

А.Ю. Внутских

43

можно, и катализатор), а также «дискретный»характер эволюционных изменений. Поэтомуотбор в неживой природе выступает «посред-ником» между прогрессивной направленностьюразвития, существенно внешней по отношениюк конкретному объекту отбора, и самим этимобъектом, который не способен самостоятельноопределять свое развитие. Если считать выборвыражением «внутренней необходимости соб-ственной природы субъекта выбора, данногоактивного объекта» [25, с. 56], то окажется, чтолюбые объекты, развивающиеся путем синтеза,существенно пассивны и к свободному выборуне способны. Сказанное отнюдь не означает от-сутствия у них активности вообще, однако«выражает преобладание внешней (точнее,внешней по происхождению, экзогенной) де-терминации» [25, с. 120].

Итак, химический отбор выступает лишь вкачестве «эпифеномена» синтеза, которыйвключает в себя момент распада и в качестве«отбора-сита» действует на уже сформиро-ванные системы синтеза, функционированиекоторых в целом предопределено. Поэтому оп-ределить химический отбор можно как объек-тивно действующий эволюционный механизм,который, посредством избирательной элими-нации реализованных химических объектов,фиксирует различия по сложности соревную-щихся систем надмасс-энергетического синте-за (подбора).

В заключение постараемся провести проце-дуру философской рефлексии в отношении то-го, каким образом человек использует илисможет использовать механизмы физической ихимической селекции в производстве, основан-ном на применении новейших технологий —конвергентных или NBIC-технологий (нано-,био-, информационных, когнитивных). Начатьследует с того, что мы живем в эпоху третьейглобальной научно-технической революции,стержнем которой, по мнению многих исследо-вателей, является производственное внедрениеконвергентных технологий, среди которых ин-тегрирующую роль играют именно нанотехно-логии. В этой связи в свое время мы предложи-ли авторское понимание широко используемоготермина нанореволюция — это коренное преоб-разование производительных сил на основе

внедрения в реальный сектор экономики атом-но-молекулярных технологий, которое должнопривести к кардинальным социально-экономическим, политическим, общекультур-ным изменениям в качестве завершающего эта-па постиндустриальной трансформации [12].

Что понимается под атомно-молекулярными технологиями? Традиционныйпроизводственный процесс в обрабатывающейпромышленности идет, как правило, «сверхувниз» — от большой, сложной заготовки к го-товому изделию путем отсечения «лишнего»материала. Как следствие, при традиционныхтехнологиях отходы производства составляютдо 95 % от количества сырья, что и определяетв первую очередь обострение антропогенногоэкологического кризиса. Учитывая общую кар-тину мирового процесса — в частности проана-лизированный его фрагмент, связанный с раз-витием физической и химической материи, —можно сказать, что традиционная производст-венная деятельность человека, вызывающаяширокомасштабную деградацию сложных при-родных систем, в известной мере идет вразрез собъективной закономерностью интегральногопрогресса, в том числе вразрез с тенденцией«доразвития» высшим включенного и невклю-ченного низшего. Однако нанопроизводство,благодаря развитым атомно-молекулярнымтехнологиям, может осуществляться совершен-но по-другому — «снизу вверх». Иными слова-ми, наномашины, в известном смысле повторяяход мирового процесса, способны синтезиро-вать, «выращивать» из простого сложное безмасштабного разрушения природной среды.Для такого «выращивания», в буквальномсмысле «доразвития» более простого до уровняболее сложного, требуется лишь элементарноесырье, сравнительно небольшое количествоэнергии и «информационная матрица». Далееначинается синтез, опосредованный сознатель-но направляемым человеком физическим и хи-мическим отбором. Первые образцы техниче-ских устройств, способных осуществлять атом-но-молекулярную сборку, которая в миниатюревоспроизводит опосредованный отбором синтезв рамках физической и химической эволюции,уже появились: это сканирующий туннельныймикроскоп и атомно-силовой микроскоп. Дан-

ФИЛОСОФИЯ

44

ные устройства впервые позволили не тольконаблюдать за отдельными атомами, но и пере-двигать их [2, с. 19–27]. При этом собственнофизический и химический отбор в качествепроизводственного принципа высокотехноло-гичного производства претерпевает существен-ное «доразвитие» по сравнению со своими при-родными аналогами. Действительно, отбор внеживой природе, как мы уже отмечали, вы-ступает в качестве «сита», «посредника» междупрогрессивной направленностью развития, су-щественно внешней по отношению к отдельно-му объекту отбора, и самим этим объектом, ко-торый не способен самостоятельно определятьсвое усложнение. В форме принципа атомно-молекулярного производства отбор направля-ется человеком и в известной мере приобретаеткачества творческого «выбора», реализующегоне реализованные природой возможности раз-вития отдельных объектов.

С точки зрения естественнонаучной, речьидет об искусственном воспроизведении про-цессов, протекающих в такой «наномашине»,как живая клетка. Причем о воспроизведении,основанном на практическом применении глу-боко интегрированных представлений о живойи неживой природе. «На этом уровне размеровстираются границы не только между привыч-ными основными направлениями науки (физи-ка, химия, биология), но даже и между их при-кладными или смежными разделами... Нано-технология объединяет в себе самые разнооб-разные науки и относится (причем существеннои принципиально) к промежуточным областямнауки, т.е. по своей сути относится к междис-циплинарным исследованиям, объединяющимпонятия и подходы многих научных дисцип-лин» [50, s. 109]. Важно здесь то, что в рамкахнанопроизводства человек вступает в реальноевзаимодействие со всей природой — взаимо-действие универсальное, предполагающее ком-плексное преобразование физической, химиче-ской и биологической форм материи. Конечно,человек в ходе производственной деятельностивсегда создавал артефакты материальной куль-туры, или «вторую природу», однако тольконанотруд формирует предпосылки для универ-сального созидания «второй природы» — совсеми вытекающими из этого конструктивны-

ми возможностями и рисками. И первая воз-можность, которая напрашивается при раз-мышлениях на эту тему, — это преобразованиеприродных основ самого человека. Следует со-гласиться, что «особенность человека заключа-ется… в производстве самого себя, своего бы-тия… своей сущности» [6, с. 269], — и очевид-но, что в свете нанореволюции самопроизвод-ство человека может принять совершенно но-вые, гораздо более непосредственные формы.

С точки зрения социально-философской иполитэкономической, нанореволюция, на нашвзгляд, знаменует собой логическое завершениепостиндустриальной трансформации. В этойсвязи интересна мысль одного из основопо-ложников теории постиндустриализма О. Тоф-флера, согласно которому «по многим призна-кам цивилизация Третьей волны (постиндуст-риальное общество. — А.В.) несет в себе чертысходства с Первой волной (доиндустриальнымобществом. — А.В.), в частности, можно на-звать децентрализацию и уменьшение масшта-бов производства… мы наблюдаем нечто вродедиалектического возвращения к прошлому»[43, с. 538]. Может быть — конечно, если несчитать постиндустриальную стадию «концомистории» — конвергентные технологии играютв дальнейшем развитии общества роль своеоб-разного диалектического отрицания в триадеиндустриализм — постиндустриализм (ин-формационализм) — неоиндустриализм, осно-ванный на производственном применении кон-вергентных технологий. Интеграционные про-цессы, столь характерные для высокотехноло-гичного, «онаученного» производства постин-дустриального типа, в конечном счете базиру-ются на фундаментальной интеграции мате-риального и духовного труда [36]. Эту интегра-цию при формировании всеобщего или научно-го труда в свое время предсказал К. Маркс, ко-торый видел ее неразрывную связь с отмечен-ной выше тенденцией к интеграции различныхотраслей науки: «Естествознание включит всебя науку о человеке в такой же мере, в какойнаука о человеке включит в себя естествозна-ние: это будет одна наука» [27, с. 124]. По-видимому, начинающееся производственноеприменение конвергентных технологий отнюдьне является самодостаточным, замкнутым на

А.Ю. Внутских

45

себя феноменом, как это следует из концепциитехнологического детерминизма. Скорее, оноявляется маркером уже неизбежного архитек-тонического сдвига — появления новой науки,нового человека, нового общества, новой при-роды. И тем более важно утверждение принци-пиально новых отношений между людьми. Впротивном случае, пророчество М. Хайдеггерао технизации и предельном самоотчуждениичеловека может сбыться весьма печальным длянас образом. «Захваченный поставляющимпроизводством, человек стоит внутри сущност-ной сферы постава… человек постоянно…приближается к тому, что будет исследовать иразрабатывать только вещи, раскрытые по об-разу постава, все измеряя его мерой…» [46].Показательно, что именно в сведении всех ре-гионов бытия к сущему, к физической вещи, втипизации людьми друг друга, в подмене другдруга абстракциями современные исследовате-ли видят причину кризиса европейской культу-ры [30; 31] — кризиса, который, на наш взгляд,при попытке развития высокотехнологичнойэкономики в рамках существующих производ-ственных отношений легко может закончитьсядля человечества катастрофой.

Список литературы

1. Баблоянц А. Молекулы, динамика и жизнь. М.:Мир, 1990. 375 c.

2. Балабанов В.И. Нанотехнологии. Наука буду-щего. М., 2009. 256 с.

3. Барг О.А. Живое в едином мировом процессе.Пермь: Изд-во Перм. ун-та, 1993. 227 с.

4. Барг О.А. Проблема происхождения химическойматерии // Новые идеи в философии. Пермь:Изд-во Перм. ун-та, 2006. Вып. 15, т. 1. С. 31–44.

5. Барг О.А. Философские проблемы химии: кон-кретно-всеобщий подход. Пермь: Изд-во Перм.ун-та, 2006. 166 с.

6. Береснева Н.И., Береснев В.Д. Текст как деми-ург субъективности в философии и литературеXX-XXI веков // Вест. Костром. гос. ун-та. 2011.№ 1. С. 265–269.

7. Бернал Д. Возникновение жизни. М.: Мир, 1969.391 с.

8. Бранский В.П. Философия физики XX века.Итоги и перспективы. СПб.: Политехника, 2002.253 с.

9. Васильева Т.С., Орлов В.В. Химическая формаматерии. (Химия, жизнь, человек). Пермь: Изд-

во Перм. ун-та, 1983. 169 с.10. Визгин В.П. О соотношении химической и орга-

нической эволюции // Проблема развития в со-временном естествознании. М.: Изд-во МГУ,1968. С. 177–186.

11. Витязев А.В. Современные представления опроисхождении Солнечной системы // Совре-менное естествознание: Энциклопедия. М.: Ма-гистр-Пресс, 2000. Т. 9. С. 16–19.

12. Внутских А.Ю. От наноиндустрии к постин-формационному обществу // Вестн. Вят. гос. гу-манитарного ун-та. 2011. № 2. С. 6–11.

13. Внутских А.Ю. О двух аспектах философскойконцепции отбора // Вестн. Перм. ун-та. Серия«Философия. Психология. Социология». 2011.№ 4. С. 10–22.

14. Внутских А.Ю. Парадокс отбора и его возмож-ное решение // Вестн. Перм. ун-та. Серия «Фи-лософия. Психология. Социология». 2011. № 3.С. 11–17.

15. Гольданский В.И., Кузьмин В.В., Морозов Л.Л.Нарушение зеркальной симметрии и возникно-вение жизни // Наука и человечество. М.: Зна-ние, 1986. С. 139–151.

16. Дарвин Ч. Письмо Д. Макинтошу от 28 февр.1882 г.// Дарвин Ч. Избранные письма. М.:Иностр. лит., 1950. С. 289–290.

17. Долгов А.Д., Зельдович Я.Б. Космология и эле-ментарные частицы // Успехи физических наук.1989. № 4. С.571–595.

18. Дорофеева В.А., Макалкин А.Б. Эволюция ран-ней Солнечной системы. Космохимические ифизические аспекты. М.: Едиториал УРСС,2004. 264 с.

19. Казютинский В.В., Балашов Ю.В. Антропныйпринцип: история и современность // Природа.1989. № 1. С. 23–32.

20. Кальвин М. Химическая эволюция. М.: Мир,1971. 240 с.

21. Кастлер Г. Возникновение биологической ор-ганизации. М.: Мир, 1967. 90 с.

22. Кеньон Д. Биохимическое предопределение //Происхождение жизни и эволюционная биохи-мия. М.: Наука, 1975. С. 105–117.

23. Клапдор-Клайнгротхаус Г.В., Цюбер К. Астро-физика элементарных частиц. М.: Ред. журн.«УФН», 2000. 496 с.

24. Коблов А.Н. Диалектико-материалистическаяконцепция развития и современная физика. Ир-кутск: Изд-во Иркут. ун-та, 1987. 206 с.

25. Кремянский В.И. Методологические проблемысистемного подхода к информации. М.: Наука,1977. 287 с.

26. Кузнецов В.И. Общая химия: тенденции разви-тия. М.: Высш. шк., 1989. 288 с.

27. Маркс К. Экономическо-философские рукописи

ФИЛОСОФИЯ

46

1844 г. // Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. М.:Госполитиздат, 1974. Т. 42. С. 41–174.

28. Марочник Л.С., Сучков А.А. Галактика. М.: Нау-ка. Гл. ред. физ.-мат. лит., 1984. 392 с.

29. Ненашев М.И. Антропный принцип и проблеманаблюдателя // Вопросы философии. 2011. № 4.С. 64 — 74.

30. Ненашев М.И. Мартин Хайдеггер о бытии и су-щем // Философское образование. 2012. № 22. С.3 — 12.

31. Ненашев М.И. Идеи социальной феноменологииАльфреда Шюца // Вестн. Вят. гос. гуманитар-ного ун-та. 2010. № 2. С. 6 — 10.

32. Новиков И.Д. Эволюция Вселенной. М.: Наука,1983. 192 с.

33. Окунь Л.Б. Физика элементарных частиц. М.,Едиториал УРСС, 2005. 216 с.

34. Опарин А.И. Жизнь, ее природа, происхождениеи развитие. М.: Наука, 1968. 173 с.

35. Панов В.Ф., Гребнева Ю. «Великая пустота» —кандидат на дофизическую материю // Новыеидеи в философии. Пермь: Изд-во Перм. ун-та,2006. Вып. 15, т. 1. С. 60–63.

36. Патырбаева К.В. Особенности интеграционныхпроцессов в процессе производства постиндуст-риального типа // Философия хозяйства. 2009.№ 3. С. 133–139.

37. Пригожин И., Стенгерс И. Порядок из хаоса:новый диалог человека с природой. М.: Про-гресс, 1986. 432 с.

38. Руденко А.П. Теория развития открытых катали-тических систем. М.: Изд-во МГУ, 1969. 276 с.

39. Руденко А.П. Эволюционный катализ и пробле-ма происхождения жизни // Взаимодействие ме-тодов естественных наук в познании жизни. М.:Наука, 1976. С. 186 — 235.

40. Сажин М.В. Космология ранней Вселенной //Современное естествознание: Энциклопедия.

М.: Магистр-Пресс. Т. 4. С. 253–260.41. Смольников А.А. Темная материя во Вселенной

// Природа. 2001. № 7. С. 10–19.42. Темные галактики // Успехи физических наук.

2002. № 7. С. 812.43. Тоффлер Э. Третья волна. М., 1999. 784 с.44. Трубников Б.А. Закон распределения конкурен-

тов // Природа. 1993. № 11. С. 3–13.45. Фокс С., Дозе К. Молекулярная эволюция и воз-

никновение жизни. М.: Мир, 1975. 374 с.46. Хайдеггер М. Вопрос о технике [Электронный ре-

сурс]URL:http://philosophy.mitht.ru/heidegger.htm(дата обращения 20.04.2012).

47. Черникова И.В. Глобальный эволюционизм(философско-методологический анализ). Томск:Изд-во Том. ун-та, 1987. 182 с.

48. Чернин А.Д. Космический вакуум // Успехи фи-зических наук. 2001. № 11. С. 1151–1175.

49. Эйген М., Шустер П. Гиперцикл: Принципысамоорганизации макромолекул. М.: Мир, 1982.270 с.

50. Heinze T. Die kopplung von Wissenchaft undWirtschaft. Das Beispiel der Nanotechnologie.Francfurt; N.Y., 2006. 264 s.

51. Lazio J. Why do we assume that other beings mustbe based on carbon? Why couldn't organisms bebased on other substances? [Электронный ресурс]URL:http://www.faqs.org/faqs/astronomy/faq/part6/section-16.html (дата обращения 25.04.2012).

52. Spiegelman S. An approach to the experimentalanalysis of procellular evolution // Quarter Reviewof Biophysics. 1971. № 2–3. P. 213–253.

53. The habitable exoplanets catalog [Электронныйресурс] URL: http://phl.upr.edu/projects/habitable-exoplanets-catalog (дата обращения 25.04.2012).

54. Unbehaun J. Versukh einer philosophischen Selek-tionstheorie. Iena, 1896. 33 s.

SELECTION AT INORGANIC NATURE AS EVOLUTIONARY MECHANISM ANDMANUFACTURING PRINCIPLE OF «NEO-INDUSTRIAL» SOCIETY’S NBIC-

TECHNOLOGIESAleksandr Y. Vnutskikh

Perm State University, 15 Bukirev str., Perm, 614990, Russia

Physical and chemical selection are analyzed in the article. Author suggested that physical and chemical selec-tion are important aspect of these forms of evolution. However these process are not evolution lows. Humanbeing renew way of evolution of inorganic nature and use mechanism of physical and chemical selection as ba-sis of NBIC-technologies. Beginning of these technologies usage marks accomplishment of post-industrialtransformation and appearance of «neo-industrial» society.Key words: selection, physical evolution, chemical evolution, «neo-industrial» society, NBIC-technologies

ВЕСТНИК ПЕРМСКОГО УНИВЕРСИТЕТА2012 Философия. Психология. Социология Выпуск 2 (10)

Прозументик Кирилл Витальевич — аспирант кафедры философии; Пермский государственный националь-ный исследовательский университет; 614990, Пермь, ул. Букирева, 15; prozumentik@mail.ru.

УДК 141.7

УЧЕНИЕ АЛЬФРЕДА ВЕБЕРА ОБ ИСТОРИЧЕСКОМ ПРОЦЕССЕ

К.В. ПрозументикСтатья посвящена анализу историософских взглядов немецкого философа и социолога Альфреда Вебе-ра. Особое внимание в статье уделяется учению А. Вебера о трех измерениях, образующих внутрен-нюю структуру исторического процесса — социальности, цивилизации и культуры. В статье показыва-ется, что, несмотря на эклектичность и дуализм веберовской философии истории, ее следует рассмат-ривать как попытку постижения единства и целостности человеческой истории.Ключевые слова: Альфред Вебер; философия истории; исторический процесс; социальность; цивилиза-ция; культура.

Немецкий философ, социолог и экономистАльфред Вебер (1868–1958) до сей поры оста-ется фигурой, подлинный интерес к которой внаучной среде еще не пробудился. ЖизньАльфреда Вебера прошла в тени славы егостаршего брата — Макса Вебера. Это обстоя-тельство не могло не отразиться на его концеп-ции, которая складывалась, главным образом, вполемике с понимающей социологией, предло-женной Максом Вебером, а также в полемике ссоциологическим рационализмом вообще.

Подход Альфреда Вебера решительно рас-ходится с понимающей социологией, преждевсего в области гносеологии и методологии. Впротивоположность своему брату, Альфред Ве-бер подчеркивал ограниченность и недостаточ-ность использования рациональных методов по-знания применительно к человеческой культу-ре и истории. По его убеждению, любая по-пытка интеллектуального постижения истори-ческой действительности как тотальности чре-вата упрощением, схематизацией и растворени-ем всего индивидуального в универсальных кон-струкциях.

Признавая величие философско-исторических концепций Августина, Фихте,Гегеля, Сен-Симона, Маркса и др., А. Веберкритикует их за исторический механицизм, врамках которого отдельные исторические со-бытия рассматриваются как вспомогательныезвенья и механические части мысленно позна-

ваемой единой целостности. В действительно-сти же, по словам Вебера, «мы совершенно яс-но чувствуем их самоценность и уникальностьи можем только ощущать их как… многообра-зие бессознательно воспринимаемого… потока,чьего назначения и цели мы не поймем никогдаи чьи смысл и сущность мы способны, самоебольшее, предугадать» [5, с. 66] (курсив мой -К.П.). Вебер, отказывая рациональному позна-нию в возможности постижения смысла, цели иназначения исторического процесса, возлагаетнадежды на интуицию, о чем свидетельствуетапелляция к чувствованию, ощущению, бессоз-нательному восприятию, предугадыванию, и вчем отчасти сказывается влияние Дильтея иБергсона [10, с. 37].

Следует также заметить, что А. Вебер, как иО. Шпенглер, воспринял идейные импульсы,идущие от Гёте и Ницше. Однако, в отличие отШпенглера, Вебер был далек от того, чтобырассматривать историю как поле действиязамкнутых в себе неповторимых культурныхединиц. Напротив, главной задачей своегокультурсоциологического исследования он ви-дел такое постижение внутренней связи чело-веческой истории, которое ни в коей мере неумаляло бы значимость и самоценность каждо-го отдельного исторического факта и не посяг-нуло бы на его уникальность. Представляется,что именно стремлением связать уникальное иуниверсальное в истории обусловлен тот диа-

ФИЛОСОФИЯ

48

лектикообразный эклектизм, который так ха-рактерен для воззрений немецкого мыслителя.Не случайно Ю.Н. Давыдов называет веберов-скую концепцию синкретической, ибо она об-ращается «к “феноменам”, целостность кото-рых удостоверяется лишь “интуитивно”» [9, с.540], и ничто, кроме интуиции, не может гаран-тировать отсутствие объективной гетерогенно-сти и самопротиворечивости в реальном пред-мете исторического исследования.

Наиболее ярко указанный синкретизм про-является в учении А. Вебера о трех слоях (из-мерениях), образующих внутреннюю структу-ру истории [1]. К этим измерениям относятся:а) социальность, или общественный процесс;б) цивилизация, или развитие интеллектуально-го космоса; в) культура, или душевно-духовноедвижение.

А) Социальность, согласно А. Веберу, со-ставляет телесную фактуру мировой истории ивключает в себя хозяйственную, политическуюи социальную сферы жизни общества. Весьмапримечательно, что экономические, политиче-ские и общественные феномены (семью, хозяй-ство, государство, классы, этносы) немецкийсоциолог рассматривает как проявление естест-венных, витальных сил человека, как обнару-жение его спонтанных влечений и воли. На-пример, возникновение капиталистических от-ношений в Европе А. Вебер объясняет активи-зацией жизненных сил западного человека. Поего мысли, именно благодаря «сильнейшей ви-тализации были достигнуты первые стадии ка-питализма» [8, с. 316]. По А. Веберу, общест-венный процесс есть происходящий в различ-ных исторических телах эмпирически фикси-руемый и социологически созерцаемый мате-риальный исторический процесс, содержаниемкоторого является связь и борьба человеческихестественных сил. Результатом борьбы виталь-ных сил становится «жизненный синтез», т.е.,своего рода, витальная формация, представ-ляющая собой совокупность определенныхпризнаков, характерных для данного этапа раз-вития исторического тела. Как подчеркиваетВебер, общественный процесс «следует от про-стых к более сложным формам “жизненного

синтеза”. В ходе этого развития он претерпева-ет полные перегруппировки общества, расши-рение и сужение своего горизонта, окостенениеи распад общественных форм» [6, с. 27]. По-добные метаморфозы всякий раз ведут к ста-новлению новых синтезов жизненных элемен-тов. Таким образом, человеческая история, взя-тая в аспекте социальности и телесной факту-ры, являет себя как постепенный процесс ус-ложнения жизненного синтеза, процесс перехо-да от менее совершенной ко все более развитойвитальной конфигурации. Поскольку бытиеобщественного слоя истории основывается наборьбе витальных сил, постольку можно за-ключить, что данное историческое измерениене имеет в своей сущности ничего надбиологи-ческого, и, стало быть, законы ее развития сутьбиологические (витальные, жизненные, естест-венные) законы.

Б) Цивилизация составляет второе измере-ние истории. Движение цивилизации есть нечто иное, как процесс поступательного овладе-ния природой, процесс неуклонной рационали-зации и интеллектуализации человеческойжизни. Иными словами, под процессом циви-лизации А. Вебер понимает прогресс в науке итехнике. Цивилизационный слой истории,ядром которого является интеллектуальныйкосмос, есть утилитарная сфера человеческогобытия, сфера целесообразности и полезности,ибо цивилизация — это «самое существенноесредство человечества в борьбе за существова-ние, его духовное и материальное вспомога-тельное средство» [6, с. 25]. Поскольку же спо-собы борьбы за существование у всех людейодинаковы, что обусловлено биологическимединством человеческого рода, постольку про-цесс цивилизации носит универсальный харак-тер, а также имеет типичные, повторяющиесялинии и формы развития. А. Вебер убежден,что учение о прогрессе справедливо лишь дляцивилизационного измерения истории, так каконо есть продолжение биологической эволю-ции. «По своим корням и сущности, — пишетон, — жизнь, развивающаяся через процесс ци-вилизации, в своих истоках есть не более чемпродолжение биологических рядов развития

К.В. Прозументик

49

человечества… ибо все это опирается на биоло-гический прогресс процесса мышления» [5, с.72]. Следовательно, ни общественный процесс,ни процесс цивилизации (т.е. технико-рациональное освоение действительности) невыходят в своем развитии за пределы естест-венных закономерностей. Иными словами, со-циальность и цивилизация проистекают из при-роды человека, между тем сущность его вомногом остается не тронутой этими измере-ниями истории.

Как уже было сказано, процесс цивилиза-ции пронизывает всю человеческую историю;он универсален и характеризуется прогрессив-ной, хотя отнюдь и не прямолинейной, направ-ленностью. Согласно Веберу, в процессе циви-лизации обнаруживается «надломленное и за-висящее от исторических случайностей, но всеже проходящее определенные ступени“развитие”, идущий через всю человеческуюисторию процесс прояснения, который ведет копределенной цели, к общему прояснениюпредсуществующего» [6, с. 23–24]. Под пред-существующим Вебер разумеет все потенци-альные силы природы (Земли), кои в цивили-зующем движении истории актуализируютсячеловечеством в форме научных и техническихоткрытий.

Главную ошибку прежних теорий истори-ческого процесса А. Вебер видит в абсолюти-зации той или иной стороны движения цивили-зации, в попытке распространить область дей-ствия законов цивилизационного измерения ис-тории на сферу культуры. Так, по словам Вебе-ра, Маркс превратил материально-техническую сторону развития рациональногокосмоса в исконный принцип историческогодвижения, в то время как Сен-Симон и Конттаким принципом сделали интеллектуализа-цию, т.е. абсолютизировали духовно-научнуюлинию развития цивилизации. По убеждениюВебера, новый взгляд на историю призван из-бежать указанной односторонности, так каквключит в себя в качестве важнейшего элемен-та социологического анализа не только соци-альность и цивилизацию, но и измерение куль-туры.

В) Культура образует неутилитарную сфе-ру человеческого бытия. Будучи душевным из-мерением истории, она, в отличие от процессацивилизации, сторонится целесообразности иполезности. Согласно А. Веберу, главным со-держанием культуры является религия, искус-ство и, в некоторой степени, философия каксистема идей о трансцендентном мире. Поэто-му бытие культуры выражается, преимущест-венно, в пророческих и художественных об-разах, которые суть не что иное, как оформле-ние исторической телесности, одушевление со-циальности и цивилизации. Вебер настаиваетна том, что культура есть «стремление душиисторических тел к освобождению, ее попыткаобрести выражение, образ, отображение, формусвоей сущности» [6, с. 26]. По словам немецко-го мыслителя, главное назначение культуры со-стоит в том, чтобы придавать жизни оформле-ние и смысл. Между тем форма, которую куль-тура дарует исторической ткани, всегда уни-кальна, неповторима, в силу чего интегральныйкультурный образ каждого исторического телаиндивидуален и замкнут в себе. В измерениикультуры нет преемственности и прогресса, ко-торые можно наблюдать в других слоях исто-рии. Так, по убеждению А. Вебера, художест-венное творчество эпохи Возрождения, не-смотря на кажущееся сходство с античным ис-кусством, является все же принципиальноиным феноменом душевности. То же справед-ливо в отношении классического буддизма Ин-дии и дзен-буддизма Китая. Другими словами,способ бытия культуры совершенно лишен техлинеарных, прогрессивно-преемственныхформ, в коих совершается общественный про-цесс и процесс цивилизации.

Нетрудно заметить, что в концепции А. Ве-бера противоположность социальности и куль-туры есть выражение дуализма витальности иосмысленности, а в общефилософском плане— оппозиции материи и формы. Возникаетвопрос, как связаны и как соотносятся междусобой материальное (естественное) и формаль-ное (ценностное) в исторической действитель-ности? Иначе говоря, в каком отношении друг кдругу находятся общественный процесс, дви-

ФИЛОСОФИЯ

50

жение культуры и — в качестве промежуточно-го измерения истории — процесс цивилизации?Отвечая на этот вопрос, А. Вебер утверждает,что указанные сферы, будучи равнозначнымипо своей сущности, находятся в коррелятивной,динамической взаимосвязи: как социальная те-лесность и цивилизация влияют на культурноеоформление, так и культура в свою очередьоказывает обратное воздействие на материаль-ный и цивилизационный синтез жизненныхэлементов. Таким образом, по мысли Вебера,три указанные сферы сплетаются в единое ис-торическое полотно: социальность образуетматерию этого полотна, культура украшает егоиндивидуальным узором, цивилизация краснойнитью проходит сквозь все его причудливыеузоры и арабески. Здесь становится очевиднымсинкретизм веберовского взгляда на историю.

Справедливости ради следует оговориться,что в своих «Принципиальных замечаниях ксоциологии культуры» Вебер все же попыталсявыстроить иерархию исторических измерений.По его словам, «развитие общества и цивили-зации изначально, — в той мере, в какой обще-ственный процесс опирается на естественныесилы влечения и воли в рамках естественныхусловий, а процесс цивилизации — на интеллек-туальные силы целесообразного господства надсуществованием, — и посредством каждый разсоздаваемого нового жизненного синтеза ста-вит движение культуры и ее внутренний центр,душу, перед новой ситуацией и новыми зада-чами» [6, с. 30]. Тем не менее из общего кон-текста работ А. Вебера видно, что изначаль-ность социального процесса и процесса циви-лизации по отношению к измерению культурыоказывается не более чем приматом биологиче-ского фундамента (естественных сил) над всемзданием осмысленной истории (душевными си-лами). Отсюда с необходимостью следует вы-вод, что в ценностном плане именно движениекультуры составляет главное содержание исто-рического бытия человека. А. Вебер неустанноподчеркивает возвышенность культурного из-мерения истории, символический и смысло-ценностный ее характер. По его словам, длясферы культуры все «предметное, социальное,

как и духовное, сопряженное с развитием ци-вилизации… представляет собой лишь суб-станцию, материал, которому надлежит, руко-водствуясь побуждениями души, придать не-кую форму и по возможности возвысить его досимволического образа» [5, с. 84–85]. Иначе го-воря, культура символизирует и превращает вдушевные образы изначальную телесность об-щественного процесса, а также интеллектуаль-но-технический космос цивилизации. Трактов-ка культуры как символической, образной сфе-ры сближает в этой части веберовский подходсо взглядами О. Шпенглера.

Наряду с внутренней структурой истории,образованной тремя измерениями, рассмотрен-ными выше, А. Вебер исследует также и внеш-ний план исторического движения. По мнениюВебера, человек в своем внешнем, природномбытии проходит три ступени развития. В соот-ветствии с этими ступенями немецкий мысли-тель выделяет три типа человека. К первомучеловеческому типу Вебер относит homoneanderthalensis, ко второму — носителей куль-тур примитивных народов. Подлинно истори-чен лишь третий человек [4], появление кото-рого, согласно Веберу, совпадает с окончаниемпоследнего ледникового периода (приблизи-тельно с 4000 г. до н.э.). Третий человек, илииначе человек современного типа, становитсяисторическим существом, поскольку он начи-нает сознавать свою открытость, незавершен-ность и свободу. Вместе с осознанием свободычеловек обретает историчность и постигаетсвое призвание «к самостоятельному формиро-ванию своего существования с помощью дан-ной ему способности свободного решения» [8,с. 292]. Примечательно, что А. Вебер, подобноК. Ясперсу, отождествляет историчность и соз-нание историчности, понимая под историейвнутренне продолжающийся процесс событийи одновременно осознание пребывания в этомпроцессе.

Историческое бытие третьего человека,ввиду его незавершенности и открытости, естьнепрерывная борьба его витальных сил, коиВебер именует также имманентно-трансцендентными силами, поскольку они,

К.В. Прозументик

51

проистекая из трансцендентности, конституи-руются как внутренние задатки. Вебер убеж-ден, что поток истории движим противоречиеммежду позитивными, универсализирующими,освобождающими задатками и задатками, тя-нущими вниз, партикуляризирующими, нега-тивными по своей природе. Иными словами,драма истории — это драма постоянного выбо-ра между свободой и несвободой человека, ме-жду интеграцией и распадом его сущности.

По мнению Вебера, в историческом суще-ствовании третьего человека можно выделитьтри сменяющие друг друга эпохи, каждая изкоторых отличается характером отношениячеловека к земле, типом социальной и полити-ческой структуры, уровнем прояснения созна-ния и способом толкования бытия.

I. Первая эпоха охватывает собою почтипять с половиной тысячелетий (4000 г. до н. э.— ≈ 1500 г. н. э.) и включает в себя два субпе-риода:

1) Хтонический субпериод (4000–1200 гг.до н. э.) — период, в котором доминирует свя-занная с землей душевная позиция народов, за-нятых преимущественно сельским хозяйствоми скотоводством. Хтонической эпохе свойст-венна, главным образом, магическая «фикса-ция», т.е. мифологическое освоение бытия.Именно в это время на исторической сцене по-являются великие культуры Индии, Китая, Ва-вилона, Египта, Крита, Трои.

2) Субпериод вторжения кочевников имассового переселения народов (1200 г. до н. э.— ≈1500 гг. н. э.) — эпоха борьбы инертногохтонизма и беспокойного кочевничества. Ре-зультатом этой борьбы явилось становлениетрансцендентальных религий и философскихучений, впервые поднявших вопрос о смыслесуществования (зороастризм, буддизм, проро-ческий иудаизм, греческая и римская филосо-фия, позднее — ислам, христианство ЗападнойЕвропы и России). Этот бурный субпериод за-вершается лишь в XVI столетии реформацион-ными волнами религиозного универсальноготолкования бытия.

II. Вторая эпоха (переходная, динамиче-ская), которая длится около четырехсот лет

(1500–1900 гг. н. э.), отмечена стремительнымразвитием цивилизационного измерения. В этуэпоху кардинальным образом меняется отно-шение человека к природе: вместо приспособ-ления к земле утверждается тенденция господ-ства над землей. В сфере цивилизации возника-ет современная, эмпирическая, систематическипрогрессирующая наука, совершается перево-рот в технике, средствах сообщения и комму-никации. По словам Вебера, «в социально-структурном и политическом отношении этоозначает развитие современного капитализма»[8, с. 202], в культурном отношении — направ-ленность вопроса о смысле бытия не на потус-тороннюю, а на посюстороннюю интерпрета-цию.

III. Третья эпоха (эпоха кризиса, эпохапрощания с прежней историей). Главным дос-тижением второй эпохи является рождение та-кого типа западного человека, в котором интег-рируются задатки свободы и гуманности. Поубеждению Вебера, в нынешнюю эпоху кризи-са (с 1900 г.) этому интегрированному в свобо-де третьему человеку угрожает серьезнаяопасность, связанная с возможностью появле-ния четвертого человека — человека дезин-тегрированного и несвободного. Согласно Ве-беру, четвертый человек возможен, с однойстороны, как продукт тоталитарных режимоввостока [2, с. 91], с другой стороны — как по-рождение западного практического нигилизмаи массовизации общества. Таким образом, в XXв. человек встает перед сложным выбором ме-жду свободой и несвободой, интеграцией ираспадом. В силу этого насущной задачей со-временности Вебер считает новую кристалли-зацию человека, включающую в себя созданиетакой идеологии, которая смогла бы в полноймере соответствовать сегодняшнему жизнен-ному синтезу. Новая идеология, однако, невоз-можна без ответа на важнейший вопрос ны-нешней эпохи, «какого типа человек будет за-давать тон в новом мире ставшей маленькойЗемли?» [7, с. 384]. Вопрос этот Альфред Вебероставляет открытым.

В завершение необходимо отметить, что,несмотря на известную эклектичность и дуа-

ФИЛОСОФИЯ

52

лизм веберовской историософии, ее следуетрассматривать как попытку постижения един-ства и целостности человеческой истории.При всей культурной неповторимости истори-ческих тел, на которой настаивает Вебер, всеони, так или иначе, объединяются в его кон-цепции вокруг универсального социальногопроцесса, а также вокруг прогрессивного дви-жения цивилизации. В связи с этим представля-ется весьма справедливым мнение известногоспециалиста в области периодизации и хроно-логии Йохана ван дер Пота, который характе-ризует подход Альфреда Вебера как «культур-социологический синтез универсальной исто-рии» [3, с. 43] и относит его понимание истори-ческого процесса к роду унитарных концепций(«die unitär-mondialen Auffassungen»).

Список литературы

1. Luoma M. Die drei Spharen der Geschichte. Sys-tematische Darstellung und Versuch einer Kri-tischen Analyse der kultursoziologischen innerenStrukturlehre der Geschichte von Alfred Weber.Helsinki, 1959. VII. 169 s.

2. Molt P. Alfred Weber heute: ein “wirklicher Lehrerund Meister” // Die politische Meinung. 2002. Nr.

387/02. S. 89–95.3. Pot, Johan Hendrik Jacob van der Sinndeutung und

Periodisierung der Geschichte./ Leiden; Boston;Köln: Brill, 1999. 986 s.

4. Weber A. Kulturgeschichte als Kultursoziologie /Alfred Weber-Gesamtausgabe, 10 Bde, Bd. 1:Kulturgeschichte als Kultursoziologie. Metropolis-Verlag: Marburg, 1997. 546 s.

5. Вебер А. Идеи к проблемам социологии госу-дарства и культуры // Вебер А. Избранное: Кри-зис европейской культуры. Университетскаякнига. СПб., 1998. С. 41–168.

6. Вебер А. Принципиальные замечания к социо-логии культуры. Общественный процесс, про-цесс цивилизации и движение культуры // Тамже. С. 7–40.

7. Вебер А. Прощание с прежней историей. Пре-одоление нигилизма? // Там же. С. 375–538.

8. Вебер А. Третий или четвертый человек. Осмысле исторического существования // Там же.С. 199–374.

9. Давыдов Ю. Н. Альфред Вебер и его культурсо-циологическое видение истории // Там же. С.539–552.

10. Партон Т. А., Чёрный Ю. Ю. Человек в потокеистории: введение в социологию культурыАльфреда Вебера. М.: Наука, 2006. 176 с.

ALFRED WEBER’S DOCTRINE OF HISTORICAL PROCESSKirill V. Prozumentik

Perm State National Research University, 15 Bukirev str., Perm, 614990, Russia

The article is devoted to the historiosophical views of the German philosopher and sociologist Alfred Weber.Particular attention is paid to the Weber's doctrine of three layers, which form the internal structure of the his-torical process — sociality, civilization and culture. The author shows, that despite the eclecticism and the du-alism of Weber's philosophy of history, she should be seen as an attempt to comprehend the unity and integrityof human history.Keywords: Alfred Weber; philosophy of history; historical process; sociality; civilization; culture.

ВЕСТНИК ПЕРМСКОГО УНИВЕРСИТЕТА2012 Философия. Психология. Социология Выпуск 2 (10)

Патырбаева Ксения Вадимовна — кандидат философских наук, старший преподаватель кафедры философии;Пермская государственная сельскохозяйственная академия имени академика Д.Н. Прянишникова; 614000,Пермь, Петропавловская, 23; philosmatem@mail.ru.

УДК 101.11:316

СОВРЕМЕННЫЙ СОЦИУМ, ТРУД И ЧЕЛОВЕК В КОНЦЕПЦИЯХПОСТИНДУСТРИАЛЬНОГО ОБЩЕСТВА

К.В. ПатырбаеваВ статье рассматриваются концепции постиндустриального общества Дж. Гэлбрейта, Д. Белла, М. Кас-тельса, Э. Тоффлера через призму формирования социального субъекта нового типа. Данные концеп-ции, по мнению автора, являются феноменологической базой для последующего — сущностного —анализа субъекта нового общества с позиций научной философии.Ключевые слова: постиндустриальное общество; труд; субъект труда.

Введение. К постановке проблемы субъектапостиндустриального общества

Актуальность исследования субъекта постин-дустриального общества очевидна. Мы живем ввесьма сложное время, связанное с кризисоммировой цивилизации, переходом к новомуэтапу развития, который обычно определяетсякак постиндустриальное общество. Теория по-стиндустриального общества открыла важней-шие феномены современности в их системнойсвязи, однако она остается феноменологиче-ской теорией, которая нуждается в интерпрета-ции с позиций научной социальной философии.Такой интерпретацией Пермская университет-ская школа научной философии занимается втечение ряда лет, и уже имеются существенныенаработки в этой области. В работах предста-вителей Пермской университетской школыобосновываются идеи о том, что постиндустри-альное общество — это поздний капитализм,пронизанный рядом мощных тенденций (соче-тание плана и рынка, вырождение стоимостно-го отношения и др.), выводящих за пределырыночного общества. Кроме того, можно обо-значить ряд тенденций в трудовой сфере, кото-рые можно интерпретировать так же, как и вы-ход за пределы рынка — увеличение самозаня-тости, формирование протребителя (терминЭлвинаТоффлера). Рассмотрение данных тен-

денций является одним из перспективных на-правлений дальнейшего исследования.

Как известно, в результате рыночных ре-форм в России произошла заметная деиндуст-риализация, страна превратилась в сырьевуюдержаву. Поэтому центральной задачей совре-менной России является индустриализация ипостиндустриализация.

Одной из важнейших проблем превращенияРоссии в постиндустриальную страну служитформирование работников нового типа. Как из-вестно, проблема кадровой политики совре-менной России стоит крайне остро. В некото-ром смысле кадровая проблема является даженаиболее важной для перехода России в по-стиндустриальное общество, поскольку новоеобщество можно создавать только с помощьюновых кадров, в то время как в России проис-ходит постоянная утрата высококвалифициро-ванных кадров в науке и на производстве. Про-блема кадров имеет не только экономический,но и огромный социально-философский смысл,поэтому в перспективе видится важным вы-явить основные черты субъекта постиндуст-риального типа, а также обосновать их наличиеи необходимость особенностями всеобщеготруда, служащего основой для постиндустри-ального общества.

В работах многих западных авторов субъ-ект новой экономики описывается, но описыва-ется феноменологически. Тем не менее игнори-

ФИЛОСОФИЯ

54

ровать данные разработки нельзя. Напротив,необходимо их подвергнуть дальнейшему фи-лософскому обобщению, подключив все мно-гообразие их феноменологического описания ксущностной концепции субъекта.

Настоящая статья позиционируется каканализ концепций постиндустриального обще-ства в разрезе его субъекта. Выявленные осо-бенности субъекта в концепциях Дж. Гэлбрей-та, Д. Белла, М. Кастельса, Э. Тоффлера будутиспользованы в дальнейшем при разработкесущностной концепции субъекта современногообщества с позиций научной философии.

Определенный задел в исследовании субъ-екта труда постиндустриального общества былсделан автором статьи в предшествующих ра-ботах [12; 13; 14; 15]. Кроме того, в рамкахПермской школы научной философии уже име-ется ряд разработок в философском осмысле-нии постиндустриального общества, способст-вующих пониманию также некоторых сторонего субъекта. Например, вопросы необходимо-сти конкретно-всеобщего подхода к понима-нию общественного развития разрабатываютсяВ.В. Корякиным [7]; Ю.В. Маслянка исследуетпроблемы смысла жизни в современном обще-стве и указывает на факт трансформации пони-мания этого смысла в связи с трансформациейсоциально-экономических условий (а именно всвязи со становлением постиндустриальногообщества) [8; 9]; формирование нового произ-водственного уклада, нового типа труда, осно-ванного на применении в реальном сектореэкономики «конвергентных технологий» (нано-, био- и информационных технологий), иссле-дуется А.Ю. Внутских [2]. Определенный вкладв разработку проблем, связанных с осмыслени-ем постиндустриального общества с позицийнаучной философии, вносит В.С. Гриценко [3;4]. Наконец, фундаментом для дальнейшегоосмысления проблем современного обществаявляются работы профессора В.В. Орлова, ос-нователя и руководителя школы [10; 11].

Работы данных авторов также будут учтеныпри последующей разработке проблемы субъ-екта постиндустриального общества.

I. Новое индустриальное обществоДж. Гэлбрейта: сущность и мотивыдеятельности техноструктуры

Главная работа Дж. Гэлбрейта «Новое индуст-риальное общество» предшествовала и во мно-гом определила работы постиндустриалистов.С первых страниц своей книги Дж. Гэлбрейтуказывает на фундаментальные перемены, ко-торые происходят в современном обществе.«Сам факт перемен, — пишет он, — не вызыва-ет никаких сомнений. В течение последних се-мидесяти лет… нововведения были огромны…Самое очевидное из них — применение все бо-лее сложной и совершенной техники в сферематериального производства. Машины замени-ли примитивный ручной труд, и, по мере тогокак они все шире пользуются для управлениядругими машинами, они начинают выполнятьболее простые функции человеческого мозга»[5, c. 14–15].

Главная причина перемен — это технико-технологические факторы. Согласно Дж. Гэл-брейту, использование техники сегодня приво-дит к ряду следствий: 1) возрастание временимежду началом и завершением работы; 2) ростучаствующего в производстве капитала и за-трат; 3) соотнесение времени и денег, расхо-дуемых в процессе производства, с выполнени-ем одной конкретной задачи; 4) появление по-требности в специальной рабочей силе; 5) из-менения в организации; 6) возникновение по-требности в планировании [5, c. 40].

Ядро современной экономики — крупныекорпорации, где использование техники соеди-няется с массированным использованием капи-тала. Власть в корпорации принадлежит специ-альной группе людей, которая направляет дея-тельность предприятия, является его «мозгом».Такую группу людей Дж. Гэлбрейт называеттехноструктурой. Техноструктура охватываетвсех, кто обладает специальными знаниями,способностями или опытом группового приня-тия решений. Ключевыми особенностями чело-века в новом индустриальном обществе, со-гласно Дж. Гэлбрейту, становятся владениеспециальным знанием и умение сотрудничать.

К.В. Патырбаева

55

Носителями этих свойств являются специали-сты, владеющие знанием, которые являютсяглавным субъектом нового общества и которыезатем становятся частью техноструктуры.Техноструктура — это аппарат для объедине-ния и анализа информации, доставляемой мно-жеством людей, с тем чтобы прийти к решени-

ям, выходящим за пределы компетентности ка-ждого в отдельности.

Становление нового общества, по Гэлбрей-ту, связано с изменениями в мотивах деятель-ности. Эволюция в мотивах деятельности пред-ставлена в табл. 1.

Таблица 1. Тип общества, источники власти и мотивы деятельности людей в концепции новогоиндустриального общества Дж. Гэлбрейта

Тип общества Источник власти Мотив деятельностиДоиндустриальное общество Власть связана с землей Принуждение

Индустриальное общество Власть связана с капиталом Денежная оплата

Новое индустриальное общество Власть связана со знаниями,которыми обладают группы

Приспособление иотождествление собственныхцелей с целями корпорации

Итак, центральным субъектом новой инду-стриальной системы Дж. Гэлбрейта являютсяпредставители техноструктуры. Потребность вних определена логикой развития индустриаль-ной системы, в частности техническими ее осо-бенностями. Источником, формирующим мо-тивы поведения индивидов, является современ-ная корпорация, побуждающая и поощряющаяличность поставить ее цели на место своих соб-ственных. Основой для формирования и под-держания субъекта нового индустриальногообщества выступает система образования и со-трудничество различных специалистов друг сдругом в рамках техноструктуры.

«Новое индустриальное общество» Дж.Гэлбрейта нашло продолжение в идеях Д. Бел-ла о «постиндустриальном обществе» и Э.Тоффлера о супериндустриальной цивилиза-ции, чьи идеи будут рассмотрены в последую-щих параграфах данной главы.

II. Постиндустриальное общество,технократы и технократическое мышлениев концепции Д. Белла

Отцом теории постиндустриального обществазаслуженно считается Д. Белл, автор фунда-ментального труда «Грядущее постиндустри-альное общество» [1].

Согласно Д. Беллу, новый строй характери-зуется следующими главными компонентами:1) переход от производства товаров к произ-

водству услуг; 2) доминирование профессио-нального и технического класса в структуре за-нятости; 3) теоретические знания как осевойпринцип нового общества; 4) высокая роль тех-ники и технологических оценок; 5) ведущаяроль в принятии решений интеллектуальнойтехнологии.

Первым и простейшим критерием становя-щегося постиндустриального общества частовыступает рост занятости в сфере услуг, к ко-торым Д. Белл относит: 1) личные услуги: ма-газины розничной торговли, прачечные, салоныкрасоты; 2) деловые услуги: банковское дело ифинансы, страхование, торговля недвижимо-стью; 3) транспорт, коммуникации, коммуналь-ное хозяйство; 4) здравоохранение, образова-ние, научно-исследовательская деятельность иуправление. Именно развитие в сферах послед-ней категории является, согласно Д. Беллу, ре-шающим фактором для становления постинду-стриального общества.

Экспансия этого сектора отражается в ростеновой интеллигенции — представителей уни-верситетов, исследовательских центров, про-фессиональной сферы и управления, которыестановятся ведущими субъектами нового обще-ственного строя.

В постиндустриальном обществе карди-нальным образом перестраивается структуразанятости. Важным становится не только то,

ФИЛОСОФИЯ

56

где работают люди, но и какой вид труда онивыполняют.

В свое время индустриализация породилаполуквалифицированных рабочих, которые втечение нескольких недель могли быть подго-товлены для выполнения простых операций,применяемых в машинном производстве. В ин-дустриальном обществе полуквалифицирован-ные рабочие превращаются в крупнейшую ка-тегорию рабочей силы.

Развитие постиндустриальной экономикиспособствовало росту тех видов труда, в кото-рых были задействованы «белые воротнички».В США в 1956 г. их число впервые в историииндустриальной цивилизации превысило коли-чество «синих воротничков». А 1970 г. «белыеворотнички» количественно превосходили «си-них воротничков» в пропорции 5/4. Возрастаетроль ученых и инженеров. Профессиональныеи технические работники становятся «сердце-виной постиндустриального общества» [1].

В постиндустриальном обществе особуюроль играет знание. Разумеется, знания необхо-димы для функционирования любого общества.Однако постиндустриальное общество отличаетто, что изменился сам характер знания. Глав-ным при принятии решений и управлении пе-ременами стало доминирование теоретическогознания, превалирование теории над эмпириз-мом. В результате складываются новые взаи-моотношения между наукой и технологиями.

Главным действующим лицом, истиннымсубъектом постиндустриального обществаявляется профессиональный и техническийкласс. «Жрецами нового строя» объявляютсяученые, инженеры, технократы [1, с. 22].

Д. Белл в «Грядущем постиндустриальномобществе» анализирует класс специалистов итехнического персонала, численность которогос 1947 по 1964 г. увеличилась более чем в 2раза (с 3,8 млн. до 8,5 млн. человек).

В рамках класса специалистов самую зна-чительную группу составляют преподаватели— более 25% всех лиц, включенных по перепи-си в категорию специалистов и техническихработников.

Инженеры — вторая по численности про-фессиональная группа в указанной категории.Численность инженеров с 1950 по 1966 г. уве-личилась более чем на 80% — с 535 тыс. до 1млн. человек. Основными причинами этому Д.Белл называет рост наукоемких отраслей про-мышленности, таких как электроника, космиче-ская и ракетная техника, научное приборо-строение, ядерная энергетика и компьютернаятехника, а также увеличение периода времени,требуемого для разработки и производствапродукции в связи с усложнением процессовпроизводства.

К инженерам близки техники и научно-технические работники, численность которыхвозросла с 450 тыс. человек в 1960 г. до 650тыс. человек в середине 1966 г. (7% категорииспециалистов и технических работников).

Важнейшей группой в обществе, где теоре-тическое знание становится осевым принци-пом, являются ученые. Темпы роста даннойгруппы, в сравнении со всеми другими профес-сиональными группами, особенно впечатляет.Д. Белл приводит следующие данные. С 1930 г.по 1964 г. число ученых возросло с 46 тыс. до475 тыс. человек. Если с 1930 г. по 1965 г. чис-ленность всей рабочей силы США возросла на50%, то число инженеров возросло на 370%, аученых — на 930%. Этот рост идет параллель-но с демократизацией высшего образования,осуществляемого в масштабах, которых мирранее не видел. Ни одно общество никогда ра-нее не пыталось обеспечить систематическоеформальное образование своей молодежи ввозрасте до 19–20 и даже 22 лет. Если в 20-е г.XX в. было принято решение обеспечить каж-дому ребенку в стране среднее образование, тов середине XX в. был взят курс на обеспечениевысшего образования для всех способных мо-лодых людей страны.

Один из выводов Д. Белла состоит в том,что главный ресурс постиндустриального об-щества — его научные кадры, которые он оп-ределяет как совокупность лиц, занимающихсялюбой научной работой, требующей знанийили подготовки, эквивалентной образованию в

К.В. Патырбаева

57

объеме не менее четырех лет обучения в кол-ледже.

Таким образом, в постиндустриальном об-ществе техническое знание становится цен-тральным компонентом «технократическогомировоззрения» нового субъекта (состоящегоиз ученых, инженеров, техников), а образова-ние — средством формирования социальногосубъекта в постиндустриальном обществе [1, c.482].

III. Труд, субъект труда и занятость винформациональном обществе М. Кастельса

М. Кастельс — один из виднейших ученых,вслед за Д. Беллом, создавший интерпретациюсоциально-экономических трансформаций со-временного общества. В 1996–1998 гг. М. Кас-тельс публикует трехтомный труд «Информа-ционная эпоха. Экономика, общество и культу-ра» [6], первый том которого был опубликованв 2000 г. в России. М. Кастельс вносит рядуточнений в теорию постиндустриального об-щества, в том числе относительно спецификитруда и свойств его субъекта.

М. Кастельс называет новый тип обществаинформациональным. Он полагает, что переходот индустриального общества к информацион-ному, «безусловно, основан на революции винформационных технологиях... процессы эко-номических, политических и культурных изме-нений были усилены и увеличены необычайномогущественными информационными техноло-гиями» [6, c. 21].

Эту революцию характеризует применениезнаний и информации к генерированию знанийи устройствам, обрабатывающим информациюи осуществляющим коммуникацию. Главнаячерта нового общества — информационализм,понимаемый как ориентация на технологиче-ское развитие, накопление знаний и более вы-сокий уровень сложности в обработке инфор-мации. В фундаменте нового типа общества,начавшем формироваться в 70-е г. XX в., ле-жит новая информационно-технологическаяпарадигма.

Структурная перестройка экономики в1980-х г. привела, согласно М. Кастельсу, к ря-ду организационных трансформаций.

Первая и наиболее значимая тенденция ор-ганизационной революции — переход от мас-сового производства к гибкому производству,от фордизма (модели массового производства)к постфордизму (гибкому производству).

Вторая тенденция связана с кризисом круп-ной корпорации и высокой жизнеспособностьюмалых и средних фирм как агентов инновациии источников создания новых рабочих мест.

Для информациональной экономики стано-вится характерной «горизонтальная корпора-ция» как новый тип организации, противопо-ложный вертикальной корпорации эпохи инду-стриализма.

М. Кастельс выделяет семь главных осо-бенностей горизонтальной корпорации: 1) по-строение организации вокруг процесса; 2) пло-ская иерархия; 3) командный менеджмент; 4)измерение результатов по удовлетворению по-купателя; 5) вознаграждение как результат ра-боты команды; 6) максимизация контактов споставщиками и покупателями; 7) информиро-вание, обучение и переподготовка сотрудниковна всех уровнях [6, c.168].

В информациональном обществе карди-нальную трансформацию также претерпеваеттруд и занятость. Один из результатов такойтрансформации — появление сетевых работ-ников, работников с гибким рабочим днем какнового типа субъекта труда.

М. Кастельс значительное внимание уделя-ет формированию новой профессиональнойструктуры. Между тем, основное положениетеорий постиндустриализма гласит, что люди,вовлеченные в различные виды деятельности,начинают занимать новые позиции в профес-сиональной структуре. По мере движения к ин-формациональному обществу будет возрастатьзначимость позиции менеджеров, профессио-налов, техников, параллельно будет снижатьсядоля рабочих на позициях специалистов и опе-раторов и будет возрастать численность клер-ков и продавцов.

ФИЛОСОФИЯ

58

Обобщая, М. Кастельс выделяет следующиефундаментальные черты в сфере занятости винформациональных обществах:1. Сокращение сельскохозяйственной занято-

сти и занятости в сфере традиционной про-мышленности.

2. Развитие услуг производителям и социаль-ных услуг, с акцентом на деловые услуги впервой категории и услуги здравоохраненияво второй категории.

3. Растущая диверсификация сферы услуг какисточника рабочих мест.

4. Быстрый рост управленческих, профессио-нальных и технических рабочих мест.

5. Формирование пролетариата «белых ворот-ничков», составленного из конторских слу-жащих и работников торговли.

6. Одновременный рост на верхнем и нижнемуровне профессиональной структуры.

7. Относительная модернизация профессио-нальной структуры во времени, с более вы-соким ростом доли занятий, которые тре-буют высшей квалификации и высокогоуровня образования, по сравнению с ростомкатегорий низшего уровня.

IV. Супериндустриальное общество ичеловек в концепции Э. Тоффлера

Идеи относительно становления нового типаобщества изложены Э. Тоффлером в ряде ра-бот, среди которых основными, по нашемумнению, являются — «Шок будущего» (1970г.), «Третья волна» (1980 г.), «Революционноебогатство» (написана совместно с Х. Тоффлер в2006 г.) [16–18].

В 1965 г. Э. Тоффлер впервые употребляеттермин «Шок будущего» для описания разру-шительного стресса и дезориентации, которуювызывают у индивидов большие перемены вобществе, происходящие за короткое время[17].

Шок будущего — это болезнь перемен. Водноименной книге Э. Тоффлер предложил фу-туристическую концепцию становления новоготипа общества, которое он называет «суперин-дустриальным». В фокусе внимания Э. Тоф-флера — прогнозируемые им тренды будущего

и проблемы адаптации к нему. Многое из того,о чем писал Э. Тоффлер в своей книге болеетридцати лет назад, сегодня находит свое под-тверждение.

Одна из особенностей супериндустриализа-ции — это ускорение социальных процессов.Особенно стремительно развиваются техноло-гии и научное знание, в доказательство чего Э.Тоффлер приводит множество примеров (на-пример, 90% всех ученых, живших когда-либона земле, живы и поныне, новые научные от-крытия совершаются каждый день, а время ме-жду возникновением идей и их применениемрезко сокращается).

Ускорение изменения радикально меняетравновесие между новыми и знакомыми ситуа-циями. Возрастающие темпы перемен вынуж-дают людей справляться не просто с более бы-стрым потоком ситуаций, но с большим числомситуаций, к которым предыдущий личный опытне подходит. По словам Э. Эриксона, «в нашемобществе в настоящее время “естественный ходсобытий” заключается как раз в том, что темпперемен должен продолжать ускоряться до по-ка еще не достигнутых границ человеческой иинституциональной приспособляемости» [17, c.48].

Главной силой в условиях этого «ускоряю-щегося рывка» является технология, которая,по мнению Э. Тоффлера, «служит сама себе пи-тательной средой» [17, c. 38]. Таким образом,согласно Э. Тоффлеру, движущей силой обще-ства объявляются технологические факторы.

Именно развитие технологий обусловлива-ет, по Тоффлеру, большие волны перемен, со-ответствующие трем ступеням общественногоразвития и трем типам обществ — аграрному,индустриальному и супериндустриальному, ко-торые Э. Тоффлер подробно анализирует в ра-боте «Третья волна» [16].

Каждый тип общества представляет собойсистему, включающую в себя четыре сферы —техносферу, социосферу, инфосферу и психо-сферу. Каждой ступени общественного разви-тия присущи собственные уникальные характе-ристики обозначенных структурных компонен-тов.

К.В. Патырбаева

59

Третью волну (супериндустриальное обще-ство) Э. Тоффлер характеризует следующимобразом. Это общество зарождается в серединеXX в. с появлением компьютерных технологийи длится по сегодняшний день.

Техносфера супериндустриального общест-ва формируется под влиянием компьютернойреволюции. Это высокотехнологичное, но в тоже время антииндустриальное общество. Этообщество, предполагающее переход к новым(альтернативным) источникам энергии. Ожида-ется, что большая часть энергетических запасовбудет обеспечиваться за счет возобновляемых,а не истощаемых источников. Супериндустри-альное общество характеризуется возникнове-нием новых отраслей промышленности: ком-пьютерной, аэрокосмической, нефтехимиче-ской, полупроводниковой и пр. Основной рост,по Э. Тоффлеру, ожидается в четырех отрасляхпроизводства: 1) электроника и компьютеры; 2)космическая промышленность; 3) использова-ние океана; 4) генная инженерия. Это отрасли,которые возникли в результате ускорения про-рыва на стыке смежных научных дисциплин,находящихся в зачаточном виде или не сущест-вовавших ранее, — квантовой электроники,теории информации, молекулярной биологии,океанологии, ядерной физики, экологии, кос-монавтики. Для супериндустриального общест-ва характерна также дестандартизация; демас-сификация; децентрализация.

Социосфера супериндустриального обще-ства характеризуется трансформациями в се-мье, сфере образования, трудовой сфере. ПоТоффлеру, в новом обществе имеется тенден-ция к сокращению числа традиционных нукле-арных семей, соответственно, увеличиваетсячисло других (не-нуклеарных) форм семей(возможно также появление «электронной рас-ширенной семьи» на базе «электронного кот-теджа»). Возникает потребность в новом обра-зовании, в новых школах, способных подгото-вить работников супериндустриального обще-ства. Школа индустриального типа перестаетотвечать социально-географическим и времен-ным требованиям нового общества. Навыки,получаемые в школе, быстро устаревают. Су-

периндустриальное общество должно преду-сматривать непрерывное образование на про-тяжении всей жизни по принципу подключе-ния-отключения. Новое образование должноготовить людей к работе во временных форми-рованиях — адхократиях.

Не менее радикальны, по Тоффлеру, изме-нения в трудовой сфере. Футуролог описываетэти процессы следующим образом. Фабрики изаводы будут строиться за пределами большихгородов, они перестанут служить моделью длядругих учреждений. Сократится доля монотон-ного труда. Работа из офиса будет перенесена вдом. Режим работы «с девяти до пяти» пере-станет быть стандартом. Работа становится бо-лее разнообразной, менее фрагментированной,а график работы — более гибким. Появляетсяпотребность в ответственных, изобретатель-ных, «незапрограммированных», более быст-рых на подъем работниках, для которых болееважен смысл в работе, чем денежное вознагра-ждение. Изменения в трудовой сфере, несо-мненно, требует организационных изменений.Для супериндустриального общества будут ха-рактерны организации с плоской иерархией,менее подверженные давлению верхушки, со-стоящие из небольших компонентов. Работа та-ких организаций все менее зависит от временисуток. Это полиорганизации, способные при-нимать разные структурные формы. Э. Тоф-флером используются различные термины дляобозначения этих организаций: «матрица», «ad-hoc», «ячеистые организации».

Существенные изменения претерпевает ин-фосфера супериндустриального общества. Впервую очередь изменяются источники инфор-мации и роль СМИ. Новая эпоха характеризу-ется постоянной сменой информации. Человеквынужден непрерывно пересматривать карто-теку своих образов. Происходит демассифика-ция средств медиа. Увеличивается число СМИ,возрастает предлагаемый выбор. Будущее теле-видения — «индивидео» — передача визуаль-ных образов, адресованных одному человеку.Мнения становятся менее унифицированными.Человек имеет дело с фрагментированными,временными образами, лишенными смысла

ФИЛОСОФИЯ

60

клипами, «клочками информации». Появляется«клип-культура». Человек не получает новуюментальную модель реальности в готовом виде— он должен ее постоянно формировать и пе-реформировывать. Демассификация СМИ даетмногообразие ролевых моделей и стилей жиз-ни, с которыми можно сравнить свою жизнь.СМИ дают не целые, а раскрошившиеся на час-ти образы. Они не предлагают несколько по-нятных видов идентичности для выбора. Иден-тичность необходимо сложить из кусочков. Витоге формируется «конфигуративное» или«модульное» Я. Человек становится произво-дителем-потребителем собственных образовсебя. Происходит рост обмениваемой инфор-мации. Базисом новой инфосферы, по Тоффле-ру, является компьютер.

Не менее существенные трансформации за-тронут, согласно футурологу, и психосферу.Изменится тип мышления, отношение к общно-сти, структуре, смыслам, и, как следствие, из-менится идентичность. По Тоффлеру, движениев супериндустриальное общество — это дви-жение в сторону междисциплинарного мышле-ния, к холизму (целостности) мышления. Со-гласно мыслителю, человечество стоит на по-роге «новой эры синтеза». Происходит возвратк крупномасштабному мышлению, к обоб-щающей теории, к составлению частей в еди-ное целое. Происходит изменение значимостипунктуальности — сдвиг к селективной или си-туационной пунктуальности. У людей появля-ется стремление решать проблемы своими си-лами. По мнению Э. Тоффлера, люди будущегобудут взрослеть раньше, раньше брать на себяответственность, лучше адаптироваться, прояв-лять больше индивидуальности, будут ставитьпод сомнение авторитеты, будут стремиться кравновесию в жизни.

Все названные выше и анализируемые вданной статье книги Э. Тоффлера содержатзначительный феноменологический материал,посвященный описанию некоторых особенно-стей субъекта нового типа общества, становле-ние которого он описывает. Посмотрим, какхарактеризуется социальный субъект (которыйу Тоффлера выступает, прежде всего, как субъ-

ект трудовой деятельности) в работах футуро-лога.

В своей первой значимой работе «Шок бу-дущего» Э. Тоффлер говорит о бюрократе, че-ловеке организации или функционере (все тритермина используются у Тоффлера как сино-нимы) как типе человека, характерного для ин-дустриальной цивилизации [17].

В бюрократической системе индивид зани-мал вполне определенное место в системе раз-деления труда, некую фиксированную позициюв составе более или менее фиксированной ок-ружающей обстановки. Работник знал совер-шенно точно, где кончается его отдел и начина-ется соседний. Присоединяясь к какой-либо ор-ганизации, человек брал на себя ряд обяза-тельств в обмен на определенное вознагражде-ние. Эти обязательства и вознаграждения оста-вались неизменными в течение больших отрез-ков времени. Таким образом, индивид находил-ся в относительно постоянной паутине отноше-ний не только с другими людьми, но и органи-зационным каркасом, самой структурой орга-низации [17, c. 146].

«Для бюрократии, — пишет Э. Тоффлер, —был характерен особый сорт людей, опреде-ляющийся тремя особенностями бюрократии —постоянством, иерархией, разделением труда»[17, c. 167]. Постоянство предполагало, чтосвязь между человеком и организацией будетпродолжительной, и влекло за собой опреде-ленные обязательства по отношению к органи-зации. Долгий стаж работы предполагал вер-ность организации, привязанность к ней. Поте-ря связей с организацией грозила опасностьюпотери средств к существованию. Бюрократбыл человеком иммобильным и ориентирован-ным, прежде всего, на свои экономические га-рантии. Чтобы сохранить работу, он добро-вольно подчинял свои собственные интересы иубеждения потребностям своей организации.Человек организации искал у нее одобрения.Награды и наказания спускались по иерархиивниз, и человек, смотрящий обычно наверх, наследующую ступеньку иерархической лестни-цы, постепенно приучался к подчинению и по-добострастию. Система формировала слабого,

К.В. Патырбаева

61

нерешительного, склонного к пустым разгово-рам функционера, человека без личных убеж-дений или не смеющего их высказывать. Функ-ционер должен был хорошо знать свое местовнутри системы; он занимал вполне определен-ную нишу и выполнял только действия, пред-писанные законами организации; его труд оце-нивался в соответствии с тем, насколько точноон выполнял задания, записанные в конторскойкниге. Сталкиваясь с относительно рутиннымипроблемами, он приучался к поиску стандарт-ных ответов. Такие качества, как отступлениеот установленных правил, творчество, склон-ность к риску, не поощрялись, так как прихо-дили в противоречие с предсказуемостью, ко-торая требовалась от всех частей организации[16, c. 167–168].

В книге «Третья волна», написанной черездесятилетие после «Шока будущего», Э. Тоф-флер пишет, что цивилизация второй волныспособствовала появлению особого социально-го типа — «Industrial Man» (индустриальногочеловека), который повелевал мощностями, взначительной степени увеличивающими егослабые силы. «Industrial Man» — это главныйсубъект индустриального общества, это типич-ный фабричный рабочий, обладающий рядомстандартных характеристик [16, c. 204].

Большую часть жизни он проводил в про-изводственной среде, соприкасаясь с машинамии организациями, которые подавляли лично-стью. С детства его учили, что выживаниеглавным образом зависит от денег. Он вырасталв нуклеарной семье и ходил в стандартнуюшколу. Представления о мире складывалисьблагодаря СМИ. Он работал в крупной органи-зации или состоял на государственной службе,был членом профсоюза, относился к опреде-ленному церковному приходу. Он все меньшеотождествлял себя со своей деревней или горо-дом, а соотносил себя со страной в целом. Онощущал свое противостояние природе, в про-цессе труда он постоянно эксплуатировал ее ивсе же стремился провести weekend на природе.Он научился воспринимать себя частью гро-мадной, взаимозависимой экономической, со-циальной и политической системы, постичь ко-

торую в целом было выше его сил. Среда, в ко-торой жил «Industrial Man», отличалась от сре-ды предков (заводской гудок заменил крик пе-туха). Изменилось и тело человека. Он сталвыше. Брак стал преследовать иные цели, а нетолько экономическую (как было в аграрномобществе).

Важнейшее свойство индустриального ра-бочего — пунктуальность, являющаяся след-ствием всеобщей тенденции к синхронизации.«Пунктуальность стала социальной необходи-мостью, — пишет Э. Тоффлер, — Продолжи-тельность работ была рассчитана во времени иразбита на последовательные этапы, измерен-ные с точностью до долей секунды» [16, c. 102].Выражение «с девяти до пяти» очерчиваловременные рамки трудящихся.

Индустриальному рабочему был свойстве-нен особый менталитет, который Э. Тоффлерназывает индуст-реальностью. Индуст-реальность — это тип мышления, созданныйиндустриальной цивилизацией, базирующийсяна своеобразном представлении о времени ипространстве, материи и причинности, о мире ичеловеке.

Цивилизация второй волны, в отличие отаграрного общества, нуждалась в очень точныхединицах измерения времени — часах, мину-тах, секундах, которые должны были бытьстандартными и независимыми от конкретноговремени или места. Появляются представленияо «стреле времени», линейности времени.«Синхронизация — стандартизация — линей-ность» представляют собой три принципа, по-менявших представления о времени в индуст-риальную эпоху. В индустриальном обществетакже возникла потребность в синхронизациипространства. Аналогично выделению точныхвременных единиц измерения, сформировалисьточные и равнозначные единицы пространства.

«Индустриальный менталитет, — говорилЭ. Тоффлер, — исходил из практицизма, пре-возносил критическую требовательность и ка-рал воображение, сводил людей к простейшимпротоплазменным единицам и в конце концовискал инженерного решения любой проблемы»[16, c. 200]. Индустриальный менталитет носил,

ФИЛОСОФИЯ

62

по мнению Э. Тоффлера, механистический ха-рактер. Вторая волна цивилизации развивала учеловека способность расчленять проблему наее составляющие — способствовала развитиюанализа.

Работа на производстве требовала людей спроворными, пригодными для поточной линиируками. Она требовала рабочих, которые безо-говорочно бы выполняли указания. Она требо-вала мужчин и женщин, готовых работать доизнеможения на машинах или в конторах, вы-полняя невероятно скучные, однообразныеоперации. В подготовке таких индустриальныхрабочих активно участвовали школы второйволны. По словам Э. Тоффлера, они «подверга-ли механической обработке поколения моло-дых людей, готовя из них податливую, унифи-цированную рабочую силу, в которой нужда-лась электромеханическая технология и поточ-ные линии на производстве» [16, c. 66].

Таким образом, для обозначения субъектаиндустриального общества Э. Тоффлер исполь-зует как синонимы следующие термины: бюро-

крат, функционер, человек организации,«Industrial Man». Субъект индустриального об-щества — это социальный тип, порожденныйиндустриальным способом производства (в томчисле, конвейерного типа) и соответствующи-ми ей организационными структурами.

Возникновение супериндустриального об-щества, обусловленное технологическими ин-новациями, приводит к появлению нового типасоциального субъекта. Однако терминологиядля обозначения субъекта супериндустриаль-ного общества у Э. Тоффлера еще более размы-тая и неточная, чем когда он говорит о субъектеиндустриальной волны.

В работе «Шок будущего» Э. Тоффлер про-тивопоставляет «человека организации», харак-терного для обществ индустриального типа, и«ассоциированного человека» — прообразасубъекта третьей волны. Их сравнительныйанализ представлен в табл. 2.

Таблица 2. «Человек организации» и «ассоциированный человек»в работе Э. Тоффлера «Шок будущего»

Человек организации(индустриальный субъект)

Ассоциированный человек(супериндустриальный субъект)

Иммобилизован заботой о своей экономическойстабильности

Считает экономическую стабильность само собойразумеющейся

Страшится рисковать Приветствует рискПытался приобрести в иерархической системе статус

и уважение внутри организации Ищет статус и уважение за пределами организации

Находится в заранее определенной нише Переходит из одной ниши в другую сложнымсамомотивированным образом

Посвящает жизнь решению рутинных проблем и всоответствии с жестко установленными правилами,

избегая неортодоксальности и творчества

Столкнувшись с новыми проблемами, вдохновляетсявозможностью инноваций

Подчиняет свою личность, играя в командеПонимает недолговечность команды, готов в каких-то пределах подчинять ей свою личность, однако это

погружение никогда не бывает перманентным

Плохо адаптируется к изменяющимся условиям Быстро адаптируется за счет личногоудовлетворения и приспособления

Ассоциированному человеку соответствуютновые организационные структуры, работаю-щие по принципу адхократии.

«Супериндустриальный человек, — пишетЭ. Тоффлер, — не стремится занять постоян-

ное, четко определенное место и осуществлятьбессмысленные рутинные задачи, исходящиесверху, он все более понимает, что долженвзять на себя ответственность за принятие ре-шений; именно так он должен поступать, нахо-

К.В. Патырбаева

63

дясь внутри организационной структуры, ме-няющейся, как в калейдоскопе, и построеннойна кратковременных и в высшей степени чело-веческих отношениях» [17, c. 163].

Ссылаясь на У. Бенниса, Э. Тоффлер отме-чает, что бюрократия, соответствующая обще-ству индустриальной волны, начинает погибатьвследствие своей неспособности адаптировать-ся к быстрым переменам [17, c. 164]. Бюрокра-тия с ее пирамидальной структурой была хо-роша для ситуации стабильности. В свое времябюрократические структуры, обладая правила-ми на все случаи жизни и набором принципов,указывающих способы решения разнообразныхрабочих проблем, могли ускорить передачу не-обходимых команд и достичь того темпа, кото-рый соответствовал индустриализму. В супер-индустриальном обществе ускорение перемендостигло такого высокого темпа, что его неможет выдержать и бюрократия. Потребова-лись обладающие более высокой степенью ре-активности организации. По мнению Э. Тоф-флера, ключевым словом для организаций су-периндустриального общества будет «времен-ный».

В книге «Шок будущего» Э. Тоффлер пред-сказал появление адаптивных, быстро меняю-щихся временных систем, в которых админист-раторы и управленцы станут координаторамимежду различными временными группами, алюди будут дифференцироваться не по верти-кали (в соответствии с их рангом и ролью), агибко и функционально, в соответствии с ихнавыками и профессиональными знаниями.

У. Беннис, которого Э. Тоффлер часто упо-минает в своих работах, описал такие органи-зации следующим образом: вследствие высокойскорости перемещения из одной временнойгруппы в другую «обязательства по отношениюк рабочим будут уменьшены… В то время как вобщении между людьми профессиональные на-выки приобретут еще большее значение, обу-словленное все растущей потребностью в коо-перации при решении сложных задач, одновре-менно будет наблюдаться и ослабление груп-повой сплоченности… Люди должны будутнаучиться тому, чтобы развивать быстрые и

сильные отношения, связанные с работой; в тоже время они должны научиться тому, чтобыпереносить спокойно утрату более длительныхрабочих контактов» [17, c. 166].

Новые организационные структуры Э.Тоффлер называет адхократией. Адхократия —это исключительно подвижная, обогащеннаяинформацией динамическая организация, пред-ставленная временными рабочими ячейками иисключительно мобильными индивидами. Ад-хократия требует от человека иных качеств,чем от человека организации (функционера).Место постоянства занимают кратковремен-ность и мимолетность. Происходит упадок«преданности». Возникает преданность иногорода — преданность профессии.

Э. Тоффлер отмечает, что на момент напи-сания книги (1970 г.) творческие объединенияпо принципу адхократии уже были в таких от-раслях, как компьютерная промышленность,образование, океанография и пр.

В работе «Третья волна» Э. Тоффлер такжеобращается к описанию традиционных органи-заций и организаций будущего. Их сравнитель-ный анализ представлен в табл. 3.

В работе «Третья волна» Э. Тоффлер гово-рит о возникновении и деятельности еще одно-го типа субъектов супериндустриального обще-ства — технореволюционеров — «агентовтретьей волны», главная задача которых —поддержание новых технологий. К технорево-люционерам Э. Тоффлер относит научно под-готовленных людей, инженеров-ядерщиков,биохимиков, чиновников здравоохранения, ге-нетиков и пр. [16, c. 257–260].

Технореволюционеры владеют новыми, су-периндустриальными технологиями и в своейдеятельности исходят из новых технологиче-ских принципов-требований, к которым Э.Тоффлер относит следующие: 1) жесткий эко-логический контроль; 2) приоритетность тех-нологий, гуманизирующих труд и способныхпредотвратить загрязнение и обеспечить охра-ну окружающей среды; 3) требование к техно-логии, которая не должна быть громоздкой, до-рогой или сложной, чтобы быть «умной»; 4)отказ от ресурсоистощающих, загрязняющих

ФИЛОСОФИЯ

64

окружающую среду технологий и переход кидее метаболической системы, исключающейпотери и загрязнение. Первичным наблюдае-мым следствием деятельности технореволю-ционеров, согласно Э. Тоффлеру, должна статьгуманизация технологического прорыва.

На последних страницах работы «Третьяволна» Э. Тоффлер говорит о появлении новогоработника, не называя его специальным тер-мином. Процесс формирования работника, ха-рактерного для эпохи супериндустриализма, Э.Тоффлер описывает следующим образом. Рабо-та становится более разнообразной, менеефрагментированной, каждый выполняет болеекрупное, а не более мелкое задание. Гибкий

график и свободный темп заменяют прежнююпотребность в массовой синхронизации пове-дения. Работникам приходится справляться сболее частыми переменами в их работе, с изме-нением продукции и реорганизацией. Появля-ется потребность в более ответственных и ме-нее запрограммированных работниках, болеебыстрых на подъем. Новые работники, соглас-но Э. Тоффлеру, сложные люди, индивидуали-сты. Для них важен смысл в работе, снижаетсяроль денежного вознаграждения. Однако спе-циального названия или классификации работ-ника нового типа здесь Э. Тоффлер не дает [16,c. 606–607].

Таблица 3. Традиционные организации и организации будущего в работе Э. Тоффлера «Третья волна»

Традиционные организации Организации будущегоГигантская, иерархическая, неизменная, строгоподчиненная сверху донизу механистическаяорганизация, хорошо спроектированная дляпроизводства одинаковых продуктов и однотипныхрешений в сравнительно стабильноминдустриальном окружении.Обычно называются бюрократическимиораганизациями

Менее подверженная давлению верхушкиорганизация с плоской иерархией, состоящая изнебольших компонентов, связанных во временныеконфигурации. Работа таких организаций все менеезависит от времени суток. Это полиорганизации,способные принимать разные структурные формы.Используются различные термины длянаименования этих организаций: «матрица»,«адхократия», «ячеистые организации»

В супериндустриальном обществе нужнылюди, способные к критическому суждению,способные сориентироваться в новых условиях.Индивиды должны научиться быстро и эко-номно адаптироваться к быстро меняющимсяусловиям. Людям в супериндустриальном об-ществе, по мнению Э. Тоффлера, станут необ-ходимыми умения и навыки в трех сферах:умении учиться, умении общаться и умениивыбирать. Особенно важным становится пер-вый навык — умение учиться. В супериндуст-риальном обществе важной становится нестолько система знаний (знания, полученные вшколе, быстро устаревают), но умение ею опе-рировать. Надо научиться учиться. Новое обра-зование должно научить индивида тому, какклассифицировать и переклассифицироватьинформацию, как оценивать ее достоверность,как при необходимости изменять категории,как переходить от конкретного к абстрактному

и наоборот, как взглянуть на проблемы под но-вым углом зрения, как заниматься самообразо-ванием. Неграмотным в будущем будет не тотчеловек, который не умеет читать, а тот, кто ненаучился учиться [17, c. 444–451].

Если вторая волна цивилизации развиваласпособности человека к анализу, то сегодня, помнению Э. Тоффлера, «мы стоим на пороге но-вой эры синтеза. Во всех отраслях знаний …мы, вероятно, увидим возврат к крупномас-штабному мышлению, к обобщающей теории, ксоставлению частей снова в единое целое» [16,c. 213].

Возможно, именно требование крупномас-штабного мышления в супериндустриальномобществе способствует возрастанию роли меж-дисциплинарного знания — об этом Э. Тоф-флер писал как в работе «Третья волна», так и впоследующей совместной с Х. Тоффлер книге«Революционное богатство» [16; 18].

К.В. Патырбаева

65

В «Третьей волне» Э. Тоффлер говорит одвижении в сторону междисциплинарногомышления, идее холизма (целостности), котораяпронизывает человеческое мышление. В каче-стве примера целостного мышления, соответст-вующего супериндустриальному обществу, онприводит теорию систем [16, c. 489].

В книге «Революционное богатство» Элвини Хейди Тоффлеры также говорят о возрас-тающей роли междисциплинарного знания исоответствующем типе мышления. Они отме-чают, что сегодня все большим спросом поль-зуются профессии, названия которых состоятиз двух, а иногда из трех слов: астробиолог,биофизик, инженер-эколог, нейропсихофарма-колог. В супериндустриальном обществе тра-диционная иерархия дисциплин (например,точные науки — впереди, гуманитарные — по-зади) становится неактуальной. Появляется не-иерархическая конфигурация ad hoc. Как отме-чают авторы, «узкая специализация приноситхорошие дивиденды, однако она убивает не-ожиданность и воображение и плодит индиви-дов, которые боятся ступить за границы своейобласти и даже помыслить об этом боятся» [18,c. 216]. Наоборот, отмечают ученые, «вообра-жение и креативность расцветают, когда преж-де не связанные идеи, понятия или категорииданных, информация или знания объединяютсяпо-новому. Объединяя далеко отстоящие другот друга потоки личного опыта и ноу-хау, на-учные работники вводят в мысленный процесси принятие решений… новые, далекие от об-щепризнанных, аналогии. В этой новой системето, что может быть утрачено в результате дол-госрочной, глубокой специализации, окажетсякомпенсировано креативностью и воображени-ем» [18, c. 216].

Таким образом, развитое воображение икреативность выступают также важнымисвойствами субъекта супериндустриальногообщества. Значимым качеством является и уме-ние сопоставлять данные. «Если креативностьподразумевает неожиданное сопоставлениефактов, идей или открытий, ранее считавшихсяне связанными между собой, то углубление исопоставление становятся фундаментальными

инструментами инновационного процесса» [18,c. 217].

Таким образом, проблема субъекта новогообщества и его свойств имеется в качествелейтмотива во всех трех анализируемых рабо-тах Э. Тоффлера. В табл. 4 представлена по-пытка обобщения свойств субъекта индустри-ального и супериндустриального общества, ко-торые выделены Э. Тоффлером.

Становление субъекта супериндустриаль-ного общества сопровождается определеннымисложностями, прежде всего, связанными с пси-хологическими проблемами адаптации.

Э. Тоффлер говорит о психологическом ис-тощении как показателе распада психосферывторой волны и в качестве примеров приводитстатистические данные, указывающие на коли-чественный рост подростковых самоубийств,заболеваний алкоголизмом, депрессий. Все этотакже указывает, по мнению Э. Тоффлера, напоиск людьми новой идентичности [16, c. 577–579]. При этом человеку не предлагается длявыбора несколько понятных видов идентично-сти (что связано, прежде всего, с демассифика-цией СМИ): ее нужно сложить из кусочков. ПоЭ. Тоффлеру, сегодня мы имеем дело с конфи-гуративным или модульным Я [16, c. 615].«Каждая личность — конфигурация модулей»,— пишет Э. Тоффлер в «Шоке будущего» иуказывает среди причин этого также изменениехарактера человеческих отношений, которыестановятся более кратковременными (особенноэто характерно для большинства отношенийсервисного типа) [17, c. 117].

Высокая скорость перемен и ментальноенапряжение, связанное с ней, приводит к тако-му негативному для психики человека феноме-ну, как сверхвозбуждение. Перегруженный рас-судок становится неспособным принимать аде-кватные решения. Перевозбуждение может ска-заться на восприятии, мышлении, принятиирешений.

Новое общество подвергает человека стрес-су решений — сегодня нарушается баланс ме-жду запрограммированными и незапрограмми-рованными решениями. Сегодня от человекатребуются часто новые и до сих пор не про-

ФИЛОСОФИЯ

66

граммированные решения. Сегодня в нашейжизни существует конфликт между давлениямиускорения и давлениями новизны. С одной сто-роны, от нас требуются быстрые решения, сдругой — твердые решения, требующие боль-шего времени на обдумывание. Сегодня разви-тые технические общества сталкиваются со

сверхстимуляцией решений. Вследствие этоголюди чувствуют себя бесполезными, неспособ-ными принимать решения относительно бли-жайшего будущего. Все это является следстви-ем неконтролируемого ускорения научных,технологических и социальных изменений [17,c. 382].

Таблица 4. Обобщенная классификация свойств субъекта второй (индустриальной) и третьей(супериндустриальной) цивилизаций на основе работ Э. Тоффлера

Субъект второй (индустриальной)цивилизации

Субъект третьей(супериндустриальной) цивилизации

Формирующиефакторы

Машинный тип труда, требующийсинхронизации

Автоматизация рутинных и монотонныхопераций

Терминология,используемая дляназвания субъекта

Industrial ManБюрократФункционерОрганизационный человек

Новый работникАссоциированный человекТехнореволюционер

Характерныеорганизационныеформы

Бюрократия, иерархическая организация Организация, построенная по принципуадхократии, матричной или ячеистойструктуры

Свойства субъекта Механистический склад умаИндуст-реальность как типмировоззренияПрактицизмПунктуальность как следствиетенденции к синхронизацииСпособность к анализуСледование инструкциямСтрах перед рискомСлабая адаптивностьПорицание воображения и креативности

Междисциплинарное мышлениеХолизм (целостность) мышленияСпособность к синтезуСелективная (ситуационная)пунктуальностьРазвитое чувство ответственностиСамостоятельностьАдаптивностьИндивидуальностьУмеренный скептицизм (ставят подсомнение авторитеты)Способность рисковатьСпособность к критическому суждениюУмение учитьсяУмение общатьсяУмение выбиратьРазвитое воображениеКреативность

Негативные следствия шока будущего вы-страиваются в определенную причинно-следственную цепочку, представленную на рис.1 [17, c. 396].

Перемены, к которым человек оказываетсяне готов, приводят к нарушениям социальной ииндивидуальной рациональности. Единствен-ный способ сохранить равновесие в ходе инду-стриальной революции, по мнению Э. Тоффле-ра, — создать новые личные и социальные ме-ханизмы, регулирующие изменения [17, c. 399–

405]. Первоочередной задачей, по словам уче-ного, является и повышение способности инди-вида преодолевать трудности, т.е. способностьбыстро и экономно адаптироваться к непре-рывно меняющимся условиям [17, c. 444].

Заключение. Перспективы исследованиясубъекта постиндустриального общества спозиций научной философии

В обозначенных концепциях общей идеей яв-ляется идея формирования нового общества и

К.В. Патырбаева

67

субъекта и попытка описать этот субъект. Ноописание субъекта в работах классиков постин-дустриализма, по нашему мнению, стихийно,бессистемно. Не выделена четкая типологиясубъектов. Субъектом постиндустриальногообщества будет и оператор автоматизированно-го производства, и программист, и ученый, ифрилансер, обеспечивающий самозанятость засчет использования современных информаци-онных технологий. Во многих зарубежныхконцепциях выделяются черты субъекта, но необосновывается то, откуда они появляются, по-чему они необходимы. Наша гипотеза, котораябудет разрабатываться далее, основывается наположении о том, что свойства работника —производные от сущностных особенностей все-общего труда. По нашему мнению, важно свя-зать в единую концепцию идею всеобщего тру-да и субъекта с его свойствами. В перспективе

нам видится важным показать современногосубъекта как активного носителя всеобщихсущностных сил. Сущностные силы субъектавсеобщего труда, с одной стороны, стремятся куниверсализации: человек, выполняющий все-общий труд, выступает как универсальная силаприроды; разделение труда на умственный ифизический преодолевается; работник можетрассматриваться как полифункциональный,способный к быстрой перемене труда. С другойстороны, они все более индивидуализируются,примером чего выступает развитая способностьк творчеству, нестандартным, самостоятельнымрешениям. Выполнению этого замысла будетспособствовать привлеченный философский исоциологический материал зарубежной и оте-чественной науки, в том числе отмеченные ра-нее труды ученых Пермской школы научнойфилософии.

Турбулентный поток изменений

Чувство смятения и неопределенности

Замешательство и дезориентация на уровне персональных ценностей

Самоедство, тревога, страх

Напряженность, раздражительность

Болезни, неадекватные реакции

Глубокая апатия, выключающая из общественной жизни

Рис. 1. Негативные последствия для психики человека, вызванные шоком будущего

Список литературы

1. Белл Д. Грядущее постиндустриальное общест-во. Опыт социального прогнозирования / пер. сангл. Изд. 2-е, испр. и доп. М.: Academia, 2004.788 с.

2. Внутских А.Ю. От наноиндустрии к постин-формационному обществу // Вестн. Вятскогогос. гуманитарного ун-та. 2011. № 2. С. 6–11.

3. Гриценко В.С. Н. Дайер-Визерфорд «Кибер-Маркс: циклы и круговороты борьбы в высоко-

технологичном капитализме» // Вестн. Перм.ун-та. Серия «Философия. Психология. Социо-логия» 2010. № 2. С. 21–49.

4. Гриценко В.С. Проблема труда в классическойполитэкономии // Вест. Перм. ун-та. Серия«Философия. Психология. Социология» 2010. №4. С. 13–24.

5. Гэлбрейт Дж. Новое индустриальное общество.М.: АСТ, Транзиткнига, Terra Fantastica, 2004.602 с.

6. Кастельс М. Информационная эпоха. Экономи-

ФИЛОСОФИЯ

68

ка, общество и культура. М., 2000. 608 с.7. Корякин В.В. Общественно-экономическая

формация: сущность, структура, закономерно-сти // Вестн. Перм. ун-та. Серия «Философия.Психология. Социология» 2010. № 2. С. 4 — 20.

8. Маслянка Ю.В. Проблема смысла жизни: со-временное состояние и перспективы // Вестн.Перм. ун-та. Серия «Философия. Психология.Социология» 2010. № 3. С. 4 — 11.

9. Маслянка Ю.В. Смысл жизни как психологиче-ский феномен и философская проблема (к во-просу о роли философии в интеграции научныхпредставлений о сущности и смысле жизни) //Вестн. Перм. ун-та. Серия «Философия. Психо-логия. Социология» 2012. № 1. С. 10 — 19.

10. Орлов В.В. XXI век и проблема научности фи-лософии // Вестн. Перм. ун-та. Серия Филосо-фия. Психология. Социология. 2010. № 1. С. 4–14.

11. Орлов В.В., Васильева Т.С. Философия эконо-мики/ Перм. ун-т. Пермь, 2006. 266 с.

12. Патырбаева К.В. Идентичность: социально-психологические и социально-философские ас-пекты: кол. монография / К.В. Патырбаева, В.В.Козлов, Е.Ю. Мазур, Г.М. Конобеев, Д.В. Ма-зур, К. Марицас, М.И. Патырбаева; науч. ред.

К.В. Патырбаева; Перм. гос. нац. иссл. ун-т.Пермь, 2012. 250 с.

13. Патырбаева К.В. Особенности интеграционныхпроцессов в процессе производства постиндуст-риального типа // Философия хозяйства. 2009.№ 3. С. 133 — 139.

14. Патырбаева К.В. Особенности современнойсистемы производства и организации труда вXXI веке // Вестн. Вят. гос. гуманитарного ун-та. 2009. № 3(4). Том 4. Философия и социоло-гия; культурология. С. 40 — 44.

15. Патырбаева К.В. Особенности современнойформы труда и работник нового типа: моногра-фия /науч. ред. В.В. Орлов; Перм. гос. ун-т.Пермь, 2010. 175 с.

16. Тоффлер Э. Третья волна /пер. с англ. М.: ООО«Издательство АСТ», 2002. 776 с.

17. Тоффлер Э. Шок будущего/ пер. с англ. М.:ООО «Издательство АСТ», 2003. 557 с.

18. Тоффлер Э., Тоффлер Х. Революционное богат-ство. М.: АСТ МОСКВА, 2008. 569 с.

SOCIETY, LABOR AND SUBJECT OF LABOR IN CONCEPTS OFPOSTINDUSTRIAL SOCIETY

Kseniya V. PatyrbaevaPerm State Agricultural Academy; 23, Petropavlovskaya, Perm, 614000, Russia

This article is about postindustrial concepts of subject of labor. This kind of research is important for furthertheory of subject of labor in social philosophy.Key words: postindustrial society; postindustrial labor, a subject of labor.

ВЕСТНИК ПЕРМСКОГО УНИВЕРСИТЕТА2012 Философия. Психология. Социология Выпуск 2 (10)

Журавлева Александра Сергеевна — аспирантка философского факультета Санкт-Петербургского государст-венного университета; 191167, Санкт-Петербург, Невский пр., 153, кв. 57; burunduksha@gmail.com.

УДК 111.3

УНИВЕРСАЛЬНАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА В МЕТАФИЗИЧЕСКОМПРОЕКТЕ Г.В. ЛЕЙБНИЦА

А.С. ЖуравлеваВ статье рассматривается история и функционирование универсальной характеристики в рамках мона-дологии Г.В. Лейбница. Показывается принципиальная необходимость именно такого рассмотренияэтого искусства, без чего его сущность останется неясной.Ключевые слова: универсальная характеристика; монадология; истина факта; истина разума; искусст-венный язык; всеобщая наука.

Тема универсальной характеристики втворчестве Г.В. Лейбница в последнее времявсе больше привлекает к себе внимание иссле-дователей. Закономерно возникает вопрос опричинах столь повышенного внимания к ней.В чем же заключается проблематичность и не-однозначность этого искусства в рамках мета-физического проекта Лейбница?

Прежде всего, это связано с тем, что самЛейбниц рассматривал Характеристику одно-временно и как способ исчисления понятий, икак всеобщий язык со своей собственной грам-матикой. К тому же взгляды Лейбница на то,как она должна выглядеть, постоянно меня-лись, так что мы знаем, по крайней мере, триварианта универсальной характеристики.

Если же разделить всю совокупность ис-следований, в которых обсуждается это искус-ство, то можно выделить две группы. Соответ-ственно, будут представлены и два способа по-нимания characteristica universalis.

Одни исследователи подразумевают подХарактеристикой искусственный, логико-математический язык, созданный для очищенияязыка науки от двусмысленностей естественно-го языка. На этом основании ее укореняют втрадиции прочих искусственных языков (отуниверсального языка Джона Уилкинса до язы-ка программирования). Подобного представле-ния придерживаются Г. Фреге, Дж. Буль, Э.Кассирер, У. Эко и др. Вообще же, можно ска-

зать, что это и есть самая распространеннаяточка зрения на Характеристику.

Правда, следует отметить, что подобная ин-терпретация сталкивается с некоторыми труд-ностями: для чисто логического языка Харак-теристика слишком онтологична и «метафи-зична» (в неопозитивистском смысле), по-скольку опирается на ряд явных допущений,представленных в монадологии.

Во-вторых, сharacteristica universalis рас-сматривается в контексте традиций искуснойпамяти, пансофии, энциклопедизма и панмето-дизма, берущих начало из ренессансной магиии связанных с нею учений. В таком случае Ха-рактеристика понимается как «зеркало» мира,точно отражающее все взаимосвязи между ве-щами так, как они есть на самом деле. Здесьстоит отметить работы П. Росси и Ф. Йейтс.

При этом заметно, что Характеристика не-достаточно «онтологична» и эзотерична для«зеркала» мира в духе Дж. Бруно или Дж. Ка-милло: в ней велика доля формализованных ло-гических исследований, которые неясно, какинтерпретировать в контексте магии.

Поэтому представляется обоснованнымвзглянуть на Характеристику на фоне всей со-вокупной метафизики Лейбница. По нашемупредположению, поняв, какое отношениеcharacteristica universalis имеет к монадологии ипочему она в ней возникает в качестве необхо-димого составляющего, мы сможем понять, чемона является.

ФИЛОСОФИЯ

70

Определение универсальнойхарактеристики

Хронологически, действительно, определитьсуть Характеристики довольно затруднительно,поэтому мы начнем свое рассмотрение с обсу-ждения целей ее построения.

В конце 60-х — начале 70-х гг. XVII в.Лейбниц подробно разрабатывает темы анализаи синтеза как методов искусства открытия, атакже касается целей построения Характери-стики и энциклопедии.

Лейбниц пишет, что «аналитика есть иссле-дование, при котором мы рассекаем на частисам предмет с максимально возможной точно-стью, скрупулезно соблюдая и учитывая поло-жение, связь, форму частей и частей в частях.Синтетика, или комбинаторика, состоит в том,что для объяснения вещи мы привлекаем дру-гие, вне ее находящиеся вещи» [4, с. 395].

Конечно, для того, чтобы дело анализа икомбинаторного искусства пошло быстрее,нужно разработать тот самый философскийязык, о котором у нас сейчас идет речь, добавивк нему «каталог историй, т.е. сообщений, на-блюдений, опытов, наиболее важные теоремы(как, например, сокращенные вычисления), по-лученные из одних лишь знаков или путем на-блюдений <…> Самым последним будет сочи-нение о счастье, т.е. о науке жить, где будетуказано назначение остальных сочинений и на-званы проблемы, которые могут быть с их по-мощью сформулированы, расположенные не втематическом порядке, а в зависимости от ихрезультатов. Но поскольку какое-то счастьеуже находится в нашей власти, книга эта, буду-чи заключительной, станет использоватьсявсеми прежде остальных. Называться она бу-дет: Архитектонические науки о Мудрости иСчастье. В этой книге будет показано, что мыможем всегда быть счастливы и становитьсявсе счастливее, и будут названы некие средстваприумножения счастья, в чем и состоит назна-чение всех наук. Таким образом, это станет ис-тинным учением о Методе не столько поискаистины, сколько самой жизни…» [4, с. 396].

Итак, мы убеждаемся в том, что для приоб-ретения и упрочения нашего счастья сначаласледует разработать философскую характери-стику, присоединить к ней каталог знаний дляупорядочения первотерминов, а затем на этойоснове будет легко производить анализ, по-скольку мы уже знаем, на что следует «раскла-дывать» то или иное явление.

Уже сейчас, до начала тщательного обсуж-дения Характеристики, следует отметить еесвязи с анализом, синтезом и монадологией.Анализ сводит все предложения к тождествен-ным, выявляет их основания точно так же, какпервичная сила в монаде показывает закон ееизменений. Синтез, в свою очередь, расширяетграницы науки, побуждает переходить к новымистинам, чему в действиях монады соответст-вует стремление.

Новое означает здесь еще нераскрытое, таккак самого по себе нового быть не может, по-скольку уже все сотворено, и Бог не будет до-бавлять новые элементы в мир, иначе это сви-детельствовало бы о его несовершенстве, чтоабсурдно. Поэтому становится ясно, что Харак-теристика не показывает нам ничего нового,она лишь уточняет и проясняет.

Теперь, имея перед собой цель, а именнодостижение мудрости, ведущей нас к счастью,и вооружившись анализом как мощным средст-вом познания истины, можно приступать к по-строению универсальной характеристики.

На протяжении 40 лет мысль Лейбница от-носительно Характеристики постоянно изменя-лась. Мы не будем касаться здесь первого тек-ста, в котором отчетливо разрабатывается идеяХарактеристики, а именно «Dissertatio de artecombinatoria» (1666). Перейдем сразу же к пятиработам, датированным 1679 г., в которыхЛейбниц вплотную приступает к разработкеХарактеристики. Это такие работы, как «Эле-менты универсальной характеристики», «Эле-менты исчисления», «Элементы универсально-го исчисления», «Исследования универсально-го исчисления», «Правила, по которым можно спомощью чисел судить о правильности выво-дов, о формах и модусах категорических силло-гизмов».

А.С. Журавлева

71

Эти работы раскрывают правила примене-ния числовых характеров в категорическихпредложениях, понимаемых в качестве основыдля всех остальных видов предложений, как то:модальных, гипотетических, дизъюнктивных ит. д.

Все предложения, могущие стать истинны-ми, редуцируются Лейбницем к одному виду:«А есть В». По этой причине все предложенияявляются одновременно равенствами, что даетвозможность перейти к построению из предло-жений формул.

Общая идея Характеристики, выраженная вэтих работах, состоит в следующем. Если мыхотим узнать определение вещи, то нам следуетперечислить по порядку все ее реквизиты, т.е.получить ее отчетливое понятие. Затем нужнообозначить субъект и все его предикаты харак-терами, специально подобранными числами. Витоге у нас получится равенство или неравен-ство, из чего мы узнаем, правильно ли мы раз-ложили понятие (или выражаемую им вещь) наего элементы, или нет. Соответственно, еслимы получили равенство, то у нас есть искомоенами определение. Так, если обозначить поня-тие «человек» — 6, понятие «разумное» — 3,понятие «животное» — 2, то определение «Че-ловек есть разумное животное», записанное вкачестве формулы 6 = 2 * 3, очевидно верно.

Причем представляемые таким образомпредложения не обязательно должны относить-ся к физике, химии или другим точным наукам.То же касается теологии и метафизики, кото-рые исследуют Бога, условия счастливой жизнии прочие важные практические вопросы.

В работах 1680-х гг. Лейбниц продолжаетпостроение универсальной характеристики длядоказательства категорических предложений.Теперь же он считает, что доказательства луч-ше всего проводить, используя понятия «тож-дество» и «различие» применительно к взаимо-отношениям терминов предложения. Одновре-менно Лейбниц пытается все больше строитьлогику на минимальном количестве аксиом восновании.

Одними из первых работ в этом направле-нии были «Опыт универсального исчисления»

(написан между 1679 и 1686 г.) и «Добавленияк опыту универсального исчисления».

В этих работах активно используется прин-цип тождества, при котором «если что-либоможет быть всюду подставлено вместо другогос сохранением истинности, то и это другое мо-жет быть в свою очередь всюду подставленовместо первого с сохранением истинности» [5,с. 561]. На этой основе Лейбниц формулирует«принцип переименования»: если у нас есть то,что выводится из произвольно выбранных букв,то то же самое будет выводиться и при любыхдругих буквах, заданных при тех же условиях.Следует заметить, что на этом же покоится ме-тафизический закон непрерывности.

В «Общих исследованиях, касающихся ана-лиза понятий и истин», самой крупной работеэтого периода, Лейбниц строит универсальноеисчисление, которое возможно применять од-новременно и к терминам, и к предложениям.

В этой работе (правда, подобное мы встре-чали уже и в «Опыте универсального исчисле-ния») Лейбниц постоянно совершает переходыиз логики в онтологию, связывая их воедино, стем чтобы иметь возможность построить уни-версальное исчисление, которое одновременноговорило бы о порядке мысли и о порядке ве-щей, соотнесенных друг с другом посредствомпредустановленной гармонии.

Так, положительное определяется им каксущее, причем, конкретное, в действительностисуществующее, а отрицательное — как не-сущее. Условием истинности предложений, окоторых говорит Характеристика, теперь вы-ступает их непротиворечивость (а не простоаналитичность, как было еще в работах 1670-хгг.), т.е. в ходе анализа предложения А недолжно получиться так, что оно одновременносодержит В и не-В.

Мы видим, что универсальная характери-стика перестала говорить только об истинах ра-зума, для которых верно, что предикат входитцеликом в субъект, за счет чего и возможноразложение на первотермины; теперь она вы-ходит и на уровень истин факта, т.е. того, чтосуществует в действительности и описывает

ФИЛОСОФИЯ

72

конкретно сущее. Отсюда и появляется требо-вание непротиворечивости предикатов.

Вариант универсального исчисления, пред-ставленный в этой работе, был предназначендля того, чтобы переводить предложения втермины и наоборот. Для этого Лейбниц вво-дит правило, по которому предложение АВ(«Всякое А есть В») равно термину А (или В), инаоборот. Так, термин А, означающий «чело-век», может читаться как «Человек есть разум-ное животное», а предложение «Золото естьметалл» может быть сведено к термину «золо-то». При этом сами первоначальные интеграль-ные термины для удобства мы можем обозна-чить характеристическими числами. Подобнаяредукция облегчает процесс доказательства ивывода: теперь мы можем быстрее передви-гаться по цепочке силлогизмов.

Однако некоторые предложения, касаю-щиеся существования, невозможно свести кпервотерминам, ведь это потребовало бы от насбесконечного анализа (что является одним изсвойств истин факта). Все существующее явля-ется возможным и становится действительным,если оно предпочтительнее других возможныхсущих того же ряда. Отсюда ясно, что действи-тельность есть возможность плюс еще что-то.Поэтому Лейбниц интересуется тем, как воз-можно свести гипотетические предложения ккатегорическим. Он считает, что если бы онрешил эту проблему, то все задачи универсаль-ной характеристики были бы разрешены и онастала бы поистине всеобщим инструментом по-знания и практической деятельности.

Возможный способ разрешения проблемытаков: необходимые предложения можно све-сти к определенным числам, а случайные пред-ложения (т.е. гипотетические) можно свести кбесконечным числам, с которыми мы все-такиможем обращаться с помощью дифференци-ального исчисления. Конечно, контингентныеистины подвластны Богу, он знает их причиныи те термины, на которые они раскладываются,но это знание скрыто от нас, поэтому наше по-знание подобных предложений лишь вероятно.Тем не менее эту вероятность не следует отвер-гать по причине того, что она не дает точного

знания. Во-первых, можно выделить степенивероятности, вследствие которых суждениестановится более или менее вероятным, а, во-вторых мы можем успешно действовать, имеядаже вероятностное знание.

После 1690 г. были написаны еще две рабо-ты, очень важные для понимания истории уни-версальной характеристики, а именно «Не ли-шенный изящества опыт абстрактных доказа-тельств» и «Опыт абстрактных доказательств».В них присутствуют все темы, уже затронутыев «Общих исследованиях, касающихся анализапонятий и истин», но здесь они образуют со-вершенно самостоятельное направление мысли.Если в «Общих исследованиях…» Лейбниц всееще говорит о модусах традиционной логики,но при этом вводит новые понятия «тождества»и «различия», с помощью которых пытаетсястроить исчисление понятий, то в данных рабо-тах он практически не касается доказательствсиллогизмов и предлагает совершенно новыйспособ разработки characteristica universalis.

Лейбниц здесь определяет основные отно-шения между терминами, как то: тождество,различие, совпадение, включение, составление,компенсация и т. д., и основные операции стерминами (прибавление, отнятие). На этой ос-нове он вводит аксиомы, постулаты и характе-ристики. В основном, все они касаются отно-шений между содержащим и содержимым имежду сообщающимися элементами. Это вари-ант универсальной характеристики также мо-жет прилагаться к классам предложений, от-дельным предложениям и терминам. Причем нетак важно, чтобы предложения имели прямоеотношение друг к другу — главное, чтобы онивсе вместе составляли род.

В этих работах Лейбниц опять вспоминаетискусство комбинаторики применительно канализу предложений. Он показывает, как однои то же предложение «может быть составленомногими способами, если те [термины], из ко-торых оно составляется, будут сами составны-ми. И далее, если они могут разлагаться до бес-конечности, то и вариантов композиции будетбесконечно много» [6, с. 652]. При этом частимогут вместе составлять целое, большее того

А.С. Журавлева

73

целого, частями которого они являются, что да-ет возможность большего числа комбинаций.Отсюда вытекает и великое разнообразие вари-антов исчисления, потому что к разным комби-нациям мы можем прилагать различные законыкомбинирования. Лейбниц не использует по-вторение (термин АА для него является тем жесамым, что и А) и не принимает в расчет поря-док (т.е. АВ есть то же самое, что ВА), обосно-вывая это тем, что в реальности именно так ипроисходит: прибавление того же самого к че-му-то не дает удвоения, а оставляет вещь вединственном числе (свойство «красное крас-ное» суть то же самое, что просто «красное»), аизменение последовательности не изменяет са-му вещь (то есть сказать «теплое и желтое» оз-начает то же самое, что сказать «желтое и теп-лое»).

История универсальной характеристики за-канчивается на двух этих работах, поскольку в«Новых опытах о человеческом разумении»Лейбниц практически не упоминает о своемпроекте, хотя и рассуждает о словах, об их зна-чениях, их видах и об опасностях, с ними свя-занных.

Рациональная грамматика

После важнейшей части общего проекта уни-версальной характеристики — calculusratiocinator — следует представить вторуючасть этого проекта, рациональную или фило-софскую грамматику.

Действительно, Лейбниц планировал, чтомы сможем не только анализировать понятия,но и разговаривать на его универсальном язы-ке. Искусство исчисления понятий проясняет иуточняет смысл предложений, т.е. отвечает засемантику языка, а рациональная грамматикадолжна показать, как это делать, т.е. предста-вить его синтаксис.

Разговорный язык должен соответствоватьтому, о чем на нем говорят. В доступной формев нем будет выражаться то, что стало очевиднов ходе разложения терминов. К тому же, какнеоднократно Лейбниц пытался показать, науниверсальном языке будет возможно не толь-

ко разговаривать, но и сочинять стихи и дажеслагать музыкальные произведения [9, p. 296].

В 1678 г. Лейбниц приступил вплотную кразработке рациональной грамматики, осно-ванной на грамматике естественных языков.Эта программа реализации включает в себя триэтапа.

Во-первых, Лейбниц отмечает, что грамма-тики всех языков в той степени, в какой ониподчиняются правилам и лишены аномалий,являются частями общей грамматики. Поэтомуследует выделить ту часть латинской грамма-тики, которая будет универсальной, т.е. так илииначе присутствовать во всех языках, — этачасть и будет входить в рациональную грамма-тику. И именно по причине универсальности иблизости к основам рациональная грамматика иподходит для выражения истин, полученных спомощью логического исчисления.

Затем для обнаружения философской грам-матики следует элиминировать все аномалии.Причем не просто элиминировать, а заменитьих на синонимы, лишенные аномалий, или наих определения. Очевидно, что подобный спо-соб подстановки взят Лейбницем из его Харак-теристики, где мы можем подставлять вместопонятия или понятие, тождественное ему (попринципу тождества неразличимых), или егоопределение («А есть АВ»).

После того как мы устранили все аномалиив предложениях, мы можем перейти к опреде-лению слов и флексий. Для этого следует уст-ранить все падежи, т.е. свести их к одномуименительному. Позже Лейбниц редуцировал иименительные падежи к связке Ens (или Res)прилагательного, образованного от подразуме-ваемого нами существительного.

Как указывалось выше, существительноеназывает только то, что действительно сущест-вует. Реальным существованием обладаюттолько монады, которые и являются истиннымисубъектами предложений. Связка «есть» тради-ционно означала акт атрибуции, т.е. приписы-вания определенному субъекту некоего состоя-ния. В случае Лейбница характер связки не-сколько меняется. Для него важно, чтобы при-писывание имело характер включения, т.е. что-

ФИЛОСОФИЯ

74

бы предикат реально содержался в субъекте ибыл совместим с остальными предикатами.Прилагательные, используемые вместо глаго-лов, показывают не постоянное состояниесубъекта, а «непрерывный переход от одноймысли к другой» [1, с. 93], бесконечное разно-образие и изменение состояний, восприятий идействий, происходящих в субъекте, т.е. в мо-наде.

Тем не менее требуется еще один классслов, выражающий взаимоотношения междусуществительными и глаголами. Этим классомявляются служебные слова («частицы»): пред-логи, союзы, наречия времени, места и вопро-сительные наречия. Этим частицам Лейбницпридает величайшую важность, считая, чтоименно они определяют структуру любого язы-ка, его «форму», в противоположность всем ос-тальным словам, являющимся «материей» язы-ка.

Рациональная грамматика как часть всеоб-щей науки подчиняется принципу minimax: онаопирается на минимальное количество основа-ний, но зато в ней имеется большое разнообра-зие в следствиях, так как рациональная грамма-тика описывает все существующее в его осно-ве.

Третьим шагом построения рациональнойграмматики является сам универсальный язык,объединяющий грамматику и истины, получен-ные в результате анализа.

Истины представляются Лейбницем в каче-стве слов, а энциклопедия, каталог истин, — вкачестве словаря.

Проект энциклопедии

Энциклопедия представляет собой словарь, вкотором истины располагаются по порядку ипо темам. Порядок подразумевает под собой то,что все истины расположены по родам или ви-дам, представляющим собой в данном случаеклассы вещей. «То, что определяет границыкаждого класса, есть его сущность. Сущностьпознается либо по внутренней структуре, либопо внешним признакам, благодаря которым мыузнаем ее и называем каким-нибудь определен-

ным именем» [3, с. 307] и помещаем в соответ-ствующий раздел в энциклопедии.

При этом нельзя забывать, что невозможнообнаружить последние логические виды, к томуже, два конкретных индивида одного и того жевида никогда не бывают совершенно схожи,что нужно учитывать при построении энцикло-педии. Поэтому мы включаем в нее не абсо-лютно все подряд, пытаясь охватить весь уни-версум и сделать энциклопедию его достовер-ным отражением, а только то, что подчиняетсяустановленному порядку, т.е. то, в чем мы вы-делили сущность.

Взаимосвязанность истин означает то, чтоони расположены таким образом, что могутвыводиться одна из другой, т.е. доказыватьсяодна посредством другой с помощью всеобщейнауки. Здесь Лейбницем применятся закон не-прерывности: природа не допускает пустоты впринятом ею порядке, потому у нас есть воз-можность непрерывно переходить в энцикло-педии от одного рода или вида к другому и об-наруживать взаимосвязи между ними.

Таким образом, энциклопедия упорядочи-вает наше знание; с ее помощью мы можем бы-стрее находить сходства, различия и аналогиимежду вещами, что убыстряет процесс мышле-ния и увеличивает эффективность анализа. Этинавыки входят в искусство применения нашихзнаний на практике, что в совокупности с ис-кусством суждения и искусством открытия по-зволяет нам достичь настоящей мудрости.

Самой важной функцией энциклопедии бы-ло определение новых, еще не исследованныхобластей знания. Именно энциклопедия даетнаправление для приложения средств искусстваоткрытия.

Characteristica universalis и метафизическийпроект

Итак, мы описали эволюцию идеи Характери-стики и примерно уяснили ее функционирова-ние. Теперь же следует приступить к нашемуглавному вопросу: как соотносятся Характери-стика и монадология? Поскольку, как пишетЛейбниц, цели науки являются подчиненнымицелям счастья и блаженства, доступных нам

А.С. Журавлева

75

только в Царстве Благодати. Поэтому и задачиХарактеристики значат нечто большее, чемпростое открытие истин. Но для начала следуетвообще разобраться в том, какие бывают исти-ны.

Как указывает Лейбниц, темно то понятие,которое недостаточно для отличения предметаот других. Напротив, ясное понятие — это то,которое показывает нам признак, по которомуможно узнать предмет, «выделяя» его из обще-го смутного ряда, заставляя нас его заметить.Ясное и смутное понятие таково, что невоз-можно по отдельности перечислить признаки,достаточные для отличения предмета от друго-го. Ясное и отчетливое понятие, в свою оче-редь, то, в котором присутствуют все признаки,достаточные для отличения определенногопредмета от другого. Подобное перечислениепризнаков и составляет номинальное определе-ние вещи. Это означает, что все примечатель-ное в предмете мы воспринимаем как привыч-ное, регулярное. Адекватное отчетливое позна-ние — то, в котором анализ реквизитов предме-та доведен до конца, т.е. из предмета извлеченазакономерность. Адекватное символическоепознание предполагает, что понятие оченьсложно, и поэтому мы не можем представитьодновременно всех входящих в него реквизи-тов, но нам для целей дальнейшего познанияэто и не нужно. Интуитивное же познание, са-мое высшее, по данной классификации, воз-можно только для первичных, т.е. для простыхпонятий.

Все интуитивные предложения могут бытьдоказаны apriori. Это означает, что в случае ин-туиции разума становится очевидной тождест-венность субъекта и предиката, входящих в со-став предложения, а в случае интуиции опыта— тождественность субъекта и объекта, описы-ваемых суждением.

Так составляется реальное определениепредмета, в котором нам непосредственно от-крывается его возможность. Именно этим и от-личается реальное определение от номинально-го: если в первом показывается возможностьили причина предмета, то во втором ничего о

причине не говорится, а происходит простоеперечисление реквизитов.

Соответственно, для более успешного по-знания нам следует усердно искать реальныеопределения, в чем нам и должна помочь Ха-рактеристика. Именно она способна показатьтождественность субъекта и предиката, реду-цировав посредством эквивалентных подстано-вок терминов сложные предложения к самодос-товерным суждениям.

Лейбниц выделяет два рода самодостовер-ных предложений: истины разума и истиныфакта. Истины разума подчиняются принципутождества; истины факта — принципу доста-точного основания.

Первые истины абстрактны, описываютвозможное, но такое, противоречащее которо-му, в свою очередь, невозможно. Поэтому ониявляются вечными истинами, актуальными длявсех возможных миров (именно потому, чтосами не связаны ни с чем существующим).Свой источник, основание они находят в боже-ственном разуме, откуда и проистекает их аб-солютная необходимость. Эти истины, дейст-вительно, метафизичны: они обусловливаютсобой организацию любого сущего.

Истины разума можно сравнить с «соизме-римыми числами»: как в последних можно пу-тем определенных операций обнаружить об-щую меру, так и метафизические истины мож-но путем анализа свести к тождественным вы-сказываниям.

В свою очередь, истины факта похожи на«несоизмеримые числа», так как анализ и тех, идругих, хоть и приближается к общей мере, ноуходит в бесконечность и до конца может бытьдоступен только Богу, который априорно видитоснования рядов. Несмотря на наличие у насдифференциального исчисления, оперирующе-го с бесконечностями, мы не в состоянии по-знать все причины, поскольку последней при-чиной всех контингентных истин является бо-жественная воля, недоступная человеческомупониманию.

Чем же объясняется эта особенность кон-тингентных истин?

ФИЛОСОФИЯ

76

Они описывают конкретные вещи, т.е.имеют дело не только с сущностью (возможно-стью), но и с существованием (действительно-стью). Поэтому в них не может быть никакойнеобходимости, поскольку противоречащее имвозможно.

Божественная воля, выбирая из однотипныхрядов сущего наиболее совершенный, т.е. со-вместимый внутри себя, определяется в этомслучае склонностью, предрасположенностью кнаилучшему. Поэтому истины факта называют-ся Лейбницем «истинами для нас»: они акту-альны только в нашем мире и могли бы бытьдругими в отличных от нашего мирах. Вследст-вие того, что выбран наш мир, как заключаю-щий в себе наибольшее количество сущности,то контингентные истины, несмотря на всюсвою вероятность, должны приниматься нами врасчет. Не следует упускать их из рассмотре-ния, так как для нашей практической жизнедея-тельности, опирающейся на принципы граж-данского права, учение о бессмертии души исуществовании Бога обладают чрезвычайнымзначением. Даже не зная того, как разрешитьопределенную проблему, мы можем судить отом, какая из двух противоположностей жела-тельнее, исходя из данных, полученных по-средством анализа.

Как мы видели, изначально Лейбниц при-менял свое универсальное исчисление толькодля анализа сложных необходимых истин, ре-дуцируя их к первичным понятиям. Позже онзадумался о способах определения вероятно-стей, и, оказалось, что characteristica universalisтакже замечательно может применяться к гипо-тетическим предложениям. Правда, как ужеотмечалось, она не приводила предложение кполному тождеству, т.е. к полному включениюпредиката в субъект, но, по крайней мере, с еепомощью становилось возможным выделитьобщий для совокупности явлений ряд основа-ний.

Все истины описывают жизнь монады. Такмы подошли к ядру всей конструкции Лейбни-ца. Здесь мы ограничимся лишь примернымописанием монадологии.

Монада является простой деятельной суб-станцией, «истинным элементом природы».Простота монады свидетельствует о ее недели-мости, т.е. о неучтожимости и несотворенностиестественным образом. Монада лишь префор-мируется, разворачивая собственные части искладывая их по-новому.

Монада деятельна. Смысл активности мо-нады состоит в способности изменения еесвойств и качеств, поэтому изменение беспре-рывно, оно продуцирует бесконечное количе-ство состояний. При этом ни одно состояниемонады не противоречит другому, посколькувсе предикаты включаются в понятие субъектана каком-либо основании, что не может пред-полагать никакого противоречия между ними.Бог при творении каждой индивидуальной суб-станции рассмотрел apriori ее полное понятие ипредопределил все ее состояния, вытекающиеиз ее основного закона деятельности. Мы жеможем судить о настоящем и прошлом толькона основании прошлого, т.е. aposteriori. Именнопоэтому следует разрабатывать универсальнуюхарактеристику: для того чтобы иметь возмож-ность получать полные понятия о предметах ина этой основе (т.е. так же, как и Бог, априорно)делать точные умозаключения об их будущихсостояниях.

Деятельность монады состоит в восприятиии стремлении. Восприятие же представляет со-бой «внутреннее состояние монады, воспроиз-водящее внешние вещи» [2, с. 406]. В метафи-зике Лейбница этот принцип известен под на-званием «принцип тождества неразличимых».Он обосновывает «принцип индивидуации»,гласящий, что не бывает двух совершенно оди-наковых вещей. Воспроизведение носит харак-тер аналогии: это не отражение, а выражениенаподобие того, как геометрический рисуноквыражает все свойства реального предмета. По-этому все наши восприятия истинны, ведь ви-дение Бога также истинно, а обманывают настолько наши суждения. Мы можем неправиль-но пользоваться словами, не уточняя каждыйраз, что мы имеем в виду, приписывать субъек-ту не соответствующие ему предикаты и т. п.

А.С. Журавлева

77

Чтобы этого не происходило, следует пользо-ваться искусством Характеристики.

Восприятие никогда не является единич-ным, оно всегда связано со стремлением пере-ходить от одного восприятия к другому, охва-тывая тем самым весь универсум.

Монада субстанциональна, поскольку онаимеет свою собственную конституцию, т.е. за-кон ряда изменений, описываемый ее полнымпонятием, постольку она всегда индивидуаль-на. Монады должны быть различными, ведькаждая из них представляет собой определен-ную точку зрения на универсум, что обуслов-ливает максимально возможное разнообразиемира. Эта определенность ведет к ограниченно-сти монады, т.е. в дальнейшем к согласованно-сти между всеми монадами, что возможнотолько благодаря предустановленной гармонии.

Монады отличаются друг от друга спосо-бом выражения одного и того же бесконечногосодержания, т.е. степенью своей ограниченно-сти. Это подразумевает не только различие встепени отчетливости восприятий, но и разли-чие в «точках зрения» и в рядах изменений.

Отличая одни монады от других, Лейбницвыстраивает лестницу существ (или агрегатовмонад): на нижнем ее конце находятся про-стейшие бестелесные и, вследствие этого, несовсем реальные монады; затем располагаютсянизшие организмы, наименее всего изученныеи различимые только посредством микроскопа,растительные, животные, человеческие души;затем существа наподобие ангелов, о которыхсказать ничего нельзя, потому что они недос-тупны познанию, и, наконец, Бог, как особаямонада, из которой эманируется мир.

Для нашего описания важен уровень духов,поскольку именно им присуща способность капперцепции. Дух, как и всякая монада, нужда-ется в постоянном самоопределении. Опреде-лить — значит доказать, т.е. показать основа-ние включения предиката в субъект. Это осно-вание может быть неочевидно для нас, что сви-детельствует об ограниченности монады. Вэтом случае душа, попавшая в определеннуюточку зрения, видит мир, не понимая его при-чин. Это признак ее несовершенства, несвобо-

ды и страдания. Очевидно, что должен бытьинструмент, освобождающий ее от неотчетли-вости представлений, показывающий отделен-ность одного признака от другого. Здесь важнаименно инструментальность, подразумевающаявсеобщность: каждый имеет возможность вос-пользоваться этим инструментом и перейти кболее высокой ступени совершенства.

«Феноменологическое пятно», представ-ляющее любой феномен, может исчезнуть ипревратиться в четкий порядок истин со всемиприсущими им взаимосвязями и переходами.

Смутность восприятий связана также и свлиянием естественного языка. Постоянныйпоток восприятий так или иначе фиксируется вобыденном языке. Но последний, вследствиесвоей природной метафоричности и произволь-ности, может что-то не замечать и упускать, ос-тавляя некоторые состояния монады непрояс-ненными. Искусственный же язык в видеcharacteristica universalis создан специально длявнимательного вглядывания в восприятия, ихфиксацию и анализ, что не позволит ничемупотеряться. Он показывает, что каждое после-дующее восприятие обусловливается наличиемпредыдущих. Отсюда возникает естественнаясвязь Характеристики и искусной памяти: ониобе используют порядок для того, чтобы удер-живать необходимое. Поэтому Характеристикаявляется искусственной памятью монады.

Взаимосвязь естественного и искусственно-го языка выражается еще и в понятии предус-тановленной гармонии, поскольку монады, ка-ждая из которых имеет свой собственный язык,фиксирующий ее состояния, не могут напря-мую сообщаться друг с другом. При этом болеепоздний аналитический вариант представленияо том, что, сколько существует языков, столькоже и миров, Лейбница не устраивал вследствиетого, что наилучший мир все равно существуеттолько один. Поэтому должно быть что-то объ-единяющее все это разнообразие мировиденийи, соответственно, языков. В метафизике в ка-честве такого условия единства выступает пре-дустановленная гармония, а в логике — уни-версальная характеристика. Действительно,Характеристика представляет собой аналог в

ФИЛОСОФИЯ

78

человеческом мышлении предустановленнойгармонии.

И, наконец, следует поговорить о цели соз-дания Характеристики — о счастье.

Лейбниц подчеркивает, что Бога не следуетрассматривать исключительно как устроителя«машины универсума», так как он в то же вре-мя является Монархом «божественного Госу-дарства Духов». В силу этого мир природыполностью согласуется с миром благодати. По-скольку Бог сам является Духом, он смог вы-брать наилучший мир для творения. И в этоммире он установил гармонию между механиче-скими законами природы и моральным поведе-нием духов, так что сам механический порядокприроды воздает за грехи и добродетельныепоступки.

Духи, обладая памятью и сознанием, могутподниматься до познания истин о Боге и вслед-ствие этого выражать больше Бога, чем мир,умножая его славу. Причем, чем больше духславит Бога, тем более совершенным, т.е. доб-родетельным, он становится. Это приводит ктому, что Бог входит в общение с духом, начи-нает делиться с ним своими желаниями и чув-ствами. Поэтому Лейбниц и говорит, что Богуправляет духами как законодатель или отец,ведь он создал их по своему образу и подобиюи предназначил к тому, чтобы они всегда былигражданами его государства, а также достигалив нем блаженства.

В очередной раз мы понимаем необходи-мость Характеристики. Она представляет собойсредство общения с Богом: чем больше мы уз-наем истин о Боге, тем больше он нам сам от-крывается.

Мы видели, что наши предложения и пре-дустановленная гармония выполняют одну и туже функцию: они связывают. Поэтому предус-тановленная гармония продуцирует «высказы-вания» Бога о мире, а универсальная характе-ристика дает нам средство увидеть это выска-зывание и говорить на этом основании о миретак же, как о нем говорит Бог. Правда, здесьсуществует отличие, ведь высказывания Бога,по сути, представляют собой его творческиедействия: как он говорит о мире, так все и про-

исходит на самом деле. Мы же не обладаем та-кой творческой мощью, а можем лишь откры-вать уже существующие истины, — в этом исостоит наше творчество.

Поэтому Лейбниц и протестовал противсведения его Характеристики к обычному уни-версальному языку: последний позволяет лю-дям сообщаться друг с другом, его же изобре-тение открывает возможность творчества и, со-ответственно, показывает, в чем состоит подо-бие человека и Бога.

Бог заботится о том (и в этом состоит ещеодин смысл предустановленной гармонии),чтобы духи всегда оставались гражданами егогосударства, т.е. чтобы никакие изменения ве-щества не привели к потере нравственных ка-честв личности. Он управляет духами, склоняетих волю к определенным поступкам. Поэтомудобродетель (или совершенство) состоит в том,чтобы следовать божественной воле, требую-щей от нас всегда избирать наиболее доброе,стремиться делать благое всем людям.

При этом процесс совершенствования ни-когда не заканчивается: наша радость состоит внепрестанном переходе к новым совершенст-вам. Мы никогда не узнаем в точности сущно-сти Бога, поэтому нам приходится удовлетво-ряться вероятностным познанием его. Следова-тельно, нам нужно специальное искусство сче-та вероятностей, что и предоставляет нам уни-версальная характеристика.

Конечно, вероятностное познание не отме-няет нашего морального долженствования: мывсе равно должны вести себя добродетельно,для чего достаточно сознания возможности взагробной жизни как бесконечного счастья, таки бесконечного страдания. По этой причиненравственность, установленная на истинныхоснованиях, ведет исключительно к добродете-ли, а следовательно, и к счастью.

Таким образом, мы описали варианты осу-ществления characteristica universalis в рамкахметафизического проекта Лейбница.

Как мы видели, Лейбниц предлагает многовариантов осуществления characteristicauniversalis. В итоге, он даже постулирует прин-ципиальную многовариантность способов ис-

А.С. Журавлева

79

числения понятий. Подобное положение делнаталкивает практически всех исследователейна мысль, что Лейбницу, несмотря на все егодекларации, не удалось все-таки построитьуниверсальную характеристику. Отсюда проис-текают многочисленные попытки представить,как бы выглядела Характеристика на самом де-ле [7; 8].

В свою очередь, мы не ставили своей цельюпоказать, как именно она выглядела в замыслеЛейбница. Мы всего лишь надеялись, что еслинам удастся показать ее в контексте его общегопроекта, тогда в общем ходе истории филосо-фии мы сможем увидеть сходство этого изо-бретения Лейбница и других, современных намидей. Ведь, по сути, мы живем в эпоху повсе-местного осуществления частных ответвленийХарактеристики. Психология Брентано, рас-пространенный на весь универсум феномено-логический проект Гуссерля, неопозитивист-ские проекты универсального языка науки, вы-лившиеся затем в проект изотипического языкаОтто Нейрата, призванного быть языком меж-национального общения, поисковые системыИнтернета, Википедия, да и сам Интернет во-обще и т. д. Все это, действительно, относитсяне к универсальным языкам как «зеркалам ми-ра», а именно к универсальной характеристикеЛейбница, которая, используя условные обо-значения, имеет дело с порядком устройствасущего.

Поэтому мы не считаем, что универсальнаяхарактеристика не удалась Лейбницу: напро-тив, сейчас она зримо воплощается в совер-шенно разнообразных проектах. Все это позво-ляет нам увидеть проект Лейбница по-новому ипонять его актуальность и для наших дней.

Список литературы

1. Делёз Ж. Складка. Лейбниц и барокко. М.: «Из-дательство Логос, 1997.

2. Лейбниц Г. В. Начала природы и благодати, ос-нованные на разуме. Сочинения в четырех то-мах. М., «Мысль», 1982. Т. I.

3. Лейбниц Г. В. Новые опыты о человеческом ра-зумении. 1703-1704. Сочинения в 4-х т. М.,«Мысль», 1983. Т. 2.

4. Лейбниц Г.- В. Об искусстве открытия. Сочине-ния в четырех томах. М., «Мысль», 1984. C. 395-399. Т. 3.

5. Лейбниц Г.- В. Опыт универсального исчисле-ния. Сочинения в четырех томах. М., «Мысль»,1984. С. 560-564. Т. 3.

6. Лейбниц Г.-В. Опыт абстрактных доказательств.Сочинения в четырех томах. М., «Мысль», 1984.С. 641-659. Т. 3.

7. Фреге Г. Логика и логическая семантика. М.,«Аспект Пресс», 2000.

8. Яковлев В. М. Предисловие. Идея универсаль-ной характеристики // Лейбниц Г. В. Письма иэссе о китайской философии и двоичной систе-ме исчисления. М.: «ИФ РАН», 2005. С. 7-63.

9. Walker D. P. Leibniz and Language // Journal ofthe Warburg and Courtauld Institutes, 1972. Vol.35, P. 296.

UNIVERSAL CHARACTERISTIC IN METAPHYSICAL PROJECT OF G.B. LEIBNIZAlexandra S. Zhuravleva

Saint-Petersburg State University; 153-57, Nevsky pr., Saint-Petersburg, 191167, Russia

This article discusses a history and functioning of universal characteristic in Leibnizian monadology. Suchconsideration of this project is shown to be necessary to understand the essence of this art.Key words: universal characteristic; monadology; contingent truth; artificial language; necessary truth; scientiageneralis.

ВЕСТНИК ПЕРМСКОГО УНИВЕРСИТЕТА2012 Философия. Психология. Социология Выпуск 2 (10)

Самылов Олег Валерьевич — кандидат философских наук, доцент кафедры истории и политологии, Санкт-Петербургский государственный университет сервиса и экономики; 192148, Санкт-Петербург, ул. Пинегина,21/26-12; os@rusk.ru

УДК 1(091)

ПРИНЦИП ИСТОРИЗМА В ФИЛОСОФИИ НЕМЕЦКОГОЭКЗИСТЕНЦИАЛИЗМА

О.В. СамыловВ статье рассматривается судьба идей историзма в философии немецкого экзистенциализма. Исследу-ется наследие самых ярких представителей этого течения — К.Ясперса и М.Хайдеггера. Автор показы-вает, что, связывая историчность с мифом, Хайдеггер открывает возможности обоснования различныхформ антиисторизма.Ключевые слова: Ясперс; Хайдеггер; экзистенциализм; история; историзм.

Общепризнанно, что тематизация историч-ности была одной из основных методологиче-ских проблем для философии экзистенциализ-ма. Не будет большим преувеличением сказать,что современное понимание категории исто-ричности и принципа историзма во многих от-ношениях обязано своим существованиемименно «философии существования». Для тогочтобы в полной мере оценить ее вклад в прояс-нение содержания самого понятия исторично-сти, необходимо связать эту философию с об-щей тенденцией историзации немецкой фило-софской мысли ХVIII–ХIХ вв., в особенности сфилософией В. Дильтея. Тяготение философ-ского мышления к осмыслению принципа ис-торизма созвучно умонастроениям европейско-го образованного слоя конца XIX — начала XXв. с характерным для них безусловным призна-нием значения исторического развития, с по-ниманием многообразия форм историческогоразвития, с осознанием трагического характерачеловеческой истории. Философия экзистен-циализма олицетворяет собой понимание самойисторичности как важнейшей детерминантычеловеческого существования, понимание ис-торической обусловленности различных формсознания. Дух прежде всего историчен, чтопредопределяет внутреннюю связь различныхэпох и различных типов культур. Строго гово-ря, роль экзистенциализма в истории человече-ской мысли заключается не в открытии исто-

ричности, а в кардинальном методологическом«шаге», позволяющем на основе осмысленияпринципа историзма раскрыть новые перспек-тивы развития гуманитарного знания.

Наиболее яркими представителями немец-кого экзистенциализма по праву считаютсяК.Ясперс и М.Хайдеггер. К.Ясперс в своей фи-лософии истории руководствовался пафосомскептического недоверия по отношению к по-пулярной в довоенные годы теории культурно-исторических циклов, и его концепцию единст-ва исторического развития человечества можноадекватно понять лишь в горизонте явной и не-явной критики О.Шпенглера. Исходный прин-цип философии истории К.Ясперса — идеяединства всемирной истории. Согласно теориикультурно-исторических циклов, различныекультуры, подобно живым организмам, растути развиваются на основе природных условийчеловеческого существования. Они самостоя-тельны в своем развитии, и если даже испыты-вают взаимное влияние, это влияние не можетбыть решающим в движении того или иноготипа от одной закономерной стадии существо-вания к другой. Это движение имеет свое нача-ло и свой конец.

Ясперс признал относительную ценностьтакого подхода, но только в той мере, в какойон не противоречит концепции универсальнойистории. Человечество, согласно Ясперсу, име-ет единые истоки и единую цель, но эти истоки

О.В. Самылов

81

и эта цель могут быть постигнуты только осо-бой разновидностью веры — не религиозной, афилософской. «Эти истоки и эта цель нам неиз-вестны, во всяком случае в виде достоверногознания. Они ощутимы лишь в мерцании много-значных символов. Наше существование огра-ничено ими. В философском осмыслении мыпытаемся приблизиться к тому и другому, к ис-токам и к цели» [3, с. 27]. Но, несмотря на об-ращение к вере, концепцию единой историиЯсперса нельзя сближать с христианской тра-дицией истолкования истории, где историче-ский процесс также изображается в виде еди-ной линии, имеющей начало и конец. Отличиесостоит прежде всего в том, что в христианскойтрадиции начало и конец истории ясно опреде-лены и наделены религиозным смыслом, тогдакак у Ясперса «история совершается между ис-токами (которые мы не можем ни представитьсебе, ни примыслить) и целью (конкретный об-раз которой мы не можем существенным обра-зом обрисовать)» [3, с. 63]. В то же время икаузальное объяснение единства истории, ха-рактерное для теорий общественного прогрес-са, также не может быть признано достаточ-ным. «Может создаться впечатление, будто,признаваясь в этом, я хочу указать на то, чтопроизошло божественное вмешательство. Ни вкоей мере. Ибо это было бы не только saltomortale из сферы познания в сферу видимостипознания, но и непростительной навязчивостьюпо отношению к божеству. Я стремлюсь лишьопровергнуть удобное и по существу ничего незначащее толкование истории как постижимогои необходимого поступательного движения че-ловечества. Я стремлюсь оставить вопрос от-крытым и допустить возможность новых под-ступов к познанию... Удивление перед тайнойсамо является плодотворным актом познания,источником дальнейшего исследования» [3, с.53].

Всемирную историю Ясперс подразделяетна три последовательно сменяющие друг другастадии: доистория, история и мировая история.Доисторический период включает в себя времястановления человека как разумного существа.К этому периоду относится возникновение

языка, письменности, формирование рас и на-родов, становление начал цивилизации. «Здесьмы соприкасаемся с тайной человеческой сущ-ности, осознаем неповторимость существова-ния человека на Земле, перед нами встает во-прос о нашей свободе, которая неизбежнодолжна быть связана с происхождением всехвещей и которую мы больше нигде в мире невстречаем» [3, с. 120]. Этот период длится при-близительно пять тысячелетий, и в этот периодвозникают очаги человеческой цивилизации вКитае, Индии, на Ближнем Востоке и в Европе.Третий период, период универсальной или все-мирной истории, начинается с формирующего-ся в наши дни глобального единства мира и че-ловечества. Первой предпосылкой формирова-ния такого единства были великие географиче-ские открытия, но, по существу, начало этойтретьей стадии относится к XX в. Если до XXв. еще можно было говорить о том, что дажесамые великие культуры развивались парал-лельно друг другу, то теперь обнаруживает се-бя единство мирового целого, вне которого немогут существовать даже самые изолированныецивилизации. «Эта фаза — еще не историче-ская реальность, но предвосхищение грядущихвозможностей, поэтому она не может бытьпредметом эмпирического исследования, аслужит лишь материалом для наброска, в осно-ву которого положено осознание настоящего исовременной нам ситуации» [3, с. 124].

Особую роль в концепции единой историиЯсперса играет так называемое «осевое время»,период между 800 и 200 г. до н. э. Именно вэтот период происходят самые решительныеперемены в истории, так как именно тогда по-является человек такого типа, который про-должает существовать и в наши дни. Немало-важное значение имеет то обстоятельство, чтоосевое время приходится в концепции Ясперсана период, предшествующий появлению хри-стианства. Осевое время является таковым недля христианского Запада, а для всего челове-чества. «Христианская вера — это лишь однавера, а не вера всего человечества. Недостатокее в том, что подобное понимание мировой ис-тории представляется убедительным лишь ве-

ФИЛОСОФИЯ

82

рующему христианину. Более того, и на Западехристианин не связывает свое эмпирическоепостижение истории с этой верой» [3, с. 29]. Нои Запад, традиционно ориентирующийся нахристианское осмысление истории, обнаруживдля себя это осевое время, не может не при-знать, что эта точка отсчета и для него имеетрешающее значение. «Эту ось следует искатьтам, где возникли предпосылки, позволившиечеловеку стать таким, каков он есть; где с пора-зительной плодотворностью шло такое форми-рование человеческого бытия, которое, незави-симо от определенного религиозного содержа-ния, могло стать настолько убедительным... чтотем самым для всех народов были бы найденыобщие рамки понимания их исторической зна-чимости» [3, с. 29].

В первую очередь обращает на себя внима-ние то обстоятельство, что осевое время насы-щено событиями всемирно-исторической зна-чимости. Для Китая это время Конфуция и Лао-цзы, время возникновения всех философскихшкол, время формирования канонов даосизма иконфуцианства. Для Индии это время возник-новения Упанишад, время жизни Будды и на-чала распространения буддизма, время расцве-та даршан, философских школ, основанных наВеданте. В Персии в это время проповедует За-ратустра и приобретает статус священной кни-ги Авеста. В Греции в это время возникаютпервые философские школы, расцветает поэзияи трагедия. На этот же период приходится идеятельность пророков в Палестине. Характер-но, что все эти события, имеющие столь важноезначение для современного мира, происходятодновременно, но независимо друг от друга.«Новое, возникшее в эту эпоху… сводится ктому, — что человек осознает бытие в целом,самого себя и свои границы. Перед ним откры-вается ужас мира и собственная беспомощ-ность. Стоя над пропастью, он ставит ради-кальные вопросы, требует освобождения и спа-сения. Осознавая свои границы, он ставит пе-ред собой высшие цели, познает абсолютностьв глубинах самосознания и в ясности трансцен-дентного мира» [3, с. 30]. В осевое время скла-дываются те фундаментальные категории, припомощи которых человек и по сей день осмыс-ливает мироздание. Это связано с формирова-

нием мировых религий, которые в тот периодеще не приобрели статус мировых. В это пери-од господство мифологической картины миразаметно слабеет, хотя, разумеется, еще не исче-зает окончательно.

Однако тот факт, что осевому временипредшествует период безусловного господствамифа, предопределяет невозможность соста-вить ясное представление об истоках единствавсемирной истории. «Единые истоки человече-ства в начале доисторического времени стольже темны для нас, сколь темен будущий миргосподствующего ныне на земном шаре чело-вечества, которое, быть может, достигнет един-ства своего юридически упорядоченного, ду-ховно и материально устремляющегося в бес-конечность существования» [3, с. 63]. Но про-яснение этих истоков не является первостепен-ной задачей философии истории. «Целостнаяконцепция философии истории, которую мыпытаемся дать, направлена на то, чтобы осве-тить нашу собственную ситуацию в рамках ми-ровой истории. Задача исторической концепции— способствовать осознанию современнойэпохи. Она показывает нам наше место в ней»[3, с. 129].

Критика исторического мышления развора-чивается у Ясперса по следующим пунктам.Отвергая прежнее теологическое представле-ние об истории вместе с теориями линейногопрогресса, Ясперс находит то общее, что объе-диняет эти, казалось бы, противоположные идаже враждебные друг другу подходы. Этот жеобщий момент лежит в основе теории культур-но-исторических циклов и О.Шпенглера, и егопоследователей. Это — претензия на тотальное,окончательное знание истории, ее законов, ееистоков и конечных целей. «Ошибочность то-тального понимания истории проявляется в мо-нокаузальности мышления, то есть сведениивсех явлений к одному принципу, то ли посред-ством абсолютизации очевидного каузальногофактора (например, экономического фактораистории), то ли посредством распространениядо пределов целого какого-нибудь одного, какбудто понятого в его субстанции процесса (на-пример, в диалектике объективного духа у Ге-геля)» [3, с. 74]. Такое тотальное знание исто-рии опирается на исчерпывающее представле-

О.В. Самылов

83

ние о человеке, на явное или скрытое утвер-ждение, что человек уже полностью познан.При этом либо природа человека объявляетсянеизменной, либо допускается, что человек ме-няется в зависимости от условий, в которыхживет. В последнем случае выдвигаются про-екты построения нового общества, в которомпод воздействием новых условий должен будетизмениться и сам человек. Но в таких проектахлюди незаметно или явно подразделяются натех, кто должен измениться, и на тех, кто дол-жен изменять первых. «Целью совершающего-ся планирования является идеальный человек.Преображенный человек делает возможныминовые общественные условия, только эти усло-вия делают возможным появление нового чело-века. Создается впечатление, будто планирую-щий человек проникает своим познанием вэволюцию человека, стремится создать его, по-добно тому, как художник создает произведе-ние искусства из данного ему материала, —гордыня, в которой человек ставит себя над че-ловеком (такова идея молодого Маркса, таковсверхчеловек у Ницше)» [3, с. 75]. Историядолжна оставаться открытой, незавершенной,иначе историческое будет лишено свободы.Любое справедливое общество в таком случаебудет невозможно, так как справедливость безсвободы существовать не может.

Но если у Ясперса попытки — как теорети-ческие, так и практические — завершить исто-рию и «закрыть», используя выражениеН.Бердяева, свободу предстают как ложные ис-кушения, нацеленные на то, чтобы побудитьчеловечество свернуть с того пути, которыйбыл намечен в «осевое время», то уМ.Хайдеггера эти попытки предстают уже ввиде закономерного и почти неизбежного след-ствия той всемирно-исторической эпохи, кото-рую он называет «эпохой метафизики».

Философия Хайдеггера пронизана единымстремлением, которое, с его положительнойстороны, нацелено на создание новой концеп-ции бытия, на построение фундаментальнойонтологии, а с отрицательной — на преодоле-ние метафизики. С этой точки зрения можносказать, что целью Хайдеггера было создание«постметафизики» как продукта конструктив-ного отрицания берущей начало у Аристотеля

традиции истолкования сущего, основанного назабвении бытия. Ориентация всей западноевро-пейской мысли на сущее не позволяла ей обра-титься к бытию, и актуальной задачей Хайдег-гера является разработка альтернативного, не-категориального способа мышления, аналогич-ного поэтическому мышлению досократиков.

Для нас более важен тот факт, что укре-пившееся в западноевропейской интеллекту-альной традиции истолкование сущего при по-мощи категорий закономерно привело и к вуль-гарному («расхожему») пониманию истории [1,с. 378-379]. Анализируя это расхожее понима-ние, Хайдеггер отмечает, что историю обычнопонимают как «прошедшее» или «происхожде-ние из прошедшего». Обычно предполагается,что то, что «имеет историю», обладает и ста-новлением, и развитием, основанным на эпо-хальных действиях, предопределяющих буду-щее. История мыслится как связь действий,простирающаяся через прошедшее, настоящееи будущее. Однако в любом из этих вариантовистолкования история мыслится не как способбытия, не онтологически, а как область сущего,отличную от природы, т.е. онтически. Такимобразом, Хайдеггер характеризует существен-ный изъян метафизических концепций истории— радикальное противопоставление духа иприроды, неспособность осмыслить их единст-во. Поэтому закономерным следствием у Хай-деггера выступает как критика идеализма в по-нимании истории, так и критика натурализма. Вто же время противопоставляемая идеализму инатурализму позитивистская ориентация нафакты также неприемлема, поскольку пред-ставляет собой плод метафизического мышле-ния, сводящегося в данном случае к внешнемуописанию сущего. Задача философии истории,как полагает Хайдеггер, заключается в преодо-лении метафизики, а не в замене одной ее раз-новидности другой.

Хайдеггер считает необходимым различиемежду «первично-историчным» и «вторично-историчным». К «первично-историчному» от-носятся различные объективные проявлениячеловеческого существования, тогда как самооно есть нечто «первично-историчное». «Пер-

ФИЛОСОФИЯ

84

вично исторично — утверждаем мы — присут-ствие. Вторично же исторично внутримирновстречное, не только подручное средство в ши-рочайшем смысле, но и мироокружная природакак "историческая почва". Мы именуем непри-сутствиеразмерное сущее, историчное на осно-ве своей миропринадлежности, миро-историческим. Можно показать, что расхожеепонятие "всемирной истории" возникает имен-но из ориентации на это вторично историче-ское. Миро-историческое исторично не впер-вые лишь на основе историографической объ-ективации, но как сущее, какое оно, встречаявнутри мира, есть в себе самом» [1, с.381]. Рас-хожее понимание истории, лежащее, в конеч-ном счете, в основе всех метафизических кон-струкций, либо вообще ничего не знает об ис-торическом существовании как способе бытия,либо подменяет его аналитику элементарнымиописаниями сущего. В качестве такого сущегоможет рассматриваться как объективный фак-тор (например географическая или экономиче-ская детерминация истории), так и субъектив-ный. В любом случае, согласно Хайдеггеру, мывместо исторического способа бытия имеем де-ло с его поверхностными проявлениями. Самаистория не является ни следствием взаимодей-ствия объективных факторов, ни последова-тельностью переживаний субъекта.

В западноевропейской философии, начинаяс Гегеля, возникает тема единства субъекта иобъекта, которая, очевидно, имеет отношение квопросу о «первично-историческом». Однакометафизическое мышление не доходит до вы-явления онтологического единства объективно-го и субъективного. В метафизике мир распада-ется на абстрактные противоположности, меж-ду которыми устанавливаются искусственныесвязи, существующие лишь в воображении ме-тафизика. «Первично-историческое» входит вструктуру «бытия-в-мире», а сама мировая ис-тория является процессом самосозидания этойструктуры, в котором субъект не участвует, по-скольку не может быть выключен из «бытия-вмире».

Отказавшись от понимания истории черезкатегории субъекта и объекта, Хайдеггер пред-принимает феноменологическое конструирова-ние подлинной историчности. Это конструиро-

вание, как и его фундаментальная онтология вцелом, начинается с аналитики Dasein, которое,в понимании Хайдеггера, есть место обнаруже-ния бытия, которое не доступно описанию наязыке субъектно-объектного мышления. Экзи-стенциальное понятие Dasein указывает на при-сутствие в пространстве такого сущего (чело-века), в структуре которого выражается вре-менная сущность бытия. Однако, согласноХайдеггеру, «феноменология присутствия естьгерменевтика в исконном значении слова, озна-чающем занятие толкования. Поскольку же че-рез раскрытие смысла бытия и основоструктурприсутствия вообще устанавливается горизонтдля всякого дальнейшего онтологического ис-следования неприсутствиеразмерного сущего,эта герменевтика становится вместе и“герменевтикой” в смысле разработки условийвозможности всякого онтологического разы-скания. И поскольку наконец присутствие об-ладает онтологическим преимуществом передвсем сущим — как сущее в возможности экзи-стенции, — герменевтика как толкование бы-тия присутствия получает специфический тре-тий — понимая философски, первичный смысланалитики экзистенциальности экзистенции. Вэтой герменевтике тогда, насколько она онто-логически разрабатывает историчность присут-ствия как онтическое условие возможности ис-ториографии, коренится то, что может быть на-звано "герменевтикой" только в производномсмысле: методология историографических науко духе» [1, с. 37-38].

Историческое прошлое народа, как и еговозможное будущее, смогут существовать лишьпосредством языка, поэтому понимание, яв-ляющееся, как и у Дильтея, способом «бытия-в-мире», осуществляется посредством герменев-тики. Имеется в виду не столько наука о пони-мании, сколько предметно-практическое отно-шение внутри самого «бытия-в-мире», без ко-торого историческое существование народа не-возможно. В основе герменевтической интер-претации истории у Хайдеггера лежит пред-ставление о языке как «доме бытия». Языкмыслится им как живая самостоятельная реаль-ность, способная распоряжаться судьбами лю-дей и народов.

О.В. Самылов

85

«Мировая история» — это не всемирная ис-тория в традиционном для западноевропейскойфилософии истории понимании. Это всегда ис-тория «мира» какого-то конкретного народа,история его «бытия-в-мире». «Мир» являетсятем элементом фундаментальной структуры«бытия-в-мире», который и сообщает Daseinего онтологическую определенность, его исто-ричность. Без «мира» нет и не может быть ис-тории как способа «бытия-в-мире» какого-либонарода или человека. «Мир» является понятиемфундаментальной онтологии в философииХайдеггера и не сводится к совокупности эм-пирических явлений, к «внутримировому су-щему», «мир» — это феномен самообнаружи-вающегося бытия. В этом своем значении«мир» относится не к пространственно-временному континууму, а к уровню феноме-нов, к сфере смыслов, к возможным способамистолкования и понимания бытия. Такие смыс-лы «предначертаны» народу его языком. «Языкесть совершение такого глаголания, в которомперед всяким народом, в исторически-совершающемся, восходит, распускаясь-расцветая, его мир и в котором сберегается, какзатворенно-замыкающаяся, его земля. Набра-сывающее сказывание таково, что, приуготов-ляя изреченное, оно приносит в мир и все неиз-реченное как таковое. В таком сказывании вся-кому народу, в исторически-совершающемся,предзапечатлены понятия о его сущности, тоесть о его принадлежности мирному соверше-нию — всемирной истории» [2, с. 306]. Миро-вая история народа, таким образом, начинаетсяс сотворения мира языком. В своем языке на-род обретает возможность своего собственногопонимания бытия, под которым понимается немировоззрение и не «коллективное бессозна-тельное» психоаналитиков, а «первично-историческая» структура «бытия-в-мире». В тоже время и «историчность» характеризует лишьчеловеческое существование, «историчность»возникает и воспроизводится лишь в языке. Иэта «историчность» не является неизменнойпервоосновой мировой истории, она представ-ляет собой лишь одно из возможных проявле-ний сущности бытия в целом, его «временно-сти». Человек как «бытие-в-мире» может суще-ствовать и существует исторически лишь пото-

му, что это «бытие-в-мире» является в своейоснове временным.

Историчность, временность переживаетсянародом, каждым его поколением, каждым егоиндивидом как «бытие-в-мире», разворачи-вающееся между рождением и смертью. Этавременность обнаруживает себя и в различныхисторических достижениях, в событиях, кото-рым сообщается всемирно-историческийсмысл. Такое событие осмысливается как осу-ществление избранного народом проекта, и этоосуществление всегда связано с риском, так какпроект избирается народом перед лицом Ничто,перед лицом смерти. Такого рода события, взя-тые в единстве избранного народом проекта,осмысливаются как судьба этого народа. Исто-рическое свершение временности как сущности«бытия-в-мире» образует содержание проекта.Такой проект не является продуктом замысловвеликой исторической личности, осуществле-нием мечтаний какого-нибудь героя или гения.Это онтологический проект, и его корни лежатв решимости народов выстоять перед лицомНичто, между рождением и смертью, сохранитьдля себя свое будущее. Историческое сущест-вование означает своеобразное «забегание впе-ред», забрасывание себя в будущее, а такжедействие, сообразуемое с такого рода набрасы-ванием. Можно было бы сказать, что историче-ское существование народа является реализа-цией проекта его выживания, причем эта реали-зация предполагает в то же время и проектиро-вание будущего. Вместе с тем этот проект оли-цетворяет и исторический выбор народа в мо-менты смертельной опасности. Судьба народане только его сохранение, но и его участие вподлинном историческом свершении, в резуль-тате которого этот народ не только остается, нои становится самим собой.

В какой-то степени справедливым будет ут-верждение, что первый набросок этого избран-ного народом проекта Хайдеггер усматривал вмифе, данном народу с самого начала его «бы-тия-в-мире» или созидаемом в историческоммифотворчестве. Господство мифа предопреде-ляет захваченность народа определенным мо-дусом временности: прошлым (миф о «золотомвеке» и его разновидности), настоящим (кон-сервативные мифы с соответствующей аполо-

ФИЛОСОФИЯ

86

гетикой существующего положения дел) илибудущим (любые разновидности утопий). Связьисторичности с осуществлением мифа (или сего созиданием) предопределяет вывод Хайдег-гера, что только «бытие-в-мире» народа можноназвать подлинно историческим, тогда какклассы, различные социальные и политическиегруппы, выдающиеся деятели могут игратьлишь временную роль в осуществлении из-бранного народом проекта.

Это обстоятельство решающим образомсказывается на истолковании Хайдеггером по-нятия «мировая история». «Мир» задается на-роду в его изначальном мифе как обоснован-ный сказанием образ жизни, способ «бытия-в-мире». «Мир» есть четверица: земля, небо,умершие предки и боги. Отношения к элемен-там этой четверицы предопределяют своеобра-зие исторического существования народа, ацель этого существования заключатся в береж-ном хранении заданного изначальным сказани-ем первичного единства этих элементов. Утрататого или иного элемента ставит народ на граньгибели, народ утрачивает свое прошлое и ли-шается своего будущего. Если миф представля-ет собой миротворческое сказание, то «мир»народа имеет свое начало и свой конец, он на-чинается вместе с мифом и вместе с ним исче-зает. Если же разрушается «мир» народа, то на-род утрачивает свою историческую судьбу, онлишается своего решающего выбора. Отсюда исоответствующие задачи для политики госу-дарства: ему необходимо обеспечивать цель-ность и незыблемость народного «мира», хра-нить элементы его «четверицы». Такое сбере-гающее мир хранение не может обойтись безискусства, особенно поэзии, которая, в сущно-

сти, продолжает хранить и воспроизводить из-начальное миротворящее сказание. Важно то,что для Хайдеггера поэзия является критериемподлинности политики, а не наоборот.

В судьбе принципа историзма в западноев-ропейской интеллектуальной традиции фигураХайдеггера, его учение об историчности зани-мает промежуточное положение. Хайдеггер по-ры написания «Бытия и времени» полностьюпринадлежит университетской академическойтрадиции Германии, а его трактовка историзмаво многих отношениях основывается на истол-ковании сущности исторического у Дильтея.Вместе с тем, связывая историчность с мифом,Хайдеггер открывает возможность таких моди-фикаций принципа историзма, которым нетолько будет суждено разорвать все возможныесвязи с академической традицией, но и высту-пить в качестве прямого отрицания самой сущ-ности исторического, выступить в качестве ос-нования различных форм антиисторизма, когдаистория превращается в фатальный процесс не-связанных и непредсказуемых событий(Р.Арон, К.Поппер, Ф.А. фон Хайек и др.), ноэто уже тема другого исследования.

Список литературы

1. Хайдеггер М. Бытие и время. М.: Ad Marginem,1997. 452 с.

2. Хайдеггер М. Исток художественного творения// Зарубежная эстетика и теория литературыXIX-XX вв. Трактаты, статьи эссе. М.: Изд-воМоск. ун-та, 1987. С.47–119.

3. Ясперс К. Истоки истории и её цель. В 2 вып.М.: ИНИОН, 1991. 215 с.

PRINCIPLE OF HISTORICISM IN THE PHILOSOPHY OF GERMANEXISTENTIALISM

Oleg V. SamylovSt.-Petersburg State University of Service and Economics;7, Kavalergardskaya str., St.-Petersburg, 192148, Russia

The article deals with the ideas of historicism in the philosophy of German existentialism. The author exam-ines the heritage of K. Jaspers and M. Heidegger as the most outstanding representatives of this scientific field.The author shows that by connecting historicity with the myths Heidegger makes it possible to provide rea-soning for different forms of anti-historicism.Key words: Jaspers; Heidegger; existentialism; history; historicism.

ВЕСТНИК ПЕРМСКОГО УНИВЕРСИТЕТА2012 Философия. Психология. Социология Выпуск 2 (10)

Суровягин Дмитрий Павлович — аспирант кафедры философии, Саратовская государственная юридическаяакадемия; 410056, Саратов, ул. Чернышевского, 104; bu.wilhelm@gmail.com.

УДК 167.7

ФИЗИКАЛИСТСКИЙ РЕДУКЦИОНИЗМ РУДОЛЬФА КАРНАПА

Д.П. СуровягинВ статье анализируются основные положения предложенной Рудольфом Карнапом концепции логикинауки. На основании результатов анализа формулируются следующие положения: 1) при критическомрассмотрении редукционизма должен учитываться конвенционализм, которого Карнап предлагает при-держиваться в теории познания; 2) универсальность физикалистского редукционизма означает, чтоязык физики универсален и даёт основание для построения единой системы науки, что не исключаетспецификации частных дисциплин; 3) для теоретико-познавательного анализа науки целесообразно по-стулировать системность языка физики и рассуждать, опираясь на эту особенность; поэтому положенияфизикализма касаются не реального положения дел в науке, а абстрактной модели научного языка.Ключевые слова: физикалистский редукционизм; Карнап; теория познания; философия науки.

I. Проблема редукционизма в философиинауки

Для классификации научных понятий в фило-софии науки используется интуитивно понят-ная дихотомия: «эмпирические термины —теоретические термины» [1, с. 109–123]. Пер-вые называются также терминами наблюденияи, как предполагается, составляют так называе-мый базис науки. Вторые называются вспомо-гательными терминами [7, с. 116–120], и имен-но они являются также редуцируемыми терми-нами, т.е. их можно свести (редуцировать) ктерминам первого типа без потери какой-либоважной для исследователя научной информа-ции. Сама процедура сведения (редукции) тео-ретических терминов к терминам наблюдениявызывает, однако, возражения и споры у мно-гих логиков и философов и дает многочислен-ные поводы для разного рода философских во-просов. Говорят о проблеме редукционизма,потому что не считают упомянутую выше ре-дукционную процедуру хорошо объясненным иповсеместно допустимым методом. Возможно,эта проблема выдумана философами и ее реше-ние (или невозможность такового) не имеетзначения для науки. Возможно, с другой сторо-ны, что дело в науке и ее философских основа-ниях, допускающих различные толкования. Мыполагаем действительной вторую возможность

и обращаемся к истории философии за под-тверждением нашей интуиции.

Понятия «редукционизм», «язык наблюде-ния», «эмпирические предикаты» и прочие от-сылают исследователя к антиметафизическимпозициям Венского кружка, Берлинского обще-ства эмпирической философии и вообще к тойсовокупности установок и идей, которая в ис-тории философии известна под названием ло-гического эмпиризма или неопозитивизма.Представители этого направления (М. Шлик, О.Нейрат, Р. Карнап, Ф. Вайсман и др.) сами хо-рошо осознавали зависимость своего научногомиропонимания от многих философских тра-диций. Так, в манифесте Венского кружка про-возглашается следующее: «В науке нет никаких“глубин”; везде только поверхность: все дан-ные опыта (Erlebte) образуют сложную, не все-гда обозримую сеть. Все доступно человеку ичеловек является мерой всех вещей. Здесь про-является родство с софистами, а не с платони-ками, с эпикурейцами, а не с пифагорейцами,со всеми, кто отстаивает земную сущность ипосюсторонность» [2, с. 62].

Фактическое разделение языка науки на не-сколько областей приводит логических позити-вистов к мысли о единстве науки, если не дей-ствительном, то, по крайней мере, желаемом. Р.Карнап, в частности, подчёркивал, что вопрос оединстве науки — это проблема не онтологии,

ФИЛОСОФИЯ

88

а логики науки: «Мы не спрашиваем: “Един лимир?”, “Все ли события фундаментально одно-го типа?”, “Являются ли так называемые мен-тальные процессы на самом деле физическимиили же нет?”, “Являются ли так называемыефизические процессы на самом деле духовны-ми или же нет?”. Представляется сомнитель-ным, что мы можем найти какое-либо теорети-ческое содержание в философских вопросах,обсуждаемых в монизме, дуализме и плюра-лизме. В любом случае, когда мы спрашиваем,имеет ли место единство науки, мы подразуме-ваем здесь логический вопрос, касающийся ло-гических соотношений между терминами и за-конами различных отраслей науки» [3, с. 33].Вопрос единства науки, очевидно, сводится квопросу о единстве научного языка и, как след-ствие, к вопросу о возможности сократить (ре-дуцировать) разнообразные словари различныхнаук до ограниченного множества самых про-стых терминов. По мысли Карнапа, необходимовыбрать язык, достаточно богатый для того,чтобы описывать в нём все необходимые длянаучной деятельности явления и процессы и за-тем редуцировать к терминам этого языка тер-мины других языков. Тогда вопрос единстванауки будет решён. В своих поздних работах вкачестве такого универсального языка Карнапвыбирает язык физики. Поэтому его вариантредукционизма называется физикалистским ре-дукционизмом.

II. Физикалистский редукционизм и идеяединой науки

Здесь мы рассмотрим основные положенияпредложенной Рудольфом Карнапом концеп-ции логики науки, опираясь на следующие ос-новные источники: во-первых, это программнаяи широко известная работа 1932 г. «Diephysikalische Sprache als Universalsprache derWissenschaft» [9]. Идея логики науки будетпроанализирована на основе более поздней ста-тьи 1938 г. «Логические основания единстванауки» [3]. Кроме того, будут использованыразмышления Карнапа о теоретических терми-нах физики, взятые из его поздней работы«Философские основания физики» [5].

В статье «Логические основания единстванауки» Карнап ставит задачу логического ана-лиза науки, т.е. такого анализа, который рас-сматривает науку как результат деятельностиучёных, зафиксированный в определённыхязыковых выражениях. Абстрактный анализвыражений науки называется логикой науки.Логика науки имеет две основные части: фор-мальную и содержательную. Формальная частьлогики науки также может называться фор-мальной логикой или логическим синтаксисом.Такое исследование ограничивается формамиязыковых выражений, т.е. способом, каким ониконструируются из элементарных частей, безкаких-либо ссылок на внеязыковые феномены.Напротив, вторая часть логики науки называет-ся семантикой, и она исследует отношения ме-жду языковыми выражениями и другими объ-ектами (обозначаемыми этими выражениями).Карнап говорит: «Суть предмета семантическо-го анализа языка науки — это такие свойства иотношения выражений, и особенно высказыва-ний, которые основаны на отношении обозна-чения» [3, с. 30]. Таким образом, термин «логи-ка» используется Карнапом в широком смысле,а именно для обозначения и семантического исинтаксического анализа языка науки. А «языкнауки» означает отсылку к языку, которыйвключает в себя все высказывания, используе-мые в научной и повседневной жизни. Наука, впонимании Карнапа, — это просто системати-ческое продолжение той деятельности, которуюосуществляют люди в повседневной жизни стем, чтобы что-то знать.

С точки зрения Карнапа, классификациянаук может быть предложена только из практи-ческих соображений. По сути же, никакогомножества наук не существует: наука, как сис-тема предложений, едина и анализируема в це-лом и в отдельных своих частях. Различие, ко-торое принципиально отстаивается Карнапом,— это различие между формальной и эмпири-ческой науками. Оно аналогично различию ме-жду синтаксисом и семантикой в области логи-ки науки. Формальная наука — это свод анали-тических высказываний логики и математики.Эмпирическая наука состоит из синтетических

Д.П. Суровягин

89

высказываний, которые установлены в различ-ных областях фактического знания. Именно длятакого знания описываются редукционныепроцедуры.

Физика понимается как имя небиологиче-ской сферы науки, которая охватывает как сис-тематические, так и исторические исследования(т.е. химию, минералогию, астрономию, геоло-гию, метеорологию и т.д.). Спрашивается,можно ли четко отличить физику от биологии?Являются ли наука о неживом и наука о живомфундаментально различными областями зна-ния? Это первый и ключевой вопрос физикали-стского редукционизма, и, по мнению Карнапа,ответ на него в общем виде должен быть отри-цательным. Очевидно, что биолог, желающийдать определение термину «организм», не мо-жет обойтись без знания законов физики. Ноесли законов физики недостаточно для объяс-нения органических процессов, он вводитвспомогательные гипотезы, т.е. законы биоло-гии. Поэтому биология предполагает физику, ане наоборот. Таким образом, в науке, помимонеобходимых логико-математических терми-нов, используются для описания процессов внеорганическом мире так называемые физиче-ские (или физикалистские) термины, а подъя-зык науки, содержащий все эти и только эти(помимо логико-математических) термины, на-зывается физическим (или физикалистским)языком. Вся остальная наука, т.е. наука, пред-ложения которой содержат нефизикалистскиетермины, называется биологией в широкомсмысле слова.

Далее Карнап рассматривает разделениебиологии в широком смысле слова на две об-ласти, первая из которых соответствует тому,что называют собственно биологией (биологи-ей в узком смысле слова), а вторая — тому, чтообычно называют психологией и социальнойнаукой. Собственно биология вполне опреде-лена. Она содержит биологические термины,которые, вкупе с физикалистскими, образуютбиологический язык, т.е. язык, на которомформулируются биологические законы. Но этуопределенную часть биологии сложно отличитьот второй, менее определенной ее части. Кар-

нап пишет: «Различие между двумя областямибиологии в широком смысле указывалось толь-ко очень неопределенно. В настоящее время всееще не ясно, как можно провести разграниче-ние лучше. Какие процессы в организме можноотнести ко второй области? Вероятно, как ха-рактерные можно взять процессы, связанные снервной системой, или, для большей точности,связанные с речевой деятельностью, или с опе-рированием знаками в широком смысле. Инойспособ характеристики может проходить в дру-гом направлении, а именно извне, через отборпроцессов в организме с точки зрения соответ-ствия достижению цели в окружающей среде»[3, с. 32]. Но в общем виде вопрос о границах иподходящих терминах для психологии и соци-альных наук остаётся, по мнению Карнапа, от-крытым. Смеем добавить, таковым он остаётсядо сих пор.

Общая часть донаучного языка — это такназываемый «thing-language», или вещныйязык, т.е. тот язык, который мы используем, ко-гда говорим об окружающих нас предметах. Кэтому языку относятся такие термины, как «го-рячий», «холодный» (но не «температура»),«тяжёлый», «лёгкий», (но не «вес»), «красный»,«большой» и т.п. Описываемые этими терми-нами свойства называются «observable thing-predicates» (вещные предикаты наблюдения). Кним сводимы более сложные диспозиционныепредикаты, которые говорят о предрасполо-женности вещи к определённому поведению:«гибкий», «растворимый», «хрупкий» и т.п.Стало быть, любой термин физического языкасводим к вещным предикатам наблюдения, по-скольку для любого физического термина су-ществует метод его определения посредствомнаблюдения, эксперимента. То же самое спра-ведливо и для биологии, ведь любой биолог,вводя и используя какой-либо специфическибиологический термин, должен знать эмпири-ческие критерии применения этого термина.

Единство языка, однако, не означает един-ства законов. Как бы ни были классифицирова-ны законы научных дисциплин в теории, напрактике часто встречается выведение, напри-мер, психологических законов из законов соци-

ФИЛОСОФИЯ

90

альных, и наоборот, используются обобщенияслишком широкие, чтобы их можно было све-сти к обозримому классу физикалистских пред-ложений. Поэтому конструирование единойгомогенной системы законов — это цель разви-тия науки, как её понимает Карнап. Одним не-обходимым условием для выполнения этой це-ли, по мнению Карнапа, учёные уже распола-гают — это единый (физикалистский) язык какобщая редукционная основа для терминов всехотраслей науки. И если в настоящее время за-коны психологии и социальных наук невоз-можно вывести из законов биологии и физики,то не известно также никаких научных аргу-ментов, которые принципиально запрещали бытакое выведение в будущем. Статью «Логиче-ские основания единства науки» Карнап закан-чивает утверждением, что единство науки —это основа для практического применения тео-ретического знания.

Сказанного уже вполне достаточно для то-го, чтобы сделать определённые выводы о кон-цепции физикалистского редукционизма Кар-напа. На наш взгляд, она вполне понятна и несодержит в себе тайных намеков, которыеможно было бы неправильно истолковать. Од-нако история философии содержит примерыдискуссий о возможности сведения науки кязыку наблюдения. К этим спорам нужно отно-ситься с осторожностью, поскольку в большин-стве случаев критика направлена против таких«следствий» или «предпосылок» физикализма,которых он вовсе не предполагает. Поэтому мыхотим далее подробно рассмотреть аргументы,приведшие Карнапа к необходимости отстаи-вать тезис физикалистского редукционизма.

III. Язык науки как базис для редукционнойпроцедуры

Наиболее обстоятельное рассмотрение языкафизики Карнап дает в статье «Физикалистскийязык как универсальный язык науки». В ней онтакже обращается к проблеме разделения наукина множество дисциплин. Но это разделениеобъявляется условным и объясняется нашейпривычкой к содержательному, а не формаль-ному способу речи. Содержательный способ

речи содержит выражения об «объектах», «по-ложениях дел», но в целях философского ана-лиза науки корректнее говорить о «словах» и«предложениях», т.е. использовать формаль-ный способ речи. Карнап предлагает начать по-иски такого универсального научного языка, накоторый (при формальном способе речи) мож-но было бы перевести все языки частных наук.Эти поиски начинаются с определения прото-кольного предложения как исходного пунктаисследования. Поскольку понятие «протоколь-ного предложения» (Protokollsatz) стало пред-метом многих споров, мы процитируем выска-зывание Карнапа по этому поводу: «Наука яв-ляется системой предложений, которые вы-страиваются на основании опыта. Но эмпири-ческая повторная проверка относится не к от-дельному предложению, а к системе предложе-ний, или к подсистеме. Повторная проверкаосуществляется на основании “протокольныхпредложений”. Под этим понимаются предло-жения, которые содержат первоначальные про-токолы некоего физика или психолога. Приэтом мы представляем себе настолько схемати-зированный способ, как будто все наши пере-живания, представления, а также чувства, мыс-ли и т.д. сначала письменно протоколируются,так что дальнейшая обработка всегда связыва-ется с протоколом как с исходным пунктом.Под “первоначальным” протоколом подразуме-вается то, что мы могли бы сохранить, если бысоставление протокола и обработку протоколь-ных предложений можно было четко отделитьдруг от друга, следовательно, в протокол невключаются косвенно приобретенные предло-жения.… Первоначальный протокол, возможно,звучал бы так: “Устройство для осуществленияопыта: в таком-то и таком-то положении нахо-дятся тела с такими-то и такими-то свойствами(например ‘медная проволока’; возможно, вме-сто этого может быть сказано только: ‘тонкое,удлиненное, коричневое тело’, тогда как опре-деление ‘медь’ получается путем обработкипрежних протоколов, в которых фигурирует тоже самое тело)”» [9, с. 437–438]

Мы видим, что строгого определения поня-тию протокольного предложения не дается.

Д.П. Суровягин

91

Основное для анализа науки понятие постули-руется как интуитивно понятная и нередуци-руемая к чему-то более простому идея. Сово-купность протокольных предложений называ-ется «протокольным языком»(Protokollsprache), хотя в качестве возможныхвариантов названий Карнап предлагает также«язык переживаний» (Erlebnissprache) или «фе-номенальный язык» (phänomenale Sprache). Всодержательном модусе речи исследованиепротокольного языка сводится к исследованиюданного (das Geben) в философском смыслеслова, т.е. к разговору о том, что представляютсобой простейшие элементы опыта. Однако вформальном модусе речи дискуссии по этомуповоду невозможны, т.к. не имеет смысла об-суждать, какая совокупность слов «действи-тельно» или «более адекватно» выражает«сущность» словосочетания «первоначальныйопыт», потому что условия употребления словможно задать с помощью соглашения. «Прото-кол» — это всего лишь термин для описаниятого, что обычно называют содержанием опы-та. Нельзя сказать, что предложения науки вбуквальном смысле выводимы из предложенийтого или иного протокола. Чтобы прояснитьотношение научных и протокольных предло-жений, Карнап предлагает разделить предло-жения науки на так называемые «сингулярные»физикалистские предложения (singulärenSätzen) и «законы природы» (Naturgesetzen) [9,с. 439–440]. Пример сингулярного предложе-ния: «В такой-то и такой-то пространственно-временной точке температура составляетстолько-то градусов»; пример закона природы:«Плотность железа (везде и всегда) равна 7,4».По отношению к сингулярным предложениямзакон природы имеет характер обобщающейгипотезы, причём нельзя сказать, что это обоб-щение в буквальном смысле выведено из мно-жества частных утверждений.

В поздней работе «Философские основанияфизики» Карнап специфицирует область зако-нов природы, выделяя теоретические законыкак наиболее высокий уровень обобщения. Отеоретических законах физики он пишет сле-дующее: «Теоретические законы отличаются от

эмпирических не тем, что недостаточно хорошоустановлены, а тем, что содержат термины дру-гого рода. Термины теоретических законов неотносятся к наблюдаемым величинам даже то-гда, когда принимается предложенное физикомширокое значение для того, что может быть на-блюдаемо. Они являются законами о такихобъектах, как молекулы, атомы, электроны,протоны, электромагнитные поля и другие, ко-торые не могут быть измерены простым, непо-средственным способом» [5, с.303–304]. Кар-нап считает, что теоретический термин выдви-гается не в качестве обобщения фактов, а какгипотеза, которая впоследствии проверяется.Поэтому ситуация наличия таких терминов виндуктивных дисциплинах создает трудностидля философской интерпретации (термины дляобъектов, свойств, сил, описываемых в теории,осмысливаются не тем же самым путем, чтотермины наблюдения). Чтобы преодолетьтрудность, Карнап обращается к предложеннойФрэнком Рамсеем процедуре элиминации тео-ретических терминов. Чтобы сложное теорети-ческое выражение преобразовать в предложе-ние Рамсея, нужно: а) заменить теоретическиетермины соответствующими переменными, и б)связать полученные переменные кванторомсуществования. Таким образом, если теорети-ческие термины принципиально сводимы ктерминам языка наблюдения, не нужно предпо-лагать каких-то особых объектов, которые мог-ли бы соответствовать теоретическим терми-нам, и последние можно рассматривать как со-кращенные обозначения определённых эмпи-рических свойств.

Итак, теоретическое положение не можетбыть выведено из множества эмпирических ут-верждений, но может подтверждаться ими добесконечности. Такой же характер имеют син-гулярные предложения по отношению к пред-ложениям протокола: они из них не выводимы,но подтверждаются ими. Понятие «протоколь-ный язык» можно рассматривать как экспликатпонятия «индивидуальный опыт», т.е. как не-определимую основу, на которую ссылаются,когда хотят объяснить смысл какого-либо об-щего высказывания. Но именно физикалист-

ФИЛОСОФИЯ

92

ский (не протокольный) язык целесообразносчитать языком науки, поскольку он неиндиви-дуален и содержит обобщения, достаточныедля описания всех объектов научного исследо-вания.

Таким образом, редукционная схема «про-токольные предложения ← сингулярные пред-ложения ← законы природы», которая характе-ризует, по мнению Карнапа, иерархию предло-жений науки, условна, т.е. является результа-том соглашения. Установление научной систе-мы всегда содержит конвенциальный момент,поскольку «форма системы никогда полностьюне устанавливается опытом, но всегда опреде-ляется также установлениями» [9, с. 440]. Од-нако отношение выводимости между двумяпредложениями (или предложением и классомпредложений), несмотря на свою конвенциаль-ную природу, имеет принципиальное значение:оно указывает возможность проверки выведен-ного предложения. Если нужно проверитьпредложение на предмет его соответствия опы-ту, нужно, согласно Карнапу, подтвердить егосоответствующими протоколами (в случае син-гулярного предложения) или соответствующи-ми сингулярными предложениями (в случае за-кона природы). Таким образом, физикалист-ский язык состоит из трёх типов предложений:1) протокольных предложений, которые пред-ставляют собой нередуцируемую основу языка;2) сингулярных предложений, которые описы-вают наблюдаемые положения дел; 3) законовприроды, которые дают возможность делатьнаучные предсказания. Теперь рассмотримсвойства данного языка, позволяющие, по мне-нию Карнапа, принимать его в качестве уни-версального языка науки.

Язык физики характеризуется тем, что внём используются количественные определе-ния и термины (т.е. вместо термина «тепло»,который может употребляться в протокольномязыке для описания опыта, используется слож-ный термин «температура, равная 15 0С», ит.д.). Качественные термины допустимы тольков том случае, если известны правила переводаих в количественные термины (т.е. они исполь-зуются для сокращения формулировок). Если

понятия физики свободны от качественных оп-ределений, то это значит, что они абстрактны,т.е. правила перевода из физикалистского языкав протокольный язык таковы, что какому-либослову физикалистского языка никогда не соот-ветствует только одно слово протокольногоязыка из определенной смысловой области (на-пример, только определения цвета, звука ит.п.). Поэтому из физикалистских определенийможно выводить протокольные определениялюбой смысловой области [9, с. 443]. Такимобразом, количественные определения физики«интерсенсуальны» (intersensual). Если в про-токольном языке термины приходится сортиро-вать на смысловые области (как описывающиецвет, звук и т.п.), то в физикалистском языкелюбому термину даётся абстрактное числовоеопределение (и цвет, и звук определяются какэлектромагнитные колебания определённойчастоты). Кроме того, физикалистские опреде-ления «интерсубъективны» (intersubjektiv), т.е.могут быть проверены (а значит, поняты) лю-бым субъектом. Качественное понятие (напри-мер, «холодно») может быть понято каждымсубъектом по-своему, но количественное опре-деление («температура равна 2 0С») не допуска-ет разных интерпретаций. Если два субъектарасходятся во мнениях относительно длиныстержня, температуры тела, частоты колебаний,то такая ситуация никогда не воспринимается вфизике как непреодолимое субъективное раз-ногласие: всегда можно прийти к единому мне-нию через проведение общих экспериментов.

Далее, язык физики «универсален». Этозначит, что любой осмысленный термин любо-го частного языка (языка психологии, биоло-гии, экономики и др.) может быть при необхо-димости переведён на физикалистский язык.Как и в статье «Логические основания единстванауки», Карнап обращается к частным дисцип-линам и показывает, что большинство употреб-ляемых в них специфических терминов имеютфизикалистский перевод, а те термины, кото-рые не имеют такого перевода, как правило,сомнительны и привнесены в дисциплину вме-сте с идеями какого-либо метафизическогоучения (например, термины «энтелехия» и «це-

Д.П. Суровягин

93

лое» в биологии используются лишь витали-стами и не имеют теоретического содержания).То же самое касается протокольных языков —они рассматриваются как части физикалистско-го языка. Распространено мнение, что содержа-ние переживаний и индивидуальный опытнельзя выразить в терминах физики, что этотопыт субъективен и недоступен другому субъ-екту. Карнап заявляет, что эта проблема явля-ется следствием использования содержательно-го способа речи, который всегда приводит кпсевдовопросам. Если речь идёт не о «содер-жании переживания», «восприятии цвета» ит.п., а о «протокольном предложении», «пред-ложении со словом “цвет”» и т.д., то противо-речий при установлении отношения выводимо-сти между протокольным и физикалистскимязыками не возникает: «Каждое предложениепротокольного языка субъекта S является, та-ким образом, переводимым в некое физикали-стское предложение, а именно в такое предло-жение, которое описывает состояние тела субъ-екта S. Иначе говоря, между протокольнымязыком S и совершенно особой частью физика-листского языка существует соотношение тако-го вида, что как только какое-либо предложе-ние того языка попадает в протокол S, соответ-ствующее физикалистское предложение явля-ется интерсубъективно значимым, и наоборот.Два изоморфных языка такого вида различают-ся только звучанием слов в предложениях. Бла-годаря установлению такого изоморфизма про-токольный язык становится частью физикали-стского языка» [9, с. 458]. В итоге Карнап заяв-ляет: «Результат наших рассуждений таков: нетолько языки различных научных отраслей, нотакже и протокольные языки различных субъ-ектов суть только части физикалистского язы-ка; все предложения, не только предложенияпротоколов, но и предложения научной систе-мы, которая в виде гипотетической системыстроится исходя из протоколов, переводимы вфизикалистский язык; он является универсаль-ным языком и, поскольку не известно ни о ка-ком другом похожем языке, является такжеязыком науки» [9, с. 460–461].

IV. Критика редукционизма и ответ на нее

Теперь, располагая довольно подробным опи-санием физикалистского редукционизма Кар-напа, мы можем обратить внимание на не-сколько критических замечаний по поводу этойфилософской концепции и рассмотреть то дис-куссионное, что в ней содержится. Критика эм-пиризма или позитивизма вообще нас в данномслучае не интересует, т.к. эти слишком рас-плывчатые историко-философские терминыслужат для обозначения больших и неоднород-ных философских школ и направлений, вы-явить среди которых взгляды Карнапа довольносложно. Поэтому мы обратимся к тем публика-циям, в которых критикуются понятия «прото-кольное предложение», «физикалистскийязык», «единая наука» и т.д., т.е. понятия, вве-дённые самим Карнапом.

Первая из этих публикаций под названием«Протокольные предложения» [6] принадлежитОтто Нейрату, философу и логическому пози-тивисту, который, также как и Карнап, входил вВенский кружок и был одним из главных егочленов до самого распада. Нейрат считает, чтоКарнап идеализирует язык науки и приписыва-ет ему несуществующее совершенство: «Мысльоб идеальном языке, состоящем только из про-стых атомарных предложений, столь же мета-физична, как и мысль о демонах Лапласа. На-учный язык, последовательно построенный изсимволических формул, нельзя рассматриватькак приближение к такому языку» [6, с. 310].Исторически тривиальный язык, с которымученые в реальности имеют дело, состоит изнеточных и неанализируемых терминов(«Ballungen»). Очищая этот язык от метафизи-ки, приходят к физикалистскому тривиальномуязыку. Ещё более точен физикалистский науч-ный язык, но он применятся только в очень ог-раниченных рамках отдельных областей физи-ки. Поскольку даже в нём используются терми-ны тривиального языка, то в науке можноиметь дело только с неким «универсальнымжаргоном». Ввиду такой неопределённости на-учного языка «нет никаких средств, — говоритНейрат, — сделать исходным пунктом науки

ФИЛОСОФИЯ

94

абсолютно чистые протокольные предложе-ния» [6, с. 311]. В универсальном языке невоз-можно выделить «первоначальные» предложе-ния, т.к. все его предложения суть реальныепредложения одинаковой первоначальности.Во все реальные предложения входят слова ти-па «человек», «восприятие», «мысль» и т.п., т.е.такие слова, которые включаются в предложе-ния, из которых они вытекают. Поэтому не су-ществует ни «первоначальных протокольныхпредложений», ни таких предложений, которыене требуют обоснования. Однако Нейрат всё жепредлагает своё понимание протокольногопредложения, описывая его как реальное пред-ложение, которое имеет такую же языковуюформу, что и другие предложения, но включаетвдобавок имя лица в определённой связи с дру-гими терминами. Пример: «Протокол Отто в 3часа 17 минут: [Мысль Отто в 3 часа 16 минутбыла такова: (В 3 часа 15 минут в комнате на-ходился воспринимаемый Отто стол)]» [6, с.313]. Предложения, не включающие имя лица(«Сейчас радость», «На столе лежит красныйкуб» и т.п.), Нейрат не считает протокольными,поскольку они не содержат термина, указы-вающего на чувственное восприятие. Прото-кольные предложения Нейрата нуждаются вобосновании, однако «”Обоснование” относит-ся только к “предложениям” или к последова-тельностям знаков, которые используются впроцедурах проверки и могут быть замененыдругими знаками. “Одинаковые предложения”можно определить как такие раздражители, ко-торые при определённых условиях вызываютодинаковые реакции. Мы называем предложе-нием “связь чернильных пятен на бумаге” и“связь воздушных колебаний”, которые при оп-ределённых обстоятельствах можно приравнятьдруг к другу» [6, с. 315]. Свою позицию отно-сительно протокольных предложений Нейратназывает физикализмом в наиболее радикаль-ной форме, а позицию Карнапа считает мета-физической, поскольку протокольный язык, нетребующий основания, толкает кого-то, помнению Нейрата, «на порочный путь метафи-зики».

В том же номере «Erkenntnis» Карнап, какизвестно, даёт ответ на критику Нейрата. Онзамечает, что есть два разных, но равновоз-можных и правомерных метода построенияязыка науки. Первый метод (Карнап): прото-кольные предложения находятся вне языковойсистемы и могут иметь любую форму; устанав-ливаются особые правила перевода протоколь-ных предложений в предложения системы.Второй метод (Нейрат): протокольные предло-жения включены в языковую систему, и ихформа зависит от синтаксических особенностейсистемы; правила перевода не требуются [4,с.320–321]. Выбор между этими двумя спосо-бами опять же есть результат соглашения. Еслипринять первый способ, то в качестве прото-кольного предложения может выступать любоенаблюдаемое событие, для которого установле-но правило перевода. Поэтому любое высказы-вание или сигнал можно при необходимости«физикализировать», т.е. провести системати-ческие наблюдения и установить внешние ус-ловия, при которых данный сигнал имеет ме-сто. Если такие условия установлены, то пред-ложение, сообщающее о них, можно рассмат-ривать как перевод в физикалистский язык сиг-нала, который в таком случае считается прото-кольным предложением. Карнап считает, чторабота в системе науки имеет, при использова-нии первого метода, следующую форму: «Всистемном языке имеются общие предложения— так называемые “законы природы” и кон-кретные предложения; вне системного языкасуществуют сигналы, которые истолковывают-ся как “протокольные предложения” или“протокольный язык” соответствующих аппа-ратов или людей. Для перевода сигналов изпротокольного языка в системный язык уста-навливаются правила. Из наличных протоколь-ных предложений с помощью этих правил по-лучают конкретные предложения системы» [4,с. 326]. И далее: «Подтверждение (верифика-ция) некоторого предложения системы означа-ет согласованность с протокольными предло-жениями; в отношении протокольных предло-жений нельзя ставить вопрос о подтвержде-нии.… Если в системе мы наталкиваемся на

Д.П. Суровягин

95

противоречие, то вносим изменения либо в ги-потетически установленные предложения, либов правила перевода» [4, с. 326]. Но при исполь-зовании метода, который представляет Нейрат,любое конкретное предложение физикалист-ского системного языка может использоватьсяв качестве протокольного. В таком случае каж-дое предложение допускает дальнейшее сведе-ние, и для построения науки нет исходногопункта. Таким образом, Карнап сам нейтрали-зовал критику Нейрата (что часто остаётся не-замеченным в работах по истории философии)и определил её как относящуюся к другой ме-тодологической стратегии. Нейрат хотя и вы-сказал важные замечания по той же теме, что иКарнап, но его критика, образно говоря, не по-пала в цель.

Рассмотрим ещё один пример критики фи-зикалистской концепции Карнапа, а именномарксистскую критику (или критику с позициймарксистско-ленинской теории познания), ко-торая была широко представлена в монографи-ях советских философов. Наиболее подробноэтот критический подход разработан в книгеВ.С. Швырёва «Неопозитивизм и программаэмпирического обоснования науки» [8]. Пер-вое, на что обращаем внимание при чтении этокниги, — вера самого В.С. Швырёва в сущест-вование некоего «радикального эмпиризма»Венского кружка, который осуществлял своюисторическую миссию какое-то время, а потомпо естественным причинам потерпел крах. Вработе производится не разбор ошибок самогоКарнапа, Шлика или Нейрата, а борьба с каким-то невидимым и сплочённым неопозитивист-ским (читай — субъективно-идеалистическим)фронтом. В.С. Швырёв полагает, что все, чтонаписано венцами по поводу науки, можнообъединить в общую систему взглядов, назватьэту систему «доктриной» или «учением» (в ду-хе религиозного объединения или партии), а за-тем критиковать, сравнивая эту доктрину спринципами марксистской философии. Он пи-шет: «Доктрина протокольных предложений,сформулированная неопозитивистами, пред-ставляет собой соединение логической идеиэлементарных предложений Витгенштейна, ко-

торая вытекает из его “атомарно-экстенсиональной” логической модели знания,с составляющей существо позитивизма гносео-логической идеей “непосредственно данного”,понимаемого как “чистый опыт”» [8, с. 40].В.С. Швырёв суммирует идеи Карнапа по по-воду протокольных предложений в следующемпассаже: «Протокольные предложения, соглас-но первому определению Карнапа в его статье“Физикалистский язык как универсальный языкнауки”, 1) относятся к чувственно данному,представляют собой запись непосредственногоопыта субъекта и, поскольку чувственный опыт— это всегда чей-то индивидуальный опыт, от-носятся к индивидуальным переживаниям,“протокольный” язык — это “монологический”язык; 2) обеспечивают полную дистилляцию отрационального вследствие своей отнесённостик “чистому опыту” без какого-либо внеэмпири-ческого добавления; 3) неопровержимы — в ихистинности не может появиться никакого со-мнения — являются пределом логического ана-лиза по истинностным значениям» [8, с. 41–42].Далее против этих пунктов В.С. Швырёвымвыдвигаются аргументы, которые нет возмож-ности здесь передать. Излагая своё отношениек проблеме познания, В.С. Швырёв заявляет,что «логический позитивизм сталкивается спроблемой взаимодействия чувственного и ра-ционального, привносимого через язык. Не по-нимая природы этого взаимодействия, логиче-ские позитивисты Венского кружка истолковы-вают эмпирический уровень знания как уровень“чистой” чувственности. Такой подход и пре-допределяет провал неопозитивистской док-трины протокольных предложений, которая ссамого начала выявляет заложенные в нейвнутренние противоречия и обнаруживает своёнесоответствие действительному характерузнания» [8, с. 42]. Книга В.С. Швырёва весьманасыщена подобными выпадами; он не стесня-ется таких слов, как «крах», «фиаско», «про-вал» и т.п., чтобы описать печальную, по егомнению, участь «неопозитивистской доктри-ны». Однако на наш взгляд, того, что критикуетВ.С. Швырёв, вовсе не существовало в историифилософии. Другими словами не существовало

ФИЛОСОФИЯ

96

«неопозитивистской доктрины» как таковой.Чтобы возражать интерпретациям В.С. Швырё-ва, достаточно посмотреть текст работы Карна-па «Физикалистский язык…» и увидеть, чтоКарнап: 1) нигде не даёт определения понятию«протокольное предложение»; 2) нигде для ха-рактеристики протокольного языка не употреб-ляет таких метафор, как «дистилляция от ра-ционального», «базисный уровень знания»,«чистый опыт» и т.п., а протокольные предло-жения нигде не называет «привилегированны-ми», «неопровержимыми», «абсолютно истин-ными» и т.п.; 3) нигде не выражает стремленияразрешить «проблемы взаимодействия чувст-венного и рационального», охарактеризовать«природу» человеческих познавательных спо-собностей, понять «отношение языка и опыта»и т.п.; 4) нигде не формулирует свои тезисы всодержательном способе речи, т.е. не выноситсуждения о каких-либо объектах (все его суж-дения касаются только языка науки).

Мы вынуждены ограничиться обзором двухкритических позиций, чтобы сформулироватьвыводы об общих особенностях физикалист-ского редукционизма.

V. Выводы

Исходя из вышеизложенных результатов ана-лиза редукционизма Карнапа, можно сформу-лировать несколько обобщающих положений.

Во-первых, при критическом рассмотренииредукционизма должен учитываться конвен-ционализм, которого Карнап предлагает при-держиваться в теории познания (в логике нау-ки). В частности, говоря о протокольном языкекак основе редукционной цепи определений,Карнап нигде не заявляет о том, что этот языкявляется «истинным» языком (в метафизиче-ском смысле слова) или «исходным пунктом»науки, что он реально существует, что к немудействительно можно свести все предложениянауки. Протокольный язык вводится как теоре-тический конструкт, улучшающий наши пред-ставления о возможностях и пределах анализазнания. Везде, где возможно, Карнап подчёрки-вает, что, корректно формулируя проблему ре-дукционизма, мы будем вести речь не о пра-

вильности её решения, а о целесообразноститакового. Поэтому адекватная критика можеткасаться эффективности употребления тех илииных терминов, но не традиционных гносеоло-гических проблем познания, которые концеп-ция Карнапа не затрагивает и не пытается ре-шить.

Во-вторых, следует обратить внимание науниверсальность (а не абсолютность) физика-лизма. Физикалистский язык универсален и да-ет основание для построения единой системынауки. Все частные научные языки, предполо-жительно, можно редуцировать к языку физи-ки, и, таким образом, все науки считаются ча-стью единой науки — физики. Это положениеничего не говорит против практического разде-ления различных областей знания. Оно лишьпротивостоит той точке зрения, согласно кото-рой каждая наука имеет свою собственнуюпредметную область, отличную от предметныхобластей других наук, и свои собственные ме-тоды (будто эти науки созданы существами сразными познавательными способностями).Физикализм отрицает уникальность научныхдисциплин, а не их специализацию. Поэтомунекорректно говорить, что в физикализме«все», якобы, сводится к «чистому опыту», иличто «эмпирический уровень» познания считает-ся «первичным», или что «вся наука основыва-ется на протокольных предложениях» и т.п. Та-кие утверждения суть историко-философскиеошибки.

В-третьих, свойства физикалистского ре-дукционизма можно истолковать превратно,если не учитывать отнесённость к научномуязыку, которая характерна для всех сужденийКарнапа. Язык науки в данном случае понима-ется как логически строгая система, с опреде-лённым словарем, правилами перевода на дру-гие языки и правилами преобразования пред-ложений внутри языка. Тот факт, что реальныйязык эмпирической науки не является строговыстроенной логической системой, в данномслучае не имеет значения. Карнап (как и другиелогические позитивисты) утверждает, что по-лезно само стремление сделать язык наукистрогим, но такая строгость в реальном науч-

Д.П. Суровягин

97

ном языке едва ли возможна. Для теоретико-познавательного анализа науки целесообразнопостулировать системность языка физики ирассуждать, опираясь на эту особенность. По-этому положения физикализма касаются не ре-ального положения дел в науке, а абстрактноймодели научного языка.

В данной статье мы попытались проанали-зировать основные особенности физикалист-ского редукционизма Р. Карнапа. Для болееполной экспликации проблемы редукционизманеобходимо обращение к более ранним рабо-там Карнапа (например, к книге «Логическоепостроение мира», где Карнап, на наш взгляд,развивает иной, феноменалистский вариант ре-дукционизма), а также к другим важным стать-ям этого автора, где он уточняет свои взглядыотносительно языка науки (например, к статье«Методологический характер теоретическихтерминов»). Кроме того, необходимо иметь ввиду порожденный идеей физикализма массивкритической литературы, охватить и описатькоторый в данной статье не было возможности.Однако в очерченных нами рамках были выяв-лены несколько основных положений, могущихслужить дальнейшему исследованию даннойконцепции.

Список литературы

1. Карпович В.Н. Термины в структуре теорий.(Логический анализ). Новосибирск: Наука, 1978.128 С.

2. Карнап Р., Ган Г., Нейрат О. Научное миропо-нимание — Венский кружок // Erkenntnis. Из-бранное. М.: Изд. дом «Территория будущего»,Идея-Пресс, 2006. С. 57–75.

3. Карнап Р. Логические основания единства нау-ки // Язык, истина, существование / сост. В.А.Суровцев. Томск: Изд. Том. гос. ун-та, 2002. С.29–40.

4. Карнап Р. О протокольных предложениях //Erkenntnis. Избранное. М.: Изд. дом «Террито-рия будущего», Идея-Пресс, 2006. С. 320–335.

5. Карнап Р. Философские основания физики.Введение в философию науки. М.: ЕдиториалУРСС, 2003. 391 с.

6. Нейрат О. Протокольные предложения //Erkenntnis. Избранное. М.: Изд. дом «Террито-рия будущего», Идея-Пресс, 2006. С. 310–319.

7. Смирнов В.А. Логические методы анализа науч-ного знания. М.: Наука, 1987. 226 с.

8. Швырёв В.С. Неопозитивизм и проблема эмпи-рического обоснования науки. М.: Наука, 1966.216 с.

9. Carnap R. Die physikalische Sprache als Univer-salsprache der Wissenschaft// Erkenntnis (Leipzig).Band 2. Heft 5/6. 1932. S. 432–465.

PHYSICAL REDUCTIONISM OF RUDOLF CARNAPDmitriy P. Surovyagin

Saratov State Academy of Law; 104, Chernyshevskogo str., Saratov, 410056, Russia

In the article “Physical Reductionism by Rudolf Carnap” the main statements of the conception of sciencelogic are analyzed. On the grounds of results of analysis the following statements are affirmed: 1) while weconsider reductionism critically we should take to account conventionalism that Carnap suggests to follow inthe epistemology; 2) universality of physical reductionism means that the language of physics is universal andgives the foundation for building a united system of science, though it does not exclude specification of par-ticular subjects; 3) for epistemological analysis of science it is necessary to postulate the systematic nature ofthe language of physics and to discuss basing on this special feature; that is why the statements of physicalismconcern not real situation in science, but the abstract model of scientific language.Keywords: physical reductionism; Carnap; epistemology; philosophy of science.

ВЕСТНИК ПЕРМСКОГО УНИВЕРСИТЕТА2012 Философия. Психология. Социология Выпуск 2 (10)

Волковецкий Дмитрий Степанович — аспирант кафедры философии и политологии; Краснодарский государ-ственный университет культуры и искусств; 350072, Краснодар, ул. 40-летия Победы, 33; volkovetsky@mail.ru.

УДК 300.3

О ФИЛОСОФСКИХ ОСНОВАНИЯХ НАУЧНОЙ ПОЛИТИКИ

Д.С. ВолковецкийВ статье рассматриваются философские проблемы приоритетов развития научного знания в современ-ной научной политике как с точки зрения самой науки, так и с точки зрения социальной, экономиче-ской и культурной эффективности.Ключевые слова: наука; философские основания науки; приоритетные направления современной науки;приоритеты научной и культурной политики.

Во всех индустриальных цивилизациях, в томчисле и в эпоху глобализации мировой эконо-мики, основа успешного прогресса государства,региона, отрасли видится в максимальной эф-фективности, достигаемой через постоянноеинновационное обновление путем максималь-ной производительности, конкурентоспособно-сти, развития человеческого капитала. Считает-ся, что в развитых странах 50% — 90% ростаВВП достигается инновациями и технологиче-ским прогрессом [10]. Но развитие носит слож-ный, многоплановый характер, и это не всегдаучитывается в таких оценках. Но, в любом слу-чае, для государственной политики важны при-оритеты.

Понятие «приоритет» используется припланировании, предсказании и проектированиипараметров, оценок и ценностей, моделей и на-правлений и политике, в том числе и в научнойполитике. Этим термином пользуются такжетогда, когда речь идет о логике развития науки.В стратегии государственного развития и встратегическом планировании выделяютсятолько те направления и виды научных иссле-дований и технологических разработок, кото-рые имеют первостепенное общегосударствен-ное социально-экономическое и оборонноезначение. Считается, что именно они образуютнекий набор суперприоритетов, на развитие ко-торых должны направляться основные усилия ифинансовые средства.

На самом «глобальном», «металогическом»уровне социально-философского анализа тен-денций, приоритетов и стратегических направ-лений развития науки используются следую-щие традиционные парадигмы социально-

философского и философско-историческогознания. Во-первых, это теория общественно-исторических формаций К. Маркса. Согласноконцепции материалистического пониманияистории марксизма основу общественного раз-вития составляет экономика, способ производ-ства материальных благ. Основной производи-тельной силой является человек, а по мере про-гресса научного знания — наука в ее техноло-гическом, производительном применении. На-учно-техническая революция как раз и есть та-кой этап развития общества, когда наука сталанепосредственной производительной силой.Научно-техническая революция имеет такжесвои этапы и на современном этапе в Россиисуществует проблема овладения достиженияминаучно-технической революции.

Другим набором концепций, играющих ме-тодологическую роль в социально-философском анализе и прогнозировании на-учного и технического прогресса, является ци-вилизационная парадигма в различных ее кон-цептуальных вариантах: это концептуальныемодели цивилизационного развития человече-ства Н. Я. Данилевского — О. Шпенглера — П.А. Сорокина– А. Дж. Тойнби, триадные моде-ли типа триады «доиндустриальное общество— индустриальное общество — постиндустри-альное общество» Дж. Гэлбрейта, Д. Белла, А.Тоффлера или триады Ю.М. Осипова — В.Л.Иноземцева: «доэкономическое общество —экономическое общество — постэкономиче-ское общество».

В культурно-исторических концепциях ци-вилизаций (Данилевский, Шпенглер, Тойнби)базисным элементом цивилизации является

Д.С. Волковецкий

99

культура, а одним из основных противоречий— противоречие культуры, как духовной сис-темы, и цивилизации, как политического строяи технологического продукта. Одной из основ-ных проблем современной ситуации, с точкизрения этих подходов, является проблема цен-ностного выбора и гармонизации культуры исоциума благодаря научно-техническому про-грессу.

С точки зрения стадиальных концепций ци-вилизаций основная проблема современногороссийского общества — это научно-технический прогресс, правильные приоритетыв технологиях, скорость технологического про-движения на пути к информационному общест-ву. Эта концепция достаточно простая, очевид-ная, в силу линейного вектора предсказания, нопотому и тривиальная. Тем не менее в концеп-циях научного и технического прогресса, при-нимаемых на государственном уровне, исполь-зуются, с нашей точки зрения, прежде всего вявном или неявном виде такие концептуальныеоснования [4]. Об этом свидетельствуют и ис-ходные посылки, в которых говорится, что пе-реход экономики России на инновационныйпуть развития в условиях глобализации и всеболее глубокой интеграции страны в мирохо-зяйственные связи, рост открытости экономикиявляется императивом для сохранения устой-чивых темпов экономического роста в средне-срочной и долгосрочной перспективах.

Как указано в докладе РАН «Фундамен-тальная наука России: состояние и перспективыразвития» [9], одним из важных конкурентныхпреимуществ России на протяжении многихстолетий являются, наряду с природными ре-сурсами, наука и образование. Со времен ре-форм Петра I в течение 300 лет они работали нетолько на развитие экономического сектора ибезопасности страны, но и позволяли решатьширокий спектр задач, в том числе, по просве-щению общества. Однако, как указано в докла-де 2009 года, подготовленном Научно-организационным управлением РАН, «рефор-мы 90-х годов вывели науку из приоритетовразвития государства, что очень быстро далосвои результаты — к концу 90-х годов Россияутратила статус мирового и технологическоголидера и превратилась в страну с сырьевойэкономикой».

Несмотря на значительные инвестиции вобразование, науку и инновации, предпринятыев последние годы, Россия, к сожалению, в на-стоящий период продолжает заметно отставатьот мировых лидеров по основным показателям,определяющим уровень научно-технологического развития. Доля России намировом рынке наукоемкой продукции состав-ляет всего 0,3–0,5%, в то время как доля США— 36 %, Японии — 30 %, Германии — 17 %.Доля инновационно активных предприятий вроссийской промышленности (9,4 % в 2007 г.) внесколько раз ниже, чем в развитых странах,результаты инновационного процесса характе-ризуются существенной неэффективностью.Так, доля высокотехнологичной продукции вэкспорте не превышает 4–5 %, в то время какдля Китая этот показатель составляет 22,4 %,Южной Кореи — 38,4 %, Венгрии — 25,2% [4,с. 7,8].

Чтобы изменить сложившуюся ситуацию,обеспечить конкурентоспособность националь-ной экономики в долгосрочном периоде, необ-ходимо организовать процесс формированиясогласованного видения технологического бу-дущего России у всех участников этого процес-са — государства , бизнеса, науки, гражданско-го общества и совместными усилиями пытатьсяреализовать поставленные цели. Ключевая рольв организации этого процесса принадлежит го-сударству не только как его инициатору, но икак гаранту выполнения достигнутых догово-ренностей.

С 2005 г. заметно усилилось внимание ор-ганов государственной власти к научно-технической и инновационной сфере. 14 сен-тября 2006 г. Постановлением ПравительстваРФ № 563 создана Правительственная комис-сия по вопросам развития промышленности итехнологий. И в целом создается впечатление,что прогрессивное развитие российского обще-ства вперед видится в основном на технократи-ческой основе.

В разработку «Концепции долгосрочногопрогноза научно-технологического развитияРоссийской Федерации на период до 2025 года»(КДП), имеющей не только фундаментальный,но и непосредственно прикладной характер,вовлечены тысячи экспертов и современныеметоды и методики. Считается, что наиболееадекватным инструментом для реализации по-

ФИЛОСОФИЯ

100

ставленной задачи является используемыйпрактически во всех развитых и многих разви-вающихся странах — Форсайт. МетодологияФорсайт [4, с. 8] отличается от традиционногопрогнозирования, футурологии (изучения бу-дущего) и стратегического планирования и несводится к предсказанию: это методология ор-ганизации процесса, направленного на созданиеобщего у участников видения будущего, кото-рое стремятся поддержать все заинтересован-ные стороны своими сегодняшними действия-ми. Таким образом, эта методология связана нес предсказанием будущего, а, скорее, с егоформированием [4, с. 8].

В соответствии с КДП основной целью дол-госрочного прогноза научно-технологическогоразвития Российской Федерации до 2025 г. яв-ляется разработка вариантов долгосрочного на-учно-технологического развития, позициони-рование страны в системе международной на-учной и технологической кооперации на базеразвития национальной инновационной систе-мы.

Комплементарной целью, обеспечивающейболее адекватный прогноз и эффективное ис-пользование его результатов, является созданиекоммуникационных площадок для лиц, гото-вящих и принимающих решения (представите-лей министерств и ведомств, организаций биз-неса, научных организаций и экспертов). Орга-низация постоянных экспертных процедур иформирование экспертного сообщества дляоценки и согласованного выбора перспектив-ных научных и технологических направлений.

Кроме того, определено, что долгосрочныйпрогноз научно-технологического развитияследует разрабатывать как систематическипроводимую процедуру, встроенную в системугосударственного управления. Результаты про-гноза должны быть сформулированы таким об-разом, чтобы обеспечить их адекватное пози-ционирование в ряду других стратегическихдокументов федеральной исполнительной вла-сти. Прогноз должен создавать информацион-ную основу для корректировки научно-технической и инновационной политики, фор-мирования соответствующих разделов другихдокументов, определяющих цели долгосрочно-го развития.

Основными результатами проделанной ра-боты можно считать следующие.

1. Впервые проведена комплексная оценкатекущего состояния всех звеньев научно-технологического комплекса в контексте еговлияния на экономическое развитие России, вчастности выявлены основные сильные и сла-бые стороны НТК и его элементов, а именно: в России сохраняется довольно масштаб-

ный научно-технологический потенциал ипока еще проводятся исследования по отно-сительно широкому спектру областей наукии техники;

имеются существенные заделы по отдель-ным направлениям науки и технологиче-ским разработкам.2. Россия пока еще имеет значительный

кадровый потенциал в сфере НТК (качество ко-торого, правда, уменьшается — проблема ста-рения): наличие по отдельным направлениям уни-

кальной научной, экспериментальной и ис-пытательной базы;

российские научно-исследовательские ор-ганизации и специалисты являются актив-ными участниками международных научно-исследовательских сетей;

по абсолютной величине (в расчете по па-ритету покупательной способности) внут-ренних затрат на исследования и разработ-ки Россия хотя и существенно отстает отстран-лидеров, но находится примерно науровне таких достаточно инновационноразвитых стран, как Канада, Италия, и пре-восходит уровень Испании, Швеции, Ни-дерландов;

государством созданы практически все ис-пользуемые в мире организационные фор-мы поддержки инноваций.3. Однако для текущего состояния НТК

России характерно: низкая эффективность использования

имеющихся финансовых и кадровых ресур-сов в сфере «Исследования и разработки»;

тенденция к деградации кадровых и мате-риально-технических ресурсов в той жесфере;

цепочки создания инновационной продук-ции в России разомкнуты: фундаменталь-ные исследования (в значительной степени

Д.С. Волковецкий

101

ориентированные на участие в междуна-родных научных проектах) не переходят вприкладные, прикладные — в опытно-конструкторские, а последние — в про-мышленную продукцию;

в силу ряда причин — как содержательных,так и имеющих чисто организационный ха-рактер — пока результативность созданныхинститутов развития достаточно ограниче-на;

институциональная среда инновационнойдеятельности в России на сегодняшнийдень не является стимулом к инновацион-ной активности бизнеса;

существенное отставание уровня техноло-гического развития большинства секторовроссийской экономики от стран-лидеров, впервую очередь, обусловленное сложив-шейся системой воспроизводства техноло-гической многоукладности российской эко-номики с ярко выраженным преобладаниемпроизводств, относящихся к отсталым тех-нологическим укладам;

отсутствие в большинстве производствен-ных компаний (мелких, средних и дажекрупных) знаний о долгосрочных техноло-гических перспективах развития своегосектора и соответствующего глобальногорынка;

существуют политические и экономическиебарьеры со стороны западных стран длянаиболее выгодных видов технологическо-го заимствования со стороны российскихкомпаний.Проблемы приоритетов фундаментальной

науки с философской точки зрения рассматри-ваются А.И. Субетто. Автор исходит, преждевсего, из металогик исторического процесса,определяемых философией истории. По егомнению, в настоящее время имеется много фу-турологических «металогик», в которых исходяиз принятых оснований выстраиваются моделиразвития человечества в XXI в. В каждой из та-ких «металогик» имеются свои основания: у«формационной» — способ общественногопроизводства, у «цивилизационной» — куль-турно-исторический архетип, у «индустриаль-ной» — тип технологической базы (технологи-

ческий детерминизм), у «экономической» —тип хозяйства [6].

Как полагает Субетто, Большая Логика Со-циоприродной Эволюции (как правило, за не-большим исключением) находилась за преде-лами исследовательского интереса обществове-дов и науковедов. Но именно она в нашейоценке вышла на передний план и будет опре-делять облик XXI в., оказывая давление на ди-намизм Внутренней Логики Социального Раз-вития.

Согласно Субетто, рубеж ХХ и XXI в.предстал как смена парадигм истории челове-чества; управляемая социоприродная эволюцияна базе общественного интеллекта и образова-тельного общества есть единственная модельустойчивого развития человечества в XXI в.,которая может быть реализована, и одновре-менно она является экспликацией «ноосферыбудущего», становление которой будет проис-ходить в XXI в. (если воспользоваться учениемо ноосфере В.И. Вернадского). Таким образом,человечество, мировая цивилизация, и, следо-вательно, Россия и Беларусь в данном глобаль-ном контексте находятся в «точке перелома»Истории, смены ее оснований, главными ори-ентирами которой являются: смена доминиро-вания конкуренции доминированием коопера-ции, «механизма отбора» — «механизмом об-щественного интеллекта»; смена парадигмы«стихийной Истории» — «парадигмой управ-ляемой Истории, но в форме управляемой Со-циоприродной эволюции» или «парадигмойноосферной эволюции или ноосферизма» [6].

Ноосферизм есть соединение учения о со-циализме и учения о ноосфере В.И. Вернадско-го, связанное с более глубоким исследованиемоснований становления будущей ноосферы состороны человека, т.е. антропогенных, соци-альных, экономических, политических основа-ний, дополняющих естествоведческую пози-цию В.И. Вернадского и его последователей.Ноосферизм есть новая теоретическая системафилософско-научных, социологических, науч-но-экономических взглядов, раскрывающая за-коны и закономерности, принципы и императи-вы становления социоприродной гармонии вформе управляемой социоприродной эволюциина базе общественного интеллекта и образова-

ФИЛОСОФИЯ

102

тельного общества. Одновременно ноосферизми есть новая парадигма кооперационной Исто-рии, есть новый тип Бытия человечества, кото-рый мы называем ноосферным, экологическим,духовным социализмом, есть тип устойчивогоразвития в форме управляемой Социоприрод-ной эволюции. С точки зрения развиваемой по-зиции, человечество находится в «точке» исто-рико-цивилизационной бифуркации, котораясимволизирует собой для человечества два«пути в будущее, в XXI век»: или рыночно-капиталистическую гибель человечества вформе экологической гибели, или же дальней-ший путь социальной эволюции, но уже в фор-ме ноосферизма — Неклассической, Коопера-ционной Истории — управляемой Социопри-родной или ноосферной эволюции на базе об-щественного интеллекта («революция Неклас-сичности») [6].

По данным В.П. Казначеева [3], в настоя-щее время 95 % знаний — знания естественно-технической предметности, 5 % знаний — зна-ния о живом веществе и человеке, и ничтожнаядоля от одного процента — знания человека особственном интеллекте. Технократическаяасимметрия единого корпуса знаний — один изисточников ИИЭАР (информационно-интеллектуально-энергетической асимметрииразума). Формируется ИЧД («интеллектуальнаячерная дыра» по В.П. Казначееву), котораяпредставляет собой асимметрию между темпа-ми критических изменений в живом веществеБиосферы под воздействием хозяйствованиячеловека и темпами исследований этих измене-ний, когда скорость первых намного, на поря-док и больше, превышает скорость вторых.ИЧД также лежит в основе ИИЭАР и развора-чивающейся экологической катастрофы. Чтобыее ликвидировать, необходимы опережающиетемпы развития блока наук о живом веществе,биосфере, ноосфере, экологии, человеке, а так-же становления системы интегрального био-сферного мониторинга.

Особое место в понимании «неклассично-сти» науки, управления, общественного интел-лекта занимает принцип управляемости слож-ными системами. Н.Н. Моисеев уловил глав-ный акцент в смене парадигмальных установокнауки и философии — признание сложности

объекта познания и объекта управления. Своюмонографию он так и назвал «Расставание спростотой» [5]. Категория сложности меняетсамо представление о рациональности.

Неклассический рационализм не редуциру-ет сложное до прошлого, а признает сложноекак феномен, который познается более глубо-кими формами сочетания редукционизма, ана-литического мышления и синтетизма, холити-ческого мышления, включающего в себя ин-туицию, механизмы аналогий и ассоциаций,метафоры, механизмы рефлексии, и которыйопирается на принцип «эмпирического обоб-щения», впервые введенного в науковедениеВ.И. Вернадским. Новый, неклассический ра-ционализм — рационализм, опирающийся насистему «принципов дополнения» и «антроп-ных принципов», включающий в себя процессантропизации познания и науки, процесс при-знания закона разнообразия как важнейшегозакона прогрессивной эволюции [2]. Н.Н. Мои-сеев справедливо заметил: «Цивилизационноеразнообразие столь же необходимо для обеспе-чения стабильности рода человеческого, как иразнообразие генетическое» [5, с. 470]. Образо-вание — главный механизм воспроизводстваобщественного интеллекта. Поэтому Некласси-ческий общественный интеллект требует Не-классического образования в том смысле, чтоего содержание должно опираться на Неклас-сическую науку, формировать человеческий ра-зум, общественный интеллект, приобретающийспособность управлять будущим в сложноммире, быть адекватным по интеллектуально-инструментальной вооруженности растущейсложности мира, в том числе техносферы, эко-номосферы, социосферы, т.е. быть способнымустранить асимметрии человеческого разумаХХ в.

Следующий важный момент — это опреде-ление принципов фундаментального знания всовременной ситуации. С точки зрения Субет-то, фундаментальная наука — базис системынаучного знания и базис высшего образования,следовательно, она — базис качества общест-венного интеллекта. Университетское образо-вание в первую очередь базируется на фунда-ментальной науке и ее в первую очередь и раз-

Д.С. Волковецкий

103

вивает. К принципам фундаментальности зна-ний относятся [7]: их обращенность к категории закона, кате-

гориальная форма представления знаний.Универсальность на основе обобщенногонаучного знания;

наличие рефлексивного ядра — знания ознаниях или метазнания. Метазнаниевыйблок наук — математика, кибернетика, сис-темология, тектология (наука об организа-ции), лингвистика, классиология или мета-классификация, циклология (наука о цик-личности развития), квалитология и квали-метрия (наука о качестве антропогенныхсистем и наука об оценке и измерении этогокачества), гомеостатика, синергетика, сис-темогенетика и др. в той части, в какой онивыполняют метазнаниевые, научнокоорди-нирующие функции, относятся к фунда-ментальным наукам;

наличие процессов фундаментализациизнаний — системологизации, таксономиза-ции, квалитативизации, методологизации,математизации, кибернетизации и пробле-матизации. По данному критерию в каждомиз макроблоков наук — естествознании, че-ловековедении, обществоведении, техноз-нании — имеется свой слой фундаменталь-ного научного знания;

их обращенность к «эмпирическим обоб-щениям» по В.И. Вернадскому. Для фунда-ментальных синтетических наук — био-сфероведения, ноосферологии, экологии,геологии (геономии, в понятии И. В. Кру-тя), этнологии, социологии, культурологиии т.п. «эмпирические обобщения» становят-ся важным механизмом познания эволюциисложных объектов, с которым эти наукиимеют дело;

холистичность познания. Оперированиеобщими и частными научными картинамимира;

космопланетарная направленность и инте-гративность;

неклассичность: синтез Истины, Добра иКрасоты, как условие продвижения к исти-не в новых условиях [7, с. 123, 124].

проблемность;

философизация научного знания.Если естествознание и технознание обеспе-

чивают эволюцию технологического базисабытия человечества и в определенной степени(достаточно условно) нейтральны к проблемеуправляемости социоприродной эволюцией,обеспечивая только технологические возмож-ности такой управляемости, то обществоведе-ние и человековедение оказываются наиболеечувствительны к этой проблеме. Именно черезних, через их основания проходит мировоз-зренческий раскол, который затем переходит вразличие оценок прогресса и «моделей будуще-го» в XXI в.

В традиционных методологиях слабым ме-стом является экспертный и прикладной аспект,связь с прикладными и организационно-управленческими задачами. Например, в тра-диционных методах не рассматривается, чтодолгосрочный прогноз научно-технологического развития следует разрабаты-вать как систематически проводимую процеду-ру, встроенную в систему государственногоуправления. Недостаточно внимания уделяетсятому, что результаты прогноза должны бытьсформулированы таким образом, чтобы обес-печить их адекватное позиционирование в рядудругих стратегических документов исполни-тельной власти. Надо учитывать, что прогноздолжен создавать информационную основу длякорректировки научно-технической и иннова-ционной политики, формирования соответст-вующих разделов других документов, опреде-ляющих цели долгосрочного развития. Поло-жительное значение КДП, что в нем сформули-рованы основные принципы проведения пер-спективной научно-технологической политики,обеспечивающие сочетание проектного и ин-ституционального подходов, рассмотрены ос-новные направления модернизации НИС. Од-нако недостаток существующего прогноза фор-сайта в его негуманитарности, неэкологично-сти, сциентизме и технократическом редукцио-низме. В этом проекте недостаточно учтенымировоззренческие и ценностные приоритетысоциума, связанные с образом жизни как фено-меном культуры, с приоритетными ценностями

ФИЛОСОФИЯ

104

экологического, этического и эстетического ха-рактера.

Предшествующие авторы, с нашей точкизрения, недостаточно учитывают, что в постин-дустриальной цивилизации кардинальным об-разом изменяется роль культурной политики[1] и роль экономики и науки как факторовкультурного развития. «Экономикоцентрист-ская» ориентация все чаще подвергается крити-ке, как эксплуатирующая ресурсы культуры, ноне оценивающая ее вклад в общественное раз-витие, игнорирующая влияние культуры намакроэкономические показатели, связанные створчеством, эффективностью и социальнойсправедливостью. Выстраивание ценностно-смыслового ряда в экономическом ракурсе неучитывает возможности культуры в повышенииименно экономической составляющей произ-водственной деятельности (принятие решений,гибкое поведение персонала), в развитии соци-альной ответственности, в закреплении немате-риальных целей, связанных с качеством жизни[8].

В отличие от экономической в «культурноймодели» развития центральной задачей высту-пает развитие личности, гуманистических це-лей образа жизни. При этом надо понимать, чтоинновационная стратегия может быть достиг-нута, если инновационность превратится вкультурную традицию. Вот таков парадокс.Всегда следует учитывать, что развитие науки,в том числе и естествознания, технической нау-ки есть результат определенной культурнойполитики, результат деятельности и технологийв области социализации, воспитания и образо-вания.

Список литературы

1. Астафьева О. Культурная политика России:теория — реальность — перспектива // Государ-ственная служба. 2010. №1. С. 68-73.

2. Вопросы системогенетики. Теоретико-методологический альманах/ гл. ред. А. И. Су-бетто. СПб.; В.-Новгород; Кострома: Изд-воКГУ им. Н. А. Некрасова, 2003. 270 с.

3. Казначеев В.П., Спирин Е.А. Космопланетарныйфеномен человека. Проблемы комплексногоизучения. Новосибирск: Наука, СО, 1991. 304 с.

4. Концепция долгосрочного прогноза научно-технологического развития Российской Федера-ции на период до 2025 года /Минобрнауки РФ.М., 2006.

5. Моисеев Н.Н. Расставание с простотой. М.:АГРАФ, 1998. 480 с.

6. Субетто А.И. Приоритеты и философия целе-полагания фундаментальной науки в XХI веке.Трансформация парадигмы университетскогообразования [Электронный ресурс]. URL:http://www.trinitas.ru/rus/doc/0016/001b/00161250.htm (дата обращения 20.04.2012).

7. Субетто А.И. Проблемы фундаментализации иисточников содержания высшего образования.Кострома; М.: КГПУ им. Н. А. Некрасова, Ис-след. центр, 1996. 336 с.

8. Тросби Д. Роль культуры в экономическом раз-витии // Государственная служба за рубежом:Управление культурой. Реферативный бюлле-тень. № 5(55). М.: Изд-во РАГС, 2004. С.40-41.

9. Фундаментальная наука России: состояние иперспективы развития. М.: РАН, 2009.

10. Хлунов А.В. Приоритеты государственной науч-но-технической политики [Электронный ре-сурс].URLhttp://www.rusrand.ru/text/Jornal1_2_2009.pdf (дата обращения 20.04.2012).

ABOUT PHILOSOPHICAL BASIS OF SCIENTIFIC POLITICSDmitry S. Volkovectky

Krasnodar State University of Culture and Arts; 33, 40 let Pobedy str., Krasnodar, 350072, Russia

In clause philosophical problems of priorities of development of scientific knowledge in the modern scientificpolicy, both from the point of view of the science, and from the point of view of social, economic and culturalefficiency are considered.Keywords: a science; the philosophical bases of a science; priority directions of a modern science; priorities ofscientific and cultural policy.

ВЕСТНИК ПЕРМСКОГО УНИВЕРСИТЕТА2012 Философия. Психология. Социология Выпуск 2 (10)

Комаров Антон Станиславович 155635, Ивановская область, Южский район, с. Новоклязьминское, ул. Поле-вая, 10; ecbantonkom@yandex.ru.

УДК 123.1

АНАЛИЗ ФИЛОСОФСКИХ АСПЕКТОВ ОБЩЕЙ СВОБОДЫ

А.С. КомаровСтатья посвящена рассмотрению основных философских аспектов понимания общей свободы и её про-блем; раскрывается философская проблематика свободы, исследуется соотношение свободы и судьбы.В работе приводится краткое авторское изложение философской концепции свободы Н. А. Бердяева.На основании её и предшествующего исследования предлагается авторское обобщение, включающеедва новых понятия — «классическое начало свободы» и «экзистенциональное начало свободы» дляобъяснения основных аспектов свободы в философии.Ключевые слова: свобода; судьба; воля; выбор; Бердяев; действие; альтернатива; состояние; необходи-мость; фатализм.

Основным направлением философского иссле-дования феномена свободы, на наш взгляд, яв-ляется проблематика свободы воли, хотя из-вестны и альтернативные подходы. Например,можно вспомнить подход Э. Фромма, которыйпроводил иной «срез» — различал негативную«свободу от», столь характерную для совре-менного общества отчуждения, и позитивную«свободу для» [9]. Один из философских под-ходов говорит о том, что свободы воли нет ичеловек лишь подчиняется необходимости, аего представления о свободе есть лишь плодвоображения. К такой трактовке свободы волиболее всего тяготели скептики механистическо-го материализма, полагавшие, что все мировыепроцессы подчиняются механической необхо-димости, отрицающей какую-либо случайностьили возможность, а соответственно, и свободу.Вера во всевластие механических законов мирадала основания этим философам полагать, чтои онтологию человека можно подчинить меха-нической необходимости. Близкими этой кон-цепции были биологическое направление впсихологии и социал-дарвинизм, наделявшиеисключительной ролью не механические зако-ны, а наследственность, которая тоже ограни-чивала возможность человека, а значит, и егосвободу. Такой же биологический фатализмбыл присущ и Л. Н. Гумилёву, и его теориипассионарности. Пассионарность (по Л. Н. Гу-

милёву) — это наследуемая характеристика,определяющая способность индивида (и груп-пы индивидов) к сверхусилиям, сверхнапряже-нию. Не только сами народы в ней являютсявинтиками пассионарности, но отдельные лич-ности. Он подчеркивал, что «пассионарии об-речены» [8, с. 293], а о самой пассионарностиговорил как о важном наследственном призна-ке, вызывающем этнические явления, в томчисле и определённое влияние на судьбы наро-дов и отдельных людей [8, с. 292]. У данногоподхода есть свои слабые места. Ни инстинк-тов, ни механики не достаточно для объяснениявсех оттенков взаимоотношений людей. В ре-зультате подобных изысканий получается сераялюдская масса, однотипного поведения, одина-ково говорящих и думающих, т. к. любая ва-риативность стала бы отступлением от законовприроды или механики. Кроме того, отрицаниесвободы воли есть основание для оправданияантиобщественного поведения обречённостьючеловеческого бытия, влиянием высших прин-ципов или сил. Оно является также отрицаниеминициативности человека и необходимости от-ветственного отношения к своему поведению.Можно с уверенностью предположить, что от-рицание свободы воли может стать основаниемфатализма, который подавляет человеческуюинициативность до степени полной покорностисудьбе. Последнее положение, если оно приоб-

ФИЛОСОФИЯ

106

ретает характер массовости, порождает апатич-ный дух, отрицание перспективности жизни,лишение её цели, а значит, осмысленности, чтов свою очередь приводит к принятию бесцель-ности жизни, самоубийству. В такой жизни нетместа самопожертвованию, любви, милосердиюи другим добродетелям. Человек, подчинённыйсудьбе, не принимает этих благородных колы-ханий человеческой души перед всевластиемсудьбы; для него они бессмысленны. По мне-нию некоторых философов, судьбой человексклонен оправдывать свою бездеятельность.Например, древнекитайский философ Мо-Цзыписал, что несчастье неизбежно, если не прила-гался усердный труд для того, чтобы достичьсчастья. Власть судьбы он отрицал, полагая,что в ней нет ни смысла, ни сущности: «Почи-тать судьбу не имеет смысла. Если пренебре-гать судьбой, то беды не будет…» [15, с. 197].В этом случае, надо полагать, судьба обращенане в будущее, а в прошлое. Известная француз-ская поговорка «c'est la vie», что в переводе оз-начает «такова жизнь», подводит итог свер-шившегося, а не указывает на то, чему ещёпредстоит свершиться. Наша вера во всесилиесудьбы порождена астрологией и античным фа-тализмом. Античный человек ощущал себябеспомощным перед судьбой (лат. Fatum, от-сюда фатализм — покорность судьбе), и пото-му стремился опередить её, полагая избежатьсвершения её власти над собой. Так, Сенекапишет: «Вот в чем безмятежность и свобода:ничего не домогаться, а миновать площадь, гдефортуна ведет выборы» [16, с. 302]. Христиан-ство же заменило власть судьбы Божественнымпровидением, а саму судьбу обратило в про-шлое, как анализ прожитой жизни. АпостолПавел призывает обращать внимание на то, какскончался человек, чтобы постичь достиженияего жизненного пути [6]. Это понимание такжеуказывает на то, что судьба есть лишь для про-шлого, а не для будущего. Библейское христи-анство определённо отрицает покорность чело-века судьбе и в самом главном акте жизни —совершении спасения. Оно предполагает нали-чие выбора на основании альтернативы, чтоподразумевает наличие свободы. Гуманистиче-

ское понимание роли судьбы в онтологии лич-ности предполагает ещё большее принижениееё значения в сравнении с потенциями лично-сти. Основная формула в этом контексте звучиттак: «Человек сам творец своей судьбы!».Н. Макиавелли полагает, что судьбу можнооседлать упорством [14, с. 118–119]. Из этогоследует, что он верил в свободу воли и высо-кую роль личности в истории, которая как бысамо собой разумеющееся для тех, кто признаётсвободу воли и отвергает непреклонность фа-тализма. Это было созвучно духу эпохи, в ко-торой только упорство приносило какие-топлоды, и только деятельный человек преуспе-вал.

Противоположная точка зрения отождеств-ляет свободу с волей, с возможностью человекапоступать так, как хочется. Так, это отождеств-ление нашло своё выражение в русском языке,где лексически связаны или тождественны сво-боде слова и выражения «воля», «вольница»,«вольный» и т.д. Бытовое сознание, которое вданном случае стало основанием данного тож-дества, в языке никак не дифференцирует сво-боду, и поэтому слово «воля» тождественнолюбой форме свободы. Философия ищет осно-вания теоретического описания свободы. Так,философская мысль издавна привязывает сво-боду воли к необходимости, что позволяет мно-гим философам сделать вывод об ограниченно-сти свободы человека как таковой. Т. Гоббс от-мечает, что «свобода применения… есть свобо-да делать или не делать что-либо вообще, неможет существовать без свободы специфика-ции, т. е. свободы делать или не делать то илииное в частности» [7, с. 600]. Схожую мысльпредлагает и Шопенгауэр в своём трактате освободе воли: «Ты можешь делать то, что тыхочешь; но в каждое данное мгновенье твоейжизни ты можешь хотеть лишь чего-то опреде-ленного и, безусловно, ничего иного, кромеэтого одного» [19, с. 62]. Здесь речь идет овнутренней необходимости человека, соглас-ной с волей. Эту внутреннюю необходимость[Есть у Шеллинга, как «внутренняя необходи-мость свободной сущности»] [18, с. 130], кото-рая согласна с хотением, можно назвать добро-

А.С. Комаров

107

вольностью (Я могу взять рукой оголённыйэлектропровод, находящийся под напряжением,но я не буду этого делать совершенно добро-вольно). Значит, свобода есть не только там,где есть место деланию, но и там, где воля во-площается в неделании. Главное — на что на-правлен акт воли. Это кажущееся противоречиевозникает лишь в нашем восприятии, в зависи-мости от того, какую точку отсчёта в вопросе освободе, воле и необходимости мы выбираемдля их описания и какой смысл мы вкладываемв те понятия, которыми пользуемся при описа-нии. Так, Шопенгауэр полностью отрицаетподчинение свободы воли какой бы то ни былонеобходимости [20, с. 278–279]. При этом дляопределения воли он пользуется кантовскимпонятием «вещи в себе».

Есть и такая точка зрения, которая сводитсвободу к сфере сенсуативного восприятиядействительности. Это восприятие уравниваети свободу, и несвободу в сфере морального, ут-верждая, что ни та, ни другая не могут бытьдостаточным основанием для нравственногоповедения. Здесь сущность свободы сводитсялишь к понятийному описанию некоторыхсвойств такого психологического качества, как,например, восприятие. И свобода, и несвобода— ноумены и лишены какой-либо онтологии.Психолог и философ И.М. Сеченов в своей ра-боте «Учение о не-свободе воли с практическойстороны» пытался преодолеть философскоепротиворечие свободы воли и необходимости втрансцендентном и этическом смыслах, впо-следствии заданных Камю, как главное проти-воречие бытия. Он критиковал представление отом, что отсутствие свободы воли (не-свободаволи) приводит к безнравственности. Сеченовпытался показать, что несвобода воли так жеможет быть нравственна онтологически, как исвобода воли, и что последняя есть чистое умо-зрение. Свободу воли он связывает со случай-ностью, которая в нравственном отношении необязательно добра и потому не обязательнонравственна. Но, приложив социально-воспитательные основания к нравственному де-терминизму человеческого развития, в смыслеприятия его социальной почвы, получаем век-

торно-направленную к добру нравственную во-лю, которая и есть его несвобода воли с прак-тической стороны.

Несколько особняком от взглядов Сечено-ва, но всё же с определёнными параллелями,стоит точка зрения французских экзистенциа-листов. Эти параллели связаны с общим песси-мизмом и критицизмом философии Камю иСартра. А. Камю к вопросу о свободе обраща-ется, в частности, в своей книге «Миф о Сизи-фе», где говорит, что свобода возможна лишь вконкретном смысле, а «свобода вообще» — по-нятие из религиозного мира. Эту свободу онсвязывает с «парадоксом» отношения челове-ческой свободы и божественного всемогущест-ва, но задаёт его лишь в материалистическомпонимании через временную ограниченностьбытия. Отказ от вечной свободы, дарованнойсвыше, по его мнению, производит в нём сво-боду действия и ума, которые он лишь и при-знаёт постигаемыми. Но, утверждая, что «ли-шение надежды и будущего означает рост го-товности человека к действию» [11, с. 51], так-же необходимо признать бессмысленность исамой этой «готовности к действию», хотя Ка-мю говорит лишь о бессмысленности свободы веё онтологическом смысле. По его мнению, бу-дущего онтологически нет и надежда на негобессмысленна, что всё перечёркивается абсур-дом смерти. Онтологически свобода порабоща-ет нас, пока мы ставим перед собой цели на бу-дущее, которого у нас нет. «К тому же я не во-лен продолжать жить, а являюсь рабом, рабомбез надежды на вечную революцию, даже безвозможности прибегнуть к презрению…В тоймере, в какой он выдвигал перед своей жизньюцель, он сообразовывал свои поступки с требо-ваниями преследуемой им цели и становилсярабом своей свободы» [11 с. 51–52]. Общийпессимизм его попыток решить уравнение «че-ловек — свобода — бытие» приводит к выводуо том, что, по Камю, всё, что мы можем в от-ношении свободы, — это размышлять о ней.Вечности нет, значит, нет и свободы, а всё, чторождает в нас представление о них, есть лишьиллюзии, порождаемые надеждой. Такое экзи-стенциальное отрицание свободы не отрицает

ФИЛОСОФИЯ

108

её нравственных качеств, особенно в социаль-ном отношении. В своей диссертации Л.Е. Кан-далинцева подчёркивает, что свобода связана сглавным принципом бытия по Камю — бунтом,и здесь уже свобода не порождение иллюзии, аценность и смысл бунта. Её значение из пред-мета рассуждений трансформируется в соци-альную цель и силу. Свобода, по Камю, побуж-дает людей доброй воли изменить мир к луч-шему, уничтожив всеобщее зло и несправедли-вость [12, с. 15–16].

Очень оригинальное учение о свободепредложил Н. А. Бердяев. В его работах про-сматривается желание наделить свободу высо-ким нравственным содержанием. Сущностьсвободы, по его мнению, не привязана к мируприроды, она духовная [4, с. 87]. В природевсегда имеется детерминизм, а он, по Бердяеву,противоположен свободе, ибо имеет причинно-принудительную природу. Бердяев не соглаша-ется с новоевропейским (гегелевским) понима-нием свободы, трактуя необходимость проти-воположностью свободы [3]. По его мнению, изгегелевской концепции вытекает несвобода че-ловеческой индивидуальности. Но им не отри-цается духовная, трансцендентная, универсаль-ная природа свободы. Н. А. Бердяев считает,что свободу нельзя обусловить никаким внеш-ним для неё основанием, имеющим материаль-ную природу. Он утверждает, что «свобода естьсамоопределение изнутри, из глубины, и про-тивоположна она всякому определению извне,которое есть необходимость» [4, с. 90]. Такимеё пониманием философ восстает против уче-ния о свободе воли, полагая смысл свободышире свободы выбора. Н. А. Бердяев пишет,что свобода коренится не в воле и воля не мо-жет быть источником человеческой свободы [4,с. 87]. Свобода не может быть заключена впричинные отношения. Детерминизм естьсвойство объективного мира феноменов, кото-рому свобода не принадлежит. В свободе выбо-ра он видит лишь «один из моментов свободы»— это формальная свобода, а настоящая свобо-да проявляется тогда, когда выбор сделан [5, с.325]. Он разводит понимание свободы как вы-бора и свободы как творчества (собственного

понимания). Бердяев пишет: «Свобода есть нетолько выбор пути, свобода есть также творче-ская сила» [3]. Фактически, свобода, по Бердяе-ву, есть прорыв в Царство Духа, осуществляе-мый через творчество. Этот творческий «про-рыв» освобождает «от тяжести и рабства этогомира» [5, с. 248]. Он здесь близок Августину.Аврелий Августин увязывает социальную сво-боду со способностью человека к желаниям ивосприятию прекрасного в предметах и отно-шениях. «В земных почестях, в праве распоря-жаться и стоять во главе есть своя красота; оназаставляет и раба жадно стремиться к свободе»[13, с. 38]. Следовательно, Августин свободувидел во власти над собой. Н.А. Бердяев такженеоднократно подчёркивает, что свобода естьтяжкое бремя, которое человек обязан нести, ане лёгкость или вседозволенность. «Свободныеберут на себя ответственность» [1], — пишетон. Здесь же им абсолютно отрицается произ-вол как вид свободы и говорится, что воля квласти, «господству» над людьми есть желаниелишиться свободы.

Свобода как творчество выпадает за рамкисобственно действия (деяния), ибо всякое дея-ние нашего мира причинно и, конечно, свободаже, по Бердяеву, не может иметь заключения.Это означало бы конечность духа и его движе-ния. Таким образом, творчество есть перма-нентное предание материи идеальных образов.«Человеческая природа, сознающая свою са-мость, свое самостоятельное и свободное бы-тие, должна вечно существовать лишь как при-рода творческая, творящая» [2]. Как отмечаетВ. Зеньковский, Бердяев считал творчество«основной задачей (даже долгом) человека»[10, с. 739–740]. Это творчество-свобода прояв-ляется в различных формах, но непременно на-правляет человека на соединение с Духом.Нравственное основание личности Бердяевтакже укореняет в свободе. Нравственное со-вершенствование есть творчество добра. Оноесть ничто, но это ничто есть основа творчест-ва. Сам Бог творит мир из ничего и предстаёткак Освободитель. Духовное развитие человекаподразумевает раскрытие свободы в нём, черезраскрытие противоречий и противоположно-

А.С. Комаров

109

стей. «За духовным развитием стоит свобода, иона бесконечно усложняет процесс» [4, с .198].Это усложнение обусловлено творческим пре-одолением противоречий, движением духа [4,с. 199]. Через это творчество происходит вхож-дение в иной порядок бытия, прорыв в духов-ный мир. Свобода есть вечная диалектика —постоянное развитие и движение. «Свобода по-стижима лишь во внутреннем движении, онанеуловима в состоянии застывшем. Застывшаясвобода перерождается в необходимость» [4, с.92]. Свобода не коренится в покое и равноду-шии, это не созерцание, а преобразование, жа-жда творчества. «Свобода духа предполагаетгорение духа» [4, с. 93]. Это горение и подра-зумевает жажду изменения, преобразования,движения. Только свободный человек можеттворить, раб исполняет, а не творит. Дух рабст-ва есть пассивность. «Победа над рабством естьтворческая активность» [1]. Такое возможнотолько как состояние, т. к. всё остальное, что неэто, есть рабство. Следовательно, свобода естьне только акт выбора, за которым она прекра-щается, но и состояние.

Изучая взгляды философов прошлого вре-мени на проблему свободы, можно прийти квыводу, что большинство из них стоит на од-ной из двух позиций в понимании её феномена.Назовём эти позиции началами свободы, т.к.они не противоречат друг другу, а, скорее, слу-жат взаимному дополнению. Итак, первое на-чало (классическое) утверждает свободу какакт выбора. Через это начало можно предста-вить акт свободы «механически», т.е. то, какосуществляется свобода, из чего она состоит икак происходит. Философы, принимающие этотподход как основной, пытались раскрыть онто-логическое значение выбора, как основной ка-тегории этого начала через приложение её кразличным аспектам свободы. Так, в эпоху ан-тичности основными приложениями были про-блемы морали в этом контексте, в средние векачаще всего применяли к проблеме теодицеи, снаступлением Нового времени, наряду с мо-ральными проблемами, появляется социально-политическая проблематика выбора. Совре-менная трактовка этого начала определяется

лишь как первая ступень свободы, ограничен-ная определёнными условиями самого выбора,т.е. альтернативы. Сама альтернатива как усло-вие возможна в двух вариантах: «узкая» (когдавыбор происходит из двух возможностей) и«широкая» (из множества возможностей). Какправило, «узкая» альтернатива более соответ-ствует необходимости, как противоположностисвободы. Необходимость, а именно о ней гово-рит второй тип альтернативы, даже познанная,не может служить сущностным выражениемсвободы. Только одним выбором свободу опи-сать нельзя, ибо выбор существует лишь в дей-ствии, но это начало ничего не говорит о том,существует ли свобода до выбора или после не-го. Таким образом, свобода привязывается квыбору как определяющему началу и сама ста-новится лишь приложением к нему. Оно опре-деляет лишь сам ход процесса. Для того чтобысвобода была в какой-либо деятельности чело-века, она должна иметь ряд атрибутов, носящихдля свободы определяющий характер. Долженбыть выбор — как процесс, определяющий ходсовершения свободы; альтернатива — как ус-ловие этого процесса, указывающее на резуль-тат; осознанность — как условие, указывающеена характер выбора. Но сам выбор «без ничего»не есть свобода. Он становится свободой в со-четании с другими атрибутами, такими как:осознанность, альтернатива, инициатива, мотиви т. д. Эти атрибуты наполняют выбор целью исодержанием, дают ему смысл.

Это начало указывает лишь на свободу вдействии, но ничего не говорит о том, свободенли человек в неделании, когда не совершаетсвой выбор. Многие проявления человеческогодуха часто обращены к вечному, а выбор воз-можен лишь во времени. Эти духовные состоя-ния свободы возможны и при отсутствии аль-тернативы, по крайней мере, она не имеет тако-го значения, как в состоянии выбора. Привя-занность к одному лишь действию не даёт воз-можности представить целостность человече-ской личности, ограничивает её необходимо-стью всегда совершать действия и нести за нихответственность и в том проявлять свою свобо-ду. Но когда совершается действие без дейст-

ФИЛОСОФИЯ

110

вия, например, созерцание, привычные атрибу-ты свободы, такие как выбор, альтернатива илидаже осознанность, перестают быть таковыми ифункционировать, однако его духовная свободане должна при этом исчезнуть, ибо с ней исчез-ло бы и само сознание. Н.А. Бердяев утвер-ждал, что источник свободы заложен в областидуховного, а не деятельного, где господствуетвыбор, где внешнее задаёт альтернативу и, темсамым, создаёт правила игры, придавая свободеиллюзорный дух: «Свобода коренится не в во-ле, а в духе, и освобождается человек не усили-ем отвлеченной воли, а усилием целостногосознания» [4, с. 87]. Для описания свободы внедействия, вне внешних обстоятельств, которыечасто делают её иллюзорной, необходимо вве-сти новое начало.

Назовём это начало экзистенциональным, ионо будет указывать на свободу как состояние.Это начало оперирует больше психическим,чем деятельным определяющим. Оно стремитсяопределить свободу как внутреннюю сущностьчеловека, как присутствующую в нём самом.Свобода, как состояние, не привязана к выборуи его атрибутам, главное — она не ограничива-ется во времени. Если ситуативная свобода естьтолько там и только тогда, когда есть выбор, то,например, немыслимо, чтобы личная свобода веё гражданско-юридическом понимании былабы присуща человеку лишь время от времени,лишь там, где он осуществляет свой выбор.Противоестественно состояние человека, прикотором он попеременно становился бы то ра-бом, то свободным. Свобода, как состояние,присуща человеку лишь потому, что он неиз-менно остаётся человеком. Если человек равнос другими обладает теми же признаками чело-веческого, то и свободой он обладает той же,что и другие. Если кому-то от природы данобыло бы обладать свободой большей, чем емуподобным, то и от рождения он должен иметьчеловеческого больше, чем другие. Существуетправило, которое уравнивает всех в отношениик свободе — это принцип паритета свободы, покоторому мера свободы одного человека опре-деляется такой же мерой свободы других в ин-дивидуальном сравнении. Каждый человек,

осознавая собственную свободу, должен при-знавать её и за другим в не меньшей мере, чемза собой. По этому поводу не должно быть про-тивоположной точки зрения хотя бы только по-тому, что сама объективная реальность не даётнам такого основания. В этом непреходящеезначение экзистенциального начала свободы:оно указывает на неё как на нравственную цен-ность.

Список литературы

1. Бердяев Н.А. О рабстве и свободе человека[Опыт персоналистической философии]. [Элек-тронный ресурс].URL:http://www.vehi.net/berdyaev/rabstvo/012.html (дата обращения 20.04.2012).

2. Бердяев Н.А. Смысл творчества [Электронныйресурс]. URL:http://www.vehi.net/berdyaev/tvorch/03.html (датаобращения 2.04.2012).

3. Бердяев Н.А. Истина и Откровение [Электрон-ный ресурс]. URL: http://http://www.vehi.net/berdyaev/istina/04.html. (датаобращения 2.04.2012).

4. Бердяев Н.А. Философия свободного духа. М.:Республика, 1994. 462 с.

5. Бердяев Н.А. Царство Духа и Царство Кесаря.М.: Республика,1995. 383 с.

6. Библия. Синодальный перевод. Послание к Ев-реям святого апостола Павла [Электронный ре-сурс]. URL:http://days.pravoslavie.ru/Bible/Index.htm (датаобращения 11.04.2012).

7. Гоббс Т. Сочинения: в 2 т. М.: Мысль, 1991. Т. I.622 с.

8. Гумилёв Л. Н. Этногенез и биосфера Земли. М.:Рольф, 2002. 560 с.

9. Зарипов Д.А. Проблематика истинной и ложнойсвободы в политико-философской концепции Э.Фромма // Вестн. Перм. ун-та. Серия «Филосо-фия. Психология. Социология» 2010. № 3. С. 19— 25.

10. Зеньковский В. В. История русской философии.Харьков: Фолио, 2001. 896 с.

11. Камю А. Сочинения: в 5 т. Харьков: Фолио,1997. Т. II. 527 с.

12. Кандалинцева Л. Е. Проблема свободы в соци-альной философии Франции (А. Камю, Ж.-П.Сартр): автореф. дисс. М.: РГАЗУ, 2000. 24 с.

13. Лабиринты души. СПб. Симферополь: Реноме,1998. 416 с.

14. Макиавелли Н. Государь: Соч. М.: ЭКСМО-Пресс, 1998. 656 с.

15. Мудрецы Поднебесной: СПб.; Симферополь:

А.С. Комаров

111

Реноме,1998. 384 с.16. Сенека. Нравственные письма Луцилию. М.:

Наука, 1977. 383 с.17. Сеченов И. М. Русская философия второй поло-

вины XIX в. Свердловск: Изд-во Урал. ун-та,1991.

18. Шеллинг Ф.В.Й. Сочинения: в 2 т. М.: Мысль,1989. 636 с.

19. Шопенгауэр А. Свобода воли и нравственность.М.: Республика, 1992. Т. II. 448 с.

20. Шопенгауэр А. Соб. соч.: в 5 т. М.: МосковскийКлуб, 1992. Т. I. 395 с.

ASSAY OF PHILOSOPHICAL ASPECTS OF COMMON FREEDOMAnton S. Komarov

10 Polevaya str., s. Novoklyaz`minskoe, Yuzhskij rajon, Ivanovskaya oblast , 155635, Russia

The article considers basic philosophic aspects of general freedom and its problems, unfolds philosophicalproblematic of freedom, and investigates the correlation between freedom and destiny. The article contains abrief interpretation of N. Berdyaev’s conception of freedom as understood by the author. On its basis and onthe basis of an earlier research the author suggests a summary including two new concepts — “the classicalorigin of freedom” and “existential origin of freedom” in order to explain principal aspects if freedom in phi-losophy.Key words: Freedom; destiny; will; choice; Berdyaev; action; alternative; condition; necessity; fatalism.

ВЕСТНИК ПЕРМСКОГО УНИВЕРСИТЕТА2012 Философия. Психология. Социология Выпуск 2 (10)

Неумоева-Колчеданцева Елена Витальевна — кандидат психологических наук, доцент; Институт психологиии педагогики, Тюменский государственный университет; 625049 г. Тюмень, ул. Московский тракт, д. 169, кв.103; eneumoeva@yandex.ru.

ПСИХОЛОГИЯ

УДК: 159.9

ПОЗИТИВНЫЙ ПОТЕНЦИАЛ ОДИНОЧЕСТВА В ЮНОШЕСКОМВОЗРАСТЕ

Е.В. Неумоева-КолчеданцеваВ статье рассматриваются теоретические и практические аспекты одиночества. Раскрывается сущностьодиночества как психического феномена. Предлагается типология одиночества, позволяющая квали-фицировать его как проблему и ресурс личностного развития. Определяется стратегия психолого-педагогической помощи в развитии личности. Описывается практико-ориентированная модель работыс учащимися старших классов, позволяющая создать условия для актуализации позитивного потенциа-ла одиночества.Ключевые слова: одиночество; одиночество как ресурс развития личности; позитивный потенциал оди-ночества; типология одиночества; внутренние условия актуализации позитивного потенциала одиноче-ства.

1. Феномен одиночества

Изменяющаяся социально-экономическая си-туация в нашей стране, изменения, происходя-щие в сфере образования, и связанная с этимсложность положения юношества актуализи-руют проблематику одиночества и вызываютнеобходимость поиска теоретического подходак его пониманию. Между тем, одиночество —до сих пор один из наименее удовлетворитель-но дефинированных феноменов, что, вероятно,связано с богатством смысловых значений это-го понятия, сложностью и многогранностьюсвязей человека с разными аспектами действи-тельности.

Анализ классических подходов к изучениюодиночества в философии (К. Маркс, Ф. Ниц-ше, Э. Фромм, В.С. Соловьев, Н.А. Бердяев,С.Л. Франк и др.) и психологии (Ф. Фромм-Рейхман, Р. Вейс, К. Мустакас, В. Франкл, И.Ялом и др.), научных трудов и исследованийсовременных авторов показывает, что до сихпор в науке нет единого понимания сущностиодиночества, и позволяет очертить проблемноеполе изучения феномена одиночества: изучение

одиночества как социально-психологическогофеномена (К.А. Абульханова-Славская, Л.И.Старовойтова, Г.М. Тихонов, А.С. Гагарин) [1;17; 18; 19; 3]; изучение культурно-исторических форм одиночества (Н.Е. Покров-ский, С.А. Ветров, Ю.М. Швалб, О.В. Данчева)[13; 14; 2; 20]; психологические особенностиодиночества в подростковом и юношеском воз-расте (И.С. Кон, О.Б. Долгинова) [7; 8; 5]; опи-сание явлений, близких одиночеству (отчужде-ние, изоляция, уединение) (А.У. Хараш, О.Н.Кузнецов, В.И. Лебедев, Л.П. Гримак) [15; 16;21; 9; 10; 4; 6].

Исследование теоретических подходов исовременных работ показало, что вопросы изу-чения позитивного потенциала одиночества,его связи с личностными факторами и оказанияпсихолого-педагогической помощи в развитииличности через актуализацию позитивного по-тенциала одиночества не были предметом спе-циального исследования.

Решение указанной проблемы предполагалотеоретическое и экспериментальное изучениехарактеристик феномена одиночества, позво-

Е.В. Неумоева-Колчеданцева

113

ляющих рассматривать его как ресурс развитияличности в юношеском возрасте, и последую-щую оценку влияния одиночества на процессразвития личности в юношеском возрасте.

Опираясь на фундаментальные положенияоб единстве личности и деятельности (А.Н. Ле-онтьев, С.Л. Рубинштейн), принципы и идеиотечественной психологии об опосредствова-нии внутренних условий внешними условиямиразвития личности (А.Н. Леонтьев), об опо-средствовании внешних воздействий на лич-ность внутренними условиями (С.Л. Рубин-штейн), о личности как субъекте жизнедея-тельности (С.Л. Рубинштейн, К.А. Абульхано-ва-Славская), представления о личности каксистеме жизненных дилемм (Э.Фромм, А.Г.Асмолов, Ф.Е. Василюк, О.В. Немиринский),мы выбрали в качестве базовой субъект-объектную логику исследования. Это позволи-ло нам дефинировать одиночество в его основ-ных аспектах (объективный и субъективный,негативный и позитивный).

Объективный аспект одиночества — этоусловия, которые «располагают» к одиночеству(аномия, отчуждение, изоляция) и связаны сдеформированным характером общественныхотношений. Другими словами, объективноодиночество — деформация отношений чело-века с различными аспектами действительно-сти. Субъективный аспект одиночества (в на-шей терминологии — собственно одиночест-во) — это переживание личности по поводу де-формации связей личности с различными ас-пектами действительности, но относительнонезависимое от внешних условий.

2. Позитивный смысл одиночества вюношеском возрасте

Проблема одиночества затрагивает разные воз-растные периоды и имеет свои особенности наразных этапах жизненного пути личности.Важность рассмотрения одиночества в юноше-ском возрасте обусловлена тем, что именно вэтом возрасте одиночество впервые серьезноосознается и переживается человеком. Это свя-зано, прежде всего, с интенсивным развитиемрефлексии и переходом на новый уровень са-

мосознания, с потребностью определить своироли и позиции относительно собственногоразвития и в основных сферах межличностныхотношений, т.е. с задачами личностного и со-циального самоопределения.

Результаты проведенного диагностическогообследования (общая численность выборки 100чел., учащиеся старших классов г. Тюмени иЗаводоуковска) подтвердили наши предполо-жения относительно того, что одиночество ха-рактерно для представителей раннего юноше-ского возраста.

С целью адекватной оценки влияния оди-ночества на личность, выявления позитивногопотенциала одиночества был осуществлен од-нофакторный дисперсионный анализ (результа-ты исследования, в том числе результаты мате-матической обработки диагностических дан-ных, подробно изложены в диссертации «Оди-ночество как психический феномен и ресурсразвития личности в юношеском возрасте» насоискание ученой степени кандидата психоло-гических наук, защищенной 29 июня 2005 г. назаседании диссертационного совета при Самар-ском государственном педагогическом универ-ситете) [11, 12].

Результаты анализа позволяют констатиро-вать, что негативное влияние одиночества наличность заключается в следующем:

1. Одиночество вносит дисбаланс в отно-шения с группой сверстников и определенныесложности в отношение к себе. В меньшей сте-пени, но все-таки затрудняет отношения с ро-дителями и с другими значимыми людьми.

2. Одиночество оказывает обесценивающеевлияние на самоотношение и отношение к сво-ей жизни: жизнь оценивается как эмоциональнопустая и бессмысленная. Общее субъективноеощущение одиночества лишает жизнь человеканаправленности и временной перспективы,обессмысливает постановку жизненных целей.Вызывает сомнения в ценности собственнойличности. Ведет к выраженному самообвине-нию. В меньшей степени — затрудняет само-принятие и снижает самоуверенность.

3. Одиночество негативно влияет на само-восприятие личности: снижает оценку способ-

ФИЛОСОФИЯ

114

ности контролировать события своей жизни,обусловливает восприятие себя как человека,неспособного вызвать положительные чувствау других людей, актуализирует внутренниеконфликты личности.

4. Одиночество негативно сказывается нахарактерологических особенностях личности ипроявляется в поведении. Особенно сущест-венное влияние одиночество оказывает на фор-мирование таких поведенческих особенностей,как оппозиционное поведение и уступчивостьличности. Оно является фактором склонности кподчинению, неуверенности, консерватизму иэгоцентризму.

Таким образом, негативное влияние одино-чества заключается в том, что оно является де-терминантой деформированного развития, за-трудняя вхождение личности в широкий кон-текст социальных отношений.

Позитивный потенциал одиночества (оди-ночество как ресурс развития личности). Каксложный психический феномен, одиночествообладает и негативным, и позитивным потен-циалом. Позитивный потенциал одиночествазаключается в том, что одиночество являетсяфактором низкой самопривязанности, т.е. —своего рода индикатором неудовлетворенностичеловека своим положением, побуждает к же-ланию соответствовать идеальным представле-ниям о себе, к развитию своей личности. Такимобразом, данные дисперсионного анализа под-тверждают теоретическое положение о том, чтоодиночество содержит в себе возможность раз-вития и поэтому может квалифицироваться какресурс развития личности.

Как любые стороны сложного явления, не-гативный и позитивный аспекты одиночествасвязаны между собой диалектически. Так, оди-ночество оказывает обесценивающее влияниена самоотношение старшеклассника и его от-ношение к своей жизни (негативный аспектодиночества). С другой стороны, одиночествоявляется показателем желательности измене-ний в собственной личности, т.е. побуждает че-ловека к самопознанию, творчеству, самосо-вершенствованию, побуждает к развитию своейличности (позитивный аспект одиночества).

Как уже было отмечено, одиночество нега-тивно влияет на самовосприятие личности:снижается оценка способности контролироватьсобытия своей жизни, человек воспринимаетсебя неспособным вызвать положительныечувства других людей, возникают внутренниеконфликты личности (негативный аспект оди-ночества). С другой стороны, ощущение и вос-приятие себя одиноким, осознание и квалифи-кация своего переживания как одиночества яв-ляются индикаторами неудовлетворенности че-ловека сложившимся положением и побуждаютк личностному развитию (позитивный аспектодиночества).

Переживание одиночества негативно про-является в поведении старшеклассника и за-трудняет отношения с группой сверстников исо значимыми другими, вносит дисбаланс всистему межличностных связей, нарушаетвзаимопонимание (негативный аспект одиноче-ства). Предполагается, что именно одиночествопобуждает молодых людей к саморазрушаю-щему поведению (злоупотреблению алкоголеми наркотиками), к приобщению к неформаль-ным группам вследствие боязни получить отказв обычных межличностных отношениях (нега-тивный аспект одиночества), т.е. является ме-ханизмом психологической защиты. С другойстороны, такое поведение может быть спосо-бом сохранения своей индивидуальности, ми-нимизации внешних воздействий (для станов-ления механизма саморегуляции поведения),стабилизации психофизического состояния (по-зитивный аспект одиночества).

Таким образом, одиночество является ам-бивалентным психическим феноменом, обла-дающим как негативным, так и позитивным по-тенциалом для личностного развития. Основ-ными характеристиками одиночества являютсякомплексность, амбивалентность и неодно-значность влияния на личность.

3. Типология одиночества и стратегияпсихолого-педагогической помощи вразвитии личности

Понимание одиночества как сложного, много-планового, амбивалентного психического фе-

Е.В. Неумоева-Колчеданцева

115

номена, являющегося детерминантой деформи-рованного развития и ресурсом развития лич-ности в юношеском возрасте, позволило намразработать типологию одиночества. Главнымиоснованиями для типологизации одиночествастали: 1) особенности восприятия одиночестваи отношение к нему (отрицательное и положи-тельное); 2) причины одиночества (внешниефакторы и обстоятельства, личностный выбор)(табл. 1, рис. 1).

Дополнительными основаниями для квали-фикации одиночества как проблемы или какресурса развития личности являются: осозна-ваемость — неосознаваемость принимаемого

личностного решения или сложившейся ситуа-ции; мера и характер личностной пассивности— активности человека в сложившихся обстоя-тельствах и характер активности (деструктив-ный, конструктивный); наличие — отсутствиеположительного опыта совладания с трудно-стями (другими словами, наличие — отсутст-вие внутренних ресурсов); мотивированностьодиночества (сформированность — несформи-рованность мотивов выбора одиночества). Со-отношения данных оснований дает нам воз-можность выделить четыре основных типаодиночества и дать их содержательную харак-теристику (табл. 1, рис 1).

Субъективноеположительноеодиночество,

обусловленноеличностным выбором

(интернальноеположительное)

Субъективноеположительноеодиночество,

обусловленноевнешними факторами

(экстернальноеположительное)

Субъективноеотрицательноеодиночество,

обусловленноеличностным выбором

(интернальноеотрицательное)

Субъективноеотрицательноеодиночество,

обусловленноевнешними факторами

(экстернальноеотрицательное)

Личностныйвыбор

Внешниефакторы

Отрицательноевосприятиеодиночества

Положительноевосприятиеодиночества

Рис. 1. Типология одиночества

Рассмотрим подробнее обозначенные нарис. 1 типы одиночества.

1. Интернальное отрицательное (субъек-тивное отрицательное одиночество, являющее-ся результатом личностного выбора). Осознан-но или неосознанно человек выбирает одиноче-ство, препятствующее его личностному разви-тию. Например, человек, отягощенный психо-логическими комплексами, может ограничи-вать круг общения, выбирать профессию, сво-

дящую к минимуму межличностные контактыи замыкаться в своем внутреннем мире. В дан-ном случае выбор одиночества является спосо-бом психологической защиты и проблемойличностного развития. Адекватной тактикойпсихологической помощи личности в данномслучае является помощь в изменении отноше-ния человека к себе, формировании положи-тельного восприятия себя.

ФИЛОСОФИЯ

116

2. Экстернальное отрицательное (субъек-тивное отрицательное одиночество, обуслов-ленное внешними факторами). В силу неблаго-приятных жизненных обстоятельств (например,смерть близкого человека, увольнение с рабо-ты, развод) человек осознанно или неосознаннозамыкается в собственных переживаниях, огра-ничивает круг общения, утрачивает смыслжизни. Сложившиеся обстоятельства он вос-принимает отрицательно, реагирует на них пас-сивно либо реализует активную стратегию по-ведения деструктивного, защитного характера(употребление алкоголя, злоупотребление фар-макологическими средствами). Одиночествоявляется проблемой личностного развития.Адекватной тактикой психологической по-мощи личности в данном случае будет измене-ние отношения человека к ситуации и поискположительных аспектов в сложившихся об-стоятельствах.

3. Экстернальное положительное (субъек-тивное положительное одиночество, обуслов-ленное внешними факторами). В силу неблаго-приятных жизненных обстоятельств (например,исключение из группы, профессиональная дея-тельность в условиях физической и социальнойизоляции, тюремное заключение и пр.) человекоказывается ограниченным в своих возможно-стях, но умеет находить положительные сторо-ны в сложившихся обстоятельствах. Человекосознанно и активно реагирует на ситуацию,стараясь извлечь из нее пользу для своего лич-ностного развития. Одиночество в данном слу-чае является ресурсом личностного развития.Несмотря на то что человек видит положитель-ные моменты в сложившихся обстоятельствах,ему может недоставать мужества, воли, спо-собностей, умений, навыков для использованияположительных сторон ситуации в целях сво-его развития. В связи с этим актуальной зада-чей психологической помощи является нара-щивание внутренних ресурсов личности (черезобращение к положительному опыту преодоле-ния трудностей и актуализацию умений и спо-собностей). Поскольку одиночество в данномслучае обусловлено внешними обстоятельства-ми, необходим поиск внутренних мотивов оди-

ночества. В противном случае вряд ли удастсяреализовать положительный потенциал одино-чества. Таким образом, адекватная тактикапсихологической помощи личности в данномслучае предполагает помощь в «наращивании»внутренних ресурсов личности, поиске мотивоввыбора одиночества.

4. Интернальное положительное (субъек-тивное положительное одиночество, обуслов-ленное личностным выбором). В данном случаевнешние обстоятельства не имеют принципи-ального значения. Одиночество является след-ствием осознанного, глубоко мотивированноголичностного решения. Одиночество являетсяресурсом личностного развития. Иначе говоря,человек отдает себе отчет в том, ради чего, воимя каких целей он выбирает одиночество. Ноэти мотивы могут быть ошибочными или по-давлять другие мотивы, не менее важные в кон-тексте всей жизни личности. Адекватной так-тикой психологической помощи личности вданном случае будет помощь в выстраиваниивнутриличностной иерархии мотивов, соотне-сении мотивов выбора одиночества с мотивамиустановления межличностных отношений иреализации мотивов в деятельности, соответст-вующей установкам, идеалам человека.

Общая стратегия психолого-педагогической помощи старшекласснику в ак-туализации позитивного потенциала одиноче-ства заключается в организации движения лич-ности от интернального отрицательного к ин-тернальному положительному одиночеству.

В терминах описанных выше типов одино-чество в юношеском возрасте можно опреде-лить как потенциально интернальное положи-тельное. Молодой человек начинает пониматьили интуитивно угадывает значимую положи-тельную роль одиночества в становлении своейличности и может сознательно выбирать оди-ночество. Уединение является для него услови-ем самопознания, творческого самовыражения,самосовершенствования. Активность юноши поотношению к одиночеству носит конструктив-ный, глубоко мотивированный характер. К та-кому выбору располагают интересы, предпоч-тения и потребности, свойственные юношеско-

Е.В. Неумоева-Колчеданцева

117

му возрасту: в самопознании, самоисследова-нии, самоопределении и др. Таким образом, вюношеском одиночестве заложен значитель-ный позитивный потенциал развития личности.Однако молодому человеку может недоставать

внутренних ресурсов для максимального ис-пользования положительного потенциала оди-ночества, а мотивы его выбора могут бытьошибочными.

Таблица 1. Содержательное описание типов одиночества

Субъективноеодиночество

Обусловленное внешними факторами(экстернальное)

Обусловленное личностным выбором(интернальное)

Отрицательное(одиночествокак проблемаличностногоразвития)

Осознанное или неосознаваемое одиноче-ство, препятствующее личностному разви-тию. Пассивное отношение к создавшейсяситуации или деструктивная активностьзащитного характера. Отсутствие осознан-ных позитивных мотивов выбора одиноче-ства

Осознанное или неосознаваемое одиноче-ство, препятствующее личностному разви-тию, в основе которого отрицательные мо-тивы (не мотивы решения, совладания, амотивы ухода, защиты). Пассивность илидеструктивная активность

Положительное(одиночествокак ресурсличностногоразвития)

Осознанное одиночество. Активное отно-шение к создавшейся ситуации. Дефицитопыта совладания с трудностями и внут-ренних ресурсов. Отсутствие осознаваемыхмотивов выбора одиночества

Осознанное одиночество. Активное отно-шение к создавшейся ситуации. Наличиеопыта совладания с трудностями и внут-ренних ресурсов. В основе одиночества —положительные мотивы и цели

4. Психолого-педагогическая помощь вразвитии личности путем создания условийдля актуализации позитивного потенциалаодиночества

Реализация общей стратегии психологическойпомощи личности в актуализации позитивногопотенциала одиночества и, тем самым, в разви-тии личности предполагает создание рядавнешних условий. К ним относятся: создание благоприятного фона для пози-

тивных эмоционально-ценностных пережи-ваний;

моделирование в работе со старшеклассни-ками основных жизненных событий и соз-дание условий для экстернализации внут-ренних противоречий, совершения лично-стного выбора;

нахождение адекватных форм и методовпрактической работы с учащимися (табл.2).По данным однофакторного дисперсионно-

го анализа, на переживание одиночества оказы-вают влияние: проблемы в отношениях с группой сверст-

ников и в отношении к себе (непониманиесебя, дефицит симпатии к себе, неверие в

свои способности, негативная оценка своихкачеств и образа жизни и др.);

особенности самоотношения личности (не-уверенность в себе, отсутствие жизненнойперспективы и низкая целеустремленность,неудовлетворенность собой, стремление кличностному развитию, а также склонностьк самообвинению);

особенности самовосприятия личности:восприятие себя как неспособного управ-лять событиями своей жизни, сомнения всвоей ценности для других, внутренняя че-стность (критичность восприятия себя иглубина самоосознания);

характерологические особенности лично-сти: склонность к оппозиционному поведе-нию и подчинению, уступчивость.На основе приведенных данных, а также на

основе понимания диалектического характерасвязи негативного и позитивного аспектов оди-ночества мы выделили внутренние условия ак-туализации позитивного потенциала одиноче-ства и соответствующие им направления пси-холого-педагогической помощи личности: осознание одиночества и его положитель-

ное восприятие;

ФИЛОСОФИЯ

118

положительное самоотношение и самовос-приятие личности;

сформированность коммуникативных ка-честв, обеспечивающих успешное совлада-ние с трудностями и негативными пережи-

ваниями; понимание позитивной роли одиночества в

развитии личности, являющееся залогомвнутренних мотивов выбора одиночества(табл. 2).

Таблица 2. Условия актуализации позитивного потенциала одиночества

Внешние условия актуализациипозитивного потенциала одиночества

Внутренние условия актуализациипозитивного потенциала одиночества

Формы практическойработы с учащимися

Методы практической работы сучащимися

Динамика личностных факторов

1.Ознакомление учащихсяс результатами психоди-агностического обследо-вания

1.Беседа и интерпретация результатовдиагностического обследования, ана-лиз положительных и отрицательныхаспектов одиночества

1.Осознание учащимися одиночества инеобходимости развития собственнойличности

2. Групповая дискуссия сучащимися на тему «Я вмире людей»

2.Процедуры самооценивания с ис-пользованием опросника «Я в мирелюдей» и проектирования образаидеального «Я»

2. Повышение ценности собственнойличности и формирование положи-тельного самоотношения

3.Психолого-педагогическое консуль-тирование по результатамдискуссии: индивидуаль-ное консультирование;групповое консультирова-ние

3.Составление условно-вариантногопрогноза развития учащихся, проце-дура целеполагания. Обсуждение не-осознаваемой информации о себе,дополнительная диагностика одино-чества через использование проек-тивного рисунка «Я в мире людей»

3.Формирование положительного са-мовосприятия, принятие личной ответ-ственности за свою жизнь и формиро-вание активной позиции по отноше-нию к одиночеству

4.Психологический тре-нинг возрастно-спефицического характерана тему «Я в мире людей»

4.Моделирование основных жизнен-ных событий учащихся, экстернали-зация внутренних противоречий, со-вершение выбора

4.Формирование положительного са-моотношения и самовосприятия; фор-мирование активной позиции по отно-шению к одиночеству; повышениекоммуникативной компетентности иполучение (или актуализация) положи-тельного опыта совладания с объек-тивными трудностями и негативнымипереживаниями

5.Психолого-педагогическое консуль-тирование по результатамопытно-экспериментальной рабо-ты

5.Формулировка личных результатовучащихся, построение перспективсвоего развития, разработка психоло-го-педагогических рекомендаций

5.Нахождение мотивационной основывыбора одиночества и баланса междуодиночеством и поддержанием меж-личностных отношений через соотне-сение мотивов одиночества с другимижизненными мотивами

Примечание: Групповая дискуссия, опросник, проективный рисунок, схема возрастно-психологическогоконсультирования на тему «Я в мире людей» являются авторскими разработками.

Предлагаемая модель апробирована в прак-тической работе со старшеклассниками гимна-зии российской культуры (ГРК) при Тюмен-ском государственном институте экономики,управления и права (ТГИЭУиП) в 2004 г. иоценена как результативная. Основаниями дляподобной оценки послужили: данные сравни-

тельного анализа значимости переживанияодиночества до и после завершения опытно-экспериментальной работы, данные математи-ческой обработки результатов, полученных позавершении опытно-экспериментальной рабо-ты, и сравнение их с результатами первичнойдиагностики (оценка сдвигов показателей оди-

Е.В. Неумоева-Колчеданцева

119

ночества и личностных факторов на основе ме-тода Уилкоксона для связанных выборок и наоснове метода Манна-Уитни для несвязанныхвыборок), результаты вторичной диагностикиличностных особенностей испытуемых, резуль-таты наблюдений за учащимися и описание ин-дивидуальных случаев.

Мы полагаем, что верифицированную мо-дель психолого-педагогической помощи стар-шекласснику в развитии его личности можносчитать успешной, так как она способствовалаактуализации позитивного потенциала одино-чества, т.е. привела к следующим изменениям: снижение значимости переживания одино-

чества и формирование более взвешенногои осознанного отношения к нему;

положительная динамика факторов: само-отношения (повышение ценности своейличности, формирование позитивного фонаотношения к себе, повышение уверенностив себе, удовлетворенности своими возмож-ностями, целеустремленности, интереса ксвоему внутреннему миру), самовосприя-тия (формирование более критичного иглубокого восприятия себя, принятие от-ветственности за свою жизнь, формирова-ние активной позиции по отношению кодиночеству, формированию представленияо себе как о человеке, способном вызыватьположительные чувства других людей),

положительная динамика факторов пове-дения и повышение коммуникативной ком-петентности (развитие коммуникативныхкачеств, формирование коммуникативныхумений и навыков), стабилизация отноше-ний с группой сверстников и получениеопыта совладания с трудностями и негатив-ными переживаниями;

понимание позитивной роли одиночества вразвитии личности и нахождение внутрен-них оснований (мотивов) выбора одиноче-ства, нахождение баланса между одиноче-ством и поддержанием межличностных от-ношений.Выявление внутренних условий актуализа-

ции позитивного потенциала одиночества, оп-

ределение основных направлений, нахождениеи создание форм и методов оказания психоло-го-педагогической помощи в развитии лично-сти, адекватных внутренним условиям актуали-зации позитивного потенциала одиночества,могут составить основу для дальнейших теоре-тико-эмпирических исследований и способст-вовать разработке вопроса о психологическомсопровождении личностного развития учащих-ся старших классов. Вместе с тем исследованиене претендует на исчерпывающий анализ про-блемы одиночества в юношеском возрасте.Дальнейшая разработка данной темы может ид-ти в направлении конструирования психолого-педагогических условий и средств, способст-вующих усилению позитивного аспекта одино-чества.

Список литературы

1. Абульханова-Славская К.А. Человек в меняю-щемся мире // Психология личности в условияхсоциальных изменений. М.: Ин-т психологииРАН, 1993. С. 4–20.

2. Ветров С.А. Отчуждение в трансформируемомобществе: дис…канд. филос. наук. Омск, 1996.135 с.

3. Гагарин А.С. Одиночество как феномен челове-ческого бытия // Рациональность иррациональ-ного / под ред. В.И. Колосницына. Екатерин-бург: Изд-во Урал. ун-та, 1991. С. 77–109. (Се-рия «Философия религии»; Вып. 2).

4. Гримак Л.П. Одиночество // Психические со-стояния / Сост. и общ. ред. Л.В. Куликова. СПб.:Питер, 2000. С. 401–407.

5. Долгинова О.Б. Одиночество и отчужденность вподростковом и юношеском возрасте: дис…канд. псих. наук. СПб., 1996. 156 с.

6. Журавлев И.В., Тхостов А.Ш. Феномен отчуж-дения: стратегии концептуализации и исследо-вания // Психологический журнал. 2002. Том 23,№ 5. С. 42–48.

7. Кон И.С. Психология ранней юности: кн. дляучителя. М.: Просвещение, 1989. 255 с. (Психо-логическая наука — школе).

8. Кон И.С. Многоликое одиночество // Знание —сила. 1986. № 12. С. 40 — 42.

9. Лебедев В.И., Кузнецов О.Н. Личность в одино-честве // Вопросы философии. 1971. № 7. С.114–125.

10. Лебедев В.И. Одиночество // Психические со-стояния / сост. и общ. ред. Л.В. Куликова. СПб.:Питер, 2000. С. 399–401.

ПСИХОЛОГИЯ

120

11. Неумоева Е.В. Одиночество как психическийфеномен и ресурс развития личности в юноше-ском возрасте: автореф. дис.... канд. психол. на-ук. Тюмень: Вектор Бук, 2005. 24 с.

12. Неумоева-Колчеданцева Е.В. Одиночество какпсихический феномен и ресурс развития лично-сти в юношеском возрасте: монография. Тю-мень: Изд-во Тюмен. гос. ун-та, 2010. 184 с.

13. Покровский Н.Е. Одиночество и аномия: фило-соф. и теорет.-социол. аспекты: дис… д-ра со-циол. наук. М., 1996. 296 с.

14. Покровский Н.Е. Одиночество в зеркале фило-софской культуры // Перепутья и тупики буржу-азной культуры / сост. Н.Н. Сибиряков и Н.Е.Покровский. М.: Искусство, 1986. С. 136–173.

15. Селиванов Ю. Феноменология отчужденногодуха: учеб. пособие. М.: ЭКОН, 1999. 284 с.

16. Слободчиков В.И. Реальность субъективногодуха // Психология личности в трудах отечест-

венных психологов: хрестоматия. СПб.: Питер,2000. 480 с. С. 381–395.

17. Старовойтова Л.И. Одиночество: (соц.-филос.анализ): дис…канд. филос. наук. М., 1995. 126 с.

18. Тихонов Г.М. Феномен одиночества: опыт фило-софско-социологического анализа: автореф. дис.… канд. филос. наук / Урал. гос. ун-т им. А.М.Горького. Екатеринбург, 1992. 19 с.

19. Тихонов Г.М. Антология одиночества: философ-ский аспект // Простор. 1996. № 1. С. 89–92.

20. Швалб Ю.М., Данчева О.В. Одиночество: Соц.-психол. пробл. Киев: Украина, 1991. 270 с.

21. Хараш А.У. Психология одиночества // Педоло-гия. 2000. № 4 (ноябрь). С. 7–16.

POSITIVE POTENTIAL OF THE LONELINESS OF YOUTH PERSONALITYGROWTH

Elena V. Neumoeva-KolchedantsevaTyumen State University, Institute of psychology and pedagogics; 10 Semakova str., Tyumen, Russia, 625003

The author of the paper regards theoretical and practical aspects of loneliness. Opens up loneliness nature as apsychic phenomenon. Offers typology of loneliness, which makes it possible to work it out as a problem and atthe same time as a source of personality growth. Defines the strategy of psychological and pedagogical help forpersonality growth. Describes practically — oriented model of work with high-school students, which helps tocreate best conditions for realization of positive potential of loneliness.Key words: loneliness, loneliness as source of personality growth, positive potential of the loneliness, typologyof loneliness, internal conditions of positive loneliness potential realization.

ВЕСТНИК ПЕРМСКОГО УНИВЕРСИТЕТА2012 Философия. Психология. Социология Выпуск 2 (10)

Вайнштейн Сергей Викторович — старший преподаватель кафедры общей и клинической психологии; Перм-ский государственный национальный исследовательский университет; 614990, Пермь, ул. Букирева, 15;psylab@psu.ruСмирнова Анастасия Сергеевна — студентка философско-социологического факультета Пермского государ-ственного национального исследовательского университета; 614990, Пермь, ул. Букирева, 15;2410142@rambler.ru

УДК 159.615.851

ФРУСТРАЦИЯ ИГРОВОГО ЖЕЛАНИЯ И МОТИВАЦИЯУЧАСТНИКОВ МНОГОПОЛЬЗОВАТЕЛЬСКИХ КОМПЬЮТЕРНЫХ

РОЛЕВЫХ ИГР: ЭМПИРИЧЕСКИЕ ОСНОВАНИЯ ДЛЯСТРАТЕГИЙ ПСИХОЛОГИЧЕСКОГО КОНСУЛЬТИРОВАНИЯ

С.В. Вайнштейн, А.С. СмирноваМассовые многопользовательские ролевые игры рассмотрены как феномен рекреационной культурыXXI в. Предложен концепт фрустрации игрового желания, понимаемый как функция от игровой моти-вации при невозможности удовлетворить потребность в игре. На выборке русскоязычных игроков LineAge II (N=120) изучены взаимосвязи между мотивационными и самоотчетными поведенческими пере-менными (стаж и периодичность игры, частота возникновения фрустрации игрового желания). Пред-ставлены корреляционные и множественные регрессионные модели изучаемых показателей. Результа-ты интерпретируются в направлении практики психологического консультирования. Приведены при-меры экспертных суждений в доступной для клиентов форме.Ключевые слова: многопользовательская ролевая игра; мотивация; интернет-поведение; интернет-аддикция; психологическое консультирование

С развитием компьютерных развлечений и по-всеместной доступностью Интернета в практи-ке психологического консультирования и пси-хотерапии появляются новые клиентские за-просы. Например, «Мой муж только пришел сработы и тут же садится за компьютер играть…мне хочется его внимания… а у него “рейд”…мне нужен мужчина рядом… мужчина в се-мье… а не “Рыцарь ада” 25-го уровня, захваты-вающий замки со своим кланом…». Если, вэтом случае, требовать и добиваться от игрокапрекращения игры, то вероятно возникновениенеудовлетворенности, проявляющейся в пове-дении: «Он становится недовольным… раздра-жительным…». Иными словами, игрок фруст-рирован в своем желании играть. Компетентноеобращение с подобной тематикой требует изу-чения причин, побуждающих людей играть вмногопользовательские компьютерные ролевыеигры.

По приблизительным подсчетам на начало2012 г. количество вовлеченных в данный вид

отдыха людей в мире составляет порядка 22млн. человек [29]. Согласно современным ис-следованиям, 50% участников многопользова-тельских компьютерных ролевых игр полныйрабочий день занимаются трудовой деятельно-стью, 22% являются студентами дневных отде-лений, 36% состоят в браке, 22% имеют детей(N=2834) [36]. Таким образом, разработка про-блемы мотивации рассматриваемого поведенияв связи с фрустрацией желания играть являетсяактуальной в контексте психологического бла-гополучия трудоспособного и социально зрело-го населения.

Культурный, исторический ипотребительский контексты

Массовая многопользовательская он-лайн ро-левая игра (MMORPG) — это развлекательныйпрограммный продукт, дающий возможностьбольшому количеству игроков взаимодейство-вать друг с другом и элементами виртуальногомира игры. Каждый игрок может управлять од-

ПСИХОЛОГИЯ

122

ним или несколькими персонажами. Персона-жей можно описывать набором численных ха-рактеристик (способности, умения, навыки,улучшения — «perks» и т.п.). Игровой процесссостоит в исследовании игрового мира (горо-дов, подземелий и иных территорий — «лока-ций»), сражениях (в т.ч. с другими игроками —«PvP»), мирном взаимодействии с другимиперсонажами (торговля, общение, совместноепрохождение) и выполнении заданий («кве-стов»), за которые вручаются разнообразныенаграды. В течение игры персонаж развивается— становится сильнее и обретает новые воз-можности («повышает уровень»). Подавляю-щее число таких игр сюжетно и стилистическипредставляют собой фантастические и мифоло-гические рыцарские эпосы (фэнтези).

Первая настольная ролевая игра в жанрефэнтези «Dungeons & Dragons» была издана в1974 г. [33]. В это же время начались разработ-ки компьютерных вариантов ролевых игр(напр. Dungeon), хотя широкая известность ктаким способам развлечения пришла только в1980 г. с выходом игры «Rogue» [13]. Возник-новение MMORPG тесно связано и переплета-ется с историей возникновения «многопользо-вательских миров» (MUD — Multi-UserDomain) — развлекательных приложений, соз-дающих виртуальную социально-психологическую реальность и функциони-рующих на основе компьютерной сети [10].Эти приложения были и остаются текстовыми— игрок взаимодействует с игровой вселенной,в т.ч. с другими игроками, посредством чтениясообщений игры и ввода своих реакций в ко-мандой строке. «Ultima Online» (1997) сталапервой многопользовательской графическойкомпьютерной ролевой игрой [15], т.е. первымрекреационным программным продуктом, ана-логичным популярным сегодня MMORPG. Ви-зуализация игрового мира снизила требованияк воображению игроков, что способствовалопопуляризации этого досуга. Развитие как ком-мерческого, так и некоммерческого сегментоврынка таких игр за последние 15 лет привело кпоявлению сотен интернет-приложений, в ко-торых «используются самые передовые графи-

ческие 3D эффекты», а игроку предлагаются«жестокие сражения, беспощадные турниры,войны гильдий, свадьбы, создание семей имногое другое». Финансовые аналитики про-гнозируют, что к 2013 г. кумулятивные потре-бительские затраты участников он-лайн игр вЕвропе и Северной Америке составят порядка$2 млрд. [19]. Многопользовательским игрампосвящены как обобщающие маркетинговыеобзоры [26], так и частная культурологическаякампаративистика [22].

Социологические и маркетинговые иссле-дования популярности MMORPG на россий-ских выборках отсутствуют. Современные ма-шины интернет-поиска (www.google.ru) выдаютпримерно 381 тыс. результатов на запрос «мно-гопользовательская ролевая игра» и более 20млн. результатов на аналогичный англоязыч-ный запрос. Точная количественная оценка по-пулярности того или иного игрового продуктана основании данных Интернета является за-труднительной в силу коммерческих, социаль-но-психологических и технических факторов.Так, разработчики игр редко публикуют стати-стику использования своих продуктов; статист-ки могут быть фальсифицированы в рекламныхцелях; количество игровых серверов постоянноменяется; один и тот же человек может игратьна разных серверах, используя разные учетныезаписи и т.п. Тем не менее просмотр сайтов иг-ровых сообществ позволяет выделить наиболеепопулярные MMORPG. Ресурс Game-Rate.com,специализирующийся на каталогизации и рей-тинге он-лайн игр (1320 игр, 11 922 игроков-подписчиков), на данный момент является наи-более приемлемым источником информации,несмотря на неясность процедуры подсчетарейтинга популярности той или иной игры иотсутствие контроля переменных, характери-зующих оценщиков. Наиболее популярной из128 оцененных многопользовательских компь-ютерных ролевых игр у русскоязычных пользо-вателей сегодня является «World of Warcraft»(2004) с рейтингом 5.5 (8583 случаев оценива-ния). Далее следует «Line Age II» (2003) — 5.4(8356). Третья по популярности (5.3) –, вы-шедшая в 2008 игра «Aion», хотя свое отноше-

С.В. Вайнштейн, А.С. Смирнова

123

ние к этому продукту выразило в два разаменьше респондентов (4049), вероятно в связис тем, что ее срок присутствия на рынке в двараза короче [17].

Формализация и формулировка проблемы

Фрустрация игрового желания — рабочий тер-мин для обозначения частоты возникновенияжелания играть в неадекватной игровому пове-дению ситуации. Этот концепт можно опреде-лить с опорой на теорию психологического по-ля [2] как рефлексируемые в данный моментвремени желания (w), мечтания (f), эмоции (e)или мысли (c) относительно игрового поведе-ния (B) при недоступности (/0) игровой среды(E). Формально это функция рефлексии (R) от-носительно невозможности для личности (P)осуществить игровое поведение: R (w, f, e, c) =F (P, B, E/0). Игровое желание связано с харак-теристиками личности игроков (P), которуюэкологически валидно представить в видефункции от конкретных игровых мотивов (m1,m2,…mi). Данная личностная переменная явля-ется более конкретной и относящейся непо-средственно к игровой ситуации, в отличие отобщих характеристик личности, относящихся кширокому спектру ситуаций (напр., характери-стики личностных особенностей и особенно-стей образа Я участников ролевых игр [1], чер-ты Большой Пятерки и показатели игровогоповедения [34]). Таким образом, описание лич-ности через ее мотивы является частным случа-ем личностной характеристики игрока. Пони-мая мотивацию как «взаимоотношения, связы-вающие действующего индивида с миром» [4,с. 98], корректно рассматривать наличие игро-вой мотивации как специфицирующую игроковличностную характеристику. Формально этовыражается так: игровые мотивы есть характе-ристики личнгсти игрока — (m1, m2, ….. mi) P.

Таким образом, фрустрация игрового жела-ния операционализируется как функция игро-вой мотивации и игрового поведения. Возника-ет задача разработки эмпирической модели,описывающей приведенные формальные опре-деления.

С другой стороны, фрустрация игровогожелания может быть понята как неудовлетво-ренность потребности в ролевой игре. Мы ис-ходим из существования потребности в игре,удовлетворяемой в конкретных формах (собст-венно, играх), различных по видам и сложно-сти. У людей, как и у других млекопитающих(напр., хищников [11], приматов [24]), игра вы-полняет развивающую функцию в процессе он-тогенеза. При этом ролевая игра является наи-более поздней формой подобной активности вразвитии ребенка, позволяющей интериоризи-ровать социальные роли и схемы взаимодейст-вия, поддерживающей воображение и понятий-ное мышление, интегрирующей детский кол-лектив и т.д. [8]. Позитивная интерпретациязначения многопользовательских ролевых игрдля взрослых находит свои подтверждения всовременных исследованиях гражданской во-влеченности [38], развития навыков интернет-коммуникации [16], изучения иностранныхязыков [23]. В педагогических диссертацияхполучены экспертные оценки образовательныхвозможностей MMORPG [30], которые позво-ляют говорить о пользе рассматриваемых про-граммных продуктов для развития критическо-го мышления, креативности, навыков исполь-зования компьютера и свободного обращения смультимедиа-информацией, экономическойграмотности и общей осведомленности, а такжемежкультурной толерантности. В качестве по-тенциальных проблем были выделены: форми-рование нереалистичных взглядов на риски,ошибки и ответственность в реальной жизни;опасность возникновения антисоциального по-ведения и «нездоровых отношений с игрой»[Там же, c. 108], т.е. MMORPG-зависимости.

Третьей теоретической рамкой рассмотре-ния концепта фрустрации игрового желанияявляются разработки таких взаимосвязанных ивзаимно определяемых по отношению к он-лайн играм понятий, как чрезмерное игровоеповедение, психологическая и поведенческаязависимость, аддикция [9; 18; 20; 21; 31]. Раз-ные авторы, используя различные способы ди-агностики, приводят следующие данные:MMORPG-аддикты составляют от 3.6% (одно

ПСИХОЛОГИЯ

124

значный набор критериев) до 44.5% (много-значный набор критериев) изученной выборки(N=1420) [21]; MMORPG-аддикты — 28%, при39% интернет-зависимых в выборке (N=448)[9]. В североамериканской традиции, начиная сDSM-III (1980), различаются монотетический иполитетический подходы к диагностике психи-ческих расстройств. В монотетической класси-фикации таксоны отличаются как минимум од-ним свойством, которое одинаково представле-но у всех элементов класса. Политетическаяклассификация объединяет в таксоны элемен-ты, разделяющие большую часть своихсвойств, но не обязательно совпадающие по ка-кому-либо одному свойству [27, c. 65]. В связис таким разбросом оценок, связанных с неодно-значностью критериев диагностики нового типазависимого поведения, критикуется правомер-ность использования понятия клинической за-висимости применительно к MMORPG. Так,реферативный анализ 16 эмпирических иссле-дований на выборках участников он-лайн игрпоказывает, что для большинства игроков по-следствиями участия являются: удовольствиеот игры, радость достижения, дружба и чувствообщности [28]. Тем не менее практическомупсихологу необходимо учитывать потенциаль-ные риски и принимать во внимание описывае-мый феномен. Зависимость от MMORPG, как иинтернет-зависимость, диагностируется покомплексу критериев: изменение цикла сна–бодрствования, изменение настроения,изменение психологического и физическогоздоровья, спутанность реальной и виртуальнойжизни [9]. Частое возникновение желанияиграть в неадекватной ситуации может бытьрассмотрено как один из показателей,необходимых, но не достаточных длявыявления болезненного пристрастия кигровому поведению, т.к. этот концепт ничегоне сообщает о последствиях переживанияфрустрации. Наиболее близким по содержаниюдиагностическим критерием МКБ-10 можносчитать мысленную озабоченность актом игрыи обстоятельствами, с ней связанными,дифференцирующим патологическую склон-ность к азартным играм (F63.0). Тем не менее,азартные он-лайн игры (internet gambling) в

gambling) в силу своей специфики представля-ют самостоятельный предмет исследований(напр., [25]), результаты которых не следуетотождествлять ни с особенностями личности,ни с игровым поведением участниковMMORPG.

Стремление к участию в ролевых играх нетождественно стремлению к азартным играм.Первое стремление является выражением фи-логенетически укорененной и онтогенетическиестественной потребности, второе — выражаетпотребности, связанные с обращением с капи-талом, т.е. более сложные потребности, обу-словленные материальными выгодами и риска-ми и характерные для социально-экономического способа бытия человека. Вэтом смысле потребность в ролевой игре болеепримитивная и простая, чем потребность вазартных играх. Таким образом, фрустрацияигрового желания — частное понятие, котороенеобходимо отличать как от более общего по-нятия MMORPG-аддикции, так и от клиниче-ского понятия игромании (gambling). Исполь-зование термина «фрустрация игрового жела-ния» в сеттинге психологического консульти-рования, на наш взгляд, позволяет избежатьстигматизации клиентов и значимых для нихлюдей как патологически зависимых и снизитьриск ятрогении.

В фокусе данного исследования — взаимо-связь мотивов участников MMORPG с фруст-рацией желания играть, стажем игровой дея-тельности и её периодичностью. Последние трипеременные не требуют специальных инстру-ментов измерения, их значения могут быть по-лучены в результате ответа клиента на прямыевопросы. Это делает их использование удоб-ным в рамках процесса психологического кон-сультирования.

Методика и процедуры

Участниками исследования выступили 120 иг-роков «Line Age II» в возрасте от 15 до 29 лет(Mn = 19.95; SD = 2.53; Md = 18), проводящих вигре от 2 до 80 часов в неделю (Mn = 26.57; SD= 18.12; Md = 30), имеющих опыт игры от 1 до8 лет (Mn = 3.85; SD = 1.85; Md = 4), из них 108

С.В. Вайнштейн, А.С. Смирнова

125

мужчин и 12 женщин. Деньги на игру тратят 28(23%) игроков в исследуемой выборке. Инди-видуальные затраты составляют от 150 руб.($5) до 1200 руб. ($40) в месяц. Из них 20 чело-век тратят на игру от 300 до 500 руб. ($10-17) вмесяц, трое респондентов — не более 270 руб.($9), и 5 игроков вкладывают в данное развле-чение в течение месяца от 550 руб. ($18), т.е.эти игроки потратили к моменту участия в ис-следовании от 5.4 тыс. ($180) — до 42 тыс. руб.($1400) (рассчитано как произведение стажаигры в годах и количества затрат в месяц). Уча-стие в игре является бесплатным: реальныеденьги используются, в основном, для приобре-тения виртуальных предметов (недоступной всоответствии с игровым уровнем персонажаамуниции и т.п.). Самоотчетный стаж игры вчасах (произведение количества часов игры внеделю, среднего количества недель в году(57.18) и количества лет игры) варьируется от171 до 24 015 ч. Последняя переменная являет-ся исключительно психологической — она нетождественна реальному количеству проведен-ных в игре часов, т.к. основывается на актуаль-ном представлении респондентов о психологи-ческом прошлом и настоящем.

Каждый участник индивидуально заполнялОпросник мотивации многопользовательскихкомпьютерных ролевых игр [37], адаптирован-ный нами для русскоязычной выборки. Психо-метрические показатели свидетельствуют о на-дежности данной методики. Факторизациясубшкал опросника показывает высокую кон-структную валидность методики (табл 1). Не-смотря на низкое значение факторной нагрузкиодной из десяти субшкал, полученная фактор-ная структура соответствует лежащей в осно-вании методики теоретической модели. Дивер-гентная валидность установлена относительномотивации одобрения, измеренной по шкалеМарлоу-Кроуна [6]: корреляции основных шкалопросника мотивации MMORPG низкие (N =60, все Пирсона r < .079, все p > .547). В пользуконвергентной валидности свидетельствуют ре-зультаты сегментарной контент-аналитическойэкспертизы рассказов на тему «Один день изжизни Вашего персонажа», написанных участ-

никами исследования в рамках процедуры сбо-ра данных. Ранговая корреляция Ч. Спирмена(N = 120) выявляет сильные взаимосвязи междузначениями трех шкал опросника и количест-вом соответствующих категорий в рассказах:Достижение (rS = .401, при p < .001); Социали-зация (rS = .251, при p = 006); Погружение (rS =.360, при p < .001). Критериальную валидностьметодики аргументирует сильная взаимосвязьобщей игровой мотивации и самоотчетной час-тоты желания играть при отсутствии возмож-ности (r = .315, при p < .001). В связи с малымколичеством случаев и спецификой выборки(только игроки «Line Age II») мы не рекомен-дуем использовать данную методику в целяхпрактической психодиагностики. По этим при-чинам мы пока не публикуем русскоязычныйвариант опросника. Если читатель намеренвнести вклад в психометрическое тестированиеэтого инструмента или иным способом исполь-зовать методику в научных целях, следует свя-заться с авторами статьи.

Эту методику необходимо отличать от бо-лее компактной и менее дифференцированной«Шкалы мотивации он-лайн игр (Online GamingMotivations Scale)», недавно представленнойтем же автором [35].

Опросник состоит из 39 пунктов, входящихв 10 субшкал; значения по трем основным шка-лам являются результатом суммирования соот-ветствующих субшкал (табл. 2).

Шкалы опросника являются униполярны-ми, что позволяет ввести дополнительную пе-ременную «Общая игровая мотивация», яв-ляющуюся результатом сложения значенийвсех шкал опросника и понимаемую как коли-чественное выражение психического процессапобуждающего, контролирующего и поддер-живающего MMORPG-поведение.

Фрустрация игрового желания замеряласьодним пунктом: «Как часто у вас возникает же-лание играть, когда вы не можете себе этогопозволить (во время работы, учебы, при отсут-ствии доступа и т.д.)?» Для ответа предлагаласьтиповая шкала Р. Лайкерта (от 1 — «никогда»до 5 — «очень часто»). Большинство участни-ков исследования переживают игровую фруст-

ПСИХОЛОГИЯ

126

рацию «редко» (n = 45, 38%) и «иногда» (n =38, 32%). Часто фрустрацию игрового желанияотмечают 38 (32%) респондентов. Никогда неиспытывали желания играть при отсутствиивозможности 14 респондентов (12%), и 7 чело-век (6%) отмечают у себя игровую фрустрациюочень часто (рис. 1). Эта статистика указывает,что приведенные ниже данные в большей мерехарактеризуют «статистически нормальных,обычных игроков», время от времени чувст-вующих желание поиграть, хотя ситуация непозволяет осуществить это.

Полученное эмпирическое распределениефрустрации игрового желания характеризуетсяположительной асимметрией (A = .45) и незна-чительным отрицательным эксцессом (E = -.24). Согласно [32] многомерное нормальноераспределение предполагается, если эмпириче-ское распределение абсолютного большинстваобобщенных переменных имеет асимметриюменьше 2 и эксцесс меньше 7. Сложно усом-ниться в том, что самооценка частоты игровойфрустрации подвержена влиянию значительно-го числа независимых факторов, способныхвносить с равной погрешностью положитель-ные и отрицательные отклонения, вне зависи-мости от природы этих случайных факторов.Таким образом, корректно использовать пара-метрические статистические критерии в каче-стве инструмента исследовательского поискапо интересующей нас проблеме.

Результаты и обсуждение

Фрустрация игрового желания не связана ни состажем игры (r = -.069, при p = .448), ни с коли-чеством игровых часов в неделю (r = .115 при p= .211). Среди игроков, тратящих на игру день-ги (n = 28), не обнаружено значимых корреля-ций между мотивами и размером затрачивае-мой суммы (все rS < .25, все p > .19). Респон-денты, которые не тратят деньги на игру, де-монстрируют более низкую игровую мотива-цию (Стьюдента t = 4.4 при p < .001). Наиболеевысоки различия в мотивах «Эскапизм» (t = 5, p< .001) и «Механика игры» (t = 3.4 p < .001), атакже по показателю игровой фрустрации (t =3.95, p < .001). Кроме этого различия касаются

мотивов «Отношения», «Игра в команде» и«Настройка персонажа» (все t > 2, все p < .05).

Наблюдается сильная положительная связьмежду желанием играть при отсутствии воз-можности и общей игровой мотивацией (см.табл. 3). Совпадение игровой мотивации и же-лания играть корректно назвать потребностью вигре. Стаж игровой деятельности связан с мо-тивом соревнования с другими игроками. Приучете только игроков, проводящих не менее30% игрового времени в PvP сражениях (n =37), связь с соревнованием продолжает оста-ваться самой высокой и увеличивается отрица-тельная корреляция стажа игры с механикойигры. Другими словами, по мере того как игрокстановится все более опытным, на первый планвыходит стремление к виртуальным сражениямс другими игроками и снижается интерес к иг-ровой механике. Для опытных игроков играстановится местом удовлетворения потребно-сти во власти (ср. с [2]) путем соперничества сдругими игроками.

Количество проводимых в игре часов по-ложительно связано с мотивом исследованияигрового мира, что позволяет трактовать этусвязь как выражение потребности в познанииигрового мира (ср. с [14]), понимаемой как ув-леченность изучением виртуального простран-ства (игровых территорий) и наполняющих егосмыслов (истории игрового мира — «lore»).

Как мы видим (табл. 3), фрустрация игрово-го желания не связана с мотивацией социализа-ции, т.е. мотивами общения, установления от-ношений и совместного решения игровых задачс другими игроками. При этом мотивация со-циализации имеет более высокие значения, чемдругие виды игровой мотивации (табл. 2): иг-ровое общение с другими участникамиMMORPG важно, но оно не связано с длитель-ностью, частотой и фрустрацией игрового по-ведения. Это позволяет сделать вывод, чтофрустрация аффилятивной потребности не яв-ляется основанием для неуместного желанияиграть. Иными словами, суждение «люди хотятиграть в многопользовательские компьютерныеролевые игры в связи с тем, что у них пробле-

С.В. Вайнштейн, А.С. Смирнова

127

мы в отношениях с другими людьми» не нахо-дит своего эмпирического подтверждения.

Наиболее значимы связи фрустрации игро-вого желания с мотивацией погружения в игро-вой мир. Мотивы настройки персонажа (внеш-ний вид, одежда, оружие и пр.) и эскапизма(ухода от реальности) высоко коррелируют сжеланием играть при отсутствии возможности.Несколько менее значимы корреляции желанияиграть с мотивами исследования игрового мираи ролевой игры. Эти результаты дают основа-ние предполагать, что фрустрация потребностив самореализации связана с переживанием не-уместного желания играть. Игровое поведениездесь является вариантом компенсации невоз-можности быть такой личностью, какой инди-вид хочет быть в реальном мире. Можно ска-зать, что люди хотят играть в связи с потребно-стью в виртуальной персонализации, т.е. во-площением себя как личности в игровом мире(ср. с [5]). Соответственно, уместно следующеесуждение: люди играют роли в виртуальноммире в связи с тем, что у них возникают труд-ности в реализации себя в действительности.

Корреляционная зависимость фрустрацииигрового желания и мотивации достижения по-зволяет заключить, что чем больше игрок стре-мится к высокому статусу в виртуальном мире,тем больше он испытывает желание играть вотсутствии возможности осуществить игровоеповедение. При этом единственным из сферыигровых достижений статистически значимосвязанным мотивом является интерес к разви-тию силы и возможностей персонажа, облада-нию символами богатства и власти. Данныйфакт можно интерпретировать как стремлениек удовлетворению потребности во власти [3], вданном случае — обретению влияния в игро-вом мире. Мы видим, что, чем больше игрокдумает о развитии своего персонажа, тем чащеон хочет играть, когда это невозможно. И на-оборот, чем чаще игрок испытывает игровуюфрустрацию, тем больше он озабочен улучше-нием персонажа. Таким образом, правомернозаключить, что люди желают участвовать вмногопользовательских ролевых играх в связи

со стремлением удовлетворить потребностьво власти.

В целом, корреляционная модель игровыхмотивов и самоотчетных поведенческих пока-зателей игрового поведения (рис. 2) показыва-ет, что фрустрация желания играть в большеймере связана с мотивацией погружения в игру,чем с мотивацией игровых достижений. Общаядлительность игрового поведения (стаж) и егочастота (час/неделя) значимо связаны только спеременными, выражающими две указанныемотивационные сферы. Позволим себе сле-дующее обобщающее суждение: Люди больше,чаще и длительнее играют в ролевые игры всвязи с тем, что игра дает возможность аль-тернативной жизни, в которой возможнобыть тем, кем хочешь; свободно выбирать на-правления развития; совершать открытия;конкурировать без угрозы для себя.

Регрессионный анализ показывает, что ча-ще всего желание играть при отсутствии воз-можности испытывают игроки, для которыхважна настройка внешнего вида персонажа иигровая механика. Мотивы эскапизма, соревно-вания и общения имеют значение, но вносятнесущественный вклад в частоту переживанияфрустрации желания играть (табл. 4). Исходя изполученных значений, фрустрацию игровогожелания можно предсказать у игроков с высо-ким интересом к стилистическим проявлениямсвоего виртуального воплощения в игровоммире и стремлением к оптимизации персонажаотносительно правил игровой вселенной, нафоне желания уйти от повседневных проблем итенденции к соперничеству при низком интере-се к сотрудничеству с другими игроками.

Следует ожидать большего количества ча-сов игры в неделю у игроков, стремящихся кисследованию игрового мира на фоне мотивовизбегания повседневных проблем и поиска об-щения, при низком интересе к ролевому ком-поненту. Давно играющего игрока можно опре-делить по высокому стремлению к соревнова-нию, на фоне важности общения, при низкихмотивах ролевой игры, участия в игровых ко-мандах и низкого интереса к внешнему видуперсонажа.

ПСИХОЛОГИЯ

128

На наш взгляд, внимание к внутренней ло-гике развития и внешним проявлениям персо-нажа выступает способом контроля над вирту-альной личностью. Глубокое знание правилразвития персонажа позволяет игроку эффек-тивно управлять повышением уровня (силы ивозможностей) своего аватара. Это предполага-ет доступность игровых предметов (оружия,брони, одежды и т.д.), транслирующих самимсвоим внешним видом статус игрока (уровеньперсонажа). Согласно теории процесса иден-тичности (Identity Process Theory), личностныеособенности (здесь — игровая конституцияперсонажа) предполагают соответствующиепроявления, обусловленные и направленныесоциальными представлениями (здесь — выра-жение статуса в символическом владении игро-выми предметами) [12].

Отношения между реальной личностью иг-рока и ее виртуальной репрезентацией (игро-вым персонажем, аватаром) возможно понятьпо аналогии с отношениями между Я (реальнойличностью) и Другим Я, выступающим в дан-ном контексте как вымышленный, в некоторомсмысле сказочный, персонаж. Эти отношениямогут быть описаны в терминах обособления— слияния (ср. с [7]). Игрок может идентифи-цироваться со своим воплощением в игровоммире (процесс слияния личности и воображен-ного ей персонажа), но также игрок контроли-рует поведение своего персонажа и, как прави-ло, отличает свое повседневное поведение отповедения в игре (процесс обособления лично-сти от своего игрового персонажа). Иные вари-анты (например: «Я — святой паладин… враж-дебный клан наслал порчу на мою клавиату-ру… Из-за этого я не могу созвать соратниковдля войны с врагом… Вы — психолог… помо-гите создать заклинание для снятия порчи…»)мы считаем проявлениями бреда. Если подоб-ные высказывания и запросы клиента не явля-ются метафорой, или манипулятивным прие-мом, или выражением характерологическойдемонстративности (театральности, истерио-морфности), или компенсацией деперсонализа-ции-дереализации (F48.1), психологу следуетнаправить клиента к психиатру. Таким образом,

синонимичные полярности слияние — обособ-ление, приближение — отдаление, идентифи-кация — сепарация правомерно рассматриватьв качестве основных личностных процессов,регулирующих игровое поведение. Причинуфрустрации игрового желания при этом можноопределить как преобладание процессов иден-тификации (игрока со своим персонажем) надпроцессами сепарации (игрока от своего персо-нажа).

В этом контексте результаты регрессионно-го анализа следует интерпретировать следую-щим образом: идентификация с виртуальнойличностью, единой во внешних и внутреннихпроявлениях, позволяет уйти от повседневныхзабот и обычного социально-желательного об-щения (болтать, помогать другим, заводитьдрузей) и заняться конкуренцией с другими иг-роками (бросать вызов, провоцировать, доми-нировать). Такая идентификация предполагаетчастое переживание игровой фрустрации.Иными словами, чем больше человека интере-суют внутренние и внешние характеристикиигрового персонажа, и чем больше сама играпозволяет уйти от реальности и проявить агрес-сивность, тем чаще человек испытывает неаде-кватное ситуации желание играть.

Выводы в направлении психологическогоконсультирования

Основные результаты исследования обобщеныв следующих тезисах:

1. Исторический, культурный и потреби-тельский контексты использования MMORPG вразвлекательных целях, равно как и онтогене-тический смысл ролевых игр, предполагают,что подобное поведение является здоровой,общественно приемлемой формой досуга.

2. Существуют положительные социально-психологические последствия участия вMMORPG; существует риск психологическогонеблагополучия, связанный с чрезмерным ис-пользованием MMORPG.

3. Желание участвовать в MMORPG связа-но с потребностями во власти и персонализа-ции; при этом, частота ситуаций, при которыхвозникает желание играть, не связана с потреб-ностью в общении.

С.В. Вайнштейн, А.С. Смирнова

129

4. Частоту возникновения желания игратьпредсказывает глубина идентификации с авата-ром (совпадение интереса к внутренней логикеи внешним проявлениям развития персонажа),при стремлении к уходу от реальности и конку-ренции с другими игроками.

Опираясь на эти положения, сформулируемрекомендации для психологов-консультантов ипсихотерапевтов, встречающихся в практике стемой MMORPG:

a) важно избегать стигматизации клиентови их близких как интернет-зависимых или иг-романов; для этого мы предлагаем понятия«потребность в игре» и «фрустрация игровогожелания»;

b) необходимо обсуждать как отрицатель-ные, так и положительные последствия игрово-го поведения клиента или его близких;

c) перспективным видится исследование вдиалоге с клиентом его индивидуальных спо-собов удовлетворения потребностей во властии самореализации;

d) восстановление и поиск социально при-емлемых форм воплощения реальной идентич-ности клиента может способствовать снижениюфрустрации игрового желания.

Приведенные рекомендации являются спе-кулятивными выводами из проведенного обзо-ра литературы и осмысления полученных эм-пирических данных. Они не являются экспери-ментально подтвержденными положениями.Специалисту в сфере психологического здоро-вья и благополучия, желающему интегрироватьданные рекомендации в собственную практику,следует ориентироваться, прежде всего, насвою критичность, «профессиональную интуи-цию» и «здравый смысл» в использовании ре-зультатов нашего исследования.

Благодарности

Авторы благодарят С.А. Щебетенко, доцентакафедры общей и клинической психологииПГНИУ, за рекомендации, высказанные на эта-пе статистической обработки данных.

Список литературы

1. Демильханова А.М. Влияние виртуальной ре-альности на образ Я (на примере ролевых ком-пьютерных игр): автореф. дис. … канд. психол.

наук. Ярославль, 2009. 24 с.2. Левин К. Теория поля в социальных науках. —

СПб.: Речь, 2000, 368 с.3. Макклелланд Д. Мотивация человека. СПб.: Пи-

тер, 2007, 672 с.4. Нюттен Ж. Мотивация, действие и перспекти-

ва будущего / под ред. Д.А.Леонтьева. М.:Смысл, 2004, 608 с.

5. Петровский А.В., Петровский В.А. Индивид иего потребность быть личностью // Вопросыфилософии. 1982. № 3. С. 44 — 53.

6. Ханин Ю.Л. Шкала Марлоу-Кроуна для иссле-дования мотивации одобрения. Л.: НИИ Физи-ческой культуры, 1976. 10 с.

7. Щебетенко С.А. Психометрика русской версииШкалы потребности в познании // Вестн. Перм.ун-та «Философия. Психология. Социология»2011. № 6. С. 88 — 100.

8. Щебетенко С.А. Читательницы и сказочныеперсонажи: эмпатия и близость // Интегральнаяиндивидуальность, Я-концепция, личность / подред. Л. Я. Дорфмана. М.: Смысл, 2004. С. 234 —260.

9. Эльконин Д. Б. Психология игры. М.: Педагоги-ка, 1978. 304 с.

10. Achab S., Nicolier M., Mauny F., Monnin J., TrojakB., Vandel P., Sechter D., Gorwood P. Haffen E.Massively multiplayer online role-playing games:comparing characteristics of addict vs non-addictonline recruited gamers in a French adult popula-tion // BMC Psychiatry 2011, 11:144 [электрон-ный ресурс]. 2011.URL:http://www.biomedcentral.com/1471-244X/11/144 (Доступ 6.04.12)

11. Bartle R. A. Designing Virtual Worlds. Indianapo-lis: New Riders, 2003. 740 p.

12. Bekoff M. The Development of Social Interaction,Play, and Metacommunication in Mammals: AnEthological Perspective //The Quarterly Review ofBiology. 1972. Vol. 47. №. 4. P. 412 — 434/

13. Breakwell G. Resisting Representations and Iden-tity Processes // Papers on Social Representations.2010. Vol. 19. P. 6.1-6.11

14. Burton M. The History of Computer Role-PlayingGames Part 1: The Early Years (1980-1983) // Ga-masutra [электронный ресурс]. 2007. URL:http://www.gamasutra.com/view/feature/132024/the_history_of_computer_.php?page=2 (Доступ6.04.2012).

15. Edwards B. 10 Years of Ultima Online: UltimaOnline Through the Ages // 1up.com [электронныйресурс]. 2007. URL:http://www.1up.com/features/ultima-online-turns-10?pager.offset=0 (Доступ 6.04.2012).

16. Frank I., Sanbou N., Terashima K. Some positiveeffects of online gaming // Proceedings of the 2006

ПСИХОЛОГИЯ

130

ACM SIGCHI international conference on Ad-vances in computer entertainment technology (ACE'06). NY: ACM, Article 73 [электронный ресурс].2006.URL:http://doi.acm.org/10.1145/1178823.1178909(Доступ 12.02.12)

17. Game-Rate.com [электронный ресурс]. 2012.URL: http://www.game-rate.com/ru/index.html(Доступ 5.04.2012)

18. Grüsser S.M., Thalemann R., Griffiths M.D. Exces-sive Computer Game Playing: Evidence for Addic-tion and Aggression? // CyberPsychology & Be-havior. 2007. Vol. 10. №2. P. 290 — 292.

19. Harding-Rolls P. Subscription MMOGs: Life be-yond World of Warcraft // Screen Digest [элек-тронный ресурс]. 2009.URL:http://www.screendigest.com/reports/09subscriptionmmogs/SD-09-03-SubscriptionMMOGs/view.html (Доступ5.04.2012).

20. Hussain Z., Griffiths M. D. Excessive use of Mas-sively Multi-Player Online Role-Playing Games: APilot Study // International Journal of MentalHealth and Addiction. 2009. Vol. 7. № 4. P. 563 —571.

21. Hussain Z. Online gaming addiction: Classification,prediction and associated risk factors // AddictionResearch & Theory: 1-13, Posted online on 21 Dec2011. [электронный ресурс].2011URL:http://informahealthcare.com/doi/full/10.3109/16066359.2011.640442. (Доступ 12.02.12).

22. Karlsen F. Emergent Perspectives on MultiplayerOnline Games: A Study of Discworld and World ofWarcraft: Doctoral thesis submitted for the degreeof Ph.D. Oslo. 2009, 225 p.

23. Kongmee I., Strachan B., PickardA., Montgomery C. Moving between virtualand real worlds: second language learningthrough massively multiplayer online roleplaying games (MMORPGs) // 3rd ComputerScience and Electronic Engineering Conference(CEEC), 13-14 July 2011, Colchester, UK. [элек-тронный ресурс]. 2011.URL:http://nrl.northumbria.ac.uk/3130/1/kongmee%20ceec.pdf (Доступ 12.02.12)

24. Lewis K.P., Barton R.A. Playing for keeps: Evolu-tionary relationships between social play and thecerebellum in nonhuman primates // Human Nature.2004. Vol. 15. №. 1. P 5 — 21.

25. Matthews N., Farnsworth B., Griffiths M.D. A PilotStudy of Problem Gambling among Student OnlineGamblers: Mood States as Predictors of Problem-atic Behavior // CyberPsychology & Behavior.2009. Vol. 12. №6. P. 741 — 745.

26. Meredith A., Hussain Z., Griffiths M.D. Online

gaming: a scoping study of massively multi-playeronline role playing games // Electronic CommerceResearch. 2009. Vol. 9. № 1-2. P. 3 — 26.

27. Sadler J. Z. Values and Psychiatric Diagnosis. —NY: Oxford University Press, 2005. 540 p.

28. Sublette V. A., Mullan В. Consequences of Play: ASystematic Review of the Effects of Online Gaming// International Journal of Mental Health and Ad-diction. 2012. Vol. 10. № 1. P. 3 — 23.

29. Total Active Subscriptions // MMO Data Chartsv3.8 [электронный ресурс]. 2012. URL:http://www.mmodata.net/ (Доступ 5.04.2012).

30. Wagner M.D. Massively Multiplayer Online Role-Playing Games As Constructivist Learning Envi-ronments in K-12 Education: A Delphi Study: Diss.… for the Degree of PhD in Educational Technol-ogy. Minneapolis: Walden University, 2008. 317 p.

31. Wan C.-S. Chiou W.-B. Why Are Adolescents Ad-dicted to Online Gaming? An Interview Study inTaiwan // CyberPsychology & Behavior. 2006. Vol.9. № 6. P. 762 — 766.

32. West S. G., Finch J. F. & Curran P. J. Structuralequation models with nonnormal variables: Prob-lems and remedies // Structural equation modeling:Concepts, issues, and applications / ed. by R. H.Hoyle Newbury Park, CA: Sage. 1995. P. 56 — 75.

33. Wizards of the Coast, Inc. The History of TSR[электронный ресурс]. 2003. URL:http://www.wizards.com/dnd/DnDArchives_History.asp (Доступ 5.04.2012).

34. Yee N., Ducheneaut N., Nelson L., Likarish P. In-troverted Elves & Conscientious Gnomes: The Ex-pression of Personality in World of Warcraft // Pro-ceedings of CHI. 2011. P. 753 — 762.

35. Yee N., Ducheneaut N., Nelson L., Online GamingMotivations Scale: Development and Validation //Proceedings of CHI, 2012, (in press) [электронныйресурс]. 2012.URL:http://www.nickyee.com/pubs/2012%20CHI%20-%20Motivations%20Scale.pdf (Доступ15.04.2012).

36. Yee N. Player demographics // The Daedalus gate-way: the psychology of MMORPGs [электронныйресурс]. 2006. URL:http://www.nickyee.com/daedalus/archives/000550.php (Доступ 6.04.2012).

37. Yee N. Motivations for Play in Online Games //CyberPsychology & Behavior. 2006. Vol. 9. № 6.P. 772 — 775.

38. Zhong Z.-J. The effects of collective MMORPGplay on gamers online and offline social capital //Computers in Human Behavior. 2011. Vol. 27. №6. P. 2352 — 2363.

С.В. Вайнштейн, А.С. Смирнова

131

Приложения

Таблица 1. Надежность и конструктная валидность русскоязычной версии опросника мотивациимногопользовательских ролевых игр

Шкалы/Субшкалы(количество пунктов)

Коэффициент альфа(Кронбах)

Коэффициентрасщепления (Гуттман)

Факторный вес(объясненная дисперсия)

Достижение (16п) .79 .83 (18%)Улучшение персонажа (6п) .74 .79 .86Механика игры (4п) .51 .55 .34Соревнование (4п) .71 .75 .87Социализация (11п) .81 .84 (20%)Общение (4п) .74 .82 .84Отношения (3п) .78 нет .76Работа в команде (4п) .70 .61 .76Погружение (14п) .78 .82 (21%)Исследование мира (4п) .63 .69 .72Ролевая игра (4п) .59 .57 .68Настройка персонажа (3п) .78 нет .71Эскапизм (3п) .58 нет .66Общая игровая мотивация .79 .87 (45%)

Примечание. Значение нет соответствует нечетным субшкалам, по которым невозможно использованиекоэффициента Гуттмана. Значения в % означают долю объясненной дисперсии основными шкалами. Дляпеременной «Общая игровая мотивация» указан процент объясненной дисперсии, полученный в результатефакторизации трех основных шкал (Достижение, Социализация, Погружение).

Таблица 2. Содержание и описательная статистика русскоязычной версии опросника мотивациимногопользовательских ролевых игр

Субшкалы Субкомпоненты min max M SDШкала Достижение 21 64 43.69 9.30

Улучшениеперсонажа

прогресс, сила, накопление, статус 8 29 19.53 5.08

Механика игры цифры, оптимизация, шаблон, анализ 4 19 12.50 2.99Соревнование бросать вызов, провоцировать, доминировать 4 20 11.66 4.04

Шкала Социализация 55 79 66.24 5.26Общение болтать, помогать другим, заводить друзей 6 20 13.41 3.30

Отношения личное, самораскрытие, поиск и оказание поддержки 3 15 7.83 2.77Работа вкоманде

взаимодействие, группы, групповые достижения 8 19 13.00 2.45

Шкала Погружение 20 66 37.38 8.81Исследование

мираисследование, история игрового мира («lore»), поиск

секретов 4 20 11.82 3.52

Ролевая игра сюжет, история персонажа, роли, воображение 4 20 9.58 3.23Настройкаперсонажа

внешний вид, аксессуары, стиль, цветовые схемы 3 15 8.04 3.11

Эскапизм расслабление, уход от реальной жизни, избеганиереальных проблем 3 15 7.93 2.67

Общая игровая мотивации 106 205 147.31 15.98

Примечание. M — среднее значение; SD — стандартное отклонение; субкомпоненты описаны по [Yee, 2006b].

ПСИХОЛОГИЯ

132

Таблица 3. Корреляции желания играть при отсутствии возможности, стажа игры и количествачасов игры в неделю с игровыми мотивами

Стаж игры Час / неделя Желание игратьДостижение .122 .005 .224**Улучшение персонажа .071 .025 .184*Механика игры -.040 .059 .166Соревнование .222* -.063 .161Социализация .081 .139 -.006Общение .095 .136 -.062Отношения .040 .102 .064Игра в команде -.023 .040 -.039Погружение -.061 .171 .337***Исследование мира -.025 .245** .176Ролевая игра -.084 .021 .194*Настройка персонажа -.063 .056 .315***Эскапизм .006 .149 .277**Общая игровая мотивация .064 .143 .315***

Примечание. Жирным шрифтом выделены суммарные шкалы. Уровни значимости: * p<.05, **p<.01, ***p<.001

Таблица 4. Игровые мотивы, предсказывающие желание играть при отсутствии возможности;количество игровых часов в неделю; стаж игры

Желание играть при отсутствии возможностиR2 = .19, F(5, 114) = 5.25, p < .001Предикторы

в SE t pСвободный член .18 .242Настройка персонажа .29 .09 3.16 .002Механика игры .19 .09 2.15 .033Эскапизм .16 .09 1.80 .074Общение -.10 .09 -1.20 .234Соревнование .09 .09 1.06 .290

Количество игровых часов в неделюПредикторыR2 = .09, F(4, 115) = 2.71, p < .05

Свободный член 2.65 .009Исследование мира .23 .10 2.33 .021Эскапизм .13 .10 1.32 .189Общение .10 .09 1.10 .274Ролевая игра -.10 .10 -1.03 .305

Стаж игрыПредикторыR2 = .12, F(5, 114) = 3.11, p < .01

Свободный член 6.22 .000Соревнование .41 .12 3.33 .001Общение .20 .10 1.93 .056Ролевая игра -.19 .09 -2.02 .046Игра в команде -.18 .10 -1.73 .087Улучшение персонажа -.14 .12 -1.19 .236

Примечание. в — стандартный коэффициент регрессии; SE — стандартная ошибка; R2 — коэффициентмножественной детерминации; F — критерий Фишера; t — распределение Стьюдента; p — уровеньзначимости.

С.В. Вайнштейн, А.С. Смирнова

133

Рис. 1. Распределение самооценки частоты возникновения желания играть при отсутствиивозможности (N=120)

Мотивацияпогружения вигру

Мотивацияигровогодостижения

Улучшениеперсонажа

Настройкаперсонажа

Эскапизм

Ролевая игра

.337

.315

.277

.194

.224

.184

Исследованиемира

Количество игровыхчасов в неделю

Стаж участия в игре

Соревнование

.245

.222

Желание играть приотсутствии

возможности

Рис. 2. Значимые корреляции игровых мотивов с желанием играть при отсутствии возможности,частотой игры и стажем игрового поведения

GAME WILLS FRUSTRATION AND MOTIVATION FOR MMORPG: EMPIRICALBASIS FOR DEVELOPMENT OF COUNSELLING STRATEGIES

Sergey V. Weinstein, Anastasiya S. SmirnovaPerm State National Research University, 15, Bukirev str., Perm, Russia, 614990

Massively multiplayer online role-playing games examined due to recreational culture in XXI century. Con-cept of game wills frustration is introduced. It is grounded as function of game playing motivation while satis-faction of need for playing is impossible. Interrelations of motivational and self-reported behavioral variables(game experience, frequency of gaming, rate of game wills frustration) are investigated on the sample (N=120)of Russian-Language Line Age II players. Correlations and multiply regressive models for studied indices arepresented. Interpretation of results dedicated to psychological counseling.Key words: multiplayer online role-playing game; motivation; internet-behavior; internet-addiction; psycho-logical counseling

ВЕСТНИК ПЕРМСКОГО УНИВЕРСИТЕТА2012 Философия. Психология. Социология Выпуск 2 (10)

Трунов Дмитрий Геннадьевич — доктор философских наук, доцент кафедры общей и клинической психоло-гии; Пермский государственный национальный исследовательский университет; 614990, Пермь, ул. Букирева,15; trunoff@hotmail.ru.

УДК 159.955.4

АРТТЕРАПЕВТИЧЕСКИЕ ЗАНЯТИЯ С СУПРУЖЕСКИМИПАРАМИ, ОЖИДАЮЩИМИ РОЖДЕНИЯ РЕБЕНКА

Д.Г. ТруновВ статье рассматриваются арттерапевтические занятия в комплексной программе информационной ипсихологической подготовки супружеских пар к рождению ребенка. Описываются особенности артте-рапевтического метода, его механизмы, а также цели, задачи, принципы, структура и содержание арт-терапевтических занятий, примеры упражнений и их результаты.Ключевые слова: арттерапия; супружество; материнство; экспрессия; рефлексия; саморегуляция; иден-тификация.

Арттерапевтические занятия, о которых пойдетречь ниже, являются частью комплексного кур-са, предназначенного для подготовки супруже-ских пар к рождению ребенка. Занятия прово-дятся с 2001 г. в школе «Радуйся жизни», орга-низованной при содействии Союза женщин г.Перми. Вместе с другими занятиями школы(которые ведут акушер-гинеколог, педиатр,психолог и другие специалисты) арттерапевти-ческие занятия предназначены для информаци-онной и психологической подготовки беремен-ных женщин и их супругов к процессу родов ивстрече с новыми для них ролями матери и от-ца (о важности этого см.: [3; 10]).

Метод арттерапии

Арттерапия — это метод психотерапевтиче-ского воздействия, использующий средства ис-кусства [1]. В более узком смысле под артте-рапией чаще всего понимают использованиевизуальных изобразительных средств и соответ-ствующих материалов [4, с. 6].

Можно выделить следующие факторыарттерапевтического воздействия.1. Фактор экспрессии: выражение эмоцио-

нального опыта в различных художествен-ных материалах, средствах искусства; сампо себе может приводить к эффекту катар-сиса («очищения»).

2. Фактор объективации: воплощение пере-живаний, потребностей и мыслей клиента вхудожественном образе; существующеелишь идеально «фиксируется» в матери-альной форме.

3. Фактор вербализации: перевод материала(процесса и результата творческой деятель-ности) с невербального уровня — эмоцио-нального, телесного, образного — на сло-весный.

4. Фактор рефлексии: обращение вниманияна свой личностный опыт и самоосознава-ние.

5. Фактор интерпретации: достижение уров-ня самопонимания и формирование смы-слов.

6. Эстетический фактор: создание художе-ственного объекта, созерцание которогоприносит эстетическое удовлетворение.

7. Фактор терапевтических отношений: от-ношения терапевта и клиента, основываю-щиеся на принципе безусловного принятия,способствуют созданию атмосферы психо-логической безопасности и доверия, чтоприводит к облегчению самовыраженияклиента.

8. Факторы групповой динамики: групповоевзаимодействие (терапевт — клиент —группа) катализирует творческий процесс, а

Д.Г. Трунов

135

также создает условия для обмена творче-скими идеями и поведенческими моделями.

9. Фактор обратной связи: возможность по-лучить оценку своей работы от окружаю-щих, так называемое «позитивное подкреп-ление».Благодаря наличию упомянутых факторов

арттерапия имеет следующие преимуществаперед другими направлениями психотерапии. Первичная эмоциональная экспрессия в

арттерапии основана на физической актив-ности (рисование, лепка, танец, пение ипр.), а выразительное действие — это ужепсихотерапевтический акт.

Моменты экспрессии (творческого самовы-ражения) и самоанализа (интерпретации) варттерапии разнесены во времени. В ре-зультате происходит своеобразная сменаролей, возникают новые состояния лично-сти: (1) автор — (2) зритель — (3) интер-претатор. Особенно это характерно для«объективирующих» направлений арттера-пии, таких как изотерапия: рисунок и авторсамостоятельны по отношению друг к дру-гу, в то время как, например, в драматера-пии, музыкотерапии, танцевальной терапииавтор одновременно является и творцомхудожественного продукта, и самим худо-жественным продуктом.

Между переживанием клиента и вербализа-цией этого переживания в арттерапии су-ществует «посредник» — творческий про-дукт. Это, с одной стороны, создает большевозможностей для полноценной вербализа-ции (рефлексии), а с другой — вовсе нетребует обязательной вербализации, таккак акт эмоциональной экспрессии в артте-рапии уже воплотился в процессе созданиятворческого продукта. Благодаря этомуклиент находится в более комфортных,безопасных и способствующих самопони-манию условиях. И психотерапевт уже независит от максимальной вербализацииклиентом своих переживаний.

Невербальные средства эмоциональнойэкспрессии, используемые в арттерапии,

расширяют возможности для более глубо-кого сопереживания и взаимопонимания,что особенно актуально для групповой пси-хотерапии.

Групповая арттерапия создает благоприят-ные условия для творческого взаимодейст-вия — со-творчества.

Арттерапевтический процесс чаще всегозаканчивается созданием творческого про-дукта, своеобразного символического под-тверждения проделанной работы, чего мыне имеем в разговорных психотерапевтиче-ских жанрах.

Цели и задачи занятий

Арттерапевтические занятия преследуют триглавные цели:1. Экспрессивная цель — обучение участников

группы навыкам выражения своего внут-реннего опыта (чувств, ощущений, жела-ний, мыслей и т.д.) с помощью изобрази-тельных средств. Такая экспрессия способ-ствует (а) снятию психического напряженияи (б) самопониманию.

2. Психокоррекционная цель — аутогенноепсихотерапевтическое воздействие участ-ников на свое психическое состояние.Главные особенности такого воздействия:опосредованность (использование изобра-зительных средств), недирективность (доб-ровольность), экологичность (соответствиеиндивидуальным психическим особенно-стям участников).

3. Идентификационная цель — помощь уча-стникам группы в принятии ролей матери иотца, в прояснении своих супружеских за-дач, в том числе в период беременности ипослеродовой период [10]. Безусловно, дос-тижение последней цели может осущест-виться лишь в комплексе с другими заня-тиями школы [5; 10].Основные задачи арттерапевтических заня-

тий сводятся к обретению участниками группыследующих навыков: (1) обучение простейшимизобразительным техниками; (2) умение адек-ватно выражать свой внутренний опыт черезвнешние средства (аутентичная изобразитель-

ПСИХОЛОГИЯ

136

ная экспрессия); (3) развитие способности са-мопонимания (рефлексии); (4) обретение опытапсихологической саморегуляции.

Арттерапевтические занятия проводятся вгруппе, состоящей из супружеских пар. Опти-мальное количество участников — 10 человек(5 пар). Для проведения занятий необходимысоответствующие расходные материалы (аква-рельные краски, бумага, кисти) и подходящеепомещение. В начале курса участники знако-мятся с целями, задачами и принципами артте-рапии. Каждая встреча (1-1,5 часа) включает всебя разминочные и тематические упражнения,а также обсуждение.

А. Разминочные упражнения весьма много-численны; чаще всего они направлены на раз-витие изобразительных навыков, на знакомствос разнообразными арттерапевтическими сред-ствами и техниками, на вхождение в творческоесостояние.

Б. Тематические упражнения представляютсобой задания, которые содержательно связаныс основной тематикой школы и направлены наарттерапевтическую экспрессию и самоиссле-дование.

В. Обсуждение участниками своих впечат-лений происходит после упражнений. Каждыйучастник комментирует свой рисунок и такимобразом делится с другими эмоционально зна-чимой информацией. Так создается единое те-рапевтическое пространство, в котором участ-ники обмениваются своим психологическимопытом, учатся друг у друга или, напротив, ещебольше убеждаются в своих собственных пред-ставлениях.

Принципы арттерапевтической группы

Ниже описаны принципы, на которых базиру-ется феноменологический подход к арттерапии[9]. Эти принципы сформулированы так, какони могут быть высказаны ведущим при пер-вом знакомстве с участниками группы.

1. Во-первых, для того чтобы заниматьсяарттерапией, не надо иметь какие-то специаль-ные таланты и способности, можно вообще неуметь рисовать. Потому что мы не будем «ри-совать» в привычном для нас смысле слова.

Обычно, когда человек рисует, он старается,чтобы у него получилось что-то красивое иправильное с точки зрения каких-то общепри-знанных эстетических стандартов. Если это неполучается и человек не вписывается в при-вычные стандарты, то считается, что этот чело-век «не умеет рисовать». В арттерапии вовсе необязательно «уметь рисовать», поскольку здесьнет никаких специальных стандартов. Главное— это выразить в красках свое внутреннее со-стояние, мысли, чувства, идеи и т.д. А как этобудет выглядеть — не так важно, важна самапопытка обозначить их. У нас нет правильныхи неправильных рисунков. Все рисунки правиль-ные, потому что вы захотели их такими сде-лать.

2. Во-вторых, мы не будем заниматься ди-агностикой, как это иногда делают психологи,пытающиеся по рисунку сделать заключение оличности или проблеме клиента и даже поста-вить ему какой-нибудь диагноз. Каждый рису-нок — это только небольшая частичка вашейдуши, которая проявилась в данный момент,подчас под влиянием совсем случайных об-стоятельств. Поэтому я считаю некорректным инепрофессиональным делать какие-то обоб-щающие выводы по нашим рисункам. У наснет нормальных и ненормальных рисунков. Лю-бой рисунок нормальный, поскольку он являет-ся естественным выражением какой-то частивашего внутреннего мира.

Таким образом, арттерапия — это не заня-тие изобразительным искусством и не психоди-агностика, это спонтанное выражение своеговнутреннего мира в пространстве рисунка. По-этому вы имеете полное право класть краски набумагу, так, как вам хочется и куда вам хочет-ся. Вы можете использовать любое место набумаге, любой цвет, любые средства. Это могутбыть пятна, линии, фигуры, образы или что-тоеще.

3. Первый принцип не означает, что мы со-всем не будем обращать внимание на результа-ты нашей работы. Рисунок не может не вызы-вать впечатлений как у самого автора, так и удругих участников. И здесь самый главныйкритерий, по которому мы будем оценивать

Д.Г. Трунов

137

наши рисунки, — это удовлетворенность само-го автора, которая связана с тем, насколько онсмог выразить то, что ему хотелось, насколькото, что он нарисовал, согласуется с его внут-ренним состоянием, мыслями, идеями и т.д. Вконце концов, насколько ему самому это про-сто нравится.

4. Второй принцип не означает, что мы небудем обсуждать смысл наших рисунков. Без-условно, рисунок есть выражение каких-томыслей и переживаний автора, в том числе тех,которые сам автор сознает весьма смутно. Итем не менее, главным экспертом в рисункеможет быть только сам автор, только онможет адекватно интерпретировать смыслсвоего рисунка. Поэтому после рисования темымы будем слушать комментарии наших авто-ров, в которых они смогут выразить свои впе-чатления от рисования и раскрыть содержаниенекоторых образов, которые они запечатлелина своем рисунке. При этом объем коммента-рия будет определять сам автор.

5. Кроме этого, зрители тоже могут участ-вовать в обсуждении, то есть высказывать своивпечатления о рисунке другого участникагруппы. Но делать это мы будем по определен-ным правилам: Мы не будем ставить «диагнозы» и делать

категоричные выводы. Однако мы можемвысказать свои предположения, ощущения,мысли, ассоциации, связанные с рисунком.

Если кто-либо из участников захочет что-тоуточнить, он имеет право спросить об этому автора. При этом автор, конечно, имеетправо не отвечать на этот вопрос, сказав,например: Мне бы не хотелось говорить обэтом.

Участнику, задающему автору вопрос,лучше воздерживаться от слова почему. Во-первых, чаще всего бывает очень трудноответить на такой вопрос. Во-вторых,обычное описание рисунка иногда бываетнамного важнее попыток его объяснения.

Если же мы хотим узнать о значении, кото-рое придает автор тому или иному элементу(цвету, фигуре, образу и т.д.), мы можем

прямо спросить его об этом: Что для тебязначит этот цвет? Что ты хотел выра-зить этим цветом? Какой смысл ты вкла-дываешь в этот цвет?

Если же автор не может ответить на эти во-просы, что вполне естественно в ситуацииарттерапии, поскольку человек часто нена-меренно использует какие-либо цвета, фор-мы, образы и т.д., то можно задать ему та-кие вопросы: С чем у тебя ассоциируетсяэтот цвет? С какими чувствами у тебясвязан этот цвет? О чем ты думаешь, гля-дя на этот цвет?

Содержание занятий

Ниже представлены инструкции для упражне-ний, включенных в программу арттерапевтиче-ских занятий, рассчитанную на пять встреч.

Первое занятие1. Знакомство с красками (цвета). Цель

нашего первого занятия — почувствовать связьмежду своим внутренним миром и внешнимматериалом: листом бумаги и красками. Итак,хорошо намочите водой лист бумаги. Наберитена кисть краску, которая вам больше всего нра-вится в данный момент, и приложите к листубумаги. Посмотрите, что получилось. Затемпросто поводите кистью по бумаге. Можетесменить краску. Попробуйте разные краски:приятные и те, которые вам кажутся неприят-ными. Понаблюдайте, как это отражается навашем состоянии. Расскажите о своих впечат-лениях.

2. Приятные и неприятные цвета. Выбери-те четыре цвета, два из них — наиболее прият-ные вам и два других — менее всего приятные.Возьмите лист бумаги и положите на него вы-бранные вами цвета так, как вам захочется и влюбом порядке. Теперь предлагаю назвать вы-бранные вами цвета словами, которыми мыобычно обозначаем чувства, эмоции, состоя-ния…

Второе занятие1. Знакомство с красками (линии). На пре-

дыдущем занятии мы познакомились с пятнамии цветами. Теперь предлагаю познакомиться слиниями. Возьмите краску, которая вам нра-

ПСИХОЛОГИЯ

138

вится в данный момент, и нарисуйте любуюлинию в любом месте вашего листа. Останови-тесь на некоторое время и ощутите характерэтой линии (впечатление, которое производитна вас эта линия). Теперь проведите еще однулинию. Пусть она будет уже другого характера.Теперь попробуйте нарисовать разные линии сразными характерами. Если хотите, можете по-менять цвет. А теперь выберите из нарисован-ных вами линий те, которые вам нравятсябольше всего, и те, которые вам нравятсяменьше всего.

2. Беременность. Для следующего рисункалист можно расположить вертикально или го-ризонтально. Представьте, что центральнуючасть пространства листа занимает область, ко-торая будет символизировать мир, в которомсейчас живет ваш малыш, а снаружи — мир,который его окружает. Возьмите любые краски,которые вам кажутся наиболее подходящими, ипопробуйте заполнить ими эти области. Можнорисовать все, что угодно. Это могут быть лю-бые чувства, ощущения, образы. Теперь рас-скажите о том, что вы нарисовали.

Третье занятие1. Состояние (полосы). Вспомните свое со-

стояние, в котором вы проснулись сегодня, ивыберите краску, которая, на ваш взгляд, болеевсего соответствует этому состоянию. Нари-суйте этой краской полосу вдоль края листа(сверху, снизу или сбоку). Затем выберитекраску, которая соответствует тому состоянию,которое пришло на смену первому, и нарисуйтерядом с предыдущей полосой еще одну.Вспомните, как менялось ваше состояниедальше, и найдите соответствующие краски.Пусть ширина полос соответствует тому вре-мени, в течение которого длилось это состоя-ние.

2. Будущее моего ребенка. Нарисуйте в цен-тре своего ребенка в любом возрасте. А вокругнарисуйте предметы, занятия, людей и пр. —все то, что вы связываете с будущим вашегоребенка в этом возрасте. Вы можете выбратьлюбую манеру для рисования: более или менеереалистическую, «детскую», символическуюили абстрактную. Отнеситесь к этому заданиюс юмором и, одновременно, серьезно.

Четвертое занятие1. Состояние (пятна). Это упражнение

предназначено для анализа и понимания своеготекущего эмоционального состояния. Его мож-но использовать, когда вы находитесь в беспо-койстве, переживаете какие-то смешанные илипротиворечивые чувства. Итак, выберите крас-ку, которая, на ваш взгляд, более всего соответ-ствует вашему текущему эмоциональному со-стоянию, и положите ее в центре листа. По-смотрите на этот цвет и сравните с ним свое со-стояние. Если вы чувствуете, что этот цвет со-ответствует вашему настроению, увеличьте этопятно той же самой краской. Возможно, вы по-чувствуете, что в вашем состоянии есть ещечто-то, что можно было бы выразить краскойдругого цвета. Тогда возьмите эту краску и по-ложите ее рядом с предыдущей. Так, добавляяновые или уже используемые цвета, исследуйтесвое состояние.

2. Рождение. Сегодня мы нарисуем роды.Представьте те чувства и ощущения, которыенаполняют процесс рождения ребенка: до, вовремя и после родов. Попробуйте найти краски,образы или символы, которые выразят их, ко-торые ассоциируются у вас с этим процессом.

Пятое занятие1. Спонтанный рисунок. Возьмите любые

понравившиеся вам краски и заполните про-странство листа пятнами и линиями любойформы и размера. Ничего специально не рисуй-те — просто заполните красками пустое про-странство листа.

2. Наша семья. Это задание можно выпол-нять в паре. Ваша задача — нарисовать своюсемью. Вы можете выбрать любую манеру длярисования: более или менее реалистическую,«детскую» или абстрактную. Это может бытьнекий символический образ вашей семьи.

Результаты

В целом оценка результатов программы школы«Радуйся жизни» проводится на основании на-блюдения за успешностью прохождения родови послеродового периода, за тем, насколько ро-дители справляются со своими функциями, и затем, насколько ребенок соответствует нормати-вам развития. В рамках настоящей работы нас

Д.Г. Трунов

139

интересует избирательная оценка результатоварттерапевтических занятий. Основная инфор-мация об эффективности этих занятий, т.е. отом, насколько достигнуты поставленные арт-терапевтом цели, может быть получена глав-ным образом на основании опроса участников[2]. Анализ высказанных супругами впечатле-ний позволил выявить следующие группы эф-фектов арттерапии:1. Снижение психического напряжения (об

этом свидетельствуют такие высказыванияучастников: «Хорошо отдохнули», «От-влеклась от забот», «Можно расслабиться»,«Никогда не думал, что можно получатьудовольствие от рисования», «Была воз-можность просто поговорить о том, что ду-маешь»).

2. Рефлексия и самопонимание (примеры вы-сказываний: «Лучше стала понимать себя»,«Когда рисуешь, есть возможность поду-мать и разобраться», «Хорошо, что можноне просто порисовать, но и поговорить обэтом», «Как будто смотришь на свою жизньсо стороны»).

3. Обогащение новым опытом и новыми мо-делями поведения (примеры высказываний:«Узнала, как об этом думают другие», «Ин-тересно было послушать других», «Не зна-ла, что об этом можно так думать», «Не ду-мал, что можно рисовать на такие темы»).

4. Улучшение взаимодействия и взаимопони-мания в супружеской паре (примеры выска-зываний: «Обнаружила новые грани своегомужа», «Мне было любопытно, что нарису-ет по этому поводу муж», «Никогда не ду-мала, что мой муж будет говорить на такиетемы», «Было очень интересно рисоватьвместе с женой свою семью»).

5. Утверждение позитивного отношения кродам, материнству и отцовству. Послед-ний эффект, безусловно, является результа-том комплексного воздействия всех занятийшколы «Радуйся жизни».

Список литературы

1. Арттерапия / сост. и общ. ред. А.И.Копытина.СПб.: Питер, 2001. 320 с.

2. Брутман В.И., Филиппова Г.Г., Хамитова И.Ю.Методики изучения психологического состоя-ния женщин во времени беременности и родов //Вопросы психологии. 2002. № 3. С. 110-118.

3. Васильева О.С., Могилевская Е.В. Групповая ра-бота с беременными женщинами: социально-психологический аспект // Психологическийжурнал. 2001. Т. 22, № 1. С. 82-89.

4. Копытин А.И. Основы арттерапии. СПб.: Лань,1999.

5. Мещерякова С.Ю. Психологическая готовностьк материнству // Вопросы психологии. 2000. №5. С. 18-27.

6. Практикум по арттерапии / под ред.А.И.Копытина. СПб.: Питер, 2000. 448 с.

7. Трунов Д.Г. Феноменологическая арттерапия впсихологической подготовке супружеских пар крождению ребенка // Пермский медицинскийжурнал. 2007. Том XXIV, № 1-2. С. 155-161.

8. Филиппова Г.Г. Материнство и основные аспек-ты его исследования в психологии // Вопросыпсихологии. 2001. № 2. С. 22-36.

9. Хоган С. Самоидентичность, сексуальность иматеринство // Исцеляющее искусство. Между-народный журнал арттерапии. 2001. Т. 4, № 2.С. 16-38.

10. Хозиева М.В., Черняйкина О.А. Психологиче-ские проблемы подготовки к материнству //Журнал практического психолога. 2000. № 8-9.С. 88-104.

ARTTHERAPY SESSIONS FOR SPOUSE PAIRS EXPECTING THE CHILD BIRTHDmitry G. Trunov

Perm State National Research University, 15, Bukirev str., Perm, 614990, Russia

In article there are considered arttherapy sessions from program of information and psychological preparationfor spouse pairs expecting the child birth. There are described the features of art-therapeutic method, itsmechanisms, and also the purposes, tasks, principles, structure and the content of art-therapeutic occupations,examples of exercises and their results.Key words: arttherapy, matrimony, parenthood, expression, reflection, selfcontrol, identification.

ВЕСТНИК ПЕРМСКОГО УНИВЕРСИТЕТА2012 Философия. Психология. Социология Выпуск 2 (10)

Rizman Rudolf — professor of Department of Sociology, Faculty of Arts, University of Ljubljana; Aškerčeva 2, 1001,Ljubljana, Slovenia; rudi.rizman@guest.arnes.si.

СОЦИОЛОГИЯ

УДК 316.454.2

GLOBALIZATION: THE RELEVANCE OF IDENTITY ANDUNCERTAINTY

Rudolf RizmanConceptions of identity in the age of globalization are discussing in the article. Author suggests that even if thenation-states would really be declining, the revival of ethnic and other identities is likely expected.Key words: globalization; uncertainty; regionalization; identity; nation-state; ethnicity.

Discussing identity in the age of globalization re-quires departure from conventional analyses in thisarea. Such a distancing involves several constitu-ents implying both the novel methodological andsociologically substantive approaches. While thefirst methodological alternation refers to the ur-gency of applying innovative sociological para-digm to adequately understand the added andchanged complexity of identity, the other, substan-tive notion, implies the recognition of multiple so-cial factors, which frame and determine, respec-tively, contemporary phenomenon of identity.

In part, this contribution conceptually attemptsto relate to the assumptions that Umut Őzkirimlyintroduced in his study on the theories of national-ism. The assumptions were as follows: (1) there isno commonly accepted theory of identity; (2) thereis no just one identity; (3) common discourse canunite diverse forms of identity; (4) identity canonly be effective if it is reproduced on daily basis;and (5) difference of identity should inform and laygrounds for a necessary redefinition of identity.Another and more convincing and substantial con-ceptual contribution was suggested by Delanty andRumford [5]. The authors assume a realistic viewthat identity represents group conscience — emo-tion that expresses collective “we”. Four salientaspects of identity need to be seriously taken intoconsideration. First, identity as unfolded in its re-lation to social action can reveal itself as proces-

sual or constructed. Secondly, identities embodynarrative dimension, they are narratives with theaim to establish themselves as continuous proc-esses. Thirdly, identity uses symbolical repertoireby which it emphasizes differences, that is theirpersistence in a relational context. Fourthly, anydeliberation on identities should include the answerto the question about overlapping identities, whichdo not eliminate themselves; they do in most casesco-habitate. When it comes to personal identities, itshould be mentioned that they are rarely limited tojust one identity — they are obviously more and atdifferent stages of expressing their mutual ten-sions.

Social sciences in the last ten years or so tosome extent enabled themselves in coping withsuch an ambitious task. Quite a number of scholarsfrom different disciplines (sociology, political sci-ences and others) developed and offered in this re-gard promising contributions, which can be andshould be applied in order to unbind and rethinkthe present unfolding and eventual structuring ofidentity. One of the most plausible propositions isthe call for “a new paradigm” as imperative re-quirement to fully understand today’s world [19].It was argued that during last two hundred yearsand until recently social world was studied exclu-sively by an economic and social paradigm whilein the post-industrial age there unfolded the obvi-ous need for a new paradigm, which would be able

Rudolf Rizman

141

to identify the new actors and processes in thisdomain.

Post-industrial societies arguably left behindthem technological determinism and instead re-placed it with information society. The last men-tioned dramatic social transformation is in themain responsible for the withering away of sociallanguage about society in favour of cultural lan-guage. Thus one could speak about the paradig-matic shift from society (collective) to culture,which, for good and bad, contributed toward socialde-composition, de-socialization and eventually tothe triumph of individualism. The establishment ofcompletely new differences between less than sol-idly imagined actors, individuals in the first in-stance, took prevalent mode of communication intoday’s advanced societies. It is thus quite obviousthat previous political paradigm was or should be,respectively, replaced by cultural paradigm.

But this is not the whole truth about the his-torical trajectory that we are talking about. Ac-cording to Zygmunt Bauman [2, p. 1-4], globaliza-tion gives birth to historically new uncertainties,which change the frames of references for both theconcerned social phenomena and the contents ofhuman actions. To identity relevant shifts it is inparticular necessary to note the following trajecto-ries: (1) transition from ‘solid’ to ‘liquid’ phase ofmodernity; (2) the separation and eventually di-vorce of power and politics; (3) withdrawal ofcommunal, state-endorsed protection of individualsagainst failure and ill fortune; (4) weakening oreven elimination of long-term thinking and moreo-ver disappearance of social structures, based on re-sponsible and sustainable human reflection; and,last but not least, (5) individual agency and actingdo not rely anymore on externally imposed recipes— individuals are taking the flexible stand, whichmeans that they are prone to change their behav-ioural patterns and styles at short notice, without aregret.

How are these incarnations in particular af-fecting either in whole or partly complex and mul-tifaceted identities? The related question can bealso posed like this: does globalization make peo-ple more similar or more different; does it encour-age homogenization or heterogenization of identi-

ties? Jan Aart Scholte [15, p. 25-27] does not offerany definitive answer in this regard. Much is de-pending on one’s perspective. Both, homogeniza-tion and cultural diversity had its day. Neither canbe treated in either affirmative or negative sense;both can entail progressive universalism or oppres-sive imperialism. The so-called “glocalization”thesis has stressed that large-scale globalizationempowered many national or ethnic groups strongimpulses to further promote their national or ethnicdifferences. However, there is more of what the de-fenders of globalization are boasting of: namely,that globalization was instrumental of interculturalconstructions of being and belonging; that is ofproducing new cultural combinations, which oc-curred thanks to the increased blurring of distinc-tions between nations and between civilizations.More optimistic scholars in this area suggested thatglobalization can be easily associated with ‘creoli-zation’ and ‘hybridization’, while some evenhinted that such developments gave birth to alter-native forms and founded the basis for ethics ofidentity politics. The latter clearly distanced itselffrom parochially (in)formed dualistic ‘us-them’opposition, where it is routinely clearly definedwho belongs to whom and to what.

Studying the fate of identities in the age ofglobalization presents an opportunity to deepen ourawareness of its complexity on the one hand andon the other to identify the new challenges and op-portunities with regard to identities. Fruitful theo-retical proposition can be arguably found in thethesis that “the global is in good part constitutedinside the national” [14, p. viii, 3-23]. Thisauthoress further argues that globalization shouldnot be reduced to the simple fact of ever growinginterdependence and the emergence of global in-stitutions. Although many core social processestranscend the extant nation(al) states, they do stillplay the role of the key container of social proc-esses. Since it is also obvious that national territoryimplies its correspondence with nation, national in-stitutions can not be other than national. Nonethe-less, the transnational processes — economic, po-litical, and cultural — as such transcend the con-fines of national states, which confront social sci-ences with many new theoretical and methodologi-

СОЦИОЛОГИЯ

142

cal tasks. In this sense Sassen broadens the extantunderstandings of globalization, which should notbe reduced to the notions of interdependence andglobal institutions, but needs to address its muchmore sociologically complex content of national.

The main scholarly effort in this regard shouldbe thus focused on those crucial processes that canbe branded as “localization of the global”. Such aframing of this issue points, according to Sassen, to“detecting the presence of globalizing dynamics inthick social environments that mix national andnon-national elements”. The analytic agenda isthus vastly expanded and offers many and com-pletely new opportunities for a scrutinized researchof particular either nationally or subnationally em-bedded formations and processes and in particulartheir “recoding as instantiations of the global”. Ex-ploring this diversity involves meeting differencesrather than only hinting to parallels, what seems tobe much richer and more elaborate research chal-lenge. At this stage, national and national states,respectively, are still greatly participating in themaking of global systems. However, national inthe wider sense is not the only social force, whichis challenging globalization (and vice versa), oneshould as well take note of the agency of subna-tional levels, which enter the processes of moredefinite constituting of global social outcomes.

Considering strictly sociological concern,global and national are part of a variety of negotia-tions between the global and the national. Evenglobalizing and denationalizing dynamics areclothed or represented in most cases as local andnational. As a result, we witness multiple and spe-cific structurations of the global within what wasuntil recently conceived as merely national. In or-der to reveal the deeper insight into these structu-rations, Sassen proposed that scholars in this areashould study the following three instances bearingon their concerned conceptual, methodological,and empirical interests. First studied instanceshould be related to the role of determinants (cir-cles, circuits, ranges, etc.) that constitute eco-nomic, political, and cultural globalization. Notleast important is the second instance, whichstresses the role of the new interactive technologiesin redefining and repositioning the local constitu-

ent within the wider globalization context. Thirdinstance refers to a specific set of interactions —also linkages — between global dynamics andparticular constituents of national states. Alto-gether they convincingly demonstrate the limitsand suggest the ways to move beyond what wasbefore the advent of globalization the mainstreamusage of methodological nationalism. This aim —to conceptualize the national interactions withinthe global dynamics — is one of the most de-manding and critical requirements before a re-searcher targets (national) identity as a valid topicof scholarly analysis.

The above depicted assumptions reject over-simplictic notion about the fatal crisis of nation forwhich is responsible globalization. The realityaround us rejects itself such claims: as can be eas-ily noticed, quite a number of new nations (states)emerged and are still emerging under present un-folding of globalization. If one speaks about thepassing of territorialism, this does not merely im-ply the passing of territoriality in the domains ofgeography; the same applies to the end of nation-alism, which according to Scholte [19, p. 226] doesnot entail the end of nationality in the sphere ofidentity. It is no doubt, too irresponsible for schol-ars to speak about the rise of ‘postnational’ era as ithappens rather often. No more nations would aswell imply the withering away of those identitiesthat are grounded on historically moulded ethnicmaterial. If we consider globalization as a verynovel, recent historical phenomenon, then teleol-ogy, in the sense of predicting the ending of this orthat social phenomenon, is far from assuring avalid cognitive result. It is nevertheless true thatdevelopments of information technology, in par-ticular in communications, are responsible for theemergence of complex cultures and multiple iden-tities, where it is difficult to recognize at first sightthe traces or contributions of individual collectives.But such a difficulty is arguably the consequenceof assuming that identities and collective groupsbehind them are immutable and without a potentialto undergo transformations.

Moreover, John Hutchinson [10, p. 89] rightlyargued that while in Europe nations and nation-states vary considerably in the social niches they

Rudolf Rizman

143

wish to mould; this is not necessarily and auto-matically determining the potency of nationalidentities per se. Here the author refers to thosescholars who claim that a switch from avowedlynational to transnational (international) loyaltiesmay not result in changes attributed to national af-filiations. In this case we are deliberating abouttwo issues that must not be confused: on the onehand strategic decisions of concerned nationalgroups over the range of roles that need to beregulated, and on the other hand on why thereemerge certain fluctuations in the salience and in-strumentalization of particular national identities.Globalization seems to encourage changes in themanifold manifestations of national identity.Moreover, much softer grip of nation-states onidentities enabled them to enlarge their repertoireof potential forms: substate, transstate and supra-state ones. Supraterritorial identities now touchmore people in the world than in any other periodof human history. The pluralization of national andother types of identities under contemporary glob-alization thus added to the already extant diversifi-cation in this area.

More intellectually productive way to discuss(national) identities in the global context is one of-fered by Montserrat Guibernau [7, p. 257-263]: itbasically analyses the strategies employed by theclassical nation-state in order to generate a homo-geneous national identity among its citizens, whichhas been in recent time substantially transformedunder the impact of globalization. Why is nationalidentity one of the most powerful expressions ofcollective identity? Guibernau offers convincinganswer by deconstructing its essential buildingmaterial. It is based upon the sentiment of belong-ing to particular nation, endowed with its ownsymbols, traditions, sacred places, ceremonies, he-roes, history, culture and territory.

Besides common identity and emotionalcharge that bond solidarity among members of agiven community, Guibernau raised the issue of apolitical dimension embedded to national identity.This dimension is fundamental condition for theestablishment of right and power to decide more orless on daily bases about crucial political decisionsof the nation they belong to. Globalization inter-

vened in the conventional ways how nation-statespromoted cultural (and other forms of) homogeni-zation of their populations. In the past it wasthrough forced assimilation and other case througheven more extreme ways (from crude repression togenocide) that nation-states suppressed internalcultural differences in favour of a core, state pro-moted national identity. The officially sanctionedidentity was, of course, that of a dominant nationor ethnic group.

The intensification of globalization processespushed nation-states to modify, if not transform,their strategy of both conceiving and framing whatis usually understood under national identity. Toput it differently, national minorities and variousethnic groups used and are using globalization topromote their distinctive identities. More pro-nounced international visibility limits the reper-toire of available repressive measures by whichnation-states have been treating less privilegedgroup identities to express and promote themselvesboth internally and in the international arena. De-spite their attempts in the past to homogenize theircultural spaces, most of the present nation-statesstay multinational and multi-ethnic. Thus it couldbe said that nation-states are after a long, too long,historical process becoming real states by abolish-ing prefix nation, which was nothing less than anOrwellian attempt to hide the ethnically plural con-stitution of more than 90 percent of present statesin the world.

Contrary to some claims that globalizationthreatens the identities as we know them, Tomlin-son [9, p. 160] argues that it presents a strong forcein creating and proliferating them. Globalizationproduces identities, where before none existed.This ‘production’ pertinent to modern society isnot, however, anarchic, but is characterized byforming institutions as frames within which identi-ties live their more or less autonomous life. Insti-tutionalization and regulation do not necessarily di-rectly affect identities, since this can be achievedoften indirectly, that is, through the agency ofregulating the cultural practices. Those who regardglobalization as a threat to cultural identity ignoreits institutional frame and consider it as a merelyexistential possession, a kind of a collective treas-

СОЦИОЛОГИЯ

144

ure of this or that ethnic community, which needsprivileged (political) protection in order to survivein culturally hostile environment.

Identities in modern societies are not as vul-nerable and fragile as some authors are arguing.They are instead, as Castells was arguing in hiswork titled The Power of Identity [4], more robust,which permits one to draw inner logic between theglobalization process and the institutionalized con-struction of identities. Behind particular identitiesthere lies powerful existential complexity behindthem, which can mobilize more manifest, if notlatent collective demands. Moreover, globalizationunfolds the relative independence of culture fromplace against various threats to establishing thedominance — as was the case so often in the past— of some particular geographically defined cul-ture. This fact confirms the view that identity doesnot merely expresses this or that modality of sub-jectivity, but another sociologically much morerelevant phenomenon of institutional embeddementof identity in the present establishment of globalmodernity. According to Tomlinson [9, p.163-164], globalization by proliferating localisms andsharpening the identity discrimination all over theworld, at the same time pluralizes universality.This very well justifies highly plausible expecta-tion among various scholars that cosmopolitanismmay yet again, this time with more convincing so-ciological grounds, develop into a viable politicalproject.

Cosmopolitanism enters many and multiplemanifestations of everyday individual and sociallife: economic sphere, media and communicationstechnology are on daily basis entering our homes,intensified mobility and foreign travels, last but notleast, our “food culture” is to greater extent in-formed by external sources. John Urry [20, p. 137]thus rightly observes that the most powerful sets ofdispositions in the contemporary world are there-fore neither localist nor global. They do unfold ac-cording to Derrida’s idea of “think travel”, whichZygmunt Bauman in Liquid Modernity [2, p. 207]sketched with the following words: “the trick is tobe at home in many homes, but to be in each insideand outside at the same time, to combine intimacywith the critical look of an outsider, involvement

with detachment”. This condensed statement im-plies that ‘local’ and ‘cosmopolitan’ are far frombeing necessarily counterposed. Cosmopolitanidentity mix, as Urry further argues, enables peopleto live simultaneously in both the global and thelocal, in the distant and proximate, in the universaland the particular. We can never detect pure andsimple ‘cosmopolitanism’; it would be much moreproperly to use instead the notion of ‘glocalizedcosmopolitanism’. This represents indeed a veryvast and rich ground for the emergence of ‘glocal-ized cosmopolitan’ identities, practices and cogni-tive patterns which somehow order the otherwisemuch chaotic cultural life under the dominion ofglobalization as such.

Identity is these days no more fixed, almost“eternal”, as it used to be before the advent ofglobalization. The idea of fluidity takes a promi-nent role in explaining the vicissitudes and thecontingency nature of this often elusive phenome-non. The fluid nature of identity was for this veryreason deconstructed into the following distin-guishing parameters: in term of its rate of flow, itsviscosity, its depth, its consistency and its con-finement to some pertinent channels of its unfold-ing [20, p. 42,109-110]. These are obviously notsome wild or spontaneously triggered processes,which could be considered as free from any outsideregulation or moulding. This world is still to agreater extent ‘state centric’, namely in the sensethat the turbulent nature of the global complexity,paradoxically, increases the role of the state(s) asprovider or enabler, respectively, of cultural pow-ers of given territory and promoter of new spatialconfigurations. The point is, however, that stateslost their previous capacity to ‘engineer’ identity inthe sense of a property of unchanging communityof fate (nation). States still, and will do so for along time, set legal, economic and social rules. Theother consequence of their acting since World WarII and in particular under transformed global cir-cumstances is their enormous expansion with aview to nation-state structures, bureaucracies,agenda, revenues, military power and regulatoryempowerments.

Relationship between globalization and local-ization is not only synergetic. As any other con-

Rudolf Rizman

145

trasting social process, it obviously involves con-flictual and antagonistic relations. This can on theone hand eventually bring new and added identitymaterial that leads to its enrichment, but on theother we should not ignore the fact that such proc-esses include as well the notion of imposition ordomination, respectively, which can be destructiveof some identities due to their underprivileged orpowerless position. There is indeed a cluster thatcould be termed “resistance identities” [4, p. 356],which opposes the extant and imposed social or-dering and which, if successful, can broaden thesocial space that facilitates freer development for‘weak” and therefore vulnerable identities.

Reflecting upon identity issues, one needs toraise scholarly valid question, how to avoid in thisendeavour the pitfalls of ‘essentialism’? Rigid‘identity politics’ is certainly destined to end insuch a flawed direction, burdened by methodologi-cal individualism. Arif Dirlik and Roxann Prazniak[13, p. 3-12] therefore suggested to distinguishbetween the claims to identity of the powerful andthe powerless — the last being systematicallythreatened by their extinction. More proper meth-odological path toward encapsulating the real na-ture of identity is by recognizing their concretestructural locations. This path is much more prom-ising than the mere recapitulation of already tireddebates between primordialist and constructionistgrasping of identity. Although identity enjoys quitetransparent and unavoidable autonomy, two so-ciological anchors ultimately provide the neededsocial material for its formation: on the one handcultural nationalism per se and on the other‘placed-based consciousness’. The latter is, ac-cording to above mentioned authors, vitally im-portant for a number of reasons. Placed-based de-termination of identities can in a number of differ-ent circumstances help to provide more or lesslasting solutions to conflicts in this domain, whichcame about in a much wider social context: whatabove mentioned authors have in mind here, is themediating role of the extant nation-states betweeneconomic forces and affected places as containersof this or that particular identity.

Several scholars, among them Arjun Ap-padurai [1, p.15-16] introduced into the debates re-

garding identity the notion of culturalism, whichboth in epistemological and broader practical sensedenotes identity politics at the level of nation-state.Besides the nation state, culturalism encapsulatesas well a number of social groups, which are con-sciously mobilising themselves according to iden-titarian criteria. There are several uses of cultural-ism — most of them with the added prefix multi orinter, thus multiculturalism and interculturalism.The repertoire of this kind of identity spans overmany and multiple distributive notions implyingvarious entitlements, these are sometime involvingthe considerations of life and death, but in generalin accordance with classification and policies re-garding this or that dimension of group identity.Culturalism performs itself both within the frame-work of a larger national as well as transnationalpolitics. It ultimate end is obviously clothed intostruggles for stronger recognition from existingnation-states or, when this becomes urgent, fromvarious transnational authorities. In the broadersense, as Appadurai suggests, culturalism employsin particular those cultural differences, which arecarrying more salient social weight, as for exam-ple, in the areas of mass mediation, migration, andultimately globalization. In order to justify cul-turalist or identity claims, respectively, their pro-tagonists rely on deliberate vocabulary in theirstruggle with states and other competing culturallyfocused groups. The available “material”, whichculturalism vastly exploits is mainly centred on theissues associated with this or that particular issueof identity, culture and heritage.

Although in different contexts concerned ac-tors expose some particular or sensitive contentcluster of identity, one of them nevertheless enjoysprivileged treatment, namely national identity. Na-tional identity is, historically speaking, of a morerecent origin that replaced earlier notions of na-tional character and national consciousness. An-thony Smith [16, p.17-20] explains wider use ofnational identity with the broader trend of contem-porary individualism and to some extent as a con-sequence of anxiety and alienation of many peoplein an increasingly fragmented world. This concepthas a heavy ambivalent load: it can be equallyviewed as a core ideal of nationalism (nationalist

СОЦИОЛОГИЯ

146

movement) and as an analytical concept. In orderto streamline the scholarly understanding of na-tional identity, Smith proposed the following plau-sible definition: “the continuous reproduction andreinterpretation of the pattern of values, symbols,memories, myths and traditions that compose thedistinctive heritage of nations, and the identifica-tion of individuals with that pattern and heritageand with its cultural elements.”

To follow the same author’s lead, it is of ut-most relevance to distinguish two relationships inthe proposed definition. The first is between col-lective and individual levels of analysis, and thesecond, between continuity and change of identity.It is equally important to pay further attention tothe situational character of ethnic and nationalidentities in the sense of a variety of as well othercollective affiliations, which in today’s modernworld (re)introduce themselves under the label of“multiple identities. This later involves range ofidentities starting with the family circle and up tothe circle of humanity. Here one should add thatfrom the individual standpoint, collective identitiesoffer a number of opportunities for choosing iden-tities according to contingency situation and indi-viduals’ cultural affinities. Here we need to notethat some types of collective identities like classes,regions, and interest groups in most cases dissolveafter they reach their aims, while cultural collec-tivities are much more stable due to their longitu-dinal attachments on memories, values, symbols,myths and traditions. The identity should beviewed both as stable and dynamic social phe-nomenon. One could not speak about identity, if itwould not persist (sameness over time) at least fora certain historic period — and change can onlyoperate within the culturally transparent bounda-ries.

Identities take quite some historic time to beeventually able to reproduce themselves and pre-serve their cultural core for the future and its chal-lenges. Some larger political units and culturalspaces strive hard presently to develop it. The mostobvious case is that of the European Union, whichpromotes the slogan of “unity in diversity” with anaim to arrive at its own, thus invented, identity. Upto now it was not yet convincingly proved how to

establish European identity and the same time toleave national identities untouchable. One side —Europhiles — in this deliberations argues that it isworth to pay the price in order to establish Euro-pean identity for a number of reasons (prom pre-vention of war to reduce xenophobias), while theother side — Eurosceptics — fear that the loss ofnational identity can only serve the aims of greaternations and powers in the European Union and canultimately break the social and cultural cohesion ofsmaller and middle size European nations. As it isnow, European policies (directives) obligatorilyproceed through the national states and their insti-tutions and it is therefore hard to believe thatEuropean Union has the means and necessary willto implement the idea of European identity at thecost of extant national identities.

Global cultural convergence towards commonidentity seems to be even more distant phenome-non than European culture or identity, respectively.On the impact of globalization as far as culture andidentity is concerned there are contradicting con-tentions. According to John Tomlinson, someclaim that it is destructive in particular of nationalidentity against those who recognize globalizationas “the most significant force in creating and pro-liferating cultural identity” [17, p. 236-237]. Inten-sified globalization processes were largely respon-sible for a dramatic rise of social movements basedand organized around identity related to gender,ethnicity, gender, nationality, religion and others.Globalization namely problematized identity inmany parts of the world, where previously it didnot enjoy any privileged or focused concern. Al-though central, identity was only one among manyother expressions of attachments and belongings incontemporary world. Besides producing and in-venting new identities, globalization was equallyinstrumental in transforming national and other sa-lient identities. How to negotiate this new chal-lenging cultural and political complexity becomeone of the most pressing issues both in social sci-ences and political praxis.

Anthony Smith [17, p. 278-286] does not in-vest much in the emergence of global culture,which is still to vague and imprecise to deserve se-rious attention. It could make sense, if national

Rudolf Rizman

147

identity would show convincing signs of its wan-ing, but this is still far from being the case. Ac-cording to Smith “(N)ational sentiments and valuesin respect of continuity, shared memories and acommon destiny still pervade many given collec-tivities, which have had a common experience anddistinctive history”. A global change in the techni-cal and linguistic infrastructure of communicationdoes not by itself support expectations that globalculture and identity, respectively, will supersedethe world of nations. Instead of increased globalaffective ties, one can nevertheless witness the riseof cosmopolitan awareness. Does national identityalways trump globally (in)formed forms of com-monality? New networks of international elite (in-ternational bureaucrats and multinational businessexecutives, for example) are no doubt more inter-nationally minded and open to global influences.However, according to Pipa Norris, this class rep-resents a very small minority, which is far fromperforming a major impact on their backgroundsocieties [17, p. 237]. What is significant, however,is generational divide. Generations born after theSecond World War, influenced and brought upwith MTV, CNN and the Internet, are more in-clined toward interpreting their politics as interna-tionalist, that is, supportive of the United Nationssystem and international legal values as such. This,however, still leaves open the question, whethersuch a significant generational change is or willopen the way toward qualitative evolution of pres-ent frames of identity in the direction of globallydetermined consciousness.

Cosmopolitan perspective should not beviewed through the lenses of either-or, but com-plimentary to national identity in the sense of sof-tening, if not reducing, its exclusiveness. Accord-ing to Ulrich Beck [3, p. 36], cosmopolitanismdoes not necessarily exclude national or localidentity. To live cosmopolitan life means exercis-ing dual loyalties: to be both a citizen of the cos-mos and at the same time keeping its loyalty to its(nation-) state. Using the language of metaphors,each citizen possesses both roots and wings. Olddistinctions between “us” and “them” lost in theglobal era their sharpness; they do not in any de-terministic way neither prescribe nor establish any

absolute exclusion. Hopefully, the antagonistic“either-or” principle promises to be eventually re-placed by the “both-and” principle. In sociologicalterms this invites a solid construction of a ‘dual lo-catedness’ for all. Although quite a fresh insideinto the global repositioning of collective and indi-vidual identity shift, Beck’s pro-cosmopolitanstand does not elaborate further, what remains withthe uneven distribution of power between various(national) identities, which either provide eco-nomic or cultural support or lack of it?

Most national identities can count on self-determination, while in cosmopolitan perspectivesomehow eliminates the question — againstwhom? How can winners and losers co-habituatewhen it comes to consummation of the principle ofself-determination? [3, p. 93, 259] here avoids theultimate answer by suggesting that in an era ofcultural globalization and ethnic-national plurality,this possibility is dependent on the existence ofpost-national and plural-national state, which isneutral towards and tolerant of nationality. This ishighly normative proposition and one can onlywonder to what really existing fragment in theworld of nations can it relate? This perspective isobviously dependent on Beck’s further presuppo-sition that reality reaches the ideal of world-wideacknowledging both the equality and difference atthe same time. Ethnically based states hardly rec-ognize any minority within their midst and no va-lidity of universalistic values in this regard. Thesolution that Beck devises lies in a paradoxical al-liance evolving between ethnicists and globalizers,which creates less exclusive and more favourableconditions for its re-ethnicization.

In the context of available plural identities, na-tional identity arguably often plays a functionalrole with a regard to solidarity. Solidarity is par-ticularly important when the cultural group hasbeen victimized and struggles to overcome such anunfortunate fate. The case for national identity isunder such circumstances often made by national-ism, which is modern way of responding to thethreat usually represented by the advances of mod-ernization (globalization). To the members ofthreatened cultural community, defending identitycarries with itself a duty to preserve their collective

СОЦИОЛОГИЯ

148

dignity. The core constituents of identity in the(post)modern world are to gain both the internaland external recognition. In this sense, contempo-rary politics is nothing less or more than a speciesof identity politics par excellence. Having said this,we should be at the same time aware of the factthat any identity is vulnerable to non-recognitionfrom the side of dominant groups, but equally sofrom influential international actors. Nations lacksomething of a crucial and cohesive importance, ifthey fail to provide their members certain sense ofmeaning or identity. Also the very governing ofnations reflects their characteristic manner of ex-pressing their collective and cultural, respectively,identity. This is why no progressive stand, in par-ticular liberalism, can be indifferent to concernsabout national identity [18, p. 9, 235-236, 305-310].

Another relevant question concerns depictingdividing lines between various social spheres.There is no doubt that the dividing line betweenethnic and class identity is much sharper than thatbetween religious and ethnic identity. While classcollectives rarely overlap with ethnic identity, thisis often the case between ethnic and religiousidentities. For lower classes to possess some exclu-sive identity they would need to rely on elite withappropriate skills and communication competencesin order to be able to sustain and reproduce someparticular identity within the larger society [16, p.182-185]. Sociological (re)construction of anyidentity is existentially conditioned upon theboundary between “us” and “them”. The great re-ligions provided in this sense vital material andsources for the myth-symbol content of ethnicidentities, which is most clearly visible in Islamand Christendom. Religion is, of course, not theonly and exclusive contributor toward the wholemaking of national identity as it presents as well acomplex matrix of other contributing social fac-tors.

Recent advent of secular societies has signifi-cantly diminished if not eliminated the role of re-ligious factors and increased instead the salience ofthose factors which are shaped by globalization.This, we could termed it transformative, shift im-poses on researchers in this area rethinking of the

broader social context in which identity and iden-tities, respectively are imbedded. Due to the factthat national identity is in many ways dependentand framed by nation-state(s), one of the crucial is-sues concern their fate in the age of globalization.Mainstream social scientists are not of the samemind in this regard. [16, p. 213-218], for example,does not share those influential views which an-ticipate that nation-state, ethnic nationalism, na-tional identities and nationalism-in-general had runtheir course. A number of scholars of postmodern-ist brand namely claim that the nation-state is be-coming increasingly irrelevant as an ultimate con-sequence of global economic interdependence andcultural globalization. More radical voices in thisvein even consign nationalism to the ‘great mu-seum’ of tourist history.

It should be noted, however, that nations havemuch greater durability than other kinds of groups[8, p. 94-101]. On the other hand, not all culturallydistinct collectivities necessarily become politicalnations (nation-states). National or better to putethnic identities can accordingly rely on two vitalsocial anchors: on the one hand on nation-state andon the other on autonomous power drawing fromcultural world. In both cases identity as such de-rives from historically generated division of labourwhich is pertinent to any human society. Culturaldivision of labour can be considered as the mostimportant and valued sources of this kind of iden-tity. Identities in addition fulfil individual and col-lective choices which are linked with their specifi-cally and culturally embedded perceptions of whatis required for society which pretends to fulfil theidea of imagined or good society. The core aim ofcultural nationalism was to invent national identityand to suborn it to other identities, which werepreviously centred on family, class and religion.

Identities in general assume some of the mark-ers of individuals [6, p. 25-28] and national iden-tity is not an exception in this regard. Much of thecontent of national identity, however, is deter-mined by the specific nature of this or that nation-alism. Aggressive nationalisms leave their marksin appertaining national identities: such a type ofnational identity is hostile towards any sign of theiropenness and more or less pluralistic composition.

Rudolf Rizman

149

Liberal nationalisms, on the other hand, deliber-ately invite “foreign” influences and introducetheir national identities as multiple identities.While in the first case national identities are char-acterized by upholding a strong notion of “We”and aprioristic exclusiveness, the later leave muchmore space inclusive and continuously transform-ing nature of identity. Much, of course, depends oncontextual factor: if some identity is in fact threat-ened, their aggressive mood will only accelerate,while in the case of liberal positioning of identity,the emphasis might turn away from its pluralisa-tion toward homogenization. European Union hasbeen, historically speaking, quite successful in sti-fling to the point aggressive expressions of na-tional identity, which could lead to the pre-warmentality. It was, however, less successful in in-troducing alternative to national identity in theform of European identity. Most probably, havingin mind how long it took national identity to at itshistorical station, where it is now, we should bemore patience — historical time-wise in this re-gard.

National identities are all too often not takenenough seriously as they should. National identityis in condensed definition individual and groupsense of belonging to larger, national community[12, p. 27-33]. Any identity — and national iden-tity in particular — embodies historical (trans-generational) continuity, in this sense it is no moreor less sociologically recognizable as an activeidentity. Another relevant aspect lies in the factthat it connects a distinct group of people to a par-ticular geographical place. This link is consideredby the members of ethnic group as “objective”fact, which pre-empts any considerations that theymerely happen to be thrown together in one, usu-ally “sacred”, place by mere chance or contin-gency. National identities arguably embody ele-ments of myth and this fact alone needs furtherelaboration of its not merely symbolical weight.Much more attention deserves on the other factsuch symbols perform real and not only imaginedpower which fulfils manifold valuable social func-tions. Much attention has been in this regard fo-cused on the ethnic and civic constituents of na-tional identity. All too often one witnesses in these

area openly biased assumptions subscribing to thenotion that “Western” national identities representcivic alternative to exclusively ethnically con-structed national identities in the “Eastern” case. Itis, however, quite clear, as Kaufmann [11, p. 468]has argued, that already at first sight the history ofFrance, Ireland or the United States prove thatthese countries equally so experienced with bothorganic and voluntarist choices.

Far from such views Smith points to those newand powerful social innovation which offer differ-ent perspectives on ethnicity and identities. The ef-fects of information technology are much morevariable in comparison to what the advocates ofrigid cultural globalization are arguing. Informa-tion technology, in particular electronic media, in-troduces old ethnic identities and facilitates the re-imagining of the new ones. Even if the nation-states would really be declining, the revival of eth-nic and other identities is likely expected. Ethnicand individual, respectively, identification in es-sence responds to certain collective needs whichstart to play even more important role in complexsocieties. Politically revived ethno-national move-ments respond to deep seated identity needs perti-nent to today’s complex societies. What we arewitnessing already is thus not the transcendence ofethnicity but the revitalisation of ethnic ties andtheir accompanying identities. This is quite logicalprocess, if we rightly assume that, as AnthonyGiddens has argued long time ago that global andlocal feed each other.

Literature

1. Appadurai A. Modernity at Large. Minneapolis andLondon: University of Minnesota Press, 1996.

2. Bauman Z. Liquid Times — Living in an Age ofUncertainty. Cambridge: Polity Press, 2007

3. Beck U. Power in the Global Age. Cambridge: Pol-ity, 2005

4. Castells M. The Power of Identity. Oxford: Black-well Publishers, 1997.

5. Delanty G., Rumford С. Rethinking Europe: SocialTheory and the Implications of Europeanization.Oxon: Routledge, 2005.

6. Gilbert P. The Philosophy of Nationalism, Boulder,Colorado: Westview Press, 1998.

7. Guibernau M., Hutchinson J. Understanding Na-tionalism. Cambridge: Polity, 2001.

СОЦИОЛОГИЯ

150

8. Hechter M. Containing Nationalism. Oxford: Ox-ford University Press, 2000.

9. Held D., McGrew A. Globalization Theory — Ap-proaches and Controversies. Cambridge: Polity,2007.

10. Hutchinson J. Nations as Zones of Conflict. L.Thousand Oaks, New Delhi: Sage Publications,2005.

11. Kaufmann E. The lenses of nationhood: an opticalmodel of identity// Nations and Nationalism. 2008.14 (3). P. 449-477.

12. Miller D. Citizenship and National Identity. Cam-bridge: Polity Press, 2000.

13. Prazniak R., Dirlik A. Places and Politics in an Ageof Globalization. Lanham, Boulder, N. Y. and Ox-ford: Rowman &Littlefield Publishers, Inc, 2001.

14. Sassen S. A Sociology of Globalization. N. Y. and

L.: W. W. Norton & Company, 2007.15. Scholte, J. A. Globalization — An Introduction. N.

Y.: Palgrave, 2005.16. Smith A. D. Nationalism — Theory, Ideology, His-

tory. Cambridge: Polity, 2001.17. The Global Transformations Reader — An intro-

duction to the Globalization Debate/ eds. byD.Held, A.McGrew. Cambridge: Polity, 2003.

18. Theorizing Nationalism/ ed. by R.Beiner. Albany:State University of New York Press, 1999.

19. Touraine A. A New Paradigm for UnderstandingToday’s World, Cambridge: Polity, 2007.

20. Urry J. Global Complexity. Cambridge: Polity,2003.

ГЛОБАЛИЗАЦИЯ: РЕЛЕВАНТНОСТЬ ИДЕНТИЧНОСТИ ИНЕОПРЕДЕЛЕННОСТИ

Рудольф РизманФилософский факультет Университета в Любляне; Словения

В статье обсуждаются концепции идентичности в эпоху глобализации. Автор предполагает, что дажеесли национальные государства действительно клонятся к упадку, возрождение этнических и другихидентичностей является весьма вероятным.Ключевые слова: глобализация; неопределенность; регионализация; идентичность; национальное госу-дарство; этническая принадлежность.

ВЕСТНИК ПЕРМСКОГО УНИВЕРСИТЕТА2012 Философия. Психология. Социология Выпуск 2 (10)

Лойко Александр Иванович — доктор философских наук, профессор, заведующий кафедрой философскихучений; Белорусский национальный технический университет; Республика Беларусь, 220113, Минск, ул. Вос-точная; alexander.loiko@tut.by.

УДК 316.4

СОЦИАЛЬНАЯ ДИНАМИКА ПАРТИКУЛЯРНЫХ СТРУКТУР ИМЕТОДОЛОГИЯ КЛАСТЕРНОГО ПОДХОДА

А.И. ЛойкоВ статье рассматриваются особенности социальной динамики на уровне партикулярных структур. По-казаны особенности эволюции локальных социальных образований в условиях глобализации. На дан-ном этапе модернизации общества доминируют акценты самостоятельной инновационной политики. Вэтом направлении решения задачи активно используется методология кластерного подхода. Она имеетинституциональное выражение и формулируется на уровне конкретных программ деятельности. ДляБеларуси и России принципиально важно внедрить эффективный механизм реализации инновационнойстратегии деятельности в свете растущего значения евразийского региона.Ключевые слова: социальная динамика; партикулярность; кластер; инновационная деятельность.

Введение

В поисках эффективных решений использова-ния ресурсов, науки, человеческого капиталанаходится большинство государств мира, ре-гиональных экономик, поскольку долговаястратегия развития подошла к таким объемамзадолженностей, которые превышают допусти-мые пределы от ВВП. Вследствие этого долго-вой фактор превратился в проблему, затраги-вающую фундаментальные принципы эконо-мической безопасности. Снижение долговогобремени многим странам видится в мерах же-сткой экономии. Однако такой путь чреват со-циальными протестами, ростом радикальныхнастроений в обществе, примером чего могутслужить арабская североафриканская дуга, сла-бая периферия Евросоюза. Но есть государства,которые придерживаются инновационного пу-ти развития, в рамках которого они решают за-дачи замещения импорта, диверсификации, на-ращивания экспортного потенциала, институ-циональных реформ.

Очевидные успехи этих стран не осталисьбез внимания белорусской политической эли-ты, увидевшей эффективность подобного путина примере китайской экономики, с которойактивно развиваются кооперационные связи. Витоге долговая стратегия развития Беларуси

стала трансформироваться в инновационнуюстратегию. В рамках ее реализации была созда-на инфраструктура, в которой важную роль иг-рают научно-практические и научно-технические центры, фонды поддержки пред-принимателей, центры трансферта технологий,технопарки, консультационные и информаци-онные центры, венчурные структуры, иннова-ционные сети [6]. Инновационные ресурсы по-зволили государству реализовать модерниза-цию промышленного сектора до уровня глубо-кой переработки местного сырья. Созданы вы-сокопроизводительные сырьевые зоны, и, какрезультат, экспортный потенциал экономикивырос до объемов, сопоставимых с размерамиимпорта. Вместе с тем достигнутый уровеньположительного сальдо в торговле с мировойэкономикой не является оптимальным дляобеспечения устойчивого развития белорусско-го общества, экономической безопасности. Дляего наращивания существуют внутренние ре-сурсы. Они связаны с эффективным использо-ванием потенциала модернизации [5]. Один изспособов — институциональный. К нему обра-тились многие высокоразвитые экономики, по-скольку вопросы экономической национальнойбезопасности становятся ключевыми на фонеинтеграционных процессов. Это связано с тем,

СОЦИОЛОГИЯ

152

что наибольшими выгодами от кооперациипользуются государства, имеющие эффектив-ную организационную структуру на уровне об-разования, научных исследований, разработок,внедрений, массового производства. Фактиче-ски речь идет о полном инновационном цикле,в рамках которого контролируются основныеэтапы деятельности, обеспечивается устойчи-вость экономических показателей, работаюткоммерческие принципы интеллектуальнойдеятельности, когда научная мысль должнабыть спроецирована на коммерческий резуль-тат.

Интегрально подобные структуры обозна-чаются как кластерные структуры. Они локали-зованы отраслевым, межотраслевым, регио-нальным признаками [8]. У них нет четкихюридических границ типа холдинга, концерна,компании. Их объединяет сопряженная инсти-туциональная база в виде определенных стыко-вочных сегментов деятельности. Такими пол-номочиями наделяются учебные заведения какцентры наибольшего благоприятствования ин-новационной деятельности, промышленныеструктуры в модификации холдингов, научно-производственных объединений, маркетинго-вые, консалтинговые, инжиниринговые компа-нии.

В статье формулируется задача разработкиметодологии кластерных структур, с тем чтобыпридать этому новому направлению деятельно-сти теоретическое обоснование. Риски, конечноже, неизбежны, но они могут быть минимизи-рованы с учетом опыта первопроходцев даннойметодологии. Национальные экономики кла-стерного типа в лице североамериканских и ев-ропейских структур свидетельствуют об оправ-данности этих рисков, поскольку указанныеэкономики оказались наиболее устойчивыми вусловиях глубокого структурного кризиса ми-ровой экономики. На примере Евросоюза кон-структивную роль демонстрирует экономикаФРГ, которая является крупнейшим кластеромтехнологической деятельности. В евразийскомрегиональном экономическом пространствекластерными признаками обладает российскаяэкономика, которая смогла сохранить научный

ресурс, высокотехнологичный сектор, обеспе-чивающий геополитическую безопасность ре-гиона. В России интерес к методологии кла-стерного подхода сформулирован на уровнерешения стратегических задач модернизацииэкономики [4]. В рамках концептуального под-хода разработчиками проекта определены клю-чевые понятия инновационного кластера, сете-вых связей, институциональной реформы, ин-струментов государственного регулирования,инновационной активности, инновационнойпрограммы, кластерной сети. Для Беларуси, каки для России, кластерная методология имеетпринципиальное значение как основной меха-низм эффективного использования потенциаламодернизации с учетом ограниченных природ-ных ресурсов. В рамках регионального объеди-нения все национальные экономики должныдемонстрировать устойчивость, способностьуправлять, на равных участвовать в региональ-ной кооперации.

1. Эволюция социальных субъектовмодернизации в условиях глобализации

В ХХ столетии в отечественной философиибыла разработана концепция деятельности, ко-торая отражала ее основные сферы, связанные спроизводством и технологиями, наукой и обра-зованием, политикой, общественной психоло-гией [3]. Системный метод позволил структу-рировать активность человечества в рамкахкультуры и связать ее с функционированиемкатегориальных структур, выполняющих функ-ции программ деятельности. Эти программыдеятельности формируют содержание техно-генной цивилизации.

Территориальная дифференциация челове-чества, обусловленная международным разде-лением труда, географическим фактором, спо-собствовала возникновению национальныхсистем деятельности, ориентированных на ди-намическое равновесие в условиях становлениякоммерческих структур, связанных с рисками истратегией получения максимальной прибыли.Возникшие в национальных границах и окреп-шие до уровня международной деятельностикоммерческие структуры, представленные ком-

А.И. Лойко

153

паниями, создали механизм национальных ин-тересов, далеко выходящих за границы собст-венных государств. При этом национальные го-сударства стали основными гарантами геопо-литических интересов окрепших транснацио-нальных структур. Вследствие этого в полити-ческой сфере глобализация сопровождаласьпроцессами колониализма и неоколониализма.Метрополиям приходилось дотировать огром-ные территории ради сохранения у власти ло-яльных политических режимов.

После Второй мировой войны стратегияглобализации изменилась. Компании стали ис-кать способы снижения издержек производства,увеличения прибыли за счет рабочей силы.Приоритет отдавался оффшорингу и аутсор-сингу. Эти методологии позволили найти рын-ки дешевой и одновременно квалифицирован-ной рабочей силы. Значительные по объемампроизводственные мощности были созданы вИндии, КНР, Юго-Восточной Азии, на ДальнемВостоке, юге Африки. Производимые артефак-ты потребительского назначения направлялисьв виде товарных потоков в США, Канаду, стра-ны Евросоюза. Высокотехнологичные метро-полии практически полностью сосредоточилисьна инновационной деятельности и за короткоевремя индустриальный сектор деятельностидополнился постиндустриальным, а затем иинформационным. К высокотехнологичнойгруппе стран — организаторов глобализации вновой ее модификации стали приближатьсяБразилия, Россия, Индия, КНР, в национальныхграницах которых сформировались компании,холдинги, осуществляющие региональную дея-тельность. Однако эти компании пока не рас-полагают ресурсом полного инновационногоцикла. Поэтому они поставляют высокотехно-логичным экономикам Запада сырье, полуфаб-рикаты, которые в последующем становятсятоварами с высокой добавленной стоимостью.

Вне взаимоотношений старых и новыхкоммерческих структур остались регионы, ко-торые не располагают человеческим капиталомв виде квалифицированной рабочей силы. Ком-пании, осуществляющие деятельность на тер-ритории этих регионов, занимаются разработ-

кой месторождений полезных ископаемых, вы-возом сырья для переработки в индустриаль-ных регионах. Существующие правила дея-тельности в глобализирующейся экономике де-лают аграрный и промышленный комплексыБеларуси крайне привлекательными для высо-котехнологичных регионов, в первую очередьвследствие наличия высококвалифицированнойрабочей силы, инженерных кадров. Проблемадля Запада состоит в том, что национальнаяэкономика не настроена на функции оффшо-ринга и аутсорсинга, индустриальной перифе-рии. Беларусь стремится стать участником вы-сокотехнологичного клуба государств. Этостремление не абсурдно, поскольку есть при-меры, связанные с Японией, Южной Кореей,Финляндией. Тонкость современной экономикизаключается в сопряженности методологийглобализации и локализации.

2. Локализация социальной динамики науровне инновационных центровдеятельности

Политику высокотехнологичных государствформируют коммерческие интересы компанийи банковских структур. Этот потенциал локали-зован в виде национальных кластерных струк-тур, располагающих насыщенной инфраструк-турой и коммуникациями, человеческим капи-талом, требующим соответствующего образажизни. Фактор локализации в данном случаеиграет ключевую роль, поскольку от него зави-сит глобализация как определенная технологияполучения максимальной прибыли на стадиимассового производства, где доля инновацион-ных функций сводится к минимуму. Задачасводится к уровню конкретных операций идействий в пределах технологического процес-са. Отмеченные особенности глобализациисвидетельствуют о том, что она была подготов-лена исторически в определенных центрах ин-новационной деятельности.

Один из первых инновационных центровдеятельности возник в Англии в ХVIII столе-тии. Он создал основу для глобализации инте-ресов британских производителей. Они нужда-лись в новых рынках сбыта промышленной

СОЦИОЛОГИЯ

154

продукции. Аналогичную стратегию освоилиНидерланды, Франция, Бельгия. Однако ихвозможности были ограничены более слабымтехнологическим ресурсом. Поэтому Францияне смогла сохранить политическое влияние вСеверной Америке и буры в Южной Африке. ВСеверной Америке возникла уникальная ситуа-ция трансформации англоязычных колонистовв американскую идентичность. В результате вСША, Канаде стали формироваться инноваци-онные структуры, которые достигли значитель-ной капитализации за счет военных поставок вЕвропу. Их потенциал открыл им путь к актив-ной международной деятельности. Региональ-ная стратегия США трансформировалась втранснациональную и геополитическую.

Россия и Япония приложили немало усилийв ХХ столетии для формирования националь-ных инновационных структур. Геополитиче-ские амбиции США и России в рамках регио-нальных программ индустриальной, военнойпомощи союзникам по военным блокам спо-собствовали, на основе плана Маршалла, быст-рому восстановлению регионального потен-циала Западной Европы. На основе программСовета экономической взаимопомощи былсформирован инновационный потенциал странВосточной Европы, КНР. Индия традиционновходила в число стратегических союзниковРоссии и получала технологическую и военнуюпомощь в целях создания индустриальной ин-фраструктуры. Не остались без внимания СШАпослевоенные экономики Японии, Южной Ко-реи, Тайваня, Юго-Восточной Азии. Высоко-технологичные британские колонии трансфор-мировались в государства, лояльные британ-ской короне. Особые отношения стратегиче-ского партнерства сохраняются между США иСоединенным Королевством. Несмотря на точто в европейском регионе произошли терри-ториальные государственные изменения, инно-вационные национальные ресурсы сохрани-лись. Часть из них вошла в Европейский союз,другая интегрируется в евразийское сообщест-во наций. Украина пока остается на распутье.

3. Синтез локальных и глобальныхинтересов общества на уровне регионализма

Кооперация национальных инновационных ин-фраструктур на основе региональных программявляется важной, поскольку создает условиядля научных контактов, формирует интеллек-туальные ресурсы, обеспечивает координацию.Именно на границе локального и глобальноговозник эпицентр интереса к комплексу про-блем, что и обусловило необходимость разра-ботки соответствующей методологии. Конст-руктивную роль сыграли подходы, предложен-ные в рамках эволюции теории модернизации.

Понятие глокальности стало одним из клю-чевых и методологически важных. «По гло-кальному критерию разнятся страны, города,регионы, организации и отдельные индивиды.Анализируя их, конечно же, можно говорить онеравномерности их развития по отношениюдруг к другу и неравномерности их статусов, нотакое сравнение сегодня уже не образует сим-волического капитала и вряд ли может исполь-зоваться солидаристически — в политическомли смысле, или при формировании новых идео-логий развития.

Идентичность места сегодня, скорее, де-терминирована глокально, то есть структури-рована пространственно, нежели предопреде-лена логикой символического времени» [7, с.67].

В качестве нового «мотора» современностиспециалисты выделяют глокальную (глобально-локальную) бинарность, в рамках которой лю-бое глобальное ускорение, основанное на от-крытости локальных мест информационным ифинансовым потокам, «провоцирует на местахобратный процесс искусственного социального«конструирования» локально-культурной само-бытности, порождающей новое, для конца сто-летия, явление — «коммунитарный фундамен-тализм» [7, с. 70].

Р.Робертсон в связи с этим говорит о за-вершении эпохи простой модернизации, подкоторой понималась ситуация вестернизациимира, основанная на универсалистских законахсимволического времени. Лидер задавал обра-

А.И. Лойко

155

зец, а остальные участники процесса его копи-ровали. Более сложная дивергентная модерни-зация трактуется им как глобальное простран-ство непрерывно растущих партикулярностей[1, с. 28-29].

Поскольку сохранение глобализационной имодернизационной динамики зависит от фор-мирующейся территориальной партикулярно-сти, то весь интерес социологии сконцентриро-ван на гетерогенных концепциях модерниза-ции. В них фиксируется тенденция ускорениясоциального времени, его сжатия, фрагмента-ции социального пространства. Внутри бинар-ного глобального мира формируются принци-пиально новые жизненные стратегии и куль-турные практики. Они реальны постольку, «по-скольку общецивилизационный порядок и ле-гитимность мировых потоков поддерживаютсяглобально. Если что-то нарушается на локаль-ном уровне, то это, как правило, неизбежноприводит к последствиям глобального масшта-ба, не говоря уже об обратной зависимости ло-кальных сообществ от любых глобальных из-менений» [7, с. 69].

Глобализационные вызовы интегрируютнациональные экономики в пространство ре-гиональной кооперации. По такому пути идетЕвросоюз, государства СНГ, латиноамерикан-ские государства, страны тихоокеанского ре-гиона. Это не просто сложение экономическихпоказателей отдельных государств. Речь идет оформировании региональной политики, даю-щей право голоса в решении мировых хозяйст-венных проблем. К этому показателю само-стоятельности добавляется стремление нацио-нальных государств определенного культурно-исторического типа иметь основу инновацион-ной безопасности.

4. Методология кластерного подхода

Глобализационные процессы неизбежно ини-циируют идентификационный поиск мест в ви-де экономических кластеров, под которыми по-нимается совокупность сопряженных произ-водств и научно-технических организаций,способных обеспечить выход продукции в ре-жиме глубокой переработки сырья, соответст-

вующей международным стандартам качества.Экономический кластер нельзя смешивать спроизводством в условиях оффшоринга и аут-сорсинга, поскольку в последнем случае речьидет о производственных площадях, исполь-зуемых для выгодного размещения заказов наизготовление продукции вследствие дешевойрабочей силы. Таким образом, глобализацияформируется разнообразием непрерывно рас-тущих партикулярностей. Одной из таких пар-тикулярностей стала Беларусь. Заявка мирово-му сообществу на самостоятельность иннова-ционной деятельности требует подтвержденияв виде сбалансированной экономики, посколькусодержание глобализации практически полно-стью определяется задаваемыми партикуляр-ными структурами показателями роста, конку-рентоспособности, самостоятельности и само-достаточности. Растущие партикулярностиформируют устойчивое основание мировойэкономики, что видно на показателях ростаэкономики КНР и их влиянии на биржевые по-казатели. Наибольшие проблемы глобализациисоздают государства, не имеющие самостоя-тельно выработанной партикулярной стратегии.В Евросоюзе это в большей степени относитсяк Греции, Португалии, Испании, Ирландии,Италии.

Под самостоятельной партикулярной стра-тегией мы понимаем стремление государств ксозданию национальных кластеров, форми-рующих базис инновационной деятельности иинфраструктуры. На технологической основепроисходит синтез интересов компаний и науч-ных структур. В результате человеческий капи-тал приобретает ведущее значение, а с ним ипартикулярность. Беларусь начала в государст-венной политике сочетать глобальное и ло-кальное под влиянием объективных причин,вызванных необходимостью снижения рисковво внешенеэкономической деятельности. Ди-версификация стала важным механизмом ре-шения задачи. Был изучен ресурс многих рын-ков в контексте кооперации деятельности поотдельным направлениям ресурсов, техноло-гий, товаропроводящих путей. Образец задалглава государства, который на уровне полити-

СОЦИОЛОГИЯ

156

ческих решений заложил основы перекрестнойлогистики, в рамках которой многократно воз-растает потенциал кооперации экономик и тер-риторий, отдаленных друг от друга по расстоя-нию. Стало понятным, что содержание глоба-лизации могут формировать не только трансна-циональные корпорации и связанные с нимигосударства. В определенных узловых точкахмировой экономики два механизма глобализа-ции соприкасаются, что усиливает потенциалкооперации на основе разнообразия партику-лярностей. Этот потенциал может стать ключе-вым фактором достижения мировой экономи-кой динамического равновесия. Функцию узло-вой сигнальной точки, наряду с американской иевропейской экономиками, активно выполняеткитайская экономика, где партикулярности на-ходятся в наибольшем соприкосновении по ос-новным параметрам деятельности и где идеоло-гия оттеснена на второй план. Подобная рольсоздала для КНР уникальный ресурс. Этот ре-сурс используется Беларусью в рамках функ-ционирования технопарка, созданного на базеЧаньчунского университета и Белорусского на-ционального технического университета. Одна-ко трансграничные возможности партикуляр-ных структур должны иметь локальное ядро ре-гиональной кооперации.

5. Роль культурно-исторического типа вформировании сопряженныхпартикулярностей

Растущие партикулярности формируют разно-образные кооперационные структуры, интен-сификация отношений между которыми харак-теризуется определенной стадиальностью. Вначальной стадии кооперации участники за-ключают преференциальные торговые согла-шения, вводящие снижение внутри формируе-мого рынка тарифов по сравнению с тарифамина товары и услуги, действующими во взаимо-отношениях с другими государствами. На вто-рой стадии межгосударственной кооперации,связанной с созданием зон свободной торговли,отменяются тарифы на товары и услуги стран-участниц. При этом каждое государство сохра-няет автономность таможенной политики по

отношению к другим участникам мировой эко-номики. Таможенные пошлины для участниковкооперации могут сохраняться на часть това-ров, по которой идут активные переговоры.Третья стадия отражает интеграционную дина-мику в рамках таможенного союза. В данномслучае государства достигают соглашения оботмене национальных таможенных тарифов ивведении единых таможенных пошлин и мето-дов нетарифного регулирования в отношениидругих государств. Внутри союза действуетрежим беспошлинной торговли, оказания ус-луг. На четвертой стадии интеграции государ-ства приходят к общему региональному рынку.Он дает возможность проведения единой тамо-женной политики, снимает ограничения надвижение ресурсов, связанных с факторамитруда и капитала. Рыночная интеграция позво-ляет перейти к интеграции политической, врамках которой национальные государства де-легируют согласованные функции наднацио-нальным структурам. Как показывает процессевропейской интеграции, это самый сложныйэтап, поскольку он предполагает делегированиеполномочий в принятии решений и соответст-вующее финансирование этих решений за счетнациональных экономик. Парадокс феноменапартикулярностей состоит в том, что глобали-зация сопровождается региональной локализа-цией, в рамках которой разнородные экономи-ки находят общие интересы и создают необхо-димую критическую массу солидарности длядействий в условиях глобализации. На планететрудно найти национальную экономику, кото-рая бы не была включена в процессы коопера-ции. Беларусь в данном случае не является ис-ключением.

Таким образом, локальное и глобальноевзаимодействуют на разных уровнях коопера-ции. При этом значение национальных эконо-мических кластеров только возрастает. Этообъясняется тем, что кооперация основана наэффекте суммативного действия. Националь-ные экономики получают преимущества отснятия барьеров, а национальные государстваформируют финансовые стабилизационныефонды, гарантирующие деятельность коммер-

А.И. Лойко

157

ческих структур в новых условиях. На финан-совую помощь доноров могут положиться инациональные государства, поскольку речьидет об их способности нести обязательстваперед региональными участниками кооперациина уровне коммерческих структур. Подобныймеханизм активно осваивает Евросоюз. Фило-софия региональной политики формулируетсяв форме тезиса о единой европейской семье,доме.

Россия, Казахстан, Беларусь интегрированыидеей евразийского союза. Эта идея, как пока-зал Л.Н.Гумилев, формировалась естественнойисторией региона. Ее результатом стал опреде-ленный культурно-исторический тип [2, с.21].Содержание этой истории формировали про-цессы этногенеза, совместимости различныхэтнических групп в пределах конкретной при-родно-ландшафтной локальности. Границы Ев-разии определились к ХIХ столетию, когда ве-ликорусский суперэтнос вышел к границамдругих природно-ландшафтных комплексов ипрекратил движение в их направлении вследст-вие нараставшего сопротивления этническихгрупп, находившихся под влиянием другихкультурно-исторических типов.

Эта особенность формирования евразий-ского региона показывает, что на фоне систе-матично внедрявшегося в общественное созна-ние европоцентризма работали другие меха-низмы. Они фиксируются понятием идентично-сти. Периоды политической раздробленностине тождественны распаду партикулярности.Они являются лишь способом ее эволюции че-рез динамический хаос и самоорганизацию.Даже в самые сложные периоды политическойраздробленности евразийские народы сохраня-ли приверженность региональному культурно-историческому типу. Это позволяет малонасе-ленным огромным территориям демонстриро-вать лидерские амбиции во взаимоотношенияхс другими партикулярностями. И именно этотприоритет всякий раз детерминирует интегра-ционную динамику не столько политическогохарактера, сколько кластерного, в рамках кото-рого решаются задачи геополитической, инно-вационной безопасности. Это видно на содер-

жании разногласий между участниками евра-зийской интеграции. Они отсутствуют в вопро-сах борьбы с терроризмом, геополитическимдавлением на государства евразийского регио-на. Разногласий нет на уровне военного со-трудничества.

Вышесказанное свидетельствует о том, чтопартикулярная структура имеет иерархическуюструктуру, представленную цивилизацией, ло-кализованной конкретным природно-ландшафтным комплексом, культурно-историческим типом этнических контактов, атакже национальным государством, призван-ным решать задачи нации в тех условиях, чтозаданы естественной историей. Для Беларусиэти задачи сопоставимы с прорывом в новоекачество деятельности, которое будет форми-ровать человеческий капитал на основе мето-дологии кластерного подхода. Именно такуюзадачу на национальном уровне формулируетдля себя Россия. Все это свидетельствует осинхронности процессов, формирующих со-держание социальной динамики в евразийскомрегионе.

Список литературы

1. Robertson R. Glokalization: Time-Space and Ho-mogeneity-Heterogeneity // Global Modenities/ eds.by М.Featherstone, S.Lash, R.Robertson. L.: Sage,1995. P. 25–44.

2. Гумилев Л.Н., Панченко А.М. Чтобы свеча непогасла: Диалог Л: Советский писатель, 1990.128 с.

3. Запесоцкий А.C. Теория культуры академикаВ.С. Степина: лекции, прочитанные студентамСПбГУП в мае — сентябре 2010 года. — СПб.:СПбГУП, 2010. 112 с. (Избранные лекции Уни-верситета. Вып. 115).

4. Инновационное развитие — основа модерниза-ции экономики России: Национальный доклад //ред. совет В.П. Евтушенко, С.В. Кириенко, А.Б.Чубайс. М.: ИМЭМО РАН, ГУ — ВШЭ, 2008.168 с.

5. Лойко А.И., Канарская В.И., Фонотова Э.А.Эффективное использование потенциала мо-дернизации. Минск: БНТУ, 2011. 148 с.

6. Национальная инновационная система Респуб-лики Беларусь / руководитель проекта С.С. Си-дорский. Минск: ГУ «БелИСА», 2007. 112 с.

7. Согомонов А.Ю. Глокальность (Очерки социо-логии пространственного воображения) // Гло-

СОЦИОЛОГИЯ

158

бализация и постсоветское общество М.: Стови,2001. С. 60–79.

8. Четырбок Н.П. Формирование региональныхкластерных структур на базе технических уни-верситетов (на примере Брестской области)//

Интеграция учебного процесса в техническихуниверситетах с инновационной деятельностьюпредприятий: материалы научно-методическогосеминара. Минск: Тесей, 2008. С. 166–169.

SOCIAL DYNAMICS OF PARTICULAR STRUCTURES AND METHODOLOGY OFCLUSTER APPROACH

Alexander A. LoikoBelarusian National Technical University; 127-119, Vostochnaya str., Minsk, 220113, Belarus

The details of social dynamics are discussed from the point of particular structures. Evolution of the local so-cial elements under the conditions of globalization is considered. It is shown that today the fractional innova-tive politics determines the modernization process. The methodology of cluster approach is being utilized inorder to solve this problem. This methodology has an institutional character; it is being formulated at particularactivity programs. The growing influence of Eurasian region leads to the importance of innovative mechanismsfor Belarus and Russia.Keywords: social dynamics; particularity; cluster; innovative activity.

ВЕСТНИК ПЕРМСКОГО УНИВЕРСИТЕТА2012 Философия. Психология. Социология Выпуск 2 (10)

Шафоростов Александр Иванович — кандидат философских наук, доцент кафедры истории и философии,Иркутский государственный технический институт; 664074, Иркутск, ул. Лермонтова, 83; ashafor@rambler.ru.

УДК 316.16:141.7

МИФИЧЕСКАЯ СОСТАВЛЯЮЩАЯ КАРТИНЫ МИРА

А.И. ШафоростовВ статье рассматривается роль мифической составляющей в построении картины мира. Выдвинута ги-потеза о том, что миф связан с формированием индивидуальной «окраски» картины мира. Рассматри-вается природа мифической веры. Показано влияние мифа на внутренний мир человека. Сделан выводо том, что миф является необходимым элементом построения картины мира.Ключевые слова: миф; картина мира; реальность; вера; внутренний мир; личность.

Обращение к рассмотрению картины мира сточки зрения выявления в ее структуре элемен-тов мифа как необходимой составляющей ком-поненты связано с тем, что сегодня, при рас-смотрении связи человека с миром, включенно-сти человека в социум, природы идентифика-ции человека, все чаще обнаруживается про-блема, которую в общем виде можно опреде-лить как потеря чувства реальности. Имеется ввиду все более заметное несоответствие образавоспринимаемой реальности с объективным со-стоянием реальности, следующий отсюда от-рыв человека от реальности, и в итоге — поте-ря чувства реальности, к сожалению, далеко невсегда осознаваемая самим человеком. Этапроблема все чаще привлекает внимание ис-следователей [4; 5], и в этом контексте нас ин-тересует вопрос о связи мифа с восприятиемреальности, конкретнее, с картиной мира. Об-ращение к мифу объясняется достаточно про-сто — именно миф традиционно оцениваетсякак форма восприятия мира, которой в макси-мальной степени присущи фантастичность,стихийность, алогичность и т.п. — т.е. все то,что искажает реальность. Однако такое воз-можное решение проблемы потери чувства ре-альности, как борьба с мифом, вытеснение ми-фа из картины мира современного человека,представляется не совсем правильным. Во-первых, сегодня миф все чаще обнаруживаетсяв самых различных сферах общественного соз-нания, включая науку [18]. Во-вторых, как нампредставляется, — и это составляет основной

предмет нашего рассмотрения — именно ми-фологический компонент во многом определяетиндивидуальный характер переживания бытия,придавая тем самым индивидуально-личностную окраску картине мира.

Картина мира не является жесткой систе-мой, в ней вполне допустимы такие компонен-ты, которые самим субъектом картины мираквалифицируются как заблуждения, предрас-судки и суеверия, идущие или от старых миро-видений, или от ино-культурных. Важно отме-тить, что присутствие в картине мира таких«нереальных» (т.е. осознаваемых самим субъ-ектом именно как не соответствующих дейст-вительности) компонентов — это не простосвидетельство изменчивости картины мира.Включаемые в картину мира нереальные ком-поненты несут определенную смысловую на-грузку — они призваны показать, как можнонеправильно видеть мир. Так, изучая окру-жающий мир, школьники на первых же урокахзнакомятся с неправильными взглядами на мирдревних как раз для того, чтобы не повторитьих ошибки. При этом неправильные знаниядревних усваиваются школьниками, хотя и вкачестве неправильных, и находят свое (причемпостоянное) место в картине мира. Примеча-тельно, что любая картина мира (научная, рели-гиозная, художественная, обыденная) включаетнабор тех заблуждений, которые обеспечивают(оттеняют) правильный взгляд на мир.

Таким образом, обращение к мифу как ин-дивидуализирующему компоненту заключается

СОЦИОЛОГИЯ

160

не в обнаружении в структуре внутреннего ми-ра мифических образов с ясно обозначеннымдля самого субъекта их мифическим характе-ром. Такие образы можно обозначить как ми-фы-объекты, относимые к объективной сторо-не картины мира. Речь же идет об определен-ной мифичности самой картины мира в еесубъективном измерении, об участии мифа впостроении индивидуальной модели мира, объ-единяющей разные пласты сознания — от яс-ных и осознанных смысловых образований досмутных, полуосознанных переживаний и об-разов. Здесь возможны два вопроса: 1) как мифсвязан с картиной мира, в чем заключается ми-фологический компонент картины мира? и 2) вчем заключается связь мифа с внутренним ми-ром человека?

Исходным положением для выявления ролимифа в построении внутреннего мира являетсяутверждение целостного характера мифа. Рас-смотрев это положение, мы сможем сравнитьцелостность мифа и целостность картины мира(насколько соотносимо понятие целостности вприменении к мифу с целостностью картинымира?) и тем самым ответить на следующийвопрос: можно ли считать миф одним из необ-ходимых условий функционирования картинымира именно как целостного отражения мира?

Итак, как понимается целостный характермифа? Во-первых, целостность мифа представ-лена на уровне направленности мифа — сферамифа охватывает весь мир в целом. Выражаетсяэто в том, что миф как модель мира ориентиро-ван на предельную космологизированность су-щего [15, с. 162]. То обстоятельство, что в от-ношении мифологического сознания речь идето «параллельном мире», который строится са-мим мифом [7, с. 117], в данном случае не име-ет принципиального значения, так как мир ми-фа для его носителя не менее реален, чем тот,который непосредственно окружает человека.Кроме того, и картина мира, создаваемая со-временным человеком, не является копией ок-ружающего мира, а направлена на целостныймир, который не дается на уровне чувств имен-но как целостный (мы видим не сам мир, атолько его фрагменты, или «окружающий нас

мир»). Персонажи, образы, действующие силымифологической картины мира выходят за рам-ки обыденного опыта, но оба эти мира совме-щены в едином пространстве взаимодействия.

Во-вторых, целостность мифа предстает какмногоуровневый охват мира, при котором про-исходит не выделение уровней, а их смешение— что находит выражение в синкретичностимифа. Синкретичность проявляется и как невы-деленность человека из природы и из общества,и как нераздельность эмоциональной, образнойи действенной сфер: это нерасчлененное целое,в котором представлены моменты эстетическо-го (образного), этического (предписывание по-ведения), познавательного (выделение повто-ряющихся черт действительности). Основойсинкретичности является континуальность ми-фического сознания: «Образное представлениев форме нескольких метафор, где нет нашей ло-гической, формально-логической каузальностии где вещь, пространство, время поняты нерас-члененно и конкретно, где человек и мир субъ-ектно-объектно едины, — эту особую конст-руктивную систему образных представлений,когда она выражена словами, мы называем ми-фом» [17, с. 34].

Восприятие мира как целостного есть ре-зультат континуальности сознания, коренящей-ся на первом, досознательном, уровне отражениябытия, где формируются условия возможностисознания: способность видеть мир пространствен-но-временным, умение связывать события и вещисогласно их логике, переживать свое бытие в ми-ре [9, с. 119]. Континуальность сознания, конеч-но, несводима только к мифу, но именно в мифеона находит наиболее яркое воплощение.

Средством синкретического восприятия имышления является символ. Символ синтети-чен по своей природе, он представляет нерас-торжимое единство чувственного и рациональ-ного: образ в нем является идеей, а идея — об-разом [1]. Символизация есть превращение ис-ходного термина в символ, т.е. такое понятие,которое, во-первых, является более насыщен-ным различными слоями содержания и смысла,во-вторых, допускает более широкий круг ин-

А.И. Шафоростов

161

терпретаций по сравнению с исходным терми-ном.

Поскольку символ представляет собойединство сознательного и бессознательного,логического и алогического, постольку он яв-ляется средством, позволяющим в большейстепени познать личностные смыслы. Наиболееполно и явно символ представлен в мифе. Самипо себе объекты окружающего мира символамине являются, они становятся таковыми тольково взаимодействии с человеком, который ипревращает их в символы. В этом смысле всячеловеческая культура символична.

В-третьих, мифу присуще тесно связанное ссинкретичностью допонятийное мышление.Допонятийное (прелогическое) мышление опи-рается на такие эйдетические способности че-ловека, как способность целостно, образно, де-тально чувственно ощущать окружающий мир.Во многом допонятийный характер мифа опре-деляется тем, что структурообразующей мат-рицей мифологического сознания является«вербальный реализм»: для мифа сознание ибытие неразличимы, а наименование вещи при-равнивает ее к бытию, все описываемое языкомдостоверно существует [13].

Допонятийность мифа связана с мифопо-этическим мировосприятием. В.М. Найдыш,исследуя личностную модальность мифотвор-чества, отмечает, что допустимо говорить омифе как об особой форме сознания, главнаяфункция которой состоит в продуцировании ивоспроизведении особенной — мифопоэтиче-ской — образности, специфика которой в том,что ее основания самому субъекту «рациональ-но-понятийным образом в полной мере не от-крываются, не охватываются его рефлексией,они в большей мере переживаются сознанием,но не объясняются и не интерпретируются им»[11, с.515].

Допонятийность мифического мышления,предстающая как наглядно-образное, требуетсведения смысловых полей в одну ситуацион-ную плоскость по единому содержательномупараметру, которым оказывается личность но-сителя коллективного опыта. Тем самым допо-нятийное мышление располагает в ряд то, что в

объективной действительности имеет иерар-хию, подходит к любому объекту с точки зре-ния его значимости для субъекта и обращаетобъект на субъект. При этом субъективностьточки зрения носителя мифического воспри-ятия мира выражается в первую очередь в ор-ганизации бытового пространства [7, с. 93]. Этоеще раз подчеркивает тесную связь обыденногои мифологического сознания.

Таким образом, четвертым присущим мифупризнаком построения картины мира оказыва-ется принцип личной вовлеченности: миф нерассказывается, а переживается. Миф предстаеткак особая форма целостного отражения бытияи человека в нем, основа которого недиффе-ренцированный первичный опыт переживаниямира на уровне антропосоциоприродного тож-дества, что выражается в антропоморфизмемифа. На первый план выходит неявное про-ецирование на мир тех или иных состоянийсознания человека, его цели, интересы, жела-ния — мир видится как продолжение человека.

Но также важно отметить, что принципличной вовлеченности имеет познавательныйаспект: так как содержание переживаний не раз-ворачивается в форму понятия, поэтому оно не-рефлексивно. Отсутствие же критико-рефлексивной позиции не дает осуществить раз-деление на субъект и объект в процессе познания,и поэтому мифическое знание верифицируетсяссылками на авторитет, на прецедент, на божест-венную волю [2, с. 180]. Кроме того, личная во-влеченность в мир на уровне мифического вос-приятия важна тем, что дает человеку ощуще-ние само-необходимости, без чего вряд ли воз-можна самоидентификация личности.

Принцип личной вовлеченности соотносимс индивидуальным мифом, оказывающимбольшое влияние на развитие личности в пси-хологическом аспекте. К индивидуальным ми-фам относится прежде всего тот образ «Я», ко-торый человек выстраивает всю свою жизнь ирассказывает его другим, представляя тем са-мым себя и свою жизнь. Главное содержаниеиндивидуального мифа составляют попыткиконкретного человека увидеть именно своюжизнь как единую линию, соединить в связную

СОЦИОЛОГИЯ

162

картину свои представления о своей жизни, освоей судьбе и своей подлинности (что он естьна самом деле) [14]. Поле возможностей, в ко-торых разворачивается процесс идентифика-ции, включает не только будущие, открытыевозможности, но и прошлые, закрытые. «Кембы я мог быть, если бы не…» — такая своеоб-разная «альтернативная история личности»подчас оказывается не менее, а часто и болеереальной, чем действительное настоящее, в ко-торое включен человек. Вопрос заключается втом, можно ли однозначно оценить влияние та-ких прошлых возможностей только как нега-тивных, уводящих человека от действительно-сти. Или же следует допустить наличие поло-жительного момента: так, мысль о нереализо-ванной в прошлом возможности не уводит, авыводит человека за пределы наличного, даетему творческий импульс.

При определенных условиях индивидуаль-ные мифы вырастают до качественного новогоуровня и возникают индивидуально-мифологические системы. Их отличительныйпризнак — это не просто использование гото-вых мифологем для оправдания своей линиижизни, но создание хоть и вымышленного, но,тем не менее, самостоятельного мира (так, го-ворят о «мире Достоевского»). Основное свой-ство мифа — натурализация, стремление к во-площению. Это становится возможным, когдаизменяется направление связи «знак» → «обо-значаемая вещь». В результате подобной под-мены происходит нейтрализация оппозиции«подлинная — неподлинная реальность», и вкачестве подлинной реальности утверждаетсявоображаемая, мифическая, а окружающейдействительность начинает восприниматься вкачестве формы ее воплощения (так, во времяречных экскурсий по Петербургу экскурсоводуказывает на дом, в котором «мог бы жить»Раскольников). Так возникают авторские ми-фологемы.

И последняя, пятая существенная чертамифа, имеющая самое прямое отношение к ин-дивидуализации картины мира — это именова-ние мира. «Мифологическому миру присущеспецифическое мифологическое понимание

пространства: оно представляется не в видепризнакового континуума, а как совокупностьотдельных объектов, носящих собственныеимена» [16, с. 302]. Можно предположить, чтоодин из способов индивидуализации картинымира на основе мифа будет заключаться в при-своении имен тому содержанию, которое за-креплено в коллективной картине мира безлич-но.

Итак, связь мифологического компонента,присущего обыденному сознанию, и индивиду-альной картины мира обнаруживается преждевсего в характере целостности репрезентируе-мого мира. Это целостность, которая непосред-ственно переживается субъектом картины ми-ра. Можно сказать, что без мифа обыденностьостается именно обыденностью, т.е. реально-стью, идущей «мимо» индивида, когда связьчеловека с миром определяется достижениемисключительно одной, бытовой цели — под-держать свое существование. Миф же пере-страивает то содержание, которым наполненакартина мира человека как представителя опре-деленной эпохи и культуры. «Именно миф —иллюзорная и нелепая конструкция с точкизрения внешнего наблюдателя — создает сис-тему тех базовых ориентиров, которые позво-ляют представителю той или иной культурнойобщности твердо знать, каким факторам окру-жающего предметного мира следует отдаватьпредпочтение» [7, с. 57]. Эта перестройка, за-трагивающая иерархию социальных смыслов,во многом искажает видение мира человеком,но главное, что она дает индивиду, — возмож-ность ощутить себя центром мира.

Но это ощущение возникает только на ос-нове причастности к коллективу. Миф — этопрежде всего включенность в коллектив, чтонаходит выражение в его особых функциях. Во-первых, это энергийная функция. Миф «связы-вает и канализирует социальную энергию» [6,с. 205], направляет ее на конституируемые объ-екты, тем самым миф соединяет намерение собъектом, субъекта с объектом. Во-вторых, та-кая функция мифа как созидание коллективов.Коллективы возникают потому, что мифыобеспечивают специфическую в каждом кон-

А.И. Шафоростов

163

кретном случае координацию восприятия и по-ведения многочисленных разрозненных инди-видов. В-третьих, функция формированияидентичности. Обеспечивая специфическуюдля коллектива координацию восприятия и по-ведения, миф формирует коллективную иден-тичность. Она реализуется через ценности инормы, которые есть, с одной стороны, орудияединения коллективного субъекта с объектом, ас другой — орудие соединения представления споступком. В-четвертых, функция воспроизве-дения коллективной идентичности. Сохране-ние мифа представляет собой условие сохране-ния коллективной идентичности, и его исчез-новение ведет к распаду соответствующих кол-лективов [6, с. 157-158]. Поэтому все-таки нестоит преувеличивать значение мифологиче-ской составляющей в формировании индивиду-альной картины мира: миф придает только ин-дивидуальную «окраску» картине мира, кото-рая по своей природе коллективна.

Отмеченная выше существенная черта ми-фа, континуальность, в отношении внутренне-го мира может пониматься как отсутствие точ-ки субъективности, в которой порождаетсясвое мировоззрение, своя воля и свобода. Уро-вень обыденного сознания характеризуется ужегораздо более высокой степенью структуриро-ванности, проявляющейся и в разделении про-тивоположностей в когнитивной сфере, и в раз-деленности индивида и социума. Это создаетоснову для возникновения «точки выбора»,развитие и реализация которой приводит кформированию индивидуального сознания.

Особо следует выделить творческий аспектмифа, несомненно, имеющий непосредственноеотношение к формированию индивидуально-личностного измерения картины мира. Сущест-вует понимание мифа, связывающее его с реа-лизацией творческого начала в человеке. Со-гласно этому подходу, в наиболее отчетливойформе изложенной у Я.Э. Голосовкера [3], миф— это мир, где царствует воображение. Важното, что под воображением предлагается пони-мать не только и не столько известную способ-ность нашей психики, сколько некую, единст-венную в своем роде, фундаментальную спо-

собность глубинного постижения бытия икультурного творчества, способность пости-жения абсолютной истины.

Миф, согласно Голосовкеру, строится позаконам особой логики — «творческой логикичеловеческого воображения», открывающейсянам «как дар комбинирования и как дар позна-ния». Оба эти «дара» тесно переплетены, и раз-делять их нет необходимости, тем более что ес-ли сделать это, то разрушится «логика чудесно-го», лежащая в основе мифа и составляющаяего специфику. «Миф» — это особая погранич-ная зона, в которой реальность и восприятиепересекаются.

Я.Э. Голосовкер отмечает, что миф в оченьусловном смысле может быть соотнесен с об-ществом и историей, что «логика чудесного вмифе как бы играет произвольно категориями— временем, пространством, количеством, ка-чеством, причинностью» [3, c. 115]. Но все делов том, что миф и не нуждается в адекватности:в нем есть свой порядок и смысл, и повествова-ние следует им, не допуская ничего бессмыс-ленного. Именно в мифе зародился, оформилсяи был многосторонне развит особый вид образ-ности — образ-идея, основанный не на какой-то определенной предметности или конкретикевообще, а исключительно на способности вооб-ражения. Воображение, принимающее формумифа, является мышлением особыми смысла-ми, которые даны не как теоретические предпо-сылки, а как самоочевидность. Ярким приме-ром такого мышления служит философия Пла-тона, демонстрирующая как глубину смысла,до сих пор полностью не раскрытого, так и об-разность, интуитивную очевидность излагаемо-го.

Но это не значит, что каждый может с лег-костью сочинить новый миф. Отсутствие дей-ствующей причинности не исключает особогологического обоснования сверхъестественныхявлений. Акт перехода образа из зримого в не-зримый (например, когда Персей подступает кМедузе в шлеме-невидимке) представим, нопричинно не обусловлен и непонятен [3, c.117]. Поэтому миф — не просто сфера вымыс-

СОЦИОЛОГИЯ

164

ла, но именно реальность, хотя и особенная(мифологическая).

Для понимания этого утверждения необхо-димо уточнить смысл «реальности». Под ре-альностью обычно подразумевается то, чтовоздействует, что оказывает влияние. Но не-редко акцентируется и противоположныйсмысл. Поэтому определение реальности несетв себе два аспекта: 1) то, что способно, большеили меньше, воздействовать на нас; 2) то, чтоспособно, больше или меньше, сопротивлятьсянашим желаниям (тема связи реальности и со-противления была подробно рассмотрена А.Шюцем в работе «О множественности реально-сти» [19]). Причем в предложенном определе-нии нет осмысления реальности как чего-тообязательно вещественного, каковое связыва-лось с этим понятием в поздней латыни. Такимобразом, миф реален в той степени, в которойон сопротивляется нашему желанию выдуматьлюбую нелепицу и воздействует на наше соз-нание сверхъестественными возможностямисвоих героев и мифических предметов.

Творческий импульс, присущий мифу иреализующийся благодаря воображению, соз-дает особое мифопоэтическое мировосприятие,одна из главных особенностей которого, прояв-ляющаяся в различных, не только древних, но исовременных культурах, — это присущая мифу«всевозможность», когда в мифе полноправногосподствует принцип «Возможно все!». Хотяэтот принцип имеет две стороны — положи-тельную для человека и отрицательную, —собственно миф обращен прежде всего к поло-жительным возможностям, утверждаемым ми-фом.

Период всевозможности — период, когдачеловек оказывается подобен ребенку в том,что «не только каждый день, но и каждый часон приобретает опыт, совершенно до того не-знакомый. И оттого он вынужден непрерывноподстраиваться под будущее, причём под тобудущее, которого ещё нет. И в этом смыслесетка мифологического мышления оказываетсячрезвычайно удобной именно потому, что она— вероятностная сетка» [7, c. 127]. А.Ф. Лосевназывал его законом «универсального оборот-

ничества», замечая, что в мифопоэтике «ни вкакой вещи человек не находит ничего устой-чивого, ничего твёрдо определённого. Каждаявещь для такого сознания может превращатьсяв любую другую вещь, и каждая вещь можетиметь свойства и особенности другой вещи» [8,с. 12-13].

Творческий аспект мифического воспри-ятия мира заключается в том, что человек бла-годаря мифу открывает буквально в каждомпредмете бесконечные возможности измененияи взаимоперехода. В философии культуры су-ществует точка зрения, согласно которой чело-веку во все времена сопутствовало убеждение втом, что вещи, с которыми он имеет дело, за-ключают в себе нечто большее, чем то, что онзнает о них на основании своих собственныхорганов чувств, что ему только видится, слы-шится, осязается в них. В вещах ему чудитсякакой-то «тайный» смысл, имеющий для негоболее важное значение, чем простое знание овещи [10, с. 305].

Возникает вопрос — присуща ли мифу ве-ра? То, что иногда называют «мифической ве-рой», вряд ли может быть отнесено к вере вподлинном смысле этого слова, так как длямифической веры оказываются характернымитакие черты, как внушение, безотчетная эмо-циональная уверенность, неспособность выде-лить свою собственную позицию, ограничен-ность мировоззрения природным миром. Ми-фическая вера возникает на уровне коллектив-ного существования и самоутверждения, гдеиндивид с еще неразвитым осознанием своейиндивидуальности и слабо выраженным лично-стным подходом к осмыслению мира и самогосебя является, по сути, только частью челове-ческой общности. В мифе нет противополож-ности того, кто верит, и того, во что верят, таместь тождество человека и мира. Вера же кактаковая предполагает принятие каких-либо фе-номенов в качестве достоверных, исходя имен-но из субъективных оснований.

Мифическая вера специфична тем, что пе-ред ее носителем (не субъектом!) отсутствуетпотребность в соотнесении двух миров — мираповседневной реальности и мира веры — в

А.И. Шафоростов

165

единой плоскости, затрагивающей жизненныйцентр человека. Нерационализуемое импера-тивное самоотождествление с целым характе-ризует вообще всякую мифореальность [12, с.75]. Мифическая вера — это начальная вера,для которой еще нет вопроса о реальностипредмета веры. Эта реальность принимается«по умолчанию», естественным образом.

Хотя «мифологическая идентификация»традиционно прочитывается как идентифика-ция с персонажем мифа, в контексте рассмот-рения проблемы самоидентификации мифоло-гическая идентификация должна быть понятакак создание «мифа самого себя». Основнымсодержанием «мифа самого себя» является тачасть бытия, которую так или иначе человексхватывает и пытается обозначить индивиду-альным сознанием и которая не является в пол-ной мере актуально проживаемой жизнью, чтопредлагается называть индивидуальной мифо-логией, понимаемой как совокупность разнопо-рядковых представлений субъекта о себе, по-зволяющих составить связную картину егопредставлений о своей жизни/судьбе, своёмвнутреннем мире и своей подлинности (что онесть на самом деле) [14].

«Миф самого себя», как и вообще миф, ока-зывается востребованным в XX-XXI вв. благо-даря тому, что может «предоставить каждомучеловеку универсальное пространство персо-нального и восстановить целостность воспри-ятия мира» [4, с. 76]. Тем самым утверждаетсяпрямая связь персональности и мифа.

Состояние, переживаемое человеком изнут-ри, как часть его бытия, не имея предметной(внешней) определенности, имеет вместе с теммножество вариантов прочтения (истолкова-ния). Проблема в том, что это множество посвоей природе бесконечно, что ведет к потересмысла (определенности). Необходимость хотькакого-то выражения и в то же время невоз-можность использовать готовый смысл (опре-деленность) рождает то неравновесное состоя-ние, которое завершается возникновением ми-фа. Миф выступает первичной формой верба-лизации. Да, миф во многом иллюзорен (при-думан), но гораздо важнее не иллюзорность

мифа, а то, что это — «точка отсчёта, позво-ляющая человеку выбрать там, где привычныедля животного средства выбора не помогают...»[7, с. 56].

Подведем итоги. Для мифической состав-ляющей картины мира характерно отсутствиеиндивидуального сомнения и вопрошания от-носительно содержания веры, так как еще нетосновы для такого вопрошания, т.е. выделенно-сти своей позиции, обладания своим смыслом,отличающегося от общей значимости. Миф яв-ляется необходимым элементом построениякартины мира благодаря его способности «оче-ловечивать» мир, обнаруживать в мире то, чтоимеет отношение к человеку, может быть ему,человеку, уподоблено, то, что конкретный че-ловек открывает как «свое» и с чем может себясоотнести, идентифицировать.

Список литературы

1. Аверинцев С.С. Символ // Краткая литературнаяэнциклопедия. М.: Сов. энкц., 1971. Т.6. С. 827.

2. Автономова Н.С. Рассудок. Разум. Рациональ-ность. М.: Наука, 1988. 287 с.

3. Голосовкер Я.Э. Избранное. Логика мифа. М.;СПб.: Центр гуманитарных инициатив, 2010.496 с.

4. Груздева Е. Н., Калмыкова В. В. «Властелин ко-лец» как миф постиндустриального, сетевого иинформационного общества // Вопросы фило-софии. 2011. № 8. С. 75-84.

5. Емелин В.А., Тхостов А.Ш. «Кванторная меха-ника» телевидения // Вопросы философии. 2011.№ 11. С. 27-36.

6. Ионин Л.Г. Социология культуры: учеб. посо-бие. М.: Логос, 1996. 280 с.

7. Лобок А.М. Антропология мифа. Екатеринбург:Банк культурной информации, 1997. 688 с.

8. Лосев А.Ф. Античная мифология в её историче-ском развитии. М.: Искусство, 1957. 542 с.

9. Матяш Т.П. Сознание как целостность и реф-лексия. Ростов н/Д.: Изд-во Ростов. ун-та, 1988.184 с.

10. Межуев В.М. Культура как проблема филосо-фии // Культура, человек и картина мира. М.:Наука, 1987. С. 270-342.

11. Найдыш В.М. Философия мифологии. XIX —начало XXI в. М.: Альфа-М, 2004. 544 с.

12. Очерки социальной философии: учеб. пособие /под ред. К.С. Пигрова. СПб.: Изд-во С.-Петерб.ун-та, 1998. 292 с.

13. Режабек Е.Я. Становление мифологического

СОЦИОЛОГИЯ

166

сознания и его когнитивности // Вопросы фило-софии. 2002. № 1. С. 52-66.

14. Сапогова Е.Е. Жизнь и судьба: построение ин-дивидуальной мифологии, самопроектированиеи субкультура личности // Известия ТулГУ. Се-рия «Психология». 2003. Вып. 3. С. 195-214.

15. Топоров В.Н. Модель мира // Мифы народовмира. Энциклопедия в 2 т. М., 1992. С. 161-163.Т.2.

16. Успенский Б. А. Миф — имя — культура // Избр.тр. М., 1994. Т. 1. С.298-319.

17. Фрейденберг О.М. Миф и литература древности.М., 1998. 800 с.

18. Хюбнер К. Истина мифа. М.: Республика, 1996.448 с.

19. Шюц А. О множественных реальностях // ШюцА. Избранное: Мир, светящийся смыслом. М.:РОССПЭН, 2004. С.401-454.

THE MYTHICAL WORLD-VIEW ELEMENTAlexander I. Shaforostov

Irkutsk State Technical University; 83, Lermontov str., Irkutsk, 664074, Russia

In article the role of a mythical component in construction to a world picture is considered. The hypothesis isput forward that the myth is connected with formation of individual coloring of a picture of the world. The na-ture of mythical belief is considered. Influence of the myth on an interior is shown. The conclusion is drawnthat the myth is a necessary element of creation of a picture of the world.Keywords: Myth, world-view, reality, belief, inner life, personality.

ВЕСТНИК ПЕРМСКОГО УНИВЕРСИТЕТА2012 Философия. Психология. Социология Выпуск 2 (10)

Хачатрян Людмила Александровна — кандидат исторических наук, доцент кафедры социологии и политоло-гии, Пермский государственный национальный исследовательский университет; 614990, Пермь, ул. Букирева,15; hachatryan@psu.ru.Чернега Артем Андреевич — студент IV курса философско-социологического факультета, Пермский государ-ственный национальный исследовательский универитет; 614990, Пермь, ул. Букирева, 15;chernega_1990@mail.ru.

УДК 316.614.5

СОЦИАЛЬНАЯ ПОЛЬЗА МУЗЕЯ ДЛЯ УЧАЩЕЙСЯ МОЛОДЕЖИ:СУЩНОСТЬ И ПРОБЛЕМЫ

Л.А. Хачатрян, А.А. ЧернегаСтатья посвящена актуальной проблеме современности — роли музеев в жизнедеятельности общества.В ней раскрываются значение и место данного социального института в социализации молодежи, атакже приводятся данные социологического исследования по изучению отношения пермской учащейсямолодежи к музею. В качестве выводов предлагается ряд практических рекомендаций в адрес музеев.Ключевые слова: социальная польза; музей; молодежь; социальный институт; функции; актор.

Развитие современного общества не можетбыть успешным, если оно не хранит историче-скую память. Интерес исследователей вызыва-ют те социокультурные процессы, которые ока-зывают влияние на все стороны жизни социума,приводят к социальным изменениям, а такжеслужат основой для развития человеческогопотенциала. Одним из акторов в поле социо-культурных процессов является музей, задачейкоторого и является накопление и хранение то-го, что формирует историческую память людей.Сегодня внимание к данному институту замет-но возрастает. Появляются новые виды музеев,требующие творческой деятельности от со-трудников и работников музея: музеи совре-менного искусства, «свободные музеи»; вне-дряется концепция развития «живого» музея.Показательными примерами здесь могут слу-жить Пермский краеведческий музей, Перм-ский музей современного искусства, Нацио-нальный музей Республики Татарстан (г. Ка-зань), центр современного искусства«ВИНЗАВОД» (г. Москва) и др. Особую рольмузей начинает играть в том случае, если егоактивность выходит за рамки помещения и онначинает расширять социальное пространствопутем создания и внедрения в практику разно-образных паблик-арт-программ. Так, летом2011 г. многие музеи г. Перми стали активными

участниками фестиваля «Белые ночи». Во мно-гих регионах России активно рекламируется ипроводится ежегодный праздник «Ночь в му-зее».

Все это позволяет говорить о социальнойпользе музея, которую предлагается понимать,во-первых, как ориентацию данного социально-го института на реализацию актуальных по-требностей членов общества; во-вторых, каксовокупность ценностных установок, которыеформирует музей у его посетителей; и в-третьих, как способность музея быть значимымактором в развитии человеческого потенциала.

Музей как социальный институт выполняетцелый спектр социальных функций: образова-тельную, интегрирующую, коммуникацион-ную, функцию общения поколений, досуговуюи др.

Социологический анализ музея позволяетрассмотреть и оценить роль и место данногосоциального института в процессе социализа-ции молодежи, чему и было посвящено социо-логическое исследование, проведенное авторомстатьи в декабре 2011 г. Был проведен опросучащейся молодежи, одной из самых мобиль-ных социальных групп. В процессе исследова-ния ставилась задача выяснить проблемы, с ко-торыми сталкивается современная молодежьпри потреблении музейных услуг, какие барье-

СОЦИОЛОГИЯ

168

ры присущи современному музею в областиреализации им своих функций с точки зренияучащейся молодежи. Таким образом, пробле-мой социологического исследования «Музейглазами учащейся молодежи города Перми»стало противоречие между актуализацией иразвитием современного музея как социальногои культурного актора и отношением к этомупроцессу учащейся молодежи.

Следует отметить, что исследование явля-ется пилотажным, что не позволяет распро-странить полученные результаты на всю гене-ральную совокупность. Выборочная совокуп-ность представлена школьниками и студентамиг. Перми в количестве пятидесяти человек. Подучащейся молодежью понимаются молодыелюди и девушки в возрасте от 16 до 23 лет, ко-торые обучаются в школах, лицеях, колледжахи вузах. В данном случае заметна разница склассическим определением молодежи, по ко-торому лица только старше 18 лет подходятпод эту категорию населения [8, с. 44]. Для ан-кетного опроса был применен стратифициро-ванный отбор [4, с. 211]. Стратификационнымипризнаками послужили возраст и статус учаще-гося, на основании которых было выделено не-сколько обследуемых групп: учащиеся одинна-дцатых классов школы (16-18 лет); учащиесяпервых-вторых курсов вузов, ссузов (18-19лет); представители четвертых-пятых курсоввузов (19-22 года). Из каждой группы методомслучайного отбора было выбрано по 16-17 че-ловек.

При разработке программы исследованиябыли выдвинуты несколько гипотез. Предпола-галось, например, что основными интересамиучащейся молодежи являются, прежде всего,посещение информационных и развлекатель-ных интернет-сайтов, компьютерные игры, атакже встречи с друзьями. Как показало иссле-дование, гипотеза оказалась верной: примерно80 % респондентов указали и то, и другое. Дляболее чем 50 % учащейся молодежи досуговыепотребности становятся наиболее важными,нежели образовательные (36 %) и культурные(24 %).

В процессе исследования выяснилось, чтоболее половины респондентов обладают зна-ниями о деятельности ряда музеев г. Перми иПермского края, но в большей степени моло-дые люди владеют информацией о Музее со-временного искусства PERMM, о Пермской го-сударственной художественной галерее, Перм-ском краевом музее, АЭМ «Хохловка». Поми-мо этого, около 75 % молодежи понимают играмотно интерпретируют значение одного изключевых понятий музееведения — «музейныйпредмет».

Гипотеза о том, что большинство опрошен-ных не испытывает интереса к музею, оказа-лась опровергнутой. В результате опроса выяс-нилось, что почти три четверти респондентовиспытывают в той или иной мере интерес к му-зеям, причем он выше у студентов, чем ушкольников (90 % и 40 % соответственно), атакже и то, что место обучения и возраст зна-чительно влияют на интерес к данному учреж-дению. Была выявлена закономерность: чемвыше возраст и статус обучающегося, тем вы-ше степень заинтересованности у респондентав деятельности тех или иных музеев. В то жевремя для подавляющего большинства студен-тов это поверхностный интерес, они не стара-ются углубляться в познание истории музеев.

Средняя частота посещения музеев — одинраз в год. Чаще всего молодежь посещает дан-ные учреждения с друзьями, одноклассниками,сокурсниками. А вот с родственниками ходятдостаточно редко: менее чем каждый пятыйреспондент выбирает такую компанию. Само-стоятельно ходят в музей только 16 % респон-дентов, причем это, как правило, студенты. Дляполовины респондентов кажутся наиболее ин-тересными краеведческие и исторические му-зеи. Немногим по популярности отстают худо-жественные музеи (40 %). У школьников музеиприроды и минералогии (19%) пользуются бо-лее высокой популярностью, чем музеи и вы-ставки современного искусства (ни одногошкольника), а у студентов — наоборот: 16 %респондентов отмечают музеи современногоискусства, 8 % — музеи природы.

Л.А. Хачатрян, А.А. Чернега

169

Респонденты посещают музеи своего ре-гиона по следующим причинам: Пермский крайбогат в культурном, историческом и природномплане (42 %), а примерно треть опрошенныхпосещали музей «за компанию».

Исследование показало, что для более чемполовины опрошенных музей является домом,через который они могут погрузиться в исто-рию. Около 30 % респондентов сообщили, чтовидят в музее место, где можно провести досуг,и столько же молодежи указало на роль музеякак сокровищницы новых знаний. Представле-ние музея как поля для общения с близкими поинтересам людьми и места, где есть возмож-ность почувствовать себя ближе к своему наро-ду и к своей культуре, непопулярны. Примеча-телен тот факт, что никто из респондентов неуказал, что музей для него — «абсолютно ниче-го не значащее и не дающее ничего место».Разброс полученных в ходе опроса значений, вцелом, актуален как для школьников, так и длястудентов. Это касается и разброса значений пополовому признаку.

Гипотеза о том, что молодежь предпочитаетмузеям другие культурные учреждения, места иобъекты досуга, оказалась полностью верной.Походы в кинотеатры, театры, на концерты,прогулки по историческому центру городапредставляют больший интерес для молодежи,чем поход в музей. Равно как и отдых в Интер-нете, в кафе, с книгой, за спортивной игрой бо-лее предпочтителен, чем в музее.

К основным причинам низкого уровня по-сещаемости музеев молодежью можно отнестито, что существуют, по мнению респондентов,«места интереснее» (40 %), а также тот факт,что у людей не хватает времени. Эти причинывзаимосвязаны. Свободное время постоянносокращается, вследствие чего его ценность по-стоянно увеличивается. Молодежь ищет способпровести свободное время наиболее выгодными полезным для нее способом. Казалось бы, чтоможет быть «полезнее» похода в музей? Одна-ко исходя из результатов опроса заметно, чтопосещение такого учреждения для многих рес-пондентов — рискованная трата времени, таккак они сомневаются найти там что-либо инте-

ресное для себя, хотя для 75 % респондентовмузеи интересны. В конечном итоге, многиеотказываются от похода в музей и выбираютнадежную, то есть предсказуемую по желаемо-му эффекту альтернативу проведения свобод-ного времени, при которой можно будет рас-слабиться [6]. Для более чем половины респон-дентов оказывается более важным провести до-суг, расслабляясь, а «не напрягая мозги» в му-зее.

Некоторые респонденты не отрицают суще-ствования предубеждения о том, что в музейходят люди с «отклоняющимся», по их мне-нию, поведением, т.е. чрезмерно увлеченныеучебой. Так считает около пятой части опро-шенной молодежи. Кстати, преимущественноэто школьники, а из школьников — мальчики.Такая позиция объяснима половозрастной пси-хологией [5, с. 249].

Музей часто сравнивается респондентамисо «второй школой/вузом». В том числе и по-этому опрошенные указывают на связь учеб-ных программ с музеями, что подтверждаетнашу гипотезу, т.к. более 65% респондентовпосещали тот или иной музей в учебных целях.Около 30 % респондентов были в музее тольков рамках совместного похода с классом, пре-следуя вполне определенные учебные цели: на-писание различного рода сочинений по историии литературе, использование данного учрежде-ния как наглядного примера по теме того илииного учебного предмета (по 35 % респонден-тов для каждой причины). Четверть опрошен-ных шли в музей в поисках особой уникальнойинформации, и лишь отдельные респондентыуказали, что в музей они ходили для того, что-бы найти материал для написания исследова-тельской работы или проекта.

В процессе опроса ставилась задача выяв-ления факторов, активизирующих привлечениемолодежи в музей. Более половины опрошен-ных указали, что этим фактором могло бы статьполучение дополнительных знаний. Молодежьв очередной раз подчеркивает традиционнуюфункцию музея как социального института —образовательную. Реализация досуговой функ-ции сталкивается с особыми проблемами. Но-

СОЦИОЛОГИЯ

170

винки искусства и современной культурнойжизни в большей мере притягивают вниманиереспондентов. Около 20 % пошли бы в музейради флешмобов, представлений, зрелищ, со-циальных и рекламных акций. Такое же коли-чество респондентов пошло бы с целью под-держания уровня культурного развития и по-вышения своего потенциала. Только около 15%респондентов пошли бы в музей ради общенияи причастности к определенной группе людей,так называемой «интеллигентной тусовке».Следовательно, функции общения и интегра-ции, которые может выполнять музей как соци-альный институт, также имеют невысокую зна-чимость для молодежи.

Анализ ответов респондентов, в сферу ин-тересов которых входит посещение музеев ивыставок, по поводу того, чем современныймузей может заинтересовать их, показал сле-дующее. Прежде всего, музей может привлечьих новинками искусства и культурной жизни(60 %) и только во вторую очередь — получе-нием дополнительных знаний (30 %). Получа-ется, что частые посетители музеев из числамолодежи видят и хотели бы видеть в них анк-лавы современной культурной жизни.

Используя методику качественного анализасоциологических данных, удалось выявить ряднаиболее значимых групп пожеланий молоде-жи в адрес музеев.

1. Увеличение рекламы музеев, а такжепроходящих в них выставок, акций и проектов.Притом такая реклама должна быть ориентиро-вана на каналы, наиболее популярные средимолодежи: социальные сети, студенческие га-зеты, молодежные издания. Основные форму-лировки: «…больше рекламы для привлеченияпосетителей», «…увеличение рекламы и уровняинформации в Интернете», «…хотя у музеевнедостаточно средств, все же на рекламу новыхвыставок их нужно найти».

2. Активное взаимодействие музеев свнешней средой. Молодежь предлагает музеямуходить от принципа закрытости. Музей дол-жен быть домом, в который приятно приходитьнеоднократно. Музей как многопрофильныйцентр должен не только представлять традици-

онные экспонаты, но и проводить акции, пуб-личные лекции и семинары для людей с разны-ми интересами, обновлять экспозиции. Основ-ные формулировки: «…уход от принципов за-крытости», «…в музеях можно проводить от-крытые лекции по той или иной тематике», «вкаждом музее должны быть открытые часы(пример: музей Прадо — каждый день бесплат-ные два часа)», «…отвечать вызовам времени,и не только современным искусством, обнов-лять исторические и другие экспозиции с точкизрения современности», «…чаще обновлятьэкспозиции».

3. В музее должны, как подчеркивают рес-понденты, работать профессионалы и исполь-зовать в экспозиционной деятельности инте-рактивную технику, тем самым привлекать по-требителя современностью. Молодежь предла-гает открывать больше необычных и нескучныхвыставок. Основные формулировки:«…представляйте информацию интересно иразнообразно», «…развивайте техническое ос-нащение, используйте современную техниче-скую базу», «…создавайте множество интерес-ных выставок, тогда будет из чего выбирать»,«…организацией экспозиций должны зани-маться профессионалы, так как часто, приходяв музей, создается впечатление, что расстанов-кой экспонатов там занималась некая баба Лю-ба, техничка с девятью классами образования.Кроме того, особенность русских музеев: наэкспонатах вековые слои пыли. В зарубежныхмузеях к экспонатам более бережное и заботли-вое отношение. Еще один нюанс: наша странанастолько “богата” культурным наследием, чтопотеря двух-трех шедевров нам не страшна».Респонденты предлагают также увеличить го-сударственное финансирование музеев, т.к.нынешний уровень финансирования не позво-ляет им реализовать свой потенциал в полноймере, в том числе и в виде профессиональных играмотных кадров.

4. Еще одна группа пожеланий заключаетсяв том, чтобы музей привлекал больше молоде-жи не только в качестве посетителей, но и в ка-честве сотрудников музеев. Основные форму-лировки: «…больше молодых экскурсоводов»,

Л.А. Хачатрян, А.А. Чернега

171

«…привлечение молодежи к организации рабо-ты музеев», «…необходимо заинтересовыватьмолодежь историческими ценностями». Частьреспондентов предлагает чаще проводить ис-следования мнений молодежи по поводу от-крытий тех или иных выставок, экспозиций,музеев. Следует приглашать к сотрудничеству смузеями представителей молодежных общест-венных организаций, для того чтобы в оформ-лении выставки, проведении мероприятия, ак-ции учитывались мнения тех, кто работает смолодежью. Однако нельзя не заметить, что,как правило, респонденты давали ответ «слож-но сказать» на вопрос о том, хотели бы онипринимать участие в организации и деятельно-сти какого-либо музея. Потому сегодня моло-дежь все же еще достаточно апатична к процес-сам становления современного музея.

Таким образом, в ходе исследования выяс-нилось, что молодежь видит в музее один изсамых традиционных социальных институтов.Наиболее четко осознаваемая молодежьюфункция музея — образовательная. Музей не-достаточно формирует то досуговое поле, ко-торое бы хотел видеть молодой посетитель,практически не ориентируется на современнуюжизнь. Безусловно, какие-то шаги со сторонымузеев и в сфере культурной политики делают-ся в этом направлении. Большинство респон-дентов испытывают интерес к музеям, однако,как было выяснено, неглубокий. Музеи значи-тельно проигрывают другим культурным учре-ждениям и объектам досуга.

Опираясь на результаты проведенного ис-следования, можно сформулировать ряд прак-тических рекомендаций, которые, на нашвзгляд, могут способствовать повышению ин-тереса учащейся молодежи к музеям: продвижение того или иного музея через

Интернет: создание и активное обновлениесайта, создание блогов и сообществ в соци-альных сетях и активное взаимодействие свнешней средой при помощи таких страни-чек;

привлечение инвесторов к созданию и раз-витию интернет-музеев с ориентацией не

только на создание сети российских музеевв Интернете, но и на популяризацию и при-влечение молодежи в свой собственный му-зей за «продолжением экскурсии» в реаль-ности;

необходимо чаще открывать молодежныевыставки (возможно, небольшие), прово-дить специальные акции и мероприятия,иметь дополнительные способы привлече-ния молодежи (например, при музее можетбыть открыто небольшое кафе), т.к. значи-тельное количество свободного временимолодежь тратит на встречи и прогулки сдрузьями, походы в кафе и т.п. Цель музея— стать местом встреч или, например, до-полнительным объектом прогулки;

пути дальнейшего развития должны бытьсвязаны с концепцией «живого» музея. Мо-лодежь хотела бы видеть в музее не «слоипыли на полках», а интерактивные элемен-ты, для чего необходимо переходить отпринципа закрытости музея к принципу со-участия. Желательно, чтобы каждый посе-титель имел право оставлять свой след вэкспозиции музея, а не только в книге от-зывов (хотя последнее также важно);

желательно особое внимание уделять при-влечению школьников к участию в ежегод-ном проекте «Ночь в музее». Как показыва-ет опрос, школьники менее, чем студенты,восприимчивы к этому мероприятию;

музеи могут оказывать поддержку школами вузам с целью создания и развитияшкольных/вузовских музеев: как показы-вают результаты опроса, для более чем по-ловины респондентов были бы интереснытакие музеи. В результате такой деятельно-сти музеи могли бы проявить себя за преде-лами своей собственной организации;

музей XXI века должен иметь и использо-вать в своей основе более современнуютехническую базу;

следует привлекать к работе в музеяхбольше молодых людей. Скорее всего, дляэтого нужно решать и финансовые пробле-мы, стоящие перед музеями. Это должно

СОЦИОЛОГИЯ

172

коснуться, в первую очередь, провинциаль-ных музеев.Стоит обратить особое внимание на то, что

внедрение предложенных рекомендаций приусловии системного их применения приведет ксерьезному повышению социальной пользымузеев и эффективности их функционирования.

Таким образом, вопрос о социальной польземузея для учащейся молодежи остается про-блемным. С одной стороны, молодежь осознаетобразовательную функцию музея, что позволя-ет рассматривать данный институт как средстворазвития человеческого потенциала. С другойстороны, музей для нее не является значимымсредством удовлетворения досуговых потреб-ностей. Однако в обоих случаях молодежь при-зывает музей изменяться с целью увеличениявлиятельности в области формирования чело-веческого потенциала.

Список литературы

1. Акулич Е.М. Музей как социокультурное явле-ние» // Социс. 2004. № 10. С. 89-92.

2. Генисаретский О.И., Носов Н.А., Юдин Б.Г.Концепция человеческого потенциала: основ-ные положения// Человеческий потенциал: опыткомплексного подхода / РАН. Ин-т человека;под ред. И.Т. Фролова. М.: Эдиториал УРСС,1999. С. 14.

3. Горшков М.К., Шереги Ф.Э. Прикладная социо-логия: методология и методы: учеб. пособие.М.:Альфа-М: ИНФРА-М, 2011. 416 с.

4. Девятко И.Ф. Методы социологического иссле-

дования. 2-е изд., исп. М.: Кн. дом «Универси-тет», 2006. С. 211 — 218.

5. Дубровина И.В., Данилова Е.Е., Прихожан А.М.Психология: учебник для студ. сред. пед. учеб.заведений /под ред. И.В.Дубровиной. М.: Изд.центр «Академия», 1999. 249 с.

6. Кудрявцева Н.С. К вопросу о социальной пользесовременного музея. [Электронный ресурс].URL.: http://credonew.ru/content/view/1015/65//(дата обращения 09.03.2012).

7. Новосёлов А.М., Чернега А.А. Роль музейногоработника в информационном обществе // Чело-век в информационном пространстве: межвуз.сб. науч. тр. / под общ. ред. Н.В. Аниськиной: В2 т. Ярославль: Изд-во ЯГПУ, 2011. Вып.10, т.2.С. 234-239.

8. Социология молодёжи: учеб. пособие / под ред.Ю.Г. Волкова. Ростов н/Д: Феникс, 2001. С. 44.

9. Толстова Ю.Н. Анализ социологических дан-ных. Методология, дескриптивная статистика,изучение связей между номинальными призна-ками. М.: Науч. мир, 2000. 352 с.

10. Чувилова И. «Музеи общества» и общество вмузее [Электронный ресурс]. URL.:http://www.cultivate.ru/mag/issue1/visitor.asp/ (да-та обращения 28.02.2012).

11. Ядов В.А. Стратегия социологического исследо-вания. Описание, объяснение, понимание соци-альной реальности. 7-е изд. М.: Добросвет,2003. 596 с.

A SOCIAL ADVANTAGE OF MUSEUM FOR STUDYING YOUTH:ESSENCE AND PROBLEMS

Lyudmila A. Hachatryan, Artem A. ChernegaPerm State National Research University; 15, Bukirev str., Perm, 614990, Russia

This article is based of the results of test of sociological research. The common goal consists of some analisisof the role of a museum as social institute for socialization of studying youth of Perm. The conclusion givessome recommendations for museums.Key words: social advantage; museum; youth; social institute; functions; actor.

173

ИНФОРМАЦИЯ ДЛЯ АВТОРОВ

Редакционная коллегия «Вестника Пермского университета» (Серия «Философия. Психология.Социология») принимает к публикации научные статьи, содержащие оригинальные авторские идеи ирезультаты исследований.

При подготовке статей используется редактор Microsoft Word (версия 2003 и ниже).Статья представляется в электронном виде (в формате RTF). Объем статьи до 1 п.л. (40000 знаков с

пробелами). Формат страниц А4, поля по 2 см с каждой стороны. Основной текст статьи оформляетсястилем «Обычный/Normal»: шрифт — Times New Roman, 11 pt, интервал — 1, абзацный отступ — 1 см.Допускаются выделения полужирным шрифтом либо курсивом, а также вставка в текст специальных сим-волов (с использованием шрифтов Symbol). В тексте следует четко различать О (букву) и 0 (ноль); 1(арабскую цифру), I (римскую цифру) и l (латинскую букву); а также дефис (-) и тире (—). Обозначе-ние веков следует писать римскими цифрами (XIX в.). Рекомендуемые кавычки «…», при выделени-ях внутри цитат следует использовать другой тип кавычек, например: «…“…”…».

Заголовки к основным разделам статьи необходимо оформлять в едином стиле. Использование авто-матических списков не допускается. Нумерованные списки набираются вручную.

Таблицы должны сопровождаться заголовком вида «Таблица 1. Название таблицы». Слова в таблицахдолжны быть написаны полностью. В конце заголовков и ячеек таблицы точка не ставится.

Рисунки должны быть размещены в тексте статьи в виде внедренных объектов. Не допускается соз-дание рисунка с помощью функции «Рисование». Под рисунками должны располагаться подписи типа «Рис.1. Название рисунка». В конце всех заголовков и подписей к рисункам точка не ставится. Формулы вы-полняются в редакторе формул Microsoft Word Equation, версия 3.0 и ниже.

Библиографические ссылки оформляются в едином формате, установленном системой Россий-ского индекса научного цитирования с обязательным указанием страниц источника цитирования.Номер источника указывается в квадратных скобках: [1] — на одну работу; [3; 5; 7-10] — на несколь-ко работ. Если ссылку приводят на конкретный фрагмент источника, в скобках указывают порядко-вый номер источника и его страницы, разделив их запятой: [1, с. 81] или [1, с. 81-82]. Постраничныесноски для ссылок на литературу не допускаются. Источники в списке литературы располагаются валфавитном порядке. Обязательно указывается: для книг — фамилия и инициалы автора, название,город, издательство, год издания, том, количество страниц; для журнальных статей, сборниковтрудов — фамилия и инициалы автора, название статьи, полное название журнала, серия, год, том,номер, выпуск, страницы; для материалов конференций — фамилия и инициалы автора, названиестатьи, название издания, время и место проведения конференции, город, издательство, год, страни-цы.

В конце статьи допускается указание на программу, в рамках которой выполнена работа, или наимено-вание фонда поддержки.

Статья должна иметь название, сопровождаться индексом УДК, а также краткой аннотацией (неболее 10 строк) и ключевыми словами (не более 10 слов) на русском и английском языках. К статьеприлагается информация об авторе (все позиции на русском и английском языках): фамилия, имя, отче-ство, место работы и должность, ученая степень, ученое звание, почтовый адрес (с индексом), теле-фон, адрес электронной почты. К статье прилагается рецензия научного руководителя (для аспирантови соискателей).

Рукопись, полученная редакцией, не возвращается. Редакция оставляет за собой право проводить ре-дакторскую правку текстов статей, не изменяющую их основного смысла, без согласования с автором.

Материалы необходимо отправлять по адресу fsf-nir@yandex.ru

Плата с аспирантов за публикацию рукописей не взимается.

174

INSTRUCTIONS FOR ENGLISH SPEAKING AUTHORS

The Editing Committee of Perm University Bulletin (Part Philosophy. Psychology. Sociology) is admit-ting scientific articles for publication containing the author’s original ideas and research results.

Microsoft Word (Version 2003 and below) is used for the preparation of articles. Family of author (orfirst of coauthors) is name of this file.

Article is submitted electronically (RTF format). The volume of article is up to 40000 signs with gaps).Page format — A4, margins — 2cm on each side.

The main body of the text is done by “Normal” style: Font — Times New Roman, 11 pt, interval — 1,paragraph spacing — 1cm. Boldface or Italics are allowed. Special symbols can be used in the text (Symbolfont). There must be a clear distinction between the letter O and zero 0; 1 (one), I (Roman), l (Latin); hy-phen (-) and dash ( ). Centuries are written with Roman figures (XIX century). Recommended quotationmarks «…», inside the quotations use «…”…”…».

Headings of the main sections of article are done in one style.Do not use automatic lists. Numbered lists are done manually.Tables are accompanied by title like «Тable № 1. Name of Table». Words in tables should be written in

full. Full stop should not be used at the end of headings and units of table.Drawings should be placed in the text in the form of inculcated objects. Captions are placed under the

drawings as «Fig.1. Name of Figure».Full stop is not used at the end of headings and captions to drawings.Formulas are done in Microsoft Word Equation, version 3.0 and below.Bibliography references are done in one format with the indication of the pages from the cited source.

Numbers of source and pages are given in [1, p. 23]. Page references are not advisable.Reference sources are placed in the alphabetical order. Please indicate: for books — surname and initials

of author, title, city, publishing house, year of publication, volume, number of pages; for journal articles,collections of works — surname and initials of author, title of article, full name of journal, part, year, vol-ume, number, issue, pages; for conference materials — surname and initials of author, title of article, nameof issue, date and venue of conference, city, publishing house, year, pages.

At the end of article you can mention the name of the program you were involved in for the implementa-tion of this work, or the name of support foundation.

Your article should be supplemented by a brief annotation (no more than 10 lines) and key words (nomore than 10 words) in English and in Russian (if it will be possible).

Your article should have information about author: surname, first name, patronymic name, place of workand position, scientific degree, scientific title, mail address (with postal code), telephone, e-mail address.Post-graduate students should have scientific mentor’s reference.

The Editing Board has the right to edit text of article with no change of content, without author’s con-sent.

Materials should be sent to: fsf-nir@yandex.ru

There is no fee for the publication of manuscript

Вестник Пермского университета

ФИЛОСОФИЯ. ПСИХОЛОГИЯ. СОЦИОЛОГИЯ

2012Выпуск 2 (10)

Редактор С.Б. РусиешвилиКорректор Е.И. Григорьева

Компьютерная верстка Д.Г. ТруноваМакет обложки Н.С. Щеколовой

Подписано в печать 30.06.2012. Формат 60Х84/8. Усл. печ. л. 20,34.Тираж 500 экз. Заказ

Редакционно-издательский отдел Пермского государственногонационального исследовательского университета

614990. Пермь, ул. Букирева, 15

ТипографияПермского государственного национального исследовательского университета

614990. Пермь, ул. Букирева, 15