Наталья Коноплева. Маленькие рассказы

Наталья Коноплева

Маленькие рассказы

Издательские решенияПо лицензии Ridero

УДК 82-3ББК 84-4

Коноплева НатальяМаленькие рассказы. — [б. м.] : Издательские решения, 2016. —

44 с. — ISBN 978-5-4474-1731-4

Наталья Коноплева по образованию — физик, по нынешней профессии — литера-тор.

В наше время, торопливое и богатое впечатлениями, она создала новый жанр —ультракороткий рассказ. Она пишет коротко и ёмко. Под названием «Маленькиерассказы» получился живой портрет эпохи, роман о жизни поколений, о Вселеннойи нашей планете, о чуде жизни и об удивительных людях.

Эта маленькая книжечка — роман? Да, это и есть современный роман. И романэтот можно читать с любого места и в любом порядке.

12+ В соответствии с ФЗ от 29.12.2010 №436-ФЗ

Маленькие рассказы 3

ПОДАРОК СУДЬБЫ«Ты — Человек из моего карасса» —хочется повторить вслед за КуртомВоннегутом. Потому что Наташа —так же, как и я, осталась «книжнойдевочкой» и для нее все герои и героинивсегда — рядом и все живые.Но почему-то свою собственную жизнь,свой многосерийный голливудский сериал,она никак не хочет воспринимать — какблагодарный зритель и читатель —доверчиво и благодарно.То ли из почтительности к классикам.То ли из-за собственной лени, которуючестно объясняет покорностьюобстоятельствам.А какие яркие киношные эпизодывозникали в моей памяти, когда онарассказывала про Дом Булгакова, поездкув Китай, в Канаду, в Испанию!

4 Наталья Коноплева

Она — блестящий рассказчик, «держитзал», не повышая голоса, просто одноймагией несостоявшейся актрисы, в чемне признается никому и никогда.И так же, как Актрисе, ей необходимы —аплодисменты, ибо недаром гласитяпонская мудрость: «Одной рукойне хлопнешь в ладони».

Жанна Гречуха

Вороны

Мы стояли на Большом Каменном мосту против Кремляи смотрели на ледоход. Из-под моста, вращаясь, выплылакруглая льдина, оседланная компанией ворон. Обыкновен-ные серые городские вороны. Они деловито расхаживалипо льдине взад и вперед, наклонив головы и заложив кры-лья за спину, будто руки у озабоченных людей. Вороныпялились наглыми желтыми глазами на башни Кремляи негромко базарили между собой, и тогда изо рта у нихшел пар.

На мосту рядом с нами был приезжий человек — тол-стый, кудрявый, с большим портфелем. Его, наверное, рас-пирали восторженные чувства при столь близком видеКремля и раскрепощающем душу треске ледохода. Ведь онзапросто видит сокровенную святыню столицы нашейРодины, как видят это обыденные вороны на льдине. Онподнял руки вместе с портфелем и выбросил в воздух тор-жествующее «Ого-го-о!» Это, наверное, означало: — Эй,там, на льдине!

Самая матерая из ворон, по всему главная, задралаголову и раскатисто выдала ответную тираду. Ни у когоиз нас не было сомнения в ее содержании:

— Эй, вы, там, наверху! Заткнитесь!6 января 2004 г.

Как стать писательницей

Я научилась читать задолго до школы. Читала оченьмного. Была молчалива и застенчива (кто бы сейчас пове-рил!).

Я любила представлять, подражая стилю прочитанныхкниг, как бы я описала в книге разворачивающиеся передомной события.

Мой молодой красивый папа подтрунивал над моейзадумчивостью и мечтательностью:

— Ты у нас будешь поэтессой!Я смущенно улыбалась в ответ и думала:— Почему поэтессой? Я буду писательницей!Но папе ничего не говорила.

21 Июня 2013 г.

Воронеж

Помню себя очень-очень рано. Я запомнила в подроб-ностях крыльцо дома и двор, где мы с мамой были в эваку-ации в Ульяновске, когда мне было 9 месяцев. Папе, кото-рый перевез нас с мамой туда, вырвавшись на три дняиз-под Сталинграда, я много лет спустя рассказывала провысокое деревянное крыльцо, и пожилую хозяйку дома,и старую добрую собаку во дворе, и слово «Ульяновск»в моем сознании — и он все это с удивлением подтвердил!

Потом мы вернулись в свой разоренный разграблен-ный дом в Москве. Какие-то дяденьки клали в комнатепечь из кирпичей, чтобы нам не замерзнуть. Но эта печьтребовала много дров, и тогда посередине комнаты посе-лилась железная печка-буржуйка, которую топили газета-ми и щепками. Она была на четырех тонких железныхногах, похожая на домашнее животное. У меня отношенияс печкой были напряженные, несколько раз я обжигаласьоб ее железные бока…

Да, так про Воронеж. По пути из эвакуации мы тудаи попали. В поезде я всю дорогу смотрела в окошко. Вдольдороги рядами стояли печи. Большие русские печи с зияю-щими устьями и с каменными трубами в небо. Ничего яне спрашивала, может, еще и говорить-то не умела. Но этакартина так и стоит у меня перед глазами. Многие годыспустя я поняла, что деревянные избы сгорели, а каменныепечи остались…

Мы подъезжали к Воронежу. Военная разруха была вез-де и выглядела обычной. Но здание вокзала было наряд-ного желтого цвета! Может быть, уцелело от разрушения,а может быть, успели отремонтировать. Здесь в первый

раз мои черно-белые воспоминания детства стали цветны-ми. Слово «Воронеж» всегда связано у меня с радостнымжелтым цветом. И еще одно яркое воспоминание: безумновкусный пшенный суп, которым накормили нас на вокза-ле, тоже ярко-желтый. Как же я была голодна, если сварен-ная на воде пшенная крупа оказалась такой незабываемовкусной! Я потом много лет любила пшенный суп и пшен-ную кашу, как счастливое воспоминание об утоленном дет-ском голоде. И всегда при этом вспоминала Воронеж.

Ехали мы из эвакуации со многими пересадками,на перекладных, и всю дорогу мама несла наши пожитки,да еще меня на руках. В людском водовороте войны онаоказалась одна с маленьким ребенком. Мама была здоро-вая и сильная. Но как же ей было трудно и страшно! Пом-ню, в дороге мы ночевали с ней на полу в какой-то избе,накрытые тяжелым тулупом. И помню чей-то разговор, чтодальше идти нельзя, там волки. Недавно женщину с девоч-кой загрызли…

После всех передряг, которые мы тогда перенеслив пути, Воронеж был раем. Я всегда буду чувствоватьк этому городу любовь и благодарность.

Много лет спустя я была в Воронеже в редакционнойкомандировке. Вышла из поезда на тот же красивый жел-тый вокзал. Была ранняя весна, и я шла по центральнойулице Воронежа, откуда был виден Дон, и опять чувство-вала теплую живую благодарность к этому городу и к еголюдям.

16 февраля 2008 г.

Белый карандаш

Белый карандаш! Цветной карандаш с белым грифе-лем — невозможная мечта моего детства! Потому что язнала, что белых карандашей не бывает.

Сейчас никто не поверит, что в нищее послевоенноевремя цветные карандаши продавались по одному.На базаре на земле была расстелена тряпица, и на ней раз-ложены разные сокровища: один простой и два цветныхкарандаша, вырезанные из книжки картинки, два кусочкаколотого сахара…

Мама великодушно покупала мне время от временикарандаш за карандашом, пока не собрались все цвета,кроме белого.

Однажды мы с мамой пришли в магазин под названием«Мосторг» (в моем восприятии это звучало как «Восторг»),и где-то на третьем этаже продавщица показала нам белыйкарандаш. Я бы не поверила, но он был заточен! Продав-щица почиркала им на обороте сине-зеленой квитанции.Карандаш оставлял белые следы!

Не помню, чтобы я им рисовала. Листы в моем рисо-вальном альбоме были белыми. Но какая-то законченностьбыла в этом мире: у меня есть белый карандаш!

9 Февраля 2010 г.

Как мама покупала деньги

Вот наблюдение из раннего детства: мама дает продав-щице бумажную денежку, и та дает ей целую пачку бумаж-ных денег.

Может быть, продавщица и еще что-то дает, но мнеснизу не видно, и я думаю: Это мама покупает деньги!

И я заметила, что когда мама просовывала в окошечкокассы деньги, ей оттуда порой протягивали еще большеденег!

Вот я и поняла: «Чтобы было больше денег, нужно всевремя отдавать деньги». Не знала я, что уже давно КарлМаркс написал: «Деньги делают деньги».

12 августа 2010 г.

6 июня 1943 года. Может быть, это дата снимка. А может быть, мама

надписала этой датой фотографию, когда отправляла папе на фронт.

Черно-серо-белое

Я помню военное время. И только в черно-серо-белыхкрасках.

Я так мала и легка, что мама предпочитает нести меняна руках, а не вести за руку. Поэтому я все вижу с высоты еероста. И серые лица соседок, с которыми она встречаетсяна улице, я тоже вижу совсем близко. Между ними и мамойчасто повторяется один и тот же разговор, который я при-нимаю всерьез и пугаюсь:

— Ну, бабочки (мне так нравится это цветное слово),вот закончится война, мы тогда наедимся по сих пор (ладо-нью показывается под подбородком) и умрем!

И они весело смеются, молодые измученные женщины,давно не евшие досыта и одетые в старую убогую одежду,из-за которой окружающий мир видится, как черно-серо-белый…

28 октября 2010 г.

Я помню 9 мая 1945 года

Я была совсем мала. Это одно из ранних воспоминанийжизни.

Мама нарядила меня в розовое платьице. И почему-тоя сидела на столе в нашем деревянном домике на окраинеМосквы.

День был солнечный, радостный. Я знала, что это ДеньПобеды. Все вокруг было пронизано небывалой радостью.

Мой папа тогда еще не пришел с войны. Он пришелнамного позже. Именно пришел. Пешком. В пыльныхармейских сапогах, в запыленной гимнастерке. И егояркие белые волосы (которые я унаследовала) навсегда какбудто покрылись пылью войны.

Родная кровь

Яркий солнечный день в начале лета, наверное, первыйяркий цветной день в моих детских воспоминаниях. Мыс мамой что-то ищем в дощатом сарае во дворе нашегодомика в Перово.

Сквозь щели в темноту сарая бьют ослепительно белыесолнечные лучи. Мама прикладывает ладонь к самой яркойщели, и вдруг все кругом освещается чистым алым цветом.Я изумлена и восхищена!

А ведь это тогда осветила мир мамина кровь.

Я всегда вспоминаю этот устроенный мамой праздник,когда перечитываю Гомера:

«Вышла из мрака младая с перстами пурпурнымиЭос…»

Может быть, только я одна знаю, почему у Эос былипурпурные персты.

12 июля 2015 г.

Люди на Мавзолее

Первые послевоенные годы. Детских книжек нет, и яразглядывала газеты. Читала крупно написанные заголов-ки, смотрела на газетные фотографии.

На первой странице часто печатали изображение Мав-золея с вождями наверху. Взрослые показывали мне: вотСталин, Молотов, Ворошилов, Каганович… Эти фамилиибыли на слуху, они часто звучали по радио.

Но я искала на фотографиях знакомое лицо и не нахо-дила. И настойчиво спрашивала: — А где же здесь Пушкин?

Мне отвечали: здесь его нет, ведь Пушкин — не вождь.Но из всех имен имя Пушкина и его стихи были для

меня главными.

Пушкин — вождь!23 ноября 2008 г.

В двухтысячном году…

Это был 52-й или 53-й год. Я жила в интернате Мини-стерства иностранных дел, потому что папа был консуломв глухом уголке Китая и не мог взять меня с собой, тамне было школы.

Жили мы в интернате хорошо и интересно. Этакий былИнститут благородных девиц. К нам часто приезжали арти-сты, писатели и другие интересные люди и показывалисвои уменья.

Однажды в концертной бригаде был куплетист, выли-тый Велюров из фильма «Покровские ворота». Когда многовремени спустя я увидела его в фильме, то сразу узнала!И интонации у него были точно такие, как у Велюрова,и стишки похожие, и тематика та же — про холодную вой-ну. Нам, десятилетним девчонкам, особенно понравиласьтакая его песенка:

Под деревом на лавочкеВ зеленом во садуСидят старушки-бабушкиВ двухтысячном году…

Дальше в песенке было, о чем говорят бабушки в двух-тысячном году — оказалось, все про нее, про холоднуювойну!

Про холодную войну мы пропустили мимо ушей, какнадоевший шум, об этом постоянно говорили по радиои в школе.

А сама ситуация происходящего в двухтысячном годунам понравилась, и мы напевали эту песенку в спальнях,

в столовой и по дороге в школу… Но мы даже не пыталисьпредставить, что сами доживем до двухтысячного года —это были абстрактные бабушки в фантастическом буду-щем…

Перебирала недавние фотографии — и вспомнилапесенку из детства про бабушек в двухтысячном году.На фото уже две тысячи девятый год, и сидят эти бабушкипод деревом на лавочке на берегу альпийского озерав Австрии. Это я и моя подруга.

Папа, ты говорил мне в детстве, что я обязательнодоживу до двухтысячного года.

19 Марта 2010 г.

Мой день рожденияв пятьдесят третьем

Меня в детстве страшило все непонятное и нелепое.Я очень рано, в три года, научилась читать. Детских

книжек было мало, и я читала «взрослые» книги из домаш-ней библиотеки. В книгах мне почти все было понятно,а вот в окружающей жизни — нет. Люди вокруг часто дума-ли одно, говорили другое, а делали — третье.

Я многого не понимала и боялась спросить: почему?Ведь никто вокруг не спрашивает, не удивляется. Значит,все всё понимают.

А я — не понимаю, и все тут! Наверное, я дурочка?Иногда я все же задавала вопросы. Я еще не знала, как

это опасно.

В пятьдесят третьем году я жила в школьном интернатеМИД, мои родители были очень-очень далеко. Мы жилив старинном доме в Малом Татарском переулке. У нас былиочень хорошие воспитатели, приятные интеллигентныеженщины. Нас водили, построив парами, в ближнююгородскую школу. Остальное время мы проводили в интер-нате.

Однажды нашу группу третьеклашек повели в Музейподарков Сталину. Каких только портретов вождя тамне было! И из зерен пшеницы, и из окрашенных зернышекриса, и из гороха разных сортов… Почему-то все съедобныематериалы…

Был там чернильный прибор, вышитый бисером,и сделала его в подарок вождю женщина-инвалид без рук,она вышивала ногами…

А одна школьница прислала вождю свой табель с одни-ми пятерками. Мои одноклассницы подбивали меня, что-бы я тоже послала Сталину свой школьный дневник, гдебыли одни пятерки, но я отмалчивалась.

Какая-то нормальность в нас с детства заложена.

В нашем доме родители и их друзья никогда не упоми-нали Сталина. Никогда не произносили тосты за негоза праздничным столом, как показывают это в старыхфильмах.

Зато соседки в нашей коммуналке, вымыв добеладощатый пол на общей кухне и застилая его газетами, что-бы не натоптали, всегда тщательно проверяли — нет лив газетах портретов Сталина? Любые другие портреты —можно класть под ноги. Но почему?

Сталин был просто портретом. И еще было много без-вкусных неталантливых стихов о нем, которые нам задава-ли учить наизусть.

Рано утром 6-го марта, в мой долгожданный день рож-дения, в нашей интернатской спальне на 20 девчонокзажгли свет и сказали: — Девочки, просыпайтесь. Сталинумер.

В первые мгновения была тишина, потом девочки нев-попад захныкали. А некоторые театрально зарыдали. ГалкаКрасова на соседней кровати рыдала басом. Маленькаякудрявая Маша Скорюкова тоненько пищала. А я в первоемгновение почему-то улыбнулась. От удивления, что вез-десущий портрет, оказывается, может умереть.

Потом я вспомнила, что у меня теперь не будет днярождения. Не будет поздравлений от подруг, праздничногопирога в интернатской столовой. И я тоже заплакала.

В те дни трое из нас, и я в том числе, были «на каран-тине по скарлатине». Остальные девочки ушли в школу.

Вернулись оживленные. В школе учили делать траурныенагрудные значки с портретиком Сталина. Маленькийпортретик разрешалось вырезать из школьного учебника.И еще им продиктовали письмо к празднику восьмого мар-та:

«Дорогая мамочка, поздравляю тебя с Международнымженским Днем 8 марта! Но этот день печален. Нет с наминашего дорогого вождя Иосифа Виссарионовича Стали-на…»

Мои подруги, которые оставались на карантине,с воодушевлением переписывали это письмо, чтобыотправить мамам. А я не стала.

Наша воспитательница видела это и ничего не сказала.05 марта 2013 г.

Философия небытия

В раннем детстве меня занимали странные для малень-кого ребенка вещи.

Например, я спрашивала маму:— А что будет, если не будет ничего-ничего?Мама серьезно отвечала:— Тогда будет пустое пространство.Но я хотела знать не об этом.— Нет, мама, если и пустого пространства тоже

не будет?Мама сердито молчала в ответ на глупый вопрос.

А я пыталась представить в мыслях это «ничего», креп-ко зажмурив глаза. Перед внутренним взором в темномполе плавали темные пятна…

Я просто хотела понять это «ничто» до «Большого взры-ва», когда нашей Вселенной еще не было. Я уже читала, чтонаша Земля, Солнце, Луна и планеты мчатся в бескрайнейпустоте. И не падают, потому что падать им некуда, кругомбесконечность. И никто не знает, как они появились…

А может быть, я хотела просто понять про небытие —про ту вечность, когда меня еще не было в этом мире.

05 марта 2013 г.

Обложка нового научного труда. Оказывается, и серьезных взрослых ученых

в наши дни волнует этот детский вопрос.

Телячьи щёки

Первого сентября к нам в класс пришла новая девочкаНастя Лобанова. В нашем шестом «А» она всем понрави-лась. Она отлично отвечала на уроках, была со всеми при-ветлива и нисколько не «воображала».

Одета Настя была, как все, в коричневую школьнуюформу. В те времена у многих наших девчонок это былоединственное платье. Но Настя всегда выглядела нарядносо своими отглаженными белым воротничком и манжета-ми, а «мальчуковые» полуботинки на шнурках она носила,будто бальные туфли. У нее были пышные рыжеватые куд-ри до плеч, серые глаза и большой добрый рот.

Настя была старше нас года на два, и она была по-настоящему женственна среди неуклюжих подростков-шестиклассников. Почему она отстала в школе на целыхдва года? Ведь она была умница и училась хорошо.

Я и не заметила, как мы стали подругами. Мы не сиделиза одной партой и не списывали друг у друга. Просто послеуроков мы вместе шли домой. Сначала через дорогу —к моему дому 35 на Большой Пироговской. Иногда захо-дили в нашу комнатушку на втором этаже, читали вслухкнижки, болтали и порой спугивали соседку по коммунал-ке, которая подслушивала под нашей дверью.

А потом я провожала Настю до ее дома 11, тожена Большой Пироговской, и это было довольно далеко, что-бы наговориться вдоволь. Мы говорили о любимых книгах,стихах, делились девичьими тайнами. Настя была влюбле-на в мальчика из параллельного класса, а я, не видя подхо-дящего объекта, придумала влюбленность в литературногогероя…

Дом, до которого я провожала Настю, был секретныминститутом за высоким забором и под строгой охраной.Мама Насти работала в институте дворником, и там жеНастя с мамой и маленьким братиком жили. Зимой мамане справлялась с уборкой снега, и Настя утром до школыпомогала ей. Она приходила на уроки румяная от мороза,но всегда бодрая и веселая.

Некоторые считали Настю надменной. Она всегда дер-жала прямую спину и высоко поднятую голову. А это былигены, о каких мы и не слыхивали.

Однажды Настя предложила послушать ее сказку. Онасбивчиво рассказывала про доброго короля, который былочень болен, а его любящая дочь ухаживала за ним и добы-вала лекарства… А потом король умер.

Я ничего не поняла и спросила, что за грустная сказка.Настя смутилась и ответила: — Я рассказала про себя.

В другой раз мы учили у нас дома урок по географии.Про сибирские реки Обь, Лену и Енисей в учебнике былонаписано мало и скучно. А у нас дома были тома БольшойСоветской энциклопедии. Я открыла статью про Енисей,и там меня поразили фотографии высоких отвесных при-брежных скал. Настя глянула и узнала это место. Она рас-сказала, как они с мамой плыли на барже мимо таких скал,называемых в тех местах «щёки». И самое опасное на рекеместо называлось «Телячьи щёки», об эти скалы когда-торазбилась баржа, перевозившая телят.

Настя рассказывала об этом лишь однажды. Я внима-тельно слушала и ничего не спрашивала. Почему ей дове-лось плыть по сибирской реке на барже мимо страшныхскал с ласковым названием?

В те времена люди легко срывались с места, и то, чтомы с Настей рассказывали друг другу о дальних краях —не слишком нас удивляло.

Еще Настя рассказывала про реку Обь и про то, какони жили в Омске. И папа был с ними, но он не выходилиз своей комнаты, и на лице у него была марлевая маска,чтобы не заразить Настю и только что родившегося брати-ка…

Я внимательно слушала, но не смела ничего спраши-вать и не пыталась выстроить из этих эпизодов связнуюкартину.

Мы учились вместе с Настей полтора года, а потомнаша семья переехала в другой район, и я перешлав другую школу. Но мы продолжали дружить. Часто встре-чались и вместе гуляли по городу. Переписывалисьпо почте, телефонов-то не было.

Однажды Настя написала мне, что их семье дали ком-нату от секретного института, и теперь я могу придтик ним в гости. Это было в старом особняке в соседнем пере-улке рядом с институтом. Я поднялась на второй этажи оказалась в темной комнате без окон. Под потолком туск-ло светила слабая лампочка. У входа стоял дощатый кухон-ный стол, за ним обедали, а в другое время Настя раскла-дывала свои учебники. Дальний угол был отгорожен зана-веской, и там на полу, громко дыша, спала усталая от тяже-лой работы Настина мама.

Такой нищеты я еще не видела. А Настя радостно пока-зывала мне комнату и стол, за которым она наконец могладелать уроки. Как же трудно они жили раньше — в подваль-ном общежитии…

Мы дружили и встречались до окончания школы.А после школы я надолго уехала из Москвы. Я писала Насте,но письма возвращались. Вернувшись, я наведаласьк дому, где жила Настя. Там уже никто не жил, там былоучреждение.

Я пробовала искать подругу, но ее фамилия распро-страненная, а отчества я не знала. А что, если она вышла

замуж, и фамилия у нее другая…

Потом прошло много лет. Очень много. Пятьдесят илибольше. В нашей жизни появился Интернет. Я листалаИнтернет-страницы, разглядывала цветные фотографиииз дальних краев. И вдруг увидела скалы на Енисее. Знако-мая картинка, как в той энциклопедии. Я написала авторуэтих фотографий, знает ли он скалы под названием «Теля-чьи щёки»? Он ответил, что да, знает.

И тут все Настины истории выстроились в связную кар-тину. Одну из горьких историй того времени.

Настя с мамой плыли на барже вниз по Енисею, мимострашных, опасных в непогоду каменных «щёк», чтобыдобраться до лагеря Гулага, где был в заключении Настинпапа. Наверное, был он незаурядным человеком, раз такдалеко его заслала тогдашняя власть. Ведь была виднапорода в гордой умнице Насте и в ее красивой маме,изможденной дворницкой работой.

Потом они жили где-то поблизости от лагеря, и послетюремного свидания родился маленький Настин братик.Тем временем у ее отца развилась открытая форма тубер-кулеза, и лагерные власти отправили доходягу на поселе-ние. Правдами и неправдами семье удалось осестьна время в Омске, где была хоть какая-то возможностьлечения. Но отцу удалось прожить недолго.

А для Настиной мамы, как для жены врага народа,не было никакой работы и никакого жилья. Удалось устро-иться дворником в секретном научном институте, тамработали интеллигентные люди, которые понимали…

Почему Настя так настойчиво передавала мне своюисторию? Это было начало 50-х годов, и называть вещисвоими именами было опасно. Но она хотела, чтобы японяла и запомнила. Мне одной она доверила свою исто-рию и отрывки истории своего несчастного отца.

Наверное, для чего-то мне многое в жизни было пока-зано? Теперь я публикую историю стойкой и гордой девоч-ки Насти Лобановой.

Я считаю, что эта история по-прежнему важна для нас.Репрессии коснулись чуть ли не полстраны. А другая поло-вина страны чинила эти репрессии — веря во вредителейи врагов народа, голосуя на собраниях, донося на коллегили соседей, сторожа заключенных в лагерях…

Хотелось бы думать, что люди смогли извлечь урок…17 Июля 2015 г

Мечты столичной барышнио Петропавловской тюрьме

Со школьных лет я привыкла к кочевой жизни. Мойпапа-дипломат часто и надолго уезжал в дальние страны.Вместе с мамой. Когда я была маленькой, меня бралис собой. Но после четвертого класса это уже не разреша-лось. А я не хотела и боялась жить одна в похожей на воров-ской притон нашей коммунальной квартире. Поэтомуменя и пристраивали жить то в интернат, то к родственни-кам, а то и просто к добрым людям.

Я уже закончила университет и начала работатьв одном «секретном» институте, когда мой папа уехална пять лет Генеральным консулом в Канаду. Так получи-лось, что в то время мне негде было жить, и папа попросилсвоего брата приютить меня. Мне отвели диван в шикар-ной гостиной напротив телевизора.

Это была семья, живущая как-то отдельно от времени.В семьях, где я жила прежде, все работали или учились.

Все просыпались рано утром, дружно завтракали за боль-шим семейным столом и расходились — кто на работу,а кто на учебу.

А в этой семье никто, кроме дяди, большого начальни-ка, никогда не работал. К девяти утра за ним приезжалачерная служебная машина. Остальные домашние самозаб-венно спали часов до двух дня. Мне нужно было уходитьна работу чуть свет. Тихо-тихо, как мышке.

Вечером я приезжала с работы из своего «почтовогоящика» — а они только что отобедали (или позавтракали?).Дядя, которого в шесть вечера служебная машина приво-

зила домой, закрывался в спальне и досыпал свою норму.Потому что ложились в этой семье не раньше двух часовночи. Каждый день гости, а если случался вечер без гостей,то допоздна смотрели телевизор.

А в моем «почтовом ящике» рабочий день начиналсяв восемь пятнадцать утра. Чтобы попасть к этому стран-ному времени в проходную, охраняемую толстыми воору-женными тетками, я должна была встать в шесть утра,выпить чаю, собраться и ехать больше часа на метрос двумя пересадками.

Учитывая, что мне удавалось лечь спать не раньше двухчасов ночи, я спала по четыре часа в сутки. Как МартинИден у Джека Лондона. Но у Мартина была важная цель,а у меня была лишь непонятно кому нужная работав оборонном «почтовом ящике». И «доспать» после работы,как это делал мой дядюшка, мне не удавалось. Потому что,когда я приходила с работы, гостиная, где стоял мой диван,была оккупирована очередными гостями. И я занималасьвесь вечер ими, накрывала на стол, убирала посуду.А потом все смотрели телевизор. Каждая клеточка моеготела мечтала о сне и тишине, но мне нельзя было лечьна свой диван, пока все не разойдутся.

Иногда после работы я шла к одной из подруг. Навер-ное, им казалось странным, когда я просила разрешенияполежать у них на диване. Мои ноги гудели от почти круг-лосуточного вертикального положения.

На ноябрьские праздники я с компанией друзей поеха-ла в Ленинград. Поезд прибыл в «Северную Пальмиру» око-ло шести утра. Для меня время привычное. Мы бродилипо городу, и ни в один музей нельзя было протолкнуться,но зато мы увидели праздничный салют на Неве.

Все же в один музей мы попали. Благодаря тому, что

он не пользовался популярностью. Это была тюрьма Пет-ропавловской крепости.

Экскурсовод водила нас по тюремным камерам и, зака-тывая глаза, читала наизусть мемуары народовольцев, каким было плохо в этих одиночках. А я смотрела на тюрем-ную кровать, застланную серым шерстяным одеялом,и думала:

— Вот бы мне такую кровать, на которую я могла быприлечь, когда захочу! Я бы за это отдала на время своюсвободу. — Тем более, что никакой свободы в моей тогдаш-ней жизни не было. Зато в камере — стол, а на нем бумага,чернильница с пером и стопка книг. Уж я бы здесь точноне скучала…

Дядина жена приметила, что меня часто провожаетс работы симпатичный молодой человек. Стараясь изба-виться от обузы, какой я для нее была, она стала пригла-шать его в дом, чтобы он скорее попросил моей руки.

Вскоре мы поженились и стали снимать квартиру.Но телевизора в нашем новом семейном доме не быломного лет.

12 июля 2015 г.

Игорь

Мне было шестнадцать, и был сон в весеннюю, полнуюистомы ночь. Луна светила в окно. По комнате гулял пах-нущий весной воздух. Во сне кто-то показал мне портретв овальной рамке. На нем был лысоватый человекс добрым светлым лицом. Я озадаченно спросила: —Неужели это мой суженый?

Тогда появился второй портрет, и на нем был он.Но и после этого знака было еще много времени,

наполненного ожиданием.

Он появился не скоро, но я сразу его узнала. Была буд-ничная обстановка в институтской лаборатории. За окномлетели крупные хлопья первого снега. Он вошел, и на егоресницах были снежинки. Помню неповторимое движениеэтих ресниц.

Я в тот момент думала о чем-то прозаическом.Но в голове явственно прозвучало: «А вот и он!».

…Его звали Игорь. И он далеко не сразу вошел в моюжизнь. Он потом говорил, что впервые увидев меня в лабо-ратории, отметил про себя: «Ах, какая девочка!». Хотятогда у него была девушка, с которой он встречался.

В маленькой комнатке лаборатории нас было четверо.Мы вместе пили чай, болтали о том, о сем, и он изумитель-но взмахивал своими ресницами.

Однажды за чаем мы говорили о маленькой газетнойзаметке: канадская учительница преодолела Ниагарскийводопад в бочке, ко дну которой для устойчивости былприкреплен груз. Учительница уцелела чудом, потому чтогруз должен был вырвать дно бочки. Все восхищались сме-лостью и везучестью канадки. Из всех нас только он уко-

ризненно сказал: «Наверное, у нее семьи не было!»Его слова меня поразили. Я впервые видела ровесника,

который обладал чувством ответственности. Я самаоб этом не думала. Любовь, объятия, поцелуи, как в кино…А что дальше — воображения и здравого смысла не хвата-ло. Наверное, поэтому я и медлила сказать «да» претенден-там на мою руку. Никто из них, как мне казалось, не вызы-вал впечатления надежной опоры. И только он был наме-рен подставить свое плечо. Но пока неясно, кому…

Потом были совместные походы на байдарках, где онбыл капитаном, по норовистым речкам среди льдин, поро-гов и перекатов, тесная палатка, где мы спали целомудрен-ным сном, и как дети, целовались по утрам.

Предложение капитанской руки и сердца. Скромнаясвадьба среди друзей.

Прошло много лет. Возраст нашей семьи давно перева-лил за сорок.

Так что же такое — Любовь? О ней написаны тома про-зы и стихов, сняты прекрасные фильмы и поставлены теат-ральные спектакли. Но все это — описание частных случаевиз жизни. Как говорят математики, это частные решенияобщего уравнения. Но ведь есть же общая Формула Любви?

Если эта формула и существует, не надо ее открывать.Не надо обнажать Любовь и препарировать ее на части.Пусть загадка Любви вечно будет.

11 апреля 2011 г.

Неудобная фамилия

Моя девичья фамилия — Сафонова. Старинная фами-лия с греческим корнем, негромкая и в то же время таящаяприглушенную музыку. Вот ведь и директор Петербургскойконсерватории во времена Чайковского был ВасилийСафонов.

А еще эту фамилию носил мой папа, которым я оченьгордилась. Мой всегда молодой, красивый папа.

Но со временем накопилось утомление от множествасвязанных с моей фамилией мелких неудобств.

Проблемы с нею начались уже в школе. В нашем классеучилась девочка по фамилии Сафронова. Лида. Очень слав-ная, миленькая, светленькая. Но училась она неважно.И порой ее тройки в классном журнале оказывались про-тив моей фамилии, строчкой выше. Моя фамилия ближе,если смотреть сверху вниз, а разбираться, кто Сафонова,а кто — Сафронова, учителям было некогда.

И вообще мою фамилию постоянно перевирали. Боль-шинство теток, вопрошающих: «Как фамилия?» (чтобызанести ее в очередной список, квитанцию или документ),норовили записать «Сафронова» или «Софронова». Навер-ное, они думали, что я не выговариваю букву «р».

Намаявшись с этими мелкими недоразумениями, япыталась предвосхищать их, говоря: «Моя фамилия Сафо-нова. Без „эр“». И тогда одна ретивая администраторшазаписала меня через черточку: Сафонова-Безэр. Потом-ственная дворянка с французскими корнями!

А тут пришло время выходить замуж. Я, не колеблясь,взяла фамилию мужа: Коноплева. Совершенно беспро-

блемная фамилия, ее легко четко выговаривать и невоз-можно сделать ошибку в написании.

Вскоре после свадьбы я зашла в мастерскую сделатьзаказ. «Как фамилия?» — вопросила монументальная при-емщица. Я радостно и членораздельно произнесла своюновую фамилию. И приемщица старательно записала:«Кунаплева».

От судьбы не уйдешь.10 марта 2004 года.

Красные бусы

Бывают дни, когда как-то по-особому светит солнце,и все мы совершаем только добрые поступки.

В такой летний день я зашла после работы в «Детскиймир». Народу там было, как всегда — битком.

Иду по залу, и вдруг — «стук-стук-стук!» по полу вокругменя. Оглянулась — это мои любимые красные бусы,заморский подарок папы, оборвались и рассыпалисьпо всему залу.

Стою, держу обрывок бус в руке и чуть не плачу.И тут подходит ко мне подросток и подает бусину.

За ним другие люди стали подходить и подавать мне подо-бранные бусинки. Несколько бусин подобрала я сама.

Я всех от души благодарила. А один человек спросил,держа бусину и не спеша отдавать ее мне: — А из чего этосделано? — Я ответила, что из пластмассы. Он тут же мнебусину отдал.

Дома я собрала бусины на нитку — она оказаласьтакой же длины, как была! Добрые люди собрали для менявсе бусины в огромном зале «Детского мира», ни однане потерялась!

Эти детские красные бусы из пластмассы теперь всегданапоминают о хорошем дне, когда вокруг оказалось такмного отзывчивых и никуда не спешащих людей.

80-е годы ХХ века.

Фарфоровая кукла

В мой день рождения утром раздался звонок в дверь.Это был курьер из редакции. Он вручил мне большуюкоробку и попросил расписаться на бланке.

В коробке была фарфоровая кукла в бархатном платье,с фиалковыми глазами и порхающими шелковыми ресни-цами. Подарок ко дню рождения. Мне бы радоваться, а япроводила курьера и расплакалась.

Это ведь было исполнение давнего сокровенного жела-ния, и я ощутила себя счастливым ребенком, которомупреподнесли страстно желанный подарок. Только грустно,что так долго…

В моем детстве я даже не мечтала о такой кукле, насто-ящей, фарфоровой. Потому что не знала, что они вообщебывают на свете. В моем военном детстве куклы былисамодельные, тряпичные. Помню, как пришла посылкаот тетушки из Средней Азии. Из ящика вынули сушеныефрукты, маленький резиновый мячик и куклу, сшитуюиз хлопчатобумажных чулок. Я ее очень любила и не дога-дывалась даже, что бывают и другие, настоящие куклы.

Прошло очень много времени, вся жизнь, прежде чемв магазинах появились настоящие фарфоровые куклы. Яподолгу любовалась на них в витринах, но не покупала.Не потому, что дорого, а потому, что не для кого. Купитьжеланную куклу себе — и в мыслях такого не могло быть.

И вот теперь у меня есть такая замечательная кукла,и она вернула ощущение детства и счастливые замираниясердца, которые бывают в ожидании новых чудес.

По совету своей доброй знакомой я дала кукле имяПрасковья. Так звали старую добрую женщину, у которой

я жила, когда мои родители надолго уезжали работатьза границу. Все называли ее тетя Паша.

Так в моей любимой редакции исполнили невозможноежелание маленькой девочки Наташи.

Исполнение желаний — это то, что никогда не поздно.27 апреля 2006 года

Сестра Гришки Идлиса

Портрет французской актрисы Жанны Самари кистиРенуара всегда будит во мне теплые воспоминанияо давних временах.

Он висел над диваном в комнате моей подруги Аллы.Эту прекрасную репродукцию из магазина «Дружба» пове-сил здесь ее муж Левочка. А до этого она висела в студен-ческом общежитии в городе Горьком в комнатке, где Леважил вдвоем с приятелем Гришкой Идлисом.

Было самое начало шестидесятых годов. Импрессио-низм был ругательным словом, портрет женщины с боль-

шим декольте, да еще так независимо глядящей, раздра-жал коменданта общежития и парторга.

— Кто такая? — возмущались при очередном обходекомнат комендант с парторгом.

— А это сестра Гришки Идлиса, — нахально отвечалЛева.

— Ну, если сестра, пусть висит. Хотя вид у этой сестры…

Я часто бывала у Аллы с Левой, они жили вблизи уни-верситета. Я любила смотреть на эту репродукцию Ренуа-ра, и мне много раз рассказывали эту смешную историюпро сестру Гришки Идлиса.

Гришка Идлис постепенно стал в моих глазах мифи-ческой фигурой. Но оказывается, он вправду существовал,и на одной пирушке с друзьями Льва я наконец его увиде-ла. Это был уже солидный мужчина с библейскими черта-ми лица. Но что-то было в нем озорное, с подвохом. Неда-ром же он оказался братом такой сестры…

Потом Григорий эмигрировал. Не то в Израиль, не тов США.

Гриша, Гриша, знаешь ли ты, может быть тебе пере-дадут, что жизнерадостная смешливая Алла умерла ещев 1988, а оставшийся с двумя детьми Лева однажды вышелна балкон и не увидел окружающего мира. Внезапно пол-ностью ослеп.

Вот так-то, Гриша, веселый братец Жанны Самарикисти Ренуара.

17 Октября 2007 г.

Недавно я издала книгу стихов Аллы. Она называется«Алла Макаревич. Избранные стихи». Наберите эти слова вокошке поиска в Интернете, и вы попадете в мир настоящейпоэзии и в то время, когда были написаны эти стихи...

Наташино дерево

Самый лучший в моей жизни подарок достался мне так.Студенткой я гостила у родных в уютном южном городе.Была ранняя весна, и в одну ночь расцвели все фруктовыедеревья. Они превратились в белые, розовые, фиолетовыеоблака. Это был незабываемый праздник! А тут подоспелмой день рождения, который застал тетушку и дядюшкуврасплох.

— Мы не успели приготовить для тебя подарок! Тебеведь нравится это цветущее абрикосовое деревце у крыль-ца? — спросила тетушка. — Так вот, оно теперь навсегдатвое!

Так оно потом всегда и называлось: Наташино дерево.

Долгие годы, в пасмурные времена и в стужу, в дниобид и разочарований мне помогало жить мое цветущееабрикосовое дерево в далеком южном городе. С ним я быласильнее, богаче, красивее, оно согревало меня вечнымвесенним цветением. У меня была своя, важная тайна.У меня было то, чего ни у кого вокруг нет…

Прошли десятилетия, и я снова очутилась в этом горо-де, где росло мое цветущее дерево. Уже не было в живыхтетушки и дядюшки, их уютный дом с садом снесли,а на этом месте выстроили несколько многоквартирныхдомов.

Я пошла туда в надежде найти хоть что-нибудь, напо-минающее тетушкин дом и мое дерево. Во дворах игралидети среди молодых абрикосовых деревьев, на которыхуже наливались плоды. Я не увидела моего дерева, но этимолодые деревца, может быть, выросли от его побегов или

из зернышек с него?

Я не утратила свой подарок, он продолжился и умно-жился для многих других. И я по-прежнему рада емуи помню тот счастливый день…

Теперь там другое государство, а я — владелица недви-жимости за границей. Можно же назвать недвижимостьюцветущее абрикосовое дерево?

Когда вы будете пробовать первые в сезоне абрикосы,вспомните про мое цветущее дерево и примите от менямаленький подарок. Потому что ваши абрикосы могутбыть с тех самых деревьев, которым дало жизнь мое всегдацветущее абрикосовое деревце…

1997 г.

Оглавление

Вороны . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 7Как стать писательницей . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 8Воронеж . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 9Белый карандаш . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 11Как мама покупала деньги . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 12Черно-серо-белое . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 13Я помню 9 мая 1945 года . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 14Родная кровь . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 15Люди на Мавзолее . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 16В двухтысячном году… . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 17Мой день рождения в пятьдесят третьем . . . . . . . . . . . . . . . . 19Философия небытия . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 22Телячьи щёки . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 24Мечты столичной барышни о Петропавловской тюрьме 29Игорь . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 32Неудобная фамилия . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 34Красные бусы . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 36Фарфоровая кукла . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 37Сестра Гришки Идлиса . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 39Наташино дерево . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 41

Наталья Коноплева

Маленькие рассказы

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Наталья Коноплева. Маленькие рассказы

Documents

маленькие герои

Большие & маленькие. герои. -...

Рассказы о Суворове

Маленькие секреты больших...

Наталья Коноплева. Мой молодой...

Олег Сенцов. Рассказы

Перспективы развития бизнеса в...

Маленькие радости

Маленькие художники

Ветхозаветные Рассказы для...

мамы маленькие

маленькие сказки

Милицейские рассказы Андрея...

шолохов «донские рассказы»

Зубы грешников. Рассказы

Стоматологический факультет7....

"Маленькие секреты успешной...

Денискины рассказы

рассказы о пророках

Мои маленькие открытия