bd#202 bdn61nlr.ru/prof/publ/bibliograf/2013/bd16.pdf · (проекты, одноразовые...

(202)16 '13

ФФааннттаассттииккааккаакк ааккттууааллььннооее ччттееннииее

Слушайте, книги, а вы знаете, что вас больше, чем людей? Если бы все люди исчезли, вы могли бы населять землю

и были бы точно такими же, как люди. Среди вас есть добрые и честные, мудрые, многознающие,

а также легкомысленные, пустышки, скептики, сумасшедшие, убийцы,растлители, дети, унылые проповедники, самодовольные дураки

и полуохрипшие крикуны с воспалёнными глазами. И вы бы не знали, зачем вы.

А. и Б. Стругацкие

МАРИЯ ЧЕРНЯК

ФАНТАСТИКА КАК АКТУАЛЬНОЕ ЧТЕНИЕ ВЫЗОВЫ СОВРЕМЕННОСТИ 2МАРИЯ ЕЛИФЕРОВА

DAS IST FANTASTISCHЗАМЕТКИ ДЛЯ БЕСТИАРИЯ 6АНДРЕЙ ЕРМОЛАЕВ

РАСЦВЕТ И ЗАКАТ ЗЕМНОЙ СВЕРХЦИВИЛИЗАЦИИОБИТАЕМЫЙ ОСТРОВ БРАТЬЕВ СТРУГАЦКИХ 16ОЛЬГА ТЕНЯКОВА

ПРОБЛЕМА ВНЕЗЕМНЫХ ЦИВИЛИЗАЦИЙ В ТВОРЧЕСТВЕ И. А. ЕФРЕМОВАЖИЗНЬ. ПОИСК. НАУЧНЫЕ ПРЕДВИДЕНИЯ 22ЮЛИЯ ЗЯБРЕВА

КОСМИЧЕСКАЯ ОДИССЕЯ «ФАНТОМА»,ИЛИ ОТРОКИ ВО ВСЕЛЕННОЙ 28АНТОН ПЕРВУШИН

КТО НАЧАЛ «ЗВЁЗДНЫЕ ВОЙНЫ»?ВИКТОР ГОНЧАРОВ КАК ПЕРВОПРОХОДЕЦ ЖАНРА 33АНТОН ПЕРВУШИН

ОСЛЕПИТЕЛЬНЫЙ КРИКНАУЧНО-ФАНТАСТИЧЕСКИЙ РАССКАЗ 39

РЕДАКЦИОННАЯ КОЛЛЕГИЯ ЖУРНАЛА «БИБЛИОТЕЧНОЕ ДЕЛО» Фирсов Владимир Руфинович, заместитель генерального директора Российской национальной библиотеки,

доктор педагогических наук, председатель редакционной коллегии

Басов Сергей Александрович, заведующий научно-методическим отделом библиотековедения Российской национальной библиотеки, кандидат педагогических наук, заместитель председателя редакционной коллегии

Гордукалова Галина Феофановна, заведующая кафедрой гуманитарной информации Санкт-Петербургского государственного университета культуры и искусств, доктор педагогических наук, профессор

Госина Людмила Игоревна, ведущий научный сотрудник Библиотеки по естественным наукам Российской академии наук, доктор филологических наук

Добрусина Светлана Александровна, директор Федерального центра консервации библиотечных фондов Российской национальнойбиблиотеки, доктор технических наук

Жабко Елена Дмитриевна, заместитель генерального директора по информационным ресурсам Президентской библиотеки им. Б. Н. Ельцина, доктор педагогических наук

Леликова Наталья Константиновна, заведующая отделом библиографии и краеведения Российской национальной библиотеки, доктор исторических наук

Лихоманов Антон Владимирович, генеральный директор Российской национальной библиотеки, кандидат исторических наук

Михеева Галина Васильевна, ведущий научный сотрудник отдела истории библиотечного дела Российской национальной библиотеки, доктор педагогических наук

Николаев Николай Викторович, заведующий отделом редких книг Российской национальной библиотеки, доктор филологических наук

Соколов Аркадий Васильевич, доктор педагогических наук, профессор

Соколова Наталия Викторовна, директор Института корпоративных библиотечных информационных систем, кандидат технических наук

Черняк Мария Александровна, профессор кафедры новейшей русской литературы Российского государственного педагогического университета им. А. И. Герцена, доктор филологических наук

Колесникова Марина Николаевна, заведующая кафедрой библиотековедения и теории чтения СПбГУКИ, доктор педагогических наук, профессор

back_bd_cover_59.qxd 08.10.2013 17:39 Страница 1

1

# 16 (202) *2013

Издатель: Член РБАООО “Агентство Информ-Планета”Главный редакторТатьяна ФилипповаДиректорМария КовалёваВыпускающий редакторМария ФармаковскаяЛитературный редакторЯна МихневичДизайн и вёрсткаАндрей Филиппов

Представительство в МосквеОтветственный редакторСлава Матлина

П о дП о д п ип и сс к ак а :по Каталогу Роспечати

индекс 81774,по Каталогу Почта России

индекс 63482

Для пи сем: 191119, СПб., а/я 133

Тел./факс: (812) 764–3380, 764–1580.Тел.: 764–7526, 764–6513.

(499) 163–4942.Е-mail: [email protected]

[email protected]@mail .ru

www.bibliograf.ruhttp://blogs.mail.ru/inbox/bibliograf/

Из да ние за ре ги с т ри ро ва но Министерством РФ по делам печати,телерадиовещанию и средствам массовойкоммуникации ПИ №77–13082 от 15. 07. 2002Учре ди тель: Татьяна Филиппова

ISSN № 1727–4893

Мне ние ре дак ции по тем или иным во про саммо жет не сов па дать с мне ни я ми ав то ров.

Ре дак ция не не сет от вет ст вен но с ти за со дер -жа ние рек лам ных ма те ри а лов.

Ни ка кая часть дан но го из да ния не мо жетбыть вос про из ве де на в ка кой бы то ни бы лофор ме без раз ре ше ния ре дак ции.

Ад рес ре дак ции: 191040, CПб., Лиговский пр., 56, «Г» оф. 205–207.

Отпечатано в типографии ООО «Цветпринт»191119, С.-Петербург, ул. Роменская, д. 10, лит. К Ти раж 8000 экз.‘

© «Библиотечное Дело», 2013

Зачем нужна фантастика Стругацких

ПЕРЕДО МНОЙ СЕМЕЙНАЯ ФОТОГРАФИЯ из домашнего архива. Наней пожилая, но всё еще красивая женщина, и её седобородый муж. Рядомс ними мальчик лет 3-х. Сзади стоят его родители. Примерно 1927–28 гг.Три поколения Стругацких: у родителей гостят сын с невесткой и первен-

цем Аркадием….Аркадий и Борис Стругацкие давно признаны классиками научной фантастики.

Их — создателей художественных утопий, называют мудрецами и даже пророками. О них написаны книги и сотни статей. Но об истоках их биографий известно немного.А ведь психологи утверждают: всё начинается с детства.

Мне повезло…Много раз слышала от мамы воспоминания об её любимом дяде —юристе, интеллектуале, фантазёре и книгочее, чудесном рассказчике. Залман Лейбо-вич Стругацкий — дядя Зяма, нежно опекал сестру и её дочерей, живших сиротами приживом отце-самодуре. Вызывала интерес непростая судьба их старшего, самого ярко-го из трёх сыновей — Натана, участника Гражданской войны: ироничного, пороюжелчного в спорах, страстно ненавидящего «местечковость», узость мышления в лю-бом его проявлении. У будущей жены Натана Шурочки Литвинцевой (их семья в укра-инском городке жила неподалеку от Стругацких), мама училась в начальной школе.

Творчество их сыновей сегодня знает весь мир. Связан ли выбранный ими жанр с «се-мейным менталитетом»? Не сомневаюсь. Все три брата Стругацких старших — отец идяди писателей были убеждёнными коммунистами, верили в великую коммунистиче-скую Утопию. Самый младший Арон, в честькоторого получил свое имя Аркадий, 20-летним юношей-большевиком погиб в1919 г. на фронте. По словам мамы до войны вСевске была улица его имени. Средний брат,которого в семье называли Саней, тоже ком-мунист, крупный советский инженер, сгинул в1937 г. Именно тогда Натана исключают изпартии « за притупление политической бди-тельности».

С юности увлекаясь искусством, Натанпосле окончания гражданской войны занимает-ся в Ленинграде музейной работой, а с 1937 г. —сотрудник Публичной библиотеки. В центреего внимания история искусства, прежде все-го современного — соцреализма. Он популя-ризирует политический плакат, пишет моно-графию о творчестве А.Н.Самохвалова- та-лантливого художника, воспевавшего строи-тельство новой жизни.

А Шурочка — Александра Ивановна Стругацкая, из провинциальной «училки» на-чальных классов выросла в замечательного педагога-словесника, известного всемуЛенинграду. Знаменитый путешественник, учёный и телеведущий Юрий Сенкевичрассказывал, как ему повезло со школьным преподавателем литературы, приобщав-шим ребят к чтению русской классики. Это была А. И. Стругацкая.

Несколько лет назад я обещала Борису Натановичу написать по воспоминаниямсвоей мамы об его отце. Тогда не получилось. Зная историю семьи, принципы, кото-рым эти люди не изменяли даже в быту — тот самый «стругацкий идеализм», могу за-свидетельствовать генетическую обусловленность их лирического героя, возникаю-щего в прозе образа Автора. Несмотря на привходящие обстоятельства, разрушениеутопий, этот образ — светлый, позитивный, наполненный верой в человека. Вот поче-му нам сегодня особенно нужны книги Стругацких.

Слава Матлина, ответственный редактор журнала «Библиотечное Дело»

Н. Стругацкий и А. Самохвалов

bd#202_bdN61.qxd 08.10.2013 17:03 Страница 1

Фантастика

2#16 [202] *2013

ФАНТАСТИЧЕСКАЯ лите-ратура не только обращаласьк художественному исследо-ванию возможностей, кото-

рые открывает перед человеком разви-тие научной и технической мысли, но истремилась поставить диагноз своемувремени. Архетипы фантастическогомира использовались для создания осо-бой эстетики, позволившей фантастике1960–70-х годов выйти за рамки массо-вой литературы, и стать одним из самыхпопулярных жанров мировой литерату-ры, поэтому закономерно, что тради-ционный Санкт-Петербургский между-народный книжный салон был посвя-щён фантастике. В рамках салона про-шёл круглый стол «Фантастика как ак-туальное чтение», организованный ка-федрой русской литературы РГПУ им.А. И. Герцена (М. А. Черняк) и Центромчтения РНБ (В. В. Ялышева) при под-держке Санкт-Петербургского отделе-ния Российского книжного союза.

Фантастика предлагает эффектив-ные художественные средства модели-рования нестандартных ситуаций, экс-тремальных коллизий. Фантастов тра-диционно интересует не столько то, воз-можна ли та или иная фантастическаяситуация, сколько поведение героя вэтих необычных условиях. «Фантасти-ка, стремясь избавиться от антропо-морфизма, заражала читателей ме-чтой о диалоге. За популярностью жа-нра стоит страстное желание вы-рваться из человекоподобного мира, изсвоей судьбы и — оглянуться: посмот-реть на себя со стороны чужими глаза-ми», — писал в 1990-е критик А. Генис.Новый XXI век стремительно вноситсвои коррективы в матрицу казалось бы

устойчивых жанров, поэтому смысло-вой стержень жаркой дискуссии, разго-ревшейся на круглом столе, был связанименно не только с типологическим из-менением фантастической литературы,но и изменением её статуса в современ-ном социокультурном пространстве.

Круг вопросов, сформулированныхсамими участниками (а это были извест-ные писатели-фантасты, критики, жур-налисты, литературоведы, социологи,представители ассоциации исследовате-лей фантастики и др.), был достаточноширок: может ли современная фанта-стика предложить идеи и концепции по-зитивного будущего, почему современ-ная фантастика разделилась на «поток»(проекты, одноразовые романы) и на«эксперимент», в том числе и стилисти-ческий, становится ли вновь фантастикаорудием пропаганды, кто он, читательсовременной фантастики и почему фан-тастика сегодня при постоянном ростеколичества наименований стремитель-но теряет читателя и др.

Предсказание, надежда или иллюзии?

Фантастика, пожалуй, наиболеесложно описываемое явление. С однойстороны, у этого жанра наибольшее ко-личество настоящих литературных фа-натов, о чем свидетельствуют многочис-ленные порталы, посвящённые фанта-стике, и группы в социальных сетях. С другой стороны, это очень закрытоелитературное сообщество, подчёркну-тое, например, своими литературнымипремиями (Международная премия име-ни А. и Б. Стругацких «АБС-премия»,литературная премия «Аэлита», литера-турная премия имени Александра Бе-


Фантастика как актуальное чтениеВызовы современностиПрошедший год был годомсерьёзных потерь и для отече-ственной, и для мировой фан-тастики. Уход Бориса Стругац-кого и Рэя Брэдбери актуали-зировал дискуссии о фантасти-ке как жанре, о путях развитияэтого жанра и месте его в лите-ратурном процессе.

Мария Александровна Черняк,профессор кафедры новейшей русской литературы Российскогогосударственного педагогическогоуниверситета им. А. И. Герцена,доктор филологических наук, Санкт-Петербург



3#16 [202] *2013

ляева, литературная премия «Русскаяфантастика», премия «Странник» и др.).Писатель Олег Дивов в одном из своихэссе «Последний трамвай в мейнстрим»высказал интересную мысль, которая вкакой-то степени обобщает многие во-просы, поднятые на круглом столе:«Фантастика — богоборческая лите-ратура в лучшем смысле слова. Онадёргает за усы Гомеостатическое Ми-роздание. Требует счастья для всех, ичтобы никто не ушёл обиженным.Вполне логично, что, конструируя ми-ры, фантасты доигрались до собст-венного литературного государства вгосударстве, которое некоторые оби-

женные зовут “гетто”. Фантастикаживет в отдельном пространстве, ко-пирующем структуру пространствасовременной прозы, с делением на всёте же “масскульт”, “неформат”, “марги-налии” и... “мейнстрим”! У нас дажеполноценная женская проза есть. Ибабская тоже, в количестве изрядном,куда ж без неё. В мейнстриме фанта-стическом всё, как за забором гетто,только своё. Модные книги, резкие кни-ги, никакие книги, “книги, о которыхговорят”».

Полемический тон дискуссии задалписатель Александр Мелихов, выска-завший следующую мысль: «Казалосьбы, что когда есть Чехов и Толстой,фантастика не нужна. Может ли фан-тастика предложить концепцию буду-щего? От смерти не могут спаститолько красивые иллюзии. Только фан-

тастика может нести утешение. Реа-листическая литература существуетдве минуты, а фантастика даёт на-дежду». Вообще, во многих выступле-ниях звучала мысль о том, что сегодняпри галопирующих темпах техническо-го прогресса фантастика пересталабрать на себя функцию прогнозирова-ния будущего. Невозможно угнаться затехническими новинками и в этой связибольше всех пострадала научная фанта-стика, которая, по мнению многихучастников, вообще перестала суще-ствовать. Впрочем, писатель МихаилАхманов, автор известных фантастиче-ских романов («Дальше самых далекихзвёзд», «Заклинатель джиннов», «Капи-тан Френч, или Поиски рая», «Стражфараона» и др.) спокойно отстаивалсвою позицию и настаивал, что он и посей день продолжает создавать на-учную фантастику, отвечая на вызовывремени, связанные, например, с про-блемами рождаемости и современнымиболезнями.

Писательница Мария Галина, рома-ны которой («Время побеждённых»,«Прощай, мой ангел», «Гиви и Шендеро-вич», «Берег ночью», «Малая Глуша»,«Медведки» и др.) не только были на-граждены премиями в области фанта-стики, но и номинировались на «РусскийБукер», высказала мысль, что «фанта-стика обещала то, что обещала рели-гия. Фантастика — это особый ме-тод, метафорически описывающий ре-альность. Но есть сомнения в том,что задача фантастики — прогнози-рование будущего. Мы не успеваем опи-сывать то, что будет. Техника разви-вается значительно быстрее. Фанта-стика описывает гибкую реальность ине будет работать, как прогноз». А Вячеслав Рыбаков, писатель, к мне-нию которого прислушиваются любите-ли фантастики, автор снискавших по-пулярность романов («На чужом пиру»,«Пробный шар», «Первый день спасе-ния», «На будущий год в Москве», «Звез-да Полынь» и др.) настаивал на том, что«современная цивилизация не в состоя-нии предложить образ положительно-го мира. Фантастика не может приду-мать ничего, что не придумала быкультура. Если будет надумано, тоэто неправда, уже потому что в ней —наше рассыпавшееся на общности об-щество».

Выступление писателя Василия Звя-гинцева, автора многочисленных рома-нов («Одиссей покидает Итаку», «Скорополночь», «Мальтийский крест», «Небойся друзей» и др.), спровоцировалоострую дискуссию. Рассуждая о сниже-нии уровня читателя фантастики (если впериод расцвета жанра, в 1960–70-е го-ды, фантастика была, безусловно, чте-нием интеллектуалов, то сегодня, каксказал один из участников дискуссии, —это чтение для охранников), Звягинцевпредположил, что «фантастика удов-летворяет самым архетипическим по-требностям читателя. Сегодня мынаблюдаем расцвет альтернативнойистории именно потому, что совре-

менная фантастика патриотична, онадля простого человека и отвечает назапросы массового читателя». РоманАрбитман, известный литературныйкритик и писатель, возразил, что фанта-стика, создающая альтернативную исто-рию, опасна: «Если обществу нужнафантастика как миф, то зачем такоеобщество? Мы ищем позитив в про-шлом, переигрываем нашу историю.Мне досадно, что фантастика обслу-живает эти мифы. В таком жанре нехочется работать».

Кстати, Роман Арбитман представилновое издание своей книги «История со-ветской фантастики (монография-ми-стификация)», вышедшей под псевдони-мом Р. С. Кац. С этой книгой, по словамавтора тоже случилась фантастическаяистория. В какой-то степени жанр


4


#16 [202] *2013

книги можно обозначить как альтерна-тивное литературоведение, потому чтоР. Кац создаёт гипотетическую историюлитературы ХХ века, предположив, чтофантастика была не «Золушкой», как еёназывал Кир Булычев, а основным иразрешённым жанром в литературе ХХвека. «Почему бы не вообразить, чтопобедившие большевики сделали став-ку не на унылый “соцреализм”, а на фан-тастику, которая не ограничивала се-бя правдоподобием? — рассказал Ар-битман о своём замысле. — Я изменил вистории всего два обстоятельства.Первое — научная фантастика замени-ла правдивое историко-конкретноеизображение действительности. А по-правкой номер два стала центральнаятема советской НФ — покорение Лу-ны. Почему именно Луны? Я решил,что главной маниакальной целью пар-тийного руководства, от Ленина доЧерненко, в этой “альтернативной ис-тории” станет достижение и освоение

самого крупного спутника Земли. Со-ответственно вектор развития со-ветской литературы — а заодно всейсоветской страны — сместился посравнению с реальным. Не намного, но!Благодаря произведенным мною изме-нениям начальных условий действи-тельность трансформировалась почастностям, оставаясь неизменной посути. Потому что на самом деле Гер-берт Уэллс не выступал на I съезде со-ветских писателей. И ввод наших тан-ков в Чехословакию в 1968-м никак небыл связан с американской высадкой на

Луне (уж не говоря о том, что реаль-ный полёт “Аполлона-11” состоялсячерез год). И поэт Александр Твардов-ский не писал поэмы “Тёркин на Луне”, ив солженицынской “шарашке” из рома-на “В круге первом” герои не конструи-ровали лунные модули, и у Василия Ак-сёнова в рассказе “На полпути к Луне”речь шла вовсе не о Луне, и носовскийНезнайка не пародировал астронавтаНейла Армстронга... И, само собой, на-стоящий Юрий Владимирович Андро-пов не обсуждал с настоящим Викто-ром Олеговичем Пелевиным судьбу егоповести “Омон Ра”... Ну и так далее:чем дальше, тем неправдоподобней».Эта фантастическая история литерату-ры, опубликованная и попавшая в ин-тернет, сама стала порождать мифы, таккак многие придуманные Кацем фактычитатели стали воспринимать всерьёз.

Современный фантаст — писатель,фэн, графоман?

Боль и тревога звучала в выступле-нии критика Василия Владимирского,авторитетного специалиста по совре-менной фантастике. Возвращаясь к те-ме Круглого стола, Владимирский заме-тил, что, к сожалению, сейчас фантасти-ка уже не актуальное чтение. Фантасти-ка стремительно теряет своего читате-ля, став литературой низшего уровня,удовлетворяющей потребности лишьмассового читателя. Тиражи падают,книги не продаются. При этом за 2012год было выпущено 900 названий фан-тастических романов. Владимирский на-звал подобные издания «фантастикойс узким кругозором». Естественно, воз-никает вопрос о том, кто пишет эти мно-гочисленные фантастические романы.Владимирский нарисовал своеобразныйпортрет такого писателя: «Современ-ный фантаст вышел из любителейфантастки. Его издают, чтобы ста-нок не останавливался. Он не очень гра-мотный, без воображения, не владеетазами драматургии, не может держатьсюжет. У него нет литературного слу-ха». При таком снижении уровня изда-ваемых романов профессиональные пи-сатели с именем предпочитают изда-ваться уже не в фантастических сериях,а самостоятельно, в какой-то степениабстрагируясь от явной принадлежно-сти к фантастическому жанру. Можнопривести примеры последних изданий

Марии Галиной, Александра Мелихова,Дмитрия Быкова и др.

Поддерживая В. Владимирского, М. Галина всё же подчеркнула, что фан-тастика — это авторская стратегия, сти-листический приём. А поэтому есть ли-тература проектная, безавторская, прак-тически анонимная, а есть своеобраз-ный артхаус (М. Петросян, Д. Быков, Л. Горалик и др.).

Озабоченность участников круглогостола была вызвана и тем, что в послед-нее время была практически уничтоже-на так называемая срединная часть со-временной фантастики. Закрытие вфеврале этого года журналов «Если» и«Полдень. XXI век» лишило современ-ную фантастику важной площадки для

апробации новых форм и для появленияновых имён. Главный редактор и осно-ватель «Полдня» Борис Стругацкий, винтервью журналу «Реальность Фанта-стики» говорил о концепции издания:«Мы хотели создать по возможностипостоянно действующую издатель-скую базу для фантастических про-изведений малого формата (рассказ,повесть), причём фантастика понима-ется предельно широко — фантасти-ческий реализм, отстранённая проза,научная фантастика, альтернативнаяистория, сказка. Весь диапазон от Ле-ма до Кафки включительно». К сожа-лению, этой базы современная фанта-стика лишилась в год, посвящённый па-мяти Б. Стругацкого, что в какой-то сте-



5#16 [202] *2013

пени отражает наши уже совсем не фан-тастические реалии.

Продолжил разговор о качестве со-временной фантастики критик и писа-тель Алан Кубатиев, вспомнив идеаль-ный, по его мнению, фантастическийрассказ И. Варшавского «Молекулярноекафе». В своё время Варшавский гово-рил: «Право на шутку — одна из незыб-лемых привилегий фантаста. Я не верю,что перед человечеством когда-нибудьвстанут проблемы, с которыми оно несможет справиться. Однако мне ка-жется, что неумеренное стремление всекибернетизировать может породитьнелепые ситуации. К счастью, здесь по-лемику приходится вести не столько сучёными, сколько с собратьями-фанта-

стами». Кубатиев, спустя годы, продол-жает эту полемику: «Я оказался междуфэнами и профессиональными писате-лями. Если говорить о фантастике, толитература вообще редко производитвпечатление. Думается, писателю ненужно выполнять какие-то задачи,приспосабливаться к “чтиверу”. Лите-ратура остаётся развлекательнымчтением, её уровень зависит от средне-го читателя. Но сегодня зачастую пра-вит бал “графориды” и “графоизды”. В такой ситуации писателю нужнобыть честным с самим собой и попро-бовать читать самого себя».

В поисках качественного текстаВиталий Пищенко, председатель Со-

вета по фантастической и приключен-

ческой литературе Союза писателейРоссии, был не столь пессимистичен. В своём выступлении он отметил: «Ког-да мы хороним фантастику, то нужнопонимать, что хороним. Фантастикукак метод? Фантастику как жанр?Мы наблюдаем рыночный крах фанта-стики, особенно научной фантастики.Но нужно рекламировать лучшие кни-ги жанра, вычленять их из потока.Кто это будет делать? Нужно экс-пертное сообщество. Актуальностьфантастики есть, она просто необхо-дима. Очевидно, например, что подро-стки 10–15 лет активно читают имен-но фантастику».

Директор Центра чтения РНБ ВераЯлышева подтвердила, что спрос нафантастику стабилен и растёт, о чёмсвидетельствуют исследования 14 биб-лиотек в 12 регионах страны; 60% чи-тают фантастику и фэнтези, причеммужчины читают больше. В разныхбиблиотеках существуют клубы люби-телей фантастики. Но острая проблемасостоит в навигации, в выборе из потокановинок качественного текста.

Вообще, дискуссия о читателе со-временной фантастики, развернувшая-ся на круглом столе, выявила очевид-ный парадокс: писатели ощущают кри-зис современной фантастики и необхо-димость, говоря словами Ю. Тынянова,поиска «новой художественной выра-зительности», а читатели, особенномолодые, демонстрируют устойчивыйи неизменный интерес к жанру, но приэтом не могут оценить качество текста.Так, Владимир Соболь, писатель, жур-налист, автор программ «Книжное обо-зрение» и «Книжная кухня» на радио-станции «Эхо Петербурга», высказалследующую мысль: «На мой же вкусадептам свободной фантазии жало-ваться грех. Фантастику любили, лю-бят и будут любить. И вниманием онаотнюдь не обделена. За фантастиче-ский текст можно получить даже Но-белевскую премию, как это случилосьс Германом Гессе. Его книга “Игра в би-сер” — великий роман, написанный,строго говоря, в жанре фантастики.То есть жаловаться грех. Надо пи-сать. Главный вопрос в том, останет-ся ли читатель в ближайшем будущем.Не случится ли так, что орды людейпишущих станут гоняться за немно-гими сохранившимися особями подви-

да homo legens (человека читающе-го)?»

Итогом круглого стола можно счи-тать единодушное утверждение, чтопри всей дискуссионности поднятых во-просов современная фантастика нетолько остаётся актуальным чтением,но и достаточно репрезентативно ска-нирует нашу реальность. «В фанта-стических романах главное — это бы-ло радио. При нём ожидалось счастьечеловечества. Вот радио есть, а

счастья нет», — этот афоризм И. Иль-фа сегодня обретает особое звучание.Многое из предсказанного фантастамисбылось — и великие открытия, истрашные антиутопические прогнозы.И в условиях новых вызовов культуры,а скорее, антикультуры, у фантастикиесть шанс выйти из гетто и стать однимиз ведущих жанров современной лите-ратуры.

С автором можно связаться:[email protected]

Иллюстрации: Андрей Карапетян

В статье рассказывается о кругломстоле по фантастике, состоявшемсяв рамках «Санкт-Петербургскогомеждународного книжного салона-2013».

Фантастика, художественная лите-ратура

The author tells about the dis-cussion on science fiction, heldduring the «St. Petersburg Inter-national Book Fair 2013».

Science Fiction, fiction



6#16 [202] *2013

Имя, произносимое всуе

С1960-х гг. ситуация измениласьсразу на двух фронтах. Во-пер-вых, «научная фантастика»как литературный жанр стала

рассматриваться в рамках общего лите-ратурного процесса, чему способствова-ло вхождение в этот процесс писателей-фантастов, несомненно, принадлежащих«большой литературе» (появление какотечественных образцов в лице А. и Б.Стругацких, так и переводов Р. Шекли,Р. Брэдбери, А. Азимова). Во-вторых,было снято табу с обсуждения фанта-стического элемента в творчестве писа-телей XIX в. — в первую очередь Гого-ля и Гофмана. Само понятие «реализма»потеряло догматичность, стала возмож-ной рефлексия о природе реализма. Но,как это ни странно, понятие фантастикиподвергалось рефлексии очень мало.

Наиболее авторитетным исследова-телем фантастики на отечественнойпочве обычно считается А. Бритиков.Однако он признавал за словом «фанта-стика» единственное значение — то, ко-торое переводится английским sciencefiction и которое мы отметили выше. Всвоей известной работе 1970 г. он декла-рирует сознательный отказ от «попы-ток чисто литературного определе-ния фантастики»1. Фантастика какприём для него не только не имеет тео-ретического значения, но и идеологиче-ски подозрительна: он утверждает, чтоуравнивание научной и «вненаучной»фантастики как «фантастики вообще»повредило творчеству А. и Б. Стругац-ких (там же). Таким образом, этот авторставил себе довольно узкую задачу —описание жанра научной фантастики. Ксожалению, и на таком уровне поста-

новки вопроса нельзя сказать, что егозадача успешно выполнена. Если в исто-рической части (обозрении истории оте-чественной НФ) книга адекватно отра-жает поставленную цель, то с теорети-ческой обстоит гораздо хуже. Это каса-ется выделения специфических призна-ков жанра НФ:

«Её [НФ] художественная системадвойственна, в ней используются дваразличных ряда образов: конкретный –и отвлечённый, эмоциональный – и ин-теллектуальный» (с. 14). Всё понятно:«Война и мир» Толстого — научнаяфантастика. Как и «Сентиментальноепутешествие» Стерна. Ведь в них при-сутствует эта «двойственность»!

Теоретическая составляющая книгиА. Бритикова вообще плохо согласуетсяс эмпирической. Неоднократно настаи-вая, что ценность НФ заключаетсяименно в её «научности» (то есть апел-ляции к интеллекту и моделированииидей на научной основе), он посвящаетцелую главу восхвалению А. Грина какобразца НФ — что именно научного вфантастике Грина, кроме «романтикичистых пламенных душ» (с. 88), не объ-ясняется.

Таким образом, работа А. Бритикова1970 г. вполне состоятельна как путево-дитель по истории советской НФ, но длянаших целей — именно «чисто литера-турного определения фантастики» —она непригодна. Мы не говорим о егопоздней, опубликованной посмертно мо-нографии «Отечественная научно-фан-тастическая литература: Некоторыепроблемы истории и теории жанра»(СПб., 2000), которая в несколько болеелиберальном виде повторяет положенияработы 1970 г., но несравненно ниже ка-

МАРИЯ ЕЛИФЁРОВА

Das ist fantastischЗаметки для бестиарияДо 1950-х годов включительнослово «фантастика» в нашейстране употреблялось обычнос постоянным эпитетом «на-учная», и все более или менеезнали, что это такое: что-то окосмосе, машинах времени игородах будущего. Посколькувся остальная область литера-туры автоматически считалась«реалистической» (или былазапрещена), то и определятьприроду фантастики было какбудто бы незачем.

Мария Витальевная Елифёрова,писатель, автор романов «Смертьавтора» и «Страшная Эдда»,кандидат филологических наук,преподаватель кафедрысравнительной истории литературИнститута филологии и историиРГГУ. С 2003 г. постоянный авторжурнала «Вопросы литературы»,лауреат премии этого журнала за 2005 г., Москва


#15 [201] *2013


7

чеством. Вот лишь несколько примеров,характеризующих филологический уро-вень книги. Лексикон, употребляемыйбез всякой иронии: «черты социали-стического реализма — слияние роман-тики с реализмом» (с. 241); «типиче-ские характеры в типических обстоя-тельствах» (с. 220); «смещение художе-ственной доминанты с поэтическойформы на эстетическое содержание»(с. 218). Рассказ о летательных аппара-тах, якобы упоминающихся в древнеин-дийских текстах, — со ссылкой на сериюпубликаций в журнале «Наука и жизнь»(с. 126; консультация у профессиональ-ного индолога всё же имела место, испециалист предостерёг, что популяр-ные публикации содержат искажённыепересказы мифов — но: «Разыскание ианализ самих источников не входят внашу задачу»). Идеологические претен-зии к Стругацким: их-де герои слишком«невоспитанны» для светлого будущего(с. 220). И т. д. Самый существенный не-достаток, однако, тот, что объявленныев заглавии проблемы «теории» в книгетак и остаются декларативными: собст-венно теории в ней практически нет.В этом отношении даже книга 1970 г.более содержательна.

Мы сталкиваемся с парадоксальнойситуацией: исследователь не в состояниидать непротиворечивое определениепредмета своего исследования. Очевид-но, это проистекает из недостаточнойотрефлексированности самого узусаслова «фантастика» в русском языке.Уже в наше время С. Чупринин вынуж-ден признать чисто конвенциональныйхарактер определения фантастики какжанра и вовсе не рассматривает опреде-ление фантастики как приёма (хотя иразграничивает то и другое формаль-но)2. И можно понять его иронию в ад-рес «фанатиков фантастики», кото-рые «в стремлении выстроить ей ге-неалогию попышнее» ставят в один рядГоголя, А. Грина и Булгакова3. Именнотак, в частности, поступает Г. Гуревич в«Беседах о научной фантастике»: гого-левский «Нос», «Фауст» Гёте и «Шагре-невая кожа» Бальзака как примеры то-го, что «Свифт — не единственный пи-сатель, который вводил в свои про-изведения фантастические образы»4.При том, что в заглавии заявлена имен-но проблема научной фантастики.Свифт — более-менее понятно, лапутя-

не и их технологии, но что научного вМефистофеле и Носе? Совершенносправедливо заявлено в этой же книге,что «природу фантастики невозможнопонять на примере одного произведе-ния» (с. 5). Но в результате единствен-ное у Г. Гуревича, что имеет хоть какое-то отношение к природе фантастики,это тезис о происхождении фантастикиот волшебной сказки, с наивно-позити-вистским обоснованием его тем, что лю-ди, мол, всегда интересовались чудес-ным, но научные открытия заставилипревратить чертей в инопланетян, а дей-ствие из тридесятого царства перенестина другие планеты (с. 21–28). Можно, ко-

нечно, возразить, что «Беседы о на-учной фантастике» рассчитаны на под-ростковое чтение. Но, во-первых, онивсё равно так или иначе отражают пред-ставления автора о предмете. Во-вто-рых, он упоминает такие произведения,как «Ковёр-самолёт» В. Крапивина (с.83) или «Понедельник начинается в суб-боту» Стругацких (с. 145), но не задаётсявопросом о том, как с помощью его тео-рии объяснить, зачем писателям второйполовины XX века понадобились ковёр-самолёт и волшебники. Если теорияпредлагается подросткам, значит ли это,что она имеет право быть слабой логи-чески?

К сожалению, во «взрослой» областис определением понятия фантастиче-ского дело обстоит не лучше. Дело втом, что автор детской книги своё опре-деление не выдумал – он его позаим-ствовал напрямую из третьего изданияБСЭ, где читаем следующее:

«Фантастика — (от греч. phantasti-ke — искусство воображать), разно-видность художественной литерату-ры; её исходной идейно-эстетическойустановкой является диктат вообра-жения над реальностью, порождающийкартину “чудесного мира”, противопо-ставленного обыденной действитель-ности и привычным, бытовым пред-

ставлениям о правдоподобии. ИстокиФ. — в мифотворческом народно-поэ-тическом сознании, выразившемся вволшебной сказке и героическом эпосе.Ф. в существе своём предопределенамноговековой деятельностью коллек-тивного воображения и представляетсобой продолжение этой деятельно-сти, используя и обновляя постоянныемифические (см. Мифология) и сказоч-ные (см. Сказка) образы, мотивы, сю-жеты в сочетании с жизненным мате-риалом истории и современности» 5.

Происходит это потому, что «перво-бытное миропонимание становитсяисторически несостоятельным и темсамым — фантастическим, то есть несоответствующим новым представле-ниям о действительности» (там же).Таким образом, в разряд фантастики по-падает всё, что не предполагает бук-вального понимания мифологическихверований: все «чудесные» элементыволшебной сказки, рыцарского романаи т. д. Следует оговорить, что понятияфантастики как приёма и фантастикикак жанра в этой статье не разводятсявовсе. Находится место и для «ХромогоБеса» Лесажа, и для романов ЖюляВерна. Нас же занимает в первую оче-редь именно о понятии приёма фанта-стики, так как жанр, если понадобится,может быть определён через способ ис-пользования данного приёма.

Ближе к делу оказывается более ран-ний источник — Литературная энцикло-педия 1929–1939 гг. Во-первых, о фанта-стике совершенно определённо гово-рится как о приёме:

«Фантастика — в лит-ре и др. ис-кусствах — изображение неправдопо-добных явлений, введение вымышлен-ных образов, не совпадающих с дей-ствительностью, ясно ощущаемое на-рушение художником естественныхформ, причинных связей, закономерно-стей природы» 6.

Хотя статья ЛЭ чрезвычайно засоре-на вульгарным идеологизмом и рассуж-дениями о «фантазиях» в нелитератур-ном смысле, тем не менее, в отличие отпредыдущих примеров, она проводитважное разграничение:

«Рассматривая Ф. в искусстве, не-обходимо отличать Ф. как ясную длячитателя, как нарочитую или дажеподчёркнутую самим художником неве-роятность измышленных им обра-


8


#16 [202] *2013

зов и мотивов, условно применяемых вкачестве поэтического приёма, худо-жественного средства (напр. в “Носе”Гоголя), от непосредственно, неосо-знанно фантастического преломлениядействительности в сознании людей,мыслящих анимистически, религиозно-мистически, от простого внедрения вискусство всякого рода проявленийидеалистического мировоззрения, лож-ных представлений, суеверий и т. п.(напр. в древневосточной мифоло-гии)»7. Если отринуть издержки вроде«идеалистического мировоззрения,ложных представлений», то мысль Б. Михайловского, автора статьи, нельзяне признать здравой. Интуитивно мы всечувствуем, что необычное и чудесное уСвифта или Шекли — это какое-то иноенеобычное и чудесное, чем в «Рамаяне»или «Старшей Эдде», и вовсе не потому,что в одном случае фигурируют летаю-щий остров на магнитной подушке иликосмический корабль, а в другом — ко-лесницы богов. В конце концов, чемгуингмы Свифта «научнее» мифологи-ческих кентавров? Объективная разни-ца не в различии между гуингмами икентаврами, а в различии между Свиф-том и древним аэдом.

Итоговый вывод ЛЭ о природе фан-тастики как приёма, к сожалению, не-льзя назвать удовлетворительным: фан-тастика — это «метод художественно-го построения, заключающийся во вве-дении явно недействительных, очевид-но невероятных сочетаний элементовдействительности и их функций, в со-знательном отклонении от правдопо-добия, в намеренном нарушении внеш-ней, видимой вероятности».

Недостаточность этого определения— в самих понятиях невероятного и не-правдоподобного. Для невероятностивовсе не нужны ни русалки, ни космиче-ские корабли. Финал «Метели» у Пуш-кина безусловно невероятен и намерен-но неправдоподобен, но никто, кажется,ещё не решался говорить о фантастикев «Метели». Имена наподобие «Преми-ла» и «Пролёт» в оперетте XVIII веканеправдоподобны, и только очень про-стодушные позитивисты могли утвер-ждать, будто эта неправдоподобностьобъяснялось незнанием авторами реаль-ной жизни. Присутствие разнополыхблизнецов, внешне неотличимых междусобой, в «Двенадцатой ночи» тоже неве-

роятно и неправдоподобно — тем болеечто Шекспир был сам отцом разнопо-лых близнецов и, следовательно, мог за-метить, что они вовсе не так похожидруг на друга. Никто, однако, не рискнётназвать все эти случаи фантастикой да-же в самом расширительном толкова-нии.

С другой стороны, классическая на-учная фантастика изо всех сил стремит-ся именно к правдоподобию, настаиваетна том, что никаких «закономерностейприроды» она не нарушает. Устройство«Наутилуса» кажется неправдоподоб-ным лишь нынешнему читателю, для со-временников Жюля Верна представле-ние, что подводная лодка может рабо-тать на батарейках, было вполне убеди-тельно. Устройство же космических ко-раблей в НФ эволюционирует в соот-ветствии с реальным историческим раз-витием техники: от пороховых ракет Си-

рано де Бержерака (впрочем, ещё ЭдгарПо считал возможным долететь до Лу-ны на воздушном шаре) до «фотонныхзвездолётов» 1980-х. Кстати, именно всвязи с невиданным прорывом в областиестествознания в последние десятилетияклассическая НФ, как это ни печально,претерпела упадок, выпав в область гол-ливудского кинематографа, где тут жеподверглась скрещению с фэнтези8. Та-ким образом, верность законам приро-ды, хотя бы кажущаяся, не только непротиворечит фантастике, но являетсянеобходимым условием для некоторыхеё разновидностей — читатель долженверить, как Станиславский. И, если исхо-дить из определения, данного фантасти-ке в «Литературной энциклопедии», мыокажемся в странном положении: полу-чится, что в «Носе» и «Властелине ко-лец» фантастика как бы есть, а в «20 000лье под водой» или «Туманности Андро-меды» её как бы нет.

Для того, чтобы упредить вопрос чита-теля, почему мы не обращаемся к совре-менным словарям, всё-таки заглянем в но-

вейший «Словарь литературоведческихтерминов» С. Белокуровой. Статья «Фан-тастика»… представляет из себя сжатыйповтор того, что уже сказано в «Литера-турной энциклопедии», за вычетом вы-шедших из моды идеологических обвине-ний. К перечню признаков фантастики,уже названных выше, сделано только од-но добавление: «создание вымышленных,“чудесных” миров» 9. Но это добавлениеопять-таки не даёт возможности понять,чем «Крошка Цахес» отличается от «Кро-шечки-Хаврошечки». Кстати, словарь С. Белокуровой тоже возводит фантасти-ку к мифу и фольклору.

С точки зрения современного читате-ля, возможно, превращение Дафны влавровое дерево так же невероятно, какполёт в другую галактику. Но можем лимы поручиться, что оно было столь женевероятно для древнего грека архаиче-ского периода? Скорее всего наоборот:носитель мифа не видел ничего необыч-ного и сверхъестественного в превраще-нии человека в дерево. Да и само деле-ние мира на естественное и сверхъесте-ственное, обыденное и чудесное относи-тельно ново.10 И, вероятно, события иположения, которые современный чита-тель воспринимает как «фантастиче-ские», носителю мифа могли представ-ляться вполне обыденными. В то жевремя это не снимает вопроса о том, по-чему уже в ту эпоху, когда миф был ещёживым явлением (если не для интеллек-туальной элиты, то по крайней мере длябольшинства рядового населения), по-являются тексты, которые несомненнозадуманы как фантастика и до сих порвоспринимаются как таковая: например,«Правдивые истории» Лукиана.

Версия происхождения фантастикиот мифа не только являет собой взглядpost factum, но и затемняет вопрос офункциях фантастики. То, что совре-менный писатель, напичканный со шко-лы естественнонаучными знаниями, нечурается использовать «невероятности»,порой напрямую заимствуя их из мифа,может означать только одно: что чудес-ное из предмета веры превратилось в са-моценный литературный приём. Ноименно самоценность фантастики какприёма отечественная традиция долгоевремя отвергала11. Фантастика былаобязана как бы оправдываться за собст-венное существование — в том числеустами самих фантастов:


9#16 [202] *2013


«И повесть Айзека Азимова “Урод-ливый мальчуган” совсем не о том, какиз далёкого прошлого был извлечёнмальчик-неандерталец и помещён в со-временную научную лабораторию. Этопроизведение тоже о любви, о любвиженщины к безобразному и несчастно-му детёнышу…»12

«Лишись рассказ [К. Саймак, «Спо-койной ночи, мистер Джеймс»] инопла-нетного чудища, мы этого и не заме-тили бы». (Там же.)

«Герои рассказа Кэтрин Маклин “Не-обыкновенное жертвоприношение”вполне могли бы действовать и на Зем-ле — достаточно взять тот же отряд,скажем так, этнографов с тем же фана-тиком-миссионером, отправить подаль-ше в джунгли и подбросить им некое эк-зотическое племя, никогда не встречав-шее белых людей». (Там же, с. 314.)

Получается, что лучшие фантастиче-ские произведения… те, из которыхфантастику будто бы можно вынуть, непричинив никакого вреда идее! Но вотвопрос — зачем тогда фантастика? По-чему Азимов, Саймак, Маклин не напи-сали рассказов на «реалистические» сю-жеты?

Не очень убедительным представ-ляется ответ В. Бабенко: фантастика иг-рает роль «“увеличительного стекла”,обостряющего постановку нравствен-ной проблемы» (с. 312, 314). Эффекта«увеличительного стекла» можно до-биться и внефантастическими средства-ми. Удалось же это Гоголю в «Ревизо-ре» и Голдингу в «Повелителе мух»(список можно продолжать). Можетбыть, стоит присмотреться, не прогляде-ли ли мы чего-то? Что бы Азимову несделать своего героя простым человече-ским ребёнком — скажем, хромым илигорбатым?

Страшное-то в рассказе Азимова нето, что малыш Тимми некрасив или не-похож на других и его за это не любят.Настоящий ужас в том, что де-юре он —добрый, умный, умеющий говорить ичитать — не является человеком и зави-сим от воли экспериментаторов, вта-щивших его в нашу эпоху. И, конечно,рассказ — не только о любви няни к еёвоспитаннику, но и об этических и юри-дических границах понятия «человек», опроблеме ответственности исследовате-лей, не готовых решать подобные во-просы. Так что никак без неандертальца

не обойтись. Как не обойтись и без ино-планетян в рассказе Маклин, где именнонезнакомство с биологией аборигеновзаставляет землян принять жизненноважную процедуру за варварский обрядинициации, которому нужно воспрепят-ствовать — и дело отнюдь не сводится кпропаганде толерантности и уважения кчужим обычаям. Рассказ этот — по-щёчина человеческому самомнению во-обще, убеждённости современного че-ловека в том, что он мыслит «рацио-нально» и понимает всё правильно.

Можно сделать вывод, что фантасти-ка необходима для моделирования си-туаций, разрушающих привычный авто-матизм мышления. В каждом конкрет-ном случае, как мы видим, легко просле-дить, почему именно автор данного про-изведения использует фантастику.Сложнее перейти на обобщающий уро-вень: для чего существует фантастикавообще и в чём её отличие от простоговымысла? Ведь «Преступление и нака-зание» тоже моделирует ситуацию, раз-рушающую автоматизм мышления, ноэто не фантастический роман13.

Некоторые полагают, что отличиефантастики от вымысла как таковогочисто количественное: Онегин в реаль-ной жизни тоже не стрелял в Ленского,а Раскольников не убивал старушку, по-скольку все они на самом деле не жили14.Если бы это было верно, то грань меж-ду фантастикой и не-фантастикой раз-мылась бы в бесконечном множествепромежуточных форм. Однако в боль-шинстве случаев мы без труда решаем,есть ли в данном произведении фанта-стика или нет. Следовательно, нельзясказать, что немножко вымысла — этоещё не фантастика, а много — уже фан-тастика (да и как измерить количе-ство?). Мы интуитивно полагаемсяименно на некоторое качество, отли-чающее фантастику от всех других ли-тературных приёмов.

Взгляд с ЗападаОбращение к зарубежному опыту в

известной степени затруднительно. Ска-жем, в английском языке вообще отсут-ствует эквивалент нашего термина «фан-тастика». «Научной фантастике» там со-ответствует science fiction, но fiction зна-чит не фантастику, а художественнуюлитературу (вымысел) вообще. Фэнтезиже так и называется fantasy. Все осталь-

ные значения этого слова передаютсяразными лексическими единицами вкаждом индивидуальном случае: fantasticelement, supernatural («сверхъестествен-ное»), utopic/ dystopic («утопическое —антиутопическое») и т. д. Например, Г. Лавкрафт пишет только об одной раз-новидности фантастического — осверхъестественном (supernatural)15.Правда, и он обосновывал свой предметвполне позитивистски и с точки зрениявзгляда на происхождение «сверхъесте-ственного в литературе» ничем не отли-чался от советских литературоведов: онтак же выводил литературную фантасти-ку из мифа, объяснял миф страхом передокружающим миром и не делал различиямежду мифом и, скажем, романтическойпоэзией.16 Знаменитое эссе Толкиена «Оволшебной сказке» объясняет фантасти-ческие представления не из страха, а изэскапизма, но также говорит лишь об од-ной категории фантастического — «вол-шебном» (fairy). И когда впоследствии А.Азимов пишет эссе о Толкиене, то он самне понимает, почему на его творчествооказал влияние Толкиен, а не только«Галактический патруль» Э. Э. Смита,потому что для него это два разных спо-соба мышления:

«“Галактический патруль” — фан-тастика [в оригинале могло быть толь-ко science fiction. — М. Е.], а “Властелинколец” — фэнтези, и когда я думал отом, что лежало в основе “ВселеннойАйзека”, мой мозг действовал в научно-фантастическом режиме» 17.

Азимов интуитивно чувствует, чтомежду НФ и Толкиеном есть какое-тородство (а вовсе не между Толкиеном исказкой про Красную Шапочку! — сказ-ку, фольклор, миф Азимов даже не упо-минает). Но обобщающая категория,привычная каждому русскому школьни-ку, в англоязычном сознании отсутству-ет. И названия у Азимова для неё не на-ходится. Разве что объяснение, непол-ное и случайное: изобретение миров, на-селённых многообразными разумнымисуществами. Можно, конечно, выделитьэтот признак как объединяющий кон-кретно Толкиена и Азимова/ Смита, новсякий русский читатель, оперирующийпонятием «фантастика», скажет, что этодостаточный, но не необходимый при-знак. У А. Беляева, например, никакихдругих разумных существ, кроме чело-века, обычно не встречается.


10


#16 [202] *2013

Как ни странно, именно эссе Азимо-ва — человека культуры, где отсут-ствует обобщающее понятие «фанта-стики», — демонстрирует нам то, чторусский термин «фантастика» отнюдьне избыточен и имеет какой-то непо-средственный смысл. И смысл этот нуж-дается в конкретизации.

Во французском языке подобное об-общающее понятие, слава богу, есть: fan-tastique. Именно на французской почвебыла сделана, возможно, самая серьёз-ная и последовательная попытка опреде-ления природы фантастического в рам-ках строгого филологического метода.Речь идёт о «Введении в фантастиче-скую литературу» Ц. Тодорова. Он свя-зывает природу фантастики с сомнения-ми в реальности описываемых событий:

«Фантастическое существует, покасохраняется эта неуверенность; кактолько мы выбираем тот или иной от-вет [то есть было или не было. — М. Е.],мы покидаем сферу фантастического ивступаем в пределы соседнего жанра —жанра необычного или жанра чудесно-го. Фантастическое — это колебание,испытываемое человеком, которомузнакомы лишь законы природы, когдаон наблюдает явление, кажущеесясверхъестественным»18.

Всё остальное, по Тодорову, не яв-ляется фантастикой, а принадлежит кодной из смежных разновидностей: 1) необычного; 2) фантастически-не-обычного; 3) фантастически-чудесного;4) чудесного в чистом виде19.

Надо отдать должное добросовестно-сти Ц. Тодорова: он не отделываетсяссылками на «неправдоподобное», а дей-ствительно подходит к вопросу основа-тельно и стремится выявить функцио-нальное значение фантастического влитературе. Для некоторых исследова-телей классификация Ц. Тодорова ока-зывается вполне исчерпывающей, таккак работает в рамках поставленныхими задач20. Но, например, М. Амусин нетак давно указал, что существуют слу-чаи фантастического, заведомо не впи-сывающиеся в данную классифика-цию21. Не вписывается в неё, в частно-сти, загадочная связь текста «романа ма-стера» и реальности булгаковских ге-роев: появление вполне материальногоПилата, которого мастер может освобо-дить, кончив свой роман одной фразой;«выскакивающий» из романа мастера в

роман Булгакова Левий Матвей и т. д.22.Читатель безусловно чувствует, что всёэто фантастично, но происходит всё этововсе не из-за вмешательства сверхъес-тественных или инопланетных сил —вмешивается абсолютно реальный Ми-хаил Афанасьевич Булгаков!

Внимательное рассмотрение класси-фикации Тодорова показывает, что егоподход к понятию фантастики скорееставит вопросы, чем даёт ответы. Во-просы возникают при приложении егометода к достаточно большому количе-ству реальных текстов в случайной вы-борке. Если действительно ключевымпризнаком фантастики считать сомне-ния героя в достоверности происходя-щего, то тогда в разряд фантастики по-падёт Евангелие, а С. Лем, Р. Брэдбери,А. и Б. Стругацкие и львиная доля всейклассической НФ окажутся выброшен-ными оттуда. Поскольку апостол Фомасомневался и требовал доказательстввоскресения Христа, чего не скажешь обольшинстве героев НФ, для которыххоть воскресение, хоть марсиане — деложитейское. Впрочем, Тодоров и сам ого-ворился, что в его глазах НФ — не фан-тастика, а всего лишь разновидность«научно-чудесного»; для него нет прин-ципиального отличия между звездолё-том и скатертью-самобранкой23.

Волей-неволей приходится вспом-нить про бритву Оккама. Честность ипоследовательность позиции Тодороване даёт ему игнорировать различия при-роды и задач фантастического в разныхлитературных произведениях — но этаже последовательность приводит кдроблению предмета и к достаточнопроизвольному сужению категории «ис-тинной фантастики». Тодоров и сам по-нимает, что при таком определении пра-во на именование фантастикой получа-ет исчезающе малое количество про-изведений (поскольку вопрос, веритьили не верить, всё же в большинстветекстов решается в определённую сто-рону)24. Для него выход из ситуации за-ключается в декларативном отказе отподхода к произведению как к художе-ственному целому, который он объ-являет «книжным фетишизмом»25. Этодаёт ему возможность говорить о фан-тастике отдельных частей текста. Но та-кая операция вовсе не является необхо-димой. Достаточно отказаться от пони-мания «фантастики» исключительно

как жанра (на чём настаивает Тодоров),и тогда не будет нужды в членении текс-та на куски: мы будем иметь дело с текс-тами в жанре фантастики и с текстами,выборочно использующими фантастикукак приём.

Однако даже при таком вынужден-ном расширении список литературы, за-служившей право зваться фантастиче-ской, у Тодорова сводится почти ис-ключительно к готической и окологоти-ческой прозе XVIII–XIX веков. Когдакруг материала ограничивается такимобразом, неудивительно, что в качествеодного из ведущих признаков фантасти-ки выделяется… тема гипертрофирован-ной или перверсивной сексуальности!26.

Самой большой проблемой остаётсявопрос, кто именно должен испытыватьсомнения в подлинности событий.Вначале Тодоров как будто говорит осомнениях персонажа (например, прианализе «Влюблённого дьявола» Ж. Ка-зота, с. 24–25). Затем оказывается, чтоколебания должен испытывать всё-такичитатель (с. 30). Тодоров оговаривается,что читатель не обязан идентифициро-вать себя с персонажем, но — добавляетон затем — «большинство фантасти-ческих произведений всё же следуетданному правилу» (там же). А на с. 75 оботождествлении читателя с персонажемговорится уже как о «необходимом про-цессе».

Между тем, когда мы говорим: «Этофантастика», — мы имеем в виду преж-де всего наше собственное отношение кописываемым событиям, и нас не оченьволнует оценка их достоверности самимгероем. Самый очевидный случай — этоприключения барона Мюнхаузена. Ге-рой врёт, и читателю прекрасно извест-но, что он врёт, однако читатель прини-мает правила игры, согласно которымМюнхаузен может попасть на Луну напаруснике — и тот же читатель, взяв вруки Жюля Верна, принимает правилаигры, согласно которым на Луну можнопопасть в пушечном снаряде (хотяЖюль Верн, напротив, преподноситсвою историю как полностью достовер-ную). В тех случаях, когда герой колеб-лется (допустим, существуют ли черти),центром напряжения является опять-та-ки не сам герой, а читатель: а именно, го-тов ли читатель принять такие правилаигры, по которым черти могут по-являться в земном мире.


11#16 [202] *2013


«Я и без тебя знала, — ответила де-вочка, — что бабы-яги не бывает, а тымне расскажи такую сказку, чтобы онабыла».27

Как ни странно, читатель обычно ока-зывается готов к этому раньше героя.Длящиеся колебания героя («было илине было?») призваны именно к тому, что-бы исторгнуть у читателя вопль возму-щения: «Да что он, идиот? Не видит, чтоВоланд — самый настоящий чёрт?». Осо-бенно отчётливо это видно в «Дракуле»Брэма Стокера, где Джонатан настроенсчитать Дракулу обычным (пускайстранным и злым) человеком, пока ненаходит его спящим в склепе с кровью нагубах, хотя читателю с самого началадаются подсказки о том, что сущностьэтого персонажа не вполне человеческая(заострённые уши, клыки и даже шерстьна ладонях — более чем достаточно).

В этом отношении отказ от фанта-стики, объяснение всех таинственныхсобытий обыденным путём («рацио-нальным», по Тодорову) — очень силь-ный приём «обманутого ожидания». Онрассчитан на то, что читатель всё-такиповерит в существование чудесного,иначе этот приём не имеет смысла. Ис-пользование его Конан Дойлем в «Дья-воловой ноге» и «Собаке Баскервилей»нельзя назвать удачным, так как харак-тер Шерлока Холмса и все остальныерассказы о нём заранее готовят читате-ля к тому, что в мире Конан Дойля чудесне бывает. Гораздо убедительнее онсмотрится у Честертона в «Проклятиизолотого креста» или «Песне летучейрыбы». Но к фантастике этот приём неимеет никакого отношения — это развечто псевдо-фантастика, и ни один чита-тель на просьбу назвать фантастиче-ские произведения не включит в этотсписок «Собаку Баскервилей» и «Песнюлетучей рыбы». Интуитивно мы чув-ствуем, что эти произведения ближе к«Оливеру Твисту», чем к «Мастеру иМаргарите». Хотя по Тодорову они по-падают в разряд «фантастически-не-обычного», то есть в одну из разновид-ностей литературы о «необычном» и«чудесном». Ещё более неясно выделе-ние особого «жанра необычного», в ко-тором оказываются романы Достоев-ского, «Десять негритят» и «Падение до-ма Ашеров» (с. 42–45) — поскольку по-нятие необычного субъективно и не мо-жет быть формализовано по универ-

сальному принципу. Читатель всегда мо-жет сказать: «Лично я ничего необычно-го в романах Достоевского не вижу». Эт-нографические очерки, безусловно, по-вествуют о необычном для читателя —но разве это выделяет их в жанр, смеж-ный с фантастикой? Вспоминаетсяанекдот, в котором американский кри-тик, писавший о Зощенко, принял опи-сание коммунальной квартиры за каф-кианскую фантазию писателя.

Вторую крупную проблему представ-ляет критерий «рационального» объ-яснения чудесного. М. Амусин, хотя ибегло, но всё же задался вопросом: «на-сколько явление Бога или дьявола в на-

шем мире представляется чудеснымсобытием для глубоко и традиционноверующего человека»?28 Мы находимэтот вопрос справедливым. Понятия«рационального», «иррационального»,«чудесного» отнюдь не спущены нам сгоры Синай в виде каменных скрижа-лей. Они имеют культурную конвенцио-нальность. Как известно, Лавуазье от-вергал существование метеоритов, по-скольку в его глазах вера в возможностьпадения камней с неба (где, по даннымнауки, тверди нет) являлась иррацио-нальной. С другой стороны, логическоедоказательство бытия Бога не заключа-ло в себе ничего иррационального в гла-зах Фомы Аквинского. Типичный обра-зец средневековой рациональности —эпизод из одной исландской саги:

«Тут Фрейр вылезает из повозки, иони начинают бороться, однако Гун-нар явно уступает Фрейру в силе. Ви-дит он, что коли так будет продол-жаться, ему не устоять. И вот он ду-мает про себя, что ежели ему посчаст-ливится одолеть этого дьявола и во-ротиться назад в Норвегию, он тогдасызнова обратится в истинную веру<…> И стоило ему только подуматьоб этом, как Фрейр зашатался и сразуже вслед за тем повалился перед ним.Тут из истукана выскочил демон, ко-торый в нём прятался, и от него всего-то и осталось, что пустое дупло. Он[Гуннар. — М. Е.] разбивает его в щепы

и возвращается к повозке»29. Ранее проидола Фрейра говорится, что «дьяволговорил с людьми из его уст» и что «та-мошние жители верили, что Фрейр былживой»30. Очевидно, что средневековыйписатель знает:

1) языческих богов не существует;2) деревянный идол не может ходить

и говорить сам по себе.Но существование бесов в его глазах

не является иррациональным. Поэтомуон предлагает своё «рационалистиче-ское» объяснение: никакого Фрейра небыло, деревяшку приводил в движениебес. Если бы об этом писал современ-ный автор, он бы оказался перед выбо-ром: «засунуть» во Фрейра сложный ме-ханизм (реалист) или сделать его ино-планетянином (фантаст). Но фантасти-ка допускает и третий вариант: Фрейрможет оказаться настоящим. Достаточ-но лишь сконструировать такой мир,«чтобы он был».

Почему Дон Кихот сходит с ума?Очевидно, нам уже на этом этапе при-

дётся расстаться с основным постулатомТодорова, согласно которому «литера-тура не имеет референции (в точномсмысле этого слова) к чему-либо внееё»31. Этого требует хотя бы элементарнаялогическая последовательность: понятия«необычного», «чудесного», «рациональ-ного», «законов природы» референциаль-ны. Для того чтобы оценить фантастич-ность «Орландо» В. Вулф, нужно знать,что мужчина не может превратиться вженщину. Дети этого не знают32. Не знаетэтого и культура мифа: ещё в раннесред-невековой Исландии обвинение в переме-не пола путём колдовства имело вполнереальную юридическую силу33.

Если литература и не имеет референ-ции к материальной реальности (в томвульгарном смысле, что Онегина так жене существовало, как тени отца Гамле-та), она, безусловно, имеет референциюк коллективному опыту культуры, врамках которой создан текст, и к инди-видуальному внутреннему опыту чита-теля. Психическая реальность, сколькобы текстов в ней ни функционировало,сама по себе является внетекстовой ивнелитературной: значительная часть еёдаже не вербализована. В этом отноше-нии литература, сколько бы в ней ни со-держалось фантастики, никак не можетнаходиться в вакууме.



12#16 [202] *2013

Дополнительную сложность создаётто, что научно-технические чудесаимеют свойство «материализоваться» —даже если их литературный создатель неимел представления о механизме их дей-ствия. Помню своё недавнее раздраже-ние при чтении «Малыша» Стругацких:ну почему авторы упорно называютmpeg-плееры «кристаллофонами»? Че-рез пять секунд до меня, читателя, дохо-дит, что «Малыш» был написан сороклет назад, когда даже кассетных плееровне существовало! (Да и мне ведь тоже непятнадцать, я ещё застала пору, когда ме-ломаны разгуливали не с наушниками, а сорущими магнитофонами размером спортфель.) Но если «Малыш» читается внаше время, то, конечно, не из-за штучеквроде «кристаллофонов», а из-за потря-сающей по силе изображения фигуры за-главного героя. Вот она действительнофантастична и вряд ли когда-нибудь пе-рестанет таковой быть. Не случайно про-изведения, целиком основанные на изоб-ражении невероятных научно-техниче-ских достижений, обычно быстро устаре-вают — либо потому, что предсказаниясбываются, либо, как это ни странно, по-тому, что они не сбываются. Это касает-ся не только малозначительных авторов:много ли сейчас читателей у таких рома-нов Жюля Верна, как «Пятьсот миллио-нов бегумы» и «Робур Завоеватель»?

Следовательно, понятие фантастич-ности по своей природе рецептивно. Длятого чтобы ощущать нечто как фанта-стику, читатель должен знать, что этогоникогда не существовало на самом деле.Разумеется, Онегина тоже не существо-вало на самом деле, но «Евгений Оне-гин» читается с принципиально другойцелью. События «Евгения Онегина» впринципе могли бы происходить в Рос-сии в 1820-е гг., и мы не ожидаем от текс-та ничего, что могло бы противоречитьнашему житейскому опыту или быту инравам эпохи, в которую живут герои.Напротив, мы потому и зовём «Онегина»«энциклопедией русской жизни», что впоэме узнаётся знакомая реальность.Финал «Онегина» обыкновенен; финал«Метели» неправдоподобен, но отнюдьне невозможен – в конце концов, в жиз-ни случаются всякие примечательныесовпадения. Но, когда мы раскрываемГофмана или Стругацких, мы точно зна-ем, что ни у крошки Цахеса, ни у кого-либо другого никогда не росли магиче-

ские волосы, а в межзвёздные путеше-ствия не пускался ни один человек. Пе-ремещение действия в будущее или вусловный мир лишь подчёркивает то,что события никогда не могли иметь ме-ста в действительности. Фантастика от-личается от обыкновенного художе-ственного вымысла прежде всего мо-дальностью. «Реалистическое» произве-дение, основанное на вымысле, говорито том, чего не было, но что могло быбыть. Фантастика входит в литературноепроизведение тогда, когда речь заходито том, чего не могло быть ни при какихусловиях. Наиболее чётко это сформу-лировал Лукиан в «Правдивых исто-риях»: «Итак, я буду писать о том, чегоне видел, не испытал и ни от кого неслышал, к тому же о том, чего не толь-ко на деле нет, но и быть не может.Вследствие этого не следует верить ниодному из следующих приключений».

Осознание невозможности происхо-дящего есть первое условие для фанта-стики и кардинальное отличие её от ми-фа и эпоса. Миф предполагает безуслов-ную веру во всё, что сообщает текст.Эпос предполагает допущение, что всеописанные невероятности могли про-исходить в некоторые баснословныевремена. Заведомая невозможность род-нит фантастику — и это в самом делетак — с волшебной сказкой. Даже не-грамотный крестьянин знал, что скатер-ти-самобранки и барана, гадящего золо-том, не бывает. Тем не менее существу-ет ключевой признак, отличающий фан-тастику от сказочности.

Этот признак — убедительность. Де-монстрируя заведомую невозможностьсоздаваемой на глазах читателя карти-ны, фантастика одновременно стремитсяубедить читателя в её осязаемой реаль-ности. Когда мы читаем у Пушкина илив его фольклорном первоисточнике, какбогатырь, плывя в бочке, рос не по дням,а по часам, мы не задумываемся о том,что происходило с размером его одеждыи не вылез ли он из бочки голым. Но ес-

ли мы читаем фантастическое произве-дение, мы вправе ожидать ответа на этотвопрос (ср. «Приключения Карика и Ва-ли») — а если писатель по какой-то при-чине забыл дать ответ на него, это, ско-рее всего, вызовет у нас раздражение.Писатель не обязательно должен объ-яснять саму сущность изображаемых имявлений — достаточно создать убеди-тельную психологическую атмосферу:мы, например, не знаем, как именно сбе-жал нос у майора Ковалёва и как он пре-вратился в чиновника, но Гоголь вводитподробную картину фрустрации майора,который глядится в зеркало, видит вме-сто носа гладкое место и строит гипоте-зы, куда делся нос. Нахождение носа впироге описано не менее подробно.Сказка избежала бы всего этого — ска-зочник начал бы так: «Жил да был ма-йор Ковалёв, и однажды у него сбежалнос…» Если читатель (слушатель) сказ-ки принимает правила невозможного по-тому, что заранее знает — это сказка, тофантастика обязана потрудиться, уста-навливая свои правила. Сколько бы эле-ментов невозможного ни вводил автор,читатель вправе требовать бытовой,психологической и даже научной убеди-тельности. Особенно отчётливо это вид-но у Толкиена: своим огромным объё-мом «Властелин колец» не в последнююочередь обязан сведениям о быте и пси-хологии своих персонажей. Происходитэто вовсе не оттого, что писатель-фан-таст меньше уверен в своих силах, чемсказочник. Перед нами два принципиаль-но разных подхода к читателю.

В техническом отношении фантасти-ка ближе к зауми, чем к сказке. Необхо-димое свойство фантастики — остроеощущение обнажённой литературнойусловности. Но условность сказки кон-венциональна — не случайно количе-ство сказочных сюжетов ограничено.Даже если мы сталкиваемся со сказкойчужой культуры, с незнакомыми намперсонажами и артефактами, мы способ-ны предсказать, что будет: полёты, пре-вращения в животных, заколдованныекрасавицы, победы над чудовищами и т. д.Сам жанр сказки заставляет нас ожидатьвсего этого. Условность фантастики неконвенциональна, она глубоко индивиду-альна и принадлежит только автору, еёсоздающему. В этом её родство с за-умью. Фантастика издавна открыто ис-пользует заумный язык: «гуингмы»,



13#16 [202] *2013

«элои», «морлоки», «хоббиты», «тахор-ги»34, «сепульки»35 принадлежат, конеч-но, сфере зауми. Разница между фанта-стикой и настоящей заумью в том, чтопоследняя никогда не раскрывает чита-телю свой непосредственный смысл.Фантастика же столь искусно наполняетзаумные слова материальным содержа-нием, что читателю они уже не кажутсязаумными. Если мы узнаём о гуингмах,что они похожи на лошадей, слово«гуингмы» перестаёт быть заумным ипревращается как бы в название предме-та. Чрезвычайно интересный вариантколебания между заумью и фантастикойпредставляет собой стихотворение Ф.Сологуба «Под сенью тилий и темал…»36

Оно содержит в себе целый ряд заумныхсуществительных, не являясь заумью вцелом. Однако для того чтобы быть на-званиями фантастических реалий, этислова недостаточно конкретны в своёмконтексте: читатель может выбирать,счесть ли «тилии и темалы» деревьями(и тогда стихотворение будет читатьсякак фантастика) или оставить за ниминеясность значения37.

Таким образом, коренное отличиефантастики как от сказки (неважно, на-родной или литературной), так и от за-уми, состоит в её непосредственной со-отнесённости с реальностью — точнее, сповседневным бытовым, чувственным идуховным опытом читателя. Сказка изаумь такую соотнесённость заведомоисключают. Исключает её и аллегория.Нередко фантастику путают с аллего-рией, и приходится слышать суждения о«фантастике» в баснях (потому что зве-ри разговаривают). На самом деле развечто первоклассник может думать, будтоВорона и Лисица у Крылова — настоя-щие ворона и лисица. В том и сущностьаллегории, что наличие у неё перенос-ного смысла не только очевидно, но ивыходит на первый план, оттесняя на пе-риферию прямой смысл. Вне переносно-го смысла аллегория существовать по-просту не может. Напротив, фантастикаможет содержать в себе элемент алле-горического обобщения38, но первичноееё значение обязано быть прямым и гру-бо материальным: человек-невидимкаУэллса действительно невидим (и меха-низм его невидимости объяснён), мар-сиане действительно должны жить наМарсе, роботы должны быть роботами,а феи — феями.

Итак, фантастика есть парадоксаль-ное явление обнажения литературнойусловности при непосредственной со-отнесённости текста со знакомой чита-телю действительностью и его личнымопытом. Сказка и заумь такой соотне-сённости не предполагают, аллегорияже предполагает осуществлять её толь-ко путём перекодировки в план пере-носных значений. Фантастика в значе-нии «жанра» появляется тогда, когдаэтот приём используется для моделиро-вания законченных миров, заведомоальтернативных привычной нам реаль-ности. Применяя этот критерий, можносказать, что «Гарри Поттер» — всё жефантастика, а не сказка. Дж. Роулингстремится ввести не только психологи-ческие мотивации поведения героев,понятные читателю, но и описание тех-нологий колдовства, социальногоустройства мира волшебников, их по-вседневной жизни и системы образова-ния – то, без чего сказка как таковаяпрекрасно обходится, потому что чита-теля сказки не волнует, как именнодействует волшебная палочка. Жанро-во «Гарри Поттер» абсолютно тожде-ственен нашему «Понедельнику…» А. и Б. Стругацких, хотя и рассчитан наиную аудиторию.

Чтение фантастики — гораздо болеесложное искусство, чем чтение сказкиили «реалистической» литературы. Причтении сказки мы принимаем сказочнуюусловность целиком, ничему не удивля-ясь; при чтении, скажем, «Анны Карени-ной» мы принимаем правила игры подругой причине — потому что «это такпохоже на жизнь». Фантастика же посвоей природе шизофренична — от чи-тателя одновременно требуется знать озаведомой невозможности происходя-щего и в то же время ощущать его какдостоверную реальность. Для этого нуж-на в высшей степени здоровая психика.Если эта способность к двоемирному су-ществованию ослабевает, мы немедлен-но получаем уфолога, спиритиста илинечёсаного господина с деревянным ме-чом — что угодно, но не читателя худо-жественной литературы. Первое в исто-рии описание феномена «толкиенуто-сти» дал не кто иной, как Мигель Сер-вантес. Причина помешательства ДонКихота — утрата им чувства литератур-ной условности. И именно «Дон Кихот»даёт нам ключ к историческим истокам

фантастики. По всей видимости, её эм-брионом явился рыцарский роман.

Автор отдаёт себе отчёт в том, чтовступает в область догадок, и в том, чтостоль масштабную проблему в пределахжурнальной статьи разрешить вряд ливозможно. Например, наша статья некасается вопроса о том, как возниклаантичная фантастика наподобие лукиа-новской39. Это отдельный вопрос, по-скольку традиция античной фантастикибыла прервана, и европейская литерату-ра до XVI в. развивалась независимо отнеё, но позднее Лукиан несомненновлиял на литературную традицию. Объ-ём статьи не позволяет рассмотретьтакже такое явление северной литера-туры, как «лживые саги» (которые со-держат преувеличенные и демонстра-тивные элементы чудесного, в отличиеот саг на историческую тематику). Од-нако соображения, высказанные здесь,могут пригодиться дальнейшим иссле-дователям проблемы фантастического.

«Дон Кихот» оставляет нам бесцен-ную информацию о нормальном (долж-ном) восприятии рыцарского романа —как вымысла. Хотя Дон Кихот читалсвои книги уже после заката рыцарства,вряд ли его предок XIII или XIV векастал бы, оставив своего сюзерена, разъ-езжать по дорогам в поисках драконов изаколдованных принцесс. Вымысел ры-царского романа ещё не индивидуален,он чисто конвенционален и во всём по-добен вымыслу сказки: те же драконы,великаны и принцессы. Но рыцарскийроман вносит нечто новое — признакиной, более высокой словесной культу-ры: изображение внутреннего мира ге-роев и взгляд с позиции конкретно-исто-рической, знакомой читателю системыценностей (в данном случае – ценностейкуртуазного рыцарства). Сказка (фольк-лорная или литературная) этой конкрет-ности лишена: она либо открыто внемо-ральна, либо довольствуется самой об-щей дихотомией доброты/злобности,щедрости/жадности и т. д. Внутренниеконфликты, которые испытывают Лан-селот или Тристан, непредставимы всказке. Эпос, в отличие от сказки, кон-кретно-ценностен, и ему, вопреки расхо-жим представлениям, знаком психоло-гизм40 — но эпос не предполагает остро-ты осознания условности, он ещё в нема-лой степени сращен с мифом. Читательрыцарского романа впервые получает


14


#16 [202] *2013

шизофреническую возможность, с од-ной стороны, полностью осознавать ли-тературную условность, с другой сторо-ны, поверять прочитанное собственнымвнутренним опытом (пусть этот опытещё не столько индивидуален, сколькопринадлежит его культуре). Эта шизо-френичность обыгрывается Серванте-сом буквально, являя себя в чёткой ин-версии: раздвоенность — норма, именноединство восприятия в данном случае не-нормально и ведёт к реальной душевнойболезни. Дон Кихот не различает систе-му ценностей и форму её трансляции, икомизм — в контрасте между ценностя-ми, которые исповедует Дон Кихот (они-то как раз вопросов не вызывают) и егопрактическими способами их воплоще-ния в жизнь.

Рыцарский роман являет собой рас-путье, от которого расходятся два воз-можных направления выбора. Пер-вый — сглаживание этой раздвоенно-сти, путь обобщения, связанный с выра-боткой универсального, пригодного длявсех духовно-нравственного опыта и,следовательно, с выработкой новогоспособа его кодировки. Таким способомстановится новый тип условности, ужене сказочный, а собственно литератур-ный. Эта условность направлена на об-легчение трансляции ценностей, а сле-довательно, в идеале не должна ощу-щаться как условность: читателю пред-лагают упрощённую квази-жизнепо-добную модель реальности, котораявоспроизводит знакомый ему мир в об-общённом и идеализированном виде.Это путь классицизма. Закономерно,что с фантастикой этот метод с самогоначала оказывается в состоянии непри-миримой конфронтации: фантастикаизгоняется даже из театральных адап-таций Шекспира, а Расин стыдливооправдывается в предисловии к «Фед-ре» за то, что не сумел полностью уда-лить из сюжета античного мифа языче-ских богов. Метод этот сам задаёт исто-рическую конечность своего существо-вания: давая читателю возможностьсравнивать изображаемое с реаль-ностью, приходится быть готовым к то-му, что рано или поздно читатель ска-жет: «На мою реальность это не похо-же, и мне это ничего не говорит». Кро-ме того, он оказался непригодным дляхудожественной прозы — ввиду её ре-шительной, как бы мы теперь сказали,

неформатности. Не случайно жанры,главенствующие в фантастической ли-тературе — роман и новелла — не суме-ли вписаться в литературную иерархиюклассицизма даже в качестве «низких»:они для него просто не существовали.Классицизм и художественная прозатак и не смогли друг друга «перева-рить».

Воюя с фантастикой, классицизм, од-нако, не исключал сказки (Ш. Перро —и сказочник, и один из ведущих теоре-тиков классицизма), хотя стремилсяпридать ей дидактический и аллегори-ческий характер. Это различие в поли-тике — дополнительное свидетельство впользу разницы природы и задач ска-зочного и фантастического.

Второй путь — напротив, обострениеи индивидуализация как литературнойусловности, так и соотносимого с нею

опыта. Этот путь прослеживается от ба-рочного авантюрного романа через са-тирическую прозу просветителей к го-тическому роману и дальше к «фанта-стике» писателей XIX и XX веков.Именно начиная с барокко, на нашвзгляд, можно говорить о фантастике вподлинном смысле этого слова. Когда вроманах Г.Я. Гриммельсгаузена или Л. Велеса де Гевары главного героя пе-реносят по воздуху ведьма или бес, этоничего не говорит нам о вере авторов введьм и бесов — может быть, авторы иверили в них, но это вопрос нерелеван-тен, потому что бес нужен лишь для то-го, чтобы герой внезапно оказался вдругом городе, и не имеет никакого от-ношения к «серьёзным» религиознымвопросам наподобие греха или спасениядуши (чего не избежал бы средневеко-вый автор жития). Менее века спустя, вэпоху Просвещения, перед нами ужевполне сформированная и не вызываю-щая никаких вопросов фантастика — в

«Путешествиях Гулливера» Свифта и«Микромегасе» Вольтера.

Проблема фантастики — это, в сущ-ности, старая как мир проблема «приро-ды и искусства», и вопрос о праве фанта-стики на существование решается в за-висимости от ответа на вопрос, обязаноли искусство только «подражать приро-де» или оно может решать свои задачииными средствами. В эпоху Просвеще-ния этот вопрос становится предметомочередной горячей дискуссии. Не всепросветители признают автономию ис-кусства — для Руссо само существова-ние искусства подозрительно. И от Про-свещения отходит очередная развилка:одна дорога протоптана сторонникамикульта естественности и ведёт черезсентиментализм к реализму XIX века.Вторая подсвечена фонарём ГорацияУолпола и ведёт — через готическийроман — к фантастике. Рождение совре-менной фантастики из готического ро-мана имеет точную дату: это публика-ция «Франкенштейна» Мэри Шелли.

То, что обычно принято называть«реализмом» в литературе, вероятно,можно объяснить как стремление вос-становить целостность мировосприятиябез отказа от конкретизации опыта: вэтом отношении реализм являет собойволшебную сказку навыворот, посколь-ку единственный путь к целостности та-кого рода — отказ (пусть и номиналь-ный) от условности как таковой. Край-ним полюсом этой реакции на общий ходразвития литературы является русская«натуральная школа». Следует заметить,что дихотомия реалистического и фанта-стического способов письма ни в одномлитературном течении, кроме, возмож-но, «натуральной школы», не сделала ихвзаимоисключающими: почти все писа-тели, маркированные в современном со-знании как «реалисты», хотя бы иногдапользовались фантастикой. Помимовсем известных «Чёрного монаха» Чехо-ва и «Орля» Мопассана, стоит назватьещё хотя бы жутчайшие новеллы Турге-нева — «Клара Милич» и «Собака».

Добавим, что постмодернистскоеписьмо фантастикой не является — по-скольку оно, как и волшебная сказка, ре-ференциально только по отношению кпредшествующим литературным образ-цам (в сказке это включённость в тради-цию бродячих сюжетов, в постмодер-нистской литературе — интертекстуаль-


15#16 [202] *2013


ность), но не к реальности в восприятиичитателя. Вопрос о фантастике в литера-туре модернизма следует, вероятно, ре-шать, исходя из особенностей каждогоконкретного произведения. «Орландо»В. Вулф, несомненно, отвечает выделен-ным нами критериям фантастики. Ноуже «Улисс» Дж. Джойса вызывает со-мнения. Такие эксцентрические главы,как «Цирцея», вероятно, следует отнестискорее к попыткам прямого изображе-ния психической реальности, чем к фан-тастике — без сомнения, «Цирцея» опи-сывает то, что происходит в воображе-нии Блума, и это сближает её скорее сизображением снов у писателей-«реали-стов». Описания же снов, вне зависимо-сти от их содержания, к фантастике неотносятся (мы не говорим о приёме «снагероя» в конце как об оправдании фан-тастического сюжета, но лишь о дей-ствительных снах героев) — поскольку,как мы уже говорили, условием фанта-стики является прямое и буквальное при-сутствие невозможного, изображённоговместе с тем физически достоверно иубедительно. По этой причине психоде-лическая литература второй половиныXX в., конечно, не фантастика, посколь-ку изображает не внешнее, а внутреннее.

Мы не претендуем на полноту иокончательность определения фанта-стики как приёма (было бы нелепо пре-тендовать на это в рамках журнальнойстатьи). Мы лишь предлагаем возмож-ные критерии этого определения, цен-ность которых нам видится в том, чтоони могут быть проверены на сравни-тельно обширном и разнообразном ма-териале. Итак, на наш взгляд, обязатель-ным признаком фантастики являетсясвоего рода двойная оптика:

1) демонстративное обнажение лите-ратурной условности в лице индивиду-ально-авторского вымысла: предметомизображения служит то, чего, как из-вестно читателю, никогда не моглобыть, и к тому же в буквальном, а не впереносном смысле;

2) при этом парадоксальная нагляд-ность изображения, призванная убедитьчитателя в достоверности повествованияи заставлять его непосредственно соот-носить прочитанное со своим бытовым,интеллектуальным и душевным опытом.

Возможно, данные критерии в даль-нейшем, при отработке их на конкрет-ном материале, потребуют уточнения.

Мы видели свою задачу в том, чтобыпредложить такие критерии, которыебы охватывали тот разнородный массивлитературы, в котором читательская ин-туиция видит «фантастику». Путь, кото-рый мы предлагаем, — осмысление узу-са понятия «фантастика» и попытка вы-делить общие черты реальных художе-ственных текстов, о которых принятоговорить, что они фантастические илисодержат фантастику.


Примечания:1 Бритиков А. Русский советский научно-фан-

тастический роман. — Л.: Наука, 1970. — С. 18. 2 Чупринин С. Жизнь по понятиям: Русская ли-

тература сегодня. — М.: Время, 2007. — С. 599–600.3 Там же. С. 598.4 Гуревич Г. Беседы о научной фантастике. —

М.: Просвещение, 1991. — С. 18.5 БСЭ. Т. 27. — С. 201.6 ЛЭ. Т. 11. — С. 652.7 Там же. С. 656.8 Симптоматично, что уже первые «Звёздные

войны» (1977) содержали элементы фэнтези, ибоклассическая НФ не предполагает битв на мечах,пусть даже и лазерных.

9 Белокурова С. Словарь литературоведческихтерминов. – СПб.: Паритет, 2006. С. 186.

10 Ж. Ле Гофф показывает, что в средневеко-вом понятии «чуда» очень мало собственно чудес-ного в нашем понимании: для средневекового че-ловека чудеса — едва ли не закон природы (ЛеГофф Ж. Средневековый мир воображаемого. —М.: Прогресс, 2001. — С. 41–65).

11 См., напр. Бритиков, 1970, с. 18.12 Бабенко В. Секрет долголетия // На волне

космоса: Зарубежная фантастика. — М.: Моск. ра-бочий, 1988. — С. 313.

13 Мы говорим не об автоматизме эстетическо-го восприятия, о котором говорили русские фор-малисты и на разрушение которого нацелено вся-кое серьёзное художественное произведение. Речьидёт об автоматизме миросозерцания и системыценностей, разрушение которого вовсе не являет-ся непременным условием создания значительно-го образца литературы: например, трагедии Раси-на или «Песнь о Роланде» построены на таком ав-томатизме.

14 Гуревич Г. Указ. соч. С. 4.15 Лавкрафт Г. Ужас и сверхъестественное в ли-

тературе // Лавкрафт Г. Обитающий во мраке. —М.: АСТ, 2007. — С. 5–148.

16 Поразительный дилетантизм Лавкрафта всуждениях о мифе (уровень эпохи раннего роман-тизма) показывает, что он не был знаком с исто-рической антропологией даже понаслышке.

17 http://yacht.zamok.net/Lotr/agafia.html18 Тодоров Ц. Введение в фантастическую ли-

тературу / Пер. с франц. Б. Нарумова. — М.: Доминтеллектуальной книги, 1999. — С. 25.

19 Там же. С. 40.20 См. напр.: Волкова А. Роль фантастики в уни-

верситетской прозе Джеймса Хайнса // Художе-ственное слово в пространстве культуры: Мате-риалы Юбилейной международной научной кон-

ференции, посвящённой тридцатилетию кафедрызарубежной литературы. Иваново, 20 декабря 2006г. — Иваново: Ивановский государственный уни-верситет, 2007. — С. 246–253.

21 Амусин М. «Ваш роман вам принесёт ещёсюрпризы». (О специфике фантастического в«Мастере и Маргарите») // Вопросы литературы.— 2005. №2. — С. 121–122.

22 Там же. С. 116–120.23 Тодоров Ц. Указ. соч. С. 50.24 Там же. С. 38–39.25 Там же. С. 39.26 Там же. С. 103–113.27 Чуковский К. От двух до пяти. — М.: Эй-Ди-

Лтд, 1994. — С. 126.28 Амусин. Указ. соч. С. 114.29 Цит. по: Гуревич Е. Культ Фрейра в Швеции.

«Прядь об Эгмунде Битом и Гуннаре Пополам» //Одиссей. — 2006. — С. 398.

30 Там же. С. 397.31 Тодоров Ц. Указ. соч. С. 53.32 См.: Чуковский К. От двух до пяти. — С. 112,

137.33 Успенский Ф. К вопросу о жанровой характе-

ристике нида // Слово в перспективе литературнойэволюции: К 100-летию М. И. Стеблин-Каменско-го. — М.: Языки славянской культуры. — 2004. —С. 99–100.

34 Инопланетные звери из романов А. и Б.Стругацких.

35 Так и не объяснённый артефакт из «Путеше-ствий Ийона Тихого» С. Лема.

36 См. великолепный анализ этого стихотворе-ния в статье М. Шапира «Символическая заумьФёдора Сологуба: между ложью и фантазией»(Вопросы литературы. — 2007. — №3. — С.211–221).

37 Ц. Тодоров отрицает существование фанта-стической поэзии, однако мы не видим принципи-альной разницы между этим стихотворением Со-логуба и, допустим, прозой Лавкрафта. Что же ка-сается таких поэтических произведений, как «Кри-стабель» Кольриджа и «Ленора» Бюргера, онивполне фантастичны даже по самым жёстким кри-териям Тодорова.

38 Ц. Тодоров точно так же разграничиваетфантастику и аллегорию, как это делаем мы. Од-нако он считает, что «фантастическое уничто-жается аллегорией», т. е. что фантастика и алле-гория несовместимы (указ. соч., с. 50–62). Это при-водит его к затруднениям в разграничении того идругого на примерах конкретных текстов, и он де-лает новую оговорку: аллегорией следует считатьтолько текст, который сам «эксплицитно» пози-ционирует себя как аллегория, в противном случаеаллегоризм является плодом субъективного ис-толкования читателя (с. 62–63).

39 Сам Лукиан объясняет свою фантастику какпародию на недостоверную литературу о путеше-ствиях.

40 Сцена из «Старшей Эдды», где страдающаяот несчастливого брака и безответной любвиБрюнхильд бродит по снегу, сравнима с лучшимистраницами «Анны Карениной».

В статье рассматривается вопрос ожанровой природе фантастики

Фантастика, теория литературы

The article discusses the natureof science fiction genre

Science fiction, literary theo-ry


16


#16 [202] *2013

АНДРЕЙ ЕРМОЛАЕВ

Андрей Игоревич Ермолаев, старшийнаучный сотрудник Санкт-Петербургского филиала Институтаистории естествознания и техникиРАН, кандидат биологических наук,лауреат приза им. Ефремова за вклад в пропаганду фантастики, кураторбиблиографии братьев Стругацких на сайте «Фантлаб»

Странники, Странники, — почтипропел Горбовский

Он лежал теперь, натянув на себяплед до самого носа. —

Надо же, сколько я себя помню, с са-мого детства,

столько идут разговоры об этихСтранниках...

А. и Б. Стругацкие. «Волны гасят ве-тер»

Истории Будущего

СКОНЦА XIX века картиныбудущего стали классическиматрибутом научной фантасти-ки. Например, знаменитый

американский писатель Роберт Хайн-лайн все свои произведения посвятилодной цели — написать грандиозную«Историю будущего». История эта по-лучилась многовариантной, разные ро-маны противоречили как друг другу, таки реальному положению вещей, ноХайнлайна это не беспокоило. В своёмпоследнем романе «Уплыть за закат»(1987) он увязал все произведения в еди-ный узел, и стало понятно, что «Историябудущего» по-прежнему реальна и стро-го логична для автора, как и в тридца-тые годы, когда он её впервые приду-мал. Просто Хайнлайн построил не од-нолинейный мир, а целую Вселеннуюмиров, пучок взаимосвязанных паралле-лей времени.

В отечественной фантастике самымразработанным и знаменитым из мировбудущего является мир XXII века, рож-дённый силой мысли братьев Аркадия иБориса Стругацких, — мир зримый,сложный, наполненный фактами бога-той истории, послуживший местом дей-ствия доброго десятка фантастических

произведений. Правда, в отличие отХайнлайна Стругацкие вовсе не собира-лись отдавать так много сил описаниюгрядущего. Уже после третьего романаони решили, что в теме Будущего по-ставлена точка, что «главное на Земле» —здесь и сейчас.

Но жизнь внесла свои коррективы.Оказалось, что в условиях, когда «отте-пель» 1960-х годов закончилась и насту-пил «застой» 70-х, любые социально-философские идеи сразу же делали фан-тастический роман абсолютно негод-ным к публикации. Писать «романы онастоящем» можно было только, чтоназывается, в стол. Произведения же одалёком будущем казались цензорам нестоль опасными. Можно сказать, чтоСтругацкие вынужденно продолжилисвою серию о мире двадцать второго ве-ка. Но и эти романы, кажущиеся легко-весными и вроде бы не слишком серьёз-ными, производили на читателей гран-диозное впечатление и вызывали ярост-ные споры и дискуссии.

Дело, наверное, в том, что Стругац-кие органически не могли писать плохои примитивно. Хотели они написать раз-весёлую и забавную «мушкетёрскую»повесть о приключениях молодого исто-рика на чужой планете — а вышла из-под их пера «Трудно быть богом», гдеувлекательный сюжет служит лишькрасивой обёрткой для рассуждений осудьбе интеллигенции, о возможностяхвмешательства в развитие чужой куль-туры, о соотношении низменного и вы-

Расцвет и закат земной сверхцивилизации*Обитаемый остров братьев Стругацких

На чём основан интерес чело-века к далёкому будущему?Очень многие люди живут также — одним днём, однако все-гда находились те, кто бралсянарисовать перспективу. И воз-никали под их пером то мрач-ные картины Апокалипсиса, тоидиллические изображения«Утопии» Томаса Мора и «Горо-да Солнца» Томмазо Кампанел-лы.

* Статья была опубликована в качестве послесло-вия составителя в книге «В поисках Странников,или История космических свершений человече-ства в XXII веке, рассказанная Аркадием и Бори-сом Стругацкими».


17#16 [202] *2013


сокого в душе человека и о многом дру-гом… Захотели чуть позже Стругацкиенаписать «бездумный, безмозглый, абсо-лютно беззубый, без единой идеи романо приключениях комсомольца XXII ве-ка» (это не я придумал, это они сами таксчитали, см.: «Комментарии к пройден-ному» Б. Н. Стругацкого) — а получил-ся «Обитаемый остров», к которому тог-дашние цензоры предъявили около де-вятисот замечаний, и большинство изних — идеологического характера…

Так что имеет смысл внимательноприсмотреться к этим романам. Не такуж просты они, как может показаться напервый взгляд. И не имеет никакогозначения, что «настоящий» двадцатьвторой век наверняка окажется совсемне похож на описанный Стругацкими.Как опущенный в воду термометр са-мим фактом своего появления чуть-чутьизменяет температуру системы, кото-рую он призван измерить, так и пережи-тое сегодня будущее чуть-чуть изменяетту реальность, которая наступит завтра.

Мир светлой мечтыСтругацкие никогда не пытались вы-

ступать в роли футурологов, однакомногие их романы мы можем рассмат-ривать как галерею картин из жизнипланеты Земля в эпоху коммунизма. На-до сразу уточнить, что «коммунизмСтругацких» никогда не был похож на«комунизм» штатных идеологов КПССили любых последователей того офи-циоза. Более того, следует сказать, что

многие вполне «коммунистические» посвоему духу идеи сегодня реализованы всовременном западном обществе, такчто не исключено, что к XXII веку нанашей планете возникнет общество, ко-торое классики утопического социализ-ма согласились бы считать если не иде-альным, то вполне приемлемым прибли-жением к миру их мечты.

Первым произведением Стругацких,которое рисует «мир победившего ком-мунизма», является, безусловно, повестьв рассказах «Полдень, XXII век». Онабыла написана в 1959–1960 годах и опуб-ликована первоначально под названием«Возвращение». Придуманное в самыйпоследний момент название про «Пол-день» удалось вставить лишь в качествеподзаголовка (это название появилоськак результат полемики авторов с рома-ном Эндрю Нортон «Рассвет — 2250 отР.Х.»). В середине 1960-х годов повестьбыла переделана и слово «Возвраще-ние» исчезло с её обложки.

Известно, что толчком к написаниюэтой повести послужила «ТуманностьАндромеды» Ивана Антоновича Ефре-мова, также рисующая «коммунистиче-скую аркадию», но населённую столь«неживыми» персонажами, что мирэтот выглядел крайне холодным, ли-шённым эмоций и человечности. Стру-гацкие же заселили коммунистическоебудущее простыми людьми из эпохи 60-хгодов XX века, умеющими и работать, иотдыхать, и любить, и лукавить, — в об-щем, нашими современниками, лишён-ными лишь (видимо, в силу воспитания)некоторых отвратительных качеств, на-пример, хамства, зависти, предательства(да и ещё немалый список прочих неле-пых человеческих свойств).

Мир «Возвращения» очень добрый,светлый и радостный. Человеку нашеговремени, скорее всего, хорошо жилосьбы в этом мире: именно такой мыслен-ный эксперимент и поставили писатели,заставив нас смотреть на всё глазамикосмонавтов, вернувшихся на Землюпосле многолетнего отсутствия.

Можно, конечно, спорить, не являют-ся ли приметами «коммунистической де-формации сознания» попытки глобаль-ной переделки природы (например, про-ект «Венера») или система образования,при которой дети — не все, но подав-ляющее большинство — воспитывают-ся в интернатах, так что Учитель играет

в их жизни роль не меньшую, чем роди-тели. Всё это, повторяю, предметы дляспора, но не для отрицания этого «полу-денного рая». Несмотря на всё, что будетсказано ниже, я считаю, что из всех ми-ров фантастического будущего, кем-ли-бо описанных, у Стругацких — один изсамых приятных.

Вот что писал в «Комментариях кпройденному» Борис Натанович**:«…мысль написать утопию — с однойстороны вполне a la Ефремов, но в тоже время как бы и в противопоставле-ние геометрически-холодному, совер-шенному ефремовскому миру, — мысльэта возникла у нас самым естествен-

ным путём. […] Мы ясно понимали,что Ефремов создал, собственно, клас-сическую утопию — Мир, каким онДОЛЖЕН БЫТЬ. (Это — особая кон-цепция Будущего, лежащая за предела-ми художественной литературы, вобласти философии, социологии и на-учной этики — не роман уже, а скорееслегка беллетризованный трактат.)

Нам же хотелось совсем другого, мыотнюдь не стремились выходить запределы художественной литературы,наоборот, нам нравилось писать о лю-дях и о человеческих судьбах, о при-ключениях человеков в Природе и Об-ществе. Кроме того, мы были уверены,

** Все цитаты приводятся по изданию: Стругац-кий А.Н., Стругацкий Б.Н. Собрание сочинений: В11 т. — Донецк: Сталкер; СПб.: Terra Fantastica,2001.


18


#16 [202] *2013

что уже сегодня, сейчас, здесь, вокругнас живут и трудятся люди, способ-ные заполнить собой Светлый, Чи-стый, Интересный Мир, в котором небудет (или почти не будет) никаких“свинцовых мерзостей жизни”.

Это было время, когда мы искренневерили в коммунизм, как высшую и со-вершеннейшую стадию развития чело-веческого общества. Нас, правда, сму-щало, что в трудах классиков марксиз-ма-ленинизма по поводу этого важней-шего этапа, по поводу, фактически,ЦЕЛИ ВСЕЙ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ИС-ТОРИИ сказано так мало, так скупо итак... неубедительно.

У классиков сказано было, что ком-мунизм это общество, в котором нетклассов. ...Общество, в котором нетгосударства. ...Общество, в котором

нет эксплуатации человека челове-ком... Нет войн, нет нищеты, нет со-циального неравенства...

А что, собственно, в этом обще-стве ЕСТЬ? Создавалось впечатление,что есть в том обществе только “зна-мя, на коем начертано: от каждого поспособностям, каждому по его потреб-ностям”. Этого нам было явно недо-статочно. Перед мысленным взоромнашим громоздился, сверкая и перели-ваясь, хрустально чистый, тщательнообеззараженный и восхитительно без-опасный мир, — мир великолепных зда-ний, ласковых и мирных пейзажей, рос-кошных пандусов и спиральных спус-ков, мир невероятного благополучия иблагоустроенности, уютный и гран-

диозный одновременно, — но мир этотбыл пуст и неподвижен, словно роскош-ная декорация перед Спектаклем Века,который всё никак не начинается, по-тому что его некому играть, да и пьесапока ещё не написана...

В конце концов мы поняли, кем над-лежит заполнить этот сверкающий,но пустой мир: нашими же современни-ками, а точнее, лучшими из современни-ков — нашими друзьями и близкими, чи-стыми, честными, добрыми людьми,превыше всего ценящими творческийтруд и радость познания... Разумеется,мы несколько идеализировали и роман-тизировали своих друзей, но для такойидеализации у нас были два вполне ре-альных основания: во-первых, мы их лю-били, а во-вторых, их было, черт побе-ри, за что любить!»

Стругацкий вспоминает о том, каккритики пытали их вопросом, откудавозьмется столько хороших людей, что-бы заполнить целый мир. Вместо егорассуждений на эту тему мне хочетсяпривести цитату из воспоминаний НиныБерковой (редактора, чрезвычайномного сделавшего, чтобы книги братьевувидели свет) об Аркадии НатановичеСтругацком:

«Он навсегда останется в моей па-мяти […] человеком щедрой души,принципиальным и отзывчивым, одно-временно скромным и с большим чув-ством собственного достоинства,очень надёжным. Он вполне мог быжить и работать среди героев романа“Возвращение”, в мире Будущего, малочем отличаясь от них, ответив темсамым на вопрос “откуда возьмутсялюди, достойные жить в Сверкающеммире Будущего”»

Герои «Возвращения» перешли в но-вые романы, и вместе с ними перешлотуда то общество, неотъемлемой части-цей которого эти герои являлись. Ясклонен рассматривать нарисованныйСтругацкими мир не как фон, а как пол-ноправного совокупного героя их про-изведений. Мы, читатели, ощущали ра-дость узнавания, читая повести «Далё-кая Радуга», «Попытка к бегству»,«Трудно быть богом», будущее станови-лось ближе и роднее.

Барьер забвенияПосле 1965 года тон произведений,

предлагаемых Стругацкими своему чи-

тателю, несколько изменился: на сменурадостному оптимизму «Понедельника,начинающегося в субботу» пришёлгорький сарказм «Улитки на склоне» и«Гадких лебедей». Это в наименьшейстепени затронуло романы о будущем,но и там начала проявляться какая-тонеустроенность, герои стали то сры-

ваться в истерики (Майя Глумова в «Ма-лыше»), то впадать в тоску (размышле-ния Максима о свободном космическомпоиске в «Обитаемом острове» и не-счастная любовь Корнея в «Парне изпреисподней»)***. Дальше — больше: в«полуденном рае» появились секретные

*** Надо сказать, что переделывая в 1967 году по-весть «Возвращение», братья Стругацкие такжевнесли туда (может быть и неосознанно) некуютоскливую нотку. Дело в том, что заключитель-ные главы «Поражение» и «Свидание» поначалуникоим образом не рассказывали о будущем «чет-вёрки злоумышленников» из Аньюдинского ин-терната. Героем «Свидания» был некий абстракт-ный «Охотник», а «Поражение» вообще было со-вершенно отдельным рассказом (точно так жекак и главы «Ночь на Марсе», «Почти такие же»,«О странствующих и путешествующих»). Оно бы-ло опубликовано в журнале «Знание-Сила» подназванием «Белый конус Алаида» и в сознаниичитателей относилось не к XXII веку, а скорее кXXI. Понятно, что Стругацкие, вводя эти главы вроман, постарались минимизировать число ге-роев. К сожалению, приходится признать, что приэтом несколько нарушилась ткань историческойреальности. Биолог Атос, конечно, мог бы уча-ствовать в испытании первых механозародышей,но это произошло бы, когда он был ещё очень мо-лодым. А во времена пожилого Атоса стопятиде-сятикилограмовое яйцо с «механохромосомойФишера» наверняка казалось допотопным арте-фактом — прапрадедушкой эмбриофоров Алек-сандра Флемминга.


19#16 [202] *2013


службы, ограничивающие свободу жи-телей этого мира («Жук в муравейнике»и «Волны гасят ветер»).

Каковы же основания такой эволю-ции? Их можно назвать, как минимум,три.

Во-первых, это можно рассматри-вать как эволюцию взглядов на мир са-мих авторов. Стругацкие менялись и всёзорче вглядывались в окружающее. Какпишет сам Борис Стругацкий: «Нам по-надобился добрый десяток лет, чтобыпонять суть дела. Понять, что “наш”коммунизм и коммунизм товарищаСуслова — не имеют между собой ниче-го общего. Что коммунист и членКПСС — понятия, как правило, несо-вместимые. Что между советскимкоммунистом и коммунизмом в нашемпонимании общего не больше, чем меж-ду очковой змеёй и интеллигенцией».

К тому же Стругацкие не станови-лись моложе, иссякал естественный оп-тимизм юности. На смену зовущей вдаль

цитате из Агни-Йоги в «Возвращении»(«Для будущего мы встаем ото сна.Для будущего обновляем покровы…»)приходит ироничный пессимизм «Хро-мой судьбы»: «Кряхтя, мы встаём отосна. Кряхтя, обновляем покровы…»

Во-вторых, можно представить изме-нение «Мира Полудня» как постепен-ное, всё более глубокое проникновениев сущность изучаемого мира — именнотакой взгляд поддерживает Борис Стру-гацкий в интервью газете «Вестник ЛА-ЭС» (1989 г., 19 мая):

«Вопрос: Почему события “Жука вмуравейнике”, мир которого ближе к на-шей действительности, чем мир “Воз-вращения”, отодвинуты дальше в буду-щее?

Ответ: [...] Вы помните, какой при-ём был использован в “Возвращении”?Будущее показано глазами вернувшего-ся космолётчика, почти нашего совре-менника. И, разумеется, оно настольколучше прошедшего, что кажется ге-рою книги идеальным. Но когда он по-живет в этом будущем достаточнодолго, он поймёт, что и здесь, в этомбудущем, свои “родимые пятна социа-лизма”. И вообще, мы ведь не предсказы-ваем будущее, мы пытаемся нарисо-вать мир, в котором нам самим хоте-лось бы жить. Вот откуда идеальныекартины “Возвращения”.

Вопрос: А в мире “Жука” вам хоте-лось бы жить?

Ответ: Конечно. А почему бы инет? Замечательный мир. Главное, дер-жаться подальше от прогрессоров.»

И наконец, третье.Причина изменений Мира Полудня

может быть результатом закономернойэволюции этого мира, то есть результа-том развития его внутренних противоре-чий. Кстати, именно отсутствие противо-речий в Мире Полудня поначалу каза-лось Стругацким самым серьёзным ихпросчётом при построении этого мира.

Опять предоставим слово Борису На-тановичу: «Но что будет двигатьэтим […] светлым обществом? […]Ведь развитие — это борьба противо-положностей […] Ведь никаких фунда-ментальных (“антагонистических”)противоречий в […] мире не осталось.Так не превращается ли он таким об-разом в застойное болото, в тупик, вконец человеческой истории, в разно-видность этакой социальной эвтана-зии?

Это был вопрос посерьёзнее. Напра-шивался ответ: непрерывная потреб-ность в знании, непрерывный и беско-нечный процесс исследования бесконеч-ной Вселенной — вот движущая силапрогресса в Мире Полудня. Но это былв лучшем случае ответ на вопрос: чемони там все будут заниматься, в этоммире. Изменение же и совершенствова-ние СОЦИАЛЬНОЙ структуры Мираиз процедуры бесконечного познанияникак не следовало. […]

Между прочим, мы так и не нашлиответа на этот вопрос. Гораздо позд-нее мы ввели понятие Вертикальногопрогресса. Но во-первых, само это по-нятие осталось у нас достаточно не-определённым, а во-вторых, случилосьэто двадцатью годами позже. А тогдаэту зияющую идеологическую дырунам нечем было залатать, и это раз-дражало нас, но в то же время и побуж-дало к новым поискам и дискуссионнымизыскам».

Прежде чем высказать своё мнение озакономерностях эволюции полуденно-го мира, я отвлекусь чуть-чуть, чтобысказать несколько слов о Странниках.

О странствующих и путешествующих

В некоторых интервью Стругацкихможно найти указания на то, что зага-дочная цивилизация Странников пер-воначально была задумана ими каксюжетодвигающий фактор: раз нетпричин для внутренних кризисов, такпусть будет внешний. Возможно, это итак, но это лишь часть правды. Конеч-но, Странники понадобились авторамне только для создания ощущения тай-ны.

Странники — это изображение сле-дующего шага в развитии цивилизаций.Уже земную цивилизацию XXII века понашим понятиям можно считать сверх-цивилизацией, достаточно прикинутьсумму используемой человечествомэнергии… Но должна же быть перспек-тива! И вот Стругацкие скупым пункти-ром рисуют другую сверхцивилизацию— такую, по сравнению с которой чело-вечество XXII века смотрится группоймладших школьников, пришедшей наэкскурсию в заводскую лабораторию.При этом даётся понять, что человече-ство тоже достигнет таких высот (за-ключительная глава «Полудня»). Воттолько эволюция — процесс негладкийи мучительный, о чём можно судить поряду эпизодов в повести «Волны гасятветер»…

Впрочем, о Странниках лучше менясказал Вадим Казаков. Псевдорецензия«Полёт над гнездом лягушки» была на-писана им в 1993 году, в 1994-м опубли-кована в журнале «Сизиф», а в 1996 годувошла в первый том трёхтомника «Вре-мя учеников». Как признаётся сегодняКазаков: «Этот текст задумывался


20


#16 [202] *2013

вначале как нормальное сообщение наочередных Стругацких чтениях воВладимире. Но занимавшая меня тема(место тайн в Мире Полудня — “исто-рии XXII века” по Стругацким) при-нять форму обычного доклада не поже-лала. На финише обнаружилось нечтонеопределённое по жанру, но всё ещеслужащее, как я думаю, чисто литера-туроведческому замыслу: сделать ре-визию скелетов в шкафах, устроитьзалп из нестреляющих ружей и прочер-тить побольше линий со стрелочкамимежду самыми разными точками МираПолудня. Так вышло, чтоудобнее всего это полу-чалось, если все тайныкак-то привязыва-лись к одной, самойглавной — загадкеСтранников. Для на-стоящего издания ясделал очень небольшие,но, как мне кажется, не-обходимые поправки (вчастности, устранил, на-конец, с опозданием заме-ченный хронологиче-ский ляп, противореча-щий тексту “Жука вмуравейнике”). А в остальном —это выглядит почти так же, как былокогда-то написано».

Возвращение на линию историиТеперь вернёмся к эволюции «Мира

Полудня». Романы о нём охватываютзначительный период в жизни обществабудущего, причем хронология их такова,что в каждом последующем романе ге-рои старее, чем в предыдущем. Измене-ния в описании этого будущего можнорассматривать как постепенный соци-альный регресс, вполне естественный иничего общего не имеющий с эволюци-ей политических взглядов самих авто-ров. Да и закончилась история «полуден-ного рая» на внутреннем поле этого ми-ра: людены стали закономерным этапомв жизни человечества.

Я не хочу сказать, что Стругацкиеимели в виду именно это, но совпадениеизумительное. «Начала» коммунизма наЗемле мы в этих романах не видим, а по-падаем сразу в «полдень», то есть в выс-шую ступень его развития, в XXII век(Сергей Переслегин считает, что в миреСтругацких образование Союза Совет-

ских Коммунистических республик про-изшло в 1988 году, а в 2055 году состо-ялся переход функций ООН ко Всемир-ному Совету), и ещё лет через сто насту-пает естественный конец этой эпохи —появление люденов («Волны гасят ве-тер»).

Посмотрим на проблему с философ-ских позиций. Всякий строй в идеале оп-тимально приспособлен для решенияпроблем общества на каком-то этапе. Всередине фазы наступает расцвет строя.Потом он перестает удовлетворять по-

требностям общества, ре-грессирует и заме-няется другим. Лука-вый Карл Маркс водном месте своихсочинений описалименно этот прин-цип, а в другом —чётко сказал, чтокоммунизм есть выс-шая и последняя сту-пень развития чело-

вечества. Это как? На-ступит коммунизм и

развитие остано-вится?

Стругацкие в своих опуб-ликованных романах о будущем с Марк-сом дискутировать не пытались. Был уних, правда, задуман (да так и не реали-зован) сюжет романа о проникновенииМаксима Каммерера в таинственные не-дра Островной империи. В этом романеодин из аборигенов Саракша произно-сил по поводу Мира Полудня фразу:«Изящно. Очень красивая теория. Но, ксожалению, абсолютно не реализуемаяна практике».

Коммунизм мира Полудня — это дей-ствительно «земной парадиз» (источни-ки общественного богатства льются по-током, потребности максимально удов-летворяются), но он и действует тольков масштабах Земли. Так что, если рас-сматривать нашу планету изолирован-но, есть сермяжная правда в том, чтоМарксу он казался высшей и последнейступенью.

Но сопровождающая развитие ма-шинной цивилизации научно-техниче-ская революция обязательно должнаприводить к некоторым последствиям(нас сейчас не интересует, реализуетсяли какой-то один из этих вариантов, илиже их комбинация).

Первое, и наиболее вероятное по-следствие — контакт с другими цивили-зациями.

Второе — развитие цивилизации ме-ханизмов.

Третье — возможный переход само-го человека в новое качество.

Четвёртое — проникновение людей втайны того мира, который мы называемпотусторонним.

И в каждом из этих случаев «простойи традиционный» коммунизм (такой, ка-ким он был создан до этого) перестаётбыть оптимальным решением проблеми становится тормозом, и как каждаяконсервативная структура начинаетформировать довольно уродливые силыдля своего поддержания (например,крайняя форма существования КОМ-КОНа-2).

Таким образом, всю эту серию рома-нов о будущем можно рассматриватькак развёрнутую во времени историюкоммунизма. Можно даже сказать, чтоцикл Стругацких — это своеобразныйреквием коммунизму. Я, естественно, недумаю, что Стругацкие вкладывалиименно этот смысл в свои романы, могупредположить даже, что они встретилибы подобную интерпретацию в штыки...Но право на существование эта точказрения имеет не менее чем любая дру-гая.

Вспомним, что в заключительнойглаве «Полудня» Евгений Славин гово-рит: «…моё воображение всегда поража-ла идея о развитии человечества поспирали. От первобытного коммуниз-ма нищих через голод, кровь, войны, че-рез сумасшедшие несправедливости —к коммунизму неисчислимых духовныхи материальных богатств. […] Вы по-нимаете, с коммунизма человек начал, ик коммунизму он вернулся, и этим воз-вращением начинается новая ветвьспирали, ветвь совершенно уже фанта-стическая...».

ЭкстраполяцияОсталось сказать несколько слов о

хронологии этого мира. В оффлайн-ин-тервью (март 1999 г.) Борис Натановичутверждал, что «…мы никогда (или по-чти никогда) не занимались хронологи-ей нашего Мира специально, так чтотеперь несчастные людены вынужде-ны совершать буквально героическиеподвиги, чтобы “подтянуть” здесь и



“распустить” там – во имя единстваистории, о которой авторы в свое вре-мя не позаботились».****

Лукавит, ох, лукавит, мэтр! Немалолюдей (например, Михаил Шавшин, Ва-дим Казаков, Сергей Лифанов, МихаилНазаренко, Евгений Шкабарня… спи-сок можно продолжать) занимались по-пытками создать связную хронологию.И хотя в частностях исследователи рас-ходятся и некоторые произведения«торчат» из любого варианта хроноло-гии, но в узловых пунктах схема устой-чива. Этого не случилось бы, если быСтругацкие не привязывали новые ро-маны к жёстко проработанной схеме.

В качестве приложения к настояще-му изданию мы использовали сильно со-кращённый вариант хронологии СергеяПереслегина. От других он отличаетсятем, что был официально «освящён»Борис Натановичем, который призналего как самый близкий к их замыслу. Ес-тественно, что никакая хронология при-думанного мира не претендует на абсо-лютную точность. Так что в приложе-нии приведён лишь абрис её. Однакокое-какие замечания по этому поводу яхочу сделать.

Действие «Далёкой Радуги», на мойвзгляд, не может происходить после вре-мени «Попытки к бегству» хотя бы пото-му, что при этом нарушается логика раз-вития техники. В «Попытке к бегству»присутствует тип звездолётов, который в«Далекой Радуге» ещё только разраба-тывается. Таким образом, в плане соот-носительной датировки времени дей-ствия этих произведений я не согласен нетолько с Переслегиным, но и с Казако-вым. Хотя вообще-то развитие техники вмире двадцать второго века происходитчрезвычайно быстро. Рейсовые «При-зраки» конца века похожи на «Тариэль»Горбовского не больше, чем сам «Тари-эль» похож на допотопный «Таймыр».

Надо сказать, что «Попытка к бег-ству» из всех упомянутых повестей наи-более «таинственна». Можно, например,предположить, что это всего лишь сонСаула, его кратковременный пред-смертный уход в мир мечты. Датироватьеё наиболее трудно, несмотря на то чтоавторы совершенно чётко указываютгод действия: «Юлианский день

2542967». При пересчёте с созданнойещё в XVI веке французским филосо-фом и астрономом Жозефом Скалиге-ром эры (по эре Скалигера все дни, не-зависимо от года, века, тысячелетия, за-нумерованы по порядку) мы получаем22 апреля 2250 года. Но эта дата (хотя ипрямо указанная) не может быть вер-ной — техника «Попытки» соответству-ет второй половине XXII века, а никакне XXIII веку.

Да и потом, в сознании людей XXIIIвека проблемы Странников, следы коихгерои видят на Сауле, должны автома-тически соединяться с проблемами лю-денов. В заключительной повести цикла(«Волны гасят ветер») описан момент,когда манившая весь век человечествозагадка Странников повернулась совсемдругой стороной. В этом произведении,как говорит в «Комментариях к прой-денному» Борис Стругацкий,«все проблемы, некогда по-ставленные, нашли свое ре-шение (либо — оказалисьнеразрешимыми), мы дажеобъяснили (вдумчивому)читателю, кто такиеСтранники и откуда ониберутся во Вселенной,ибо людены наши этоСтранники и есть — точ-нее, та раса Странников,которую породила именноцивилизация Земли, цивили-зация Homo sapiens sapiens…»

Кстати, а как будет жить человече-ство в двадцать третьем веке? Погибнетоно после ухода люденов? Или впадёт в«Новое Средневековье», когда каждуюсемью, в которой появился ребёнок стретьей импульсной системой, будут та-щить на плаху (поджаривать скорчера-ми, уничтожать дезинтеграторами, рас-стреливать из противометеоритных пу-шек — нужное подчеркнуть)?

Я не верю, что человечество отнесет-ся так к своим детям — люденам. Однойиз основополагающих моральных запо-ведей Мира Полудня является то, чтодети должны обгонять в развитии роди-телей, идти дальше их. Ещё одна мо-ральная заповедь — доброта (помните?из всех решений надо выбирать самоедоброе). Так что когда пройдёт первыйшок Большого Откровения, человече-ство, я думаю, не озлобится на детейсвоих, а посмотрит на них с ласковой

грустью родителя, любимый сын кото-рого навсегда ушёл из отчего дома вбольшой мир. Единомышленники Лео-нида Горбовского неспособны посту-пить жестоко.

Многие считают, что стрелять могбы начать Рудольф Сикорски. Но, во-первых, подозрительность и жестокостьЭкселенца по сравнению с другими зем-лянами частично объясняются его пре-быванием на посту руководителя соот-ветствующей службы; а во-вторых, у ме-ня нет причин думать, что Сикорски вфинальной сцене «Жука в муравейни-ке» убил Льва Абалкина. Полноте!Сколько там пуль вывел из своего орга-низма Максим на Саракше? Кроме того,Экселенц не мог не знать, что прогрес-сора можно убить только выстрелом вголову, а в голову он не стрелял (полу-

чив пулю в голову, Абалкин врядли бы смог произноситьстихи). ПрофессионалСикорски всадил в друго-го профессионала ровно

столько пуль, сколькобыло нужно чтобы оста-

новить его. Обездвижить,и в дальнейшем получитьинформацию. Видимо,

получил. И, видимо, ниче-го ценного не узнал.

Стоит учесть, что привсей подозрительности Эк-

селенца мотивация его дей-ствий резко отличается от мотивацииего коллег с Тагоры. Уж те-то не коле-бались, уничтожая «подкидышей». Нестали бы они, наверное, колебаться иуничтожая своих «люденов».

Так что наследники землян во Все-ленной — будут.

Наследники тагорян, скорее всего, —нет.


Иллюстрации: Андрей Карапетян

В статье анализируется эволюцияобраза будущего в творчествебратьев Стругацких.

Фантастика, братья Стругацкие

The author analyzes the evolutionof the image of the future in theworks by the Strugatsky brothers.

Science fiction, the Strugatskybrothers

21#16 [202] *2013

**** Речь идёт, естественно, не о люденах из ро-мана, а о фэн-группе, много лет упорно занимаю-щейся изучением творчества братьев Стругацких.


22


#16 [202] *2013

В «забытом» на двадцать летромане Ивана Ефремова «Часбыка» был поставлен важней-ший вопрос — о будущем нашейцивилизации. Главный выводромана в том, что падение ци-вилизации определяется, в пер-вую очередь, её моральным из-носом, эмоциональным и ду-ховным оскудением.

В2007 ГОДУ исполнилось 100лет со дня рождения ИванаЕфремова — учёного-палеон-толога, основателя новой от-

расли знания (тафономии), философа-космиста, развивавшего ноосфернуюконцепцию, оригинального социальногомыслителя и, наконец, всемирно извест-ного писателя-фантаста.

Иван Антонович (настоящее имяИван Антипович) Ефремов прожил яр-кую жизнь. С молодости он освоил мно-жество профессий: работал грузчиком,шофёром, пилил дрова, штурманом хо-дил в плавания вдоль берегов ДальнегоВостока, палеонтологом вёл раскопки вКарелии. И всё это — в восемнадцать-двадцать лет. Потом, когда Ефремовстал известным учёным, удостоеннымнаучной степени только за труды, беззащиты диссертации, он объездил всюАзию как руководитель научных экспе-диций — прошёл от Урала до Якутии,побывал в Центральной и СреднейАзии, Китае и Монголии, Заполярье иСибири.

В течение 22 лет Иван Ефремов ра-ботал заведующим лабораторией Пале-онтологического института Академии

наук. Его труд «Тафономия» лёг в осно-ву нового направления в палеонтологии,за него Ефремов в 1959 г. был удостоенГосударственной премии СССР. В томже году Иван Антонович покинул Пале-онтологический институт и целиком от-дался научной фантастике. В СССР и со-временной России, не считая ближнего идальнего зарубежья, его произведенияиздавались свыше 400 раз, общим тира-жом 27 млн экземпляров.

Юрий Гагарин на второй день послеприземления назвал Ефремова одним изсвоих любимых писателей. Лётчик-кос-монавт Владимир Джанибеков, дваждыГерой Советского Союза, говорил, чтосвоей судьбой обязан Ивану Ефремову.

Годом рождения современной отече-ственной фантастики считается 1957-й —год запуска первого искусственногоспутника Земли и выхода в свет соци-ально-философского романа Ефремова«Туманность Андромеды». Именно этотроман обеспечил расцвет фантастики в1960-х гг. В 1963 г. Ефремов издаёт ро-ман «Лезвие бритвы», а в 1968-м — анти-утопию «Час Быка». Антиутопическийроман оказался «слишком» актуальным,и после смерти Ивана Антоновича в1972 г. был почти на 20 лет изъят из биб-лиотек.

Сам Ефремов считал себя последова-телем русских космистов и особенно це-нил В. И. Вернадского и К. Э. Циолков-ского, — по его собственному свиде-тельству, идея Великого Кольца мировзаимствована им у Циолковского (хотяможно указать ещё один ранний источ-ник — роман А. Ярославского «Арго-навты Вселенной» (1924))1. На мировоз-зрение и философию Ефремова, несо-мненно, оказало значительное влияние

изучение этической философии Рери-хов. Так же как и Николай Рерих, ИванЕфремов одним из первых разрабаты-вал этические основы ноосферной кон-цепции2.

Очень символично, что в день запус-ка первого спутника писатель получилтелеграмму, в которой его поздравлялис началом эры Великого Кольца.

Иван Ефремов называл научнуюфантастику литературой мечты и пред-видения. С этим нельзя не согласиться.Например, в 1924 г. Виктор Гончаров вромане «Межпланетный путешествен-ник» описывал летательные аппаратына атомной энергии, библиотеки на ком-пакт-дисках, полностью автоматизиро-ванные заводы, пищевые концентраты слечебными свойствами и многое другое.

Сам же Иван Ефремов не тольковнёс достойный вклад в науку, но и пред-сказал некоторые крупные открытия,такие как: голография («Тень минувше-го», 1943); открытие алмазных залежей вСибири («Алмазная труба», 1942–1943);промышленное освоение дна морей иокеанов («Атолл Факаофо», 1944); про-никновение в наследственную память(«Эллинский секрет», 1943); созданиеглобальных сетей связи («ТуманностьАндромеды», 1957); микрокибернетиче-ское лечащее устройство, заглатывае-мое больными, которое ставит диагноз илечит изнутри («Сердце Змеи», 1959);рост международного терроризма(«Лезвие бритвы», 1962–1963); прибли-жение глобальной экологической ката-строфы («Час Быка», 1967); ультразву-ковое оружие («Час быка», 1968) и т. д.

ОЛЬГА ТЕНЯКОВА, кандидат философских наук, доцент кафедры «Философия, история и культура»

* Статья была опубликована на сайте “Russian SE-TI” (http://lnfm1.sai.msu.ru/SETI/koi/articles/efremo-vSETI.html)

Проблема внеземныхцивилизаций в творчестве И. А. ЕфремоваЖизнь. Поиск. Научные предвидения


23#16 [202] *2013


Что касается внеземных цивилиза-ций, то Веком Космоса, после которогопоследует Эра Великого Кольца, Ефре-мов называет XXVIII в. В качестве ин-тересного сравнения можно привестиболее оптимистичное предсказание,правда, не писателя-фантаста, а болгар-ской ясновидящей Ванги: первыми сиг-налы внеземной цивилизации получатпримерно в 2279 г. венгерские учёные.

Самый загадочный эпизод в биогра-фии Ивана Ефремова произошёл послеего смерти. Ровно через месяц послекончины Ефремова в его доме произве-ли многочасовой повальный обыск, ночто там искали — так и осталось не-ясным. Из всех имеющихся истолкова-ний обыска нельзя опровергнуть толькоодно, самое фантастическое, высказан-ное Аркадием Стругацким, который,как писатель-фантаст, мог себе такоепозволить, а именно: в «компетентныхорганах» укрепилась навязчивая идея отом, что Ефремов являлся агентом вне-земной цивилизации, и при обыске иска-ли средство связи с этой цивилизацией3.Абсурдную эту ситуацию можно про-комментировать словами русского фи-лософа Николая Лосского: «Некото-рые люди отличаются своим характе-ром и поведением от остальных людейдо такой степени, что можно предпо-ложить, не явились ли они на Землю изкакой-либо другой области Вселенной,где опыт их и условия жизни былииные, чем у нас».

Убеждённость в наличии жизни иРазума в Космосе

Формы внеземной жизниФранцузский учёный и философ

Блез Паскаль, взглянув на ночное небо,записал: «Вечное молчание этих беско-нечных пространств ужасает меня».Всё творчество Ивана Ефремова можносчитать оптимистичным ответом Паска-лю: мы не одиноки во Вселенной, нашикосмические братья объединены в Вели-кое Кольцо миров, куда — настанетсрок, каким бы отдаленным он ни был —полноправно вступят и земляне. ИванАнтонович говорил: «Я учёный. А учё-ный обязан быть материалистом»4.Исходя же из материального единствамира, существование внеземных циви-лизаций Ефремов признавал почти какнаучный факт. При этом он был однимиз активных защитников антропоморф-

ности инопланетян и полагал, что путиэволюции жизни в разных мирах долж-ны быть сходными: все разумные суще-ства, эволюционируя, не могут не при-йти к человеческому облику.

Здесь нужно отметить, что междубиологами 1950–60-х гг. шли споры во-круг проблемы: как выглядят предста-вители внеземного разума? АртурКларк в своём романе «Космическаяодиссея 2001 года» пишет о том, какбиологи разделились на два лагеря: одниутверждали, что такие существа долж-ны быть обязательно гуманоидами, дру-гие с неменьшей убеждённостью заяви-ли, что «они» совершенно непохожи налюдей.

Сторонники первой теории исходилииз убеждения, что две ноги, две руки иразмещение главных органов чувств всамой верхней точке — конструкция та-кая необходимая и целесообразная, чтолучшую трудно себе представить. Ко-нечно,разумные «внеземляне» могутслегка отличаться друг от друга пропор-циями тела, разрезом глаз, цветом кожи,но, в принципе, все они должны иметьчеловеческий облик и быть настолькопохожими на человека, что на большомрасстоянии или в полутьме их можно да-же и не опознать.

Подобные суждения высмеивала дру-гая группа биологов, которые полагали,что человеческое тело — это плод мил-лионов случайных выборов эволюции,сделанных ею на протяжении необозри-мо долгого времени. На любом из этихбесчисленных, но решающих этапов мо-гла победить какая-либо другая генети-ческая случайность, и даже с лучшими

результатами. Английский философДжон Бернал, размышляя о жизни воВселенной, писал: «В настоящее времяу нас нет оснований ожидать идентич-ности форм жизни на Земле и на другихнебесных телах». Таким образом, у че-ловека найдётся больше сходства с яще-рицей или даже с деревом, чем с инопла-нетными существами. Мы никогда неотыщем существ, подобных нам. Дажена Земле миллионы видов живого. Чтоже говорить о других мирах?

Была и третья категория мыслите-лей с более своеобразными взглядами.Они считали, что подлинно совершен-ные существа вообще не нуждаются ворганических оболочках. В процессерасширения своих научных познаний та-кие существа рано или поздно избавятсяот хрупкого физического тела, несуще-го неминуемую смерть. Они заменят егоконструкциями из металла и пластика истанут бессмертными. И возможно, кон-фликт между разумом и машиной завер-шится вечным симбиозом.

Несколько биологов, склонных к ми-стицизму, пошли ещё дальше. Основы-ваясь на постулатах различных религий,они предположили, что разум в конеч-ном счете освободится от материи. Те-ло-робот, подобно естественному телу,послужит всего лишь ступенью к тому,что человек назвал «духом»5.

Ивану Ефремову, который принадле-жал к первой группе учёных, антропо-морфность внеземных персонажей дажепомогла экстраполировать тенденциисовременного цивилизационного разви-тия на иные миры. В противовес пред-ставлениям Кларка о «высшем космиче-ском разуме, не имеющем вещественнойоболочки», Ефремов, который перепи-сывался с Кларком, всегда утверждал,что разум неотделим от Человека —высшего создания природы. В своейстатье «Космос и палеонтология» (1967)он, опираясь на сумму данных гео-, аст-рофизики и палеонтологии, писал:«Признавая невообразимую глубину ма-териального космоса, нельзя не допу-стить существования бесчисленныхцентров жизни… Новейшие открытияточных наук и их применение в биоло-гии подводят нас к представлению ожизни как неизбежной стадии разви-тия материи везде, где существуютподходящие условия и прежде всего до-статочная длительность, посто-


24#16 [202] *2013


янство этих условий. Великое множе-ство планет во Вселенной подразуме-вает вероятность обилия населённыхмиров, а… появление мысли, разумныхсуществ есть также неизбежное след-ствие длительного развития живойматерии»6. Ефремов полагал, что не-обходимость исторического развитиязаключается в приобретении наиболь-шей возможной независимости от внеш-ней среды — гомеостазиса, без которогоне может быть накопления и хранениянеобходимой для выживания информа-ции: «Чем “прочнее” и длительнее гоме-остазис в индивидуальном существова-нии, тем больше информации накапли-вается в индивиде, тем более он уни-версален, пригоден для жизни в разныхусловиях… Сказанное не представляетсобой чего-либо нового, но в примене-нии к историческому развитию жизниделает понятным и обязательное по-явление интеллекта у высших форм, иих упорную борьбу за независимостьот среды обитания... И ещё одно — ни-какой скороспелой разумной жизни внизших формах вроде плесени, грибов,растений, крабов, тем более мысляще-го океана быть не может. Это, впро-чем, знали ещё две тысячи лет назад.“Нет разума для несобранного! — вос-клицает индийский поэт-философ в“Бхагаватгите”. — И нет для несо-бранного творческой мысли”...». Следо-вательно, чем совершеннее развитиевысшей нервной деятельности, меньше«разброс» жизненных форм, тем болееих сходство, и «есть все основания пола-гать, что такое же [как у людей. — О. Т.] строение имеют все мыслящиесущества во Вселенной»7.

Великий фантаст отказывал природев фантазии. Иван Антонович Ефремовутверждал, что характерные особенно-сти земного человека обязательны длялюбого разумного существа во Вселен-ной, например, прямохождение, разви-тый мозг на переднем конце тела, нали-чие рук, два глаза для бинокулярногозрения и т. д. Причём он полагал, чтоэволюция должна привести к возникно-вению человекоподобного организмадаже при различных стартовых пози-циях, то есть он и здесь видел образецизвестного в биологии явления — кон-вергенции, когда организмы разногопроисхождения становятся похожимидруг на друга, если живут в сходных

условиях. В качестве примера можнопривести внешне похожих рыбу тунца,ископаемое премыкающееся ихтиоза-вра и млекопитающее дельфина.

Таким образом, даже флора и фаунаиных миров должна быть подобна зем-ной, что Ефремов и демонстрирует напримере смертоносных «медуз» из «Ту-манности Андромеды».

Разумная жизнь и её организацияПоскольку внеземная жизнь в про-

изведениях Ивана Ефремова в целом невыходит за рамки традиционных пред-ставлений, то и проявления космическо-го разума также вполне объяснимы ипредсказуемы.

Ефремов развивал одну из самыхвпечатляющих фантастических идей —Великое Кольцо — гипотетически су-ществующее сверхобъединение косми-ческих цивилизаций, содружество бес-конечного множества обитаемых ми-ров. Здесь нужно отметить, что идеяобъединения цивилизаций, помимо Ива-на Ефремова, высказывалась рядом ав-торов: «Союзы ближайших солнц, сою-зы союзов и т. д.» (К. Э. Циолковский),«Галактический клуб» (Р. Брейсуэлл),«Галактическая империя» (А. Азимов;В. В. Рубцов), «Метацивилизации» какнеобходимый и закономерный этап эво-люции космического разума (Л. В. Лес-ков) и др.

Утопия «Туманность Андромеды»(1957) — это картина общения и со-вместной деятельности космических ци-вилизаций, привлекающая нравствен-ным потенциалом и научной обоснован-ностью. В романе изображено коммуни-стическое общество Земли далёкого бу-дущего (конца четвёртого тысячелетиян. э.), всепланетная община, связаннаячерез Великое Кольцо с общинами кос-мических цивилизаций. Достигнут но-осферный коммунизм и, как следствие,отрицательный прирост социальной эн-тропии, исчезли опасность войны и эко-номическая борьба. Какова цель разви-тия такой цивилизации, цель человече-ского существования? Ефремов отвеча-ет на этот вопрос однозначно: это по-знание, и, прежде всего — познание Все-ленной. В «Туманности Андромеды» и в«Часе быка» рассказывается о судьбепяти космических кораблей, три из ко-торых погибли вместе со всем экипа-жем. Несмотря на такой высокий уро-

вень риска (более 60%) потери счи-таются допустимыми, следовательно,познание является трансцендентнойсверхценностью данной цивилизации8.При этом интересно то, что космиче-ская экспансия грядущей цивилизациине взрывная (как её описывал И. С.Шкловский), а очень медленная: послечетырёх или пяти столетий звёздныхполетов не до конца исследована дажесолнечная система; лишь обсуждаетсявопрос о космической экспансии чело-вечества (экспедиция на Архенар).

В эпоху Великого Кольца человече-ство начало совместное исследованиебесконечной Вселенной с разумнымимирами других галактик, и способы свя-зи с внеземными цивилизациями сталиодним из главных научных направле-ний. Иван Ефремов подробно описыва-ет зарождение этой области знания: «Вконце эры Разобщённого Мира нашиучёные установили, что потоки мощ-ных радиоизлучений изливаются наЗемлю из космоса. Вместе с общим из-лучением созвездий и галактик до насдоходили призывы из космоса и переда-чи по Великому Кольцу, искажённые иполупогасшие в атмосфере. Мы тогдане понимали их, хотя уже научилисьулавливать эти таинственные сигна-лы, считая их за излучения мёртвойматерии… Учёный Кам Амат… дога-дался провести на искусственныхспутниках опыты с приёмниками изоб-ражений, с бесконечным терпением де-сятки лет осваивая всё новые комбина-ции диапазонов… Кам Амат уловил пе-редачу с планетной системы двойнойзвезды, называвшейся издавна 61 Лебе-дя. На экране появился не похожий нанас, но, несомненно, человек и указал нанадпись, сделанную символами Велико-го Кольца. Надпись сумели прочестьтолько через девяносто лет… “При-вет вам, братья, вступившие в нашу се-мью! Разделённые пространством ивременем, мы соединились разумом вкольце великой силы”. Язык символов,чертежей и карт Великого Кольца ока-зался легко постигаемым на достигну-том человечеством уровне развития»9.

Многие страницы романа посвященыописанию контактов с представителямидругих миров, способам расшифровкиих сигналов: «…С древних миров — ша-ровых скоплений нашей Галактики иколоссальной обитаемой области во-



25#16 [202] *2013

круг галактического центра — идут избезмерной дали странные картины изрелища, ещё не понятые, не расшифро-ванные нами. Записанные памятнымимашинами, они передаются в АкадемиюПределов Знания — так называетсянаучная организация, работающая надпроблемами, едва-едва намечающимисянашей наукой. Мы пытаемся понятьдалеко ушедшую от нас за миллионылет мысль, немногим отличающуюсяот нашей благодаря единству путейисторического развития жизни от низ-ших органических форм к высшим, мыс-лящим существам»10.

Упоминание таких древних миров —редкое исключение в произведенияхЕфремова. В большинстве случаев воз-раст цивилизаций Великого Кольца впол-не соотносим с земным. Возможно, этобыло продиктовано идеологической цен-зурой — любые попытки советских фан-тастов рассказать о более древних, а зна-чит, умных цивилизациях кончались вы-водом о том, что во Вселенной нет ниче-го умнее наших руководителей госу-дарства и выбранной ими идеологии. Воз-можна ещё одна аналогия с политическойситуацией того времени: дружественныевнеземные цивилизации подобны стра-нам соцлагеря, а враждебные — запад-ным странам. И всё же «Туманность Анд-ромеды» — это первая серьёзная попыт-ка не только показать будущее всеобще-го коммунизма, но и попытка увидеть ме-сто коммунистической цивилизации всоюзе внеземных цивилизаций.

Среди многих затронутых в романетем необходимо выделить одну, оченьактуальную сегодня — потенциальнуюопасность современной ядерной энерге-тики. В «Туманности Андромеды» рас-сказывается о трагедии планеты Зирда:её цивилизация погибла не из-за ядер-ной войны, а вследствие постепенногонарастания искусственной радиоактив-ности. В 1954 г. в Обнинске была пущенапервая в мире атомная электростанция.Ефремов (как в своё время В. И. Вер-надский) стал одним из первых, кто об-ратил внимание на опасность современ-ной ядерной энергетики. В романе (на-писанном в 1955–56 гг.) от имени людейбудущего говорится: «Губительноевлияние излучения на жизнь заставилоотказаться от старой ядерной энерге-тики». Помимо прямого предупрежде-ния, писатель использовал экстраполя-

цию: Зирда — это фантастическая пла-нета системы Проксимы Змееносца, ко-торая давно говорила с Великим Коль-цом, но сама не имела звёздных кораб-лей. Приблизительно за 75 лет до началаромана планета замолчала: она погиблаот незаметного накопления радиации изаросла черными маками. Смерть Зир-ды — возможная смерть Земли; анало-гичная судьба постигла и планету звез-ды Альграб (Дельты Ворона).

Дополнением к «Туманности Андро-меды» стала повесть «Сердце Змеи»(или «Cor Serpentis», 1958) — полемиче-ский ответ на рассказ американскогописателя М. Лейнстера «Первый кон-такт», — до мельчайших деталей выпи-санная картина встречи землян с брать-ями по разуму.

Завершает галактическую эпопеюнаписанный в 1968 г. роман «Час Быка».Его действие происходит через 200 летпосле событий «Туманности Андроме-ды». Ноосфере Земли противопоставле-на антиутопия планеты Торманс — про-екция преобладающих тенденций сего-дняшнего мира, доведённых до полногоразвития. Цивилизация Торманса, —собственно, не внеземная, а часть зем-ной, переселившейся на планету, подхо-дящую по условиям. Варварски «ос-воив» её и доведя до экологической ка-тастрофы, тормансиане оказались в эво-люционном тупике и уже не помышлялини о каком космосе. Лишь вмешатель-ство землян дало жителям этой планетынадежду выйти из «инферно».

Ефремов был убеждён, что наука ве-дёт в пустоту, если за ней не стоит фи-лософия, а технология приводит к паде-нию цивилизации, если за ней не стоитдуховность. В первой половине XX в.,согласно прогнозам Ивана Ефремова,человечество столкнется с комплексомпроблем, который он назвал «порогомРоба». Через три года теоретики Рим-ского клуба назовут эти проблемы гло-бальными и введут новый термин —«пределы роста».

Сравните:«Необратимый технологический

прогресс цивилизации без должногоэтического уровня приводит к её само-уничтожению». Закон Синед Роба. Ав-тор — Иван Ефремов (1968).

«Пределы роста. Доклад Римскомуклубу» (1972): «...Человечество уверен-но идёт навстречу катастрофе, избе-жать которую можно, осуществив ме-ры по ограничению и корректировкероста производства и изменению кри-териев прогресса».

Основной же закон эволюции любой,в том числе и внеземной цивилизации —параллельность и взаимозависимостьнаучно-технического и нравственногопрогресса.

Соотношение земного и внеземного Разума

Способы связи и цели коммуникации

Нужно выделить ещё один аспекткосмической фантастики И. А. Ефремо-ва: соотношение разума земного и кос-мического. Как отмечали советские ли-тературные критики11, некоторые писа-тели-фантасты, особенно зарубежные,довольно скептически оценивают воз-можности человечества и его разума.Существа из других звёздных системсплошь и рядом изображаются совер-шеннее и могущественнее землян. Анг-лийский астрофизик Фред Хойл, являю-щийся автором научно-фантастическихроманов «Чёрное облако» и «Андроме-да», высказывает уверенность, что«там», вне Земли, разумные существамногими своими качествами превосхо-дят человека. В одной из своих популяр-ных лекций «О людях и галактиках»,прочитанной им в Вашингтонском уни-верситете, Хойл прямо заявил: «Я подо-зреваю, что вокруг нас происходит об-мен гигантской информацией, кото-


26#16 [202] *2013


рую я могу назвать галактической биб-лиотекой. Вероятно, там знают, ка-кая политика ведет к ядерной войне икакая позволяет её избежать. Получе-ние этой информации, по всей видимо-сти, приведёт к наиболее революцион-ной ступени в человеческом мышлении.Перефразируя известный псалом, я мо-гу кончить словами: я поднимаю глазак небу, откуда идёт мне помощь».Ефремов стоит на иной точке зрения.Он оптимистичен в своих оценках воз-можностей человечества и представ-ляет себе людей только равноправнымипартнёрами содружества разумных су-ществ12.

Исходя из этого, Ефремов с большимэнтузиазмом относился к возможностиобмена смысловой информацией меж-ду космическими цивилизациями:«Коммуникация с разумным суще-ством любой планеты, прошедшим не-избежный путь исторического разви-тия и получившим мозг, построеннымпо тем же самым законам для решенияаналогичных проблем, конечно, воз-можна, как возможно и понимание еслине эмоционально-социальное на пер-вых порах, то, во всяком случае, – вобласти технико-информационной.Уверенность в этом дают великаяконвергенция и закономерность по-явления интеллекта из первоначаль-ного хаоса многообразных форм жизниЗемли… Что касается миров, где естьцивилизации одного с нами уровня илиболее высокие, то их обитатели, безсомнения, проникли в глубь своей пре-дыстории и при контакте с нами осве-тят путь исторического развитияжизни, приведший к возникновению ин-теллекта, познающего природу и се-бя»13. Все эти идеи нашли отражение вфантастических произведениях ИванаЕфремова.

В «Часе Быка» очень остро постав-лена тема сложности контакта и взаи-модействия ментально различныхкультур, несмотря на физическое сход-ство их носителей, — и тем не менееЕфремов был убеждён, что все потен-циальные проблемы можно будет пре-одолеть. В одном из своих интервью онговорил о проблеме внеземных цивили-заций следующим образом: «Я не пред-ставляю себе дальнейшего развитиячеловечества без его выхода на даль-ние рубежи космоса, без контакта с

другими цивилизациями. Все разгово-ры относительно того, что мы яко-бы не поймем другие цивилизации, воз-никшие на других планетах, в другихусловиях, мне представляются бес-почвенными. Обычно упускают из ви-ду очень важную закономерность: Все-ленная построена по одному плану, изодних и тех же кирпичей-элементов, содними и теми же свойствами, причи-нами и следствиями. Человеческое со-знание, мысль, мыслящая материястроится с учётом этих законов, ис-ходя из них, является их продуктом,их отражением. Поэтому мы обяза-тельно поймем, мы не можем не по-нять друг друга. Что касается обла-сти чувств, сферы искусства — тако-го рода контакты поначалу будут,наверное, нелегки. Мне кажется, чтоначальные общение и взаимопонима-ние пойдут прежде всего по научно-технической линии, по пути обменаинформацией. И лишь потом уже вме-сте с нашими звёздными братьями мыстанем подниматься на все более вы-сокие ступени взаимопонимания вобласти чувств. Ключ к первому зна-комству с неземными мыслящими су-ществами — прежде всего использова-ние теле-, радио- или других, принци-пиально новых видов волновых колеба-ний. Кроме того, я уверен, что мы най-дем обходной путь через простран-ство и время. На это уже теперь естьнекоторые указания в науке, к приме-ру, недавнее открытие тахионов – ча-стиц, обладающих субсветовыми ско-ростями. Не сомневаюсь: земляне от-ыщут другие пути в мироздание. Итогда даже самые далёкие звёздныецивилизации окажутся от нас на рас-стоянии вытянутой руки»14.

Каковы способы связи между косми-ческими цивилизациями в произведе-ниях Ефремова? Межзвёздные перелё-ты вполне возможны, но темп космиче-ской экспансии довольно медленный, аэкзотические способы связи (наподобиенуль-пространства) пока что терпят фи-аско. Поэтому главное средство связи —электромагнитное излучение, меж-звездная радиосвязь. Десятки и сотницивилизаций нашего сектора Галактикисистематически обмениваются телепе-редачами, сообщая друг другу информа-цию о последних достижениях науки, освоей истории и культуре. Возможно ли

это в принципе? В «Туманности Андро-меды» есть сюжет: некая внеземная ци-вилизация, входящая в Великое Кольцо,ретранслирует землянам телевизион-ную передачу, принятую ими из сосед-ней галактики — Туманности Андроме-ды (М31). В то время это казалось абсо-лютно фантастичным — расстояние доМ31 составляет около 2 млн световыхлет, а дальность наземного телевизион-ного приёма — лишь десятки километ-ров. Однако, по современным исследо-ваниям, при соблюдении некоторыхусловий телевизионный сигнал из Ту-манности Андромеды вполне можетбыть принят через 70–120 лет15.

Каковы же цели контакта? В фанта-стической литературе существует дваосновных варианта взаимоотношениймежду братьями по разуму: либо мир-ные беседы и обмен артефактами, либовойна. Уже упоминавшийся фантастМюррей Лейнстер в рассказе «Первыйконтакт» (1945) сформулировал этуконцепцию, которую разделяло боль-шинство фантастов: с одной сторонывозможность мощного рывка в разви-тии обеих цивилизаций в результатемирного общения и обмена техниче-скими знаниями, с другой — когда стал-киваются две культуры, одна обычнозанимает подчинённое положение, впротивном случае возникает война.Ефремов в повести «Сердце Змеи» вы-двинул противоположную концепцию:для цивилизации, достигшей звёзд, вой-на невозможна по этическим сообра-жениям, а торговля — слишком мер-кантильное занятие для высокоразум-ных существ. Следовательно, результатконтактов — бескорыстный обмен на-учно-технической и гуманитарной ин-формацией16.

Великое Кольцо — это объединениеформально-информационное. Каждаяцивилизация развивается самостоятель-но, возможности для взаимопомощиочень ограничены из-за пространствен-ной разобщённости. Интересно просле-дить эволюцию идеи Ефремова. Сле-дующий шаг в использовании приёмаобъединения: цивилизации навсегдаобъединяют свои звёздные системы вшаровое скопление, расстояния междузвёздами сокращаются до световых ме-сяцев или даже недель (пример — рас-сказ Г. Альтова «Порт КаменныхБурь»). Следующий этап — симбиоз ци-



27#16 [202] *2013

вилизаций, когда они просто не могутобходиться друг без друга. Так в фанта-стике появляется идея о том, что по-знать неимоверную сложность Вселен-ной способен лишь союз разумов совер-шенно разных типов, развившихся каж-дый по своим законам, разумов, знаниякоторых не повторяют, а дополняютдруг друга. Сама же идея «ВеликогоКольца» находится в пределах совре-менных научных представлений о при-чинах и методах контакта (и не созданиели «Великого Кольца» – дальняя цельпрограммы SЕТI?)17.

Интересен и комментарий ВиктораКомарова к идее Великого Кольца: «Впринципе не исключена возможностьобъединения нескольких цивилизаций всвоеобразный “космический клуб”… Втаком “клубе” они могут обмени -ваться информацией, используя дляэтого еще неизвестные нам виды свя-зи. В то же время математическийанализ показывает, что эффектив-ность объединения цивилизаций воз-растает с увеличением числа егоучастников, правда, только до опреде-лённого предела. По оценке докторафизико-математических наук Л. В.Лескова, при среднем расстоянии меж-ду цивилизациями, составляющем 100световых лет, оптимальное число чле-нов “клуба” должно равняться пример-но тысяче. Поэтому вряд ли те, ктообразовал “космические содружества”,будут придерживаться тактики “от-крытых дверей” и оповещать о себеВселенную»18.

Несколько слов о проблеме палео-контакта в произведениях Ивана Ефре-мова. В его ранней повести «Звездныекорабли» высказана гипотеза о посеще-нии Земли в эпоху динозавров антропо-морфными представителями высоко-развитой цивилизации, но в целом этотсюжет был лишь поводом для размыш-лений о единстве форм жизни во Все-ленной. И всё же написанная в 1945 г. по-весть задержалась с публикацией до1948-го, поскольку на заседании Союзаписателей Ефремову бросили упрёк: онпосмел предположить существование виных мирах коммунистического обще-ства на 70 млн лет раньше, чем на Зем-ле.

ЗаключениеРоманы Ивана Антоновича Ефремо-

ва положили начало отечественной кос-

мической фантастике в её современномвиде и оказали безусловное влияние намировоззрение эпохи 1960-х гг. Темавнеземных цивилизаций — одна из ос-новных в творчестве Ивана Ефремова.Космос и непознанное рассматривают-ся не агрессивно, не как враждебнаясреда, а как объект исследования, сферапознания. Разум и жизнь не восприни-маются как враги. Внеземные цивили-зации выступают как равные партнёры,друзья.

Ефремовская гипотеза истоков иформ мировой жизни антропоцентрич-на. Инопланетная жизнь и разум не вы-ходят за рамки привычных земныхпредставлений, разум — един, обитателиразличных звёздных миров обязательнопоймут друг друга. Достигнувшие кос-мического уровня цивилизации объеди-няются в Великое Кольцо миров. Пред-ставления об антропоморфности ино-планетян помогли писателю экстрапо-лировать некоторые тенденции земнойцивилизации на другие планеты (Тор-манс, Зирда, Альграб и т. д.).

Для И. А. Ефремова главным былнаучный метод познания мира. Поэтомуфантастические романы обрели формуи содержание социологических тракта-тов, в основу исторического анализа ци-вилизаций была положена эволюцион-ная биология19. Законы эволюции уни-версальны для всей Вселенной, и глав-ный среди них — борьба с «инферно».Все достижения науки и техники буду-щего и сама судьба цивилизации постав-лены Ефремовым в прямую зависи-мость от социального и — в первуюочередь — нравственного прогресса,потому что техногенное общество не-избежно уничтожает себя. В то же вре-мя романы Ефремова отличает без-условный исторический оптимизм. Егооснова — утверждение практическибезграничных возможностей человека,а не надежды на неких «высших су-ществ» из космоса. Таким образом, вкнигах Ивана Ефремова философия че-ловека соединяется с философией все-ленской.

Закончить свое исследование про-блемы множественности обитаемых ми-ров в творчестве Ивана Антоновича хо-телось бы словами космонавта Влади-мира Аксёнова: «Ефремов — этовзгляд другой, более высокой, чем мы,цивилизации на нашу Землю»20.

Примечания:1 Медведев Ю. Послесловие // Ефремов И. А.

Час Быка: Роман, рассказы / Составление и после-словие Ю. М. Медведева. – Нижний Новгород: Рус-ский купец, 1993. — С. 499.

2 Яламов Т. Космическая сингулярность. (Ин-тересные параллели в биографиях Н. Рериха и И.Ефремова) // Терра фантастика. — София, 2000. —№1.

3 Петров Н., Эдельман О. «Шпионаж» и «на-сильственная смерть» И. А. Ефремова // Логос. —2002. — №2 (33).

4 Бердник О. «Первая отсидка сделала меня пи-сателем, вторая — мыслителем…» // Поколение.— 2003. — №3.

5 Кларк А. Космическая одиссея 2001 года. —М.: Оникс 21 век, 2002.

6 Ефремов И. Космос и палеонтология // Загад-ки звёздных островов. — М.: Молодая гвардия,1987. — С. 170–184.

7 Там же.8 Переслегин С. Б. Странные взрослые. (Опыт

социомеханического исследования фантастиче-ских романов И. Ефремова.) Послесловие // Ефре-мов И. А. Туманность Андромеды. Час быка. —М.: АСТ, Terra Fantastica, 2001. — С. 733–763.

9 Ефремов И. А. Туманность Андромеды: Ро-ман / Худож. В. И. Юрлов. — М.: Сов. Россия, 1988.— С. 49.

10 Там же.11 Дмитревский В. И. «Эра Великого Кольца»

— её создатель и герои // Вокруг света. — 1968. —№ 1. — с. 54–57

12 Там же.13 Ефремов И. Космос и палеонтология // За-

гадки звёздных островов. — М.: Молодая гвардия,1987.

14 Великое Кольцо будущего. Интервью Ю. М.Медведева с И. А. Ефремовым // Сверхновая. —2004. — №37–38.

15 Миронов С. В. О возможности приема теле-визионных сюжетов из М31 // Вестник SETI. —2003. — №5/22–6/23. — С. 20–25

16 Мзареулов К. Фантастика. Общий курс // Lit-portal: Литературный сетевой ресурс [Электрон-ный ресурс]. — Режим доступа: http://www.litportal.ru/genre215/author868/read/page/1/book16058.html

17 Амнуэль П. Магический кристалл фантазии.(Отрывок из книги) // Фантастика и приключения:В 2 т. Т. 2. — М.: Дрофа; Вече, 2002. — С. 396–397.

18 Комаров В. Н. В космическом зеркале. — М.:Сов. Россия, 1989. — С. 150.

19 Переслегин С. Б. Странные взрослые. (Опытсоциомеханического исследования фантастиче-ских романов И. Ефремова.) Послесловие // Ефре-мов И. А. Туманность Андромеды. Час быка. —М.: АСТ, Terra Fantastica, 2001. — 762 с.

20 Хазанов В. Е. Иван Ефремов: видевшийсквозь пространство и время // Альтернативы. —1998. — №2.

О творчестве всемирно известногописателя-фантаста, учёного-пале-онтолога Ивана Ефремова.

Научная фантастика, Иван Ефремов

The article is about the work ofthe famous science fiction wri-ter, scientist and paleontologistIvan Efremov.

Science fiction, Ivan Yefremov


28


#16 [202] *2013

УВАЖАЕМЫЕ ПАССАЖИРЫ!Мы рады приветствовать васна борту бригантины «Фанта-зия». Это частное владение

клуба любителей фантастики «Фан-том». Прошу любить и жаловать, а еслиругаться, то потихонечку. Предлагаювам отправиться в путешествие поУсловным Эрам жизни «Фантома».

Для начала немного общей информа-ции.

Физическая база клуба расположенав городе-герое Тула, в филиале библио-теки №20 им. А. С. Пушкина. Именно от-сюда вот уже более двадцати пяти летстартуют экспедиции в дальний космоси Средиземье, именно там ведутся на-учные исследования и литературные ба-талии… Предупреждаю сразу: кора-бельное время будет отличаться от объ-ективно реального, если ваши часы за-барахлят, не волнуйтесь, это явление со-провождает все переходы. Отправляем-ся в путь! Убедительная просьба к пас-сажирам пристегнуть ремни безопасно-сти…

Эра Первого КонтактаЧетырнадцать ноль две, полёт нор-

мальный. Нас ждёт Эра Первого Кон-такта. Берём курс на год 1988. Именно вэтом году Татьяна Парашина, библиоте-карь библиотеки №20, тогда ещё не но-сившей имя Пушкина, собрала ребят,интересующихся фантастикой.

Два раза в месяц по вечерам ребятаприходили в библиотеку — увидеть ста-рых друзей и завести новых, поделитьсявпечатлениями о прочитанных книгах иобсудить ещё не вышедшие в продажуновинки. Сейчас, к сожалению, Татьянынет с нами. Ежегодно в день, когда «Фан-

том» становится на год старше, в памятьо ней проводят минуту молчания: еслибы не Татьяна Парашина, клуба люби-телей фантастики при библиотеке не су-ществовало бы.

Изначально клуб назывался «Кон-такт» — вероятно, потому, что в концевосьмидесятых на весь мир гремели га-зетные статьи о летающих тарелках, зе-лёных (и не очень) человечках. Плюс —«Звёздные войны» в кинотеатрах. Плюс— Брэдбери, Фостер и Азимов на пол-ках. Итог: все ребята с трепетом ожида-ли контакта с пришельцами. Но ожида-ния не оправдались, и клуб переимено-вали в «Фантом».

Когда нынешние фантомовцы прово-дили археологические раскопки времен-ного пласта Эры Первого Контакта, ихочень удивило: ни у «Контакта», ни у«Фантома» не было своего сайта! Небыло даже паблика «ВКонтакте!»После тех, первых фантомовцев на па-мять потомкам остался десяток чёрно-белых фотографий да разрисованныекарандашами и фломастерами альбомы.

Наверное, те, первые фантомовцы ибыли настоящими пришельцами. Поменьшей мере, такими они видятся два-дцать лет спустя.

Эра РасчленёнкиСемнадцать пятнадцать, полёт нор-

мальный. Поднимаемся к году 1991.Клуб любителей фантастики, уже не«Контакт», а «Фантом» двигается вперёдпод руководством Татьяны НиколаевныПерехрест.

Приближаемся к Эре Расчленёнки.Убедительная просьба к пассажирам непокидать каюты. Останавливаться здесьне будем. Это было время тотального

ЮЛИЯ ЗЯБРЕВА

Космическая одиссея«Фантома»,или Отроки во ВселеннойПожалуй, самое яркое свиде-тельство того, что фантастикапродолжает жить и развивать-ся — это существование чита-телей, которые остаются вернылюбимому жанру на протяже-нии десятилетий. В библиоте-ке-филиале №20 им. А. С. Пуш-кина таких ценителей жанраобъединяет клуб «Фантом».

Юлия Евгеньевна Зябрева, заведующаясектором массовой работыбиблиотеки №20 им. А. С. Пушкина г.Тулы, руководитель КЛФ «Фантом»


29#16 [202] *2013


увлечения рассказами Петухова и Кин-га… страшное время. Посудите сами.Фантастику привыкли подразделять нанаучную фантастику, фентэзи и мисти-ку. Жанр «ужасы» считается поджанроммистики. Имя Стивена Кинга у всех наслуху; не найти человека, который неслышал бы этих названий: «Кэрри»,«Сияние», «Тёмная башня», «Зелёнаямиля»… и все согласятся с тем, что Кингпо праву носит имя «Король ужаса». Темболее, «Кинг» — это не псевдоним, ре-альная фамилия!

А вот имя Юрия Дмитриевича Пету-хова менее известно. Это писатель, ис-торик, философ, публицист. В 1990–1991гг. романами-антиутопиями «Бойня» и«Сатанинское Зелье» он открыл России«литературу сверхреализма». Ещё её на-зывали «сверхновой чёрной волной».«Чудовище», «Месть вурдалаков», «По-

гружение во мрак» — от одних названийпробирает дрожь! Но «Фантом» начала90-х прошлого столетия зачитывалсякнигами Петухова. И не только! ДинКунц, Говард Лавкрафт, барон Олшве-ри, Брэм Стокер…

Фантомовцы читали книги ужасов,смотрели фильмы ужасов, пытались ин-сценировать ужасные-преужасные от-рывки из них, а тех, кто впервые загля-дывал на собрания клуба (если тогдаш-ний руководитель отходил на минуткуза книгами) встречали, изображая зом-би, дружным воем: «Свежая кровь!..»

Так встретил клуб любителей фанта-стики «Фантом» и меня, своего будуще-го руководителя, на ту пору — почти

обычную школьницу. Да, я в страхе бе-жала из сумрачной комнаты, перепол-ненной страшными нелюдями! Но «зом-би» и «вурдалаки» предположить дажене могли, что я вернусь. И отомщу…

Эра УцелевшихДвадцать три двадцать, полёт нор-

мальный. Целое десятилетие на «Фанто-ме» царили кровавые законы СтивенаКинга, Энн Райс — мамы вампира Ле-стата, Боба Италии — папы ФреддиКрюгера… И если вы думаете, что юнаяпсихика не вынесла, вы заблуждаетесь!Юная психика требовала всё больше ибольше кровавых книжек с вампирамии прочими монстрами! Если нужныхкниг не находилось в библиотеке, фан-томовцы «скидывались», покупали вож-деленный томик и читали вслух на со-браниях — чтобы все сразу узнали, что кчему. Потом книгу передавали из рук вруки на прочтение, потом дарили биб-лиотеке…

С 1998 года руководить клубом лю-бителей фантастики «Фантом» сталаИрина Юрьевна Кременецкая (ныне за-ведующая библиотекой №20 им. А. С.Пушкина и почётный член клуба). Подеё руководством, не сразу, не в один мо-мент, но увлечения жителей «Фантома»изменились, и настала Эра Уцелевших— эра тех, кто пережил времена ужа-стиков и оценил по достоинству литера-туру в жанре юмористической фентэзи.Поворотным пунктом, точкой, с кото-рой идёт отсчёт Эры Уцелевших, ЭрыЮмора, можно назвать 18 апреля 2002года. Это тот день, когда знаменитыйписатель Андрей Олегович Белянин…не приехал на встречу с тульскими чита-телями. Правда, он добрался до Тулы наследующий день, но торжественнаявстреча прошла мимо него. От «Фанто-ма» посмотреть на живого Белянина до-ехали всего четверо. Но встретиться сним стремился не только «Фантом», иуже на следующий год, 31 марта 2003 го-да, мы приглашали в гости свежеиспе-чённую писательницу-фантастку, На-дежду Первухину. Ей не надо было до-бираться до нас ни из Астрахани, ни да-же из Москвы, потому что жила (и про-должает жить) она в Туле, и встреча со-стоялась в назначенное время ко все-общей радости. С тех пор Надежда Ва-лентиновна стала частым гостем «Фан-тома», а ребята с удовольствием читают

книги Андрея Белянина, Надежды Пер-вухиной, Елены Артамоновой, КсенииБаштовой, даже Терри Пратчетта…много их — не перечесть! У одного из-дательства «Армада» около сотни фан-тастов-юмористов.

Эра Открытого КосмосаОдиннадцать тридцать, полёт нор-

мальный. Понимаемся к году 2004. Тупору можно смело назвать Эрой Откры-того Космоса. Время не замкнулось в

кольцо — но пошло по спирали, и наФантом вернулась ну очень космиче-ская литература. Пол Андерсон. АндреНортон. Айзек Азимов. Дэн Симмонс. И“StarTrek”! По телевизору как раз в оче-редной раз по нескольким каналам од-новременно повторяли сериал о при-ключениях знаменитого «Энтерпрайза».

Нет, выучить вулканский никто на«Фантоме» и не пытался, но свои фана-ты появились и у экипажа Джеймса Кир-ка, и у экипажа капитана Пикарда, и уэкипажа Джонатана Арчера... Их девиз— «Смело идти туда, где не ступала ногачеловека» — очень полюбился фанто-мовцам. Аналогами космических полё-тов стали самодельные настольные иг-ры, сопровождаемые викторинами. Неответил на вопрос — пропускаешь ход.

На собраниях клуба не только об-суждали свежепрочитанные книги се-

Татьяна Парашина – основательница клуба

Татьяна Николаевна Перехрест, второй ру-ководитель клуба


30


#16 [202] *2013

рии “StarTrek”, но и смотрели кассеты —да-да, в библиотеке есть телевизор икассетный видеопроигрыватель!

Именно в эту Эру «Фантом» поиме-новали «Планетой Фантом». Практиче-ски сразу стала заметна временная пет-ля над ней: фантомовцы на собраниямогли приходить на час раньше или наполчаса–час позже, особенно, на празд-ники. Свойства Временной Петли в на-стоящее время изучает группа молодых

учёных. Она надеется, что ей удастся по-бороть пагубное влияние аномалии насобрания клуба.

Эра Эльфийского Листа и Джедай-ского Мегадрына

Четырнадцать сорок пять, полёт нор-мальный. Приближаемся к году 2006 —Эре Эльфийского листа и ДжедайскогоМегадрына. В те времена на «Фантоме»как раз вспомнили о существовании Фо-стера — Алана Дина Фостера, ведь этоименно он открыл далёкую-далёкую га-лактику, в которой давным-давно шлиЗвёздные Войны… и неосмотрительнопродал права Джорджу Лукасу. На рус-ский язык одна за другой переводилиськниги вселенной Звёздных Войн, напи-санные другими авторами. Фантомовцыиграли в компьютерные игры «По ЗВ»,учили мандалорианский язык — водэан! И даже вооружались световымимечами. Деревянными, правда.

Но! Но Толкиен. Его никто не отме-нял! И в причудливую вязь переплелисьпредпочтения тогдашних фантомовцев.Рука об руку на собрания клуба прихо-дили гордые эльфы и злобные ситхи,грозные орки и мудрые джедаи… те, кто

разбирается в устройстве фантастиче-ских миров, могут спросить: как же ониуживались, орки — с эльфами? Кто-тоскажет: не может быть, чтобы джедаипотерпели рядом с собой порожденияТёмной Стороны Силы! Однако поверь-те, именно так всё и было. Это на стра-ницах книг и на экранах между нимиидёт непримиримая война. А на «Фанто-ме» — зона всеобщей политкорректно-сти и толерантности. Клуб отметил 115-летие Дж. Р. Р. Толкиена в 2007 году,впервые централизованно подготовил ипоказал всем гостям праздника две ин-сценировки — «Битву у Заветери» и«Совет в доме Элронда» (http://vk.com/album-4346723_146650797).

Эра Великого РежиссёраВосемнадцать пятнадцать. Поднима-

емся к году 2007. Несколько лет жизниФантома прошли под прицелом видео-камер. Нет, на «Фантоме» не снималиреалити-шоу, просто в клуб любителейфантастики пришли люди, увлечённыеидеей съёмки фильма. Ныне они по пра-ву называются Великими РежиссёрамиФантома, их имена уже вписаны в исто-рию КЛФ Фантом кровью и потом, пре-имущественно, их собственной.

Самый первый опыт фильмотворе-ния начинался с самого гигантского раз-маха. «Фантом» под предводительствомАлексея Евграфова захотел снять эпи-ческую киноленту наподобие «Власте-лина Колец» — не больше и не меньше!И только уже в ходе репетиций и съё-мок выяснилось, что нет ни камер, нихороших костюмов, ни нормальных де-

кораций, а того, что есть, хватает толькона юмористическое сопровождение од-ной-единственной песни группы «Эпи-демия». Впрочем, этим результатом побольшому счёту остались довольны иактёры, и режиссёры, и руководствоклуба. «Эльфийская рукопись» боль-шинством голосов участников съёмокбыла переименована в «Эльфячью бре-допись», и увидеть её каждый желаю-щий может по адресу (в группе «Фанто-ма» «ВКонтакте», в разделе видеозапи-сей (http://vk.com/videos-4346723?z=vi-deo-4346723_72765621%2Fclub4346723).Бодро бегающие по заброшенному зда-нию светлые и тёмные эльфы до сихпор радуют слух и взор новых фанто-мовцев, изредка пробуждая желание«догнать и перегнать» предшественни-ков. Не хватает самой малости: Велико-го Режиссёра…

Второй Великий Режиссёр — МарияПерехожих — подошла к съёмкамфильма куда более практично. В первомфильме она, как и все актёры, играласразу две роли, и за светлое воинство, иза тёмное. Полученный в ходе съёмокопыт помог ей при второй попытке, окоторой стоит рассказать подробнее,ибо она — яркий пример «круговоротавеществ в Фантоме». Многие фантомов-цы сами пишут стихи и рассказы, это нидля кого не секрет. Однажды девушкаиз Фантома Мария Камардина написаластихотворение «Фея». Оно попало в ру-ки тульской фолк-рок-группы «Ар-каим», и свет увидела песня «Фея». Пес-ню услышала Мария Перехожих и ре-шила, что изобразительных средств«Фантома» хватит, чтобы сыграть передкамерой историю любви лесной феи кпростому парню… Так свет увидел вто-рой клип «Фантома» (http://vk.com/vi-d e o s - 4 3 4 6 7 2 3 ? z = v i d e o - 4 3 4 6 7 2 3 _151286709%2Fclub4346723). Всего триактёра, минимум костюмов, вместо де-корации — дымное лето 2010 года. А ка-ков эффект!

Разумеется, и Великие Режиссёры, иих фанаты, и актёры, и простые обыва-тели Фантома ждут не дождутся, когдаже, к кому же придёт очередная светлаяидея новых съёмок? Пока она не прихо-дит, фантомовцы играют в ролевые иг-ры, посещая дружественный клуб на-стольных и ролевых игр в Туле «Драконв кубе» (http://vk.com/drakon_v_kube)Вниманию посетителей он предлагает

Одни из первых фантомовцев

Ирина Юрьевна Кременецкая, третий руко-водитель Фантома


31#16 [202] *2013


настольные и ролевые игры, “D&D”,«Манчкин», «Зельеварение», «Каркас-сон», «Колонизаторы», «Вархамер 40k»,“WoW”, “MTG” и д.р.

Цифровая Эра Ноль ноль часов ноль две минуты.

Входим в Цифровую Эру. «Фантом» всегда следит за новинка-

ми фантастической (и не только!) лите-ратуры, всегда на гребне техническихинноваций, и в 2008 году обосновался всоциальной сети «ВКонтакте»(http://vk.com/phantomclub).

Теперь каждый желающий можетвступить в эту группу, и ему станут до-ступны последние новости клуба «Фан-том». Он сможет увидеть подробные фо-тоотчёты о самых интересных событияхв жизни клуба, обсудить понравившиесяфото. Также все участники группы по-лучают оповещения о времени и местепроведения праздников и конкурсов.Устройство социальной сети «ВКонтак-

те» позволяет «дружить группами». Этопомогает привлекать новых людей вклуб, способствует расширению сферобщения каждого участника, позволяетобсуждать интересующие фантомовцеввопросы не только на собраниях клуба.Есть возможность оставлять «записи»,рассказывая о значимых событиях дру-гих групп и просто интересных новостяхмира науки. Можно поделиться литера-турными событиями. Иногда же новостипредставляют интерес для рукодельниц(и рукодельников: многие юноши наФантоме увлекаются ручным трудом).«ВКонтакте» есть все возможности длятого, чтобы каждый участник клуба могразвить свои таланты, общаться с писа-телями, художниками, поэтами — не

только тульскими, подробнее узнавать оработе издательств:

Сумеречная ЭраПятнадцать пятьдесят девять. Полёт

нормальный. Приближаемся к Сумереч-ной Эре. Ещё в 2000 году «Фантом»узнал о существовании Сумрака: «Дозо-ры» Сергея Лукьяненко глубоко затро-нули души каждого фантомовца, а ужкогда вышли в свет книги Стефани Ма-йер…

Фантом исправно отмечает в началеиюня День донора — ведь кто люди длявампиров, если не доноры? В этом годув честь такого замечательного дня про-вели конкурс рассказа.

Вампирами и оборотнями населенаполовина стихотворений и рассказов,которые пишут ребята. Что уж говоритьо Хэллоуине! Самый любимый празд-ник среди любителей всякого мистиче-ского. Вот уж где разгул вампиров! Ны-нешняя «свежая кровь» «Фантома» лю-бит жить в Большой сети и любитпраздники, которые устраивают старо-жилы клуба. Молодая поросль мечтает,что ещё немного подрастёт и устроиттакое…

Каждый новый Хеллоуин приноситновые сюжеты. Иногда на «Фантом» за-глядывают вампиры в поисках жертв —а иногда врачи в поисках сбежавших отних трупов.

Эра Свежего Чая и Большой Печеньки

Восемнадцать ноль пять, полёт нор-мальный. Часы бешено крутятся, време-ни не видно, похоже, что мы… возвра-щаемся в наши дни. С 2009 года клубомлюбителей фантастики руковожу я,Юлия Зябрева.

Я увлекаюсь литературой не тольков плане чтения книг, но и в плане их на-писания — так же, как и большинстворебят с «Фантома». С 2012 года мои ро-

маны публикуют на сайте «КниГАзеты»(http://knigazeta.ru/). Добиться публика-ций в серьёзном электронном издатель-стве, как оказалось, не менее сложно,чем в обычном, бумажном, но у меня этополучилось. Большим достижением этосчитаю не только я, но и фантомовцы.

В 2009 году на «Фантоме» насталаЭра Свежего Чая и Большой Печеньки,эра самовыражения, творческих мастер-ских для тех, кто пишет стихи и прозу —фантастические и не очень. Эра новыхгостей и встреч со старыми друзьями.

Фантом по-прежнему, как и все два-дцать пять лет своей жизни, собираетсяне реже двух раз в месяц, а когда что-торепетирует — и чаще, но минимум однувстречу посвящает писательскому ма-стерству. Большинство таких мастер-ских провожу я сама. Прививаем гра-мотность — тот, кто хочет писать по-русски, должен хорошо знать русскийязык. Разбираем устройство рассказа,повести, романа, что должен знать автор

о своих героях. На творческой мастер-ской, посвящённой инструменту писате-ля, пришли к выводу, что важнее всегоне перья, печатные машинки или ком-пьютеры, а мозг.

На «Фантоме» часто проводятся ли-тературные конкурсы. На лучший рас-сказ, на лучшую новеллу, на лучшую ми-ниатюру. Летом они проводятся на базегруппы «ВКонтакте», с осени по веснустартуют на собраниях клуба или твор-ческих мастерских. Победителей вы-являют или путём «самосуда» (заодно,оценивая произведения других, учатсявидеть и собственные ошибки), или спривлечением профессионалов. Хоро-шо, что есть интернет! Если бы не он,могла бы историк и филолог из Луган-ска Катерина Исаченкова написать оце-ночное резюме на участников конкурса«Донор — он дарит»? Мог бы журна-лист из Нижнего Новгорода Иван Буш-ман дружить с клубом?

Татьяна Илюшкина не скрывает своих вку-совых пристрастий

Инструмент писателя

Мария Перехожих, Второй Великий Режис-сёр, автор роликов "Фея", "Лесные феи"


32


#16 [202] *2013

«Фантом» помогает библиотеке впроведении мероприятий. Например,Мария Лебедева и Глеб Янышев хоро-шо рисуют и неплохо разбираются ваниме — и они проводили мастер-класспо рисованию аниме-персонажей дляшкольников зареченских школ. НаПушкинский день России Фантом помо-гает проводить мероприятия для школь-ников: Глеб Янышев, Мария Машкова,Мария Перехожих и Игорь Тархов ра-зыгрывают отрывки из сказки А. С.Пушкина, Анастасия Митрофанова сподругами сыграет на пылающейскрипке и раскрутит веера с огнём и безогня. На творческие мастерские в клубприходил Валерий Яковлевич Маслов,современный российский писатель, ав-тор 34 книг, изданных не только в Рос-

сии, но и за рубежом, заслуженный ра-ботник культуры, председатель Межре-гионального Союза писателей России,тульского фонда поддержки творческоймолодёжи. Валерий Яковлевич поде-лился с фантомовцами секретом «цвет-ного зрения» писателя. После его прихо-да долгое время ребята начинали твор-ческие мастерские словами: «Мафия —бессмертна!», в память о самом извест-ном его произведении.

Самый частый гость, настоящий другклуба — Надежда Валентиновна Перву-хина. Она приходит на День Города в на-чале сентября, на Новый год, на деньрождения клуба, да и просто так. Од-нажды «Фантом» напугал свою люби-мую писательницу. Инсценировал отры-вок из её книги, в котором Инквизиторохотится на Настоящую Ведьму… …апотом Инквизитор «узнал» Ведьму вПервухиной и вывел её в цепях на сцену.

А 9 апреля 2011 года к нам приезжалВасилий Васильевич Головачёв, совре-менный писатель-фантаст, сценарист ипродюсер. Почти все его произведениявошли в серию «Шедевры отечествен-

ной фантастики», а общий тираж книгперешагнул 20 млн экземпляров. Им на-писано более 60 романов и 40 рассказови повестей, изданных и переизданныхболее 300 раз. И такой человек приехалк нам… просто так! За еду! Но «Фан-том» не был бы «Фантомом», если бы неподготовил к приезду такого писателясценку по отрывку из его произведения.«Это что, я написал?!» — изумился пи-сатель, выходя обнимать актёров и бла-гословлять на дальнейшие сценическиеи не только удачи.

Я знаю, ради чего прихожу на «Фан-том»: он для меня то счастливое сочета-ние работы и увлечения в одном флако-не. Я в библиотеке №20 им. А. С. Пуш-кина заведую отделом массовой работы,проведение разнообразных мероприя-тий входит в мои обязанности, но заня-тия с Фантомом не обязанность, а по-требность души. Мне приятно видеть,как ребята растут. Да, речь идёт не толь-ко о физиологическом росте, хотя я исама по сути выросла на Фантоме, и намоих глазах приходят ребята в 10, в 11лет — и остаются до окончания школы,до окончания института… Но болееприятно видеть рост каждого фанто-мовца внутри его собственных увлече-ний, особенно понятных мне — литера-турных.

И приятно слышать, что удерживаетна Фантоме ребят в наше сумасшедшее,скоростное, «сетевое» время.

Иван Бушман: «Я главный редакторгазеты “Pro Город-Нижний Новгород”,моя газета — самая большая в НН, ти-раж 350 тысяч, также я писатель, ре-дактор литературных текстов. Сле-жу за жизнью “Фантома” с 2009 года. ЯФантом воспринимаю как своего родаинкубатор молодых талантов. Имен-но из таких литературных тусовоквырастают потом матерые зубры-пи-сатели. Я рад, что могу чем-то им по-могать. На “Фантоме” мне приходи-лось судить несколько конкурсов и да-же в одном участвовать. Было весело!»

Мария Лебедева: «Я студентка Тул-ГУ, 5 курса горно-строительного фа-культета, кафедра Гражданскогостроительства и Архитектуры. Впер-вые довелось попасть на Фантом в2011 году, хотя про клуб знала очень иочень давно: видела объявления в биб-лиотеке и звали меня туда — человек,обитающий там с 11 лет. Но всё никак

не получалось туда попасть. Когда жепришла — пожалела, что не сделалаэтого раньше. “Фантом” очаровалуютной теплой атмосферой, интерес-ными людьми и чудесным времяпрепро-вождением на собраниях с разговорами,чтением и чаепитием. Отдельно хо-чется отметить всю ту постановоч-ную деятельность, которая развива-ется к праздникам».

Татьяна Никишина: «Я попала в клублюбителей фантастики “Фантом”случайно. Зашла в книжный магазин иувидела там объявление о том, что вбиблиотеке будет проходить встречас писателем-фантастом В. Головаче-вым, а так как я с детства увлекаюсьфантастикой, то не смогла пройтимимо. В библиотеке я встретила лю-дей близких мне по духу и интересам, скоторыми интересно общаться. “Фан-том” помогает мне развивать мойтворческий потенциал и расширять

кругозор, узнавать много нового о пи-сателях и литературе. А вообще тамочень весело и там есть печеньки!»

Пока на «Фантом» будут приходитьтакие люди, он будет жить, расти вместес ними, развиваться и развивать, под-страиваться под их интересы и откры-вать для них новые горизонты.


В статье рассказывается о дея-тельности клуба любителей фанта-стики «Фантом», действующем набазе одной из тульских библиотек.

Фантастика, литературная деятель-ность, фэнтези, клубная работа,массовая работа библиотеки

The article is about the clubfans of science fiction «Phantom»which works at one of the Tulalibraries.

Fiction, literary activities,fantasy, club work, mass work ofthe library

Клуб на конвенте ролевых и настольных игр

Хэллоуин-2012


33#16 [202] *2013


1

ЯРОДИЛСЯ И ВЫРОС в стра-не, которой больше нет на кар-те мира, — в Советском Союзе.Благодаря советской школе, я

пребывал в уверенности, что народыСССР были первооткрывателями вовсех областях науки и техники, культурыи искусства. Имена Ломоносова, Ползу-нова, Попова, Менделеева, Можайского,Павлова, Королева, Курчатова и Калаш-никова звучали для меня сладчайшей му-зыкой и наполняли моё сердце гор-достью за великий народ, к которому яимею честь принадлежать. Потом гряну-ла «перестройка», воцарилось «новоемышление», Советский Союз развалил-ся, а на нас обрушили вал информации,под воздействием которой многие не-окрепшие духом сограждане оконча-тельно повредились в уме, потеряв на-всегда какое-либо представление о ре-альности. Самое обидное было, что изэтой самой информации прямо следова-ло: наш народ вовсе не так велик, как егопредставляли коммунисты, — наш народленив, глуповат и вороват. Большинствоидей, которыми, как мы думали, наш на-род облагодетельствовал человечество,придумал на самом деле не он, а другиенароды, а мы лишь спёрли то, что плохолежало. Все наши открытия и изобрете-ния оказались вторичны. От азбуки доатомной бомбы мы украли у соседей попланете. Истинные творцы — они, а немы! Ироничная, но исполненная гордо-сти поговорка «Россия — родина сло-нов, а Ломоносов — основоположникучения о слонах» вдруг приобрела от-кровенно издевательский смысл.

Понятно, что ревизии подверглись нетолько наши представления об отече-

ственной науке, но и наши предпочтенияв области литературы, кинематографа иискусства вообще. Оказалось, что даже«наше всё» Александр Сергеевич Пуш-кин — лишь слабое подражание Байро-ну, а уж про кино и говорить не стоит —был один приличный режиссёр АндрейТарковский, да и тот за границу сбежализ этого бардака и мрака.

Слово за слово, и скоро добрались долюбимой фантастики. Ну тут-то с само-го начала всё было понятно. Если ещёсоветские литературоведы утверждали,что читабельной фантастики в СССР доприхода Ивана Ефремова и братьевСтругацких попросту не было, то оста-валось только развенчать Ефремова соСтругацкими, что и было с блеском про-делано. Потому что Ефремов со Стру-гацкими оказались вторичны — все ихидеи были придуманы до них и описаныв англоязычной литературе, например, вроманах таких столпов западной на-учной фантастики, как Артур Кларк,Клиффорд Саймак и Джон Уиндем...

Но так ли это на самом деле? Правдали, что мы столь ленивы и вороваты,что в принципе не способны создаватьновое, расширяя границы мира и гене-рируя новые идеи? Или такое представ-ление о нас — продукт ловкой демаго-гии и хорошо продуманной пропаган-ды? Попробуем разобраться...

2Когда разговор заходит о литератур-

ном творчестве, вопросы приоритетаобычно с негодованием отвергаются.Мол, важно не то, какую идею ввел и об-основал автор, — важно, как он её рас-крыл. И если сделал он это интересно италантливо, то честь ему и хвала!

Кто начал «Звёздные войны»?

Виктор Гончаров как первопроходец жанра

Фантастика — это литературановых, оригинальных идей.

Можно ли согласиться с утвер-ждением, что русская фанта-

стика вторична по отношениюк западной, все выдающиесяидеи заимствованы у англо-

язычных писателей, и ничегонового и самобытного русски-

ми писателями в этом жанресоздано не было?

АНТОН ПЕРВУШИН

Антон Иванович Первушин, писатель-фантаст, научный журналист,

сценарист, критик, член Союза учёныхСанкт-Петербурга, действительный

член Федерации космонавтики России,лауреат Международной

литературной премии имени Аркадияи Бориса Стругацких, Премии имени

Александра Беляева, Премии имениИвана Ефремова, премий «Звёздный

мост», «Золотая цепь», «Серебрянаястрела», «Бронзовый Икар», «Орден

рыцарей фантастики», «Роскон»,«Интерпресскон» и других, финалист

премии «Просветитель», Санкт-Петербург


34


#16 [202] *2013

Но совсем по-другому звучит вопросо приоритете, когда начинают состав-ляться энциклопедии. Довольно труднобывает объяснить в короткой и сухова-той энциклопедической статье, чтоименно сделал для литературы тот илииной писатель, как он работал с языком,каких персонажей ввёл, какие психоло-гические образы нарисовал. Зато кудакак просто написать, например, что вотэтот автор был основоположником де-тективного жанра, введя в мировую ли-тературу обаятельный образ частногосыщика, а этот — первым описал звез-

долёт. При этом сразу начинаешь пони-мать, что фантастика, как и сто лет на-зад, — это литература идей, и что ориги-нальность заложенных в новом про-изведении идей по-прежнему имеетзначение.

Американские исследователи про-секли эту фишку ещё в начале 1950-х иактивно изучают историю фантастики,стремясь доказать и доказывая, что всемало-мальски ценные идеи были приду-маны писателями США, в худшем слу-чае — писателями Великобритании. Та-ким образом доказывалось право на ав-торство, столбились участки, что, каквы знаете, немаловажно в мире капита-ла. По этому поводу написаны сотнистатей и десятки томов, некоторые изкоторых целиком или фрагментарностали переводиться-издаваться и у нас,ложась ещё одним камнем в фундаментжелезобетонной уверенности, что рос-сийская (советская) культура вторичнапо отношению к западной.

Попал и я под воздействие западнойидеологической «накачки». Помню, ког-да любительский журнал фантастики«Двести» опубликовал в 1995 году ста-тью Алексея и Кори Паншиных «Крат-кая история научной фантастики», дляменя всё стало ясно: да, в США был та-кой человек как Хьюго Гернсбек, по-пуляризатор науки и любитель приклю-ченческой литературы, в 1926 году онпридумал термин «научная фантасти-ка», а позднее дал точное определениеновому жанру, затем Гернсбек выпускалразные журналы, в которых печаталиськлассики НФ (Эдгар По, Жюль Верн,Герберт Уэллс) и перспективная моло-дежь (Эдгар Бэрроуз, Абрахам Меррит,Эдвард «Док» Смит), — а вот у нас тако-го человека не было, мы плелись в хво-сте западной НФ, подбирая всякоестарьё и часто даже не решаясь его ис-пользовать в силу идеологических огра-

ничений, поставленных коммунистиче-ской цензурой.

Однако настораживало, что почтиникто не занимается дореволюционнойи старой советской фантастикой — по-чему-то априори считалось, что она бы-ла примитивной, незрелой, идеологиче-ски зашоренной, а потому не заслужива-ет внимания. Казалось сомнительным,что литературный жанр, который ак-тивно эксплуатировали такие гигантыотечественной словесности, как МихаилБулгаков, Евгений Замятин, АлексейТолстой, Андрей Платонов, — не смогпородить крепких «середняков», подоб-

ных Эдгару Берроузу и Абрахаму Мер-риту. Неужели на огромную страну былтолько один такой «середняк» — Алек-сандр Беляев?

Более внимательно изучив вопрос, яс удивлением обнаружил, что с нашейфантастикой всё не так плохо, как ду-мают современные литературоведы.Всё-таки нам есть чем гордиться! А вотамериканцам, похоже, придется перепи-сывать свои хвалёные энциклопедии.

3Одно из самых важных моих откры-

тий связано с вопросом о том, кого насамом деле считать основоположникомподжанра «звёздной оперы». Поджанрэтот чрезвычайно популярен и пользу-ется любовью у миллионов читателей икинозрителей. Например, культовая ки-носага Джорджа Лукаса «Звёздные вой-ны» является именно «звёздной опе-рой».

«Звёздная опера» — это одна из лю-бимых дочек научной фантастики, одна-ко отличается от мамочки прежде всеготем, что для неё не имеет значения до-стоверность описываемых миров и тех-нологий. В романах и фильмах, которыеотносят к «звёздной опере», гигантскиекосмические корабли с гипердвигателя-ми бороздят просторы Галактики, вспы-хивают межзвёздные войны, сгорают ватомном пламени целые миры, на кос-мических трассах бесчинствуют пираты— какая уж тут достоверность? В своёвремя советские критики писали, что в«звёздных операх» Вселенная будущегоизображается как Дикий Запад, где пра-вят «кольт», «винчестер» и хлыст, — ибыли совершенно правы.


35#16 [202] *2013


Однако, по мнению американских ис-ториков фантастики, наличие космиче-ских пиратов, ковбоев, межзвёздных войни так далее не определяет этот поджанр —ведь тогда бы пришлось признать, чтопервым автором настоящей «звёзднойоперы» был грек Лукиан Самосатский,описавший в «Правдивой истории» (соз-дание которой датируется 170 годом) пу-тешествие землян на Луну и их участие вбоевых действиях против жителей Солн-ца и Большой Медведицы. Нет! Осново-положником поджанра считается амери-канский писатель с дипломом химика Эд-вард Элмер «Док» Смит. Почему? Преж-де всего потому, что в 1928 году журнал«Эмейзинг сториз» («Amazing Stories»)начал печатать небольшой роман «Кос-мический жаворонок» («The Skylark ofSpace»), написанный Смитом при участииЛи Хоукинс Гарби.

Роман начинался так: «Поражённыйувиденным, Ричард Ситон вглядывалсяв то самое место на лабораторномстоле, где только что стоял электро-лизный бак, заполненный растворомнедавно полученного неизвестного ме-талла “икс”. Было от чего прийти визумление: стоило Ситону освободитьзажим, как бак, словно живой, букваль-но выпрыгнул из рук. С огромной ско-ростью он пролетел по направлению кстене, разбил аппаратуру и сосуды с ре-активами и выпорхнул в окошко...»

Ясно, что к науке эта белиберда неимеет ни малейшего отношения. Глав-ное в «Космическом жаворонке» дру-гое: впервые в мировой литературе (поутверждению американских историков)был описан полёт землянина на косми-ческом корабле за пределы Солнечнойсистемы, в Большой Космос. Вышеупо-мянутый Ричард Ситон с помощью ме-талла «икс» сумел высвободить «внут-риатомную энергию меди» и создатьдвигатель совершенно нового типа. Нотут злодей-конкурент похищает секретСитона, а заодно — его невесту, строитзвездолёт и бежит с пленницей черезГалактику (общая протяжённость пере-лётов составила 5000 световых лет!).

«Воображение писателей-фанта-стов буквально загнивало, ограничен-ное рамками Солнечной системы, — пи-сал один из знатоков ранней американ-ской фантастики Сэм Московиц, — по-ка, наконец, в 1928 году “Космическийжаворонок” Эдварда Смита не раздви-

нул духовные горизонты до возбуж-дающего чуда Галактики».

Вторя Московицу, отмечал приори-тет «Дока» Смита и советский исследо-ватель Вл. Гаков. В своей книге «Четы-ре путешествия на машине времени. На-учная фантастика и её предвидения»(1983) он сообщает:

«Последняя остановка в нашем пу-тешествии — август 1928 года. Вгернсбековском журнале идёт с продол-жением роман “Космический жаворо-нок” Эдварда (“Дока”) Смита. Литера-турными достоинствами это произве-дение, прямо скажем, не блистало и од-нако вызвало в стане любителей фан-тастики потрясение не меньшее, чемчуть раньше концепция расширяющей-ся Вселенной — у учёных.

Что же произошло? Смит отпра-вил своих героев к звёздам. <...>

Автор “Космического жаворонка” —невольная “звезда” научной фантасти-ки, ибо писатель откровенно слабый,способный воздействовать разве чтона воображение американского маль-чишки, запоем поглощавшего всю фан-тастику без разбора полвека тому на-зад, — оказался пионером. Первый по-лёт к звёздам совершён в его романе, иимя его будет занесено на скрижаликосмической летописи...»

Вынужден разочаровать и Москови-ца, и Гакова, и других поклонников аме-риканской «космической оперы». Еслиуж отцовство этого специфическогоподжанра определяется по первому опи-санию полёта в Большой Космос на ты-сячи световых лет от Земли, то отцомявляется советский писатель ВикторГончаров!

4О жизни Виктора Алексеевича Гон-

чарова мало что известно. Из обрывоч-ных свидетельств мы узнаем, что жил онв Тифлисе (Тбилиси), а в двадцатые ак-тивно сотрудничал с издательством«Молодая гвардия». Приключенческиероманы он начал писать ещё до Первоймировой войны, однако на «галактиче-ские просторы» вышел в 1924 году,опубликовав дилогию «Психо-машина»и «Межпланетный путешественник».

Почему его приоритет не был зафик-сирован в истории литературы? Оченьпросто. Талантливый писатель настоль-ко не вписывался в принятые у нас кри-терии «настоящей фантастики», что ниодин из критиков не рискнул заявить оего прорыве.

Большинство критиков, заметив лёг-кий весёлый стиль повествования, глу-бокомысленно сообщали, что дилогия —это пародия. Хотя кого мог пародиро-вать Гончаров в 1924 году? АлексеяТолстого с его «Аэлитой»? Ведь иныхзаметных произведений не было!

Другие, обращая внимание преждевсего на научно-техническую состав-ляющую, тут же ловили автора на ка-ком-нибудь «пучке радиоизлучения, ре-жущем тела со свистом» и объявлялиего дураком и халтурщиком, не знаю-щим, что такое правдоподобие. Будтобы в 1920-х годах кто-нибудь мог знать,что такое пучок радиоизлучения!.. Кро-ме того, «космическая опера» в правдо-подобии не нуждается.

Но дальше всех пошли современныероссийские критики, которых в Гонча-рове устраивает всё, кроме наглых пер-сонажей, лезущих везде со своей рево-люцией. Странная претензия. Особенно,если учесть, что именно такими на-


#16 [202] *2013


36

глыми революционерами были моло-дые советские читатели, к которым ав-тор дилогии обращал свою прозу. Еслиже посмотреть ещё шире, то легко ви-деть, что большинство персонажей аме-риканской «космической оперы» ведутсебя куда наглее героев Гончарова, и ихне делает краше то, что они взрываютзвезды и убивают миллионы страхо-людных инопланетян не ради револю-ции, а ради крашеных блондинок и парытонн самородного золота.

В итоге американские специалистыпо ранней фантастике ничего не знают

об «отцовстве» Виктора Гончарова, —если уж соотечественники обзывают за-бытого автора плохими словами, то и имизучать его творчество незачем. Поэто-му я, пользуясь случаем, хотел бы вос-становить приоритет советского писате-ля. Ведь это и наш с вами приоритет, нетак ли?..

5Гончаров буквально фонтанировал

идеями — куда там Эдварду Смиту! В первом романе дилогии «Психо-ма-

шина» рассказывается о том, как юныйкомсомолец Андрей, отправившись вотпуск к другу на Украину, становитсяассистентом ленинградского учёногоВепрева, сумевшего подчинить психоки-нетическую энергию. Однако вскоревыяснилось, что профессор Вепрев —ярый контрреволюционер, которыйразрабатывает «психо-машину», предна-значенную для уничтожения коммуни-стов:

«Его психо-машина <...> благодарясвоему могучему психо-магниту может

поглощать психическую энергию дву-ногих обитателей земли. Поставлен-ная же на максимум и заряженная из-вестным образом, она может уничто-жить тот или другой класс или сосло-вие человечества, истощая психо-маг-нитом мозг в несколько секунд... Ве-прев, кроме того, использовал ее длясвоего передвижения... <...> Дело в том,что незаряженная никем психо-машинапоглощает только энергию, котораяпродуцируется мозговой субстанциейчеловечества добровольно, в повсе-дневной жизни... Такая — она неопасна,как неопасен и радио-магнит, когда онловит только излишки радиоволн...Вепрев построил две одинаковые ма-шины; одну он хочет использовать длясвоего передвижения по воздуху — по-добные опыты уже производились иудачно, другую же в качестве орудияистребления нетерпимых им органиче-ски большевиков...»

Андрей вместе со студентом ЛГУНикодимом, которого коварный про-фессор лишил дара речи, хотят поме-шать контрреволюции. Читающий мыс-ли Вепрев сбегает на одной из летаю-щих психо-машин. Тогда молодые людизахватывают вторую психо-машину иустремляются в погоню. Сначала онинарезают круги вокруг земного шара,затем — отправляются на Луну.

Психо-машина способна двигаться сневероятной скоростью, «с быстротоймысли», и через несколько минут моло-дые люди оказываются на Луне. Тамони обнаруживают разбившийся аппа-рат контрреволюционеров — Вепрев неучёл, что психическая энергия в безвоз-душном пространстве и вдалеке от Зем-ли расходуется гораздо быстрее, и несмог удержать его на траектории сни-жения. Однако сам Вепрев и его сорат-ник Шариков уцелели, скрывшись в ме-ханизированных подземельях Луны, по-строенных её жителями в незапамятныевремена. Сами жители (широкоплечиеслонята на задних лапах с раздвоеннымикопытцами) оказались разделены на двенеравные группы: «небезы» и «везы».Последние давно использовали психо-машины для подавления любых рево-люций, и именно с ними Вепрев вступилв контакт, когда узнал, что Луна населе-на. Погони и перестрелки следуют одназа другой, и, разумеется, Андрей с Нико-димом выходят победителями из схват-

ки с Вепревым и везами. Небезы, ожи-давшие исполнения старинного проро-чества о пришествии двух людей с Зем-ли, которые изменят сложившийся по-рядок, немедленно поднимают воору-женное восстание и просят молодыхземлян возглавить его. Те с радостьюсоглашаются, ведь ко всему это един-ственный способ вернуться на Землю.(Для противников революций отдельнозамечу, что в тексте оговаривается: ве-зы на протяжении веков не только угне-тали, но и беспощадно убивали сотнитысяч небезов, регулируя таким обра-зом численность последних, — думаю,при подобном раскладе и господин Ри-чард Ситон вступился бы.) Восставшиепобеждают, попутно спасая пятьдесятмиллионов небезов (!) от неминуемойсмерти. Кстати, злобных везов убиватьне стали, а заключили в тюрьмы. Ги-гантские психо-машины были разруше-ны, а двое землян летят на родную пла-нету.

В следующем романе «Межпланет-ный путешественник» Андрей и Нико-

дим вынуждены вернуться на Луну —оказалось, что их лёгкие отвыкли отплотного воздуха Земли, они в нём за-дыхаются и могут погибнуть. Нуженкурс реабилитации. Пока суть да дело,герои поселяются в механизированномдворце — благо, свободных помещенийпосле тысячелетий геноцида на Лунехватает. Обжившись и уже привыкнув ккомфорту, молодые люди тем не менееищут новых приключений. Случайноони натыкаются на тайник, в которомспрятана небольшая сигарообразнаяпсихо-машина. Никодим осматриваетеё, но отмечает только, что у неё особо



#16 [202] *2013

мощные аккумуляторы. Андрей же за-подозрил неладное и для проверкисвоих подозрений прочитывает «мысле-книгу», записанную на брошенном ря-дом с машиной диске. И машину, и«мысле-книгу» создал учёный вез Айра-ни, который выдвинул интересную ги-потезу. Вселенная бесконечна, а значит,по закону вероятности, в этой бесконеч-ности далеко-далеко могут существо-вать миры, неотличимые от нашего.Больше того, наряду с абсолютнымидвойниками могут существовать плане-ты, являющиеся нашим прошлым илибудущим. И этих планет, по мнению Ай-рани, вполне можно достичь.

Андрей уговаривает Высший Советнебезов освободить «мудрого веза» подего ответственность. Тот поначалуизображает из себя высокомерного ари-стократа, отказывается говорить, требу-ет вернуть его в тюрьму, но жизнера-достное добродушие Андрея пленяетстарика, и он, расчувствовавшись, рас-крывает свои секреты. Вез предлагаеткомсомольцу проверить необычную ги-потезу. Вместе они намечают план экс-педиции. Сначала Андрей полетит кзвезде, отстоящей от Солнца на 30 мил-лиардов вёрст, — там находится двойникнашей планеты, ушедший вперед напять лет. Далее — планета, ушедшаявперед на 100 лет, следующая — на пол-миллиона лет и последняя — на тримиллиона лет. Обговорив детали, Анд-рей отправляется в дальний путь.

Достигнув Земли-2 и приземлившисьпод Ленинградом, комсомолец видитцерковь, в которой устроен Крестьян-ский Университет. Кроме того, обраща-

ет на себя внимание тотальная электри-фикация улиц. В местном Совете Анд-рей просит лошадей до Ленинграда, но снего требуют «трудовую карточку» вкачестве удостоверения личности, и пу-тешественник выдаёт себя с головой.Пришлось напустить туману, а в резуль-тате ему поверили на слово. По дорогеон входит в политический контекст.Оказалось, все страны мира в результа-те Мировой Революции и долгой войнысоветизированы, кроме США, где «ско-пилась вся мерзость капиталистиче-ской своры». Деньги повсеместно отме-нены, зато введена трудовая повинностьи в ходу карточки, по которым распре-деляются товары и продукты. Встретив-шись со своим двойником и убедившись,что миры-близнецы лишь похожи, но вдеталях расходятся друг с другом, Анд-рей летит дальше.

Земля-3 переживает 2022 год. Этоуже мир утопии. Америка пала в 1930году. Коммунары живут в коттеджах,построенных тут и там среди парков илесов, на берегах чистых озер. Живуточень долго, поскольку универсальныйантисептик убил вредоносные микро-организмы, сокращавшие жизнь чело-века. Все говорят на эсперанто, пред-почитают воздушный транспорт (дири-

жабли, аэропланы, безмоторные плане-ры) и занимаются наукой. Даже комму-нар Иван, собеседник Андрея, сто летназад пахавший на сохе в поле, ныне за-нимается проблемами аккумуляции сол-нечной энергии. Впрочем, оказываетсяи в этом мире всеобщего благоденствияимеются опасности: группа старичковиз тайного общества мечтает о возвра-

щении капитализма и устраивает перио-дически террористические акты: на дняхубили «одного видного общественногодеятеля». Тут нашему комсомольцу не-вольно приходится познакомиться с«тайным обществом» поближе — ста-рички-террористы похищают его, что-бы выяснить тайну психо-магнитов иустановить на Земле контрреволюцион-ную власть везов. Однако хитроумныйАндрей заманивает их в ловушку и сда-ет коммунарам.

Солнечная система, в которой нахо-дится Земля-4, обращает на себя внима-ние удивительными изменениями:

«Инстинкт подсказал, что машинадостигла цели. Вычисления веза гово-рили о том же. Однако вид новой сол-нечной системы заставлял призадумы-ваться. Солнце как будто сияло по-прежнему — разве немного тусклее:планеты располагались вокруг него втом же порядке, — Андрей с закрыты-ми глазами смог бы начертать их орби-ты. Но... не было Сатурна, этого опо-знавательного пункта, — на месте егонаходилась облачная планета без коль-ца и имевшая вместо 9-и Лун штук 12—13 их. Вид остальных планет тоже неотвечал тому, к которому Андрей при-вык. А самое главное: там, где должнабыть — по самому беспристрастномусуждению — Земля, искрилось какое-то странное тело, круглое и с длиннойчёрной тенью.

Подлетел ближе — на расстояние, скоторого обыкновенно легко было раз-личить характерные очертания мате-риков родной планеты <...>.

Через пять минут вывел заключе-ние:

— Если это и Земля, то с ней про-изошла какая-то чертовщина!..

Ни материков, ни морей не было.Ослепительно яркая поверхностьоблекала звёздное тело. <...>

Неожиданное наблюдение, заставивАндрея вскрикнуть от удивления, далоновое направление его мыслям.

От обоих полюсов странного телашли параллельные мосты, далеко про-тянувшиеся в сторону. До сих пор онибыли закрыты падающей от планетытенью, и в первую минуту Андрей их незаметил. Но вот Земля (если это она)приняла новое положение по отноше-нию к Солнцу, и две яркие полосы пред-стали с полной несомненностью в

37


38


#16 [202] *2013

своём существовании. Полосы тяну-лись, продолжая сохранять паралле-лизм в направлении к другой планете,более близкой к Солнцу, и на ней окан-чивались, тоже на полюсах.

Андрей хохотал, начиная разгады-вать диковинные явления.

— Вне всякого сомнения, без челове-ка тут не обошлось! Ну и молодчаганаш брат, двуногий!.. Это он уже застаруху Вселенную взялся!.. Соединилмостами Землю с Венерой!..»

Это, пожалуй, первое в литературеописание астросооружения (так сегодняпринято называть циклопические со-оружения, имеющие размеры астроно-мических объектов), построенного зем-

лянами. И не надо ухмыляться с видомзнатока — научная фантазия допускаети не такое. С позиций здравого смыслакуда более экзотическим и неверо-ятным кажется не мост между Землей иВенерой, а кольцо вокруг Солнца илиСфера Дайсона, использующая всюэнергию центрального светила, но этипоследние проекты обсуждаются уче-ными уже десятилетиями и на вполнеавторитетном уровне.

По воле автора Андрей попадает вмир «сосиалей» (социалистов отдален-ного будущего), заселивших кардиналь-ным образом перестроенную Солнеч-ную систему. Это — утопия утопий. Итакого до Гончарова не описывал никто.

«Жуткий сон. Волшебный сон. Мирвоплотившейся в жизнь химеры и не-обузданной творческой фантазии че-ловека. <...>

Роскошь и красота нового мира до-стигла невиданных, неслыханных и не-мыслимых когда-либо форм. Жизнькаждого члена социалистического об-

щества Солнечной системы была об-ставлена таким комфортом, которыйвызвал даже некоторое сомнение: и че-ловечество после этого не выроди-лось?..

Развлечениям и утонченнейшим на-слаждениям, казалось, не было конца. Имножество из них Андрей — по элемен-тарности своей природы в сравнении с“сосиалями” — совсем не понимал».

Земля давно стала планетой заводови укреплённой военной базой, на ней на-ходится вахта из тысячи человек, кото-рые не столько работают, сколько иг-рают в бесконечную театральную по-становку с использованием воссоздан-ных ландшафтов далёкого прошлого и спривлечением в качестве актеров разно-образных доисторических животных.Другие сосиали проводят время в со-вместных телепатических медитацияхна преобразованной в курорт Венере ина искусственных планетах.

Жизнь на Земле-4 вполне налажена,однако во внешних планетных системахещё обитают негуманоидные капитали-

сты, мечтающие о «новых рынках сбы-та». Они развязывают войну, тайносбросив десант на Землю, и только вме-шательство могучего Андрея спасаетизнеженных сосиалей от полного раз-грома. Последний оплот капиталистовразрушен, учрежден Вселенский СоюзКрасных Солнц (!!!).

Но Гончаров не был бы самым фан-тастическим из всех писателей-фанта-стов своего времени, если бы не пошёлещё дальше: победа над капиталистиче-ской системой и вооружённой психо-ма-шинами контрреволюцией во вселен-ском масштабе — это лишь первый шаг,

существуют бесчисленные мириады все-ленных, которые предстоит населитьчеловечеству. В путь отправляется пер-вая межвселенская экспедиция!..

6Как видите, по части размаха Гонча-

ров может дать сто очков вперёд «Доку»Смиту да и многим другим фантастамсвоего и нашего времени.

Таким образом, за советским писате-лем можно зарегистрировать сразу не-

сколько нововведений в научной фанта-стике: описание первого межзвёздного имежвселенского перелета, описание па-раллельных миров, в которых время те-чёт по-разному, описание астроинже-нерных сооружений, описание послед-ствий применения психотронных гене-раторов. Более чем достаточно!

Однако Гончаров был не один такойумный. В молодой Советской республи-ке научная фантастика развивалась не-обычайно бурно. Из ничего возникалицелые направления, некоторые из кото-рых не имеют аналогов в англоязычнойлитературе до сих пор. Но это — темадля следующего разговора...


Статья посвящена доказательствуприоритета советских фантастов всоздании такого жанра, как космо-опера.

Советская фантастика, Виктор Гон-чаров, космоопера

The article is devoted to theproof of the priority of Sovietscience fiction to create a spa-ce Opera.

Soviet science fiction, ViktorGoncharov, space Opera


39#16 [202] *2013


МАРК БЫЛ ЗАНЯТ прослу-шиванием эфира и не заме-тил, как проснулся Кирилл.Очевидно, тот после про-

буждения некоторое время молча ле-жал в своём пенале, готовился к разго-вору, потому что, обойдясь без предва-ряющих покашливаний и возни, громкоспросил:

— Что ты делал в дни чумы?Марк вздрогнул от неожиданности и

покачал головой. Иногда его напарникказался гением бестактности. Но про-молчать — выказать слабость, а мысильные люди, которые не поддаютсясиюминутным тёмным эмоциям. Иначенас здесь не было бы. Но лучше мы, чемкто-либо другой.

— Зачем тебе знать?— А почему нет? — Кирилл наконец

заворочался, но из пенала не вылез. —Осталось немного, а я и не знаю... Такгде ты был... тогда?

Марк скривился, наклонившись кпульту дальней связи. Но вместо осмыс-ленных сигналов динамики выдавалитолько монотонный фоновый шум. По-хоже, главная антенна накрылась окон-чательно. Прощания не будет. Чёртовметеороид, откуда ты взялся?..

— Я был на геостационарной верфи.Третий узел, монтажный модуль «Водо-лей».

Кирилл хмыкнул с неопределённойинтонацией.

— Да, ведь ты же из карантинных.Тогда ясно...

Марк оглянулся на пеналы, занимав-шие добрую половину отсека. Ему с са-мого начала не понравился разговор, ион хотел увидеть лицо напарника, чтобыпо мимике понять, зачем тот всё затеял.Но Кирилл оставался в своём «логове».

— Что тебе... ясно?

— Три года в одном гробу, а ты ниразу ни словом. А ведь, вроде, всё обго-ворили. И по кругу пошли...

Неизвестно, добивался этого Кириллили нет, но на Марка нахлынули воспо-минания. Яркие и болезненные — такие,что на душе похолодело, и даже кончи-ки пальцев затряслись. Словно вчераэто было, а не пять лет назад, когда при-шла «чума». Тесное помещение отдали-лось, перед глазами замелькали блёк-лые картинки из прошлого. ПлачущийВаня Юсупов. Мёртвые глаза ДикаСпарроу за прозрачным забралом шле-ма. Тошнотворно медленное падение«Лагранжа». Рой обломков от разбитыхвдрызг солнечных панелей. Яркаявспышка, а за ней — растущая чёрнаяклякса на месте космодрома Восточ-ный.

Марк сглотнул без слюны и помоталголовой, отгоняя старые кошмары.

— Тут не о чем говорить, — сказалон. — И нечего вспоминать. Сначалабыло отчаяние. Потом — злость. Каж-дый выживал как мог, как умел. Хотязачем выживать, никто не знал. Я тожене знал, но всё равно дрался. Так бы мывсе друг друга и передушили — за кис-лородную шашку, за баллон воды, забанку консервов, за лишний фильтр...Ты ведь понимаешь, что такое лишнийфильтр, когда транспорт больше не при-дёт?.. Хорошо Монреаль взял дело всвои руки, всех построил и заставил ра-ботать.

— Монреаль? — переспросил Ки-рилл. — Канада?

— Джеффри Дилайл, — пояснилМарк. — Он придумал такие городскиепрозвища. Сказал, что наши звания,имена, статус ничего больше не зна-

АНТОН ПЕРВУШИН

Ослепительный крик

Научно-фантастический рассказ



40#16 [202] *2013

чат. Сказал, что каждый из нас теперьуникален, что от каждого зависит буду-щее человечества, причём в самом пря-мом, а не в метафорическом смысле.Сказал, что если у нас получится, токаждый станет вроде эпического героя,о каждом будут слагать песни, легенды,саги... Поэтому мы не должны держать-ся за собственные имена, ведь представ-ляем будущему всю планету, земнуюкультуру в её многообразии. Поэтомумы будем носить имена городов, в кото-

рых родились. В знак благодарности зарождение. И за жизнь. В память о зем-ном человечестве...

— Ваш Дилайл был романтик.— Нет, он был прагматик. Просто

его прагматизм выше лишнего фильтра.Кирилл наконец-то выбрался из

спального пенала. Привычно оттолк-нулся пятками от стенки, перелетел кпульту, ухватился за низкую спинкукресла, повернулся в воздухе и в однодвижение с ловкостью заправского ак-робата примостился на сиденье. Маркпосмотрел на него, хотя прекрасно знал,что именно увидит. Заросшее по бровилицо. Гипертрофированные отечныемешки под маслянисто блестящими гла-зами. Отвратительно зрелый фурункулна правой щеке. Кровоточащие губы.Голое, длинное и бледное тело дистро-фика с зеленоватым оттенком, которыйпридает ему экономное освещение.Грязноватые пластыри на локтях и ко-ленях, скрывающие бытовые травмы,которые никогда не заживут — у Маркабыли такие же. Большой пластырь нагруди — напоминание о внекорабель-

ном выходе, об отчаянной попытке спа-сти главную антенну и связь с Шеклто-ном.

Марк подумал, что ненавидит этогочеловека, своего напарника. Но и любитодновременно. Наверное, только так иможно относиться к тому, с кем провёлтри года в «одном гробу» и с кем пред-стоит умереть. Ненависть-любовь. Какговорила фрау Мюнхен, «хасслибэ». Врусском языке нет аналога этому слову.Хасслибэ...

— До транзита-ноль осталось пятьчасов шестнадцать минут, — будничнымтоном сообщил Кирилл, глянув напульт.

Он мог этого не говорить: Марк всёотлично видел без подсказки. К сожале-нию.

— Да, — сказал Кирилл, — нелегковам пришлось. Но я не знаю вашего Ди-лайла. Что с ним сталось?

— Он остался на буксире, — ответилМарк. — Топлива было в обрез. Пере-ход на полярную орбиту... Но если бы некарантин, то, возможно, он долетел бы...

— Сожалею, — сказал Кирилл.Он действительно сожалел — ис-

кренность своего напарника Марк опо-знавать давно научился. По совести, Ки-рилл не мог отвечать за решения глав-ного администратора Йена Паркера идействия селенитов — напарник и сам

оказался в безнадёжной ситуации, за-стряв после «дней чумы» на полигоне втрёхстах километрах от Шеклтона и пе-режив настоящую «робинзонаду». А ес-ли совсем начистоту, то ответствен-ность за злоключения «карантинных»лежала только на Паркере. Тот не былни романтиком, ни прагматиком — оноказался истериком. И когда всё начало

рушиться, повёл себя соответствующе.Сначала запретил прилунение, пообе-щав при попытке сбить модуль ракетой,из-за чего позднее, когда разрешениевсё-таки было получено, Монреалю иДонецку пришлось пожертвовать собойради остальных — ресурсы самодельно-го межпланетного корабля, собранногона живую нитку из уцелевших модулейгеостационарной верфи, были на исхо-де. Затем Паркер своим приказом про-держал «карантинных» три недели в по-садочном модуле, не давая перейти набазу — десять человек были заперты впомещении, рассчитанном на двух кос-монавтов. В итоге они потеряли ещётроих, среди которых была и Марта,фрау Мюнхен — отличный, кстати, спе-циалист по вакуумной сварке. Стеснён-ность, духота, обезвоживание, травмыпри жёсткой посадке — настоящий ад.Скорее всего, никто не выжил бы во-обще, но у администратора базы Шекл-тон сдали нервы: он переборщил с таб-летками, впал в кому и умер ещё через



41#14 [200!] *2013

неделю, не приходя в сознание. Марк по-нимал, что нельзя радоваться смерти че-ловека, особенно после «чумы», когда залюбой жизнью стоит будущее челове-чества, но всегда благодарил судьбу зато, что Паркера не стало — иначе самубил бы его, взял бы грех на душу.

— Знаешь, — нарушил паузу Кирилл,— в молодости я часто думал о смерти.Впечатлительный был мальчик, с фан-тазиями. И думал, что хорошо бы точнознать, когда погибну... Да, я был уверен,что погибну, а не умру спокойно в по-стели, окружённый скорбящими род-ственниками. Вот хотелось знать датусмерти — до дня, до часа. Чтобы, значит,быть готовым. То есть завершить вседела, получить напоследок разные удо-вольствия и с достоинством принятьсмерть... Как видишь, нельзя о такоммечтать. Некоторые мечты сбываютсядо буквальности...

— Ты мог отказаться от участия в«Зове». Дело добровольное, — сказалМарк.

— Не мог! — Кирилл повысил голос.— Я уже пережил свою первую смерть.Что мне вторая? Но знаешь, о чём ямечтал после той первой своей смер-ти?..

— Нет, ты не говорил...— Я мечтал, чтобы мир не умер вме-

сте со мной. Даже не мечтал, а молил.Просил у Бога и у чёртовой Вселенной,чтобы чума оказалась иллюзией, лич-ным моим сумасшествием, бредовымсном или испытанием... Но на мольбу

никто не откликнулся. Земля и взаправ-ду умерла. Цивилизация погибла. Вза-правду! И я понял тогда, почему такстрастно мечтал о том, чтобы всё оказа-лось иллюзией. Потому что собствен-ную смерть можно принять, если твёрдоуверен: жизнь будет продолжаться и безтебя. Это немножко обидно сознавать,но это примиряет с неизбежностью. Да-ёт надежду на бессмертие в памяти. Атут... Нет надежды... «Зов» дал мне та-кую надежду... Я не мог отказаться...

Кирилл замолчал, а потом спросилшёпотом, едва слышно:

— Как считаешь, они поймут?Когда-то Марк часто думал над этим

вопросом. Так часто, что даже устал иприучился отбрасывать малейшие со-мнения. Ведь сомнения мешали работе.Но теперь, когда до первого взрываоставалось пять часов, вопрос прозву-чал особенно остро. И на него нужнобыло дать ответ. Даже если в ответескрыт самообман.

Цивилизация погибла. Взаправду,как сказал Кирилл. Погибель пришлавнезапно и откуда никто не ожидал. О

возможности всемирной пандемии писа-ли многие футурологи, но никто не могпредположить, что толчком к ней ста-нут не боевые вирусы, сконструирован-ные в секретных лабораториях, а совер-шенствующиеся год от года антибиоти-ки. Начав их широкое применение, че-ловечество подстегнуло эволюцию вмикромире, и раньше или позже должнабыла народиться тварь, устойчивая клюбым видам лекарств. Ею оказалась

мутировавшая микобактерия, вызываю-щая милиарный туберкулёз с повышен-ной вирулентностью. Ситуация ослож-нилась ещё и тотальным распростране-нием всевозможных иммунодефицитов,которые прямо называли «бичом два-дцать первого века». Первые вспышкине вызвали серьёзного беспокойства уэпидемиологов — им казалось, что ониимеют дело со старым знакомцем, а по-сему успешно локализуют очаги и най-дут средство борьбы. Однако болезньраспространялась молниеносно; вскореею были охвачены все развитые страны— началась настоящая «чума», убивав-шая в день десятки тысяч человек. Вы-сокая летальность вызвала панику, и тутпоявился какой-то безумный Орденкрасных полковников, взявший ответ-ственность за распространение мико-бактерии на себя. Мнения учёных никтобольше не слушал — явный враг пред-почтительнее тайного; тем более чтонаселение России, геополитические ин-тересы которой якобы отстаивали са-мозваные полковники, менее всего стра-дало от пандемии. В дело вмешались по-литики, и тут же разразилась глобаль-ная война, прервавшая любые попыткиостановить распространение болезни.

Гибель родного мира наблюдали сближних и дальних орбит две сотни кос-монавтов — участники международногопроекта «Прометей». Разумеется, ониверили в лучшее и представить не мог-ли, что «чума», даже самая страшная иопустошительная, обернётся войной.Только когда полетели межконтинен-тальные ракеты, центры космическогоуправления были уничтожены и началиодин за другим отключаться спутникисвязи, жители орбит осознали, что от-ныне им придётся рассчитывать толькона себя. Может быть, где-то на Землеещё оставались небольшие анклавыуцелевших, наверняка кто-нибудь доду-мался до строительства городов-убе-жищ, изолированных от мира на случайкатастрофического развития ситуации— однако тем землянам, кто пережил«чуму» и войну, было не до космоса.Возвращаться космонавтам было неку-да, и единственным местом, где тепли-лась какая-то разумная жизнь, вдругстала Луна, точнее, — база в кратереШеклтон, рядом с лунным южным по-люсом. Первыми это сообразили ребятас межорбитального корабля «Лаг-


42#16 [202] *2013

Фантастикаранж», но они пошли к Луне на авось,без подготовки и с перегрузом, в итогене набрали необходимое приращениескорости и ухнули в гравитационный«колодец». Космос слезам не верит.Джеффри Дилайл на геостационарнойверфи давил самодеятельность в заро-дыше, поэтому у «карантинных» и полу-чилось лучше, чем у «Лагранжа», приаховых начальных условиях.

Когда в Шеклтоне немного оправи-лись от потрясений, посчитали уцелев-ших, самоорганизовались, то стали ду-мать, что делать дальше. В принципе ре-сурсов лунной базы хватало надолго —она давно не напоминала россыпь дет-ских кубиков-модулей, соединенныхтонкой паутиной кабелей, разрослась,углубилась под грунт, обзавелась ядер-ной электростанцией и полями фото-электрических батарей, запустила не-большое, но полностью автономноепроизводство. Но любому, самому опти-мистично настроенному, селениту былоясно, что без поддержки Земли база вкратере Шеклтон способна только вы-живать, но не развиваться и уж тем бо-лее как-то участвовать в деле возрожде-ния человеческой расы. А Земля молча-ла — яркий бело-голубой шар вращалсяв чёрном небе, словно чужая и очень да-лёкая планета.

Селениты придумывали проектывозвращения — один бредовее другого.Их выкладки разбивались о расчеты. Стопливом проблем не было, однако эва-куационные корабли не проектирова-лись под спуск в атмосфере и мягкуюпосадку — в лучшем случае они могливыйти на низкую околоземную орбиту и

остаться там навсегда. Тут же появилисьсмельчаки, желающие прыгнуть с орби-ты в скафандре под парашютом, и этаерундистика обсуждалась целый месяц.А потом Ваня Юсупов, не выдержав оче-редной утомительной дискуссии, бросилзло: «Куда вы собрались? К чуме в объ-ятья?» — и на этом обсуждение про-ектов сошло на нет. В самом деле, какойсмысл стремиться на Землю, если тамтолько что прокатились пандемия и гло-бальная война? Что ждет там смельча-ков, кроме смерти?..

Впрочем, столь деятельные люди, ка-кими всегда были космонавты, не могутдолго сидеть без идей. В какой-то мо-мент вспомнили, зачем вообще был за-пущен «Прометей», благо остатки бы-лой роскоши болтались прямо над голо-вой и под масконовым влиянием грози-ли на эту голову раньше или позже сва-литься.

«Прометей» был самым крупнымкосмическим проектом в истории: почтипятнадцать лет на него работали два-дцать шесть стран и полмиллиарда че-ловек. Только чтобы начать строитель-ство прототипа-демонстратора понадо-билось развернуть мощную инфра-структуру на ближних и дальних орби-тах, возвести базу на Луне, сконструиро-вать и запустить сотни космических ап-паратов. Разумеется, у проекта былаконкретная цель. Во втором десятиле-тии века, на пике очередного глобально-го экономического кризиса, рядом созвездой Толиман, более известной какАльфа Центавра, астрономы открылипланетную систему, и две из обнаружен-ных планет оказались земного типа и

находились (невероятное везение!) в такназываемом «поясе Златовласки» — всравнительно небольшой зоне поблизо-сти от родительского светила, где благо-даря температурным условиям возмож-на жизнь. И, вроде бы, косвенные дан-ные указывали на то, что жизнь таместь. Тут-то всё и завертелось. Между-народный проект, поддержанный новымобщественным интересом к космиче-ским исследованиям, стал рычагом, с по-мощью которого удалось перевернутьмировую экономику и вытащить её изкризисного болота. Но самое важное —«Прометей» был проектом, созидаю-щим и объединяющим. Казалось, празд-ник прогресса воцарился надолго, будетпостроен прототип-демонстратор меж-звёздного зонда, а за ним и сам зонд, иего строители вскоре увидят, как их ог-ромное детище, чудесное соединениеинтеллекта и технологий, отправитсясквозь бездну, став дерзким воплощени-ем древней, как цивилизация, мечты.Только вместо «Прометея» пришла «чу-ма»...

Кто же предложил сделать из гото-вых блоков прототипа термоядерную«лампу»? Может, тот же Ваня Юсупов,которого среди «карантинных» называ-ли Томском? Или кто-то другой?.. Сей-час уже и не вспомнишь. Потому чтоидея «Зова» мгновенно заразила всех се-ленитов, каждый воспринял её как своюсобственную. Она стала для них смыс-лом жизни. И последней надеждой налучший исход.

— Они там, у Толимана, поймут? —повторил Кирилл вопрос, заданный на-парнику.

— Они умные, — ответил Марк мед-ленно. — Должны понять... Они поймут.Даже если интерпретация будет какой-то другой, они догадаются, что у нас невсё в порядке.

Прототип-демонстратор «Прометея»не был рассчитан на межзвёздный пере-лёт — на нём собирались отработатьдвигательную установку импульсноготипа. Пятнадцать десятимегатонныхтермоядерных бомб, взорвавшись поочереди за электромагнитным толкате-лем, должны были разогнать прототипдо скорости в полпроцента от световой.Планировалось, что прототип будетстартовать за орбитой Марса — для от-правки его туда на Луне построили мощ-ные мазеры, которые своим микровол-


43#16 [202] *2013


новым излучением, направленным наспециальные сбрасываемые отражате-ли, придали бы начальный импульс дви-жения.

В проекте «Зов», за реализацию ко-торого взялись селениты, термоядерныебомбы использовались не для разгонапрототипа, а для последовательностивзрывов, в которой сторонний наблюда-тель мог бы распознать целенаправлен-ную деятельность и некое послание.Сверхмощная лампа, сигнализирующаядругим мирам. Старая концепция, пред-ложенная в прошлом веке академикомСахаровым. Может быть, жители пла-нет, вращающихся у Альфы Центавра,увидят эти вспышки? Может быть, су-меют понять, что «братья по разуму»терпят бедствие? Может быть, захотятпомочь? Может быть... Изложи кто-ни-будь такую идею Марку лет пять назад,он рассмеялся бы автору в лицо, назвалбы «ненаучным фантастом». Но без-умная жизнь порождает безумные на-дежды, а они особенно крепки, еслидают силу жить в безумии.

Долго думали, какое послание соста-вить для гипотетических инопланетян.Понятно было, что взрывы надо органи-зовать за Плутоном или ещё дальше,чтобы искусственные вспышки можнобыло выделить на фоне естественногосолнечного света. Понятно было, чтоони не должны быть повторяющимися,ведь в монотонности мало информации.Понятно было, что в последовательно-сти должна содержаться просьба о по-мощи. Но как соблюсти все эти условия,если бомб всего пятнадцать? Не посы-лать же классический «SOS» — вряд лив Галактике знают азбуку Морзе...

Придумали, конечно. Хотя и спорилидо хрипоты. А ведь всё просто. Первый,самый мощный, взрыв из пяти бомб —сигнал, привлекающий внимание. Послепродолжительной паузы второй взрывиз двух бомб — начало послания. Тре-тий взрыв из трёх бомб — продолжениепослания. Четвёртый взрыв из четырёхбомб — развитие послания. Пятыйвзрыв из одной бомбы — завершениепослания. Такая последовательностьскажет: в нашей система зародиласьжизнь, потом возник разум, он достигвысот, но ныне угасает. Другое прочте-ние — ищите нас на спутнике третьейпланеты. Чтобы указать на Землю до-полнительным образом, момент перво-

го, привлекающего внимание, взрываподбирался так, чтобы для инопланет-ного наблюдателя Солнце, Земля ивспышка находились на идеальной пря-мой. Разумеется, учитывалось и распо-ложение планет Толимана, ведь пара-метры их орбит известны. Оставалосьуповать, что через четыре года, когдатермоядерный свет доберётся до галак-тических соседей, там не испортится по-года, или что у них имеются орбиталь-ные средства наблюдения, которые поз-волят зафиксировать первую вспышкуи последующие.

Теоретически всё могла сделать ав-томатика, причем элементарная. Прото-тип, разогнанный мазерами, долетает доокраины Солнечной системы — тамблоки с бомбами расходятся под дей-ствием пружинных толкателей на при-личное расстояние и в точно отмерен-ные моменты взрываются. Но если у васесть всего одна попытка и второй ни-когда не будет, доверитесь ли вы авто-матам? Решение послать на прототипедвух космонавтов, которые контроли-ровали бы процесс и оперативно могливыступить ремонтниками, созрело несразу и опять же вызвало ожесточённыеспоры. Однако стоило делу дойти до не-посредственной подготовки старта, вы-яснилось, что возражений нет, и любойготов отправиться в этот уникальныйрейс без возможности вернуться. Луч-шими из добровольцев признали на об-щем собрании Кирилла и Марка — естьповод для гордости, хотя и не слишкомвдохновляющий, ведь за гордостью

стоит неизбежная и точно рассчитаннаясмерть.

— Я вот думаю, — сказал Кирилл,глядя в сторону, — а если у них то же са-мое?

— У кого? — Марк встрепенулся.— Там, у Толимана... Вдруг это бич

любой высокоразвитой цивилизации?Мы ведь сами породили чуму. И не по-тому, что хотели. Просто за всё нужноплатить. И прежде всего за комфорт. Заздоровое детство, за долгую жизнь.Природа — тварь хитрая, её не прове-дешь, не обманешь.

— Ерунда! — решительно заявилМарк. — Нам не повезло. Слишком увлек-лись антибиотиками. Сам знаешь, даже вгигиенические средства добавляли. Пере-старались. Может, это вообще наша уни-кальная черта — мудрить с лекарствами,потому что слабые мы. Потому что от-печаток мора сохранился в генетическойпамяти. У них там всё по-другому.

— Может, и по-другому, — согласил-ся Кирилл, но без уверенности в голосе.

Они помолчали. И Марк решил доба-вить к сказанному — не столько для на-парника, сколько для себя:

— Не сомневайся, дойдёт наше по-слание. Его прочитают и расшифруют.И помогут нам... тем, кто остался... еслисмогут, конечно... Верю, что смогут.

— Жаль, выпить нечего, — отозвалсяКирилл невпопад. — Самый повод, а мысухие.

— Ну извини. — Марк улыбнулся безвеселости. — Мазевые антисептики на-дёжнее. Тут не до развлечений.


44


#16 [202] *2013

Это было правдой. Обитаемый мо-дуль для прототипа собирали из лунныхэвакуационных кораблей — база Шекл-тона отдавала всё самое лучшее из запа-сов, порой невосполнимое, но космонав-ты должны были долететь до финиша иубедиться, что «Зов» сработал. Спиртбыл бы лишним на корабле, и никто неподумал о том моменте, когда блоки с

термоядерными бомбами разойдутся, идвум смертникам останется толькождать, когда взорвётся первый блок, ко-торый их уничтожит. И никто не поду-мал, что ожидание будет чудовищно то-мительным.

— Пойду выйду, — сказал Марк. —Посмотрю на антенну. Вдруг получитсячто-то поправить.

— Я пытался, — сказал Кирилл мрач-но. — У меня не получилось. Ты, что ли,ловчее?

— Тогда просто гляну на звёзды. Дав-но их не видел. Так... уйти будет спокой-нее.

Марк завозился, но Кирилл остано-вил его:

— Не ходи.— Почему?— Скафандры неисправны.Марк вперился в напарника. Но тот

продолжал смотреть в сторону, на на-стенную контрольную панель.

— Ты свихнулся?— Нет... Я сам их...Вспышка ярости была столь сильна,

что затмила разум. Марк очнулся, толь-ко увидев, что Кирилл задыхается, дажене пытаясь разжать впившиеся в егогорло пальцы. Отнял руки. Хасслибэ,сказала фрау Мюнхен. Ненависть-лю-

бовь. В русском языке нет аналога это-му слову.

— Урод, — произнес Марк мертвен-но. — Зачем?

Кирилл некоторое время не мог от-ветить: всхлипывал, булькал, сплевы-вал. Красная от крови слюна невесомы-ми пузырьками разлеталась по отсеку.

— Не хотел, чтоб ты знал... Не хо-тел...

— Говори. Иначе я убью тебя рань-ше, чем бабахнет первая.

— Тогда убей, — сказал Кирилл про-сто.

Марк минуту разглядывал напарни-ка, потом, помогая себе руками, вернул-ся на место.

— Ты лишил меня звёзд, — сказал он.— Поэтому должен сказать правду. За-чем ты это сделал? Зачем?!

Марк не ждал быстрого признания иуже соображал, как выбить его из на-парника, но тот сломался.

— Их больше нет, — сказал Кирилл.— Никого нет. В Шеклтон пришла чу-ма. Новый штамм. Мутация чего-то ба-нального. Я тогда дежурил, ты спал. Япринял сообщение. И пошёл наружу.Вытащил штекер главной антенны.Чуть не сорвался, там сложно. Потомвсё-таки доковылял. И рассказал тебебайку о метеороиде... Некого большеспасать, понимаешь? Мы последние... Искоро нас тоже не будет... Я думал, хотьты умрёшь в уверенности, что «Зов»был не зря... Мне-то теперь всё равно...Ложь во благо...

— Дурак, — сказал Марк. — Не бы-вает лжи во благо. Что ты сделал со ска-фандрами?

— Схемы терморегуляции.— Значит, минут десять у меня будет.

— Марк начал выбираться из кресла. —Достаточно.

Он сам поражался своему спокой-ствию. Наверное, где-то внутри себяМарк давно догадался, что дело не в ан-тенне и не в мифическом метеороиде.

Принял, что его мир умер окончатель-но, что будущего не существует. Но тригода — достаточный срок, чтобы свык-нуться с мыслью о собственной смерти.И даже с мыслью о всеобщей смерти.

— Не бросай меня, — попросил Ки-рилл жалобно. — Пожалуйста.

— Пойдём вместе. Не все мечты сбы-ваются буквально.

Кирилл посмотрел снизу вверх, утёрокровавленные губы, и в глазах его про-ступило понимание.

— Да... Ты прав... Я тоже... пойду...Помогая друг другу, они надели ска-

фандры, выбрались из шлюзовой каме-ры и встали, ухватившись за поручни.Марк смотрел на неисчислимую рос-сыпь звёзд Млечного Пути — на ровныйманящий свет миллиардов миров, кото-рые останутся недоступными.

Вселенная дала жизнь землянам, неспрашивая. И теперь отбирала, не спра-шивая. Молчаливая. Беспощадная. Пре-красная.

Хасслибэ — это о Человеке и Все-ленной.

«Не все мечты сбываются буквально,— подумал Марк, не замечая, как вели-колепная картина расплывается от слёз.— Но главное мы сделали. Наш ослепи-тельный крик пронесётся по Галактике.Столетия, тысячелетия. Кто-то его уви-дит. Кто-то подумает о нас — хотя быодно мгновение, которое стоит вечно-сти. И в это мгновение он услышит. Мыжили! Мы любили! Мы ненавидели! Мыборолись! Нам не повезло. Пусть вамповезёт...»



ФАНТАСТИКА КАК АКТУАЛЬНОЕ ЧТЕНИЕ ВЫЗОВЫ СОВРЕМЕННОСТИ 2МАРИЯ ЕЛИФЕРОВА

DAS IST FANTASTISCHЗАМЕТКИ ДЛЯ БЕСТИАРИЯ 6АНДРЕЙ ЕРМОЛАЕВ

РАСЦВЕТ И ЗАКАТ ЗЕМНОЙ СВЕРХЦИВИЛИЗАЦИИОБИТАЕМЫЙ ОСТРОВ БРАТЬЕВ СТРУГАЦКИХ 16ОЛЬГА ТЕНЯКОВА

ПРОБЛЕМА ВНЕЗЕМНЫХ ЦИВИЛИЗАЦИЙ В ТВОРЧЕСТВЕ И. А. ЕФРЕМОВАЖИЗНЬ. ПОИСК. НАУЧНЫЕ ПРЕДВИДЕНИЯ 22ЮЛИЯ ЗЯБРЕВА

КОСМИЧЕСКАЯ ОДИССЕЯ «ФАНТОМА»,ИЛИ ОТРОКИ ВО ВСЕЛЕННОЙ 28АНТОН ПЕРВУШИН

КТО НАЧАЛ «ЗВЁЗДНЫЕ ВОЙНЫ»?ВИКТОР ГОНЧАРОВ КАК ПЕРВОПРОХОДЕЦ ЖАНРА 33АНТОН ПЕРВУШИН

ОСЛЕПИТЕЛЬНЫЙ КРИКНАУЧНО-ФАНТАСТИЧЕСКИЙ РАССКАЗ 39

РЕДАКЦИОННАЯ КОЛЛЕГИЯ ЖУРНАЛА «БИБЛИОТЕЧНОЕ ДЕЛО» Фирсов Владимир Руфинович, заместитель генерального директора Российской национальной библиотеки,

доктор педагогических наук, председатель редакционной коллегии

Басов Сергей Александрович, заведующий научно-методическим отделом библиотековедения Российской национальной библиотеки, кандидат педагогических наук, заместитель председателя редакционной коллегии

Гордукалова Галина Феофановна, заведующая кафедрой гуманитарной информации Санкт-Петербургского государственного университета культуры и искусств, доктор педагогических наук, профессор

Госина Людмила Игоревна, ведущий научный сотрудник Библиотеки по естественным наукам Российской академии наук, доктор филологических наук

Добрусина Светлана Александровна, директор Федерального центра консервации библиотечных фондов Российской национальнойбиблиотеки, доктор технических наук

Жабко Елена Дмитриевна, заместитель генерального директора по информационным ресурсам Президентской библиотеки им. Б. Н. Ельцина, доктор педагогических наук

Леликова Наталья Константиновна, заведующая отделом библиографии и краеведения Российской национальной библиотеки, доктор исторических наук

Лихоманов Антон Владимирович, генеральный директор Российской национальной библиотеки, кандидат исторических наук

Михеева Галина Васильевна, ведущий научный сотрудник отдела истории библиотечного дела Российской национальной библиотеки, доктор педагогических наук

Николаев Николай Викторович, заведующий отделом редких книг Российской национальной библиотеки, доктор филологических наук

Соколов Аркадий Васильевич, доктор педагогических наук, профессор

Соколова Наталия Викторовна, директор Института корпоративных библиотечных информационных систем, кандидат технических наук

Черняк Мария Александровна, профессор кафедры новейшей русской литературы Российского государственного педагогического университета им. А. И. Герцена, доктор филологических наук

Колесникова Марина Николаевна, заведующая кафедрой библиотековедения и теории чтения СПбГУКИ, доктор педагогических наук, профессор

back_bd_cover_59.qxd 08.10.2013 17:39 Страница 1

(202)16 '13

ФФааннттаассттииккааккаакк ааккттууааллььннооее ччттееннииее

Слушайте, книги, а вы знаете, что вас больше, чем людей? Если бы все люди исчезли, вы могли бы населять землю

и были бы точно такими же, как люди. Среди вас есть добрые и честные, мудрые, многознающие,

а также легкомысленные, пустышки, скептики, сумасшедшие, убийцы,растлители, дети, унылые проповедники, самодовольные дураки

и полуохрипшие крикуны с воспалёнными глазами. И вы бы не знали, зачем вы.

А. и Б. Стругацкие

bd#202 bdn61nlr.ru/prof/publ/bibliograf/2013/bd16.pdf · (проекты, одноразовые...

Documents