Живая МысльГАЗЕТА ДЛЯ УМА И СЕРДЦА

№ 18. ОКТЯБРЬ 2013

ALTASPERA PUBLISHING № 18. OCT 2013

ISSN 1925 — 9883

Ч Т О Н Е Т А К С ЭТИМ МИРОМ? Если в Интернете поставить вопрос «Что не так с этим миром?», то наверняка можно получить ме-

габайты и гигабайты ответов — с этим миром, коротко говоря, все не так. Все не так со всеми — с мо-ими домашними, с моим начальством и сослуживцами, с продавцами и покупателями, с соотечествен-никами и иностранцами, с минздравом и минкультом, со священниками, Епископами и Патриархом, с Русской Православной Церковью в целом; с Папой Римским, впрочем, при ближайшем рассмотрении все тоже не так.

ЖИВАЯ ЛИНИЯ ДОВЕРИЯВАС ВЫСЛУШАЮТ С ЛЮБОВЬЮ И ВНИМАНИЕМ

И ПОСТАРАЮТСЯ ПОМОЧЬ ПО МЕРЕ СИЛ. ПО ВСЕМ ВОПРОСАМ ЗВОНИТЕ ПО ТЕЛЕФОНУ (289) 221-2296

Похоже, что преобладающее в Интернете настроение — это острое недовольство, переходящее в негодо-вание, мирозданием вообще. Люди возмущаются негодным состоянием экономики, государства, науки, ис-кусства, СМИ и особенно телевиде-ния, и, наконец, Церкви. Церковь не делает того, что должна делать, не ра-зоблачает злодеев, не помогает хоро-шим людям, не решает общественных проблем, не наводит правду Божию. И хотя люди очень сильно расходятся во мнениях, кто тут злодей, которого надо разоблачить, а кто хороший че-ловек, и в чем должна конкретно вы-ражаться правда Божия, все согласны в том, что Церковь их не устраивает, потому что не делает того, что должна.

Бедным нам приходится жить в

окружении всяких дура-ков и моральных уродов, и сносить не то что не-совершенство, а прямо-таки полную негодность этого мира. Бедные мы, несчастные мы, как го-варивал старина Горлум.

Можно ли что-то с этим сделать? Похоже, что нет. Во-первых, объ-ем отечественного (а там и мирового) злодейства,

подлости и идиотизма таков, что ни один, даже самый отважный блоггер не может с ним справиться. Но это количественная проблема. Есть еще и качественная. Все эти беды связа-ны с тем, над чем ни у кого из нас в принципе не может быть контроля, — со свободным произволением других людей. Если моя проблема в других людях, которые пренебрегают своим долгом, не делают того, чего я от них справедливо ожидаю, а делают вся-кие глупости и гадости, которые я бы на их месте уж точно не стал бы творить, то эта проблема неразреши-ма. Я ничего не могу сделать ни с по-ступками, ни со словами, ни с убеж-дениями других людей. У меня нет власти над чужой свободой. И не мо-жет быть. Поэтому все, что тут мож-но делать — это исходить желчью,

сарказмом и горькой иронией. Что ж тут поделаешь с ними со всеми! С этим миром ничего сделать нельзя.

Или все таким можно? Я ничего не помню из курса физики — но вро-де бы, речь там шла о том, что для ре-шения задачи очень важно правильно выбрать систему координат. Непра-вильно выбранная система отсчета может сделать задачу нерешаемой. И вот Церковь предлагает нам, для начала, сменить систему координат.

Все, что мне доступно для не-посредственного исправления — это лично я. Это та часть ми-роздания, которая находится под моим контролем. Тут я могу — хотя это и нелегко — что-то изменить.

Означает ли это пассивность по отношении к внешнему миру? Как раз наоборот. Это — единственный путь в нем что-то изменить. Известные слова Господа про сучек и бревно ча-сто понимают как «занимайся своими проблемами». Это не совсем так. Вот что сказано в Евангелии - «И что ты смотришь на сучок в глазе брата твое-го, а бревна в твоем глазе не чувству-ешь? Или как скажешь брату твоему: «дай, я выну сучок из глаза твоего», а вот, в твоем глазе бревно? Лицемер! вынь прежде бревно из твоего глаза и тогда увидишь, [как] вынуть сучок из

глаза брата твоего. (Матф.7:3-5)» Го-сподь не говорит, что сучком в глазе брата надо просто пренебречь — Он говорит о том, что только вынув брев-но, мы увидим, как решить эту про-блему. Недоразумение тут связано с тем, что призыв «на себя оборотить-ся» в мирском словоупотреблении есть способ заткнуть собеседни-ка — «сиди тихо!». В евангельском контексте это означает нечто совсем другое — «приведи свою жизнь в порядок, чтобы Бог мог действовать через тебя». Как говорит Апостол, «Итак, кто будет чист от сего, тот будет сосудом в чести, освященным и благопотребным Владыке, годным на всякое доброе дело. (2Тим.2:21)».

В самом деле, единственный ис-точник исцеления для язв этого мира — Бог. И если человек несет в этом мир исцеление, это значит, что он дает Богу действовать через него. А это очень активная пози-ция — «что повелишь мне делать, Господи». Это готовность принять свое место в замысле Божием, по-нять, что тебе поручено и за что ты несешь ответственность. Опреде-литься с кругом своих обязанностей, и, моля о помощи Божией, старать-ся исполнить их как можно лучше.

Сергей Худиев

2 Altaspera. Живая Мысль. № 18. ОКТЯБРЬ 2013

PUBLISHER: ALTASPERAPublishing & Literary Agency

(289) 221-2296

altaspera@gmail.com

ISSN 1925-9883

ВОЗМОЖНА ЛИ ДРУЖБА МЕЖДУ МУЖЧИНОЙ И ЖЕНЩИНОЙ?

влюбилась/влюбился!» Что вы бу-дете при этом испытывать? Если к этому человеку вы относитесь по-дружески, то, скорей всего, — ра-дость за него, любопытство. А если в отношениях есть какое-то плотское влечение, то переживания будут другие: или ревность, или злость…Огорчение, во всяком случае.

Дружба в супружестве — не-обходимость или приятный бо-нус? Супружество без дружбы неполноценно. Без дружбы, без открытости, без возможности

поделиться своими пережива-ниями с мужем/женой трудно представить счастливую семью!

Что, если человек за двадцать лет брака уже настолько привык к супругу, что знает его как облу-пленного и с ним просто неинте-ресно? Когда нам кажется, что мы знаем своего супруга насквозь и в отношениях осталась только при-вычка, это говорит не о том, что мы познали своего близкого чело-века до дна. Это говорит, скорее, о нашей слепоте. О том, что мы смотрим на супруга или супру-гу сквозь узкую щель своих пред-ставлений и потеряли живое ощу-щение, что этот человек — целый особый мир, целая вселенная, что он еще способен чем-то удивить.

В своей-то душе ведь каж-дый ощущает некий потенциал, живость, о себе мало кто может сказать: «Меня можно познать до последней черточки, до запя-той». И то же самое пережива-ние есть в любом другом челове-ке! Важно захотеть это увидеть!

Что ж, подытожим: дружба мужчины и женщины возможна. Но нужна осторожность — чтобы или не растерять, или не променять ее...

Я думаю, слово «трезвость» больше подходит. Трезвость по отношению, в первую оче-редь, к самому себе, во вторую очередь, к своему другу. Пони-мание, что наше сердце не сво-бодно от страстных движений, ко-торые могут навредить дружбе.

Мы действительно разные — мужчины и женщины. Но ведь

в этом и прелесть! Потому что дружба между нами имеет иное качество, иной оттенок, чем толь-ко мужская или только женская.

Сама возможность дружбы между мужчиной и женщиной — сам факт того, что мы вообще об-суждаем такой вопрос — один из даров Бога людям. Потому что в христианстве мужчина и женщина как личности поставлены нарав-не. И, мне кажется, именно духов-ная жизнь как возможность встать над плотскими побуждениями рас-крывает перспективы для друж-бы между мужчиной и женщиной. Да, мы не святые, чтобы воспарить над плотскими побуждениями.

Но мы верим и видим, что воз-можность «воспарить» — не иллю-зия, а реальность. Мы можем «вос-парить», оперевшись на Христову любовь и уважение к человеку дру-гого пола. То, что от нас требуется — работа над дружескими отноше-ниями, очищение их от всего нанос-ного, ненужного (а это может быть не только плотской интерес, но и корысть — общаться с человеком ради круга, в котором он вращает-ся, ради его связей, денег и т. д.).

Мы недооцениваем дружбу как явление. Бывает, рвем дружеские отношения из-за пустяков, либо пытаемся смешивать их с какими-то другими отношениями. Но ведь многие поэты, писатели, мысли-тели над дружбой размышляли и очень ценили ее! Можно вспомнить духовную дружбу св. Иоанна Злато-устого и диакониссы Олимпиады. Сейчас в обществе мало об этом говорится, больше о любовных отношениях, причем сомнитель-ного свойства. Но, мне кажется, о дружбе каждому человеку стоит задуматься. Задать себе вопросы: есть ли у меня настоящий друг? Нужен он мне или нет? Как бы из-менилась моя жизнь, будь у меня друг? Или, наоборот, как бы она изменилась, если бы его не было?

Есть примеры, когда разница в возрасте между друзьями очень велика — пожилой дружит с моло-дым. Или дружба «передается по наследству» — например, у меня очень теплые отношения с другом моего отца, его ровесником. Навер-ное, у каждого верующего челове-ка есть хотя бы один неверующий друг. Это, мне кажется, вопрос не возраста или мировоззрения, а ин-тереса к жизни и к личности дру-гого человека, желания узнавать этот мир и видеть его принципи-альную непознаваемость. На са-мом деле это целое приключение — риск открыть человеку свою жизнь и самому войти в его жизнь!

Так что дружба, на мой взгляд — действительно дар в нашей жизни, обладающий самосто-ятельной ценностью и не рас-творяющийся ни в каких других отношениях. Если она есть, важ-но ее взращивать и оберегать.

Глеб Слобин, foma.ru

Давайте определимся с поняти-ями: что такое дружба и что такое романтическая сторона или плот-ское влечение, как их разграничить?

Я воспринимаю дружбу как осо-бые отношения, в которых главное — открытость, доверие, естествен-ность и равенство людей. Равен-ство в том смысле, что в дружбе нет отношений иерархии, которые присутствуют, например, между родителями и детьми или (но уже иного свойства) между супругами. Я не имею в виду, что иерархия — помеха добрым отношениям, нет, конечно. Но в дружбе иерархии нет.

Естественность означает, что друзья не играют какие-то роли друг перед другом, им нет нуж-ды притворяться, кого-то из себя строить, чтобы казаться лучше. Мы знаем, каков наш друг, и принима-ем его таким, какой он есть. Более того, именно друг может нам пря-мо сказать о наших недостатках, и от этого, как ни странно, дружба может становиться только крепче.

Кроме того, у дружбы есть та-кая особенность как уважение к личной свободе. Если друг не хо-чет сейчас общаться с тобой, он и не обязан этого делать. Но, конеч-но, если ты в беде, то друг, наобо-рот, по самой сути дружеских от-ношений должен тебя поддержать.

Если перечисленные призна-ки присутствуют, то это дружба. И здесь, в общем-то, неважно, кто дружит — мужчина или женщина.

Романтические отношения — другие. Во-первых, на мой взгляд, побудительный мотив у них — именно эрос, сфера чувственности. И, соответственно, цели другие: создание семьи, развитие близких отношений. Во-вторых, здесь при-сутствует существенная идеализа-ция другого человека. В отличие от друга влюбленному свойствен-но видеть другого сквозь розовые очки, не замечать каких-то оче-видных окружающим моментов в его поведении, в его личности. В-третьих, в романтических отно-шениях молодой человек и девуш-ка почти невольно надевают маски, стараются выглядеть как можно лучше. Мужчина может — если он воспитан классически — играть роль защитника. Девушка — роль принимающей ухаживания или сла-бой, даже утонченной, особы — в зависимости от того, какой она себя представляет. В общем, налицо «те-атрализация» отношений. В этом ка-чественное отличие их от дружбы.

Наконец, если друг может сво-

бодно сказать правду, даже нели-цеприятную, то в романтических отношениях для людей харак-терно подчеркнуто становиться на сторону другого: почти во всем соглашаться с другим, гово-рить комплименты, подчеркивать правоту того, кто нравится, по-казывать, что ты его (ее) уж точ-но понимаешь и поддерживаешь.

Можно ли сказать, что это две разные потребности — дружеские и романтические отношения? Я не уверен, что они диаметрально

противоположны. Влечение друг к другу, которое Господь вложил в душу Адама и Евы после грехопа-дения, существует в каждом чело-веке и проявляется помимо нашей воли. А вот дружба, и тем более любовь — это уже то, что не мо-жет возникнуть без сознательных и иногда очень непростых усилий самого человека над самим собой.

Влечение проявляется помимо нашей воли — в виде мыслей, об-разов, переживаний. Другое дело, что, заметив их, человеку важно принять решение, как к этим пере-живаниям отнестись: либо пустить на самотек, либо как-то пресечь или видоизменить. Каждый че-ловек имеет способность отсле-живать вредные движения души и бороться с ними, во всяком слу-чае, не давать им полной воли.

С чего начинать? Например, первый вопрос, который можно себе задать: «Что меня интересу-ет в этом человеке? Что влечет к нему? Что мне в нем нравится?»

Можно устроить себе минималь-ную проверку. Например, предста-вить, что ваш друг/подруга прихо-дит к вам и говорит: «А знаешь, я

3По всем вопросам обращайтесь по телефону (289) 221-2296 или altaspera@gmail.com

Очень по-разному можно жить. Можно – жизнью полной, насыщен-ной, яркой, богатой событиями и дела-ми, причем такими, за которые не при-ходится стыдиться. Можно, наоборот, такой, о множестве эпизодов которой и вспоминать не хочется, хочется забыть и похоронить, словно и не было их. Кто-то скажет о себе или о ком-то: это во-обще не жизнь, а существование. Кто-то вообще то ли живет, то ли спит…

Причем далеко не всегда чело-век действительно в состоянии оце-нить, как именно он живет и живет ли. Не каждый находит такое само-исследование нужным, не каждому охота им заниматься, принуждать себя к нему, тревожить, мучить себя.

Но всё то, что отно-сится к «жизни вооб-ще», относится точно так же и к жизни хри-стианской, жизни ду-ховной. И мы точно так же рискуем не жить, а существовать, про-зябать, спать, если… Если не решимся-та-ки – и тревожить, и мучить, и понуждать.

«Чувствую какое-то расслабление, не могу собраться, прийти в нормальное состо-яние… У меня ни на что нет сил… Не могу противостоять искуше-ниям, не могу бороть-ся с ними… Ничего не чувствую, душа словно мертвая… Точно в про-страции нахожусь: что делать, куда двигать-ся?..» Так или примерно так характери-зуют свое состояние многие христиане, и не верить им трудно – как не пове-ришь, если сам многократно пережи-вал то же? И будешь еще переживать…

Но точно ли состояния эти так тупиковы, так безысходны, что вы-вести, а точнее – вынести из них мо-жет лишь благодать Божия – как вы-носят из одного помещения в другое крошечного, беспомощного щенка или котенка, за шкирку, а он толь-ко удивляется и пищит при этом?

Всё доброе от благодати, и без Господа мы не можем ничего. Но равно ли это утверждение друго-му: не можем вообще ничего? Или же все-таки есть какие-то средства, способные менять – ситуацию, со-стояние, в том числе и духовное?

Есть законы, установленные Го-сподом, есть опытное знание этих за-конов, которое стало нашим достоя-нием или же может быть почерпнуто у кого-то опытней и мудрей нас, и есть действия, основанные на этом знании.

При трении повышается темпера-тура; опыт свидетельствует: сделав не-хитрое приспособление, крутя палочку между ладонями, можно при опреде-ленном упорстве развести костер. Остается лишь проявить упорство…

Есть ли у нас опытное знание, по-добное этому знанию, как оживать в вере, как будить уснувшую душу, как заставлять чувствовать умершее, ка-жется, сердце? Есть ли к кому обра-титься с вопросом, если опыта нет?

Есть, конечно… Все святые отцы, томами творений которых уставлены наши книжные полки, так или иначе об этом говорят. И авва Дорофей, и Лествичник, и преподобные Исаак и

Ефрем Сирины, и святители Игнатий и Феофан… Есть священник, к которому приходим раз за разом на исповедь – потому, скорее всего, что не однажды уже в чем-то просили его совета и со-вет получали. И, безусловно, есть наш собственный опыт – может быть, не аскетический, не подвижнический, а просто христианский. И он способен дать нам подсказку, напомнить, что выводило нас из этого состояния ду-ховного усыпления прежде, что мо-жет помочь сейчас, что скорее всего способно заставить нас встрепенуться.

Возможно, конечно, что у каждого это что-то свое или, точнее, как-то по-своему. Но всё же мы очень все похожи – христиане, да просто люди. И средства для оживления души, лекарства духов-ные потребны нам тоже очень схожие.

Поделюсь тем, что скорее все-го заставляет лично меня вос-стать от «сна лености, ходатай-ствующего душе моей муку».

Это мысль, которая порой, подобно острому, нет – раскаленному – ножу,

пронзает мое сердце, в ней я всегда вижу посещение и милость Божию:

«Я умру. Рано или поздно, пря-мо сейчас, через несколько дней или через много-много лет – не-важно, всё равно это будет очень скоро, вдруг. И что тогда?..»

Словно идешь, идешь – по инерции, по привычке, не очень задумываясь даже куда, и вдруг останавливаешься как вкопанный: «Где я, куда попал?»

Как сразу всё переоценивает-ся, переосмысляется, встает на свои (именно что на свои) места! Сразу становится понятно, что важно, а что нет, что решительно необходимо и от чего нужно незамедлительно от-

казаться, отбросить от себя прочь. Появляется удивительная ясность, четкость, контрастность видения жизни в целом и отдельных, но су-щественных ее деталей. Точно кто-то в тебе настройки поменял. Кто-то…

Правда, это – и милость Бо-жия, и посещение, и дар.

Но дар нельзя запрограммиро-вать, получить в назначенное время, он всегда неожидан, нечаян – по са-мой природе своей. И можно ли по-тому рассчитывать, надеяться на него, на то, что его посредством удастся что-то изменить в себе или даже – себя? Вряд ли… Так что же тогда?

А тогда… Тогда нужно вспомнить о дарах, бывших прежде; с благодар-ностью и вниманием отнестись к ним. Вспомнить, как выводил нас Господь из смертной сени нечувствия и рассла-бления, и устремиться тем же путем. Да, безусловно: когда мысль, тронув-шая наше сердце, послана Богом, она имеет совершенно иную, благодатную силу воздействия на нас. Но есть один

«секрет», точнее – особенность устро-ения человеческого ума и души, о ко-торой мы забываем или даже вовсе не знаем. Когда человек сознательно по-гружается в размышление о чем-либо важном, сосредотачивается на нем, то постепенно начинает это важное совершенно иначе видеть, ощущать. Наш ум, как говорят святые отцы, на-поминает птицу, без конца перепар-хивающую с ветки на ветку, но если «привязать» его к чему-то, то он по-степенно смирится, обретет возмож-ность мыслить и зреть глубоко, а затем и сердцу передаст это чувствуемое и зримое. И Господь не замедлит помочь в этом угодном Ему труде, и то, что совершалось когда-то лишь туне, по

благодати, совершится уже по нашему соб-ственному произволе-нию – душа оживет…

Конечно, не только мысль о смерти спо-собна так воздейство-вать на наше сердце. У каждого наверняка есть в этом смысле свой опыт, свои наблю-дения. В нашей власти этот опыт использо-вать, «оживляющими средствами» занимать свой ум, будить от сна свое сердце. Опять же – тревожить, му-чить себя. Работать над собой. Или не де-лать этого. Но самое главное – знать, что нет состояний, в ко-торых мы и вправду были бы совершенно не властны над со-

бой, из которых не могли бы вый-ти. Даже если речь идет о состоянии крайнего душевного расслабления.

Игумен Нектарий (Морозов)

КАК ОЖИВЛЯТЬ СВОЮ ДУШУ?

ЕСЛИ ВАМ ОДИНОКО, ГРУСТНО И ХОЧЕТСЯ

ПОГОВОРИТЬ ПО ДУШАМ,

МЫ СЕРДЕЧНО ПРИГЛАШАЕМ ВАС

НА ЧАЕПИТИЕ В ТЕПЛОЙ

АТМОСФЕРЕКАЖДУЮ СРЕДУ

В 6 ЧАСОВ ВЕЧЕРА.БУДЕМ РАДЫ

ВСТРЕЧЕ С ВАМИ!ГРУППА ПОДДЕРЖКИ(416) 573-5617 (ЕЛЕНА)

4 Altaspera. Живая Мысль. № 18. ОКТЯБРЬ 2013

Не думаю, что оскорблю кого-ни-будь, если скажу, что распространение веры в такие явления, как летающие тарелки, гадание, астрология и т. п., по-разительно возросло за последние деся-тилетия. И тем не менее люди, готовые верить во все перечисленное, говорят, что верить христианству невозможно.

Эта доверчивость, способность принимать новые, полные таинствен-ности представления, благодаря чему начинаешь принадлежать группе или движению исключительных «посвя-щенных», поразительна. И мне иногда сдается, что переживание собственной исключительности и особого положе-ния, в котором оказываешься, когда принадлежишь к такому движению, отчасти способствует тому, что люди способны принять на веру некие ут-верждения. Ведь очень заманчиво принадлежать к узкому кругу, пусть даже есть подобные тебе выдающи-еся личности, — лишь бы их было не слишком много и ваша исключи-тельность была бы вполне очевидна.

Так что я убежден, что современ-ный человек верит так, как люди XVIII или XIX века не считали возможным верить, он готов проглотить что угод-но, лишь бы оно отдавало новизной и вызывало волнующие переживания собственной исключительности, не-обычайности. Я сейчас никого не об-личаю, но выступаю против того, что люди не в силах расстаться с чем-то непривычным просто по той причине, что оно новое и волнует их. Это поверх-ностный и малоубедительный подход.

Теперь отложим этот аспект вопро-са и обратимся к способности или не-способности людей верить тому, что провозглашает христианство. Почему трудно верить и почему я думаю, что можно быть сколько-то образованным и здравомыслящим человеком (каким считаю себя), и тем не менее — веру-ющим? В первую очередь мне кажет-ся, что одна из причин, почему людям нашего времени представляется труд-ным быть верующим, в том, что язык христианства постепенно закоснел, потерял силу, ясность, в него стали вкладывать неведомые ему прежде смыслы. Так что в конечном итоге хри-стианское учение сделалось отчаянно безжизненным, и не осталось никако-го основания, никакого побуждения верить тому, в чем практически не осталось никакого содержания. Ког-да Воплощение сводится на уровень мифа или символа, когда о Воскресе-нии говорится, что, конечно же, это не было телесное воскресение Христа, а какое-то духовное событие в серд-цах Его учеников, когда все перево-дится во внеисторический план, в об-разы, то Евангелие превращается в очередную волшебную сказку. Я могу привести волшебные сказки, гораз-

до более занимательные, чем Еванге-лие, если мы ищем развлечения, а не учения, которое способно оформить жизнь. Поэтому я считаю, что Церковь должна очень серьезно задуматься, что же она должна возвещать людям.

Евангелие — строгий документ, Евангелие беспощадно и выражается совершенно определенно, его нельзя пересказывать, разбавлять и приспоса-бливать к уровню собственного пони-мания или вкуса. Евангелие провозгла-шает нечто, что превосходит нас, оно дано для того, чтобы расширить наш ум, расширить наше сердце (порой до нестерпи-мых пре-д е л о в ) , перестро-ить нашу ж и з н ь , дать нам мировоз-з р е н и е прямо-та-ки обрат-ное при-вычному нам, и все это нам не очень-то х о ч е т с я принять . И по-с к о л ь к у Запад в целом еще не нашел мужества заявить, что все это бес-смысленно, и отбросить Евангелие, многие находят способы «заболтать» то, что слишком трудно, непосильно, и создать «прирученное» Евангелие. Но беда в том, что если в стакан с вином добавить слишком много воды, это бу-дет вода, подкрашенная вином, и она не произведет в вас того действия, ка-кое мог бы вызвать стакан вина. Если в Евангелии нет ничего, кроме нравоу-чительного рассказа о довольно мало-успешном молодом пророке, который плохо кончил свою жизнь на кресте, то стоит ли действительно ему следовать? Апостол Павел давно уже сказал, что никакой воин не будет готов к битве, если не раздастся ясный призыв трубы (1 Кор 14:8). Кто из нас готов броситься в бой ради всего-то волшебной сказки?

Закон можно обойти. Есть русская поговорка, что закон — как лужа: ма-ленькую можно перешагнуть, боль-шую можно обойти. Не то с любовью, в любви нет ничего такого, что можно обойти. Она предельно требователь-на, ей нет границ, и вот чем страшно Евангелие. Можно выполнить до кон-ца ветхозаветный Закон, но невозмож-но до конца исполнить закон любви. Потому что ветхозаветный Закон со-стоит из правил, но если нас призва-

ла любовь, что означает — жить для других, забыть себя и только в этом найти полноту жизни, этому границ не будет. В этом — вторая проблема, ко-торой церкви должны смотреть в лицо.

Я уже несколько раз употребил вы-ражение «церкви», и, наверное, многие из вас думают: «Да действительно, как было бы хорошо, чтобы эти вот в чер-ных рясах или официально ответствен-ные за церковь люди сделали в этом направлении что-нибудь разумное, — так славно было бы стать верующим». Но беда в том, что Церковь — это не ваш настоятель, не я, не еще кто-то в

рясе. Цер-ковь — это мы с вами в м е с т е .

Счита-ется, что за две тысячи лет хри-стианство мало что изменило в мире. Я думаю, что это или откровен-ная ложь, или грубая о ш и б к а . Христиан-ство изме-нило мир коренным о б р а з о м .

До Христа не было понятия того, что человеческая личность имеет абсо-лютную ценность. В греческом мире, в Римской империи были свободные люди, власть имущие, которые имели право считаться личностью, и был че-ловеческий скот, не обладавший лич-ной ценностью, каждую особь можно было заменить другой. Для удобства им давались имена, но и только. По-нятие, что самый ничтожный человек имеет такую же ценность, как самый высший в глазах людей, пришло с учением Христа, с провозглашени-ем того, что именно так Бог относит-ся к каждому из нас, ко всем людям.

Можно ли быть верующим в мире науки, техники, современной мысли? Когда мы говорим о вере, мы почти не-избежно думаем о религиозной вере. Но разве вера не касается всего в жиз-ни, не только к Бога и вещей духов-ных? Ни один ученый не пустился бы ни в какие исследования, если не был бы уверен, что за видимым, за гранью видимого есть область невидимого, ко-торая подлежит исследованию, откры-тию. Мы видим предметы, физик из-учает природу материи, химик изучает химическую природу всего того, чем мы постоянно пользуемся. Всякое ис-следование материального, видимого

мира, в котором мы живем, возможно предпринять только благодаря уверен-ности, что видимое открывает нам то, что сокрыто за этим зримым слоем.

Вы, может, возразите, что это отно-сится только к научному подходу. Но опыт, душевная работа, которую мы называем верой, гораздо более уни-версальное явление. Когда я встречаю человека лицом к лицу, я вижу челове-ческие черты, одежду, присутствие — и только, но с кем-то мне хочется об-щаться, какие-то лица привлекают мое внимание, с кем-то мне хочется позна-комиться ближе. Почему? Потому что я знаю не только из опыта всех про-шедших прежде меня столетий, но из собственного опыта и интуиции, что это лицо говорит мне о том, что за ним есть нечто, с чем стоит познакомиться ближе. Человеческое лицо, человече-ское поведение, манеры человека, звук его голоса подобны витражу, окну из цветного стекла, оно являет мне, что за ним есть жизнь и стоит исследовать, что за ним стоит. Но это тоже акт веры.

Так что вера — душевный труд, ко-торый затрагивает все и вся в нашей жизни. Если применить это к нашей вере в Бога, то вера — совершенно не причуда или безумие, недостойные образованного или умного человека. Если вы так считаете, вы должны так-же отказаться от любой другой фор-мы исследования невидимого. Кроме того, строй невидимого является для меня вызовом самим своим присут-ствием. Какой вызов обращает ко мне невидимый мир Божий? Как он до-ходит до меня? Это существенный для нас вопрос. Если мы привыкли мыслить научными категориями, мы не можем исключить возможность, что существует иной мир, менее до-ступный для восприятия, чем тот, ко-торый подпадает под известные нам научные категории. Мы встречаемся с этим невидимым миром непосред-ственно или посредством чего-то.

Разными путями присутствие Бо-жие может быть доведено до нас, лишь бы мы были настроены на опытное исследование и достаточно честны, чтобы смотреть на вещи целостно, были готовы сказать себе: я сейчас встречусь с неведомым, каково бы оно ни было. Для начала я приму свиде-тельство других людей, всмотрюсь в жизнь других… Тогда вы обнаружите, подобно тому как это бывает с физи-ком, химиком или биологом, что перед вами раскрывается мир неведомого, который в каком-то смысле остается невидимым, но с которым вы може-те общаться и делать в нем открытия. Этот мир охватывает нас подобно тому, как тепло охватывает промерзшее тело, как жизнь вливается в статую.

Митрополит Антоний Сурожский

МОЖЕТ ЛИ ВЕРИТЬ СОВРЕМЕННЫЙ ЧЕЛОВЕК?