№ 8 | август 2012№ 12 | декабрь 2012

Я знаю, что я ничего не знаю

6 | Николаевский тупик 94 | Козлы не мы!

40 дилетант №12

Рождество

«7208 года декабря в 20 день великий государь царь и великий князь Петр Алексеевич всея Великия

и Малыя и Белыя России указал сказать…» — это начало указа Петра № 1736 «О праздновании Нового

года». Он предписывал впредь вести летоисчисление не от сотворения мира, но от Рождества Христова, а день

«новолетия» отмечать не 1 сентября, а 1 января — «по примеру всех христианских народов».

Елена Душечкина

Елочка, зажгись!

По заПадному обычаюВ первый день нового, теперь уже 1700 года велено было пускать ракеты, зажигать огни, палить из пушек и украсить столицу, тогда еще Москву, хвоей: «А в знак того доброго начинания <…> по большим и проезжим знатным улицам <…> и у домов нарочитых духовного и мирского чину перед вороты учинить некоторые укра-шения от древ и ветвей сосновых, елевых и можжевеловых». Петр явно осознавал необычность своих требований и потому подробно разъяснил населению столицы, «как удобнее и пристойнее» следует «учинять» украшения из хвои. «Лю-дям скудным» он повелел «хотя по древцу или ветви на вороты или над хороминою своею поставить».

Этот указ Петра и явился в России началом трехвековой истории обычая устанавливать елку на зимних праздниках. Однако к будущей рождественской елке он имел косвенное отношение. Город декорировался не только еловыми, но и другими хвойными деревьями. Рекомендовалось использовать как целые «древа», так и ветви, а украшения из хвои предписыва-лось ставить снаружи: на воротах, крышах трактиров, улицах и доро-гах. Тем самым елка становилась деталью новогоднего городского пейзажа, а не рождественского интерьера, чем она стала впослед-

ствии. Для Петра во вводимом им обычае (с которым он познакомил-ся, скорее всего, в Амстердаме при встрече 1698 года) важной была как эстетическая сторо-на (город велено было именно украсить хвоей), так и символи-ческая: декорации из хвои следо-вало создавать в ознаменование Нового года.

елка на кабакеЗная об отношении русских к хвойным деревьям и особенно к ели, с трудом себе представля-ешь Москву 1 января 1700 года, всю утыканную хвоей. Дело в том, что в русском народном сознании ель, растущая обычно в темных сырых местах, издавна связыва-лась с образами низшей мифоло-гии (чертями, лешими и прочей лесной нечистью). Это, например, нашло отражение в пословице: «Венчали вокруг ели, а черти пели». Слово «елс» было одним из имен черта: «А коего тебе елса надо?» Ель считалась смертным деревом. Из опасения смерти членов семьи ее запрещалось высаживать около дома, а еловые ветви использова-лись (и до сих пор используются) на похоронах. Смертная симво-

лика ели отразилась во многих поговорках: «смотреть под елку» означало тяжело болеть, «угодить под елку» — умереть, а «еловой до-мовиной» называли гроб. Звуко-вая перекличка спровоцировала сближение слова «елка» с рядом нецензурных слов. Все это отнюдь не способствовало использованию этого дерева в России в качестве новогоднего украшения. Скорее всего, именно по этой причине по-сле смерти Петра его рекоменда-ции были основательно забыты.

Но в одном отношении они имели забавные последствия. Царские предписания сохранились в убранстве питейных заведений, крыши и ворота которых перед Новым годом принято было укра-шать елками. Пушкин в «Исто-рии села Горюхина» упоминает «древнее общественное здание» (то есть кабак), украшенное «елкою и изображением двуглавого орла». В результате кабаки в народе стали называть «елками» или «Иванами-Елкиными»: «Пойдем-ка к Елкину, для праздника выпьем»; «Видно, у Ивана Елкина была в гостях, что из стороны в сторону поша-тываешься». А ввиду склонности к замене «алкогольной» лексики

Советский плакат начала 1950-х годов

Из опасения смерти членов семьи ель запрещалось высаживать около дома

41декабрь 2012

и возле балаганов, а елочные ветви разбрасывали по поверх-ности замерзшей Невы, обозна-чая ими пути санных перевозов. К обычаю рождественского дерева это не имело никакого отношения. Однако постепенно елка стала пре-вращаться в ритуальный атрибут Рождества. И это произошло уже в начале XIX столетия, в Северной столице, где ее первое время на немецкий манер называли «рожде-ственским деревом».

два века сПустяБытует мнение, что советская власть запретила празднование елки сразу после Октябрьского переворота. Однако это не так. Вначале новая власть на елку не посягала. В течение первых послереволюционных лет дети раз-учивали вовсе не революционные гимны, а более соответствующие их возрасту песенки вроде «Елочка, елочка, как мы тебя любим!» Но

благосклонное отношение к елке продолжалось недолго. Со второй половины двадцатых годов совет-ская власть и коммунистическая партия вступили на путь борьбы с «религиозными предрассудка-ми». XVI партийная конференция, прошедшая в апреле 1929 года, «года великого перелома», утверди-ла «новый режим работы», введя пятидневку или непрерывную рабочую неделю. Церковные праздники отменялись, а день Рождества Христова превратился в обычный рабочий день. Вместе с Рождеством отменялась и елка.

Елка, против которой когда-то выступала православная церковь, теперь стала называться «попов-ским обычаем». Центральные газеты обличали партийное руко-водство городов и сел, где устраи-вались елки. Писатели ополчились на елку как на «старорежимный обычай»: «Религиозность ребят начинается именно с елки», «Долой елку и связанный с нею хлам». Рождеству и елке противопоставля-лись праздники социалистического государства, главным из которых был день 7 ноября — годовщина Октябрьской революции.

Тогда казалось, что елке пришел конец. Предновогодними вечера-ми по улицам ходили дежурные, вглядываясь в окна квартир: не

Елка, против которой когда-то выступала православная церковь, теперь стала называться «попов-ским обычаем»

эвфемизмами, возникли «елочные» дуплеты: «елку поднять» — пьянство-вать, «идти под елку» — идти в кабак, «быть под елкой» — находиться в кабаке. Эта возникшая связь елки с темой пьянства органично вписалась в семантику ели, связы-вающую ее с нижним миром.

На протяжении всего XVIII века нигде, кроме питейных заведений, ель в качестве элемента ново-годнего декора не фигурирует: она отсутствует в новогодних фейер-верках и «иллуминациях», столь ха-рактерных для «века просвещения» и представлявших собою сложные аллегории. Не упоминается она и при описании роскошных свя-точных маскарадов при царском дворе. Правда, на Святках и на Масленице небольшие елочки устанавливали на катальных горках

Почтовая открытка 1940–50-х годов

Абстрактная све-товая конструкция вместо традиционной рождественской елки на центральной площади Брюсселя. Декабрь 2012 года

42 дилетант №12

Рождество

светятся ли где-нибудь огни елок? И все же полностью искоренить обычай не удалось: елка «ушла в подполье». В семьях, верных дореволюционным традициям, ее продолжали устраивать. Делали это с большой осторожностью: «Ново-годнюю елку ставили тайно. Окна занавешивали одеялами, чтобы никто не видел», — вспоминает мемуаристка.

И вдруг 28 декабря 1935 года в газете «Правда» появилась за-метка, подписанная кандидатом в члены Политбюро ЦК ВКП(б) Павлом Постышевым: «Давайте организуем к Новому году детям хорошую елку!» Расправившись с «не иначе как левыми загибщика-ми», ославившими детское развле-чение как буржуазную затею, автор

в декларативном тоне предлагает «положить конец» «этому неправиль-ному осуждению елки». Он призы-вает комсомольцев и пионерработ-ников в срочном порядке устроить под Новый год елки для детей: «В школах, детских домах, дворцах пионеров… — везде должна быть детская елка! Не должно быть ни одного колхоза, где бы правле-ние вместе с комсомольцами не устроило бы накануне Нового года елку для своих ребятишек. Горсо-веты должны помочь устройству советской елки для детей нашей великой социалистической Роди-ны». Заметка кончалась призывом: «Итак, давайте организуем веселую встречу нового года для детей, устроим хорошую советскую елку во всех городах и колхозах!»

«РеабилитаЦия» ПРаздникаКаким образом могла появиться в «Правде» эта заметка? Была ли спущена сверху соответствующая директива или же она стала личной инициативой автора? Как было получено одобрение свыше? А без одобрения она, конечно же, не увидела бы света. Не исключено, что «реабилитация» елки была предопределена, по выражению американского историка Роберта Такера, «политикой популистского традиционализма», которую начал проводить Сталин с середины тридцатых годов. Но если возвра-щение елки было предопределено, то почему все-таки статья была напечатана за подписью Посты-шева? В последние дни декабря 1935 года в Москве проходил пле-нум ЦК ВКП(б), и Постышев, как член ЦК ВКП(б), кандидат в члены Политбюро ЦК и второй секретарь ЦК КП(б) Украины, конечно же, был в столице, участвуя в его рабо-те. Сам он на пленуме не выступал, но его реплики в адрес докладчи-ков отмечены в печати. Через год с небольшим, в феврале 1938 года, переведенный с Украины на пост первого секретаря Куйбышевского обкома и горкома партии, Посты-шев был арестован, а еще через год — расстрелян.

Однако в конце 1935 года Постышев еще был в силе. Мож-но проследить, как в книгах о Постышеве, которые одна за другой начинают выходить после его посмертной реабилитации в 1956 году, создается легенда о человеке, подарившем елку советским детям. Мемуаристы и биографы освещают жизненный путь Постышева как професси-онального революционера и ис-тинного коммуниста, загубленного Сталиным и его приспешниками. Во время Гражданской войны он проводил военно-полевые суды на Дальнем Востоке, говоря при этом: «У нас нет уложений о наказании, у нас есть классовая совесть и революционное самосознание». Но в дальнейшей своей деятель-ности Постышев изображается как партийный руководитель, главной заботой которого были дети.

«Павел Петрович, — пишет одна мемуаристка, — очень любил

«елка в Сокольниках». иллюстрация николая Жукова, начало 1950-х годов

«Новогоднюю елку ставили тайно. Окна занавешивали одеялами, чтобы никто не видел»

43декабрь 2012

детей. Он находил время, чтобы побывать в школах, детских домах, пионерских отрядах, в учрежде-ниях, клубах и даже при жактах, где были пионерские форпосты». «Товарищ Постышев известен своею исключительной любовью к детям и исключительной заботой о них», — вторит корреспондент «Нового мира». «Доброе сердце» — называет Постышева один из его сослуживцев. Авторы мемуаров о Постышеве и его биографы никогда не забывают включить в число его праведных дел возвра-щение елки: «Какой живой отклик и у родителей, и у самой детворы встретило его предложение устраи-вать елки!»

Факт выступления Постышева с докладом о возвращении елки документально не подтверждает-ся. Да и трудно себе вообразить обсуждение на пленуме ЦК вопро-са такого уровня. Но некоторые сведения о том, что происходило в Москве в те декабрьские дни 1935 года, сохранились. Мемуары Хрущева, в частности, включают такой эпизод: «Не помню года и тем более месяца, но вот однаж-ды позвонил мне Сталин и гово-

рит: „Приезжайте в Кремль. При-были украинцы, поедете с ними по Москве, покажете город“. Я тотчас приехал. <…> Постышев поднял тогда вопрос: „Товарищ Сталин, вот была бы хорошая традиция и народу понравилась, а детям особенно принесла бы радость — рождественская елка. Мы это сейчас осуждаем. А не вернуть ли детям елку?“ Сталин поддержал его: „Возьмите на себя инициати-

ву, выступите в печати с предло-жением вернуть детям елку, а мы поддержим“. Так это и произошло. Постышев выступил в „Правде“, другие газеты подхватили идею». Приведенный здесь разговор мог состояться в декабре 1935 года.

«Предложение тов. Постышева» было принято к сведению молние-носно. В том же номере «Правды» уже сообщалось о «бойкой тор-говле» елками на рынках Москвы. Следующий номер газеты инфор-мировал читателей о телеграммах, разосланных районным секре-тарям комсомола во все концы Страны Советов с рекомендацией устраивать для школьников елки. Московский облисполком дал указания райсельхозам о заготов-ке елок. За подписью секретаря ЦК ВЛКСМ Александра Косарева вышло постановление о прове-дении 1 января елок в школах, детских клубах и детских домах, о необходимости привлечения к этому делу родителей и школь-ных шефов. На прилавках мага-зинов появился «расширенный ассортимент елочных украшений», а артели и промкооперации пред-лагали покупателям «специаль-ные елочные наборы, фигурные пряники и марципанные фигуры». 30 декабря «Правда» с удовлетво-рением сообщала о грандиозных елках, которые в новогодний ве-чер засверкают в парках культуры и отдыха. В последний день старо-го года отреагировала и провин-ция — корреспондент из Воронежа сообщал: «Многие колхозники сегодня выехали в лес за елкой». Так в течение четырех дней (вклю-чая день опубликования заметки Постышева) был «положен конец неправильному осуждению елки» и возрожден дореволюционный праздничный обычай.

Сейчас трудно представить те чувства — радости, недоуме-ния, настороженности, которые вызвала у читателей заметка Постышева. За несколько дней до наступления Нового года главная газета страны не только разрешает, но рекомендует (по существу — приказывает!) устраи-вать елки. Растерянность педа-гогов можно понять. Они ждали четких установок, опасаясь, как бы чего не вышло: «Елка явилась

Павел Постышев (партийный псевдо-ним ермак). 1928 год

Первые авторские рождественские песни в России были немецкими. Одна из них — «Тихая ночь, святая ночь» — поется и по сей день. Она появилась в 1818 году и долгое время считалась народной. Но прусский король Фридрих Вильгельм IV приказал разыскать авторов. К этому времени поэт умер в нищете, а композитора помогло найти настоящее чудо: в 1854 году на репетиции один из мальчиков на замечание хормейстера ответил, что он поет так, как его научил отец, который и сочинил эту песню...На звание самой популярной в мире рождественской песни претендует «Jingle Bells», хотя речь в ней идет просто о зимней прогулке на санях. Американец Джеймс Лорд Пьерпонт написал песню в Массачусетсе, а авторские права на нее оформил в Джорджии, и с тех пор штаты воюют за право считаться родиной бессмертного хита.Стихотворение «В лесу родилась елочка» написала Раиса Кудашева. Ее стихи, которые она подписывала псевдонимами, с удовольствием публиковали детские журналы. Однажды одно из них попалось на глаза Леониду Бекману, ученому и любящему отцу. Он намурлыкал нехитрую мелодию на стихи Кудашевой для сво-ей дочери. Его жена, известная пианистка Елена Бекман, переложила песенку на ноты. О том, что песенка живет своей жизнью, скромная поэтесса узнала случай-но, услышав в 1921 году, как ее исполняют уличные музыканты.В 1935 году Михаил Красев написал музыку на стихи Зинаиды Александровой «Маленькой елочке холодно зимой», и теперь водить хороводы на детских утрен-никах стали под нее.Первой новогодней песней для взрослых в России стали «Пять минут» из рязанов-ской «Карнавальной ночи». Дилетант

ЭТУ ПеСнЮ не ЗАДУшишЬ, не УБЬешЬ

44 дилетант №12

Рождество

Возвращение елки как нельзя лучше соответствовало пропаганде идеи счастливого детства

Считается, что в России стали наря-жать елки в тридцатые годы ХIХ века. Царствовавший тогда Николай I считал семейные праздники важным средством воспитания подданных. Елки, а значит, и игрушки, быстро вошли в моду среди высшей россий-ской знати.

Устроить елку тогда было удоволь-ствием не из дешевых, ведь елочные игрушки везли из самой Германии. Первыми кустарными украшениями стали стеклянные бусы. Когда укра-шений на елку не хватало, на нее на-вешивали ювелирные изделия, банты из дорогих тканей.

После Октябрьского переворота рождественские елки еще какое-то время сохранялись, но с новыми ва-риантами игрушек. Например, в од-ном из красноармейских клубов Юга России на елку в качестве украшения повесили кукол, изображавших Вран-геля, Деникина и батьку Махно.

В тридцатые годы изменилась и верхушка елки: Вифлеемскую звез-

ду заменили на пятиконечную, крас-ную или серебристую. Иногда на вер-хушку вместо звезды водворяли пику. Милитаристская тематика — девочка-санинструктор, пограничник с соба-кой, танки и иная военная техника — появилась перед Второй мировой войной. Похожие игрушки в те же времена, кстати, были и в Германии.

В довоенную и послевоенную пору детские журналы заполнились подроб-ными инструкциями по изготовлению самодельных игрушек.

Поэт и переводчик Ирина Токма-кова, дочь московского врача, оста-вила воспоминания о том, как делали игрушки в предвоенное время. Она назвала этот процесс священнодей-ствием. На керосинке варили клей-стер, в него обмакивали вату, которая должна была хорошенько засохнуть. Из нее получались разные фигурки, раскрашенные акварельными кра-сками.

Хрущевский период привнес в елочное убранство совершенно новую тему — сельскохозяйственную. На елках «выросли» игрушечные по-

чатки кукурузы, гроздья винограда, стручки фасоли и перца, морковь и груша... Именно тогда появилось еще одно новшество — мини-елки и, соответственно, мини-украшения — как атрибут малогабаритных квартир.

В девяностые Россию наводнил китайский ширпотреб и пришла ми-ровая мода: из домашней и «детской» елка стала превращаться в дизайнер-ское дерево для взрослых.

По материалам книги Аллы Сальниковой

«История елочной игрушки, или Как наряжали

советскую елку»Новое литературное обозрение,

Москва, 2012

ЗвеЗДы, гирлянДы и шАры

внезапно. Ее никто не ждал, не готовился к ней. В школах, детса-дах, в семьях заволновались». Как организовывать праздник, каков должен быть его сценарий, что вешать на елку, можно ли ангела, звезду, можно ли Деда Мороза?.. И все же в большинстве случаев, прежде всего под нажимом вла-стей, елки были проведены.

«мы весело Пляшем у елки большой»На первый взгляд, возвращение «старорежимного» обычая в суро-вую эпоху тридцатых годов может показаться удивительным. Однако следует учесть, что «реабилитация» елки произошла через месяц

с небольшим после того, как на Первом Всесоюзном совещании стахановцев Сталин произнес знаменательную фразу: «Жить стало лучше, товарищи, жить стало веселее». В том же 1935 году поэт Виктор Гусев написал «Песню советских школьников», цитата из которой — «За детство счастливое наше спасибо, родная страна!» — на долгие годы стала самым известным детским лозунгом. Воз-вращение елки как нельзя лучше соответствовало пропаганде идеи счастливого детства. Если помнить об этом, то причина возвращения елки становится более понятной. По мнению советских идеологов, елка, как и многое другое в до-

революционной культуре, могла послужить укреплению победив-шего режима, возвращая людям привычные радости жизни.

Так елка была возрождена и поставлена на службу советской власти. Через год, веселясь вокруг разукрашенного дерева, уже мало кто вспоминал недавний запрет на елку. Однако теперь елка вы-ступала в новом качестве — не как рождественская, а как ново-годняя. И на ее верхушке горела не Вифлеемская звезда, когда-то приведшая волхвов к младен-цу Христу, а символ советской власти — красная пятиконечная звезда, ассоциирующаяся со звездами, горящими на башнях московского Кремля.

Роль Павла Петровича Постыше-ва в деле «реабилитации» елки к сле-дующему, 1937 году, была предана забвению. Да и самому Постышеву в это время было уже не до елки. До предъявления ему ордера на арест оставалось чуть более года.

45декабрь 2012