1  

 

На правах рукописи

Раджабов Наджиб Саитумбарович

ИСЛАМОФОБИЯ В ЗАПАДНОЙ ЕВРОПЕ И ЕЁ ВЛИЯНИЕ НА

ПОЛИТИЧЕСКИЕ ПРОЦЕССЫ В ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ

Специальность 23.00.04 – политические проблемы международных

отношений, глобального и регионального развития (политические науки)

Диссертация на соискание ученой степени

кандидата политических наук

Научные руководители: Махмадов А.Н.,

доктор политических наук, профессор;

Самиев Х.С., кандидат исторических наук,

доцент.

Душанбе-2016

2  

 

СОДЕРЖАНИЕ

ВВЕДЕНИЕ……………………………………………………………………… .3

ГЛАВА I. ИСЛАМОФОБИЯ: ТЕОРЕТИКО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЙ

АНАЛИЗ ЕЕ ВОЗНИКНОВЕНИЯ И ВЛИЯНИЯ НА

ЗАПАДНОЕВРОПЕЙСКИЕ ПОЛИТИЧЕСКИЕ ПРОЦЕССЫ……………17

1.1. Понятие исламофобии и основные подходы к ее

исследованию…………………………………………………………………….17

1.2. Исламофобия в межэтнических и межконфессиональных процессах в

западноевропейских сообществах…………………………………………….33

1.3. Исламофобия в процессе геополитического противостояния

христианского Запада и мусульманского Востока………………………….48

ГЛАВА II. ВЛИЯНИЕ ИСЛАМОФОБИИ НА ЦЕНТРАЛЬНОАЗИАТСКИЕ

ОБЩЕСТВА……………………………………………………………………67

2.1. Соотношение ислама, исламизма и исламофобии в современных

политических процессах в центральноазиатских обществах………………67

2.2. Религиозный экстремизм как фактор исламофобии в центральноазиатских

обществах и особенности его проявления в современных

условиях…………………………………………………………………………81

2.3.Применимость опыта западноевропейских сообществ по продвижению

религиозного равенства и толерантности в центральноазиатских

обществах…....................................................................................................109

ЗАКЛЮЧЕНИЕ………………………………………………………………….130

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ…………………………….138

3  

 

ВВЕДЕНИЕ

После окончания Второй мировой войны, европейские страны

нуждались в притоке новой рабочей силы для восстановления и развития

своих экономик, разоренных войной. Кроме того, во многих развитых странах

Западной Европы наметилась тенденция старения и депопуляции населения.

В этих условиях вырос иммиграционный поток, который, с одной стороны,

стал результатом дезинтеграции колониальных империй и ухудшения условий

жизни в странах «третьего мира» и, с другой стороны, быстрый

экономический рост в Западной Европе, которая многим мигрантам

представлялась регионом всеобщего благоденствия. Особенно актуальными

вопросы иммиграции стали во второй половине XX века.

Актуальность темы. Новые волны миграции мусульман

стимулировали периодические всплески национализма и ксенофобских

настроений, а также появления такого феномена как исламофобия.

Периодические всплески исламофобии наблюдались в ряде государств

Западной Европы. Политическое «эхо» событий 11 сентября 2001 г. в Нью-

Йорке, взрывы 11 марта 2004 г. в Мадриде и теракты 7 июля 2005 г. в

Лондоне, убийства праворадикального политика П.Фортейпа и режиссера

Т.Ван Гога в Нидерландах, французские «бунты предместий» 2005 г. и

общемировой резонанс датского «карикатурного скандала» 2006 г., нападение

и убийство сотрудников французского сатирического еженедельника «Шарли

Эбдо» 7 января 2015 г. за публикацию карикатуры на пророка Мухаммеда и,

наконец, нынешняя массовая миграция мусульман-беженцев из Сирии, Ирака,

Афганистана и государств Северной Африки в страны Европейского союза

вследствие вооруженного конфликта сопровождались возникновением

исламофобских настроений. Хотя Парламентская Ассамблея Совета Европы

4  

 

(ПАСЕ) осудила исламофобию как форму расизма, она остается реальностью

публичной жизни, проявляется в качестве феномена общественного бытия –

умонастроений, идей, разрозненных политических событий и др.

Исламофобия в настоящее время в западноевропейских странах

проявляется как определенные настроения, аморфные ценностные

представления, функционирующие на уровне обыденного сознания

достаточно широких социальных слоев. Актуализация этих настроений

поддерживается современными миграционными процессами, которые

способствуют укоренению в западноевропейских странах анклавов

традиционной исламской культуры и провоцируют в определенных

социальных слоях реанимацию расовых идей превосходства одной нации над

другой.

Следует указать, что исламофобия представлена на двух уровнях:

обыденных, несистематизированных, фрагментарных оценок и

умонастроений, которые имеют коллективный характер, разделяется

представителями различных социальных слоев и выступают основой для

субкультурных группировок и теоретических идей, которые черпаются из

целого веера идеологических и политических течений второй половины ХХ в.

Описанная ситуация, с одной стороны, объясняет теоретическую и

практическую актуальность комплексного исследования предпосылок и

причин возникновения исламофобии, форм и уровней ее существования в

странах Западной Европы в современных политических, социоэкономических

и социокультурных условиях и специфику проявления исламофобии в

центральноазиатских обществах. С другой стороны, она диктует

необходимость вскрытия мировоззренческих и смыслообразующих аспектов

политики, которые находят выражение в исламофобии; дать их

интерпретации, показать психологическое и культурное родство и сходство с

5  

 

сионизмом, расизмом и другими деструктивными явлениями ХХ в. Поэтому

исследование этого круга проблем является актуальным, будет находиться в

центре данного диссертационного исследования.

Степень научной разработанности темы. В последние два

десятилетия к исследованию феномена исламофобии все чаще обращаются

ученые различных стран. Ведущей тенденцией в интерпретации данного

явления является стремление исследователей связать исламофобию с

антисемитизмом, а также показать исламизм как питательную среду для

современного терроризма. При этом исследователи стремятся доказать, что

исламизм по большей части остается явлением, проповедующим социальную

деструкцию и нестабильность, что объединяет его непосредственную связь с

терроризмом.

В последние годы благодаря исследовательским работам Абашина

С.Н., Гатаговой Л., Калета А., Канаха А.М., Косачева К.И., Крымина А.,

Литвака М., Малахова В.С., Малашенко А.В., Понамаревой А.М., Сидорова

Д.В., Синцова Н., Собянина А., Ушакова В.Н., Энгельгардта А., Эткина М. и

многих других1 были достигнуты значительные успехи, обусловленные

теоретическим и прикладным подходом исследователей к рассмотрению

различных аспектов интерпретации исламофобии, систематизации признаков

                                                            1 См.: Абашин С.Н. Исламофобия // Гуманитарная мысль Юга России. – 2005. - №1. – С. 20-26;Гатагова Л. Между страхом и ненавистью: исламофобия в России // Журнал «Родина», 2006, №6; Канах А.М. Исламофобия как политическое явление XXI века // Вісник СевДТУ. Вип. 91: Політологія: зб. наук. пр. — Севастополь: Вид-во СевНТУ, 2008. – С. 128-131; Крымин А.В., Энгельгардт Г.Н. Исламофобия // Отечественные записки. - 2003. - № 5(14). - С. 108-114; Малахов В. С. Грозит ли Европе исламизация? // Отечественные записки? № 1 (52) 2013; Малашенко А.В. Ислам: вид из Кремля // Россия и мусульманский мир, 2014, №8. - С.54-61; Понамарева А. М. Социокультурная адаптация мусульманских общин в западноевропейских обществах: Автореф. дисс… канд. социолог. наук. – М., 2010. – 18 с.; Сидоров Д.В. Исламофобия в современной России // Обозреватель-Observer №5, 2014. – С.34-41; Синцов Н. Исламофобия – история заболевания // Военно-промышленный курьер, выпуск № 28 (496) за 24 июля 2013 г.; Собянин А., Калет А. Исламофобия //Журнал RELGA. – 2004. - №5 (95); Ушаков В.Н. Политический ислам в Центральной Азии: основные факторы и перспективы. – М. – Бишкек: КРСУ, 2005. – 206 с.; Эткин М. Ваххабизм и фундаментализм: термины - “страшилки” // Центральная Азия и Кавказ. - 2000. - № 1(7).

6  

 

и основных тенденций ее проявления в социально-политических процессах в

различных регионах мира.

В процессе исследования исламофобии диссертант обращался и к

публикациям некоторых зарубежных авторов – Ф.Кардини, Д.Матью, Т.

Рамадан, Э.Саид, Т.М.Савадж, А.К.Таш, П.Уербнер, Халлидей,

С.Шарбонниер и др.2

Свою лепту в исследовании исламофобии внесли такие

центральноазиатские ученые, как Акаев В., Аминиян Б., Артиков М.,

Байдаров Е., Жумалы Р., Зокиров Г.Н., Махмадов А.Н., Мингишева Н.,

Мурзахалилов К., Мусаев Б.Ф., Олимов К., Саидов Ш., Сейсенбекова Ж.,

Хайдаров Р.Д., Шоисматуллоев Ш., Яздони Н. и др.3

                                                            2 Кардини Ф. Европа и ислам: история непонимания. Санкт-Петербург: Alexandria, 2007. - 332 с.; Ramadan T. Le musulmans de l“Europe prises en tenaille // Le Monde diplomatique. Juin, 2000. – P. 12 – 13; Said. V. Edward. Orientalism. London: Penguin book, 1978; Timothy M. Savage. Europe and Islam: Crescent Waxing, Cultures Clashing // The Washington Quarterly, Summer 2004, pp. 25–50; Abdul Qatar Tash. Islamophobia in the West // The Washington Report. - 1996. - November/December. - Р. 28; Matthew Duss et al. Fear, Inc. 2.0. The Islamophobia Network’s Efforts to Manufacture Hate in America. Washington: Center for American Progress, 2015, 80 p.; Pnina Werbner. Islamophobia, Incitement to Religious Hatred-Legislating for a New Fear? // Anthropology Today, vol. 21, no. 1 (2005), рр. 5-9; Halliday. Islamophobia Reconsidered // Ethnic and Racial Studies 22, no. 5 (September 1999), рр. 892-902; Charbonnier Stéphane. Letter to the Islamophobia Frauds Who Play into the Hands of Racists. Translation by John Lichfield. France, 2015. 3См.:Акаев В. Исламофобия как политика//Центральная Азия и Кавказ, №3, 2000; Аминиян Б. Исламофобия на Западе: причины и особенности // Аму-Дарья. 2008, № 2. - С.107-133; Артиков М. Парадигмы межрелигиозной толерантности в Узбекистане: история и современность // Россия и мусульманский мир, 2012, №9. - C.94-104; Байдаров Е. Религия и Ислам в Казахстане: социокультурный аспект. Монография. Изд-во «Lambert Academic Publishing», 2014. – С.23-34; Жумалы Р. Исламофобия в Казахстане - это не боязнь ислама // [Электронный ресурс]. – Режим доступа:http://www.stanradar.com/news/full/4042-ekspert-islamofobija-v-kazahstane-eto-ne-bojazn-islama.html (Дата посещения 5.07.2015 г.); Махмадов А.Н., Хапёрская Л.Л. Современный Таджикистан: диалектика независимости и интеграции (политико-правовой анализ). – Душанбе, 2016. – С.65-98; Мингишева Н. Современные исламские движения и группы в постсоветском Казахстане: некоторые методологические аспекты // Россия и мусульманский мир, 2015, №2. – С. 65-71; Мурзахалилов К. Ислам в Кыргызстане: становление и перспектива развития/Секуляризм и ислам в современном государстве: что их объединяет?/Материалы международного «круглого стола» (г. Алматы, 30 ноября 2007 г.)/Отв. ред. Б.К. Султанов. – Алматы: КИСИ при Президенте РК, 2008. – С. 190-191; Мусаев Б.Ф. Исламофобия в зеркале мифа // http://www.centrasia.ru/newsA.php?st=1342939980 (Дата посещения 02.11.2013 г.); Олимов К. Диалектика светского и религиозного мировоззрения в условиях построения национального государства // Построение доверия между исламистами и секуляристами – таджикский эксперимент. – Душанбе: Деваштич, 2004. – C.65-77; Саидов Ш.Ш. Исламский фактор и его влияние на политические процессы центральноазиатского региона (на материалах Республики Таджикистан): дисс. …. канд. полит. наук. – Душанбе, 2014. - 175 с.; Сейсенбекова Ж. Эксперт: Исламофобия в Казахстане это не боязнь ислама //[Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://tengrinews.kz/kazakhstan_news/ekspert-islamofobiya-v-kazahstane-eto-ne-boyazn-islama-202165/ (Дата посещения 5.07.2015 г.); Шоисматуллоев Ш.

7  

 

Различным аспектам социальной интерпретации исламофобии

посвящены работы зарубежных и российских исследователей. Так,

исламофобия в межэтнических и межконфессиональных процессах

рассматриваются немецкими социологами Г. Зиммель, И. Нойманн, С.Цвемер

и А. Шюц через создание образа врага и противопоставления «свои–чужие»,

сопоставление образа «своего» со сконструированным образом «другого»,

«чужого», его стереотипизации для понимания причин исламофобии, так как

стереотипизация не учитывает индивидуальность человека, но допускает

критических замечаний в его адрес4.

Политологи, социологи и философы рассматривают три основных

теоретических подхода к изучению фактора исламофобии: примордиализм,

конструктивизм и инструментализм. Эти подходы сходятся в том, что

изначально необходимым условием существования фактора исламофобии

является наличие дихотомического отношения «мы-они», то есть «свои –

чужие», в контексте этнической идентичности, поскольку этническая

идентичность предполагает отношения между группами людей, члены

которых рассматривают друг друга как различающихся по каким-либо

культурным характеристикам. Отличие указанных подходов заключается в

том, что они по–разному объясняют причины возникновения фактора

исламофобии, его основания «свои – чужие» и образа «чужого», в частности.

Инструменталистское направление (Д. Хоровиц, А. Коэн, К. Янг, Н. Н.

Чебоксаров, Ю. В. Арутюнян, А. Г. Здравомыслов, А. А. Цуциев, Р. Г.

                                                                                                                                                                                                  Некоторые итоги социологического анализа религиозной ситуации в Таджикистане // Известия АН РТ. Серия философия и право, 2011, № 2. – С. 45-52; Яздони Н. Хикмати озодагон. – Душанбе, 2009. – 276 с. 4 Зиммель Г. Экскурс о чужаке // Социологическая теория: История, современность, перспективы. Альманах журнала «Социологическое обозрение». - СПб, 2008. - С. 7-13; Нойманн И. Использование «Другого»: Образы Востока в формировании европейских идентичностей / Пер. с англ. - М.: Новое издательство, 2004. – 336 с.;Samuel M. Zwemer. The Disintegration of Islam. «Forgotten Books», 2015. – P.34-45; Шюц А. Чужак // Шюц А. Избранное: Мир, светящийся смыслом / Пер. с нем. и англ. - М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2004. - С. 533-549.

8  

 

Абдулатипов и др.5) отмечает детерминирующую роль социальных и

политических интересов в формировании исламофобских образов. В их

трудах отмечается, что обособленность от других и принадлежность к

определенной этнической группе является осознанным выбором индивида,

осуществляемым с чисто прагматических позиций – для получения

определенных политических, экономических, социальных привилегий.

Конструктивистский подход (П.Бергер, Т.Лукман, И.Нойманн, Ф.Барт,

Э.Геллнер, Б.Андерсон, Т.Эриксен, Э.Дж.Хобсбаум, О.Бауэр, Дж.Бройн,

К.Вердери и др.6) транслирует образ «чужой» этнической группы при помощи

СМИ. Исследования методов формирования образа «врага» в СМИ как

каналов трансляции и конструирования фактора исламофобии берут начало в

работах как западных, так и российских авторов. Анализ их работ

показывает, что при общих тенденциях роста ксенофобии структура этого

явления в Западной Европе и России различается. В России ксенофобия чаще

всего принимает формы этнофобии и мигрантофобии. Предубеждения против

мусульман пока являются производными от этно – и мигрантофобии. В

Западной Европе главная форма ксенофобии – это исламофобия. Люди с

                                                            5См.: Horowitz D. Ethnic Groups in Conflict. Berkley, 1985; Cohen A. The Symbolic Construction of Community, London, 1985; Янг К. Диалектика культурного плюрализма: концепция и реальность // Этничность и власть в полиэтничных государствах. – М.: Наука, 1994. – С. 112; Чебоксаров Н.Н. Народы, расы, культуры. - М., 1971; Здравомыслов А.Г., Цуциев А.А. Этничность в постсоветском пространстве: соперничество теоретических парадигм // Социологический журнал, 2003, № 3. - С.20-50; Абдулатипов Р.Г. Природа и парадоксы национального "Я". - М.: Мысль, 1991. 6См.: Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. Трактат по социологии знания – М., 1995; Нойманн И. Использование «Другого». Образы Востока в формировании европейских идентичностей. – М., 2004; BarthF. Ethnic Groupsand Boundaries.The Social Organisation of Cultural Difference. Ed. By F. Barth.Bergen, Oslo, London, 1969; Геллнер Э. Нации и национализм. - М.: Прогресс, 1991; Андерсон Б. Воображаемые сообщества. Размышления об истоках и распространении национализма. – М., 2001; Eriksen T. Ethnicity and Nationalism. Anthropological Perspectives. L., 1993, P.12; Хобсбаум Э. Дж. Принцип этнической принадлежности и национализм в современной Европе//Нации и национализм. - М.,2002; Бауэр О. Национальный вопрос и социал–демократия // Нации и национализм. - М., 2002; Бройн Дж. Подходы к исследованию национализма // Нации и национализм. - М., 2002; Вердери К. Куда идут «нация» и «национализм»? // Нации и национализм. - М., 2002.

9  

 

антиисламскими настроениями не различают представителей данной религии

по этническому признаку.

Примордиалистский подход (С. Гевер, Г. Э. фон Грюнебаум, Э. Шилз,

П. Ван ден Берге, К. Гирц, Л. Н. Гумилев, С. М. Широкогоров и др.7)

рассматривает идентичность этноса как объективную данность, изначальную

(примордиальную) характеристику человечества. Идентичность этноса – это

нечто такое, что есть у каждого этноса и необходимо ему для существования

и деятельности в социальной среде. Так, видный исследователь классического

ислама Г. Э. фон Грюнебаум подчеркивал примордиальность исламской

самодостаточности: «Абсолют ислама самодостаточен; абсолютная правда

самодостаточна...»8. Он имел в виду, что ислам это целостная религия и что

мусульманская идентичность не требует дополнительных усилий. Однако, он

указывает на причины конфликта между общеисламской идентичности и

местными культурными образцами: создание сектантских общностей и

движений в рамках ислама, возможность в исламе различных локальных

организационных вариантов, противопоставление универсальной нормы и

локальной практики, более высокий уровень культуры в некоторых регионах,

куда ислам пришел, наличие как минимум трех типов стран с мусульманским

населением (страны с доминирующим традиционным исламским населением,

страны с традиционным исламским меньшинством, страны с мигрантским

исламским меньшинством). 

                                                            7См.: Hewer C. T. R. Understanding Islam. - М.: Изд-во «Книга по Требованию», 2014. – С.23-43; Грюнебаум Г. Э., фон. Становление и особенности исламской цивилизации // Сравнительное изучение цивилизаций: Хрестоматия / Сост. Ерасов Б. С. - М.: Аспект Пресс, 1999. – С. 344; Shils E. Primordial, personal, sacred and civil ties // British Journal of Sociology, 1957, р.13-24; Van den Berghe P.L. Race and Racism: A Comparative Perspective. N.Y.: John Wiley and Sons, 1978; Geertz C. The Interpretation of Cultures, 1973; Гумилев Л. Н. Этногенез и биосфера Земли. - Л., 1989; Широкогоров С.М. Этнос: Исследование основных принципов изменения этнических и этнографических явлений. - Шанхай, 1923. 8 Грюнебаум Г. Э., фон. Становление и особенности исламской цивилизации // Сравнительное изучение цивилизаций: Хрестоматия / Сост. Ерасов Б. С. - М.: Аспект Пресс, 1999. – С. 344

10  

 

В последнее десятилетие большим шагом в деле правовой

характеристики исламофобии стали резолюция ПАСЕ №1743 от 23 июня

2010 г. и рекомендация ПАСЕ №1927 от 23 июня 2010 г. под названием

«Ислам, исламизм и исламофобия в Европе»9,  которая директивно отделила

ислам от исламизма и исламофобии.

В общем же, можно сказать, что сегодня очень мало комплексных

системных исследований по исламофобии, а также не наблюдается научных

подходов в решении данной проблемы. Указанные выше работы, хотя и дают

общий и всесторонний взгляд на исламофобию, в тоже время зачастую

страдают поверхностностью и отсутствием предложений по решению

сложившейся в мире ситуации.

Объектом исследования является феномен исламофобии в

политических процессах стран Западной Европы на современном этапе.

Предметом исследования является определение сути исламофобии, ее

виды, формы и уровни, а также ее влияние на западноевропейское и

центральноазиатское общества.

Цель диссертационной работы заключается в исследовании

исламофобии в политических процессах Западной Европы и ее влияние на

центральноазиатские общества.

В соответствии с целями диссертации поставлены следующие задачи:

- охарактеризовать основные подходы к исследованию исламофобии, которые

сформировались в политических науках;

                                                            9Резолюция Парламентской Ассамблеи Совета Европы №1743 от 23 июня 2010 года под названием «Ислам, исламизм и исламофобия в Европе» // [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http: //www.coe.int/t/r/ parliamentary_assembly/[russian_documents]/[2010]/%5BJun2010%5D/Res1743_rus.asp (Дата обращения 7 сентября 2015 г.); Рекомендация Парламентской Ассамблеи СЕ№1927 от 23 июня 2010 года под названием «Ислам, исламизм и исламофобия в Европе» // [Электронный ресурс]. – Режим доступа:http://www.coe.int/t/r/ parliamentary_assembly/[russian_documents]/[2010]/%5BJun2010%5D/Rec1927_rus.asp (Дата обращения 7 сентября 2015 г.)

11  

 

- выявить влияние исламофобии в межэтнических и межконфессиональных

процессах в западноевропейских сообществах;

- определить роль исламофобии в процессе геополитического

противостояния христианского Запада и мусульманского Востока;

- исследовать соотношение ислама, исламизма и исламофобии в современных

политических процессах в центральноазиатских обществах;

- исследовать религиозный экстремизм как фактор исламофобии в

центральноазиатских обществах и особенности его проявления в современных

условиях;

- оценить применимость опыта западноевропейских сообществ по

продвижению религиозного равенства и толерантности в

центральноазиатских обществах.

Теоретико-методологической основой исследования является

совокупность методов современной политической науки, применяемых для

анализа политических процессов и их контекстов. К ним относятся:

- принцип системности, который, с одной стороны, дает возможность

рассмотреть фактор исламофобии в контексте ислама как социальной

системы, а с другой – как проблему в мусульманских анклавах Западной

Европы и в центральноазиатских обществах в целом;

- сравнительно-исторический анализ, который предоставляет возможность

сопоставить этапы возникновения и развития исламофобии в

западноевропейских сообществах и особенности ее проявления в

центральноазиатских обществах и определить закономерности ее эволюции;

- сравнительный политический анализ, с помощью которого можно дать

типологические характеристики различных форм проявления исламофобии в

политическом процессе Западной Европы и центральноазиатских обществах;

12  

 

- культурологический подход, который позволяет понять особенности ислама

как религии, специфику взаимодействия западной и исламской цивилизаций,

их реакцию друг на друга в контексте исламофилии и исламофобии. Такой

подход удерживает исследователей от применения однобокой схемы

«западного ориентализма» (Э. Саид).

Эмпирической базой исследования стали результаты авторского

анализа публикаций отечественных и зарубежных СМИ, социологических

опросов. Информационное обеспечение исследования также включало в себя

данные о количестве мусульман-мигрантов в Западной Европе и рабочих

материалов Европейского центра по мониторингу проявлений расизма и

ксенофобии. В качестве нормативной базы привлекались законодательные

акты и другие официальные документы ПАСЕ. С целью обеспечить

панорамное видение проблемы помимо информации официальных СМИ и

научной литературы были использованы соответствующие материалы сети

Интернет.

Научная новизна диссертации состоит в предпринятой попытке

комплексно исследовать механизмы интеграции мусульман в инокультурную

среду. Этот вопрос является предметом научных исследований за рубежом и в

России, однако в них он рассматривается лишь фрагментарно. Определены

основные этапы формирования мусульманских общин в Западной Европе и

появления исламофобии, проанализирован данный фактор в межэтнических и

межконфессиональных процессах в западноевропейских государствах и в

контексте геополитического процесса между христианским Западом и

мусульманским Востоком. Это дало возможность выявить причины

исламофобских настроений в центральноазиатских обществах и меры по их

противодействию, благодаря которому стало возможным исследование

малоизученных аспектов в отечественной политологии, связанных с

13  

 

исламофобией во взаимоотношениях коренного населения Центральной

Азии, причинами роста экстремистских настроений в мусульманской среде.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Исламофобия – это сложное, неоднозначное, многослойное

социально-политическое явление, включающее в себя различные формы,

способы и уровни проявления. На обыденном уровне исламофобия

проявляется как определенные настроения, аморфные представления

достаточно широких социальных слоев, в основе которых лежит

иррациональный страх (фобия), боязнь ислама и различные формы

негативной реакции на ислам, связанные с незнанием и искаженным

представлениям об исторически сложившемся особом образе жизни,

традиций, обычаев и нравов мусульман. На теоретическом уровне данное

явление включает сущностные характеристики исламофобии, которые

черпаются из целого веера идеологических и политических течений,

находится в психологическом и культурном родстве и сходстве с такими

проявлениями нетерпимости, как расизм, ксенофобия, антисемитизм и

другими деструктивными явлениями современности.

2.Исламофобия имеет непосредственную связь с происходящими

процессами утверждения различных форм идентичности (политической,

социальной, культурной, этнической, религиозной, психологической и т.п.) в

Западной Европе. Процесс утверждения собственной идентичности в

Западной Европе привел к появлению так называемой негативной

идентичности, которая укрепляется с помощью создания образа врага и

противопоставления «свои–чужие». «Чужими» в этой ситуации в силу ряда

причин, как естественных, так и сконструированных, оказываются

мусульмане, мигрировавшие в страны Западной Европы по различным

причинам. Оппозиция «свои–чужие» активно используется различными

14  

 

силами и СМИ в целях политического, религиозного, национального

манипулирования, разжигания конфликтов и противостояний.

3.Большую роль в конструировании и трансляции различных

исламских стереотипов и образов, в том числе негативных, исламофобских

стереотипов и образов этнических и религиозных меньшинств, играют

западные средства массовой информации (СМИ). Они стимулируют

различные формы исламофобии, в том числе дискриминацию мусульманских

меньшинств, раздувают ксенофобию, мигрантофобию и т.п. Использование

исламофобии в СМИ обосновано причинами неаналитического характера:

интересами государственных аппаратов и интересами обслуживающих их

масс медиа. В их деятельности раскрывается содержание политического

заказа, когнитивные установки, вытекающие из него, а также

инструментальное отношение власти к исламофобии. Исламофобия носит

манипулятивный характер, что проявляется в соответствующих стратегиях

(демонизация, криминализация) и приводит к репрессивным политическим

последствиям (легитимация этатистской политики по отношению к религии,

криминализация религиозной оппозиции).

4. Особенность исламофобии в центральноазиатских обществах

проявляется в стремлении правящих кругов связать исламофобию с

исламизмом, преследовании и обвинении политических оппонентов в

использовании «ваххабизма» и «салафизма», т.е. фундаменталистских форм

исламизма в борьбе за власть. Религиозный экстремизм является фактором

исламофобии в центральноазиатских обществах, а идеология исламизма

используется как питательная среда для современного терроризма. Поэтому

исламизм по большей части остается явлением, проповедующим социальную

деструкцию и политическую нестабильность, что объединяет его

непосредственную связь с экстремизмом и терроризмом.

15  

 

5.Центральное место в политико-идеологическом воспитании населения

должно занимать теоретическое и практическое обоснование таких начал, как

умеренность, постепенность, компромисс, стабильность, консенсус,

лояльность властям, законопослушность, совещательность, избежание вреда и

другие ценности ислама, которые намного важнее для общества, нежели

крайние радикальные взгляды. В этом контексте небесполезно опыт стран

Европейского союза по директивному отделению ислама от исламизма и

исламофобии и проведению объяснительной работы с населением в рамках

национальных программ и проектов.

6. Исламофобия как политический фактор используется определенными

западными кругами в качестве практического инструментария для получения

политических и материальных дивидендов. Как психологическое оружие,

умело разработанное и расчётливо внедрённое в западное общество, фактор

исламофобии используется во внутри – и внешнеполитической борьбе

европейских стран и вообще на международной арене для достижения

политических, экономических, идеологических и других целей на

национальном, региональном и глобальном уровнях. Западные правящие

круги рассматривают фактор исламофобии как средство манипуляции

мусульманским обществом в собственных стратегических интересах.

Методологические основы диссертации строятся, во-первых, на

применении компаративных, сравнительно-сопоставительных методов

исследования реальностей западноевропейских и центральноазиатских

обществ, их законодательств и политической практики; во-вторых, на

принятых ныне мировой наукой теориях глобализации, и ее последствий; в-

третьих, на цивилизационном подходе, предполагающем, что современные

политические реальности каждого общества, в том числе по отношению к

16  

 

мигрантам, в значительной мере определяются их историческими и

религиозными традициями.

Теоретическая и практическая значимость работы определяется

актуальностью вопросов, которые рассматриваются в диссертации. Ее

выводы, будучи опубликованными, могут помочь научному сообществу,

СМИ в преодолении излишне исламофобских настроений относительно

миграций мусульман в западноевропейском сообществе. Ее содержание,

связанное с анализом влияния исламофобии в политических процессах в

Западной Европе, и специфика ее влияния в центральноазиатских обществах,

могут содействовать совершенствованию форм и методов противодействия с

негативными последствиями данного феномена. Основные сюжеты работы,

будучи трансформированными в учебный курс, обогатят теорию и практику

борьбы с исламофобией и ее последствиями в обществе.

Апробация работы. Диссертация прошла обсуждение в отделе

социально-политических исследований Института философии, политологии и

права имени А.М. Баховаддинова Академии наук Республики Таджикистан.

Некоторые положения работы были изложены на республиканских научно-

практических конференциях «Роль молодежи в решении важнейших проблем

в процессе глобализации» (19-21 мая 2014 г.) и «Роль молодежи в развитии

отечественной науки» (22 мая 2015 г.), организованных по инициативе Совета

молодых ученых Академии наук Республики Таджикистан, докладе на

методологическом семинаре (ноябрь 2014 г.), а также в статьях в ряде

научных изданиях и сборниках Минобрнауки Республики Таджикистан.

Структура диссертации. Работа состоит из введения, двух глав, шесть

параграфов, заключения и списка использованной литературы и источников.

17  

 

ГЛАВА I. ИСЛАМОФОБИЯ: ТЕОРЕТИКО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЙ

АНАЛИЗ ЕЕ ВОЗНИКНОВЕНИЯ И ВЛИЯНИЯ НА

ЗАПАДНОЕВРОПЕЙСКИЕ ПОЛИТИЧЕСКИЕ ПРОЦЕССЫ

1.1. Понятие исламофобии и основные подходы к ее исследованию

Западная Европа является родиной различных религиозных и

этнических общин, включая миллионов мусульман, которые вносят свой

вклад в формирование многочисленных культур, составляющих

западноевропейское общество. По статистическим данным в большинстве

западноевропейских государств имеются значительные группы мусульман, и

при этом они остаются самой молодой и потенциально самой активной

группой населения. Мусульман оскорбляет и возмущает тот факт, что

исламская религия подвергается зачастую несправедливым нападкам.

К концу XX века заметно распространился фактор исламофобии во

всех сферах жизни западноевропейских стран. Каковы бы ни были причины

распространения этого фактора, фактом остается то, что он оказывает

серьезное воздействие на внутри - и внешнеполитическую жизнь многих стан

мира.

Исследование понятия, роли и места исламофобии в

западноевропейских странах имеет весьма актуальное теоретико-

познавательное и практико-прикладное значение для уяснения общих и

специфических особенностей механизма влияния данного фактора на

современные политические процессы и международные отношения и его

учета при осуществлении внутренней и внешней политики государств.

В политической науке и социально-политической практике термин

18  

 

«исламофобия» только начинает приживаться. Необходимо заметить, что

употребление этого термина сопряжено с определенными трудностями. Часто

авторы просто считают излишним объяснять или тем более определять

используемые ими термины, считая, что они и так интуитивно понятны

каждому. На деле же оказывается, что, хотя такое слово, как, например,

«исламофобия» действительно понятно каждому, однако каждый понимает

его по-своему.

Касаясь термина «исламофобии», используемого в этом исследовании,

мы считаем необходимым подробно остановиться на том, что он означает.

Этимологически данный термин происходит из двух слов: «ислам» как

название мировой религии и «фобия» («phobia» с латинского языка) означает

«страх», «боязнь». Таким образом, «исламофобия» буквально означает «страх

к исламу», «боязнь ислама».

Термин «исламофобия» в академических словарях отсутствует. Но

отсутствует он там не оттого, что такого явления нет в действительности, а

потому, что дать определение ему пока еще достаточно сложно. В литературе

многие исследователи предпринимали и предпринимают попытки раскрыть

понятие исламофобии и причины ее распространения к концу XX и в начале

XXI века10.

                                                             10 См.: Абашин С.Н. Исламский вызов идее нации? Некоторые соображения на примере Центральной Азии // Россия и мусульманский мир, 2016, №3. - С.73-85; Абашин С.Н. Исламофобия // Гуманитарная мысль Юга России. – 2005. - №1. – С. 20-26; Аминиян Б. Исламофобия на Западе: причины и особенности // Аму-Дарья. – 2008. - № 2. - С. 107-133; Канах А.М. Исламофобия как политическое явление XXI века // Вісник СевДТУ. Вип. 91: Політологія: зб. наук. пр. — Севастополь: Вид-во СевНТУ, 2008. – С. 128-131; Крымин А., Энгельгардт А. Исламофобия // Отечественные записки. - 2003. - № 5(14). - С. 108-114; Малашенко А. Ислам: вид из Кремля //Россия и мусульманский мир, 2014, №8. - С.54-61; Собянин А., Калет А. Исламофобия //Журнал RELGA. – 2004. - №5 (95); Abdul Qatar Tash. Islamophobia in the West // The Washington Report. - 1996. - November/December. - Р. 28;Pnina Werbner. Islamophobia, Incitement to Religious Hatred-Legislating for a New Fear? // Anthropology Today, vol. 21, no. 1 (2005), рр. 5-9; Halliday. Islamophobia Reconsidered // Ethnic and Racial Studies 22, no. 5 (September 1999), рр. 892-902.

19  

 

В их исследованиях прослеживаются два подхода: академический

(теоретико-познавательный) и прикладной (политический). Представляется,

что академический подход (например, академические институты) более

объективен, так как учитывает все сложности и хитросплетения, которые

существуют в многоликом западноевропейском сообществе. А в прикладном

подходе (например, Европейский центр мониторинга проявления ксенофобии

и расизма) оценка влияния исламофобии на общество и политику

эволюционирует как в сторону абсолютизации ее влияния, так и в

направлении ее отрицания и / или игнорирования. Иными словами, для одних

исламофобия есть нечто искусственное, придуманное учеными явление, для

других она придумана некоторыми политиками, заинтересованными в

постоянной социально-политической напряженности этих сообществ.

Первое упоминание термина «исламофобия» появилось в эссе

востоковеда Этьена Дине «Восток глазами Запада» в 1922 г. для обозначения

негативного отношения к исламу, которое прослеживалось через многие

столкновения между мусульманским миром и Европой от крестовых походов

до периода колониализма, и в основе которого лежала религия (ислам против

христианства)11.

В настоящее время термин «исламофобия» вошёл в широкое

употребление после публикации британским фондом Раннимед Траст

(Runnymede Trust) в 1997 году доклада «Исламофобия – вызов для всех». В

нем говорится, что это явление заключается главным образом в

«изображении мусульманской цивилизации не как отличной от Запада, а

просто отставшей от него; мусульманской культуры не как многоликой и

прогрессивной, а как застывшей и статичной фундаменталистской и

                                                            11См.: Etienne Dinet. “L’Orient vu de l’Occident,” Journal of the Royal African Society, vol. 21, no. 84 (July 1922).

20  

 

потенциально угрожающей всем другим культурам». В сжатом виде эту идею

автор сформулировал так: «Ислам – не партнер, а враг»12.

Другой британский исследователь профессор Гордон Конвей (Gordon

Conway), руководивший проектом по исследованию исламофобии, определил

новое явление как «боязнь и ненависть к исламу и мусульманам, присущие

СМИ всех уровней, и распространение во всех слоях общества. Исламофобия

проявляется в изображении ислама не как цивилизации отличной от Запада, а

отсталой; мусульманской культуры – не как многоликой и прогрессивной, а

застывшей и статичной, враждебной к инакомыслию и дискуссиям,

патриархальной и женоненавистнической, фундаменталистской и

потенциально угрожающей другим культурам»13.

С начала 90-х гг. ХХ в. понятие «исламофобии» стало широко

использоваться как светский антиисламский дискурс, возникший в связи с

интеграцией мусульманских иммигрантских сообществ в западных обществах

и усилившийся после терактов 11 сентября 2001 года. Этот термин, часто

применяющийся в политических кругах и СМИ, оспаривается некоторыми

учеными, которые считают, что он мало отличается от таких понятий, как

расизм, антиисламизм, антисемитизм, ксенофобия и прочее14.

Исламофобия охватывает крайне широкий спектр значений – от

погромов до любой критики в адрес как мусульман и исламских активистов,

                                                            12Цит по: Канах А.М. Исламофобия как политическое явление XXI века // Вестник СевНТУ. Вып. 91. Политология: научно-практический сборник. - Севастополь: Изд-во СевНТУ, 2008. – С. 128 -131. 13 Цит. по: Собянин А., Калет А. Исламофобия (СМИ стран Ферганской долины остаются свободными в выборе редакционной политики) // Журнал RELGA, 2004, №5 (95). 14См.: Matthew Duss, Yasmine Taeb, Ken Gude, and Ken Sofer. Fear, Inc. 2.0. The Islamophobia Network’s Efforts to Manufacture Hate in America. Washington: Center for American Progress, 2015, pp.15-20; Pnina Werbner, “Islamophobia, Incitement to Religious Hatred-Legislating for a New Fear?” // Anthropology Today, vol. 21, no. 1 (2005), рр. 5-9; Halliday, “Islamophobia Reconsidered” // Ethnic and Racial Studies 22, no. 5 (September 1999), рр. 892-902; Charbonnier Stéphane. Letter to the Islamophobia Frauds Who Play into the Hands of Racists. Translation by John Lichfield. France, 2015, p.3.

21  

 

так и исламского вероучения и социальной практики. Представители

исламских стран высказываются по этой проблеме достаточно резко: «Во

многих западных странах предубеждения против ислама и мусульман

достигли небывалого масштаба. Религия и ее последователи подвергаются

клевете, а систематическое искажение их образа приобрело нестерпимый

характер. Эта кампания порождена безумным страхом перед исламом, и

ясно, что со временем она посеет столь же безумный страх в обществе. В

итоге возникнет атмосфера ненависти и отвращения ко всему исламскому»15.

В настоящее время рост исламофобии наблюдается по всей Европе.

Многие мусульмане, проживающие в европейских государствах,

подвергаются угрозам, испытывают недоброжелательное отношение

окружающих — некоторые сталкиваются с подобными проблемами чуть ли

не ежедневно. Такие выводы были сделаны в докладе, опубликованном

Европейским центром по мониторингу проявлений расизма и ксенофобии,

штаб-квартира которого расположена в Вене. Этот центр уже много лет

занимается выявлением нарушений этнического и религиозного характера во

всех государствах, входящих в Евросоюз. В последнем докладе центра

отмечается, что мусульмане в Европе постоянно сталкиваются с целым рядом

проблем, от насильственных действий до дискриминации на работе и даже на

рынке жилья, приводятся конкретные показатели дискриминации. Так,

уровень безработицы в Великобритании у выходцев из Пакистана и

Бангладеш составляет 20%, в то время как у всех иммигрантов – всего 11%, а

в стране в целом – 6%. В Германии безработица у турок составляет 21%, а в

стране в целом – 8%. Работодатели, рассматривая кандидатуры будущих

работников, предпочитают отказываться от мусульман. Та же тенденция

наблюдается в образовательной сфере: мусульманам редко удается получить                                                             15Abdul Qatar Tash. Islamophobia in the West // The Washington Report. - 1996. – November/December. -Р. 28

22  

 

высшее образование, и это влияет на их дальнейший социальный статус.

Кроме того, мусульмане, как правило, живут в худших условиях и кварталах и

из-за этого лишены возможности посещать хорошие школы16.

Согласно отчету о жизни европейских мусульман в 11 городах

Европейского союза, которую в 2010 г. подготовили исследователи из Фонда

Сороса в таких городах, как Антверпен, Амстердам, Берлин, Гамбург,

Копенгаген, Лестер, Лондон, Марсель, Париж, Роттердам и Стокгольм,50 %

мусульманских респондентов (по сравнению с 9 % немусульман) сообщили,

что хотя бы раз испытали дискриминацию в связи с религиозной

принадлежностью в течение последних 12 месяцев. Мусульманин почти в три

раза чаще является безработным, чем немусульманин (19,8 % мусульман,

участвовавших в опросе Фонда Сороса, являются безработными, по

сравнению с 6,8 % немусульман)17.

Исследователи делают акцент на тот факт, что феномен исламофобии

лишь недавно был признан одной из форм нетерпимости, несмотря на то, что

явление исламофобии не ново. Известный ученый-мусульманин Тарик

Рамадан сравнил исламофобию с распространенным в прошлом

антисемитизмом: «Образ мусульман сегодня на Западе плохой. Мы находимся

в ситуации, в которой пребывали когда-то евреи: всегда под подозрениями.

Возникают вопросы по поводу наших корней и наших намерений, и нас не

собираются воспринимать как полноправных граждан»18.

                                                            16См.:European Monitoring Center on Racism and Xenophobia. Muslims in European Union, Discrimination and Islamophobia, EUMC, 2006 // [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.eumc.europa.eu (Дата посещения 02.11.2013 г.) 17At Home In Europe Project. Muslims in Europe — A Report on 11 EU Cities: Findings and Recommendations. Open Society Institute, 2010 // [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.opensocietyfoundations.org/sites/default/files/findings-recommendations 20091215_0.pdf Русский вариант отчета опубликован в статье Чоудхури Т. Мусульмане в Европе: отчет о жизни европейских мусульман в 11 городах ЕС// Ислам в современном мире № 1-2 (29-30), 2013. 18Tariq Ramadan. Invént on sune culture islamique européenne // [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.tariqramadan.com (Дата посещения 02.11.2013 г.)

23  

 

Некоторые исследователи, в частности ориенталисты, не останавливаясь

на констатации вышеизложенного общего тезиса, конкретизируют различные

проявления исламофобии на глобальном, региональном и локальном уровнях.

По мнению ориенталистов, свойственное всем европейским странам и

западному миру в целом чувство культурного превосходства над исламским

миром выработалось еще в эпоху Ренессанса и набрало силу в период

колониализма XIX и XX веков. Это связано с тем, что мысль Возрождения

обращалась исключительно к греко-римским и иудео-христианским корням

(исключая вклад восточных культур). Позднее, с развитием колониализма,

европейская культура стала считаться выше культуры колонизованных

народов. С тех пор Европа пропитана глубоким культурным этноцентризмом,

который служит ей эссенциалистской призмой для пренебрежительного

отношения к другим культурам, которые она считает закрытыми,

неизменными, неспособными к прогрессу или эволюции со всеми

вытекающими отсюда последствиями. Европейцы склонны считать, что

концепция прогресса, динамизма и инновации принадлежит западной

цивилизации и этой цивилизации должны следовать по всему миру19. Здесь на

лицо тип расизма, который преувеличивает этно-культурные различия между

группами людей.

По мнению ориенталистов, изначальной предпосылкой исламофобии

выступает сложившийся дисбаланс между Востоком и Западом. Сегодня

фиксируется, что названный дисбаланс в условиях активизации религиозного

фактора, особенно связанного с динамичным утверждением в мире позиций

ислама, прежде всего в духовной сфере, претерпевает изменения. Эдвард В.

                                                            19См.: Said. V. Edward. Orientalism. London: Penguin book, 1978; Sophie Bessis, L'Occident et les Autres. Paris: La Découverte, 2001, p.31; Wayne Lonnie Brown. The Bermuda Triangle Islamic Perspective. – М.: Изд-во «Книга по Требованию», 2014, p. 20.

24  

 

Саид – американский ученый, в частности, получивший широкую

международную известность своими аналитическими исследованиями на

предмет ориенталистики, считает: "В период своего политического и

военного расцвета с VIII по XVI век ислам доминировал как на востоке, так и

на западе. Затем центр силы сместился к западу, теперь же он, по – видимому,

снова возвращается на восток"20.

Исламофобия является одной из составляющих политики Запада в

отношении Востока, попытки закрепить победу христианского Запада над

исламским Востоком. Александр Зиновьев, выдающийся философ, логик и

писатель полагает, что событие 11 сентября 2001 г. в США оказалось очень

кстати. "Молниеносно сложилась идеология угрозы для западной

(христианской) цивилизации со стороны исламского терроризма. Заговорили

даже о войне цивилизаций, якобы объявленной мусульманской цивилизацией

против христианской… Объектом агрессии США на второй стадии

глобализации стал мусульманский мир…Исламский мир расколот,

большинство – с американцами или затаились"21.

Обсуждая образ ислама в западном обществе, следует отметить

решающее влияние, которое оказали на его формирование террористические

акты 11 сентября 2001 года, в частности интерпретация этих событий как

столкновение двух противоположных моделей мироустройства — западной и

исламской, — которым не суждено существовать в мире и согласии. Такое

эссенциалистское отношение к религиям и цивилизациям получило

объяснение и критиковалось еще с середины XX века в рамках школы

ориентализма, которая пыталась обосновать непримиримое отношение к

                                                            20 Саид В. Эдвард. Ориентализм. Западные концепции Востока. - СПб, 2006. - С. 316 21 Зиновьев А. Русская трагедия. - М., 2008. - С. 581- 582

25  

 

восточным культурам при помощи исторических факторов22. То, с чем

сегодня столкнулась Европа, не имеет ничего общего с уже привычным

экстремизмом баскской террористической организации ЭТА или ирландской

республиканской армии (ИРА). Речь идет об эссенциальных проблемах

демократии и межэтнического сосуществования, которые будут иметь

тенденцию к росту по мере роста числа эмигрантов из мусульманских стран.

Исламофобия в Западной Европе проявляется в самых разных формах,

от погромов на рынках до публикации в газетах фотографий местных

мусульманских лидеров с портретами Усамы бен Ладена, в средствах

массовой информации время от времени появляются оскорбляющие

религиозные чувства мусульман карикатуры на пророка Мухаммеда, издание

книг и выпуск фильмов против ислама. Антимусульманские настроения

проявляются и в массовых акциях, таких как демонстраций против ношения

хиджаба, строительства мечетей, нарушений прав женщин и т.д. Гораздо

более широкий масштаб приобрела практика утилитарного использования

исламофобии для преследования политических оппонентов. Проявления этого

феномена можно наблюдать во всех странах Западной Европы.

Проблемы исламофобии и корни ее развития стали предметом изучения

исследователей в настоящее время и достаточно широко изучаются

определенными научными институтами в Азии. По мнению профессора

политологии Международного Малазийского исламского университета

доктора Лоуей Сафи, существуют четыре тенденции развития исламофобии в

СМИ: 1) искажение представлений об исламском мировоззрении и обычаях;

2) связь ислама с радикальными мусульманскими лидерами и группировками;

3) мнение об исламе как об источнике беспокойства и опасности для

                                                            22 См.: Аминиян Б. Исламофобия на Западе: причины и особенности // Аму-Дарья. – 2008. - № 2. - С. 107- 133

26  

 

западного общества; 4) оправдание ожесточения и агрессии по отношению к

мусульманам23.

По мнению российских исследователей А. Крымина и Г.

Энгельгардта понятие исламофобии охватывает широкий спектр значений –

от погромов до резкой критики как в адрес мусульман и исламских

активистов, так и исламского вероучения и социальной практики.

Систематизируя основные тенденции проявления исламофобии, указанные

авторы выявили пять причин: 1) отождествление ислама с терроризмом; 2)

нежелание властей любых уровней признать те или иные нормы шариата

(«дело о хиджабах»); 3) критика тех или иных аспектов исламского

вероучения и религиозной практики; 4) отказы в удовлетворении требований

исламской общины (как правило, это касается выделения земельных участков

под строительство мечетей); 5) использование обвинений в «ваххабизме»

самими мусульманскими лидерами, в рамках конфликта двух объединений

муфтиятов – ЦДУМ и СМР24.

Данной мысли поддерживают многие центральноазиатские ученые. По

мнению Ш.Ш. Саидова, использование исламофобии немусульманскими

странами, в основном, наблюдается в последние два десятилетия. Раньше в

колониальный период западноевропейские страны, в основном британские и

французские колонизаторы, стремились использовать исламофобию с целью

реализации собственных интересов. Исламофобию использовали в качестве

инструмента борьбы против национально-освободительных движений и

социально-прогрессивных сил мусульманских стран. Иногда они разжигали

вражду между суннитами, шиитами и другими исламскими течениями и это

                                                            23 Собянин А., Калет А. Исламофобия (СМИ стран Ферганской долины остаются свободными в выборе редакционной политики) // Журнал RELGA. – 2004. - №5 (95).

24 См.: Крымин А.В., Энгельгард Г.Н. Исламофобия // Отечественные записки, 2003. - № 5 (14). – С.108-110

27  

 

являлось принципом колониальной политики «разделяй и властвуй».

Используя этот принцип, они смогли долгое время распоряжаться

природными богатствами в зоне распространения исламского мира25.

Рассуждая о факторе исламофобии, таджикский ученый Назри Яздони

отмечает, что «исламофобия фактически берет свое начало из выдуманных

идей и по существу ложных предпосылок, вытекающих из навязчивых

явлений как «исламский терроризм», «исламский экстремизм» и т.п. В

действительности эти явления существуют, но по существу они приобрели

больше политический характер, чем религиозный. Иначе как можно

объяснить, что в мире существуют «католический терроризм»,

«протестантский терроризм» и «сикхский терроризм», но в большой политике

о них умалчивают. Несомненно, это идет в разрез со справедливостью и

является признаком политики с позиции силы»26.

По мнению исследователя Н.Д. Махмадиева, исламофобия в

Центральной Азии проявляется в форме националистического экстремизма:

«Националистический экстремизм – это радикальные, интолерантные идеи и

действия в отношении представителей иной народности, национальности,

этнической группы; стремление к политическому или физическому

устранению нетитульного населения; агрессия в крайних формах, т.е.

терроризм в отношении людей иной этнической группы»27.

Исламофобия в государствах Центральной Азии проявляется в

напряженных отношениях между исламистами и секуляристами28, в

конфликте между приверженцами традиционного ханафитского мазхаба и

                                                            25 Саидов Ш.Ш. Исламский фактор и его влияние на политические процессы центральноазиатского региона (на материалах Республики Таджикистан): дисс. …. канд. полит. наук. – Душанбе, 2014. – С. 49 26Яздони Н. Хикмати озодагон (Мудрость свободных людей). – Душанбе, 2009. – С. 12 (На тадж. языке) 27 Махмадиев Н.Д. Социальные корни религиозного экстремизма в Таджикистане: автореф. канд. филос. наук. – Душанбе, 2012. – С. 14 28 См.: Построение доверия между исламистами и секуляристами - таджикский эксперимент / Отв.ред. Ж.Н.Биттер, Ф.Геран, А.К.Зайферт, Д.Р.Шварц – Душанбе: «Деваштич», 2004. – 360 с.

28  

 

новыми нетрадиционными течениями ислама, привнесенных извне

(«ваххабизме», «салафизме» приверженцев первоначального «чистого»

ислама, «идущих по пути предшественников»). Подобный утилитарный

подход к исламофобии используется для преследования политических

оппонентов. Проявления этого феномена можно наблюдать во всех

республиках Центральной Азии. Правящие властные политические

группировки и официальные религиозные круги используют против

оппонентов обвинения в приверженности к ваххабизму и в симпатиях к

другим нетрадиционным религиозным течениям в исламе. В реальной

практике исламофобия давно уже используется как средство политической

борьбы группировками различных религиозных структур за властные посты.

По мнению большинства экспертов, процессы политизации религии,

идейные основания для появления исламского радикализма в регионе

Центральной Азии и тактика религиозных радикалов является

долговременным фактором политики в регионе. Активизация религиозного

экстремизма как фактор исламофобии нарушает стабильность в обществе и

государстве. В этом плане особенно Ферганская долина стала хорошей

площадкой для появления фундаментализма и создания экстремистских

организаций и их дальнейшего распространения во всем регионе Центральной

Азии. Идеология и практика нетрадиционных религиозных центров наиболее

полно проявилась в деятельности движения «Адолат» («Справедливость») во

главе с Тахир Юлдашевым и «Ислом лашкарлари» («Армия ислама») во главе

с Джумой Намангани, которые фактически взяли на себя функции контроля за

религиозными делами и общественными отношениями29.

                                                            29См.: Эсенаманов Н.С. Ислам в Центральной Азии: история и современность. – Бишкек, 2003. – С. 53

29  

 

Следует согласиться с мнением Ш.Ш. Саидова о том, что война в

Афганистане, индо-пакистанский, арабо-израильский и ирано-иракский

конфликты и много других конфликтов в мусульманских странах в основном

с участием мусульманского населения привели к тому, что ислам

ассоциировался с войной и ненавистью30.

Сложившиеся обстоятельства привлекают внимание стран региона,

особенно, потому, что в последнее десятилетие термин «исламофобия» часто

отождествляется с понятием экстремизма и терроризма. Касаясь данной

проблемы, Президент РТ Э. Рахмон отмечает: «Сегодня между

мусульманским миром и Западом возникла стена непонимания,

представляющая все большую угрозу. К сожалению, в представлениях кругов

Запада начинает преобладать мнение о том, что экстремизм якобы

свойственен природе ислама – одной из мировых религий… Светлая религия

ислам, как и все другие религии, учит человечество терпимости, милосердию,

смиренности и осуждает любые виды насилия, в том числе убийство. Поэтому

было бы грубой ошибкой связывать терроризм и экстремизм с исламом.

Терроризм нельзя отождествлять с какой-либо религией, вероучением или

нацией»31.

Анализ употребления термина «исламофобия» в современной

политической литературе показывает, что данное явление требует научного

анализа всех его составляющих. На наш взгляд, феномен исламофобии

является многоуровневым явлением:

1) бытовой, обыденный уровень - несистематизированные, фрагментарные

оценки и умонастроения, которые имеют коллективный характер, разделяется

представителями различных социальных слоев, и выступают основой для                                                             30См.: Саидов Ш.Ш. Указ. соч. – С. 97 31 Рахмонов Эмомали. Независимость Таджикистана и возрождение нации / Э. Рахмонов. Том 5. – Душанбе: Ирфон, 2006. – С. 117

30  

 

субкультурных группировок. На обыденном уровне исламофобия проявляется

в западноевропейских странах как определенные настроения, аморфные

представления, функционирующие на уровне обыденного сознания

достаточно широких социальных слоев. Актуализация этих настроений

поддерживается современными миграционными процессами, которые

способствуют укоренению в европейских странах анклавов традиционной

исламской культуры и провоцируют в определенных социальных слоях

реанимацию расовых идей превосходства одной нации над другой;

2) феноменологический уровень, т.е. самоназвание, номинирование себя

актором для собственной презентации во внешнем пространстве. На

феноменологическом уровне рассмотрения исламофобии описан подробнее,

чем любое другое значительное явление современности и воспринимается как

крайне негативный исторический феномен, который общество стыдится как

собственного греха, усматривая в нем весьма неблаговидный пример

проявления человеческой натуры. С этим связано незнание ислама, которое

основано на незнании человеком себя, своей идентичности, тех постоянных

ужасающих могучих сил собственного внутреннего мира, которые могут

пробудиться, презрев рациональные прогнозы и намерения. При таком

подходе определение исламофобии требует перехода в поле политико-

антропологического анализа.

3) теоретический уровень, т.е. сущностные характеристики явления, которые

далеко не всегда совпадают с внешней номинацией идеи, которые черпаются

из целого веера идеологических и политических течений, диктует

необходимость вскрытия мировоззренческих и смыслообразующих аспектов

политики государств, которые находят свое выражение в исламофобии,

интерпретации этого явления, вскрытии психологического и культурного

родства и сходства данного феномена с такими проявлениями нетерпимости,

31  

 

как дискриминация, расизм, ксенофобия, антисемитизм и прочие

деструктивные явления современности. Ведущей тенденцией в

интерпретации данного феномена является стремление исследователей

связать исламофобию с антисемитизмом32, а также показать исламизм как

питательную среду для современного экстремизма и терроризма33. При этом

они стремятся доказать, что исламизм по большей части остается явлением,

проповедующим социальную деструкцию и нестабильность, что объединяет

его непосредственную связь с экстремизмом и терроризмом.

Описанные уровни феномена исламофобии, с одной стороны, объясняют

теоретическую и практическую актуальность комплексного исследования

предпосылок и причин возникновения исламофобии, форм и уровней ее

существования в странах Западной Европы в современных политических,

социально-экономических и социально-культурных условиях и, с другой

стороны, специфику проявления данного феномена в других государствах,

что является актуальной проблемой.

Справедливо будет отметить, что исламофобия – это явление,

навязанное людям с определённой целью. Данная фобия отличается от других

по двум признакам. Первый – исламофобия существует не на

подсознательном уровне, а идёт извне, являясь психологическим оружием,

умело разработанным и расчётливо внедрённым в общество. Второй –

исламофобия необходима определённым мировым кругам, которые

используют её в качестве практического инструментария для получения

политических и материальных дивидендов.

                                                            32 См.: Кирпиченок А. От антисемитизма к исламофобии ХХI века // [Электронный ресурс]. – Режим доступа:http://liva.com.ua/from-antisemitism-to-islamophobia.html (Дата посещения 25.06.2015 г.) 33 См.: Муйжниекс Н. Европа борется с исламофобией, как с формой нетерпимости – эксперт // [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http: //www.islamnews.ru/news-29381.html (Дата посещения 02.11.2013 г.)

32  

 

Таким образом, синтезируя вышеприведённые подходы, можно

утверждать, что “исламофобия” – это сложное, неоднозначное, многослойное

социально-политическое явление, включающее в себя различные формы,

способы и уровни проявления. На обыденном уровне исламофобия

проявляется как определенные настроения, аморфные представления

достаточно широких социальных слоев, в основе которых лежит

иррациональный страх (фобия), боязнь ислама и различные формы

негативной реакции на ислам, связанные с незнанием и искаженным

представлением об исторически сложившемся особом образе жизни,

традиций, обычаев и нравов мусульман. На теоретическом уровне данное

явление включает сущностные характеристики исламофобии, которые

черпаются из целого веера идеологических и политических течений,

находится в психологическом и культурном родстве и сходстве с такими

проявлениями нетерпимости, как расизм, ксенофобия, антисемитизм и

другими деструктивными явлениями современности.

Ведущей тенденцией в интерпретации данного феномена со стороны

западноевропейских политиков является их стремление связать исламофобию

с исламизмом. При этом они стремятся показать исламизм как питательную

среду для современного экстремизма и терроризма и доказать, что исламизм

по большей части остается явлением, проповедующим социальную

деструкцию и нестабильность, что объединяет его непосредственную связь с

экстремизмом и терроризмом.

Стоит особо отметить, что ислам и мусульмане – это две разные вещи и

нам нужно четко провести разницу между ними. Ислам – единая религия, и не

существует другого ислама. Но мусульмане могут быть разными исходя из

уровня понимания религии и верований и убеждений, религиозного

образования и культуры. При анализе и оценке деятельности религиозных

33  

 

организаций радикально-экстремистского характера, приписывать ошибки и

вину этих организаций на счет религии вполне ошибочно. Такие действия

приводят к недопониманию среди людей, способствуют появлению

исламофобских и протестных настроений в обществе.

Исламофобия как политический фактор используется определенными

западными кругами в качестве практического инструментария для получения

политических и материальных дивидендов. Как психологическое оружие,

умело разработанное и расчётливо внедрённое в западное общество,

исламофобия используется во внутри – и внешнеполитической борьбе

европейских стран и вообще на международной арене для достижения

политических, экономических, идеологических и других целей на

национальном, региональном и глобальном уровнях.

1.2. Исламофобия в межэтнических и межконфессиональных процессах

в западноевропейских сообществах

Глобализация конца XX – начала XXI вв. и связанные с ней массовая

миграция населения, способствовали формированию инокультурных

сообществ, имеющих иную, отличную от общепринятой в том или ином

государстве региона, устойчивую систему ценностей и идентичностей. Такая

ситуация воспринимается коренным населением принимающих государств

как одна из угроз национальной идентичности. В свою очередь, это ведет к

размыванию национальных идентичностей, кризису института гражданства и

ставит на повестку дня острую проблему преодоления кризиса идентичности

путем нахождения эффективных механизмов интеграции иммигрантов в

принимающие общества.

34  

 

Проблемы исламофобии имеют непосредственную связь с

происходящими процессами утверждения различных форм идентичности

(этнической, религиозной, культурной, социальной, психологической и т.п.) в

Западной Европе. Процесс утверждения собственной идентичности в

Западной Европе привел к появлению так называемой негативной

идентичности, которая укрепляется с помощью создания образа врага и

противопоставления «свои–чужие». «Чужими» в этой ситуации в силу ряда

причин, как естественных, так и сконструированных, оказываются

мусульмане, мигрировавшие в страны Западной Европы по различным

причинам.

Следует отметить, что оппозиция «свои – чужие» активно используется

различными силами в целях политического, религиозного, национального

манипулирования, разжигания конфликтов и противостояний. Оппозиция

«свои - чужие» сохраняет свою востребованность и в Западной Европе, т.к.

наряду с объединительными тенденциями происходят «обособленческие».

Деление на «своих– чужих», борьба между ними выступают одновременно и

основой, и результатом различных сепаратистских процессов, развития

регионализма, распространения всевозможных социальных конфликтов.

Остро стоят вопросы о диаспорах, национальных меньшинствах,

притеснениях на этнической, религиозной и политической почве (расизм,

дискриминация, ксенофобия, исламофобия и т.д.).

В настоящее время в сфере международных отношений признается, что

национальная идентичность формируется на основе сопоставления образа

«своего» со сконструированным образом «другого», «чужого»34.

                                                            34 Нойманн И. Использование «Другого»: Образы Востока в формировании европейских идентичностей. Пер. с англ. - М.: Новое издательство, 2004. – 336 с.

35  

 

Немецкие социологи Г. Зиммель и А. Шюц рассматривают «чужое» с

функциональной точки зрения – как фактор самоидентификации социальной

группы35. Чужак по Зиммелю - это тот, «кто сегодня приходит и назавтра

остается»36. Г. Зиммель впервые заметил, что принадлежность к группе, к

социально-культурной системе связана с конфликтностью по поводу

выстраивания социальных границ между подобными системами. Он, в

частности, видел в этом этологические (от греческого слова «этос» - нравы,

характер, привычка, обычай) корни и полагал, что человеку присущи две

базовые потребности. Во-первых, это потребность в солидарности и

симпатии. Она реализуется в первую очередь в рамках своей группы. Во-

вторых, Г. Зиммель писал о «естественной враждебности между человеком и

человеком», он выделял «инстинкт борьбы» и «изначальную потребность во

враждебности», отмечал «легкую внушаемость враждебного настроения»37.

В социокультурном пространстве феномен «чужое» проявляет себя в

значении непреодолимого отсутствия и несовпадения в чем-то общем —

именно это является его смысловым содержанием. «Свое» - это близкое и

родное, с чем объединяет общность судьбы, общее прошлое, настоящее и,

вероятнее всего, будущее. «Чужое», напротив, — это неродное, неблизкое, с

«чужим» нельзя разделить общие воспоминания, с «чужим» нет общего

прошлого. Иначе говоря, «чужое» полагается как всегда отсутствующее и

                                                            35 Зиммель Г. Экскурс о чужаке // Социологическая теория: История, современность, перспективы. Альманах журнала «Социологическое обозрение». - СПб, 2008. - С. 7-13; Шюц А. Чужак // Шюц А. Избранное: Мир, светящийся смыслом. Пер. с нем. и англ. - М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2004. - С. 533-549. 36 Зиммель Г. Указ. соч. - С.11 37 Зиммель Г. Человек как враг // Апокалипсис смысла. Сборник работ западных философов XX — XXI вв. - М.: Алгоритм, 2007. – C. 5-15

36  

 

несовпадающее в чем-то общем, с «чужим» нельзя разделить не только

прошлое, но и настоящее и будущее38.

Если «чужое» определяется как отсутствующее, то «иное» определяется

как то, чье присутствие нельзя игнорировать, поскольку «иное» требует к себе

внимание и особого отношения. Подобное различие «чужого» и «иного»

можно использовать не только в социально-гуманитарном познании, но и в

современном политическом дискурсе. За терминами «иное» и «чужое»

просматриваются вполне определенные политические решения. Если в

обществе кто-то определяется как «чужой», это значит, что он определяется

как отсутствующий, любые отношения с которым неприемлемы. Присутствие

«чужого» как бы остается незамеченным. Если же в обществе кто-то

определяется как «иной», то это предполагает то, что «иной» замечен, и с ним

необходимо вступить в отношения, даже безотносительно характера этих

отношений. С «иным» можно сотрудничать или конфликтовать, даже

развязать войну, с «чужим» же вообще нельзя иметь ничего общего.

В этой связи М. Пикеринг исследует концепт «другого», его

стереотипизацию, что важно для понимания причин исламофобии39.

Стереотип трактуется как устоявшееся отношение к происходящим событиям,

действиям, поступкам и т.д., относящееся к человеку, группе, идее, которого

поддерживают множество людей, и которые не учитывают индивидуальности,

но допускает критических замечаний.

Это определение содержит некоторые важные аспекты стереотипов.

Начнем с того, что стереотипы – это понятия или концепции, относящиеся к

людям, ценностям и поведениям, они не являются фактами или

                                                            38 Курнаева Н. А. Свои и чужие в коллективной идентичности: социально-философский анализ: дисс. … канд. философ. наук. - Иваново, 2006. – 157 с.; Пахолова И. В. Социокультурный опыт "чужого": дисс. … канд. философ. наук. - Самара, 2010. – 173 с. 39 Pickering M. Stereotyping the Politics of Representation. Houndmills, Basingstoke, Hampshire, New York, 2001.

37  

 

эмпирическими описаниями реальных людей, ценностей и поведений. Иногда

стереотипы отождествляют с обобщениями, делением на категории или

описанием групп. Однако, существует ряд отличий стереотипа от концепций.

Во-первых, основное отличие стереотипов от других концепций состоит в

том, что стереотипы всегда основаны на ограниченной, недостаточной или

слишком упрощенной информации. Во-вторых, стереотипы являются

концепциями, которых придерживается группа людей. Иными словами,

стереотипы относятся к групповой идентичности, потому, что они могут

являться одними из многочисленных факторов, которые принимает группа. И,

в-третьих, стереотипы не учитывают индивидуальности в стереотипной

группе или критического суждения со стороны стереотипера. Стереотипы не

являются концепциями одной группы в отношении другой; стереотипы не

обращены к индивидуальности и не учитывают отдельные нюансы, которые

формируют другую группу. Более того, отсутствие критического суждения

означает, что стереотипер не анализирует критически ценность, фактичность

и эмпирическую основу стереотипа. Отсутствие индивидуальности и

критического суждения в стереотипах означает недостаточность достоверной

осведомленности.

К сожалению, ввиду того, что стереотипы основаны на ограниченной и

неточной однобокой информации и опыте, они создают ложное

представление и неправильное понимание ценностей и поведения других

людей. Стереотипы не являются абсолютно объективным делением людей на

категории; стереотипы являются делением на категории через эмоции и

суждения о ценностях и эти категории становятся выражением ценностей

самого стереотипера.

Другим значительным аспектом стереотипов является желание группы

людей выразить свою собственную идентичность. Это совершается не только

38  

 

через заявления о том, что собой представляет группа, но также через

сопоставление себя с образами, символами и поведением других групп, чтобы

заявить о том, чем группа не является. Во многих случаях акт

стереотипирования и сами стереотипы дают не только определение другой

группе, но, вероятно, дают более важное и точное определение самой группе,

которая проводит стереотипирование. Это выражение самоидентичности явно

представляет собой аспект стереотипов, который позволяет им глубоко

закрепиться в сознании и который потом трудно разрушить.

Большую роль в понимании исламофобии играет выяснение вопросов

этнической идентичности. В социально-философских науках существует три

основных теоретических подхода к изучению этнической идентичности:

примордиализм, конструктивизм и инструментализм. Эти подходы сходятся в

том, что изначально необходимым условием существования этнической

идентичности является наличие дихотомического отношения «мы - они», то

есть «свои – чужие», поскольку этническая идентичность предполагает

отношения между группами людей, члены которых рассматривают друг друга

как различающихся по каким-либо культурным характеристикам. Отличие

указанных подходов заключается в том, что они по–разному объясняют

причины возникновения этнической идентичности, её основания «свои –

чужие» и образа «чужого», в частности.

Примордиалистский подход (от англ. primordial - изначальный,

исходный) связывают с именем Э.Шилза, который ввел в научный оборот

понятие primordial40. Представители различных течений примордиализма (П.

Ван ден Берге, К. Гирц, Л.Н. Гумилев, С.М. Широкогоров и др.)

рассматривают идентичность этноса как объективную данность, изначальную

(примордиальную) характеристику человечества. Идентичность этноса – это                                                             40 Shils E. Primordial, personal, sacred and civil ties // British Journal of Sociology, 1957, р.13-24

39  

 

нечто такое, что есть у каждого этноса и необходимо ему для существования

и деятельности в социальной среде. Поэтому идентичность является основной

потребностью этноса, которая обнаруживается в любом обществе, во всех

культурных слоях. Этничность предстает как разделяемая членами группы

культурная общность с объективными характеристиками принадлежности к

определенной территории, языку, расовому типу, религии, мировоззрению41.

Видный исследователь классического ислама Г. Э. фон Грюнебаум

подчеркивал примордиальность исламской самодостаточности: «Абсолют

ислама самодостаточен; абсолютная правда самодостаточна...»42. Он имел в

виду, что ислам это целостная религия и что мусульманская идентичность не

требует дополнительных усилий. Однако, он указывает на причины

конфликта между общеисламской идентичности и местными культурными

образцами: создание сектантских общностей и движений в рамках ислама

(разделение религии на суннитскую и шиитскую ветви); возможность в

исламе различных локальных организационных вариантов (арабский ислам,

индоиранский ислам, тюркский ислам, северокавказский ислам,

среднеазиатский ислам, европейский ислам, индонезийский ислам и др.);

противопоставление универсальной нормы и локальной практики

(соотношение «большой и малой традиций», сунны и бид’а, расхождение

между правовыми нормами, в том числе между ними и шариатом); более

высокий уровень культуры в некоторых регионах, куда ислам пришел

(Персия, Византия, Балканские страны и др.); наличие как минимум трех

типов стран с мусульманским населением (страны с доминирующим

                                                            41 Van den Berghe P.L. Race and Racism: A Comparative Perspective. N.Y.: John Wiley and Sons, 1978; Geertz C. The Interpretation of Cultures, 1973; Гумилев Л. Н. Этногенез и биосфера Земли. - Л., 1989; Широкогоров С.М. Этнос: Исследованиеосновныхпринциповизмененияэтническихиэтнографическихявлений. - Шанхай, 1923. 42 Грюнебаум Г. Э., фон. Становление и особенности исламской цивилизации // Сравнительное изучение цивилизаций: Хрестоматия / Сост. Ерасов Б. С. - М.: Аспект Пресс, 1999. – С. 344

40  

 

традиционным исламским населением, страны с традиционным исламским

меньшинством, страны с мигрантским исламским меньшинством)43.

Инструменталистское направление отмечает детерминирующую роль

социальных и политических интересов в формировании этнической

идентичности. Представителями данного направления являются Д.Хоровиц,

А.Коэн, К.Янг, Н.Н. Чебоксаров, Ю.В. Арутюнян, А.Г. Здравомыслов, А. А.

Цуциев, Р. Г. Абдулатипов и другие44. В их трудах отмечается, что

обособленность от других и принадлежность к определенной этнической

группе является осознанным выбором индивида, осуществляемым с чисто

прагматических позиций – для получения определенных политических,

экономических, социальных привилегий.

Конструктивизм рассматривает этносы как идеальные модели,

конструкции, создаваемые политической элитой для достижения каких-либо

целей. Представителями данного направления являются П.Бергер, Т.Лукман,

И.Нойманн, Ф.Барт, Э.Геллнер, Б.Андерсон, Т.Эриксен, Э.Дж.Хобсбаум,

О.Бауэр, Дж.Бройн, К.Вердери и другие45.С точки зрения представителей

данной теории, этническая идентичность есть конструирование

«воображаемых общностей», основанных на вере в то, что они связаны

                                                            43 Там же. – С. 345–346 44Horowitz D. Ethnic Groups in Conflict.Berkley, etc., 1985; Cohen A. The symbolic construction of community, London, 1985; Янг К. Диалектика культурного плюрализма: концепция и реальность// Этничность и власть в полиэтничных государствах. – М.: Наука, 1994. – С. 112; Чебоксаров Н.Н. Народы, расы, культуры. - М., 1971; Здравомыслов А.Г., Цуциев А.А. Этничность в постсоветском пространстве: соперничество теоретических парадигм// Социологический журнал. 2003. № 3. - С.20-50; Абдулатипов Р.Г. Природа и парадоксы национального "Я". - М.: Мысль, 1991. 45 См.: Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности Трактат по социологии знания – М., 1995; Нойманн И. Использование «Другого». Образы Востока в формировании европейских идентичностей. – М., 2004; Barth F. Ethnic Groups and Boundaries. The Social Organisation of Cultural Difference. Ed. F. Barth. Bergen, Oslo, London, 1969; Геллнер Э. Нации и национализм. - М.: Прогресс, 1991; Андерсон Б. Воображаемые сообщества. Размышления об истоках и распространении национализма. – М., 2001; Eriksen T. Ethnicity and Nationalism. Anthropological Perspectives. - L., 1993, P.12; Хобсбаум Э. Дж. Принцип этнической принадлежности и национализм в современной Европе//Нации и национализм. - М., 2002; Бауэр О. Национальный вопрос и социал–демократия // Нации и национализм. М., 2002; Бройн Дж. Подходы к исследованию национализма // Нации и национализм. - М., 2002; Вердери К. Куда идут «нация» и «национализм»? // Нации и национализм. - М., 2002.

41  

 

естественными, и даже природными, узами. Здесь этничность – это форма

социальной организации культурных различий.

Конструктивистский подход представляет этническое чувство как

интеллектуальная конструкция. Такая конструкция - результат

целенаправленно созданных объективированных представлений о социальном

мире, транслируемых при помощи СМИ. СМИ конструируют и транслируют

различные образы, в том числе образ «чужого». Образ «чужой» этнической

группы, являясь социальным конструктом, должен быть реконструирован в

сфере символической реальности. Для этого используются медиа-стереотипы.

Исследования методов формирования образа «врага» в СМИ как

каналов трансляции и конструирования исламофобии берут начало в работах

как западных, так и российских авторов46. Анализ их работ показывает, что

при общих тенденциях роста ксенофобии структура этого явления в Западной

Европе и России различается. В России ксенофобия чаще всего принимает

формы этнофобии и мигрантофобии. Предубеждения против мусульман пока

являются производными от этно – и мигрантофобии. В Западной Европе

главная форма ксенофобии - исламофобия. Люди с антисламскими

настроениями не различают представителей данной религии по этническому

признаку.

В работах по этносоциологии и этнопсихологии негативное отношение

к «чужой» группе исследуется в рамках проблематики проявлений

                                                            46См.: Липпман У. Общественное мнение /пер. с англ. Т. В. Барчунова, под ред. К. А. Левинсон, К. В. Петренко. - М.: Институт Фонда «Общественное мнение», 2004; Судаков К. В. Динамические стереотипы, или Информационные отпечатки действительности. - М.: ПЕР СЭ, 2002; Ослон А. Уолтер Липпман о стереотипах: выписки из книги «Общественное мнение» // Социальная реальность, 2006, № 4, C. 125-141; Рябова, Т. Б. Стереотипы и стереотипизация как проблема гендерных исследований // Личность. Культура. Общество. - Том V. - Вып. 1-2 (15-16), 2003. - С. 120-139

42  

 

этноцентризма, а образ врага описывается через понятие этнического

стереотипа47.

Влияние политических условий на исламофобию ограничено историко-

культурными условиями, сложившимися в стране. Историко-культурные

условия в России и Западной Европе по-разному влияют на формы и

динамику исламофобии. В России фактор «исторической привычки» -

многовекового опыта совместного проживания больших групп православных

и мусульман – в какой-то мере сдерживает формирование исламофобии в

российском обществе. В Западной Европе христианский фундаментализм

способствует формированию негативного отношения к исламу и к

мусульманам как адептам этой религии.

Большое значение в подходах к изучению проблемы исламофобии

имеет исследование процессов глобализации, оппозиции Восток – Запад,

межкультурной коммуникации, мультикультурализма48.

По мнению специалиста по информационным войнам Сэмюэля

Хантингтона, исламская модель развития стала сегодня главным

препятствием для всего движения глобализма со всеми его ресурсами, и оно

ведёт борьбу с нею всеми способами информационной войны, используя

иногда и способы войны традиционной. Именно после распада СССР и

                                                            47См.: Здравомыслов А.Г. Этнополитические процессы и динамика национального самосознания россиян // Социологические исследования, 1996, №12; Кцоева Г.У. Опыт эмпирического исследования этнических стереотипов // Психологический журнал, 1986, №2; Минц С.С. Этнические маркеры социокультурных противоречий как средства примитивизации оппозиции «свои» и «чужие» // «Наши» и «чужие» в российском историческом сознании: Материалы научной конференции, 24-25 мая 2001 г. - СПб, 2001. Петренко В.Ф., Митина О.В., Бердников К.В. и др. Психосемантический анализ этнических стереотипов: лики толерантности и нетерпимости. - М., 2000. 48См.: Борисов А.А. Мультикультурализм: Американский опыт и Россия // Мультикультурализм и этнокультурные процессы в меняющемся мире: Исследовательские подходы и интерпретации. Под ред. Г.И. Зверевой. – М.: Аспект Пресс, 2003. – С.13; Куропятник А.И. Мультикультурализм: проблемы социальной стабильности полиэтнических обществ. – СПб: Изд-во СПбГУ, 2000. – С.8; Малахов В. С. Зачем России мультикультурализм? // Мультикультурализм и трансформация постсоветских обществ. - М., 2002. – С. 48; Малахов В.С. Культурный плюрализм versus мультикультурализм // Малахов В.С. Скромное обаяние расизма и другие статьи. - М.: Дом интеллектуальной книги, 2001.

43  

 

крушения социалистической идеологии началось политтехнологическое

конструирование нового «образа врага» посредством идеи «столкновения

цивилизаций»49, которая во многом определила политический дискурс

последних десятилетий. После окончания «холодной войны» С. Хантингтон

вновь предложил поделить мир на «своих» и «чужих», только теперь не по

идеологическому принципу, а по признаку цивилизационной

принадлежности.

По мнению специалистов, ничто в идеологии и пропаганде не

объединяет так быстро и успешно, как «образ врага». Как справедливо пишет

Александр Зиновьев, "Молниеносно сложилась идеология угрозы для

западной (христианской) цивилизации со стороны исламского терроризма.

Заговорили даже о войне цивилизаций, якобы объявленной мусульманской

цивилизацией против христианской… Объектом агрессии США на второй

стадии глобализации стал мусульманский мир…»50.

Термин «ислам» был вброшен в качестве «образа врага» на смену

прежней «фашистской и коммунистической угрозе», которая до этого

объединяла и сплачивала западный мир. Не случаен и появившийся в СМИ

термин «исламофашизм», призванный подчеркнуть не столько родство

понятий, сколько переходящую эстафету «образа врага». И для этого

понадобился образ мусульманина – «халифатиста», «джихадиста», антипода

«силам демократии», а по сути – альтернативного, антидемократического

глобалиста. Если бы таковых совсем не было, их бы придумали, не было бы

«ваххабитов», были бы какие-нибудь другие «хоббиты» с теми же качествами

виртуальных злодеев51.

                                                            49 Хантингтон С. Столкновение цивилизаций? // Полис. - 1994. - № 1. - С. 33-48. 50 Зиновьев А. Русская трагедия. - М., 2008. - С. 581-582 51 Полосин А.В. Анализ причин исламофобии и рекомендации по её преодолению в российском обществе / [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.muslims-volga.ru/?id=2795(Дата посещение 10.11.2014 г.)

44  

 

Вообще все боевые группировки «рейнджеров под зелёным флагом»

были выращены сначала британской разведкой, а затем ЦРУ США с

помощью пакистанской разведки («Аль-Каида», «Талибан»)52. Если бы не

участие Запада, эти мелкие группы были бы давно и беспощадно раздавлены

самими мусульманскими правителями, но они нужны были для «Большой

игры» глобализма против остального мира, и потому их лелеяли, помогали им

входить в образ якобы «чистых мусульман», «муджахедов» и т.п.

Таким образом, сторонники глобализма сами сконструировали «образ

врага» в лице ислама и сами же ведут с ним информационную войну,

приписывая исламу качества нанятых ими же отбросов этномусульманского

общества.

По мнению ориенталистов, свойственное всем европейским странам и

западному миру в целом чувство культурного превосходства над исламским

миром выработалось еще в эпоху Ренессанса и набрало силу в период

колониализма XIX и XX веков. Это связано с тем, что мысль Возрождения

обращалась исключительно к греко-римским и иудео-христианским корням

(исключая вклад восточных культур). Позднее, с развитием колониализма,

европейская культура стала считаться выше культуры колонизованных

народов. С тех пор Европа пропитана глубоким культурным этноцентризмом,

который служит ей эссенциалистской призмой для пренебрежительного

отношения к другим культурам, которые она считает закрытыми,

неизменными, неспособными к прогрессу или эволюции со всеми

вытекающими отсюда последствиями. Европейцы склонны считать, что

                                                            52 Мирзо С. Исламизация Центральной Азии как элемент глобальных геополитических процессов // Дайджест press, №38 (978), 19 сентября 2013 г.

45  

 

концепция прогресса, динамизма и инновации принадлежит западной

цивилизации и этой цивилизации должны следовать по всему миру53.

Эдвард Саид, связывает появление исламофобии с исследованием

Востока. Разъясняя свое понимание и толкование восточных понятий (в том

числе понятия «ислам» и «мусульмане»), он говорит, что понятие

«востоковедение» возникло и сформировалось одновременно с установлением

колониального господства над значительной частью исламского мира.

Предполагалось, что ориенталисты (исследователи Востока), сделают

авторитетные заявления об исламе и представят западной аудитории всю

информацию, которой необходимо владеть с целью колонизации -

«завоевание и контроль над территориями и ресурсами другого народа»54.

Однако, когда ориенталистам представлялась такая возможность, они

далеко не всегда оказывались объективными или сами не были должным

образом информированы об исламе. Они писали об исламе и высказывали

свои суждения в свете внешних и иностранных концепций и представлений,

вместо того, чтобы делать это на основе понятий органичных и присущих

исламу. Поэтому ислам представлялся в ложном свете – как нечто «иное» в

дихотомии «мы и они». Ислам явился чем-то «иным» и отдаленным,

находящимся на нижнем уровне. Это породило враждебность и страх,

которые продолжают существовать и по сей день55.

Для понимания проблем исламофобии большое значение имеет также

исследование процессов межкультурной коммуникации и

мультикультурализма. Термин «мультикультурализм», появившийся в конце

80-х годов, поначалу означал нечто вполне безобидное: уважение

                                                            53См.: Said E. Orientalism. L: Penguin book, 1978; Sophie Bessis, L'Occident et les Autres. ParisÊ: La Découverte, 2001. 54 The Oxford Dictionary English, Oxford University Press, 2003. 55См.: Эдвард В. Саид. Ориентализм. Западные концепции Востока. – СПб, 2006. - С. 316

46  

 

большинства к меньшинству, равный статус различных культурных традиций,

право индивидов на выбор собственной идентичности56. Как политика,

мультикультурализм направлен на сохранение и развитие в отдельно взятой

стране и в мире в целом культурных различий национальных меньшинств.

Кроме того, мультикультурализм - это один из аспектов толерантности,

заключающийся в требовании параллельного сосуществования культур в

целях их взаимного проникновения, обогащения и развития в

общечеловеческом русле массовой культуры. Идея мультикультурализма

выдвигается главным образом в экономически развитых странах Запада, где

наблюдается значительный приток иммигрантов. В современной Европе

мультикультурализм предполагает прежде всего включение в её культурное

поле элементов культур иммигрантов из стран «третьего мира».

Критики политики мультикультурализма утверждают, что

«толерантность» и «мультикультурализм» в европейском исполнении

работают не на интеграцию иностранцев или тем более их ассимиляцию (как

в прошлые века), а на сегрегацию и создание «пятой колонны» Юга, которая

не прочь взорвать «безбожный Запад» изнутри. При этом интеграционные

механизмы (образование, армия, профессиональная социализация и др.)

работают хорошо, но охватывают лишь малую часть иммигрантов. И делается

вывод: интеграция возможна только в сильную доминирующую культуру, а

не в «толерантную» и «безликую». 

Анализ ситуации говорит о том, что общественное сознание

современной эпохи приобретает черты равнодушия, индифферентности и

неприятия между коренным населением и иммигрантами.

Мультикультуралистская эйфория бесконфликтного сосуществования

различий со всей определенностью обнаружила свою собственную                                                             56См.: Малахов В. Ностальгия по идентичности // Логос. - М., 1999. - № 3. - С. 9

47  

 

фиктивность. Ценности мультикультурального либерализма опасно

сблизились с релятивизмом, что становится предметом критики со стороны

консервативного и традиционного мышления. Обнаружилось подлинное лицо

западного постмодернистского общества, которое избавляется одновременно

от риторики толерантности и от фанатизма политкорректности, что маркирует

переход от толерантного к агрессивному сосуществованию социальных и

культурных сообществ57. 

По мнению некоторых исследователей, развивается отвращение к идее

и политике мультикультурализма в Европе, особенно в Нидерландах, Дании,

Великобритании, Норвегии, Швеции, Австрии и Германии58. Поиск

национальной идентичности мусульман-иммигрантов в Западной Европе и

выстраивание стратегий поведения коренного населения по отношению к

ним сопровождается пропагандой действий, связанных с экстремизмом и

социальной нетерпимостью (поиск врагов-соседей, врагов нации или

государства, непримиримых чужаков и т. п.). В известном смысле можно

говорить о том, что мультикультурализм западноевропейцев и

фундаментализм мусульман иммигрантов - это близнецы-братья:

фрактальный фундаментализм принимает форму «воли к власти» малых

групп, манифестирующих эту волю в социальное тело через стратегии

террористические и демагогические.

Философии «постмодернизма» свойственно более выраженное

стремление к созданию общего поля понимания. Философский дискурс

оказывается более толерантным в своих позициях, чем дискурс идеологии и

политики. В то же время философское мышление в ситуации                                                             57См.: Гожев К.М. Мультикультурализм, антропология образования и диалог // Журнал: Известия Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена, 2005. Том 5, выпуск 10. – C. 192-206; Вайнштейн Г. Будущее политики мультикультурализма в Европе // Россия и мусульманский мир 2012, №11. – C. 27-143. 58См.: Bruce Bower. Crisis in Europe // The Hudson Review, Winter, 2006.

48  

 

мультикультурализма стремится предстать как экзистирующее мышление.

Можно сказать, что именно философия стремится выступить в качестве

координатора процессов взаимодействия чужого и собственного —

реализации субъектами понимания своего практического, ценностного,

нормативного и когнитивного поведения в общем культурном пространстве.

Таким образом, как показывают исследования ученых, исламофобия

тесно связана с глубинными психическими причинами, способными

породить в человеческом сознании нетипичные переживания и реакции,

связанные с «чужими». Для выявления политических, социальных и

психологических причин исламофобии большое значение имеет анализ

теоретических подходов к исследованию оппозиции «свои – чужие» и

формированию образа «чужого». Для понимания исламофобии важны также

исследования, посвященные деятельности средств массовой информации по

конструированию и трансляции различных стереотипов и образов, в том

числе негативных стереотипов и образов этнических и религиозных

меньшинств, подвергающихся различным формам дискриминации и

ксенофобии. Вышеуказанные подходы крайне важны для понимания

предпосылок, условий формирования и функционирования феномена

исламофобии.

1.3. Исламофобия в процессе геополитического противостояния

христианского Запада и мусульманского Востока

Отношение к мусульманам и к исламу, а также проблема исламофобии

в западном мире – явление не новое. Распространение исламофобии на Западе

способствовали многочисленные и разнообразные факторы. Анализ этих

факторов может способствовать лучшему распознаванию причин

49  

 

распространения исламофобии. Эти факторы во многих случаях

взаимосвязаны, но в целом их можно разделить на пять групп: исторические;

демографические; противостояние врагов; пробуждение ислама и

возрождение самосознания мусульман; распространение насилия и

жестокости, якобы исходящих от ислама. Рассмотрим указанные факторы

более подробно.

1. С исторической точки зрения, распространение ислама и образование

исламских общин и государств в различных районах привело к их

противостоянию с западным миром и христианскими государствами. 800 лет

назад мусульмане установили свой контроль над Андалузией. Во время

крестовых походов христианские страны почти двести лет воевали с

мусульманами во всеобщей религиозной войне59. В период XV-XVII веков

мусульмане продвинулись от России почти в сердце Восточной Европы и

установили свое господство над этой территорией. В течение XVI-XX веков

Османская империя, завоевав Константинополь, который считался

религиозным центром восточного христианства, установила контроль над

многочисленными христианскими обществами и стала соседом центрально-

европейских христианских государств60. В целом эти исторические события

привели к возникновению предпосылок, питающих формирование

антиисламских движений. Господствующей идеологией крестовых походов

была борьба с исламом и мусульманами61. В этой связи всегда существовала

идея священной войны с исламом. У некоторых народов целые сообщества

построили свою идентичность и нашли корни своих преданий для

                                                            59 Бернард Льюис говорит: «Опасность, которую представлял ислам для Европы в течении тысячи лет, была двоякой. С одной стороны, это была военная опасность, и с другой стороны – религиозная опасность. То есть, Европа могла быть завоевана территориально, а также могла быть обращена в исламскую веру». Бернард Льюис. Столкновение культур. Перевод Бахмана Овейси. - Тегеран: Издательство «Фарзан», 1381. - С. 12 60Gradly, Jack, 2004, Islam in Europe, Oxford Publishers, p. 10-43 61О восприятии европейцами ислама в XIX веке см.: DjanyAhmad. Perception of Islam in European Writings, Islamic Foundation, 1998.–P.18

50  

 

формирования своей национальной идентичности в противостоянии

мусульманам, построили свой национальный эпос и создали своих

национальных героев и национальную культуру, противопоставляя

мусульманам своих вождей и погибших62.

В истории ислама выделяется несколько этапов экспансии ислама на

Запад. В первые века после возникновения ислама, в период крестовых войн,

расширения Османской империи, а также в течении нескольких последних

десятилетий наблюдалось несколько самых разных этапов экспансии ислама.

Экспансия ислама в первые века после возникновения ислама (VIII век н.э.)

вызвала в христианском мире (от Италии и Франции до Испании) состояние

определенного страха перед мусульманами и исламом.

Присутствие мусульман в Испании (в Андалузии) продолжалось

восемьсот лет. Ненависть к ней как конкуренту других религий

использовалась даже как предлог для войны, в частности - в период крестовых

походов. В XII-XIII веках н.э. объявление священной войны против

мусульман в ходе крестовых походов привело к возникновению нового

отношения к исламу и к мусульманам. Установление господства мусульман-

османов над Константинополем – столицей Восточной римской империи в

XV веке н.э. и установление контроля над значительной частью Европы

(вплоть до окрестностей столицы Австрии Вены) привело к тому, что

православные христиане, проживавшие на обширных территориях, оказались

под управлением мусульман, а на границах земель христиан-католиков

оказались мусульмане63.

                                                            62 Например, сербы идентифицируют себя как нацию, которая сформировалась в ходе борьбы с османским завоеванием, а их легендарным героем является Бронислав, погибший в борьбе с османами. Хорваты считают себя народом, который не покорился Османской империи и отстоял независимость. В ряде стран есть памятники национальным героям и полководцам, павшим в борьбе с мусульманами. 63 Konrad Felix. "Turkish Menace" to Exoticism and Orientalism: Islam as Antithesis of Europe (1453–1914)? Translated by Michael Osmann. Germany, 2011. p.8

51  

 

Итальянский историк Франко Кардини в своей книге «Европа и ислам:

история непонимания»64 пишет об эволюции представлений европейцев-

христиан об исламе и мусульманах объективно и беспристрастно. Основные

обвинения, которые предъявлялись мусульманам и лежали в основе

исламофобии, были следующее:

Во-первых, в средневековье, особенно в раннее, многие европейцы

считали ислам разновидностью язычества и приписывали им самые

неправдоподобные вещи. Например, считали, что они называют пророка

Мухаммеда своим богом, что они, кроме того, чтят различных языческих

богов, носивших фантастические или позаимствованные из демонической и

псевдо-библейской ономастики имена. Приписывался мусульманам и

откровенный сатанизм. Сарацины представлялись слугами дьявола, и если

сарацин погибает в сражении, то за его душой приходят демоны65.

Во-вторых, средневековым европейцам, среди которых

культивировались аскетические настроения, ислам представлялся религией,

основанной на сексуальной вседозволенности66. Впрочем, уже в античной

традиции арабы и изображались женоподобными и развращенными67. Позже в

Европе стали считать, что вера сарацин приписывает им всякого рода

«излишества», и причина этого заключается в порочности природы ее

основателя. Как писал Фома Аквинский, Мухаммед привлекал людей в свою

религию именно разнузданными плотскими утехами. Фома Аквинский в

своем трактате «Об обосновании веры против сарацын, греков и армян»

(“Derationi bus fidei contra Saracenos, Graecoset Armenos” вывел четыре

полемических тезиса, которые надолго сделались общепринятыми: ислам есть

                                                            64 Франко Кардини. Европа и ислам: история непонимания. - Санкт-Петербург: Alexandria, 2007. -332 с. 65Франко Кардини. Указ.соч. - С.111-112 66 Konrad Felix. Op.cit. p.11 67 Ibid., p. 12

52  

 

искажение истины; ислам-религия насилия и войны; ислам – религия,

основанная на сексуальной вседозволенности; Мухаммед – лжепророк»68.

В-третьих, и это тоже кому-то может показаться парадоксальным, арабы-

мусульмане в средневековой Европе считались «философами» и носителями

вольнодумства, и вся мусульманская культура рассматривалась как

проникнутая духом скептицизма и неверия69. Большое значение для развития

философии и науки на Западе сыграло знакомство с трудами арабских ученых

и мыслителей. Необычайно важными для Европы стали переводы сочинения

ал-Кинди «Книга о разуме» и комментариев ал-Фараби. Но еще более важную

роль сыграли переводы трудов Ибн Сины (для европейцев Авиценны). Его

прославленный медицинский труд «Канон» в XVI - XVII вв. неоднократно

переиздавался и широко использовался в европейских университетах. Были

также переведены на латынь и философские трактаты Авиценны, без которых

немыслима университетская жизнь в Европе XIII-XIV вв. Были переведены

труда ал-Хорезми по алгебре, работы по астрологии и астрономии, например,

известное Данте сочинение Абул-Аббаса ал-Фаргани (Альфрагануса) «Книга

о собирании знания о звездах». Через арабов европейцы смогли

познакомиться и с наследием античности, прежде всего, с работами

Аристотеля70. Развитию европейской астрологии способствовало знакомство с

трудами ал-Кинди, Абу Ма’шара, ал-Бируни и других, а алхимию нельзя

представить без работ Джабира ибн Хаййана, известного на Западе как

Гебер71. Все это способствовало появлению образа мусульманина – то ли

мага, то ли вольнодумца.

                                                            68 Франко Кардини. Европа и ислам: история непонимания. Санкт-Петербург: Alexandria, 2007, с.122 69 Франко Кардини. Указ. соч. – С.143 70 Там же, с.124-126 71 Там же, с.139-140

53  

 

Последнее обвинение в адрес ислама, на которое указывает в своей

книге Ф. Кардини, относится к представлению о нем, как о религии насилия и

войны. «Сначала в его основе лежал образ лжепророка Мухаммеда и

представление об исламе как о религии, узаконивающей насилие и порок:

отсюда – изображение мусульман в европейском эпосе чудовищным,

происходящим от дьявола народом идолопоклонников»72. Это, пожалуй,

единственное из обвинений, которое в неизменности сохранилось со времен

средневековья до нашей эпохи. И как ни странно, данное обвинение

выдвигалось, прежде всего, теми, кто одновременно громогласно призывал к

организации крестовых походов и даже видел в них «деяние во имя мира». В

их понимании «крестовый поход был прежде всего средством заставить

христиан отказаться от братоубийственных войн и восстановить в Европе мир

и согласие»73.

В XIX и XX веках ступор, застой и регресс в исламском мире привели к

тому, что антиисламские группировки стали меньше бояться ислама. С этого

времени Запад находился в наступлении, а мусульмане постепенно оставляли

свои позиции и отступали. После возрождения и нового обретения

идентичности исламского мира, которое началось в конце ХХ века, в

частности, после победы исламской революции в Иране, постепенно вновь

возникло чувство страха перед исламом, и вновь на Западе в новых формах и

масштабах началось противостояние с мусульманами.

Начало XXI века совпало с событиями 11 сентября. Взрывы на главном

вокзале в Мадриде в марте 2004 года и взрыв на станции лондонского

метрополитена в 2005 году сразу же были приписаны мусульманам, и при

этом были охарактеризованы как действия, присущие образу жизни и

                                                            72Франко Кардини. Европа и ислам: история непонимания. Санкт-Петербург: Alexandria, 2007. – С.150 73Там же, с.146

54  

 

культуре мусульман. Антимусульманские настроения в западных странах,

наравне с ксенофобией и расизмом, приобрели оттенок ненависти. Эти

события и их последствия привели к тому, что западный мир охватила

исламофобия и вновь началось противостояние с исламом.

2. Другим важным фактором, который считается на Западе причиной

распространения исламофобии, является быстрый рост мусульманского

населения в западных странах. Эмиграция мусульман, образование общин,

отличающихся от традиционных западных обществ, а также тенденция к

принятию ислама со стороны немусульманской части населения западных

стран, более высокие темпы роста мусульманского населения по сравнению с

местным населением ведут к возникновению и расширению мусульманских

общин в западных странах. В настоящее время в Европе проживают около 15

млн. мусульман, а по оценкам через 30 лет их число вырастет до 50 млн.

человек. В одном докладе отмечается, что темпы роста рождаемости в среде

иммигрантов-мусульман в три раза превышают темпы рождаемости среди

коренных французов74.

В большинстве западных стран мусульмане превратились в самые

большие религиозные меньшинства, причем их численность увеличивается, и

постепенно начинает составлять значительную часть населения, а их

представители постепенно проходят в законодательную и даже в

исполнительную власть этих стран. Роль и сила этих растущих меньшинств

сталкивается с реакцией большинства населения75.

В формировании такой ситуации, когда сокращается численность

коренного населения Европы, когда здесь на протяжении менее чем за                                                             74 Мансур Джавад. Факты о мусульманах и кризис идентичности на Западе // Взаимоотношения с мусульманами в немусульманских странах. - Тегеран: Всемирная ассамблея по вопросам сравнения религий, 1385. - С. 379-392 75См.: Savage, Timothy, 2004, Europe and Islam. Crescent Waving Cultures Clashing, The Washington Quarterly, 25-50, p. 29

55  

 

пятьдесят лет, фиксируется подъем количества мусульман, выражаемой в

угрожающей геометрической прогрессии, все же, нет вины мусульман.

Впрочем, по мнению социолога Б. Мусаева все закономерно и «никто

конкретно из африканских народов не звал ни французов к себе править и

грабить. Аналогично и британцев в Индию, голландцев… Теперь население

бывших колоний ищут лучшей доли, хлынув на территории бывших их

господ. Ничто не возникает из ничего. По законам социальной психологии

такая ситуация вызывает у части потомков последних чувство фрустрации и

озлобления»76.

3. Помимо исторических причин необходимо учитывать также

глобальный политический фактор, действующий со стороны западного мира,

в частности, со стороны США. Запад и США в течение многих лет после

Второй мировой войны постоянно обосновывали свой политический курс

противостоянием с коммунизмом и красной угрозой. Распад СССР привел к

исчезновению коммунистической угрозы, которая определяла политику и

поведение западных стран. Новая ситуация могла создать новые проблемы в

этих странах. Нахождение новой опасности, которая могла бы стать

основанием для оправдания политики таких государств, как США, стало

главной задачей для обоснования политики агрессии и вмешательства в дела

зарубежных государств. При том, что в 90-е годы попеременно Китай и

Россия могли использоваться для обозначения угрозы, однако этого было

недостаточно для создания всех необходимых условий. События 11 сентября

2001 г. и провозглашение угрозы со стороны исламского терроризма

моментально заполнили этот вакуум. Западные страны сплотились вокруг

идеи о растущей новой опасности. Таким образом, угроза со стороны ислама

                                                            76 Мусаев Б. Исламофобия в зеркале мифа: ислам опасен в своей основе // [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.centrasia.ru/newsA.php?st=1283219580 (Дата посещения 02.11.2013 г.)

56  

 

и мусульман была обозначена в качестве самой главной опасности для

безопасности, культуры и в целом для западной цивилизации, и эта идея была

взята на вооружение кругов, формирующих культуру и подходы западных

стран. Угроза со стороны ислама и мусульман заменила угрозу коммунизма и

Советского Союза.

Сионисты одними из первых были заинтересованы в этом. Они сумели

заместить течение антисемитизма, существовавшее на Западе, на

антиисламизм и исламофобию, а сами при этом остались на безопасной

стороне. Также режим Израиля воспользовался возникшей атмосферой для

подавления борьбы палестинцев, и, раздувая пламя исламофобии, оправдали

тем самым свои бесчеловечные действия перед Западом.

4. В рамках проблемы следует рассмотреть еще один фактор –

возрождение самосознания в исламских странах. После многих десятилетий,

когда исламские страны находились в состоянии бездействия, и в результате

целого ряда поражений этап за этапом отступали, в исламских странах стала

распространяться идея того, что на волне глобализации необходимо

отказаться от основ и проявлений своей идентичности. Начиная с последних

десятилетий XX века, они стали возвращаться к основам своей идентичности,

и пришли к выводу, что их спасение и успех лежит в возрождении исламской

идентичности. Победа исламской революции в Иране стала одним из первых

проявлений этой тенденции в мире ислама. Сегодня всплеск самосознания во

всем исламском мире наблюдается в самых различных проявлениях, и

является абсолютно определенным и ощутимым процессом.

Этот всплеск самосознания привел к тому, что мусульмане выступили

против насилия, угнетения и исторического унижения. Сопротивление

оккупантам и агрессии в Палестине, Ираке, Афганистане и в других

исламских странах стало широким явлением. Самосознание на основе

57  

 

собственной идентичности и сопротивление навязываемым ценностям и

интересам иностранцев, обретение духа и активности в защите своих

интересов и своей идентичности получило широкий отклик в других странах,

в частности, на Западе. Страх перед этим духом сопротивления и

выступлением против гнета экспансионистских государств привел к тому, что

они стали пропагандировать и распространять исламофобские настроения и

борьбу с исламом и мусульманами в своих странах. Кроме того,

провозглашение каким-либо сообществом собственных основ для

самоидентификации ведет к соответствующей реакции противостоящих

группировок, выдвигающих конструкцию собственной идентификации.

В Европе постепенно распространяется такое ощущение, что Европа

разделяется на две нации: 1. На светских европейцев, богатых, престарелых,

слабых, число которых сокращается. 2. На религиозных мусульман, молодых,

бедных, сильных, число которых увеличивается.

Руководствуясь этой идеей, народ Европы идет к упадку, находясь в

состоянии демографической безнадежности. Такая идеология сама по себе

культивирует одну из форм страха перед мусульманами и их растущей мощи.

Такой подход базируется на том, что мусульмане находятся в состоянии

войны с Западом77.

Эпизоды сопротивления в таких странах как Палестина и Ирак без учета

таких фактов, как оккупация, и даже такие эпизоды как мусульмане,

обороняющие свои земли, пропагандируются и преподносятся мировому

общественному мнению как преступления мусульман. США в начальной

части доклада о стратегии национальной безопасности, опубликованного в

2006 году Белым домом и Советом национальной безопасности США в

качестве самого официального документа по вопросам безопасности страны,                                                             77James Kurib. Europe Identity Problem and the New Islamic War. - L., 1996, p. 353, 546

58  

 

сказано, что сегодня США находятся в состоянии войны, которая ведется с

извращенной идеологией (исламом)78.

5. Акты насилия, взрывы, убийства и другие преступления, которые

наблюдаются в самых разных уголках света и совершаются якобы со стороны

сил ислама, становятся причиной распространения ненависти и вражды к

мусульманам, что ведет к росту исламофобии. В свою очередь это

обстоятельство используется группировками, стремящимися получить из

этого свои выгоды. Также это используется средствами пропаганды при

подготовке сообщений о действиях различных подрывных и других

сомнительного свойства сил в таких странах, как Афганистан, Ирак, Сирии.

Гиперболизация таких будоражащих воображение эпизодов стала

постоянной формой преподнесения такой информации, а шокирующие сцены

мировыми СМИ постоянно интерпретируются как действия,

характеризующие ислам и мусульман. Кроме того, мировые СМИ стремятся

изображать мусульман как людей со свирепыми лицами, которые убивают

других людей и получают удовольствие, видя смерть немусульман. Примером

такой подачи информации является сообщения о деятельности так

называемого «Исламского государства», целью которого является «очернение

ислама и прививание страха в сердцах людей перед этой священной религией.

Ибо экстремизм, насилие и призыв к терроризму противоречат исламским

ценностям и являются поводами для очернения священной религии ислама, и

причинами роста страха перед исламом»79.

Западноевропейский медиа дискурс, посвященный исламу и

мусульманам, организован вокруг определенных тематических кластеров,

                                                            78National Security Strategy. Report of the White House and National Security Council, 2006, p. 1 79Выступление Президента Республики Таджикистан Э. Рахмона на встрече с представителями таджикской диаспоры и трудовыми мигрантами, проживающими в Республике Башкортостан 8 июля 2015 г.// [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://president.tj/ru/node/9337 (дата посещения 9 июля 2015 г.)

59  

 

постоянное тиражирование которых в прессе ведет к формированию в

социуме стойких предубеждений в отношении мусульман. Это - «насилие /

агрессия», «терроризм / экстремизм», «религиозность / фанатичность»,

«жестокое отношение к женщинам и детям», «невежество», «жестокость /

коварство».

Проведенное исследование различных языковых средств, используемых

в современном западноевропейском медиа дискурсе для создания образа

исламской угрозы подтверждает гипотезу о том, что в западноевропейской

прессе формируется и активно эксплуатируется субконцепт «исламская

угроза», осуществляется навязывание массовой аудитории представлений о

враждебности исламской религии и мусульман по отношению к

представителям иных религий и немусульманских сообществ в целом80.

Западноевропейские СМИ создают и культивируют представление об исламе

как об агрессивной идеологии, несущей угрозу западному обществу.

В западноевропейском медиа дискурсе исламу приписывают такие

черты, как экстремизм, тоталитаризм, террористическую деятельность,

неуважение к правам человека, нетерпимость к критике. При этом негативная

оценка, характеризующая воинственно настроенных мусульман, во многих

текстах и в сознании массовой аудитории экстраполируется на всех

мусульман и мусульманскую культуру в целом. В результате имеет место

гиперболизация предположения об опасности, обнаружение угрозы во всех

явлениях действительности, к которым ислам имеет какое-либо отношение.

Предположение об опасности ислама во многих случаях переходит в

уверенность и панические настроения. Авторы текстов СМИ выделяют такие

отличительные черты ислама, как экстремизм, тоталитаризм,

                                                            80 См.: Котеленко Д.Г. Концепт исламизма в политической теории: Автореф. дисс. … канд. полит. наук. - Ростов-на-Дону, 2005. - 22 с.

60  

 

террористическая деятельность, неуважение к правам человека, нетерпимость

к критике. При этом такие лексемы негативной оценки, как «terrorism»,

«extremism», «fanaticism», «jihad», «fascism», использующиеся для

характеристики воинственно настроенных мусульман, во многих текстах и в

сознании массовой аудитории экстраполируются на всех мусульман и

мусульманскую культуру в целом81. В результате имеет место гиперболизация

предположения об опасности, обнаружение угрозы во всех явлениях

действительности, к которым ислам имеет какое-либо отношение.

Экспрессивность, эмоциональность и оценочность используемых

лексических средств определяется прагматической задачей авторов СМИ

убедить массовую аудиторию в реальности и серьезности угрозы со стороны

ислама. В тех случаях, когда фактов, доказывающих данную гипотезу,

недостаточно, имеет место эмотивная аргументация при помощи самого

широкого спектра образных средств и штампов, изобличающих ислам в

антигуманизме, деспотизме и тоталитаризме.

Современный политический дискурс СМИ стремится не оценить

сложившуюся политическую обстановку в мире объективно, а создать образ

врага, не считаясь с тем фактом, что далеко не все мусульмане разделяют

идею джихада («священной войны»). Создание из представителя другой

религии образа экстремиста - это прагматическая задача правящих элит

Запада. Для достижения поставленной цели - формирования образа врага -

интенсивно используются экспрессивно-эмоциональная лексика, прежде

всего, метафора, порождающая широкую гамму имплицитных смыслов,

связанных с желанием отомстить, причинить вред, уничтожить максимальное

число «неверных».

                                                            81См.: Навицкайте Э. А. Лингвистические средства создания образа исламской угрозы в англоязычном медиадискурсе: Автореф. дисс… канд. фил. наук. - Иркутск, 2012. – 24 c.

61  

 

Анализируя англоязычную публицистику последнего десятилетия, мы

констатируем высокую степень имплицитности, оценочности и

экспрессивности англоязычного политического медиатекста, использующего

реалии ислама и имена собственные для создания образа угрозы. Образ

исламской угрозы в современном западноевропейском медиа дискурсе

формируют, в частности, такие имена собственные, как Аль-Каида (al-Qaeda),

Талибан (Taliban), Усама Бен Ладен (Osama bin Laden), Махмуд Ахмадинежад

(Mahmoud Ahmadinejad).Исламское движение и события, которые

ассоциируются с ними, превратились в психологический феномен,

порождающий осознанный и неосознанный, оправданный и неоправданный

страх по поводу «исламской угрозы»82.

Определенные западноевропейские круги используют исламофобию в

мировом информационном пространстве, частности в Интернет-пространстве

в качестве практического инструментария для получения политических и

материальных дивидендов. Согласно исследованиям профессора А.А.

Игнатенко, интернет серверы и обслуживаемые ими исламистских

организаций находятся не в Афганистане, Египте, Йемене, Ираке, Ливии,

Палестине, Пакистане, Сирии, а в Великобритании. Именно в Лондоне

находятся интернет серверы «Талибан», ИГА - [http://taliban.com],

"Исламский фронт спасения" (ИФС), Алжир - [http://www.fisalgeria.org],

"Исламская группа" (Аль-Гамаа аль-исламийя), Египет -

[http://www.almurabeton.org], а также [http://www.almurabeton.net], "Исламская

партия освобождения" (Хизб ат-тахрир аль-ислами или просто Хизб ат-

тахрир), которая действует в Центральной Азии и России - [http://www.hizb-

ut-tahrir.org], "Мухаджиры" - [http://www.ummah.net/AlMuhajiroun],

                                                            82Haddad, Yvonne Yazbeck. Islamist perceptions of U.S. policy in the Middle East//The Contemporary Middle East, 3rd edition.Ed. by Karl Yambert. Westview Press, 2013, p.38

62  

 

[http://www.almuhajiroun.org],[http://almuhajiroun.com], [http://almuhajiroun.net],

"Международный исламский фронт" (МИФ) или другое его название -

"Международный исламский фронт борьбы против иудеев и крестоносцев" -

[http://www.obm.clara.net/iif-main.htmp] и т.д.83

При этом в Западной Европе сложились достаточно благоприятные

условия для свободного существования радикальных исламистов. Так,

Великобритания не просто приютила на своей территории радикальных

исламистов из разных стран мира, но и активно их использует в качестве

инструмента внешней политики. Тем самым британские власти

подтверждают, что они готовы использовать исламистские организации,

нашедшие приют на островах, против иностранных государств и

политических деятелей. Как видим, исламофобия необходима определённым

мировым кругам, которые используют её в качестве практического

инструментария для получения политических и материальных дивидендов.

Ведущей тенденцией в интерпретации данного феномена со стороны

западноевропейских политиков является их стремление связать исламофобию

с исламизмом. При этом они стремятся показать исламизм как питательную

среду для современного терроризма и доказать, что исламизм по большей

части остается явлением, проповедующим социальную деструкцию и

нестабильность, что объединяет его непосредственную связь с терроризмом.

Исследуя ситуацию с исламофобией в мировом информационном

пространстве, можно прийти к выводу, что проявления этого современного

культурно-психологического феномена встречаются время от времени в

самых разных информационных ресурсах, как печатных, так и электронных. В

то же время, если взять наиболее полный и наиболее информативный свод

                                                            83См.: Игнатенко А.А. Зеленый Internetционал. Всемирное исламистское движение в преддверии XXI века приобретает парадоксальные формы// "Независимая газета", 24 марта 1999 г.

63  

 

источников – всемирную паутину – отметим, что ресурсов, всю тематику

которых можно определить как исламофобскую, - очень много. На

сегодняшний день в этих целях активно пользуются такие социальные сети и

Интернет-ресурсы. Рассмотрим некоторые из них более подробно.

В русскоязычном Рунете под определение "исламофобский"

однозначно попадает ресурс "Православие и ислам", который ведут

"православный публицист" Юрий Максимов и священник-миссионер Даниил

Сысоев. Квинтэссенция исламофобии на этом сайте ярко проявляется

особенно в рубрике "насилие", в которой в религиозно-апологетическом

ключе, с привлечением, в том числе, и исторических материалов делается

попытка доказать, что насилие и вытекающие отсюда другие негативные

черты имманентно присущи исламу.

Очень много ресурсов, могущими быть идентифицированными как

исламофобские, находятся в англоязычном Интернете. Ниже приводим

несколько любопытных англоязычных исламофобских сайтов, наиболее

цитируемых на международных поисковых порталах. Это такие сайты, как

«Western resistance», «10 Miths about Islam», «Аnnaqed», «Dark side of Islam»,

«Tell children the truth», «No to Sharia», «World Net Daily» и др.

В первую очередь - это сайт "Western resistance" ("Западное

сопротивление"). Редакторы сайта достаточно прозрачно излагают свою

позицию. По их мнению, одним из основополагающих принципов

религиозной доктрины ислама является превращение территории войны (дар

уль-харб) в территорию мира (дар уль-ислам), что реально возможно только

через перманентную войну и теракты, являющиеся для мусульман

религиозным долгом.

Другой сайт под красноречивым названием "10 мифов об исламе"

пытается с религиоведческой позиции критиковать и развенчать следующие

64  

 

положения: о том, что Коран – слово Божие, что Аллах – это и Бог Библии,

что мусульмане почитают Христа, что Мухаммад – пророк Божий и в его

личности воплотились библейские пророчества, что ислам – миролюбивая,

толерантная религия, что женщины в исламе имеют равные права и, наконец,

что ислам – это религия, дающая вечное спасение.

Сайт "Аннакед" (араб. – критик), выходящий на английском и арабском

языках, посвящен вопросам войны цивилизаций, а также вопросам свободы

вероисповедания в мусульманской среде.

Сайт под красноречивым названием "Dark side of Islam" ("Темная

сторона ислама") создал некий отец, чей сын погиб во время событий 11

сентября 2001 года в США. Предметом жесткой критики здесь служит связь

ислама с терроризмом, а также арабо-мусульманские действия на Ближнем

Востоке.

Четкую политико-пропагандистскую направленность имеет сайт под

говорящим названием "Tell children the truth" ("Скажи детям правду")

основная цель которого - показать историческую и типологическую связь

между современным "джихадизмом" и гитлеровским нацизмом. Эта связь

анализируется через личность Амина аль-Хуссейни, довоенного муфтия

Иерусалима, который имел добрые отношения с итальянскими фашистами и

гитлеровскими нацистами, а впоследствии - также с братьями-мусульманами,

палестинскими национал-радикалами Ясира Арафата и иракскими баасистами

Саддама Хуссейна. Сайт имеет довольно впечатляющую иллюстративную

часть.

Специфическую исламофобскую нагрузку несет сайт, созданный

самими мусульманами, хотя бы по происхождению. Речь идет о канадском

веб-ресурсе "Нет – шариату". Ведут его некие эмансипированные канадки

иранского происхождения и посвящен он противостоянию не только

65  

 

конкретным попыткам введения шариата в мусульманских общинах, но и

вообще шариату как таковому. На первый взгляд, этот сайт можно было бы

отнести просто к критическим по отношению к исламу, однако тотальное и

призывно-пропагандистское неприятие шариата в контенте позволяет отнести

ресурс к категории исламофобских.

Отметим также веб-сайт "WorldNetDaily", на котором довольно

регулярно появляются материалы исламофобского содержания. Особенное

внимание следует обратить на авторскую рубрику " Контрудар" Джозефа

Фарры, араба-христианина по происхождению. В ней довольно часто

появляются статьи, остро направленные против ислама как религии.

Институт предотвращения онлайн-ненависти – австралийская

организация, занимающаяся проблемой растущей интернет-ненависти,

выпустила доклад, посвященный онлайн-ненависти по отношению к

мусульманской общине. Авторы доклада «Исламофобия в интернете: рост

онлайн-ненависти по отношению к мусульманам» просмотрели и

проанализировали страницы Facebook и изучили антимусульманские

комментарии.

Наличие таких страниц в Facebook, особенно тех, чьей единственной

целью является содействие языка вражды по отношению к религиозной

группе, весьма серьезная проблема. Богословская дискуссия и критика

религии должны быть защищены в соответствии свободой выражения,

однако, поношение группы людей на основе их религиозных убеждений или

практик является одним из серьезных оскорблений человеческого

достоинства.

Эксперты изучили 50 анти-мусульманских страниц Facebook, на

которых было обнаружено 349 изображений анти-мусульманского характера,

из которых 191 уникальных изображений, а остальные повторяются от

66  

 

страницы к странице. Сообщения ненависти на этих страницах составители

доклада разделили по 7 темам: 1) Мусульмане как угроза безопасности или

угроза общественной безопасности; 2) Мусульмане как культурная угроза; 3)

Мусульмане как экономическая угроза; 4) Публикации, обесчеловечащие и

демонизирующие мусульман; 5) Угрозы насилия, геноцида и прямые

насильственные нападения на мусульман; 6) Угрозы насилия по отношению к

беженцам; 7) Другие формы анти-мусульманских публикаций. Граждане

США, Великобритании и Австралии продемонстрировали наибольшую

поддержку таких публикаций на страницах социальной сети84.

Авторы доклада, направляя его на Facebook надеются, что конкретные

страницы социальной сети будут изучены и удалены. Это приведет к

улучшению системы социальной сети, его принципов. Подобный доклад,

составленный в станах Европейского Союза, был направлен на привлечение

внимания к проблеме языка вражды в социальной сети в такой степени, что

подобные публикации становятся рычагом в разжигании ненависти в

отношении мусульман и в настоящее время циркулирует в обществе. Авторы

доклада надеются, что эти данные помогут общественным лидерам,

политикам, законодателям и исследователям лучше понять и реагировать на

эту угрозу интегрированного общества85.

Таким образом, использование фактора исламофобии в СМИ

обосновано причинами неаналитического характера: интересами

государственных аппаратов и интересами обслуживающих их масс медиа. В

их деятельности раскрывается содержание политического заказа,

                                                            84 На подъеме - онлайн-исламофобия // [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://islam-today.ru/islam_v_mire/na-podeme-onlajn-islamofobia/ (Дата посещения 19 июля 2015 г.) 85 Summary Report on Islamophobia in the EU after 11 September 2001//European Monitoring Center on Racism and Xenophobia by Christopher Allen, Researcher and Jorgen S, Nielsen, Professor of Islamic Studies, Centre for the Study of Islam and Christian-Muslim Relations, Department of Theology, The University of Birmingham, Vienna, May 2002, 56 p.

67  

 

когнитивные установки, вытекающие из него, а также инструментальное

отношение власти к фактору исламофобии. Исследование показывает, что

фактор исламофобии носит манипулятивный характер. Манипулятивность

проявляется в соответствующих стратегиях (демонизация, криминализация) и

приводит к репрессивным политическим последствиям (легитимация

этатистской политики по отношению к религии, криминализация религиозной

оппозиции).

68  

 

ГЛАВА II. ВЛИЯНИЕ ИСЛАМОФОБИИ НА

ЦЕНТРАЛЬНОАЗИАТСКИЕ ОБЩЕСТВА

2.1. Соотношение ислама, исламизма и исламофобии в современных

политических процессах в центральноазиатских обществах

Ввиду отсутствия адекватного понятийного аппарата полемика по

вопросу о наличии или отсутствии «исламофобии» продолжается на

протяжении уже двух десятилетий с использованием прежнего

категориального аппарата, при том, что единых и общепринятых критериев

определения «исламофобии» в современной Центральной Азии так и не было

предложено.

Ретроспективный взгляд на политику Советского Союза в отношении

ислама и мусульманского населения показывает, что она не была

однозначной. Великая Октябрьская социалистическая революция 1917 года

предоставила российским мусульманам большие возможности для получения

независимости и автономии. 20 ноября (3 декабря) 1917 г. было принято

Обращение Советского правительства «Ко всем трудящимся мусульманам

России и Востока», в котором говорилось: «Мусульмане России, татары

Поволжья и Крыма, киргизы и сарты Сибири и Туркестана, турки и татары

Закавказья, чеченцы и горцы Кавказа, все те, мечети и молельни которых

разрушались, верования и обычаи которых попирались царями и

угнетателями России!

Отныне ваши верования и обычаи, ваши национальные и культурные

учреждения объявляются свободными и неприкосновенными. Устраивайте

свою национальную жизнь свободно и беспрепятственно. Вы имеете право на

69  

 

это. Знайте, что ваши права, как и права всех народов России, охраняются

всей мощью революции и ее органов — Советов рабочих, солдатских и

крестьянских депутатов»86.

Если до 1929 года официальная политика в отношении мусульманства

была более благоприятной, то во второй половине 1920-х годов усилились

давление и пропаганда, направленные против всех религиозных учреждений,

в том числе и исламских. В период с 1927 по 1930 года были аннулированы

системы шариатского права и так называемого вакуфного имущества,

принадлежащего мусульманской общине.

Советская политика исламофобии хорошо просматривается на примере

следующей статистики. Так, из 26 тыс. мечетей, существовавших в

Российской Империи, после коммунистической революции и разрушений

Второй мировой войны осталось только 7 тысяч. В результате хрущевских

репрессий против религиозного населения Советского Союза в 1960-1964

годах количество мечетей сократилось еще больше и из них сохранились

только 500 приходов, а все 24 тыс. религиозных школ, в которых изучали

Коран, и вовсе были закрыты. В те же годы количество мусульманских

священников снизилось с 45 тысяч до 2 тысяч человек, а из 45 мусульманских

университетов остались только две высшие школы, в которых занимались

изучением исламского богословия, - в Ташкенте и Бухаре87.

В конце 1970-х начале 1980-х годов наблюдалась явная активизация

мусульманских религиозно-националистических настроений в южных

республиках СССР, чему способствовали война в Афганистане и исламская

                                                            86Обращение Советского правительства — «Ко всем трудящимся мусульманам России и Востока», 20 ноября (3 декабря) 1917 г. // [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://xx-vek-istoria.narod.ru/libr/istochnik/vnpol/mus.html (Последнее посещение 25.06.2015 г.) 87Исламская революция в Иране, демократический либерализм Запада и крах советской идеологии. Ч. 1 [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://inosmi.ru/world/20150706/228943674.html (Последнее посещение 25.06.2015 г.)

70  

 

революция в Иране. Органы госбезопасности СССР отмечали, что среди

таджикской и узбекской молодежи широкое распространение получило

ваххабитское учение. В сентябре 1981 г. ЦК КПСС было принято

постановление «О мероприятиях по противодействию попыткам противника

использовать „исламский фактор“ во враждебных СССР целях», дополненное

в апреле 1983 г. постановлением «О мерах по идеологической изоляции

реакционной части мусульманских священнослужителей»88.

Перестроечные процессы создали благоприятную почву для

мусульманского возрождения в СССР.В эпоху позднего социализма политика

«большой игры» с мусульманским миром, которую вели коммунистические

лидеры, пробудила в стране исламофильские настроения, но они

ориентировались исключительно на внешний мир и парадоксальным образом

сочетались со стойкой внутренней исламофобией89.

Процесс формирования государственности в центральноазиатском

регионе в постсоветский период происходил в условиях возрождения ислама

как всеобъемлющей идеологии широких масс населения, способной

заполнить образовавшийся на тот период идеологический вакуум. Этим во

многом объясняется то обстоятельство, что за незначительный период

времени в сферу религиозной деятельности оказалось вовлечено

подавляющее большинство жителей центральноазиатских стран.

Однако по прошествии более двух десятилетий после достижения

независимости следует констатировать, что созидательный потенциал ислама

в регионе не реализован в полной мере, вследствие чего ему не удалось стать

фактором консолидации общества, воспитания духовно-нравственных                                                             88Королева Л.А., Королев А.А. Государство и ислам в СССР: из опыта взаимоотношений// [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.rusnauka.com/2_KAND_2009/Pravo/39669.doc.htm (Последнее посещение 25.06.2015 г.) 89Страх и ненависть, исламобофия в РФ // [Электронный ресурс]. Режим доступа:http://www.islaminfo.ru/posvyashhaetsya-islamofobii.html (Последнее посещение 25.06.2015 г.)

71  

 

ценностей и содействия социально-экономическому развитию и

стабильности. Более того, наблюдается всплеск религиозного экстремизма и

терроризма, исламская риторика активно используется деструктивными

силами для обоснования планов по насильственному свержению

конституционной власти, создания управляемого хаоса и подрыва основ

государственности и суверенитета90.

Предпосылки политизации постсоветского ислама сложились еще до

распада СССР. Специфика политизации ислама в Центральной Азии,

обусловленная тем, что этот регион долгое время был оторван от остального

исламского мира, заключена в огромной роли внешнего фактора:

международных исламистских движений, идеократических исламских

государств (Саудовской Аравии, Ирана), США и их союзников.

Распространение ваххабизма и салафизма на постсоветском пространстве не

было бы таким успешным без помощи извне. Зарубежные спецслужбы

рассматривают ислам как средство манипуляции мусульманским обществом в

собственных стратегических интересах. Так, при финансовой и

организационной поддержке из-за рубежа началось массовое строительство

мечетей (в Таджикистане функционируют около 4 тысяч мечетей, в

Узбекистане – 2050; в Казахстане – 220091; в Туркменистане – 400 и в

Кыргызстане – 222992), создание религиозных учебных заведений (в

Кыргызстане имеется 9 исламских вузов и около 60 медресе, в Таджикистане

- 6 медресе, гимназия и исламский институт, в Казахстане – 2 вуза и 11

медресе, в Узбекистане 1 вуз и 9 средне - специальные духовные исламские

                                                            90 Абасов А. Приоритеты ислама в Центральной Азии: Политика или духовные ценности? // «Дайджест-пресс», 2 (994), 9 января 2014 г. 91См.: Абсаттор-хаджи Дербисали. Председательство в ОИК – это большой шанс для Казахстана // Ислам в Содружестве Независимых Государств: международная политика и сфера безопасности. Ежеквартальный научный альманах. Вып. №1 (2). – М.: ИД «Мадина», 2011. – С. 84 92См.: Сайталиева Г. Ренессанс ислама в независимом Кыргызстане // Россия и мусульманский мир. – 2006. – №2 (164). – С. 105

72  

 

учебные заведения, в Туркменистане - теологический факультет

Туркменского государственного университета), было поставлено на поток

направление верующих на учебу в теологические вузы исламских стран

(более 7 тысяч чел. являются выпускниками зарубежных религиозных

учебных заведений), стала нормой жизни агитационно-пропагандистская

деятельность различных исламских проповедников-эмиссаров, получило

повсеместное распространение возникновение нелегальных религиозных

школ, появление несвойственных для центральноазиатского региона новых

радикальных исламских течений (ваххабизм, салафизм), во главе которых

стояли выпускники зарубежных медресе или лица, связанные с лидерами

международных радикальных исламских организаций («Хизб-ут-тахрир»,

«Ансаруллох», «Таблиги Джамоат» и «Исламское движение Узбекистана», 

«Ислом лашкарлари»,«Акромиды», «Адолат»,«Нур», «Жайшуль Махди»,

«Джунд-аль-Халифат»,«Салафия»,«Джихадизм», ПИВТ и др.),

подконтрольных иностранным спецслужбам93.

Исламизм (политический ислам) - это идеология и практическая

деятельность, направленная на слом светских основ государственности и

создание политических условий для применения внутри государства и в

межгосударственных отношениях норм шариата. По мнению Малашенко А.В. 

исламизм - это и политическое действие, и компонент массового сознания, и

идеология  Исламизм есть объективно закономерный для мусульманского

мира феномен, который невозможно "отменить" или списать на происки

обскурантов94. Движения, идеология которых предусматривает реализацию

этой цели путем применения теоретически обоснованного насилия и

террористических методов борьбы, являются «джихадистскими». Следует                                                             93 См.: Мирзо С. Исламизация Центральной Азии как элемент глобальных геополитических процессов// «Дайджест-пресс», №38 (978), 19 сентября 2013 г. 94 Малашенко А. Исламская альтернатива и исламистский проект. – М.: «Весь Мир», 2006. – С.3

73  

 

согласиться с реальностью радикально-исламистской угрозы, которая будет

сохраняться неопределенно долго.

Исламизм представляет собой диалектическое единство теологии и

политики (теории и практики): политическая практика вторична по

отношению к теологии, но формы практики заставляют изменять теологию.

Идеология исламизма – это набор концепций, которые могут произвольно

использоваться для конструирования конкретной идейной позиции. Эти

концепции могут быть по своему происхождению исламскими («джахилийя»,

«ширк»), западно-либеральными («исламская демократия»), марксистскими

(«исламская революция») и т.д. Многообразие и эклектизм источников

доказывает постмодернистскую природу исламизма.

Политический ислам не знает нейтральной позиции. Различие между

«своими» и «чужими» носит онтологический характер: «чужие» - порождения

зла (идеологи политического ислама открыто заявляют, что их противники

«не имеют души»), с ними нельзя договариваться, их можно только

уничтожать. Такое сочетание жесткости и гибкости парадоксально, но

характерно для исламизма. К основным характерным чертам исламизма

относятся также "черно-белый" взгляд на мир; категоричное деление всего на

"добро" и "зло"; разделение людей на "наших" и "не наших"; использование

лозунга "кто не с нами, тот против нас"; односторонность, активность,

действенность, агрессивность подобных теорий и взглядов и доведение

их до абсурда, возведение их в абсолют95.

Исследователи разделяют исламистские проекты на универсальные,

национально-этнические (партикуляристские) и фундаменталистские96.

                                                            95 См.: Раджабов С.А. Исламский фактор в СНГ. – Душанбе: Славянский университет, 2006. – С.46 96 Семедов С. А. Политический ислам в современном мире: Автореф. дисс. … доктора философ. наук. – М., 2009. – С.14-15

74  

 

Первые представляют собой глобальные проекты, альтернативные западной

либерально-рыночной версии глобализма. Универсальные политические

религии не отвергают мир и не стремятся уйти из него. Их мировоззрение

оптимистично: они полагают, что, хотя мир отпал от Бога, его еще можно

спасти.

Национально-этнические (партикуляристские) проекты обращаются к

ограниченной группе людей, проживающих на конкретной территории. Их

целью является создание этнически и религиозно однородных государств. Как

правило, партикуляристские проекты возникают на основе этнических

религий, но могут и возникать на основе религий универсальных.

Фундаменталистские проекты соединяют в себе черты универсальных и

партикуляристских религиозных идеологий. С одной стороны,

фундаменталисты являются универсалистами: они мыслят в терминах

глобального мира, но их видение ситуации пессимистично: спасти мир нельзя,

на гибель обречены все, кроме небольшого числа «избранных».

Фундаменталисты отрицают, что возможно спасение за пределами их группы,

хотя и не выражают принадлежность к ней в этнических терминах.

Фундаменталистской разновидности политических религий присуще

агрессивное отрицание современности, ксенофобия и буквализм в

соблюдении религиозных предписаний. Фундаментализм проявляется в

демонизации светских организаций, идеологических доктрин, политических

режимов, обвинение их в «джахилийи» (от араб., ة для обозначения جاهلي

первобытной грубости и невежества, предшествующей принятию ислама)97.

По мнению фундаменталистов в обществе джахилийи праведная жизнь

невозможна. Поэтому для достижения спасения необходимо преобразование

всей общественно-политической жизни. Таким образом, в теологии                                                             97 См.: Баранов Х. К. Арабско-русский словарь: ок. 42 000 слов / Под ред. В. А. Костина. - М., 2001. - С.146

75  

 

исламизма личное спасение оборачивается политической борьбой за создание

исламского государства.

Фундаментализм (ваххабизм, салафизм) является разновидностью

исламизма, а не наоборот, так как фундаменталисты разделяют ряд общих

черт с другими исламистами (эклектизм догматики, приверженность

иджтихаду), но имеют особые черты, которых у других исламистов нет

(буквальное понимание Корана и Сунны, обостренная религиозная

ксенофобия, в том числе, по отношению к христианам и шиитам). Для

фундаменталистов характерно видение мира как полностью погибшего и не

предназначенного к спасению. Эсхатология фундаменталистов, в отличие от

эсхатологии исламистов-универсалистов, пессимистична: в недалеком

будущем человечество ожидает не Царство Божие на земле, а Судный День.

Они полагают, что авангард «избранных» может только вести партизанскую

войну и наносить точечные удары по миру джахилийи.

Фундаменталисты оставляют мечту о создании исламского

государства. Их деятельность направлена на создание всемирного халифата и

приобретает сектантский оттенок, которого нет у «классических» исламистов.

Фундаменталисты ориентируются не на организацию партии (хизб), а на

создание небольших ячеек – общин или джамаатов. Если исламисты первой

волны работали с массой и пытались привлечь на свою сторону максимально

возможное число сторонников, то фундаменталисты подозрительны по

отношению к новичкам и принимают не каждого. Сектантский дух

фундаментализма подпитывается идеей избранности: фундаменталисты

считают, что им (и только им) гарантировано спасение. Для

фундаменталистов характерна обостренная религиозная ксенофобия и

эксклюзивизм.

76  

 

Таким образом, исламизм является одновременно и религиозным и

политическим, точнее, религиозно-политически ориентированным

феноменом. Основываясь на религии и представляя собой одно из

направлений фундаментализма ("возрожденчества", “ревайлизма”), он в то

же время ставит перед собой политические цели и активно действует именно

на политической арене. Считая идеологию определенных исламистских групп

идеологией, прежде всего экстремистской, мы получаем возможность

поставить ее в контекст современной исламской политической мысли –

например, охарактеризовать её как одно из направлений (крыльев)

фундаментализма.

Религиозные экстремисты и террористы – большей частью не наемники

и не психически больные, а искренне верующие люди, глубоко убежденные в

правоте своего дела. Часто на их стороне находится исламское общественное

мнение, так как многие мусульмане, не разделяя жестокости методов,

одобряют цели радикалов. Поэтому в борьбе с терроризмом мало помогают

военно-полицейские меры. Победы над терроризмом можно добиться только,

во-первых, предоставив радикализму идеологическую альтернативу и, во-

вторых, смягчив многоаспектный общественный кризис.

Особенностью постсоветского исламизма является то, что он имеет

гибридную форму, сочетая элементы классического универсалистского

исламизма с замкнутым, ксенофобским фундаментализмом.

Универсалистский исламизм является для постсоветского пространства

эндогенным явлением, так как возник на основе имевшихся экономических,

политических и идейных предпосылок. Фундаментализм (ваххабизм,

салафизм) же - явление экзогенное, которое смогло частично вытеснить, а

частично включить в себя движение классических исламистов. На

определенном этапе ваххабиты и салафиты добились превосходства над

77  

 

исламистами-универсалистами, так как лучше смогли ответить на социально-

политические и экономические вызовы современности.

Некоторые исследователи полагают, что дать сжатое определение

исламизма вряд ли возможно, можно только описать это явление. Но они

точно подметили среди его составляющих обязательное наличие такой черты

как «культивирование разного рода фобии, отторжение чужих ценностей и

ограниченность в использовании чужого, неисламского опыта»,

стимулирование ксенофобии98.

Особенность исламофобии со стороны центральноазиатских политиков

проявляется в стремлении связать исламофобию с исламизмом,

преследовании и обвинении политических оппонентов в использовании

«ваххабизма» и «салафизма», т.е. фундаменталистских форм исламизма в

борьбе за власть. При этом они стремятся показать исламизм как

питательную среду для современного терроризма и доказать, что исламизм

по большей части остается явлением, проповедующим социальную

деструкцию и нестабильность, что объединяет его непосредственную связь с

экстремизмом и терроризмом. Исламофобия как политический фактор

используется определенными кругами в качестве практического

инструментария для получения политических и материальных дивидендов. В

целом как психологическое оружие, умело разработанное и расчётливо

внедрённое в общество, исламофобия используется во внутри – и

внешнеполитической борьбе стран и вообще на международной арене для

достижения политических, экономических, идеологических и других целей на

национальном, региональном и глобальном уровнях.

                                                            98 Бекбосынова С.С. Исламский фактор и терроризм в современном мире. Политологический анализ. Автореф. дисс. …канд. полит. наук. – М., 2007. – С.19, 21

78  

 

Мы наблюдаем приверженность высшего руководства государств

центральноазиатского региона к проведению политики секуляризации

религии и политики. Секуляризация может приводить к двум результатам (в

том числе одновременно). С одной стороны, происходит полное отделение

религиозной сферы от политической (а также от других сфер жизни), после

чего религия становится частным делом человека. Однако при этом

сохраняется потребность в религиозной легитимизации политических

процессов, сохранение священного за государством, его институтами и

символами. С другой стороны, религия может продолжать оказывать

воздействие на политику в форме равноправного участника общественных

дебатов, уважающего либеральные свободы и права человека. Анализ

ситуации последних лет в Центральной Азии показывает, что светское и

религиозное мировоззрение, хотя в определенных своих принципах

непримиримы, однако в реальной жизни, в конкретных исторических

условиях, могут идти на компромисс, более того, иногда выступают в едином

русле прогрессивного развития национального государства99.

Поскольку исламизм представляет собой идейный вызов, ответ на него

необходимо дать именно в сфере идеологии (даже теологии). Чтобы

вытеснить из сознания людей исламский радикализм, им надо предоставить

идейную альтернативу не меньшей, а скорее всего – большей, мощности.

Идейный ответ исламизму должен быть сформулирован в религиозных

терминах, понятных для всего населения.

В этой связи следует отметить, что уровень подготовки мусульманских

богословов в настоящий момент является недостаточным для идейного

противостояния исламистам. Высшие учебные заведения и исследовательские                                                             99См.: Олимов К. Диалектика светского и религиозного мировоззрения в условиях построения национального государства // Построение доверия между исламистами и секуляристами – таджикский эксперимент. – Душанбе: Деваштич, 2004. – C.73

79  

 

центры должны организовать изучение ислама для того, чтобы просвещать

студентов, преподавателей религиозных дисциплин и религиозных деятелей и

научить их отличать ислам от исламизма и исламофобии.

В целях стимулирования повышения уровня знаний мусульманского

духовенства необходимо практиковать проведение аттестаций, уделять особое

внимание государственной кадровой политике в вопросах назначения имам-

хатибов мечетей, предусмотреть комплекс государственных финансово-

социальных гарантий для представителей духовенства, занимающих

ключевые должности в системе официальной религиозной инфраструктуры.

Мусульманское духовенство поэтапно, посредством последовательных мер,

должно быть этатизировано (трансформировано в составную часть

идеологического аппарата государства) и направлено на созидательную

деятельность в интересах нации.

Положительным адекватным ответом на поставленной цели нам

видится в реализуемом европейском проекте. Резолюция Парламентской

Ассамблеи Совета Европы (ПАСЕ) №1743, озаглавленная «Ислам, исламизм и

исламофобия в Европе» и принятая 23 июня 2010 г. на ее 23-е заседание,

справедливо считает эти три термины взаимосвязанными100. А в своей

рекомендации № 1927, принятой в тот же день призывает государств-членов

Совета Европы разработать единую стратегию укрепления демократической

стабильности, противостоящей исламизму, исламофобии и другим видам

политического экстремизма в Европе101.

                                                            100 Резолюция ПАСЕ№ 1743 (2010). Ислам, исламизм и исламофобия в Европе//[Электронный ресурс]. - Режимдоступа:http://www.coe.int/t/r/parliamentary_assembly/[russian_documents]/[2010]/%5BJun2010%5D/Res1743_rus.asp (Последнее посещение 08.10.2013 г.) 101 Рекомендация ПАСЕ№1927 (2010). Ислам, исламизм и исламофобия в Европе // [Электронный ресурс]. – Режимдоступа:http://www.coe.int/t/r/parliamentary_assembly/[russian_documents]/[2010]/%5BJun2010%5D/Rec1927_rus.asp (Последнее посещение 08.10.2013 г.)

80  

 

По оценке ПАСЕ, "исламизм" является маскирующейся под религию

разновидности политического экстремизма. ПАСЕ осуждает тот факт, что все

больше политических партий эксплуатируют и подогревают страх перед

исламом (исламофобия), а также организуют политические кампании,

способствующие созданию упрощенных и негативных стереотипов

мусульман, проживающих в Европе, при этом зачастую приравнивания ислам

к экстремизму. ПАСЕ считает недопустимым разжигание нетерпимости и

ненависти к мусульманам. Положительным в этом проекте является

стремление к союзным отношениям между трех мировых религий:

христианства, иудаизма и ислама. В этой связи ПАСЕ призывает Исламскую

организацию по образованию, науке и культуре (ИСЕСКО) и Организацию

Лиги арабских государств по вопросам образования, науки и культуры

(АЛЕСКО) сотрудничать с Советом Европы в деле борьбы с исламизмом и

исламофобией102. 

В этой связи наиболее оптимальным представляется меры

предпринимаемыми Таджикистаном по системному реформированию

привнесенного извне политического исламизма, его переформатированию,

научной разработке и продвижению антиэкстремистской исламской

идеологии, переориентации существующей официальной исламской

инфраструктуры на деятельность в национальных интересах и ликвидации

нелегальной инфраструктуры распространения политического исламизма.

Помимо выработки идейной альтернативы, для обращения вспять

тенденций политизации ислама в Центральной Азии необходимо принять

активные меры по смягчению проявления многоаспектного кризиса общества.

Пока основным препятствием на этом пути являются низкий уровень жизни                                                             102 Резолюция ПАСЕ № 1743 (2010). Ислам, исламизм и исламофобия в Европе// [Электронный ресурс]. – Режимдоступа:http://www.coe.int/t/r/parliamentary_assembly/[russian_documents]/[2010]/%5BJun2010%5D/Res1743_rus.asp (Дата обращения 15.04.2014 г.)

81  

 

населения, безработица, миграция населения, системная коррупция, которые

представляют значительную угрозу для безопасности стран региона.

Подводя итог, следует отметить, что ислам является религией,

проповедующей мир. Мусульмане должны находиться в первых рядах тех, у

кого вызывают тревогу и протест попытки террористов и политических

экстремистов использовать ислам как средство борьбы за власть, тем самым

пренебрегая величайшей ценностью человеческой жизни и другими

ценностями, исповедуемыми исламом.Центральное место в религиозно-

идеологическом воспитании должно занимать теоретическое и практическое

обоснование таких начал, как умеренность, постепенность, компромисс,

стабильность, консенсус, лояльность властям, законопослушность,

совещательность, избежание вреда и другие ценности ислама, которые

намного важнее для общества, нежели крайние радикальные взгляды103.

Государство должно взять на себя инициативу создания системы

интерпретации канонов ислама, охватывающей все многообразие его

духовно-культурных, нравственно-гуманистических и социальных ценностей.

В систему организации религиозно-идеологического воспитания необходимо

включить религиозное обоснование неприятия насилия, выявление

антиисламской сущности террористической и экстремистской деятельности.

2.2.Религиозный экстремизм как фактор исламофобии в

центральноазиатских обществах и особенности его проявления в

современных условиях 

 

                                                            103 Сюкияйнен Л. Религиозный экстремизм: правовые, политические и идеологические аспекты//Религиозный экстремизм в Центральной Азии. Проблемы и перспективы. Материалы конференции Душанбе, 25 апреля 2002 г. – Душанбе, 2002. –С.38

82  

 

В современном мире явно наблюдается оживление процессов

религиозного самосознания, возрастание интересов к различным религиозным

институтам и организациям, так и к отдельным религиозным проблемам и

убеждениям. В этом процессе дело дошло до того, что расширение

религиозного сознания некоторых групп обрело неприемлемые для мирового

сообщества черты, которые стали отрицательно влиять на процесс укрепления

безопасности и стабильности в мире и регионе.

В рамках формирования стратегии воздействия и управления

политическими процессами в мусульманском мире (особенно на Ближнем и

Среднем Востоке), западные страны и их союзники разработали проект

радикализации ислама и через специальные службы США и их союзников

(Израиль, Саудовская Аравия, Пакистан и др.) стали массированно внедрять в

общественное сознание мусульманского населения региона104.

Немаловажную роль сыграли вооруженные политизированные

структуры, использовавшие в своей деятельности идеологию радикального

исламизма (например, детищами спецслужб являются «Исламское

государство», «Аль-Каида», Движение «Талибан», «Хизб ут-Тахрир аль-

Ислами» и др.). Основная цель проекта заключалась в избирательном

распространении поверхностных и переработанных в нужном ключе знаний о

новых формах политического ислама (салафизма, ваххабизма), на самом деле

весьма далеком от истинной сущности исламской религии. При этом

содержательное наполнение ислама либо выхолащивалось, либо подменялось

пропагандой идей джихада, насильственного захвата политической власти,

установления халифата, нетерпимостью по отношению традиционных

течений ислама и др.                                                              104См.: Саттор Мирзо. Исламизация Центральной Азии как элемент глобальных геополитических процессов// Дайджест press №38 (978), 19 сентября 2013 г.

83  

 

В результате вовлечения в радикальную религиозную деятельность

растет число последователей религиозно-экстремистских и террористических

организаций, широко развернувших свою деятельность на территории

Центральной Азии и позиционирующих себя в качестве самостоятельной

политической силы. При этом координация их действий и управление

осуществляются за пределов региона.

Одновременно началась долговременная и систематическая атака на

ислам, обвиняя в том, что он предписывает насилие. Исламофобы на Западе

выставляют ислам как источник протеста и бунта, проявляют неуважение по

отношению к культуре и верованиям мусульман, нарушают права мусульман-

мигрантов, глумятся над Пророком ислама с помощью карикатур, фильмов,

богохульного романа С.Рушди «Сатанинские стихи», сжигают Коран и

т.п.105Рассуждение об исламе как о вероучении западные исследователи

откровенно подменяют примерами действий крайних исламистов.

Естественным ответом мировой мусульманской общины стало

отрицание связи ислама с насилием и терроризмом и встречное обвинение

Запада в исламофобии. Исламофобия привела к вспышкам насилия и

беспорядкам в некоторых странах Западной Европы.

В своем выступлении на республиканской конференции, посвящённой

1310-летию Великого Имама Президент Республики Таджикистан Эмомали

Рахмон отметил, что «в последние годы некоторые исламоведческие центры

Запада при рассмотрении прекрасного учения ислама и его ценностей в

некоторых случаях уходят далеко от действительности. Они представляют

ислам иногда как сугубо политическое и даже разрушительное течение, а

иногда в качестве схоластической духовной школы с обязательными

                                                            105 Hatred of Muslims in Europe: the EU Addresses Islamophobia. Reference: IP/03/735. Brussels, 22 March 2003// [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://eumc.eu.int/eumc/index.php(Дата обращения 15.04.2014 г.)

84  

 

невыносимыми обрядами. В этой связи я неоднократно высказывал своё

мнение с высоких трибун авторитетных международных организаций и

сейчас ещё раз хочу подчеркнуть, что религия ислама по всей сути не имеет

никаких недостатков и абсолютно беспочвенно представлять её как источник

ненависти. Ибо ислам, как высшая человеческая культура и великий исток

нравственности осуждает ненависть и насилие во всех формах их

проявления»106.

Развитие политической ситуации в мире и в регионе показало, что

причины исламофобии не ограничиваются исключительно противостоянием

Востока и Запада. Активизация подрывной деятельности транснациональных

радикальных религиозных организаций также рождает страх и вызывает

озабоченность в государствах Ближнего (Египет, Сирия, Ирак) и Среднего

Востока (Афганистан, Иран, Казахстан, Кыргызстан, Таджикистан,

Узбекистан). Если в первой группе стран религиозный радикализм привел к

т.н. «арабской весне» и переформатированию геополитического пространства,

то во второй группе экстремизм в религиозном обличье подрывает светские

устои власти и свободу вероисповедания. Это проявилась в событиях в

Таджикистане (1992-1997 гг., 2015 г.), в Ферганской долине (события в

Андижане (2005 г.), Оше и Джелалабаде (2010 г.).

К чему может привести исламофобия в радикальных проявлениях

показывают события в Сирии, где салафитские, ваххабитские и радикальные

исламистские организации, их наёмники из более чем 100 государств мира

воюют против законного правительства. Происходящее сейчас в Сирии

является наглядным примером того, что может произойти в России и

Центральной Азии. Спецслужбы Кыргызстана и Таджикистана выразили

                                                            106 Выступление Президента Республики Таджикистан Эмомали Рахмона на Республиканской конференции, посвящённой 1310-летию Великого Имама 26.02.2009//Электронный ресурс. Режим доступа: www.president.tj

85  

 

озабоченность фактом участия наёмников из их стран на стороне

оппозиционных сил в Сирии. Аман Мамбетсеидов, заместитель председателя

ГКНБ КР выступая в парламентском комитете по обороне и безопасности

сказал: «Наши молодые граждане, которых завлекли вербовщики

экстремистов под предлогом получения иностранного образования, вступают

в ряды оппозиционных групп в Сирии. В последние годы молодежь оказалась

под влиянием интернет-ресурсов и сайтов в социальных сетях, на которых

джихадисты ведут упорную пропаганду»107.

В начале июля 2013 г. верховный муфтий Сирии Ахмад Бадреддин

Хассун в интервью «Интерфакс-Религия» рассказал: «Без сомнения можно

утверждать, что если падет Сирия, то падет и Россия. Те, кто приехал в Сирию

из Таджикистана и Киргизии, потом захотят вернуться на родину. У них нет

цели уничтожить христиан только в Сирии. Их цель уничтожить всех, кто не с

Западом, ибо их деятельность координируется из Лондона и Нью-Йорка»108.

Российские и центральноазиатские исламисты оказывают друг на друга

влияние, находясь в постоянной связи. В настоящее время происходят

взаимные стажировки ваххабитов. Молодежь из Центральной Азии едет в

Дагестан, где проходит идеологическую и боевую подготовку у боевиков.

Известны случаи, когда радикал-исламисты Поволжья и Кавказа

направляются в Казахстан и Кыргызстан, где проходят обучение у своих

более продвинутых единомышленников. Имеются сведения о том, что на

стороне сирийских повстанцев участвует и Булгарский джамаат. После

окончания войны, боевики вернутся в Татарстан и пополнят ряды тех, кто

настроен против российской власти.

                                                            107 Кыргызстан намерен остановить вербовку на войну в Сирию//Asia-plus, №37(920) 15 мая 2014 г. - С. А10 108 Буйвидас В. Сирийский синдром // [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://buividas333.livejournal.com/77933.html (Дата посещения 5.07.2015 г.)

86  

 

Руководитель Приволжского центра региональных и этнорелигиозных

исследований Российского института стратегических исследований Раис

Сулейманов считает, что вероятность «повторения Сирии» в России довольно

велика: «Формирование единого ваххабитского фронта по линии Северный

Кавказ - Поволжье - Центральная Азия уже произошло. Правители

Казахстана, Узбекистана и Таджикистана уже не молоды и вскоре покинут

политическую сцену. Их место могут занять фундаменталисты, которые

усилят влияние на сторонников в России»109.

Тактика религиозных радикалов такова: поначалу ваххабиты и

салафиты станут распространять свою идеологию на население Центральной

Азии. После того, как огромная часть жителей окажется под их влиянием,

радикалы начнут диктовать условия остальной части населения и властям.

Затем может вспыхнуть восстание, и регионами станут править ваххабиты,

превратив их в сплошной джамаат. Подобное уже происходило в Ферганской

долине. Поселившись в г. Андижане боевики-ваххабиты устроили в 2005 году

беспорядки, попытались захватить власть. Правительственным силам

Узбекистана переворот удалось подавить110.

Меры по ограничению влияния «сирийского синдрома», которые

предпринимаются в Центральной Азии – это ответная реакция государств

региона на процессы радикализации исламистских антиправительственных

групп и организаций. Так, Региональный антитеррористический центр СНГ в

Бишкеке приступил к конкретным акциям и операциям против таких

радикальных экстремистских и террористических организаций, как Аль-

Каида, Братья-мусульмане, Лашкари Тайиба, Исламское движение

Восточного Туркестана, Исламская партия Туркестана (бывшее ИДУ), Хизб                                                             109 Буйвидас В. Указ. работа. Там же. 110 Шамолов А., Раджабов С. Сирийский синдром и его возможные последствия// [Электронный ресурс]. -Режим доступа: http://www.centrasia.ru/newsA.php?st=1386658140 (Дата посещения 5.07.2015 г.)

87  

 

ут-Тахрир аль-Ислами, Джамияти таблиг (Призыв к исламу), Движение

Талибан, Джамаат Ансаруллах, Свободный Таджикистан и другие111.

Исламофобия как форма ксенофобии вышла на уровень медийного

информационного пространства. Пресса ищет и изобличает «преступную

сущность» исламского экстремизма и терроризма, формируя имидж

мусульманина в СМИ с помощью группы политтехнологов. К этим группам

относятся: а) работники СМИ; б) экспертное сообщество; в) исламские

религиозные деятели, которые дают многочисленные интервью,

комментируют события и т. п.

Структурно формирование этого имиджа состоит из следующих

компонентов: 1) мусульмане как некий объект, имидж (образ или облик)

которого формируется; 2) потребители этой информации или адресаты этого

информационного воздействия; 3) информационные технологи (те, кто этот

имидж формирует), т.е. профессиональные имиджмейкеры, исполняющие

определённый социальный заказ по ретрансляции фобийных установок.

Следует отметить, что исламофобия как медийный продукт, превратилась в

очень опасное оружие.

Справедливо будет отметить, что исламофобия – это явление,

навязанное людям с определённой целью. Данная фобия отличается от других

по двум признакам. Первый – исламофобия существует не на

подсознательном уровне, а идёт извне, являясь психологическим оружием,

умело разработанным и расчётливо внедрённым в общество. Второй –

исламофобия нужна определённым мировым кругам, которые используют её

в качестве практического инструментария для получения политических и

материальных дивидендов. Как психологическое оружие, умело

разработанное и расчётливо внедрённое в общество, исламофобия                                                             111 См. официальный сайт Антитеррористического центра государств-участников СНГ: www.cisatc.org

88  

 

используется во внутри – и внешнеполитической борьбе для достижения

политических, экономических, идеологических и других целей на

национальном, региональном и глобальном уровнях.

В странах региона исламофобия проявляется, прежде всего, в СМИ.

Так, в региональных СМИ имена мусульманских лидеров муссируются в

одной связке с названиями террористических организаций и одиозных

личностей. В этом отношении показателен случай с первым омбудсменом

Кыргызстана Турсунбаем Бакир-уулу, который на протяжении одного года

судится с редакцией газеты «Вечерний Бишкек» (Кыргызстан): на страницах

данного издания была опубликована статья о деятельности «Аль-Каиды», с

которой косвенно связывалась и политическая деятельность омбудсмена112.

Широкое распространение имеет такая практика, когда в статье, где

речь идет о преступлениях, жестоких сценах или других отрицательных

моментах, употребляются цитаты «Аллах Акбар!», «Аллах», «Воины Аллаха»,

тем самым, связывая негативные явления с исламом и мусульманами. Так,

газета «Дело» (Кыргызстан) в криминальной статье, рассказывающей о том,

как родители подозреваемого пытаются договориться о смягчении наказания,

приводится такая цитата: «Аллах нас спасет!». В то время как второй герой

статьи, не исповедующий ислам, получает наказание в виде лишения

свободы. Корреспондент четко проводит параллель, что приверженцы ислама

всегда «отрицательные персонажи»113.

Сравнительный анализ ситуаций в странах Центральной Азии

показывает что, несмотря на внешнее принятие ислама, в реальности

руководство некоторых стран придерживаются исключительно светских

подходов (мы бы даже сказали, советских подходов к исламу) как к некоему                                                             112См.: Исламофобия//[Электронный ресурс]. - Режим доступа:www.diplomkaz.kz/(Дата посещения 5.07.2015 г.) 113Там же, с.41-42

89  

 

сложному и неудобному феномену. Ведутся попытки отжать все

многообразие ислама в узкое поле этнических обрядов и традиционных

праздников, даже частного случая городской махаллинской традиции. Именно

светский культурно развитый Узбекистан на сегодняшний день дал

наибольшее количество добровольцев в «Исламское движение Узбекистана»,

в «Аль-Каиде», в других интернациональных радикальных военных

группировках.

Исламофобия в государствах Центральной Азии проявляется в

напряженных отношениях между исламистами и секуляристами114, в

конфликте между приверженцами традиционного ханафитского мазхаба и

новыми нетрадиционными течениями ислама, привнесенных извне

(«ваххабизме», «салафизме» приверженцев первоначального «чистого»

ислама, «идущих по пути предшественников»). Подобный утилитарный

подход к исламофобии используется для преследования политических

оппонентов. Проявления этого феномена можно наблюдать во всех

республиках Центральной Азии. Правящие властные политические

группировки и официальные религиозные круги используют против

оппонентов обвинения в приверженности к ваххабизму и в симпатиях к

другим нетрадиционным религиозным течениям в исламе. В реальной

практике исламофобия давно уже используется как средство политической

борьбы и борьбы группировок различных религиозных структур за властные

посты.

Крайне важно инициировать в странах Центральной Азии

теологические и иные дебаты на темы, волнующие мусульманские общины,

которые бы заполнили существующий вакуум и ограничили доступность

                                                            114 См.: Построение доверия между исламистами и секуляристами - таджикский эксперимент/Отв. ред. Ж.Н. Биттер и др. – Душанбе: «Деваштич», 2004. – 360 с.

90  

 

салафистской идеологии. В интернете необходимо развивать проекты,

связанные с прекращением тенденции нарастающей радикализации

молодежи.

Государства Центральной Азии обращают особое внимание на

религиозное обучение молодёжи, поскольку действующие законодательства

разрешают религиозное обучение внутри страны. Однако, следует отметить,

что в последние годы растёт число неофициальных религиозных школ и в

большинстве случаев неясны их учебные программы и содержание

преподаваемых предметов.

Центральноазиатские государства обращают серьёзное внимание на

вопросы обучения молодёжи в религиозных учебных заведениях зарубежных

стран. По существующим данным, с 1992 года до конца 2008 года 2200

молодых людей из Таджикистана поступали в различные учебные заведения

исламских стран. Некоторые из них после возвращения на родину занимались

агитацией и пропагандой чуждых таджикскому обществу идей исламских

течений и направлений, даже экстремистских и радикальных идей115.

Используя свободу слова и права на образование, неискушенные

родители бесконтрольно и неофициально отправляли тысячи своих детей за

рубеж в частные сомнительные религиозные учебные заведения. Затем

сторонники экстремистских течений переправляли их в лагеря по подготовке

террористов, а оттуда в горячие точки – Афганистан, Дагестан, Ирак, Сирия,

Чечня… «Именно поэтому, - справедливо заметил Президент РТ Эмомали

Рахмон, - наряду с защитой национальных и государственных интересов, мы

осознаём свою ответственность за чистоту духовной самобытности

                                                            115 См.: Выступление Президента Республики Таджикистан Эмомали Рахмона на Республиканской конференции, посвящённой 1310-летию Великого Имама 26 февраля 2009 года//[Электронный ресурс]. - Режим доступа: www.president.tj (Дата посещения 5.07.2015 г.)

91  

 

религиозных ценностей и недопущение любых форм религиозного

экстремизма»116.

Таким образом, исламофобия – есть результат проявления множества

глобальных, региональных и локальных деструктивных тенденций в развитии

общества. Она приводит не только к отторжению и недоверию к

мусульманскому миру и его представителям, но и к различным конфликтам

и иным угрозам и вызовам безопасности и стабильности. Горький опыт

гражданской войны в Таджикистане подтвердил правильность следующего

вывода: активизация политического ислама может привести к коррозии

национальной государственности, а активизация религиозного экстремизма

как фактор исламофобии нарушает стабильность в обществе и государстве,

приводит к ущемлению прав и свобод граждан.

События последнего времени, когда в разных странах происходят

террористические акты, совершаемые от имени «воинов джихада», и звучат

призывы к войне с исламским экстремизмом, заставляют снова задуматься об

особенностях проявления исламофобии в Центральноазиатском регионе.

Одной из существенных укоренившихся "истин", на которых держится

исламофобия в узбекистанском обществе, является миф о том, что ислам

опасен в своей основе и требует сдерживания. Так, узбекский востоковед–

арабист Б. Сидиков рассуждает следующим образом: "Ислам - и власть это

позднее осознала – невозможно возродить фрагментарно, любой его фрагмент

неизбежно влечет за собой реанимацию всего комплекса исламского

мировоззрения, включая ислам как форму социально – политического и

                                                            116 Выступление Президента Республики Таджикистан Э. Рахмон на Международном симпозиуме «Великий Имам и современный мир» 5 октября 2009 года //[Электронный ресурс]. - Режим доступа: www.khovar.tj (Дата посещения 5.07.2015 г.)

92  

 

экономического протеста"117. Здесь же исследователь делает примечание:

"Все рассуждения о том, что необходимо различать традиционный ислам и

ислам радикальный с научной точки зрения несостоятельны: ислам всегда

радикален, "ручного" "для домашнего пользования" ислама не бывает.

Традиционный характер и радикализм ислама – это всего лишь две стороны

одной медали"118.

Характеризуя уровень религиозного сознания населения

узбекистанского общества, бывший муфтий Центральной Азии Мухаммад

Садик Мухаммад Юсуф говорил: «Был я на арабском Востоке и в иных

странах, где много Ислама, а мусульман не видел. У нас же много мусульман,

Ислама нет». Комментируя эти слова известного богослова, узбекский

социолог Б. Мусаев подчеркивает, что «в нашем обществе среди мусульман

много показного, истинных же последователей классического ислама не

заметно. За таковых же принимают тех, кто появляется на политической арене

под маской Ислама. Полагаю, что именно это обстоятельство объясняет

существование и развитие феномена исламофобства. Оно в законе.

Подтверждением тому также, что здесь повсеместно наблюдается не

корректное использование понятий "ислам", "исламский". Называя вещи

своими именами должно сказать относительно "верхов", что эти понятия

становятся в последние годы, начиная с провозглашения независимости,

объектом манипулирования различных политических сил и их

"политтехнологов", которые произвольно присвоили себе право обладания

ими, их толкования. Результирующая усилий последних: во – первых,

привнесение в понятия экстремизм и терроризм религиозной окраски; во –

вторых, к внешним проявлениям терроризма и экстремизма автоматически                                                             117 Сидиков Б. Истоки современной религиозной ситуации в Узбекистане// Центральная Азия и Кавказ №5 (11), 2000. - С. 68 118Сидиков Б. Указ. работа. - С.68

93  

 

(механически) переносится на их внутреннюю по отношению к государству

составляющую. Именно подобное представление о верующем мусульманине

как потенциальном террористе и экстремисте однозначно служит прочным

основанием в узбекистанском обществе для многочисленных проявлений

насилия и террора "сверху" против верующих»119.

Узбекский социолог Б. Мусаев предлагает выход из создавшейся

ситуации: «Знаю лишь, что стране нужна нормальная экономика, равновесие

между светскостью и религией, где для каждого человека превыше всего

человек, который больше не станет жить по понятиям. Таким образом, по

моему разумению, на страже социального порядка в широком смысле этого

слова и развития цивилизованных человеческих отношений, никогда не

должны стоять ни Бог, ни Персона Власти (или Семья), узурпирующая

верховную власть и ни Герой, а Право и Закон, Основной Закон и, разумеется,

нравственный закон»120.

В 90-е годы в Казахстане были зафиксированы первые проявления

активности радикальных мусульманских общин, проповедующих

политизированный ислам, идеологию замены советского государства

теократическим, шариатским с использованием при этом насильственных

методов121.

Казахский эксперт Расул Жумалы отмечает, что исламофобия в

казахстанском обществе нашла свою социальную нишу: “В последние годы в

Казахстане отмечается тенденция роста исламофобии. И мне кажется, процесс

негативен. Ошибочно ассоциировать происходящие в стране теракты с

                                                            119 Мусаев Б. Исламофобия в зеркале мифа: Ислам опасен в своей основе//[Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.centrasia.ru/newsA.php?st=1283219580(Дата посещения 5.07.2015 г.) 120 Мусаев Б. Политический ислам, востокоцентризм и исламофобия. Часть 3.// [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.centrasia.ru/newsA.php?st=1342939980(Дата посещения 5.07.2015 г.) 121 См.: Куандыков Е.С. Религиозный экстремизм – угроза стабильности страны//Стабильность и безопасность Казахстана на стыке веков. – Астана, 2000. – С. 195.

94  

 

традиционным исламом в Казахстане. Духовенство должно постараться

провести четкую грань, разделяющую религию, и те движения, которые

прикрывают именем религии свои криминальные действия. Рост

исламофобии я связываю с плачевным уровнем образованности, религиозной

грамотности в стране. Все сводится в общую кучу, а нам следует отделять

зерна от плевел»122.

Говоря о причинах исламофобии Р. Жумалы подчеркнул, что на

территории Казахстана «появляются различные движения «такфир», которые

выступают с обвинениями в неверии. Примечательное явление, одни

мусульмане обвиняют других мусульман в отходе от религии путем

устрашения, ликвидации несогласных с этим. В этом искажение и извращение

ислама. И это же порождает исламофобию».123

На взгляд Р. Жумалы, те действия, которые сейчас предпринимают

официальные органы, кажутся эксперту не совсем верными. По его мнению,

законодательно принимаемые меры должны проводиться в определенной

степени, но приоритет должен отдаваться не репрессивной машине, а

пропагандистской работе, разъяснениям истинных целей ислама. Это гораздо

более длительный путь к недопущению радикализации ислама в Казахстане,

но это может обеспечить серьезный заслон экстремистским течениям.

Исследователь считает, что многое было запущено за последние 20 лет. За это

время из-за идеологических пробелов, потери ценностей, культа насилия,

денег, молодежь оказалась предоставлена самой себе, без опеки

образовательных, официальных органов. И часть ее была рекрутирована в

экстремистские течения. По мнению Р. Жумалы, это следствие недоработки

                                                            122 Жумалы Р. Исламофобия в Казахстане - это не боязнь ислама//[Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.stanradar.com/news/full/4042-ekspert-islamofobija-v-kazahstane-eto-ne-bojazn-islama.html(Дата посещения 5.07.2015 г.) 123Там же.

95  

 

социальных служб и религиозной государственной политики в отношении

молодежи. Кроме того, это пробелы по линии правоохранительных органов и

спецслужб, которые имели много сигналов и предупреждений, что тенденции

развиваются в худшую сторону, но не отреагировали на то, что говорило

экспертное сообщество Казахстана. По его мнению, должны быть

задействованы все здоровые силы общества, потому что просто муфтият,

отдельное министерство с этой задачей не справятся124.

Другой казахский исследователь А. Султангалиева отметила, что в

странах Центральной Азии развивается более традиционная, так называемая

внутренняя религиозность и отмечается появление феномена "новых

мусульман". Эти новые тенденции в развитии ислама воздействуют на

стабильность в Центральной Азии. По ее мнению, все государства региона

объединяет один тренд - постепенный рост разнообразия внутри ислама.

Появляется феномен "новых мусульман", для которых исламская вера не

связана с национальной культурой. Называя себя последователями "чистого"

ислама, или салафитами, они изолируют себя от большинства

"традиционных" мусульман, демонстрируя свою "исламскость" в поведении и

одежде125.

Общим для всех центральноазиатских обществах стало стремление

правительств контролировать религиозную жизнь через законодательные

акты, например, принятие законов о деятельности религиозных объединений.

Однако закрепленный в них принцип разделения государства и религии не

соблюдается, прежде всего, самим государством, отмечая, что

                                                            124 Сейсенбекова Ж. Эксперт: Исламофобия в Казахстане это не боязнь ислама // [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://tengrinews.kz/kazakhstan_news/ekspert-islamofobiya-v-kazahstane-eto-ne-boyazn-islama-202165/(Дата посещения 5.07.2015 г.) 125См.: Султангалиева А. В Казахстане появился феномен "новых мусульман" // [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://tengrinews.kz/kazakhstan_news/v-kazahstane-poyavilsya-fenomen-novyih-musulman-202012/(Дата посещения 5.07.2015 г.)

96  

 

рекрутирование исламского духовенства, деление ислама на "хороший"

традиционный и "плохой" нетрадиционный, в том числе через официальное

или полуофициальное назначение "умеренного" ислама, например, ханафизма

(Таджикистан, Казахстан) приводят к обратному результату - политизации

ислама.

По словам А. Султангалиевой, сегодня больше внимания уделяется

ритуалам, внешней стороне религии: как правильно молиться, какую одежду

носить и прочее. Большинство исламской литературы, продаваемой в стране,

посвящено именно этому, утверждает она. Кроме того, у всех неофитов, или

"новых мусульман", актуальны темы чистоты религиозного образа жизни: что

считается недопустимым, а что - дозволенным. В то же время, назревшие

вопросы о необходимости соотношения норм ислама и современности

игнорируются. Появляются новые для центральноазиатских обществах

транснациональные движения - община Ахмадийя, "Таблиги Джамаат".

Как отмечает эксперт, преувеличивается значение религиозности и ее

ассоциации с экстремизмом. Например, соблюдение исламского "дресс-кода"

(хиджабы, неподстриженные бороды, укороченные брюки) ассоциируется с

экстремизмом. При этом в Казахстане нет открытого обсуждения вопроса о

роли ислама в обществе, что ведет к росту взаимной подозрительности между

верующими и большинством населения.

В условиях, когда большинство населения стран Центральной Азии не

склонно поддерживать религиозный радикализм, ислам не стал политическим

выбором. Но с ухудшением качества жизни и дальнейшим сужением

вертикальной социальной мобильности социальный протест может получить

религиозное обоснование как борьбы за справедливость. Хотя и в этом случае

он будет иметь свои особенности в каждой из стран региона.

97  

 

По мнению эксперта по Центральной Азии и директора фонда

региональных исследований Республики Казахстан "Кунсейит" Н.

Альниязова "Мусульманская община Казахстана, разделенная на множество

общин по территориальным и прочим признакам, получила неуправляемое

религиозными и государственными институтами развитие. Вследствие чего

мы наблюдаем рост экстремистских идей и деструктивных религиозных групп

в стране. Только по данным органов прокуратуры за 2008 год, на специальном

учете стоят порядка 40 тысяч приверженцев экстремистских религиозных

идеологий, не признающих авторитет и роль центральной религиозной

организации»126.

Как известно религия играла и играет весьма серьезную роль в

формировании и продвижении политических процессов. Явное большинство

ученых и экспертов убедительно говорят об исламизации кыргызстанского

общества. С этим, видимо, следует согласиться с некоторыми оговорками, так

как не очень понятно как можно "исламизировать" собственно

мусульманскую страну: быть может, имеется в виду выдавливание

коммунистической идеологии? Но, говоря с определенными допусками об

"исламизации", следует выяснить, кто или что является источником и

движителем этого процесса или это является самовоспроизводящемся

автохтонным явлением. Если источник этого процесса находится за

пределами Центральной Азии, то движущей силой его являются собственно

сами носители или некие ретрансляторы.

Киргизский эксперт, президент Института общественной политики КР

М. Иманалиев признает, что «одним из наиболее влиятельных комплексов

традиций в сегодняшней Центральной Азии, в том числе и в Кыргызстане,                                                             126 Сейсенбекова Ж. Ислам в Казахстане может войти во властные структуры//[Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://tengrinews.kz/kazakhstan_news/islam-v-kazahstane-mojet-voyti-vo-vlastnyie-strukturyi-202002/(Дата посещения 5.07.2015 г.)

98  

 

является посткоммунизм, которое содержит в себе и реликты советского

права. Вопрос в том пропускается ли новый исламизм через сито реликтовых

конструкций постсоветизма, которые еще длительный период будут

достаточно устойчивыми, или нет в процессе формирования

мировоззренческих устоев жителей новых независимых государств»127.

По данным А. Князева, в Кыргызстане, начиная с 90-х годов ХХ в.

нелегально работали эмиссары целого ряда религиозно-политических

группировок: «Джамаат-уль-Ислами» и «Джамаат-уль-Улема» (Пакистан),

«Даават-уль-иршат», «Суннаи-Техриб» и неопределенной принадлежности

«Харакат-уль-ансар ислами» (Армия освобождения), «Джами-уль Туляба»

(Афганистан) и другие128.

Другой исследователь Т.Мадыбаев, касаясь взаимоотношений ислама и

власти, заявляет, что религиозный экстремизм в Кыргызстане сращивается с

политикой, опирается на госчиновников. По данным Т.Мадыбаева с ними

сотрудничают партии "Ата-Мекен" О. Текебаева, "Ак-Шумкар" Т. Сариева,

партия зеленых и новая организация А. Бекназарова, образованная на базе

небезызвестного Объединенного народного движения (ОНД), которое

унаследовало уже раскрученный бренд "ОНД" в кыргызской версии – новое

политическое объединение "Бырлашган Элдик Каракаты" ("БЭК"). Данная

организация включает в себя около 17 различных партий, основными

сторонниками которых являются сторонники "Хизб ут-Тахрир". Сегодня

                                                            127 Иманалиев М. Религия как фактор формирования политического пространства//[Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.bpc.kg/news/5346-10-02-09(Дата посещения 5.07.2015 г.) 128 Мурзахалилов К. Ислам в Кыргызстане: становление и перспектива развития/Секуляризм и ислам в современном государстве: что их объединяет?/материалы международного «круглого стола» (г. Алматы, 30 ноября 2007 г.)/Отв. ред. Б.К. Султанов. – Алматы: КИСИ при Президенте РК, 2008. – С. 190-191.

99  

 

численность "Хизб ут-Тахрир" в Кыргызстане достигла рекордного числа –

100 тысяч человек129. 

По мнению Т.Мадыбаева, активисты партии "Ак-Шумкар", передовики

союза "Жаны Толкун", включающего в себя 12 тысяч сторонников

радикального ислама, в том числе М. Исмаилова, К. Сарыбаева, А.

Токтогулова проводят агитационную работу в мечетях ряда районов Ошской

области, активисты партии "Ата-Мекен", а также приверженцы "Хизб-ан

Нусра" А. Мергенов, У. Наибов, организуют пиар-кампании среди

мусульманского населения ряда районов и г. Джалал-Абад. Основной целью

названных религиозных партий является провозглашение Кыргызстана

мусульманской страной. К этому призывают также сторонники партий "Таза

дын харакати" (Движение за чистую религию)под предводительством А.-Ж.

Суюналиева, "Эгемен Кыргызстан" (Независимый Кыргызстан), "Акыл эс,

рух, ыйман" (Разум, вера, совесть), которые намерены создать Исламский

Халифат на территории Кыргызстана130.

По мнению Т.Мадыбаева, «вышеперечисленные партии, являющиеся

носителями радикальных идей, активно заманивают в свои ряды новых

приверженцев, и мощная волна религиозного экстремизма уже почти

поглотила органы власти, учебные заведения и коррумпированные

правоохранительные органы. И уже совсем скоро противостоять религиозным

экстремистам будет некому»131.

Еще одной характерной особенностью религиозных процессов в

Кыргызстане является наличие проектов, основная цель которых изменение и

                                                            129 Мадыбаев Т. Ислам и власть. Религиозный экстремизм в Кыргызстане сращивается с политикой, опирается на госчиновников // [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.centrasia.ru/newsA.php?st=1292999400 (Дата посещения 5.07.2015 г.) 130 Мадыбаев Т. Ислам и власть. Религиозный экстремизм в Кыргызстане сращивается с политикой, опирается на госчиновников // [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.centrasia.ru/newsA.php?st=1292999400(Дата посещения 5.07.2015 г.) 131 Там же.

100  

 

модернизация типа религиозного мышления (неоджадидизм) часто в своих

основах базируется на суфийской традиции типа Даават таблиг, Нуржилер132.

Своеобразное проявление фактора исламофобии в туркменистанском

обществе состояло в том, что была предпринята попытка превратить

доминирующую религию – ислам – в своего рода «приложение» к

сконструированной под водительством С. Ниязова государственной

квазирелигии, основанной на культе самого Туркменбаши и написанной им

«священной» книги «Рухнама»133, которая вышла в свет в 2001 году.

«Рухнамизация» религиозной жизни в туркменистанском обществе, при всем

его традиционной пассивности, не могла не вызвать протеста верующих, и

потому была реализована методами жесточайшего произвола, нередко

перераставшего в откровенный террор. Монументальное произведение

президента Туркменистана «Рухнама» стала самой настоящей «священной

книгой» идеологии «башизма»134.

«Рухнама» приобрела сакральную ауру, ее стали называть священной, а

правительственные чиновники сравнивали ее по значимости с Кораном и

Библией, которые признавались не полностью соответствующими духовным

запросам туркменского народа. Ее чтение стало обязательным для всех

                                                            132 Маликов К.К., Усубалиев Э.Е. Мусульманская община Кыргызстана и политический процесс в стране: подходы к гармонизации отношений между государством и религией. – Бишкек, 2009. – С. 57-58 133 «Рухнама» (туркм. «Книга Духа») была написана с целью создания позитивного образа туркменского народа, героико-поэтического переосмысления его истории, обзора обычаев туркмен и определения моральных, семейных, социальных и религиозных норм для современных туркмен в их повседневной жизни. При Туркменбаши «Рухнама» стала обязательной для изучения в школах, вузах и всех организациях страны. При жизни С. Ниязова знание «Рухнамы» проверялось при вступлении в любую должность, при поступлении на любую работу и даже при получении водительских прав. После смерти Ниязова книга начала терять свою популярность, а весной 2009 года властями Туркмении была инициирована акция по изъятию экземпляров этой книги во всех учреждениях и предприятиях страны. Однако уже летом 2009 года абитуриенты вновь обнаружили предмет «Священная Рухнама» в перечне вступительных экзаменов в вузы. А в середине декабря президент Туркмении Г. Бердымухаммедов еще раз настоятельно рекомендовал правительству использовать «Рухнаму» «в целях воспитания молодежи». См.: Аждарова С. Второе пришествие, или Что ждет Туркменистан под катком «Рухнамы»? [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.fergananews.com/articles/6419(Дата посещения 5.07.2015 г.) 134 Калишевский М. Туркмения: Ислам как приложение к «Башизму» //[Электронный ресурс]. – Режим доступа: www.Ferghana.ru (Дата посещения 5.07.2015 г.)

101  

 

граждан. Какое-то время приближенные С. Ниязова подумывали на самом

деле объявить его «новым пророком ислама», но все-таки не отважились.

Тем не менее, мечети получили официальное предписание выставить на

видном месте не менее двух экземпляров «Рухнамы», а цитаты оттуда были

вырезаны на стенах многих мечетей. Например, на стенах новой мечети,

открытой в октябре 2004 года в родном селе С. Ниязова Кипчак, изречения из

Корана соседствовали с цитатами из «Рухнамы». Надпись над входом в

мечеть гласила: «Рухнама» - священная книга. Коран - книга Аллаха». Кстати,

даже православным батюшкам настоятельно рекомендовали использовать в

своих проповедях цитаты из «Рухнамы». Культ Туркменбаши был возведен в

ранг государственной квазирелигии.

Некоторые постулаты этого творения притянуты к положениям Корана

и служат основой для утверждения божественной природы и незыблемости

единоличной власти Туркменбаши. Тем самым Ниязов попытался превратить

исламскую традицию в нечто вроде «приложения» (если не «комментария») к

довольно незамысловатой идее: единственное верное воплощение ислама – он

сам и все, что исходит от него. Недаром же в мае 2001 года, после

единодушного одобрения книги в Халк Маслахаты, пресс-секретарь

президента провозгласил: «Сапармурат Туркменбаши – национальный

пророк, ниспосланный туркменскому народу в третьем тысячелетии»135.

После внезапной смерти Ниязова в 2006 году и прихода к власти его

преемника Г. Бердымухамедова в религиозной политике правящего режима

мало что изменилось. Недаром же на своей инаугурации Бердымухамедов

приносил присягу и на Коране, и на «Рухнаме». Упоминание Туркменбаши и

ссылки на его заветы в инаугурационной речи стали символическими

                                                            135 Калишевский М. Туркменистан: Оппозиция в тисках «башизма» // [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.fergananews.com/articles/8098 (Дата посещения 5.07.2015 г.)

102  

 

сигналами для того поколения, которое выросло в духе идеологии «башизма».

Правда, впоследствии ссылки на «Рухнаму» постепенно исчезли, но нельзя же

считать коренным изменением замену культа личности предыдущего владыки

на культ личности владыки нынешнего. Г. Бердымухамедов теперь

официально именуется Аркадаг – «Покровитель». СМИ приводят

свидетельства того, что уже сейчас туркменские имамы «все проповеди

начинают и заканчивают не словами, обращенными к Аллаху, а

восхвалениями заслуг «великого и милостивого Аркадага».

По мнению исследователя М. Калишевского, «для набирающих силу

исламистов режим в Туркменистане создал наиболее благоприятную почву,

уничтожив систему образования, выдавив за пределы страны или запугав

национальную интеллигенцию, обездолив и оболванив значительную часть

населения, особенно молодежи»136.

Как отмечает исследователь Р. Токсоналиева, Туркменистан по

сравнению с другими государствами в регионе не был центром интереса

радикальных течений ислама. Это, по ее мнению, возможно, связано с

проводимой политикой руководства страны, которое придерживалось во всем

нейтральной позиции. Кроме того, «закрытость страны, изоляционистская

политика власти не способствует появлению благодатной почвы для

радикальных идей»137.

В Туркменистане большинство людей исповедуют ислам суннитского

толка, но есть мусульмане – шииты, многие из них являются

азербайджанцами. По мнению некоторых экспертов, в отличие от соседей

Туркменистан избежал появления на своей территории «ваххабитских»

группировок и влияния их агентов. Это произошло благодаря политическому                                                             136 Там же. 137 Калишевский М. Туркмения: Ислам как приложение к «Башизму» [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.fergananews.com/articles/8047(Дата посещения 5.07.2015 г.)

103  

 

режиму, тотально контролировавшему ситуацию в стране и тому, что

туркменская религиозная среда, ментальность народа органически не

приемлет религиозного фундаментализма. Мало того, совершенно

естественно для туркмен будет дать отпор в том числе, и силовой даже своим

братьям мусульманам при попытках импортировать в их страну подобные

идеи138.Однако по мнению Р.Токсоналиевой, «в Туркменистане уже

существуют целые населенные пункты, придерживающиеся законов

«ваххабизма». Там запрещены употребление алкоголя, использование

спутниковых антенн, действуют кассы взаимопомощи и «полиция нравов».

На наш взгляд, закрытость страны и изначально тотальный

государственный контроль над всеми сферами жизни, в т.ч. религиозной, не

допускавший проявления инакомыслия в любой его форме, создали серьезные

препятствия для внедрения из-за рубежа исламистской инфраструктуры.

Появившиеся в туркменистанском обществе исламистские группы пока лишь

приступили к активной подпольной работе и массовой агитации. По мнению

экспертов, они могут стать серьезной угрозой для режима лишь лет через 10-

15 - в результате постоянного пополнения рядов исламистов безработной и

малограмотной молодежью. Хотя в современном туркменистанском обществе

исламофобия только набирает силу, но нельзя говорить о том, что данная

тенденция для них закрыта.

В таджикистанском обществе популярность идей радикальных течений

ислама и распространение подобных взглядов в обществе, объясняется рядом

факторов. По мнению исследователя Н.Д. Махмадиева «…в Таджикистане

набирает силу процесс реисламизации в виде религиозного возрождения:

носителями и активными участниками процесса возрождения ислама

                                                            138 См.: Саидов Ш.Ш. Указ. работа. - С. 116

104  

 

являются разные социальные группы, исламские улемы, а также религиозно-

экстремистские группы, преследующие определенные политические цели»139.

По его мнению, определенную роль в проявлении религиозного

экстремизма играет феномен отчуждения. Эта проблема особенно актуальна в

нашем обществе. Таджикистан переживает кризис, который проявляется в

отчуждении основной части населения от общества и государства, от

традиционной культуры и традиционного ислама и т.п. Экстремизм является

реакцией определенных социальных групп на ситуацию их отчуждения от

традиционных сущностных форм социального бытия, возникающая в

периоды реформ, революций и кризисов140.

Радикализация таджикского общества происходит на фоне размытости

идеологических установок, слабости официального духовенства, низкого

качества религиозного образования, низкого уровня доходов граждан и

сохраняющейся бедности, резкого падения уровня знаний и узкого кругозора.

Теряет влияние на умы людей и светская интеллигенция. Разного рода

радикальные проповедники открыто и беспрепятственно внедряют

религиозные догмы в национальные традиции и обряды. В сложных

социально-экономических условиях, в которых сейчас находится

Таджикистан, все эти факторы приводят к все большему обращению

населения к религии, в том числе к радикальным ее течениям141.

Особенностью проявления фактора исламофобии в

центральноазиатских обществах в современных условиях является широкий

доступ к онлайн-разжиганию ненависти в отношении конкретных групп,

который имеет отрицательное влияние на общество в целом, не говоря уже о                                                             139 Махмадиев Н.Д. Социальные корни религиозного экстремизма в Таджикистане. – Душанбе: Ирфон, 2013. – С. 8 140 Там же. - С.14 141 См.: Додхудоев С. Таджикистан: исламизм от нищеты и безысходности//[Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.centrasia.ru/newsA.php?st=1436505240 (Дата посещения 15 июля 2015 г.)

105  

 

многих физических и эмоциональных последствиях. C помощью этих сайтов

происходит мобилизация мусульман на джихад или т.н. «гибридную войну» в

Афганистан, Ирак и Сирию.

По данным СМИ, Генеральная прокуратура Республики Таджикистан

возбудила более 420 уголовных дел по ст.401 УК РТ («Наёмничество») и

ст.401.1(«Привлечение и незаконное участие граждан Республики

Таджикистан, а также лиц без гражданства, в вооруженных подразделениях,

вооруженных столкновениях или военных операциях на территории других

стран») в отношении молодых людей в возрасте от 18 до 25 лет. Из них 18

чел. являются студентами вузов, 12 чел., в т.ч. 4 женщины были возвращены

на Родину. Поступили сообщения о гибели более 100 чел. в ходе боевых

действий в Сирии и Ираке. Большинство из них были завербованы в ИГИЛ

через Интернет-сайты142. МВД Таджикистана на своем официальном сайте

разместило список из 80 запрещенных сайтов, пропагандирующих идеи

террористических и экстремистских группировок, таких как "Хизб-ут-

Тахрир", “Братья–мусульмане”, “Исламское движение Узбекистана”,

“Салафия”, “Кавказский эмират”, “Джамаат Ансаруллах”, “Содиклар”,

“Талибан”, “Армия Тайибы”, “Техрик Пакистанских талибов”, “Джамаат

Шариат”, “Джабхат-ан-нусра”,“Ахрар-аш-шом”, “Джайш-ал-Мухаджирин вал-

Ансар", “Радио Zello” (Группа 24), “Исламское государство” и “Видеоархив

ИГИЛ”143. В самое последнее время в этот список был включен и Партия

исламского возрождения Таджикистана, которая по заявлению Генерального

прокурора РТ решением Верховного Суда РТ был объявлен экстремистско-

                                                            142Возбуждено более 420 дел по статье «наёмничество» в отношении таджикских боевиков // [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.ozodi.org/content/article/27136851.html (Дата посещения 20 июля 2015 г.) 143Салимов A. МВД РТ опубликовало список запрещенных в Таджикистане сайтов: от Хизбута до Ансаруллаха // [Электронный ресурс]. – Режим доступа:http://www.centrasia.ru/newsA.php?st=1435832820 (Дата посещения 02.07.2015 г.)

106  

 

террористической организацией, прекращен ее деятельность и ликвидирован

как юридическое лицо. Этим же решением было прекращено издание

еженедельника «Наджот» (орган ПИВТ), закрытее интернет-сайт и запрещен

ввоз, распространение аудиовизуальной продукции, газет, литературы и

листовок партии144.

А. Мамбетсеидов, заместитель председателя ГКНБ Кыргызской

Республики, выступая в парламентском комитете по обороне и безопасности,

сказал: «Наши молодые граждане, которых завлекли вербовщики

экстремистов под предлогом получения иностранного образования, вступают

в ряды оппозиционных групп в Сирии. В последние годы молодежь оказалась

под влиянием интернет-ресурсов и сайтов в социальных сетях, на которых

джихадисты ведут упорную пропаганду»145.

Проверка более 100 тыс. сайтов в течение 2014 года со стороны

сотрудников прокуратуры Республики Казахстан показала, что контент 703

сайта имеет экстремистский характер. Генеральная прокуратура РК

подготовила отчет об этом и направила в суд с предложением об их

закрытии146.

Как видно, исламофобия как проявление ксенофобии вышла на уровень

медийного информационного пространства. Пресса ищет и изобличает

«преступную сущность» исламского экстремизма и терроризма, формируя

имидж мусульманина в СМИ с помощью группы политтехнологов. К этим

группам относятся: а) работники СМИ; б) экспертное сообщество; в)

исламские религиозные деятели, которые дают многочисленные интервью,

комментируют события и т. п.                                                             144ПИВТ объявлена экстремистско-террористической организацией, её деятельность запрещена // [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.khovar.tj/rus/content (Дата посещен. 29 сентября 2015 г.) 145 Кыргызстан намерен остановить вербовку на войну в Сирию//Asia-plus, №37(920) 15 мая 2014 г., с. А10 146Угроза закрытия 700 сайтов в Казахстане// [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.ozodi.tj/archive/news/20150124/538/538.html?id=26810887 (Дата посещения 24 января 2015 г.)

107  

 

Структурно формирование этого имиджа состоит из следующих

компонентов: 1) мусульмане как некий объект, имидж (образ или облик)

которого формируется; 2) потребители этой информации или адресаты этого

информационного воздействия; 3) информационные технологи (те, кто этот

имидж формирует), т.е. профессиональные имиджмейкеры, исполняющие

определённый социальный заказ по ретрансляции фобийных установок.

Следует отметить, что исламофобия как медийный продукт, превратилась в

очень опасное оружие. В виртуальном мире, обширное использование

социальных медиа стало легкой и безнаказанной платформой для

распространения пропаганды ненависти.

Решая проблему комплексного исследования фактора исламофобии в

центральноазиатских обществах, некоторые авторы предлагают систему

координат, в основании которого лежит не научная, а полицейская логика.

Так, исследователь И.П. Добаев, например, типологизирует «умеренно-

радикальные» исламские группировки по критерию - «действуют

легально/полулегально/нелегально». Деятельность исламистов проявляется в

тех или иных организационных формах. Если легальные политические партии

организации исламистского и светского толка не отличаются ничем, кроме

идеологической риторики, то нелегальные, как можно было бы заметить на

первый взгляд, отличаются особой структурой (ячейки/cells, структура

виноградной грозди и т.п.), однако конспиративный характер

функционирования ряда исламистских организаций связан с объективными

политическими условиями, на фоне которых происходит радикализация

умеренной оппозиции и сплочение всех оппозиционных сил. Поэтому в

108  

 

борьбе с такими организациями лучше использовать меры оперативно-

розыскного характера147.

По нашему мнению, хотя в факторе исламофобии и присутствует ислам,

это связан не с исламом как религией мира и толерантности, а с наиболее

крайними течениями исламизма (салафизм, ваххабизм). Такой деструктивный

фактор как исламофобия – необходимо преодолеть. Это означает, что

представители как христианской, так и мусульманской цивилизации должны

сделать шаг на встречу к примирению на всех уровнях, в том числе и в

Интернет пространстве.

Таким образом, для борьбы с исламофобией одних только силовых

средств недостаточно, необходимы политические и социальные меры.

Следует развивать диалог, переговоры и доверие, которые настоятельно

необходимы между государством и его гражданами, как средство против

вмешательства иностранных государств во внутренние дела. Требуются

совместные усилия, чтобы бросить вызов негативному поведению и изменить

культуру отношений между мусульманами и последователями других

религий и мазхабов. Как справедливо указал Лидер нации, Президент

Республики Таджикистан Э.Рахмон «ужасное и омерзительное явление

терроризма, которое часто проявляется под религиозными и мазхабскими

лозунгами, не имеет отношения к священной религии ислам, наоборот, оно

осуществляется врагами этой священной религии и от средневекового

террористического зверства прежде всего страдают исламские страны и

мусульмане планеты»148.

                                                            147 Добаев И.П. Ислам и исламизм: компаративистский анализ // [Электронный ресурс]. – Режим доступа:http://www.ippk.rsu.ru/csrip/elibrary/elibrary/uro/v9/a9_07.htm (Дата посещения 5.07.2015 г.) 148 Послание Лидера нации, Президента Таджикистана уважаемого Эмомали Рахмона Маджлиси Оли Республики Таджикистан 20 января 2016 года// www.president.tj (дата посещения сайта 23.01.2016 г.)

109  

 

Что касается Интернета, то мы убеждены в том, что он должен стать

площадкой для межрелигиозного диалога между цивилизациями, а не

конфликта, толерантности, а не враждебного отношение к исламу и

мусульманам, исламофилии, а не исламофобии, сосуществованию культур, а

не столкновений цивилизаций, плюрализма мнений, а нерелигиозного

фанатизма. Интернет-ресурсы должны способствовать получению знаний о

религии и культуре друг друга, так как только знание способно ломать любые

границы и стереотипы. В нем необходимо развивать проекты, связанные с

прекращением тенденции нарастающей радикализации молодежи, снизить

накал религиозного радикализма.

2.3.Применимость опыта западноевропейских сообществ по

продвижению религиозного равенства и толерантности в

центральноазиатских обществах

Исследование вопросов интеграции мусульман-мигрантов в

западноевропейское общество представляется актуальным.

Западноевропейское общество столкнулось с проблемой адаптации

мусульман-беженцев и вынужденных переселенцев, покидающих места

проживания из-за этнических, политических, региональных конфликтов и

стремительного ухудшения экономических условий жизни. В результате

Великобритания, Франция, Германия, Италия и др. из моноэтнических и

моноконфессиональных государств превратились в полиэтнические и

поликонфессиональные. Численность проживающих в Западной Европе

мусульман уже превысила население Финляндии, Ирландии и Дании, вместе

110  

 

взятых, и составляет приблизительно 15-20 млн. человек149. На наших глазах в

монолитном секулярном пространстве Западной Европы возникли острова

«мусульманской» культуры, что порождают новые вопросы: Как Западная

Европа должна реагировать на новую реальность? Будут ли мусульмане-

мигранты интегрированы в западноевропейское общество? Следует ли

игнорировать исламский фактор в государствах Западной Европы?150.

Для миграции мусульман в Западную Европу существовали

объективные условия и причины. После окончания Второй мировой войны,

европейские страны нуждались в притоке новой рабочей силы для

восстановления и развития своих экономик, разоренных войной. Кроме того,

во многих развитых странах Западной Европы наметилась тенденция старения

и депопуляции населения. Иммиграционный поток вырос также в

результате дезинтеграции колониальных империй и ухудшения условий

жизни в странах «третьего мира» и, напротив, быстрого экономического роста

Западной Европы, которой многим представлялась регионом всеобщего

благоденствия151.

Начавшийся в середине прошлого века приток «временных рабочих» из

Турции (в Германию), Северной Африки (во Францию), Ближнего Востока и

Южной Азии (в Великобританию) воспринимался европейцами не через

религиозную, а через этно-расовую призму. Образование мусульманских

меньшинств в западноевропейских странах является в значительной мере

следствием неожиданных решительных изменений в европейской

                                                            149См.: Dittrich М. Muslims in Europe: Addressing the Challenges of Radicalization // European Policy Centre Working Paper, № 23, 2006. 150 См.: Зайферт А. ОБСЕ и ислам: возможность для самосовершенствования? // Ежегодник ОБСЕ 2000: Ежегодник по вопросам Организации по безопасности и сотрудничества в Европе (Институт исследования проблем мира и политики безопасности. Гамбург; МГИМО). Пер. с нем. – М.: Права человека, 2002. – С.233-243 151 См.: Цхурбаев А.И. Влияние ислама на современные европейские процессы// http://www.darialonline.ru/2003_5/tshurbaev.html (Последнее посещение 08.10.2013 г.)

111  

 

иммиграционной политике 1972-1974 годов, когда правительства европейских

стран прекратили иммиграцию рабочей силы, но способствовали

дальнейшему притоку мусульман в Европу, одобрив проект воссоединения

семей. После этого начинается процесс оседания, укоренения мусульманских

семей в европейских государствах152.

Наше исследование показывает, что на успешное развитие

интеграционных процессов влияют целый ряд ситуационных факторов,

включая политическую и социально-экономическую обстановку на родине

мусульман-переселенцев и в принимающей западноевропейской стране,

характер иммиграционной и этнокультурной политики властей.

В первые годы миграции религия не стояла на первом месте среди

проблем, испытываемых первым поколением иммигрантов. Их интересовала,

прежде всего, проблема трудовой занятости. К тому же им нужно было

выучить язык страны, где они оседали; еще одной важной для них проблемой

была проблема дешевого жилья. Таким образом, на первом месте стояло

разрешение материальных проблем. И только тогда, когда этим рабочим

позволили соединиться со своими семьями, обнаружились их религиозные

нужды. Начали выдвигаться требования не только о предоставлении

временных мест для отправления молитв, но и о постройке мечетей, которые

бы выступали в качестве социальных центров, где они могли бы получать

религиозное образование, пользоваться услугами здравоохранения.

Когда европейские мусульмане получили частичное удовлетворение

своих требований, они продолжили выставлять требования, связанные с

ритуальными нуждами. Это касалось и отправления ритуальных молитв в

рабочее время, и пересмотра рабочего дня в течение месяца Рамадан. Кроме

                                                            152См.: Захарченко А. Исламские общества внутри Евросоюза?// Международные процессы. Том 6, № 3(18), 2008.

112  

 

этого, на время религиозных праздников мусульмане требовали

предоставления им отпуска. Существовала также проблема, связанная с

несовпадением способов убоя скота. Это, в частности, привело к серьезным

конфликтам с гражданскими властями в Швеции, так как мусульманский

метод убоя там строго запрещен и расценивается как варварский.

Мусульманские общины выразили также желание иметь свои собственные

кладбища, что было одним из очередных подтверждений тому, что они

больше не собирались возвращаться в свои страны.

Но больше всего требования мусульман затрагивали сферу образования.

Многие родители хотели, чтобы их дети получали образование, пронизанное

уважением к исламу и духовным ценностям мусульман. Государственные

школы для этого не подходили, что привело к требованиям об учреждении

мусульманских школ. Проблемы также возникли в отношении девочек, так

как некоторые родители отказывались отдавать своих детей в смешанные

школы или запрещали своим дочерям заниматься гимнастикой и ходить в

бассейн. Требования, связанные с одеждой, образуют отдельную группу

проблем. Известно множество конфликтов, возникавших между

мусульманской молодежью и преподавателями школ из-за желания первых

носить бороды (мужчины)или носить головные платки (женщины)в

соответствии с традицией сунны.

Власти западноевропейских стран реагируют на эти требования по-

разному. Если религия как предмет внесена в школьное расписание, то чаще

всего бывает договоренность о преподавании ислама. В Дании к этому

вопросу отнеслись наиболее обстоятельно. Там обеспечивается и религиозное

преподавание, и изучение родного языка. В Австрии, Германии и Бельгии

также существуют условия для преподавания ислама, однако эти страны часто

испытывают нехватку преподавателей. В Британии последняя

113  

 

образовательная реформа определила, что школьные объединения, так же как

и религиозное преподавание должны отражать доминирующую культуру, и

поэтому должны в своей основе быть христианскими. Это вызвало

соответствующую реакцию среди мусульман. Различные мусульманские

организации стали наставлять родителей, чтобы они забирали своих детей из

английских школ и не давали им посещать уроки религии. Основные их

аргументы сводятся к тому, что, так как количество мусульман,

проживающих в стране, сопоставимо с количеством христиан и евреев, то, так

же как и христиане и евреи, мусульмане имеют право на открытие своих школ

при помощи государственных субсидий. Однако местные власти не идут на

уступки, возможно из опасения того, что открытие конфессиональных школ

может помешать интеграции мусульман в британское общество.

Правительственная комиссия до сих пор не дает разрешения на выделение

субсидий для постройки мусульманских школ.

Пока действия государств Западной Европы только усугубляли

ситуацию. Либеральное законодательство европейских стран не содержит

стимулов к интеграции – в том числе культурной – исламских переселенцев в

принимающие общества. Их не побуждают к адаптации к европейским

нормам жизни, а позволяют оставаться «такими, какие они есть». В итоге

вместо более или менее однородной гражданской массы в странах ЕС

формируются общество, состоящее из разных фрагментов, – так называемые

многосоставные или анклавно-конгломеративные общества153.

Основой политики принимающих обществ в западноевропейских станах

стал принцип «многокультурности» (multiculturalism). Он не содержит

требования ассимилировать переселенцев и допускает существование                                                             153См.: Лейпхарт А. Многосоставные общества // Полис. 1992, № 3; Богатуров А.Д., Виноградов А.В. Анклавно-конгломератный тип развития. Опыт транссистемной теории // Восток – Запад. К 70-летию академика Нодари Александровича Симония. - М.: Прогресс-Традиция, 2002. - C. 109–131

114  

 

закрытых коммун пришлого населения, жизнь членов которых фактически

строится в рамках установки если не на органическое превосходство

культуры страны происхождения (в данном случае – исламской), то на ее

равноценности местной культуре независимо от окружающих условий,

традиций, истории и иных особенностей «новой родины».

Такой политики придерживаются Германия и Нидерланды. Фактически

ее версией является модель «коммунализма», на которую ориентируется

Великобритания. Многокультурность долгое время преподносилась как

наиболее успешная модель «мирного сосуществования» разных культур в

одном обществе. На деле она позволила мусульманским анклавам в

западноевропейских странах занять позицию активного отторжения

окружающей европейской культуры, которой приписывались такие черты, как

упадок и разложение. Интегрироваться в такую цивилизацию, естественно,

пришлые мусульмане не считали нужным из-за слишком либеральных

отношений к гомосексуализму, семейно-брачным отношениям, свободным

нравам между мужчинами и женщинами в обществах-реципиентах, начинали

убеждать себя в превосходстве привезенных с собой культурных стандартов,

сколь бы неадекватны они ни были. Такое поведение мусульман-мигрантов

является религиозно мотивированным и может являться выставлением

напоказ своих отличительных черт.

Отмечая слабости политики принимающих стран в отношении

иммигрантов, исследователи констатировали: «При мультикультурной

модели нет ведущей культуры, которая объединяет всех на основе единых

ценностей»154.В 2004 г. лидеры ведущих парламентских партий Нидерландов

– западноевропейской страны, имеющей одно из самых либеральных

                                                            154 Соболев В.Г. Мусульманские общины в государствах Европейского Союза. Проблемы и перспективы. - СПб: Изд-во Санкт-Петербургского университета, 2003. - С. 34.

115  

 

законодательств в отношении пришельцев – официально пришли к выводу о

том, что за тридцать лет проведения мультикультурной политики в их стране

она себя не оправдала.

Шведская модель интеграции иммигрантов сводится к их «мягкой

ассимиляции». Она ориентируется на учет и уважение различий между

пришлыми мусульманами и коренным населением, подразумевая, что

иммигранты воспримут большинство обычаев и традиций шведского

общества155. При этом иммигранты имеют право изучать в государственных

школах свои родные языки, соблюдать национальные обычаи и сохранять

свойственный им уклад жизни.

Единственная западноевропейская страна, которая не стесняется

ориентировать пришельцев на необходимость приспосабливаться к местным

традициям и нормам, – Дания. Ее законодательство содержит ряд требований

к иммигрантам, что позволяет экспертам считать датскую политику

основанной на «жесткой ассимиляции».

Между мусульманскими общинами и гражданскими властями многих

западноевропейских стран стали возникать конфликты, причиной которых

часто служило то, что мусульмане использовали частные дома или другие

помещения как мечети или места для проведения молитв без надлежащего

разрешения, или же использовали мечети в других целях (для проведения

собраний, организации мусульманских школ, а позднее как возможные

центры материально-технической поддержки исламистов и их организаций).

Все это вызывало подозрения и рождало недоверие среди местного населения.

С увеличением доли мусульманских иммигрантов в европейских странах

начал расти уровень расизма, исламофобии и ксенофобии. В 1990-х годах                                                             155 Westin C. Striking a Balance between Diversity and Social Cohesion: Examples from Sweden, Stockholm University. National Europe Centre No.74. Paper presented to conference «The Challenges of Immigration and Integration in the European Union and Australia», 18-20 February 2003, Sydney. P. 2

116  

 

межэтнические трения и признаки нарастания этнополитической

напряженности вышли на поверхность. В документах ЕС это было четко

зафиксировано: «Нетерпимость по отношению к мусульманским сообществам

в Европе возрастает»156.

Поиски механизмов реализации прав человека, которые шли в Западной

Европе на исходе XX столетия привели к накоплению, казалось бы,

неисчерпаемого потенциала толерантности. Однако политическое «эхо»

событий 11 сентября 2001 г., взрывы 11 марта 2004 г. в Мадриде и теракты 7

июля 2005 г. в Лондоне, убийства праворадикального политика П.Фортейпа и

режиссера Т.Ван Гога в Нидерландах, французские «бунты предместий» 2005

г. и общемировой резонанс датского «карикатурного скандала» 2006 г.

наглядно продемонстрировали хрупкость достигнутого равновесия157.

Негативную реакцию в ЕС вызвала возможная «война против ислама»,

развернувшаяся после терактов 11 сентября 2001 года. В плане действий,

принятом на чрезвычайном заседании Европейского Совета 21 сентября 2001

года, говорилось, что «ЕС категорически отвергает любое отождествление

террористов с мусульманским и арабским миром»158.

Западноевропейские политики постепенно осознают опасность

исламофобии и необходимость борьбы с ней. Практика показала, что

невозможно выработать единственно правильную концепцию без учета

особенностей самого государства-реципиента, с одной стороны, и

национальных, этнических и религиозных идентификаций мусульманской

общины, с другой. Деятельность государственных институтов в отношении                                                             156 Hatred of Muslims in Europe: the EU Addresses Islamophobia. Brussels, 22 March 2003// http://eumc.eu.int/eumc/index.php (Последнее посещение 12.10.2015 г.) 157 Понамарева А. М. Социокультурная адаптация мусульманских общин в западноевропейских обществах: Автореф. дисс… канд. социолог. наук. – М., 2010. – 18 с. 158 Conclusions and Plan of Action of the Extraordinary European Council Meeting on 21 September 2001 // www.evropska-unie.cz/eng/article.asp?id=927(Последнее посещение 12.10.2015 г.)

117  

 

мусульманских диаспор ведется в нескольких направлениях: разработка

общих принципов миграционной политики и предотвращение возможной

радикализации иммигрантов и их вербовки террористами и интеграция

иммигрантов. Государства-реципиенты организует мероприятия,

направленные на поддержание межкультурного диалога между коренными

жителями и иммигрантами. Основные области политики, относящиеся к

интеграции мусульман в социокультурный контекст принимающих обществ,

остаются в пределах компетенции отдельных западноевропейских государств.

В 2002 г. Евросоюз одобрил стратегию борьбы с исламофобией и

антисемитизмом, направленную в первую очередь на устранение

дискриминации на рабочих местах. С 2003 г. Комиссия регулярно

представляет Европейскому парламенту доклады об иммигрантах и их

интеграции. Основные аспекты интеграционной политики в этом ее

понимании – соблюдение основных прав иммигрантов, противодействие

дискриминации и обеспечение равных возможностей. Задачи ЕС сводятся к

поддержке инициатив государств-членов, направленных на информирование

пришлого населения об основных ценностях Евросоюза и, по возможности,

внедрение этих ценностей в культуру мышления иммигрантов159.

В ноябре 2004 г. Еврокомиссия приняла «Общие принципы»

интеграционной политики по отношению к иммигрантам, носящие

рекомендательный характер для государств-членов ЕС. В сентябре 2005 г.

была принята «Общая повестка дня интеграции», в которой говорится об

ответственности за интеграцию иммигрантов из третьих стран в первую

                                                            159Communication from the Commission to the Council, the European Parliament, the European Social and Economic Committee and the Committee of the Regions.A Common Agenda for Integration. Framework for Integration of Third-country Nationals in the European Union. Brussels, 1 September 2005 // http://www.belgium.iom.int/index.asp?Selected=1&NewsID=465&sm=35 (Дата посещения 17.10.2015 г.)

118  

 

очередь на местном и государственном уровне160. В июле 2006 г.

Еврокомиссия одобрила «Основные приоритеты» в области противодействия

нелегальной иммиграции из третьих стран161.

Вплотную мусульманским населением занимается относящийся к ЕС

Европейский центр мониторинга проявлений расизма и ксенофобии. Он

публикует доклады о положении мусульман и иных слоев населения,

подвергающихся дискриминации. В его задачи входит сбор, анализ и

распространение информации, касающейся проявлений расизма, ксенофобии

и антисемитизма. В марте 2007 г. Центр был преобразован в Европейское

агентство по основным правам человека162.

В 2005 г. Европейский Союз принял стратегию, нацеленную на

противодействие радикализации и вербовке жителей ЕС террористами. В этом

документе значительное внимание уделяется мусульманским сообществам и

установлению диалога с умеренными представителями ислама «внутри»

Евросоюза и за его пределами. В документе подчеркивается

привлекательность мусульманских сообществ для экстремистов и

неустойчивость мусульманской молодежи в отношении влияния

террористических и радикально-экстремистских сетей163.

В июле 2006 г. Комиссия ЕС одобрила «Лексикон по проблемам

радикализации». Он представляет собой регламент, упорядочивающий

применение в документах и работе Евросоюза политически корректной

                                                            160Integration of Third-Country Nationals. European Commission. July 2006// http://ec.europa.eu/justice_home/fsj/immigration/integration/fsj_immigration_integration_en.htm (Дата посещения 17.10.2015 г.) 161Communication from the Communication on Policy priorities in the fight against illegal immigration of third-country nationals Brussels. 19.7.2006. COM (2006) 402 final // http://eurlex.europa.eu/LexUriServ/site/en/com/2006/com2006_0402en01.pdf (Дата посещения 18.10.2013 г.) 162Council Regulation №168 / 2007 of 15 February 2007, Establishing a European Union Agency for Fundamental Rights// www.fra.europa.eu/fra/material/pub/FRA/reg168-2007_en.pdf(Дата посещения 18.10.2013 г.) 163The European Union Strategy for Combating Radicalization and Recruitment to Terrorism Brussels, 24 November 2005 // www.register.consilium.eu.int/pdf/en/05/st14/st14469-re04.en05.pdf (Дата посещения 20.10.2013 г.)

119  

 

терминологии при описании радикально-экстремистской деятельности.

Положения данного документа не имеют статуса обязательных требований. В

открытой печати он никогда не появлялся. В «Лексиконе» рекомендуют

вообще избегать употребления таких слов, как «джихад» и «фундаменталист»,

а вместо словосочетания «исламские террористы» предлагают говорить

«террористы, прикрывающиеся исламом»164. При этом официальные круги

Евросоюза исходят из того, что «террористическая угроза в Европе в

настоящий момент в основном исходит от терроризма, основанного на

ущербном (abusive) толковании ислама»165.

Понятие «исламский терроризм», таким образом, не признается, а ислам

не считается идеологией терроризма. Термин «исламский терроризм» теперь,

пожалуй, занимает первое место в перечне религиозно-шовинистических

предрассудков, которые следует разрушать, начинают понимать и политики.

В последнее время большим шагом в деле комплексного

противодействия исламофобии стала рекомендация ПАСЕ №1927 от 23 июня

2010 под названием «Ислам, исламизм и исламофобия в Европе»166.

Во исполнение этой рекомендации практически во всех государствах ЕС

созданы структуры, отвечающих за интеграцию иммигрантов в общество ипо

борьбе с фактором исламофобии. В Нидерландах этим занимается

министерство иммиграции и интеграции, в Швеции – министерство

интеграции и равенства, в Дании – министерство по делам беженцев,

иммиграции и интеграции.                                                             164Don't Link Terrorism and Islam, EU Tells Government Spokesmen // CNSN News. April 12, 2007. 165 Communication from the Commission to the Council and the European Parliament Concerning Terrorist Recruitment: Addressing the Factors Contributing to Violent Radicalization. September 21, 2005//www.eur-lex.europa.eu/LexUriServ/site/en/com/2005/com2005_0312eno1.pdf (Дата посещения 22.10.2013 г.) 166 Ислам, исламизм и исламофобия в Европе. Рекомендация Парламентской Ассамблеи Совета Европы, принятая 23 июня 2010 г. № 1927 (2010) // http://www.coe.int/t/r/parliamentary_assembly/[russian_documents]/[2010]/%5BJun2010%5D/Rec1927_rus.asp (Дата посещения 22.10.2014 г.)

120  

 

Европейские власти стали уделять больше внимания изучению вопросов

дискриминации мусульманского населения в ЕС. В 1997 г. учрежден

Европейский центр мониторинга (ЕЦМ), который занимается проявления

ксенофобии и расизма. В числе первых его работ были доклады

«Исламофобия в ЕС после 11 сентября 2001 г.» и «Влияние лондонских

терактов 7 июля 2005 года на мусульманские общины ЕС» (ноябрь 2005г.),

отмечающие рост антиисламских настроений в европейских странах после

событий в Лондоне и Нью-Йорке. ЕЦМ подробно изучает случаи

дискриминации, с которыми приходится сталкиваться европейским

мусульманам. В последнем докладе «Мусульмане Европы: дискриминация и

исламофобия» (декабрь 2006 г.) исследуются доступные данные по

конкретным случаям и причинам дискриминации, жертвами которой

становятся мусульмане, отмечая, что число зарегистрированных случаев

исламофобии является очень заниженным по сравнению с реальным

числом167.

Европейские политики стали заботиться о религиозном образовании

своих мусульманских подданных: раньше мулл в Европу охотно посылали

радикалы из Саудовской Аравии и другие исламисты, а теперь власть ищет

проповедников помягче и уже сама готова выделять на это средства. То есть

государство стало гибче реагировать на потребности более сложного, чем

раньше, общества.

Интеграция мусульманских меньшинств в западноевропейских странах

рассматривается как необходимый процесс, вытекающий из новой

действительности и борьба с исламофобией рассматривается одним из

важнейших направлений интеграции мусульманских меньшинств,

                                                            167См.: European Monitoring Center on Racism and Xenophobia. Muslims in European Union, Discrimination and Islamophobia, EUMC, 2006// www.eumc.europa.eu (Дата посещения 25.10.2013 г.)

121  

 

нацеленных на очищение сознания от стереотипов, исторически

укоренившихся в сознании и внушаемых сегодня СМИ под влиянием

антитеррористических и националистических настроений.

Таким образом, интеграция является многоуровневым процессом.

Можно сказать, что в плане социальном она проходит достаточно успешно во

всех европейских государствах. Более сложной выглядит ситуация в области

права: некоторые правила и ритуалы, которые соблюдают мусульмане, могут

противоречить законодательству страны (религиозная практика на работе,

ритуальное убийство скота, вопрос об одежде, мусульманские кладбища и т.

д.). Подобные проблемы уже изучаются и обсуждаются специалистами

различных государственных и социальных учреждений. Европейские

мусульмане также работают над реформированным прочтением своих

источников, и для этого необходимо время. Наиболее длительной является

культурная интеграция, целью которой является изобретение европейской

исламской культуры, которая в целом позволяла бы оставаться в согласии с

мусульманской этикой жизни, но в то же время обогащала культуру предков и

принимающего общества. 

В 1990-е годы миграционные процессы из регионов исторического

распространения ислама определялись факторами, связанными с распадом

СССР, разрушением экономического потенциала целых регионов,

значительным спадом промышленного производства и сокращением

занятости на предприятиях.

Уникальность истории многолетнего эффективного взаимодействия с

мусульманскими общинами внутри стран СНГ не отменяет необходимости

учета негативного западноевропейского опыта адаптации мигрантов,

выразившегося в пренебрежении культурной составляющей в формировании

миграционной и этнонациональной политики. Присутствие в

122  

 

иммиграционном потоке в СНГ значительной доли трудовых (как легальных,

так и нелегальных) мигрантов из стран Центральной Азии, в большинстве

своем обладающих ярко выраженной исламской идентичностью, ставит перед

странами СНГ задачи адаптации и интеграции мигрантов, аналогичные тем,

которые были недостаточно успешно решены странами Западной Европы в

60-х-70-х гг. XX в.

Несмотря на то, что история и природа «внутреннего ислама» в

Западной Европе коренным образом отличаются от СНГ, где политизация

этничности составляет большую проблему, чем политизация религии,

западноевропейский опыт ценен для нас тем, что позволяет увидеть

последствия пренебрежения культурной составляющей в выстраивании

миграционной политики. Для стран СНГ, столкнувшихся с теми же

демографическими проблемами, что и другие технологически развитые

страны, и также испытывающей наплыв инокультурных иммигрантов,

критический анализ факторов и стратегий социокультурной адаптации

представляет значительный как теоретический, так и практический интерес.

Для многоэтничных и поликонфессиональных стран СНГ эффективная

этнокультурная политика выступает важнейшим инструментом поддержания

социально-политической и экономической целостности государства, что

актуализирует потребность в научном понимании механизмов

социокультурной адаптации.

Выявление закономерностей социокультурной адаптации и интеграции

мусульман-мигрантов в СНГ будет способствовать осмысленному

продвижению межкультурного диалога и преодолению их маргинализации.

Государственные органы, политические и общественные организации,

осуществляющие интеграционную стратегию применительно к общинам

123  

 

мусульман-мигрантов должны учитывать их этническую, социальную,

возрастную и гендерную дифференциацию.

В качестве базовых категорий анализа проблемного поля

социокультурной адаптации и интеграции мусульманских общин в

западноевропейских обществах выступают адаптивная и интегративная

ситуация, индивидуальные и групповые факторы социокультурной адаптации

и интеграции, стратегии интеграции и межэтнического взаимодействия.

Конкретно-историческая обусловленность, зависимость от целого ряда

ситуационных факторов, включая политическую и социально-экономическую

обстановку на родине мусульман-переселенцев и в принимающей

западноевропейской стране, характер иммиграционной и этнокультурной

политики властей, уровень коррупции и т.д., обуславливают вариабельность

реализации адаптационных и интеграционных процессов.

Среди групповых факторов социокультурной адаптации наиболее

значимым в современных условиях возрастания взаимозависимости

различных частей мира и развития глобальных сетей коммуникации является

внешнеполитический курс страны-приема мусульман-мигрантов. Данная

зависимость проявляется на примере развития исламских общин самой

«мусульманской» страны Западной Европы -Франции и должна быть учтена

при разработке практических рекомендаций для правительственных структур

западноевропейских стран по решению проблемы «внутреннего ислама».

В силу многоаспектности и сложности рассматриваемой проблематики

рассмотрение мусульманских общин в качестве единой этнорелигиозной

группы на основании самоидентификации их представителей, обусловленной

субъективным ощущением принадлежности к общемировой умме мусульман

и отношения принимающей стороны консолидированной

противопоставлением себя населению принимающей стороны, в первую

124  

 

очередь, по линии конфессиональной принадлежности представляется

неправомерным, так как такой подход приводит к неправомерному

отождествлению ислама с экстремизмом и становится основной причиной,

препятствующей интеграции представителей мусульманских общин второго и

третьего поколения, родившиеся и выросшие в Западной Европе, в

политическое, экономическое и социокультурное пространство

западноевропейских обществ, прошедшие его основные институты

социализации. В большинстве своем они имеют лишь рудиментарные

представления об исламе, но в условиях современной глобализации

укрываются от ее вызовов за ширмой транскультурной и транснациональной

«мусульманской идентичности». 

  Исследование мусульманских общин с точки зрения их потенциала к

интеграции в западноевропейское общество показывает, что необходимо

учитывать их внутреннее расслоение по этническим, возрастным и гендерным

характеристикам; анализировать историю и политический контекст

взаимодействия каждой общины с принимающим сообществом. При этом

представляется правомерным рассматривать мусульманские общины

Западной Европы в качестве квази-единой этнорелигиозной группы на

основании самоидентификации их представителей, обусловленной

субъективным ощущением принадлежности к общемировой умме, и

отношения принимающей стороны. Наибольший потенциал конфликта несут

в себе представители мусульманских общин второго и третьего поколения,

отличающиеся высокой степенью восприимчивости к пропаганде

экстремизма под знаменем ислама.

В Центральной Азии такая проблема также существует. Старшее

поколение отличается от молодежи своей толерантностью, лояльностью к

властям и т.д. Это обусловлено как влиянием политических событий в

125  

 

странах «мусульманского мира», развитием исламистских организаций в 80-х

и 90-х гг. XX в., так и политикой «двойных стандартов» самих

западноевропейских стран, поддерживавших террористическую деятельность

в случае ее соответствия своим узко политическим интересам.

В контексте неизбежности мусульманского присутствия в Западной

Европе, близости границ с мусульманским миром и неясных перспектив

борьбы с международным терроризмом важнейшей задачей, стоящей сегодня

перед «старыми» членами ЕС, является переосмысление «внутреннего

ислама» в направлении восприятия его как потенциального партнера, в том

числе по поддержанию стабильности на континенте.

В современных условиях представляется вероятным повторение

серьезных столкновений на религиозной почве в отдельных

западноевропейских странах; столкновений, интенсивность которых будет

определяться существующим внешнеполитическим фоном, ходом борьбы

Запада за нефтяные и прочие ресурсы Востока, успешностью реализации

доктрины «театрализованного милитаризма» США, уровнем консолидации

мусульманского мира.

Терпимость членов общества друг к другу является универсальным

и всеобщим социальным феноменом в каждую историческую эпоху, ибо

невозможно представить абсолютно гомогенное общество, члены которого не

различаются по полу, возрасту, социальному статусу, экономическому

положению, образовательному уровню, даже, если мы рассматриваем

мононациональное (моноэтничное) и моноконфессиональное общество.

Таким образом, толерантность является культурной универсалией.

Толерантность незаметна, поскольку обеспечивает единство общества

при многообразии его членов, и именно плюрализм, как неустранимая черта

человеческого общежития, как ресурс культуры обеспечивает стабильность

126  

 

общества, целостность, возможность приспособления и выживания. Вопрос

о толерантности становится актуальным в нестабильные, переходные

периоды от одного типа культуры к другому. Этот вопрос как признак

критического состояния требует пересмотра ситуации терпимости. Именно

конфликтное общество обсуждает, проговаривает эту проблему. Любое

обоснование того, что имеет право на терпимость, предполагает определение

списка нетерпимого.

Как отмечает Н.В. Круглова, каждая историческая форма

толерантности представляет собой особую пропорцию терпимого и

нетерпимого в данное время, в данном месте, ту пропорцию, которая реальна

для данной культуры168. Опыт обретения толерантности как социокультурной

нормы в западноевропейской культуре связан с нарождающимся

плюрализмом как следствием саморазвития данной социокультурной системы

в результате реформационного течения и буржуазных преобразований.

Первыми видами плюрализма, поставившими особенно остро вопрос о

толерантности, стали религиозный и социально-политический, что привело к

обоснованию первых типов толерантности: веротерпимости и политической.

Процесс эмансипации человека, получивший толчок вследствие

буржуазных преобразований, привел в дальнейшем к порождению

феминистского и молодежного движений, что вызвало к жизни следующие

формы толерантности: гендерную и межпоколенную. Толерантность как

социокультурная норма наиболее оптимально функционирует относительно

именно этих эндогенных (внутренних, интернальных) видов плюрализма,

как показателей процесса свободной дифференциации данного общества,

вызванной логикой его развития. Данная социокультурная норма

                                                            168 См.: Круглова Н.В. Этапы становления толерантности как социокультурной нормы // Мир науки, культуры, образования. Часть 2. - Горно-Алтайск, №4 (29) , 2011 . - С. 109-113

127  

 

функционирует менее успешно относительно экзогенного (внешнего,

экстернального) плюрализма, а именно межэтнического и межрасового, в

связи с чем с особой остротой вновь поднят вопрос о пересмотре правил и

пределов толерантности в историческом эпицентре ее – Западной Европе - в

связи с ситуацией мультикультурализма и этнической терпимости.

Проблема столкновения цивилизаций и культур связывают с

существующими предрассудками и предубеждениями, существующими в

мире особенно в христианском мире по отношению к исламу. Факторами,

содействующими или препятствующими диалогу цивилизаций и культур

являются неразвитость, бедность, демографический взрыв в третьем мире,

миграция, трафик человека, распространение наркотиков, связанное с

глобализацией, торговля оружием, терроризм, нетерпимость в обществе,

ксенофобия (особенно исламофобия), дискриминация и расизм, навязывание

своей цивилизации, ценности, традиции силой, т.е. злоупотребление своей

политической и военной мощью, культурная агрессия и т.д.

На наш взгляд, все это происходит из-за того, что нет взаимного

доверия между Западом и Востоком, исламом и христианством, между

представителями разных национальностей. Об этом свидетельствуют

карикатуры на пророка мусульман, фильм «Невинность мусульман»,

сожжение Корана и т.п. не служат делу конструктивного диалога между

культурами и цивилизациями, религиями. Даже Папа римский Бенедикт XVI

допускал выпады против ислама.

Для того чтобы преодолеть все это, делается немало: объявляется годы

диалога цивилизаций по решению Генеральной Ассамблеи ООН (2001 г.), Год

толерантности (1995 г.), принята Декларация о культурном разнообразии

(2001г.). ООН запретила все формы расовой дискриминации в Конвенции о

ликвидации всех форм расовой дискриминации (1965 г.) и Конвенции о

128  

 

ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин (1979 г.).

ЮНЕСКО организует конференции и форумы, МНПО и НПО проводят

разные акции по этому поводу.

Противники ислама намеренно и обманчиво объединяют в понятие

«исламофобия» два различных феномена: страх перед исламом и страх перед

радикальным исламом. Парламентская Ассамблея Совета Европы приняла

резолюцию № 1743 и рекомендацию №1921 от 23.06.2010 г. под названием

«Ислам, исламизм и исламофобия в Европе», где проведено четкое различие

между этими феноменами. В них исламизм приравнен с политическим

экстремизмом, а исламофобия как форма дискриминации и расизма.

В этих документах рекомендуется изучать ислам в школе, вузе,

исследовать его в научно-исследовательских центрах, поддержать

интеграционные процессы прибывших мигрантов с местным населением,

распространение знания об исламе, с тем, чтобы просвещать людей, провести

диалог между мусульманским Востоком и христианским Западом, развитым

Севером и развивающим Югом, налаживание активного сотрудничества на

различных уровнях: религиозных, национальных и географических, взаимная

терпимость, взаимное уважение, налаживание контактов между

представителями различных народов, национальностей, конфессий,

общественно-политических сил, между государствами и гражданскими

обществами.

В резолюции Парламентской Ассамблеи Совета Европы № 1887 от

26.06.2012 г. под названием «Множественная дискриминация мусульманских

женщин в Европе: за равенство возможностей» предлагается:

- дать доступ к медицинскому обслуживанию, образованию,

трудоустройству, свободе религий, ношению одежды, равенству полов, а

129  

 

также доступ к гражданству и двойному гражданству для мигрантов и им

потомкам;

- обеспечить медучреждения переводчиками при оказании неотложной

помощи и обеспечении охраны материнства;

- дать доступа к кредитам и займам для создания рабочих мест;

- создать условия для выдвижения кандидатов из числа мусульман на

выборах, как местных, так и центральных;

- дать доступ к информационным технологиям169.

Для борьбы с фактором исламофобии требуется, если не национальный

проект, то национальная программа, с привлечением государственных

экспертов и духовенства (улемов, факихов). В рамках этой национальной

программы необходимо создать нормальные механизмы канализации лавы

социальной энергии мусульманской молодежи в конструктивное русло.

К сожалению, молодежь в государствах Центральной Азии сегодня

практически активно не задействована в проектах, которые в равной степени

приветствовались бы с точки зрения ислама, общества и государства. И это

при том, что достоверной информации об исламе, качественной литературы и

исламских образовательных учреждений пока также крайне не хватает. В

ответ на любые крайности надо предложить пример реальной работы, дающей

положительный результат конкретным людям.

Вполне очевидно, что предпринимаемых властями региона мер в этом

направлении явно не достаточно, поскольку они носят откровенно

половинчатый характер и не направлены на выявление истинных причин этой

проблемы. До тех пор пока власти не предпримут кардинальных мер по

                                                            169 Резолюция ПАСЕ1887 (2012) «Множественная дискриминация мусульманских женщин в Европе: за равенство возможностей» от 26 июня 2012 года //[Электронный ресурс]. – Режим доступа:http://www.coe.int/T/r/Parliamentary_Assembly/%5BRussian_documents%5D/%5B2012%5D/%5BJune2012%5D/Res1887_rus.asp (Дата посещения 15 июня 2014 г.)

130  

 

преодолению сложного социально-экономического положения, созданию

новых рабочих мест, местное население будет и далее оставаться "легкой

добычей" для адептов различного рода религиозно-экстремистских

организаций, особенно с учетом низкого авторитета среди граждан

официального мусульманского духовенства.

В эпоху глобализации должно быть обеспечено развитие каждой

страны, и ее народ имеет право развивать и сохранять свою культурную,

этническую, религиозную идентичность. Международное сообщество не

должно допустить прекращения диалога между мусульманами и христианами,

между самими мусульманами, так как от расширения пропасти между

сторонами никто не выиграет, разработать меры доверия между светскими и

религиозными деятелями.

131  

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Фактор исламофобии был и остаётся сложным явлением: он историчен,

подвижен, зависим от контекста. Ошибочное, но широко бытующее

восприятие ислама как воинствующей религии фанатиков-смертников

сложилось во многом под влиянием исторических событий – экспансия

ислама в Западную Европу и сокрушительных по масштабам социально-

политических сдвигов крестоносного вторжения в Переднюю Азию. Тогда, в

XI-XII веках, и закрепилось в бытовом сознании христианина-европейца

образ мусульманина как беспощадного убийца со склонностью к публичному

суициду. От этого было недалеко до стереотипного восприятия любого

мусульманина как террориста - в более позднюю эпоху. По свидетельству

самих европейцев, исламофобия в западноевропейском обществе – это

результат искажения и непонимания религии ислама в Европе (Ф. Кардини).

Как результат в западном мире именно ислам прочно ассоциируется с

экстремизмом и терроризмом, который в свою очередь стимулирует

исламофобию.

В западноевропейском обществе исламофобия во многом проявляется в

форме ксенофобии и религиозной нетерпимости. Западноевропейцы нередко

сводят ислам к стереотипной триаде: “ксенофобия, насилие,

132  

 

женоненавистничество”, а страх по поводу исламского фундаментализма и

его вариаций то и дело смыкается с идеями антимусульманства и даже

расизма. В становлении такого образа ислама свою лепту внесли и западные

политологи, которые интерпретировали напряженные отношения между

Западом и Востоком как неизбежность столкновения христианской и

исламской цивилизации (С. Хантингтон), хотя повседневная жизнь

свидетельствует о том, что, взаимодействие цивилизаций – это неизбежный

процесс, усиливающийся под воздействием глобализации.

Кроме того, исламофобия связана с идентификационными

процессами, которые происходят в болезненных формах, в режиме

отвержения и отторжения от всего немусульманского, западного — с

установкой на изоляционизм. Не случайно сегодня интегрирующие

механизмы этнорелигиозной самоидентификации работают исключительно

на ксенофобской закваске, а исламофобия числится одним из её основных

«ингредиентов».

Проведенный анализ показал, что исламофобия – это форма

противопоставления «собственного» «чужому», мигранты-христиане для них

меньшее зло, нежели мигранты-мусульмане. В западных странах существует

только своя нация, все прочие - т.е. в первую очередь мусульмане -

«пришельцы», «захватчики», «нежелательные гости». Политические

структуры западных стран резко отреагировали на это желание части

местного населения, определив статус всех мусульман как нелегальных

иммигрантов, незаконно проникавших и продолжающих прибывать на

территорию Европы.

Наше исследование также показывает, что исламофобия - это проект

западных спецслужб, политическая технология западных СМИ и зависит от

стратегии тех, кто стоит за этим проектом («Талибан», «Аль-Каида»,

133  

 

«Исламское государство» и др.). Как медийный продукт, исламофобия

превратилась в опасное, обоюдоострое оружие: с одной стороны, она не

сходит с повестки дня местных националистов, с другой — ею успешно

спекулируют исламские радикалы, нуждающиеся в моральном оправдании

терроризма и насилия.

Нынешний приступ исламофобии связывают с Западом, с иудаизмом, с

христианством. Западу для полного господства над миром остается только

подчинить своим интересам мусульман. Запад нуждается в послушном

исламском мире и поэтому выдвигает лозунг: «Мусульмане - враги Запада, и

от них нужно избавляться». Обладая колоссальным манипуляторским

потенциалом, западные массмедиа способны «впечатать» в сознание любые

фобийные установки по отношению мусульман.

Исследование выявило великую роль не только западных, но и

исламистских массмедиа, особенно Интернета в процессе ретрансляции

негативных установок. Можно отметить, что проявление религиозной

нетерпимости свойственно не только европейской, но и мусульманской

цивилизации. Именно с таких позиций А.А. Игнатенко анализируя роль

исламистских сайтов в Интернете, отмечает: «Большинство перечисленных

сайтов образует специфическую сеть (или, если можно так сказать, под-сеть)

в Интернете. Этот «зеленый Интернетционал» является по своей

направленности джихадистским, т.е. распространяющим идеи джихада,

борьбы против двух главных врагов исламистов - Запада (США, Израиля) и

правящих режимов в исламских странах, которые обвиняются в отходе от

Ислама»170.

                                                            170 Игнатенко А.А. Зеленый Internetционал. Всемирное исламистское движение в преддверии XXI века приобретает парадоксальные формы// "Независимая газета", 24 марта 1999 г.

134  

 

Исследование привело к мнению, что во многом обоюдное

непонимание культурно-цивилизационных особенностей является

благодатной почвой для развития разного рода фобий на основе религиозной

нетерпимости, что во многом «исламофобия» - это продукт современных

политических технологий, целью которых является дискредитация

мусульманского мира и создания образа угрозы, потенциально исходящего от

него. Таким образом, намеренно создается искусственный конфликт между

христианской и мусульманской цивилизациями, который находится под

постоянным контролем. Речь идет совсем не о контролируемом разрешении

кризисных ситуаций, а наоборот – о целенаправленном их создании, об

управляемой дестабилизации общественной жизни средствами, испытанными

на полигонах «холодной войны» за сознание и поведение массового

потребителя.

Исследуя эти процессы в Западной Европе, можно прийти к выводу, что

здесь, возможно, кроются как минимум две ключевые причины.

Первое, это миграционный поток в Западную Европу из мусульманских

стран, который только имеет тенденцию к увеличению. Со своей стороны это

добавляет социальную, криминогенную и иную напряженность в

принимающих странах, тем более что прибывшие мигранты отличаются

высоким уровнем этнической пассионарности, их очень трудно

ассимилировать в новой западной среде, что только создает благодатную

почву для социальных конфликтов. Направленная пропаганда против ислама

и его сторонников, форсирование исламофобии во многом позволяет

западным правительствам контролировать протестные настроения у местного,

коренного населения против новых мигрантов, что в свою очередь дает

возможность государству принимать жесткое миграционное

законодательство, пользуясь при этом полной поддержкой своих граждан.

135  

 

Второе, это причины геополитического характера. Используя

исламофобию и иные политические технологии, западные страны получают

дополнительные механизмы и каналы давления на мусульманский мир, в

котором, как известно, сосредоточены наибольшие запасы углеводородов –

нефти и газа. Разыгрывая карту «исламского терроризма», Запад, и прежде

всего США, имеют возможность использовать военные и иные методы

влияния на мусульманские страны при поддержке гражданского населения,

для получения бесперебойного доступа к дешевой нефти.

Можно сделать ключевой вывод, что исламофобия во многом – явление

искусственное и имеет сугубо политический оттенок. По мнению

диссертанта, такое деструктивное явление как исламофобия – необходимо

преодолеть. Это означает, что представители как христианской, так и

мусульманской цивилизации должны сделать шаг на встречу к примирению

на всех уровнях. Лидеры мировых конфессий должны работать на

укрепление сотрудничества между религиями, межконфессионального

диалога и терпимости. «Если Европа хочет выиграть пари культурного и

религиозного плюрализма в своих обществах, ей нужно срочно оставить

логику невмешательства, и развивать диалог, переговоры и доверие, которые

настоятельно необходимы между государством и его гражданами, как

средство против вмешательства иностранных государств во внутренние дела.

Это поступок правового демократического государства, которое уважает

закон и своих граждан в равной мере»171.

Проведенное исследование показывает, что хотя в исламофобии и

присутствует ислам, это связан не с исламом как религией мира и

толерантности, а с наиболее крайними течениями исламизма, который

                                                            171 Ramadan T. Le musulmans de l“Europe prises en tenaille (РамаданТ. Европейскиемусульмане, взятыевтиски)// Le Monde diplomatique. Juin, 2000. – P. 12 - 13.

136  

 

представляет собой как фактор исламофобии в центральноазиатских

государствах. Чтобы фобии, в том числе религиозные, не породили насилия в

центральноазиатском регионе, государства не стали враждебной

исламистской территорией, а общество не радикализировалось на основе

исламофобских представлений, постсоветским государствам необходимо

предпринимать комплексные адекватные действия превентивного характера,

включая оперативно-розыскные меры.

Для победы в борьбе с терроризмом мало только военно-полицейских

мер. Необходимо предпринять политические, экономические и социальные

меры. Победы над терроризмом можно добиться только, во-первых,

предоставив радикализму идеологическую альтернативу и, во-вторых,

смягчив многоаспектный общественный кризис в центральноазиатском

регионе, так как на механизм формирования и закрепления таких настроений

в недрах коллективного сознания влияют самые разнородные факторы, в том

числе и социальные раздражители.

Центральное место в политико-идеологическом воспитании населения

должно занимать теоретическое и практическое обоснование таких начал, как

умеренность, постепенность, компромисс, стабильность, консенсус,

лояльность властям, законопослушность, совещательность, избежание вреда и

другие ценности ислама, которые намного важнее для общества, нежели

крайние радикальные взгляды.

В этом контексте небесполезно опыт стран Европейского союза по

директивному отделению ислама от исламизма и исламофобии и проведению

объяснительной работы с населением в рамках национальных программ и

проектов. Так, в 2013 году власти датского города Орхус приняли программу

дерадикализации враждебно настроенных граждан. В результате, количество

жителей Орхуса, присоединившееся к ИГ, разительно сократилось (в 2013 г.

137  

 

количество молодых людей, присоединившихся к ИГ, составило 31 человек,

то в 2014 г. - всего один).

Необходимо пытаться помочь возвратившимся из Сирии и Ирака

участникам боевых действий и их семьям из центральноазиатских государств

вернуться к нормальной жизни с помощью государственных программ

дерадикализации. Анализ выступлений участников вооруженного конфликта,

вернувшихся из Сирии и Ирака подтверждает, что в каждом индивидуальном

случае на решение присоединиться к радикальным организациям повлиял

целый набор факторов – пропаганда исламофобии, неблагополучная

обстановка в семье, неполноценное положение в обществе, жажда

приключений и желание помочь другим, тем, кто, по их разумению,

находится в опасности.

Наше исследование подтверждает необходимость борьбы с

джихадистской идеологией, усиленно обличая сущность перед

потенциальными последователями. Незаменимыми в этой деятельности могут

оказаться участники боевых действий, вернувшиеся из Ирака и Сирии в

центральноазиатские страны. Большинство из них глубоко травмированы

пережитым, разочарованы в ИГ, особенно - в крайней жестокости

группировки. Среди своих сограждан возвратившиеся участники боевых

действий смогут наиболее действенным образом отговорить других не

следовать их примеру. Особенно если их государства дадут им второй шанс и

позволят вернуться в общество, а не заключат их в тюрьму за участие в

боевых действиях. Необходимо установить усиленное наблюдение за

возвратившимися участниками боевых действий с помощью оперативно-

розыскных мер с целью сведения опасности радикализма и исламофобии к

минимуму.

138  

 

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

I. Нормативно-правовые документы

1. Дурбанская Декларация и Программа действий по осуществлению

Декларации о ликвидации всех форм расовой дискриминации. Документ

ООН.A/CONF.189/12. Принята на Всемирной конференции по борьбе против

расизма, расовой дискриминации, ксенофобии и связанной с ними

нетерпимости, Дурбан, Южная Африка, 31 августа - 7 сентября 2001 года //

[Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://

www.un.org/ru/ga/durbanmeeting2011/ddpa.shtml (Дата посещения 12.08.2013

г.)

2. Ко всем трудящимся мусульманам России и Востока, 20 ноября (3

декабря) 1917 г. // [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://xx-vek-

istoria.narod.ru/libr/istochnik/vnpol/mus.html (Дата посещения 25.06.2015 г.)

3. Конституция Республики Таджикистан. Принята 6 ноября 1994 года на

всенародном референдуме. 26 сентября 1999 г., 22 июня 2003 г. и 22 мая 2016

г. внесены изменения и дополнения  путем всенародного референдума.

Душанбе, 2016.

4. Новые Конституции стран-членов СНГ и Балтии. Сборник документов

Вып. 2 .- М.: Манускрипт, Юрайт, 1998.

5. Рабатский план действий по запрещению пропаганды национальной,

расовой или религиозной ненависти, представляющей собой

подстрекательство к дискриминации, вражде или насилию, 5 октября 2012

года // [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.sova-

center.ru/racism-xenophobia/publications/2014/11/d30593/ (Дата посещения 21

февраля 2013 г.)

6. Резолюция ПАСЕ № 1743 (2010). Ислам, исламизм и исламофобия в

Европе // [Электронный ресурс]. - Режим доступа:

139  

 

http://www.coe.int/t/r/parliamentary_assembly/[russian_documents]/[2010]/%5BJu

n2010%5D/Res1743_rus.asp (Последнее посещение 08.10.2013 г.)

7. Резолюция ПАСЕ № 1887 (2012). Множественная дискриминация

мусульманских женщин в Европе: за равенство возможностей //

[Электронный ресурс]. - Режим доступа: http: //

www.coe.int/T/r/Parliamentary_Assembly/%5BRussian_documents%5D/%5B2012

%5D/%5BJune2012%5D/Res1887_rus.asp (Последнее посещение 07.10.2015 г.)

8. Рекомендация ПАСЕ № 1927 (2010). Ислам, исламизм и исламофобия в

Европе // [Электронный ресурс]. - Режим доступа:

http://www.coe.int/t/r/parliamentary_assembly/[russian_documents]/[2010]/%5BJu

n2010%5D/Rec1927_rus.asp (Последнее посещение 07.10.2015 г.)

9. Уголовный кодекс Республики Таджикистан. Официальный текст. –

Душанбе: Конуният, 1998. – 404 с.

II. Книги и монографии

10. Абдулатипов Р.Г. Природа и парадоксы национального "Я". - М.:

Мысль, 1991. - 170 с.

11. Агрономов А.И. Джихад. Священная война мухаммедан. – М.: Книга по

Требованию, 2011. – 238 с.

12. Аль-Джанаби М. М. Ислам. Цивилизация, культура, политика. – М.:

Изд-во ООО «Садра», 2015. - 407 с.

13. Андерсон Б. Воображаемые сообщества. Размышления об истоках и

распространении национализма  / Пер. с англ. В. Николаева; Вступ. ст. С.

Баньковской. — М.: КАНОН-пресс-Ц, Кучково поле, 2001. - 288 с.

14. Архимандрит Августин (Никитин). Ислам в Европе. - СПб: ЦСО, 2009. -

656 с.

140  

 

15. Байдаров Е.У. Религия и Ислам в Казахстане: социокультурный аспект.

Монография. - Saarbrucken (Germany): «Lambert Academic Publishing», 2014. –

284 с.

16. Бартольд В.В. Ислам. – М.: Книжный Клуб Книговек, 2012. – 346 с.

17. Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. Трактат

по социологии знания. – М.: Медиум, 1995. - 323 с.

18. Государство и религия: поиск путей продолжения диалога. – Душанбе:

Ирфон, 2005. – 192 с.

19. Грюнебаум Г. Э., фон. Становление и особенности исламской

цивилизации // Сравнительное изучение цивилизаций: Хрестоматия / Сост.

Ерасов Б. С. - М.: Аспект Пресс, 1999. – 344 с.

20. Гумилев Л. Н. Этногенез и биосфера Земли. - СПб: Кристалл, 2001. -

640 с.

21. Джалилийан М. Д. Ислам и развитие. – М.: Фонд исследований

исламской культуры, 2011. – 112 с.

22. Ефремова Н. Ислам. Философия, религия, культура. Учебное пособие.

Часть 1. – М., 2015. – 184 с.

23. Жданов Н.В. Исламская концепция миропорядка. - М.: Международные

отношения, 2003. - 568 с.

24. Зайферт А.К., Крайкемайер А. О совместимости политического ислама

и безопасности в пространстве ОБСЕ/ Отв. ред. проф. И. Усмонов – Душанбе:

Шарки озод, 2003. – 270 с.

25. Зиновьев А.А. Русская трагедия. - М.: Алгоритм, ЭКСМО, 2008. - 607 с.

26. Игнатенко А. А. Халифы без Халифата. – М.: Наука, 2012. – 208 с.

27. Ислам в Европе и России: сб. статей. Отв. ред. Деминцева Е.Б. - М.:

Изд. Дом Марджани, 2009. – 240 с.

141  

 

28. Ислам и советское государство. Выпуск 1-2. – М.: Марджани, 2010 . –

349 с.

29. Кардини Франко. Европа и ислам: история непонимания. - СПб:

Alexandria, 2007. - 332 с.

30. Керимов Г.М. Шариат: Закон жизни мусульман: Ответ Шариата на

проблемы современности. – СПб: Диля, 2007. - 512 с.

31. Кокс К., Маркс Д. Запад, ислам и исламизм.– Минск: МЕТ, 2007. – 272с.

32. Куропятник А.И. Мультикультурализм: проблемы социальной

стабильности полиэтнических обществ. – СПб: СПбГУ, 2000. - 208 с.

33. Липпман У. Общественное мнение / пер. с англ. Т. В. Барчунова, под

ред. К. А. Левинсон, К. В. Петренко. - М.: Институт Фонда «Общественное

мнение», 2004. - 384 с.

34. Льюис Ричард Д. Столкновение культур. – М., 2014. – 640 с.

35. Малахов В. С. Скромное обаяние расизма и другие статьи. - М.: Модест

Колеров и Дом интеллектуальной книги, 2001. - 175 c.

36. Малашенко А.В. Ислам для России. - М.: Российская политическая

энциклопедия (РОССПЭН), 2007. - 192 с.

37. Малашенко А.В. Исламская альтернатива и исламистский проект. - М.:

Изд-во «Весь Мир», 2006. – 221 с.

38. Махмадиев Н.Д. Социальные корни религиозного экстремизма в

Таджикистане. – Душанбе: Ирфон, 2013. – 172 с.

39. Махмадов А.Н., Хопёрская Л.Л. Современный Таджикистан:

диалектика независимости и интеграции (политико-правовой анализ). –

Душанбе, 2016. - 363 с.

40. Мухаммад Аль-Вири. Изучение ислама на Западе. Пер. с персидского:

Б. Норика. – М.: Издательство: Садра, 2016. – 324 с.

142  

 

41. Мухаммад Садык Мухаммад Юсуф. Разногласия: причины и решения. –

М.: Изд-во «Хилал», 2013. – 368 с.

42. Мультикультурализм и трансформация постсоветских обществ/  Под

редакцией В.С. Малахова и В.А. Тишкова. – М., 2002. - 356 с.

43. Мультикультурализм и этнокультурные процессы в меняющемся мире:

Исследовательские подходы и интерпретации. Под ред. Г.И. Зверевой. – М.:

Аспект Пресс, 2003. – 187 с.

44. Нации и национализм/ Б. Андерсон, О. Бауэр, М. Хрох и др; Пер с англ.

и нем. Л. Е. Переяславцевой, М. С. Панина, М. Б. Гнедовского. - М.: Праксис,

2002. - 416 с.

45. Нойманн И. Использование «Другого»: Образы Востока в

формировании европейских идентичностей / Пер. с англ. - М.: Новое

издательство, 2004. – 336 с.

46. Петренко В.Ф., Митина О.В., Бердников К.В. и др. Психосемантический

анализ этнических стереотипов: лики толерантности и нетерпимости; [Отв.

ред. А.Г. Асмолов]. - М.: Смысл, 2000. -72 с.

47. Плещунов Ф. Ислам в Великобритании. От первых мусульманских

общин до краха политики мультикультурализма. – М.: Изд-во Lambert

Academic Publishing, 2011.- 308 с.

48. Поляков К.И. Исламский экстремизм в Центральной Азии / Предисл. И.

Звягельской; Рос. акад. наук, Ин-т востоковедения. – М.: ИВ, 2014. - 134 с.

49. Поляков К.И. Арабский Восток и Россия. Проблема исламского

фундаментализма. Монография. - М.: Издательство «Ленанд», 2014. -168 с.

50. Построение доверия между исламистами и секуляристами - таджикский

эксперимент / Отв. ред. Ж.Н. Биттер, Ф. Геран, А.К. Зайферт, Д.Р. Шварц. –

Душанбе: «Деваштич», 2004. – 360 с.

143  

 

51. Прозоров С. М. Ислам как идеологическая система. Том 2. - М.: Наука -

Восточная литература, 2016. – 368 с.

52. Раджабов С.А. Исламский фактор в СНГ. – Душанбе: Славянский

университет, 2006. – 188 с.

53. Рахимов М.Х. Толерантность – основа мира. – Душанбе: Ирфон, 2013. -

196 с.

54. Рахмон Э. Дин ва чомеа. Мачмуи суханронихо, очерку маколахо,

табрикномахо. – Душанбе: Шарки озод, 2013. – 672 с.

55. Рахмон Э. Дар бораи дин / Мураттибон ва муаллифони макола

С.Ахмедов, С.Фаттоев. - Душанбе: Шарки озод, 2006. – 553 с.

56. Рахнамо А.Х. Ислам и национальная безопасность в Таджикистане / А.

Рахнамо. – Душанбе: Ирфон, 2011. – 258 с.

57. Рахнамо А.Х. Мавкеи хизби ва мавкеи милли. – Душанбе: «Бухоро»,

2012. – 226 с.

58. Религиозный экстремизм в Центральной Азии. Проблемы и

перспективы. Материалы конференции. Душанбе, 25 апреля 2002 г. –

Душанбе, 2002. – 212 c.

59. Религия и глобализация на просторах Евразии / Под ред. А. Малашенко

и С. Филатова. - 2-е изд. – М.: Российская политическая энциклопедия

(РОССПЭН); Моск. Центр Карнеги, 2009. – 341 с.

60. Религия и конфликт / Под ред. А. Малашенко и С. Филатова. – М.:

Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН); Моск. Центр Карнеги,

2007. – 287 с.

61. Саид В. Эдвард. Ориентализм. Западные концепции Востока. - СПб,

2006. – 316 с.

62. Самиев Х., Мухиддинов Т. Введение в международные отношения. –

Душанбе, 2011. – 176 с.

144  

 

63. Саррацин Т. Германия: самоликвидация: пер. с нем. - М.: Рид Групп,

2012. - 400 с.

64. Силантьев Р. А. Ислам в современной России. Энциклопедия. – М.:

Алгоритм, 2008. – 576 с.

65. Судаков К. В. Динамические стереотипы, или Информационные

отпечатки действительности. - М.: ПЕР СЭ, 2002.

66. Сюкияйнен Л. Р. Ислам и права человека в диалоге культур и религий.

Монография. – М.: Садра, 2014. – 212 с.

67. Ушаков В.Н. Политический ислам в Центральной Азии: основные

факторы и перспективы. – М. – Бишкек: КРСУ, 2005. – 206 с.

68. Фаизов С. Ф. Ислам в Поволжье. VIII - XX вв. - М.: Издательство

"Спутник +", 2013. - 76 с.

69. Фахд ибн Ахмад аль-Мубарак. Ислам. Коротко о главном. 2-е изд. - М.:

Издательство «Умма», 2014. - 112 с.

70. Цветков П. П. Исламизм. В 2-х книгах. - М.: ФИВ, 2011. - 1520 с.

71. Широкогоров С. М. Этнос: Исследование основных принципов

изменения этнических и этнографических явлений. - Шанхай,1923.- 67 с.

72. Этничность и власть в полиэтничных государствах. Сб. статей. – М.:

Наука, 1994. – 176 с.

73. Яздони Н. Хикмати озодагон. – Душанбе, 2009. – 276 с.

III. Научные статьи, материалы научных конференций

74. Абасов А. Приоритеты ислама в Центральной Азии: Политика или

духовные ценности?// «Дайджест-пресс», 2 (994), 9 января 2014 г.

75. Абашин С.Н. Исламский вызов идее нации? Некоторые соображения на

примере Центральной Азии // Россия и мусульманский мир, 2016, №3. - С.

145  

 

73-85

76. Абашин С.Н. Исламофобия // Гуманитарная мысль Юга России. – 2005.

- №1. – С. 20-26

77. Абуов А. Казахстанская модель межрелигиозного диалога: путь мира и

согласия // Россия и мусульманский мир, 2013, №12. - C. 88-95

78. Адамишин А. Уроки примирения в Таджикистане // Россия в

глобальной политике. - М., 2012. - Т. 10, № 4. - С. 95–110.

79. Адиб Х. Постсоветские судьбы среднеазиатского ислама // Россия и

мусульманский мир, 2012, №12. – С.135-158

80. Акаев В.Х. Исламофобия как политика // Центральная Азия и Кавказ,

№3, 2000.

81. Аминиян Б. Исламофобия на Западе: причины и особенности // Аму-

Дарья. – 2008. - № 2. - С. 107-133.

82. Амиро В. Опыт «иноверия» в Германии: ислам и общественное

пространство // Ислам в Европе и в России: сб. ст. / Сост. и отв. ред. Е.Б.

Деминцева. М.: Издательский дом «Марджани», 2009. - С. 35–51

83. Артиков М. Парадигмы межрелигиозной толерантности в Узбекистане:

история и современность // Россия и мусульманский мир, 2012, №9. - C.94-104

84. Атаев Т. Европа, Восток и Кавказ – единые звенья мировой

геополитической палитры начала XIX века // Ислам в Содружестве

Независимых Государств, № 1 (10), 2013.

85. Ачкасов А. Идеология евроислама: Тарик Рамадан и Бассам Тиби //

«Политекс– Politex ». - СПб, 2012. - Т. 8. - С. 190–198.

86. Бибикова О. Ислам в жизни иммигрантских общин Западной Европы:

социокультурный и политический аспект // Россия и мусульманский мир,

2014, №11. - С.148-154

146  

 

87. Бибикова О. Ислам в Австрии // Россия и мусульманский мир 2014, №4.

- С.97-108

88. Богатуров А.Д., Виноградов А.В. Анклавно-конгломератный тип

развития. Опыт транссистемной теории // Восток–Запад. К 70-летию

академика Нодари Александровича Симония. - М.: Прогресс-Традиция, 2002.

- C. 109–131

89. Бородай C. Ислам в современной Европе: демография, интеграция,

перспективы // Ислам в современном мире,2013, № 1-2 (29-30).

90. Бородина М. Угроза исламизации современного европейского общества

// Россия и мусульманский мир, 2015, №2. – С. 142-146

91. Вайнштейн Г. Будущее политики мультикультурализма в Европе //

Россия и мусульманский мир, 2012, №11. – C. 27-143

92. Валиахметова Г. Н. Запад - исламский мир: политический контекст

активизации диалога цивилизаций // Известия Уральского федерального

университета. Серия 3. Общественные науки. -2013. - № 2 (115). - С. 126-134

93. Гатагова Л. Между страхом и ненавистью: исламофобия в России //

Журнал «Родина», 2006, №6.

94. Гожев К.М. Мультикультурализм, антропология образования и диалог //

Известия Российского государственного педагогического университета им.

А.И. Герцена, 2005. Том 5, выпуск 10. – C. 192-206.

95. Горак-Сосновска К. Мусульмане в Европе: различные сообщества, один

дискурс? Анализ перспектив Центральной и Восточной Европы// Ислам в

современном мире, 2013, № 1-2 (29-30).

96. Григорьев Е. Немцы подключились к борьбе с джихадистами //

Независимая газета, 26.09.2014 г.

147  

 

97. Долгов Б. Арабо-мусульманская диаспора во Франции: исламская

идентификация и светская демократия // Ислам в современном мире, 2013, №

1-2 (29-30).

98. Долгов Б. Ислам во Франции: мусульмане и светская республика//

Россия и мусульманский мир, 2016, №4. - С. 115-131

99. Зайферт А. ОБСЕ и ислам: возможность для самосовершенствования? //

Ежегодник ОБСЕ 2000: Ежегодник по вопросам Организации по безопасности

и сотрудничества в Европе (Институт исследования проблем мира и политики

безопасности. Гамбург; МГИМО). Пер. с нем. – М.: Права человека, 2002. –

С.233-243

100. Захарченко А. Исламские общества внутри Евросоюза?//

Международные процессы. Том 6. 2008, № 3(18).

101. Звягельская И. Исламское возрождение в Центральной Азии// Россия и

мусульманский мир, 2012, №1. - С. 51-61

102. Здравомыслов А.Г. Этнополитические процессы и динамика

национального самосознания россиян // Социологические исследования, 1996,

№12.

103. Здравомыслов А.Г., Цуциев А.А. Этничность в постсоветском

пространстве: соперничество теоретических парадигм // Социологический

журнал. - 2003. - № 3. - С.20-50

104. Зиммель Г. Экскурс о чужаке // Социологическая теория: История,

современность, перспективы. Альманах журнала «Социологическое

обозрение». - СПб, 2008. - С. 7-13

105. Зиммель Г. Человек как враг // Апокалипсис смысла. Сборник работ

западных философов XX — XXI вв. - М.: Алгоритм, 2007. – C. 5-15

148  

 

106. Игнатенко А.А. Зеленый Internetционал. Всемирное исламистское

движение в преддверии XXI века приобретает парадоксальные формы //

"Независимая газета", 24 марта 1999 г.

107. Исламская доктрина против радикализма // Материалы международной

богословской конференции, 26 мая 2012 года. – М., 2012. – С.25-27

108. Канах А.М. Исламофобия как политическое явление XXI века // Вісник

СевДТУ. Вип. 91: Політологія: зб. наук.пр. — Севастополь: Вид-во СевНТУ,

2008. – С. 128-131

109. Керим Ш., Альмухаметов А. Ислам в современном Казахстане // Россия

и мусульманский мир, 2013, №2. - С. 64-70

110. Кисовская Н. Мусульмане на Апеннинах: трудный путь к интеграции //

Россия и мусульманский мир, 2015, №1. - С.128-138

111. Колдыбаев С., Турежанова С. Современный Казахстан: к вопросу о

религии и религиозных объединениях // «Евразийское пространство:

Прошлое, настоящее, будущее». - М., 2012. - С. 131–134

112. Красникова Е. О некоторых аспектах исламизации Европы, или

европейский ислам //«Вестник РУДН. Сер. «Международные отношения». -

М., 2013, № 2. - C. 5-9

113. Круглова Н.В. Этапы становления толерантности как социокультурной

нормы // Мир науки, культуры, образования. Часть 2. - Горно-Алтайск, 2011,

№4(29). - С. 109-113

114. Крымин А., Энгельгардт А. Исламофобия // Отечественные записки. -

2003. - № 5(14). - С. 108-114

115. Кумыспаев С., Симуканова Г. Роль религии в системе образования в

контексте глобализации: казахстанский опыт // Идеалы и ценности ислама в

образовательном пространстве XXI века. - Уфа, 2012. - C.88–92

149  

 

116. Кцоева Г.У. Опыт эмпирического исследования этнических стереотипов

// Психологический журнал, 1986, №2.

117. Кыргызстан намерен остановить вербовку на войну в Сирию //Asia-plus,

№37(920) 15 мая 2014 г., с. А10

118. Ланда Р. Политический ислам и отношения Восток – Запад // Россия и

мусульманский мир, 2016, №2. - С. 118-134

119. Лейпхарт А. Многосоставные общества // Полис. 1992, № 3.

120. Лиожье Р. Миф об исламизации. Европа как лаборатория модернизации

ислама // Россия и мусульманский мир, 2014, №2. - С.142-149

121. Мансур Джавад. Факты о мусульманах и кризис идентичности на

Западе // Взаимоотношения с мусульманами в немусульманских странах. -

Тегеран: Всемирная ассамблея по вопросам сравнения религий, 1385. - С.

379-392

122. Малахов В. С. Грозит ли Европе исламизация? // Отечественные

записки? 2013, № 1 (52).

123. Малашенко А.В. Ислам: вид из Кремля // Россия и мусульманский мир,

2014, №8. - С.54-61

124. Малашенко А. Туркмения: была ли оттепель?// Россия и мусульманский

мир, 2013, №12. – С.96-108

125. Мингишева Н. Современные исламские движения и группы в

постсоветском Казахстане: некоторые методологические аспекты // Россия и

мусульманский мир, 2015, №2. – С. 65-71

126. Минц С.С. Этнические маркеры социокультурных противоречий как

средства примитивизации оппозиции «свои» и «чужие» // «Наши» и «чужие»

в российском историческом сознании: Материалы научной конференции, 24-

25 мая 2001 г. - СПб, 2001.

150  

 

127. Михалева А. Трансформация исламской политической мысли в Европе:

Тарик Рамадан// Россия и мусульманский мир, 2012, №2. - C.181-193

128. Мухаматчина А. Мусульманская молодежь в Германии // Ислам в

современном мире, 2013, № 1-2 (29-30).

129. Наумкин В. Диалог между культурами как средство преодоления страха

// Россия и мусульманский мир, 2013, №2. – C. 150-159

130. Ниязи А. Туркмены: этнос и вера // Россия и мусульманский мир, 2015,

№4. - С. 77-81

131. Новосёлов С. От «отца всех туркмен» до «покровителя» - что

изменилось?// Россия и мусульманский мир, 2015, №11. – С.70-82

132. Ослон А. Уолтер Липпман о стереотипах: выписки из книги

«Общественное мнение» // Социальная реальность, 2006, № 4. - C. 125-141

133. Перепелкин Л. Мусульманская идентичность в теоретическом контексте

// Ислам в СНГ, № 2 (11), 2013.

134. Понамарева А. М. Мусульмане Европы: прогрессирующий фактор

страха // Индекс безопасности, 2007, №3. - С. 61-79

135. Пономаренко А. «Исламский фактор» в миграционных процессах в

Западной Европе на примере Великобритании, Германии и Франции// Россия

и мусульманский мир, 2013, №6. – C. 137-150

136. Разливаев А.А. Мусульмане в Европе: препятствия на пути к

цивилизационному компромиссу // Вестник ВГУ, серия: лингвистика и

межкультурная коммуникация, 2008, № 2. – С.236-243

137. Рахнамо А.Х. Десять вопросов исламской партии: или что угрожает

Партии исламского возрождения Таджикистана? // Ислам в СНГ, № 2 (11),

2013.

138. Рахнамо А.Х. Трансформация политической культуры «политического

ислама» в Таджикистане // Россия и мусульманский мир, 2012, №6. – C. 94-

151  

 

100. Рост «исламофобии» в Европе // The International Herald Tribune, USА,

21 December 2006.

139. Рош Софи. Роль ислама в жизни центрально-азиатских мигрантов в

Москве // CERIA Аналитический обзор № 2, октябрь 2014 г.

140. Рябова Т. Б. Стереотипы и стереотипизация как проблема гендерных

исследований // Личность. Культура. Общество. - 2003. - Т. V. Вып. 1-2 (15-

16). - С. 120-139

141. Садыкова Л.Р. Политика Германии в отношении мусульманских

сообществ // Вестник МГИМО-Университета. - 2014. - № 6. - С. 174-181.

142. Саидов Н.С. Общество и религия (светское государство и религиозное

общество) // Научный журнал «Вестник ТНУ», серия гуманитарных наук. -

2012. - №3/1 (79). - С.146-150

143. Сидоров Д.В. Исламофобия в современной России // Обозреватель-

Observer №5, 2014. – С.34-41

144. Синцов Н. Исламофобия – история заболевания // Военно-

промышленный курьер, выпуск № 28 (496) за 24 июля 2013 года.

145. Ситохова А. Исламизация Европы //Диалог религиозных культур как

фактор безопасности и стабильности: Проблемы и решения. - Владикавказ,

2012. - С. 371–377

146. Собянин А., Калет А. Исламофобия // Журнал RELGA. – 2004. - №5

(95).

147. Старченков Г. Европа: куда ведет этнорелигиозная трансформация? //

Россия и мусульманский мир, 2014, №5. – C. 172-187

148. Сыздыкова Ж. Центральная Азия после 2014 года: вызовы и угрозы //

«Ломоносовские чтения. Востоковедение». - М., 2013. - С. 269-272

152  

 

149. Сюкияйнен Л. Мусульманские меньшинства на западе: соотношение

политики, права и религии // Ближний Восток и современность, 2012, № 45. -

C. 158–177

150. Токтосунова А. Проблемы и перспективы межрелигиозного и

межэтнического диалога в Киргизстане// Россия и мусульманский мир, 2012,

№12. – С. 104-114

151. Фомичева О. В. Мусульмане в системе межэтнических и

межконфессиональных отношений // Ислам в современном мире, 2007, №7.

152. Фуррику Х. Религия и межрелигиозное сотрудничество в Албании //

Власть, № 4, 2007. – С.60-63

153. Хайдаров Р. Взаимодействие религии и государства в Таджикистане:

проблемы и перспективы // Ислам в СНГ. - М.–Н. Новгород, 2012, № 2 (7). - С.

28–35

154. Халиков А. Светско-демократические процессы в Таджикистане и их

проблемные моменты // Вестник Конституционного Суда Республики

Таджикистан, 2013, №1. – С.80-94

155. Хантингтон С. Столкновение цивилизаций?//Полис. - 1994. - № 1. - С.

33-48

156. Чодхури Т. Мусульмане в Европе: отчет о жизни европейских

мусульман в 11 городах ЕС// Ислам в современном мире, 2013, № 1-2.

157. Шарипова Р. Мусульмане запада: путь к сосуществованию// Россия и

мусульманский мир, 2012, №7. – C.145-154

158. Шнайдер Э. Мультикультурализм в Германии //Диалог культур в

условиях глобализации. XII Международные Лихачёвские научные чтения. -

СПб, 2012. - С. 241–242

153  

 

159. Шоисматуллоев Ш. Некоторые итоги социологического анализа

религиозной ситуации в Таджикистане // Известия АН РТ. Серия философия и

право, 2011, № 2. – С. 45-52

160. Шустов А. Исламизация Центральной Азии (Таджикистан, Киргизия,

Казахстан) // «Проблемы идентичности: Кросс-культурный диалог». -

Ярославль, 2012. - С. 162–168

161. Шюц А. Чужак // Шюц А. Избранное: Мир, светящийся смыслом / Пер.

с нем. и англ. - М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН),

2004. - С. 533-549

162. Энгелбрехт М. Через лабиринты идентичностей: мусульмане Германии

пытаются найти свой путь между религией, традиционализмом,

национализмом и единой организацией // Ислам в современном мире, 2013, №

1-2.

163. Эткин М. Ваххабизм и фундаментализм: термины - “страшилки” //

Центральная Азия и Кавказ. - 2000. - № 1(7).

164. Ятимов С.С. Назарияи эҳтимолияти равандҳои сиёсӣ // «Паёми

Донишгоҳи миллии Тоҷикистон», 2014, №3/9 (154). – С.147-162

IV. Диссертации и авторефераты

165. Аль-Биляль А. Стереотипный образ ислама в англо-американской

политологии и западных средствах массовой информации. Дисс. … канд.

полит. наук. – М., 2006. – 164 с.

166. Даиров, А.И. Исламский фактор в политических процессах Казахстана:

автореф. дисc. … канд. полит. наук. – М., 2006. – 24 с.

167. Ефимов Ю.Г. Миграция в современном политическом процессе.

Автореф. дисс. … доктора полит. наук. – Ставрополь, 2007. – 53 с.

154  

 

168. Колпинская Е.Г. Государственная политика Великобритании и Франции

в отношении мусульманских общин во второй половине ХХ – начале ХХI вв.

(сравнительный анализ). Дисс. … канд. ист. наук. – Кемерово, 2008. – 235 с.

169. Котеленко Д.Г. Концепт исламизма в политической теории: автореф.

дисс. … канд. полит. наук. - Ростов-на-Дону, 2005. -22 с.

170. Кулиева Ш.А. Проблемы интеграции мусульман в инокультурную среду

на примере Великобритании в конце XX - начале XXI вв. Дисс. … канд. ист.

наук. – Москва, 2011. – 186 с.

171. Курнаева Н. А. Свои и чужие в коллективной идентичности: социально-

философский анализ. Дисс. … канд. философ. наук. - Иваново, 2006. – 157 с.

172. Махмадиев Н. Социальные корни религиозного экстремизма в

Таджикистане: автореф. дисс. … канд. филос. наук. – Душанбе, 2012. - 24 с.

173. Навицкайте Э. А. Лингвистические средства создания образа исламской

угрозы в англоязычном медиадискурсе: автореф. дисс. … канд. фил. наук. -

Иркутск, 2012. – 24 c.

174. Пахолова И. В. Социокультурный опыт "чужого". Дисс. … канд.

философ. наук. - Самара, 2010. – 173 с.

175. Понамарева А. М. Социокультурная адаптация мусульманских общин в

западноевропейских обществах: автореф. дисс… канд. социолог. наук. – М.,

2010. – 18 с.

176. Саидов Ш.Ш. Исламский фактор и его влияние на политические

процессы центральноазиатского региона (на материалах Республики

Таджикистан). Дисс. … канд. полит. наук. – Душанбе, 2014. - 175 с.

177. Сидоров Д.В. Политические факторы структурирования

мусульманского сообщества Российской Федерации: автореф. дисс. … канд.

полит. наук. – М., 2015. - 25 с.

155  

 

178. Соболев В.Г. Мусульманские общины в государствах Западной Европы

в 1990-е гг.: автореф. дисс. … канд. ист. наук. - СПб, 2004. – 22 с.

179. Усмон Давлат. Исламский фактор в политическом процессе России и

Таджикистана (сравнительный анализ): автореф. дисс. канд. полит. наук. – М.,

2008. – 23 с.

180. Хукмишоев, З. Роль ислама в политических процессах общества (на

материалах Таджикистана): Автореф. дисс. канд. полит. наук. - Душанбе,

2007. – 20 с.

181. Чесноков А.С. Специфика политического регулирования

иммиграционных процессов в современном мире: автореф. дисс. … д-ра

полит. наук. – Екатеринбург, 2010. – 47 с.

V. Литература на иностранных языках

182. Abdul Qatar Tash. Islamophobia in the West // The Washington Report. -

1996. - November/December. - Р. 28.

183. An Explosive Relationship. Global Agenda Article // The Economist, Apr.

8th, 2004.

184. At Home In Europe Project. Muslims in Europe - A Report on 11 EU Cities:

Findings and Recommendations. Open Society Institute, 2010.

185. Barth F. Ethnic Groups and Boundaries. The Social Organization of Cultural

Difference. Edit. by F. Barth. Bergen, Oslo, London, 1969

186. Brown Stephen, Hudson Alexandra. German anti-Islam group PEGIDA loses

second leader in a week. Ed. by Catherine Evans. Berlin, 28 January 2015.

187. Bower Bruce. Crisis in Europe // The Hudson Review, Winter, 2006.

188. Charbonnier Stéphane. Letter to the Islamophobia Frauds Who Play into the

Hands of Racists. Translation by John Lichfield. France, 2015.

156  

 

189. Communication from the Commission to the Council, the European

Parliament, the European Social and Economic Committee and the Committee of

the Regions. A Common Agenda for Integration. Framework for Integration of

Third-country Nationals in the European Union. Brussels, 1 September 2005.

190. Communication from the Communication on Policy Priorities in the Fight

against Illegal Immigration of Third-Country Nationals. Brussels, 19.7.2006.

191. Communication from the Commission to the Council and the European

Parliament Concerning Terrorist Recruitment: Addressing the Factors Contributing

to Violent Radicalization. Brussels, September 21, 2005.

192. Conclusions and Plan of Action of the Extraordinary European Council

Meeting on 21 September 2001.

193. Council Regulation №168 / 2007 of 15 February 2007, Establishing a

European Union Agency for Fundamental Rights.

194. Djany Ahmad, Perception of Islam in European Writings, Islamic

Foundation. European Monitoring Center on Racism and Xenophobia. Muslims in

European Union, Discrimination and Islamophobia, EUMC, 2006.

195. Dittrich М. Muslims in Europe: Addressing the Challenges of Radicalization

// European Policy Centre Working Paper, № 23, 2006.

196. Don't Link Terrorism and Islam, EU Tells Government Spokesmen // CNSN

News. April 12, 2007.

197. Eriksen T. Ethnicity and Nationalism. Anthropological Perspectives. L.,

1993. P.12

198. Esposito J.L. Unholy war. Terror in the name of Islam. Oxford University

Press, 2002. - 196 p.

199. Etienne Dinet. “L’Orient vu de l’Occident,” Journal of the Royal African

Society, vol. 21, no. 84 (July 1922).

157  

 

200. European Monitoring Center on Racism and Xenophobia. Muslims in

European Union, Discrimination and Islamophobia, EUMC, 2006.

201. Gabon Libreville. OIC TV channel to counter Islamophobia // Arab News,

Friday, 20 April 2012.

202. Geertz C. The Interpretation of Cultures, 1973.

203. Gradly, Jack, 2004, Islam in Europe, Oxford Publishers, p. 10-43

204. Haddad, Yvonne Yazbeck. Islamist perceptions of U.S. policy in the Middle

East//The Contemporary Middle East, 3rd edition. Ed. by Karl Yambert. Westview

Press, 2013. P.37-46

205. Halliday. Islamophobia Reconsidered // Ethnic and Racial Studies 22, no. 5

(September 1999), рр. 892-902.

206. Hatred of Muslims in Europe: the EU Addresses Islamophobia. Brussels, 22

March 2003.

207. Horowitz D. Ethnic Groups in Conflict. Berkley, etc., 1985; Cohen A. The

symbolic construction of community, London, 1985.

208. Islam and Central Asia/ An Enduring Legacy or an Evolving Threat?/ Ed. by

Roald Sagdeev and Susan Eisenhower. Washington, D.C, Center for Political and

Strategic Studies, 2000. – 255 pp.

209. Karim K.H. Images of Arabs and Muslims: A Research Review. Ottawa,

Ont.: Policy & Research, Multiculturalism Branch, Multiculturalism & Citizenship,

1991. - P. 17-34.

210. Konrad Felix. "Turkish Menace" to Exoticism and Orientalism: Islam as

Antithesis of Europe (1453–1914). Translated by Michael Osmann. Germany, 2011.

211. Kunsta  Jonas,  Samb  David,  Ulleberga Pål.  Perceived islamophobia: Scale

development and validation //  International Journal of Intercultural Relations. 

Volume 37, Issue 2, March 2013, pp. 225–237

212. Kurib James. Europe Identity Problem and the New Islamic War. - L., 1996.

158  

 

213. Matthew Duss, Yasmine Taeb, Ken Gude, and Ken Sofer. Fear, Inc. 2.0. The

Islamophobia Network’s Efforts to Manufacture Hate in America.  Washington:

Center for American Progress, 2015, 80 p.

214. Muslims in Europe. A report on 11 EU Cities // Open Society Institute, New

York, At Home in Europe Project. London, Budapest, 2010, 346 p.

215. Mühe N. Muslims in the EU. Cities Report. Germany. Preliminary research

report and literature survey. 2007. Open Society Institute. EU monitoring and

advocacy program, 106 p.

216. Pickering M. Stereotyping the Politics of Representation. Houndmills,

Basingstoke, Hampshire, New York, 2001.

217. Pnina Werbner. Islamophobia, Incitement to Religious Hatred-Legislating for

a New Fear? // Anthropology Today, vol. 21, no. 1 (2005), рр. 5-9;

218. Poliakov S. Everyday Islam: Religion and Tradition in Central Asia.

Armonk, N.Y.: M.E. Sharpe, 1992. - 170 p.

219. Ramadan T. Le musulmans de l“Europe prises en tenaille // Le Monde

diplomatique. Juin, 2000. – P. 12 - 13.

220. Said. V. Edward. Orientalism. London: Penguin book, 1978.

221. Savage Timothy. Europe and Islam. Crescent Waving Cultures Clashing //

The Washington Quarterly, Summer 2004, pp. 25-50

222. Shils E. Primordial, personal, sacred and civil ties // British Journal of

Sociology, 1957, р.13-24

223. Sophie Bessis, L'Occident et les Autres. ParisÊ: La Découverte, 2001.

224. Summary Report on Islamophobia in the EU after 11 September 2001 //

European Monitoring Center on Racism and Xenophobia by Christopher Allen,

Researcher and Jorgen S, Nielsen, Professor of Islamic Studies, Centre for the

Study of Islam and Christian-Muslim Relations, Department of Theology, The

University of Birmingham, Vienna, May 2002, 56 p.

159  

 

225. Tausch Arno, Bischof Christian and Mueller Karl. Does Europe waste its

human capital? First statistical estimates of the real situation of Europe’s Muslims

and the Lisbon process. Department of Political Science, Innsbruck University, and

WISDOM Institute, Vienna, 2007, 60 p.

226. The European Union Strategy for Combating Radicalization and

Recruitment to Terrorism. Brussels, 24 November 2005.

227. The Oxford Dictionary English, Oxford University Press, 2003.

228. Tucker Noah. Research Note: Uzbek Online Recruiting to the Syrian Conflict

// CERIA Brief, No. 3, November 2014, 5 p.

229. Van den Berghe P.L. Race and Racism: A Comparative Perspective. N.Y.:

John Wiley and Sons, 1978.

230. Wajahat Ali, Eli Clifton, Matthew Duss, Lee Fang, Scott Keyes, and Faiz

Shakir. Fear, Inc. The Roots of the Islamophobia Network in America Washington:

Center for American Progress, 2011, 130 p.

231. Westin C. Striking a Balance between Diversity and Social Cohesion:

Examples from Sweden, Stockholm University. National Europe Centre No.74.

Paper presented to conference «The Challenges of Immigration and Integration in

the European Union and Australia», 18-20 February 2003, Sydney. P.2

VI. Электронные ресурсы

232. Асадов О. Растущая сегодня в Европе исламофобия нас беспокоит // 

[Электронный ресурс]. - Режим доступа:

http://ru.salamnews.org/ru/news/read/27179/oktay-asadov-laquorastushaya-

segodnya-v-evrope-islamofobiya-nas-bespokoitraquo/(Дата посещения 9 июля

2014 г.)

160  

 

233. Буйвидас В. Сирийский синдром // Электронный ресурс. - Режим

доступа: http://buividas333.livejournal.com/77933.html(Дата посещения

12.08.2013 г.)

234. Выступление Президента Республики Таджикистан Эмомали Рахмона

на Республиканской конференции, посвящённой 1310-летию Великого Имама

26.02.2009 г.// [Электронный ресурс]. - Режим доступа: www.president.tj(Дата

посещения 9 июля 2015 г.)

235. Выступление Президента Республики Таджикистан Эмомали Рахмона

на Международном симпозиуме «Великий Имам и современный мир» 5

октября 2009 года //Электронный ресурс. Режим доступа: www.khovar.tj(Дата

посещения 9 июля 2014 г.)

236. Выступление Президента Республики Таджикистан Эмомали Рахмона

на встрече с представителями таджикской диаспоры и трудовыми

мигрантами, проживающими в Республике Башкортостан 8 июля.2015 г. //

[Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://president.tj/ru/node/9337 (Дата

посещения 9 июля 2015 г.)

237. Добаев И.П. Ислам и исламизм: компаративистский анализ

http://www.ippk.rsu.ru/csrip/elibrary/elibrary/uro/v9/a9_07.htm(Дата посещения

12.08.2013 г.)

238. Европейская исламофобия // [Электронный ресурс]. - Режим доступа:

http://www.xml-sitemap.net/evropejskaya-islamofobiya/ (Дата посещения

12.08.2013 г.)

239. Ежова Ф.А.  Исламофобия в России и ее виды: частное мнение

мусульманского аналитика // [Электронный ресурс]. - Режим доступа: 

http://www.muslimblog.ru/publ/rubriki/slovo_ehkspertu/islamofobija_v_rossii_i_ee

_vidy_chastnoe_mnenie_musulmanskogo_analitika/6-1-0-29   (Дата посещения

12.08.2016 г.)

161  

 

240. Жумалы Р. Исламофобия в Казахстане - это не боязнь ислама //

[Электронный ресурс]. - Режим доступа:

http://www.stanradar.com/news/full/4042-ekspert-islamofobija-v-kazahstane-eto-

ne-bojazn-islama.html (Дата посещения 12.08.2013 г.)

241. Зальцберг М. Исламофобия?[Электронный ресурс]. - Режим доступа:

http://kontinentusa.com/islamofobiya/(Дата посещения 12.08.2015)

242. Исламофобия во Франции. Часть 1.[Электронный ресурс]. - Режим

доступа: http://russian.irib.ir/radioislam/2010-08-31-12-33-40/2010-01-13-15-03-

15/item/158973; Часть 2 [Электронный ресурс]. - Режим доступа:

http://russian.irib.ir/radioislam/2010-08-31-12-33-40/2010-01-13-15-03-

15/item/159019(Дата посещения 25.06.2015 г.)

243. Кагарлицкий Б. Исламофобия [Электронный ресурс]. – Режим

доступа:http://www.islamonline.ru/index.php?option=com_content&view=article&

id=906:2009-12-07-18-25-19&catid=5:2009-03-27-12-14-53&Itemid=13 (Дата

посещения 25.06.2015 г.)

244. Калишевский М. Туркмения: Ислам как приложение к «Башизму»

[Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.Ferghana.ru (Дата

посещения 25.06.2014 г.)

245. Кирпиченок А. От антисемитизма к исламофобии ХХI века //

[Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://liva.com.ua/from-antisemitism-

to-islamophobia.html(Дата посещения 25.06.2015 г.)

246. Королева Л.А., Королев А.А. Государство и ислам в СССР: из опыта

взаимоотношений // [Электронный ресурс]. - Режим доступа:

http://www.rusnauka.com/2_KAND_2009/Pravo/39669.doc.htm (Дата посещения

25.06.2015 г.)

247. Косачев К.И. Исламофобия как политический фактор. Демократия в

Европе подверглась самому серьезному испытанию // Независимая газета от

162  

 

22 декабря 2005 г. http://www.ng.ru/politics/2005-12-22/2_kartblansh.html; (Дата

посещения 25.06.2015 г.)

248. Куканшоев Г. В России нет исламофобии на государственном уровне//

[Электронный ресурс]. - Режим доступа:

http://www.infoislam.ru/publ/novosti/rossiya/g_kukanshoev_v_rossii_net_islamofo

bii_na_gosudarstvennom_urovne/1-1-0-804(Дата посещения 16.12.2014 г.)

249. Лиллис Д. Предполагаемые боевики приговорены к длительным срокам

в Казахстане и Узбекистане // [Электронный ресурс]. - Режим доступа:

http://www.centrasia.ru/newsA.php?st=1406220120 (Дата посещения 26.07.2014

г.)

250. Литвак М. Исламофобия в Интернете // [Электронный ресурс]. Режим

доступа: http://www.portal-credo.ru/site/?act=netnav&id=107(Дата посещения

26.07.2014 г.)

251. Максуди Х. Исламофобия слева. Часть1. // [Электронный ресурс]. -

Режим доступа:http://islam-today.ru/islam_v_mire/zapad/islamofobia-sleva/ (Дата

посещения 26.07.2014г.)

252. Максуди Х. Исламофобия слева. Часть 2. // [Электронный ресурс]. -

Режим доступа: http://islam-today.ru/islam_v_mire/zapad/islamofobia-sleva-

cast-vtoraa/; он же. Исламофобия не пройдёт //

http://www.islamtoday.ru/obshhestvo/islamofobiya_ne_projdyot_chast_vtoraya/;

он же Исламофобия не пройдёт. Часть 3. // [Электронный ресурс] .

http://islamtoday.ru/obshhestvo/islamofobiya_ne_projdyot_chast_3/(Дата

посещения 26.07.2014 г.)

253. Маликов К. Усиливается влияние такфиритских идей на молодежь ЦА //

[Электронный ресурс]. – Режим доступа:

http://www.centrasia.ru/newsA.php?st=1405316100 (Дата посещения 16.07.2014

г.)

163  

 

254. Манукян С. Ксенофобия на современном западе: об исламофобии //

[Электронный ресурс]. – Режим доступа:

http://www.noravank.am/rus/issues/detail.php?ELEMENT_ID=2790(Дата

посещения 02.11.2013 г.)

255. Муйжниекс Н. Европа борется с исламофобией, как с формой

нетерпимости – эксперт // [Электронный ресурс]. – Режим доступа:

http://www.islamnews.ru/news-29381.html(Дата посещения 02.11.2013)

256. Мусаев Б.Ф. Политический ислам, Востокоцентризм и Исламофобия.

Часть 3. // [Электронный ресурс]. – Режим доступа:

http://www.centrasia.ru/newsA.php?st=1342939980 (Дата посещения 02.11.2013

г.)

257. Мусаев Б.Ф. Исламофобия в зеркале мифа: ислам опасен в своей

основе. Часть 2. // [Электронный ресурс]. – Режим доступа:

http://www.centrasia.ru/newsA.php?st=1342939980(Дата посещения 02.11.2013

г.)

258. Мусаев Б.Ф. Исламофобия в зеркале мифа: ислам опасен в своей основе

// [Электронный ресурс]. – Режим доступа:

http://www.centrasia.ru/newsA.php?st=1283219580 (Дата посещения

02.11.2013г.)

259. На подъеме - онлайн-исламофобия // [Электронный ресурс]. – Режим

доступа: http://islam-today.ru/islam_v_mire/na-podeme-onlajn-islamofobia/ (Дата

посещения 02.11.2014 г.)

260. Не антисемитизм, так исламофобия // [Электронный ресурс]. – Режим

доступа: http://www.czech.cz/ru/Zivot-a-prace/ (Дата посещения 27.01.2015 г.)

261. Ненависть в сети // [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://islam-

today.ru/obsestvo/nenavist-v-seti/ (Дата посещения 02.11.2014)

164  

 

262. Пейроуз С. Центральная Азия: Власти борются с религией, но каковы

их шансы на успех? // [Электронный ресурс]. – Режим доступа:

http://www.russian.eurasianet.org (Последнее посещение 23.05.2015г.)

263. ПИВТ объявлена экстремистско-террористической организацией, её

деятельность запрещена // [Электронный ресурс]. – Режим доступа:

http://www.khovar.tj/rus/content (Дата посещения 29 сентября 2015 г.)

264. Плещунов Ф.О. Исламофобия как лозунг на выборах в Европейский

парламент // [Электронный ресурс]. – Режим доступа:

http://www.iimes.ru/rus/stat/2009/11-06-09.htm(Последнее посещение

08.10.2013 г.)

265. Полосин А.В. Анализ причин исламофобии и рекомендации по её

преодолению в российском обществе // [Электронный ресурс]. – Режим

доступа: http://www.muslims-volga.ru/?id=2795(Дата посещения 29 сентября

2015 г.)

266. Салимов A. МВД РТ опубликовало список запрещенных в

Таджикистане сайтов: от Хизбута до Ансаруллаха // [Электронный ресурс].

Режим доступа:http://www.centrasia.ru/newsAphp?st=1435832820 (Дата

посещения 02.07.2015 г.)

267. Ситников М. Чтобы фобии, в том числе религиозные, не породили

насилия // [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.portal-

credo.ru/site/?act=press&press_id=879 (Дата посещения 08.10.2014 г.)

268. Смирнова О. Мусульмане во Франции недовольны дебатами о роли

ислама // [Электронный ресурс]. - Режим доступа:

http://www.bbc.co.uk/russian/international/2011/04/110405_islam_france_debate

(Дата посещения 08.10.2013 г.)

269. Традиционный ислам - не ведет к исламофобии в России //

[Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://i38.ru/obschestvo-

165  

 

kommenti/traditsionniy-islam-ne-vedet-k-islamofobii-v-rossii (Последнее

посещение 08.10.2014 г.)

270. Цхурбаев А.И. Влияние ислама на современные европейские процессы

// [Электронный ресурс]. – Режим доступа:

http://www.darialonline.ru/2003_5/tshurbaev.html (Последнее посещение

08.10.2013 г.)

271. Шамолов А., Раджабов С. Сирийский синдром и его возможные

последствия // [Электронный ресурс]. - Режим доступа:

http://www.centrasia.ru/newsA.php?st=1386658140(Последнее посещение

08.10.2013 г.)