СУДЕБНЫЕ УСТАВЫ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ 1864 ГОДА · 2014-12-26 ·...

СУДЕБНЫЕ УСТАВЫРОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ 1864 ГОДА

ВЛИЯНИЕНА СОВРЕМЕННОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО

ЛИТВЫ, ПОЛЬШИ, РОССИИ,УКРАИНЫ, ФИНЛЯНДИИ

ÌÎÑÊÂÀ 2014

СУДЕБНЫЕ УСТАВЫРОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ 1864 ГОДА

ВЛИЯНИЕНА СОВРЕМЕННОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО

ЛИТВЫ, ПОЛЬШИ, РОССИИ,УКРАИНЫ, ФИНЛЯНДИИ

УДК 34ББК 67.3(2)53 С 89

С 89 Судебные уставы Российской империи 1864 года: влияние на современное законодательство Литвы, Польши, России, Укра-ины, Финляндии (к 150-летию Судебной реформы. 20 ноября 1864 г. – 20 ноября 2014 г.): Сб. науч. ст. / Под ред. Д.Я. Мале-шина. – М.: Статут, 2014. – 128 с.

ISBN 978-5-8354-1089-7 (в пер.)

Данная работа посвящена 150-летию Судебных уставов Российской империи 1864 г. Она представляет собой сборник публикаций ученых Литвы, Польши, России, Финляндии, Украины о влиянии Устава гражданского судопроизводства Российской империи 1864 г. на сов-ременное гражданское процессуальное законодательство этих госу-дарств.

Для научных работников, аспирантов, докторантов, студентов, а также всех, интересующихся данной темой.

УДК 34ББК 67.3(2)53

ISBN 978-5-8354-1089-7© Коллектив авторов, 2014

© Издательство «Статут», редподготовка, оформление, 2014

3

СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРАХ

ЛИТВАМикеленас Валентинас (Mikelėnas Valentinas) – профессор кафедры

гражданского процесса Вильнюсского университета (Вильнюс)

ПОЛьшАРыльски Петр (Rylski Piotr) – доцент факультета права и управления

Варшавского университета (Варшава)

Вэйтц Карол (Weitz Karol) – профессор факультета права и управ-ления Варшавского университета (Варшава)

Коробович Артур (Korobowicz Artur) – профессор факультета права и управления университета Марии Кюри-Склодовской (Люблин)

РОССИЯБочарова Наталия – доцент кафедры гражданского процесса МГУ

им. М.В. Ломоносова (Москва)

Малешин Дмитрий – профессор кафедры гражданского процесса МГУ им. М.В. Ломоносова (Москва)

Решетникова Ирина – председатель арбитражного суда Уральского округа, профессор кафедры гражданского процесса Уральского госу-дарственного юридического университета (Екатеринбург)

Чекмарева Анастасия – доцент кафедры гражданского процесса Саратовской государственной юридической академии (Саратов)

УкРАИНАИзарова Ирина – доцент кафедры правосудия Киевского нацио-

нального университета имени Тараса Шевченко (Киев)

Сведения об авторах

ФИНЛЯНДИЯ Кекконен Юкка (Kekkonen Jukka) – профессор истории права и рим-

ского права, декан юридического факультета в 2004–2009 гг. Универ-ситета Хельсинки (Хельсинки)

5

СОДЕРЖАНИЕ

Малешин Дмитрий. Вместо предисловия: «прадеды» и «правнуки» Судебной реформы 1864 г. ................................................................... 7

Раздел I. ЛИТВАМикеленас Валентинас (Mikelėnas Valentinas). Устав гражданского судопроизводства России 1864 г. как пример «европеизации» гражданского процесса ...................... 14

Раздел II. ПОЛьшАРыльски Петр (Rylski Piotr), Вэйтц Карол (Weitz Karol). Влияние Устава гражданского судопроизводства 1864 г. на гражданское судопроизводство в Польше .................................... 25

Коробович Артур (Korobowicz Artur). Судебная реформа в Польском королевстве 1876 г. ......................... 39

Раздел III. РОССИЯБочарова Наталия. Международный гражданский процесс в нормах Устава гражданского судопроизводства 1864 г. ................. 55

Решетникова Ирина. Судебные реформы: 1864 и 2014 гг. ................................................... 70

Чекмарева Анастасия. Становление института мировых судей по реформе 1864 г. .............................................................................. 82

Содержание

Раздел IV. УкРАИНАИзарова Ирина. Судебная реформа 1864 г. на территории украинских губерний Российской империи и ее значение для развития гражданского судопроизводства в Украине ................ 94

Раздел V. ФИНЛЯНДИЯКекконен Юкка (Kekkonen Jukka). «Золотой век законотворчества» в Финляндии 1863–1879 гг. ........110

7

Малешин Дмитрий

Вместо предисловия: «прадеды» и «правнуки» Судебной реформы 1864 г.

2014 г. является юбилейным годом для отечественной системы пра-восудия. 150-летие Судебной реформы 1864 г. отмечается в нашей стране широко, празднования по их размаху можно сравнивать с 50-летием, отмечавшимся в 1914 г. В настоящем году этому событию посвящены множество конференций, сборников и публикаций. История подготов-ки и принятия Уставов широко освещена как в специализированных научных, так и в общепопулярных работах. Великая судебная реформа ознаменовалась принятием четырех основных законов: Учреждения судебных мест, Устава уголовного судопроизводства, Устава граждан-ского судопроизводства, Устава о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, чему предшествовало более 10 лет законотворческой работы, обобщенных впоследствии в 74 тома1.

Принято считать, что 150 лет назад отечественная юридическая жизнь преобразилась кардинальным образом, Россия получила со-вершенно новую судебную систему: появились мировые судьи, суд присяжных; сформированы на других основах нотариат, адвокатура, судейское сообщество; приняты новые процессуальные правила. Про-фессия юриста в целом получила абсолютно иное содержание.

Устав гражданского судопроизводства (далее – УГС) считается одним из лучших европейских кодексов того времени. Им были уста-новлены новые основы гражданского процесса, усилена устность пра-восудия, введена состязательность, другие принципы. Движение дела, построение процесса, а также взаимодействие суда и других участников были изменены. Современники того времени использовали термино-логию «дореформенного» и «послереформенного» процесса.

Можно с уверенностью утверждать, что современная российская система правосудия по гражданским делам была заложена именно в тот период Великой судебной реформы Александра II. УГС продолжал действовать после революции 1917 г. до 1918 г. Его положения стали

1 Судебные уставы 20 ноября 1864 года, с изложением рассуждений, на коих они основаны. Часть первая // Вводная статья. С. III–IV. – СПб., 1866.

8

Вместо предисловия

основой многих советских законодательных актов. Авторы современ-ного ГПК РФ напрямую связывали введение отдельных институтов с необходимостью возрождения дореволюционных норм, не говоря уже про преемственность этого кодекса с ГПК РСФСР 1964 г.

С принятием УГС 1864 г. совершенно иное развитие получила до-ктрина гражданского процессуального права. Вслед за правовыми реформами последовало обновление юридического образования. До-ктрина также создавалась заново на основе нового законодательства и базировалась на качественно ином по содержанию юридическом образовании. С одной стороны, первые работы свелись к коммен-тированию законодательных новелл, но, с другой стороны, посте-пенно стали появляться оригинальные научные разработки. Такие «послереформенные» ученые, как Ю.С. Гамбаров, А.Х. Гольмстен, В.М. Гордон, К.И. Малышев, Т.М. Яблочков, Е.В. Васьковский яв-ляются фактически основоположниками современной отечественной науки гражданского процессуального права. Их работы формировали законотворческую деятельность дореволюционного периода, а также хотя и не напрямую, а косвенно, но широко использовались в научных исследованиях советского периода. В течение последних двух десяти-летий они признаются классикой российского гражданского процесса.

Позитивные последствия Великой реформы для российского пра-ва не подвергаются сомнению. Однако нужно учитывать и другие факты. Во-первых, действие Уставов было ограничено определенны-ми категориями граждан. Оно фактически не распространялось на крестьян, которые продолжали судиться в соответствии с существо-вавшими в той или иной местности правовыми обычаями. Крестьян больше интересовало решение их насущных проблем, которое они связывали с земельной реформой, а отнюдь не с юриспруденцией1. Учитывая, что крестьяне составляли около 80% всего населения Им-перии, то судебную защиту на основе УГС получали только 20% гра-ждан. Поэтому называть эту реформу общегосударственной можно с долей условности. В таком контексте она очень напоминает пра-вовые реформы эпохи Мэйдзи в Японии во второй половине XIX в., когда основной целью принятия новых кодексов было не удовлетво-рение нужд населения в правовой защите, а введение понятных для иностранцев «правил игры», нужных для модернизации страны по западным стандартам.

1 Sarolea C. Europe’s Debt to Russia. London. 1915. P. 210–211.

9


Но даже с учетом подобного ограниченного действия Уставы все равно были недостаточно эффективны на практике. Уже спустя первое десятилетие стало понятно, что многие институты и нормы существуют только на бумаге и не применяются в реальности1. Возникла необходи-мость в значительных изменениях нормативных актов, приведении их в соответствие с окружающей реальностью. Законы соответствовали устремлениям разработчиков, но противоречили ожиданиям обще-ства. Это привело к тому, что власть, как отметил В.Д. Зорькин, была вынуждена принять «меры по ограничению или даже выхолащиванию либерального и демократического содержания судебной реформы»2.

В течение действия УГС были подготовлены несколько проек-тов новых уставов. В 1894 г. была учреждена комиссия для пересмо-тра законоположений по судебной части. В ее состав вошли около 60 наиболее известных юристов того времени. Председателем был назначен министр юстиции Н.В. Муравьев3. Пересмотром УГС зани-мался четвертый отдел комиссии. Подготовленный под руководством А.Г. Гасмана проект4 обсуждался в 1896–1899 гг. в комиссии и в 1901 г. с изменениями был направлен в Государственный совет. Проект пред-усматривал около 200 изменений действовавшего Устава5.

Причина подобной «неудачи» Уставов заключается в противоре-чии их социокультурным основам общества того времени. Они были рассчитаны на европейскую социокультурную модель и не учитывали российское своеобразие. Авторы были искренне уверены, что лучшие достижения европейской гражданской процессуальной мысли будут эффективны в нашей стране. Однако практика показала, что это не так. Еще Ш. Монтескье отмечал, что «…законы должны находиться в таком тесном соответствии со свойствами народа, для которого они

1 См., например: Гогель С.К. Судебные уставы 1864 г. Значение их в истории рус-ской культуры. Силы, обеспечивающие быстрый и успешный исход судебной рефор-мы. Вступительная лекция к курсу под тем же названием, читанная в императорском С.-Петербургском университете 16 сентября 1904 г. СПб., 1904. С. 26.

2 Зорькин В.Д. Суд скорый, правый и равный для всех. Судебная реформа Алексан-дра II: уроки для правового развития России // Российская газета. 2014. 26 сент.

3 Муравьев Н.В. Последние речи (1900–1902). СПб., 1903.4 См.: Проект новой редакции Устава гражданского судопроизводства, составленный

высочайше учрежденной комиссией для пересмотра законоположений по судебной части. Приложение к «Вестнику права». Март 1900 г. СПб., 1900.

5 См.: Высочайше учрежденная комиссия для пересмотра законоположений по су-дебной части. Объяснительная записка к проекту новой редакции Устава гражданского судопроизводства. Т. I. СПб., 1900.

10


установлены, что только в чрезвычайно редких случаях законы одного народа могут оказаться пригодными и для другого народа»1. А. де Ток-виль считал, что «до тех пор, пока законы не опираются на нравы, они ненадежны, поскольку нравы – это единственная долговечная и крепкая сила, которой обладает какой-либо народ»2. К сожалению, в течение следующих 150 лет этот принцип также не учитывался в рос-сийском законотворчестве, что во многом объясняет высокий уровень правового нигилизма в нашей стране в течение многих столетий. Как отмечает В.Д. Зорькин применительно уже к постсоветскому периоду отечественной юриспруденции, «результаты таких реформ воспри-нимались (и воспринимаются) российским массовым сознанием как глубоко несправедливые»3.

В основе Уставов лежали лучшие западноевропейские кодексы и достижения гражданской процессуальной доктрины. Авторы были вдохновлены немецкими, французскими, австрийскими, итальянски-ми законами, а также опытом Англии и США4. Разработчики исходили из тезиса, сформулированного одним из главных деятелей рефор-мы С.И. Зарудным: «...не допускать в одном государстве доказанных в другом общих начал усовершенствования только потому, что они иностранные, а не национальные, значило бы почти то же, что не допускать введения железных дорог или телеграфов в государствах, жители которых не имели случая дойти до подобного общенародного изобретения»5. В результате практически все основные институты были заимствованы за рубежом. Однако, как отметил по этому поводу профессор Гарвардского университета Г. Берман, «Россия в действи-тельности никогда не хотела принимать Западную правовую систему»6.

Несмотря на некоторые особенности и негативные последствия, Судебная реформа 1864 г. является переломным этапом в развитии как отечественной правовой системы в целом, так и отдельных отра-слей права. Ее ценность не только в кардинальном преобразовании

1 Монтескье Ш. Избранные произведения. М., 1999. С. 16. 2 Токвиль А. Демократия в Америке. Пер с франц. М., 2000. С. 211.3 Зорькин В.Д. Экономика и право: новый контекст // Российская газета. 2014. 22 мая.

С. 13. 4 Skrine F.H. The Expansion of Russia. Cambridge. 1915. P. 191.5 Цит. по: Щегловитов И.Г. Влияние иностранных законодательств на составление

судебных уставов 20 ноября 1864 г. Пг., 1915. С. 32.6 Berman H.J. Justice in the U.S.S.R. An Interpretation of Soviet Law. Cambridge. 1963.

P. 220.

11


существовавших в то время юридических устоев России, но и в ее историческом наследии. Она заложила основы действующей в насто-ящее время системы правосудия России. Естественно, что современ-ное законодательство отличается от установленного 150 лет назад, но принципы и правовая модель, заложенные тогда, действуют до сих пор. Уникальность этой реформы еще в том, что ее идеи остались «живы» несмотря на грандиозные политические события, произошедшие после ее проведения.

Во-первых, даже при изменении государственного строя в 1917 г. УГС имел еще в течение определенного периода времени прямое действие. В частности, действие УГС с некоторыми ограничениями было подтверждено в декретах о суде № 1 (п. 5) и № 2 (ст. 8)1. Под-готовленный впоследствии проект нового кодифицированного акта2 представлял собой, по сути дела, сборник действовавших в то время статей УГС 1864 г.

Во-вторых, когда мы говорим о наследии Судебной реформы, нужно всегда учитывать территориальный аспект. Фактически УГС 1864 г. применялся в течение долгого времени после коллапса Россий-ской империи в 1917 г. в регионах, оказавшихся за пределами России. Он действовал на значительной территории по современным меркам: в большой части Европы, на Кавказе, в Средней Азии. Кстати, его преимуществом как законодательного акта является предусмотренный разработчиками принцип региональных особенностей и изъятий, дей-ствовавших в той или иной местности. В западных, кавказских, средне-азиатских губерниях УГС действовал по-разному с учетом культурных, исторических, национальных, организационных особенностей.

В современный период наследие Судебных Уставов имеется не только в России, но и в Польше, Финляндии, Прибалтике, Украине и других современных государствах, возникших на территории бывшей Российской империи. Причем, в некоторых из них УГС имел прямое действие намного дольше, чем в России (например, в Польше – до 1933 г., в Литве – до 1940). Он точно также, как и в России, не только оказал влияние на дальнейшее развитие законодательства, но и зало-жил основы гражданской процессуальной доктрины этих государств.

1 Имеются в виду Декрет о суде от 22 ноября (5 декабря) 1917 г. и Декрет ВЦИК и СНК о суде № 2 от 15 февраля 1918 г. // Декреты Советской власти. Т. I. 25 октября 1917 – 16 марта 1918. М., 1957. С. 124–126; 466–474.

2 Материалы Народного комиссариата юстиции. Народный суд. Вып. IV. Устав гра-жданского судопроизводства. Ч. 1 / Сост. А.Г. Гойхбарг. М., 1918. С. 5.

12


Идея этого сборника родилась во взаимодействии с коллегами из Польши, Финляндии, Литвы, Украины, в желании сохранить наследие Великой Судебной реформы и в осознании общих основ гражданского процессуального права, заложенных в тот период. Идея заключается в объединении усилий по его анализу, освещении тех или иных реги-ональных особенностей применения УГС, его влияния на дальнейшее законодательство, а также во взаимном содействии в совершенствова-нии национальных гражданских процессуальных систем.

Изначально реализация этой задачи была осуществлена в издании специального выпуска журнала «Russian Law Journal», посвященном 150-летию Судебной реформы1, где были опубликованы статьи на ан-глийском языке о влиянии УГС на современное законодательство Литвы, Польши, России, Финляндии и Украины. В ходе подготовки этого спецвыпуска журнала было установлено, что многие изложенные факты неизвестны российской юридической общественности и пред-ставляют для нее значительный интерес, что и обусловило решение издать сборник на русском языке2.

В заключение нужно подчеркнуть, что несмотря на своеобразие как законопроектной работы, имевшей в своей основе преимущественно заимствование западноевропейских норм, так и последующей пра-ктики применения, столкнувшейся с российской действительностью, Уставы без сомнения являются одним из лучших образцов российского законотворчества. Они не имеют аналогов ни в предшествующей, ни в последующей истории русского права. Их превосходство неоспо-римо по многим параметрам: ни по объему реформируемых отноше-ний, затронувших одновременно многие области юриспруденции, кардинальности проведенных преобразований, по сути, изменивших юридическую жизнь страны до неузнаваемости, ни по высочайшему уровню законодательной техники.

Празднуя 50-летие Уставов, А.Ф. Кони, называя себя и своих совре-менников «детьми» Великой реформы, справедливо считал ее лучшим памятником русской юриспруденции: «...Уставы были плодом возвы-

1 Russian Law Journal. Vol.II (2014). Issue IV. Электронная версия журнала доступна на официальном сайте www.russianlawjournal.org

2 Выражаю искреннюю признательность всем авторам, поддержавшим идею отме-тить международное значение Судебных уставов 1864 г. и согласившимся принять учас-тие в этом проекте. Отдельная благодарность студентам юридического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова, блестяще справившимся с юридическим переводом статей с ан-глийского на русский язык: Г. Арзиани, А. Даренской, А. Максимовой.


шенного труда, проникнутого сознанием ответственности составителей их пред Россией, жаждавшей правосудия в его действительном зна-чении... В этом смысле работа отцов Судебных Уставов – настоящий памятник их любви к родине»1. И хотя сейчас призыв Александра II «водворить в России суд скорый, правый, милостивый и равный, …возвысить судебную власть, дать ей надлежащую самостоятельность и вообще утвердить в народе Нашем то уважение к закону, без которого невозможно общественное благосостояние»2 звучит не менее актуаль-но, чем 150 лет назад, эпоха Великой Судебной реформы вдохновляет ее «внуков» и «правнуков» в ХХI в. не меньше, чем многие годы рань-ше3, а ее памятники являются предметом гордости и непревзойденного образца юридического совершенства.

1 Кони А.Ф. Отцы и дети судебной реформы. (К пятидесятилетию судебных уставов). 20 ноября 1864–1914. М., 1914. С. 1.

2 Указ Правительствующему сенату 20 ноября 1864 г. // Хрестоматия по истории отечественного государства и права (Х век – 1917 год). М., 1998. С. 299.

3 См., например: Трегубов С.Н. Судебная реформа Императора Александра II. // 75-летие судебных уставов Императора Александра II. 20 ноября 1864—1939 гг. Белград, 1939. С. 18–19.

14

Раздел I. ЛИТВА

Микеленас Валентинас (Mikelėnas Valentinas)

Устав гражданского судопроизводства России 1864 г. как пример «европеизации» гражданского процесса

В настоящее время стало модным говорить и писать о процессе унификации, гармонизации и европеизации гражданского процесса1. Обычно этот процесс связывается с образованием Европейского Сою-за. Однако если процесс европеизации понять шире, как добровольную миграцию идей правовой мысли и достижений в сфере правотворчест-ва, то очевидно, что этот процесс начался еще в XIX в. и география его распространения гораздо шире нынешней территории Европейского Союза. И одним из примеров этого процесса в таком его понимании является подготовка и принятие Устава гражданского судопроизвод-ства России 1864 г. (далее – Устав 1864 г.).

Правовая общественность России в этом году отмечает 150-летие Устава 1864 г. Принятие указанного правового акта является важным событием не только для России, но и для всей Европы. Составите-ли Устава, большинство из которых были хорошо образованными и владеющими несколькими иностранными языками юристами, при подготовке Устава использовали опыт различных зарубежных стран, прежде всего – опыт Франции2. Однако представляется, что значение Устава 1864 г. до сих пор надлежащим образом не оцене-но с точки зрения исторических тенденций развития гражданского

1 См., например: Zampia Vernadaki. Civil procedure harmonization in the EU: Unravel-ling the Policy Considerations // Journal of Contemporary European Research, 2013, Vol. 9, Issue 2, P. 297–312

2 Например, член рабочей группы по подготовке Устава 1864 г. С.И. Зарудный гово-рил на четырех иностранных языках и был хорошим знатоком права иностранных госу-дарств. См., например: Судебная реформа / Под ред. Н.В. Давыдова и Н.Н. Полянско-го: В 2 т. M.: Oбъединение, 1915, T. I. С. 303–305; Е.В. Васьковский. Учебник граждан-ского процесса. М., Краснодар, 2003. C. 23–24.

15

Микеленас Валентинас

процессуального права. Например, в книге, посвященной истории гражданского процесса в Европе, про Устав 1864 г. указано то, что он был очень похож на французский гражданско-процессуальный кодекс 1806 г.1 Между тем история подготовки и применения Устава 1864 г. не только в России, но и в других странах, в частности в Литве в период 1918–1940 гг., позволяет сделать вывод, что с точки зре-ния сравнительного правоведения Устав 1864 г. является отличным примером обмена правовыми идеями и международного правового сотрудничества, что актуально в настоящее время, когда отношения между Россией и западными странами переживают не самые лучшие времена. Устав 1864 г. является также прекрасным примером того, что качественный законодательный акт может быть добровольно и успешно применен и в других государствах даже после его отмены по одним или другим причинам в его принявшем государстве. А имен-но такая ситуация произошла в Литве, где Устав 1864 г. с некоторыми поправками и изменениями действовал в период 1918–1940 гг. Цель настоящей статьи и состоит в том, чтобы показать причины рецепции Устава 1864 г. в Литве и некоторые проблемы его применения в этот период.

Литва потеряла независимость в 1795 г. в результате третьего раз-дела Республики двух Народов (Žečpospolita) между Россией, Пруссией и Австрией. Территория Великого княжества Литовского была разде-лена между двумя государствами. Самая большая ее часть попала под юрисдикцию России (западные губернии) а часть территории на левом берегу р. Нямунас была присоединена к Пруссии. Однако соответству-ющие изменения в правовой системе Литвы, действующей до 1795 г., были произведены гораздо позже. Например, в области гражданского права и гражданского процесса третий Литовский Статут 1588 г. дей-ствовал до 1840 г. Факт существования различных правовых систем гражданского права и гражданского процесса в западных губерниях России был признан российскими властями, и это было одной из при-чин, по которым вынужденно была начата отдельная систематизация источников права, действующих на территории бывшего Великого княжества Литовского2. Известный российский юрист М. Сперан-ский, который руководил процессом систематизации российского

1 R.C. van Caenegem. History of European Civil Procedure // International Encyclopedia of Comparative Law, Vol. XVI, J.C.B. Mohr, Tubingen P. 83.

2 Andriulis V. Teisės vystymo Lietuvoje XIX a. klausimu // Teisė, Vilnius, 1972, T. XI. P. 34.

16

Раздел I. Литва

законодательства, в 1830 г. пригласил помочь в этом процессе быв-шего профессора Вильнюсского университета Игнаса Даниля́вичюса (1787–1843), который был знатоком Третьего Литовского Статута, чтобы присоединиться к рабочей группе для подготовки отдельного кодекса для западных губерний России1.

Проект такого отдельного кодекса был подготовлен в 1837 г. под названием Свод местных законов западных губерний2. Однако из-за литовско-польского восстания 1830–1831 гг. царь указом от 25 июня 1840 г. отменил действие бывших литовских законов и 21 августа 1840 г. российские законы вступили в силу на всей территории Литвы (за исключением Клайпедского края, в котором немецкие законы были в силе). В то же время важно отметить, что российские власти признали политические, экономические, культурные и социальные особенности западных губерний. Это признание стало одной из причин, по которым Устав 1864 г. вступил в силу в основной части Литвы (Вильнюсская и Каунасская губернии) только в 1883 г.

Литва провозгласила свою независимость 16 февраля 1918 г. Идея восстановления независимого Литовского государства была основана на преемственности Великого княжества Литовского идей демокра-тического и современного европейского государства. Однако было очевидно, что экономические, политические и социальные условия жизни общества в 1918 г. существенно отличались от тех, которые были в XVI–XVIII вв. Таким образом, была очевидна невозможность восстановления действия бывших Литовских статутов, поскольку они были источниками права общества, экономическим и социальным укладом которого были феодализм и сословия. Поэтому логично, что одним из первых правовых актов, принятых Государственным Советом Литвы, был Закон об основных принципах временной конституции от 2 ноября 1918 г. Этот Закон и стал правовой основой рецепции до Первой мировой войны действовавшего законодательства. Статья 24 этого Конституционного закона предусматривала, что в тех областях,

1 Janulaitis A. Ignas Danilevičius Lietuvos bei jos teisės istorikas. Kaunas, 1932. P. 159.2 Свод местных законов западных губерний. Проект. СПб., 1910. См. также: Нол-

де А. Очерки по истории кодификации местных гражданских законов при графе Спе-ранском. Вып. I. Попытка кодификации литовско-польского права. СПб., 1906; Он же. Очерки по истории кодификации местных гражданских законов при графе Спе-ранском. Вып. II. Кодификация местного права прибалтийских губерний. СПб., 1914; Обозрение исторических сведений о составлении свода местных законов Западных губерний. СПб., 1910.

17


в которых литовские правовые акты еще не приняты, применяются правовые акты, действовавшие до 1 августа 1914 г. (т.е. до Первой мировой войны)1.

Эта норма стала правовой основой рецепции до 1 августа 1914 г. в Литве действующей правовой системы в общем и Устава 1864 г. в об-ласти гражданского судопроизводства в частности. Такая же норма была предусмотрена и в ст. 28 Временной конституции 1919 г. и позд-нее в ст. 3 Конституции 1920 г., ст. 106 Конституции 1922 г., ст. 107 Конституции 1928 г. и ст. 156 Конституции 1938 г. Таким образом, конституционные законы закрепили три принципа рецепции ино-странного права в Литве после 16 февраля 1918 г. Во-первых, только правовые акты, которые были действительны на территории Литвы до 1 августа 1914 г., были оставлены в силе. Во-вторых, иностранные право было действительно, если оно не противоречило Конститу-ции Литвы. В-третьих, иностранное право действовало только до тех пор, пока оно не было изменено, т.е. до тех пор, пока их действие не было упразднено с принятием новых национальных правовых актов.

Однако упомянутый первый принцип рецепции иностранного права создал уникальную ситуацию – в 1918 г. в Литве стали действо-вать несколько правовых систем. А другой причиной этой ситуации был раздел территории Великого Княжества Литовского в XVIII в. На-пример, в области гражданского права действовали четыре правовые системы: на большей части Литвы действовала с. 1 т. X Свода законов Российской империи; Свод местных законов Прибалтийских губер-ний, подготовленный известным немецким юристом Ф.Г. фон Бунге, был в силе в Паланге и Зарасайском районе; Кодекс Наполеона был в силе на левом берегу р. Нямунас; в Клайпедском крае действовал Гражданский кодекс Германии. В области гражданского судопро-изводства тоже действовали две системы – Устав 1864 г. действовал на большей части территории Литвы, за исключением Клайпедско-го края, где применялось германское гражданское процессуальное право.

Как уже отмечалось выше, второй принцип рецепции иностранных законов закрепил приоритет национальных законов по отношению к иностранным законам. Иностранные законы были действительны

1 Andriulis V., Maksimaitis M., Pakalniškis V., Pečkaitis J., Šenavičius A. Lietuvos teisės is-torija. Vilnius, Justitia, 2002. P. 312.

18


только при условии, что они не противоречат Конституции и другим национальным законам. Этот принцип особенно важен, так как все конституции Литвы периода 1918–1940 гг. предусматривали равенство всех граждан перед законом независимо от их национальности, расы, религии, пола и социального положения и, соответственно, были упразднены все права и привилегии, основанные на социальном поло-жении (сословии). Тем не менее некоторые иностранные законы, в том числе и бывшие российские, предусматривали сословные привилегии, т.е. привилегии для некоторых категорий граждан в зависимости от их социального положения. Такие иностранные правовые нормы, конечно, противоречили Конституции. Однако в конституционном законодательстве не было предусмотрено учреждение, ответственное за решение проблемы соответствия иностранных законов Конституции и другим национальным актам.

Следовательно, вопрос о соответствии иностранных законов Кон-ституции в каждом конкретном случае решался судьей или другим компетентным должностным лицом. Первый министр юстиции Литвы П. Леонас в 1919 г. издал специальный приказ, согласно которому каждый судья, следователь, прокурор, судебный пристав или нотариус несет ответственность за решение вопросов о соответствии иностран-ных законов Литовской Конституции1. Однако несколько лет спустя П. Леонас, работая уже профессором Каунасского университета, писал, что такое решение данного вопроса было неправильным. В 1924 г. П. Леонас сделал вывод, что лучший выбор был бы обязать самого законодателя составить список и ясно установить, какие иностранные правовые нормы противоречат Конституции2.

Актуальность проблемы согласованности национальных правовых норм и рецепированных норм иностранного права была вызвана и тем, что в 1918–1940 гг. в Литве не было ни конституционного суда, ни другого альтернативного механизма конституционного контроля. Кроме того, актуальность этой проблемы усугублялась ее обширно-стью: в большинстве гражданских дел суды и адвокаты сталкивались именно с проблемой действия рецепированной правовой нормы. Такая ситуация создавала правовую неопределенность и недоволь-ство общественности. Только в 1933 г. новый Закон о судоустройст-

1 Apygardų teismams, taikos teisėjams, teismo tardytojams, valstybės gynėjams ir nota-rams // Laikinosios vyriausybės žinios. 1991. № 5.

2 Leonas P. Teisės enciklopedijos paskaitos. Kaunas, 1924. P. 143.

19


ве установил новую функцию Верховному Трибуналу (Верховному Суду) Литвы. Согласно ст. 90–95 Закона о судоустройстве, общее собрание (пленарная сессия) Верховного Трибунала имела право по просьбе министра юстиции или судебной коллегии Верховного Трибунала принять для всех судов обязательное постановление по поводу толкования и применения рецепированных законов в случае неясности их действия или в случае противоречий в судебной практи-ке. Такие постановления официально публиковались и имели силу прецедента1.

Третий принцип рецепции, как уже было сказано ранее, означал, что после 18 февраля 1918 г. принятые литовские национальные зако-ны имели приоритет перед рецепированными законами иностранных государств. Этот принцип стал применяться сразу после рецепции. Например, уже в 1919 г. министр юстиции издал приказ, объяснявший содержание этого принципа и особенности его применения. Согласно приказу, если приняты национальные правовые акты или же внесены изменения в рецепированные акты, то применяются национальные правовые акты. В сфере гражданского процесса в течение 1918–1940 гг. было внесено более 20 различных поправок и изменений в Устав 1864 г. Такие изменения касались новой системы судов, расширения компе-тенции судебных приставов и адвокатов, новых функций судов в ипо-течном производстве и т.д.

Решение законодателя рецепировать правовые акты иностранных государств, которые были в силе на территории Литвы до 1 августа 1914 г., оценивалось литовский правовой доктриной положительно как в период 1918–1940 гг., так и после 1990 г. После 1918 г. профес-сор В. Мачис, автор первого учебника по гражданскому процессу на литовском языке, писал, что рецепция Устава 1864 г. была логическим и рациональным шагом, так как Устав 1864 г. установил принципы и институты современного гражданского процессуального права, при-знанные в Западной Европе. В. Мачис подчеркнул, что российский законодатель позаимствовал многие прогрессивные институты из других европейских кодексов гражданского процессуального права, особенно из французского гражданского процессуального кодекса. По мнению В. Мачиса, Устав 1864 г. был современным правовым актом, подготовленным в соответствии с западными правовыми тра-

1 Kavolis M. Mūsų įstatymdavystė ir teisdarystė // Lietuva, 1918-1938. Kaunas, 1938. P. 328.

20


дициями. Поэтому его рецепция в Литве послужила достижению цели создания демократического и современного европейского го-сударства1.

Аналогичная оценка рецепции иностранного права в Литве в 1918 г. дается и сегодня. Например, профессор М. Максимайтис в 1997 г., ис-следуя причины рецепции иностранного права в Литве после 16 фев-раля 1918 г., писал, что таких объективных причин было несколько. Во-первых, изменения экономических, социальных и политических условий жизни общества были таковы, что сделали невозможным восстановление действия Третьего Литовского Статута 1588 г. Во-вторых, подготовка новых национальных законов в короткий срок времени также была невозможно из-за отсутствия квалифицирован-ных юристов, сложных экономических условий государства и небла-гоприятной международной обстановки. В-третьих, экономические отношения, основанные на принципах частной собственности и ры-ночной экономики, остались такими же и после провозглашения независимости2.

Хотя рецепция Устава 1864 г. в Литве в 1918 г. была необходимым и логичным шагом нового правительства Литвы, практическое при-менение Устава не обошлось без проблем. Отметим лишь несколько из них. Первая трудность связана с отсутствием квалифицирован-ных юристов. Единственный университет в Литве – Вильнюсский университет, основанный в 1579 г., – был закрыт по указу царя еще в 1830 г. Таким образом, начиная с 1830 г. в Литве не было юридиче-ского факультета. Только несколько литовцев окончили юридиче-ские учебные заведения в Москве или Санкт-Петербурге, среди них первый и последний президент Литвы А. Сметона, первый министр юстиции П. Леонас и др. Небольшая часть литовских юристов того времени получили юридическое образование и в западных странах. Кроме того, из-за Первой мировой войны многие юристы из Литвы эмигрировали. Проблемы в организации судебной системы, назна-чение судей, их квалификация и образование, и т.д. были подробно проанализированы в специальной книге, изданной в 1928 г. по по-воду 10-летия судебной системы Литвы. Однако стоит отметить, что несмотря на все эти трудности, у истоков создания судебной системы

1 Mačys Vl. Civilinio proceso saskaitos. Kaunas, Teisių fakulteto leidinys, 1924. P. 29.2 Maksimaitis M. Nacionalinės ir perimtos teisės koegzistencijos principai tarpukario Lietu-

voje // Lietuvos teisės tradicijos. Vilnius, Justitia, 1997. P. 139–140.

21


в Литве в 1918 г. стояли высокообразованные, знавшие несколько иностранных языков люди, бывшие экспертами не только русского, но и иностранного законодательства. Один из них – первый министр юстиции профессор П. Леонас. Он окончил юридический факультет Московского университета, работал следователем, мировым судьей, помощником судьи, окружным судьей в Туркменистане. В 1917 г. он вернулся в Литву и в 1918 г. был назначен министром юстиции. Позже он стал профессором юридического факультета Каунасского универ-ситета и был известен в Литве как адвокат1.

Но не только литовцы приняли участие в создании новой судебной системы Литвы. После революции 1917 г. многие российские юристы эмигрировали на Запад. Литва также стала одной из стран, в которых поселились известные российские юристы. Одним из известных был С. Беляцкин (1874–1944), который стал профессором Каунасского университета. Российские юристы, эмигрировавшие в Литву после 1917 г., сыграли важную роль в создании новой правовой системы Литвы. Их юридический опыт по применению русского законодатель-ства имел неоспоримое значение: их навыки в юридической теории и практике, знание российской судебной практики по толкованию и применению Устава 1864 г., особенно практики высшего судебного органа в бывшей России – Гражданского кассационного департамента Сената, был одним из главных реальных инструментов, гарантирующих изменения к лучшему в применении Устава 1864 г. Кроме того, рос-сийские юристы довольно быстро освоили литовский язык и помогли при переводе рецепированных российских законов, включая Устав 1864 г., на литовский язык. Например, профессор С. Беляцкин помог литовскому юристу Й. Вискантусу сделать первый перевод Устава 1864 г. на литовский язык в 1931 г.2

Вторая практическая проблема, касающаяся применения Устава 1864 г., была связана с государственным языком судопроизводства. Временная Конституция признавала литовский язык единственным официальным языком в Литве. Однако все рецепированные источ-ники русского права, включая Устав 1864 г., были только на русском языке. Многие, однако не все, судьи, адвокаты и судебные приставы знали русский язык. Большинство иных участников процесса не знали

1 Leonavičius J. Petras Leonas – Lietuvos sąžinė. Kaunas, Technologija, 2002.2 Civilinio proceso įstatymas. Vertė Viskanta J. Vertimą žiūrėjo Mačys Vl. Ir Bieliackinas

S. Kaunas, 1931.

22


русский язык. Так как участие адвоката в гражданских делах не было обязательным, это вызвало много лингвистических проблем в судебном процессе, которые часто приводили к нарушению процессуальных гарантий сторон. Верховный Трибунал неоднократно обращал внима-ние на эту проблему в конкретных гражданских делах. Министерство юстиции по различным причинам не организовало официального пе-ревода Устава 1864 г. с русского языка на литовский язык. По частной инициативе некоторых адвокатов только два неофициальных перевода Устава 1864 г. были изданы в период 1918–1940 гг.: первый – в 1931 г., и второй – в 1938 г.1

Третья проблема применения Устава 1864 г. была связана с другими источниками гражданского процессуального права – доктриной права и прецедентным правом. Первый учебник по гражданскому процессу на литовском языке был издан только в 1924 г. До этого основными доктринальными источниками были учебники, написанные россий-скими авторами до 1914 г. Парадокс, что многие знаменитые русские процессуалисты, забытые на родине после 1917 г., были известны в Литве до 1940, а их труды были важными источниками как в судебной практике, так и в академических кругах.

Весьма спорным был вопрос о возможности применения судеб-ной практики российских судов, особенно практики Гражданского кассационного департамента Сената. Некоторые литовские юристы предполагали, что прецедентное право российского Гражданского кассационного департамента Сената при толковании Устава 1864 г. также является источником права и соответственно должно приме-няться литовскими судами. Другие же были не согласны с такими предположениями. Только в 1925 г. Верховный Трибунал постано-вил, что прецедентное право российского Гражданского кассацион-ного департамента Сената не является обязательным для литовских судов и что литовские суды должны толковать Устав 1864 г. незави-симо и автономно формировать литовское прецедентное право. Это постановление имело большое значение, потому что после этого решения многие положения Устава 1864 г. были истолкованы в ли-товский доктрине права и в литовской судебной практике по-друго-му, нежели в России до 1914 г. Например, ст. 815 Устава 1864 г. была истолкована Верховным Трибуналом таким образом: постановления

1 Civilinės teisenos įstatymas. Redagavo Č. Butkys. Kaunas, D. Gutmano knygynas, 1938.

23


Верховного Трибунала имеют обязательную силу для нижестоящих судов, т.е. в Литве была узаконена доктрина прецедента1.

Литовская доктрина права и литовская судебная практика внесли и другие интерпретационные новшества в ходе применения Уста-ва 1864 г. Например, по-своему толковалась юридическая природа апелляции (абсолютная или ограниченная), также право сторон пре-доставлять новые доказательства в апелляционном суде, вопросы распределения бремени доказывания между сторонами и др. Очень важным событием для толкования и применения Устава 1864 г. было принятие Конституции Литвы в 1938 г., ст. 129 которой закрепила принцип независимости суда.

Еще один, и конечно не последний, аспект значения рецепции Устава 1864 г. – это подготовка нового поколения литовских юри-стов на юридическом факультете Каунасского университета. Многие известные литовские юристы, которые окончили Каунасский универ-ситет, были подготовлены на основе европейской правовой традиции гражданского процессуального права, а Устав 1864 г. несомненно был одним из источников таких традиций. Например, хорошо известный процессуалист советского периода профессор Й. Жеруолис (1907–1986) окончил Каунасский университет в 1934 и хорошо знал Устав 1864 г. не только в теории, но и имел опыт его практического применения во время работы в суде до 1940 г., и это имело большое значение в его дальнейшей научной и академической деятельности.

Устав 1864 г. успешно применялся в Литве 22 года. Качество этого правового акта и его инновационная адаптация к местным условиям были одной из причин, почему новый гражданский процессуальный кодекс Литвы не был подготовлен до 1940 г. Многие юристы Литвы в 1918–1940 гг. поднимали вопрос о подготовке литовского граждан-ского процессуального кодекса. Но Министерство юстиции и Го-сударственный Совет в 1938 г. решили сначала систематизировать материальное право и только после принятия гражданского кодекса приступить к подготовке гражданского процессуального кодекса. К со-жалению, эта идея не была реализована из-за Второй мировой войны и событий 1940 г. Однако Устав 1864 г. в Литве вновь вспомнили после

1 Mikelėnienė D. The Highest Judicial Institution of Lithunia: History and Current Re-forms // The History of the Supreme Courts of Europe and the Dveleopment of Human Rights. Edited by Solt P. Debrecen, Alfoldi Vyomda Co., 1999. P. 266; Šalkauskis K. Teismų preceden-tai // Teisė, 1938. № 41. P. 17–19.


1990 г. и некоторые его положения были использованы при подготов-ке кардинальных изменений гражданского процессуального кодек-са 1964 г. в 1994 г. (введение апелляционной системы обжалования, введение института судебного приказа и т.д). Устав 1864 г. изучался и при подготовке проекта нового кодекса гражданского процессуаль-ного права Литве 2002 г. Таким образом, авторы Устава 1864 г. могли гордиться, что их детище является важным монументом в истории развития европейского гражданского процессуального права.

25

Раздел II. ПОЛьшА

Рыльски Петр (Rylski Piotr), Вэйтц Карол (Weitz Karol)

Влияние Устава гражданского судопроизводства 1864 г. на гражданское судопроизводство в Польше1

ВведениеВ XIX в., когда гражданское процессуальное право только лишь

постепенно оформлялось в отдельную отрасль права, и когда граждан-ское процессуальное законодательство только начинало закрепляться в обособленных писаных источниках в разных частях Европы, поль-ского государства как единого государства не существовало2. С 1795 г. территория Польши была разделена между Пруссией, Австрией и Рос-сийской империей. Вследствие этого старое судебное право Польши начало заменяться гражданским процессуальным правом Польши в том виде, в котором оно дошло до наших дней, однако с поправкой на особенности права тех трех государств, под чьей властью находилась разделенная территория Польши. Подобное положение дел, которое можно описать как принудительное заимствование зарубежного права на территории Польши3, повлекло за собой определенные последст-вия. Когда Польша стала независимым государством в 1918 г., и когда были предприняты определенные действия по установлению единых

1 Перевод с английского языка на русский осуществлен студенткой юридического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова А. Даренской.

2 Исследования на эту тему: W. Broniewicz. Kształtowanie się nowożytnego europe-jskiego kontynentalnego prawa postępowania cywilnego a prawo polskie (Формирование современного европейского гражданского процессуального континентального права против польского гражданского процессуального права), in: Związki prawa polskiego z prawem niemieckim (Связь между польским и немецким правом), также A. Liszowska, K. Skotnicki, Łódź, 2006. P. 55 ff.; K. Weitz. Die Bedeutung der Rezeption für die Entwick-lung des polnischen Zivilprozessrechts, Ritsumeikan Law Review. International Edition. 2010. № 27. P. 141–142.

3 So K. Weitz. Die Bedeutung. P. 142.

26

Раздел II. Польша

гражданско-процессуальных норм, старое судебное право Польши более не могло служить достоверной основой для создания единой системы, так как ему недоставало характеристик, присущих совре-менным кодексам гражданского судопроизводства. Было очевидно, что гражданско-процессуальное право, применяемое в разных частях независимого польского государства, т.е. гражданско-процессуальное право Германии1, Австро-Венгрии2 и Российской империи, и должно служить подобной основой. Подобно трем перечисленным граждан-ско-процессуальным системам, системы Франции3, Венгрии4, а также нормы некоторых шведских кантонов также применялись на терри-тории Польши5. Следовательно, можно утверждать, что современный гражданский процесс в Польше имеет интернациональную природу, однако именно подобное заимствование правовых норм и решений делает его самобытным и автономным6.

Цель данной статьи – продемонстрировать влияние Устава гра-жданского судопроизводства Российской империи от 20 ноября 1864 г. (далее – Устав), которое было оказано на всю систему гражданского судопроизводства в Польше до настоящего времени. В первую очередь, в статье будет показана история применения Устава на территории Польши. Затем авторы перейдут к характеристике общего значения Устава и его отдельных положений, сформировавших гражданский процесс в Польше в межвоенный период. В заключение будут представ-лены примеры норм, которые наиболее ярко демонстрируют влияние

1 Немецкий гражданский процессуальный Кодекс 1877 г., который действовал во время прусского раздела Польши (территории Великопольши, Гдпньское Поморье и Верхняя Силезия).

2 Немецкий гражданский процессуальный Кодекс 1895 г., Правовые нормы 1895 г. и Закон об исполнительном производстве Германии 1896 г. Все они действовали на тер-ритории Малой Польши и Сизинской Силезии.

3 Cf. e.g. T. Ereciński, Znaczenie francuskiego Code de procédure z 1806 r. dla rozwoju procesu cywilnego w Polsce (Значение французского гражданского процессуального Кодекса 1806 для развитии гражданского судопроизводства в Польше) asopismo Prawno-Historyczne (Об-зор права и истории) 2005. № P. 133 ff.

4 Гражданский процессуальный Кодекс 1911. Он действовал на польских террито-риях Спиша и Оравы до 1922.

5 Судопроизводство в Берне в 1913 а так же процесс в Берне 1918 имели важное зна-чение. В этой связи см. исследования: e.g. K. Weitz, Die Bedeutung …. P. 142-143.

6 Об особенностях межвоенного периода в Польше смотреть: A. Polkowski, Die pol-nische Zivilprozessordnung von 1930/33. Unter Berücksichtigung des deutschen, österreichischen russischen und französischen Rechts, Frankfurt am Main 2009. К сожалению, в польской ли-тературе нет полномасштабного исследования, посвященного данной теме.

27

Рыльски Петр, Вэйтц Карол

Устава на гражданский процесс в Польше. Авторы сконцентрируют-ся только на отдельных институтах, которые или были заимствованы польской системой права и действуют вплоть до сегодняшнего дня, или которые были заимствованы в XIX в., но были упразднены коммуни-стическим режимом и вновь вернулись после демократических прео-бразований в 1989 г. Также будут освещены правила и нормы, которые присутствовали в Судебных уставах 1864 г. в Российской империи, и которые в настоящее время пересматриваются в качестве основы для создания новой кодификации польского гражданского судо- производства.

II. Устав на территории польского государстваВо время разделов польской территории, или Речи Посполитой,

часть, захваченная Российской империей, в свою очередь состояла из двух частей. Первая часть – Царство Польское, образованное в 1815 г. на Венском Конгрессе, состояла из территорий бывшего герцогства Варшавского, существовавшего в эпоху Наполеона. Вторая часть со-стояла из так называемого Западного Края, расположенного к западу от Царства Польского и простирающегося до самой границы Речи Посполитой вплоть до раздела 1772 г. Установление различия между этими двумя частями является актуальным в связи с разницей в сфере применения Устава на этих территориях1.

В Восточном Крае, который был напрямую включен в состав Рос-сийской империи, Устав начал действовать сразу в полной мере с мо-мента его принятия в 1864 г., ровно так же, как и на любой другой российской территории. В Царстве Польском сложилась немного иная ситуация. Изначально там действовал Французский гражданский процессуальный кодекс 1806 г.2, введенный совместно с Кодексом Наполеона 1808 г. Французским кодексом продолжали пользоваться в Польше, несмотря на появление Устава в 1864 г. В этом отноше-нии ничего так и не изменилось до 1876 г. В соответствии с указом российского императора от 19 февраля 1875 г. в отношении введения в действие Судебных уставов от 20 ноября 1864 г. в судебном округе Варшавы, действующий там французский гражданский процессуаль-ный кодекс был заменен положениями Устава с некоторыми поправ-

1 S. Płaza. Historia prawa w Polsce na tle porównawczym (История права Польши, срав-нительная основа), Часть II, Kraków. 1998. P. 34-36.

2 T. Ereciński. Znaczenie … (Значение…). P. 139.

28


ками, сделанными специально для польских территорий1. Введение Устава в Царстве Польском вызвало живой интерес у представителей польского научного сообщества, которые, с одной стороны, отметили его разницу с Французским гражданским процессом, а с другой сторо-ны в позитивном ключе указали на нормы, которые и были переняты Царством Польским2.

Поправки, которые впоследствии были включены в Устав зако-нодательством Российской империи, были одновременно введены и в Царстве Польском и в Западном крае посредством изменений 1891 и 1914 гг.3 Начало Первой мировой войны и захват Царства Польского, за которым последовал и захват Западного Края австрийской и герман-ской армиями в 1915 г., привели к временной отмене действия Устава и замене регулирования гражданского судопроизводства по немец-кой и австрийской моделям4. Когда Польша снова стала независимой в 1918 г., и польская власть была восстановлена, положения Устава снова были введены на западных территориях в том же виде, в каком они существовали до немецко-австрийской оккупации5. В 1921 г., когда границы польского государства были уже установлены, нормы

1 Эти расхождения наблюдались в ст. 1482–1798 Устава, касаемых судебного раз-бирательства в судебном округе Варшавы.

2 Cf. e.g. A. Umieniecki. Trudności, przewidywane przy stosowaniu nowej procedury cy-wilnej (Прогнозируемые трудности во время применения новой гражданской про-цедуры), Gazeta Sądowa Warszawska (Варшавская Юридическая Газета) 1875. № 50. P. 394 ff. № 51. P. 403 ff. and № 52. P. 411 ff.; A. Okolski. Krótki rys postępowania sądowego cywilnego podług Ustawy z d. 20 listopada 1864 r. i Postanowienia o wprowadzeniu reformy sądowej w królestwie Polskiem z d. 19 lutego 1875 r.b (Взгляд на гражданский процесс в Польше сквозь призму Устава 1864 и Резолюций для понимания природы Судеб-ных Реформ 1864 года применительно к Польским Реформам февраля 1875), Gaze-ta Sądowa Warszawska 1875. № 52, P. 409–412 and Gazeta Sądowa Warszawska 1876. № 1. Р. 1 ff. and № 2. Р. 9 ff.

3 Данные изменения описаны в литературе автором H. Konic. Najnowsze zmiany proceduralne (Недавние процессуальные изменения), Gazeta Sądowa Warszawska. 1914. № 29. Р. 425 ff. № 30. Р. 439 ff. № 31. Р. 453 ff. № 32. Р. 469 ff. № 33. Р. 477 ff. № 34. Р. 486 ff. № 35. Р. 494 ff. № 36. Р. 502 ff. № 37. Р. 511 ff. and № 38. Р. 522 ff.

4 По данной проблеме ознакомиться с материалами: Sądowe postępowanie cywilne. Opracowano na podstawie wykładów P. Profesorów Uniwersytetu Warszawskiego oraz ustawy postępowania cywilnego (Судебное гражданское судопроизводство. Составлено на основе лекций профессоров Варшавского университета и акта гражданского судопроизводства), Warsaw. 1926. Р. 30–31.

5 W. Miszewski (in:) W. Miszewski, S. Goldstein, W. Przedpełski, W. Żywicki, O. Federo-wicz, S. Frankenstein-Sieczkowski, Ustawa postępowania sądowego cywilnego (Гражданский процессуальный Кодекс), Warsaw. 1926. Р. III.

29


Устава были введены в действие в Варшаве, Люблине и Вильнюсе.1 В некоторых судебных округах Устав применялся в точности так же, как и в бывшем Царстве Польском, в то время как в других местах он применялся как в бывшем Западном Крае.

В независимой Польше содержание Устава так же было подвер-жено некоторым изменениям. Наиболее значимые изменения были введены в 1925 г.2, и наряду с изменениями в иных сферах затрагивали арбитражное разбирательство3. Большинство норм Устава были анну-лированы вследствие вступления в силу 1 января 1933 г. гражданского процессуального кодекса Польши, принятого в 1930 г. Тем не менее некоторые положения Устава все еще продолжали действовать. Самые важные положения, которые сохранялись, охватывали статьи, каса-ющиеся разбирательства в брачных делах и легитимности рождения, а также некоторые другие процедуры, имеющие отношение к кон-кретным вопросам. Большинство положений так и не были упразд-нены вплоть до окончания Второй мировой войны, а конкретнее до 1945–1947 гг., когда были введены единые польские положения, касающиеся внесудебного разбирательства.

III. Общее влияние Устава 1864 года на гражданский процесс в ПольшеКак упоминалось ранее, польский гражданско-процессуальный

кодекс был принят в 1930 г., но вступил в законную силу с 1 января 1933 г. Он продолжал действовать и после Второй Мировой войны, но серьезные изменения, произошедшие в 1950 г., привели к переходу на социалистическую модель гражданского процесса, скопированную с действующей в Советском Союзе модели4. Гражданский процес-суальный кодекс 1964 г., который действует до настоящего времени, первоначально строился на такой модели. После демократических

1 W. Miszewski (in:) W. Miszewski, S. Goldstein, W. Przedpełski, W. Żywicki, O. Federo-wicz, S. Frankenstein-Sieczkowski, Ustawa … (The civil …), Р. III.

2 Согласно акту от 16 июля 1925 г. об изменениях в организации судебной системы, положения гражданского судопроизводства и положения, касающиеся судебных издер-жек (DZ. U. № 91, поз. 637) (Польский Законодательный вестник. № 91, пункт 637).

3 См.: E.D., Nowelizacja przepisów o sądach polubownych (Реформа положений, ка-сающихся арбиртажных судов), Przegląd Prawa Handlowego (CОбзор Коммерческого права) 1926.

4 См.: J. Jodłowski. Nowe drogi polskiego procesu cywilnego. Założenia ideologiczne re-formy postępowania cywilnego, (Новый путь гражданского судопроизводства в Польще) in: Z zagadnień polskiego procesu cywilnego (Проблемы польского гражданского судопро-изводства), Warszawa. 1961. Р. 11 ff.

30


преобразований 1989 г. в числе прочих были проведены реформы гра-жданского судопроизводства, которые восстановили форму польского Гражданского процессуального кодекса таким образом, чтобы он стал похожим на кодексы, существующие в демократических государствах1. В настоящее время ожидается, что будет подготовлен новый граждан-ский процессуальный кодекс, но для достижения этой цели может потребоваться еще много лет2.

Если обращаться к непосредственному влиянию Устава на граждан-ское процессуальное право Польши, необходимо также не забывать об особенностях межвоенного времени и о Кодексе 1930 г. Работа над этим Кодексом началась в 1917 г. Польские теоретики и практики гражданского процессуального права, вышедшие из территорий, при-соединенных к Российской империи, такие как Литауер, Васковски, Дбаловски и Мисзевски3, активно участвовали в создании Кодекса. В их молодости на территории Польши все еще имел силу Устав 1864 г., именно поэтому им были хорошо знакомы нормы и институты, содер-жащиеся в данном правовом акте. Соответственно, положения Устава принимались во внимание не только этими учеными, но и другими спикерами, вышедшими из иных частей подвластных Российской им-перии территорий, которые выполняли функцию презентации тезисов тогда еще готовящегося первого Кодекса4. Как уже было упомянуто,

1 См.: K. Weitz. Die Entwicklung des polnischen Zivilprozessrechts nach der politischen Wende im Jahre 1989, Zeitschrift für Zivilprozess International. Jahrbuch des Internationalen Zivilverfahrensrechts 2006. Vol. 11. P. 89 ff.; idem, Die Bedeutung …. P. 146 ff.; Idem, Refor-men des Zivilprozessrechts in der dritten polnischen Republik, in: Die Entwicklung des Zivil-prozessrechts in Mitteleuropa um die Jahrtausendwende, ed. Th. Sutter-Somm, V. Harsági, Zürich, Basel, Genf 2012. P. 189 ff.

2 См.: Собрание сочинений Postępowanie rozpoznawcze w przyszłym kodeksie postę-powania cywilnego (Экзаменационное разбирательство в будущем кодексе гражданского судопроизводства), ed. K. Markiewicz, A. Torbus, Warszawa, 2014.

3 По данной проблеме см.: S. Grodziski. Prace nad kodyfikacją i unifikacją polskiego pra-wa prywatnego (Работы по кодификации и унификации Польского права), Kwartalnik Prawa Prywatnego (Private Law Quarterly) 1992. № 1–4. Р. 14–15 and footnotes 18 and 22.

4 См.: Główne zasady polskiej procedury cywilnej (Основные принципы польского гражданского судопроизводства), part I, Kwartalnik Prawa Cywilnego i Handlowego (Civil and Commercial Law Quarterly) 1917, vol. II. № 4. Р. 1 ff.; part II, Kwartalnik Prawa Cywil-nego i Handlowego 1918, vol. III. № 1. Р. 3 ff.; X. Fierich, T. Dziurzyński, S. Gołąb. Polska pro-cedura cywilna (Польское гражданское судопроизводство), Czasopismo Prawnicze i Eko-nomiczne (Law and Economics Review) 1917–1919. Р. 108 ff.; Polska procedura cywilna. Pro-jekty referentów z uzasadnieniem (Польский гражданский процесс. Проекты спикеров с объяснением) (reprint), vol. I i II, Warszawa 1928, passim.

31


Устав оказал не такое значительное влияние на итоговую версию Ко-декса 1930 г., как, например, законодательные акты Австрии и Герма-нии1. Влияние Устава было достаточно ощутимым, однако существенно ограниченным.

В послевоенный период можно говорить только о косвенном воз-действии Устава на развитие польского законодательства в области гражданского судопроизводства. Его влияние просматривается только в той степени, в которой нормы, основанные на Уставе, переходят из Кодекса 1930 г. в Кодекс 1964 г. в неизменном виде.

Точно так же, в ходе реформ, которые проводились после 1989 г., влияние Устава можно назвать лишь косвенным. Это может быть свя-зано только с тем, что польский законодатель пытался восстановить законодательную систему, которая восходит к Кодексу 1930 г., минуя оригинальность Кодекса 1964 г. Следовательно, нельзя утверждать, что ссылки на Устав были сознательными и прямыми, так как не су-ществует бесспорного подтверждения этого факта, ни в материалах из обсуждений Кодекса 1964 г., ни в обсуждениях более поздних реформ, проводимых после 1989 г.

IV. Примеры влияния Устава на гражданское судопроизводство в Польше

Российские Судебные уставы 1864 г., так же, как и другие процес-суальные акты Германии, Австрии и Венгрии, которые действовали на территории Польши после восстановления независимости, базиро-вались на классических принципах автономии воли сторон, состяза-тельности сторон, равенства сторон, прозрачности и свободы оценки доказательств в процессе2. Хотя даже в этом отношении наблюдались некоторые различия, но они были незначительны. Сам факт того, что польский Кодекс 1930 г. базировался на этих принципах, предпола-гает признание Польшей универсальных канонов, что показывало ее передовую позицию в то время, когда все старались отойти от модели господства только одной традиционной правовой системы в стране.

1 Cf. S. Goldstein. Uwagi do projektu kodeksu postępowania cywilnego (Попроавки к Польскому ГПК), Palestra 1929. № 10-11, P. 433-434; R. Kann. Die polnische Zivilprozes-sordnung. Erster Hauptteil: Streitverfahren nebst Einführungsverordnung, Berlin, 1933. Р. V; K. Weitz. Die Entwicklung …, Р. 90.

2 Cf. W. Miszewski. Polski kodeks postępowania cywilnego a procedura cywilna rosyjska (Польский ГПК и Российский ГПК), Ruch Prawniczy, Ekonomiczny i Socjologiczny (Law, Economics and Sociology Review) 1931. № 2. Р. 112.

32


Противники этой теории могут попробовать указать на то, что Устав 1864 г. был единственной основой гражданско-процессуального за-конодательства в стране (что дает право назвать его традиционным в какой-то степени), однако здесь необходимо вспомнить австрийское законодательство 1895 г., имевшее влияние на польский гражданский процесс. Необходимо заметить, что значительное влияние российской системы иллюстрируется, например, таким институтом, как роль судьи в процессе1.

Что касается структуры Устава и польских кодексов (первым из которых был Кодекс 1930 г.), принимая во внимание значительные расхождения в них, одну деталь польского кодекса как преемника Устава 1864 г. следует отметить особо. Это касается расположения «Общих положений» в самом начале кодекса (ст. 1–28 Устава)2. С тех пор как Кодекс 1930 г. был принят, в основном все акты польского гражданского судопроизводства традиционно начинаются с «Общих положений» (ст. 1–8 Кодекса 1930 г. и ст. 1–14 Кодекса 1964 г.). Эти положения призваны передать основные принципы Кодекса в первоочередном порядке, так что они могли быть применены ко всем видам судопроизводства, регулируемым данным Кодексом. На-пример, существует положение, согласно которому споры (случаи) частного (гражданского) характера рассматриваются судами общей юрисдикции (ст. 2 Кодекса 1930 г. и п. 1 ст. 2 Кодекса 1964 г.). Данное положение напоминает положение Устава, которое говорит о том, что каждый спор, вытекающий из гражданско-правовых отношений, будет урегулирован судами (ст. 1 Устава). Интересно также отметить положение, позволяющее предъявить гражданский иск по уголовно-му делу или в рамках гражданского судопроизводства, или в рамках уголовного судопроизводства (ст. 6 Кодекса 1930 г., ст. 12 Кодекса 1964 г.). Оно является точной копией статьи российского закона (ст. 5 Устава). Вероятнее всего, исходя из логики законодателя, в начале новой польской кодификации должен так же располагаться набор общих положений.

1 S. Goldstein. Uwagi … (Remarks …), Р. 434; W. Miszewski. Polski … (The Polish …). Р. 113–114.

2 Критические замечания по содержанию этих положений Устава были сформу-лированы С. Гольдштейном. Как он небезосновательно утверждал, они преимущест-венно касались предмета, который должен рассматриваться в более поздних положе-ниях. Кроме того, автор объявил себя противником располагающихся в самом начале Кодекса общих положений.

33


Устав оказал большое влияние на польское гражданское судопро-изводство в части отмены приостановленного судебного разбиратель-ства1. Статья 689 Устава гласит, что приостановленное разбирательст-во будет считаться отмененным при условии, что разбирательство не было назначено к рассмотрению в течение трех лет2. В соответствии со ст. 690 Устава отмена судебного разбирательства не лишала ист-ца возможности произвести те же процессуальные действия снова, если срок исковой давности не истек. Отмена приостановленного разбирательства по Кодексу 1930 г. имела место либо когда стороны единогласно выдвинули ходатайство о приостановлении производ-ства по делу, либо когда истец отсутствовал на основном слушании и не просил возобновить приостановленные дела в течение трех лет с даты, когда производство по делу было приостановлено; этот факт не мешал истцу снова подать тот же иск в будущем. Подача первого иска заново не приводила к прерыванию срока исковой давности. Если приостановленное разбирательство было отменено в ходе апел-ляционного производства, решение суда первой инстанции вступа-ло в законную силу (ст. 204 § 1 и ст. 2 Кодекса 1930 г.). Эта норма перешла в Кодекс 1964 г., хотя его сфера применения значительно расширилась, и период времени, в котором разбирательство могло быть возобновлено, был сокращен до одного года (ст. 182 § 1–3 Ко-декса 1964 г. в современной редакции).

Другой пример, демонстрирующий значительное влияние, ока-зываемое Уставом на польское законодательство, – это приобрете-ние каждой из сторон возможности просить суд рассматривать дело в отсутствие другой стороны на основном слушании. В соответствии со ст. 145 и 1451, а также ст. 719 и 7191 Устава, ответчику, а также истцу разрешили выдвинуть вышеуказанное требование в суде и, как следствие, защитить себя от неблагоприятных процессуальных последствий. Это явное исключение из принципа устного разбира-тельства «перекочевало» в ст. 224 Кодекса 1930 г., и впоследствии это было поддержано в ст. 209 Кодекса 1964 г. В соответствии с этими положениями каждая сторона может попросить в письменной форме

1 В российских источниках отмена приостановленного разбирательства фигуриру-ет в принятом Гражданском процессуальном кодексе 1930 г., cf. M. Allerhand. Umorze-nie zawieszonego postępowania (Отмена приостановленного разбирательства), Głos Pra-wa (The Voice of Law) 1934. № 10-11. Р. 608–610.

2 Соглашение сторон было одним из оснований для приостановления производства по делу, см. п. 1 ст. 681 Устава.

34


(в настоящее время – представляя суду ходатайство), чтобы основное слушание состоялось, несмотря на отсутствие этой стороны. Дан-ное положение связано с тем, чтобы стороны «привыкли к тому, что рассмотрение дела движется без их присутствия»1. Это было указано в Кодексе 1930 г.

Введение процедур ввиду неявки сторон в Кодексе 1930 г. было скопировано из немецкого, австрийского, а также российского про-цессуального законодательства2. Несмотря на некоторые последу-ющие изменения, которые были введены в послевоенный период, и изменения в Кодексе 1964 г., правило, согласно которому процедуры, проводимые исключительно в отношении ответчика в его отсутствие, (ст. 359 § 1 Кодекса 1930 г. и ст. 339 § 1 Кодекса 1964 г.) существуют по сей день3. Российские правовые модели, как уже было сказано, так-же служили прототипом при принятии правил (ст. 721 и п. 1 ст. 7211 Устава), согласно которым решение, вынесенное во время отсутствия подсудимого на основном слушании не считается одной из таких про-цедур, если ответчик потребовал провести слушание в его отсутствие или если он уже принял участие по крайней мере в одном заседании или представил письменное прошение (ст. 360 § 1 Кодекса 1930 г. и ст. 340 Кодекса 1964 г.)4.

Что касается доказательств в судебном разбирательстве, влияние Устава особенно заметно в положении о том, что значимость устного доказательства ограничена по сравнению с письменным. В соответст-вии со ст. 409 Устава устные показания признаются недопустимыми, когда закон требует, чтобы определенные события были доказаны в письменной форме, за исключением случаев, когда письменный документ был утерян, уничтожен или изъят у владельца, или когда

1 Cf. J.J. Litauer. Polska procedura cywilna. Projekty uchwalone przez Komisję Kodyfi-kacyjna. Uzasadnienie ogólne i tekst projektów (Польский гражданский процесс. Черно-вики, принятые Кодификационной Комиссией. Общие пояснения и текст проектов), Warszawa. 1930. Р. 6–7.

2 Для критики эклектичного регулирования разбирательства по умолчанию, закре-пленного в Гражданском процессуальном Кодексе, ср. Е. Waśkowski. O kodeksie postę-powania cywilnego (кд) (На кодекса гражданского судопроизводства (продолжение).), Palestra 1932. № 1–2. Р. 1.

3 Cf. J.J. Litauer. Z prac przygotowawczych do polskiego kodeksu procedury cywilnej. Wyrok zaoczny (О подготовительных работах, касающихся польского ГПК. Процедуры в отсутствие ответчика), Palestra 1927. № 3. Р. 97.

4 See J.J. Litauer. Z prac … (On preparatory …). Р. 99.

35


его содержание могло быть подтверждено с помощью других доку-ментов. В соответствии со ст. 410 Устава, содержание письменных документов, которые были составлены или заверены в соответствии с законодательством, не может подвергаться сомнению из-за пока-заний очевидцев, за исключением споров, касающихся подделки документов. Точные копии из этих положений можно найти в ст. 246 и 247 Кодекса 1964 г., в ст. 265 и 283 Кодекса 1930 г., а также в не-которых положениях материального права. Правовая литература не оставляет сомнений, что эти правила взяты из положений Устава. Их корни можно проследить из французского Гражданского про-цессуального кодекса 1806 г. главных принципов «писем свидетелей» выраженных в нем1.

Система апелляции, закрепленная в Кодексе 1930 г., представляет собой компромисс между германской (австрийский и немецкий) и романской (русской и французской) системами. Тем не менее по своей сути это была преимущественно германская модель, хотя тер-минология апелляции, так же как и терминология кассационного порядка, взята из романской системы2. В Кодексе 1930 г. апелляция регулируется – как в немецком кодексе и в Уставе – формой апелля-ции cum beneficio novorum, позволяющей широко представить новые доказательства в процессе. Вместе с тем, в отличие от российских правил, которые позволяют широко использовать новые доказа-тельства в апелляционном порядке3, польское законодательство по-зволяет судье не рассматривать доказательства, которые уже были предоставлены стороной в ходе разбирательства в первой инстан-ции (ст. 404 Кодекса 1930 г.). Такая модель апелляции, называемая cum beneficio novorum, была восстановлена в настоящем Кодексе пу-

1 J.J. Litauer. Tytuł o dowodach (Chapter on the evidence proceedings), (in:) Polska pro-cedura cywilna. Projekty … (The Polish civil procdure. Drafts …). Р. 291–292; W. Mikuszews-ki. Ograniczenia dopuszczalności dowodu ze świadków w prawie polskim (Ограничения в до-пуске свидетельских показаний как доказательств в польском законодательстве), Lwów (Lviv) 1938, P. 6–7.

2 M. Waligórski. Środki odwoławcze kodeksu postępowania cywilnego w oświetleniu mate-riałów Komisji Kodyfikacyjnej (Апелляционные меры в кодексе гражданского судопроиз-водства в свете материалов Кодификационной Комиссии), Nowy Proces Cywilny (New Civil Procedure) 1933. № 10. P. 306.

3 A. Bardzki. Nowe dowody w sprawach cywilnych w II-ej instancji według rosyjskiej usta-wy postępowania cywilnego (Новые меры доказательств по гражданским делам во втором инстанции, в соответствии с российским гражданским актом судебного разбирательст-ва), Palestra. 1927. № 3. P. 103.

36


тем принятия поправки в 1996 г.1 Кассационная модель, введенная в Кодексе 1930 г., несмотря на противоположное мнение, иногда высказываемое юридическим сообществом2, была скопирована из Устава лишь только в части терминологии, а именно термина «касса-ция». На самом деле его смысл представляет собой смесь различных правовых моделей, хотя главным образом термин основывался на концепте, взятом из германской системы3. Можно начать производ-ство в кассационной инстанции, даже если суд второй инстанции не вынес решение, и если Верховный Суд имел возможность вынести предметное решение при соблюдении некоторых специфических условий. Значительное влияние российской модели можно увидеть в том, каким образом формулировались основания для кассации (ст. 793 Устава и ст. 426 Кодекса 1930 г.). Российская модель просле-живается во введении четкого правила о том, что суд общей юрис-дикции будет «связан» толкованием норм Верховным Судом в ходе рассмотрения кассационной жалобы, и во введении запрета начинать новое разбирательство в кассационной инстанции на основании тол-кования права, которое не согласуется с толкованием, применяемым Верховным Судом (ст. 813 Устава и ст. 438 Кодекса 1930 г.)4. Стоит также отметить, что с 2005 г. кассационная инстанция в Польше стала своего рода проявлением экстраординарной апелляционной меры, потому что она могла быть использована только после вынесения окончательного решения (ст. 3981 Кодекса 1964 г.). Исходя из этого факта, можно сделать вывод о том, что польское законодательство пе-реняло данные черты от французского, а не от российского законода- тельства.

Если абстрагироваться от вышеуказанных положений, необходимо подчеркнуть, что влияние Устава на польские кодификации 1930 г., и, как следствие, на нынешний польский Гражданский процессуальный кодекс, было также заметно на уровне терминологии в тех или иных институтах, даже если их процедурная форма отличалась от ориги-нальной, представленной в Уставе. Во-первых, это замечание отно-сится к уже упомянутым апелляционным мерам, таким как апелляция

1 В 1950–1996 гг. в Польше появилась модель пересмотра, а не апелляции.2 W. Bendetson, O kasacji według kodeksu postępowania cywilnego (О кассации в соот-

ветствии с ГПК), Palestra 1933. № 1–2. P. 26–28.3 M. Waligórski, Środki… (Appellate …), Nowy Proces Cywilny 1933. № 12, P. 371.4 M. Waligórski, Środki… (Appellate …), Nowy Proces Cywilny 1933. № 16, P. 492.

37


и кассация. Несомненно, российский акт служил источником таких терминов, как «уведомление третьей стороны» (ст. 653–661 Устава) в рамках института litis denuntiatio (ст. 80 Кодекса 1930 г. и ст. 84–85 Кодекса 1964 г.) или «восстановлении пропущенного срока» (ст. 835 Устава) вместо института restitutio in integrum, известного в герман-ском процессе.

Следует также отметить институты Устава, которые не были пе-реняты кодексами 1930 г. и 1964 г., но которые в настоящее время обсуждаются как потенциальные к принятию в ходе работ над новым польским кодексом гражданского судопроизводства. Ярким примером являются институты, предназначенные для защиты прав третьей сто-роны. В Уставе уделялось много внимания этому вопросу, и это было предметом бурного обсуждения в то время1. Стоит также отметить, что идея, возникшая на базе Устава, и согласно которой принципом вме-шательства можно было пользоваться обеим сторонам в процессе – как это происходит и сейчас с разрешения ст. 75 Кодекса 1964 г. – ра-нее применялась только одной из сторон (ст. 665 Устава). Была также учтена целесообразность внедрения (так же, как в Уставе) обязатель-ного связующего звена между принципиальными нововведениями и процедурой, установленной ранее, вместо современного решения, которое рассматривает вмешательство как отдельный компонент, инициирующий новое разбирательство2. Также ведутся дискуссии по поводу позволения ответчику подавать в суд на представителя третьей стороны. Такое решение прописано в ст. 653–661 Устава, в то время как сейчас польский закон считает достаточным только уведомить третью сторону (litis denuntiatio). Создатели Кодекса 1930 г., очевидно, посчитали данный институт недостаточно полезным3. Тем не менее в настоящее время иногда отмечается, что введение такого решения в польское законодательство было бы позитивным. Также имеются серьезные аргументы в пользу принятия формулировки, подобной

1 B. Rotwand. Udział osób trzecich w procesie cywilnym (Участвие третьей стороны в гражданском процессе), Gazeta Sądowa Warszawska. 1888. № 15. P. 257 ff.

2 P. Rylski. Udział osób trzecich w procesie cywilnym – perspektywa kodyfikacyjna (Уча-ствие третьей стороны в гражданском процессе – перспективы кодификации), in: Po-stępowanie rozpoznawcze w przyszłym Kodeksie postępowania cywilnego (Экзаменационные разбирательства в будущем Кодексе гражданского судопроизводства), ed. K. Markiewicz, A. Torbus. Warszawa. 2014. P. 127–131.

3 X. Fierich. Strony i ich zastępcy (Стороны и их предствителни), in: Polska procedura cywilna. Projekty … (The Polish civil procedure. The drafts …). P. 67.


Уставу, об устранении третьей стороны в качестве чрезвычайной апелляционной меры любой из заинтересованных сторон, которая не принимала участие в процессе. Этот институт, широко освещен-ный в Уставе, также как и во французском кодексе, откуда он был заимствован, не нашел своего отражения в кодексах 1930 г. и 1964 г. Однако этот институт может быть введен в качестве дополнительного инструмента в системе чрезвычайных апелляционных мер.

39

Коробович Артур (Korobowicz Artur)1

Судебная реформа в Польском королевстве 1876 г.

Судебная реформа в Королевстве Польском была проведена в се-редине 1876 г. и ознаменовала полное упразднение правовой и поли-тической обособленности от России. Судоустройство Королевства, возникшее в графстве Варшавском и основанное на французской модели, было последним, что подверглось унификации и руси-фикации. Длительная неподверженность российскому влиянию в основном было результатом полной обособленности большинства отраслей права Королевства. Частное право Королевства регули-ровалось Кодексом Наполеона, частично поправленным Граждан-ским кодексом Королевства Польского (Kodeks Cywilny Królestwa Polskiego) и законами об ипотеке, принятыми законодательным ор-ганом Королевства – Сеймом в 1818 и 1925 гг. Гражданский про-цессуальный кодекс Франции 1806 г. и уголовное процессуальное законодательство, оставшиеся после Прусского и Австрийского управления, также были в силе. Только уголовное право с 1847 г. регулировалось Кодексом Основных и Исправительных Наказаний (Kodeks Kar Głównych i Poprawczych), напоминающим его российский аналог.

Судебная автономия Королевства основывалась также и на том факте, что в самой России отсутствовала современная судебная си-стема. Феодальное судоустройство, в котором отсутствовали такие прогрессивные правовые принципы, как принцип отделения су-дебной власти от исполнительной, принцип независимости судей, принцип открытого судебного разбирательства и принцип равно-правия сторон, не могло служить моделью для судебной системы Королевства, где эти принципы были известны еще со времен Граф-ства Варшавского. Судебные уставы Александра II 1864 г. изменили эту ситуацию, введя современную систему отправления правосудия в России.

1 Перевод с английского языка на русский осуществлен студентом юридического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова Г. Арзиани.

40


Поэтому работы над судебной реформой в Королевстве Польши1, начавшиеся в 1864 г., были вскоре направлены на имплементацию российских Судебных уставов: появилась новая судебная система, новые гражданско-процессуальный и уголовно-процессуальный ко-дексы, и новое устройство нотариата 1866 г. Тем не менее большин-ство прогрессивных демократичных принципов уголовного процесса и организации судебной системы не были внедрены в Королевстве вместе с новыми уставами. Это было преднамеренным политическим решением, которое лишь в некоторой степени было основано на местных правовых условиях.

Одно из основных правил новой судебной системы Королевства заключалось в разделении подсудности по мелким правонаруше-ниям и споров с незначительной суммой требований от остальных дел обшей юрисдикции. Это решение было заимствовано из Рос-сии. Малозначительные иски рассматривались мировыми судьями, которые рассматривали дела независимо от системы судов общей юрисдикции и не были ей подконтрольны. В России система миро-вых судей состояла из судей, представляющих собой единоличную власть, и мировых съездов. Мировые судьи избирались с обязатель-ным соблюдением образовательного и высокого имущественного ценза. Однако разрешение на избрание мировых судей в Королев-стве могло бы быть в качестве знака доверия польскому обществу со стороны царского правительства. В то же время нужно принять во внимание то, что из-за высоких требований мировыми судьями должны были бы быть богатые и образованные представители зе-мельной знати и интеллигенции, которых правительство считало наименее лояльным социальным классом, готовым использовать свои полномочия против российских властей. Кроме того, необхо-димо учитывать существование сельских судов в Королевстве. Они были созданы в 1864 г. с реформой по отмене крепостного права, и по политическим причинам их положение должно было сохра-няться и даже усиливаться. Сельские суды с самого начала воспри-нимались как средство превращения крестьян в консервативных сторонников российского правления, поэтому их упразднение ста-вило бы под сомнение как долговечность осуществляемых реформ,

1 Подробный доклад о законотворческой и подготовительной работах по судебной реформе в Королевстве Польском в 1876–1915 составлен A. Korobowicz. Sądownictwo Królestwa Polskiego 1876–1915 passim (Lublin 1996).

41

Коробович Артур

так и прочность ценностей, которые пропагандировались царским правительством.

По политическим причинам, обозначенным выше, сельские суды остались частью системы мирового судопроизводства, осуществляя юрисдикцию над сельскими местностями (независимо от сословий, к которым принадлежали стороны), в то время как юрисдикция ми-ровых судей была ограниченна городским населением. Апелляции по решениям этих судов рассматривались мировыми съездами и съездами сельских судей. Только сельские судьи и присяжные заседатели сель-ских судов избирались, в то время как мировые судьи и председатель съезда назначались министром юстиции.

Участие общественности Королевства в отправлении правосудия было также ограниченно: произошел отказ от института присяжных заседателей, который функционировал в окружных судах России. Это решение, в той же мере, как и решение по запрету избрания мировых судей, основывалось на недоверии местной общественности, особенно польской аристократии. Отсутствие суда присяжных изменило пол-номочия окружных судов и Судебной палаты в Варшаве в сравнении с российской моделью. Окружные суды рассматривали все уголовные дела только в качестве судов первой инстанции, что привело к тому, что Судебная палата рассматривала гораздо больше апелляций1.

Хотя адвокатура (присяжные поверенные) Королевства была на-много более многочисленной и существовала дольше российской, она не смогла получить ту же степень независимости. Правами и обя-занностями несуществующего совета присяжных поверенных были наделены окружные суды.

Независимость судей была сильно ограничена. Так, лишь пред-седатели, их заместители и судьи, которые имели как минимум три года опыта работы при новых уставах, были несменяемы и не могли быть переведены в другой суд без их согласия. А министр юстиции к тому же обладал возможностью уволить или перевести мирового судью и уволить или отстранить от работы сельских судей и жюри «по веским основаниям».

Последней политической составляющей в судебной реформе Ко-ролевства было введение русского языка, которого практически не

1 В России присяжные выносили вердикт о виновности обвиняемого во всех тяжких уголовных преступлениях, где преступление наказывалось лишением или ограничением права собственности на недвижимость. Решения окружных судов, принятые с участием присяжных были окончательными и не могли быть обжалованы.

42


знали в Польше, как языка судопроизводства. Даже царский губер-натор Федор Берг в 1871 г. доказывал, что определенные исключения из этого правила должны быть временно разрешены. Берг предлагал, чтобы в начальный период реформы расследования продолжали осуществляться на польском языке, и чтобы решения сельских судов оглашались на польском. Он также считал, что нужно разрешить сторонам процесса и адвокатам подавать иск на польском языке при условии наличия предварительного согласия судьи. Он также наста-ивал на использовании польского языка при регистрации ипотеки, так как полагал, что невозможно перевести около 15 000 существу-ющих ипотечных книг на русский. Тем не менее на стадии законо-дательного процесса власти не последовали предложениям губерна- тора1.

Проекты законов судебной реформы составлялись расположен-ной в Варшаве специально назначенной Юридической Комиссией, которая отчитывалась напрямую в Правительствующий Комитет Королевства Польского. Комиссия состояла исключительно из рос-сийских юристов. Большинство из них были молодыми, неопытными чиновниками из российского центрального аппарата, направлен-ными в Варшаву. Не имея никаких связей с Королевством, не зная местных правовых обычаев и даже будучи предубежденными против любого аспекта польской автономии, они обеспечили должную под-готовку реформы, по крайней мере должную с точки зрения царских чиновников. Николай Милютин был тем, кто отобрал комиссию и кто решил не включать в ее состав местных польских юристов. Он фактически осуществлял все реформы, которые последовали после разгрома Январского восстания в Королевстве и был тем, кто стремился к правовому и структурному объединению Польши с им-перией. Утверждение Юридической Комиссии, и ее подотчетность Правительствующему Комитету вылилось в то, что местные польские власти, в особенности Государственный Совет, были отлучены от какой-либо возможности участвовать в законодательной и подгото-вительной работе по судебной реформе.

После упразднения Правительствующего Комитета и Юридической Комиссии в 1871 г. завершающая работа по Уставам была проведена Комитетом по Королевству Польскому и Государственным Советом

1 Государственный Aрхив Pоссийской Федерации в г. Москве (далее – GARFM), f. 547, op. 1, d. 122, ll. 1–2.

43


в Санкт-Петербурге в Канцелярии Его Императорского Величества, Канцелярии Королевства Польского.

Указом Правительствующему Сенату от 19 февраля (2 марта) 1875 г. Александр II одобрил следующие уставы по судебной реформе в Ко-ролевстве Польском:

– Постановление о Введении Судебных уставов от 20 ноября 1864 г. в Варшавском судебном округе,

– Закон об Особом Производстве,– Положения о Введении Закона о Нотариате от 14 апреля 1866 года

в Варшавском судебном округе,– О кадровых планах для судебных установлений Варшавского

судебного округа.Эти Уставы вступили в силу 1 (13) Июля 1876 г.Согласно Постановлению о Введении Судебных законов в Коро-

левстве Польском страна рассматривалась как Варшавский судебный округ, и была одним из 14 округов, на которые была разделена вся империя. Правосудие в Варшавском судебном округе отправляли сель-ские суды, мировые судьи, мировые съезды, окружные суды, Судебная палата в Варшаве и Правительствующий Сенат в Санкт-Петербурге, который выступал в качестве высшей кассационной инстанции.

Как было уже упомянуто, новая судебная система основывалась на разделении подсудности по малозначительным искам и более серьезным спорам. Малозначительные правонарушения и споры с незначительными суммами требований рассматривались сельски-ми судами и мировыми судьями, в юрисдикцию которых входили только городские районы. Съезды мировых судей и сельских судей рассматривали апелляции по решениям судов первой инстанции и выступали в качестве кассационной инстанции по их окончатель-ным решениям.

Юрисдикция сельских судов охватывала от одной до трех общин и была разграничена так, чтобы не разделять общины, а расстояние между судом и самой дальним местом в юрисдикции не превышало 20 верст (21 км). Сельский суд состоял из сельского судьи и не ме-нее чем трех членов жюри. Споры рассматривались коллегиально, по меньшей мере, тремя членами, включая председательствующего судью.

44


Споры разрешались большинством голосов с решающим голосом председательствующего судьи в случае равенства голосов.

Кандидаты на должность сельского судьи и жюри избирались на трехлетний срок собраниями общин. Если юрисдикция сельского суда была ограничена одной общиной, то избирались по два кан-дидата на каждую из должностей. В иных случаях каждое собрание выбирало одного кандидата на должность судьи и двоих кандидатов на каждую из должностей жюри, прикрепленных к общине. Для сельского судьи требовалось закончить как минимум начальную шко-лу или пройти квалификационный экзамен, или иметь трехлетний опыт работы секретарем с практическим умением вести судебные дела. Жюри назначалось местным губернатором с согласия проку-рора окружных судов, а кандидаты в сельские судьи назначались на должность министром юстиции, который также мог выбрать лицо, не выдвинутое собранием. Из общего числа в 366 сельских судов, созданных в 1876 г., в 345 судьи назначались из числа кандидатов, выдвинутых собраниями и лишь в 21 не из их числа. В 1890 г. число сельских судов выросло до 374, а число судей, которые не избирались как кандидаты выросло до 1251. Тем не менее они все же были выход-цами из местных общин, поэтому в среде сельских судей этнически русских практически не было. Многие сельские судьи и секретари (писцы) в сельских судах были судьями или секретарями бывших судов Королевства, которые не смогли сохранить свои должности в реформированной судебной системе.

Сельские суды избежали русификации, так как использование польского языка во время процесса разрешалось каждый раз, как сто-роны заявляли, что у них нет знаний русского языка, что они не вла-дели русским языком. В этих случаях польский язык мог быть исполь-зован в устной части производства (во время слушаний) несмотря на то, что письменные решения, приказы и постановления составлялись на русском. Вышеуказанные правила считались временной мерой, так как ожидалось, что русский язык постепенно распространится среди населения. Однако этого не случилось, и через 20 лет после судебной реформы от 70 до 100% судебных споров в сельских судах рассматривались на польском языке, и причиной этого было не только

1 Российский Государственный Исторический Архив в Санкт-Петербурге. (далее – RGIAP), f. 1405, op. 515, d. 30, ll. 5v-6.

45


фактическое незнание сторонами русского языка, но и их нежелание использовать его1.

Одним из возможных объяснений того, почему этнические русские не преобладали в сельских судах, было то, что должность сельского судьи в Королевстве была едва ли привлекательной для клерков из отдаленных уголков России. Сама должность едва ли могла считаться престижной и условия труда были далеки от приличных. Большинство сельских судов были расположены в деревнях, где единственными постройками были крестьянские дома. В результате сельские суды функционировали в жалких условиях, судебные залы были перепол-ненными, грязными, сырыми и холодными.

Мировые судьи осуществляли свою юрисдикцию в городских райо-нах индивидуально. В 1876 г. в Королевстве Польском были назначены 85 мировых судей, один на каждый повет, и 15 квартальных судей для пяти больших городов, разделенных на кварталы (Варшава, Люблин, Плоцк, Сувалки) и 10 дополнительных судей, которые служили как заместители мировых судей в случае их отсутствия, болезни, смерти или увольнения.

Несколько графств с мировыми судами и сельскими судами со-ставляли «мировой округ». Королевство было разделено на 20 таких округов, каждая из 10 провинций, включала 2 «мировых округа», и каждый округ имел 1 съезд мировых и сельских судей в качестве апелляционной инстанции по решениям мировых судей и сельских судов. Отдельный городской мировой округ был создан в Варшаве. Мировой съезд проводил собрания периодически, лишь председатель и секретарь работали постоянно.

Мировые судьи и председатель съездов назначались министром юстиции, который с согласия Генерал-губернатора Варшавы мог также уволить их или перевести на другую территорию. В отличие от сельских судей, мировые судьи и председатель съездов были исклю-чительно русскими. Многие должности мировых судей были дове-рены людям без юридической квалификации или с недостаточным судебным или секретарским опытом. Несоблюдение формальных требований (выбор судей происходил в основном по национально-му признаку) привело к тому что, многие должности были заняты неподходящими лицами. Они оказывались в чужой стране, не зная польского и не имея представления о местных социальных и эконо-

1 RGIAP, f. 1405, op. 515, d. 170, ll. 16–40.

46


мических условиях, и вдобавок к этому у них очень часто отсутство-вало достаточное знание частного права. Низкий профессиональный уровень многих мировых судей очевидным образом сказывался на функционировании судебной системы и усиливал негативное от-ношение общественности к новому судоустройству. В самом деле, многие мировые судьи, убежденные в их культурной «миссии» в Ко-ролевстве, продемонстрировали не только незнание права и процесса, но и недостаток правовой культуры, а также неуважение к сторонам и участникам процесса. Некоторые из них совершали неэтичные поступки, и даже преступления.

Высшие судебные власти были в курсе недостатков в функциониро-вании мировых судей. Тем не менее это не закончилось ни каким-либо изменением, необходимым для исправления общественного мнения о мировых судьях, ни чем-нибудь другим, что могло бы улучшить их работу. Причины несостоятельности системы мировых судей нахо-дятся в кадровой политике, которая полностью подчинялась идее окончательной и безоговорочной русификации. И несмотря на то что в результате многочисленных проверок мирового судопроизводства1 были вскрыты многие случаи злоупотребления служебными полно-мочиями, процессуальных нарушений, беспорядки в судах или даже более серьезные нарушения и фактические преступления, совершен-ные мировыми судьями, все это прикрывалось и редко заканчивалось отстранением от должностей. Обычным последствием для нарушителя был перевод в другой мировой суд в Королевстве, а в случае повтор-ной отрицательной оценки – запрет на повышение. Случаи грубых нарушений заканчивались для мировых судей переводом назад во внутренние провинции империи, а под суд они могли попасть только за самые явные преступления.

Такая кадровая политика последовательно проводилась в течение всего времени существования этих судов. С самого начала их суще-ствования и до конца правления России в Королевстве Польском мировые суды укомплектовывались русскими юристами. Поэтому не сильно удивляет, что просчеты в их функционировании, несовершен-ство и нарушения, совершенные мировыми судьями, происходили в течение всего этого времени.

1 Больше материалов по проверками мировых судов в: RGIAP, f. 1405, op. 545, d. 18595, ll. 17v-19, 21; f. 1405, op. 515, d. 66, l. 72; f. 1405, op. 515, d. 220, l. 19v; f. 1405, op. 545, d. 18598, l. 1v; d. 18596, l. 12v; d. 18599, l. 4; d. 15864, l. 1.

47


Хуже всего было то, что министр юстиции рассматривал мировых судей в качестве естественных (по причине своей национальности) кандидатов на должности в судах обшей юрисдикции. Многие ми-ровые судьи и председатели съездов были повышены до должности судьи или сразу до заместителя главного судьи в судебных округах. Эта политика повышения коснулась не менее 51 судьи и усилилась в последние 20 лет российского присутствия в Королевстве и привела к падению качества и престижа всей судебной системы. Кадры окруж-ных судов и Судебной палаты, которые были представлены в 1876 г., включали поляков и многочисленных русских с приличным знанием права, образованием и хорошей этикой, в то же время среда мировых судей была полной противоположностью, хотя некоторые достойные уважения люди могли быть найдены и там.

Гражданские и уголовные дела, которые были неподсудны миро-вым судьям и сельским (обычно более серьезные), рассматривались в окружных судах в качестве судов первой инстанции. В Варшавском судебном округе были учреждены 10 окружных судов, каждый из них находился в столице провинции и имел территориальную юрисдик-цию над одной провинцией. Споры в окружных судах рассматрива-лись коллегиально как минимум тремя судьями. Состав судей всех окружных судов был обычно идентичным и включал три подразде-ления: гражданское, уголовное и реестр ипотеки. В штатный состав окружных судов входили председатель суда, двое заместителей пред-седателя суда (официально «партнеры председателя суда») и шесть судей (официально – «членов суда»). Исключением из этого правила были окружной суд в Варшаве с пятью заместителями и четырнад-цатью судьями и окружной суд в Седльце с пятью судьями. Следова-тели, которые вели расследование уголовных дел, также включались в ранг членов окружных судов. В Варшавском судебном округе их было 103.

Апелляционной инстанцией для решений окружных судов была Судебная палата в Варшаве, в последующем разделенная на депар-таменты. Решения палаты принимались коллегией как минимум из трех судей. Согласно кадровой политике, в штат Судебной палаты входили старший председатель суда, двое председателей (управля-ющих департаментами) и двенадцать судей. Тем не менее до учре-ждения новых судов 13 июля 1876 г. их планированная изначально

48


структура и их состав изменилтсь. В соответствии с переходными положениями о введении новой судебной системы, любые граждан-ские споры, заявленные до 13 июля 1876 г., рассматривались новыми судами согласно французскому Гражданско-процессуальному кодексу 1806 г., который все еще действовал в Королевстве Польском. Таким образом, Судебная палата должна была принять на рассмотрение гра-жданские споры, которые рассматривались на тот момент во второй инстанции, и те, по которым апелляция была или должна была быть подана в течение предельного срока, предусмотренным предыдущим законодательством. Это задание было поручено 2-ому департамен-ту по гражданским делам, специально созданному царским указом от 8 июня 1878 г. и состоящему из председателя и четырех судей. Созданный на время, он 1 декабря 1897 г. был трансформирован в постоянно действующий департамент по гражданским спорам1. Так палата начала свою работу с еще одним председателем департамента и четырьмя судьями и стала более многочисленной, чем изначально планировалось в плане комплектации.

Внутренняя структура судов в Варшавском судебном округе не отличалась существенно от российской модели. Все суды имели по-дразделения, возглавляемые секретарями в сельских судах и в мировых судах, и секретарями и их ассистентами в судах других типов. Имелись судебные исполнители и судебные приставы, нанятые на работу в Су-дебной палате, окружных судах и мировых съездах. Судебные приставы должны были отправлять повестки, ходатайства и другие судебные документы, а также содержать их в порядке во время заседаний. Этот младший судебный ранг, имевший вековую традицию в Польше, был до тех пор неизвестным российской судебной системе, где обязанности судебных исполнителей выполняли судебные приставы. Их сохране-ние в новой судебной системе было признанием польской судебной традиции.

Более существенной разницей между Варшавским судебным окру-гом и другими провинциями империи было создание подразделений реестра ипотеки в окружных судах и мировых судах, роль которых заключалась в работе с ипотечными вопросами, относящимися к повету и окружным реестрам ипотеки. Эти подразделения имели отдельные офисы и архивы. Состав, компетенция и функциониро-вание подразделений реестров ипотеки до сих пор регулировались

1 RGIAP, f. 1405, op. 545, d. 15869, ll. 216–217.

49


законами 1818 и 1825 гг., так как ипотека была неизвестна в России и Судебные уставы 1864 г. не содержали положений, регулирующих эту сферу.

Важным организационным этапом формирования судебной си-стемы было завершение набора ее будущих сотрудников. Как было сказано ранее, главной политической задачей судебной реформы в Ко-ролевстве была русификация, т.е. унификация законов Королевства, и что более важно, комплектация судов российскими юристами из внутренних провинций империи. Тем не менее продолжавшее дей-ствовать польское и французское гражданско-процессуальное зако-нодательство, в общем неизвестное российским юристам, заставило власти оставить также и некоторых польских судей из бывших Коро-левских судов, в особенности для рассмотрения сложных и противоре-чивых споров. Только посты Старшего председателя Судебной палаты, председателей, и прокуроров судебных округов были недоступными для местных судей. Вместе с тем 9 из 22 заместителей председателей, назначенных в 1876 г., были поляками. Местные юристы были еще более многочисленными в среде «обычных» судей. Не меньше 40 из 72 входили в начальный судебный состав новых окружных судов. Сход-ным образом в Варшавской Судебной палате поляки назначались как первые председатели в обоих департаментах по гражданским спорам и составляли 7 из 16 судей.

К июлю 1886 г., через 10 лет после введения новой системы, про-изошло лишь незначительное снижении в количестве поляков на су-дебных должностях. До сих пор 9 должностей старшего председателя и 34 должности судей в окружных судах, а также 11 должностей судей в Судебной палате (из общего числа в 27 человек, включая старшего председателя суда) занимали поляки1. Это было возможным благо-даря правилу, которое соблюдалось в течение 10 лет после реформы, согласно которому судебная вакансия (образовавшаяся вследствие смерти, перевода, или повышения) должна была заниматься канди-датом той же национальности, которой был и предшественник. Это правило никогда не было закреплено официально, хотя и очень часто упоминалось в переписке между Старшим председателем Судебной

1 RGIAP, f. 1405, op. 545, d. 15869, ll. 95–96, 98–102. В 1886 г. общее число су-дей во всех окружных судах (включая председателей судов и их заместителей) было 105 человек.

50


палаты и министром юстиции1. Его соблюдение гарантировало не только сохранение изначальной национальной пропорции в каждом суде неизмененной, но и обеспечивало возможность получения поль-скими судьями повышения, например, до поста заместителя пред-седателя суда или повышения из судей окружных судов до членов Судебной палаты.

Начиная с 1888 г., этническая политика царского правительства в отношении судебной системы Королевства претерпела радикальные изменения. Это могло произойти вследствие визита министра юсти-ции Российской империи в Варшаву осенью 1866 г., после которого он приказал уменьшить число назначений польских кандидатов на судебные должности2. Как следствие, количество польских судей в Королевстве постепенно снизилось. Когда в 1915 г. во время Первой мировой войны Королевские судебные установления были эвакуиро-ваны в Россию, там было 160 человек, работающих в окружных судах (10 председателей, 26 заместителей председателей, и 124 «обычных» судей). Только 48 из них, включая одного заместителя председателя суда, были поляками. Не было ни одного поляка среди 48 членов судебной палаты (старший председатель, 8 председателей департа-ментов и 39 судей).

Кроме тех немногих судей, было 200 поляков, работавших в 10 ок-ружных судах в качестве следователей, секретарей, их заместителей и младших и старших кандидатов на судебные должности. Большин-ство из них были дипломированными юристами, но с 1888 г. не имели перспективы быть повышенными. 19 из них были следователями, 28 – секретарями суда, 52 – заместителями секретарей, 42 – старши-ми и 59 младшими кандидатами. Только некоторые секретари и их заместители были юристами, не получившими университетского образования. Многие из них – более 120 – были наняты на рабо-ту после 1918 г. в судебную систему уже независимого польского государства.

Основная проблема новой судебной системы Королевства, которую ввели в 1876 г., и которая продолжала существовать, была перегру-женность делами. На всем протяжении функционирования новой судебной системы ее штат – и судьи, и секретари – был малочисленен,

1 Например: RGIAP, f. 1405, op. 545, d. 16066, ll. 8-9; d. 15869, ll. 30-31, 82, 91, 97, 138–139.

2 Такой взгляд был представлен в книге S. Krzemiński. Dwadzieścia pięć lat Rosji w Polsce (1863–1888). Zarys historyczny 167 (Lwow 1892).

51


и политика центральных властей в этом плане была невеликодушной. Количество судов и должностей в каждом из них в 1875 г. было фик-сированным на основе сравнения статистической загруженности всех судов Королевства (исключая сельские суды) в 1869 и 1870 гг. и загру-женности судов Империи. Поэтому кадров новых судов на момент их создания было достаточно для условий шести-семилетней давности, но не для тогдашней загруженности.

Первоначальные проблемы усугублялись с индустриальным ростом и ростом населения Королевства, который был особенно быстрым в городских районах1. Это привело к росту числа гражданских споров. Более того, быстрая индустриализация и миграция сельского населе-ния в города привела к росту преступности и даже появлению новых типов преступлений, например, связанных с железнодорожным тран-спортом. Таким образом, загруженность департамента по уголовным делам тоже увеличилась. Ситуация, конечно, отличалась в разных судах, так как экономическая развитость разных частей Королевства была неравномерной

Взаимосвязь между темпом индустриального роста и загруженно-стью некоторых судов четко прослеживалась.

Общий штат окружных судов вырос в период 1876–1915 гг. с 104 до 160 человек (больше чем на 50%). Наибольший рост в штате произошел в суде Петркува, который начал свою деятельность с председателем суда, двумя заместителями и шестью судьями, работающих в трех депар-таментах: гражданском, уголовном и реестре ипотеки. А как раз нака-нуне эвакуации в Варшаву в 1914 г. там было еще два дополнительных подразделения по гражданским делам и два подразделения по уголов-ным делам и, помимо председателя суда и четырех заместителей, – в общем числе двадцать пять судей2. Окружной суд Варшавы развивался

1 Население Королевства выросло с 6 100 000 в 1871 г. до 13 000 000 в 1910 г. и сто-имость промылшленного и кустарного производства в рублях выросла в семь раз в пе-риод 1870–1900 гг. Сюда включен 15-кратный рост добычи угля в период 1870–1907 гг., 6-кратный рост производства чугуна в период 1885–1900 гг. и 30-кратный рост текстиль-ной продукции в период 1864–1910 гг. Железнодорожная сеть Королевства также рас-ширилась. Для большей информации см. B. Zientara, A. Mączak, L. Ihnatowicz, Z. Landau, Dzieje gospodarcze Polski do 1939 r. P. 406–446 (Warsaw 1965).

2 RGIAP, f. 1405, op. 545, d. 15873, l. 12 – личный состав отделений до 21 июля 1914 г. т.е. до прекращения работы окружного суда. Провинциальный город Лодц, быстрора-стущий индустриальный и торговый центр в приоинции Петркув находился в юрисдик-ции суда. В 1886 г. его население составляло 160 000 человек, что делало его шестым по размеру городом после обеих столиц Империи, Варшавы, Одессы и Риги.

52


почти так же быстро, имея в 1915 г. четыре департамента по уголовным делам, пять по гражданским и два подразделения реестров ипотеки (муниципальный и земельный) с председателем суда, 8 заместителями и 34 судьями1. Третьим самым быстрорастущим судом был окружной суд, расположенный в городе Люблин. Он превосходил другие суды по численности штата и разрастающейся внутренней структурой. В мо-мент прекращения его существования в Польше в 1915 г. он состоял из председателя суда, 2 его заместителей и 14 судей, и был разделен на гражданское подразделение, два уголовных и подразделение реестра ипотеки2.

Рост численности штата в оставшихся семи окружных судах был очень скромным. Три из них (в Калише, Ломже и Сувалки) приросли лишь одной дополнительной судебной должностью, каждый достигал численности штата в семь человек. Четыре окружных суда (Кельце, Плоцк, Радом и Седльце) в конечном итоге были укомплектованы восемью судьями. Все они сохраняли три структурных подразделения, кроме суда Сувалки, где в 1889 г. было добавлено дополнительное подразделение по уголовным делам. Подразделение реестра ипо-теки обычно состояло из одного судьи, который работал постоян-но, а судьи подразделений по гражданским делам приглашались на сессии.

Судебная палата в Варшаве также существенно выросла. В 1915 г. она была подразделена на восемь департаментов (четыре по граждан-ским спорам и четыре по уголовным делам) со старшим председателем, 7 председателями, и 40 судьями3. Она был самой большой из четыр-надцати Судебных палат Империи. Она превосходила по численности даже обе столичные палаты – одну в Санкт-Петербурге с 8 председате-лями департаментов и 37 судьями в 1915 г., а также московскую палату с 5 председателями и 32 судьями4.

Оценка судебной реформы, осуществленной в Королевстве Поль-ском в 1876 г., – сложная задача.

1 RGIAP, f. 1405, op. 545, d. 15873, ll. 2–6. Количество судей в Варшавском судебном округе выросло в два с половиной раза по сравнению с первоначальным количеством, а количество заместителей председателей почти удвоилось.

2 Id., l. 113 RGIAP, f. 1405, op. 545, d. 15873, l. 2. – состав Варшавской Судебной палаты на

7 января 1915 г.4 См. штаты всех Судебных палат России: Юридический календарь М. Острогорс-

кого на 1914 г., Часть 2, Санкт-Петербург 1914; 17–89. СПб. 1914, С. 17–89.

53


До 1876 г. судебная система Королевства, основанная на француз-ских моделях, возникла в Графстве Варшавском. Важным аспектом ее структуры было разделение гражданских и уголовных судов.

В течение 70 лет ее функционирования судебная система была пред-метом многочисленных фрагментарных и в основном поверхностных реформ, которые приносили больше вреда, чем пользы. Самые важные изменения касались числа инстанций, в которых должно было рассма-триваться дело. Изначально любое дело должно было рассматриваться не более чем в двух инстанциях до вынесения окончательного решения, а роль судебной кассации ограничивалась обеспечением единообразия применения права. Система постепенно модифицировалась посред-ством увеличения числа инстанций и заменой кассации на повторное рассмотрение дела. В конце концов, когда 9 и 10 департаментов Рос-сийского Правительствующего Сената были установлены в Варшаве в 1841 г., слушание дел в трех инстанциях стало правилом судебной системы Королевства. В результате судебная система Королевства к концу 1860-х гг. едва ли справлялась со своими задачами. Более того, крестьянская реформа 1864 г. вызвала серьезные изменения в соци-альных и экономических отношениях большой группы новых зем-левладельцев, бывших крепостных. В этой ситуации реформа 1876 г. могла бы стать средством исправления и развития судебной системы, если бы только ее форма не была продиктована чисто политическими соображениями, абсолютно не относящимися к реальным потребно-стям правосудия.

С другой стороны, неоспоримое улучшение было привнесено в су-доустройство Королевства с введением российского гражданского и уголовного процесса. На самом деле, правила гражданского про-цесса России тоже были во многом основаны на французском кодексе гражданского судопроизводства 1806 г., который был в силе в Коро-левстве со времен Графства Варшавского, но новый закон снизил формальности и упразднил обязательное представительство адвоката (адвокатскую монополию). Наиболее важным преимуществом было восстановление кассации как экстраординарного средства апелляции в системе пересмотра судебных решений.

Новые положения не привели к значительному изменению гра-жданского производства, и были хорошо приняты. Они оставались в силе в центральных и восточных областях Польши до 1 января 1933 г., когда их заменил Польский кодекс гражданского судопроизводства 1931 г., унифицировавший гражданский процесс во всей стране.


При создании Королевства Польского в 1815 г. были сохранены законы графства Варшавского, касающиеся уголовного процесса. Так прусский Уголовный Ордонанс 1805 г. оставался в силе в регионах, которые были под прусским контролем до создания Графства в 1807 г., в то время как правила процесса австрийского уголовного кодекса 1803 г. применялись в землях, аннексированных графством в 1809 г. Они оба основывались на инквизиционном подходе к процессу, ко-торый был несколько исправлен введением определенных элементов (публичные и устные слушания с участием защитника и прокурора) состязательного судопроизводства в Графстве. Тем не менее эти из-менения не поменяли общей природы уголовного процесса, так как инквизиционные элементы все еще преобладали, и слушания имели незначительное значение.

Инквизиционный уголовный процесс в Королевстве в XIX в. был анахронизмом, так же как правовой дуализм, когда в стране одновре-менно действовали два разных уголовно-процессуальных закона. Зная это, введение российского уголовного процесса в Королевстве надо оценить как бесспорное улучшение. Оно обеспечило современную на тот момент комбинацию инквизиционных и состязательных элемен-тов, основанную на модели, которая изначально была выражена в ко-дексе уголовного процесса Франции 1808 г., и которая впоследствии распространилась по Европе. Не менее важным было восстановление кассации и унификация уголовного производства во всем Королевстве.

Эти правила применялись в Польше до 1929 г., когда уголовное производство было унифицировано во всей стране с введением нового кодекса уголовного процесса Польши 1928 г.

55

Раздел III. РОССИЯ

Бочарова Наталия

Международный гражданский процесс в нормах Устава гражданского судопроизводства 1864 г.

Судебные реформы 1864 г. и положенные в их основу Судеб-ные уставы стали эпохой ренессанса процессуального права. Тот эволюционный шаг в развитии процессуальных категорий, идей, институтов и норм, который был осуществлен на основе многолет-ней титанической работы государственной канцелярии и государ-ственного совета, не был повторен в последующие 150 лет. Изучая Уставы и комментарии к ним, современный ученый с удивлением обнаруживает зеркальное отражение положения дел того времени в настоящем. Позитивные нормы, доктрина, судебные разъяснения (толкования) Сената конца XIX в. и сейчас воспринимаются как более чем актуальные и современные. Однако и те «недоумения», как писал Яблочков Т.М., которые вызывали изменяющаяся судебная практи-ка, пробелы в законодательстве, нелогичные и неточные толкования законов, неверная правоприменительная практика, все еще не разре- шены.

Анализ процессуальных институтов, закрепленных в Уставе гра-жданского судопроизводства 1864 г. (далее – Устав, УГС)1, показывает, насколько они опередили свое время и продолжают существовать пра-ктически в неизменном виде в праве многих теперь уже независимых государств – России, Украины, Белоруссии, Латвии, Литвы, Польши и других. Работа над уставами дала толчок для развития не только законодательства и судебной практики, но и науки процессуального права. Многочисленные комментарии к уставам содержат ссылки

1 Судебные уставы 20 ноября 1864 года, с изложением рассуждении, на коих они основаны // Издание Государственной канцелярии. Часть первая. СПб., 1866. Приво-дится по http://civil.consultant.ru/reprint/books/115/3.html#img4.

56

Раздел III. Россия

на постановления Сената, практику судов иностранных государств, предлагают свое толкование абстрактных норм. Многие институты процессуального права были не только впервые законодательно за-креплены в Уставе, но стали фундаментом для последующего много-летнего развития судоустройства и судопроизводства в России.

Устав гражданского судопроизводства разрабатывался на основе уже действовавших норм Свода законов и сложившихся обычаев, практики. При этом многие институты законодательно закреплялись впервые. Отдельные процессуальные категории были восприняты из опыта иностранных государств. В комментариях к Уставам мы видим критический анализ законодательства и решений судов Германии, Франции, Бельгии, североамериканских штатов, Англии и многих других.

В УГС также были включены отдельные нормы, регулирующие вопросы судебной защиты иностранных подданных, а также вопросы исполнения судебных актов иностранных государств в России. Данные вопросы являются частью международного гражданского процессу-ального права.

В период разработки уставов, в середине XIX в., в связи с развитием частных международных связей из сферы международного публичного права стало выделяться в отдельную область международное частное право. Изначально вопросы МЧП рассматривались правоведами в рам-ках отдельных разделов в комплексных работах по международному праву1.

Первые работы по международному частному праву русских циви-листов, которые появились в середине XIX в., уже упоминали и вы-деляли в отдельный, не подлежащий изучению в рамках международ-ного частного права, раздел, посвященный порядку судопроизводства с участием иностранного элемента. Комплексно вопросы международ-ного частного права впервые были изложены в работе Иванова Н.П. «Основания частной международной юрисдикции» (1865 г.), в которой

1 Д.И. Каченовский. Курс международного права. Харьков, 1863. / Приводится по Золотому фонду российской науки международного права. Т. 1. М., Международные от-ношения, 2007. С. 112; М.Н. Капустин. Международное право: конспект лекций. Ярос-лавль, 1873 / Приводится по Золотому фонду российской науки международного пра-ва. Т. 1. М., Международные отношения, 2007. С. 240–243; Н.М. Коркунов. Лекции по международному праву; Ульяницкий В.А. Международное право. Томск, 1911 / Приво-дится по Золотому фонду российской науки международного права. Т. 3. М., Между-народные отношения, 2007. С. 252–253.

57


было введено и определено понятие международного частного права в противовес праву публичному. Ученый указывал, что международ-ное частное право определяет материальную юрисдикцию, т.е. юри-дические начала, на основании которых суд постановляет приговор, в отличие от формальной юрисдикции, к которой он относил порядок судопроизводства1.

Изначально возникший в зарубежной и российской науке как составная и крайне небольшая часть международного частного права, международный гражданский процесс во многом и сейчас остается на подчиненном положении. Нормы МГП изучаются в рамках либо международного частного права, либо национального гражданского процессуального права в части норм, посвященных участию ино-странных граждан и юридических лиц в судопроизводстве. На такую особенность изучения международного гражданского процесса обра-щал внимание еще Яблочков Т.М. в предисловии к его Курсу между-народного гражданского процессуального права2. Указанная работа Яблочкова Т.М. посвящена исключительно вопросам международ-ного гражданского процесса и является фундаментальным трудом, который практически до середины XX в. был единственным курсом по проблемам судопроизводства с иностранным элементом. В дан-ной работе ученый не только определяет предмет международного гражданского процессуального права, но и на основе норм Устава и практики Сената указывает на ряд сложных практических проблем в данной области, которые так и не были разрешены в последующие годы. Все насущные, современные проблемы МГП – публичный порядок, взаимность, признание и исполнение судебных решений иностранных государственных судов, res judicata иностранных су-дебных решений, исполнение промежуточных актов иностранных судов, исполнение решений иностранных третейских судов, правовой статус иностранного гражданина и юридического лица, применимое право, коллизионные процессуальные нормы, проблемы forum shop-ping и forum convenience, пророгационные соглашения и т.п. – под-нимались и анализировались в Курсе международного гражданского процессуального права. Нормы Устава и последующие их толкования

1 Иванов Н.П. Основания частной международной юрисдикции. Казань, 1865. // приводится по Золотому фонду российской науки международного права. Т. 2. М., Ме-ждународные отношения, 2007. С. 63.

2 Яблочков Т.М. Курс международного гражданского процессуального права. Ярос-лавль, 1909. С. VII.

58


со стороны Сената, а также сравнительно-правовой анализ норм и практики зарубежных государств давали достаточную базу для си-стемного и проблемного исследования МГП.

Международный гражданский процесс до сих пор остается terra incognita в системе российского права. До настоящего времени четко не определены не только границы данного института, но и его отра-слевая принадлежность. Взгляды современных авторов на междуна-родный гражданский процесс представляются собой целый спектр идей от того, что международный гражданский процесс есть область (отрасль) sui generis до выделения МГП в качестве отдельной отрасли права.1

УГС не отличался системностью в закреплении норм междуна-родного гражданского процессуального права. Нормы, посвящен-ные участию иностранных граждан в судопроизводстве, содержатся в различных разделах Устава. Общая норма ст. 17 Устава закрепляла права каждого лица (вне зависимости от подданства) «отыскивать и защищать на суде свои права». При этом закреплялась компетенция русских судов («ведомства русских судебных установлений») рассма-тривать «дела иностранцев» между собою и с русскими подданными (ст. 224 УГС).

В комментарии к Уставу проф. Яблочков Т.М. указывал, что ино-странное лицо в России обладает процессуальной правоспособно-стью в силу безусловного права приобретать имущество в России по договорам, наследованию и т.п. (ст. 822, 833 т. XI, ст. 1106 т. Х ч. I Свода 3аконов). Право же иностранцев обращаться в суд в России обеспечивается условиями взаимности и договорами, заключенными Россией (к примеру, на тот момент были заключены договоры между Россией и Францией «О торговле и мореплавании» (1874); между Рос-сией и Японией (1907), в которых устанавливалось право иностранных граждан обращаться в суды наравне с гражданами, а также пользоваться услугами поверенных, адвокатов для предъявления исков, возражения против исков)2.

1 Подробнее о различных позициях на место МГП в системе права см. Галенская Л.Н. Международный гражданский процесс: понятие и тенденции развития // Актуальные проблемы международного гражданского процесса: Сб. науч. тр. СПб., 2003. С. 11; Юро-ва Н.М. Международное гражданское процессуальное право: теоретические основы им-плементации норм в правовой системе РФ. М, 2008.

2 Яблочков Т.М. Практический комментарий на Устав гражданского судопроизвод-ства. Т. 1. Основы гражданского процесса (ст. 1–28). Ярославль, 1913. С. 15

59


Процессуальная дееспособность иностранного гражданина опре-делялась в зависимости от наличия гражданской дееспособности по нормам закона подданства гражданина (К.Р. 1881/183)1.

Статьей 571 УГС устанавливалось правило, согласно которому ответчик – русский подданный мог, не представляя объяснений по су-ществу дела, предъявить отвод, (процессуальные возражения) в случае, когда иностранец, не состоящий на русской службе и не владеющий в России недвижимым имением, не представит обеспечение издержек по делу и тех убытков, которые может понести ответчик. В примечании к данной статье указывалось, что требование залога – это вернейший способ обеспечения взыскания судебных издержек, и так как этот способ принят во всех почти законодательствах в отношении к русским подданным, то нет основания не принять его в России в отношении к иностранцам.

Статья 577 УГС определяла, что размер такого обеспечения опре-делялся на усмотрение суда исходя из «свойства» иска. При этом ино-странный истец во исполнение постановления суда об обеспечении мог просить о принятии мер обеспечения судебных издержек и убытков по правилам, установленным для обеспечения иска (ст. 578 УГС).

Брун М.И., рассматривая статус иностранного гражданина в Рос-сии, в качестве одного из примеров ограничений прав иностранных граждан, при которых государство не только не применяет при опре-делении правового статуса лица lex domicilii, но и не применяет те же законы, что и к собственным гражданам, указывал на данные процес-суальные ограничения прав иностранного истца.

В дальнейшем данное требование об обеспечении (caution judieatum solvi) было отменено Гаагской конвенцией 1896 г. для всех государств, ее подписавших, включая Россию.

Таким образом, можно утверждать, что для иностранных граждан (физических лиц) Устав закреплял право на судебную защиту нарав-не с подданными России и определялась такая правоспособность по русскому закону. Таким образом, в случае если на основании норм личного закона иностранного гражданина его процессуальная право-способность была ограничена, в России иностранный гражданин все равно сохранял право обратиться в суд.

Другое положение устанавливалось для иностранных юридических лиц. Русское право знало три вида юридических лиц: коллективные

1 Мартенс Ф.Ф. Современное международное право, 1898. С. 490.

60


и коммандитные товарищества и акционерные общества (товарище-ства). Первые два товарищества учреждались на основе договора и, строго говоря, юридическими лицами не являлись. Акционерные же общества образовывались с разрешения государства (ст. 2131, т. Х, ч. 1 Свода законом), т.е. фактически санкционировались публич-ной властью. Исходя из этого, согласно господствующей теории, на иностранные акционерные общества не мог распространяться тот же правовой режим, что и на иностранные товарищества и иностранных граждан.

Для отдельных акционерных товариществ устанавливались исклю-чения из данного общего правила. Так, ст. 2139 прим. 2 т. X ч.1 Свода Законов устанавливается, что французские акционерные общества и другие товарищества, учрежденные во Франции и называемые то-вариществами с ограниченной ответственностью, могли пользоваться в России всеми их правами, в том числе правом на судебную защиту в соответствии с русскими законами. Акционерные общества и другие товарищества, учрежденные в Бельгии, с дозволения правительства Бельгии могли пользоваться в России всеми их правами и в том числе правами судебной защиты в соответствии с русскими законами, если подобные товарищества и общества, учрежденные в Империи, могли пользоваться одинаковыми правами в Бельгии.

Судебная практика Сената исходила из положения, что правом су-дебной защиты в России могут пользоваться в качестве истцов законно учрежденные акционерные общества и товарищества тех иностранных государств, с которыми от имени России заключены конвенции, осно-ванные на правилах взаимности1. К концу XIX века такие соглашения были заключены с Францией, Австрией, Германией, Грецией, Бель-гией, Италией и Англией2.

В случае если в суд обращалось юридическое лицо, не имеющее право на судебную защиту в русском суде, то на основании ст. 584 УГС суд не принимал к своему рассмотрению дело вне зависимости от заявлений (отводов) сторон.

Относительно процессуального положения иностранного госу-дарства (а также иностранного суверена) УГС никаких указаний не давал. В научной литературе и судебной практике на данный вопрос

1 Кассационное решение 1883/44 и Кассационное решение 1896/2 // Ульяниц-кий В.А. Указ. соч. С. 265.

2 Ульяницкий В.А. Указ. соч. С. 265.

61


давался ответ, противоположный той позиции, которая отражена в современных процессуальных кодексах. Сенат связывал право ино-странного государства быть истцом и ответчиком в процессе с пра-вом иностранного государства на приобретение имущества в России и правом совершать на территории России частноправовые сдел-ки. Если такие частные права у иностранного государства были, то с точки зрения кассационной инстанции, оно не могло быть лишено права на судебную защиту (К.Р. 1909/75)1. Также Сенат указывал и на бесспорное право частных лиц обращаться в суд с требовани-ями против иностранных государств для защиты нарушенных прав (К.Р. 1893/47)2.

Уставом был также закреплен принцип экстерриториальности. Так, на основании ст. 225 УГС иски, предъявляемые к лицам, при-надлежащим иностранным посольствам были неподсудны русским судам. Сенат в кассационном решении 1893/47 пояснил, что данное исключение не распространяется на вещные иски. Также указанное правило согласно примечанию к ст. 225 УГС не применялось в отно-шении лиц, находящихся в услужении у послов, посланников и других дипломатических агентов.

Подсудность дел с участием иностранцев определялась lex fori. Со-гласно ст. 224 Устава дела иностранцев, находящихся в России, как между собою, так и с русскими подданными, подлежали ведомству рус-ских судебных установлений по общим законам подсудности. Уставом были фактически отменены нормы Устава торгового судопроизводства (Свод законов Российской империи – т. XI ч. 2), устанавливающие правила подсудности для коммерческих судов и были введены единые нормы как для дел с участием русских подданных, так и с иностран-ными гражданами.

Скупость норм, посвященных подсудности, привела к тому, что правила подсудности определялись не только по общим правилам подсудности дел, но и с применением сложившихся к тому моменту теорий, посвященных данному вопросу.

В работе М.Н. Капустина «Международное право: конспект лек-ций», посвященной проблемам международного права, международ-

1 Яблочков Т.М. Практический комментарий на Устав гражданского судопроизвод-ства. Т.1. Основы гражданского процесса (ст. 1–28). Ярославль, 1913. С. 17.

2 Кассационное решение 1893/47 // Яблочков Т.М. Курс международного граждан-ского процессуального права. Ярославль, 1909.

62


ного частного права, международного уголовного права, содержит-ся раздел, посвященный международному гражданскому процессу «Гражданский процесс и его особые формы». Со ссылками на Устав и сложившуюся судебную практику ученый указывает, что правила подсудности по делам с участием иностранных лиц определялись сле-дующим образом.

1. По всем личным (кроме вытекающих из правонарушений) и вещ-ным (в отношении движимого имущества) искам подсудность опре-делялась местом пребывания ответчика (ст. 203, 204 УГС). И такое положение существовало по всех зарубежных правопорядках, кроме французского.

2. По вещным искам в отношении недвижимого имущества был компетентен суд места нахождения вещи (ст. 212 УГС). Что подтвер-ждается и практикой Сената (К.Р. 1878/253).

3. Иски из обязательств были подсудны суду того государства, в ко-тором пребывал ответчик (ст. 221 УГС).

В то же время в литературе указывалось на серьезные последствия пробельности законодательства, посвященного подсудности споров и дел с участием иностранных лиц. Яблочков Т.М. приводил примеры неопределенной подсудности дел о разводе с учетом того, что граждан-ские браки не признавались в России и дел о состояниях (в том числе усыновление детей)1.

Интересно, что УГС фактически не упоминает возможность про-рогационных соглашений между русскими подданными и иностран-ными гражданами об отнесении спора к компетенции суда иностран-ного государства. Хотя сам институт договорной подсудности по обязательственным спорам предусматривался как в ст. 227 УГС, так и ранее в ст. 155 Устава торгового судопроизводства. В ряде решений Сенат императивно определил, что условие в договоре, который за-ключен и будет исполняться в России, согласно которому стороны соглашаются подчиниться решению иностранного суда, является ничтожным2.

Статья 822 т. IX Свода Законов определяет, что «прибывающие в Россию иностранцы подчинены, касательно их личности и иму-

1 См. подробнее о компетенциях русских духовных консисторий по данному во-просу: Яблочков Т.М. Указ. соч. С. 57.

2 Гордон В.М. Устав гражданского судопроизводства с систематизированным изло-жением законодательных мотивов ко всем узаконениям и разъяснений Правительст-вующего Сената и Министерства юстиции. М., 1914. С. 360.

63


щества, русским законам и пользуются защитой и покровитель- ством».

Устав также предоставлял русскому судье право применять нормы иностранного материального права. Согласно ст. 707 УГС договоры и акты, совершенные за границей, обсуждаются на основании зако-нов того государства, в пределах которых они совершены, и призна-ются действительными, если только заключающаяся в них сделка не противна общественному порядку и не воспрещается законами Империи.

В связи с этим в науке ставился вопрос, должен ли суд применять иностранное право ex officio без необходимости указания на него сто-ронами. Должна норма иностранного права рассматриваться в суде как факт (res facti) или как закон. При этом судебная практика пред-писывала русскому судье применять иностранное право на основе отечественных коллизионных норм (lex fori) ex officio.

Статья 709 УГС предоставляла суду в случаях затруднения в при-менении иностранных законов право обратиться в министерство ино-странных дел с требованием обратиться к соответствующему иностран-ному правительству с просьбой о заключении договора по возникшему вопросу. В случае если суду не требовалось дополнительной помощи в установлении содержания иностранного закона, судебная практика не обязывала суд обращаться за соответствующей помощью.

Устав также не возлагал на стороны обязанности ссылаться на ино-странный закон, толковать его, иным образом помогать суду в уста-новлении его содержания. Однако, Сенат в одном из своих решений (К.Р. 84/14) разъяснил, что стороны могут просить суд об использова-нии механизма, предусмотренного ст. 709 УГС. В том же случае, если стороны не заявляли такого требования и суд неверно истолковал иностранный закон, это не может служить основанием для отмены решения суда в кассационной инстанции. Позднее Сенат высказывал несколько иную позицию по данному вопросу, указывая, что положе-ния УГС о кассации не различают русского и иностранного закона.

Относительно применения норм процессуального права приме-нялся известный принцип lex fori. М.Н. Капустин указывает, что права и обязанности тяжущихся сторон, положение представителей, равно как и вся формальная сторона процесса (litis ordinario) определяются законами компетентного суда1.

1 См.: Капустин М.Н. Указ. соч. С. 241.

64


Что касается доказательств (decisoria litis), то относительно их оценки Устав исключений для судопроизводства с участием ино-странных лиц исключений не делал. М.Н. Капустин же полагал, что национальный суд при определении «силы» доказательства обязан руководствоваться иностранными законами во всех случаях, когда стороны на них ссылаются. Закон того места, в котором доказатель-ство возникло, служит основанием для решения. Данный вопрос до сих пор является спорным в науке процессуального права. К примеру, вопрос о последствиях несоблюдения необходимой формы сделки, который носит процессуальный характер, должен ли разрешаться по lex fori или на основании коллизионных норм материального права (ст. 1209 ГК РФ).

Ряд норм Устава посвящен вопросам форм участия в процессе иностранного лица, а также исследованию судом представленных этим лицом письменных доказательств.

В соответствии со ст. 540 УГС суд был вправе по своей инициативе привлечь переводчика для удостоверения перевода письменного дока-зательства, сделанного самим иностранным гражданином. Статьей 405 Устава устанавливалась обязанность суда привлечь переводчика для перевода показаний свидетеля, если они совершались на иностранном языке.

Относительно участия иностранного гражданина в устном судо-производстве УГС разъяснений не давал. В Уставе не закреплялась обязанность суда предоставить стороне, не владеющей языком судо-производства, переводчика. Сенат, следуя буквальному толкованию ст. 405, распространил ее действие только на свидетелей, указав на то, что сторона, не владеющая русским языком, должна самостоятельно привести себе переводчика (К.Р. 1868/600)1.

В соответствии со ст. 261 УГС исковые прошения иностранцев должны были быть написаны на русском языке. Подпись могла быть сделана на другом языке, но с переводом на русский язык, засвиде-тельствованным через присяжного переводчика, или же какое-либо должностное лицо или частное, известное суду лицо, знающее язык, на котором прошение подписано. В случае направления в суд иско-вого заявления на иностранном языке, такое прошение не подлежит рассмотрению судом (ст. 266 УГС).

1 Кассационное решение 1868/600 // Приводится по: Яблочков Т.М. Курс междуна-родного гражданского процессуального права. Ярославль, 1909.

65


Кроме того, вместе с исковым заявлением в суд представлялись документы, которые также должны были быть переведены на русский язык (ст. 263). При непредоставлении переводов документов прошение остается без движения (ст. 269, 270 УГС).

Статья 281 Устава определяла порядок извещения ответчика, на-ходящегося за границей и место жительства которого указано истцом. В таком случае повестка отсылалась через министерство иностранных дел. В остальных случаях применялись общие нормы Устава, посвя-щенные извещению ответчика (ст. 293–298 УГС).

Отдельный раздел Устава посвящен вопросам исполнения судеб-ных решений судов иностранных государств. Согласно ст. 1273 УГС решения судебных мест иностранных государств исполняются на ос-новании правил, установленных взаимными трактатами и договорами. В случае если ими не установлены правила исполнения, соблюдается порядок, изложенный в Уставе.

В примечании к данной статье указывалось, что заключенными и заключаемыми с иностранными державами трактатами устанавли-ваются правила о порядке исполнения в России решений иностран-ных судов и наоборот решений судов Империи в других государствах, и следовательно в Уставе должно быть оговорено, что этими правилами и следует руководствоваться относительно исполнения таких решений. Установленные в Уставе правила применяются только в тех случаях, когда в международных договорах не существует указаний относитель-но порядка исполнения.

Таким образом, решения иностранных государственных судов приводились в исполнение только при наличии договора между го-сударствами.

При разработке Устава предлагалась другая редакция данной ста-тьи, а именно: «Решения судебных мест иностранных государств ис-полняются на основании правил, установленных о том числе взаим-ными трактатами, а в тех случаях, когда трактатов нет, соблюдаются следующие правила»1. То есть изначально предлагалось приводить в исполнение решения иностранных судов и без соответствующих международных договоров.

1 Исаченко В.Л. Гражданский процесс. Практический комментарий на вторую кни-гу устава гражданского судопроизводства. Том VI. Изд. 3-е, испр. и доп. СПб., 1911. С. 611; Энгельман И.Е. Об исполнении иностранных судебных решении в России. СПб., 1884. С. 49.

66


Ульяницкий В.А. писал, что основные начала международно-го общения требуют, чтобы судебные решения одного государства признавались и уважались другим. Признание судебного решения есть обязанности всякого члена международного союза. Одно госу-дарство не может отменять судебные решения другого государства. При этом данная аксиома не распространяется на вопрос испол-нения судебных решений иностранного государства1. И на момент подготовки Устава в практике исполнения судебных решений ино-странного суда не было единства. Так, во Франции по общему пра-вилу исполнение иностранных решений не допускалось. В Бельгии исполнение осуществлялось только после установления компетен-тности суда, вынесшего решение. В Италии проверялось соответст-вие решения местному общественному порядку. В Германии реше-ние исполнялось по местным законам только при условии взаим- ности.

В русском же праве даже после Уставов единого мнения об испол-нении судебных решений не сложилось.

Мартенс Ф.Ф. полагал, что приводимая норма Устава должна тол-коваться следующим образом: при наличии международного договора исполнение осуществляется по правилам договора, при отсутствии договора без требований взаимности решения исполняются по нор-мам Устава2.

Аргументированная позиция относительно того, что исполнение решений иностранных судов в России возможно только при наличии международного договора, изложена в работе Энгельмана И.Е. «Об исполнении иностранных судебных решений в России»3

В определенной степени такая рассогласованность объясняется отсутствием единства мнений по данному вопросу в судебной практи-ке. По делу Теодориди К.Р. 73-17114 Сенат указывал на возможность исполнения решений в отсутствии договора (трактата). При этом позд-

1 Ульяницкий В.А. Международное право. Томск, 1911 / Приводится по Золотому фонду российской науки международного права. Т. 3. М., Международные отноше-ния, 2007. С. 253.

2 Мартенс Ф.Ф. Современное международное право, 1898 г. С. 1693 Энгельман И Е. Об исполнении иностранных судебных решении в России. СПб.,

1884. 4 Кассационное решение по делу Теодориди № 1711 от 17 октября 1873 г. // при-

водится по: Энгельман И.Е. Об исполнении иностранных судебных решении в России. Санкт Петербург: Типография Правительствующего Сената, 1884. С. 22.

67


нее в деле Шипова1 Сенат не только указал, что решения иностранных судов в отсутствие договора не могут исполняться в России, но даже и не признаются2. Это решение суда, с точки зрения Ульяницкого В.А., немедленно отразилось на отношениях с иностранными госу-дарствами. Так, Германия перестала признавать и исполнять решения русских судов.

В 1902 г. Сенат по делу Чинизели (решение № 62) определил окон-чательно, что решения исполняются только при наличии договора между государствами. При этом эти статьи касаются исполнения в Рос-сии не только решений (в смысле ст. 705 Устава), но и всех частных определений по тем делам, по которым компетенция иностранных судов признана международными договорами России.

Кроме того, при отсутствии специального договора об исполнении судебных решений русские суды обязаны приводить в исполнение иностранные судебные решения по таким вопросам, которые в силу каких-либо других договоров изъяты из общей территориальной под-судности русских судов3.

Также интересно, что в деле Теодориди Сенат постановил, что подлежат исполнению не только решения судебных мест иностран-ных государств, но и решения третейских судов и судов временных, учреждаемых для разрешения одного дела.

Уставом устанавливался следующий сокращенный порядок рассмо-трения прошений об исполнении судебных решений. Согласно ст. 1274 решение приводилось в исполнение только на основании определения суда, которое выносилось в сокращенном порядке, предусмотренном ст. 348–363 Устава.

К просьбе об исполнении решения прилагались:1) копия решения, засвидетельствованная тем судом, которым

оно постановлено, с исполнительной надписью или удостоверением этого суда, что решение подлежит исполнению. Удостоверение суда

1 Кассационное решение по делу Шипова № 58 от 27 января и 17 марта 1882 г. // приводится. по: Энгельман И.Е. Об исполнении иностранных судебных решении в Рос-сии. Санкт-Петербурга: Типография Правительствующего Сената, 1884. С. 49.

2 Ульяницкий В.А. Указ. соч. С. 3433 Ульяницкий В.А. Указ. соч. С. 343. В данном случае дело шло о движимом наслед-

ственном имуществе, оставшегося после умершего в России итальянского граждани-на. На основании ст. 10 Конвенции о наследствах, заключенной между Россией и Ита-лией, иски о движимом имуществе в таких случаях подлежат рассмотрению в отечест-венном суде наследодателя.

68


должно быть заверено русской миссией или консульством; подпись миссии или консульства должна быть удостоверена министерством иностранных дел;

2) перевод решения на русский язык;3) копии этих документов. Суд при рассмотрении прошения не рассматривал спор по суще-

ству, но определял наличие оснований для отказа в исполнении ре-шений иностранного суда, к которым относились: 1) противоречие публичному порядку; 2) запрет законами Империи на исполнение решений иностранного суда (ст. 1279); 3) рассмотрение дела по спорам о недвижимости, которые относятся к исключительной подсудности суда Империи (ст. 1281).

При отсутствии оснований для отказа решение иностранного суда приводилось в исполнение по общим правилам исполнения судебных решений, т.е. взыскатель обращался за исполнительным листом и пре-доставлял его судебному приставу для исполнения.

Уже в 1909 г. Яблочков Т.В. указывает, что «издавна наболевшим» вопросом является вопрос об исполнении решений иностранных су-дов1. Вот уже более столетия прошло с тех пор, а болезненность этого вопроса так и не снята.

Также важным является вопрос о последствиях наличия в иностран-ном суде производства по тождественному делу или наличия судебного решения по тождественному делу.

УГС не дает ответ на данный вопрос. Подробно регламентируя последствия рассмотрения другим русским судом тождественного дела (ст. 571 УГС) а также последствия наличия вступившего в за-конную силу решения по тождественному делу (ст. 893–895), Устав не упоминает производство в иностранном суде или решение ино-странного суда. Проф. Яблочков Т.М. полагал, что отвод по ст. 571 УГС в таком случае возможен и должен быть допущен, в случае, если будущее судебное решение может быть исполнено в России (т.е. при наличии соответствующего международного договора). Судебное же решение иностранного суда получит силу res judicata только после вы-дачи русским судом экзекватуры. Сенат по делу Миллера постановил, что решение иностранного суда не может считаться обязательным для русских судебных мест, и спорное отношение продолжает оставаться для русских судов спорным.

1 Яблочков Т.М. Указ. соч. С. 10.


Как мы видим, Устав гражданского судопроизводства 1864 г. зало-жил основы института участия иностранных лиц в судопроизводстве. В дальнейшем в советских и российском процессуальных кодексах данный институт получил более детальное закрепление. Однако те проблемные аспекты, которые вытекают из публичной, «суверенной» природы судопроизводства продолжают проявляться в правоприме-нительной деятельности. Обращение к дореволюционным научным источникам и судебной практике того времени может стать ценным опытом решения таких проблем.

70

Решетникова Ирина

Судебные реформы: 1864 и 2014 гг.

В 2014 г. в России отмечается 150 юбилей судебной реформы. 60–70-е гг XIX в. известны как годы великих реформ, затронувших самые различные сферы жизни:

– ликвидация военных поселений 1857 г.,– отмена крепостного права 1861 г.,– финансовая реформа 1863 г.,– реформы в области народного просвещения 1863 г.,– земские реформы 1864 г.,– судебная реформа 1864.,– реформа городского самоуправления 1870 г.,– образовательная реформа 1871 г.,– военная реформа 1874 г.До судебной реформы 1864 г. гражданское судопроизводство России

было классической формой следственного (инквизиционного) процесса с активной ролью суда – следователя по делу и пассивными сторонами без представителей. Это был письменный и тайный процесс, в котором не могли участвовать представители сторон и царила формальная оценка доказательств. Судебная реформа 1864 г. ввела в российскую правовую действительность состязательный процесс с активными сторонами, от-носительно пассивной ролью суда, допуском в судебное разбирательство представителей сторон, свободной оценкой доказательств. Гражданское судопроизводство стало устным и открытым (публичным). Практически это были революционные перемены в российском процессе (точно так-же, как и иные европейские страны (кроме Великобритании) перешли от инквизиционного процесса к состязательному).

К основным чертам судебной реформы 1864 г. принято относить: отделение судебной власти от законодательной и административной, придание статусу судьи независимости; введение состязательного порядка судопроизводства, гласности и устности процесса; изменение системы обжалования судебных решений1.

1 См.: Нефедьев Е.А. Учебник русского гражданского судопроизводства. Краснодар, «Советская Кубань», 2005. С. 40.

71


За 150 лет Россия прошла через сложные периоды развития, в том числе в сфере гражданского судопроизводства.

В социалистический период жизни российского государства были сохранены принципы состязательности, устности, гласности судопро-изводства, независимости судей и иные нововведения 1864 г. Однако по вполне объяснимым причинам процесс стал более следственным. После революции 1917 г. была упразднена ранее действовавшая су-дебная система и адвокатура. Несколько лет ушло на поиск новой модели судоустройства. Многие юристы отказывались работать в со-циалистическом государстве, поэтому стороны в большинстве сво-ем представляли свои интересы самостоятельно, суд был вынужден активно участвовать в собирании и исследовании доказательств по конкретным делам, что нашло отражение и в законодательстве. В ка-честве стандарта доказывания прочное положение занял принцип объективной истины, которая должна была быть установлена по ка-ждому делу. Объективные процессы привели к тому, что советский гражданский процесс утратил некоторые черты состязательности, но в то же время не вернулся к классическому следственному процессу1. Нельзя не сказать и о том, что в советский период развития процесса возникли уникальные процессуальные институты: пересмотр судебных актов в надзорном порядке; участие прокуратуры, органов государст-ва, общественных организаций в защиту чужих интересов. Участие названных субъектов в защиту чужих интересов можно рассматривать как определенный аналог существующих за рубежом фирм правового интереса (Public Interest Law Firms)2.

Экономическое и правовое развитие российского государства неизбежно привело к необходимости реформирования судопроиз-водства с учетом мировых тенденций. Одной из таких стойких тен-денций было и остается сближение состязательного и следственного гражданского процесса3. С 90-х гг. ХХ в. начался второй этап сбли-

1 Решетникова И.В. Судебные реформы XIX и XXI вв. в области гражданского су-допроизводства // Кодификация российского частного права / Под ред. Д.А. Медведе-ва. М., Статут, 2008. С. 307–333.

2 J. Cooper. Public Interest Law. Keyguide to Information Sources in Public Interest. Law. L., 1991; Weisbrod B.A Public Interest Law. An Economic and Institutional Analysis. Berkeley: Los Angeles, London, 1978; Решетникова И.В. Доказательственное право Анг-лии и США. 2-е изд. М., Городец, 1999. С. 48–55.

3 См. об этом подробнее: Решетникова И.В. Доказательственное право Англии и США. С. 37–47.

72


жения российского процесса с состязательным судопроизводством с учетом зарубежного опыта и судебной реформы 1864 г. При этом если судебная реформа 1864 г. основывалась прежде всего на опыт кодификации Франции, и в меньшей степени – на австрийском и прусском законодательстве, то процессуальные кодексы ХХI в. немало вобрали в себя из английского и американского законодатель- ства.

Новый век принес с собой новые реформы в гражданском судо-производстве: в 2002 г. были приняты Гражданский процессуальный и Арбитражный процессуальный кодексы Российской Федерации (далее соответственно – ГПК РФ и АПК РФ). Эти кодексы суще-ственно продвинули гражданское судопроизводство в состязатель-ном плане. Последние годы состязательность процесса развивается и укрепляется.

В 2014 г. был ликвидирован Высший Арбитражный Суд Российской Федерации и создан единый Верховный Суд Российской Федерации. Вслед за судоустройственными изменениями на горизонте появилась унификация процессуального законодательства: ныне действующих АПК РФ, ГПК РФ и проекта Административного процессуального кодекса.

И сегодня российский процесс (особенно в период подготовки унифицированного законодательства) тесно взаимосвязан с положе-ниями и идеями судебной реформы 1864 г. Эту взаимосвязь можно рас-сматривать с двух сторон. Во-первых, судебная реформа 1864 г. ввела состязательное судопроизводство и взаимосвязанные с ним принципы (открытость, устность и пр.). Современный процесс следует этим же положениям, развивая их.

Во-вторых, реформа 1864 г. ввела кардинально новые подходы к отдельным процессуально-правовым институтам: принципы судо-производства, доказательства, обмен состязательными документами, раскрытие доказательств, упрощенное производство, апелляцию и пр.

Рассмотрим лишь три аспекта взаимосвязи современного процесса и судопроизводства по правилам 1864 г.: состязательность судопроиз-водства, доказательства и доказывание, упрощенное производство.

Состязательность судопроизводстваВеликие процессуалисты XIX–XX вв. (К. Малышев, Е.А. Нефедьев,

немецкие ученые К. Бюллов, Канштейн и др.) выделяли черты состяза-

73


тельного процесса модели 1864 г., которые совпадают с современными представлениями1.

Во-первых, «суд не производит гражданских дел без просьбы заинте-ресованных лиц»2 – вся инициатива, вызывающая движение процесса, принадлежит частным лицам, а не суду3. Вместе с тем суд в процессе нельзя считать совершенно пассивным: он обязан принимать меры к охране общественного интереса. АПК РФ и ГПК РФ 2002 г. пол-ностью выдержаны в данном духе. Инициатива в совершении всех процессуальных действий принадлежит лицам, участвующим в деле. Так, суд может истребовать доказательства при наличии обоснованного ходатайства лица, участвующего в деле.

АПК РФ ввел в качестве составляющей состязательности сторон процессуальный риск: «Лица, участвующие в деле, несут риск на-ступления последствий совершения или несовершения ими процес-суальных действий» (ч. 2 ст. 9). Наделение лиц, участвующих в деле, правом активного участия в процессе налагает на них определенный риск наступления негативных последствий при невыполнении про-цессуальных обязанностей и неиспользовании процессуальных прав. «Риск как явление присуще развитию всех отраслей права и… каждая выявляет свою меру регулирования»4.

В ГПК РФ содержится положение, также взаимосвязанное с про-цессуальным риском: «При уклонении стороны от участия в экспер-тизе, непредставлении экспертам необходимых материалов и доку-ментов для исследования и в иных случаях, если по обстоятельствам дела и без участия этой стороны экспертизу провести невозможно, суд в зависимости от того, какая сторона уклоняется от экспертизы, а также какое для нее она имеет значение, вправе признать факт, для выяснения которого экспертиза была назначена, установленным или опровергнутым» (ч. 3 ст. 79).

В связи с этим актуальным является мнение Е.А. Нефедьева, вы-сказанное около 100 лет тому назад о том, что цель судопроизводства

1 См., например: Таранова Т.С. Реализация принципа состязательности в граждан-ском судопроизводстве: Автореф. дисс. … канд.юрид.наук. Минск, 2001; Самсонов В.В. Состязательность в гражданском процессуальном праве: Автореф. дисс. … канд. юрид.наук. Саратов, 1999; Шишкин С.А. Состязательность в судебном механизме защиты гра-жданских прав: Автореф. дисс. … канд. юрид. наук. М., 1996; и др.

2 Малышев К. Курс гражданского судопроизводства. Т. 1. СПб, 1876. С. 359.3 Там же.4 Тихомиров Ю.А. Правовые риски // Законы России. 2012. № 2. С. 87.

74


должна достигаться при возможно меньшем употреблении прямого принуждения тяжущихся: «Прямое принуждение к совершению тех или иных действий заменяется указанием в законе невыгодных по-следствий, которые наступают для тяжущихся при их несовершении»1.

Во-вторых, суд не должен выходить за пределы требований сторон. Это положение также провозглашено в ныне действующих АПК РФ и ГПК РФ. Лишь тогда, когда суд вынужден определить правильный способ защиты нарушенного права, он выходит за пределы заявлен-ных требований. Так обстоит дело, когда сторона неверно определяет характер своего требования как оспаривание действий или бездей-ствия каких-то органов вместо предъявления иска ввиду наличия спора о праве. Или выход за пределы заявленных требований может вытекать из требований закона или даже постановления Пленума высшего судебного органа. Наиболее ярким примером является введение астрента постановлением ВАС РФ (п. 2 постановления Пленума ВАС от 4 апреля 2014 г. № 22 «О некоторых вопросах при-суждения взыскателю денежных средств за неисполнение судебного акта»).

В-третьих, суд не должен разыскивать и принимать во внимание факты и доказательства, которые не заявлены ему сторонами. Это касается лишь фактического материала, но не юридических норм. В то же время суд может задавать сторонам и свидетелям вопросы, указывать на недостаток доказательств по существенным фактам дела и предлагать им пополнить этот недостаток, если они того хотят (ст. 368 Устава гражданского судопроизводства 1864 г.)2. Обязанность суда в следственном процессе по своей инициативе выяснять сущность дела открывала широкое поле для произвола суда, по этой причине суд был отстранен от собирания доказательств3.

В современном процессе суд устранен из процесса собирания доказательств, он лишь может оказывать сторонам необходимое со-действие.

Доказывание и доказательстваДоказательственное право было кардинально изменено в 1864 г. –

российское правосудие отказалось от формальной оценки доказа-

1 Нефедьев Е.А. Указ. соч. С. 255.2 Малышев К. Указ. соч. С. 359–361.3 Нефедьев Е.А. Указ. соч. С. 36.

75


тельств и ввело свободную оценку. Данное изменение характерно именно для состязательного судопроизводства. В дореформенный пе-риод, когда существовал инквизиционный процесс, в основе судопро-изводства лежала формальная или законная теория доказательств. Для формальной теории характерно законодательное придание силы до-казательствам. Соответственно, не требовалось внутреннее судейское усмотрение при оценке собранных и исследованных доказательств. При формальной оценке доказательств одни из них признавались совершенными (например, подлинники письменных документов), другие несовершенными (к примеру, показание одного свидетеля). Преимущество отдавалось свидетелю мужчине перед свидетелем жен-щиной, знатному перед бедным, духовному перед светским и пр.1 С переходом от инквизиционного судопроизводства к состязательному Россия и иные европейские государства отказались от формальной оценки доказательств и восприняли свободную оценку доказательств, что отвечало духу состязательного процесса. Теперь суд мог обсуждать исследованные доказательства, оценивать их исходя из своего внутрен-него убеждения. Закон уже не определял заранее доказательственный вес тех или иных доказательств.

Российское процессуальное законодательство вот уже 150 лет при-держивается теории свободной оценки доказательств.

Другой вопрос – должен ли суд устанавливать объективную (мате-риальную истину)? Уголовный процесс при рассмотрении дел ориен-тирует суд на установление объективной истины, т.е. действительное установление реально имевших место обстоятельств. Применительно к гражданскому процессу в 1864 г. рассуждали по-другому: «Что ка-сается гражданского процесса, то предмет его – право гражданское – подлежит распоряжению сторон. Поэтому, если тяжущийся признает правильными притязания и уверения противника, то в этом признании выражается право распоряжения предметом спора, а потому судья, если бы даже он был убежден в том, что сторона, в своем признании, показывает неправду, то все-таки обязан считать эти показания согла-сными с истиной, так как иначе он бы нарушил бы право распоряже-ния стороны предметом процесса»2.

Необходимость установления объективной истины в советском гражданском процессе практически не обсуждалась. Это было основ-

1 Нефедьев Е.А. Указ. соч. С. 220.2 Там же. С. 221.

76


ным правилом. Таким образом, стандарт доказывания в гражданских и уголовных делах был един – установление объективной (матери-альной) истины. Хотя и в тот период ученые писали о невозможности установления объективной истины по некоторым категориям дел (к примеру, установление отцовства до введения экспертизы ДНК) и об отсутствии необходимости установления объективной истины ввиду частноправовых отношений между участниками спора.

Лишь в 1995 г. ГПК РФ и в 2002 г. АПК РФ отказались от прин-ципа объективной истины и вернулись к стандарту доказывания, заложенному в 1864 г. – установление формальной истины на ос-новании представленных сторонами доказательств. В связи с этим, если сторона по каким-то причинам утратила право представления доказательств или не выполняет бремя доказывания, то суд выно-сит решение исходя из имеющихся доказательств, что полностью соответствует подходу к стандарту доказывания по реформе 1864 г.1 Однако именно переход к формальной истине дается российским юристам довольно сложно.

Что же касается составляющих современное доказательственное право, то и сейчас заложены те же подходы, что и в судебной реформе 1864 г.:

– обязательность решений судов друг для друга – преюдициаль-ность судебных актов (ст. 8 Устава гражданского судопроизводства, ст. 61 ГПК РФ, ст. 69 АПК РФ);

– предмет доказывания складывается из объяснений и возражений сторон (ст. 55 ГПК РФ, ст. 64 АПК РФ);

– выделение фактов, не подлежащих доказыванию – общеизвест-ные и презюмируемые факты (ст. 130 Устава гражданского судопро-изводства, ст. 61 ГПК РФ, ст. 69 АПК РФ);

– распределение обязанности по доказыванию (ст. 366 Устава гра-жданского судопроизводства, ст. 55 ГПК РФ, ст. 65 АПК РФ);

– суд не собирает доказательства основывает свое решение на пред-ставленных сторонами доказательств (ст. 367 Устава, ст. 57 ГПК РФ, ст. 66 АПК РФ);

– если суд найдет, что некоторые из обстоятельств не подтверждены доказательствами, он объявляет об этом сторонам (ст. 368 Устава, ч. 1 ст. 57 ГПК РФ, ч. 2 ст. 66 АПК РФ);

1 Нефедьев Е.А. Указ. соч. С. 222.

77


– установление абсолютных и относительных привилегий от дачи свидетельских показаний (witness privilege) (ст. 83, 370-371 Устава, ст. 69 ГПК РФ, ст. 56 АПК РФ)

– виды доказательств: свидетельские показания, заключения эк-спертов, письменные и вещественные доказательства (гл. 8 Устава гражданского судопроизводства, ст. 55 ГПК РФ, ст. 64 АПК РФ);

– процедура исследования доказательств в судебном заседании;– обеспечение доказательств (ст. 3691, 821–828 Устава, ст. 64–66

ГПК РФ, ст. 72–74 АПК РФ);– обстоятельства, на которые ссылается сторона в обоснование

своих требований или возражений, считаются признанными другой стороной, если они ею прямо не оспорены или несогласие с такими обстоятельствами не вытекает из иных доказательств, обосновываю-щих представленные возражения относительно существа заявленных требований (ч. 31 ст. 70 АПК ст. 444, 480, 492 Устава гражданского судопроизводства)

– оценка доказательств (ст. 67 ГПК РФ, ст. 71 АПК РФ) и т.д.При этом Устав гражданского судопроизводства предусматривал

активность сторон в процессе доказывания. Именно стороны по вза-имному согласию выбирали эксперта, вызов свидетелей осуществлялся судом по просьбе сторон. В основе доказывания лежал обмен состя-зательными документами и раскрытие доказательств, которые также введены в современный процесс и постепенно приживаются в нашей правовой реальности.

Законодательство второй половины XIX в. строго следовало пра-вилу о наложении ответственности на стороны спора за несовершение действий. Так, если сторона не являлась на осмотр доказательства на месте, то она теряла право указывать последствия неправильности производства данного процессуального действия. Аналогичные поло-жения действуют и в современном гражданском процессе. К примеру, дополнительные доказательства принимаются арбитражным судом апелляционной инстанции, если лицо, участвующее в деле, обосно-вало невозможность их представления в суд первой инстанции по причинам, не зависящим от него, в том числе в случае, если судом первой инстанции было отклонено ходатайство об истребовании доказательств, и суд признает эти причины уважительными (ч. 2 ст. 268 АПК РФ).

Уставом гражданского судопроизводства устанавливались опреде-ленные правые фикции. Например, если сторона не могла представить

78


доказательство, находящееся у другой стороны, а последняя его не представляла в суд, то такие обстоятельства суд признавал доказан-ными (ст. 444 Устава). Аналогичные подходы есть и в современном процессе, они упоминались выше (ч. 3 ст. 72 ГПК РФ и ч. 31 ст. 70 АПК РФ).

Вместе с тем состязательное судопроизводство немыслимо без сильных, специально обученных представителей сторон. В сов-ременном российском процессе отсутствует профессиональное представительство. В коммерческих судах участие представителей встречается значительно чаще, чем в судах общей юрисдикции, что обусловлено характером спорящих сторон (в основном это ор-ганизации и предприятия, индивидуальные предприниматели). Но и в этом случае в процессе участвуют корпоративные юристы. В судах общей юрисдикции граждане редко обращаются за помо-щью к профессиональному представителю, стараясь защитить свои интересы самостоятельно. К сожалению, российские представители сторон не стали «правовыми гладиаторами», как образно писал об английских представителях Д. Джейкоб1, но и суд не выглядит как рефери в теннисном матче, подобно английскому судье, как говорил М. Зандер2.

Отсутствие должной активности представителей порой приво-дит к тому, что судья вынужден действовать активнее в процессе (самостоятельно задавать вопросы при исследовании доказательств и пр.).

Нельзя не отметить и то, что основываясь на достижениях су-допроизводства 1864 г., российский процесс движется вперед. На-иболее ярким проявлением можно назвать возможность электрон-ной подачи состязательных документов в коммерческий суд. Бо-лее того, в коммерческих судах успешно применяется процедура упрощенного производства, предполагающая рассмотрение и раз-решение дела сугубо электронно. Следовательно, возникает и осо-бенность в исследовании доказательств, которые представляются сторонами электронно и исследуются без выхода в судебное засе- дание.

1 J. Jacob. The Reform of Civil Procedural Law and Other Essays in Civil Procedure. L., 1982. P. 24.

2 M. Zander. A Matter of Justice. The Legal System of Ferment. N.Y., 1989. P. 140.

79


Упрощенное судопроизводствоВ российских гражданских судах большинство дел рассматри-

вается по правилам ординарной процедуры по первой инстанции, в рамках которой дело проходит стадии: возбуждение производства, подготовка к судебному разбирательству, судебное разбирательство и вынесение судебного решения. Помимо ординарной процедуры, закон предусматривает процедуру ускоренного или упрощенного производства.

В судах общей юрисдикции две формы ускоренного производства: заочное и приказное производства, в арбитражных судах –упрощенная процедура.

В большинстве государств есть те или иные модели упрощенного или ускоренного процессов. В 2004 г. Консультативный совет европей-ских судей Совета Европы1 отметил, что некоторые аспекты ведения дел, включая специальные процедуры, определяются исходя из сроч-ности, бесспорности дел, малых сумм требований. При этом среди особо значимых вопросов Консультативный совет европейских судей Совета Европы выделил суммарное или сокращенное производство. Российскому гражданскому процессу не известны термины «суммар-ное» или «сокращенное» производство.

Модели суммарного производства, распространенные в зарубеж-ных юрисдикциях, могут отличаться друг от друга, но, как правило, им присущи два признака:

наличие промежуточного решения суда, которое может превра-титься в окончательное решение в случае бездействия или молчания ответчика или должника. В России и заочное решение, и судебный приказ – это разновидности промежуточных решений. Так, в совре-менном приказном производстве если от должника в течение 10 дней со дня получения судебного приказа поступят возражения относительно его исполнения, то судебный приказ отменяется тем же судьей, кото-рый его вынес. Примерно 25% всех разрешенных дел рассматриваются общими судами по процедуре заочного производства. При этом из заочных решений отменяется примерно 6,5% самим судьей;

наличие взаимосвязи с явкой спорящих сторон в судебный про-цесс. Из имеющихся в России форм упрощенного производства толь-

1 Заключение № 6 Консультативного совета европейских судей Совета Европы «О справедливом судебном разбирательстве в разумные сроки и роли судов в судебных процессах с учетом альтернативных способов разрешения споров» (2004 г.).

80


ко заочное выступает как реакция на неявку ответчика в процесс. Судебный приказ и упрощенное производство не связаны с явкой ответчика или с ее отсутствием.

После судебной реформы 1864 г. суды работали с очень большой нагрузкой. Тогда встал вопрос о необходимости разработки упрощен-ных процедур. В 1866 г. было введено приказное производство и 51% всех дел стал рассматриваться в указанной процедуре1. Современные мировые судьи рассматривают более 53% всех дел в приказном про-изводстве. Иными словами, почти 150 лет практика стабильна: боль-шинство гражданских дел в судах общей юрисдикции рассматривается по правилам приказного производства.

Поистине новацией в системе упрощенных процедур стало введе-ние упрощенного производства в арбитражном процессе, которому нет аналогов в российской процессуально-правовой истории. Для упрощенного производства характерны:

– письменность, так как дело рассматривается исключительно по представленным в суд доказательствам в письменной форме;

– электронность, так как большинство документов поступают в суд в электронном виде, стороны знакомятся с материалами дела также электронно;

– ускоренность, так как законом установлен срок для рассмотрения два месяца, а для ординарной процедуры – 3 месяца;

– упрощенность, ибо отсутствуют предварительное судебное заседание и судебное разбирательство; недопустимы некоторые доказательства (свидетельские показания и заключения экспер-тизы), дело в апелляции рассматривается единолично судьей в от-личие от коллегиального разбирательства при обычной процедуре и т.д.;

– усеченность кассационного обжалования – лишь при нали-чии безусловных оснований для отмены судебных актов (ч. 4 ст. 288 АПК РФ)2.

Взаимосвязь современного процессуального законодательства с судебной реформой 1864 г. закономерна, ибо эта реформа заложила

1 Отчет Министерства юстиции за 1866, 1867 гг. Цит по: Кутафин О.Е., Лебедев В.М., Семигин Г.Ю. Судебная власть в России: история, документы: В 6 т. Т. 3. М., Мысль, 2003. С. 567.

2 См. подробнее: Решетникова И.В. Упрощенное производство. Концептуальный подход. // Закон. 2013.№ 4; Reshetnikova I.V. Simplified and accelerated Proceedings in civil Cases in Russia // Civil Justice Quarterly. 2013. Issue 1. P. 30–37.


кардинальные основы состязательного типа судопроизводства и со-звучна международным тенденциям по сближению различных типов судопроизводства1.

1 Малешин Д.Я. Методология гражданского процессуального права. М., 2010; Он же. Основной доклад // Гражданский процесс в межкультурном диалоге: Евразийский контекст. Сборник докладов. Под. ред. Малешина Д.Я. М., Статут, 2012. Решетнико-ва И.В. Доказательственное право Англии и США. Екатеринбург, 1997, 2-е изд. М., Норма, 1999. С. 37–47; и др.

82

Чекмарева Анастасия

Становление института мировых судей по реформе 1864 г.

150-летие судебной реформы 1864 г. актуализирует многие ее аспек-ты, среди которых особое место занимают проблемы становления ин-ститута мировых судей. Обращение к историческому опыту позволяет уяснить сложности и трудности реформирования судебной системы, выявить взаимосвязь ее изменений с внутренними и внешними фак-торами, вскрыть объективную природу в выборе тех или иных меха-низмов совершенствования гражданского процесса. Вместе с тем опыт организации и деятельности дореволюционной мировой юстиции представляет значительный интерес с точки зрения возрождения ин-ститута мировых судей в современных условиях и поиска оптимальных моделей судоустройства и судопроизводства.

При этом предоставляется возможность соизмерить практику миро-вой юстиции России и зарубежья. Опыт целого ряда стран свидетель-ствует, что мировые судьи действовали и действуют в разных правовых системах: романо-германской (Франция, Бельгия, Италия) и в странах общего права (Англия, Канада, США). Впервые мировые судьи (justice of peace) были учреждены в Англии на основании Вестминстерского статута 1361 г. и назначались королем из числа достойных местных жителей1. Во Франции мировые судьи появились после Великой фран-цузской революции и учреждены законом от 16-24 августа 1790 г. как народные суды для разрешения мелких споров и применения наказа-ний за незначительные правонарушения2. Примечательно, что именно английский и французский опыт послужил основой для создания института мировых судей в России.

Оценка исторического события, каким является реформа 1864 г., безусловно, противоречива. С самого начала она вызывала гордость юристов, а затем подверглась пересмотру. 12 июля 1889 г. импера-тор Александр III утвердил Положение о земских участковых на-чальниках, Правила об устройстве судебной части в местностях,

1 http:www/hmcourts-service.gov.uk/aboutus/history/magistrate.htm. 2 Humbert-Convain Sylvie. Le juge de paixe la repression des infactions douanieres en

Frande et Holland, 1794-1815: contribution a l’histoire du systeme continental napoleonien. 1993. P. 7.

83


а 19 декабря того же года вводятся Правила о производстве судеб-ных дел, подведомственных земским начальникам в городских су-дах. В результате из 50 губерний в 37 была ликвидирована мировая юстиция1.

Тем не менее и в прошлом, и настоящем реформа в большей мере оценивается положительно. Известный юрист Е.В. Васьковский, например, утверждал, что Судебные уставы «произвели своего рода геологический переворот, выдвинувший новую формацию, поло-живший начало новой эры в юридическом развитии России. Мало того, судебной реформой 1864 г. Россия опередила даже некоторые западноевропейские государства в области процессуального права»2. Участники Межвузовской научной конференции в Нижнем Новго-роде, посвященной 140-летию судебной реформы 1864 г., признали ее «эталоном отечественной судебной системы, несмотря на контр-реформаторские усилия царского правительства сломать ее принци-пиальные устои»3.

Такая оценка, на наш взгляд, обусловлена следующими причи-нами: во-первых, ожиданиями общества существенных перемен, что роднит реформаторскую эпоху XIX в. с сегодняшней. Ожидание ре-формы весьма впечатляюще передал Е.А. Нефедьев, бывший в XIX в. не только известным юристом, но и мировым судьей по Сызранскому округу. Он писал: «это воодушевление и нетерпеливое ожидание со стороны общества были вполне естественны: много веков господст-вовали в наших судах волокита, неправосудие, лихоимство и всякие неправды»4.

Во-вторых, исторически почва для становления мировых судов была создана российским дореформенным законодательством, ко-торому были известны примирительные разбирательства. Уже в Х в. были известны цели мирового разрешения спора: доставить обеим тяжущимся сторонам законную, честную и бестяжебную жизнь, пре-кратить распри и ссоры, доставить каждому ему принадлежащее, облегчить судебные места. Дореформенному законодательству была

1 Галай Ю.Г. Кризисная ситуация в российской судебной системе конца XIX – начала ХХ вв. // Судебная реформа в России: история и современность. К 140-летию судебной реформы 1864 г. Н. Новгород, 2005. С. 52.

2 Васьковский Е.В. Учебник гражданского процесса. Краснодар, 2003. С. 25.3 Галай Ю.Г. Предисловие // Судебная реформа в России: история и современность.

К 140-летию судебной реформы 1864 г. Н. Новгород, 2005. С. 4.4 Нефедьев Е.А. Избранные труды. Краснодар, 2005. С. 9.

84


известна система склонения сторон к миру по делам между родите-лями и детьми. «Совестные суды» вырабатывали условия для при-мирения тяжущихся1.

В-третьих, основой внедрения мирового суда служила культурно-духовная общность народа, находящегося под влиянием христианской религии, предписывающей прощать обиды и мириться с противником.

Вместе с тем создание института мировых судей явилось шагом вперед по сравнению с дореформенным периодом. Мировые суды формировались на основе выборности, осуществлялось сочетание единоличного и коллегиального судопроизводства, использовались сокращенные формы судебного процесса. Указанные факторы стано-вятся весьма актуальными в условиях развития современных мировых судов. Особый интерес вызывает структура мировой юстиции. Ми-ровые суды были разделены на участковые, добавочные и почетные. Участковые осуществляли правосудие в определенной части округа мирового съезда. Добавочные не имели своих участков. Они заменяли участковых судей, например, в случае их отсутствия, болезни или смер-ти. Съезды могли назначать добавочных судей в помощь участковым при большой загрузке. Почетные также не имели участков, но обязаны были по просьбе обеих тяжущихся сторон разрешить дела мировой компетенции. Участковый судья обязан был лично принимать жалобы и прошения, подаваемые как в письменной, так и устной форме, везде и во всякое время (в том числе и в выходные) и не отказывать в при-нятии бумаг. Устная жалоба заносилась в протокол и подписывалась заявителем. Ведомству мировых судей принадлежали иски «по дого-ворам о движимости не свыше 500 руб.; иски о возмещении за ущерб не превышающие 500 руб.; иски о многих обидах и оскорблениях; иски о восстановлении нарушенного владения и др.»2. Кроме того, законодательство четко определяло те иски, рассмотрение которых в мировых судах не допускалось.

Первоначально в ходе разработки законодательства о мировой юстиции предложение реформаторов о расширении компетенции мировых судей, в частности, рассмотрения судебных исков до 500 руб. было подвергнуто критике государственной канцелярией. Это мо-тивировалось тем, что ни в одной стране Западной Европы миро-

1 Нефедьев Е.А. Избранные труды. Краснодар, 2005. С. 356.2 Устав гражданского судопроизводства с разъяснениями Сената / Сост. М.М. Ро-

тенберг. Екатеринославль, 1912. С. 33–34.

85


вым судьям не представлялись такие широкие компетенции. Так, во Франции мировые судьи рассматривали дела при цене иска до 25 руб., а в Италии – до 75 руб. Однако в конечном итоге Государственная канцелярия признала необходимость сокращения общих судебных мест и расширения компетенции мировых судов1.

Порядок избрания мировых судей определялся Судебными устава-ми от 20 ноября 1864 г. Утверждение выборного начала в определенной мере соответствовало демократическим преобразованиям, отражаю-щим суть аграрной реформы 1861 г. Вместе с тем цивилизационная специфика России, связанная с сильным государством, оставалась. Это нашло отражение в том, что мировые судьи избирались всеми сословиями, но утверждались правительством2. О приоритете государ-ственного начала свидетельствует и тот факт, что выборы проходили под контролем администрации (губернаторов, министра юстиции). Кроме того, на мировых судей возлагались не только функции пра-восудия, но и административные, о чем свидетельствует выполнение ими обязанностей судебных следователей, исполнение поручений губернских и областных присутствий.

Требования, которые предъявлялись к мировым судьям, отражают общественно-политические реалии того времени: это должны быть лица, имеющие российское гражданство, 25-летний возраст, мужской пол, нравственную безупречность. Это должен быть обязательно мест-ный житель, хорошо знакомый с местными традициями и обычаями. Немаловажную роль играл имущественный ценз. В уездах требовалось владеть недвижимым имуществом не менее 6 тыс. рублей, в прочих городах – не менее 3 тыс. рублей3. Что касается образовательного цен-за, то достаточно было иметь любое высшее образование, а также окончить среднее учебное заведение, если кандидат уже имел опыт работы. Как отмечает И.Г. Шаркова, Россия в то время не располагала достаточным количеством подготовительных курсов4. В соответствии

1 См: Шутило О.В. Становление и модернизация мировой юстиции в России (вто-рая половина XIX – начало ХХ вв.). Историко-правовое исследование: Автореф. дис… канд. юрид. наук. Саратов, 2006. С. 14.

2 См.: Ефремова Н.Н., Немытина М.В. Местное самоуправление и юстиция в России (1864–1917 гг.) // Государство и право. 1994. № 3. С. 127.

3 См.: Учреждение судебных установлений // Полное собрание законов России. Т. ХХХ IX – № 41475.

4 См.: Шаркова И.Г. Мировой судья в дореволюционной России // Государство и право. 1998. № 9. С. 80.

86


с расчетами Н.А. Трофимовой, во Владимирской губернии высшие учебные заведения закончили 23,6% мировых судей, гимназии – 19,4%, средние военные учебные заведения – 38,5%, прочие учебные заведе-ния – 18,5% мировых судей1.

Органами надзора за деятельностью мировых судей являлись миро-вые съезды. Мировые судьи, их съезды, наряду с окружными судами, судебными палатами и Правительствующим сенатом входили в единую судебную систему Российской империи.

Мировой судья был центральной фигурой в склонении тяжущихся к миру. Интересно высказывание по этому поводу Е.А. Нефедьева, базировавшееся не только на изучении российского, но и зарубежно-го опыта. Он отмечал, что законодатели и юристы всегда относились с особой симпатией к миролюбивому разрешению спора и «ставили обязанности примирителя выше обязанностей судьи». Главная задача мирового судьи состояла в том, что путем нравственного воздействия он, прежде всего, снимал вражду между сторонами, заставлял трезво, без предубеждения взглянуть на своего противника. Только после этого становились возможными переговоры о примирении2. Функция при-мирения была первичной по отношении к постановлению судебного решения. Так, ст. 70 Устава гражданского судопроизводства предписы-вала: «По предварительным объяснениям с обеими сторонами мировой судья предлагает им прекратить дело миром, указывая действительные, по его мнению, к тому способы. Меры для склонения тяжущихся к при-мирению мировой судья обязан принимать и во время производства дела, и только в случае неуспеха приступать к постановлению решения»3. Современная практика мировых судей, на наш взгляд, недостаточно активно использует опыт посредничества прошлого с точки зрения нравственного побуждения сторон к миру. Не обязывает к этому и Фе-деральный закон «Об альтернативной процедуре урегулирования споров с участием посредника (процедуре медиации)»4.

1 См.: Трофимова Н.Н. Специфика правового статуса мировых судей и их съездов в губерниях Центрального промышленного района России в 1864–1889 гг. // Судебная реформа в России: история и современность. К 140-летию судебной реформы 1864 г. Н. Новгород, 2005. С. 204.

2 См.: Нефедьев Е.А. Избранные труды. Краснодар, 2005. С. 321, 122.3 Судебные уставы 20 ноября 1864 года, с изложением рассуждений, на коих они

основаны. Часть первая // СПС «КонсультантПлюс».4 Федеральный закон от 27 июля 2010 г. № 193-ФЗ»Об альтернативной процедуре

урегулирования споров с участием посредника (процедуре медиации)» // СЗ РФ. 2010. № 31. Ст. 4162.

87


Современники реформы также заметили то обстоятельство, что склонение сторон к миру идет весьма успешно в деревнях, что, по-видимому, объясняется традиционным устоем быта, а также юриди-ческой неграмотностью. В связи с этим полагаем целесообразным в современных условиях изучать и использовать положительный опыт прошлого с точки зрения специфики городского и сельского насе-ления.

На основе реформы 1864 г. мировому судье предписывались опре-деленные правила поведения, которые свидетельствуют о том, что он действовал не только исходя из реальной ситуации, но и был ори-ентирован на соблюдение законодательства. Устав требовал, чтобы примирительная деятельность была успешной. Для этого мировой судья должен был действовать согласно смыслу, выражению судебной воли в законе. При этом мировые съезды старались искоренять случаи, когда судья подходил формально к ссылке на закон.

Специфика мирового суда состояла в том, что он становился су-дебным учреждением, наиболее приближенным к населению, его раз-личным слоям и сословиям, осуществлял правосудие там, где ранее творилась «расправа»1. В этом проявлялась демократичность рефор-маторских преобразований.

На наш взгляд, важной особенностью становления института миро-вых судей является умеренный подход к заимствованию зарубежного опыта. Так, по образцу Англии российская юстиция была разделена на мировую и общую. В качестве кассационного суда, так же как во Франции и Англии, выступал правительствующий Сенат. В то же время российская мировая юстиция формировалась на основе выборов, а не правительственного назначения. Это делало опыт Рос-сии уникальным, поскольку такая организация не имела аналогов в мировой практике2.

Другой, не менее важной, особенностью становления мировой юстиции является региональная неоднородность реализации рефор-маторских планов. В отличие от общей юстиции территориальная организация мировой юстиции совпадала с административно-терри-ториальным делением: уезд представлял собой мировой округ, разде-

1 См.: Виноградов В.В. Мировой суд в Российской империи в 1864–1889 гг. (на при-мере Калужской губернии): Автореф. дис… канд. юрид. наук. М., 2010. С. 3.

2 См.: Шутило О.В. Становление и модернизация мировой юстиции в России (вто-рая половина XIX – начало ХХ вв.). Историко-правовое исследование: Автореф. дис… канд. юрид. наук. Саратов, 2006. С. 14.

88


ленный на судебные участки. Территориальные различия в социально-экономической и политической сферах накладывали свой отпечаток на ход судебной реформы. Классический вариант действовал только на территории губерний европейской части России. Если в данной части Российской империи устройство мировой юстиции носило предусмо-тренный законом характер, то на окраинах наблюдались отступления от этой модели. Новые судебные порядки так и не достигли некоторых окраин России.

Решения мировых судей по гражданским делам подразделялись на окончательные и неоконченные. Окончательные решения не под-лежали апелляции, а могли быть обжалованы только в кассационном порядке мировому съезду. Неокончательные решения могли пройти весь путь по инстанциям: апелляция в мировой съезд, затем кассация.

Изучение вопросов становления мировых судов в XIX в. высвечи-вает ряд проблем, которые в современных условиях являются дискус-сионными, не получившими должного решения.

Так, многие ученые высказывают мнение о необходимости заим-ствовать дореволюционный опыт выборности судей. На наш взгляд, такая мера способствовала бы утверждению демократических прин-ципов судопроизводства. Невостребованным остается и опыт исполь-зования почетных мировых судей, что, безусловно, активизировало бы взаимосвязь суда с гражданским обществом и стимулировало рост доверия населения к судам. В свете современных преобразований апелляционного и кассационного производства усилилось внима-ние к опыту мировых съездов, проводившихся на основе реформы 1864 г.

Съезды мировых судей являлись апелляционной инстанцией по делам, решенным мировым судьей. Мировой судья, решивший дело в первой инстанции, не имел права принимать участие в апелляци-онном производстве. Всем ходом процесса руководил председатель съезда. В ходе процесса сначала выступал апеллятор, а затем свидетели истца. Обязательным было участие прокурора. Решение принима-лось большинством голосов и считалось окончательным. Оно могло быть отменено только в кассационном порядке1. В настоящее время апелляционной инстанцией по гражданским делам, рассмотренным мировым судьей, является районный суд. Поскольку федеральный

1 См.: Магомедова З.И. Институт апелляции в мировой юстиции // Мировой судья. 2012. № 10. С. 8.

89


судья пересматривает решения мировых судей единолично, то опыт коллегиальности, зародившийся на основе реформы 1864 г., представ-ляет определенный интерес. Тем более что мировые съезды не только выступали как апелляционная инстанция, но и выполняли функции консолидации и просвещения мировых судей. Так, через съезды реша-лись вопросы об отставке мировых судей, об их поощрении, о передаче наиболее достойного опыта другим судьям.

Современный этап реформирования судебной системы показывает, что внедрение института мировых судей было перспективным делом. Активное возрождение его в современных условиях на новой зако-нодательной базе обнаруживает эффективность и результативность рассмотрения гражданских дел, доверие населения к работе мировых судей. В 2013 г. количество гражданских дел, принятых к производст-ву мировыми судьями, по сравнению с 2012 г. увеличилось на 33,8% (с 6 729 000 дел до 9 004 000 дел)1. Имеется положительная динамика результативности рассмотренных дел. В то же время цель, которая была поставлена перед мировыми судами в XIX в., – решать вопросы миром, не является приоритетной в современных условиях. Прими-рение сторон указывается в качестве одной из задач подготовки дела к судебному разбирательству, как в мировых, так и федеральных судах. Полагаем, что в тот период выборность мировых судей, опора на ши-рокую общественность, доверие граждан к личностям, исполнявшим роль посредников, создавали определенную базу в решении вопросов миром. Нынешняя ситуация такова, что даже мировые судьи рассма-тривают процедуры медиации в качестве отдаленной перспективы. Так, в 2013 г. прекращено производство в связи с заключением сто-ронами мирового соглашения 59 200 дел, из них 68 – с заключением медиативного соглашения2.

С целью развития медиации необходимо, на наш взгляд, исполь-зовать опыт XIX в. активизации общественности, а также стимулиро-вать деятельность судей и сторон. Зарубежный опыт свидетельствует, что в ряде стран Европы примирение сторон все чаще выдвигается на первое место3. Более того, в законодательстве Германии, Литвы

1 Обзор деятельности судов общей юрисдикции и мировых судей в 2013 году (рас-смотрение гражданских дел) // Российская юстиция. 2014. № 7. С. 66.

2 Там же. С. 68.3 См.: Некрошюс В. Цели гражданского процесса // Российский ежегодник граждан-

ского и арбитражного процесса. 2005. № 4. С. 7.

90


имеются нормы, поощряющие судей и стороны к более активному поиску компромиссов. В Литве, например, если истец отказывается от заявленного иска или стороны составляют мировое соглашение, истцу возвращается 75% от суммы государственной пошлины. За-конодатель финансово поощряет заключение мирового соглашения и тем самым косвенно указывает на то, что принятие решения в деле должно трактоваться как крайнее, а не первоочередное средство защиты прав гражданина. Данная часть государственной пошлины возвращается независимо от того, когда заключено мировое согла-шение: в начале или конце процесса, в первой или апелляционной инстанции1. Правда, носит она дифференцированный характер, что опять-таки стимулирует заключение мирового соглашения в более короткий срок.

В некоторых странах используется практика взыскания за необо-снованный отказ от процедуры медиации. Таким лицам может быть предписано оплатить судебные издержки другой стороне на основании принципа «возмещения убытков», вместо стандартного возмещения издержек2. Такая практика активно используется в Англии. Однако ее внедрение в российское судопроизводство весьма спорно с точки зрения обоснованности применения принуждения и сужения действия принципа диспозитивности.

Поскольку развитие медиации в России проходит стадию становле-ния, необходимо активнее применять поощрительно-просветительные приемы, получившие широкое распространение в США. Во времена президента Клинтона Генеральный прокурор Жанет Рено внедри-ла проведение занятий по медиации для себя и высшего персонала своего офиса. В результате отношение к альтернативным способам разрешения споров стало весьма почтительным, и в настоящее время учреждена программа по разрешению споров, выделяются средства для разрешения дел, в которых участвует федеральное правительство. Рост популярности альтернативных процедур привел к образованию Общественного центра для продвижения медиации, развитию третей-ского производства и других механизмов, основанных на соглашении сторон3.

1 См.: Некрошюс В. Указ. соч. С. 10.2 См.: Neil Andrews. The Modern Civil Process. Tűbingen, 2008. P. 12.3 См.: Менкель-Мидоу Кэрри. Американский национальный доклад. Неформальное,

формальное и «полуформальное» правосудие в США // Гражданский процесс в меж-культурном диалоге: евразийский контекст: Всемирная конференция Международной

91


В ряде субъектов РФ действуют «Центры правовых примирительных процедур», которые способствуют формированию знаний и представ-лений о средствах применения примирительных процедур. Разъясне-ние конфликтующим сторонам преимуществ и недостатков их позиций позволяет превратить подготовительную часть деятельности мировых судей в заключительную. Положительный опыт внедрения медиации в гражданское судопроизводство имеет место в Уральском федеральном округе в результате проведения эксперимента по внедрению примири-тельных процедур, проводимого с 2008 г. Работа судей, направленная на примирение сторон, складывается в двух направлениях. Первое направление – разъяснение сторонам права на урегулирование спора посредством медиации на различных стадиях. Задача судьи в данном случае – вызвать интерес у сторон пойти на информационную встречу с медиатором. Так, стороны направлялись в Центр медиации УрГЮА, затем организовывались дежурства медиатора, были открыты комна-ты примирения. С учетом этого опыта программа развития мировой юстиции Свердловской области на 2013–2016 гг. предусматривает проектирование зданий мировых судов с учетом комнаты примире-ния. Второе направление касается содействия заключению мирового соглашения. Для этого осуществлялось обучение судей по программе «техники медиации в судебной деятельности»1. Заимствование такого опыта видится целесообразным и в других регионах. При этом осо-бая роль должна принадлежать этапу подготовки дела к судебному разбирательству. Примирение сторон с последнего места в списке задач, указанных в ст. 148 ГПК РФ, должно стать первоочередной целью подготовки дела к судебному разбирательству, и лишь в случае недостижения примирения судья может переходить к решению сле-дующих задач.

Опыт становления мировых судей в XIX в. высвечивает и такую немаловажную проблему, как функционирование мировой юстиции в центре и на местах. В Сибири, например, мировые судьи обязаны были разбирать дела в «ближайших селениях», «переносить в пре-

ассоциации процессуального права. 18–21 сентября 2012 г. Москва. Сб. док. под ред. д.ю.н. Д.Я. Малешина. М., 2012. С. 130–131.

1 См: Чекмарева А.В. Внедрение медиации в гражданское судопроизводство: от теоретической концепции к реальной практике (по итогам II международной науч-но-практической конференции «Практика медиации в России: проблемы, трудно-сти, решения». 11–12 октября 2013 г., г. Екатеринбург) // Третейский суд. 2014. № 1. С. 134.

92


делы иных камер», «выезжать к месту нахождения участников про-цесса». Такие меры служили приближению суда к народу, повышали доступ населения к судопроизводству, способствовали формированию доверия к судьям. К сожалению, опыт, формирующийся на местах, в российской глубинке, пока еще не получил должного освещения. В этом плане представляется необходимым проведение мониторинга деятельности мировых судей в субъектах РФ с целью выявления новых форм работы мировых судей в современных условиях, и оказания им необходимой помощи со стороны центра. Ведь, как свидетельствует практика реформирования, в XIX в. к моменту свертывания мировой юстиции в отдаленных регионах России учреждение мировых судов так и не состоялось.

Внушительный урок, который преподносит судебная реформа 1864 г. сегодняшнему правосудию, состоит в научном подходе к раз-работке законодательства, умеренном заимствовании зарубежного опыта и опоре на культуру собственной страны. В разработке судеб-ной реформы 1864 г. принимали участие: Д.А. Ровенский – государ-ственный деятель, юрист, историк искусства, член-корреспондент, почетный член Петербургской академии наук, К.П. Победоносцев – государственный деятель, ученый-правовед, публицист и другие, не менее значимые, фигуры. Пореформенный период по праву счита-ется расцветом цивилистических исследований, формированием научных школ. Уважение к процедурам, означенным в законах, было высоким. Для процессуальных действий законом устанавливались обязательные форма, сроки и способы исполнения. К сожалению, в современных условиях не всегда соблюдаются требования к качеству законов.

В целом рассмотрение проблем становления института мировых судей по реформе 1864 г. позволяет сделать следующие выводы.

Введение института мировых судей было продиктовано объек-тивными потребностями совершенствования судопроизводства и во многом отражало специфику духовного и культурного состояния на-родов России. Анализ Устава гражданского судопроизводства 1864 г. свидетельствует о высоком уровне развития законодательства в поре-форменной России.

Государство всячески поощряло решение споров миром путем опо-ры на законодательство, способствовало подготовке кадров мировых судей. Примечательно, что на фоне общей демократизации под влия-нием реформ Александра II мировыми судьями становились не только


дворяне и купцы, но и мещане и даже крестьяне. Правда, с небольшой долей, соответственно 0,9% и 1,4%1.

Выборность мировых судей, авторитет судейского сообщества, опо-ра на представителей общественности создавали условия для защиты прав граждан, избавляли от хождения по многочисленным судебным инстанциям, обеспечивали высокий уровень доверия к мировому су-допроизводству.

Доступность судопроизводства, состязательность и равноправие сторон, возможность заключения внесудебного и судебного мирового соглашения явились показателем цивилизационного скачка в пра-вовой жизни России. Вместе с тем исторический опыт и практика сегодняшнего дня показывают, что граждане современной России, как и в период судебной реформы 1864 г., не готовы к самостоятельному урегулированию споров.

Общими чертами реформы 1864 г. и современного внедрения ми-ровой юстиции являются: разгрузка судов от малозначительных дел, разрешение спорных вопросов миром, упрощение судопроизводства.

Опыт прошлого показывает, что современное возрождение ин-ститута мировых судей требует возвращения зародившихся в XIX в. таких демократических форм, как выборность мировых судей, опора на общественность в лице почетных мировых судей, активное исполь-зование мировыми судьями примирительных процедур.

1 См.: Трофимова Н.Н. Специфика правового статуса мировых судей и их съездов в губерниях Центрального промышленного района России в 1864–1889 гг. // Судебная реформа в России: история и современность. К 140-летию судебной реформы 1864 г. Н. Новгород, 2005. С. 204.

94

Раздел IV. УкРАИНА

Изарова Ирина

Судебная реформа 1864 г. на территории украинских губерний Российской империи и ее значение для развития гражданского

судопроизводства в Украине

Устами судей гласит закон. Суд является опорой правового порядка; он проводит за-коны в жизнь; он восстановляет нарушенные права и карает нарушителей; благодаря ему граждане могут спокойно пользоваться своим имуществом и плодами своих трудов.

Е.В. Васьковський

1. ВступлениеВ преддверии 150-летия Судебных уставов 1864 г., а также 10-ле-

тия вступления в силу нового Гражданского процессуального ко-декса Украины вновь актуализируются дискуссии о необходимости усовершенствования механизма судебной защиты нарушенных прав и законных интересов в порядке гражданского судопроизводства пу-тем проведения судебных реформ с учетом этих исторических уро-ков. Исследования, посвященные подготовке и реализации судебной реформы конца ХIХ столетия на территориях Российской империи, могут указать оптимальные пути решения проблем, которые и сегодня являются актуальными для современного гражданского судопроизвод-ства. Особенности реализации Судебных уставов, в частности Устава гражданского судопроизводства, на территориях украинских губерний, которые входили в состав Российской империи, даст возможность проанализировать правовые и влияющие на них социокультурные феномены, что позволит сделать выводы о перспективах унифика-ции национального гражданского процессуального законодательства

95


и международных стандартов правосудия. В современных условиях важное значение приобретает формирование единых подходов к прин-ципиальным основополагающим идеям гражданского правосудия – диспозитивности и состязательности процесса, открытости и гласности судебного разбирательства, независимости и непредвзятости суда, обя-зательности и исполнимости судебных решений. В связи с этим уроки судебных реформ 1864 г. следует обязательно учесть при дальнейшем реформировании гражданского судопроизводства в Украине, а также при унификации международных стандартов правосудия.

Во время проведения судебных реформ 1860 г. Российская импе-рия являлась одним из наибольших государств мира по территории и количеству населения. В ее состав входили и часть территорий сов-ременной Украины, а также Польши, Финляндии и некоторых других современных государств, население составляло около 180 млн чел., из которых украинцев было приблизительно 18% от общего количества по данным переписи 1897 г., а Киев был седьмым по величине городом с населением почти 250 тыс. чел.

Территории современной Украины входили в состав Московского государства с 1654 г. и были частью Российской империи до ее распада в 1917 г.1 С середины XII в. украинские территории были разделены по линии Днепра между Речью Посполитой и Московским государством. С середины XIX в. на территориях современной Украины начинает действовать российское имперское законодательство, в частности, Свод законов Российской империи, который пришел на смену мно-гочисленным источникам права, действовавшим в течении предше-ствующих нескольких столетий.

2. Источники права Украины перед реформамиКо времени проведения реформ в течении XVIII в. наиболее зна-

чимым правовым источником в Украине был кодифицированный сборник норм феодально-крепостного права «Права, по которым судится малороссийский народ» 1743 г.2 Созданная согласно царскому указу в 1728 г. комиссия кодифицировала нормы права, содержа-щиеся в Литовском Статуте, Хелмском праве, Саксонском зерцале,

1 Грушевський М.С. Історія України-Руси: В 11 т., 12 кн. / Редкол.: П.С. Сохань (го-лова) та ін. Т. 10. Київ, 1936. 394 с.

2 Права, по которым судится малороссийский народ // Под ред. А.Ф. Кистяковско-го. Киев, 1879. 1063 с.; Центральный архив к 270-летию «Прав» // http://cdiak.archives.gov.ua/v_270_rokiv_vid_stvorennia_kodeksu.php.

96

Раздел IV. Украина

а также нормы украинского обычного права, приближая его к дейст-вующему российскому законодательству. Хотя одним из первых о не-обходимости кодификации украинского права высказался гетьман Иван Скоропадский, издавший в мае 1721 г. универсал о назначении особой комиссии правоведов, которые пересмотрели все сборники действующего на украинских территориях права и создали бы еди-ный кодекс1.

Одним из источников этого сборника стали Литовские статуты, или Статут Великого княжества Литовского2, которые являются основным кодексом права Великого княжества Литовского, Русского и Жемай-тийского, которые издавались в 1529, 1566 и 1588 гг., действовавшие на территориях Украины практически до XIX в. – на территориях Киевской, Подольской, Волынской губерний. Действие этих уставов были прекращено сенатским указом от 25 июня 1840 г., а на терри-ториях Левобережной Украины – в 1843 г. заменено Сводом законов Российской империи3. Статут включал в себя основные положения государственного, гражданского, семейного, криминального и процес-суального права, которые регулировались при помощи норм римского, русского, польского и немецкого права.

Саксонское зерцало, или Speculum Saxonum, является немецким средневековым сборником правовых норм и обычаев 1230-х гг., осно-вой которого стали римское и каноническое право, а также обычное право немецких регионов4. В Украине использовались в основном польские переводы этого источника, очень многие положения ко-торого отображены в «Правах, по которым судится малороссийский народ».

Хелмское право, или Кульмское, – это собрание правовых норм, которые были распространены в Пруссии в XII–XVIII вв., основан-ные на Хелмской или Кульмской грамоте и привилегиях Тевтонского

1 Енциклопедичне видання у 6-ти томах «Україна: хронологія розвитку», видав-ництво «Кріон». С. 67.

2 Статути Великого князывства Литовського: у 3 т. – Т. І, ІІ, ІІІ. // За ред. С. Ківа-лова, П. Музиченка, А. Панькова. Одеса, 2002, 2003, 2004 рр.

3 Свод законов Российской империи.4 Усенко І.Б., Ромінський Є.В. Саксонське зерцало // Юридична енциклопедія: В 6 т.

Т. Киев, 2003. С. 406.; Гуменюк Г.П. «Саксонське зерцало» та його вплив на розвиток джерел права держав Центральної та Східної Європи (ХІІІ — XVIII ст. ст.): Автореф. дис. на здобуття наукового ступеня кандидата юридичних наук за спеціальністю 12.00.01 — теорія та історія держави і права; історія політичних і правових учень. Львів: Львівський національний університет імені Івана Франка, 2010. 17 (19) с.

97


ордена. Это право регулирует отношения между гражданами и Тев-тонским орденом, включает часть норм магдебургского и фламанд-ского права1.

Именно эти источники и получили свое дальнейшее развитие в «Правах, по которым судится малороссийский народ» и других сбор-никах права. «Права…» включали в себя 30 глав, разделенных на 532 ар-тикула и более 1500 пунктов, содержащих нормы административного, гражданского, торгового, криминального и процессуального права2.

Судебным процессам посвящались положения гл. 7 «О судах и су-дьях и иных лиц, которые принадлежат суду, и про содержание су-дебного порядка в судебных учреждениях», гл. 8 «О челобитчиках и ответчиках, также про судебный процесс или про судебный процесс и доказательства, про декреты или приговоры, про апелляции и про штрафы: как осужденным за неверный иск, так и тем, кто осужден за неправосудие»3.

Положениями сборника детально урегулированы практически все стадии судебного процесса, решения в гражданских и криминальных делах, апелляции на них в вышестоящие суды, правовые статусы истца и ответчика, порядок доказывания в делах и судебные доказательства. Важное значение имело также разграничение гражданского и крими-нального процессов: в криминальных делах господствовал следствен-ный принцип процесса, тогда как в гражданских – состязательный, а также возможность мирного урегулирования спора.

Так, например, состязательность в процессе определялась взаим-ными правами и обязанностями сторон:

«Всякий відповідач має бути в суді допитуваний словесно, по чо-лобитній чолобитчика, напроти кожного пункту особливо, і поки попередні пункти не очищені будуть, про наступні не допитувати... вільно відповідачеві, під час свого допиту, тримати у себе і письмові

1 Дмитришин Ю.Л. Хелмінське право як джерело «Ззібрання малоросійських прав 1807 р.» / Ю.Л. Дмитришин // Державне будівництво та місцеве самоврядування. Збір-ник наукових праць. Вип. 21. Харків. В-во «Право». 2011. С.200-208.; Дмитришин Ю.Л. Хелмінське право як джерело «Прав, за якими судиться малоросійський народ» 1743 р. / Ю.Л. Дмитришин // Вісник Львівського університету. Серія юридична. 2012. Вип. 56. С. 103–108.

2 Права, по которым судится малороссийский народ // Под ред. А.Ф. Кистяковско-го. Киев, 1879. 1063 с.; Центральный архив к 270-летию «Прав» // http://cdiak.archives.gov.ua/v_270_rokiv_vid_stvorennia_kodeksu.php

3 Права, по которым судится малороссийский народ // Под ред. А.Ф. Кистяков-ского.

98


свої докази, і з них словесно чинити проти всякого пункту відповідне, а не тільки проти того, що стороннє в чолобитній було написано; але не на наступні пункти, поки перші неочищені будуть, відповідачу не відповідати і чолобитнику не викривати; що ж стороннє було потрібне примішане, проте суддям, якщо їхньому суду буде належати, по наказу справи тієї слідувати, а якщо їхнім судам, повинні відсилати до на-лежного суду; інший відповідач має, про що його допитують, сказати правду, ні в чому не закриваючись, що б не вчинив; а коли б і не так, як в чолобитній показано, але іншими якимось чином або випадком, що вчинив, то й проти того не скривати, але тільки того діла, або для чого сталось показати»1. (Порядок, в арт. Права Магдебургського: про суддів і справедливості, № 34. Зерцала Саксонського № 3)» (п. 5, арт. 12, гл.7).

Важнейшее значение имеет также закрепленное право сторон за-ключить мировое соглашение:

«А якщо під час суддівського розслідування та розгляду часом спірні сторони примиритися добровільно з собою захочуть, те їм вчинити вільно, тільки повинна бути з об'явою про таке своє примирення бути в той же суд мирова чолобитна, так і вище, в розділі 7, в арт. 25, про добровільне примирення сторін, в пункті 6 зображено2» (п. 12, арт. 12, гл.7).

Несмотря на то что сборник так и не вступил в действие, его зна-чение для дальнейшего развития юридической науки огромно, также

1 «Всякий ответчик должен быть в суде допрашиваемый словесно, по челобитной чолобитчика, напротив каждого пункта особенно, и пока предыдущие пункты не очи-щены будут, о следующих не допрашивать ... свободно ответчику, во время своего до-проса, держать у себя и письменные свои доказательства, и из них словесно поступать против всякого пункта соответствующее, а не только против того, что постороннее в че-лобитной было написано; но не на следующие пункты, пока первые неочищенные бу-дут, ответчику не отвечать и челобитчика не раскрывать; что же лишнее было приме-шано, однако судьям, если их суда будет принадлежать, по приказанию дела той сле-довать, а если их судам, должны отсылать в надлежащий суд; другой ответчик обязан, о чем его допрашивают, сказать правду, ни в чем не закрываясь, что бы не совершил; а если бы и не так, как в челобитной показано, но другими каким образом или случа-ем, что поступил, то и против этого не скрывать, но только того дела, или для чего слу-чилось показать». – Пер. автора.

2 «А если во время судейского расследования и рассмотрения порой спорные сто-роны примириться добровольно с собой захотят, то им поступить свободно, только должна быть с объявлением о таком своем примирения быть в тот же суд мировая че-лобитная, так и выше, в главе 7, в арт. 25 о добровольном примирении сторон, в пункте 6 отображено». – Пер. автора.

99


он использовался для изучения права поколениями украинских пра-воведов, что тоже придает ему особую важность.

3. Начало реформ и их основные задачиРеформы 60-70 гг. XIX в., проведенные в Российской империи,

были вызваны множеством социальных и экономических факторов, среди которых одним из важнейших является отмена крепостного права в 1861 г., освободившая огромные массы крестьян, которые со-ставляли около 80% от общего количества населения страны. Отмена крепостного права освободила большую часть населения из-под не-формального, так называемого домашнего суда помещиков, которые располагали правом суда над крестьянами только при мелких про-ступках, но фактически крепостные оказывались в государственном суде в редких случаях. Теперь же все дела при их участии должен был разбирать общий суд.

Судебная реформа 1864 г. по праву считается одной из наиболее последовательных реформ, проведенных в Российской империи, – вследствие их была существенно изменена судебная система, а также порядок осуществления криминального и гражданского судопроиз-водства в судах.

Содержание судебной реформы отображено в судебных уставах, проекты которых после длительной подготовки были утверждены 20 ноября 1864 г. – это Учреждение судебных мест, Устав гражданско-го судопроизводства, Устав криминального судопроизводства, Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями. Так, например, Устав гражданского судопроизводства два года рассматривался Государст-венным советом с учетом сложности поиска эффективной модели судопроизводства в условиях отсутствия устоявшихся юридических традиций и отмены крепостного права.

К основным задачам судебных реформ 1864 г. можно отнести сле-дующие:

во-первых, преодоление негативного общественного мнения о ра-боте судебной власти и правосудии в целом путем создания независи-мого выборного судейского корпуса;

во-вторых, ликвидация несистемного и запутанного механизма инстанционного пересмотра судебных дел, что влекло за собой дли-тельность процедур рассмотрения дел;

в-третьих, создание прозрачного открытого и гласного состя-зательного судебного процесса, в котором равноправные стороны

100


имеют возможность доказать свою правоту и защитить свои нару-шенные права.

4. Реформа судебной системыВ дореформенной судебной систем существовали две основные про-

блемы – длительность рассмотрения дела и множество инстанций по его пересмотру, каждая из которых была вправе отменить решение и на-править дело на новое рассмотрение. В результате судебных реформ был ликвидирован феодальный суд и на смену громоздкой судебной системе с многочисленными инстанциями пришли две системы независимых судов, в которых заседали профессионально подготовленные судьи.

Дореформенная система судов в Украине отличалась рядом сле-дующих признаков. Еще во времена Киевской Руси народные сборы, или вече, были органом самоуправления, которому принадлежали достаточно широкие полномочия по заключению договоров с князем для назначения его на должность, а также контроля его деятельности, в частности судебной. В течение XVII–XVIII вв. в Украине сформиро-валась республика с выборными органами – общевойсковой радою, гетьманом во главе высшей исполнительной власти и выборных су-дов – сельских, сотенных, полковых городских и генерального суда как высшей инстанции1. То есть основы разделения власти между разными институциями присущи украинскому государству давно. В 1710 г. было создано правовое уложение и «Пакти і Конституція прав і вільностей Запорізького Війська» или Конституция Пилипа Орлыка, где впервые были отображены основные положения независимости судебной влас-ти в Украине2, в частности создание независимой от законодательной и исполнительной судебной системы во главе с генеральным судом, который стал высшим судебным органом.

В течение судебной реформы 1760–1763 гг. в Украине-Гетьманщине формируется новая система общих судов – земские, городские и под-коморские, а генеральный военный суд становится апелляционной инстанцией для новосозданных судов. В конце XVIII–ХІХ вв. судебная система Украины перестраивается по примеру судоустройства Россий-ской империи, в частности генеральный суд становится постоянно действующим органом, где действуют назначенные и оплачиваемые

1 Історія українського права: Посібн. / І.А. Безклубий, І.С. Гриценко, О.О. Шев-ченко та ін. Киев: «Грамота», 2010. С. 4; 168–169.

2 Пилип О. Конституція, маніфести та літературна спадщина: Вибрані твори. 2006. С. 99–100.

101


чиновники, деятельность которых осуществляется под надзором про-курора Малороссийской коллегии, что, безусловно, приводит к злоупо-треблениям последнего и ведет к произволу государственно-властной институции с характерными признаками: становость, зависимость от администрации, формализм1.

В процессе реформы были созданы две системы судебных учре-ждений: суды с судьями, которые выбирались – это суды мировой юстиции, и суды, судьи которых назначались – это окружные суды и судебные палаты.

Система судов мировой юстиции представляла собой следующую иерархию: мировой судья, уездный съезд мировых судей и сенат. Они создавались в городах и уездах. Выборы мировых судей осуществляли органы местного самоуправления – земские сборы и городские думы, а кандидатами могли быть лица, которые отвечали требованиям воз-растного, образовательного и высокого имущественного цензов, ко-торый зависел от губерний (в Полтавской и Черниговской губерниях, например, 400–500 десятин земли, Херсонской – 400–700, а в Таврий-ской – 400–900)2. Кроме участковых мировых судей, которые получали за свою службу вознаграждение, вводились должности так называемых почетных мировых судей, которые не имели своего определенного участка. Они «чинили суд и расправу», когда обе стороны просили об этом. Бесплатность этой должности привела к тому, что почетными ми-ровыми судьями часто становились уездные и губернские предводители дворянства и крупные землевладельцы. Сборы почетных и участковых судей уезда или города были высшей инстанцией – съездом мировых судей, в котором руководил выбранный глава.

По оценке многих специалистов, институт мирового судьи был достаточно демократическим институтом в условиях самодержавия, который пользовался заслуженным авторитетом и поддержкой насе-ления, но часто поддавался не совсем обоснованной и не заслуженной критике по поводу выборности судей и ситуативности своих решений3. И именно мировая юстиция стала предметом контрреформ 80-90-х гг.,

1 Історія українського права: Посібн. / І.А. Безклубий, І.С. Гриценко, О.О. Шев-ченко та ін. C. 270-281.

2 Юридична енциклопедія: В 6 т. / Релкол.: Ю.С. Шемшученко (голова редкол.) та ін. Киев: «Укр. енцикл.» імені М.П. Бажана, 1998. Т. 5: П-С., 2003. 736 с. Автор статті «Судова реформа 1864» – В.А. Чехович.

3 Історія держави і права України. Академ. курс. у 2-х томах. Т. 1. За ред. В.Я. Тація, А.Й. Рогожина. Киев: «Видавничий дім», 2000. С. 449.

102


когда Законом про земских участковых начальников и Правилами про производство судебных дел, подведомственных земским начальникам и мировым судьям, она была практически ликвидирована в большин-стве губерний, сохранив только институт почетных мировых судей.

Юрисдикция окружного суда распространялась на несколько по-ветов – до четырех по всей Украине, суды состояли из главы суда, его товарища и членов суда. Судебные палаты действовали как вторые инстанции для окружных судов и состояли из департаментов граждан-ских и криминальных дел, глава и члены которых назначались царем по представлению министра юстиции. В округ судебной палаты входили несколько губерний, в частности в Украине действовали три судебные палаты – Киевская, Харьковская и Одесская1.

В то же время реформа сохранила остатки станового судопроиз-водства: церковные, военные, волостные суды, суды для иностран-цев, особый порядок рассмотрения дел про служебные преступления, становых представителей при судебных палатах, административную юстицию, дворянский состав судов и т.д.

В Украине суды обеих ланок были созданы только в Полтавской, Херсонской, Катеринославской и Таврийской губерниях, тогда как в других было разрешено создание судов мировой юстиции через несколько лет после оглашения содержания реформы – например, в Черниговской губернии только с 1869 г.2

В Правобережной Украине судебные реформы 1864 г. были прове-дены в два этапа: на первом из которых в 1872 г. были введены мировой суд; на втором – с 1880 г. общие суды, окружные суды и судебные па-латы. При этом мировые судьи в Киевской, Волынской и Подольской губерниях не выбирались, а назначались министром юстиции и на них соответственно не распространялся принцип несменяемости судей. Поэтому следует согласиться с мнением, что на территории Правобе-режной Украины контрреформа мирового суда осуществлялась с самого начала – с 1872 г., фактически переплетаясь между собой, тогда как на территории Левобережной Украины она была проведена в конце 80-х гг.3

1 Юридична енциклопедія: В 6 т. / Релкол.: Ю.С. Шемшученко (голова редкол.) та ін. Киев: «Укр. енцикл.» імені М.П. Бажана, 1998. Т. 5: П-С., 2003. 736 с. Автор статті «Судова реформа 1864» – В.А. Чехович.

2 Історія держави і права України. Академ. курс: У 2 т. Т. 1. За ред. В.Я. Тація, А.Й. Рогожина. Киев: «Видавничий дім», 2000. С. 449.

3 Воробейкова Т.У. Судебная реформа 1864 г. // Проблемы юридической науки и правоохранительной практики. Киев, 1994. 402 с.

103


Также следует отметить, что по Закону от 12 июля 1889 г. мировой суд на территории Правобережной Украины не был ликвидирован1.

Вместо мировых судей на территории Левобережной Украины была создана новая сложная система судебных органов, состоящих из зем-ского начальника, также городского судьи, уездного члена окружного суду, которые рассматривали практически все те же дела, что и миро-вые судьи. Вторым органом, к которому перешли функции ликвиди-рованного мирового судьи, стал городской судья, должность которого была введена в губернских и уездных городах, за исключением столиц и еще нескольких городов, где сохранялась система мировых судей и их съездов. Городские судьи назначались министром юстиции из числа лиц, которые соответствовали ряду требований, в частности имели высшее юридическое образование2.

И третьим органом, который пришел на смену мировым судьям, стали уездные члены окружного суда, которые назначались министром юстиции по одному на повет3. Они рассматривали все гражданские и криминальные дела, отнесенные к компетенции мировых судей и не включенные в юрисдикцию земских начальников и городских судей, а также все дела охранного производства, подведомственные по уставу гражданского судопроизводства мировым судьям.

Законами 1889 г. также были введены система апелляционных и кассационных инстанций для местных судов: для мировых судей одна апелляционная инстанция – съезд мировых судей, а также одна кассационная – Сенат. Второй апелляционной инстанцией для дел, рассмотренных земскими начальниками и городскими судьями, был уездный съезд, в состав которой входили предводитель дворянства, уездный член окружного суда, почетные мировые судьи и земские начальники уезда. Кассационной инстанцией для них служило гу-бернское присутствие под управлением губернатора, в состав которого входили губернский предводитель дворянства, вице-губернатор, проку-рор окружного суда или его товарищ, два члена, а также приглашались глава или члены окружного суда4.

1 Щербина П.Ф. Судебная реформа 1864 года на Правобережной Украине. Львов, 1974. 240 с.

2 Юридична енциклопедія: В 6 т. / Релкол.: Ю.С. Шемшученко (голова редкол.) та ін. Киев: «Укр. енцикл.» імені М.П. Бажана, 1998. Т. 5: П-С., 2003. 736 с. Автор статті «Судова реформа 1864» В.А. Чехович.

3 Там же.4 Воробейкова Т.У. Указ.соч.

104


5. Реформа гражданского процесса и ее влияние на новый Граждан-ский процессуальный кодекс Украины

Создание независимого суда дало возможность реализации и разви-тия основных положений Устава гражданского судопроизводства, по-ложения которого имели революционный для того времени характер.

Во-первых, это обобщение и установление двух основных порядков отправления правосудия – общий и сокращенный, что существенно повлияло и на сокращение длительности судебных процессов, и на упрощение процедуры их рассмотрения. Во-вторых, основными нача-лами, или принципами, гражданского судопроизводства были признаны состязательность, гласность и словесность; разрешение дел по существу только в двух инстанциях; пересмотр судебных решений только в случае нарушения или неправильного применения норм права.

Именно в этом Уставе юрисдикция судов была распространена на «всякие споры о праве гражданском», а также отделены судебная и административная власти:

«Восстановление справедливости в случае спора предписанным в законах порядком есть первая и главная обязанность правительства; для сей цели и существуют судебные места, и для действий их должны быть установлены правила, обеспечивающие по возможности открытие истины» (Ст. 2 Устава).

Несомненным достижением этой реформы было провозглашение в уставах таких основополагающих принципов судопроизводства, как выборность мировых судей и присяжных заседателей; независимость и несменяемость судей; презумпция невиновности; равенство всех перед законом независимо от стана; гласность, устность и состяза-тельность судебного процесса, свободная оценка доказательств судом и т.д., тогда как дореформенное законодательство пестрило такими инквизиционными элементами судопроизводства, как закрытость судебных заседаний, письменное производство, формальная оценка доказательств, неравноправность сторон и зависимость их от станового положения в обществе.

В данном исследовании вызывает интерес статья-доклад Михаила Ивановича Митилино 1913 г., тогда еще приват-доцента Киевского университета Святого Владимира, посвященная 50-летию судебной реформы1. В своей работе он отмечает прежде всего позитивные ре-

1 Митилино М.И. Гражданский суд до и после реформы // Труды Киевского юри-дического общества состоящего при императорском Университете Св. Владимира за

105


зультаты проведенной реформы, на конкретных примерах показывая ее успешность – речь идет о создании единого суда на замену отдель-ных систем судов для дворян и крепостных; упрощении огромной и часто запутанной системы инстанционного пересмотра дел, кото-рых до реформы могло быть до 12–13 инстанций; четкое разграни-чение судебной юрисдикции и отделение ее от административной, тогда как до реформы одно дело могло рассматриваться и в суде, и в различных административных местах. Важнейшее значение имело усовершенствование института подсудности, поскольку до реформ определение надлежащего суда осуществлялось по многочисленным, часто противоречивым правилам, часто даже по заключению отдель-ных должностных лиц и органов. Также важное значение имело реформирование письменного гражданского процесса, который за время своего существования стал основой коррупции и злоупотре-блений в судах, особо отмечено было участие в этом секретарей судов. Отдельно акцентируется внимание на проблеме личного состава судейского корпуса, который часто пополнялся людьми без надле-жащего юридического образования, что вело к катастрофическим последствиям.

Как очень метко отметил о значении реформ 1864 г. один из наших современников М.И. Митилино, «наша судебная реформа … есть не столько реформа, сколько создание судебной власти»1.

Все это свидетельствует об огромном эволюционном значении Судебных уставов XIX в. и необходимости их дальнейшего научного исследования как основ и фундамента современного гражданского процессуального законодательства2. И на сегодняшний день многие эволюционные достижения реформ гражданского судопроизводства 1864 г. заслуживают внимания.

Гражданский процессуальный кодекс Украины был принят 18 марта 2004 г. и вступил в силу 1 сентября 2005 г. Как указывают эксперты, разработка нового кодекса заняла много времени – рабочая группа была создана в начале 1990-х и прошло более 10 лет прежде, чем был

1911, 1912, 1913 и 1914 гг. Киев, 1915. С. 341–358. См. также Міхневич Л.В. Розвиток юридичної науки і освіти в Київському комерціному інституті – Київському інституті народного господарства (1906–1930 рр.). / Л.В. Міхневич, за заг. ред. І.Б. Усенка. Ки-ев: КНЕУ, 2011. С. 137–139, 165, 183.

1 Там же. С. 353.2 Комаров В.В. Цивільне процесуальне законодавство у динаміці розвитку та практи-

ці Верховного Суду України / В. В. Комаров. Харьков: Право, 2012. С. 13–14.

106


принят кодекс. Причиной этому стали, в частности, подготовка другого процессуального кодекса, а именно Кодекса об административном судопроизводстве Украины, поскольку они должны были вступить в силу одновременно1.

Постоянный поиск оптимальных путей пересмотра судебных ре-шений привел к созданию уникальной системы инстанционного пе-ресмотра судебных решений в Украине: изменения в ГПК Украины 1963 г., которые были внесены в 2001 г. относительно новых форм апелляционного пересмотра судебных решений, принятие ГПК Укра-ины 2004 г. и внесение изменений в инстанционную структуру судов гражданской юрисдикции Законом Украины «О судоустройстве и ста-тусе судей» и определение особого процессуально-правового статуса Верховного Суда Украины2.

Сегодня в Украине действуют суды первой инстанции, которые в порядке гражданского судопроизводства рассматривают споры из гражданских, жилищных, трудовых правоотношений, а также апел-ляционные и кассационные суды, которые пересматривают судебные решения на основании их незаконности или необоснованности. Суды апелляционной инстанции имеют право исследовать доказательст-ва, но они лишены права отправлять дело на новое рассмотрение в суд первой инстанции, что существенно влияет на сроки рассмо-трения дела и соответствует практике ЕСПЧ. Судом кассационной инстанции является Высший специализированный суд Украины по рассмотрению гражданских и криминальных дел. Верховный Суд Украины имеет право пересмотра судебных решений только по двум основаниям: 1) неодинакового применения судом (судами) кассаци-онной инстанции одних и тех самых норм материального права, что повлекло постановление разных по содержанию судебных решений в подобных правоотношениях; 2) установление международным су-дебным учреждением, юрисдикция которого признана Украиной, нарушения Украиной международных обязательств при разрешении дел судом. Таким образом, Верховный Суд Украины обеспечивает

1 Khanyk-Pospolitak R. Judicial System and Civil Procedure in Ukraine (Електронний ресурс) / R. Khanyk-Pospolitak. Електрон. дані. 2014. Режим доступу: http://www.ekmair.ukma.kiev.ua/bitstream/123456789/357/1/Khanyk-Pospolitak_Judicial.pdf.

2 Гусаров К.В. Інстанційний перегляд судових рішень у цивільному судочинстві: Ав-тореф. дис. ... д-ра юрид. наук: 12.00.03 / К. В. Гусаров ; Нац. ун-т «Юрид. акад. Украї-ни ім. Ярослава Мудрого». Харьков, 2011. 37 с.

107


единство судебной практики и соответствие международным стан-дартам гражданского правосудия.

Предпосылки современного состязательного, открытого и гласного гражданского процесса Украины были заложены именно в Уставе гра-жданского судопроизводства, что неоднократно отмечалось в работах современных процессуалистов (Н.В. Василиной1, Е.С. Захаровой2, О.А. Грабовской3, Г.П. Тимченко4, С.Я. Фурса5, И.С. Ярошенко6 и др.).

Так, в научной среде поддерживаются изменения вектора развития гражданского процессуального права в ГПК Украины 2004 г. – на смену активной роли суда в гражданском процессе и направленности процесса на установление истины в деле пришли принципы состя-зательности сторон и пассивной роли суда как непредубежденного арбитра в деле7. Право суда истребовать доказательства в деле осталось только в делах особого производства. В то же время сторонам было предоставлено право подавать доказательства в подтверждение сво-их требований и возражений, а также правj принимать участие в их исследовании. Тем не менее следует отметить, что роль суда является одним из самых сложных вопросов в правовых исследованиях в гра-жданском процессе8.

В новом ГПК Украины было обеспечено право сторон заключить мировое соглашение на любой стадии гражданского процесса. Участие

1 Василина Н.В. Окремі питання застосування правил виключної підсудності / Н.В. Василина // Науковий вісник Ужгородського національного університету. Серія «Право». Частина 1. Т. 1. 2013. № 22. С.126–128.

2 Захарова О.С. Завдання цивільного судочинства. Деякі теоретичні проблеми // Адвокат. № 11(110). 2009. С. 10-13.

3 Грабовська О.О. Змагальна модель цивільного судочинства: поняття та природа / О.О. Грабовська // Вісник Київського національного університету імені Тараса Шев-ченка. 2012. № 3. С. 54–58.

4 Тимченко Г.П. Принципи цивільного та адміністративного судочинства в Україні: проблеми теорії і практики: Автореф. дис. ... д-ра юрид. наук: 12.00.03, 12.00.07 / Г.П. Тимченко. Киев, 2012. – 40 с.

5 Фурса С.Я., Щербак С.В., Євтушенко O.I. Цивільний процес України: Проблеми і перспективи: Науково-практичний посібник. Киев: Видавець Фурса С.Я.: КНТ, 2006. 448 с.

6 Цивільне процесуальне право: підручник / (І.С. Ярошенко, І.О. Ізарова, О.М. Єфімов та ін.) ; за заг. ред. І.С. Ярошенко. Киев: КНЕУ, 2014. 519 с.

7 Захарова О.С. Указ. соч. С. 10-13.8 Rhee van C. H. Civil Litigation in Twentieth Century Europe (Електронний ресурс) /

C.H. van Rhee. Електрон. дані. 2013. Режим доступу: http://heinonline.org/HOL/LandingPage?handle=hein.journals/tijvrec75&div=29&id=&page=

108


суда в процессе заключения мирового соглашения сведено к разъясне-нию последствий такого решения, проверки полномочий представите-ля и соответствия условий мирового соглашения требованиям закона, не нарушают ли они права, свободы или интересы иных лиц, которые не принимали участия в деле.

Особенно важное значение для гражданского процесса имеет обеспечение гласности и открытости судебного процесса с полной фиксацией техническими средствами. Согласно ГПК Украины рас-смотрение дел проводится в открытом судебном заседании, решение суда провозглашается публично. Закрытое судебное заседание по делу проводится только в исключительных случаях, в частности, если открытое рассмотрение может привести к разглашению госу-дарственной или иной тайны, охраняемой законом, а также в целях обеспечения тайны усыновления, предотвращения разглашения све-дений об интимных или других личных сторонах жизни лиц, участ-вующих в деле, или сведений, унижающих их честь и достоинство. Это фундаментальные принципы гражданского процесса, которые могут быть закреплены в качестве стандартов для выполнения тре-бований правосудия1.

В соответствии с Законом Украины от 22 декабря 2005 г. «О доступе к судебным решениям» с целью обеспечения открытости деятельности судов общей юрисдикции судебные решения публикуются на офици-альном веб-портале судебной власти Украины – в Едином государст-венном реестре судебных решений. Таким образом, обеспечивается открытость и прозрачность правосудия по гражданским делам, что является важным и существенным для правосудия2.

6. Выводы Конечно, нельзя идеализировать существующую систему граждан-

ского правосудия в Украине, но опыт уроков прошлого дает возмож-ность избежать многих ошибок. Новый ГПК Украины 2004 г. и его дальнейшие изменения свидетельствуют о том, что основополагающие ценности и традиции состязательного открытого гражданского про-цесса укрепились и развиваются.

1 Rhee van C. H., Verkerk R. Civil Procedure / C. H. van Rhee // Edgar Encyclopedia of Comparative Law / ed. by J.M. Smits. 2006. P. 120–134.

2 Storm M. Improving access to Justice in Europe / M. Storm // Teka Kom. Praw. OL PAN, 2010. P. 207–217.


Дальнейшее развитие демократического правового государст-ва возможно только при условии правильной оценки и учета своего исторического прошлого: в правовой сфере особенно важным является понимание традиций и обычаев общества, которые формируют пред-ставления о добром и справедливом и составляют основу и фундамент для дальнейших реформ.

110

Раздел V. ФИНЛЯНДИЯ

Кекконен Юкка (Kekkonen Jukka)1

«Золотой век законотворчества» в Финляндии 1863–1879 гг.

Введение1860–1870 гг. – период активной законодательной деятельнос-

ти в Финляндии, великом княжестве в составе Российской империи (1809–1917). В 1863 г. впервые после полувекового перерыва Импе-ратором Александром II (1855–1881) было дано разрешение на созыв Финляндского Сейма. Этот период, насыщенный общественными дискуссиями и социальными реформами, известен в истории как «зо-лотой век законотворчества».

Традиционная историография Финляндии «национал-идеалистич-на» и рисует довольно позитивную картину данного периода. Такая картина сложилась не только из-за государственной политики, но и из-за усиления позиций финского национализма и языка. В реально-сти, автономия Финляндии еще не была так сильна, как в это время2.

Действительно, за относительно короткий период финское сооб-щество шагнуло далеко вперед в сторону модернизации. Стала форми-роваться история индустриализации и коммерциализации сельского хозяйства Финляндии.

1 Перевод с английского языка на русский осуществлен студенткой юридического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова А. Максимовой

2 Ks. Heikki Ylikangas. Käännekohdat Suomen historiassa. Pohdiskeluja kehityslinjoista ja niiden muutoksista uudella ajalla. Otava, 1986. S. 149–160. В рамках националистическо-идеалистического подхода к истории независимость Финляндии (достигнутую 6 декабря 1917 г.) рассматривается в качестве критерия оценки произошедших событий и приня-тых решений. Такая трактовка идеалистична, так как идея стремления к независимости (а позже поддержания или, по меньшей мере, стремление к обладанию большими пра-вами) является доминирующим стимулом к развитию. Исторически этот подход был привлекателен для буржуазных политических партий в Финляндии, но не только для них: своего рода идея «успешной истории» казалась привлекательной для всех лидиру-ющих политических сил Финляндии.

111

Кекконен Юкка

С точки зрения истории права данный период очень важен. Прои-зошли фундаментальные изменения в законодательстве. Устаревшие меркантилистские законы, гарантирующие экономические привилегии определенным сословиям, были отменены и приняты новые, отвечаю-щие потребностям рыночной экономики. Можно сказать, что данный период свидетельствовал о либерализации принципов частного права1.

Кроме того, указанный период был также важен для многих дру-гих отраслей права. Жестокое уголовное право сословного общества стало мягче после реформ 1866 г., которые предусматривали также и процессуальные преобразования. Также была реформирована си-стема местной администрации, что сказалось на уменьшении влияния церкви в данной сфере.

Сложно найти ответ, почему так произошло, каковы были предпо-сылки законодательных реформ и изменений в юридической практике. Эти изменения следует рассматривать в социальном и политическом контексте, учитывая и международную обстановку. Финляндия была частью Российской империи с 1809 г., и все события, происходящие в государственном центре, сказывались на периферии2. Кроме того, в обществе шел процесс преобразования экономической, социальной и культурной жизни. Поэтому важно попытаться определить факторы, сопутствующие переменам в законодательстве.

Для целей объяснения происходящих преобразований, стоит учи-тывать связи (если они существуют) между реформами в Российской империи в течение 1860-х гг. и финским опытом реформирования в соответствующих отраслях права. Однако в данной работе будут рассмотрены лишь наиболее важные из них. Этот вопрос также важен с методологической точки зрения. Если и существует взаимосвязь, то ее следует рассматривать в контексте. Важно отметить, что правовые идеи никогда не заимствуются механически. Напротив, процесс за-имствования выборочен. Правовые идеи, как и любые другие идеи, не распространяются как болезни.

1 Jukka Kekkonen. Merkantilismista liberalismiin. Oikeushistoriallinen tutkimus elinkei-novapauden toteuttamisesta Suomessa 1863–1879. Suomalainen lakimiesyhdistys, Vammala, 1987. P. 310–341 and passim.

2 Эта зависимость стала явной к началу XX в. Политика российской центральной власти была направлена на усиление централизации, в том числе и на территории Фин-ляндии (также как и на территориях других регионов). Финская историография рассма-тривает 1899–1905 и 1908–1917 гг. как первый и второй периоды гнета. См.: Jukka Kek-konen. Suomen oikeuden historiallisia kehityslinjoja. Forum Iuris 1999. P. 36–43.

112

Раздел V. Финляндия

Для начала стоит подчеркнуть, что законодательные реформы в Финляндии, так же как и на территории всей Империи, осуществля-лись в определенном социальном контексте: в местной политической ситуации, политической ситуации в Империи, а также и в контексте развития мировой экономики. Этот контекст и является основой для понимания рассматриваемых ниже реформ.

Значимые реформы 1864 г. проводились практически в одно время с осуществлением интенсивной законодательной деятельности в Фин-ляндии, за исключением отрасли процессуального права. Следова-тельно, связи между ними были косвенными. Эти преобразования во многом отражали социальную ситуацию, сложившуюся в Империи, а также политику управления Александра II. Проведение законода-тельных реформ в обеих странах начиналось в одно и то же время. Экономические интересы и необходимость в модернизации стран, казалось, являлись основными причинами начала процесса рефор-мирования. Однако сотрудничества между российскими и финскими разработчиками реформ, а тем более обмена теми или иными право-выми идеями, практически не существовало.

Все вышесказанное отражает подход, который я называю контек-стуальная история права1. Контекстуальная история права – это кри-тическая история права, однако последняя зачастую указывает лишь на идеологические и доктринальные причины изменений в праве, исключая возможные потребности и интересы, стоящие за реформами. Контекстуальная история права – это альтернативная методологиче-ская парадигма по отношению к общепринятому подходу, который может быть охарактеризован как идеалистический, объясняющий изменения законодательства идеологическими или доктринальными факторами2.

Исходный вопрос в контекстуальной истории права – кто был ини-циатором изменений и кто был против них. Понимание этого может раскрыть политические и экономические мотивы и интересы, стоя-щие за реформами. В конечном счете, изменяющиеся соотношения сил играют важную роль в объяснении правовых явлений, имеющих культурное измерение.

1 См.: Jukka Kekkonen. Mitä on kontekstuaalinen oikeushistoria? Forum Iuris, 2013, s. P. 6–21.

2 См.: Jukka Kekkonen. Mitä on kontekstuaalinen oikeushistoria? P. 20–21; Jukka Kek-konen. Oikeudellisen muutoksen tutkimisesta – minun metodini. In Juha Häyhä (ed.): Minun metodini. WSLT, 1997. P. 131–150.

113


Контекстуальная история права также критически относится к ме-тоду традиционной истории права, сконцентрированному лишь на правовых текстах. Традиционная история права зачастую носит лишь описательный характер1. Надеюсь, что описанные выше методологи-ческие установки отражены в дальнейшем изложении.

Законодательное развитие в Финляндии до 1850-х гг.Правовая система Финляндии в течение 700 лет была частью

правовой системы Швеции. Финляндия была восточной провин-цией Швеции до 1809 г., когда страна была аннексирована Россией в результате Наполеоновских войн. По мирному соглашению, так называемая Старая Финляндия – восточные регионы страны, усту-пленные Россией в войнах 18 столетия – была присоединена обратно к Финляндии2.

Когда страна была завоевана российскими войсками, царь Алек-сандр I созвал сословное собрание представителей народов Финлян-дии в г. Порвоо 10 апреля 1809 г.. Финляндия присягнула на верность новому Императору, который в свою очередь гарантировал сохранить «религию, конституционные законы, основные права и свободы со-словий». Однако гарантия была дана в общих выражениях и впослед-ствии стала предметом споров, особенно в последние десятилетия российского правления3.

Более того, гарантировалась действительность законов, унасле-дованных от Швеции. Знаменитый шведский свод законов «Книга Права» 1734 г. остался самым важным источником права. Этот свод, подготовка которого началась уже в 1680-х гг., подходил для типичного

1 Отдельной критики заслуживает принятая в рамках традиционного подхода мане-ра изложения. Для нее характерно преобладание эволюционистской логики: она описы-вает изменения в праве как движение в «лучшем» направлении. Такое видение не учи-тывает конфликтную природу законодательной деятельности, а также и тот факт, что применение норм права всегда зависит от расстановки сил в обществе. См.: Jukka Kek-konen. Mitä on kontekstuaalinen oikeushistoria? P. 10–15.

2 Это привело к юридическим проблемам, так как российское законодательство со-держало, к примеру, нормы крепостного права.

3 См.: Osmo Jussila. Suomen perustuslait venäläisten ja suomalaisten tulkintojen mukaan. Historiallisia tutkimuksia. Helsinki, 1969 and by the same author Maakunnasta valtioksi. Suomen valtion synty. Porvoo, 1987. Название последней книги звучит на английском, как «From a Region to a State», она дает представление об изменяющейся позиции Финляндии в со-ставе Российской Империи.

114


сословного общества, содержал строгие уголовные нормы и базиро-вался на различиях между сословиями1.

Более того, структура судебных органов была сохранена (за исклю-чением органов высшей судебной власти). В действительности, пра-вовое наследие времен шведского периода никогда не теряло силу в течение российского правления. Как известно, российское влияние на финское право и правовую культуру было незначительным в рассма-триваемый период. Поэтому можно утверждать, что Финляндия имела особый статус в составе Империи. Причиной этому послужило то, что в 1809 г. для Императора было важно сохранить лояльность элиты (высшего сословия) нового Великого княжества. Действие Конститу-ции Швеции 1772 г. и 1789 г., автократических по своему характеру, вероятно, способствовало самоопределению высших сословий2.

Стоит отметить, что позже подобное юридическое положение Фин-ляндии позволило финнам говорить об автономии. Фактически, про-межуток времени между 1809 и 1917 гг. известен в истории Финлян-дии как период автономии3. Предпосылки для такого положения дел сформировались после аннексии. Центральные органы власти были также сформированы вскоре после аннексии.

Учрежденный во главе местных административных учреждений Императорский Правительственный Совет, с 1817 г. преобразован-ный в Сенат, и несколько созданных государственных учреждений легли в основу автономного управления Финляндии. В то же время для финнов, а в особенности для представителей знати, это открывало новые возможности построения карьеры в государственных органах как Финляндии, так и Империи4.

1 Конституционные и также административные установления, определяющие фор-му государства, относящиеся к компетенции короля в Книге Права отсутствовали; См.: Heikki Ylikangas. MIksi oikeus muuttuu? Laki ja oikeus historiallisen kehityksen osana. WSOY 1983. S. 164–165. К примеру, Свод 1734 года получил признание за свою четкость и ясность формулировок тех или иных положений. Некоторые незначительные его ча-сти до сих пор имеют юридическую силу в Швеции и Финляндии.

2 См.: Jukka Kekkonen. The Main Trends in Finnish Legal History during the Period of Autonomy. In Michael Branch, Janet M. Hartley, Antoni Maczak (eds.): Finland and Poland in the Russian Empire. A Comparative Study. School of Slavonic and East European Studies. University of London, 1995. P. 112–113.

3 В действительности вопрос определения автономии в составе национального госу-дарства или Империи был типичен для периферийных государств Европы в XIX и XX вв. См.:Raymond Carr. Modern Spain. A history, 1979. S. 61–62.

4 К тому же, к примеру, финны могли подняться по службе в российской армии.

115


Судебный департамент Сената стал осуществлять функции выс-шей судебной инстанции – Верховного Суда Финляндии. Наряду с другими государственными органами Финляндии, он осуществлял полномочия, делегированные от правителя1. Верховный Суд страны не был независимым в нашем сегодняшнем понимании, так как он принимал участие в пленарных заседаниях, посвященных экономи-ческим и политическим вопросам.

Однако существующий режим изменил свое отношение к рефор-мам в течение следующих нескольких десятилетий. Уже во время прав-ления Александра I наблюдалась консервативная тенденция. Одним из ее главных признаков был факт того, что Финляндский Сейм не собирался до 1863 г. Этот период вошел в историю Финляндии как «политическая ночь». Оценки данного периода преимущественно негативные. Мораторий означал, что законодательные реформы, для проведения которых было необходимо одобрение Сейма, не могли быть проведены. Очевидно, вопрос о том, какие решения могут быть приняты без одобрения Сейма, а какие нет, активно обсуждался в то время.

К 1820 гг. политическая обстановка в Российской империи из-менилась. Либеральные воззрения исчезли уже во время правления Александра I, но в особенности в правление Николая I (1825–1855), были введены жестокие наказания, и стали господствовать консерва-тивные взгляды. Для Финляндии это означало, что страна управлялась без участия представителей высших сословий. На практике вся власть была сконцентрирована в руках бюрократии. Очевидно, что в их ин-тересах было сохранить стабильность в обществе без участия Сейма2. Элита Финляндии преимущественно состояла из знати, которая была преданна российским правителям3. Отсутствие законодательного за-

1 Сенат состоял из двух департаментов: финансового и судебного. Первый осу-ществлял функции национального правительства, последний – функции высшего су-дебного органа (Верховного Суда). Кроме того, Сенат принимал пленарные решения. Таким образом, идея разделения властей Монтескье не была реализована. См.: Markku Tyynilä. Valtiosäännön ja keskeisten valtioelinten historiaa. In Pia Letto-Vanamo (ed.): Suomen oikeushistorian pääpiirteet. Gummerus, Jyväskylä. 1991. S. 129–149.

2 См.: Ylikangas 1986, 103–112.3 Дворянство имело доступ ко всем высоким должностям в государственном ап-

парате. Бюрократическая элита продвигала свои интересы и была способна напра-вить ресурсы в нужное русло. См.: Jukka Kekkonen, 1987, P. 24–26 and Jukka Kekkonen: Metsälainsäädännön murros 1800-luvun puolivälissä. Taistelua valtiovallasta. In Oikeutta ja historiaa – Heikki Ylikankaan 50-vuotisjuhlakirja. Juva, 1987. P. 89–108. Эта статья содер-

116


крепления отношений между Финляндией и Российской империей послужило причиной возникновения конфликтов. Финны боялись, что постепенно российское законодательство подменит национальное законодательство. Для того чтобы этого избежать, власти Финляндии апеллировали к гарантии автономии, данной Александром I и его преемниками. Фактически с 1809 г. по 1917 г. интересы Империи имели бы преимущественное значение над интересами Финляндии в любых потенциальных конфликтах1. Условия, в которых находи-лась финская власть и гражданское общество, были явно зависимы от властей Империи.

Юрисдикции высших органов власти Российской империи и Фин-ляндии столкнулись с серьезными противоречиями в 1830-х гг., в осо-бенности в связи с процессом кодификации Имперского законода-тельства. Уже с 1810-х гг. российскими правителями планировалась кодификация финского законодательства. План был реализован после принятия Свода законов Российской империи 1832 г.2 В 1835 г. был отдан приказ собрать и систематизировать все нормативные акты, принятые в Финляндии после 1734 г.3 Целью кодификации являлось нормирование и налаживание эффективного функционирования ад-министративной системы управления и системы судебных органов Империи.

План кодификации финского законодательства по модели Свода Законов, а также в соответствии с проектами систематизации римско-го права, был выдвинут в 1835 г., и подверг сомнению особый статус Финляндии в составе Российской империи. Мнения финских ученых разделились при решении вопроса о необходимости кодификации. Yrjö Blomstedt делит участников данной дискуссии на «последователей Тибо» и тех, кто разделял идеи исторической школы права Савиньи. В конечном счете, даже те ученые, чье отношение к кодификации было положительным, отмечали, что многие положения должны при-

жит анализ того, как боролись государственные служащие за свои должности в госу-дарственном аппарате и как они использовали свое положение для продвижения сво-их экономических интересов . См.: Raimo Savolainen. Suosikkisenaattorit, Valtioneuvoston kanslia, Helsinki, 1994.

1 См.:Jussila, 1969.2 Обстоятельный анализ процесса кодификации в России, см.: William Benton Wi-

senhunt. In Search of Legality. Mikhail M. Speranskii and the Codification of Russian Law. Co-lumbia University Press, 2001.

3 См.: Hannu T. Klam. Oikeustaistelijat. Suomen oikeustiede Venäjän vallan aikana. WSOY, Porvoo 1977, s. P. 49.

117


ниматься Сеймом в соответствии с Конституцией. Однако в 1850-х гг. планы кодификации были оставлены в связи с принятием мер по разработке реформ1. Таким образом, они не были реализованы. В те-чение этих десятилетий «национальный вопрос» был чрезвычайно важен для высших слоев общества Финляндии, так как они считали необходимым отстаивать свои позиции; этот факт обосновывает их поведение и принятые решения2. В течение описываемого периода законодательная деятельность осуществлялась посредством издания административных указов и законов. Такая система была типична для досовременного общества, отношения в котором регулировались так называемыми учредительными актами (polity legislation).

Однако реформы были проведены, и стали возникать споры по вопросу соблюдения административной процедуры принятия законов. Стоит упомянуть об одной реформе в сфере уголовного права. В 1826 г. Николай I принял закон, который фактически отменил смертную казнь3. Смертные приговоры были заменены пожизненным лишением свободы (каторжными работами) в Сибири, а позже назначение дан-ного наказания предусматривалось и за менее тяжкие преступления4.

В сфере судоустройства событием стало создание третьего Апел-ляционного суда в городе Выборг в 1839 г. Его создание преследовало политические цели в том смысле, что решение было принято после вынесения приговора Апелляционном судом г. Турку, который при-говорил государственного служащего к смертной казни за то, что он убил крестьянина, который не подчинился его приказаниям. Россий-ская власть хотела создать в Финляндии такой суд, который был бы сторонником ее политики5.

1 См.: Jussila 1969. В результате дискуссий становилось ясно, что участие Сей-ма в рассматриваемом процессе было принципиально важно. См. также: Yrjö Blomstedt. A Historical Background of the Finnish Legal System. In «The Finnish Legal System». The Union of Finnish Lawyers Publishing Company, Helsinki, 1966. P. 8–23.

2 См.: Kekkonen 1990. S. 113–114. Cf. Blomstedt 1966. P. 15–16.3 История этого закона тесно связана с восхождением Николая I на престол. См.:Juk-

ka Kekkonen. The long and peculiar history without death penalty in Finland. In Hans Nel-en and Jacques Claessen (eds.): Beyond Death Penalty. Reflections on Punishment. Intersen-tia 2012. P. 45–61.

4 См.: Alpo Juntunen. Siperiaan karkotukset ja karkotetut Siperiassa. Oikeusministeriön vankeinhoito-osaston julkaisu, Helsinki, 1983. Ссылки существовали до 1888 г. 3321 финн был отправлен в ссылку в Сибирь в течение этого периода.

5 Обстоятельный анализ процесса, который привел к учреждению нового Апелля-ционного суда см.: Jukka Kekkonen. Wiipurin Itä-Suomen hovioikeus 1839–1989. Kustan-nuskiila, Kuopio, 1992. Попытки создания третьего Апелляционного суда предпринима-

118


Золотой век законотворчества Восхождение на престол Александра II в 1855 г. во время Крым-

ской войны послужило новым толчком к социальному и законода-тельному развитию Финляндии. Будучи кем-то вроде приверженца просвещенного абсолютизма XVIII в., он стремился построить свою власть, опираясь не только на дворянское сословие, но и на средние слои общества. Это было необходимо в сложившейся критической ситуации в обществе после Крымской войны. Народное недоволь-ство выросло до такой степени, что обещание социальных реформ было возможной, хотя и рискованной, политической альтернативой. Из потенциальных вариантов развития Император выбрал путь ре-форм. Он был инициатором больших социальных и законодательных преобразований, которые привели, к примеру, к отмене крепостного права (1861) и к судебной реформе, основанных на буржуазных мо-делях эпохи просвещения, которые в определенной степени были реализованы в ходе Великой французской революции. В условиях сохранения самодержавия как фундамента выбранный путь реформ был направлен на поддержание экономического развития и слом изживших себя институтов1.

Александр II в марте 1856 г. выступил с программной речью для финского Сената, в которой обозначил основные цели и программы будущего развития. Он подчеркнул необходимость модернизации экономики всеми возможными способами, включая построение ин-фраструктуры и поддержку экономического роста. Также он выступал за развитие образования, борьбу с бедностью. Его идеи были схожи с идеями просвещенного абсолютизма XVIII в.

Специальная январская комиссия была создана с целью формиро-вания перечня необходимых реформ, который делил их на различные категории в зависимости от срочности и необходимости проведения.

В конечном счете, созыв Сейма в 1863 г. сделал возможным при-нятие ряда законодательных реформ, которые, по мнению финских ученых, нуждались в согласии представителей сословий.

лись несколько раз. Аргументами были, во-первых, растущая численность населения страны, что привело к обременительности работы апелляционных судов, во-вторых, труднодоступность: людям из восточных регионов Финляндии, ищущим справедли-вости, было сложно добираться до них.

1 Другой альтернативой развития было ужесточение режима, как при Николае I. Как известно, Александр II очень скоро сошел с либерального пути развития после ре-форм 1864 г.

119


Несмотря на существование противоположных точек зрения на при-роду и властный характер отношений между финскими и российскими институтами, в 1869 г. был принят Сеймовый Устав. Представительство сословий было слегка расширено, и самое важное было то, что Сейм теперь должен был собираться на регулярной основе раз в три года1.

Важнейшей задачей, стоящей перед Сеймом, являлась необхо-димость в преобразовании меркантилистского законодательства, не отвечающего потребностям экономического оборота. Законодательные основы для рыночной экономики были разработаны в 1859–1879 гг. В течение двух десятилетий были реализованы идеи свободы пред-принимательства, свободы договора, а также увеличилось число лиц, обладающих правосубъектностью. В целом, за этот период были зна-чительно разработаны основы, необходимые для осуществления эко-номической деятельности2.

Был принят ряд нормативных актов, включающих указы, которые содержали в себе положения о свободе предпринимательской дея-тельности (1859, 1861, 1868, 1879); обществах с ограниченной ответст-венностью (1864); частных банках (1866); ипотеке (1868); банкротстве (1868); и свободе передвижения (1859, 1865, 1879), что обеспечило свободное передвижение рабочей силы. Это лишь небольшой пере-чень наиболее важных изменений, необходимых для развивающейся рыночной экономики.

Строгое уголовное законодательство было типичным и распро-страненным явлением в Европе в период абсолютизма и сословного общества. Смертная казнь и телесные наказания были инструментами поддержания мира в неравном обществе. Развитие достигло своего пика в XVI и XVII вв. во всей Европе.

Ситуация стала меняться в эпоху просвещенного абсолютизма, когда просвещенный монарх встретился с необходимостью учитывать интересы формирующейся буржуазии и средних слоев общества3.

1 Несмотря на это, Финляндский Сейм был одним из самых «старомодных» учре-ждений в Европе, представляющий лишь незначительную часть населения. Ситуация изменилась в 1906 году, когда было введено всеобщее избирательное право. Это про-изошло по причине общественных волнений в России. См.:Ylikangas. 1986. S. 135–148.

2 См.: Kekkonen. 1987. S. 105–154, 310–341.3 См.: Jukka Kekkonen – Heikki Ylikangas. Vapausrangaistuksen valtakausi, Nykyisen

seuraamusjärjestelmän historiallinen tausta. Oikeuden yleistieteiden laitoksen julkaisu 1/1982; Tapio Lappi-Seppälä. Teilipyrästä terapiaan. Piirteitä rangaistusjärjestelmän historiasta. Oikeus-ministeriön vankeinhoito-osaston julkaisu. Helsinki, 1982.

120


С такой ситуацией Финляндия столкнулась в 1860-х гг. К концу минувшего десятилетия споры по поводу смертной казни уже на-чались1. Либерально настроенные ученые, в частности профессор уголовного права K.G. Ehrström, хотели реформировать уголовное право в соответствии с принципами классического уголовного права. K.G. Ehrström разработал программу, которая включала в себя четыре положения:

1) отмена смертной казни и телесных наказаний;2) отмена наказаний, унижающих человеческое достоинство;3) создание простой системы наказаний, базирующийся на таких

наказаниях, как лишение свободы, штраф, арест; 4) реализация идеи исправления преступников (так называемая

прогрессивная система отбывания наказания) как базовый принцип работы исправительной системы (что требует также строительство подходящих данной системе тюрем)2.

Базовые принципы будущего уголовного законодательства обсу-ждались на собраниях Сейма в 1863–1864 гг. В некоторых вопросах, таких как отмена смертной казни, представителям сословий хоте-лось пойти дальше, нежели Сенату. После утверждения основных направлений реформ конкретные законодательные изменения были разработаны Сенатом. К 1866 г. было принято пять новых законов, касающихся квалификации преступлений, назначения наказаний и ответственности. Их сущность заключалась в том, чтобы отменить наказания, присущие сословному обществу. В то же время наказания стали мягче. Смертная казнь была отменена по некоторым катего-риям преступлений. Также более точно стала определяться степень вины3.

Даже при том что реформа была проведена лишь по отдельным во-просам, это стало началом движения уголовного права в сторону идей классической школы. Более того, практика вынесения приговоров повернула в сторону смягчения наказания, а также отразила измене-ния, которые дали возможность средним классам влиять на процесс

1 См.: Yrjö Blomstedt. Rikoslakireformin ensimmäiset vaiheet vuoden 1866 osittaisuud-istukseen saakka. Historiallinen Arkisto 1964; Jukka Kekkonen. Autonomian ajan rikosoike-us. In Pia Letto-Vanamo (toim.): Suomen oikeushistorian pääpiirteet. Gummerus, Jyväsky-lä, 1991. P. 258–269.

2 Централизованная система тюрем была создана в Финляндии в 1881 г. После это-го были построены еще несколько новых тюрем.

3 См.: Lappi-Seppälä. 1982. S. 126–128. Законы вступили в силу 1 января 1870 г.

121


принятия решений в обществе. История показывает, что демократи-зация общества делает наказания менее жесткими1.

Процесс создания Уголовного кодекса 1889 г. длился в течение не-скольких десятилетий и включал в себя несколько стадий. В 1865 г. была создана экспертная комиссия по его созданию. Прежде чем был опубликован либеральный план кодекса, прошло не менее десятилетия. Он содержал в себе идеи, продвигаемые ученым K.G. Ehrström, которые были кратко описаны выше. Тем не менее этот план был сильно раскри-тикован учеными, настроенными консервативно. И в 1881 г. Сенатом была создана новая комиссия по разработке кодекса, председателем которого был назначен консервативно настроенный профессор уголов-ного права Jaakko Forsman, который должен был стать «отцом» нового кодекса. Проект был опубликован в 1884 г. Он был жестче, практиче-ски не предусматривал судебного усмотрения в выборе того или иного наказания. Очевидно изменение того, как обосновывались уголовные наказания, а также как законодатель определял причины преступности2.

Все это должно было лечь в основу нового Уголовного кодекса, принятого Сеймом в 1885 г. и 1888 г. Как говорят, Уголовный кодекс Финляндии стал последним в Европе, отражающим идеи классической школы3. Основными видами наказаний были лишение свободы (двух категорий) и штраф. Смертная казнь предусматривалась лишь за не-которые преступления, такие как покушение на убийство правителя или членов его семьи, а также в составах измены и убийства4.

1 Проще говоря, продвижение демократии делает наказания менее жесткими, и нао-борот, усиление концентрации власти в руках небольших групп ужесточает их. Это один из самых важных выводов, который был сделан в результате исторических и сравни-тельных исследований, посвященных политике управления. См.: Kekkonen – Ylikangas. 1982; Lappi-Seppälä. Penal Policy in Scandinavia. Crime and Justice. 2007. P. 217–295. See also John Pratt. Contrasts in Punishment: an explanation of Anglophone excess and Nordic ex-ceptionalism. Routledge, 2013. Все авторы связывают мягкую карательную политику с де-мократией и сильным социальным государством в современном мире.

2 Комиссия 1884 г. придерживалась более строгих взглядов, чем предыдущая. Об этом можно говорить, проанализировав то, как она обосновывала карательные ме-ры и причины преступности. Комиссия не разделяла точку зрения, что основной при-чиной преступности являются социальные проблемы, в частности бедность. Она счи-тала, что корень всех зол – это личная ответственность и вина преступника. Общей це-лью уголовной политики, по мнению комиссии, является профилактика преступности. См.: Kekkonen. 1991. P. 264–268.

3 См.: Eero Backman: Rikoslaki ja yhteiskunta I. Suomalainen lakimiesyhdistys, Vam-mala, 1977.

4 Положения о государственной измене большей частью использовались белыми (законным буржуазным правительством) после финской гражданской войны 1918 г.

122


В течение 1860-х гг. также происходило реформирование процессу-ального права, современные основные принципы которого также были известны финским процессуалистам. Законодательные изменения, тем не менее, были незначительными. Судоустройство осталось неизмен-ным, за исключением упразднения ряда специализированных судов, а также некоторых местных. Это было частью плана преобразования институтов и учреждений сословного общества на пути к либерали-стической модели процессуального права.

Стоит также обратить внимание на несколько важных изменений в юридической практике. Heikki Pihlajamäki в своей диссертации про-демонстрировал, что к середине XIX в. появляется свободная оценка доказательств, которая постепенно набирает силу в практике апелля-ционных судов, а также в Правовом департаменте Сената1. Более того, как было отмечено выше, практика вынесения приговоров по уголов-ным делам постепенно становится мягче, а практика освобождения от отбывания наказания шире2.

Контекст законодательных изменений Период многолетних реформ, или «золотой век законотворчества»,

играет важную роль в истории права Финляндии. Это был первый этап на пути к созданию правового государства. В процессе создания либерального законодательства «сверху» в центре внимания оказались нормы, создаваемые для регулирования зарождающейся рыночной экономики. Однако удовлетворение ее потребностей и интересов но-вого хозяйственного класса не являлось единственной целью прово-димых реформ.

Система правосудия после гражданской войны была политической по своей приро-де, не говоря уже о тотальном беззаконии отправления правосудия во время войны. См.: Jukka Kekkonen. Laillisuuden haaksirikko. Rikosoikeudenkäyttö Suomessa vuonna 1918. Kauppakaari, 1991. См. также: Jukka Kekkonen. Judicial Repression during and after Finn-ish (1918) and Spanish (1936–1939) Civil Wars: A Comparative Analysis. In Margo De Koster, Hervé Leuwers, Dirk Luyten, Xavier Rousseax (eds.): Justice in Wartime and Revolutions Europe 1795–1950. Justice and Society VI, Brussels 2012. P. 68–81.

1 Ks. Heikki Pihlajamäki: Crime, Law and the Legal Profession. The Emergence of the Free Evaluation of Evidence in the Finnish Nineteenth Century Civil Procedure. Institututet för rättshistorisk forskning. Lund, 1997. Несмотря на служившуюся практику, принцип свободной оценки доказательств не нашел отражения в процессуальном законодатель-стве Финляндии до 1948 г.

2 См.: Lappi-Seppälä, 1982; Toomas Kotkas Suosiosta ja armosta. Tutkimus armahdusoi-keuden historiasta autonomian ajan Suomessa, Suomalaisen lakimiesyhdistyksen julkaisuja, 2003.

123


Этот период также свидетельствовал о новой расстановке политиче-ских сил, постепенно влияние стало переходить к среднему классу. Это, к примеру, объясняет произошедшие изменения в уголовной политике. В конечном счете, в 1860 г. основной удар реформ в сфере уголовного права пришелся на традиционное законодательство, а также на жест-кий порядок назначения наказаний, присущий сословному обществу, основанному на дифференциации в зависимости от принадлежности к тому или иному сословию.

Политика, проводимая новым правителем, Александром II, сыграла решающую роль в развитии Финляндии. Будучи «поздним привер-женцем просвещенного абсолютизма», он инициировал ряд реформ, направленных на модернизацию экономики и общества в целом. Это расширило возможности Финляндии для формирования собственной национальной правовой политики. В определенный момент появилась возможность проводить реформы в жизнь, впервые за долгое время после «политической ночи». Развитие промышленности и рыночной экономики нуждалось в качественном изменении функционирования соответствующего законодательства.

Кроме того, очень быстрый рост населения привел к значительному увеличению количества бедных и безработных в сельской местности, лишенных возможности получения достойных средств к существова-нию. По этой причине важным направлением политики реформ была борьба с растущим уровнем бедности. Законодательство, касающееся малоимущего населения, имело большое значение, также как и раз-витие образовательной системы.

Политика Александра II в Финляндии позволила местным властям проводить подходящие для них законодательные реформы. Во всех важных вопросах правовая политика преследовала интересы так на-зываемого «нового хозяйственного класса», состоящего из дворян и частично из буржуазии.

Реформы, что важно подчеркнуть, проводимые «сверху», в условиях самодержавия имели свои границы. Шаги в сторону демократизации общества были незначительными, хотя позиция Сейма после 1863 г. предполагала появление нового игрока в правящей группе. Период, который был благоприятным для реформ в Финляндии, подходил к концу по истечении примерно 20 лет1. Местным властям удалось провести основные законодательные изменения, необходимые для

1 В России этот период длился, насколько это известно, не так долго.

124


удовлетворения их интересов. Эти преобразования повлияли даже на правовую науку, в которой позитивистская концепция стала домини-рующей парадигмой в 1870–1880-х гг.1

Реформы в 1860-х гг. были проведены не только в Финляндии. Схожие либеральные реформы проводились несколькими десятилети-ями ранее в большинстве стран Западной Европы. В силу нахождения в составе Российской империи для Финляндии российские реформы были очень значимы. Была усовершенствована система отправле-ния правосудия в направлении соответствия западноевропейским стандартам, разработанным в эпоху Просвещения. Большие шаги были сделаны в направлении формирования государства, основанного на верховенстве закона, хотя реальность была далека от принципов и идей принятого законодательства. Кроме того, процессуальная ре-форма была неотъемлемой частью комплекса реформ, направленных на поддержание экономического роста и модернизацию общества. Устаревшее судоустройство явно не отвечало потребностям экономи-чески развивающегося общества (например, правовой безопасности и предсказуемости).

В Финляндии потребности новой экономики и интересы хозяйст-венной элиты были направлены в одну сторону. Основные изменения в материальном частном праве были проведены для удовлетворения потребностей экономики.

В действительности, реформы, проведенные в России, не оказали влияния на финскую правовую политику. Финская правовая полити-ка отражала внутреннюю ситуацию в стране, так же как и российская правовая политика отражала ситуацию в Империи. Все реформы, как в России, так и в Финляндии, могут быть объяснены с учетом социального и политического контекста. Однако, в конечном сче-те, все прямо или косвенно зависело от имперской власти, которая определяла общую платформу для развития, включая также и огра-ничения для проведения тех или иных реформ как в Империи, так и в Финляндии.

Финляндия в некоторой степени обладала специальным статусом в составе Империи. По некоторым данным, она была одной их самых развитых частей государства. Финны были мирным подданным наро-

1 См.: Klam.i 1977. S. 73–81. См. также: Ylikangas. 1983. Господство юридического позитивизма характерно для обществ, в которых, по крайней мере, правители не видят причин для радикальных изменений в обществе.


дом и, наверное, это одна из причин, по которой Финляндия имела больше свободы, чем другие регионы Империи. Высокие государст-венные служащие имели тесные контакты с российскими коллегами в центральном аппарате государства. Однако небольшое количество финских ученых-правоведов были сильно ориентированы на шведскую и немецкую правовую науку и не имели тесных связей с российскими коллегами.

Как уже отмечалось выше, финское уголовное законодательство было реформировано в 1866 г., были сделаны некоторые шаги по мо-дернизации процессуального права. Трибуналы, типичные для сослов-ного общества, были упразднены. Однако любопытно, что несмотря на продолжительные усилия, финское процессуальное законодательство не было реформировано вплоть до 1990-х гг.1

1 В 1993 г. местная система судов была унифицирована и был возобновлен процесс, основанный на классических принципах гласности, концентрации и состязательности. См.: Kevät Nousiainen. Prosessin herruus: Suomalaisen lakimiesyhdistyksen julkaisuja, 1993; Jukka Kekkonen. Reforms and attempts to reform civil procedure in nineteenth Century Fin-land. In Remco van Rhee (ed.): The Law’s Delay. Antwerpen, Intersentia, 2004. Ius Commune Europaeum 47, P. 171–179.

Law Book Store

ЭЛЕКТРОННАЯ ЮРИДИЧЕСКАЯ БИБЛИОТЕКА

LawBook Store

Магазин юридической литературы на цифровом и бумажном носителечерез систему iOS и на сайте

www.lawbookstore.ru

Вестник гражданского права – это первый и единственный научный журнал, который посвящен обсуждению наиболее значимых проектов в области гражданского права России.Впервые журнал начал выходить еще в дореволюционной России (1913 –1917 гг.) и, по мнению самых видных цивилистов того времени, был признан одним из самых автори-тетных юридических изданий.Современный «Вестник гражданского права» содержит анализ наиболее острых вопро-сов российского и зарубежного гражданского права, в нем широко представлена циви-листическая мысль прошлого – материалы, порой неизвестные современному юристу.Журнал ставит своей целью развитие цивилистической мысли в России, распростране-ние ее влияния на законотворчество и правоприменение.

Стоимость годовой подписки на 2015 г. – 3 000 руб.

Оформить подписку можно на сайте www.mvgp.ru или по телефону +7 (495) 649-18-06.

Подписные индексы на 2015 год:Агентство «Роспечать» - 36771, каталог«Почта России» - 24257 (полугодовая),

«Пресса России» - 36978 (полугодовая).Приобрести номера журналов Вы можете в редакции по адресу:

Москва, ул. Лобачевского, д. 92, корп. 2.

ПЕРИОДИЧНОСТЬ ИЗДАНИЯ — 6 НОМЕРОВ в год

ОСНОВНЫЕ РУБРИКИ ЖУРНАЛА:

ПРОБЛЕМЫ ЧАСТНОГО (ГРАЖДАНСКОГО) ПРАВА

ГРАЖДАНСКОЕ ПРАВО В КОММЕНТАРИЯХ

ИНОСТРАННАЯ НАУКА ЧАСТНОГО ПРАВА

ПОЛИТИКА ПРАВА

ЦИВИЛИСТИЧЕСКАЯ МЫСЛЬ ПРОШЛОГО

КРИТИКА И РЕЦЕНЗИИ

Главный редактор Е.А. Суханов

СУДЕБНЫЕ УСТАВЫ РОССИЙСкОЙ ИМПЕРИИ 1864 ГОДА: ВЛИЯНИЕ НА СОВРЕМЕННОЕ ЗАкОНОДАТЕЛьСТВО

ЛИТВЫ, ПОЛьшИ, РОССИИ, УкРАИНЫ, ФИНЛЯНДИИ

Редактор Я.В. БродневскаяХудожественное оформление: В.В. Самойлова

Компьютерная верстка: А.С. Резниченко

Подписано в печать 21.10.2014. Формат 60х84 1/16. Бумага офсетная. Гарнитура Newton. Печать офсетная. Печ. л. 8. Усл. печ. л. 7,44.

Заказ №

Издательство «Статут»:119454, г. Москва, ул. Лобачевского, д. 92, корп. 2;

тел./факс: +7(495) 649-18-06E-mail: [email protected]

www.estatut.ru

СУДЕБНЫЕ УСТАВЫ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ 1864 ГОДА · 2014-12-26 ·...

Documents