alef #1033

1033THE ONLY JEWISH MONTHLY IN RUSSIAN READ WORLDWIDE

Ежемесячный международный еврейский журнал

Нью-Йорк — Москва — Иерусалим

New York — Moscow — Jerusalem

Май 2013/5773 ияр-сиван

May 2013/5773 iyar-sivan

Volume 31, issue 9

$225

Государству Государству Израиль — 65 лет!Израиль — 65 лет!

www.alefmagazine.com

Издается Международной еврейской культурно-просветительской

организацией ХАМА

Директор издания Гиллель Зальцман

Главный редактор Лариса Токарь

Арт-директор Михаил Куров

Фото Илья Долгопольский

Креативный директор Людмила Меньшикова

Редакционный совет:

Грета Елинсон, р. Довид Карпов,Ирина Любавина, Элла Митина,

Майя Немировская (все — Россия), Песах Амнуэль (Израиль)

New York — Moscow — Jerusalem Нью-Йорк — Москва — Иерусалим

AM — USA: 27 William Street, Suite 613 (6th Fl.)

New York, NY 10005Tel. (212) 943-9690, fax (212) 699-3985

E-mail: [email protected]

Адрес в России: 117335, Москва, а/я 14, Меньшикова Людмила Александровна.

Тел. (499) 134-55-34, 8-9161073233E-mail: [email protected]

Свидетельство о регистрации ГК РФ по печати

ПИ Na 77-5318 от 11.09.2000

Редакция не имеет возможности вступать в переписку, а также рецензи-ровать, публиковать и возвращать не заказанные ею рукописи и иллюстра-

ции. Редакция не несет ответственности за содержание рекламных матери-алов. При перепечатке материалов

и использовании их в любой форме ссылка на журнал «Алеф» обязательна. Мнение редакции не всегда совпадает с

мнением авторов

ALEF (USPS 747-170) Russian Language Magazine

Published Monthly by CHAMAH27 William Street, Suite 613 (6th Fl.)

Periodical Postage Paid at New York, NYPostmaster: Send address changes to «Alef»,

27 William Street, New York, NY 10005

Уважаемые читатели!

По вопросам подписки

обращайтесь в редакцию

журнала «Алеф»

по адресу: 27 William St.,

Suite 613 (6th fl .), New York, NY 10005.

Звонить по тел. (212) 943-9690

с понедельника по четверг

с 3 PM до 5 PM (спросить Аллу).

Ежемесячный международный еврейский журнал

ИЗДАЕТСЯ С 1981 ГОДАМай 2013/5773 ияр-сиван

9 (1033)

Джек Блэк: падение – и взлет! с. 15

Майя Менглет – идеал Леонида Брежнева, с. 13

Альберт Эйнштейн показал язык

человечеству, с. 14

ПолитикаПолитика

Авигдор ПасхинТайна «узника Х» ....................................................................2

Александр ШульманИзраильские Штирлицы .....................................................6

Михаил ГореликГолда Меир. Материнское лицо сионизма ............. 50

ОбществоОбщество

Песах АмнуэльИстория с сердцем ................................................................5

Давид ШехтерЕврейский апартеид.............................................................8

Владимир БраввеМоему отцу ............................................................................ 18

Наоми ЗубковаЕго мечты сбываются ....................................................... 30

Наталья ЛайдиненГаврош из Ляднянского гетто ....................................... 34

Наталья ЧетвериковаСонечка, откликнись!........................................................ 48

Исаак ТрабскийЗагадка неотправленных писем .................................. 52

ПанорамаПанорама

С миру по нитке ................................................................... 12Михаил Савин

Новости РЕК .......................................................................... 16

ИудаизмИудаизм

Давид ШехтерСветлой памяти Арье Демиховского ......................... 11

Яков ШехтерЯ еврей .................................................................................... 20

Раввин Довид КарповТора и современность ...................................................... 22

Михаил ГореликПрогулки по «русскому» Талмуду ................................ 25

Борис ТенцерКак приобщиться к хасидской мудрости ................ 26Время зажигания свечей ................................................ 56

ЛитератураЛитература

Юрий БезелянскийБыть самим собой .............................................................. 28

Ирина ЛюбавинаКнижная лавка ..................................................................... 33

Михаил СадовскийЧетыре поколения ............................................................. 40

КультураКультура

София ВишневскаяТретий, четвертый, пятый… .......................................... 37

Яков КоваленскийЗаписки меломана ............................................................. 42

Николай ОвсянниковПод кленами ......................................................................... 44

Владимир КарповНазначенный судьбой ...................................................... 46

Фрэдди ЗоринМарк Шагал и Танах ........................................................... 54

…и кроме того…и кроме того

Борис ЯвеловКамушки на ладони ................3, 9, 21, 31, 32, 35, 47, 53

Александр ХортНесерьезный кроссворд ................................................. 55

Лазарь ФактуровичНа посошок ........................................................................... 56

Обложка майского номера журнала «Алеф» посвящена 65-летней годовщине создания

Государства Израиль. Статьи, рассказывающие о различных аспектах жизни в Израиле,

читайте на страницах 2, 5, 6, 50.В оформлении обложки использованы

фотографии: «Охрана поселений», 1951 г., автор — David Seimur; израильский спортсмен,

рекордсмен Галь Фридман (архив Еврейского агентства); «Ветераны Великой Отечественной

войны на параде Победы в Иерусалиме», автор — Карина Пастернак и фотография с

сайта http://daypic.ru/war/156234.

Май 2013/5773 ияр-сиван2

СКАНДАЛЫ, СЛУХИ, СЕНСАЦИИ

ННичто не предвещало скандала, когда во время обычного заседания кне-

сета на трибуну вышел министр юсти-ции Яаков Неэман. Доклад не содержал в себе ничего сенсационного: обычный «отчет о проделанной работе». Ничто не предвещало скандала даже тогда, ког-да сразу после доклада министра попро-сил слова депутат от арабской партии РААМ-ТААЛ Ахмад Тиби. Будучи не-гласным главным оппозиционером, Тиби всегда и по любому поводу (чаще — без повода) критикует любое действие пра-вительства. Однако уже первые слова Тиби заставили депутатов насторожить-ся, а когда он закончил свою речь, стало ясно, что громкий скандал неминуем.

«Прокомментируйте, — сказал Тиби, обращаясь к министру юсти-ции, — сообщения в зарубежной прес-се. Не слышали? Это о том, что в из-раильской тюрьме покончил с собой заключенный, даже имени которого никто не знает, потому что сидел он под чужим именем. Более того: этот заклю-ченный был даже не израильским граж-данином, а австралийским! Как могло произойти, что в тюрьме умер человек, настоящее имя которого неизвестно, и никому до этого нет дела?» — патети-чески завершил Тиби свою речь.

Смущенный министр не нашелся, что ответить по существу. «Вообще-то, — сказал Неэман, — тюрьмы не подчиняются моему министерству. Но информацию, конечно, нужно прове-рить». Могло сложиться мнение (оно и сложилось), что министр юстиции не знал ни о каком таинственном узнике, сидевшем в одиночной камере, в той са-мой, где какое-то время отбывал нака-зание за убийство Рабина Игаль Амир.

В камере, где каждый квадратный сантиметр просматривается и прослу-шивается. В камере, куда помещают са-мых опасных преступников. Что же со-вершил узник, покончивший с собой, оказывается, еще в 2010 году? Почему никто не знал о его существовании? Почему даже имя его стало государ-ственной тайной и не подлежало раз-глашению? Как такое могло случить-ся, что в демократическом государстве человека, причем гражданина другой страны, упрятали в тюрьму на неиз-вестный срок (на всю жизнь, как оказа-лось) без суда и следствия? Где права че-ловека? Где справедливость, наконец?

Если бы канцелярия премьер-мини-стра или Управление тюрем адекват-но отреагировали на заявление Тиби и сразу опубликовали то, что они же пре-дали гласности всего через несколько дней, то скандал, начав разгораться, тут же и угас бы, а имиджу Израиля не был бы нанесен непоправимый урон. Но чиновники канцелярии премьер-ми-нистра не нашли ничего лучшего, как срочно собрать всех главных редакто-ров ведущих израильских СМИ и по-требовать от них не допустить распро-странения информации, из-за которой Израиль может «потерять лицо».

То есть вместо того, чтобы все объ-яснить и сразу поставить точку, прави-тельство сделало то, чего нельзя было делать в принципе. В стране, где прессе невозможно заткнуть рот, премьер-ми-нистр попытался сделать именно это. Разумеется, он добился ровно проти-воположного эффекта. О скандале, свя-занном с самоубийством «узника Х», написали все израильские газеты, но-востные интернет-сайты, а по всем но-востным телевизионным программам были показаны репортажи из тюрьмы «Аялон», где более двух лет назад про-изошла трагедия.

Выступив на заседании кнесета, де-путат Заава Гальон (МЕРЕЦ) возму-щенно заявила, что в демократическом государстве журналистов вынуждают «добровольно подвергать себя цензу-ре по просьбе правительства». «Цен-зура, — добавила она, — может быть оправдана только соображениями бе-зопасности, когда Высший суд справед-ливости подтвердит, что публикация той или иной информации может при-чинить ущерб безопасности страны».

Самое парадоксальное в этой исто-рии то, что госпожа Гальон, произ-нося свой спич, даже не подозревала, насколько была права! Потому что за-прет на публикацию имени заключен-ного действительно наложил именно Высший суд справедливости и имен-но по той причине, что эта публикация может причинить ущерб безопаснос-ти страны. Запрет был наложен еще в 2010 году, когда «узник Х» был жив. И «ущерб безопасности страны» нанес-ли в результате именно депутаты Тиби и Гальон, которые по неведению или с умыслом нарушили запрет БАГАЦа.

Как выяснилось впоследствии, «уз-ник Х» не мог пожаловаться на анти-демократичность судебного процесса

Тайна «узника Х»

«Узник Х»: Бен Зайгер, он же Бен Алон.

Май 2013/5773 ияр-сиван 3www.alefmagazine.com

КАМУШКИ НА ЛАДОНИКАМУШКИ НА ЛАДОНИ

95 лет назад, 1 мая 1918 г., ро-дился академик Герш Ицкович Будкер (ум. 1977), академик, фи-зик-ядерщик, один из зачинате-лей исследований термоядерной плазмы и пионер одного из наи-более плодотворных методов со-временной экспериментальной физики высоких энергий — мето-да встречных пучков.

75 лет назад, в 1938 г., по до-носу литературного начальства был вторично арестован неугод-ный советским властям Осип Эмильевич Мандельштам. В первый раз его арестовали в мае 1934 г. за направленное про-тив И.В. Сталина стихотворе-ние «Мы живем, под собою не чуя страны...» Тогда он отделал-ся трехлетней ссылкой — сна-чала в Пермскую, а затем в Воронежскую область. На этот раз по стандартному обвинению в «контрреволюционной деятельно-сти» Особое совещание осудило поэта на пять лет исправительно-трудовых лагерей. Мандельштам был отправлен по этапу на Дальний Восток и в конце дека-бря умер в больничном бараке пе-ресыльного лагеря «Вторая речка» под Владивостоком.


и нарушение его прав. На самом деле суд по его делу состоялся, и у заключен-ного были очень опытные защитники. Известный израильский адвокат Авиг-дор Фельдман защищал интересы под-судимого и 14 февраля рассказал в ин-тервью Десятому каналу израильского телевидения, как проходил процесс. Прокуратура предъявила обвинение, адвокаты представили возражения, суд вынес решение, Верховный суд это ре-шение утвердил. Все по закону.

«Узник Х» вовсе не был «человеком в железной маске», персонажем, подоб-ным герою романа Дюма. У «узника Х» была семья, которая знала об аре-сте, суде и тюремном заключении. Близ-кие родственники навещали «узника Х» в тюрьме «Аялон», им сразу сооб-щили о том, что заключенный покончил с собой. Знали об «узнике Х» и австра-лийские власти, так что и никакие меж-дународные нормы нарушены не были. Более того, после смерти «узника Х» тело его было выдано родственникам. Умершего перевезли в Австралию и со всеми положенными религиозными це-ремониями похоронили на еврейском кладбище. Но говорить обо всем этом открыто запрещало постановление Высшего суда справедливости. Даже ох-рана в тюрьме «Аялон» не знала насто-ящего имени «узника Х»!

Кем же он был, этот таинственный заключенный, из-за которого разго-релись нешуточные страсти? Когда в Министерстве юстиции поняли, что скандал можно погасить только публи-кацией правильной информации, а не поддержанием режима секретности, эта информация была предана гласно-сти. Конечно, министр Неэман знал об «узнике Х». Знал, что зовут его Бен Зайгер, на момент смерти ему было 34 года. У Зайгера было еще несколько фамилий, например, Алон. Этот чело-век некоторое время был агентом Мо-

сада. Более того, он, как выяснилось, имея австралийский паспорт и не вы-зывая никаких подозрений у местных властей, неоднократно посещал стра-ны, куда израильтянам въезд запрещен: Иран, Ливан и Сирию. Надо полагать, что эти страны Зайгер-Алон посещал не ради собственного удовольствия, а выполняя задания израильской развед-ки. И надо полагать, что добытая им информация была так важна для безо-пасности Израиля, что любое ее разгла-шение представляло для безопасности страны еще большую угрозу.

Информация о том, что гражданин Австралии работает на Мосад, была настолько секретна, что когда скандал разгорелся в полную силу, оказалось, что австралийское правительство не было поставлено в известность соб-ственными спецслужбами, знавшими, кем был на самом деле Бен Зайгер, он же Бен Алон. Что же произошло? Если Зайгер был агентом Мосада и успеш-но выполнял задания в мусульманских странах, то почему его арестовали, су-дили и поместили в тюрьму, соблюдая строжайший режим секретности?

Точной и исчерпывающей инфор-мации об этом нет и сейчас. Но по тем крохам, что оказались в распоряжении журналистов, можно представить та-кую картину произошедшей трагедии. Бен Зайгер репатриировался из Ав-стралии в начале 2000-х, в Израиле же-нился и был принят на работу в Мосад. Паспорт гражданина Австралии и пре-красное знание арабского позволили Зайгеру выполнять самые сложные за-дания израильской разведки. И все бы хорошо, но… Секретный агент обязан держать язык за зубами. Невероятна, недопустима ситуация, когда разведчик рассказывает близким и друзьям о том, чем он занимается и какую информа-цию добывает. Зайгер этому критерию не соответствовал.

В В израильской тюрьме покончил с собой заключенный, даже имени которого никто не знает.

Более того: этот заключенный был даже не израильским гражданином, а австралийским!



Знали в Мосаде, когда принимали Зайгера на работу, о том, что этот чело-век не сдержан на язык? Видимо, знали, но предпочли закрыть глаза, поскольку недостаток искупался, по мнению ру-ководства разведки, явными достоин-ствами Зайгера как возможного агента. Это было ошибкой. Зайгер не только сумел получить чрезвычайно важную для Израиля информацию, но и гово-рил о своей работе. А вот этого допу-стить нельзя было ни в коем случае. Во-первых, во имя безопасности страны, но, что не менее важно, во имя безопас-ности других агентов, которым из-за длинного языка Зайгера могла грозить смертельная опасность.

В 2010 году Зайгера арестовали и по-местили в тюрьму «Аялон». Состоялся суд, был вынесен приговор — на свобо-ду Зайгера выпускать было нельзя, по-скольку не было никакой гарантии, что он будет держать язык за зубами. «Я виделся с ним за несколько дней до его смерти, — рассказал журналистам ад-вокат Зайгера Авигдор Фельдман, — и не заметил никаких признаков, по ко-торым можно было спрогнозировать трагедию. Зайгер совершенно рацио-нально взвешивал разные юридические аспекты своего положения. Он не был подавлен, не выглядел, как человек, за-думавший свести счеты с жизнью».

Когда информация о жизни и смер-ти «узника Х» стала достоянием об-щественности, стала понятна причина секретности. Но остался вопрос: поче-му тюремщики не предотвратили само-убийство Зайгера? Ведь его поместили в одиночную камеру, нашпигованную подслушивающими и подсматриваю-щими устройствами! Каждый его шаг становился известен, и, тем не менее, заключенный сумел покончить с собой. Как это могло произойти?

19 февраля был снят гриф секретно-сти с части отчета, в котором описыва-лось, при каких обстоятельствах Зайгер свел счеты с жизнью. Произошло это вечером 15 декабря 2010 года. При оче-редной проверке охранники не увиде-ли заключенного на своих мониторах. Они вошли в камеру и обнаружили Зайгера в туалетной комнате. Только там не было камер видеонаблюдения. «На шее заключенного, — написано в отчете, — была затянута петля, сделан-ная из простыни, другой ее конец был прикреплен к решетке на окне».

Судья Дафна Блатман-Кедрай, ко-торая в 2010 году вела процесс Зайге-

ра, составила в те дни свой отчет, в ко-тором говорилось, что охрана обязана была предотвратить суицид, но не обе-спечила «соответствующий надзор». Могли ли охранники действительно предотвратить самоубийство Зайгера? Сомнение в этом возникло с неожи-данной стороны. Лариса Трембовлер, жена Игаля Алона, неоднократно посе-щала мужа в тюрьме и прекрасно знала, сколько запертых дверей нужно мино-вать охранникам, прежде чем они мог-ли оказаться в камере. Чтобы отпереть каждую дверь, требуется не меньше ми-нуты. Даже если надзиратели увидели, что Зайгер прямо в камере принялся де-лать из простыни веревку, они попро-сту не успели бы помешать. Возможно, заключенного все же удалось бы спа-сти, вытащив вовремя из петли. Но в туалете камер наблюдения не было. И

не по оплошности тюремной админи-страции, а именно по причине уваже-ния прав человека. Зайгер воспользо-вался этим правом.

Остался вопрос: почему он это сде-лал? На суде Зайгер себя виновным не признал и утверждал, что никаких госу-дарственных секретов не выдавал. Ви-димо, это было не так, и на самом деле «узника Х» мучила совесть — он ведь действительно из-за собственной не-сдержанности не просто предал инте-ресы страны, но, что не исключено, об-рек на смерть своих коллег, работавших в Иране, Сирии или Ливане. Может быть, он даже точно знал, кого именно. Возможно, его мучила совесть…

Эта последняя тайна «узника Х», ско-рее всего, никогда не будет раскрыта.

Авигдор ПАСХИН, Израиль

УУ мершего Бена Зайгера перевезли в Австралию и со всеми положенными религиозными

церемониями похоронили на еврейском кладбище.


Каждый человек может, наверно, припомнить хотя бы одну удивительную историю, произошедшую с ним в жизни. Здесь, в Израиле, мне многие рассказывали о поразительных событиях, приключившихся с ними на Земле обетованной. Расскажу и я.

В В детстве я часто болел ангинами. В школу две недели ходил, а потом

неделю сидел дома. Ангина — болезнь вроде бы не страшная, но отражает-ся на сердце. Мне было лет двенадцать, когда я в очередной раз заболел. И врач, пришедшая по вызову, послушала, как обычно, мои легкие и сердце, услышала сильные шумы и направила меня к кар-диологу. Кардиологом работала хоро-шая и знающая женщина, жена знаме-нитого на весь Баку хирурга Кажлаева, мать известного советского компози-тора Мурада Кажлаева. Она послуша-ла меня и мрачно сказала маме, что «ре-бенка надо проверить». В результате проверок у меня обнаружили комбини-рованный порок митрального клапана, то есть два порока сразу: сужение клапа-на и искривление перегородки.

Пичкали какими-то лекарствами, но все было бесполезно. Мама повела меня к лучшему частному детскому вра-чу города — доктору Марии Абрамов-не Листенгартен. Она была в возрасте, и опыт в лечении любых детских болез-ней у нее был огромный. Врач меня по-слушала, постукала, покачала головой и сказала: «Молодой человек, таки да, у вас порок сердца. Лекарства не помо-гут. В принципе, вы можете и до вось-мидесяти дожить, однако при одном ус-ловии: жесткая дисциплина, режим, не пить, не курить, тяжести не поднимать, физической работой не заниматься...»

Когда пришло время призыва, во-енкомат направил меня на комиссию. Пролежал неделю в больнице, где мое сердце тщательно изучили и диагноз подтвердили. В военном билете появи-лась запись: «Рядовой, необученный, негодный в мирное время, годный к не-строевой службе в военное время».

Так я и жил многие годы. Родные и друзья знали, что у меня больное серд-це, и относились соответственно. Ре-гулярно, примерно раз в три года, мне

делали кардиограмму, которая, есте-ственно, показывала то же, что прежде. Всякий раз я ловил на себе сочувствую-щие взгляды врачей: мол, не повезло че-ловеку, до пенсии, скорее всего, не до-тянет...

Приехав в Израиль, мы поселились в Иерусалиме, я записался в больничную кассу и отправился на прием к домашне-му врачу: встать на учет. Домашний врач прочитала документы, покачала головой, послушала, постукала и направила на но-вую кардиограмму и на ультразвук. И там, и там диагноз подтвердили.

Так и жил — с ощущением, что зав-тра может что-то заклинить, и…

Через пару лет у меня поднялось давление — первый раз в жизни. Мы успели за это время переехать из Ие-русалима в Бейт-Шемеш. Там я еще в поликлинику не ходил, и домашний врач меня не знала. Померила давле-ние («да, повышенное»), сделала укол, спросила: «На что еще жалуетесь?» Я рассказал свою историю, показал преж-ние эпикризы, врач покачала головой (я давно привык к этой реакции!) и от-правила меня в соседний кабинет — сделать кардиограмму.

Врач налепил на меня датчики, посмо-трел на ленту, выползавшую из самопис-ца, сделал удивленное лицо и сказал:

«Это вы на сердце жаловались?» — «Я». — «Ничего у вас нет, — серди-то объявил он, распознав, видимо, во мне симулянта. — Абсолютно здоровое сердце! Четкий ритм, ровные зубцы,

никаких отклонений от нормы». Немая сцена. Для проверки меня отправили на обследование ультразвуком. Там по-смотрели и сказали: абсолютно здоров. Вторая немая сцена.

И финал этой очень странной исто-рии: домашний врач заявила, что рань-ше, конечно, был порок, ведь столько кардиограмм это показывали, но сей-час ничего нет.

«Как это возможно?» — поразил-ся я. «Никак, — ответила она. — В из-вестной мне медицинской литературе не описано ни одного случая, чтобы ми-тральный клапан вдруг сам собой ис-правился, а перегородка сама собой вы-прямилась. Это же не функциональное нарушение, это физический дефект!» — «И что дальше?» — спросил я. — «Же-лаю вам, — сказала она, — дожить до 120. С таким сердцем, как у вас, это впол-не реально». А в компьютер записала: «Спонтанная реабилитация».

Лет десять спустя я написал фанта-стическую повесть «Маленький кло-ун с оранжевым носом», где с главным персонажем происходит примерно та-кая же история. Но то фантастика, пер-сонаж перемещается из одной реаль-ности в другую… А что произошло на самом деле? Этого я не знаю до сих пор.

Знакомый раввин, которому я как-то рассказал эту историю, сказал: «Разве вы не знаете, что на Земле обетованной происходят чудеса?»

Песах АМНУЭЛЬ, Израиль

НА ЗЕМЛЕ ОБЕТОВАННОЙ

История с сердцем


БОЕВОЙ ЛИСТОК

УУбийство палестинскими террори-стами израильских спортсменов на

Олимпиаде в Мюнхене (Германия) ста-ло отправной точкой для создания Мо-садом специальных подразделений кил-леров. Их целью стала ликвидация врагов Израиля с целью спасения жизней израильских граждан, про-тив которых был направлен удар палестинских террористов. Как сказал глава Мосада Цви Замир, «это не возмездие, а предотвра-щение акций палестинского тер-рора».

Напомню, что 5 сентября 1972 года палестинские тер-рористы из организации «Чер-ный сентябрь» проникли на тер-риторию Олимпийской деревни и захватили в заложники израиль-ских спортсменов. Террористиче-ская акция стала возможной из-за по-пустительства германских властей, пренебрегших неоднократными пред-упреждениями со стороны израиль-ских спецслужб. И после теракта нем-цы отказались от сотрудничества с израильскими спецслужбами и полно-стью провалили операцию по осво-бождению израильских заложников. Трагическим итогом преступления палестинских террористов и непро-фессионализма германских властей стало убийство палестинскими терро-ристами одиннадцати израильских за-ложников.

В своем интервью IsraelDefense Цви Замир рассказывает: «У нас были пла-ны по защите отдельных израильтян и наших посольств за границей на слу-чай террористических атак. Сотруд-ники служб безопасности наших по-сольств делали все необходимое для предотвращения нападений на наших граждан. Мы ожидали, что и немцы также подготовились к такому разви-тию событий. Но, к сожалению, мы не могли работать на немецкой террито-рии». До резни в Мюнхене премьер-министр Израиля Голда Меир счита-ла, что принимающая страна должна обеспечить безопасность израильских граждан и дипломатических миссий на своей территории. Действия гер-манских властей полностью разру-шили эту иллюзию. «Нам ничего не

оставалось, как взять на себя всю от-ветственность за безопасность наших граждан на территории других стран. Теперь нам предстояло вести разведку и бороться с террором за рубежом».

Израильское правительство заявило, что все, кто занимался планированием нападения на израильских спортсме-нов на Олимпиаде в Мюнхене и уча-ствовал в них, будут найдены и уничто-жены. Это были не просто слова. Цви Замир говорит: «Проблема террориз-ма стала в центре внимания. В ответ на вызов мы создали необходимые ор-ганизационные структуры, наладили обучение новых оперативников, а так-же усилили сбор разведданных с ис-пользованием самых передовых техни-ческих средств».

Цви Замир подчеркивает, что возмез-дие не являлось целью охоты и ликви-дации террористов из «Черного сентя-бря». Он говорит, что целью операции были устрашение и искоренение тер-рористической инфраструктуры в Ев-

ропе — «срыв будущих угроз», как он выразился.

Замир отмечает, что отбор канди-датов на ликвидацию основывался на разведданных, собранных Мо-садом. «Еще до Мюнхена Мосад считал, что ситуация может разви-ваться в этом направлении, поэто-

му премьер-министр разрешил нам оценить ситуацию в Европе. За не-

сколько месяцев до мюнхенской рез-ни мы вели сбор разведывательных и оперативных данных и примерно зна-ли, где могут возникнуть проблемы, и работали, чтобы их решить».

Как говорит бывший шеф изра-ильской контрразведки Ави Дих-тер, террорист, попавший в список кандидатов на ликвидацию, считает-ся мертвым — его осталось только убить. Для ликвидации палестинских террористов из «Черного сентября» Мосад сформировал специальное подразделение, получившее название «Кейсария». Оно занялось поиском и уничтожением боевиков, скрывав-шихся от справедливого возмездия. Главой Кейсарии Цви Замир назначил Майка Харари, который направил в Европу небольшие группы охотников за террористами, действовавшие неза-висимо друг от друга на протяжении почти семи лет. Эта операция получи-ла название «Гнев Б-жий».

Израильские ШтирлицыО ликвидаторах внешней разведки Мосад

террори-менов на ния) ста-ния Мо-о-

ний киилл-л-дацияияяяяя ениияяя я я роо--арарррр ккк к

рр,, -

р--

ряя р--ер--тер-р-ревни и

израиль--ристиче-из-за по-властей,

Цвидие ндациибря».быб лирророрррррр рис

ррророорррррр пеоооннооо в

ддддаднннннссссссччввв

ммммуооооц

ссксколнннини мыооперали, гдработ

НН а эмблеме Мосада - девиз организации, слова из Книги притчей Соломоновых: «При

недостатке попечения падает народ, а при многих советниках благоденствует».


БОЕВОЙ ЛИСТОК

Итоги их работы хорошо известны: главарь террористов Саламе был унич-тожен в Бейруте в январе 1979 года, когда был взорван его автомобиль, на-чиненный взрывчаткой. Хамшари, вто-рой номер в руководстве террористов, был убит в декабре 1972 года, когда взорвалась бомба, заложенная в его письменный стол. Адал Звайтер был за-стрелен в своей квартире в Риме в ок-тябре 1972 года. Хусейн аль-Абади был убит в январе 1973 года в результате взрыва бомбы, прикрепленной к крова-ти в его номере в гостинице в Никосии. Аль-Кубаиси, который отвечал за дей-ствия террористов, был застрелен в Па-риже в апреле 1973 года. Мукаиси был убит в результате взрыва в своем гости-ничном номере в Афинах. Мосад также нашел Мухаммада Будиа, сотрудничав-шего с «Черным сентябрем». Он по-гиб, когда взорвался его автомобиль в июне 1973 года в Париже.

Кроме индивидуальных ликвидаций была проведена операция «Весна мо-лодости» по комплексной ликвидации палестинских террористов. Она со-стоялась в ночь с 9 на 10 апреля 1973 года. В ней принял участие спецназ ЦАХАЛа, который совершил одновре-менные атаки на несколько объектов палестинских террористов в Бейруте и Сидоне. Тогда в числе десятков уничто-женных террористов были их главари Наджар, Адван, Насер.

Одним из итогов действий оператив-ников Мосада стал резкий спад терро-ристической активности палестинцев в Европе. Цви Замир отмечает: «В то время палестинские террористы, дей-ствовавшие в Европе, поняли, что на-ходятся под «колпаком Мосада», и поспешили покинуть ставший столь опасным для них континент. Конеч-но, не обошлось без разногласий меж-ду Мосадом и европейскими странами, на территории которых проводились ликвидации. Но мы взяли на себя чер-ную работу, и в конечном итоге евро-пейские страны только выиграли — мы все-таки обладаем гораздо большим опытом в борьбе с арабским терро-ром».

В последние годы, судя по сообщени-ям зарубежной прессы, ликвидациями занимается подразделение Мосада, по-лучившее название Kidon («Копье»). По данным зарубежных источников, Кидон является своего рода полевым спецназом Мосада, выполняющим лик-видации террористов по приказу изра-

ильского правительства.По данным зарубежных изданий,

подразделение включает 40 высоко-квалифицированных специалистов-ликвидаторов. Бойцы подразделения имеют различные псевдонимы, владе-ют многими видами огнестрельного оружия, подготовлены в применении взрывчатых веществ, использовании ядов, а также других средств убийства. Бойцы работают в небольших группах и обучены маскировать свои действия таким образом, чтобы не оставлять следов насильственной смерти. Они также глубоко разбираются в ведении разведки и в технологиях электрон-ной связи, в способах ухода от пресле-дования.

В некоторых случаях Мосад зани-мается и психологической войной. Так, за несколько дней до ликвида-ции в прессе появлялись некрологи об еще живых объектах ликвидации, их семьям посылали соболезнования с безвременной кончиной очередного террориста.

По данным зарубежных СМИ, под-разделение Кидон успешно провело ряд ликвидаций в различных странах. В Дамаске в феврале 2008 года был убит один из главарей «Хизбаллы» Мугние. В 1995 году на Мальте был уничтожен основатель палестинского «Исламского джихада» Шхаки.

Зарубежные источники приписыва-ют Кидону также смерть в марте 1990 года Геральда Буля, эксперта по даль-нобойной артиллерии и друга Садда-ма Хусейна, и убийство лидера «Ха-маса» аль-Мабхуха в Дубае в январе 2010 года. Полиция Дубая объявила в розыск подозреваемых в этом убий-стве. Их внешность была зафиксиро-вана камерами наблюдения. Впрочем, это единственное, что удалось выяс-нить дубайским Шерлокам.

В последние несколько лет Ки-дон также связывают с ликвидациями иранских генералов и ученых-ядерщи-ков, занятых в иранском атомном про-екте. 11 января 2011 года в результате взрыва автомобиля погиб профессор Рошан, руководитель завода по обога-щению урана. Свидетели заявляют, что мотоциклист в черном прикрепил маг-нитное взрывное устройство к корпу-су автомобиля, стоявшего в пробке, и скрылся — через мгновения прогре-мел взрыв. В конце июля 2011 года был застрелен доктор ядерной физики Ре-заи. 12 января 2010 года был убит про-

фессор Мохаммади. 29 ноября того же года в различных районах Тегерана были совершены покушения на физи-ков-ядерщиков Шахриари и Аббаси.

Во всех случаях действовали «чер-ные мотоциклисты», использовавшие компактные бомбы и автоматическое оружие. Иранские власти заявляли, что это «агенты Мосада». Но ни один «черный мотоциклист» так и не был найден. 12 ноября 2011 года на воен-ном объекте неподалеку от Тегерана прогремел мощный взрыв, в резуль-тате которого погибли генерал Мо-гаддам и еще двадцать офицеров. По официальной версии, произошел не-счастный случай при разгрузке бо-еприпасов, по другим данным, при испытаниях взорвалась межконтинен-тальная ракета.

Тегеран, как обычно, возлагает от-ветственность за эти акции на спец-службы Израиля и США. Реакция ано-нимных израильских источников на эти обвинения традиционна: «Не в наших правилах комментировать по-добного рода периодически возника-ющие спекуляции».

Александр ШУЛЬМАН, Израиль

Меир Даган – директор внешней разведки Мосад с 2002 по 2010 гг.


ЧЕМ ЖИВЕТ ОБЩИНА

Конфликты между евреями — выходцами из разных общин не являются чисто израильским явлением. В индийском городе Кочин столетиями существовала община, члены которой в отношениях друг к другу вовсе не руководствовались принципом Торы «возлюби ближнего, как самого себя». И только возникновение государства Израиль сумело примирить их между собой.

В В Израиле их называют «кочинские евреи». Определение это ошибоч-

но в той же мере, что и «русские ев-реи», к которым относят выходцев из России и Узбекистана, Литвы и Мол-довы. Община в Кочине состояла из двух групп, имевших не только разное происхождение, но и разные названия, обычаи и даже цвет кожи. Обладавшие более темным цветом были старожила-ми, потомками евреев, жившими в Ко-чине с незапамятных времен. А белоко-жие евреи — потомки эмигрантов из Ирака, Испании, Португалии, Герма-нии и Голландии, начавшие селиться в гостеприимном и богатом индийском порту только после изгнания евреев с Пиренейского полуострова.

Белокожие назывались пардеши, что в переводе с местного языка малаялам означало «чужестранцы». А темноко-жие — малабары, по имени области в Южной Индии между берегом Аравий-ского моря и горами Западные Гаты, откуда они когда-то прибыли в Кочин. Пардешей и малабаров разделяли не только цвет кожи и разные обычаи, но и борьба за то, «кто лучше, кто умней».

Малабары вели свое происхождение от евреев, оказавшихся в этих краях еще во времена царя Шломо. Уже тог-да Эрец Исраэль была торговым пе-рекрестком, через который проходи-ли караваны, доставлявшие из Индии слоновую кость, серебро, драгоцен-ные камни, пряности и другие товары. Была, правда, еще одна версия, в соот-ветствии с которой они прибыли толь-ко после разрушения Первого храма. Что, впрочем, не имело большого исто-рического значения.

Еврейские переселенцы были в ос-новном молодые, здоровые и холостые мужчины — купцы, моряки, масте-ровые. Не утруждая себя хлопотной и дорогостоящей доставкой будущей супруги из Эрец Исраэль, они часто брали в жены местных темнокожих женщин.

Самым ранним свидетельством су-ществования евреев в районе Мала-барского берега являются две мед-ные таблички. Содержащийся на них текст фиксирует дарование местным раджой налоговых и других льгот ев-рейской общине, а также право на ее автономное существование под руко-водством Йосефа Раббана. Евреям по-зволялось свободно проживать в этом районе и безо всяких ограничений строить синагоги и владеть собствен-

ностью. Точной даты создания этих табличек нет, она варьируется от V до IX веков новой эры. Что же касается потомков Раббана, то их история из-вестна во всех подробностях, посколь-ку они вплоть до XVI века играли вид-ную роль в общине.

Старейший надгробный камень ма-лабаров находится сегодня в деревне Ченнанмангалам, возле синагоги, кото-рая используется в основном как музей и лишь во время суббот и праздников превращается в место молитвы. На кам-не надпись на иврите: «Сарра бат Ис-раэль» и еврейская дата, которой соот-ветствует 1269 год по христианскому календарю.

Про существование общины мала-баров в Европе знали давно. Знамени-тый еврейский путешественник Ве-

Еврейский апартеид

Ворота возле синагоги в Кочине



115 лет назад, 3 мая 1898 г., в Киеве в многодетной семье плотника родилась Голда Меир (урожденная Мабович) (ум. 1978), с февраля 1969 до июня 1974 года премьер-министр Израиля, с 1972 г. вице-президент, а с 1976 г. — почетный президент Социалистического интернацио-нала. Из-за крайней бедности се-мейство Мабовичей в 1906 г. эми-грировало в США, а в 1921 году Голда вместе с мужем-адвокатом переехала в Палестину, где снача-ла стала профсоюзной активист-кой, а к 1940-м гг. включилась в борьбу с английскими колониаль-ными властями Палестины. После провозглашения в мае 1948 г. Государства Израиль Голда Меир (впрочем, тогда она еще носила фамилию Мейерсон) была назна-чена его первым послом в СССР.

80 лет назад, 3 мая 1933 г., в Минской области родился Ромуальд Иосифович Клим (ум. 2011), прославленный легкоат-лет — метатель молота, облада-тель золотой медали Олимпиады 1964 г. и олимпийского серебра 1968 г., чемпион Европы 1969 г., многократный чемпион СССР, ми-ровой рекордсмен.


ниамин из Туделы хоть и не добрался до Южной Индии, но в его заметках, сделанных в 1170 году, содержит-ся упоминание, что в Малабаре про-живает община темнокожих евреев. В 1293 году об этом же писал Марко Поло. О существовании общины знал и РАМБАМ. И не просто знал — ему было известно, что торговцы привез-ли в эту общину три экземпляра его книги «Мишне Тора», которые сра-зу же купили, хотя стоила она нема-лых денег.

На Малабарском берегу евреи спер-ва проживали в городе Кодунгалур — большом морском порту в устье реки Перьяр. В 1341 году сильное наводне-ние разрушило порт, и центр торговли переместился в соседний городок Ко-чин. Евреи сразу же перебрались в Ко-чин, где уже в 1344 году построили пер-вую синагогу.

Европейские евреи — пардеши — начали селиться в Кочине и его окрест-ностях, начиная с XVI века. Сначала это были изгнанники из Испании и Порту-галии, говорившие на ладино. Они при-везли с собой культуру испанских ев-реев и категорически не принимали ни культуру малабаров, ни их язык. Хотя и ладино и жудео-малаялам имели одина-ковую структуру — иврит, смешанный с местным языком.

В XVI–XVII вв. общину пополнили евреи из Голландии, Германии, стран Восточной Европы, Сирии, Турции, Ирака. Звучит этот перечень громко, но на самом деле речь шла о совсем не-большом числе евреев — так далеко до-бирались немногие, большинство пред-почитали Северную Америку. Общая численность кочинских евреев не пре-вышала трех тысяч человек.

До появления в 1500 году в этом районе португальцев у еврейской об-щины были очень хорошие отношения

с местными правителями, о чем свиде-тельствуют те самые медные таблички. Но вместе с португальскими конкви-стадорами прибыли и монахи порту-гальской инквизиции. А они, даже по сравнению с испанской инквизицией, отличались особой свирепостью и не-терпимостью.

Инквизиторы развернули активную деятельность в Гоа и Кочине. Но в Гоа евреев почти не было, и там им при-шлось заняться миссионерством. Зато в Кочине монахи натешились вов-сю — евреев преследовали, как только могли, сжигали их мастерские и лавки, разрушали синагоги. Монахи сожгли даже «Пардеши» — самую большую и красивую синагогу Кочина. Причем инквизиторы не делали никакого раз-личия между малабарами и пардеша-ми, с их точки зрения все они были ев-реями.

Португальцы правили районом пол-тора столетия — до 1663 года, когда на смену им пришли голландцы, а затем англичане. Ни те, ни другие не имели ничего против евреев, поэтому кочин-ская община начала процветать.

Пардеши с самого начала пребыва-ния в Индии имели хорошие связи с Европой, поэтому когда португальцы убрались восвояси, торговый оборот с Амстердамом начал резко набирать обороты. А затем произошла переори-ентация на Англию — она с удоволь-ствием покупала индийские специи, на поставках которых специализирова-лись пардеши.

Но вернемся к «еврейским войнам». К началу XVI века, когда изгнанники из Испании и Португалии начали прибы-вать в Кочин, община малабаров уже существовала, по меньшей мере, почти тысячу лет. Что и давало ее членам пра-во считать себя старожилами и отно-ситься к пришельцам свысока.

ОО жесточенная склока, длившаяся сотни лет, в еврейской истории получила название «еврейского

апартеида». Ничего подобного не наблюдалось ни в одной еврейской общине за все три тысячи лет рассеяния.

Фото: M

ike_Goldberg



Но не тут-то было. Пардеши, еще не забывшие, какое положение они зани-мали в Испании и Португалии до из-гнания, ни в грош не ставили малабаров. Они не просто считали их примитив-ными и малокультурными аборигенами (русскоязычные евреи в Израиле — вам это ничего не напоминает?), нет, они их вообще не считали евреями. В качестве доказательства пардеши выдвигали до-вод: среди малабаров не было ни коенов, ни левитов. Что, по мнению пардешей, служило неопровержимым доказатель-ством того, что малабары в лучшем слу-чае были герами. А вовсе не потомками евреев. По их мнению, большая часть малабаров вообще происходила от ос-вобожденных рабов.

Противостояние малабаров и пар-дешей приобрело характер настоящей распри, сопровождавшейся не просто оскорблениями, а нанесением мораль-ного и материального ущерба. Эта оже-сточенная склока, серьезно повредив-шая всем ее участникам и длившаяся сотни лет, в еврейской истории получи-ла название «еврейского апартеида». Ничего подобного не наблюдалось ни в одной еврейской общине за все три ты-сячи лет рассеяния.

Между двумя частями вроде бы од-ной общины Кочина почти не было никаких контактов. Браки с малабара-ми категорически запрещались — пар-деши женились только между собой. В синагогу если малабаров и пускали, то лишь на задние скамьи. Их не толь-ко никогда не вызывали Торе, они даже не годились для дополнения миньяна. Мясо коров и птиц, зарезанных шой-хетом малабаров, не считалось кошер-ным. Пардеши никогда не приглашали малабаров в свой дом, хотя и те и дру-гие жили в одном районе.

Малабары, естественно, были крайне недовольны таким положением и обви-няли европейских евреев в злонамерен-ном распространении клеветы по поводу их происхождения. Но пардеши твердо стояли на своем — ни о каких потомках евреев, прибывших в Индию из Израиля тысячу лет назад, не может идти и речи! И поделать с этим малабары ничего не могли — пардеши были намного богаче, сильнее и влиятельней. И благодаря тому, что они были носителями европейской культуры, и благодаря связям с еврейски-ми общинами Амстердама и Лондона.

Сегодня доказать правоту той или дру-гой стороны невозможно — все исто-рические свидетельства, на которые

ссылались малабары, уничтожены порту-гальцами. В 1662 году, всего за год до того, как они навсегда исчезли из этих краев, португальцы сожгли дотла весь еврей-ский район Кочина со всеми синагогами и документами, хранившимися в них.

После 1662 года пардеши воссозда-ли историю кочинских евреев, но уже в своей версии. И поскольку именно пар-деши были на связи с внешним миром, то в Европу попала именно эта версия.

Вражда и полное игнорирование малабаров продолжались вплоть до XX века. Изменение ситуации про-изошло только после воссоздания Го-сударства Израиль. Все евреи Ко-чина оказались сионистами и все захотели немедленно репатриировать-ся. Совместные устремления сблизили пардешей и малабаров, тем более, что на пути реализации этих устремлений возникли серьезные трудности. Общая цель и общая борьба привели к измене-нию отношения к малабарам, их стали принимать как равных в синагогах пар-дешей. А вскоре пала и последняя стена стоявшего столетиями бастиона — ма-лабарский парень женился на девушке из пардешей. Правда, устроить хупу в самом Кочине они все же не решились, и обряд бракосочетания состоялся в од-ной из синагог Бомбея.

Алия в Израиль началась в 1949 году, когда первая небольшая группа кочин-ских евреев совершила репатриацию. Затем наступил перерыв, но в 1951 году члены общины обратились в Еврейское агентство с просьбой организовать их переправку в Израиль. И получили от-каз — у «Сохнута» на тот момент не оказалось средств для переправки в Из-раиль всей общины, насчитывавшей почти 8 тысяч человек.

Евреев Кочина отказ не обескура-жил, они решили начать продажу об-щественного и личного имущества, чтобы оплатить переезд в Израиль. Продажа длилась до 1954 года, и к тому времени большая часть общины перебралась в Бомбей. Там уже рабо-тал посланник «Сохнута», в распоря-жении которого имелся необходимый бюджет. Поэтому до конца 1954 года почти вся кочинская община оказа-лась в Израиле.

Сегодня в Кочине проживают не более 50 евреев — и пардешей и ма-лабаров. Прежняя вражда полностью исчезла, а после того, как скончал-ся последний шойхет пардешей, они даже стали есть мясо, приготовленное шойхетом малабаров. Из всех синагог действует только одна — знаменитая синагога Пардеши. Но пройдет еще с десяток лет, и она тоже превратится в музей.

В Израиле кочинские евреи посели-лись в основном в мошавах: Неватим и Шахар в районе Негева, Юваль на се-вере, Месилат Цион и Таоз в центре. Небольшие группы предпочли горо-да — Иерусалим (район Катамон), Бе-эр-Шеву, Димону и Ерухам. О преж-них распрях уже никто не помнит, и пардеши и малабары считаются в Из-раиле представителями одной группы кочинских евреев. За прошедшие по-сле репатриации годы они успешно интегрировались в израильское обще-ство, став полноценными граждана-ми страны. И если что-то и напомина-ет о том, что их предки жили когда-то в Южной Индии, так это только сму-глый цвет кожи.

Давид ШЕХТЕР, Израиль

Синагога в Кочине


УУмер Арье Демиховский — хасид, русский интеллигент, замечатель-

ный пропагандист иудаизма.Я познакомился с ним четверть века

назад в Реховоте. Внешне он ничем не отличался от членов тамошней хабад-ской общины — черная капота, шляпа с заломленной впереди тульей. Ходил в Бейт Хабад на все молитвы и фарбрин-гены вместе с многочисленными деть-ми, учившимися в хабадских ешивах. Только вот никогда он не стремился выделиться, оказаться на первом плане. Я сперва его не замечал, мое внимание нового репатрианта привлекали, есте-ственно, звучные и яркие персонажи, каковых в хабадской синагоге Реховота было с лихвой.

Но уже после нескольких бесед с Арье я понял: этот неприметный че-ловек даст фору многим — и мудро-стью, и ученостью, и воспитанностью. И, главное, тем, что я встречал до тех пор, да и после очень редко — соче-танием искренней религиозности, об-ширных знаний в иудаизме вообще и в хасидизме в частности и глубокой ин-теллигентности в российском понима-нии этого слова.

Да, Арье был потомственный хасид, и не просто, а родственник самого га-она из Рогачева. Его с детства учили и хасидизму и Талмуду. И вместе с тем он окончил в СССР вуз, был совсем непло-хим инженером и обладал замечатель-ной общей эрудицией. С ним можно было поговорить не только о трудных местах в Тании или в масехет Брахот, но и о физике, о Пушкине, о Бахе.

Наверное, именно потому, что он находился на стыке двух миров, по-нимая каждый и прекрасно ориенти-руясь в нем, Арье и начал в 1980-х пи-сать книги, разъясняющие иудаизм для русскоговорящих евреев. Мне выпала честь работать вместе с ним над одной из них — «Беседы на темы недельных глав Торы».

Он принес рукопись в «Алеф», где я служил тогда главным редактором, и мы начали превращать ее в книгу. Трудностей хватало: состав редак-ции был крохотный, а журнал выхо-дил еженедельно. И мне приходилось совершать кульбиты, выкраивая вре-мя для наборщицы (тогда еще не было компьютера в каждом доме, и руко-пись была написана от руки), графи-

ка, корректора. Но мы старались вов-сю — дело того стоило.

Это была чуть ли не первая книга о недельных главах Торы, написанная специально для русскоязычного чита-теля — на простом, но богатом язы-ке, с пониманием культурных кодов со-ветского читателя. Книга выдержала, по меньшей мере, два издания и поль-зовалась большим успехом. Во время работы над ней мне пришлось часто общаться с Арье, решать многочислен-ные проблемы. Никогда он не повышал голоса, никогда не выходил за рамки поведения воспитанного, вежливого интеллигента.

Это издание хранится у меня с дар-ственной надписью: «Дорогому Дави-ду Шехтеру от соавтора». И в этой над-писи весь Арье — ну какой я был ему соавтор, так, технический помощник.

Последние годы Арье сильно болел. Я встретил его несколько лет назад в

главной синагоге Кфар-Хабада. Он си-дел в инвалидной коляске, я подошел к нему, обнял. На мой вопрос о самочув-ствии он лишь печально развел рука-ми — после инсульта у него отнялась речь. Но глаза были прежними — бле-стящими и мудрыми. Только заметно прибавилось в них грусти, не горечи, не обиды, а именно грусти, смешанной с печалью… Ему, всю свою жизнь ра-ботавшему без единой минуты пере-дышки, трудно давалось это вынуж-денное безделье.

Арье Демиховский оставил после себя много книг, которые — я уве-рен — еще долгие годы будут читать евреи, говорящие по-русски. И самое главное — он оставил после себя мно-го детей, которых воспитал настоящи-ми хасидами. Да будет память его бла-гословенна!

Давид ШЕХТЕР, Израиль

MEMORIA

Светлой памяти Арье Демиховского

ПАНОРАМА

С МИРУ ПО НИТКЕС МИРУ ПО НИТКЕ

Стивен Спилберг: «Я еще недостаточно взрослый»

После прошедшей в этом году церемонии награждения премией «Оскар» выяснилось, что Стивену Спилбергу, королю Голливуда, пока не удалось побить рекорд и стать трехкратным обладателем золотой статуэтки в номинации «Лучший ре-жиссер». Зато Дэниел Дэй-Льюис, получивший «Оскар» за роль пре-зидента в картине Спилберга

«Линкольн», сумел «расколдовать» киноакадемиков — до сего дня актерам из фильмов Спилберга «Оскаров» не вручали. Больше со-рока лет этот режиссер с завид-ным успехом «рулит» в Голливуде, снимая свои легендарные хиты. На последней оскаровской церемо-нии его новый фильм «Линкольн» получил 12 номинаций. Правда, в

результате картине досталось лишь два «Оскара» — за лучшую муж-скую роль и работу художников. Но 66-летнему Стивену Спилбергу грех жаловаться: его выдающиеся за-слуги перед кинематографом оце-нили в Голливуде. Спилберг гово-рит, что, снимая такие фильмы, как «Линкольн», «Список Шиндлера», «Спасти рядового Райана», «Мюнхен», он хотел чему-то научить людей: «Кино должно развлекать в любом случае. Но может заставить еще и о чем-то задуматься. Я снимал «Список Шиндлера», не надеясь на коммерческий успех. Уверен был, что не заработаю и доллара. Но мне необходимо было рассказать эту историю. А уж тот факт, что фильм оказался успешным во всех отноше-ниях, что ж, это очень приятно», — поделился режиссер. И добавил: «Я всю жизнь был большим ребенком, не хотел взрослеть. Когда повзрос-лею, перестану снимать кино. Но у меня нет не малейших намерений это делать. К счастью, эта работа позволяет долго оставаться моло-дым».

Бруно ЛЕСТЕР/IFA, «7 дней»

Провал Булата Окуджавы«Я слушал его, и слезы катились

и катились по щекам... Я сразу по-нял, что он послан нам откуда-то свыше». Так писал о Булате Окуджаве Александр Моисеевич Володин (Лифшиц), драматург, сценарист и поэт.

В это трудно поверить, но в самом начале своего пути к сердцам слушате-лей Булат Шалвович потерпел фиаско. Дело было в 1960 году. Об Окуджаве как исполнителе песен только-толь-ко начали узнавать. Поэтому когда его представляли аудитории москов-ского Дома кино («Поэт, но пришел с гитарой, послушаем же, товарищи!»), Окуджава вышел на сцену и сказал, чуть ли не оправдываясь: я ведь не профессиональный исполнитель, не певец... Начал с песни о голубом ша-рике. Потом запел «Вы слышите, гро-хочут сапоги». На третьем куплете в зале раздался свист. До Окуджавы в Доме кино показывали фильм Элема

Климова «Осторожно, пошлость». И вот после одиночного свиста кто-то рефреном выкрикнул: «Осторожно, пошлость!» Окуджава закинул гитару на плечо и ушел со сцены.

Писатель Юрий Нагибин был в зале, он перехватил Окуджаву за ку-лисами и увез к себе домой — отпаи-вал шампанским и коньяком. Вскоре после этого Окуджава выступал на Харьковском тракторном заводе. Зал взорвался после первой же песни. Вот это и непонятно: Окуджава был своим уж точно не в той рабочей среде, своим он был как раз среди публики Дома кино. Чем же объяс-нить московский провал? Похоже, в Москве сработал снобизм москов-ской артистической тусовки: опья-ненная коллективным единодушием, она приняла Окуджаву в штыки, по-тому что он был для нее чужаком.

Спустя семь лет, когда на концер-тах Окуджавы люди висели на лю-

страх — было не пробиться, он сно-ва выступил в Доме кино. И взял реванш. Причем с самого начала, вспомнив тот первый свой концерт: «Тогда меня освистали, я этого не забыл и даже вижу здесь, в зале, кое-кого из тех, кто тогда мне кри-чал: «Пошлость». Нервный смешок пробежал по залу. После этого были только овации.

Story


Ле

ген

ды

XX

ве

ка

Ле

ген

ды

XX

ве

ка

1212

Пе

рф

ор

ац

ия

Пе

рф

ор

ац

ия


ПАНОРАМА

С МИРУ ПО НИТКЕ

Ле

ген

ды

со

ве

тск

ого

ки

но

Ле

ген

ды

со

ве

тск

ого

ки

но

www.alefmagazine.com 13

Майя Менглет — идеальная женщина для Брежнева

Не так давно на россий-ском телевидении показали фильм Станислава Ростоцкого «Дело было в Пенькове» (1957). Незатейливая деревенская исто-рия, простые декорации, в ос-новном на фоне коровника, лошадей в повозках, амбара и де-ревенских домов... И снова этот фильм смотрелся с удовольстви-ем. Неоспоримо, талант режиссе-ра Станислава Ростоцкого вкупе с оператором подарили нам еще одну ленту «золотого запаса» рос-сийского кинематографа страны. Но надо отдать должное велико-лепной игре актеров и их дарова-нию. Главные лица фильма, акте-ры — Вячеслав Тихонов, Светлана Дружинина с редкостной славян-ской красотой. И особняком от них стоит актриса Майя Менглет, с темными кудряшками и удиви-тельной неповторимой внешно-стью. При этом и в ватнике, и в платке, и в зипуне актриса выде-лялась, словно картина в раме. Зрители были очарованы ею.

Как-то Майя вела новогодний «Голубой огонек». Именно во вре-мя этого «Огонька» к ней подо-шел человек в штатском и заго-

ворщицки прошептал: «Сейчас с вами сей-час будет танцевать …генсек Леонид Ильич Брежнев!» Генсек дей-ствительно пригласил актрису, но их танец, вспоминала она, скорее был похож на медве-жье топтанье. Позже в каком-то неофициаль-ном разговоре Леонид Ильич признался, что смотрел «Дело было в Пенькове» несколько раз и в основном, чтобы полюбоваться красотой идеальной, по его мне-нию, женщины — Майи Менглет.

В те годы, чтобы поддержать престиж Союза, в загранич-ные командировки от-правляли только краси-вых актрис. Майя была в их числе. Где бы она

ни была — в Венеции, Цейлоне, Бразилии, — всюду народ, при-ветствуя, кричал ей вслед: «Софи Лорен!!!» Ее путали с итальянской кинозвездой, с которой они дей-ствительно были разительно похо-жи — те же по-кошачьи раскосые серо-бирюзовые глаза, те же вы-сокие скулы, те же густые локоны волос…

На счету Майи Менглет нет мно-гочисленных любовных связей, измен, разлук. Ее муж, первый и

единственный, Леонид Моисеевич Сатановский, живет с ней рука об руку уже более пятидесяти лет. Прошли годы, выросли их два сына, и вслед за своими детьми Майя и ее супруг переехали жить в Австралию. Какое-то время Майя Менглет и Леонид Сатановский ра-ботали в Монреальском русском драматическом театре им. Л.В. Варпаховского, организованном Анной Варпаховской и Григорием Зискиным. С театром они гастро-лировали по многим городам США и Канады. Сейчас супруги живут в Мельбурне со старшим сыном Алексеем, который пошел по сто-пам родителей, став актером.

Руфина УГРЮМОВА, http://fammeo.ru

Путешествие на воздушном шареВ этом году Леонид Якубович,

телеведущий, актер, сценарист и ведущий телеигры «Поле чудес», побывал на фестивале кинемато-графических дебютов «Дух огня» в далеком Ханты-Мансийске. Там Леонид Аркадьевич вел весьма активный образ жизни — катал-ся на снегоходе, рыбачил, даже полетал над тайгой на воздуш-ном шаре.

«7 дней»Фото: Юрий Ненев

Фо

тоф

ак

тФ

ото

фа

кт

Вячеслав Тихонов в роли Матвея Морозова в фильме

«Дело было в Пенькове»

В молодости Майя не считала себя красивой

Альберт Эйнштейн показал язык человечествуВесной 1951 года Альберт Эйнштейн отмечал свое

72-летие в Принстонском университете. На торжество было аккредитовано множество фотожурналистов со всего мира. А еще целая толпа папарацци поджидала Эйнштейна и после вечера — уже на улице около маши-ны. Наконец, когда он пробежал сквозь всю эту толпу, и машина уже готова была тронуться, фотограф Сасс рванул ручку задней двери, и его наглая физиономия просунулась в салон машины. «Да улыбнитесь же, про-фессор!» Эйнштейн быстро показал Сассу язык — отвя-жись! И отвернулся. Водитель нажал на газ, и машина умчалась. Но тех двух-трех секунд фотоохотнику хвати-ло вполне.

На следующее утро в редакции, куда Сасс принес свой снимок, обсуждение номера проходило на повы-шенных тонах. Главный редактор опасался, что сни-мок обидит нобелевского лауреата, он воспримет пу-бликацию как проявление наглости, будет скандал. Помаявшись, он позвонил физику и спросил его напря-мую: «Посылаю фотографию — как скажете, так и бу-дет!» Увидев снимок, Эйнштейн спросил: «И вы пере-живали? Без промедлений ставьте в номер!» Более того, Эйнштейн сам всячески тиражировал смелый, с его точ-ки зрения, снимок и посылал в качестве открытки дру-зьям. Одному из них он подписал: «Вам понравится этот наглый жест, потому что он адресован всему человече-ству».

Станислав Ежи Лец: «Часто одной только смелости мало, нужна еще наглость».

Story

Митта сделал Анатолия Белого сумасшедшим

Режиссеры уровня Александра Митты сни-мают кино, как правило, с большими перерывами. Последний раз Александр Наумович выпустил полно-метражный фильм, а не сериал более десяти лет назад. В Петербурге за-вершились съемки карти-ны Митты под названи-ем «Шагал — Малевич». Режиссер признается, что мечтал снять эту историю еще 45 лет назад. «В моей картине «Гори, гори, моя

звезда» прототипом героя Олега Ефремова стал именно Марк Шагал, мне нравится этот художник. Но в совет-ское время были запрещены фильмы о тех, кто уезжал из России. Хотя при этом Шагал входит в пятерку худож-ников, изменивших искусство XX века». Мечта Митты сбывается только сейчас. На роль Шагала он пригласил молодого актера Леонида Бичевина, а вот роль его недру-га — Казимира Малевича — досталась Анатолию Белому, узнать которого под париком удается не сразу. «Несмотря на то что на Западе, казалось бы, изучена каждая мину-та жизни и Шагала, и Малевича, есть почти неизвестный и очень драматичный эпи-зод их жизни в Витебске, — раскрывает сюжет буду-щей картины Александр Наумович. — В 1917 году Марк Шагал переехал туда с семьей из голодного Петрограда и, как красный комиссар, создал школу ис-кусств. У него были учени-ки, которые позже предали его по наущению Малевича. Казимир, на мой взгляд, безусловный гений. Но он был сумасшедшим, как вся-кий человек, воспевающий круги и квадраты. К тому же Малевич был настоящим ти-раном. Он создал армию своих последователей, которые физически пытались уничтожить всех на своем пути».

Конфликтные ситуации выльются на экране в настоя-щую бойню, когда ученики Шагала и Малевича начнут в бане спорить об искусстве. Митта гордится тем, что на картине ему не пришлось экономить. В Витебске деко-раторы выстроили еврейский городок начала прошлого века, а художники изготовили копии 140 картин Шагала и 40 полотен Малевича в натуральную величину. «Мы при этом еще сохранили денег на три лишних съемочных дня», — смеется режиссер.

«7 дней»Фото: Андрей Федечко

ПАНОРАМА

14 Май 2013/5773 ияр-сиван

Ис

тор

ия

од

но

й ф

ото

гра

фи

иИ

сто

ри

я о

дн

ой

фо

тогр

аф

ии

Анатолий Белый в роли Казимира Малевича

Сн

им

ае

тся

ки

но

Сн

им

ае

тся

ки

но

Александр Митта


Весь этот рок-н-ролл

На днях посмотрела американ-ский фильм «Школа рока» (The School of Rock), режиссер — Ричард Линклейтер. Эта музыкальная коме-дия вышла в 2003 году — десять лет назад, но как свежо картина смо-трится сегодня!

Идея фильма пришла в голо-ву сценаристу Майку Уайту, ког-да он стал соседом Джека Блэка (Jack Black), американского акте-ра, комика и музыканта, участника рок-группы Tenacious D. Уайт часто видел этого актера бегающим го-лым по коридорам и слышал музы-ку, которую Блэк включал в своей

квартире на полную громкость (эта музыка потом была использована в картине).

Несколько слов о сюжете филь-ма. После нескольких лет подъе-ма блестящая карьера рок-звезды Дьюи Финна (его роль исполняет Джек Блэк) заканчивается полным провалом. Все, что его теперь ждет, это неоплаченные долги и тяже-

лая депрессия. Но перехватив не предназначавшийся ему телефон-ный звонок и придя в изумление от зарплаты (650 долларов в неделю), Дьюи устраивается работать в част-ную школу. Его отношение к музы-ке и детям творит чудеса. Вскоре появляется возможность начать звездную карьеру заново. Нужно только выиграть конкурс лучших

рок-групп — и все проблемы легко разрешатся. Дьюи по-лон оптимизма, ведь вместе с ним его новый друг — де-вятилетний Зак, виртуозно играющий на гитаре! Фильм наполнен яркой музыкой, шутками и смотрится на од-ном дыхании.

И еще об исполнителе главной роли. Джек Блэк родился в Калифорнии в семье двух инженеров: Джудит и Томаса Вильяма Блэка. Мать Блэка — еврей-ка, Джек в детстве полу-чил еврейское воспитание. В 1994 году Джек Блэк вме-сте с Кайлом Гэссом соз-дал дуэт Tenacious D. Группа пользуется популярностью и продолжает регулярно по-являться в разнообразных комедийных шоу.

Татьяна ЛАРИНА, РоссияИспользованы материалы

интернет-ресурсов

Агутин и Варум: служебный роман

До встречи с Анжеликой Варум Леонид Агутин уже был лауреатом международных конкурсов, выпустил альбом «Босоногий мальчик». Но именно благодаря Анжелике, рождению их дочки Лизы в песнях Леонида появились особый лиризм и романтизм. Любовь измени-ла и характер Агутина: «Меня деспотичным не назовешь, плеткой женщин не гонял, но всегда был таким начальни-ком, мое слово — первое и единственное. В нашем союзе с Анжеликой я пересмотрел многое. Считаю жену чело-веком умным, талантливым, имеющим свой голос — дале-ко не последний, свои идеи, порой намного интереснее моих. Я прислушиваюсь к мнению жены, мы с ней равно-правные составляющие...» Отношение к супруге Леонид не раз подчеркивал символическими названиями песен, которые пишет и для себя, и для Анжелики: «Служебный роман», «Половина сердца», «Две дороги, два пути»...

Инна ФОМИНА, «7 дней»

ПАНОРАМАК

ин

оз

ал

Ки

но

за

лШ

оу

-би

зн

ес

Шо

у-б

из

не

с

Постер фильма «Школа рока»


НОВОСТИ РЕК

5 марта 2013 года, в день 60-летия смерти Сталина, Российский ев-рейский конгресс про-вел мемориальный вечер, посвященный годовщине трагических событий ян-варя-марта 1953 года, из-вестных как «дело вра-чей». Акция прошла в Мемориальной синагоге РЕК на Поклонной горе. На вечере собрались из-вестные представители медицинского сообще-ства, историки, журна-листы, общественные деятели. Среди них были президент РЕК Юрий Кан-нер, член Общественной палаты РФ и глава фонда «Холокост» Алла Гербер, режиссер Александр Левенбук, адво-кат Генри Резник, директор московско-го Джойнта Алик Надан, генеральный секретарь ЕАЕК Михаил Членов, ос-нователь фонда «Династия» Дмитрий Зимин, директор фонда «Эвен Эзер» Борис Васюков, психолог Владимир Шахиджанян.

Памятное мероприятие открыл Юрий Каннер. «События 1953 года стали в нашей стране апофеозом го-сударственного антисемитизма. И ча-стью советской еврейской идентич-ности — как Холокост, который стал частью идентичности всех евреев. С этим мы живем уже много лет», — за-метил глава РЕК.

Ведущим вечера был писатель и те-лежурналист Леонид Млечин. «Мы отмечаем сегодня счастливое оконча-ние «дела врачей»: оно не успело раз-вернуться — и закончилось счастливо. Хотя многим это не давало покоя и по-сле смерти тирана. Когда летом 1953-го был арестован Берия, нашлись такие, кто требовал отменить его решение о прекращении “дела врачей”», — на-помнил Млечин. Когда Сталин забо-лел, начались аресты врачей, лечивших руководителей партии. «Взяли началь-ника лечебно-санаторного управления Кремля профессора Егорова, заведу-ющего терапевтическим отделением Кремлевской больницы академика Ви-ноградова и профессора-консультанта Василенко, — рассказал Леонид Мле-чин. — Сталин требовал, что МГБ представило доказательства связи

«врачей-вредителей» с западными спецслужбами. Следователи оказались в тупике. Они наловчились конструи-ровать обвинения в троцкизме или ан-тисоветской пропаганде. А как связать врачей с американской разведкой?..» «Нет никакой разницы между теми, кто всерьез опасался «врачей-вреди-телей» 60 лет назад, и теми, кто счита-ет сегодня, что нельзя отдавать сирот в Америку, потому что там их расчленят на органы», — добавил журналист.

Александр Городницкий, легендар-ный бард, поэт, академик РАЕН, испол-нил свои песни. Перед выступлением он предложил гостям представить себе, что было бы, если бы Сталин прожил еще не-делю. «Дело врачей», ставшее последней судебной кампанией сталинской эпохи, хотя и осталось незавершенным, остави-ло глубокий след в истории многих вра-чебных династий. О своих воспоминани-ях рассказали родственники фигурантов «дела врачей». Директор Центра эндо-хирургии и литотрипсии, заслуженный врач России Александр Бронштейн зачи-тал отрывки из книги «Шоссе энтузиа-ста», посвященные его матери, которая оказалась вовлечена в драматические со-бытия 60-летней давности.

Еще одно свидетельство предста-вил лауреат Государственной пре-мии СССР, советник президента РЕК Юрий Домбровский. Его дед профес-сор Александр Иосифович Домбров-ский заведовал кафедрой рентгено-логии Ростовского мединститута с 1934-го по 1971-й. Но дважды был вы-нужден оставить кафедру: в 1941-м, когда ушел на фронт с военным госпи-талем, и в 1953-м, когда был уволен как «врач-вредитель».

На мемориальном мероприятии была представлена выставка докумен-тов, посвященная одному из главных фигурантов «дела» — профессору Александру Исидоровичу Фельдману. Уникальные предметы, в том числе ме-дицинские инструменты, которыми пользовался этот выдающийся врач, один из основоположников россий-ской оториноларингологии, были пе-реданы его внучкой Мариной Загорян-ской. На вечере 5 марта она рассказала, как в 1953 году, будучи студенткой ме-динститута, готовилась продолжить династию лор-врачей — дело жизни ее отца и дедушки. Но внезапно все изме-нилось: был арестован ее отец и прош-ли обыски в квартире, которые она хо-рошо помнит до сих пор.

«Дело врачей», известное также как дело «врачей-вредителей», «врачей-от-равителей», «убийц в белых халатах», должно было привести к расправе над евреями в Советском Союзе. Но вско-ре было прекращено – из-за внезапной смерти И. Сталина 5 марта 1953 года.

Фото: Илья Долгопольский

Юбилей избавления

Леонид Млечин

Выставка фигуранта «дела врачей» А.И. Фельдмана в синагоге

на Поклонной горе

Александр Городницкий


НОВОСТИ РЕК

В В штаб-квартире ОАО «Россий-ские железные дороги» (РЖД)

прошла встреча президента РЖД Владимира Якунина с руководством Российского еврейского конгресса (РЕК) — президентом Юрием Кан-нером и исполнительным директором Бенни Брискиным. Президент РЕК вручил Владимиру Якунину памятную медаль мемориала победы Красной армии в Нетании. РЖД был одним из ключевых партнеров РЕК в реали-зации этого проекта, в котором Кон-гресс выступал в качестве генерально-го спонсора.

По словам Юрия Каннера, мемориал в Нетании — настоящее произведение искусства. Он стал центром паломни-чества и важной частью маршрута и для официальных делегаций, и для тури-стических групп, причем не только рос-сийских. Сейчас РЕК ведет переговоры

о дальнейшем развитии инфраструкту-ры вокруг памятника и о создании ря-дом с ним музея и центра изучения Вто-рой мировой войны.

Руководители Конгресса рассказали и о других инициативах РЕК, которые выходят за национальные рамки еврей-ской общины. Так, в сентябре прошло-го года РЕК организовал отдых и реа-билитацию для детей из пострадавшего в наводнении Крымска. Все дети были из православных школ города.

В продолжение темы межнацио-нального взаимодействия Владимир Якунин рассказал о работе Мирового общественного форума «Диалог ци-вилизаций». Он проходит под эгидой Фонда Андрея Первозванного, попе-чительский совет которого возглавля-ет Якунин. Форум ежегодно проводит-ся на греческом острове Родос. Одна из его ключевых программ — «Проси-те мира Иерусалиму» — дает предста-вительную переговорную площадку для значительного количества участ-ников форума. По мнению В. Якуни-на, важно, чтобы к участию в програм-ме были приглашены израильтяне. РЕК мог бы выступить партнером и медиа-тором в этом проекте.

Материалы подготовил Михаил САВИН,

пресс-служба РЕК, РоссияФото: пресс-служба РЖД

www.rjc.ru

РЕК и РЖД нашли общую дорогу

Президент РЕК Юрий Каннер подарил президенту РЖД Владимиру Якунину еврейскую менору, выполненную в традиционно русском стиле

центра керамики Гжель

На встрече Юрий Каннер рассказал о других инициативах РЕК, которые выходят за национальные рамки еврейской общины


МАЙСКИМИ КОРОТКИМИ НОЧАМИ…

ДДорогой отец, я знаю, что в мае тебе исполнится 95 лет. По доку-

ментам. Говоря словами Станислав-ского — не верю! Смотрю в твои лу-чащиеся иронией глаза, слышу, как ты заразительно смеешься над свежими анекдотами. Не верю.

Мне кажется, что еще вчера ты водил меня в московский зоопарк, и мы вместе украдкой кормили волка среднеевропей-ского обыкновенного кусочками фран-цузской булки за семь копеек. Только что ты вел меня в школу, и по дороге мы вме-сте решали сложные математические за-дачи, горячо обсуждали очередную ста-тью из еженедельника «За рубежом» о происках коварных американских импе-риалистов и мечтали о том, что когда-ни-будь построим надувной катамаран или, если очень повезет, выиграем в лотерею роскошный автомобиль марки «запоро-жец», ласково именуемый в народе гор-батым, и поедем на нем к самому синему в мире Черному морю.

Ты искренне старался приобщить меня к технике. Ты покупал мне разноо-бразные конструкторы и сам собирал из них танки, пистолеты и подъемные кра-

ны. Мне иногда кажется, что и играл в них тоже ты, но в этом я не уверен. Я хо-рошо помню, как ты купил мне на день рождения редчайший тогда немецкий велосипед с дутыми шинами. Мы выш-ли на улицу, и в первый раз в жизни я осознал, что такое человеческая зависть. На нас смотрели примерно так же, как в эпоху развитого социализма смотрели на владельцев «мерседесов». Соседские мальчишки провожали меня недобро-желательными взглядами, и только твое присутствие спасло меня от немедлен-ного расставания с этим сверкающим заграничной эмалью чудом техники.

Я вспоминаю нашу поездку к Черно-му морю в поселок с романтическим названием Архипо-Осиповка. Мне тог-да уже шел двенадцатый год. Хозяева, у которых мы снимали комнату, держали свиней, и мне показалось, что свинья по многим параметрам не уступает гомо сапиенсу, а в чем-то даже и превосхо-дит своих хозяев. Я искренне любил этих добродушных хрюшек. Признай-ся, что в какой-то момент ты испугался, что твой сын может после окончания школы пойти в свинопасы.

По утрам мы довольно долго шли под еще не проснувшимся южным солнцем, выходили на пляж, украшен-ный огромным плакатом с надписью «Море», и вот здесь начиналось свя-щеннодействие. На моих глазах ты со-бирал и устанавливал разработанный тобой защитный тент, которому не было страшно самое палящее солнце, и солнце понимающе следило за тобой и как будто бы шептало: «Устраиваются же эти евреи».

Мы ловили тогда рыбу в маленькой горной речушке, ходили на местный базар за фруктами и разговаривали. По-моему, мы больше никогда в жиз-ни так долго не говорили обо всем на свете. Это было прекрасное время. Ты забыл о своих рабочих проблемах, а я — о своей первой влюбленности. По вечерам мы смотрели кино под от-крытым южным звездным небом, и ар-тисты Крючков и Меркурьев пели для нас свою знаменитую песенку: «Од-нажды вечером, вечером, вечером...» Когда я писал эти строки, я осознал, что в то время ты был моложе, чем я сейчас.

Фотография сделана в последний день Второй мировой войны после капитуляции Японии. Отец автора статьи — крайний слева, опустился на одно колено.

Моему отцу


МАЙСКИМИ КОРОТКИМИ НОЧАМИ…

Вспоминаю нашу московскую жизнь. Ты всегда много работал. Уходил, когда я еще спал, а приходил, когда я уже спал. Я не знал, чем ты занимаешься, но од-нажды ты принес домой и поставил на стол модель космического корабля. Вот тогда-то я понял, что твоя работа связа-на с космосом, о котором мечтали все мальчишки. Я гордился своим отцом, который если и не летает в космос, то, по крайней мере, связан с ним по таин-ственным строительным делам. Эта гор-дость помогала мне пережить ненависть дворовых мальчишек к единственному во дворе еврею. Когда мне приходилось туго, я живо представлял, как ты разго-вариваешь с самим Юрием Гагариным и терпеливо объясняешь ему устройство нашего надувного катамарана. Иногда по ночам мне снился один и тот же сон. Мы с тобой слетали в космос и идем по красной ковровой дорожке докладывать о выполнении правительственного за-дания. Почему-то вместо генсека докла-дывать приходилось нашей маме, и она вручала нам вместо орденов по чашке куриного бульона с клецками.

Шли годы. Постепенно я узнавал мно-го нового о твоей жизни. О том, что мальчишкой ты пережил страшный го-лодомор на Украине, что во время вой-ны погибла вся твоя семья, что ты сам чу-дом уцелел в этой кровавой мясорубке и остался совсем один на всем белом свете. Ты прошел всю войну сапером, а о сапе-рах говорили, что сапер ошибается один раз в жизни. Ты не ошибся. Ты не подо-рвался на мине, не замерз в окопе Северо-Западного фронта, не погиб от немецких пуль и от пуль своих же заградительных отрядов, тебя не судил военно-полевой трибунал и тебя не послали в штрафбат, тебя не застрелил молодой особист, без-успешно пытавшийся сделать из тебя сту-кача. Ты выжил. Только теперь, узнав всю правду о войне, я понял, что выжить на ней было все равно, что получить от судь-бы желанный лотерейный билет, дарую-щий самое дорогое — жизнь.

Ты остался совсем один, но судьба опять оказалась милостива к тебе и наградила тебя по-царски. Ты встре-тил нашу маму, с которой ты в люб-ви и согласии живешь уже шестьдесят пять лет. Были в вашей жизни труд-ности, была Средняя Азия, куда маму, молодого специалиста-врача, сослали по распределению. Были долгие годы борьбы за эмиграцию. Много чего было, но никогда, я клянусь, никогда я не видел, чтобы вы повышали друг на друга голос, ругались или конфликто-вали. Сегодня я могу признаться, что мой закоренелый цинизм неоднократ-но вдребезги разбивался о ваш неис-правимый романтизм и вашу пора-зительную нежность по отношению друг к другу.

Ты всегда был для меня примером того, каким должен быть настоящий мужчина. Помню, как в детстве мы еха-ли в переполненном поезде метро, и ты показал мне на стоящую в отдалении пожилую женщину и попросил усту-пить ей место. Когда мы с женщиной подошли, на моем месте уже комфорта-бельно расположился какой-то пьяный в дымину жлоб. Все твои попытки усо-вестить его окончились неудачей, но с тех пор я всегда с уважением отношусь к старшим и с презрением — к пьяным жлобам.

Помимо самой жизни я обязан тебе еще и многим другим. Ты всегда ря-дом, всегда готов подставить свое пле-чо, помочь и советом и делом. Чем бы ты ни занимался, ты делаешь все спо-койно, без суеты, глубоко вникая во все проблемы, как и подобает настоящему мужчине.

Я высоко ценю твое чувство юмо-ра, твою способность видеть смешное даже в грустном. Вот уже больше по-лувека я упорно пытаюсь брать с тебя пример. Увы, практика показала, что мне никогда не удастся стать таким же, как ты, порядочным, мудрым, тактич-ным, добрым. Совсем недавно в госпи-

тале молоденькая медсестра, с кото-рой ты общался всего двумя словами, а именно «спасибо» и «о’кей», сказа-ла, что очень бы хотела, чтобы ее буду-щий муж был хотя бы немного похож на тебя. Сделала паузу, грустно улыбну-лась и добавила: «Только сейчас таких не делают».

Ты всегда пользовался уважением как близких, так и не очень тебе людей: ми-лиционера-алкаша Володьки, занима-ющего трюльник на бутылку по слу-чаю столетия русской кровати, старого знакомого, признающегося в порыве откровенности, что ты хоть и еврей, а хороший мужик, и даже буфетчицы Маши на волжском теплоходе, для ко-торой все, кроме тебя, были сволочами и паразитами.

Ты никогда не сидишь без дела. Ты всегда в движении, что-то ремонтиру-ешь, изобретаешь, читаешь, отгадыва-ешь. Первый вопрос, когда я захожу вас проведать: «Ты не знаешь, челове-ческое качество, семь букв, третья бук-ва “б„?» Ты невероятно любознателен. Тебе всегда хочется докопаться до сути целых явлений и отдельных техниче-ских изделий. Моя поверхностность и нетерпеливость всегда уступает твоей глубине и вниманию к мелочам. Если я перевожу тебе очередную анкету, то ты не успокоишься, пока не поймешь в ней каждое слово. Если ты ставишь под ней свою подпись, то можно быть уве-ренным, что в анкете правильно ука-зан твой пол, раса, номер социального страхования и средняя стоимость газа и света в пересчете на среднестатисти-ческий месяц с поправкой на погоду.

Ты удивительно порядочный чело-век. Ты всю свою жизнь живешь по закону, и не только по закону юриди-ческому, но прежде всего по закону, данному тебе Б-гом. Часто я думаю о том, насколько совершеннее был бы наш мир, если бы его населяли люди, подобные тебе, но об этом приходится только мечтать. Такие, как ты, не стано-вятся президентами, главнокомандую-щими и даже крупными начальниками. Для этого надо преступать закон, идти на компромиссы с собственной сове-стью, быть безжалостным к людям, а ты не способен на все это.

Сегодня я хочу еще раз поблагода-рить судьбу за то, что она подарила мне счастливую возможность стать твоим сыном.

Владимир БРАВВЕ, США

Я Я гордился своим отцом, который связан с космосом. Эта гордость помогала мне пережить

ненависть дворовых мальчишек к единственному во дворе еврею.


ИЗ БЛОКНОТА ПИСАТЕЛЯ

ЭЭта история произошла во време-на царствования Александра Вто-

рого. В местечке Шушвинишки жил почтенный и уважаемый еврей Арон-Лейб Энтин. Он умел очень красиво молиться и потому всегда на Йом Ки-пур и Рош-Ашана занимал место у аму-да и вел молитву. Немало сладких слез было пролито прихожанами благодаря силе и звучности его голоса. А сколь-ко правильных решений приняли они в своем сердце, слушая, как Арон-Лейб величаво и торжественно выводит грозные слова гимнов.

У Арона-Лейба была большая семья. Все дети как дети, но один пошел по кривой дорожке. Не захотел, как нор-мальный еврейский юноша, сидеть в ешиве, разбирая проблемы талмудиче-ских споров, а подался в далекий Петер-бург учиться на доктора. Как это у него получилось, откуда он раздобыл день-ги на университет, как сумел выжить в огромном и чужом городе — никто не знает. Известно лишь одно: доктор из него получился очень хороший. Что же касается еврейских качеств — о них история умалчивает. Он не крестился, это точно, но к заповедям относился до-вольно прохладно. Еще бы: жизнь в сто-лице иная, чем Шушвинишках.

Евреи местечка, а они, как извест-но, лучше всех знают все обо всех, нехо-тя произносили его имя. Еще бы: такой успех в светской жизни и такой провал — в духовной. Возможно, поэтому имя док-тора до нас не дошло. Доктор и все.

Раввин местечка не любил конфлик-тов и потому также старался не упо-минать имя доктора. Но однажды вер-нувшийся из Петербурга еврей поведал историю, заставившую раввина изме-нить свое отношение к отступнику.

Великая княгиня, сестра императо-ра — ее имя также выпало из еврейской памяти — рьяно занималась здравоох-ранением. Немалую часть своего вре-мени она посвящала инспектированию больниц и госпиталей. Понятное дело, к приезду августейшей особы инспек-тируемую больницу приводили в поря-док. Мыли заброшенные углы, снимали с потолков паутину, обновляли запасы лекарств. Правда, разгрести многоме-сячные завалы за одну уборку невоз-можно, но все-таки пользу от таких ин-спекций трудно недооценивать.

Великая княгиня хорошо понимала истинное положение дел и поэтому не жалела времени на поездки. Как-то раз она посетила больницу, главным вра-

Я еврей



75 лет назад, 3 мая 1938 г., в Харькове ро-дился Аркадий Яковлевич Инин (фами-лия по рожде-нию Гуревич), писатель-сатирик, один из зачинателей знаменито-го «Клуба ДС» «Литературной га-зеты», автор великого множества юмористических рассказов, сце-нарист ряда кинокомедий, в том числе фильма «На Дерибасовской хорошая погода, или На Брайтон-Бич опять идут дожди» (1992, со-вместно с Леонидом Гайдаем).

65 лет назад, 10 мая 1948 г., жена мини-стра иностран-ных дел и зам-преда Совмина СССР Вячеслава Молотова Полина Жемчужина (на-стоящее имя Перл Карповская. Перл в перево-де с идиша — «жемчужина») «по состоянию здоровья» была осво-бождена от должности начальни-ка Главтекстильгалантерейпрома Министерства легкой промыш-ленности РСФСР. На эту долж-ность она была назначена в 1939 году, после того как ее сняли с по-ста наркома рыбной промышлен-ности — после раскрытия «гнезда шпионских и вредительских эле-ментов» в области лова и изготовле-ния рыбных продуктов. С руковод-ством Главтекстильгалантерейпрома Жемчужиной пришлось расстаться в связи с тем, что органами госбе-зопасности в это время уже рас-следовались ее связи с Еврейским антифашистским комитетом, руко-водители которого были расстре-ляны в 1952 г. как шпионы и бур-жуазные националисты. В декабре 1948 г. Жемчужину исключили из партии (причем за данное реше-ние голосовал и Молотов, который к тому времени по указанию И.В. Сталина с ней развелся, но несмо-тря на это все же лишился кресла шефа внешнеполитического ведом-ства), а в январе 1949 г. арестовали.

ИЗ БЛОКНОТА ПИСАТЕЛЯ

чом в которой был наш доктор. Так рас-сказывает предание. Мы не станем вы-яснять, каким образом еврей в царской России стал главврачом, да и мог ли он, не крестившись, занимать такой пост. Доверимся преданию и поплывем даль-ше по руслу истории.

Великая княгиня долго ходила по больнице. И чем больше она ходи-ла, тем в больший приходила восторг. Все было в порядке: и лекарства, и от-четность. Полы были чисты не для по-казухи, а по-настоящему, основатель-но чисты — в этом великая княгиня знала толк. На пальцах, словно бы не-взначай проведенных по филенкам и подоконникам, не оставалось пыли. И главное — больные. Она давно не встречала таких довольных больных.

Великая княгиня несколько раз вне-запно останавливалась посреди ко-ридора, сворачивала в первую по-павшуюся палату и принималась расспрашивать больных об уходе, кор-межке, отношении медперсонала. Не то чтобы ей хотелось обнаружить не-достатки, но такое благополучие на-стораживало.

Инспекция затянулась вдвое дольше обыкновенной. Все было замечатель-но. Секретарь княгини уже сделал по ее указанию несколько записей в дневнике посещения. Вечером, на семейном обе-де у императора, она намеревалась рас-сказать о больнице, в которой — даже не верится — все делалось как положе-но. И уж конечно расхвалить главврача.

Главврач, молчаливой тенью следо-вавший за высокой гостьей, ни разу не помешал ей своими пояснениями, предоставляя возможность говорить сотрудникам. Это тоже очень понра-вилось княгине. Закончив обход, она остановилась в вестибюле и перед тем, как закутаться в шубу, обратилась к главврачу.

– Я очень, очень довольна. Сегод-ня же расскажу брату о вашей больни-це. Вы, голубчик, просто молодец. Если бы все главврачи были такими... — она не закончила фразу, но тяжелый вздох и горькая улыбка не нуждались в словах.

– Всего доброго, милейший, — кня-гиня приподняла золотой, осыпанный бриллиантами крестик, висевший на длинной цепочке, обвивающей шею, и протянула для поцелуя главврачу.

По вестибюлю прокатился шумок вос-хищения. Такой жест далеко выходил за рамки обычного благоволения. Судя по всему, главврача ожидало блестящее бу-дущее. И тут... и тут произошло непонят-ное. Вместо того, чтобы, склонившись, почтительно прикоснуться губами к кре-стику, главврач замялся, покраснел, а по-том тихо, но твердо произнес:

– Я еврей, ваше императорское высо-чество. Я еврей.

– Еврей? — презрительно приподня-ла брови княгиня. Она молча опустила крестик, слегка нахмурившись, надела шубку и покинула больницу.

Вот, собственно, и вся история. Дерз-кий поступок главврача изменил наме-рения княгини, и вечером, обедая вме-сте с венценосным братом, она даже не вспомнила о посещении больницы.

Выслушав рассказ до конца, шушви-ницкий раввин пригласил к себе Аро-на-Лейба.

– Мне известно, что говорят в ме-стечке о твоем сыне-докторе, — сказал он кантору. — Думаю, что эти разгово-ры причиняют тебе немало огорчения. Знай же, что его «я еврей» ценится на небесах дороже всех твоих замечатель-ных молитв.

Яков ШЕХТЕР, ИзраильВ оформлении статьи использована

картина «Раввин» XIX века. Автор неизвестен

И И раввин сказал: «Мне известно, что говорят в местечке о твоем сыне-докторе. Думаю, что эти

разговоры причиняют тебе немало огорчения. Знай же, что его «я еврей» ценится на небесах дороже всех твоих замечательных молитв».

П. Жемчужина с мужем Молотовым и дочерью

Светланой


ДОРОГА К ХРАМУ

В этом году две главы — «Бегар»

и «Бехукотай» — читают вместе

Главы «Бегар»и «Бехукотай»

Глава «Бегар» — «На горе»

«И говорил Всевышний, обращаясь к Моше, на горе Синай» («Ваикра», или «Левит», 25:1)

В этой главе излагают законы так на-зываемого субботнего года, или года шмиты (каждый седьмой год пятидеся-тилетнего цикла), когда еврею запреще-на любая сельскохозяйственная деятель-ность на территории земли Израиля. Каждый пятидесятый год этого цикла объявляется «юбилейным», или йовель. Если еврейский народ на территории Земли Израиля будет соблюдать зако-ны года шмиты и юбилейного года, Тора обещает нам, что «Всевышний пошлет свое благословение на землю Израиля».

«Ибо пришельцы и поселенцы вы у Меня» (25:23)

Казалось бы, «пришельцы» и «по-селенцы» — это противоположные понятия, почему же здесь они упоми-наются вместе, через запятую? Дело в том, что чем больше человек чувству-ет себя в этом мире пришельцем, тем в большей степени Всевышний прибли-жает его к себе, как сказано: «поселен-цы вы у Меня».

Рабби Борух из Меджибуж

Глава «Бехукотай» — «По законам Моим»

«И будете есть детей ваших...» («Ваикра» 26:29)

Это на первый взгляд страшное про-клятие из нашей недельной главы, как и все прочие проклятия в Торе, в буду-щем (теперь уже недалеком) обернет-ся неожиданным благословением. И наступит время, когда родители будут

кушать «мясо своих сыновей» (таков дословный перевод слов Торы) — уго-щаться за их столом, не опасаясь за ко-шерность подаваемого мяса.

Начало чтения четвертой книги — «Бемидбар», или

«Числа»4-я книга Торы «Бемидбар»Глава «Бемидбар» —

«В пустыне»

«И каждый под знаменем своим, по знакам отчих домов их…» (2:1)

«Знаки отчих домов» — это те ори-ентиры в жизни и нормы поведения, которые оставили нам «Отцы» — наши Патриархи и Учителя. Именно они должны служить нам указателями, которым мы следуем в нашей повсед-невной жизни.

«Сфат Эмете»Праздник Шавуот

(15 и 16 мая - 6 и 7 сивана)

Глава «Насо» — «Исчисли сынов

Гершона»«А посвященное (святое) от каж-

дого человека — пусть принадлежат ему» (5:10)

Этими словами из этой главы как-то раз ответил Ротшильд, когда его спро-сили о размерах его состояния. Этим он хотел сказать, что лишь то, что относит-ся к «посвященному» на святые нуж-ды — то, что человек жертвует на благо-творительные цели (цдака), — можно считать по-настоящему принадлежа-щим ему имуществом и его истинным достоянием, а не сколько добра и налич-ных денег он имеет в настоящий момент.

Сборник «Даат хахамим»

Путь к Б-гу лежит через желудок?

Один хасид пришел к своему Ребе и сказал, что он много постится, чтобы

очистить себя и духовно возвыситься. На это Ребе ему ответил, что он не по-нимает, почему из всего своего тела он выбрал именно желудок как путь к са-мосовершенствованию. Вместо того, чтобы ограничивать потребности свое-го желудка, он мог бы, например, заста-вить свой рот говорить меньше слов, лишенных смысла и злословия, глаза — меньше глазеть на запрещенные вещи, уши — не прислушиваться к пустосло-вию. Такой «аскетизм» и «изнурение плоти» помогли бы не меньше!

Глава «Бегаалотха» — «При зажигании

светильника»«Почему мы оказались лишены...»

(«Бемидбар», 9:7)Речь идет о тех, кто не смог принести

пасхальную жертву в срок — 14 ниса-на, после полудня. С одной стороны, кто не успел, тот опоздал, и ничего с этим поделать нельзя. Но часть евреев не смирилась с упущенной возможно-стью выполнить важное предписание Торы и обратилась за советом к Моше. «Святое» упрямство этих евреев было вознаграждено: Всевышний дал им еще один шанс принести пасхальную жерт-

Ведущий рубрики — раввин Довид Карпов

Конец третьей книги Торы — «Ваикра», или «Левит»Шабат Хазак!

Ребе РАЯЦ



ву — «второй Песах», который насту-пает ровно через месяц — 14 ияра. Это уникальный случай во всей Торе, когда Всевышний по требованию самих евре-ев трансформировал закон Торы!

Таким же будет Избавление в конце времен: евреи упрямо, всем сердцем бу-дут просить и даже требовать Мошиа-ха, и тогда он в конце концов придет!

Рабби Шломо Коэн из Радомска

Путь мужчины к сердцу девицы

«Три вещи сокрыты для меня, а четыре я не знаю: путь орла в небе, путь змея на скале, путь корабля сре-ди моря и путь мужчины к сердцу де-вицы» («Притчи», 30:18–19)

По всем вопросам в жизни у хасидов один адрес: Ребе. Будь то проблемы со здоровьем, необходимый совет в бизне-се или сложная жизненная ситуация. И конечно, сюда же относится поиск до-стойной спутницы жизни.

Как мы знаем, наша цель в служе-нии (по крайней мере, согласно фило-софии Хабада) добиться того, чтобы наше сердце, т. е. чувства, подчинялось «голове» — голосу разума. Это не-обходимо хотя бы потому, что наше сердце — увы — практически всег-да подсказывает нам неверное реше-ние. Поэтому, слепо следуя за своими чувствами, мы неизбежно совершаем ошибки. И лишь в одном случае следует в первую очередь прислушаться к зову сердца.

Однажды у Ребе спросили совета по поводу предстоящего сватовства (ши-дух). Глава поколения ответил, что в этих вопросах он не помощник. «Здесь ни я не смогу тебе помочь, ни твои ро-дители, ни даже твой разум. Только твое сердце подскажет тебе правиль-ный выбор», — пояснил он. И доба-вил: «Если у тебя лежит сердце к этой девушке (мшихат-га-лев), то закан-

чивай свататься и смело веди ее под хупу — в добрый час. А если нет…»

Интересно, что наш 7-й Любавич-ский Ребе повторил почти слов в сло-во то, что в свое время говорил его предшественник, Ребе Йосеф Иц-хак Шнеерсон. Тогда произошел по-хожий случай, когда один парень сва-тался к девушке, и чтобы убедиться в правильности своего выбора, пришел на аудиенцию к Ребе РАЯЦ. Тот спро-сил, нравится ли ему его невеста или нет. Парень ответил, что пока еще сам не разобрался в своих чувствах. Ус-лышав такой ответ, 6-й Любавичский Ребе немедленно посоветовал ему за-быть про эту девушку и поискать дру-гие варианты. «В вопросах создания семьи и поиска супруги главным кри-терием являются чувства, — пояснил Ребе. — И если их нет, то и не о чем говорить!»

__*Один из постулатов учения Хабад со-

стоит в том, что «разум должен управ-лять сердцем, т. е. чувствами, в силу своей природы» (см. «Танья», гл. 12).

На шаткой основеМолящийся без должного чувства

подобен тому, кто строит дом из кир-пичей и цемента, но без воды. Что же в таком случае придаст прочность всей конструкции?

Шполер Зейде — Дедушка из Шполы

Инаугурация Мошиаха«Царство земное есть отражение

Царства небесного» (Мидраш)«Я торжественно клянусь и под-

тверждаю, что буду честно исполнять обязанности президента Соединенных Штатов и буду, насколько позволят мои силы, оберегать, охранять и защищать Конституцию Соединенных Штатов. И да поможет мне Б-г».

Из речи президента США

Тронная речьВ древности тот день, когда царь

вступал на престол, обычно отмечался как всенародный праздник. При этом, как правило, сразу после коронации царь первый раз обращался к нации уже в своем новом качестве — монар-ха и правителя, и произносил трон-ную речь. Вся эта процедура получила латинское название: «инаугурация» («посвящаю»).

Нечто подобное ожидало нас 21 ян-варя — в день, когда предыдущий президент США складывает свои полномочия, и его кресло занимает но-воизбранный президент. И конечно же, новый-старый президент США Барак Обама обратился к нации с программ-ной речью.

Однако если мы заглянем в еврейский календарь (куда, естественно, высоко-поставленные американские чиновни-ки предпочитают не заглядывать), то с удивлением обнаружим, что эта дата тоже отмечена как день инаугурации… «президента» движения Хабад-Лю-бавич, а на самом деле — главы всего нашего поколения 7-го Любавичского Ребе! И все же почему для нас это так принципиально? Разве это не просто случайное совпадение, и не более того?

I will be back!Вернемся к «инаугурационной

речи» нашего «президента» — 7-го Любавичского Ребе, которая состоя-лась в 1951 году, 10 швата (17.01), ров-но через год после того, как ушел его предшественник. Когда наш Ребе занял место своего тестя и Учителя (мори-ве-хами), рабби Йосефа Ицхака Шне-ерсона (РАЯЦ), он также обратился к своим хасидам (а на самом деле — ко всем евреям) с «тронной речью», ко-торая начиналась с известной цитаты из «Песни песней» (шир-га-ширим) (5:1): «Пришел Я в Свой сад, сестра Моя, невеста» (боси ле-гани).

Мидраш перечисляет семь великих грехов, начиная с греха древа познания, которые произошли на заре человече-ской истории и последовательно удали-ли присутствие Всевышнего (шхину) из этого мира. После чего в этот мир пришли «семь великих праведников», начиная с «первого» — нашего пра-отца Авраама-авийну, которые испра-вили грехи предыдущих поколений и приблизили присутствие Творца. И по-

«В «В вопросах создания семьи и поиска супруги главным критерием являются

чувства. Если их нет, то и не о чем говорить!»


следним, седьмым в этом святом ряду был наш Учитель Моше — Моше-ра-бейну, (а все «седьмые», как подчерки-вает Мидраш, особо любимы, т. е. из-браны Всевышним), который вернул «Б-га на землю», получив Тору на горе Синай.

Поколение избранныхДалее Ребе подробно объясняет, что

все «седьмые» (швиин) являются «из-бранными» (дословно: «особо люби-мыми Творцом» — «хавивин») в том смысле, что именно на них возложена особая миссия (шлихут). Причем, как отдельно подчеркивает Ребе, это не яв-ляется их собственным выбором и ни-как не связано с их личными достоин-ствами, а является лишь следствием того факта, что они оказались «седь-мыми» в этом ряду и на их долю выпа-ло завершить то, что в свое время начал «первый», который, как родоначаль-ник и первопроходец, обычно бывает еще более выдающейся личностью. Но тому, кому по замыслу Творца, уготова-но стать «седьмым», даются свыше не-обходимые силы, чтобы выполнить ве-ликую миссию, возложенную на него. И он уже не вправе уклониться от этой великой исторической задачи или взять «самоотвод».

И этим «седьмым», как объясняет Ребе в этом своем историческом высту-плении, является все наше поколение. И мы, будучи учениками и последова-телями Ребе и ощущая постоянно свою связь с ним (иткашрут), можем полу-чить духовные силы, необходимые для выполнения этой грандиозной, исто-рической миссии.

Как уже было сказано, эту «тронную речь» произнес Ребе во время своего выступления в 1951 году в связи с «го-довщиной» (йорцайт) кончины свое-го великого тестя и предшественника рабби Йосефа Ицхака Шнеерсона, ког-да он «официально» занял его место. С тех пор Ребе бессменно остается на этом духовном посту.

Тогда же, объясняя внутренний, тай-ный смысл ухода праведников из этого мира, Ребе подчеркивает, что термин «исталкут» (который обычно приме-няется в этом случае) — «уход», «кон-чина» — вовсе не означает, что душа праведника на самом деле покидает этот мир. Наоборот, и результат его де-ятельности начинает еще больше про-являться с его физическим уходом, а

величие его личности еще больше рас-крывается в нашем мире.

Очевидно, что когда мы говорим «поколение», то понимаем, что это прежде всего духовное понятие, кото-рое определяется тем «истинным па-стырем» (райя-мегэмна), который сто-ит во главе этого поколения, начиная с первого духовного лидера — Моше.

Таким образом, все последователи и хасиды 7-го Любавичского Ребе, его ученики и просто евреи — все мы и составляем это последнее, «седьмое» поколение. Ведь глава нашего поко-ления — 7-й Любавичский Ребе, если считать от Алтер Ребе, основателя Лю-бавичского движения.

Конечно, Ребе не случайно начал раз-говор на эту тему: ведь он как раз и яв-ляется седьмым по счету, если начинать счет с «первого» — Алтер Ребе, а, со-ответственно, мы — то самое «седьмое поколение»! Мы — то поколение, ко-торому выпало, по выражению самого Ребе, стать последним поколением Из-гнания (галута) и первым поколением Избавления (геула). И мы — его хаси-ды — не можем, просто не имеем пра-ва уклониться от этой великой миссии, возложенной на нас главой поколения: привести Мошиаха уже в эти дни!

Взгляд с «другой стороны»

Мы знаем, что «царство земное есть отражение царства небесного», и наш Царь небесный иногда «делит-ся» своей властью с простыми смерт-

ными «из плоти и крови», наделяя их свыше (иногда не вполне заслужен-но) исключительной властью. Поэто-му мы произносим «благословение на царские особы», даже если эти осо-бы, мягко говоря, не самые великие праведники. Этим можно объяснить, почему, как в кривом зеркале, нашим, святым «царям» соответствуют цари, которые находятся по ту сторону Свя-тости (леумат-зэ), из мира Нечисто-ты, как сказано («Берейшит», 36:31): «И вот цари, царствовавшие в земле Эдома прежде царствования царя у сынов Израиля». А также почему ина-угурация американского президента совпала с важным для нас днем, когда Ребе возглавил движение и стал главой поколения — фактически «взошел на престол».

Эта святая династия учителей и пра-ведников имеет своего антипода из мира духовной Нечистоты (ситра-охо-ра) — «оборотной стороны», в ко-торой тоже присутствуют семь деяте-лей, как сказано («Берейшит», 36:31): «И вот цари, царствовавшие в зем-ле Эдома прежде царствования царя у сынов Израиля». В нашем случае в «земле Эдома» — например, в Рос-сии, — царствовали последовательно «семь царей»: Ленин – Сталин – Хру-щев – Брежнев – Черненко – Андро-пов – Горбачев. Причем седьмого в этой цепочке, Горбачева, тоже мож-но считать в какой-то мере «избран-ным»: ведь именно в период его руко-водства страной началась перестройка, которая закончилась распадом Совет-ского Союза и сменой власти.


В России царствовали последовательно «семь царей»: Ленин – Сталин – Хрущев – Брежнев – Черненко – Андропов – Горбачев.


ПРОГУЛКИ ПО «РУССКОМУ» ТАЛМУДУ

ХХони Гамеагель, праведник, мудрец и чудотворец, — герой моей про-

шлой экскурсии по Талмуду. И той, ко-торую я сейчас проведу, – тоже. Гулять будем опять по трактату «Таанит».

Так вот, Хони, этот праведник, му-дрец и чудотворец, размышлял над словами: «Когда возвращал Господь пленных Сиона, мы были как во сне». Псалом 126 (125):1, если кому инте-ресно. Речь там идет о возвращении в Страну Израиля после семидесяти лет плена. Хони понять не мог: как это «как во сне», «где это видано, чтобы кто-нибудь провел семьдесят лет в сно-видениях?» Понимал метафору бук-вально. И получил вразумление.

Далее текст Талмуда, но только без свойственных ему лакун* и скорого-ворки и со встроенными коммента-риями, — работа рава Адина Штейн-зальца.

«Однажды шел Хони по дороге и увидел человека, который сажал рож-ковое дерево. Сказал ему: “Это вот де-рево до каких лет вынашивает?” В ка-ком возрасте начинает плодоносить?

Сказал ему тот: “До семидесяти лет” — то есть может случиться так, что и до семидесяти лет оно не прине-сет плодов.

Сказал ему Хони: “Ты уверен, что проживешь семьдесят лет?”

Сказал ему тот человек: “Нашел я мир уже с рожковыми деревьями. Как сажали для меня отцы мои, так и я са-жаю”.

Сел Хони, поел хлеба, сморила его дрема, заснул. И во время его сна сом-кнулась над ним скала, скрыла его от глаз, и проспал он таким образом семь-десят лет. Когда проснулся, то увидел человека, который собирал с них (с по-саженных рожковых деревьев) плоды.

Сказал ему Хони: “Это ты его поса-дил?”

Сказал ему тот: “Я сын сына его”.Сказал ему Хони: “Значит, я проспал

семьдесят лет”.Увидел, что от его осла родилось мно-

жество осликов.Пошел к себе домой, сказал им: “Жив

ли еще сын Хони Гамеагеля?”Сказали ему: “Сына его уже нет, есть

сын сына его“.Сказал он им: “Я — Хони Гамеагель”.

Не поверили ему. Пошел в дом уче-ния, услышал, как ученики говорят: “Наши суждения столь же ясны, как те, что были во дни Хони Гамеагеля. Ибо когда он приходил в дом учения, разре-шал любое сомнение, которое возника-ло у мудрецов”.

Сказал им Хони: “Он — это я“.Не поверили ему. И не оказали того

почета, которого он заслуживал. Пал он духом. Попросил у Б-га милосердия и умер.

Сказал Рава: “Как раз об этом гово-рит народ: ‘Иль община, иль кончи-на’. Ибо человеку лучше умереть, чем остаться без общества”».

Даю бессмысленную справку: Рава — это Рава бен Йосеф бен Хама, вавилонский мудрец, живший в конце третьего – начале четвертого века.

Однако же моралью Равы смысл этой истории определенно не исчерпывает-ся. Там еще много чего есть. Ну, напри-мер, недоумение Хони по поводу сказан-ного в псалме было разрешено: проспать семьдесят лет можно. Все-таки Хони спал без сновидений, а вавилонский плен был сном с кошмарами. Интересно, что новелла эта написана в Вавилонском Тал-муде вавилонскими мудрецами, которые отнюдь не искали возвращения.

Мы (читатели) получили назидание: наслаждаясь плодами деревьев, поса-женных отцами и дедами, будем бес-корыстно работать для внуков и прав-нуков — да насладятся они плодами наших трудов. Или не будем?

Жизнь сурова: ты стареешь, ты со-всем не похож на того молодца, каким был каких-нибудь семьдесят лет назад, он — это уже не ты, ты старомоден, ты застрял в прошлом, не понимаешь жизни, несешь какую-то околесицу. Ты этого не чувствуешь — для «них» это очевидно. Как не пасть духом? Принять это совершенно невозможно: лучше умереть. Господь, по обыкновению, и на этот раз проявляет к Хони Свое ми-лосердие — последнее.

Если бы Хони не относился столь чувствительно к оказываемому (не ока-зываемому) ему почету, возможно, под крылом Всевышнего он дожил бы до наших дней, написал мемуары, и мы уз-нали бы массу интересных подробно-стей истории, рассказанной в трактате «Таанит» столь лапидарно.

Михаил ГОРЕЛИК, Россия____*Лакуна — пробел, пропуск, недоста-

ющее место в тексте (прим. ред)

Иль община, иль кончинаГде это видано, чтобы кто-нибудь проспал семьдесят лет?

«Нашел я мир уже с рожковыми деревьями. Как сажали для меня отцы мои, так и я сажаю».



ННаверное, значимость произошед-шего определяется тем, что оста-

ется с нами после его завершения. Се-годня, спустя несколько недель после отлетевшего уже в историю Шабатона, я пытаюсь сформулировать для себя, что дала мне эта ежегодная встреча на-кануне прихода весны. Что осталось со мной после нее?

Начну с рассказа о небольшом эпи-зоде из плотно «укомплектованных» трех дней Шабатона. Помнится, я то-ропился на очередную интересную лекцию и подбежал к лифтам в центре гостиницы. Передо мной открылись двери обычного лифта, который готов был доставить меня за секунды на пер-вый этаж. И я уже собрался влететь в него (я тороплюсь!), но в это мгнове-ние слева медленно-медленно откры-лись двери так называемого суббот-

него лифта: он всю субботу работал в автоматическом режиме и делал оста-новки на каждом этаже. Состояние, похожее на замешательство, которое я испытал перед распахнувшимися две-рями этих двух разных лифтов, я затем с любопытством наблюдал со сторо-ны и за другими некоторыми участ-никами Шабатона. Интересно видеть в людях отражение своего состояния души.

…В последнее время, укладываясь спать, я открываю на любой странице книгу, которую приобрел на послед-нем Шабатоне, и погружаюсь в чтение. День прожит, я устал от суеты и, как мне кажется, от однообразия и рутины. А ведь завтра все начнется сначала, и к этому надо быть готовым. Как хорошо, что теперь у меня есть эта книга!

Оказывается, книга, которая вошла в последние несколько недель в мою жизнь, пришлась по душе и моему то-варищу, который позвонил мне од-нажды вечером: «Ты знаешь, я про-сто ожил. Эти три дня общения и новая книга в моей библиотеке помо-гают мне открыть в жизни новые сти-мулы». Три дня «живого общения» и новая книга!

Эти вещи взаимосвязаны. Потому как «три дня» — это дни, проведен-ные на Шабатоне (шаббат — суббота) в прекрасной гостинице в Стэмфорде, что в часе езды на север от Нью-Йорка. Восемьсот русскоязычных евреев из Нью-Йорка, Нью-Джерси, Бостона, Торонто, Лос-Анджелеса и Сиэтла при-ехали сюда по приглашению молодеж-ной любавичской организации МЛО и Международной благотворительной организации Chamah. Многие прибы-ли большими семьями, даже с грудны-ми детьми. А кто-то приехал пока один, в надежде обрести судьбоносное зна-комство здесь, благо, для этого были организованы специальные мероприя-тия и посиделки.

Международная еврейская благотворительная культурно-просветительская организация Chamah, которая в 1950 году получила благословение Седьмого Любавичского Ребе, все эти годы делает все возможное, чтобы вернуть советских евреев к своим многовековым традициям. Среди многочисленных программ Chamah особое место занимает проведение Шабатона, на который собираются многие сотни человек (см. «Алеф» № 1020). В этом году Шабатон состоялся в четвертый раз. Автор и ведущий популярных программ на американском канале RTN, журналист и друг журнала «Алеф» Борис Тенцер любезно согласился поделиться с нашими читателями своими впечатлениями об этом незабываемом событии.

Субботний лифт,или Как приобщиться к хасидской мудрости

На фото: внизу, слева направо: раввин Довид Карпов, раввин Kasriel Kastel (Program Director Lubavitch Youth Organization), Берл Зальцман.

Второй ряд, слева направо: Биньямин Малаховский, Мошиах Худайтов, раввин Гиллель Зальцман, раввин Бенцион Ласкин

…В последнее время, укладываясь спать, я открываю на любой странице эту

книгу, которую приобрел на последнем Шабатоне, и погружаюсь в чтение…



Заезжали евреи в пятницу, чтобы до середины воскресенья впитывать, уз-навать, открывать историю своего на-рода, мудрость и традиции прошлых поколений, стать чуть-чуть мудрее, а в конечном итоге, наверное, стать чуть-чуть другими.

А книга, которую я сейчас читаю, на-зывается «Ответы на вопросы. Письма Любавичского Ребе». Конечно, чтобы купить эту книгу, необязательно ехать на Шабатон. Я часто бываю в книжных магазинах, покупаю много книг по пси-хологии и философии. Сенека, Марк Аврелий, Зигмунд Фрейд… Но до по-лок с книгами по хасидской мудрости я, как правило, не доходил.

На Шабатоне, который проводится уже в четвертый раз, я слушал много лекций — более тридцати было запи-сано в расписании: «Секрет семейной гармонии» раввина Берла Зальцма-на, «Сила женской молитвы» Добы Левиной, «Женщина — проявление Б-жественной силы» Баси Худайтовой, «Мистические тайны субботы» Эли Когана, «Взаимоотношения Торы и науки» Довида Карпова, «Подлинная история праздника Пурим» Эстер Се-галь…

После одной из таких лекций я вы-шел в огромный холл гостиницы, и меня словно потянуло к развалу книг и дисков, которые здесь продавали. Мно-гие книги по еврейской истории и куль-туре мне показались интересными, но одна из них, «Ответы на вопросы. Письма Любавичского Ребе», привлек-ла мое внимание больше всего: после интересных лекций и общений с равви-нами в эти дни я понял, что хочу знать

больше о своем народе… Мне нужны были книги!

Я не стану рассказывать вам о том приятном впечатлении, которое я ис-пытал, наблюдая за сотнями женщин, зажигавшими субботние свечи, как мужчины воодушевлялись перед чтени-ем отрывков из недельной главы Торы. А чего стоят занятия по выпечке суб-ботней халы... (Интересно, что в конеч-ном итоге эти халы были вкусными!) Все это вы сможете увидеть на фото-графиях «с места событий». Так же, как и приветствие к гостям Шабатона главного раввина России Берла Лазара. Интересно, что в гости он приехал не один, а привел с собой на Шабатон 50 молодых евреев из России, совершив-ших паломничество к дому и могиле Любавичского Ребе.

Запоминающимися были полные из-ящества представления израильской певицы и композитора Златы Раздоли-ной, вначале самостоятельно, а затем вместе с оркестром еврейского джаза, где блистал всемирно известный вио-лончелист Борислав Струлев. Много смеха было во время выступления аме-риканского комика Моди. Этот заме-чательный праздник подготовили зна-токи своего дела: Гиллель Зальцман, Мошиах Худайтов, Биньямин Мала-ховский, Бенцион Ласкин и многие другие.

…Вы хотите знать, чем закончились мои размышления у дверей лифтов? Скажу честно, я застыл в нерешитель-ности, ведь в обычной жизни я не со-

блюдаю строгих субботних правил, да и сам ритм жизни подталкивал меня в скоростной лифт. Но что-то (?) остано-вило меня, и я… подчеркнуто спокой-но вошел в лифт субботний. Стеклян-ная кабина неторопливо пошла вниз. На каждом этаже двери автоматически от-крывались, и непривычно доброжела-тельные и улыбающиеся люди входили в лифт и выходили из него… И я неожи-данно почувствовал, как уходит мое на-пряжение после рабочей недели. Я осоз-нал, что никакой нужды переживать и беспокоиться нет. Тем более торопить-ся, ругать самого себя за возможное опоздание. Теперь это казалось таким смешным и надуманным. Я ощутил себя частью чего-то большого и вечного!

На лекцию я не опоздал…

Борис ТЕНЦЕР, ведущий телеканала RTN, Нью-Йорк

Фото: Bentzi Sason

Главный раввин России Берл Лазар обратился с приветствием к гостям

Шабатона. В гости он приехал не один, а привел с собой на Шабатон 50

молодых евреев из России

На Шабатон приезжают целыми семьями

Сколько молодых одухотворенных лиц! Эти девушки-студентки работали воспитателями с маленькими детьми


СВЕТЛОЙ ПАМЯТИ

УУдивительный человек Григорий Померанц: как личность и как судь-

ба. Он стремился, наперекор всем об-стоятельствам, оставаться самим со-бой, единичной личностью, что в советские времена было равносильно подвигу. В советских энциклопедиях и справочниках имени Григория Поме-ранца нигде нет. Померанц упоминался лишь как эфирно-масличное вечнозеле-ное растение из рода цитрус.

В 1980-е годы за рубежом имя Григо-рия Померанца было уже известно, а у нас его игнорировали. И лишь в 1997 году в биографическом томе «Кто есть кто в России» Григорий Померанц был удостоен внимания как оригинальный философ, но не имеющий никаких уче-ных званий. В России первая книга По-меранца «Открытость бездны» вы-шла в 1991 году. «Я ждал этой книги 50 лет», — с печалью отметил 73-лет-ний философ.

А теперь немного биографии. Гри-горий Соломонович Померанц родил-ся 13 марта 1918 года в Вильно (ныне Вильнюс). В семье бухгалтера Шлой-ме (Соломона) Померанца и актрисы Полины Померанц (урожденной Гинз-бург). Отец — бухгалтер, это значит деревянные счеты, и костяшки влево и костяшки вправо. И жизнь, как костяш-ки. Пришлось отцу маленького Гриши бежать в Польшу, а мальчик жил с ма-терью, пока в 1925 году семья не вос-соединилась в Москве. Кстати, дома говорили сразу на трех языках: идише, польском и русском. Потом родители развелись, и Григорий жил с отцом.

Он был тихим еврейским мальчиком, который избегал стаи, в школе забивал-ся в угол и воображал себя героем про-читанных книг. «Мне было 15 лет, — вспоминал Померанц, — когда я стал читать Шекспира том за томом».

После окончания школы Григорий Померанц поступил в престижный Ин-ститут истории, философии и литера-туры на отделение русской литерату-ры. Весной 1935 года он написал некое сочинение под названием «Кем быть?» И закончил его 17-летний самонадеян-ный юноша словами: «Я хочу быть са-мим собой». Весь советский народ был сбит и сколочен в один единый коллек-тив для решения грандиозных сталин-ских задач, а какой-то кучерявый еврей-ский Померанц гордо заявил, что он

не хочет шагать в ногу в одной шерен-ге со всеми, а желает оставаться самим собой и идти туда, куда хочется именно ему. Все ахнули: караул, крамола!.. Уди-вительно то, что этот вызов Померанца не имел тяжких для него последствий.

В ту институтскую пору Померанц зачитывался Достоевским, и «Запи-ски из подполья» приводили его в вос-торг. И это тогда, когда Достоевский, по официальным оценкам, считался реакционером и мракобесом. А Поме-ранц с упоением читал откровения ге-роев Федора Михайловича и находил в них прямую связь с современностью: «Да оглянитесь кругом: кровь рекою льется, да еще развеселым образом, как шампанское...»

С юных лет Достоевский увлек По-меранца, и он остался верен своему ку-миру до конца своей жизни. Но если бы Григорий Померанц читал люби-мого Достоевского исключительно для себя, при закрытых дверях, то было бы все тихо и спокойно. А он прилюдно, в студенческой аудитории и на кафедре, провозглашал, что Достоевский — ве-личайший русский писатель. Молодо-го достоевскофила осудили и закрыли

перед ним дверь в аспирантуру. Шел 1939-й, а не 1937 год, и машина терро-ра сбавила свои обороты. В 1940 году Померанц окончил институт, остался без аспирантуры и без хорошего рас-пределения. Примерно год преподавал в Тульском педагогическом институте, вне штата, на птичьих правах.

Грянула война, из-за ограничения зрения Померанца не призвали на фронт, и он состоял в гражданской обороне, охраняя местную обувную фабрику. В октябре 1941-го пошел в ополчение: процент потери зрения не играл уже никакой роли. Померанц на-чал воевать солдатом, а после ранения стал сотрудником дивизионной газеты. Участник сражений под Сталинградом. Прошел всю войну от Москвы до Бер-лина.

«Поверх всех ужасов войны, — вспоминал Померанц, — я твердил про себя пушкинский гимн чуме и с Б-жьей помощью прошел сквозь чуму так, как хотел: с двумя ранениями, не считая ца-рапин, и с двумя орденами». Сражался Померанц храбро и с лукавой улыбкой вспоминал эпизод, когда однажды по-пали в засаду, кто-то из бойцов уже бро-

Быть самим собой

Григорий Померанц: «Поверх всех ужасов войны я твердил про себя пушкинский гимн чуме и с Б-жьей помощью прошел сквозь чуму так, как хотел: с двумя ранениями, не

считая царапин, и с двумя орденами».


СВЕТЛОЙ ПАМЯТИ

сил винтовку, а «мне при моей внеш-ности и национальности никак нельзя было попадать в плен. Поэтому я не бросил свой карабин и приготовился принять смерть...»

О наградах (ордена Красной Звезды и Отечественной войны II степени, ме-дали «За боевые заслуги» и за оборону Сталинграда) Померанц тоже вспоми-нал с некоторой усмешкой. Например, о том, как командир, глядя на пустую грудь Померанца, сказал ему: «Что же тебе за три года ничего не дали?» И тут же выписал лейтенанту Померанцу ор-ден Красной Звезды, который, кстати, после ранения у него украли, — и такое было!..

Послевоенные годы были трудным временем: специалист по литературе и философии оказался ненужным ни-кому, и пришлось Померанцу искать другие места для работы: трест «Соз-хозэнергомонтаж», Союзпечать. И кем там работал Померанц? Киоскером. В киоске Померанц зарабатывал на хлеб, а для души продолжал свое исследова-ние о Достоевском и пытался защитить кандидатскую диссертацию о вели-ком писателе. Кончилась эта попытка тем, что диссертацию изъяли и сожгли в КГБ как «документ, не относящийся к делу». А сам он был обвинен в анти-советской агитации (за взгляды Досто-евского?) и осужден на пять лет. Шел 1950-й год.

Более трех лет провел Померанц в Каргопольском лагере (Архангельская область). Этот поворот судьбы он по-считал вызовом и ответил на него, как он сам выразился, «по-фронтовому, и я, как под огнем, проходил через до-просы на Лубянке, через столкновение с бандитами в лагере и т.п.». Короче, не сломался, не сдался, а выстоял, со-хранив в себе и честность, и незави-симость. После смерти Сталина По-меранц был амнистирован в 1953 году и в течение нескольких лет работал сельским учителем. Затем вернулся в Москву и устроился работать библи-ографом в Библиотеке иностранной литературы, потом в Библиотеке обще-ственных наук. Скромный библиограф с более чем скромной заработной пла-той.

Но как трава пробивается сквозь ас-фальт, так и имя Померанца как ори-гинального исследователя и мысли-теля становилось с каждым годом все более известным. Начали издаваться книги за рубежом: «Неопубликован-

ное» (Мюнхен, 1972), «Сны Земли» (Париж, 1984), «Открытость бездне. Этюды о Достоевском» (Нью-Йорк, 1989). В период гласности в 1990-х Померанц предстал перед читающей публикой вполне легально. «Откры-тость бездне» была издана в России в 1990 году. А дальше издавались кни-ги, статьи, многочисленные интервью в разных СМИ. Все, кто желал, могли познакомиться со взглядами Григория Соломоновича на мир и на Россию. Любопытно, как Померанц позици-онирует самого себя: «Никакой я не пророк, а философ, хотя никаких си-стем не создавал, но попытался ос-мыслить повседневную жизнь и пре-вратить философию в нечто живое, понятное всем».

В одной из своих статей («Литера-турная газета» от 9 янв. 1991 г.) Гри-горий Померанц кипит гневом против антисемитизма в России и приводит пример отца Александра Меня. «Раз-дражал сам облик о. Александра, его би-блейские черты лица, без слов опровер-гавшие черносотенные карикатуры... Я убежден, что убийство о. Александра — кто бы ни совершил его — не послед-нее». Низкая культура, пошлость — та почва, на которой растет хамство, вы-зревает агрессия, — об этом философ говорил неоднократно.

Григорий Соломонович обладал редким оптимизмом. И это было вид-но, когда его показали в 90-летнем возрасте в телепрограмме по каналу «Культура». Слабенький, с редкими вздыбленными волосами, с морщи-нистым старым лицом, но с живыми глазами, он говорил, что ему никог-да не бывает скучно. В той програм-ме Григорий Соломонович рассказы-вал о своей личной жизни, о том, как любил свою первую жену — поэтес-

су и переводчицу Ирину Муравьеву, как она умерла в расцвете лет и как он мучительно переживал ее смерть. Как его, отчаявшегося, друзья привез-ли на какую-то дачу, где он услышал, как другая молодая женщина (на во-семь лет младше его) Зинаида Мир-кина читала удивительные е стихи. В 1961 году Померанц и Миркина сое-динили свои судьбы. Померанц счи-тал, что поэзия Миркиной обогатила его опытом духовного озарения. Они жили всегда в стесненных материаль-ных условиях, а проще говоря, бед-но, но духовно богато, и это было их счастьем. Лишь в последние годы в их дом пришел вместе с широкой извест-ностью и достаток. Они вместе пи-сали книги, выступали на семинарах, много общались с поклонниками сво-его творчества. Причем любопытно, что в семейном тандеме Померанц со-знательно оставался «вторым номе-ром», а первый отдал Зинаиде Алек-сандровне. И повторял: «У нас одна душа на двоих».

…Григорий Соломонович немного не дожил до своего 95-летия. Он ушел из жизни 17 февраля 2013 года. Поме-ранц уникален. Ручная работа. Штуч-ный экземпляр матери-природы.

Юрий БЕЗЕЛЯНСКИЙ, Россия

ЗЗ инаида Миркина: «…я вряд ли выжила бы, если бы не Гриша. Со мной постоянно рядом был

человек, деливший мою душу, со всей ее радостью и тяжестью. Человек, которому никогда не было меня слишком много…»


Успешных молодых людей принято считать жесткими, несентиментальными. А те из них, self made man, что сделали себя в Америке(!), — точно уж железные дровосеки, не знающие сомнений и сантиментов. Встреча с Ильей Новофастовским, создателем и главой юридической фирмы, занимающей просторный этаж одного из небоскребов на Бродвее в Нижнем Манхэттене, разбивает эти стереотипы.

Еврейское подпольеЯ родился в Ленинграде в 1973 году.

Дядя моего дедушки — Шнеерсон. Так что в Любавичских кругах ко мне осо-бое отношение, а я со своей стороны стремлюсь соответствовать. В другие времена, наверное, был бы раввином… Рос я в еврейской, хоть и подпольной, атмосфере. У нас отмечались все празд-ники, мы играли Пуримшпили. Мой вариант бар-мицвы — поездка с де-душкой на дачу, где дедушка учит меня надевать тфилин, после чего мы вместе слушаем «Голос Америки».

Сколько себя помню, мы собирались в Америку. Родители подали заявление на выезд в середине 1970-х и попали в отказ. Они иногда встречались с ино-странцами, о нас знали на Западе, наш телефон прослушивался КГБ.

Нас выпустили в 1987 году во время переговоров Горбачева и Рейгана. Аме-риканский президент передал Горбаче-ву список отказников, в котором значи-лась и наша семья. В Бруклине дедушка сразу нашел синагогу: он читал кадиш по маминому брату, умершему за не-сколько месяцев до нашего отъезда. Когда дедушка последний раз прочел кадиш и возвращался из синагоги до-мой, его сбила машина.

И по сей день где-то внутри меня это сидит…

В Америке я всегда работал. В 13 лет продавал куртки на улице, потом был поваром. Позже занялся репетитор-ством: поначалу натаскивал ребят по математике, а уже в университете учил философии и более сложным материям.

Снова белые вороныПо приезде оказалось, что мы со-

всем не так настроены, как большин-ство русскоговорящих людей, живу-щих в Бруклине. Мы жили политикой, ради отъезда семья поступилась доста-точно высоким положением в Союзе: мама была кандидатом наук, ведущим хирургом, отец — успешным инжене-

ром, проектировщиком основных ма-гистралей.

Естественно, ехали под лозунгом «во имя детей», однако на самом деле дви-гало семьей еврейство, стремление к свободе, обретению культурных цен-ностей. А в Бруклине мы увидели им-мигрантов, поглощенных борьбой за выживание, озабоченных исключи-

ЛИЧНОСТЬ

Его мечты сбываются

Илья Новофастовский с семьей



125 лет назад, 11 мая 1888 г., в Тюмени родился Ирвинг Берлин (настоящее имя Израэль Бэйлин), с 1893 г. проживавший в США знаменитейший американский эстрадный композитор, никогда не учившийся ни игре на музыкаль-ных инструментах, ни нотной гра-моте, ни композиции. Сочиненные Берлином песни, как правило, на собственные тексты, были и оста-ются чрезвычайно популярными в США, их записи выпущены много-миллионными тиражами. В 1918 г. Берлин, находившийся на службе в Американском экспедиционном корпусе (когда его призвали, жур-налисты писали: «Американской армией взят Берлин!») в Европе, написал патриотическую песню «Б-же, благослови Америку» (God Bless America), ставшую неофи-циальным национальным гим-ном США. Человек необычайной скромности, Берлин отметил свое 100-летие в тесном семейном кру-гу: 52-летняя жена, три дочери и девять внуков. Он умер в сентя-бре 1989 г. в возрасте 111 лет и 4 месяцев.

80 лет назад, 13 мая 1923 г., родился композитор Исаак Иосифович Шварц (ум. 2009), автор музыки более чем к 60 ки-нофильмам: «Балтийское небо», «Дикая собака Динго», «Женя, Женечка и Катюша», «Белое солн-це пустыни», «Из жизни отдыхаю-щих» и др.

тельно бытом. В еврейской религиоз-ной общине духовности было больше. Нашу семью знали, я иногда встречался с раввином, нас приглашали на занятия по Талмуду, на лекции раввинов, приез-жавших из Израиля…

Мои родители никогда не пользова-лись пресловутым вэлфером, бенефи-тами, фудстемпами. Они стремились восстановить свой профессиональный статус. Маме, кандидату наук, в 47 лет пришлось снова сесть за парту меди-цинского института. Училась вместе с дочкой, моей старшей сестрой, у кото-рой теперь своя практика.

Первые годы мама пропадала в сво-ем институте, а мы с папой открывали Америку. Папа начал водить машину, учить английский, потом нашел рабо-ту чертежника… С годами он восста-новил свое звание PE — Professional Engineer, и сейчас он — главный ин-женер в отделе мостов города Нью-Йорка, получил удостоверение пере-водчика государственных документов с русского на английский и с англий-ского на русский. Приехать в страну в 50 лет и так овладеть языком! Мама — врач с несколькими офисами в Брукли-не, правда, после урагана на один офис стало меньше.

В поисках смыслаВ старших классах школы я увле-

кался ораторским искусством — уча-ствовал в конкурсах по риторике, тол-кал речи… Мне стало интересно, как устроен, как организован этот мир, по каким принципам, законам, прави-лам он живет. Я был иностранцем и ви-дел Америку как бы со стороны. Меня привлекали идеи американской кон-ституции, прав человека, свободы. Я искал смысл в жизни, и мои родители своим примером меня к этому подтал-кивали.

В колледже я изучал психологию, высшую нервную деятельность жи-вотных. Но очень хотел помогать лю-дям и вступил в некое либеральное общество, отстаивающее идеи равно-правия. Позже заинтересовался фи-лософией и окончил университет как философ, обремененный навыками

бухгалтера-экономиста. Этот дове-сок я предъявил родителям в качестве практического обоснования своего образования. Философский диплом считаю основным документом об об-разовании. Получив его, я всерьез за-думался о профессии. Тогда мне пока-залось, что юриспруденция открывает больше дверей, чем закрывает, — и уехал учиться на юридический в Чи-каго.

Первым делом, за которое я взялся еще до сдачи квалификационных эк-заменов, стала защита интересов моих родителей. Они доверили все свои кро-вью и потом заработанные сбережения бухгалтеру, тот эти деньги потерял, а я вернул их обратно.

Главное — сердечностьДо того, как я основал эту фирму,

у меня было несколько громких дел. В одном из них, связанном с охраной окружающей среды в Нью-Йорке, я до-казывал, что действия города не кон-ституционны. Для молодого специ-алиста это было слишком большим замахом. Если не сказать наглостью. Однако после этого дела меня пригла-сили в административный суд по апел-ляциям в области окружающей среды, здравоохранения, строительства и дру-гих городских кодексов. И мне показа-лось, что я достиг предела самых несбы-точных мечтаний.

Позже понял, что самому можно успеть куда больше, чем в компании го-родской бюрократии с бесконечными заседаниями. Я ушел из апелляционно-го суда и создал свою фирму Novo Law Firm с идеей все делать качественнее и более сердечно…

Мои мечты сбылись!Мне удалось создать компанию, ко-

торая помогает всякому, в нее входяще-му, — и клиентам и сотрудникам. Все без исключения члены моей команды искренне скажут вам, что сегодня они не те, кем были месяц назад. Всеми дви-жет интеллектуальный порыв — такую атмосферу удалось создать в этом офи-се, разросшемся на весь этаж из ком-натенки, куда я пришел один со своим компьютером и телефоном…

ЛИЧНОСТЬ

НН адеемся, наши дети свяжут свои жизни непременно с евреями.

Ирвинг Берлин с женой Элин



ЛИЧНОСТЬ

Мы беремся за сложные дела в обла-сти науки, архитектуры, медицины, биз-неса и решаем их. Нередко выступаем против более мощных сил, чем мы сами. На идее человечности я продолжаю на-стаивать, несмотря на постоянное раз-растание фирмы, увеличение штата. Од-нако неизменность моих идеалов лежит в подходе к ведению дел, связанных с медицинскими ошибками или с безо-пасностью на стройках…

Равнодушие, спешка, занятость — где этого нет? Однако в некоторых сфе-рах, в медицине в частности, послед-ствия ужасны. А с развитием высоких технологий, с компьютеризацией соз-дается впечатление, что все главные ответы можно найти на Google, но Google — это ширпотреб. Тогда как от врачей требуется совсем иной уровень профессионализма. И от адвокатов.

Отличить сведения Google от сокро-вищниц мировой литературы способен только человек по-настоящему образо-ванный, несуетливый. Это дает класс, и на этом я настаиваю, к этому мы у себя в фирме стремимся.

Объединяющая сила урагана

Исправлять внешний мир слож-нее. После недавнего урагана наш офис был закрыт, и я поехал в Бру-клин. Ходил от дома к дому — смо-трел, кому и как могу помочь, по-советовать, организовать, вызвать городскую службу, прочитать стра-ховку или дозвониться… Этот Сэн-ди объединил южный Бруклин, как ничто и никогда. Понятие «общи-на» — очень условное в русскоязыч-ных кругах. Имея нечто общее, люди не объединены политическими ин-

тересами: нет ни лидеров, ни финан-сов, ни серьезных идей…

Но мало кто понимает: чтобы инте-грироваться в общество, надо объеди-ниться. Америка ждет, что мы станем полноценной общиной. Ей недоста-точно того, чтобы люди находили ра-боту, кормили свои семьи и платили налоги. Община превращается в поли-тическую силу, если она объединена. Неслучайно в бюджете мэра Блумбер-га нет графы «русскоязычные про-граммы», а вот «корейские програм-мы» там есть, хотя корейцев точно меньше, чем русских.

Наших людей объединить чрез-вычайно сложно: недоверие к обще-ственным структурам они привезли с собой из Советского Союза. Я попы-тался объединить здесь русскоговоря-щих адвокатов. Адвокаты из больших фирм охотно встречаются, с интере-сом общаются, делают пожертвова-ния. Адвокаты, сидящие в своих инди-видуальных конторах, заинтересованы исключительно в новых клиентах. Они пришли, чтобы выяснить, что это со-общество сможет сделать для них. Но я-то их позвал, чтобы обсудить воз-можность возбуждать общественные иски, решать общественные проблемы совместными усилиями.

Одним из таких дел стал перевод всех избирательных документов на русский язык. Это делалось для того, чтобы наши дедушки и бабушки понимали, за кого голосуют. Успех — принятие этого зако-на. Поражение — нарушение его горо-дом, возможное потому, что у общины нет голоса, нет лидера. Политика — это вечное недоверие, подозрение. Поэтому мне и не хочется в нее лезть.

У себя, в своей фирме, я хозяин свое-го слова, своего дела. Я взялся бесплат-но помогать пострадавшим от Сэн-

ди — и сделал. Слава Б-гу, я не должен ни перед кем отчитываться, ни у кого не испрашивать разрешений.

Я и моя семья. Кто мы?На первом месте у нас еврейство. Мы

и в России были прежде всего еврея-ми. И то, что американцы называют нас русскими, очень долго резало мне ухо. Во-вторых, я — американец, дорожу ценностями этой страны, включая воз-можность честно зарабатывать и делать пожертвования.

Дома мы говорим по-русски, наши дети учатся в русской школе. От них мы требуем, чтобы они были самыми эф-фективными, самыми развитыми, учи-лись музыке, математике, шахматам, по-стигали искусства, плавали. Сын еще занимается карате, а дочки — балетом. Это нам важно. Американцы спраши-вают, почему русские родители не дают детям быть детьми?

Моя жена — израильтянка, дочь рус-скоязычных родителей. Мы начинали с того, что жена говорила с детьми на ив-рите, а я — по-русски. Поэтому меня дети называли «аба», а ее «мама». И мы сломались…

Дети читают по-русски, каждый с нетерпением ждет своей очереди по-ехать в Израиль, отмечаем праздники, зажигаем свечи в субботу. Надеемся, наши дети свяжут свои жизни непре-менно с евреями. Иначе они нанесут сильнейший удар по своим родите-лям. Правда, на данный момент мы можем не беспокоиться: наш сын на улице в ответ на дежурные поздравле-ния с Рождеством гордо и громко со-общает, что он еврей и никакого Деда Мороза нет!

Беседовала Наоми ЗУБКОВА, США

95 лет назад, 11 мая 1918 г., в Нью-Йорке в еврейской семье выходцев из России появился на свет Ричард Фейнман (полное имя Ричард Филипс Фейман, ум. 1988), амери-канский физик-теоретик, удостоен-ный в 1965 г. Нобелевской премии по физике за разработку так назы-ваемой диаграммной техники, став-шей крупнейшим вкладом в развитие современной квантовой электроди-намики. Во время войны Фейнман

участвовал в работах по созданию атомного оружия. После катастрофы американского космического челнока «Челенджер» (1984), унесшей шесть человеческих жизней, Фейнман был включен в независимую комиссию по расследованию обстоятельств тра-гедии и неопровержимо установил причины взрыва, связанные с элемен-тарным техническим просчетом ин-женеров американского космическо-го агентства НАСА.


КАМУШКИ НА ЛАДОНИ

КНИЖНАЯ ЛАВКА

Дуэт противоположностей

Л. Зелихман, М. Хальфин. Стра-ницы жизни в документах, статьи, воспоминания. СПб.: КультИнформ-Пресс, 2012

Сборник посвящен памяти двух за-мечательных ленинградских музыкан-тов, педагогов-пианистов, супругов Лии Ильиничны Зеликман (1910–1971) и Моисея Яковлевича Хальфи-на (1907–1990), воспитавших целую плеяду пианистов и педагогов, среди которых один из выдающихся пиа-нистов современности Г.Л. Соколов. Их жизнь описана в неразрывной свя-зи с историческими событиями эпо-хи, в которую они жили, с историей музыкальной культуры того време-ни, с историей учебных заведений, где они учились или работали, историями жизни их учителей, сокурсников, дру-зей и учеников.

Сборник состоит из двух частей: параллельной биографии Л.И. Зе-ликман и М.Я. Халфина и статей-воспоминаний, написанных уче-никами и коллегами. Первая часть сборника, написанная на основании архивных документов и устных свиде-тельств, рисует жизнь Л.И. Зелихман и М.Я. Хальфина, их учителей, коллег и учеников. Вторая часть представля-ет собой собрание статей и воспоми-

наний о них. Даже названия этих вос-поминаний позволяют представить себе их самих и их отношения с уче-никами: «Моя дорогая учительница и друг» (М. Бейлинсон-Новикова), «Мой дорогой незабываемый учи-тель» (Е. Брискин), «Не просто кол-лега, но друг и учитель» (Г. Митчелл) и так далее. Небольшая часть этих статей (4 из 38) была ранее опубли-кована, но основная часть статей на-писана специально для данного сбор-ника и публикуется впервые. Часть статей имеет аналитический характер и вскрывает суть педагогического ме-тода Л.И. Зеликман и М.Я. Халфина, часть статей написана в жанре воспо-минаний и рисует портреты этих му-зыкантов сквозь призму личного ви-дения.

Ответственный редактор-состави-тель издания С.М. Мальцев — док-тор искусствоведения, профессор С.-Петербургской консерватории, подчеркивает: «Характеризуя жанр настоящей биографии Л.И. и М.Я., хочу подчеркнуть, что она имеет на-учно-исторический характер. Глав-ный принцип изложения в ней — это строгая хронология. Стремясь к объ-ективности … я предоставляю здесь возможность говорить самим доку-ментам или же воспоминаниям тех, кто являлся прямым свидетелем со-бытий. Я рассматриваю настоящую биографию как часть истории форте-пианного факультета консерватории, как часть истории школы-десятилет-ки и — шире — как часть истории отечественного пианизма. Этим обу-словлено появление в этой биографии большого количества имен современ-ников, сокурсников, друзей, знако-мых и учеников Л.И. и М.Я., рядом с которыми и вместе с которыми разво-рачивалась их жизнь». В книге приво-дятся краткие сведения о дальнейшей карьере каждого их ученика (если, ко-нечно, они известны), поскольку та-кие сведения сами по себе красноре-чиво говорят о вкладе Л.И. и М.Я. в историю ленинградско-петербург-ской пианистической школы. О том, насколько непросто было реконстру-ировать биографии Л.И. Зелихман и М.Я. Халфина, свидетельствует спи-сок архивных источников, приведен-ный в книге.

В книге объемом около 600 страниц помещено более 400 фото и фотокол-лажей.

Эстетические идеалы поэзии Бялика

Х. Бар-Йосеф. Хаим Нахман Бялик: европейский декаданс и русский сим-волизм в творчестве еврейского по-эта. М.; Иерусалим: Мосты культу-ры/Гешарим, 2013

Хаим Нахман Бялик (1873–1934) — национальный еврейский поэт. В силу таланта и исторического момента его считали первым поэтом еврейского национального возрождения. С ним водили знакомство и переводили его стихи лучшие поэты и переводчики рус-ского Серебряного века.

Профессор Хамуталь Бар-Йосеф, кри-тик, исследователь ивритской литерату-ры, исследует парадокс поэзии Бялика: как в эпоху, когда самоопределение и воз-вращение в Страну Израиля казались ев-реям реальнее, чем когда бы то ни было, главным их вдохновителем стали стихи, полные горечи и отчаяния. Почему ев-реям особенно полюбились именно сти-хи Бялика, проникнутые упадничеством чуждого всякому общественному движе-нию французского декаданса?

Много и свободно читающий по-русски Бялик неповторимым образом сплавил да-лекие, едва ли не чуждые друг другу эсте-тические идеалы: романтический накал национального подъема, эгоизм и эротику декаданса и возвышенную самоотвержен-ность русского символизма.

Ведущая рубрики — Ирина Любавина, Россия


ЧЕРНЫЙ КВАДРАТ

Вячеслав Львович (Бецалель Лейбович) Тамаркин — ветеран Великой Отече-ственной войны, кавалер ордена и бое-вых медалей, многочисленных наград, жи-вет сегодня в Иерусалиме. При встрече он рассказал мне свою историю, которая кажется почти невероятной. Он был од-ним из семерых счастливчиков, кому уда-лось спастись из ада Ляднянского гетто, где погибли тысячи безвинных евреев. И среди них — его родные и близкие.

Дальше судьба постоянно испытыва-ла его на выносливость: мальчиком Ца-лел попал в партизанский отряд. Во вре-мя войны юный партизан потерял всех родных, был неоднократно ранен, кон-тужен, обморожен. Его цепкая память сохранила множество подробностей су-ровых военных будней.

После окончания Великой Отече-ственной Вячеслав Львович продолжал заниматься общественной деятельно-стью, систематизировал сведения о со-бытиях в Лядах, писал книги, рассказы-вая правду о Холокосте.

– Вячеслав Львович, какими вам запомнились Ляды до войны?

– Это было крупное многонацио-нальное поселение, в котором жили белорусы, русские, украинцы и поля-ки, даже многодетная семья китайцев. Но основное население было еврей-ским. Люди занимались животновод-ством, сельским хозяйством, ремесла-ми, трудились в артелях, в кузницах, на заводе. Работали два клуба, три школы, в том числе еврейская, было несколько синагог. В Лядах проживало много из-вестных еврейских семей. Я принадле-жу к крепкому роду Тамаркиных. Нас с детства приучали к труду, я с ранних лет умел пахать, доить корову, помогал в хозяйстве отцу Лейбе Иосифовичу. Мне было четыре года, когда мать по-гибла на моих глазах от рук бандитов в годы коллективизации. Отца после это-го не приняли в колхоз, сказали, что он один работник, а ртов — пять. Но не-смотря на то, что мамы не было и жили мы бедно, у нас всегда на дворе были домашние животные, птица. Вся дерев-ня приходила к нам за молоком. Дети, даже маленькие, трудились. Отец про-давал мясо в Смоленске — на такой торговле выживали многие евреи. В се-мье говорили на идише, год я проучил-ся в еврейской школе. В конце 1930-х

годов в Лядах закрыли синагоги и нашу школу, а директора Наума Исааковича Герца, председателя сельсовета Бороду и многих других коммунистов аресто-вали как врагов народа, и больше их ни-кто не видел.

– Как в вашу жизнь пришла война?– Слово «беженец» я услышал впер-

вые осенью 1939 года и тогда же увидел своими глазами еврейских стариков, женщин, детей из Польши, спасав-шихся от гитлеровцев. Их сначала раз-местили в сельсовете, потом в домах жителей Ляд. В первый день войны зна-менитый воскресный базар в Лядах не состоялся — нам сообщили о веролом-ном нападении на нашу Родину немец-ко-фашистских захватчиков. Помню, как переживали взрослые, слушали ра-дио, а пацаны недоумевали: как могло случиться, что на СССР «неожиданно и вероломно напали» немцы? По боль-шаку через Ляды гнали на восток зама-скированные ветками санитарные ма-шины с ранеными. А вскоре потянулись беженцы из Гродно и Вильно, Минска и Витебска. Многие шли пешком с деть-ми на руках. Жители Ляд помогали им, чем могли. Беженцы не задерживались,

благодарили и советовали нам уходить как можно скорее. Мой отец с нача-лом войны ушел в партизаны. В нашем краю первый отряд был создан стихий-но комсомольцами при поддержке кол-хозников в августе-сентябре 1941-го: люди надеялись, что к 7 ноября нас уже освободят.

Мы с двоюродными братьями-под-ростками, мечтая вступить в ряды Красной армии, еще до войны осно-вали отряд «Гаврош». Теперь, как только могли, готовились защищать Отечество: тренировались, пытались всячески вредить немцам, спасали ра-неных лошадей, выхаживали их так, как научил отец, и прятали от фаши-

стов. Потом мы передали партизанам 17 прекрасных лошадей. Желание уби-вать врагов было так велико, что я свои-ми руками сделал деревянный автомат, который «стрелял» камнями, — мне было 11 с половиной лет...

– Что вам запомнилось из жизни в гетто?

– Когда вместе со всеми ляднянскими евреями мы с младшими братишками оказались в гетто, я крепко держал их за ручки, и они, казалось, понимали меня без слов... Все обязаны были носить на одежде желтые звезды Давида. В пяти-стенном доме с нами жили двенадцать семей. Общение с русскими каралось расстрелом. С самого начала оккупа-ции нас лишили всего движимого и не-движимого имущества и человеческих прав. Евреев тогда можно было уби-вать безнаказанно. Их расстреливали, бросали живыми в ямы. Многие умира-ли от болезней, голода и непосильного труда. Чтобы никто не ускользнул, всех местных жителей строго предупреди-ли: за укрытие еврея — расстрел, а за выдачу властям — пачка сигарет, ма-хорки. В Ляды мог войти, въехать каж-дый, а покинуть населенный пункт

Гаврош из Ляднянского гетто

Я Я блестяще овладел техникой бокса. Смотреть мои бои собирались многие военные.

Но я никогда не был агрессивен, не применял на ринге полную силу.



95 лет назад, 12 мая 1918 г., ро-дился Джулиус Розенберг, аме-риканский инженер-электрик, коммунист, в июне 1953 г., вме-сте с женой Этелью Розенберг казненный на электрическом стуле в нью-йоркской тюрьме Синг-Синг за «атомный шпио-наж» в пользу Советского Союза. Представленные обвинением до-казательства их вины выглядели крайне неубедительно, супруги ка-тегорически отказались признать себя виновными и вообще вели себя исключительно достойно, по существу героически. Во всем мире, да и в самих США, разверну-лось широкое движение в защиту Розенбергов. Но приговор, выне-сенный в апреле 1951 г., остался без изменений. Причем смертный приговор за шпионаж был впервые в истории США вынесен в мирное время. В своем последнем пись-ме адвокату из тюремной камеры Этель писала: «Мы первые жертвы американского фашизма».

60 лет назад, 13 мая 1953 г., в свой 31-й день рождения известная амери-канская спортивная журналистка Глэдис Хелдман (урожден-ная Медали; 1922–2003), дочь нью-йоркского юриста и жена одного из са-мых известных тогда американских тен-нисистов Джулиуса Хелдмана, выпу-стила первый но-мер World Tennis Magazine, ставшего наиболее авторитетным и влия-тельным печатным органом в мире женского тенниса.


разрешалось только с пропуском ко-мендатуры. Евреям пропусков не вы-давали. К осени 1941 года в гетто стали появляться новые люди: родственни-ки ляднян, бежавшие от расстрела уз-ники из Красного, Дубровны, Гусина и других местечек и сел. Зимой стало понятно, что кровавой расправы над оставшимися в живых можно ожидать в любой момент…

– Как вам удалось спастись из гетто?– Этому предшествовало несколько

страшных событий. В большом гетто прошли первые массовые расстрелы. Свирепствовал тиф. В памяти страш-ные картины, как, впрягаясь в сани, люди вывозили трупы, а полицаи их подгоняли. Всех не успевали хоронить. Тех, кто еще мог стоять на ногах, про-должали выгонять на работы. В марте осталось чуть больше двух тысяч че-ловек. Евреев согнали в здание шко-лы — «малое гетто». Классы были переполнены, дети плакали и просили пить, взрослые сходили с ума... И тог-да по дверям школы открыли пулемет-ный огонь. Стреляли местные полицаи. Когда из противотанкового рва стали выгребать снег, стало понятно, что дело идет к большой трагедии. Тетя Мал-ка приказала мне бежать из гетто, хотя для меня казалось невозможным оста-вить больных братьев и близких. Воз-можно, во мне включилась сила, кото-рая называется шестым чувством, или инстинктом самосохранения. Я вышел на улицу, спрятался, дождался темно-ты. Еще лежал снег, я завернулся в при-готовленную простыню. До войны мы много играли в войну, теперь мне при-годились наработанные навыки. Глу-боко вдавливая тело в снег, осторожно перекладывая доски от разломанных парт, медленно прополз под двумя ря-дами колючей проволоки. У оврага, как было договорено, ждал отец. Он под-хватил меня, как пушинку, — так я ис-худал, на своих щеках я почувствовал его слезы. Я тревожился о младших братьях Яшеньке и Гдальке, других род-ственниках, оставшихся в гетто. Отец объяснил, что мы ничем не сможем им помочь, он уже все знал. У меня на-чался жар — тиф! В одной из деревень я слег. Двоюродный брат Лейзер, ко-торый присоединился к нам по пути, тоже заболел. Кругом шпионили поли-цаи. В субботу мы ушли из деревни, я кое-как шел сам, а племянника отец нес на себе 16 километров. Сердобольная женщина, жена командира Красной ар-

мии, оставила у себя Лейзера на излече-ние. Среди местного населения были разные люди — некоторые выдавали, другие — наоборот, спасали, кормили, помогали, предупреждали о засадах. Второй кризис тифа застал меня у цы-ган, там я тоже пролежал без сознания несколько дней. Поскольку нас увиде-ла одна из болтливых женщин, уходить пришлось и оттуда. Так и шел я, шата-ясь, в полубредовом состоянии, за от-цом, иногда от слабости и жажды са-дился и ел снег...

Отец рассказал, что наших родных и близких, оставшихся в гетто, больше нет в живых: 2 апреля 1942 года, в пер-вый день Песаха, расстреляли всех.

– Расскажите о вашем участии в партизанском движении.

– Отец привел меня в отряд «Нико-лая» («отряд Кольки»), названный так по имени командира, фамилии ко-торого я не знаю. Он насчитывал боль-ше тридцати человек, восемь из кото-рых — евреи, в том числе старший брат отца Моше Тамаркин. Дармовой хлеб подростку в то время есть не пристало. Командир придумал для меня легенду, и я стал разведчиком. Мне нужно было забыть свое настоящее имя и проис-хождение — с этого момента я превра-тился в «беглого детдомовца Славку из Смоленска». Научился у отца плести лапти из лыка и корзины из лозы, с этим товаром ходил по деревням, менял их на продукты, присматривался ко всему вокруг, разговаривал с людьми. У меня было серьезное преимущество — моя «рязанская» физиономия, так что я не отличался от других деревенских маль-чишек. Нужно было быстро научиться говорить по-русски. Из деревни в де-ревню переходил по субботам — это банный день, — чтобы не увидели, что я еврей. Но и во время войны я в душе никогда не отрекался от своего проис-хождения, глубоко знал и помнил все, что связано с нашей семьей.

Партизанами были, кроме отца, и мои двоюродные братья — Хаим и Лей-зер, они ходили по деревням и собира-ли сведения, были лихие разведчики. На них я равнялся. После их гибели я мыс-ленно спрашивал у них совета, никогда не жаловался. Схваченный фашистами, Хаим молчал на допросах и предпочел умереть не побежденным — перегрыз себе вены.

Мы с отцом поддерживали связь с дру-гими партизанскими отрядами, дваж-ды пытались перейти линию фронта. На

Этель и Джулиус Розенберги. 1951 год. Фото сделано сразу после

вынесения приговора

Обложка журнала World Tennis Magazine (January 1990) с автографом теннисистки Дженнифер

Каприати (Jennifer Capriati)



моих глазах во время одной из таких вы-лазок схватили отца, а я чудом уцелел. Позднее я узнал, что его и другого пар-тизана, Шмуэла Фрадкина, повесили. Из всего старинного могучего рода Тамар-киных я остался совсем один. Всю жизнь я помню клятву гаврошевцев: выжив-ший должен обо всем рассказать...

– Что происходило с вами после разгрома отряда? Вы продолжали участвовать в партизанском движе-нии?

– Первые месяцы я скитался по дерев-ням, стараясь не попасться в лапы кара-телей. Больше всего боялся того, что в плену заговорю во сне на идише. Неод-нократно непостижимым образом спа-сался из засад. Однажды забрел пере-ночевать в баню в чесоточной деревне, после чего тяжело заболел. Много дней я страдал, практически не мог шеве-литься, не ел ничего, кроме снега, даже задумался о самоубийстве. Но и тогда какая-то непостижимая сила продол-жала мне помогать: я сумел добраться до села Красное, где жил сердобольный врач. В семье доктора меня накормили, переодели, приняли с большим теплом. Врач изготовил мазь, на следующий день я почувствовал себя так, будто за-ново родился. Мой «панцирь» размяк, перестал трескаться и кровоточить. По-сле этого я поспешил на северо-восток навстречу Красной армии. Волей судь-бы в одной из деревень встретил земля-ка, воевавшего в особом партизанском полку «Тринадцать» под руководством легендарного Сергея Владимировича Гришина, бывшего завуча средней шко-лы города Дорогобужа. Так я стал гри-шинцем. Оставаясь по возрасту пионе-ром, все невзгоды переносил наравне со взрослыми. Нес внутреннюю и карауль-ную службу, ходил в разведку, на боевые задания, участвовал в открытых боях и прорывах из окружения, блокад. В моей шевелюре появилась первая седина.

Полк «Тринадцать» воевал в бли-жайшем тылу группы войск армии «Центр». Среди партизан были люди разных национальностей. Я знал не ме-нее двадцати евреев. Один из коман-диров, Гирша Моисеевич Израилитин, человек немолодой, основательный, чем-то напоминавший моего отца, сде-лал меня своим ординарцем. Он плохо видел в темноте, так что в ночное время суток я стал его глазами. В «Тринадца-ти» меня с самого начала поразили же-лезная дисциплина и военная организа-ция партизанского полка.

– Среди ваших друзей был Марк Максимов (Липович), партизан и поэт. Расскажите о нем.

– Для меня Марк Липович, будущий известный литератор, драматург, остал-ся прежде всего партизанским поэтом, редактором газеты «Смерть врагам!». Стихи он тогда самозабвенно писал на чем придется — даже на оборотах не-мецких листовок. А поэма «В краю молчания» вообще создавалась на бе-резовой коре, которую мы для него раздобыли. Это был смелый человек, искренний, добрый. После войны он сменил фамилию на Максимов. Мы дру-жили с ним всю жизнь, я хорошо помню ребенком его сына Андрея, российского писателя и телеведущего. Я и сегодня пе-речитываю стихи Марка, посвященные будням нашей партизанской жизни.

– Как складывалась ваша жизнь в мирное время?

– После длительного лечения в госпи-тале я поступил в Казанское суворовское училище. Пришел в класс контуженым

переростком, с трудом читающим по сло-гам. Ребята гордились, что в их отделении учится фронтовик. Потом я окончил Ом-ское краснознаменное общевойсковое командное училище имени М.В. Фрунзе. Дальше всю жизнь служил, успешно за-нимался спортом — гимнастикой и бок-сом, в боксе не раз становился чемпио-ном и призером соревнований. Смотреть мои бои собирались многие военные, я блестяще овладел техникой, но никогда не был агрессивен, не применял на ринге полную силу. В общении всегда тянулся к тем, кто умнее, интересней меня. Эти ка-чества я стараюсь передать своим детям и внукам, которых очень люблю. В мирное время меня постоянно преследовали сны о гетто и войне. Сегодня делаю все воз-можное, чтобы новые поколения людей знали о том, что происходило в те страш-ные годы, продолжаю выступать, рабо-тать над воспоминаниями о войне и Хо-локосте, написал книги «Это было не во сне» и «Очередные испытания».

Наталья ЛАЙДИНЕН, Россия

«Сегодня делаю все возможное, чтобы новые поколения людей знали о том, что происходило в те страшные годы. Написал книги “Это было не во сне” и

“Очередные испытания”». Вячеслав Тамаркин дома в Иерусалиме. Декабрь 2012


ПЕРФОРАЦИЯ

В В Вене есть музей фильма «Третий человек». Десять лет назад Британ-

ский институт кино признал его луч-шим британским фильмом всех времен. Американская киноакадемия присуди-ла премию «Оскар» за лучшую опера-торскую работу Роберту Краскеру.

В этом году фильму исполняется 65 лет. Значит, время для размышлений было… Ценность не растворилась во времени. А стала еще более очевидной и явной. «Третий человек» — счастли-вое стечение обстоятельств, совпаде-ние талантов, желаний и времени.

Грэм Грин написал сценарий, режис-сер Кэрол Рид снял историю, которую можно считать криминальным детекти-вом. А можно и философской притчей о добре и зле. С использованием всего двух красок — черной и белой. И мно-гочисленных полутеней — аргументов. Только ли черным бывает зло и кри-стально белым — добро? В этом смыс-ле фильм похож на шахматную партию. Когда не выигрывает никто. Разбиты черные, на поле боя полегли белые. По-бедила справедливость, не сделав счаст-ливым никого.

Мертвые и полуживые выжившие. Финал — дорога с кладбища.

Лента Мебиуса — все начинается на кладбище и там же заканчивается по-хоронами одного и того же человека. По имени Гарри Лайм. Только первый раз — это фикция, инсценировка своей гибели, второй — мертвее не бывает.

Ветер гонит листья. Дорога в оба кон-ца почти пуста. Осень. Нуар* — изы-сканный жанр, графически точный, вы-веренный, мистически тревожный. Он в темных тонах теней, силуэтов, раскачи-вающихся уличных фонарей, бросающих случайный и неверный свет. Фантастиче-ская игра черного и белого. Черный — это нулевая яркость любого цвета. Бе-лый — максимальная яркость любой краски. При понижении яркости белый становится серым, а потом и черным.

Осознанные «завалы» вертикалей при съемке людей средним планом, тени, развалины, поздние сумерки и звуки шагов. Другая реальность, где все, как в королевстве кривых зеркал. Звуки дождя, потоков воды, шум подводных струй, водостоков. Плащи с подняты-ми воротниками, надвинутые шляпы, почти невидимые лица красивых жен-щин. Нагнетание страшного, неизбеж-ного — детектив в стиле нуар страшнее обыкновенного детектива именно по нервному напряжению и ожиданию — сейчас что-то произойдет.

Ждешь с замиранием. Почти всег-да — лабиринт, где скрывается смерть. Почти всегда — ловушка, в которую че-ловек загоняет сам себя или его загоня-ют. Почти всегда спор дня и ночи, тени и света, души и разума.

Я не теряю надежды на то, что те, кто не видел «Третьего человека», посмотрят фильм, поэтому сюжет пе-ресказывать подробно не буду, хотя очень люблю это делать. И у меня ни разу не получилось пересказать его одинаково.

Тема с вариациями. Хотя условно все выглядит довольно просто и ясно. По-слевоенная Вена поделена на четыре зоны — американскую, русскую, фран-цузскую и английскую. Центр австрий-ской столицы патрулируют союзные войска, по одному от каждой державы. Язык общения — «плохой немецкий», сообщает диктор, «но ребята непло-хие, делают все, что могут».

Под сенью Иоганна Штрауса в горо-де процветает черный рынок, спекуля-ция, мутная вода поддельных докумен-тов, лекарств, валюты. Послевоенная разруха — поле наживы. Все нужно до-ставать — покрышки, чай, сахар, сига-реты. Все перепродается. Дорого все… кроме человеческих жизней.

В «голубом» Дунае плавает труп. Этот магический кадр особенный в своей равнодушной простоте. Плава-ет и плавает. Ни жалости, ни любопыт-ства. Хроника времени. Огромные со-стояния сколачиваются из нужды и нищеты. Даром приобретаются бес-

Третий, четвертый, пятый…

Диалог бывших друзей, ставших непримиримыми врагами. Спор о добре и зле. На фото — Холли Мартенс (Джозеф Коттен) и Гарри Лайм (Орсон Уэллс)

Как грустно все это! На фото: фройлян (мисс) Шмидт (Алида Валли) и Холли Мартенс

(Джозеф Коттен)


ценные коллекции. В театре идут коме-дии. Публика смеется…

И вот в Вену по приглашению своего друга Гарри Лайма (Орсон Уэллс) при-езжает «счастливый, как жаворонок, без гроша в кармане» Холли Мартенс (Джозеф Коттен). Друзья юности — автор вестернов «Смерть на ранчо два креста» и «Одинокий всадник из Санта-Фе» и рэкетир — «худший из всех копавшихся в этой грязи». Все происходит как в дешевых романах — в тот момент, когда Холли прибывает в австрийскую столицу, Гарри везут на кладбище. Хорошее начало.

Холли Мартенс со своим саквояжем (оставить негде) успевает на панихи-ду. Отпевание скудно, малолюдно. И у хоронящих лица картонные, ложно-скорбные, искусственные. Только два человека на этой прощальной церемо-нии похожи на людей — красивая жен-щина и английский майор, стоящий чуть поодаль. Собственно, с этого момента и начинается криминальная драма.

Писатель не верит в то, что его дру-га машина сбила случайно, и он самосто-ятельно начинает расследование. Оно похоже на черновик детектива: еще не понятны все действующие лица, не рас-кручен сюжет, не придумана интрига, фи-нал в тумане. Ему предстоит найти, сдать полиции, устроить ловушку, застрелить друга, того третьего человека, которого он так искал. По его неосторожности по-гибнет консьерж, будет убит сержант.

Цена гуманизма и внезапного про-зрения. Каждый раз задаешься вопро-сом: что движет человеком? Чувство справедливости, желание выжить (или выпить), обогатиться, понять. Быть любимым.

Зависят ли люди от времени, в кото-ром они живут, или времена для выбо-ра всегда одинаковые? Предательство друзей — особый вид предательства? Или такой же, как все остальные?

И наталкиваешься на главный во-прос: «А кто ты сам? И можешь ли кого-то осуждать?» Орсон Уэллс и Джозеф Коттен, достойные партнеры по жизни, — друзья-противники Гарри Лайм и Холли Мартенс.

В кино, как и в жизни, все настолько запутано, что отрицательный герой (он спекулирует дефицитным пеницилли-ном, украденным в военных госпита-лях) Гарри Лайм вызывает симпатию, и хочется, чтобы его не поймали. Он живет с такой откровенностью порока и обаятельной энергией, с такой убеж-денностью в своей правоте, что кон-кретное зло становится более привле-кательным, чем абстрактное добро.

Писатель Холли Мартенс — персо-наж условно положительный — таких чувств не вызывает. Почему? Оба игра-ют то, во что верят. И если для этого нужно убрать кого-то с пути, то поче-му же этого не сделать. Победить мо-жет только один. Но от проигравшего остается несколько фраз, которые ли-

шают покоя: «В Италии во время три-надцатилетнего правления семьи Бор-джиа у них были сплошные войны, террор, убийства и кровопролитие, но они произвели Микеланджело, Леонар-до да Винчи и Ренессанс. В Швейцарии у них была сплошная братская любовь, пятьсот лет мира и демократии — и что они произвели? Часы с кукушкой».

Война или мир, нажива или гуман-ность? Вопросы сложные. Ответы про-стые. Мир, добро, человеколюбие.

Слова, слова, слова… Цена им три копейки. Если вы когда-нибудь будете в Вене, прокатитесь на колесе обозрения в старом парке Пратер и обязательно посмотрите сверху вниз, на людей. Это черные точки. И припомнится фраза из фильма: «Точки — это люди на земле…Тебе действительно будет жаль, если одна из этих точек остановится навсег-да. Если я тебе предложу по 20 тысяч фунтов вместо каждой остановившейся точки, что ты скажешь? Чтобы я оставил деньги себе, или начнешь прикидывать, сколько точек ты смог бы удалить».

В фильме нет положительных геро-ев. Все обманывают, лукавят, хитрят, притворяются. Разве только женщина правдива (Алида Валли) и английский сержант Пейн. Его прекрасно играет Бернард Ли. Майор Каллоуэй (Тревор Хорвард) — человек профессиональ-ной чести, должен поймать третьего человека любой ценой. И писатель, ин-женер человеческих душ, ловится на его сентиментальный крючок — де-ти-жертвы. Плюшевый медвежонок, с которым уже никто не будет играть. Почему добро всегда выглядит так не-убедительно?

Как российского человека, а, по сути, советского меня неприятно задевают некоторые эпизоды, которых нет в ро-мане Грэма Грина.


До последнего… Жизнь — дорогая штука!

На фото: Гарри Лайм (Орсон Уэллс)

Раздумья о третьем человеке. На фото: Холли Мартенс (Джозеф Коттен)


Видимо, это дань идеологической составляющей времен холодной вой-ны. «Пинок под одеялом».

Но... мы все последователи Пуш-кина: «Я, конечно, презираю отече-ство мое с головы до ног — но мне до-садно, если иностранец разделяет со мной это чувство».

Англия России не враг, что вы! — союзники, друзья, соратники.

Но что-то у этих русских не так. Раз-ве может человек в этом дурацком тре-ухе сравниться с европейцами? А где может спрятаться бандит, убийца, пре-датель? Конечно же, в советской зоне оккупации… под прикрытием, есте-ственно, хитроумного еврея майора Бродского.

Похож на раввина продавец воздуш-ных шаров. Он предлагает пустынной ночью никому не нужный товар. И с жалкой улыбкой надежды смотрит на вас. Купите!

И вот среди такого философского и событийного хаоса на черном асфаль-те фильма пробивается зеленая травка настоящего английского юмора. Уди-вительно смешного, придающего по-вествованию интонацию чего-то нахо-дящегося за пределами разума. Один «укус попугая» чего стоит, а фразы:

– Я хотел, чтобы вы поговорили о кризисе веры.

– Что это? – Я думал, вы знаете? Вы же писа-

тель.

– Я собирался остановиться у него. Но он умер...

– Б-же, как неудобно.

Или: – Когда Вы видели его в последний

раз?– В тридцать девятом.– Когда началась эта заварушка?При аресте героини офицер фран-

цузской армии напоминает, что она забыла взять с собой губную помаду, и любезно протягивает тюбик.

Таких эпизодов в фильме множе-ство, только нужно слышать, что гово-рится. И как…

Происхождение черного юмора на-прямую связано с нуаром. Ирония, на-смешка, притворство, доведенное до абсурда. Вдруг начинаешь слышать му-зыку, которая звучит с самого начала. Еще на титрах возникают тонкие го-ризонтальные полосы. И аккорды... не-понятно на чем играют, какой инстру-

мент звучит. И пока «голос от автора» не сообщит: «Соло на цитре Антон Карас», не поймешь, что полосы — струны цитры, старинного австрий-ского инструмента. Но только где-то к середине фильма догадываешься, что цитра — музыкальный ключ фильма. Его насмешливая интонация. Слегка ироничный звук, легкий, доброжела-тельный, немного покровительствен-ный, но понимающий и прощающий. Взгляд Б-га на свое подопечное чело-вечество. Взгляд, которому одинаково привычны и естественны как смерть, предательство, ложь и грязь, так и жизнь, любовь, верность и красота. Главное, что жизнь продолжается, а от-дельные люди так или иначе умирают.

«Жизнь скоро кончится, и будем ли мы радоваться или горевать — все равно, ни за то, ни за другое нам потом не заплатят», — шутил Ремарк. Гарри Лайму понравилась бы такая формули-ровка.

Известно, как музыкально оформ-ляют страхи, шорохи, испуг. Как соз-дается настроение. Звучит кларнет, ноет контрабас… Шаги, тени, страш-но, тревожно, все нагнетается — тру-бы с сурдинами.

А в фильме так свежо, оригинально, легко.

У цитры, конечно, сфера примене-ния ограниченная, но в этом филь-ме — находка. Единственная и неповторимая цитра мирового кине-матографа.

В фильме «Третий человек» так много неповторимого и во многом не-превзойденного, что лишать себя удо-вольствия видеть это — по меньшей мере расточительно. Если вы действи-тельно любите хорошее кино. Особен-но шедевры.

София ВИШНЕВСКАЯ, Россия______*Нуа́р (фр. fi lm noir — «черный

фильм») — жанр американского ки-нематографа 1940–1950-х годов, за-печатлевший атмосферу пессимизма, недоверия, разочарования и цинизма, характерную для американского обще-ства во время Второй мировой войны и в первые годы холодной войны. («Вики-педия»)

Награды: «Оскар» — лучший опе-ратор (1951). Британская киноака-демия — лучший британский фильм (1950). Каннский фестиваль — Гран-при (1949).



Дядя ИлюшаВ какие бы концы света ни заноси-

ла меня судьба, везде она дарит мне на-стоящих друзей. В Нью-Йорке в нача-ле нового тысячелетия я познакомился с московским художником Леонидом Шошенским. Нас подружили близкие, буквально родные нам люди. Оказалось, что мы прожили много лет в Москве со-всем рядом и не знали друг друга. С те-плотой и так по-детски Леонид произно-сит «дядя Илюша», имея в виду поэта Илью Львовича Френкеля. И я сразу по-нимаю — мы просто родственники!

Я знал этого потрясающего челове-ка и уникального поэта с более зрелого возраста, чем когда-то мой собеседник. С тех времен, когда при Союзе писате-лей Москвы была организована Комис-сия по работе с молодыми, т. е. с пре-тендентами на писательские места. И нас прикрепили к разным маститым наставникам. Моим стал Поэт Илья Френкель. Пишу Поэт с большой бук-вы — иначе невозможно. А для непо-священных, не имевших счастья читать его стихи, воспоминания и не слышав-ших о его не изданных до сих пор «Ам-барных стихах», скажу, что все они знакомы с его творчеством по многим ставшими народными песням. Для при-мера — «Давай закурим»:

Давай закурим, товарищ, по одной,Давай закурим, товарищ мой.

Когда мы познакомились, Илья Френ-кель был почти втрое старше меня. Он стал моим духовником не только в лите-ратуре, но и в жизни. И он сам, и его жена Эмине Ханум. Френкель не учил меня пи-сать стихи, а давал пример, как жить.

Не удивительно, что эта теплота и необыкновенная интонация в словах «дядя Илюша» сразу сделали Леонида Шошенского близким мне человеком. Мы подружились.

В мастерской художника

Леонид вспоминал о своем успеш-ном дизайнерском творчестве в про-шлом, о мощной бригаде, которой они работали, — четыре молодых талантли-вых художника. Они оформляли мно-

гие международные выставки. Леонид участвовал и как живописец во многих международных выставках на несколь-ких континентах.

Его отец, художник Иосиф Михайло-вич Шошенский, один из руководителей МОСХа, поддерживал молодых и дерз-ких дизайнеров в порой непростых от-ношениях с российской властью. Лео-нид с особой теплотой рассказывал мне об отце, «милом, добром человеке, ко-торого все любили и который был абсо-лютно доступен молодым, несмотря на то, что справедливо считался мэтром». Он ушел из жизни в самом начале так на-зываемой перестройки, и все стало сы-паться. Шошенский в разговоре часто возвращался к воспоминаниям об отце. Чувствуется, что эта творческая связь, традиция продолжается (в мастерской на стенах — работы сына Л. Шошенско-го, художника Никиты Шошенского) и в дизайнерских работах, и в манере обще-ния с людьми, с учениками.

«Он с нас, молодых, стружку все вре-мя снимал, — говорит Леонид. — По-вторял, что мы должны стремиться быть лучше всех. Подталкивал к всту-плению в Союз художников. Это было важно — открывались возможности, и чтобы выжить как художникам».

В Нью-Йорке у Шошенского много учеников, и большинство из них после

нескольких лет занятий с мастером по-ступают в самые престижные универ-ситеты и художественные колледжи Америки. Это не случайный успех — это результат работы, которой он ув-лечен. На выставке в Риме на Кампо ди Фьоре куплены три его картины. «Ра-ботаю, пишу, “ни дня без строчки”. Есть приглашения принять участие в новых выставках», — говорит он.

Об архиве знаменитого деда

Когда я приехал в мастерскую Лео-нида Шошенского, то был потрясен: на стенах, кроме его работ, висело четыре картины Ефима Зозули! Это было не-ожиданно и непонятно. Леонид, видя мое замешательство, объяснил, что Ефим Давидович Зозуля — его родной дед по матери, и большую часть архива деда ему удалось вывезти из Советско-го Союза в Штаты, когда он перебрал-ся туда жить.

Леонид знакомит меня с архивом. Я держу в руках фотографии далеких 1920-х, 1930-х, 1940-х… Зозуля с Горь-ким, Михаилом Кольцовым, Корнеем Чуковским. А вот на другой фотогра-фии «дядя Илюша Френкель» и «дядя Боря Заходер».

АВТОГРАФ

Четыре поколения

В Нью-Йорке в начале нового тысячелетия я познакомился с московским художником Леонидом Шошенским (на фото слева)


Я прошу Леонида рассказать, что он знает об этом ушедшем времени. «Деда не стало в 1941-м, — начинает он свой рассказ. — Я его не знал. Бабушка была известным музыкантом и знала многих. Но на мои просьбы что-то рассказать мне о них, как правило, отнекивалась. Может быть, ей тяжело было вспоми-нать. Да, она знала Эйнштейна. Говори-ла про него: “Милый был молодой чело-век. Но очень плохо играл на скрипке!” И все». Леонид показывает мне фото бабушки с дочерью, совсем молодень-кой. «Это моя мама», — поясняет он.

А я смотрю на длинные стеллажи книг, вывезенных из России: корешки собра-ний сочинений и тоненькие бесценные сборники стихов — в каждом москов-ском интеллигентном доме были такие.

Леонид мне рассказал, что часть ар-хива перед отъездом сдали в ЦГАЛИ, а часть удалось вывезти. Например, старые книжки деда. Я держу в руках тоненькие книжечки «Библиотечки “Огонька”». Выпуск этой серии Ефим Зозуля вместе с Михаилом Кольцовым организовали в 1923 году. Конечно, все книжечки с ав-тографами: Михаил Светлов, Ярослав Смеляков, Алексей Сурков, Вера Инбер, Александр Безыменский, Александр Жа-ров, Александр Твардовский.

А вот старые, пожелтевшие от време-ни его удостоверения журнала «Ого-нек», газеты «Правда», рукописная «Автобиография», деловые бумаги, за-

писные книжки, письма. Вот что-то написано рукой Михаила Кольцо-ва. «Где-то здесь письма Горького деду, — говорит

Леонид. — Жена, наверное, спрята-ла — реликвии».

Я понимаю, что стою перед сокро-вищами, кладом. История приоткрыла дверь и позволяет заглянуть в прошлое. Как удивительно спрессовано время! Мне несколько лет подряд выпадало удо-вольствие здороваться за руку с писа-телем Арнольдом Гессеном (вплоть до дня его кончины), родившимся еще при Анне Петровне Керн и подарившим мне свою чудесную книгу о Пушкине «Все волновало нежный ум». А еще дове-лось брать уроки вокала у Марии Влади-мировой, ученицы Мазетти, слушать за столом рассказы Михаила Громова, ле-тавшего с Чкаловым, разговаривать с Са-муилом Алянским, ближайшим другом Александра Блока, посещать класс пиа-нистки Марии Шиховой из компании молодого Сергея Рахманинова, за кото-рой ухаживал тенор Леонид Собинов.

И вот снова чудодейственная машина времени переносит меня в другую эпо-ху, другой мир. И он оживает — далекий и близкий, трагически страшный и бес-конечно дорогой.

Богатство, к которому я прикоснул-ся, просто неоценимо. Совершенно на-прасно забытый писатель Ефим Зозуля звучит сегодня не только современно, но и злободневно, что доступно толь-ко творчеству классиков. Перечитываю его и удивляюсь, как его не арестовали? Чего стоит «Рассказ о Аке и человече-

стве», опубликованный в 1919 году и предсказавший надвигающиеся годы ре-прессий.

Когда в 1937 году Михаила Кольцова репрессировали, Ефим Зозуля перестал печататься, ушел из «Правды». В 1941 году он погиб на фронте в расцвете сил, ему было всего 50 лет.

Надо поклониться с благодарностью семье писателя Зозули — его вдове, до-чери, внуку — за мужество, верность и благородство. Представьте себе, что зна-чило хранить письма репрессированно-го — «врага народа» или «шпиона». За одно это можно было угодить в те ме-ста, откуда мало кто вернулся. А каково сохранить эти бесценные материалы, не растерять, в тяжелые голодные годы не променять на сиюминутные блага или просто на буханку хлеба. Бережно со-хранить и перевезти через океан…

Леонид Шошенский говорит, что еще не все собрано. Но и то, что есть — кни-ги с автографами знаменитых поэтов и писателей, огромное количество фото-графий, письма и рукописи, — бесцен-но. Такое богатство нельзя держать под спудом. Но для приведения в порядок всего этого «хозяйства», для публика-ции нужен специалист или даже специ-алисты!..

А пока — я счастлив, что повезло при-коснуться к богатейшему собранию ре-ликвий, что могу многократно неспеш-но рассматривать их и переноситься в прошлое, где жили и мои родители, о ко-тором можно узнать только благодаря рассказам «стариков», чудом сохранив-шимся документам и моему другу Лео-ниду Шошенскому.

Михаил САДОВСКИЙ, США

АВТОГРАФ

Перебирая бесценные реликвии…

АА втограф Леонида Шошенского: «Дорогому Мише Садовскому от

сердца и души»


ЗАПИСКИ МЕЛОМАНА

В В Камерном зале Московского меж-дународного Дома музыки суще-

ствует прекрасная традиция — ис-полнение всех скрипичных сонат Бетховена. В феврале текущего года там состоялся очередной концерт из этой серии. Инициативу Дома музыки претворяет в жизнь замечательный оте-чественный музыкант Алексей Лундин, исполняя партию скрипки во всех кон-цертах цикла и ангажируя для совмест-ных выступлений разных пианистов.

Алексей Лундин — концертмейстер оркестра «Виртуозы Москвы» и пер-вая скрипка «Моцарт-квартета». Он родился в 1971 году в Москве в музы-кальной семье, учился в Московской консерватории у прекрасных педаго-гов — Н. Бешкиной (ученицы знаме-нитого Л. Цейтлина), М. Яшвили и А. Бондурянского. Участвовал в различ-ных конкурсах, а с 1998 года работает в оркестре «Виртуозы Москвы».

Партию фортепиано исполнила зна-менитая российская пианистка Лилия Зильберштейн. Она окончила Гнесин-скую академию по классу А. Саца и ста-ла победительницей трудного и пре-стижного Международного конкурса имени Бузони в Больцано (Италия) в 1987 году. С 1990 года Лилия Зиль-берштейн живет в Гамбурге и широ-ко концертирует на Западе, у нее мно-го записей с лучшими дирижерами, но в России она выступает редко. «Алеф» (№ 1022) писал о выступлении Зиль-берштейн на Гилельс-фестивале во Фрайбурге в 2012 году.

В Москве музыканты исполняли три скрипичные сонаты Бетховена — № 6, № 7 и № 8. Композитор называл их «Сонаты для фортепиано и скрипки», тем самым подчеркивая большую роль фортепиано. Все эти сонаты были сочи-нены Бетховеном в 1802 году, за год до написания знаменитой «Героической симфонии», и посвящены русскому царю Александру I. Шестая соната — одно из самых лирических сочинений композитора в этом жанре. Музыканты играли тонко, изящно, мелодии словно лились потоком. Третья часть сонаты написана в излюбленной манере ком-позитора — вариационном стиле. Игра

Лундина и Зильберштейн была напол-нена радостью и красотой. Эту сонату часто играют на концертах различные исполнители, чтобы показать счастли-вого Бетховена, что встречается в его творчестве не так уж часто.

Восьмая соната написана автором в более традиционной манере. Вторая часть — это большой менуэт. Такая форма была очень характерна для со-нат Моцарта. Музыканты исполняли это сочинение просто, красивым лег-ким звуком, и в их игре чувствовалось моцартовское обаяние. Красивый звук скрипки и более насыщенные фортепи-анные пассажи создавали нужную гар-монию.

И наконец, Седьмая соната. В этом сочинении картина другая. Это одно из выдающихся сочинений Бетховена, оно принадлежит эпохе «штурма и на-тиска» (Sturm und Drang), к которой относятся Третий фортепианный кон-церт, некоторые фортепианные трио и, конечно, великая Пятая симфония. В сонате четыре части, музыка неверо-

ятно насыщена эмоциями. Казалось, что музыканты преобразились, так как страсти на сцене кипели нешуточные. Произведение по стилю похоже на ве-ликую «Аппасионату», и, по сути, это трагедийная музыка, которая так срод-ни бетховенскому восприятию мира.

Звук фортепиано был необыкновен-но ярким, насыщенным и взволнован-ным. У Зильберштейн замечательное легато, подача звука ясная и глубокая, и никакой беготни по клавишам, кото-рую любят многие современные пиа-нисты. Рояль всегда поет, даже в форте. Полное слияние с музыкой! Бетховен-ский стиль — сложное дело, многие современные исполнители им не вла-деют. А скрипка Лундина не просто пела — она «высекала огонь». Мо-ментами игра музыкантов напоминала оркестр — по своей интенсивности и страстности. Это был настоящий Бет-ховен! Концерт был удивительно гар-моничным.

На бис музыканты сыграли Романс Бетховена, также ярко и глубоко.

Прекрасный дуэтКамерный вечер Алексея Лундина и Лилии Зильберштейн

прошел с большим успехом

Алексей Лундин и Лилия Зильберштейн


ЗАПИСКИ МЕЛОМАНА

ННовый спектакль труппы Бориса Эйфмана «Роден» производит

ошеломляющее впечатление. Жизнь и страдания великого французского скульптора Огюста Родена показаны средствами танца. В давние времена у великого Романа Якобсона в его спек-такле «Хореографические миниатю-ры» оживали скульптуры Родена. Это было интересно и ново. Но духовный ученик Якобсона Борис Эйфман пошел дальше в своих исканиях. Он показы-вает, как идеи Родена претворяются в жизнь и как он лепит свои скульптуры. Но его материал — не камень и не гли-на, а человеческое тело. В этом и состо-ит новизна балета Эйфмана.

В спектакле три главных исполни-теля: Роден — Олег Габышев, его уче-ница, известный скульптор Камилла Клодель — Любовь Андреева и жена Роза Бере — ее танцует Нина Змиевец. История двух художников, их страсть и творческая ревность, их любовь и рас-ставание — все это составляет суть спектакля. Эйфман не боится до преде-ла обнажить взаимоотношения героев, но в этом поединке трех сердец скуль-птор и «лепит» свои шедевры. Мы ви-дим, как из груды человеческих тел воз-никают великие скульптуры.

Все это происходит перед изумлен-ной публикой. Такого балетный мир не знал и не видел. Танец в спектакле Эйфмана, как всегда, сложный и насы-щенный, моментами завораживающий. Хореограф использовал в спектакле французскую музыку: Массне, Сен-Санса (Второй фортепианный кон-церт, «Пляску смерти»), прелюдии Дебюсси и сочинения Равеля, в частно-сти, «Дафнис и Хлоя».

Музыка подобрана с большим вкусом и помогает выявить нежные и страстные чувства героев. Кордебалету театра Эйф-мана может позавидовать любая труп-па, даже Мариинского театра. В целом, труппа Эйфмана — одна из сильнейших в России, это можно сказать смело. Соли-сты необыкновенно хороши, особенно

необходимо отметить главного героя — Родена. Олег Габышев — блестящий тан-цор. В его исполнении есть все: подлин-ная страсть к Камилле, умение выпукло «лепить» свои скульптуры, нежные при-знания своей жене и т. д. Технические возможности танцора беспредельны.

Действие спектакля развивается стремительно и напоминает кадры фильма. Это мастерская мастера, па-рижское кафе, сельский праздник уро-жая винограда, выставочный зал… Хороши скупые декорации Зиновия Марголина, они работают на создание скульптурных образов. Освещение, де-корации, музыка, простые костюмы —

все подчинено балетному замыслу Эйф-мана и созданию образа величайшего скульптора XX века. Яркий и незабыва-емый спектакль.

Представление в Большом театре проходило в рамках фестиваля «Золо-тая маска-2013». Трагедия знаменито-го французского скульптора — заявка на «Золотую маску» от Петербургско-го академического театра балета. При-чем его худрук и режиссер Борис Эйф-ман прицеливается на победу сразу в четырех номинациях.

Ведущий рубрики — Яков КОВАЛЕНСКИЙ, Россия

Танцующие изваяния и одержимость искусством

Новый спектакль балетного театра «Роден» Бориса Эйфмана состоялся на сцене Большого театра

ББ орис Эйфман языком танца, словно скульптор, увековечил трагическую историю двух

художников…


ККоролева русского и цыганского ро-мансов 1920-х годов Тамара Семе-

новна Церетели (1900–1968) была од-ной из тех героинь жанра, загнанного к концу нэпа пролетарскими музыкаль-ными инквизиторами в полуподполь-ное состояние. Но ей немалыми уси-лиями все же удалось сохранить жизнь романсу до наступления «оттепели» середины 1950-х. Со своим многолет-ним аккомпаниатором и мудрым на-ставником Зиновием Наумовичем Ки-таевым (сменившим в этом качестве репрессированного композитора Бо-риса Прозоровского) в самые тяжелые для романса 1930–1940 годы она про-водила аккуратную, не раздражающую репертуарные власти исполнитель-скую линию.

В ту суровую пору столь же превос-ходно, как и романсы, Тамара Церете-ли пела под аккомпанемент Китаева

грузинские народные песни и лучшие образцы лирики советских компози-торов-песенников. Известный грузин-ский актер Мераб Табукашвили в своей книге «Забытая легенда», посвящен-ной любимой певице, пишет: «В ее концертах неизменно звучали песни композиторов Т. Хренникова, А. Но-викова, Б. Мокроусова, М. Фрадки-на, Д. Покрасса, И. Дунаевского, кото-рые она пела с большим мастерством и темпераментом». В музыкально-арти-стической среде бытовало мнение, что певческая манера Церетели нравилась Сталину. Возможно, по этой причине даже в тех случаях, когда Тамара Семе-новна позволяла себе включать в кон-цертный репертуар и записывать на пластинки произведения запрещенных авторов (как, например, «Ты смотри,

никому не рассказывай» Б. Прозоров-ского и М. Козырева), ответственные лица порой закрывали глаза на эти вольности.

Некоторой загадкой в вокальном на-следии певицы является вальс военно-го времени «Под кленами» — един-ственное произведение композитора Сигизмунда Каца и поэта-песенника Анатолия Софронова в ее репертуаре:

Цвела весна зеленаяПод небом голубым.Мы встретились под кленамиС курсантом молодым.И в вальсе закружилися.Играл на мостовойВоенного училищаОркестр духовой…

Даже в 1944 году, когда друзьями (создателями нескольких известней-

ших песен военной поры) был напи-сан этот вальс, вряд ли кто-то из мно-гочисленных знатоков и поклонников творчества Тамары Церетели мог пред-положить, что она запоет о майорских погонах, блещущих шпорах и гремя-щем на площади духовом оркестре. Причем запоет не под привычный фор-тепианный аккомпанемент Зиновия Китаева, а в сопровождении самого на-стоящего оркестра.

Как много лет спустя вспоминал Ана-толий Софронов, удивлены ее реше-нием были даже сами создатели песни. У них, как он выразился, было двой-ное чувство. Ведь Церетели они знали главным образом как исполнительни-цу грузинских песен, цыганских и рус-ских романсов, живущую «в своем, ею созданном мире». «Я сейчас уже бо-юсь вспомнить, какими путями эта пес-ня попала в военной Москве к Тамаре Семеновне Церетели, — писал Софро-нов, — кто был посредником, прово-дником этой песни». Тем не менее, оба были безмерно рады такому решению популярнейшей певицы.

ЗАБЫТЫЕ МЕЛОДИИ

Роберт Фальк. «Портрет молодого музыканта. Рузя Шерешевский».

(Арон Шерешевский)

Под кленамиВальс, который некому повторить

«« Тамара Церетели поет песню «Под кленами», поет со всеми особенностями ее мягкого,

характерного для грузинской певицы исполнения любого романса, но в этом было что-то особенное».


Позволю себе предположить, что если бы своими воспоминаниями рань-ше Софронова успел поделиться ком-позитор Сигизмунд Абрамович Кац (1908–1984), то «посредник», ско-рее всего, был бы назван. В силу неко-торых обстоятельств (временного ис-ключения из Музыкального техникума Гнесиных за участие в середине 1920-х годов в движении «синеблузников»* и армейской службы в 1932–1934 гг.) Сигизмунд Кац относительно поздно, в возрасте 29 лет, окончил Московскую консерваторию, хотя его приняли сразу на 3-й курс. Одним из его преподавате-лей в этом учебном заведении был Арон Соломонович Шерешевский (1906–1968) — профессор кафедры симфо-нического дирижирования и оперной подготовки. Курс оперной подготовки был особенно важен для Сигизмунда Каца, будущего создателя оперы «Ка-питанская дочка» (1941), а также опе-ретт «Взаимная любовь» (1940) и «Я Вам пишу» (1944).

К сожалению, сейчас мало кому из-вестно имя Арона Шерешевского. Между тем, в 1940-е гг. его знал каждый выпускник московской консерватории.

Близкий друг Святослава Рихтера, уроженец Витебска, талантливый пиа-нист Шерешевский в пору юности был увековечен на холсте самим Робертом Фальком («Портрет молодого музы-канта»). «Прекрасный музыкант, ди-рижер (он вел оперную студию при консерватории)», — писал о нем вы-дающийся советский пианист. Мате-рью Арона Шерешевского была род-ная сестра Зиновия Китаева — Рахиль Китаева-Шерешевская, в прошлом пе-вица, артистка Миланского театра La Scala — и прототип прекрасной Рейзл, героини романа Шолом-Алейхема «Блуждающие звезды».

В начале июля 1941 г. в числе 200 ополченцев от Московской консерва-тории Шерешевский прибыл на сбо-рочный пункт 8-й Краснопресненской дивизии народного ополчения. На сле-дующий день командованию диви-зии поступило распоряжение об отзы-ве 25 преподавателей, среди которых был Арон Шерешевский. Он отказал-ся воспользоваться этой возможно-стью и участвовал в тяжелейших боях под Ельней и Вязьмой вплоть до 30 но-ября 1941 г., когда потерявшая значи-тельную часть личного состава дивизия была расформирована.

После написания вальса «Под кле-

нами» у авторов возникли трудности с подбором исполнительницы. Об этом говорит достаточно большой разрыв между временем создания песни (май 1944-го) и ее первой (и единствен-ной) записью в студии Всесоюзного ра-диокомитета (ранняя весна 1945-го). Мысль о Тамаре Церетели как возмож-ной исполнительнице его произведе-ния Сигизмунду Кацу мог подсказать Арон Шерешевский, к которому тот обратился за советом как к бывшему преподавателю и, смею предположить, первому оценщику партитуры его «Капитанской дочки». Переговорив с дядей, Шерешевский, скорее всего, и свел композитора с Зиновием Китае-вым, а для Тамары Церетели рекомен-дация Зиновия Наумовича имела реша-ющее значение.

«И вот, — вспоминает А. Софро-нов, — как сегодня помню Колонный зал. На сцене — Тамара Церетели, и она поет нашу песню «Под кленами», поет со всеми особенностями ее мягкого, ха-рактерного для грузинской певицы ис-полнения любой песни, любого роман-са, но в этом было что-то особенное».

Весной 1945 г. вальс «Под кленами» был записан Тамарой Церетели для подготавливаемой Комитетом по де-лам искусств патефонной пластинки. Так что и сегодня мы име ем возмож-ность наслаждаться неповторимым ис-полнением грузинской певицы этой мелодичной песни, наполненной аурой приближающейся Победы.

К сожалению, после 1945-го года пес-ня звучала крайне редко. Возможно, при жизни Тамары Семеновны никто не ре-шался конкурировать с первой испол-нительницей вальса. И только тридцать лет спустя, во время творческого вечера

А. Софронова, проходившего в том же столичном Колонном зале, песню «Под кленами» исполнила, наконец, другая грузинская певица — Нани Брегвадзе. Перед этим она сказала: «Я исполняю эту песню не только для вас, мои друзья, но и как память о великой моей предше-ственнице Тамаре Церетели».

Из современных исполнителей мне удалось обнаружить лишь два имени: Светланы Резановой и Олега Погуди-на. При всем уважении к их поклонни-кам вынужден признать, что был не в состоянии дослушать до конца обе за-писи. Не потому, конечно, что Резанова и Погудин поют плохо. Но потому, что всякий раз, вслушиваясь в мелодию Си-гизмунда Каца, не могу не вспомнить голос и неповторимое обаяние Тамары Семеновны Церетели. Увы, второй Це-ретели (которую, кстати, при жизни ча-сто называли второй Варей Паниной) у нас так и не появилось. Поэтому и пес-ню «Под кленами» я отношу к чис-лу тех, которых некому повторить. Не знаю, хорошо это или плохо, но в исто-рии отечественной эстрады такое слу-чалось нередко.

Николай ОВСЯННИКОВ, Россия_____*«Синяя блуза» — агитационный

эстрадный театральный коллектив, пропагандирующий революцию и новое революционное массовое искусство. Су-ществовал с начала 1920-х до 1933 года. Впервые создан в Московском институ-те журналистики, на базе «живой газе-ты», все участники выступали в синих блузах — обычной одежде и символе ра-бочих, отсюда и название. Инициатор движения, его создатель, автор и один из исполнителей — Б.С. Южанин

ЗАБЫТЫЕ МЕЛОДИИ

Нани Брегвадзе: «Я исполняю эту песню не только для вас, мои друзья, но и как память о великой моей предшественнице Тамаре Церетели».



В В одной из статей я писал, что в фильмах Галины Евтушенко есть

объединяющая тема: они о талантли-вых, но «уволенных» людях. Фильм «Додик», пожалуй, стал исключени-ем. Его героя Семена Давыдовича До-дика скорее можно назвать человеком назначенным — назначение свое он вынес из страшного времени Холоко-ста, взяв на себя ответственность за тех, с кем рос, мечтал, но кому не до-велось стать взрослым, родить детей, за убитых детей, подростков и мате-рей. В городе Бар Винницкой области на Украине во второй половине 1942 года фашисты расстреляли его роди-телей, сестренку двенадцати лет, род-ственников вместе с пятью тысяча-ми евреев, среди которых в основном были женщины, дети, старики. Ему, подростку, удалось выжить, перене-сти гетто, свершить четыре побега с отмороженными ногами, вступить в партизанский отряд, затем воевать в Красной армии.

Это фильм о трудной человеческой судьбе, о способности сопротивлять-ся, выстаивать, о силе любви, веду-щей по жизни к высоким целям. Я как-то уже традиционно на просмотрах фильмов Г. Евтушенко делаю откры-тия: знаете ли, те открытия, которые вроде и прежде существовали в тебе на уровне логического понимания и вдруг перешли в иное, физически ощутимое качество. Обрели понима-ние сердца. Додик на экране внешне, по всему поведению напоминал моих родственников-сибиряков старше-го поколения: мужик мужиком! С ер-шистостью и внутренней крепостью, которая каждым словом, каждым же-стом продирается через всю поломан-ность судьбы, как собственной, так и общенародной: поколение 1910-х, 1920-х годов вообще отличается ред-ким упорством и победным духом.

При этом Додик с таким же упрям-ством и гордостью отстаивал по жизни и на экране свою еврейскую принадлежность и суть. Он, как пра-ведник, получившей назначение судь-бой, иначе и не мог: человек всю жизнь всеми своими делами воспол-нял то, что могли бы сделать его рас-стрелянные сверстники: из класса, где учился Додик, в живых осталось толь-ко двое.

Он занимался наукой, писал, в похо-ды ходил, где требуется опять же пре-одоление, а у костра возникает особая атмосфера взаимопонимания и насы-щенности бытия. И «общаясь» с До-диком посредством фильма Галины Евтушенко, я вдруг на уровне нерв-ной клетки осознал значение этниче-ской разноликости России. Мы так привыкли в последнее время говорить о национальном сосуществовании как о больной проблеме, что забываем о существе. Наша страна — уникаль-ная этническая система, которая, как любой природный ресурс, в зависи-мости от требований времени и сре-ды способна к самовосстановлению и самовосполнению.

Темы фильм невольно переносили мысли к трудам Льва Гумилева, раз-мышлявшего о «ритмах Евразии», а между тем повествование на экра-

не требовало ответа и на иной наци-ональный вопрос: как происходит, что талантливый и красивый народ в одночасье становится жестоким и уродливым? Что за бацилла такая вселяется в человеческое существо? Фашизм — идеология. Но во время распада СССР мне по долгу службы доводилось бывать во многих разде-лявшихся образованиях недавно еди-ной страны: у людей, которые еще вчера называли друг друга братьями, вкушали еду и пили вино за одним сто-лом, вдруг проявлялась животная на-циональная нетерпимость и страсть к уничтожению иноплеменников.

Национальное чувство — как лю-бовь, в которой до ненависти один шаг. Национальная обида — думаю, от роду человеческого есть в каждом народе. А за минувшее столетие, в на-шей стране, когда главной обществен-

Назначенный судьбой

Семен Давыдович Додик



65 лет назад, 14 мая 1948 г., в день окончания срока британ-ского мандата над Палестиной лидер правосоциалистической сионистской «рабочей» партии Мапай Давид Бен-Гурион провоз-гласил в Тель-Авиве создание ев-рейского Государства Израиль. В тот же день началась первая ара-бо-израильская война, в которой Советский Союз оказал суще-ственную поддержку израильтя-нам, полагая, что новое государ-ство, рождению которого он во многом способствовал, будет при-держиваться просоветского внеш-неполитического курса.

125 лет назад, 18 мая 1888 г., инженер-электротехник Эмиль Берлинер (1851–1929), который в 1877 г. изобрел угольный ми-крофон, впервые публично про-демонстрировал Филадельфии (США) изобретенный им граммо-фонный диск (еще из целлулоида), в конкурентной борьбе оставив-ший далеко позади эдисоновскую систему звукозаписи на валики с восковым покрытием.


ной задачей было воспитание нового, а значит, унифицированного чело-века, национальная природа так или иначе подавлялась. Плохо, когда наци-ональное сознание культивируется до абсолюта, превращаясь в фашистский психоз, но не меньшее зло, когда все как один становятся Фомой, не пом-нящим родства.

После фильма мне довелось лич-но пообщаться с Додиком. Низко-рослый, на костылях: страшно пред-ставить, но во время побега из гетто, мальчишкой, он сам себе отрезал от-мороженные пальцы, чтобы не пошло гниение (как только потом в походы ходил)! При этом Семен Давидович старик крепкий, с кипучей жизнью в глазах! Так вышло, что мы оказались сидящими друг против друга в засто-лье. Рюмочку в свои под девяносто Додик опрокидывал, не пропуская. И делал это опять же, как мои си-бирские русские старики, решитель-но и молодецки! Тянулся через стол и подливал еще мне, мол, как, паря, сдюжишь?

По правую и левую руку от него — не сидели, а просто парили в небес-ных потоках, движимых крылатым Додиком, две красивые женщины. Они произносили тосты, читали сти-хи, которыми привыкли радовать друг друга в туристических походах. Леса, степи и горы, казалось, окружали их и в стенах здания. И еще одна женщи-на несколько раз звонила, интересова-лась, как там у него и что, и во время фильма, то есть съемок, ему также она звонила. И вообще, по ходу фильма он постоянно отвечал на звонки: выри-совывалась еще и сегодняшняя жизнь Додика, наполненная, бьющая клю-чом, жизнь — на зависть!

Сегодня в центре общественного внимания — успешность. Причем весь этот успех преподносится как блеск, шик, пузыри! Ветеран ВОВ Семен Да-выдович Додик живет, вопреки слухам о богатстве евреев, в старой «хрущев-ке» с обшарпанным полом и мебелью, купленной еще явно в дни его послево-енной молодости. Но перед нами — во-истину успешный человек! Есть ученая степень, выпущенные книги, выращен-ные дети, круг добрых друзей: Додик с гордостью демонстрировал громадное количество банок с грибами, которые он сам (при костылях-то!) собирал для угощения друзей и родных! При этом Семен Давыдович скорбит и говорит о своей малости: ведь что бы могли сде-лать, какую страну построить его ро-весники, если бы они остались живы! О том же, помню, скорбел и мой учи-тель, покойный профессор Г.И. Куни-цын, философ, академик: с войны вер-нулись всего три процента людей его года рождения (1923). Что бы они, восклицал Георгий Иванович, рожден-ный на реке Лене, могли сделать, если бы не война?!

Они сделали великое: отвоевали нам мир. Нам посчастливилось знать избранников и посланцев тех времен и общаться с ними. Так рука и тянется еще раз чокнуться рюмочками с Се-меном Давыдовичем. И чтобы Додик в ответ бодряще, будто взяв за грудки, встряхнув, глянул: давай, мол, паря, не робей!

Режиссер Галина Евтушенко про-должает знакомить зрителя с талант-ливыми, стойкими, деятельными людьми, оставляющими на земле до-брый посев.

Владимир КАРПОВ, Россия

ДД одика можно назвать человеком назначенным — назначение свое он вынес из страшного

времени Холокоста, взяв на себя ответственность за тех, с кем рос, мечтал, но кому не довелось стать взрослым, родить детей, за убитых детей, подростков и матерей.


НАЕДИНЕ СО ВСЕМИ

Ил-62 резко набирает высоту и октябрьским утром 1991 года следует рейсом Москва – Нью-Йорк. В телефонном разговоре с Нью-Джерси я читала подруге Тютчева: «Блажен, кто посетил сей мир в его минуты роковые!..» После победы над путчем эти строки звучали повсюду.

ПерелетСамолет заходит на посадку в Ир-

ландии, и я ступаю на древнюю землю кельтов. Запах сена и запах водорослей, мычание коров и крики чаек. Чистень-кий, безмятежный, если не сказать, сонный городок Шеннон — западная оконечность Северной Европы, где в конце октября изумрудные ландшафты.

Перелет через Атлантику не был драматичным. Я с нетерпением ожи-дала встречи с подругой Соней, вы-манившей меня в гости на «другую планету». Лайнер пересек океан и со-вершил посадку на канадском бере-гу, в Гандере. А потом все завертелось: аэропорт Кеннеди и полугодовая виза, шквальный нью-йоркский ветер и Бру-клинский мост, статуя Свободы нево-образимых размеров и как мираж в пу-стыне — панорама Манхэттена.

Меня встретил Сонин муж, Лидо Ди-Калоджеро, американский итальянец с корнями из белорусского местечка. Около часа едем в Нью-Джерси по бес-крайним просторам, которые впечатля-ют смещением привычных масштабов. Наконец, подъезжаем к месту назначе-ния, в Уоррен, «на хутор».

За десять лет Сонечка изменилась. Когда-то мы излазили с ней все подмо-сковные дворянские усадьбы, колесили по Питеру и Валааму и ощущали себя немножко героинями «Войны и мира» Наташей и Соней. Гостеприимная се-мья моей подруги устраивала дома, в московском Медведкове, творческие вечера, а в 1980-м, выпорхнув в «бреж-невское окно» по израильской визе, обосновалась в США.

Теперь передо мной была истинная американка: властно открывает дверь, входит решительным шагом и говорит уверенным голосом. «Что ты жела-ешь: cheese или chicken?» — церемон-

но спрашивает меня Соня, но я умоляю говорить по-русски. То малое, что ус-воено на курсах английского, улетучи-лось из моей головы, а с Лидо мы с тру-дом общаемся на плохом немецком. Он сентиментален: плакал над старым со-ветским фильмом «Дама с собачкой». Выпускник Колумбийского универси-тета, Лидо работает программистом, и его месячного жалования хватило на оплату моей поездки. В семье долго-жданный поздний ребенок — малышке Микки два года.

В Уоррене, в тихой заводи, где жи-вут в основном коренные американ-цы, ДиКалоджеро были единствен-ной эмигрантской семьей. Более того, гость из России здесь в диковину, на-верное, как в Подмосковье индеец. Дом Сони и Лидо — жилье средней американской семьи: шесть комнат, мало мебели, много игрушек и уча-сток в полгектара. Забор отсутствует. Утром по асфальтовым дорожкам бе-гают дамы всех возрастов и комплек-

ций. «Хай-хай!» — приветствуют они прохожих и улыбаются голливуд-ской улыбкой.

Безмятежная жизнь среди аккурат-ных, будто кукольных домиков, в от-личие от недавно бушевавшей кро-вавой Москвы, почему-то вызывала дискомфорт. Но я приехала как раз к празднику Хэллоуина и любовалась воплощениями фантазий на тему «тык-ва-пампкин». У входа в кафе — чуче-ло трехметрового ковбоя в джинсах, а вместо головы — тыква. Всюду плака-ты, журналы, пакеты, майки — с эмбле-мой тыквы. Так принято.

Добрая старая АмерикаИз окна моей комнаты виден двухэ-

тажный дом. Это особняк старика Бёр-нета. Оставшись вдовцом, он скучает в двенадцати комнатах. Бёрнет пострига-ет газон. «Это моя подруга “фром Мо-скоу!”» — представляет меня Соня. «О! Фром Москоу!» — радостное

Сонечка, откликнись!

Сонечка, откликнись!


НАЕДИНЕ СО ВСЕМИ

удивление и пылкие объятия. «Навер-ное, он что-то перепутал», — думаю я. Но нет. Шотландец по происхожде-нию, мистер Луэллен Бёрнет, или по-просту Лу, нежно любит Россию, хотя там не бывал и не знает языка. Назавтра он приглашает нас в гости.

Дядюшка Лу суетится на кухне и торжественно выходит с подносом — несет кофе, ликер и два пирожных с надписью кремом: Sonja и Natasha. Трогательно. Он коллекционер, чудак и любитель рыб. «Фиш!» – радуется Лу, показывая многочисленные аквари-умы. А крышка столика, за которым мы угощаемся, — старинная могильная плита из Шотландии.

В каждой комнате его особняка — маленький музей с национальным ко-лоритом. Запомнился китайский с фонариками, японский с кимоно, ин-дейский с мокасинами и конечно же русский — с непременным самоваром, лаптями и деревянными ложками. Это гордость Бёрнета.

Другая Сонина соседка, одинокая старушка Милдрит, живет в малень-ком нарядном домике, как у Красной Шапочки. Аккуратный цветничок под окном, в гостиной вязаные пледы, без-делушки, портреты на стенах — все опрятно, стерильно. Милдрит угощает нас традиционным яблочным пирогом и наливкой, рассказывая историю двух старинных ружей, висящих в комнате. Далекий предок хозяйки сражался в войсках Джорджа Вашингтона против английского короля, а через сто лет ее прадед по другой линии воевал в респу-бликанской армии Авраама Линкольна против рабовладельческого Юга. Эти ружья — фамильная ценность, но на-следников нет…

Благополучный Новый Свет

К нам приходят гости, бывшие Со-нины сослуживцы по фирме. Они не интересуются европейской культурой, смутно представляют себе географиче-ское положение России и вообще мало что о ней знают. «Заокеанская» жизнь их не занимает.

Соня с Лидо меня балуют. Ведем рас-сеянную светскую жизнь. Однажды нанесли визит еврейской семье эми-грантов из России, и меня, их бывшую соотечественницу, хозяева удивляют блюдами иудейской кухни.

Как-то забрели в театр, на люби-тельский спектакль по пьесе Оскара Уайльда. Один из актеров, игравший гусара, был Сонин коллега с фирмы, некто Билл. После спектакля идем за кулисы, и меня представляют ему как «героиню московских баррикад». Билл бурно радуется «русской рево-люции». А дома поздно вечером мы узнали, что СССР приказал долго жить. Старый мир на другой стороне планеты рушился на глазах.

По воскресеньям меня вывозят в Нью-Йорк, где башни-близнецы Всемирного торгового центра пода-вляют своей грандиозностью, несо-размерностью человеку. Когда смо-тришь на «марсианский» пейзаж Манхэттена, кажется, что США ото-рвались от уровня прочих землян на столетие и стали сверхцивилизацией из фантастических романов.

Вечерний Нью-Йорк сверкает мил-лионами огней, будто в городе празд-ничная иллюминация. Джазовая музыка, манящие уютом кафе и ре-стораны. Но меня, жительницу стра-ны тотального дефицита, потрясает райское изобилие продуктов. Ведь на просторах России много лет гулял фольклор: «Лёня Брежнев, открой глазки: нет ни сыра, ни колбаски».

Последнее простиПопав в Америку, невольно стано-

вишься первооткрывателем страны, столь, казалось бы, знакомой по кни-гам и фильмам. Нью-Йорк праздно-вал Хануку, «фестиваль Огней», в память о чудесах, происшедших мно-го веков тому назад. Ханука почти совпадает по календарю с Christmas (Рождеством), и здесь, в центре ми-рового космополитизма, люди по-литкорректно поздравляют друг дру-га обобщенным «с праздниками…»

Вечерами в Нью-Йорке в темных окнах зажигают свечи: одну — в пер-вый день Хануки, две — во второй, три — в третий и так далее, до вось-ми. Впечатление такое, будто в домах отключили электричество и вспом-нили еврейскую мудрость: «Немно-го света достаточно для того, чтобы рассеять большую тьму».

В конце декабря Нью-Йорк фан-тастически иллюминирован — аме-риканцы готовятся к празднику Christmas, центр города представля-ет собой сказочную зимнюю страну.

И вдруг пронзает острое понимание: больше двух месяцев, хоть режь, не выдержу. Ведь мыслями я вся в пред-новогодней Москве: как там? Словно изголодавшемуся гурману, мне хоте-лось лишь одного: насытиться кра-сками родного неба, запахами под-московного воздуха, милыми сердцу звуками, долгожданными прикосно-вениями и вкусом настоящего хле-ба. Любовь иррациональна. Я, может быть, предпочла бы не любить Рос-сию, но не получилось…

…Машина мчится в аэропорт под моросящим холодным дождем. Шу-мит Бродвей, роскошные витрины дразнят рождественскими товара-ми. Последний взгляд на Нью-Йорк с зубцами и изломами его небоскре-бов. Последний взгляд на пронзи-тельную скульптуру изможденных переселенцев, воздевающих руки к Земле обетованной. Среди моря бед человеческих Штаты были Берегом, и гонимые его обрели. «Поеду я в Америку гусей гонять по берегу» — почему-то вспомнилась частушка из Подмосковья.

Подали трап. Позади — недоуме-ния, прощания, слезы. В октябре я покинула «Союз нерушимый», а те-перь возвращаюсь на его развалины, уже в другую страну — не в ту, где гнобили Пастернака, Бродского, Вы-соцкого и многих других.

Зашумели турбины, лайнер набрал высоту и летит над Атлантикой выше облаков. А ведь самое странное в чу-десах то, что они случаются! И что было бы, если б Колумб, упаси Б-г, не открыл Америку? Но с лучшей под-ругой, почти сестрой, впервые в жиз-ни у меня случилось принципиальное разногласие.

Время шло. На мои телефонные звонки в Уоррене отвечал чужой мужской голос: «Здесь офис…» А потом наступило роковое 11 сентя-бря 2001-го.

Прошло 22 года. Но сердце мне го-ворит, что моя подруга жива-здорова, и все у них благополучно. Соня, до-рогая, прости меня за непонимание. Тогда, в 1991-м, все виделось иначе. Да, ты во многом оказалась права, а я — не очень. Но кто же совершенен в этом мире! Милая Сонечка, я всегда думаю о тебе. Прости и откликнись…

Наталья ЧЕТВЕРИКОВА, Россия[email protected]

и пылкие объятяттттттттииияияия..... «««Н«Н«Н««Н«««НН« авер-то-то перепутаалалалалалллллл»»,»»,», ———— ддддддддууумуумуууууу аю

Шотландец ппппппо происхоожожжжжжжде-ер Луэллен БёБёБёёБёрнрррррр ететететет, , илииилилилиллллллиииии по-, нежно любит РРРРРРРРРРососооссисисиииииииююю,ююююю хотя ал и не знает языыыкыкыкыыккккы а..а.а НННННННННазаззазза ававаааа тра

шает нас в гости.ка Лу суетится ннннннаннаанан ккккккухухуу нееененеен и нно выходит с пододододддддоддднононононноссоососоомм м м ——е, ликер и два пиииироророророророжжжнннжж ыхыхыхххх с кремом: Sonja и NNNNNNNNNNNaatttashhahhahahahha.

но. Он коллекционерррррр, , , ччудудуддакакккккк ль рыб. «Фиш!» – ррррррраадддада уеуеееу тстттсяя яяявая многочисленные ааааааааакквввк аарарари-и-ии

ышка столика, за которыыыыырыым ммм мыыымы я, — старинная могилилллллльньннннаяаяя

Шотландии.ой комнате его особняккккккаа а ——————й музей с национальныыыымымыы кккко-о--

Запомнился китайсссссккикик й йй й с ми, японский с кимоононнннооооо,ооо, ин--

мокасинами и конеччччччччнноннннононон жжжже еее— с непременным самовааррррор м,м,м,м,

деревянными ложками. ЭЭЭЭЭтототоо Бёрнета.

Сонина соседка, одинокакакааааяя Милдрит, живет в маленньнььььньнь-ном домике, как у Красноойойойоййй Аккуратный цветничок под

остиной вязаные пледы, без--портреты на стенах — вссеее е ее

стерильно. Милдрит угощаеееетттт т тционным яблочным пирогооооммм мммй, рассказывая историю двуууухухууу х ружей, висящих в комнатееееее. предок хозяйки сражался в вввжорджа Вашингтона против го короля, а через сто лет ее другой линии воевал в респу-й армии Авраама Линкольна бовладельческого Юга. Эти фамильная ценность, но на-нет…

лагополучный Новый Свет

уу

приходят гости, бывшие Со-луживцы по фирме. Они не

ются европейской культурой, едставляют себе географиче-

жение России и вообще мало знают. «Заокеанская» жизнь мает.

Лидо меня балуют. Ведем рас-светскую жизнь. Однажды изит еврейской семье эми-

з России, и меня, их бывшую венницу, хозяева удивляют удейской кухни.

Как-то забрели в театр, на люби-тельский спектакль по пьесе Оскара Уайльда. Один из актеров, игравший гусара, был Сонин коллега с фирмы, некто Билл. После спектакля идем за кулисы, и меня представляют ему как «героиню московских баррикад». Билл бурно радуется «русской рево-люции». А дома поздно вечером мы узналииииииии,,,, что СССССССССССС СР приказал долго жиж ть. СтСтСтСССтССттС арыйййй мммммммммир на другой стороне плплплплпппппланетыыыы ы ыы руруррр шишииииишишииллллсллл я на ггглалллллл зах.

ПоППоПоПоПоПоПоПо ввввввввоооооссоосососо кркркркркркркркркркркрк ессссеесессе ененененененьяьяьяьяяяяяяям мм ммм мммм ммем ня вывозят в ННьННьННННьНьНьНН ю-ю-ю-ю-юю ЙЙоЙоЙоЙЙЙоркркрккрр , гдгдгдгдгдгдгдгддддееееее башни-близнецы

р

ВсВсВсВсВсВсеееееемемеееееммее ириририри нононононогогого ттттторороророрррггогогоггоооггововововооовоооогогоогогогооогоггого цццццентра пода-ввляяяяяяюяя т свсвсвсвоеоееоеоеййййй й грргргррг ааананннандиозностью, несо-рррарарарарраррр змзмммзммеррррнонооностсттььюью чееелелелелеее овеку. Когда смо-тттртртрттрртришишшшшшшьь нананананан «маааамарррсрсрррррр ианский» пейзаж ММаМаМаааннннхннннннн эттетет нанана, какакааажежежежжеееетсттттт я, что США ото-рврврврввалалалалииииисии ььььь ото уууууууроророрр вввнвнвнвнвнвнвв яяяяяяя прочих землян на стстссстстстолололо еетететтиеиииеиеиеииии ииии ссстаааалллилиилилл сссссссвеввевеев рхцивилизацией изизззиии фффананантататататтт стстстстттичичичичиичи есесескикикиикикихххххх роооорорророорророромамам нов.

ВВеВВ чеернрнрнннийийийи НННННью-Й-Й-Йоррррк к кк к свсвсвссвсвсввсвсвввере кает мил-фф ррр

лилиллил онононононнаммамиии огогнененей,йй будудудтот вввв гггггооророрррородо е празд-нининнннииччнчнч аяаяая ииллллллллюмюммминиининнацаццццияияия... ДжДжДДД азовая мумумумуумузызызыыыкакаак , мамаааманянянянянящищиииееее уюуюююютоммммм какакааккк фефефефефефеф и рреее-е--естсссторорорранааныы.ы.ы. ННННоо мемееняняяяя,,,, жижжиижитететеетельльльльльльл нинниннининн цуцуцуцуу сссссстртртртрртт а-а--а-а-ныннны тотототтааалалальньньньногогоо дедеееефиффиииицицицицицицитататааттт ,,,, попопопопопоооотртртртрясясясясаеаеаа т т рааайсйсйсскоккококкое изизизобобоо или иеиеиеиее пппппроророророророр ддудуудудд кктктктткктк овововововвв. . ВеВеВеВ дьддьд нанааа пппппроррор сттороорахах РРоссисиссии мнмнмнмнмнммногогоггггооооо лелелелелет т т гугуууугулляляялялллл лфофофофофффф лльькклороррро :: «Л«Лёнённяяяя Брежежежнененеееев,,в,в, оооооткткт ророророорооййй й й ййглглглглазазкикикики::: нененет т т нининини сссырыррыррыррра,а,а нннни ии и кокоолблбббббасасасасасасскикикикикик »».».

ППооссллееедддднннеееееееее ппрррооооссссссттттиииПоПопапав в ввв АмАмАмА ереррикиккуу,ууу,ууу неволольньноо сстстстананнаннна о-

вививв шьшьсся ппппппереррерррвовоототто кркркррыыыыввы ателлем сстртртраанннннны, ссстс ололь,ь казазаззаззалалаллла ососсьььь бббыы,,, зззннаккоммойй ппоо кнкннииии-ииииггагаг м м и и фиииифииильльльлььлььмамам м.м. ННННьюььььюьюь -Й-Йоррк прразаззднднднооооо-о-вавававалл ХаХ нунууууукукуккууккк ,, «ф«ффесесеестититттиит вавалль ООгнгнейеййй»»»,», вввввв паппапааааамямятьть ооооо чччччууду есссахахах, прппрппрпррпрппроиисшсшеедших х мнмнмно-о-о-гогоооооо ввекекововвввв ттттомо ууу у ууу ннаназзаззазааззаз дд.д ХХаннукку а попоочтчтчтчтчтттч и ииии исссососоосос впвпададаеаеаеаеаеа тт попопопоооо ккккккааллененннннннндддаад рюрю с CChrhrisstmtmmmasas (((Р(Р(РРРР(((Р(Р(Рожоооооо дедеееессссттвовововоом)м)мм)м),,, ии ззддддддддееессее ь,ь, вв цценнентртртре мимми-

рр

рррроооооорорр ввввоовв гогооооо кккососссссмомоооппооп лилиииииттттииизммз а,а,, ллллюдюдюю и и и попоо--ллиииииииииткттккт орроророро рер ктктктткткк ноноооо ппозозозддддрдррраававлялял ютютт ддддруруруг г дрдррдрдрдрдру-у-ууугааааа оообобобообоб ббщщенененне ныныыыым м «сс«с« ппппрараздзддднининииникккамимимими……»…»»»»

ВеВеечечерараррр мимими вввв НННьюьюьююююю-Й-ЙЙЙорорркекекее ввввв темныныныыхх х х хрр

окккккккнанахх х х заззажиииггагааююютютю ссвеввеееееччич : одоодддднннунуну ————— вввв переерере -----выыйй ййййййй день ХХХХананнануккку и,иии, ддддддввевеев ————— ввввооо о оо втвтттороророррорройойойййой,,,трииии ии — в в тртртрт етеетте ийий и тттттттакакккккк ддддддалалалалееееееее,, доддо вввосоососось-ь--ь-ми... ВпВпечечаатттлелелеел ниние татааакоккокококоое,е,е бббббудудудудтотооооо вв дддомомомааааах откклклкллклклклключючилиллли ииии элэллекеке тричичессствтвтвттвтвт ооооо иииии и всвсспопп мм-мммммнилилиииии ееврврейейейййе сссскскуюуюуюую мммудудудудудудроррроророророостстстьь:: ««««««НеНеНеемнмнмно-о-о-оооого свввевеввввв тата ддддддоосссососо тататаатоототооочнчнчнчнчнчнннч оооооооо длдлдлдлдлдлдлля ттооттт гогоооооо, чтчтч обобобыыыы ыырассееяяяяяяяятьть ббббббооолололльшьшьшь ууюуюуююую тьмьмьмьммьмьмммуууу»у»ууу .

В кокооооонцнцце ее ддедеккакакакакабрбрбббрря НьНьННННьНН ю-ю---ЙЙЙоЙоЙоЙоЙ рркркрркррр фффанананнна --ууууу ууууу

тастиччччччесесссккикиииик иилллллллллллюююмюю инннириририррри ововвваананнна ————— ааамемеееее-------риканцнцццццыы ггогогоггг тотот вввявяяв тсяя я кккк к к ппрарааааздздздзднииикукууууууу Christmmamammm s,s,,s,, цццененнннтртртттрттр гоороро одододдо аа а а ппппрпрп едедддстсстсттссс аввляляля-----ет соббоойойо ссссскакааазозозооз чччччнчнчч уюуюую ззззззимимимимиммнюнюнюнюююнюююююю сссстстттрараарр нунунуу...

И вдруг пронзает обольше двух месяцвыдержу. Ведь мысновогодней Москвизголодавшемуся глось лишь одногосками родного немосковного воздухзвуками, долгождавениями и вкусомба. Любовь иррацибыть, предпочла бсию, но не получил

…Машина мчитморосящим холодмит Бродвей, росдразнят рождествми. Последний взг

р р

с зубцами и изломбов. Последний втельную скульптупереселенцев, возЗемле обетованнойчеловеческих Штаиии гогонимые его обАмАмерерикикиккикикикккуу у уууууууу гусей гонпопопоочееечемуму--тттто вспомниПоПоПооПП дмддмдммдммдмд осоососсссоо кок вья.

ПоПоПоПоППоПоодадададдадаад ллллиил трап. Понинининниинн я,я,я,я,я,я,я пппппррррроррр щания, слпопооокинннннунула «Союз нпеепееерьрьрьрьрьь возвращаюсьуужужужужуу е в другую страггггггнггг обили Пастернакссссоссс цкого и многих д

Зашумели турбивысоту и летит надоблаков. А ведь самдесах то, что они было бы, если б Кооткрыл Америку? ругой, почти сестрни у меня случилосразногласие.

Время шло. На звонки в Уорренмуммммм жской голос: «потом наступило рбрб я 2001-го.

Прошло 22 года. ворит, что моя подри все у них благопрорр гая, прости менТТТоТ гда, в 1991-м, всДДДДаД , ты во многомя — не очень. Но кв этом мире! Милаядумаю о тебе. Прос

Наталья ЧЕТВЕchetverikova.natasc


ППервый всемирный сионистский конгресс состоялся незадолго до

рождения Голды Меир. А свой полувеко-вой юбилей она отмечала в год провоз-глашения Израиля. Ее жизнь стала не-разрывной частью истории сионизма. В своей знаменитой книге «Моя жизнь» Голда Меир рассказывает о себе, но у читателя возникает чувство, что это си-онизм рассказывает о себе ее устами. И не случайно: стихией этой женщины было именно слово, а не текст: ее речи, за редким исключением, были импрови-зацией, а воспоминания «Моя жизнь» надиктованы на магнитофон.

Ее страстная и захватывающая книга, где семейные частности переплетают-ся с магистральными сюжетами и про-блемами двадцатого века, читается, как авантюрный роман.

Нелегальная поездка в Амман в пла-тье арабской женщины для встре-чи с королем Абдаллой за пару дней до начала войны (последняя отчаян-ная попытка ее предотвратить) — без охраны и знания арабского языка. Бу-мажный цветок, подаренный малень-ким мальчиком в концентрационном лагере на Кипре — раскаленный пе-сок без единого дерева и травинки. Корабль в Атлантике с бунтующей ко-мандой: кок подмешивает в воду и пи-тье морскую воду, машины выведены из строя, электроэнергия не подается, четверо матросов закованы в кандалы, пароходный холодильник разбит вдре-безги, умер пассажир, и его выброси-ли за борт, брат капитана сошел с ума, а капитан застрелился! Конгресс руко-водства Социнтерна в Лондоне. Поче-

му западные социалистические страны и их руководители («старые товари-щи») отвернулись от Израиля? «Все молчали. И тут кто-то позади меня... сказал очень ясно: “Конечно, они не могут говорить. У них горло забито нефтью”». Чаемая Земля обетованная: мешок с тремя дырами вместо платья. Песах в Стране Израиля — и нет де-нег купить мацы и вина; в последний момент они появляются: компенсация за укус вовремя подвернувшейся соба-ки — история в духе агады или хасид-ского рассказа…

Во всем этом есть очевидный пере-бор, это «слишком», «так не быва-ет» — оказывается, бывает: в жизни этой женщины концентрированно от-разилась невероятная история страны, в которой ведь тоже есть «перебор», «слишком» и «так не бывает».

Она родилась в черте оседлости. В раннем детстве в ожидании погрома остро осознала свою полную беззащит-ность: «страх, чувство, что все рушит-ся» и что «сейчас сделают что-то ужас-ное со мной и с моей семьей». Подобно многим евреям из Российской империи, оказалась в Америке, но, в отличие от них, надолго там не задержалась.

Она поехала в Страну Израиля, зара-нее полюбив ее, готовая к любым лише-ниям — она хлебнула их полной мерой. Она готовила рождение Израиля. Она подписала Декларацию независимости. Кухарка, крестьянка и прачка, она дей-ствительно стала управлять государ-ством. Она реально осуществила в своей жизни то, что при восхищении и обожа-нии зрителей совершали в кинематогра-фических садах Любовь Орлова и Вера Марецкая. Голда Меир доказала, что это действительно возможно. Поднявшись к вершинам власти, она смотрела на Изра-иль как на большой киббуц, как на свою семью, где должно быть хорошо ее детям и детям ее детей. Она посвятила этим и еще не родившимся детям не только свою книгу — она посвятила им страну, одним из наиболее энергичных и талант-ливых авторов которой была.

В России Голда Меир стала легендой. Десятилетия спустя после ее полугодо-вого пребывания в Москве Высоцкий упомянул ее в своей песне — свидетель-ство вечнозеленой популярности. Она оставила интересные зарисовки столич-ных лиц и обстоятельств. Фантастиче-

ЛЕГЕНДЫ XX ВЕКА

Голда Меир. Материнское лицо сионизма


ский прием, устроенный ей московски-ми евреями при посещении синагоги на Рош ха-Шана и Йом Кипур, продемон-стрировал, что тридцать лет советской власти и всесилия карательной машины не вытравили из еврейских сердец наци-ональных чаяний и даже не смогли вос-препятствовать их восторженному про-явлению. Возможно, товарищ Сталин (тогда еще геополитический друг Изра-иля) всерьез задумался после этой исто-рии о двойной лояльности евреев…

Бен-Гурион говорил о Голде Меир: «Единственный мужчина у меня в правительстве». Уважительный ком-плимент, замешанный на мужской снисходительности, и в то же время вы-сокомерно-презрительная плюха про-чим коллегам. Образцовый пример для феминистских штудий.

Конечно, Голда Меир была лицом и персонифицированным символом си-онизма. С тем уточнением, что у си-онизма есть множество символов и множество лиц. Она была его материн-ским лицом. То, что Бен-Гурион почи-тал специфически мужскими качества-ми, было проявлением любви сильной еврейской женщины, борющейся за своих детей и за свою семью, — до-статочно часто встречающийся психо-логический тип. Только ее семьей был весь Израиль.

Но что не менее важно, она была со-циалистическим лицом сионизма. Вся ее сознательная жизнь с тех пор, как она 17-летней девочкой вступила в По-алей Цион, была связана с социалисти-ческой составляющей сионизма. Она мечтала построить в Стране Израиля справедливое и человечное общество (именно так она понимала социализм) и готова была ради этого работать не покладая рук и терпеть лишения. И со-циализм, и сионизм она вынесла из Рос-сии, в Америке ее взгляды прошли орга-низационную обкатку и реализовались на практике в Израиле, где социалисты-

сионисты стали главной силой ишува. Голда Меир была цельной личностью, совершенно не склонной к рефлексии, она не меняла своих убеждений. Сей-час социалистические идеи в Израиле поутратили свое обаяние, но они все еще сохраняют свою привлекатель-ность для многих, социализм продол-жает играть роль серьезнейшего факто-ра в политической жизни страны.

В Израиле, как, впрочем, и в России, история обладает куда большей сиюми-нутной актуальностью и значимостью для обыденного сознания, нежели на За-паде. Выстрел «Альталены» прозвучал как будто вчера. К Голде Меир, как и к Бен-Гуриону, нет такого эпического отноше-

ния, как, скажем, к де Голлю во Франции. Однажды я был на экскурсии в Сде-Бокер — киббуце, где Бен-Гурион провел по-следние годы жизни и где он похоронен. Экскурсию вел парень в вязаной кипе. Всю дорогу он рассказывал, как в резуль-тате самонадеянных и волюнтаристских решений Бен-Гуриона по освоению Не-гева были испорчены подземные воды этого края. Он не сказал о Бен-Гурионе ни одного доброго слова. К могиле он даже не подошел («Вон — в двадцати ме-трах, можете посмотреть, кто хочет») — ему был столь омерзительны социализм и его лидеры, что он не мог заставить себя

подойти к могиле, хотя это вроде бы вхо-дило в его обязанности.

В ситуации острой внутренней кон-фронтации в Израиле исторические фигуры прошлого продолжают оста-ваться значимыми политическими сим-волами. И Бен-Гурион, и Голда Меир, и Рабин, который делал политическую карьеру под ее крылом, — в том стане, где Барак и Перес. И это определяет отношение к ним Израиля, отдавшего свои голоса Шарону.

Голда Меир неоднократно призыва-ла арабов к миру, но ее призыв не был услышан. Она была в руководстве стра-ны во время четырех арабо-израильских войн, но была твердо убеждена, что на-станут времена, когда наступит мир и «Израиль будет сотрудничать со свои-ми соседями на пользу всех людей реги-она». Однако она отчетливо понимала, что необходимо для того, чтобы ее меч-та исполнилась: «Никто не захочет за-ключить мир со слабым Израилем. Если Израиль не будет силен, мира не будет».

Мир и сотрудничество на пользу всех людей региона кажутся сегодня еще дальше, чем во времена Голды Меир, они далеки просто бесконечно; реги-он не жаждет ни мира (в лучшем случае некоторые сопредельные страны гото-вы с ним смириться), ни сотрудниче-ства, но под сформулированным ею не-обходимым условием мира подпишется каждый израильтянин.

«Теперь у меня осталось только одно желание, — подводит Голда Меир итог своей жизни, — никогда не утратить со-знания, что я в долгу перед тем, что было мне дано с тех пор, как я впервые услы-шала про сионизм в маленькой комнат-ке в царской России и потом, за пять-десят лет здесь, где пятеро моих внуков выросли свободными евреями в соб-ственной стране. Пусть никто не сомне-вается: на меньшее наши дети и дети на-ших детей не согласятся никогда».

Это экзистенциальное переживание истории — та точка, в которой с Гол-дой Меир согласятся все: правые и ле-вые, религиозные и нерелигиозные, если только они продолжают стоять на почве сионизма. Все остальное — ком-ментарии сторон: «Что значит быть свободными евреями? Как они хо-тят жить в собственной стране, какую жизнь хотят там построить?» Как го-ворил один умный человек: «Иди и учи комментарии».

Михаил ГОРЕЛИК, Россия

ЛЕГЕНДЫ XX ВЕКА

Премьер-министр Израиля с внуками. 1971 г.

ПП однявшись к вершинам власти, Голда Меир смотрела на Израиль как на большой кибуц, как на

свою семью, где должно быть хорошо ее детям и детям ее детей.


СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО

В В зимний морозный воскресный день мой друг, бывший известный

московский, а ныне детройтский кол-лекционер, ветеран Отечественной войны Наум Левин пригласил меня по-сетить филателистическую выставку Ferndale Stamp Club, что ежегодно про-водится в общественном Центре мичи-ганского города Oak Park. На десятках стендов там расположились коллекции редчайших почтовых марок, конвер-тов и блоков всех стран мира. Рядом со стендами — столы, за которыми над пухлыми каталогами и альбомами кол-довали дилеры.

С интересом осматриваем стенды, беседуем, и вдруг меня буквально оша-рашила необычная англоязычная над-пись над коробками, плотно набитыми конвертами: Russian KGB confi scated “Peace Pal” covers. По-русски я ее пере-вел примерно так: «Конверты (пись-ма) Друзей Мира, конфискованные КГБ». Надпись, признаюсь, так заин-триговала меня, что появилось желание познакомиться с хозяином этой любо-пытной коллекции.

– Gary Sawatzki, — представился до-бродушный, крупного телосложения мужчина средних лет с косичкой, укра-шающей лысеющий затылок.

Интересуюсь: «Что это за письма, откуда они и как к вам попали?» — «Все они из России, — охотно объяс-нил Gary, — но как и когда оказались в Америке, не знаю. Нью-йоркский ди-лер, у которого я купил сразу же тыся-чу конвертов с письмами, сказал, что они когда-то по приказу КГБ были за-держаны в Москве. О чем я и написал в «рекламке». Потом купил еще около десяти тысяч. Восемьсот штук момен-тально раскупили детройтские коллек-ционеры. Короче, сейчас у меня в про-даже еще шесть тысяч... Вы, наверное, из России? Редкие гости», — одобри-тельно кивнул нам Gary. И, улыбаясь, великодушно произнес: «Открывайте конверты и читайте».

Из первой попавшейся на глаза ко-робки достаю несколько конвертов. На каждом крупным детским почер-ком написан адрес: «Москва, улица академика Королева, 19, радиостанция «Юность». А сверху крупно выведе-ны три слова: «Стань моим другом». Странно, ведь эти письма когда-то со-ветские школьники отправляли на мо-сковскую радиостанцию, а очутились они здесь, далеко за океаном. Как это произошло?

После этой выставки я в беседах с несколькими американскими филате-листами пытался узнать хоть какие-то подробности о судьбе не дошед-ших по назначению детских писем из России в США. Выяснил, что друг и коллега Наума Левина, опытный кол-лекционер Джон Шюлке приобрел по дешевке немало таких писем на аук-ционе в штате Аризона, а филателист из города Анн-Арбор Фрэнк Вайт-хауз перевел (возможно, с помощью Иосифа Бродского, который в тече-ние шести лет преподавал в том го-роде в Мичиганском университете) и отослал несколько посланий совет-ских ребят в газету Linn’s Stamp News (штат Oгайо).

И вот у меня в руках старый номер этой газеты американских коллекцио-неров от 18 ноября 2002 года. А в ней статья, проливающая первый луч света на эту загадочную историю.

Предыстория этого такова. Во вре-мя горбачевской перестройки, учи-тывая смягчение международной об-становки, снятие железного занавеса и начинающееся тогда потепление от-ношений между США и СССР, жур-налисты ежедневной молодежной мо-сковской радиостанции «Юность», надеясь нащупать и наладить друже-ственные молодежные связи, реши-ли организовать крупную гуманитар-ную акцию, сближающую советских и американских школьников, под деви-зом «Стань моим другом». И летом 1989 года руководство радиостанции обратилось с просьбой к своим юным слушателям, которые хотели бы под-ружиться с американскими сверстни-ками, написать письма в адрес радио-станции «Юность». В свою очередь журналисты обещали все получен-ные письма переслать в США и рас-пространить в американских школах. Более 100 тысяч ребят разных наци-ональностей из разных городов и сел страны прислали письма на русском, а некоторые и на английском языке, в которых рассказывали о себе, сво-ей учебе, родителях, учителях и меч-тах. Они предлагали переписываться и дружить. Ко многим письмам при-лагались фотокарточки.

Вот одно такое письмо из горо-да Вихоревка Братского района Ир-кутской области. «Дорогой друг! Я хочу с тобою дружить по переписке. Меня зовут Наташа. 1 сентября мне исполнилось 16 лет. А когда твой день рождения? Я учусь в 10 классе. После школы собираюсь поступать в меди-цинский институт. Еще я играю на пианино и очень интересуюсь клас-сической музыкой. Люблю читать, вязать и готовить. Мы живем в ма-леньком городке, который мне очень нравится. Я комсомолка. Какие у вас есть молодежные организации? А ты знаешь русский язык?»

И еще к письму приписка: «К ре-дакции. Если мое письмо не пойдет к американским ребятам, вышлите его, пожалуйста, назад. Заранее благодар-на. Сафонова Наташа. 24.08.89 г.».

На фотографии — шестнадцати-летняя Наташа в школьной форме с комсомольским значком. Где она те-

Представляем вниманию читате-лей материал нашего корреспондента из Детройта Исаака Трабского, кото-рый он подготовил на основе собствен-ного журналистского расследования.

Загадка неотправленных писемКому могла помешать детская дружба?

На фоне писем: Наташа Сафонова



65 лет назад, 18 мая 1948 г., Михаил Моисеевич Ботвинник (1911–1995), одержав победу в матч-турнире на первенство мира пяти сильнейших гроссмейстеров, овладел шахматной короной, ко-торую с небольшими перерывами удерживал в течение 15 лет — до мая 1963 г. Матч-турнир, старто-вавший 2 марта в Гааге и завер-шившийся в Москве, в Колонном зале Дома союзов, был органи-зован Международной шахмат-ной федерацией (ФИДЕ) в свя-зи со смертью в марте 1946 г. в Португалии прежнего чемпиона мира — Александра Алехина, вы-ступавшего за Францию. То, что Ботвинник выдвинулся в лиде-ры мировых шахмат, стало ясно еще в конце 1930-х гг., когда на-чались переговоры о его матче с Алехиным. Прерванные войной, они возобновились в 1946 г., но уход Алехина из жизни разрушил эти планы.

100 лет на-зад, 20 мая 1913 г., в Варшаве ро-дился акаде-мик Исаак Яковлевич Померанчук (ум. 1966), ученик Льва Ландау, заво-евавший ми-ровое признание физик-теоретик в области физики элементарных частиц и физики твердого тела. В 1943 г. Померанчук одним из пер-вых из числа советских физиков-теоретиков был призван в «коман-ду» Игоря Курчатова, занявшуюся разработкой атомной бомбы.

Камушки собирал Борис ЯВЕЛОВ, Россия

СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО

перь? С тех пор прошло двадцать че-тыре года. Знаю, что большинство по-селков и городов строителей БАМа давно обезлюдили... Я мог бы ото-слать назад это письмо, но на руках у меня лишь копия. А оригинал письма продан вместе с конвертом…

Большинство подобных писем по-ступило в редакцию «Юности» в июле-сентябре 1989 года. На каж-дом конверте — марка стоимостью 5 копеек, на ней штамп почтового от-деления, откуда отправлено письмо. А география почты была необъятна. Детские весточки шли из Москвы, Ле-нинграда, Волгограда, больших и ма-лых городов и селений Украины, Бело-руссии, Казахстана, Сибири, Дальнего Востока... Радиожурналисты успели отправить в Америку 40 тысяч писем. Часть их прозвучала в эфире. Дошли ли они до американских школьников, никто об этом не знает.

Но более 60 тысяч детских посла-ний, вероятнее всего, под давлением «бдительных советских стражей», возмущенных такой «дерзкой, сво-бодолюбивой акцией» журнали-стов, остались пылиться на складе радиостанции. А далее позволю себе не согласиться с выводом автора пу-бликации в Linn’s Stamp News жур-налистом Риком Миллером, который взял на себя смелость утверждать, что КГБ к этим письмам не имел никако-го отношения. В отличие от меня, он не был знаком с советской действи-тельностью конца 1980-х.

Уверен, что к этому «аресту» десят-ков тысяч искренних детских писем был причастен КГБ. Это сверхбди-тельное ведомство, вероятнее всего, удивил и раздосадовал масштаб акции,

столь не соответствовавший пред-ставлению о советском патриотиз-ме, замешанном на антиамериканиз-ме. Почтовый поток детской дружбы и надежды был остановлен теми, кто через два года возглавил и поддержал ГКЧП, после провала которого Со-ветский Союз распался вместе с так называемой мировой системой соци-ализма. А большинство детей самых разных национальностей, написавших письма своим американским свер-стникам, так и не дождались ответа.

Прошли горбачевские, ранние и поздние ельцинские годы, наступили путинские десятилетия. И энергич-ные «новые русские» (во многом те же бывшие кагэбисты, партийные и комсомольские вожаки), не гнушаясь любой возможностью подзаработать, вспомнили об «арестованных» дет-ских письмах. И только сейчас, через десятки лет, почти все те послания ре-бят, наконец, оказались в США, но не у предполагаемых когда-то адресатов, которым уже далеко за тридцать, со-рок лет, а у… дилеров. Здесь они про-даются по цене от одного до пяти долларов за конверт (в зависимости от его величины и веса). Содержание писем, к сожалению, никого уже не интересует.

Эти письма, на которые когда-то молодые смелые московские журна-листы возлагали такие надежды воз-ведения моста дружбы между со-ветской и американской молодежью десятилетиями враждовавших вели-ких стран, не сыграв своей благород-ной роли, превратились в обычный товарный бизнес…

Исаак ТРАБСКИЙ, CША

УУ верен, что к этому «аресту» десятков тысяч искренних детских писем был причастен КГБ. Это

ведомство, вероятнее всего, удивил и раздосадовал масштаб акции, столь не соответствовавший представлению о советском патриотизме, замешанном на антиамериканизме.


Молиться Б-гу ли, что вел народ к огню,

иль рисовать Его — огнем, а не елеем,иль, снова ощутив себя евреем,встать на борьбу за род свой,

за родню?..Марк Шагал

(перевод с идиша — Лев Беринский)

«Е«Если бы люди более вниматель-но читали еврейских проро-

ков, они смогли бы найти ответы на са-мые разные вопросы бытия», — это высказывание принадлежит Шагалу. Сам он, как известно из его биографии, приобщился к вековой мудрости своего народа с юных лет. Марк Шагал родил-ся в религиозной семье, посещал хедер, читал древние тексты. «Еще в детстве я был пленен Библией, мне всегда ка-залось, да и теперь кажется, что это ве-личайший источник поэзии на все вре-мена. С той поры я искал ее отражение в жизни и в искусстве. Библия — эхо природы, тайну эту я и хотел раскрыть и передать. Библия — самое великое в мире произведение искусства. Она со-держит в себе высочайший идеал бытия человека на планете Земля», — писал художник.

Более полувека своей жизни Ша-гал посвятил Танаху и библейским сюжетам. В Хайфе в музее Мане-Ка-ца открылась выставка, посвященная творчеству Марка Шагала, названная «Шагал: модернизм и Библия», на ко-торой впервые выставлены свыше 70 произведений Шагала, собранных из других хранилищ — из Музея Израи-ля в Иерусалиме, Тель-Авивского музея искусств, из собрания в кибуце Эйн-Харод, Хайфского музея искусств, из художественных галерей и частных кол-лекций. Среди них — картины, пере-данные израильским музеям в дар са-мим художником и его дочерью Идой.

Дом-музей Мане-Каца много места уделяет живописи мастеров парижской школы, раскрывая истоки их творче-ства, тесно связанные с иудаизмом, на-циональной традицией, культурой, ев-рейской мистикой. Марк Шагал в их ряду занимает особое место. В Ницце в 1973 году был создан Национальный музей библейского послания — Musee National Message Biblique Marc Chagall,

где хранится большая коллекция шага-ловских полотен, создававшихся по би-блейским мотивам. Это около 250 ра-бот, которые можно назвать зеркалом сердца и души художника.

Библейские персонажи начали за-селять картины Шагала еще в 1910-е годы, а позднее он стал включать тексты из Танаха в композицию своих картин. Одна из самых значительных графиче-ских серий Шагала — иллюстрации к Танаху, выполненные в технике черно-белой и цветной литографии. Впервые иллюстрировать Библию Шагалу пред-ложил Амбруаз Воллар, знаменитый па-рижский коллекционер и арт-дилер. Но тогда художник, по его собственным словам, «не видел Танах, лишь меч-тая о нем». Чтобы «увидеть» Танах, в 1931 году по приглашению мэра Тель-Авива Меира Дизенгофа Шагал при-ехал в Эрец Исраэль (позже он побы-

вал в Израиле еще шесть раз) и прожил здесь около года, посетив за это время Сирию и Египет.

«Посещение Эрец Исраэль явилось самым острым переживанием в моей жизни», — писал Марк Шагал. Имен-но после этой поездки он начал созда-вать цикл «Библейское послание» — 17 больших полотен — и завершил труд в 1967 году. Ради этого живопис-ного цикла был построен музей в Ниц-це, ставший культурным центром. По инициативе художника, проект музея был поручен известному архитектору Андре Эрману, а сам Шагал для этого музея создал мозаику и витражи кон-цертного зала.

Связь современного еврейского светского мира с Танахом, с библей-скими историями и их героями инте-ресовала не только самого Марка Ша-гала, но и его друзей по Парижу, чьи

НА ВЕРНИСАЖЕ

Марк Шагал и ТанахВыставка в музее Мане-Каца

Фрагмент картины Марка Шагала «Царь Давид», 1951

По горизонтали: 5. Должность, сделавшая О. Генри беглым растратчиком. 6. Предмет бойкота бородатых людей. 10. Природное явление, благодаря которому людям есть всегда о чем поговорить. 11. «Я не я и … не моя». 12. Отравитель существования телезрителей. 13. Соавтор художника Меламида. 15. Свинская монета. 16. Сырье для каши. 18. Современное вече. 19. Необидное название скряги. 23. Лисья гордость. 24. Граница дома. 26. Ягода, ко-торую по ошибке считают овощем. 28. Мазь для обуви. 30. Человек, заглушающий своими аплодисментами весь остальной зал. 31. Изготовитель украшений из драгоценных камней и металлов. 32. Антиправительственные смуты во Франции в середине XVII века. 33. Любимая игра Ельцина и, стало быть, его подчиненных.

По вертикали: 1. Не волк, в лес не убежит. 2. Престижная кинонаграда, названная в честь дядюшки одной из актрис. 3. Среднеазиатская чашка без ручки. 4. Бочка для теста. 7. Руч-ной призрак трудолюбия. 8. Находка для шпиона. 9. И Стрельцов, и Лимонов. 14. Порядок предпочтительности. 15. Начало уик-энда. 16. Сотрудник ипподрома. 17. Противополож-ность жизнелюба. 20. Персональный кабинет в хлеву. 21. В его уста М. Булгаков вложил сло-ва «Рукописи не горят». 22. Человек с площадью лба в семь пядей. 25. Выращивание скота на мясо. 27. Чрезмерная старательность. 28. Денежные вливания для поддержки научных исследований. 29. Едва уловимая разница между похожими вещами.

Составил Александр ХОРТ, Россия

По горизонтали: 5. Кассир. 6. Бритва. 10. Погода. 11. Лошадь. 12. Реклама. 13. Комар. 15. Пятак. 16.

Крупа. 18. Митинг. 19. Эконом. 23. Хвост. 24. Порог. 26. Арбуз. 28. Гуталин. 30. Клакер. 31. Ювелир. 32. Фронда. 33. Теннис.

По вертикали: 1. Работа. 2. «Оскар». 3. Пиала. 4. Квашня. 7. Мозоль. 8. Болтун. 9. Эдуард. 14. Рейтинг.

15. Пятница. 16. Конюх. 17. Аскет. 20. Стойло. 21. Воланд. 22. Эрудит. 25. Откорм. 27. Рвение. 28. Грант. 29. Нюанс.


НА ВЕРНИСАЖЕ

работы также демонстрируются в Хай-фе: Жака Липшица, Нахума Аронсона, Осипа Цадкина и других. Что же каса-ется шагаловского наследия, то оно по своим масштабам и художественной ценности не знает аналогов в XX веке.

Выставка в Доме Мане-Каца состоит из двух взаимосвязанных циклов. Пер-вый — это работы Шагала, связанные с библейскими сюжетами, с одной сторо-ны, и с идеей возрождения еврейского народа на Святой земле — с другой. Та-кое восприятие отражается и в работах Мане-Каца (1894–1962), представлен-ных вместе с произведениями Шагала. Второй цикл посвящен обращению к библейской тематике в американский период творчества Шагала — с 1941 по 1948 год. В Америке Шагал оказался в среде творческой интеллигенции, бе-жавшей от нацистов из Франции, Гер-мании и других стран Европы, что тоже нашло свое отражение в произведени-ях мастера.

Выставка будет открыта до 12 июня этого года. В Доме Мане-Каца орга-низуются экскурсии на русском язы-ке. Так что есть возможность не только увидеть выставленную ныне на обозре-ние уникальную экспозицию, но и ус-лышать подробный рассказ о ней ис-кусствоведа по-русски, что, безусловно, усилит общее впечатление.

Фрэдди ЗОРИН, Израиль. Фотоиллюстрации

к материалу предоставлены музеем Мане-Каца в Хайфе

Адрес Дома-музея Мане-Каца: Хайфа, бульвар Яффе-Ноф, 89

Марк Шагал. Фрагмент картины «Сон Якова». 1960–1966


ВРЕМЯ ЗАЖИГАНИЯ СУББОТНИХ И ПРАЗДНИЧНЫХ СВЕЧЕЙ


Ияр – Сиван май 2013

Название недельной главы

Еврейская дата

Гражданская дата

Время зажигания свечейВремя окончания субботы и праздника

Москва Иерусалим Нью-Йорк

начало оконч: начало оконч: начало оконч:

Шабат Хазак!

Шабат «Бегар – Бехукотай»

23 ияра24 ияра

03:05, пятница04:05 суббота

20:5322:23

18:4020:00

19:3620:40

Шабат «Бемидбар»1 сивана2 сивана

10:05, пятница11:05, суббота

21:0722:41

18:45 20:06

19:4320:49

Канун Шавуот

1 день Шавуот

5 сивана6 сивана

14:05, вторник15:05, среда

21:14 22:52

18:48 20:09

19:4720:53 20:54

Слушают чтение 10 заповедей и по традиции кушают молочные продукты. В Израиле читают поминальную молитву «Изкор».Слушают чтение 10 заповедей и по традиции кушают молочные продукты. В Израиле читают поминальную молитву «Изкор».

2 день Шавуот 7 сивана 16:05, четверг 22:54 20:54

Поминальная молитва «Изкор» в диаспореПоминальная молитва «Изкор» в диаспоре

Шабат «Насо» 8 сивана9 сивана


21:2022:59

18:5020:11

19:5020:57

Шабат «Бегаалотха» 15 сивана16 сивана


21:32 23:17

18:54 20:16

19:5621:04

Шабат «Шлах»22 сивана23 сивана


21:4223:34

18:5920:21

20:0221:10

НА ПОСОШОКНА ПОСОШОК

Сергей Соловьев: «Если бы в фильме не было Татьяны Друбич, то зачем бы все?»

Премьера «Анны Карениной» со-стоялась в 2009 году. А после 14-летне-го периода создания фильма по версии режиссера Сергея Соловьева, карти-ну — в формате многосерийного теле-визионного фильма — в этом году уви-дела вся Россия. Естественно, все блоги запестрели разноречивыми мнения-ми — от повального отрицания всех и всего до безумных восторгов в адрес режиссерской концепции и гениальной игры звезд российского кино. Но дело не в этом: время все расставит по сво-им местам. И фильм Сергея Соловьева займет достойное место в ряду много-численных экранизаций романа Льва Толстого. Приведу лишь некоторые высказывания тех, кто имел непосред-ственное отношение к экранизации.

Татьяна Друбич (исполнила главную роль — Анны Карениной): «Соло-вьевская экранизация нетрадиционная в том смысле, что Каренина там играл Олег Иванович Янковский. И это Каре-нин без скрипучего голоса и без тупых ушей под шляпой. Такого Каренина, на-

сколько я знаю, еще не было… Прин-ципиальная новизна этой версии «Ка-рениной» в том, что там все крутится вокруг Алексея Александровича. Он — солнце, мы — планеты. И я счастлива была поиграть в этом оркестре, где Ян-ковский — первая скрипка».

Сергей Соловьев: «Когда ты 14 лет тянешь картину — тебе надо все вре-мя помнить, зачем ты это делаешь; если бы в фильме не было Татьяны Друбич, то и зачем бы все?» И доба-вил: «Олег Янковский и Александр Абдулов хотели попасть на премьеру фильма. И оба не приехали. Но они все равно с нами…»

В мире насчитывается около 30 экранизаций «Анны Карениной». Одной из лучших Анн была, бесспор-но, российская актриса Татьяна Са-мойлова. Кроме нее Каренину играли Грета Гарбо, Вивьен Ли, Софи Марсо, Алла Тарасова.

В экранизации Сергея Соловьева роль Анны Карениной впервые испол-нила еврейка. И сделала это блестяще.

К слову, Татьяна Друбич, которая ро-дилась в еврейской семье, никогда не скрывала своей национальной принад-лежности.

Лазарь ФАКТУРОВИЧ, РоссияИспользованы материалы интернет-

сайтов и фрагменты интервью Татьяны Друбич Дмитрию Быкову

Издается с 1981 годаИздается с 1981 года

публикации ведущих журналистов, политологов, аналитиков всего мира;

эксклюзивные материалы о жизни и творчестве известнейших еврейских деятелей литературы и искусства, театра и кино;

информация о жизни еврейских общин всего мира;

история еврейского народа, его традиции;

недельные главы Торы и многое#многое другое

Набережная

Герберта Самуэля

Тель!Авив

Имя Фамилия

Адрес Город

Штат Зип�код: Тел: ( ) E�mail:

Заполните купон печатными буквами и отправьте по адресу: Alef, 27 William St. Suite 613, New York NY 10005

Купон подписки на журнал “Алеф”США на год (12 номеров) $25 Канада на год (12 номеров) $59 US США на полгода (6 номеров) $14 Канада на полгода (6 номеров) $31 USСША групповая подписка: каждой семье по $22

Уважаемые читатели!

Сделайте приятное себе и подарок своим близким и родным —

подпишитесь на журнал «Алеф».USA — на год (12 номеров) — $25

на полгода (6 номеров) — $14 групповая подписка: каждой семье по $22

Канада: на год — $59 US, на полгода — $31 US

Тель!Авив

Не ждите напоминания об

окончании подписки. Обращайте

внимание на верхнюю строчку на

белой этикетке с вашим адресом:

A # (.......) St. (.......) End (.......)

ваш номер начало последний

в компьютере подписки номер

подписки

проводит курс лекций «Иудаизм, каббала и их влияние на

современную жизнь».

Лекции читает ведущий рубрики «Еврейский дом» газеты

«Форум», программный директор организации ХАМА,

русскоязычный раввин Бенцион Ласкин.

Занятия проводятся по понедельникам в синагоге Young Israel,

293 Neptune Avenue (угол 4-го Brighton).

Еженедельные лекции по каббале проводятся в помещении

организации ХАМА в Манхэттене по вторникам с 1:00 до 2:00

PM. Тел. (212) 943-9690, доб. 206

Эти лекции по вторникам

вы можете также

прослушать по телефону

1 (616) 347-8400 доб. 36

и задать вопросы.

Информация

и регистрация по тел.:

(212) 943-9690 (доп. 206)

или 1 (347) 993-2144

раввин Бенцион Ласкин

Международная еврейская

культурно-просветительская

организация ХАМА

НА ПОСОШОК

Ваш заказ с приложенным чеком или мани-ордером на имя “CHAMAH” отправляйте по адресу:Chamah, 27 William St., Suite 613, New York, NY 10005 К стоимости заказа прибавьте $3 за пересылку одной книги +$2 за каждую дополнительную книгу в одном заказе

Не будет преувеличением утверждение, что издание иудаистской литературы на русском языке вносит огромный вклад в укрепление и активизацию устремлений русскоязычных евреев к национальной самоидентификации, способствует обретению ими необходимых знаний, что, несомненно, послужит во благо будущего еврейского народа.

“Беседы на темы недельных глав

Торы”

Объяснение и толкование сути глав Торы. Каббалистическое толкование Торы. Тв.обл. 730 стр.

$18.00

“Пасхальная Агада”

Повествование об исходе евреев из Египта, включая правила проведения пасхального седера (иврит-русский), М.обл., 80 стр.

$4.50

“Махзор Рош Ашана”

Молитвенник на еврейский новый год. Тв.обл. 230 стр. $15.00

“Махзор Йом Кипур”

Молитвенник на Йом-Кипур. Тв.обл. 300 стр. $15.00

“Пятикнижие Моисеево”

Комплект из 5 отдельных книг. Иврит с переводом и комментариями на русском языке. Тв.обл.

$65.00

“Пятикнижие Моисеево” (без комментариев)

Все 5 книг в одном томе. Иврит с переводом на русский язык. Без комментариев. Тв.обл.

$20

“Справочник по Иудаизму”

1200 понятий и терминов в иудаизме. Тв.обл., 525 стр. $15.00

“Изо дня в день”Изречения и высказывания Любавичского Ребе (на русском и иврите). Тв.обл., 240 стр.

$15.00

“Евреи и еврейство”

О еврейских праздниках, обычаях и традициях и многое другое. Тв.обл., 400 стр.

$15.00

“Сидур” (молитвеник на

иврите с переводом на русский язык)

Включает ежедневные субботние праздничные молитвы и многое другое. Тв.обл. 430 стр.

$20.00

“Жизнь и вечность”

Автор – раввин доктор Морис Ламм. Законы и обычаи, связанные со смертью и трауром. Включена информация о Кадише и Изкоре и др. М.обл., 250 стр.

$10.00

“Введение в Талмуд”

Перевод р. Берла Хаскелевича. М.обл. 170 стр. $7.00

“Биография Любавичского

Ребе”

Проф. Герман Брановер. Тв.обл., 360 стр. $18.00

“Псалмы царя Давида”

На русском и иврите. Тв.обл. 311 стр. $15.00

“Трактат Брахот”

Классические комментарии с объяснениями терминов для более глубокого понятия содержания книги. М.обл., 175 стр.

$10.00

“Трактат Авот”Этика, мораль, учения наших праотцов. Краткие комментарии к Мишне. Тв.обл., 174 стр.

$10.00

“Субботний Путеводитель”

Обычаи и правила проведения субботы в вашем доме Транслитерация отдельных слов. М.обл., 110 стр.

$8.00

“Шулхан Арух”Свод Законов

Том 1.

Законы и обычаи еврейского образа жизни. Тв.обл., 503 стр. $15.00

“Шулхан Арух”Свод Законов

Том 2.

Законы и обычаи еврейского образа жизни. Тв.обл., 703 стр. $15.00

“Ты и твой дом” Собрание классических историй, обрядов. М.обл., 364 стр. $12.00

“Моя молитва”Понятие еврейских молитв с комментариями. Сокровище этических и моральных учений. Тв.обл., 342 стр.

$15.00

“Уроки Торы”. Том 1. 398 стр.

Собрание и адаптирование выступлений Любавичского Ребе на темы недельных глав Торы и праздников. Тв.обл.

$13.00

“Уроки Торы”. Том 2. 377 стр. $13.00

“Уроки Торы”. Том 3. 248 стр. $11.00

“К жизни, полной смысла”

Путеводитель по каждому аспекту жизни (по работам Любавичского Ребе). Тв.обл. 318 стр.

$14.00

“Ликутэй Сихот”. Том 1 “Брейшит”

Адаптировано. Из выступлений Любавичского Ребе. Тв.обл., 248 стр.

$13.00

“Ликутэй Сихот”.Том 2 “Шмот”

Адаптировано. Из выступлений Любавичского Ребе. Тв.обл.,204 стр.

$13.00

“Ликутэй Сихот”. Том 3 “Ваикра”

Адаптировано. Из выступлений Любавичского Ребе. Тв.обл.,196 стр.

$13.00

“Ликутэй Сихот”. Том 4 “Бамидбар”

Адаптировано. Из выступлений Любавичского Ребе. Тв.обл., 165 стр.

$13.00

“Тора и Израиль” Хронология важнейших событий, связанных с иудаизмом. М.обл., 24 стр.

$2.00

“Рамбам-Маимонид”

Биография Маимонида. М.обл., 63 стр. $4.00

“Рамбам-Маимонид”

Избранные сочинения Маимонида. Т.обл. 446 стр. $18.00

Комплект из 9 брошюр

Каждая освещает еврейские праздники и знаменательные даты. М.обл., 333 стр.

$5.00

“Героическая борьба”

Арест, борьба и освобождение Иосифа Ицхака Шнеерсона. Тв.обл., 250 стр.

$15.00

“Записки об аресте”

Допросы – от смертного приговора до освобождения. Тв.обл., 223 стр.

$10.00

“Движение” Любавичское движение.М.обл., 95 стр. $5.00

“Чистота еврейской

семьи”

Супружеская жизнь согласно законам Торы. Тв.обл., 90 стр. $6.00


НОВОСТИ ФЕНКА

ННе так давно мне довелось высту-пать в прямом эфире радиовеща-

тельной компании «Голос России». В студии присутствовали журналисты — представители национальных мень-шинств страны: курд, татарка, чеченка и я, еврейка. В процессе обсуждения различных аспектов межнациональных отношений в нашей стране, которые далеки от идеальных, в студию дозво-нился слушатель из Дагестана, который взволнованно говорил о том, что он лю-бит Россию, чувствует себя ее частицей и не мыслит существования без нее.

Его эмоциональная реакция стала от-ветом на мое выступление, в котором я привела результаты социологических опросов (эти данные были мне предо-ставлены Федеральной еврейской на-ционально-культурной автономией — ФЕНКА). Эти опросы, проведенные в среде молодежи, показали высокую распространенность ксенофобских на-строений. По данным аналитическо-го Центра по изучению обществен-ного мнения Юрия Левады, идею «Россия — для русских» так или иначе

поддерживают 57% молодых респон-дентов (причем 19% поддерживают ее безоговорочно). А опросы в различных учебных заведениях двух столиц пока-зали, что среди шести тысяч учащихся 68% уверены в том, что в России долж-ны жить только русские! Именно эти факты так возмутили и взволновали да-гестанского слушателя.

Несформированная гражданская по-зиция и отсутствие воспитательной ра-боты привели к тому, что молодые люди растут с искаженной системой ценно-стей, с ложным пониманием таких по-нятий, как «патриотизм» или «нацио-нальное самосознание». Как показали события на Манежной площади в Мо-скве, внушаемые взрослыми представ-ления («понаехали», «чурки занимают наши рабочие места» и т.д.) порождают в молодых людях ненависть и агрессию, и это, к сожалению, становится отличи-тельной чертой сотен тысяч подрастаю-щих граждан нашей страны.

Решение проблемы межнациональ-ных отношений рассматривается и на государственном уровне. В этой ста-тье я хочу рассказать об уникальном позитивном опыте, который накоплен ФЕНКА и ее генеральным директо-ром Евгенией Михалевой в сближении национальных меньшинств, в воспита-нии уважения одной нации к другой путем создания совместных проектов, фестивалей, выставок и неформально-го общения.

Все началось довольно просто. Евге-ния Михалева со своей командой пода-вала документы на получение грантов для реализации проектов, касающихся тех или иных аспектов еврейской жиз-ни в России. Грамотное формулирова-ние задачи, четкая программа ее реали-зации дали положительный результат, и необходимые средства для ее решения были получены. А потом к ней и ее кол-легам стали обращаться представители других национальных меньшинств, ко-торые зарегистрировались как наци-онально-культурные автономии, но в отсутствии средств не знали, как при-ступить к реализации своих проектов.

Вот тогда и родилась идея проекта «Синергия» (подробнее — в «Але-фе» № 1010). Практика показала, что для реализации проекта «Синергия»

наиболее эффективной формой обуче-ния оказалась система поэтапных се-минаров. На этих семинарах опытные преподаватели учили представителей из разных национальных автономий нашей страны, как грамотно подой-ти к сбору средств, чтобы некоммер-ческие организации (НКО) смогли из просителей превратиться в реальных партнеров российского государства в осуществлении социально значимых проектов. Но при взаимодействии с НКО был достигнут еще один важный результат неформального общения, ко-торый можно охарактеризовать как «взаимопроникновение наций».

Приведу один пример. На семинаре в Казани, который проводила ФЕНКА, один из дней занятий пришелся на пят-ницу. По еврейской традиции в канун шабата была прочитана браха — благо-словение. Все желающие участники се-минара могли зажечь субботнюю свечу. В этом традиционном для евреев дей-стве приняли участие и представите-ли других национальностей, которые были на этом семинаре: удмуртка, нем-ка, азербайджанцы и другие. Им наша традиция встречи субботы: благосло-вение, зажигание свечей и праздничная трапеза, пришлась по душе. Более того, когда на очередном семинаре шабат от-мечали в Ростове-на-Дону, представи-тель лезгинской автономии исполнил лезгинку!

Межнациональный диалогФЕНКА протягивает «Руку дружбы» некоммерческим организациям

На конкурс «Лучший бренд» представители белорусской НКА пришли в национальных костюмах

Евгения Михалева


НОВОСТИ ФЕНКА

Учитывая такой уникальный опыт, когда представители разных нацио-нальностей не только знакомятся, но и уважительно относятся к традици-ям других национальных групп, кол-лектив ФЕНКА пошел еще дальше. По инициативе Евгении Михалевой на за-ключительном форуме «Нескучный фандрейзинг для национальных ав-тономий» в программу занятий был включен конкурс на лучший бренд, на который представители некоторых НКА пришли со своими «брендами» в национальных костюмах и под гармош-ку исполняли национальные песни. Все это было встречено бурными аплодис-ментами.

Так проект «Синергия» дал толчок мощнейшему эффекту межнациональ-ного взаимодействия. Благодаря ини-циативе ФЕНКА люди начали осоз-навать себя не только как выделенные национальные группы, но и как части чего-то большого. Многие автономии, получив консультации на семинарах, стали обладателями грантов (подроб-нее — в «Алефе» № 1016), причем нередко представители разных нацио-нальных групп объединялись, получали общий грант и работали над проектом совместно.

Но и после такого успеха ФЕНКА не остановилась на достигнутом. Была разработана и подана заявка на но-вый проект — «Рука дружбы», цель которого — обучение методике ра-боты с межнациональными конфлик-тами специалистов, вожатых и педа-гогов этнолагерей. Они занимаются с подростками и молодыми людьми из различных социальных групп. Осо-

бенность нового проекта заключалась в том, что он давал возможность со-трудникам этнокультурных НКО ов-ладеть уникальной технологией про-ведения интерактивных занятий по методике«форум-театр».

Эта методика была разработана в 1980-х годах прошлого века. За про-шедшие годы она доказала свою эф-фективность и получила широкое рас-пространение во всем мире. Опыт использования методики «форум-те-атр» для борьбы с ксенофобией и раз-вития толерантности у молодежи име-ется только в центре «Подвал». Это некоммерческая организация, суще-ствующая в Москве с 1986 года, при-меняет методы арт-терапии, а также различные игровые и образовательные методики для работы с детьми и под-ростками. Такое необычное название появилось из-за того, что центр зани-мает полуподвальное помещение в од-ном из старых домов Москвы.

Интерактивные занятия по методи-ке «форум-театр» позволяют участ-никам на несколько часов оказаться на месте своего ровесника, подвергающе-гося дискриминации по национально-му признаку, в игровой форме увидеть, как реагирует на него окружение, и не только предложить и обсудить возмож-ные модели поведения различных лю-дей, вовлеченных в проблему, но и про-играть их.

На этот проект ФЕНКА получила президентский грант. А с 28 февраля по 3 марта этого года в Москве про-ходил первый этап тренинговой про-граммы по проекту «Рука дружбы», который ФЕНКА провела с пред-ставителями различных националь-ностей России. В семинаре приняли участие первый заместитель дирек-тора Департамента внешних связей Главы Правительства Чеченской Ре-спублики Ю.Д. Зубайраев и главный специалист межрегионального отде-ла департамента Р.И. Амриев. «Уча-стие в подобного рода проектах, где собираются представители различ-ных общественных организаций, регионов Российской Федерации, представители разных конфессий и националь ностей, важно для работы департамента. Использование таких площадок дает возможность расска-зать о реальной ситуации в Чечен-ской Республике. Я благодарен ор-ганизаторам этого мероприятия за приглашение и полученный неоцени-мый опыт», — сказал Юсуп Зубай-раев.

Успешный опыт работы ФЕНКА с различными межнациональными груп-пами в течение последних трех лет показал, что возможно решение лю-бых, даже самых сложных конфлик-тов взрослых среди детей и молодежи. Этим необходимо заниматься как мож-но активнее, так как именно от тех, кому 15–18 лет сегодня, зависит то, что будет происходить в России завтра.

Лариса ТОКАРЬ, главный редактор журнала «Алеф»

Приз за лучший бренд на заключительном форуме в Москве

достался корейской НКО

На семинарах ФЕНКА молодые люди знакомятся, общаются,

обретают новых друзей…

Шабат в Казани. Свечи зажигают Евгения Эльконина (слева) и М. Иванова, представитель удмуртской НКА в Казани

alef #1033

Documents