16 mirtu.com 17#1/2016

БЕЛЫЙ ВЕТЕР

АТИТЛАНА

17#5/201516 mirtu.com

«Перед тем как появилась жизнь и расцвела первая радуга, Атитлан был центром

вселенной. Все покрывалось водой. Но поднялись три вулкана и, отодвинув небеса,

встали на его защиту». – Летопись какчикелей, коренных жителей озера Атитлан

18 mirtu.com 19#1/2016

Это было испытание воина, мой путь северного ветра, принесшего огромные волны для того, чтобы вспомнить свое прошлое. Я - майя.

– Видишь эти тучи со сторо-ны океана? Они здесь практически каждый день, поднимают волны высотой до полутора метров. Как призраки, управляемые северным ветром Шокомиль. Этот ветер очи-щает души, его цвет – белый, - успо-каивает Алехандро после забега.

Знал бы он, насколько чиста моя душа после двухчасового тренаже-ра. Отныне я – Белый Ветер.

ПОНАЕХАЛИ

– Алехандро, расскажи мне про свою семью. Ты из племени киче? Говоришь на местном наречии?

– Здесь живут киче, какчикели, тцутухиль, - практически все на-селение озера Атитлан состоит из коренных майя. С родителями я го-ворю на киче, в офисе – на испан-ском. В Гватемале более двух десят-ков официальных диалектов майя.

– А как ты относишься к ладино? К гринго? Ко мне?

– У тебя на футболке изображен Кукулькан, и я понимаю, что это не сувенир, купленный в столице. Ты знаешь больше, чем говоришь, а я вырос в семье шамана, где не смо-трят на цвет лица.

– ??? А как же церковь, посеща-ешь? Ты из католической семьи?

– Церковь – серьезный бизнес. Бог во мне, мне не нужна церковь.

Мы прибываем в Панахачель, перевалочный порт для всего по-бережья, с населением в 15 000 душ, одетых по моде последних пяти ве-ков: женщины - в традиционных ту-никообразных накидках уипиль, со

сложной цветной вышивкой руч-ной работы. Как и в любой дерев-не на озере, друг друга узнают по рисункам: линейные геометриче-ские узоры выдают жителей горо-да Солола, жар-птица кетцаль – из Санта Крус, розы относятся к Чичи-кастенанго, а пурпурные росписи животных на белом фоне говорят о том, что перед нами представите-ли Сантьяго Атитлан. Не ошибешь-ся. Но в Панахачеле, в отличие от остальных деревень высокогор-ной Гватемалы, слишком много «грязных гринго» - хиппи. Их здесь больше, чем на Гоа или тайском Ко Пангане. Откуда столько детей

цветов в царстве коренных майя?– Понаехали…Немного выше, в городе Соло-

ла, столице департамента, рынок в самом разгаре. Безусловно, он не самый большой и не такой коло-ритный, как в Чичикастенанго, зато здесь меньше толкотни, да и цены гораздо привлекательней. Резуль-татом азартного процесса обще-ния и всяческих уловок, цена падает втрое. И это без знания языка!

Алехандро смотрит на меня с нескрываемым удивлением. - Ты торгуешься, как местный, ведешь себя наравне с деревенскими жите-лями, но самое главное – они в тебе

признают своего. Хочешь познако-миться с моей тещей? Она проведет церемонию. Но для этого нужна подготовка.

Здесь в каждой деревне шама-ны, а в католических соборах жгут костры во время языческих цере-моний. Испанцы часто строили храмы в самых священных для майя местах. К примеру, в Чичи (Чичика-стенанго) даже оставили восемнад-цать ступеней пирамиды на входе в католический храм. По каждому месяцу календаря майя. Конкиста-доры надеялись, что «дикари» таким образом быстрее примут нового творца. И не прогадали.

Т– Ты когда-нибудь плавал на каяке? – нервно интересуется одесситка Анна, подсаживаясь ко мне в лодку.– Если честно, нет. Но в одной из своих жизней я был индейцем. Са-дись.Мы вошли в озеро на каяке, как го-лодной ложкой входят в сливочный крем. Сразу нацелились на другой берег, в деревню Сан Хуан. Нас вел другой каяк под управлением Але-хандро – гида из племени киче, который выбрал свой привычный темп и минут через десять дал по-нять, кто здесь настоящий индеец.

Через четверть часа поднялся северный ветер, и красивейшее озе-ро Земли сбросило лучезарную ма-ску: сначала брызги принесли про-хладную свежесть, затем тревогу за вещи, а за ними включилась жен-ская вокальная партия, встречаю-щая каждую волну. Плевать на вещи. Поначалу я считал секунды и вошел в ритм, где каждое движение веслом сопровождалось метром пробега, потом двумя, потом… Семь тысяч потом.

Два часа борьбы с волнами, на-биравшими высоту под аккомпане-мент Анны. Я понимал, что под нами более трех сотен метров глубины, до ближайшего берега - около киломе-тра. У тебя нет шансов на раздумья; нет шансов на усталость; нет шансов на проигрыш. Один на один с Атит-ланом - величайшим озером, цен-тром мироздания майя, источником силы и таинственной планетой, ор-биту которой охраняют три спутни-ка, три вулкана-шамана.

Не знаю, кого из великанов бла-годарить – Толиман, Атитлан или Сан-Педро, - но за эти семь тысяч секунд я не встретился ни с одним страхом, который бы превозмог силу озера, вселившуюся в мое тело.

Не знаю, кого из великанов благодарить – Толиман, Атитлан или Сан Томас, - но за эти семь тысяч секунд я не встретился ни с одним страхом, который бы превозмог силу озера, вселившуюся в мое тело

20 mirtu.com 21#1/2016

ЦЕРЕМОНИЯ

Мы покупаем на рынке «матери-алы» – все, что понадобится для проведения огненной церемонии. В первую очередь это свечи, цветы, благовония, ликер и вино, дрова, растительное масло, одеколон, кру-па и кое-что еще.

Свечи бывают различных разме-ров, но цветов всего десять. Четыре священных оттенка – красный, чер-ный, белый и желтый – образуют на земле плоский крест, в центре кото-рого ставятся синие и зеленые све-чи. Вместе они формируют боль-шой крест майя.

КРАСНЫЙ – цвет солнца, восток;ЧЕРНЫЙ – заход солнца, запад;БЕЛЫЙ – поднимающийся се-

верный воздух;ЖЕЛТЫЙ – юг, где воздух опуска-

ется.Синие и зеленые свечи симво-

лизируют небо и землю; остальные цвета – розовый, фиолетовый, го-лубой, естественный цвет свино-го жира (источника производства свечей) могут располагаться где угодно и символизировать различ-ного рода запросы, с которыми ты приходишь к шаману. За день до це-ремонии ты просишь у духов разре-шения и выбираешь для этого наи-более подходящее место.

Где обитают духи? В священных местах ритуалов: пещерах, храмах, горах, каньонах, валунах, у водных источников.

У меня нет иного пути, как найти алтарь в одной из священных пещер майя, неподалеку от деревни Сан Хорхе ла Лагуна. Это место, скрытое от туристических маршрутов, Нима-хай, где последние несколько веков стоят чаши с какао и горят свечи. Ду-ховные проводники проводят цере-монии, однако не всегда эти ритуалы связаны с очищением, исцелением и защитой. Из четырех алтарей этой пещеры, направленных к разным частям света, один использовался как место жертвоприношения. Здесь гибли люди на протяжении несколь-ких веков.

– Алехандро, сейчас проводятся черные церемонии? Есть ли разделе-ние на светлых и темных шаманов?

– Церемонии могут иметь раз-ный смысл, но их проводят одни и те же проводники. Вы называете их

шаманами, мы зовем их Ахк’их; эти люди - “хранители дней” календаря майя. Они служат обществу, служат близким, и если прийти с запросом на черную церемонию, она не будет отличаться от той, к которой гото-вишься ты.

– Как насчет жертвоприношений?– Очень редко может понадобить-

ся кровь. Еще реже сжигают гиену.Полгода назад жители небольшо-

го городка Консепсьон, что на западе Гватемалы, заживо сожгли мэра – вот что промелькнуло в моей голове. Пе-щера эта жутковата. Я спросил Але-хандро, можно ли оповестить духов о моем прибытии в другом, более

светлом месте, и мы поднялись на вершину соседней горы, откуда стру-ился змеевик дыма: там проходила церемония. Мы подоспели к самому началу, когда Ахк’их проводил риту-ал очищения алтаря и взывал к по-велителю Высшего мира: «Куиш амо нечитла тотеоцин» - «Разве не видит меня Великий Дух?».

Теперь и меня видит.Наутро мы отправились к Але-

хандро домой, в деревню Санта Катарина, где и прошла огненная церемония.

Представьте себе невзрачную, полузаброшенную горную деревень-ку, вдали от цивилизации. Ничем не

приметный двор. В нем сарай. Там персональный алтарь, иконостас и кострище. На алтаре – El Mundo – вся история майя за последние тысячи лет: иконы, статуи, барельефы, кар-тины, камни различной величины и силы. И горсть оранжевой священ-ной фасоли рядом с ольмекской го-ловой.

Пока я усаживался на скамью и подбирал с пола свою челюсть, во-шла “Хранительница дней” с раскры-тыми объятьями, умело отворив ими мой портал. Интересно, сколько лет этой сильной женщине с угасающим угольком во взгляде? Шестьдесят пять? Девяносто? С этого момента

22 mirtu.com 23#1/2016

сразу стало как-то легко, гравитация ослабила свои узы, и мне ничего не оставалось, как приподняться над этим миром под ритм молитв на язы-ке киче вперемешку с латынью: “Сан-та Катерина, Санта Мария, Сан Пе-дро, Сан Игнасио, Сан Кристобаль… Nel nome del Padre, e del Figlio, e dello Spirito Santo”.

Стоп, причем здесь католические молитвы? Это кто вообще на алтаре?

Тут я понимаю, что передо мной, среди христианских ликов и языче-ских идолов, во всем великолепии красуется Педро де Альварадо, же-сточайший конкистадор, первый губернатор Гватемалы, положивший десятки тысяч индейцев.

– Он святой, он наш друг, – гово-рят потомки убиенных майя спустя пятьсот лет, когда подвиги Кортеса вписаны кровью в учебники. – Если человек делает тебе плохо, сделай ему хорошо. Мы уважаем Альварадо.

ПОДСТАВЬ ДРУГУЮ ЩЕКУ?..

Рядом с Альварадо – друг Машимон, перешедший на сторону майя. Его ковбойский образ стоит на алтарях в каждой атитланской деревне. Сам он “принимает дары” в деревне Сан-тьяго исключительно в виде сигарет, ликера и рома.

Мой взгляд плавно переходит дальше по ликам святых и застывает на двух обсидиановых фигурах: одна эпохи ольмеков, другая – главный бог Кукулькан из древнего храма майя. Сомнений в их подлинности нет.

- Алехандро, откуда у твоей тещи эта голова эпохи ольмеков?

- Я не знаю, откуда она ее взяла, но это старая, очень старая вещь. Мы называем его Наваль, и это сильный камень.

- Ты знаешь, сколько ему лет?- Не знаю. Я даже не знаю, кто та-

кие ольмеки.Они не знают, кто их дальние

предки, но используют силу их из-

ваяний, канонизируют самого дья-вола и до сих пор гадают на оран-жевой фасоли. Если выпадет четыре боба – все в порядке, три – что-то не так, два – дела плохи. Мы переме-стились на свежий воздух продол-жить церемонию на костре, где уже выстроился большой крест майя в окружении трех языческих идолов: каменного изваяния Кукулькана, оль-мекской головы и священной чаши с благовониями. Языческая часть церемонии проходит в полном за-дымлении – это диалог с духами, его видит моя камера, но не я. Смыв с себя все плохое с помощью оде-колона, крупы и вина, мы пускаемся в пляс вокруг костра. Очищаемся.

Огонь пылает как надо – значит, диалог состоялся. Духи получили наши запросы и готовы на них от-ветить.

Финальная часть церемонии про-ходит на том же алтаре, где разброса-на священная фасоль. Ахк’их сжима-ет в ладони горстку бобов и начинает монотонно читать послание духам, уже без всякого упоминания католи-ческих святых. Восходящий тон киче завораживает, он полон скрипящих низких частот и резких звуковых ко-лебаний, издаваемых при сужении голосовой щели. Как пленка с голо-сом профессионального диктора, у которого во рту полно орехов, толь-ко поставленная в обратном направ-лении.

Мне выпало четыре боба – зна-чит, все в полном порядке. Я делаю в жизни все правильно, и продолжаю в том же духе. Церемония окончена, занавес. Это все? Странные эти киче, ей-богу. Дать отпор конкистадорам им не позволили боги. А боги эти, точнее, главный, Альварадо, описал киче как “самый дикий народ, встре-чавшийся в жизни”.

Этот дикий народ сумел отстоять свою культуру на протяжении веков колонизации, и до сих пор хранит ключи от королевства майя. Хоть слаб их дух, зато духи – великие. Духи Атитлана.

“Он святой, он наш друг, – говорят потомки убиенных майя спустя пятьсот лет, когда подвиги Кортеса вписаны кровью в учебники. – Если человек делает тебе плохо, сделай

ему хорошо. Мы уважаем Альварадо”.

Они не знают, кто дальние предки, но используют силу их изваяний, канонизируют самого дьявола и до сих пор гадают на оранжевой фасоли. Если выпадет четыре боба – все в порядке, три – что-то не так, два – дела плохи.