1

ОБРАЩЕНИЕ К ЧИТАТЕЛЮ

«Настоящее есть следствие прошедшего, а потому

непрестанно обращай взор свой на зады,

чем сбережѐшь себя от знатных ошибок»,

при этом «Вытапливай воск, но сохраняй мѐд»

и «Смотри в корень!».

Общественная инициатива словами Козьмы Пруткова

Прежде чем с соображением прочитать книгу Адольфа Хитлера «МОЯ БОРЬБА»,

которую все осуждающе комментируют, но никто не читал, сначала необходимо

определиться в некоторых понятиях; понятие есть слово или слова, за которыми закреплѐн

определѐнный óбраз (в которые вложен определѐнный смысл):

Термин ― слово, точно обозначающее определѐнный образ (смысл); термины

применяются в науке, технике, искусстве, медицине, политике и т. д. с целью исключить

разнотолки.

Парламент ― говорильня (от фр. parle ― говорить).

Бесполый (устар.) ― бисексуальный.

Расы (породы) ― народы (люди), характеризующиеся определѐнной совокупностью

внешних физических особенностей (цветом кожи, строением тела, ростом, очертаниями

головы, цветом и свойствами волос, чертами лица, цветом глаз и т. д.), которые являются

лишь внешней ― «видимой» ― формой выражения определѐнных способностей (например,

в спорте) и «невидимого» содержания ― внутренних свойств, ибо: «Верою познаѐм, что

веки устроены словом Божиим, так что из невидимого произошло видимое», ― Библия,

Новый завет, сокр. (Евр), 11:3.

Гермес (гр.) ― «вестник богов» ― согласно легенде, посвятил народы в методологию

― в управленческие знания высшего порядка, символом которых является окрылѐнный жезл

в его правой руке, вдоль которого ползут вверх, взаимно переплетаясь, две змейки (смысл

этого символа ― отдельная тема; здесь же лишь заметим, что эта методология никуда не

делась, но овладеть ею, а самое главное ― применять еѐ, можно лишь при условии полного

исключения из рациона спиртных и табачных изделий и иных наркотиков; притом начать

изучать эти знания имеет смысл лишь не ранее, чем через три года после последнего случая

употребления хотя бы 100 гр. водки, стакана любого вина или пол-литра пива; тем же, кто

был в младенчестве обрезан, овладеть этой методологией невозможно в принципе, а тем, кто

был обрезан в детстве, ― очень затруднительно). По этой причине Гермес в древнегреческой

культуре является покровителем управленчески значимых областей жизни народов:

красноречия, сельского хозяйства, торговли, путей сообщений. Его аналог в древнеримской

культуре ― Меркурий. Например, крылышки на эмблемах современных железнодорожников

― отсюда. Отсюда также и эмблема Торгово-промышленной палаты ― жезл со змейками и

шапочкой с крылышками сверху. Но ни те, ни другие истинного смысла этих элементов

символа не знают.

Герма (гр.) ― статуя с изображением Гермеса, венчающая четырѐхгранный столб; в

античности гермы ставились на межах и перекрѐстках дорог как символ методологии ―

управленческих знаний высшего порядка, которыми все, кто способен, обязаны овладеть,

«чтобы Гермес не отвернулся от народа и продолжал покровительствовать ему и дальше».

Отсюда и основное значение (смысл) слова «германцы».

2

Германский народ, германцы ― одни из народов «белой» расы, принадлежащие к

категории народов с определѐнными внутренними свойствами, названными автором книги

― «арийскими»; «арийцы» ― народы, способные творить и нести высокодуховную

созидательную культуру.

Германец ― один из германцев.

Германия ― государство, основанное германцами.

Гражданин Германии (германский гражданин) ― лицо, независимо от расы,

принадлежащее к постоянному населению данного государства, пользующееся всеми

правами, обеспеченными конституцией, и исполняющее все установленные конституцией

обязанности.

Племя ― 1. Объединение людей, связанных родовыми отношениями, общим языком и

территорией. Первобытные племена. Кочевые племена. 2. перен. Раса, народ, народность

(устар.). 3. перен. Люди, поколение людей. «― Да, были люди в наше время, Не то, что

нынешнее племя: Богатыри ― не вы!», ― М. Ю. Лермонтов, «Бородино».

Нация ― исторически сложившаяся устойчивая общность людей, возникшая на базе

общности языка, территории, экономической жизни и психического склада, проявляющегося

в общности культуры.

Нация ― явление историческое. Племя ― явление этнографическое. Нации могут

складываться из различных племѐн.

При этом само собой понятно, что нация, как и всякое историческое явление, подлежит

закону изменения, имеет свою историю, начало и конец.

Необходимо подчеркнуть, что ни один из указанных признаков, взятый в отдельности,

недостаточен для определения нации. Более того, ― достаточно отсутствия хотя бы одного

из этих признаков, чтобы нация перестала быть нацией.

Можно представить себе людей с общим «национальным характером» и, всѐ-таки,

нельзя сказать, что они составляют единую нацию, если они экономически разобщены,

живут на разных территориях, говорят на разных языках и т. д. Таковы, например,

российские, белорусские, украинские, грузинские, американские, европейские и т. д. евреи,

не составляющие, по сути, единой нации.

Можно представить людей с общностью территории и экономической жизни, и, всѐ-

таки, они не составляют одной нации без общности языка и «национального характера»

(например, германцы и латыши в Прибалтике, или поляки).

Наконец, норвежцы и датчане говорят на одном языке, но они не составляют одной

нации в силу отсутствия других трѐх признаков.

Только наличие всех четырѐх признаков, взятых вместе, даѐт нам нацию.

Отсюда государства, в основе своей, бывают однонациональными (например,

Германия) и многонациональными, ― при условии, если культуры отдельных племѐн и

сложившихся наций, проживающих в границах единого государства, не антагонистичны по

своему содержанию (например, бывший СССР: культуры всех его народов по содержанию

были социалистическими, а по форме ― национальными).

Национальность ― принадлежность к определѐнной нации.

Национализм ― любовь и уважение к своей нации, не отрицая, при этом, прав прочих

наций и отдельных племѐн, если они несут созидательную культуру.

Нацизм ― нетерпимость к определѐнным, или вообще ко всем (интернацизм)

творящим и несущим созидательные культуры нациям и племенам, по причине несогласия с

их культурами и вытекающей из них деятельностью в обществе, вплоть до физической

ликвидации этих культур и их творцов и носителей.

3

Расизм ― нетерпимость к определѐнным, или вообще ко всем прочим расам

исключительно по причине их внешних физических особенностей, а не внутренних свойств

и вытекающей отсюда деятельности в обществе.

Мировоззрение ― субъективная система взглядов, воззрений на природу и общество,

― как, на каких принципах должна быть устроена жизнь общества, и как должно относиться

это общество к природе.

Наиболее значимая функция мировоззрения в психике (психика ― состояние души)

субъекта состоит в том, что мировоззрение является средством моделирования течения

событий в жизни во множестве вариантов в темпе, опережающем реальное течение событий,

что позволяет заблаговременно выявлять неприемлемые варианты возможного будущего,

выбирать приемлемые и вырабатывать, в известном смысле, наилучшую линию поведения

субъекта.

Религия ― вера Богу по совести.

Бог (Он же ― Господь, Всевышний, Высшая сущность, Творец, Провидение, Аллах и

т. д., ― у кого как исторически сложилось Его названье) ― надмирная реальность,

осуществляющая иерархически наивысшее всеобъемлющее управление в созданной Ею (Им)

Вселенной. Вселенная гармонична (соразмерена) ― в ней нет безмерия (хаоса). Хаос

(безмерие, дисгармония) случается лишь в умах людей, утративших совесть, и лишь потом

ими материализуется (в Попущении, до срока).

Совесть ― непосредственная (т. е. без каких-либо посредников) духовная

(информационная) обоюдосторонняя связь (со-весть) души каждого человека с Богом и, в

силу этой первой связи, связь между всеми и каждым. Бог никогда не ошибается. Иметь

совесть (с Богом) или не иметь (в Попущении, до срока) ― личный выбор каждого.

Бог разговаривает с людьми (со всеми и каждым) не голосом с неба, а на языке жизни,

― на языке изменения их жизненных обстоятельств (в особых случаях ― человечьим

языком через выбранных Им людей ― Пророков). Отсюда термин ― Бог-Язычник, ибо:

«Человеку принадлежат предположения сердца, но от Господа ответ языка», ― Библия,

Ветхий завет, сокр. (Притч), 16:1. Отсюда язычество (не путать с идолопоклонством!) ― это

культура, которая вырабатывает у человека навык замечать изменения жизненных

обстоятельств, понимать их как ответ Бога на мысли, на обращения к Нему, на деяния

(действия и бездействия) и адекватно на этот ответ реагировать ― способность вести, таким

образом, диалог непосредственно (т. е. без посредников) с Богом. Именно этому и учил

человек Христос Иисус (греческое слово «Христос» означает ― Пророк).

Религия и субъективные (иных нет) церковные вероучения ― вещи разные. По

исторически сложившемуся недоразумению, «религией» принято называть следование

церковным (конфессиональным) вероучениям, а церковнослужащих ― «религиозными

деятелями». Религия не нуждается в «посреднике», ― в какой бы то ни было церкви и еѐ

обрядном (ритуальном) цитатно-догматическом вероучении. Религия (религиозность или

отсутствие таковой) проявляется, в основном, не в словах, не в ритуалах, а в форме дел по

жизни («каковы делатели, таковы и дела» и «по плодам их узнаете их»).

Идеал ― гармония (т. е. соразмерность).

Идеализм ― стремление к идеалу (без религии ― ложно, ибо: «от Господа

направляются шаги человека; человеку же как узнать путь свой?», ― Библия, Ветхий завет,

сокр. Притч., 20:24).

Свобода (сокр.) ― Совестью ВОдительство БОгом ДАнное. Отсюда свобода и

вседозволенность (в Попущении, до срока) ― вещи разные.

4

Санация (зачистка) ― ликвидация здоровыми элементами общества разрушительных

(порочных) культур, а также их творцов и носителей, если они не желают изменить свою

нравственность и мировоззрение (мировоззрение ― производная от нравственности, а

культура ― производная от мировоззрения); в противном случае порочные культуры

физически ликвидируют общество, или, в «лучшем» случае, приведут к его деградации и

замедлят развитие генетически обусловленного потенциала всех и каждого (мир ― един и

целостен, и все процессы в нѐм носят взаимообусловленный характер, в том числе и

общественные процессы).

Культура бывает объективно доброй ― хорошей, и объективно злой ― плохой ―

порочной.

Если сказать предельно обобщѐнно, то порочность ― это особенность культуры,

которая:

– угнетает генеалогические линии еѐ носителей и ведѐт к их разрыву при смене

поколений;

– негативно воздействует и угнетает генетику окружающих непорочных индивидов;

– разрушает региональные биоценозы и биосферу в целом (человек ― составная часть

биосферы).

Соответственно, если культура несѐт элементы порочности, т. е. прямо или косвенно

приводит к этим трѐм предельно обобщающим положениям (или хотя бы к одному из них),

то такая культура ― объективно злая ― плохая ― порочная. Еѐ необходимо ликвидировать.

Культура, которая ни прямо, ни косвенно не приводит ни к одному из этих трѐх

предельно обобщающих положений, ― объективно добрая ― хорошая.

При этом объективно добрая и объективно злая (порочная) культуры имеют свои

разновидности.

А добро и зло ― вещи не совместимые в любом случае, и взаимодействовать (в смысле

сотрудничать) не могут по определению.

Отсюда объективно добрая и объективно злая (порочная) культура взаимодействовать

(сотрудничать) не могут.

Обязанность же человека ― уметь различать объективное добро и объективное зло в

процессе творческой деятельности, с целью не допускать объективное зло (порочность). При

этом раса, сама по себе, здесь не при чѐм. Ведь, как говорится, «волка бьют не за то, что сер,

а за то, что овцу съел».

Завоевание ― получение желаемого силой оружия (в т. ч. информационного) или

угрозой его применения. Завоевание может осуществляться и 1) с целью порабощения ― в

угоду своим порочным интересам, и 2) с целью ликвидации порочной культуры и

нейтрализации еѐ носителей (вплоть до их физической ликвидации при вооружѐнном

сопротивлении или угрозе такового), если они принципиально не желают от неѐ отказаться и

изменить свой злой нрав и вытекающее из него порочное мировоззрение, на добрый нрав и

доброе мировоззрение, которое, в свою очередь, породит добрую культуру.

Фашизм (вождизм) ― разновидность (форма) монархического государственного

режима. Монарх (в данном случае ― вождь) выбирается на определѐнное время путѐм

референдума. В государстве правит закон, но все нестандартные и политические решения

принимает лично вождь. Вождь имеет неограниченные права и лично отвечает за

последствия принятых им решений всем, что у него есть, в том числе и своей жизнью.

Большевизм ― проводимая государственным режимом (независимо от его формы)

политика, выражающая стратегические интересы подавляющего большинства людей ― быть

свободными от паразитизма на их труде и жизни паразитов-единоличников и корпораций

паразитов.

5

Пацифизм ― буржуазное политическое течение, пытающееся внушить трудящимся

ложную мысль о возможности обеспечить постоянный мир и всеобщее благоденствие при

сохранении сложившихся капиталистических ― толпо-«элитарных» ― отношений.

Пацифизм выступает против силовой борьбы вообще, против всяких войн, в том числе

справедливых, революционных и национально-освободительных.

Апостол ― последователь и распространитель какой-нибудь идеи (напр. Пацифисты

― незадачливые апостолы мира).

Фанатизм ― страстная преданность своим верованиям, идее, соединѐнная с

нетерпимостью (бескомпромиссностью) к иным убеждениям.

Хрематистика ― в сфере хозяйственной деятельности государства могут

реализовываться как схемы общественно-полезного, так и антиобщественного управления.

Ещѐ издревле шло жѐсткое разграничение теорий и алгоритмов хозяйственного управления в

зависимости от реализуемых целей. При этом под общественно-полезной хозяйственной

деятельностью понимались алгоритмы ведения хозяйства в интересах всего общества.

Существовала и принципиально иная система знаний ― хрематистика (от греческого

«хрема» ― стяжательство материальных благ и финансов в частных интересах; например,

ростовщичество и спекуляция), в рамках которой разрабатывались теории и алгоритмы

сосредоточения материальных благ и финансов у конкретной корпорации, структуры или

отдельного лица.

Антисемитизм ― борьба с еврейством.

Евреи ― народ, состоящий из ряда разрозненных групп, живущих в странах Европы,

Азии и Америки, объединѐнных общим происхождением от кочевых племѐн семитической

языковой ветви, обитавших на территории Древнеегипетской империи и послуживших

этнографическим материалом для создания известной расы ― носительницы

интернацистского мировоззрения и вытекающей из него разрушительной (порочной)

культуры.

Выбор пал именно на кочевые племена потому, что они, в отличие от оседлых народов,

творческим трудом, по сути, не занимались, а поэтому обладали нужными для

селекционеров свойствами. Далее всѐ происходило примерно так же, как, например,

происходит при выведении новой породы (расы) собак с заранее заданными внутренними

свойствами, которые были бы наиболее приспособлены к определѐнному воспитанию и

дальнейшему функционированию в определѐнных целях.

Точно так же и раса (порода) людей с заранее заданными внутренними свойствами

была выведена и воспитана в определѐнных целях известным методом (полная изоляция

четырѐх народившихся в течение 40 лет поколений, от каких бы то ни было иных культур и

их носителей; при этом ― обязательное уродование методом обрезания младенцев мужского

пола, в результате чего сначала болевые ощущения прерывают, а затем дальнейшие

противоестественные ощущения, создавая некий фон, искажают естественный ход

психического развития и, тем самым, уродуют уже непосредственно психику, что, в свою

очередь, ведѐт к дисгармонии с окружающим миром; далее ― запрет творческого

созидательного труда и проведение с ними занятий исключительно по хрематистике и по

боевой и политической подготовке в духе «богоизбранности», «исключительности» и т. д.; в

результате, для созданной таким образом расы любая иная национальная культура и еѐ

носители ― враг) на территории Синайского полуострова знахарями Древнего Египта и, в

дальнейшем, через 40 лет, под легенду о «земле обетованной», после военной кампании по

захвату ряда территорий, была рассеяна ими среди прочих народов в качестве

информационного оружия (аналогично компьютерным вирусам), с целью постепенного

порабощения последних в обход их сознания (см. Библию).

6

Элементы этой расы, будучи «заточенными» указанным образом, определѐнными

способами издревле внедряются в управленчески значимые области (программы) жизни

народов (культура и искусство, наука и образование, национальное хозяйство и финансы,

СМИ, политика и структурное управление) с целью навязать им ложные жизненные идеалы

(вирусы) ― не адекватные Объективной реальности ― и, тем самым, создавая у них разного

рода неустройства и кризисы, ставят их в зависимость от клановых потомков

древнеегипетских знахарей (аналог спецов по восстановлению компьютерных программ

после поражения их вирусом), обладающих наследственными знаниями методологии

бесструктурного глобального управления и издревле стремящихся к безраздельному

мировому господству. Осмысление народами методологии бесструктурного глобального

управления ― управленческих знаний высшего порядка ― блокируется: у одних ―

систематическим употреблением ими спиртных и табачных изделий, издревле внедрѐнных

знахарями в их культуры исключительно с этой целью, у других ― традицией «обрезания»,

также внедрѐнной в их культуры исключительно с этой же целью (кстати, в Коране нет ни

слова, ни намѐка на «обрезание»).

Разрозненные группы евреев обладают некоторыми общими чертами характера и,

частично, общностью порочного вероучения (оно ― одна из знахарских программ их логики

поведения в человеческом обществе). Элементы этих разрозненных групп, в своѐм

статистическом большинстве, до сих пор не осознают свою порочную сущность, а себя, в

целом, ― дезинтегрированным по разным частям планеты боевым зомби-биороботом-

захватчиком; тем более не осознают они существования своих хозяев ― знахарей-

программистов, издревле действующих комплексом специальных методов (методологии) в

обход общественного сознания (в обход сознания евреев ― тоже), как бы из-за кулисы

мировой политической сцены (отсюда названье ― «мировая закулиса»). Клановые потомки

знахарей ― «мировая закулиса» ― «головы еврейства» ― скрываются как бы внутри

постоянно возобновляющегося «кокона» (канают под евреев), состоящего из этой расы

(отсюда и известная забота о чистоте еѐ крови и соблюдении традиций), создавая, таким

образом, иллюзию самостоятельности кокона. И, естественно, мирской славы себе не ищут.

Они же ― подлинные хозяева транснационального капитала и мировой кредитно-

финансовой системы (кокон их лишь повсюду распространяет и обслуживает). В ущерб всем

народам, руками запраграммированного определѐнным образом кокона они издревле

таскают себе «каштаны из огня» и кокон же они подставляют под систематические погромы

(глобальных и местных масштабов), вызванные таким программным поведением кокона

среди прочих народов.

Слово «еврей» в русский язык пришло из Библии. В самой Библии это слово, без каких-

либо объяснений его изначального смысла, первый раз появилось в книге «Бытие», в главе

14, в строке 13: «И пришѐл один из уцелевших и известил Аврама Еврея, жившего тогда...».

Аврам ― понятно. Еврей ― непонятно; фамилия, что ли, такая у Аврама? А если даже и

фамилия, то, всѐ равно, какой изначальный смысл этого слова? Об этом ― «молчит наука».

Слово «еврей» изначально является не самоназванием этой расы; еѐ так назвали арабы

(тоже, кстати, семиты). То, чем эта раса, в статистическом смысле, как правило, занимается,

разрушая этим народные организмы (торговлей спиртными и табачными изделиями,

ростовщичеством, спекуляцией, содержанием игорных заведений, работорговлей,

сутенѐрством, разного рода жульничеством и прочими непотребствами), по-арабски звучит

как «эфр» ― т. е. объективное зло (порочность) ― преступление перед Божьими законами

(перед людскими же субъективными законами, придуманными самими людьми по причине

недомыслия или порочности, «эфр» преступлением может и не считаться). А тот, кто творит

разного рода «эфр», звучит как «эфр ей» (т. е. по-русски ― еврей). Отсюда истинный смысл

слова «еврей» ― преступник именно перед Богом. Вот почему человек с нормальной

психикой всегда, в той или иной степени, испытывает в своѐм бессознательном некий

дискомфорт, прежде чем заранее назвать кого-то этим словом, не имея на то веской

причины. Суть еврейства ― еврейская (т. е. порочная) нравственность (мораль) и

вытекающее из неѐ соответствующее мировоззрение (всѐ прочее ― его производные). На

7

Руси «эфр» называют ― «жидовство», а тех, кто творит жидовство (эфр) ― жидами

(евреями). Отсюда жидами (евреями) могут быть представители любой расы, ― еврей (жид)

может быть и в семитской оболочке, и в германской, и в англосаксонской, и в славянской, и

т. д. Жид (еврей) ― это богопротивное (порочное) состояние души, а не телесный образ.

Другое дело, насколько те или иные расы, опять же в статистическом смысле, в силу своих

внутренних свойств склонны к жидовству (еврейству) точно так же, как определѐнные

породы (расы) собак, больше чем другие склонны к агрессии. Мировая закулиса ― жиды.

Базовая структура современного института еврейства (жидовства), разросшегося до

мировых масштабов стараниями мировой закулисы при Преступном попустительстве

народов мира, представлена на прилагаемом рисунке (см. после прочтения «ОБРАЩЕНИЯ К

ЧИТАТЕЛЮ» прилагаемый рисунок, на котором «головы еврейства» символично

изображены в виде глаза на вершине глобальной толпо-«элитарной» общественной

пирамиды). Почему такое стало возможным и что необходимо предпринять для выхода из-

под его влияния, ― можно почерпнуть и из книги «МОЯ БОРЬБА», как один из возможных

вариантов (требующих, конечно, критического подхода при рассмотрении; не ошибается

только Бог), если читать еѐ от начала и до конца вдумчиво, с соображением, проводя

параллели и аналогии с нашей современностью. Она до сих пор актуальна и по-прежнему

интересна и военным, и историкам, и политикам, и хозяйственникам-предпринимателям, и

социологам, и вообще всем людям самостоятельно думающим по-крупному.

При этом нужно отбросить навязанные штампы, типа: «а вот Гитлер в 1941...» и т. п. ―

В книге речь идѐт об определѐнном мировоззрении и вытекающем из него учении,

изложенном авторским коллективом ― посредством Адольфа Хитлера (в то время просто

солдата-фронтовика-«дембеля»,1889 г. рождения, с активной гражданской позицией

национального характера, язык которого был достаточно понятен большинству) ― для

широких народных масс; а вот уж кто и как это учение понял, и, в меру своего понимания,

осуществил на деле, ― отдельная тема. И эта тема ― не повод для запрета вникать в суть

любого учения. Ибо, если рассуждать в таком духе, то надо запретить читать и работы

Наполеона (типа: «а вот Наполеон в 1812...» и т. п., ― конкретный «экстремист»), и учение

Христа Иисуса. А что? ― выслушав учение Христа, люди поняли его так, что вот уже в

течение 2000 лет творят такие непотребства, ссылаясь, при этом, на Христа, по сравнению с

которыми любой «Наполеон» или «Гитлер» просто «отдыхают»: объявили Христа «Богом»,

разделились на конфессии (церкви) имени Христа и «мочат» одни других в т. н.

«религиозных войнах» и поныне, не говоря уж о разномасштабных «мирных» межцерковно-

политических склоках; организовали, в своѐ время, крестовые походы, «крещение» Руси,

инквизицию, геноцид коренного населения Нового света и т. д. Но разве Христос Иисус учил

такому? ― Не учил.

И ещѐ. Много разных толстых книжек «про Гитлера» вышло за последнее время, даже

с фотографиями. Запрещают лишь одну эту, ― самогó Хитлера, ― как во времена

послесталинского масонского социализма в СССР, так и в нынешние времена т. н.

«либеральной демократии». Если запрещают, ― значит боятся. Кто боится? Чего и почему

боится? ― Прочитайте и подумайте. И что бы там кто ни говорил, а национальная идея,

изложенная в этом учении, в своѐ время действительно объединила 70-миллионный народ, и

уже только по одному этому она заслуживает внимания.

Приведѐнный ниже перевод с германоязычного оригинала сделан так, чтобы как можно

точнее передать смысл сказанного, «дух, а не букву»; при этом максимально сохранены

языковая конструкция, терминология, óбразность и эмоциональность, свойственные

германоязычным людям вообще, а также, в частности, тем германцам, которые жили в

Германии в то время (в конце 19-ого – в начале 20-ого века).

Общее содержание книги:

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. РАСПЛАТА

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. НАЦИОНАЛ-СОЦИАЛИСТИЧКСКОЕ ДВИЖЕНИЕ

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

8

9

Адольф Хитлер

МОЯ БОРЬБА

ПРЕДИСЛОВИЕ

1 апреля 1924 г. я был заключѐн в крепость Ландcберг ― согласно приговору

мюнхенского суда. Я получил досуг, позволивший мне после многих лет беспрерывной

работы засесть за написание книги, которую многие мои друзья уже давно предлагали мне

издать и которая мне самому кажется полезной для нашего движения. Я решился в двух

частях не только изложить цели нашего движения, но и дать картину его развития. Такая

форма даст больше, чем простое изложение нашего учения.

При этом я получил возможность изложить также историю своего собственного

развития. Это оказалось необходимым и для первой, и для второй части моей работы,

поскольку мне нужно было разрушить те гнусные легенды, которые сочиняются еврейской

прессой с целью моей компрометации. В этой моей работе я обращаюсь не к чужим, а к тем

сторонникам нашего движения, которые всем сердцем ему сочувствуют, но которые хотят

понять его возможно глубже и тоньше. Я знаю, что симпатии людей легче завоевать устным,

чем печатным словом. Всякое великое движение на Земле обязано своим ростом великим

ораторам, а не великим писателям. Тем не менее, для того, чтобы наше учение нашло себе

законченное изложение, принципиальная сущность его должна быть зафиксирована

письменно. Пусть обе предлагаемые части послужат камнями в фундаменте общего дела.

Автор

Крепость Ландсберг

ПОСВЯЩЕНИЕ

9 ноября 1923 г. в 12 ч. 30 мин. по полуночи, перед зданием военного оружейно-

вещевого склада и во дворе бывшего военного министерства в Мюнхене, пали в борьбе за

наше дело, с твѐрдой верой в возрождение нашего народа, следующие бойцы:

Альфарт Феликс, купец, род. 5 июля 1901 г.

Бауридль Андрей, шапочник, род. 4 мая 1879 г.

Казелла Теодор, банковский служащий, род. 8 авг. 1900 г.

Эрлих Вильгельм, банковский служащий, род. 27 янв. 1901 г.

Фауст Мартин, банковский служащий, род. 19 авг. 1894 г.

Рехенбергер Антон, слесарь, род. 28 сент. 1902 г.

Кернер Оскар, купец, род. 4 янв. 1875 г.

Кун Карл, оберкельнер, род. 27 июля 1897 г.

Лафорс Карл, студент, род. 28 окт. 1904 г.

Нойбауэр Курц, служитель, род. 27 марта 1899 г.

Папе Кляус, купец, род. 16 авг. 1904 г.

Пфортен Теодор, судья, род. 14 мая 1873 г.

Рикмерс Иоганн, военный, род. 7 мая 1881 г.

Шайбнер-Рихтер Эрвин, инженер, род. 9 янв. 1884 г.

Стронский Лоренц, инженер, род. 14 марта 1899 г.

Вольф Вильгельм, купец, род. 19 окт. 1898 г.

10

Так называемое «национальное правительство» отказало павшим героям в братской

могиле. Я посвящаю первую часть этой книги памяти этих бойцов. Имена этих героев

навсегда останутся светлыми маяками для сторонников нашего движения.

Адольф Хитлер

Крепость Ландсберг.

16 октября 1924 г.

* ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. РАСПЛАТА *

Содержание:

* ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. РАСПЛАТА * .............................................................................................................................. 10

ГЛАВА 1. В ОТЧЕМ ДОМЕ ......................................................................................................................................... 10

ГЛАВА 2. ВЕНСКИЕ ГОДЫ УЧЕНИЯ И МУЧЕНИЯ ............................................................................................ 17

ГЛАВА III. ОБЩЕПОЛИТИЧЕСКИЕ РАЗМЫШЛЕНИЯ, СВЯЗАННЫЕ С МОИМ

ВЕНСКИМ ПЕРИОДОМ ......................................................................................................................................... 43

ГЛАВА IV. МЮНХЕН ................................................................................................................................................... 76

ГЛАВА V. МИРОВАЯ ВОЙНА .................................................................................................................................... 92

ГЛАВА VI. ВОЕННАЯ ПРОПАГАНДА.................................................................................................................... 102

ГЛАВА VII. РЕВОЛЮЦИЯ ........................................................................................................................................ 108

ГЛАВА VIII. НАЧАЛО МОЕЙ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ .............................................................. 119

ГЛАВА IX. ГЕРМАНСКАЯ РАБОЧАЯ ПАРТИЯ ................................................................................................... 124

ГЛАВА X. ПОДЛИННЫЕ ПРИЧИНЫ ГЕРМАНСКОЙ КАТАСТРОФЫ .......................................................... 128

ГЛАВА XI. НАРОД И РАСА ....................................................................................................................................... 160

ГЛАВА XII. ПЕРВОНАЧАЛЬНЫЙ ПЕРИОД РАЗВИТИЯ ГЕРМАНСКОЙ НАЦИОНАЛ-

СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЙ РАБОЧЕЙ ПАРТИИ ................................................................................................ 185

ГЛАВА 1. В ОТЧЕМ ДОМЕ

Счастливым предзнаменованием кажется мне теперь тот факт, что судьба

предназначила мне местом рождения именно городок Браунау на Инне. Ведь этот городок

расположен как раз на границе двух германских государств, объединение которых, по

крайней мере, нам, молодым, казалось и кажется той заветной целью, которой нужно

добиваться всеми средствами.

Германская Австрия, во что бы то ни стало, должна вернуться в лоно великой

германской метрополии, и притом вовсе не по хозяйственным соображениям. Нет, нет. Даже

если бы это объединение с хозяйственной точки зрения было бесполезным, более того, даже

вредным, тем не менее, объединение необходимо. Одна кровь ― одно государство! До тех

пор, пока германский народ не объединил всех своих сынов в границах одного государства,

он не имеет морального права стремиться к колониальным расширениям. Лишь после того,

как германское государство включит в рамки своих границ последнего германца, лишь после

того, как окажется, что такая Германия не в состоянии прокормить в достаточной мере всѐ

11

своѐ население, ― возникающая нужда даѐт народу моральное право на завоевание чужих

земель. Тогда меч начинает играть роль плуга, тогда кровавые слѐзы войны ерóшат землю,

которая должна обеспечить хлеб насущный будущим поколениям.

Таким образом, упомянутый маленький городок кажется мне символом великой цели.

Но и в другом отношении городок этот поучителен для нашей эпохи. Более 100 лет

назад это незаметное поселение стало ареной таких событий, которые увековечили его в

анналах германской истории. В год тяжелейших унижений нашего отечества, в этом

городишке пал смертью героя в борьбе за свою несчастную, горячо любимую родину

нюренбержец Иоганн Пальм, по профессии книготорговец, заядлый «националист» и враг

французов. Упорно отказывался он выдать своих соучастников, которые, в глазах врага,

должны были нести основную ответственность. Совсем как Лео Шлягетер! Французским

властям на него тоже донесли правительственные агенты. Шеф полиции из Аугсбурга

приобрѐл печальную славу этим предательством и создал, таким образом, прообраз

современных германских властей, действующих под покровительством г-на Зеверинга.

В этом небольшом городишке, озарѐнном золотыми лучами мученичества за дело

германского народа, в этом городишке, баварском по крови, австрийском по

государственной принадлежности, в конце 80-х годов прошлого столетия жили мои

родители. Отец был добросовестным государственным чиновником, мать занималась

домашним хозяйством. Только очень немногое осталось в моей памяти из этих времѐн. Уже

через очень короткое время мой отец должен был оставить полюбившийся ему пограничный

городок и переселиться в Пассау, т. е. осесть уже в самой Германии.

Жребий тогдашнего австрийского таможенного чиновника частенько означал

бродячую жизнь. Уже через короткое время отец должен был опять переселиться, на этот раз

в Линд. Там он ушѐл на пенсию. Конечно, это не означало, что старик получил покой. Как

сын бедного мелкого домовладельца, он и смолоду не имел особо спокойной жизни. Ему не

было ещѐ 13 лет, когда ему пришлось впервые покинуть родину. Вопреки предостережению

«опытных» земляков, он отправился в Вену, чтобы там изучить ремесло. Это было в 50-х

годах прошлого столетия. Тяжело, конечно, человеку с провизией на три гульдена

отправляться наугад, без ясных надежд и твѐрдо поставленных целей. Когда ему минуло 17

лет, он сдал экзамен на подмастерье, но в этом не нашѐл удовлетворения, скорее наоборот.

Годы нужды, годы испытаний и несчастий укрепили его в решении отказаться от

ремесленничества и попытаться добиться чего-нибудь более «высокого». Если в прежние

времена, в деревне, его идеалом было стать священником, то теперь, когда в большом городе

его горизонты чрезвычайно расширились, его идеалом стало ― добиться положения

государственного чиновника. Со всей цепкостью и настойчивостью, выкованными нуждой и

печалью уже в детские годы, 17-летний юноша стал упорно добиваться своей цели и ― стал

чиновником. На достижение этой цели отец потратил целых 23 года. Обет, который он дал

себе в жизни, ― не возвращаться в свою родную деревню раньше, чем он станет

«человеком», ― был теперь выполнен.

Цель была достигнута; однако в родной деревне, откуда отец ушѐл мальчиком, теперь

уже никто его не помнил, и сама деревня стала для него чужой. 56 лет от роду отец решил,

что можно отдохнуть. Однако и теперь он не мог ни одного дня жить на положении

«бездельника». Он купил себе в окрестностях австрийского городка Ламбаха поместье, в

котором сам хозяйствовал, вернувшись, таким образом, после долгих и трудных годов к

занятиям своих родителей.

Именно в эту эпоху во мне стали формироваться первые идеалы. Я проводил много

времени на свежем воздухе. Дорога к моей школе была очень длинной. Я рос в среде

мальчуганов физически очень крепких, и моѐ времяпрепровождение в их кругу не раз

вызывало беспокойство матери. Менее всего обстановка располагала меня к тому, чтобы

превратиться в оранжерейное растение. Конечно, я менее всего в ту пору предавался мыслям

о том, какое призвание избрать в жизни. Но ни в коем случае мои симпатии не были

направлены в сторону чиновничьей карьеры. Я думаю, что уже тогда мой ораторский талант

развивался в тех более или менее глубокомысленных дискуссиях, какие я вѐл со своими

12

сверстниками. Я стал маленьким вожаком. Занятия в школе давались мне очень легко; но

воспитывать меня всѐ же было делом нелѐгким. В свободное от других занятий время я

учился пению в хоровой школе в Ламбахе. Это давало мне возможность часто бывать в

церкви и прямо опьяняться пышностью ритуала и торжественным блеском церковных

празднеств. Было бы вполне естественно, если бы для меня теперь должность аббата стала

таким же идеалом, как им, в своѐ время, для моего отца была должность деревенского

пастыря. В течение некоторого времени это так и было. Но моему отцу не нравились ни

ораторские таланты его драчуна сынишки, ни мои мечты о том, чтобы стать аббатом. Да и

сам я очень скоро потерял вкус к этой последней мечте, и мне стали рисоваться идеалы,

более соответствующие моему темпераменту.

Перечитывая помногу раз книги из отцовской библиотеки, я более всего останавливал

своѐ внимание на книгах военного содержания, особенно на одном национальном издании

истории франко-прусской войны 1870 – 1871 гг. Это были два тома иллюстрированного

издания тех годов. Эти тома я стал с любовью перечитывать по несколько раз. Прошло

немного времени, и эпоха этих героических лет стала для меня самой любимой. Отныне я

больше всего мечтал о вещах, связанных с войной и с жизнью солдата.

Но и в другом отношении это приобрело для меня особенно большое значение. В

первый раз во мне проснулась, пока ещѐ неясная, мысль о том, какая же разница между теми

германцами, которые участвовали в этих битвах, и теми, которые остались в стороне от этих

битв. Почему это, ― спрашивал я себя, ― Австрия не принимала участия в этих битвах,

почему мой отец и все остальные стояли в стороне от них? Разве мы не германцы, как и все

остальные, разве все мы не принадлежим к одному народу? Эта проблема впервые начала

бродить в моѐм маленьком мозгу. С затаѐнной завистью выслушивал я ответы на мои

осторожные вопросы, что-де не каждый германец имеет счастье принадлежать к империи

Бисмарка. Понять этого я не мог.

x x x

Возник вопрос об отдаче меня в школу.

Учитывая все мои наклонности и особенно мой темперамент, отец пришѐл к выводу,

что отдать меня в гимназию, где преобладают гуманитарные науки, было бы неправильно.

Ему казалось, что лучше определить меня в реальное училище. В этом намерении его ещѐ

больше укрепляли мои очевидные способности к рисованию ― предмет, который, по его

убеждению, в австрийской гимназии был в совершенном забросе. Возможно, что тут сыграл

роль и его собственный опыт, внушивший ему, что в практической жизни гуманитарные

науки имеют очень мало значения. В общем, он думал, что его сын, как и он сам, должен, со

временем, стать государственным чиновником. Горькие годы его юности заставили его

особенно ценить те достижения, которых он, впоследствии, добился своим горбом. Он очень

гордился, что сам, своим трудом достиг всего того, что он имел, и ему хотелось, чтобы сын

пошѐл по той же дороге. Свою задачу он видел только в том, чтобы облегчить мне этот путь.

Сама мысль о том, что я могу отклонить его предложение и пойти по совсем другой

дороге, казалась ему невозможной. В его глазах решение, которое он наметил, было само

собою разумеющимся. Властная натура отца, закалившаяся в тяжѐлой борьбе за

существование в течение всей его жизни, не допускала и мысли о том, что неопытный

мальчик сам будет избирать себе дорогу. Да он считал бы себя плохим отцом, если бы

допустил, что его авторитет в этом отношении кем-либо может оспариваться.

Но, тем не менее, оказалось, что дело пошло совсем по-иному.

В первый раз в моей жизни (мне было тогда всего 11 лет) я оказался в роли

оппозиционера. Чем более сурово и решительно отец настаивал на своѐм плане, тем более

упрямо и упорно его сын настаивал на другом.

Я не хотел стать государственным чиновником.

Ни увещания, ни «серьѐзные» аргументы моего отца не могли сломить сопротивления.

Я не хочу быть чиновником. Нет и нет! Все попытки отца внушить мне симпатии к этой

13

профессии рассказами о собственном прошлом достигали совершенно противоположных

результатов. Я начинал зевать, мне становилось противно при одной мысли о том, что я

превращусь в несвободного человека, вечно сидящего в канцелярии, не располагающего

своим собственным временем и занимающегося только заполнением формуляров.

Да и впрямь, какие мысли такая перспектива могла будить в мальчике, который отнюдь

не был «хорошим мальчиком» в обычном смысле этого слова. Учение в школе давалось мне

до смешного легко. Это оставляло мне очень много свободного времени, и я свой досуг

проводил больше на солнце, нежели в комнате. Когда теперь любые политические

противники, досконально исследуя мою биографию, пытаются «скомпрометировать» меня,

указывая на легкомысленно проведѐнную мною юность, я часто благодарю небо за то, что

враги напоминают мне о тех светлых и радостных днях.

Когда я поступил в реальное училище, в этом отношении для меня изменилось

немногое. Но теперь мне пришлось разрешить ещѐ одно недоразумение ― между мной и

отцом. Пока планы отца сделать из меня государственного чиновника наталкивались только

на моѐ принципиальное отвращение к профессии чиновника, конфликт не принимал острой

формы. Я не всегда мог возражать отцу и больше отмалчиваться. Мне было достаточно моей

собственной внутренней решимости отказаться от этой карьеры, когда придѐт время. Это

решение я принял и считал его непоколебимым. Пока я просто молчал, взаимоотношения с

отцом были сносные. Хуже стало дело, когда мне пришлось начать противопоставлять свой

собственный план плану отца, а это началось уже с 12-летнего возраста. Как это случилось, я

и сам теперь не знаю, но в один прекрасный день мне стало вполне ясно, что я должен стать

художником. Мои способности к рисованию были бесспорны, ― они же послужили одним

из доводов для моего отца отдать меня в реальное училище. Но отец никогда не допускал и

мысли, что это может стать моей профессией. Напротив! Когда я впервые, отклонив ещѐ раз

излюбленную идею отца, на вопрос ― кем бы я сам хотел стать, сказал ― художником, отец

был поражѐн и изумлѐн в высшей степени.

«Рисовальщиком? Художником?».

Ему показалось, что я рехнулся или он ослышался. Но когда я точно и ясно подтвердил

ему свою мысль, он набросился на меня со всей решительностью своего характера. Об этом

не может быть и речи.

«Художником?! Нет, никогда, пока я жив!».

Но так как сын в числе других черт унаследовал от отца и его упрямство, то с той же

решительностью и упорством он повторил ему свой собственный ответ.

Обе стороны остались при своѐм. Отец настаивал на своѐм «никогда!», а я ещѐ и ещѐ

раз заявлял «непременно буду!».

Конечно, этот разговор имел невесѐлые последствия. Старик ожесточился против меня,

а я, несмотря на моѐ уважение к отцу, ― в свою очередь против него. Отец запретил мне и

думать о том, что я когда-нибудь получу образование художника. Я сделал один шаг дальше

и заявил, что тогда я вообще ничему учиться не буду. Конечно, такие мои «заявления» ни к

чему хорошему привести не могли, и только усилили решение отца настоять на своѐм, во что

бы то ни стало. Мне ничего не оставалось, как замолчать и начать проводить свою угрозу в

жизнь. Я думал, что когда отец убедится в том, как плохи стали мои успехи в реальном

училище, он так или иначе вынужден будет пойти на уступки.

Не знаю, удался ли бы мой расчѐт, но пока что я достиг только очевидного неуспеха в

школе. Я стал учиться только тому, что мне нравилось, особенно тому, что, по моим

расчѐтам, могло мне, впоследствии, пригодиться для карьеры художника. То, что в этом

отношении казалось мне малопригодным или что вообще меня не привлекало, я стал

совершенно саботировать. Мои отметки в эту пору были совершенно разноречивы, ― то я

получал «похвально» или «превосходно», то «удовлетворительно» или «плохо». Охотнее

всего я занимался географией и историей. Это были два моих любимых предмета, по

которым я был первым учеником в классе.

Когда я теперь, после многих лет, оглядываюсь назад на эту пору, то передо мной

совершенно ясно вырисовываются два очень важных обстоятельства:

14

первое: я стал националистом;

второе: я научился изучать и понимать историю.

Старая Австрия была многонациональным государством.

Германец, живущий в Германской империи, в сущности, не может или, по крайней

мере, тогда не мог представить себе, какое значение этот факт имеет для повседневной

жизни каждого живущего в таком многонациональном государстве. В шуме чудесных побед

героических армий в франко-прусской войне германцы постепенно стали всѐ больше

чуждаться германцев, живущих по ту сторону германской границы, отчасти перестали их

даже понимать. Всѐ чаще и чаще стали смешивать ― особенно в отношении австрийских

германцев ― разлагающуюся монархию с народом, в корне здоровым.

Люди не поняли, что если бы австрийские германцы не были чистокровными, у них

никогда не хватило бы сил на то, чтобы в такой мере наложить свой отпечаток на жизнь 52-

миллионного государства. А между тем австрийские германцы сделали это в такой мере, что

в Германии могла даже возникнуть ошибочная мысль, будто Австрия является германским

государством. Либо ― это совершенно небывалая нелепость, либо ― блестящее

свидетельство в пользу 10 миллионов австрийских германцев. Лишь очень немногие

германцы имели сколько-нибудь ясное представление о той напряжѐнной борьбе, которая

шла в Австрии вокруг германского языка, вокруг германской школы и германской культуры.

Только теперь, когда такие же печальные обстоятельства выпали на долю миллионов

граждан Германии, которым приходится переносить чужеземное иго и, страстно мечтая о

воссоединении со своим отечеством, добиваться, по крайней мере, своего священного права

говорить на родном языке, ― только теперь в широких кругах германского народа стали

понимать, что означает бороться за свою народность. Теперь уже многие поймут, какую

великую роль играли австрийские германцы, которые, будучи предоставлены самим себе, в

течение веков могли охранять восточную границу германского народа, умели в долгой

изнурительной борьбе отстаивать германскую языковую границу в такую эпоху, когда

Германская империя очень интересовалась колониями, но очень мало внимания обращала на

собственную плоть и кровь у своих собственных границ.

Как всюду и везде во всякой борьбе, так и в борьбе за родной язык, внутри старой

Австрии было три слоя: борцы, равнодушные и изменники. Уже на школьной скамье

замечалась эта дифференциация. В борьбе за родной язык самым характерным вообще

является то, что страсти захлѐстывают, пожалуй, сильнее всего именно школьную скамью,

где как раз подрастает новое поколение. Вокруг души ребѐнка ведѐтся эта борьба, и к

ребѐнку обращѐн первый призыв в этом споре: «германский мальчик, не забывай, что ты ―

германец, а девочка помни, что ты должна стать германской матерью!».

Так и мне выпало на долю, уже в сравнительно очень ранней юности принять участие в

национальной борьбе, разыгрывавшейся в старой Австрии. Мы собирали денежные фонды,

мы украшали свою одежду васильками и чѐрно-красно-золотыми ленточками, мы распевали

вместо австрийского гимна «Deutschland, Deutschland über Alles» («Германия, Германия

превыше всего»). И всѐ это ― несмотря на все запреты. Наша молодѐжь проходила через

известную политическую школу уже в таком возрасте, когда молодые люди, принадлежащие

к национальному государству, ещѐ и не подумывают об участии в борьбе, и из сокровищ

своей национальной культуры пользуются только родным языком. Что я в ту пору не

принадлежал к равнодушным, ― это само собой разумеется. В течение самого короткого

времени я превратился в фанатичного «германца-национала», что тогда, конечно, было

совсем не идентично с тем, что сейчас вкладывается в это партийное понятие.

Я развивался в этом направлении так быстро, что уже в 15-летнем возрасте у меня было

ясное представление о том различии, которое существует между династическим

«патриотизмом» и народным «национализмом». Я уже в то время стоял за последний.

Тому, кто не дал себе труда сколько-нибудь серьѐзно изучить внутренние отношения

при габсбургской монархии, это обстоятельство покажется, быть может, непонятным. Уже

одно преподавание истории в школе, при тогдашнем положении вещей в австрийском

государстве, неизбежно должно было порождать такое развитие. Ведь, в сущности,

15

специально австрийской истории почти не существует. Судьба этого государства настолько

тесно связана с жизнью и ростом всего германского народа, что разделить историю на

германскую и австрийскую ― почти немыслимо. Когда Германия стала разделяться на две

державы, само это деление как раз и превратилось в предмет изучения германской истории.

Сохранившиеся в Вене символы прежнего могущества Германской империи служат

чудесным залогом вечного единства. Крик боли, вырвавшийся из груди австрийских

германцев в дни крушения габсбургского государства, клич о присоединении к Германии, ―

всѐ это было только результатом глубокого чувства, издавна заложенного в сердцах

австрийских германцев, которые никогда не переставали мечтать о во�