ostrov sokrovisch a5

источник: getparalleltranslations.com/book/Остров-сокровищ/141

Роберт Луис Стивенсон.

Остров сокровищ

http://getparalleltranslations.com/book/%D0%9E%D1%81%D1%82%D1%80%D0%BE%D0%B2-%D1%81%D0%BE%D0%BA%D1%80%D0%BE%D0%B2%D0%B8%D1%89/141

Параграф №1

TREASURE ISLANDby Robert Louis Stevenson

Роберт Луис Стивенсон. Остров сокровищ


PART ONE—The Old Buccaneer

* ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. СТАРЫЙ ПИРАТ *


1 The Old Sea-dog at the Admiral Benbow

1. СТАРЫЙ МОРСКОЙ ВОЛК В ТРАКТИРЕ"АДМИРАЛ БЕНБОУ"


SQUIRE TRELAWNEY, Dr. Livesey, and the rest of these gentlemen havingasked me to write down the whole particulars aboutTreasure Island, from the beginning to the end,keeping nothing back but the bearings of the island,and that only because there is still treasure not yetlifted, I take up my pen in the year of grace 17__ andgo back to the time when my father kept the AdmiralBenbow inn and the brown old seaman with the sabrecut first took up his lodging under our roof.

Сквайр [дворянский титул в Англии] Трелони, доктор Ливси и другиеджентльмены попросили меня написать все, что язнаю об Острове Сокровищ.Им хочется, чтобы я рассказал всю историю, ссамого начала до конца, нескрывая никаких подробностей, кроме географического положения острова.Указывать, где лежит этот остров, в настоящеевремя еще невозможно, таккак и теперь там хранятся сокровища, которых мы не вывезли. И вот внынешнем, 17... году я берусь за перо и мысленно возвращаюсь к томувремени, когда у моего отца был трактир "Адмирал Бенбоу" [Бенбоу -английский адмирал, живший в конце XVII века]и в этом трактире поселилсястарый загорелый моряк с сабельным шрамом нащеке.


I remember him as if it were yesterday, as he cameplodding to the inn door, his sea-chest followingbehind him in a hand-barrow—a tall, strong, heavy,nut-brown man, his tarry pigtail falling over theshoulder of his soiled blue coat, his hands ragged andscarred, with black, broken nails, and the sabre cutacross one cheek, a dirty, livid white.Я помню, словно это было вчера, как, тяжелоступая, он дотащился донаших дверей, а его морской сундук везли за нимна тачке. Это был высокий,сильный, грузный мужчина с темным лицом. Просмоленная косичка торчала надворотом его засаленного синего кафтана. Руки у него были шершавые, вкаких-то рубцах, ногти черные, поломанные, а сабельный шрам на щеке -грязновато-белого цвета, со свинцовым оттенком.


I remember him looking round the cover andwhistling to himself as he did so, and then breakingout in that old sea-song that he sang so oftenafterwards:

Помню, как незнакомец,посвистывая, оглядел нашу бухту и вдруг загорланил старую матросскуюпесню, которую потом пел так часто:


"Fifteen men on the dead man's chest— Yo-ho-ho, and a bottle of rum!"

Пятнадцать человек на сундукмертвеца. Йо-хо-хо, и бутылка рому!


in the high, old tottering voice that seemed to havebeen tuned and broken at the capstan bars. Голос у него был стариковский, дребезжащий,визгливый, как скрипучаявымбовка [рычаг шпиля (ворота, служащего дляподъема якоря)]. И палка у него была, как ганшпуг [рычаг для подъема тяжестей].


Then he rapped on the door with a bit of stick like ahandspike that he carried, and when my fatherappeared, called roughly for a glass of rum. Онстукнул этой палкой в нашу дверь и, когда мойотец вышел на порог, грубопотребовал стакан рому.


This, when it was brought to him, he drank slowly,like a connoisseur, lingering on the taste and stilllooking about him at the cliffs and up at oursignboard.

Ром был ему подан, и он с видом знатокапринялся не спеша смаковатькаждый глоток. Пил и поглядывал то на скалы, то на трактирнуювывеску.


"This is a handy cove," says he at length; "and apleasant sittyated grog-shop.- Бухта удобная, - сказал он наконец. - Неплохое место для таверны.


Much company, mate?"

Много народу, приятель?


My father told him no, very little company, the morewas the pity.

Отец ответил, что нет, к сожалению, оченьнемного.


"Well, then," said he, "this is the berth for me.- Ну что же! - сказал моряк. - Этот... как раз для меня...


Here you, matey," he cried to the man who trundledthe barrow; "bring up alongside and help up mychest. Эй,приятель! - крикнул он человеку, который катил за ним тачку. -Подъезжай-ка сюда и помоги мне втащитьсундук...


I'll stay here a bit," he continued. Я поживу здесь немного, -продолжал он.


"I'm a plain man; rum and bacon and eggs is what Iwant, and that head up there for to watch ships off.- Человек я простой. Ром, свиная грудинка и яичница - вот ивсе, что мне нужно. Да вон тот мыс, с которого видны корабли, проходящиепо морю...


What you mought call me? Как меня называть?


You mought call me captain. Ну что же, зовите меня капитаном...


Oh, I see what you're at—there"; and he threw downthree or four gold pieces on the threshold. Эге, явижу, чего вы хотите! Вот! И он швырнул на порог три или четыре золотыемонеты.


"You can tell me when I've worked through that,"says he, looking as fierce as a commander.

- Когда эти кончатся, можете прийти и сказать, -проговорил он суровои взглянул на отца, как начальник.


And indeed bad as his clothes were and coarsely ashe spoke, he had none of the appearance of a manwho sailed before the mast, but seemed like a mate orskipper accustomed to be obeyed or to strike.И действительно, хотя одежда у него былаплоховата, а речь отличаласьгрубостью, он не был похож на простого матроса. Скорее его можно былопринять за штурмана или шкипера, которыйпривык, чтобы ему подчинялись.Чувствовалось, что он любит давать волю своемукулаку.


The man who came with the barrow told us the mailhad set him down the morning before at the RoyalGeorge, that he had inquired what inns there werealong the coast, and hearing ours well spoken of, Isuppose, and described as lonely, had chosen it fromthe others for his place of residence. Человек с тачкойрассказал нам, что незнакомец прибыл вчераутром на почтовых в "Гостиницукороля Георга" и расспрашивал там обо всехпостоялых дворах, расположенныхпоблизости моря. Услышав о нашем трактире, должно быть,хорошие отзывы иузнав, что он стоит на отлете, капитан решилпоселиться у нас.


And that was all we could learn of our guest.

Вот и все,что удалось нам узнать о своем постояльце.


He was a very silent man by custom.Человек он был молчаливый.


All day he hung round the cove or upon the cliffswith a brass telescope; all evening he sat in a cornerof the parlour next the fire and drank rum and watervery strong. Целыми днями бродил по берегу бухты иливзбирался на скалы с медной подзорной трубой. По вечерам он сидел в общейкомнате в самом углу, у огня, и пил ром, слегкаразбавляя его водой.


Mostly he would not speak when spoken to, onlylook up sudden and fierce and blow through his noselike a fog-horn; and we and the people who cameabout our house soon learned to let him be. Он неотвечал, если с ним заговаривали. Только окинет свирепым взглядом изасвистит носом, как корабельная сирена в тумане. Вскоре мы и нашипосетители научились оставлять его в покое.


Every day when he came back from his stroll hewould ask if any seafaring men had gone by alongthe road. Каждый день, вернувшись спрогулки, он справлялся, не проходили ли по нашей дороге какие-нибудьморяки.


At first we thought it was the want of company ofhis own kind that made him ask this question, but atlast we began to see he was desirous to avoid them. Сначала мы думали, что ему не хваталокомпании таких же забулдыг,как он сам. Но под конец мы стали понимать, что он желаетбыть подальше отних.


When a seaman did put up at the Admiral Benbow(as now and then some did, making by the coast roadfor Bristol) he would look in at him through thecurtained door before he entered the parlour; and hewas always sure to be as silent as a mouse when anysuch was present. Если какой-нибудь моряк, пробираясь поприбрежной дороге в Бристоль,останавливался в "Адмирале Бенбоу", капитан сначала разглядывалего из-задверной занавески и только после этого выходилв гостиную. В присутствииподобных людей он всегда сидел тихо, как мышь.


For me, at least, there was no secret about thematter, for I was, in a way, a sharer in his alarms.Я-то знал, в чем тут дело, потому что капитанподелился со мной своейтревогой.


He had taken me aside one day and promised me asilver fourpenny on the first of every month if Iwould only keep my "weather-eye open for aseafaring man with one leg" and let him know themoment he appeared. Однажды он отвел меня в сторону и пообещалплатить мне первогочисла каждого месяца по четыре пенса серебром,если я буду "в оба глазасмотреть, не появится ли где моряк на однойноге", и сообщу ему сразу же,как только увижу такого.


Often enough when the first of the month cameround and I applied to him for my wage, he wouldonly blow through his nose at me and stare me down,but before the week was out he was sure to thinkbetter of it, bring me my four-penny piece, and repeathis orders to look out for "the seafaring man with oneleg."

Когда наступало первое число и я обращался кнемуза обещанным жалованьем, он только трубилносом и свирепо глядел на меня.Но не проходило и недели, как, подумав, онприносил мне монетку и повторялприказание не пропустить "моряка на однойноге".


How that personage haunted my dreams, I needscarcely tell you.Этот одноногий моряк преследовал меня даже восне.


On stormy nights, when the wind shook the fourcorners of the house and the surf roared along thecove and up the cliffs, I would see him in a thousandforms, and with a thousand diabolical expressions.Бурными ночами, когда ветер сотрясал всечетыре угла нашего дома, априбой ревел в бухте и в утесах, он снился мне на тысячу ладов, в видетысячи разных дьяволов.


Now the leg would be cut off at the knee, now at thehip; now he was a monstrous kind of a creature whohad never had but the one leg, and that in the middleof his body. Нога была отрезана у него то по колено, то посамое бедро. Порою он казался мне каким-то страшнымчудовищем, у которогоодна-единственная нога растет из самойсередины тела.


To see him leap and run and pursue me over hedgeand ditch was the worst of nightmares. Он гонялся за мнойна этой одной ноге, перепрыгивая через плетни и канавы.


And altogether I paid pretty dear for my monthlyfourpenny piece, in the shape of these abominablefancies.

Недешеводоставались мне мои четыре пенса каждый месяц: я расплачивался за нихэтими отвратительными снами.


But though I was so terrified by the idea of theseafaring man with one leg, I was far less afraid ofthe captain himself than anybody else who knewhim.Но как ни страшен был для меня одноногий моряк, самого капитана ябоялся гораздо меньше, чем все остальные.


There were nights when he took a deal more rumand water than his head would carry; and then hewould sometimes sit and sing his wicked, old, wildsea-songs, minding nobody; but sometimes he wouldcall for glasses round and force all the tremblingcompany to listen to his stories or bear a chorus tohis singing. В иные вечера он выпивал столькорому с водой, что голова у него шла ходуном, итогда он долго оставался втрактире и распевал свои старинные, дикие, жестокие морские песни, необращая внимания ни на кого изприсутствующих. А случалось и так, что онприглашал всех к своему столу и требовалстаканы. Приглашенные дрожали отиспуга, а он заставлял их либо слушать его рассказы о морскихприключениях, либо подпевать ему хором.


Often I have heard the house shaking with Стены нашего дома содрогалисьтогда от


"Yo-ho-ho, and a bottle of rum," all the neighboursjoining in for dear life, with the fear of death uponthem, and each singing louder than the other to avoidremark. For in these fits he was the most overridingcompanion ever known; he would slap his hand onthe table for silence all round; he would fly up in apassion of anger at a question, or sometimes becausenone was put, and so he judged the company was notfollowing his story."Йо-хо-хо, и бутылка рому", так как все посетители, боясь егонеистового гнева, старались перекричать один другого и петь как можногромче, лишь бы капитан остался ими доволен,потому что в такие часы онбыл необузданно грозен: то стучал кулаком по столу, требуя, чтобы всезамолчали; то приходил в ярость, если кто-нибудь перебивал его речь,задавал ему какой-нибудь вопрос; то, наоборот, свирепел, если к немуобращались с вопросами, так как, по его мнению, это доказывало, чтослушают его невнимательно.


Nor would he allow anyone to leave the inn till hehad drunk himself sleepy and reeled off to bed.

Он никого не выпускал из трактира - компаниямогла разойтись лишь тогда, когда им овладеваладремота от выпитого вина ион, шатаясь, ковылял к своей постели.


His stories were what frightened people worst of all.Но страшнее всего были его рассказы.


Dreadful stories they were—about hanging, andwalking the plank, and storms at sea, and the DryTortugas, and wild deeds and places on the SpanishMain. Ужасные рассказы о виселицах, охождении по доске [хождение по доске - видказни; осужденного заставлялиидти по неприбитой доске, один конец которойвыдавался в море], о штормахи о Драй Тортугас [острова около Флориды], о разбойничьих гнездах иразбойничьих подвигах в Испанском море[Испанское море - старое названиеюго-восточной части Карибского моря].


By his own account he must have lived his lifeamong some of the wickedest men that God everallowed upon the sea, and the language in which hetold these stories shocked our plain country peoplealmost as much as the crimes that he described.Судя по его рассказам, он провел всю свою жизнь среди самыхотъявленных злодеев, какие только бывали на море. А брань, котораявылетала из его рта после каждого слова, пугала наших простодушныхдеревенских людей не меньше, чемпреступления, о которых он говорил.


My father was always saying the inn would beruined, for people would soon cease coming there tobe tyrannized over and put down, and sent shiveringto their beds; but I really believe his presence did usgood.Отец постоянно твердил, что нам придетсязакрыть наш трактир: капитанотвадит от нас всех посетителей. Кому охота подвергаться такимиздевательствам и дрожать от ужаса по дорогедомой! Однако я думаю, чтокапитан, напротив, приносил нам скорее выгоду.


People were frightened at the time, but on lookingback they rather liked it; it was a fine excitement in aquiet country life, and there was even a party of theyounger men who pretended to admire him, callinghim a "true sea-dog" and a "real old salt" and suchlike names, and saying there was the sort of man thatmade England terrible at sea.

Правда, посетители боялисьего, но через день их снова тянуло к нему. В тихую, захолустную жизнь онвнес какую-то приятную тревогу. Среди молодежи нашлись даже поклонникикапитана, заявлявшие, что они восхищаются им. "Настоящий морской волк,насквозь просоленный морем!" - восклицали они. По их словам, именно такие люди, как наш капитан, сделали Англиюгрозой морей.


In one way, indeed, he bade fair to ruin us, for hekept on staying week after week, and at last monthafter month, so that all the money had been longexhausted, and still my father never plucked up theheart to insist on having more.Но, с другой стороны, этот человекдействительно приносил нам убытки.Неделя проходила за неделей, месяц за месяцем;деньги, которые он дал нампри своем появлении, давно уже были истрачены,а новых денег он не платил,и у отца не хватало духу потребовать их.


If ever he mentioned it, the captain blew through hisnose so loudly that you might say he roared, andstared my poor father out of the room. Стоило отцу заикнуться о плате,как капитан с яростью принимался сопеть; это было даже не сопенье, арычанье; он так смотрел на отца, что тот в ужасе вылетал из комнаты.


I have seen him wringing his hands after such arebuff, and I am sure the annoyance and the terror helived in must have greatly hastened his early andunhappy death.

Явидел, как после подобных попыток он вотчаянье ломал себе руки. Для менянет сомнения, что эти страхи значительно ускорили горестную ипреждевременную кончину отца.


All the time he lived with us the captain made nochange whatever in his dress but to buy somestockings from a hawker.За все время своего пребывания у нас капитанходил в одной и той жеодежде, только приобрел у разносчика несколькопар чулок.


One of the cocks of his hat having fallen down, helet it hang from that day forth, though it was a greatannoyance when it blew. Один край егошляпы обвис; капитан так и оставил его, хотя присильном ветре это былобольшим неудобством.


I remember the appearance of his coat, which hepatched himself upstairs in his room, and which,before the end, was nothing but patches. Я хорошо помню, какой у него был драный кафтан;сколько он ни чинил его наверху, в своейкомнате, в конце концов кафтанпревратился в лохмотья.


He never wrote or received a letter, and he neverspoke with any but the neighbours, and with these,for the most part, only when drunk on rum.Никаких писем он никогда не писал и не получалниоткуда. И никогда нис кем не разговаривал, разве только если былочень пьян.


The great sea-chest none of us had ever seen open.

И никто из насникогда не видел, чтобы он открывал свойсундук.


He was only once crossed, and that was towards theend, when my poor father was far gone in a declinethat took him off.Только один-единственный раз капитану посмели перечить, и топроизошло это в самые последние дни, когда мой несчастный отец был присмерти.


Dr. Livesey came late one afternoon to see the patient,took a bit of dinner from my mother, and went intothe parlour to smoke a pipe until his horse shouldcome down from the hamlet, for we had no stablingat the old Benbow.Как-то вечером к больному пришел докторЛивси. Он осмотрел пациента,наскоро съел обед, которым угостила его моя мать, и спустился в общуюкомнату выкурить трубку, поджидая, когда приведут ему лошадь. Лошадьосталась в деревушке, так как в старом "Бенбоу" не было конюшни.


I followed him in, and I remember observing thecontrast the neat, bright doctor, with his powder aswhite as snow and his bright, black eyes and pleasantmanners, made with the coltish country folk, andabove all, with that filthy, heavy, bleared scarecrowof a pirate of ours, sitting, far gone in rum, with hisarms on the table.В общую комнату ввел его я и помню, как этот изящный, щегольскиодетый доктор в белоснежном парике, черноглазый, прекрасно воспитанный,поразил меня своим несходством с деревенскимиувальнями, посещавшими наштрактир. Особенно резко отличался он от нашеговороньего пугала, грязного,мрачного, грузного пирата, который надрызгалсярому и сидел, навалившисьлоктями на стол.


Suddenly he—the captain, that is—began to pipe uphis eternal song:

Вдруг капитан заревел свою вечную песню:


"Fifteen men on the dead man's chest— Yo-ho-ho, and a bottle of rum! Пятнадцать человек на сундукмертвеца. Йо-хо-хо, и бутылка рому!


Drink and the devil had done for the rest— Yo-ho-ho, and a bottle of rum!"

Пей, и дьявол тебя доведет до конца. Йо-хо-хо, и бутылка рому!


At first I had supposed "the dead man's chest" to bethat identical big box of his upstairs in the frontroom, and the thought had been mingled in mynightmares with that of the one-legged seafaringman. Первое время я думал, что "сундук мертвеца" -это тот самый сундук,который стоит наверху, в комнате капитана. В моих страшных снах этот сундук нередковозникал передо мною вместес одноногим моряком.


But by this time we had all long ceased to pay anyparticular notice to the song; it was new, that night,to nobody but Dr. Livesey, and on him I observed it did not produce anagreeable effect, for he looked up for a moment quiteangrily before he went on with his talk to old Taylor,the gardener, on a new cure for the rheumatics. Но мало-помалу мы так привыкли к этой песне, чтоперестали обращать на нее внимание. В этот вечер она была новостью толькодля доктора Ливси и, как я заметил, не произвела на него приятноговпечатления. Он сердито поглядел на капитана, перед тем как возобновитьразговор со старым садовником Тейлором оновом способе лечения ревматизма.


In the meantime, the captain gradually brightened upat his own music, and at last flapped his hand uponthe table before him in a way we all knew to meansilence.

А между тем капитан, разгоряченный своим собственным пением, ударилкулаком по столу. Это означало, что он требует тишины.


The voices stopped at once, all but Dr. Livesey's; he went on as before speaking clear andkind and drawing briskly at his pipe between everyword or two.Все голоса смолкли разом; один только доктор Ливси продолжал своюдобродушную и громкую речь, попыхивая трубочкой после каждого слова.


The captain glared at him for a while, flapped hishand again, glared still harder, and at last broke outwith a villainous, low oath,

Капитан пронзительно взглянул на него, потом снова ударил кулаком постолу, потом взглянул еще более пронзительно ивдруг заорал, сопровождаясвои слова непристойною бранью:


"Silence, there, between decks!"

- Эй, там, на палубе, молчать!


"Were you addressing me, sir?" says the doctor; andwhen the ruffian had told him, with another oath, thatthis was so, - Вы ко мне обращаетесь, сэр? - спросил доктор. Тот сказал, что именно к нему, и притомвыругался снова.


"I have only one thing to say to you, sir," replies thedoctor, "that if you keep on drinking rum, the worldwill soon be quit of a very dirty scoundrel!"

- В таком случае, сэр, я скажу вам одно, - ответилдоктор. - Если выне перестанете пьянствовать, вы скоро избавите мир от одного из самыхгнусных мерзавцев!


The old fellow's fury was awful.Капитан пришел в неистовую ярость.


He sprang to his feet, drew and opened a sailor'sclasp-knife, and balancing it open on the palm of hishand, threatened to pin the doctor to the wall.

Он вскочил на ноги, вытащил иоткрыл свой матросский складной нож и сталгрозить доктору, что пригвоздитего к стене.


The doctor never so much as moved.Доктор даже не шевельнулся.


He spoke to him as before, over his shoulder and inthe same tone of voice, rather high, so that all theroom might hear, but perfectly calm and steady: Он продолжал говорить с ним необорачиваясь, через плечо, тем же голосом - может быть, только немногогромче, чтобы все могли слышать. Спокойно и твердо он произнес:


"If you do not put that knife this instant in yourpocket, I promise, upon my honour, you shall hang atthe next assizes."

- Если вы сейчас же не спрячете этот нож в карман, клянусь вамчестью, что вы будете болтаться на виселицепосле первой же сессии нашегоразъездного суда.


Then followed a battle of looks between them, butthe captain soon knuckled under, put up his weapon,and resumed his seat, grumbling like a beaten dog.

Между их глазами начался поединок. Но капитан скоро сдался. Онспрятал свой нож и опустился на стул, ворча, какпобитый пес.


"And now, sir," continued the doctor, "since I nowknow there's such a fellow in my district, you maycount I'll have an eye upon you day and night.- А теперь, сэр, - продолжал доктор, - так как мне стало известно,что в моем округе находится подобная особа, ябуду иметь над вами самыйстрогий надзор днем и ночью.


I'm not a doctor only; I'm a magistrate; and if I catcha breath of complaint against you, if it's only for apiece of incivility like tonight's, I'll take effectualmeans to have you hunted down and routed out ofthis. Я не только доктор, я и судья. И если до менядойдет хоть одна самая малейшая жалоба - хотябы только на то, что вынагрубили кому-нибудь... вот как сейчас, - яприму решительные меры, чтобывас забрали и выгнали отсюда.


Let that suffice."

Больше я ничего не скажу.


Soon after, Dr. Livesey's horse came to the door and he rode away,but the captain held his peace that evening, and formany evenings to come.

Вскоре доктору Ливси подали лошадь, и он ускакал. Но капитан весьвечер был тих и смирен и оставался таким ещемного вечеров подряд.


2Black Dog Appears and Disappears

2. ЧЕРНЫЙ ПЕС ПРИХОДИТ И УХОДИТ


IT was not very long after this that there occurred thefirst of the mysterious events that rid us at last of thecaptain, though not, as you will see, of his affairs. Вскоре случилось первое из тех загадочныхсобытий, благодаря которыммы избавились наконец от капитана. Но, избавившись от него самого, мы неизбавились, как вы сами увидите, от егохлопотных дел.


It was a bitter cold winter, with long, hard frosts andheavy gales; and it was plain from the first that mypoor father was little likely to see the spring.Стояла холодная зима с долгими трескучимиморозами и бурными ветрами.И с самого начала стало ясно, что мой бедныйотец едва ли увидит весну.


He sank daily, and my mother and I had all the innupon our hands, and were kept busy enough withoutpaying much regard to our unpleasant guest.

Скаждым днем ему становилось хуже. Хозяйничать в трактире пришлось мне имоей матери. У нас было дела по горло, и мы уделяли очень мало вниманиянашему неприятному постояльцу.


It was one January morning, very early—a pinching,frosty morning—the cove all grey with hoar-frost,the ripple lapping softly on the stones, the sun stilllow and only touching the hilltops and shining far toseaward.Было раннее январское морозное утро. Бухта поседела от инея. Мелкаярябь ласково лизала прибрежные камни. Солнце еще не успело подняться итолько тронуло своими лучами вершины холмов и морскую даль.


The captain had risen earlier than usual and set outdown the beach, his cutlass swinging under the broadskirts of the old blue coat, his brass telescope underhis arm, his hat tilted back upon his head. Капитанпроснулся раньше обыкновенного и направился кморю. Под широкими поламиего истрепанного синего кафтана колыхалсякортик. Под мышкой у него былаподзорная труба. Шляпу он сдвинул на затылок.


I remember his breath hanging like smoke in hiswake as he strode off, and the last sound I heard ofhim as he turned the big rock was a loud snort ofindignation, as though his mind was still runningupon Dr. Livesey.

Я помню, что изо рта у неговылетал пар и клубился в воздухе, как дым. Я слышал, как злобно онфыркнул, скрываясь за большим утесом, -вероятно, все еще не мог позабытьо своем столкновении с доктором Ливси.


Well, mother was upstairs with father and I waslaying the breakfast-table against the captain's returnwhen the parlour door opened and a man stepped inon whom I had never set my eyes before.Мать была наверху, у отца, а я накрывал стол длязавтрака к приходукапитана. Вдруг дверь отворилась, и в комнату вошел человек, которогопрежде я никогда не видел.


He was a pale, tallowy creature, wanting two fingersof the left hand, and though he wore a cutlass, he didnot look much like a fighter.Он был бледен, с землистым лицом. На левой руке у него не хваталодвух пальцев. Ничего воинственного не было в нем, хотя у него на поясевисел кортик.


I had always my eye open for seafaring men, withone leg or two, and I remember this one puzzled me. Я всегда следил в оба за каждым моряком, будь он на однойноге или на двух, и помню, что этот человекочень меня озадачил.


He was not sailorly, and yet he had a smack of thesea about him too.

На морякаон был мало похож, и все же я почувствовал, чтоон моряк.


I asked him what was for his service, and he said hewould take rum; but as I was going out of the roomto fetch it, he sat down upon a table and motioned meto draw near.Я спросил, что ему угодно, и он потребовал рому. Я кинулся было изкомнаты, чтобы исполнить его приказание, но он сел за стол и сноваподозвал меня к себе.


I paused where I was, with my napkin in my hand.

Я остановился с салфеткой в руке.


"Come here, sonny," says he. - Пойди-ка сюда, сынок, - сказал он.


"Come nearer here."

- Подойди поближе.


I took a step nearer.

Я подошел.


"Is this here table for my mate Bill?" he asked with akind of leer.

- Этот стол накрыт для моего товарища,штурмана Билли? - спросил онухмыляясь.


I told him I did not know his mate Bill, and this wasfor a person who stayed in our house whom wecalled the captain.

Я ответил, что не знаю никакого штурмана Биллии что стол накрыт дляодного нашего постояльца, которого мы зовемкапитаном.


"Well," said he, "my mate Bill would be called thecaptain, as like as not.- Ну что ж, - сказал он, - моего товарища,штурмана Билли, тоже можноназывать капитаном. Это дела не меняет.


He has a cut on one cheek and a mighty pleasantway with him, particularly in drink, has my mateBill. У него шрам на щеке и оченьприятное обхождение, особливо когда напьется. Вот он каков, мой штурманБилли!


We'll put it, for argument like, that your captain hasa cut on one cheek—and we'll put it, if you like, thatthat cheek's the right one. У вашего капитана тоже шрам на щеке. И как раз на правой.


Ah, well! I told you. Значит,все в порядке, не правда ли?


Now, is my mate Bill in this here house?"

Итак, я хотел бы знать: обретается ли онздесь, в этом доме, мой товарищ Билли?


I told him he was out walking.

Я ответил, что капитан пошел погулять.


"Which way, sonny?- А куда, сынок?


Which way is he gone?"

Куда он пошел?


And when I had pointed out the rock and told himhow the captain was likely to return, and how soon,and answered a few other questions, Я показал ему скалу, на которой ежедневнобывал капитан, и сказал,что он, верно, скоро вернется. - А когда? И, задав мне еще несколько разных вопросов, онпроговорил под конец:


"Ah," said he, "this'll be as good as drink to my mateBill."

- Да, мой товарищ Билли обрадуется мне, каквыпивке.


The expression of his face as he said these words wasnot at all pleasant, and I had my own reasons forthinking that the stranger was mistaken, evensupposing he meant what he said.Однако лицо у него при этих словах было мрачное, и я имел всеоснования думать, что капитан будет неслишком-то рад встрече с ним.


But it was no affair of mine, I thought; and besides,it was difficult to know what to do. Но ятут же сказал себе, что это меня не касается. И, кроме того, трудно былопредпринять что-нибудь при такихобстоятельствах.


The stranger kept hanging about just inside the inndoor, peering round the corner like a cat waiting for amouse. Незнакомец стоял у самойвходной двери трактира и следил за углом дома,словно кот, подстерегающиймышь.


Once I stepped out myself into the road, but heimmediately called me back, and as I did not obeyquick enough for his fancy, a most horrible changecame over his tallowy face, and he ordered me inwith an oath that made me jump. Я хотел было выйти во двор, но он тотчас же окликнул меня. Я несразу ему повиновался, и его бледное лицо вдругисказилось таким гневом, ион разразился такими ругательствами, что я в страхе отскочил назад.


As soon as I was back again he returned to hisformer manner, half fawning, half sneering, pattedme on the shoulder, told me I was a good boy and hehad taken quite a fancy to me. Ноедва я вернулся, он стал разговаривать со мноюпо-прежнему, не то льстиво,не то насмешливо, потрепал меня по плечу, сказал мне, что я славныймальчишка и что он сразу меня полюбил.


"I have a son of my own," said he, "as like you astwo blocks, and he's all the pride of my 'art.- У меня есть сынок, - сказал он, - и ты похож нанего, как две капливоды. Он - гордость моего родительского сердца.


But the great thing for boys is discipline,sonny—discipline. Но для мальчиков главное -послушание. Да, сынок, послушание.


Now, if you had sailed along of Bill, you wouldn'thave stood there to be spoke to twice—not you. Вот если бы ты поплавал с Билли, тебяне пришлось бы окликать два раза.


That was never Bill's way, nor the way of sich assailed with him. Билли никогда не повторял приказаний, даи другие, что с ним плавали...


And here, sure enough, is my mate Bill, with aspy-glass under his arm, bless his old 'art, to be sure. А вот и он, мой штурман Билли, с подзорнойтрубой под мышкой, благослови его бог!


You and me'll just go back into the parlour, sonny,and get behind the door, and we'll give Bill a littlesurprise—bless his 'art, I say again."

Давай-ка пойдем опять в зал,спрячемся за дверью, сынок, и устроим Билли сюрприз, обрадуем Билли,благослови его бог!


So saying, the stranger backed along with me into theparlour and put me behind him in the corner so thatwe were both hidden by the open door.С этими словами он загнал меня в общуюкомнату, в угол, и спрятал усебя за спиной. Мы оба были заслонены открытой дверью.


I was very uneasy and alarmed, as you may fancy,and it rather added to my fears to observe that thestranger was certainly frightened himself. Мне было инеприятно, и чуть-чуть страшновато, как вы можете себе представить,особенно когда я заметил, что незнакомец и сам трусит.


He cleared the hilt of his cutlass and loosened theblade in the sheath; and all the time we were waitingthere he kept swallowing as if he felt what we used tocall a lump in the throat.

Он высвободилрукоятку своего кортика, чуть-чуть вытащил егоиз ножен и все время делалтакие движения, как будто глотает какой-то кусок, застрявший у него вгорле.


At last in strode the captain, slammed the doorbehind him, without looking to the right or left, andmarched straight across the room to where hisbreakfast awaited him.

Наконец в комнату ввалился капитан, хлопнулдверью и, не глядя посторонам, направился прямо к столу, где егоподжидал завтрак.


"Bill," said the stranger in a voice that I thought hehad tried to make bold and big.

- Билли! - проговорил незнакомец, стараясь придать своему голосутвердость и смелость.


The captain spun round on his heel and fronted us;all the brown had gone out of his face, and even hisnose was blue; he had the look of a man who sees aghost, or the evil one, or something worse, ifanything can be; and upon my word, I felt sorry tosee him all in a moment turn so old and sick.

Капитан повернулся на каблуках и оказалсяпрямо перед нами. Загар какбы сошел с его лица, даже нос его сделалсясиним. У него был вид человека,который повстречался с привидением, или с дьяволом, или с чем-нибудьпохуже, если такое бывает. И, признаюсь вам, мне стало жалко его - такимон сразу сделался старым и дряблым.


"Come, Bill, you know me; you know an oldshipmate, Bill, surely," said the stranger.

- Разве ты не узнаешь меня, Билли? Неужели ты не узнаешь своегостарого корабельного товарища, Билли? - сказалнезнакомец.


The captain made a sort of gasp.

Капитан открыл рот, словно у него не хватилодыхания.


"Black Dog!" said he.

- Черный Пес! - проговорил он наконец.


"And who else?" returned the other, getting more athis ease. - Он самый, - ответил незнакомец, несколькоприободрившись.


"Black Dog as ever was, come for to see his oldshipmate Billy, at the Admiral Benbow inn.- ЧерныйПес пришел проведать своего старого корабельного друга, своего Билли,живущего в трактире "Адмирал Бенбоу".


Ah, Bill, Bill, we have seen a sight of times, us two,since I lost them two talons," holding up hismutilated hand.

Ах, Билли, Билли! Сколько водыутекло с тех пор, как я лишился двух своихкогтей! - воскликнул он, поднявискалеченную руку.


"Now, look here," said the captain; "you've run medown; here I am; well, then, speak up; what is it?"

- Ладно, - сказал капитан. - Ты выследил меня, и я перед тобою.Говори же, зачем пришел?


"That's you, Bill," returned Black Dog, "you're in theright of it, Billy.- Узнаю тебя, Билли, - ответил Черный Пес. - Ты прав, Билли.


I'll have a glass of rum from this dear child here, asI've took such a liking to; and we'll sit down, if youplease, and talk square, like old shipmates."

Этотславный мальчуган, которого я так полюбил,принесет мне стаканчик рому. Мыпосидим с тобой, если хочешь, и поговорим без обиняков, напрямик, какстарые товарищи. Не правда ли?


When I returned with the rum, they were alreadyseated on either side of the captain'sbreakfast-table—Black Dog next to the door andsitting sideways so as to have one eye on his oldshipmate and one, as I thought, on his retreat.

Когда я вернулся с бутылкой, они уже сидели застолом капитана другпротив друга. Черный Пес сидел боком, поближе к двери и одним глазом смотрел насвоего старого друга, а другим - на дверь, путь котступлению.


He bade me go and leave the door wide open. Он велел мне уйти и оставить дверь открытойнастежь.


"None of your keyholes for me, sonny," he said; andI left them together and retired into the bar.

- Чтобы ты, сыночек, не подсматривал взамочную скважину, - пояснилон.


For a long time, though I certainly did my best tolisten, I could hear nothing but a low gattling; but atlast the voices began to grow higher, and I could pickup a word or two, mostly oaths, from the captain.

Я оставил их вдвоем и вернулся к стойке. Долгое время, несмотря на все старания, я не слышал ничего, кроменевнятного говора. Но мало-помалу голоса становились все громче,и наконецмне удалось уловить несколько слов, главнымобразом ругань, исходившую изуст капитана.


"No, no, no, no; and an end of it!" he cried once.Раз капитан закричал: - Нет, нет, нет, нет!


And again, И довольно об этом!


"If it comes to swinging, swing all, say I."

Слышишь?


Then all of a sudden there was a tremendousexplosion of oaths and other noises—the chair andtable went over in a lump, a clash of steel followed,and then a cry of pain, and the next instant I sawBlack Dog in full flight, and the captain hotlypursuing, both with drawn cutlasses, and the formerstreaming blood from the left shoulder.И потом снова: - Если дело дойдет до виселицы, так пусть на нейболтаются все! Потом внезапно раздался страшный взрывругательств, стол и скамьи сгрохотом опрокинулись на пол, звякнула стальклинков, кто-то вскрикнул отболи, и через минуту я увидел Черного Пса, совсех ног бегущего к двери.Капитан гнался за ним. Их кортики были обнажены. У черного Пса из левогоплеча текла кровь.


Just at the door the captain aimed at the fugitive onelast tremendous cut, which would certainly have splithim to the chine had it not been intercepted by ourbig signboard of Admiral Benbow. Возле самой двери капитан замахнулся кортиком и хотелнанести убегающему еще один, самый страшный,удар и несомненно разрубил быему голову пополам, но кортик зацепился за большую вывеску нашего"Адмирала Бенбоу".


You may see the notch on the lower side of theframe to this day.

На вывеске, внизу, на самой раме, до сих пор можновидеть след от него.


That blow was the last of the battle.На этом битва кончилась.


Once out upon the road, Black Dog, in spite of hiswound, showed a wonderful clean pair of heels anddisappeared over the edge of the hill in half a minute.Выскочив на дорогу, Черный Пес, несмотря на свою рану, помчался стакой удивительной скоростью, что черезполминуты исчез за холмом.


The captain, for his part, stood staring at thesignboard like a bewildered man. Капитанстоял и смотрел на вывеску как помешанный.


Then he passed his hand over his eyes several timesand at last turned back into the house.

Затем несколько раз провелрукой по глазам и вернулся в дом.


"Jim," says he, "rum"; and as he spoke, he reeled alittle, and caught himself with one hand against thewall.

- Джим, - приказал он, - рому! Он слегка пошатнулся при этих словах и оперсярукой о стену.


"Are you hurt?" cried I.

- Вы ранены? - воскликнул я.


"Rum," he repeated. - Рому! - повторил он.


"I must get away from here.- Мне нужно убираться отсюда.


Rum! Рому!


Rum!"

Рому!


I ran to fetch it, but I was quite unsteadied by all thathad fallen out, and I broke one glass and fouled thetap, and while I was still getting in my own way, Iheard a loud fall in the parlour, and running in,beheld the captain lying full length upon the floor.Я побежал за ромом, но от волнения разбилстакан и запачкал грязьюкран бочки. И пока я приводил все в порядок и наливалдругой стакан, вдругя услышал, как в зале что-то грузно грохнулосьна пол.


At the same instant my mother, alarmed by the criesand fighting, came running downstairs to help me. Я вбежал и увиделкапитана, который во всю свою длину растянулся на полу. Мать,встревоженная криками и дракой, сбежала внизмне на помощь.


Between us we raised his head. Мы приподнялиголову капитана.


He was breathing very loud and hard, but his eyeswere closed and his face a horrible colour.

Он дышал очень громко и тяжко. Глаза его были закрыты,лицо побагровело.


"Dear, deary me," cried my mother, "what a disgraceupon the house!- Боже мой! - воскликнула мать. - Какой срам для нашего трактира!


And your poor father sick!"

Атвой бедный отец, как нарочно, лежит больной!


In the meantime, we had no idea what to do to helpthe captain, nor any other thought but that he had gothis death-hurt in the scuffle with the stranger.Мы не знали, как помочь капитану, и были уверены, что он раненнасмерть во время поединка с незнакомцем.


I got the rum, to be sure, and tried to put it down histhroat, but his teeth were tightly shut and his jaws asstrong as iron. Я принес рому и попытался влитьему в рот. Но сильные челюсти его были сжаты, какжелезные.


It was a happy relief for us when the door openedand Doctor Livesey came in, on his visit to myfather.

К счастью, дверь отворилась, и вошел доктор Ливси, приехавшийнавестить моего больного отца.


"Oh, doctor," we cried, "what shall we do?- Доктор, помогите! - воскликнули мы. - Что нам делать?


Where is he wounded?"

Куда онранен?


"Wounded?- Ранен? - сказал доктор.


A fiddle-stick's end!" said the doctor. - Чепуха! Он так же ранен, как ты или я.


"No more wounded than you or I. Унего просто удар. Что делать!


The man has had a stroke, as I warned him. Я предупреждал его...


Now, Mrs. Hawkins, just you run upstairs to yourhusband and tell him, if possible, nothing about it. Ну, миссис Хокинс,возвращайтесь наверх к мужу и, если можно,ничего не говорите ему.


For my part, I must do my best to save this fellow'strebly worthless life; Jim, you get me a basin."

А япопытаюсь спасти эту трижды ненужную жизнь... Джим, принеси мне таз.


When I got back with the basin, the doctor hadalready ripped up the captain's sleeve and exposedhis great sinewy arm.Когда я вернулся с тазом, доктор уже засучил у капитана рукав иобнажил его большую, мускулистую руку.


It was tattooed in several places. Рука была татуирована во многихместах.


"Here's luck," На предплечье синели четкие надписи:


"A fair wind," and "На счастье", "Попутноговетра" и


"Billy Bones his fancy," were very neatly and clearlyexecuted on the forearm; and up near the shoulderthere was a sketch of a gallows and a man hangingfrom it—done, as I thought, with great spirit.

"Да сбудутся мечты Билли Бонса". Возле самого плеча была нарисована виселица, на которой болталсячеловек. Рисунок этот, как мне показалось, был выполненс истинным знаниемдела.


"Prophetic," said the doctor, touching this picturewith his finger. - Пророческая картинка, - заметил доктор, трогаяпальцем изображениевиселицы.


"And now, Master Billy Bones, if that be your name,we'll have a look at the colour of your blood.- А теперь, сударь Билли Бонс, если васдействительно так зовут,мы посмотрим, какого цвета ваша кровь...


Jim," he said, "are you afraid of blood?"

Джим, - обратился он ко мне, - тыне боишься крови?


"No, sir," said I.

- Нет, сэр, - сказал я.


"Well, then," said he, "you hold the basin"; and withthat he took his lancet and opened a vein.

- Отлично, - проговорил доктор. - Тогда держи таз. Он взял ланцет и вскрыл вену.


A great deal of blood was taken before the captainopened his eyes and looked mistily about him.Много вытекло у капитана крови, прежде чем оноткрыл глаза и обвелнас мутным взглядом.


First he recognized the doctor with an unmistakablefrown; then his glance fell upon me, and he lookedrelieved. Он узнал доктора и нахмурил брови. Потом заметил меняи как будто несколько успокоился.


But suddenly his colour changed, and he tried toraise himself, crying, Потом вдруг покраснел и, пробуя встать,закричал:


"Where's Black Dog?"

- Где Черный Пес?


"There is no Black Dog here," said the doctor,"except what you have on your own back.- Здесь нет никакого пса, кроме того, что сидит увас за спиной, -сказал доктор.


You have been drinking rum; you have had a stroke,precisely as I told you; and I have just, very muchagainst my own will, dragged you headforemost outof the grave.- Вы пили слишком много рому. И вот вас хватил удар, как явам предсказывал. И я, против желания, вытащил вас из могилы.


Now, Mr. Bones—"

Ну, мистерБонс...


"That's not my name," he interrupted.

- Я не Бонс, - перебил капитан.


"Much I care," returned the doctor. - Не важно, - сказал доктор.


"It's the name of a buccaneer of my acquaintance;and I call you by it for the sake of shortness, andwhat I have to say to you is this; one glass of rumwon't kill you, but if you take one you'll take anotherand another, and I stake my wig if you don't breakoff short, you'll die—do you understand that?—die,and go to your own place, like the man in the Bible.- У меня есть знакомый пират, которогозовут Бонсом, и я дал вам это имя для краткости. Запомните, что я вамскажу: один стакан рому вас, конечно, не убьет,но если вы выпьете одинстакан, вам захочется выпить еще и еще. И клянусь вам моим париком: есливы не бросите пить, вы в самом скором времени умрете. Понятно? Пойдететуда, куда подобает, как сказано в Библии...


Come, now, make an effort. Ну, попытайтесь встать.


I'll help you to your bed for once."

Япомогу вам добраться до постели.


Between us, with much trouble, we managed to hoisthim upstairs, and laid him on his bed, where his headfell back on the pillow as if he were almost fainting.

С большим трудом мы втащили капитана наверхи уложили в постель. Он визнеможении упал на подушку. Он был почти без чувств.


"Now, mind you," said the doctor, "I clear my conscience—the name of rum for you isdeath."

- Так помните, - сказал доктор, - я говорю вам по чистой совести:слово "ром" и слово "смерть" для вас означаютодно и то же.


And with that he went off to see my father, taking mewith him by the arm.

Взяв меня за руку, он отправился к моемубольному отцу.


"This is nothing," he said as soon as he had closedthe door. - Пустяки, - сказал он, едва мы закрыли за собойдверь.


"I have drawn blood enough to keep him quietawhile; he should lie for a week where he is—that isthe best thing for him and you; but another strokewould settle him."

- Я выпустилиз него столько крови, что он надолго успокоится. Неделю проваляется впостели, а это полезно и для него, и для вас. Но второго удара ему непережить.


3The Black Spot

3. ЧЕРНАЯ МЕТКА


ABOUT noon I stopped at the captain's door withsome cooling drinks and medicines. Около полудня я вошел к капитану с прохладительным питьем илекарством.


He was lying very much as we had left him, only alittle higher, and he seemed both weak and excited.

Он лежал в том же положении, как мы его оставили, тольконемного повыше. Он показался мне очень слабым и в то же время оченьвозбужденным.


"Jim," he said, "you're the only one here that's worthanything, and you know I've been always good toyou.- Джим, - сказал он, - ты один здесь чего-нибудьстоишь. И ты знаешь:я всегда был добр к тебе.


Never a month but I've given you a silver fourpennyfor yourself. Каждый месяц я давал тебе четыре пенсасеребром.


And now you see, mate, I'm pretty low, and desertedby all; and Jim, you'll bring me one noggin of rum,now, won't you, matey?"

Видишь, друг, мне скверно, я болен и всемипокинут! И, Джим, ты принесешьмне кружечку рома, не правда ли?


"The doctor—" I began.

- Доктор... - начал я.


But he broke in cursing the doctor, in a feeble voicebut heartily. Но он принялся ругать доктора - слабым голосом,но очень сердито.


"Doctors is all swabs," he said; "and that doctorthere, why, what do he know about seafaring men?- Все доктора - сухопутные крысы, - сказал он. - А этот ваш здешнийдоктор - ну что он понимает в моряках?


I been in places hot as pitch, and mates droppinground with Yellow Jack, and the blessed landa-heaving like the sea with earthquakes—what to thedoctor know of lands like that?—and I lived on rum,I tell you. Я бывал в таких странах, где жарко,как в кипящей смоле, где люди так и падали отЖелтого Джека [Желтый Джек -лихорадка], а землетрясения качали сушу, какморскую волну. Что знает вашдоктор об этих местах? И я жил только ромом, да!


It's been meat and drink, and man and wife, to me;and if I'm not to have my rum now I'm a poor oldhulk on a lee shore, my blood'll be on you, Jim, andthat doctor swab"; and he ran on again for a whilewith curses. Ром был для меня и мясом,и водой, и женой, и другом. И если я сейчас не выпью рому, я буду какбедный старый корабль, выкинутый на берегштормом. И моя кровь будет натебе, Джим, и на этой крысе, на докторе... И он снова разразился ругательствами.


"Look, Jim, how my fingers fidges," he continued inthe pleading tone. - Посмотри, Джим, как дрожат мои пальцы, - продолжал он жалобнымголосом.


"I can't keep 'em still, not I.- Я не могу остановить их, чтобы они не дрожали.


I haven't had a drop this blessed day. У меня сегодняне было ни капли во рту.


That doctor's a fool, I tell you. Этот доктор - дурак, уверяю тебя.


If I don't have a drain o' rum, Jim, I'll have thehorrors; I seen some on 'em already. Если я не выпьюрому, Джим, мне будут мерещиться ужасы. Кое-что я уже видел, ей-богу!


I seen old Flint in the corner there, behind you; asplain as print, I seen him; and if I get the horrors, I'ma man that has lived rough, and I'll raise Cain. Явидел старого Флинта, вон там, в углу, у себя заспиной. Видел его ясно,как живого. А когда мне мерещатся ужасы, я становлюсь какзверь - я ведьпривык к грубой жизни.


Your doctor hisself said one glass wouldn't hurt me. Ваш доктор сам сказал, что один стаканчик меня неубьет.


I'll give you a golden guinea for a noggin, Jim."

Я дам тебе золотую гинею [гинея - английская золотая монета] заодну кружечку, Джим!


He was growing more and more excited, and thisalarmed me for my father, who was very low that dayand needed quiet; besides, I was reassured by thedoctor's words, now quoted to me, and ratheroffended by the offer of a bribe.

Он клянчил все настойчивее и был таквозбужден, что я испугался, какбы его не услышал отец. Отцу в тот день было особенно плохо, и оннуждалсяв полном покое. К тому же меня поддерживали слова доктора,что один стаканне повредит капитану.


"I want none of your money," said I, "but what youowe my father.- Не нужно мне ваших денег, - ответил я, потому что предложениевзятки очень оскорбило меня. - Заплатите лучше то, что вы должны моемуотцу.


I'll get you one glass, and no more."

Я принесу вам стакан, но это будет последний.


When I brought it to him, he seized it greedily anddrank it out.

Я принес стакан рому. Он жадно схватил его и выпил до дна.


"Aye, aye," said he, "that's some better, sure enough.- Вот и хорошо! - сказал он. - Мне сразу же стало лучше.


And now, matey, did that doctor say how long I wasto lie here in this old berth?"

Послушай,друг, доктор не говорил, сколько мне лежать наэтой койке?


"A week at least," said I.

- По крайней мере неделю, - сказал я.


"Thunder!" he cried. - Не меньше! - Гром и молния! - вскричал капитан.


"A week!- Неделю!


I can't do that; they'd have the black spot on me bythen. Если я буду лежатьнеделю, они успеют прислать мне черную метку.


The lubbers is going about to get the wind of me thisblessed moment; lubbers as couldn't keep what theygot, and want to nail what is another's. Эти люди уже пронюхали, гдея, - моты и лодыри, которые не могли сберечь свое и зарятся теперь начужое.


Is that seamanly behaviour, now, I want to know? Разве так настоящие моряки поступают?


But I'm a saving soul. I never wasted good money of mine, nor lost itneither; and I'll trick 'em again. Вот я, например: я человекбережливый, никогда не сорил деньгами и нежелаю терять нажитого.


I'm not afraid on 'em. Я опятьих надую.


I'll shake out another reef, matey, and daddle 'emagain."

Я отчалю от этого рифа и опять оставлю их всехв дураках.


As he was thus speaking, he had risen from bed withgreat difficulty, holding to my shoulder with a gripthat almost made me cry out, and moving his legslike so much dead weight.С этими словами он стал медленно приподниматься, схватив меня заплечо с такой силой, что я чуть не закричал отболи. Тяжело, как колоды,опустились его ноги на пол.


His words, spirited as they were in meaning,contrasted sadly with the weakness of the voice inwhich they were uttered. И его пылкая речь совершенно несоответствовала еле слышному голосу.


He paused when he had got into a sitting position onthe edge.

После того как он сел на кровати, он долго не мог выговорить нислова, но наконец произнес:


"That doctor's done me," he murmured. - Доконал меня этот доктор...


"My ears is singing. В ушах у меня так и поет.


Lay me back."

Помоги мнелечь...


Before I could do much to help him he had fallenback again to his former place, where he lay for awhile silent.

Но прежде чем я протянул к нему руку, он снова упал в постель инекоторое время лежал молча.


"Jim," he said at length, "you saw that seafaring mantoday?"

- Джим, - сказал он наконец, - ты видел сегоднятого моряка?


"Black Dog?" I asked.

- Черного Пса? - спросил я.


"Ah! Black Dog," says he. "HE'S a bad un; but there'sworse that put him on.- Да, Черного Пса, - сказал он. - Он очень нехороший человек, но те,которые послали его, еще хуже, чем он.


Now, if I can't get away nohow, and they tip me theblack spot, mind you, it's my old sea-chest they'reafter; you get on a horse—you can, can't you? Слушай: если мне не удастся отсюдаубраться и они пришлют мне черную метку, знай,что они охотятся за моимсундуком.


Well, then, you get on a horse, and go to—well, yes,I will!—to that eternal doctor swab, and tell him topipe all hands—magistrates and sich—and he'll lay'em aboard at the Admiral Benbow—all old Flint'screw, man and boy, all on 'em that's left. Тогда садись на коня... - ведь ты ездишь верхом,не правда ли? -тогда садись на коня и скачи во весь дух... Теперь уж мне все равно...Скачи хоть к этому проклятому доктору, к крысе, и скажи ему, чтобы онсвистнул всех матросов на палубу - всяких тамприсяжных и судей - и накрылмоих гостей на борту "Адмирала Бенбоу", всю шайку старого Флинта,всех доодного, сколько их еще осталось в живых.


I was first mate, I was, old Flint's first mate, and I'mthe on'y one as knows the place. Я был первым штурманом... да,первым штурманом старого Флинта, и я одинзнаю, где находится то место.


He gave it me at Savannah, when he lay a-dying,like as if I was to now, you see. Онсам все мне передал в Саванне, когда лежал присмерти, вот как я теперьлежу. Видишь?


But you won't peach unless they get the black spoton me, or unless you see that Black Dog again or aseafaring man with one leg, Jim—him above all."

Но ты ничего не делай, пока они не пришлютмне черную меткуили пока ты снова не увидишь Черного Пса илиморяка на одной ноге. Этогоодноногого, Джим, остерегайся больше всего.


"But what is the black spot, captain?" I asked.

- А что это за черная метка, капитан? - спросил я.


"That's a summons, mate.- Это вроде как повестка, приятель.


I'll tell you if they get that. Когда они пришлют, я тебе скажу.


But you keep your weather-eye open, Jim, and I'llshare with you equals, upon my honour."

Ты только не проворонь их, милый Джим, и яразделю с тобой все пополам,даю тебе честное слово...


He wandered a little longer, his voice growingweaker; but soon after I had given him his medicine,which he took like a child, with the remark, Он начал заговариваться, и голос его становилсявсе слабее. Я дал емулекарства, и он принял его, как ребенок.


"If ever a seaman wanted drugs, it's me," he fell atlast into a heavy, swoon-like sleep, in which I lefthim.- Еще ни один моряк не нуждался в лекарстве так,как я. Вскоре он впал в тяжелое забытье, и я оставилего одного.


What I should have done had all gone well I do notknow.Не знаю, как бы я поступил, если бы все шлоблагополучно.


Probably I should have told the whole story to thedoctor, for I was in mortal fear lest the captain shouldrepent of his confessions and make an end of me. Вероятно, ярассказал бы обо всем доктору, ибо я смертельнобоялся, чтобы капитан непожалел о своей откровенности и не прикончил меня.


But as things fell out, my poor father died quitesuddenly that evening, which put all other matters onone side. Но обстоятельствасложились иначе. Вечером внезапно скончался мой бедный отец, имы позабылиобо всем остальном.


Our natural distress, the visits of the neighbours, thearranging of the funeral, and all the work of the innto be carried on in the meanwhile kept me so busythat I had scarcely time to think of the captain, farless to be afraid of him.

Я был так поглощен нашим горем, посещениями соседей,устройством похорон и работой в трактире, что уменя не было времени нидумать о капитане, ни бояться его.


He got downstairs next morning, to be sure, and hadhis meals as usual, though he ate little and had more,I am afraid, than his usual supply of rum, for hehelped himself out of the bar, scowling and blowingthrough his nose, and no one dared to cross him.На следующее утро он сошел вниз как ни в чемне бывало. Ел в обычныечасы, но без всякого аппетита и, боюсь, выпил больше, чем обыкновенно,потому что сам угощался у стойки. При этом он фыркал и сопел так сердито,что никто не дерзнул запретить ему выпитьлишнее.


On the night before the funeral he was as drunk asever; and it was shocking, in that house of mourning,to hear him singing away at his ugly old sea-song;but weak as he was, we were all in the fear of deathfor him, and the doctor was suddenly taken up with acase many miles away and was never near the houseafter my father's death. Вечером накануне похоронон был пьян, как обычно. Отвратительно было слышать его разнузданную,дикую песню в нашем печальном доме. И хотя он был очень слаб, мы до смертибоялись его. Единственный человек, который мог бы заткнутьему глотку, -доктор, - был далеко: его вызвали за несколькомиль к одному больному, ипосле смерти отца он ни разу не показывалсявозле нашего дома.


I have said the captain was weak, and indeed heseemed rather to grow weaker than regain hisstrength.Я сказал, что капитан был слаб. И действительно, он не только непоправлялся, но как будто становился все слабее.


He clambered up and down stairs, and went from theparlour to the bar and back again, and sometimes puthis nose out of doors to smell the sea, holding on tothe walls as he went for support and breathing hardand fast like a man on a steep mountain. Через силу всходил он налестницу; шатаясь, ковылял из зала к нашейстойке. Иногда он высовывал носза дверь - подышать морем, но хватался при этомза стену. Дышал он тяжелои быстро, как человек, взбирающийся на крутуюгору.


He never particularly addressed me, and it is mybelief he had as good as forgotten his confidences;but his temper was more flighty, and allowing for hisbodily weakness, more violent than ever.Он больше не заговаривал со мной и, по-видимому, позабыл о своейнедавней откровенности, но стал еще вспыльчивее, еще раздражительнее,несмотря на всю свою слабость.


He had an alarming way now when he was drunk ofdrawing his cutlass and laying it bare before him onthe table. But with all that, he minded people less and seemedshut up in his own thoughts and rather wandering. Напиваясь, он вытаскивал кортик и клал егоперед собой на стол и при этом почти не замечаллюдей, погруженный в своимысли и бредовые видения.


Once, for instance, to our extreme wonder, he pipedup to a different air, a kind of country love-song thathe must have learned in his youth before he hadbegun to follow the sea.

Раз как-то, к нашему величайшему удивлению, ондаже стал насвистыватькакую-то деревенскую любовную песенку,которую, вероятно, пел в юности,перед тем как отправиться в море.


So things passed until, the day after the funeral, andabout three o'clock of a bitter, foggy, frostyafternoon, I was standing at the door for a moment,full of sad thoughts about my father, when I sawsomeone drawing slowly near along the road.В таком положении были дела, когда на другой день после похорон -день был пасмурный, туманный и морозный, -часа в три пополудни, я вышелза дверь и остановился на пороге. Я с тоской думал об отце... Вдруг я заметил человека, который медленнобрел по дороге.


He was plainly blind, for he tapped before him witha stick and wore a great green shade over his eyesand nose; and he was hunched, as if with age orweakness, and wore a huge old tattered sea-cloakwith a hood that made him appear positivelydeformed. Очевидно,он был слепой, потому что дорогу перед собою нащупывал палкой. Над егоглазами и носом висел зеленый щиток. Сгорбленный старостью или болезнью,он весь был закутан в ветхий, изодранный матросский плащ с капюшоном,который делал его еще уродливее.


I never saw in my life a more dreadful-lookingfigure. Никогда в своей жизни не видал я такогострашного человека.


He stopped a little from the inn, and raising hisvoice in an odd sing-song, addressed the air in frontof him, Он остановился невдалеке от трактира и громкопроизнеснараспев странным гнусавым голосом, обращаясьв пустое пространство:


"Will any kind friend inform a poor blind man, whohas lost the precious sight of his eyes in the graciousdefence of his native country, England—and Godbless King George!—where or in what part of thiscountry he may now be?"

- Не скажет ли какой-нибудь благодетель бедному слепому человеку,потерявшему драгоценное зрение во время храброй защиты своей родины,Англии, да благословит бог короля Георга, вкакой местности он находится внастоящее время?


"You are at the Admiral Benbow, Black Hill Cove,my good man," said I.

- Вы находитесь возле трактира "Адмирал Бенбоу", в бухте ЧерногоХолма, добрый человек, - сказал я.


"I hear a voice," said he, "a young voice.- Я слышу голос, - прогнусавил старик, - имолодой голос.


Will you give me your hand, my kind young friend,and lead me in?"

Дайте мнеруку, добрый молодой человек, и проводите меняв этот дом!


I held out my hand, and the horrible, soft-spoken,eyeless creature gripped it in a moment like a vise.Я протянул ему руку, и это ужасное безглазое существо с такимслащавым голосом схватило ее, точно клещами.


I was so much startled that I struggled to withdraw,but the blind man pulled me close up to him with asingle action of his arm.

Я так испугался, что хотел убежать. Но слепой притянул меня к себе.


"Now, boy," he said, "take me in to the captain."

- А теперь, мальчик, - сказал он, - веди меня ккапитану.


"Sir," said I, "upon my word I dare not."

- Сэр, - проговорил я, - я, честное слово, несмею...


"Oh," he sneered, "that's it!- Не смеешь? - усмехнулся он. - Ах вот как! Не смеешь!


Take me in straight or I'll break your arm."

Веди менясейчас же, или я сломаю тебе руку!


And he gave it, as he spoke, a wrench that made mecry out.

И он так повернул мою руку, что я вскрикнул.


"Sir," said I, "it is for yourself I mean.- Сэр, - сказал я, - я боялся не за себя, а за вас.


The captain is not what he used to be. Капитан теперь нетакой, как всегда.


He sits with a drawn cutlass. Он сидит с обнаженным кортиком.


Another gentleman—"

Один джентльмен ужеприходил к нему и...


"Come, now, march," interrupted he; and I neverheard a voice so cruel, and cold, and ugly as thatblind man's.- Живо, марш! - перебил он меня. Никогда я еще не слыхал такого свирепого, холодного и мерзкогоголоса. Этот голос напугал меня сильнее, чем боль.


It cowed me more than the pain, and I began to obeyhim at once, walking straight in at the door andtowards the parlour, where our sick old buccaneerwas sitting, dazed with rum. Я понял, что долженподчиниться, и провел его в зал, где сидел нашбольной пират, одурманенныйромом.


The blind man clung close to me, holding me in oneiron fist and leaning almost more of his weight on methan I could carry. Слепой вцепился в меня железными пальцами. Он давил меня всей своейтяжестью, и я едва держался на ногах.


"Lead me straight up to him, and when I'm in view,cry out, - Веди меня прямо к нему и, когда он меняувидит, крикни:


'Here's a friend for you, Bill.'"Вот вашдруг, Билли".


If you don't, I'll do this," and with that he gave me atwitch that I thought would have made me faint. Если ты не крикнешь, я вот что сделаю! И он так вывернул мою руку, что я едва не потерял сознания.


Between this and that, I was so utterly terrified ofthe blind beggar that I forgot my terror of the captain,and as I opened the parlour door, cried out the wordshe had ordered in a trembling voice.

Я такбоялся слепого нищего, что забыл мой ужасперед капитаном и, открыв дверьзала, дрожащим голосом прокричал те слова, которые слепой велел мнепрокричать.


The poor captain raised his eyes, and at one look therum went out of him and left him staring sober.Бедный капитан вскинул глаза вверх и разом протрезвился.


The expression of his face was not so much of terroras of mortal sickness. Лицо еговыражало не испуг, а скорее смертельную муку.


He made a movement to rise, but I do not believe hehad enough force left in his body.

Он попытался было встать, ноу него, видимо, не хватило сил.


"Now, Bill, sit where you are," said the beggar. - Ничего, Билли, сиди, где сидишь, - сказалнищий.


"If I can't see, I can hear a finger stirring.- Я не могу тебявидеть, но я слышу, как дрожат твои пальцы.


Business is business. Дело есть дело.


Hold out your left hand.

Протяни своюправую руку...


Boy, take his left hand by the wrist and bring it nearto my right."

Мальчик, возьми его руку и поднеси к моейправой руке.


We both obeyed him to the letter, and I saw him passsomething from the hollow of the hand that held hisstick into the palm of the captain's, which closedupon it instantly.

Мы оба повиновались ему. И я видел, как он переложил что-то из своейруки, в которой держал палку, в ладонь капитана, сразу же сжавшуюся вкулак.


"And now that's done," said the blind man; and at thewords he suddenly left hold of me, and withincredible accuracy and nimbleness, skipped out ofthe parlour and into the road, where, as I still stoodmotionless, I could hear his stick go tap-tap-tappinginto the distance.

- Дело сделано, - сказал слепой. При этих словах он отпустил меня и с проворством, неожиданным вкалеке, выскочил из общей комнаты на дорогу. Я все еще стоял неподвижно,прислушиваясь к удаляющемуся стуку его палки.


It was some time before either I or the captainseemed to gather our senses, but at length, and aboutat the same moment, I released his wrist, which I wasstill holding, and he drew in his hand and lookedsharply into the palm.

Прошло довольно много времени, прежде чем мы с капитаном пришли всебя. Я выпустил его запястье, а он потянул к себе руку и взглянул наладонь.


"Ten o'clock!" he cried. - В десять часов! - воскликнул он.


"Six hours.- Осталось шесть часов.


We'll do them yet," and he sprang to his feet.

Мы еще импокажем! И вскочил на ноги, но сейчас же покачнулся исхватился за горло.


Even as he did so, he reeled, put his hand to histhroat, stood swaying for a moment, and then, with apeculiar sound, fell from his whole height faceforemost to the floor.

Такстоял он, пошатываясь, несколько мгновений, потом с каким-то страннымзвуком всей тяжестью грохнулся на пол.


I ran to him at once, calling to my mother.Я сразу кинулся к нему и позвал мать.


But haste was all in vain. Но было поздно.


The captain had been struck dead by thunderingapoplexy. Капитанскоропостижно скончался от апоплексическогоудара.


It is a curious thing to understand, for I had certainlynever liked the man, though of late I had begun topity him, but as soon as I saw that he was dead, Iburst into a flood of tears. И странно: мне, право,никогда не нравился этот человек, хотя впоследнее время я начал жалетьего, но, увидев его мертвым, я заплакал. Я плакал долго, я истекалслезами.


It was the second death I had known, and the sorrowof the first was still fresh in my heart.

Это была вторая смерть, которая произошла у меня на глазах, игоре, нанесенное мне первой, было еще слишкомсвежо в моем сердце.


4The Sea-chest

4. МАТРОССКИЙ СУНДУК


I LOST no time, of course, in telling my mother allthat I knew, and perhaps should have told her longbefore, and we saw ourselves at once in a difficultand dangerous position. Я, конечно, сразу же рассказал матери все, чтознал. Может быть, мнеследовало рассказать ей об этом раньше. Мы очутились в трудном, опасномположении.


Some of the man's money—if he had any—wascertainly due to us, but it was not likely that ourcaptain's shipmates, above all the two specimensseen by me, Black Dog and the blind beggar, wouldbe inclined to give up their booty in payment of thedead man's debts.Часть денег, оставшихся после капитана, - если только у него былиденьги, - безусловно должна была принадлежать нам. Но вряд ли еготоварищи, вроде Черного Пса и слепого нищего,согласились бы отказаться отсвоей добычи для уплаты долгов покойного.


The captain's order to mount at once and ride forDoctor Livesey would have left my mother alone andunprotected, which was not to be thought of. Приказ капитана сесть верхом наконя и скакать за доктором Ливси я выполнить немог: нельзя было оставитьмать одну, без всякой защиты.


Indeed, it seemed impossible for either of us toremain much longer in the house; the fall of coals inthe kitchen grate, the very ticking of the clock, filledus with alarms. Об этом нечего было и думать. Но мы не смелидолее и оставаться дома: мы вздрагивали дажетогда, когда уголья у нас вочаге падали на железную решетку; мы боялисьдаже тиканья часов. Всюду намслышались чьи-то шаги, будто кто-топриближается к нам.


The neighbourhood, to our ears, seemed haunted byapproaching footsteps; and what between the deadbody of the captain on the parlour floor and thethought of that detestable blind beggar hovering nearat hand and ready to return, there were momentswhen, as the saying goes, I jumped in my skin forterror.При мысли о том, что на полу лежит мертвое тело и что где-топоблизости бродит омерзительный слепой нищий, который может вот-вотвернуться, волосы мои вставали дыбом. Медлить было нельзя ни минуты. Надобыло что-то предпринять.


Something must speedily be resolved upon, and itoccurred to us at last to go forth together and seekhelp in the neighbouring hamlet. И мы решили отправиться вместе в ближнююдеревушку за помощью.


No sooner said than done. Сказано - сделано.


Bare-headed as we were, we ran out at once in thegathering evening and the frosty fog.

С непокрытыми головами бросилисьмы бежать сквозь морозный туман. Уже начинало темнеть.


The hamlet lay not many hundred yards away,though out of view, on the other side of the nextcove; and what greatly encouraged me, it was in anopposite direction from that whence the blind manhad made his appearance and whither he hadpresumably returned.Деревушка от нас не была видна, но находилась она недалеко, внескольких стах ярдах от нас, напротивоположном берегу соседней бухты.Меня очень ободряло сознание, что слепойнищий появился с другой стороны иушел, надо полагать, туда же.


We were not many minutes on the road, though wesometimes stopped to lay hold of each other andhearken. Шли мы недолго, хотя иногда останавливались,прислушиваясь.


But there was no unusual sound—nothing but thelow wash of the ripple and the croaking of theinmates of the wood.

Но кругом слышались привычные звуки: гуделприбой и каркалив лесу вороны.


It was already candle-light when we reached thehamlet, and I shall never forget how much I wascheered to see the yellow shine in doors andwindows; but that, as it proved, was the best of thehelp we were likely to get in that quarter.В деревушке уже зажгли свечи, и я никогда не забуду, как ихжелтоватое сияние в дверях и окнах успокоилонас. Но в этом и заключаласьвся помощь, которую мы получили.


For—you would have thought men would have beenashamed of themselves—no soul would consent toreturn with us to the Admiral Benbow. Ни один из жителей деревни, к их стыду,не согласился пойти с нами в "Адмирал Бенбоу".


The more we told of our troubles, the more—man,woman, and child—they clung to the shelter of theirhouses.Чем больше говорили мы о наших тревогах, тем сильнее все льнули ксвоим углам.


The name of Captain Flint, though it was strange tome, was well enough known to some there andcarried a great weight of terror. Имя капитана Флинта, мне до той порынезнакомое, было хорошоизвестно многим из них и приводило их в ужас.


Some of the men who had been to field-work on thefar side of the Admiral Benbow remembered,besides, to have seen several strangers on the road,and taking them to be smugglers, to have boltedaway; and one at least had seen a little lugger in whatwe called Kitt's Hole. Некоторые вспомнили, чтооднажды, работая в поле неподалеку от "Адмирала Бенбоу", видели на дорогекаких-то подозрительных людей. Незнакомцы показались им контрабандистами,и они поспешили домой, чтобы покрепче закрыть свои двери. Кто-то дажевидел небольшой люггер [небольшое парусное судно] в бухте, называемойЛоговом Китта.


For that matter, anyone who was a comrade of thecaptain's was enough to frighten them to death. Поэтому одно упоминание о приятелях капитанаприводило их втрепет.


And the short and the long of the matter was, thatwhile we could get several who were willing enoughto ride to Dr. Livesey's, which lay in another direction, not onewould help us to defend the inn.

Находились смельчаки, которые соглашались съездить за докторомЛивси, жившим в другой стороне, но никто нехотел принять участие в охранетрактира.


They say cowardice is infectious; but then argumentis, on the other hand, a great emboldener; and sowhen each had said his say, my mother made them aspeech. She would not, she declared, lose money thatbelonged to her fatherless boy; Говорят, что трусость заразительна. Но разумные доводы, напротив,способны внушить человеку храбрость. Когда все отказались идти вместе снами, мать заявила, что отнюдь не собирается терять деньги, которыепринадлежат ее осиротевшему сыну.


"If none of the rest of you dare," she said, "Jim and I dare.- Вы можете робеть сколько угодно, - сказала она,- мы с Джимом нетрусливого десятка.


Back we will go, the way we came, and small thanksto you big, hulking, chicken-hearted men. Мы вернемся той же дорогой, какой пришли. Мало честивам, дюжим и широкоплечим мужчинам с такимицыплячьими душами!


We'll have that chest open, if we die for it. Мы откроемсундук, хотя бы пришлось из-за него умереть...


And I'll thank you for that bag, Mrs. Crossley, tobring back our lawful money in."

Я буду очень благодарна,миссис Кроссли, если вы разрешите мне взятьвашу сумку, чтобы положить внее деньги, принадлежащие нам по закону.


Of course I said I would go with my mother, and ofcourse they all cried out at our foolhardiness, buteven then not a man would go along with us.Я, конечно, заявил, что пойду с матерью, и,конечно, все заорали, чтоэто безумие. Однако никто, даже из мужчин, не вызвался нас проводить.


All they would do was to give me a loaded pistollest we were attacked, and to promise to have horsesready saddled in case we were pursued on our return,while one lad was to ride forward to the doctor's insearch of armed assistance.

Помощь их ограничивалась тем, что они дали мне заряженный пистолет наслучай нападения и обещали держать наготовеоседланных лошадей, чтобы мымогли удрать, если разбойники будут гнаться за нами.


My heart was beating finely when we two set forth inthe cold night upon this dangerous venture. А один молодойчеловек поскакал к доктору за вооруженнымподкреплением.


A full moon was beginning to rise and peered redlythrough the upper edges of the fog, and this increasedour haste, for it was plain, before we came forthagain, that all would be as bright as day, and ourdeparture exposed to the eyes of any watchers.Бешено колотилось мое сердце, когда мы отправились в наш опасныйпуть. Вечер был холодный. Всходила полная луна. Она уже поднялась надгоризонтом и краснела в тумане, с каждойминутой сияя все ярче.


We slipped along the hedges, noiseless and swift,nor did we see or hear anything to increase ourterrors, till, to our relief, the door of the AdmiralBenbow had closed behind us.

Мы поняли,что скоро станет светло, как днем, и нас наобратном пути нетрудно будетзаметить. Поэтому мы заторопились еще больше. Мы крались вдоль заборов,бесшумно и быстро, и, не встретив на дороге ничего страшного, добралисьнаконец до "Адмирала Бенбоу". Войдя в дом, я сразу же закрыл дверь на засов.


I slipped the bolt at once, and we stood and pantedfor a moment in the dark, alone in the house with thedead captain's body. Тяжело дыша, мы стоялив темноте, одни в пустом доме, где лежало мертвое тело.


Then my mother got a candle in the bar, and holdingeach other's hands, we advanced into the parlour. Затем матьпринесла из бара свечу, и, держась за руки, мы вошли в общую комнату.


He lay as we had left him, on his back, with his eyesopen and one arm stretched out.

Капитан лежал в том же положении, как мы его оставили, - на спине, соткрытыми глазами, откинув одну руку.


"Draw down the blind, Jim," whispered my mother;"they might come and watch outside.- Опусти шторы, Джим, - прошептала мать. - Они могут следить за намичерез окно...


And now," said she when I had done so, "we have toget the key off THAT; and who's to touch it, I shouldlike to know!" and she gave a kind of sob as she saidthe words.

А теперь, - сказала она, когда я опустил шторы, - надоотыскать ключ от сундука... Но хотела бы я знать, кто решится дотронутьсядо него... И она даже чуть-чуть всхлипнула при этихсловах.


I went down on my knees at once.Я опустился на колени.


On the floor close to his hand there was a littleround of paper, blackened on the one side. На полу возле руки капитана лежал крохотныйбумажный кружок, вымазанный с одной стороны чем-то черным.


I could not doubt that this was the BLACK SPOT;and taking it up, I found written on the other side, ina very good, clear hand, this short message: Я несомневался, что это и есть черная метка. Я схватил ее и заметил, что надругой ее стороне написано красивым, четкимпочерком:


"You have till ten tonight."

"Даем тебе срок додесяти вечера".


"He had till ten, Mother," said I; and just as I said it,our old clock began striking.- У него был срок до десяти, мама, - сказал я. И в то же мгновение наши старые часы началибить.


This sudden noise startled us shockingly; but thenews was good, for it was only six.

Этот внезапный звукзаставил нас сильно вздрогнуть. Но он и обрадовал нас, так как было толькошесть часов.


"Now, Jim," she said, "that key."

- Ну, Джим, - сказала мать, - ищи ключ.


I felt in his pockets, one after another.Я обшарил карманы капитана один за другим.


A few small coins, a thimble, and some thread andbig needles, a piece of pigtail tobacco bitten away atthe end, his gully with the crooked handle, a pocketcompass, and a tinder box were all that theycontained, and I began to despair.

Несколько мелких монет,наперсток, нитки и толстая игла, кусоксвернутого табаку, надкусанный скраю, нож с кривой ручкой, карманный компас,огниво - вот и все, что я тамнашел. Я уже начал отчаиваться...


"Perhaps it's round his neck," suggested my mother.

- Может быть, на шее? - сказала мать.


Overcoming a strong repugnance, I tore open hisshirt at the neck, and there, sure enough, hanging to abit of tarry string, which I cut with his own gully, wefound the key.Преодолев отвращение, я разорвал ворот егорубашки. И действительно,на просмоленной веревке, которую я сейчас жеперерезал собственным ножомкапитана, висел ключ.


At this triumph we were filled with hope and hurriedupstairs without delay to the little room where he hadslept so long and where his box had stood since theday of his arrival.

Эта удача наполнила наши сердца надеждой, имы поспешили наверх, в тутесную комнату, где так долго жил капитан и гдесо дня его приезда стоялего сундук.


It was like any other seaman's chest on the outside,the initial "B" burned on the top of it with a hot iron, and thecorners somewhat smashed and broken as by long,rough usage.

Снаружи это был самый обыкновенныйматросский сундук. На крышке виднабыла буква "Б", выжженная каленым железом. Углы были потерты и сбиты,точно этот сундук отслужил долгую и труднуюслужбу.


"Give me the key," said my mother; and though thelock was very stiff, she had turned it and thrown backthe lid in a twinkling.

- Дай мне ключ, - сказала мать. Замок поддавался туго, однако ей удалосьоткрыть его, и она в одномгновение откинула крышку.


A strong smell of tobacco and tar rose from theinterior, but nothing was to be seen on the top excepta suit of very good clothes, carefully brushed andfolded. They had never been worn, my mother said.На нас пахнуло крепким запахом табака и дегтя. Прежде всего мыувидели новый, старательно вычищенный ивыутюженный костюм, очень хорошийи, по словам матери, ни разу еще не надеванный.


Under that, the miscellany began—a quadrant, a tincanikin, several sticks of tobacco, two brace of veryhandsome pistols, a piece of bar silver, an oldSpanish watch and some other trinkets of little valueand mostly of foreign make, a pair of compassesmounted with brass, and five or six curious WestIndian shells. Подняв костюм, мы нашликучу самых разнообразных предметов: квадрант[прибор для измерения высотынебесных тел], жестяную кружку, несколькокусков табаку, две пары изящныхпистолетов, слиток серебра, старинные испанские часы, несколькобезделушек, не слишком ценных, но преимущественно заграничногопроизводства, два компаса в медной оправе и пять или шесть причудливыхраковин из Вест-Индии.


I have often wondered since why he should havecarried about these shells with him in his wandering,guilty, and hunted life.

Впоследствии я часто думал, зачем капитан, жившийтакой непоседливой, опасной, преступной жизнью, таскал с собой этираковины.


In the meantime, we had found nothing of any valuebut the silver and the trinkets, and neither of thesewere in our way.Но ничего ценного, кроме слитка серебра ибезделушек, мы не нашли, аэто нам было не нужно.


Underneath there was an old boat-cloak, whitenedwith sea-salt on many a harbour-bar. На самом дне лежал старый шлюпочный плащ,побелевший от соленой воды у многихприбрежных отмелей.


My mother pulled it up with impatience, and therelay before us, the last things in the chest, a bundletied up in oilcloth, and looking like papers, and acanvas bag that gave forth, at a touch, the jingle ofgold.

Мать нетерпеливооткинула его, и мы увидели последние вещи,лежавшие в сундуке: завернуты вклеенку пакет, вроде пачки бумаг, и холщовыймешок, в котором, судя позвону, было золото.


"I'll show these rogues that I'm an honest woman,"said my mother. - Я покажу этим разбойникам, что я честнаяженщина, - сказала мать.


"I'll have my dues, and not a farthing over.-Я возьму только то, что он мне был должен, и нифартинга [фартинг - мелкаяанглийская монета] больше.


Hold Mrs. Crossley's bag." Держи сумку миссис Кроссли!


And she began to count over the amount of thecaptain's score from the sailor's bag into the one thatI was holding.

И она начала отсчитывать деньги, перекладываяих из мешка в сумку,которую я держал.


It was a long, difficult business, for the coins were ofall countries and sizes—doubloons, and louis d'ors,and guineas, and pieces of eight, and I know notwhat besides, all shaken together at random. Это было трудное дело, отнявшее многовремени. Тут былисобраны и перемешаны монеты самых разнообразных чеканок и стран: идублоны, и луидоры, и гинеи, и пиастры, и ещекакие-то, неизвестные мне.


The guineas, too, were about the scarcest, and it waswith these only that my mother knew how to makeher count.

Гиней было меньше всего, а мать моя умеласчитать только гинеи.


When we were about half-way through, I suddenlyput my hand upon her arm, for I had heard in thesilent frosty air a sound that brought my heart intomy mouth—the tap-tapping of the blind man's stickupon the frozen road.Когда она отсчитала уже половину того, что былдолжен нам капитан, явдруг схватил ее за руку. В тихом морозном воздухе пронесся звук, откоторого кровь застыла у меня в жилах: постукиванье палки слепого померзлой дороге.


It drew nearer and nearer, while we sat holding ourbreath. Стук приближался, и мы прислушивались к нему, затаивдыхание.


Then it struck sharp on the inn door, and then wecould hear the handle being turned and the boltrattling as the wretched being tried to enter; and thenthere was a long time of silence both within andwithout. Затем раздался громкий удар в дверь трактира,после этого ручкадвери задвигалась и лязгнул засов - нищийпытался войти. Наступила тишинавнутри и снаружи.


At last the tapping recommenced, and, to ourindescribable joy and gratitude, died slowly awayagain until it ceased to be heard.

И наконец опять послышалось постукиваньепалки. К нашейнеописуемой радости, оно теперь удалялось искоро замерло.


"Mother," said I, "take the whole and let's be going,"for I was sure the bolted door must have seemedsuspicious and would bring the whole hornet's nestabout our ears, though how thankful I was that I hadbolted it, none could tell who had never met thatterrible blind man.

- Мама, - сказал я, - бери все, и бежим скорей. Я был убежден, что запертая на засов дверь показалась слепомуподозрительной, и побоялся, что он приведетсюда весь свой осиный рой. И все же как хорошо, что я догадался заперетьдверь на засов! Это могбы понять только тот, кто знал этого страшногослепого.


But my mother, frightened as she was, would notconsent to take a fraction more than was due to herand was obstinately unwilling to be content with less.Но мать, несмотря на весь свой страх, несоглашалась взять ни одноймонетой больше того, что ей следовало, и в то жевремя упрямо не желалавзять меньше.


It was not yet seven, she said, by a long way; sheknew her rights and she would have them; and shewas still arguing with me when a little low whistlesounded a good way off upon the hill. Она говорила, что еще нет семи часов, что у нас уймавремени. Она знает свои права и никому не уступит их. Упорно спорила онасо мной до тех пор, пока мы вдруг не услыхали протяжный тихий свист,раздавшийся где-то вдалеке, на холме.


That was enough, and more than enough, for both ofus.

Мы сразу перестали препираться.


"I'll take what I have," she said, jumping to her feet.

- Я возьму то, что успела отсчитать, - сказала она, вскакивая наноги.


"And I'll take this to square the count," said I, pickingup the oilskin packet.

- А я прихвачу и это для ровного счета, - сказал я, беря пачкузавернутых в клеенку бумаг.


Next moment we were both groping downstairs,leaving the candle by the empty chest; and the nextwe had opened the door and were in full retreat.Через минуту мы уже ощупью спускались вниз. Свеча осталась у пустогосундука. Я отворил дверь, и мы вышли на дорогу.


We had not started a moment too soon. Нельзя было терять ниминуты.


The fog was rapidly dispersing; already the moonshone quite clear on the high ground on either side;and it was only in the exact bottom of the dell andround the tavern door that a thin veil still hungunbroken to conceal the first steps of our escape. Туман быстро рассеивался. Луна ослепительно озаряла холмы. Тольков глубине лощины и у дверей трактира клубилась зыбкая завеса туманноймглы, как бы для того, чтобы скрыть нашипервые шаги.


Far less than half-way to the hamlet, very littlebeyond the bottom of the hill, we must come forthinto the moonlight. Но уже на половинедороги, чуть повыше, у подножия холма, мыдолжны были неизбежно попасть вполосу лунного света.


Nor was this all, for the sound of several footstepsrunning came already to our ears, and as we lookedback in their direction, a light tossing to and fro andstill rapidly advancing showed that one of thenewcomers carried a lantern.

И это было не все - вдалеке мы услышали чьи-тобыстрые шаги. Мы обернулись и увидели прыгающий иприближающийся огонек: кто-то несфонарь.


"My dear," said my mother suddenly, "take themoney and run on.- Милый, - вдруг сказала мать, - бери деньги ибеги.


I am going to faint."

Я чувствую, чтосейчас упаду в обморок...


This was certainly the end for both of us, I thought."Мы погибли оба", - решил я.


How I cursed the cowardice of the neighbours; howI blamed my poor mother for her honesty and hergreed, for her past foolhardiness and presentweakness! Как проклинал я трусость наших соседей!Как сердился я на свою бедную мать и за еечестность, и за ее жадность, заее прошлую смелость и за ее теперешнююслабость!


We were just at the little bridge, by good fortune;and I helped her, tottering as she was, to the edge ofthe bank, where, sure enough, she gave a sigh andfell on my shoulder.К счастью, мы проходили возле какого-томостика. Я помог ей - онашаталась - сойти вниз, к берегу. Она вздохнула и склонилась ко мне наплечо.


I do not know how I found the strength to do it at all,and I am afraid it was roughly done, but I managedto drag her down the bank and a little way under thearch. Не знаю, откуда у меня взялись силы, но япотащил ее вдоль берега ивтащил под мост. Боюсь только, что это было сделано довольногрубо.


Farther I could not move her, for the bridge was toolow to let me do more than crawl below it. Мостикбыл низенький, и двигаться под ним можно былотолько на четвереньках.


So there we had to stay—my mother almost entirelyexposed and both of us within earshot of the inn.

Япополз дальше, под арку, а мать осталась почтився на виду. Это было внескольких шагах от трактира.


5The Last of the Blind Man

5. КОНЕЦ СЛЕПОГО


MY curiosity, in a sense, was stronger than my fear,for I could not remain where I was, but crept back tothe bank again, whence, sheltering my head behind abush of broom, I might command the road before ourdoor. Оказалось, что любопытство мое былосильнее страха. Я не мог усидетьна месте. Осторожно вылез я в ложбинку и спрятался за кустом ракитника.


I was scarcely in position ere my enemies began toarrive, seven or eight of them, running hard, their feetbeating out of time along the road and the man withthe lantern some paces in front.

Отсюда я отчетливо видел дорогу перед дверьютрактира. Едва я занял свой наблюдательный пост, какпоявились враги. Их былочеловек семь или восемь. Они быстро приближались, громко и беспорядочностуча башмаками. Человек с фонарем бежал впереди всех. За ним следовалитрое, держась за руки.


Three men ran together, hand in hand; and I madeout, even through the mist, that the middle man ofthis trio was the blind beggar. Несмотря на туман, я разглядел, что средний в этом"трио" - слепой нищий.


The next moment his voice showed me that I wasright.

Затем я услышал его голос и убедился, что былправ.


"Down with the door!" he cried.

- К черту дверь! - крикнул он.


"Aye, aye, sir!" answered two or three; and a rushwas made upon the Admiral Benbow, thelantern-bearer following; and then I could see thempause, and hear speeches passed in a lower key, as ifthey were surprised to find the door open.- Есть, сэр! - отозвались двое или трое. И они кинулись в атаку на дверь "Адмирала Бенбоу"; человек с фонаремшел сзади. У самой двери они остановились и принялисьсовещаться шепотом.Очевидно, их поразило, что дверь не заперта.


But the pause was brief, for the blind man againissued his commands. Затем опять раздалисьприказания слепого.


His voice sounded louder and higher, as if he wereafire with eagerness and rage.

Нетерпеливый, свирепый голос его становилсявсе громчеи визгливее.


"In, in, in!" he shouted, and cursed them for theirdelay.

- В дом! В дом! - кричал он, проклиная товарищей замедлительность.


Four or five of them obeyed at once, two remainingon the road with the formidable beggar.Четверо или пятеро вошли в дом, двое остались на дороге вместе сужасным нищим.


There was a pause, then a cry of surprise, and then avoice shouting from the house, Потом после нескольких минут тишины раздалсякрик удивленияи чей-то голос завопил изнутри:


"Bill's dead."

- Билли мертвый!


But the blind man swore at them again for theirdelay.

Но слепой снова выругал их за то, что они таккопаются.


"Search him, some of you shirking lubbers, and therest of you aloft and get the chest," he cried.

- Обыщите его, подлые лодыри! Остальные наверх, за сундуком! -приказал он.


I could hear their feet rattling up our old stairs, sothat the house must have shook with it.Они застучали башмаками по ветхим ступеням, ивесь дом задрожал от ихтопота.


Promptly afterwards, fresh sounds of astonishmentarose; the window of the captain's room was thrownopen with a slam and a jingle of broken glass, and aman leaned out into the moonlight, head andshoulders, and addressed the blind beggar on the roadbelow him.

Затем снова раздались удивленные голоса. Окошко в комнате капитанараспахнулось настежь, и вниз со звоном посыпались осколки разбитогостекла. Из окна высунулся человек. Голова его и плечи были хорошо видныпри свете месяца. Он крикнул слепому нищему, стоявшему внизуна дороге:


"Pew," he cried, "they've been before us.- Эй, Пью, здесь уже успели побывать раньше нас!..


Someone's turned the chest out alow and aloft."

Кто-то перерылвесь сундук снизу доверху!


"Is it there?" roared Pew.

- А то на месте? - проревел Пью.


"The money's there."

- Деньги тут.


The blind man cursed the money.

- К черту деньги! - закричал слепой.


"Flint's fist, I mean," he cried.

- Я говорю о бумагах Флинта.


"We don't see it here nohow," returned the man.

- Бумаг не видать, - отозвался человек.


"Here, you below there, is it on Bill?" cried the blindman again.

- Эй вы, там, внизу, посмотрите, нет ли их нателе! - снова крикнулслепой.


At that another fellow, probably him who hadremained below to search the captain's body, came tothe door of the inn. Другой разбойник - вероятно, один из тех, кто остался внизуобыскивать труп капитана, - появился в дверяхтрактира.


"Bill's been overhauled a'ready," said he; "nothin'left."

- Его успели обшарить до нас, - сказал он. - Нам ничего не оставили.


"It's these people of the inn—it's that boy.- Нас ограбили здешние люди.


I wish I had put his eyes out!" cried the blind man,Pew. Этот тот щенок! - крикнул Пью. - Жаль,что я не выколол ему глаза...


"There were no time ago—they had the door boltedwhen I tried it. Эти люди были здесь совсем недавно. Когда яхотел войти, дверь была заперта на засов.


Scatter, lads, and find 'em."

Ищите же их, ребята! Ищите вовсех углах...


"Sure enough, they left their glim here," said thefellow from the window.

- Да, они были здесь. Они оставили горящую свечу, - сказал человек вокне.


"Scatter and find 'em!- Ищите! Ищите!


Rout the house out!" reiterated Pew, striking withhis stick upon the road.

Переройте весь дом! - повторил Пью, стучапалкой.


Then there followed a great to-do through all our oldinn, heavy feet pounding to and fro, furniture thrownover, doors kicked in, until the very rocks re-echoedand the men came out again, one after another, on theroad and declared that we were nowhere to be found.И вот в нашем старом трактире начался ужасныйкавардак. Тяжелые шагизагремели повсюду. Посыпались обломки разбиваемой мебели,захлопали дверивверху и внизу, так что даже окрестные скалы подхватили этот бешеныйгрохот. Но все напрасно: люди один за другим выходили на дорогу идокладывали, что не нашли нас нигде.


And just the same whistle that had alarmed mymother and myself over the dead captain's moneywas once more clearly audible through the night, butthis time twice repeated.В это мгновение вдали снова раздался тот самый свист, который такнапугал мою мать и меня, когда мы считалимонеты покойного. На этот раз онпрозвучал дважды.


I had thought it to be the blind man's trumpet, so tospeak, summoning his crew to the assault, but I nowfound that it was a signal from the hillside towardsthe hamlet, and from its effect upon the buccaneers, asignal to warn them of approaching danger.

Прежде я думал, что этим свистом слепой сзывает своихтоварищей на штурм. Но теперь я заметил, что свист раздается со стороныхолма, обращенного к деревушке, и догадался, что это сигнал,предупреждающий бандитов об опасности.


"There's Dirk again," said one. - Это Дэрк, - сказал один.


"Twice!- Слышите: он свистит два раза.


We'll have to budge, mates."

Надобежать, ребята.


"Budge, you skulk!" cried Pew. - Бежать?! - крикнул Пью. - Ах вы, олухи!


"Dirk was a fool and a coward from the first—youwouldn't mind him. Дэрк всегда был дурак итрус. Нечего слушать Дэрка.


They must be close by; they can't be far; you haveyour hands on it. Они где-то здесь, поблизости. Они не моглиубежать далеко. Вы должны их найти.


Scatter and look for them, dogs! Ищите же, псы! Ищите! Ищите во всехзакоулках!


Oh, shiver my soul," he cried, "if I had eyes!"

О, дьявол! - воскликнул он. - Будь у меня глаза!


This appeal seemed to produce some effect, for twoof the fellows began to look here and there amongthe lumber, but half-heartedly, I thought, and withhalf an eye to their own danger all the time, while therest stood irresolute on the road.

Этот крик несколько приободрил разбойников. Двое из них принялисьрыскать между деревьями в роще, но нехотя, еле двигаясь. Они, как мнепоказалось, больше думали о бегстве, чем опоисках. Остальные растерянностояли посреди дороги.


"You have your hands on thousands, you fools, andyou hang a leg!- У нас в руках тысячи, а вы мямлите, какидиоты!


You'd be as rich as kings if you could find it, andyou know it's here, and you stand there skulking. Если вы найдете этубумагу, вы станете богаче короля! Бумага эта здесь, в двух шагах, а выотлыниваете и норовите удрать!


There wasn't one of you dared face Bill, and I didit—a blind man! Среди вас не нашлось ни одного смельчака,который рискнул бы отправиться к Билли и датьему черную метку. Это сделаля, слепой!


And I'm to lose my chance for you! И из-за вас я теряю теперь свое счастье!


I'm to be a poor, crawling beggar, sponging for rum,when I might be rolling in a coach! If you had the pluck of a weevil in a biscuit youwould catch them still."

Я должен пресмыкатьсяв нищете и выпрашивать гроши на стаканчик,когда я мог бы разъезжать вкаретах!


"Hang it, Pew, we've got the doubloons!" grumbledone.

- Но ведь дублоны у нас, - проворчал один.


"They might have hid the blessed thing," saidanother. - А бумагу они, должно быть, припрятали, - добавил другой.


"Take the Georges, Pew, and don't stand heresqualling."

- Бериденьги, Пью, и перестань бесноваться.


Squalling was the word for it; Pew's anger rose sohigh at these objections till at last, his passioncompletely taking the upper hand, he struck at themright and left in his blindness and his stick soundedheavily on more than one.

Пью и правда был вроде бешеного. Последние возражения разбойниковокончательно разъярили его. В припадке неистовой злобы он поднял своюклюку и, бросившись вслепую на товарищей,принялся награждать их ударами.


These, in their turn, cursed back at the blindmiscreant, threatened him in horrid terms, and triedin vain to catch the stick and wrest it from his grasp.

Те, в свою очередь, отвечали злодею ругательствами, сопровождая ихужасными угрозами. Они пытались схватить клюку и вырвать ее унего из рук.


This quarrel was the saving of us, for while it wasstill raging, another sound came from the top of thehill on the side of the hamlet—the tramp of horsesgalloping.Эта ссора была спасение для нас. Пока они дрались и переругивались, с холмов, со стороны деревушки,донесся топот скачущих лошадей.


Almost at the same time a pistol-shot, flash andreport, came from the hedge side. Почти в то же мгновение где-то заизгородью блеснул огонек и грянул пистолетныйвыстрел.


And that was plainly the last signal of danger, forthe buccaneers turned at once and ran, separating inevery direction, one seaward along the cove, oneslant across the hill, and so on, so that in half aminute not a sign of them remained but Pew. Это был последнийсигнал. Он означал, что опасность близка. Разбойники кинулись в разныестороны - одни к морю, по берегу бухты, другие вверх, по откосу холма.Через полминуты на дороге остался один Пью.


Him they had deserted, whether in sheer panic or outof revenge for his ill words and blows I know not;but there he remained behind, tapping up and downthe road in a frenzy, and groping and calling for hiscomrades. Они бросили его одного - можетбыть, забыли о нем в паническом страхе, а можетбыть, нарочно в отместкуза брань и побои. Оставшись один, он в бешенстве стучал палкой по дорогеи, протягивая руки, звал товарищей, но окончательно сбился с пути и,вместо того чтобы кинуться к морю, побежал понаправлению к деревне.


Finally he took a wrong turn and ran a few steps pastme, towards the hamlet, crying, Он промчался в нескольких шагах от меня, приговаривая плачущимголосом:


"Johnny, Black Dog, Dirk," and other names, "youwon't leave old Pew, mates—not old Pew!"

- Джонни, Черный Пес, Дэрк... - Он называл и другие имена. - Ведь выне кинете старого Пью, дорогие товарищи, ведьвы не оставите старого Пью!


Just then the noise of horses topped the rise, and fouror five riders came in sight in the moonlight andswept at full gallop down the slope.

Топот коней между тем приближался. Уже можно было различить пять илишесть всадников, озаренных луной. Они неслись во весь опор вниз по склонухолма.


At this Pew saw his error, turned with a scream, andran straight for the ditch, into which he rolled.Тут слепой сообразил, что идет не туда, куда надо. Вскрикнув, онповернулся и побежал прямо к придорожнойканаве, в которую не замедлилскатиться.


But he was on his feet again in a second and madeanother dash, now utterly bewildered, right under thenearest of the coming horses.

Но сейчас же поднялся и, обезумев, выкарабкался опять надорогу, как раз под ноги коню, скакавшемувпереди всех.


The rider tried to save him, but in vain.Верховой хотел спасти его, но было поздно.


Down went Pew with a cry that rang high into thenight; and the four hoofs trampled and spurned himand passed by. Отчаянный крик слепого,казалось, разорвал ночную тьму. Четыре копыта лошади смяли и раздавилиего.


He fell on his side, then gently collapsed upon hisface and moved no more.

Он упал на бок, медленно перевернулся навзничьи больше не двигался.


I leaped to my feet and hailed the riders.Я вскочил на ноги и окликнул верховых.


They were pulling up, at any rate, horrified at theaccident; and I soon saw what they were. Они остановились, перепуганныепроисшедшим несчастьем. Я сейчас же узнал их.


One, tailing out behind the rest, was a lad that hadgone from the hamlet to Dr. Livesey's; the rest were revenue officers, whom hehad met by the way, and with whom he had had theintelligence to return at once. Скакавший сзади всех был тотсамый подросток, который вызвался съездить издеревушки за доктором Ливси.Остальные оказались таможеннымистражниками, которых он встретил на пути.У него хватило ума позвать их на помощь.


Some news of the lugger in Kitt's Hole had found itsway to Supervisor Dance and set him forth that nightin our direction, and to that circumstance my motherand I owed our preservation from death.

Слухи о каком-то люггере в ЛоговеКитта и прежде доходили до таможенногонадзирателя мистера Данса. Дорога кЛогову Китта шла мимо нашего трактира, Данс тотчас же поскакал туда всопровождении своего отряда. Благодаря этой счастливой случайности мы сматерью спаслись от неминуемой смерти.


Pew was dead, stone dead.Пью был убит наповал.


As for my mother, when we had carried her up to thehamlet, a little cold water and salts and that soonbrought her back again, and she was none the worsefor her terror, though she still continued to deplorethe balance of the money. Мать мою мы отнесли в деревню. Там дали ейпонюхать ароматической соли, обрызгали еехолодной водой, и она очнулась.Несмотря на все перенесенные страхи, она непереставала жаловаться, что неуспела взять из капитановых денег всю сумму, которая ей причиталась поправу.


In the meantime the supervisor rode on, as fast as hecould, to Kitt's Hole; but his men had to dismountand grope down the dingle, leading, and sometimessupporting, their horses, and in continual fear ofambushes; so it was no great matter for surprise thatwhen they got down to the Hole the lugger wasalready under way, though still close in.Тем временем таможенный надзиратель Данспоскакал со своим отрядом вЛогово Китта. Но стражники спешились и осторожно спускались по склону,ведя лошадей под уздцы, а то и поддерживая их, и постоянно опасаясьзасады. И, естественно, к тому времени, когда они добрались наконец добухты, судно уже успело поднять якорь, хотя инаходилось еще неподалеку отберега.


He hailed her. Данс окликнул его.


A voice replied, telling him to keep out of themoonlight or he would get some lead in him, and atthe same time a bullet whistled close by his arm. В ответ раздался голос, советовавший емуизбегать освещенных луной мест, если он нехочет получить хорошую порциюсвинца. И тотчас же возле его плеча просвистела пуля.


Soon after, the lugger doubled the point anddisappeared.Вскоре судно обогнуло мыс и скрылось.


Mr. Dance stood there, as he said, "like a fish out ofwater," and all he could do was to dispatch a man toB—— to warn the cutter. Мистер Данс, по его собственным словам, чувствовал себя, стоя наберегу, точно "рыба, выброшенная из воды".


"And that," said he, "is just about as good as nothing. Он сразу послал человека вБ..., чтобы выслали в море куттер [одномачтовоесудно].


They've got off clean, and there's an end.- Но все это зря, - сказал он.


Only," he added, - Они удрали, и их не догонишь.


"I'm glad I trod on Master Pew's corns," for by thistime he had heard my story.

Я ради тому, - добавил он, - что наступил господинуПью на мозоль. Я ему уже успел рассказать о слепом.


I went back with him to the Admiral Benbow, andyou cannot imagine a house in such a state of smash;the very clock had been thrown down by thesefellows in their furious hunt after my mother andmyself; and though nothing had actually been takenaway except the captain's money-bag and a littlesilver from the till, I could see at once that we wereruined.Вместе с ним я вернулся в "Адмирал Бенбоу". Трудно передать, какойтам был разгром. Бандиты, ища меня и мать, сорвали со стеныдаже часы. Ихотя они ничего не унесли с собой, кромеденежного мешка, принадлежавшегокапитану, и нескольких серебряных монет изнашей кассы, мне сразу сталоясно, что мы разорены.


Mr. Dance could make nothing of the scene.

Мистер Данс долго ничего не мог понять.


"They got the money, you say?- Ты говоришь, они взяли деньги?


Well, then, Hawkins, what in fortune were theyafter? Объясни мне, Хокинс, чего же им ещебыло нужно?


More money, I suppose?"

Они еще каких-нибудь денег искали?


"No, sir; not money, I think," replied I. - Нет, сэр, не денег, - ответил я.


"In fact, sir, I believe I have the thing in my breastpocket; and to tell you the truth, I should like to get itput in safety."

- То, что они искали, лежит у меняздесь, в боковом кармане. Говоря по правде, я хотел бы положить эту вещьвболее безопасное место.


"To be sure, boy; quite right," said he. - Верно, мальчик, верно, - сказал он.


"I'll take it, if you like."

- Дай ее мне, если хочешь.


"I thought perhaps Dr. Livesey—" I began.

- Я думал дать ее доктору Ливси... - начал я.


"Perfectly right," he interrupted very cheerily,"perfectly right—a gentleman and a magistrate.- Правильно! - с жаром перебил он меня. - Правильно. Доктор Ливси -джентльмен и судья.


And, now I come to think of it, I might as well rideround there myself and report to him or squire. Пожалуй, и мне самому следовало бы съездить кнему илик сквайру и доложить о происшедшем.


Master Pew's dead, when all's done; not that I regretit, but he's dead, you see, and people will make it outagainst an officer of his Majesty's revenue, if make itout they can. Ведь как-никак, а Пью умер. Янисколько не жалею об этом, но могут найтисьлюди, которые взвалят вину наменя, королевского таможенного надзирателя.


Now, I'll tell you, Hawkins, if you like, I'll take youalong."

Знаешь что, Хокинс? Поедем сомной. Я возьму тебя с собой, если хочешь.


I thanked him heartily for the offer, and we walkedback to the hamlet where the horses were.Я поблагодарил его, и мы пошли в деревушку,где стояли лошади.


By the time I had told mother of my purpose theywere all in the saddle.

Пока япрощался с матерью, все уже сели в седла.


"Dogger," said Mr. Dance, "you have a good horse;take up this lad behind you."

- Доггер, - сказал мистер Данс, - у тебя хорошаялошадь. Посади этогомолодца к себе за спину.


As soon as I was mounted, holding on to Dogger'sbelt, the supervisor gave the word, and the partystruck out at a bouncing trot on the road to Dr. Livesey's house.

Как только я уселся позади Доггера и взялся заего пояс, надзирательприказал трогаться в путь, и отряд крупнойрысью поскакал по дороге к домудоктора Ливси.


6The Captain's Papers

6. БУМАГИ КАПИТАНА


WE rode hard all the way till we drew up before Dr. Livesey's door. Мы неслись во весь опор и наконецостановились у дома доктора Ливси.


The house was all dark to the front.

Весь фасад был погружен во мрак.


Mr. Dance told me to jump down and knock, and Doggergave me a stirrup to descend by.Мистер Данс велел мне спрыгнуть с лошади и постучаться. Доггерподставил стремя, чтобы мне было удобнеесойти.


The door was opened almost at once by the maid.

На стук вышла служанка.


"Is Dr. Livesey in?" I asked.

- Доктор Ливси дома? - спросил я.


No, she said, he had come home in the afternoon buthad gone up to the hall to dine and pass the eveningwith the squire.

- Нет, - отвечала она. - Он вернулся после полудня домой, а теперьушел в усадьбу пообедать и провести вечер сосквайром.


"So there we go, boys," said Mr. Dance.

- В таком случае мы едем туда, - сказал мистерДанс.


This time, as the distance was short, I did not mount,but ran with Dogger's stirrup-leather to the lodgegates and up the long, leafless, moonlit avenue towhere the white line of the hall buildings looked oneither hand on great old gardens.До усадьбы было недалеко. Я даже не сел в седло, а побежал рядом слошадью, держась за стремя Доггера. Мелькнули ворота парка. Длинная безлиственная, озаренная луной аллеявела к белевшему вдали помещичьему дому, окруженному просторным старымсадом.


Here Mr. Dance dismounted, and taking me alongwith him, was admitted at a word into the house.

Мистер Данс соскочил с лошади и повел меня в дом. Нас тотчас жевпустили туда.


The servant led us down a matted passage andshowed us at the end into a great library, all linedwith bookcases and busts upon the top of them,where the squire and Dr. Livesey sat, pipe in hand, on either side of a brightfire.

Слуга провел нас по длинному коридору, пол которого был застланковром, в кабинет хозяина. Стены кабинета были уставлены книжнымишкафами.На каждом шкафу стоял бюст. Сквайр и доктор Ливси сидели возле яркого огняи курили.


I had never seen the squire so near at hand.Я никогда не видел сквайра так близко.


He was a tall man, over six feet high, and broad inproportion, and he had a bluff, rough-and-ready face,all roughened and reddened and lined in his longtravels. Это был высокий мужчина, болеешести футов ростом, дородный, с толстым суровым лицом, огрубевшим иобветренным во время долгих странствий.


His eyebrows were very black, and moved readily,and this gave him a look of some temper, not bad,you would say, but quick and high.

У него были черные подвижныеброви, выдававшие не злой, но надменный ивспыльчивый нрав.


"Come in, Mr. Dance," says he, very stately andcondescending.

- Войдите, мистер Данс, - сказал он высокомернои снисходительно.


"Good evening, Dance," says the doctor with a nod. -Добрый вечер! - Добрый вечер, Данс, - сказал доктор и кивнул головой.


"And good evening to you, friend Jim.- Добрыйвечер, друг Джим.


What good wind brings you here?"

Какой попутный ветер занес вас сюда?


The supervisor stood up straight and stiff and told hisstory like a lesson; and you should have seen how thetwo gentlemen leaned forward and looked at eachother, and forgot to smoke in their surprise andinterest.Таможенный надзиратель выпрямился, руки пошвам, и рассказал все нашиприключения, как заученный урок. Посмотрели бы вы, как многозначительнопереглядывались эти два джентльмена во времяего рассказа! Они слушали стаким любопытством, что даже перестали курить.


When they heard how my mother went back to theinn, Dr. Livesey fairly slapped his thigh, and the squire cried "Bravo!" and broke his long pipe against the grate. А когда они услыхали, какмать моя отправилась ночью обратно в наш дом,доктор Ливси хлопнул себя победру, а сквайр крикнул "браво" и разбил свою длинную трубку о решеткукамина.


Long before it was done, Mr. Trelawney (that, youwill remember, was the squire's name) had got upfrom his seat and was striding about the room, andthe doctor, as if to hear the better, had taken off hispowdered wig and sat there looking very strangeindeed with his own close-cropped black poll.

Мистер Трелони (так, если вы помните, звали сквайра) давно ужеоставил свое кресло и расхаживал по комнате, адоктор, словно для того,чтобы лучше слышать, стащил с головы свойнапудренный парик. Странно быловидеть его без парика, с коротко остриженнымичерными волосами.


At last Mr. Dance finished the story.

Наконец мистер Данс окончил свой рассказ.


"Mr. Dance," said the squire, "you are a very noblefellow.- Мистер Данс, - сказал сквайр, - вы благородныйчеловек!


And as for riding down that black, atrociousmiscreant, I regard it as an act of virtue, sir, likestamping on a cockroach. А прикончиводного из самых кровожадных злодеев, вы совершили доблестный поступок.Таких надо давить, как тараканов!..


This lad Hawkins is a trump, I perceive. Хокинс, я вижу, тоже малый не промах.


Hawkins, will you ring that bell?

Позвони в тот колокольчик, Хокинс.


Mr. Dance must have some ale."

Мистер Данс должен выпить пива.


"And so, Jim," said the doctor, "you have the thingthat they were after, have you?"

- Значит, Джим, - сказал доктор, - то, что они искали, находитсяздесь, у тебя?


"Here it is, sir," said I, and gave him the oilskinpacket.

- Вот оно, - сказал я и протянул ему завернутый вклеенку пакет.


The doctor looked it all over, as if his fingers wereitching to open it; but instead of doing that, he put itquietly in the pocket of his coat.

Доктор осмотрел пакет со всех сторон. По-видимому, ему не терпелосьвскрыть его. Но он пересилил себя и спокойно положил пакетв карман.


"Squire," said he, "when Dance has had his ale hemust, of course, be off on his Majesty's service; but Imean to keep Jim Hawkins here to sleep at my house,and with your permission, I propose we should haveup the cold pie and let him sup."

- Сквайр, - сказал он, - когда Данс выпьет пива, ему придетсявернуться к своим служебным обязанностям. А Джим Хокинс будет ночевать уменя. Если позволите, я попрошу сейчас подать ему холодного паштета наужин.


"As you will, Livesey," said the squire; - Еще бы, сделайте милость, Ливси! - отозвался сквайр.


"Hawkins has earned better than cold pie."

- Хокинссегодня заслужил кое-что и побольше.


So a big pigeon pie was brought in and put on asidetable, and I made a hearty supper, for I was ashungry as a hawk, while Mr. Dance was furthercomplimented and at last dismissed.

Передо мной на одном из маленьких столиковпоставили большую порциюголубиного паштета. Я был голоден как волк, и поужинал с большимудовольствием. А тем временем Данс, выслушав немало новых похвал,удалился.


"And now, squire," said the doctor.

- Ну, сквайр, - сказал доктор.


"And now, Livesey," said the squire in the samebreath.

- Ну, доктор, - сказал сквайр.


"One at a time, one at a time," laughed Dr. Livesey. - В одно слово! - засмеялся доктор Ливси.


"You have heard of this Flint, I suppose?"

- Надеюсь, вы слышали обэтом Флинте?


"Heard of him!" cried the squire. - Слыхал ли я о Флинте?! - воскликнул сквайр.


"Heard of him, you say!- Вы спрашиваете,слыхал ли я о Флинте?


He was the bloodthirstiest buccaneer that sailed. Это был самый кровожадный пират из всех, какиекогда-либо плавали по морю.


Blackbeard was a child to Flint. Черная Борода перед Флинтом младенец.


The Spaniards were so prodigiously afraid of himthat, I tell you, sir, I was sometimes proud he was anEnglishman. Испанцы[в XVIII веке Англия воевала с Испанией иФранцией, а в XVII веке - такжеи с Голландией; отсюда вражда некоторых персонажей романа к испанцам,французам и голландцам] так боялись его, что,признаюсь вам, сэр, я поройгордился, что он англичанин.


I've seen his top-sails with these eyes, off Trinidad,and the cowardly son of a rum-puncheon that I sailedwith put back—put back, sir, into Port of Spain."

Однажды возле Тринидада я видел вдаливерхушки его парусов, но наш капитан струсил итотчас же повернул обратно,сэр, в Порт-оф-Спейн [столица острова Тринидадв Карибском море].


"Well, I've heard of him myself, in England," said thedoctor. - Я слышал о нем здесь, в Англии, - сказалдоктор.


"But the point is, had he money?"

- Но вот вопрос:были ли у него деньги?


"Money!" cried the squire. - Деньги! - вскричал сквайр.


"Have you heard the story?- Разве вы не слыхали, что рассказывалДанс?


What were these villains after but money? Чего могли искать эти злодеи, если не денег?


What do they care for but money? Что им нужно, кромеденег?


For what would they risk their rascal carcasses butmoney?"

Ради чего, кроме денег, они стали бы рисковатьсвоей шкурой?


"That we shall soon know," replied the doctor. - Мы скоро узнаем, ради чего они рисковалишкурой, - ответил доктор.


"But you are so confoundedly hot-headed andexclamatory that I cannot get a word in.- Вы так горячитесь, что не даете мне словасказать.


What I want to know is this: Supposing that I havehere in my pocket some clue to where Flint buriedhis treasure, will that treasure amount to much?"

Вот что я хотел бывыяснить: предположим, здесь, у меня в кармане,находится ключ, с помощьюкоторого можно узнать, где Флинт спрятал свои сокровища.


"Amount, sir!" cried the squire. Велики ли этисокровища?


"It will amount to this: If we have the clue you talkabout, I fit out a ship in Bristol dock, and take youand Hawkins here along, and I'll have that treasure ifI search a year."

- Велики ли, сэр! - закричал сквайр. - Так слушайте! Если толькодействительно в наших руках находится ключ, о котором вы говорите, янемедленно в бристольских доках снаряжаюподходящее судно, беру с собойвас и Хокинса и еду добывать это сокровище,хотя бы нам пришлось искатьего целый год!


"Very well," said the doctor. - Отлично, - сказал доктор.


"Now, then, if Jim is agreeable, we'll open thepacket"; and he laid it before him on the table.

- В таком случае, если Джим согласен,давайте вскроем пакет. И он положил пакет перед собой на стол.


The bundle was sewn together, and the doctor had toget out his instrument case and cut the stitches withhis medical scissors.Пакет был крепко зашит нитками. Доктор достал свой ящик синструментами и разрезал нитки хирургическими ножницами.


It contained two things—a book and a sealed paper.

В пакетеоказались две вещи: тетрадь и запечатанныйконверт.


"First of all we'll try the book," observed the doctor.

- Прежде всего посмотрим тетрадь, - предложилдоктор.


The squire and I were both peering over his shoulderas he opened it, for Dr. Livesey had kindly motioned me to come roundfrom the side-table, where I had been eating, to enjoythe sport of the search.Он ласково подозвал меня к себе, и я встал из-за стола, за которымужинал, чтобы принять участие в раскрытии тайны. Доктор началперелистывать тетрадь. Сквайр и я с любопытством смотрели через егоплечо.


On the first page there were only some scraps ofwriting, such as a man with a pen in his hand mightmake for idleness or practice.На первой странице тетради были нацарапаны всевозможные каракули.Было похоже, что их выводили от нечего делатьили для пробы пера.


One was the same as the tattoo mark, Междупрочим, здесь была и та надпись, которуюкапитан вытатуировал у себя наруке:


"Billy Bones his fancy"; then there was "Mr. W. Bones, mate," "Да сбудутся мечты Билли Бонса", и другие в томже роде, например:"Мистер У.Бонс, штурман",


"No more rum," "Довольно рому",


"Off Palm Key he got itt," and some other snatches,mostly single words and unintelligible."У Палм-Ки [островок у береговФлориды] он получил все, что ему причиталось". Были и другие надписи,совсем непонятные, состоявшие большей частьюиз одного слова.


I could not help wondering who it was that had "gotitt," and what "itt" was that he got. Меня оченьзаинтересовало, кто был тот, который получил,"что ему причиталось", и чтоименно ему причиталось.


A knife in his back as like as not.

Быть может, удар ножом в спину?


"Not much instruction there," said Dr. Livesey as he passed on.

- Ну, из этой страницы не много выжмешь, -сказал доктор Ливси.


The next ten or twelve pages were filled with acurious series of entries.Десять или двенадцать следующих страниц были полны странныхбухгалтерских записей.


There was a date at one end of the line and at theother a sum of money, as in common account-books,but instead of explanatory writing, only a varyingnumber of crosses between the two. На одном конце строки стояла дата, а на другом -денежный итог, как и обычно в бухгалтерских книгах. Но вместо всякихобъяснений в промежутке стояло только различное число крестиков.


On the 12th of June, 1745, for instance, a sum ofseventy pounds had plainly become due to someone,and there was nothing but six crosses to explain thecause.

Двенадцатым июня 1745 года, например, была помечена сумма в семьдесятфунтов стерлингов, но все объяснения, откудаона взялась, заменяли собойшесть крестиков.


In a few cases, to be sure, the name of a place wouldbe added, as Изредка, впрочем, добавлялось название местности,например:


"Offe Caraccas," or a mere entry of latitude andlongitude, as "Против Каракаса", или просто помечались широта и долгота,например:


"62o 17' 20", 19o 2' 40"."

"62 17 20, 19 2 40".


The record lasted over nearly twenty years, theamount of the separate entries growing larger as timewent on, and at the end a grand total had been madeout after five or six wrong additions, and these wordsappended, Записи велись в течение почти двадцати лет. Заприходованные суммыстановились все крупнее. И в самом конце, после пяти или шести ошибочных,зачеркнутых подсчетов, был подведен итог, ивнизу подписано:


"Bones, his pile."

"Доля Бонса".


"I can't make head or tail of this," said Dr. Livesey.

- Я ничего не могу понять, - сказал доктор Ливси.


"The thing is as clear as noonday," cried the squire. - Все ясно, как день! - воскликнул сквайр.


"This is the black-hearted hound's account-book.- Перед нами приходнаякнига этого гнусного пса.


These crosses stand for the names of ships or townsthat they sank or plundered. Крестиками заменяются названия потопленныхкораблей и ограбленных городов.


The sums are the scoundrel's share, and where hefeared an ambiguity, you see he added somethingclearer. Цифры обозначают долю этого душегуба вобщей добыче. Там, где он боялся неточности, он вставлял некоторыепояснения.


'Offe Caraccas,' now; you see, here was someunhappy vessel boarded off that coast. God help the poor souls that manned her—corallong ago."

"Против Каракаса", например. Это значит, что против Каракасабыло ограблено какое-то несчастное судно. Бедные моряки, плывшие на нем,давно уже гниют среди кораллов.


"Right!" said the doctor. - Правильно! - сказал доктор.


"See what it is to be a traveller.- Вот что значит быть путешественником!


Right!

Правильно!


And the amounts increase, you see, as he rose inrank."

И доля его росла, по мере того как он повышалсяв чине.


There was little else in the volume but a few bearingsof places noted in the blank leaves towards the endand a table for reducing French, English, and Spanishmoneys to a common value.

Ничего больше в этой тетради не было, кроме названий некоторыхместностей, записанных на чистых листах, и таблицы для переводаанглийских, испанских и французских денег входячую монету.


"Thrifty man!" cried the doctor. - Бережливый человек! - воскликнул доктор.


"He wasn't the one to be cheated."

- Его не обсчитаешь.


"And now," said the squire, "for the other."

- А теперь, - сказал сквайр, - посмотрим, чтоздесь.


The paper had been sealed in several places with athimble by way of seal; the very thimble, perhaps,that I had found in the captain's pocket.Конверт был запечатан в нескольких местах. Печатью служил наперсток,который я нашел у капитана в кармане.


The doctor opened the seals with great care, andthere fell out the map of an island, with latitude andlongitude, soundings, names of hills and bays andinlets, and every particular that would be needed tobring a ship to a safe anchorage upon its shores. Доктор осторожно сломал печати, и настол выпала карта какого-то острова, с широтой идолготой, с обозначениемглубин моря возле берегов, с названием холмов, заливов и мысов. Вообщездесь было все, что может понадобиться, чтобыбез всякого риска подойти кневедомому острову и бросить якорь.


It was about nine miles long and five across, shaped,you might say, like a fat dragon standing up, and hadtwo fine land-locked harbours, and a hill in the centrepart marked Остров имел девять миль в длину и пять вширину. Он напоминал жирногодракона, ставшего на дыбы. Мы заметили две гавани, хорошо укрытые отбурь,и холм посередине, названный


"The Spy-glass.""Подзорная Труба".


There were several additions of a later date, butabove all, three crosses of red ink—two on the northpart of the island, one in the southwest—and besidethis last, in the same red ink, and in a small, neathand, very different from the captain's totterycharacters, these words: На карте было много добавлений, сделанных позже. Резче всегобросались в глаза три крестика, сделанных красными чернилами, - два всеверной части острова и один в юго-западной. Возле этого последнегокрестика теми же красными чернилами мелким, четким почерком, совсем непохожим на каракули капитана, было написано:


"Bulk of treasure here."

"Главная часть сокровищ здесь".


Over on the back the same hand had written thisfurther information:

На оборотной стороне карты были пояснения, написанные тем жепочерком. Вот они:


Tall tree, Spy-glass shoulder, bearing a point to the N. of N.N.E.

"Высокое дерево на плече Подзорной Трубы, направление к С. отС.-С.-В.


Skeleton Island E.S.E. and by E.

Остров Скелета В.-Ю.-В. и на В.


Ten feet.

Десять футов.


The bar silver is in the north cache; you can find it by the trend of the east hummock, ten fathoms south of the black crag with the face on it.

Слитки серебра в северной яме. Отыщешь ее на склоне восточной горки,в десяти саженях к югу от черной скалы, еслистать к ней лицом.


The arms are easy found, in the sand-hill, N. point of north inlet cape, bearing E. and a quarter N.Оружие найти легко в песчаном холме на С.оконечности Северного мыса,держать на В. и на четверть румба к С.


J.F.

Д.Ф."


That was all; but brief as it was, and to meincomprehensible, it filled the squire and Dr. Livesey with delight.

И все. Эти записи показались мне совсем непонятными. Но, несмотря насвою краткость, они привели сквайра и доктораЛивси в восторг.


"Livesey," said the squire, "you will give up thiswretched practice at once.- Ливси, - сказал сквайр, - вы должны немедленнобросить вашу жалкуюпрактику.


Tomorrow I start for Bristol. Завтра я еду в Бристоль.


In three weeks' time—three weeks!—twoweeks—ten days—we'll have the best ship, sir, andthe choicest crew in England. Через три недели... нет, через двенедели... нет, через десять дней у нас будетлучшее судно, сэр, и самаяотборная команда во всей Англии.


Hawkins shall come as cabin-boy. Хокинс поедет юнгой...


You'll make a famous cabin-boy, Hawkins. Из тебя выйдетпрекрасный юнга, Хокинс...


You, Livesey, are ship's doctor; I am admiral. Вы, Ливси, - судовой врач. Я - адмирал.


We'll take Redruth, Joyce, and Hunter. Мывозьмем с собой Редрута, Джойса и Хантера.


We'll have favourable winds, a quick passage, andnot the least difficulty in finding the spot, and moneyto eat, to roll in, to play duck and drake with everafter."

Попутный ветер быстро домчитнас до острова. Отыскать там сокровища не составит никакоготруда. У насбудет столько монет, что нам хватит на еду, мы сможем купаться в них,швырять их рикошетом в воду...


"Trelawney," said the doctor, - Трелони, - сказал доктор, - я еду с вами.


"I'll go with you; and I'll go bail for it, so will Jim,and be a credit to the undertaking. Ручаюсь, что мы с Джимомоправдаем ваше доверие.


There's only one man I'm afraid of."

Но есть один, на которого я боюсь положиться.


"And who's that?" cried the squire. - Кто он? - воскликнул сквайр.


"Name the dog, sir!"

- Назовите этого пса, сэр!


"You," replied the doctor; "for you cannot hold yourtongue.- Вы, - ответил доктор, - потому что вы не умеете держать язык зазубами.


We are not the only men who know of this paper. Не мы одни знаем об этих бумагах.


These fellows who attacked the inn tonight—bold,desperate blades, for sure—and the rest who stayedaboard that lugger, and more, I dare say, not far off,are, one and all, through thick and thin, bound thatthey'll get that money. Разбойники, которые сегоднявечером разгромили трактир, - как видите, отчаянно смелый народ, а теразбойники, которые оставались на судне, - и, кроме них, смею сказать,есть и еще где-нибудь поблизости - сделают,конечно, все возможное, чтобызавладеть сокровищами.


We must none of us go alone till we get to sea. Мы нигде не должны показываться поодиночке,пока неотчалим от берега.


Jim and I shall stick together in the meanwhile;you'll take Joyce and Hunter when you ride toBristol, and from first to last, not one of us mustbreathe a word of what we've found."

Я останусь здесь вместе с Джимом до отъезда. Вы беритеДжойса и Хантера и отправляйтесь с ними вБристоль. И, самое главное, мыникому не должны говорить ни слова о нашейнаходке.


"Livesey," returned the squire, "you are always in theright of it.- Ливси, - ответил сквайр, - вы всегда правы.


I'll be as silent as the grave."

Я буду нем как могила.


PART TWO—The Sea-cook

* ЧАСТЬ ВТОРАЯ. СУДОВОЙ ПОВАР *


7I Go to Bristol

7. Я ЕДУ В БРИСТОЛЬ


IT was longer than the squire imagined ere we wereready for the sea, and none of our first plans—noteven Dr. На подготовку к плаванию ушло гораздобольше времени, чем воображалсквайр. Да и вообще все наши первоначальные планы пришлось изменить.


Livesey's, of keeping me beside him—could becarried out as we intended. The doctor had to go to London for a physician totake charge of his practice; the squire was hard atwork at Bristol; and I lived on at the hall under thecharge of old Redruth, the gamekeeper, almost aprisoner, but full of sea-dreams and the mostcharming anticipations of strange islands andadventures.

Прежде всего, не осуществилось желание доктора Ливси не разлучаться сомной: ему пришлось отправиться в Лондонискать врача, который заменил быего в наших местах на время его отсутствия. У сквайра было много работы вБристоле. А я жил в усадьбе под присмотром старого егеря[егерь - главныйохотник в помещичьих имениях] Редрута, почти как пленник, мечтая оневедомых островах и морских приключениях.


I brooded by the hour together over the map, all thedetails of which I well remembered. Много часов провел я над картойи выучил ее наизусть.


Sitting by the fire in the housekeeper's room, Iapproached that island in my fancy from everypossible direction; I explored every acre of itssurface; I climbed a thousand times to that tall hillthey call the Spy-glass, and from the top enjoyed themost wonderful and changing prospects. Сидя у огня в комнате домоправителя, я в мечтахсвоих подплывал к острову с различных сторон. Я исследовал каждый еговершок, тысячи раз взбирался на высокий холм,названный Подзорной Трубой,и любовался оттуда удивительным, постоянноменяющимся видом.


Sometimes the isle was thick with savages, withwhom we fought, sometimes full of dangerousanimals that hunted us, but in all my fancies nothingoccurred to me so strange and tragic as our actualadventures.

Иногда островкишел дикарями, и мы должны были отбиватьсяот них. Иногда его населялихищные звери, и мы должны были убегать от них. Но все эти воображаемыеприключения оказались пустяками в сравнении с теми странными итрагическими приключениями, которыепроизошли на самом деле.


So the weeks passed on, till one fine day there camea letter addressed to Dr. Livesey, with this addition, Неделя шла за неделей. Наконец в один прекрасный день мы получилиписьмо. Оно было адресовано доктору Ливси, но наконверте стояла приписка:


"To be opened, in the case of his absence, by TomRedruth or young Hawkins.""Если доктор Ливси еще не вернулся, письмовскрыть Тому Редруту илимолодому Хокинсу".


Obeying this order, we found, or rather I found—forthe gamekeeper was a poor hand at reading anythingbut print—the following important news:

Разорвав конверт, мы прочли - вернее, я прочел, потому что егерьразбирал только печатные буквы, - следующиеважные сообщения:


Old Anchor Inn, Bristol, March 1, 17—

"Гостиница "Старый якорь", Бристоль, 1 марта 17... года.


Dear Livesey—As I do not know whether you are at the hall or still in London, I send this in double to both places.

Дорогой Ливси! Не знаю, где вы находитесь, в усадьбе или всееще в Лондоне, - пишуодновременно и туда и сюда.


The ship is bought and fitted.Корабль куплен и снаряжен.


She lies at anchor, ready for sea. Он стоит на якоре, готовый выйти в море.


You never imagined a sweeter schooner—a child might sail her—two hundred tons; name, HISPANIOLA.

Лучше нашей шхуны и представить себе ничегоневозможно. Управлять ею можетмладенец. Водоизмещение - двести тонн. Название - "Испаньола".


I got her through my old friend, Blandly, who has proved himself throughout the most surprising trump.Достать ее помог мне мой старый приятель Блендли, который оказалсяудивительно ловким дельцом.


The admirable fellow literally slaved in my interest, and so, I may say, did everyone in Bristol, as soon as they got wind of the port we sailed for—treasure, I mean.

Этот милый человек работал для меня, какчернокожий. Впрочем, и каждый в Бристоле старался помочь мне, стоилотолько намекнуть, что мы отправляемся за нашимсокровищем..."


"Redruth," said I, interrupting the letter, "Dr. Livesey will not like that. - Редрут, - сказал я, прерывая чтение, - докторуЛивси это совсем непонравится.


The squire has been talking, after all."

Значит, сквайр все-таки болтал...


"Well, who's a better right?" growled thegamekeeper. - А кто важнее: сквайр или доктор? - проворчал егерь.


"A pretty rum go if squire ain't to talk for Dr. Livesey, I should think."

- Неужелисквайр должен молчать, чтобы угодить какому-тодоктору Ливси?


At that I gave up all attempts at commentary andread straight on:

Я отказался от всяких пояснений и стал читатьдальше.


Blandly himself found the HISPANIOLA, and by the most admirable management got her for the merest trifle. "Блендли сам отыскал "Испаньолу", и благодаря его ловкости онадосталась нам буквально за гроши.


There is a class of men in Bristol monstrously prejudiced against Blandly. Правда, в Бристоле есть люди, которыетерпеть не могут Блендли.


They go the length of declaring that this honest creature would do anything for money, that theHISPANIOLA belonged to him, and that he sold it me absurdly high—the most transparent calumnies. Они имеют наглость утверждать, будто этотчестнейший человек хлопочет только ради барыша, будто "Испаньола"принадлежит ему самому и будто он продал ее мне втридорога.


None of them dare, however, to deny the merits of the ship.

Это,бесспорно, клевета. Никто, однако, не осмеливается отрицать, что"Испаньола" - прекрасное судно.


So far there was not a hitch.Итак, корабль я достал без труда.


The workpeople, to be sure—riggers and whatnot—were most annoyingly slow; but time cured that. Правда, рабочие снаряжают его оченьмедленно, но со временем все будет готово.


It was the crew that troubled me.

Гораздо больше пришлось мнеповозиться с подбором команды.


I wished a round score of men—in case of natives, buccaneers, or the odious French—and I had the worry of the deuce itself to find so much as half a dozen, till the most remarkable stroke of fortune brought me the very man that I required.

Я хотел нанять человек двадцать - на случай встречи с дикарями,пиратами или проклятым французом. Я уже из сил выбился, а нашел всегошестерых, но затем судьба смилостивилась надомной, и я встретил человека,который сразу устроил мне все это дело.


I was standing on the dock, when, by the merest accident, I fell in talk with him.Я случайно разговорился с ним в порту.


I found he was an old sailor, kept a public-house, knew all the seafaring men in Bristol, had lost his health ashore, and wanted a good berth as cook to get to sea again. Оказалось, что он старыйморяк. Живет на суше и держит таверну. Знаком со всеми моряками вБристоле. Жизнь на суше расстроила его здоровье, он хочет сноваотправиться в море и ищет место судовогоповара.


He had hobbled down there that morning, he said, to get a smell of the salt.

В то утро, по его словам,он вышел в порт только для того, чтобыподышать соленым морским воздухом.


I was monstrously touched—so would you have been—and, out of pure pity, I engaged him on the spot to be ship's cook.Эта любовь к морю показалась мне трогательной, да и вас она,несомненно, растрогала бы. Мне стало жалко его, и я тут же на местепредложил ему быть поваром у нас на корабле.


Long John Silver, he is called, and has lost a leg; but that I regarded as a recommendation, since he lost it in his country's service, under the immortal Hawke. Его зовут Долговязый ДжонСильвер. У нет одной ноги. Но я считаю это самой лучшей рекомендацией,таккак он потерял ее, сражаясь за родину под начальством бессмертного Хока[Эдвард Хок - английский адмирал, живший всередине XVIII века].


He has no pension, Livesey. Он неполучает пенсии, Ливси.


Imagine the abominable age we live in!

Видите, в какие ужасные времена мы живем!


Well, sir, I thought I had only found a cook, but it was a crew I had discovered.Да, сэр, я думал, что я нашел повара, а оказалось,что я нашел целуюкоманду.


Between Silver and myself we got together in a few days a company of the toughest old saltsimaginable—not pretty to look at, but fellows, by their faces, of the most indomitable spirit.С помощью Сильвера мне в несколько днейудалось навербовать экипаж изнастоящих, опытных, просоленных океаном моряков. Внешность у них неслишком привлекательная, но зато, судя по их лицам, все они - людиотчаянной храбрости.


I declare we could fight a frigate.

Имея такую команду, мы можем сражаться хоть с целымфрегатом.


Long John even got rid of two out of the six or seven I had already engaged.Долговязый Джон посоветовал мне дажерассчитать кое-кого из тех шестиили семи человек, которых я нанял прежде.


He showed me in a moment that they were just the sort of fresh-water swabs we had to fear in an adventure of importance.

Он в одну минуту доказал мне,что они пресноводные увальни, с которыми нельзя связываться, когдаотправляешься в опасное плавание.


I am in the most magnificent health and spirits, eating like a bull, sleeping like a tree, yet I shall not enjoy a moment till I hear my old tarpaulins tramping round the capstan.Я превосходно себя чувствую, ем, как бык, сплю,как бревно. И все жея не буду вполне счастлив, пока мои старые морячки не затопают вокругшпиля [шпиль - ворот, на который наматываетсяякорный канат].


Seaward, ho! В открытоеморе!


Hang the treasure! К черту сокровища!


It's the glory of the sea that has turned my head. Море, а не сокровища, кружит мне голову.


So now, Livesey, come post; do not lose an hour, if you respect me.

Итак,Ливси, приезжайте скорей! Не теряйте ни часа, если вы меня уважаете.


Let young Hawkins go at once to see his mother, with Redruth for a guard; and then both come full speed to Bristol.Отпустите молодого Хокинса проститься с матерью. Редрут можетсопровождать его. Потом пусть оба, не теряя времени, мчатся вБристоль.


John Trelawney

Джон Трелони.


Postscript—I did not tell you that Blandly, who, by the way, is to send a consort after us if we don't turn up by the end of August, had found an admirable fellow for sailing master—a stiff man, which I regret, but in all other respects a treasure.Post scriptum. Забыл вам сообщить, что Блендли, который, кстатисказать, обещал послать нам на помощь другойкорабль, если мы не вернемсяк августу, нашел для нас отличного капитана. Капитан это прекрасныйчеловек, но, к сожалению, упрям, как черт.


Long John Silver unearthed a very competent man for a mate, a man named Arrow. Долговязый Джон Сильвер отыскалнам очень знающего штурмана, по имени Эрроу.


I have a boatswain who pipes, Livesey; so things shall go man-o'-war fashion on board the goodship HISPANIOLA.

А я, Ливси, достал боцмана,который умеет играть на дудке. Как видите, на нашей драгоценной"Испаньоле" все будет, как на заправскомвоенном корабле.


I forgot to tell you that Silver is a man of substance; I know of my own knowledge that hehas a banker's account, which has never been overdrawn.Забыл написать вам, что Сильвер - человек состоятельный. По моимсведениям, у него текущий счет в банке, и немаленький.


He leaves his wife to manage the inn; and as she is a woman of colour, a pair of old bachelors like you and I may be excused for guessing that it is the wife, quite as much as the health, that sends him back to roving. Таверну свою он навремя путешествия передает жене. Жена его не принадлежит к белой расе. Итаким старым холостякам, как мы с вами, извинительно заподозрить, чтоименно жена, а не только плохое здоровье гонитего в открытое море.


J. T.

Д.Т.


P.P.S.—Hawkins may stay one night with his mother.P.P.S. Хокинс может провести один вечер у своейматери.


J. T.

Д.Т."


You can fancy the excitement into which that letterput me. Нетрудно представить себе, как взбудоражиломеня это письмо.


I was half beside myself with glee; and if ever Idespised a man, it was old Tom Redruth, who coulddo nothing but grumble and lament. Я былвне себя от восторга. Всем сердцем презирал я старого Тома Редрута,который только ворчал и скулил.


Any of the under-gamekeepers would gladly havechanged places with him; but such was not thesquire's pleasure, and the squire's pleasure was likelaw among them all. Любой из младших егерей с удовольствиемпоехал бы вместо него. Но сквайр хотел, чтобы ехал Том Редрут, а желаниесквайра было для слуг законом.


Nobody but old Redruth would have dared so muchas even to grumble.

Никто, кроме старого Редрута, не посмел быдаже и поворчать.


The next morning he and I set out on foot for theAdmiral Benbow, and there I found my mother ingood health and spirits.На следующее утро мы оба отправились пешкомв "Адмирал Бенбоу". Матьмою я застал в полном здоровье. Настроение у нее было хорошее.


The captain, who had so long been a cause of somuch discomfort, was gone where the wicked ceasefrom troubling. Со смертьюкапитана окончились все ее неприятности.


The squire had had everything repaired, and thepublic rooms and the sign repainted, and had addedsome furniture—above all a beautiful armchair formother in the bar. Сквайр на свой счетотремонтировал наш дом. По его приказанию стены и вывеска были занововыкрашены. Он нам подарил кое-какую мебель, в том числе превосходноекресло, чтобы матери моей удобнее было сидетьза прилавком.


He had found her a boy as an apprentice also so thatshe should not want help while I was gone.

На подмогу ейон нанял мальчика. Этот мальчик должен был исполнятьобязанности, которыепрежде исполнял я.


It was on seeing that boy that I understood, for thefirst time, my situation.Только увидев чужого мальчишку в трактире, явпервые отчетливо понял,что надолго расстаюсь с родным домом.


I had thought up to that moment of the adventuresbefore me, not at all of the home that I was leaving;and now, at sight of this clumsy stranger, who was tostay here in my place beside my mother, I had myfirst attack of tears. До сих пор я думал лишь оприключениях, которые ждут меня впереди, а нео доме, который я покидаю.


I am afraid I led that boy a dog's life, for as he wasnew to the work, I had a hundred opportunities ofsetting him right and putting him down, and I wasnot slow to profit by them.

При виде неуклюжего мальчика, занявшего мое место, я впервые залилсяслезами. Боюсь, что я бессовестно мучил и тиранил его. Он еще не успелпривыкнуть к своему новому месту, а я непрощал ему ни единого промаха излорадствовал, когда он ошибался.


The night passed, and the next day, after dinner,Redruth and I were afoot again and on the road.Миновала ночь, и на следующий день послеобеда мы с Редрутом вновьвышли на дорогу.


I said good-bye to Mother and the cove where I hadlived since I was born, and the dear old AdmiralBenbow—since he was repainted, no longer quite sodear. Я простился с матерью, с бухтой, возле которой я жил ссамого рождения, с милым старым "Адмиралом Бенбоу" - хотя, зановопокрашенный, он стал уже не таким милым.


One of my last thoughts was of the captain, who hadso often strode along the beach with his cocked hat,his sabre-cut cheek, and his old brass telescope. Вспомнил я и капитана, которыйтак часто бродил по этому берегу, еготреугольную шляпу, сабельный шрам нащеке и медную подзорную трубу.


Next moment we had turned the corner and myhome was out of sight.

Мы свернули за угол, и мой дом исчез.


The mail picked us up about dusk at the RoyalGeorge on the heath.Уже смеркалось, когда возле "Гостиницы короля Георга" мы сели впочтовый дилижанс.


I was wedged in between Redruth and a stout oldgentleman, and in spite of the swift motion and thecold night air, I must have dozed a great deal fromthe very first, and then slept like a log up hill anddown dale through stage after stage, for when I wasawakened at last it was by a punch in the ribs, and Iopened my eyes to find that we were standing stillbefore a large building in a city street and that theday had already broken a long time.

Меня втиснули между Редрутом и каким-тостарым толстымджентльменом. Несмотря на быструю езду и холодную ночь, ясразу заснул. Мымчались то вверх, то вниз, а я спал как сурок ипроспал все станции. Меняразбудил удар в бок. Я открыл глаза. Мы стояли перед большим зданием нагородской улице. Уже давно рассвело.


"Where are we?" I asked.

- Где мы? - спросил я.


"Bristol," said Tom. - В Бристоле, - ответил Том.


"Get down."

- Вылезай.


Mr. Trelawney had taken up his residence at an inn fardown the docks to superintend the work upon theschooner.Мистер Трелони жил в трактире возле самыхдоков, чтобы наблюдать заработами на шхуне.


Thither we had now to walk, and our way, to mygreat delight, lay along the quays and beside thegreat multitude of ships of all sizes and rigs andnations. Нам, к величайшей моей радости, пришлось идти понабережной довольно далеко, мимо множества кораблей самых различныхразмеров, оснасток и национальностей.


In one, sailors were singing at their work, in anotherthere were men aloft, high over my head, hanging tothreads that seemed no thicker than a spider's. На одном работали и пели. На другомматросы высоко над моей головой висели наканатах, которые снизу казалисьне толще паутинок.


Though I had lived by the shore all my life, I seemednever to have been near the sea till then. Хотя я всю жизнь прожил на берегу моря, здесь оноудивило меня так, будто я увидел его впервые.


The smell of tar and salt was something new. Запах дегтя и соли был новдля меня.


I saw the most wonderful figureheads, that had allbeen far over the ocean. Я разглядывал резные фигурки на носах кораблей, побывавших заокеаном.


I saw, besides, many old sailors, with rings in theirears, and whiskers curled in ringlets, and tarrypigtails, and their swaggering, clumsy sea-walk; andif I had seen as many kings or archbishops I couldnot have been more delighted.

Я жадно рассматривал старых моряков ссерьгами в ушах, с завитымибакенбардами, с просмоленными косичками, снеуклюжей морской походкой. Онислонялись по берегу. Если бы вместо них мне показали королей илиархиепископов, я обрадовался бы гораздоменьше.


And I was going to sea myself, to sea in a schooner,with a piping boatswain and pig-tailed singingseamen, to sea, bound for an unknown island, and toseek for buried treasure!

Я тоже отправлюсь в море! Я отправлюсь в море на шхуне, с боцманом,играющим на дудке, с матросами, которые носят косички и поют песни! Яотправлюсь в море, я поплыву к неведомомуострову искать зарытые в землюсокровища!


While I was still in this delightful dream, we camesuddenly in front of a large inn and met SquireTrelawney, all dressed out like a sea-officer, in stoutblue cloth, coming out of the door with a smile on hisface and a capital imitation of a sailor's walk.

Я был погружен в эти сладостные мечты, когда мы дошли наконец добольшого трактира. Нас встретил сквайр Трелони. На нем был синий мундир.Такие мундиры носят обычно морские офицеры. Он выходил из дверей, широкоулыбаясь. Шел он вразвалку, старательно подражая качающейся походкеморяков.


"Here you are," he cried, "and the doctor came lastnight from London.- Вот и вы! - воскликнул он. - А доктор еще вчера вечером прибыл изЛондона.


Bravo! Отлично!


The ship's company complete!"

Теперь вся команда в сборе.


"Oh, sir," cried I, "when do we sail?"

- О сэр, - закричал я, - когда же мы отплываем?


"Sail!" says he. - Отплываем? - переспросил он.


"We sail tomorrow!"

- Завтра.


8At the Sign of the Spy-glass

8. ПОД ВЫВЕСКОЙ "ПОДЗОРНАЯ ТРУБА"


WHEN I had done breakfasting the squire gave me anote addressed to John Silver, at the sign of theSpy-glass, and told me I should easily find the placeby following the line of the docks and keeping abright lookout for a little tavern with a large brasstelescope for sign. Когда я позавтракал, сквайр дал мне записку к Джону Сильверу втаверну "Подзорная труба". Он объяснил мне, как искать ее: идти понабережной, пока не увидишь маленькуютаверну, а над дверью большую трубувместо вывески.


I set off, overjoyed at this opportunity to see somemore of the ships and seamen, and picked my wayamong a great crowd of people and carts and bales,for the dock was now at its busiest, until I found thetavern in question.

Я обрадовался возможности еще раз посмотреть корабли и матросов итотчас же отправился в путь. С трудом пробираясь сквозь толпу народа,толкавшегося на пристани среди тюков ифургонов, я нашел наконец таверну.


It was a bright enough little place of entertainment. The sign was newly painted; the windows had neatred curtains; the floor was cleanly sanded.Она была невелика и довольно уютна: вывеска недавно выкрашена, наокнах опрятные красные занавески, пол посыпан чистейшим песком.


There was a street on each side and an open door onboth, which made the large, low room pretty clear tosee in, in spite of clouds of tobacco smoke.

Тавернавыходила на две улицы. Обе двери были распахнуты настежь, и в просторнойнизкой комнате было довольно светло, несмотряна клубы табачного дыма.


The customers were mostly seafaring men, and theytalked so loudly that I hung at the door, almost afraidto enter.

За столиками сидели моряки. Они так громко говорили между собой, чтоя остановился у двери, не решаясь войти.


As I was waiting, a man came out of a side room,and at a glance I was sure he must be Long John.Из боковой комнаты вышел человек. Я сразу понял, что это и естьДолговязый Джон.


His left leg was cut off close by the hip, and underthe left shoulder he carried a crutch, which hemanaged with wonderful dexterity, hopping aboutupon it like a bird. Левая нога его была отнята по самое бедро. Под левымплечом он держал костыль и необыкновенно проворно управлял им,подпрыгивая, как птица, на каждом шагу.


He was very tall and strong, with a face as big as aham—plain and pale, but intelligent and smiling. Это был очень высокий и сильныймужчина, с широким, как окорок, плоским и бледным, но умным и веселымлицом.


Indeed, he seemed in the most cheerful spirits,whistling as he moved about among the tables, with amerry word or a slap on the shoulder for the morefavoured of his guests.

Ему, казалось, было очень весело. Посвистывая, шнырял он междустоликами, пошучивал, похлопывая по плечу некоторых излюбленных своихпосетителей.


Now, to tell you the truth, from the very first mentionof Long John in Squire Trelawney's letter I had takena fear in my mind that he might prove to be the veryone-legged sailor whom I had watched for so long atthe old Benbow.Признаться, прочитав о Долговязом Джоне вписьме сквайра, я с ужасомподумал, не тот ли это одноногий моряк,которого я так долго подстерегал встаром "Бенбоу".


But one look at the man before me was enough. Но стоило мне взглянуть на этого человека, и все моиподозрения рассеялись.


I had seen the captain, and Black Dog, and the blindman, Pew, and I thought I knew what a buccaneerwas like—a very different creature, according to me,from this clean and pleasant-tempered landlord.

Я видел капитана, видел Черного Пса, видел слепогоПью и полагал, что знаю, какой вид у морских разбойников. Нет, этотопрятный и добродушный хозяин трактира нисколько не был похож наразбойника.


I plucked up courage at once, crossed the threshold,and walked right up to the man where he stood,propped on his crutch, talking to a customer.

Я собрался с духом, перешагнул через порог и направился прямо кСильверу, который, опершись на костыль, разговаривал с каким-топосетителем.


"Mr. Silver, sir?" I asked, holding out the note.

- Мистер Сильвер, сэр? - спросил я, протягиваяему записку.


"Yes, my lad," said he; "such is my name, to be sure.- Да, мой мальчик, - сказал он. - Меня зовут Сильвер.


And who may you be?" А ты кто такой?


And then as he saw the squire's letter, he seemed tome to give something almost like a start.

Увидев письмо сквайра, он, как мне показалось,даже вздрогнул.


"Oh!" said he, quite loud, and offering his hand. "I see.- О, - воскликнул он, протягивая мне руку, -понимаю!


You are our new cabin-boy; pleased I am to seeyou."

Ты наш новыйюнга. Рад тебя видеть.


And he took my hand in his large firm grasp.

И он сильно сжал мою руку в своей широкой икрепкой ладони.


Just then one of the customers at the far side rosesuddenly and made for the door.В это мгновенье какой-то человек, сидевший вдальнем углу, внезапновскочил с места и кинулся к двери.


It was close by him, and he was out in the street in amoment. Дверь была рядом с ним, и он сразуисчез.


But his hurry had attracted my notice, and Irecognized him at glance. Но торопливость его привлекла мое внимание, ия с одного взглядаузнал его.


It was the tallow-faced man, wanting two fingers,who had come first to the Admiral Benbow.

Это был трехпалый человек с одутловатым лицом, тот самый,который приходил к нам в трактир.


"Oh," I cried, "stop him!- Эй, - закричал я, - держите его!


It's Black Dog!"

Это Черный Пес! Черный Пес!


"I don't care two coppers who he is," cried Silver. - Мне наплевать, как его зовут! - вскричалСильвер.


"But he hasn't paid his score.- Но он удрал ине заплатил мне за выпивку.


Harry, run and catch him."

Гарри, беги и поймай его!


One of the others who was nearest the door leaped upand started in pursuit.

Один из сидевших возле двери вскочил ипустился вдогонку.


"If he were Admiral Hawke he shall pay his score,"cried Silver; and then, relinquishing my hand, - Будь он хоть адмирал Хок, я и то заставил бы его заплатить! -кричал Сильвер. Потом, внезапно отпустив мою руку, спросил:


"Who did you say he was?" he asked. - Как его зовут?


"Black what?"

Ты сказал - Черный... как дальше? Черный кто?


"Dog, sir," said I. - Пес, сэр! - сказал я.


"Has Mr. Trelawney not told you of the buccaneers?- Разве мистер Трелони не рассказывал вам онаших разбойниках?


He was one of them."

Черный Пес из их шайки.


"So?" cried Silver. - Что? - заревел Сильвер.


"In my house!- В моем доме!..


Ben, run and help Harry. Бен, беги и помоги Гарридогнать его...


One of those swabs, was he? Так он один из этих крыс?..


Was that you drinking with him, Morgan? Эй, Морган, ты, кажется, сиделс ним за одним столом?


Step up here."

Поди-ка сюда.


The man whom he called Morgan—an old,grey-haired, mahogany-faced sailor—came forwardpretty sheepishly, rolling his quid.

Человек, которого он назвал Морганом, - старый, седой, загорелыйморяк, - покорно подошел к нему, жуя табачнуюжвачку.


"Now, Morgan," said Long John very sternly, "younever clapped your eyes on that Black—Black Dogbefore, did you, now?"

- Ну, Морган, - строго спросил Долговязый, -видал ли ты когда-нибудьпрежде этого Черного... как его... Черного Пса?


"Not I, sir," said Morgan with a salute.

- Никогда, сэр, - ответил Морган и поклонился.


"You didn't know his name, did you?"

- И даже имени его не слыхал?


"No, sir."

- Не слыхал, сэр.


"By the powers, Tom Morgan, it's as good for you!"exclaimed the landlord. - Ну, твое счастье, Том Морган! - воскликнул кабатчик.


"If you had been mixed up with the like of that, youwould never have put another foot in my house, youmay lay to that.- Если тыстанешь путаться с негодяями, ноги твоей небудет в моем заведении!


And what was he saying to you?"

О чемон с тобой говорил?


"I don't rightly know, sir," answered Morgan.

- Не помню хорошенько, сэр, - ответил Морган.


"Do you call that a head on your shoulders, or ablessed dead-eye?" cried Long John. - И ты можешь называть головой то, что у тебя наплечах? Или это утебя юферс? [блок для натягивания вант] -закричал Долговязый Джон.


"Don't rightly know, don't you!- Онне помнит хорошенько!


Perhaps you don't happen to rightly know who youwas speaking to, perhaps? Может, ты и понятия не имеешь, с кем тыразговаривал?


Come, now, what was he jawing—v'yages, cap'ns,ships? Ну, выкладывай, о чем он сейчас говорил! Вы растабарывалиоба о плаваниях, кораблях, капитанах?


Pipe up! Ну!


What was it?"

Живо!


"We was a-talkin' of keel-hauling," answeredMorgan.

- Мы говорили о том, как людей под килем протягивают [протягиваниепод килем - вид наказания в английском флоте в XVIII веке], - ответилМорган.


"Keel-hauling, was you?- Под килем!


And a mighty suitable thing, too, and you may lay tothat. Вполне подходящий для тебя разговор.


Get back to your place for a lubber, Tom."

Эх, ты! Ну, садисьна место, Том, дуралей...


And then, as Morgan rolled back to his seat, Silveradded to me in a confidential whisper that was veryflattering, as I thought, Когда Морган сел за свой столик, Сильверпо-приятельски наклонился кмоему уху, что очень мне польстило, ипрошептал:


"He's quite an honest man, Tom Morgan, on'y stupid.- Честнейший малый этот Том Морган, ноужасный дурак.


And now," he ran on again, aloud, "let's see—BlackDog? А теперь, -продолжал он вслух, - попробуем вспомнить. Черный Пес?


No, I don't know the name, not I. Нет, никогда неслыхал о таком.


Yet I kind of think I've—yes, I've seen the swab. Как будто я его где-то видел.


He used to come here with a blind beggar, he used."

Он нередко... да-да...заходил сюда с каким-то слепым нищим.


"That he did, you may be sure," said I. - Да-да, со слепым! - вскричал я.


"I knew that blind man too.- Я и слепого этого знал.


His name was Pew."

Его звалиПью.


"It was!" cried Silver, now quite excited. - Верно! - воскликнул Сильвер, на этот раз очень взволнованный.


"Pew!-Пью!


That were his name for certain. Именно так его и звали.


Ah, he looked a shark, he did! С виду он был большая каналья.


If we run down this Black Dog, now, there'll benews for Cap'n Trelawney! Если этотЧерный Пес попадется нам в руки, капитанТрелони будет очень доволен.


Ben's a good runner; few seamen run better thanBen. УБена отличные ноги. Редкий моряк бегает быстрее Бена.


He should run him down, hand over hand, by thepowers! Нет, от Бена неуйдешь. Бен кого хочешь догонит...


He talked o' keel-hauling, did he? Так он говорил о том, как протягиваютморяков на канате?


I'LL keel-haul him!"

Ладно, ладно, уж мы протянем его самого...


All the time he was jerking out these phrases he wasstumping up and down the tavern on his crutch,slapping tables with his hand, and giving such ashow of excitement as would have convinced an OldBailey judge or a Bow Street runner.Сильвер прыгал на своем костыле, стучалкулаком по столам и говорил стаким искренним возмущением, что даже судья вОлд Бейли [суд в Лондоне]или лондонский полицейский поверили бы вполнейшую его невиновность.


My suspicions had been thoroughly reawakened onfinding Black Dog at the Spy-glass, and I watchedthe cook narrowly.Встреча с Черным Псом в "Подзорной трубе" пробудила все мои прежниеподозрения, и я внимательно следил за поваром.


But he was too deep, and too ready, and too cleverfor me, and by the time the two men had come backout of breath and confessed that they had lost thetrack in a crowd, and been scolded like thieves, Iwould have gone bail for the innocence of Long JohnSilver.

Но он был слишком умен,находчив и ловок для меня. Наконец вернулись те двое, которых он послалвдогонку за Черным Псом.Тяжело дыша, они объявили, что Черному Псу удалось скрыться от них втолпе. И кабатчик принялся ругать их с такой яростью,что я окончательноубедился в полной невиновности ДолговязогоДжона.


"See here, now, Hawkins," said he, "here's a blessedhard thing on a man like me, now, ain't it?- Слушай, Хокинс, - сказал он, - для меня эта история можетокончиться плохо.


There's Cap'n Trelawney—what's he to think? Что подумает обо мне капитан Трелони?


Here I have this confounded son of a Dutchmansitting in my own house drinking of my own rum! Этот проклятыголландец сидел в моем доме и лакал мою выпивку!


Here you comes and tells me of it plain; and here Ilet him give us all the slip before my blesseddeadlights! Потом приходишь ты иговоришь мне, что он из разбойничьей шайки. И все же я даю ему улизнуть оттебя перед самыми моими иллюминаторами.


Now, Hawkins, you do me justice with the cap'n. Ну, Хокинс, поддержи меня передкапитаном Трелони!


You're a lad, you are, but you're as smart as paint. Ты молод, но не глуп. Тебя не проведешь.


I see that when you first come in. Да, да, да! Яэто сразу заметил.


Now, here it is: What could I do, with this oldtimber I hobble on? Объясни же капитану, что я на своей деревяшкеникак немог угнаться за этим чертовым псом.


When I was an A B master mariner I'd have come upalongside of him, hand over hand, and broached himto in a brace of old shakes, I would; but now—"

Если бы я был первоклассный моряк, какв старое время, он бы от меня не ушел, я бы егонасадил на вертел в двеминуты, но теперь...


And then, all of a sudden, he stopped, and his jawdropped as though he had remembered something.

Он вдруг умолк и широко разинул рот, словночто-то вспомнил.


"The score!" he burst out. - А деньги? - крикнул он.


"Three goes o' rum!- За три кружки!


Why, shiver my timbers, if I hadn't forgotten myscore!"

Вот дьявол, про деньги-тоя и забыл!


And falling on a bench, he laughed until the tears randown his cheeks.Рухнув на скамью, он захохотал и хохотал до техпор, пока слезы непотекли у него по щекам.


I could not help joining, and we laughed together,peal after peal, until the tavern rang again.

Хохот его был так заразителен, что я неудержалсяи стал хохотать вместе с ним, пока вся таверна незадрожала от хохота.


"Why, what a precious old sea-calf I am!" he said atlast, wiping his cheeks. - Я хоть и стар, а какого разыграл морского телен-ка! - сказал оннаконец, вытирая щеки.


"You and me should get on well, Hawkins, for I'lltake my davy I should be rated ship's boy.- Я вижу, Хокинс, мы с тобой будем хорошей парой.Ведь я и сейчас оказался не лучше юнги...


But come now, stand by to go about. This won't do. Dooty is dooty, messmates. Однако надо идти: дело естьдело, ребята.


I'll put on my old cockerel hat, and step along of youto Cap'n Trelawney, and report this here affair. Я надену свою старую треуголку и пойду вместе с тобой ккапитану Трелони доложить ему обо всем, что случилось.


For mind you, it's serious, young Hawkins; andneither you nor me's come out of it with what Ishould make so bold as to call credit. А ведь дело-тосерьезное, молодой Хокинс, и, надо сознаться, нимне, ни тебе оно чести неприносит.


Nor you neither, says you; not smart—none of thepair of us smart. Нет, нет! Ни мне, ни тебе: обоих нас околпачили здорово.


But dash my buttons! That was a good un about my score."

Однако,черт его побери, как надул он меня с этимиденьгами!


And he began to laugh again, and that so heartily,that though I did not see the joke as he did, I wasagain obliged to join him in his mirth.

Он снова захохотал, и с таким жаром, что я, хотяне видел тут ничегосмешного, опять невольно присоединился к нему.


On our little walk along the quays, he made himselfthe most interesting companion, telling me about thedifferent ships that we passed by, their rig, tonnage,and nationality, explaining the work that was goingforward—how one was discharging, another takingin cargo, and a third making ready for sea—andevery now and then telling me some little anecdote ofships or seamen or repeating a nautical phrase till Ihad learned it perfectly.Мы пошли по набережной. Сильвер оказался необыкновенно увлекательнымсобеседником. О каждом корабле, мимо которого мыпроходили, он сообщал мнемножество сведений: какие у него снасти,сколько он может поднять груза,из какой страны он прибыл. Он объяснял мне, что делается в порту: односудно разгружают, другое нагружают, а вон то, третье, сейчас выходит воткрытое море. Он рассказывал мне веселые истории о корабляхи моряках. Тои дело употреблял он всякие морские словечки иповторял их по несколькураз, чтобы я лучше запомнил их.


I began to see that here was one of the best ofpossible shipmates.

Я начал понемногу понимать, что лучшеготоварища, чем Сильвер, в морском путешествиине найдешь.


When we got to the inn, the squire and Dr. Livesey were seated together, finishing a quart of alewith a toast in it, before they should go aboard theschooner on a visit of inspection.

Наконец мы пришли в трактир. Сквайр и доктор Ливси пили пиво,закусывая поджаренными ломтиками белогохлеба. Они собирались на шхуну - посмотреть, как ееснаряжают.


Long John told the story from first to last, with agreat deal of spirit and the most perfect truth. Долговязый Джон рассказал им все, чтослучилось в таверне, с начала идо конца, очень пылко и совершенно правдиво.


"That was how it were, now, weren't it, Hawkins?"he would say, now and again, and I could alwaysbear him entirely out.

- Ведь так оно и было, не правда ли, Хокинс? - спрашивал он меняпоминутно. И я всякий раз полностью подтверждал его слова.


The two gentlemen regretted that Black Dog had gotaway, but we all agreed there was nothing to be done,and after he had been complimented, Long John tookup his crutch and departed.

Оба джентльмена очень жалели, что Черному Псуудалось убежать. Но чтоможно было сделать? Выслушав их похвалы, Долговязый Джон взял костыль инаправился к выходу.


"All hands aboard by four this afternoon," shoutedthe squire after him.

- Команде быть на корабле к четырем часам дня!- крикнул сквайр емувдогонку.


"Aye, aye, sir," cried the cook, in the passage.

- Есть, сэр! - ответил повар.


"Well, squire," said Dr. Livesey, "I don't put much faith in your discoveries, as ageneral thing; but I will say this, John Silver suitsme."

- Ну, сквайр, - сказал доктор Ливси, - говоряоткровенно, я не вполнеодобряю большинство приобретений, сделанныхвами, но Джон Сильвер мне повкусу.


"The man's a perfect trump," declared the squire.

- Чудесный малый, - отозвался сквайр.


"And now," added the doctor, "Jim may come on board with us, may he not?"

- Джим пойдет сейчас с нами на шхуну, не такли? - прибавил доктор.


"To be sure he may," says squire. - Конечно, конечно, - сказал сквайр.


"Take your hat, Hawkins, and we'll see the ship."

- Хокинс, возьми свою шляпу,сейчас мы пойдем посмотреть наш корабль.


9Powder and Arms

9. ПОРОХ И ОРУЖИЕ


THE HISPANIOLA lay some way out, and we wentunder the figureheads and round the sterns of manyother ships, and their cables sometimes gratedunderneath our keel, and sometimes swung above us. "Испаньола" стояла довольно далеко отберега. Чтобы добраться до нее,нам пришлось взять лодку и лавировать средидругих кораблей. Перед намивырастали то украшенный фигурами нос, токорма. Канаты судов скрипели поднашим килем и свешивались у нас над головами.


At last, however, we got alongside, and were metand saluted as we stepped aboard by the mate, Mr.Arrow, a brown old sailor with earrings in his earsand a squint. На борту нас приветствовалштурман мистер Эрроу, старый моряк,косоглазый и загорелый, с серьгами вушах.


He and the squire were very thick and friendly, but Isoon observed that things were not the same betweenMr. Trelawney and the captain.

Между ним и сквайром были, очевидно, самые близкие, приятельскиеотношения. Но с капитаном сквайр явно не ладил.


This last was a sharp-looking man who seemed angrywith everything on board and was soon to tell uswhy, for we had hardly got down into the cabin whena sailor followed us.

Капитан был человек угрюмый. Все на корабле раздражало его. Причинысвоего недовольства он не замедлил изложитьперед нами. Едва мы спустилисьв каюту, как явился матрос и сказал:


"Captain Smollett, sir, axing to speak with you," saidhe.

- Капитан Смоллетт, сэр, хочет с вамипоговорить.


"I am always at the captain's orders.- Я всегда к услугам капитана.


Show him in," said the squire.

Попроси его пожаловать сюда, - ответилсквайр.


The captain, who was close behind his messenger,entered at once and shut the door behind him.

- Капитан, оказалось, шел за своим послом. Он сразу вошел в каюту изапер за собой дверь.


"Well, Captain Smollett, what have you to say?- Ну, что скажете, капитан Смоллетт?


All well, I hope; all shipshape and seaworthy?"

Надеюсь, все в порядке? Шхунаготова к отплытию?


"Well, sir," said the captain, "better speak plain, Ibelieve, even at the risk of offence.- Вот что, сэр, - сказал капитан, - я буду говоритьоткровенно, дажерискуя поссориться с вами.


I don't like this cruise; I don't like the men; and Idon't like my officer. Мне не нравится эта экспедиция. Мне не нравятсяваши матросы. Мне не нравится мой помощник.


That's short and sweet."

Вот и все. Коротко и ясно.


"Perhaps, sir, you don't like the ship?" inquired thesquire, very angry, as I could see.

- Быть может, сэр, вам не нравится также ишхуна? - спросил сквайр, ия заметил, что он очень разгневан.


"I can't speak as to that, sir, not having seen hertried," said the captain. - Я ничего не могу сказать о ней, сэр, пока неувижу ее в плавании, -ответил ему капитан.


"She seems a clever craft; more I can't say."

- Кажется, она построена неплохо. Но судить об этомеще рано.


"Possibly, sir, you may not like your employer,either?" says the squire.

- Тогда, сэр, быть может, вам не нравится ваш хозяин? - спросилсквайр.


But here Dr. Livesey cut in.

Но тут вмешался доктор Ливси.


"Stay a bit," said he, "stay a bit.- Погодите, - сказал он, - погодите.


No use of such questions as that but to produce illfeeling. Этак ничего, кроме ссоры, невыйдет.


The captain has said too much or he has said toolittle, and I'm bound to say that I require anexplanation of his words. Капитан сказал нам и слишком много и слишкоммало, и я имею правопопросить у него объяснений...


You don't, you say, like this cruise. Вы, кажется, сказали, капитан, что вам ненравится наша экспедиция?


Now, why?"

Почему?


"I was engaged, sir, on what we call sealed orders, tosail this ship for that gentleman where he should bidme," said the captain. - Меня пригласили, сэр, чтобы я вел судно суда, куда пожелает этотджентльмен, и не называли цели путешествия, -сказал капитан.


"So far so good.- Отлично, яни о чем не расспрашивал.


But now I find that every man before the mastknows more than I do. Но вскоре я убедился, что самый последнийматросзнает о цели путешествия больше, чем я.


I don't call that fair, now, do you?"

По-моему, это некрасиво. А какпо-вашему?


"No," said Dr. Livesey, "I don't."

- По-моему, тоже, - сказал доктор Ливси.


"Next," said the captain, "I learn we are going after treasure—hear it from myown hands, mind you.- Затем, - продолжал капитан, - я узнал, что мы едем искатьсокровища. Я услыхал об этом, заметьте, от своихсобственных подчиненных.


Now, treasure is ticklish work; I don't like treasurevoyages on any account, and I don't like them, aboveall, when they are secret and when (begging yourpardon, Mr. Trelawney) the secret has been told tothe parrot."

А искать сокровища - дело щекотливое. Поиски сокровищ вообще не по моейчасти, и я не чувствую никакого влечения к подобным занятиям, особенноесли эти занятия секретные, а секрет - прошупрощения, мистер Трелони! -выболтан, так сказать, попугаю.


"Silver's parrot?" asked the squire.

- Попугаю Сильвера? - спросил сквайр.


"It's a way of speaking," said the captain. - Нет, это просто поговорка, - пояснил капитан.


"Blabbed, I mean. It's my belief neither of you gentlemen know whatyou are about, but I'll tell you my way of it—life ordeath, and a close run."

- Она означает, чтосекрет уже ни для кого не секрет. Мне кажется, вы недооцениваете трудностидела, за которое взялись, и я скажу вам, что я думаю об этом: вампредстоит борьба не на жизнь, а на смерть.


"That is all clear, and, I dare say, true enough,"replied Dr. Livesey. - Вы совершенно правы, - ответил доктор.


"We take the risk, but we are not so ignorant as youbelieve us.- Мы сильно рискуем. Но выошибаетесь, полагая, что мы не отдаем себеотчета в опасностях, которыенам предстоят.


Next, you say you don't like the crew. Вы сказали, что вам не нравится наша команда.


Are they not good seamen?"

Что ж,по-вашему, мы наняли недостаточно опытныхморяков?


"I don't like them, sir," returned Captain Smollett. - Не нравятся мне они, - отвечал капитан.


"And I think I should have had the choosing of myown hands, if you go to that."

- И, если говоритьначистоту, нужно было поручить набор командымне.


"Perhaps you should," replied the doctor. - Не спорю, - ответил доктор.


"My friend should, perhaps, have taken you alongwith him; but the slight, if there be one, wasunintentional.- Моему другу, пожалуй, следовалонабирать команду вместе с вами. Это промах, уверяю вас, совершеннослучайный. Тут не было ничего преднамеренного.


And you don't like Mr. Arrow?"

Затем, кажется, вам ненравится мистер Эрроу?


"I don't, sir.- Не нравится, сэр.


I believe he's a good seaman, but he's too free withthe crew to be a good officer. Я верю, что он хороший моряк. Но он слишкомраспускает команду, чтобы быть хорошимпомощником.


A mate should keep himself to himself—shouldn'tdrink with the men before the mast!"

Он фамильярничает сосвоими матросами. Штурман на корабле должен держаться в стороне отматросов. Он не может пьянствовать с ними.


"Do you mean he drinks?" cried the squire.

- Вы хотите сказать, что он пьяница? - спросилсквайр.


"No, sir," replied the captain, "only that he's toofamiliar."

- Нет, сэр, - ответил капитан. - Я только хочу сказать, что онслишком распускает команду.


"Well, now, and the short and long of it, captain?"asked the doctor. "Tell us what you want."

- А теперь, - попросил доктор, - скажите намнапрямик, капитан, чеговам от нас нужно.


"Well, gentlemen, are you determined to go on thiscruise?"

- Вы твердо решили отправиться в это плавание,джентльмены?


"Like iron," answered the squire.

- Бесповоротно, - ответил сквайр.


"Very good," said the captain. - Отлично, - сказал капитан.


"Then, as you've heard me very patiently, sayingthings that I could not prove, hear me a few wordsmore.- Если вы до сих пор терпеливо меняслушали, хотя я и говорил вещи, которых не мог доказать, послушайте идальше.


They are putting the powder and the arms in the forehold. Порох и оружие складывают в носовой частисудна [в носовой частисудна помещались матросы].


Now, you have a good place under the cabin; whynot put them there?—first point. А между тем есть прекрасное помещение подвашейкаютой. Почему бы не сложить их туда? Это первое.


Then, you are bringing four of your own people withyou, and they tell me some of them are to be berthedforward. Затем, вы взяли с собойчетверых слуг. Кого-то из них, как мне сказали, тоже хотят поместить вносовой части.


Why not give them the berths here beside thecabin?—second point."

Почему не устроить им койки возле вашейкаюты? Это второе.


"Any more?" asked Mr. Trelawney.

- Есть и третье? - спросил мистер Трелони.


"One more," said the captain. - Есть, - сказал капитан.


"There's been too much blabbing already."

- Слишком много болтают.


"Far too much," agreed the doctor.

- Да, чересчур много болтают, - согласилсядоктор.


"I'll tell you what I've heard myself," continuedCaptain Smollett: "that you have a map of an island,that there's crosses on the map to show wheretreasure is, and that the island lies—" And then henamed the latitude and longitude exactly.

- Передам вам только то, что я слышал своими ушами, - продолжалкапитан Смоллетт. - Говорят, будто у вас есть карта какого-то острова.Будто на карте крестиками обозначены места, где зарыты сокровища. Будтоэтот остров лежит... И тут он с полной точностью назвал широту идолготу нашего острова.


"I never told that," cried the squire, "to a soul!"

- Я не говорил этого ни одному человеку! -воскликнул сквайр.


"The hands know it, sir," returned the captain.

- Однако каждый матрос знает об этом, сэр, -возразил капитан.


"Livesey, that must have been you or Hawkins,"cried the squire.

- Это вы, Ливси, все разболтали! - кричал сквайр. - Или ты, Хокинс...


"It doesn't much matter who it was," replied thedoctor.- Теперь уже все равно, кто разболтал, - сказалдоктор.


And I could see that neither he nor the captain paidmuch regard to Mr. Trelawney's protestations.Я заметил, что ни он, ни капитан не поверили мистеру Трелони,несмотря на все его оправдания.


Neither did I, to be sure, he was so loose a talker; yetin this case I believe he was really right and thatnobody had told the situation of the island.

Я тоже тогда не поверил, потому что ондействительно был великий болтун. А теперь я думаю, что тогда он говорилправду и что команде было известно и без нас,где находится остров.


"Well, gentlemen," continued the captain, - Я, джентльмены, не знаю, у кого из вас хранится эта карта, -продолжал капитан.


"I don't know who has this map; but I make it apoint, it shall be kept secret even from me and Mr.Arrow.- И я настаиваю, чтобы она хранилась в тайне иот меня,и от мистера Эрроу.


Otherwise I would ask you to let me resign."

В противном случае я буду просить вас уволитьменя.


"I see," said the doctor. - Понимаю, - сказал доктор.


"You wish us to keep this matter dark and to make agarrison of the stern part of the ship, manned withmy friend's own people, and provided with all thearms and powder on board.- Во-первых, вы хотите прекратить лишниеразговоры. Во-вторых, вы хотите устроить крепость вкормовой части судна,собрать в нее слуг моего друга и передать им всеоружие и порох, которыеимеются на борту.


In other words, you fear a mutiny."

Другими словами, вы опасаетесь бунта.


"Sir," said Captain Smollett, "with no intention totake offence, I deny your right to put words into mymouth.- Сэр, - сказал капитан Смоллетт, - я необижаюсь, но не хочу, чтобывы приписывали мне слова, которых я неговорил.


No captain, sir, would be justified in going to sea atall if he had ground enough to say that. Нельзя оправдать капитана,решившего выйти в море, если у него есть основания опасаться бунта.


As for Mr. Arrow, I believe him thoroughly honest;some of the men are the same; all may be for what Iknow. Яуверен, что мистер Эрроу честный человек. Многие матросы тоже честныелюди. Быть может, все они честные люди.


But I am responsible for the ship's safety and the lifeof every man Jack aboard of her. Но я отвечаю за безопасностькорабля и за жизнь каждого человека на борту.


I see things going, as I think, not quite right. Я вижу, что многое делаетсяне так, как следует.


And I ask you to take certain precautions or let meresign my berth. Прошу вас принять меры предосторожности или уволитьменя.


And that's all."

Вот и все.


"Captain Smollett," began the doctor with a smile,"did ever you hear the fable of the mountain and themouse?- Капитан Смоллетт, - начал доктор улыбаясь, - вы слыхали басню огоре, которая родила мышь?


You'll excuse me, I dare say, but you remind me ofthat fable. Простите меня, но вы напомнили мне эту басню.


When you came in here, I'll stake my wig, youmeant more than this."

Когда вы явились сюда, я готов был поклясться моим париком, что выпотребуете у нас много больше.


"Doctor," said the captain, "you are smart.- Вы очень догадливы, доктор, - сказал капитан.


When I came in here I meant to get discharged. I had no thought that Mr. Trelawney would hear aword."

- Явившись сюда, яхотел потребовать расчета, ибо у меня не было ни малейшей надежды, чтомистер Трелони согласится выслушать хоть одномое слово.


"No more I would," cried the squire. - И не стал бы слушать! - крикнул сквайр.


"Had Livesey not been here I should have seen youto the deuce.- Если бы не Ливси, я бысразу послал вас ко всем чертям.


As it is, I have heard you. I will do as you desire, but I think the worse of you."

Но как бы то ни было, я выслушал вас исделаю все, что вы требуете. Однако мнение мое о вас изменилось к худшему.


"That's as you please, sir," said the captain. - Это как вам угодно, сэр, - сказал капитан.


"You'll find I do my duty."

- Потом вы поймете, чтоя исполнил свой долг.


And with that he took his leave.

И он удалился.


"Trelawney," said the doctor, "contrary to all mynotions, I believed you have managed to get twohonest men on board with you—that man and JohnSilver."

- Трелони, - сказал доктор, - против своегоожидания, я убедился, чтовы пригласили на корабль двух честных людей:капитана Смоллетта и ДжонаСильвера.


"Silver, if you like," cried the squire; "but as for thatintolerable humbug, I declare I think his conductunmanly, unsailorly, and downright un-English."

- Насчет Сильвера я с вами согласен, - воскликнул сквайр, - аповедение этого несносного враля я считаюнедостойным мужчины, недостойнымморяка и, во всяком случае, недостойнымангличанина!


"Well," says the doctor, "we shall see."

- Ладно, - сказал доктор, - увидим.


When we came on deck, the men had begun alreadyto take out the arms and powder, yo-ho-ing at theirwork, while the captain and Mr. Arrow stood bysuperintending.

Когда мы вышли на палубу, матросы уже началиперетаскивать оружие ипорох. "Йо-хо-хо!" - пели они во время работы. Капитан и мистер Эрроураспоряжались.


The new arrangement was quite to my liking.Мне очень понравилось, как нас разместили по-новому.


The whole schooner had been overhauled; six berthshad been made astern out of what had been theafter-part of the main hold; and this set of cabins wasonly joined to the galley and forecastle by a sparredpassage on the port side. Всю шхунупереоборудовали. На корме из бывшей задней части среднего трюма устроилишесть кают, которые соединялись запасным проходом по левому борту скамбузом [камбуз - корабельная кухня] и баком[бак - возвышение в переднейчасти корабля].


It had been originally meant that the captain, Mr.Arrow, Hunter, Joyce, the doctor, and the squire wereto occupy these six berths. Сначала их предназначали для капитана, мистера Эрроу,Хантера, Джойса, доктора и сквайра.


Now Redruth and I were to get two of them and Mr.Arrow and the captain were to sleep on deck in thecompanion, which had been enlarged on each side tillyou might almost have called it a round-house. Но затем две из них отдали Редруту имне, а мистер Эрроу и капитан устроились на палубе, в сходном тамбуре[сходной тамбур - помещение, в которое выходиттрап (лестница, ведущая втрюм)], который был так расширен с обеихсторон, что мог сойти за кормовуюрубку [рубка - возвышение на палубе судна для управления].


Very low it was still, of course; but there was roomto swing two hammocks, and even the mate seemedpleased with the arrangement. Он, конечно,был тесноват, но все же в нем поместилось два гамака. Даже штурман,казалось, был доволен таким размещением.


Even he, perhaps, had been doubtful as to the crew,but that is only guess, for as you shall hear, we hadnot long the benefit of his opinion.

Возможно, он тоже не доверялкоманде. Впрочем, это только мое предположение, потомучто, как вы скороувидите, он недолго находился на шхуне.


We were all hard at work, changing the powder andthe berths, when the last man or two, and Long Johnalong with them, came off in a shore-boat.

Мы усердно работали, перетаскивая порох иустраивая наши каюты, когданаконец с берега явились в шлюпке последние матросы и вместе с нимиДолговязый Джон.


The cook came up the side like a monkey forcleverness, and as soon as he saw what was doing, Повар взобрался на судно с ловкостью обезьяныи, как только заметил,чем мы заняты, крикнул:


"So ho, mates!" says he. "What's this?"

- Эй, приятели, что же вы делаете?


"We're a-changing of the powder, Jack," answersone.

- Переносим бочки с порохом, Джон, - ответилодин из матросов.


"Why, by the powers," cried Long John, "if we do,we'll miss the morning tide!"

- Зачем, черт вас побери? - закричал Долговязый. - Ведь этак мыпрозеваем утренний отлив!


"My orders!" said the captain shortly. - Они исполняют мое приказание! - оборвал его капитан.


"You may go below, my man. Hands will want supper."

- А вы,милейший, ступайте на кухню, чтобы матросымогли поужинать вовремя.


"Aye, aye, sir," answered the cook, and touching hisforelock, he disappeared at once in the direction ofhis galley.

- Слушаю, сэр, - ответил повар. И, прикоснувшись рукой к пряди волос на лбу,нырнул в кухонную дверь.


"That's a good man, captain," said the doctor.

- Вот это славный человек, капитан, - сказалдоктор.


"Very likely, sir," replied Captain Smollett. - Весьма возможно, сэр, - ответил капитан Смоллетт.


"Easy with that, men—easy," he ran on, to thefellows who were shifting the powder; and thensuddenly observing me examining the swivel wecarried amidships, a long brass nine,

- Осторожней,осторожней, ребята! И он побежал к матросам. Матросы волокли бочку с порохом. Вдруг онзаметил, что я стою и смотрю на вертлюжную пушку [вертлюжная пушка -пушка, поворачивающаяся на специальнойвращающейся установке - вертлюге],которая была установлена в средней частикорабля, - медную девятифунтовку,и сейчас же налетел на меня.


"Here you, ship's boy," he cried, "out o' that!- Эй, юнга, - крикнул он, - прочь отсюда!


Off with you to the cook and get some work."

Ступай к повару, он дасттебе работу.


And then as I was hurrying off I heard him say, quiteloudly, to the doctor, И, убегая на кухню, я слышал, как он громкосказал доктору:


"I'll have no favourites on my ship."

- Я не потерплю, чтобы на судне у меня былилюбимчики!


I assure you I was quite of the squire's way ofthinking, and hated the captain deeply.

Уверяю вас, в эту минуту я совершенно согласился со сквайром, чтокапитан - невыносимый человек, и возненавиделего.


10The Voyage

10. ПЛАВАНИЕ


ALL that night we were in a great bustle gettingthings stowed in their place, and boatfuls of thesquire's friends, Mr. Blandly and the like, coming offto wish him a good voyage and a safe return. Суматоха продолжалась всю ночь. Мы перетаскивали вещи с места наместо. Шлюпка то и дело привозила с берега друзейсквайра, вроде мистераБлендли, приехавших пожелать ему счастливого плавания и благополучноговозвращения домой.


We never had a night at the Admiral Benbow when Ihad half the work; and I was dog-tired when, a littlebefore dawn, the boatswain sounded his pipe and thecrew began to man the capstan-bars. Никогда раньше в "Адмирале Бенбоу" мне не приходилосьработать так много. Я уже устал, как собака, когда перед самымрассветом боцман заигрална дудке и команда принялась поднимать якорь.


I might have been twice as weary, yet I would nothave left the deck, all was so new and interesting tome—the brief commands, the shrill note of thewhistle, the men bustling to their places in theglimmer of the ship's lanterns.

Впрочем, если бы даже я устал вдвое больше, я и то не ушел бы спалубы. Все было ново и увлекательно для меня - иотрывистые приказания, ирезкий звук свистка, и люди, суетливо работающие при тусклом светекорабельных фонарей.


"Now, Barbecue, tip us a stave," cried one voice.

- Эй, Окорок, затяни-ка песню! - крикнул один изматросов.


"The old one," cried another.

- Старую! - крикнул другой.


"Aye, aye, mates," said Long John, who was standingby, with his crutch under his arm, and at once brokeout in the air and words I knew so well:

- Ладно, ребята, - отвечал Долговязый Джон, стоявший тут же, напалубе, с костылем под мышкой. И запел песню, которая была так хорошо мнеизвестна:


"Fifteen men on the dead man's chest—"

Пятнадцать человек на сундук мертвеца...


And then the whole crew bore chorus:—

Вся команда подхватила хором:


"Yo-ho-ho, and a bottle of rum!"

And at the third "Ho!" drove the bars before them with a will.

Йо-хо-хо, и бутылка рому! - при последнем "хо"матросы дружно нажалина вымбовки шпиля.


Even at that exciting moment it carried me back tothe old Admiral Benbow in a second, and I seemed tohear the voice of the captain piping in the chorus.Мне припомнился наш старый "Адмирал Бенбоу", почудилось, будто голоспокойного Бонса внезапно присоединился кматросскому хору.


But soon the anchor was short up; soon it washanging dripping at the bows; soon the sails began todraw, and the land and shipping to flit by on eitherside; and before I could lie down to snatch an hour ofslumber the HISPANIOLA had begun her voyage tothe Isle of Treasure.

Скоро якорь был поднят и укреплен на носу. С него капала вода. Ветерраздул паруса. Земля отступила. Корабли, окружавшие нас, стали удаляться.И прежде чем я лег на койку, чтобы подремать хоть часок, "Испаньола"начала свое плавание к Острову Сокровищ.


I am not going to relate that voyage in detail.Я не стану описывать подробности нашегопутешествия.


It was fairly prosperous. Оно было оченьудачно.


The ship proved to be a good ship, the crew werecapable seamen, and the captain thoroughlyunderstood his business. Корабль оказался образцовым, команда состоялаиз опытных моряков,капитан превосходно знал свое дело.


But before we came the length of Treasure Island,two or three things had happened which require to beknown.

Но прежде чем мы достигли ОстроваСокровищ, случилось два-три события, о которыхстоит упомянуть.


Mr. Arrow, first of all, turned out even worse than thecaptain had feared.Раньше всего выяснилось, что мистер Эрроугораздо хуже, чем думал онем капитан.


He had no command among the men, and people didwhat they pleased with him. Он не пользовался у матросов никакимавторитетом, и его никтоне слушал.


But that was by no means the worst of it, for after aday or two at sea he began to appear on deck withhazy eye, red cheeks, stuttering tongue, and othermarks of drunkenness. Но это еще не самое худшее. Через день-два после отплытия онстал появляться на палубе с мутными глазами ипылающими щеками. Язык егозаплетался. Налицо были и другие признаки опьянения.


Time after time he was ordered below in disgrace. Время от времени егоприходилось с позором гнать в каюту.


Sometimes he fell and cut himself; sometimes he layall day long in his little bunk at one side of thecompanion; sometimes for a day or two he would bealmost sober and attend to his work at least passably.

Он часто падал и расшибался.Случалось, пролеживал целые дни у себя на койке, не вставая. Бывало,конечно, что он дня два ходил почти трезвый итогда кое-как справлялся сосвоими обязанностями.


In the meantime, we could never make out where hegot the drink.Мы никак не могли понять, откуда он достает выпивку.


That was the ship's mystery. Весь корабльломал голову над этой загадкой.


Watch him as we pleased, we could do nothing tosolve it; and when we asked him to his face, hewould only laugh if he were drunk, and if he weresober deny solemnly that he ever tasted anything butwater.

Мы следили за ним, но ничего не выследили.Когда мы спрашивали его напрямик, он, если былпьян, только хохотал нам вглаза, а если был трезв, торжественно клялся, чтоза всю жизнь ничего непил, кроме воды.


He was not only useless as an officer and a badinfluence amongst the men, but it was plain that atthis rate he must soon kill himself outright, sonobody was much surprised, nor very sorry, whenone dark night, with a head sea, he disappearedentirely and was seen no more.

Как штурман он никуда не годился и оказывалдурное влияние на своихподчиненных. Было ясно, что он плохо кончит. И никто не удивился и неопечалился, когда однажды темной, бурнойночью он исчез с корабля.


"Overboard!" said the captain. - Свалился за борт! - решил капитан.


"Well, gentlemen, that saves the trouble of puttinghim in irons."

- Что же, джентльмены, этоизбавило нас от необходимости заковывать его вкандалы.


But there we were, without a mate; and it wasnecessary, of course, to advance one of the men.Таким образом, мы остались без штурмана. Нужно было выдвинуть на этудолжность кого-нибудь из команды.


The boatswain, Job Anderson, was the likeliest manaboard, and though he kept his old title, he served ina way as mate. Выбор пал на боцмана Джоба Эндерсона.Его по-прежнему называли боцманом, ноисполнял он обязанности штурмана.


Mr. Trelawney had followed the sea, and hisknowledge made him very useful, for he often took awatch himself in easy weather.Мистер Трелони, много странствовавший и хорошо знавший море, тожепригодился в этом деле - он стоял в хорошую погоду на вахте.


And the coxswain, Israel Hands, was a careful, wily,old, experienced seaman who could be trusted at apinch with almost anything.

Второйбоцман, Израэль Хендс, был усердный старый,опытный моряк, которому можнобыло поручить почти любую работу.


He was a great confidant of Long John Silver, and sothe mention of his name leads me on to speak of ourship's cook, Barbecue, as the men called him.

Он, между прочим, дружил с ДолговязымДжоном Сильвером, и раз уж яупомянул это имя, придется рассказать оСильвере подробнее. Матросы называли его Окороком.


Aboard ship he carried his crutch by a lanyard roundhis neck, to have both hands as free as possible. Он привязывал свой костыль веревкой кшее, чтобы руки у него были свободны.


It was something to see him wedge the foot of thecrutch against a bulkhead, and propped against it,yielding to every movement of the ship, get on withhis cooking like someone safe ashore. Стоило посмотреть, как он, упираяськостылем в стену, покачиваясь с каждымдвижением корабля, стряпал, словнонаходился на твердой земле!


Still more strange was it to see him in the heaviest ofweather cross the deck. Еще любопытнее было видеть, как ловко ибыстропробегал он в бурную погоду по палубе, хватаясьза канаты, протянутые длянего в самых широких местах.


He had a line or two rigged up to help him across thewidest spaces—Long John's earrings, they werecalled; and he would hand himself from one place toanother, now using the crutch, now trailing italongside by the lanyard, as quickly as another mancould walk. Эти канаты назывались у матросов "сережкамиДолговязого Джона". И на ходу он то держался за эти "сережки", топускал вдело костыль, то тащил его за собой на веревке.


Yet some of the men who had sailed with him beforeexpressed their pity to see him so reduced.

Все же матросы, которые плавали с ним прежде,очень жалели, что онуже не тот, каким был.


"He's no common man, Barbecue," said the coxswainto me. - Наш Окорок не простой человек, - говорил мне второй боцман.


"He had good schooling in his young days and canspeak like a book when so minded; and brave—alion's nothing alongside of Long John!- Вмолодости он был школяром и, если захочет,может разговаривать, как книга.А какой он храбрый! Лев перед ним ничто, перед нашим ДолговязымДжоном.


I seen him grapple four and knock their headstogether—him unarmed."

Явидел сам, как на него, безоружного, напалочетверо, а он схватил их истукнул головами вот так.


All the crew respected and even obeyed him.Вся команда относилась к нему с уважением и даже подчинялась егоприказаниям.


He had a way of talking to each and doingeverybody some particular service.С каждым он умел поговорить, каждому умелугодить.


To me he was unweariedly kind, and always glad tosee me in the galley, which he kept as clean as a newpin, the dishes hanging up burnished and his parrot ina cage in one corner.

Со мной он всегдабыл особенно ласков. Всякий раз радовался, когда я заходил к нему вкамбуз, который он содержал в удивительнойчистоте. Посуда у него всегдабыла аккуратно развешена и вычищена до блеска. В углу, в клетке, сиделпопугай.


"Come away, Hawkins," he would say; "come andhave a yarn with John.- Хокинс, - говорил мне Сильвер, - заходи,поболтай с Джоном.


Nobody more welcome than yourself, my son. Никомуя не рад так, как тебе, сынок.


Sit you down and hear the news. Садись и послушай.


Here's Cap'n Flint—I calls my parrot Cap'n Flint,after the famous buccaneer—here's Cap'n Flintpredicting success to our v'yage. Вот капитан Флинт... яназвал моего попугая Капитаном Флинтом вчесть знаменитого пирата... таквот, Капитан Флинт предсказывает, что наше плавание окончится удачей...


Wasn't you, cap'n?"

Верно, Капитан?


And the parrot would say, with great rapidity, И попугай начинал с невероятной быстротойповторять:


"Pieces of eight!- Пиастры!


Pieces of eight! Пиастры!


Pieces of eight!" till you wondered that it was notout of breath, or till John threw his handkerchief overthe cage.

Пиастры! И повторял до тех пор, пока не выбивался из сил или пока Джон непокрывал его клетку платком.


"Now, that bird," he would say, "is, maybe, twohundred years old, Hawkins—they live forevermostly; and if anybody's seen more wickedness, itmust be the devil himself.- Этой птице, - говорил он, - наверно, лет двести, Хокинс. Попугаиживут без конца. Разве только дьявол повидал на своем веку столько зла,сколько мой попугай.


She's sailed with England, the great Cap'n England,the pirate. Он плавал с Инглендом, с прославленным капитаномИнглендом, пиратом.


She's been at Madagascar, and at Malabar, andSurinam, and Providence, and Portobello. Он побывал на Мадагаскаре, на Малабаре [Малабар -область на юго-западном побережье Индии], вСуринаме [Суринам - то же, чтоГолландская Гвиана (в Южной Америке)], наПровиденсе [Провиденс - остров вИндийском океане], в Порто-Белло [Порто-Белло - порт в Шотландии].


She was at the fishing up of the wrecked plate ships. Онвидел, как вылавливают груз с затонувших галеонов [галеоны - испанскиекорабли, на которых перевозили золото изиспанской Америки в Испанию].


It's there she learned Воткогда он научился кричать "пиастры".


'Pieces of eight,' and little wonder; three hundred andfifty thousand of 'em, Hawkins! И нечему тут удивляться: в тот деньвыловили триста пятьдесят тысяч пиастров, Хокинс!


She was at the boarding of the viceroy of the Indiesout of Goa, she was; and to look at her you wouldthink she was a babby. Этот попугайприсутствовал при нападении на вице-короля Индии невдалеке от Гоа[португальская колония на территории Индии]. А с виду он кажетсямладенцем...


But you smelt powder—didn't you, cap'n?"

Но ты понюхал пороху, не правда ли, Капитан?


"Stand by to go about," the parrot would scream.

- Повор-рачивай на другой галс! [галс - направление движения суднаотносительно ветра] - кричал попугай.


"Ah, she's a handsome craft, she is," the cook wouldsay, and give her sugar from his pocket, and then thebird would peck at the bars and swear straight on,passing belief for wickedness. - Он у меня отличный моряк, - приговаривал повар и угощал попугаякусочками сахара, которые доставал из кармана. Попугай долбил клювом прутья клетки и ругалсяскверными словами.


"There," John would add, "you can't touch pitch andnot be mucked, lad.- Поживешь среди дегтя - поневоле запачкаешься,- объяснял мне Джон.


Here's this poor old innocent bird o' mine swearingblue fire, and none the wiser, you may lay to that.- Это бедная, старая невинная птица ругается, кактысяча чертей, но она непонимает, что говорит.


She would swear the same, in a manner of speaking,before chaplain." Она ругалась бы и перед господом богом.


And John would touch his forelock with a solemnway he had that made me think he was the best ofmen.

С этими словами Джон так торжественноприкоснулся к своей пряди налбу, что я счел его благороднейшим человеком насвете.


In the meantime, the squire and Captain Smollettwere still on pretty distant terms with one another.Отношения между сквайром и капитаном Смоллеттом были по-прежнемуочень натянутые.


The squire made no bones about the matter; hedespised the captain. Сквайр, не стесняясь, отзывался о капитане презрительно.


The captain, on his part, never spoke but when hewas spoken to, and then sharp and short and dry, andnot a word wasted.

Капитан никогда не заговаривал со сквайром, акогда сквайр спрашивал его очем-нибудь, отвечал резко, кратко и сухо.


He owned, when driven into a corner, that heseemed to have been wrong about the crew, thatsome of them were as brisk as he wanted to see andall had behaved fairly well. Прижатый в угол, он вынужден былсознаться, что, по-видимому, ошибся, дурно отзываясь о команде. Многиематросы работали образцово, и вся команда веласебя превосходно.


As for the ship, he had taken a downright fancy toher. А в шхунуон просто влюбился.


"She'll lie a point nearer the wind than a man has aright to expect of his own married wife, sir.- Она слушается руля, как хорошая женаслушается мужа, сэр.


But," he would add, "all I say is, we're not homeagain, and I don't like the cruise."

Но, -прибавлял он, - домой мы еще не вернулись, иплавание наше мне по-прежнемуочень не нравится.


The squire, at this, would turn away and march upand down the deck, chin in air.

Сквайр при этих словах поворачивался ккапитану спиной и принималсяшагать по палубе, задрав подбородок кверху.


"A trifle more of that man," he would say, "and Ishall explode."

- Еще немного, - говорил он, - и этот человек окончательно выведетменя из терпения.


We had some heavy weather, which only proved thequalities of the HISPANIOLA.Нам пришлось перенести бурю, которая только подтвердила достоинстванашей "Испаньолы".


Every man on board seemed well content, and theymust have been hard to please if they had beenotherwise, for it is my belief there was never a ship'scompany so spoiled since Noah put to sea. Команда казалась довольной, да и неудивительно.По-моему, ни на одном судне с тех пор, как Нойвпервые пустился в море,так не баловали команду.


Double grog was going on the least excuse; therewas duff on odd days, as, for instance, if the squireheard it was any man's birthday, and always a barrelof apples standing broached in the waist for anyoneto help himself that had a fancy.

Пользовались всяким предлогом, чтобы выдатьморякам двойную порцию грога. Стоило сквайру услышать о дне рождениякого-нибудь из матросов, и тотчас же всех оделяли пудингом. На палубевсегда стояла бочка с яблоками, чтобы каждыйжелающий мог лакомиться ими,когда ему вздумается.


"Never knew good come of it yet," the captain said toDr. Livesey. - Ничего хорошего не выйдет из этого, - говорил капитан докторуЛивси.


"Spoil forecastle hands, make devils.- Это их только портит.


That's my belief."

Уж вы мне поверьте.


But good did come of the apple barrel, as you shallhear, for if it had not been for that, we should havehad no note of warning and might all have perishedby the hand of treachery.

Однако бочка с яблоками, как вы увидите, сослужила нам огромнуюслужбу. Только благодаря этой бочке мы были вовремя предупреждены обопасности и не погибли от руки предателей.


This was how it came about.

Вот как это произошло.


We had run up the trades to get the wind of the islandwe were after—I am not allowed to be moreplain—and now we were running down for it with abright lookout day and night. Мы двигались сначала против пассатов, чтобывыйти на ветер к нашему острову, - яснее ясказать не могу, - а теперь шлик нему по ветру. Днем и ночью глядели мы вдаль, ожидая, чтоувидим его нагоризонте.


It was about the last day of our outward voyage bythe largest computation; some time that night, or atlatest before noon of the morrow, we should sight theTreasure Island. Согласно вычислениям, нам оставалось плыть менее суток. Либосегодня ночью, либо самое позднее завтра передполуднем мы увидим ОстровСокровищ.


We were heading S.S.W. and had a steady breezeabeam and a quiet sea. Курс держали на юго-юго-запад. Дул ровный ветер на траверсе[траверс - направление, перпендикулярное курсусудна]. Море было спокойно.


The HISPANIOLA rolled steadily, dipping herbowsprit now and then with a whiff of spray."Испаньола" неслась вперед, иногда ее бушприт [брус, выступающий передносом корабля] обрызгивали волны.


All was drawing alow and aloft; everyone was in thebravest spirits because we were now so near an endof the first part of our adventure.

Все шло прекрасно. Все находились вотличном состоянии духа, все радовалисьокончанию первой половины нашегоплавания.


Now, just after sundown, when all my work was overand I was on my way to my berth, it occurred to methat I should like an apple.Когда зашло солнце и работа моя была кончена,я, направляясь к своейкойке, вдруг подумал, что неплохо было бысъесть яблоко.


I ran on deck. Быстро выскочил яна палубу.


The watch was all forward looking out for theisland. Вахтенные стояли на носу и глядели в море, надеясь увидетьостров.


The man at the helm was watching the luff of thesail and whistling away gently to himself, and thatwas the only sound excepting the swish of the seaagainst the bows and around the sides of the ship.

Рулевой, наблюдая за наветренным [наветренная сторона -подверженная действию ветра; подветренная - противоположная той, накоторую дует ветер] углом парусов, тихонькопосвистывал. Все было тихо,только вода шелестела за бортом.


In I got bodily into the apple barrel, and found therewas scarce an apple left; but sitting down there in thedark, what with the sound of the waters and therocking movement of the ship, I had either fallenasleep or was on the point of doing so when a heavyman sat down with rather a clash close by.Оказалось, что в бочке всего одно яблоко. Чтобы достать его, мнепришлось влезть в бочку. Сидя там в темноте, убаюканный плеском воды имерным покачиванием судна, я чуть было не заснул. Вдруг кто-то грузноопустился рядом с бочкой на палубу.


The barrel shook as he leaned his shoulders againstit, and I was just about to jump up when the manbegan to speak. Бочка чуть-чуть качнулась: он оперся онее спиной. Я уже собирался выскочить, как вдруг человекэтот заговорил.


It was Silver's voice, and before I had heard a dozenwords, I would not have shown myself for all theworld, but lay there, trembling and listening, in theextreme of fear and curiosity, for from these dozenwords I understood that the lives of all the honestmen aboard depended upon me alone.

Яузнал голос Сильвера, и, прежде чем он успелпроизнести несколько слов, ярешил не вылезать из бочки ни за что на свете. Я лежал на дне, дрожа ивслушиваясь, задыхаясь от страха илюбопытства. С первых же слов я понял,что жизнь всех честных людей на судненаходится у меня в руках.


11What I Heard in the Apple Barrel

11. ЧТО Я УСЛЫШАЛ, СИДЯ В БОЧКЕИЗ-ПОД ЯБЛОК


"NO, not I," said Silver. - Нет, не я, - сказал Сильвер.


"Flint was cap'n; I was quartermaster, along of mytimber leg.- Капитаном был Флинт. А я былквартирмейстером [квартирмейстер -заведующий продовольствием], потому чтоу меня нога деревянная.


The same broadside I lost my leg, old Pew lost hisdeadlights. Я потерял ногу в том же деле, в котором старыйПьюпотерял свои иллюминаторы.


It was a master surgeon, him that ampytatedme—out of college and all—Latin by the bucket, andwhat not; but he was hanged like a dog, andsun-dried like the rest, at Corso Castle. Мне ампутировал ее ученый хирург - он учился вколледже и знал всю латынь наизусть. А все же не отвертелся от виселицы -его вздернули в Корсо-Касле, как собаку,сушиться на солнышке... рядом сдругими. Да!


That was Roberts' men, that was, and comed ofchanging names to their ships—ROYAL FORTUNEand so on. То были люди Робертса, и погибли они потому, что менялиназвания своих кораблей. Сегодня корабль называется "Королевское счастье",а завтра как-нибудь иначе.


Now, what a ship was christened, so let her stay, Isays. А по-нашему - как окрестили судно, так оновсегда и должно называться.


So it was with the CASSANDRA, as brought us allsafe home from Malabar, after England took theviceroy of the Indies; so it was with the oldWALRUS, Flint's old ship, as I've seen amuck withthe red blood and fit to sink with gold."

Мы не меняли названия "Кассандры", и онаблагополучно доставила нас домой с Малабара, после того как Инглендзахватил вице-короля Индии. Не менял своего прозвища и "Морж", старыйкорабль Флинта, который до бортов был полонкровью, а золота на нем былостолько, что он чуть не пошел ко дну.


"Ah!" cried another voice, that of the youngest handon board, and evidently full of admiration. "He was the flower of the flock, was Flint!"

- Эх, - услышал я восхищенный голос самого молчаливого из нашихматросов, - что за молодец этот Флинт!


"Davis was a man too, by all accounts," said Silver. - Дэвис, говорят, был не хуже, - сказал Сильвер.


"I never sailed along of him; first with England, thenwith Flint, that's my story; and now here on my ownaccount, in a manner of speaking.- Но я никогда с нимне плавал. Я плавал сначала с Инглендом, потом сФлинтом. А теперь вышел вморе сам.


I laid by nine hundred safe, from England, and twothousand after Flint. Я заработал девятьсот фунтов стерлингов уИнгленда да тысячи двеу Флинта.


That ain't bad for a man before the mast—all safe inbank. Для простого матроса это не так плохо. Деньги вложены в банк идают изрядный процент.


'Tain't earning now, it's saving does it, you may layto that. Дело не в умении заработать, а в умении сберечь...


Where's all England's men now?

Где теперь люди Ингленда?


I dunno. Не знаю...


Where's Flint's? Где люди Флинта?


Why, most on 'em aboard here, and glad to get theduff—been begging before that, some on 'em. Большей частьюздесь, на корабле, и рады, когда получаютпудинг. Многие из них жили наберегу, как последние нищие. С голоду подыхали, ей-богу!


Old Pew, as had lost his sight, and might havethought shame, spends twelve hundred pound in ayear, like a lord in Parliament. Старый Пью, когдапотерял глаза, а также и стыд, стал проживатьтысячу двести фунтов в год,словно лорд из парламента.


Where is he now? Где он теперь?


Well, he's dead now and under hatches; but for twoyear before that, shiver my timbers, the man wasstarving! Умер и гниет в земле. Но двагода назад ему уже нечего было есть.


He begged, and he stole, and he cut throats, andstarved at that, by the powers!"

Он просил милостыню, он воровал, онрезал глотки и все-таки не мог прокормиться!


"Well, it ain't much use, after all," said the youngseaman.

- Вот и будь пиратом! - сказал молодой моряк.


"'Tain't much use for fools, you may lay to it—that,nor nothing," cried Silver. - Не будь только дураком! - воскликнул Сильвер.


"But now, you look here: you're young, you are, butyou're as smart as paint.- Впрочем, не о теберазговор: ты хоть молод, а не глуп. Тебя не надуешь!


I see that when I set my eyes on you, and I'll talk toyou like a man."

Я это сразу заметил,едва только увидел тебя, и буду разговаривать стобой, как с мужчиной.


You may imagine how I felt when I heard thisabominable old rogue addressing another in the verysame words of flattery as he had used to myself.Можете себе представить, что я почувствовал,услышав, как этот старыймошенник говорит другому те же самые льстивыеслова, которые говорил мне!


I think, if I had been able, that I would have killedhim through the barrel.Если бы я мог, я бы убил его...


Meantime, he ran on, little supposing he wasoverheard.

А тем временем Сильвер продолжал говорить, не подозревая, что егоподслушивают:


"Here it is about gentlemen of fortune.- Так всегда с джентльменами удачи["джентльмены удачи" - прозвищепиратов].


They lives rough, and they risk swinging, but theyeat and drink like fighting-cocks, and when a cruiseis done, why, it's hundreds of pounds instead ofhundreds of farthings in their pockets. Жизнь у них тяжелая, они рискуют попасть нависелицу, но едят ипьют, как боевые петухи перед боем. Они уходят в плавание с сотнями медныхгрошей, а возвращаются с сотнями фунтов.


Now, the most goes for rum and a good fling, and tosea again in their shirts. Добыча пропита, деньги растрачены- и снова в море в одних рубашках.


But that's not the course I lay. Но я поступаю не так.


I puts it all away, some here, some there, and nonetoo much anywheres, by reason of suspicion. Я вкладываю всесвои деньги по частям в разные банки, но нигде не кладу слишком много,чтобы не возбудить подозрения.


I'm fifty, mark you; once back from this cruise, I setup gentleman in earnest. Мне пятьдесят лет, заметь. Вернувшись изэтого плавания, я буду жить, как живут самыенастоящие джентльмены...


Time enough too, says you. Порауже, говоришь?


Ah, but I've lived easy in the meantime, neverdenied myself o' nothing heart desires, and slep' softand ate dainty all my days but when at sea. Ну что ж, я и до этого пожил неплохо. Никогда ни в чем себене отказывал. Мягко спал и вкусно ел. Только в море приходилось иногдатуговато.


And how did I begin? А как я начал?


Before the mast, like you!"

Матросом, как ты.


"Well," said the other, "but all the other money'sgone now, ain't it?- А ведь прежние ваши деньги теперь пропадут, - сказал молодойматрос.


You daren't show face in Bristol after this."

- Как вы покажетесь в Бристоле после этогоплавания?


"Why, where might you suppose it was?" askedSilver derisively.

- А где, по-твоему, теперь мои деньги? - спросилСильвер насмешливо.


"At Bristol, in banks and places," answered hiscompanion.

- В Бристоле, в банках и прочих местах, - ответилматрос.


"It were," said the cook; "it were when we weighedanchor.- Да, они были там, - сказал повар. - Они были там, когда мы подымалинаш якорь.


But my old missis has it all by now. Но теперь моя старуха уже взяла их оттуда.


And the Spy-glass is sold, lease and goodwill andrigging; and the old girl's off to meet me."Подзорная труба"продана вместе с арендованным участком,клиентурой и оснасткой, а старухауехала и поджидает меня в условленном месте.


I would tell you where, for I trust you, but it'd makejealousy among the mates."

Я бы сказал тебе, где этоместо, потому что вполне доверяю тебе, да,боюсь, остальные обидятся, чтоя не сказал и им.


"And can you trust your missis?" asked the other.

- А старухе своей вы доверяете? - спросилматрос.


"Gentlemen of fortune," returned the cook, "usuallytrusts little among themselves, and right they are, youmay lay to it.- Джентльмены удачи, - ответил повар, - редкодоверяют друг другу. Иправильно делают.


But I have a way with me, I have. Но меня провести нелегко.


When a mate brings a slip on his cable—one asknows me, I mean—it won't be in the same worldwith old John. Кто попробует отпустить канат,чтобы старый Джон брякнулся, недолго проживетна этом свете.


There was some that was feared of Pew, and somethat was feared of Flint; but Flint his own self wasfeared of me. Одни боялисьПью, другие - Флинта. А меня боялся сам Флинт.


Feared he was, and proud. Боялся меня и гордилсямной...


They was the roughest crew afloat, was Flint's; thedevil himself would have been feared to go to seawith them. Команда у него была отчаянная. Сам дьявол и тот не решился быпуститься с нею в открытое море.


Well now, I tell you, I'm not a boasting man, andyou seen yourself how easy I keep company, butwhen I was quartermaster, LAMBS wasn't the wordfor Flint's old buccaneers. Ты меня знаешь, я хвастать не стану, ядобродушный и веселый человек, но, когда я был квартирмейстером, старыепираты Флинта слушались меня, как овечки.


Ah, you may be sure of yourself in old John's ship."

Ого-го-го, какая дисциплина былана судне у старого Джона!


"Well, I tell you now," replied the lad, "I didn't half a quarter like the job till I had this talkwith you, John; but there's my hand on it now."

- Скажу вам по совести, - признался матрос, - до этого разговора,Джон, дело ваше было мне совсем не по вкусу. Но теперь вот моя рука, ясогласен.


"And a brave lad you were, and smart too," answeredSilver, shaking hands so heartily that all the barrelshook, "and a finer figurehead for a gentleman offortune I never clapped my eyes on."

- Ты храбрый малый и очень неглуп, - ответилСильвер и с таким жаромпожал протянутую руку, что бочка моязакачалась. - Из тебя получится такойотличный джентльмен удачи, какого я ещеникогда не видал!


By this time I had begun to understand the meaningof their terms.Мало-помалу я начал понимать тот язык, на котором они говорили.


By a "gentleman of fortune" they plainly meantneither more nor less than a common pirate, and thelittle scene that I had overheard was the last act in thecorruption of one of the honest hands—perhaps ofthe last one left aboard."Джентльменами удачи" они называли пиратов. Я был свидетелем последнейглавы в истории о том, как соблазняли честного матроса вступить в этуразбойничью шайку - быть может, последнего честного матроса на всемкорабле.


But on this point I was soon to be relieved, for Silvergiving a little whistle, a third man strolled up and satdown by the party.

Впрочем, я тотчас же убедился, что этот матрос не единственный.Сильвер тихонько свистнул, и к бочке подсел ещекто-то.


"Dick's square," said Silver.

- Дик уже наш, - сказал Сильвер.


"Oh, I know'd Dick was square," returned the voiceof the coxswain, Israel Hands. - Я знал, что он будет нашим, - услышал я голос второго боцмана,Израэля Хендса.


"He's no fool, is Dick."- Он не из дураков, этот Дик.


And he turned his quid and spat. Некоторое время он молча жевал табак, потом сплюнул и обратился кДолговязому Джону:


"But look here," he went on, "here's what I want toknow, Barbecue: how long are we a-going to standoff and on like a blessed bumboat?- Скажи, Окорок, долго мы будем вилять, как маркитантская лодка?


I've had a'most enough o' Cap'n Smollett; he's hazedme long enough, by thunder!

Клянусь громом, мне до смерти надоел капитан! Довольно ему мнойкомандовать!


I want to go into that cabin, I do. I want their pickles and wines, and that."

Я хочу жить в капитанской каюте, мне нужныихние разносолы ивина.


"Israel," said Silver, "your head ain't much account,nor ever was.- Израэль, - сказал Сильвер, - твоя башка очень недорого стоит,потому что в ней никогда не бывало мозгов.


But you're able to hear, I reckon; leastways, yourears is big enough. Но слушать ты можешь, уши утебя длинные.


Now, here's what I say: you'll berth forward, andyou'll live hard, and you'll speak soft, and you'll keepsober till I give the word; and you may lay to that,my son."

Так слушай: ты будешь спать по-прежнему вкубрике, ты будешьесть грубую пищу, ты будешь послушен, тыбудешь учтив и ты не выпьешь никапли вина до тех пор, покуда я не скажу тебе нужного слова. Во всемположись на меня, сынок.


"Well, I don't say no, do I?" growled the coxswain. - Разве я отказываюсь? - проворчал второй боцман.


"What I say is, when? That's what I say."

- Я толькоспрашиваю: когда?


"When! By the powers!" cried Silver. - Когда? - закричал Сильвер.


"Well now, if you want to know, I'll tell you when.- Ладно, я скажу тебе когда.


The last moment I can manage, and that's when. Как можнопозже - вот когда!


Here's a first-rate seaman, Cap'n Smollett, sails theblessed ship for us. Капитан Смоллетт, первостепенный моряк, для нашей жевыгоды ведет наш корабль.


Here's this squire and doctor with a map and such—Idon't know where it is, do I? У сквайра и доктора имеется карта, но разве язнаю, где они прячут ее!


No more do you, says you. И ты тоже не знаешь.


Well then, I mean this squire and doctor shall findthe stuff, and help us to get it aboard, by the powers. Так вот, пускай сквайр идоктор найдут сокровища и помогут нампогрузить их на корабль.


Then we'll see. А тогда мыпосмотрим.


If I was sure of you all, sons of double Dutchmen,I'd have Cap'n Smollett navigate us half-way backagain before I struck."

Если бы я был уверен в таком голландскомотродье, как вы, я быпредоставил капитану Смоллетту довести насназад до половины пути.


"Why, we're all seamen aboard here, I should think,"said the lad Dick.

- Мы и сами неплохие моряки! - возразил Дик.


"We're all forecastle hands, you mean," snappedSilver. - Неплохие матросы, ты хочешь сказать, -поправил его Сильвер.


"We can steer a course, but who's to set one?- Мыумеем ворочать рулем. Но кто вычислит курс?


That's what all you gentlemen split on, first and last. На это никто из вас неспособен, джентльмены.


If I had my way, I'd have Cap'n Smollett work usback into the trades at least; then we'd have noblessed miscalculations and a spoonful of water aday. Была бы моя воля, я позволил бы капитану Смоллеттудовести нас на обратном пути хотя бы до пассата. Тогда знал бы, по крайнеймере, что плывешь правильно и что не придется выдавать пресную воду положечке в день.


But I know the sort you are. Но я знаю, что вы за народ.


I'll finish with 'em at the island, as soon's the blunt'son board, and a pity it is. Придется расправиться с нимина острове, чуть только они перетащат сокровищесюда, на корабль. А оченьжаль!


But you're never happy till you're drunk. Но вам только бы поскорее добраться довыпивки.


Split my sides, I've a sick heart to sail with the likesof you!"

По правде сказать, уменя сердце болит, когда я думаю, что придется возвращаться с такимилюдьми, как вы.


"Easy all, Long John," cried Israel. - Полегче, Долговязый! - крикнул Израэль.


"Who's a-crossin' of you?"

- Ведь с тобой никто неспорит.


"Why, how many tall ships, think ye, now, have Iseen laid aboard?- Разве мало я видел больших кораблей, которыепогибли попусту?


And how many brisk lads drying in the sun atExecution Dock?" cried Silver. Развемало я видел таких молодцов, которых повесили сушиться на солнышке? -воскликнул Сильвер.


"And all for this same hurry and hurry and hurry.- А почему? А все потому, что спешили, спешили,спешили...


You hear me? I seen a thing or two at sea, I have. Послушайте меня: я поплавал по морю икое-чего повидал в своейжизни.


If you would on'y lay your course, and a p'int towindward, you would ride in carriages, you would. Если бы вы умели управлять кораблем ибороться с ветрами, вы вседавно катались бы в каретах.


But not you! Но куда вам!


I know you. Знаю я вашего брата.


You'll have your mouthful of rum tomorrow, and gohang."

Налакаетесьрому - и на виселицу.


"Everybody knowed you was a kind of a chapling,John; but there's others as could hand and steer aswell as you," said Israel. - Всем известно, Джон, что ты вроде капеллана [капеллан - судовойсвященник], - возразил ему Израэль. - Но ведь были другие, которые не хужетебя умели управлять кораблем.


"They liked a bit o' fun, they did. Они любили позабавиться.


They wasn't so high and dry, nohow, but took theirfling, like jolly companions every one."

Но они не строилииз себя командиров и сами кутили и другим немешали.


"So?" says Silver. - Да, - сказал Сильвер.


"Well, and where are they now?- А где они теперь?


Pew was that sort, and he died a beggar-man. Такой был Пью - и умер внищете.


Flint was, and he died of rum at Savannah. И Флинт был такой - и умер от рома в Саванне.


Ah, they was a sweet crew, they was! Да, это былиприятные люди, веселые...


On'y, where are they?"

Только где они теперь, вот вопрос!


"But," asked Dick, "when we do lay 'em athwart,what are we to do with 'em, anyhow?"

- Что мы сделаем с ними, - спросил Дик, - когдаони попадут к нам вруки?


"There's the man for me!" cried the cook admiringly. - Вот этот человек мне по вкусу! - с восхищениемвоскликнул повар.


"That's what I call business.-Не о пустяках говорит, а о деле.


Well, what would you think? Что же, по-твоему, с ними сделать?


Put 'em ashore like maroons?

Высадить их на какой-нибудь пустынный берег?


That would have been England's way. Так поступил бы Ингленд.


Or cut 'em down like that much pork? Илизарезать их всех, как свиней?


That would have been Flint's, or Billy Bones's."

Так поступил бы Флинт или Билли Бонс.


"Billy was the man for that," said Israel. "'Dead mendon't bite,' says he.- Да, у Билли была такая манера, - сказал Израэль. - "Мертвые некусаются", говаривал он.


Well, he's dead now hisself; he knows the long andshort on it now; and if ever a rough hand come toport, it was Billy."

Теперь он сам мертв и может проверить своюпоговорку на опыте. Да, Билли был мастер на эти дела.


"Right you are," said Silver; "rough and ready.- Верно, - сказал Сильвер. - Билли был в этих делах молодец.


But mark you here, I'm an easy man—I'm quite thegentleman, says you; but this time it's serious. Спускуне давал никому. Но я человек добродушный, я джентльмен; однако я вижу,что дело серьезное.


Dooty is dooty, mates. Долг прежде всего, ребята.


I give my vote—death. И я голосую - убить.


When I'm in Parlyment and riding in my coach, Idon't want none of these sea-lawyers in the cabina-coming home, unlooked for, like the devil atprayers. Явовсе не желаю, чтобы ко мне, когда я стану членом парламента и будуразъезжать в золоченой карете, ввалился, как чертк монаху, один из этихтонконогих стрекулистов.


Wait is what I say; but when the time comes, why,let her rip!"

Надо ждать, пока плод созреет. Но когда онсозреет, его надо сорвать!


"John," cries the coxswain, "you're a man!"

- Джон, - воскликнул боцман, - ты герой!


"You'll say so, Israel when you see," said Silver. - В этом ты убедишься на деле, Израэль, - сказалСильвер.


"Only one thing I claim—I claim Trelawney.- Я требуютолько одного: уступите мне сквайра Трелони.


I'll wring his calf's head off his body with thesehands, Dick!" he added, breaking off. "You just jump up, like a sweet lad, and get me anapple, to wet my pipe like."

Я хочу собственными рукамиотрубить его телячью голову... Дик, - прибавил он вдруг, - будь добр,прыгни в бочку и достань мне, пожалуйста,яблоко - у меня вроде как быгорло пересохло.


You may fancy the terror I was in!Можете себе представить мой ужас!


I should have leaped out and run for it if I had foundthe strength, but my limbs and heart alike misgaveme. Я бы выскочил и бросился бежать,если бы у меня хватило сил, но сердце мое и ногии руки сразу отказалисьмне служить.


I heard Dick begin to rise, and then someoneseemingly stopped him, and the voice of Handsexclaimed, Дик уже встал было на ноги, как вдруг его остановил голосХендса:


"Oh, stow that! Don't you get sucking of that bilge, John.- И что тебе за охота сосать эту гниль, Джон!


Let's have a go of the rum."

Дай-ка нам лучше рому.


"Dick," said Silver, "I trust you.- Дик, - сказал Сильвер, - я доверяю тебе.


I've a gauge on the keg, mind. Там у меня припрятанбочонок.


There's the key; you fill a pannikin and bring it up."

Вот тебе ключ. Нацеди чашку и принеси.


Terrified as I was, I could not help thinking to myselfthat this must have been how Mr. Arrow got thestrong waters that destroyed him.

Несмотря на весь мой страх, я все же в ту минуту подумал: "Так вототкуда мистер Эрроу доставал ром, погубившийего!"


Dick was gone but a little while, and during hisabsence Israel spoke straight on in the cook's ear.Как только Дик отошел, Израэль начал шептатьчто-то повару на ухо.


It was but a word or two that I could catch, and yet Igathered some important news, for besides otherscraps that tended to the same purpose, this wholeclause was audible: Ярасслышал всего два-три слова, но и этого былодостаточно.


"Not another man of them'll jine."- Никто из остальных не соглашается, -прошептал Израэль.


Hence there were still faithful men on board.

Значит, на корабле оставались еще верные люди!


When Dick returned, one after another of the triotook the pannikin and drank—one "To luck," another with a "Here's to old Flint," and Silver himself saying, in akind of song, Когда Дик возвратился, все трое по очереди взяликувшин и выпили -один "за счастье", другой "за старика флинта", аСильвер даже пропел:


"Here's to ourselves, and hold your luff, plenty ofprizes and plenty of duff."

За ветер добычи, за ветер удачи! Чтоб зажили мы веселей и богаче!


Just then a sort of brightness fell upon me in thebarrel, and looking up, I found the moon had risenand was silvering the mizzen-top and shining whiteon the luff of the fore-sail; and almost at the sametime the voice of the lookout shouted, В бочке стало светло. Взглянув вверх, я увидел, что поднялся месяц,посеребрив крюйс-марс [наблюдательнаяплощадка на бизань-мачте (кормовоймачте корабля)] и вздувшийся фок-зейл [нижний прямой парус фок-мачты(первой мачты корабля)]. И в то же мгновение с вахты раздался голос:


"Land ho!"

- Земля!


12Council of War

12. ВОЕННЫЙ СОВЕТ


THERE was a great rush of feet across the deck. Палуба загремела от топота.


I could hear people tumbling up from the cabin andthe forecastle, and slipping in an instant outside mybarrel, I dived behind the fore-sail, made a doubletowards the stern, and came out upon the open deckin time to join Hunter and Dr. Livesey in the rush for the weather bow.

Я слышал, как люди выбегали из кают икубрика. Выскочив из бочки, я проскользнул за фок-зейл,повернул к корме,вышел на открытую палубу и вместе с Хантероми доктором Ливси побежал нанаветренную скулу [скула - место наиболее крутого изгиба борта,переходящего в носовую или бортовую часть].


There all hands were already congregated.Здесь собралась вся команда.


A belt of fog had lifted almost simultaneously withthe appearance of the moon. Туман с появлением луны сразу рассеялся.


Away to the south-west of us we saw two low hills,about a couple of miles apart, and rising behind oneof them a third and higher hill, whose peak was stillburied in the fog.

Вдали на юго-западе мы увидели два низких холма на расстоянии примернодвух миль один от другого, а за ними третий,повыше, еще окутанный серымтуманом.


All three seemed sharp and conical in figure.

Все три были правильной конической формы.


So much I saw, almost in a dream, for I had not yetrecovered from my horrid fear of a minute or twobefore.Я смотрел на них, как сквозь сон, - я не успел еще опомниться отнедавнего ужаса.


And then I heard the voice of Captain Smollettissuing orders. Затем я услышал голос капитана Смоллетта, отдававшегоприказания.


The HISPANIOLA was laid a couple of pointsnearer the wind and now sailed a course that wouldjust clear the island on the east.

"Испаньола" стала несколько круче к ветру, курс ее проходилвосточнее острова.


"And now, men," said the captain, when all wassheeted home, "has any one of you ever seen thatland ahead?"

- Ребята, - сказал капитан, когда все егоприказания были выполнены,- видел ли кто-нибудь из вас эту землю раньше?


"I have, sir," said Silver. - Я видел, сэр, - сказал Сильвер.


"I've watered there with a trader I was cook in."

- Мы брали здесь пресную воду,когда я служил поваром на торговом судне.


"The anchorage is on the south, behind an islet, Ifancy?" asked the captain.

- Кажется, стать на якорь удобнее всего с юга, за этим маленькимостровком? - спросил капитан.


"Yes, sir; Skeleton Island they calls it.- Да, сэр. Это островок называется Остров Скелета.


It were a main place for pirates once, and a hand wehad on board knowed all their names for it. Раньше тут всегдаостанавливались пираты, и один матрос с нашегокорабля знал все названия,которые даны пиратами здешним местам.


That hill to the nor'ard they calls the Fore-mast Hill;there are three hills in a row running south'ard—fore,main, and mizzen, sir. Вот та гора, на севере, зоветсяФок-мачтой. С севера на юг тут три горы: Фок-мачта, Грот-мачта иБизань-мачта, сэр.


But the main—that's the big un, with the cloud onit—they usually calls the Spy-glass, by reason of alookout they kept when they was in the anchoragecleaning, for it's there they cleaned their ships, sir,asking your pardon."

Но Грот-мачту - ту высокую гору, которая покрытатуманом, - чаще называют Подзорной Трубой,потому что пираты устраивалитам наблюдательный пост, когда стояли здесь наякоре и чинили свои суда.Они тут обычно чинили суда, прошу извинения,сэр.


"I have a chart here," says Captain Smollett. - У меня есть карта, - сказал капитан Смоллетт.


"See if that's the place."

- Посмотрите, тот лиэто остров?


Long John's eyes burned in his head as he took thechart, but by the fresh look of the paper I knew hewas doomed to disappointment.Глаза Долговязого Джона засверкали огнем,когда карта попала ему вруки. Но сразу же разочарование затуманило их.


This was not the map we found in Billy Bones'schest, but an accurate copy, complete in allthings—names and heights and soundings—with thesingle exception of the red crosses and the writtennotes. Это была не та карта,которую мы нашли в в сундуке Билли Бонса, этобыла ее точная копия - сназваниями, с обозначениями холмов и глубин,но без трех красных крестикови рукописных заметок.


Sharp as must have been his annoyance, Silver hadthe strength of mind to hide it.

Однако, несмотря на свою досаду, Сильверсдержался ине выдал себя.


"Yes, sir," said he, "this is the spot, to be sure, andvery prettily drawed out.- Да, сэр, - сказал он, - этот самый. Он очень хорошо нарисован.


Who might have done that, I wonder?

Интересно бы узнать, кто мог нарисовать эту карту...


The pirates were too ignorant, I reckon. Пираты - народнеученый...


Aye, here it is: 'Capt. Kidd's Anchorage'—just the name my shipmatecalled it.

А вот и стоянка капитана Кидда - так называл ееи мой товарищматрос.


There's a strong current runs along the south, andthen away nor'ard up the west coast. Здесь сильное течение к югу. Потом у западного берега онозаворачивает к северу.


Right you was, sir," says he, "to haul your wind andkeep the weather of the island. Вы правильно сделали, сэр, - продолжал он, - чтопошли в крутой бейдевинд [курс корабля, когдаугол между носом корабля иветром меньше 90^].


Leastways, if such was your intention as to enter andcareen, and there ain't no better place for that in thesewaters."

Если вы хотите войти в бухту и кренговать корабль[положить его на бок для починки боков и киля],лучшего места для стоянкивам тут не найти.


"Thank you, my man," says Captain Smollett. - Спасибо, - сказал капитан Смоллетт.


"I'll ask you later on to give us a help.- Когда мне нужна будет помощь,я опять обращусь к вам.


You may go."

Можете идти.


I was surprised at the coolness with which Johnavowed his knowledge of the island, and I own I washalf-frightened when I saw him drawing nearer tomyself.Я был поражен тем, как хладнокровно Джонобнаружил свое знакомство состровом. Признаться, я испугался, когда увидел, что онподходит ко мне.


He did not know, to be sure, that I had overheard hiscouncil from the apple barrel, and yet I had by thistime taken such a horror of his cruelty, duplicity, andpower that I could scarce conceal a shudder when helaid his hand upon my arm.

Конечно, он не знал, что я сидел в бочке и всеслышал. И все же он внушалмне такой ужас своей жестокостью,двуличностью, своей огромной властью надкорабельной командой, что я едва не вздрогнул,когда он положил руку мнена плечо.


"Ah," says he, "this here is a sweet spot, thisisland—a sweet spot for a lad to get ashore on.- Недурное место этот остров, - сказал он. - Недурное место длямальчишки.


You'll bathe, and you'll climb trees, and you'll huntgoats, you will; and you'll get aloft on them hills likea goat yourself. Ты будешь купаться, ты будешь лазить на деревья, ты будешьохотиться за дикими козами.


Why, it makes me young again. И сам, словно коза, будешь скакать по горам.


I was going to forget my timber leg, I was.

Право, глядя на этот остров, я и сам становлюсьмолодым и забываю про своюдеревянную ногу.


It's a pleasant thing to be young and have ten toes,and you may lay to that. Хорошо быть мальчишкой и иметь на ногах десять пальцев!


When you want to go a bit of exploring, you just askold John, and he'll put up a snack for you to takealong."

Если ты захочешь пойти и познакомиться состровом, скажи старому Джону, ион приготовит тебе закуску на дорогу.


And clapping me in the friendliest way upon theshoulder, he hobbled off forward and went below.

И, хлопнув меня дружески по плечу, онзаковылял прочь.


Captain Smollett, the squire, and Dr. Livesey were talking together on the quarter-deck,and anxious as I was to tell them my story, I durst notinterrupt them openly.Капитан Смоллетт, сквайр и доктор Ливси разговаривали о чем-то нашканцах [шканцы - пространство междугрот-мачтой и бизань-мачтой]. Я хотелкак можно скорее передать им все, что мнеудалось узнать. Но я боялся навиду у всех прервать их беседу.


While I was still casting about in my thoughts tofind some probable excuse, Dr. Livesey called me to his side. Я бродил вокруг, изобретая способызаговорить, как вдруг доктор Ливси подозвалменя к себе.


He had left his pipe below, and being a slave totobacco, had meant that I should fetch it; but as soonas I was near enough to speak and not to beoverheard, I broke immediately, Он забыл внизусвою трубку и хотел послать меня за нею, так как долго обходиться безкурения не мог. Подойдя к нему настолько близко, что никто не мог меняподслушать, я прошептал:


"Doctor, let me speak.- Доктор, мне нужно с вами поговорить.


Get the captain and squire down to the cabin, andthen make some pretence to send for me. Пусть капитан и сквайрспустятся в каюту, а потом под каким-нибудьпредлогом вы позовете меня.


I have terrible news."

Ясообщу вам ужасные новости.


The doctor changed countenance a little, but nextmoment he was master of himself.

Доктор слегка изменился в лице, но сейчас жеовладел собой.


"Thank you, Jim," said he quite loudly, "that was all Iwanted to know," as if he had asked me a question.

- Спасибо, Джим, это все, что я хотел узнать, -сказал он, делая вид,будто только что задавал мне какой-то вопрос.


And with that he turned on his heel and rejoined theother two.Потом повернулся к сквайру и капитану.


They spoke together for a little, and though none ofthem started, or raised his voice, or so much aswhistled, it was plain enough that Dr. Livesey had communicated my request, for the nextthing that I heard was the captain giving an order toJob Anderson, and all hands were piped on deck.

Они продолжали разговариватьсовершенно спокойно, не повышая голоса, никтоиз них даже не свистнул, ноя понял, что доктор Ливси передал им моюпросьбу. Затем капитан приказалДжобу Эндерсону вызвать всю команду напалубу.


"My lads," said Captain Smollett, "I've a word to say to you.- Ребята, - сказал капитан Смоллетт, обращаясь кматросам, - я хочупоговорить с вами.


This land that we have sighted is the place we havebeen sailing for. Вы видите перед собой землю. Эта земля - тот остров, ккоторому мы плыли.


Mr. Trelawney, being a very open-handedgentleman, as we all know, has just asked me a wordor two, and as I was able to tell him that every manon board had done his duty, alow and aloft, as I neverask to see it done better, why, he and I and the doctorare going below to the cabin to drink YOUR healthand luck, and you'll have grog served out for you todrink OUR health and luck. Все мы знаем, какой щедрый человек мистер Трелони. Онспросил меня, хорошо ли работала команда вовремя пути. И я ответил, чтокаждый матрос усердно исполнял свой долг и чтомне никогда не приходилосьжелать, чтобы вы работали лучше. Мистер Трелони, я и доктор - мы идем вкаюту выпить за ваше здоровье и за вашу удачу, авам здесь дадут грогу,чтобы вы могли выпить за наше здоровье и занашу удачу.


I'll tell you what I think of this: I think it handsome. Если вы хотитезнать мое мнение, я скажу, что сквайр, угощая нас, поступает оченьлюбезно.


And if you think as I do, you'll give a good sea-cheerfor the gentleman that does it."

Предлагаю крикнуть в его честь "ура".


The cheer followed—that was a matter of course; butit rang out so full and hearty that I confess I couldhardly believe these same men were plotting for ourblood.

Ничего не было странного в том, что все закричали "ура". Нопрозвучало оно так сердечно и дружно, что,признаюсь, я едва мог в туминуту поверить, что эти самые людисобираются всех нас убить.


"One more cheer for Cap'n Smollett," cried LongJohn when the first had subsided.

- Ура капитану Смоллетту! - завопил Долговязый Джон, когда первое"ура" смолкло.


And this also was given with a will.

И на этот раз "ура" было дружно подхваченовсеми.


On the top of that the three gentlemen went below,and not long after, word was sent forward that JimHawkins was wanted in the cabin.

Когда общее весельебыло в полном разгаре, три джентльменаспустились в каюту. Немного погодя они послали за ДжимомХокинсом.


I found them all three seated round the table, a bottleof Spanish wine and some raisins before them, andthe doctor smoking away, with his wig on his lap,and that, I knew, was a sign that he was agitated.Когда я вошел, они сидели вокруг стола. Перед ними стояла бутылкаиспанского вина и тарелка с изюмом. Доктор курил, держа свой парик на коленях, а это, как я знал,означало, что он очень волнуется.


The stern window was open, for it was a warmnight, and you could see the moon shining behind onthe ship's wake.

Кормовой иллюминатор был открыт, потомучто ночь была теплая. Полоса лунного света лежала позади корабля.


"Now, Hawkins," said the squire, "you havesomething to say.- Ну, Хокинс, - сказал сквайр, - ты хотел нам что-то сообщить.


Speak up."

Говори.


I did as I was bid, and as short as I could make it,told the whole details of Silver's conversation.Я кратко передал им все, что слышал, сидя вбочке.


Nobody interrupted me till I was done, nor did anyone of the three of them make so much as amovement, but they kept their eyes upon my facefrom first to last.

Они не перебивалименя, пока я не кончил; они не двигались, они неотрывали глаз от моеголица.


"Jim," said Dr. Livesey, "take a seat."

- Джим, - сказал доктор Ливси, - садись.


And they made me sit down at table beside them,poured me out a glass of wine, filled my hands withraisins, and all three, one after the other, and eachwith a bow, drank my good health, and their serviceto me, for my luck and courage.

Они усадили меня за стол, дали мне стакан вина,насыпали мне в ладоньизюму, и все трое по очереди с поклоном выпилиза мое здоровье, за моесчастье и за мою храбрость.


"Now, captain," said the squire, "you were right, andI was wrong.- Да, капитан, - сказал сквайр, - вы были правы, а я был не прав.


I own myself an ass, and I await your orders."

Признаю себя ослом и жду ваших распоряжений.


"No more an ass than I, sir," returned the captain. - Я такой же осел, сэр, - возразил капитан.


"I never heard of a crew that meant to mutiny butwhat showed signs before, for any man that had aneye in his head to see the mischief and take stepsaccording.- В первый раз я вижукоманду, которая собирается бунтовать, а ведетсебя послушно и примерно. Сдругой командой я давно обо всем догадался бы и принял мерыпредосторожности.


But this crew," he added, "beats me."

Но эта перехитрила меня.


"Captain," said the doctor, "with your permission,that's Silver.- Капитан, - сказал доктор, - перехитрил Вас Джон Сильвер.


A very remarkable man."

Онзамечательный человек.


"He'd look remarkably well from a yard-arm, sir,"returned the captain. - Он был бы еще замечательнее, если бы болтался на рее [рея -поперечный брус на мачте, к которому прикрепляют паруса], - возразилкапитан.


"But this is talk; this don't lead to anything.- Но все эти разговоры теперь ни к чему.


I see three or four points, and with Mr. Trelawney'spermission, I'll name them."

Из всего сказанного ясделал кое-какие заключения и, если мистер Трелони позволит, изложу ихвам.


"You, sir, are the captain. It is for you to speak," says Mr. Trelawney grandly.

- Вы здесь капитан, сэр, распоряжайтесь! - величаво сказал мистерТрелони.


"First point," began Mr. Smollett. "We must go on, because we can't turn back.- Во-первых, - заявил мистер Смоллетт, - мы должны продолжать все,что начали, потому что отступление нам отрезано.


If I gave the word to go about, they would rise atonce. Если я заикнусь овозвращении, они взбунтуются сию же минуту.


Second point, we have time before us—at least untilthis treasure's found. Во-вторых, у нас еще естьвремя - по крайней мере, до тех пор, пока мыотыщем сокровища.


Third point, there are faithful hands. В-третьих,среди команды остались еще верные люди.


Now, sir, it's got to come to blows sooner or later,and what I propose is to take time by the forelock, asthe saying is, and come to blows some fine day whenthey least expect it. Рано или поздно, а нам придетсявступить с этой шайкой в бой. Я предлагаю не подавать виду, что мы знаемоб их замыслах, а напасть на них первыми,врасплох, когда они меньше всегобудут этого ждать.


We can count, I take it, on your own home servants,Mr. Trelawney?"

Мне кажется, мы можем положиться на вашихслуг, мистерТрелони?


"As upon myself," declared the squire.

- Как на меня самого, - заявил сквайр.


"Three," reckoned the captain; "ourselves makeseven, counting Hawkins here.- Их трое, - сказал капитан. - Да мы трое, да Хокинс - вот уже семьчеловек.


Now, about the honest hands?"

А на кого можно рассчитывать из команды?


"Most likely Trelawney's own men," said the doctor;"those he had picked up for himself before he lit onSilver."

- Вероятно, на тех, кого Трелони нанял сам, без помощи Сильвера, -сказал доктор.


"Nay," replied the squire. - Нет, - возразил Трелони.


"Hands was one of mine."

- Я и Хендса нанял сам, а между тем...


"I did think I could have trusted Hands," added thecaptain.

- Я тоже думал, что Хендсу можно доверять, -признался капитан.


"And to think that they're all Englishmen!" broke outthe squire. - И только подумать, что все они англичане! - воскликнул сквайр.


"Sir, I could find it in my heart to blow the ship up."

-Право, сэр, мне хочется взорвать весь корабль навоздух!


"Well, gentlemen," said the captain, "the best that Ican say is not much.- Итак, джентльмены, - продолжал капитан, - вот все, что я могупредложить.


We must lay to, if you please, and keep a brightlookout. Мы должны быть настороже, выжидая удобного случая.


It's trying on a man, I know. Согласен,что это не слишком легко.


It would be pleasanter to come to blows. Приятнее было бы напасть на них тотчас же.


But there's no help for it till we know our men. Но мыне можем ничего предпринять, пока не узнаем,кто из команды нам верен.


Lay to, and whistle for a wind, that's my view."

Соблюдать осторожность и ждать - вот все, что ямогу предложить.


"Jim here," said the doctor, "can help us more thananyone.- Больше всего пользы в настоящее время можетпринести нам Джим, -сказал доктор.


The men are not shy with him, and Jim is a noticinglad."

- Матросы его не стесняются, а Джим - наблюдательныймальчик.


"Hawkins, I put prodigious faith in you," added thesquire.

- Хокинс, я вполне на тебя полагаюсь, - прибавилсквайр.


I began to feel pretty desperate at this, for I feltaltogether helpless; and yet, by an odd train ofcircumstances, it was indeed through me that safetycame.Признаться, я очень боялся, что не оправдаю их доверия. Нообстоятельства сложились так, что мне действительно пришлось спасти имжизнь.


In the meantime, talk as we pleased, there were onlyseven out of the twenty-six on whom we knew wecould rely; and out of these seven one was a boy, sothat the grown men on our side were six to theirnineteen.

Из двадцати шести человек мы пока моглиположиться только на семерых.И один их этих семерых был я, мальчик. Если считать только взрослых, насбыло шестеро против девятнадцати.


PART THREE—My Shore Adventure

* ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. МОИ ПРИКЛЮЧЕНИЯ НАСУШЕ *


13How My Shore Adventure Began

13. КАК НАЧАЛИСЬ МОИ ПРИКЛЮЧЕНИЯНА СУШЕ


THE appearance of the island when I came on decknext morning was altogether changed. Когда утром я вышел на палубу, островпоказался мне совсем другим,чем вчера.


Although the breeze had now utterly ceased, we hadmade a great deal of way during the night and werenow lying becalmed about half a mile to thesouth-east of the low eastern coast. Хотя ветер утих, мы все же значительно продвинулись за ночьвперед и теперь стояли в штиле, в полумиле отнизкого восточного берега.


Grey-coloured woods covered a large part of thesurface.

Большую часть острова покрывали темные леса.


This even tint was indeed broken up by streaks ofyellow sand-break in the lower lands, and by manytall trees of the pine family, out-topping theothers—some singly, some in clumps; but thegeneral colouring was uniform and sad. Однообразный серый цветпрерывался кое-где в ложбинах желтизной песчаного берега и зеленьюкаких-то высоких деревьев, похожих на сосны. Эти деревья росли топоодиночке, то купами и поднимались надуровнем леса, но общий вид островабыл все же очень однообразен и мрачен.


The hills ran up clear above the vegetation in spiresof naked rock. На вершине каждого холма торчалиострые голые скалы.


All were strangely shaped, and the Spy-glass, whichwas by three or four hundred feet the tallest on theisland, was likewise the strangest in configuration,running up sheer from almost every side and thensuddenly cut off at the top like a pedestal to put astatue on.

Эти холмы удивляли меня странной формой своихочертаний. Подзорная Труба была на триста или четыреста футов вышеостальных и казалась самой странной: отвесныесклоны и срезанная плоскаявершина, как пьедестал для статуи.


The HISPANIOLA was rolling scuppers under in theocean swell. Океан так сильно качал "Испаньолу", чтовода хлестала в шпигаты [отверстия в борту науровне палубы для удаленияводы].


The booms were tearing at the blocks, the rudderwas banging to and fro, and the whole ship creaking,groaning, and jumping like a manufactory. Ростры [деревянный настил на палубе дляшлюпок и снастей] бились облоки [деревянные бревна, поддерживающиеростры]. Руль хлопался о корму тосправа, то слева, и весь корабль прыгал, стонал итрещал, как игрушечный.


I had to cling tight to the backstay, and the worldturned giddily before my eyes, for though I was agood enough sailor when there was way on, thisstanding still and being rolled about like a bottle wasa thing I never learned to stand without a qualm orso, above all in the morning, on an empty stomach.

Я вцепился рукой в бакштаг [натянутый канат, поддерживающий мачту скормовой стороны] и почувствовал, что менямутит. Все закружилось у меняперед глазами. Я уже успел привыкнуть к морю, когда корабль бежал поволнам, но теперь он стоял на якоре и в то жевремя вертелся в воде, какбутылка; от этого мне становилось дурно, особенно по утрам, на пустойжелудок.


Perhaps it was this—perhaps it was the look of theisland, with its grey, melancholy woods, and wildstone spires, and the surf that we could both see andhear foaming and thundering on the steep beach—atleast, although the sun shone bright and hot, and theshore birds were fishing and crying all around us,and you would have thought anyone would havebeen glad to get to land after being so long at sea, myheart sank, as the saying is, into my boots; and fromthe first look onward, I hated the very thought ofTreasure Island.

Не знаю, что на меня повлияло - качка ли или эти серые, печальныелеса, эти дикие, голые камни, этот грохот прибоя,бьющего в крутые берега,- но, хотя солнце сияло горячо и ярко, хотяморские птицы кишели вокруг ис криками ловили в море рыбу, хотя всякий,естественно, был бы рад, увидевземлю после такого долгого пребывания воткрытом море, тоска охватила моесердце. И с первого взгляда я возненавидел ОстровСокровищ.


We had a dreary morning's work before us, for therewas no sign of any wind, and the boats had to be gotout and manned, and the ship warped three or fourmiles round the corner of the island and up thenarrow passage to the haven behind Skeleton Island.В это утро нам предстояла тяжелая работа. Так как ветра не было, нампришлось спустить шлюпки, проверповать[верповать - передвигать корабль спомощью малого якоря - верпа; его перевозят на шлюпках, а потомподтягивают к нему корабль] шхуну три или четыре мили, обогнуть мыс иввести ее в узкий пролив за Островом Скелета.


I volunteered for one of the boats, where I had, ofcourse, no business.Я уселся в одну из шлюпок, хотя мне в ней былонечего делать.


The heat was sweltering, and the men grumbledfiercely over their work. Солнцежгло нестерпимо, и матросы все время ворчали, проклиная свою тяжкуюработу.


Anderson was in command of my boat, and insteadof keeping the crew in order, he grumbled as loud asthe worst.

Нашей шлюпкой командовал Эндерсон. Вместо того чтобы сдерживатьостальных, он сам ворчал и ругался громче всех.


"Well," he said with an oath, "it's not forever."

- Ну да ладно, - сказал он и выругался, - скоро всему этому будетконец.


I thought this was a very bad sign, for up to that daythe men had gone briskly and willingly about theirbusiness; but the very sight of the island had relaxedthe cords of discipline.

"Плохой признак", - решил я. До сих пор люди работали усердно иохотно. Но одного вида острова оказалось достаточно, чтобы дисциплинаослабла.


All the way in, Long John stood by the steersmanand conned the ship.Долговязый Джон стоял, не отходя, возлерулевого и помогал ему вестикорабль.


He knew the passage like the palm of his hand, andthough the man in the chains got everywhere morewater than was down in the chart, John neverhesitated once.

Он знал пролив, как свою собственную ладонь, и нисколько несмущался тем, что при промерах всюду оказывалось глубже, чем былообозначено на карте.


"There's a strong scour with the ebb," he said, "andthis here passage has been dug out, in a manner ofspeaking, with a spade."

- Этот узкий проход прорыт океанским отливом, -сказал он. - Отливуглубляет его всякий раз, как лопата.


We brought up just where the anchor was in thechart, about a third of a mile from each shore, themainland on one side and Skeleton Island on theother.Мы остановились в том самом месте, где на картебыл нарисован якорь.Треть мили отделяла нас от главного острова и треть мили - от ОстроваСкелета.


The bottom was clean sand. Дно было чистое, песчаное.


The plunge of our anchor sent up clouds of birdswheeling and crying over the woods, but in less thana minute they were down again and all was oncemore silent.

Загрохотал, падая, наш якорь, и целыетучи птиц, кружась и крича, поднялись из леса. Но через минуту они сноваскрылись в ветвях, и все смолкло.


The place was entirely land-locked, buried in woods,the trees coming right down to high-water mark, theshores mostly flat, and the hilltops standing round ata distance in a sort of amphitheatre, one here, onethere.Пролив был превосходно закрыт со всех сторон. Он терялся среди густыхлесов. Леса начинались у самой линии пролива. Берега были плоские. А вдалиамфитеатром поднимались холмы.


Two little rivers, or rather two swamps, emptied outinto this pond, as you might call it; and the foliageround that part of the shore had a kind of poisonousbrightness. Две болотистые речонки впадали в пролив,казавшийся тихим прудом. Растительность возле этих речонок поражалакакой-то ядовитой яркостью.


From the ship we could see nothing of the house orstockade, for they were quite buried among trees; andif it had not been for the chart on the companion, wemight have been the first that had ever anchoredthere since the island arose out of the seas.

С корабля не было видно ни постройки, ничастокола - деревья заслоняли их совсем, и еслибы не карта, мы могли быподумать, что мы - первые люди, посетившиеэтот остров, с тех пор как онподнялся из глубин океана.


There was not a breath of air moving, nor a soundbut that of the surf booming half a mile away alongthe beaches and against the rocks outside.Воздух был неподвижен. Лишь один звук нарушал тишину - отдаленныйшумприбоя, разбивавшегося о скалы в другом концеострова.


A peculiar stagnant smell hung over theanchorage—a smell of sodden leaves and rotting treetrunks. Странный, затхлыйзапах поднимался вокруг корабля - запах прелыхлистьев и гниющих стволов.


I observed the doctor sniffing and sniffing, likesomeone tasting a bad egg.

Я заметил, что доктор все нюхает и морщится,словно ему попалось тухлоеяйцо.


"I don't know about treasure," he said, "but I'll stakemy wig there's fever here."

- Не знаю, есть ли здесь сокровище, - сказал он, -но клянусь своимпариком, что лихорадка здесь есть.


If the conduct of the men had been alarming in theboat, it became truly threatening when they had comeaboard.Поведение команды, тревожившее меня на шлюпке, стало угрожающим,когда мы воротились на корабль.


They lay about the deck growling together in talk. Матросы разгуливали по палубе и о чем-топереговаривались.


The slightest order was received with a black lookand grudgingly and carelessly obeyed. Приказания, даже самые пустячные, онивыслушивали угрюмои исполняли весьма неохотно.


Even the honest hands must have caught theinfection, for there was not one man aboard to mendanother. Мирных матросов тоже охватила заразанедовольства, и некому было призвать их кпорядку.


Mutiny, it was plain, hung over us like athunder-cloud.

Назревал бунт, и этаопасность нависла над нашими головами, какгрозовая туча.


And it was not only we of the cabin party whoperceived the danger.Не только мы, обитатели каюты, заметилиопасность.


Long John was hard at work going from group togroup, spending himself in good advice, and as forexample no man could have shown a better.Долговязый Джон изо всех сил старалсяподдержать порядок, переходя откучки к кучке, то уговаривая, то подавая пример.


He fairly outstripped himself in willingness andcivility; he was all smiles to everyone. Он из кожи лез, стараясьбыть услужливым и любезным. Он улыбался каждому.


If an order were given, John would be on his crutchin an instant, with the cheeriest Если отдавалоськакое-нибудь приказание, Джон первый бросалсяна своей деревяшке исполнятьего, весело крича:


"Aye, aye, sir!" in the world; and when there wasnothing else to do, he kept up one song after another,as if to conceal the discontent of the rest.

- Есть, сэр, есть! А когда нечего было делать, он пел песни, однуза другой, чтобы нетак была заметна угрюмость остальных.


Of all the gloomy features of that gloomy afternoon,this obvious anxiety on the part of Long Johnappeared the worst.

Из всего, что происходило в этот зловещий день, самым зловещимказалось нам поведение Долговязого Джона.


We held a council in the cabin.

Мы собрались в каюте на совет.


"Sir," said the captain, "if I risk another order, thewhole ship'll come about our ears by the run.- Сэр, - сказал капитан, - если я отдам хоть одно приказание, веськорабль кинется на нас.


You see, sir, here it is. Вы видите, сэр, что творится.


I get a rough answer, do I not? Мне грубят на каждомшагу.


Well, if I speak back, pikes will be going in twoshakes; if I don't, Silver will see there's somethingunder that, and the game's up. Если я отвечу на грубость, нас разорвут вклочки. Если я не отвечуна грубость, Сильвер может заметить, что тутчто-то неладно, и игра будетпроиграна.


Now, we've only one man to rely on."

А ведь теперь мы можем полагаться только наодного человека.


"And who is that?" asked the squire.

- На кого? - спросил сквайр.


"Silver, sir," returned the captain; "he's as anxious asyou and I to smother things up.- На Сильвера, сэр, - ответил капитан. - Он не меньше нас с вамихочет уладить дело.


This is a tiff; he'd soon talk 'em out of it if he had thechance, and what I propose to do is to give him thechance. Это у них каприз, и, если ему дать возможность, онуговорит их не бунтовать раньше времени... Я предлагаю дать емувозможность уговорить их как следует.


Let's allow the men an afternoon ashore. Отпустим матросов на берег погулять.


If they all go, why we'll fight the ship.

Если они поедут все вместе, что же... мызахватим корабль.


If they none of them go, well then, we hold thecabin, and God defend the right. Если никто изних не поедет, мы запремся в каюте и будемзащищаться.


If some go, you mark my words, sir, Silver'll bring'em aboard again as mild as lambs."

Если же поедут лишьнекоторые, то, поверьте мне, Сильвер доставит их обратно на корабльпослушными, как овечки.


It was so decided; loaded pistols were served out toall the sure men; Hunter, Joyce, and Redruth weretaken into our confidence and received the news withless surprise and a better spirit than we had lookedfor, and then the captain went on deck and addressedthe crew.

Так и решили. Надежным людям мы роздали заряженные пистолеты.Хантера, Джойса и Редрута мы посвятили в нашипланы. Узнав обо всем, онине очень удивились и отнеслись к нашемусообщению гораздо спокойнее, чеммы ожидали. Затем капитан вышел на палубу и обратился ккоманде.


"My lads," said he, "we've had a hot day and are alltired and out of sorts.- Ребята! - сказал он. - Сегодня здорово пришлось поработать, и всемы ужасно устали.


A turn ashore'll hurt nobody—the boats are still inthe water; you can take the gigs, and as many asplease may go ashore for the afternoon. Прогулка на берег никому не повредит. Шлюпки спущены.Кто хочет, пускай отправляется в них на берег.


I'll fire a gun half an hour before sundown."

За полчаса до захода солнцая выстрелю из пушки.


I believe the silly fellows must have thought theywould break their shins over treasure as soon as theywere landed, for they all came out of their sulks in amoment and gave a cheer that started the echo in afaraway hill and sent the birds once more flying andsqualling round the anchorage.

Вероятно, эти дураки вообразили, что найдут сокровища, как тольковысадятся на берег. Вся их угрюмость разом исчезла. Они так громкозакричали "ура", что эхо проснулось в далекиххолмах и вспугнутые птицыснова закружили над стоянкой.


The captain was too bright to be in the way. He whipped out of sight in a moment, leaving Silverto arrange the party, and I fancy it was as well he didso.Капитан поступил очень разумно: он сразу ушел, предоставив Сильверураспоряжаться отъездом. Да и как же иначе было ему поступить?


Had he been on deck, he could no longer so much ashave pretended not to understand the situation. Ведьостанься он на палубе, он не мог бы притворитьсяничего не понимающим.


It was as plain as day.Все было ясно, как день.


Silver was the captain, and a mighty rebellious crewhe had of it. Капитаном был Сильвер, и у него была большаякоманда мятежников.


The honest hands—and I was soon to see it provedthat there were such on board—must have been verystupid fellows. А мирные матросы - вскоре обнаружилось, что были накорабле и такие, - оказались сущими глупцами.


Or rather, I suppose the truth was this, that all handswere disaffected by the example of theringleaders—only some more, some less; and a few,being good fellows in the main, could neither be lednor driven any further. Возможно, впрочем, что и онивсе до одного были восстановлены против насвожаками, но слишком далекозаходить им не хотелось.


It is one thing to be idle and skulk and quite anotherto take a ship and murder a number of innocent men.

Одно дело - непослушание, воркотня илентяйничанье, а другое - захват корабля иубийство ни в чем не повинныхлюдей.


At last, however, the party was made up. Six fellows were to stay on board, and the remainingthirteen, including Silver, began to embark.

После долгих споров команда разделилась так: шестеро остались накорабле, а остальные тринадцать, в том числе и Сильвер, началирассаживаться в шлюпках.


Then it was that there came into my head the first ofthe mad notions that contributed so much to save ourlives.Вот тут-то и решился я вдруг на первый из отчаянных поступков,которые впоследствии спасли нас от смерти.


If six men were left by Silver, it was plain our partycould not take and fight the ship; and since only sixwere left, it was equally plain that the cabin party hadno present need of my assistance. Я рассуждал так: мы не можемзахватить корабль, раз Сильвер оставил на борту шестерых своихразбойников. С другой стороны, раз их осталось всегошестеро, значит, накорабле я сейчас не нужен.


It occurred to me at once to go ashore. И я решил отправиться на берег.


In a jiffy I had slipped over the side and curled up inthe fore-sheets of the nearest boat, and almost at thesame moment she shoved off.

В одномгновение я перелез через борт и спустился вносовой люк ближайшей шлюпки,которая в ту же секунду отчалила.


No one took notice of me, only the bow oar saying, Никто не обратил на меня внимания, и толькопередний гребец сказал:


"Is that you, Jim?- Это ты, Джим?


Keep your head down." Держи голову пониже.


But Silver, from the other boat, looked sharply overand called out to know if that were me; and from thatmoment I began to regret what I had done.

Но Сильвер, сидевший в другой шлюпке,внимательно всмотрелся в нашу иокликнул меня, чтобы убедиться, что это действительно я. И тогда япожалел, что поехал.


The crews raced for the beach, but the boat I was in,having some start and being at once the lighter andthe better manned, shot far ahead of her consort, andthe bow had struck among the shore-side trees and Ihad caught a branch and swung myself out andplunged into the nearest thicket while Silver and therest were still a hundred yards behind.

Шлюпки помчались к берегу наперегонки. Но та шлюпка, в которой сиделя, отчалила первой. Она оказалась более легкой, гребцы в ней подобралисьсамые лучшие, и мы сразу опередили другуюшлюпку. Едва нас нашей шлюпкикоснулся берега, я ухватился за ветку, выскочил икинулся в чащу. Сильвери его товарищи остались ярдов на сто позади.


"Jim, Jim!" I heard him shouting.

- Джим, Джим! - кричал он.


But you may suppose I paid no heed; jumping,ducking, and breaking through, I ran straight beforemy nose till I could run no longer.

Но, понятно, я не обратил на его крик никакоговнимания. Без оглядки,подпрыгивая, ломая кусты, ныряя в траве, ябежал все вперед и вперед, покане выбился из сил.


14The First Blow

14. ПЕРВЫЙ УДАР


I WAS so pleased at having given the slip to LongJohn that I began to enjoy myself and look aroundme with some interest on the strange land that I wasin.

Довольный, что удрал от Долговязого Джона,я развеселился и стал слюбопытством разглядывать незнакомуюместность.


I had crossed a marshy tract full of willows,bulrushes, and odd, outlandish, swampy trees; and Ihad now come out upon the skirts of an open piece ofundulating, sandy country, about a mile long, dottedwith a few pines and a great number of contortedtrees, not unlike the oak in growth, but pale in thefoliage, like willows.Сначала я попал в болото, заросшее ивами, тростником и какими-тодеревьями неизвестной мне породы. Затем вышел на опушку открытой песчанойравнины, около мили длиной, где росли редкиесосны и какие-то скрюченные,кривые деревья, похожие на дубы, но со светлойлиствой, как у ивы.


On the far side of the open stood one of the hills,with two quaint, craggy peaks shining vividly in thesun.

Вдалибыла видна двуглавая гора; обе странныескалистые вершины ярко сияли насолнце.


I now felt for the first time the joy of exploration.Впервые я испытал радость исследователяневедомых стран.


The isle was uninhabited; my shipmates I had leftbehind, and nothing lived in front of me but dumbbrutes and fowls. Остров былнеобитаем. Люди, приехавшие вместе со мной, осталисьдалеко позади, и яникого не мог встретить, кроме диких зверей иптиц.


I turned hither and thither among the trees. Я осторожно пробиралсясреди деревьев.


Here and there were flowering plants, unknown tome; here and there I saw snakes, and one raised hishead from a ledge of rock and hissed at me with anoise not unlike the spinning of a top. Повсюду мне попадались какие-то неведомые растения ицветы. То тут, то там я натыкался на змей. Одна из них сидела в расщелинекамня. Она подняла голову и зашипела на меня, зашипела, как вертящаясяюла.


Little did I suppose that he was a deadly enemy andthat the noise was the famous rattle.

А я и представления не имел, что это знаменитаягремучая змея, укускоторой смертелен.


Then I came to a long thicket of these oakliketrees—live, or evergreen, oaks, I heard afterwardsthey should be called—which grew low along thesand like brambles, the boughs curiously twisted, thefoliage compact, like thatch.Наконец я вошел в чащу деревьев, похожих на дубы. Впоследствии яузнал, что их называют вечнозелеными дубами. Они росли на песке, оченьнизкие, словно кусты терновника. Узловаты ветви их были причудливоизогнуты, листва густо переплетена, как соломенная крыша.


The thicket stretched down from the top of one ofthe sandy knolls, spreading and growing taller as itwent, until it reached the margin of the broad, reedyfen, through which the nearest of the little riverssoaked its way into the anchorage. Заросли их,становясь все выше и гуще, спускались с песчаного откоса к широкому,поросшему тростником болоту, через котороепротекала одна из впадающих впролив речек.


The marsh was steaming in the strong sun, and theoutline of the Spy-glass trembled through the haze.

Пар поднимался над болотом, и очертания Подзорной Трубыдрожали в знойном тумане.


All at once there began to go a sort of bustle amongthe bulrushes; a wild duck flew up with a quack,another followed, and soon over the whole surface ofthe marsh a great cloud of birds hung screaming andcircling in the air.Вдруг зашуршал камыш. С кряканьем взлетела дикая утка, за нею другая,и скоро над болотом повисла огромная туча птиц, с криком круживших ввоздухе.


I judged at once that some of my shipmates must bedrawing near along the borders of the fen. Я сразу догадался, что кто-нибудь из наших моряков идет поболоту, и не ошибся.


Nor was I deceived, for soon I heard the very distantand low tones of a human voice, which, as Icontinued to give ear, grew steadily louder andnearer.

Вскоре я услышал отдаленный голос, который,приближаясь, становился все громче.


This put me in a great fear, and I crawled under coverof the nearest live-oak and squatted there,hearkening, as silent as a mouse.

Я страшно испугался, юркнул в ближайшую чащу вечнозеленых дубов ипритаился, как мышь.


Another voice answered, and then the first voice,which I now recognized to be Silver's, once moretook up the story and ran on for a long while in astream, only now and again interrupted by the other.Другой голос ответил. Затем снова заговорил первый голос, и я узналего - это был голос Сильвера. Он говорил о чем-то не умолкая. Его спутникотвечал ему редко.


By the sound they must have been talking earnestly,and almost fiercely; but no distinct word came to myhearing.

Судя по голосам, они разговаривали горячо, почтизлобно, но слов разобрать я не мог.


At last the speakers seemed to have paused andperhaps to have sat down, for not only did they ceaseto draw any nearer, but the birds themselves began togrow more quiet and to settle again to their places inthe swamp.

Наконец они замолчали и, вероятно, присели, потому что птицыпостепенно успокоились и опустились в болото.


And now I began to feel that I was neglecting mybusiness, that since I had been so foolhardy as tocome ashore with these desperadoes, the least I coulddo was to overhear them at their councils, and thatmy plain and obvious duty was to draw as close as Icould manage, under the favourable ambush of thecrouching trees.

И я почувствовал, что уклоняюсь от своихобязанностей. Если уж я такглуп, что поехал на берег с пиратами, я должен, по крайней мере,подслушать, о чем они совещаются. Мой долг велит мне подкрасться к ним какможно ближе и спрятаться в густой листвекривого, узловатого кустарника.


I could tell the direction of the speakers prettyexactly, not only by the sound of their voices but bythe behaviour of the few birds that still hung in alarmabove the heads of the intruders.

Я мог с точностью определить то место, где сидят оба моряка, и поголосам и по волнению нескольких птиц, все ещекруживших над их головами.


Crawling on all fours, I made steadily but slowlytowards them, till at last, raising my head to anaperture among the leaves, I could see clear downinto a little green dell beside the marsh, and closelyset about with trees, where Long John Silver andanother of the crew stood face to face inconversation.

Медленно, но упорно полз я на четвереньках вперед. Наконец, поднявголову и глянув в просвет между листьями, я увидел на зеленой лужайкевозле болота, под деревьями, Джона Сильвера и еще одного моряка. Онистояли друг против друга и разговаривали.


The sun beat full upon them.Их обоих жгло солнце.


Silver had thrown his hat beside him on the ground,and his great, smooth, blond face, all shining withheat, was lifted to the other man's in a kind of appeal.

Сильвер швырнул свою шляпу на землю, и егобольшое, пухлое, белесое, покрытое блестящимпотом лицо было обращено ксобеседнику чуть ли не с мольбой.


"Mate," he was saying, "it's because I thinks golddust of you—gold dust, and you may lay to that! If I hadn't took to you like pitch, do you think I'dhave been here a-warning of you?- Приятель, - говорил он, - ты для меня чистое золото. Неужели тыдумаешь, я стал бы хлопотать о тебе, если бы не любил тебя всем своимсердцем?


All's up—you can't make nor mend; it's to save yourneck that I'm a-speaking, and if one of the wild unsknew it, where'd I be, Tom—now, tell me, where'd Ibe?"

Все уже сделано, ты ничего не изменишь. Я хочу спасти твою шею -вот только почему я с тобой. Если бы наши матросы узнали, о чем я с тобойговорю. Том, подумай, что бы они со мной сделали!


"Silver," said the other man—and I observed he wasnot only red in the face, but spoke as hoarse as acrow, and his voice shook too, like a tautrope—"Silver," says he, "you're old, and you'rehonest, or has the name for it; and you've money too,which lots of poor sailors hasn't; and you're brave, orI'm mistook.- Сильвер... - отвечал моряк, и я заметил, что лицо у него сталокрасным, а охрипший, каркающий голос дрожит, как натянутый канат, -Сильвер, ты уже не молодой человек и как будтоимеешь совесть. По крайнеймере, тебя никто не считает мошенником. У тебя есть деньги... многоденег... больше, чем у других моряков. И к тому же ты не трус.


And will you tell me you'll let yourself be led awaywith that kind of a mess of swabs? Так объяснимне, пожалуйста, почему ты связываешься сэтими гнусными крысами?


Not you! Нет, тыне можешь быть с ними заодно.


As sure as God sees me, I'd sooner lose my hand. If I turn agin my dooty—"

Я скорее дам отсечь себе руку... но долгусвоему не изменю...


And then all of a sudden he was interrupted by anoise.Внезапный шум прервал его.


I had found one of the honest hands—well, here, atthat same moment, came news of another. Наконец-то я нашел одного честного моряка!


Far away out in the marsh there arose, all of asudden, a sound like the cry of anger, then another onthe back of it; and then one horrid, long-drawnscream.

И в то же время до меня донеслась весть о другомчестном моряке. Далеко заболотом раздался гневный, пронзительный крик, потом второй и затемдушераздирающий вопль.


The rocks of the Spy-glass re-echoed it a score oftimes; the whole troop of marsh-birds rose again,darkening heaven, with a simultaneous whirr; andlong after that death yell was still ringing in mybrain, silence had re-established its empire, and onlythe rustle of the redescending birds and the boom ofthe distant surges disturbed the languor of theafternoon.

Эхо в скалах Подзорной Трубы повторило егонесколько раз. Вся армия болотных птиц снова взвилась ввышину и заслониланебо. Долго еще этот предсмертный вопль раздавался в моих ушах, хотякругом опять воцарилось безмолвие, нарушаемое только хлопаньем крыльевопускающейся стаи птиц и отдаленным грохотомприбоя.


Tom had leaped at the sound, like a horse at the spur,but Silver had not winked an eye.Том вздрогнул, как пришпоренная лошадь. Но Сильвер даже глазом неморгнул.


He stood where he was, resting lightly on his crutch,watching his companion like a snake about to spring.

Он стоял, опираясь на костыль, и глядел на своего собеседника,как змея, готовая ужалить.


"John!" said the sailor, stretching out his hand.

- Джон! - сказал моряк, протягивая к нему руку.


"Hands off!" cried Silver, leaping back a yard, as itseemed to me, with the speed and security of atrained gymnast.

- Руки прочь! - заорал Сильвер, отскочив на шаг с быстротой иловкостью акробата.


"Hands off, if you like, John Silver," said the other. - Хорошо, Джон Сильвер, я уберу руки прочь, - сказал моряк.


"It's a black conscience that can make you feared ofme.- Но,право, только нечистая совесть заставляет тебябояться меня.


But in heaven's name, tell me, what was that?"

Умоляю тебя,объясни мне, что там случилось!


"That?" returned Silver, smiling away, but warierthan ever, his eye a mere pin-point in his big face,but gleaming like a crumb of glass. - Что случилось? - переспросил его Сильвер. Он улыбнулся, но не такшироко, как всегда, и глаза его на огромном лице стали крошечными, какострия иголок, и засверкали, как стеклышки.


"That?- Что случилось?


Oh, I reckon that'll be Alan."

По-моему, этоАлан.


And at this point Tom flashed out like a hero.

Несчастный Том кинулся к нему.


"Alan!" he cried. - Алан! - воскликнул он.


"Then rest his soul for a true seaman!- Мир его праху! Он умер, как настоящийморяк.


And as for you, John Silver, long you've been a mateof mine, but you're mate of mine no more. А ты, Джон Сильвер... Мы долго были с тобой товарищами, но теперьуж этому не быть!


If I die like a dog, I'll die in my dooty. Пусть я умру, как собака, ноя своего долга не нарушу.


You've killed Alan, have you?

Ведь это вы убили Алана, а?


Kill me too, if you can. Так убейте и меня, если можете!


But I defies you."

Но знай, что явас не боюсь!


And with that, this brave fellow turned his backdirectly on the cook and set off walking for thebeach.С этими словами отважный моряк повернулся кповару спиной и зашагал кберегу.


But he was not destined to go far. With a cry John seized the branch of a tree, whippedthe crutch out of his armpit, and sent that uncouthmissile hurtling through the air. Но ему не удалось уйти далеко: Джон вскрикнул,схватился за веткудерева, выхватил свой костыль из-под мышки иметнул вслед тому, как копье.


It struck poor Tom, point foremost, and withstunning violence, right between the shoulders in themiddle of his back.

Костыль, пущенный с невероятной силой, свистя,пролетел в воздухе и ударилТома острым наконечником в спину между лопатками.


His hands flew up, he gave a sort of gasp, and fell.

Бедняга Том взмахнулруками и упал.


Whether he were injured much or little, none couldever tell. Не знаю, сильно ли он был ранен...


Like enough, to judge from the sound, his back wasbroken on the spot. Судя по звуку, у негобыл разбит позвоночник.


But he had no time given him to recover. Сильвер не дал ему опомниться.


Silver, agile as a monkey even without leg or crutch,was on the top of him next moment and had twiceburied his knife up to the hilt in that defencelessbody. Без костыля, наодной ноге, он вспрыгнул на него с ловкостьюобезьяны и дважды всадил свойнож по самую рукоятку в его беззащитное тело.


From my place of ambush, I could hear him pantaloud as he struck the blows.

Сидя в кустах, я слышал, кактяжело дышал убийца, нанося удары.


I do not know what it rightly is to faint, but I doknow that for the next little while the whole worldswam away from before me in a whirling mist; Silverand the birds, and the tall Spy-glass hilltop, goinground and round and topsy-turvy before my eyes, andall manner of bells ringing and distant voicesshouting in my ear.

Никогда прежде я не терял сознания и не знал,что это такое. Но тутвесь мир поплыл вокруг меня, как в тумане. И Сильвер, и птицы, и вершинаПодзорной Трубы - все вертелось, кружилось,качалось. Уши мои наполнилисьзвоном разнообразных колоколов и какими-тодальними голосами.


When I came again to myself the monster had pulledhimself together, his crutch under his arm, his hatupon his head.Когда я пришел в себя, костыль был уже унегодяя под мышкой, а шляпана голове.


Just before him Tom lay motionless upon the sward;but the murderer minded him not a whit, cleansinghis blood-stained knife the while upon a wisp ofgrass. Перед ним неподвижно лежал Том. Но убийца даже не глядел нанего. Он чистил свой окровавленный нож пучкомтравы.


Everything else was unchanged, the sun still shiningmercilessly on the steaming marsh and the tallpinnacle of the mountain, and I could scarcepersuade myself that murder had been actually doneand a human life cruelly cut short a moment sincebefore my eyes.

Кругом все было по-прежнему. Солнце беспощадно жгло и болото, надкоторым клубился туман, и высокую вершинугоры. И не верилось, что минутуназад у меня на глазах был убит человек.


But now John put his hand into his pocket, broughtout a whistle, and blew upon it several modulatedblasts that rang far across the heated air.Джон засунул руку в карман, достал свисток инесколько раз свистнул.Свист разнесся далеко в знойном воздухе.


I could not tell, of course, the meaning of the signal,but it instantly awoke my fears. Я, конечно, не знал значенияэтого сигнала, но все мои страхи разомпроснулись.


More men would be coming. Сюда придут люди.


I might be discovered. Менязаметят.


They had already slain two of the honest people;after Tom and Alan, might not I come next?

Они уже убили двоих честных моряков, почемуже после Тома и Аланане стать жертвой и мне?


Instantly I began to extricate myself and crawl backagain, with what speed and silence I could manage,to the more open portion of the wood.Стараясь не шуметь, я вылез на четвереньках изкустарника и помчалсяв лес.


As I did so, I could hear hails coming and goingbetween the old buccaneer and his comrades, and thissound of danger lent me wings. Убегая, я слышал, как старый пират перекликался со своимитоварищами. От их голосов у меня точно выросли крылья.


As soon as I was clear of the thicket, I ran as I neverran before, scarce minding the direction of my flight,so long as it led me from the murderers; and as I ran,fear grew and grew upon me until it turned into akind of frenzy.

Чаща осталасьпозади. Я бежал так быстро, как не бегал еще никогда. Я несся, не разбираядороги, лишь бы подальше уйти от убийц. С каждым шагом страх мой всеусиливался и превратился наконец в безумныйужас.


Indeed, could anyone be more entirely lost than I?Положение мое было отчаянное.


When the gun fired, how should I dare to go down tothe boats among those fiends, still smoking fromtheir crime? Разве я осмелюсь, когда выпалит пушка,сесть в шлюпку вместе с этими разбойниками, забрызганными человеческойкровью?


Would not the first of them who saw me wring myneck like a snipe's? Разве любой из них не свернет мне шею, кактолько увидит меня?


Would not my absence itself be an evidence to themof my alarm, and therefore of my fatal knowledge? Ужесамое мое отсутствие - разве оно не доказало им,что я их боюсь и, значит,обо всем догадываюсь?


It was all over, I thought."Все кончено, - думал я.


Good-bye to the HISPANIOLA; good-bye to thesquire, the doctor, and the captain!- Прощай, "Испаньола"!Прощайте, сквайр, доктор, капитан!


There was nothing left for me but death bystarvation or death by the hands of the mutineers.

Я погибну либо от голода, либо отбандитского ножа".


All this while, as I say, I was still running, andwithout taking any notice, I had drawn near to thefoot of the little hill with the two peaks and had gotinto a part of the island where the live-oaks grewmore widely apart and seemed more like forest treesin their bearing and dimensions.Я мчался, не зная куда, и очутился у подножия невысокой горы сдвуглавой вершиной. В этой части острова вечнозеленые дубы росли не такгусто и похожи были своими размерами не накусты, а на обыкновенные лесныедеревья.


Mingled with these were a few scattered pines, somefifty, some nearer seventy, feet high. Изредка между ними возвышались одинокиесосны высотой в пятьдесят- семьдесят футов.


The air too smelt more freshly than down beside themarsh.

Воздух здесь был свежий и чистый, совсем нетакой, каквнизу, у болота.


And here a fresh alarm brought me to a standstillwith a thumping heart.

Но тут меня подстерегала другая опасность, исердце мое снова замерлоот ужаса.


15The Man of the Island

15. ОСТРОВИТЯНИН


FROM the side of the hill, which was here steep andstony, a spout of gravel was dislodged and fellrattling and bounding through the trees. С обрывистого каменистого склона посыпалсягравий и покатился вниз,шурша и подскакивая между деревьями.


My eyes turned instinctively in that direction, and Isaw a figure leap with great rapidity behind the trunkof a pine. Я невольно посмотрел вверх и увиделстранное существо, стремительно прыгнувшее за ствол сосны.


What it was, whether bear or man or monkey, Icould in no wise tell. Что это?Медведь? Человек? Обезьяна?


It seemed dark and shaggy; more I knew not. But the terror of this new apparition brought me to astand.

Я успел заметить только что-то темное икосматое и в ужасе остановился.


I was now, it seemed, cut off upon both sides; behindme the murderers, before me this lurkingnondescript.Итак, оба пути отрезаны. Сзади меня стерегут убийцы, впереди - этоневедомое чудовище.


And immediately I began to prefer the dangers that Iknew to those I knew not. И сразу же я предпочел известную опасностьнеизвестной.


Silver himself appeared less terrible in contrast withthis creature of the woods, and I turned on my heel,and looking sharply behind me over my shoulder,began to retrace my steps in the direction of theboats.

Даже Сильвер казался мне не таким страшным, как это лесноеотродье. Я повернулся и, поминутно оглядываясь,побежал в сторону шлюпок.


Instantly the figure reappeared, and making a widecircuit, began to head me off.

Чудовище, сделав большой крюк, обогнало меняи оказалось впереди.


I was tired, at any rate; but had I been as fresh aswhen I rose, I could see it was in vain for me tocontend in speed with such an adversary. Я былочень утомлен. Но даже если бы я не чувствовал усталости, я все равно немог бы состязаться в быстроте с такимпроворным врагом.


From trunk to trunk the creature flitted like a deer,running manlike on two legs, but unlike any man thatI had ever seen, stooping almost double as it ran. Странное существоперебегало от ствола к стволу со скоростьюоленя. Оно двигалось на двухногах, по-человечески, хотя очень низкопригибалось к земле, чуть ли нескладываясь вдвое.


Yet a man it was, I could no longer be in doubtabout that.

Да, то был человек, в этом я больше не могсомневаться.


I began to recall what I had heard of cannibals. I was within an ace of calling for help.Я вспомнил все, что слыхал о людоедах, и собирался уже позвать напомощь.


But the mere fact that he was a man, however wild,had somewhat reassured me, and my fear of Silverbegan to revive in proportion. Однако мысль о том, что предо мною находитсячеловек, хотя бы идикий, несколько приободрила меня. И страх мой перед Сильвером сразу ожил.


I stood still, therefore, and cast about for somemethod of escape; and as I was so thinking, therecollection of my pistol flashed into my mind.

Я остановился, размышляя, как бы ускользнутьот врага. Потом вспомнил, чтоу меня есть пистолет.


As soon as I remembered I was not defenceless,courage glowed again in my heart and I set my faceresolutely for this man of the island and walkedbriskly towards him.

Как только я убедился, что я не беззащитен, ко мневернулось мужество, и я решительно двинулсянавстречу островитянину.


He was concealed by this time behind another treetrunk; but he must have been watching me closely,for as soon as I began to move in his direction hereappeared and took a step to meet me.Он опять спрятался, на этот раз за деревом. Заметив, что янаправляюсь к нему, он вышел из засады и сделалбыло шаг мне навстречу.


Then he hesitated, drew back, came forward again,and at last, to my wonder and confusion, threwhimself on his knees and held out his clasped handsin supplication.

Потом в нерешительности потоптался на месте, попятился и вдруг, квеличайшему моему изумлению и смущению, упал на колени и с мольбойпротянул ко мне руки.


At that I once more stopped.

Я снова остановился.


"Who are you?" I asked.

- Кто вы такой? - спросил я.


"Ben Gunn," he answered, and his voice soundedhoarse and awkward, like a rusty lock. - Бен Ганн, - ответил он; голос у него был хриплый, как скрипзаржавленного замка.


"I'm poor Ben Gunn, I am; and I haven't spoke with aChristian these three years."

- Я несчастный Бен Ганн. Три года я не разговаривални с одним человеком.


I could now see that he was a white man like myselfand that his features were even pleasing.Это был такой же белый человек, как и я, и черты его лица были,пожалуй, приятны.


His skin, wherever it was exposed, was burnt by thesun; even his lips were black, and his fair eyeslooked quite startling in so dark a face. Только кожа так сильно загорела на солнце, чтодаже губыу него были черные. Светлые глаза с поразительной резкостьювыделялись натемном лице.


Of all the beggar-men that I had seen or fancied, hewas the chief for raggedness. Из всех нищих, которых я видел на своем веку,этот был самыйоборванный.


He was clothed with tatters of old ship's canvas andold sea-cloth, and this extraordinary patchwork wasall held together by a system of the most various andincongruous fastenings, brass buttons, bits of stick,and loops of tarry gaskin. Одежда его состояла из лохмотьев старогопаруса и матросскойрубахи. Один лоскут скреплялся с другим либо медной пуговицей, либопрутиком, либо просмоленной паклей.


About his waist he wore an old brass-buckled leatherbelt, which was the one thing solid in his wholeaccoutrement.

Единственной неизодранной вещью извсего его костюма был кожаный пояс с меднойпряжкой.


"Three years!" I cried. - Три года! - воскликнул я.


"Were you shipwrecked?"

- Вы потерпели крушение?


"Nay, mate," said he; "marooned."

- Нет, приятель, - сказал он. - Меня бросили тут на острове.


I had heard the word, and I knew it stood for ahorrible kind of punishment common enough amongthe buccaneers, in which the offender is put ashorewith a little powder and shot and left behind on somedesolate and distant island.

Я слышал об этом ужасном наказании пиратов:виновного высаживали накакой-нибудь отдаленный и пустынный остров и оставляли там одного, снебольшим количеством пороха и пуль.


"Marooned three years agone," he continued, "andlived on goats since then, and berries, and oysters.- Брошен на этом острове три года назад, -продолжал он. - С тех порпитаюсь козлятиной, ягодами, устрицами.


Wherever a man is, says I, a man can do for himself. Человек способен жить везде, кудабы его ни закинуло.


But, mate, my heart is sore for Christian diet. Но если бы ты знал, мой милейший, какстосковалось моесердце по настоящей человечьей еде!


You mightn't happen to have a piece of cheese aboutyou, now? Нет ли у тебя с собой кусочка сыру?..


No?

Нет?


Well, many's the long night I've dreamed ofcheese—toasted, mostly—and woke up again, andhere I were."

Ну вот, а я много долгих ночей вижу во сне сыр на ломтике хлеба...Просыпаюсь, а сыра нет.


"If ever I can get aboard again," said I, "you shallhave cheese by the stone."

- Если мне удастся вернуться к себе на корабль, - сказал я, - выполучите вот этакую голову сыра.


All this time he had been feeling the stuff of myjacket, smoothing my hands, looking at my boots,and generally, in the intervals of his speech, showinga childish pleasure in the presence of a fellowcreature.Он щупал мою куртку, гладил мои руки, разглядывал мои сапоги и,замолкая, по-детски радовался, что видит передсобой человека.


But at my last words he perked up into a kind ofstartled slyness.

Услышав мой ответ, он взглянул на меня скаким-то лукавством.


"If ever you can get aboard again, says you?" herepeated. - Если тебе удастся вернуться к себе на корабль? - повторил он моислова.


"Why, now, who's to hinder you?"

- А кто же может тебе помешать?


"Not you, I know," was my reply.

- Уж конечно, не вы, - ответил я.


"And right you was," he cried. - Конечно, не я! - воскликнул он.


"Now you—what do you call yourself, mate?"

- А как тебя зовут, приятель?


"Jim," I told him.

- Джим, - сказал я.


"Jim, Jim," says he, quite pleased apparently. - Джим, Джим... - повторял он с наслаждением.


"Well, now, Jim, I've lived that rough as you'd beashamed to hear of.- Да, Джим, я вел такуюжизнь, что мне стыдно даже рассказывать.


Now, for instance, you wouldn't think I had had apious mother—to look at me?" he asked.

Поверил бы ты, глядя на меня, чтомоя мать была очень хорошая, благочестиваяженщина?


"Why, no, not in particular," I answered.

- Поверить трудновато, - согласился я.


"Ah, well," said he, "but I had—remarkable pious.- Она была на редкость хорошая женщина, - сказал он.


And I was a civil, pious boy, and could rattle off mycatechism that fast, as you couldn't tell one wordfrom another.- Я росвежливым, благовоспитанным мальчиком и умелтак быстро повторять наизустькатехизис, что нельзя было отличить одно словоот другого.


And here's what it come to, Jim, and it begun withchuck-farthen on the blessed grave-stones! И вот что изменя вышло, Джим. А все оттого, что я смолоду ходил на кладбище играть ворлянку!


That's what it begun with, but it went further'n that;and so my mother told me, and predicked the whole,she did, the pious woman! But it were Providence that put me here. Ей-богу, начал с орлянки и покатился. Мать говорила, что я плохокончу, и ее предсказание сбылось.


I've thought it all out in this here lonely island, andI'm back on piety. Я много размышлял здесь в одиночестве ираскаялся.


You don't catch me tasting rum so much, but just athimbleful for luck, of course, the first chance I have. Теперь уже не соблазнишь меня выпивкой. Конечно, от выпивки яне откажусь и сейчас, но самую малость, небольше наперстка, на счастье...


I'm bound I'll be good, and I see the way to.

Я дал себе слово исправиться и теперь уже не собьюсь, вот увидишь!


And, Jim"—looking all round him and lowering hisvoice to a whisper—"I'm rich."

Аглавное, Джим... - он оглянулся и понизил голос до шепота, - ведь ясделался теперь богачом.


I now felt sure that the poor fellow had gone crazy inhis solitude, and I suppose I must have shown thefeeling in my face, for he repeated the statementhotly: Тут я окончательно убедился, что несчастный сошел с ума водиночестве. Вероятно, эта мысль отразилась на моем лице, потому что онповторил с жаром:


"Rich!- Богачом!


Rich! Богачом!


I says. And I'll tell you what: I'll make a man of you, Jim. Слушай, Джим, я сделаю из тебя человека!


Ah, Jim, you'll bless your stars, you will, you wasthe first that found me!"

Ах,Джим, ты будешь благословлять судьбу, чтопервый нашел меня!..


And at this there came suddenly a lowering shadowover his face, and he tightened his grasp upon myhand and raised a forefinger threateningly before myeyes.

- Вдруглицо его потемнело, он сжал мою руку иугрожающе поднял палец.


"Now, Jim, you tell me true: that ain't Flint's ship?"he asked.

- Скажи мнеправду, Джим: не Флинта ли это корабль?


At this I had a happy inspiration. I began to believe that I had found an ally, and Ianswered him at once.

Меня осенила счастливая мысль: этот человек может сделаться нашимсоюзником. И я тотчас же ответил ему:


"It's not Flint's ship, and Flint is dead; but I'll tell youtrue, as you ask me—there are some of Flint's handsaboard; worse luck for the rest of us."

- Нет, не Флинта. Флинт умер. Но раз вы хотите знать правду, вот вамправда: на корабле есть несколько старыхтоварищей Флинта, и для нас этобольшое несчастье.


"Not a man—with one—leg?" he gasped.

- А нет ли у вас... одноногого? - выкрикнул онзадыхаясь.


"Silver?" I asked.

- Сильвера? - спросил я.


"Ah, Silver!" says he. - Сильвера! Сильвера!


"That were his name."

Да, его звали Сильвером.


"He's the cook, and the ringleader too."

- Он у нас повар. И верховодит всей шайкой.


He was still holding me by the wrist, and at that hegive it quite a wring.

Он все еще держал меня за руку и при этихсловах чуть не сломал ее.


"If you was sent by Long John," he said, "I'm as good as pork, and I know it.- Если ты подослан Долговязым Джоном - япропал.


But where was you, do you suppose?"

Но знаешь ли ты, гдеты находишься?


I had made my mind up in a moment, and by way ofanswer told him the whole story of our voyage andthe predicament in which we found ourselves.Я сразу же решил, что мне делать, и рассказалему все - и о нашемпутешествии, и о трудном положении, в котороммы оказались.


He heard me with the keenest interest, and when Ihad done he patted me on the head.

Он слушал меняс глубоким вниманием и, когда я кончил,погладил меня по голове.


"You're a good lad, Jim," he said; "and you're all in aclove hitch, ain't you?- Ты славный малый, Джим, - сказал он. - Но теперь вы все завязанымертвым узлом.


Well, you just put your trust in Ben Gunn—BenGunn's the man to do it. Положитесь на Бена Ганна, и он выручит вас, вот увидишь.


Would you think it likely, now, that your squirewould prove a liberal-minded one in case ofhelp—him being in a clove hitch, as you remark?"

Скажи, как отнесется ваш сквайр к человеку,который выручит его из беды?


I told him the squire was the most liberal of men.

Я сказал ему, что сквайр - самый щедрый человекна всем свете.


"Aye, but you see," returned Ben Gunn, "I didn't mean giving me a gate to keep, and a suit oflivery clothes, and such; that's not my mark, Jim.- Ладно, ладно... Но, видишь ли, - продолжал Бен Ганн, - я несобираюсь просить у него лакейскую ливрею илиместо привратника. Нет, этимменя не прельстишь!


What I mean is, would he be likely to come down tothe toon of, say one thousand pounds out of moneythat's as good as a man's own already?"

Я хочу знать: согласится он дать мне хотя бы однутысячу фунтов из тех денег, которые и без тогомои?


"I am sure he would," said I. - Уверен, что даст, - ответил я.


"As it was, all hands were to share."

- Все матросы должны были получитьот него свою долю сокровищ.


"AND a passage home?" he added with a look ofgreat shrewdness.

- И свезет меня домой? - спросил он, глядя наменя испытующим взором.


"Why," I cried, "the squire's a gentleman.- Конечно! - воскликнул я. - Сквайр - настоящий джентльмен.


And besides, if we got rid of the others, we shouldwant you to help work the vessel home."

Крометого, если мы избавимся от разбойников, помощьтакого опытного морехода,как вы, будет очень нужна на корабле.


"Ah," said he, "so you would."- Да, - сказал он, - значит, вы и вправду отвезетеменя?


And he seemed very much relieved.

И он облегченно вздохнул.


"Now, I'll tell you what," he went on. "So much I'll tell you, and no more.- А теперь послушай, что я тебе расскажу, -продолжал он.


I were in Flint's ship when he buried the treasure; heand six along—six strong seamen.- Я был накорабле Флинта, когда он зарыл сокровища. С ним было еще шесть моряков -здоровенные, сильные люди.


They was ashore nigh on a week, and us standing offand on in the old WALRUS. Они пробыли на острове с неделю, а мы сиделинастаром "Морже".


One fine day up went the signal, and here come Flintby himself in a little boat, and his head done up in ablue scarf. В один прекрасный день мы увидели шлюпку, ав шлюпке сиделФлинт, и голова его была повязана синимплатком.


The sun was getting up, and mortal white he lookedabout the cutwater. But, there he was, you mind, and the six alldead—dead and buried. Всходило солнце. Он былбледен как смерть и плыл к нам... один, аостальные шестеро были убиты...убиты и похоронены... да...


How he done it, not a man aboard us could makeout. Как он расправился с ними, никто из насникогда не узнал.


It was battle, murder, and sudden death,leastways—him against six. Была ли там драка, резня или внезапная смерть... А онбыл один против шестерых!..


Billy Bones was the mate; Long John, he wasquartermaster; and they asked him where the treasurewas. Билли Бонс был штурманом, а Долговязый Джон -квартирмейстером. Они спросили у него, где сокровища.


'Ah,' says he, 'you can go ashore, if you like, andstay,' he says; 'but as for the ship, she'll beat up formore, by thunder!'"Ступайте на берег ипоищите, - сказал он в ответ. - Но, клянусь громом, корабль не станет васждать".


That's what he said.

Вот как он сказал им, Флинт.


"Well, I was in another ship three years back, and wesighted this island. А три года назад я плыл на другомкорабле, и мы увидели этот остров.


'Boys,' said I, 'here's Flint's treasure; let's land andfind it.'"Ребята, - сказал я, - здесь Флинтзарыл сокровища. Сойдемте на берег и поищем".


The cap'n was displeased at that, but my messmateswere all of a mind and landed. Капитан очень рассердился.Но все матросы были со мной заодно, и мы причалили к этому берегу.


Twelve days they looked for it, and every day theyhad the worse word for me, until one fine morning allhands went aboard.

Двенадцать дней мы искали сокровища и ничего не нашли. С каждым днемтоварищи ругали меня все сильней и сильней. Наконец они собрались накорабль.


'As for you, Benjamin Gunn,' says they, 'here's amusket,' they says, 'and a spade, and pick-axe."А ты, Бенджамин Ганн, оставайся! - сказали они. - Вот тебемушкет, заступ и лом, Бенджамин Ганн...


You can stay here and find Flint's money foryourself,' they says.

Оставайся здесь и разыскивайденежки Флинта".


"Well, Jim, three years have I been here, and not abite of Christian diet from that day to this. С тех пор, Джим, вот уже три года живу я здесь ини разуне видел благородной человеческой пищи.


But now, you look here; look at me. Do I look like a man before the mast? Взгляни на меня: разве похож я напростого матроса?..


No, says you. Нет, говоришь, не похож?


Nor I weren't, neither, I says."

Да и не был похож никогда.


And with that he winked and pinched me hard.

Он как-то странно подмигнул мне одним глазом исильно ущипнул меня заруку.


"Just you mention them words to your squire, Jim,"he went on. "Nor he weren't, neither—that's the words.- Так и скажи своему сквайру, Джим: он никогда не был похож напростого матроса, - продолжал он.


Three years he were the man of this island, light anddark, fair and rain; and sometimes he would maybethink upon a prayer (says you), and sometimes hewould maybe think of his old mother, so be as she'salive (you'll say); but the most part of Gunn's time(this is what you'll say)—the most part of his timewas took up with another matter.- Скажи ему, что Бен три года сидел тут,на острове, один-одинешенек, и днем и ночью, ив хорошую погоду и в дождь.Иногда, может быть, думал о молитве, иногда вспоминал свою престарелуюмать, хотя ее давно нет в живых - так и скажи ему. Но большую частьвремени... уж это ты непременно ему скажи...большую часть времени Ганнзанимался другими делами.


And then you'll give him a nip, like I do."

И при этих словах ущипни его вот так.


And he pinched me again in the most confidentialmanner.

И он снова ущипнул меня самым дружескимобразом.


"Then," he continued, "then you'll up, and you'll saythis: Gunn is a good man (you'll say), and he puts aprecious sight more confidence—a precious sight,mind that—in a gen'leman born than in thesegen'leman of fortune, having been one hisself."

- Ты ему, - продолжал он, - вот еще что скажи:Ганн отличный человек- так ему и скажи, Ганн гораздо больше доверяетджентльмену прирожденному,чем джентльмену удачи, потому что он сам былкогда-то джентльменом удачи.


"Well," I said, "I don't understand one word that you've been saying.- Из того, что вы мне тут толкуете, я не понялпочти ничего, - сказаля.


But that's neither here nor there; for how am I to geton board?"

- Впрочем, это сейчас и не важно, потому что явсе равно не знаю, какпопасть на корабль.


"Ah," said he, "that's the hitch, for sure.- А, - сказал он, - плохо твое дело.


Well, there's my boat, that I made with my twohands. Ну да ладно, у меня есть лодка,которую я смастерил себе сам, собственнымируками.


I keep her under the white rock. Она спрятана под белойскалой.


If the worst come to the worst, we might try thatafter dark. В случае какой-нибудь беды мы можем поехатьна ней, когда станеттемнее...


Hi!" he broke out. Но постой! - закричал он вдруг.


"What's that?"

- Что это там такое?


For just then, although the sun had still an hour ortwo to run, all the echoes of the island awoke andbellowed to the thunder of a cannon.

Как раз в эту минуту с корабля грянул пушечный выстрел. Гулкое эхоподхватило его и разнесло по всему острову. А между тем до захода солнцаоставалось еще два часа.


"They have begun to fight!" I cried. - Там идет бой! - крикнул я.


"Follow me."

- За мною! Идите скорее!


And I began to run towards the anchorage, my terrorsall forgotten, while close at my side the maroonedman in his goatskins trotted easily and lightly.

И кинулся бежать к стоянке корабля, забыв своинедавние страхи. Рядомсо мной легко и проворно бежал злополучныйпленник.


"Left, left," says he; "keep to your left hand, mateJim!- Левее, левее! - приговаривал он. - Левее, милейший Джим!


Under the trees with you! Ближе кдеревьям!


Theer's where I killed my first goat. Вот в этом месте в первый раз подстрелил я козу.


They don't come down here now; they're allmastheaded on them mountings for the fear ofBenjamin Gunn. Теперь козысюда не спускаются, они бегают только там,наверху, по горам, потому чтобоятся Бенджамина Ганна...


Ah! А!


And there's the cetemery"—cemetery, he must havemeant. А вот кладбище.


"You see the mounds? Видишь холмики?


I come here and prayed, nows and thens, when Ithought maybe a Sunday would be about doo. Я приходилсюда и молился изредка, когда я думал, что, может быть, сейчасвоскресенье.


It weren't quite a chapel, but it seemed more solemnlike; and then, says you, Ben Gunn wasshort-handed—no chapling, nor so much as a Bibleand a flag, you says."

Это не то, что часовня, но все как-тоторжественней. Правда,я был один, без капеллана, без Библии...


So he kept talking as I ran, neither expecting norreceiving any answer.

Он болтал на бегу без умолку, не дожидаясьответа, да я и не моготвечать.


The cannon-shot was followed after a considerableinterval by a volley of small arms.

После пушечного выстрела долгое время былатишина, а потом раздалсязалп из ружей.


Another pause, and then, not a quarter of a mile infront of me, I beheld the Union Jack flutter in the airabove a wood.

И опять тишина. И потом впереди над лесом, в четверти мили от нас,взвился британский флаг.


PART FOUR—The Stockade

* ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ. ЧАСТОКОЛ *


16Narrative Continued by the Doctor: How the ShipWas Abandoned

16. ДАЛЬНЕЙШИЕ СОБЫТИЯ ИЗЛОЖЕНЫДОКТОРОМ. КАК БЫЛ ПОКИНУТ КОРАБЛЬ


IT was about half past one—three bells in the seaphrase—that the two boats went ashore from theHISPANIOLA. Обе шлюпки отчалили от "Испаньолы" около половины второго, или,выражаясь по-морскому, когда пробило три склянки.


The captain, the squire, and I were talking mattersover in the cabin. Капитан, сквайр и ясидели в каюте и совещались о том, что делать.


Had there been a breath of wind, we should havefallen on the six mutineers who were left aboard withus, slipped our cable, and away to sea. Если бы дул хоть самыйлегкий ветер, мы напали бы врасплох нашестерых мятежников, оставшихся накорабле, снялись бы с якоря и ушли в море.


But the wind was wanting; and to complete ourhelplessness, down came Hunter with the news thatJim Hawkins had slipped into a boat and was goneashore with the rest.

Но ветра не было. А тут ещеявился Хантер и сообщил, что Джим Хокинспроскользнул в шлюпку и уехалвместе с пиратами на берег.


It never occurred to us to doubt Jim Hawkins, but wewere alarmed for his safety.Мы, конечно, ни минуты не думали, что ДжимХокинс изменник, но оченьза него беспокоились.


With the men in the temper they were in, it seemedan even chance if we should see the lad again. Матросы, с которыми он уехал, были так раздражены,что, признаться, мы не надеялись увидеть Джима снова.


We ran on deck. Мы поспешили напалубу.


The pitch was bubbling in the seams; the nastystench of the place turned me sick; if ever a mansmelt fever and dysentery, it was in that abominableanchorage. Смола пузырями выступила в пазах. Кругом в воздухе стояло такоезловоние от болотных испарений, что меня чуть не стошнило. В этомотвратительном проливе пахло лихорадкой и дизентерией.


The six scoundrels were sitting grumbling under asail in the forecastle; ashore we could see the gigsmade fast and a man sitting in each, hard by wherethe river runs in. Шестеро негодяевугрюмо сидели под парусом на баке. Шлюпки стояли на берегу возле устьякакой-то речонки, и в каждой сидел матрос.


One of them was whistling Один из них насвистывал


"Lillibullero."

"Лиллибуллеро" [английская шуточная песня].


Waiting was a strain, and it was decided that Hunterand I should go ashore with the jolly-boat in quest ofinformation.

Ждать становилось невыносимо, и мы решили,что я с Хантером поеду наразведку в ялике.


The gigs had leaned to their right, but Hunter and Ipulled straight in, in the direction of the stockadeupon the chart.Шлюпки находились справа от корабля. А мы с Хантером направилисьпрямо к тому месту, где на карте обозначен был частокол.


The two who were left guarding their boats seemedin a bustle at our appearance; Заметив нас,матросы, сторожившие шлюпки, засуетились.


"Lillibullero" stopped off, and I could see the pairdiscussing what they ought to do."Лиллибуллеро" смолкло. Мывидели, как они спорят друг с другом, очевиднорешая, как поступить.


Had they gone and told Silver, all might have turnedout differently; but they had their orders, I suppose,and decided to sit quietly where they were and harkback again to "Lillibullero."

Еслибы они дали знать Сильверу, все, вероятно, пошло бы по-другому. Но,очевидно, им было велено не покидать шлюпокни при каких обстоятельствах.Они спокойно уселись, и один из них сновазасвистал "Лиллибуллеро".


There was a slight bend in the coast, and I steered soas to put it between us; even before we landed wehad thus lost sight of the gigs.Берег в этом месте слегка выгибался, образуянечто вроде небольшогомыса, и я нарочно правил таким образом, чтобымыс заслонил нас от нашихврагов, прежде чем мы пристанем.


I jumped out and came as near running as I durst,with a big silk handkerchief under my hat forcoolness' sake and a brace of pistols ready primed forsafety.

Выскочив на берег, я побежал во весь дух,подложив под шляпу шелковый платок, чтобы защитить голову от палящегосолнца. В каждой руке у меня было по заряженномупистолету.


I had not gone a hundred yards when I reached thestockade.

Не пробежал я и ста ярдов, как наткнулся начастокол.


This was how it was: a spring of clear water rosealmost at the top of a knoll.Прозрачный ключ бил из земли почти на самойвершине небольшого холма.


Well, on the knoll, and enclosing the spring, theyhad clapped a stout loghouse fit to hold two score ofpeople on a pinch and loopholed for musketry oneither side.

Тут же, вокруг ключа, был построен высокийбревенчатый сруб. В нем моглопоместиться человек сорок. В стенах этой постройки были бойницы дляружей.


All round this they had cleared a wide space, andthen the thing was completed by a paling six feethigh, without door or opening, too strong to pulldown without time and labour and too open to shelterthe besiegers.

Вокруг сруба находилось широкое расчищенное пространство, обнесенноечастоколом в шесть футов вышины, без всякой калитки, без единогоотверстия. Сломать его было нелегко, а укрыться за ним отсидящих в срубе- невозможно.


The people in the log-house had them in every way;they stood quiet in shelter and shot the others likepartridges. Люди, засевшие в срубе, могли бы расстреливать нападающих,как куропаток.


All they wanted was a good watch and food; for,short of a complete surprise, they might have heldthe place against a regiment.

Дать им хороших часовых до побольше провизии, и онивыдержат нападение целого полка.


What particularly took my fancy was the spring.Особенно обрадовал меня ручей.


For though we had a good enough place of it in thecabin of the HISPANIOLA, with plenty of arms andammunition, and things to eat, and excellent wines,there had been one thing overlooked—we had nowater. Ведь в каюте "Испаньолы" тоже неплохо:много оружия, много боевых припасов, много провизии, много превосходныхвин, но в ней не было воды.


I was thinking this over when there came ringingover the island the cry of a man at the point of death.Я размышлял об этом, когда вдруг раздался ужасающий предсмертныйвопль.


I was not new to violent death—I have served hisRoyal Highness the Duke of Cumberland, and got awound myself at Fontenoy—but I know my pulsewent dot and carry one. Не впервые я сталкивался со смертью - я служил в войсках герцогаКемберлендского [герцог Кемберлендский -английский полководец, живший всередине XVIII века] и сам получил рану подФонтенуа [в битве при Фонтенуа(1745), в Бельгии, английские войска потерпелипоражение от французов], -но от этого крика сердце мое сжалось.


"Jim Hawkins is gone," was my first thought.

"Погиб Джим Хокинс", - решил я.


It is something to have been an old soldier, but morestill to have been a doctor.Много значит быть старым солдатом, но бытьдоктором значит больше.


There is no time to dilly-dally in our work. Внашем деле нельзя терять ни минуты.


And so now I made up my mind instantly, and withno time lost returned to the shore and jumped onboard the jolly-boat.

Я сразу же обдумал все, поспешновернулся на берег и прыгнул в ялик.


By good fortune Hunter pulled a good oar.К счастью, Хантер оказался превосходным гребцом.


We made the water fly, and the boat was soonalongside and I aboard the schooner.

Мы стремительнопонеслись по проливу. Лодка причалила к борту, и я опять взобрался накорабль.


I found them all shaken, as was natural. Друзья мои были потрясены.


The squire was sitting down, as white as a sheet,thinking of the harm he had led us to, the good soul! Сквайр сидел белый, как бумага, и -добрый человек! - раздумывал о том, какимопасностям мы подвергаемся из-занего.


And one of the six forecastle hands was little better.

Один из матросов, сидевших на баке, был тожебледен и расстроен.


"There's a man," says Captain Smollett, noddingtowards him, "new to this work.- Этот человек, - сказал капитан Смоллетт,кивнув в его сторону, -еще не привык к разбою.


He came nigh-hand fainting, doctor, when he heardthe cry. Когда он услышал крик, доктор, он чуть не лишилсячувств.


Another touch of the rudder and that man would joinus."

Еще немного - и он будет наш.


I told my plan to the captain, and between us wesettled on the details of its accomplishment.

Я рассказал капитану свой план, и мы вместеобсудили его.


We put old Redruth in the gallery between the cabinand the forecastle, with three or four loaded musketsand a mattress for protection.Старого Редрута мы поставили в коридоре междукаютой и баком, дав емуне то три, не то четыре заряженных мушкета и матрац для защиты.


Hunter brought the boat round under the stern-port,and Joyce and I set to work loading her with powdertins, muskets, bags of biscuits, kegs of pork, a caskof cognac, and my invaluable medicine chest.

Хантерподвел шлюпку к корме, и мы с Джойсом принялись нагружать ее порохом,мушкетами, сухарями, свининой. Затем опустили в нее бочонок с коньяком имой драгоценный ящичек с лекарствами.


In the meantime, the squire and the captain stayed ondeck, and the latter hailed the coxswain, who was theprincipal man aboard.

Тем временем сквайр и капитан вышли напалубу. Капитан вызвал второгобоцмана - начальника оставшихся на кораблематросов.


"Mr. Hands," he said, "here are two of us with abrace of pistols each.- Мистер Хендс, - сказал он, - нас здесь двое, и у каждого парапистолетов.


If any one of you six make a signal of anydescription, that man's dead."

Тот из вас, кто подаст какой-нибудь сигнал,будет убит.


They were a good deal taken aback, and after a littleconsultation one and all tumbled down the forecompanion, thinking no doubt to take us on the rear. But when they saw Redruth waiting for them in thesparred galley, they went about ship at once, and ahead popped out again on deck.

Разбойники растерялись. Затем, пошептавшись, кинулись к переднемусходному тамбуру, собираясь напасть на нас стыла, но, наткнувшись в узкомпроходе на Редрута с мушкетами, сразу жебросились обратно. Чья-то головавысунулась из люка на палубу.


"Down, dog!" cries the captain.

- Вниз, собака! - крикнул капитан.


And the head popped back again; and we heard nomore, for the time, of these six very faint-heartedseamen.

By this time, tumbling things in as they came, wehad the jolly-boat loaded as much as we dared.Голова исчезла. Все шестеро, насмерть перепуганные, куда-то забилисьи утихли.


Joyce and I got out through the stern-port, and wemade for shore again as fast as oars could take us.

Мы с Джойсом нагрузили ялик доверху, бросая все как попало. Потомспустились в него сами через кормовой порт[отверстие в борту] и, гребяизо всех сил, понеслись к берегу.


This second trip fairly aroused the watchers alongshore. Вторая наша поездка сильно обеспокоила обоих часовых на берегу.


"Lillibullero" was dropped again; and just before welost sight of them behind the little point, one of themwhipped ashore and disappeared."Лиллибуллеро" умолкло опять. И прежде чем мы перестали их видеть, обогнувмысок, один из них оставил свою шлюпку ипобежал в глубь острова.


I had half a mind to change my plan and destroytheir boats, but I feared that Silver and the othersmight be close at hand, and all might very well belost by trying for too much.

Я хотелбыло воспользоваться этим и уничтожить ихшлюпки, но побоялся, что Сильверсо всей шайкой находится неподалеку и что мыпотеряем все, если захотимслишком многого.


We had soon touched land in the same place asbefore and set to provision the block house.Мы причалили к прежнему месту и начали перетаскивать груз вукрепление.


All three made the first journey, heavily laden, andtossed our stores over the palisade. Тяжело нагруженные, мы донесли наши припасы до форта иперебросили их через частокол.


Then, leaving Joyce to guard them—one man, to besure, but with half a dozen muskets—Hunter and Ireturned to the jolly-boat and loaded ourselves oncemore. Охранять их поставили Джойса. Он оставалсяодин, но зато ружей у него было не меньше полудюжины. А мы с Хантеромвернулись к лодке и снова взвалили груз наспину.


So we proceeded without pausing to take breath, tillthe whole cargo was bestowed, when the twoservants took up their position in the block house,and I, with all my power, sculled back to theHISPANIOLA.

Таким образом, работаябез передышки, мы постепенно перетащили весьгруз. Джойс и Хантер осталисьв укреплении, а я, гребя изо всех сил, помчалсяназад к "Испаньоле".


That we should have risked a second boat load seemsmore daring than it really was.Мы решили еще раз нагрузить ялик. Это было рискованно, но не так ужбезрассудно, как может показаться.


They had the advantage of numbers, of course, butwe had the advantage of arms. Их, конечно, было больше, чем нас, нозато мы были лучше вооружены.


Not one of the men ashore had a musket, and beforethey could get within range for pistol shooting, weflattered ourselves we should be able to give a goodaccount of a half-dozen at least.

Ни у кого из уехавших на берег не быломушкета, и, прежде чем они подошли бы к нам на расстояние пистолетноговыстрела, мы успели бы застрелить по крайнеймере шестерых.


The squire was waiting for me at the stern window,all his faintness gone from him.Сквайр поджидал меня у кормового окна. Он сильно приободрился иповеселел.


He caught the painter and made it fast, and we fell toloading the boat for our very lives. Схватив брошенный мною конец, он подтянул ялик, и мы сновастали его нагружать свининой, порохом,сухарями.


Pork, powder, and biscuit was the cargo, with only amusket and a cutlass apiece for the squire and me andRedruth and the captain. Потом захватили по одномумушкету и по одному кортику для меня, сквайра, Редрута и капитана.


The rest of the arms and powder we droppedoverboard in two fathoms and a half of water, so thatwe could see the bright steel shining far below us inthe sun, on the clean, sandy bottom.

Остальное оружие и порох мы выбросили за борт. В проливе было две споловиной сажени глубины, и мы видели, какблестит озаренная солнцем стальна чистом песчаном дне.


By this time the tide was beginning to ebb, and theship was swinging round to her anchor.Начался отлив, и шхуна повернулась вокруг якоря.


Voices were heard faintly halloaing in the directionof the two gigs; and though this reassured us forJoyce and Hunter, who were well to the eastward, itwarned our party to be off.

Около шлюпок наберегу послышались перекликающиеся голоса. Хотя это и доказывало, чтоДжойс и Хантер, которые находились восточнее,еще не замечены, мы все жерешили поторопиться.


Redruth retreated from his place in the gallery anddropped into the boat, which we then brought roundto the ship's counter, to be handier for CaptainSmollett.

Редруг покинул свой пост в коридоре и прыгнул вялик. Мы подвели егок другому борту, чтобы взять капитанаСмоллетта.


"Now, men," said he, "do you hear me?"

- Ребята, - громко крикнул он, - вы слышитеменя?


There was no answer from the forecastle.

Из бака никто не ответил.


"It's to you, Abraham Gray—it's to you I amspeaking."

- Я обращаюсь к тебе, Абрахам Грей.


Still no reply.

Молчание.


"Gray," resumed Mr. Smollett, a little louder, "I am leaving this ship, and I order you to followyour captain.- Грей, - продолжал мистер Смоллетт, повысив голос, - я покидаюкорабль и приказываю тебе следовать за твоимкапитаном.


I know you are a good man at bottom, and I dare saynot one of the lot of you's as bad as he makes out. Я знаю, что, всущности, ты человек хороший, да и остальные не так уж плохи, какстараются казаться.


I have my watch here in my hand; I give you thirtyseconds to join me in."

У меня в руке часы. Даю тебе тридцать секунд на то,чтобы присоединиться ко мне.


There was a pause.

Наступило молчание.


"Come, my fine fellow," continued the captain;"don't hang so long in stays.- Иди же, мой друг, - продолжал капитан, - не заставляй нас терятьвремя даром.


I'm risking my life and the lives of these goodgentlemen every second."

Ведь каждая секунда промедления грозитсмертью и мне, и этимджентльменам.


There was a sudden scuffle, a sound of blows, andout burst Abraham Gray with a knife cut on the sideof the cheek, and came running to the captain like adog to the whistle.

Началась глухая борьба, послышались звуки ударов, и на палубувыскочил Абрахам Грей. Щека его была порезана ножом. Он подбежал ккапитану, как собака, которой свистнул хозяин.


"I'm with you, sir," said he.

- Я с вами, сэр, - сказал он.


And the next moment he and the captain had droppedaboard of us, and we had shoved off and given way.

Они оба спрыгнули в ялик, и мы отчалили.


We were clear out of the ship, but not yet ashore inour stockade.

Корабль был покинут. Но до частокола мы еще не добрались.


17Narrative Continued by the Doctor: The Jolly-boat'sLast Trip

17. ДОКТОР ПРОДОЛЖАЕТ СВОЙРАСССКАЗ. ПОСЛЕДНИЙ ПЕРЕЕЗД ВЧЕЛНОКЕ


THIS fifth trip was quite different from any of theothers. Этот последний - пятый - переезд окончилсяне так благополучно, какпрежние.


In the first place, the little gallipot of a boat that wewere in was gravely overloaded. Во-первых, наша скорлупка была страшно перегружена.


Five grown men, and three of them—Trelawney,Redruth, and the captain—over six feet high, wasalready more than she was meant to carry. Пятеровзрослых мужчин, да притом трое из них - Трелони, Редруг и капитан -ростом выше шести футов - это уже не так мало.


Add to that the powder, pork, and bread-bags. Прибавьте порох, свинину,мешки с сухарями.


The gunwale was lipping astern. Неудивительно, что планшир [планка по верхнему краюборта] на корме лизала вода.


Several times we shipped a little water, and mybreeches and the tails of my coat were all soakingwet before we had gone a hundred yards.

Нас то и дело слегка заливало. Не успели мыотъехать на сотню ярдов, как мои штаны и фалдыкамзола промокли насквозь.


The captain made us trim the boat, and we got her tolie a little more evenly.Капитан заставил нас разместить грузпо-другому, и ялик выпрямился.


All the same, we were afraid to breathe.

И все же мы боялись дышать, чтобы неперевернуть ее.


In the second place, the ebb was now making—astrong rippling current running westward through thebasin, and then south'ard and seaward down thestraits by which we had entered in the morning.Во-вторых, благодаря отливу создалось сильноетечение, направлявшеесяк западу, а потом заворачивавшее к югу, воткрытое море, через тот проход,по которому утром вошла в пролив наша шхуна.


Even the ripples were a danger to our overloadedcraft, but the worst of it was that we were swept outof our true course and away from our properlanding-place behind the point. Перегруженный наш ялик моглаперевернуть даже легчайшая рябь отлива. Но хуже всего было то, что течениеотносило нас в сторону и не давало пристать кберегу за мысом, там, где яприставал раньше.


If we let the current have its way we should comeashore beside the gigs, where the pirates mightappear at any moment.

Если бы мы не справились с течением, мы достигли быберега как раз возле двух шлюпок, где каждую минуту могли появитьсяпираты.


"I cannot keep her head for the stockade, sir," said Ito the captain.- Я не в силах править на частокол, сэр, - сказал якапитану.


I was steering, while he and Redruth, two fresh men,were at the oars. Я сиделза рулем, а капитан и Редрут, не успевшие ещеустать, гребли.


"The tide keeps washing her down.- Течениеотносит нас.


Could you pull a little stronger?"

Нельзя ли приналечь на весла?


"Not without swamping the boat," said he. - Если мы приналяжем, нас зальет, - сказалкапитан.


"You must bear up, sir, if you please—bear up untilyou see you're gaining."

- Постарайтесь,пожалуйста, и держите прямо против течения. Постарайтесь, сэр, прошувас...


I tried and found by experiment that the tide keptsweeping us westward until I had laid her head dueeast, or just about right angles to the way we ought togo.

Нас относило к западу до тех пор, пока я не направил нос прямо квостоку, под прямым углом к тому пути, по которому мы должны былидвигаться.


"We'll never get ashore at this rate," said I.

- Этак мы никогда не доберемся до берега, -сказал я.


"If it's the only course that we can lie, sir, we musteven lie it," returned the captain. - Если при всяком другом курсе нас сносит, сэр,мы должны держатьсяэтого курса, - ответил капитан.


"We must keep upstream.- Нам нужно идти вверх по течению.


You see, sir," he went on, "if once we dropped toleeward of the landing-place, it's hard to say wherewe should get ashore, besides the chance of beingboarded by the gigs; whereas, the way we go thecurrent must slacken, and then we can dodge backalong the shore."

Еслинас снесет, сэр, - продолжал он, - в подветренную сторону от частокола,неизвестно, где мы сможем высадиться, да и разбойничьи шлюпки могутнапасть на нас. А если мы будем держаться этого курса, течение скороослабеет, и мы спокойно сможем маневрироватьу берега.


"The current's less a'ready, sir," said the man Gray,who was sitting in the fore-sheets; "you can ease heroff a bit."

- Течение уже слабее, сэр, - сказал матрос Грей,сидевший на носу. -Можно чуть-чуть повернуть к берегу.


"Thank you, my man," said I, quite as if nothing hadhappened, for we had all quietly made up our mindsto treat him like one of ourselves.

- Спасибо, любезнейший, - поблагодарил я его,как будто между наминикогда не было никаких недоразумений. Мы все безмолвно условились обращаться с ним так, как будто он ссамого начала был заодно с нами.


Suddenly the captain spoke up again, and I thoughthis voice was a little changed.

И вдруг капитан произнес изменившимсяголосом:


"The gun!" said he.

- Пушка!


"I have thought of that," said I, for I made sure hewas thinking of a bombardment of the fort. - Я уже думал об этом, - сказал я, полагая, что он говорит овозможности бомбардировать наш форт изпушки.


"They could never get the gun ashore, and if theydid, they could never haul it through the woods."

- Им никогда не удастсясвезти пушку на берег. А если и свезут, она застрянет в лесу.


"Look astern, doctor," replied the captain.

- Нет, вы поглядите на корму, - сказал капитан.


We had entirely forgotten the long nine; and there, toour horror, were the five rogues busy about her,getting off her jacket, as they called the stouttarpaulin cover under which she sailed.Второпях мы совсем забыли про девятифунтовуюпушку. Пятеро негодяеввозились возле пушки, стаскивая с нее "куртку", как называли онипросмоленный парусиновый чехол, которым онабыла накрыта.


Not only that, but it flashed into my mind at thesame moment that the round-shot and the powder forthe gun had been left behind, and a stroke with anaxe would put it all into the possession of the evilones abroad.

Я вспомнил, чтомы оставили на корабле пушечный порох и ядраи что разбойникам ничего нестоит достать их из склада - нужно только разокударить топором.


"Israel was Flint's gunner," said Gray hoarsely.

- Израэль был у Флинта канониром, - хриплопроизнес Грей.


At any risk, we put the boat's head direct for thelanding-place.Я направил ялик прямо к берегу.


By this time we had got so far out of the run of thecurrent that we kept steerage way even at ournecessarily gentle rate of rowing, and I could keepher steady for the goal. Мы теперь без труда справлялись стечением, хотя шли все еще медленно. Ялик отлично повиновался рулю.


But the worst of it was that with the course I nowheld we turned our broadside instead of our stern tothe HISPANIOLA and offered a target like a barndoor.

Но,как назло, теперь он был повернут к "Испаньоле" бортом и представлялпревосходную мишень.


I could hear as well as see that brandy-faced rascalIsrael Hands plumping down a round-shot on thedeck.

Я мог не только видеть, но и слышать, каккраснорожий негодяй ИзраэльХендс с грохотом катил по палубе ядро.


"Who's the best shot?" asked the captain.

- Кто у нас лучший стрелок? - спросил капитан.


"Mr. Trelawney, out and away," said I.

- Мистер Трелони, без сомнения, - ответил я.


"Mr. Trelawney, will you please pick me off one ofthese men, sir?- Мистер Трелони, застрелите одного из разбойников.


Hands, if possible," said the captain.

Если можно,Хендса, - сказал капитан.


Trelawney was as cool as steel.Трелони был холоден, как сталь.


He looked to the priming of his gun.

Он осмотрел запал своего ружья.


"Now," cried the captain, "easy with that gun, sir, oryou'll swamp the boat.- Осторожней, сэр, - крикнул капитан, - непереверните ялик!


All hands stand by to trim her when he aims."

А вы всебудьте наготове и во время выстрелапостарайтесь сохранить равновесие.


The squire raised his gun, the rowing ceased, and weleaned over to the other side to keep the balance, andall was so nicely contrived that we did not ship adrop.

Сквайр поднял ружье, гребцы перестали грести, мы передвинулись кборту, чтобы удерживать равновесие, и всеобошлось благополучно: ялик незачерпнул ни капли.


They had the gun, by this time, slewed round uponthe swivel, and Hands, who was at the muzzle withthe rammer, was in consequence the most exposed.Пираты тем временем повернули пушку навертлюге, и Хендс, стоявший сприбойником [прибойник - железный прут длязабивания заряда в дуло орудия]у жерла, был отличной целью.


However, we had no luck, for just as Trelawneyfired, down he stooped, the ball whistled over him,and it was one of the other four who fell.

Однако нам не повезло. В то время как Трелонистрелял, Хендс нагнулся, и пуля, просвистев надним, попала в одного изматросов.


The cry he gave was echoed not only by hiscompanions on board but by a great number ofvoices from the shore, and looking in that direction Isaw the other pirates trooping out from among thetrees and tumbling into their places in the boats.

Раненый закричал, и крик его подхватили нетолько те, кто был вместес ним на корабле: множество голосов ответилоему с берега. Взглянув туда,я увидел пиратов, бегущих из леса к шлюпкам.


"Here come the gigs, sir," said I.

- Они сейчас отчалят, сэр, - сказал я.


"Give way, then," cried the captain. - Прибавьте ходу! - закричал капитан.


"We mustn't mind if we swamp her now.- Теперь уж не важно, затопиммы ялик или нет.


If we can't get ashore, all's up."

Если нам не удастся добраться до берега, всепогибло.


"Only one of the gigs is being manned, sir," I added;"the crew of the other most likely going round byshore to cut us off."

- Отчаливает только одна шлюпка, сэр, - заметиля. - Команда другойшлюпки, вероятно, побежала по берегу, чтобыперерезать нам дорогу.


"They'll have a hot run, sir," returned the captain. - Им придется здорово побегать, - возразилкапитан.


"Jack ashore, you know.- А моряки неотличаются проворством на суше.


It's not them I mind; it's the round-shot. Не их я боюсь, а пушки.


Carpet bowls! Дьяволы!


My lady's maid couldn't miss. Моя пушкабьет без промаха.


Tell us, squire, when you see the match, and we'llhold water."

Предупредите нас, сквайр, когда увидите зажженныйфитиль, и мы дадим лодке другое направление.


In the meanwhile we had been making headway at agood pace for a boat so overloaded, and we hadshipped but little water in the process.Несмотря на тяжелый груз, ялик наш двигалсятеперь довольно быстро ипочти не черпал воду.


We were now close in; thirty or forty strokes and weshould beach her, for the ebb had already disclosed anarrow belt of sand below the clustering trees. Нам оставалось каких-нибудь тридцать-сорок развзмахнуть веслами, и мы добрались бы допесчаной отмели возле деревьев,которую обнажил отлив.


The gig was no longer to be feared; the little pointhad already concealed it from our eyes. Шлюпки пиратов уже не нужно было бояться: мысокскрыл ее из виду.


The ebb-tide, which had so cruelly delayed us, wasnow making reparation and delaying our assailants.Отлив, который недавно мешал нам плыть, теперь мешал нашим врагамдогонять нас.


The one source of danger was the gun.

Нам угрожала только пушка.


"If I durst," said the captain, "I'd stop and pick off another man."

- Хорошо бы остановиться и подстрелить ещеодного из них, - сказалкапитан.


But it was plain that they meant nothing should delaytheir shot.Но было ясно, что пушка выстрелит во что бы тони стало.


They had never so much as looked at their fallencomrade, though he was not dead, and I could seehim trying to crawl away.

Разбойникидаже не глядели на своего раненого товарища,хотя он был жив, и мы видели,как он пытался отползти в сторону.


"Ready!" cried the squire.

- Готово! - крикнул сквайр.


"Hold!" cried the captain, quick as an echo.

- Стой! - как эхо отозвался капитан.


And he and Redruth backed with a great heave thatsent her stern bodily under water.Он и Редрут так сильно стали табанить [грести назад] веслами, чтокорма погрузилась в воду.


The report fell in at the same instant of time. This was the first that Jim heard, the sound of thesquire's shot not having reached him. Грянул пушечный выстрел - тот самый, которыйуслышал Джим: выстрел сквайра до него недонесся.


Where the ball passed, not one of us precisely knew,but I fancy it must have been over our heads and thatthe wind of it may have contributed to our disaster.

Мы не заметили, кудаударило ядро. Я полагаю, что оно просвистело над нашими головами и чтоветер, поднятый им, был причиной нашегонесчастья.


At any rate, the boat sank by the stern, quite gently,in three feet of water, leaving the captain and myself,facing each other, on our feet.Как бы то ни было, но тотчас же после выстрела наш ялик зачерпнулкормой воду и начал медленно погружаться. Глубина была небольшая, всегофута три. Мы с капитаном благополучно встали на дно друг против друга.


The other three took complete headers, and came upagain drenched and bubbling.

Остальные трое окунулись с головой ивынырнули, фыркая и отдуваясь.


So far there was no great harm. No lives were lost, and we could wade ashore insafety.В сущности, мы отделались дешево - жизни никто не лишился и всеблагополучно добрались до берега.


But there were all our stores at the bottom, and tomake things worse, only two guns out of fiveremained in a state for service. Mine I had snatched from my knees and held overmy head, by a sort of instinct. As for the captain, he had carried his over hisshoulder by a bandoleer, and like a wise man, lockuppermost. Но запасы наши остались на дне, и, чтохуже всего, из пяти ружей не подмокли толькодва: мое ружье я, погружаясьв воду, инстинктивно поднял над головой, а ружье капитана, человекаопытного, висело у него за спиной замкомкверху; оно тоже осталось сухим.


The other three had gone down with the boat.

Три остальных ружья нырнули вместе с яликом.


To add to our concern, we heard voices alreadydrawing near us in the woods along shore, and wehad not only the danger of being cut off from thestockade in our half-crippled state but the fear beforeus whether, if Hunter and Joyce were attacked byhalf a dozen, they would have the sense and conductto stand firm.В лесу, уже совсем неподалеку, слышны былиголоса. Нас могли отрезатьот частокола. Кроме того, мы сомневались, удержатся ли Хантер и Джойс,если на них нападет полдюжины пиратов.


Hunter was steady, that we knew; Joyce was adoubtful case—a pleasant, polite man for a valet andto brush one's clothes, but not entirely fitted for aman of war.

Хантер - человек твердый, а заДжойса мы опасались; он услужливый ивежливый слуга, он отлично чиститщеткой платье, но для войны совершенно непригоден.


With all this in our minds, we waded ashore as fastas we could, leaving behind us the poor jolly-boatand a good half of all our powder and provisions.

Встревоженные, мы добрались до берега вброд, бросив на произволсудьбы наш бедный ялик, в котором находиласьпочти половина всего нашегопороха и все нашей провизии.


18Narrative Continued by the Doctor: End of the FirstDay's Fighting

18. ДОКТОР ПРОДОЛЖАЕТ СВОЙРАССКАЗ. КОНЕЦ ПЕРВОГО ДНЯ СРАЖЕНИЯ


WE made our best speed across the strip of woodthat now divided us from the stockade, and at everystep we took the voices of the buccaneers rangnearer. Мы во весь дух бежали через лес, отделявшийнас от частокола, и скаждым мгновением все ближе и ближераздавались голоса пиратов.


Soon we could hear their footfalls as they ran andthe cracking of the branches as they breasted across abit of thicket.

Скоро мыуслышали топот их ног и треск сучьев. Они пробирались сквозь чащу.


I began to see we should have a brush for it in earnestand looked to my priming.

Японял, что нам предстоит нешуточная схватка, иосмотрел свое ружье.


"Captain," said I, "Trelawney is the dead shot.- Капитан, - сказал я, - Трелони бьет без промаха, но ружье егохлебнуло воды.


Give him your gun; his own is useless."

Уступите ему свое.


They exchanged guns, and Trelawney, silent andcool as he had been since the beginning of the bustle,hung a moment on his heel to see that all was fit forservice.Они поменялись ружьями, и Трелони, по-прежнему молчаливый ихладнокровный, на мгновение остановился,чтобы проверить заряд.


At the same time, observing Gray to be unarmed, Ihanded him my cutlass. Тут толькоя заметил, что Грей безоружен, и отдал ему свойкортик.


It did all our hearts good to see him spit in his hand,knit his brows, and make the blade sing through theair. Мы обрадовались,когда он поплевал на руки, нахмурил брови и замахал кортиком с такойсилой, что лезвие со свистом рассекало воздух.


It was plain from every line of his body that our newhand was worth his salt.

И каждый взмах кортика былдоказательством, что наш новый союзник будетдраться до последней капликрови.


Forty paces farther we came to the edge of the woodand saw the stockade in front of us.Пробежав еще шагов сорок, мы выбрались на опушку леса и оказалисьперед частоколом.


We struck the enclosure about the middle of thesouth side, and almost at the same time, sevenmutineers—Job Anderson, the boatswain, at theirhead—appeared in full cry at the southwesterncorner.

Мы подошли как раз к середине его южнойстороны. А в этосамое время семеро разбойников с боцманом Джобом Эндерсоном во главе,громко крича, выскочили из лесу у юго-западногоугла частокола.


They paused as if taken aback, and before theyrecovered, not only the squire and I, but Hunter andJoyce from the block house, had time to fire.Они остановились в замешательстве. Мы со сквайром выстрелили, не давим опомниться. Хантер и Джойс, сидевшие в укреплении, выстрелили тоже.


The four shots came in rather a scattering volley, butthey did the business: one of the enemy actually fell,and the rest, without hesitation, turned and plungedinto the trees.

Четыре выстрела грянули разом и не пропалидаром: один из врагов упал,остальные поспешно скрылись за деревьями.


After reloading, we walked down the outside of thepalisade to see to the fallen enemy.Снова зарядив ружья, мы прокрались вдоль частокола посмотреть наупавшего врага.


He was stone dead—shot through the heart.

Он был убит наповал, пуля попала прямо всердце.


We began to rejoice over our good success when justat that moment a pistol cracked in the bush, a ballwhistled close past my ear, and poor Tom Redruthstumbled and fell his length on the ground.Успех обрадовал нас. Но вдруг в кустах щелкнул пистолет, у меня надухом просвистела пуля, и бедняга Том Редрут пошатнулся и во весь ростгрохнулся на землю.


Both the squire and I returned the shot, but as wehad nothing to aim at, it is probable we only wastedpowder. Мы со сквайром выстрелили в кусты. Но стрелятьпришлось наудачу, и, вероятно, заряды нашипропали даром.


Then we reloaded and turned our attention to poorTom.

Снова зарядивружья, мы кинулись к бедному Тому.


The captain and Gray were already examining him,and I saw with half an eye that all was over.

Капитан и Грей уже осматривали его. Я глянул только краем глаза исразу увидел, что дело безнадежно.


I believe the readiness of our return volley hadscattered the mutineers once more, for we weresuffered without further molestation to get the poorold gamekeeper hoisted over the stockade andcarried, groaning and bleeding, into the log-house.

Вероятно, наши выстрелы заставили пиратов отступить, так как намудалось без всякой помехи перетащитьнесчастного егеря через частокол ивнести под крышу блокгауза, в сруб.


Poor old fellow, he had not uttered one word ofsurprise, complaint, fear, or even acquiescence fromthe very beginning of our troubles till now, when wehad laid him down in the log-house to die.Бедный старый товарищ! Он ничему не удивлялся, ни на что нежаловался, ничего не боялся и даже ни на что не ворчал с самого началанаших приключений до этого дня, когда мыположили его в сруб умирать.


He had lain like a Trojan behind his mattress in thegallery; he had followed every order silently,doggedly, and well; he was the oldest of our party bya score of years; and now, sullen, old, serviceableservant, it was he that was to die.

Он,как троянец, геройски охранял коридор на корабле. Все приказания онисполнял молчаливо, покорно и добросовестно. Он был старше нас всех лет надвадцать. И вот этот угрюмый старый, верный слугаумирал на наших глазах.


The squire dropped down beside him on his kneesand kissed his hand, crying like a child.

Сквайр бросился перед ним на колени, целовалему руки и плакал, какмалый ребенок.


"Be I going, doctor?" he asked.

- Я умираю, доктор? - спросил тот.


"Tom, my man," said I, "you're going home."

- Да, друг мой, - сказал я.


"I wish I had had a lick at them with the gun first," hereplied.

- Хотелось бы мне перед смертью послать им ещеодну пулю.


"Tom," said the squire, "say you forgive me, won'tyou?"

- Том, - сказал сквайр, - скажи мне, что тыпрощаешь меня.


"Would that be respectful like, from me to you,squire?" was the answer. - Прилично ли мне, сэр, прощать или не прощать своего господина? -спросил старый слуга.


"Howsoever, so be it, amen!"

- Будь что будет. Аминь!


After a little while of silence, he said he thoughtsomebody might read a prayer. Он замолчал, потом попросил, чтобы кто-нибудьпрочел над ним молитву.


"It's the custom, sir," he added apologetically. And not long after, without another word, he passedaway.

- Таков уж обычай, сэр, - прибавил он, словно извиняясь, и вскорепосле этого умер.


In the meantime the captain, whom I had observed tobe wonderfully swollen about the chest and pockets,had turned out a great many various stores—theBritish colours, a Bible, a coil of stoutish rope, pen,ink, the log-book, and pounds of tobacco.Тем временем капитан - я видел, что у него как-то странно вздуласьгрудь и карманы были оттопырены, - вытащил оттуда самые разнообразныевещи: британский флаг, Библию, клубок веревок, перо, чернила, судовойжурнал и несколько фунтов табаку.


He had found a longish fir-tree lying felled andtrimmed in the enclosure, and with the help ofHunter he had set it up at the corner of the log-housewhere the trunks crossed and made an angle. Он отыскал длинный обструганный сосновыйшест и с помощью Хантера укрепил его над срубом, на углу.


Then, climbing on the roof, he had with his ownhand bent and run up the colours.

Затем,взобравшись на крышу, он прицепил к шесту иподнял британский флаг.


This seemed mightily to relieve him. Это,по-видимому, доставило ему большое удовольствие.


He re-entered the log-house and set about countingup the stores as if nothing else existed. Потом он спустился иначал перебирать и пересчитывать запасы, словноничего другого не было насвете.


But he had an eye on Tom's passage for all that, andas soon as all was over, came forward with anotherflag and reverently spread it on the body.

Но изредка он все же поглядывал на Тома. А когда Том умер, ондостал другой флаг и накрыл им покойника.


"Don't you take on, sir," he said, shaking the squire'shand. - Не огорчайтесь так сильно, сэр, - сказал капитан, пожимая рукусквайру.


"All's well with him; no fear for a hand that's beenshot down in his duty to captain and owner.- Он умер, исполняя свой долг. Нечего бояться за судьбу человека,убитого при исполнении обязанностей передкапитаном и хозяином.


It mayn't be good divinity, but it's a fact."

Я не силенв богословии, но это дела не меняет.


Then he pulled me aside.

Затем отвел меня в сторону.


"Dr. Livesey," he said, "in how many weeks do you andsquire expect the consort?"

- Доктор Ливси, - спросил он, - через скольконедель вы со сквайроможидаете прибытия корабля, который пошлютнам на помощь?


I told him it was a question not of weeks but ofmonths, that if we were not back by the end ofAugust Blandly was to send to find us, but neithersooner nor later. Я ответил, что это дело затяжное. Потребуются не недели, а месяцы.Если мы не вернемся к концу августа, Блендливышлет нам на помощь корабль,не позже и не раньше.


"You can calculate for yourself," I said.

- Вот и высчитайте, когда этот корабль будетздесь, - закончил я.


"Why, yes," returned the captain, scratching his head;"and making a large allowance, sir, for all the gifts ofProvidence, I should say we were pretty closehauled."

- Ну, сэр, - сказал капитан, почесывая затылок, - втаком случае нам,даже если очень повезет, придется туговато.


"How do you mean?" I asked.

- Почему? - спросил я.


"It's a pity, sir, we lost that second load. That's what I mean," replied the captain. - Очень жаль, сэр, что весь груз, который мы везли во второй раз,погиб, вот почему, - ответил капитан.


"As for powder and shot, we'll do. But the rations are short, very short—so short, Dr.- Пороха и пуль у нас достаточно, нопровизии мало. Очень мало!


Livesey, that we're perhaps as well without thatextra mouth."

Пожалуй, не приходится жалеть, что мыизбавились от лишнего рта.


And he pointed to the dead body under the flag.

И он указал на покрытого флагом покойника.


Just then, with a roar and a whistle, a round-shotpassed high above the roof of the log-house andplumped far beyond us in the wood.

В это мгновение высоко над крышей сруба сревом и свистом пролетелоядро. Оно упало где-то далеко за нами, в лесу.


"Oho!" said the captain. - Ого! - сказал капитан.


"Blaze away!- Бомбардировка!


You've little enough powder already, my lads."

А ведь пороха у них нетак-то много.


At the second trial, the aim was better, and the balldescended inside the stockade, scattering a cloud ofsand but doing no further damage.

Второй прицел был взят удачнее. Ядро перелетело через частокол иупало перед срубом, подняв целую тучу песка.


"Captain," said the squire, "the house is quiteinvisible from the ship.- Капитан, - сказал сквайр, - сруб с корабля не виден.


It must be the flag they are aiming at. Они, должнобыть, целятся в наш флаг.


Would it not be wiser to take it in?"

Не лучше ли спустить его?


"Strike my colours!" cried the captain. - Спустить флаг? - возмутился капитан.


"No, sir, not I"; and as soon as he had said the words,I think we all agreed with him.- Нет, сэр. Пусть его спускаеткто угодно, но только не я. И мы сразу же с ним согласились.


For it was not only a piece of stout, seamanly, goodfeeling; it was good policy besides and showed ourenemies that we despised their cannonade.

Гордый морской обычай не позволяет спускатьфлаг во время битвы. И,кроме того, это была хорошая политика - мыхотели доказать врагам, что намвовсе не страшна их пальба.


All through the evening they kept thundering away.Они обстреливали нас из пушки весь вечер.


Ball after ball flew over or fell short or kicked up thesand in the enclosure, but they had to fire so high thatthe shot fell dead and buried itself in the soft sand. Одно ядро проносилось у наснад головами, другое падало перед частоколом,третье взрывало песок возлесамого сруба.


We had no ricochet to fear, and though one poppedin through the roof of the log-house and out againthrough the floor, we soon got used to that sort ofhorse-play and minded it no more than cricket.

Но пиратам приходилось брать высокий прицел: ядра терялисилу и зарывались в песок. Рикошета мы не боялись. И хотя одно ядропробило у нас крышу и пол, мы скоро привыкли к обстрелу и относились кнему равнодушно, как к трескотне сверчка.


"There is one good thing about all this," observed thecaptain; "the wood in front of us is likely clear.- Есть в этом и хорошая сторона, - заметил капитан. - В лесупоблизости от нас, должно быть, нет пиратов.


The ebb has made a good while; our stores should beuncovered. Отлив усилился, и нашиприпасы, наверно, показались из-под воды.


Volunteers to go and bring in pork."

Эй, не найдутся ли охотникисбегать за утонувшей свининой?


Gray and Hunter were the first to come forward.Грей и Хантер вызвались прежде всех.


Well armed, they stole out of the stockade, but itproved a useless mission. Хорошо вооруженные, ониперелезли через частокол. Но свинина досталась не им.


The mutineers were bolder than we fancied or theyput more trust in Israel's gunnery. Пираты были храбрее,чем мы ожидали. А может быть, они вполне полагались на пушку ИзраэляХендса.


For four or five of them were busy carrying off ourstores and wading out with them to one of the gigsthat lay close by, pulling an oar or so to hold hersteady against the current.Пятеро разбойников усердно вылавливалиприпасы из нашего затонувшегоялика и перетаскивали их в стоявшую неподалекушлюпку. Сидевшим в шлюпкеприходилось все время грести, потому чтотечение относило их в сторону.


Silver was in the stern-sheets in command; andevery man of them was now provided with a musketfrom some secret magazine of their own.

Сильвер стоял на корме и распоряжался. Они все до одного были вооруженымушкетами, добытыми, вероятно, из какого-то ихтайного склада.


The captain sat down to his log, and here is thebeginning of the entry:

Капитан сел на бревно и стал записывать всудовой журнал:


Alexander Smollett, master; David Livesey, ship's doctor; Abraham Gray, carpenter's mate; John Trelawney, owner; John Hunter and RichardJoyce, owner's servants, landsmen—being all that is left faithful of the ship's company—with stores for ten days at short rations, came ashore this day andflew British colours on the log-house in TreasureIsland."АлександрСмоллетт - капитан, Дэвид Ливси - судовой врач,Абрахам Грей - помощникплотника, Джон Трелони - владелец шхуны,Джон Хантер и Ричард Джойс -слуги и земляки владельца шхуны, - вот и все, кто остался верен своемудолгу. Взяв с собой припасы, которых хватит не большечем на десять дней,они сегодня высадились на берег и поднялибританский флаг над блокгаузомна Острове Сокровищ.


Thomas Redruth, owner's servant, landsman, shotby the mutineers; James Hawkins, cabin-boy—

Том Редрут, слуга и земляк владельца шхуны, убитразбойниками. Джеймс Хокинс, юнга..."


And at the same time, I was wondering over poor JimHawkins' fate.

Я задумался над судьбой бедного ДжимаХокинса.


A hail on the land side.

И вдруг в лесу раздался чей-то крик.


"Somebody hailing us," said Hunter, who was onguard.

- Нас кто-то окликает, - сказал Хантер, стоявшийна часах.


"Doctor!- Доктор!


Squire! Сквайр!


Captain! Капитан!


Hullo, Hunter, is that you?" came the cries.

Эй, Хантер, это ты? - услышали мы чей-тоголос.


And I ran to the door in time to see Jim Hawkins,safe and sound, come climbing over the stockade.

Я бросился к дверям и увидел Джима Хокинса. Целый и невредимый, онперелезал через наш частокол.


19Narrative Resumed by Jim Hawkins: The Garrison inthe Stockade

19. ОПЯТЬ ГОВОРИТ ДЖИМ ХОКИНС.ГАРНИЗОН В БЛОКГАУЗЕ


AS soon as Ben Gunn saw the colours he came to ahalt, stopped me by the arm, and sat down.

Как только Бен Ганн увидел британский флаг,он остановился, схватилменя за руку и сел.


"Now," said he, "there's your friends, sure enough."

- Ну, - сказал он, - там твои друзья. Несомненно.


"Far more likely it's the mutineers," I answered.

- Вернее, что бунтовщики, - сказал я.


"That!" he cried. - Никогда! - воскликнул он.


"Why, in a place like this, where nobody puts in butgen'lemen of fortune, Silver would fly the JollyRoger, you don't make no doubt of that.- На этом острове, в этой пустыне, гденикого не бывает, кроме джентльменов удачи, Сильвер поднял бы черное,пиратское знамя. Уж положись на меня. Я эти дела понимаю.


No, that's your friends. Там твои друзья,это верно.


There's been blows too, and I reckon your friendshas had the best of it; and here they are ashore in theold stockade, as was made years and years ago byFlint. Должно быть, была стычка и они победили. И теперь они наберегу, за старым частоколом. Это Флинт поставил частокол. Много летназад.


Ah, he was the man to have a headpiece, was Flint! Что за голова был этот Флинт!


Barring rum, his match were never seen. Только ром мог его сокрушить.


He were afraid of none, not he; on'y Silver—Silverwas that genteel."

Никогоон не боялся, кроме Сильвера. А Сильвера он побаивался, надо правдусказать.


"Well," said I, "that may be so, and so be it; all themore reason that I should hurry on and join myfriends."

- Ну что ж, - сказал я, - раз за частоколом свои,надо идти туда.


"Nay, mate," returned Ben, "not you.- Постой, - возразил Бен. - Погоди.


You're a good boy, or I'm mistook; but you're on'y aboy, all told. Ты, кажется, славный мальчишка,но все же ты только мальчишка.


Now, Ben Gunn is fly. А Бен Ганн хитер. Бен Ганн не промах.


Rum wouldn't bring me there, where you'regoing—not rum wouldn't, till I see your borngen'leman and gets it on his word of honour.

Никакой выпивкой меня туда не заманишь... Я должен сам увидеть твоегоприрожденного джентльмена, и пускай он дастмне свое честное слово.


And you won't forget my words; А тыне забудь моих слов.


'A precious sight (that's what you'll say), a precioussight more confidence'—and then nips him."

Только - так и скажи ему, - только при личномзнакомстве возможно доверие. И ущипни его за руку.


And he pinched me the third time with the same airof cleverness.

И он третий раз ущипнул меня с самыммногозначительным видом.


"And when Ben Gunn is wanted, you know where tofind him, Jim.- А когда Бен Ганн вам понадобится, ты знаешь,где найти его, Джим.


Just wheer you found him today.

Там, где ты нашел его сегодня.


And him that comes is to have a white thing in hishand, and he's to come alone. И тот, кто придет за ним, должен держатьчто-нибудь белое в руке, и пускай приходит один.


Oh! And you'll say this: Ты им так и скажи.


'Ben Gunn,' says you, 'has reasons of his own.'"

"УБена Ганна, - скажи, - есть на то свои причины".


"Well," said I, - Хорошо, - сказал я.


"I believe I understand.- Кажется, я вас понял.


You have something to propose, and you wish to seethe squire or the doctor, and you're to be found whereI found you. Вы хотите что-топредложить, и вам нужно повидаться со сквайромили с доктором. А увидетьвас можно там, где я вас нашел сегодня.


Is that all?"

Это все?


"And when? says you," he added. - А почему ты не спрашиваешь, в какие часы меня можно застать?


"Why, from about noon observation to about sixbells."

Япринимаю с полудня до шести склянок.


"Good," said I, "and now may I go?"

- Хорошо, хорошо, - сказал я. - Теперь я могу идти?


"You won't forget?" he inquired anxiously. - А ты не забудешь? - спросил он тревожно.


"Precious sight, and reasons of his own, says you. Reasons of his own; that's the mainstay; as betweenman and man.- Скажи ему, что "толькопри личном знакомстве" и что "есть своипричины". Я поговорю с ним, какмужчина с мужчиной.


Well, then"—still holding me—"I reckon you cango, Jim. А теперь можешь идти, Джим, - сказал он, по-прежнемукрепко держа меня за руку.


And, Jim, if you was to see Silver, you wouldn't gofor to sell Ben Gunn?- Послушай, Джим, а если ты увидишь Сильвера,ты не предашь ему Бена Ганна?


Wild horses wouldn't draw it from you? Даже если тебя привяжут к хвосту дикойлошади, не выдашь?


No, says you. And if them pirates camp ashore, Jim, what wouldyou say but there'd be widders in the morning?"

А если пираты высадятся на берег, Джим, ты утром непередумаешь?..


Here he was interrupted by a loud report, and acannonball came tearing through the trees andpitched in the sand not a hundred yards from wherewe two were talking.Грохот пушечного выстрела прервал его слова. Ядро пронеслось междудеревьями и упало на песок в сотне ярдов от тогоместа, где мы стояли иразговаривали.


The next moment each of us had taken to his heelsin a different direction.

И мы оба бросились в разные стороны.


For a good hour to come frequent reports shook theisland, and balls kept crashing through the woods. В течение часа островсотрясался от пальбы, и ядра носились по лесу,сокрушая все на пути.


I moved from hiding-place to hiding-place, alwayspursued, or so it seemed to me, by these terrifyingmissiles.

Япрятался то тут, то там, и всюду мне казалось, что ядра летят прямо вменя. Мало-помалу ко мне вернулось утраченноемужество.


But towards the end of the bombardment, thoughstill I durst not venture in the direction of thestockade, where the balls fell oftenest, I had begun,in a manner, to pluck up my heart again, and after along detour to the east, crept down among theshore-side trees.

Однако я все ещене решался подойти к частоколу, возле которого ядра падали чаще всего.Двигаясь в обход к востоку, я добрался наконец до деревьев, росших усамого берега.


The sun had just set, the sea breeze was rustling andtumbling in the woods and ruffling the grey surfaceof the anchorage; the tide, too, was far out, and greattracts of sand lay uncovered; the air, after the heat ofthe day, chilled me through my jacket.

Солнце только что село, морской бриз свистел влесу и покрывал рябьюсероватую поверхность бухты. Отлив обнажил широкую песчаную отмель. Воздухпосле дневного зноя стал таким холодным, что ясильно озяб в своем легкомкамзоле.


The HISPANIOLA still lay where she had anchored;but, sure enough, there was the Jolly Roger—theblack flag of piracy—flying from her peak."Испаньола" по-прежнему стояла на якоре. Но над ней развевался"Веселый Роджер" - черный пиратский флаг сизображением черепа.


Even as I looked, there came another red flash andanother report that sent the echoes clattering, and onemore round-shot whistled through the air. На бортублеснула красная вспышка, и гулкое эхо разнеслопо всему острову последнийзвук пушечного выстрела.


It was the last of the cannonade.

Канонада окончилась.


I lay for some time watching the bustle whichsucceeded the attack.Я лежал в кустах и наблюдал суету, котораяпоследовала за атакой.


Men were demolishing something with axes on thebeach near the stockade—the poor jolly-boat, Iafterwards discovered. Наберегу, как раз против частокола, несколько человек рубили что-тотопорами. Впоследствии я узнал, что они уничтожали несчастный наш ялик.


Away, near the mouth of the river, a great fire wasglowing among the trees, and between that point andthe ship one of the gigs kept coming and going, themen, whom I had seen so gloomy, shouting at theoars like children.

Вдали, возле устья речки, среди деревьев пылал большой костер. Междукостром и кораблем беспрерывно сновала шлюпка. Матросы, такие угрюмыеутром, теперь, гребя, кричали и смеялись, какдети.


But there was a sound in their voices whichsuggested rum.

По звуку голосов ядогадался, что веселье вызвано ромом.


At length I thought I might return towards thestockade.Наконец я решился направиться к частоколу.


I was pretty far down on the low, sandy spit thatencloses the anchorage to the east, and is joined athalf-water to Skeleton Island; and now, as I rose tomy feet, I saw, some distance further down the spitand rising from among low bushes, an isolated rock,pretty high, and peculiarly white in colour. Я был довольно далеко отнего, на низкой песчаной косе, замыкавшей нашу бухту с востока идоходившей при отливе до самого Острова Скелета. Поднявшись, я увиделдальше на косе среди низкого кустарникаодинокую, довольно большую скалустранного, белесого цвета.


It occurred to me that this might be the white rock ofwhich Ben Gunn had spoken and that some day orother a boat might be wanted and I should knowwhere to look for one.

Мне пришло в голову, что это та самая белаяскала, про которую говорил Бен Ганн, и что еслимне понадобится лодка, ябуду знать, где ее найти.


Then I skirted among the woods until I had regainedthe rear, or shoreward side, of the stockade, and wassoon warmly welcomed by the faithful party.

Я брел по опушке леса, пока не увидел передсобой задний, самый дальний от моря, крайчастокола.


I had soon told my story and began to look about me. Наши встретили меня сгорячим радушием.


The log-house was made of unsquared trunks ofpine—roof, walls, and floor.Я рассказал им о моих приключениях иосмотрелся вокруг.


The latter stood in several places as much as a footor a foot and a half above the surface of the sand. Бревенчатыйдом был весь построен из необтесанныхсосновых стволов - и стены, и крыша,и пол. Пол в некоторых местах возвышался на фут илина полтора над песком.


There was a porch at the door, and under this porchthe little spring welled up into an artificial basin of arather odd kind—no other than a great ship's kettle ofiron, with the bottom knocked out, and sunk "to herbearings," as the captain said, among the sand.

У входа было устроено крылечко, под крылечкомжурчал ручеек. Струя текла вискусственный бассейн очень оригинального вида: огромный корабельныйчугунный котел с выбитым дном, зарытый впесок "по самую ватерлинию", какговорил капитан.


Little had been left besides the framework of thehouse, but in one corner there was a stone slab laiddown by way of hearth and an old rusty iron basketto contain the fire.

В доме было почти пусто. Только в одном углу лежалакаменная плита для очага с железной решеткой вформе корзины, чтобы огоньне распространялся за пределы камня.


The slopes of the knoll and all the inside of thestockade had been cleared of timber to build thehouse, and we could see by the stumps what a fineand lofty grove had been destroyed.Все деревья по склонам холма, окруженногочастоколом, были срубленына постройку. Судя по пням, здесь погибла превосходная роща.


Most of the soil had been washed away or buried indrift after the removal of the trees; only where thestreamlet ran down from the kettle a thick bed ofmoss and some ferns and little creeping bushes werestill green among the sand. Верхний слойпочвы после уничтожения деревьев был смыт и снесен дождями, обнажившимичистый песок. Только там, где ручей вытекал из котла,виднелись и мох, ипапоротник, и низкорослый кустарник.


Very close around the stockade—too close fordefence, they said—the wood still flourished highand dense, all of fir on the land side, but towards thesea with a large admixture of live-oaks.

Сразу за частоколом начинался густойи высокий лес. Это, как говорили, мешало защите. Со стороны суши лессостоял из сосен, а спереди, со стороны пролива, - из тех же сосен ивечнозеленых дубов.


The cold evening breeze, of which I have spoken,whistled through every chink of the rude buildingand sprinkled the floor with a continual rain of finesand.Холодный вечерний бриз, о котором я уже говорил, дул во все щелигрубо сколоченного здания, посыпая полнепрестанным дождем мелкого песка.


There was sand in our eyes, sand in our teeth, sandin our suppers, sand dancing in the spring at thebottom of the kettle, for all the world like porridgebeginning to boil.

Песок засорял нам глаза, песок хрустел у нас назубах, песок попадал к намв еду, песок плясал в роднике на дне котла, как крупа в кипящей каше.


Our chimney was a square hole in the roof; it wasbut a little part of the smoke that found its way out,and the rest eddied about the house and kept uscoughing and piping the eye.

Дымовой трубы у нас не было - дым выходил через квадратное отверстие вкрыше. Прежде чем найти дорогу к выходу, он расползался по всему дому,заставляя нас кашлять и плакать.


Add to this that Gray, the new man, had his face tiedup in a bandage for a cut he had got in breaking awayfrom the mutineers and that poor old Tom Redruth,still unburied, lay along the wall, stiff and stark,under the Union Jack.

Грей, наш новый товарищ, сидел с перевязанным лицом - разбойникипорезали ему щеку. А старый Том Редрут, все еще не похороненный,окоченевший, лежал у стены, покрытыйбританским флагом.


If we had been allowed to sit idle, we should all havefallen in the blues, but Captain Smollett was neverthe man for that.Если бы нам позволили сидеть сложа руки, мыскоро упали бы духом. Нокапитан Смоллетт умел найти дело для всех.


All hands were called up before him, and he dividedus into watches. Он вызвал нас к себе и разделилна две вахты.


The doctor and Gray and I for one; the squire,Hunter, and Joyce upon the other.В одну вошли доктор, Грей и я, в другую -сквайр, Хантер и Джойс.


Tired though we all were, two were sent out forfirewood; two more were set to dig a grave forRedruth; the doctor was named cook; I was putsentry at the door; and the captain himself went fromone to another, keeping up our spirits and lending ahand wherever it was wanted.

Задень мы очень устали, но тем не менее капитан двоих послал в лес задровами, а двоим велел копать могилу для Редрута. Доктор стал поваром,меня поставили часовым у дверей, а сам капитан расхаживал от одного кдругому, всех подбодряя и всем помогая.


From time to time the doctor came to the door for alittle air and to rest his eyes, which were almostsmoked out of his head, and whenever he did so, hehad a word for me.

Время от времени доктор подходил к двери подышать воздухом и датьотдохнуть покрасневшим от дыма глазам иперекидывался со мной двумя-тремясловами.


"That man Smollett," he said once, "is a better manthan I am.- Этот Смоллетт, - сказал он мне как-то, - гораздолучше меня.


And when I say that it means a deal, Jim."

Еслиуж это я сам признал, значит, так оно и есть,Джим.


Another time he came and was silent for a while. Then he put his head on one side, and looked at me.

В другой раз он сначала помолчал, потомповернул голову и внимательнопосмотрел мне в лицо.


"Is this Ben Gunn a man?" he asked.

- На этого Бена Ганна можно положиться? -спросил он.


"I do not know, sir," said I. - Не знаю, сэр,- ответил я.


"I am not very sure whether he's sane."

- Я не совсем уверен, что голова у него в порядке.


"If there's any doubt about the matter, he is," returnedthe doctor. - Значит, не в порядке, - сказал доктор.


"A man who has been three years biting his nails on adesert island, Jim, can't expect to appear as sane asyou or me.- Если человек три года грызногти на необитаемом острове, Джим, голова унего не может быть в таком жепорядке, как у тебя или у меня.


It doesn't lie in human nature. Так уж устроены люди.


Was it cheese you said he had a fancy for?"

Ты говоришь, онмечтает о сыре?


"Yes, sir, cheese," I answered.

- Да, сэр, - ответил я.


"Well, Jim," says he, "just see the good that comes ofbeing dainty in your food.- Ладно, Джим, - сказал он. - Посмотри, как полезно быть лакомкой.


You've seen my snuff-box, haven't you?

Ты, наверно, видел мою табакерку, но ни разу невидел, чтобы я нюхал изнее табак.


And you never saw me take snuff, the reason beingthat in my snuff-box I carry a piece of Parmesancheese—a cheese made in Italy, very nutritious. У меня в табакерке лежит не табак, а кусочек пармезана -итальянского сыра.


Well, that's for Ben Gunn!"

Этот сыр мы отдадим Бену Ганну!


Before supper was eaten we buried old Tom in thesand and stood round him for a while bare-headed inthe breeze.Перед ужином мы зарыли старого Тома в песок,потом постояли немного снепокрытыми головами на ветру.


A good deal of firewood had been got in, but notenough for the captain's fancy, and he shook his headover it and told us we "must get back to thistomorrow rather livelier."Дров из лесу натаскали целую груду, но капитанбыл все же недоволен. - Завтра я заставлю вас работать как следует, - сказал он, качаяголовой.


Then, when we had eaten our pork and each had agood stiff glass of brandy grog, the three chiefs gottogether in a corner to discuss our prospects.

Поужинав копченой свининой и выпив по стакану горячего грога,капитан, сквайр и доктор удалились насовещание.


It appears they were at their wits' end what to do, thestores being so low that we must have been starvedinto surrender long before help came.Но, по-видимому, ничего хорошего не приходилоим в голову. Провизии унас было так мало, что мы должны былинеизбежно умереть с голоду задолгодо прибытия помощи.


But our best hope, it was decided, was to kill off thebuccaneers until they either hauled down their flag orran away with the HISPANIOLA. Оставалось одно: убить как можно больше пиратов,убивать их до тех пор, пока они не спустят свойчерный флаг или пока неуйдут на "Испаньоле" в открытое море.


From nineteen they were already reduced to fifteen,two others were wounded, and one at least—the manshot beside the gun—severely wounded, if he werenot dead. Из девятнадцати их уже осталосьпятнадцать, причем двое ранены, а один,подстреленный у пушки, если неумер, то, во всяком случае, ранен тяжело.


Every time we had a crack at them, we were to takeit, saving our own lives, with the extremest care. Каждый раз, когда нампредставится возможность выстрелить в них, мы должны стрелять.


And besides that, we had two able allies—rum andthe climate.

Нужнотщательно беречь наших людей и помнить, что у нас есть два надежныхсоюзника: ром и климат.


As for the first, though we were about half a mileaway, we could hear them roaring and singing lateinto the night; and as for the second, the doctorstaked his wig that, camped where they were in themarsh and unprovided with remedies, the half ofthem would be on their backs before a week.

Ром уже взялся за дело: полмили отделяло нас от пиратов, и тем неменее до поздней ночи слышали мы песни и крики. А доктор клялся своимпариком, что скоро за дело возьмется и климат: лагерь пиратов возлеболота, лекарств у них нет никаких, и черезнеделю половина из них будетваляться в лихорадке.


"So," he added, "if we are not all shot down firstthey'll be glad to be packing in the schooner.- Итак, - говорил доктор, - если им не удастсяукокошить нас сразу,они будут рады бросить остров и вернуться нашхуну.


It's always a ship, and they can get to buccaneeringagain, I suppose."

У них есть корабль, иони всегда могут заняться своим старымремеслом - морским разбоем.


"First ship that ever I lost," said Captain Smollett.

- Это первый корабль, который мне пришлосьпотерять, - сказал капитанСмоллетт.


I was dead tired, as you may fancy; and when I got tosleep, which was not till after a great deal of tossing,I slept like a log of wood.

Я смертельно устал. Долго ворочался я, перед тем как заснуть, нопотом спал как убитый.


The rest had long been up and had alreadybreakfasted and increased the pile of firewood byabout half as much again when I was wakened by abustle and the sound of voices.

Все уже давно встали, позавтракали и натаскали дров, когда япроснулся, разбуженный шумом и криками.


"Flag of truce!"- Белый флаг! - сказал кто-то.


I heard someone say; and then, immediately after,with a cry of surprise, И тотчас же раздался удивленный возглас:


"Silver himself!"

- Сам Сильвер!


And at that, up I jumped, and rubbing my eyes, ran toa loophole in the wall.

Я вскочил, протер глаза и кинулся к бойнице встене.


20Silver's Embassy

20. СИЛЬВЕР-ПАРЛАМЕНТЕР


SURE enough, there were two men just outside thestockade, one of them waving a white cloth, theother, no less a person than Silver himself, standingplacidly by.

Действительно, к частоколу подошли два человека. Один из нихразмахивал белой тряпкой, а другой - не кто иной, как сам Сильвер, -невозмутимо стоял рядом.


It was still quite early, and the coldest morning that Ithink I ever was abroad in—a chill that pierced intothe marrow.Было еще очень рано. Я не запомню такого холодного утра. Холодпронизывал меня до костей.


The sky was bright and cloudless overhead, and thetops of the trees shone rosily in the sun. But where Silver stood with his lieutenant, all wasstill in shadow, and they waded knee-deep in a lowwhite vapour that had crawled during the night out ofthe morass. Небо было ясное, сияющее, верхушки деревьеврозовели в лучах восходящего солнца, но внизу,где стоял Сильвер со своимспутником, все еще была густая тень.


The chill and the vapour taken together told a poortale of the island. У их ног клубился белый туман - вотбеда этого острова.


It was plainly a damp, feverish, unhealthy spot.

Этот остров - сырое, малярийное, нездоровоеместо.


"Keep indoors, men," said the captain. - Все по местам! - сказал капитан.


"Ten to one this is a trick."

- Держу пари, что они затеваюткакую-то хитрость.


Then he hailed the buccaneer.

"Who goes?- Затем он крикнул разбойникам: - Кто идет?


Stand, or we fire."

Стой, илибудем стрелять!


"Flag of truce," cried Silver.

- Белый флаг! - крикнул Сильвер.


The captain was in the porch, keeping himselfcarefully out of the way of a treacherous shot, shouldany be intended.Капитан вышел на крыльцо и стал подприкрытием, чтобы предательскаяпуля не угрожала ему.


He turned and spoke to us, Обернувшись к нам, он приказал:


"Doctor's watch on the lookout.- Отряд доктора - на вахту к бойницам!


Dr. Livesey take the north side, if you please; Jim, theeast; Gray, west. Доктор Ливси, прошу вас,займите северную стену.


The watch below, all hands to load muskets. Джим - восточную, Грей - западную.


Lively, men, and careful."

Другой вахте -заряжать мушкеты. Живее! И будьте внимательны!


And then he turned again to the mutineers.

Потом снова обратился к разбойникам.


"And what do you want with your flag of truce?" hecried.

- Чего вы хотите от нас с вашим белым флагом? -крикнул он.


This time it was the other man who replied.

На этот раз ответил не Сильвер, а другой пират.


"Cap'n Silver, sir, to come on board and maketerms," he shouted.

- Капитан Сильвер, сэр, хочет подняться к вам на борт, заключить свами договор! - прокричал он.


"Cap'n Silver!- Капитан Сильвер?


Don't know him. Я такого не знаю.


Who's he?" cried the captain. Кто он? - спросил капитан.


And we could hear him adding to himself, Мы слышали, как он добавил вполголоса:


"Cap'n, is it?- Вот как! Уже капитан!


My heart, and here's promotion!"

Быстрое повышение в чине!


Long John answered for himself. Долговязый Джон ответил сам:


"Me, sir.- Это я, сэр.


These poor lads have chosen me cap'n, after yourdesertion, sir"—laying a particular emphasis uponthe word "desertion." Наши несчастные ребята выбрали меня капитаном послевашего дезертирства, сэр. - Слово "дезертирство" он произнес с особымударением.


"We're willing to submit, if we can come to terms,and no bones about it.- Мы готовы вам подчиниться опять, но, конечно, на известныхусловиях: если вы согласитесь подписать с намидоговор.


All I ask is your word, Cap'n Smollett, to let me safeand sound out of this here stockade, and one minuteto get out o' shot before a gun is fired."

А пока дайте мнечестное слово, капитан Смоллетт, что выотпустите меня отсюда живым и неначнете стрельбу, прежде чем я не отойду отчастокола.


"My man," said Captain Smollett, "I have not the slightest desire to talk to you.- У меня нет никакой охоты разговаривать с вами, - сказал капитанСмоллетт.


If you wish to talk to me, you can come, that's all.- Но если вы хотите говорить со мной, ступайтесюда.


If there's any treachery, it'll be on your side, and theLord help you."

Однако есливы замышляете предательство, то потом пеняйтена себя.


"That's enough, cap'n," shouted Long John cheerily. - Этого достаточно, капитан! - весело воскликнулДолговязый Джон.


"A word from you's enough.-Одного вашего слова достаточно.


I know a gentleman, and you may lay to that."

Я знаю, что вы джентльмен, капитан, и чтона ваше слово можно вполне положиться.


We could see the man who carried the flag of truceattempting to hold Silver back.Мы видели, как человек с белым флагом старалсяудержать Сильвера.


Nor was that wonderful, seeing how cavalier hadbeen the captain's answer. Вэтом не было ничего удивительного, потому что капитан разговаривал неслишком любезно.


But Silver laughed at him aloud and slapped him onthe back as if the idea of alarm had been absurd. Но Сильвер только засмеялся в ответ и хлопнул его поплечу, точно даже самая мысль об опасностипредставлялась ему нелепостью.


Then he advanced to the stockade, threw over hiscrutch, got a leg up, and with great vigour and skillsucceeded in surmounting the fence and droppingsafely to the other side.

Он подошел к частоколу, сначала перебросил через него свой костыль, азатем перелез и сам с необычайной быстротой иловкостью.


I will confess that I was far too much taken up withwhat was going on to be of the slightest use assentry; indeed, I had already deserted my easternloophole and crept up behind the captain, who hadnow seated himself on the threshold, with his elbowson his knees, his head in his hands, and his eyes fixedon the water as it bubbled out of the old iron kettle inthe sand.Должен признаться: я так был занят всем происходящим, что забылобязанности часового. Я покинул свой пост у восточной бойницы и стоялпозади капитана, который сидел на пороге, положив локти на колени,поддерживая голову руками, и смотрел в старыйжелезный котел, где бурлилавода и плясали песчинки.


He was whistling Спокойно насвистывал он себе под нос:


"Come, Lasses and Lads."

"За мною,юноши и девы".


Silver had terrible hard work getting up the knoll.Сильверу было мучительно трудно взбираться по склону холма.


What with the steepness of the incline, the thick treestumps, and the soft sand, he and his crutch were ashelpless as a ship in stays. Накрутизне, среди сыпучего песка и широких пней,он со своим костылем былбеспомощен, как корабль на мели.


But he stuck to it like a man in silence, and at lastarrived before the captain, whom he saluted in thehandsomest style. Но он мужественно и молчаливо преодолелвесь путь, остановился перед капитаном и отдал ему честь с величайшимизяществом.


He was tricked out in his best; an immense bluecoat, thick with brass buttons, hung as low as to hisknees, and a fine laced hat was set on the back of hishead.

На нем был его лучший наряд: длинный, доколен, синий кафтансо множеством медных пуговиц и сдвинутая назатылок шляпа, обшитая тонкимикружевами.


"Here you are, my man," said the captain, raising hishead. - Вот и вы, любезный, - сказал капитан, поднявголову.


"You had better sit down."

- Садитесь.


"You ain't a-going to let me inside, cap'n?"complained Long John. - Пустите меня в дом, капитан, - жалобнопопросил Долговязый Джон.


"It's a main cold morning, to be sure, sir, to sitoutside upon the sand."

-В такое холодное утро, сэр, неохота сидеть напеске.


"Why, Silver," said the captain, "if you had pleasedto be an honest man, you might have been sitting inyour galley.- Если бы вы, Сильвер, - сказал капитан, -предпочли остаться честнымчеловеком, вы сидели бы теперь в своем камбузе.


It's your own doing. Сами виноваты.


You're either my ship's cook—and then you weretreated handsome—or Cap'n Silver, a commonmutineer and pirate, and then you can go hang!"

Либо вы мойкорабельный повар - и тогда я с вами обращаюсь по-хорошему, либо выкапитан Сильвер, бунтовщик и пират, - и тогда не ждите от меня ничего,кроме виселицы.


"Well, well, cap'n," returned the sea-cook, sittingdown as he was bidden on the sand, "you'll have togive me a hand up again, that's all.- Ладно, ладно, капитан, - сказал повар, садясь на песок. - Толькопотом вам придется подать мне руку, чтобы я мог подняться...


A sweet pretty place you have of it here. Неплохо вытут устроились!..


Ah, there's Jim! А, это Джим!


The top of the morning to you, Jim. Доброе утро, Джим...


Doctor, here's my service. Доктор, мое почтение!


Why, there you all are together like a happy family,in a manner of speaking."

Да вы тут все в сборе, словно счастливое семейство, если разрешите таквыразиться...


"If you have anything to say, my man, better say it,"said the captain.

- К делу, любезный, - перебил капитан. - Говорите, зачем вы пришли.


"Right you were, Cap'n Smollett," replied Silver. - Правильно, капитан Смоллетт, - ответил Сильвер.


"Dooty is dooty, to be sure.- Дело преждевсего.


Well now, you look here, that was a good lay ofyours last night. I don't deny it was a good lay. Должен признаться, вы ловкую штуку выкинулисегодня ночью.


Some of you pretty handy with a handspike-end. Кто-тоиз вас умеет обращаться с ганшпугом.


And I'll not deny neither but what some of mypeople was shook—maybe all was shook; maybe Iwas shook myself; maybe that's why I'm here forterms. Кое-кто из моих людей был прямопотрясен этим делом, да не только кое-кто, новсе. Я и сам, признаться,потрясен. Может быть, только из-за этого я и пришел сюда заключитьдоговор.


But you mark me, cap'n, it won't do twice, bythunder! Но, клянусь громом, капитан, второй раз эта история вам неудастся!


We'll have to do sentry-go and ease off a point or soon the rum. Мы всюду выставим часовых и уменьшим выдачу рома.


Maybe you think we were all a sheet in the wind'seye. Вы, вернодумаете, что мы все были пьяны мертвецки?


But I'll tell you I was sober; I was on'y dog tired;and if I'd awoke a second sooner, I'd 'a caught you atthe act, I would. Поверьте мне, я нисколько не былпьян, я только устал, как собака. Если бы я проснулся на секунду раньше,вы бы от меня не ушли.


He wasn't dead when I got round to him, not he."

Он еще был жив, когда я добежал до него.


"Well?" says Captain Smollett as cool as can be.

- Дальше, - хладнокровно произнес капитанСмоллетт.


All that Silver said was a riddle to him, but youwould never have guessed it from his tone.Все, что говорил Сильвер, было для капитаназагадкой, но капитан ибровью не повел.


As for me, I began to have an inkling. А я, признаться, смекнул кое-что.


Ben Gunn's last words came back to my mind. Мне пришли на памятьпоследние слова Бена Ганна.


I began to suppose that he had paid the buccaneers avisit while they all lay drunk together round theirfire, and I reckoned up with glee that we had onlyfourteen enemies to deal with.

Я понял, что ночью он пробрался в лагерьразбойников, когда они пьяные валялись вокруг костра. Мне было веселодумать, что теперь в живых осталось толькочетырнадцать наших врагов.


"Well, here it is," said Silver. - Вот в чем дело, - сказал Сильвер.


"We want that treasure, and we'll have it—that's ourpoint!- Мы хотим достать сокровища, имы их достанем.


You would just as soon save your lives, I reckon;and that's yours. А вы, конечно, хотите спасти свою жизнь и имеете на этополное право.


You have a chart, haven't you?"

Ведь у вас есть карта, не правда ли?


"That's as may be," replied the captain.

- Весьма возможно, - отвечал капитан.


"Oh, well, you have, I know that," returned LongJohn. - Я наверняка знаю, что она у вас есть, -продолжал Долговязый Джон.


"You needn't be so husky with a man; there ain't aparticle of service in that, and you may lay to it.- И почему вы говорите со мной так сухо? Это не принесет вам пользы.


What I mean is, we want your chart. Now, I never meant you no harm, myself."

Намнужна ваша карта, вот и все, а лично вам я нежелаю ни малейшего зла...


"That won't do with me, my man," interrupted thecaptain. - Перестаньте, любезный, - перебил его капитан, - не на такогонапали.


"We know exactly what you meant to do, and wedon't care, for now, you see, you can't do it."

Нам в точности известно, каковы были вашинамерения. Но это наснисколько не тревожит, потому что руки у васоказались коротки.


And the captain looked at him calmly and proceededto fill a pipe.

Капитан спокойно взглянул на него и сталнабивать свою трубку.


"If Abe Gray—" Silver broke out.

- Если бы Эйб Грей... - начал Сильвер.


"Avast there!" cried Mr. Smollett. - Стоп! - закричал мистер Смоллетт.


"Gray told me nothing, and I asked him nothing; andwhat's more, I would see you and him and this wholeisland blown clean out of the water into blazes first.- Грей ничего мне не говорил, и яни о чем его не спрашивал. Скажу больше: я с удовольствием взорвал бы навоздух и вас, и его, и весь этот дьявольскийостров!


So there's my mind for you, my man, on that."

Вот что я думаю обовсей вашей шайке, любезный.


This little whiff of temper seemed to cool Silverdown.Эта гневная вспышка, видимо, успокоилаСильвера.


He had been growing nettled before, but now hepulled himself together.

Он уже начал былосердиться, но сдержался.


"Like enough," said he. - Как вам угодно, - сказал он.


"I would set no limits to what gentlemen mightconsider shipshape, or might not, as the case were.- Думайте, что хотите, я запрещать вамне стану...


And seein' as how you are about to take a pipe,cap'n, I'll make so free as do likewise."

Вы, кажется, собираетесь закурить трубку,капитан. И я, еслипозволите, сделаю то же.


And he filled a pipe and lighted it; and the two mensat silently smoking for quite a while, now lookingeach other in the face, now stopping their tobacco,now leaning forward to spit.Он набил табаком свою трубку и закурил. Двое мужчин долго молчасидели, то взглядывая друг другу в лицо, то затягиваясь дымом, тонагибаясь вперед, чтобы сплюнуть.


It was as good as the play to see them.

Смотреть на них было забавно, как натеатральное представление.


"Now," resumed Silver, "here it is.- Вот наши условия, - сказал наконец Сильвер.


You give us the chart to get the treasure by, and dropshooting poor seamen and stoving of their heads inwhile asleep.- Вы нам даете карту,чтобы мы могли найти сокровища, вы перестаете подстреливать несчастныхморяков и разбивать им головы, когда они спят.


You do that, and we'll offer you a choice. Если вы согласны на это, мыпредлагаем вам на выбор два выхода.


Either you come aboard along of us, once thetreasure shipped, and then I'll give you my affy-davy,upon my word of honour, to clap you somewheresafe ashore. Выход первый: погрузив сокровища, мыпозволяем вам вернуться на корабль, и я даю вамчестное слово, что высажувас где-нибудь на берег в целости.


Or if that ain't to your fancy, some of my handsbeing rough and having old scores on account ofhazing, then you can stay here, you can. Если первый выход вам не нравится, таккак многие мои матросы издавна точат на вас зубы, вот вам второй: мыоставим вас здесь, на острове.


We'll divide stores with you, man for man; and I'llgive my affy-davy, as before to speak the first ship Isight, and send 'em here to pick you up. Провизию мы поделим с вами поровну, и яобещаю послать за вами первый же встречныйкорабль.


Now, you'll own that's talking. Советую вам принятьэти условия.


Handsomer you couldn't look to get, now you. Лучших условий вам не добиться.


And I hope"—raising his voice—"that all hands inthis here block house will overhaul my words, forwhat is spoke to one is spoke to all."

Надеюсь, - тут он возвысилголос, - все ваши люди тут в доме слышат моислова, ибо сказанное одному -сказано для всех.


Captain Smollett rose from his seat and knocked outthe ashes of his pipe in the palm of his left hand.

Капитан Смоллетт поднялся и вытряхнул пепелиз своей трубки в ладоньлевой руки.


"Is that all?" he asked.

- И это все? - спросил он.


"Every last word, by thunder!" answered John. - Это мое последнее слово, клянусь громом! -ответил Джон.


"Refuse that, and you've seen the last of me butmusket-balls."

- Если выоткажетесь, вместо меня будут говорить наширужья.


"Very good," said the captain. - Отлично, - сказал капитан.


"Now you'll hear me.- А теперь послушайте меня.


If you'll come up one by one, unarmed, I'll engage toclap you all in irons and take you home to a fair trialin England. Если вы всепридете ко мне сюда безоружные поодиночке, я обязуюсь заковать вас вкандалы, отвезти в Англию и предатьсправедливому суду.


If you won't, my name is Alexander Smollett, I'veflown my sovereign's colours, and I'll see you all toDavy Jones. Но если вы неявитесь, то помните, что зовут меня АлександрСмоллетт, что я стою подэтим флагом и что я всех отправлю к дьяволу.


You can't find the treasure. Сокровищ вам не найти.


You can't sail the ship—there's not a man amongyou fit to sail the ship. Уплытьна корабле вам не удастся: никто из вас не умеет управлять кораблем.


You can't fight us—Gray, there, got away from fiveof you.

Сражаться вы тоже не мастера: против одногоГрея было пятеро ваших, и онушел от всех.


Your ship's in irons, Master Silver; you're on a leeshore, and so you'll find. Вы крепко сели на мель, капитан Сильвер, и нескоро сойдетес нее.


I stand here and tell you so; and they're the last goodwords you'll get from me, for in the name of heaven,I'll put a bullet in your back when next I meet you. Это последнее доброе слово, которое вы слышите от меня. А приследующей встрече я всажу пулю вам в спину.


Tramp, my lad. Убирайтесь же, любезный!


Bundle out of this, please, hand over hand, anddouble quick."

Поторапливайтесь!


Silver's face was a picture; his eyes started in hishead with wrath.Глаза Сильвера вспыхнули яростью.


He shook the fire out of his pipe.

Он вытряхнул огонь из своей трубки.


"Give me a hand up!" he cried.

- Дайте мне руку, чтобы я мог подняться! -крикнул он.


"Not I," returned the captain.

- Не дам, - сказал капитан.


"Who'll give me a hand up?" he roared.

- Кто даст мне руку? - проревел Сильвер.


Not a man among us moved.Никто из нас не двинулся.


Growling the foulest imprecations, he crawled alongthe sand till he got hold of the porch and could hoisthimself again upon his crutch. Отвратительно ругаясь, Сильвер прополз докрыльца, ухватился за него, и только тут емуудалось подняться.


Then he spat into the spring.

Он плюнулв источник.


"There!" he cried. "That's what I think of ye.- Вы для меня вот как этот плевок! - крикнул он.


Before an hour's out, I'll stove in your old blockhouse like a rum puncheon.- Через час яподогрею ваш старый блокгауз, как бочку рома.


Laugh, by thunder, laugh! Смейтесь, разрази вас гром,смейтесь!


Before an hour's out, ye'll laugh upon the other side. Через час вы будете смеяться по-иному.


Them that die'll be the lucky ones."

А те из вас, ктоостанется в живых, позавидуют мертвым!


And with a dreadful oath he stumbled off, plougheddown the sand, was helped across the stockade, afterfour or five failures, by the man with the flag oftruce, and disappeared in an instant afterwardsamong the trees.

И, снова выругавшись, он заковылял по песку. Раза четыре принималсяон перелезать через забор и падал. Наконец его перетащил человек с белымфлагом, и в одну минуту они исчезли средидеревьев.


21The Attack

21. АТАКА


AS soon as Silver disappeared, the captain, who hadbeen closely watching him, turned towards theinterior of the house and found not a man of us at hispost but Gray. Как только Сильвер скрылся, капитан, всевремя не спускавший с негоглаз, обернулся и заметил, что на посту стоиттолько один Грей.


It was the first time we had ever seen him angry.

Впервыеувидели мы, как капитан сердится.


"Quarters!" he roared.- По местам! - проревел он.


And then, as we all slunk back to our places, Мы кинулись к бойницам.


"Gray," he said, "I'll put your name in the log; you've stood by yourduty like a seaman.- Грей, - сказал он, - я занесу твое имя в судовой журнал. Тыисполнял свой долг, как подобает моряку...


Mr. Trelawney, I'm surprised at you, sir. Мистер Трелони, вы меняудивили, сэр!..


Doctor, I thought you had worn the king's coat! Доктор, ведь вы носили военный мундир!


If that was how you served at Fontenoy, sir, you'dhave been better in your berth."

Если вы такисполняли свой долг при Фонтенуа, вы бы лучшене сходили с койки.


The doctor's watch were all back at their loopholes,the rest were busy loading the spare muskets, andeveryone with a red face, you may be certain, and aflea in his ear, as the saying is.

Вахта доктора была уже у бойниц, а остальныезаряжали мушкеты. Мы всепокраснели - нам было стыдно.


The captain looked on for a while in silence.Капитан молча следил за нами.


Then he spoke.

Потом заговорил снова.


"My lads," said he, "I've given Silver a broadside.- Друзья, - сказал он, - я Сильвера встретил, так сказать, залпомпушек всего борта.


I pitched it in red-hot on purpose; and before thehour's out, as he said, we shall be boarded. Я нарочно привел его в бешенство. По его словам, непройдет и часа, как мы подвергнемся нападению.


We're outnumbered, I needn't tell you that, but wefight in shelter; and a minute ago I should have saidwe fought with discipline. Вы знаете, что их больше,чем нас, но зато мы находимся в крепости. Минуту назад я мог бы дажесказать, что у нас есть дисциплина.


I've no manner of doubt that we can drub them, ifyou choose."

Я не сомневаюсь, что мы можем победитьих, если вы захотите победить.


Then he went the rounds and saw, as he said, that allwas clear.

Затем он обошел нас всех и признал, что на этотраз все в порядке.


On the two short sides of the house, east and west,there were only two loopholes; on the south sidewhere the porch was, two again; and on the northside, five.В двух узких стенах сруба - в восточной изападной - было только подве бойницы. В южной, где находилась дверь, - тоже две. А в северной -пять.


There was a round score of muskets for the seven ofus; the firewood had been built into fourpiles—tables, you might say—one about the middleof each side, and on each of these tables someammunition and four loaded muskets were laid readyto the hand of the defenders. У нас было двадцать мушкетов на семерых. Дрова мы сложили в четырештабеля, посередине каждой стороны. Эти штабеля мы называли столами. Накаждом столе лежало по четыре заряженныхмушкета, чтобы защитники крепостивсегда имели их под рукой.


In the middle, the cutlasses lay ranged.

А между мушкетами сложены были кортики.


"Toss out the fire," said the captain; "the chill is past,and we mustn't have smoke in our eyes."

- Тушите огонь, - сказал капитан. - Уже потеплело, а дым только естглаза.


The iron fire-basket was carried bodily out by Mr.Trelawney, and the embers smothered among sand.

Мистер Трелони вынес наружу железнуюрешетку очага и разбросал углипо песку.


"Hawkins hasn't had his breakfast.- Хокинс еще не завтракал...


Hawkins, help yourself, and back to your post to eatit," continued Captain Smollett. Хокинс, бери свой завтрак и ешь напосту, - продолжал капитан Смоллетт.


"Lively, now, my lad; you'll want it before you'vedone.- Пошевеливайся, дружок, а тоостанешься без завтрака...


Hunter, serve out a round of brandy to all hands."

Хантер, раздай всем грог.


And while this was going on, the captain completed,in his own mind, the plan of the defence.

Пока мы возились, капитан обдумал до концаплан защиты.


"Doctor, you will take the door," he resumed. - Доктор, вам поручается дверь, - проговорил он.


"See, and don't expose yourself; keep within, and firethrough the porch.- Глядитехорошенько, но не слишком выставляйтесьвперед. Стойте внутри и стреляйтеиз двери...


Hunter, take the east side, there. Хантер, ты возьмешь восточную стену...


Joyce, you stand by the west, my man. Джойс, друг мой, беризападную...


Mr. Trelawney, you are the best shot—you and Graywill take this long north side, with the five loopholes;it's there the danger is. Мистер Трелони, вы лучший стрелок, - берите вместе с Греемсеверную стену, самую длинную, с пятью бойницами. Это самая опаснаясторона.


If they can get up to it and fire in upon us throughour own ports, things would begin to look dirty. Если им удастся добежать до нее и стрелять внас через бойницы,дело наше будет очень плохо...


Hawkins, neither you nor I are much account at theshooting; we'll stand by to load and bear a hand."

А мы с тобой, Хокинс, никуда не годныестрелки. Мы будем заряжать мушкеты и помогать всем.


As the captain had said, the chill was past.Капитан был прав.


As soon as the sun had climbed above our girdle oftrees, it fell with all its force upon the clearing anddrank up the vapours at a draught. Едва солнце поднялось над вершинами деревьев,сталожарко, и туман исчез.


Soon the sand was baking and the resin melting inthe logs of the block house. Скоро песок начал обжигать нам пятки и на бревнахсруба выступила растопленная смола.


Jackets and coats were flung aside, shirts thrownopen at the neck and rolled up to the shoulders; andwe stood there, each at his post, in a fever of heat andanxiety.

Мы сбросили камзолы, расстегнуливороты у рубах, засучили до плеч рукава. Каждый стоял на своем посту,разгоряченный жарой и тревогой.


An hour passed away.

Так прошел час.


"Hang them!" said the captain. - Дьявол! - сказал капитан.


"This is as dull as the doldrums.- Становится скучно.


Gray, whistle for a wind."

Грей, засвистикакую-нибудь песню.


And just at that moment came the first news of theattack.

В это мгновение впервые стало ясно, что на насготовится атака.


"If you please, sir," said Joyce, "if I see anyone, am Ito fire?"

- Позвольте спросить, сэр, - сказал Джойс, - если я увижукого-нибудь, я должен стрелять?


"I told you so!" cried the captain.

- Конечно! - крикнул капитан.


"Thank you, sir," returned Joyce with the same quietcivility.

- Спасибо, сэр, - сказал Джойс все так жеспокойно и вежливо.


Nothing followed for a time, but the remark had setus all on the alert, straining ears and eyes—themusketeers with their pieces balanced in their hands,the captain out in the middle of the block house withhis mouth very tight and a frown on his face.

Ничего не случилось, но вопрос Джойса заставил нас всехнасторожиться. Стрелки держали мушкеты наготове, а капитан стоял посредисруба, сжав губы и нахмурив лоб.


So some seconds passed, till suddenly Joyce whippedup his musket and fired. Так прошло несколько секунд. Вдруг Джойспросунул в бойницу свой мушкет и выстрелил.


The report had scarcely died away ere it wasrepeated and repeated from without in a scatteringvolley, shot behind shot, like a string of geese, fromevery side of the enclosure. Звук его выстрела еще не успелзатихнуть, как нас стали обстреливать со всех сторон, залп за залпом.Несколько пуль ударилось в бревна частокола.


Several bullets struck the log-house, but not oneentered; and as the smoke cleared away andvanished, the stockade and the woods around itlooked as quiet and empty as before. Но внутрь не залетела ниодна, и, когда дым рассеялся, вокруг частокола и в лесу было тихо испокойно, как прежде.


Not a bough waved, not the gleam of amusket-barrel betrayed the presence of our foes.

Ни одна веточка не шевелилась. Ни одно дуло непоблескивало в кустах. Наши враги как сквозь землю провалились.


"Did you hit your man?" asked the captain.

- Попал ты в кого-нибудь? - спросил капитан.


"No, sir," replied Joyce. - Нет, сэр, - ответил Джойс.


"I believe not, sir."

- Кажется, не попал, сэр.


"Next best thing to tell the truth," muttered CaptainSmollett. - И то хорошо, что правду говоришь, - проворчалкапитан Смоллетт.


"Load his gun, Hawkins.-Заряди его ружье, Хокинс...


How many should say there were on your side,doctor?"

Как вам кажется, доктор, сколько на вашейстороне было выстрелов?


"I know precisely," said Dr. Livesey. "Three shots were fired on this side.- Я могу ответить точно, - сказал доктор Ливси, - три выстрела.


I saw the three flashes—two close together—onefarther to the west."

Явидел две вспышки - две рядом и одну дальше, кзападу.


"Three!" repeated the captain. - Три! - повторил капитан.


"And how many on yours, Mr. Trelawney?"

- А сколько на вашей, мистер Трелони?


But this was not so easily answered.Но тут ответить было нелегко.


There had come many from the north—seven by thesquire's computation, eight or nine according toGray. С севера стреляли много. Сквайр уверял,что было всего семь выстрелов, а Грей - что ихбыло восемь или девять.


From the east and west only a single shot had beenfired. Свостока и запада выстрелили только по одному разу.


It was plain, therefore, that the attack would bedeveloped from the north and that on the other threesides we were only to be annoyed by a show ofhostilities. Очевидно, атакиследовало ожидать с севера, а с других сторон стреляли, только чтобыотвлечь наше внимание.


But Captain Smollett made no change in hisarrangements. Однако капитан Смоллетт не изменил своихраспоряжений.


If the mutineers succeeded in crossing the stockade,he argued, they would take possession of anyunprotected loophole and shoot us down like rats inour own stronghold.

- Если разбойникам удастся перелезть черезчастокол, - говорил он, -они могут захватить любую незащищеннуюбойницу и перестрелять нас всех,как крыс, в нашей собственной крепости.


Nor had we much time left to us for thought.Впрочем, времени для размышлений у нас было немного.


Suddenly, with a loud huzza, a little cloud of piratesleaped from the woods on the north side and ranstraight on the stockade. На северевнезапно раздался громкий крик, и небольшой отряд пиратов, выскочив излесу, кинулся к частоколу.


At the same moment, the fire was once more openedfrom the woods, and a rifle ball sang through thedoorway and knocked the doctor's musket into bits.

В то же мгновение нас снова началиобстреливатьсо всех сторон. В открытую дверь влетела пуля и раздробиламушкет докторав щепки.


The boarders swarmed over the fence like monkeys. Нападающие лезли через частокол, как обезьяны.


Squire and Gray fired again and yet again; three menfell, one forwards into the enclosure, two back on theoutside. Сквайр и Грейстреляли снова и снова. Трое свалились - один внутрь, двое наружу.


But of these, one was evidently more frightened thanhurt, for he was on his feet again in a crack andinstantly disappeared among the trees.

Впрочем, один из них, вероятно, напуган, а неранен, так как сейчас жевскочил на ноги и скрылся в лесу.


Two had bit the dust, one had fled, four had madegood their footing inside our defences, while fromthe shelter of the woods seven or eight men, eachevidently supplied with several muskets, kept up ahot though useless fire on the log-house.

Двое лежали на земле, один убежал, четверо благополучно перелезличерез частокол. Семеро или восьмеро остальных пиратов,имевших, очевидно,по нескольку мушкетов каждый, непрерывнообстреливали, сидя в чаще, нашдом. Однако обстрел этот не принес нам никакоговреда.


The four who had boarded made straight before themfor the building, shouting as they ran, and the menamong the trees shouted back to encourage them.Четверо проникших внутрь частокола, крича,бежали к зданию. Засевшиев лесу тоже кричали, чтобы подбодритьтоварищей.


Several shots were fired, but such was the hurry ofthe marksmen that not one appears to have takeneffect. Наши стрелки стреляли непереставая, но так торопились, что, кажется, непопали ни разу.


In a moment, the four pirates had swarmed up themound and were upon us.

В одномгновение четверо пиратов взобрались на холм инапали на нас.


The head of Job Anderson, the boatswain, appearedat the middle loophole.

Голова ДжобаЭндерсона, боцмана, появилась в среднейбойнице.


"At 'em, all hands—all hands!" he roared in a voiceof thunder.

- Бей их! Бей их! - ревел он громовым голосом.


At the same moment, another pirate grasped Hunter'smusket by the muzzle, wrenched it from his hands,plucked it through the loophole, and with onestunning blow, laid the poor fellow senseless on thefloor.В то же мгновение другой пират, схватив за дуло мушкет Хантера,выдернул его, просунул в бойницу и ударилХантера прикладом с такой силой,что несчастный без чувств повалился на пол.


Meanwhile a third, running unharmed all around thehouse, appeared suddenly in the doorway and fellwith his cutlass on the doctor.

Тем временем третий,благополучно обежав вокруг дома, неожиданнопоявился в дверях и кинулся скортиком на доктора.


Our position was utterly reversed.Мы оказались в таком положении, в каком до сихпор были наши враги.


A moment since we were firing, under cover, at anexposed enemy; now it was we who lay uncoveredand could not return a blow.

Только что мы стреляли из-под прикрытия внезащищенных пиратов, а теперьсами, ничем не защищенные, должны быливступить врукопашную с врагом.


The log-house was full of smoke, to which we owedour comparative safety. Срубзаволокло пороховым дымом, но это оказалосьнам на руку: благодаря дымовойзавесе мы и остались в живых.


Cries and confusion, the flashes and reports ofpistol-shots, and one loud groan rang in my ears.

В ушах у меня гудело от криков, стонов ипистолетных выстрелов.


"Out, lads, out, and fight 'em in the open!- На вылазку, вперед, врукопашную!


Cutlasses!" cried the captain.

Кортики! - закричал капитан.


I snatched a cutlass from the pile, and someone, atthe same time snatching another, gave me a cutacross the knuckles which I hardly felt.Я схватил со штабеля кортик. Кто-то другой, тоже хватая кортик,резнул им меня по суставам пальцев, но я даже не почувствовал боли.


I dashed out of the door into the clear sunlight. Яринулся в дверь, на солнечный свет.


Someone was close behind, I knew not whom. Кто-то выскочил за мной следом - незнаю кто.


Right in front, the doctor was pursuing his assailantdown the hill, and just as my eyes fell upon him, beatdown his guard and sent him sprawling on his backwith a great slash across the face.

Прямо передо мной доктор гнал вниз по склонухолма напавшего нанего пирата. Я видел, как одним ударом доктор вышиб у негоиз рук оружие,потом полоснул кортиком по лицу.


"Round the house, lads!- Вокруг дома!


Round the house!" cried the captain; and even in thehurly-burly, I perceived a change in his voice.

Вокруг дома! - закричал капитан. И, несмотря на общее смятение и шум, я подметил перемену в егоголосе.


Mechanically, I obeyed, turned eastwards, and withmy cutlass raised, ran round the corner of the house. Next moment I was face to face with Anderson.Машинально подчиняясь команде, я повернул к востоку, с поднятымкортиком обогнул угол дома и сразу встретилсялицом к лицу с Эндерсоном.


He roared aloud, and his hanger went up above hishead, flashing in the sunlight.

Он заревел, и его тесак взвился над моей головой,блеснув на солнце.


I had not time to be afraid, but as the blow still hungimpending, leaped in a trice upon one side, andmissing my foot in the soft sand, rolled headlongdown the slope.

Я неуспел даже струсить. Уклоняясь от удара, я оступился в мягком песке ипокатился вниз головой по откосу.


When I had first sallied from the door, the othermutineers had been already swarming up the palisadeto make an end of us.Когда я во время атаки выскочил из двери, другие пираты уже лезличерез частокол, чтобы покончить с нами.


One man, in a red night-cap, with his cutlass in hismouth, had even got upon the top and thrown a legacross. Один из них, в красном ночномколпаке, держа кортик в зубах, уже закинул ногу,готовясь спрыгнуть.


Well, so short had been the interval that when Ifound my feet again all was in the same posture, thefellow with the red night-cap still half-way over,another still just showing his head above the top ofthe stockade. Моепадение с холма произошло так быстро, что,когда я поднялся на ноги, всеоставалось в том же положении: пират в красном колпаке сидел в той жепозе, а голова другого только высунулась из-зачастокола.


And yet, in this breath of time, the fight was overand the victory was ours.

И все же в этинесколько мгновений сражение окончилось, ипобеда осталась за нами.


Gray, following close behind me, had cut down thebig boatswain ere he had time to recover from hislast blow.Грей, выскочивший из двери вслед за мной, уложил на месте рослогобоцмана, прежде чем тот успел вторичнозамахнуться ножом.


Another had been shot at a loophole in the very actof firing into the house and now lay in agony, thepistol still smoking in his hand. Другой пират былзастрелен у бойницы в тот миг, когда онсобирался выстрелить внутрь дома.Он корчился на песке в предсмертной агонии, невыпуская из рук дымящегосяпистолета.


A third, as I had seen, the doctor had disposed of at ablow. Третьего, как я уже сказал, заколол доктор.


Of the four who had scaled the palisade, one onlyremained unaccounted for, and he, having left hiscutlass on the field, was now clambering out againwith the fear of death upon him.

Из четверыхпиратов, перелезших через частокол, в живыхостался только один. Бросивсвой кортик на поле сражения, он, полныйсмертельного ужаса, карабкался начастокол, чтобы удрать, и все время срывался.


"Fire—fire from the house!" cried the doctor. - Стреляйте! Стреляйте из дома! - кричал доктор.


"And you, lads, back into cover."

- А вы, молодцы, подприкрытие!


But his words were unheeded, no shot was fired, andthe last boarder made good his escape anddisappeared with the rest into the wood.Но слова его пропали даром. Никто не выстрелил. Последний изатакующих благополучно перелез через частоколи скрылся вместе со всеми влесу.


In three seconds nothing remained of the attackingparty but the five who had fallen, four on the insideand one on the outside of the palisade.

Через минуту из нападающих никого неосталось, за исключением пятичеловек: четверо лежали внутри укрепления иодин снаружи.


The doctor and Gray and I ran full speed for shelter. Доктор, Грей и якинулись в дверь, под защиту толстых стен сруба.


The survivors would soon be back where they hadleft their muskets, and at any moment the fire mightrecommence.

Оставшиеся в живых могликаждую минуту добежать до своих мушкетов и опять открыть стрельбу.


The house was by this time somewhat cleared ofsmoke, and we saw at a glance the price we had paidfor victory.

Пороховой дым рассеялся, и мы сразу увидели, какой ценой досталась нампобеда.


Hunter lay beside his loophole, stunned; Joyce byhis, shot through the head, never to move again;while right in the centre, the squire was supportingthe captain, one as pale as the other.

Хантер лежал без чувств возле своей бойницы. Джойс, спростреленной головой, затих навеки. Сквайр поддерживал капитана, и лица уобоих были бледны.


"The captain's wounded," said Mr. Trelawney.

- Капитан ранен! - сказал мистер Трелони.


"Have they run?" asked Mr. Smollett.

- Все убежали? - спросил мистер Смоллетт.


"All that could, you may be bound," returned thedoctor; "but there's five of them will never runagain."

- Все, кто мог, - ответил доктор. - Но пятерым уже не бегать никогда!


"Five!" cried the captain. - Пятерым! - вскричал капитан.


"Come, that's better.- Не так плохо.


Five against three leaves us four to nine.

У них выбыло из строяпятеро, у нас только трое - значит, нас теперьчетверо против девяти.


That's better odds than we had at starting. We were seven to nineteen then, or thought we were,and that's as bad to bear."*

*The mutineers were soon only eight in number, forthe man shot by Mr. Trelawney on board theschooner died that same evening of his wound. But this was, of course, not known till after by thefaithful party.

Этолучше, чем было вначале: семеро противдевятнадцати [на самом деле в живыхвскоре осталось только восемь разбойников, потому что человек,подстреленный мистером Трелони на бортушхуны, умер в тот же вечер; но,конечно, мы узнали об этом значительно позже].


PART FIVE—My Sea Adventure

* ЧАСТЬ ПЯТАЯ. МОИ ПРИКЛЮЧЕНИЯ НАМОРЕ *


22How My Sea Adventure Began

22. КАК НАЧАЛИСЬ МОИ ПРИКЛЮЧЕНИЯНА МОРЕ


THERE was no return of the mutineers—not somuch as another shot out of the woods. Разбойники не возвращались. Ни один из них даже не выстрелил из лесу.


They had "got their rations for that day," as thecaptain put it, and we had the place to ourselves anda quiet time to overhaul the wounded and get dinner."Они получили свой паек на сегодня", -выразился о них капитан. Мы моглиспокойно перевязывать раненых и готовить обед.


Squire and I cooked outside in spite of the danger,and even outside we could hardly tell what we wereat, for horror of the loud groans that reached us fromthe doctor's patients.

Стряпали на этот раз сквайри я. Несмотря на опасность, мы предпочли стряпатьво дворе, но и туда донас доносились ужасные стоны наших раненых.


Out of the eight men who had fallen in the action,only three still breathed—that one of the pirates whohad been shot at the loophole, Hunter, and CaptainSmollett; and of these, the first two were as good asdead; the mutineer indeed died under the doctor'sknife, and Hunter, do what we could, neverrecovered consciousness in this world.Из восьми человек, пострадавших в бою,остались в живых только трое:пират, подстреленный у бойницы, Хантер икапитан Смоллетт. Положение двухпервых было безнадежное. Пират вскоре умер во время операции; Хантер,несмотря на все наши усилия, так и не пришел всознание.


He lingered all day, breathing loudly like the oldbuccaneer at home in his apoplectic fit, but the bonesof his chest had been crushed by the blow and hisskull fractured in falling, and some time in thefollowing night, without sign or sound, he went to hisMaker.

Он прожил весьдень, громко дыша, как дышал после удара тот старый пират, которыйостановился у нас в трактире. Но ребра у Хантера были сломаны, черепразбит при падении, и в следующую ночь он без стона, не приходя всознание, скончался.


As for the captain, his wounds were grievous indeed,but not dangerous.Раны капитана были мучительны, но неопасны.


No organ was fatally injured. Ни один орган не былсильно поврежден.


Anderson's ball—for it was Job that shot himfirst—had broken his shoulder-blade and touched thelung, not badly; the second had only torn anddisplaced some muscles in the calf. Пуля Эндерсона - первым выстрелил в капитана Джоб -пробила ему лопатку и задела легкое. Вторая пуля коснулась икры иповредила связки.


He was sure to recover, the doctor said, but in themeantime, and for weeks to come, he must not walknor move his arm, nor so much as speak when hecould help it.

Доктор уверял, что капитан непременно поправится, но в течениенескольких недель ему нельзя ходить, нельзядвигать рукой и нельзя многоразговаривать.


My own accidental cut across the knuckles was aflea-bite.Случайный порез у меня на пальце оказался пустяком.


Doctor Livesey patched it up with plaster and pulledmy ears for me into the bargain.

Доктор Ливсизалепил царапину пластырем и ласково потрепалменя за уши.


After dinner the squire and the doctor sat by thecaptain's side awhile in consultation; and when theyhad talked to their hearts' content, it being then alittle past noon, the doctor took up his hat and pistols,girt on a cutlass, put the chart in his pocket, and witha musket over his shoulder crossed the palisade onthe north side and set off briskly through the trees.

После обеда сквайр и доктор уселись возле капитана и сталисовещаться. Совещание окончилось вскоре после полудня. Доктор взял шляпу ипистолеты, сунул за пояс кортик, положил вкарман карту, повесил себе наплечо мушкет и, перебравшись через частокол с северной стороны, быстроисчез в чаще.


Gray and I were sitting together at the far end of theblock house, to be out of earshot of our officersconsulting; and Gray took his pipe out of his mouthand fairly forgot to put it back again, sothunder-struck he was at this occurrence.

Мы с Греем сидели в дальнем углу сруба, чтобы не слышать, о чемговорят наши старшие. Грей был так потрясен странным поступком доктора,что вынул изо рта трубку и забыл снова положитьее в рот.


"Why, in the name of Davy Jones," said he, "is Dr. Livesey mad?"

- Что за чертовщина! - сказал он. - Уж не спятил ли доктор Ливси сума?


"Why no," says I. - Не думаю, - ответил я.


"He's about the last of this crew for that, I take it."

- Из нас всех он спятит с ума последним.


"Well, shipmate," said Gray, "mad he may not be;but if HE'S not, you mark my words, I am."

- Пожалуй что и так, - сказал Грей. - Но если он в здравом уме,значит, это я сумасшедший.


"I take it," replied I, "the doctor has his idea; and if Iam right, he's going now to see Ben Gunn."

- Просто у доктора есть какой-то план, - объясниля. - По-моему, онпошел повидаться с Беном Ганном.


I was right, as appeared later; but in the meantime,the house being stifling hot and the little patch ofsand inside the palisade ablaze with midday sun, Ibegan to get another thought into my head, whichwas not by any means so right.Как потом оказалось, я был прав. Между тем жара в срубе становилась невыносимой. Полуденное солнценакалило песок во дворе, и в голове у меня зашевелилась дикая мысль.


What I began to do was to envy the doctor walkingin the cool shadow of the woods with the birds abouthim and the pleasant smell of the pines, while I satgrilling, with my clothes stuck to the hot resin, andso much blood about me and so many poor deadbodies lying all around that I took a disgust of theplace that was almost as strong as fear.

Ястал завидовать доктору, который шел попрохладным лесам, слушал птичек,вдыхал смолистый запах сосен, в то время как яжарился в этом проклятомпекле, где одежда прилипала к горячей смоле, где все было вымазаночеловеческой кровью, где вокруг валялисьмертвецы.


All the time I was washing out the block house, andthen washing up the things from dinner, this disgustand envy kept growing stronger and stronger, till atlast, being near a bread-bag, and no one thenobserving me, I took the first step towards myescapade and filled both pockets of my coat withbiscuit.

Отвращение, которое внушала мне наша крепость, было почти так жевелико, как и страх. Я мыл пол, я мыл посуду - и с каждой минутойчувствовал все большееотвращение к этому месту и все сильнее завидовал доктору. Наконец яслучайно оказался возле мешка с сухарями. Меня никто не видел. И я сталготовиться к бегству: набил сухарями обакармана своего камзола.


I was a fool, if you like, and certainly I was going todo a foolish, over-bold act; but I was determined todo it with all the precautions in my power.Вы можете назвать меня глупцом. Я поступал безрассудно, я шел наотчаянный риск, однако я принял всепредосторожности, какие были в моейвласти.


These biscuits, should anything befall me, wouldkeep me, at least, from starving till far on in the nextday.

Эти сухари не дадут мне умереть с голоду покрайней мере два дня.


The next thing I laid hold of was a brace of pistols,and as I already had a powder-horn and bullets, I feltmyself well supplied with arms.

Затем я захватил два пистолета. Пули и порох были у меня, и ячувствовал себя превосходно вооруженным.


As for the scheme I had in my head, it was not a badone in itself.План мой, в сущности, был сам по себе не так ужплох.


I was to go down the sandy spit that divides theanchorage on the east from the open sea, find thewhite rock I had observed last evening, and ascertainwhether it was there or not that Ben Gunn had hiddenhis boat, a thing quite worth doing, as I still believe. Я хотел пойтина песчаную косу, отделяющую с востока нашу бухту от открытого моря,отыскать белую скалу, которую я заметил вчеравечером, и посмотреть, непод ней ли Бен Ганн прячет свою лодку. Дело это было, по-моему, стоящее.


But as I was certain I should not be allowed to leavethe enclosure, my only plan was to take French leaveand slip out when nobody was watching, and thatwas so bad a way of doing it as made the thing itselfwrong. But I was only a boy, and I had made my mind up.

Но я знал наверняка, что меня ни за что не отпустят, и решил удрать.Разумеется, это был такой дурной путь для осуществления моих намерений,что и намерение становилось неправильным, но не забудьте, что я былмальчишкой и уже принял решение.


Well, as things at last fell out, I found an admirableopportunity.Скоро для бегства представился удобный случай.


The squire and Gray were busy helping the captainwith his bandages, the coast was clear, I made a boltfor it over the stockade and into the thickest of thetrees, and before my absence was observed I was outof cry of my companions.

Сквайр и Грей делалиперевязку капитану. Путь был свободен. Я перелез через частокол и скрылсяв чаще. Прежде чем мое отсутствие обнаружилось, яушел уже так далеко, чтоне мог услышать никаких окриков.


This was my second folly, far worse than the first, asI left but two sound men to guard the house; but likethe first, it was a help towards saving all of us.

Эта вторая моя безумная выходка была еще хуже первой, так как вкрепости осталось только двое здоровых людей. Однако, как и первая, онапомогла нам спастись.


I took my way straight for the east coast of theisland, for I was determined to go down the sea sideof the spit to avoid all chance of observation from theanchorage.Я направился прямо к восточному берегуострова, так как не хотел идтипо обращенной к морю стороне косы, чтобы меняне заметили со шхуны.


It was already late in the afternoon, although stillwarm and sunny. Деньуже клонился к вечеру, хотя солнце стояло ещевысоко.


As I continued to thread the tall woods, I could hearfrom far before me not only the continuous thunderof the surf, but a certain tossing of foliage andgrinding of boughs which showed me the sea breezehad set in higher than usual. Идя через лес, яслышал впереди не только беспрерывный грохотприбоя, но также шум ветвей ишелест листьев. Это означало, что сегодня морской бриз сильнее, чемобычно.


Soon cool draughts of air began to reach me, and afew steps farther I came forth into the open bordersof the grove, and saw the sea lying blue and sunny tothe horizon and the surf tumbling and tossing itsfoam along the beach.

Скоро повеяло прохладой. Еще несколько шагов - и я вышел наопушку. Передо мной до самого горизонта простиралось озаренное солнцемморе, а возле берега кипел и пенился прибой.


I have never seen the sea quiet round Treasure Island.Я ни разу не видел, чтобы море около ОстроваСокровищ было спокойно.


The sun might blaze overhead, the air be without abreath, the surface smooth and blue, but still thesegreat rollers would be running along all the externalcoast, thundering and thundering by day and night;and I scarce believe there is one spot in the islandwhere a man would be out of earshot of their noise.

Даже в ясные дни, когда солнце сияет ослепительно и воздух неподвижен,громадные валы с грохотом катятся на внешнийберег. На острове едва лисуществует такое место, где можно было быукрыться от шума прибоя. Я шел по берегу, наслаждаясь прогулкой.


I walked along beside the surf with great enjoyment,till, thinking I was now got far enough to the south, Itook the cover of some thick bushes and crept warilyup to the ridge of the spit.

Наконец, решив, что я зашелуже достаточно далеко на юг, я осторожно пополз под прикрытием густыхкустов вверх, на хребет косы.


Behind me was the sea, in front the anchorage.Позади меня было море, впереди бухта.


The sea breeze, as though it had the sooner blownitself out by its unusual violence, was already at anend; it had been succeeded by light, variable airsfrom the south and south-east, carrying great banksof fog; and the anchorage, under lee of SkeletonIsland, lay still and leaden as when first we enteredit. Морской ветер, как быутомившись своей собственной яростью, утихал. Его сменили легкие воздушныетечения с юга и юго-востока, которые несли с собой густой туман. Впроливе, защищенном Островом Скелета, была такая же неподвижнаясвинцово-тусклая вода, как в тот день, когда мы впервые его увидели.


The HISPANIOLA, in that unbroken mirror, wasexactly portrayed from the truck to the waterline, theJolly Roger hanging from her peak.

"Испаньола" вся, от вершины мачты доватерлинии, с повисшим черным флагом,отражалась, как в зеркале.


Alongside lay one of the gigs, Silver in thestern-sheets—him I could always recognize—while acouple of men were leaning over the stern bulwarks,one of them with a red cap—the very rogue that I hadseen some hours before stride-legs upon the palisade.Возле корабля я увидел ялик. На корме сидел Сильвер. Его я узнал бына любом расстоянии. Он разговаривал с двумя пиратами, перегнувшимися кнему через борт корабля. У одного из них на голове торчал красный колпак.Это был тот самый негодяй, который недавноперелезал через частокол.


Apparently they were talking and laughing, thoughat that distance—upwards of a mile—I could, ofcourse, hear no word of what was said. Ониболтали и смеялись, но меня отделяла от нихцелая миля, и, понятно, я немог расслышать ни слова.


All at once there began the most horrid, unearthlyscreaming, which at first startled me badly, though Ihad soon remembered the voice of Captain Flint andeven thought I could make out the bird by her brightplumage as she sat perched upon her master's wrist.

Потом до меня донесся страшный, нечеловеческийкрик. Сначала я испугался, но затем узнал голосКапитана Флинта, попугая.Мне даже почудилось, что я разглядел пеструюптицу на руке у Сильвера.


Soon after, the jolly-boat shoved off and pulled forshore, and the man with the red cap and his comradewent below by the cabin companion.

Ялик отчалил и понесся к берегу, а человек вкрасном колпаке вместесо своим товарищем спустился в каюту.


Just about the same time, the sun had gone downbehind the Spy-glass, and as the fog was collectingrapidly, it began to grow dark in earnest.Солнце скрылось за Подзорной Трубой, тумансгустился, быстро темнело.


I saw I must lose no time if I were to find the boatthat evening.

Я понял, что нельзя терять ни минуты, если яхочу найти лодку сегодня.


The white rock, visible enough above the brush, wasstill some eighth of a mile further down the spit, andit took me a goodish while to get up with it, crawling,often on all fours, among the scrub.Белая скала была хорошо видна сквозь заросли, но находилась онадовольно далеко, примерно одну восьмую милипо косе, и я потратил немаловремени, чтобы до нее добраться. Часто я полз на четвереньках в кустах.


Night had almost come when I laid my hand on itsrough sides.

Была уже почти ночь, когда я коснулся рукамишершавых боков скалы.


Right below it there was an exceedingly smallhollow of green turf, hidden by banks and a thickunderwood about knee-deep, that grew there veryplentifully; and in the centre of the dell, sure enough,a little tent of goat-skins, like what the gipsies carryabout with them in England.

Под нейнаходилась небольшая ложбина, поросшаязеленым мохом. Эта ложбина быласкрыта от взоров песчаными дюнами и малорослым кустарником, едвадостигавшим моих колен. В ее глубине я увидел шатер из козьих шкур. ВАнглии такие шатры возят с собой цыгане.


I dropped into the hollow, lifted the side of the tent,and there was Ben Gunn's boat—home-made if everanything was home-made; a rude, lop-sidedframework of tough wood, and stretched upon that acovering of goat-skin, with the hair inside.Я спустился в ложбину, приподнял край шатра инашел там лодку БенаГанна. Из всех самодельных лодок эта была, таксказать, самая самодельная.Бен сколотил из крепкого дерева кривобокуюраму, обшил ее козьими шкурамимехом внутрь - вот и вся лодка.


The thing was extremely small, even for me, and Ican hardly imagine that it could have floated with afull-sized man. Не знаю, как выдерживала она взрослогочеловека - даже я помещался в ней с трудом.


There was one thwart set as low as possible, a kindof stretcher in the bows, and a double paddle forpropulsion.

Внутри я нашел очень низкуюскамейку, подпорку для ног и весло с двумялопастями.


I had not then seen a coracle, such as the ancientBritons made, but I have seen one since, and I cangive you no fairer idea of Ben Gunn's boat than bysaying it was like the first and the worst coracle evermade by man.Никогда прежде я не видел плетеных рыбачьих челнов, на которыхплавали древние британцы. Но впоследствии мне удалось познакомиться сними. Чтобы вы яснее представили себе лодку Бена Ганна, скажу, что онабыла похожа на самое первое и самое неудачноеиз этих суденышек.


But the great advantage of the coracle it certainlypossessed, for it was exceedingly light and portable.

И все жеона обладала главными преимуществамидревнего человека: была легка, и еесвободно можно было переносить с места наместо.


Well, now that I had found the boat, you would havethought I had had enough of truantry for once, but inthe meantime I had taken another notion and becomeso obstinately fond of it that I would have carried itout, I believe, in the teeth of Captain Smolletthimself.Теперь, вы можете подумать, раз я нашел лодку, мне оставалосьвернуться в блокгауз. Но тем временем в голове у меня возник новыйплан. Ябыл так доволен этим планом, что никакомукапитану Смоллетту не удалось бызаставить меня от него отказаться.


This was to slip out under cover of the night, cut theHISPANIOLA adrift, and let her go ashore whereshe fancied. Я задумал, пользуясь ночной темнотой,подплыть к "Испаньоле" и перерезать якорный канал.


I had quite made up my mind that the mutineers,after their repulse of the morning, had nothing nearertheir hearts than to up anchor and away to sea; this, Ithought, it would be a fine thing to prevent, and nowthat I had seen how they left their watchmenunprovided with a boat, I thought it might be donewith little risk.

Пусть течение выброситее на берег где угодно. Я был убежден, что разбойники, получившие такойотпор сегодня утром, собираются поднять якорь иуйти в море. Этому надопомешать, пока не поздно. На корабле в распоряжении вахтенных не осталосьни одной шлюпки, и, следовательно, эту затеюможно выполнить без особогориска.


Down I sat to wait for darkness, and made a heartymeal of biscuit.Поджидая, когда окончательно стемнеет, я сел на песок и принялсягрызть сухари.


It was a night out of ten thousand for my purpose. Трудно представить себе ночь, более подходящую длязадуманного мною предприятия.


The fog had now buried all heaven. Все небо заволокло густым туманов.


As the last rays of daylight dwindled anddisappeared, absolute blackness settled down onTreasure Island. Когдапогасли последние дневные лучи, абсолютнаятьма окутала Остров Сокровищ.


And when, at last, I shouldered the coracle andgroped my way stumblingly out of the hollow whereI had supped, there were but two points visible on thewhole anchorage.

One was the great fire on shore, by which thedefeated pirates lay carousing in the swamp. The other, a mere blur of light upon the darkness,indicated the position of the anchored ship. She had swung round to the ebb—her bow was nowtowards me—the only lights on board were in thecabin, and what I saw was merely a reflection on thefog of the strong rays that flowed from the sternwindow.

Икогда наконец я, взвалив на плечи челнок, вышелиз лощины и, спотыкаясь,побрел к воде, среди полного мрака светилисьтолько два огонька: в первомя узнал большой костер на берегу, на болоте,возле которого пьянствовалипираты; другой огонек был, в сущности, заслонен от меня: это светилоськормовое окно корабля, повернутого ко мненосом. Я видел только световоепятно озаренного им тумана.


The ebb had already run some time, and I had towade through a long belt of swampy sand, where Isank several times above the ankle, before I came tothe edge of the retreating water, and wading a littleway in, with some strength and dexterity, set mycoracle, keel downwards, on the surface.

Отлив уже начался, и между водой и берегом обнажился широкий поясмокрого песка. Много раз я по щиколотку погружался в жидкуюгрязь, преждечем нагнал отступающую воду. Пройдя несколько шагов вброд, я проворноспустил челнок на поверхность воды, килем вниз.


23The Ebb-tide Runs

23. ВО ВЛАСТИ ОТЛИВА


THE coracle—as I had ample reason to know beforeI was done with her—was a very safe boat for aperson of my height and weight, both buoyant andclever in a seaway; but she was the mostcross-grained, lop-sided craft to manage. Челнок, как я и предполагал, оказался вполнеподходящим для человекамоего роста и веса. Был он легок и подвижен, но вместе с тем до такойстепени кривобок и вертляв, что управлять им небыло возможности.


Do as you pleased, she always made more leewaythan anything else, and turning round and round wasthe manoeuvre she was best at. Делай сним что хочешь, из кожи лезь, а он все кружитсяда кружится.


Even Ben Gunn himself has admitted that she was"queer to handle till you knew her way."

Сам Бен Ганнпотом признавался, что плавать на этом челнокеможет лишь тот, кто "ужепривык к его норову".


Certainly I did not know her way.Разумеется, я еще не успел привыкнуть к"норову" челнока.


She turned in every direction but the one I wasbound to go; the most part of the time we werebroadside on, and I am very sure I never should havemade the ship at all but for the tide. Он охотноплыл в любом направлении, кроме того, котороебыло мне нужно. Чаще всегоон поворачивал к берегу, и, не будь отлива, я низа что не добрался бы докорабля.


By good fortune, paddle as I pleased, the tide wasstill sweeping me down; and there lay theHISPANIOLA right in the fairway, hardly to bemissed.

На мое счастье, отлив подхватил меня и понес. Он нес меня прямо к"Испаньоле".


First she loomed before me like a blot of somethingyet blacker than darkness, then her spars and hullbegan to take shape, and the next moment, as itseemed (for, the farther I went, the brisker grew thecurrent of the ebb), I was alongside of her hawserand had laid hold.

Сначала я заметил пятно, которое было еще чернее, чем окружающаятьма. Потом различил очертания корпуса и мачт. И через мгновение (потомучто чем дальше я заплывал, тем быстрее гналменя отлив) я оказался возлеякорного каната и ухватился за него.


The hawser was as taut as a bowstring, and thecurrent so strong she pulled upon her anchor.Якорный канат был натянут, как тетива, - с такой силой корабльстремился сорваться с якоря.


All round the hull, in the blackness, the ripplingcurrent bubbled and chattered like a little mountainstream. Под его днищем отлив бурлил и шумел, какгорный поток.


One cut with my sea-gully and the HISPANIOLAwould go humming down the tide.

Один удар моего ножа - и "Испаньола" помчится туда, куда еепонесет течение.


So far so good, but it next occurred to myrecollection that a taut hawser, suddenly cut, is athing as dangerous as a kicking horse.Однако я вовремя догадался, что туго натянутый канат, если егоперерезать сразу, ударит меня с силой лошадиного копыта.


Ten to one, if I were so foolhardy as to cut theHISPANIOLA from her anchor, I and the coraclewould be knocked clean out of the water.

Челнок мойперевернется, и я пойду ко дну.


This brought me to a full stop, and if fortune had notagain particularly favoured me, I should have had toabandon my design. Я остановился и принялся ждать. Если бы неудачный случай, я, вероятно, отказался бы в конце концов от своегонамерения.


But the light airs which had begun blowing from thesouth-east and south had hauled round after nightfallinto the south-west. Но легкий ветерок, сначала юго-восточный, потом южный, снаступлением ночи мало-помалу превращался вюго-западный.


Just while I was meditating, a puff came, caught theHISPANIOLA, and forced her up into the current;and to my great joy, I felt the hawser slacken in mygrasp, and the hand by which I held it dip for asecond under water.

Пока я медлил,налетевший внезапно шквал двинул "Испаньолу" против течения. Канат, к моейвеликой радости, ослабел, и рука моя, которой я за него держался, намгновение погрузилась в воду.


With that I made my mind up, took out my gully,opened it with my teeth, and cut one strand afteranother, till the vessel swung only by two.Поняв, что нельзя терять ни секунды, я выхватил свой складной нож,открыл его зубами и одно за другим принялся перерезать волокна каната.


Then I lay quiet, waiting to sever these last when thestrain should be once more lightened by a breath ofwind.

Когда осталось перерезать всего два волокна,канат натянулся опять, и яначал поджидать следующего порыва ветра.


All this time I had heard the sound of loud voicesfrom the cabin, but to say truth, my mind had been soentirely taken up with other thoughts that I hadscarcely given ear.Из каюты давно уже доносились громкие голоса. Но, сказать по правде,я так был поглощен своим делом, что не обращална них никакого внимания.


Now, however, when I had nothing else to do, Ibegan to pay more heed.

Теперь от нечего делать я стал прислушиваться.


One I recognized for the coxswain's, Israel Hands,that had been Flint's gunner in former days.Я узнал голос второго боцмана, Израэля Хендса,того самого, которыйнекогда был у Флинта канониром.


The other was, of course, my friend of the rednight-cap. Другой голос принадлежал, без сомнения,моему приятелю в красном колпаке.


Both men were plainly the worse of drink, and theywere still drinking, for even while I was listening,one of them, with a drunken cry, opened the sternwindow and threw out something, which I divined tobe an empty bottle. Оба, судя по голосам, были вдребезгипьяны и продолжали пить. Один из них с пьяным криком открыл кормовойиллюминатор и что-то швырнул в воду - по всейвероятности, пустую бутылку.


But they were not only tipsy; it was plain that theywere furiously angry.

Впрочем, они не только пили: они бешеноссорились.


Oaths flew like hailstones, and every now and thenthere came forth such an explosion as I thought wassure to end in blows. Ругательства сыпалисьградом, и иногда мне казалось, что дело доходитдо драки.


But each time the quarrel passed off and the voicesgrumbled lower for a while, until the next crisis cameand in its turn passed away without result.

Однако голосастихали, и ссора прекращалась; потом возникала снова, чтобы черезнесколько минут прекратиться опять.


On shore, I could see the glow of the great camp-fireburning warmly through the shore-side trees.На берегу между стволами деревьев я виделогонь костра.


Someone was singing, a dull, old, droning sailor'ssong, with a droop and a quaver at the end of everyverse, and seemingly no end to it at all but thepatience of the singer. Там кто-топел старинную скучную, однообразнуюматросскую песню с завывающей трелью вконце каждой строки. Во время нашего плавания я много раз слышал этупесню. Она была так длинна, что ни один певец не мог пропеть ее всю итянул до тех пор, пока у него хватало терпения.


I had heard it on the voyage more than once andremembered these words:

Я запомнил из нее тольконесколько слов:


"But one man of her crew alive, What put to sea with seventy-five."

Все семьдесят пять не вернулисьдомой - Они потонули в пучине морской.


And I thought it was a ditty rather too dolefullyappropriate for a company that had met such cruellosses in the morning. Я подумал, что эта грустная песня, вероятно, вполне соответствуетпечали, охватившей пиратов, которые потеряли сегодня утром столькихтоварищей.


But, indeed, from what I saw, all these buccaneerswere as callous as the sea they sailed on.

Однако вскоре я убедился своими глазами, что вдействительностиэти морские бандиты бесчувственны, как море,по которому они плавают.


At last the breeze came; the schooner sidled anddrew nearer in the dark; I felt the hawser slackenonce more, and with a good, tough effort, cut the lastfibres through.

Наконец опять налетел порыв ветра. Шхуна снова двинулась ко мне втемноте. Я почувствовал, что канат снова ослабел, иодним сильным ударомперерезал последние волокна.


The breeze had but little action on the coracle, and Iwas almost instantly swept against the bows of theHISPANIOLA.На мой челнок ветер не оказывал никакого влияния, и я внезапноочутился под самым бортом "Испаньолы".


At the same time, the schooner began to turn uponher heel, spinning slowly, end for end, across thecurrent.

Шхуна медленно поворачиваласьвокруг собственной оси, увлекаемая течением.


I wrought like a fiend, for I expected every momentto be swamped; and since I found I could not pushthe coracle directly off, I now shoved straight astern.Я греб изо всех сил, каждое мгновение ожидая,что меня опрокинет. Ношхуна тянула мой челнок за собой, я никак немог расстаться с ней и толькомедленно передвигался от носа к корме.


At length I was clear of my dangerous neighbour,and just as I gave the last impulsion, my hands cameacross a light cord that was trailing overboard acrossthe stern bulwarks. Наконец она стала удаляться, и яуже надеялся избавиться от опасного соседства. Однако тут в руки мнепопался конец висевшего на корме каната.


Instantly I grasped it.

Я тотчас же ухватился за него.


Why I should have done so I can hardly say.Зачем я сделал это, не знаю. Вероятно, бессознательно.


It was at first mere instinct, but once I had it in myhands and found it fast, curiosity began to get theupper hand, and I determined I should have one lookthrough the cabin window.

Но когда канатоказался в моих руках и я убедился, что он привязан крепко, мною вдруговладело любопытство, и я решил заглянуть виллюминатор каюты.


I pulled in hand over hand on the cord, and when Ijudged myself near enough, rose at infinite risk toabout half my height and thus commanded the roofand a slice of the interior of the cabin.

Перебирая руками, я подтянулся на канате. Мне это грозило страшнойопасностью: челнок мог опрокинуться каждую секунду. Приподнявшись, яувидел часть каюты и потолок.


By this time the schooner and her little consort weregliding pretty swiftly through the water; indeed, wehad already fetched up level with the camp-fire.Тем временем шхуна и ее спутник, челнок,быстро неслись по течению.Мы уже поравнялись с костром на берегу.


The ship was talking, as sailors say, loudly, treadingthe innumerable ripples with an incessant welteringsplash; and until I got my eye above the window-sillI could not comprehend why the watchmen had takenno alarm. Корабль громко "заговорил", каквыражаются моряки, то есть начал с шумомрассекать волны, и, пока я незаглянул в окошко, я не мог понять, почему оставленные для охраныразбойники не поднимают тревоги.


One glance, however, was sufficient; and it was onlyone glance that I durst take from that unsteady skiff. Однако одного взгляда было достаточно,чтобы понять все. А я, стоя в своем зыбком челноке, мог действительнокинуть в каюту только один взгляд.


It showed me Hands and his companion lockedtogether in deadly wrestle, each with a hand upon theother's throat.

Хендс и его товарищи, ухватив другдруга за горло, дрались не на жизнь, а на смерть.


I dropped upon the thwart again, none too soon, for Iwas near overboard.Я опустился на скамью. Еще мгновение - и челнок опрокинулся бы.


I could see nothing for the moment but these twofurious, encrimsoned faces swaying together underthe smoky lamp, and I shut my eyes to let them growonce more familiar with the darkness.

Передо мной все еще мелькали свирепые, налитые кровью лица пиратов,озаренные тусклым светом коптящей лампы. Я зажмурился, чтобы дать глазамснова привыкнуть к темноте.


The endless ballad had come to an end at last, andthe whole diminished company about the camp-firehad broken into the chorus I had heard so often:

Бесконечная баллада наконец прекратилась, и пирующие у костразатянули знакомую мне песню:


"Fifteen men on the dead man's chest— Yo-ho-ho, and a bottle of rum! Пятнадцать человек на сундукмертвеца. Йо-хо-хо, и бутылка рому!


Drink and the devil had done for the rest— Yo-ho-ho, and a bottle of rum!"

Пей, и дьявол тебя доведет до конца. Йо-хо-хо, и бутылка рому!


I was just thinking how busy drink and the devilwere at that very moment in the cabin of theHISPANIOLA, when I was surprised by a suddenlurch of the coracle. Размышляя о том, что сейчас вытворяют ром и дьявол в каюте"Испаньолы", я с удивлением почувствовал внезапный толчок.


At the same moment, she yawed sharply and seemedto change her course. Мой челнокрезко накренился и круто переменил курс.


The speed in the meantime had strangely increased.

Быстрота течения до странностиувеличилась.


I opened my eyes at once.Я открыл глаза.


All round me were little ripples, combing over witha sharp, bristling sound and slightly phosphorescent. Вокруг меня, искрясь легким фосфорическим светом,шумели, пенясь гребнями, мелкие волны.


The HISPANIOLA herself, a few yards in whosewake I was still being whirled along, seemed tostagger in her course, and I saw her spars toss a littleagainst the blackness of the night; nay, as I lookedlonger, I made sure she also was wheeling to thesouthward.

"Испаньола", за которой меня неслов нескольких ярдах, тоже, казалось, измениласвой курс. Я смутно видел еемачты в темном небе. Да, чем больше я вглядывался, тем тверже убеждался,что ее теперь несет к югу.


I glanced over my shoulder, and my heart jumpedagainst my ribs. There, right behind me, was the glow of thecamp-fire.Я обернулся, и сердце мое чуть не разорвалось отстраха: костер горелтеперь как раз у меня за спиной.


The current had turned at right angles, sweepinground along with it the tall schooner and the littledancing coracle; ever quickening, ever bubblinghigher, ever muttering louder, it went spinningthrough the narrows for the open sea.

Значит, течение круто повернуло вправо,увлекая за собой и высокую шхуну, и мой легкий,танцующий челнок. Бурныйпоток, шумя все громче, поднимая все болеевысокую рябь, тащил нас черезузкий пролив в открытое море.


Suddenly the schooner in front of me gave a violentyaw, turning, perhaps, through twenty degrees; andalmost at the same moment one shout followedanother from on board; I could hear feet pounding onthe companion ladder and I knew that the twodrunkards had at last been interrupted in their quarreland awakened to a sense of their disaster.

Внезапно шхуна сделала еще один поворот, на двадцать градусов покрайней мере, и в то же мгновение я услышал сначала один крик, потомдругой. Раздался топот ног по трапу, и я понял, что пьяные пересталидраться. Беда протрезвила обоих.


I lay down flat in the bottom of that wretched skiffand devoutly recommended my spirit to its Maker.Я лег на дно моей жалкой ладьи и отдался напроизвол судьбы.


At the end of the straits, I made sure we must fallinto some bar of raging breakers, where all mytroubles would be ended speedily; and though Icould, perhaps, bear to die, I could not bear to lookupon my fate as it approached.

Выйдя изпролива, мы попадем в неистовые буруны,которые живо избавят меня от всеххлопот. Смерти я не боялся, но было мучительно лежать в бездействии иждать, когда она наступит.


So I must have lain for hours, continually beaten toand fro upon the billows, now and again wetted withflying sprays, and never ceasing to expect death atthe next plunge.Так пролежал я несколько часов. Волны швыряли меня и обдавалибрызгами. Каждая новая волна грозила мне верной смертью.


Gradually weariness grew upon me; a numbness, anoccasional stupor, fell upon my mind even in themidst of my terrors, until sleep at last supervened andin my sea-tossed coracle I lay and dreamed of homeand the old Admiral Benbow.

Но мало-помалумной овладела усталость. Несмотря на весь ужас моего положения, яоцепенели впал в забытье. Когда я заснул, мне приснились родные места и старый"Адмирал Бенбоу".


24The Cruise of the Coracle

24. В ЧЕЛНОКЕ


IT was broad day when I awoke and found myselftossing at the south-west end of Treasure Island. Когда я проснулся, было уже совсем светло. Я увидел, что меня несетвдоль юго-западного берега Острова Сокровищ.


The sun was up but was still hid from me behind thegreat bulk of the Spy-glass, which on this sidedescended almost to the sea in formidable cliffs.

Солнце уже взошло, но егозаслоняла громада Подзорной Трубы, спускавшаяся к морю неприступнымискалами.


Haulbowline Head and Mizzen-mast Hill were at myelbow, the hill bare and dark, the head bound withcliffs forty or fifty feet high and fringed with greatmasses of fallen rock.Буксирная Голова и холм Бизань-мачтынаходились у меня под боком.Холм был гол и темен, а Голову окружали утесы в сорок-пятьдесят футоввысотой и груды опрокинутых скал.


I was scarce a quarter of a mile to seaward, and itwas my first thought to paddle in and land.

От меня до острова было не большечетверти мили. Я решил взять весло и грести к берегу.


That notion was soon given over. Among the fallen rocks the breakers spouted andbellowed; loud reverberations, heavy sprays flyingand falling, succeeded one another from second tosecond; and I saw myself, if I ventured nearer,dashed to death upon the rough shore or spending mystrength in vain to scale the beetling crags.

Однако я скоро принужден был отказаться от этого намерения: междуопрокинутыми скалами бесновались и ревелибуруны. Огромные волны одна задругой взвивались вверх с грохотом, в брызгах и в пене. Я видел, что,приблизившись к берегу, я либо погибну в этих волнах, либо понапраснуистрачу силы, пытаясь взобраться нанеприступные скалы.


Nor was that all, for crawling together on flat tablesof rock or letting themselves drop into the sea withloud reports I beheld huge slimy monsters—softsnails, as it were, of incredible bigness—two or threescore of them together, making the rocks to echowith their barkings.

Но не только это пугало меня. На плоских, как столы, скалах ползаликакие-то громадные скользкие чудовища, какие-то слизняки невероятныхразмеров. Изредка они с шумом прыгали в воду и ныряли. Их было несколькодюжин. Они лаяли, и оглушительное эхо утесов вторилоих дикому лаю.


I have understood since that they were sea lions, andentirely harmless.Впоследствии я узнал, что это были морские львы, вполне безобидныеживотные.


But the look of them, added to the difficulty of theshore and the high running of the surf, was more thanenough to disgust me of that landing-place. Но вид у них был страшный, берег был неприступный, прибой снеистовой силой разбивался о скалы, и у меняпропала всякая охота плыть кострову.


I felt willing rather to starve at sea than to confrontsuch perils.

Уж лучше умереть с голоду в открытом море,чем встретиться лицомк лицу с такими опасностями.


In the meantime I had a better chance, as I supposed,before me.Тем временем мне представилась другаявозможность спастись.


North of Haulbowline Head, the land runs in a longway, leaving at low tide a long stretch of yellowsand. К северуот Буксирной Головы была обнажавшаяся во время отлива длинная желтаяпесчаная отмель.


To the north of that, again, there comes anothercape—Cape of the Woods, as it was marked upon thechart—buried in tall green pines, which descended tothe margin of the sea.

А еще севернее был другой мыс - тот самый, который нанашей карте был обозначен под названием Лесистого мыса. Он весь заросгромадными зелеными соснами, спускавшимисядо самой воды.


I remembered what Silver had said about the currentthat sets northward along the whole west coast ofTreasure Island, and seeing from my position that Iwas already under its influence, I preferred to leaveHaulbowline Head behind me and reserve mystrength for an attempt to land upon thekindlier-looking Cape of the Woods.

Я вспомнил слова Сильвера о том, что вдоль всего западного берегаОстрова Сокровищ есть течение, котороенаправляется к северу. Я понял, чтооно уже подхватило меня, и, решил, миновавБуксирную Голову, не тратитьпонапрасну сил и попытаться пристать кЛесистому мысу, который казался мнегораздо приветливее.


There was a great, smooth swell upon the sea.В море была крупная зыбь.


The wind blowing steady and gentle from the south,there was no contrariety between that and the current,and the billows rose and fell unbroken.

С юга дул упорный ласковый ветер,помогавший мне плыть по течению. Волны равномерно поднимались иопускались.


Had it been otherwise, I must long ago haveperished; but as it was, it is surprising how easily andsecurely my little and light boat could ride.Если бы ветер был порывистый, я бы давнопотонул. Но и при ровномветре можно было только удивляться, как ловок мой крохотный, легкийчелнок.


Often, as I still lay at the bottom and kept no morethan an eye above the gunwale, I would see a bigblue summit heaving close above me; yet the coraclewould but bounce a little, dance as if on springs, andsubside on the other side into the trough as lightly asa bird.

Лежа на дне и поглядывая по сторонам, я не раз видел голубуювершину громадной волны у себя над головой. Вот она обрушится на меня...Но мой челнок, подпрыгнув, как на пружинах,слегка пританцовывая, взлетална гребень и плавно опускался, словно птица.


I began after a little to grow very bold and sat up totry my skill at paddling.Мало-помалу я до того осмелел, что дажепопробовал было грести.


But even a small change in the disposition of theweight will produce violent changes in the behaviourof a coracle. Номалейшее нарушение равновесия сейчас же сказывалось на поведении моегочелнока.


And I had hardly moved before the boat, giving upat once her gentle dancing movement, ran straightdown a slope of water so steep that it made megiddy, and struck her nose, with a spout of spray,deep into the side of the next wave.

Едва только я пошевелился, как он изменил свою плавную поступь,стремительно слетел с гребня в водяную яму, так что у меня закружиласьголова, и, подняв сноп брызг, зарылся носом вследующую волну.


I was drenched and terrified, and fell instantly backinto my old position, whereupon the coracle seemedto find her head again and led me as softly as beforeamong the billows.Перепуганный, мокрый, я опять лег на дно.


It was plain she was not to be interfered with, and atthat rate, since I could in no way influence hercourse, what hope had I left of reaching land?

Челнок, казалось, сразуопомнился и с прежней осторожностью понесменя дальше меж волн. Мне было ясно, что грести нельзя. Но каким же образом добраться доберега?


I began to be horribly frightened, but I kept my head,for all that.Я струсил, но не потерял головы.


First, moving with all care, I gradually baled out thecoracle with my sea-cap; then, getting my eye oncemore above the gunwale, I set myself to study how itwas she managed to slip so quietly through therollers.

Прежде всего стал осторожновычерпывать своей матросской шапкой воду, затем, наблюдая за ходомчелнока, я постарался понять, отчего он так легкоскользит по волнам.


I found each wave, instead of the big, smooth glossymountain it looks from shore or from a vessel's deck,was for all the world like any range of hills on dryland, full of peaks and smooth places and valleys. Язаметил, что каждая волна, представлявшаяся сберега или с борта корабляогромной ровной и гладкой горой, вдействительности скорее похожа на цепьнеровных холмов с остроконечными вершинами, со склонами и долинами.


The coracle, left to herself, turning from side to side,threaded, so to speak, her way through these lowerparts and avoided the steep slopes and higher,toppling summits of the wave.

Челнок, предоставленный самому себе, ловколавировал, всякий раз выбиралдолины, избегая крутых склонов и высокихвершин.


"Well, now," thought I to myself, "it is plain I mustlie where I am and not disturb the balance; but it isplain also that I can put the paddle over the side andfrom time to time, in smooth places, give her a shoveor two towards land.""Отлично, - решил я. - Главное - лежать смирно и не нарушатьравновесия. Но при случае, в ровных местах, можно изредка подгрести кберегу".


No sooner thought upon than done.Так я и сделал.


There I lay on my elbows in the most trying attitude,and every now and again gave a weak stroke or twoto turn her head to shore.

Лежа на локтях в самом неудобном положении, я повременам взмахивал веслом и направлял челнок кострову.


It was very tiring and slow work, yet I did visiblygain ground; and as we drew near the Cape of theWoods, though I saw I must infallibly miss thatpoint, I had still made some hundred yards of easting. I was, indeed, close in.Это была нудная, медлительная работа, и все же я достиг некоторогоуспеха. Однако, поравнявшись с Лесистым мысом, я понял, что неминуемопронесусь мимо, хотя действительно берег был теперь от меня всего внескольких сотнях ярдов.


I could see the cool green tree-tops swaying togetherin the breeze, and I felt sure I should make the nextpromontory without fail.

Я видел прохладные зеленые вершины деревьев. Ихраскачивал бриз. Я был уверен, что следующего мыса не пропущу.


It was high time, for I now began to be tortured withthirst.Время шло, и меня начала мучить жажда.


The glow of the sun from above, its thousandfoldreflection from the waves, the sea-water that fell anddried upon me, caking my very lips with salt,combined to make my throat burn and my brain ache. Солнце сияло с ослепительнойяркостью, тысячекратно отраженное в волнах. Морская вода высыхала у меняна лице, и даже губы мои покрылись слоем соли. Горло у меня пересохло,голова болела.


The sight of the trees so near at hand had almostmade me sick with longing, but the current had sooncarried me past the point, and as the next reach of seaopened out, I beheld a sight that changed the natureof my thoughts.

Деревья были так близко, так манили меня своей тенью! Нотечение стремительно пронесло меня мимо мыса. И то, что я увидел, сноваоказавшись в открытом море, изменило все моипланы.


Right in front of me, not half a mile away, I beheldthe HISPANIOLA under sail.Прямо перед собой, на расстоянии полумили, а тои меньше, я увидел"Испаньолу", плывшую под всеми парусами.


I made sure, of course, that I should be taken; but Iwas so distressed for want of water that I scarceknew whether to be glad or sorry at the thought, andlong before I had come to a conclusion, surprise hadtaken entire possession of my mind and I could donothing but stare and wonder.

Несомненно, меня увидят иподберут. Жажда так мучила меня, что я даже не знал,радоваться этому илиогорчаться. Но долго раздумывать мне не пришлось, так как меня вскореохватило чувство изумления:


The HISPANIOLA was under her main-sail and twojibs, and the beautiful white canvas shone in the sunlike snow or silver.

"Испаньола" шла под гротом [грот - нижнийпарус на грот-мачте] и двумя кливерами [кливер - косой парус передфок-мачтой]. Ее необыкновенной красоты снежно-белые паруса ослепительносеребрились на солнце.


When I first sighted her, all her sails were drawing;she was lying a course about north-west, and Ipresumed the men on board were going round theisland on their way back to the anchorage. Когда я впервые увидел ее, все паруса ее былинадуты. Она держала курс на северо-запад. Я подумал, что люди у нее наборту решили обойти остров кругом и вернуться к месту прежней стоянки.


Presently she began to fetch more and more to thewestward, so that I thought they had sighted me andwere going about in chase.

Затем она все больше и больше стала отклонятьсяк западу, и мне пришло вголову, что я уже замечен и что меня хотят подобрать.


At last, however, she fell right into the wind's eye,was taken dead aback, and stood there awhilehelpless, with her sails shivering.

Но вдруг онаповернулась прямо против ветра и беспомощно остановилась с повисшимипарусами.


"Clumsy fellows," said I; "they must still be drunk asowls.""Экие медведи! - сказал я себе. - Напились, должно быть, добесчувствия".


And I thought how Captain Smollett would have setthem skipping.

Хорошо бы влетело им от капитана Смоллетта за такое управлениесудном!


Meanwhile the schooner gradually fell off and filledagain upon another tack, sailed swiftly for a minuteor so, and brought up once more dead in the wind'seye.Тем временем шхуна, переходя с галса на галс, сделала полный круг,поплыла быстрым ходом одну-две минуты, сновауставилась носом против ветраи снова остановилась.


Again and again was this repeated. Так повторялось несколько раз.


To and fro, up and down, north, south, east, andwest, the HISPANIOLA sailed by swoops anddashes, and at each repetition ended as she hadbegun, with idly flapping canvas."Испаньола" плыла тона север, то на юг, то на восток, то на запад, хлопая парусами ибеспрерывно возвращаясь к тому курсу, который только что оставила.


It became plain to me that nobody was steering. Мнестало ясно, что кораблем никто не управляет.


And if so, where were the men? Куда же девались люди?


Either they were dead drunk or had deserted her, Ithought, and perhaps if I could get on board I mightreturn the vessel to her captain.

Онилибо мертвецки пьяны, либо покинули судно. Если я попаду на борт, мне,быть может, удастся вернуть корабль егокапитану.


The current was bearing coracle and schoonersouthward at an equal rate. As for the latter's sailing, it was so wild andintermittent, and she hung each time so long in irons,that she certainly gained nothing, if she did not evenlose.Течение увлекало челнок и шхуну с одинаковойскоростью, но шхуна такчасто меняла галсы, так часто останавливалась, что почти не двигаласьвперед.


If only I dared to sit up and paddle, I made sure thatI could overhaul her. Если бы только я мог усесться в челноке и начать грести, я,несомненно, догнал бы ее. И вдруг мне действительно захотелось догнатьее.


The scheme had an air of adventure that inspired me,and the thought of the water breaker beside the forecompanion doubled my growing courage.

Жажда новых приключений охватила меня, амысль о пресной воде удвоила моюбезумную решимость.


Up I got, was welcomed almost instantly by anothercloud of spray, but this time stuck to my purpose andset myself, with all my strength and caution, topaddle after the unsteered HISPANIOLA.Я поднялся, и меня сейчас же с ног до головыобдало волной. Но теперьэто меня не устрашило. Я сел и, собрав все силы, осторожно принялсягрести. Я пустился вдогонку за не управляемой никем "Испаньолой".


Once I shipped a sea so heavy that I had to stop andbail, with my heart fluttering like a bird, butgradually I got into the way of the thing and guidedmy coracle among the waves, with only now andthen a blow upon her bows and a dash of foam in myface.

Один разволны так швырнули меня, что сердце у меня трепыхнулось, как птица. Яостановился и стал вычерпывать воду. Скоро, однако, я немного привык кчелноку и стал так осторожно направлять его среди бушующих волн, чтотолько изредка мелкие клочья пены били меня полицу.


I was now gaining rapidly on the schooner; I couldsee the brass glisten on the tiller as it banged about,and still no soul appeared upon her decks.Расстояние между мной и шхуной быстро уменьшалось. Я уже могразглядеть поблескивающую при поворотах медьрумпеля [румпель - рычаг дляуправления рулем]. На палубе не было ни души.


I could not choose but suppose she was deserted. Разбойники, вероятно,сбежали.


If not, the men were lying drunk below, where Imight batten them down, perhaps, and do what Ichose with the ship.

For some time she had been doing the worse thingpossible for me—standing still. She headed nearly due south, yawing, of course, allthe time. Each time she fell off, her sails partly filled, andthese brought her in a moment right to the windagain. I have said this was the worst thing possible for me,for helpless as she looked in this situation, with thecanvas cracking like cannon and the blocks trundlingand banging on the deck, she still continued to runaway from me, not only with the speed of thecurrent, but by the whole amount of her leeway,which was naturally great.

But now, at last, I had my chance. А если не сбежали, значит, они лежат мертвецкипьяные в кубрике.Там я их запру и буду делать с кораблем все, чтозадумаю.


The breeze fell for some seconds, very low, and thecurrent gradually turning her, the HISPANIOLArevolved slowly round her centre and at lastpresented me her stern, with the cabin window stillgaping open and the lamp over the table still burningon into the day.Наконец мне посчастливилось: ветер на несколько мгновений утих.Повинуясь течению, "Испаньола" медленно повернулась вокруг своей оси. Яувидел ее корму. Иллюминатор каюты был открыт. Над столом я увидел горящуюлампу, хотя уже давным-давно наступил день.


The main-sail hung drooped like a banner. Грот повис, как флаг.


She was stock-still but for the current.

Шхуназамедлила ход, так как двигалась лишь потечению.


For the last little while I had even lost, but nowredoubling my efforts, I began once more to overhaulthe chase.

Я несколько отстал отнее, но теперь, удвоив усилия, мог снова догнатьее.


I was not a hundred yards from her when the windcame again in a clap; she filled on the port tack andwas off again, stooping and skimming like aswallow.

Я был от нее уже в каких-нибудь ста ярдах, когдаветер снова надул еепаруса. Она повернула на левый галс и опять, скользя,понеслась по волнам,как ласточка.


My first impulse was one of despair, but my secondwas towards joy.Сперва я пришел в отчаяние, потом обрадовался.


Round she came, till she was broadside on tome—round still till she had covered a half and thentwo thirds and then three quarters of the distance thatseparated us. Шхуна описала круг ипоплыла прямо на меня. Вот она покрыла половину, потом две трети, потомтри четверти расстояния, которое нас разделяло.


I could see the waves boiling white under herforefoot. Я видел, как пенилисьволны под ее форштевнем [форштевень - носовая оконечность судна,продолжение киля].


Immensely tall she looked to me from my lowstation in the coracle.

Из моего крохотного челночка она казалась мнегромадной.


And then, of a sudden, I began to comprehend.Вдруг я понял, какая опасность мне угрожает. Шхуна быстроприближалась ко мне.


I had scarce time to think—scarce time to act andsave myself. Времени для размышления у меня не оставалось. Нужнобыло попытаться спастись.


I was on the summit of one swell when the schoonercame stooping over the next. Я находился на вершине волны, когда нос шхуныпрорезал соседнюю.


The bowsprit was over my head. Бушприт навис у меня над головой.


I sprang to my feet and leaped, stamping the coracleunder water. Я вскочил на ноги иподпрыгнул, погрузив челнок в воду.


With one hand I caught the jib-boom, while my footwas lodged between the stay and the brace; and as Istill clung there panting, a dull blow told me that theschooner had charged down upon and struck thecoracle and that I was left without retreat on theHISPANIOLA.

Рукой я ухватился за утлегарь[продолжение бушприта], а нога моя попаламежду штагом [штаг - снасть,поддерживающая мачту] и брасом [брас - снасть,служащая для поворота реи].Замирая от ужаса, я повис в воздухе. Легкий толчок снизу дал мне понять,что шхуна потопила мой челнок и что уйти с "Испаньолы" мне уже никакневозможно.


25I Strike the Jolly Roger

25. Я СПУСКАЮ "ВЕСЕЛОГО РОДЖЕРА"


I HAD scarce gained a position on the bowsprit whenthe flying jib flapped and filled upon the other tack,with a report like a gun. Едва я взобрался на бушприт, как полощущийся кливер, щелкнувоглушительно, словно пушечный выстрел,надулся и повернул на другой галс.


The schooner trembled to her keel under the reverse,but next moment, the other sails still drawing, the jibflapped back again and hung idle.

Шхуна дрогнула до самого киля. Но через мгновение, хотя остальные парусавсе еще были надуты, кливер снова щелкнул иповис.


This had nearly tossed me off into the sea; and now Ilost no time, crawled back along the bowsprit, andtumbled head foremost on the deck.

От неожиданного толчка я чуть не слетел в воду. Не теряя времени, япополз по бушприту и свалился головой вниз на палубу.


I was on the lee side of the forecastle, and themainsail, which was still drawing, concealed fromme a certain portion of the after-deck. Я оказался наподветренной стороне бака. Грот скрывал от меня часть кормы.


Not a soul was to be seen. Я не видел ниодной живой души.


The planks, which had not been swabbed since themutiny, bore the print of many feet, and an emptybottle, broken by the neck, tumbled to and fro like alive thing in the scuppers.

Палуба, не мытая со дня мятежа, была загажена следамигрязных ног. Пустая бутылка с отбитым горлышком каталасьвзад и вперед.


Suddenly the HISPANIOLA came right into thewind.Внезапно "Испаньола" опять пошла по ветру.


The jibs behind me cracked aloud, the rudderslammed to, the whole ship gave a sickening heaveand shudder, and at the same moment the main-boomswung inboard, the sheet groaning in the blocks, andshowed me the lee after-deck.

Кливера громко щелкнули уменя за спиной. Руль сделал поворот, и корабль содрогнулся. В то жемгновение грота-гик [гик - горизонтальный шест,по которому натягиваетсянижняя кромка паруса; в данном случае - грота]откинулся в сторону, шкот[снасть для управления нижним концом паруса]заскрипел о блоки, и я увиделкорму.


There were the two watchmen, sure enough: red-capon his back, as stiff as a handspike, with his armsstretched out like those of a crucifix and his teethshowing through his open lips; Israel Hands proppedagainst the bulwarks, his chin on his chest, his handslying open before him on the deck, his face as white,under its tan, as a tallow candle.

На корме были оба пирата. "Красный колпак" непо-движно лежал наспине. Руки его были раскинуты, как у распятого, зубы оскалены. ИзраэльХендс сидел у фальшборта [фальшборт - продолжение борта выше палубы],опустив голову на грудь. Руки его беспомощно висели; лицо, несмотря назагар, было бело, как сальная свечка.


For a while the ship kept bucking and sidling like avicious horse, the sails filling, now on one tack, nowon another, and the boom swinging to and fro till themast groaned aloud under the strain.Корабль вставал на дыбы, словно взбешенныйконь. Паруса надувались,переходя с галса на галс, гики двигались с такойсилой, что мачта громкостонала.


Now and again too there would come a cloud oflight sprays over the bulwark and a heavy blow ofthe ship's bows against the swell; so much heavierweather was made of it by this great rigged ship thanby my home-made, lop-sided coracle, now gone tothe bottom of the sea.

Время от времени нос врезался в волну, и тогдатучи легких брызгвзлетали над фальшбортом. Мой самодельный вертлявый челнок, теперьпогибший, гораздо лучше справлялся с волнами,чем этот большой, оснащенныйкорабль.


At every jump of the schooner, red-cap slipped toand fro, but—what was ghastly to behold—neitherhis attitude nor his fixed teeth-disclosing grin wasanyway disturbed by this rough usage.При каждом прыжке шхуны разбойник в красномколпаке подскакивал. Но,к ужасу моему, выражение его лица не менялось -по-прежнему он усмехался,скаля зубы.


At every jump too, Hands appeared still more to sinkinto himself and settle down upon the deck, his feetsliding ever the farther out, and the whole bodycanting towards the stern, so that his face became,little by little, hid from me; and at last I could seenothing beyond his ear and the frayed ringlet of onewhisker.

А Хендс при каждом толчке скользил все дальше и дальше ккорме. Мало-помалу докатился он до борта, и нога егоповисла над водой. Явидел только одно его ухо и клок курчавыхбакенбард.


At the same time, I observed, around both of them,splashes of dark blood upon the planks and began tofeel sure that they had killed each other in theirdrunken wrath.

Тут я заметил, что возле них на досках палубытемнеют полосы крови, ирешил, что во время пьяной схватки они закололидруг друга.


While I was thus looking and wondering, in a calmmoment, when the ship was still, Israel Hands turnedpartly round and with a low moan writhed himselfback to the position in which I had seen him first.И вдруг, когда корабль на несколько мгновений остановился, ИзраэльХендс с легким стоном продвинулся на свое прежнее место.


The moan, which told of pain and deadly weakness,and the way in which his jaw hung open went right tomy heart. Этотстрадальческий стон, свидетельствовавший о крайней усталости, и егоотвисшая нижняя челюсть разжалобили меня на мгновение.


But when I remembered the talk I had overheardfrom the apple barrel, all pity left me.

Но я вспомнилразговор, который подслушал, сидя в бочке из-под яблок, и жалость моятотчас же прошла.


I walked aft until I reached the main-mast.

Я подошел к грот-мачте.


"Come aboard, Mr. Hands," I said ironically.

- Вот я опять на шхуне, мистер Хендс, -проговорил я насмешливо.


He rolled his eyes round heavily, but he was too fargone to express surprise.Он с трудом поднял на меня глаза, но даже невыразил удивления - дотакой степени был пьян.


All he could do was to utter one word, Он произнес только одно слово:


"Brandy."

- Бренди!


It occurred to me there was no time to lose, anddodging the boom as it once more lurched across thedeck, I slipped aft and down the companion stairsinto the cabin.

Я понял, что времени терять нельзя. Проскользнув под грота-гиком,загородившим палубу, я по трапу сбежал в каюту.


It was such a scene of confusion as you can hardlyfancy.Трудно себе представить, какой там был разгром.


All the lockfast places had been broken open inquest of the chart. Замки у всех ящиковбыли сломаны. Разбойники, вероятно, искали карту.


The floor was thick with mud where ruffians had satdown to drink or consult after wading in the marshesround their camp. Пол был покрыт слоемгрязи, которую разбойники нанесли на подошвахиз того болотистого места,где они пьянствовали.


The bulkheads, all painted in clear white and beadedround with gilt, bore a pattern of dirty hands. На перегородках, выкрашенных белой краской иукрашенных золотым багетом, остались следыгрязных пальцев.


Dozens of empty bottles clinked together in cornersto the rolling of the ship. Десятки пустыхбутылок, повинуясь качке, со звономперекатывались из угла в угол.


One of the doctor's medical books lay open on thetable, half of the leaves gutted out, I suppose, forpipelights. Одна измедицинских книг доктора лежала раскрытая на столе. В ней не хваталодоброй половины листов; вероятно, они были вырваны для раскуриваниятрубок.


In the midst of all this the lamp still cast a smokyglow, obscure and brown as umber.

Посреди всего этого безобразия по-прежнемучадила тусклая лампа.


I went into the cellar; all the barrels were gone, andof the bottles a most surprising number had beendrunk out and thrown away.Я заглянул в погреб. Бочонков не было; невероятное количествоопорожненных бутылок валялось на полу.


Certainly, since the mutiny began, not a man ofthem could ever have been sober.

Я понял, что все пираты с самогоначала мятежа не протрезвлялись ни разу.


Foraging about, I found a bottle with some brandyleft, for Hands; and for myself I routed out somebiscuit, some pickled fruits, a great bunch of raisins,and a piece of cheese.Пошарив, я все-таки нашел одну недопитуюбутылку бренди для Хендса.Для себя я взял немного сухарей, немногосушеных фруктов, полную горстьизюму и кусок сыру.


With these I came on deck, put down my own stockbehind the rudder head and well out of thecoxswain's reach, went forward to the water-breaker,and had a good deep drink of water, and then, andnot till then, gave Hands the brandy.

Поднявшись на палубу, я сложил все это возле руля, подальше отбоцмана, чтобы он не мог достать. Я вдоволь напился воды из анкерка[анкерок - бочонок с водой] и только затем протянул Хендсу бутылку.


He must have drunk a gill before he took the bottlefrom his mouth.

Онвыпил не меньше половины и лишь тогда оторвалгорлышко бутылки ото рта.


"Aye," said he, "by thunder, but I wanted some o'that!"

- Клянусь громом, - сказал он, - это-то мне и былонужно!


I had sat down already in my own corner and begunto eat.

Я уселся в угол и стал есть.


"Much hurt?" I asked him.

- Сильно ранены? - спросил я его.


He grunted, or rather, I might say, he barked.

Он сказал каким-то лающим голосом:


"If that doctor was aboard," he said, "I'd be right enough in a couple of turns, but I don'thave no manner of luck, you see, and that's what's thematter with me.- Будь здесь доктор, я бы живо поправился. Но, сам видишь, мне невезет...


As for that swab, he's good and dead, he is," headded, indicating the man with the red cap. А эта крыса померла, - прибавил он, кивнув всторону человека вкрасном колпаке.


"He warn't no seaman anyhow.- Плохой был моряк...


And where mought you have come from?"

А ты откуда взялся?


"Well," said I, "I've come aboard to take possession of this ship, Mr.Hands; and you'll please regard me as your captainuntil further notice."

- Я прибыл сюда, чтобы командовать этим кораблем, мистер Хендс, -сказал я. - Впредь до следующего распоряжения считайте меня своимкапитаном.


He looked at me sourly enough but said nothing.Он угрюмо посмотрел на меня, но ничего несказал.


Some of the colour had come back into his cheeks,though he still looked very sick and still continued toslip out and settle down as the ship banged about.

Щеки у него слегкапорозовели, однако вид был болезненный, и при каждом толчке корабля онвалился на бок.


"By the by," I continued, "I can't have these colours, Mr. Hands; and by yourleave, I'll strike 'em.- Между прочим, - продолжал я, - мне ненравится этот флаг, мистерХендс. Если позволите, я спущу его.


Better none than these."

Лучше совсем без флага, чем с этим.


And again dodging the boom, I ran to the colourlines, handed down their cursed black flag, andchucked it overboard.

Я подбежал к мачте, опять уклоняясь от гика, дернул соответствующуюверевку и, спустив проклятый черный флаг,швырнул его за борт, в море.


"God save the king!" said I, waving my cap. - Боже, храни короля!


"And there's an end to Captain Silver!"

Долой капитана Сильвера! - крикнул я,размахивая шапкой.


He watched me keenly and slyly, his chin all thewhile on his breast.

Он внимательно наблюдал за мной, не поднимаяголовы, и на его лицебыло выражение лукавства.


"I reckon," he said at last, "I reckon, Cap'n Hawkins, you'll kind of want to getashore now.- Я полаю... - сказал он наконец, - я полагаю,капитан Хокинс, что выбыли бы не прочь высадиться на берег.


S'pose we talks."

Давайте поговорим об этом.


"Why, yes," says I, "with all my heart, Mr. Hands.- Отчего же, - сказал я, - с большим удовольствием, мистер Хендс.


Say on."

Продолжайте.


And I went back to my meal with a good appetite.

- И я опять вернулся к еде и стал уничтожать ее с большимаппетитом.


"This man," he began, nodding feebly at the corpse"—O'Brien were his name, a rank Irelander—thisman and me got the canvas on her, meaning for tosail her back.- Этот человек... - начал он, слабо кивнув в сторону трупа. - Егозвали О'Брайен... ирландец... Мы с ним поставили паруса и хотели вернутьсяв бухту.


Well, HE'S dead now, he is—as dead as bilge; andwho's to sail this ship, I don't see. Но он умер и смердит, как гнилая вода в трюме. Не знаю, ктотеперь будет управлять кораблем.


Without I gives you a hint, you ain't that man, asfar's I can tell. Без моих указаний тебе с этой шхуной несправиться.


Now, look here, you gives me food and drink and aold scarf or ankecher to tie my wound up, you do,and I'll tell you how to sail her, and that's aboutsquare all round, I take it."

Послушай, дай мне поесть и попить, перевяжирану старым шарфомили платком, и за это я покажу тебе, какуправлять кораблем. Согласен?


"I'll tell you one thing," says I: "I'm not going back to Captain Kidd's anchorage.- Только имейте в виду, - сказал я, - на стоянку капитана Кидда явозвращаться не собираюсь.


I mean to get into North Inlet and beach her quietlythere."

Я хочу ввести корабль в Северную стоянку и тамспокойно пристать к берегу.


"To be sure you did," he cried. - Ладно! - воскликнул он.


"Why, I ain't sich an infernal lubber after all.- Разве я такой идиот?


I can see, can't I? Разве я не понимаю?


I've tried my fling, I have, and I've lost, and it's youhas the wind of me.

Отлично понимаю, что я сделал свой ход и проиграл, промахнулся и чтовыигрыш твой.


North Inlet? Ну что же? Ты хочешь в Северную стоянку?


Why, I haven't no ch'ice, not I! Изволь. У меня ведьвыбора нет.


I'd help you sail her up to Execution Dock, bythunder! So I would."

Клянусь громом, я помогу тебе вести корабль хоть к самомупомосту моей виселицы.


Well, as it seemed to me, there was some sense inthis.Его слова показались мне не лишенными смысла.


We struck our bargain on the spot. Мы заключили сделку.


In three minutes I had the HISPANIOLA sailingeasily before the wind along the coast of TreasureIsland, with good hopes of turning the northern pointere noon and beating down again as far as North Inletbefore high water, when we might beach her safelyand wait till the subsiding tide permitted us to land.

Через три минуты "Испаньола" уже шла по ветру вдоль берега ОстроваСокровищ. Я надеялся обогнуть Северный мыс еще дополудня, чтобы войти вСеверную стоянку до прилива. Тогда мы, ничем не рискуя, подведем"Испаньолу" к берегу, дождемся спада воды ивысадимся.


Then I lashed the tiller and went below to my ownchest, where I got a soft silk handkerchief of mymother's. Я укрепил румпель,сошел вниз, разыскал свой собственный сундучоки достал из него мягкийшелковый носовой платок, подаренный мне матерью.


With this, and with my aid, Hands bound up thegreat bleeding stab he had received in the thigh, andafter he had eaten a little and had a swallow or twomore of the brandy, he began to pick up visibly, satstraighter up, spoke louder and clearer, and looked inevery way another man.

С моей помощью Хендсперевязал этим платком глубокую колотуюкровоточащую рану в бедре. Немногозакусив и хлебнув два-три глотка бренди, он заметно приободрился, селпрямее, стал говорить громче и отчетливее,сделался другим человеком.


The breeze served us admirably.Дул попутный бриз.


We skimmed before it like a bird, the coast of theisland flashing by and the view changing everyminute. Корабль несся, как птица. Мелькали берега. Вид ихменялся с каждой минутой.


Soon we were past the high lands and bowlingbeside low, sandy country, sparsely dotted withdwarf pines, and soon we were beyond that again andhad turned the corner of the rocky hill that ends theisland on the north.

Высокая часть острова осталась позади. Мымчались вдоль низкого песчаного берега, усеянного редкими карликовымисоснами. Но кончилась и она. Мы обогнули скалистый холм - самый северныйкрай острова.


I was greatly elated with my new command, andpleased with the bright, sunshiny weather and thesedifferent prospects of the coast.Мне нравилось управлять кораблем. Я наслаждался прекрасной солнечнойпогодой и живописными берегами.


I had now plenty of water and good things to eat,and my conscience, which had smitten me hard formy desertion, was quieted by the great conquest Ihad made. Еды и питья было у меня вдоволь, совестьбольше не укоряла меня за то, что я дезертировализ крепости, потому что яодержал такую большую победу.


I should, I think, have had nothing left me to desirebut for the eyes of the coxswain as they followed mederisively about the deck and the odd smile thatappeared continually on his face. Я был бы всем доволен, если бы не глазабоцмана. Он с самым издевательским видом неотступноследил за мной, и налице его время от времени появлялась страннаяулыбка.


It was a smile that had in it something both of painand weakness—a haggard old man's smile; but therewas, besides that, a grain of derision, a shadow oftreachery, in his expression as he craftily watched,and watched, and watched me at my work.

В этой улыбке былочто-то бессильное и страдальческое - мрачнаяулыбка старика. И в то жевремя было в ней что-то насмешливое, что-топредательское. Я работал, а онухмылялся лукаво и следил, следил, следил замной.


26Israel Hands

26. ИЗРАЭЛЬ ХЕНДС


THE wind, serving us to a desire, now hauled intothe west. Ветер, как бы стараясь нам угодить, изюжного превратился в западный.


We could run so much the easier from the north-eastcorner of the island to the mouth of the North Inlet.

Мы без всяких затруднений прошли отсеверо-восточной оконечности островадо входа в Северную стоянку.


Only, as we had no power to anchor and dared notbeach her till the tide had flowed a good deal farther,time hung on our hands. Однако мы боялись войти в бухту, прежде чемприлив поднимется выше, так как у нас не было якоря. Нужно было ждать.


The coxswain told me how to lay the ship to; after agood many trials I succeeded, and we both sat insilence over another meal.

Боцман учил меня, как положить корабль вдрейф, и скоро я сделал большиеуспехи. Потом мы оба молча уселись и принялись есть.


"Cap'n," said he at length with that sameuncomfortable smile, "here's my old shipmate,O'Brien; s'pose you was to heave him overboard.- Капитан, - сказал он наконец все с той же недоброй усмешкой, -здесь валяется мой старый товарищ О'Брайен. Не выбросишь ли ты его заборт?


I ain't partic'lar as a rule, and I don't take no blamefor settling his hash, but I don't reckon himornamental now, do you?"

Я человек не слишком щепетильный и не чувствую угрызений совести,что отправил его на тот свет. Но, по-моему, он мало украшает наш корабль.А как по-твоему?


"I'm not strong enough, and I don't like the job; andthere he lies, for me," said I.

- У меня не хватит силы. Да, кроме того, такая работа мне не повкусу. По-моему, пускай лежит, - сказал я.


"This here's an unlucky ship, this HISPANIOLA,Jim," he went on, blinking. - Что за несчастный корабль эта "Испаньола", Джим! - продолжал он,подмигнув.


"There's a power of men been killed in thisHISPANIOLA—a sight o' poor seamen dead andgone since you and me took ship to Bristol.- Сколько людей убито на этой "Испаньоле" и сколько бедныхморяков погибло с тех пор, как мы с тобойпокинули Бристоль!


I never seen sich dirty luck, not I. Никогда я невидел такого неудачного плавания.


There was this here O'Brien now—he's dead, ain'the? Вот и О'Брайен умер - ведь он ивзаправду умер?


Well now, I'm no scholar, and you're a lad as canread and figure, and to put it straight, do you take itas a dead man is dead for good, or do he come aliveagain?"

Я человек неученый, а ты умеешь читать и считать. Скажимне без обиняков, напрямик: мертвый так и останется мертвым иликогда-нибудь воскреснет?


"You can kill the body, Mr. Hands, but not the spirit;you must know that already," I replied. - Вы можете убить тело, мистер Хендс, но не дух, - сказал я.


"O'Brien there is in another world, and may bewatching us."

-Знайте: О'Брайен сейчас жив и следит за нами стого света.


"Ah!" says he. - Ах! - сказал он.


"Well, that's unfort'nate—appears as if killing partieswas a waste of time.- Как это обидно! Значит, я только даром потратилвремя.


Howsomever, sperrits don't reckon for much, bywhat I've seen. А впрочем, духи, по-моему, большого вредапринести не могут.


I'll chance it with the sperrits, Jim. Я небоюсь духов, Джим.


And now, you've spoke up free, and I'll take it kindif you'd step down into that there cabin and get mea—well, a—shiver my timbers! I can't hit the name on 't; well, you get me a bottle ofwine, Jim—this here brandy's too strong for myhead."

Слушай, я хочу попросить тебя спуститься в каюту ипринести мне... черт подери, я забыл, что мне нужно... да, принеси мнебутылочку вина, Джим. Это бренди слишком крепко для меня.


Now, the coxswain's hesitation seemed to beunnatural, and as for the notion of his preferring wineto brandy, I entirely disbelieved it.Колебания боцмана показались мнеподозрительными, и, признаться, я неповерил, что вино нравится ему больше, чембренди.


The whole story was a pretext. Все это только предлог.


He wanted me to leave the deck—so much wasplain; but with what purpose I could in no wayimagine.

Дело ясное: он хочет, чтобы я ушел с палубы. Но зачем ему это нужно?


His eyes never met mine; they kept wandering toand fro, up and down, now with a look to the sky,now with a flitting glance upon the dead O'Brien. Онизбегает смотреть мне в глаза. Взор все время блуждает по сторонам: то онпоглядит на небо, то на мертвого О'Брайена.


All the time he kept smiling and putting his tongueout in the most guilty, embarrassed manner, so that achild could have told that he was bent on somedeception. Он все время улыбается, дажекончик языка изо рта высовывает от избытка хитрости. Тут и младенецдогадался бы, что он что-то замышляет.


I was prompt with my answer, however, for I sawwhere my advantage lay and that with a fellow sodensely stupid I could easily conceal my suspicionsto the end.

Однако я и вида не подал, что яхоть что-нибудь подозреваю.


"Some wine?" I said. - Вина? - спросил я.


"Far better.- Отлично.


Will you have white or red?"

Но какого - белого или красного?


"Well, I reckon it's about the blessed same to me,shipmate," he replied; "so it's strong, and plenty of it,what's the odds?"

- Все равно, приятель, - ответил он. - Лишь бы покрепче да побольше.


"All right," I answered. - Хорошо...


"I'll bring you port, Mr. Hands. Я принесу вам портвейну, мистер Хендс.


But I'll have to dig for it."

Но придется егопоискать.


With that I scuttled down the companion with all thenoise I could, slipped off my shoes, ran quietly alongthe sparred gallery, mounted the forecastle ladder,and popped my head out of the fore companion.Я сбежал вниз, стараясь стучать башмаками как можно громче. Потомснял башмаки, бесшумно прокрался по запасному коридору в кубрик, тамподнялся по трапу и тихонько высунул голову изпереднего сходного тамбура.


I knew he would not expect to see me there, yet Itook every precaution possible, and certainly theworst of my suspicions proved too true.

Хендс никогда не догадался бы, что я наблюдаюза ним. И все же я принялвсе меры, чтобы не привлечь к себе его внимания.


He had risen from his position to his hands andknees, and though his leg obviously hurt him prettysharply when he moved—for I could hear him stifle agroan—yet it was at a good, rattling rate that hetrailed himself across the deck. И с первого же взглядаубедился, что самые худшие мои подозрениябыли вполне справедливы. Он поднялся на четвереньки и довольно проворнопополз по палубе, хотяего раненая нога, очевидно, сильно болела, таккак при каждом движении онприглушенно стонал.


In half a minute he had reached the port scuppersand picked, out of a coil of rope, a long knife, orrather a short dirk, discoloured to the hilt with blood. В полминуты дополз он до водосточного желоба, укоторого лежал корабельный канат, сложенный кольцом, и вытащил оттудадлинны нож, или, вернее, короткий кинжал, по самую рукоятку окрашенныйкровью.


He looked upon it for a moment, thrusting forth hisunder jaw, tried the point upon his hand, and then,hastily concealing it in the bosom of his jacket,trundled back again into his old place against thebulwark.

Он осмотрел его, выпятив нижнюю челюсть,потрогал рукой острие и,стремительно сунув его себе за пазуху, поползобратно на прежнее место уфальшборта.


This was all that I required to know.Я узнал все, что мне было нужно.


Israel could move about, he was now armed, and ifhe had been at so much trouble to get rid of me, itwas plain that I was meant to be the victim. Израэль может двигаться, онвооружен. Раз он старался спровадить меня с палубы,значит, именно я будуего жертвой.


What he would do afterwards—whether he wouldtry to crawl right across the island from North Inletto the camp among the swamps or whether he wouldfire Long Tom, trusting that his own comrades mightcome first to help him—was, of course, more than Icould say.

Что он собирался делать после моей смерти -тащиться ли черезвесь остров от Северной стоянки к лагерюпиратов на болоте или палить изпушки, призывая товарищей на помощь, - этого,конечно, я не знал.


Yet I felt sure that I could trust him in one point,since in that our interests jumped together, and thatwas in the disposition of the schooner.Я мог доверять Хендсу в том, в чем нашиинтересы совпадали: мы обахотели привести шхуну в безопасное место,откуда ее можно было бы вывестибез особого труда и риска.


We both desired to have her stranded safe enough, ina sheltered place, and so that, when the time came,she could be got off again with as little labour anddanger as might be; and until that was done Iconsidered that my life would certainly be spared.

While I was thus turning the business over in mymind, I had not been idle with my body. Пока это еще не сделано, жизнь моя вбезопасности.


I had stolen back to the cabin, slipped once moreinto my shoes, and laid my hand at random on abottle of wine, and now, with this for an excuse, Imade my reappearance on the deck.

Размышляя, я не терял времени: прокрался назад в каюту,надел башмаки, схватил бутылку вина и вернулсяна палубу.


Hands lay as I had left him, all fallen together in abundle and with his eyelids lowered as though hewere too weak to bear the light.Хендс лежал в том самом положении, в каком яего оставил, словно тюк.Глаза его были прищурены, будто он был так слаб, что не мог выноситьслишком яркого света.


He looked up, however, at my coming, knocked theneck off the bottle like a man who had done the samething often, and took a good swig, with his favouritetoast of Он поглядел на меня, привычным жестом отбилгорлышкобутылки и разом выпил ее почти до дна, сказав,как обычно говорится:


"Here's luck!"- За твое здоровье!


Then he lay quiet for a little, and then, pulling out astick of tobacco, begged me to cut him a quid.

Потом, передохнув, достал из кармана плитку жевательного табаку ипопросил меня отрезать небольшую частицу.


"Cut me a junk o' that," says he, "for I haven't noknife and hardly strength enough, so be as I had.- Будь добр, отрежь, - сказал он, - а то у меня нетножа, да и сил нехватит.


Ah, Jim, Jim, I reckon I've missed stays! Ах, Джим, Джим, я совсем развалился!


Cut me a quid, as'll likely be the last, lad, for I'm formy long home, and no mistake."

Отрежь мне кусочек. Этопоследняя порция, которую мне доведетсяпожевать в моей жизни. Долго я непротяну. Скоро, скоро мне быть на том свете...


"Well," said I, - Ладно, - сказал я.


"I'll cut you some tobacco, but if I was you andthought myself so badly, I would go to my prayerslike a Christian man."

- Отрежу. Но на вашем месте... чувствуя себя такплохо, я постарался бы покаяться перед смертью.


"Why?" said he. - Покаяться? - спросил он.


"Now, you tell me why."

- В чем?


"Why?" I cried. - Как - в чем? - воскликнул я.


"You were asking me just now about the dead.- Вы не знаете, в чем вам каяться?


You've broken your trust; you've lived in sin and liesand blood; there's a man you killed lying at your feetthis moment, and you ask me why! Выизменили своему долгу. Вы всю жизнь прожили в грехе, во лжи и вкрови. Вону ног ваших лежит человек, только что убитыйвами. И вы спрашиваете меня,в чем вам каяться!


For God's mercy, Mr. Hands, that's why."

Вот в чем, мистер Хендс!


I spoke with a little heat, thinking of the bloody dirkhe had hidden in his pocket and designed, in his illthoughts, to end me with.Я говорил горячее, чем следовало, так как думало кровавом кинжале,спрятанном у него за пазухой, и о том, что онзадумал убить меня.


He, for his part, took a great draught of the wine andspoke with the most unusual solemnity.

А онвыпил слишком много вина и потому отвечал мне с необыкновеннойторжественностью.


"For thirty years," he said, - Тридцать лет я плавал по морям, - сказал он.


"I've sailed the seas and seen good and bad, betterand worse, fair weather and foul, provisions runningout, knives going, and what not. Well, now I tell you, I never seen good come o'goodness yet.- Видел и плохое ихорошее, и штили и штормы, и голод, ипоножовщину, и мало ли что еще, ноповерь мне: ни разу не видел я, чтобыдобродетель приносила человеку хотькакую-нибудь пользу.


Him as strikes first is my fancy; dead men don't bite;them's my views—amen, so be it. Прав тот, кто ударит первый. Мертвые не кусаются. Воти вся моя вера. Аминь!..


And now, you look here," he added, suddenlychanging his tone, "we've had about enough of thisfoolery. Послушай, - сказал он вдруг совсем другимголосом, - довольно болтать чепуху.


The tide's made good enough by now. Прилив поднялся уже высоко.


You just take my orders, Cap'n Hawkins, and we'llsail slap in and be done with it."

Слушай моюкоманду, капитан Хокинс, и мы с тобой поставимшхуну в бухту.


All told, we had scarce two miles to run; but thenavigation was delicate, the entrance to this northernanchorage was not only narrow and shoal, but layeast and west, so that the schooner must be nicelyhandled to be got in.Действительно, нам оставалось пройти не большедвух миль. Но плаваниебыло трудное. Вход в Северную стоянку оказался не только узким имелководным, но и очень извилистым. Понадобилось все наше внимание иумение.


I think I was a good, prompt subaltern, and I amvery sure that Hands was an excellent pilot, for wewent about and about and dodged in, shaving thebanks, with a certainty and a neatness that were apleasure to behold.

Но я был толковый исполнитель, а Хендс -превосходный командир. Мытак искусно лавировали, так ловко обходили все мели, что любо былосмотреть.


Scarcely had we passed the heads before the landclosed around us.Как только мы миновали оба мыса, нас со всехсторон окружила земля.


The shores of North Inlet were as thickly wooded asthose of the southern anchorage, but the space waslonger and narrower and more like, what in truth itwas, the estuary of a river.

Берега Северной стоянки так же густо зарослилесом, как берега Южной. Носама бухта была длиннее, уже и, по правдеговоря, скорее напоминала устьереки, чем бухту.


Right before us, at the southern end, we saw thewreck of a ship in the last stages of dilapidation. Прямо перед нами в южном углу мы увидели полусгнившийостов разбитого корабля.


It had been a great vessel of three masts but had lainso long exposed to the injuries of the weather that itwas hung about with great webs of dripping seaweed,and on the deck of it shore bushes had taken root andnow flourished thick with flowers. Это было большое трехмачтовое судно. Оно такдолго простояло здесь, что водоросли облепили его со всех сторон. Напалубе рос кустарник, густо усеянный яркими цветами.


It was a sad sight, but it showed us that theanchorage was calm.

Зрелище былопечальное, но оно доказало нам, что эта бухтавполне пригодна для нашейстоянки.


"Now," said Hands, "look there; there's a pet bit forto beach a ship in.- Погляди, - сказал Хендс, - вон хорошееместечко, чтобы причалить кберегу.


Fine flat sand, never a cat's paw, trees all around ofit, and flowers a-blowing like a garding on that oldship."

Чистый, гладкий песок, никогда никаких волн, кругом лес, цветыцветут на том корабле, как в саду.


"And once beached," I inquired, "how shall we gether off again?"

- А шхуна не застрянет на мели, если мыпричалим к берегу? - спросиля.


"Why, so," he replied: "you take a line ashore thereon the other side at low water, take a turn about oneof them big pines; bring it back, take a turn aroundthe capstan, and lie to for the tide.- С мели ее нетрудно будет снять, - ответил он. - Во время отливапротяни канат на тот берег, оберни его вокругодной из тех больших сосен,конец тащи сюда назад и намотай на шпиль. Потом жди прилива.


Come high water, all hands take a pull upon the line,and off she comes as sweet as natur'. Когда будетприлив, прикажи всей команде разом ухватитьсяза канат и тянуть.


And now, boy, you stand by. И шхунасама сойдет с мели, как молодая красавица.


We're near the bit now, and she's too much way onher. А теперь, сынок, не зевай.


Starboard a little—so—steady—starboard—larboarda little—steady—steady!"

Правее немного... так... прямо... правей... чуть-чуть левей... прямо...прямо!..


So he issued his commands, which I breathlesslyobeyed, till, all of a sudden, he cried, Он отдавал приказания, которые я торопливо ичетко исполнял.


"Now, my hearty, luff!" Внезапноон крикнул:


And I put the helm hard up, and the HISPANIOLAswung round rapidly and ran stem on for the low,wooded shore.

- Правь к ветру, друг сердечный! Я изо всей силы налег на руль. "Испаньола" круто повернулась истремительно подошла к берегу, заросшемунизким лесом.


The excitement of these last manoeuvres hadsomewhat interfered with the watch I had kepthitherto, sharply enough, upon the coxswain.Я был так увлечен всеми этими маневрами, чтосовсем позабыл о своемнамерении внимательно следить за боцманом.


Even then I was still so much interested, waiting forthe ship to touch, that I had quite forgot the peril thathung over my head and stood craning over thestarboard bulwarks and watching the ripplesspreading wide before the bows. Меня интересовало только одно:когда шхуна днищем коснется песка. Я забыл, какая мне угрожает опасность,и, перегнувшись через правый фальшборт,смотрел, как под носом пенитсявода.


I might have fallen without a struggle for my lifehad not a sudden disquietude seized upon me andmade me turn my head. И пропал бы я без всякой борьбы, если бывнезапное беспокойство незаставило меня обернуться.


Perhaps I had heard a creak or seen his shadowmoving with the tail of my eye; perhaps it was aninstinct like a cat's; but, sure enough, when I lookedround, there was Hands, already half-way towardsme, with the dirk in his right hand.

Быть может, я услышал шорох или краем глазазаметил движущуюся тень, быть может, во мнепроснулся какой-то инстинкт,вроде кошачьего, но, обернувшись, я увидел Хендса. Он был уже совсемнедалеко от меня, с кинжалом в правой руке.


We must both have cried out aloud when our eyesmet, but while mine was the shrill cry of terror, hiswas a roar of fury like a charging bully's.Наши взгляды встретились, и мы оба громкозакричали. Я закричал отужаса. Он, как разъяренный бык, заревел от ярости и кинулся вперед, наменя.


At the same instant, he threw himself forward and Ileapt sideways towards the bows. Я отскочил к носу и выпустил из рук румпель, который сразувыпрямился.


As I did so, I let go of the tiller, which sprang sharpto leeward, and I think this saved my life, for itstruck Hands across the chest and stopped him, forthe moment, dead.

Этот румпель спас мне жизнь: он ударил Хендсав грудь, и Хендсупал.


Before he could recover, I was safe out of the cornerwhere he had me trapped, with all the deck to dodgeabout.Прежде чем Хендс успел встать на ноги, явыскочил из того угла, вкоторый он меня загнал. Теперь в моем распоряжении была вся палуба, и ямог увертываться от него сколько угодно.


Just forward of the main-mast I stopped, drew apistol from my pocket, took a cool aim, though hehad already turned and was once more comingdirectly after me, and drew the trigger. Перед грот-мачтой я остановился,вынул из кармана пистолет, прицелился и нажалсобачку. Хендс шел прямо наменя.


The hammer fell, but there followed neither flashnor sound; the priming was useless with sea-water. Курок щелкнул, но выстрела не последовало. Оказалось, что порох назатравке подмочен.


I cursed myself for my neglect. Я проклял себя за свою небрежность.


Why had not I, long before, reprimed and reloadedmy only weapons? Почему я неперезарядил свое оружие? Ведь времени у меня было достаточно!


Then I should not have been as now, a mere fleeingsheep before this butcher.

Тогда я нестоял бы безоружный, как овца перед мясником.


Wounded as he was, it was wonderful how fast hecould move, his grizzled hair tumbling over his face,and his face itself as red as a red ensign with hishaste and fury.Несмотря на свою рану, Хендс двигалсяудивительно быстро. Седоватыеволосы упали на его красное от бешенства иусилий лицо.


I had no time to try my other pistol, nor indeed muchinclination, for I was sure it would be useless. У меня не быловремени доставать свой второй пистолет. Кроме того, я был уверен, что итот подмочен, как этот.


One thing I saw plainly: I must not simply retreatbefore him, or he would speedily hold me boxed intothe bows, as a moment since he had so nearly boxedme in the stern. Одно было ясно: мне надо не прямо отступать, аувертываться от Хендса, а то он загонит меня нанос, как недавно загнал накорму.


Once so caught, and nine or ten inches of theblood-stained dirk would be my last experience onthis side of eternity. Если это удастся ему, все девять или десятьвершков окровавленногокинжала вонзятся в мое тело.


I placed my palms against the main-mast, which wasof a goodish bigness, and waited, every nerve uponthe stretch.

Я обхватил руками грот-мачту, которая быладостаточно толста, и ждал, напрягая каждыймускул.


Seeing that I meant to dodge, he also paused; and amoment or two passed in feints on his part andcorresponding movements upon mine.Увидев, что я собираюсь увертываться, Хендс остановился. Несколькосекунд он притворялся, что сейчас кинется наменя то справа, то слева. И ячуть-чуть поворачивался то влево, то вправо.


It was such a game as I had often played at homeabout the rocks of Black Hill Cove, but never before,you may be sure, with such a wildly beating heart asnow. Борьба была похожа на игру, вкоторую я столько раз играл дома среди скалблиз бухты Черного Холма. Но,конечно, во время игры у меня сердце никогда нестучало так дико.


Still, as I say, it was a boy's game, and I thought Icould hold my own at it against an elderly seamanwith a wounded thigh. И все желегче было играть в эту игру мальчишке, чем старому моряку с глубокойраной в бедре.


Indeed my courage had begun to rise so high that Iallowed myself a few darting thoughts on whatwould be the end of the affair, and while I sawcertainly that I could spin it out for long, I saw nohope of any ultimate escape.

Я несколько осмелел и стал даже раздумывать, чем кончитсянаша игра. "Конечно, - думал я, - я могу продержаться долго,но рано илипоздно он все же прикончит меня..."


Well, while things stood thus, suddenly theHISPANIOLA struck, staggered, ground for aninstant in the sand, and then, swift as a blow, cantedover to the port side till the deck stood at an angle offorty-five degrees and about a puncheon of watersplashed into the scupper holes and lay, in a pool,between the deck and bulwark.

Пока мы стояли друг против друга, "Испаньола" внезапно врезалась впесок. От толчка она сильно накренилась на левый бок. Палуба встала подуглом в сорок пять градусов, через желобахлынул поток воды, образовав напалубе возле фальшборта широкую лужу.


We were both of us capsized in a second, and both ofus rolled, almost together, into the scuppers, the deadred-cap, with his arms still spread out, tumblingstiffly after us.Мы оба потеряли равновесие и покатились, почти обнявшись, прямо кжелобам. Мертвец в красном колпаке, с раскинутыми, как прежде, руками,тяжело покатился туда же.


So near were we, indeed, that my head came againstthe coxswain's foot with a crack that made my teethrattle. Я с такой силой ударился головой о ногубоцмана,что зубы у меня лязгнули.


Blow and all, I was the first afoot again, for Handshad got involved with the dead body. Но, несмотря на ушиб, мне первому удалосьвскочить - на Хендса навалился мертвец.


The sudden canting of the ship had made the deckno place for running on; I had to find some new wayof escape, and that upon the instant, for my foe wasalmost touching me. Внезапный крен корабля сделалдальнейшую беготню по палубе невозможной. Нужно изобрести другой способспасения, изобрести, не теряя ни секунды, потому что мой враг сейчаскинется на меня.


Quick as thought, I sprang into the mizzen shrouds,rattled up hand over hand, and did not draw a breathtill I was seated on the cross-trees.

Ванты бизань-мачты висели у меня над головой. Я уцепилсяза них, полез вверх и ни разу не перевел дыхания, пока не уселся насалинге [салинг - верхняя перекладина на мачте,состоящей из двух частей].


I had been saved by being prompt; the dirk hadstruck not half a foot below me as I pursued myupward flight; and there stood Israel Hands with hismouth open and his face upturned to mine, a perfectstatue of surprise and disappointment.

Моя стремительность спасла меня: подо мной, нарасстоянии полуфута отмоих ног, блеснул кинжал. Раздосадованный неудачей, Израэль Хендс смотрелна меня снизу с широко открытым от изумленияртом.


Now that I had a moment to myself, I lost no time inchanging the priming of my pistol, and then, havingone ready for service, and to make assurance doublysure, I proceeded to draw the load of the other andrecharge it afresh from the beginning.

Я получил небольшую передышку. Не теряя времени, я вновь зарядилпистолет. Затем для большей верности я перезарядил ивторой пистолет.


My new employment struck Hands all of a heap; hebegan to see the dice going against him, and after anobvious hesitation, he also hauled himself heavilyinto the shrouds, and with the dirk in his teeth, beganslowly and painfully to mount.Хендс наблюдал за мной с бессильной злостью. Он начал понимать, чтоположение его значительно ухудшилось. После некоторого размышления он струдом ухватился за ванты и, держа кинжал взубах, медленно пополз вверх,с громкими стонами волоча за собой раненуюногу.


It cost him no end of time and groans to haul hiswounded leg behind him, and I had quietly finishedmy arrangements before he was much more than athird of the way up. Я успел перезарядить обапистолета, прежде чем он продвинулся на третьотделявшего нас расстояния.


Then, with a pistol in either hand, I addressed him.

И тогда, держа по пистолету в руке, я заговорил сним.


"One more step, Mr. Hands," said I, "and I'll blowyour brains out!- Еще один шаг, мистер Хендс, - сказал я, - и я вышибу ваши мозги!


Dead men don't bite, you know," I added with achuckle.

Мертвые, как вам известно, не кусаются, -прибавил я усмехаясь.


He stopped instantly.Он сразу остановился.


I could see by the working of his face that he wastrying to think, and the process was so slow andlaborious that, in my new-found security, I laughedaloud. По лицу его я заметил, что он что-тообдумывает. Но думал он так тяжело и так медленно, что я, радуясь своейбезопасности, громко расхохотался.


At last, with a swallow or two, he spoke, his facestill wearing the same expression of extremeperplexity. Наконец, несколько раз проглотив слюну,он заговорил. На лице его по-прежнему было выражение полнейшейрастерянности.


In order to speak he had to take the dagger from hismouth, but in all else he remained unmoved.

Он вынул изо рта мешающий ему говорить нож,но с места недвинулся.


"Jim," says he, "I reckon we're fouled, you and me, and we'll have tosign articles.- Джим, - сказал он, - мы оба натворили многолишнего, и ты и я.


I'd have had you but for that there lurch, but I don'thave no luck, not I; and I reckon I'll have to strike,which comes hard, you see, for a master mariner to aship's younker like you, Jim."

Инам нужно заключить перемирие. Я бы прикончил тебя, если бы не этоттолчок. Но мне никогда не везет, никогда! Делать нечего, мне, старомуморяку, придется уступить тебе, корабельномуюнге.


I was drinking in his words and smiling away, asconceited as a cock upon a wall, when, all in abreath, back went his right hand over his shoulder.Я упивался его словами и радостно посмеивался, надувшись, словнопетух, взлетевший на забор, но вдруг он взмахнул правой рукой.


Something sang like an arrow through the air; I felt ablow and then a sharp pang, and there I was pinnedby the shoulder to the mast. Что-топросвистело в воздухе, как стрела. Я почувствовал удар и резкую боль.Плечо мое было пригвождено к мачте.


In the horrid pain and surprise of the moment—Iscarce can say it was by my own volition, and I amsure it was without a conscious aim—both my pistolswent off, and both escaped out of my hands. От ужасной боли и от неожиданности -не знаю, обдуманно ли или бессознательно, - я нажал оба курка. Моипистолеты выстрелили и выпали у меня из рук.


They did not fall alone; with a choked cry, thecoxswain loosed his grasp upon the shrouds andplunged head first into the water.

Но они упали не одни: сприглушенным криком боцман выпустил ванты ивниз головой полетел прямо вводу.


27"Pieces of Eight"

27. "ПИАСТРЫ!"


OWING to the cant of the vessel, the masts hung farout over the water, and from my perch on thecross-trees I had nothing below me but the surface ofthe bay. Судно накренилось так сильно, что мачтыповисли прямо над водой. Ясидел на салинге, как на насесте, и подо мной была вода залива.


Hands, who was not so far up, was in consequencenearer to the ship and fell between me and thebulwarks. Хендс,взобравшийся не так высоко, как я, находилсяближе к палубе и упал в водумежду мной и фальшбортом.


He rose once to the surface in a lather of foam andblood and then sank again for good. Всего один раз вынырнул он на поверхность вокровавленной пене и погрузился навеки.


As the water settled, I could see him lying huddledtogether on the clean, bright sand in the shadow ofthe vessel's sides. Когда вода успокоилась, я увиделего. Он лежал на чистом, светлом песке в тени судна.


A fish or two whipped past his body. Две рыбки проплылинад его телом.


Sometimes, by the quivering of the water, heappeared to move a little, as if he were trying to rise. Иногда благодаря колебанию воды казалось, чтоон шевелитсяи пытается встать.


But he was dead enough, for all that, being both shotand drowned, and was food for fish in the very placewhere he had designed my slaughter.

Впрочем, он был вдвойне мертвецом: ипрострелен пулей,и захлебнулся в воде. Он стал пищей для рыб на том самом месте, гдесобирался прикончить меня.


I was no sooner certain of this than I began to feelsick, faint, and terrified.Я чувствовал тошноту, головокружение, испуг.


The hot blood was running over my back and chest. Горячие струйки кровитекли у меня по спине и груди.


The dirk, where it had pinned my shoulder to themast, seemed to burn like a hot iron; yet it was not somuch these real sufferings that distressed me, forthese, it seemed to me, I could bear without amurmur; it was the horror I had upon my mind offalling from the cross-trees into that still green water,beside the body of the coxswain.

Кинжал, пригвоздивший мое плечо к мачте,жег меня, как раскаленное железо. Но не боль страшила меня - такую боль ямог бы вынести без стона, - меня ужасала мысль,что я могу сорваться ссалинга в эту спокойную зеленую воду, туда, гдележит мертвый боцман.


I clung with both hands till my nails ached, and Ishut my eyes as if to cover up the peril.Я с такой силой обеими руками вцепился в салинг, что стало больнопальцам. Я закрыл глаза, чтобы не видеть опасности.


Gradually my mind came back again, my pulsesquieted down to a more natural time, and I was oncemore in possession of myself.

Мало-помалу голова мояпрояснилась, сердце стало биться спокойнее и ко мне вернулосьсамообладание.


It was my first thought to pluck forth the dirk, buteither it stuck too hard or my nerve failed me, and Idesisted with a violent shudder.Прежде всего я попытался вытащить кинжал. Однако либо он слишкомглубоко вонзился в мачту, либо нервы мои были слишком расстроены, новытащить его мне никак не удавалось.


Oddly enough, that very shudder did the business. Дрожь охватила меня. И, как нистранно, именно эта дрожь помогла мне.


The knife, in fact, had come the nearest in the worldto missing me altogether; it held me by a mere pinchof skin, and this the shudder tore away. Кинжал задел меня только чуть-чуть,зацепив лишь клочок кожи, и, когда я задрожал, кожа порвалась.


The blood ran down the faster, to be sure, but I wasmy own master again and only tacked to the mast bymy coat and shirt.

Кровьпотекла сильнее прежнего, но зато я сталсвободен. Впрочем, мой камзол ирубашка все еще были пригвождены к мачте.


These last I broke through with a sudden jerk, andthen regained the deck by the starboard shrouds.Рванувшись, я освободился совсем. На палубу я вернулся по вантамправого борта.


For nothing in the world would I have againventured, shaken as I was, upon the overhanging portshrouds from which Israel had so lately fallen.

Никакая сила не заставила бы меня спуститьсяпо тем самымвантам, с которых только что сорвался Израэль.


I went below and did what I could for my wound; itpained me a good deal and still bled freely, but it wasneither deep nor dangerous, nor did it greatly gall mewhen I used my arm.Я сошел в каюту и попытался перевязать себерану. Она причиняла мнесильную боль. Кровь все еще текла. Но рана была не глубока и не опасна ине мешала мне двигать рукой.


Then I looked around me, and as the ship was now,in a sense, my own, I began to think of clearing itfrom its last passenger—the dead man, O'Brien.

Я осмотрелся вокруг. Теперь корабльпринадлежал мне одному, и я стал подумывать, как бы избавиться отпоследнего пассажира - от мертвого О'Брайена.


He had pitched, as I have said, against the bulwarks,where he lay like some horrible, ungainly sort ofpuppet, life-size, indeed, but how different from life'scolour or life's comeliness!Я уже говорил, что он скатился к самомуфальшборту. Он лежал там, какстрашная, неуклюжая кукла. Огромная кукла, такого же роста, как живойчеловек, но лишенная всех красок и обаянияжизни.


In that position I could easily have my way withhim, and as the habit of tragical adventures had wornoff almost all my terror for the dead, I took him bythe waist as if he had been a sack of bran and withone good heave, tumbled him overboard. Справиться с ним мнебыло нетрудно - за время моих трагических приключений я уже привык кмертвецам и почти перестал их бояться. Я поднял его за пояс, как мешок сотрубями, и одним взмахом швырнул через борт.


He went in with a sounding plunge; the red capcame off and remained floating on the surface; and assoon as the splash subsided, I could see him andIsrael lying side by side, both wavering with thetremulous movement of the water. Он упал с громким всплеском.Красный колпак слетел у него с головы и поплыл. Когда муть, поднятаяпадением трупа, улеглась, я отчетливо увидел их обоих: О'Брайена иИзраэля. Они лежали рядом. Вода, двигаясь, покачивала их.


O'Brien, though still quite a young man, was verybald. О'Брайен,несмотря на свою молодость, был совершенно плешив.


There he lay, with that bald head across the knees ofthe man who had killed him and the quick fishessteering to and fro over both.

Он лежал, положивплешивую голову на колени своего убийцы. Быстрые рыбки проносились надними обоими.


I was now alone upon the ship; the tide had justturned.Я остался на корабле один. Только что начался отлив.


The sun was within so few degrees of setting thatalready the shadow of the pines upon the westernshore began to reach right across the anchorage andfall in patterns on the deck. Солнце стоялоуже так низко, что тени сосен западного берегапересекли бухту и достиглипалубы.


The evening breeze had sprung up, and though itwas well warded off by the hill with the two peaksupon the east, the cordage had begun to sing a littlesoftly to itself and the idle sails to rattle to and fro.

Подул вечерний бриз, и, хотя с востока бухтузащищал холм с двумявершинами, снасти начали гудеть, а паруса -раскачиваться и хлопать.


I began to see a danger to the ship.Я увидел, что судну грозит опасность.


The jibs I speedily doused and brought tumbling tothe deck, but the main-sail was a harder matter. Быстро свернул я кливера иопустил их на палубу. Но опустить грот было куда труднее.


Of course, when the schooner canted over, the boomhad swung out-board, and the cap of it and a foot ortwo of sail hung even under water. Когда шхунанакренилась, гик перекинулся за борт, и конец его с двумя-тремя футамипаруса оказался даже под водой.


I thought this made it still more dangerous; yet thestrain was so heavy that I half feared to meddle. От этого положение стало еще опаснее. Нозадача была столь трудна, что я ни к чему нерешился прикоснуться.


At last I got my knife and cut the halyards. Наконеця вынул нож и перерезал фалы [фал - снасть, припомощи которой поднимаютпаруса].


The peak dropped instantly, a great belly of loosecanvas floated broad upon the water, and since, pullas I liked, I could not budge the downhall, that wasthe extent of what I could accomplish. Гафель [перекладина, к которой прикрепляетсяверхний край паруса]сразу опустился, и большое брюхо повисшего паруса поплыло по водянойповерхности. Как я ни бился, я не мог ничего сделать с ниралом [нирал -снасть для спуска парусов]. Это было выше моих сил.


For the rest, the HISPANIOLA must trust to luck,like myself.

Ну что же, приходилоськинуть "Испаньолу" на произвол судьбы. Я ведь и сам был кинут на произволсудьбы.


By this time the whole anchorage had fallen intoshadow—the last rays, I remember, falling through aglade of the wood and shining bright as jewels on theflowery mantle of the wreck.Тем временем бухту окутали сумерки. Последние солнечные лучи,пробившись через лесную прогалину, сияли на парусах корабля, какдрагоценные камни на королевской мантии.


It began to be chill; the tide was rapidly fleetingseaward, the schooner settling more and more on herbeam-ends.

Становилось холодно. Вода,увлекаемая отливом, уходила, и шхуна всебольше ложилась на бок.


I scrambled forward and looked over.Я пробрался на нос и глянул вниз.


It seemed shallow enough, and holding the cuthawser in both hands for a last security, I let myselfdrop softly overboard. Под носом было очень мелко, и я, навсякий случай обеими руками уцепившись заканат, осторожно перелез черезборт.


The water scarcely reached my waist; the sand wasfirm and covered with ripple marks, and I wadedashore in great spirits, leaving the HISPANIOLA onher side, with her main-sail trailing wide upon thesurface of the bay. Вода едва доходила мне до пояса. Песок был плотный, изрытый волнами,и я бодро вышел на берег, оставив "Испаньолу" лежать на боку и полоскатьсвой парус в воде.


About the same time, the sun went fairly down andthe breeze whistled low in the dusk among thetossing pines.

Солнце зашло, и в соснах шумел ветер. Итак, морские мои похождения кончились.


At least, and at last, I was off the sea, nor had Ireturned thence empty-handed. There lay the schooner, clear at last from buccaneersand ready for our own men to board and get to seaagain. И кончились несомненнойудачей: шхуна вырвана из рук бандитов, и мыможем хоть сейчас отправитьсяна ней в океан.


I had nothing nearer my fancy than to get home tothe stockade and boast of my achievements. Я мечтал поскорее вернуться домой, в нашу крепость, ипохвастать своими подвигами.


Possibly I might be blamed a bit for my truantry, butthe recapture of the HISPANIOLA was a clenchinganswer, and I hoped that even Captain Smollettwould confess I had not lost my time.

Вероятно, меня слегка пожурят за самовольнуюотлучку, но захват "Испаньолы" загладит все, и даже сам капитан Смоллеттдолжен будет признать мои заслуги.


So thinking, and in famous spirits, I began to set myface homeward for the block house and mycompanions.Размышляя таким образом, в прекрасномсостоянии духа, я пустился впуть и направился к частоколу, за которым, как яполагал, меня поджидалидрузья.


I remembered that the most easterly of the riverswhich drain into Captain Kidd's anchorage ran fromthe two-peaked hill upon my left, and I bent mycourse in that direction that I might pass the streamwhile it was small. Я хорошо помнил, что самая восточная изречушек, впадающих в бухтукапитана Кидда, начинается у двуглавого холма. И я свернул налево, к этомухолму, рассчитывая перейти речку в самом узком месте.


The wood was pretty open, and keeping along thelower spurs, I had soon turned the corner of that hill,and not long after waded to the mid-calf across thewatercourse.

Лес был довольноредкий. Шагая по косогору, я вскоре обогнул край холма и перешел речкувброд.


This brought me near to where I had encounteredBen Gunn, the maroon; and I walked morecircumspectly, keeping an eye on every side.Это было как раз то место, где я встретил Бена Ганна. Я сталпробираться осторожнее, зорко посматривая посторонам.


The dusk had come nigh hand completely, and as Iopened out the cleft between the two peaks, I becameaware of a wavering glow against the sky, where, as Ijudged, the man of the island was cooking his supperbefore a roaring fire. And yet I wondered, in my heart, that he shouldshow himself so careless. Стало совсем темно.Пройдя через расселину между двумя вершинами холма, я увидел на небеколеблющийся отблеск костра. Я решил, что, вероятно, Бен Ганн готовит себена пылающем костре ужин, и в глубине души подивился его неосторожности.


For if I could see this radiance, might it not reach theeyes of Silver himself where he camped upon theshore among the marshes?

Если этот отблеск вижу я, его может увидеть иСильвер из своего лагеря наболоте.


Gradually the night fell blacker; it was all I could doto guide myself even roughly towards mydestination; the double hill behind me and theSpy-glass on my right hand loomed faint and fainter;the stars were few and pale; and in the low groundwhere I wandered I kept tripping among bushes androlling into sandy pits.

Ночь становилась все темнее. Я с трудом находил дорогу. Двуглавыйхолм позади и вершина Подзорной Трубы справа служили мне единственнымивехами, но очертания их все большерасплывались во мраке. Тускло мерцалиредкие звезды. В темноте я натыкался на кусты и сваливался впесчаные ямы.


Suddenly a kind of brightness fell about me.Вдруг стало немного светлее.


I looked up; a pale glimmer of moonbeams hadalighted on the summit of the Spy-glass, and soonafter I saw something broad and silvery moving lowdown behind the trees, and knew the moon had risen.

Я глянул вверх. Бледное сияние озариловершину Подзорной Трубы. Внизу, сквозь чащу деревьев, я увидел что-тобольшое, серебряное и понял, что это взошлалуна.


With this to help me, I passed rapidly over whatremained to me of my journey, and sometimeswalking, sometimes running, impatiently drew nearto the stockade.Идти стало гораздо легче, и я ускорил шаги. По временам я даже бежал- так не терпелось мне поскорее добраться до частокола.


Yet, as I began to thread the grove that lies before it,I was not so thoughtless but that I slacked my paceand went a trifle warily. Но, вступив врощу, окружающую нашу крепость, я вспомнилоб осторожности и пошел немногомедленнее.


It would have been a poor end of my adventures toget shot down by my own party in mistake.

Печально кончились бы мои похождения, еслибы я, принятый поошибке за врага, был застрелен своими друзьями.


The moon was climbing higher and higher, its lightbegan to fall here and there in masses through themore open districts of the wood, and right in front ofme a glow of a different colour appeared among thetrees.Луна плыла все выше и выше. Все лесные полянки были залиты ее светом.Но прямо перед собой между деревьями язаметил какое-то сияние, совсем непохожее на лунное.


It was red and hot, and now and again it was a littledarkened—as it were, the embers of a bonfiresmouldering.

Оно было горячее, краснее, а по временам как будтостановилось темнее. Очевидно, это был костер, который дымился ипокрывалсязолой.


For the life of me I could not think what it might be.

Что же там такое, черт возьми?


At last I came right down upon the borders of theclearing.Наконец я добрался до опушки.


The western end was already steeped in moonshine;the rest, and the block house itself, still lay in a blackshadow chequered with long silvery streaks of light. Западный край частокола был озаренлуной. Весь остальной частокол и самый домнаходились во мраке, кое-гдепрорезанном длинными серебристыми полосами.


On the other side of the house an immense fire hadburned itself into clear embers and shed a steady, redreverberation, contrasted strongly with the mellowpaleness of the moon. А за домом пылал громадныйкостер. Его багряные отсветы ярко выделялись среди нежных и бледныхотсветов луны.


There was not a soul stirring nor a sound beside thenoises of the breeze.

Нигде ни души. Ни звука. Только ветер шумит в ветвях.


I stopped, with much wonder in my heart, andperhaps a little terror also.Я остановился, удивленный и, пожалуй, немногоиспуганный.


It had not been our way to build great fires; we were,indeed, by the captain's orders, somewhat niggardlyof firewood, and I began to fear that something hadgone wrong while I was absent.

Мы никогдане разводили больших костров. По приказанию капитана мы всегда береглитопливо. И я стал опасаться, не случилось ли чего-нибудьс моими друзьями,пока меня не было здесь.


I stole round by the eastern end, keeping close inshadow, and at a convenient place, where thedarkness was thickest, crossed the palisade.

Я пробрался к восточному краю укрепления, всевремя держась в тени, иперелез через частокол в том месте, где темнотабыла гуще всего.


To make assurance surer, I got upon my hands andknees and crawled, without a sound, towards thecorner of the house.Чтобы не поднимать тревоги, я опустился на четвереньки и беззвучнопополз к углу дома.


As I drew nearer, my heart was suddenly and greatlylightened. И вдруг облегченно вздохнул.


It is not a pleasant noise in itself, and I have oftencomplained of it at other times, but just then it waslike music to hear my friends snoring together soloud and peaceful in their sleep. Я терпеть не могу храпа;меня мучат люди, которые храпят во сне. Но на этот раз громкий и мирныйхрап моих друзей показался мне музыкой.


The sea-cry of the watch, that beautiful "All's well," never fell more reassuringly on my ear.

Он успокоил меня, как успокаиваетна море восхитительный ночной крик вахтенного:"Все в порядке!"


In the meantime, there was no doubt of one thing;they kept an infamous bad watch.Одно мне было ясно: они спят без всякой охраны.


If it had been Silver and his lads that were nowcreeping in on them, not a soul would have seendaybreak. Если бы вместо меня кним подкрадывался сейчас Сильвер со своейшайкой, ни один из них не увиделбы рассвета.


That was what it was, thought I, to have the captainwounded; and again I blamed myself sharply forleaving them in that danger with so few to mountguard.

Вероятно, думал я, все это оттого, что капитанранен. И опятья упрекнул себя за то, что покинул друзей в такой опасности, когда имнекого даже поставит на страже.


By this time I had got to the door and stood up.Я подошел к двери и заглянул внутрь.


All was dark within, so that I could distinguishnothing by the eye. Там было так темно, что я ничегоне мог рассмотреть.


As for sounds, there was the steady drone of thesnorers and a small occasional noise, a flickering orpecking that I could in no way account for.

Кроме храпа, слышался еще какой-то странный звук: нето хлопанье крыльев, не то постукиванье.


With my arms before me I walked steadily in. Вытянув вперед руки, я вошел вдом.


I should lie down in my own place (I thought with asilent chuckle) and enjoy their faces when they foundme in the morning.

"Я лягу на свое обычное место, - подумал я улыбнувшись, - а утромпотешусь, глядя на их удивленные лица".


My foot struck something yielding—it was asleeper's leg; and he turned and groaned, but withoutawaking.

Я споткнулся о чью-то ногу. Спящий перевернулся на другой бок,простонал, но не проснулся.


And then, all of a sudden, a shrill voice broke forthout of the darkness:

И тогда в темноте раздался внезапно резкий крик:


"Pieces of eight!"Пиастры!




Pieces of eight!

Пиастры!




Pieces of eight!" and so forth, without pause orchange, like the clacking of a tiny mill.

Пиастры!" И так дальше, без передышки, без всякогоизменения голоса, как заведенные часы.


Silver's green parrot, Captain Flint!Это Капитан Флинт, зеленый попугай Сильвера!


It was she whom I had heard pecking at a piece ofbark; it was she, keeping better watch than anyhuman being, who thus announced my arrival withher wearisome refrain.

Это он хлопал крыльями истучал клювом, долбя обломок древесной коры. Вот кто охранял спящих лучшевсякого часового, вот кто своим однообразным,надоедливым криком возвестило моем появлении!


I had no time left me to recover.У меня не было времени скрыться.


At the sharp, clipping tone of the parrot, the sleepersawoke and sprang up; and with a mighty oath, thevoice of Silver cried, Услышав резкий, звонкий крикпопугая, спящие проснулись и вскочили. Я услышал голос Сильвера. Онвыругался и закричал:


"Who goes?"

- Кто идет?


I turned to run, struck violently against one person,recoiled, and ran full into the arms of a second, whofor his part closed upon and held me tight.

Я бросился бежать, но налетел на кого-то. Оттолкнув одного, я попал вруки другого. Тот крепко схватил меня.


"Bring a torch, Dick," said Silver when my capturewas thus assured.

- Ну-ка, Дик, принеси сюда факел, - сказалСильвер.


And one of the men left the log-house and presentlyreturned with a lighted brand.

Один разбойник выбежал из дома и вернулся сгорящей головней.


PART SIX—Captain Silver

* ЧАСТЬ ШЕСТАЯ. КАПИТАН СИЛЬВЕР *


28In the Enemy's Camp

28. В ЛАГЕРЕ ВРАГОВ


THE red glare of the torch, lighting up the interior ofthe block house, showed me the worst of myapprehensions realized. Багровый свет головни озарил внутренностьдома и подтвердил все самыехудшие мои опасения.


The pirates were in possession of the house andstores: there was the cask of cognac, there were thepork and bread, as before, and what tenfold increasedmy horror, not a sign of any prisoner. Пираты овладели блокгаузом и всеми нашимизапасами. Ибочонок с коньяком, и свинина, и мешки ссухарями находились на прежнихместах. К ужасу моему, я не заметил ни одного пленника.


I could only judge that all had perished, and myheart smote me sorely that I had not been there toperish with them.

Очевидно, вседрузья мои погибли. Сердце мое сжалось от горя. Почему я не погиб вместе сними!..


There were six of the buccaneers, all told; notanother man was left alive.Только шестеро пиратов остались в живых, и онивсе были тут, предомною.


Five of them were on their feet, flushed and swollen,suddenly called out of the first sleep of drunkenness. Пятеро, с красными, опухшими лицами,пробудившись от пьяного сна,быстро вскочили на ноги.


The sixth had only risen upon his elbow; he wasdeadly pale, and the blood-stained bandage round hishead told that he had recently been wounded, andstill more recently dressed. Шестой только приподнялся на локте. Он былмертвенно-бледен. Голова его была перевязана окровавленной тряпкой.Значит, он ранен, и ранен недавно.


I remembered the man who had been shot and hadrun back among the woods in the great attack, anddoubted not that this was he.

Я вспомнил, что во время атаки мыподстрелили одного из пиратов, который затемскрылся в лесу. Вероятно, этоон и был.


The parrot sat, preening her plumage, on Long John'sshoulder.Попугай сидел на плече у Долговязого Джона ичистил клювом перья.


He himself, I thought, looked somewhat paler andmore stern than I was used to. СамСильвер был бледнее и угрюмее, чем прежде.


He still wore the fine broadcloth suit in which hehad fulfilled his mission, but it was bitterly the worsefor wear, daubed with clay and torn with the sharpbriers of the wood.

На нем все еще красовалсянарядный кафтан, в котором он приходил к намдля переговоров, но теперькафтан этот был перепачкан глиной и изодраншипами колючих кустов.


"So," said he, "here's Jim Hawkins, shiver mytimbers!- Эге, - сказал он, - да это Джим Хокинс, чертменя подери!


Dropped in, like, eh? Зашел вгости, а?


Well, come, I take that friendly."

Заходи, заходи, я всегда рад старому другу.


And thereupon he sat down across the brandy caskand began to fill a pipe.

Он уселся на бочонок с бренди и стал набиватьтабаком свою трубку.


"Give me a loan of the link, Dick," said he; and then,when he had a good light, - Дай-ка мне огонька, Дик, - попросил он. И, закурив, добавил: -Спасибо, друг.


"That'll do, lad," he added; "stick the glim in thewood heap; and you, gentlemen, bring yourselves to! Можешь положить головню. А вы, джентльмены, ложитесь, нестесняйтесь.


You needn't stand up for Mr. Hawkins; HE'LLexcuse you, you may lay to that. Вы вовсе не обязаны стоять перед мистеромХокинсом навытяжку.Уж он извинит нас, накажи меня бог!


And so, Jim"—stopping the tobacco—"here youwere, and quite a pleasant surprise for poor old John. Итак, Джим, - продолжал онзатянувшись, - ты здесь. Какой приятный сюрприз для бедного старогоДжона!


I see you were smart when first I set my eyes onyou, but this here gets away from me clean, it do."

Я с первого взгляда увидел, что ты ловкий малый,но теперь я вижу, что тыпрямо герой.


To all this, as may be well supposed, I made noanswer.Разумеется, я ни слова не сказал в ответ.


They had set me with my back against the wall, andI stood there, looking Silver in the face, pluckilyenough, I hope, to all outward appearance, but withblack despair in my heart.

Они поставили меня у самойстены, и я стоял прямо, стараясь как можноспокойнее глядеть Сильверу влицо. Но в сердце моем было отчаяние.


Silver took a whiff or two of his pipe with greatcomposure and then ran on again.

Сильвер невозмутимо затянулся раза два изаговорил снова.


"Now, you see, Jim, so be as you ARE here," sayshe, - Раз уж ты забрел к нам в гости, Джим, - сказал он, - я расскажутебе все, что у меня на уме.


"I'll give you a piece of my mind. Ты мне всегда был по сердцу, потому что утебя голова на плечах.


I've always liked you, I have, for a lad of spirit, andthe picter of my own self when I was young andhandsome. Глядя на тебя, я вспоминаю то время, когда я былтакой же молодой и красивый.


I always wanted you to jine and take your share, anddie a gentleman, and now, my cock, you've got to. Я всегда хотел, чтобы ты присоединился к нам,получил свою долю сокровищ и умер в роскоши,богатым джентльменом. И вот,сынок, ты пришел наконец.


Cap'n Smollett's a fine seaman, as I'll own up to anyday, but stiff on discipline. Капитан Смоллетт хороший моряк, я это всегдаутверждал, но уж очень требователен насчетдисциплины.


'Dooty is dooty,' says he, and right he is. Долг прежде всего,говорит он, - и совершенно прав.


Just you keep clear of the cap'n. А ты убежал от него, ты бросил своегокапитана.


The doctor himself is gone dead againyou—'ungrateful scamp' was what he said; and theshort and the long of the whole story is about here:you can't go back to your own lot, for they won'thave you; and without you start a third ship'scompany all by yourself, which might be lonely,you'll have to jine with Cap'n Silver."

Даже доктор недоволен тобой. "Неблагодарный негодяй" - называлон тебя. Словом, к своим тебе уже нельзя воротиться, они тебя не желаютпринять. И если ты не хочешь создавать третью команду, тебе придетсяприсоединиться к капитану Сильверу.


So far so good. My friends, then, were still alive, and though I partlybelieved the truth of Silver's statement, that the cabinparty were incensed at me for my desertion, I wasmore relieved than distressed by what I heard.

Ну, не так еще плохо: значит, мои друзья живы. И хотя я готов былповерить утверждению Сильвера, что они сердиты на меня за моедезертирство, я очень обрадовался.


"I don't say nothing as to your being in our hands,"continued Silver, "though there you are, and you maylay to it.- Я уж не говорю о том, что ты в нашей власти, -продолжал Сильвер, -ты сам это видишь. Я люблю разумные доводы.


I'm all for argyment; I never seen good come out o'threatening. Я никогда не видел никакойпользы в угрозах.


If you like the service, well, you'll jine; and if youdon't, Jim, why, you're free to answer no—free andwelcome, shipmate; and if fairer can be said bymortal seaman, shiver my sides!"

Если тебе нравится служба у нас, становись в наши рядыдобровольно. Но если не нравится, Джим, ты можешьсвободно сказать: нет.Свободно, ничего не боясь. Видишь, я говорю с тобой начистоту, без всякойхитрости.


"Am I to answer, then?" I asked with a very tremulous voice.- Вы хотите, чтобы я отвечал? - спросил ядрожащим голосом.


Through all this sneering talk, I was made to feel thethreat of death that overhung me, and my cheeksburned and my heart beat painfully in my breast.

В его насмешливой болтовне я чувствовалсмертельную угрозу. Щеки моипылали, сердце отчаянно колотилось.


"Lad," said Silver, "no one's a-pressing of you.- Никто тебя не принуждает, дружок, - сказал Сильвер.


Take your bearings.- Обдумайхорошенько.


None of us won't hurry you, mate; time goes sopleasant in your company, you see."

Торопиться нам некуда: ведь в твоем обществе никогда несоскучишься.


"Well," says I, growing a bit bolder, "if I'm tochoose, I declare I have a right to know what's what,and why you're here, and where my friends are."

- Ну что ж, - сказал я, несколько осмелев, - раз выхотите, чтобы ярешил, на чью сторону мне перейти, вы должныобъяснить мне, что тут у васпроисходит. Почему вы здесь и где мои друзья?


"Wot's wot?" repeated one of the buccaneers in adeep growl. - Что происходит? - угрюмо повторил один изпиратов.


"Ah, he'd be a lucky one as knowed that!"

- Много бы ядал, чтобы понять, что тут у нас происходит.


"You'll perhaps batten down your hatches till you'respoke to, my friend," cried Silver truculently to thisspeaker. And then, in his first gracious tones, he replied tome, - Заткнись, пока тебя не спрашивают! - сердитооборвал его Сильвер изатем с прежней учтивостью снова обратился комне.


"Yesterday morning, Mr. Hawkins," said he, "in thedog-watch, down came Doctor Livesey with a flag oftruce.- Вчера утром, мистерХокинс, - сказал он, - к нам явился доктор Ливси с белым флагом.


Says he, 'Cap'n Silver, you're sold out. Ship's gone.'"Выостались на мели, капитан Сильвер, - сказал он, -корабль ушел".


Well, maybe we'd been taking a glass, and a song tohelp it round. Пока мыпили ром и пели песни, мы прозевали корабль.


I won't say no. Я этого не отрицаю.


Leastways, none of us had looked out. Никто изнас не глядел за кораблем.


We looked out, and by thunder, the old ship wasgone! Мы выбежали на берег, и, клянусь громом, нашстарый корабль исчез.


I never seen a pack o' fools look fishier; and youmay lay to that, if I tells you that looked the fishiest. Мы просто чуть не повалились на месте.


'Well,' says the doctor, 'let's bargain.'"Что ж, -сказал доктор, - давайте заключать договор".


We bargained, him and I, and here we are: stores,brandy, block house, the firewood you wasthoughtful enough to cut, and in a manner ofspeaking, the whole blessed boat, from cross-trees tokelson. Мы заключили договор - я даон, - и вот мы получили ваши припасы, ваше бренди, вашу крепость, вашидрова, которые вы так предусмотрительнонарубили, всю, так сказать, вашулодку, от салинга до кильсона [кильсон - брус на дне корабля, идущийпараллельно килю].


As for them, they've tramped; I don't know where'sthey are."

А сами они ушли. И где они теперь, я не знаю.


He drew again quietly at his pipe.

Он снова спокойно затянулся.


"And lest you should take it into that head of yours,"he went on, "that you was included in the treaty,here's the last word that was said: - А если ты думаешь, что тебя включили вдоговор, - продолжал он, -так вот последние слова доктора.


'How many are you,' says I, 'to leave?' "Сколько вас осталось?" - спросил я.


'Four,' says he; 'four, and one of us wounded."Четверо, - ответил он. - Четверо и один из них раненый.


As for that boy, I don't know where he is, confoundhim,' says he, 'nor I don't much care. А где этотпроклятый мальчишка, не знаю и знать не желаю,- сказал он.


We're about sick of him.'- Нам противноо нем вспоминать".


These was his words.

Вот его собственные слова.


"Is that all?" I asked.

- Это все? - спросил я.


"Well, it's all that you're to hear, my son," returnedSilver.

- Все, что тебе следует знать, сынок, - ответилСильвер.


"And now I am to choose?"

- А теперь я должен выбирать?


"And now you are to choose, and you may lay tothat," said Silver.

- Да, теперь ты должен выбирать, - сказалСильвер.


"Well," said I, - Ладно, - сказал я.


"I am not such a fool but I know pretty well what Ihave to look for.- Я не так глуп и знаю, на что иду.


Let the worst come to the worst, it's little I care. Делайте сомной что хотите, мне все равно.


I've seen too many die since I fell in with you. С тех пор как я встретился с вами, япривык смотреть смерти в лицо.


But there's a thing or two I have to tell you," I said,and by this time I was quite excited; "and the first isthis: here you are, in a bad way—ship lost, treasurelost, men lost, your whole business gone to wreck;and if you want to know who did it—it was I! Но прежде я хочу вам кое о чем рассказать,- продолжал я, все больше волнуясь. - Положение ваше скверное: корабль выпотеряли, сокровища вы потеряли, людей своихпотеряли. Ваше дело пропащее.И если вы хотите знать, кто виноват во всем этом, знайте: виноват я, ибольше никто.


I was in the apple barrel the night we sighted land,and I heard you, John, and you, Dick Johnson, andHands, who is now at the bottom of the sea, and toldevery word you said before the hour was out. Я сидел в бочке из-под яблок в ту ночь, когда мы подплывалик острову, и я слышал все, что говорили вы,Джон, и ты, Дик Джонсон, и чтоговорил Хендс, который теперь на дне моря. И все, что я подслушал, я в тотже час рассказал.


And as for the schooner, it was I who cut her cable,and it was I that killed the men you had aboard ofher, and it was I who brought her where you'll neversee her more, not one of you. Это я перерезал у шхуны якорный канат, это яубил людей,которых вы оставили на борту, это я отвел шхунув такое потайное место,где вы никогда не найдете ее.


The laugh's on my side; I've had the top of thisbusiness from the first; I no more fear you than I feara fly. Вы в дураках, а не я, и я боюсь вас небольше, чем мухи.


Kill me, if you please, or spare me. Можете убить меня или пощадить, как вам угодно.


But one thing I'll say, and no more; if you spare me,bygones are bygones, and when you fellows are incourt for piracy, I'll save you all I can. Но яскажу еще кое-что, и хватит. Если вы пощадите меня, я забуду все прошлоеи, когда вас будут судить за пиратство,попытаюсь спасти вас от петли.


It is for you to choose.

Теперь ваш черед выбирать.


Kill another and do yourselves no good, or spare meand keep a witness to save you from the gallows."

Моя смерть не принесет вам никакой пользы. Еслиже вы оставите меня в живых, я постараюсь,чтобы вы не попали на виселицу.


I stopped, for, I tell you, I was out of breath, and tomy wonder, not a man of them moved, but all satstaring at me like as many sheep.Я умолк. Я задыхался. К моему изумлению, никто из них даже недвинулся с места. Они глядели на меня, как овцы.


And while they were still staring, I broke out again, Не дождавшись ответа, япродолжал:


"And now, Mr. Silver," I said, "I believe you're the best man here, and if things goto the worst, I'll take it kind of you to let the doctorknow the way I took it."

- Мне сдается, мистер Сильвер, что вы здесьсамый лучший человек. Иесли мне доведется погибнуть, расскажитедоктору, что я умер не бесславноюсмертью.


"I'll bear it in mind," said Silver with an accent socurious that I could not, for the life of me, decidewhether he were laughing at my request or had beenfavourably affected by my courage.

- Буду иметь это в виду, - сказал Сильвер такимстранным тоном, что яне мог понять, насмехается он надо мной или ему пришлось по душе моемужество.


"I'll put one to that," cried the old mahogany-facedseaman—Morgan by name—whom I had seen inLong John's public-house upon the quays of Bristol. "It was him that knowed Black Dog."

"Well, and see here," added the sea-cook. - Не забудьте... - крикнул старый моряк с темнымот загара лицом, поимени Морган, тот самый, которого я видел втаверне Долговязого Джона вБристольском порту, - не забудьте, что это онузнал тогда Черного Пса!


"I'll put another again to that, by thunder!- Это еще не все, - добавил Сильвер.


For it was this same boy that faked the chart fromBilly Bones.- Он, клянусь громом, тот самыймальчишка, который вытащил карту из сундукаБилли Бонса.


First and last, we've split upon Jim Hawkins!"

Наконец-то ДжимХокинс попал нам в руки!


"Then here goes!" said Morgan with an oath.

- Пустить ему кровь! - крикнул Морган ивыругался.


And he sprang up, drawing his knife as if he hadbeen twenty.

И, выхватив нож, он вскочил с такой легкостью, будто ему былодвадцать лет.


"Avast, there!" cried Silver. - На место! - крикнул Сильвер.


"Who are you, Tom Morgan?- Кто ты такой, Том Морган?


Maybe you thought you was cap'n here, perhaps. Бытьможет, ты думаешь, что ты здесь капитан?


By the powers, but I'll teach you better! Клянусь, я научу тебя слушаться.


Cross me, and you'll go where many a good man'sgone before you, first and last, these thirty yearback—some to the yard-arm, shiver my timbers, andsome by the board, and all to feed the fishes.

Только посмей мне перечить! За последние тридцать лет всякий, ктостановился у меня на дороге, попадал либо нарею, либо за борт, рыбам назакуску.


There's never a man looked me between the eyesand seen a good day a'terwards, Tom Morgan, youmay lay to that."

Да! Запомни, Том Морган: не было еще человека,который остался быжить на земле после того, как не поладил сомной.


Morgan paused, but a hoarse murmur rose from theothers.

Том замолк, но остальные продолжали ворчать.


"Tom's right," said one.

- Том верно говорит, - сказал один.


"I stood hazing long enough from one," addedanother. "I'll be hanged if I'll be hazed by you, John Silver."

- Довольно было надо мной командиров, -прибавил другой, - и, клянусьвиселицей, Джон Сильвер, я не позволю тебеводить меня за нос!


"Did any of you gentlemen want to have it out withME?" roared Silver, bending far forward from hisposition on the keg, with his pipe still glowing in hisright hand. - Джентльмены, кто из вас хочет иметь дело со мной? - проревелСильвер. Он сидел на бочонке и теперь подался вперед. В правой руке у негобыла горящая трубка.


"Put a name on what you're at; you ain't dumb, Ireckon.- Ну, чего же вам надо? Говорите прямо. Или вы онемели?


Him that wants shall get it. Выходи, ктохочет, я жду.


Have I lived this many years, and a son of a rumpuncheon cock his hat athwart my hawse at the latterend of it? Я не для того прожил столько лет на земле, чтобыкакой-нибудь пьяный индюк становился мнепоперек дороги.


You know the way; you're all gentlemen o' fortune,by your account. Вы знаете нашобычай. Вы считаете себя джентльменами удачи.


Well, I'm ready. Ну что же, выходите, яготов.


Take a cutlass, him that dares, and I'll see the colourof his inside, crutch and all, before that pipe'sempty."

Пусть тот, у кого хватит духу, вынет свойкортик, и я, хоть и накостыле, увижу, какого цвета у него потроха, прежде чем погаснет этатрубка!


Not a man stirred; not a man answered.

Никто не двинулся. Никто не ответил ни слова.


"That's your sort, is it?" he added, returning his pipeto his mouth. - Вот так вы всегда, - продолжал Сильвер, сунув трубку в рот.


"Well, you're a gay lot to look at, anyway.-Молодцы, нечего сказать!


Not much worth to fight, you ain't. Не слишком-то храбры в бою.


P'r'aps you can understand King George's English. Или вы не способныпонять простую человеческую речь?


I'm cap'n here by 'lection. Ведь я здесь капитан, я выбран вами.


I'm cap'n here because I'm the best man by a longsea-mile. Яваш капитан, потому что я на целую морскуюмилю умнее вас всех.


You won't fight, as gentlemen o' fortune should;then, by thunder, you'll obey, and you may lay to it! Вы нехотите драться со мной, как подобаетджентльменам удачи. Тогда, клянусьгромом, вы должны меня слушаться!


I like that boy, now; I never seen a better boy thanthat. Мне по сердцу этот мальчишка. Лучше егоя никого не видел.


He's more a man than any pair of rats of you in thishere house, and what I say is this: let me see himthat'll lay a hand on him—that's what I say, and youmay lay to it."

Он вдвое больше похож на мужчину, чем такиекрысы, каквы. Так слушайте: кто тронет его, будет иметь делосо мной.


There was a long pause after this.Наступило долгое молчание.


I stood straight up against the wall, my heart stillgoing like a sledge-hammer, but with a ray of hopenow shining in my bosom.Я, выпрямившись, стоял у стены. Сердце мое все еще стучало, какмолот, но у меня зародилась надежда.


Silver leant back against the wall, his arms crossed,his pipe in the corner of his mouth, as calm as thoughhe had been in church; yet his eye kept wanderingfurtively, and he kept the tail of it on his unrulyfollowers. Сильвер сидел, скрестив руки иприслонившись к стене. Он сосал трубку и был спокоен, как в церкви. Толькоглаза его бегали. Он наблюдал украдкой за своей буйной командой.


They, on their part, drew gradually together towardsthe far end of the block house, and the low hiss oftheir whispering sounded in my ear continuously,like a stream. Пиратыотошли в дальний угол и началиперешептываться. Их шипенье звучало у меняв ушах, словно шум реки.


One after another, they would look up, and the redlight of the torch would fall for a second on theirnervous faces; but it was not towards me, it wastowards Silver that they turned their eyes.

Иногда они оборачивались, и багряный светголовнипадал на их взволнованные лица. Однако поглядывали они не на меня, а наСильвера.


"You seem to have a lot to say," remarked Silver,spitting far into the air. - Вы, кажется, собираетесь что-то сказать? - проговорил Сильвер иплюнул далеко перед собой.


"Pipe up and let me hear it, or lay to."

- Ну что ж, говорите, я слушаю.


"Ax your pardon, sir," returned one of the men;"you're pretty free with some of the rules; maybeyou'll kindly keep an eye upon the rest.- Прошу прощения, сэр, - начал один из пиратов. - Вы часто нарушаетенаши обычаи. Но есть обычай, который даже вам не нарушить.


This crew's dissatisfied; this crew don't vallybullying a marlin-spike; this crew has its rights likeother crews, I'll make so free as that; and by yourown rules, I take it we can talk together. Команданедовольна, а между тем, разрешите сказать, уэтой команды есть такие жеправа, как и у всякой другой. Мы имеем право собраться и поговорить.


I ax your pardon, sir, acknowledging you for to becaptaing at this present; but I claim my right, andsteps outside for a council."

Прошупрощения, сэр, так как вы все же у нас капитан,но я хочу воспользоватьсясвоим правом и уйти на совет.


And with an elaborate sea-salute, this fellow, a long,ill-looking, yellow-eyed man of five and thirty,stepped coolly towards the door and disappeared outof the house.Изысканно отдав Сильверу честь, этот высокийболезненный желтоглазыйматрос лет тридцати пяти спокойно пошел к выходу и скрылся за дверью.


One after another the rest followed his example,each making a salute as he passed, each adding someapology.

Остальные вышли вслед за ним. Каждый отдавал Сильверу честь и бормоталчто-нибудь в свое оправдание.


"According to rules," said one. - Согласно обычаю, - сказал один.


"Forecastle council," said Morgan.- На матросскую сходку, - сказал Морган.


And so with one remark or another all marched outand left Silver and me alone with the torch.

Мы с Сильвером остались вдвоем у горящейголовни.


The sea-cook instantly removed his pipe.

Повар сразу же вынул изо рта свою трубку.


"Now, look you here, Jim Hawkins," he said in asteady whisper that was no more than audible,"you're within half a plank of death, and what's along sight worse, of torture.- Слушай, Джим Хокинс, - проговорил он еле слышным настойчивымшепотом, - ты на волосок от смерти и, что хужевсего, от пытки.


They're going to throw me off. Они хотятразжаловать меня.


But, you mark, I stand by you through thick andthin. Ты видел, как я за тебя заступался.


I didn't mean to; no, not till you spoke up. Сначала мне нехотелось тебя защищать, но ты сказал несколькослов, и я переменил моипланы.


I was about desperate to lose that much blunt, and behanged into the bargain. Я был в отчаянии от своих неудач, от мысли овиселице, которая мнеугрожает.


But I see you was the right sort. I says to myself, you stand by Hawkins, John, andHawkins'll stand by you. Услыхав твои слова, я сказал себе: заступись заХокинса, Джон, иХокинс заступится за тебя.


You're his last card, and by the living thunder, John,he's yours! Ты - его последняя карта, Джон, а он, клянусьгромом, твоя последняя карта!


Back to back, says I. Услуга за услугу, решил я.


You save your witness, and he'll save your neck!"

Ты спасешь себесвидетеля, когда дело дойдет до суда, а он спасеттвою шею.


I began dimly to understand.

Я смутно начал понимать, в чем дело.


"You mean all's lost?" I asked.

- Вы хотите сказать, что ваша игра проиграна? -спросил я.


"Aye, by gum, I do!" he answered. - Да, клянусь дьяволом! - ответил он.


"Ship gone, neck gone—that's the size of it.- Раз нет корабля, значит,остается одна только виселица.


Once I looked into that bay, Jim Hawkins, and seenno schooner—well, I'm tough, but I gave out. Я упрям, Джим Хокинс, но, когда я увидел,что в бухте уже нет корабля, я понял: игра наша кончена.


As for that lot and their council, mark me, they'reoutright fools and cowards. А эти пускайсовещаются, все они безмозглые трусы.


I'll save your life—if so be as I can—from them. Я постараюсь спасти твою шкуру.


But, see here, Jim—tit for tat—you save Long Johnfrom swinging."

Нослушай, Джим, услуга за услугу: ты спасешьДолговязого Джона от петли.


I was bewildered; it seemed a thing so hopeless hewas asking—he, the old buccaneer, the ringleaderthroughout.

Я был поражен. За какую жалкую соломинку хватается он,старый пират,атаман!


"What I can do, that I'll do," I said.

- Я сделаю все, что могу, - сказал я.


"It's a bargain!" cried Long John. - Значит, по рукам! - воскликнул он.


"You speak up plucky, and by thunder, I've achance!"

- Ты дешево отделался, да и я,клянусь громом, получил надежду на спасение.


He hobbled to the torch, where it stood proppedamong the firewood, and took a fresh light to hispipe.

Он проковылял к головне, горевшей возле дров, и снова закурил своютрубку.


"Understand me, Jim," he said, returning. - Пойми меня, Джим, - продолжал онвернувшись.


"I've a head on my shoulders, I have. I'm on squire's side now.- У меня еще естьголова на плечах, и я решил перейти на сторонусквайра.


I know you've got that ship safe somewheres. Я знаю, что тыспрятал корабль где-нибудь в безопасном месте.


How you done it, I don't know, but safe it is. Как ты это сделал, я незнаю, но я уверен, что корабль цел и невредим.


I guess Hands and O'Brien turned soft. Хендс и О'Брайен оказалисьглупцами.


I never much believed in neither of THEM. На них я никогда не надеялся.


Now you mark me. I ask no questions, nor I won't let others. Заметь: я у тебя ничего неспрашиваю и другим не позволю спрашивать.


I know when a game's up, I do; and I know a ladthat's staunch. Я знаю правила игры и понимаю,что проиграл.


Ah, you that's young—you and me might have donea power of good together!"

А ты такой молодой, такой храбрый, и, если мы будемдержаться друг за друга, мы многого с тобойдобьемся.


He drew some cognac from the cask into a tincannikin.

Он нацедил в жестяную кружку коньяку избочонка.


"Will you taste, messmate?" he asked; and when Ihad refused: - Не хочешь ли выпить, приятель? - спросил он. Я отказался.


"Well, I'll take a drain myself, Jim," said he. - А я выпью немного, Джим, - сказал он.


"I need a caulker, for there's trouble on hand.- Впереди у меня столькохлопот, нужно же мне пришпорить себя.


And talking o' trouble, why did that doctor give methe chart, Jim?"

Кстати о хлопотах. Зачем былодоктору отдавать мне эту карту, милый Джим?


My face expressed a wonder so unaffected that hesaw the needlessness of further questions.

На лице моем выразилось такое неподдельноеизумление, что он понялбесполезность дальнейших вопросов.


"Ah, well, he did, though," said he. - Да, он дал мне свою карту...


"And there's something under that, nodoubt—something, surely, under that, Jim—bad orgood."

И тут, без сомнения, что-то не так.Тут что-то кроется, Джим... плохое или хорошее.


And he took another swallow of the brandy, shakinghis great fair head like a man who looks forward tothe worst.

Он снова хлебнул коньяку и покачал своей большой головой с видомчеловека, ожидающего неминуемых бед.


29The Black Spot Again

29. ЧЕРНАЯ МЕТКА ОПЯТЬ


THE council of buccaneers had lasted some time,when one of them re-entered the house, and with arepetition of the same salute, which had in my eyesan ironical air, begged for a moment's loan of thetorch. Сходка пиратов продолжалась уже много времени, когда один из нихворотился в блокгауз и, с насмешливым видомотдав Сильверу честь, попросилразрешения взять головню.


Silver briefly agreed, and this emissary retired again,leaving us together in the dark.

Сильвер изъявил свое согласие, и посланныйудалился, оставив нас обоих в темноте.


"There's a breeze coming, Jim," said Silver, who hadby this time adopted quite a friendly and familiartone.

- Приближается буря, Джим, - сказал Сильвер. Он стал обращаться со мной по-приятельски.


I turned to the loophole nearest me and looked out.Я подошел к ближайшей бойнице и глянул водвор.


The embers of the great fire had so far burnedthemselves out and now glowed so low and duskilythat I understood why these conspirators desired atorch. Костер почти догорел.Света он уже не давал никакого; немудрено, что заговорщикам понадобиласьголовня.


About half-way down the slope to the stockade, theywere collected in a group; one held the light, anotherwas on his knees in their midst, and I saw the bladeof an open knife shine in his hand with varyingcolours in the moon and torchlight. Они собрались в кружок на склоне холма междудомом и частоколом.Один из них держал головню. Другой стоял посередине на коленях. В руке унего был открытый нож, лезвие которогопоблескивало, озаренное то луной,то факелом.


The rest were all somewhat stooping, as thoughwatching the manoeuvres of this last. Остальные немного согнулись, как будто глядя,что он делает.


I could just make out that he had a book as well as aknife in his hand, and was still wondering howanything so incongruous had come in theirpossession when the kneeling figure rose once moreto his feet and the whole party began to movetogether towards the house.

Унего в руках появилась какая-то книга. И не успел я подумать, откуда унего такая неподходящая для разбойника вещь,как он поднялся с колен, ивсе гурьбой направились к дому.


"Here they come," said I; and I returned to myformer position, for it seemed beneath my dignitythat they should find me watching them.

- Они идут сюда, - сказал я. Я стал на прежнее место. Не желая уронить свое достоинство, я нехотел, чтобы пираты заметили, что я наблюдаю заними.


"Well, let 'em come, lad—let 'em come," said Silvercheerily. - Милости просим, дружок, пусть идут! - веселосказал Сильвер.


"I've still a shot in my locker."

- Уменя еще есть чем их встретить.


The door opened, and the five men, standing huddledtogether just inside, pushed one of their numberforward.Дверь распахнулась, и пятеро пиратов нерешительно столпились упорога, проталкивая вперед одного.


In any other circumstances it would have beencomical to see his slow advance, hesitating as he setdown each foot, but holding his closed right hand infront of him.

При других обстоятельствах было бы забавносмотреть, как медленно ибоязливо подходит выборный, останавливаясь накаждом шагу и вытянув правуюруку, сжатую крепко в кулак.


"Step up, lad," cried Silver. "I won't eat you.- Подойди ближе, приятель, - сказал Сильвер, - ине бойся: я тебя несъем.


Hand it over, lubber. Давай, увалень, - что там у тебя?


I know the rules, I do; I won't hurt a depytation."

Я знаю обычаи. Я депутата нетрону.


Thus encouraged, the buccaneer stepped forth morebriskly, and having passed something to Silver, fromhand to hand, slipped yet more smartly back again tohis companions.

Ободренный этими словами, разбойник ускорил шаг и, сунув что-тоСильверу в руку, торопливо отбежал назад ктоварищам.


The sea-cook looked at what had been given him.

Повар глянул на свою ладонь.


"The black spot!- Черная метка!


I thought so," he observed. Так я и думал, - проговорил он.


"Where might you have got the paper?- Где вы досталибумагу?..


Why, hillo! Но что это?


Look here, now; this ain't lucky! Ах вы, несчастные!


You've gone and cut this out of a Bible. Вырезали из Библии! Ну, будет ужвам за это!


What fool's cut a Bible?"

И какой дурак разрезал Библию?


"Ah, there!" said Morgan. - Вот видите! - сказал Морган.


"There! Wot did I say?- Что я говорил?


No good'll come o' that, I said."

Ничего хорошего невыйдет из этого.


"Well, you've about fixed it now, among you,"continued Silver. "You'll all swing now, I reckon.- Ну, теперь уж вам не отвертеться от виселицы, -продолжал Сильвер.


What soft-headed lubber had a Bible?"

- У какого дурака вы взяли эту Библию?


"It was Dick," said one.

- У Дика, - сказал кто-то.


"Dick, was it?- У Дика?


Then Dick can get to prayers," said Silver. Ну, Дик, молись богу, - проговорил Сильвер, - потому чтотвоя песенка спета.


"He's seen his slice of luck, has Dick, and you maylay to that."

Уж я верно тебе говорю. Пропало твое дело, накажи менябог!


But here the long man with the yellow eyes struck in.

Но тут вмешался желтоглазый верзила.


"Belay that talk, John Silver," he said. - Довольно болтать, Джон Сильвер, - сказал он.


"This crew has tipped you the black spot in fullcouncil, as in dooty bound; just you turn it over, as indooty bound, and see what's wrote there.- Команда, собравшисьна сходку, как велит обычай джентльменовудачи, вынесла решение послатьтебе черную метку. Переверни ее, как велит наш обычай, и прочти, что наней написано.


Then you can talk."

Тогда ты заговоришь по-иному.


"Thanky, George," replied the sea-cook. - Спасибо, Джордж, - отозвался Сильвер.


"You always was brisk for business, and has the rulesby heart, George, as I'm pleased to see.- Ты у нас деловой человек изнаешь наизусть наши обычаи.


Well, what is it, anyway? Что ж тут написано?


Ah! Ага!


'Deposed'—that's it, is it?"Низложен". Так вотв чем дело!


Very pretty wrote, to be sure; like print, I swear. И какой хороший почерк! Точно в книге.


Your hand o' write, George? Это у тебя такойпочерк, Джордж?


Why, you was gettin' quite a leadin' man in this herecrew. Ты первый человек во всей команде.


You'll be cap'n next, I shouldn't wonder. Я нисколько неудивлюсь, если теперь выберут капитаном тебя.


Just oblige me with that torch again, will you? Дай мне, пожалуйста,головню, а то трубка у меня никак нераскуривается. - Ну-ну! - сказал Джордж.


This pipe don't draw."

- Нечего тебе морочить команду.


"Come, now," said George, "you don't fool this crewno more. Послушатьтебя - ты и такой и сякой, но все же слезай с этойбочки.


You're a funny man, by your account; but you'reover now, and you'll maybe step down off that barreland help vote."

Ты уже у нас некапитан. Слезай с бочки и не мешай нашим выборам!


"I thought you said you knowed the rules," returnedSilver contemptuously. - А я думал, ты и вправду знаешь обычаи, - презрительно возразилСильвер.


"Leastways, if you don't, I do; and I wait here—andI'm still your cap'n, mind—till you outs with yourgrievances and I reply; in the meantime, your blackspot ain't worth a biscuit.- Тебе придется еще малость подождать, потомучто я покуда всееще ваш капитан. Вы должны предъявить мне свои обвинения и выслушать мойответ. А до той поры ваша черная метка будет стоить не дороже сухаря.


After that, we'll see."

Посмотрим, что из этого выйдет.


"Oh," replied George, "you don't be under no kind ofapprehension; WE'RE all square, we are.- Не бойся, обычаев мы не нарушим, - ответил Джордж. - Мы хотимдействовать честно. Вот тебе наши обвинения.


First, you've made a hash of this cruise—you'll be abold man to say no to that. Во-первых, ты провалил вседело. У тебя не хватит дерзости возражать против этого.


Second, you let the enemy out o' this here trap fornothing. Во-вторых, тыпозволил нашим врагам уйти, хотя здесь онибыли в настоящей ловушке.


Why did they want out? Зачемони хотели уйти?


I dunno, but it's pretty plain they wanted it. Не знаю. Но ясно, что они зачем-то хотели уйти.


Third, you wouldn't let us go at them upon themarch.

В-третьих, ты запретил нам преследовать их.


Oh, we see through you, John Silver; you want toplay booty, that's what's wrong with you. О, мы тебя видим насквозь,Джон Сильвер! Ты ведешь двойную игру.


And then, fourth, there's this here boy."

В-четвертых, ты заступился за этогомальчишку.


"Is that all?" asked Silver quietly.

- Это все? - спокойно спросил Сильвер.


"Enough, too," retorted George. - Вполне достаточно, - ответил Джордж.


"We'll all swing and sun-dry for your bungling."

- Нас из-за твоего ротозействаповесят сушиться на солнышке.


"Well now, look here, I'll answer these four p'ints;one after another I'll answer 'em.- Теперь послушайте, что я отвечу на эти четыре пункта. Я будуотвечать по порядку.


I made a hash o' this cruise, did I? Вы говорите, что я провалил все дело?


Well now, you all know what I wanted, and you allknow if that had been done that we'd 'a been aboardthe HISPANIOLA this night as ever was, every manof us alive, and fit, and full of good plum-duff, andthe treasure in the hold of her, by thunder! Но ведь вызнаете, чего я хотел. Если бы вы послушались меня, мы все теперьнаходились бы на "Испаньоле", целые и невредимые, и золото лежало бы втрюме, клянусь громом!


Well, who crossed me? А кто мне помешал?


Who forced my hand, as was the lawful cap'n? Кто меня торопил и подталкивал -меня, вашего законного капитана?


Who tipped me the black spot the day we landed andbegan this dance? Кто прислал мне черную метку в первый жедень нашего прибытия на остров и начал всю эту дьявольскую пляску?


Ah, it's a fine dance—I'm with you there—and looksmighty like a hornpipe in a rope's end at ExecutionDock by London town, it does.

Прекрасная пляска - я пляшу вместе с вами, - вней такие же коленца, какиевыкидывают те плясуны, что болтаются влондонской петле.


But who done it? А кто все начал?


Why, it was Anderson, and Hands, and you, GeorgeMerry!

Эндерсон, Хенд и ты, Джордж Мерри.


And you're the last above board of that samemeddling crew; and you have the Davy Jones'sinsolence to up and stand for cap'n over me—you,that sank the lot of us! Из этих смутьянов ты один остался вживых. И у тебя хватает наглости лезть в капитаны!


By the powers!

У тебя, погубившегочуть не всю нашу шайку!


But this tops the stiffest yarn to nothing."

Нет, из этого не выйдет ни черта!


Silver paused, and I could see by the faces of Georgeand his late comrades that these words had not beensaid in vain.

Сильвер умолк. По лицу Джорджа и остальных я видел, чтослова его непропали даром.


"That's for number one," cried the accused, wipingthe sweat from his brow, for he had been talking witha vehemence that shook the house. - Это пункт первый! - воскликнул Сильвер,вытирая вспотевший лоб.


"Why, I give you my word, I'm sick to speak to you.-Клянусь, мне тошно разговаривать с вами.


You've neither sense nor memory, and I leave it tofancy where your mothers was that let you come tosea. У вас нет ни рассудка, ни памяти.Удивляюсь, как это ваши мамаши отпустили васв море!


Sea! В море!


Gentlemen o' fortune! Это вы-тоджентльмены удачи?


I reckon tailors is your trade."

Уж лучше бы вы стали портными...


"Go on, John," said Morgan. - Перестань ругаться, - сказал Морган.


"Speak up to the others."

- Отвечай на остальныеобвинения.


"Ah, the others!" returned John. - А, на остальные! - крикнул Джон.


"They're a nice lot, ain't they?- Остальные тоже хороши.


You say this cruise is bungled. Выговорите, что наше дело пропащее.


Ah! By gum, if you could understand how bad it'sbungled, you would see! Клянусь громом, вы даже не подозреваете,как оно плохо!


We're that near the gibbet that my neck's stiff withthinking on it. Мы так близко от виселицы, что шея моя уже коченеет отпетли.


You've seen 'em, maybe, hanged in chains, birdsabout 'em, seamen p'inting 'em out as they go downwith the tide. Так и вижу, как болтаемся мы в железныхоковах, а над нами кружатвороны. Моряки показывают на нас пальцами во времяприлива.


'Who's that?' says one. "Кто это?" -спрашивает один.


'That! Why, that's John Silver."Это Джон Сильвер.


I knowed him well,' says another. Я хорошо его знал", - отвечает другой.


And you can hear the chains a-jangle as you goabout and reach for the other buoy.

Ветер качает повешенных и разносит звон цепей.


Now, that's about where we are, every mother's sonof us, thanks to him, and Hands, and Anderson, andother ruination fools of you. Вот что грозит каждому изнас из-за Джорджа Мерри, Хендса, Эндерсона идругих идиотов!


And if you want to know about number four, andthat boy, why, shiver my timbers, isn't he a hostage? Затем, чертподери, вас интересует пункт четвертый - вотэтот мальчишка.


Are we a-going to waste a hostage? Да ведь онзаложник, понимаете?


No, not us; he might be our last chance, and Ishouldn't wonder. Неужели мы должны уничтожить заложника? Он, бытьможет, последняя наша надежда.


Kill that boy? Убить этого мальчишку?


Not me, mates! Нет, мои милые, нестану его убивать.


And number three? Впрочем, я еще не ответил по третьему пункту.


Ah, well, there's a deal to say to number three. Отлично,извольте, отвечу.


Maybe you don't count it nothing to have a realcollege doctor to see you every day—you, John, withyour head broke—or you, George Merry, that had theague shakes upon you not six hours agone, and hasyour eyes the colour of lemon peel to this samemoment on the clock? Может быть, вы ни во что не ставите ежедневные визитыдоктора, доктора, окончившего колледж? Твоему продырявленному черепу,Джон, уже не надобен доктор? А ты, Джордж Мерри, которого каждые шестьчасов трясет лихорадка, у которого глаза желтые,как лимон, - ты не хочешьлечиться у доктора?


And maybe, perhaps, you didn't know there was aconsort coming either? Быть может, вы не знаете, что сюда скородолжен прийтивторой корабль на помощь?


But there is, and not so long till then; and we'll seewho'll be glad to have a hostage when it comes tothat. Однако он скоро придет. Вот когда вам пригодитсязаложник.


And as for number two, and why I made abargain—well, you came crawling on your knees tome to make it—on your knees you came, you wasthat downhearted—and you'd have starved too if Ihadn't—but that's a trifle! Затем пункт второй: вы обвиняете меня в том, что я заключилдоговор. Да ведь вы сами на коленях умоляли менязаключить его. Вы ползалина коленях, вы малодушничали, вы боялисьумереть с голоду...


You look there—that's why!"

Но все этопустяки.


And he cast down upon the floor a paper that Iinstantly recognized—none other than the chart onyellow paper, with the three red crosses, that I hadfound in the oilcloth at the bottom of the captain'schest. Поглядите - вот ради чего я заключил договор! И он бросил на пол лист бумаги. Я сразу узнал его. Это была та самаякарта на желтой бумаге, с тремя красными крестиками, которую я нашелкогда-то на дне сундука Билли Бонса.


Why the doctor had given it to him was more than Icould fancy.

Я никак не мог уразуметь, почему доктор отдалее Сильверу.


But if it were inexplicable to me, the appearance ofthe chart was incredible to the surviving mutineers.Разбойников вид этой карты поразил еще сильнее, чем меня.


They leaped upon it like cats upon a mouse. Онинакинусь на нее, как коты на мышь.


It went from hand to hand, one tearing it fromanother; and by the oaths and the cries and thechildish laughter with which they accompanied theirexamination, you would have thought, not only theywere fingering the very gold, but were at sea with it,besides, in safety.

Они вырывали ее друг у друга из рук сруганью, с криками, с детским смехом. Можно было подумать, что они нетолько уже трогают золото пальцами, но везутего в полной сохранности накорабле.


"Yes," said one, "that's Flint, sure enough.- Да, - сказал один, - это подпись Флинта, можете не сомневаться.


J. F., and a score below, with a clove hitch to it; so hedone ever."

"Д.Ф.", а внизу мертвый узел. Он всегда подписывался так.


"Mighty pretty," said George. "But how are we to get away with it, and us no ship."

- Все это хорошо, - сказал Джордж, - но как мыувезем сокровища, еслиу нас нет корабля?


Silver suddenly sprang up, and supporting himselfwith a hand against the wall: Сильвер внезапно вскочил, держась рукой застену.


"Now I give you warning, George," he cried. - Предупреждаю тебя в последний раз, Джордж! -крикнул он.


"One more word of your sauce, and I'll call youdown and fight you.- Еще однослово, и я буду драться с тобой...


How? Как?


Why, how do I know? Почем я знаю как!


You had ought to tell me that—you and the rest, thatlost me my schooner, with your interference, burnyou! Это ты долженмне сказать, ты и другие, которые проворонилимою шхуну, с твоей помощью,черт возьми!


But not you, you can't; you hain't got the inventionof a cockroach. Но нет, мне незачем ждать от тебя умного слова - ум у тебятараканий.


But civil you can speak, and shall, George Merry,you may lay to that."

Но разговаривать учтиво ты должен, или я научутебя вежливости!


"That's fair enow," said the old man Morgan.

- Правильно, - сказал старик Морган.


"Fair!- Еще бы!


I reckon so," said the sea-cook. Конечно, правильно! - подхватил корабельный повар.


"You lost the ship; I found the treasure.- Тыпотерял наш корабль.


Who's the better man at that? Я нашел вам сокровища.


And now I resign, by thunder! Кто же из нас стоит большего?


Elect whom you please to be your cap'n now; I'mdone with it."

Но, клянусь, я больше не желаю быть у вас капитаном. Выбирайте, когохотите. С меня довольно!


"Silver!" they cried. - Сильвера! - заорали все.


"Barbecue forever!- Окорок на веки веков!


Barbecue for cap'n!"

Окорока вкапитаны!


"So that's the toon, is it?" cried the cook. - Так вот что вы теперь запели! - крикнул повар.


"George, I reckon you'll have to wait another turn,friend; and lucky for you as I'm not a revengefulman.- Джордж, милыйдруг, придется тебе подождать до другого случая. Счастье твое, что я непомню худого.


But that was never my way. Сердце у меня отходчивое.


And now, shipmates, this black spot? Что же делать с этой чернойметкой, приятели?


'Tain't much good now, is it? Теперь она как будто ни к чему.


Dick's crossed his luck and spoiled his Bible, andthat's about all."

Дик загубил свою душу,изгадил свою Библию, и все понапрасну.


"It'll do to kiss the book on still, won't it?" growledDick, who was evidently uneasy at the curse he hadbrought upon himself.

- А может быть, она еще годится для присяги? -спросил Дик, которого,видимо, сильно тревожило совершенное имкощунство.


"A Bible with a bit cut out!" returned Silverderisively. - Библия с отрезанной страницей! - ужаснулсяСильвер.


"Not it.- Ни за что!


It don't bind no more'n a ballad-book."

Вней не больше святости, чем в песеннике.


"Don't it, though?" cried Dick with a sort of joy. - И все же на всякий случай лучше ее сохранить, -сказал Дик.


"Well, I reckon that's worth having too."

"Here, Jim—here's a cur'osity for you," said Silver,and he tossed me the paper.

- А вот это, Джим, возьми себе на память, - сказал Сильвер, подаваямне черную метку.


It was around about the size of a crown piece.Величиной она была с крону [крона - серебрянаямонета].


One side was blank, for it had been the last leaf; theother contained a verse or two of Revelation—thesewords among the rest, which struck sharply homeupon my mind: Одна сторонабелая - Дик разрезал самую последнюю страницуБиблии, - на другой сторонебыли напечатаны стиха два из Апокалипсиса.


"Without are dogs and murderers." Я помню, между прочим, дваслова: "псы и убийцы".


The printed side had been blackened with wood ash,which already began to come off and soil my fingers;on the blank side had been written with the samematerial the one word Сторона с текстом была вымазана сажей, котораяперепачкала мне пальцы. А на чистой стороне углем было выведено однослово:


"Depposed.""Низложен".


I have that curiosity beside me at this moment, butnot a trace of writing now remains beyond a singlescratch, such as a man might make with histhumb-nail.

Сейчас эта черная метка лежит предо мною, но от надписи углемостались только следы царапин, как от когтя.


That was the end of the night's business.Так окончились события этой ночи.


Soon after, with a drink all round, we lay down tosleep, and the outside of Silver's vengeance was toput George Merry up for sentinel and threaten himwith death if he should prove unfaithful.

Выпив рому, мы улеглись спать.Сильвер в отместку назначил Джорджа Мерри в часовые, пригрозив емусмертью, если он недоглядит чего-нибудь.


It was long ere I could close an eye, and heavenknows I had matter enough for thought in the manwhom I had slain that afternoon, in my own mostperilous position, and above all, in the remarkablegame that I saw Silver now engaged upon—keepingthe mutineers together with one hand and graspingwith the other after every means, possible andimpossible, to make his peace and save his miserablelife.Я долго не мог сомкнуть глаз. Я думал о человеке, которого убил, освоем опасном положении и прежде всего о тойзамечательной игре, которуювел Сильвер, одной рукой удерживавший шайку разбойников, а другойхватавшийся за всякое возможное и невозможноесредство, чтобы спасти своюничтожную жизнь.


He himself slept peacefully and snored aloud, yetmy heart was sore for him, wicked as he was, tothink on the dark perils that environed and theshameful gibbet that awaited him.

Он мирно спал и громко храпел. И все же сердце у менясжималось от жалости, когда я глядел на него идумал, какими опасностямион окружен и какая позорная смерть ожидает его.


30On Parole

30. НА ЧЕСТНОЕ СЛОВО


I WAS wakened—indeed, we were all wakened, for Icould see even the sentinel shake himself togetherfrom where he had fallen against the door-post—by aclear, hearty voice hailing us from the margin of thewood:

Меня разбудил, вернее - всех нас разбудил,потому что вскочил дажечасовой, задремавший у двери, ясный, громкийголос, прозвучавший на опушкелеса:


"Block house, ahoy!" it cried. - Эй, гарнизон, вставай!


"Here's the doctor."

Доктор идет!


And the doctor it was.Действительно, это был доктор.


Although I was glad to hear the sound, yet mygladness was not without admixture. Я обрадовался, услышав его голос, но крадости моей примешивались смущение и стыд.


I remembered with confusion my insubordinate andstealthy conduct, and when I saw where it hadbrought me—among what companions andsurrounded by what dangers—I felt ashamed to lookhim in the face.

Я вспомнил о своемнеповиновении, о том, как я тайком убежал оттоварищей. И к чему это всепривело? К тому, что я сижу в плену у разбойников, которые могут каждуюминуту лишить меня жизни. Мне было стыдно взглянуть доктору в лицо.


He must have risen in the dark, for the day hadhardly come; and when I ran to a loophole andlooked out, I saw him standing, like Silver oncebefore, up to the mid-leg in creeping vapour.

Доктор, вероятно, поднялся еще до света, потомучто день только начинался.Я подбежал к бойнице и выглянул. Он стоял внизу, по колено в ползучемтумане, как некогда стоял у этого же блокгаузаСильвер.


"You, doctor!- Здравствуйте, доктор!


Top o' the morning to you, sir!" cried Silver, broadawake and beaming with good nature in a moment. С добрым утром, сэр! - воскликнул Сильвер,уже протерев как следует глаза и сияяприветливой улыбкой.


"Bright and early, to be sure; and it's the early bird,as the saying goes, that gets the rations.- Рано же выподнялись! Ранняя птица больше корма клюет, как говорит поговорка...


George, shake up your timbers, son, and help Dr.

Джордж, очнись, сын мой, и помоги докторуЛивси взойти на корабль...


Livesey over the ship's side. Все впорядке, доктор.


All a-doin' well, your patients was—all well andmerry."

Ваши пациенты куда веселей и бодрей!


So he pattered on, standing on the hilltop with hiscrutch under his elbow and one hand upon the side ofthe log-house—quite the old John in voice, manner,and expression.

Так он балагурил, стоя на вершине холма с костылем под мышкой,опираясь рукой о стену, - совсем прежний Джон ипо голосу, и по ухваткам,и по смеху.


"We've quite a surprise for you too, sir," hecontinued. - У нас есть сюрприз для вас, сэр, - продолжал он.


"We've a little stranger here—he! he!- Один маленькийприезжий, хе-хе!


A noo boarder and lodger, sir, and looking fit andtaut as a fiddle; slep' like a supercargo, he did, rightalongside of John—stem to stem we was, all night."

Новый жилец, сэр, жилец хоть куда! Спит как сурок,ей-богу. Всю ночь проспал рядом с Джоном, борт о борт.


Dr. Livesey was by this time across the stockade andpretty near the cook, and I could hear the alteration inhis voice as he said, Доктор Ливси тем временем перелез черезчастокол и подошел к повару.И я услышал, как дрогнул его голос, когда онспросил:


"Not Jim?"

- Неужели Джим?


"The very same Jim as ever was," says Silver.

- Он самый, - ответил Сильвер.


The doctor stopped outright, although he did notspeak, and it was some seconds before he seemedable to move on.

Доктор внезапно остановился. Было похоже, что он не в состояниисдвинуться с места.


"Well, well," he said at last, "duty first and pleasureafterwards, as you might have said yourself, Silver.- Ладно, - выговорил он наконец. - Раньше дело, а потом веселье.Такая, кажется, у вас поговорка?


Let us overhaul these patients of yours."

Осмотрим сначала больных.


A moment afterwards he had entered the block houseand with one grim nod to me proceeded with hiswork among the sick.Доктор вошел в дом и, холодно кивнув мне головой, занялся своимибольными.


He seemed under no apprehension, though he musthave known that his life, among these treacherousdemons, depended on a hair; and he rattled on to hispatients as if he were paying an ordinary professionalvisit in a quiet English family. Он держался спокойно и просто, хотя не мог незнать, что жизньего среди этих коварных людей висит на волоске. Он болтал с пациентами,будто его пригласили к больному в тихое английское семейство.


His manner, I suppose, reacted on the men, for theybehaved to him as if nothing had occurred, as if hewere still ship's doctor and they still faithful handsbefore the mast.

Егообращение с пиратами, видимо, оказывало на нихсильное влияние. Они велисебя с ним, будто ничего не случилось, будто он по-прежнему корабельныйврач и они по-прежнему старательные ипреданные матросы.


"You're doing well, my friend," he said to the fellowwith the bandaged head, "and if ever any person hada close shave, it was you; your head must be as hardas iron.- Тебе лучше, друг мой, - сказал он человеку сперевязанной головой.- Другой на твоем месте не выжил бы. Но у тебя голова крепкая, какчугунный котел...


Well, George, how goes it? А как твои дела, Джордж?


You're a pretty colour, certainly; why, your liver,man, is upside down. Да ты весь желтый! У тебяпеченка не в порядке.


Did you take that medicine? Ты принимал лекарство?..


Did he take that medicine, men?"

Скажите, он принималлекарство?


"Aye, aye, sir, he took it, sure enough," returnedMorgan.

- Как же, сэр, как же! Он принимал, сэр, - отозвался Морган.


"Because, you see, since I am mutineers' doctor, orprison doctor as I prefer to call it," says DoctorLivesey in his pleasantest way, "I make it a point of honour not to lose a man forKing George (God bless him!) and the gallows."

- С тех пор как я стал врачом у мятежников, или, вернее, тюремнымврачом, - сказал доктор Ливси с добродушнейшейулыбкой, - я считаю своимдолгом сохранить вас в целости для короляГеорга, да благословит его бог,для петли.


The rogues looked at each other but swallowed thehome-thrust in silence.

Разбойники переглянулись, но молча проглотилишутку доктора.


"Dick don't feel well, sir," said one.

- Дик скверно себя чувствует, сэр, - сказал один.


"Don't he?" replied the doctor. - Скверно? - спросил доктор.


"Well, step up here, Dick, and let me see yourtongue.- А ну-ка, Дик, иди сюда и покажи язык.


No, I should be surprised if he did!

О, я нисколько не удивлен, что он скверно себя чувствует!


The man's tongue is fit to frighten the French. Таким языкомможно напугать и французов.


Another fever."

У него тоже началась лихорадка.


"Ah, there," said Morgan, "that comed of sp'ilingBibles."

- Вот что случается с тем, кто портит святуюБиблию, - сказал Морган.


"That comes—as you call it—of being arrant asses,"retorted the doctor, "and not having sense enough toknow honest air from poison, and the dry land from avile, pestiferous slough.- Это случается с тем, кто глуп, как осел, - возразил доктор. - Стем, у кого не хватает ума отличить свежий воздух от заразного, сухуюпочву от ядовитого и гнусного болота.


I think it most probable—though of course it's onlyan opinion—that you'll all have the deuce to paybefore you get that malaria out of your systems. Вполне вероятно, что все вы схватилималярию, друзья мои, - так мне кажется, - и многопройдет времени, преждечем вы от нее избавитесь.


Camp in a bog, would you? Расположиться лагерем на болоте!..


Silver, I'm surprised at you. Сильвер, выменя удивили, ей-богу!


You're less of a fool than many, take you all round;but you don't appear to me to have the rudiments of anotion of the rules of health.

Вы не такой дурак, как остальные, но вы не имеетени малейшего понятия, как охранять здоровьесвоих подчиненных...


"Well," he added after he had dosed them round andthey had taken his prescriptions, with reallylaughable humility, more like charity schoolchildrenthan blood-guilty mutineers and pirates—"well, that'sdone for today. Отлично,- сказал доктор, осмотрев пациентов и дав им несколько медицинскихсоветов, которые они выслушали с такой смешной кротостью, словно былипитомцами благотворительной школы, а неразбойниками. - На сегодня хватит.


And now I should wish to have a talk with that boy,please."

А теперь, если позволите, я хотел быпобеседовать с этим юнцом.


And he nodded his head in my direction carelessly.

- И оннебрежно кивнул в мою сторону.


George Merry was at the door, spitting andspluttering over some bad-tasted medicine; but at thefirst word of the doctor's proposal he swung roundwith a deep flush and cried Джордж Мерри стоял в дверях и, морщась, принимал какое-то горькоеснадобье. Услышав просьбу доктора, он весь побагровел,повернулся к нему изакричал:


"No!" and swore.

- Ни за что!


Silver struck the barrel with his open hand.

И выругался скверными словами. Сильвер хлопнул ладонью по бочке.


"Si-lence!" he roared and looked about himpositively like a lion. - Молчать! - проревел он и посмотрел вокруг, какрассвирепевший лев.


"Doctor," he went on in his usual tones, "I was a-thinking of that, knowing as how you had afancy for the boy.- Доктор, - продолжал он учтиво, - я был уверен, что вы захотитепоговорить с Джимом, потому что знал - этотмальчик вам по сердцу.


We're all humbly grateful for your kindness, and asyou see, puts faith in you and takes the drugs downlike that much grog. Мы всетак вам благодарны, мы, как видите, чувствуем квам такое доверие, мы пьемваши лекарства, как водку.


And I take it I've found a way as'll suit all. Я сейчас устрою...


Hawkins, will you give me your word of honour as ayoung gentleman—for a young gentleman you are,although poor born—your word of honour not to slipyour cable?"

Хокинс, можешь ты мне датьчестное слово юного джентльмена, - потому чтоты джентльмен, хотя родителитвои люди бедные, - что ты не удерешь никуда?


I readily gave the pledge required.

Я охотно дал ему честное слово.


"Then, doctor," said Silver, "you just step outside o'that stockade, and once you're there I'll bring the boydown on the inside, and I reckon you can yarnthrough the spars.- В таком случае, доктор, - сказал Сильвер, - перелезайте черезчастокол. Когда вы перелезете, я сведу Джима вниз. Он будет с однойстороны частокола, вы - с другой, но это не помешает вам поговорить подушам.


Good day to you, sir, and all our dooties to thesquire and Cap'n Smollett."

Всего хорошего, сэр! Передайте привет сквайру и капитануСмоллетту.


The explosion of disapproval, which nothing butSilver's black looks had restrained, broke outimmediately the doctor had left the house.Едва доктор вышел, негодование пиратов, сдерживаемое страхом передСильвером, прорвалось наружу.


Silver was roundly accused of playing double—oftrying to make a separate peace for himself, ofsacrificing the interests of his accomplices andvictims, and, in one word, of the identical, exactthing that he was doing. Они обвиняли Сильвера в том, что он ведетдвойную игру, что он хочет выгородить себя и предать всех остальных.Словом, они действительно разгадали егонамерения.


It seemed to me so obvious, in this case, that I couldnot imagine how he was to turn their anger. Я не думал, что ему ина этот раз удастся вывернуться.


But he was twice the man the rest were, and his lastnight's victory had given him a huge preponderanceon their minds. Но он был вдвое умнее всех их взятыхвместе, и его вчерашняя победа дала ему огромную власть над ними.


He called them all the fools and dolts you canimagine, said it was necessary I should talk to thedoctor, fluttered the chart in their faces, asked them ifthey could afford to break the treaty the very daythey were bound a-treasure-hunting.

Онобозвал их глупцами, заявил, что без моегоразговора с доктором невозможнообойтись, тыкал им в нос карту и спрашивал: неужели они хотят нарушитьдоговор в тот самый день, когда можноприступить к поискам сокровищ?


"No, by thunder!" he cried. - Нет, клянусь громом! - кричал он.


"It's us must break the treaty when the time comes;and till then I'll gammon that doctor, if I have to ilehis boots with brandy."

- Придет время, и мы натянем имнос, но до той поры я буду ублажать этогодоктора, хотя бы мне пришлосьчистить ему сапоги ромом!


And then he bade them get the fire lit, and stalkedout upon his crutch, with his hand on my shoulder,leaving them in a disarray, and silenced by hisvolubility rather than convinced.

Он приказал развести костер, взял костыль,положил руку мне на плечои заковылял вниз, оставив пиратов в полномзамешательстве. Чувствовалось,что на них повлияли не столько его доводы,сколько настойчивость.


"Slow, lad, slow," he said. - Не торопись, дружок, не торопись, - сказал он мне.


"They might round upon us in a twinkle of an eye ifwe was seen to hurry."

- Они разомкинутся на нас, если заметят, что мы обаторопимся.


Very deliberately, then, did we advance across thesand to where the doctor awaited us on the other sideof the stockade, and as soon as we were within easyspeaking distance Silver stopped.

Мы медленно спустились по песчаному откосу к тому месту, где зачастоколом поджидал нас доктор. Сильвер остановился.


"You'll make a note of this here also, doctor," sayshe, "and the boy'll tell you how I saved his life, andwere deposed for it too, and you may lay to that.- Пусть Джим расскажет вам, доктор, как я спасему жизнь, хотя за эточуть не лишился капитанского звания, - сказал он.


Doctor, when a man's steering as near the wind asme—playing chuck-farthing with the last breath inhis body, like—you wouldn't think it too much,mayhap, to give him one good word?- Ах, доктор, когдачеловек ведет свою лодку навстречу погибели,когда он играет в орлянку сосмертью, он хочет услышать хоть одно самоемаленькое доброе слово!


You'll please bear in mind it's not my life onlynow—it's that boy's into the bargain; and you'll speakme fair, doctor, and give me a bit o' hope to go on,for the sake of mercy."

Имейтев виду, что речь идет не только о моей жизни, нои о жизни этого мальчика.Заклинаю вас, доктор, будьте милосердны ко мне, дайте мне хоть теньнадежды!


Silver was a changed man once he was out there andhad his back to his friends and the block house; hischeeks seemed to have fallen in, his voice trembled;never was a soul more dead in earnest.

Теперь, отойдя от товарищей и стоя спиной кблокгаузу, Сильвер сразусделался другим человеком. Щеки его ввалились, голос дрожал. Это был почтимертвец.


"Why, John, you're not afraid?" asked Dr. Livesey.

- Неужели вы боитесь, Джон? - спросил докторЛивси.


"Doctor, I'm no coward; no, not I—not SO much!"and he snapped his fingers. - Доктор, я не трус. Нет, я даже вот настолько не трус, - и онпоказал кончик пальца, - но говорю откровенно:меня кидает в дрожь примысли о виселице.


"If I was I wouldn't say it. Вы добрый человек и правдивый.


But I'll own up fairly, I've the shakes upon me forthe gallows. You're a good man and a true; I never seen a betterman! Лучшего я в жизни своейне видал.


And you'll not forget what I done good, not anymore than you'll forget the bad, I know. Вы не забудете сделанного мною добра, хотя,разумеется, и зла незабудете.


And I step aside—see here—and leave you and Jimalone. Я отхожу в сторону, видите, и оставляю васнаедине с Джимом.


And you'll put that down for me too, for it's a longstretch, is that!"

Этотоже вы зачтете мне в заслугу, не правда ли?


So saying, he stepped back a little way, till he wasout of earshot, and there sat down upon a tree-stumpand began to whistle, spinning round now and againupon his seat so as to command a sight, sometimes ofme and the doctor and sometimes of his unrulyruffians as they went to and fro in the sand betweenthe fire—which they were busy rekindling—and thehouse, from which they brought forth pork and breadto make the breakfast.

Он отошел в сторону, как раз на такоерасстояние, чтобы не слышатьнас, сел на пень и принялся насвистывать. Он вертелся из стороны всторону, поглядывая то на меня, то на доктора, тона неукрощенных пиратов,которые, валяясь на песке, разжигали костер, то на дом, откуда онивыносили свинину и хлеб для завтрака.


"So, Jim," said the doctor sadly, "here you are.- Итак, Джим, - грустно сказал доктор, - ты здесь.


As you have brewed, so shall you drink, my boy. Что посеешь, то ипожнешь, мой мальчик.


Heaven knows, I cannot find it in my heart to blameyou, but this much I will say, be it kind or unkind:when Captain Smollett was well, you dared not havegone off; and when he was ill and couldn't help it, byGeorge, it was downright cowardly!"

У меня не хватает духу бранить тебя. Одно толькоскажу тебе: если бы капитан Смоллетт былздоров, ты не посмел бы убежатьот нас. Ты поступил бесчестно, ты ушел, когда он был болен и не могудержать тебя силой.


I will own that I here began to weep. Должен признаться, что при этих словах язаплакал.


"Doctor," I said, "you might spare me.- Доктор, - взмолился я, - пожалуйста, не ругайтеменя!


I have blamed myself enough; my life's forfeitanyway, and I should have been dead by now ifSilver hadn't stood for me; and doctor, believe this, Ican die—and I dare say I deserve it—but what I fearis torture. Я сам себядостаточно ругал. Моя жизнь на волоске. Я и теперь был бы уже мертвецом,если бы Сильвер за меня не вступился. Смерти я не боюсь, доктор, я боюсьтолько пыток.


If they come to torture me—"

Если они начнут пытать меня...


"Jim," the doctor interrupted, and his voice was quitechanged, - Джим... - перебил меня доктор, и голос его слегка изменился.


"Jim, I can't have this.-Джим, этого я не могу допустить.


Whip over, and we'll run for it."

Перелезай через забор, и бежим.


"Doctor," said I, "I passed my word."

- Доктор, - сказал я, - я ведь дал честное слово.


"I know, I know," he cried. - Знаю, знаю! - воскликнул он.


"We can't help that, Jim, now.- Что поделаешь, Джим!


I'll take it on my shoulders, holus bolus, blame andshame, my boy; but stay here, I cannot let you. Уж я возьмуэтот грех на себя. Не могу же я бросить тебя здесь беззащитного.


Jump! Прыгай!


One jump, and you're out, and we'll run for it likeantelopes."

Один прыжок - и ты на свободе. Мы помчимся, как антилопы.


"No," I replied; "you know right well you wouldn'tdo the thing yourself—neither you nor squire norcaptain; and no more will I.- Нет, - ответил я. - Ведь вы сами не поступили бы так. Ни вы, нисквайр, ни капитан не изменили бы данномуслову. Значит, и я не изменю.


Silver trusted me; I passed my word, and back I go.

Сильвер на меня положился. Я дал ему честное слово.


But, doctor, you did not let me finish. Но, доктор, вы меня недослушали.


If they come to torture me, I might let slip a word ofwhere the ship is, for I got the ship, part by luck andpart by risking, and she lies in North Inlet, on thesouthern beach, and just below high water. Если они станут меня пытать, я не выдержу и разболтаю, гдеспрятан корабль. Мне повезло, доктор, мне посчастливилось, и я увел ихкорабль. Он стоит у южного берега Северной стоянки.


At half tide she must be high and dry."

Во время прилива онподымается на волне, а во время отлива сидит намели.


"The ship!" exclaimed the doctor.

- Корабль! - воскликнул доктор.


Rapidly I described to him my adventures, and heheard me out in silence.

Я в нескольких словах рассказал ему все, чтослучилось.


"There is a kind of fate in this," he observed when Ihad done. Он выслушалменя в полном молчании.


"Every step, it's you that saves our lives; and do yousuppose by any chance that we are going to let youlose yours?- Это судьба, - заметил он, когда я кончил. - Каждый раз ты спасаешьнас от верной гибели. И неужели ты думаешь, что теперь мы дадим тебеумереть под ножом?


That would be a poor return, my boy. Это была бы плохая награда за все, что ты для нассделал, мой мальчик.


You found out the plot; you found Ben Gunn—thebest deed that ever you did, or will do, though youlive to ninety. Ты открыл заговор. Ты нашел Бена Ганна. Лучшего делаты не сделаешь за всю твою жизнь, даже еслидоживешь до ста лет.


Oh, by Jupiter, and talking of Ben Gunn! Этот БенГанн - ой-ой-ой!


Why, this is the mischief in person. Кстати о Бене Ганне...


Silver!" he cried. Сильвер! - крикнул он.


"Silver! I'll give you a piece of advice," he continued as thecook drew near again; "don't you be in any greathurry after that treasure."

- Сильвер,я хочу дать вам совет, - продолжал он, когда повар приблизился, - неторопитесь отыскивать сокровища.


"Why, sir, I do my possible, which that ain't," saidSilver. - Я, сэр, изо всех сил буду стараться оттянуть это дело, - сказалСильвер.


"I can only, asking your pardon, save my life and theboy's by seeking for that treasure; and you may lay tothat."

- Но, клянусь вам, только поисками сокровищ я могу спасти своюжизнь и жизнь этого несчастного мальчика.


"Well, Silver," replied the doctor, "if that is so, I'll goone step further: look out for squalls when you findit."

- Ладно, Сильвер, - ответил доктор, - если так -ищите. Но я дам вамеще один совет: когда будете искать сокровища,обратите внимание на крики.


"Sir," said Silver, "as between man and man, that'stoo much and too little.- Сэр, - сказал Сильвер, - вы сказали мне или слишком много илислишком мало.


What you're after, why you left the block house,why you given me that there chart, I don't know,now, do I? Что вам нужно? Зачем вы покинули крепость? Зачем вы отдалимне карту? Я этого не понимал и не понимаю.


And yet I done your bidding with my eyes shut andnever a word of hope! И все же я слепо выполнил все, чтовы требовали, хотя вы не дали мне ни малейшейнадежды.


But no, this here's too much. А теперь эти новыетайны...


If you won't tell me what you mean plain out, justsay so and I'll leave the helm."

Если вы не хотите прямо объяснить мне, в чемдело, так и скажите,и я выпущу румпель.


"No," said the doctor musingly; "I've no right to say more; it's not my secret, you see,Silver, or, I give you my word, I'd tell it you.- Нет, - задумчиво сказал доктор, - я не имеюправа посвящать вас втакие дела. Это не моя тайна, Сильвер.


But I'll go as far with you as I dare go, and a stepbeyond, for I'll have my wig sorted by the captain orI'm mistaken! Иначе, клянусь париком, я бы вамвсе рассказал. Если я скажу еще хоть слово, мне здорово влетит откапитана.


And first, I'll give you a bit of hope; Silver, if weboth get alive out of this wolf-trap, I'll do my best tosave you, short of perjury."

И все же я дам вам маленькую надежду,Сильвер: если мы оба свами выберемся из этой волчьей ямы, япостараюсь спасти вас от виселицы,если для этого не нужно будет идти наклятвопреступление.


Silver's face was radiant. Лицо Сильвера мгновенно просияло.


"You couldn't say more, I'm sure, sir, not if you wasmy mother," he cried.

- И родная мать не могла бы утешить меня лучше,чем вы! - воскликнулон.


"Well, that's my first concession," added the doctor. - Это первое, что я могу вам сказать, - добавилдоктор.


"My second is a piece of advice: keep the boy closebeside you, and when you need help, halloo.- И второе:держите этого мальчика возле себя и, еслипонадобится помощь, зовите меня.


I'm off to seek it for you, and that itself will showyou if I speak at random.

Я постараюсь вас выручить, и тогда вы увидите,что я говорю не впустую...


Good-bye, Jim."

Прощай, Джим.


And Dr. Livesey shook hands with me through the stockade,nodded to Silver, and set off at a brisk pace into thewood.

Доктор Ливси пожал мне руку через забор,кивнул головой Сильверу ибыстрыми шагами направился к лесу.


31The Treasure-hunt—Flint's Pointer

31. ПОИСКИ СОКРОВИЩ. УКАЗАТЕЛЬНАЯСТРЕЛА ФЛИНТА


"JIM," said Silver when we were alone, "if I savedyour life, you saved mine; and I'll not forget it. - Джим, - сказал Сильвер, когда мы остались одни, - я спас твоюжизнь, а ты - мою. И я никогда этого не забуду.


I seen the doctor waving you to run for it—with thetail of my eye, I did; and I seen you say no, as plainas hearing. Я ведь видел, как докторуговаривал тебя удрать. Краешком глаза, но видел. Я не слышал твоегоответа, но я видел, что ты отказался.


Jim, that's one to you. Этого, Джим, я тебе не забуду.


This is the first glint of hope I had since the attackfailed, and I owe it you.

Сегодня для меня впервые блеснула надежда после неудачной атаки накрепость. И опять-таки из-за тебя.


And now, Jim, we're to go in for this heretreasure-hunting, with sealed orders too, and I don'tlike it; and you and me must stick close, back to backlike, and we'll save our necks in spite o' fate andfortune."

К поискам сокровищ, Джим, мы приступаемвслепую, и это мне очень не нравится. Но мы с тобой будем крепко держатьсядруг друга и спасем наши шеи, несмотря ни начто.


Just then a man hailed us from the fire that breakfastwas ready, and we were soon seated here and thereabout the sand over biscuit and fried junk.Один из пиратов, возившихся у костра, крикнулнам, что завтрак готов.Мы уселись на песке возле огня и стали закусывать поджаренной свининой.


They had lit a fire fit to roast an ox, and it was nowgrown so hot that they could only approach it fromthe windward, and even there not without precaution.

Разбойники развели такой костер, что можнобыло бы зажарить быка. Вскорекостер запылал так сильно, что к нему - и то небез опаски - приближалисьтолько с подветренной стороны.


In the same wasteful spirit, they had cooked, Isuppose, three times more than we could eat; and oneof them, with an empty laugh, threw what was leftinto the fire, which blazed and roared again over thisunusual fuel. Так же расточительно обращались пираты спровизией: нажарили свинины по крайней мере втри раза больше, чем былонужно. Один из них с глупым смехом швырнул всеоставшиеся куски в огонь,который запылал еще ярче, поглотив этонеобычайное топливо.


I never in my life saw men so careless of themorrow; hand to mouth is the only word that candescribe their way of doing; and what with wastedfood and sleeping sentries, though they were boldenough for a brush and be done with it, I could seetheir entire unfitness for anything like a prolongedcampaign.

Никогда в своей жизни не видел я людей, дотакой степени беззаботноотносящихся к завтрашнему дню. Все делали они спустя рукава, истреблялибез всякого толка провизию, засыпали, стоя начасах, и так далее. Вообщеони были способны лишь на короткую вспышку, но на длительные военныедействия их не хватало.


Even Silver, eating away, with Captain Flint upon hisshoulder, had not a word of blame for theirrecklessness.Даже Сильвер, сидевший в стороне со своимпопугаем, не сделал им ниодного замечания за их расточительность.


And this the more surprised me, for I thought he hadnever shown himself so cunning as he did then.

И это очень меня удивило, так какя знал, какой он осторожный ипредусмотрительный человек.


"Aye, mates," said he, "it's lucky you have Barbecueto think for you with this here head.- Да, приятели, - говорил он, - ваше счастье, что увас есть Окорок,который всегда за вас думает.


I got what I wanted, I did. Я выведал то, что мне нужно.


Sure enough, they have the ship. Корабль у них.


Where they have it, I don't know yet; but once we hitthe treasure, we'll have to jump about and find out.

Пока я еще не знаю, где они его спрятали. Но когда у нас будут сокровища,мы обыщем весь остров и снова захватим корабль.


And then, mates, us that has the boats, I reckon, hasthe upper hand."

Во всяком случае, мысильны уже тем, что у нас имеются шлюпки.


Thus he kept running on, with his mouth full of thehot bacon; thus he restored their hope andconfidence, and, I more than suspect, repaired hisown at the same time.

Так разглагольствовал он, набивая себе рот горячей свининой. Онвнушал им надежду, он восстанавливал свойпошатнувшийся авторитет и в тоже время, как мне показалось, подбадривалсамого себя.


"As for hostage," he continued, "that's his last talk, Iguess, with them he loves so dear.- А наш заложник, - продолжал он, - в последнийраз имел свидание стем, кто мил его сердцу.


I've got my piece o' news, and thanky to him forthat; but it's over and done. Из его разговоров с ним я узнал все, что мнебылонужно узнать, и очень ему благодарен за это. Но теперь кончено.


I'll take him in a line when we go treasure-hunting,for we'll keep him like so much gold, in case ofaccidents, you mark, and in the meantime. Когда мыпойдем искать сокровища, я поведу его за собой на веревочке - он намдороже золота, и мы сохраним его в целости:пригодится в случае чего.


Once we got the ship and treasure both and off to sealike jolly companions, why then we'll talk Mr.Hawkins over, we will, and we'll give him his share,to be sure, for all his kindness."

Акогда у нас будет и корабль, и сокровища, когда мы веселой компаниейотправимся в море, вот тогда мы и поговорим с мистером Хокинсом какследует, и он получит свою долю по заслугам.


It was no wonder the men were in a good humournow.Неудивительно, что их охватило веселье.


For my part, I was horribly cast down. Что касается меня, я страшноприуныл и пал духом.


Should the scheme he had now sketched provefeasible, Silver, already doubly a traitor, would nothesitate to adopt it. Если план Сильвера, только что изложенный им, будетприведен в исполнение, этот двойной предатель не станет колебаться ниминуты.


He had still a foot in either camp, and there was nodoubt he would prefer wealth and freedom with thepirates to a bare escape from hanging, which was thebest he had to hope on our side.

Он ведет игру на два фронта и, без сомнения,предпочтет свободу ибогатство пирата той слабой надежде освободиться от петли, которую мымогли предложить ему.


Nay, and even if things so fell out that he was forcedto keep his faith with Dr. Livesey, even then what danger lay before us!Но если обстоятельства принудят Сильвера сдержать данное докторуслово, нам все равно грозит смертельная опасность.


What a moment that would be when the suspicionsof his followers turned to certainty and he and Ishould have to fight for dear life—he a cripple and Ia boy—against five strong and active seamen!

Подозрения еготоварищей каждую минуту могут превратиться вуверенность. Тогда и ему, имне придется защищать свою жизнь: ему - калекеи мне - мальчишке - отпятерых здоровенных матросов.


Add to this double apprehension the mystery that stillhung over the behaviour of my friends, theirunexplained desertion of the stockade, theirinexplicable cession of the chart, or harder still tounderstand, the doctor's last warning to Silver, Прибавьте к этим двойным опасениям тайну, которой все еще былипокрыты поступки моих друзей. Почему они покинули крепость? Почему ониотдали карту? Что значат эти слова, сказанные доктором Сильверу:


"Look out for squalls when you find it," and you willreadily believe how little taste I found in mybreakfast and with how uneasy a heart I set forthbehind my captors on the quest for treasure.

"Когдабудете искать сокровища, обратите внимание на крики"? Не было ничегостранного в том, что завтрак показался мне неслишком-то вкусным и что я стяжелым сердцем поплелся за разбойниками напоиски клада.


We made a curious figure, had anyone been there tosee us—all in soiled sailor clothes and all but mearmed to the teeth.Мы представляли довольно странное зрелище - все в измазанныхматросских куртках, все, кроме меня,вооруженные до самых зубов.


Silver had two guns slung about him—one beforeand one behind—besides the great cutlass at hiswaist and a pistol in each pocket of his square-tailedcoat. Сильвертащил два ружья: одно на спине, другое на груди. К поясу его пристегнутбыл кортик. В каждый карман своего широкополого кафтана он сунул попистолету.


To complete his strange appearance, Captain Flintsat perched upon his shoulder and gabbling odds andends of purposeless sea-talk. В довершение всего на плече у него сидел Капитан Флинт, безумолку и без всякой связи выкрикивавшийразные морские словечки.


I had a line about my waist and followed obedientlyafter the sea-cook, who held the loose end of therope, now in his free hand, now between hispowerful teeth. Вокругмоей поясницы обвязали веревку, и я послушно поплелся за поваром. Ондержал конец веревки то свободной рукой, томогучими зубами.


For all the world, I was led like a dancing bear.

Меня вели,как дрессированного медведя.


The other men were variously burthened, somecarrying picks and shovels—for that had been thevery first necessary they brought ashore from theHISPANIOLA—others laden with pork, bread, andbrandy for the midday meal.Каждый тащил что-нибудь: одни несли лопаты и ломы (разбойникивыгрузили их на берег с "Испаньолы" прежде всего остального), другие -свинину, сухари и бренди для обеда.


All the stores, I observed, came from our stock, andI could see the truth of Silver's words the nightbefore. Я заметил, что все припасы былидействительно взяты из нашего склада, и понял,что Сильвер вчера вечеромсказал сущую правду.


Had he not struck a bargain with the doctor, he andhis mutineers, deserted by the ship, must have beendriven to subsist on clear water and the proceeds oftheir hunting. Если бы он не заключил какого-то соглашения сдоктором, разбойникам, потерявшим корабль, пришлось бы питатьсяподстреленными птицами и запивать их водой.


Water would have been little to their taste; a sailor isnot usually a good shot; and besides all that, whenthey were so short of eatables, it was not likely theywould be very flush of powder.

Но к воде у них не было особойлюбви, а охотиться моряки не умеют. И если они не запаслись даже пищей, топорохом не запаслись и подавно.


Well, thus equipped, we all set out—even the fellowwith the broken head, who should certainly have keptin shadow—and straggled, one after another, to thebeach, where the two gigs awaited us. Как бы то ни было, мы двинулись в путь,даже пират с разбитой головой, которому гораздополезнее было бы остатьсяв постели. Гуськом доковыляли мы до берега, где насподжидали две шлюпки.


Even these bore trace of the drunken folly of thepirates, one in a broken thwart, and both in theirmuddy and unbailed condition.

Даже эти шлюпки свидетельствовали о глупой беспечности вечно пьяныхпиратов: обе были в грязи, а у одной изломана скамья.


Both were to be carried along with us for the sake ofsafety; and so, with our numbers divided betweenthem, we set forth upon the bosom of the anchorage.

Решено былоразместиться в двух шлюпках, чтобы ни одна непропала. Разделившись на дваотряда, мы наконец отчалили от берега.


As we pulled over, there was some discussion on thechart.Дорогой начались споры о карте.


The red cross was, of course, far too large to be aguide; and the terms of the note on the back, as youwill hear, admitted of some ambiguity. Красный крестик был слишком велик ине мог, конечно, служить точным указателемместа. Объяснения на оборотекарты были слишком кратки и неясны.


They ran, the reader may remember, thus:

Если читатель помнит, в них говорилосьследующее:


Tall tree, Spy-glass shoulder, bearing a point to the N. of N.N.E."Высокое дерево на плече Подзорной Трубы, направление к С. отС.-С.-В.


Skeleton Island E.S.E. and by E.Остров Скелета В.-Ю.-В. и на В.


Ten feet.

Десять футов".


A tall tree was thus the principal mark.Итак, прежде всего нужно было отыскатьвысокое дерево.


Now, right before us the anchorage was bounded bya plateau from two to three hundred feet high,adjoining on the north the sloping southern shoulderof the Spy-glass and rising again towards the southinto the rough, cliffy eminence called theMizzen-mast Hill. Прямо переднами якорная стоянка замыкалась плоскогорьем в двести-триста футоввысотой, которое на севере соединялось с южнымсклоном Подзорной Трубы, наюге переходило в скалистую возвышенность,носившую название Бизань-мачты.


The top of the plateau was dotted thickly withpine-trees of varying height.

На плоскогорье росли и высокие, и низкие сосны.


Every here and there, one of a different species roseforty or fifty feet clear above its neighbours, andwhich of these was the particular "tall tree" ofCaptain Flint could only be decided on the spot, andby the readings of the compass.

То здесь, то тамкакая-нибудь одна сосна возвышалась насорок-пятьдесят футов над соседями.Какое из этих деревьев капитан Флинт назвалвысоким, можно было определитьтолько на месте с помощью компаса.


Yet, although that was the case, every man on boardthe boats had picked a favourite of his own ere wewere half-way over, Long John alone shrugging hisshoulders and bidding them wait till they were there.

Тем не менее не проплыли мы и половины пути, ауже каждый облюбовалсебе особое дерево. Только Долговязый Джон пожимал плечами и советовалподождать прибытия на место.


We pulled easily, by Silver's directions, not to wearythe hands prematurely, and after quite a long passage,landed at the mouth of the second river—that whichruns down a woody cleft of the Spy-glass.По указанию Сильвера мы берегли силы, неочень налегали на весла ипосле долгого плавания высадились в устьевторой реки, той самой, котораяпротекает по лесистому склону ПодзорнойТрубы.


Thence, bending to our left, we began to ascend theslope towards the plateau.

Оттуда, свернув налево, мыначали взбираться к плоскогорью.


At the first outset, heavy, miry ground and a matted,marish vegetation greatly delayed our progress; butby little and little the hill began to steepen andbecome stony under foot, and the wood to change itscharacter and to grow in a more open order. It was, indeed, a most pleasant portion of the islandthat we were now approaching.Вначале наше продвижение очень затруднялосьтопкой почвой и густойболотной растительностью. Но мало-помалу подъем стал круче, почвакаменистее, растительность выше и реже. Мы приближались к лучшей частиострова.


A heavy-scented broom and many flowering shrubshad almost taken the place of grass. Вместо травы по земле стлался пахучий дрок ицветущий кустарник.


Thickets of green nutmeg-trees were dotted here andthere with the red columns and the broad shadow ofthe pines; and the first mingled their spice with thearoma of the others.

Среди зеленых зарослей мускатного ореха там и сям возвышались багряныеколонны высоких сосен, бросавших широкуютень. Запах муската смешивался сзапахом хвои.


The air, besides, was fresh and stirring, and this,under the sheer sunbeams, was a wonderfulrefreshment to our senses.

Воздух был свеж. Сияло солнце, но легкий ветерок освежалнаши лица.


The party spread itself abroad, in a fan shape,shouting and leaping to and fro.Разбойники шли веером и весело перекликалисьмежду собой.


About the centre, and a good way behind the rest,Silver and I followed—I tethered by my rope, heploughing, with deep pants, among the slidinggravel.В середине, несколько отстав от всех, брел Сильвер, таща меня засобой на веревке. Трудно было ему взбираться по сыпучему гравию склона.


From time to time, indeed, I had to lend him a hand,or he must have missed his footing and fallenbackward down the hill.

Мне не раз приходилось поддерживать его, а тоон споткнулся бы и покатилсяс холма.


We had thus proceeded for about half a mile andwere approaching the brow of the plateau when theman upon the farthest left began to cry aloud, as if interror.Так прошли мы около полумили и уже достигли вершины, как вдругразбойник, шедший левее других, громкозакричал от ужаса.


Shout after shout came from him, and the othersbegan to run in his direction.

Он кричал непереставая, и все побежали к нему.


"He can't 'a found the treasure," said old Morgan,hurrying past us from the right, "for that's cleana-top."

- Вы думаете, он набрел на сокровища? - сказал старый Морган,торопливо пробегая мимо нас. - Нет, нет, мы еще не добрались до тогодерева...


Indeed, as we found when we also reached the spot,it was something very different.Да, он нашел не сокровища. У подножия высокой сосны лежал скелетчеловека.


At the foot of a pretty big pine and involved in agreen creeper, which had even partly lifted some ofthe smaller bones, a human skeleton lay, with a fewshreds of clothing, on the ground. Вьющиеся травы оплели его густой сетью, сдвинув с местанекоторые мелкие кости. Кое-где на нем сохранились остатки истлевшейодежды.


I believe a chill struck for a moment to every heart.

Я уверен, что не было среди нас ни одногочеловека, у которого непробежал бы по коже мороз.


"He was a seaman," said George Merry, who, bolderthan the rest, had gone up close and was examiningthe rags of clothing. - Это моряк, - сказал Джордж Мерри, которыйбыл смелее остальных ивнимательно рассматривал сгнившие лохмотья.


"Leastways, this is good sea-cloth."

- Одежда у него была морская.


"Aye, aye," said Silver; "like enough; you wouldn'tlook to find a bishop here, I reckon.- Конечно, моряк, - сказал Сильвер. - Полагаю, ты не надеялся найтиздесь епископа.


But what sort of a way is that for bones to lie? Однако почему эти кости так странно лежат?


'Tain't in natur'."

И действительно, скелет лежал в неестественнойпозе.


Indeed, on a second glance, it seemed impossible tofancy that the body was in a natural position.По странной случайности (виноваты ли тут клевавшие его птицы или,быть может, медленно растущие травы,обвивавшие его со всех сторон) онлежал навытяжку, прямой, как стрела.


But for some disarray (the work, perhaps, of thebirds that had fed upon him or of the slow-growingcreeper that had gradually enveloped his remains) theman lay perfectly straight—his feet pointing in onedirection, his hands, raised above his head like adiver's, pointing directly in the opposite.

Ноги его показывали в одну сторону, аруки, поднятые у него над головой, как уготового прыгнуть пловца, - вдругую.


"I've taken a notion into my old numbskull,"observed Silver. - Эге, я начиная понимать, - сказал Сильвер.


"Here's the compass; there's the tip-top p'int o'Skeleton Island, stickin' out like a tooth.- Это компас. Да-да! Вонторчит, словно зуб, вершина Острова Скелета.


Just take a bearing, will you, along the line of thembones."

Проверьте по компасу, кудауказывает этот мертвец.


It was done.Проверили.


The body pointed straight in the direction of theisland, and the compass read duly E.S.E. and by E.

Мертвец действительно указывал в сторонуОстрова Скелета.Компас показал направление на В.-Ю.-В. и на В.


"I thought so," cried the cook; "this here is a p'inter.- Так я и думал! - воскликнул повар. - Это указательная стрелка.


Right up there is our line for the Pole Star and thejolly dollars.

Значит, там Полярная звезда, а вон там веселыедоллары.


But, by thunder! If it don't make me cold inside to think of Flint. Клянусь громом, уменя все холодеет при одной мысли о Флинте.


This is one of HIS jokes, and no mistake. Это одна из его милых острот.


Him and these six was alone here; he killed 'em,every man; and this one he hauled here and laiddown by compass, shiver my timbers!

Он остался здесь с шестью товарищами иукокошил их всех. А потом из одногоубитого смастерил себе компас...


They're long bones, and the hair's been yellow. Кости длинные, на черепе рыжие волосы.


Aye, that would be Allardyce. Э,да это Аллардайс, накажи меня бог!


You mind Allardyce, Tom Morgan?"

Ты помнишь Аллардайса, Том Морган?


"Aye, aye," returned Morgan; - Еще бы, - сказал Морган, - конечно.


"I mind him; he owed me money, he did, and tookmy knife ashore with him."

Он остался мне должен и, крометого, прихватил с собой мой нож, когда уезжал наостров.


"Speaking of knives," said another, "why don't wefind his'n lying round?- Значит, нож должен быть где-нибудь здесь, - промолвил другойразбойник.


Flint warn't the man to pick a seaman's pocket; andthe birds, I guess, would leave it be."

- Флинт был не такой человек, чтобы шарить вкарманах матроса.Да и птицы... Не могли же они унести этот нож!


"By the powers, and that's true!" cried Silver.

- Ты прав, черт тебя возьми! - воскликнулСильвер.


"There ain't a thing left here," said Merry, stillfeeling round among the bones; "not a copper doitnor a baccy box.- Однако здесь нет ничего, - сказал Мерри, внимательно ощупываяпочву. - Хоть медная монетка осталась бы или,например, табакерка.


It don't look nat'ral to me."

Все этокажется мне подозрительным...


"No, by gum, it don't," agreed Silver; "not nat'ral, nornot nice, says you.- Верно! Верно! - согласился Сильвер.


Great guns!- Тут что-то не так.


Messmates, but if Flint was living, this would be ahot spot for you and me. Да,дорогие друзья, но только если бы Флинт былжив, не гулять бы нам в этихместах.


Six they were, and six are we; and bones is whatthey are now."

Нас шестеро, и тех было шестеро, а теперь отних остались толькокости.


"I saw him dead with these here deadlights," saidMorgan. - Нет, будь покоен, он умер: я собственными глазами видел егомертвым, - отозвался Морган.


"Billy took me in.- Билли водил меня к его мертвому телу.


There he laid, with penny-pieces on his eyes."

Онлежал с медяками на глазах.


"Dead—aye, sure enough he's dead and gone below,"said the fellow with the bandage; "but if ever sperritwalked, it would be Flint's.- Конечно, он умер, - подтвердил пират сповязкой на голове. - Нотолько если кому и бродить по земле после смерти, так это, конечно,Флинту.


Dear heart, but he died bad, did Flint!"

Ведь до чего тяжело умирал человек!


"Aye, that he did," observed another; "now he raged,and now he hollered for the rum, and now he sang. - Да, умирал он скверно, - заметил другой. - То приходил в бешенство,то требовал рому, то начинал горланить


'Fifteen Men' were his only song, mates; and I tellyou true, I never rightly liked to hear it since."Пятнадцать человек на сундукмертвеца". Кроме "Пятнадцати человек", он ничего другого не пел никогда.И, скажу вам по правде, с тех пор я не люблю этой песни.


It was main hot, and the windy was open, and I hearthat old song comin' out as clear as clear—and thedeath-haul on the man already."

Было страшножарко. Окно было открыто. Флинт распевал во всю мочь, и песня сливалась спредсмертным хрипеньем...


"Come, come," said Silver; "stow this talk.- Вперед, вперед! - сказал Сильвер.


He's dead, and he don't walk, that I know; leastways,he won't walk by day, and you may lay to that.- Довольно болтать! Он умер и нешатается по земле привидением. А если бы даже ему и вздумалось выйти измогилы, так ведь привидения показываютсятолько ночами, а сейчас, как вывидите, день...


Care killed a cat. Fetch ahead for the doubloons."

Нечего говорить о покойнике, нас поджидаютдублоны.


We started, certainly; but in spite of the hot sun andthe staring daylight, the pirates no longer ran separateand shouting through the wood, but kept side by sideand spoke with bated breath.Мы двинулись дальше. Но хотя солнце светило вовсю, пираты больше неразбегались в разные стороны и не окликали друг друга издали.


The terror of the dead buccaneer had fallen on theirspirits.

Они шлирядом и говорили меж собой вполголоса: такойужас внушил им умерший пират.


32The Treasure-hunt—The Voice Among the Trees

32. ПОИСКИ СОКРОВИЩ. ГОЛОС В ЛЕСУ


PARTLY from the damping influence of this alarm,partly to rest Silver and the sick folk, the whole partysat down as soon as they had gained the brow of theascent.

Отчасти вследствие расслабляющего влиянияэтого ужаса, отчасти же длятого, чтобы дать отдохнуть Сильверу и больным пиратам, на вершинеплоскогорья весь отряд сделал привал.


The plateau being somewhat tilted towards the west,this spot on which we had paused commanded a wideprospect on either hand.Плоскогорье было слегка наклонено к западу, ипотому с того места,где мы сидели, открывался вид в обе стороны.


Before us, over the tree-tops, we beheld the Cape ofthe Woods fringed with surf; behind, we not onlylooked down upon the anchorage and SkeletonIsland, but saw—clear across the spit and the easternlowlands—a great field of open sea upon the east. Впереди за вершинами деревьевмы видели Лесистый мыс, окаймленный пенойприбоя. Позади видны были нетолько пролив и Остров Скелета, но также - закосой и восточной равниной -простор открытого моря.


Sheer above us rose the Spyglass, here dotted withsingle pines, there black with precipices. Прямо над нами возвышалась Подзорная Труба,заросшая редкими соснами и местами зияющаяглубокими пропастями.


There was no sound but that of the distant breakers,mounting from all round, and the chirp of countlessinsects in the brush.Тишина нарушалась только отдаленным грохотом прибоя да жужжаньембесчисленных насекомых.


Not a man, not a sail, upon the sea; the verylargeness of the view increased the sense of solitude.

Безлюдье. На море ни единого паруса. Чувствоодиночества еще усиливалось широтойокрестных пространств.


Silver, as he sat, took certain bearings with hiscompass.

Сильвер во время отдыха делал измерения покомпасу.


"There are three 'tall trees'" said he, "about in theright line from Skeleton Island. - Здесь три высоких дерева, - сказал он, - и всеони расположены попрямой линии от Острова Скелета.


'Spy-glass shoulder,' I take it, means that lower p'intthere."Плечо Подзорной Трубы", я думаю, вот этавпадина.


It's child's play to find the stuff now. Теперь и ребенок нашел бы сокровища.


I've half a mind to dine first."

По-моему, неплохо было быраньше покушать.


"I don't feel sharp," growled Morgan. - Мне что-то не хочется, - проворчал Морган.


"Thinkin' o' Flint—I think it were—as done me."

- Я как вспомнил оФлинте, у меня сразу пропал аппетит.


"Ah, well, my son, you praise your stars he's dead,"said Silver.

- Да, сын мой, счастье твое, что он умер, - сказалСильвер.


"He were an ugly devil," cried a third pirate with ashudder; "that blue in the face too!"

- И рожа у него была, как у дьявола! - воскликнул третий пират,содрогаясь. - Вся синяя-синяя!


"That was how the rum took him," added Merry. - Это от рома, - добавил Мерри.


"Blue!- Синяя!


Well, I reckon he was blue. Еще бы не синяя!


That's a true word."

От ромапосинеешь, это верно.


Ever since they had found the skeleton and got uponthis train of thought, they had spoken lower andlower, and they had almost got to whispering bynow, so that the sound of their talk hardly interruptedthe silence of the wood.Вид скелета и воспоминание о Флинте такподействовали на этих людей,что они стали разговаривать все тише и тише и дошли наконец до елеслышного шепота, почти не нарушавшего леснойтишины.


All of a sudden, out of the middle of the trees infront of us, a thin, high, trembling voice struck up thewell-known air and words:

И вдруг из ближайшейрощи чей-то тонкий, резкий, пронзительныйголос затянул хорошо знакомуюпесню:


"Fifteen men on the dead man's chest— Yo-ho-ho, and a bottle of rum!"

Пятнадцать человек на сундукмертвеца. Йо-хо-хо, и бутылка рому!


I never have seen men more dreadfully affected thanthe pirates. Смертельный ужас охватил пиратов.


The colour went from their six faces likeenchantment; some leaped to their feet, some clawedhold of others; Morgan grovelled on the ground.

У всех шестерых лица сделалисьсразу зелеными. Одни вскочили на ноги, другие судорожносхватились друг задруга. Морган упал на землю и пополз, как змея.


"It's Flint, by ——!" cried Merry.

- Это Флинт! - воскликнул Мерри.


The song had stopped as suddenly as itbegan—broken off, you would have said, in themiddle of a note, as though someone had laid hishand upon the singer's mouth.Песня оборвалась так же резко, как началась,будто на середине нотыпевцу сразу зажали рот.


Coming through the clear, sunny atmosphere amongthe green tree-tops, I thought it had sounded airilyand sweetly; and the effect on my companions wasthe stranger.

День был солнечный и ясный, голос поющего -резкийи звонкий, и я не мог понять испуга своихспутников.


"Come," said Silver, struggling with his ashen lips toget the word out; "this won't do.- Вперед! - сказал Сильвер, еле шевеля серыми,как пепел, губами.


Stand by to go about.-Этак ничего у нас не выйдет.


This is a rum start, and I can't name the voice, butit's someone skylarking—someone that's flesh andblood, and you may lay to that."

Конечно, все это очень чудно, и я не знаю,кто это там куролесит, но уверен, что это непокойник, а живой человек.


His courage had come back as he spoke, and some ofthe colour to his face along with it.Пока он говорил, к нему вернулось мужество, и лицо его чуть-чутьпорозовело.


Already the others had begun to lend an ear to thisencouragement and were coming a little tothemselves, when the same voice broke outagain—not this time singing, but in a faint distanthail that echoed yet fainter among the clefts of theSpy-glass.

Остальные тоже под влиянием его словободрились и как будтопришли в себя. И вдруг вдали опять раздался тот же голос. Но теперь он непел, а кричал словно откуда-то издали, и его криктихо пронесся невнятнымэхом по расселинам Подзорной Трубы.


"Darby M'Graw," it wailed—for that is the word thatbest describes the sound—"Darby M'Graw!- Дарби Мак-Гроу! - вопил он. - Дарби Мак-Гроу!


Darby M'Graw!" again and again and again; andthen rising a little higher, and with an oath that Ileave out: Так он повторял без конца, затем выкрикнул непристойную ругань изавыл:


"Fetch aft the rum, Darby!"

- Дарби, подай мне рому!


The buccaneers remained rooted to the ground, theireyes starting from their heads.Разбойники приросли к земле, и глаза их чуть невылезли на лоб.


Long after the voice had died away they still staredin silence, dreadfully, before them.

Голосдавно уже замер, а они все еще стояли как вкопанные и молча гляделивперед.


"That fixes it!" gasped one. - Дело ясное, - молвил один.


"Let's go."

- Надо удирать.


"They was his last words," moaned Morgan, "his lastwords above board."

- Это были его последние слова! - простоналМорган. - Последние словаперед смертью.


Dick had his Bible out and was praying volubly.Дик достал свою Библию и начал усердномолиться.


He had been well brought up, had Dick, before hecame to sea and fell among bad companions.

Прежде чем уйти вморе и стать бандитом, он воспитывался внабожной семье.


Still Silver was unconquered.Один Сильвер не сдался.


I could hear his teeth rattle in his head, but he hadnot yet surrendered.

Зубы его стучали от страха, но он и слышатьне хотел об отступлении.


"Nobody in this here island ever heard of Darby," hemuttered; "not one but us that's here."- На этом острове никто, кроме нас, даже и не слышал о Дарби, -бормотал он растерянно. - Никто, кроме нас...


And then, making a great effort: "Shipmates," he cried, - Потом взял себя в руки икрикнул: - Послушайте!


"I'm here to get that stuff, and I'll not be beat by manor devil. Я пришел сюда, чтобы вырыть клад, и никто - ничеловек, ни дьявол - не остановит меня.


I never was feared of Flint in his life, and, by thepowers, I'll face him dead. Я не боялся Флинта, когда он былживой, и, черт его возьми, не испугаюсьмертвого.


There's seven hundred thousand pound not a quarterof a mile from here. В четверти мили от наслежат семьсот тысяч фунтов стерлингов.


When did ever a gentleman o' fortune show his sternto that much dollars for a boozy old seaman with ablue mug—and him dead too?"

Неужели хоть один джентльмен удачиспособен повернуться кормой перед такой кучей денег из-за какого-тосинерожего пьяницы, да к тому же еще идохлого?


But there was no sign of reawakening courage in hisfollowers, rather, indeed, of growing terror at theirreverence of his words.

Но его слова не вернули разбойникам мужества. Напротив,непочтительное отношение к призраку толькоусилило их панический ужас.


"Belay there, John!" said Merry. - Молчи, Джон! - сказал Мерри.


"Don't you cross a sperrit."

- Не оскорбляй привидение.


And the rest were all too terrified to reply.Остальные были до такой степени скованы страхом, что не моглипроизнести ни слова.


They would have run away severally had they dared;but fear kept them together, and kept them close byJohn, as if his daring helped them. У них даже не хватало смелости разбежаться в разныестороны. Страх заставлял их тесниться друг к другу, поближе к Сильверу,потому что он был храбрее их всех.


He, on his part, had pretty well fought his weaknessdown.

А ему уже удалось до известной степениосвободиться от страха.


"Sperrit?- По-вашему, это привидение?


Well, maybe," he said. Может быть, и так, - сказал он.


"But there's one thing not clear to me.- Номеня смущает одно.


There was an echo. Мы все явственно слышали эхо.


Now, no man ever seen a sperrit with a shadow; wellthen, what's he doing with an echo to him, I shouldlike to know? А скажите, видал ликто-нибудь, чтобы у привидений была тень? Если не может быть тени, значит,нет и эха.


That ain't in natur', surely?"

Иначе быть не может.


This argument seemed weak enough to me.Такие доводы показались мне слабыми.


But you can never tell what will affect thesuperstitious, and to my wonder, George Merry wasgreatly relieved.

Но вы никогда не можете заранеесказать, что подействует на суеверных людей. К моему удивлению, Джордж Меррипочувствовал большое облегчение.


"Well, that's so," he said. - Это верно, - сказал он.


"You've a head upon your shoulders, John, and nomistake. - Ну и башка же у тебя на плечах, Джон!..


'Bout ship, mates!

Все в порядке, дорогие друзья!


This here crew is on a wrong tack, I do believe. Вы просто взяли неправильный галс.


And come to think on it, it was like Flint's voice, Igrant you, but not just so clear-away like it, after all. Конечно,голос был вроде как у Флинта. И все же он был похож на другой...


It was liker somebody else's voice now—it wasliker—"

Скорееэто голос...


"By the powers, Ben Gunn!" roared Silver.

- Клянусь дьяволом, это голос Бена Ганна! -проревел Сильвер.


"Aye, and so it were," cried Morgan, springing on hisknees. - Правильно! - воскликнул Морган,приподнимаясь с земли и становясьна колени.


"Ben Gunn it were!"

- Это был голос Бена Ганна!


"It don't make much odds, do it, now?" asked Dick. - А велика ли разница? - спросил Дик.


"Ben Gunn's not here in the body any more'n Flint."

- Бен Ганн покойник, и Флинтпокойник.


But the older hands greeted this remark with scorn.

Но матросы постарше презрительно отнеслись кего замечанию.


"Why, nobody minds Ben Gunn," cried Merry; "deador alive, nobody minds him."

- Плевать на Бена Ганна! - крикнул Мерри. - Живой он или мертвый, невсе ли равно?


It was extraordinary how their spirits had returnedand how the natural colour had revived in their faces.Странно было видеть, как быстро пришли этилюди в себя и как быстрона их лицах опять заиграл румянец.


Soon they were chatting together, with intervals oflistening; and not long after, hearing no furthersound, they shouldered the tools and set forth again,Merry walking first with Silver's compass to keepthem on the right line with Skeleton Island. Через несколько минут они как ни в чемне бывало болтали друг с другом и только прислушивались, не слышно листранного голоса. Но все было тихо. И, взвалив на плечи инструменты, онидвинулись дальше. Впереди шел Мерри, держа в руке компасДжона, чтобы всевремя быть на одной линии с Островом Скелета.


He had said the truth: dead or alive, nobody mindedBen Gunn.

Он сказал правду: жив ли БенГанн или мертв, его не боялся никто.


Dick alone still held his Bible, and looked aroundhim as he went, with fearful glances; but he found nosympathy, and Silver even joked him on hisprecautions.

Один только Дик по-прежнему держал в руках свою Библию, испуганноозираясь по сторонам. Но ему уже никто не сочувствовал. Сильвер дажеиздевался над его суеверием:


"I told you," said he—"I told you you had sp'iledyour Bible.- Я говорил тебе, что ты испортил свою Библию.


If it ain't no good to swear by, what do you supposea sperrit would give for it? Неужели ты думаешь,что привидение испугается Библии, на которойнельзя даже присягнуть?


Not that!" and he snapped his big fingers, halting amoment on his crutch.

Какже! Держи карман! - И, приостановившись на миг, он щелкнулпальцами передсамым носом Дика.


But Dick was not to be comforted; indeed, it wassoon plain to me that the lad was falling sick;hastened by heat, exhaustion, and the shock of hisalarm, the fever, predicted by Dr. Livesey, was evidently growing swiftly higher.

Но Дика уже нельзя было успокоить словами. Скоро мне стало ясно, чтоон серьезно болен. От жары, утомления и страха лихорадка, предсказаннаядоктором Ливси, начала быстро усиливаться.


It was fine open walking here, upon the summit; ourway lay a little downhill, for, as I have said, theplateau tilted towards the west.На вершине было мало деревьев, и идти сталозначительно легче. Теперьмы спускались вниз, потому что, как я уже говорил, плоскогорье имелонекоторый наклон к западу.


The pines, great and small, grew wide apart; andeven between the clumps of nutmeg and azalea, wideopen spaces baked in the hot sunshine. Сосны - большие и маленькие - были отделеныдруг от друга широким пространством. И даже среди зарослей мускатногоореха и азалий то и дело попадались просторные,выжженные солнечным зноемполяны.


Striking, as we did, pretty near north-west across theisland, we drew, on the one hand, ever nearer underthe shoulders of the Spy-glass, and on the other,looked ever wider over that western bay where I hadonce tossed and trembled in the coracle.

Идя на северо-запад, мы приближались к плечу Подзорной Трубы.Внизу под нами был виден широкий западный залив, где так недавно менякидало и кружило в челноке.


The first of the tall trees was reached, and by thebearings proved the wrong one.Первое высокое дерево, к которому мы подошли, после проверки покомпасу оказалось неподходящим.


So with the second. То же случилось и со вторым.


The third rose nearly two hundred feet into the airabove a clump of underwood—a giant of a vegetable,with a red column as big as a cottage, and a wideshadow around in which a company could havemanoeuvred. Третьеподнималось над зарослями почти на двести футов. Это был великанрастительного мира, с красным стволом внесколько обхватов толщиной. Подего тенью мог бы маршировать целый взвод.


It was conspicuous far to sea both on the east andwest and might have been entered as a sailing markupon the chart.

Эта сосна безусловно была виднаиздалека и с восточной стороны моря, и с западной, и ее можно былоотметить на карте как мореходный знак.


But it was not its size that now impressed mycompanions; it was the knowledge that sevenhundred thousand pounds in gold lay somewhereburied below its spreading shadow.Однако спутников моих волновали не размерысосны: они были охваченыволнующим сознанием, что под ее широкойсенью зарыты семьсот тысяч фунтовстерлингов.


The thought of the money, as they drew nearer,swallowed up their previous terrors. При мысли о деньгах все их страхи исчезли.


Their eyes burned in their heads; their feet grewspeedier and lighter; their whole soul was found upin that fortune, that whole lifetime of extravaganceand pleasure, that lay waiting there for each of them.

Вспыхнули глаза,шаги стали торопливее, тверже. Они думали только об одном - о богатстве,ожидающем их, о беспечной,роскошной, расточительной жизни, которуюпринесет им богатство.


Silver hobbled, grunting, on his crutch; his nostrilsstood out and quivered; he cursed like a madmanwhen the flies settled on his hot and shinycountenance; he plucked furiously at the line thatheld me to him and from time to time turned his eyesupon me with a deadly look.Сильвер, подпрыгивая, ковылял на своем костыле. Ноздри егораздувались. Он ругался, как сумасшедший, когда мухи садились на егоразгоряченное, потное лицо. Он яростно дергал за веревку, поглядывая наменя со смертельной ненавистью.


Certainly he took no pains to hide his thoughts, andcertainly I read them like print. Он больше уже не старался скрывать своимысли. Я мог читать их, как в книге.


In the immediate nearness of the gold, all else hadbeen forgotten: his promise and the doctor's warningwere both things of the past, and I could not doubtthat he hoped to seize upon the treasure, find andboard the HISPANIOLA under cover of night, cutevery honest throat about that island, and sail awayas he had at first intended, laden with crimes andriches.

Оказавшись наконец в двух шагах отжеланного золота, он обо всем позабыл - и о своих обещаниях, и опредостережениях доктора. Он, конечно, надеялся захватить сокровища,потомночью найти "Испаньолу", перерезать всех нас и отплыть вокеан.


Shaken as I was with these alarms, it was hard for meto keep up with the rapid pace of thetreasure-hunters.Потрясенный этими тревожными мыслями, я струдом поспевал за пиратамии часто спотыкался о камни.


Now and again I stumbled, and it was then thatSilver plucked so roughly at the rope and launched atme his murderous glances. Тогда Сильвер дергал за веревку, бросая наменя кровожадные взоры...


Dick, who had dropped behind us and now broughtup the rear, was babbling to himself both prayers andcurses as his fever kept rising. Дик плелся позади, бормоча молитвы иругательства. Лихорадка его усиливалась.


This also added to my wretchedness, and to crownall, I was haunted by the thought of the tragedy thathad once been acted on that plateau, when thatungodly buccaneer with the blue face—he who diedat Savannah, singing and shouting for drink—hadthere, with his own hand, cut down his sixaccomplices. От этого я чувствовал себя ещеболее несчастным. Вдобавок перед моими глазами невольновставала трагедия,когда-то разыгравшаяся в этих местах. Мне мерещился разбойник с посиневшимлицом, который умер в Саванне, горланя песню и требуя рома. Здесьсобственноручно он убил шестерых.


This grove that was now so peaceful must then haverung with cries, I thought; and even with the thoughtI could believe I heard it ringing still.

Эта тихая роща оглашалась когда-топредсмертными криками. Мне чудилось, что я и сейчас слышу стоны и воплинесчастных.


We were now at the margin of the thicket.

Мы вышли из зарослей.


"Huzza, mates, all together!" shouted Merry; and theforemost broke into a run.

- За мною, приятели! - крикнул Мерри. И те, что шли впереди, кинулись бежать.


And suddenly, not ten yards further, we beheld themstop.Внезапно, не пробежав и десяти ярдов, они остановились.


A low cry arose. Поднялсягромкий крик.


Silver doubled his pace, digging away with the footof his crutch like one possessed; and next moment heand I had come also to a dead halt.

Сильвер скакал на своей деревяшке, как бешеный. Черезмгновенье мы оба тоже внезапно остановились.


Before us was a great excavation, not very recent, forthe sides had fallen in and grass had sprouted on thebottom.Перед нами была большая яма, вырытая,очевидно, давно, так как края унее уже обвалились, а на дне росла трава.


In this were the shaft of a pick broken in two and theboards of several packing-cases strewn around. В ней мы увидели рукояткузаступа и несколько досок от ящиков. На одной из досок каленым железомбыла выжжена надпись:


On one of these boards I saw, branded with a hotiron, the name WALRUS—the name of Flint's ship.

"Морж" - название судна, принадлежавшегоФлинту.


All was clear to probation. The CACHE had been found and rifled; the sevenhundred thousand pounds were gone!

Было ясно, что кто-то раньше нас уже нашел и похитил сокровища -семьсот тысяч фунтов стерлингов исчезли.


33The Fall of a Chieftain

33. ПАДЕНИЕ ГЛАВАРЯ


THERE never was such an overturn in this world. Кажется, с тех пор как стоит мир, не былотакого внезапного крушениявеликих надежд.


Each of these six men was as though he had beenstruck. Все шестеро стояли, как пораженные громом.


But with Silver the blow passed almost instantly. Сильвер первыйпришел в себя.


Every thought of his soul had been set full-stretch,like a racer, on that money; well, he was brought up,in a single second, dead; and he kept his head, foundhis temper, and changed his plan before the othershad had time to realize the disappointment.

Всей душой стремился он к этим деньгам, и вот в одномгновение все рухнуло. Однако он не потерял головы, овладел собой и успелизменить план своих будущих действий, преждечем прочие поняли, какая бедаих постигла.


"Jim," he whispered, "take that, and stand by fortrouble."

- Джим, - прошептал он, - вот возьми и будьнаготове.


And he passed me a double-barrelled pistol.

И сунул мне в руку двуствольный пистолет.


At the same time, he began quietly movingnorthward, and in a few steps had put the hollowbetween us two and the other five.В то же время он начал спокойнейшим образомдвигаться к северу, такчто яма очутилась между нами обоими и пятью разбойниками.


Then he looked at me and nodded, as much as tosay, Потом Сильверпосмотрел на меня и кивнул, словно говоря:


"Here is a narrow corner," as, indeed, I thought itwas."Положение нелегкое", и я былвполне с ним согласен.


His looks were not quite friendly, and I was sorevolted at these constant changes that I could notforbear whispering, Теперь взгляд его снова стал ласков. Меня возмутилотакое двуличие. Я не удержался и прошептал:


"So you've changed sides again."

- Так что вы снова изменили своим.


There was no time left for him to answer in.Но он ничего не успел мне ответить.


The buccaneers, with oaths and cries, began to leap,one after another, into the pit and to dig with theirfingers, throwing the boards aside as they did so. Разбойники, крича и ругаясь,прыгали в яму и разгребали ее руками,разбрасывая доски в разные стороны.


Morgan found a piece of gold.

Морган нашел золотую монету.


He held it up with a perfect spout of oaths. Он поднял ее, осыпая всех бранью.


It was a two-guinea piece, and it went from hand tohand among them for a quarter of a minute.

Монета былав две гинеи. Несколько мгновений переходила она из рук вруки.


"Two guineas!" roared Merry, shaking it at Silver. - Две гинеи! - заревел Мерри, протягивая монетуСильверу.


"That's your seven hundred thousand pounds, is it?- Это, чтоли, твои семьдесят тысяч?


You're the man for bargains, ain't you? Ты, кажется, любитель заключать договоры?


You're him that never bungled nothing, youwooden-headed lubber!"

По-твоему, тебе все всегда удается, деревяннаяты голова?


"Dig away, boys," said Silver with the coolestinsolence; "you'll find some pig-nuts and I shouldn'twonder."

- Копайте, копайте, ребята, - сказал Сильвер схолодной насмешкой. -Авось выкопаете два-три земляных ореха.


"Pig-nuts!" repeated Merry, in a scream. Их так любят свиньи. - Два-три ореха! - в бешенстве взвизгнул Мерри.


"Mates, do you hear that?- Товарищи, выслышали, что он сказал?


I tell you now, that man there knew it all along. Говорю вам: он знал все заранее!


Look in the face of him and you'll see it wrotethere."

Гляньте ему влицо, там это ясно написано.


"Ah, Merry," remarked Silver, "standing for cap'nagain?- Эх, Мерри! - заметил Сильвер. - Ты, кажется, снова намерен пролезтьв капитаны?


You're a pushing lad, to be sure."

Ты, я вижу, напористый малый.


But this time everyone was entirely in Merry'sfavour.На этот раз решительно все были на стороне Мерри.


They began to scramble out of the excavation,darting furious glances behind them. Разбойники сталивылезать из ямы, с бешенством глядя на нас.


One thing I observed, which looked well for us: theyall got out upon the opposite side from Silver.

Впрочем, на наше счастье, всеони очутились на противоположной стороне.


Well, there we stood, two on one side, five on theother, the pit between us, and nobody screwed uphigh enough to offer the first blow.Так стояли мы, двое против пятерых, и насразделяла яма. Ни одна изсторон не решалась нанести первый удар.


Silver never moved; he watched them, very uprighton his crutch, and looked as cool as ever I saw him. Сильвер стоял неподвижно.Хладнокровный и спокойный, он наблюдал за врагами, опираясь на свойкостыль.


He was brave, and no mistake.

Он действительно был смелый человек.


At last Merry seemed to think a speech might helpmatters.

Наконец Мерри решил воодушевить своихсторонников речью.


"Mates," says he, "there's two of them alone there;one's the old cripple that brought us all here andblundered us down to this; the other's that cub that Imean to have the heart of.- Товарищи, - сказал он, - смотрите-ка, их всеготолько двое: один -старый калека, который привел нас сюда на погибель, другой - щенок, укоторого я давно уже хочу вырезать сердце.


Now, mates—"

И теперь...


He was raising his arm and his voice, and plainlymeant to lead a charge.Он поднял руку и возвысил голос, готовясь вести свой отряд внаступление.


But just then—crack! crack! crack!—threemusket-shots flashed out of the thicket. И вдруг - пафф! пафф! пафф! - в чаще грянули три мушкетныхвыстрела.


Merry tumbled head foremost into the excavation;the man with the bandage spun round like a teetotumand fell all his length upon his side, where he laydead, but still twitching; and the other three turnedand ran for it with all their might.

Мерри свалился головой вниз, прямо в яму. Человек с повязкой налбу завертелся юлой и упал рядом с ним, туда же. Трое остальных пустилисьв бегство.


Before you could wink, Long John had fired twobarrels of a pistol into the struggling Merry, and asthe man rolled up his eyes at him in the last agony, В то же мгновение Долговязый Джон выстрелилиз обоих стволов своегопистолета прямо в Мерри, который пытался выкарабкаться из ямы. Умирая,Мерри глянул своему убийце в лицо.


"George," said he, "I reckon I settled you."

- Джордж, - сказал Сильвер, - теперь мы, яполагаю, в расчете.


At the same moment, the doctor, Gray, and BenGunn joined us, with smoking muskets, from amongthe nutmeg-trees.

В зарослях мускатного ореха мы увиделидоктора, Грея и Бена Ганна.Мушкеты у них дымились.


"Forward!" cried the doctor. - Вперед! - крикнул доктор.


"Double quick, my lads.- Торопись, ребята!


We must head 'em off the boats."

Мы должны отрезать ихот шлюпок.


And we set off at a great pace, sometimes plungingthrough the bushes to the chest.

И мы помчались вперед, пробираясь через кусты,порой доходившие намдо груди.


I tell you, but Silver was anxious to keep up with us.Сильвер из сил выбивался, чтобы не отстать от нас.


The work that man went through, leaping on hiscrutch till the muscles of his chest were fit to burst,was work no sound man ever equalled; and so thinksthe doctor. Он так работалсвоим костылем, что, казалось, мускулы у него нагруди вот-вот разорвутсяна части. По словам доктора, и здоровый не выдержал бы подобной работы.


As it was, he was already thirty yards behind us andon the verge of strangling when we reached the browof the slope.

Когда мы добежали до откоса, он отстал от нас нацелых тридцать ярдов исовершенно выбился из сил.


"Doctor," he hailed, "see there!- Доктор, - кричал он, - посмотрите!


No hurry!"

Торопиться нечего!


Sure enough there was no hurry.Действительно, спешить было некуда.


In a more open part of the plateau, we could see thethree survivors still running in the same direction asthey had started, right for Mizzenmast Hill. Мы вышли на открытую поляну иувидели, что три уцелевших разбойника бегут всторону холма Бизань-мачты.


We were already between them and the boats; and sowe four sat down to breathe, while Long John,mopping his face, came slowly up with us.

Таким образом, мы уже находились между беглецами и лодками и моглиспокойно передохнуть. Долговязый Джон, вытирая пот с лица, медленноподошел к нам.


"Thank ye kindly, doctor," says he. - Благодарю вас от всего сердца, доктор, - сказалон.


"You came in in about the nick, I guess, for me andHawkins.- Вы поспеликак раз вовремя, чтобы спасти нас обоих...


And so it's you, Ben Gunn!" he added. А, так это ты, Бен Ганн? -прибавил он.


"Well, you're a nice one, to be sure."

- Ты, я вижу, молодчина.


"I'm Ben Gunn, I am," replied the maroon, wrigglinglike an eel in his embarrassment. - Да, я Бен Ганн, - смущенно ответил бывший пират, извиваясь передСильвером, как угорь.


"And," he added, after a long pause, "how do, Mr.Silver?- Как вы поживаете, мистер Сильвер? - спросил онпосле долгого молчания.


Pretty well, I thank ye, says you."

- Кажется, неплохо?


"Ben, Ben," murmured Silver, "to think as you'vedone me!"

- Бен, Бен, - пробормотал Сильвер, - подумать только, какую штукусыграл ты со мной!


The doctor sent back Gray for one of the pick-axesdeserted, in their flight, by the mutineers, and then aswe proceeded leisurely downhill to where the boatswere lying, related in a few words what had takenplace.Доктор послал Грея за киркой, брошенной вбегстве разбойниками. Покамы неторопливо спускались по откосу к нашимшлюпкам, доктор в несколькихсловах рассказал, что случилось за последние дни.


It was a story that profoundly interested Silver; andBen Gunn, the half-idiot maroon, was the hero frombeginning to end.

Сильвер жадновслушивался в каждое слово. Полупомешанный пустынник Бен Ганн был главнымгероем рассказа.


Ben, in his long, lonely wanderings about the island,had found the skeleton—it was he that had rifled it;he had found the treasure; he had dug it up (it wasthe haft of his pick-axe that lay broken in theexcavation); he had carried it on his back, in manyweary journeys, from the foot of the tall pine to acave he had on the two-pointed hill at the north-eastangle of the island, and there it had lain stored insafety since two months before the arrival of theHISPANIOLA.

По словам доктора, во время своих долгиходиноких скитаний по островуБен отыскал и скелет и сокровища. Это он обобрал скелет и выкопал из землиденьги, это его рукоятку от заступа видели мы надне ямы. На своих плечахперенес он все золото из-под высокой сосны в пещеру двуглавой горы всеверо-восточной части острова. Эта тяжкая работа, требовавшаямногодневной ходьбы, была окончена всего лишьза два месяца до прибытия"Испаньолы".


When the doctor had wormed this secret from him onthe afternoon of the attack, and when next morninghe saw the anchorage deserted, he had gone to Silver,given him the chart, which was now useless—givenhim the stores, for Ben Gunn's cave was wellsupplied with goats' meat salted by himself—givenanything and everything to get a chance of moving insafety from the stockade to the two-pointed hill, thereto be clear of malaria and keep a guard upon themoney.

Все это доктор выведал у него при первом жесвидании с ним, в деньатаки на нашу крепость. Следующим утром, увидев, что корабль исчез,докторпошел к Сильверу, отдал ему карту, котораятеперь не имела уже никакогозначения, и предоставил ему крепость со всемиприпасами, так как пещераБена Ганна была в изобилии снабжена соленойкозлятиной, которую Бен Ганнзаготовил своими руками. Благодаря этому мои друзья получили возможность,не подвергаясь опасности, перебраться из крепости на двуглавую гору,подальше от малярийных болот, и там охранятьсокровища.


"As for you, Jim," he said, "it went against my heart,but I did what I thought best for those who had stoodby their duty; and if you were not one of these,whose fault was it?"

- Конечно, я предвидел, милый Джим, - прибавил доктор, - что тебенаше переселение окажет дурную услугу, и это очень огорчало меня, нопрежде всего я должен был подумать о тех, ктодобросовестно исполнял свойдолг. В конце концов, ты сам виноват, что тебя небыло с нами.


That morning, finding that I was to be involved in thehorrid disappointment he had prepared for themutineers, he had run all the way to the cave, andleaving the squire to guard the captain, had takenGray and the maroon and started, making thediagonal across the island to be at hand beside thepine.Но в то утро, когда он увидел меня в плену упиратов, он понял, что,узнав об исчезновении сокровищ, они выместятсвою злобу на мне. Поэтому оноставил сквайра охранять капитана, захватил ссобой Грея и Бена Ганна инаправился наперерез через остров, прямо кбольшой сосне.


Soon, however, he saw that our party had the start ofhim; and Ben Gunn, being fleet of foot, had beendispatched in front to do his best alone. Увидев дорогой,что наш отряд его опередил, он послал БенаГанна вперед, так как у Бенабыли очень быстрые ноги.


Then it had occurred to him to work upon thesuperstitions of his former shipmates, and he was sofar successful that Gray and the doctor had come upand were already ambushed before the arrival of thetreasure-hunters.

Тот решил тотчас же воспользоваться суевериемсвоих бывших товарищей и нагнал на них страху. Грей и доктор подоспели испрятались невдалеке от сосны, прежде чемприбыли искатели клада.


"Ah," said Silver, "it were fortunate for me that I hadHawkins here.- Как хорошо, - сказал Сильвер, - что со мной был Хокинс!


You would have let old John be cut to bits, andnever given it a thought, doctor."

Не будьего, вы бы, доктор, и бровью не повели, если быменя изрубили в куски.


"Not a thought," replied Dr. Livesey cheerily.

- Еще бы! - ответил доктор Ливси со смехом.


And by this time we had reached the gigs.Тем временем мы подошли к нашим шлюпкам.


The doctor, with the pick-axe, demolished one ofthem, and then we all got aboard the other and set outto go round by sea for North Inlet.

Одну из них доктор сейчас жеразбил киркой, чтобы она не досталасьразбойникам, а в другой поместилисьмы все и поплыли вокруг острова к Севернойстоянке.


This was a run of eight or nine miles.Нам пришлось проплыть не то восемь, не то девять миль.


Silver, though he was almost killed already withfatigue, was set to an oar, like the rest of us, and wewere soon skimming swiftly over a smooth sea. Сильвер,несмотря на смертельную усталость, сел за веслаи греб наравне с нами. Мывышли из пролива и оказались в открытом море.


Soon we passed out of the straits and doubled thesouth-east corner of the island, round which, fourdays ago, we had towed the HISPANIOLA.

На море был штиль. Мыобогнули юго-восточный выступ острова, тотсамый, который четыре дня назадогибала "Испаньола".


As we passed the two-pointed hill, we could see theblack mouth of Ben Gunn's cave and a figurestanding by it, leaning on a musket.Проплывая мимо двуглавой горы, мы увиделитемный вход в пещеру БенаГанна и около него человека, который стоял,опершись на мушкет.


It was the squire, and we waved a handkerchief andgave him three cheers, in which the voice of Silverjoined as heartily as any.

Это былсквайр. Мы помахали ему платками и триждыпрокричали "ура", причем Сильверкричал громче всех.


Three miles farther, just inside the mouth of NorthInlet, what should we meet but the HISPANIOLA,cruising by herself?Пройдя еще три мили, мы вошли в Северную стоянку и увидели"Испаньолу". Она носилась по воде без руля и ветрил.


The last flood had lifted her, and had there beenmuch wind or a strong tide current, as in the southernanchorage, we should never have found her more, orfound her stranded beyond help. Прилив поднял ее смели. Если бы в тот день был ветер или если бы в Северной стоянке былотакое же сильное течение, как в Южной, мымогли бы лишиться ее навсегда.


As it was, there was little amiss beyond the wreck ofthe main-sail. Влучшем случае мы нашли бы одни лишь обломки.


Another anchor was got ready and dropped in afathom and a half of water. Но, к счастью, корабль былцел, если не считать порванного грота. Мы бросили в воду, на глубину вполторы сажени, запасный якорь.


We all pulled round again to Rum Cove, the nearestpoint for Ben Gunn's treasure-house; and then Gray,single-handed, returned with the gig to theHISPANIOLA, where he was to pass the night onguard.

Потом на шлюпке отправились в Пьяную бухту- ближайший к сокровищнице Бена Ганна пункт. Там мы высадились, а Греяпослали на "Испаньолу", чтобы он стерег корабль в течениеночи.


A gentle slope ran up from the beach to the entranceof the cave.По отлогому склону поднялись мы к пещере.


At the top, the squire met us. Наверху встретил нассквайр.


To me he was cordial and kind, saying nothing ofmy escapade either in the way of blame or praise.Со мной он обошелся очень ласково. О моем бегстве не сказал ни одногослова - не хвалил меня и ругал.


At Silver's polite salute he somewhat flushed.

Но когда Сильвер учтиво отдал ему честь,он покраснел от гнева.


"John Silver," he said, "you're a prodigious villainand imposter—a monstrous imposter, sir.- Джон Сильвер, - сказал он, - вы гнусный негодяй и обманщик!


I am told I am not to prosecute you.

Чудовищный обманщик, сэр!


Well, then, I will not. Меня уговорили не преследовать вас, и я обещал,что не буду.


But the dead men, sir, hang about your neck likemill-stones."

Но мертвецы, сэр, висят у вас на шее, как мельничныежернова...


"Thank you kindly, sir," replied Long John, againsaluting.

- Сердечно вам благодарен, сэр, - ответил Долговязый Джон, сноваотдавая ему честь.


"I dare you to thank me!" cried the squire. - Не смейте меня благодарить! - крикнул сквайр.


"It is a gross dereliction of my duty.- Из-за вас я нарушаюсвой долг.


Stand back."

Отойдите прочь от меня!


And thereupon we all entered the cave.Мы вошли в пещеру.


It was a large, airy place, with a little spring and apool of clear water, overhung with ferns. Она была просторна и полна свежего воздуха. Из-подземли пробивался источник чистейшей воды и втекал в небольшое озеро,окаймленное густыми папоротниками.


The floor was sand. Пол был песчаный.


Before a big fire lay Captain Smollett; and in a farcorner, only duskily flickered over by the blaze, Ibeheld great heaps of coin and quadrilaterals built ofbars of gold. Перед пылающимкостром лежал капитан Смоллетт. А в дальнем углу тускло сияла громаднаягруда золотых монет и слитков.


That was Flint's treasure that we had come so far toseek and that had cost already the lives of seventeenmen from the HISPANIOLA. Это были сокровища Флинта - те самые, радикоторых мы проделали такой длинный, утомительный путь, ради которыхпогибли семнадцать человек из экипажа "Испаньолы".


How many it had cost in the amassing, what bloodand sorrow, what good ships scuttled on the deep,what brave men walking the plank blindfold, whatshot of cannon, what shame and lies and cruelty,perhaps no man alive could tell. А скольких человеческихжизней, скольких страданий и крови стоилособрать эти богатства! Сколькобыло потоплено славных судов, сколько замучено храбрых людей, которыхзаставляли с завязанными глазами идти по доске! Какая пальба из орудий,сколько лжи и жестокости!


Yet there were still three upon that island—Silver,and old Morgan, and Ben Gunn—who had eachtaken his share in these crimes, as each had hoped invain to share in the reward.

На острове все еще находились трое - Сильвер,старый Морган и Бен, - которые некогда принимали участие во всех этихужасных злодействах и теперь тщетно надеялись получить свою долюбогатства.


"Come in, Jim," said the captain. - Войди, Джим, - сказал капитан.


"You're a good boy in your line, Jim, but I don't thinkyou and me'll go to sea again. You're too much of the born favourite for me.- Ты по-своему, может быть, инеплохой мальчуган, но даю тебе слово, чтоникогда больше я не возьму тебяв плавание, потому что ты из породылюбимчиков: делаешь все на свой лад...


Is that you, John Silver?

А, это ты, Джон Сильвер!


What brings you here, man?"

Что привело тебя к нам?


"Come back to my dooty, sir," returned Silver.

- Вернулся к исполнению своих обязанностей,сэр, - ответил Сильвер.


"Ah!" said the captain, and that was all he said.

- А! - сказал капитан. И не прибавил ни звука.


What a supper I had of it that night, with all myfriends around me; and what a meal it was, with BenGunn's salted goat and some delicacies and a bottleof old wine from the HISPANIOLA.Как славно я поужинал в тот вечер, окруженныйвсеми моими друзьями!Какой вкусной показалась мне соленая козлятинаБена, которую мы запивалистаринным вином, захваченным с "Испаньолы"!


Never, I am sure, were people gayer or happier. Никогда еще не было людейвеселее и счастливее нас.


And there was Silver, sitting back almost out of thefirelight, but eating heartily, prompt to springforward when anything was wanted, even joiningquietly in our laughter—the same bland, polite,obsequious seaman of the voyage out.

Сильвер сидел сзади всех, подальше от света, ноел вовсю, стремительно вскакивал, если нужно было что-нибудь подать, исмеялся нашим шуткам вместе с нами - словом,опять стал тем же ласковым,учтивым, услужливым поваром, каким был вовремя нашего плавания.


34And Last

34. ПОСЛЕДНЯЯ ГЛАВА


THE next morning we fell early to work, for thetransportation of this great mass of gold near a mileby land to the beach, and thence three miles by boatto the HISPANIOLA, was a considerable task for sosmall a number of workmen. На следующее утро мы рано принялись заработу. До берега была целаямиля. Нужно было перетащить туда все наше золото и оттуда в шлюпкедоставить его на борт "Испаньолы" - тяжелая работа для такойнемногочисленной кучки людей.


The three fellows still abroad upon the island did notgreatly trouble us; a single sentry on the shoulder ofthe hill was sufficient to ensure us against anysudden onslaught, and we thought, besides, they hadhad more than enough of fighting.

Три разбойника, все еще бродившие поострову, мало беспокоили нас. Достаточно было поставить одного часового навершине холма, и мы могли не боятьсявнезапного нападения.


Therefore the work was pushed on briskly.

Да, кроме того,мы полагали, что у этих людей надолго пропала охота к воинственнымстычкам. Мы трудились не покладая рук.


Gray and Ben Gunn came and went with the boat,while the rest during their absences piled treasure onthe beach. Грей и Бен Ганн отвозили золото в лодкена шхуну, а прочие доставляли его на берег.


Two of the bars, slung in a rope's end, made a goodload for a grown man—one that he was glad to walkslowly with. Два золотых слитка мысвязывали вместе веревкой и взваливали другдругу на плечи - больше двухслитков одному человеку было не поднять.


For my part, as I was not much use at carrying, I waskept busy all day in the cave packing the mintedmoney into bread-bags.

Так как мне носить тяжести былоне под силу, меня оставили в пещере и велели насыпать деньги в мешкииз-под сухарей.


It was a strange collection, like Billy Bones's hoardfor the diversity of coinage, but so much larger andso much more varied that I think I never had morepleasure than in sorting them.Как и в сундуке Билли Бонса, здесь находились монеты самойразнообразной чеканки, но, разумеется, их былогораздо больше. Мне оченьнравилось сортировать их.


English, French, Spanish, Portuguese, Georges, andLouises, doubloons and double guineas and moidoresand sequins, the pictures of all the kings of Europefor the last hundred years, strange Oriental piecesstamped with what looked like wisps of string or bitsof spider's web, round pieces and square pieces, andpieces bored through the middle, as if to wear themround your neck—nearly every variety of money inthe world must, I think, have found a place in thatcollection; and for number, I am sure they were likeautumn leaves, so that my back ached with stoopingand my fingers with sorting them out.

Английские, французские, испанские,португальские монеты, гинеи и луидоры,дублоны и двойные гинеи, муадоры ицехины, монеты с изображениями всехевропейских королей за последние столет, странные восточные монеты, на которыхизображен не то пучок веревок,не то клок паутины, круглые монеты, квадратные монеты, монеты с дыркойпосередине, чтобы их можно было носить на шее,- в этой коллекции былисобраны деньги всего мира. Их было больше, чем осенних листьев. От возни сними у меня ныла спина и болели пальцы.


Day after day this work went on; by every evening afortune had been stowed aboard, but there wasanother fortune waiting for the morrow; and all thistime we heard nothing of the three survivingmutineers.

День шел за днем, а нашей работе не было видно конца. Каждый вечергруды сокровищ отправляли мы на корабль, но неменьшие груды оставались впещере. И за все это время мы ни разу ничего не слыхали об уцелевшихразбойниках.


At last—I think it was on the third night—the doctorand I were strolling on the shoulder of the hill whereit overlooks the lowlands of the isle, when, from outthe thick darkness below, the wind brought us a noisebetween shrieking and singing.Наконец - если не ошибаюсь, на третий вечер, -когда мы с докторомподнимались на холм, снизу, из непрогляднойтьмы, ветер внезапно принес кнам не то крик, не то песню.


It was only a snatch that reached our ears, followedby the former silence.

Как следует расслышать нам ничего не удалось.


"Heaven forgive them," said the doctor; "'tis themutineers!"

- Прости им боже, это разбойники, - сказалдоктор.


"All drunk, sir," struck in the voice of Silver frombehind us.

- Все пьяны, сэр, - услышал я за спиной голосСильвера.


Silver, I should say, was allowed his entire liberty,and in spite of daily rebuffs, seemed to regardhimself once more as quite a privileged and friendlydependent.Сильвер пользовался полной свободой и, несмотря на всю нашухолодность, снова начал держать себя с нами по-приятельски, какпривилегированный и дружелюбный слуга.


Indeed, it was remarkable how well he bore theseslights and with what unwearying politeness he kepton trying to ingratiate himself with all. Он как бы не замечал всеобщегопрезрения к себе и каждому старался услужить, был со всеми неустанновежлив.


Yet, I think, none treated him better than a dog,unless it was Ben Gunn, who was still terribly afraidof his old quartermaster, or myself, who had reallysomething to thank him for; although for that matter,I suppose, I had reason to think even worse of himthan anybody else, for I had seen him meditating afresh treachery upon the plateau. Но обращались все с ним, как с собакой. Только я и Бен Ганнотносились к нему несколько лучше. Бен Ганн все еще несколько побаивалсяпрежнего своего квартирмейстера, а я был емублагодарен за свое спасениеот смерти, хотя, конечно, имел причины думать онем еще хуже, чем кто быто ни был другой, - ведь я не мог позабыть, как онсобирался предать менявновь.


Accordingly, it was pretty gruffly that the doctoranswered him.

Доктор резко откликнулся на замечаниеСильвера:


"Drunk or raving," said he.

- А может быть, они больны и бредят...


"Right you were, sir," replied Silver; "and preciouslittle odds which, to you and me."

- Правильно, сэр, - сказал Сильвер, - но нам с вами это вполнебезразлично.


"I suppose you would hardly ask me to call you ahumane man," returned the doctor with a sneer, "andso my feelings may surprise you, Master Silver.- Я полагаю, вы вряд ли претендуете на то,мистер Сильвер, чтобы ясчитал вас сердечным, благородным человеком, -заметил насмешливо доктор,- и я знаю, что мои чувства покажутся вамнесколько странными.


But if I were sure they were raving—as I am morallycertain one, at least, of them is down with fever—Ishould leave this camp, and at whatever risk to myown carcass, take them the assistance of my skill."

Но если быя был действительно уверен, что хоть один из нихболен и в бреду, я, дажерискуя своей жизнью, отправился бы к ним, чтобы оказать им врачебнуюпомощь.


"Ask your pardon, sir, you would be very wrong,"quoth Silver. - Прошу прощения, сэр, вы сделали бы большую ошибку, - возразилСильвер.


"You would lose your precious life, and you may layto that.- Потеряли бы свою драгоценную жизнь, только ивсего.


I'm on your side now, hand and glove; and Ishouldn't wish for to see the party weakened, letalone yourself, seeing as I know what I owes you. Я теперь навашей стороне и душой и телом и не хотел бы, чтобы ваш отряд лишилсятакого человека, как вы. Я очень многим вам обязан.


But these men down there, they couldn't keep theirword—no, not supposing they wished to; and what'smore, they couldn't believe as you could."

А эти люди ни за чтоне могли бы сдержать свое честное слово. Мало того - они никогда неповерили бы и вашему слову.


"No," said the doctor. "You're the man to keep your word, we know that."

- Зато вы хорошо умеете держать свое слово, -сказал доктор. - В этомможно было убедиться недавно.


Well, that was about the last news we had of thethree pirates.Больше о трех пиратах мы почти ничего неузнали.


Only once we heard a gunshot a great way off andsupposed them to be hunting. Только однажды донашего слуха донесся отдаленный ружейный выстрел; мы решили, что онизанялись охотой.


A council was held, and it was decided that we mustdesert them on the island—to the huge glee, I mustsay, of Ben Gunn, and with the strong approval ofGray. Между нами состоялось совещание, и было постановлено небрать их с собой, а оставить на острове. Бен Ганн страшно обрадовалсятакому решению. Грей тоже его одобрил.


We left a good stock of powder and shot, the bulk ofthe salt goat, a few medicines, and some othernecessaries, tools, clothing, a spare sail, a fathom ortwo of rope, and by the particular desire of thedoctor, a handsome present of tobacco.

Мы оставили им большой запас порохаи пуль, груду соленой козлятины, немноголекарства и других необходимыхвещей, инструменты, одежду, запасной парус,несколько ярдов веревок и, поособому желанию доктора, изрядную порциютабаку.


That was about our last doing on the island.Больше нам нечего было делать на острове.


Before that, we had got the treasure stowed and hadshipped enough water and the remainder of the goatmeat in case of any distress; and at last, one finemorning, we weighed anchor, which was about allthat we could manage, and stood out of North Inlet,the same colours flying that the captain had flownand fought under at the palisade.

Корабль был уже нагружен изолотом, и пресной водой, и, на всякий случай, остатками соленойкозлятины. Наконец мы подняли якорь и вышли из Севернойстоянки. Над намиразвевался тот самый флаг, под которым мысражались, защищая нашу крепостьот пиратов.


The three fellows must have been watching us closerthan we thought for, as we soon had proved. For coming through the narrows, we had to lie verynear the southern point, and there we saw all three ofthem kneeling together on a spit of sand, with theirarms raised in supplication.Тут обнаружилось, что разбойники следили за нами гораздовнимательнее, чем мы думали раньше, ибо, плывяпроливом и приблизившись кюжной оконечности острова, мы увидели ихтроих: они стояли на коленях напесчаной косе и с мольбой простирали к намруки.


It went to all our hearts, I think, to leave them in thatwretched state; but we could not risk another mutiny;and to take them home for the gibbet would havebeen a cruel sort of kindness. Нам было тяжело оставлятьих на необитаемом острове, но другого выхода унас не было. Кто знает, неподнимут ли они новый мятеж, если мы возьмемих на корабль! Да и жестоковезти на родину людей, которых там ожидаетвиселица.


The doctor hailed them and told them of the storeswe had left, and where they were to find them. Доктор окликнул их,сообщил им, что мы оставили для них пищу ипорох, и принялся объяснять,как эти припасы найти.


But they continued to call us by name and appeal tous, for God's sake, to be merciful and not leave themto die in such a place.

Но они называли нас по именам, умоляли сжалитьсянад нами и не дать им умереть в одиночестве.


At last, seeing the ship still bore on her course andwas now swiftly drawing out of earshot, one ofthem—I know not which it was—leapt to his feetwith a hoarse cry, whipped his musket to hisshoulder, and sent a shot whistling over Silver's headand through the main-sail.

Под конец, видя, что корабль уходит, один из них- не знаю который -с диким криком вскочил на ноги, схватил свой мушкет и выстрелил. Пуляпросвистела над головой Сильвера ипродырявила грот.


After that, we kept under cover of the bulwarks, andwhen next I looked out they had disappeared fromthe spit, and the spit itself had almost melted out ofsight in the growing distance.Мы стали осторожнее и спрятались за фальшбортом. Когда я решилсявыглянуть из-за прикрытия, пиратов уже не былона косе, да и самая косапочти пропала.


That was, at least, the end of that; and before noon,to my inexpressible joy, the highest rock of TreasureIsland had sunk into the blue round of sea.

А незадолго до полудня, к невыразимой моейрадости, исчезлаза горизонтом и самая высокая гора ОстроваСокровищ.


We were so short of men that everyone on board hadto bear a hand—only the captain lying on a mattressin the stern and giving his orders, for though greatlyrecovered he was still in want of quiet.Нас было так мало, что приходилось работать сверх сил. Капитанотдавал приказания, лежа на корме на матраце. Он поправился, но ему всееще был нужен покой.


We laid her head for the nearest port in SpanishAmerica, for we could not risk the voyage homewithout fresh hands; and as it was, what with bafflingwinds and a couple of fresh gales, we were all wornout before we reached it.

Мы держали курс на ближайший портИспанской Америки,чтобы подрядить новых матросов: без них мы нерешались плыть домой. Ветерчасто менялся и сбивал наш корабль с пути;кроме того, два раза испыталимы свирепые штормы и совсем измучились, покадобрались до Америки.


It was just at sundown when we cast anchor in a mostbeautiful land-locked gulf, and were immediatelysurrounded by shore boats full of Negroes andMexican Indians and half-bloods selling fruits andvegetables and offering to dive for bits of money.Солнце уже садилось, когда мы наконец бросили якорь в живописнойзакрытой гавани. Нас окружили лодки с неграми, мулатами и мексиканскимииндейцами, которые продавали нам фрукты иовощи и были готовы ежеминутнонырять за брошенными в воду монетами.


The sight of so many good-humoured faces(especially the blacks), the taste of the tropical fruits,and above all the lights that began to shine in thetown made a most charming contrast to our dark andbloody sojourn on the island; and the doctor and thesquire, taking me along with them, went ashore topass the early part of the night. Добродушные лица (главным образомчерные), вкусные тропические фрукты и, главное, огоньки, вспыхнувшие вгороде, - все это было так восхитительно, так не похоже на мрачный,залитый кровью Остров Сокровищ! Доктор и сквайр решили провести вечер вгороде.


Here they met the captain of an English man-of-war,fell in talk with him, went on board his ship, and, inshort, had so agreeable a time that day was breakingwhen we came alongside the HISPANIOLA.

Они захватили с собой и меня. На берегу мы встретились с капитаноманглийского военного судна и поехали к нему на корабль. Там мы оченьприятно провели время и вернулись на "Испаньолу", когда уже началсярассвет.


Ben Gunn was on deck alone, and as soon as wecame on board he began, with wonderful contortions,to make us a confession.На палубе был только один человек - Бен Ганн, и,как только мы взошлина корабль, он принялся каяться и обвинять себяв ужасном проступке, делаясамые дикие жесты.


Silver was gone. Оказалось, что Сильвер удрал.


The maroon had connived at his escape in a shoreboat some hours ago, and he now assured us he hadonly done so to preserve our lives, which wouldcertainly have been forfeit if "that man with the oneleg had stayed aboard." Бен признался, что сампомог ему сесть в лодку, так как был убежден, что нам всем угрожаетопасность, "пока на борту остается этотодноногий дьявол".


But this was not all. The sea-cook had not gone empty-handed. Но корабельныйповар удрал не с пустыми руками.


He had cut through a bulkhead unobserved and hadremoved one of the sacks of coin, worth perhapsthree or four hundred guineas, to help him on hisfurther wanderings.

Он незаметно проломил перегородку ипохитил мешочек с деньгами - триста или четыреста гиней, которые,несомненно, пригодятся ему в дальнейшихскитаниях.


I think we were all pleased to be so cheaply quit ofhim.

Мы были довольны, чтотак дешево от него отделались.


Well, to make a long story short, we got a few handson board, made a good cruise home, and theHISPANIOLA reached Bristol just as Mr. Blandlywas beginning to think of fitting out her consort.Не желая быть многословным, скажу только, что,взяв к себе на корабльнесколько новых матросов, мы прибылиблагополучно в Бристоль. "Испаньола" вернулась как раз к тому времени, когда мистер Блендлиуже начал подумывать, не послать ли нам напомощь второй корабль.


Five men only of those who had sailed returned withher. Из всегоэкипажа только пятеро вернулись домой.


"Drink and the devil had done for the rest," with avengeance, although, to be sure, we were not quite inso bad a case as that other ship they sang about:

"Пей, и дьявол тебя доведет доконца" - вот пророчество, которое полностьюоправдалось в отношении всехостальных. Впрочем, "Испаньола" все же оказалась счастливее того корабля,о котором пели пираты:


With one man of her crew alive, What put to sea with seventy-five.

Все семьдесят пять не вернулисьдомой -


All of us had an ample share of the treasure and usedit wisely or foolishly, according to our natures.Они потонули в пучине морской. Каждый из нас получил свою долю сокровищ. Одни распорядилисьбогатством умно, а другие, напротив, глупо, в соответствии со своимтемпераментом.


Captain Smollett is now retired from the sea. Капитан Смоллетт оставил морскую службу.


Gray not only saved his money, but being suddenlysmit with the desire to rise, also studied hisprofession, and he is now mate and part owner of afine full-rigged ship, married besides, and the fatherof a family. Грей не толькосберег свои деньги, но, внезапно решив добитьсяуспеха в жизни, занялсяприлежным изучением морского дела. Теперь он штурман и совладелец одногопревосходного и хорошо оснащенного судна.


As for Ben Gunn, he got a thousand pounds, whichhe spent or lost in three weeks, or to be more exact,in nineteen days, for he was back begging on thetwentieth. Что же касается Бена Ганна, онполучил свою тысячу фунтов и истратил их все втри недели, или, точнее, вдевятнадцать дней, так как на двадцатый явился кнам нищим.


Then he was given a lodge to keep, exactly as he hadfeared upon the island; and he still lives, a greatfavourite, though something of a butt, with thecountry boys, and a notable singer in church onSundays and saints' days.

Сквайр сделалс Беном именно то, чего Бен так боялся: дал емуместо привратника в парке.Он жив до сих пор, ссорится и дружит с деревенскими мальчишками, а повоскресным и праздничным дням отлично поет вцерковном хоре.


Of Silver we have heard no more.О Сильвере мы больше ничего не слыхали.


That formidable seafaring man with one leg has atlast gone clean out of my life; but I dare say he methis old Negress, and perhaps still lives in comfortwith her and Captain Flint. Отвратительный одноногийморяк навсегда ушел из моей жизни. Вероятно, он отыскал свою чернокожуюженщину и живет где-нибудь в свое удовольствие с нею и с КапитаномФлинтом.


It is to be hoped so, I suppose, for his chances ofcomfort in another world are very small.

Будем надеяться на это, ибо его шансы на лучшую жизнь на томсвете совсем невелики.


The bar silver and the arms still lie, for all that Iknow, where Flint buried them; and certainly theyshall lie there for me. Остальная часть клада - серебро в слитках и оружие- все еще лежит там, где ее зарыл покойныйФлинт.


Oxen and wain-ropes would not bring me back againto that accursed island; and the worst dreams thatever I have are when I hear the surf booming aboutits coasts or start upright in bed with the sharp voiceof Captain Flint still ringing in my ears: И, по-моему, пускай себележит. Теперь меня ничем не заманишь на этотпроклятый остров. До сих пормне снятся по ночам буруны, разбивающиеся оего берега, и я вскакиваю спостели, когда мне чудится хриплый голосКапитана Флинта:


"Pieces of eight!- Пиастры!


Pieces of eight!"

Пиастры!

источник: getparalleltranslations.com/book/Остров-сокровищ/141

http://getparalleltranslations.com/book/%D0%9E%D1%81%D1%82%D1%80%D0%BE%D0%B2-%D1%81%D0%BE%D0%BA%D1%80%D0%BE%D0%B2%D0%B8%D1%89/141

ostrov sokrovisch a5

Documents