борьба с инакомыслиемв США и России

№ 7 | июль 2012

Я знаю, что я ничего не знаю

32 | Похищение в Париже 70 | Браунинг, человек и пистолет 6 | Ходорковский о Петре I 56 | Миф о «матче смерти»

Если бы...

52

53 дилетант №7 июль 2012

Михаил Гриневич,учитель историиРазгром Наполеона сразу был превращен самодержавием в сакральную победу над «демоническим Западом», в долгоиграю-щий патриотический миф. В альтернативной же версии истории отсутствие яркой военной победы не дало бы козырей ретроградам и заставило бы элиту Российской империи искать более гибкие либеральные стратегии.

Уверен, тогда бы самодержавие быстрее проделало свой путь к конституционализму — без всяких Священных союзов импера-торов и прочей династической архаики. Проникновение идей либерализма, бур-жуазного рынка, гражданских свобод в усло-виях «мирного сосуществования» систем было бы более эффективным и, может быть, в чем-то напоминало бы даже сценарий пе-рестройки. А заодно — не случилось бы бес-плодного спора западников и славянофилов, не истощала бы себя русская интеллиген-ция в бесплодных диспутах о сомнительных прелестях самобытности, а развивалась бы нормально — по-европейски.

виктор Бондарев, публицист, писательОдно, но главное последствие такого альтер-нативного исторического расклада, на мой взгляд, состояло бы в том, что в Европе не было бы Германии. Сейчас нам наивно кажется, что Германия была всегда — с ее культурой, гигиеной, дисциплиной труда и войны, «туманной» ученостью и бюргер-ским уютом... Да, существовала Пруссия с ее жестяными воинственными традиция-ми, но это не было явление того масштаба, как государство Германия в Новейшее время. Австрийские же немцы были в зна-чительной степени растворены в коктейле Габсбургской империи. И как-то забывается, что свою национальную государственность разрозненные немецкие земли обрели только в 1871 году. И было это отдаленным, но закономерным последствием победы над Францией в 1814 году, победы, невоз-можной без 1812 года, без усилий и жертв России, сдвинувшей маятник наполеонов-ского нашествия в обратную сторону, на Запад. Когда и как обрела бы Германия свое государство-империю и что бы это при-несло следующему веку — вопрос, чреватый новым пучком альтернатив.

валерий кирсанов, экономистВ этом случае еще раньше Северо-Аме-риканские Соединенные Штаты стали бы величиной, равноправной объединенной Европе, во многом переиграв ее в борь-бе за рынки сбыта. В реальной истории американцы немного опоздали к разделу мира, а в альтернативной версии молодая, динамичная, зубастая государственность, разделяющая с революционной Францией ее свободолюбивый настрой и принципы демократии, могла бы быстрее и активнее приподняться и заиметь владения в Африке и Азии (вместо Англии). Быстрее бы шел демонтаж старых колониальных империй — Испанской, Португальской, Голландской. Активней и наступательней вел бы себя американский капитал. Молодая цивили-зация финансистов и технократов раньше стала бы реальностью. При этом и сам аме-риканский колониализм проявлял бы себя по-другому, нежели классический, британ-ский. По принципу: купить легче, чем убить. Так что в Африке и Азии образовались бы молодые государства-сателлиты под амери-канским протекторатом. Третий мир изна-чально был бы иным. Другим колониальным державам оставалось бы, как говорится, отдыхать.

Если бы...

виктор серГеев,политологЯ исхожу из того, что наполеоновская Европа к лету 1812 года — это сложившийся, завершенный проект, в котором доминиру-ет Франция, существуют государства-сател-литы, есть общие правовые и политические принципы. Англию при этом сдерживают, а сопротивление завоеванных народов исправно подавляют. Россия тогда — тоже вполне сложившаяся, замкнутая государ-ственная модель-противовес объединенной Европе.

Парадокс, но война 1812 года, с ее не-имоверными страданиями для народов, как это часто бывает в истории, открыла новые горизонты. И победители, и побежденные самой логикой жизни вынуждены были начать поиск новых, более эффективных решений и моделей развития. Если бы нашествия не случилось, и два колосса про-должали бы стоять незыблемо, нарастание внутренних кризисов привело бы к взры-вам и бедам большим, чем те, что принес-ли военные кампании 1812, 1813–1814 годов. Я имею в виду, что власть Наполеона наверняка деградировала бы от просве-щенной империи с универсальными зако-нами к диктатуре с архаикой и карательной чрезвычайщиной.

В России же, скорее всего, при внуке бабушки Екатерины продолжилось бы бес-славное загнивание дворянства; в итоге же — крестьянская война, затмившая бы все ужасы пугачевщины. А далее и того хуже — полная дезинтеграция не только Рос-сийской империи, но и ее русского ядра.

серГей илюшин, религиовед Прежде всего, не родился бы «атлантизм» как мировое явление, основанное на ко-лониальной экспансии Англии и США. Ведь в Европе возобладало бы континентальное начало на основе могущества наполеонов-ской Франции. В этом случае просматри-вается перспектива: сильная, самостоя-тельная, демократически развивающаяся и национально ориентированная Европа (тогда демократия и национализм еще не раздружились!) могла бы развиваться в глобальном союзе с евразийской Россией. Практические выводы: балканский вопрос мирно решен, потому что Англия изолирова-на и загнана на свой остров, а Австро-Вен-грия — под колпаком у Франции. Централь-ная Европа — край цветущих национальных отечеств. Россия продвигается в восточном, а не ближневосточном направлении. По-тому что путь в Индию — при скованной Ан-глии — ей открыт. Самой же Индии от этого вовсе не плохо: Россия принесла бы туда не колониальный диктат, а гораздо более мяг-кое цивилизационное воздействие. Да и во-обще «большой игры» в Азии бы не было. Следовательно, Россия не растрачивала бы силы в кровавых конфликтах на Кавказе, в Средней Азии и Афганистане. Причем ни в 19-м веке, ни в 20-м.