Октавиан АвгустОктавиа� н А́� вгуст (лат. Octavianus Augustus, при рождении — Гай Окта� вий Фури� н, Gaius Octavius Thurinus; 23 сентября 63 года до   н.   э. , Рим — 19 августа 14 года, Нола) — римский политический деятель, основатель Римской империи (с именем Imperator Caesar Augustus, с 16 января 27 года до   н.   э. ), Великий понтифик с 12 года до   н.   э. , Отец отечества со 2 года до   н.   э.  Внучатый племянник Цезаря, усыновлённый им по завещанию.

Также многократный консул (43 год до н. э., 33 до н. э., 31 до н. э. — 23 до н. э., 5 до н. э., 2 до н. э., трибун (лат. Tribuniciae potestatis , с 23 до н. э.), цензор (с 29 года до   н.   э. ).

Полный титул к моменту смерти: Imperator Caesar Divi filius Augustus, Pontifex Maximus, Consul XIII, Imperator XXI, Tribuniciae potestatis XXXVII, Pater Patriae (Император, сын Божественного Цезаря, Август, Великий Понтифик, Консул 13 раз, Император 21 раз, наделён властью народного трибуна 37 раз, Отец Отечества).

ИмяПри рождении имел имя Гай Октавий Фурин Gaius Octavius Thurinus[1]. После того, как Юлий Цезарь в своем завещании усыновил своего внучатого племянника, он должен был именоваться Гай Юлий Цезарь Октавиан (суффикс -ан указывал на то, что он перешел по усыновлению из рода Октавиев), однако так наследник Цезаря никогда не именовался, так как хотел затушевать свое происхождение из сравнительно незнатного рода Октавиев и подчеркнуть принадлежность к знатным Юлиям. В итоге в период с 44 по 27 гг. до н. э.[2] официально именовался Гай Юлий Цезарь — так же, как и его приемный отец. В 27 году (считающимся годом основания Империи), после победы в гражданских войнах, сенат преподнес ему почетный титул «Август» (лат. Augustus, от глагола лат. augere — увеличивать, то есть «возвеличенный богами» или «тот, кто возвеличил государство»). Этот титул принцепсвключил в свое имя, так же как и старый республиканский титул «император», став официально именоваться как Император Цезарь Август. Однако, так как все последующие правители Римской империи носили такие же имена, то в историю он вошел под именем, которое он все время пытался предать забвению — Октавиан, или Октавиан Август.

Происхождение

Октавиан Августлат. Octavianus Augustus

Август из Прима-Порта

Римский император16 января 27 года до н. э. — 19 августа 14 года

Преемник:Тиберий Цезарь Август 

Вероисповедание:Древнеримская религияРождение:23 сентября 63 до н. э.

РимСмерть:19 августа 14 (76 лет)

НолаМесто погребения:Мавзолей Августа, Рим

Род:Юлии-КлавдииОтец:Гай ОктавийМать:Атия Бальба Цезония

Супруга:1) Клодия (41 год до н. э.)2) Скрибония (40 год до н. э. —39 год до н. э.)3) Ливия Друзилла (38 год до н. э. — 14 год)

Дети:дочь: Юлия Старшая (от Скрибонии)

Бюст римлянина, отождествляемый с Гаем Октавием, отцом императора.

Отец Октавиана, Гай Октавий, происходил из богатого плебейского рода, принадлежавшего к всадническому сословию. В Риме был известен плебейский род Октавиев, якобы уходивший корнями в царскую эпоху. Его представители занимали высшую должность консула в 128, 87, 76 и 75 годах до н. э. Впрочем, степень родства будущего императора с этими Октавиями неясна: некоторые историки принимают версию Светония, биографа Октавиана, о том, что предки императора и Октавии-консулы были потомками двух разных сыновей Гнея Октавия Руфа, квестора 230 года до н. э.,[3] но другие исследователи считают их родство вымыслом сторонников Августа, желавших придать императору более солидную родословную[4].

Предки Октавиана происходили из Велитр (современные Веллетри) недалеко от Рима и занимались банковскими операциями. Семья была хорошо известна в этом городе, и в их честь там даже была названа улица[5]. Принадлежность к сословию всадников была свидетельством богатства семьи. Тем не менее, Октавии не относились к римской элите — нобилитету. Из-за этого оппоненты Октавиана попрекали его незнатным происхождением, а сам он впоследствии старался дистанцироваться от своего имени. Марк Антоний даже утверждал, будто прадед Октавиана был вольноотпущенником, но это наверняка неправда[6].

Мать, Атия, происходила из рода Юлиев. Она была дочерью Юлии, сестры Цезаря, и сенатора Марка Атия Бальба — родственника Гнея Помпея. Гай Октавий женился на ней вторым браком, по разным данным, около 65[6] или 70 года до н. э.[7] От этого союза родилась также сестра Октавиана — Октавия Младшая. О первой жене Гая, Анхарии, которая родила Октавию Старшую, ничего не известно.

Обстоятельства рождения, детство и юностьТочное место рождения затруднялись однозначно назвать ещё в античную эпоху. Наиболее распространена версия о рождении императора в столице[3][8]. Светоний уточняет, что он родился на Палатине «у Бычьих голов» (по разным версиям, это название дома, улицы или квартала)[9]. Впрочем, римский автор сохранил и предание о рождении будущего императора в Велитрах, а Дион Кассий упоминает о том, что он был выходцем из Велитр[10]. В результате, некоторые историки принимают версию о рождении в Велитрах[11].

Датой рождения будущего императора в настоящее время традиционно считается 23 сентября 63 года до н. э.,[9][3][12][13] но некоторые историки указывают на 24 сентября[14]. Известно также, что ребёнок незадолго до рассвета[9]. Тем не менее, Светоний утверждает, что он родился под знаком козерога(середина зимы)[15], а впоследствии Октавиан чеканил монеты с этим символом и сделал его эмблемой названного в свою честь легиона. Это противоречие пытался разрешить ещё Иоганн Кеплер. Астрологическое свидетельство Светония считают либо ошибкой (при этом допускается, что Октавий мог быть зачат под знаком козерога), либо трактуют как нахождение в созвездии козерога не Солнца, а Луны в момент рождения. Определённую путаницу могло внести и серьёзное несоответствие между 354-дневным римским годом и астрономическим временем, окончательно исправленное лишьГаем Юлием Цезарем в 46 году до н. э. По совокупности неизвестных факторов Иоганн Кеплер отнёс дату рождения римского правителя ко 2 июля, а некоторые историки XX века, наоборот, относили время его рождения к середине декабря по современному счёту[16]. По античному обычаю, древние авторы связывают с его рождением множество различных знамений, якобы предвещавших рождение великого человека[17].

Монеты Октавиана с изображением козерога

Многие незнатные римляне, в том числе и отец будущего императора, не имели когномена (третьей части имени). Гай же имел его с рождения — «ФуриN н» (лат. Thurinus — «Фуриец») в честь победы отца над восставшими рабами Спартака возле этого города. Сам Октавиан возводил свой когномен по рождению к одному из греческих эпитетов Аполлона как стража дверей (др.-греч. θυραῖος [thuraios] — «находящийся за дверью»)[18]. Дион Кассий однажды называет будущего императора «Гай Октавий Кайпий» (др.-греч. Καιπίας)[10], но в других источниках этот когномен не встречается. Существуют различные версии о значении этого слова — от искажённого латинского названия римской колонии в Фуриях (Copiae) до неточной передачи латинского слова «козерог» (Caper, Capricornus)[19]. Общепринятым когноменом считается именно Фурин.

С конца 61 до 59 года до н. э. отец Гая был наместником провинции Македония, но неизвестно, отправились ли с ним жена и дети[20]. В 59[6] или 58[14] году до н. э. умер отец Гая, так и не достигший высшей должности консула. Благодаря родству сразу с двумя триумвирами Атия сумела найти достойного мужа, несмотря на наличие при ней трёх детей. Отчимом Октавия стал Луций Марций Филипп, консул 56 года до н. э. Свадьба состоялась в 57 или 56 году до н. э.[21]. Первые несколько лет жизни Октавий, вероятно, жил в Велитрах, но после смерти отца его отдали на воспитание к бабушке по материнской линии, Юлии. Около 51 года до н. э. она умерла, и юный Октавий как самый младший её родственник и единственный внук произнёс надгробную речь на похоронах[22][23]. Профессор университета Париж III Жан-Пьер Неродо [fr]  полагает, что пребывание в доме Атия и Юлии повлияло на интерес ребёнка к политике и приобщило к деятельности Цезаря[23]. Впрочем, Октавий не мог видеться со своим знаменитым родственником из-за его занятости ведением Галльской войны, и потому лично, скорее всего, встретился с Цезарем только после возвращения последнего в Италию[21].

В Риме Октавий получил хорошее образование; среди его учителей известны раб-педагог Сфер, философы Арий из Александрии и Афинодор из Тарса, греческий ритор Аполлодор (по разным версиям, из Пергама или Дамаска) и лишённый гражданства за клевету латинский ритор Марк Эпидий (среди других учеников последнего были Марк Антоний и Вергилий). Античные авторы по-разному оценивают уровень его владения древнегреческим языком, повсеместно распространённым в качестве языка науки и культуры у образованных римлян: Плиний Старший полагает, будто Октавиан преуспел в этом языке, однако Светоний утверждает обратное. Дион Кассий говорит о прохождении специальной военной подготовки и о специальном изучении политики, но других подтверждений этому нет[23][22][21]. Уже в детстве он познакомился с Марком Випсанием Агриппой и другими ровесниками, которые в дальнейшем помогали ему управлять империей.

К началу гражданской войне 49—45 годов до н. э. Октавий ещё был ребёнком, а его инициация состоялась в октябре 48 или 47 года до н. э.[комм. 1][24][25][26]В 47 году до н. э. по протекции Цезаря Октавий занял две первых должности — почётное место в коллегии понтификов, освободившееся после смертиЛуция Домиция Агенобарба, и церемониальную должность городского префекта (praefectus urbi), когда он формально управлял Римом в дни проведенияЛатинского фестиваля [en] [25] [27] . Хотя Октавий не смог отправиться в африканскую экспедицию Цезаря, полководец пригласил его поучаствовать в триумфальных торжествах 46 года до н. э. При этом Цезарь определил его на почётное место — сразу за своей колесницей, и даже наградил его наравне с настоящими участниками кампании[24]. С тех пор Октавий всё чаще появлялся вместе с диктатором на публичных мероприятиях, из-за чего многие римляне стали искать его расположения и просить ходатайствовать по их делам перед Цезарем[28][29]. По его поручению летом 46 года до н. э. Октавий занимался организацией театральных постановок, хотя его усердие было омрачено приступом неясной болезни[30] (см. раздел Здоровье). Он также рассчитывал принять участие во второй испанской кампании Цезаря, но опоздал к решающей битве при Мунде по неясным причинам[31] (например, Светоний упоминает о кораблекрушении[32], но Николай Дамасский пишет о том, что Октавий отправился позднее из-за недомогания и прибыл в Испанию удачно[33]).

Бюст Цезаря изНационального археологического музеяв Неаполе. Начало II века н. э.

В 45 году до н. э. трибун Луций Кассий, исполняя поручение Цезаря, предложил закон о переводе ряда плебейских семейств в число поредевшего сословия патрициев, и семья Октавиев оказалась в числе удостоившихся этой чести[34]. В сентябре того же года Цезарь оставил завещание, согласно которому Гай Октавий получал большую часть наследства при условии, что он согласится стать сыном Юлия. Имя главного наследника оставалось неизвестным до убийства диктатора в марте 44 года до н. э. Уже в античную эпоху бытовали различные мнения о том, насколько серьёзные были планы Цезаря в отношении Октавия, и был ли он осведомлён о намерениях диктатора. Сохранившиеся источники отражают сложившуюся позднее точку зрения и, возможно, преувеличивают внимание диктатора к своему родственнику, а современники почти не замечали юного Октавия до оглашения завещания Цезаря[35]. Профессор Кёльнского университета Вернер

Эк [de]  полагает, что Цезарь, какими бы ни были его дальнейшие намерения, был убит до того, как успел подготовить почву для полноценной передачи власти[36]. Эдриан Голдсуорси [en]  не верит в осведомлённость Октавия о завещании Цезаря. По его мнению, Октавий мог быть «временным наследником»: диктатор не планировал умирать рано, а постоянные болезни Октавия, напротив, заставляли ожидать его скорой смерти[37]. Напротив, профессор Гисенского университета Хельга Геше [de]  и профессор Ланкастерского университета Дэвид Шоттер предполагают, что у Цезаря были планы на Октавия задолго до составления завещания[38]

[39]. Патриция Саузерн [en] считает, что современники рассматривали Октавия лишь как одного из многих претендентов на наследование Цезарю[35]. Доктор исторических наук И. Ш. Шифман полагает, что Цезарь наверняка обсуждал усыновление Октавия с соратниками, а неосведомлённость Гая учёный считает наигранной[40].

Хотя правовые традиции Римской республики не предусматривали передачи власти по наследству[36], а часто обсуждавшееся возможное наделение Цезаря властью царя (rex) всё равно потребовало бы выборов нового правителя[41], Октавиан как официальный наследник впоследствии смог распоряжаться награбленными в Галлии богатствами, а также пользоваться поддержкой многочисленных солдат, преданных лично Цезарю[42].

Проблема наследования стояла остро, поскольку у Цезаря не было сыновей, рождённых в законном браке. Единственная дочь диктатора, Юлия, умерла во время родов вместе с ребёнком от Гнея Помпея. В наиболее близком родстве с диктаторов находилось три человека — Луций Пинарий, Квинт Педий и Гай Октавий[36]. Имел некоторые основания надеяться на наследство и Марк Антоний, который был одновременно и родственником диктатора (правда, весьма дальним), и его близким соратником[43]. Цезарион, сын Клеопатры, предположительно был сыном диктатора, однако Цезарь официально не признал его и не упомянул о нём в завещании.

Зимой 45—44 годов до н. э. Октавий по поручению Цезаря отправился в Аполлонию (возле современного города Фиери в Албании). Там он заканчивал своё образование и готовился к задуманной диктатором войне (по разным версиям, противником должна была стать либо Парфия[36], либо Дакия[34]). Античные авторы также упоминают, что Цезарь готовился назначить Октавия начальником конницы, т. е. на ответственный пост заместителя диктатора, вместо Марка Эмилия Лепида [38] . Некоторые историки сомневаются в правдоподобности этого назначения[34], которое, впрочем, так и не состоялось из-за убийства Цезаря 15 марта 44 года до н. э.

Борьба за наследство ЦезаряВесна—осень 44 года до н. э.

«Комета Цезаря» (C/-43 K1), появившаяся во время игр в честь побед убитого диктатора. Изображение на денарии,

отчеканенном Октавианом.

Когда в Аполлонию пришли вести об убийстве Цезаря, легионеры пообещали защищать Октавия от возможного покушения убийц Цезаря. Юноше даже предлагали возглавить расквартированные на Балканах легионы и вести их в Рим, чтобы отомстить за убийство Цезаря, хотя это предложение могло быть придумано более поздними историками[44]. Находившиеся в Аполлонии друзья Октавия поддерживали экспедицию в Италию, но родители в письмах отговаривали его от эскалации напряжённости[45][46]. Более того, позднее отчим даже призывал юношу отказаться от наследства Цезаря ради собственной безопасности[47]. Как сообщает Николай Дамасский, в первые дни после убийства Цезаря многие опасались, что заговорщики начнут убивать и родственников диктатора[48]. Тем не менее, Октавий переправился в Италию, но без войск[32]. По-видимому, отказ от использования армии был вызван отсутствием достоверной информации о происходящем в Риме. После того, как ветераны Цезаря в Италии с радостью встретили наследника (к этому времени о завещании диктатора узнали все), Октавий объявил о намерении принять наследство[42]. В то же время, по пути в Рим Октавий задержался в Кампании, где советовался с опытными политиками — прежде всего, с Цицероном. Подробности их беседы неизвестны, но великий оратор в одном из писем написал, что Октавий целиком предан ему. Как правило, предполагается, что Цицерон уже тогда задумал использовать неопытного Гая в

борьбе со своим давним врагом Марком Антонием[49]. Этот план походил на использование сенаторами несколькими годами ранее Гнея Помпея в борьбе против Цезаря[50]. В мае Октавий прибыл в Рим[51].

Летом 44 года до н. э. Октавиан (об особенностях его имени см. выше) последовательно укреплял свой авторитет в столице. В июле он стал распорядителем игр в честь побед Цезаря, во время которых в небе появилась очень яркая комета [en] . Некоторые римляне верили, что комета предвещает несчастья, но Октавиан сумел убедить их в том, что это душа обожествлённого Цезаря[52]. Для публичной демонстрации своей скорби он отпустил бороду и не брил её в знак траура по Цезарю[53]. Наконец, он раздал обещанные Цезарем по завещанию 300 сестерциев каждому римлянину. Поскольку Антоний отказался передавать деньги из личной казны Цезаря Октавиану, он был вынужден продать родовое имущество для исполнения этого пункта завещания[54]. Пока Октавиан вёл успешную политику по увеличению своей популярности, Антоний, не воспринимавший юного наследника всерьёз, терял свой авторитет среди простых цезарианцев — как среди столичного плебса, так и среди ветеранов. Это происходило из-за непоследовательности в вопросе о преследовании заговорщиков, вследствие жестокого подавления бунтов горожан тремя годами ранее, а также из-за постоянного обнародования законов, которые якобы задумывал Цезарь. Осенью Марк рассорился с многими сенаторами и, прежде всего, с Цицероном[51][39][55].

Мутинская война

Мутинская война.↗ — действия Антония (в скобках — время каждого похода);↗ — действия Октавиана;↗ — действия Децима Брута;↗ — действия Авла Гирция и Гая Вибия Пансы.

Хотя Октавиан и был популярен среди городского плебса, действующая армия и многие ветераны Цезаря в основном поддерживали Антония — опытного полководца и соратника диктатора. Для отстаивания своих интересов Октавиан отбыл в южную Италию и начал собирать армию, привлекая на свою сторону получивших там землю ветеранов и расквартированных легионеров обещаниями скорейшей расправы с убийцами Цезаря и деньгами. Вскоре на его сторону перешли два легиона, ранее признававшие власть Антония[51]. Марк предложил колебавшимся солдатам 100 денариев (400 сестерциев), однако легионеры высмеяли его: Октавиан предлагал им в пять раз больше. Только устроивдецимацию, в ходе которой было казнено 300 зачинщиков беспорядков, и повысив обещанную плату, Антоний удержал оставшихся солдат[56][57][58]. Собрав 10-тысячную личную армию, Октавиан двинулся на Рим и 10 ноября занял Форум. Там он произёс речь, в которой призвал начать войну с Антонием — нарушителем законов и обидчиком законного наследника Цезаря. Однако его выступление закончилось неожиданным образом: многие солдаты, которые были готовы защищать Октавиана от возможных покушений и воевать с Брутом и Кассием под его властью, не захотели воевать с верным цезарианцем Антонием. Вспомнили и об отсутствии законных полномочий у юного Октавиана. Наконец, сенат остался равнодушным к его предложению. Хотя немало солдат осталось с Октавианом, он покинул Рим и укрепился в Арреции (современный Ареццо)[56][59][57].

Вскоре после ухода Октавиана, 24 ноября 44 года до н. э., Антоний вступил в Рим со своими войсками. Марк перераспределил ряд ключевых провинций в пользу цезарианцев и своего брата Гая; попытка объявить Октавиана врагом государства не увенчалась успехом. После этого Антоний двинулся в Цизальпийскую Галлию и осадил назначенного ранее Децима Брута в Мутине (современная Модена). Тем временем сенат начал готовиться к войне с Антонием, который проявил открытое неповиновение. 7 января 43 года до н. э. Цицерон добился, чтобы Октавиан получил полномочия пропретора, досрочно стал сенатором (место в сенате обычно гарантировалось исполнением магистратуры квестора) и смог избираться на все должности на десять лет раньше положенного срока. Сенат также настоял на аннулировании ряда распоряжений Антония, включая

и назначение его наместником Цизальпийской Галлии. После этого оба консула — Гай Вибий Панса и Авл Гирций — собрали армию и отправились к Мутине для снятия осады. В обмен на законные полномочия Октавиан согласился передать консулам самые боеспособные войска из находившихся в его распоряжении, и вскоре присоединился к ним[60][61]. По-видимому, многие солдаты без особого энтузиазма шли на войну со всё ещё популярным среди цезарианцев Антонием, что заставляло Октавиана учитывать их мнение[62].

В апреле войска Пансы попали в устроенную Антонием засаду возле Галльского форума (современный Кастельфранко-Эмилия). Панса потерпел поражение и погиб, но когда Антоний уже готовился праздновать победу, на поле боя прибыли войска Гирция, которые оттеснили противника к стенам Мутины, где остались войска для продолжения осады. Через несколько дней Гирций и Октавиан напали на Антония под Мутиной, чтобы наконец снять осаду с этого города. Консул и пропретор вынудили Антония бежать через Альпы в Нарбонскую Галлию, но во время битвы Гирций оказался смертельно ранен и вскоре умер. Гибель обоих консулов была подозрительной, и в античную эпоху в их смерти иногда обвиняли Октавиана[62][63]. Степень участия Октавиана в сражениях неясна: авторы эпохи Империи сообщали, будто он сражался в первых рядах и даже подхватил легионное знамя в виде орла из рук раненого аквилифера (знаменосца). Марк Антоний же утверждал, будто Октавиан позорно бежал с поля боя[64][63]. После битвы Гай перестал быть полезным для сената: к этому времени верные сенату Марк Брут и Гай Кассий собрали крупные войска в Греции, а победа над небольшими отрядами Антония считалась предрешённой. В результате, сенат потребовал от Октавиана передать Дециму Бруту консульские войска, которые он принял после гибели консулов без законных оснований. Кроме того, сенат отказался выплачивать обещанные ранее награды всем солдатам Октавиана. Недовольный действиями сената, Гай отказался помогать Дециму Бруту в преследовании Антония, и ему пришлось действовать только с измученными осадой своими солдатами и с консульскими войсками[63][65]. Кроме того, два легиона, которые Октавиан должен был передать Бруту, отказались воевать под началом бывшего заговорщика и остались с Гаем[62].

Второй триумвиратОснование триумвирата. Проскрипции

После победы в битве при Мутине Октавиан заявил о намерении стать консулом-суффектом, что требовал обычай после гибели консулов. Вторым суффектом он видел Цицерона: по его предложению, «Цицерон будет управлять государственными делами как старший и более опытный, Цезарь же удовольствуется одним титулом, удобным, чтобы сложить оружие»[66]. Сенат отверг притязания Октавиана на вполне законных основаниях: даже с учётом дарованного ему ранее уменьшения требуемого возраста для занятия магистратур на 10 лет Октавиан был очень молод для консульства. Тем не менее, за свои действия Октавиан получил почётный титул императора [64] , который в республиканскую эпоху обозначал победоносного полководца, который мог претендовать на триумф. Впрочем, сенат отказал ему в праве на триумф, хотя эта возможность была предоставлена осаждённому в Мутине Дециму Бруту[63][65].

Пока Децим Брут пересекал Альпы, Антоний сумел переманить на свою сторону войска наместников всех западных провинций — бывших цезарианцев Марка Эмилия Лепида, Гая Азиния Поллиона и Луция Мунация Планка. Антоний заявил о намерении отомстить за смерть Цезаря, после чего перед Октавианом встала проблема выбора стороны[67]. Солдаты Октавиана, среди которых было немало ветеранов армии диктатора, склонили своего полководца на сторону Антония[68]. Они также поклялись больше никогда не сражаться против

цезарианцев[62]. Солдаты также были крайне озабочены начавшимся пересмотром законов Антония, среди которых были и обещания денежных наград и раздачи земельных участков для ветеранов. Недовольный действиями сената, отказывавшегося даровать новые почести, Октавиан начал сближение с Антонием на почве общей ненависти к республиканцам. Он начал отпускать взятых в плен солдат и центурионов Антония, демонстрируя своё расположение к нему. Он также открыто саботировал распоряжения сената и пропустил Публия Вентидия Басса с подкреплениями для Антония, набранными в южной и центральной Италии[69].

Когда же Вентидий спросил у Цезаря [Октавиана], каковы намерения в отношении Антония, тот ответил, что он делал немало намёков на этот счёт для тех, кто понимает их, для непонимающих же и большего числа недостаточно (Аппиан, Гражданские войны, III, 80).

Хотя обстоятельства и склонили Октавиана к союзу с Антонием, последний располагал большими силами и влиянием, что автоматически делало Октавиана младшим партнёром в любом создаваемом союзе. По-видимому, чтобы вести переговоры с Антонием с равных позиций, Гай продолжил попытки занять место консула[70]. Сенаторы отказывались. Более того, они пытались расколоть армию Октавиана, давая щедрые обещания самым боеспособным легионам; послы Октавиана, в свою очередь, добивались исполнения ранее взятых обязательств в Риме и права избрания своего полководца в консулы[62][71]. Свои требования Октавиан выдвигал, находясь у границ Италии, недалеко от печально известной реки Рубикон, из-за чего современники проводили параллели с событиями 50-49 годов до н. э. и аналогичными действиям Цезаря.

В сенате по-прежнему надеялись на скорое прибытие Брута и Кассия, и потому отказали делегации Октавиана. Находившийся в Македонии Марк Брут был недоволен переговорами юного Цезаря и Цицерона (в его окружении даже ходили слухи об уже состоявшемся их избрании консулами) и отказал своему ментору, призывавшему скорее прибыть в Италию со своей армией, из-за нежелания начинать новую гражданскую войну[72][73][67].

Гибель Децима Брута и нейтралитет Марка Брута оставили Италию лишь с незначительными силами, верными сенату. После провала очередных переговоров в августе (секстилии) Октавиан, якобы исполняя требование солдат, начал поход на Рим. Война, как и шесть лет назад, началась с перехода Рубикона, но на этот раз полководец вёл в бой восемь легионов. Когда его войска уже находились в пути, сенат согласился предоставить Октавиану право избираться в консулы не слагая полномочий, но Гай продолжил марш. Делегацию сената, направленную к солдатам в обход Октавиана, с деньгами для выплаты, полководец не пропустил[74][71]. Три легиона, расположенные возле Рима, перешли на его сторону, что довело общую численность армии Октавиана до 11 легионов, или около 50 тысяч солдат. Во время похода Гай опасался за безопасность остававшихся в Риме матери и сестры, но они укрылись у пользовавшихся неприкосновенностью жриц-весталок [75] .

После того, как войска без боя вошли в город, Гай захватил государственную казну для выплаты денег своим солдатам и добился назначения выборов. 19 августа (секстилия) Октавиана избрали консулом вместе со своим дядей Квинтом Педием, другим наследником Цезаря. По-видимому, других кандидатов на эту должность не было[74]. Выбор в качестве коллеги Педия был весьма неожиданным: более вероятными претендентами считались Цицерон или отец невесты Октавиана Публий Сервилий Ватия Исаврик [76] . На новой должности Октавиан в первую очередь окончательно завершил своё усыновление Цезарем, созвав куриатные комиции [77] . Вскоре Квинт Педий провёл закон о заочном суде над убийцами Цезаря, после чего за один день был проведён сам суд, вынесший обвинительный приговор. При этом осудили не только непосредственных участников убийства, но и некоторых из тех, кто знал о заговоре, но не донёс о нём (в частности, Секста Помпея). Имущество осуждённых конфисковали, а их полномочия аннулировались. Сенат также позволил Октавиану набрать новые отряды под предлогом завершения войны с Антонием и Лепидом[78][79]. Однако затем сенат под давлением консулов отменил все законы, направленные против Антония и Лепида, после чего с ними начались мирные переговоры[80].

В октябре 43 года до н. э. Октавиан, Антоний и Лепид встретились на небольшом острове на реке возле Бононии (современная Болонья)[комм. 2]. На этой встрече появилась договорённость о создании второго триумвирата — союза трёх политиков с неограниченными законодательными полномочиями. В отличие от первого триумвирата Цезаря, Помпея и Красса новый союз был оформлен официально и ограничен пятилетним сроком. При этом триумвиры не договаривались ни о каких серьёзных реформах, ограничившись обоснованием в виде формулировки «для приведения в порядок республики» (rei publicae constituendae). Народное собрание утвердило законопроект о создании триумвирата (закон Педия) 27 ноября 43 года до н. э., причём перед вступлением в должность Октавиан сложил с себя полномочия консула. Триумвиры также согласовали распределение высших магистратур между своими сторонниками на будущее и разделили между собой все западные провинции. Октавиану в этом повезло меньше всех: переданные ему провинции — Африка, Сицилия, Корсика и Сардиния — были частично заняты республиканцами[83][84]. Триумвират был скреплён браком Октавиана на Клодии, падчерице самого влиятельного триумвира Антония[85].

Антуан Карон. Казни триумвирата (1566) — картина, написанная по заказу Екатерины Медичи для иллюстрации ужасов

гражданских войн[86].

Добиваясь консульства, Октавиан демонстративно отказывался проводить массовые казни: он не стал наказывать сторонников борьбы с ним и отпустил с миром судью Публия Силиция Корону, который единственный голосовал против заочного осуждения заговорщиков[87]. Гай также не стал преследовать Цицерона (в частности, за переписку с Марком Брутом), но он вскоре удалился из общественной жизни в своё поместье в Тускуле[76]. Однако на совещании в Бононии триумвиры договорились организовать проскрипции — массовые казни своих оппонентов по заранее согласованным спискам. Инициатор проведения проскрипций неизвестен, а подробности переговоров по ним неясны из-за тайного характера обсуждения и зависимости источников от распространяемой впоследствии пропаганды: сторонники Октавиана старались приуменьшить его вину за проскрипции. Всего в итоговом списке осуждённых на смерть оказалось примерно 300 сенаторов и около 2 тысяч всадников, а первым было имя Цицерона[88][89]. Среди внесённых в проскрипционные списки было немало родственников и друзей триумвиров, оказавшихся врагами других участников союза или просто слишком богатыми:

Как тогда, так и позднее своими родственниками и друзьями они [триумвиры] жертвовали друг другу. Одни за другими вносились в список кто по вражде, кто из-за простой обиды, кто из-за дружбы с врагами или вражды к друзьям, а кто по причине выдающегося богатства (Аппиан, Гражданские войны, IV, 5).

Имущество проскрибированных, как правило, распродавалось с аукционов с целью пополнения казны. Впрочем, солдаты и прочие исполнители проскрипций грабили оставшиеся без присмотра дома, а условия аукционов и атмосфера террора против богатых отпугнули многих потенциальных покупателей. В результате, продажа имущества проскрибированных не покрыла расходов на готовящуюся войну с республиканцами, хотя многие соратники триумвиров необычайно обогатились. Для сбора средств триумвират ввёл прямые налоги, устроил принудительный заём, обязал сенаторов набрать рабов для флота, а также конфисковал имущество многих богатых граждан[90].

Кампания в Греции. Битва при Филиппах

1 января 42 года до н. э. сенаторы, пережившие проскрипции, провозгласили Цезаря богом, что позволило Октавиану называть себя сыном бога[91].

Оставив Лепида в Италии с частью войск, Антоний и Октавиан успешно переправились через Адриатическое море, миновав превосходящие морские силы противников. Всего войска триумвирата в Македонии насчитывали около 100 тысяч пехотинцев и 13 тысяч всадников, республиканцы (противники Цезаря называли их освободителями — liberatores) располагали примерно 70 тысячами пехотинцев, но имели преимущество в кавалерии (около 20 тысяч) и на море. В сентябре Антоний прибыл к равнине у города Филиппы, где уже укрепились республиканцы. Октавиан задержался на несколько дней из-за недомогания[92][93].

Лагеря триумвиров находились на болотистой равнине, в то время как республиканцы заранее построили свои лагеря на холмах, что делало их положение более выгодным. Республиканцы надеялись избежать генерального сражения, рассчитывая на то, что преимущество на море и хорошее снабжение позволит им ослабить триумвиров. Однако вскоре на левом фланге республиканцев завязалось сражение между войсками Антония и Кассия. Марк действовал успешно и захватил лагерь противника, но одновременно Брут напал на войска Октавиана и захватил его лагерь. После этого Брут и Антоний вернулись на исходные позиции, а Кассий, не знавший об успехе Брута, покончил жизнь самоубийством. Через несколько недель, когда ситуация со снабжением в лагере триумвиров стала критической, Брут поддался уговорам своих соратников и вывел войска на решающую битву. Благодаря умелым действиям Антония армия триумвирата победила в сражении[93]. Роль Октавиана в обоих сражениях была минимальной: первую битву суеверный полководец пропустил из-за дурного сна своего врача и три дня скрывался в болотах[94], а вторую битву — из-за болезни[95].

Голову Брута Октавиан потом отправил в Рим. После победы Октавиану достались Испания и Галлия.

Перузинская война. Соглашение в Брундизии

После возвращения в Италию Октавиан начал наделять отслуживших солдат землёй, причём участки раздавались и сдавшимся солдатам Брута и Кассия, чтобы они не поднимали восстаний и не присоединялись к выжившим республиканцам. Триумвиры заранее наметили 18 городов, земли которых следовало конфисковать, но претворять в жизнь массовые экспроприации пришлось Октавиану. Вскоре обнаружилось,

что на многочисленных ветеранов этих земель не хватит, и Октавиан был вынужден конфисковать землю и у других городов. Все земли для раздач были сосредоточены в Италии, где уже давно ощущалась нехватка свободной земли; массовое выведение колоний в провинции ещё не считалось нормальной практикой. Нередко землю отбирали у жителей поселений, враждебных триумвирам в прошлом. Как правило, самые мелкие наделы были оставлены прежним владельцам, как и многие самые крупные участки (по-видимому, местная элита в основном сохранила свои наделы), а в наибольшей степени пострадали крестьяне средней руки и владельцы некрупных сельскохозяйственных вилл. Размер наделов для ветеранов неизвестен: по разным оценкам, эта площадь была от очень мелких наделов до 50 югеров (12,5 га) для солдат и 100 югеров (25 га) для центурионов. Крайне редко владельцам земли, предназначенной для раздела, удавалось добиться сохранения участка: например, повезло Вергилию, за которого вступился Гай Азиний Поллион[96][97][98]. Октавиан выплачивал деньги прежним владельцам отнятой земли, но даже на эти символические выплаты не всегда удавалось раздобыть деньги[99].

Недовольством, возникшим в результате массового выселения италиков, воспользовались Луций Антоний, брат Марка Антония, и остававшаяся в ИталииФульвия, жена триумвира. Луций обвинял в происходящем Октавиана и обещал, что его брат после возвращения с Востока восстановит республику. Его агитация имела успех не только у италиков, но и у некоторых сенаторов. Солдаты и военачальники, заинтересованные в продолжении раздач земли, пытались примирить Октавиана с Луцием Антонием, но вскоре в центральной Италии начались восстания италиков[100][96][101]. Неясно, действовал ли Луций по указке своего брата: Аппиан, например, утверждает, что он начал вести агитацию самостоятельно[102], и в современной историографии распространена версия о непричастности Марка к действиям брата[96]. Летом 41 года до н. э. Луций с верными войсками занял Рим и направился оттуда на север, надеясь объединиться с отрядами регулярных войск Азиния Поллиона и Вентидия Басса. Однако Октавиан, Агриппа и Сальвидиен Руф не допустили соединения войск мятежников и заблокировали Луция Антония в Перузии (современная Перуджа). После длительной осады и безуспешных попыток её снятия Луций сдался. Октавиан помиловал его, Фульвию, Вентидия Басса и Азиния Поллиона, но сам город отдал на разграбление солдатам, казнил большую часть местной знати за исключением одного человека; в довершение всего город сгорел дотла: Аппиан и Веллей Патеркул приписывают вину за пожар городскому сумасшедшему. Противники Октавиана даже утверждали, что он приказал принести 300 человек в жертву на алтаре божественного Цезаря[103][104].

Многие из выживших участников восстания бежали к Марку Антонию. Несмотря на занятость подготовкой войной с Парфией и роман с Клеопатрой, Марк переправился в Италию и осадил важнейший порт Брундизий (современный Бриндизи)[101]. Вскоре к нему присоединились Секст Помпей и Домиций Агенобарб. Лишь под влиянием солдат, не желавших допустить новых столкновений между триумвирами, Октавиан и Антоний заключили мир и по-новому перераспределили провинции. Переговоры велись через посредников — Азиния Поллиона со стороны Антония и Мецената со стороны Октавиана. Антонию доставались все восточные провинции, Октавиану — все западные, а за Лепидом оставалась только провинция Африка. Все триумвиры получали право набирать новых солдат в Италии. Соглашение скрепили династическим браком недавно овдовевшего Антония на Октавии, сестре Октавиана, которая также недавно потеряла мужа. Интересы Секста Помпея триумвиры проигнорировали, и он возобновил блокаду[105][106][107].

Война с Секстом Помпеем. Продление триумвирата

Передел земли в Италии дезорганизовал сельское хозяйство. Неясно, имели ли ветераны всё необходимое для сельскохозяйственных работ: Н. А. Машкин полагает, что вместе с землёй у прежних владельцев конфисковывалась недвижимость, скот, инвентарь, а также находившиеся в имениях рабы[108], но В. Г. Борухович считает, что ветераны не получали сельскохозяйственный инвентарь и скот[99]. Как бы то ни было, результатом политики триумвирата стала нехватка продовольствия, серьёзно усугублённая морской блокадой Апеннин Секстом Помпеем: к середине I века до н. э. в Средиземноморье сложилась высокоразвитая торговля, и под влиянием импорта продовольствия из Египта, Сицилии и Африки многие крестьяне и владельцы сельскохозяйственных вилл Италии переключились с выращивания зерновых на виноград[109]. Осложнялась ситуация отсутствием у Октавиана полноценного военного флота, а также массовым бегством рабов к Сексту Помпею, который обещал им свободу в обмен на службу в своих рядах[99]. Наконец, на Октавиана оказывали давление жители Италии: они требовали восстановления снабжения не с помощью очередной войны, а путём мирных переговоров: в начале 39 года до н. э. доведённые до отчаяния римляне забросали камнями триумвиров[110][111].

После после договора в Брундизии Октавиан женился на Скрибонии, которая предварительно развелась с Публием Корнелием Сципионом Сальвитоном. Скрибония была сестрой тестя Секста Помпея Луция Скрибония Либона и одновременно была его дальней родственницей (семейства Скрибониев и Помпеев находились в родстве). Заключение этого брака способствовало скорому примирению и заключению союза с Помпеем[112][113]. Основными посредниками, однако, стали брат Скрибонии Луций Скрибоний Либон и мать Помпея Муция. Первый этап переговоров проходил в открытом море — на отмели в Неаполитанском заливе построили две небольших деревянных платформы для обеих сторон[114]. Успешным, однако, оказался только второй этап (по разным версиям, он проходил либо на мысе Мизен[115], либо в расположенных поблизости Путеолах[116]).

Война с Секстом Помпеем. Кампания 38 года до н. э.     Владения Секста Помпея (розово-бежевая штриховка обозначает

территории, которые перебежчик Менодор сдал Октавиану;↗ — действия Октавиана и его адмиралов;↗ — действия адмиралов Секста Помпея.

Помпею отказали в принятии в число триумвиров вместо Лепида, однако в остальном Октавиан и Антоний пошли ему на уступки. Они пообещали амнистировать всех проскрибированных, укрывшихся в Сицилии, кроме соучастников в убийстве Цезаря, предоставить беглым рабам из армии Помпея свободу и награды, аналогичные выплатам солдат триумвирата. Секст легализовывал свой контроль над Сицилией, Корсикой, Сардинией, а также получал Пелопоннес. Кроме того, его сторонники включались в число магистратов на будущие годы. В ответ Помпей обязывался полностью снять морскую блокаду Италии и содействовать её снабжению зерном[116][114][115]. По преданию, соглашение отпраздновали совместным пиром на корабле Помпея. За ужином Менодор, главный флотоводец Секста, якобы предложил убить Октавиана и Антония, но Помпей отказался[117][118].

Мирный договор оказался непрочным: вопреки достижению мира, Октавиан начал строительство военного флота[115], а Помпей медлил с демонтажом боевых кораблей и роспуском их команд[119]. Секст не стал официально восстанавливать морскую блокаду, но вдоль берегов Италии начали действовать пираты, и Октавиан утверждал, что это были люди Помпея. Вскоре на сторону Гая перебежал Менодор и сдал ему Сардинию и Корсику. Октавиан принял Менодора, усилил охрану берегов и направил Антонию письмо с предложением о встрече. Однако из-за занятости он так и не сумел встретиться с Марком[120][121][122].

Вскоре корабли Помпея и Октавиана сошлись у Кум в Неаполитанском заливе. Ожесточённый бой окончился безрезультатно, хотя и с перевесом в пользу помпеянцев. Впрочем, командующий флотом Помпея Менекрат был убит, а сменивший его Демохар отвёл корабли в Мессану (современная Мессина) на острове Сицилия. Первые столкновения в Мессинском проливе также оказались неудачными для Октавиана. Разразившаяся вскоре буря уничтожила множество кораблей и вынудила Октавиана отступить. Гай потерял более половины кораблей, и он запросил помощи у Антония, но одновременно приступил к строительству нового флота[123][124]. После того, как разногласия между триумвирами были улажены при посредничестве Октавии и Мецената, весной 37 года до н. э. Октавиан и Антоний встретились в Таренте[123]. Они договорились продлить срок полномочий триумвиров ещё на пять лет[комм. 3], а также пообещали обменяться войсками: нуждавшийся во флоте Октавиан должен был получить 120 кораблей, а в обмен Антонию, планировавшему вторжение в Парфию, должны были отойти 20 тысяч солдат. Антоний выполнил свою часть сделки, но Октавиан передал своему коллеге лишь десятую часть обещанных войск[125].

После продления триумвирата Октавиан продолжил строительство нового флота. В его распоряжении было мало опытных мореходов, и возле Кум была создана новая морская база. Массовое бегство рабов к Сексту Помпею вынудило триумвира отдать в гребцы своих собственных рабов и пообещать им свободу за службу. Октавиан также попросил своих друзей и соратников сделать то же самое, а для строительства флота он вынудил богатых сделать крупные пожертвования. Агриппа, непосредственно руководивший подготовкой флота, учёл опыт предшествующих сражений и строил корабли большего размера, а также активно пользовался крюком-краном (гарпагом; лат. harpax) для уничтожения снастей вражеских кораблей (неясно, было ли это устройство римским изобретением, или оно использовалось ещё в эллинистическую эпоху)[126][127]

[128].

Война с Секстом Помпеем. Кампания 36 года до н. э.↗ — действия Октавиана и его подчинённых;↗ — действия Секста Помпея и его подчинённых.

Шанс построить флот и подготовить моряков появился у Октавиана благодаря нерешительности Помпея и его нежеланию пользоваться доминированием на море для осуществления сухопутных операций. Однако Секст тщательно подготовился к отражению наступления своего противника. Большую часть сил он сосредоточил в Мессинском проливе, серьёзно укрепил Липарские острова и подготовился на случай вторжения Лепида из Африки. План Октавиана заключался в одновременной атаке на остров с трёх направлений — Статилий Тавр должен был отплыть из Тарента, Лепид из Африки, а сам Октавиан — из Путеол. Выступление было назначено на 1 июля 36 года до н. э.[129]

Планы Гая спутал внезапно поднявшийся сильный южный ветер. Из-за него разбилась значительная часть флотилии Октавиана, а Тавр и вовсе вернулся в Тарент. Лепид потерял несколько кораблей из-за ветра, но стихия отбросила и разведывательные корабли Помпея, благодаря чему войска Лепида сумели беспрепятственно высадиться на остров. Впрочем, ему не удалось занять стратегически важный город Лилибей на западе Сицилии, и он совершил поход через весь остров к Тавромению (современная Таормина), куда вскоре переправился и Октавиан с сухопутными силами. В августе (секстилии) командовавший флотом Агриппа удачно провёл битву при Милах, а 3 сентября 36 года до н. э. в битве при Навлохе одержал решающую победу над Помпеем. Секст бежал на Восток, а Лепид заключил с войсками помпеянцев мир не дожидаясь прибытия Октавиана[130]. Вскоре Лепид с помощью своей армии попытался объявить Сицилию своей провинцией, но Октавиан пообещал солдатам боN льшие награды, и они покинули своего полководца[131][132]. Октавиан помиловал Лепида за это предательство, но удалил его из политики.

После победы Гай не выполнил данного прежде обещания о предоставлении рабам Помпея свободы. Напротив, 30 тысяч беглых рабов он вернул прежним хозяевам, а тех, чьих владельцев не удалось найти (их было около шести тысяч человек), приказал казнить. Из-за истощения казны и ухудшения отношений с Антонием Октавиан затягивал выплаты солдатам и раздачи земель, щедро раздавая вместо них воинские награды, что вызывало противодействие солдат. Проблему нехватки денег частично решила огромная контрибуция в 1600 талантов, наложенная на Сицилию (аналогичные сборы обычно налагались на побеждённых врагов). Нехватка земли отчасти решилась расселением ветеранов не только в Италии, но также в Галлии и Сицилии. Благодаря этой мере удалось избежать нового этапа массовых экспроприаций земли в Италии и связанных с ними волнений[133][134]. За победу над Помпеем сенат удостоил Октавиана малого триумфа (овации). Он также получил право на священную неприкосновенность, которой обычно пользовались народные трибуны (лат. sacrosanctitas; сам Октавиан, переведённый в сословие патрициев, не имел права занимать эту должность). Вскоре аналогичные привилегии получили Ливия и Октавия[135].

Второе столкновение с А́нтонием. Битва при А́кции и завоевание Египта

После победы над Секстом Помпеем Октавиан начал готовиться к грядущей войне с Антонием, не разрывая, однако, с ним отношений. Консулов продолжали избирать в соответствии с Тарентским соглашением — обычно по одному соратнику от каждого из двух оставшихся триумвиров[136]. Однако Агриппа по указанию Октавиана продолжил наращивать силу военно-морского флота, целью которого было предотвращение высадки Антония в Италии. Сам Октавиан в 35 году до н. э. возглавил вторжение в Иллирию, которое рассматривалось как тренировка для солдат и как предлог, чтобы не распускать крупную армию. Одновременно Октавиан надеялся укрепить свой авторитет полководца в глазах армии. Кроме того, в Иллирии Гай мог надеяться захватить рабов и набрать вспомогательные войска[137][138][139][комм. 4]. Вероятно,

рассматривались и иные направления для ведения войны: Дион Кассий упоминает о сорвавшихся планах по вторжению в Британию[141].

В результате этой войны Октавиан укрепил свой авторитет в армии и среди жителей Италии, сравнявшись с признанным мастером войны Антонием, репутация которого пострадала от неудачи в Парфии. Награбленную в ходе войны добычу он использовал для поддержки монументального строительства в столице и для организации роскошных массовых мероприятий с целью добиться поддержки городского плебса[142][143]. Сам полководец получил право на триумф[144]. Впрочем, успехи римлян в Иллирии оказались непрочными: войска Октавиана избегали участия в затяжных кампаниях и потому сумели установить контроль лишь над территорией недалеко от адриатического берега, а в 6 году н. э. на покорённой территории разразилось крупное восстание (см. ниже)[145].

После гибели Секста Помпея выжившие республиканцы были вынуждены сделать выбор между Октавианом и Антонием. Многие из них присоединились к Марку. Антония также поддержало немало сенаторов, видевших в нём меньшее зло по сравнению с мстительным Октавианом, уничтожавшим остатки республиканских свобод. Октавиан же сделал ставку на обязанных ему землёй ветеранов Цезаря, на деловые круги Италии и на своих друзей, которых он активно продвигал по карьерной лестнице[146][147][148]. Впрочем, своего давнего друга Сальвидиена Руфа, наместника Трансальпийской Галлии и командующей крупной армией, Октавиан привлёк к суду за измену (якобы он вёл закулисные переговоры с Антонием). В результате, он покончил жизнь самоубийством[149] или был казнён[150][151].

Около 35 года до н. э. Октавиан отправил Антонию, потерпевшему поражение от парфян, деньги и военное снаряжение, а также солдат, которых он должен был передать по Тарентскому договору в обмен на 120 кораблей. Впрочем, вместо обещанных 20 тысяч солдат Гай направил на Восток всего 2 тысячи легионеров. Конвой с помощью сопровождала Октавия, законная жена Марка, хотя его связь с Клеопатрой была общеизвестна. По-видимому, Гай надеялся, что Антоний спровоцирует скандал, который он мог бы использовать для начала войны. Впрочем, Антоний действовал осторожно и не дал Гаю повода к серьёзным обвинениям, хотя источники по-разному передают подробности миссии Октавии[152][153][154]. Октавиан также не позволил своему коллеге набирать войска в Италии, вопреки существованию такой возможности по соглашению в Таренте[155]. Как замечает В. Н. Парфёнов, невозможность получать подкрепления из Италии подтолкнула Антония к уступкам Клеопатре[156]. Впоследствии Октавиан начал публично обвинять Антония в самоуправстве и предательстве интересов Рима, акцентируя особое внимание прежде всего на самовольном перекраивании границ и раздаче титулов в угоду египетской царице[155]. Другим сюжетом, вокруг которого строились обвинения Гая, стал отказ Антония от жены-римлянки в пользу чужеземки[157].Антоний старался защищаться от нападок Октавиана: например, Светоний сохранил фрагмент письма, составленного в ответ на обвинения в нарушении священных уз брака:

«С чего ты озлобился? Оттого, что я живу с царицей? Но она моя жена, и не со вчерашнего дня, а уже девять лет. А ты как будто живёшь с одной Друзиллой? Будь мне неладно, если ты, пока читаешь это письмо, не переспал со своей Тертуллой, или Терентиллой, или Руфиллой, или Сальвией Титизенией, или со всеми сразу, — да и не всё ли равно, в конце концов, где и с кем ты путаешься?»[158]

Триумвиры также спорили о том, на ком лежит вина за гибель популярного Секста Помпея, и является ли Цезарион законным наследником Цезаря вместо Октавиана[159].

До истечения срока второго триумвирата полномочия Октавиана и Антония превосходили полномочия консулов. Точная дата окончания триумвирата неясна — либо 31 декабря 33 года до н. э.[160], либо 32 год до н. э. Октавиан официально не сложил полномочия триумвира после их истечения, но и не пользовался ими[161]. 1 января 33 года до н. э. он стал консулом, но всего через несколько часов передал полномочия Луцию Антонию Пету[162]. Летом Антоний отказался от подготовки к войне с Парфией и начал передислоцировать войска ближе к Греции, что обычно считается свидетельством резкого обострения отношений между триумвирами. 1 января следующего года в должность вступили сторонники Антония, которые воспользовались своим положением и развернули новый этап пропагандистской кампании, направленной против Октавиана. Гай ответил на это появлением на заседании сената в сопровождении вооружённых сторонников. После этой демонстрации силы немало сенаторов перебежало на сторону Антония. К нему же переправились и оба консула. Хотя это и предоставило Марку удобную возможность ответить на попрание прав сената, он ничего не предпринимал[163]. Кроме того, среди сторонников Антония не было единства: часть из них выступала за разрыв с Клеопатрой и примирение с Октавианом, однако сторонники египетской царицы оказались более влиятельными[164]. Это привело к бегству ряда влиятельных римлян в обратном направлении, к Гаю.

Среди перебежчиков к Октавиану оказались Луций Мунаций Планк и Марк Тиций. Будучи ближайшими соратниками Антония, они были свидетелями при подписании его завещания и рассказали Гаю о его содержании. Октавиан забрал завещание у хранивших его жриц-весталок, после чего вскрыл и огласил некоторые его пункты перед сенатом (такое пренебрежение к тайне завещания считалось кощунством[165]). Известные по источникам положения завещания наверняка аутентичны; впрочем, не исключаются и возможность оглашения Октавианом отдельных фраз без контекста, и подложность зачитанного документа. Под влиянием Октавиана сенат лишил Антония всех полномочий, в том числе и намеченного на следующий год консульства, но войну объявил только Клеопатре[166].

Кампания 31 года до н. э. в Греции до битвы при Акции. Красные якоря обозначают основные места зимовки флота

Антония.↗ — действия Антония↗ — действия Октавиана и Агриппы

Для содержания армии, способной противостоять большому войску Антония, Октавиан прибег к чрезвычайным мерам пополнения казны: свободные граждане должны были единовременно внести 1/4 от своего годового дохода, богатые вольноотпущенники — 1/8 от всего состояния. Проводились и принудительные займы под видом пожертвований. Суровые меры привели к восстаниям в Италии, которые подавлялись армией[148][167]. Октавиан также заставил население западных провинций принести клятву на верность себе, по-видимому, аналогичную присяге солдат своему полководцу[168][169](впоследствии он утверждал, что клятву приносили добровольно)[170].

Войска Антония прибыли к Ионическому морю лишь к концу лета 32 года до н. э., когда начинать переправу огромной армии было уже рискованно. Марк незначительно превосходил Гая и в численности сухопутных войск (100 тысяч пехоты против 80 тысяч), и в числе кораблей (около 800 кораблей), но его судам не хватало гребцов. Антоний знал о восстаниях в Италии и рассчитывал, что затяжная война повредит Октавиану больше, чем ему. Свой флот и армию он распределил между несколькими пунктами вдоль берегов Адриатического и Ионического морей, но основная часть кораблей была сконцентрирована в Амбракийском заливе[171][172]. В начале 31 года до н. э. Агриппа и Октавиан неожиданно атаковали периферийные морские базы Антония в Греции и, завледев преимуществом на море, высадили войска в Греции[173]. Противники стянули основные силы к Амбракийскому заливу, где Агриппа заблокировал большую часть вражеского флота. После долгой позиционной борьбы, в ходе которой Октавиан уклонялся от попыток Антония навязать сухопутное сражение, Марк инициировал морское сражение у мыса Акций (2 сентября 31 года до н. э.). Агриппа одержал верх над флотом противника, но Клеопатра и Антоний сумели прорвать блокаду и уплыть в Египет[173]. После бегства своего полководца солдаты Антония начали массово переходить на сторону Октавиана, хотя обычно выторговывали для себя выгодные условия перехода[174].

Сам Октавиан повёл войска на Египет. Когда он подошёл к Александрии, легионы Антония опять перешли на его сторону, и Антоний совершил самоубийство. Октавиан в переговорах с Клеопатрой сделал вид, что сохранит её царство, но она, поняв, что нужна лишь для триумфа, также покончила жизнь самоубийством. Октавиан разрешил похоронить обоих согласно их просьбе — в одной гробнице. Старшего сына Антония от Фульвии, Антулла, Октавиан приказал оттащить от статуи Цезаря, где тот искал убежища, и убить. После размышлений, со словами «Нехорошо многоцезарство», он велел казнить и бежавшего, но настигнутого, Цезариона, сына Клеопатры и Цезаря.

Вернувшись из Египта, Октавиан устроил триумф. 13 января 27 года до   н.   э.  он сложил с себя чрезвычайные полномочия перед сенатом и объявил о реставрации Республики, но оставил за собой командование 75 легионами и титул императора.

Власть ОктавианаУстановление принципата

Образ правления, установленный Августом и в основных чертах сохранившийся до реформ Диоклетиана, а по другому мнению — до воцарения первого «солдатского императора» Септимия Севера (193 год н. э.), принято называть «принципатом» (лат. principatus, от princeps). При этом современники не использовали этот термин в политическом значении, хотя уже во времена Тацита он уже вошёл в обиход[175]. Термин «принципат» широко используется и в современной историографии.

Суть принципата заключается в том, что самодержавная власть императоров, фактически основанная на контроле над армией и преторианской гвардией, которые набирались императором, оплачивались им

и присягали его дому, юридически была оформлена, как сочетание республиканских магистратур и почестей, причём Август и его разумные преемники старательно избегали одиозных должностей царя, диктатора и не прибегали слишком часто к цензорской власти.

13 января 27 года до н. э. Октавиан выступил с речью перед сенатом, в которой заявил о готовности отказаться от всех чрезвычайных полномочий в пользу сената и народа. Текст выступления сохранён Дионом Кассием, хотя допускается его неаутентичность[176][177][178]. Тщательно срежиссированное выступление (Дион Кассий упоминает, что группа сторонников Октавиана поддерживала его аплодисментами[179]) стало неожиданностью для сенаторов, и они отказали Октавиану[180][181]. Более того, сенат предоставил ему право управлять испанскими и галльскими провинциями, а также Сирией на 10-летний срок с правом продления (обычно наместник получал одну провинцию на один год). Египет был признан «личным владением» Октавиана[182][183]

[184]. 16 января на новом заседании сенат наделил его рядом почестей, прежде всего именем «Август», в результате чего полным официальным именем правителя стало «Император Цезарь Август, сын бога» (Imperator Caesar Augustus divi filius), а кратким — Цезарь Август[185][177]. Включение нового элемента в состав полного имени не было изобретением Октавиана: Сулла принял имя Felix (Счастливый), Помпей — Magnus (Великий). В то же время, слово «Август» имело ярко выраженный религиозный оттенок и отсылало к широко известным строкам поэта Энния об основании Рима после «священного гадания» (augusto augurio)[186]

[185][187]. Первоначально Октавиану предлагалось включить имя «Ромул» вместо «Август», по имени мифического основателя Рима, но он отказался. Имя Ромула правитель отверг как из-за ассоциаций с убийством брата[188], так и из-за установления им царской власти[189].

В 24–23 годах до н. э. власть Октавиана была закреплена новыми политическими реформами[190]. В 24 году до н. э. сенаторы, по словам Диона Кассия, освободили правителя от подчинения законам[191], что трактуется как иммунитет от судебного преследования[192]. В следующем году разразился кризис, вызванный прежде всего болезнью императора. Агриппа, надеявшийся стать преемником Октавиана, был недоволен возвышением Марцелла. Некоторые историки относят к 23 году до н. э. судебное разбирательство по делу Марка Прима и заговор Цепиона и Мурены, что осложнило положение правителя. Августу удалось примирить Агриппу с Марцеллом, но последний вскоре умер[193]. 1 июля Октавиан неожиданно сложил с себя полномочия консула и отказался избираться в будущем. Причины этого шага неясны[комм. 5]. Вместо консульства Август получил от сената «больший империй» (imperium maius), благодаря которому он смог вмешиваться в управлением сенатскими провинциями. Сенат также даровал Октавиану полномочия народных трибунов (tribunicia potestas), но не саму должность, которая была доступна только плебеям. Власть трибуна предоставляла ему право законодательной инициативы, утерянное при сложении консульских полномочий, а также право наложения вето на любые законы[194][195][197]. Священную неприкосновенность, присущую трибунам, Октавиан получил ещё в 36 году до н. э.[198] После 23 года до н. э. Октавиан сконцентрировал в своих руках высшую власть в провинциях Римской империи и широкие полномочия в Риме[197]. Сочетание двух полномочий оказалось весьма стабильным, и последующие императоры опирались преимущественно на них[199].

Когда в Риме в 22 году до н. э. начался голод, распространился слух, будто неурожай и сильное наводнение были ниспосланы Италии из-за того, что Октавиан больше не занимает должность консула. По сообщению Диона Кассия, люди стали просить Октавиана принять должность диктатора, отменённую после убийства Цезаря, и организовать снабжение города хлебом[200]. Октавиан принял только надзор над снабжением (cura annonae)[201]. Дион Кассий утверждает, что вскоре Августу предложили стать пожизненным третьим консулом и даже даровали это право. После этого между двумя курульными креслами в сенате якобы устанавливалось третье, для Октавиана[202][203]. Впрочем, современные исследователи допускают, что античный автор мог ошибиться[комм. 6].

После 27 года до   н.   э.  Августу и последующим императорам принадлежали следующие магистратуры и почести:

трибунская власть, potestas tribunnica (но не само звание народного трибуна, недоступное патрицию),

важнейшая из прерогатив принцепса, по обладанию которой и считали годы правления, дававшая

право интерцесии и делавшие особу императора неприкосновенной,

проконсульская власть, imperium proconsulare (с 19 года до   н.   э. ), над императорскими провинциями,

бывшая одновременно и гражданской и военной, то есть дававшая командование над большинством

римских легионов,

верховная власть, imperium maius, следовавшая из факта многократного провозглашения принцепса

войсками императором,

должность верховного понтифика, pontifex maximus (после смерти М. Эмилия Лепида в 12 году до   н.   э. ),

обеспечивающая контроль над отправлением культа,

многократно — консульство, что было необходимо для придания почёта этому утратившему реальную

власть посту,

в 29 году до   н.   э. , совместно с Агриппой, полномочия цензора [комм. 7] , censor, позволившие Августу

пересмотреть состав сената (см. ниже раздел «Октавиан и сенат»),

звание принцепса сената, princeps senatus, то есть первого в списке сенаторов, позволявшее первым

высказывать своё мнение на заседаниях сената, использовавшееся для обозначения императора в

юридической литературе и давшее позднейшее название всему политическому строю,

звание Отца Отечества, Pater Patriae, теоретически делавшее всякого убийцу императора отцеубийцей,

слово Imperator в качестве личного имени, что не давало новых полномочий, но было почестью настолько

высокой, что некоторые императоры от неё отказывались,

Cognomen «Цезарь» на месте бывшего родового имени «Юлий» (впрочем, последнее по-прежнему носили

женщины императорского дома, как и проведённые лично императором законы), сделавшееся одним из

главных титулов императора, а впоследствии — наследника престола,

Новое слово «Август» (Augustus — возвеличенный, увеличивающий блага, священный, по-

гречески Σεβαστός), ставшее cognomen императора и главным императорским титулом,

кроме того, римлянами приносилась клятва на верность делам Августа,

осуждённые потеряли право обращаться за пересмотром наказания к народному собранию (provocatio ad

populum), но вместо этого смогли просить помилования у императора (apellatio ad Caesarem)[206].

В результате частых путешествий Октавиана послы из далёких государств часто были вынуждены искать правителя в провинциях: в 20 году до н. э. эфиопское посольство встретилось с ним на Самосе, а пятью годами ранее индийским послам пришлось прибыть в испанскую Тарракону для встречи с императором. При преемниках Октавиана вместе с путешествующим правителем фактически переезжала и столица[207].

Проблема наследования

Бюст Марка Клавдия Марцелла из Лувра(Париж).

Бюст Гая Юлия Цезаря Випсаниана из музеяFondazione Sorgente Group (Рим).

Бюст Луция Юлия Цезаря Випсаниана из музеяFondazione Sorgente Group (Рим).

Обратной стороной сохранения республиканских политических институтов и отказа Октавиана от юридического закрепления единоличной власти стала невозможность назначить преемника[208]. К тому же, не все люди, смирившиеся с установлением принципата, были согласны на наследование власти[209]. Э. Грюн допускает, что около 24 года до н. э. Октавиан задумался об уходе из политики, а для обеспечения спокойной старости наделил себя судебным иммунитетом[210]. Однако неясно, кого он планировал сделать преемником: наиболее очевидным кандидатом был племянник и зять императора Марк Клавдий Марцелл, хотя Октавиан и отрицал свои планы на него. Во время кризиса следующего года больной Октавиан передал свой перстень Агриппе, что было истолковано сенаторами как намерение передать власть именно ему. Тем не менее, после выздоровления император продолжил поручать важные задания Марцеллу. Вскоре Марцелл неожиданно для всех умер[193][211].

Вскоре Октавиан наделил Агриппу, своего ближайшего сторонника, полномочиями трибуна и, возможно, «большим империем» (imperium maius), но не бессрочно, а на пятилетний срок с правом продления. По настоянию императора овдовевшая Юлия вышла замуж за Агриппу. Впрочем, принципат не превратился в двоевластие. По-видимому, полномочия Агриппы должны были обеспечить стабильность государства в случае смерти часто болевшего Августа[212]. Поскольку у Октавиана по-прежнему не было родных сыновей, он усыновил детей своей дочери Юлии от Агриппы — Гая и Луция — с помощью полузабытой процедуры фиктивной покупки. Предполагается, что он готовил их к власти с самого детства, наняв известного педагога Марка Веррия Флакка и порой присоединяясь к их обучению[213][214][215]. Тиберий и Друз, приёмные сыновья императора, таким образом, перестали рассматриваться как основные наследники[216][217]. Тиберий, впрочем, получал от императора некоторые ответственные поручения, из-за чего его рассматривают как запасной вариант наследования[218]. Некоторые историки предполагают, что Агриппа должен был стать регентом при новых детях Октавиана, но это предполагало оформление наследственной монархии[212].

В 12 году до н. э. Агриппа умер, и Октавиану пришлось вновь пересматривать планы передачи власти. Гай и Луций были слишком юными, и император ускорил продвижение по карьерной лестнице уже взрослого Тиберия (Друз умер в 9 году до н. э.). Пасынок императора был успешным полководцем, а его способности не подвергались сомнению, хотя античные авторы с пренебрежением отзывались о его сложном характере. Тем не менее, Октавиан добился для него права занимать должности на пять лет раньше положенного возраста, женил его на вновь овдовевшей Юлии (предварительно приказав Тиберию развестись с Випсанией) и стал поручать командования в ответственных войнах. Впрочем, Тиберий не сразу получил власть трибуна, а «большего империя» (imperium maius) он не удостоился[219][220].

В 6 году до н. э. Тиберий неожиданно отказался от всех занимаемых должностей и объявил от уходе из политики. Мать и приёмный отец безуспешно пытались переубедить его, но он объявил голодовку. На четвёртый день Октавиан позволил Тиберию покинуть Рим, и он отплыл на Родос. Причины внезапного решения Тиберия были неясны ещё в древности, и до настоящего времени единого удовлетворительного объяснения не предложено[221][222]. После ухода из политики своего пасынка Октавиан возложил все надежды на Гая и Луция: он лично представил их римлянам, и вскоре их прозвали «принцепсами молодёжи» (principes iuventutis)[223]. Император позволил им заседать в сенате и надеялся сделать их консулами намного раньше положенного возраста[224]. Ответственные поручения он передавал более зрелым родственникам — в частности, Луцию Домицию Агенобарбу [225] . Во 2 году н. э. Луций Цезарь неожиданно умер в Массилии (современный Марсель), а 21 февраля 4 года н. э. от тяжёлого ранения скончался Гай[226].

Незадолго до смерти Гая в Рим вернулся Тиберий[220]. Вскоре Октавиан вернул ему полномочия трибуна на десятилетний срок и доверил ему сперва руководство операциями на Рейне, а затем и подавление восстания в Паннонии и Иллирике. 26 июня 4 года н. э. император усыновил Тиберия и Агриппу Постума [227]  (Светоний упоминает, что он решился на этот шаг скрепя сердце[228]). В 7 году до н. э. Агриппа Постум поссорился с императором, и Октавиан выслал его из Рима[229], а затем и вычеркнул из завещания[230]. В 13 году н. э. трибунская власть Тиберия была продлена на десять лет, и примерно в это же время он получил «больший империй». Благодаря этой подготовке смерть Августа 19 августа 14 года н. э. позволила осуществить мирный переход власти к Тиберию[231].

Октавиан и сенат

Формально продолжало существовать республиканское устройство: сенат, комиции, то есть народные собрания (до упразднения Тиберием),магистратуры. Но эти институты постепенно теряли прежнее политическое значение, так как выборы в них и их деятельность контролировались принцепсом. Реальная центральная власть была сосредоточена в руках императорского бюрократического аппарата (консистории), штат которого непрерывно рос, и сфера деятельности расширялась.

При Октавиане сенат перестал быть преимущественно законосовещательным органом, получив законодательные полномочия за счёт народного собрания — комиций; право законодательной инициативы, однако, сохранялось за магистратами. Сенат также стал и высшим судебным органом[232][233]. Впрочем, реальная власть была сосредоточена в руках Октавиана; точка зрения Теодора Моммзена о двоевластии (диархии) сената и принцепса к концу XX века потеряла влияние[234]. Поскольку у сената по-прежнему сохранялись полномочия для самостоятельных действий, император проводил осторожную политику в его отношении[235]. По словам М. Гранта, «правитель единовластно распоряжался всей системой, не переставая на словах превозносить достоинства сената»[236]. Большим влиянием стал пользоваться новый совещательный орган — consilium principis (совет принцепса), в который вошли консулы, представители прочих магистратов и 15 сенаторов, отобранных по жребию на полгода. В этом совете готовились проекты постановлений, которые консулы выносили на рассмотрение сената, непременно упоминая об одобрении инициативы Октавианом[232]. В 13 году н. э. состав совета изменился (в частности, Тиберий, Друз и Германик стали пожизненными советниками), а его решения могли иметь силу закона[237].

Император провёл несколько реформ, регламентировавших различные аспекты деятельности сената. Много внимания Октавиан уделил количественному сокращению разросшегося сената. В середине 40-х годов до н. э. Гай Юлий Цезарь довёл число сенаторов до 900 и увеличил количество младших магистратур, которые позволяли войти в сенат. Немало людей ввёл в сенат за взятки Марк Антоний, и к началу правления Октавиана

в нём, несмотря на гражданские войны и проскрипции, заседало уже больше тысячи человек (по версии А. Б. Егорова, там заседало около 800 человек[238]). В 29 году до н. э. Октавиан пересмотрел список сенаторов, удалив около 190 человек. Вскоре он также сократил число квесторов с 40 до 20, что уменьшило ежегодное пополнение сената. Наконец, в 18 году до н. э. он провёл вторую ревизию этого органа. Первоначально император планировал уменьшить число сенаторов почти втрое, с примерно 800 до 300 человек (такой была численность сената до реформ Суллы), но их решительное сопротивление вынудило Октавиана ограничиться сокращением до 600 человек. Среди отчисленных оказалось немало оппонентов императора. Себя Октавиан поставил в списке сенаторов первым, став таким образом принцепсом сената. Имущественный ценз для сенаторов был повышен до 1 миллиона сестерциев[комм. 8][241][242]. В 11 году до н. э. Октавиан отменил кворум в 400 сенаторов, а в 9 году до н. э. провёл закон, регламентировавший различные аспекты деятельности сената. Для различных типов заседаний устанавливался отдельный кворум, а за отсутствие на заседании без уважительных причин устанавливались высокие штрафы[комм. 9]. По-разному интерпретируется свидетельство о проведении заседаний дважды в месяц — в календы (1-е число каждого месяца) и иды (13-е или 15-е число). Некоторые исследователи (например, Н. А. Машкин[232]) полагают, что заседания проводились только в эти дни, но Ричард Талберт в специальной статье оспаривает эту точку зрения. По его мнению, сенат мог собираться и в другие дни, помимо ид и календ, но присутствие на этих двух заседаниях было обязательным. Впрочем, все попытки принудить сенаторов к посещению собраний провалились, и впредь император смотрел на посещаемость сквозь пальцы[244]. Сенаторы подверглись и иным ограничениям: Октавиан запретил им покидать Италию с Сицилией без особого разрешения[245], а протоколы заседаний сената перестали публиковаться[246]. Очень редко император шёл на уступки сенаторам, и обычно это были незначительные меры — например, для них был отведён весь первый ряд мест в театре[247]. Ликвидация цензоров сделала членство в сенате фактически пожизненным, хотя неугодных мог исключать император. Кроме того, льготы для детей сенаторов усилили наследственный характер этого сословия[248].

В результате реформ Октавиана сенат потерял контроль над внешней политикой, управлением провинциями, финансами. Религиозная политика формально осталась в ведении сената, но решения в этой сфере всё равно принимались совместно с императором. После появления императорской казны (фиска) Октавиан вольно распоряжался и деньгами из государственной казны (эрария)[комм. 10]. Сенаторы больше не могли влиять на войска: в начале I века н. э. в 13 сенатских провинциях находился лишь один легион регулярной армии. При этом Октавиан мог вмешиваться в процесс назначения наместников в сенатские провинции. Однако император передал сенату рассмотрение ряда судебных дел[249].

Отношение сената к правителю сильно менялось на протяжении правления. После победы над Антонием сенат поклялся поддерживать Октавиана, утверждать все его распоряжения и не принимать никаких законов против его воли[250]. Однако когда надежды сенаторов на скорую реставрацию Республики не оправдались, а Октавиан провёл чистку этого органа и стал сосредотачивать в своих руках всю власть, настроения переменились. Роль и влияние сенатской оппозиции оценивается по-разному[251]. В частности, Н. А. Машкин полагает, что скрытое и явное противодействие императору особенно усилилось к концу его правления, когда Октавиан дошёл до регламентирования личной жизни сенаторов[252]. Напротив, А. Б. Егоров приходит к выводу, что большинство сенаторов постепенно смирилось с единовластием[253], В. Эк указывает на немногочисленность оппозиции и предпочтение сенаторов удаляться из политики в случае несогласия с принцепсом[254], а П. Саузерн считает мнение о большом размахе сенатской оппозиции в правление Августа преувеличенным[255]. Сенаторы требовали восстановления для себя прежних полномочий и свободы слова. Прения нередко сопровождались словесными перепалками, и античные авторы сохранили немало примеров, когда сенаторы открыто дерзили императору[256][257]. Порой Октавиан не выдерживал бурных дебатов и уходил с заседания. Анонимные памфлеты, нередко оскорбительного для императора содержания, с 12 года н. э. начали сжигать, а авторов — наказывать. Из-за невозможности использовать легальные методы борьбы за власть усилились закулисные интриги, а наиболее радикальные противники императоры начали создавать заговоры, нередко с участием сенаторов. Впрочем, все они были раскрыты, а их участники — сурово наказаны, вплоть до смертной казни[258][253]. Хотя задавали тон оппозиции представители влиятельных в прошлом семейств, их поддерживал и ряд сенаторов-новичков, старавшихся подражать нравам нобилитета [259] [260] .

Октавиан и выборы магистратов...народ и плебс собирались для выбора каждый своих должностных лиц; однако ничто не совершалось против желания Цезаря[261].

Уже в начале правления Октавиан выдвигал в кандидаты на большинство должностей своих сторонников, а неугодных кандидатов снимал с выборов. Начиная с 5 года н. э. (lex Valeria Cornelia) процедура голосования окончательно свелась лишь к утверждению народом кандидатов, предложенных императором и предварительно одобренных богатейшими центуриями[262][263]. В 7 году до н. э. Октавиан и вовсе назначил магистратов[264]. Новый порядок наделения римлян полономочиями магистратов характеризуется уже не как выборы, а как назначение[265]. Впрочем, Арнольд Джонс полагает, что влияние Октавиана на исход голосований преувеличивается, а конкуренция на выборах преторов и консулов сохранялась, и за эти места разворачивалась настоящая борьба. По мнению британского историка, новые законы против подкупов избирателей свидетельствовали о том, что такая практика продолжалась, что было бы невозможно при решающем влиянии мнения императора[266]. Светоний, например, упоминает, что сам Октавиан в день выборов раздавал пришедшим проголосовать римлянам из Фабианской и Скаптийской триб (к первой он принадлежал

по усыновлению, ко второй — по рождению) по тысяче сестерциев, чтобы они не принимали взятки от кандидатов[267]. Отмечено, что между 18 годом до н. э. и 4 годом н. э. среди консулов наблюдается мало «новых людей» (homines novi) по сравнению с предшествующим и последующим периодами и много выходцев из нобилей. Это трактуется либо как результат целенаправленной политики Августа по привлечению нобилитета к управлению, либо как следствие возврата к традиционной республиканской модели выборов, при которой нобили по разным причинам имели преимущества перед новичками в политике[268]. Однако точка зрения об относительно свободных выборах не получила серьёзного распространения: например, Эндрю Линтотт считает выборы при Октавиане церемониальной процедурой[262].

У Октавиана было множество способов добиваться от голосующих желаемого результата. Авторитет Августа был очень велик благодаря прекращению гражданских войн, установлению прочного мира и отстаиванию римских интересов, что позволяло ему использовать политические и идеологические рычаги влияния на исход голосований. Император извлёк урок из восстания Секста Помпея и тщательно следил за снабжением столицы. В 23 году до н. э., после трудностей с доставкой продовольствия, он лично принял власть над обеспечением Рима хлебом (cura annonae). Правитель устраивал щедрые денежные раздачи, организовывал гладиаторские бои и иные массовые зрелища. Наконец, император демонстрировал и военную силу. В Риме и ближайших окрестностях Октавиан держал личных телохранителей и элитную преторианскую гвардию. В случае беспорядков в столице император мог быстро вызвать помощь из Мизена и Равенны, где располагались две главных базы флота, или вооружить около 200 тысяч верных ветеранов. В результате, народное собрание ни разу не действовало наперекор принцепсу[269].

Религиозная политика Октавиана. Культ императора и его сакрализация

Как «сын божественного Юлия», Divi Iulii Filius, Август обожествлялся в народе, что впоследствии привело к возникновению культа императора. На востоке империи уже при его жизни строили храмы, посвящённые Августу и Риму.

Храм Януса в Риме. Его закрытые ворота символизировали наступление мира, но из-за постоянных войн их почти всегда

держали открытыми. Изображение на сестерции, отчеканенном в правление Нерона.

Император приложил много усилий к укреплению традиционной римской религии, поскольку религиозная политика была одним из важнейших направлений его деятельности по «восстановлению республики»[270]. Он отремонтировал или отстроил заново 82 храма и святилища в Риме, восстановил церемонию авгурского гадания за процветание государства и народа (auguris salutis), получил право возводить семьи в поредевшее из-за войн и естественной убыли сословие патрициев[271]. Став великим понтификом, он восстановил должность жреца Юпитера (flamen Dialis), остававшуюся вакантной после самоубийства Луция Корнелия Мерулы в 87 году до н. э.[272] Во 2 году до н. э. император освятил храм Марса-Мстителя (Mars Ultor) на форуме Августа, где отныне должен был собираться сенат при обсуждении вопросов войны и мира[273]. Вновь начали проводиться игры на празднике луперкалий и игры в честь ларов — покровителей перекрёстков[274]. Восстанавливая почитание последних, Октавиан приказал отремонтировать все святилища ларов на перекрёстках улиц и дорог, а также распорядился добавить в них свои собственные изображения[275]. Широко пропагандировались лозунги окончания войн и установления мира (pax Augusta), и в 13 году до н. э. в Риме был заложен алтарь мира (ara pacis). В «Деяниях божественного Августа» император подчёркивал, что в его правление трижды закрывались ворота храма Януса, что символизировало прекращение всех войн[276]. Устанавливалось почитание обожествлённой абстракции Pax Augusta («мир Августа»), сопровождавшееся ежегодными жертвоприношениями[277].

Император входил в жреческие коллегии авгуров, квиндецемвиров и септемвиров-эпулонов [278] . После выступления Лепида в 36 году до н. э. Октавиан не отнял у него должность великого понтифика (верховного жреца Рима), но занял её после смерти своего коллеги по триумвирату в 13 году до н. э., вступив в должность в следующем году[279]. При этом император не переселился в положенный ему дом великого понтифика на Форуме (domus publica), а пристроил к своему дому на Палатине святилище Весты с вечным огнём для обхода религиозных предписаний[280]. Когда Октавиан находился в Риме, он участвовал в отправлении религиозных

ритуалов и тщательно соблюдал многочисленные предписания для великого понтифика (например, он избегал смотреть на мёртвых, даже если присутствовал на похоронах близких). Отношение императора к чужеземным религиям менялось в зависимости от обстоятельств. Несмотря на то, что в 42 году до н. э. триумвиры постановили начать строительство храма Сераписа и Исиды в Риме, Октавиан впоследствии остановил его строительство из-за поддержки Клеопатрой Марка Антония (храм был достроен только при Калигуле), а после прихода к власти император демонстрировал пренебрежение к египетским богам[281][282]. Пользуясь высшей религиозной властью, в 12 году до н. э. Август приказал сжечь две тысячи различных пророческих книг, очень популярных в неспокойное время гражданских войн, а официальную редакцию пророчеств Кумской Сивиллы приказал запечатать в постамент статуи Аполлона Палатинского. Ранее, в 33 году до н. э., Агриппа (по-видимому, по указке Октавиана) изгнал из столицы магов и астрологов[283][284][285][280].

Октавиан связывал своё правление с наступлением нового, «золотого» века. Мудрецы этрусков, от которых римляне переняли традицию отсчёта веков, сперва объявляли концом прежнего, девятого, века и начало гражданских войн, и «комету Цезаря». Однако в 17 году до н. э. на небе появилась другая комета, и Октавиан истолковал это как истинный знак смены веков и по этому случаю организовал роскошные Секулярные (Вековые) игры [286] [287] [288] [289] . Наступление нового века пропагандировалось, в частности, придворным поэтом Вергилием, предрекавшим вечный золотой век — вершину истории[290][291]:

Круг последний настал по вещанью пророчицы Кумской,

Сызнова ныне времён зачинается строй величавый,Дева грядёт к нам опять, грядёт Сатурново царство[292].

Гораций в «Эподах» также писал о наступлении нового века, но его версия была менее оптимистична[293].

Одновременно развивался и культ императора. Первые шаги по почитанию правителя были сделаны по инициативе сената и при поддержке народа после победы над Антонием. День рождения императора, день смерти Антония, день возвращения из египетского похода и даты побед при Навлохе и Акции стали праздниками. В первое время Октавиану не поклонялись наравне с богами, что проявлялось в жертвоприношениях: животных по-прежнему приносили в жертву богам, а в честь гения (духа) Октавиана совершались только либации (бескровные приношения) на семейных алтарях. Его имя включили во все официальные молитвы и клятвы, а также в гимн жрецов-салиев. С осени 19 года до н. э. в честь Августа начали проводить игры и торжества — Августалии [279] [271] [294] . Вскоре в жертву гению Августа начали приносить быков[295]. В 8 году до н. э. в честь Августа переименовали месяц секстилий. Первоначально планировалось назвать в честь императора сентябрь, месяц его рождения, но в память о первом консульстве и победе над Антонием был избран последний месяц лета[296]. 5 февраля 2 года до н. э. Октавиан получил от сената титул «отца отечества» (pater patriae)[297]. Тем не менее, Октавиан отказывался принимать почести, присущие богам — по-видимому, из-за опасений повторить судьбу приёмного отца [298] . Способствовали распространению почитания императора его статуи, в изобилии появившиеся в Риме — на форуме, перед храмом Марса-Мстителя, перед Пантеоном (Агриппа хотел установить статую императора внутри храма, среди изображений богов, но Октавиан отказался[299]), а также в 265 малых часовнях на улицах и перекрёстках города и других местах. Его изображения часто помещались на монеты (см. ниже), хотя ранее изображения живых людей очень редко чеканились на римских деньгах. По замечанию В. Эка, Октавиан «доминировал в общественном пространстве»[300]. При этом император требовал, чтобы даже в старости его изображали молодым, что вступало в противоречие с традициями максимально реалистичных римских портретов[комм. 11]. В результате, не существует ни единого изображения Августа в старости[301].

17 сентября 14 года н. э., через месяц после смерти, сенат признал Октавиана богом и учредил государственный культ в его честь. По аналогии с Цезарем обожествлённого правителя стали называть «божественным Августом» (divus Augustus). Новый император Тиберий всячески приветствовал почитание своего приёмного отца. Вскоре в его честь заложили храм [en]  в Риме (его строительство завершил Калигула) и учредили коллегию жрецов-фламинов. Первым фламином стал Германик, а жрицей нового культа — Ливия. Организовали и другую коллегию sodales Augustales из самых знатных сенаторов. До завершения строительства храма Октавиану поклонялись в храме Марса-Мстителя, где установили его золотую статую. Статус праздников, связанных с его биографией, повышался[302].

Почитание Октавиана при жизни заметно различалось в Италии и западных провинциях, с одной стороны, и в восточных провинциях — с другой. На западе существовали лишь алтари в его честь или совместно с богиней Ромой, а храмы и многочисленные статуи начали устанавливать уже посмертно[302]. В то же время, Октавиан управлял Египтом как фараон, унаследовав принятые при Птолемеях атрибуты власти. Сохранились и изображения римского императора, выполненные в египетской технике. Египетские греки в целом разделяли взгляды коренных египтян на правителя-бога и называли его Зевсом-Освободителем (или Зевсом-Избавителем; др.-греч. Zεὺς Ἐλευθέριος [Zeus Eleutherios]). Строились и храмы в его честь. Первым из них, вероятно, стало святилище Антония, начатое Клеопатрой, но достроенное и освящённое как храм Октаваиана. Впоследствии примеру Александрии последовали и другие города[303]. Прижизненное почитание Октавиана развилось и в Малой Азии. Некоторые города начали отсчёт новое летоисчисление с его побед над Антонием,

другие переименовались в его честь (Цезарея — Caesarea) или сделали его сооснователем своего города. Впрочем, император просил греков воздвигать храмы не в свою честь, но только вместе с Ромой, символизировавшей Рим[304][комм. 12]. Некоторые историки отрицают существование организованного императорского культа при жизни Августа, несмотря на недвусмысленные свидетельства источников[306].

ПравлениеВнешняя политика Рима

Статуя Октавиана Августа на улице Императорского форума.

Внешнеполитическая деятельность Августа, направленная на укрепление могущества Рима, была отмечена как удачами, так и поражениями.

При нём было завершено покорение Испании (27—19 гг. до н. э.). Пиренейский полуостров и Галлия прочно вошли в систему римских провинций. Тиберий, старший сын Ливии, покорил Паннонию и Далмацию. У подножия Альп Октавиан Август воздвиг памятники своих побед над горными племенами; остатки этих величественных сооружений ещё и теперь можно видеть в Сузе и Аосте. Друз (Германик), младший сын Ливии, достигнув берегов Эльбы, подчинил западных германцев. Была укреплена граница по Рейну.

Наиболее крупную неудачу Август потерпел в 9 году н. э., когда три римских легиона под командованием Публия Квинтилия Вара были разбиты в Тевтобургском лесу в результате внезапного нападения германцев под предводительством Арминия. Мощнейшее восстание в Паннонии (6—9 н. э.) и поражение римлян в Тевтобургском лесу вынудили Августа отказаться от дальнейших походов.

Там, где римляне не основывали новых провинций, их влияние гарантировалось союзными государствами (Фракия,Каппадокия, Коммагена и др.).

Часть специалистов склоняется к мнению, что под прикрытием миротворческих лозунгов Августом в действительности предпринималась грандиозная и продуманная программа по полному завоеванию Ойкумены.[307] Численность и организация реформированной римской армии позволяла в сжатые сроки мобилизовать значительные силы для ведения наступательных операций. После покорения Испании войска, приобретшие ценный опыт боевых действий в горной местности, перебрасываются в Северные Альпы, где, под предлогом необходимости предотвращения набегов на Италию варваров, к Римской державе присоединяются новообразованные провинции Норик и Реция. Это вывело римлян к границе Германии с юга и дало возможность нанести удар по сходящимся направлениям в центр её территории. На востоке римляне установили свое господство в Боспорском царстве (Крым) и, пользуясь ослабленностью Парфии вследствие династической распри, заключили с ней новый договор на более выгодных для себя условиях: парфяне вернули знамёна и пленных, захваченных при разгроме Красса (данный договор сам Август, тем не менее, видимо, считал временным решением).

Не последнюю роль в военной активности Августа играла и необходимость громких военных успехов, способных упрочить его положение внутри империи. Так, в его правление трижды закрывался храм Януса и провозглашалось, что «все народы теперь почтительно внимают римскому закону» — подразумевалось, что такое положение вещей достигнуто не в последнюю очередь силой оружия, направляемой рукой принцепса. Те же мотивы побудили его объявить о победоносном окончании похода в Британию (твердо известно, что в Британии Август не воевал) и демонстрировать якобы взятые там трофеи (захваченные на самом деле Гаем Юлием Цезарем).

В некоторых случаях для расширения границ Римского государства использовались мирные средства. В 25 году до н. э. правитель союзной Риму ГалатииАминта умер, и эта страна стала римской провинцией. В 6 году н.

э. Октавиан сместил правителя союзной Иудеи Ирода Архелая. Иудея была включена в состав провинции Сирия на правах автономии и стала управляться префектом из всадников, как и Египет[308].

Провинциальная политика

Много внимания Октавиан уделял организации провинций. Когда в 27 году до н. э. Октавиан формально сложил чрезвычайные полномочия и предложил власть сенату, император якобы по просьбе сената получил полномочия проконсула (наместника) провинций с войсками сроком на 10 лет. Обычно проконсулу предоставляли одну провинцию и только на 1-2 года, но Октавиан получил все галльские и испанские провинции, а также Сирию[309]. Отдельно оговаривался статус богатейшего Египта, который признавался «личным владением» Октавиана[310]. Впоследствии император получил в управление провинции Иллирик, Реция, Норик, Паннония и Мёзия[311]. Октавиан и Агриппа реорганизовали испанские и галльские провинции: вместо Ближней и Дальней Испании появились Тарраконская (Ближняя) Испания, Бетика и Лузитания, а вместо «Косматой Галлии» (Gallia Comata) — Галлия-Аквитания, Галлия-Белгика и Лугдунская Галлия (это деление близко к трём частям Галлии, упомянутым Цезарем в «Записках о Галльской войне»). Богатые провинции Бетика и Нарбонская Галлия впоследствии были переданы сенату[312][313]. Все остальные провинции остались под управлением сената. В 23 году до н. э. Октавиан получил новые полномочия — imperium maius (большой империй). Они превосходили власть проконсула, благодаря чему император получил возможность вмешиваться в управление любой провинцией по своему желанию[314][315].

Система управления провинциями в целом не изменилась. Однако поскольку Октавиан в одиночку был наместником целого ряда провинций, это привело к назначению в каждую провинцию легата с пропреторскими полномочиями (legatus pro praetore), который осуществлял непосредственное руководство и занимался текущими делами. Исключением стало «личное владение» императора, Египет: им управлял префект, назначаемый императором из сословия всадников[314]. Сенатскими провинциями, как и прежде, управляли пропреторы и проконсулы. Им помогали квесторы, которые в эпоху Республики занимались преимущественно финансовыми вопросами[316].

Октавиан впервые в римской истории провёл перепись в провинциях, которая преследовала налоговые цели[317]. Была пересмотрена система налогообложения в императорских провинциях: вместо откупщиков, чьё самоуправство нередко вызывали недовольство местного населения, Октавиан назначил специальных чиновников. При этом деньги собирались в императорскую казну (фиск), существовавшую параллельно с государственной казной — эрарием[311] (см. раздел «Экономическая политика»).

Август проводил в провинциях много времени, порой отсутствуя в Риме по три года подряд. В результате, он побывал во всех провинциях государства, кроме Африки и Сардинии[318]. Среди целей этих поездок называются желание удержать наместников от чрезмерного грабежа вверенных территорий, а население — от восстаний, а также попытка удалиться от оппозиционно настроенного сената. Предполагается и желание создать видимость реставрации Республики, когда никто не мешает сенату и народу управлять государством. Маловероятно, что император руководствовался желанием повидать мир, как, например, Адриан в начале II века н. э.[319]

[320] Античные сплетники называли ещё одну возможную причину поездок — желание императора уединиться со своими любовницами[321].

Ещё до победы в гражданских войнах Октавиан начал массовое выведение колоний за пределы Италии, преимущественно вдоль средиземноморского побережья испанских, галльских, африканских провинций (см. выше)[322]. После окончания Кантабрийских войн Октавиан, считаясь с возможностью нового восстания местных племён, основал две большие колонии ветеранов в стратегически важных местах — городаN  Цезаравгуста (Caesaraugusta, современная Сарагоса) и Августа Эмерита (Augusta Emerita, современная Мерида)[323]. В правление Августа появилось и множество новых городов и военных лагерей на римско-германской границе: Трир (Augusta Treverorum), Вормс (Augusta Vangionum), Майнц (Mogontiacum), Маастрихт (Traiectum ad Mosam) и другие. Появлялись поселения и в других регионах империи, в основном — возле её границ и в потенциально нестабильных регионах. Некоторые существующие поселения (в основном в менее урбанизированных запахных провинциях) получали городской статус. В память о победах при Акции и в Александрии Октавиан заложил возле мест сражений два Никополя (др.-греч. Νικόπολις — город победы, Ники). Города строились по единым правилам — прямоугольные кварталы вдоль двух перпендикулярных улиц, на пересечении которых располагался форум с общественными сооружениями. Единым было и внутреннее устройство городов: по римскому образцу здесь создавались сенат и народное собрание, а исполнительная власть принадлежала двум ежегодно сменяемым магистратам (дуумвирам). В отличие от Рима, новые города получали свои «конституции» как единый закон, обычно выбитый в камне или металле (некоторые из этих таблиц сохранились до наших дней)[324][325][326]. За активное выведение колоний и покровительство существующим городам Гораций назвал Октавиана «отцом городов» (pater urbium)[327]. При этом землю в новых колониях получали не только солдаты Октавиана, но и ветераны армии Антония (правда, их старались селить отдельно от ветеранов-победителей). Поскольку среди солдат Антония было немало жителей восточных провинций, появились и мультикультурные поселения: например, в Немаусе (современный Ним) были расселены в том числе и египетские ветераны, старавшиеся хранить свою религию и культуру[328]. Большинство колонистов, однако, были выходцами из Италии. Ветераны охотно переселялись в провинции, поскольку они как полноправные римские граждане были там в привилегированном положении по сравнению с местным населением[329]. Основание колоний и наделение ветеранов землёй в

провинциях (преимущественно западных) содействовало их романизации и поддерживало экономику появлением множества мелких земельных собственников[330]. Парадоксальным образом развитие Октавианом провинций привело к краткосрочному экономическому расцвету Италии: пока провинции ещё не освоили италийские технологии и не успели заложить посадки многолетних сельскохозяйственных культур (прежде всего, винограда), туда экспортировалось много готовых товаров из метрополии[331].

Внутренняя политика

Денарий 36 года до н. э. с изображением Августа

Будучи осторожным политиком и тонким дипломатом, Август понимал, что римляне устали от гражданских войн; поэтому все мероприятия проводились им под лозунгом восстановления мира и старого порядка (Pax Romana).

Для политики Августа характерно лавирование между различными социальными группами. Сохранив престиж сената, император одновременно обновил его состав и уменьшил его политическую роль. Высшие чиновники стали вербоваться из сословия всадников, число которых возросло за счёт италийской муниципальной знати и выслужившихся из солдат командиров.

Потерявшим реальное значение магистратурам Август противопоставил бюрократический аппарат. В отношении плебса император придерживался политики «хлеба и зрелищ». Опорой императорской власти была армия, подвергшаяся масштабной реформе. Количество легионов (большей частью недоукомплектованных) было существенно сокращено (после реформы, по мнению некоторых историков, их осталось от 24 до 27; ещё до 3 легионов, возможно, пришлось набрать для подавления Паннонского восстания, хотя в целом меры по воинскому набору были предельно непопулярными). Срок службы рядового легионера ограничивался 16 годами, преторианца — 12 (позднее увеличен до 20 и 16 лет соответственно). Уволенным в отставку солдатам предоставлялись земельные наделы (позже были заменены единовременной денежной выплатой). Для содержания армии была основана императорская казна (fiscus), куда поступали сборы от пятипроцентного налога с продаж, взимаемого в Италии, и налога на наследование имущества.

Бронзовая статуя Августа в археологическом музее Афин

По утверждению профессора МГУ В. С. Сергеева, учреждение постоянной армии при Августе стало «переломным моментом» в истории Древнего Рима: «До августовской реформы Рим не имел постоянной армии, а находившиеся в распоряжении отдельных командиров военные части снабжались и укомплектовывались самими же командирами — императорами в республиканском смысле этого слова. С Августа картина резко изменилась: появились постоянная армия и специальный военный фонд (aerarium militare)»[332]. На основе статистических данных ценза всё население провинций империи облагалось двойным

поземельно-подушным налогом, одна часть которого собиралась натурой, а другая — деньгами, «податная реформа Августа форсировала разложение натурального и рост денежного хозяйства во всех средиземноморских странах, входивших в римский orbis terrarum»[332].

Путешествуя по своей обширной империи, Август основывал новые города и колонии. В знак благодарности римский сенат особым декретом переименовал месяц Sextilis в Augustus.

Август окружил себя умными помощниками и советниками, среди которых выделялись Агриппа и Меценат. Их влиянием объясняется расцвет римской литературы и искусства (её «золотой век» — творчество Вергилия, Горация, Овидия,Тибулла, Проперция, Тита Ливия и др.).

Экономическая политика

В правление Октавиана произошли серьёзные изменения в сфере денежного обращения. Император начал систематическую чеканку золотых монет — ауреусов номиналом в 25 денариев или 100 сестерциев (ранее золотые монеты изготовлялись в Риме нерегулярно). Сестерции и дупондии стали чеканиться из орихалка — медного сплава, занявшего промежуточное положение между бронзой и серебром[333]. Ещё Цезарь, будучи диктатором, столкнулся с финансовым кризисом, отчасти вызванным недостатком наличных денег. Завоевания Октавиана, прежде всего аннексия Египта, а также начало регулярной чеканки золотых монет решили проблему нехватки наличности в экономики. Впрочем, масштабные вливания денег в экономику в его правление привели к скачку цен. Введение в монетную систему золотых монет позволило жителям империи с удобством заключать сделки любого масштаба — от недвижимости до продуктов питания[334].

Чеканка серебряных и золотых монет начала производиться за пределами Рима под руководством императора. Крупнейшим монетным двором сталЛугдунум (современный Лион). Между 14 и 12 годами до н. э. сенат окончательно перестал чеканить серебряные и золотые монеты, и в столице под его надзором продолжали чеканить лишь мелкие бронзовые монеты, которые отмечались буквами SC (Senatus Consulto). В правление Октавиана контроль над изготовлением денег централизуется, а имена монетариев (должностных лиц, ответственных за чеканку) постепенно исчезают с монет[335]. В восточных провинциях (прежде всего, в Египте) некоторое время сохранялись собственные монетные системы и самостоятельные центры чеканки[336]. Император ввёл в обычай частое, хотя и не постоянное, размещение своего профиля на аверсе монет, на реверсе же он часто помещал сцены из собственной жизни, почести в свою честь и портреты родственников[комм. 13][336]. Наконец, при Октавиане монеты стали важным инструментом пропаганды новой власти с помощью доступных символов и лозунгов, которые выбивались на монетах[337]. Впрочем, некорректно считать пропагандистской всю денежную политику Августа: во-первых, большинство жителей империи не пользовались в повседневной жизни золотыми и, в некоторой степени, серебряными монетами с разнообразными и подробными сюжетами; во-вторых, многие крупные эмиссии монет имели достаточно тривиальные изображения, а многие яркие примеры пропаганды новой власти обнаруживаются на монетах, выпущенных небольшим тиражом[338].

Бронзовый квадранс, самая мелкая монета в римском обиходе (1/1600 ауреуса), 5 год

до н. э.

Орихалковый сестерций с портретом Тиберия, 9 год до н. э.

Серебряный денарий с портретом Октавиана, отчеканенный в честь победы над Египтом, ок.

29-27 годов до н. э.

Император отделил казну, куда поступали доходы с императорских провинций (fiscus — фиск), от прежней казны, контролируемой сенатом (aerarium — эрарий). В 23 году до н. э. он передал контроль над эрарием преторам вместо квесторов. Помимо фиска, Октавиан распоряжался крупным личным фондом (patrimonium), который наполнялся личным имуществом, доходами от завоеваний, имений и наследств[206]. Вмешивался он и в деятельность эрария.

В его правление было реформировано налогообложение. Сперва принцепс унифицировал систему налогообложения императорских провинций, а вскоре по этому же образцу было пересмотроено взимание налогов с сенатских провинций. Важнейшим нововведением стал регулярный характер сбора налогов. Октавиан отказался от сдачи прямых налогов в откуп публиканам и передал их сбор отдельным общинам. Были унифицированы общие принципы взимания земельного налога (tributum soli), хотя его ставки были различными, а в некоторых провинциях его взимали готовой продукцией[комм. 14]. Предполагается, что из-за недостаточно развитых рыночных отношений крестьяне часто платили налоги продукцией, которую государство принимало по фиксированным расценкам и учитывало как уплату наличными деньгами. На

регулярной основе начала взиматься подушная подать. При этом сохранялся республиканский принцип, при котором римские граждане и италики не подлежали обложению прямыми налогами. В начале правления Октавиана в некоторых восточных провинциях сохранялись эллинистические налоговые системы, но их вытесняло налогообложение по римским правилам. Император учитывал интересы влиятельных откупщиков, оставив за ними право собирать некоторые виды налогов, хотя публиканов не допускали в новообразованные провинции, и их влияние постепенно падало[341][342]. Торговля между провинциями облагалась пошлинами, но они были небольшими и не мешали развитию средиземноморской торговли. Октавиан также установил пятипроцентный налог на освобождение рабов и на получение наследств[343]. В 6 году н. э. он создал специальный фонд для выплаты пособий ветеранам (aerarium militare). Первоначально он передал в него 170 миллионов сестерицев, но установил два новых налога для пополнения этого фонда в будущем — centesima rerum venalium (1%-ный налог с продаж) и vicesima hereditatium (5%-ный налог на наследства). Предполагается, что этот шаг преследовал цель уменьшить зависимость армии от полководцев в будущем[206]. Наконец, император начал публиковать отчёты о состоянии государственных финансов (rationes imperii)[243].

В эпоху Империи деньги стали широко использоваться во всех сферах жизни общества, и Страбон, современник Октавиана, уже рассматривал бартер как «варварский» метод обмена. В результате, уровень монетизации экономики был значительно выше как по сравнению с эпохой Республики, так и сравнительно с позднеантичным периодом. К концу правления Августа он составлял, по современной оценке, уже около половины от ВНП [344] . Вплоть до III века н. э. денежная эмиссия, подчиняясь прежде всего реализации государственных интересов, не создавала серьёзных проблем в функционировании экономики. Это связывается с существованием неких элементарных, основанных на опыте представлений о денежной политике государства, позволявших сохранять единый курс в сложной триметаллической системе, не допуская при этом длительного дефицита наличных денег[334].

Завоевание Египта и право пользоваться гаванями в Южной Аравии позволили проложить прямой морской путь в Индию и многократно увеличить объём торговли по сравнению с предшествующим периодом[345]. Тем не менее, внешняя торговля не играла большой роли: в основном из-за пределов Древнеримского государства импортировались предметы роскоши. Напротив, торговля между провинциями удовлетворяла нужды населения в зерне, оливковом масле, вине и других товарах повседневного спроса. Морская торговля переживала расцвет благодаря установлению мира в Средиземноморье, искоренению пиратства и модернизации дорожной сети. Содействовали развитию торговли вовлечение завоёванных территорий в рыночные отношения, восстановление крупных торговых центров (прежде всего, Карфагена и Коринфа), а также невмешательство государства в торговые сделки. В правление Октавиана Италия испытала экономический расцвет благодаря освоению новых технологий и открытию новых производств, открытию крупных рынков сбыта и успешной конкуренции с развитым ремеслом восточных провинций. Возросший экспорт позволил серьёзно уменьшить дефицит торгового баланса Италии[346].

Развитием торговли пользовались дельцы со всей империи, причём основная деловая активность переместилась из столицы в Италию и провинции[347]. Одновременно свободное италийское крестьянство — опора римской армии в республиканскую эпоху — переживало упадок из-за увеличения роли рабов в сельском хозяйстве и постоянных хлебных раздач в Риме, вследствие которых выращивание зерновых в Италии стало невыгодным. Проблему ослабления крестьян осознавали на самом высоком уровне, но император не предпринимал никаких реальных мер[348] (впрочем, Светоний упоминает о планах императора по ликвидации хлебных раздач ради поддержки крестьянства, от которых он сам отказался ввиду их бесперспективности[349]).

Семейное законодательство

Семейная пара. Фреска из Помпей, I век н. э.

Ряд законов, принятых при Августе, был направлен на укрепление устоев рабовладения. Для решения демографических проблем, был принят закон Папия-Поппея о браке, а для восстановления добрых нравов —

закон о роскоши. Политика, проводившаяся Августом в провинциях, способствовала созданию прослойки населения, заинтересованной в сохранении римского господства.

В 18—17 годах до н. э. Октавиан провёл по меньшей мере два закона, регламентировавших римский брак[комм.

15]. Все мужчины из сословий сенаторов и всадников в возрасте до 60 лет и женщины до 50 лет должны были состоять в браке, причём сенаторам запрещалось жениться на дочерях вольноотпущенников, какими бы богатыми они ни были. Наказаниями были запрет на посещение торжественных мероприятий и ограничения на получение наследств. Закон о супружеских изменах (lex de adulteris) был намного суровее: любовникам замужних женщин грозили крупные штрафы и ссылка, а сам муж получал право развестись с неверной женой по упрощённой процедуре. Муж даже получал право убить любовника без суда, если он был рабом, вольноотпущенником этой семьи, а также гладиатором или актёром (эти и некоторые другие профессии определялись в законе определял как люди, которые зарабатывали на жизнь телом — qui corpore quaestum facit). Впрочем, привлечение жены и любовника к ответственности становилось не правом, а обязанностью: мужчину, который по каким-то причинам не донёс на них, закон предписывал самого привлечь к суду как сводника. Если же отец заставал с любовником дочь, он и вовсе получал право убить обоих без суда (правда, закон не позволял казнить любовника и оставить в живых дочь). Мужчин же могли привлечь к суду лишь за посещение незарегистрированной проститутки, но и эта мера была нововведением по сравнению с прежней вседозволенностью[352][351]. Закон Папия—Поппея 9 года н. э. закрепил и уточнил положения прежних законов (современные историки не сомневаются, что за его принятием стоял Октавиан[353][354]). Отныне холостяки лишались права получать имущество по завещанию, а бездетные могли получать не более половины от указанной завещателем[351]. Тацит упоминает, что практика применения закона привела к многочисленным злоупотреблениям, и второй император Тиберий создал специальную комиссию для улучшения ситуации. При этом римский историк замечает, что за время действия закона рождаемость мало изменилась[355]. Кроме упомянутых мер, в законы вносились дополнения и уточнения в 11 году до н. э. и 4 году н. э.[350]

О целях семейного законодательства Октавиана нет единого мнения. Называются такие цели, как восстановление традиционных устоев для стабилизации государства[356], получение повода к преследованию оппонентов, пополнение казны благодаря штрафам[357], а также чисто демографические задачи — увеличение количества солдат в будущем и преломление тенденции к увеличению доли граждан из числа провинциалов и вольноотпущенников[350].

Семейное законодательство Октавиана было крайне непопулярно. Римляне старались их обойти, используя лазейки в законах: например, стали распространёнными фиктивные помолвки с девочками добрачного возраста, которые впоследствии расторгались, но позволяли около двух лет фактически оставаться холостяком и при этом не подвергаться дискриминационным положениям законов[351]. Время для реставрации традиционного патриархального брака оказалось неудачным: именно в правление Октавиана ускорилась эмансипация женщин[358], а самого императора упрекали в том, что его собственная семья отнюдь не является примером добропорядочности[359]. Овидий в поэме «Наука любви» прямо пародировал семейное законодательство Августа[360][361], что ускорило ссылку поэта в далёкие Томы (современная Констанца). Другой поэт эпохи Августа, Проперций, в стихах к возлюбленной писал:

Зачем мне отдавать своих сынов для триумфа отечества?

Нет, ни одного воина не породит моя кровь![362]

Впрочем, в римском обществе существовал и запрос на восстановление общественной морали. Представление об упадке нравов как первопричине всех раздоров и гражданских войн было широко распространено в Риме в I веке до н. э. (один из самых известных популяризаторов этой идеи — историк Гай Саллюстий Крисп), а из окружения первого императора подобные идеи отстаивали Тит Ливий и, более усердно, Гораций [363] .

Политика исправления нравов выражалась и в законах, ограничивавших роскошь. В 18 году до н. э. Октавиан ограничил предельные траты на пиршества очень скромными суммами. Вскоре он издал законы, ограничивавшие применение богатых материалов в женской одежде и строительство чересчур пышных сооружений, включая и надгробия. Поскольку Тиберий вновь пытался ограничить траты на роскошь, предполагается, что меры Октавиана оказались неэффективными[357][364]. Сам Октавиан вёл скромный образ жизни по сравнению со многими богатыми современниками, хотя, например, его дочь жила на широкую ногу [365].

Строительная деятельность. Благоустройство Рима[Октавиан] так отстроил город, что по праву гордился тем, что принял Рим кирпичным, а оставляет мраморным[366]

Август разделил Рим на 14 округов, украсил город многочисленными новыми строениями (императорский дворец и форум, алтарь Мира, мавзолей наМарсовом поле и др.). Интенсивной строительной деятельности Августа приписывают как идеологические[367], так и экономические функции.

Октавиан заложил богато украшенный Форум Августа с большим храмом Марса-Мстителя [368] . В правление Октавиана в столице начал активно использовался мрамор. Первым сооружением, целиком построенным из каррарского мрамора, стал, вероятно, храм Аполлона[369]. Октавиан рано (в конце 30-х годов до н. э., когда ему было около 30 лет) заложил свою будущую гробницу (мавзолей Августа), что было связано как с частыми болезнями[370], так и с желанием противпоставить себя Антонию, пожелавшему быть похороненным в Александрии[371][372]. В 29 году до н. э. на форуме были открыты курия Юлия и храм Цезаря[373]. В 20 году до н. э. на форуме была установлена колонна с указанием расстояний до других городов[374]. Император купил за государственный счёт несколько домов на Палатинском холме и построил на их месте собственный, довольно скромный дом[375]. На острове Капри, который он выменял у неаполитанцев, Октавиан заложил виллу[376].

Октавиан уделял много внимания гражданскому строительству. В его правление были отремонтированы многие старые дороги и построил новые[377], строились новые рынки и склады[378]. Многие общественные здания были построены под надзором Агриппы, чью строительную деятельность считают тесно связанной с Октавианом. В частности, сподвижник императора построил два новых акведука и отремонтировал несколько старых, построил сотни цистерн и фонтанов. Он также отремонтировал множество столичных улиц, общественных сооружений и городскую канализацию, а также завершил строительство Септы Юлия, начатое ещё Цезарем[379]. На Марсовом поле Агриппа построил крупные общественные термы, искусственное озеро, канал и благоустроенные сады, а на Форуме установил карту мира[380][381]. После смерти Агриппы Октавиан создал комиссию из трёх сенаторов для надзора за состоянием общественных сооружений (curatores locorum publicorum iudicandorum)[382]. Некоторые здания в начале правления Октавиана возводили в столице полководцы-триумфаторы после возвращения из завоевательных походов (в частности, Гай Азиний Поллион построил и снабдил книгами первую в Риме публичную библиотеку). Впрочем, при Октавиане практика предоставления триумфов посторонним людям прекратилась, из-за чего остановилось сооружение общественных зданий полководцами. Последним крупным зданием, возведённым полководцем-триумфатором, стал театр Бальба[383][384].

После очередного крупного пожара Рима в 6 году до н. э. Октавиан организовал 7 когорт регулярной пожарной дружины (vigili) во главе с префектом вигилов вместо прежних частных бригад. Помимо тушения пожаров, вигилы также поддерживали порядок по ночам[385].

Семейная жизньВ семейной своей жизни Октавиан Август не мог похвалиться счастьем: много огорчений причинил ему распутный образ жизни его дочери Юлии (отСкрибонии). В Ливии Август нашёл вполне достойную себя супругу, но её обвиняют в том, что она не останавливалась перед дурными средствами для того, чтобы обеспечить за своим старшим сыном право наследования Августу.

В юности Гай Октавий был помолвлен с Сервилией, дочерью Публия Сервилия Ватии Исаврика [386] . Однако в 43 году до н. э. Октавиан порвал помолвку и скрепил заключение второго триумвирата браком на Клодии (Клавдии) Пульхре, падчерице Марка Антония, едва достигшей брачного возраста[386]. В 41 году до н. э., после неполных двух лет брака, Октавиан развёлся с ней[387][388]. По словам Светония, «поссорившись со своей тёщей Фульвией, он, не тронув жены, отпустил её девственницей»[386]. Второй его женой стала Скрибония, родственница Секста Помпея (см. раздел «Война с Секстом Помпеем. Продление триумвирата»). Их союз не был счастливым и вскоре распался[386]. Расторжение брака ускорило знакомство Октавиана с Ливией, женой Тиберия Клавдия Нерона.

Единственного ребёнка Октавиану родила Скрибония, это была Юлия. От брака с Ливией у императора не было детей[389].

Смерть

Руины мавзолея Августа

Октавиан Август умер так, как всегда мечтал — «доброй смертью», то есть быстро и без телесных страданий. Произошло это в местечке Нола, в Кампании 19 августа, где император остановился в старом доме своего отца. До самой кончины Август находился в сознании. Сначала он долго беседовал один на один со своим наследником Тиберием, которого срочно вызвали к умирающему Октавиану. Потом простился с друзьями и спросил, хорошо ли, по их мнению, он сыграл комедию жизни. Эту беседу он закончил греческим стихом,

которым обычно актёр завершал свое выступление на сцене: «А коль мы прекрасно сыграли, овацией нас наградите и проводите с весельем». Затем спросил о здоровье своей внучки, дочери Друза, которая была больна. И вот при нём осталась только жена. Собрав последние силы, он сказал со слезами целовавшей его жене: «Ливия, живи и помни, как жили мы вместе. Здоровья тебе…прощай». Октавиан Август умер 19 августа 14 года н. э. в Ноле.

Урна с прахом Августа была помещена в специально построенный при его жизни на Марсовом поле в Риме мавзолей, где также находились урны с прахом членов его семьи.

НаследиеЦарствование Августа заложило основу режиму, который длился в течение почти полутора тысяч лет до конечного упадка Западной Римской империи и до падения Константинополя в 1453 году. Его приемная фамилия Цезарь и титул Август стали постоянными титулами правителей Римской империи в течение четырнадцати столетий после его смерти. На многих языках «Цезарь» (Caesar) стало синонимом слова «император», от слова «цезарь» происходят русское «царь» и немецкое «кайзер». Культ императора, установленный Августом, продолжал быть государственной религией Римской империи, пока ему на смену не пришло христианство в 391 году.

Август оставил после себя статистический очерк Римской империи и перечень его деяний под названием «Res Gestae Divi Augusti». Биография Августа, опирающаяся на ценные источники, включавшие его переписку, была написана Светонием. Самое известное скульптурное изображение Августа хранится в Ватикане, в музее Кьярамонти (см. «Август из Прима-Порта»).

Личность ОктавианаВнешний вид

Внешний Октавиана известен по многочисленным сохранившимся статуям, однако следует учитывать, что придворные скульпторы отходили от традиционной реалистичности при изображении императора (см. выше). По сообщению Светония, Октавиан был невысокого роста, что было заметно только в сравнении с высокими людьми. Этот же автор упоминает о свидетельстве секретаря императора, будто он был высотой в пять с тремя четвертямифутов (около 170 сантиметров)[390], что было даже выше среднего роста в то время[391]. Несмотря на это, Октавиан считал свой рост недостаточным и потому прибегал к использованию обуви на завышенной подошве[392].

Плиний Старший упоминает, что у Октавиана были светлые глаза (использованное им слово glauci может обозначать серо-голубой, зеленоватый или светло-синий цвет), а белки глаз были необычно крупными [393]. Светоний описывает его глаза как светлые и блестящие[комм. 16], а также упоминает, что он начал хуже видеть левым глазом к старости[390]. Не совсем ясен и его цвет волос: тот же автор говорит о слегка вьющихся светлых волосах с золотистым оттенком[комм. 17], но Э. Голдсуорси полагает, что античные авторы могли иметь в виду цвет, близкий к коричневому[397].

С виду он был красив и в любом возрасте сохранял привлекательность, хотя и не старался прихорашиваться. О своих волосах он так мало заботился, что давал причёсывать себя для скорости сразу нескольким цирюльникам <...> Зубы у него были редкие, мелкие, неровные, <...> брови — сросшиеся, уши — небольшие, нос — с горбинкой и заострённый, цвет кожи — между смуглым и белым[390].

Характер, привычки, взгляды

Октавиан был крайне суеверен. После того, как молния убила раба, шедшего перед его носилками, он стал бояться грозы: носил с собой шкуру тюленя (считалось, что молния никогда в него не попадает[398]), а при сильных грозах прятался в подземное убежище[399]. Под влиянием вещих снов он бежал с поля боя при Филиппах, украсил храм Юпитера на Капитолии колокольчиками, вернул в Эфес статую Аполлона скульптора Мирона, а каждый год просил у римлян подаяния. Светоний даже сообщает в общих чертах статистику сбывшихся сновидений — вероятно, император вёл подобные подсчёты[400][401][402]. Император верил в приметы, предзнаменования и чудеса, а по собственному решению он избегал начинать новые дела в ноны (nonae созвучно слову non— «нет», а в аблативе nonis созвучно non is — «[ты] не идёшь»[403])[404]. Октавиан боялся людей с карликовостью и с физическими дефектами[405], хотя однажды демонстрировал римской публике некоего Луция ростом в два фута (около 57 см)[406]. Показательно, что свои иррациональные страхи Октавиан не скрывал; напротив, он часто обсуждал их с Тиберием[403].

Известно, что Октавиан плохо спал, просыпаясь по несколько раз за ночь, и редко спал больше семи часов. Кроме того, император не любил рано вставать. Из-за плохого сна император часто дремал днём[407] и едва не проспал начало битвы при Навлохе[408]. В жаркую погоду Октавиан спал в комнате с открытыми дверями или во внутреннем дворе возле фонтана, при этом его обмахивал раб. Днём он старался избегать солнца, одевая какой-нибудь головный убор[409]. Светоний сохранил и гастрономические привычки Октавиана. По словам римского историка, ел он мало, в течение дня он перекусывал каждый раз, когда чувствовал голод. Император предпочитал грубый хлеб, финики, влажный сыр, мелкую рыбу, ел огурцы, латук, свежие и сушёные яблоки и

прочую простую пищу[410]. На обеды — весьма простые для своего времени — он тщательно отбирал гостей, но к столу появлялся позже всех, а уходил первым[411], а иногда обедал до прихода гостей или после их ухода[410]. Пил он по римским меркам немного и без особой изысканности, обычно ограничиваясь тремя кубками дешёвого ретийского вина, и редко пил более одного секстария (ок. 0,55 л)[410]. Впрочем, в 30-е годы до н. э., когда Рим испытывал нехватку продовольствия, Октавиана обвиняли в организации роскошного обеда с инсценировкой пира олимпийских богов[412].

Любимым развлечением императора были кости — главная азартная игра древности. Играл он постоянно, с родственниками, друзьями и рабами, причём часто — на деньги, порой проигрывая десятки тысяч сестерциев[413][414]. Физической подготовкой и тренировками с оружием он занимался вплоть до окончания гражданских войн, а впоследствии ограничивался упражнениями с мячом, прогулками и пробежками. Кроме того, он любил удить рыбу[414]. Император коллекционировал необычные кости крупных животных и доспехи героев (arma heroum). Популярные у современников предметы искусства он, напротив, не собирал[415], хотя его и обвиняли в пристрастии к дорогим коринфским вазам: якобы он даже вносил людей в проскрипционные списки из-за этих ваз[412].

Император довольно много писал: полемическое сочинение «Возражения Бруту о „Катоне“», «Поощрение к философии», подробную автобиографию «О своей жизни», поэму «Сицилия» и сборник эпиграмм. Начал он сочинять и трагедию, но вскоре уничтожил написанное[416]. Все эти произведения, кроме трагедии, были известны современникам, но не сохранились. До наших дней дошли только «Деяния божественного Августа» (выбитая в камне краткая автобиография) и фрагменты из его переписки, нередко цитируемые Светонием и Авлом Геллием. В отличие от большинства ораторов своего времени, Октавиан не тратил время на заучивание текстов публичных выступлений, а зачитывал их[417]. Октавиан был сторонником отражения на письме устной нормы латинского языка, что выражалось в некоторых отступлениях от орфографических правил. Светоний, имевший доступ к автографам Августа, сообщает, что он не разделял слова пробелами и не переносил их на другую строку, приписывая непоместившиеся буквы рядом. Римский историк также записал некоторые любимые фразеологизмы и слова, часто встречающиеся в переписке и сочинениях императора[418]. Как и все образованные современники, император владел древнегреческим языком, но при этом не решался писать на нём. Он хорошо знал греческую поэзию и любил классических комедиографов[419].

Здоровье

Хотя Октавиан прожил долгую по древнеримским меркам жизнь, он часто болел. В юности неизвестные болезни не позволили ему в полной мере участвовать в военных кампаниях своего дяди и исполнять его поручения в столице. Источники засвидетельствовали несколько случаев заболевания в юношеском возрасте, а также серьёзные недомогания в 42, 33, 28, 26, 24 и 23 годах до н. э. Впрочем, впоследствии здоровье императора немного улучшилось. Частые приступы острых болей вынуждали императора часто думать о смерти: вероятно, именно поэтому он ещё в молодости начал строить свой мавзолей, писать автобиографию и строить планы относительство государственного устройства в будущем[420].

Причины частых недугов императора неясны. Недомогание, случившееся летом 46 года до н. э., может объясняться последствиями солнечного удара: Октавий занимался организацией театральных постановок и постоянно присутствовал в театре под открытым небом[30]. В других случаях причинами могли быть пищевые отравления, инфекции и истощение[421]. Дион Кассий прямо связывает одно из недомоганий Октавиана во время Кантабрийских войн с перенапряжением[422]. После возвращения из этого похода у императора, по словам Светония, начались серьёзные проблемы с печенью [комм. 18] . Эту неизвестную болезнь Октавиана вылечил или серьёзно облегчил новый врач Антоний Муса, порекомендовавший императору вместо горячих припарок холодные компрессы[426]. Кроме того, Октавиана часто одолевал насморк, а каждый год в начале весны и осени он испытывал лёгкие недомогания. Очень плохо император переносил экстремальные температуры[426]. Наконец, в старости он страдал от ревматизма и слабости в ногах и руках[427]. Светоний упоминает и о камнях в мочевом пузыре[428].

Хотя попытки поставить диагноз на основании существующей информации не увенчались успехом[429], предполагается, что сезонные расстройства здоровья и слишком частое использование скребка для кожи свидетельствуют о некоей атопии [en] , т. е. о разновидности аллергии[430][431]. Основной же недуг императора не диагностирован. Из-за отсутствия видимых симптомов и исчезновения болей в 23 году до н. э. некоторые историки допускают также возможность вымышленного характера недомоганий Октавиана: якобы слухи о его частых болезнях и о скорой смерти правителя могли заставлять подданных опасаться наступления новой гражданской войны[432].

Октавиан Август в современной культуреНаиболее заметное отражение Августа в повседневной культуре — это название 8-го месяца года, августа. Этот месяц был назван римским сенатом в честь императора в 8 г. до н. э. Согласно senatus consultum, на который ссылался Макробий, в этом месяце произошли наиболее важные события в жизни Октавиана Августа на его пути к власти.

Литература

Роман Алана Масси (англ. Allan Massie) 1986 года «Август» (англ. Augustus) является биографией Римского

императора.

Август был главным персонажем в 30-м выпуске серии комиксов «The Sandman» под названием «August».

Бюст Августа играл важную роль в серии «Тайна Огненного Глаза» сериала «Альфред Хичкок и Три

Сыщика».

Август служил примером для произнесения речи в книге Курта Воннегута «Дай вам Бог здоровья, мистер

Розуотер».

Джонн Эдвард Вильямс (англ. John Edward Williams) написал роман под названием «Augustus», который

выиграл премию «National Book Award» в 1973 г.

Август является одним из действующих лиц пьесы Уильяма Шекспира «Антоний и Клеопатра» (под именем

Октавий).

Образ Октавиана Августа также описан в псевдобиографическом романе английского писателя Роберта

Грейвза «Я, Клавдий».

Кинематограф

Клеопатра , историческая драма 1934 года — Ян Кейт (англ. Ian Keith)

Клеопатра , пеплум 1963 года — Родди МакДауэлл (англ. Roddy McDowall)

Цезари (англ. The Caesars), британская серия фильмов 1968 года — Роланд Калвер (англ. Roland Culver)

Я, Клавдий , мини-сериал 1976 года — экранизация одноимённого романа Роберта Грейвза и его

продолжения «Божественный Клавдий». В роли Августа — Брайан Блессед (англ. Brian Blessed)

Римская империя: Август , историческая драма 2003 года, первый фильм итальянского проекта

«Imperium» — Беньямин Задлер, Питер О’Тул.

Рим , английско-итальянский телесериал, историческая драма 2005 года — Макс Пиркис (англ. Max

Pirkis), Саймон Вудс

Империя (англ. Empire), 6-серийный американский фильм, историческая драма 2005 г. — Сантьяго Кабрера

Ночь в музее , американский семейный фильм 2006 года — Стив Куган

Видео-игры

Август является одним из лидеров Римской цивилизации в пошаговой стратегии Civilization

IV (отсутствовал в первом выпуске, но был добавлен в пакете расширения к игре) и в её обновленной

версии Civilization IV: Warlords.

Также Август является лидером Римской цивилизации в продолжении серии, в игре Civilization V.

Август появляется в компьютерной игре Rome Total War 2 Emperor Augustus в роли главного персонажа,

вокруг которого и не без его участия идёт гражданская война за римскую власть.