Коробочка с панорамой Варшавы
DESCRIPTION
Повесть Михаила ЕнотоваTRANSCRIPT
![Page 1: Коробочка с панорамой Варшавы](https://reader034.vdocuments.net/reader034/viewer/2022051317/568c35571a28ab023593db61/html5/thumbnails/1.jpg)
Михаил Енотов
Коробочка с панорамой Варшавы(повесть)
Мокрый нос таксы тыкал меня в подбородок. Лизнув мою
щеку, Патрик сообщил мне, что на завтрак у него была рыба. Хотя у
собак почти всегда пахнет рыбой изо рта...
Я продрал глаза, поднялся – рядом со мной на кровати лежал
кусок кирпича. Отдернув в сторону штору, я увидел звездочку,
зияющую прямо посередине оконного полотна. Из нее в комнату
проникала свежесть июньского утра.
Либо ночью был ураган, либо окно разбил какой-то
злоумышленник, – рассудил я. Выглянув в окно и не обнаружив на
улице никаких следов урагана, я остановился на втором своем
предположении. Наша квартира была на первом этаже, так что
выдающейся силы или меткости для такой шалости не требовалось,
пожалуй, даже ребенку.
Я стоял у окна и, потягиваясь, любовался чудесным утром. А
Патрик крутился возле моих ног, поскуливая – его надо было
выгулять. На секунду я пожалел, что собаки еще не научились
открывать шпингалетные замки, и нехотя начал одеваться. Натянув
джинсы и футболку, я взял с кровати тот самый кусок кирпича и
аккуратно – через дырку, им же проделанную – отправил его за
окно. Да, чуткостью сна Бог меня не отметил.
Из прихожей донеслось, как Патрик уже скребется об дверь.
1
![Page 2: Коробочка с панорамой Варшавы](https://reader034.vdocuments.net/reader034/viewer/2022051317/568c35571a28ab023593db61/html5/thumbnails/2.jpg)
– Если будешь буянить, выпущу навсегда, – крикнул я и
направился в прихожую. – Опустишься на улице, будешь, как
Буковски… или Оскар Уайльд.
Вообще, я обычно не слишком разговорчив с животными –
просто настроение, несмотря на недосып, было очень уж хорошее.
Я надевал на Патрика ошейник, а солнце улыбалось мне с кухни
сквозь жалюзи – подрастающий Фрэнк Мамуда внутри меня пел и
пританцовывал.
Когда я запирал входную дверь, перед моими глазами вдруг
растянулась надпись “Гульнара, верни деньги”. Крупные корявые
буквы были нарисованы белой краской прямо поверх глазка и
номера нашей квартиры. После слова “деньги” там была еще какая-
то черта – я расценил ее как восклицательный знак.
Теперь стало ясно, что окно разбил автор этой надписи. То есть
кто-то из числа маминых кредиторов – один из трех или четырех.
Хотя кредиторов у мамы было много больше, не все они были столь
воинственны; а вот три-четыре жадины, которые наведывались к
нам чаще остальных, отличались особенной агрессивностью.
Выйдя на улицу, я обнаружил надпись еще и на нашем балконе
– точно такую же. Посмотрев на текст еще раз, я снял подозрения с
Альфии. Эта деревенская татарка, пусть даже и вышедшая замуж за
банкира, вряд ли была достаточно грамотна, чтобы поставить
запятую после слова “Гульнара”. Вообще, Альфия уже давно была в
моем списке “людей, которых не стало бы, научись я испепелять
взглядом”. Она столько раз проклинала меня за грехи мамы и из
2
![Page 3: Коробочка с панорамой Варшавы](https://reader034.vdocuments.net/reader034/viewer/2022051317/568c35571a28ab023593db61/html5/thumbnails/3.jpg)
всех недугов забыла пообещать мне разве что бычий цепень. Я же
про себя желал ей всего того же, плюс еще бычий цепень.
Мы продолжали свою прогулку. На улице Патрика, как всегда,
больше заботили скорее шприцы и презервативы, нежели малая или
большая нужда. Я одергивал пса от всякой дряни – порой так
сильно, что тот кашлял.
Проходя мимо балкона наших соседей, я поторопил Патрика
скорее миновать этот сектор. Дело в том, что наши соседи – два
брата и жена одного из них – тремя днями ранее убили свою мать.
Они постоянно пили все вместе и били мать. Та все время ходила
по дому с черным от побоев лицом и просила у соседей денег в
долг. Вероятно, ее убил старший брат, но вину принял на себя
младший – Денис. Ему было 16. Когда-то я, будучи
старшеклассником, даже писал за него сочинения по татарскому
языку.
У Дениса скоро должен был состояться суд, а старший его брат
по-прежнему проводил большую часть своего времени за курением
на балконе. Я не хотел лишний раз сталкиваться с этим неприятным
типом.
– Ты что тут делаешь? – послышался грубый пьяный голос с
балкона. И снова я испытал чувство сродни тому, как, если бы,
переключая телеканалы, я наткнулся на передачу про каких-нибудь
детей-даунов или пауков-птицеедов. Мне всегда было
отвратительно и жутко смотреть такое, и я сразу переключал.
Похожее чувство, только теперь пульта под рукой не было.
3
![Page 4: Коробочка с панорамой Варшавы](https://reader034.vdocuments.net/reader034/viewer/2022051317/568c35571a28ab023593db61/html5/thumbnails/4.jpg)
Я решил не поощрять соседа ответом и промолчал, но тот, к
сожалению, додумался переспросить.
– С собакой гуляю, – сухо произнес я и потянул Патрика, но пес
как раз изогнулся для дефекации.
– Чтоб я тебя больше здесь не видел, – промолвило соседское
рыло и затянулось сигаретой, явно выжидая моей реакции. Про
себя я отметил, что рыло очень органично смотрится за балконной
решеткой. В следующее мгновенье я отвернулся и стал смотреть на
выходящую из-под хвоста Патрика коричневую колбаску, с
нетерпением ожидая ее конца.
Сосед еще что-то рявкнул, но у меня зазвонил телефон.
– Доброе утро, – в трубке зазвучал голос моей девушки
Карины, она всегда произносила эти слова так, что я не понимал,
вопрос ли это или утверждение.
– Вроде того, – чуть выше моего плеча пролетел окурок, я
обернулся, но соседа на балконе уже не было.
Карина была чуть менее красива, чем мне бы хотелось, но чуть
более, чем я заслуживал. Мы вместе учились еще в школе, но
встречаться начали только в минувшем мае. Сегодня она должна
была сдать последний экзамен – об этом она и рассказывала мне в
течение почти десяти минут, пока я гулял с Патриком. Меня всегда
раздражало в ней чересчур серьезное отношение к учебе. А еще то,
что она стеснялась целоваться на людях. Ну и еще, пожалуй, все ее
друзья и привычка все время жевать.
Когда я положил трубку, мы с Патриком уже подходили к
нашему подъезду.
4
![Page 5: Коробочка с панорамой Варшавы](https://reader034.vdocuments.net/reader034/viewer/2022051317/568c35571a28ab023593db61/html5/thumbnails/5.jpg)
Дома я, не переодеваясь, пошел на кухню, налил себе кофе.
Помимо маленького члена, от отца я унаследовал привычку читать
за завтраком газеты. Поэтому, отравляя желудок кофеином, я
каждое утро еще и попутно отравлял мозг.
В газеты очень удобно заворачивать елочные игрушки; из газет
получаются отличные треуголки для малярных работ; порванные на
мелкие кусочки газеты могут достойно заменить кошачий туалет...
Но какой умник придумал их читать?! – я наслюнявил палец и
перелистнул страницу.
Дочитав колонку до конца и закрыв газету, я заметил на
холодильнике записку, прикрепленную на магнит: отец уехал по
делам и просил меня помыть посуду. Я обернулся – раковина едва
вмещала всю грязную посуду. Допив одним глотком кофе, я
водрузил свою кружку на вершину посудной горы и удалился.
Надеясь, что, может, эта девушка сегодня наконец уехала, я
заглянул в спальню. Нет, она не уехала: полуголая она спала под
простыней, беззащитная и нахальная.
Мама моя вот уже неделю не появлялась дома. Она скрывалась
от кредиторов, иногда звонила и обещала скоро объявиться. Отец
тем временем привел домой эту девушку, и она вот уже три дня
жила у нас. За то время я не обмолвился с ней ни словом.
Мой отец был порядочным человеком и, может быть, даже не
чуждым пуританским нравам. Просто с мамой моей их уже много
лет нельзя было назвать иначе, кроме как сожителями: они уже
настолько были холодны друг к другу, что даже почти не ругались.
Отцу было сорок четыре, и он старательно молодился. Не знаю, где
5
![Page 6: Коробочка с панорамой Варшавы](https://reader034.vdocuments.net/reader034/viewer/2022051317/568c35571a28ab023593db61/html5/thumbnails/6.jpg)
он нашел эту девушку, но вот она лежала передо мной, выступая
живым свидетельством того, что молодиться отцу удавалось с
блеском.
Она была, наверное, чуть младше меня – может, лет двадцать.
Красивая – явно из тех девушек, зрение которых вообще не
отличает заморышей – таких, как я – от, скажем, скамеек или
фикусов.
Я пошел в свою комнату, рухнул на кровать. В голове у меня
играла эта песня – Architecture in Helsinki “It’5”. Такое часто со
мной бывало: я просыпался с какой-нибудь песней в голове, и мне
надо было ее срочно прослушать. Иначе я на весь день становился
узником своей аутистской дискотеки.
Такой вот забавный пассаж: я скучающе пялился в потолок,
лежа на кровати, а диск скучающе пялился в стену, стоя на полке; и
я не был паралитиком, и между нами не было океана, и возле полки
даже не стоял вооруженный гвардеец – но послушать диск я все
равно не мог. Магнитофон у меня был старый и не поддерживал
диски такого формата, а компьютер уже месяц назад унес кто-то из
маминых кредиторов за долги. Остались только колонки и
мышиный коврик.
Мне стало досадно, и я дал себе щелбан в нос – за
конформистские настроения.
Тут ко мне в комнату вошел Патрик, он лег посреди комнаты и
стал играть со своей резиновой игрушкой-пищалкой. Потом ему,
видимо, надоело это занятие, и он залез ко мне на постель. Вдруг в
двери появилась эта девушка; на ней был мамин халат. Я только
6
![Page 7: Коробочка с панорамой Варшавы](https://reader034.vdocuments.net/reader034/viewer/2022051317/568c35571a28ab023593db61/html5/thumbnails/7.jpg)
теперь заметил, что Патрик с самого ее появления в квартире ни
разу на нее не гавкнул. Это меня насторожило, ведь по своей
ненависти к человеческому роду с Патриком не могло сравниться
ни одно существо на планете. Ну, разве что библиотекарши.
– Привет. Слушай, а где у вас кофе лежит? А то в той маленькой
баночке на столе кончилось..., – сказала она, играя при этом
стеснение.
– В шкафчике над плитой.
– Я смотрела в шкафчике, там нет.
– Есть. Оно в банке из-под какао.
– Спасибо, – она почесала правую лодыжку левой ступней, и я
заметил на внутренней стороне ее ляжки родимое пятно. – А как
тебя, кстати, звать?
– Вот, возьми, – я поднял с пола игрушку-пищалку. – Если что-
то понадобится, то подай мне сигнал этой игрушкой, и я тут же
прибегу и исполню любую твою прихоть.
– Прямо-таки любую? – она так посмотрела на меня, что в
следующее мгновенье мне пришлось повернуться на бок, чтобы
скрыть эрекцию. Я понял – эта девка решила надо мной
поиздеваться.
– Что ты так смотришь? Я сказал “прихоть”, а не “похоть”, –
она засмеялась.
– Дурак, – она подошла ко мне и, улыбаясь, протянула руку: –
Вероника.
7
![Page 8: Коробочка с панорамой Варшавы](https://reader034.vdocuments.net/reader034/viewer/2022051317/568c35571a28ab023593db61/html5/thumbnails/8.jpg)
– Спасибо, что не просишь называть тебя мамой, – сказал я,
стараясь не смягчать избранный мной с начала разговора
недружелюбный тон.
– Так как тебя зовут? – не дождавшись от меня руки, Вероника
сама взяла ее.
– Коля, – сказал я сухо, а сам в тот момент гадал, почувствовала
ли она, что у меня потные ладони. Я-то знал, что потные они из-за
неправильного обмена веществ или – мнения врачей здесь
расходились – аритмии, но она могла подумать, что я разволновался
или засмущался. От этой мысли я действительно разволновался и
засмущался.
– Ты что – Николай Николаевич? Врешь наверное..., – Вероника
сделала вид, что поправляет халат, но я заметил, что она вытирает
ладонь.
– Не поверишь, но у нас с папой и фамилии тоже одинаковые.
– Дурак ты..., – она положила игрушку на кровать и вышла из
комнаты.
– Папа, когда уходил, просил передать, чтоб ты посуду помыла,
– крикнул я ей вдогонку.
Мне оставалось еще около полутора часа до ухода на работу.
Мой дядя был шеф-поваром в дешевом ресторане и устроил меня
туда своим помощником. Платили мне гроши, но я видел в этом
опыте как минимум два плюса. Во-первых, для перспективного
холостяка, каким я себя мнил, умение готовить было бы особенно
полезным; во-вторых, через год меня могли забрать в армию, а
кокам, я слышал, живется лучше, чем простым солдатам. К тому же
8
![Page 9: Коробочка с панорамой Варшавы](https://reader034.vdocuments.net/reader034/viewer/2022051317/568c35571a28ab023593db61/html5/thumbnails/9.jpg)
с дядей было весело. В прошлом он сидел на героине и теперь,
шинкуя капусту или грибы, рассказывал мне про свои страхи и
отвращения в астральном Лас-Вегасе.
Вероника снова зашла ко мне в комнату. На этот раз в уличной
одежде.
– Я в магазин схожу. Тебе купить что-нибудь? – спросила она.
– То же, что и себе, – ляпнул я, не задумываясь.
– Прокладки?
– Хм... Тогда возьми что-нибудь противоположное тому, что
возьмешь себе.
– Это что?.. Презервативы? – по тому, как она произнесла это
слово, я понял, что ей привычней говорить “гандоны”. В тот миг я
почувствовал себя так, будто бы я проснулся привязанным к стеле
посреди огромной площади, где собрались все женщины мира.
Девственник! – скандировали они.
– Вообще, я намекал на пиво.
– Хорошо, закрой за мной.
Я закрыл за Вероникой дверь, а затем подошел к окну и стал
смотреть, как она удаляется. Короткая майка и джинсы, спущенные
так низко, что еще чуть-чуть, и сзади из-под них показалась бы
ягодичная ложбинка. У Вероники она была и впрямь “ягодичная”.
В мыслях я уже без угрызений совести изменял Карине. А,
когда Вероника скрылась из вида, я пошел в туалет и продолжил
адюльтер там. Сценарий начинался так: я заглядываю в комнату к
отцу, а Вероника там мастурбирует; увидев меня, она начинает
9
![Page 10: Коробочка с панорамой Варшавы](https://reader034.vdocuments.net/reader034/viewer/2022051317/568c35571a28ab023593db61/html5/thumbnails/10.jpg)
оправдываться тем, что мой отец ее не удовлетворяет, а я на это
отвечаю: “Детка, тебе повезло, потому что я пошел не в отца”.
Нет, зависти к отцу я, наверное, не испытывал. Но то, что у
Вероники начинались месячные, меня радовало. Я мог еще неделю
спать, не думая о том, что в этот момент за стеной ее трахает мой
отец.
Квартира у нас была четырехкомнатная, но телевизор стоял
только в спальне. Я включил его и начал шарить по постели в
поисках программы передач. Вместо нее я нашел между подушками
пачку сигарет. Это была пачка Вероники, потому что ни отец, ни
мама не курили тонкие сигареты. А эти были тонкие, с яблочным
вкусом – я таких еще не встречал.
После первой затяжки я откусил половину фильтра и выплюнул
– слишком уж легкой оказалась сигарета. Яблочный вкус теперь не
чувствовался, но это меня не слишком огорчало. Я стоял на балконе
и, морщась от дыма, вспоминал, как в детстве мы с братом играли в
этом дворе.
Однажды мы решили зарыть клад. Зарыть не для сохранности,
а просто, чтобы потом какой-нибудь мальчишка нашел его и
подивился нашей щедрости. Мы нашли старую коробку черт знает
из-под чего – помню только, что на крышке была панорамы
Варшавы. Эту коробку мы наполнили всякими безделушками вроде
бабушкиной броши, папиных значков за достижения в фигурном
катании, ключей от каких-то потерянных шкатулок и давно
обесцененных монет. Пожалуй, только одна вещь там была хоть
10
![Page 11: Коробочка с панорамой Варшавы](https://reader034.vdocuments.net/reader034/viewer/2022051317/568c35571a28ab023593db61/html5/thumbnails/11.jpg)
сколько-то стоящая – фамильный перстень с изображением какого-
то римского профиля. Да, за него нас могли отругать.
Чтобы наша коробка весила посолидней, мы набросали в нее
металлических деталей от конструктора, а затем уже перемотали ее
липкой лентой и бросили за решетку под нашим балконом. Туда, где
зимой грелись кошки и воняло канализацией.
– Нет, Слава, в подвале ее никто никогда не найдет, – сказал я
брату.
– Так и надо прятать клады. Я тебе говорю, лучше места не
придумаешь.
Славе казалось, что идея спрятать клад в подвале собственного
дома блистательна. Просто это был единственный вариант, который
предложил он. Все мои идеи были изначально бракованными – хотя
бы потому, что рождались в бракованном мозгу. Слава же с детства
был очень самовлюбленными типом. Даже уже повзрослев, он
всерьез полагал, что станет великим человеком потому только, что
его зовут Славой. В 14 лет, когда мне стало известно значение моего
имени, я показал брату жопу.
– Может быть, достанем клад и придумаем другое место? –
предложил я.
– Нет, Мишка. Ты же не хочешь, чтобы наш клад нашли завтра
же. Нужно, чтобы его нашли спустя много лет, когда мы будем
старыми, или нас совсем не будет.
Мне так и не удалось уговорить брата перепрятать клад, тогда я
предложил хотя бы нарисовать карту. Рисовать Слава не умел,
поэтому за карту взялся я. Вообще, рисование было единственным,
11
![Page 12: Коробочка с панорамой Варшавы](https://reader034.vdocuments.net/reader034/viewer/2022051317/568c35571a28ab023593db61/html5/thumbnails/12.jpg)
что помогало мне хотя бы иногда выползать из тени моего брата...
из ежесекундно экспансирующей тени моего катастрофически
безупречного брата. Поэтому в моей настенной галерее иногда
появлялись картины вроде “слава ест какашку”, “какашка ест
славу”, “дед мороз принес славе какашку” и “на улице какашечный
дождь, а слава забыл зонт”.
Я нарисовал карту, специально измял ее, надорвал в некоторых
местах по краям и даже обжег на плите уголки, чтобы нашедший ее
не усомнился в серьезности нашей авантюры. Карту мы зарыли где-
то во дворе и больше не вспоминали ни о ней, ни о кладе.
Я докурил и вернулся в спальню.
По телевизору шла реклама: длинноногая шатенка эротично
натягивала колготки. Я уже отрекся от своей самости, постепенно
воплощаясь в ее колготки, как вдруг в дверь раздался звонок.
Наспех собрав рассеянные по дивану атомы в себя, я поспешил к
двери.
– Это что у вас на двери намалевано? – спросила Вероника с
порога.
– Поп-арт, – я растянулся в дверном проеме, преграждая ей
путь. – Пиво купила?
Вероника принесла какие-то продукты и теперь впервые за эти
три дня решила вступить в контакт с нашей плитой. А я потягивал
пиво вприкуску с каким-то боевиком класса Б. Главного героя звали
Зеленый шершень.
Я представил, что назавтра у меня тоже запланировано
спасение из лап бандитов какой-нибудь красавицы. Шарлиз Терон
12
![Page 13: Коробочка с панорамой Варшавы](https://reader034.vdocuments.net/reader034/viewer/2022051317/568c35571a28ab023593db61/html5/thumbnails/13.jpg)
или, на худой конец, Скарлет Йоханссон или, на совсем худой-в-
двенадцатой-степени конец, Карины. Я понял, что для таких
случаев надо заранее придумать себе крутое прозвище. Бетонный
мак. Да, в меру брутально и, пожалуй, в этом даже есть нечто
романтичное, – подумал я, – но слишком отдает Черным
тюльпаном, и к тому же кто-то может ослышаться и решить, что я
Бетонный маГ. Тогда – Мунин, как одного из воронов Одина.
Конечно, знаток скандинавской мифологии поймет мрачную
поэтику моего прозвища, – рассудил я, – но простой обыватель
решит, что это обыкновенная русская фамилия, как, например,
Бунин.
Запах еды отвлек меня. На работе я перенюхал множество
блюд, но этот запах не поддавался идентификации. Чтобы
успокоиться, мне пришлось встать и пойти на кухню, как бы
пренебрежительно это ни было по отношению к “Зеленому
шершню” – шедевру киноискусства класса Б.
Когда я зашел на кухню, Вероника резала чеснок.
– Там есть чеснокодавка, – сказал я.
– Что ты сказал? – спросила Вероника, вытащив один наушник.
Из маленького черного динамика играло что-то мне знакомое.
– Ну-ка, – я взял наушник и вставил его себе.
Архитектура в Хельсинках, – хором произнесли мы. Она –
повествовательно; я – восклицательно.
После этого я попросил у Вероники плеер, чтобы посмотреть,
какое в нем гнездо для наушников. Мини-джек. Через минуту та
самая “It’5” звучала на всю квартиру из моих колонок. Я допил свое
13
![Page 14: Коробочка с панорамой Варшавы](https://reader034.vdocuments.net/reader034/viewer/2022051317/568c35571a28ab023593db61/html5/thumbnails/14.jpg)
пиво, и, вопреки обыкновению, последние глотки показались мне
самыми вкусными. Я даже решил покурить.
– Извини, у тебя не будет для меня сигареты? – спросил я
Веронику.
– Да, – Вероника протянула мне пачку. – Куришь такие?
– С яблочным вкусом? Мои любимые, – сказал я и, приподняв
сковородку, прикурил от конфорки. Вероника тоже достала
сигарету, но прикурила по-заурядному – от зажигалки.
– А я думала, у вас здесь не курят...
– А у нас здесь не курят – так что кури воровато, – мы
одновременно затянулись.
– Коля сказал, что ты поэт что ли..?
– Ага, вроде того, – иронически признался я. – Вот, например,
двустишье... из последнего детского цикла... Коричневый бобслеист
на старте стоит скучающе./ Я покакал, а смыть забыл. Что ж, со
всяким такое случается.
– Хорошо, только...
– На Маяковского сильно похоже? – продолжил я реплику за
Веронику.
– Нет. Кто такой бобслеист? – спросила она, не смущаясь своей
глупости.
– Не бери в голову, – я понял, что на этой кухне нет сердца
открытого для моей поэзии. – А что еще про меня говорил папа?
– Хм... Вообще, он больше про брата твоего говорил.
Я пошел досматривать “Зеленого шершня” – как раз успел на
финальную схватку. Достойное прозвище себе я так и не придумал.
14
![Page 15: Коробочка с панорамой Варшавы](https://reader034.vdocuments.net/reader034/viewer/2022051317/568c35571a28ab023593db61/html5/thumbnails/15.jpg)
Все равно бандиты вряд ли попросят меня представиться, –
успокаивал я себя, – а, если вдруг попросят, назовусь... Коричневым
бобслеистом.
Потом Вероника накормила меня своей стряпней. Оказалось,
она готовила элементарную печеную рыбу – это странный соус
спутал мое обоняние. За обедом Вероника начала было
расспрашивать меня про маму, разбитое окно и эти надписи, но я
ловко перевел тему на музыку. Веронике нравились Yeah Yeah Yeahs
и Interpol – я сказал, что не очень люблю indie.
***
Уходя на работу, я по привычке заглянул в почтовый ящик.
Сквозь дырочку в дверце ящика я увидел какую-то бумажку: это
была не рекламная брошюра и не счет за телефон. Какой-то
конверт. Сначала я подумал, что это очередная повестка в суд. Такая
почта приходила к нам ежемесячно – мама была “подписана” на
эту рассылку. Я достал конверт: нет, для повестки он был слишком
толстый. Перевернул: улица такая-то, дом такой-то, отправитель –
Леонид такой-то. Фамилию его я никак не мог запомнить: сложная
и неблагозвучная, как будто, в роду у него были ацтекские боги.
Ленчик: тридцать восемь лет; холост; диагноз – маниакальная
депрессия; судим впервые. В отделении, где работала мама, лежали
в основном преступники, которых суд признал душевнобольными и
приговорил к лечению. Правда, я не знал точно, в чем Ленчика
обвинили – может быть, он даже кого-то убил – но я был уверен,
что, даже если и убил, то не со зла. Максимум – от скуки.
15
![Page 16: Коробочка с панорамой Варшавы](https://reader034.vdocuments.net/reader034/viewer/2022051317/568c35571a28ab023593db61/html5/thumbnails/16.jpg)
Я познакомился с Ленчиком год назад, когда на каникулах
работал полотером в психушке. Мне не столько нужны были
деньги, сколько бонусные очки писательского опыта – поэтому я
попросил маму устроить меня к себе в больницу. Сама мама
работала там санитаркой, пока ситуация с долгами была еще не
такой накаленной, и ей не приходилось скрываться. На нормальную
работу она устроиться не могла, потому что даже среднее
образование ее было неполным. К тому же паспорт у мамы уже
давно забрала Альфия, чтобы оформить на него какой-нибудь
кредит.
Вообще, психи были для меня чем-то близким к паукам-
птицеедам, но, работая в психушке, я почему-то не испытывал к
больным никакой неприязни. Наверное потому, что это была
психбольница, и присутствие в ней людей с психическими
расстройствами было в порядке вещей. А, может, как раз после
психушки у меня все и началось – не знаю.
Как бы то ни было, Ленчик был интересным собеседником и на
бумаге даже казался вполне вменяемым. Я подозревал, что он
только прикинулся больным, чтобы не сесть в тюрьму. Но, даже
если так, с момента его попадания в психушку прошло четыре года,
а в этом феназепамовом болоте мимикрия – процесс скорый и
неизбежный. Мало того – Ленчик еще и философию почитывал...
Последний раз он писал мне месяца два назад и обещал, что мы
скоро увидимся, потому что его вот-вот должны выписать. С тех
пор я не получал от него весточек, да и вообще забыл про него.
16
![Page 17: Коробочка с панорамой Варшавы](https://reader034.vdocuments.net/reader034/viewer/2022051317/568c35571a28ab023593db61/html5/thumbnails/17.jpg)
Конверт я не стал распаковывать сразу – дошел до остановки,
сел на лавку. Тут я услышал чей-то знакомый голос и обернулся.
Это была умалишенная из соседнего двора. Я часто ее видел – она
каждый день ходила с сеткой в магазин мимо нашего дома.
Покупала она всегда только тархун, кильку и вермишель быстрого
приготовления. Вермишель она, может, и употребляла по
назначению, но тархун и килька совершенно недвусмысленно
намекали на то, что она ведьма.
А еще эта женщина постоянно рассказывала то ли себе, то ли
прохожим про какого-то “молоденького”. По обрывкам ее рассказов
можно было сделать вывод, что “молоденький” был либо
реинкарнацией Есенина, либо живой фантазией на тему “если бы у
Жанны Д’Арк были яйца”.
Читать письмо душевнобольного под монолог умалишенной, –
подумал я, – слишком большая доза безумия для буднего утра. Я и
так не считал себя очень уж адекватным... В общем, я решил
прочесть письмо позже – когда буду ехать в автобусе, и рядом не
будет никаких ведьм.
Недалеко от остановки я увидел молодую девушку, торгующую
квасом на разлив. Я представил, как бы она меня полюбила и какой
бы верной женой была – подойди я только и заговори с ней. Я
направился к ее бочке. Все эти пятнадцать метров я смотрел на нее.
Она это заметила и, по-моему, смутилась.
– Стаканчик кваса, пожалуйста, – сказал я задиристо.
– Какой вам? Ноль пять, ноль два? – вблизи она была не так
мила.
17
![Page 18: Коробочка с панорамой Варшавы](https://reader034.vdocuments.net/reader034/viewer/2022051317/568c35571a28ab023593db61/html5/thumbnails/18.jpg)
– Ну я же не сказал “стакан” – я сказал “стаканчик”...
– По-моему, вы знаете это дело лучше меня... Не хотите
поработать продавцом? – девушка поставила стаканчик под кран и
кивнула на табличку, приклеенную к бочке на скотч. Синей ручкой
по куску от коробки: “Требуется продавец кваса”.
– А почему вам нужен еще один продавец? Вас собираются
повысить?
– Ага, – ей не понравилась шутка.
– До администратора бочки? – я решил не упускать
возможность подколоть бедняжку еще раз.
Она тем временем наполнила мой стаканчик и тут же
опорожнила – мне на футболку. Я стоял облитый квасом и только
тогда подумал, что, наверное, со стороны я выглядел подонком.
Самодовольным подонком, который решил пококетничать с
замарашкой и попутно напомнить ей о том, что она замарашка.
– Не очень-то и хотелось, – произнес я, встряхивая футболку.
Девушка ничего не ответила, и я отошел от бочки.
Крах в попытке выпить квасу я истолковал как знак: высшие
силы остановили меня, потому как хотели, чтобы я выпил чего-то
другого. Минимаркет был в двух шагах – оставалось лишь выведать
у высших сил, какое именно пиво следует купить.
Продавщицу в супермаркете, по-моему, немного рассмешил
мой вид; либо, – предположил я, – она стала свидетелем моего
позора через окно. На всякий случай я решил ее помучить: называл
марку пива, а потом просил посмотреть на этикетке дату
изготовления. Продавщица озвучивала эти шесть цифр, а я говорил:
18
![Page 19: Коробочка с панорамой Варшавы](https://reader034.vdocuments.net/reader034/viewer/2022051317/568c35571a28ab023593db61/html5/thumbnails/19.jpg)
“Шибко несвежее”. Я знал, что она, как и все продавцы, ненавидит
такие выходки клиентов. Так она проверила шесть или семь
бутылок разного пива, я взял то, что было посвежее – бельгийское
нефильтрованное. Хотя на дату мне было наплевать. Да и
нефильтрованное я не любил...
Прямо на ступеньках у входа в магазин я выпил полбутылки
одним глотком, потом подошел к остановке и, увидев вдалеке свой
автобус, быстро допил остатки пива.
Мне удалось занять место, я сел и достал из сумки конверт.
Письмо было обильно иллюстрировано, как и все предыдущие. Как
и раньше: много паутины, пауков, черепов, догорающих свечей и
окровавленных ножей. Наверное, если бы не болезнь, Ленчик
вполне мог зарабатывать на жизнь оформлением сатанинских
библий для дошкольников.
На очередной остановке в автобус зашел какой-то абрек, и
многие пассажиры с тревогой начали поглядывать на него. А старая
тетка слева от меня, похожая на жирную чайку, бесстыдно
уставилась в мое письмо. Такой колоритный абрек – чалма, борода,
и, может быть, даже взрывчатка под одеждой – а эта тетка
обрушила свое внимание на мое письмо.
– Это не газета, – не выдержал я. – Вам новости сообщить?
– Наглый какой! Я, если хочешь знать, вообще не туда
смотрела! – разошлась Чайка. – А он мне “...новости...”! Лучше бы
место предложил!
– Но, если я буду стоять, вы не сможет читать мое письмо, – я
сам удивился своей язвительной находчивости.
19
![Page 20: Коробочка с панорамой Варшавы](https://reader034.vdocuments.net/reader034/viewer/2022051317/568c35571a28ab023593db61/html5/thumbnails/20.jpg)
– Нахал какой!.. Ну посмотрела я разок, ну глянула нечаянно, –
Чайка обратилась к стоящему рядом, такому же обрюзгшему, как
она, Индюку. Тот явно не понял, о чем она, но изобразил участие.
– Ну я же не заглядываю к вам... под юбку, – ляпнул я и в тот же
миг невольно представил, что у Чайки под юбкой. Наверное, я бы с
большим удовольствием заглянул в пасть Кракену, чем под юбку
этой Чайке. В первом случае я бы всего лишь умер...
Нашу перепалку прервала кондукторша.
– Так, здесь что у нас за проезд? – спросила она, и я протянул
ей деньги.
Автобус подъехал к остановке, и Чайка со всей своей
неуклюжей проворностью ринулась на освободившееся место.
Теперь я мог спокойно прочитать письмо.
Сначала Ленчик делился впечатлениями от прослушанных
кассет, которые я передавал ему в последний раз. Это была
подборка самых популярных хардрок-групп восьмидесятых –
Ленчик обожал этих визгливых ребят с пышными прическами и
гитарными соло по десять минут. Я же переболел этой ерундой лет
в тринадцать, но у меня до сих пор валялась куча старых кассет.
Собрав все, я отнес их Ленчику. Только одну кассету я решил
оставить себе, хотя и был уверен, что никогда к ней не вернусь –
Black Sabbath. Наверное, она была мне дорога, хотя вряд ли.
После двухстраничного рассказа про смерть кого-то из рок-
звезд от лейкемии, Ленчик приводил краткую сводку новостей из
своей палаты. У Юли уже совсем не растет щетина, гормональные
средства, на которые Юля тратил всю свою пенсию психа, наконец
20
![Page 21: Коробочка с панорамой Варшавы](https://reader034.vdocuments.net/reader034/viewer/2022051317/568c35571a28ab023593db61/html5/thumbnails/21.jpg)
принесли плоды. Только умение краситься все еще не приходит.
Шестидесятилетний Мартиров с тех пор, как в палате поставили
DVD-плеер, не отходит от экрана. Плачет в конце каждого фильма,
даже если это комедия. Самат Ниязович твердит врачам на этот раз
о том, что лампу Ильича придумал на самом деле он, а никакой не
Ильич. Но чертежи в доказательство своей гениальности старик
рисовать отказывается. А у молодого, но уже не подающего
надежды на выздоровление, Сережи Латкова, началось обострение,
и он целыми днями танцует в экстазе. Последний танец его длился
15 часов, после чего санитары ввели ему такую дозу
успокоительного, что Сережа вряд ли в скором времени порадует
публику хотя бы простейшим па.
Я бы не поверил публицистике Ленчика, если бы сам не
побывал в этом шизопито. Конечно, не все в психи были такими
карикатурными, но “наполеонов” хватало. А “багратионами” – теми
вообще можно было пруды прудить.
Далее Ленчик предлагал моему вниманию стих: что-то про
лезвия и кафель. Вообще, у Ленчика было много талантов.
Рисование и стихосложение к ним не относились. Зато какие он
делал вазы из грампластинок! А как легко доставал большим
пальцем до запястья!
Помимо письма Ленчика, в конверте был еще один листок. Это
было письмо Самата Ниязовича. Оно было адресовано не мне –
просто в конверте Ленчика письмо несчастного лже-изобретателя
имело больше шансов выйти из стен психушки. Ленчика санитарки
уважали и относились к нему, как к здоровому, а конверты
21
![Page 22: Коробочка с панорамой Варшавы](https://reader034.vdocuments.net/reader034/viewer/2022051317/568c35571a28ab023593db61/html5/thumbnails/22.jpg)
остальных психов беспардонно вскрывали и читали. После
прочтения письма не доходили не только до адресатов, но даже до
почтальонов, что неудивительно.
Моя мама тоже иногда брала на дом цензорскую работу – меня
это крайне возмущало. Мама приводила мне несколько причин,
почему письма нельзя отправлять, а я упорно защищал права
чокнутых преступников, хотя в душе соглашался с ней. Видимо, я
все-таки с рожденья был демократом. Если я, конечно, правильно
понимаю значение этого слова.
В общем, я должен был отправить письмо Самата Ниязовича
туда, куда он просил – адрес был начеркан на обратной стороне
листка. Я посмотрел: вроде бы не на Ка-Пэкс и не Питеру Пену.
Потом прочитал повнимательней: “Улица малая Садовая, дом на
третьей аллее четвертый по правой стороне, тот, который с желтым
деревянным забором. Дорогой Маршиде Каримовне. Позвоните в
колокольчик – она выйдет. И не затопчите цветы вдоль тропинки”.
Написано фиолетовым карандашом, мелко-мелко. Я усмехнулся про
себя, и мне даже стало интересно, что там пишет безумный
самозванец скромной дачнице. Переборов свое низменное
любопытство, я все же вернулся к письму Ленчика.
В последних строчках Ленчик передавал привет моей маме и
сообщал, что этой же ночью покончит с собой.
Я, как бы это сказать, чуть не обделался – последние строчки
Ленчика были ужасающе экзистенциальны. Даты на письме не
было. То есть Ленчик мог уже быть мертвым.
22
![Page 23: Коробочка с панорамой Варшавы](https://reader034.vdocuments.net/reader034/viewer/2022051317/568c35571a28ab023593db61/html5/thumbnails/23.jpg)
Я перечитал письмо еще раз, остановился на стихотворении.
Лучше оно не стало.
Незаметно автобус встал – пробка.
Большинство людей сошло в центре города, так что в салоне
Икаруса было просторно. Я огляделся в поисках потенциальных
курильщиков и увидел какого-то переспелого гопника.
– Извини, не будет сигареты? – спросил я у него.
– Что? – ответил тот, хотя явно расслышал. Он пытался казаться
круче, чем выглядит, и поэтому был еще более смешон и жалок.
– Бацилки, говорю, не будет? – будь гопник чуть поумней, он
бы понял, что я начал над ним насмехаться.
– Будет, – вальяжно, с нескрываемой неприязнью ко мне гопник
достал пачку. Странно, – подумал я, – а я-то считал, что “бациллы”
являются интеллектуальной собственностью только питерских гоп-
словотворцев.
– А можно прикурить? – спросил я, и лицо гопника выразило
удивление. Он хоть и относился к субкультуре, не признающей
писаные законы и порядки, но все же был обывателем, а для
обывателя курить в автобусе – табу. Этот гопник мог помочиться с
балкона чужого дома, в подъезде или лифте, но курить в автобусе –
это для него чрезмерный нонконформизм.
Я прикурил и встал к окну на задней площадке. Глядя на
стоящие в пробке машины, я вспомнил, как в детстве мы со Славой,
сидя на подоконнике, играли в одну игру. Каждый выбирал себе
одну марку машины, а затем мы считали, чьих машин проедет
больше. Я любил и всегда выбирал “вомсерки”, а Слава любил
23
![Page 24: Коробочка с панорамой Варшавы](https://reader034.vdocuments.net/reader034/viewer/2022051317/568c35571a28ab023593db61/html5/thumbnails/24.jpg)
“Нивы”, но выбирал “пятерки” или “двойки” – они были
популярней в то время. Когда Слава видел вдалеке мою “вомсерку”,
он как-нибудь отвлекал меня, чтобы я не заметил ее и не сосчитал.
Поэтому он обычно выигрывал. Зато ни “Ниву”, ни “пятерку”, ни
“двойку” Слава не мог нарисовать: все машины у него получались
похожими либо на утюг с колесами, либо на какого-нибудь вомбата
с дверями. А я любую машину мог нарисовать с какого угодно
ракурса, и у меня всегда были на месте зеркала, бампер, фары,
протекторы, дворники и даже детали салона. Да, здесь я отыгрывал
свои потерянные очки.
Гопнические сигареты были крепче и гаже обычных, я докурил
и сел на свое место.
Автобус двигался медленно, почти толчками. А я сидел и
успокаивал себя, что Ленчик просто обслушался всяких рокеров-
наркоманов, просто написал мрачное стихотворение и просто
решил подытожить прожитый день самоубийством – я уверял себя,
что все это несерьезно... лишь минутная слабость… игра в русскую
рулетку с пустым барабаном.
Я пытался думать об эмиграции в Швецию, о сексе
одновременно с Кариной и Вероникой, о работе мойщиком
вертолетов, но мне так и не удалось выкинуть из своей головы
Ленчика с его суицидом. Зато удалось изменить к нему свое
отношение на менее губительное для нервов – равнодушное.
Оставалось ехать еще всего две остановки, но автобус полз так,
что иная усердная рыба обогнала бы нас и по суше. Так что, помня
24
![Page 25: Коробочка с панорамой Варшавы](https://reader034.vdocuments.net/reader034/viewer/2022051317/568c35571a28ab023593db61/html5/thumbnails/25.jpg)
старую школьную формулу t = R/V, я пророчил себе еще пятнадцать
минут авто-тура.
И все-таки я не удержался и достал письмо Самата Ниязовича.
Я посмотрел на прыгающую сейсмограмму текста, и у меня
создалось противоречивое мнение: либо старик пытается очаровать
свою Маршиду вычурным стилем, либо он действительно
заслуживает сочувствия – письмо было написано разными
карандашами, причем цвет мог меняться в середине предложения,
слова или даже буквы.
Почерк был фантастически неразборчив, но я принял этот
вызов и, к своему стыду, дешифровал-таки письмо. В нем Самат
Ниязович просил эту самую Маршиду – причем, я так и не понял,
кем она ему приходится – о двух вещах. Первая: позвонить
Брежневу и сказать, что Самат свою работу выполнил, а потому
просит забрать его с “объекта”. Вторая: прислать еще цветных
карандашей и кефир с зайчиком на коробке, потому что этих самых
зайчиков Самат Ниязович очень хорошо умеет вырезать и
срисовывать.
Мне стало смешно и грустно – и я никак не мог выбрать
эмоцию. Снова захотелось курить.
Вдруг, глядя в окно, я понял, что очень люблю жизнь. Я словно
выскочил из тела и посмотрел на самого себя через лупу откуда-то с
вертолета или облака. Не знаю, что нужно человеку для полного
счастья, но тогда я случайно обнаружил у себя все компоненты.
Впрочем, я так и не мог понять: грустно мне от этого или смешно.
25
![Page 26: Коробочка с панорамой Варшавы](https://reader034.vdocuments.net/reader034/viewer/2022051317/568c35571a28ab023593db61/html5/thumbnails/26.jpg)
Мне пришлось спуститься с небес, чтобы не проморгать свою
остановку. Я вышел, через дорогу был виден ресторан “Ял” – там я
и работал. Я побрел к нему, озираясь по сторонам – мне все отчего-
то казалось новым.
Уже у самых дверей ресторана я понял еще одну странную
вещь: я люблю жизнь, ненавидя в ней почти все.
***
До сих пор дяде Ренату удавалось не работать, жить бесплатно.
С рождения и до 18 лет он сидел на материнской шее; с 18 до 20 –
на армейском пайке; с 20 до 25 – на героине; с 25 до 28 – в тюрьме;
потом пластинку заело – на героине, в тюрьме, на героине, в
тюрьме, на героине, героине, героине...
Что примечательно – даже на героин дядя не тратился. Он
никогда не воровал и не грабил, не выносил из дома утварь, и сам
отравой никогда не торговал. У него была своя система.
Дядя объяснял мне ее так: “Например, у тебя есть желание
приторчать, и даже деньги на “приторчать” у тебя есть... Но не
всегда желание плюс деньги равняется “приторчать”. Иногда в этой
реакции нужен катализатор... Понимаешь?”.
В общем, за этот самый труд “катализатора” дядя и получал в
итоге бесплатную дозу – премиальную белую крошку на кончике
ногтя. Которая была куда дороже нового плазменного телевизора,
поездки с семьей на Мальту, бессмертия или еще чего.
26
![Page 27: Коробочка с панорамой Варшавы](https://reader034.vdocuments.net/reader034/viewer/2022051317/568c35571a28ab023593db61/html5/thumbnails/27.jpg)
Дальше шла химия уже в буквальном смысле. Демидрол плюс
героин плюс еще кое-какая дрянь – я как-то наблюдал за этой
кухней – и вот у дяди уже была не одна доза, а три или четыре.
Тогда он мог даже угостить свою девушку.
Они запирались в ванной и выходили оттуда через полчаса,
мертвые и довольные. Потом оба садились и, уставившись
закрытыми глазами – демидрол брал свое – в телевизор, грызли
семечки. Лузга падала с их губ мимо кульков на пол, а даваника*
кричала с кухни, что они, “карале-сина-сукалар”,** загадили
последнюю нормальную ложку.
Теперь дяде было тридцать два, он стоял передо мной в колпаке
с надписью “ресторан Ял”, и мне казалось, он сошел с ума. В это
было легче поверить, чем в то, что он соскочил с героина после
десятилетнего стажа и многократных попыток лечиться. Соскочил
ради работы шеф-поваром в этой харчевне – одной из тех, куда
стареющие говнюки мидл-класса водят своих облезлых баб. Эти
пингвины носят галстук без зажимов и делают вид, что живут на
широкую руку, а на самом деле с тоской провожают каждый кусок
еды, отправляющийся даме в рот.
– Как мамка? – спросил меня дядя.
– Хорошо вроде.
– Что-то она пропала…
– Да она же сейчас в Саратове по работе.
– Как это? По какой работе?
– Вот так… в Саратове, – пальцами я нарисовал в воздухе
кавычки с обеих сторон слова “Саратов”.
27
![Page 28: Коробочка с панорамой Варшавы](https://reader034.vdocuments.net/reader034/viewer/2022051317/568c35571a28ab023593db61/html5/thumbnails/28.jpg)
– Прячется опять что ли? – спросил дядя; я положительно
ответил улыбкой, и он усмехнулся. – Ну, маленький отдых никому
не помешает… Только Саратов – это как-то несерьезно. Говорила
бы уж тогда, что на Гавайях.
– Нам бы тогда не кирпичами окна били, а гранатами, – сказал
я, завязывая за спиной лямки фартука.
– В смысле?
За резкой лука мне пришлось ввести дядю в курс “дела о
разбитом окне”. По моим щекам потекли слезы. Я умыл лицо и
дорезал чертов лук.
Помимо дяди, на кухне работали еще два повара чуть моложе
дяди. Я делал почти все то же, что и они – только зарплату получал,
как посудомойка. Впрочем, не за это я их не любил. Меня бесило,
что один слишком часто снимал с блюда пробу – мне казалось, он
хочет таким образом наесться; у второго же были очень волосатые
руки, и я иногда случайно замечал, как волос с его руки падает в
сковороду – такому орангутангу не место было на кухне.
Дядя вышел покурить на улицу, я увязался за ним, потому что
не любил оставаться с теми двумя. На улице, вместо того, чтоб
достать сигарету, дядя подошел к мусорному контейнеру и стал что-
то там высматривать. Аккуратно он извлек из кучи мусора
пластиковую бутылку объемом один литр. Я решил, что дядя,
наверное, собирает крышки от бутылок этой газировки, чтобы
потом отправить их куда-нибудь и получить какой-нибудь брелок
или ключи от рая. Только когда дядя прикурил сигарету и прожег ей
28
![Page 29: Коробочка с панорамой Варшавы](https://reader034.vdocuments.net/reader034/viewer/2022051317/568c35571a28ab023593db61/html5/thumbnails/29.jpg)
дырочку в бутылке – только тогда я понял, что задумал этот
наркоман.
– Я, кстати, когда ты маленький был, – дядя высосал из
бутылки белый дым и, задержав дыхание, продолжил, – все время
тебе в комбинезон траву клал.
– Зачем? Чтоб иммунитет выработался? – ухмыльнулся я.
– Нет, – дядя выпустил дым, – просто мамка тебя часто со мной
оставляла, а я же дома не буду из-за тебя сидеть… За мной друзья
на машине заезжают, ну я тебя на заднее сиденье и поехали. А траву
к тебе в комбинезон клал на всякий случай – тебя же обыскивать не
станут.
– А потом я вырос, не у кого стало траву прятать, тут тебя и
повязали…, – пошутил я.
– Да меня никогда бы не повязали… Я сам пришел в отделение
и сказал: “Вяжи меня, начальник, а то меня уже тошнит от
свободы!”.
– Ага… а он проникся твоей честностью и в слезах, матеря
закон, надел на тебя наручники…
Дядя прокряхтел, как старый пират. Вдруг из-за контейнера
вышла кошка.
– Эй, сынок, кыс-кыс-кыс, – дядя нагнулся к кошке, но та
прошла мимо, оставшись равнодушной к его сюсюканьям.
Вообще, он всех котов и кошек называл “сынками”, и это очень
трогательная история. Когда-то у дяди была любимая жена и сын.
Но сын, родившись с порогом сердца, умер на первом же году
жизни, а жена почему-то винила в этом дядю и вскоре бросила его,
29
![Page 30: Коробочка с панорамой Варшавы](https://reader034.vdocuments.net/reader034/viewer/2022051317/568c35571a28ab023593db61/html5/thumbnails/30.jpg)
обобрав до зубной щетки. Тогда-то дядя и начал пичкать себя всем,
что превращает мир, в радужную блевотину. После первой ходки он
некоторое время не торчал и даже пытался найти работу, но нашел
только котенка. Маленького серого котенка, пугливого, как ящерица
– дядя назвал его Сынком. Потом дядя снова начал колоться, снова
угодил за решетку, а, когда он освободился, Сынок уже умер.
– А еще я с этой травой однажды чуть не попался у мамки
твоей… ну, когда она…, – дядя прервался, чтобы затянуться из
бутылки. Или он затянулся специально – чтобы прерваться и не
договаривать.
Так или иначе, я понял, о каком периоде маминой жизни
говорил дядя.
Села мама, когда мне было три года, а вышла, когда я уже
учился в третьем классе. Мы ездили к ней на свидания раз в три
или четыре месяца. А, может быть, и раз в полгода – тогда время
шло по-другому. Нет, не “тогда” в Советском Союзе, а “тогда” – в
детстве. В общем, я не помню, как часто мы к ней ездили – помню,
что успевали соскучиться, но умереть от разлуки не успевали.
Сидела мама в Чувашии, в каком-то захолустном городке,
который я никогда не видел на картах. Либо город был секретным
объектом, либо он действительно находился в какой-то
параллельной вселенной, о чем я всегда догадывался. Алатырь
стоял на реке Бездна и был всегда окутан туманом. И люди там
были какими-то другими. Наверное, это был один из тех городов,
которые строятся вокруг тюрьмы, и все население которых является
ее обслуживающим персоналом. Весь город – клетка; и, черт знает,
30
![Page 31: Коробочка с панорамой Варшавы](https://reader034.vdocuments.net/reader034/viewer/2022051317/568c35571a28ab023593db61/html5/thumbnails/31.jpg)
каким крысам повезло больше – тем, что снаружи, или тем, что
внутри.
Да, если бы мать Агаты Кристи сидела, да еще в Алатыре, то
никаких негритят дочке выдумывать не пришлось бы. Река Бездна –
такую вообще сложно представить без трупа на берегу…
Череда проходных: бумажки, решетки, бледно-желтые стены,
женщины в погонах, бумажки. Наконец мы оказывались в
одноэтажном здании – комнатка с деревянными шкафчиками,
похожими на камеры хранения, и столом, за которым сидела очень
строгая женщина в пилотке. Еще там стоял диван, он был всегда
разложен, и в щель между его мягкими половинами всегда
забивалась лузга от семечек. Сидя на диване, мы со Славой ждали,
когда строгая женщина подзовет даванику, и перебирали лузгу,
выискивая среди шелухи целые семечки.
Женщина подзывала даванику – делала она это всегда таким
тоном, будто бы даваника сама была заключенной. Причем
осужденной за кражу солнца или убийство Христа.
Оставалось еще в пару окошек просунуть пару пар бумажек, и
нас провожали в корпус, напоминавший общежитие. Шесть
крохотных комнат или около того, один общий туалет и кухня, плюс
комната отдыха с телевизором, который, по-моему, обладал
собственной волей, и включался, следуя только ей. Еще там была
детская комната: поломанный турник, рваные плюшевые медведи,
обгрызенные кубики, холодный пол, маленькое окошко у самого
потолка.… Если когда-нибудь соберусь снимать фильм ужасов, то
31
![Page 32: Коробочка с панорамой Варшавы](https://reader034.vdocuments.net/reader034/viewer/2022051317/568c35571a28ab023593db61/html5/thumbnails/32.jpg)
придется-таки найти этот Алатырь – слишком уж там много ценных
кадров.
Мы раскладывали свои вещи в отведенной нам комнате, как
вдруг слышали скрип – это скрипела железная дверь-решетка в
конце коридора. Мы выбегали из комнаты – нам навстречу бежала
мама. Наверное всем детям мама кажется самой красивой
женщиной на планете. Мы обнимали маму изо всех сил, а та
плакала и извинялась, что снова забыла каких-нибудь мармеладных
мишек там за решеткой. Возвращаться было нельзя.
До сих пор не знаю, за что мама сидела. Я вообще почти до
совершеннолетия думал, что она шесть лет пролежала в больнице –
нам со Славой все так говорили.
– …В общем, мент на проходной шарит у меня по карманам,
достает сверток с травой и спрашивает, типа что это, а я ему, как
аборигену, объясняю, что это курить надо. Мент понюхал, а потом
поворачивается и говорит второму вертухаю: “Ботинки в четыре
зарплаты носит, а курит какую-то траву!”, – я уже слышал от дяди
эту историю. На этот раз дядя освежил ее, заменив “осла” на
“аборигена”.
– Чувашия…, – сказал я, и заметил, что дядя уже скурил все,
что у него было.
– В некоторых странах за такой сверток смертная казнь
назначается, а этот колхозник думал, что посмеялся надо мной! –
дядя захихикал.
Мы вернулись на кухню. Орангутанг и Кусочник
бездельничали и о чем-то трепались; когда они увидели нас, то
32
![Page 33: Коробочка с панорамой Варшавы](https://reader034.vdocuments.net/reader034/viewer/2022051317/568c35571a28ab023593db61/html5/thumbnails/33.jpg)
сразу перешли на шепот. Мне снова показалось, что шепчутся обо
мне. Вообще, это наверное распространенная паранойя, но в моем
случае она приобретала более острую форму – мне всегда
мерещилось, что обсуждается моя девственность. Я прислушался и
ухом выхватил слово “целка”. Только я убедил себя, что ослышался
и что на самом деле кашевары дискутировали о “церкви”, как
Кусочник вдруг в голос рассмеялся. Я почувствовал, как краснею; в
ту же секунду я убил Кусочника, похоронил его, помочился на
могилу и вот уже сидел на оградке, истекая потом от танцев.
“Неудачник”, “дрочила”, даже “гомик” – это я переносил, но
“целка” было самым унизительным, за это я был готов убить.
– Ты не ори особо-то... не май месяц, – странно
откомментировал дядя смех Кусочника. Оба бездельника тут же
загоготали; впрочем, даже я в этом их поддержал.
– Так, отставить ржать, – вальяжный, почти сонливый тон дяди
выдавал его укуренное состояние. – Короче, история... Был у нас в
части один негр, черный, как зола, и звали его Эмилем, как Золя...
Вероятно, в наших кулинарных техникумах плохо преподавали
французскую литературу, потому что посмеялся над дядиным
каламбуром только я.
– Дядя, но он не был черным.
– Я тебе дембельский альбом покажу, сам увидишь – черный,
как смоль, – дядя закряхтел. Я отлично помнил его дембельский
альбом, переплетенный пурпурным бархатом, украшенный
золотыми вымпелами – ни на одной фотографии там не было
негров. Даже игрушечных.
33
![Page 34: Коробочка с панорамой Варшавы](https://reader034.vdocuments.net/reader034/viewer/2022051317/568c35571a28ab023593db61/html5/thumbnails/34.jpg)
– Ну а в чем история-то? – спросил Орангутанг, видно,
заскучав, от своего скудоумия.
Если бы дядя тогда начал рассказ о том, что он с черным Золя
воевал во Вьетнаме, где негру оторвало правую ногу, и ему
пришили другую, но только левую, потому что черных правых не
было, а от белой он отказался, боясь, что у его жены после этого
родятся тушканчики... Всему этому Орангутанг бы поверил, но
дядя уже так хохотал, что я даже заволновался, не приступ ли астмы
у него.
Вдруг в зале раздался какой-то глухой звук, и одна их
официанток тревожно защебетала – с кухни слов было не
разобрать, но стало ясно, что случилось ЧП. Орангутанг и Кусочник
тут же соскочили и поспешили на "место происшествия". Они
наверное немного расстроились, когда увидели в зале не слона и
даже не его призрак, а всего лишь упавшую в обморок официантку.
Я вышел в зал, когда услышал голос менеджера. К тому
времени кто-то уже успел отыскать в ресторане нашатырь:
пострадавшую посадили на стул и стали приводить к жизни.
Посетителей в ресторане, как, впрочем, и всегда в это время, не
было; менеджер подбежал к двери и повесил табличку “закрыто”.
Я подошел, посмотрел на тело, которое нарушило
корпоративный покой – никогда раньше не видел эту девушку. На ее
бейджике я прочел "Лия", и мне по непонятной ассоциативности
представилось море. Голова ее была опущена, и я присел, чтобы
разглядеть лицо. Лия была некрасива, но с горы моей фантазии уже
соскользнул снежный ком, и лавину было не остановить: я
34
![Page 35: Коробочка с панорамой Варшавы](https://reader034.vdocuments.net/reader034/viewer/2022051317/568c35571a28ab023593db61/html5/thumbnails/35.jpg)
представил, что Лия умирает, и все суетятся, кто-то плачет, кто-то
вызывает скорую, а я беру ее, несу к машине, на которой только что
привезли замороженную рыбу, кладу рядом с собой в кабину и
увожу к морю. От Казани до моря столько же, сколько и до неба,
так что я довожу Лию до Волги и вру, что это море; Лия умирает у
меня на руках, и, только она закрывает глаза, как... на лицо ей
падает птичья какашка. Да, будь она чуть красивее, мои фантазии,
может быть, окончились чуть раньше. А так – по-чеховски
трагичный финал – я чуть не рассмеялся.
Тут Лия очнулась – толи подействовал нашатырь, толи она
прочитала мои мысли и решила еще пожить – огромными глазами
она смотрела на всех нас и, как рыба, безмолвно открывала рот. А
Орангутанг с Кусочником стояли и продолжали спорить о том, что
могло стать причиной обморока – в белых поварских одеждах они
даже были похожи на врачей, только вот эти дурацкие колпаки...
В общем, оказалось, что девушка просто страдала гипертонией,
а в тот день – еще и похмельем. Как резюмировал бы дядя,
гипертония плюс похмелье равняется обморок; Лию отправили
домой.
Сразу после этого наш ресторан посетила пара. И сразу после
этого – еще одна, что было просто аншлагом для пятничного
полдня. А уже сразу после этого ко мне подошел менеджер и
попросил надеть форму официанта.
Я мысленно прикинул: обе профессии – что помощник повара,
что официант – стоят примерно одинаково, если считать по очкам
35
![Page 36: Коробочка с панорамой Варшавы](https://reader034.vdocuments.net/reader034/viewer/2022051317/568c35571a28ab023593db61/html5/thumbnails/36.jpg)
писательского опыта... Но официантом мне до этого быть не
приходилось – я согласился.
Моя худоба меня выручила – блузка Лии висела на мне, как на
вешалке, и поэтому не было заметно, что она женская. А от
переодевания в форменную юбку менеджер меня освободил – он
просто отдал мне свои брюки, взамен на мои джинсы.
– Здравствуйте, – сказал я и положил меню на стол.
– Ага, – произнес мужчина с проплешиной. Очевидно, если бы
разница наших зарплат была больше, чем в пять крат, то он не
ответил бы мне вовсе, а так – пришлось окропить меня
междометием.
Я не мог разобрать, чьих черт в этом стареющем говнюке
больше: пингвиньих или пеликаньих. А эта его фифа... Когда я
работал маляром, от одного сварщика я слышал слово “краля”;
тогда я думал, что он называет так всех женщин, но теперь я понял
– вот она краля, настоящая и в своей блядской рафинированности
даже исключительная.
Плешивый разглядывал меню и комментировал каждое блюдо,
давая понять крале, что в ресторанах он бывает до зевоты часто. Я
уже развернулся, чтобы отойти до тех пор, пока его пингвинье
величество не окрикнет меня своим пеликаньим "эй" – но он
остановил меня раньше.
– Эй, погоди, – сказал Плешивый, и я снова наклонился к нему,
пыша вниманием и подобострастием. – Мне вот это, это и это, а
даме вот то, то и то, и еще вот это.
36
![Page 37: Коробочка с панорамой Варшавы](https://reader034.vdocuments.net/reader034/viewer/2022051317/568c35571a28ab023593db61/html5/thumbnails/37.jpg)
Я записал заказ и удалился. Через десять минут корм для этих
пернатых рептилий был готов: бефстроганов с картофельным пюре,
жульен, салат “греческий”, два борща, чай зеленый и матэ.
Неся поднос к столику, я наблюдал, как отвратительно
Плешивый флиртует со своей кралей и как тошнотворно пытается
ее рассмешить. Я шел и прямо проговаривал про себя: “Ты,
пингвин, ну что ты вертишь задом? Ты наверное думаешь, что там у
тебя павлиний хвост... а на твоей облезлой жопе всего несколько
грязных перышек!”.
– Вот ваш заказ, господин, – я уже не мог сдерживать свою
желчь.
– Ага... только, молодой человек, я забыл узнать, какие грибы в
вашем жульене?
– Шампиньоны, – я хотел добавить “монсеньер”, но решил, что
еще рано срываться. Впрочем, меня ненадолго хватило.
– Хорошо, а то моя дама не любит белые и опята.
– Я рад, что мы вам угодили, но, если во время трапезы вдруг
окажется, что и шампиньоны ваша дама не любит, то мы с радостью
заменим ей жульен. Кстати, кондиционер не слишком дует? А то вы
сидите прямо под ним...
– Я думаю, нормально, – Плешивый вопросительно посмотрел
на кралю, – да, вполне нормально.
– Замечательно. А музыка? Может, поменять музыку?
– А что это сейчас играет? – впервые краля подала голос.
– Это Стинг, – ответил я, и Плешивый немного напрягся.
37
![Page 38: Коробочка с панорамой Варшавы](https://reader034.vdocuments.net/reader034/viewer/2022051317/568c35571a28ab023593db61/html5/thumbnails/38.jpg)
– О, я обожаю Стинга! – краля заулыбалась, и Плешивый даже
благостно мне кивнул.
– Тогда позвольте последний вопрос. Мое раболепство вам не
оскорбительно?
Сейчас Плешивый прочувствовал мое презрение в полной мере,
он поднял брови и вылупился, нервно теребя в руках салфетку. А
краля смотрела на него, ища подсказку, как ей следует реагировать.
Судя по выражению ее лица, мой вопрос звучал для нее примерно
также, как та детская шутка-загадка: “Летели два крокодила. Один
на север, а другой оранжевый...”.
– Что ты сказал, сопляк?! Все, с меня хватит! Сейчас же позови
мне своего менеджера! – Плешивый поднялся со стула, обмакнув
кончик галстука в борщ. Я засмеялся, но не из-за галстука – этот
альбатрос присвистывал на каждой букве “с”. До нынешнего
момента, он с успехом избегал этой буквы, а теперь – вероятно,
разволновавшись – запел соловьем.
Я сходил за менеджером; в моих джинсах и в своей розовой
сорочке он выглядел, как американский фермер, выбравшийся в
город. Я смеялся вплоть до того момента, когда менеджер,
выслушав все упреки Плешивого, велел мне убираться из
ресторана. Уходя, я посоветовал Плешивому носить зажим для
галстука.
Дяде на мое увольнение было наплевать, быть может, еще
больше, чем мне.
– Еще свидимся, алла-бирса****, – сказал он мне на прощанье.
38
![Page 39: Коробочка с панорамой Варшавы](https://reader034.vdocuments.net/reader034/viewer/2022051317/568c35571a28ab023593db61/html5/thumbnails/39.jpg)
Единственно мне было неудобно перед второй официанткой –
ей наверное пришлось обслуживать Плешивого после меня.
Менеджер дал мне расчетные две тысячи из собственного
кошелька, и я отправился домой.
На пути от “Яла” к остановке мой телефон зажужжал.
Сообщение от Карины: зая, ура, пятерка, ура, сессия, ура, закрыта,
ура, ура, – что-то в этом роде. И еще она извинялась, что не сможет
вечером со мной увидеться, потому что ее одногруппники
запланировали попойку по вышеупомянутому случаю. Залезая в
автобус, я набрал и отправил Карине ответ: “Поздравляю... жаль”.
В автобусе рядом со мной ехала молодая мама: у нее на коленях
сидел ребенок, двух, может, трех лет – я всю дорогу пялился на
него. Смотрел ему прямо в глаза – и он мне тоже. То я ненадолго
переведу взгляд, то он, но потом мы продолжали. Мне это очень
нравилось, а ему – не знаю. Во всяком случае, он был еще слишком
мал, чтобы принять меня за маньяка или просто кретина – эта
мысль меня утешала.
Погода была все такой же чудесной, как и с утра. Я даже вышел
на две остановки раньше, чтобы прогуляться пешком. Сойдя с
автобуса, я купил газету объявлений о работе и по дороге читал ее
прямо на ходу. Никому почему-то не требовались мойщики
вертолетов.
39
![Page 40: Коробочка с панорамой Варшавы](https://reader034.vdocuments.net/reader034/viewer/2022051317/568c35571a28ab023593db61/html5/thumbnails/40.jpg)
***
Дома меня ждал сюрприз. Нет, не мастурбирующая Вероника –
нас просто затопило. Прихожую, кухню и коридор залило по
щиколотку, и, хотя лилось не из унитаза, а из раковины, в квартире
все равно воняло каким-то дерьмом. Будь я слепым, я бы решил,
что неделю назад здесь умерло какое-то животное. Динозавр или,
может быть, китовый скунс...
– Ты в ЖЭК-то звонила? – спросил я Веронику, выжимая
тряпку в ведро. В одинаковых позах мы стояли посреди кухни, а
Патрик безучастно смотрел на нас из прихожей, взобравшись на
полку для обуви.
– Да, сказали, что скоро придут чинить...
– Придут... Когда мы уже пить дерьмо начнем, чтобы не
утонуть, – Вероника сморщилась от такой перспективы. – Вот так...
учишься на лингвиста, а все равно приходится иногда работать
говнососом.
– Ничего, некоторым и членососами приходится, – сказала
Вероника. Я не поощрил ее шутку даже вежливым смешком,
потому что уже снова находился посреди той площади привязанный
к стеле. Тогда я подумал, что именно про таких, как я, говорят:
“Ему палец покажи – он засмущается”... И только до меня дошло,
что речь в поговорке шла не о смущении, как я заметил, что мы уже
слишком долго молчим.
– Ненавижу этот первый этаж, – сказал я как бы между прочим.
– Почему ненавидишь?
40
![Page 41: Коробочка с панорамой Варшавы](https://reader034.vdocuments.net/reader034/viewer/2022051317/568c35571a28ab023593db61/html5/thumbnails/41.jpg)
– Потому что его все время затапливает.
– Зато во время пожара можно из окна выпрыгивать.
– Это – да. Но хоть бы один пожар, так нет же – Бог только
потопами балуется.
В дверь позвонили, я посмотрел в глазок и увидел синюю
кепку. Я знал, что такие кепки носят работники ЖЭКа, но частые
визиты незваных гостей приучили меня спрашивать “кто”.
– Сантехника вызывали? – ответил мне грубый голос из-за
двери. Мне сразу вспомнилось, как, будучи совсем маленькими, мы
“вызывали” каких-нибудь жвачных гномов и прочую нечисть.
Свечка, зеркальце, блюдце с водой, карты, фломастер – я
представил, что из раковины хлещет вода, а Вероника, склонясь над
всем этих “магическим” барахлом, бормочет: “Сантехник, приди,
сантехник, приди, приди, сантехник”. Забавная получилась картина.
Впрочем, с такой безалаберностью работников ЖЭКа в пору уже
было бы обращаться к шаманизму.
Я открыл дверь и увидел что-то и впрямь похожее на гнома. Да,
голос сантехника сантиметров, наверное, на сорок был более
угрожающ, чем сам сантехник. Кривоногий коротышка, он с порога
бросил на наше болото оценивающий взгляд и, немного помявшись,
решил-таки снять обувь. К запаху канализации прибавилась теперь
вонь его ног, причем два этих сквернейших запаха не перебивали
друг друга, но рождали новый неповторимый букет.
Сантехник прошел на кухню – Патрик облаял его со своей
полки, ему явно хотелось спрыгнуть и вцепиться в синюю штанину
коротышки. Но тот стороной оплывал обувной остров Патрика,
41
![Page 42: Коробочка с панорамой Варшавы](https://reader034.vdocuments.net/reader034/viewer/2022051317/568c35571a28ab023593db61/html5/thumbnails/42.jpg)
глядя на пса с надмением, что, в общем-то, понятно – Патрик ведь
был единственным в этой квартире, на кого сантехник мог смотреть
свысока.
– Вы что ли не знаете, что эту штуковину надо в первую
очередь подкручивать?! – синий карлик открыл дверцу под
умывальником.
– Нет, – ответил я. – А вы знаете, что в Техасе есть такой город
Сан-Технико?
– Как же вы не знаете? Ее сразу нужно подкручивать. В первую
очередь! – сантехник меня не слышал, он, видно, работал только на
исходящие вызовы. Как таксофон.
Мы с Вероникой продолжили вычерпывать воду в то время, как
сантехник колдовал под раковиной. И тут я случайно заметил на его
коричневом пролетарском пальце перстень. Тот самый –
фамильный с римским профилем. Я пригляделся: это точно был он.
– Извините, – я дотронулся плеча сантехник, тот обернулся.
– А? – молвил он.
– Вы по карте искали? – спросил я, указывая на украшенную
перстнем руку сантехника.
– Кого?
– Перстень.
Сантехник промолчал, я переспросил, но тот снова не ответил
мне – он был уже слишком увлечен дерьмом.
Спустя три часа нам удалось-таки вычерпать всю воду;
пришлось открыть все окна в доме, чтобы проветрить квартиру от
зловонного запаха и подсушить полы.
42
![Page 43: Коробочка с панорамой Варшавы](https://reader034.vdocuments.net/reader034/viewer/2022051317/568c35571a28ab023593db61/html5/thumbnails/43.jpg)
Я хотел немного поиграть на гитаре, но “водные процедуры”
настолько меня измотали, что я так и рухнул с гитарой на диван.
Лежа на боку, я с закрытыми глазами играл недавно подобранное
соло из песни blur “you’re so great”, но из-за причудливой позиции у
меня получался какой-то плохой джаз. Этакий музыкальный скетч:
“Как играл бы Гилмор, если бы Уоттэрс превратил его в краба”.
Валяться на диване почему-то тоже было изнурительно, я
поднялся и пошел в спальню. Вероника лежала перед телевизором
и щелкала пультом; я присел на краешек кровати и, не имея сил
сопротивляться, поддался чарам зомбо-ящика.
– Смотри, это Вайнз... Крейг клевый, – увидев на одном из
каналов клип The Vines, Вероника тут же прибавила звук.
– По-моему, это всего лишь один из многочисленных сорняков
на могиле Nirvana. А Крэйг... ну есть в нем какое-то обаяние,
присущее, впрочем, всем творческим наркоманам.
– Он не наркоман, – возразила Вероника.
– Ага, а у барабанщика Def Leppard три руки, – Вероника с ее
indie-ограниченностью, само собой, не поняла шутку. Ленчик бы
точно посмеялся, – подумал я. – Кстати, надо бы съездить к нему,
скажем, завтра... и обязательно взять кассету Black Sabbath.
Мои миссионерские мысли рассеялись, как звезды с приходом
зари, когда я увидел, проступающий сквозь майку Вероники сосок.
Я хотел было пойти в туалет и предаться самосексу, но потом
решил, что как-то глупо онанировать на девушку, которая лежит у
меня за спиной. Не то, чтобы я собрался накинуться на Веронику со
43
![Page 44: Коробочка с панорамой Варшавы](https://reader034.vdocuments.net/reader034/viewer/2022051317/568c35571a28ab023593db61/html5/thumbnails/44.jpg)
своей одиннадцатисантиметровой дубинкой – нет, мне просто
показалось глупым онанировать на нее в тот момент.
Да и вообще настроение ни с чего сделалось сопливым. Я
почувствовал себя одиноким, и мне вдруг захотелось, чтобы какая-
нибудь милая девушка меня съела. В прямом смысле: прожевала и
проглотила – так чтобы даже в унитаз потом нечего было смыть –
главное, чтобы от огромной любви. Да, за двадцать два года
воздержания я стал настоящим платоническим извращенцем.
У меня давно была полумечта, полуфантазия: рождество,
какой-то лондонский парк, чуть снега, много гирлянд, мы с
абстрактной Любимой идем по аллее и вдруг видим посреди парка
невысокую сцену, а на ней играют какие-нибудь Coldplay. Мы
дослушиваем песню и в одно мгновение просто испаряемся,
оставив на земле только пару шарфов да две пары варежек.
Наверное, это глупо и пошло, но мне почему-то казалось, что
лондонский парк, рождество, попсовенькая британская группка и
любимая девушка в совокупности дают то, пережив что, можно и
умирать.
Теперь я представил все это, только вместо абстрактной
Любимой – Веронику. Да, она на эту роль подходила явно лучше,
чем Карина – та весь Coldplay со всеми гирляндами в гробу видела,
как и все, что не видела по MTV.
И все-таки как она может, – терзал я себя, глядя на Веронику, –
спать с моим отцом, заскорузлым менеджером?!.. он же смотрит
реалити-шоу и вот-вот в последний раз поменяет паспорт!
44
![Page 45: Коробочка с панорамой Варшавы](https://reader034.vdocuments.net/reader034/viewer/2022051317/568c35571a28ab023593db61/html5/thumbnails/45.jpg)
Осознав свое тотальнейшее непонимание людей и жизни в
целом, я встал и направился в свою комнату.
– Подожди, сейчас будет клип Arctic Monkeys, – Вероника
дернула меня за штанину.
– У меня есть дела поважнее, – спародировал я отца.
Гитара меня всегда успокаивала. Но, взяв аккорд, я обнаружил,
что она расстроена. Вторая струна расслабилась. Я начал
подкручивать колок – все равно фальшиво; подкрутил еще и еще –
звук не менялся. Вдруг первая струна рассекла воздух у самого
моего подбородка и повисла, издав при этом звук унисонный моему
атональному настроению. Оказалось, я крутил не тот колок.
Сидя на диване с гитарой в руках, я посмотрел на Патрика. Он
лежал с закрытыми глазами, но в ту секунду почему-то открыл
глаза и тоже посмотрел на меня.
– Патрик, ты же сгусток шерсти и апатии, – тихо сказал я ему,
но он, видимо, ждал, что я позову его гулять, и, разочарованный,
отвернулся.
Вторая расстроена, первая порвана, – захотелось разбить
гитару, но совсем не было сил.
***
Вообще, я никогда не любил спать днем, но на этот раз сон
меня не спросил. Когда я проснулся, за окном едва смеркалось. Мне
невольно стали вспоминаться события уходящего дня. Почему-то
спросонья я пребывал в твердом убеждении, что разбитое окно,
45
![Page 46: Коробочка с панорамой Варшавы](https://reader034.vdocuments.net/reader034/viewer/2022051317/568c35571a28ab023593db61/html5/thumbnails/46.jpg)
футболка, облитая квасом, увольнение из “Яла”, потоп, порванная
струна – все это было неделю или две назад.
Я пошел в туалет и услышал голоса, доносящиеся с кухни. Стоя
над унитазом, я вслушивался в них. Не разобрав слов и даже не
опознав говорящих, я предположил, что отец привел друзей.
Обычное дело по пятницам. Хотя чаще он кутил вне дома, иногда
все же звал коллег в гости. Похвастаться новыми технико-
фурнитурными покупками и выпить за еще одну пятидневку,
отправленную в компостную яму кармы.
Я сплюнул, смыл и, произнеся про себя “аминь”, покинул
туалет.
Неплохо было бы чего-нибудь съесть, но идти на кухню не
хотелось – терпеть урчание в животе улыбалось мне больше, чем
здороваться с сорокалетними yuppy. Поэтому я пошел в спальню с
надеждой найти в стоге пятидесяти телеканалов хотя бы ржавое
шило. Что-нибудь вроде футбольного матча или викторины.
Судьба уберегла меня от внутричерепной содомии – я увидел на
кровати мамину сумку. Теперь я понял, что на кухне сидят никакие
не друзья отца, но заходить туда хотелось мне теперь еще меньше.
Я отчетливо представлял, о чем сейчас разговаривают родители –
там, на кухне. Отец, мама и, что самое ужасное, Вероника.
Ладно, ведь это и моя санта-барбара, – сказал я себе и пошел к
семейному очагу, который вот-вот должен был разрастись до
пожара.
Только я появился на кухне, как пылкая беседа оборвалась,
будто бы ее и не было вовсе.
46
![Page 47: Коробочка с панорамой Варшавы](https://reader034.vdocuments.net/reader034/viewer/2022051317/568c35571a28ab023593db61/html5/thumbnails/47.jpg)
– Привет, – сказали родители почти хором, только мама еще
добавила “Миш”.
– Привет, пап. С приездом, мама.
Они сидели за столом, а Вероника стояла рядом,
прислонившись к кухонному гарнитуру. И все они смотрели на
меня так, как будто я должен либо сию же секунду сказать что-то
веское, либо провалиться под землю. Не найдя никаких,
подходящих для этой ситуации, слов я был намерен ретироваться.
– Как дела, сынуль? – остановила меня мама. Вряд ли ей сейчас
хотелось услышать дежурное “нормально” – скорее, она просто не
хотела, чтобы я уходил.
– Не знаю, а у вас?
– Да вот... сидим, – тоном отец явно намекал на необходимость
моего скорейшего исчезновения с кухни.
– Что-то типа семейного совета..? – промямлил я. Теперь мне
почему-то было также неудобно уходить, как и минуту назад
входить сюда.
– Типа да, хочешь позаседать? – спросил отец, и Вероника
ухмыльнулась.
Я посмотрел на нее: она вдруг представилась мне старой. Я
прямо увидел ее толстозадой теткой с дурацкими сережками. И не
то, чтобы Вероника выглядела в тот момент взрослой – просто я
как-то случайно заглянул во временную дыру. Такое находило на
меня иногда.
– Нет, я лучше пойду, – сказал я, взял со стола пряник и вышел.
47
![Page 48: Коробочка с панорамой Варшавы](https://reader034.vdocuments.net/reader034/viewer/2022051317/568c35571a28ab023593db61/html5/thumbnails/48.jpg)
Мне теперь не хотелось смотреть телевизор, и играть на гитаре
не хотелось – хотелось, может, почесать Патрика, но тот,
естественно, сидел на кухне. Он тоже наверное чувствовал что-то
неладное, но его лишним не считали.
Я подумал, что при Славе родители бы вообще постеснялись
устраивать подобного рода разборки. Он ведь уже тогда жил в
Москве, зарабатывал не меньше отца и вот-вот собирался жениться.
Интересно, а он все такой же набожный? – я вдруг понял, что
соскучился по брату.
Слава действительно с самого детства был очень набожным.
Впрочем, слово “верующий” по отношению к нему я всегда избегал
употреблять. Но, тем не менее, в его комнате всегда была
специальная полочка для иконок, распятия и псалтыря с библией,
которые он, конечно же, никогда не читал.
В четыре года Слава сам попросил, чтобы его крестили, в то
время, как я – мне было два – писался в штанишки уже крещеной
пиписькой. Даваника рассказывала, что до крещения Слава моргал
– у него было что-то вроде нервного тика – а после якобы перестал.
Не знаю, может и так, но я всегда смеялся над Славиной “верой” и
подтрунивал.
Сам я относился к религии скептически, а когда в тринадцать
лет поверхностно увлекся эзотерикой, в голове моей закипела такая
ересь – хоть святых выноси... вперед ногами.
Помню, когда мне нужно было от Славы что-нибудь, что он
наотрез отказывался исполнять, я, будучи младше и соответственно
слабее, прибегал к одному методу. Подлому и даже варварскому: я
48
![Page 49: Коробочка с панорамой Варшавы](https://reader034.vdocuments.net/reader034/viewer/2022051317/568c35571a28ab023593db61/html5/thumbnails/49.jpg)
хватал с полки какую-нибудь иконку и грозил Славе, что в случае
отказа помочусь на нее или просто брошу в унитаз.
– Ух я сейчас твоего бородатого, – обычно мне попадался кто-
то из угодников, а они, как ни странно, все бородатые. – Подожди-
ка, Слава, по-моему, он что-то говорит... Слава, он просит
выполнять все мои требования, и я советую тебе к нему
прислушаться.
Слава каждый раз обещал меня побить, но в итоге все равно
“прислушивался к бородатому”.
Я решил срочно позвонить ему. Нет, не “бородатому” – Славе.
Считая гудки, я проговаривал про себя: “Эй, чертов успешный
человек, оторвись от своих чертовски успешных дел и возьми
трубку – это звонит твой брат”.
– Слушаю...
– Привет, братушка!
– Миша, ты?
– А ты уже не узнаешь домашний номер?
– Похоже, грешен... Как дела-то?
– Твоими молитвами.., – сказал я и захихикал в трубку.
– А серьезно? Давно все-таки не виделись.
– Почему ты раньше не сказал? – одним ухом я слышал, как с
кухни вопила мама.
– А то ты мне много говоришь! – отец всегда был более
уравновешенным, но сейчас и он уже срывался на крик. – Шесть
лет сидела, теперь снова в говно вляпалась, а выходит, что во всем
виноват я?!
49
![Page 50: Коробочка с панорамой Варшавы](https://reader034.vdocuments.net/reader034/viewer/2022051317/568c35571a28ab023593db61/html5/thumbnails/50.jpg)
– Мы сейчас не об этом говорим!
– Да разве у меня дела.., – “кухня” так орала, что мне пришлось
уйти на балкон, чтобы нормально разговаривать.
– Чем занимаешься?
– Сейчас стою на балконе, вот увидел в пепельнице хороший
бычок – теперь буду курить.
– Ты же вроде не курил... Хотя понимаю.
– Когда приедешь-то? Я что-то уже соскучился по тебе
засранцу, – я прикурил, чуть не спалив себе при этом брови. Это,
видимо, было мамина зажигалка, потому что только у нее была
привычка ставить огонь на максимум.
– Приеду наверное в конце лета – на день рождения деда. Или в
начале осени на родительскую годовщину.
– Хорошо, если так.
– Да, обязательно надо всех навестить. Я все равно решил
никуда не уезжать – с этими курортами тоже мороки полно. И
свадьбу мы пока решили отложить – спешить некуда. Так что
проведу отпуск с семьей. Как, кстати папа с мамой поживают?
Может, дашь трубку кому-нибудь из них?
– Они уехали... в магазин... покупать тостер, – начал я
завираться.
– Какой еще магазин?
– Или фритюрницу – не помню.
– Нет, я имею ввиду, какой магазин в это время?
– Ну... там вроде до одиннадцати, – ляпнул я, а про себя
подумал: – Уж лучше бы сказал, что они пошли в планетарий.
50
![Page 51: Коробочка с панорамой Варшавы](https://reader034.vdocuments.net/reader034/viewer/2022051317/568c35571a28ab023593db61/html5/thumbnails/51.jpg)
– Ясно. Как они в целом-то поживают?
– Не болеют, – меня закусали комары, поэтому я сделал
последнюю крепкую затяжку и вышел с балкона.
– Все, я не хочу ее видеть в нашем доме! – сразу же обрушился
на меня мамин голос.
– В моем доме я решаю, кого видеть, а кого – нет! А ты скоро к
маме своей жить отправишься! – отец разошелся не на шутку.
– Ты мне не указывай! Давай разводиться и размениваться, если
ты всерьез решил с ней жить!
– Ладно. Передавай им привет.
– Что? – я добежал до ванной и заперся там.
– Пока, говорю.
– Ладно, до встречи, – сказал я и положил трубку.
У меня возникло чувство, будто бы я забыл сказать Славе что-
то важное. Сидя на бортике ванны, я включал-выключал воду в
раковине и наконец вспомнил: я же хотел рассказать ему про
сантехника и перстень.
Звонок в дверь. Кто-то жал на кнопку так долго, что я, пожалуй,
впервые дослушал эту классическую, но оттого не менее скверную,
мелодию до конца. Либо сантехник забыл у нас какую-то
государственно-важную гайку и вернулся за ней, либо это один из
маминых кредиторов, – подумал я. Отношение вероятностей моих
догадок было примерно один к сотне – соответственно.
Вообще, в таких случаях было несколько планов действий. А:
выключить свет и не подходить к двери, делая вид, что дома никого
нет. Б: выйти к двери и соврать, что мама где-нибудь в Саратове и
51
![Page 52: Коробочка с панорамой Варшавы](https://reader034.vdocuments.net/reader034/viewer/2022051317/568c35571a28ab023593db61/html5/thumbnails/52.jpg)
приедет только на следующей неделе. В: выйти к двери и, вопреки
уговорам мамы, сказать что она дома, тем самым обрекая себя на
прослушивание, как минимум, получасовой арии гавкающей жопы.
В данном случае свет горел сразу в нескольких комнатах, а
кухонные оры слышались, наверное, даже в подъезде – так что А и
Б отпадали. К тому же, когда визиты кредиторов случались при
отце, он обычно заставлял маму выходить к двери и самой
объясняться с ними. Я сам ненавидел иметь дело с “Альфией и
товарищами” – отвечать на их вопросы, терпеть их нападки,
выслушивать угрозы – это было настоящей пыткой для
чувствительного юноши. Но сейчас, когда маму атаковали
“изнутри”, удара “извне” она могла не выдержать, поэтому я
направился в прихожую, чтобы прикрыть маму хотя бы с одного
фланга.
Однако, папа опередил меня. В том плане, что заставил маму
выйти к двери. Когда я дошел до прихожей, там уже стояла Альфия
и с ней еще какой-то мужик. Альфия и сама не была светской
львицей, а спутник ее – тот вообще, как будто из джунглей вылез.
– Альфия, на следующей неделе у меня зарплата будет, – завела
свою шарманку мама. – Выходные – крайний срок.
– Никаких выходных, – разговаривая с жутким татарским
акцентом, Альфия словно кудахтала. – Давай сейчас все, что есть, и
еще, где хочешь, сели у себя моего человека.
Да, видимо, у Альфии не было “своего человека”, который
напоминал бы человека чуть больше, чем это пугало, – подумал я.
52
![Page 53: Коробочка с панорамой Варшавы](https://reader034.vdocuments.net/reader034/viewer/2022051317/568c35571a28ab023593db61/html5/thumbnails/53.jpg)
Скрестив руки на груди, я стоял в прихожей и давился смехом,
пытаясь, однако, сохранять суровый вид.
– Кого селить?! Куда селить?! Ты с ума сошла?! – мама была на
грани истерики.
– Это мой родственник. Зовут Газинур. Пока он будет у тебя
жить, я буду вычитать из долга по 3000 рублей в месяц, – объяснила
все Альфия. А сам Газинур в это время рассматривал
искусственную пальму, что стояла у нас возле вешалки. На лице
дикаря ясно читалось сомнение: настоящее дерево или нет. Я все
ждал, что он потянется к листу пальмы и пощупает.
– Так, Альфия, никто у нас жить не будет, – мама закурила
прямо в прихожей.
– Нет, нет, я все сказала – 3000 тысячи в месяц.
– А это с питанием? – спросил я, не сдержавшись.
– Что? – Альфия произнесла это так, будто бы я должен
немедленно извиниться.
– Миш, уйди – я сама разберусь, – мама выглядела очень
уставшей; я не стал ей перечить и ушел, хотя мне очень хотелось
увидеть, как Газинур потянется к пальме.
Только я ушел, как в прихожую вышел отец. В два голоса,
почти каноном, они с Альфией стали лаять на маму. Это было
ужасно; мне стало жалко маму, но в прихожую я возвращаться не
стал.
При таком шуме невозможно было смотреть телевизор, тогда я
достал из отцовской тумбочки ручку и блокнот. Мое увлечение
рисованием осталось в детстве, но иногда от безделья я черкал что-
53
![Page 54: Коробочка с панорамой Варшавы](https://reader034.vdocuments.net/reader034/viewer/2022051317/568c35571a28ab023593db61/html5/thumbnails/54.jpg)
нибудь – это меня развлекало. В блокноте я нарочито примитивно и
коряво нарисовал дерево, упавшее на домик, женщину с мужчиной,
выкарабкивающихся из-под руин, и яблоки, рассыпавшиеся по
лужайке. В задумке еще был мальчик, которого хватает за ногу
огромный червяк, вылезающий из несоразмерно крохотного яблока
– замысел был не реализован, потому что от шума у меня
разболелась голова. Я отложил блокнот, накрыл голову подушкой, и
мне едва еще удавалось думать.
Внезапно я сделал открытие: счастливых людей не бывает. Если
всерьез озадачиться, то можно найти даже китового скунса, но
счастливого человека не сыщешь, – заключил я. Молодящийся отец
с маленьким членом и “маленькой” любовницей; вечно
скрывающаяся мама с судимостью, черт знает, за что, и долгами,
черт знает, за что; успешный Слава с его занудой-невестой и
занудой-Богом; наркоман-дядя с его умершими сыном и Сынком...
убийца-сосед, карлик-сантехник, Карина в очках, Вероника в мини-
юбке, чокнутая с тархуном, замарашка с квасом, все эти пингвины,
чайки, индюки, орангутанги, дикари и психи... Разве кто-то из них
счастлив? – спрашивал я себя.
Крики почему-то стихли. Я встал, пошел в свою комнату,
оделся; голова просто трещала. Я вышел в прихожую, там стоял
этот Газинур. Все ушли в зал, а он так и стоял возле пальмы, как
идиот.
– Ты чего стоишь здесь? – спросил я, завязывая шнурки на
кедах.
– А что такое? Стою...
54
![Page 55: Коробочка с панорамой Варшавы](https://reader034.vdocuments.net/reader034/viewer/2022051317/568c35571a28ab023593db61/html5/thumbnails/55.jpg)
– Иди отсюда.
– Нет, никуда не пойду. Вы деньги занимали. Ваши проблемы.
Мне Альфия все рассказывала. Буду здесь жить, – зачирикал
дикарь, все время отводя глаза.
Не знаю, что на меня нашло – может, его акцент окончательно
вывел меня из себя – я схватил этого Газинура за рубашку на груди
и, вытолкнув его за дверь, сам вышел следом.
– Ты что делаешь?! Припадочный что ли?! – дикарь перепугано
смотрел на меня и как-то странно дергался, будто бы собирается
пуститься наутек.
– Тебя ударить? – спросил я, хотя сам даже и не знал, что делать
в случае положительного ответа.
– Хазар мин сина ударю блядь аузынна сэгим*****! – дикарь
немного отпрянул назад и пнул меня чуть ниже колена, не причинив
мне ни малейшей боли, а лишь запачкав джинсы.
Эту инсинуацию я расценил как положительный ответ на мой
вопрос, однако, теперь я почему-то не растерялся. Первым ударом
я, промазав, примял ему ухо, а вот вторым попал в зубы. Точнее в
десны – зубов у дикаря почти было.
– Я сейчас милицию вызову, – проговорил он, прикрывая
кровоточащий рот ладонью.
Я понимал, что правильно теперь было бы тумаками и пинками
гнать дикаря на улицу, но мне стало как-то жалко его, и от этого
хотелось самому убежать.
Тут приоткрылась соседская дверь, и количество уродства на
квадратный метр подъезда удвоилось.
55
![Page 56: Коробочка с панорамой Варшавы](https://reader034.vdocuments.net/reader034/viewer/2022051317/568c35571a28ab023593db61/html5/thumbnails/56.jpg)
– Кто орал? – сосед заговорил дерзко, но из-за двери выходить
не решался. Вместо ответа я просто пнул по двери так, что она
захлопнулась, вернув его рыло обратно в конуру.
Видимо, уверовав после этого в искренность моего гнева,
дикарь бросился бежать. Я дождался, пока за ним хлопнет дверь, и
тоже поспешил покинуть подъезд.
Не знаю, куда спрятался Газинур, но, когда я вышел из
подъезда, его нигде не было. Я подумал, что он мог забраться в
мусорный контейнер – с таким маскировочным костюмом, какой
был на нем, лучше укрытие нельзя было придумать. Впрочем, я и
не собирался искать Газинура – разве только для того, чтобы
извиниться.
Не зная, куда пойти, я просто пошел по той дороге, по которой
раньше ходил в школу: мимо овощного магазина, парикмахерской,
поликлиники, почты, художественной школы и ЖЭУ. По пути я
начал перебирать знакомых – тех, к кому сейчас можно было пойти.
Не загнув ни одного пальца, я осознал, что “рубаха-парень” и
“душа-человек” – это не про меня.
Правда, один вариант все-таки пришел мне в голову: мой
приятель работал охранником на автостоянке неподалеку. Загвоздка
была в том, что я не знал, дежурит ли он в эту ночь или нет. А на
телефоне, как назло, кончились деньги.
Шел я почему-то быстро, хотя мне некуда было торопиться. Из
какого-то летнего кафе доносилась музыка – я остановился,
прислушался – это был Modern Talking. Квартет – Томасу и Дитриху
подпевали два быдлофальцета – исполнял один из шлягеров начала
56
![Page 57: Коробочка с панорамой Варшавы](https://reader034.vdocuments.net/reader034/viewer/2022051317/568c35571a28ab023593db61/html5/thumbnails/57.jpg)
девяностых. Даже не знаю, какая публика отвращала меня больше:
пингвины из ресторанов типа “Яла” или быки из кафе типа
“шатер”.
Проходя мимо почты, я вдруг вспомнил про письмо Самата
Ниязовича. Сунул руку в задний карман – оно все еще было там. Я
опустил листок в ящик и с чувством выполненного долга пошел
дальше. Только уже возле ЖЭУ я понял, что совершил глупость
вполне соответствующую содержанию письма – я бросил его в
ящик без всякого конверта. Все равно, что в мусоропровод спустил.
Вдруг вдалеке я увидел три мужские фигуры, и мои волнения
по поводу “потерянного” письма сменились волнениями за
собственную задницу. Я уже уверил себя, что навстречу мне идут
пьяные гопники – не иначе; сворачивать было поздно. Мой мозг тут
же сам собой начал вырабатывать варианты ответов на вопрос “есть
курить?”.
№1 – самый дипломатичный: “Не обессуживай, братан, не
курю”.
№2 – лучшая защита – нападение: “Нет, братан... а есть у кого-
нибудь позвонить на минутку?”.
№3 – зловещие силуэты все приближались: “Нет, пацаны, но
могу мелочугой выручить”.
Они были уже совсем близко; какой-то непонятный лязг,
сопровождающий их движение, становился все громче. И вот страх
разинул свои огромные глазища и прошептал мне: “Третий, Миша...
однозначно третий”. Я чуть не рассмеялся, когда мимо меня
прошли три парня c длинными волосами – в темноте я разобрал
57
![Page 58: Коробочка с панорамой Варшавы](https://reader034.vdocuments.net/reader034/viewer/2022051317/568c35571a28ab023593db61/html5/thumbnails/58.jpg)
надпись на футболке одного из них – “Iron Maiden”. И у каждого на
бедре болталось по цепочке – они-то и лязгали. Мне всегда было
интересно, откуда эти металлисты берут свои цепи.
Монофоническое соло из песни Blur “You’re so great”
запиликало в ночной тиши, а карман мой загорелся зеленым светом.
Звонила Карина – эту мелодию для нее я сам забивал на телефон,
когда мы только начинали встречаться.
– Привет, – голос Карины был уже немного пьяный. Это
значило, что сама она была пьяна в стельку. Ей всегда как-то
удавалось сохранять трезвый голос до самой крайней степени
опьянения.
– Привет, чем занимаешься?
– Пью... веселюсь, – она засмеялась, а на фоне гудели ее
одногруппники.
– Ну... продолжайте... ад, в конце концов, резиновый.
– Что? – Карину кто-то отвлек. В трубке отдаленно
послышалось шушуканье. Наверное, это подруги Карины в
очередной раз отпускали шуточки по поводу того, что она
встречается с девственником - мне казалось, ее подруги только этим
и занимаются.
– Я говорю, ад резиновый – можете продолжать свой шабаш.
– Мы-то продолжим... Слушай, а почему ты не спрашиваешь,
есть ли тут мальчики?
– Потому что я знаю, что у вас там по пять отборных жеребцов
на каждую ресничку, – Карина кокетливо засмеялась.
– Знаешь, Миша, мне кажется ты уникальный человек.
58
![Page 59: Коробочка с панорамой Варшавы](https://reader034.vdocuments.net/reader034/viewer/2022051317/568c35571a28ab023593db61/html5/thumbnails/59.jpg)
– Знаешь, Карина, все люди уникальны, а я всего лишь такой
же, как все. А ты чего звонишь-то?
– Не знаю... просто так – сказать, что я тебя люблю, – она
никогда раньше не говорила мне этого, а сейчас сказала так, будто
бы говорит это в сотый раз. – Ладно, целую.
– Пока. Я тоже люблю тебя, – сказал я. Черт, до какой же лжи
может довести эта чертова деликатность, – подумал я, повесив
трубку. Последний раз я любил в восемнадцать лет и это чувство
уже успел подзабыть, но я точно знал, что “любовь” – это не про
нас с Кариной. Хотя я почему-то был уверен, что, будь я, к примеру,
декабристом, она пошла бы за мной в ссылку.
От этих фальшивых признаний настроение мое испортилось.
Однажды я смотрел передачу про черные дыры – так вот сейчас
мне хотелось, чтобы такая кроха разверзлась прямо посреди дороги
и засосала меня с потрохами.
Между тем я уже подходил к стоянке. Хвала всем “бородатым”
– в ту ночь дежурил именно мой приятель.
***
Спустя год, в июле, умер дед – цирроз печени. Он сильно пил, а
в последние два года вообще допился до того, что забывал свое
имя, адрес, путал события, не узнавал родных. Не знаю, по каким
только звездам он каждый день находил путь в магазин. “Ржаная”
стерла из памяти деда все, кроме, пожалуй, тех четырех цифр, что
59
![Page 60: Коробочка с панорамой Варшавы](https://reader034.vdocuments.net/reader034/viewer/2022051317/568c35571a28ab023593db61/html5/thumbnails/60.jpg)
красовались на ценнике этой самой “ржаной” – дед все время
возмущался, если цена поднималась пусть даже на полрубля.
Говорят, в последние месяцы своей шестидесятичетырехлетней
жизни дед стал совсем плохим: мания преследования,
галлюцинации, непроизвольные испражнения. Хорошо, что я не
видел всего этого ужаса – я вернулся в Казань аккурат за день до
его смерти.
Когда мы с отцом приехали в больницу навестить деда, он
находился в бессознательном состоянии – вот уже около недели.
Тело его было худым и желтым, ногти длинными и скрюченными –
от него пахло мочой и медикаментами. Больше – мочой.
Я сел рядом и начал говорить с дедом – я не надеялся, что он
меня слышит – просто чувствовал, что так нужно. Рассказывал, что
год провел в Забайкалье, и сожалел, что не успел порадовать его
правнуками. Дед отвечал мне бульканьем – двумя днями ранее у
него открылось внутреннее кровоизлияние, и теперь он
захлебывался собственной кровью.
Пока я “беседовал” с полумертвым дедом, тот обделался – нам
с отцом пришлось переложить его на другую койку и поменять
белье. На следующий день нам позвонили домой и сообщили о его
кончине.
Сейчас дед лежал в гробу посреди своей замшелой квартиры, и
на лице его сквозь толстый слой пудры проступала чернота.
Скрипучий “хрущевский” пол, повсюду запыленный антиквариат и
занавешенные зеркала – ужасная тоска. Я снял с экрана телевизора
простыню и, было, включил его, но мама меня обругала.
60
![Page 61: Коробочка с панорамой Варшавы](https://reader034.vdocuments.net/reader034/viewer/2022051317/568c35571a28ab023593db61/html5/thumbnails/61.jpg)
Постепенно в квартиру подтягивались родственники: кого-то я
знал, кого-то нет, кого-то видел на фотографиях. Все они были в
трауре, а некоторые из них так рачительно изображали скорбь, что я
даже подумал, не наняла ли мама профессиональных статистов для
пущей убедительности похорон.
Вскоре вокруг гроба уже собрались бабки: они плакали и
причитали, крестились и плакали, причитали и крестились. Тут я
увидел на лице деда муху: она ползала по щеке и все норовила
заползти в ноздрю. Еще сутки назад, – подумал я, – муха не
посмела бы сесть деду на лицо, но теперь он мертв, и она это
прекрасно понимает. В тот момент муха показалась мне существом
куда более разумным, чем эти причитающие бабки.
Еще во мне родился вопрос: “Снятся ли старикам эротические
сны?”. Я думал, думал, вспоминал все фильмы, которые когда-то
смотрел, и стариков, с которыми когда-либо общался – никаких
зацепок. Придя к выводу, что старикам снится только смерть да
мертвецы, я ушел в другую комнату.
Там все было заставлено иконами – с детства я не мог
находиться в этой комнате, а сейчас просто забыл, что они там есть.
Некоторые иконы были совсем старыми – может, даже дорогими –
такие выглядели почти погребально и селили во мне глубинный
ужас.
Я вернулся в комнату, где был гроб, а там уже стоял Слава. Мы
растерялись: было ясно, что и мне, и ему хочется обняться, но мы
просто пожали друг другу руки. Чтобы своими сантиментами не
отвлекать бабок от бдений, мы вышли на кухню.
61
![Page 62: Коробочка с панорамой Варшавы](https://reader034.vdocuments.net/reader034/viewer/2022051317/568c35571a28ab023593db61/html5/thumbnails/62.jpg)
– Ну как ты? – спросил Слава возбужденно. – Где тебя черти
носили?
– Уу.. Черти меня унесли далеко от христианских земель.
– Ты что, правда в монастыре был?
– Во-первых, в дацане, а, во-вторых, не совсем так, – ответил я
и тут же решил перевести тему: – Кстати, отличный костюм...
– Спасибо, – одного комплимента Славе вполне хватило, чтобы
не задавать больше вопросов, касающихся моего побега.
– И парфюм у тебя, похоже, дорогой... Только он все равно не
перебивает смрад твоей оседлости, – сказал я, и Слава будто бы
задумался, обидеться ему или посмеяться.
– А в Москве сейчас солнца вообще нет, – сказал он после
паузы и перевел взгляд на окно.
Как выяснилось, Слава не был дома еще больше, чем я – с
самого нашего телефонного разговора он так и не приезжал в
Казань: ни на день рождения деда, ни на годовщину родителей.
Впрочем, он, в отличие от меня, хотя бы регулярно звонил им...
В общем, деда похоронили тихо. Меня только раздражало, что
какой-то мужик – толи брат деда, толи муж какой-то его
племянницы – выстраивал всех и указывал. Как на параде: впереди
должны были идти бабушки с венками, за ними гроб, который, как
оказалось, могут нести только неродные умершему люди, затем
ближайшие родственники, дальше – гимнастки с обручами, танки и
конница, карлики и трансвеститы в перьях...
На кладбище я вспомнил про сантехника с перстнем и
рассказал эту историю Славе. Мы встали в стороне от остальных и
62
![Page 63: Коробочка с панорамой Варшавы](https://reader034.vdocuments.net/reader034/viewer/2022051317/568c35571a28ab023593db61/html5/thumbnails/63.jpg)
украдкой смеялись. Потом стали припоминать всякие свои детские
выходки, и я даже забыл, где и по какому поводу нахожусь. Вдруг
меня одернула мама и велела пойти к могиле, бросить прощальную
горсть земли.
Могилу начали засыпать – я думал, что на этой стадии
похоронной церемонии обязательно взгрустну, но нет. Я только
представил себя лежащим в гробу и слушающим, как об крышку
ударяется земляная картечь – стало жутко.
Вот так ознаменовалось мое возвращение домой. И уже тогда –
на второй день прибытия – я понял, что здесь мне не место. Я
словно наклонился и пощупал свои корни, а они оказались
гнилыми, трухлявыми корягами...
Дома за время моего отсутствия мало, что, в общем-то,
изменилось. Мама кое-как отдавала по частям долги и снова начала
работать в психушке – только теперь на подбородке ее торчало
несколько волосков, которых раньше не было. А еще она стала чаще
пить. Отец продолжал молодиться – теперь это выглядело еще
глупее. Однажды я сел за компьютер после отца и открыл вкладку,
которую тот, видимо, забыл закрыть – это была страница сайта
знакомств для геев. Дядя снова начал колоться, и даваника снова
начала жить, работая только ему на передачки. У Патрика поседела
морда, он перестал самостоятельно запрыгивать на диван, и иногда
позволял себе писать прямо в квартире. Карина закончила свой
институт и стала краснодипломированным специалистом по
энергоснабжению и газификации – что-то в этом роде.
63
![Page 64: Коробочка с панорамой Варшавы](https://reader034.vdocuments.net/reader034/viewer/2022051317/568c35571a28ab023593db61/html5/thumbnails/64.jpg)
Однажды, сидя дома перед телевизором, я вспомнил про нее и
решил ей позвонить.
– Ты вернулся? – воскликнула она, и мне ее восторг показался
искренним. – Я слышала, ты в монастырь ушел – это правда?
– Ну, вроде того, – вообще, меня уже раздражал этот вопрос.
– Не верю! Этого не может быть – я же тебя знаю, – лепетала
Карина. Я прислушался: она снова что-то жевала.
– Ну хорошо, скажу тебе правду... Только перестань жевать.
– Хорошо.
– На самом деле я просто занимался секс-туризмом.
– Да ты что?! Вот это да! И где ты был?
– Начал с Перу и дальше – вверх по Андам.
– А это где?
– Рядом с Боливией и Эквадором.
– Ясно, – интонация Карины свидетельствовала об обратном.
– В общем, это неважно.
– Слушай, а ты не жалеешь, что мы... расстались? – спросила
Карина, немного смущаясь; ей наверное казалось, что я очень
сильно переживал по этому поводу. На самом же деле мы даже не
расставались – я просто уехал и все.
– Жалею? Нет же – знаешь, у меня прямо как камень с души
упал...
– Что?!
– Ага, будто бы с души упал огромный драгоценный камень, –
сказал я и засмеялся. Карина бросила трубку – с чувством юмора у
64
![Page 65: Коробочка с панорамой Варшавы](https://reader034.vdocuments.net/reader034/viewer/2022051317/568c35571a28ab023593db61/html5/thumbnails/65.jpg)
нее всегда было хуже даже, чем со зрением. А очки она носила на
минус 6 диоптрий.
В другой день я решил разобрать свои старые вещи – их после
моего отъезда собрали в одну коробку и вынесли на балкон. В той
коробке были мои детские рисунки, альбомы с наклейками,
вязальные этюды в виде маленьких флагов, аудиокассеты и прочий
ералаш.
Пока я занимался “секс-туризмом в Бурятских дацанах”, мне
негде было слушать музыку – я жил без нее год, и теперь, увидев
целую груду своих кассет, я сделался несказанно рад. Даже от
встречи с родителями после годичной разлуки мне не сделалось так
радостно, как от одного только вида этих прозрачных
пластмассочек с коричневой лентой внутри.
Обложек на кассетах не было, поэтому я прослушивал их
подряд, не зная, какая следующая. The cure, Blur, Radiohead... Когда-
то я переслушал все это по тысяче раз, но сейчас слушал, будто бы
в первый. Люди любят сравнивать приятные ощущения с сексом –
так вот, прослушивание этих кассет во “второй первый раз” было
для меня актом, во много крат более волнительным и будоражащим,
чем все мои два секса плюс N самосексов. Да и длилось это чувство
куда дольше, чем оргазм. Хотя иная свинья могла бы со мной
поспорить...
Я поставил очередную кассету – первая песня начиналась с
губной гармошки. По первым нотам я узнал Black Sabbath и
побежал к маме на кухню.
– Мам, а у вас лежит еще Ленчик?
65
![Page 66: Коробочка с панорамой Варшавы](https://reader034.vdocuments.net/reader034/viewer/2022051317/568c35571a28ab023593db61/html5/thumbnails/66.jpg)
– Какой? – мама положила на разделочную доску говяжий язык,
я отвернулся. Будучи вполне беспринципным мясоедом, я не мог ни
есть говяжий язык, ни просто смотреть на него. Хорошо еще, что у
пауков-птицеедов нет языка, – в очередной раз поблагодарил я
Создателя.
– Я фамилию не помню – сложная какая-то... Ну тот, с которым
я переписывался, которому кассеты передавал...
– Аа, вспомнила. Нет, его давно уже нет, – сказала мама. Если
мое сердце в тот момент не замерло, то волосы на заднице уж точно
встали дыбом.
– Как “нет”?
– Не знаю... может, в другое отделение перевели.
– То есть он жив?
– Да, куда он денется, – мама усмехнулась, и с души у меня
отлегло.
Теперь ждать нельзя было ни минуты: я вытащил кассету из
деки, оделся и отправился в психушку. Тамошний охранник меня
вспомнил и пропустил без всяких расспросов. В мамином
отделении мне сказали, что Ленчика и вправду выписали, но тот
вскоре вернулся, и отнюдь не по своему желанию. Я спросил про
попытки самоубийства – мне ответили, что ничего подобного за
ним замечено не было.
Когда я наконец нашел палату Ленчика, все больные обедали.
Мне сразу бросилось в глаза то, что подоконники были пусты – в
старой палате все подоконники были заставлены цветами и
66
![Page 67: Коробочка с панорамой Варшавы](https://reader034.vdocuments.net/reader034/viewer/2022051317/568c35571a28ab023593db61/html5/thumbnails/67.jpg)
кактусами в вазах, которые Ленчик делал из грампластинок.
Наверное, теперь он всецело отдает себя поэзии, – решил я.
Обед закончился, в палату вернулись больные. Я увидел
Ленчика: с последней нашей встречи глаза его как-то потускнели,
голова была втянута в плечи, а руки немного тряслись. Будто бы
меня и не заметив, он прошел к своей койке; я сел рядом.
– Здорова, Ленчик. Ты что-то раскис, – Ленчик молчал, тогда я
достал кассету: – Смотри, что я тебе принес.
– Я такое не люблю, – голос его был неестественно
монотонным.
– Ты даже не знаешь еще, что это такое, – я крутил кассетой
перед лицом Ленчика, пытаясь его завести. – Сейчас поставим.
На его тумбочке стоял магнитофон, я воткнул вилку в розетку,
вставил кассету. Динамик зашипел, но звука почему-то не было.
– Что такое? – спросил я у Ленчика. Тот приложил
указательный палец к губам. Я осмотрел магнитофон и только
теперь заметил, что рычажок громкости переведен на ноль и сломан
в этом положении.
Выйдя из психушки, я купил себе пива и сел на бордюр рядом с
трамвайными путями. Узнал меня Ленчик или нет – я так и не
понял.
Вдалеке ехал трамвай. Я достал рублевую монетку и положил
ее на рельс. Трамвай проехал, оставив на рельсе сплющенную
жестяную шайбочку.
67
![Page 68: Коробочка с панорамой Варшавы](https://reader034.vdocuments.net/reader034/viewer/2022051317/568c35571a28ab023593db61/html5/thumbnails/68.jpg)
______________________________________________________
________________________________
* – от дэу эни – бабушка (татар.); с детства мы с братом
привыкли называть так бабушку по материнской линии.
**– вы посмотрите на себя, суки (татар.)
***– набор знаков, выбранный автором для разделения глав;
никакого скрытого смысла не несет
****– бог даст (татар.)
*****– я тебя сейчас (...) выебу в рот (татар.)
68