ISSN 1812–9498. ВЕСТНИК АГТУ. 2004. № 3

246

ББК 87.216

А. С. Рагозина

Кафедра философии и культурологии

ÀÍÒÐÎÏÎÃÅÍÍÀß ÍÀÏÐÀÂËÅÍÍÎÑÒÜ

ÑÎÂÐÅÌÅÍÍÎÃÎ ÌÛØËÅÍÈß

На рубеже веков человечество вступает в новую эпоху, которую ча-ще всего называют миром «информационной цивилизации»: доминирова-ния личностного над социальным. Если промышленная цивилизация фик-сирует внимание на проблемах человека как социального существа, то на-рождающееся информационное общество ставит вызов человеку как ду-ховному существу. До конца ХХ в. прогресс осуществлялся за счет приро-ды, теперь он осуществляется за счет культуры и человека. По праву стержнем современного исторического развития стала проблема человека в ее различных измерениях: отношения человека и природы, человека и человека, личности и общества. Все полнее стала осознаваться потреб-ность в особой антропологической установке, в разработке такого мышле-ния, которое изначально исходило бы от человека и затем придерживалось бы чисто антропологических принципов в истолковании реальности.

Антропогенная направленность мышления при анализе феномена

человека исходит из необходимости взглянуть на ситуацию с радикально новых позиций: взглянуть на человека не со стороны, а изнутри него само-го. Определить человека не через признак, а экзистенциально, т. е. через способ существования. В противовес классическому онтологизму и гно-сеологизму, которые отталкивались от самостоятельного бытия мира и от него двигались к пониманию человека, поставленного в зависимость от мира, антропологизм избирает обратный путь. Путь от человеческого бы-тия к миру, как он видится человеку и выстраивается вокруг него. Следо-вательно, человеческое бытие – это нечто изначальное в онтологическом плане. Только осознав эту проблему с точки зрения антропологического измерения бытия, можно обратиться к другим вопросам человеческой субъективности, человеческого мирочувствования и человеческого пове-дения. Как справедливо отмечает Н. Н. Козлова, антропология есть способ мысли, в котором правомерные границы познания человека являются од-новременно конкретными формами его существования в мире. Она дает знание, соразмерное возможностям и призванию человека [1, c. 5].

Безусловно, многие проблемы антропоцентризма были поставлены еще в античности, а содержание антропологической установки менялось с течением времени. В начале человек выступал как результат эволюции мира, затем он постепенно становился соучастником мирового процесса, а в настоящее время превращается в решающий фактор его организации.

Плюрализм, диалогичность, толерантность – характерные черты но-вого типа мышления: возможность сосуществования на равных разных

ГУМАНИТАРНЫЕ НАУКИ

247

теорий, парадигм. Времена изменились. Возникли новые проблемы, кото-рые требуют своего осмысления, изменения мировоззренческих устано-вок, формирования антропологической парадигмы.

В научной картине мира утверждается «антропный принцип» в связи с освоением в науке и технике сложных исторически развивающихся чело-векоразмерных систем. Постнеклассическая наука имеет дело с системами особой сложности, характеризующимися не только саморегуляцией, но и саморазвитием. Синергетика обнаружила, что система в своем развитии проходит через точки бифуркации (состояния неустойчивости), и в эти мо-менты она имеет веерный набор возможностей выбора направления даль-нейшего развития. Выбор может быть реализован путем небольших случай-ных воздействий. Человеческое действие и может стать этим небольшим случайным воздействием. Субъект становится причастным к выбору систе-мой некоторого пути развития из возможных. А так как сам выбор необра-тим, а возможный путь развития системы не может быть просчитан с боль-шой достоверностью, то проблема ответственности человека за вмешатель-ство в процесс саморазвития сложных систем становится очевидной. Следовательно, объяснение и описание исследуемого объекта не может быть ценностно-нейтральным. Человек влияет на содержание знания об объекте не только в силу применения особых исследовательских средств и процедур, но и в силу своих ценностно-целевых установок.

По мнению В. С. Степина, современная наука при исследовании че-ловекоразмерных систем предполагает экспликацию (истолкование) цен-ностей, что не противоречит традиционной установке на получение объек-тивно-истинных знаний о мире и, более того, выступает предпосылкой реализации этой установки [2, 3].

Инвариантность общественного развития, когда сосуществуют и бо-рются разные тенденции, дает возможность человеку сделать выбор. Важ-но, чтобы этот выбор был в пользу человека, что по-новому ставит про-блему востребования и переосмысления накопленного человечеством опыта, ценностной переориентации.

Век информационных технологий поставит на первое место именно культурные ценности. Тот, кто будет оказывать на других свое культурное влияние, будет контролировать как политическую, так и экономическую ситуацию. Можно согласиться с мнением С. Хантингтона о том, что меж-цивилизационное столкновение культур и религий вытесняет рожденное Западом внутрицивилизационное столкновение политических идей [4].

В современном мире культурные идентичности (этнические, рели-гиозные, цивилизационные) занимают центральное место, а союзы, анто-гонизмы и государственная политика складываются с учетом культурной близости и культурных различий. Правда, политики с исключительным трудом приспосабливаются к эре, в которой глобальная политика склады-вается под влиянием культурных и цивилизационных течений.

До XX в. у человечества не было общей судьбы. Цивилизации жили, подчас ничего не зная друг о друге. Сегодня различные континенты со-единены средствами массовой коммуникации, и события на каждом из них

ISSN 1812–9498. ВЕСТНИК АГТУ. 2004. № 3

248

немедленно получают отклик во всем мире. Но это не означает, что все цивилизации находятся в процессе слияния в однородную массу. Челове-чество начинает жить «в мире миров», осознавая самобытность и само-ценность каждой культуры. Культурное и цивилизационное разнообразие ставит под сомнение веру в универсальность западной культуры. Эта вера закрепляет мысль о том, что люди всех обществ хотят усвоить западные ценности, которые воплощают самые высшее, самое современное и самое цивилизованное мышление человечества. Почти универсальный охват ми-ра европейской мощью в конце XIX в. привел к тому, что многие элемен-ты западной цивилизации распространились по всей земле. Однако евро-пейского глобализма больше не существует.

Модернизация не обязательно означает вестернизацию. Незападные общества могут модернизироваться, не отказываясь при этом от своих культур и не перенимая целиком западные ценности, институты и практи-ку. Таким образом, в XХI в. отношения между цивилизациями меняются. Идет процесс перехода от преобладания однонаправленного влияния од-ной цивилизации на все остальные к интенсивному устойчивому взаимо-действию всех цивилизаций.

Учитывая объективную обусловленность культурного плюрализма, бессмысленно надеяться на возможность его уничтожения. Всякая унифи-кация чревата насилием. Но если синтез невозможен, вполне допустимо, что реальна идея культурной толерантности межкультурного диалога. В современных условиях нет альтернативы стремлению народов к взаи-мопониманию на основе изучения истории развития культур, а также эво-люции и трансформации собственных традиций с учетом общего истори-ческого опыта.

Мир на пороге совершенно новых способов жизни человечества, ко-торые оформятся, может быть, через два-три столетия. Сейчас же можно обнаружить только такую тенденцию, как диалог культур. Без диалога Востока и Запада у человечества нет будущего. Процесс этот очень дли-тельный, он будет вбирать в себя самые противоречивые и разнонаправ-ленные тенденции.

В России, как в зеркале, находят отражение все проблемы современ-ного человечества на рубеже веков. В силу ряда причин (полиэтничность, поликультурность, евразийское положение, ярко выраженный региона-лизм территорий, разнообразие социальных систем) Россия с полным пра-вом может быть признана олицетворением прошлого, настоящего и будущего человечества и его проблем.

Самобытность России как раз и заключается в этой многопланово-сти, многонаправленности всех ее структур и тенденций развития. Идет активный поиск моделей общественного развития. Этот поиск сталкивает-ся с серьезными трудностями. Выполняя роль «буфера» в отношениях ме-жду Западом и Востоком, наша страна испытывает на себе воздействие обоих образцов общественного развития. «Вечный выбор» России между Западом и Востоком приводит к тому, что Россия не находится в плену традиций ни Запада, ни Востока, а утверждает собственную самобытность.

ГУМАНИТАРНЫЕ НАУКИ

249

Цивилизационная неопределенность России не досадная аномалия, а ее парадоксальная цивилизационная характеристика. Взаимодействие циви-лизаций, диалог культур предполагают исходную базовую установку. Для России – это опыт соборности как способ организации отношений людей, основанный на совместной, общинной жизни, где нравственность, в отли-чие от правового закона, не обособляет, а объединяет людей.

Новая плюралистическая картина мира поставила в центр историче-ских перспектив самого человека и его культурное развитие. Происходит смена приоритетов в анализе общественного прогресса. Утверждается концепция человеческого развития как новая социально-экономическая парадигма техногенной цивилизации. Развитие должно служить интересам человека и расширению его возможностей как участника процесса разви-тия. Антропологическая переориентация означает анализ не бытия самого по себе, не законов его существования, а раскрытие смысла бытия путем фиксации человеческих оснований всего существующего.

Безусловно, противники антропологического подхода существовали всегда, они снова и снова будут указывать на то, что человек не стоит в центре всего сущего, что рядом с ним раскинулось целое «море» сущего. Будут убеждать, что необходимо преодолеть «антропологическое безу-мие», «антропологический сон» и прийти к объективному знанию, к некой очищенной от человека онтологии, к подлинному бытию. Так, постструк-турализм пытается преодолеть «антропологический круг», при котором все сущее объясняется через человека, а человек – через его же сознание. Однако любые картины мира без антропологического обоснования неиз-бежно теряют внутренний смысл.

С каждым днем растет количество знаний о человеке, но вместе

с тем, все накопленное знание по-прежнему не может раскрыть тайну че-ловеческого бытия. Именно антропологическая установка анализа челове-ка как открытой проблемы, которая никогда не разрешается никаким при-ростом знания, никогда не застывает ни в каком обобщенном образе, соз-дает простор для постижения вечных констант бытия. «Итак, отворим просторы человеку и его сущностно бесконечному движению и – никаких фиксаций на одном «примере», на одной естественноисторической или всемирноисторической форме» [5, c. 105].

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Резник Ю. М. Введение в изучение социальной антропологии: Учеб.-метод. пособие. – М.: Изд-во МГСУ «Союз», 1997. – 101 с.

2. Степин В. С. Теоретическое знание. – М.: БЕК, 2000. – 317 с. 3. Степин В. С., Горохов В. Г., Розов М. А. Философия науки и техники. – М.:

Контакт-Альфа, 1996. – 352 с. 4. Хантингтон С. Столкновение цивилизаций // Полис. – 1994. – № 3. 5. Шелер М. Человек в эпоху уравнивания // Шелер М. Избранные произведе-

ния. – М., 1994.

Получено 7.09.04

ISSN 1812–9498. ВЕСТНИК АГТУ. 2004. № 3

250

ANTHROPOGENIC DIRECTIVITY OF MODERN THINKING

A. S. Rаgozina

While industrial civilization focuses attention on the prob-lems of an individual as of a social being, the forthcoming infor-mation society sends a challenge to an individual as to a spiritual being. Until the end of the XX th century the progress was put into effect due to nature, but now it occurs due to culture and an indi-vidual. The core of modern historic development is the problem of an individual in its different manifestations: the relations of man versus nature, man versus man, personality versus society. We be-gan to realize more distinctly the need in a special anthropogenic directive and the need in the development of thinking that would initially come from an individual to follow pure anthropogenic principles in reality interpretation. Therefore, human existence is something that is primordial ontologically.